Тайны Великой Эрдинии: Оборотная сторона власти бесплатное чтение

Предисловие

История, досказанная сегодня подругой, странным образом воздействовала на настроение Паши, которая сейчас, словно заводная игрушка, быстро, почти бегом пересекала туда-сюда маленькую коморку, бывшую рабочей комнатой Лины. Сама Паша уже завершила уборку зала кафе, в котором работала официанткой, и сейчас ждала, когда, наконец, подруга закончит с грудой бумаг с написанным на них таким количеством цифр, какое Паша видела лишь на уроках математики в средней школе.

– Так не бы-ва-ет! – который раз высказала Паша своё мнение. – Не бывает, и всё! Ну, подумай сама! Появляется красивый парень, уводит тебя с концерта домой, рассказывает сказку, укладывает спать, а потом исчезает из закрытой изнутри квартиры! Он что, из окна девятого этажа выпал, что ли? Ну не дикость?

Лина тяжело вздохнула. Действительно, похоже на бред! Руки девушки перебирали бумажки на рабочем столе, но сама она сейчас была настолько несобранной, что не могла сообразить, что именно нужно делать с оставленными для неё документами.

– Ну, о чём ты опять думаешь? – не переставала донимать подругу Паша. – Посмотри – уже почти месяц ты сама не своя! Он что, тебя околдовал?

Околдовал… Лина никак не могла забыть глубокий взгляд бездонных карих глаз, белую, словно слоновая кость, кожу, чёрные, как смоль, волосы, волнами ложащиеся на его плечи, прекрасные, точёные черты лица. А как лилась его речь…

Глядя на подругу, Паша никак не могла унять странное чувство, поселившееся в её душе в тот самый момент, когда она наблюдала как красивый черноволосый юноша уводит её как будто бы околдованную подругу из фойе театра, в который они с Линой пришли послушать концерт одной из множества популярных поп-групп. С каждым днём в течение последнего месяца это чувство из маленького тревожного ручейка разрасталось в огромную накатывающую волну. Каждый день, начиная с того самого момента, когда в её жизни появился этот Арон, Лина воодушевлённо рассказывала ей захватывающую историю об охраняемом огромным чёрным драконом мире волшебства. И каждый раз, когда Паша видела пугающий её лихорадочный блеск в глазах подруги, сердце девушки замирало в ожидании чего-то неотвратимого. Вот и сейчас отстранённое выражение лица подруги, ставшей за последний год для неё многим больше сестры, вызывало страх и желание вытащить Лину из той пучины, куда она сама себя загоняет, возможно, не понимая, чем это может для неё закончиться. Ведь этот Арон… Он ведь вскружил голову девчонке и исчез. А Лина… Лина никак не может стряхнуть с себя то наваждение, которым он заразил её душу. Надо же! Сказку рассказал!

– Лина, очнись! – Паша потрясла подругу за плечо, всей душой желая разбудить её от того бреда, который навешал ей на уши тот посланный им неизвестно какими высшими силами юноша. – Давай, заканчивай со своими бумажками, и пойдём. Все уже давно разошлись! Одна ты тут копаешься.

Лина взглянула на стол и в который раз попыталась сосредоточиться на накладных, кипу которых положила перед ней прямо перед окончанием рабочего дня начальница – леди-босс, как называла её Лина про себя. Иногда Лине казалось, что та специально поджидает, когда ей нужно отправляться домой, чтобы выдать очередную серию заданий. Обычно Лина быстро справлялась с тем, что к вечеру возникало на её рабочем столе. Но сегодня она ощущала себя особенно рассеянной…

– Я, наверное, завтра пораньше прийду, – нерешительно подняла глаза на подругу Лина. – Что-то у меня сегодня не клеится…

– Да… – Паша приложила ладонь к лининому лбу. – Ты, случаем, не больна?

Лина улыбнулась.

– С чего мне быть больной?

Но улыбка получилось какой-то вымученной и грустной.

– Нет, это невозможно! – Паша взмахнула руками. – Очнись же! Не было никакого прекрасного принца! Признайся, ты всё выдумала.

Лина снова вздохнула.

– Он был… Ты ведь тоже помнишь его.

– Я помню только жуткое ощущение от его взгляда! – Пашу передёрнуло от воспоминания о том чувстве страха, сковавшем её, как только линин «прекрасный принц» опустил на неё взгляд. Девушка отобрала у Лины бумаги, аккуратно сложила их на краю стола и потянула подругу за руку. – Пошли!

Лина послушно встала и проследовала за ней.

– Ты весь последний месяц по вечерам рассказывала мне его историю, и только вчера закончила. Скажи, как, по-твоему, он мог вложить всё это в твою маленькую головку за одну ночь? – Паша начала кипятиться. – Признайся, не было этого! А историю свою ты сама придумала! Или приснилась она тебе.

– Может, и приснилась, – вздохнула Лина, и встрепенулась. – Но юноша-то был…

Паша застонала.

– Был… Был… Но потом он что-то сделал с тобой такое, что ты весь месяц похожа на умалишённую!

Паша взяла из рук Лины ключи, которые та сжимала в кулачке, заперла её рабочий кабинет, потом опустила ключи в кармашек сумочки, откуда обычно подруга их доставала в начале рабочего дня.

Лине стало очень неловко, что доставляет столько неудобств единственному дорогому человеку, который есть сейчас у неё в этом мире. Ведь кроме Паши она сама никому не нужна! Лина понимала, что никто не стал бы терпеть её отрешённость и те странности, которые иногда накатывают на неё, кроме этой совсем ещё юной девочки, заботившейся о ней с самого момента знакомства, словно была её старшей сестрой. Очень странно, что Паша, такая заботливая, весёлая, коммуникабельная, ещё не ушла к кому-то более открытому, чем она, Лина. Откуда такая преданность? Хотя… Она и сама так сильно привязалась к подруге, что совершенно не представляла свою жизнь без ураганом ворвавшейся в её жизнь Паши. Но даже чувство сожаления оттого, что её отстранённость беспокоит подругу, ставшую для неё практически единственным дорогим человеком в этом мире, не может заставить отвлечься от мыслей об Ароне хотя бы на минутку.

– Ну, скажи, о чём ты всё время думаешь? – Паше не нравилось отстранённое выражение лица Лины.

О чём она думает? Лина улыбнулась подруге, стараясь обрести беззаботное выражение лица. Но, видимо, актрисой она была никакой, и по отразившемуся в глазах Паши скептицизму Лина поняла, что в глубине её синих глаз подруга до сих пор могла наблюдать отголоски грусти, поселившейся в них в тот самый день, когда немногим меньше месяца назад исчез её случайный знакомый. Если бы Лина только посмела рассказать подруге, о чём она сейчас думает! Но девушка понимала, что подруга вряд ли поймёт её. Каждый день этого месяца Паша внимательно выслушивала из уст Лины очередную часть увлекательной истории, рассказанной той сказочной ночью Ароном. Но стоило истории подойти к концу, как Паша начала убеждать её, что всё это чушь. Лина подумала, что, возможно, она действительно сходит с ума. А может быть эта история действительно приснилась ей тогда, и Арона она выпустила сама, как только закончился дождь, только забыла об этом, как забыла и всю свою предыдущую жизнь? А ведь Паша ещё не знает о том, что всё, что помнит Лина – это последний год её жизни! А что, если на самом деле она не бухгалтер в маленьком кафе, а сбежавшая из психушки пациентка? И что бы сказала подруга, если бы узнала, как Лине сейчас хотелось бросить всё и направиться к югу, пересечь океан, жаркую южную пустыню, и оказаться в той волшебной стране, о которой рассказал ей Арон! Какая тогда будет разница, помнит она что-то из своей жизни или нет? Даже если ей придётся умереть от жажды или утонуть в зыбучих песках – это будет лучше, чем постоянная надежда на то, что её сказочный принц вернётся, чтобы продолжить историю о себе и… о ней.

– Слушай, а пойдём-ка в кино! – ворвался в мысли Лины голос Паши.

– В кино? – Лина задумалась. Сейчас не очень хотелось идти куда-то, где много людей, мысли всё время пытались вернуться к Арону и рассказанный им истории. Хотя Арон не покидал её голову уже почти целый месяц, но всё же… – Может, лучше домой? – Лина робко улыбнулась подруге.

– Нет! Нет! Нет! Нет! – Паша рассержено затрясла головой. – Домой тебе сейчас нельзя! Тебе нужно отвлечься от своей истории. А для этого нужно влиться в другую историю. Здесь рядом сегодня должна быть премьера. Классная мелодрама!

Лина удивлённо подняла брови.

– Откуда ты знаешь? Это же премьера!

Паша рассмеялась. Наконец-то хоть какая-то её фраза привела подругу в чувства!

– Так… люди говорят! – ответила она.

– Хорошо, пойдём! – Лина подумала, что, возможно, подруга права, и ей действительно стоит отвлечься от постоянно будоражащих её мыслей, очистить голову. Только Лина знала, что всё это не поможет, ведь потом, когда солнце закатится за горизонт, она снова останется в одиночестве и снова будет мечтать… мечтать… мечтать…

Фильм показался Лине очень глупым. Главные герои, конечно же, безумно любящие друг друга, постоянно ссорились по пустякам. Она плакала, он переживал, а потом они мирились и снова ссорились, пока не появился злодей, решивший разрушить их любовь. Злодей старался изо всех сил, но, видимо, старался плохо, так как у него ничего не вышло, невзирая на то, что парочка всё ещё каждую минуту бранилась из-за каких-то ничего не значащих поступков или предметов. В конце злодея выгнали вон. При этом непонятно было, куда же он убежал. А двое влюблённых вроде бы окончательно помирились и зажили долго и счастливо. Единственное, что забыл при этом упомянуть режиссёр, сколько времени продлится это «долго», и насколько это время будет «счастливо». Судя по предыдущим событиям фильма, вскорости найдётся какая-нибудь булавка, которую она не туда положила, или какой-нибудь стул, который он не туда поставил. И всё начнётся по-новому.

Когда Лина и Паша вышли из кинотеатра, солнце уже зашло за горизонт. Красный багрянец всё ещё окрашивал пушистые облака, напоминая Лине огненное дыхание дракона.

Да что же это такое! Лина попыталась стряхнуть с себя оцепенение. Паша права! Она слишком много думает об этом юноше! В конце концов, она ведь и сама не до конца уверена в том, что всё, произошедшее с ней месяц назад не было сном, прекрасным, но всё-таки сном. Нет! Юноша всё же был. И это не её фантазии. Паша тоже не отрицает этого… Ну вот, опять! Нужно попробовать подумать о чём-то другом…

– Что у тебя опять в голове? – Паша словно мысли её читала.

– Я устала! – Лина не кривила душой, она действительно устала. Устала от постоянных надежд, от мучивших её целый месяц сомнений, от несоответствий, преследующих её, и от мучительных переживаний по поводу того, что и за следующим углом она не нашла того, кто был ей жизненно необходим, – юношу, которого она видела лишь один раз, Арона.

– Устала? – Паша недоверчиво покосилась на подругу. Было ещё совсем не поздно.

Лина зевнула.

– Наверное, нужно отправляться по домам, а то не выспимся перед работой, – и, видя, что Паша собирается возразить, напомнила: – Мне завтра пораньше нужно прийти, накладные оформить, помнишь?

Паша вздохнула:

– Ладно. Тебе ж тут недалеко. Сама дойдёшь или проводить?

– Сама дойду, – Лине очень не хотелось, чтобы подруга из-за неё шла одна по тёмным переулкам. – Завтра встретимся!

– До завтра! – помахала рукой Паша уже отходящей от неё подруге, прекрасно понимая, что та не видит её жеста.

Ночь медленно опускалась на улицы города, бросая на них неясные тени. Фонари ещё не горели, так как было достаточно светло. Редкие машины с зажжёнными фарами проезжали мимо одиноко идущей девушки, обдавая её отработанными газами. Лине не хотелось домой. Она знала, что стоит ей попасть в маленькую квартирку на верхнем этаже, как она снова предастся мечтам о сказочном юноше, явившемся к ней в безлунную ночь. Возможно, как и многие ночи в последние четыре недели, она долго просидит на подоконнике, выискивая на небе звёзды, соединив которые плавной линией, можно получить силуэт прекрасного дракона, раскинувшего широкие крылья. Наверное, она откроет окно, словно ожидая кого-то, кто никогда не постучится в дверь, а затем свернётся клубочком под старым пледом, и заснёт, чтобы увидеть всё те же красочные сны о маленьком мальчике, пробирающемся через лес, лишь для того чтобы отыскать пока ещё ничего не смыслящую (даже то, кем она является и для чего была послана богами в этот сказочный мир) прекрасную принцессу, которую по странному стечению обстоятельств назвали тем же именем, что носила она сама, – Лина.

Резко ударивший в глаза свет оповестил Лину о том, что фонари, наконец-то, зажгли. Наступила ночь. Лина запрокинула голову, рассматривая звёзды, притягивающие её в свои далёкие миры, затем закрыла глаза, глубоко вдохнула свежий ночной воздух, улыбка осветила её лицо. Чёрная тень сказочного принца, преследующая её вот уже четыре недели, исчезла, уступив место миру и спокойствию, воцарившемуся в её израненной ожиданием душе.

– Новолуние! – услышала она за своей спиной такой долгожданный ласковый голос.

Лина замерла, боясь оглянуться и увидеть, что тот, чьё присутствие она почувствовала несколько секунд назад, не плод её больного воображения, а реальный, живой человек, которого она так долго ждала в своём одиночестве.

– Арон? – чуть слышно прошептала она.

И в ответ услышала такой же тихий, как и её собственный, шёпот:

– Лина…

Девушка решилась открыть глаза, опустить голову и медленно обернуться. Он стоял здесь, рядом с ней, такой же прекрасный, как и в тот вечер, когда они танцевали вальс в переполненном людьми зале. Может быть, он и не был реальным, но он был здесь, а это всё, что ей нужно было в настоящий момент.

– Ты пришёл, – всё ещё не решаясь заговорить в полный голос, чтобы не спугнуть прекрасное наваждение, прошептала Лина.

– Конечно! – речь его лилась, словно ручей в жаркий день, способный напоить усталого путника. – Разве я мог не увидеть тебя в эту безлунную ночь?

– Новолуние! – робкая улыбка коснулась губ Лины.

– Время продолжить нашу историю! – его ответная улыбка разлилась негой по всему телу девушки.

Арон не спускал глаз с её лица и она, чуть покраснев, опустила взгляд. В этот момент все чувства, которые она испытывала к этому юноше, с новой силой окатили душу, заставив чётко воспринимать действительность, навечно запечатлевая в памяти каждый миг, проведённый вместе. Сейчас она была уверена, что он здесь, рядом. Он пришёл, чтобы увидеть её, чтобы… рассказать ей сказку.

– Сегодня ты не будешь вызывать дождь, чтобы пробраться в мою квартиру? – хитро улыбнувшись, спросила юношу Лина.

– Вызывать дождь? – он вскинул брови вверх. – Откуда такие предположения?

– Вещь – это хаос! – передразнила тон Арона Лина. – Хаос, объединённых силой создателей частиц. И если сила духа достаточно велика…

– …то она может воздействовать на эту вещь и преобразовывать её, – продолжил мягкий голос Арона. – А ты, оказывается, запомнила философские воззрения хранителей? – он улыбнулся одними глазами.

Лина не могла отвести от него взгляда. Как был прекрасен огонь, горящий в его тёмных бездонных глазах!

– Мне кажется, я всегда их знала! – заворожено прошептала девушка.

– В самом деле? – улыбка Арона сводила с ума.

– В самом деле! – Лина чувствовала себя, словно кролик перед удавом. Ещё чуть-чуть, и она лишится чувств. Что он с ней делает? – Что ты делаешь? – озвучила она вопрос, таившийся в глубинах её разума.

– Я? – Арон невинно округлил глаза, отчего показался Лине ещё более милым. – А что я делаю?

– Ты… – Лина замялась. – Завораживаешь меня!

Девушка снова опустила взгляд, сама смутившись своих последних слов.

– Ты ошибаешься! – услышала она его ответный шёпот. – Я безуспешно пытаюсь это сделать!

Лина подумала, что вряд ли можно назвать безуспешными попытки Арона. Она целый месяц не могла отделаться от его очаровательных карих глаз, преследующих её буквально по пятам, а сейчас… Сейчас она говорит ему ничего не значащие фразы вместо того, чтобы насладиться этой ночью. Ей уже не казалось странным, что Арон может приближаться к ней лишь тогда, когда на небе нет ночного светила. Просто такова природа вещей, и не нужно что-то пытаться изменить. Сейчас она должна наслаждаться тем, что даровано ей этой жизнью. А о том, что ожидает её утром, она задумается тогда, когда это утро наступит.

Лина медленно пошла по направлению к своему дому. Арон шёл рядом с ней. Девушке казалось очень странным, что он не предложил ей руки. Было такое ощущение, что он боится прикоснуться к ней, чтобы не спугнуть свою ночную спутницу.

– А что случилось потом? – внезапно спросила Лина.

– Потом? – Арон сделал вид, что не понял вопрос.

– Потом… – тихо повторила она.

– Для сказки нужна соответствующая обстановка, – Арон старался сдержать улыбку, но у него это плохо получалось.

– Ты хочешь снова напроситься в мою маленькую квартирку? – Лина рассмеялась, душу девушки залил такой огромный поток счастья, что она просто не могла не излучать этого счастья всюду вокруг себя.

– И на этот раз я хочу сделать это честно! – уверил её Арон, и хитро сощурившись, добавил: – Не вызывая дождя!

Не вызывая дождя… Лине подумалось, что сейчас она готова поверить даже в то, что Арон действительно настолько всемогущ, что лишь одной силой мысли может вызвать такой же сильный ливень с ужасающей бурей, готовой, казалось, разрушить весь мир вокруг них, какой начался в тот день, месяц назад, когда они познакомились. Ведь только поток сшибающей с ног воды, неожиданно полившийся на них с небес, смог заставить Лину в ту ночь пригласить в свою квартиру почти незнакомого юношу, проводившего её до дома. Если бы не этот дождь… Лина внутренне содрогнулась, представив, что вполне могла распрощаться с юношей возле подъезда, никогда не узнав истории, которую он ей рассказал. Не было бы мучительных недель ожидания, когда сердце трепетало лишь при одном воспоминании о той дивной ночи. Всё было бы так же, как и весь последний год. Она бы воображала то, чего нет, и жила в мире, которого не существует. И ничто, и никто не связывал бы её с этим миром, словно вся её жизнь – странная комедия, придуманная создателями лишь для того, чтобы развлечь каких-нибудь незваных гостей, способных понять их странную шутку, благодаря которой год назад неизвестно откуда появилась здесь уже взрослая девушка, помнящая лишь одно свой имя.

– Лина? – голос Арона привёл Лину в себя, заставив повернуть мысль в другом направлении.

Она подняла взгляд и снова очутилась во власти того, кто шёл рядом с ней.

– Что мучает тебя? – он задал именно тот вопрос, единственный вопрос, который передавал её состояние весь этот год с того момента, как она неожиданно появилась в этом мире.

– Я не помню себя! – внезапно призналась ему она, и сама испугалась своего признания. Она же видела этого человека всего второй раз в жизни и открыла ему то, что скрывала ото всех, знающих её всё то время, которое она находилась в этом мире.

– Не помнишь себя? – переспросил он.

Лина не смогла не ответить. Внезапно её словно прорвало, и она стала взахлёб рассказывать о том, что тревожило её изо дня в день.

– Год назад я проснулась в своей квартире, зная только одно – своё собственное имя, – девушка на несколько мгновений замолчала и прикрыла веками глаза, пытаясь сглотнуть ком, подступивший к горлу. Затем продолжила свою речь, но смотрела она исключительно себе под ноги. – Потом я стала вспоминать назначение некоторых вещей, даже некоторых людей, с которыми сталкивалась, но себя… Себя я не помню!

Слова лились, словно река, она рассказывала всё, стараясь не упустить ничего из того, что помнила о своём странном появлении здесь. Она говорила о том, как ходила по улицам, прикасаясь рукой к тому или иному дереву, как осматривала свою квартиру, даже как нашла солнечного зайчика, который каждое утро появляется на одном и том же месте на её стене. Она рассказала, как вспомнила о месте своей работы, а потом познакомилась с Пашей. Объяснила, как Паша «нянчится» с ней, когда видит, насколько ей тоскливо и одиноко. Она раскрыла перед ним всю свою душу. Но как только поток слов подошёл к своему завершению, на девушку накатил такой страх, что она не смогла даже дышать. А что, если Арон подумает, что она сумасшедшая и сейчас быстро ретируется, оставив её одну в этом пустом ночном переулке, куда они забрели. Лина подняла глаза, пытаясь найти во взгляде собеседника ту брезгливость и непонимание, которую ожидала увидеть там, но в них была только боль, промелькнувшая лишь на миг, пока выражение глаз не изменилось, снова даря покой и глубину утешения. Видимо, Арон хорошо умел скрывать свои чувства, и в момент, когда она посмотрела на него, просто не ожидал, что девушка поднимет на него взгляд.

