Тень. Т е н ь бесплатное чтение
© София Вильнер, 2024
ISBN 978-5-0064-3336-6
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
***
Фары проезжающих мимо машин освещали покрытый снегом грязный асфальт, на какой-то миг выхватывая неприглядные придорожные постройки, утонувшие в сгустившемся сумраке, чахлые придорожные кусты, припорошенные снегом, и абсолютно неуместную здесь одинокую фигуру хрупкой девушки. И снова пропадали в дали, уносясь прочь, задорно подмигивая красными габаритными огоньками.
На улице к ночи заметно подморозило. Порывистый ветер хватал все, что попадалось у него на пути, крутил, словно играясь, и с силой отшвыривал в сторону в поисках новой добычи. Снегопад за последний час заметно усилился. Снег все шел и шел. Казалось, зима празднует свое торжество над всем живым, и было уже непонятно, поднимаются снежные вихри с земли или все еще падают с неба. Множество белых красивых ледяных кристаллов, поспешно закручиваясь в каком-то безумном танце, больно кололи лицо своими лучиками и норовили попасть в глаза. Казалось, такой снегопад бывает лишь раз в столетие, и почему-то этот раз пришелся именно на сегодня.
Алена осмотрелась по сторонам, смахнув с лица летящую снежную крупу, и тяжело вздохнула. Автобус, на котором она добиралась, съехал на обочину дороги, серой от вязкой каши, которую намесили тяжелые колеса проносящегося транспорта. Остановился всего на пару минут для того, чтобы выпустить ее из уютного теплого салона. Трогаясь с места, чихнул, оставив за собой облачко сизого на морозе дыма, и умчался дальше, в пункт своего назначения, увозя других пассажиров к их домам, семьям и друзьям, оставив ее одну на неосвещенном перекрестке дорог.
Планы на эту поездку у Алены были грандиозными, а времени на их исполнение совсем мало. Новогодние выходные, а так много нужно было успеть…
Всего четыре часа назад, пребывая словно в другом мире, в яркой предпраздничной столице, когда не хватило билетов на последний рейсовый автобус, идущий до автостанции, находящейся всего в трехстах метрах от родительского дома, она чуть не заплакала от обиды. Но надежда попасть к новогоднему столу еще теплилась в душе. Однако информационное табло автовокзала безжалостно вещало, что следующий рейс в сторону ее дома будет лишь в двенадцать часов следующего дня и будет этот рейс уже в следующем году.
Алена по очереди подходила к водителям немногих транзитных автобусов, отправляющихся в нужном ей направлении. Некоторые отказывали сразу. Один пожилой водитель хриплым, не то простуженным, не то прокуренным голосом прочитал целую лекцию на тему «глупая затея». Ночь скоро, и ехать лучше завтра с утра спокойно, без всякого риска. Он что-то еще говорил про молодежь, у которой головы на плечах нет, что они сумасбродные и бестолковые, но Алена его уже не слышала, переходя к следующему автобусу.
Другой водитель, пожав плечами, сказал, что поедет по объездной дороге и свернет с трассы раньше, не доезжая до развилки, ведущей к ее маленькому городку, а оттуда до дома добираться еще километров сорок и вряд ли до утра она сможет продолжить свой путь.
В полном отчаянье она подошла к водителю старого Икаруса, на лобовом стекле которого красовалась самодельная фанерная табличка со знакомым названием города, написанным большими трафаретными буквами, находящегося дальше по этой же трассе, что нужна ей. Алена уже ездила этим рейсом. Правда, это было солнечным июньским утром прошлого года, а сейчас был зимний предновогодний вечер, но этот автобус был последней надеждой.
Можно было, конечно, поспешить на железнодорожный вокзал и попробовать добраться поездом, но дорога до вокзала, покупка билета и метание между перронами отнимут столько времени, что никаких шансов попасть домой к новогоднему бою курантов и встретить новый год с родными уже не останется. Ведь нужно еще проделать путь обратно до метро. А так хотелось посидеть с родными, потом прогуляться с друзьями на городскую елку, послушать концерт и побродить по знакомым с детства родным улицам, болтая и смеясь.
– Забирайся, только мест нет. Придется всю дорогу ехать стоя, – сказал ей лысоватый худой водитель.
Алена быстро забралась в салон, словно боясь, что он вдруг возьмет и передумает.
