Ненавистная. Я всегда тебя любил бесплатное чтение
Пролог
– Борис Александрович, к вам посетительница, – сказала помощница Лиза, заглянувшая ко мне в кабинет, чтобы забрать чашку из-под кофе.
Я бросил взгляд на часы – конец рабочего дня. Кого там принесло?
– У нее назначено?
– Нет. Она сказала, что по личному делу. – Лиза недовольно поджала пухлые губы.
– Представилась?
– Да, сказала, что ее зовут Ангелина.
– Ангелина? – Во рту вдруг пересохло, а сердце пропустило удар.
– Да, Ангелина Аркадьева. Сказать ей, что вы не принимаете?
Сердце теперь, как сумасшедшее, совершало какие-то странные кульбиты и неистово колотилось о ребра. Я схватил графин с водой и, плеснув в стеклянный стакан, осушил его залпом.
– Борис Александрович? – окликнула меня Лиза, вырывая из мыслей.
– А? Что?
– Так я скажу ей, что вы по личным вопросам не принимаете? – ехидно улыбнувшись, спросила Лиза.
– Нет, пусть проходит…
Я откинулся на спинку кресла. Неужели она? Пришла? Зачем? Сердцебиение успокоилось, самообладание вернулось. Я накинул на лицо безразличное холодное выражение.
Дверь отворилась, и в кабинет вошла Ангелина.
– Здравствуй, – замявшись у порога, робко произнесла она.
А я снова стал сам собой. Кажется.
– Здравствуй. – Я не стал подниматься ей навстречу – велика честь.
Она так и осталась стоять у порога, а я беззастенчиво ее рассматривал. Будто и не прошло семи лет. Геля почти не изменилась. Все такая же стройная. Все такая же прекрасная. Все такая же холодная. Только вот надменность из серых глаз исчезла, а меж красиво очерченных темных бровей пролегла хмурая складка. Я знал почему, только вот не мог понять, что привело эту Ледяную Принцессу ко мне на порог.
– У тебя ко мне какое-то дело? – наконец нарушил я накалившуюся до предела тишину.
– Да, – кивнула она, сбрасывая оцепенение. Шагнула к столу, но снова замерла в нерешительности. – Думаю, ты слышал про моего отца…
– Слышал, – не стал отрицать я.
Глупо было бы притворяться, что я не знаю того, о чем вот уже вторую неделю кричат все СМИ: известный бизнесмен и меценат Андрей Аркадьев покончил с собой, пустив пулю в рот.
– А о том, что он разорился, ты тоже слышал? – нервно дернув плечом, Ангелина взглянула мне прямо в глаза.
Этого я тоже не стал отрицать. Не знаю, что известно Геле, но отец-то ее разорился во многом благодаря мне.
– Ты пришла мне что-то предъявить? – презрительно спросил я.
– Нет… Мне нужна помощь.
Я не смог сдержать удивления, которое Ангелина сразу же считала с моего лица.
– И чем же я тебе могу помочь?
Наверное, нужно было предложить ей сесть. Так бы сделал любой джентльмен или хорошо воспитанный мужчина. Ну или хотя бы мужчина, уважающий стоявшую перед ним женщину. Я не был ни первым, ни вторым, ни третьим, а потому мне нравилось смотреть на нее снизу вверх, сидя в удобном кресле, пока она стояла там и просила… О чем же она меня просила?
– Мне нужны деньги, – ответила Ангелина.
– Деньги? – изогнул я бровь.
– Много денег.
– Зачем?
Она молчала, будто сомневаясь в разумности своего прихода сюда. И правильно делала. Я тоже сомневался.
– Садись. – Я наконец-то соизволил кивнуть на стоявшее напротив кресло.
Она села на самый край, держа спину прямо и сложив руки на коленях. Как школьница, ей-богу!
– Рассказывай.
Мне не понравилось то, что я услышал, а еще не понравилось, что сразу же понял: я помогу ей. Не мог не помочь.
– Они пришли к нам с сестрой сразу после похорон… Оказалось, что отец задолжал этому человеку огромные деньги. У него их не было… Когда-то были, но не теперь. – Она не смотрела мне в глаза, уткнувшись взглядом в какую-то невидимую точку на поверхности темного стола. – Сказали, что его смерть ничего не меняет, что теперь мы с сестрой должны вернуть эти деньги и что сумма будет увеличиваться на один процент с каждым прошедшим днем. Сказали, что если через десять дней мы не отдадим долг, они… Они пустят мою сестру по кругу, а потом будут каждый день отрезать от нее по какой-нибудь части тела, пока я не отдам долг. А потом сделают тоже самое со мной и с матерью…
С матерью… Я был уверен, что мама Ангелины умерла несколько лет назад.
– Кому он остался должен? – спросил я.
– Эдуарду Карапетяну.
Бл***ть! Кто бы сомневался!
– Сколько? – снова спросил я.
Ангелина полезла в сумочку и вытащила оттуда сложенный лист бумаги, положила его передо мной на стол. Я развернул листок. Да уж…
– Почему ты ко мне пришла с просьбой о помощи? – резко бросил я и, заложив руки за голову, откинулся на спинку кресла. – С чего ты взяла, что я соглашусь помочь?
Она наконец-то взглянула мне в глаза. Лучше бы она не делала этого, потому что, черт возьми… Лучше бы не делала!
– Потому что, говорят, что если бы не ты, то у отца были бы эти деньги или вообще не было бы таких долгов…
– Ты меня в его смерти обвиняешь?
– Нет… Просто я подумала…
Я прекрасно знал, что подумала эта холодная королева. Прекрасно знал.
– Я ошиблась, извини.
Ангелина встала и направилась к выходу.
– Подожди! – окликнул я ее.
Она остановилась, но не обернулась. Ледяная, мать ее, Принцесса. Снежная, чтоб ее, Королева!
– Я дам тебе деньги. Даже более того, сам переговорю с Эдиком. – Я увидел, как напряглись ее плечи. – Но не просто так, Ангелина. У любой сделки есть условия.
Ангелина обернулась.
– Чего ты хочешь?
Ты прекрасно знаешь, чего я хочу, Геля. Всегда хотел. Я достал пачку сигарет из верхнего ящика стола. Прикурил, затянулся и, пустив кольцо дыма, посмотрел в ее прекрасные холодные глаза.
– Станешь моей любовницей.
– И все? – В ее голосе послышалось недоверие и облегчение.
Интересно, она думала, что я попрошу ее собственноручно расчленить олененка Бэмби? Наверное, чего-то такого она от меня и ожидала. Она всегда была обо мне невысокого мнения.
– И все, – кивнул я. – Будешь жить в моем доме, делить со мной постель, сопровождать меня на приемы, если понадобится. Но никаких обязательств с моей стороны. – Я видел по нахмуренным бровям, что она не совсем понимает, а потому разложил все по полочкам: – Ты станешь моей содержанкой, Геля, но вряд ли будешь единственной любовницей. И предупреждаю сразу: никаких чувств, никакой ревности, никаких планов и иллюзий. Только деловые отношения. Может быть, я надумаю жениться, и может быть, ты и после этого останешься моей шлюхой. Как тебе расклад?
Нужно отдать ей должное – ни один мускул на ее лице не дрогнул. Только и без того холодные глаза стали еще холоднее, будто покрывшись толстым слоем льда.
– Можешь подумать до завтра, я не тороплю. – Я потушил недокуренную сигарету. – И можешь не бояться, я не собираюсь в постели принуждать тебя к чему-то такому, чего ты сама не захочешь. Обо всем можно договориться на берегу. Никаких извращений, если только ты сама не захочешь, – усмехнулся я. – Просто секс и никаких чувств. Они под запретом.
– Я согласна.
– Если тебе нужно подумать… – еще раз предложил я.
– Я согласна, – перебила она меня.
– Уверена?
– Мне прямо сейчас раздеться? – Геля дернула верхнюю пуговицу блузки.
– Зачем? Здесь офис, а не бордель. Трахать тебя я буду дома, – широко улыбнулся я. – Поезжай домой, собери вещи и приезжай ко мне завтра. С Карапетяном я все улажу сегодня же, будь уверена. – Я написал адрес на обратной стороне визитки.
– Я приеду вечером, – кивнула она и протянула руку за адресом.
Наши пальцы на секунду соприкоснулись, и я почувствовал, как по телу пробежал электрический разряд. В глазах Ангелины промелькнуло что-то. Страх? Отвращение? Видимо, и у нее бывают эмоции, пусть и такие. В следующее мгновение все исчезло, и ее прекрасные серые глаза снова стали такими ледяными, что меня обдало зимней стужей.
Больше ни слова не говоря, она вышла из кабинета.
– Твою мать, Борис, какого хрена ты творишь?! – обругал я сам себя.
Семь лет я пытался забыть Ангелину, и вот теперь, когда я почти вытравил ее из сердца, она появляется на моем пороге. Мог ли я не воспользоваться и попытаться получить ту, которую не переставал хотеть все это время? Нет, не мог.
Воспоминания о событиях, ставших роковыми в моей жизни, нахлынули с новой силой…
Глава 1
Семь лет назад
Ленивым взглядом я обводил гламурную толпу, собравшуюся в загородном доме моего друга Рената Несветаева. Он отмечал свой день рождения с размахом, впервые после смерти отца. Дом был огромным, и вот уже много лет я был здесь своим. С Ренатом мы сдружились в школе, а на старших курсах университета его отец предложил мне должность в финансовом отделе его фирмы. Это стало неожиданном для юноши, у которого не было особых связей в мире бизнеса. Наверное, не обошлось без помощи Рената, хотя друг отрицал, что обращался к отцу по поводу моего трудоустройства. Должность, которую я получил, была незначительной, но я быстро учился и много работал. Мои отчеты и прогностические графики не остались без внимания Несветаева-старшего, и я быстро взбирался вверх по карьерной лестнице.