– Теперь ты уйдёшь? – шёпотом спросила Лина, не желая слышать ответ.

– Уйду! – улыбнулся он. – Но сначала я должен рассказать тебе следующую часть нашей истории.

– Продолжить историю? – надежда медленно начала загораться в глазах Лины. Он не уйдёт… По крайней мере он не уйдёт сейчас. А там… Лину мало волновало, что произойдёт потом. Девушке хотелось жить только этим моментом, не воспринимая ни прошлого, ни будущего.

– Конечно! – улыбка словно освещала его лицо, делая его всё более притягательным. – Если история начата, то у неё должно быть продолжение!

– И ты не считаешь меня сумасшедшей? – она должна была задать этот вопрос, хотя сам вопрос причинял Лине столько же боли, сколько самый вероятный ответ на него.

Арон медленно, словно опасаясь испугать Лину, поднял свою руку, и провёл ею по волосам девушки. Во взгляде его быстро пробегал такой поток чувств, в котором просто невозможно было что-то разобрать, тут было всё – боль, сочувствие, радость, сожаление, снова боль, не было только ни презрения, ни брезгливости, ничего того, что ожидала увидеть Лина в ответ на свои откровения. Он притянул голову Лины к своему плечу, словно прячась от её взгляда, и тихо произнёс:

– Я слишком долго тебя искал! Чересчур долго!

И было в его голосе столько печали и невысказанной тоски, что Лина никак не могла взять в толк, что именно он хотел донести до неё этой фразой.

– Долго искал? – она отстранилась, заглядывая в его лицо. – Все эти четыре недели ты знал, где я.

Арон грустно улыбнулся, но не ответил на её упрёк. А Лина не решилась повторить невысказанный вопрос. Слишком страшно было потерять его ещё раз. Потерять ещё раз? Лину словно молнией поразила эта мысль. А вдруг в конце этой ночи он снова покинет её, оставив на месяц, а может даже на год или… на всю жизнь? Паника охватила душу девушки. С каждой секундой, которую она проводила возле него, он всё прочнее поселялся в её сердце. Ещё месяц такого неведения, и она окончательно сойдёт с ума! Сердце её бешено забилось, Лина ухватилась за руку Арона и непроизвольно со страхом посмотрела на него.

– Что случилось? – Арон попытался притянуть к себе взгляд собеседницы, но на этот раз у него ничего не вышло.

Мысль, поразившая Лину за секунду до этого, была настолько ужасна, что она уже не могла воспринимать ничего вокруг. Он опять испарится, словно его и не было!

– Лина! – донёсся откуда-то издалека такой знакомый и уже, казалось бы, родной голос. – Лина!

Она открыла глаза. Девушка не помнила, как оказалась на руках у того, чья возможность исчезновения выбила у неё почву из-под ног. Она медленно приходила в себя. Абсурд! Куда завёл её внезапный поток чувств, обрушившийся при возвращении в её жизнь этого юноши? Она же решила для себя – сегодня нужно наслаждаться тем, что имеет, а завтра… Когда завтра наступит, лишь тогда стоит об этом задумываться.

– Поставь меня! – попросила Лина, смутившись.

Арон аккуратно опустил девушку на ноги.

– Ты больше не будешь падать в обморок? – его улыбка согревала её душу.

– Постараюсь больше не разочаровывать тебя! – ответила она, улыбнувшись в ответ.

– Ты ведь не расскажешь мне, что так испугало тебя? – Арон был почти уверен, что не дождётся ответа.

Лина покачала головой, не решаясь сказать слово «нет» вслух.

– Я не настаиваю! – Арон нежно коснулся рукой волос девушки.

Лина оглянулась, они стояли возле её подъезда.

– Ты донёс меня до дома? – её изумлённые глаза рассмешили Арона.

– Увы! – ответил он через смех. – Я не знал, куда ещё можно тебя отнести!

– Но это так далеко, – Лина не знала, благодарить Арона или сердиться на него за такую вольность.

– Наверное, я должен устать, – прошептал он, глядя в её глаза.

– И… – она чувствовала, как теряется от одного его взгляда.

– И ты пригласишь усталого путника к себе, чтобы тот мог отдохнуть в тепле и уюте?

Лина заворожено кивнула. Влияние его глаз было настолько велико, что сейчас она не в силах была даже говорить, только выполнять все его распоряжения.

– Ты всё ещё не любишь лифты? – спросил её Арон, когда они оказались в подъезде.

– Нет! – Лина начала приходить в себя, как только Арон отпустил её взгляд. – Но если ты настолько устал, что не можешь…

– Нет-нет! – Арон рассмеялся. – Пока я ещё в состоянии подняться на девятый этаж.

Как счастливо звучал этот смех! Словно радость, исходящая от него, обнимала весь мир вокруг.

– Тихо! Тихо! Соседи же спят!

Испуганные глаза Лины смешили его ещё больше.

– Тогда пойдём поскорее! – и он взбежал на первый пролёт. – А то мы точно кого-нибудь разбудим.

Девушка тоже рассмеялась и побежала вслед за ним.

Оказавшись в квартире, Лина решила, что было бы вежливо предложить что-нибудь гостю. Но, как и в прошлый раз, Арон отказался и от чая, и от кофе.

Лина задумалась. Что-то не давало ей покоя. Что-то из того, что она помнила из рассказанного Ароном месяц назад.

– Может быть, молока? – робко предложила девушка.

– Пожалуй, – на этот раз отказа не последовало.

Лина удивлённо вскинула брови, но ничего больше не произнеся, зашла в кухню, налила в стакан холодного молока и протянула проследовавшему за ней Арону. Он поставил стакан на стол. Лина быстро, словно что-то вспомнила, предложила Арону занять одну из двух кухонных табуреток, и сев на другую, подумала, что на этот раз он не сможет воспользоваться её сном, чтобы так резко исчезнуть, что она снова решит, что его рассказ – не более, чем её фантазии, навеянные запредельностью.

– Итак, продолжим? – на этот раз Арон был абсолютно серьёзным.

– Да… – Лина кивнула.

– Но сегодня ты мне должна будешь помочь!

Странная фраза… Чем она может помочь?

– Но… я не знаю этой истории, – что-то странное появлялось в её душе. Какое-то… воспоминание?

– Тогда оставим это на потом. И сегодня я помогу тебе! – пообещал Арон.

Для Лины было загадкой значение последней фразы, вылетевшей из уст Арона, но девушка на всякий случай кивнула. Кивок Лины вызвал улыбку гостя.

– Итак, мы закончили на том, что Арес увёз Лину из храма хранителей в неизвестном направлении и настолько далеко, что Арон больше не смог ощущать её присутствие в своём мире, – юноша взял руку девушки в свою, поднёс её к губам и легонько прикоснулся ими к самым кончикам её пальцев. – И тогда сердце Арона охватила невообразимая печаль, казалось бы, навсегда поселившаяся в нём. Более ничего не могло вселить радости в душу маленького мальчика – ни игры с другом, ни уроки, ни даже излюбленные катания с горок…

Глава 1. Депрессия

Ах, если б сердца стук остановить!

Укрыла душу пелена печали…

Уснуть иль умереть, чтоб навсегда забыть…

И память удалить, чтобы не стали

Виденья счастья мучить, чтоб стенать

Душа в порыве одиночества не смела,

Нет больше смысла к цели той бежать,

Которая остаться не посмела

С тем, кто всегда её боготворил…

Отрывок из песни странника

Сердце Арона было охвачено невообразимой печалью, казалось бы, навсегда поселившейся в нём. Более ничего не могло вселить радости в душу маленького мальчика – ни игры с другом, ни уроки, ни даже излюбленные катания с горок, наполненных водными и воздушными потоками. Арона перестало интересовать практически всё.

Арес с Линой покинули замок. И узнал об этом мальчик практически сразу, как открыл глаза, очнувшись от своего дневного сна как будто от толчка. Что-то оборвалось в сердце мальчика. Сначала он не понял, что это. Странное чувство опустошённости охватило его душу. Это длилось какое-то мгновение, в течение которого его всё ещё вдохновлял остаток ощущения абсолютного счастья, которое он прочувствовал прошедшей ночью.

– Лина… – прошептал он, а потом ужас накрыл его с головой, а изо рта вырвался яростный крик: – Лина!!!

Он больше не чувствовал её, не знал, существует ли она на этом свете. Казалось, не только она, но и сама память о ней испарилась, оставив за собой горький привкус утраты. Словно то, как он прошлой ночью держал на руках годовалую девочку, теребившую его пряди, а затем наблюдал её тихое, безмятежное посапывание в кроватке, было только незабываемым сном.

Арон выбежал в коридор, не обращая внимания на протянутые ему Кримом одежды. Он понял всё, стоило только увидеть первую же открытую дверь правого крыла замка, целый год запертого от него. Но сердце его не хотело слушаться разума. Он уже точно знал, что ребёнка здесь нет, но всё же, не замедляя хода, со скоростью молнии нёсся в её покои, не желая признавать действительности и надеясь, что порванная нить, протянувшаяся между ним и годовалой девочкой, – это всего лишь какая-то болезнь его духа, не связанная с её исчезновением.

Когда Арон влетел в дверь, чуть не сдёрнув её с петель, он замер, всё ещё не желая верить своим глазам. Комната была пуста. Даже дубовая кроватка под кружевным балдахином, в которой спала девочка, была уже вынесена куда-то. Руки мальчика вытянулись вдоль его тела. Не осталось ничего, даже гнева. Душа опустела… опустела, казалось, навсегда…

В комнату вслед за воспитанником вошёл брат Феон – Верховный Жрец этого храма – и положил руку на плечо мальчика.

– Где они? – тень надежды коснулась чела Арона.

– Не знаю! – в голосе монаха было столько горечи, что Арон не смог не поверить ему.

Арес унёс девочку тихо, в полутьме рассвета, не сообщив ни одной живой душе, куда направляется вместе с той, что была ему доверена. Бывший безымянный ушёл, оставив горечь в сердце Арона. Ни братья-монахи, ни Верховный Жрец не могли понять, почему он так поступил. И только увидев Арона, горестно воззрившегося на то место, где несколько часов назад стояла детская кроватка с укрытой пеленой сна избранной, брат Феон понял причину тайного бегства Ареса.

Арон замер на месте, не в силах поверить в то, что произошло. Время словно остановилось для него. Мальчик не желал воспринимать действительность. Так он простоял около получаса – не двигаясь, не моргая, и даже, казалось, не дыша. Первый глубокий вздох причинил жестокую боль его сердцу, затопив душу мальчика чёрной тенью, в которой не было ни единой частицы света. Надежда испарилась, коснувшись Арона лишь краешком своего крыла. Более не было никого, кто мог бы по-настоящему понять его. Никого, кто смог бы стать с ним рядом, как равный…

Первые два дня после исчезновения Лины Арон по инерции ещё ходил на занятия к своим учителям. Но на третий день мальчик остался у себя. Крим молча сидел у него в ногах, держа на коленях одежду, принесённую господину, и переживая вместе с Ароном то, чего сам не понимал. Он видел окаменевший взгляд Арона и терпеливо ждал, надеясь на то, что тот когда-нибудь оттает. Крим не решался нарушать тишину, сопровождающую Арона уже более двух суток, вопросом о том, что же всё-таки произошло. Послушник знал, если Арон захочет ему доверить свои печали, то сам поведает ему о них.

Тем временем, не дождавшись своего ученика, брат Марк – философ, обучающий Арона премудростям наук, – сам явился в его покои, и увидев всё ещё одетого в пижаму воспитанника, только покачал головой. Завтрак стоял нетронутым. Арон, обычно очень щепетильный в вопросе о том, увидит Крим или нет, чем именно он питается, сегодня даже не отослал послушника, узнав, что завтрак принесут ему в постель.

Всё утро Арон просто сидел на своей кровати по-турецки, не делая ни одного движения, словно превратившись в статую. Когда принесли обед, к которому Арон тоже не притронулся, жрецы заволновались. Брат Феон безуспешно ходил вокруг мальчика, пытаясь заставить его очнуться от странного оцепенения. Но ни одна его попытка не увенчалась успехом. Нетронутый ужин тоже унесли из покоев Арона.

Крим постоянно оставался со своим господином. Никто в эти дни не отозвал его на обучение, которое он проходил, желая стать монахом храма. Но даже постоянное присутствие верного друга никак не влияло на настроение воспитанника храма. Прошёл день, прошла ночь, а Арон так и оставался неподвижно сидящей на своей кровати статуей.

На другой день, стоило показаться над горизонтом дневному светилу, подземный проход под комнатой Арона медленно открылся, заставив Крима быстро проснуться и отползти к двери. На лестнице в проходе появились четыре взлохмаченные рыжие фигуры в разодранных коричневых камзолах, очевидно, ранее представляющих собой не столь жалкое зрелище. На лицах их красовались свежие синяки и, судя по тому, как они шли, все тела их были в ушибах.

Увидев состояние вошедших, Крим не выдержал и вскочил на ноги.

– Сейчас я принесу что-нибудь, чтобы облегчить боль! – воскликнул он, уже взявшись за ручку двери.

Но один из вошедших остановил его порыв:

– Не стоит, мальчик!

Только сейчас Крим понял, насколько похожи четверо пришедших в покои его господина людей. Их лица были бы абсолютно одинаковыми, если бы синяки и ссадины не изукрасили их в самых разных местах.

– И не стоит тебе подходить к нам близко! – предупредил послушника тот, что стоял рядом с остановившим его помощь. – Это может плохо для тебя кончиться!

– Он не подойдёт! – звук голоса вышедшего из многодневного оцепенения господина заставил Крима вздрогнуть.

Арон встал со своей кровати и приблизился к четырём братьям-близнецам, обходя их вокруг и внимательно осматривая, пока те смущённо жались друг к другу.

– Это гномы! – коротко объяснил он Криму, всё ещё не сводя глаз с увечий появившихся из-под пола гостей.

Крим перевёл взгляд с Арона на побитую четвёрку массивных рыжих мужчин. Он никогда не видел гномов, даже не предполагал, что они на самом деле существуют, но из детских сказок Крим знал, что гномы – крошечные злобные существа, ради собственной выгоды убивающие заблудившихся в лесу людей и превращающие их в груды камней и драгоценных металлов.

– Это? Это гномы? – челюсть послушника непроизвольно поползла вниз, а рука поднялась вверх, указывая перстом на стушевавшихся под взглядом Арона близнецов. – Вот эти здоровенные… – Крим запнулся, не в силах подобрать слова, которым он бы мог, не оскорбляя вошедших, выразить своё отношение к их росту. – Эти? Гномы?

Арон кивнул.

– Да, это именно они!

Гномы действительно могли превращать людей в золото одним лишь взглядом, причём делая это непроизвольно. В отличие от существ, описанных в сказках, они часто не могли контролировать процесс превращения. Хотя усилием воли могли бы и сами запустить преобразование человеческого тела в тот или иной камень или металл. Но отчего-то в Долине Хранителей таких превращений до сих пор не происходило. Была вероятность, что превращение произойдёт в случае их прикосновения к человеку, хотя никто из гномов такого опыта пока не проводил.

Арон продолжал ходить вокруг гномов-гигантов, осматривая их понурые фигуры.

Гномов звали Стик, Дрик, Клик и Блик. Они были единственными в своём роде. У гномов рождение ребёнка – редкость, и никогда в природе не появлялась даже двойня. Эти же четверо были братьями-близнецами, различить которых мог пока что только Арон, и то лишь потому, что чувствовал состояние их душ, которые, в отличие от тел, были различными. Но о такой своей способности Арон не распространялся, хотя был убеждён, что, например, Юдик – магистр колонии гномов – очень хорошо осведомлён о том, что их маленький господин, как называет его каждый из колонии этих гигантов, очень хорошо понимает, кто из братьев находится перед его очами. Лидером в этой четвёрке был Стик, он был самым надёжным из всех братьев, все действия этого гнома были очень хорошо продуманы. Стик был настолько рационален, что, казалось, прежде чем что-то совершить, он сотню раз просчитает все возможные последствия своего действия. Дрик всегда хотел казаться храбрым, из-за чего постоянно рисковал попасть в ту или иную опасную ситуацию, которую он вполне смог бы избежать, если бы хотя бы немного подумал перед тем, как стараться показать остальным, насколько он отважен. Лишь неизменно присутствующий рядом с ним Стик останавливал Дрика от того, чтобы каждый раз оказываться в глупом положении. Но, к сожалению, брат не всегда мог быть рядом с Дриком, и, к счастью, сам Дрик никогда не зацикливался на своих промахах, и выбравшись из очередной неудобной для него ситуации, быстро забывал не только о том, каким образом он в неё попал, но также и о ситуации в целом. Любовь к детям третьего брата – Клика – была возведена в абсолют. Вообще-то, детей гномы просто боготворили, причём любых детей – будь то гномчата, человеческие особи или детёныши животных. Но для Клика семья и дети были чем-то неимоверно притягательным, наверно поэтому он с первого момента проникся особой симпатией к мальчику, заботы о котором на него возложили гномы его колонии. И никакие доводы о том, что Арон – особый ребёнок, воспитание которого не должно предполагать гиперзаботы, не могли остановить Клика от постоянного чрезмерного её проявления. Четвёртый брат – Блик – был осторожным сверх всякой меры, он постоянно жаловался то на одно, то на другое, и был всё время недоволен поступками остальных, если те поступки могли привести хотя бы к призраку опасности. Впрочем, за долгие годы жизни – а гномы живут веками – братья привыкли не обращать внимания на его постоянное нытьё. Все вместе братья составляли что-то цельное, неделимое, способное сообща решить любые проблемы и преодолеть любые трудности. Они были всегда собранны и аккуратны. И трудно было придумать ситуацию, из которой эта четвёрка могла выйти с такими колоссальными потерями.

– Вы что, подрались? – спросил их Арон, наконец-то прерывая молчание, воцарившееся в комнате.

– Не-е! Нет! – Стик умудрился так вывернуть ногу, что зацепил загнутым носком своего сапога ворс на ковре, постеленном на полу возле кровати Арона. – Не дрались мы. Зачем нам драться-то?

– Тогда кто вас так? – в другое время Арону показался бы смешным потрёпанный вид гномов, но сейчас в его сердце было столько печали, что в нём просто не осталось места для удивления от произошедшего избиения существ столь могущественных, что к ним не смог бы прикоснуться ни один из живущих в этом мире. В самом деле, кто мог так избить четвёрку гномов, которые лишь одним прикосновением способны были кого угодно или что угодно превратить в камень или металл?

Стик вздохнул и послушно начал объяснять, всё ещё ковыряя носком сапога ковёр.

– Ну, понимаешь, маленький господин…

– Арон! – поправил его мальчик.

Стик снова вздохнул, но всё же решил настоять на своём.

– Маленький господин! – и молча уставился на Арона.

– Ну, хорошо, – согласился тот. – Пусть будет «маленький господин»! Продолжай!

– Так вот! Вчера, когда ты не пришёл на урок, мы пошли к повелителю… – Стик снова замолчал, горько вздохнув.

– Он рассердился, узнав, что мы не смогли предотвратить твоё проникновение в комнату Лины! – помог брату Дрик.

– Но вы-то тут причём? – возглас Арона удивил гномов.

– Ну… это ж мы ответственны за подземелья! – подбитый глаз Клика исторгнул слезу. – Вот он на нас и осерчал… Напустил на нас этих… гропунов…

– Гропунов? – Арон вспомнил молниеносные движения созданий с перепончатыми крыльями и красными, светящимися глазами, бесшумно поднимающихся тёмными ночами со дна глубокого рва, находящегося под нависающей над ним крепостью. Это были смертельно опасные для людей звери, но гномам, по всей видимости, такого урона, как обычному человеку, принести они не могли. А ни один из смертных ещё не выживал после нападения гропунов. Как же должны были гномы разозлить повелителя, чтобы он натравил на них гропунов? Арон понимал, что, скорее всего, те что-то недоговаривают ему. Понимал он также и то, что никакими пытками не вытащит из них тех сведений, которые им было запрещено разглашать. Пророчество! Снова пророчество!