– Эх, дурища! – сокрушенно покачал головой отказавшийся подвозить ее пожилой шофер и, закурив, развернулся к своему автобусу, резко махнув рукой от досады, что она не послушала его доброго совета.
За то время, пока она пыталась найти нужный автобус, на улице уже заметно стемнело. В голове промелькнула предостерегающая здравая мысль: «что я делаю наверное, лучше, правда, вернуться домой и поехать завтра днем двенадцатичасовым рейсом прямо до родительского дома или на поезде с утра». Но вокруг была такая завораживающая красота! Снегопад только начинался. Падающие снежинки переливались в отсветах разномастных незамысловатых гирлянд, которыми были украшены торговые павильоны, расположившиеся на территории автовокзала. По дороге неслись автомобили, автобусы и маршрутки. Куда ни посмотри, вовсю кипела жизнь. На площади автовокзала царила предновогодняя суматоха. Снующие туда-сюда люди, кто с большими сумками, кто с подарочными пакетами, коробками и тортами, торопящиеся на свои рейсы. У кого-то звонили телефоны, плакали или смеялись дети. Все это только усиливало желание скорее попасть домой. Атмосфера наступающего праздника пьянила. Алену всю переполняло волнение и все заполняющее чувство счастья. Ведь уже через каких-то неполных шесть часов начнется Новый год. Она представляла, как будет сидеть рядом с родными и близкими ей людьми за небольшим семейным столом. Мама накрыла на стол красивую скатерть, накрахмаленную до хруста, с красивой нежной ручной вышивкой. За столом, на котором, как всегда, будет множество разных вкусных-превкусных блюд, которые мама наверняка готовит уже с самого раннего утра, а может и со вчерашнего вечера. В самом центре стола обязательно установят большую хрустальную вазу с разными фруктами и незаменимыми в Новый год ярко-оранжевыми шариками мандаринов и любимыми с детства красными яблоками. В углу, загораживая зеркало старинное трюмо, доставшегося от бабушки, скорее всего, стоит большая, упирающаяся макушкой в потолок, пушистая елка, украшенная большими стеклянными шарами, отражающими веселые мигающие огоньки электрической гирлянды.
Эйфория происходящего кружила голову и отодвигала на задний план все здравые мысли. Суета вокруг, непрерывный поток машин на дороге, веселый смех и легкое похрапывание сопровождали ее в путь, опьяняя сознание предвкушением предстоящей встречи с родными. В тот момент она даже не могла представить, что скоро останется одна в пугающей ночной тишине.
Если бы она хоть на минуту, на краткий миг могла заглянуть в свое будущее.
***
Алена стояла одна на нерегулируемом перекрестке. Все, что нужно было сделать, это всего-то пройти пару десятков шагов и перейти на другую сторону дороги, чтобы поймать попутку, направляющуюся в сторону дома, и пройти пешком несколько километров. Но пугало совсем не дальнее расстояние. Днем она спокойно прошла бы, не задумываясь, весь этот путь. Сейчас был поздний вечер. Пугала угрюмая, давящая темнота, дорога, окруженная замершим в безмолвии высоким неприступным лесом. Пугали высокие, в человеческий рост сугробы с грязно серыми подпалинами на боках, которые днем небрежно сгреб очищающий дорогу огромный желтый грейдер. Казалось, она попала в другой мир. Враждебный и ненастоящий.
Снегопад все усиливался.
Алена стояла, переминаясь с ноги на ногу, не в силах справиться со страхом и сдвинуться с места. Холод начал забираться под тонкую модную дубленку, уместную в городе для пробежки от метро до дома или автобуса и совсем бесполезную здесь, в черные замшевые ботинки на высоком каблуке и, как вор, нагло крал тепло. Алена отшатнулась к обочине, пропуская несущуюся, несмотря на скользкую дорогу, фуру, обвешанную габаритами, повторяющими форму кабины, с причудливыми боковыми зеркалами, неожиданно обдавшую ее облаком мокрой грязной жижи из-под колес, и, собравшись с духом, быстро перешла на другую сторону дороги. Никакого намека на пешеходный переход вблизи не было. Осторожно подошла к останкам построенной из крупных серых блоков, но уже основательно разрушенной остановки, возле которой раньше останавливался рейсовый автобус, идущий в сторону родного городка.
Стрелка часов неумолимо двигалась вперед. Стоять за пару часов до полуночи на трассе федерального значения, казалось не менее опасно, чем шагнуть в пугающую темноту.