Вскоре он умер, но Ренат не стал менять порядок дел в корпорации. Я остался на своем месте, на позиции заместителя финансового директора, и был уверен, что еще через год, максимум два, стану финдиром.
На день рождения Рената собрались все московские мажоры, все богатые дочурки папаш-толстосумов, все шлюхи, мечтающие завладеть сердцем одного из присутствующих здесь богачей, читай, его кошельком. Ренат и Иван Рокотов пользовались своим положением, извлекая из него все выгоды. А я? Я просто был. Небогатый немосквич, хоть и подающий большие надежды.
Взгляд то и дело натыкался на одну девчонку, которая выделялась во всей это гламурно кричащей толпе. А может, мне просто казалось, что она выделяется, потому что вот уже почти год я грезил только ей, Ангелиной Аркадьевой. Мы познакомились во время какого-то банкета, где она была вместе с отцом и младшей сестрой. Ренат знал семью Аркадьевых и представил мне сестер. Не думал, что меня, двадцатипятилетнего мужчину, могла увлечь малолетняя девчонка, но с тех пор я мечтал только об Ангелине.
– Чего смурной такой? – Подвыпивший Ванек положил мне руку на плечи, вырвав из воспоминаний. – Смотришь на всех сычом… ик.
– Еще не стемнело, а ты уже в ноль, – засмеялся я.
– Я… ик… еще трезв как долбанное стеклышко, а вот Ренат уже готов. – Он кивнул в сторону террасы.
Там на белом диване, в одних шортах, развалился Ренат. Одной рукой он вцепился в пустой стакан из-под виски, а второй гладил сочную попу какой-то девушки. Рядом вертелось еще как минимум три.
– Вроде пока держится, – усмехнулся я.
– Ну а ты чего грустишь, пошли найдем тебе какую-нибудь горячую телочку. – Иван сладострастным взглядом окинул толпу девчонок, собравшихся у бассейна.
Большинство из них вырядились в яркие бикини. Июль стоял жаркий, а потому вечеринка и была задумана здесь, чтобы, разогревшись как следует алкоголем, можно было остудиться в ярко-голубой воде бассейна.
– Пойдем? Тебе какую, блондинку или брюнетку? – уточнил Иван. – А может, рыжую?
– Нет уж, спасибо, – отказался я.
– И правильно, тоже рыжих не люблю. – Он одобрительно кивнул, не поняв, что я отказался не от рыжей, а вообще от любой предложенной им «телочки».
– Пошли выпьем сначала, – скомандовал он.
От бассейна раздались женские визги и всплеск воды. Я обернулся. Кто-то из ребят толкнул девчонок в воду. Одной из них была Ангелина. Она не визжала, как остальные, а пробившись сквозь барахтающиеся в воде тела – ребята все продолжали и продолжали прыгать, присоединяясь к тем, кто уже был в бассейне, таща за собой орущих девчонок, – поплыла к бортику.
– Я сейчас… – бросил я Ивану и пошел по направлению к Ангелине.
На одном из шезлонгов я прихватил аккуратно сложенное квадратной стопочкой полотенце. Ангелина как раз выбиралась по лесенке из бассейна, когда я подошел к ней и раскрыл полотенце. В отличие от большинства остальных девчонок, Геля не переоделась в купальник, а так и осталась в коротеньком легком платье, которое теперь, намокнув, стало почти прозрачным. Сквозь светлую ткань отчетливо просвечивались соски. Твою мать. Она без лифчика.
– Спасибо, Борис, – сказала она, и я укрыл ее полотенцем.
– Холодная? – спросил я чуть дрогнувшим голосом и закашлялся.
– Что? – не поняла Геля.
– Вода.
– А… Нормальная.
Полотенце было огромным и скрывало фигурку Ангелины от плеч и до колен. С волос струйки воды стекали по загорелой коже. Ее темные ресницы намокли, став совсем черными. На их фоне светло-серые глаза казались невероятно яркими. Я в них тонул.
Ангелина вдруг лукаво улыбнулась и сказала:
– Ну, что ты все смотришь на меня, Борис. Как песик на вожделенную косточку. Такой нерешительный…
Меня взбесило это сравнение. Нервное напряжение, которое я постоянно испытывал, стоило Ангелине оказаться в радиусе ста метров, дало о себе знать. И я, не соображая, что творю, схватил ее за талию и поцеловал, тесно прижав свои губы к ее.
Поцелуй длился лишь мгновение, потому что тут же со всех сторон раздались одобрительные возгласы и свист.
Я отпрянул от Ангелины, но она, кажется, совсем не смутилась, лишь дерзко посмотрела на меня и сказала:
– А ты ничего такой…
– Я тебе нравлюсь? – удивленно спросил я.
Мне всегда казалось, что она смотрела на меня свысока. Хоть я был и симпатичным молодым человеком, но мы с Ангелиной были из разных слоев общества. Можно сказать, из разных вселенных.
– Ты красивый, – усмехнулась она с вызовом, – но слишком робкий. Вот если бы у тебя кишка была не тонка, я, может, и замуж за тебя бы пошла.
– Ты серьезно? – совершенно опешил я.
– Конечно. Если уговоришь моего отца! Слабо? – Она изогнула бровь, а потом развернулась и быстрой походкой отправилась в дом.
Ангелине еще не исполнилось и девятнадцати, но она была рождена для того, чтобы сводить мужчин с ума. По крайней мере одного. Меня.
Я все еще безумным взглядом смотрел ей вслед, когда ко мне подошли Ванек с Ренатом. Оба уже еле стояли на ногах и, чтобы не упасть, обнимали друг друга за плечи.
– Охренеть, ты засосал Гелю Аркадьеву на глазах у всех! – заржал Ренат.
– А что такого в этой Геле? – еле ворочая языком, спросил Ванек. – Красивая, конечно, но тут таких до фига.
– Да их папаша девочек воспитывает в строгости. Смотреть можно – трогать нет, – объяснил Ренат.
– Девочек? – взглянул на него удивленный Иван.
– Да, еще есть младшая Аркадьева, кажется, Снежаной зовут.
– Где? – начал оглядываться Иван. – Я тоже хочу засосать Аркадьеву, с языком, – заржал он.
– Дома сидит, она еще несовершеннолетняя. А Ангелину мне ее папаша прочит в невесты. Она, правда, мелкая совсем, но Аркадьев уверен, что я подожду пару лет и все-таки на ней женюсь. Типа выгодная партия для всех.
От слов друга в груди что-то больно кольнуло, из легких будто улетучился воздух, и я не мог сделать и вдоха.
– А ты? – икнул Иван.
– А я не хочу, – мотнул головой Ренат. – Ангелина мало того что мелкая, так еще и мнит о себе бог весть что. Да и вообще, она не в моем вкусе.
Зато в моем, наконец-то набирая полные легкие воздуха, подумал я.
– На фига нам сестры Аркадьевы, если есть другие, готовые на все, – заржал Ванек. – Я вот никогда не женюсь, кого бы мне ни подсовывали. Зачем нужна одна жена, если можно иметь сразу всех красоточек. Правильно я рассуждаю, Борюня?
– Каждому свое, – усмехнулся я.
– А, – махнул он рукой, – скучный ты.
– Вы как хотите, а я нырну, – заявил Ренат и ринулся к бассейну.
Иван побежал за ним.
– Идиоты, – покачал я головой и поплелся следом, чтобы не дать этим двум пьяным полудуркам утонуть.
Ангелину в тот день я больше не видел. Наверное, она сразу же уехала домой. Но ее слова о том, что я робкий и у меня кишка тонка отправиться к ее отцу и попросить у него руки Ангелины, засели в голове и свербели так, будто там долбил дятел.
Через неделю я решился.
Глава 2
Семь лет назад
Андрей Витальевич Аркадьев никогда не внушал мне особой симпатии. Скорее наоборот, он вызывал у меня раздражение. Он мнил себя на голову выше других бизнесменов и на две – таких, как я. Воображал, будто он аристократ в седьмом поколении, а все вокруг неотесанная чернь.
Сейчас этот человек сидел передо мной, поставив локти на огромный письменный стол старинной работы и переплетя пальцы. Он смотрел на меня несколько удивленным взглядом, а я, как идиот, не получив предложения сесть, так и остался стоять чуть поодаль.
– Значит, вы, некто Борис Державин, считаете, что достойны моей дочери? – наконец произнес он с расстановкой, делая ударение на слове «некто», которое в его устах звучало как «никто».
Я чувствовал, как гнев, с которым я так часто не мог совладать, зарождается где-то внутри меня. Я сжал ладони в кулаки, заставляя себя сосчитать до десяти, чтобы не выдать ни своего волнения, ни того, что чувствую себя оскорбленным.
– Я не хуже других, – ответил я, посмотрев Аркадьеву прямо в глаза.
– Не хуже? – Его тонкие губы растянулись в улыбке, и он разразился неприятным смехом, который он быстро оборвал. – Давайте-ка посмотрим на ваши минусы. Вы не москвич. – Он загнул один палец. – Кто ваши родители, непонятно…
– Мои родители хорошие люди, – перебил я его.
– Хорошие люди не профессия, – скривился он и, загнув сразу два пальца, продолжил: – Родители никто, воспитаны вы плохо, старших вот перебиваете. Состояния нет и не предвидится. Работаете на чужого дядю. Не спорю, под крылышком у Несветаева-старшего вы неплохо выросли в служебном плане, но где бы вы были без этого крылышка и протекции вашего друга Несветаева-младшего? – Его голос был по-прежнему спокоен, а мой гнев, наоборот, плескался уже где-то в районе макушки. – Даже если отбросить тот факт, что карьеру вам помогают делать хорошие отношения с Ренатом, что дальше? Какие у вас перспективы?