Мальчик вздохнул, и ещё раз с ног до головы оглядел тех, кто призван был преподавать ему историю и языки Внешних Королевств. Да… Выглядели они не очень! Он обернулся к Криму и скомандовал:

– Одежду!

Послушник быстро помог Арону переодеться, а потом спросил.

– Куда ты?

Арон усмехнулся одними губами.

– К повелителю!

– Мне пойти с тобой? – спросил Крим.

Арон покачал головой.

– Думаю, не стоит! – ответил он. – Если, конечно, не хочешь попасть на обед летающему вблизи чёрному дракону или кровожадным гропунам.

Крим уцепился за рукав Арона.

– Дракон? Ты сошёл с ума! – возопил мальчик. – А если он тебя съест? Тебе что, жизнь наскучила?

Арон осторожно отцепил пальцы Крима от своего рукава и, грустно улыбнувшись одними губами, ответил:

– Это, может быть, было бы лучшим из всего. Но дракон вряд ли станет меня есть. Я с ним уже немного знаком.

– Знаком? – глаза Крима округлились от удивления. – Знаком с драконом?

– Мы с ним летали однажды! – Арон мечтательно поднял взгляд, затем с наслаждением потянулся, стараясь размять закостеневшие от долгого сидения косточки.

– Летали? – Крим всё ещё никак не мог поверить словам господина. – Ты летал на драконе?

– Да нет, не на драконе – в его лапах! – рассмеялся Арон. Но смех у него получился не очень радостным.

– Дракон, правда, его не съест? – теперь уже Крим обратился к четвёрке гномов.

Стик почесал правой рукой всклокоченную бороду.

– Эт-то навряд ли… – протянул он.

– А вас? – заинтересовался Крим.

– Драконы не питаются гномами! – радостно ответил за брата Клик.

– Ну что, пошли? – Блик помахал рукой Арону. – Ты хотел к повелителю или нет?

– А где он живёт? – не унимался Крим.

Ответ Блика окончательно отрезвил мальчика:

– В пещере дракона!

– Подожди! – взмолился Крим, обращаясь к Арону. – Что я скажу брату Феону, если он придёт и не найдёт тебя здесь?

– Скажи, чтобы не беспокоился, я с гномами. Он знает!

– Про повелителя не болтай! – попросил послушника Стик.

Арон только вздохнул:

– Они же мысли читать умеют!

– Так заблокируй его мысли от них! – рассмеялся Стик, и, подмигнув Арону, добавил: – Единственный, кто мог бы снять твою блокировку, покинул храм.

Арон повернулся к Криму и положил ладони на его виски.

– Загляни в мои глаза! – прошептал он.

Крим не смог бы возразить, даже если бы захотел. Он послушно поднял взгляд, заворожено уставившись в глаза господина. Сейчас он был в полной его власти. Наверное, если бы Арон повелел ему умереть, сердце послушника просто бы остановилось, но такая мысль пришла к нему лишь после того, как Арон его отпустил, а в этот момент голова Крима была полностью освобождена от какой бы то ни было мысли, она была пуста, словно новый глиняный горшок.

Арон медленно разделили сознание своего слуги так, что мог абсолютно ясно видеть, где и в каком порядке находятся его мысли. Мысли были, словно разложенные на полочках закрытые книги с пустыми корешками. Арон создал специальные двери, чтобы никто, помимо хозяина, не смог отворить их и выкрасть мысль из этого импровизированного шкафа. Закончив, он отпустил и душу, и тело своего друга.

– Я не знал, что ты так умеешь! – Крим восторженно уставился на Арона.

– Как умею? – Арон, казалось бы, искренне удивился.

– Ты меня подчинил! – прошептал Крим. – Подчинил полностью! Я был готов на всё для тебя, даже на то, что никогда бы не сделал в здравом уме!

Арон лишь грустно вздохнул.

– И что мне от этого? – взгляд избранного упёрся в глаза Крима. – Послушай меня! Теперь никто не сможет выудить из твоей памяти ни одной мысли, – затем подумал немного и добавил: – без твоего желания, конечно!

– Я не предам тебя! – пообещал Крим.

– Не стоит искушать судьбу! – усмехнулся Арон. – Позови Верховного Жреца!

– Хорошо!

Крим вышел, чтобы выполнить поручение, а гномы удивлённо уставились на воспитанника.

– А зачем тебе брат Феон? – озвучил вопрос, вертевшийся в головах каждого из них, Стик.

– Брат Феон… – Арон присел на край своей огромной кровати и задумался. Как в одной фразе объяснить этим существам, что их отношение к детям и отношение к воспитанникам хранителей – настолько разнятся, насколько это только возможно? – Мне нужно предупредить его кое о чём!

– А-а-а… – неопределённо пробурчал Стик.

Брат Феон не замедлил явиться на зов Арона. Но на лице монаха легко читалось недовольство. Видимо, Верховный Жрец уже успел заметить непробиваемую блокировку в голове послушника.

– Ты что-то хотел, мальчик мой? – с нарочитой внимательностью обратился он к Арону.

– Да, брат Феон! – тон Арона был твёрдым и властным. – Я запретил доступ к информации в голове моего слуги для любого из монахов, – сообщил он. – За исключением, разумеется, брата Ареса, которого нет сейчас в храме. Я сделал это, не заручаясь согласием послушника, и лишь потому, что мне это необходимо. Гномы, – он указал рукой на стоящую за его спиной побитую четвёрку братьев, – в курсе всего, что происходит. Тебе же, брат Феон, как и твоим братьям, знать об этом не полагается. Так что попытайтесь оградить Крима от расспросов!

Верховный Жрец, казалось бы, только сейчас заметил ушедший лестницей под комнату Арона кусок пола.

– Тут есть подземелья? – удивлённый, он подошёл к дырке в полу и глянул внутрь.

– Подземелья находятся в ведении гномов, – на один миг Арон удивился неведению Главного Жреца храма о подземных проходах под ним. Ведь они с Кримом так часто бывали там, а монахи способны читать мысли послушников. Но решив, что, вероятнее всего, жрецы, по своему обыкновению, не обратили внимания на то, что посчитали несущественным, или вообще решили, что мысли его юного слуги – лишь несбыточные мечты об играх, которых он был лишён, отбросил недоумение. Да и, в конце-то концов, в настоящий момент всё это было совершенно не важно!

– А… – монах перевёл взгляд на гномов. – Кто это вас так?

– Упали… – Стик, казалось, всем своим видом хотел выразить полную невинность, что, кстати, у него плохо получалось.

– Упали? – жрец уставился на своего воспитанника. – Это ты их так разукрасил?

У Арона от такого предположения глаза выкатились из глазниц.

– Я?… Брат Феон! – только и смог выговорить он.

– Не ты… – брат Феон вздохнул. – Ну, что же…

– Сейчас я уйду с гномами, – быстро перестроившись на более властный тон, продолжил прерванную речь Арон.

– Да… Да… – брат Феон грустно посмотрел на Крима. – Обещаю, что мы не будем докучать вопросами твоему слуге.

– Именно этого я у тебя и прошу! – обещание брата Феона позволило Арону перейти на более спокойные интонации, удалив повелительные нотки из речи избранного.

Ещё раз поглядев на уходящую под пол лестницу, Главный Жрец вышел из комнаты, а Арон обратился к Криму.

– Послушай, Арес никогда не делал с тобой чего-то похожее на то, что недавно сделал я? Я хочу знать, не блокировал ли он твою память.

Крим покачал головой.

– Нет, так он не делал, но я припоминаю, что, когда проходил мимо него, ощущал какое-то… – Крим замялся. – Ну… присутствие что ли…

– Как он это делает? – Арон задумался. – Ладно, сейчас не до этого! – мальчик повернулся к гномам и скомандовал: – Пошли!

И все пятеро, сначала он, потом Стик, Клик, Блик и Дрик спустились в подземные ходы под храмом.

Некоторое время шли молча. У Арона не было настроения восторгаться красотами отделки коридоров. Пустота в душе, вызванная отсутствием поблизости той, что целый год заполняла её одним своим существованием, не переставала донимать мальчика. И самым ужасным была невозможность заполнить эту пустоту. Его больше не радовал ни глубокого, сияющего, синего цвета, напоминающего Арону цвет глаз маленькой Лины, потолок, ни гладкий, словно зеркальный, пол, ни стены, разукрашенные узорами из разнообразных драгоценных камней. Гномы древности – маленькие волшебные создания, дни которых закончились более семи тысяч лет назад – постарались оформить свои владения так, что и через тысячелетия они оставались такими же, как и в тот день, когда была закончена отделка. Любой человек, попавший сюда, не переставал бы восхищаться увиденным, но у Арона больше не было сил ни для восхищения, ни даже для того, чтобы просто продолжать своё бренное существование.

Всего год назад он понял важную вещь – существует кто-то если и не такой же, как он, то способный встать рядом с ним в этом мире. Всю свою сознательную жизнь Арон знал, что сам он иной, не такой, как другие. Не лучше, не хуже, а просто другой. И поэтому жизнь его может протекать только в одиночестве. Но в тот день, когда он впервые ощутил связь, объединяющую их с Линой души, пришло понимание того, что на свете есть хотя бы одно существо, способное разделить его одиночество, понять его настолько полно, насколько бы не смог ни один из живущих на этой планете. Целый год он искал это существо, и, наконец, найдя, тут же потерял.

Мысли роились в голове Арона. Лины не было больше рядом. Он не знал даже, есть ли она вообще где-то. Он больше не чувствовал её душу. И если она есть, как он сможет её найти? Мир велик, просто необъятен. Как там говорили гномы? Наш мир состоит из семи миров. А что, если Арес с Линой покинули этот мир, и ушли в какой-то другой, недоступный ему, Арону, мир?

Арес был силён, настолько силён, что сила Арона для него вообще ничего не значила. Единый в трёх лицах, единственный, сам испытавший на себе веяние времени, проживший многие жизни, начиная с появления первого безымянного в трёх телах одновременно, и соединившийся в теле семнадцатилетнего юноши; тот, кто постиг всё – это именно то существо, чем сейчас был Арес. И насколько бы ни велика была сила Арона, она не могла соперничать с опытом тысячелетий, заключённым в теле единого в трёх лицах. Почему он ушёл, унеся с собой маленькую подопечную? Почему был так грустен в ту ночь, когда Арон нашёл путь к той, к которой так стремился целый год своей жизни? Все эти «почему» давили на Арона своей неразрешимостью. Ведь Арес ушёл не просто так, он не сказал об этом не только ему, он не оповестил никого из храма хранителей. Даже Верховный Жрец не знал о его уходе!

– А вам было известно о том, что Арес покидает храм? – поинтересовался Арон у гномов.

– Нет, маленький господин, – прозвучал голос Клика за спиной у мальчика. – Нам в то время неизвестно было даже о том, что ты нашёл комнату Лины. Мы не знаем ни почему он ушёл, ни куда, ни отчего он не сообщил нам об этом. Ведь по начальному плану девочку мы тоже должны были обучать.

– Они живы? – только теперь Арон понял, что это был тот главный вопрос, который он до сих пор боялся задать даже себе.

– Конечно, маленький господин! – в изумлении воскликнул Блик. – Иначе и быть не может!

– Так вот что тревожит тебя? – Стик положил руку на плечо ученика. – Они просто обязаны выжить, Арон! – тихо произнёс он. – И Аресу это известно!

– Предсказание? – односложно спросил мальчик.

– Предсказание… – вздохнул Стик.

– А я всё испортил? – сейчас Арон казался себе маленьким ребёнком, желающим расплакаться из-за неотвратимости происходящего, но он не мог. Он просто не имел права показывать свою слабость. При предыдущей встрече повелитель ясно дал ему это понять.

– Да! – тихий ответ Дрика раздирал душу.

– Почему мне никто ничего не хочет объяснять! – внезапно мальчик почувствовал, словно в нём просыпается какой-то зверь, готовый вырваться наружу.

– Водопад…

Слова Стика привели Арона в чувство. В размышлениях и разговорах он не заметил, как они с гномами добрались до перехода, ведущего в погреб под мельницей в маленьком поселении под названием Кизлирь, наиболее приближённом к Ущелью Миров, на пути к которому находится пещера дракона, куда именно и направлялся сейчас мальчик. Арон вынул из кармана специально приготовленную для этого случая сетчатую шапочку, надел её на голову и краем глаза заметил, как гномы сделали то же самое. Он усмехнулся. Мальчик ещё не забыл, какими косматыми были братья-близнецы после того, как они прошли такой переход в первый раз.

– Тогда поехали! – мальчик смело ступил в заполненный водой бассейн, не сняв с себя даже обуви, и скрылся в темноте за стеной водопада.

Расслабившись, он скользил по стенкам туннеля, омываемый мягкой тёплой водой, словно старающейся смыть с него все тревоги и переживания последних дней. Сейчас у него не было желания ни двигаться, ни дышать, ни даже жить. Если бы можно было так просто всё остановить! Всё, вплоть до биения сердца… Лицо Арона, наконец-то омыли долгожданные слёзы. Здесь никто не способен увидеть его слёз. Несколько капель воды не прибавят величины водопада. Он бы выдержал всё, но это… Зная, что Арес и Лина живы, он начал бы их искать, он обошёл бы весь мир, и в конце концов приблизился бы к разгадке, если бы ни одна вещь, которую он не учёл, когда преследовал свою цель. Он не имел права искать её! Он не имел права приближаться к ней! Он не должен был найти ответ на вопрос, мучивший его целый год. Потому что определяющим является только одно – пророчество! То самое пророчество, содержание которого он не знает до сей поры…

Вынырнув из водяной трубы, Арон сразу попал в воздушный туннель, созданный, чтобы высушить то, что было выстирано на предыдущем отрезке пути. Сильные струи воздуха обдували его тело со всех сторон, создавая кроме эффекта сушки ещё и эффект глажки. «Идеальная машина для стирки!» – в который раз подумалось ему. Только вот, если волосы не убрать, будешь похож на старую мочалку. Арону снова вспомнились всклоченные бороды и растрёпанные волосы гномов, представших перед ним, когда Арон закончил свой маленький переход через Огненную пустыню. Точнее это была не вся пустыня, а только малая её часть, но в тот день мальчик усвоил чуть ли не главный урок в своей жизни – сила воли может перевернуть все представления о возможном и невозможном. Ведь стоило ему дать небольшую слабину, и в песках пустыни, куда скинул его чёрный дракон, сейчас лежал бы на один череп больше. Хотя… Внезапно Арон подумал, что, может быть, и для него, и для мира, в котором он живёт, было бы лучшим выходом, если бы его труп так и остался тлеть в жарких пустынных песках.

Вывалившись на мягкие пуховые подушки, покрытые гладким шёлком, Арон поднялся на ноги и стал ждать своих провожатых. Не прошло и минуты, как все четверо гномов стояли перед мальчиком.

– Ты плакал? – внезапно спросил Клик.

Арон разозлился на этот вопрос. В конце концов, какое ему-то дело? Что он для них? Очередное существо, которое они готовят неизвестно для чего.

– Конечно, нет, – с излишним презрением ответил мальчик. – Просто попала в глаза вода. Скоро пройдёт!

– А-а-а… – выговорил Клик, но Арон чувствовал, что тот ему не поверил. Хотя какая разница?

Арон прикоснулся к аквамариновому глазу лягушки, вырезанной из яблочно-зелёного хризопраза, и потолок над ним стал опускаться, впрочем, вместе с полом. Арон собрался вскочить с опускающейся поверхности пола на ту, что оставалась без движения. Братья-гномы уже находились там, не дожидаясь момента, когда пол-лифт опустится настолько, что они не в силах будут запрыгнуть на появившуюся там ступеньку. Ведь движение сконструированного здесь механизма было довольно быстрым – стоило немного зазеваться, и нужно будет ждать, когда площадка снова поднимется и встанет на место, а затем придётся запускать всю эту систему вновь. И поскольку Арон немного замешкался, то у него вряд ли бы получилось вскочить на быстро удаляющийся пол, если бы Стик и Клик вовремя не схватили его за руки и не вытянули своего подопечного наверх.

Тем временем потолок опустился, став полом, мальчик с гномами ступили на него и механизм стал подниматься. Подъём происходил намного медленнее спуска. Арон подумал, что, скорее всего, скорость этого механизма напрямую зависела от того, какой вес приходится на единицу спускаемой или поднимаемой поверхности. Ещё раз подивившись тому, что все сделанные семь тысячелетий назад машины здесь работали идеально и, решив выяснить, что за вещество использовали древние гномы-малютки для смазки этих механизмов (ведь не было даже малого скрипа), Арон первым поднялся во внутренние комнаты мельницы. Увидев, что помещение пусто, он помахал рукой гномам, показывая, что те тоже могут подняться наверх.

– Думаю, дальше мне стоит идти одному? – предположил он.

– Но… – Клик разрывался между желанием проводить подопечного и страхом от того, что его могут увидеть люди этого поселения, и, помилуйте боги, дотронуться до него. Ведь это было чревато появлением прекрасных, сияющих золотом статуй на месте неосторожно коснувшихся волшебных существ местных жителей.

– Вряд ли я смогу заблудиться в этом лесу! – понял Арон переживания гнома. – Вы же, если хотите, можете пойти кругом. Но мне кажется, это не обязательно. Поговорить с повелителем я вполне способен без вас четверых.

– А если он осерчает? – Клик никак не хотел отпускать мальчика одного.

– И?… – Арон выжидающе смотрел на Клика.

Все остальные гномы тоже уставились на него.

– Ну… – Клик зарделся. – Он же побил нас!

– Ты хочешь сказать, он выбьет мне все зубы? – Арон не менял выражения лица.

Гномы расхохотались. Все, кроме Клика.

– Это вряд ли… – наконец, сдался тот.

– Тогда я пошёл! – и, не ожидая дальнейших возражений, Арон вышел за дверь мельницы.

Пройдя за холм, отделяющий мельницу от домов, в которых обитали поселяне, Арон услышал выкрикнувший его имя голос. Он обернулся и увидел мальчика, которого около года назад хотела поставить за ним присматривать Зойя – жена возчика, встреченного им на дороге и привёзшего его сюда в тот день, когда Арон сбежал из храма хранителей, подгоняемый желанием найти того, кто так явно был связан с ним незримой нитью, порвавшейся в день после ночи, проведённой с Линой. Именно в ту ночь Арон впервые увидел Лину, которой было меньше месяца от роду. И именно в ту ночь Арон почувствовал ту разрушительную боль, которую могла принести ему только она – маленький комочек в руках лучшего воина этих земель – бывшего безымянного, а теперь Ареса.

Итак, он попался на глаза Вилону.

– Арон! Арон! – кричал Вилон, бегом приближаясь к Арону. – Погоди! Ну, погоди же!

Арон остановился, поджидая мальчика. В конце концов, на этот раз он предупредил жрецов о том, что уйдёт. Да и спешить ему, в общем-то, некуда. И хотя повелитель, наверняка, знал о том, что Арон направляется к нему, сам Арон не обещал посетить его, и тем более не назначал времени встречи.

Вилон добежал до Арона, остановился и, поставив руки на пояс, согнулся пополам, переводя дух.

Вилону было на вид лет десять. Это был довольно крупных размеров мальчик. Одет он был в серого цвета штаны и рубаху навыпуск. Глаза мальчика радостно блестели.

– Ты жив! – отдышавшись, затараторил он. – Мы ведь думали, ты погиб! Наутро мы решили тебя искать, но пришёл хранитель и велел остановить поиски. Говорят, он так переменился в лице, узнав, что ты оказался здесь!

– В самом деле? – Арона удивило сказанное Вилоном. Он думал, что Арес знал о том, что воспитанник храма оказался поблизости от него в ту ночь.

– А ты разве не к Драконьим горам в ту ночь направился? – сияющие глаза Вилона немного улучшили ароново настроение.

– К Драконьим горам? Откуда такие мысли? – Арон оглядывал мальчика, тот всё больше нравился ему.

– Ну… Отец говорил, ты всё порывался уйти в ту сторону! – Вилон рассмеялся. – Я так рад, что ты жив!

Арон только развёл руками.

– Ну что же, я жив!

– А что ты здесь делаешь? – Вилон не мог отвести восторженного взгляда, как будто до сих пор не верил в странную выживаемость мальчика, исчезнувшего в их поселении более года назад.

– У меня здесь дело! – ответил Арон, он вовсе не собирался распространяться о том, какое именно дело привело его в Кизлирь, да и стоять здесь, разговаривая с малознакомым мальчиком-селянином, ему тоже не очень хотелось.