Идущие в рейс водители дальномеров уже несколько раз притормаживали, кто от скуки, а кто от похотливого сладострастия, ощупывали сальными откровенными взглядами стройную девичью фигурку, недвусмысленно предлагая «погреть» очевидно, приняв ее за плечевую, одиноко коротающую время на морозе в ожидании очередного клиента. Ее короткая светлая дубленка и красные брюки, плотно облегающие худые девичьи бедра, были здесь абсолютно неуместны в это позднее время.
– Что ж ты, дура, тогда выперлась ночью в таком виде на дорогу – сплюнув, крикнул ей один из водителей, прежде чем, отъезжая, хлопнул дверью своего синего мощного трейлера.
Алена еще немного постояла на месте, переминаясь с ноги на ногу, зябко поежившись, оглянулась и немного отошла от жутковатых на вид останков бывшей остановки. Безобидная днем, сейчас эта остановка внушала панический страх, приняв очертания мистического хищного животного.
Она стояла, переминаясь от холода с ноги на ногу, и терпеливо ждала попутную машину, которая поедет в нужную сторону. Когда переходила дорогу, в сторону дома пронеслась темная Нива, лобовое стекло которой было увешано дисками. Казалось, музыка гремела на всю округу. Люди в машине были явно хорошо на веселе. Даже не притормозив, автомобиль чудом вписался в поворот, еле удержавшись на скользкой дороге, и через несколько мгновений растворился в темноте, словно его и не было.
Алена даже немного обрадовалась, что машина, не останавливаясь, пронеслась мимо и стала ждать следующую. Мало ли чего можно ждать от пьяных.
Время шло. Поток машин проносился по трассе, но ни одна из них не собиралась поворачивать в ее сторону.
По мере того, как вокруг сгущались сумерки, сам собой нарастал страх, заполняя каждую клеточку ее тела. Она знала, что у многих людей страх темноты проходит в детстве, но для нее темнота была настоящей фобией, которую она не смогла ни перерасти, как многие в детстве, ни перебороть. Никто, кроме ее близкого друга, не знал, что, засыпая одна в квартире, она всегда оставляет включенным ночник у кровати или свет в прихожей.
В морозном воздухе был слышен каждый шум, каждый шорох.
Где-то вдали с протяжным грохотом прошел тяжелый железнодорожный состав, стуча колесами по заледеневшим рельсам. И снова воцарилась какая-то мертвая, словно обволакивающая в кокон все вокруг, тишина.
Лишь один раз нарушая эту тишину, с еловой ветки неожиданно упал большой ком снега.
Алена вздрогнула.
Стоять и ожидать попутку больше не было смысла. Ни одна машина не спешила ехать в нужном ей направлении. В телефоне на морозе быстро села батарея. Уже не хотелось никакого сюрприза, хотелось просто в тепло, что бы рядом были люди. Но сообщить о своем приезде теперь уже стало невозможно. Красивый дорогой гаджет с модным надкушенным яблоком на задней панели превратился в бесполезную вещь цвета розового золота.
Алена подняла руку и глянула на часы. До новогодних курантов оставалось уже немного больше часа. Она подняла почти до самых глаз, наполненных слезами. Модный в этом сезоне шарф-снуд из плотного нежно-розового кашемира. Шарф очень понравился ей, и она даже невольно улыбнулась, вспомнив, как неуверенно себя чувствовала, зайдя в достаточно пафосный и очень дорогой для нее салон «Королевский мех» как не знала, куда деться от услужливого продавца-консультанта, с упоением рассказывавшего о новинках и трендах зимнего сезона.
Это было всего пару дней назад. Сейчас же казалось, что это было когда-то в прошлой жизни, а все происходящее сейчас – это не с ней. Это сон. Да это же просто кошмарный сон! Надо ущипнуть себя и проснуться. Алена до боли ущипнула себя двумя пальцами, украшенными сделанным накануне красивым, модным в этом сезоне маникюром, за замерзшую руку, оставив белый расползающийся след на коже. Не помогло.
Безрезультатно. Попыталась унять дробь, которую зубы отбивали сами по себе. Непонятно только от холода или от страха.
Черт, что же теперь делать.