– Я скоро стану финансовым директором, вы прекрасно знаете, какие зарплаты на таких должностях в больших корпорациях.
– Вот именно – зарплата! – Он ткнул указательным пальцем в мою сторону, а я подумал: «Какой-то плебейский жест для мнимого аристократа».
Видимо, и он это понял, быстро спрятав палец.
– Но вернемся к настоящему, – продолжил он. – Жилья своего у вас нет. Вы хотите в жены мою Ангелину. И что же ждет мою девочку, согласись я на это нелепое предложение?
– Я дам ей все самое лучшее…
– И что же, в вашем понимании, лучшее? Ипотека на жилье не на тридцать, а на двадцать лет? Редкие отпуски в каком-нибудь Вьетнаме или, не дай бог, Египте? Может, вы еще и ее отправите на службу?
– Многие женщины работают, – возразил я. – Но, как я уже сказал, моя должность позволит мне и жилье приобрести без ипотек, и отвезти жену в Ниццу, и работать ей не придется, если она сама того не захочет.
– Да у меня пальцев на руках не хватит, чтобы перечислить все «прелести» жизни моей дочери с таким, как вы, – устало произнес он. – Мой вам совет: хотите взять в жены мою девочку, сделайте себе состояние, займите соответствующее место в иерархии. Топ-менеджеров не рассматриваю, не москвичей тоже, если только вы не нефтяной магнат. Нет? – издевательски спросил он. – Нет. Что ж, тогда позвольте указать вам на дверь. Возвращайтесь, когда ваше состояние будет больше моего, тогда и вернемся к вопросу сватовства. Сколько вам понадобиться времени? Лет сто? Боюсь, Ангелина столько ждать не будет. – Он снова рассмеялся.
Мой гнев сменился отвращением к этому зазнавшемуся, возомнившему себя чуть ли не богом нуворишу.
– А на чувства и желания дочери вам наплевать? – бросил я, направляясь к выходу.
– Чувства дочери? Вы себе льстите, – донеслось в ответ.
Я не стал хлопать дверью, как требовал мой гнев и чего от меня наверняка ждал Аркадьев. Сейчас мне хотелось одного – найти Ангелину и спросить у нее, зачем она предложила мне попытать счастья и поговорить с ее отцом. Она хотела убедиться, что я не трус и не так робок, как она думала? Что ж, вот тебе доказательство. А может быть, ей хотелось сбежать из-под папашиной опеки, и именно во мне она увидела человека, который мог бы ей помочь?
Ангелину я увидел неподалеку от гаража, где меня попросили припарковать автомобиль, когда я въехал на территорию, примыкающую к дому Аркадьева. Она разговаривала с младшей сестрой. Видимо, девушки спорили, потому что до меня доносились обрывки резких слов, и я видел разгоряченную жестикуляцию Снежаны, так, кажется, звали младшую сестру Ангелины.
Я не хотел мешать, но и уходить отсюда, не переговорив с ней, я тоже не хотел. Мне нужны были ответы на вопросы, которые я собирался ей задать.
Увидев меня, сестры замолчали. На лице Ангелины промелькнуло удивление.
– Борис, что ты тут делаешь? – спросила она, нахмурившись.
– Приходил поговорить с твоим отцом, как ты и хотела, – ответил я.
– Как я и хотела? – неуверенно переспросила она, не понимая, о какой просьбе я твердил. – Ой… Неужели?! – Ее и без того большие глаза стали еще больше, распахнувшись от изумления.
– Пожалуй, я вас оставлю. – Младшая сестра издала неприятный смешок и поспешила прочь.
Я понял, что в разговоре с Ангелиной меня не ждет ничего хорошего…
Глава 3
Семь лет назад
Борис мне нравился. Он был не похож на тех золотых мальчиков, которые входили в моё окружение с самого детства, или звёзд шоу-бизнеса, что вертелись повсюду на любой тусовке. Борис был не из нашего мира, и это чувствовалось. Он смотрел на нас с вызовом и некой долей презрения, будто ему было смешно и отчасти противно все, что он видел. Это в нем раздражало и привлекало одновременно. А ещё он близко дружил с Ренатом Несветаевым, которого отец прочил мне в мужья с тех пор, как мне исполнилось шестнадцать. Папа не намекал, а прямым текстом говорил, что когда придёт время, то Ренат на мне женится. Замуж за Рената я не хотела, как, впрочем, и за кого-либо другого. Я не собиралась выходить замуж так рано и становиться золотым украшением на шее какого-нибудь отожравшегося миллиардера. Мне никто не нравился настолько, чтобы по-настоящему увлечься. Даже Снежана, будучи младше меня на два года, уже успела пару раз разбить своё сердце, меня же никто не привлекал. Борис? Пожалуй. Наверное, я бы даже могла в него влюбиться, потому что он совсем не походил на парней вокруг. К тому же он был старше меня то ли на шесть, то ли на семь лет, ровесник Рената. Оба слишком взрослые, так считала я.
– Ты странная, – заявляла подруга Диана, которая в свои девятнадцать завела интрижку с тридцатипятилетним мужчиной. – Прочили бы мне Рената в мужья, я бы из кожи вон лезла, чтобы не упустить этот лакомый кусочек пирога.
Ренат? Нет уж, Борис куда привлекательнее, и внешне, и поведением. Правда, мне он казался слишком спокойным, даже робким. Прояви он хоть какой-то интерес ко мне, я бы могла и подумать…
Я замечала его взгляды, когда мы оказывались рядом. Чувствовала, что нравлюсь ему, но он ни разу не сделал ни одного намёка. До той вечеринки, что устроил Ренат в честь дня рождения.
Поведение Бориса стало для меня полной неожиданностью. Когда он сгрёб меня в охапку и ни с того ни с сего поцеловал… Я испугалась. Испугалась его взрослого, мужского желания, еле сдерживаемой страсти. А ещё оно меня возмутило. Как он посмел подумать… Как он посмел дотронуться до меня?
– Мои девочки достойны только самого лучшего, – внушал нам со Снежаной отец. – Вы должны выбирать все самое-самое. Это касается и женихов.
Мы впитывали с раннего детства: мы принцессы, мы лучше всех, мы не должны соглашаться на ширпотреб, у нас должны быть очень высокие требования, особенно к будущему избраннику. Если Снежана какие-то вещи пропускала мимо ушей, проявляя подростковый бунт, то я верила: отец желает нам только добра. В отличие от бросившей нас матери, он в нас с сестрой души не чаял, баловал сильно, но и многому учил, прививал хороший вкус.
Когда я намекнула кое-кому из подруг, что из всех парней, которых мы знаем, мне больше всего был интересен Борис, они лишь посмеялись, повторив слова отца:
– Борис – мужчина хоть и красивый, но ты достойна большего.
Чего большего, я не знала. Кого большего – тоже не знала. Но, наверное, где-то он существовал, невероятно прекрасный, сказочный принц.
Борис им точно не был, так утверждали все вокруг, хоть его поцелуй и намекал, что, возможно, принцы бывают разные. Однако этот самый поцелуй разозлил меня, и я решила Бориса проучить, сказав первое, что пришло в голову:
– Поговори с отцом, и если он даст добро, то я даже замуж за тебя выйду, – смеялась я.
Я и представить не могла, что Борис решится. И вот теперь он стоял передо мной и утверждал, что приходил, чтобы поговорить с отцом. Мне было одновременно страшно и смешно. Как он осмелился? Как он посмел подумать, что отец согласится?
Хихикнув, знающая про поцелуй на вечеринке Снежана сбежала и оставила меня лицом к лицу с Борисом.
– Ты разговаривал с отцом? – осторожно спросила я. – О чем же?
– О тебе, конечно, – зло ответил он. – О чем ещё мы могли разговаривать?
– И что же он сказал? – ещё более осторожно проговорила я и почувствовала, как мои щеки начинают гореть. Я знала, что они не покраснеют, никогда не краснели, но кровь к ним прилила.
– Сказал, что такой, как я, недостоин такой, как ты, – скривившись, ответил Борис.
Я, не сдержавшись, рассмеялась.
– Что смешного?
– Извини. – Я поднесла ладонь к губам, пытаясь взять себя в руки. – Но… Это же идиотизм!
– Что именно? – Он сузил глаза, и мне вдруг стало страшно, смеяться больше не хотелось.
– Прийти к отцу и затеять разговор о браке, – ответила я.
– Ты знала, что он откажет?
– А ты нет? – не веря в его наивность, спросила я.
– Значит, ты не на секунду не сомневалась, что у меня ничего не выйдет, но все равно втянула меня в это?
– Я думала, ты поймёшь, что это была просто шутка.
– Просто шутка, – эхом повторил он.
– Конечно, – снисходительно улыбнулась я. – Как ты вообще мог вообразить, что отец согласится? Что я соглашусь? Я думала, ты умнее…
Передернув плечами, я пошла прочь.
– Избалованная надменная дрянь, – донеслось мне вслед.
Я обернулась и широко улыбнулась, совладав со страхом, который так неожиданно почувствовала в присутствии Бориса.
– Тем не менее эта избалованная надменная дрянь поставила тебя на место, – дерзко бросила я через плечо.
То, что я увидела в его глазах, заставило меня пожалеть о сказанном, а потому я ускорила шаг, направляясь к распахнутой двери дома. По спине пробежал холодок. Наверное, я поступила глупо, унизив Бориса, все-таки я не испытывала к нему неприязни, однако в голове стучал молоточек, выбивая: «Ты достойна только самого лучшего и не должна довольствоваться малым». Борис не был принцем или кандидатом на роль принца, а потому я спокойно переступила через него, выбросив и самого Бориса, и все произошедшее из головы. Папина принцесса достойна лучшего.