Арон повернулся и пошёл в сторону поселения. Вилон двинулся рядом с ним. Арон только зубами скрипнул. Никакого такта! Неужели этот крестьянский отпрыск не понимает, что у Арона нет никакого желания продолжать беседу. Но Вилон, казалось, этого действительно не понимал.

– У тебя? – Вилон снова расхохотался. – Какое у тебя может быть дело здесь, в таком захолустье?

– Меня ожидают! – улыбнулся мальчику Арон.

– Слуга?

«А у него хорошая память», – пронеслось в голове Арона.

– Нет… Нет! – Арон покачал головой. – На этот раз не слуга.

– Отец? – Вилон, казалось, хотел знать всё и обо всём.

– Нет… Мой отец мёртв, – Арон всё ещё улыбался.

– Ох, прости! – испуг в глазах Вилона смешил больше, чем смех.

– Не извиняйся, он умер ещё до моего рождения! – Арон ободряюще похлопал мальчика по плечу.

– А! – догадался Вилон. – Так ты один из тех сирот, которых забирают монахи в храм, когда те теряют родителей?

– Верно! – ответил Арон. Он не кривил душой. Мать его умерла ещё до того, как услышала его первый крик.

– Значит, ты сирота? – вздохнул Вилон.

– Я привык! – ответ Арона озадачил мальчика.

– А разве можно к этому привыкнуть? – спросил он.

– Я же говорил, я не видел и не знал своих родителей! – попытался объяснить Арон.

– Ясно! – очевидно, Вилону было не всё ясно, но он решил перевести разговор на более безопасную тему. – А теперь ты выполняешь какое-то поручение служителей храма?

– Нет! – Арон на ходу сорвал травинку. – Я здесь по собственной воле.

– А разве монахи отпускают детей из храма одних? – удивился Вилон.

– Ну, во-первых, я пришёл сюда не один, – Арон усмехнулся. – А во-вторых, я не оставил им выбора!

– Ты сбежал! – ахнул Вилон.

– Нет-нет! – Арон быстро затряс головой, стараясь подтвердить жестом свои слова. – Ни в коем случае! Я предупредил брата Феона!

– Брат Феон? – заинтересовался Вилон. – А кто это?

– Брат Феон – Верховный Жрец храма.

– Верховный Жрец? – Вилон удивлённо присвистнул. – Он главный, что ли, там? И ты с ним общаешься?

– Что-то вроде того, – ответил Арон. – И да, иной раз мне приходится с ним общаться.

– Что значит – «что-то вроде того»? – озадачено спросил Вилон.

– Ну… не всё так просто, – начал объяснять Арон. – Верховный Жрец является главой храма. Но есть, например, брат Арес, который не всегда обязан подчиняться ему. Это сложно…

– Это который единый в трёх лицах? – присвистнул Вилон.

– Да! – последняя реплика Вилона расстроила Арона. Все, даже дети поселян знали о чём-то, что запрещалось знать ему. – Мне нужно идти! – добавил он, вздохнув.

– Но ты вернёшься? – взгляд Вилона выражал такое восхищение своим новым знакомым, что Арон просто не мог сказать ему «нет», и он ответил:

– Не знаю! Возможно…

Повернувшись, Арон отправился в сторону запретного леса, охраняемого чёрным драконом.

– Стой! Стой! – услышал он за собой вопль Вилона.

Арон остановился и подождал, пока тот снова не подошёл к нему.

– Ты туда? – в ужасе прошептал Вилон.

– Да! – спокойно ответил ему Арон.

– Туда нельзя! – Вилон умаляющее смотрел в глаза Арона.

– Вилон, – Арон изо всех сил хотел успокоить мальчика; но как это сделать, когда тому с начала жизни внушали мысль о том, что ни в коем случае нельзя посещать запретный лес? – Понимаешь, мне нужно туда! Тебе не стоит волноваться, со мной ничего не случится!

– И я не смогу отговорить тебя?

Грустный голос Вилона словно наждачкой прошёлся по сердцу, что поразило Арона до глубины души. На самом деле пока ещё никто, кроме, разве что, Крима, не вызывал у него таких эмоций, но чувства никогда не могли заставить Арона изменить то решение, которое он сам считал правильным. Арон был непреклонен и на этот раз.

– Нет! – ровным голосом ответил он.

– Тогда я пойду с тобой! – решительно заявил Вилон.

Брови Арона медленно поползли вверх. Такой храбрости от мальчика-селянина он никак не ожидал.

– Ты хочешь попасть на ужин дракону? – вырвалось у Арона.

– А ты? – отпарировал Вилон.

– Я же сказал, дракон не причинит мне вреда! – рассмеялся Арон, хотя сам он не до конца был убеждён в собственных словах.

– Почему? – вопрос Вилона, которого следовало бы ожидать, застиг Арона врасплох.

Арон не знал, можно ли говорить Вилону о том, что именно связывает его, Арона, с чёрным драконом. Можно ли рассказывать мальчику о полёте, когда Арон получил такое количество счастья, которое было сравнимо только с тем, что он испытал, проведя ту единственную ночь с маленькой годовалой девочкой по имени Лина. Решив, что заодно в пещере дракона нужно выяснить вопрос о своих правах, Арон произнёс:

– Я тебе объясню всё, что могу, но только когда вернусь!

– Ты не вернёшься, если пойдёшь туда! – в горле Вилона что-то забулькало, а на глаза навернулись слёзы. – Никто не сможет вернуться из этого леса.

– Но я же один раз уже вернулся, – Арон в упор смотрел в глаза Вилону. Он не хотел пользоваться своей властью, но, по-видимому, у него здесь тоже не было выбора. И Арон решился. – Вилон, сейчас ты пойдёшь домой. Ты не будешь следовать за мной, и не расскажешь никому ни того, что меня встретил, ни того, куда я пошёл. Я вернусь! Обязательно вернусь! А ты будешь ждать меня, не выходя за пределы своего поселения. Ты меня понял?

Вилон кивнул головой.

– Да, Арон!

– Тогда иди! – скомандовал мальчику Арон.

Тот повернулся, и словно кукла, направился к собственному дому. Арон вздохнул. Он так не любил применять свою силу! И только сейчас Арон понял, что впервые он применил эту силу, не прикоснувшись к человеку и пальцем.

– Так вот как он это делает! – вслух произнёс Арон, подумав о покинувшем этим утром храм Аресе, и отправился туда, откуда по местным поверьям ещё никто не возвращался живым.

Глава 2. Главный урок

Преграды все разрушь! Их больше нет.

Забудь слова, возникшие в печали!

Не должен ты встречать безрадостно рассвет,

Ты волен выбирать. Пусть все тебе кричали,

Что выбор твой отныне невелик.

Ты прав, когда ты стены пробиваешь

Одним желанием – увидеть счастья лик,

Когда о счастии ты ничего не знаешь!

Дерзай, твори, ропщи, возьми своё!

Не бойся жить, вся жизнь твоя отныне!

Пусть сердце рвётся и душа поёт!

И пусть огонь внутри тебя не стынет!

Ведь этот мир принадлежит тебе!…

Отрывок из «Гимна повелителю» жреца Крима.

Ещё полдня ушло у Арона на то, чтобы преодолеть чащу леса, отделяющую Кизлирь от пещеры дракона. Как и год назад, Арон шёл по лесу легко, словно скользил, инстинктивно выбирая единственно правильный путь. Ни одна ветка дерева не коснулась тела мальчика. Было ощущение, что идёт он не по непроходимой лесной чаще, а по вымощенной гладким камнем дорожке в храмовом парке.

Быстро преодолев каменные ступени, ведущие в пещеру, Арон остановился возле двери. В прошлый раз он попал за эту дверь, вися на плече Клика, поэтому не смог рассмотреть надписи, вырезанные вокруг дверного проёма, хотя тогда они показались ему странно знакомыми. Сейчас он осторожно погладил пальцами углубления в древесине. Да! Он уже видел эти знаки, и не раз. Часто во снах он пытался прочесть древние свитки с такими же символами, но никак не мог расшифровать их. И в момент, когда знание, казалось, готово было открыться ему, сон менял своё направление, закрывая от мальчика как сами символы, так и их смысл.

«Теперь я бы, наверное, смог их расшифровать!» – пронеслось в голове. Но апатия, поселившаяся глубоко в сердце Арона после исчезновения того единственного света, который весь последний год манил его к себе, словно огонёк бабочку, пригнала следом: «Только зачем?».

Арон толкнул дверь и вошёл внутрь. За год здесь ничего не изменилось. Так же, как и в прошлое посещение, по всему периметру круглой пещеры горели факелы в простых медных факелодержателях, соединённые медными же трубками. Сияющие вкрапления в гранитных стенах создавали впечатление ирреальности происходящего. Полупрозрачный чистый мрамор пола со светящейся семиконечной звездой, посреди которой стоял постамент из белого мрамора с расположенным на нём хрустальным саркофагом, внутри стенок которого сияли в свете огня переплетённые нити золота и серебра, создавал ощущение размытости.

– Итак, ты пришёл! – мягкая улыбка прекрасного юноши, стоящего в центре пещеры на белом мраморном постаменте, опёршись локтем на стенку хрустального саркофага, заставила Арона забыть все слова, которые он приготовил для встречи с ним.

– Повелитель! – Арон нагнул голову в поклоне, не совсем понимая, как именно нужно себя вести. Бухаться на колени, как это делали гномы, не хотелось.

К удивлению Арона, юноша склонил голову в ответ и произнёс:

– Арон!

Арон всё-таки решился озвучить вопрос, который возник у него, стоило переступить порог пещеры:

– Я не знаю, как следует вести себя с тобой. Возможно, моё приветствие было недостаточно вежливым. Прошу простить меня и поправить, если я что-то сделал не так.

Юноша снова улыбнулся, и с уст его слетели слова:

– А по твоему мнению, как ты должен себя вести со мной?

Арон задумался, рассматривая носки своей обуви, затем поднял голову и честно ответил:

– Я не знаю, повелитель! Вначале мне показалось, что я приветствовал тебя как подобает.

– Что же, – юноша подошёл к мальчику и обнял его за плечи. – Вначале ты был прав!

Он подвёл гостя к застеленному шкурами и отделанному золотым орнаментом из тех же неизвестных Арону символов, которые были выгравированы вокруг дверного проёма на входе в пещеру, ложу в углублении задней стены и усадил мальчика, сам примостившись рядом.

– Кстати, когда-то меня звали Геон, – в руке юноши, словно по мановению волшебства, оказалась пиала, наполненная молоком. – Только никому не говори. «Негоже людям знать имя повелителя!» – процитировал он что-то и протянул пиалу мальчику, повернувшись к нему лицом. Так что теперь Повелитель сидел на согнутой в колене ноге, другую просто свесив с ложа. – Испей!

– Я не голоден! – Арон отзеркалил позу повелителя и жестом попросил убрать чашу.

Но Геон, по-видимому, твёрдо решил настоять на своём.

– Испей! – голос повелителя стал жёстким. – А потом нам необходимо будет побеседовать!

Арона не испугал тон Геона, и сейчас ему было всё равно, пить или нет. Душа была пуста. Сердце готово отказаться от своего биения. Он молча взял протянутую пиалу и почти мгновенно заглотил её содержимое лишь ради того, чтобы излишне гостеприимный хозяин более не донимал его этим. Выпив молоко, Арон вперил взгляд в глаза Геона и спросил:

– За что ты наказал гномов? В том, что произошло, только моя вина!

– Твоя вина? – громкий смех Геона обескуражил мальчика. – В чём? В том, что ты провёл четверых глупых гномов?

– Провёл?! – Арон в гневе вскочил на ноги. – Провёл?! Да… Я использовал запретные знания, чтобы достичь цели, которую поставил перед собой!

Слова Арона, казалось, ещё больше развеселили повелителя.

– Запретные? – он дёрнул мальчика за рукав, снова посадив того рядом с собой. – Запретные, значит…

– Но гномы сказали… – лицо Арона медленно покрывалось краской. – Пророчество…

– И ты знаешь его содержание? – выдавил сквозь смех Геон.

– Нет… – Арон уже ничего не понимал.

– А тебе не приходило в голову, дитя моё, что если тебе не показывают пророчества, то оно не для тебя? – теперь голос повелителя стал серьёзным.

– Приходило… – Арона сбивали с толку фразы, произносимые Геоном.

– А если оно не для тебя… – повелитель сделал паузу, выжидая, что Арон продолжит предложение.

– То я не должен задумываться о необходимости его исполнения… – медленно произнёс мальчик.

– Верно! – юноша забрал у Арона пиалу, и та медленно растворилась прямо в его руках, превращаясь в призрачную дымку, которая развеялась в пространстве, повелитель же просто тряхнул кистью, словно освобождая её от остатков того, что только что было в его руках.

Арон попытался встать, но Геон одним жестом остановил его порыв.

– А если бы ты знал содержание пророчества? – мягкая улыбка коснулась губ повелителя.

– Я…

– Постой! – повелитель жестом приказал мальчику замолчать. – Разве тебе не рассказывали о законе последствия действия?

Арон медленно повернулся, свесив с ложа обе ноги, опустив подбородок, и уставившись в зеркально отполированный пол под своими ногами. Медленно на мальчика находило озарение. Глаза его зажглись огнём, точно этот миг возвратил ему душу.

– Каждое действие влечёт за собой последствия… – прокомментировал он, всё ещё глядя в пол, затем вскинул голову и с надеждой полувопросительно-полуутвердительно прошептал, ища ответ в глазах повелителя, и как будто находя его там. – У меня всегда есть выбор!

– Но ты должен помнить… – Геон снова замолчал, словно ожидая продолжения.

И Арон не разочаровал.

– О последствии действия… – Арон свалился на спину, и радостная улыбка озарила его лицо.

– Да, – повелитель резко встал около кровати, на которой лежал Арон. – И ещё о том, что передавать кому-либо содержание этого разговора я не рекомендую!

Арон, снова сев, кивнул. Он прекрасно понимал, почему не стоит передавать суть сказанного. Сейчас над людьми Долины Хранителей довлеет пророчество, и все поступают согласно нему. Есть некое писание, в котором описано всё – и действия, которые необходимы, и то, что делать не следует, ибо последствия этих деяний несоизмеримы с тем, что эти действия могут людям дать. Не каждый человек способен правильно оценить последствия, которые принесёт не только ему, но и всем окружающим его выбор. И было бы ошибкой дать в руки людям знание, согласно которому они начнут делать всё, что захотят. Конечно, есть и те, что могут осознать последствия своих действий. Но то, что знает один из людей рано или поздно становится достоянием других. И передав смысл разговора кому-нибудь, кто может нечаянно оповестить неподготовленного, Арон нарушит равновесие. А нарушение равновесия способно привести мир к полному уничтожению.

Геон, казалось, внимательно наблюдал за мыслями, возникающими в голове мальчика.

– Закон последствия действия! – ещё раз напомнил он. – Он может ударить не только по тебе, а и по всему миру! И ещё кое-что… – Геон вздохнул, хмуро взглянув на Арона. – Есть ещё один закон, о котором ты забыл – закон сохранения. Он действует везде и во всём. Поэтому вселенная бесконечна и незыблема.

– Но я помню этот закон! – возразил мальчик. – Нет ничего, что исчезает безвозвратно. И коль желаешь что-то изменить, то для того ты должен многократно и знания, и сил туда вложить! – процитировал Арон вложенные в его голову братом Марком, у которого мальчик обучался философии, строфы.

– Не перебивай! – возмутился Геон. – Не забывай, кто сейчас стоит перед тобой! – грозный взгляд повелителя сменился на ласковый, и он продолжил: – Ты знаешь этот закон, я не сомневаюсь в этом. Но ты его едва не нарушил. У тебя появилась проблема! – юноша снова присел рядом с мальчиком. – Чья это проблема? – острый взгляд повелителя требовал ответа.

– Моя, – тихо ответил мальчик.

– Если ты усилием воли остановишь своё сердце (а ведь именно об этом ты думал сегодня), то чья это будет проблема?

Снова ожидание и тот же ответ:

– Моя, повелитель!

– Таким образом, мы пришли к выводу – проблема не исчезнет, так?

– Так, повелитель!

– Тогда каков смысл твоих действий? Создать новую проблему? – юноша в упор смотрел на Арона.

– Я сглупил, повелитель!

– Верно! – юноша, снова присев возле Арона, ласково провёл по волосам мальчика и добавил: – И, кстати, можешь наедине называть меня Геоном, дитя.

Арон повернулся, забравшись с ногами на ложе, чтобы иметь возможность беседовать с повелителем, глядя тому в лицо.

– Хорошо, Геон! – согласно кивнул. – Но ты не ответил на мой вопрос.

– Вопрос… – юноша тоже забирался на ложе с ногами и усаживаясь, скрестив их перед собой. – О гномах, верно?

Арон кивнул.

– Поверь, они давно заслужили того, что с ними случилось. Но дело не только в этом. У гномов есть свои пророчества. Они их называют предначертаниями. В отличие от тебя, им известно содержание предначертаний, данных их народу. И неисполнение сказанного там несёт за собой определённые последствия, которые они испытали на своей шкуре. Но и это не главное. Мне нужно было встряхнуть тебя и заставить прийти сюда. А добиться этого можно было, только дав тебе почувствовать себя виноватым в наказании кого-то за твои прегрешения, – Геон усмехнулся. – Закон последствия действий!

– Но гномы… – грустно вымолвил мальчик.

– На них всё заживает, как на собаках! – в голосе повелителя послышалась злость.

– А их одежда? Они с таким уважением относятся к своим нарядам! А теперь их одежда похожа на тряпьё, – не унимался Арон.

– Они ещё больше будут боготворить тебя, если ты велишь сшить им новые одежды, – махнул рукой Геон.

– У тебя на всё есть ответ! – рассмеялся Арон. На душе его стало спокойнее. Разговор с Геоном вернул ему былой оптимизм.

– Ну… – Геон подмигнул мальчику. – Всё же ты говоришь с повелителем. Не забывай об этом! А теперь тебе необходимо отдохнуть. Ты уже более суток не спал. У меня есть другие дела, кроме как спасать от ошибок маленького Арона. Поэтому, когда ты проснёшься, меня здесь не будет. Если хочешь, иди туда, где в прошлый раз оставил тебя дракон. Он подберёт тебя. Да… И не забудь расколдовать Вилона. Негоже ему стоять на краю поселения, словно сомнамбуле, и ждать твоего возвращения.

Арон лёг, поудобнее устраиваясь на ложе, Геон накрыл мальчика шкурой ламы, аккуратно подоткнув её под бока ребёнка, и вышел за дверь. Подумав, что теперь его спальное место почему-то напоминает ему гнездо большой птицы, Арон же погрузился в небытие, едва успев смежить веки.

Красочные сны, не запоминаясь, сменяли один другой, даря мальчику очарование сказки. Проснулся он бодрым и вдохновлённым. Теперь он знал – пусть у него много обязанностей, но это означает, что у него такое же количество прав. Он свободен! Свободен навсегда! И весь этот мир принадлежит только ему! Самое главное – суметь с умом использовать полученный дар. Закон последствия действий…

Сегодня Арон решил не возвращаться к Вилону. Родители позаботятся о мальчике. Он же поговорит с ним позже. В этот день с разрешения повелителя он вновь ощутит вкус полёта под чёрными крыльями! Тайком он проберётся на мельницу Кизлири, откуда отправится в далёкую Огненную пустыню, где, по словам Геона, его будет ждать огромный дракон, готовый отнести мальчика туда, где он надолго забудет обо всех бедах и несчастьях, свалившихся на него в течение последних дней.

Выпив пиалу молока, видимо, оставленную для него на краю ложа повелителем, Арон покинул пещеру дракона, перебрался через лес и уже к полудню был на мельнице, где его ожидали гномы.

– Арон! – радостно воскликнул Клик, увидев, как тот проскользнул под крышку погреба.

– Пусть боги благословят вас в этот день! – сухим голосом, чуть опустив взгляд, произнёс мальчик слова приветствия, едва успел спуститься по лестнице.

Ему не хотелось обижать братьев-близнецов, но просто необходимо было от них отделаться. А это можно было сделать только в том случае, если те почувствуют себя стоящими на ступень ниже него.

– Пусть боги будут благосклонны и к тебе! – сказав положенную ритуалом приветствия фразу, гномы склонили головы в ответ.

– Сейчас вам надлежит вернуться в храм хранителей и ожидать там моего возвращения! – безапелляционный тон мальчика не оставлял возможности для возражения. – Я же вернусь, как только завершу свои дела.

– Когда, маленький господин? – поднял голову Стик.

