Хроники острова Юракон. Книга 2. Новые пути бесплатное чтение

Хроники Юракона

Книга вторая

Новые пути

Год 1071

Танголины

Как только последних поселенцев связали и увели в лесную чащу, Диркз пробрался в мастерскую разоренного селения. С ним увязалось несколько мазов.

– Где же оно? Где? Ага-а! Глядите, глядите сюда! – с победным криком диллоф подбежал к столу и схватил лежащий на нем самострел. – Вот оно – необыкновенное оружие куадаранцев! С ним мы станем непобедимы!

– Да, да! – заверещали довольные мазы. – Как оно? Больно колет? Режет?

Диркз с раздражением взглянул на суетливых ящеров. Потом перевел взгляд на самострел, который держал в лапах. И вправду, а как работает эта штука?

– Это оружие – особое! – с умным видом заключил диллоф. – Его надо сейчас же отнести Аширу. Он все знает, он скажет!

Вместе Танголины поспешили к выходу. Тем временем их сородичи вовсю обследовали куадаранскую деревню.

Вся восточная часть Зельбарба была охвачена паникой: юркие ящеры наводняли эти земли, подобно саранче, грабили деревни, убивали или утаскивали в плен людей. Стоило же показаться отряду куадаранских воинов, как рептилии тут же удирали в леса, где чувствовали себя неуязвимыми.

В связи с создавшейся ситуацией Эль-Фату пришлось отправить часть своего войска на постоянную охрану восточных границ региона. Но это едва ли убавило хлопот. Ящеры лишь стали осмотрительнее и нападали только на мирных жителей.

А чуть позже Танголины смекнули, что воинов, посланных оберегать местные деревни, не так уж много, и продолжили разбой, не боясь атаковать и вооруженные отряды.

Так продолжалось до тех пор, пока Ашир не услышал о новом оружии, изобретенном людьми. Теперь оно, по словам некоторых пленных, делалось почти во всех крупных мастерских.

Ашир поразмыслил и пришел к выводу, что такое оружие сделает Танголин гораздо сильнее. Тогда он впервые решил пойти на Зельбарб в открытую. Собрав войско в несколько сотен ящеров, он отправился на запад, разоряя еще сохранившиеся поселения.

Не прошло и недели, как Танголины фактически захватили половину региона, включая довольно крупный населенный пункт в центральной части этой территории. Именно там Диркзу и попалась оружейная мастерская, где в числе прочего изготавливали самострелы.

Однако ящеры все еще боялись. Боялись людей и их жестокости, боялись открытых степей, но больше всего боялись близости Темных: вдруг те узнают о появлении Танголин рядом с Ярутуллой и решат снова поработить их? Поэтому, после разграбления поселения, Ашир решил как можно скорее вернуться в леса и там уже насладиться добычей.

Этими помыслами был занят вождь, когда его верный советник и пронырливый слуга, диллоф Диркз, выбежал из-за угла полуразрушенной хижины, держа в лапах странный предмет.

– Это оно, Ашир! Оно! Великое оружие! Я нашел его! – в упоении закричал Танголин.

Ашир молча принял из лап Диркза деревянный самострел. Его желтые глаза с зеленоватой радужкой внимательно осмотрели диковинку со всех сторон.

– Я думал, оно будет сделано из металла. Прочного и острого. В чем его секрет? – спросил тирон, обращаясь главным образом сам к себе.

– Наверное, тут какой-то очень большой секрет! – тут же нашел, что вставить, Диркз.

– Не стоит долго думать! – решил вождь Танголин. – Дерево это прочное. Им можно бить, его можно кидать, а еще душить врага натянутой веревкой!

– Аширу лучше знать! – преданно заявил диллоф.

– Собери все такое оружие на эту площадь! – приказал Ашир. – И прикажи воинам пошевеливаться! Пусть тащат сюда все полезное, что смогут найти. Мы поделим добычу, а потом покинем это место! – и тирон с неприязнью посмотрел на палящее солнце.

Диркз помчался обратно в мастерскую. Он только переступил порог, как что-то со свистом пролетело прямо у него над головой и врезалось в дверной косяк.

– Что это!? – с испугом и тут же вспыхнувшей в нем злобой воскликнул диллоф.

– Это – новое оружие куадаранцев! – с гордостью произнес писклявый голос.