Глава 4
Сейчас
«Тем не менее эта избалованная надменная дрянь поставила тебя на место», – прокручивал я в голове слова, брошенные мне Ангелиной в тот роковой во многом день семь лет назад.
– Борис Александрович, – заглянула ко мне помощница Лиза, – можно мне домой?
Я бросил взгляд на часы – рабочий день давно закончился.
– Иди, конечно, – кивнул я.
– Если я вам понадоблюсь в выходные, то я свободна. – Она провела кончиком языка по пухлым губам.
Я лишь усмехнулся и ничего не ответил. Сколько бы Лиза ни предлагала свою «помощь» по выходным, я так ни разу ей и не воспользовался. Знал, что если пересплю с собственной помощницей, то придется ее уволить, а увольнять Лизу мне не хотелось, девчонка была толковой.
Она ушла, а я снова вернулся мыслями к разговору с Ангелиной и к событиям семилетней давности. Ее отец посчитал, что мне понадобится сто лет, чтобы дотянуть до того уровня, на котором он бы смог рассмотреть мою кандидатуру в качестве жениха для его дочери.
Мне понадобилось три. Три года, чтобы разбогатеть. Еще два, чтобы это богатство приумножить и разорить Аркадьева.
Да, коренным москвичом я не стал, но кому это нужно, когда у мужчины есть все и этого всего он добился сам?
Мы переехали с родителями в столицу, когда я перешел в десятый класс. Мамина сестра, проживавшая в Москве, заболела раком. Она была одинока – ни мужа, ни детей. Мама стала сиделкой при тете Ларисе, уехав первой. За ней последовали и мы с отцом, которому без мамы было некомфортно. Отец нашел работу бухгалтером в небольшой фирме. Мама все свое время посвящала сестре. Ну а я пошел в школу, где в первый же день получил люлей от Рената и Ваньки Рокотовым. Правда, и я им лица подправил. Мы сдружились, и только гораздо позже я узнал, что оба моих новоявленных одноклассника и друга были из очень богатых семей.
Жизнь в Москве складывалась гладко. Школа – хороший университет – отличная карьера. Так мне казалось, пока я не позарился на прелести Ангелины Аркадьевой и не столкнулся со снобизмом ее отца.
После того как меня, будто щенка, погнали из дома Аркадьевых, окунув рожей в дерьмо, у меня открылись глаза на все. Через неделю я уволился из корпорации Рената, объяснив, что хочу открыть собственное дело. Друг возражать не стал и сказал, что, в случае необходимости, поможет.
Я организовал небольшую аудиторскую фирму, оформив ее на имя бывшего однокурссника. Вася был махинатором от бога, а вместе мы могли творить чудеса. Чтобы выкупить активы первой, якобы дышащей на ладан фирмы, в которой в результате нашего «аудита» были выявлены массовые финансовые погрешности, ошибки и утечки, я обратился за помощью к Ивану. Я знал, что он не будет спрашивать, на кой черт мне столько денег, он просто помог, лишь сказав:
– Ты только почисти все за собой, не хочу тебе передачки потом до конца жизни носить.
Передачки носить не пришлось. Все прошло как по маслу. Вася проверил компанию, указав на все проблемы, из-за которой фирма вот-вот обанкротится, схлопотав нехилые штрафы. Я пришел следом уже в качестве главы собственной компании и предложил ее выкупить за деньги хоть и большие, но гораздо меньшие, чем предприятие стоило на самом деле. О том, что аудиторская фирма Васи была моим детищем, глава компании, конечно же, не знал. Все было чисто.
За первой фирмой последовала вторая, потом третья. Потом их было много. Мы покупали с Васей компанию, вытаскивали ее из несуществующего банкротства, ставили на новые рельсы, переименовывали, дробили, перепродавали. Если компания была стоящей, я оставлял ее себе или сохранял в ней некоторое количество акций.
Последней компанией, которую мы с Васей прибрали к рукам и уничтожили, стал холдинг, принадлежащий Аркадьеву. Когда я появился на его пороге с предложением, от которого он не мог отказаться, отец Ангелины заорал:
– Так это ты все подстроил! – Что ж, в проницательности ему не откажешь. – Это рейдерский захват!
– Это всего лишь бизнес, – усмехнувшись, ответил я.
В деле Аркадьева нам с Васей даже не пришлось напрягаться. Он был не чист на руку, вел такую серую бухгалтерию и с каждым годом так откровенно неумело, что я удивлялся, как налоговая не прижала его раньше. Но ведь у таких «благородных аристократов» всегда есть связи и руки, которые легко пожать.
Его фирму я купил дешевле, чем ту, самую первую, на которую просил в долг у Ивана. Долг другу я давно вернул. А спустя пять лет возвращал долг врагу, так умело поставившему меня на место тогда, пять лет назад.
– И что ты сделаешь с моей фирмой? – побледнев, спрашивал Аркадьев.
– Раздроблю и продам. Холдинга «Аркадьев и Ко» существовать больше не будет, – не стал скрывать я правды.
– А что прикажешь делать мне? – Он все еще строил из себя аристократа, но я-то уже знал, что у аристократов белье не чище, чем у простых смертных.
– Можешь принести резюме в мой отдел кадров. Если нам подойдет твоя кандидатура, то с тобой свяжутся. – Я широко улыбнулся: – У нас как раз сейчас вакантно место кладовщика. Хотя в кладовщики тебе нельзя – проворуешься.
– Мразь! – Зло сжал он кулак.
– И этой мрази понадобилось пять лет, чтобы тебя поиметь, – рассмеялся я ему в лицо. – Не сто.
Он побледнел, вспомнив, видимо, тот давнишний разговор.
Аркадьев моим предложением не воспользовался, не захотел работать «на чужого дядю».
С тех пор я о нем почти ничего не слышал. Ходили слухи, что он открыл новую фирму. Кажется, торговую. Следить за его дальнейшей деятельностью я не хотел. Своего я добился – остальное было лирикой.
Мы с Васей закрыли аудиторскую компанию, и мой компаньон уехал жить на Фиджи, решив, что с большим бизнесом ему пора кончать. Ну а я, помимо пакетов акций в некоторых компаниях, которые мы с Васей ранее прибрали к рукам и перепродали на выгодных нам условиях, все свое время теперь посвящал риэлтерской компании по продаже элитного жилья, которая функционировала с тех самых пор, как я ушел в свободное плавание. Дела шли в гору. Теперь, семь лет спустя, у меня было одиннадцать представительств в крупных Российских городах и два – в Европе.
Достав мобильник из ящика стола, я набрал номер Рената.
– Нужна помощь в одном щекотливом деле, – сказал я другу.
– Говори.
– Не телефонный разговор. Я подъеду к тебе? – И получив добро, отключился.
Пришла пора решить проблему долга Ангелины и сделать ее своей шлюхой.
Глава 5
В доме Рената меня встретила его красивая жена Алена. У ребят были непростые отношения, но, кажется, они с ними начали справляться.
Алена проводила меня в кабинет мужа, предложила кофе и ушла к себе.
– Значит, ты хочешь поговорить с Карапетяном через посредничество Соломона Карловича? – выпуская сигарный дым, уточнил Ренат.
– Нет, но я хочу, чтобы Соломон Карлович присутствовал при нашем разговоре, – объяснил я другу.
– Боишься, что Эдик нарушит условия договора, – понимающе кивнул Ренат.
– Ты сам знаешь, кто такой Карапетян. Его слову верить не приходится. – Я поморщился. – Я отдам ему бабло, он пообещает, что долг с Аркадьевых снят, а завтра мы найдем изуродованный труп Ангелины или ее сестры. А если при сделке будет присутствовать Соломон Карлович, Эдик не посмеет нарушить условия.
– Ты прав. – Ренат достал телефон и набрал номер дяди.
Соломон Карлович был необычной личностью. Для всех окружающих он представал этаким одиозным престарелым поэтом с манерами старого интеллигента. Единицы знали, кто такой Соломон Карлович на самом деле. В девяностые годы его боялись все, не раз организовывали покушения, желая сбросить с трона, но ни одно из них не было, к счастью, удачным. Сегодня Соломон Карлович Серебряный жил тихой жизнью. Ни дворцов, ни вилл у него не было, но на поклон и на суд к нему до сих пор шли. Вот и мне он нужен был как гарант в деле с Эдиком Карапетяном.
Ренат отключил телефон и сказал:
– Свяжись с Эдиком, договорись о встрече на завтра, Соломон Карлович приедет утренним поездом.
– Спасибо, – улыбнулся я другу.
– На хрен ты в это полез? – снова раскуривая сигару, спросил Ренат.
– А что мне было делать? – Я тоже сунул в рот сигарету. – Послать Гелю к чертям?
– Я думал, та история давно в прошлом.
– Она бы и осталась в прошлом, но раз Ангелина пришла, я не мог отказать ей, – пожал я плечами.
– Значит, теперь в благодарность неприступная Ангелина Аркадьева станет твоей любовницей? – усмехнулся Ренат.
– Ну, не жениться ж мне на ней, – невесело ответил я.
– Почему нет? На роль жены успешного бизнесмена лучшей кандидатуры не найдешь, – возразил Ренат.
– Не достойна, – хмыкнул я, вспоминания, как когда-то меня посчитали недостойным.
Тогда я был наивен, а скорее – просто ослеплен страстью. Я так безумно был влюблен в Ангелину, тогда казавшуюся мне сказочной принцессой, так страстно желал ее, так сильно боялся сделать первый шаг, ведь она была к тому же еще совсем молоденькой, что не мог ни о чем нормально думать. Спасибо ее отцу, мой пыл быстро остудили и привели в чувство.