– Не могу точно сказать, – голос Арона потеплел; сейчас он был уверен – гномы исполнят его приказание, потому что слова прозвучали именно как приказ. – Я не знаю!

– Куда ты направляешься, маленький господин? – не выдержал Клик.

– Туда, куда направил меня повелитель! – в голосе Арона вновь зазвучали металлические нотки.

Он встал на лифтовую площадку рядом с гномами, и та медленно поползла вниз. На перекрёстке они разошлись.

Как только гномы исчезли из виду, Арон перешёл на бег, на ходу надевая на волосы сетчатую шапочку, и практически влетел за водопад в водяную трубу. Ноги его были в какой-то странной грязи, почему-то разлитой на полу около лифта, но мальчика это мало заботило. Водяная и воздушная трубы осуществят полную стирку, сушку и даже глажку его одежды и обуви.

Вылетев из трубы, Арон быстро вскочил на ноги и одним махом преодолел мраморные ступеньки, ведущие к кованой медной двери, добраться до которой в первый раз ему стоило большого труда. Тогда он долгое время шёл по обжигающей Огненной пустыне, и лишь только одна сила воли позволила мальчику преодолеть расстояние, отделяющее дверь от места, куда его сбросил чёрный дракон.

Огромная рептилия уже кружила над золотым куполом, под которым находилась площадка с небольшим белым зданием с плоской крышей, из которого только что вышел Арон. Не прекращая полёт, зверь ухватил мальчика в тот самый момент, как только он вышел из-под навеса.

Посадив мальчика в огромную лапу, согнув её так, чтобы тому было удобно сидеть, дракон продолжил полёт над песчаной пустыней. В этот раз зверь летел медленнее, чем в предыдущий, когда Арон даже представить себе не мог, зачем тому понадобилось выкрадывать его из леса и тащить в эти места.

Арон откинулся назад, словно в удобном кресле, закрыл глаза и принялся осмысливать тот разговор, который произошёл у него с Геоном в пещере, вырубленной в Драконьих горах. Было неловко от понимания, что четверо любящих его существ пострадали лишь ради того, чтобы он сам явился перед очами повелителя. Арону было неясно, почему Геон просто не повелел гномам привести его. Зачем нужно было приводить их в столь плачевное состояние? Ведь очевидным был тот факт, что он, Арон, не замедлил бы отправиться к повелителю, стоило тому просто отдать приказ. Но по какой-то причине приказа он не отдал. Выбор – идти или нет – должен был остаться за Ароном. И Арон сделал именно тот выбор, который ожидал от него Геон. Да тот и не скрывал, насколько доволен он оказался именно этим выбором Арона. Это, а не сам разговор, было первым моментом, который то ли перепроверял Геон, то ли с помощью которого хотел что-то показать самому Арону. Вторым моментом было очевидное пренебрежение условностями, которое высказал Геон. Он не требовал от Арона ни почитания, ни даже элементарного уважения. С самого начала разговора, точнее, с приветствия, повелитель дал понять своему гостю, что они равны, и что относиться к нему Арон должен в точности так же, как Геон относится к самому Арону. Следующий момент – повелитель назвал Арону своё имя, потребовав, чтобы никто более не узнал от Арона этих сведений. Это опять подчёркивало их равное положение. И всё это произошло ещё до того, как Геон начал вливать в его, Аронов, мозг ту толику знаний, которую сам Арон, судя по словам повелителя, должен был вывести самостоятельно из уроков, даваемых ему его учителями. Что же означает всё это? Это была простая проверка почтительности, или, возможно, Геон действительно считает, что Арон ровня ему? Если это проверка, то прошёл ли её Арон? Арон постарался припомнить всё – как он себя вёл на встрече, что говорил. Мальчик не видел ничего, что могло бы оскорбить повелителя. Да и интонации повелителя никак не напоминали раздражённые. Итак, пока Арон не выяснит, что стоит за действиями всесильного юноши, он должен быть по возможности более почтительным и менее подобострастным при следующей встрече. Конечно, если эта встреча состоится. А в том, что она состоится, Арон почти не сомневался.

Арон приоткрыл глаза и заглянул между чуть расставленными пальцами дракона. Они уже почти пролетели Огненную пустыню. Медленно к ним приближались горы, которые пока были видны только с выжженной стороны. Как-то Арону приснился сон, во сне он летал на золотом драконе, устроившем шуточное ристалище со своим голубым собратом. И поскольку почти все сны Арона отображали реальные события, с большой вероятностью можно было предположить, что с этой стороны гор драконы, живущие в пещерах, вырубленных на той стороне, устроили тренировочное поле. Сделав большой круг над вершиной горы, чёрный дракон приземлился возле одной из пещер, разжал лапу, выпустив своего пассажира. И оставив Арона на площадке перед пещерой, взмыл ввысь, продолжая нарезать круги над жилищами своих соплеменников.

Арон подошёл к краю площадки и взглянул вниз. Земля была скрыта за непрозрачным слоем молочного цвета тумана, находящегося далеко внизу, в расщелине между скалами. Арон подумал, что если бы он смог спикировать туда, то, наверное, долго бы летел до той поры, пока можно было бы выйти из пике. Но… у него не было крыльев. Почувствовав на себе взгляд, Арон поднял голову и встретился с чёрными глазами дракона, принёсшего его сюда, а сейчас внимательно наблюдающего за своей ношей, почти зависнув в нескольких метрах над Ароном. Подумав, что, вероятно, дракон испугался воли повелителя, который не будет доволен, если его вчерашний гость разобьётся, упав с вершины скалы, Арон, всё ещё не спуская глаз с огромного зверя, сделал пару шагов назад, оказавшись на безопасном расстоянии от обрыва, и всем своим видом желая показать чёрному дракону, что вовсе не собирается прыгать с такой высоты.

Рептилия взмахнула крыльями и воспарила. Было впечатление, что дракон внимательно наблюдает за происходящим в его владениях.

Арон улыбнулся, на миг мальчику показалось, что чёрный дракон решил, что он готов покончить с собой. Но после разговора с повелителем такого желания у Арона больше не возникало. Сейчас мальчику захотелось осмотреть ту пещеру, возле которой его оставил чёрный дракон.

Арон шагнул внутрь гнезда и на него полыхнул сноп пламени, опаливший кружевные рукава его атласной рубахи. Арон всмотрелся в темноту и увидел два горящих изумрудным огнём глаза.

– Ну и что ты натворил? – улыбаясь, вслух спросил мальчик. – Вряд ли Силия будет довольна, увидев, что случилось с моим одеянием!

Силия была швеёй, которая последний год следила за платьем Арона. Эта была хмурая средних лет женщина. Арон ни разу не смог вызвать улыбку на её лице. В общении с ним она была безупречна, точно хорошо выученная кукла. Приветствие по правилам, обращение по правилам, и прощание тоже по правилам. Больше ничего. Абсолютно никаких эмоций. Поэтому Арон, на самом деле, был не очень уверен, что Силия может быть довольна или недовольна, но нужно было что-то сказать дракону на его выходку!

Вспомнив, как во время прошлогоднего путешествия с чёрным драконом местные рептилии следовали за ним, когда его ощущения настолько обострились, что он готов был поделиться радостью, которую принёс ему полёт, со всем окружающим миром, Арон постарался привести своё душевное состояние примерно к тому же ритму, добавив побольше успокоения. Мальчик услышал, тяжёлую поступь огромных лап по каменистому полу, удлинённые, горящие красным светом зрачки придвинулись к нему, немного повернувшись вокруг оси. Подумалось, что дракон, живущий в этой пещере, склонил голову, внимательно разглядывая гостя. Арон смело шагнул навстречу зверю и протянул руку туда, где ожидал найти его щёку. Погладив жёсткую чешую, спросил, не в силах сдержать улыбку от внезапно захлестнувшего его чувства радости, видимо, испускаемого драконом:

– У тебя нет желания выйти наружу?

Арон точно не знал, понимает ли существо, стоящее перед ним, его слова, но интонации оно точно воспринимало правильно. Зверь шагнул вперёд, и Арон посторонился, освобождая ему путь.

Когда Арон с драконом вышли на дневной свет, у мальчика от появившегося перед ним великолепия перехватило дыхание. Крупная особь, примерно вполовину меньшая, чем тот, который принёс его сюда, была изумрудно-зелёного окраса. Величественная осанка, гордо вытянутая шея – всё в этом драконе пленяло взгляд. Эта рептилия была просто невообразимо прекрасна! А когда дракон опустился вниз, подставляя Арону спину, тот увидел красивый симметричный узор, из переплетённых линий жёлтых, голубых, фиолетовых и яблочно-зелёных тонов, плавно переходящих друг в друга и подсвеченных перламутром.

Арон быстро вскарабкался на спину рептилии, по-турецки устроившись в углублении между двумя огромными, как щиты, чешуйками, и ухватившись рукой за выступ на шейной чешуе. Дракон взмахнул крыльями, отчего мальчика обдало столь сильным потоком воздуха, что тот, едва не свалившись со своего места, крепче ухватился за выбранное подобие ручки. Медленно дракон поднялся над горной вершиной, перелетая на ту сторону горы, где, как считал Арон, было место для драконьих игр с огнём. Арон задрал голову вверх, глядя как быстро над ним проносятся пушистые белоснежные облака, вздохнул полной грудью горный воздух и отпустил руки, раскинув их наподобие крыльев, пытаясь представить себя самого огромной рептилией, покоряющей небеса. Внезапно к его дракону подлетел красный собрат и дыхнул на того огнём, отчего зелёный красавец, которого оседлал Арон, сделал такой сильный крен, словно встал на одно крыло. Мальчик быстро уцепился за шейную чешую, но пальцы его соскользнули с зеркальной поверхности и Арон почувствовал, как сила тяжести несёт его вниз, к земле.

Время замедлило свой бег, каждое биение своего сердца Арон слышал долго и гулко, словно каждый удар длился целую минуту. Он видел пикирующего к нему изумрудно-зелёного зверя, в глазах которого читалось… сожаление? Дракон попытался подставить спину, чтобы поймать мальчика, – лапы его были слишком малы, намного меньше лап чёрного дракона – но тело Арона, стукнувшись спиной о жёсткую чешую, подпрыгнуло, ударилось о чешуйчатый бок и снова полетело вниз. Почва, выжженная дыханием драконов, неуклонно приближалась. «Может быть, именно так будет лучше?» – вяло подумал Арон, перед его глазами мелькал страх, написанный на лицах встреченных им людей, безразличие монахов, Лина…

– Лина! – вдруг резко выкрикнул Арон, находясь уже почти у самой земли.

И в этот момент его тело сгребла огромная чёрная лапа, чёрные крылья закрыли всё небо и понесли его вверх. Мальчик закрыл глаза, пытаясь уложить в своём сердце ситуацию, в которую попал и своё отношение к ней. Он снова ошибся, и снова на том же месте… Нет смысла увеличивать количество проблем, нужно решать их по мере поступления. Нет смысла в смерти… А он чуть было не смирился с неизбежным, падая вниз. Разве не говорили ему учителя, насколько силён его дух? Разве не объясняли, что он может перевернуть представления о вещах, воздействовать на силы, их составляющие? Разве он сам инстинктивно не замедлил ход времени во время падения? Разве он не должен был вместо того, чтобы жалеть себя, искать выход из этой ситуации? Искать вплоть до последнего биения его сердца… Разве было хоть раз, чтобы он пытался найти решение и не нашёл его? Так как он мог позволить кому-то, будь то даже чёрный дракон, спасать его, словно маленького мальчика, нуждающегося в помощи? Когти дракона раздирали его плоть, но Арон не обращал внимания на боль. Это было законом последствия его действий. Ведь он мог перевернуться в полёте и крепко уцепиться за изумрудно-зелёную рептилию, когда она оказалась под ним! Он видел, что она спешит подставить спину соскользнувшему седоку. Но вместо этого он вспоминал, кто и как относится к нему. Какое это имеет значение!? Кровь почти полностью пропитала истерзанную острыми, словно кинжалами, когтями рубаху, когда чёрный дракон осторожно опустил свою ношу на лесную поляну. Арон понимал, что у того просто не было времени спрятать острые лезвия когтей до момента, когда мальчик окажется в лапах зверя. Дракон спасал его жизнь, и это было намного более важным, чем страх повредить его плоть. Арон сел, притянул к себе ноги и спрятал от дракона лицо за своими коленями. Он был зол на себя, ему было стыдно перед этим огромным зверем, опекающим его, словно сиделка. Как будто чувствуя настроение мальчика, дракон поднялся в воздух, оставив его одного. Через минуту мальчик поднял голову, услышав крик умирающего оленёнка. Ещё через несколько секунд чёрные крылья вновь закрыли всё небо над поляной, на которой находился Арон. Мальчик вскочил на ноги и задрал голову, наблюдая за посадкой огромного зверя, в пасти которого истекала кровью только что пойманная жертва. Дракон схватил оленёнка в правую лапу и зубами отодрал его ногу, затем, на время оставив добычу, обжёг пламенем оторванный кусок и бросил его Арону, схватившему мясо на лету.

Мальчик грустно посмотрел на своего кормильца:

– Ты ведь знаешь, что я ещё не умею добывать себе пищу! – улыбнулся он зверю.

Проницательные чёрные глаза, казалось, заглядывали в душу, и Арону на миг показалось, что именно сейчас перед ним стоит тот, кто равен ему. Страшный хищник, по разумению своему сам вершащий своё правосудие. Такой же, как он…

Арон, который за последние два дня выпил всего две пиалы молока, сам не предполагал, насколько голоден, пока его острые зубы не вгрызлись в покрытое корочкой свежезажареное мясо. Он прекратил самобичевание и отдался инстинкту. Всё остальное он сделает позже. И проанализирует допущенные ошибки, и залечит свои израненные тело и душу, а сейчас… сейчас он будет наполнять свой пустой желудок! Арон слышал за спиной, как дракон заканчивал поедать оленёнка. Зверь справился со своей частью намного быстрее, чем Арон всего лишь с одной ногой. Но Арон сейчас наслаждался, ему хотелось продлить удовольствие. И это заставляло забыться, полностью обновиться и приготовиться к достижению следующей цели, решению следующей задачи, которую Арон пока ещё для себя даже не поставил.

Обглодав последнюю косточку, мальчик повернулся к дракону. Почему-то ему захотелось поблагодарить его по-особому. Дотронувшись правой рукой до места на груди, под которым билось его сердце, Арон склонил голову перед огромным зверем и произнёс:

– Пусть боги в дальнейшем даруют тебе мир, благоденствие и много пищи!

И подняв голову, мальчик в немом изумлении наблюдал, как склонилась перед ним голова рептилии с прижатой лапой к груди, повторяющей его жест. Потом дракон вытянул ладонь, согнув её наподобие кресла, словно приглашая Арона продолжить путешествие. Мальчик с хохотом вспрыгнул на предложенное сидение, и чёрный зверь взмыл над волнующимся зелёным ковром леса, направляясь на север, чтобы отнести мальчика домой. Арон был благодарен дракону, что он не полетел дальше, к морю. Тело мальчика было изранено, раны всё ещё продолжали кровить, и весь он был словно избит. Так вот как повелитель наказал гномов! Арон подумал, что, когда бородатые близнецы говорили ему о том, что драконы не питаются гномами, они забыли о том факте, что зверь может просто с ними поиграть. Не обязательно для этого было их поедать. Хотя… Возможно, это были действительно гропуны.

Обратный путь дракон преодолевал намного быстрее. Он словно спешил отдать мальчика тем, кто сможет о нём позаботиться. Арон подумал, что, наверное, его телу будет не очень приятно кататься сейчас на водных и воздушных горках. Он и так потерял много крови, а в воде и сильных воздушных потоках кровотечение может усилиться, и тогда он может обессилить настолько, что не дойдёт до своей обители. Арон грустно усмехнулся в душе. Опять он себя жалеет! Он просто обязан дойти даже в том случае, если дракон, как и в прошлый раз, скинет его посреди пустыни. Но, к удивлению Арона, зверь пролетел над золотым куполом, не оставив мальчика там.

Арон подумал, что, наверное, не стоит сейчас задумываться о том, где именно высадит его дракон. Возможно, он везёт его в свою пещеру, где Геон сможет ему помочь, а может быть, в тот лес, откуда впервые забрал Арона. Это неважно. Мальчик поудобнее улёгся на мягкой подушечке лапы рептилии и закрыл глаза. Было хорошо лететь так, обдуваемому ветерком, не задумываясь ни о чём. Сознание медленно покидало мальчика, навеивая призрачный сон. Боль отступила, как только забытьё накрыло его окончательно. В голове его мелькали красочные картины неведомых стран, где люди ездили в покрытых тканью повозках, которые несли рабы. Яркие одежды, спелые фрукты, свежее мясо… Мясо? Арон встрепенулся. Но… люди не едят мяса! Зачем продавать то, что несъедобно? Или, может быть, эти люди такие же, как он? Может быть, где-то есть целый мир, в котором живут подобные ему? Арон присмотрелся, приближая к себе одного из людей. Он заглянул в его глаза, в его душу. Пусто… Пусто, словно в новом горшке. Вот другой… Снова пусто! Пустые души в пустых глазах. Это было, словно кошмар. Пустые люди преследовали его. Как он мог даже подумать, что подобен им? Скорее, он подобен тем, кто живёт рядом с ним, и с кем он ощущал столько различий.

– Не-е-ет! – выкрикнул Арон и проснулся.

Дракон поднял лапу к глазам, внимательно взглянув на свою ношу. Наверное, он не ожидал, что мальчик будет так громко кричать. Увидев, что всё в порядке, зверь полетел дальше.

Арон сел. Боль возвращалась. Но что значила эта боль по сравнению с тем, что пережил он в последнем сне? Пустые люди… Неужели есть в мире место, где они существуют? Люди с пустыми душами; с душами, наполненными настолько мелочными мыслями и переживаниями, что там больше не осталось места ни для чего стоящего…

Дракон заложил вираж и, медленно кружа, опускался на землю. Арон взглянул в промежуток между пальцами дракона. Они были над храмом хранителей. Неужели дракон хочет оставить его прямо здесь, в храме? Арон не ошибся. Дракон приземлился, осторожно положил мальчика на парковую дорожку храма и взмыл ввысь. Арон попытался подняться на ноги, но почему-то ноги не слушались, голова куда-то уплыла, и он медленно провалился в чёрную-чёрную яму, оставив, на сей раз, для себя единственную цель – выбраться оттуда.

Глава 3. Боль

В день пятый после названного дня

Он с сердцем возрождённым возвратится.

Горит всё тело, словно от огня,

Но дух его в сильнейший обратится.

Боль плоти преходящая пройдёт,

Коль впереди поставить волю духа.

И силу он в душе своей найдёт

Такую, что природа будет глуха

К целителей безрадостным речам…

Из древней книги пророчеств св. Алексиса, гл. 24, стих 16.

Увидев огромного чёрного дракона над стенами своего замка, Верховный Жрец храма хранителей со всех ног побежал навстречу судьбе. Именно навстречу судьбе, потому что мысли его сейчас блуждали по его памяти, выискивая тот грех, за который мог наказать его великий дракон. Но даже если грех был совершён не им лично, отвечает за всех не только в своём храме, но и во всей Долине Хранителей, именно он – Верховный Жрец. Поэтому если и стоит приносить кого-то в жертву гневу чёрного дракона, так только его – Верховного Жреца.

Чёрный дракон медленно кругами приближался к тому месту, где прямо под ним остановился брат Феон. Монах испытывал жуткий страх, но глаз решил не закрывать. Он ещё помнил, как рассказывал ему Арес историю о том, как дважды погибал в пасти чёрного дракона, находясь в телах своих безымянных братьев. И брат Феон для себя решил – раз Арес, имея перед собой великую цель спасения человечества, смог выдержать это дважды, причём абсолютно добровольно, то он сможет погибнуть всего один раз, спасая людей своих земель.

Чёрный дракон коснулся левой лапой дёрна, однобоко приземлившись возле монаха, медленно протянул в сторону брата Феона вывернутую правую лапу, зажатую, словно в кулак. И когда пальцы чудовища разомкнулись в нескольких шагах от монаха, из лапы дракона выкатилось окровавленное тельце маленького Арона.

Дракон взмахнул крыльями и скрылся за горизонтом так быстро, что брат Феон не успел сделать ни шагу. Арон приподнялся, потом упал, потом сделал ещё две попытки встать, и, наконец, потеряв сознание, так и остался лежать под ногами своего воспитателя.