Собрав в кулак всю свою силу воли, она шагнула темноту, словно манящую ее, все дальше отдаляясь от трассы с ее огнями фонарей и отсветом фар проносящихся автомобилей, медленно пошла в направлении дома. Темноту вокруг немного растворяла своим желтым светом большая яркая луна, придавая окружающей действительности причудливые формы. Фонарей на обочинах дороги не было, и Алена неловко поскользнулась на застывшей луже, которую укрыл незатейливым покрывалом пушистый снег. Вставая, вскрикнула от пронзившей боли в неудачно подвернутой ноге, но продолжила свой путь, на ходу отряхивая снег и потирая время от времени ушибленное бедро. Уходя все дальше от освещенной дороги и словно растворяясь в этой обволакивающей все вокруг темноте.
Хотя бы одна попутная машина проехала, – еле слышно сказала Алена дрожащим голосом, обращаясь в пустоту. Смахнула слезинки, предательски скатившиеся из глаз.
Ответом ей было молчание. Она прошла совсем немного. Ноги в красивых замшевых ботинках на высоком каблуке скользили и разъезжались в разные стороны, но ей казалось, что она идет по дороге, окруженной этим проклятым лесом уже целую вечность. Периодически слезы не то отчаянья, не то обиды наворачивались на глаза. В голове галопом проносились мысли. Но она шаг за шагом, как ей казалось, почти бегом спешила в сторону дома.
Господи, помоги мне! Помоги мне дойти. Господи, господи! Да услышь же меня! Выкрикнула Алена.
Мамочка, помоги мне, пожалуйста, родная, как же я хочу домой. Прижаться к тебе, как в детстве и забыть весь этот ужас. Понять, что все закончилось и ощутить твое тепло. Убедиться, что весь страх остался где-то там, позади, в неизвестности темной морозной ночи.
Она шла и шептала, не замечая, что переходит периодически на крик, поглощаемый стоящей вокруг тишиной.
Алена шла, и ей казалось, что она постепенно сходит с ума от страха, стараясь все время разговаривать сама с собой, чтобы было не так жутко.
За спиной осталась уже половина пути. От быстрой ходьбы выступил пот на лбу стало жарко. Алена решила расстегнуть дубленку, но руки тряслись, и она чуть сильнее, чем следовало, дернула рукой. Большая перламутровая пуговица, украшенная мелкими искрящимися стразами, оторвавшись, отлетела куда-то в сторону, в свежевыпавший белоснежный пушистый снег. Совсем некстати вспомнились мамины слова, что нельзя распаренной пить холодную воду или выходить на мороз. Но сейчас меньше всего думалось о возможности заболеть и об этой красивой пуговице, будь она неладна. Мозг, как разъяренный терьер свою добычу, терзала одна и та-же мысль: скорее добраться до дома, хотя бы до освещенной окраины городка.
Трасса с ее тускло светящими фонарями стремительно отдалялась, оставаясь все дальше и дальше за спиной. А на ее пути ни на встречу, ни позади, как назло, не было ни одной машины.
В голову совсем некстати стали лезть глупые мысли об ободранных голодных волках, которые рыщут по заснеженному лесу в поисках добычи, о каких-то ужасных мистических чудовищах. Потом воображение начало рисовать неподвижно затаившихся где-то в чаще жутких кровожадных тварей, пристально наблюдающих за ней внимательными равнодушными глазами, готовых в любую минуту напасть и разорвать свою беззащитную жертву.
Алена, как могла, пыталась отгонять от себя этот навязчивый бред, но мысли, словно живые, упорно лезли обратно в голову, безжалостно обнажая ее беззащитность.
Воображение из каждого куста, из каждого сугроба, из каждого сломанного дерева, заваленного снегом, рисовало дикие образы чудовищ и жутких монстров.
Вокруг стояла звенящая тишина, нарушаемая лишь хрустом снега под ее ногами. Алена чувствовала себя персонажем пугающего сказочного мира, который, казалось, наслаждается, питаясь ее страхом. Так хотелось, чтобы все это стало не настоящим. Пусть это будет кошмар, страшный тревожный сон, все, что угодно, только не реальность.
Зачем только поехала на новый год к родителям. Сидела бы сейчас в уютной теплой квартире с интересной книгой в руках или коротала время перед телевизором за просмотром очередного сериала, – потягивая ароматный кофе, шептала она в пустоту зимней ночи. Может, гуляла бы по просторам сети интернет с ноутбуком на коленях или… да мало ли чем можно было сейчас заниматься в уютной домашней обстановке. Главное, не пришлось бы чувствовать себя персонажем театра абсурда и ужаса, коим она была сейчас.