Первые пару лет после разговора с Аркадьевым мне было сложно избавиться от мыслей об Ангелине. Я нет-нет да и просматривал соцсети, пытаясь понять, чем она жила, не нашел ли ей отец «достойного» жениха. Потом понял, что становлюсь долбанным сталкером. И отрубил. Просто проснулся однажды утром и сказал себе: хватит! Силы воли мне хватило. Ангелина исчезла с моих радаров на пять лет. Даже когда я прибрал к рукам холдинг ее отца, я не задался вопросом, как она там, чем теперь живет, кого мучает своей холодной красотой. Наверное, мне повезло: мы с Ангелиной практически не пересекались. Я слишком много работал и слишком мало посещал мероприятия и тусовки. Она? Я ничего о ней не слышал. Когда-то Аркадьев мечтал выдать Ангелину за Рената, но друг ясно дал понять, что на этой девушке он не женится. Он вообще не планировал жениться, пока на его горизонте не появилась Алена.
Я больше не листал интернет-страницы, не просматривал сводку светской хроники, пытаясь узнать, где и с кем появлялась Геля. До меня доходили слухи, что она училась за границей несколько лет. Пару раз мы сталкивались на вечеринках. На одной из них она была с каким-то парнем. Я не стал выяснять, кто это, поняв, что Геля для меня так и осталась первой горькой любовью, занозой, сидевшей в сердце, как бы я ни пытался ее оттуда выковырять. Я с этим смирился и оставил эту боль там, где она прижилась, но нарочно не задевал, чтобы не разболелось сильнее. Я мечтал услышать, что Ангелина вышла замуж, живет счастливо, растит детей. Тогда бы, я на это очень надеялся, меня отпустило. Как оказалось, Ангелина замуж не вышла и сегодня пришла ко мне с просьбой помочь. Когда она стояла на пороге моего кабинета, я думал лишь об одном: как же сильно я ее ненавижу. Когда она ушла, согласившись на мое предложение, я понял: ненавидя, я не переставал любить.
В субботний полдень состоялась встреча с Карапетяном, на которой, как и обещал, появился Соломон Карлович. Теперь я мог быть уверен, что Ангелину и ее сестру никто не тронет. Эдик был явно недоволен, ведь он уже потирал руки, думая, что получит в личное пользование сразу обеих сестер Аркадьевых. Уж не знаю, на которую из них он положил глаз. Но от сделки он, конечно же, не отказался. Что такое красивое телка, когда на кону огромные бабки? Правильно – ничто. Интересно, сколько еще есть идиотов на свете, которые готовы распрощаться с капиталом, на который можно было бы жить на широкую ногу десяток лет, ради женщины, которую ненавидишь? Наверное, я один такой.
Сегодня вечером Ангелина переедет в мой загородный дом. От одной этой мысли меня бросало в жар. Напряжение тисками сжимало голову. Я уже сто раз пожалел, что затеял все это, но отступать было поздно.
Зазвонил мобильник.
– Как все прошло? – спросил Ренат.
– Все в порядке.
– Знаю, дядя заехал к нам с Аленкой, забирает ее с собой в Питер на пару дней, чтобы навестить бабушку. Мы тут с Иваном решили поехать в клуб к Гарику. – В голосе друга слышался смех. – Знаю, тебе сегодня не до этого…
– Я с вами, – перебив Рената, сказал я. – Встретимся там. – И повесил трубку.
Оттяну встречу с Ангелиной еще на один день. Пусть приезжает в пустой дом и обустраивается, а я напьюсь с друзьями и чуток остыну.
Глава 6
Я бросала в чемодан одну вещь за другой, даже не складывая. Снежана молча сидела на кровати, наблюдая за мной.
Вчера вечером, когда я вернулась домой после разговора с Борисом, мы поссорились, потому что сестра заявила, что не позволит мне расхлебывать все в одиночку. Слушать её я не собиралась. Все-таки я старше. Снежане придётся подчиниться. Так будет лучше для нее.
– Ну что ты дуешься на меня, как маленький ребёнок, Снежа? – нарушила я молчание.
– Я никуда не поеду, – замотала она головой. – Я не оставлю тебя здесь одну.
– Поедешь и оставишь, – возразила я. – Мы это уже обсуждали. Начнёшь жизнь с чистого листа где-нибудь подальше от Москвы, где-нибудь, где тебя никто не будет знать.
– И куда ты мне предлагаешь укатить? В Тверь или в Воронеж? – надула она губы.
– Да хоть в Якутск! Главное – подальше отсюда, – серьезно сказала я, не замечая ее сарказма.
– А ты?
– А я теперь… – Я задумалась. – Я теперь нелюбимая женщина нелюбимого мужчины.
– Я все же не понимаю, почему ты обратилась за помощью именно к Державину. – Снежана вскочила с кровати и, подойдя к чемодану, начала вытаскивать из него одежду. – Ведь это он во всем виноват.
– В чем – во всем? – Я забрала из ее рук скомканное платье и начала его аккуратно складывать.
– Ну, в том, что случилось с папой… и с нами.
Снежана с детства была максималисткой: для неё существовало только белое и чёрное, никаких полутонов.
– Послушай, – я взяла сестру за руку и усадила на кровать, разместившись рядом. – Борис Державин разорил компанию отца. В этом, конечно, его вина, но он не оставил нас на улице, не выкинул из дома, не лишил всех денег до копейки.
– Отцу пришлось продать дом на Ривьере и квартиру в Майами, – напомнила Снежана.
– Да, пришлось, но в том, что было дальше нет вины Бориса.
– Ты его оправдываешь?
– Ему не нужно мое оправдание…
Очень долго мы со Снежаной жили в неведении. Когда холдинг отца потерпел крах, на нашей жизни это почти не отразилось. Лишь позже до меня дошли слухи, что компанию отца прибрал к рукам Борис Державин, который теперь стоял во главе большой корпорации. На мои обеспокоенные вопросы отец лишь ответил, что ничего страшного не произошло, и теперь он займётся другим бизнесом. Может быть, денег станет меньше, но он уверял, что с его хваткой и связями он быстро раскрутится снова. Я просила его не принимать поспешных решений и все взвесить, все-таки с потерей компании наши счёта если и не обнулились, но изрядно поистрепались. Отец, однако, был оптимистом. Мы по-прежнему жили в шикарном доме, по-прежнему часто путешествовали, по-прежнему ни в чем себе не отказывали. Я даже магистратуру окончила во Франции, что стоило немалых денег.
Оптимизм отца стоил ему жизни. Примерно за месяц до трагедии я застала его в кабинете. Он сидел в затемнённом помещении и опустошал очередной стакан с ромом. Я и раньше замечала, что он стал больше пить, меньше разговаривать, реже выходить куда-то. Мне было удобно делать вид, что ничего не происходит, ведь отец всегда отшучивался. На этот раз я потребовала объяснить мне все.
– А что тут объяснять? – скривился он. – Я в долгах как в шелках.
– Но ты же говорил, что дела идут в гору… – осеклась я.
– В гору! – засмеялся он. – Да уж, в такую гору, что выше некуда.
– Объясни, – попросила я ещё раз.
– Чтобы открыть новую фирму, я влез в огромные долги, в гигантские. И он требует этот долг вернуть в ближайшие пару месяцев.
– Кто – он? – дрожащим голосом спросила я. – Борис?
– Борис? – Отец одарил меня диким полусумасшедшим взглядом. – Да твой Борис просто щенок против него. Н-да… Лучше бы я отдал тебя тогда Державину. Глядишь, и не было бы ничего.
– В смысле – отдал? – нахмурилась я.
– Ну а что? Не такой бедный он и был. Работал на Несветаева. Голова на месте. – Отец так сильно сжал стакан, что я испугалась, что тот треснет. – Надо было взять его под свое начало и воспитать для себя и для тебя… А я все думал, что найду тебе кого побогаче, чтобы приумножить…
– Приумножить? – скривилась я. – О чем ты? Ты же всегда говорил, что и я, и Снежана сами выберем себе спутника жизни…
– Выберете, конечно, но из тех, кого предложу я. Я ведь говорил Снежане – выходи замуж за Святова, а она нос воротила. А я теперь расхлебывай.
В тот день я узнала много нового о своём отце и его «любви» к нам со Снежаной. До этого я была уверена, что отец, говоря о самом лучшем для нас с сестрой, подразумевал нашу свободу выбора, нашу душевную привязанность, наше счастье. На самом деле под этим всем подразумевалось: больше денег, больше денег, ещё больше денег!
Сестре едва исполнилось восемнадцать, когда Андрей Святов, разменявший пятый десяток миллионер, пришёл свататься. Снежана, конечно, ему отказала. Отец настаивать не стал. Так я думала. Однако с тех пор его отношения с сестрой стали заметно холоднее. И только теперь я поняла почему: из-за её отказа. Отец хоть и на настоял на том браке, но тихо бесился из-за такой «выходки» Снежаны.
Тот наш разговор с отцом закончился моим разочарованием и его уверениями, что он что-нибудь придумает. Он и придумал – убил себя. В предсмертной записке он объяснил своё решение тем, что не видел другого выхода. Его все равно бы убили из-за долгов, ещё бы и нам с сестрой навредили. Отец был уверен, что с его смертью все закончится. Он ошибался: долг отца Эдику Карапетяну перешёл на нас. Этот человек знал, что деньги вернуть ему мы не сможем, и уже потирал руки в предвкушении того, что он собирался сделать со Снежаной и со мной.
Где найти такую сумму в столь короткий срок, я не знала. Продать фирму отца? Наш дом? Как оказалось, «идущие в гору дела» на самом деле катились в бездну со скоростью света.