Брат Феон аккуратно поднял с земли почти невесомое тельце мальчика. Кровь капала с его одежд. Казалось, и рубаха, и жилет, и штаны были настолько пропитаны кровью, что их можно было отжимать. Серый балахон монаха быстро покрывался тёмными пятнами, пока он бежал ко входу в храм. Ему не нужно было ничего говорить. Как только те, что работали у храма, увидели Верховного Жреца, несущего истекающего кровью воспитанника, они со всех ног бросились звать целителя.

Добежав до покоев мальчика, брат Феон распахнул ногой дверь и аккуратно положил его на подушки. Он быстро стал расстёгивать одеяния ребёнка, чтобы целитель, который должен оказаться здесь с минуты на минуту, не тратил драгоценного времени на то, чтобы оголить разодранные когтями части его тела. Раздев Арона, брат Феон остолбенел от ужаса, охватившего его. Вся плоть была попросту исполосована страшными рваными шрамами, представляя собой кровавое месиво.

В этот момент в покои мальчика вбежал Симон – главный целитель храма. На мгновение остановившись на пороге, он быстро подошёл к кровати. При виде разрастающихся на глазах кровавых пятен на простынях под Ароном, он огорчённо покачал головой. За Симоном семенящей походкой вошёл его помощник – послушник Белл. Он нёс поднос с иглами, нитями и перевязочным материалом, а на локте его висел чемоданчик с медикаментами, который Симон всегда велел носить за собой.

Брат Симон не стал требовать обычных в таком случае таза и полотенца. Он велел Беллу лить спирт из бутыли, чтобы вымыть его руки, прямо на пол. Затем целитель схватил иглы и стал быстро накладывать швы, не заботясь даже о том, чтобы применить какие-нибудь обезболивающие травы. Послушник же в это время трясущимися руками что-то раскладывал на обработанном спиртом подносе, ранее стоящем на небольшом столике с резными ножками, предварительно убрав с него кувшин с водой и стакан. Краем глаза брат Феон заметил какие-то тампоны, разноцветные баночки, бутылочки.

Верховный жрец оторвал взгляд от разбирающего медикаменты и инструменты Белла, и снова обратил внимание на казавшиеся ему живодёрскими действия целителя.

– Брат Симон! – с выражением ужаса на лице Верховный Жрец наблюдал за пальцами целителя, быстрыми, словно заученными движениями зашивающими ужасные повреждения на теле мальчика. «И когда только научился?» – пронеслась мысль, но следом пришло воспоминание о частенько прибывающих в храм израненных по неосторожности селянах.

– Да? – не останавливая свою работу ни на миг, откликнулся целитель.

– Мальчику нужно обезболивающее!

Целитель на секунду замер, повернув голову, чтобы взглянуть на стоящего рядом Верховного Жреца, на лице которого застыла смесь сожаления и ужаса.

– У меня нет времени! – ответил он, вновь поворачиваясь к Арону и продолжив накладывать швы. – Мы теряем его. – Покачал головой, не отрывая взгляда от быстро и чётко работающих пальцев – Так много крови!

– Я здесь, и я могу помочь! – предложение брата Феона обрадовало целителя.

– Сполосни руки спиртом! – скомандовал тот так, как будто перед ним стоял обыкновенный послушник.

Но Верховный Жрец не обратил внимания на непочтение. Сейчас на кону стояло гораздо большее, чем его гордость. Брат Феон протянул руки, позволив Беллу вылить на них полбутыли источающей резкий запах жидкости.

– Что дальше? – спросил брат Феон, держа быстро высыхающие ладони перед собой.

– Белл, – обратился Симон к своему помощнику. – Дай брату Феону бутылочку с красной этикеткой!

Белл трясущимися руками протянул бутылку.

– Обработай как можно больше ран с помощью тампонов на палочке, лежащих на подносе! – брат Симон наложил уже около трети швов, но кровотечение из остальных ран было настолько сильно, что он сам уже не верил в то, что все его попытки не окажутся тщетными.

– Зашитых или… – начал дрожащим голосом брат Феон.

– Всех! – грубо перебил его целитель, желая, чтобы Верховный Жрец приступил как можно быстрее к оказанию предложенной помощи.

Ещё около часа работали молча, сначала зашивая раны на животе, а затем, аккуратно перевернув пациента, на его спине. Всё было закончено, но Арон так и не приходил в себя.

– Слишком большая кровопотеря! – простонал Симон, глядя на окровавленную постель, затем задумался и продолжил. – Нужно поменять бельё и матрацы и вымыть пол. Всё здесь должно быть настолько чисто, насколько можно.

Брат Феон оглянулся и только сейчас заметил заплаканное лицо Крима, сидящего на полу возле стены. Послушник пробрался сюда очень тихо, и сейчас, сидя в углу, давясь слезами, переживал муки своего господина-друга.

– Проследи, чтобы убрались! – приказал Криму Верховный Жрец.

– Да, брат Феон! – Крим вскочил на ноги, поклонился, как подобает послушнику, стоящему перед Верховным Жрецом, и выскочил за дверь.

– Что ты думаешь? – тихо спросил целителя брат Феон.

Тот покачал головой.

– Он не выживет! – твёрдо сказал Симон, затем задумался и добавил: – Если только… – но сказав эти слова, целитель осёкся.

– Если только что? – повернул брата Симона к себе Верховный Жрец. – Отвечай, Симон! Ты знаешь, сколь ценен этот ребёнок. Если есть хотя бы один шанс!..

Брат Симон горько вздохнул.

– Возможно, лекарство, приготовленное из крови чёрного дракона, сможет помочь мальчику!

– Кровь дракона? – брат Феон начал лихорадочно соображать. – Ты уверен?

– Нет! – покачал головой целитель. – Я сказал «возможно».

– А без крови дракона? – уточнил брат Феон.

– Без неё он точно погибнет!

Двери в комнату отворились, и вошёл Крим, сопровождаемый тремя женщинами, несущими свежее бельё и спальные принадлежности для Арона. За ними проследовало два послушника с матрацами.

После того, как Арон был вымыт, переодет и лежал на чистой постели, брат Феон обратился к Криму.

– Ты знаешь, где можно найти гномов? – спросил мальчика он, и, видя его неуверенность, объяснил: – От этого зависит жизнь твоего господина.

– Я постараюсь найти их! – пообещал Крим.

Примерно через половину часа пол в спальне Арона пополз вниз, выстраиваясь ступенями, на которых появилась четвёрка рыжих близнецов. Они с ужасом уставились на кровать с безжизненным телом Арона.

– Дракон принёс его! – ответил на их немой вопрос Великий Жрец.

– О, Повелитель! – только и смог вымолвить Стик.

– Он не мог с ним так поступить! – на глаза Клика навернулись слёзы.

– Я пойду туда! – грозно выдохнул Дрик.

– Мы не знаем, что именно там произошло, – грустно добавил Блик.

Верховный Жрец поднял руки, призывая братьев к молчанию.

– Я слышал, чёрные драконы не едят сущностей вашего рода, – выдохнул он.

– Можете называть нас гномами! – разрешил Стик, а потом утвердительно качнул головой. – Драконы не едят гномов.

Брат Феон замялся, он не был уверен, что имеет права просить у этих четверых то, что собирался. Но выбора у него не было.

– Арон умирает, – сообщил он. – Есть шанс, что лекарство, приготовленное из крови чёрного дракона, сможет спасти его, – затем понурил голову и разъяснил: – Но только шанс… маленький шанс.

Стик кивнул.

– Мы пойдём туда! – пообещал он. – Но, Блик прав, мы не знаем, что именно там произошло. Мы не можем дать гарантию, что достанем то, что ты ищешь.

– Любая попытка ценна, – пробормотал Верховный Жрец. – Если это может помочь, я могу пойти с вами.

– Ты предлагаешь себя в жертву великому дракону? – удивился Стик.

– Если это поможет, – брат Феон сокрушённо покачал головой. – Мы так долго ждали его появления, что просто не имеем никакого права потерять его сейчас!

Гномы переглянулись.

– Если твоя жертва понадобится, мы сообщим об этом! – пообещал Стик.

– Но время… – возразил гному монах.

– У нас есть возможность перемещаться очень быстро! – грустно улыбнулся Дрик. – Мы же всё-таки гномы!

– Хорошо! Я буду ждать вас здесь! – пообещал жрец.

– Мы придём так быстро, как сможем, – дал ответное обещание Стик, и гномы скрылись под полом, снова ставшим таким, каким он был всегда.

Ожидание, казалось, никогда не кончится… Почти сутки просидел Верховный Жрец рядом с послушником Кримом на полу комнаты Арона. Они отказывались от еды и питья, просто ждали… ждали прихода тех, кто сможет принести лекарство, которое, возможно, и не поможет умирающему мальчику.

Израненное тело Арона ежечасно омывали, переодевали, обрабатывали какими-то составами. Обычно бледное лицо мальчика стало ещё бледнее, хотя раньше казалось, что это было невозможно. Ободряло одно – пусть тихое, но ровное дыхание Арона в сочетании со слабым, ритмичным сердцебиением. Если бы не очень тяжёлые раны на его теле, то могло бы показаться, что мальчик просто тихо спит.

Примерно спустя сутки после того, как гномы покинули покои Арона, пол комнаты снова пополз вниз, превращаясь в лестницу, спускающуюся в подземелье. И оттуда вышли уже не четверо, а пятеро гномов, один из которых лицом совершенно не напоминал четверых уже известных брату Феону и Криму, хотя был также рыж, как и все остальные. Одежду гномы сменили, так что выглядели намного лучше, чем когда последний раз были в этой комнате. Если, конечно, забыть о синяках и ссадинах, до сих пор покрывающих их лица.

– Магистр колонии гномов, Юдик, – представился вновь появившийся гном. – Не буду пожимать руки! – пошутил он.

Но ни брату Феону, ни Криму, ни даже четверым братьям-близнецам было не до шуток.

– Лекарство… – вымучено прохрипел Верховный Жрец. – Вы принесли кровь дракона?

– Крови дракона мы не принесли, – начал Стик, и, увидев разочарованное лицо встречающих, быстро добавил: – Но есть вот это! – он поставил маленький флакончик с искрящейся жидкостью на столик возле Арона. – Сказано, влить в рот на закате солнца. Ровно в тот момент, как солнце скроется за горизонтом!

– Кем сказано? – удивлённо спросил брат Феон.

– Ну… – Стик замялся. – Ну… сказано тем, кто… – и быстро выпалил: – Кто знает, что говорит!

– Мне этого знать не положено, так? – догадался Верховный Жрец.

Стик вздохнул и кивнул головой.

– Но тому, кто знает, что говорит, доверять-то можно? – брат Феон, не отрывая глаз, смотрел на Стика.

– Больше, чем кому бы то ни было на этом свете!

Ответ Стика приободрил брата Феона, но не вселил в него полной уверенности. А вот Крим явно обрадовался.

– Брат Феон, брат Феон! – затараторил он. – Сделайте, пожалуйста, то, что говорит этот гном! – а, затем, извиняющимся тоном обратился к Стику. – Простите, никак не могу запомнить, кто из вас кто.

– Я сам их не различаю! – приободрил мальчика Юдик. – Так что ничего страшного!

Тем временем Стик достал из кармана своего расшитого золотом камзола ещё одну коробочку.

– Здесь, – продолжил объяснять он. – Ну… мазь. Она должна быть наложена после того, как шрамы полностью заживут.

– Зачем? – удивился брат Феон.

– Ну… это… – Стик почесал бороду. – Так ведь надо, чтобы шрамов видно не было.

– Странный ты, – брат Феон разглядывал Стика. – То говоришь, словно по маслу, то заикаешься.

Стик несколько раз вздохнул. Видимо, он сильно нервничал, а потом на одном дыхании выпалил:

– Если Арон не получит те лекарства, которые нам дал тот, кто знает, что говорит, нас растерзает дракон!

Минуты две Верховный Жрец не мог выговорить ни слова от удивления, но как только пришёл в себя, спросил:

– Разве не вы четверо говорили, что драконы не питаются гномами?

– А он и не будет нами питаться! – вздохнул, поддержав брата Дрик. – Он просто нас растерзает и выбросит где-нибудь в пустыне.

– А-а-а, – брат Феон ничего не понимал, но решил не развивать этой темы, так как очевидно было, что она не очень приятна гномам.

– Ну, так мы дадим Арону лекарство? – выдавил улыбку Юдик.

Верховный Жрец кивнул:

– Разве у нас есть выбор? Мальчик не может очнуться уже сутки! Он словно в оцепенении. Если есть шанс ему помочь, нужно использовать этот шанс.

В этот момент дверь отворилась, и в комнату вошёл брат Симон со спешащим за ним Беллом.

– Что это? – целитель взял в руки флакончик и внимательно осмотрел, взглянув сквозь искрящуюся жидкость на солнце. – О-о-о! – восхитился он. – Где вы это взяли?

– Это надо влить ему в рот на закате! – указывая рукой на Арона, скороговоркой сказал Юдик.

Симон кивнул, рассматривая жидкость на свет.

– Я и не знал, что такое ещё где-то осталось! – он всё ещё восхищался тем, что держал в своих руках. – Это лекарство на вес золота! Где вы его взяли?

– Золота мы можем дать вам, сколько хотите, – Юдик протянул было руку, чтобы забрать бутылочку, но, вовремя спохватившись, отдёрнул. – А вот эта бутылочка у нас одна!

– И где вы её, одну, взяли? – целитель аккуратно поставил бутылочку на столик.

– А вот этого я сказать тебе не могу! – поджав губы, Юдик завёл руки за спину и выпятил грудь, всем своим видом показывая, что настолько важную тайну, как то, где они взяли драгоценное лекарство, могут знать исключительно гномы.

– Ну, хорошо! – Симон никак не мог ожидать такой реакции на, казалось бы, невинный вопрос. – Не говори, если не можешь! – затем он перевёл взгляд на Верховного Жреца и сообщил: – Но, если это то, что я думаю, можно почти гарантировать, что Арон поправится. Было бы неплохо, конечно, иметь этот состав с самого начала. Не знаю, доживёт ли мальчик до вечера… Но использовать этот флакон, действительно, можно лишь на закате, иначе всё будет впустую.

Брат Феон судорожно сглотнул. Мысль о возможной смерти Арона пугала его настолько же, как мысль о конце света. Он глубоко вздохнул и решился на вопрос:

– Как действует это лекарство?

– Оно очень сильно стимулирует кроветворную деятельность организма, – Симон не мог отвести взгляда от заветного снадобья, играющего разноцветными искорками под солнечным лучом, освещающим прозрачный флакончик. – Особенно хорошо стимуляция этим веществом вырабатывающих кровь органов происходит на закате. Арон точно очнётся, если ему сегодня дать всё это выпить в момент захода солнца, но… – Симон вздохнул.

– Но? – нетерпеливо поторопил его брат Феон.

– Но мальчику станет очень больно! – целитель горестно посмотрел на Арона. – Тело его практически изорвано на маленькие кусочки. Пока он спит, он ничего не чувствует.

– Надо дать ему лекарство! – перебил речь Симона Юдик.

– Может быть, вместе с лекарством можно дать какой-нибудь обезболивающий отвар? – брат Феон изо всех силы пытался найти выход.

– Нет! – целитель покачал головой. – Это лекарство действует только в том случае, если применять его без дополнительных средств. – Его взгляд раз за разом возвращался к принесённому гномами снадобью. – Я о таком только в книжках читал, – пробормотал он, в очередной раз разглядывая флакон на свет. – В очень старых книжках. Думал, что это – красивый миф.

– Тогда что же нам делать? – впервые в жизни в голосе Великого Жреца прозвучало сомнение вперемешку с такой всепоглощающей грустью, что брату Симону всерьёз захотелось того пожалеть, но, памятуя о своём и его положении, целитель вовремя остановился.

– У нас нет выбора! – Симон поправил волосы Арона, сейчас не стянутые обычным обручем, убрав их со лба мальчика. – Мы должны дать ему сегодня лекарство. Иначе мы можем его потерять. Завтра, возможно, будет слишком поздно…

Как только последний луч солнца скрылся за горизонтом, брат Симон влил искрящееся содержимое флакончика в рот Арона. Ещё спустя несколько минут мальчик открыл глаза. Первые произнесённые им слова поразили присутствующих.

– Мне нужно в Кизлирь! – едва слышно выдохнул он и попытался подняться.

Брат Симон остановил его, хотя в этом и не было нужды. Арон уже сам понял, насколько слаб. Он огляделся вокруг, поморщился от боли в своём теле и спросил:

– Что здесь происходит?

– Тебя разодрал дракон! – ответ брата Симона рассмешил Арона.

– Нет! – тело его содрогалось в конвульсивном хохоте, отчего Арону казалось, что когти вновь рвут его плоть. – Меня никто не раздирал!

– Но… – Юдик подошёл к мальчику и заглянул в его лицо. – Твоё тело всё разодрано в клочья!

– Верно! – Арон всё ещё улыбался. – Постарайся не приближаться настолько близко к людям! – посоветовал он, отчего Юдик быстро отскочил от кровати, возле которой всё ещё находился брат Симон. – Кстати, не желаешь представиться?

Арону казалось, что он уже где-то видел этого рыжего гнома, но у него не было сил вспоминать, где именно.

– Я – Юдик, – подпрыгивая от возбуждения, протараторил гном. – Магистр колонии гномов.

Внезапно на Арона снизошло озарение. Он вспомнил. Это было во сне… Люди бежали из прекрасного дворца, словно парящего над огромной глубины пропастью, в ужасе оглядываясь на что-то за своими спинами. В жуткой давке и неразберихе они спасались от чего-то, что пугало их больше, чем смерть. Пройдя сквозь длинные коридоры замка, он видел, как люди медленно обращаются в жёлтый, несущий им ужасную погибель, металл, который они так жаждали всю свою жизнь. Вслед за толпой неотвратимо, как смерть, шли трое в коричневых с золотом одеждах…

– Ты был среди тех, кто обратил всех людей в замке над пропастью в золото? – Арон, наконец-то, вспомнил, где он видел это лицо.

– Откуда… – Юдик отшатнулся, и упал бы с лестницы, на которой стоял, если бы сильная рука Дрика не подхватила его. – Откуда тебе это известно?

– Не важно! – Арон с ухмылкой наблюдал испуг Юдика. На самом деле мальчику не очень понравилось то, что он увидел в том сне. – Зачем вы убили всех этих людей?

Юдик внезапно горестно вздохнул.

– Я знаю, это плохо! – полными слёз глазами он поглядел на Арона. – Мы не хотели никого убивать, но так… – Юдик икнул. – Так было нужно. Предначертание…

– А-а-а! – Арону не хотелось ещё больше расстраивать магистра колонии гномов, мальчик видел, что тот и так чуть не плакал. Но всё же подумалось, что это потешно – наблюдать на этом бородатом лице выступившую в глазах влагу. Арон перевёл взгляд на Великого Жреца и обратился к нему: – В Кизлири есть возница. К сожалению, я не имею представления о том, как его зовут. Знаю, что жена у него Зойя. У них есть сын – Вилон. Мне пришлось коснуться его разума. Я должен освободить его! Сам я не смогу в ближайшие дни отправиться туда, но… – Арон перевёл взгляд на Крима. – Крим может привести мальчика.

– Почему Крим? – удивился брат Феон. – Мы сами можем съездить за Вилоном.

– Крим попадёт туда быстрее! – объяснил Арон. – В особенности, если гномы покажут ему дорогу. Но обратно, – на этот раз Арон повернул голову в сторону Крима. – Обратно вы поедете на повозке или лошадях. Вилон не настолько хорош, чтобы выдержать такой путь, который тебе кажется развлечением, – Арон снова посмотрел на Верховного Жреца. – Это можно устроить?

Тот кивнул.

И взгляд Арона переметнулся к гномам.

– Если хоть один из вас… – грозно начал он, но Юдик перебил его речь:

– О нет, маленький господин, мы не посмеем и близко подойти к твоему слуге. Мы только укажем направление.

– Только направление! – взглядом пригвоздил Юдика к полу Арон, тот даже немного присел со страху.

– Только направление, маленький господин! – закивал, словно глиняная кукла, гномий магистр.

Крим вскочил и быстро спустился по лестнице в подземелье, куда за ним немедленно проследовали гномы. Пол пополз вверх, скрыв ступени, словно их тут никогда и не было.

– Интересно, – брат Феон всё ещё смотрел на пол, который только что открывал неизвестный ему доселе проход, а теперь вновь казался идеальным. – Интересно, такие двери есть во всех комнатах храма?

– Не удивлюсь, если да! – улыбнулся Арон. – Гномы древности были очень изобретательными.

Мальчик поморщился, меняя положение своего тела.

