Дочь ведьмака. Поле и полынь бесплатное чтение

Вступление

Когда я приехала в деревню получать наследство, то думала что проведу прекрасное лето в тихом доме у реки. Размечталась! Теперь я разгребаю бабушкины магические долги, пытаюсь договориться с вредным котом и не прибить не менее вредного богатыря. И навести порядок среди подшефной нечисти.

И боюсь, это еще не самые большие мои проблемы. Далеко не самые.

Глава 1

– Савельишны домик? И -и -и -и, милая, то тебе далеко-о ещё. Вон, идёшь дальше за околицу, и на другой стороне реки, значит, у самой опушки и будет домик, – бабулька-проводница подняла указующий перст и ткнула в нужную сторону. Затем смерила меня неожиданно цепким и ясным взглядом профессионального следователя и уточнила: – А ты чьих сама будешь?

– Савельишны правнучка, – вздохнула я и подхватила чемодан на колёсиках. – Спасибо за помощь!

– Приехала, значит, к бабке, – она удовлетворённо выдохнула и откинулась на скамеечке. – Давно пора. Ну иди, милая, иди. Чур меня, чур. Тьфу, тьфу, пропади нечистая!

– Что? – Я обернулась, но бабка уже дремала, откинувшись на спинку грубо сколоченной лавочки у завалинки.

Вот и поговорили.

Идти и вправду оказалось далеко, пожалуй, даже слишком далеко. Полуденный зной выматывал, чемодан на колёсиках поднимал тучу пыли, из-за забора недружественно лаяли местные кабысдохи. Иногда в избах чуть приподнималась занавеска, и в щёлку выглядывал любопытный старушечий глаз.

Неуютно.

Остановилась посреди дороги и перевела дух. Впереди уже показалась та самая речка с добротным, широким мостом, сложенным из половинок брёвен. Сразу видно, на века делали. За рекой темнел лес, почти вплотную подступая к воде, и на фоне леса темнел силуэт дома и построек. Обширное владение, наверное. Явно побольше, чем обычный деревенский участок, вон как много всего. Интересно, я сама справлюсь хоть как-то с хозяйством, или придётся просить о помощи соседей?

Больше-то некого.

Я от души пнула камушек и потащила чемодан дальше. В жизни бы в эту дыру не приехала, если бы не мама! Точнее, отчим, буквально выставивший меня из дома после моего совершеннолетия.

Вот как-то так. Хотя про богом забытое село я, конечно, перестаралась. Довольно большое, обжитое и совершенно непохожее на вымирающее. Хоть и далековато от города, конечно. Прямо скажем – очень далековато. Каждый день не наездишься, но и при необходимости доберёшься.

У самой опушки, почти вплотную к лесу, стоял дом. Большой, даже на два этажа и с виду очень добротный, сложенный из посеревших огромных брёвен с резными наличниками и ставнями.

Я такие дома-теремки только по телевизору видела. Старая, но крепкая деревянная калитка заперта на ключ, заборчик невысокий, больше для вида и, чтобы владения обозначить, чем закрыть, и двор на удивление ухоженный. Я думала увидеть заросли бурьяна, но нет.

Трава есть, но невысокая, калачики и в основном ещё что-то мне неизвестное с листочками. Дальше виднеется банька и ещё какие-то сарайчики или не сарайчики. Кто их поймёт, что это такое. Хотя уличный туалет типа “сортир” я опознала.

За домом раскинулся целый дуб, а чуть дальше виднелась старая берёза.

Я достала из кармана ключи, навскидку отделила наиболее подходящий и отперла калитку. Хм, угадала с первого раза! Что тут у нас?

Внезапно налетел холодный порыв ветра, прижал траву к земле, а на берёзе громко каркнул ворон. Я поёжилась. Вот и поздоровались!

Порыв ветра исчез, как и не бывало. Колёсики чемодана вязли в калачиках, и снова пришлось тащить своё имущество на руках. Тропинка к дому была узкой, полузаросшей и скорее угадывалась, чем увидевалась. Да и кому её было протаптывать? Чудо, что хоть такая осталась.

Проклиная чемодан, забралась на крыльцо в три ступени, тоже сделанное из половинок брёвен. Ступеней было немного, но они были высокими. Умели же раньше строить! Издалидом мне показался двухэтажным, но, подойдя поближе, я поняла, что второй этаж – это чердак. Или не чердак, а полноценная мансарда. Завтра надо будет сходить, осмотреться.

Дверь тоже оказалась тяжёлой, добротной, с массивными коваными петлями, запертая на висячий замок. Не жаловала моя прабабка современные вещи, я так посмотрю. А может, и ей досталось с незапамятных времён, и с тех пор так и стоит.

Я глубоко вздохнула, собираясь с духом, и медленно повернула ключ в замке. Было немного жутковато входить вот так в старую избушку, чья последняя хозяйка умерла. Замок поддался легко, дужка откинулась, дверь скрипнула и неожиданно легко отворилась.

Снова налетел порыв ветра, по-январски ледяной и пронизывающий, и снова надрывно закаркал ворон, как мне показалось, над самым ухом. Я вздрогнула.

Будь моя воля, развернулась бы и задала стрекоча из этого странного места, но… Я заглянула в сени. Ничего необычного. Лавка и алюминиевые вёдра, бадья для воды, рукомойник у стены, бревенчатые стены, лестница на чердак и ещё одна дверь в жилое помещение. В сенях было полутемно и прохладно, и ещё пахло чем-то приятным. А ещё сосной, пылью и травами. Я поставила чемодан в углу и открыла внутреннюю дверь, не закрывая внешнюю. Пусть проветрится, мало ли что тут накопилось.

Аккуратно заглянула внутрь.

А ничего так! Большая комната, в углу печь, настоящая русская печь, огромный стол из толстых досок, лавки у стены и у стола, широкие, больше напоминающие кровать-полуторку. В одном углу была протянута бечёвка, на которой пучками вниз сушились травы. С одной стены были прибиты полки для посуды, и на них стояли глиняные плошки, чашки, горшочки, внизу шли чугунки, отдельно висели несколько больших и тоже деревянных половников и простые деревянные ложки.

Особняком стояла большая и даже на вид тяжёлая каменная ступка с деревянным, гладко отполированным пестиком.

К стене был прислонён ухват, а на лавке ближе к окну стояла прялка, без кудели. Окна были прикрыты кружевными занавесками, а справа виднелись ещё две приоткрытые двери.

Я заглянула в одну: широкая кровать, покрытая лоскутным покрывалом с горой подушек, большой старомодный шифоньер, письменный стол, покрытый вышитыми по краю красными и чёрными узорами, скатертью и деревянным стулом. У кровати стоял огромный сундук, обитый железом, выглядевшим так, будто здесь он провёл не одно столетие.

А может, и провёл, кто его знает.

Во второй комнате тоже нашлась спаленка, более аскетичная, без занавесок и скатертей, но зато письменный стол был больше, и вместо сундука стоял комод.

На полу разноцветные полосатые домотканые дорожки. Всё так уютно, мило и по-домашнему. Не могу подобрать точного слова, но впервые меня захлестнуло ощущение дома. Своего дома, родного дома. Того места, куда хочется вернуться и где хочется жить. Даже в квартире, где я прожила всю жизнь, такого не было.

Я прониклась к неизвестной мне прабабушке теплотой. Надо хотя бы найти её фотографию и посмотреть на родственницу. Варвара упорно представлялась мне высокой и статной женщиной лет тридцати пяти – сорока, с тяжёлой каштановой косой и почему-то красновато-карими глазами. Она улыбалась и смотрела с хитринкой.

Я мотнула головой, отгоняя ненужное видение.

И что-то меня здесь смущало. А потом поняла, что. Ни пыли, ни грязи, словно в избе недавно кто-то был, и хозяйка только что вышла. Неправильно это. Я машинально потрогала печной бок – вроде тоже тёплая, а может, мне и показалось.

Я устало присела на лавку у стола. Чувство благодарности таяло, уступая место бытовым вопросам.

Мокрая от пота футболка противно липла к спине, намекая на мытьё, но где? И как я вообще здесь жить буду?

Печь топить не умею, сегодня ещё на бутербродах и кофе из термоса продержусь, но потом придётся звать на помощь местных. Что тоже та ещё задачка, если вспомнить, как они меня встретили? Может, просто приезжих не любят? Или у прабабки моей дурная слава? Недаром на отшибе жила. А стирка? А утюг? Есть хотя бы электричество? Что делать?

Я мотнула головой, отгоняя панический настрой. Яра, минус эмоции, плюс рациональное мышление! Кругом люди, крыша над головой есть, и даже хорошая крыша со всем необходимым. Справлялись и с худшим.

Надо воды натаскать, попить и умыться. Простыни по-любому есть, вот шифоньер какой, неужто у бабули смены никакой не было? А завтра уже решим, как быть. Устроимся по первому разряду и даже лучше! Лето будет шикарным.

Приободрившись, я подхватила ведра и выскочила во двор. За домом нашёлся колодец-журавль. А чуть дальше и ктытая поленница сплошь заьитая дровами и рубочной колодой невдалеке, но без топора. Ну да, кто топоры бросает посреди двора? Утром посмотрим в сарае, сарай тут по-любому есть, разве ж можно жить в деревне без сарая? Вон, целых три неопознанных здания и одно опознанное формата “туалет деревенский”. Ещё дальше, у самого леса, притулился еще один скромный неказистый сарайчик, а дальше… я сощурилась – кажется, это был огород. Но это не точно.

Полные вёдра оттягивали руки и с непривычки плескали холодненьким на ноги. Еле дотащила и оставила на полу в сенях: студёная, колодезная вода даже пахла по-особенному, стылостью и хрустальной чистотой. Пить захотелось неимоверно.

Тэкс, а чашками засада. Есть одна любимая, как её называла Танька, полуведерная, но она закопана в вещах. Ничего, возьму с полки, теперь это вроде как моё.

Я зашла в избу и остолбенела.

На лавке за столом сидел огромный, как крупный мейн-кун, чёрный котище и ел мои сэндвичи. Те самые, которые я сделала в дорогу, да так и оставила в сумке. И дело не в том, что он их ел, а в том, КАК он это делал! Бутерброды лежали на глиняной тарелочке, и кот аккуратно отрезал кусочек ножом в правой лапе и поддевал вилкой в левой.

Увидев меня, он вытер лапой усы и произнёс мурлыкающим, насмешливым баритоном:

– О, вот и хозяйка пожаловала. Милости просим, господарыня!

Я заорала и кинулась наутёк. Открытая входная дверь с грохотом захлопнулась перед самым моим носом, пребольно ударив по лбу. Я попыталась её открыть, но щеколда не поддавалась – заклинило намертво. В панике я попыталась то дергать, то толкать злосчастную дверь, совершенно позабыв, в какую сторону она открывается.

– Зря стараешься, – произнёс над ухом всё тот же мурлыкающий голос. – Отсюда тебе ходу нет. Заходи в горницу, поговорим по-человечески.

И я рухнула в спасительный обморок.

Открыла глаза и в недоумении уставилась на деревянный потолок. Осторожно провела рукой и убедилась, что лежу на широкой лавке у стены. За окнами догорали поздние летние сумерки. Ничего себе приключение! Я осторожно села.

Привидится же такое! Говорящий кот с вилкой! Неужели меня так солнцем припекло? Поверить в реальность происходящего я не могла при всём желании, но и оставаться одной уже было невыносимо страшно. Вдруг снова скрутит? Проще уж добежать до деревни и попроситься к кому-нибудь на постой – хоть в сеновал, хоть в сарай. Если не пустят в сарай, можно в курятник, я там на жёрдочке перекантуюсь среди товарок по разуму.

Стоп, а почему так светло?

Я осторожно, стараясь не делать резких движений, оглядела пространство. На столе стояла огромная керосиновая лампа и освещала всё вокруг немногим хуже электрической. Мурашки табунами пробежали по коже. Кто-то здесь был и оставил лампу! Может, кто из деревенских приходил и зажёг её, и на лавку меня перенёс? Решили из любопытства прийти и поздороваться? Узнать, как устроилась, не надо ли чего? Говорят, люди в деревне намного добрее к дальнему ближнему, чем в городе.

На душе стало немного спокойнее. Люди – это хорошо. Люди – это приятно. Значит, и бежать никуда не надо, сами пришли.

Кота нигде не было видно.

В углу едва слышно зашуршало и заклокотало. Я снова похолодела и осторожно обернулась на звук. На печке сидел здоровущий ворон и, повернув голову вбок, рассматривал меня своим глазом – бусинкой.

Дожили. Мало мне было кота, принимайте пернатое пополнение. Люди-и-и-и, вы где-е-е-е? Я почувствовала, как отступивший было страх снова щекочет кожу ледяными коготками.

– Цып-цып-цып, – зачем-то позвала я и удивилась своему голосу. Он был чужим, хриплым и скрипучим. И ещё предательски дрожащим. – Ты откуда, птичка? Как ты сюда попала?

Птичка почистила лапонькой клюв и повернулась ко мне другим боком. В её взгляде явно читалась насмешка и даже презрение. Не знаю, насколько могут быть выразительны птичьи глаза, но у этой взгляд был ОЧЕНЬ выразительным.

– Живёт он здесь, чего неясного? – Проворчал знакомый голос.

Я резко повернула голову к лампе, прямо на столе, как египетская статуэтка, сидел давний чёрный кот.

Я снова заорала и дёрнулась от души, приложившись головой о бревенчатую стену.

Твою ж…

От страха ноги оказались ватными, и я обессиленно сползла на пол. В горле моментально пересохло, и вместо крика вырвался какой-то невнятный, придушенный сип.