– Дура! – обругала она сама себя. Бестолковая, упертая дура. Сделала сюрприз, только кому он теперь нужен в двенадцать часов ночи. Кому ты что доказала? Про тебя никто и не вспомнил. Хоть бы и еще пять лет не приезжала.
Дыхание сбивалось от опоясавшего панического страха.
На черном небе было видно лишь несколько ярких звезд, остальные прятало за низкими тучами темное небо и лишь желтая яркая луна светила своим холодным светом.
Она еле шла от усталости и страха, но ей казалось, что она почти бежит.
Там, в дали от родительского дома, так сильно хотелось увидеть родных и друзей. Пройти по знакомым до боли, заснеженным улицам, по которым так давно не ходила.
Алена вдруг не к месту вспомнила, как, будучи ученицей первого класса, шла из музыкальной школы домой. Был ранний октябрьский вечер. Мягкий теплый свет фонарей освещал улицу. Она шла и мечтала о чем-то своем, пиная опавшие кленовые листья и напевая понравившуюся песенку, и вдруг пошел первый ранний снег в самом начале октября. Снег падал с неба красивыми большими хлопьями и кружился, словно позируя перед ней, перед тем, как упасть на серый асфальт. Алена, протянув руку, наблюдала, как снежинки ложатся на ее детскую теплую ладошку и медленно тают, оставляя вместо себя маленькие упругие капли…
Картинка была такой яркой и реалистичной, что она зажмурилась, словно на какое-то мгновение, вернувшись на много лет назад в тот вечер своего детства.
Она часто скучала по дому и давно пыталась спланировать поездку к родителям, но рутина быта затягивала в свой водоворот и не выпускала. Порой к вечеру не оставалось сил даже приготовить себе незамысловатый ужин или просто подготовить вещи на следующий день, чтобы не тратить драгоценные утренние минуты, собираясь на работу.
Она чувствовала себя марионеткой с внутренним маятником: дом – работа, дом – работа, дом – работа, лишь иногда, выбиваясь из равновесия, из этого ритма, она встречалась со своим любимым, но, к сожалению, женатым человеком. Его звали Яков. Он был единственной отдушиной в этом огромном, всепожирающем силы мегаполисе.
Алена с лета не могла поехать в свой маленький родной городок. Постоянно что-то мешало. Находился целый ряд причин, чтобы отсрочить поездку и остаться в столице.
Но в последнее время тоска по дому становилась все невыносимее. Все чаще грудь сдавливало от безумной боли до дрожи в руках и чувства пустоты вокруг.
Сидя в своей маленькой уютной квартире, в эффектной и загадочной столице, озаренной миллионами огней, никогда незатихающей суеты, наполненной непрерывным шорохом шин по дороге проносящихся автомобилей, с сияющими рекламными щитами, неоновыми яркими вывесками, зазывающими в рестораны, сауны и ночные клубы, красиво подсвеченными баннерами, рекламирующими товары, услуги, она совсем иначе представляла себе эту поездку.
Она когда-то уехала из дома поступать в университет, будучи беззаботной, скромной, совсем не избалованной девчонкой. Первое время приходилось совсем нелегко в чужом городе. Но понемногу обжилась. В университете, где она училась, стали появляться новые друзья, интересные увлечения. Пять лет пролетели как одно мгновение, от сессии к сессии, потом защита и долгожданная свобода. Но почему-то, сдав последний экзамен и защитив диплом, она почувствовала такую внутреннюю пустоту, словно чего-то перестало хватать в ее жизни. Получив диплом, устроилась на хорошо оплачиваемую работу в компанию, для которой весьма успешно разработала свой программный проект. Из общежития, где жила во время учебы, перебралась в съемную однокомнатную квартиру почти рядом с центром. Но хроническая усталость стала ее постоянным спутником в этом огромном мегаполисе. Алена начала всерьез задумываться над тем, чтобы уехать обратно в свой маленький городок. Подружка постоянно рассказывала и присылала фотографии, как они то отдыхают на реке, то гуляют в лесу, а вокруг море из белых и голубых подснежников….
Может, эта задумка и воплотилось бы в жизнь, если бы не одно случайное событие, перевернувшее всю ее замкнутую жизнь. Возвращаясь в одну из пятниц домой после долгого трудового дня, на нее навалилась такая вселенская усталость, что не было никаких сил толкаться в час пик в метро, а потом еще идти пешком до дома. На машине же ехать было совсем недалеко. Не обращая внимания на спускающиеся на город сумерки, Алена дошла до дороги, и не задумываясь, протянула руку, чтобы поймать частника, едущего в ее сторону.