– Так как это случилось? – спросил у воспитанника брат Феон. – Ты сказал, что великий дракон не трогал тебя.

– Нет! – Арон отрицательно покачал головой. – Нет! Я сказал не это. Я сказал, что ни этот зверь, ни кто-либо ещё не имел намерения разодрать меня, – Арон взял в свою ладонь руку Великого Жреца, немного её сжал и продолжил: – Ты думаешь, если бы чёрный дракон захотел моей смерти, я бы сейчас разговаривал с тобой?

– Но тогда… – брат Феон заглянул в глаза мальчика. – Что же могло случиться?

Ответ мальчика ошеломил оставшихся в комнате Феона, Симона и Белла.

– Он меня спас!

Примерно минуту стояло полное молчание, пока целитель не решился продолжить разговор:

– От чего спас?

Арон пожал плечами.

– Я был не очень внимателен и упал с огромной высоты. Мало того, я был настолько глуп, что, когда изумрудный дракон подставил мне свою спину, я вместо того, чтобы уцепиться в него обеими руками, снова свалился. Чёрный дракон подхватил меня буквально возле земли, и времени, чтобы прятать когти, у него не было. Вот я и поранился.

Арон оглядел открытые рты присутствующих.

– А что, бывают изумрудные драконы? – подал робкий голос послушник Белл.

– И изумрудные, и золотые, и красные, и синие, и даже жёлтые! – рассмеялся Арон, в тот же момент лицо его покрылось бисеринами пота от боли.

Брат Симон взял салфетку, протёр лицо мальчика и, вздохнув, тихо сказал:

– Надо бы у него сменить примочки с мазями…

– Но… – брат Феон с ужасом посмотрел на Арона, видно было, что тому больно даже смеяться. – Сколько времени мы не можем применять обезболивания? – внезапно спросил он.

– Сутки! – прозвучал ответ.

– Не-е-ет! – брат Феон ухватился обеими руками за спинку кровати Арона. Казалось, ещё чуть-чуть, и Верховный Жрец сам свалится без чувств.

– Я выдержу! – твёрдо сказал Арон.

– Яд на когтях дракона… – попытался объяснить мальчику Симон.

– Я выдержу перевязки! – тон Арона был безапелляционным. – Я понимаю, что чёрный дракон отравил меня своим ядом. Я чувствую этот яд в своём теле, которое уже начинает неметь. Я понимаю, что перевязки необходимы. Я понимаю, что мне должны промыть раны. Я сам виноват в ситуации, в которую попал по собственной глупости. Я выдержу!

– Но боль будет неимоверной! – прошептал целитель, не в силах в полный голос произнести эту фразу. – Твоё тело отравлено ядом, намного усиливающим болевые ощущения.

– Это всего лишь боль! – ободряюще кивнул ему мальчик, как будто успокаивать нужно было тех, кто вокруг, а не самого больного.

Целитель кивнул и вышел, желая позвать подручных. Через несколько минут вслед за ним вошли два просто огромных монаха. Оба были пепельными блондинами со светло-голубыми глазами. Арон лишь несколько раз видел их мельком в храме и не знал их имена. И они совсем не напоминали кого-то связанного с лечебным делом.

– Брат Симон? – Арон постарался изобразить удивление. – Ты полагаешь, я в состоянии убежать, когда ты будешь менять мазь на моих порезах?

– Но… – целитель нерешительно остановился.

Арон перевёл взгляд на громил в монашеских рясах.

– Я – Арон! – представился он, ожидая, что и те произнесут свои имена.

Монахи склонили головы.

– Кёлин!

– Верн!

– Арон! – было ощущение, что брат Симон пытается объяснить пациенту непреложную истину. – Я уже говорил тебе, что боль будет просто невыносимой. Нечаянно дёрнувшись, ты сможешь навредить себе!

– Я постараюсь не дёргаться! – пообещал Арон.

– Арон, – целитель развёл руками. – Я не могу…

Мальчику не очень понравилось, что его будут сдерживать, словно быка на заклании, но делать было нечего. Всё тело уже неимоверно горело. Не было времени на споры, необходимо было незамедлительно делать перевязку.

– Хорошо! – недовольно поморщившись, разрешил Арон. – Только пусть не сильно цепляются за меня!

– Зажми это зубами! – целитель засунул в рот Арона какую-то деревяшку.

Тот, было, возмущённо зашипел, но взглянув в озабоченные глаза брата Симона, махнул на всё рукой и расслабился. Будь что будет! И пусть делают с ним всё, что хотят!

Брат Симон не преувеличивал, говоря о том, насколько болезненными будут ощущения от перевязки. В первый момент Арон резко напрягся, когда чистый ватный тампон стал снимать с первой из ран старый слой мази, но когда на его тело наложили обрезок ткани со свежей мазью, Арону показалось, что ещё чуть-чуть, и он закричит так сильно, что перепугает всех обитателей этого храма. Мальчик глубоко дышал, стараясь хотя бы немного отвлечься, слушая ритм своего дыхания, но внезапно он вспомнил. Он уже испытывал боль, намного превосходящую всё то, что чувствует в настоящий момент. Тогда было почти полнолуние. И он подошёл слишком близко к той, которая… Тело Арона расслабилось. Мальчик закрыл глаза. Он отпустил боль. Теперь он позволил ей полностью завоевать то, что она желала получить. Не было смысла бороться с болью, когда она была неотвратимой. Сейчас Арон купался в боли, вспоминая и ту ночь, и вторую – ночь, когда он в последний раз видел годовалую Лину. Ночь перед днём, когда её отняли у него, не успел он её обрести. Странно, но стало легче, когда он расслабился. Яд дракона медленно покидал его кровь и впитывался в те повязки, что накладывал брат Симон. Руки Кёлина и Верна, державшие его очень крепко своего подопечного, немного ослабили хватку. Вся процедура длилась около десяти минут, но казалось, что эти минуты никогда не кончатся. Одев мальчика в чистую рубаху, брат Симон жестом приказал помощникам отпустить его.

Арон открыл глаза, обозревая удивлённые лица стоящих подле него.

– Мы думали, ты лишился от боли чувств! – выразил общую мысль брат Симон, вытаскивая изо рта Арона деревянную палку.

Арон улыбнулся.

– Всё оказалось не настолько плохо, как я думал! – ободрил целителя мальчик. – Бывало и похуже!

– Бы-ва-ло и по-ху-же? – в ужасе протянул тот. – У тебя бывало похуже?

Арон кивнул.

– Не буду вдаваться в подробности, но бывало.

Целитель развёл руками.

– Я не слышал, что есть боль сильнее, чем боль, вызванная ядом дракона, – признался мальчику он.

– Пусть боги будут благосклонны к тебе, и ты никогда не услышишь о такой боли! – серьёзно произнёс Арон. – Эта боль разъедает не только плоть, но и душу.

Брат Феон бросил быстрый взгляд на брата Симона. В их глазах промелькнуло понимание. Арон внимательно наблюдал за монахами, и от внимания мальчика не скрылся мимолётный взгляд, которым обменялись наставники.

– Значит, вам всё известно! – Арон не спрашивал, он утверждал. – Пророчество… – горестно пробурчал он. – У вас никогда не возникало мысли, что я тоже живой человек?

Брат Феон опустил глаза, не желая встречаться взглядом с горящими огнём глазами Арона.

– Вы не думали, что я тоже имею некоторые права? Могу, например, ошибаться? Неужели моя жизнь расписана вашим пророчеством целиком? И я не имею права выбора? Вы знаете обо мне всё? Что я делал? Что я делаю? Что я сделаю в будущем?

Арон подумал, что, наверное, монахи всё же не заслужили его гнева. Не они написали это пророчество, и не их вина, что веками внушалось всем, живущим в стенах этого замка, что он, Арон, не будет иметь в своей жизни никакого выбора. Не было смысла сейчас в том крике, который обнажил перед наставниками боль его души.

– Ступайте все! – с тихой грустью сказал Арон. – Пришлите ко мне брата Марка. Мы слишком долго не занимались, и мне нужно кое-что с ним обсудить!

Братья Феон, Симон, Кёлин и Верн вместе с послушником Беллом удалились. Дверь за ними медленно закрылась, и Арон остался в одиночестве.

Глава 4. Осмысление

Кто ты и что ты в этом мире есть?

И правильно ль тебя воспринимают?

Рой мыслей в голове, как звёзд, не счесть,

Но мысли ль твоей жизнью управляют?

Твой путь – предначертанье или нет?

А может быть, задолго до рожденья

Ты породил неугасимый свет,

И ждали твоего возникновенья

Лишь потому, что всё предрешено?…

Отрывок из «Гимна повелителю» жреца Крима.

Было хорошо оказаться в тишине. Хотя бы недолго никто его не опекал. Арон подумал, что очень редко бывал в одиночестве, особенно в течение последнего года. После того случая, когда он впервые сбежал из замка, отделаться от монахов он смог, только приказав им оставить себя. Да и то, отпустили они его, лишь зная, что рядом с ним было четверо здоровенных, правда, очень потрёпанных гномов…

Ну, а последний час был просто невыносим. Они носились с ним так, как будто в ближайшее время он собирался умереть. Конечно, сил у него практически не осталось после того, когда почти вся кровь вылилась из его ран, но всё же он способен восстановить своё тело. Пусть оно будет и полностью покрыто шрамами, но всё же оно будет в порядке. Арон вздохнул. Мальчику не импонировало то, что его тело теперь будет воплощением уродства. Он чувствовал во время перевязки, что был исполосован вдоль и поперёк. А судя по тому, сколько крови он потерял, пока дракон нёс его домой, раны были очень глубокими. Такие раны, насколько знал Арон, оставляют ужасные шрамы. Но тут уже ничего поделать было нельзя. Арон был уверен в том, что только он один виновен в случившемся. Если бы он был чуть собраннее и осторожнее, то сейчас он сам, а не Крим, объяснялся бы с родителями Вилона. И тот в этот момент был бы уже свободен от сковавшей его разум силы, выпущенной Ароном, чтобы защитить его плоть. Надо же! Решил идти с ним к дракону! Ну, где же ум у этого мальчишки? В десять лет пора бы уже было сообразить, что такие приключения, как поход во владения дракона-людоеда, не сулят ничего хорошего. Но Арону всё-таки было очень лестна мысль о том, что совершенно незнакомый мальчик захотел защитить его ценой собственной жизни, не имея никакого представления, кем является тот, кто, по его мнению, нуждается в защите.

Мысли Арона прервало появление в проёме открывшейся двери брата Марка. Арон решил начать встречу с обычного приветствия. Именно так в течение последнего года начинались все его встречи с братом Марком, который раньше, когда Арон ещё не достиг того возраста, когда надлежало обучать мальчика, часто играл с ним, как потом понял Арон, в специальные игры, которые повышали его духовную выносливость и интеллект.

– Добрый вечер, учитель, – поклонился одними глазами Арон.

– Добрый вечер, Арон, – склонил голову тот.

После соблюдения всех формальностей, Арон считал себя обязанным объяснить, зачем же он позвал брата Марка в такой неурочный час, но брат Марк опередил его.

– Ты почти неделю отказывался продолжать своё обучение, ученик! Не желаешь ли ты сейчас немного отвлечься от самосозерцания на больничной койке, и обратить внимание на глубины научных представлений, которые мы с тобой не смогли рассмотреть из-за твоей невнимательности к ним в течение последнего времени?

Арон улыбнулся. Брат Марк видел его насквозь!

– Да, брат Марк. Именно поэтому я и попросил тебя прийти ко мне, – Арон попробовал полусесть на подушки, но обессилено откинулся на них. – Как сам можешь лицезреть, – усмехнулся мальчик, – я загнал себя в такое состояние, что в настоящий момент не в состоянии посетить комнату обучения, где мне и надлежит получать те знания, которыми ты милостиво делишься со мной. Поэтому, если тебя не затруднит, я бы с удовольствием отвлёкся от целителей и занялся бы обсуждением духовных начал.

– Я сам предложил тебе это, ученик! – улыбка на лице брата Марка пролилась бальзамом на раны Арона.

Учитель не очень сердился на него, и это было важно. Брат Марк был чрезвычайно строг. И Арону слишком часто приходилось быть очень осторожным, чтобы учитель не заподозрил сути настоящих мыслей, стоящих за словами, которые предназначались лишь для того, чтобы выведать у учителя знания, необходимые Арону в тот или иной момент. Но мальчик очень любил и уважал того, кто стоял сейчас перед ним. Это был настоящий учитель! Именно такой, который был необходим любому, желающему проникнуть в недра философии и физики вселенной.

– Но сегодня я хотел бы тебя попросить помочь мне разобраться в сути проблем, возникших перед моим разумом во время моего последнего путешествия! – голос Арона звучал слишком тихо. Было видно, что мальчику трудно было решиться на такую просьбу.

– Но ты боишься посвящать меня в эти проблемы? – догадался брат Марк.

– Я не имею права посвящать в эти проблемы неподготовленные души! – в упор глядя на учителя, уже довольно уверено сказал Арон.

– И моя душа… – попытался подытожить брат Марк разговор.

– Вполне подготовлена! – перебил его Арон, не желающий, чтобы учитель принижал себя.

– Тогда что ты хочешь? – окончательно запутавшись, спросил ученика брат Марк.

– Я хочу обещания того, чтобы ничего из сказанного нами друг другу сегодня не вышло за пределы нашего разговора, а осталось лишь в моём и твоём разуме, брат Марк, – ответил мальчик.

– Мои мысли – не тайна для братьев! – возразил учитель.

– Я могу заблокировать от них ту часть, которую им нельзя знать, а ты можешь сделать так, чтобы они не распознали этого, – Арон снова безуспешно попытался присесть, и опять его попытка закончилась тем, что его голова упала на подушку.

– Если вернётся брат Арес… – покачал головой монах.

– Арес не представляет опасности, – на губах Арона заиграла улыбка, он вспомнил грустное лицо Ареса, когда тот увидел Лину на руках Арона. – Он древнее всех живущих и хорошо представляет себе, что можно говорить, а что – нет. К тому же и мысли прекрасно блокирует.

– Ну, если это всё, что ты просишь от меня в ответ на те знания, которые я могу получить из нашей с тобой беседы, то это – малая цена, – брат Марк помог Арону присесть. – У тебя есть моё слово! Но… – брат Марк весело сощурил глаза. – Похоже, обычная поза, благодатная для обучения, тебе сегодня тоже не доступна.

– О, учитель! – рассмеялся в ответ Арон. – Я постараюсь расслабиться и так!

– Это будет не очень легко! – брат Марк сел возле мальчика на ковёр, по-турецки скрестив ноги и положив руки на колени ладонями вверх.

– И у нас будет всего полчаса времени до того, как целитель придёт сюда, чтобы сменить мазь на моих ранах! – Арон тоже перевернул руки ладонями вверх и закрыл глаза.

– Если вопрос будет достаточно интересным, мы сможем продолжить после перевязки! – ответил брат Марк.

– Верно! – обрадовался Арон предложению учителя.

Души ученика и учителя слились воедино в ожидании выводов, которые они смогут сделать из той информации, что появилась перед одним из них. Обычно направление задавал учитель, на этот раз ведущим был ученик.

– Арон, сегодня первое слово принадлежит тебе! – изрёк брат Марк, позволив тем самым Арону указать направление нынешних философских изысканий.

– В мире существует много сущностей, – начал Арон, стараясь как можно теснее сплестись с могучим разумом своего наставника, чтобы иметь возможность осмыслить сказанное. – И уровень этих сущностей настолько же различен, насколько различны и их души. При этом каждая сущность имеет свой, отличный от других уровень. Но уровни эти можно систематизировать и объединить, распределив интервально. Систематизация эта может быть различна, и зависеть исключительно от цели того, кто её проводит. Предположим, что цель эта – направить ход истории в русло, выбор которого означает возможность дальнейшего существования мира, в котором обитают рассматриваемые сущности. Что тогда делать тому, в чьи обязанности входит такой выбор? Как направить деятельность множества людей? Как сделать это так, чтобы люди выполняли твои распоряжения, словно это непреложный закон? Если ты скажешь человеку «налей в миску воды», у него возникнет вопрос: «зачем?» даже в том случае, если за неисполнение твоей воли его ждёт наказание. Как сказать слова, чтобы вопросов не возникало? Как сказать слово так, чтобы человек был полностью уверен, что неисполнение этого слова – крах всего, о чём он мечтает? Крах его мыслей, крах его духа, крах его существования? Иногда нельзя объяснить, почему ты делаешь те или иные выводы. Сущность, уровень которой ниже твоей даже на мизерную часть, может не понять твоих умозаключений. Но тебе просто необходимо, чтобы эта сущность выполнила то, что должна. Иначе, по твоим расчётам, случится то, чего ты не желаешь. Итак, есть цель, но как её достигнуть? Есть один из проторённых путей! Распределив сущности по уровням (назовём их группами), мы должны будем дать каждой группе команду так, чтобы она выполнила эту команду в то время, которое мы назначим. Но при этом команды должны быть даны таким образом, чтобы соотнести время исполнения каждой команды в каждой группе. Прежде всего, для этого необходимо иметь отправную или ключевую точку – точку начала. Точка начала должна совпасть с каким-то событием. Но это событие произойдёт в одной группе. Значит, какое-то событие, которое является следствием предыдущего, и может быть увидено кем-то из другой группы, может стать отправной точкой для той группы, и так далее. Но как определить первое событие? Можно просто сказать «начали», но это не выход. Зато если многим поколениям сущностей каждой группы внушать необходимость выполнения команды, тогда можно быть почти уверенным в том, что она будет исполнена в точности так, как ты и запланировал. И чем больше промежуток времени, в течение которого каждое поколение вкладывает в предыдущее мысль о необходимости выполнения команды, тем большему внушению поддаются потомки. Так возникает предзнаменование, предначертание или другие виды предсказаний. Но здесь возникает ещё одна проблема. Это необходимость твоего наблюдения и корректировки исполнения команды. Возможность жизни настолько долгой, чтобы те поколения, о которых мы говорим, могли родиться. Только в этом случае ты сможешь определить отправную точку и дать сигнал к тому, что настало время исполнения команды. Первое предзнаменование… – Арон глубоко вздохнул, разрывая тесную связь, даровавшую ему слияние его духа с духом учителя. – Время вышло учитель, они идут!

Брат Марк и Арон одновременно открыли глаза.

– Учитель, – спросил брата Марка Арон. – Достаточно ли интересна была эта тема, чтобы продолжить после перевязки?

– Чрезвычайно интересна! – восхищённо ответил ему монах.

Арон кивнул и перевёл взгляд на открывающуюся дверь. В комнату вошли брат Феон и брат Симон с послушником Беллом, держащим в вытянутых руках поднос с мазями и перевязочными материалом. На локте его, как обычно, висел чемоданчик целителя. В проёме двери нерешительно переминались с ноги на ногу братья Кёлин и Верн.

Увидев сидящего на полу брата Марка, Верховный Жрец удивлённо вскинул брови. Брат Марк поднялся и с немым вопросом обратил свой взгляд на ученика, тот едва заметно кивнул, показывая, что успел заблокировать ту часть разума Марка, которая не предназначалась для чужих ушей, брат Марк улыбнулся и объяснил, обращаясь только к брату Феону:

– Обычная поза для философских изысканий, Верховный Жрец!

Но слова брата Марка ещё более удивили главу церкви.

– Ты решил обучать мальчика в таком состоянии? – неодобрительно спросил он.

– Дух Арона сильнее его тела, – ответил учитель. – А для обучения необязательно делать какие-то телодвижения, которые причинят боль истерзанному телу мальчика.

Брат Феон кивнул, видимо, его вполне устроило объяснение.

– Пора делать перевязку, Арон! – обратился к мальчику целитель.

– Моё тело целиком и полностью к твоим услугам! – весело провозгласил Арон.

– Братья Кёлин и Верн… – вздохнул брат Симон.

– Я же сказал «целиком и полностью»! – улыбка осветила лицо мальчика. – Это означает, что ты можешь делать с ним всё, что заблагорассудится.

Брат Марк впервые наблюдал, как перевязывали Арона. Он ещё не полностью отрешился от духа мальчика после слияния во время обучения, и поэтому особенно остро воспринимал боль своего ученика. Он чувствовал, как Арон полностью расслабился и пропустил через свою душу вместе со своим телом течение боли, излечивающей его от яда, попавшего в организм. Ощущения брата Марка были неполными, лишь отзвуками того, что чувствовал Арон, но и этого хватило, чтобы учитель со стоном сполз вдоль стены, обхватив голову руками. Ему не было больно. Боль чувствовало лишь тело Арона, брат Марк ощущал лишь малую часть, проходящую через душу ученика и терзающую её осознанием совершённой ошибки, о которой брат Марк не имел никакого представления. Но и это было слишком больно.