– Предсказуемая реакция, – философски вздохнул кот и едва заметно поморщился. – Просил же Елистрата помочь, нет же! Ни стыда, ни совести, ни сострадания к ближнему. Опять придётся всё самому делать.

Внезапно резко посветлело, и откуда-то сбоку потянулся горьковато-смолистый дымок.

"Пожар!" – молнией сверкнуло в мозгу, и я попыталась встать.

Дымок змеистой лентой петлял по комнате, закручиваясь вокруг меня кольцами. Я вздохнула и закашлялась – дым оказался плотным, словно обволакивающим лёгкие, цепляющимся и шершавым. От неожиданности я сделала ещё два глубоких вдоха, и мне неожиданно полегчало. Дым стал менее терпким и скорее даже приятным, как от ароматической палочки. Вроде и есть, но с пожаром не спутаешь.

Чёрт, надо выбираться отсюда! Сгорим же! И кота захватить. И ворона, будь он неладен. Уже во дворе решим, галлюцинация это или нет.

– О, подействовало, – словно сам с собой, но так, чтобы я слышала, сказал кот. – Что и следовало ожидать: плакун-трава, дурман-трава в равных пропорциях с заговором. Сядь уже, вполомошная. И послушай внимательно.

– Ты кто? – Хрипло уточнила я и снова закашлялась. – Ты меня что, отравил?

– Больно надо тебя травить, ты сама самоубьёшься, если будешь так дёргаться, – равнодушно протянул кот. – Непредсказуемая ты, как воробей в овине, по стенам мечешься. Ну, это потом, – сам себя оборвал мой собеседник. – Имею честь представиться – Бальтазар. Если говорить о видовой принадлежности, кот-баюн, помощник и соучастник. – В лаймовых глазах кота мелькнула ехидная золотая искорка.

– Ярослава, – автоматически сказала я, по-прежнему глядя на кошака снизу вверх. – Наследство вот получила. От прабабушки.

– Я в курсе, – зевнул кот. – Попала ты, конечно, как курица в ощип. Мало того что Яга, так ещё и ведьмачья дочь!

– Моя мама, конечно, тот ещё персонаж, но она не ведьма, – обиделась я. Ещё я от котов о своей семье не выслушивала.

– При чём тут твоя мама? – вкрадчиво уточнил он. – Я говорю о папе!

– А при чём здесь он? – я нащупала руками лавку и пересела на неё, опершись на стену. Едкий дымок почти исчез, и меня совершенно не смущало, что я сижу в ночи и разговариваю с котом. В желудке предательски заурчало, и жажда навалилась с утроенной силой.

– В печке посмотри, – смилостивился кот. – Там каша была и молоко топлёное, не остыло ещё. Вода в кружке на лавке с краю. Как знал, что пить захочешь. – Да вот, всё правильно, пей на здоровье.

– Так при чём тут мой отец? Я его и не видела никогда! – Я залпом выдула кружку воды. Покосилась на ухват, мысленно плюнула, отодвинула заслонку и нырнула в печь, руками доставая прикрытый то ли плоской тарелкой, то ли крышкой едва тёплый чугунок. Вторым заходом достала высокий и тяжёлый кувшин. В чугунке нашла пшённую кашу, застывшую единым монолитом.

Кот равнодушно наблюдал за моими неуклюжими попытками подковырнуть её ложкой, но с комментариями не лез. В конце концов, намучавшись, я вырезала себе порцию ножом. Понятия не имею, как её правильно отколупывать, но главное – результат, верно? Сунула нос в кувшин и обнаружила там плотную коричневую плёнку, которую, недолго думая, пробила тем же ножом. Ну а что?

– Будешь? – я с сомнением покосилась на кота. – Я могу плеснуть в блюдечко.

– Нет, спасибо, я твои бутерброды съел, – в кошачьих глазах не промелькнуло ни тени раскаяния. – Я начну с самого начала, может быть, тогда ты полностью осознаешь, ЧТО с тобой стало.

Пламя лампы снова взмыло вверх. Котяра нагло улёгся прямо на столе, напротив моей миски, и принялся рассказывать:

– Место, где ты находишься, называется Перекрестьем. Или Приграничьем. Но Перекрестье мне больше нравится, ты можешь называть как хочешь, месту всё равно. Здесь, – кот легонько постучал лапой по столу, – точка пересечения миров. Явь и Навь. Привычного тебе мира и Иномирья, Зазеркалья, Извне, Хтони. Тоже называй, как хочешь, суть от этого не меняется. Тут нормально то, за что в ином случае грозит, ну чтобы не нагнетать – дом казённый, пансион с полным режимом и препараты по расписанию. И советую принять эту реальность как новую нормальность.

– А со старой что делать?

– Выкинуть. Она тебе больше не пригодится, – совершенно серьёзно ответил кот.

– Отсюда можно как-то уйти? – я зябко передёрнула плечами и посмотрела в окно. Ничего там не увидела, кроме черноты и своего отражения.

– Всем да, тебе нет, – в успокаивающем тоне кота прорезались сочувствующие нотки. – Перекрестье приняло тебя как наследницу Яги. Ты сама должна была это почувствовать, как только зашла.

– Кого??? – я поперхнулась кашей и закашлялась. Кот совсем по-человечески вздохнул и, не церемонясь, стукнул лапой по спине. Не знаю, отчего мне полегчало больше – от удара или от неожиданности. Бальтазар снова улёгся на своё место, прямо напротив миски, и пояснил:

– Ты наследница Яги. Точнее, уже ты сама Яга. Как бы тебе сказать попроще… Вот есть ведьмы – эти рождаются с интересными природными способностями. С силой. Не тёмной и не светлой, нет у природы однозначных понятий света и тьмы, есть просто сила, а куда уж ты её направишь – твоё дело. Молотком можно и гвоздь в стену забить, а можно и человека убить. Дело не в молотке, дело в руке, которая его держит.

Есть знахари и знахарки – эти больше по лечению, травницы, те вообще только травы собирать горазды и отвары составлять. Есть ведуны – эти больше по грядущему, ну и по мелочи ворожат. Странные ребята, не от мира сего. Есть ворожеи – мелкое бытовое колдунство: скотину заговорить, домового приструнить. Есть колдуны – эти продались тьме, их сила идёт из тьмы, не природная, заёмная. А за заёмную силу платить надо, и дорого. Не стоит оно того, между нами говоря. А ты – Яга. Ты – Привратница. Стоишь между миров, сохраняешь баланс. Перекрестье – оно и есть Перекрестье. Никого нет равным по силе Яге и…

– Я что, попала в Иномирье? – перебила я. Услышанное никак не укладывалось в голове, хотя я и пыталась вертеть смыслы, как тетрис. Явь, Навь, Яга, Иномирье, знахари… Что здесь вообще происходит, э?

– Нет, на умклайдет случайно села, – поддел кот. – Естественно, это… ну пусть это будет Иномирье. Живи теперь с этим как хочешь.

– Просто жить?

– Да кто ж тебе даст просто жить? – хмыкнул Бальтазар. – Нет, с просто жить в своё удовольствие не получится. Не та обстановка, не та должность. Придётся отрабатывать полученное сверхурочно.

– Спасибо, просто от сердца отлегло, – проворчала я.

– Всегда пожалуйста, – равнодушно зевнул тот и прикрыл глаза.

– Я могу отсюда уйти? – переспросила я.

– И да, и нет, – Бальтазар посмотрел на меня как учительница математики после годовой контрольной – со смесью жалости и сожаления о потраченном времени. – Физически иди – никто не держит, но от себя не убежишь. Куда бы ты ни пошла, ты заберёшь с собой частичку Перекрестья и эту новую реальность. Увиденного не развидеть, господарыня.

– И что мне надо делать? – я отхлебнула топлёное молоко, хотя уже и не хотела. Каша стояла поперёк горла. Наверное, она была вкусной, но это не точно. Желудок перестал сводить, и на том спасибо. – Что ты там говорил про отработку? А если я не хочу? Никакие договоры я не подписывала, и вот, хоть сейчас могу кому-то передать этот почётный пост! Вместе с избушкой.

– Ты Яга, – кот снова вздохнул. – Часто с нами случается не то, что мы хотим, а то, что должно. Поймёшь со временем.

– А есть ещё другие? – Я оставила пустую кружку. – Ну, Яги.

– Есть, как не быть. Вместе с тобой тринадцать. Всегда тринадцать. Позже расскажу. Спать иди, государыня. Завтра познакомлю с Елистратом, надеюсь, вы подружитесь. В крайнем случае, не очень разругаетесь. Всё равно вам деваться друг от друга некуда. Даже отравить не выйдет. Проверено.

– А кто это? – На всякий случай шёпотом спросила я. Воображение моментально нарисовало классического упыря, почему-то в вышитой славянской рубахе, сидящего посреди поросших ромашками холмиков.

– Елистрат, – пояснил кот, приоткрыв один глаз. – Проклятый богатырь.

– Почему проклятый?

– Однажды он неудачно пошутил над Привратницей, и ему пришлось шутить снова и снова, пока шутки не перестали быть шутками. Теперь вот на услужении, по хозяйству помогает, защищает при надобности. Он всегда здесь, пока срок не отмотает.

– Жуть какая, – по коже пробежал мороз. – А его можно как-то отпустить?

– Я же сказал – пока не истечёт срок. И конец его он и сам не знает, – кот чёрной каплей стёк на пол.

– Подожди! – или он отвечает мне на все вопросы, или я за себя не отвечаю! – Ты что-то говорил о моём отце. Я хочу знать. Что с ним стало? Почему он ушёл? Я могу его увидеть?

– Ведьмы не имеют семьи, – откуда-то снизу раздался насмешливый баритон. – И у Яги семьи тоже нет. Точнее, может быть, возлюбленный и даже ребёнок, но это не совсем привычная семья в понимании людей. Возлюбленный ведьмы всегда обречён. Всегда. Не важно на что – болезнь, смерть, изгнание, но вместе они никогда не будут. Должность такая. Если влюбишься – самое разумное и благородное – держаться от него подальше. Счастливых супругов можно по пальцам пересчитать, и то, это исключения, подтверждающее правило. Сила ревнива и терпит с собой рядом только равного, а так уж вышло, что все ведьмы – женщины. И нет мужчин с такими силами. И рождаются в семье только дочери. Редко, очень редко, примерно раз в столетие, у ведьмы рождается сын. У Ягинь и того реже, раз примерно никогда. И такой мальчик становится ведьмаком. Мужчиной с даром ведьмы. Очень сильным даром. Даже если его род до этого был слабым, то всё равно такой ребёнок будет по силе стоять чуть ли не рядом с Привратниками. А уж если он родился у Привратницы… Дурной знак, короче.

– Что же дурного? – Удивилась я. – Можно сказать, удача, редкий шанс. Рождение самого одарённого и самого сильного. Чем плохо?

– Ну всё не так просто, – фыркнул кот. – Начнем с того, что дар приходит только к одному ребёнку. Чаще всего к старшим детям, но не обязательно – дар может выбрать любого. Редко у сестёр будет хоть какой-то отголосок, даже на уровне самой слабой знахарки. Если бы ты знала, сколько вражды было между сестрицами из-за этого! Или ты думаешь, старшие сестры ни за что младших изводили в патриархальном-то обществе, чествования первенцев? Да как бы не так! Сила у одной и бессилие у других, которые вроде по рождению больше прав на эту силу имеют. Сказки-то вспомни.

Я напрягла память и тихо ойкнула – с этого ракурса я ещё не смотрела. А ведь если подумать, всякие Василисушки не забитыми сиротками были. Дверь с ноги к Бабе-Яге открывали. А может, потому и открывали, что это была ИХ дверь?

– А если родился мальчик, то без вариантов – все силы отойдут ему. Но кому много дано, с того много и спросится. Ведьмаки берутся за то, где пасуют самые сильные ведьмы, влезут в те битвы, куда лезть и не следовало бы. У них редко бывают дети. Очень редко. Просто не успевают. Ведьмаков рождается мало, но ещё меньше доживает до зрелого возраста, не говоря уже о старости. Так что рождение мальчика чаще всего приговор роду. Да, это очень красивый и эпичный финал. Но финал. Когда мы узнали о твоём существовании, несказанно обрадовались. Варя, то есть Варвара, думала, что детей у Святослава нет. С тех пор, как он пропал, мы только и думали, как и где найти новую Ягу. Варвара даже дальнюю родню искала, думала, может, проклюнется где-то Сила. А потом ты вот нашлась, случайно совершенно – отголосок пронёсся. Видать, ты смогла сама, без помощи, в какой-то момент активировать спрятанную Силу. А дальше дело техники.

– Куда пропал? – Я заглянула под стол. Кажется, кот решил уйти от ответа ногами. – В смысле пропал? Мама сказала, он её просто бросил!

– В прямом смысле пропал – на Той Стороне, – кот обнаружился на лавке у меня под боком. – Ушёл и не вернулся. А за Рекой выдачи нет. Если уж сгинул там и сам не вышел, то всё – ставь свечи за упокой. Хотя скажу по секрету, мы до конца толком и не знаем, что там на самом деле происходит.

– Офигенно, – порадовалась я. – И ты мне в этом предлагаешь жить? Я завтра же возвращаюсь назад! Поживу в общаге, ничего страшного не произойдёт.

– Утро вечера мудренее, – промурлыкало уже из-под стола. – Иди спать, а там решим, кто и куда идёт. И идёт ли…

Я фыркнула. Это мы ещё посмотрим. Может, я и задержусь здесь, но только исключительно ради того, чтобы посмотреть, а что здесь интересного. Пусть на отработку ищут другую дурочку.

– Иди, иди, я сам лампу потушу, – снова дал ценные указания голос из тьмы под столом. – Всё равно ж не умеешь ничего. А помыться завтра Елистрат баньку истопит.