Неожиданно, подрезав уже притормаживающую машину, перед ней остановилась дорогая черная иномарка, за рулем которой сидел симпатичный молодой человек с красивыми, какими-то бездонными карими глазами. Алена увидела его и немного растерялась.
Пытаясь за небрежным тоном скрыть свою растерянность, она спросила:
– До Большой Филевской. Сколько?
– Договоримся. Мужчина обворожительно улыбнулся, показав свои идеально белые зубы, явно побывавшие в руках хорошего стоматолога, и сделал вполне понятный жест рукой, указывая на сиденье рядом с собой.
Может, в другой раз Алена и не решилась бы на столь безрассудный поступок, понятно, что такие не таксуют, но ей вдруг так захотелось побыть еще совсем немного рядом с этим молодым человеком, хотелось хотя бы немного насладиться его обществом, хоть это и далеко выходило за ее понимание грани приличия. Может, жара так подействовала, может усталость, а может все вместе. А еще, хоть она и боялась себе в этом признаться, элементарная жажда по мужской ласке.
– Мне до Большой Филевской, – повторила она, аккуратно закрывая за собой отполированную, неожиданно тяжелую дверь автомобиля.
– Ты сегодня ужинала – не глядя на Алену, спросил у нее незнакомец, трогаясь с места.
– Нет.
– Позволь тогда пригласить тебя в кафе. Кстати, ничего, что на ты? Он повернулся в ее сторону и подмигнул ей. Мы же еще не в том возрасте, когда нужно общаться только на вы, – и с улыбкой добавил: Да не бойся ты, я не кусаюсь.
Немого попетляв по дворам, объезжая пробку, он припарковался на стоянке у невзрачной вывески. Кафе находилось с торца здания. Однако внутри оказалось очень уютно и комфортно. Столики стояли достаточно далеко друг от друга. На невысокие удобные кресла с мягкими подлокотниками были накинуты вязаные мягкие пледы молочного цвета, создающие атмосферу домашнего уюта. На столиках в подсвечниках причудливой формы горели свечи.
Алена и ее новый знакомый больше часа провели в этом заведении за непринужденной беседой. Правда, выпив свой кофе, Алена даже не притронулась к еде, ни смотря на восхитительный аромат, исходящий от принесенного блюда. Ее манил взгляд нового знакомого. Его невзначай сказанные комплименты усыпляли бдительность не избалованной мужским вниманием девушки. Когда он накрыл своей ладонью ее руку, Алена от этого ненавязчивого прикосновения чуть не утонула в вязком омуте неожиданно охватившего ее желания. Он был хорош во всем: в умении ухаживать, в манере вести себя. После кафе они долго катались по вечерней, украшенной миллионами огней столице, прогулялись, держась за руки, по поклонной горе. А потом он отвез ее домой, записал номер телефона и уехал. Коротко посигналил, выезжая со двора. Даже в щечку не поцеловав на прощание, чем очень удивил и в чем она не хотела признаться даже себе, довольно сильно ее разочаровал.
Алена тогда промаялась весь оставшийся вечер, пытаясь понять, что же сделала ни так. С грустной улыбкой, наливая чай на своей маленькой уютной кухне, она вспоминала, как они провели вечер. Обычный летний вечер, который он, не будучи магом, смог сделать волшебным. Но так и не смогла понять, что случилось. Потом долго ворочалась в постели и не могла уснуть. Мысленно, раз за разом переживая весь этот вечер. Лишь поздно ночью, когда она уже засыпала, мобильный телефон, тренькнув, оповестил, что пришла смс. Алена взяла телефон в руку, включила экран, но никак не решалась прочитать.
Ты очень понравилась мне, – было написано черными буквами на голубоватом экране мобильного. Спокойной ночи, моя незнакомка.
Она несколько раз прочитала коротенькую смс, чувствуя, как всю ее наполняет чувство всеохватывающего счастья. Не веря своим глазам, она прочитала смс еще несколько раз и заснула с улыбкой блаженства на губах.
Так, совершенно неожиданно для обоих, начался их головокружительный роман. Поездки по ночному городу, прогулки в полюбившемся Парке Горького. Их даже однажды не хотели пускать в ресторан, когда они счастливые и голодные ввалились в зал, абсолютно мокрые после аттракциона Ниагара, решив перекусить.