Когда раны были перевязаны, брат Марк поднял голову и спросил своего ученика:

– Как ты можешь выдерживать это без единого крика?

Ответ, тихо, почти безмолвно прозвучавший из ослабевших уст, оглушил учителя:

– Разве есть смысл кричать, если нет того, кто в силах понять твой крик и посочувствовать тебе?

Но как бы тихо не произнёс свой ответ Арон, он был услышан практически всеми находящимися в комнате. Ведь в какой-то из моментов обучения послушников приучали слышать всё, вплоть до шелеста крыльев пролетающей вдалеке бабочки. Их услышал и тот, кто был самым главным в этом храме.

Брат Феон вздрогнул от посетившей его мысли, что будь Арон обычным ребёнком, он смог бы его утешить ложью о том, что абсолютно все здесь его любят, но этот мальчик мог ощущать настроение окружающих, он был иным. И то, что многие обитатели храма испытывают к нему лишь страх и, возможно, почитание, Арон прекрасно понимал. Нет! Мальчику было известно, что он нужен всем им, что каждый из них желает одного – чтобы Арон выжил, но у него не было веры в то, что хотя бы один из хранителей не хочет этого лишь потому, что просто любит или сопереживает ему. Восьмилетний мальчик, едва избежавший смерти, а сейчас беспомощно лежащий в своей постели, чувствовал себя абсолютно одиноким в храме, наполненном монахами, предполагая, что те готовы посочувствовать самому последнему негодяю, но только не ему.

Брат Симон предпочёл сделать вид, что не слышал слов мальчика, сказанных так тихо, что обычный селянин и не услышал бы их. Только острый слух монахов храма способен был уловить шелестящие звуки, слетевшие с уставших от боли губ. Послушник, стоящий за спиной целителя, на самом деле ничего не слышал. Он лишь бросал иногда испуганные взгляды на Арона. Дай этому мальчику выбор, он никогда не зашёл бы в покои избранного. А братья Кёлин и Верн, сделав своё дело, сразу отступили за двери, где и сейчас стояли, тихо о чём-то переговариваясь.

– Я бы мог понять твою боль! – склонившись над мальчиком, прошептал ему на ухо брат Марк, но тот лишь покачал головой.

– Нет, брат Марк! Даже ты не смог бы…

Арон уже жалел, что с его губ вылетели слова, причинившие неудобство всем, кто находился в одной с ним комнате. Но сказанного не воротишь. «Последнее время я делаю слишком много ошибок!» – подумал Арон, и решил в будущем внимательнее следить за своей речью.

– Брат Феон! – позвал мальчик.

– Да, Арон? – голос брата Феона стал необычно мягким, жрец исподволь желал, чтобы Арон почувствовал его заинтересованность состоянием подопечного, но тот не верил, казалось, читая его душу, как раскрытую книгу.

– Брат Марк побудет со мной! – мальчик вымучено улыбнулся; боль ещё давала о себе знать. – Иди, отдохни немного. Не думаю, что ты так настоятельно необходим на моих перевязках. Ты ведь давно не спал?

– Более суток! – ответил за Верховного жреца брат Симон.

– Так иди, выспись! – Арон вздохнул в лёгкие немного воздуха, чтобы закончить сказанное, говорить было тяжело. – Обещаю, что я этой ночью никуда не убегу! – пошутил мальчик.

Но брат Феон даже не улыбнулся шутке. Поклонившись, он пошёл к дверям. И лишь около двери недовольно пробурчал: «Это я и без тебя знаю!». Арон подумал, что, наверное, Верховный Жрец устал настолько сильно, что совершенно утратил присущее ему чувство юмора.

– Добрых снов, брат Феон! – прошептал мальчик, но тот уже закрыл за собой дверь и не слышал пожелания своего подопечного.

– Я оставлю тебя! – склонил голову брат Симон; в отличие от Верховного Жреца главный целитель не забыл о необходимом ритуале прощания.

– Пусть боги будут благосклонны к тебе! – выдохнул мальчик в ответ обычные слова и полуприкрыл глаза.

– Пусть боги будут благосклонны и к тебе, Арон! – ещё раз поклонился целитель и вышел.

За ним, словно собачка на поводке, выбежал и его помощник. Было слышно, как за дверью брат Симон распекал послушника за то, что тот забыл поклониться и пожелать хорошего времяпровождения избранному.

Арон усмехнулся в душе. Хорошее времяпровождение? В таком-то состоянии? Но он постарается сделать всё, чтобы его время прошло как можно лучше!

– Продолжим, учитель, – прошелестел он, губы не слушались.

– А у тебя нет желания немного отдохнуть? – спросил тот, видя состояние ученика после того, как целитель, совершенно не заботясь о том, что пациенту может быть больно, наложил болезненные примочки.

– Не сейчас! – ответил Арон. – Я должен осмыслить то, что произошло со мной, как и то, что я узнал во время своей отлучки из храма. Продолжим, брат Марк. Это также укрепит и моё тело, так как я смогу хотя бы немного оторваться от него, а значит и от боли, снедающей меня в настоящий момент.

– Хорошо! – сдался учитель. – Продолжим, раз такова твоя воля.

Брат Марк помог Арону перевернуть кисти рук ладонями вверх, а сам, как и в прошлый раз, сел на пол в подобающую позу.

– Продолжай, ученик! – прошептал он. – Но, если голос перестанет слушаться тебя, помни, мы всегда можем отложить наше занятие.

И речь Арона потекла тихо и медленно. Каждое предложение давалось с трудом, поэтому паузы между ними были иногда очень продолжительными.

– Положим, – мальчик вдохнул глоток воздуха, – мы продумали план, полное выполнение которого принесёт планете мир и благоденствие, – снова вздох, – но одним из основных элементов этого плана должно стать существо, на которое возложено выполнение очень важной части задуманного. – На этот раз пауза длилась около минуты. – Очевидно, невозможно просто взять это существо из какой-либо группы, вовлечённой в запланированное действие. Это существо должно находиться на другом уровне, то есть принадлежать другой группе, но группы, к которой можно бы было отнести это существо, нет. – Арону едва хватало сил цепляться за сознание учителя, поэтому брат Марк решил помочь мальчику, и сам ухватил мысли ученика. А Арон тем временем продолжил: – Это существо – одиночка. Единственный элемент в своей группе, если, конечно, не подобрать для него другой элемент… – Арон на мгновение замолчал, внимательно обдумывая последние слова, а затем заговорил вновь: – Положим, к примеру, что другой элемент не подобран. Что тогда будет с первым? Все команды, которые были даны, закреплены в группах, к которым данный элемент не относится. Его группа появится слишком поздно, чтобы закрепить в нём предначертанное. – Арон почувствовал, что задыхается, и снова остановил свою речь, чтобы глотнуть ещё немного живительного кислорода, так скупо поступающего в его лёгкие. – Объяснить ему, почему нужно поступать так, а не иначе, не сможет никто, так как элементы тех группы, которым даны соответствующие команды, не знают, почему именно им велели сделать это, – говорить становилось всё труднее, но Арон, сделав над собой неимоверное усилие, всё же продолжил: – Элемент-одиночка может возмутиться и сделать совсем не то, что было для него запланировано. Весь план в этом случае ожидает провал. – Арон снова остановился. Это было то место в его речи, где он мог безопасно сделать паузу. Мальчик подумал, что учитель, скорее всего, решит, что он обдумывает дальнейшие предположения, поэтому пауза не покажется ему вынужденной. Собравшись с силами, Арон снова заговорил: – Предположим теперь, что второй элемент, подходящий для группы элемента-одиночки, подобран. Если они объединятся, то вместе могут проделать тот же путь, что был рассмотрен в предыдущем случае, когда второй элемент маленькой группы не подобран. Это тоже может привести к провалу плана, – мальчику пришлось снова сделать паузу; он уже практически почти не мог дышать; боль от последней перевязки настолько вымотала его, что все члены его тела словно горели огнём; даже язык неимоверно жгло; но он всё ещё мог произносить слова, если только в его горло попадёт ещё один глоток такого холодного и желанного воздуха. – Но если насильно отделить элементы этой группы друг от друга, сделав так, чтобы они постоянно стремились друг к другу, но никогда или почти никогда не могли соприкоснуться, и, оперируя этим стремлением, направлять их действия с помощью элементов других групп. Вот тогда существует огромная вероятность, что предначертанное сбудется! – долгая пауза прервала речь мальчика; наконец, сделав над собой последнее неимоверное усилие, он выдавил из себя заключительные фразы: – Итак, план определён, действия закреплены. Теперь необходимо проанализировать действия и стремления членов маленькой группы. Ведь они не связаны предсказанием, которое на протяжении продолжительного времени внушалось членам остальных групп. Поэтому их действия не так легко предопределить, как действия членов больших групп. Следовательно, необходимо ориентироваться на полную свободу действий с их стороны. Можно, конечно, включить элемент внушения, вызванный воспитательным фактором, но это может оказаться очень пагубным. Следовательно, нужен постоянный контроль!

Арон замолчал, язык более не слушался его. Он не мог выговорить ни слова.

Брат Марк поднялся с пола и переложил руки мальчика ладонями вниз. Арон наблюдал за учителем сквозь полуприкрытые веки.

– Мы продолжим, мой ученик, когда ты накопишь сил, – ласково погладив мальчика по густым чёрным прядям волос, сказал учитель. – А сейчас спи!

Брат Марк совершенно забыл о предстоящей Арону перевязке, и понял об этом лишь тогда, когда дверь за его спиной медленно открылась, и на пороге появился главный целитель храма со своим постоянным помощником.

Увидев склонившегося над Ароном Марка, брат Симон быстро пересёк комнату и схватил запястье мальчика, нащупывая пульс.

– Сердце почти не бьётся! – констатировал он. – Ты довёл его своими уроками до полного изнеможения!

– Мои уроки не могут ослабить его сильнее, чем отсутствие обезболивающего, – парировал брат Марк.

– Как главный целитель храма хранителей, я запрещаю какие-либо уроки до того момента, как мальчик сможет самостоятельно встать на ноги! – безапелляционным тоном заявил брат Симон, и добавил: – Мой приказ не может оспариваться тобой!

– Мной нет! – тихо вздохнул брат Марк и указал на Арона. – А если он оспорит?

– Ты не сможешь оспорить мой приказ! – повторил шипящим голосом целитель. – И это главное. Если избранный решит дать противоположное моему приказу распоряжение, ты должен будешь обратиться ко мне, чтобы разрешить ситуацию. Таков закон!

– Да, брат Симон! – брат Марк показательно смиренно склонил голову.

– Марк, представляешь, что может случиться, если ты своей наукой доведёшь избранного до гибели? – попытался разъяснить свою позицию целитель; ему вовсе не хотелось наживать противника в лице одного из самых влиятельных монахов храма.

– Он нас слышит, Симон! – тихо предупредил брат Марк.

– Он не спит? – насторожился целитель.

Брат Марк покачал головой.

– Я не мог заставить его замолчать, – брат Марк оправдывался, скорее перед собой, чем перед целителем.

– Я знаю! – брат Симон положил руку на плечо учителя. – Он так упрям!

– Он избранный! – ответил брат Марк, вкладывая в последнее слово всё то, что не мог сказать вслух.

Все мальчики, жившие в храме, могли быть подвергнуты наказанию, кроме этого, которому нельзя было даже указывать на то, что он сделал что-то не так. Именно об этом предупреждало предсказание. А сегодня умозаключения Арона раскрыли перед ним суть того, что сам он является слепым оружием кого-то, кто это предсказание сочинил, и ему, одному из самых грамотных членов храма, совершенно недоступно понимание того, какую главную цель преследуют все они, исполняя предсказанное в древних свитках. Не важно, что там говорится о спасении мира. Что такое спасение мира в понимании того, кто составил эти пророчества? Не может такого случиться, что спасение мира повернёт к его краху? Брат Марк задумался. Не-ет! Тысячелетия народ Долины Хранителей берёг эти знания и ожидал, пока наступит тот день, когда первая звезда зажглась на небесах. Боги не допустят, чтобы целый народ, следуя предсказанию, разрушил мир, созданный ими. Ведь то, что они делают, длится не один день. Тысячелетия ожидания…

Голос целителя прервал безмолвные рассуждения монаха.

– Пора делать перевязку!

– Я могу помочь? – спросил брата Симона брат Марк.

– Вряд ли стоит сейчас даже держать его, – рука Симона указала на лежащее на подушках белое, словно наволочки, лицо. – В настоящий момент у него нет сил даже на то, чтобы пошевелиться, почувствовав боль.

Брат Марк кивнул и отступил к стене.

– Ты не пойдёшь отдыхать? – удивлённо поинтересовался у него брат Симон.

– Я должен остаться с избранным, пока кто-нибудь не заменит меня! – прозвучал ответ.

– Он вряд ли способен бежать! – рассмеялся брат Симон.

– Тут есть потайной ход! – разъяснил свою мысль брат Марк. – Мальчик не сможет сопротивляться, если кто-то решит воспользоваться положением и похитить его!

– В наших краях детей давно уже не похищают, – глаза брата Симона сверлили учителя.

– Он избранный! – ответил брат Марк сразу на все вопросы.

– Да, это определяет всё! – согласился брат Симон и начал раздевать пациента.

Сил у Арона в самом деле не осталось. Ни боль от перевязки, съедающая его тело, ни разговоры вокруг, ничто не могло заставить его даже двинуть веком. Огромным усилием воли Арон сдерживался от потери сознания. Он цеплялся за всё – за голоса, звучащие вокруг, за память о полёте на огромной чёрной рептилии, за ожидание прихода десятилетнего мальчика, готового отдать жизнь ради него. Но ничто не способно было удержать его здесь, кроме… Лишь одно слово вернуло его ускользающее сознание в мир, который так нуждался в нём, что каждый, живущий в этом мире, пытался помочь выжить именно ему, как только узнавал, кто в действительности находится перед ним. Это слово всплыло в сознании в самый последний момент. Лина… Его губы были бессильны, но душа всё твердила и твердила одно и то же слово, пока смысл его не стал доходить до Арона. Лина… Лина… Лина…

– Закончили! – услышал Арон голос целителя. – Он спит?

– Нет, не думаю! – на этот раз голос принадлежал брату Марку.

– Неплохо было бы ему поспать… – брат Симон переложил свисшую с кровати руку Арона на подушку.

– Не знаю, сможет ли он уснуть, чувствуя такую боль, – Арона огорчал тон, которыми произнёс эти слова учитель. Мальчик понял, что тот не окончательно отделился от его духа. Значит… Значит он слышал, как в полузабытьи Арон звал Лину.

– Сейчас можно прекратить перевязки на восемь часов, – сообщил целитель. – Яд уже почти полностью оставил организм мальчика. Боль должна медленно покидать его…

У Арона возник вопрос: насколько медленно будет уходить боль? Мальчик подумал, что лучше бы это было побыстрее.

– Я надеюсь, он сможет уснуть примерно через час, если не мучить его уроками, вопросами или ещё чем-нибудь подобным, – продолжал брат Симон.

– Ты запретил уроки, Симон! – напомнил целителю брат Марк. – Я не имею власти ослушаться твоих распоряжений, если они даны официально.

– Я рад, что ты понимаешь это!

Арон сквозь полусомкнутые веки увидел улыбку на лице брата Симона.

– Я рад, что ты отдал такое распоряжение! – ответ брата Марка немного огорчил Арона. Он-то думал, что учителю понравились его умозаключения. «Ну, что же, – подумал Арон. – Конечно, с помощью брата Марка можно быстрее прийти к необходимым выводам, но я смогу проделать это и самостоятельно. Сейчас у меня есть время».

– Пусть боги будут благосклонны к тебе и к охраняемому тобой избранному! – голос брата Симона звучал торжественно.

А внутренний голос Арона расхохотался. При чём здесь благосклонность богов, если он сам едва не угробил себя?

– Пусть боги будут благосклонны и к тебе с твоим послушником! – произнёс брат Марк необходимую фразу прощания.

Прислушиваясь к тому, как закрывается дверь, Арон подумал о том, что, если бы только брат Марк помог ему закрыть глаза, он бы был очень благодарен монаху. Последняя перевязка вымотала настолько, что теперь не было возможности даже пошевелить веками. Но учитель вряд ли посмеет прикоснуться к его лицу без его на то разрешения. Ведь существует правило, согласно которому избранный является неприкосновенным, за исключением некоторых критических ситуаций. Подумалось, что, наверное, ни один из жрецов никогда не посмеет нарушить этого правила. А Арон сейчас хотел только одного – оградить себя от ослепляющего света и опуститься в чёрную пустоту сна, в сон без сновидений, почти небытие, почти смерть. Он чувствовал, что если он сможет сейчас заснуть, то боль уйдёт, стоит только его духу покинуть почти безжизненное тело. Брат Симон дал ему восемь часов. Восемь часов сна сейчас бы восстановили силы его истерзанного организма, залечили, хотя бы частично, боль, съедающую плоть, заставили бы забыть о совершённых в последние дни ошибках и о неизбежной расплате, последовавшей за ними. Хотя… Внутренний голос снова нашёптывал странную фразу, внезапно пришедшую на ум: «А были ли они, ошибки?» Возможно всё то, что было совершено Ароном, было лишь частью божественного плана? Возможно, он всё делал правильно? Возможно, всё это было необходимо для достижения единственной цели – преподать урок тому избранному, который забыл о том, кем он является и что означает для него такое понятие, как «жизнь»?

Брат Марк подошёл к Арону, протянул руку и осторожно прикрыл ему веки. Арон в душе улыбнулся своему учителю. Он знал, тот всё ещё не отпустил его дух и обязательно почувствует волну благодарности, захлестнувшую мальчика. Первый раз в жизни Арон не заметил, как погрузился в сон.

Глава 5. Поручение

Коль сердце верно и душа чиста,

И если ты живёшь во услуженье

Великим помыслам, то цель твоя проста:

Есть миссия, и ты без сожаления

Пойдёшь туда, куда пошлёт тебя

Власть тех, кого всех больше почитаешь.

И если, человечество любя,

Всю важность миссии своей ты понимаешь,

То для кого-то ты заменишь солнца лик…

Отрывок из поэмы.

Не прошло и получаса после того, как Арон поручил Криму привести мальчика из поселения, как тот, задумавшись, остановился перед неглубоким бассейном, в который с трёхметровой высоты стеной лилась вода.

– Этого я не учёл, – пробормотал мальчик; гномов, разочарованно смотрящих на его ноги, он старался не замечать.

– Да-а-а… – протянул Стик. – Обувка у тебя явно мало подходит для купания!

– Разлезется! – уверенно кивнул Клик.

– Я бы дал тебе свои сапоги, но размерчик не тот… – слова Блика звучали как предложение.

– Ну, уж нет! – на этот раз Крим не смог игнорировать четырёх рыжих братьев-близнецов, стоящих немного в отдалении от него; мальчик взглянул на ноги Блика и совершенно искренне сказал: – Уж лучше босиком!

– Ну и иди босым! – обиделся Блик за свою обувь. Гномы очень гордились своей амуницией. Всегда чистые и аккуратные, их костюмы и обувь были в полном порядке. Вот только цвет и фасон Криму абсолютно не подходили, не говоря уже о гигантских размерах.

Крим вздохнул.

– Да, наверное, так будет лучше! – и мальчик начал стаскивать с себя старые мокасины.

Оставшись босиком, он ступил в бассейн и, пройдя водопад, провалился в длинную трубу с водой.

После того как мальчика выбросило из воздушного туннеля, как и всегда, следовавшего за водным, он быстро вскочил на ноги и отбежал от покрытых шёлковой тканью пуховых подушек. Почувствовав головокружение, он свалился на чистый холодный пол и прикрыл глаза. «Уж лучше лежать здесь, – промелькнуло в голове послушника, – чем оказаться превращённым в золотую статую или огромных размеров драгоценный камень!»

Тем временем гномы, словно кули с зерном, один на другого вываливались из круглого отверстия в потолке.

– Ты чего это там разлёгся? – спросил Дрик, скосивши глаза на Крима. Он не мог двигать не только конечностями, но даже головой, так как был очень плотно прижат к Стику телами Клика и Блика, упавшими на него спустя секунду после его собственного падения.

– Голова закружилась! – честно ответил Крим.

– Голова закружилась! – намерено писклявым голосом передразнил мальчика Клик. – И отчего бы это?

– От вас убегал! – Крим сел и потряс светло-песочными волосами. – Сейчас пройдёт.