Лампа начала медленно гаснуть, погружая домик в темноту. Я на ощупь добралась до спальни, стащила одежду и нырнула в постель. Завтра уже всё перестелю, сил нет. Сто процентов не усну теперь после всего этого, но хотя бы просто полежу.

Как провалилась в сон, не помню.

Глава 2

Я проснулась поздним утром и, что поразительно, поняла – выспалась на все сто. Голова была ясной и чистой, как новенькая стеклянная чашка. И такой же восхитительно пустой. Вчерашний разговор с котом казался сном, но вместе с тем я была уверена – всё это правда. От начала и до конца.

Солнечные лучи пятнышками лежали на полу и полосатом половичке, обещая погожий денёк и температуру, с трудом припоминаемую старожилами, но в самой избе было тихо и прохладно. И никакой духоты!

Я встала с постели и тут же споткнулась о дорожную сумку, которую кто-то заботливо подкатил прямо под ноги. Чертыхнулась и полезла в глубины: надо переодеться и разложить нехитрый скарб. Вчерашняя решимость взять багаж и гордо зашагать вдаль, хоть в общагу, хоть в лес волкам на съедение, пропала, а взамен неё зародилось любопытство. И я не уйду отсюда, пока не посмотрю, чем дело кончится! И всё не разузнаю.

Вчерашнее черное-пушистое наверняка зажало самую интересную часть. Тоже мне Шахерезада меде ин такая Гарь.

Быстро переоделась во льняные брюки и футболку и выглянула на кухню. Ожидаемо никого. На столе нашлась полбяная каша (так называется?) накрытая рушником, молоко и туесок с лесной земляникой. Интересно, кто это обо мне так позаботился? Надо бы кофе найти, на одном молоке и замычать недолго. А молоко откуда? Коровы вроде нет.

И насчет баньки уточнить или хотя бы корыта помывочного. А то ходить на речку постоянно странно. Летом ладно, ряска сойдёт за мочалку, а зимой как? Или зимой не испачкаешься? Да и не хочу я сейчас на речку, жарко там пока

.

Хм… я отставила чашку в сторону и крепко призадумалась. С чего это я так подумала о зиме, будто собираюсь тут остаться? Неужели вхожу во вкус неспешной деревенской жизни? Или просто прикидываю на всякий случай?

Бальтазар появился будто ниоткуда. Только не было, и вот он сидит на лавке и сверлит меня огромными глазищами.

– В магазин надо, – отвлечённо начал кот. – Глянь, чего прикупить. Мыла там, муки, спичек ещё что придумаешь. У Елистрата спроси, если сама не можешь, он тут хозяйством заведует.

– Зачем? – не поняла я. – Припасы кончились?

– Припасов полно, – Бальтазар зевнул, продемонстрировав острые клычки. – Но надо с народом познакомиться, да на люди показаться. Для них ты внучка местной авторитетной знахарки, грыжу там заговорить или ещё что. Об истинной сущности им знать не обязательно. Вот и сходи, покажись, дай повод кости тебе перемыть. Посудачат, да забудут.

– В смысле? Они не знают о Перекрестье?

– Нет, конечно! Догадываются, что-то чувствуют, но не более. Ещё чего не хватало деревню посвящать в такие дела. Будет не Перекрестье, а перекресток в час пик. То-то мавки обрадуются! Так что для любого постороннего твоя избушка не более чем избушка с ведьмой, каждой приличной деревеньке положенной. Привычное дело. Но сходить надо, показаться, осмотреться, – гнул свою линию кот.

– Хорошо, схожу, – сдалась я. – Но потом ты – я ткнула пальцем в кота – рассказываешь мне о моих родственниках! И о моём отце! И где птичка? – я мотнула головой в сторону пустой печки. – Улетела? И чем её кормить?

– Ворон сам кормится, – кот принялся намывать лапу – иди уже, хозяюшка.

В сенях нашлась холщовая сумочка с вышитым орнаментом, которую я тут же нарекла шопером. Денег немного у меня, поэтому лучше действительно спросить у Елистрата, что нам срочного надо, раз уж он здесь на должности дворецкого – избушечного.

Я обошла подворье и обнаружила полное отсутствие живых душ, закрытый сарай с сеновалом, искомую баньку, калитку в лес и посетила туалет в виде деревянного домика.

Огород оказался на удивление чистеньким, с картошкой, капустой и чем-то напоминающим редиску листочками. Аккуратно отгребла землю у одного корешка – ну точно редька, только желтая.

Ради интереса заглянула в тот далекий сарайчик у кромки леса. Хм, скорее это чья-то комнатка. Стол, топчан в углу, накрытый то ли овчинным тулупом, то ли шкурой, мутное окошко под самым потолком и крошечная печкурка в другом углу.

Интересно, а кто тут еще обитает? Комнатушка выглядела убого, но была вполне обжитой, что ли. Надо спросить у кота, кто тут у меня в соседях. И терзают меня на этот счет смутные сомненья… Нехорошие сомненья, прямо скажем.

И все-таки где же этот богатырь-домовой? Или дворовой? Не сильна я в этих нюансах, однако. И Бальтазар, что б его. Раздал ценные указания и слинял. Истинный кот, хоть и баюн.

– Елистрат, – почему-то шепотом позвала я. Молчаливость двора придавливала, заставляла вести себя тише, прислушиваться и вслушиваться, будто ты не в деревне, довольно большой деревне, а в лесу. – Елистрат, ты где?

– Я здесь, – раздалось сзади над ухом. – Чего надо?

Я подпрыгнула от неожиданности и резко обернулась. Мысленно я уже представляла себя здоровенного богатыря, наподобие Ильи Муромца, с картин Васнецова, с окладистой русой бородой, палицей в одной руке и мечом кладенцом в другой.

Ну что ж… я угадала только с мастью. Елистрат действительно имел волосы цвета пшеницы, я никогда не видела такого именно что пшеничного оттенка русого, переходящего на концах кудрей в золотистый. Слегка вьющиеся густые волосы до плеч были схвачены в низкий хвост.

Выглядел он года на двадцать три, но вот выражение лица было слишком серьезным, словно ему кратно больше и это серьезность будто прибавляла возраста, так что если не сильно всматриваться, он казался старше. А может возраста прибавляла еще небольшая щетина, уже немного заметная, но до полноценной бороды не доросшая. Высокий, почти на голову выше меня, та самая косая сажень в плечах, одетый в непонятную холщовую рубаху и штаны неопределенного цвета, без всяких броней с палицами.

Правый глаз у него был голубым, а левый – зеленым. Я бы назвала его красивым и даже очень, вот только он смотрел на меня с такой ненавистью, что я невольно отшатнулась, как от удара. Так можно смотреть только на кровного врага, на могиле которого ты будешь отплясывать лезгинку с переходом в канкан до упаду.

– Чего хотела? – Буркнул парень. Странно, что трава изморозью не покрылась от такого тона – или от нечего делать звала?

– Мне это… Бальтазар велел уточнить, что в магазине купить для хозяйства, – пролепетала я и для убедительности потрясла шопером. – Вдруг что надо, а я не знаю.

– Купить? – Елистрат на мгновение задумался. – Для хозяйства вроде всё есть. Посмотри, где зерна достать живности, но это не к спеху. Хлеба купи, сахара, соли. Или себе что надо. У нас тут разносолов да сластей нет. Не для кого держать.

– А тебе? – Пискнула я. Всё-таки старается человек, то есть богатырь, дом поддерживает. Наладить бы как-то отношения, которые как-то вот не задались сразу. Я ж ещё ничего не сделала, только пришла! Хотя, кажется, тут со всем нашим родом о-о-очень давние счёты.

– Что мне? – Не понял Елистрат, и тон его голоса похолодел ещё на пару градусов, остановившись где-то в районе абсолютного нуля.

– Ну тебе ничего не надо? – ох, зря я это затеяла. – Может, хочется чего-то вкусного? Ну или я не знаю…

– Хочется, – мечтательно протянул богатырь, – чтобы вы все сдохли… Можешь сделать, нет? Ну и ничего мне от тебя не надо, сам разберусь.

Вот и поговорили.

Я быстро развернулась и пошла прочь. Замечательно! Просто великолепно! У меня дома живёт говорящий кот с говорящим именем и богатырь-маньяк на хозяйстве. Господи, за что? Где ж я так нагрешить-то успела?

Какого черта я вообще согласилась на это наследство? Зачем вообще сюда приехала? Хотя и так понятно, зачем. Я вздохнула. По всему выходит, что это единственное место, где мне рады. И где меня ждут.

Хотя что-то мне подсказывает, что ждут со своей корыстной целью! Скорее даже поджидают! Но ждут же!

Магазин оказался на противоположной стороне села, и путь до него я проделала под палящим июньским солнцем. К моменту, когда я подошла к зданию с выцветшей надписью “Сельпо”, я хотела только одного – упасть на травку под деревьями и лежать, лежать, лежать. Но травка под деревьями оказалась заставлена добротными лавочками, а сами лавочки заняты конкуренствующими бабками. У самой стены стояла несколько мужиков средних лет и один дедок, проводивший меня цепким снайперским прищуром.

– Здрасте, – я улыбнулась во все тридцать два зуба и помахала толпе ручкой. Толпа нестройно поздоровалась, во всяком случае, я очень надеюсь, что мало различимое "бур-бур-бур" было именно словами "приветствую тебя, о великая", а не "чтоб ты провалилась, ведьма проклятая"!

Ну и ладно. Камнями не кидаются, факелами не размахивают, дробовик серебряными ложками не заряжают – уже хорошо. Значит, будем жить. Не факт, что долго и благополучно, но будем. Пока и это прекрасно.

В магазине оказалось на удивление прохладно: старая плитка на полу, прилавки, ворох тазов и ведер в перемешку с мылом и порошком в одном углу, стеллажи с хлебом в другом. На видном месте лежали белые мятные пряники и несколько видов конфет в пестрых обертках.

За прилавком стояла полная бойкая женщина с черными короткими волосами, а перед прилавком чинно сложив ручки на авоськи три бабушки в косынках и совсем нечинная и нестройная пятерка парней в светлых футболках и шортах. Оживленный разговор божьих одуванчиков оборвался на полуслове при моем появлении, так резко, что даже парни умолкли и уставились на меня как на мировую звезду. Я направилась было в конец очереди, но толпа так ловко расступилась, и я оказалась прямо перед прилавком.

– Дайте, пожалуйста, три батона, булочку с повидлом и пачку соли, – я мысленно обустроилась в роли рачительной хозяйки и добавила: – еще муки и перловки. – Вспомнила об Елистрате и попросила конфет. Может, на конфеты его удастся приманить? Ну не пиво же ему совать в самом деле.

Тип, конечно, неприятный, но с другой стороны, если вспомнить, что он у меня на подворье сидит не по своему желанию, а по хотению моей какой-нибудь прапрапрабабки, то как бы здоровая реакция. На дружбу не напрашиваюсь, но может, поймет, что я не враг. Жить бок о бок с человеком, мечтавшим лично лицезреть мои пышные похороны, мне не улыбалось.

Под пристальным взглядом сложила покупки в сумку и направилась к выходу, стараясь идти прямо. Мука была явно лишней, и шопер здорово оттягивал плечо, давая крен вправо.

Толпа у магазина будто выросла и провожала меня настороженным молчанием в спину. Шур-шур-шур возобновилось с утроенной силой, стоило мне отойти.

Я уже повернула на соседнюю улицу, чтобы там прямиком и к домику, но прямо на повороте, выпрыгнув из кустов, как каноничный серый волк, меня перехватила женщина в пестром платье и белой косынке в голубой мелкий цветочек.

– Здравствуй, девонька, – женщина вцепилась в руку повыше локтя и заговорчески подмигнула. – Как устроилась? Не надо ли чего? Если что там, вдруг крышу подлатать прохудилась, ещё чего-то – говори, мы поможем. Мы бабушке твоей всегда помогали, хорошая была женщина! И она всегда всем помогала, а мы тебя так ждали, так ждали, Варварушка перед смертью, царствие ей небесное, сказала, что внучку вместо себя оставит, людям помогать…

– Спасибо, ничего не нужно, – выдавила я, ошарашенная таким напором. – Всё хорошо и крыша целая, не поехала пока.

– Эх, – выдохнула женщина, как мне показалось, с огромной долей сожаления. – Меня Тамара зовут. Не надо отчество, просто тётя Тамара.

– Яра. Очень приятно.

– Да я знаю, девонька, – закивала тётя Тамара. – Тут такое дело… у меня корова прихворала, не зайдёшь, не посмотришь на неё?

– Сочувствую вашему горю, – я деликатно пыталась вырваться. Не получилось. – Ну я вряд ли чем-то смогу помочь, я не ветеринар.

– А что, бабушка тебе совсем ничему не учила? – Притворная ласковость стекала с тётки, как патока по блинчику.

– Не учила, – вздохнула я.

– А может, книжки какие, где бабушкины есть? – Глаза тёти Тамары зажглись странным хищным огоньком. – Ты б мне дала ту книжечку, а дальше я сама уже.

– Может, где есть, я ещё не разбирала, – ответила я, стараясь скрыть недовольство.Сумка была тежелой, день жарким, а тетка подозрительной.

– Жа-а-а-аль. Ну, бывай, девонька, доброй дороги, – тётка нехотя меня отпустила и отступила родные заросли придорожной вишни. – Если бабушкины книжки найдёшь, ты их сразу мне принеси, сама гляну, что с коровкой моей. По хозяйству обращайся, если что – поможем.

– Обязательно, – пообещала я и очень быстро зашагала вниз к реке. Настолько быстро, что ещё чуть-чуть – почти был бы бег.