Но когда Яша поздно вечером или уже ночью уезжал, этот равнодушный город снова становился чужим. Иногда до слез хотелось домой, туда, где она родилась и выросла. Хотелось прижаться к маме, пить с ней полночи чай и разговаривать шепотом на кухне, потому что в комнате спал отец, тихо постанывая во сне, из-за больной спины.
В те моменты, когда тоска и усталость окутывали сознание серой дымкой безысходности, она закрывала глаза и вспоминала, как, закончив одиннадцатый класс и успешно сдав выпускные экзамены, собирала вещи в своей небольшой, скромно обставленной, но такой уютной и любимой комнате. Под песню Анжелики Варум «Городок» доносящуюся из постоянно жующего пленку китайского магнитофона, кассеты к которому приходилось перематывать на ребристой ручке или карандаше, а порой аккуратно подклеивать скотчем.
Бывали минуты, когда домой хотелось до душевной боли. И только ступив на порог родительского дома, Алена могла снова почувствовать себя маленькой беззаботной девочкой, вернувшейся в свой городок, где все просто и знакомо… хоть на денек.
В какой-то миг поток нахлынувших не к месту воспоминаний прервался. Показалось, что сзади кто-то есть. Сработал инстинкт самосохранения, когда она даже не услышала, а почувствовала еле различимое движение за спиной. Алена остановилась, словно очнувшись от своих воспоминаний. Тишина наваливалась и давила со всех сторон, но чувство, что она не одна в этом ночном зимнем лесу, уже начало вползать леденящим душу страхом, пробирающем до костей. Внутри все напряглось, во рту от объявшего цепкого страха пересохло.
Она помедлила немного, пытаясь взять себя в руки и успокоиться, а потом резко обернулась. Никого.
Несмотря на мороз, ее вдруг бросило в жар.
– Господи! – Обрывки молитвы никак не всплывали в голове.
Она стояла на обочине окруженной неприступным лесом дороги, черной бесконечной полосой, уходившей в обе стороны от нее. Алена почувствовала себя такой маленькой и ничтожной, что слезы сами по себе покатились по щекам.
– Господи! Мама, помоги же мне. Мамочка, – ее шепот не был никому слышен и лишь отдавался где-то в груди ничтожной надеждой на спасение. Мамочка, я никогда больше не буду такой дурой, ну пожалуйста, шептала она, прекрасно понимая, что никто ее не услышит.
Она пыталась вспомнить хотя бы одну молитву, которым ее учила набожная бабушка в детстве.
Слова путались в голове.
– Отче наш, иже еси на небеси… и никак не складывались в единый текст.
– Да святится имя твое! да будет воля твоя…
Было так страшно, что мозг отказывался думать.
Откуда-то вдруг всплыла новая мысль. Только бы дойти. Только бы дойти. Эта мысль пульсировала в сознании, вытесняя все остальные. Только бы дойти.
Сделав еще пару торопливых шагов, Алена почувствовала отчетливое движение за спиной, словно кто-то осторожно подкрадывается. Вот этот кто – то уже близко-близко. Кажется, она даже спиной почувствовала, как этот кто – то уже дышит ей в затылок…
Алена еще раз обернулась и оцепенела, в горле комом застрял не вырвавшийся на волю крик. За ее спиной, хорошо различимая в лунном свете, колыхалась большая уродливая тень, закрывшая собой весь отрезок оставшейся за плечами дороги.
– Этого не может быть, – как ей показалось, прошептала Алена.
Она на миг сильно зажмурилась и непроизвольно попятилась назад.
Казалось, это дорога встала на дыбы, отсекая путь назад.
– Поздравляю тебя, – сказала она сама себе. – У тебя уже галлюцинации начались. Трусиха.
Но когда вновь открыла глаза, тень никуда не пропала, а казалось немыслимым образом стала еще ближе. Безобразная тень стояла и колыхалась во весь свой огромный рост, и от нее веяло таким холодом, что Алена передернулась. Чертовщина какая-то, – подумала она. Тень должна падать от чего-то, либо от кого-то. Так учили еще в школе на физике. Наверное, от страха воображение разыгралось.
Пытаясь кое-как побороть парализующую сознание и тело панику, она еще немного попятилась и со всех ног бросилась бежать вперед, даже не глядя себе под ноги.
Казалось, что каких-то пару сотен метров, она бежала бесконечно долго, дыхание сбивалось. Впереди, уже совсем недалеко от нее, через деревья виднелся просвет. Там начиналась деревня. Там были люди, ждало спасение.