– Никто из наших знакомых и друзей не даст нам такие деньги, – объясняла я сестре своё решение обратиться к Борису.
– А Державин даст? С чего бы?
Я не была уверена и в Борисе Державине, но думала, что, может быть, он почувствует свою вину, сочувствие, да все что угодно. Когда я шла к нему, то думала, что делаю глупость, но уж лучше было унизиться перед Борисом, чем оказаться в руках Карапетяна. Условия, которые в результате поставил Борис, меня не удивили. Я была готова на это.
– Потому что… – вздохнула я, все ещё не выпуская руку сестры. – Потому что лучше стать наложницей Державина, чем оказаться проституткой в каком-нибудь закрытом борделе для извращенцев.
Снежана передернула плечами.
– Я не хочу такой ценой спасаться, – пробубнила она.
– Не велика цена, – улыбнулась я. – Борис не самый худший из мужчин.
Снежана покосилась на меня.
– Но ведь ты ему отказала тогда… давно, хотя он вроде тебе даже нравился.
– Я была глупа, Снежана. Не уверена, что сейчас поумнела, – издала я нервный смешок. – Главное, что Борис согласился помочь. Все остальное – лирика. Так, хватит! – Я вскочила с кровати. – Сначала собираем твои вещи, ну а потом мои.
– Я не буду брать все это с собой, – кивнула она на шкаф. – Я даже не знаю, куда поеду.
– Сядешь в машину и отправишься в путешествие. Наверняка, какой-нибудь городок тебе приглянется.
– Не хочу жить в захолустье.
– Главное, что ты будешь жить, – напомнила я ей. – А где – не важно.
Глава 7
– Ну что ж, сейчас узнаем, куда меня примагнитит маятник судьбы, – шутила Снежана, зажмурив глаза.
Мы собрали ее вещи, постаравшись уместить их в четыре объемных чемодана, и теперь сидели на просторной кухне. Я сварила кофе и разлила его по чашкам. Снежана нашла в кабинете отца потрепанную карту России и, взяв кулон с топазом на длинной цепочке, раскручивала его над нашей необъятной родиной. Она никак не могла решить, куда ей переехать, поэтому выбрала вот такой способ: над каким городом остановит свое вращение кулон, туда Снежана и отправится. Для чистоты эксперимента она закрыла глаза и встала, чтобы не упираться локтями в стол.
Кулон замедлял свое вращение, и я с интересом наблюдала, где же он остановится.
– Черт, мы идиотки! – схватила я сестру за руку.
– Почему это? – Снежана открыла глаза.
– Потому что твоя задумка не работает: руку ты держишь над центром карты, и по-любому выпадет какая-нибудь дыра на пике Уральских гор, – объяснила я.
– И что ты предлагаешь? – насупилась Снежана.
– Брось монетку, – предложила я, – или сама выбери, куда ехать.
– Лучше монетку.
Снежана выбежала из кухни и вскоре вернулась со старой детской копилкой, которая до сих пор хранилась в ее спальне. Эту копилку в форме зайца ей подарил папа на пятый день рождения, кажется, заяц был из какого-то дорогущего фарфора, и сестра так и не решилась ее разбить, бережно складывая монетки в прорезь между заячьими ушами.
– Жалко, столько лет… Ай! – взвизгнула я, когда Снежана грохнула зайца об мраморный пол.
– Нет6 не жалко. Начинаю новую жизнь!
Она взяла первую попавшуюся монетку, поставила ее на ребро и залихватски крутанула. Та долго вращалась, потом откатилась, подпрыгнула несколько раз и замерла. Мы склонились над картой, столкнувшись лбами.
– Ярославль, – выдохнула Снежана.
– Не так далеко, – улыбнулась я.
– Да уж. Хоть не придется тащиться в Оймякон, – фыркнула Снежана.
Потом мы долго собирали рассыпавшиеся по полу монеты и осколки когда-то такого прекрасного зайца.
– Ай! – вскрикнула Снежана.
Она неосторожно взялась за острый осколок, и тут же из пальца закапала кровь.
– Подожди, я сейчас! – Я убежала в ванную в поисках пластыря.
Открывая и закрывая ящички, я видела, как дрожат мои руки, почувствовала, как к горлу подкатил ком.
Вернувшись в кухню, я нашла сестру, по-прежнему сидящей на полу. Она сжимала осколок копилки, теперь окропленный ее кровью, и ревела.
– Ну что ты, милая моя, – обняла я Снежану. – Все будет хорошо. Все будет хорошо!
– Он нас бросил, – рыдала она. – Как легко вот так взять и пустить себе пулю в голову, – орала она, захлебываясь слезами. – И не надо больше ни о чем думать. Плевать на нас! Ему всегда было плевать на нас!
– Снежа, не надо. – Я прижала сестру к себе еще крепче. – Главное, что мы есть друг у друга. Все наладится, вот увидишь.
– А если нет? А что, если Карапетян не согласится взять деньги у Державина?
– Согласится, – убеждала я сестру, хотя в глубине души и сама боялась, что ничего не получится.
– А что, если он возьмет деньги, но все равно придет за нами?
– Не придет…
А если придет, то Снежаны не будет в Москве, и никто не будет знать, где она. А я? О себе я не думала. Главное, чтобы со Снежей все было хорошо. Она слишком ранимая, моя девочка. Сначала мама, потом отец… Нет, она должна пережить это и стать счастливой несмотря ни на что.
– Давай я наложу тебе пластырь. – Я взяла сестру за руку и приклеила пластырь, обмотав его вокруг порезанного пальца. – Вот так. Будем пить кофе?
– Он уже остыл, – всхлипнула Снежана.
– Ничего, я сварю новый.
Когда кофе был готов, я поставила чашку перед сестрой и добавила в нее изрядную порцию сливок.
– Все пьют кофе со сливками, а Снежана – сливки с кофе, – пошутила я, и сестра засмеялась. Я подхватила.
Наш смех прервал звонок мобильника. Я взглянула на экран. Номер был незнакомым. Под ложечкой засосало… Кто-то из подручных Карапетяна хочет напомнить, что сумма нашего долга сегодня еще выросла в разы? Они звонили нам каждый день, озвучивая долг и количество дней, которое осталось до часа Х.
– Алло, – осторожно ответила я.
– Ангелина, ваша с сестрой проблема улажена. – Услышав голос Бориса, я облегченно выдохнула. – Вы больше ничего не должны Эдику. В течение часа он сам позвонит тебе и подтвердит это.
– Спасибо, – сдерживая эмоции, сухо ответила я. – Я приеду сегодня около восьми.
Он отключился, ничего не ответив. Только сейчас я поняла, что, оказывается, у меня не было номера Бориса, а вот он мой нашел запросто.
Снежана смотрела на меня вопросительно, и я тут же передала ей слова Бориса.
– Значит, он и правда все уладил, – ахнула она, не скрывая облегчения.
– Уладил.
– Наверное, он тебя все еще любит, раз влез в это, – сказала Снежана.
– Нет, – возразила я. – Он просто хочет получить меня в вечное пользование.
– Давай сбежим вместе! – предложила Снежана. – Вряд ли Державин будет искать тебя.
– Нет. Я так не могу, – мотнула я головой. – Я обещала.
Выпив кофе, я собиралась отправиться наверх и сложить свои вещи в чемоданы. Снежана вызвалась помочь. Мы планировали покинуть этот дом вместе: она поедет за новой жизнью в новый город, а я… к Борису.
Очередной звонок мобильника нарушил наши планы.
– Гелечка, – противным приторно-сладким голосом протянул Карапетян, – за вас с сестрой заплатили, и теперь вы мне ничего не должны. Но я не привык выпускать из рук то, что в них плывет, – засмеялся он. – Советую вам с сестрой не попадаться мне на глаза, чтобы не дразнить… Борис Державин не будет оберегать вас до конца своих дней. – Он повесил трубку.
Я замерла, чувствуя, как от страха бешено стучит сердце.
– Кто это был? – спросила Снежана.
– Никто, – ответила я уклончиво, не собираясь пугать сестру. – Давай будем загружать твои чемоданы и переодеваться.
– Но я же поеду только вечером…
– Нет, ты поедешь сейчас, – и увидев, что Снежана собралась возразить, добавила: – И не спорь. Так будет легче нам обеим.
Глава 8
Снежана уехала, а я осталась одна в огромном пустом доме, где теперь, когда здесь никого не было, шаги разносились гулким эхом, будто я в музее. Это и был музей. Музей нашего с сестрой детства, музей воспоминаний, музей закончившегося этапа жизни.
Сначала, много лет назад, из этого дома ушла мать, бросив нас с сестрой и отцом. Две недели назад – отец. Теперь упорхнула и Снежана.
Отчасти я была рада, что сегодня вечером уеду отсюда. Оставаться не было сил. С другой стороны, я боялась того, что ждало меня в будущем.
Сделав глубокий вдох и медленно выдохнув, я прошлась по комнатам первого этажа и заперла все двери. Домработниц и служащих мы распустили сразу после того, как к нам нагрянул Карапетян со своими бандитами. В тот вечер они, не церемонясь, схватили нас со Снежаной и со смехом и противными ухмылками начали лапать, пытаясь сорвать одежду. Их босс, однако, быстро приказал этим шавкам остановиться и, развалившись в кресле отцовского кабинета, будто теперь он был здесь хозяином, объяснил весь расклад: либо мы где-то находим деньги и возвращаем ему долг отца, либо он сначала сделает шлюхой для утех своих парней Снежану, а потом, через месяц, если у меня все ещё не будет денег, то и меня. Он даже обещал найти мою мать, чтобы она разделила с «любимыми дочками удовольствие».