Странная тётенька: корову ей посмотреть! Пусть ищут ветеринара – что это за Средневековье? Главное, выловили же из-за кустов, нет, чтобы подойти нормально! И в магазине то ли прокажённая, то ли святая, с ходу и не разберёшь. А может, всё разом. Иногда одно другое вовсе и не исключает, а вполне дополняет.

Я пнула камешек и вздохнула. Улица была абсолютно пустая, нет больше таких дураков, которые по раскалённой, как сковорода, дороге пойдут гулять. Одна я, как жертва кошачьего эгоизма и предусмотрительности тут хожу. Что он там говорил – познакомиться с местными жителями? Ну вот, познакомились! И почти что познакомились с хворой буренкой.

– Подожди! Стой! – окликнули меня сзади.

Я медленно обернулась, намереваясь чуть что тут же дать стрекача. Да, скорее всего, я заслужу репутацию странной, но, как говорится, куда уж хуже?

Ко мне быстрым шагом подходил парень, один из тех, которых я уже видела в магазине. Высокий, жилистый, но мускулистый, с короткими тёмно-русыми волосами и ясными серо-голубыми глазами. Лицо открытое, сразу видно – нормальный человек, не то что моя придомовая наследная маньячина.

– Чего надо? – неприветливо буркнула я. Если и этот что-то скажет о корове, то я за себя не ручаюсь. Да даже если и о козе – всё равно не ручаюсь.

– Фух, – парень остановился и отдышался. Лицо его раскраснелось, а пряди волос налипли на лоб. Я невольно залюбовалась, а потом опустила глаза. Вот знаете, есть такой тип людей, которые очень красивы, но они при этом не знаю. что красивы и ведут себя естественно, не подчеркивая себя. Вот это тот самый случай.– Еле догнал. Я думал, быстро домой заскочу, а ты вон уже где!

– Что-то не припомню, чтобы мы договаривались о встрече.

– Не договаривались, – согласился он. – Просто я подумал, а вдруг, ну… тебе нужна помощь с покупками. Тяжело нести там.

– Да нет, терпимо, – плечо, как назло, заныло еще сильнее. – Сама дойду.

– Давай всё-таки помогу, раз уж догнал, – слегка смущённо улыбнулся парень.У него была открытая и светлая улыбка с ямочками. – Тебе ещё далеко идти. Я знаю.

– И всё это все про меня знают, – я протянула сумку. Почему бы и да, раз сам напросился. Пусть побудет вьючной лошадкой.

– Должность у тебя такая, – он улыбнулся ещё шире. – Меня Даня зовут. Можно Даниил, Дэн и все остальные производные.

– Яра. Ярослава и все остальные производные.

– Очень приятно. – Даня пристроил на плече мою сумку. – Веди.

– А то ты не знаешь, где я живу. – Шагать без сумки стало значительно легче и веселее.

– Знаю, конечно, – не стал отпираться Даня. – Ну как-то некрасиво, если даже не уточню. – И внезапно хихикнул. – Вот разговоров завтра будет.

– Завтра? – фыркнула я. – Мне кажется, уже сегодня будет разговоров более чем достаточно! Приехать не успела – меня уже корову попросили посмотреть!

– Тётя Тамара, что ли? – понимающе протянул парень. – Эта может, да. Зорька вроде давно болеет, а она на ветеринара жмётся, думает, что как-нибудь так сможет решить. Она же тебе плату не предлагала, нет? – Я замотала головой. – Ну, я так и думал. Моя бабушка вообще её не любит, говорит, что Томка хитрая, везде свою выгоду ищет. Может, и врут, но всё равно поаккуратнее с ней. Бабушка Варя её тоже вроде не жаловала. Может, и правильно, что не жаловала, вы же больше других знаете. Ну, в деревне, говорят так.

– Может, и правильно, – согласилась я. Обсуждать действия прабабки мне не улыбалось. – А сам не боишься? Мы, как говорят, не просто так на отшибе живём.

Впереди показалась вожделенная речка с домиком. Я ускорила шаг, не знаю, магия ли это или просто близость воды, но во дворе у меня было довольно прохладно в отличие от жара деревенских улиц.

– Нет, – неожиданно серьёзно сказал Даня. – Не верю во все эти россказни.

– А вот жалеть меня не надо, – я остановилась и резко обернулась. Тоже мне благодетель нашёлся! С детства терпеть не могу, чтобы не жалели!

– А я и не жалею, – тихо ответил Даня и опустил глаза. Дальше шли молча. У самой калитки он всё так же молча протянул мне сумку.

– Спасибо, Дань, – я примирительно улыбнулась. – К себе не приглашаю, у меня там не прибрано. У меня там говорящий кот размером с пуделя и древний богатырь с убийственными помыслами, – добавила я мысленно.

– Я и не настаиваю, – всё так же тихо согласился Даня. – Слушай, – внезапно встрепенулся он, – я послезавтра в город поеду, может, тебе нужно чего?

– В город? – я перебрала необходимое и вспомнила о корме для неведомой и необозначенной скотины. Блин, а у меня ещё кот и ворон! Хотя кот распрекрасно ест, что дают, точнее, что у меня найдёт, а ворон… мышкует, наверное, где-то. – Я подумаю, что мне надо, и завтра скажу, идёт.

– Так я завтра зайду? – Возрадовался парень. – Заодно список мне напишешь.

– Завтра? – Немного растерялась я. – Ну, заходи.

Даня улыбнулся, помахал рукой и потопал восвояси. Я стояла с сумкой и смотрела ему вслед. Потом вздохнула и отправилась в избу. Всё-таки быть человеком хорошо. Как жаль, что я не ценила этого раньше.

– Че купила? – На пороге избы соткался кот.

– Всё, что просили, – огрызнулась я и поставила сумку на лавку. – И немного конфет.

– Это хоро-ошо, это пра-авильно, – промурлыкал Бальтазар. – Одобряю. Только в следующий раз учти, что лучшие конфетки – это колбаски!

– Какие колбаски? – Не поняла я.

– Мясные! – Придавил авторитетом кот.

– Давай, всё выкладывай, и нам ещё в парочку мест сходить надо. Но потом ближе к вечеру.

– Куда это? – подозрительно уточнила я, распаковывая сумку.

– За речку, – просто ответил он. – Не нравится мне тамошняя активность. Приструнить бы.

– Кого?

– Ну, есть там всякие, – попытался уйти от ответа баюн.

– Не увиливай! – Я сдвинула брови и попыталась придать себе максимально строгий вид. Скользкий тип мой напарничек. Или кто он мне?

– Ну, например, Водяник, – Перешёл на конкретику кот. – Разгильдяй, лентяй и увлекается непотребствами.

– Это характеристика из доноса что ли? – Не поняла я.

– Из бестиария, – грустно ответил кошак. – Очень лестная характеристика, между нами говоря.

– Кстати о бестиарии, – вспомнила я и пошла к рукомойнику умываться. – Какие-то книги сохранились или что-то такое? Или мне предлагают познавать дивный новый мир методом научного тыка?

– Есть, как же не быть, – согласился кот. – В сундучке в спальне всё и лежит. Как и положено рукописное. Почитаешь. Если будет время, – добавил он в усы и – познакомилась с деревенскими?

– Да уж, познакомилась, – фыркнула я, вытираясь вышитым, и таким чистым, будто хрустящим рушником. Коротко пересказала о магазинных бабульках, подкустовой тёте Тамаре и Даньке.

– Люди не меняются, – прокомментировал он услышанное. – А Томка… часто она сюда бегала, в ученицы напрашивалась или пыталась чего на халяву ухватить. Оберег или ещё чего. Въедливая и прилипчивая. Ну да не страшно – отстанет сама. Даню своего нагрузи доставкой зерна, гусям надо.

– У меня есть гуси? – Удивилась я.

– Есть, – подтвердил баюн. – Гусыни и гусак.

– Лебеди?

– Нет, просто твари, – он как-то нервно дернул хвостом, спрыгнул на пол и велел. – Пошли, покажу твои книжки. Всё равно до сумерек сидеть.

– А может, не надо сумерек? – Я красочно представила хтонического водяного и не менее хтонических русалок, при свете луны тянущих ко мне свои бледные шкарябалки и напевающих гнусавыми голосами заунывную песенку в ля минор “Я водяной, я водяной”. Выходило очень гнетуще и душераздирающе. – Может, если прям очень надо, я при свете солнышка сбегаю?

– Сбегай, если хочешь, толку не будет. Но сможешь записать в актив занятие физкультурой, – Бальтазар совсем по-кошачьи потянулся каждой задней лапой поочерёдно. – Не отлынивай! Если партии надо, то комсомолу придётся идти на всё!

И, задрав хвост трубой, утек в спальню.

– Ты обещал рассказать о моих родственниках. – я села на лавку – я теперь никуда не тороплюсь.

Глава 3

– Ты нет, а вот учёба не ждёт, – попытался нажать на чувство долга кот.

Три раза ха! Я демонстративно уселась поудобнее и отхлебнула из кружки маленький глоток молока.

С минуты мы играли в гляделки, и котяра сдался, хмыкнул в усы что-то нелестное и улёгся на лавку буханочкой.

– Расскажу очень кратко, – предупредил он. – Только чтобы ты в родне не путалась. У Варвары была дочь Елена. Твоя бабушка. Старушки наверняка её помнят, только не надейся, что добрым словом. Ведьмы любому голову вскружат, а уж Ягини… Относись как хочешь, как к дару или как к проклятью, но того поаккуратней будь с парнями, а то девки и бабы снова придут избу поджигать…

– Снова???

– Лена уехала едва ей исполнилось восемнадцать, – нехотя продолжил кот, прикинувшись полуглухим. – Заезжали тогда сюда студенты на практику, с одним и закрутилось. Варвара сначала была не против, думала, небольшая влюблённость, не более того. Вот закончится практика и всё. А она собрала вещи и убежала

– Просто так убежала? – не поверила я.

– Кто ж её бы пустил просто так? – Хмыкнул кот. – Со скандалом. Наговорила матери всего и про Перекрестье, и про то, что жить сама хочет нормальной жизнью, а не это всё. Варвара пыталась дочь образумить, но бесполезно. Ленка-то горячая была, резкая, вспыльчивая как порох. К отказам не привыкла. Отреклась от всего и укатила. Замуж вышла. Прабабка твоя и не препятствовала, если говорить совсем откровенно. Может, втайне надеялась, что дочь одумается и вернется, может, решила, что всё само собой уляжется.

– А может думала, что можно обмануть судьбу, – вполголоса вставила я.

– Самый вероятный сценарий, – неожиданно легко согласился кот. – Глупая надежда, что хоть кто-то из рода сможет пожить нормальной, обычной жизнью.

– Не оправдалась, – понимающе протянула я.

– Нет, конечно. Вадим, отец Святослава и твой дедушка, пропал по пути на рыбалку. Причём, судя по описанию, буквально за пять минут и на пятачке километр на километр. Ленка тогда ребёнка ждала, убивалась сильно. К матери назад не пошла, осталась с родителями мужа. Долго Варваре не говорила ничего, но сваты настояли и Свята привезли, года тому не было – дескать, негоже так, надо родню знать. Хорошие люди были, светлая им память. Варвара, как внука увидела, так чуть в обморок не грохнулась. Картина не ждали во всей красе! Но что родилось, то родилось! Сначала даже думала, ошиблись, детей попутали. Но куда там, Свят весь в мать пошёл – такой же медный, рыжий, глаза зелёные и бойкий. Ты тоже на бабку похожа, кстати, их порода.

Можешь поспрашивать деревенских, они его хорошо помнят, только не советую уточнять, что именно они помнят. Намаялись мы с ним, как с матушкой его. Но это уже после было. А вскорости после того, как Свята показали, Елена пропала. Год с небольшим ему было. В последний раз сама приехала, привезла сына, попросила приглядеть за ним. Сильно постарела, сказала, скучает по мужу и уйдёт вслед за ним. Варвара пыталась отговорить, вычитку сделать, видно же, что дело нечистое. Но куда там! Это же Яга! Это обычную ведьму может более сильная как-то повернуть, заговорить, выпутать, а Ягу как? Только добрым словом и материнским подзатыльником. Не сработало, ушла она.

Ночью собралась и пропала. Там же, где Вадим, нашли ее сумку у того лесочка и больше ничего не осталось. А Свят остался у нас. Родители Вадима тоже как в воду канули, так и не приехали ни разу. По слухам уехали далеко, чтобы прошлое не ворошить. Варвара погоревала и взялась учить внука всему, что сама знала. И не только. Крепко взялась. Кому больше дано, с того много и спросится. Но не уберегла. Не смогла.

– Обалдеть, – порадовалась я. Жизненный путь ближайших родственников усиленно намекал на такие страдания и тернистость без хеппи энда, что любые дорамы могли нервно курить в сторонке. Не личная жизнь, а сплошная “Игра Престолов”. – И что мне теперь делать? Не общаться ни с кем? Не хочу, чтобы мне тут почём зря устраивали всенародное гулянье с костром на месте моего имущества. Я так изб не напасусь.

– Почему же? – Мурлыкнул кот. – Общайся с кем хочешь и не только общайся, просто учитывай некоторые свои, эээ, особенности.

– Да какие особенности? Рожки и зрачки вертикальные? Или на меня порчу навели, демоны? – Я решительно встала из-за стола. – Где здесь зеркало?

– В спальне, в шкафу, вторая дверка, – услужливо подсказал кот и стек на пол. Любой кот – это жидкость, но Бальтазар – это конкретная ртуть. Темная, текучая, едкая ртуть.

Так и не сказал, где искать Елистрата и что с птичкой. Даже про корыто с ним забыла. Не говоря уже о баньке.