– Только бы добежать, только бы добежать, только бы добежать…
В одном из домов громко завыла собака.
– Господи боженька, помоги мне! – мысли в голове скакали в бешеном галопе, хаотично переплетаясь друг с другом.
С непривычки сильно закололо в правом боку. Пробежав еще немного, Алена запнулась о собственную ногу, обутую в красивый черный замшевый ботинок, и упала.
Кровь стучала в ушах, грозя разорвать барабанные перепонки. Алена даже не почувствовала боли падения. Она лишь с ужасом наблюдала, как это чудовищное нечто склоняется к ней все ближе, накрывая ее, как большая морская волна. Хотелось закричать, но голосовые связки отказывались слушаться, и вместо крика получалось какое —то невнятное мычание.
– Абсурд! Все это не может быть правдой, – пронеслось в голове, прежде чем мозг окончательно парализовало страхом. Она лежала на холодном асфальте, припорошенном снегом. Почему – то было жарко, но в это же время прошибал холодный пот. Алена чувствовала, как его капли стекают со лба, попадая в глаза. Тело вдруг стало какое-то ватное. Она не могла не только пошевелиться, сил не хватало даже моргнуть. Где-то на затылке пульсировало тепло. Видимо, разбила голову, когда падала. На лицо опускались крупные пушистые снежинки, таяли и маленькими упругими каплями стекали вместе с размазавшейся тушью, потом и слезами. Алене казалось, что все это просто страшный сон, и она наблюдает за всем происходящим со стороны.
– Все это бред, – прошептала она, почувствовав могильный холод у своего лица. В это же время что-то холодное, скользкое и мерзкое стало пробираться под ее одежду, растекаясь по телу как вязкое желе. Вот и все, – подумала Алена, —сделала сюрприз. Когда оно стало растекаться по ее нежной коже, Алена потеряла сознание…
***
Дитя советского автопрома прошлого века, Москвич 412, старый и грязный до такой степени, что не осталось даже намека на его изначально жемчужно-белый цвет кузова, поморгав для приличия поворотником, пересек нерегулируемый перекресток и покатил в сторону деревни, дребезжа всеми своими старыми ржавыми деталями. Дорога была скользкой, снежную жижу к ночи подморозило, машина юлила по льду на летней лысой резине. Дворники изо-всех сил пытались бороться со снегопадом, скатывая в лепешки таящий снег на лобовом стекле.
Хорошо подвыпивший молодой водитель под шум ветра в незакрывающихся до конца дверях травил сальные анекдоты своему взрослому, но не более трезвому небритому приятелю и даже если было не смешно, после каждого анекдота следовал взрыв смеха. Денек удался на славу, настроение было хоть куда.
Они почти добрались до дома, радуясь, что не встретили ни одного гаишника по пути. Уже на подъезде к своему дому водитель вдруг увидел припорошенный снегом камень, валяющийся на самой середине дороги.
– Слышь, Коль, – он смачно выругался. Не было ж ничего, когда в обед ехали. Подъехав поближе, он притормозил и смог рассмотреть, что это не камень, а, скорее всего припорошенная снегом дорожная сумка.
Может из автобуса вывалилась. Вчера в десятом часу последний рейс был.
– Ага, – сказал тот, кого водитель назвал Колей. Неловкий долговязый детина, вылезая из машины, присвистнул. Вот, походу не только гульнули, а еще и поднаваримся, пошлепал к находке от остановившейся на обочине машины.
– Аварийку то включи, – крикнул, уже походя, на заплетающихся ногах направляясь к сумке в надежде поживиться чем-нибудь действительно ценным. Ветер немилосердно бил порывами в грудь, словно отталкивая от своей добычи. Уже пройдя немного вперед, он увидел в свете фар почти на обочине дороги женщину в задранной почти до лица грязной короткой дубленке.
– Слышь, тут походу бомжиха какая-то окочурилась. Хотя вроде не похожа на вид. Молодая больно.
Выругавшись теперь уже во весь голос, он направился к обочине. Откуда только взялась. Здесь лес кругом. Женщина лежала на дороге, скрючившись, в какой-то неестественной позе. Словно пыталась ползти или судорожно изгибалась от боли, пока не застыла в этой неудобной и какой-то нелепой позе. Только серьги-пусеты неуместно и как-то неестественно красиво в этой обстановке переливались в отсвете грязных фар.