Этот человек был омерзителен, и я не могла понять, как отца угораздило вписаться в должники к Карапетяну. Да уж лучше лишиться не только фирмы, но и вообще всего, чем связываться с бандитами. Отец, видимо, думал, что сможет выкрутиться. Или он знал, что грозит нам с сестрой, и потому решил покончить с собой? Чтобы не видеть этого?
Я передернула плечами, отмахиваясь от этой мысли. Он не мог знать, не мог так нас подставить. Я очень хотела верить, что в своей предсмертной записке отец написал правду: он убил себя, чтобы спасти нас.
В тот вечер, когда Карапетян и его люди ушли, у Снежаны случилась настоящая истерика. Она вообще была слишком ранимой, хоть и скрывала это за веселостью и беззаботностью. Мать бросила нас, когда мне было четырнадцать, а Снеже двенадцать, и сестра так до сих пор и не оправилась после того предательства. Она наивно верила, что вот откроется дверь, мама вернётся и все объяснит. Я не была столь наивной, как Снежана, и предпочитала верить фактам, не строя иллюзий.
Относительно того будущего, которое меня ждало с Борисом Державиным, я тоже иллюзий не строила. Он ясно дал понять, что хочет моё тело и не собирается брать или давать больше. Чувствам между нами не было места. Что ж, так даже лучше. Я умею следовать правилам.
Поднявшись в спальню и пройдя в примыкающую к ней гардеробную, я начала методично перебирать вещи: что взять, а что выбросить или оставить здесь. Я не знала, как будет вести себя Борис: будет ли он тратить на меня деньги, как их тратили богатые мужчины на своих любовниц; будет ли часто выводить меня в свет в качестве своей спутницы или заставит сидеть дома; может, он будет каждый месяц выдавать мне определенную сумму, как самой последней содержанке, а может, будет скуп? Я не знала ничего и боялась об этом думать.
– По крайней мере, он сказал, что не извращенец, – горько усмехнулась я.
Я решила взять лишь немногие из тех вещей, что были в гардеробе. В любом случае, я всегда смогу вернуться сюда и забрать все остальное.
Что делать с этим домом я не знала. Продать его или пусть стоит? Надо будет обсудить со Снежаной. Одно я знала точно: даже если бы мне не пришлось переезжать к Борису, здесь я все равно не осталась бы.
Кое-как стащив чемодан по лестнице, я накинула кожаную куртку и распахнула дверь. Мой автомобиль, который я заранее подогнала к главному входу, ждал с распахнутым багажником. Черт, как же непривычно и сложно все делать самой. Слишком легко мы с сестрой жили, даже не задумываясь о таких вещах, как закрыть дверь на ключ, запереть автоматические ворота, приготовить обед, в конце концов.
– Бесполезные богатенькие куколки, – простонала я, заталкивая чемодан в багажник.
Борис даже не предложил прислать за мной водителя или ещё кого-то, кто бы помог с вещами. И я знала почему: он не хотел делать этот путь для меня легче. Правильно, так унизительней. Когда-то я посмеялась над ним. Теперь бумеранг вернулся – Борис унижал меня. «Это лучше, чем оказаться в руках Карапетяна», – напомнила я себе.
Наконец-то выехав за пределы территории, я вбила в навигатор адрес, который дал мне Борис. «Гринвуд вилладж» – так назывался элитный посёлок, где у него теперь был свой дом. Далековато отсюда. Что ж, значит, приеду совсем поздно. Оттяну неизбежную встречу, во время которой я даже не представляла, как себя вести.
Всю дорогу я пыталась слушать дурацкие песни по радио и подпевать в голос, чтобы не думать, не размышлять, не поддаваться панике.
«Гринвуд вилладж» оказался совсем не похож на тот густо заставленный домами район, где всю жизнь жили мы с отцом. Это тебе не Рублевка. Здесь все было по-другому. Современно, просторно, соответствовало названию. Дома внутри посёлка располагались на значительном расстоянии друг от друга, чтобы богатые соседи не мешали другим богатым соседям. Высокие заборы здесь тоже были, но они не липли один к другому и гармонично вписывались в окружающий лесной ландшафт. На участок Бориса меня впустили без проблем, а когда я остановила автомобиль у входа в дом, дверь мне открыла женщина средних лет в строгом сером платье.
– Здравствуйте, меня зовут Айнур, я здесь работаю, – представилась она. – Вы, должно быть, Ангелина?
– Да, – кивнула я, окидывая взглядом дом.
Если здание может быть похоже на человека, то дом Бориса весьма и весьма соответствовал образу своего хозяина: темный, с резкими острыми углами, много стекла. Я выросла во дворце на Рублевке и воспитывалась как принцесса. Сейчас мне казалось, что я попала в минималистичную крепость Синей Бороды.
– Главное, не найти труп бывшей жены в первую же ночь здесь, – пробубнила я себе под нос.
– Что, простите? – спросила Айнур. – Я не расслышала.
– Я спросила, где Борис, – соврала я.
– Бориса Александровича нет и не будет до завтра. Он просил показать вам вашу комнату и дом в целом.
– Хорошо, – кивнула я.
Взбесившееся от страха сердце приходило в себя, возвращаясь в нормальный ритм. Бориса не будет до завтра, а значит, я смогу хотя бы чуть-чуть привыкнуть и понять, как себя вести с людьми в этом доме.
Глава 9
Уже в начале десятого вечера моя домработница Айнур прислала эсэмску, как я её и просил, чтобы сообщить, что Ангелина приехала. Что ж, по крайней мере она не сбежала. Я засунул мобильник в карман и кивнул Ивану. Тот без слов понял и снова разлил виски. Ренат смотрел на меня с иронией и пониманием: мол, знаю, во что ты вляпался, друг. Хоть он больше и не говорил, что я совершил ошибку, ввязавшись в дело сестёр Аркадьевых, но по-прежнему так думал. Я и сам так думал.
Он даже предложил мне жениться на Геле. Нет уж. Когда-то я пообещал себе, что забуду эту надменную девчонку, и очень долгое время я верил, что забыл. Я поклялся себе, что если Господь так вывернет жизнь, что у меня будут все шансы жениться на Ангелине – она влюбится в меня, её отец будет рад видеть меня в роли зятя, – то я ни за что не попадусь на эту удочку. Нет, нет и нет. Дьявол подсунул мне Ангелину теперь, когда я был на вершине и чувствовал себя хозяином жизни. От подарка дьявола я не откажусь – он помогал мне взлететь наверх. Я возьму Ангелину, но только в том качестве, в котором сам пожелаю. Какой бы надменной и холодной она ни была, как бы я ни старался сделать вид, что её никогда не существовало, одно оставалось неизменным – я всегда её хотел. Теперь я возьму то, чего вожделел. А дальше? Дальше время покажет.
Размышляя о прошлом и будущем, слушая шутки Ивана и подковырки Рената, я напивался и погружался в омут, где все чувства будто бы впадали в анабиоз. Так лучше… Лучше не думать ни о чем.
Как я оказался в своём номере загородного мужского клуба, куда мы приехали с друзьями, я не помнил. Видимо, накачался виски и отрубился.
Проснулся я от солнечных лучей, который стучались ярким светом в окно – вчера никто не позаботился опустить жалюзи. Протянув руку, я нашарил мобильник на прикроватном столике и посмотрел на экран, который утверждал, что уже почти двенадцать. Неплохо меня вырубило.
Я сел в кровати. Голова, слава богу, не болела. Я позвонил на ресепшен, заказал бассейн и массаж, чтобы прийти в тонус. Ренат с Иваном должны были уехать ещё утром: у одного жена, у другого какая-то женщина, о которой он мало говорил. А если Ваня Рокотов мало говорил об очередной бабе, значит, она его зацепила. Неужто и этот женится?
Душ. Беговая дорожка. Душ. Обед. Бассейн. Массаж. Душ. К вечеру я чувствовал, что ко мне вернулась бодрость. И спокойствие. Никаких, мать их, чувств.
Домой я вернулся в восемь. Здесь было тихо и темно. Я не держал большой штат прислуги. Айнур отвечала за чистоту в доме и готовку. Если у меня собирались гости, то женщине приходила помогать её коллега из клининговой компании. Раз в неделю приходил человек, занимавшийся приусадебным участком и следивший за чистотой бассейна. Айнур приезжала по понедельникам, средам и пятницам, чтобы все прибрать, закупить продуктов, приготовить ужин, если я вечером оставался дома. В субботу и воскресенье она не приезжала никогда. Менять устоявшийся, удобный мне порядок ради Ангелины я не собирался. Ей придётся самой как-то обходиться в те дни, когда Айнур будет выходная. Я слышал, что Аркадьев держал десяток домработниц, и его дочери привыкли, что каждое требование и пожелание исполнялось сиюминутно. Мой дом не дворец, и никто не будет обхаживать Ангелину, как принцессу. Я надеялся, что она быстро поймёт это.
Сбросив ботинки и пиджак в своей спальне, я прошёл к комнате, которую Айнур отвела Ангелине. Из-под двери пробивалась тонкая полоска света. Я легонько стукнул костяшками пальцев и распахнул дверь.
Геля сидела на краю кровати с мобильником в руках. Наверное, лазала по соцсетям или с кем-нибудь переписывалась. Увидев меня, она отложила телефон на столик и встала. Ни одной эмоции на лице: ни испуга, ни страха, ни удивления. На ней был короткий шелковый серый халатик. Видимо, недавно из душа – волосы ещё слегка влажные.
– Как устроилась? – спросил я.
– Нормально, – пожала она плечами.
Мне не хотелось с ней разговаривать долго, да и не о чем нам было говорить. Я закрыл за собой дверь и подошёл к Ангелине на расстояние вытянутой руки.
– Сама разденешься или нужна помощь? – с легкой иронией спросил я.