Уже пять минут топчусь перед зеркалом и пытаюсь разглядеть особенности, которыми меня запугивал кот, но не увидела ни одной. Волосы, кстати, у меня не рыжие, а темно-медные, ближе к каштановому, только на солнце в медь и отливают. Ещё бы не кудрявились – было бы идеально. Ну, глаза зелёные, обычные. И в остальном вроде всё обычное. Не тяну я на первую красавицу села. На распоследнюю уродку тоже не тяну, на этом и успокоимся. Будем решать проблемы по мере поступления, надеюсь, поступать они будут не очень интенсивно.

Забегая наперёд – зря надеялась

– Доставай из-под кровати сундук, – кот бесцеремонно залез на укрытую лоскутным одеялом перину и улегся калачиком. Я послушно нырнула вниз и достала увесистый, но небольшой ларец. Совсем простецкий, очень напоминающий обычный ящик с коваными углами и врезным замком.

– Ключик, тебе должна была передать Варвара, – мурлыкнул кот и сладенько потянулся, закогтив передними лапами покрывало.

– Ключик? Ну точно же! – Я хлопнула себя по лбу и подтащила к себе полуразобранную дорожную сумку. Да, когда нотариус передавал мне имущество, там была коробочка с тремя ключами. Один от калитки, один от избы, а третий, самый маленький, скорее всего, вот от этого сундучка.

Ну и дела! Ключ в коробке, коробка у нотариуса, сундук в избе, изба у черта на куличках. Есть в этом что-то символическое, как мне кажется. И что-то совсем неправильное. Исключить бы из уравнения хтонь, и будет и вовсе отлично. А с другой стороны – интересно же! Это вам не банальная подработка официанткой на лето!

Как я себя утешаю? Успешно же? Коробочка с ключом нашлась прямо наверху, хотя я помню, что клала её в боковой карман. Мелочи по сравнению с остальным, если вдуматься…

Ключик был небольшим, витиеватым, будто покрытым патиной. Попав в скважину только со второго раза, я открыла сундук.

– Ох, ничего себе! – Внутри сундучок оказался не просто ящиком, а ящиком с отделами. Аккуратно корешок к корешку на полочке стояли книги. Я наугад вытащила одну с потертым голубовато-синим переплетом.

– “Голубиная книга”, – По складам прочла я обложку, спотыкаясь на непривычной вязи букв.

– Это теория, – сообщил кот, заглядывая мне через плечо. – Вот там чёрная – это бестиарий, зелёная – травник, тёмно-синия – по разным ворожбам, красная – лечебник, серая – это Навье дело. Ну и остальные по мелочи: история, записи, наблюдения. Основные пока эти.

– Ничего себе мелочи! – Поразилась я. – Тут две полки книг!

– Мелочи, – дернул хвостом кот. – Основное. Есть и другие, но тебе пока туда хода нет. Видишь ларец на дне? Доставай его сюда.

Я послушно достала ещё один, то ли мини-сундучок, то ли шкатулку-переросток, и поставила прямо на пол. Замка на ларце не было, только маленькая пуговичка с навесной петелькой, чтобы он не открылся случайно.

Внутри оказалось несколько отсеков и куча непонятного да интересного. Меня заинтересовал кожаный футляр по размеру как для крупной колоды карт, застегнутый на бронзовую пуговичку с ножкой. Открыла его и достала содержимое.

Это и была колода карт: не совсем обычные карты, чуть больше и плотнее привычных. Рубашка интересная: солнце и луна сплетены вместе, а вокруг то ли облака, то ли ветер, то ли просто завитушки. Техника чем-то напоминает палехскую шкатулку, которая была у меня в детстве, но именно напоминает, есть и отличия, а вот какие – с ходу и не скажу, я не специалист.

Я так не поняла, из чего они были сделаны: материал плотный, блестящий и очень гладкий на ощупь. Сторона с рисунком была розовато-кремовой, как внутренняя часть бересты, и темнела к краю. Рисунок… точнее узоры, угловатые, ломаные киноварные линии и странно знакомые, будто сто раз виденные. Я взяла одну карточку и вчиталась в надпись внизу – Полынь.

– Это Арканы. Хотя правильнее называть Ярга, – кот внимательно следил за моими руками. – Обережьи знаки.

– А почему на картах? – Не поняла я.

– Учить удобней, – спокойно пояснил баюн. – Узоры плести легче, а иногда и погадать можно. Потом ты уже сама будешь вести, а пока бери. Если что понадобится, просто карту достань.

– И дальше что?

– Дальше всё! – Хмыкнул Бальтазар. – Полынь, что ты сейчас в руках держишь, хороший оберег от русалок и прочих мелких нечистиков. Можешь на землю бросить, начертить или просто показать. От каждой напасти своя Ярга.

– Я думала, Ягиням это не нужно, – фыркнула я. Греющая до этого мысль о всемогуществе таяла на глазах.

– Потом не нужно, – согласился кот. – Как умеющему читать не нужен букварь. Я ж сразу сказал, это для учёбы. Ну может для мелкой работы, когда самой выводить неинтересно.

– А это что? – Я наугад ткнула.

– А это Алатырь, – кот кивнул на восьмиконечную то ли звезду, то ли цветок. – Сила солнца, сила огня, особенно хороша против нежити, они не переносят чистый свет. Выгорают от этого. Часто основной символ для Узора, энергию дает. Но чтобы использовать, надо хорошо прокачаться. А это Одолень-трава, открывает невидимое, показывает спрятанные клады или злые подклады. Может показать истинные отношения к тебе или истинную сущность того, кто рядом с тобой. Накрой карту ладонью.

Я послушно выполнила его приказ. Комнату бы заволокло чуть светящимся прозрачным туманом, точнее даже не туманом, а… видели, как пляшут в солнечном луче пылинки? Вот то же самое, а больше ничего не произошло.

– Всё хорошо, – удовлетворённо мурлыкнул кот. – Если бы здесь было что-то опасное или неправильно, ты бы это увидела. Силы Ярги растёт по мере того, как растёт твоя сила. Можешь попробовать начертить со временем, даже начерченная в воздухе ярга будет придавать силу.

– А это? – Я ткнула пальцем в следующий символ. Ромбик, поделённый на четыре части с точечками внутри.

– Поле, – чуть помедлив, сказал кот. – Один из малых символов: созидание, восстановление, наполнение, материальный прибыток. Если хочешь, можешь использовать для увеличения прибыли. Ещё на огород хорошо, всё как на дрожжах растёт. Одно плохо: всё значит всё, включая осот. Ладно ещё, когда репку выдергиваешь половиной села, можно списать на суперфосфаты и особый сорт, но когда тебе норовит дать сдачи сорняк – это уже вызывает вопросы… Бери лучше Репейник. Это обережка, хорошее цепляет, нехорошее колет. Магнит для удачи.

Я согласно кивнула и отстала от него с расспросами. Всё равно ничего толком не запомню. Я просто медленно перебирала арканы. Одни были холодными, цепкими и колючими, будто железными, другие бились в пальцы крошечными токами, а третьи были такими домашне – уютными, что хотелось просто гладить глянцевую поверхность пальцем.

Ярга… я попробовала на вкус это слово. Знакомое – незнакомое, будто где-то слышанное, да благополучно позабытое.

Я тряхнула головой и спрятала карты обратно в футляр. Сзади футляра нашлись небольшие шлёвки, как на брюках.

– Его к поясу крепить можно, – подсказал вездесущий кот, – и с собой брать. Есть ещё малый чехол, если вся колода не требуется. Русалок гонять хватит Полыни, ну Громовник ещё можно для отстраски. Но не советую, русалки так-то шаловливые, но с понятием, а если со строгостью переборщить, могут пакость какую-то сделать. Так что строго, но ласково и нежно. А если там с пропажей дела порешать, так и Одоленя одного хватит. Ну и что ещё до кучи, если что-то прям сложное есть.

– Мдааа, – я задумчиво выглядела на предложенное богатство. – Это до старости сидеть и изучать буду.

– Не преувеличивай, – фыркнул кот. – По ходу дела быстро разберёшься.

– Это? – Я достала два пузырька в кожаной оплётке.

– Читерство, – Бальтазар беспардонно сунул нос в шкатулку. – Пузырьки для воды. Живой и мёртвой. Редкая штука, очень редкая, свойства теряет быстро, достать сложно. И далеко не каждому нужная.

Так ладно. Я отложила находку до лучших времён. Что там ещё интересного? Интересного было завались. Или не было ничего, тут, с какой стороны посмотреть. Зеркало на ручке, точнее, отполированная до зеркального блеска серебряная пластина в красивой витиеватой оправе, украшенной разноцветными кабошонами и филигранью, несколько кристаллов и холщовые мешочки непонятно с чем. На самом дне, за небольшим ящичком с бутылочками, нашёлся странный нож с изогнутой рукояткой в виде ножки… наверное, это была лань. Или косуля. А может, и не была, ножка уж очень походила на искусно сделанную, ненастоящую. Или я очень хотела в это верить.

– Это потом, – кот с сомнением осмотрел реквизит. – Не доросла ещё.

Помолчали. Я аккуратно вернула в шкатулку всё как было, а арканы и чехлы от них положила сверху. Пригодятся. Кот одобрительно мурчал себе под нос.

– С книг начни. Лучше с бестиария, чтобы хоть знать, как с ними разговаривать. И кто перед тобой. Остальное убери, но недалеко. Пойдёшь вечером с Елистратом и Рушем. Развеешься.

– Руш?

– Это ворон, – зевнул кот. – Звать его так.

Точно, Елистрат! Я вспомнила про конфеты и пряники и метнулась в горницу. Конечно, начинать налаживать отношения с конфет как-то странно, но, с другой стороны, надо же с чего-то начинать? Банальное: “Здрасте, я ваша новенькая, будем дружить домами”, не прокатило. Кот наблюдал за моими метаниями со спокойствием буддийской статуи. По-моему, он хотел возразить, но потом решил не вмешиваться.

– Кстати, ты не знаешь, что там произошло между Елистратом и… – я на мгновение запнулась – моими предками?

– Только примерно, – баюн принялся намывать лапу совсем как обычные дворовые мурзики. – И расспрашивать у него не советую. Но если не углубляться, то суть такова – его не пропустили.

– Куда не пропустили? – не поняла я.

– По Ту Сторону. В Навь. Или куда там ему надо было, – кот перешёл ко второй лапе.

– Как я уже говорил, пройти по ту сторону можно только в определённых местах. И не просто в определённых местах, а пройдя определённые испытания. Ну и с Ягой договориться по-хорошему, с уважением, значит. Но у Елистрата удаль молодецкая оказалась больше инстинкта самосохранения. Он решил пошутить, ну и Яге наговорил всякого. Весело ему было. Поначалу. А потом Яга рассердилась, да и не только она одна. Есть силы, с которыми шутить не следует, тем более глупо шутить. И наш шутник навеки остался здесь, в прислужниках.Нет ему отсюда дороги, ни туда, ни обратно.. Ни туда, ни обратно. Правда, это он не сразу понял. А как понял… тосковал поначалу, даже руки на себя хотел наложить, да только его жизнь теперь ему не принадлежит.

– Что, совсем нет дороги? – Не поверила я. – Он не может выйти со двора?

– Выйти может, – терпеливо пояснил кот, – уйти не может. И то, это смотря куда. Как бы далеко он не уходил отсюда, он всегда вернётся к избе. Всегда! Нет ему отсюда дороги. С Ягой пойти ещё дальше может, особенно если Яга прикажет, но сам никогда.

– Жуть какая, – по мне табунами пробежали мурашки размером со слона. – Теперь понятно, почему он меня так не любит. Я бы тоже себя на его месте не любила.

– Меньше обращай внимания, – цинично посоветовал кот. – Если разбираться, сам виноват. Его предупреждали и не раз. Теперь вот пусть отрабатывает.

– Тебе не кажется, что это какое-то несоразмерное наказание? – Уточнила я, прикидывая, отнести богатырю конфеты прямо в кульке или высыпать в расписной парадный ковш. Ковш победил.

– Не кажется, – флегматично ответил кот. – Кто это такой, чтобы судить поступки Яги и высших сил? Раз наказали, значит, так тому и быть. Но если хочешь, можешь попробовать с ним подружиться. Хотя бы для того, чтобы понять, что бесполезная затея.

– Бесполезная не бесполезная, а нам ещё жить, – убеждая больше себя, чем кота, сообщила я. Кот снова зевнул. – Ну, я пошла!

– Земля пухом!

– Что?

– Не поминай лихом, говорю!

После такого доброго напутствия я пулей вылетела из избы с ковшом наперевес. В ковше были насыпаны разномастные конфеты, а из самого центра, аки знамя победы, торчал тульский пряник. Понятия не имею, что богатыри любят больше, но у нас хотя бы есть выбор. А это не может не радовать.

А с Бальтазаром мы точно не соскучимся! Либо он меня доведёт до нервного тика, либо я его перевоспитаю! Хотя насчёт последнего сомневаюсь. Кот не одну ведь… то есть Ягу пережил!

Так-то он прав насчёт Елистрата, может, и стоило забить и не обращать внимания, но нам предстояло провести под крышей как минимум лето. И никто из нас отсюда не уйдёт, мне некуда, ему в принципе невозможно. А это очень неприятно – спотыкаться друг о друга во дворе и старательно отводить глаза. Плюс неплохо и поблагодарить за досмотренный дом, за заготовленные дрова и сытого кота. Может, он потому и злой такой, что мои родственницы ему спасибо ни разу сказали? Ведьмы мои родственницы были, между нами говоря.

Ещё и к дому привязали, как Тузика какого-то. Я не знаю, сколько веков прошло с того момента, как он показался здесь, не знаю, что он сделал такого, что вызвало такой гнев моей прабабки, но это явно была слишком жёсткая, слишком жестокая и несправедливая кара. Я уже молчу о том, что, как мне помнится, из школьной программы, воинское сословие не очень уважало спокойный и размеренный труд. А он, считай, столько веков даже не на положении крестьянина, а на положении слуги почти раба…

Я расчувствовалась и всхлипнула. Образ пленённого воина рисовался совсем в ином свете и вызывал острое сострадание и желание дать пряник. Даже два пряника. И горсть конфет в придачу.

“Так стоп. Что-то я совсем расклеилась. Уносит меня куда-то не туда,” – подумала я, остановившись посреди двора и оглядывая окрестности. – “Почему я его оправдываю? Моя прабабка – моей прабабкой, но нахамил-то он мне! Ему даже в голову не пришло, что я не отвечаю за деяния своих далёких предков! Как там, сын за отца не ответчик? Так и дочь за мать не отвечает! Не пришло же? Не пришло! Значит, нечего особенно и жалеть!”

Я потопталась на месте.

Пришло или не пришло, но всё равно здесь вместе жить, а поскольку я, как получается, человек более умный и дальновидный, то мне и мосты налаживать. Умным всегда больше достается, за всех думать надо! И дураков прощать.

Ох, жизнь моя – жестянка! А вечером ещё к водяному! Или как там сказал кот, к водянику!

Елистрата я нашла за баней у рубочной колоды. Он сидел на этой самой колоде, опёршись на рукоять здоровенного колуна. Аккуратно сложенные рядом полешки намекали, что сидит он не просто так.

– Чего тебе? – Елистрат покосился на меня исподлобья. – Поглумиться пришла или работу проверить?

– Я вот… – почему-то слова все пропали, а язык прилип к гортани. – Гостинцев принесла! Наверное, мы друг друга не так поняли в первый раз!

А что, неплохой заход к примирению! Да я прирождённый дипломат! Бросаю мед – иду в МГИМО!

– Ты может и не так, а я так, – в глазах Елистрата плескалась такая боль, что мне невольно стало очень стыдно перед ним. – Что тут говорить? Ты Ягиня, дочь дочери… Иди-ка ты отсюда, по-добру, по-здорову.

– Куда идти? – Не поняла я. Елистрат сказал. Образно и с подробностями.

– Что? – От таких оборотов я даже растерялась. Меньше всего ожидала услышать их от богатыря. Елистрат охотно повторил, попутно уточнив, куда именно я должна засунуть конфеты и пряник.

– Да пошёл ты! – Вспылила я и выплеснула конфеты из ковша, как в воду, прямо в наглое лицо. – Я к нему как к человеку, отношения наладить пытаюсь, а он тут из себя жертву режима корчит. Раз тебе так нравится, значит, будет так! Сам напросился!

В Елистрата полетел ковш и пара определений его родословной, и я, развернувшись, быстрым шагом пошла к дому. В уголках глаз навернулись злые слезинки.

Утешало только одно: у богатыря было такое ошарашенное лицо, что, уже подходя к крыльцу, я невольно хихикнула. Видимо, никто раньше его не обсыпал конфетами и проклятиями одновременно.

– А ведь я предупреждал, – философски заметил кот с подоконника. Наверняка наблюдал, гад пухнявый.

– Предупреждал, – уныло согласилась я и плюхнулась на лавочку, подперев лицо ладонью. – Но я не могла не попробовать!

– Отрицательный результат – тоже результат. Зато теперь ты точно знаешь, как тебе не понравится!

– Так себе утешение, – поморщилась я.

– Какое есть. Садись давай, доставай бестиарий, будем учиться. Я буду краток, – пообещал кот.

И был краток на протяжении трёх часов.

От пытки просвещением спас меня Даня, деликатно поскребущийся в калитку. Баюн ворчал, что ходят всякие, а потом ложки деревянные пропадают заговорённые да расписные, но я, неприлично радуясь передышке, пошла открывать двери.

Баюн действительно много знал и действительно мог усыпить своим голосом, но не потому, что был сказочник от бога, а потому что был нуднее даже Пал Анатольича, нашего профессора по патанатомии. А это, скажу я вам, уровень! Достижение! Не каждый выдержит! Не каждый сможет, и не каждый доживёт до окончания лекции.

– Данька-а! – Задорно заорала я с крыльца. – Слава богу, ты пришёл!

Парень как-то смутился и покраснел. Чёрт. Я прикусила губу. Похоже, он воспринял мою безудержную радость на свой счёт. И не объяснишь же, что когда тебе три часа объясняют отличие мавки от русалки, то и этой самой мавке обрадуешься как родной. Она тебя, по крайней мере, сразу убить попытается и не станет нудно рассказывать, что русалка – это одно, фараонка – другое, а водная баба вообще третье. Душевная всё-таки у нас нечисть! Понимающая.

– Я это… – он как-то неуверенно переступил с ноги на ногу. – Вот решил заранее уточнить, может, надо ещё что-то? Ну, чтобы утра не ждать…

– А не позвонил почему? – Блин! Мы же не обменялись телефонами!

– А бесполезно, – мотнул головой Даня. – Тут у тебя никакая связь не берёт, место как заколдованное. Надо выше на бугор подниматься, там ловит.

Я сделала умное лицо и сочувственно повздыхала. Ох, Дань, знал бы НАСКОЛЬКО ты прав!

– Ну так что нужно? – Вывел меня из внутренних раскопок парень.

– Пшеницы мне бы – кормовой. Для гусей.

– А у тебя есть гуси?

– Где-то были, – я махнула рукой в сторону леса. – Пасутся, но ночевать приходят в сарайчик. Дай думаю, зерном подкормлю, они и привыкнут, – вдохновенно соврала я. Ну откуда мне было знать, где обитают обещанные мне птички?

– Понятно, – протянул Даня и предположил. – Может, там кладка у гусынь. Надо сходить поискать, будешь с гусятами.

– Да куда мне ещё гусят, – вздохнула я, прикидывая перспективы. – Разве что раздать соседям на сувениры.

– Не переживай, разберёмся, – преувеличенно бодро отрапортовал Данька. – Я к тебе завтра заскочу, посмотрю, может, чем-то помочь надо, починить. А гусят откормим и продадим. Гусю много не надо, траву в основном. Если что, я быстро. Не стесняйся, обращайся.

– Договорились, – слабо улыбнулась я. Парень располагал к себе, была в нём какая-то уверенность, основательность. Очень контрастировало с тем, что меня ждало дома. Я вспомнила отчима и поёжилась. И ещё больше контрастировало с тем, что ждало меня в избушке – говорящим котом и проклятым богатырём, ненавидящим меня до глубины души и даже глубже.

– Тогда до завтра, – Даня сделал движение, будто хотел меня обнять, но потом резко передумал и просто махнул рукой.

– До завтра!

Я стояла и смотрела, как он уходит вверх по дороге, и краем глаза замечала в кустах, подходящих к воде, какое-то странное движение. Мне даже показалось, что пару раз я видела белую косынку в мелкий голубой цветочек. Может, просто показалось, а может и нет. Знаю я одну тетеньку со странными намерениями.

Кстати, о намерениях. Образовалась у меня парочка вопросов к моему хвостатому другу…

Когда я вернулась, книжки и сундук снова заняли своё законное место под кроватью, а на столе стояло огромное блюдо печёных пирожков, пахнущих на всю комнату. Или кухню. Я так и не определилась, как называть это место.

Пока я хлопала глазами и пыталась вспомнить, а не попадалось ли в хозяйстве совершенно случайно скатерти-самобранки и умеет ли такая скатерть готовить том ям, Бальтазар совершенно по-кошачьи цапнул пирожок в зубы и сел на лавку.

– Откуда это? – Я тоже плюнула на приличия и взяла пирожок.

– Ну так Елистрат же делает, – не раскрывая рта, пояснил кот.

– Кто? – я выронила надкушенное и закашлялась. – Сразу не мог предупредить? Там наверняка крысиный яд!

– Елистрат обязан тебя защищать и не может тебе навредить, – авторитетно заявил кот, догрызая цапнутое. – Как бы он к тебе ни относился, он первый твой телохранитель и помощник.

– Замечательно! – Есть совершенно перехотелось. – А где он сам?

– Скорее всего, на заднем дворе, – кот когтем подцепил следующий пирог. На отсутствие аппетита он не жаловался. – Если отойти дальше за баню, увидишь небольшой полигон. Он там его давно себе оборудовал, там и торчит большую часть времени.

– Пошли, покажешь, – я встала и направилась к выходу. Кот вздохнул, но возражать не стал, походя захватив ещё пирожок. Мне вообще показалось, что он их глотает целиком не жуя.

На заднем дворе, почти у кромки леса, нашлись грубо сколоченные манекены, три штуки, мишень из вязаных жгутов с красными кружочками и Елистрат. Богатырь тренировался. Всё в той же непритязательной рубахе, но в широких кожаных наручах или как они там называются, он нападал на беззащитные манекены и рубил их мечом. Здоровенным таким прямым мечом. Совершенно не разбираюсь в оружии, но и меч, и богатырь смотрелись очень гармонично, как единое целое. Двигался Елистрат плавно, словно перетекая из одной позиции в другую. Манекены стойко держали оборону.

– Какие эмоции, какая экспрессия! Верю, верю! Несите сюда скорее Оскар! – восхитилась я, вдоволь налюбовавшись на забаву богатырскую. Спецэффектов ноль, но с развлечениями тут так себе – смотрим, что дают.

– Может быть, представляет на их месте тебя? – Предположил Бальтазар

– Уносите Оскар, экспрессии явно недостаточно!

Кот хмыкнул в усы и велел:

– Иди поищи, что можно одеть для похода в лес. Я пока вам с Елистратом котомку соберу. Чувствую, ночь будет долгой.

И пошел по тропинке – хвост трубой, шерсть золотом отливает. Будто так и надо.

Я сглотнула внезапно появившийся в горле ком. Что-то у меня внезапно нехорошее предчувствие образовалось. Очень нехорошее.

Глава 4

Собралась я быстро. Рубаха с длинным рукавом, куртка, ботинки, да вездесущие карго брюки. Кот, ворча, сунул походный футляр с Арканами. И я всё-таки вытребовала у кота лохань и котелок тёплой воды и быстро ополоснулась прямо в сенях. По-походному, но лучше, чем ничего.

– Не думаю, что понадобятся, но на всякий бери – особенно Репейник.

– Зачем меня вообще куда-то отправлять, если я ничего не знаю и не умею? – Кошачья суетливость уже начала напрягать. – Других, получается, учили с детства, а я…

– А ты будешь учиться экстренно на месте! Как самая особенная и одарённая! – Невозмутимо парировал кот. – Знаешь, как учат плавать? Вот толкают с мостков и… хочешь жить – выплывешь.

– Гад ты всё-таки, – с чувством произнесла я. – Шерстистый.

– Должность такая. Да не переживай ты так. Просто пройдёшься, покажешь, что хозяйка на месте. С тобой Елистрат пойдёт и птичка. Далеко отходить не будешь. Всё будет хорошо, – преувеличенно бодро заявил Бальтазар, и мне стало совсем плохо. Зуб даю, не договаривает что-то баюнище.

"Пережить бы ночку", – неожиданно подумалось мне.

– Мокошь возьми ещё, – под руку ткнулся Аркан со схематичным изображением женщины с поднятыми кверху руками. – Пригодится. Мощнейший оберег, небесное покровительство.

– А что, прям надо? – Холодея уточнила я.

– Неа, – зевнул кот. – Но спокойней будет. Давай, иди. Спину прямо, подбородок вверх, грудь, или что там у тебя, вперёд! Пусть знают – господарыня пришла. Ну, – Бальтазар чисто по-кошачьи обошёл меня кругом и даже мазанул хвостом. – Какая есть, такая и пришла. Уж без обид, пусть любуются, на что дали.

И поскакал в сторону выхода.

Мысленно пообещав коту припомнить всё и даже больше, я вышла за порог.

Как же всё-таки тут было хорошо! С реки тянуло свежестью, этим специфическим запахом воды, которое бывает только у речек. Свежим соком пахли травы, в который вплетался тонкий, едва уловимый цветочный аромат. И ещё какой-то запах – то ли мяты, или чего-то надо очень похожего, сочного и свежего. Надрывались лягушки, в лесу, который начинался буквально за домом, прикликивались птицы. Где-то далеко куковала кукушка.

– Кукушка – кукушка, сколько мне жить осталось? – Автоматически поинтересовалась я и вслушилась. Ответом послужило многозначительное кукушечье молчание.

Смеркалось.

Небо постепенно меняло оттенок на лиловый, солнце садилось за лес, и сквозь деревья проглядывали багряно-оранжевые всполохи. Плюнуть бы на всё, заварить чашку чая, сидеть на крыльце и ни о чём не думать!

– Хватит ворон считать, пошли уже, – раздалось над правым плечом голосом Елистрат. – Быстрее сходим, быстрее управимся.

– Сама справилась бы, – проворчала я, оборачиваясь. Богатырь был одет по-походному. Ну, наверное, по-походному. На ногах короткие сапоги, простая рубаха сероватая с длинными закатанными рукавами, на поясе висят ножны с мечом, на голове небольшая, круглая шапочка невзрачного серо-чёрного цвета.

– А что, разве меч не за спиной носят? – Уточнила я, припоминая что-то похожее в фильмах или играх. Не помню уже, где я это видела, но точно за спиной. Елистрат обжёг меня взглядом, и я тут же пожалела, что вообще начала этот разговор. Сейчас опять поругаемся.

– Нет, за спиной неудобно, – неожиданно миролюбиво ответил парень. – Просто нести ещё можно, а если к бою надо быть готовым, то неудобно. Пока из-за спины перекинешь, пока вытащишь – гляди, уже и зарезали.

– Поняла, приняла, запомнила, – кивнула я.