– Могу и сама, – вторя моему тону, ответила она. – Есть одно условие.
Неужели?
– Говори, – кивнул я.
– Ты дал понять, что я не буду твоей единственной любовницей…
Ну, начинается! Мы ещё не успели ничего сделать, а она уже собралась высказывать своё фи?
– Поэтому, – продолжила Ангелина, – секс только с презервативами.
– За это не переживай, – усмехнулся я. – Я тоже забочусь о здоровье. Кто ж знает, сколько в тебе перебывало до меня.
Я увидел, как дернулся уголок её красивых губ. Надо же, она способна на эмоции!
Ангелина протянула руку и выдвинула ящик, кивнула. Я бросил туда взгляд: битком набит резинками. Я улыбнулся.
– Какая предусмотрительная девочка, – и сделал последний шаг к ней, притягивая к себе. – Мы что-то заболтались.
Когда мои губы коснулись её, я расслабился, выпуская на волю эмоции, и перестал контролировать себя. Я целовал ее жадно, властно, сметая её холодность, уничтожая ледяную стену, которой она всегда себя окружала. Ангелина сначала не ответила на мой поцелуй.
– Ты боишься меня? – отстранившись на секунду, спросил я.
Она отрицательно помотала головой.
– Просто расслабься и насладись моментом, забудь обо всем, – шепнул я и снова приник к её губам.
Мои руки скользнули под её халат, нащупали пояс, сдернули с неё тонкий шёлк, коснулись бархатистой кожи.
Я отбросил в сторону одеяло, уложил Гелю на холодные простыни и сорвал с себя ненужную одежду, лёг сверху, заглянул в её бездонные.
На этот раз она ответила на мои поцелуи. Слишком робко, но чем дольше тянулся поцелуй, тем больше Геля расслаблялась, позволив своим рукам дотронуться до моих плеч, запутывая пальцы в моих волосах.
Безумие желания, владевшее мной на протяжение многих лет, желание, которое я пытался забыть, от которого пытался забыться в объятиях других женщин, накрыло меня с головой. Я так жаждал её, что больше не мог продлевать агонию. Пусть не душой, но телом ты моя, Геля, и теперь всегда будешь моей.
Когда я растянул латекс на члене, то поймал почему-то испуганный взгляд Гели, и она прошептала:
– Подожди.
– Я и так ждал слишком долго.
Я обрушился на неё всей своей мощью и вошёл слишком быстро и слишком резко, тут же остановившись, изумленный, но лишь на секунду. Совладать с собственным желанием я не мог. И остановиться уже не мог. Слишком груб и резок я был. Вряд ли ей доставило это удовольствие. Ей было больно, но она терпела, не издав ни крика, ни стона, лишь с силой впившись мне в плечи ноготками. Не принесло это удовольствие и мне – лишь разрядку. Через несколько минут я откатился в сторону. Геля отвернулась, легла на бок, прикрывшись краешком одеяла.
Я сел, приходя в себя от произошедшего и того, что натворил. На белой простыне в приглушенном свете лампы алело маленькое пятно.
– Ты должна была сказать мне, – пробормотал я.
– Зачем? – фыркнула Геля. – Это все равно случилось бы. Не сегодня, так завтра.
– Если бы я знал, что ты девственница, я бы… я бы… – я не находил нужных слов.
– Ты бы что? – Снова лед в ее голосе, пробирающий до костей.
– Я бы был сдержаннее, не был бы так груб.
– Какая разница? – устало произнесла она.
– Я чувствую себя долбанным насильником, – в сердцах сказал я.
Она повернулась ко мне и саркастично изогнула бровь.
– Чувствуешь? Разве чувства между нами не под запретом?
Я долго смотрел ей в глаза – она не отводила взгляда.
– Значит, так ты хочешь? – зло спросил я.
– Я лишь выполняю условия договора.
Как же она меня бесила. Холодная, лицемерная дрянь. Ледяная Принцесса.
– Что ж, так тому и быть.
Я поднялся и вышел из её спальни, еле сдержавшись, чтобы не грохнуть дверью и не снести её с петель.
Глава 10
Мне пришлось переспать с мыслью, что я наконец-то переспала с мужчиной. Не с мужем. Не с женихом. Не с возлюбленным. А просто с мужчиной. Вот бы удивились мои подружки, что это все-таки случилось: Ангелина Аркадьева уступила мужчине! Хотя удивляться особы было и некому, разве что сестре. В последнее время общение с подругами практически сошло на нет. К сожалению, в нашем обществе никому нет дела до твоих проблем. Кому охота утешать девушку, чей отец только что вышиб себе мозги? Правильно, никому.
Что ж, первый сексуальный опыт оказался так себе. А чего я хотела? Борис нежности ко мне не испытывал, я к нему – тоже. Хотя он никогда не был мне противен. Наоборот, в те мои глупые и беспечные восемнадцать лет Борис мне нравился. Он нравился мне и позже, хотя я бы не призналась в этом никому. Слишком другим он был. Слишком взрослым. Слишком спокойным. Слишком высокого мнения о себе. Слишком… мужчиной. Я знала, что поступила глупо тогда. Знала и то, что вряд ли он это забыл или простил. Такие, как Борис не прощают.
Вот ты и расплачиваешься, Ангелина. «Ты должна была сказать, что ты девственница», – всплыли в голове его слова. Интересно, и как я должна была это сделать? Здравствуйте, я Ангелина, мне почти двадцать шесть лет, и я все ещё девственница. Да уж, вот веселый бы был вечерок. Насильником он себя чувствует? Да со смертью отца вся моя жизнь одно сплошное изнасилование. Первая ночь с Борисом далеко не самое худшее, что со мной могло случиться.
Когда Борис ушёл от меня вчера вечером, ушёл злой, даже разъяренный, я приняла душ, сменила простыни и потом долго бездумно перелистывала страницы в соцсетях. У всех вокруг жизнь, кажется, ни капли не изменилась, а мой мир перевернулся вверх тормашками, как и мир моей сестры.
Я рано проснулась, несмотря на то что долго не могла уснуть. Однако вставать не хотелось. Я слышала, как Борис вышел из своей спальни, ушел на первый этаж. Спустя какое-то время открылась и закрылась входная дверь, послышался приглушённый шум отъезжающего автомобиля. Уехал? Значит, я буду одна в этом чужом мне доме. Домработница Айнур, встретившая меня в пятницу вечером, предупредила, что по выходным её не бывает. Мне не понравилась эта женщина: она смотрела на меня свысока, будто я вторглась на её территорию.
Раз Борис уехал, значит, можно расслабиться, сходить на кухню и сделать себе кофе. Переодевшись в легкий домашний костюм бежевого цвета, я выскользнула из комнаты. Лестница меня пугала, хоть и была красивой: белые, как клавиши пианино, ступени крепились с одной стороны к стене. И все. Никаких перил не было. Да и между собой ступеньки не соединялись. Казалось, они парят в воздухе. А я боялась, что не удержусь и упаду. Я вообще боялась высоты.
Мне оставалось четыре ступеньки до пола, когда откуда-то сбоку раздался голос:
– Доброе утро.
Борис появился в гостиной так неожиданно – я ведь вообще думала, что его нет дома, – что, вскрикнув, я поскользнулась и полетела вниз.
Он оказался рядом со мной мгновенно и, присев на корточки, испуганно посмотрел на меня.
– Ты в порядке?
– Ты напугал меня, – призналась я.
– Извини, я не хотел.
Борис помог мне подняться. Вроде цела и ничего не сломала.
– Сильно ушиблась?
– Нет, все в порядке. Я думала, ты уехал. – И, увидев его вопросительно вздернутую бровь, объяснила: – Слышала машину… кажется.
– А, это доставка, – хмыкнул Борис.
– Доставка?
– Ну да, завтрак. Лень было готовить. Будешь завтракать? – спросил он.
Я пожала плечами. Он, больше ни слова не говоря, развернулся и пошёл на кухню. Мне пришлось, как собачонке, последовать за ним.
– С кофемашиной сама справишься? – с явным сарказмом спросил Борис.
– Не справлюсь – обойдусь стаканом воды, – парировала я.
Он уселся за стол, а я нашла чашку на одной из полок и таки сделала себе кофе – велика наука! Когда я села напротив Бориса, он пододвинул ко мне открытую коробку с пончиками, покрытыми разноцветной глазурью.
– Это, я так понимаю, завтрак? – Я бросила на Бориса скептический взгляд.
– Люблю сладкое, – усмехнулся он.
По тебе не скажешь, подумала я, но вслух этого говорить не стала.
– На диете? – поинтересовался Борис, заметив, что я не спешу отведать лакомство.
– Нет, но стараюсь не налегать.
Тем не менее пончики выглядели очень соблазнительно, да и Борис с таким аппетитом приложился к одному из них, что я тоже не удержалась.
Мы долго сидели молча. Я старалась не смотреть на него, хотя успела отметить, что в обычной футболке и спортивных штанах Борис выглядел как большой шикарный кот, который в кои-то веки позволил себе расслабиться. Не знаю, почему он напомнил мне именно кота. Наверное, потому что казался таким же элегантно-ленивым.
Я боялась, что после того, что произошло прошлой ночью, буду чувствовать себя в его присутствии как полная идиотка. Слава богу, этого чувства не было. Ах да! Чувства под запретом. Вообще, любые. Тем не менее я понимала, что вчера вечером могла бы вести себя несколько иначе. Облегчить ему совесть?
– Борис, – нарушила я тишину. – Я хотела сказать, что тебе не стоит чувствовать себя виноватым за вчерашнее. Все случилось так, как должно было случиться. – Я буквально давила из себя каждое слово, стараясь говорить совершенно бесстрастным тоном. – И если эти пончики – способ сгладить ситуацию, то не стоило.