Раздалось хлопанье крыльев, и на левое плечо опустился здоровенный ворон. Я покосилась на птицу – тяжёленькая зараза! Честно говоря, думала, что вороны меньше! Птичка потопталась по плечу, критически оглядела меня со всех сторон и каркнула прямо в ухо!

Я дернулась от неожиданности и выругалась. Ворон протестующе захлопал крыльями и ещё сильнее вцепился лапками в плечо – ткань с намеком затрещала.

– Тихо, Руш, тихо. Хороший мальчик, – противно довольным тоном сказал Елистрат, почесав ворона под подбородком. – Не бойся, она просто выглядит страшно, а так не кусается. Ну, почти.

– Зато вы, я смотрю, выглядите так себе и ведёте себя соответствующе, – я глубоко вздохнула и мысленно сосчитала до десяти. Сейчас сходим на задание, а потом уже и будут воспитательные моменты и оргвыводы с занесением в личное тело.

– Нам туда, – неожиданно серьёзно сказал богатырь, махнув рукой в сторону леса. – Хватит уже стоять. И повторил заезженный довод: – Быстрее сходим, быстрее вернёмся.

И первым пошагал по едва видимой тропинке, ведущей за дом. Или как оно правильно называется? Задомье? Задворье? Или просто часть подворья? Господи, какие глупые мысли лезут со страху в голову! Я пошла следом, ворон поехал на мне, даже не думая отцепляться и только иногда балансируя крвльями. Наглая птичка!

– Далеко уходить не будем, – продолжал бы ты сам с собой рассуждать Елистрат. – По округе погуляем, чтобы заметили, а то ишь ты, волю почуяли.

– Кто волю почуял? – К горлу снова подкатило нехорошее предчувствие.

– Навьи, – просто ответил Елистрат. – Как Привратница прошлая ушла, так начали озоровать. Но ничего, сейчас поймут, что есть кому приструнить, и успокоятся. – Вот, парень торжественно ткнул на деревянную полуразвалившуюся калитку, ведущую в лес. – Калитка держалась на честном слове и за перекинутую верёвочную петельку к столбу. Это Врата. Та калитка, которая на улицу – это к людям, это Явь. А та, которая к лесу – это к Навкам.

– А я, получается, живу между ними, – понимающе протянула я.

– Ага, – Елистрат открыл калитку и отвесил шутливый полупоклон. – Прошу, господарыня, оглядывая свои владения.

На ватных ногах я прошла сквозь калитку… и совсем ничего не изменилось! Сзади всё та же калитка, за калиткой невысокая трава, домик… Ну вот он, виднеется, можно сказать, рукой подать, сарай и банька. Впереди лес. И всё. Не знаю, чего я ожидала, может, каких-то ужасов или что на меня из-за кустов тут же выпрыгнет нечто, но ничего такого. Лес как лес. В сумерках. Даже романтично. Взять вместо богатыря кило мяса и мангал – и вообще отлично будет. Ну или кого-то поприличнее богатыря. Не нравится он мне, не доверяю я ему. Вот.

Елистрат обошёл меня и первым направился в чащу.

– Пока светло, – так пойдём, а потом фонарь зажжём, – сказал он и почему-то усмехнулся. – А теперь аккуратней, здесь мостик через речку.

Я пожала плечами, получила крылом по щеке от переполошившегося ворона и зашагала вслед за ним в чащу. Мостик действительно возник сам собой будто вынырнул из высокой травы: кованые перила под старину, или действительно очень старые, очень и грубоватые. Сам мост метра два в ширину, из привычных уже половинок бревен и старый даже на вид и в сумерках. А вот речка оказалась неширокой, метра три-четыре от силы. В темноте она выглядела дегтярно- чёрной

Мост остался позади и мы вышли на опушку леса.

И снова ничего. Лес как лес. Солнце опустилось еще ниже, различить что-то удавалось уже с большим трудом, в лесу было темнее, чем на просторе, но мой спутник быстро шёл вперёд и даже в темноте не сбивался. Сразу видно – не первый раз здесь ходит

Неожиданно богатырь остановился и велел:

– Нужен свет! У тебя в подсумке есть головешки, давай сюда.

Послушно полезла в выданную котом маленькую сумку, достала и наощупь перепачканную сажей тёмную головешку величиной с крупный каштан. В темноте она была практически неразличима. Елистрат бережно взял её в ладони и стал дуть. Я с любопытством смотрела за этой пантомимой. Головешка стала разгораться, наливаться оранжевым светом, будто маленький костёрок и осветила лицо Елистрата красноватым светом.

– Не горячо? – Головешка лежала у Елистрата на ладони и освещала всё как хороший фонарик.

– Нет, она холодная, светит, но не греет. Держи, – парень ловко перевернул мою ладонь вверх и вложил пылающий уголь. Я ойкнула и попыталась отдернуть руку, но Елистрат сжал мои пальцы и накрыл своей ладонью.

– И правда, холодная, – признала я. Свет пробивался сквозь сомкнутые пальцы, но сам уголёк на ощупь был не горячее обычной деревяшки.

– Вот, а ты боялась, – хмыкнул богатырь. – Свети давай и пойдём. Не хочу я с тобой и дальше комаров кормить. Больно надо!

– Да нет тут никаких комаров! – Ну вот опять. То нормально общается, то ежа изображает колючками наружу – Что, кстати, странно. Лес и без комаров.

Но послушно открыла ладонь и чуть подняла руку. Посвечу, чего уж. Мне несложно.

Есть в этом что-то сюрреалистичное, рассуждала я, освещая путь головешкой. Хотя чего это я? саморазогревающийся и самосветящийся уголь комнатной температуры наименьший из бед. Уменя дома целый говорящий кот и меня саму в Бабы-Яги назначили.

Но сама картина-то какая: лес, тьма, ворон, проклятый богатырь с мечом, ворон, и среди этого великолепия я. Непонятно зачем, непонятно, что делаю, но без меня никуда.

Нет, ни о такой жизни я ещё три дня назад мечтала. Совсем не о такой.

Но, с другой стороны, окружающая действительность не так уж и плоха! Если подумать, то это даже больше того, о чём я в детстве мечтала! Везде есть положительные моменты. Например, самая настоящая магия! Вот только богатыря поменять на кого-нибудь более приличного – и всё. Можно даже на Даню. А, ну и кота на молчаливого домашнего! А ещё… Мысль застопорилась и не нашла больше ничего утешительного в моем положении. Мдэ-э-э

Все-таки позитивно мыслить явно не мое.

– Стой! – Идущий впереди Елистрат резко остановился и прикрыл ладонью мою руку. Свет моментально притух, стал напоминать ночник, а не яркий фонарик. Ладонь у богатыря как две мои. – Отпусти чуть вниз. Да так, и кулак сожми. Идем.

В такой полутьме мы пошли дальше. Я совсем перестала что-либо различать. Сумерки пришли в густую летнюю ночь, где-то ухала сова или филин, распевались птички, да стрекотали кузнечики. Стало прохладнее, потянуло стылой сыростью. Я задрала голову – над головой блестели такие низкие звёзды, только руку протяни и достанешь.

Ни разу не видела столько звёзд. Из-за крон деревьев проглядывал бледный лунный кругляшок.

Полнолуние.

Идиллия и благодать. Остаться бы здесь подольше. Я покосилась на богатырскую спину, и желание остаться резко сошло на нет. Такой человек любую красоту испортит.

– Бог в помощь, дедушка! – Из мечтаний меня выдернул голос Елистрата. – Заблудились или как? Что же вы ходите-то в такую пору?

Я напрягла зрение. На поваленном бревне сидел старичок, опираясь на палку. На голове был низко натянутый картуз, лица не рассмотреть, только небольшая бородка торчит вперёд. Одет в брезентовый плащ непонятного цвета – то ли болотный, то ли серый, то ли под цвет грязи. На ногах кирзовые сапоги.

– И тебе не хворать, – голос у дедка был насмешливый, слегка скрипучий. – Это вот шёл, шёл по грибы, да заблудился. Сижу, отдыхаю. – В качестве доказательства своих слов он наклонился и потрепал что-то тёмное, стоящее у его ног. Я чуть приблизила руку с угольком и разглядела корзину, полную белых грибов. На плече завозился ворон, переступая с лапы на лапу. Я решила пока особо не лезть в разговор. В конце концов, богатырь тут, можно сказать, местный прижившийся, пусть он и разбирается. Тем более сам меня сюда втянул.

– Беда, беда, – Елистрат покачал головой и сочувственно прицокнул языком. – Может, помочь чем, дедушка?

– А и помоги, – неожиданно легко согласился старик, поднимаясь на ноги. – Проводи до дома. Огня, как видишь, у меня нет, не сподобился взять. А вот вы посветили, места вроде и узнаю. Вон ту сосенку примерную, раздвоенную, вижу, за ней значит поворот, недалеко до дома значить. Корзину подсобите нести, а я вам за это грибков отсыплю. Помогите дедушке!

– Грибков, говоришь? – Задумчиво протянул богатырь и, неожиданно для меня, прямо через голову стащил с себя рубаху, вывернул её наизнанку и снова надел. Я даже писнуть не успела, насколько это произошло стремительно. Вот только была голая богатырская спина, а теперь снова в рубахе. – А вот так?

Дедка неожиданный стриптиз почему-то ни грамма не смутил, он крякнул и опустился обратно на бревно. Только глаза как-то совсем по звериным поблёскивали из-под надвинутого почти на самый нос козырька.

– Совсем нюх потерял? – Голос Елистрата пришёл в едва различимое шипение. – Ты кого завести собрался?

– Ну, ну, так мы это… – дедок неожиданно замялся. – Прощение просим. Не признали. Богатыми будете, да счастливыми. Ну, пошёл я.

– А ну, стоять! – Богатырь даже не повышал голоса, но произнес это было таким тоном, что я невольно сама вытянулась вон и чуть не приложила согнутую руку к виску. И не только я одна. Заблудший дедок тоже замер на своём бревне.

– Ну, знакомься, господарыня, – парень посторонился, открывая мне обзор получше. – С хозяином здешнего леса.

– С кем? – Не поняла я.

– Лешие мы, – пробубнил дедок. – Тутошние. Ходим, бродим, за порядком присматриваем.

– Людей в чащу заводим, да, дядюшка? – Насмешливо продолжил богатырь.

– Да не заводил я! – Вскинулся Леший. – Может, и было пару раз, но то такое, дело давнее, дело молодое. А за себя извиняйте, не признал сразу. Дай думаю, проучу, а то, что этот парень с девкой по лесу ночью ходят. Нехорошо это, неправильно. Мало ли что у них на уме? А вдруг и не по своей воле девка идёт?

– Давние дела говоришь? – Елистрат демонстративно положил руку на рукоять меча. – А про недавние дела рассказать не хочешь?

– Какие такие дела? Не знаю я, никаких таких дел! – Зачастил дедок, косясь на меч.

– Так уж и не знаешь? – Ласково уточнил богатырь фирменным азотным тоном. – А две девицы пропавшие? Тоже не в курсе?

– Не в курсе! – Хмуро возразил Леший. – Не при делах я. Я ж ни в жизнь…

– А в смерть? – Тихо вкрадчиво уточнил Елистрат, немного вытаскивая меч из ножен.

– Да не знаю я! – заверещал Леший, и лес на мгновение замер, даже птиц не слышно стало, и ветер перестал шуршать в кронах. – Не знаю! – ещё тише повторил он. – Вон у Водяника спросите, на его территории девиц нашли, я тут при чём?

Богатырь всё так же молча вытащил меч ещё на пару сантиметров. Ворон решил, что сейчас самое подходящее время, снова каркнул мне в ухо и взлетел в небо. Я легонько потерла насиженное место. Не очень тяжёлая птичка, но плечо ощутимо оттоптала.

– Давайте на минуточку представим, что вы тоже нормальные люди, и попробуем договориться, – сказал Леший деловитым тоном и высморкался в непонятно откуда взявшийся платок. Лес снова наполнился звуками и шорохами.

– Ну давай попробуем, – меч Елистрата снова вернулся в ножны. – Только ты меня знаешь. И Ягинь знаешь, так что не обессудь…

– Да уж знаю, – проворчал Лесовик. – Нелюди вы. Тока и смотрите, как бы прижать, совсем волюшку забрали, загнали, загнобили.

– Ты всплакни ещё, – совершенно серьёзно посоветовал Елистрат.

– А и сплакну! – Ершисто ответил дед. – Всё одно… эээх! – Он махнул рукой и неожиданно снова перешёл на деловой тон. – Ягиньку свою не таскай ночами незачем. Девка сильная, но неучёная ещё… Да и какая-то она. И нашенская, и ненашенская. Святослава дочка? Ну сразу видно, его, поганца, племя…

– Это как? – Не удержалась я. Каков наглец! – Неприлично говорить о человеке в третьем лице, знаете ли!

– Так тож о человеке! – хмыкнул Леший. – Странное в тебе что-то есть. Сколько живу, ты первая, от кого такой дух идёт. Хотя, нет, был ещё разик такое, от батюшки твоего. Ну да,то не мои проблемы. О пропавших поспрашайте Водяника, только… не при делах он. Тела к нему уже попали бездушными, не его это работа. Да и незачем ему – своих русалок хватает. Всю кровь ему выпили: то ожерелье одной, то гребешок другой, то почему ты ей браслет подарил красивее, чем мне. Одно слово – бабы! – Леший покосился на меня и смущённо крякнул. – То есть, дамы. Нехорошие дела творятся, запреные. Вы вот, милки, рассчитывали, что придёт Ягиня, да и закроет границу, как было прежде, а оно вот как… – Глубокомысленно поведал Леший и подпёр подбородок кулаком. – Завелось здеся что-то тёмное, непонятное. Без облика, без имени. Людишек губит, да и не только людишек.

– А поточнее? – Елистрат присел на корточки перед Лешим, я же осталась стоять.

– Места тёмные в лесу появились, непонятным туманом заволочённые. Деревья покорёжены, травы высохли. – Нараспев заговорил дед. Только гуслей для аккомпанемента не хватало. – Звери мрут, как от неизвестной болезни, и много среди них стало – Леший замялся. – Неправильных. Вот, вроде смотришь – заяц и заяц, а на поверку и не заяц вовсе, а навь в заячьем облике. Вроде пока и ничего такого, а все ж неприятно, да неправильно.

– Да быть того не может, чтобы в твоём лесу и без твоего ведома…

– А я о чём? – Сорвался на фальцет Леший. – В МОЁМ лесу! В моём лесу какая-то тварь…

– Смеет вредить вместо тебя?

– Да! – В запале согласился тот и осекся.

– Ладно уж, – Елистрат поднялся на ноги. – Бывай уже, мы дальше пойдём.

– И вам не хворать! – Лесовик остался сидеть, только корзину ближе пододвинул. – Счастлив знакомству, Ягинюшка. Может, и наладится всё, а если нет – приходит, вместе покумекаем…

Где-то невдалеке ухнул филин, я на мгновение отвлеклась, пытаясь рассмотреть его среди веток, а когда перевела взгляд на бревно, там уже не было никого.

– Эээ… а где…

– Леший? Ушел. Они так умеют, – Елистрат всем видом давал понять, что не очень он-то и настроен разговаривать. Мне было всё равно. Судя по всему, меня ввязывают в некую авантюру, а не просто в практически необременительную должность местного сторожа потустороннего мира. Уже звучит крипово – сторож потустороннего мира, но не настолько же!

– Пошли, чего уж стоять, – Богатырь, как ни в чём не бывало, снял и расправил вывернул рубашку, по-прежнему повернувшись ко мне спиной. Оделся и пошёл вперёд, даже не оборачиваясь. Я постояла, вдруг спохватится и поймет, что главную забыли, но так и не дождалась. А он вроде как мой телохранитель!

Я догнала парня и пошла рядом. Романтичность леса испарилась, как и не было.

– Что вообще происходит? Может, объяснишь наконец? – Спросила я, стараясь звучать как можно спокойнее. Вышло крайне неубедительно. – Сначала вы с котом сказали, что это просто небольшая экскурсия, почти аттракцион, только без шариков. А теперь выясняется, что у вас какие-то нелады и трупы материализуются из ниоткуда!

– Да нечего объяснять! – Богатырь даже не подумал придержать очередную ветку, и она прилетела мне в лоб, запутавшись листиками в волосах. Не больно, но очень обидно. – Перекрестье не может долго быть без Хозяйки, баланс нарушается, граница растекается, и Навь так и норовит пролезть в Явь. Оно и так пролезает, но это единичное. Русалка там деревенским голову закружила, призрак прошёлся или мелкие пакостники расшалились. Это не страшно. А вот когда это всё хлынет полноводной рекой и станет делом обычным… – я представила и икнула. Не приведи Господь увидеть! – Поэтому тебя и надо было быстрее провести по Тропам, чтобы место тебя приняло, вспомнило. Не тебя, а скорее силу, – продолжил богатырь. – Стандартная процедура, каждая Ягиня так ходит. И не по разу. Но недавно всё действительно пошло не так – стали пропадать люди и происходить всякое непонятное. Никогда люди не пропадали так… странно. – Елистрат споткнулся на полуслове, и мне показалось, что он не всё хочет или может сказать. – Бальтазар предположил, что это нечистики расшалились без присмотра, никогда раньше Ягини так долго не отсутствовали, но, как видишь… Леший говорит, что это не он. И ручается за Водяника.

– А ты ему так доверяешь? Он же мог соврать.

– Нет, – Елистрат остановился у огромного дерева и огляделся по сторонам. – Головешку выше. Они не могут врать. Юлить, недоговаривать, выворачивать смысл, но не врать. Скоро сама научишься с ними общаться, – он определился и зашагал налево.

– А чего вы у них раньше не спросили? – Деревья постепенно расходились, и я смогла пристроиться рядом, а не плестись сзади.

– Мы пытались. Но они не стали с нами разговаривать. Они подчиняются только Ягиням. Леший только из-за тебя и разговорился, так бы вывернулся и поминай как звали.

– И это ещё больше убедило вас, что пропажа и непонятки – дело рук местной нечисти. Поэтому вы меня сразу в лес и потащили, припугнуть, так сказать, – понимающе протянула я. Звучит логично. Раз нечисть забаловала в отсутствии надзирающего, то нового надзирающего надо показать как можно быстрее и пообещать подопечным а-та-та и неделю без сладостей. Раз у них тут люди пропадают, то медлить как бы и нельзя. А если ещё учесть, что эта хтонь будет общаться только со мной, то ситуация и вовсе становится ну очень интересной!

Не то чтобы я подозревала, что меня собираются по-тихому прикопать в лесу, но на душе полегчало. Осталось прояснить ма-аленький, но принципиальный момент.

– А чего сразу не предупредили о нечисти и трупах? И о прочих неидентифицируемых непонятках?

– А ты бы тогда пошла ночью в лес?

– Нет, конечно!

– Вот поэтому и не предупредили.

Дальше шли молча. Елистрат всё так же, не открывая рта, срезал ветку, обчистил мелкие веточки и листочки и протянул мне гладкую палку в палец толщиной. Шагать стало легче. Вообще лес, на удивление, ухоженный, что ли. Ни бурелома, ни бурьяна. Света от головешки вполне хватает для комфорта.

– Леший смотрит, – пожал плечами Елистрат, с которым я поделилась наблюдением, не выдержав тишины. – Ну и по Тропам идём.

И снова замолчал.

– Стой! – Я остановилась и прислушалась. Уже минут пять до меня доносился какой-то постепенно нарастающий шум, похожий на шум водопада. Но откуда водопад в лесу? – Ты слышишь?

– А ты про это? – Елистрат на мгновение замер и махнул рукой. – Сейчас увидишь, пошли. Заскочим в ещё одно место и домой. А там решим, что делать. Может, Бальтазар умное чего присоветует в кои-то веки.

И больше ничего не объясня пошёл вперёд.

Постепенно деревья совсем расступились, и мы вышли к небольшому пруду с вытекающим из него ручьём. Или как правильно называлась это место? У самого края стояла водяная мельница, кажется, старая и совсем заброшенная. Окошки не светятся, никого нет. Хотя, может быть, все просто спят. Колесо стояло, и вода стекала с него всё с водопадным звуком. На поверхности прудика отражался светлый кругляшок луны, а лягушачий хор подквакивал особо басовитому солисту из ближайших камышей. Или это был рогоз? А не важно, всё равно не разбираюсь, и в темноте не видно.

– Нам сюда, – богатырь уверенно завернул к мельнице. Меня кольнуло нехорошее предчувствие. Вот зуб даю, что-то тут нечисто. Я подняла руку с головешкой и прочитала едва различимую табличку над дверью: «Корчма “Старый млин”».

Да вы прикалываетесь, что ли?

Глава 5

– Елистрат, нет, я не хочу туда идти! – Я рванула вперёд, пытаясь прикрыть телом дверь, но не успела. Богатырь распахнул её во всю ширь: изнутри вырвался поток света и разноголосый говор, перекрываемый только надрывной жалейкой. Он шагнул внутрь, и разговор моментально стих. Даже жалейка поперхнулась на полуноте и ушла в противный скрип.

Я мысленно перекрестилась и нырнула следом. Оставаться одной на пороге было глупо и страшно. Уже лучше вместе с Елистратом. Не съедят же меня в самом деле? Не съедят, правда? Ну правда же?

Прекратившийся гомон возобновился с новой силой.

Внутри нашлось маленькое помещение с небольшими тёмными окошками, у дальней стены грубо сколоченная барная стойка или прилавок – я даже затруднилась определить видовую принадлежность этого стола, на стене за баром полки для бутылок.

Маленькое-то маленькое, но явно больше, чем выглядит снаружи.

Народу полно, у стены стояли два длинных стола с лавками, забитые непонятными мутными личностями. Вот встретишь в тёмном переулке кого-то из таких – обратно побежишь, как олимпийский спринтер.

Посередине тоже стояли два круглых стола тоже без посадочных мест, а в уголке – свободный маленький столик чуть больше табуретки.

Откуда-то снова стал доноситься меланхоличный звук пастушьей жалейки, но музыканты нигде не были видны. Хотя, может, просто не заметила.

Вся эта страшная компания орала, гоготала и визжала на разные голоса, в общем, культурно отдыхала по полной в меру наличия этой самой культуры. Любой документалист удушился бы от радости при виде такой фактуры исторического кабака для отребья.

Над всем этим историческим и частично культурным слоем висела чугунная люстра на цепях с тусклыми свечами. Свечи стреляли и нещадно чадили, доводя гипотетического режиссёра документалок до полного умиления и продажи души.

Запах не просто соответствовал внешнему виду, он солировал. Я незаметно сунула нос в воротник и старалась дышать сильно через раз. На завсегдатаях висело всё подряд – от шелкового шарфика до всяких безделушек на поясах, от ножниц до… не знаю, что это, издали очень похоже на кадило. Я уже молчу про оружие. Кажется, здесь это обычное дело. Вон, Елистрат тоже не стесняется меч напоказ носить. В целом они напоминали шайку разбойников, идущих с нехорошего дела – на себе было всё, что успели вынести, но не успели загнать.

Елистрат щучкой ввинтился в толпу и, видно, чувствовал себя вполне комфортно. А я… если бы мой рукав не был зажат богатырскими пальцами, фиг бы я туда вошла!

При виде идущего напролом белобрысого и меня на буксире неблагородное общество как-то замолкало и съёжилось, пыталось отодвинуться от нас как можно дальше, старательно делая вид, что ничего такого не происходит.

А богатырь, я смотрю, тут в авторитете. Ну или за смотрящего. Не сильна я в таких понятиях. Но нас боятся – это плюс. В куче-куче минусов.

За прилавком торчал невзрачного вида мужичок в картузе и тёмном сюртуке. Взгляд мне его сразу не понравился: колючий, цепкий, как репейник, и будто масляный. Вроде ничего, стоит о прилавок опёрся, улыбается и разговаривает с каким-то то ли поздним забулдыгой, то ли мешком в шапочке – отсюда не видно с таким-то освещением, а взгляд так и шарит по окружающим. Увидев нас, мужичок заулыбался ещё шире, ещё противнее, и зазывающе поманил рукой. Мешок в шапочке благополучно растворился в толпе.

– Почёт дорогим гостям, – голос был под стать взгляду: елейный и противно прилипчивый, как дёготь пополам с мёдом. – Давненько вас в наших краях не было. Чем обязаны? Уж не знаю, чем угостить и посадить куда, радость-то какая… – он бормотал что-то ещё, шаря по мне совсем уж неприличным взглядом, а я всё ближе и ближе подвигалась к богатырю, пока совсем не впечаталась ему в спину.

– А давненько мы у тебя книги хозяйственные не проверяли, – мечтательно протянул Елистрат. – Чай, контрабанда опять? В жизни не поверю, что эти настойки ты сам в подвале гонишь. Или всё-таки гонишь? А что добавляешь? – и ткнул пальцем в стоящую за спиной трактирщика бутыль абсента с ядрёно-зелёным цветом застоялого медного купороса. Хозяин бутыли даже не дёрнулся, ещё шире улыбнувшись.

– Абижаешь, господин хороший, напраслину возводишь, – как-то неуловимо повёл плечами трактирщик. – А садитесь за стоечку. Не просто так же вы сюда пришли, не просто так на мою голову навязались.

Я моргнула и протёрла глаза – приметная зелёная бутыль будто растворилась, а на её месте стояла какая-то покрытая паутиной склянка.

Инстинкт самосохранения начал метаться, как кот в переноске: с одной стороны – бежать отсюда, с другой – бежать без богатыря ещё страшнее! А он, как назло, никуда не собирался.

Елистрат кивнул, оперся на прилавок и поманил трактирщика пальцем. Тот с готовностью наклонился.

– А скажи-ка, мил человек, не известно ли тебе что-то о двух девицах, пропавших?

– О тех мертвячках, что ли? – Совершенно буднично поинтересовался трактирщик и, еще больше наклонившись вперёд, быстро зашептал. – Не, не знаю, мы ничего. И они, – он быстро кивнул в сторону притихшего зала, – тоже не знают. – А вы чего уставились? – Неожиданно гаркнул он. – Ягиню с прислужником не видали? – Зал опомнился и преувеличенно бодро занялся обычными делами.

– Так уж и ничего? – Усомнился Елистрат. – Говорят, Водяник…

– Кто говорит? – перебил трактирщик. – Леший? А то ты не знаешь, в каких отношениях он с водяным? Да ты у них спроси про грехи друг друга, столько расскажут, только успевай записывать. И вот что, – он наклонился ещё ниже, – не лезьте в это дело. Тёмное оно. Неправильное. Девок, жалко, конечно, да не вернёшь их уже. Ты не о мёртвых беспокойся, богатырь, а о живой. Не к добру ты её сюда приволок. Ой, не к добру.

– Это угроза? – Елистрат добавил в голос фирменного холода.

– Ни-ни, как можно, разве ж смею? – Трактирщик отстранился, голос снова потёк медово-дёгтярным потоком. – Нешто мы разумения какого не имеем, Яге угрожать? Просто молодая совсем, неокрепшая. А ну как свалится в бурелом или потеряется. Места тут дикие, сам знаешь. А там и до беды недолго. Ой, недолго.

Елистрат молча кивнул. Противный комок подкатил к горлу и застрял где-то на выдохе. Что здесь, в конце концов, происходит? Во что меня впутали?