– Ты чуть не убил меня, ничтожный ящер! – от ужаса и гнева ядовитая слюна собралась в пасти Диркза. Он в один прыжок настиг обладателя голоса – им оказался полукровка Руттус.

– Я только решил посмотреть, как оно работает! – заверещал тот в испуге.

– Что!? Работает? Оружие людей? А как? – тут же заинтересовался Диркз.

– Сюда вставляется стрела, потом эта веревка натягивается и тут нажимается спуск, – охотно объяснил Руттус. – Это и вправду грозное оружие! Оно стреляет быстрее и точнее, чем самый лучший лук!

– Дай мне! Я попробую, – заявил Диркз. Он выхватил из лап Руттуса самострел, взял стрелу и неуклюже приладил ее. Пальцы не слушались диллофа, но еще хуже получилось у него удержать оружие, чтобы прицелиться. В итоге стрела, пущенная Танголином, просвистела вниз и врезалась в пол перед входом.

– Сложно! Мои лапы не держат это как надо! Оружие сделано для людей! Ашира обманули! Нам эта штука не поможет! – Диркз был сильно разочарован. Но вскоре другая мысль пришла ящеру в голову. – Ничего! Атаковать я могу и ядом! – заключил диллоф.

Он подбежал к стене мастерской и сорвал с крючка висящий на нем большой мешок. Глаза ящера жадно горели, когда он начал хватать лежащие вокруг предметы и быстро забрасывать их внутрь. Не глядя больше на Руттуса, Диркз покинул строение.

Через полчаса диллоф набил два больших мешка всякой всячиной, найденной им в поселении. Его собратья занимались тем же, чем и он – тащили все вещи из домов куадаранцев и складывали в одну большую кучу на главной площади. Там за действом наблюдал Ашир. Вождь заметно нервничал – боялся прибытия куадаранских воинов, а еще пуще – Темных.

Но Диркз не последовал примеру остальных Танголин. Наоборот, он обогнул главную площадь и, взвалив на спину нелегкую ношу, вприпрыжку бросился наутек. Путь его пролегал на юго-восток.

Прошел день, прежде чем Ашир и его приближенные заметили исчезновение Диркза. Но они не слишком встревожились: диллоф мог наткнуться на людей и удрать или же просто решил приударить за какой-нибудь самкой и поспешил к ней в леса.

Последнее предположение оказалось наиболее близким к правде, но только самка эта жила совсем не в Шепчущей Заводи и не в Зельбарбе. Уже почти год Диркз убегал из своего племени, чтобы за три дня проделать длинный путь через центральную часть острова и попасть в горы Алении. Именно там жила его единственная и обожаемая, но совершенно неприступная Танголина – диллофа Канарис.

***

Первые лучи солнца коснулись земли, пробежали по зеленой поляне, напоенной ароматом цветов, и, как бы невзначай, юркнули в небольшой проход пещеры, осветив лицо безмятежно спящей девушки.

Наэлли открыла глаза и улыбнулась наступившему утру.

– Здравствуй, новый день! Добро пожаловать в наше скромное жилище! Пусть яркий свет озарит любое дело, которое я совершу сегодня!

Произнеся эту незамысловатую молитву, эльфийка вылезла из-под тяжелых шкур, осторожно поднялась и вышла из пещеры.

С удовольствием окунув ноги в зеленеющую траву на лужайке перед жилищем, она еще раз поприветствовала просыпающийся мир. Потом не спеша углубилась в заросли, покрывающие почти всю долину гор Алении.

Сначала ее путь пролегал по склону, поросшему ветвистыми деревьями, кроны которых образовывали плотную крышу над головой, то и дело цепляя ветвями идущую вперед девушку. В этой укромной роще царил полумрак и даже в самый разгар лета тянуло сыростью из-за обильного потока подземных вод. Местами вода выходила на поверхность, образуя многочисленные ручейки.

У Наэлли был свой, излюбленный родник. Он бил из-под земли мощной струей и свободно скатывался по отвесному горному склону, образовывая небольшое озеро в низине.

Подойдя к ручью, эльфийка присела и окунула в него свои руки, соприкоснувшись с холодом и силой текущей воды. Наэлли быстро умылась, но тут же ощутила желание пройти дальше и искупаться в прогретых за лето водах озера.

Раньше бы Наэлли немедля вскочила и весело помчалась навстречу ласкающим тело водам, но теперь все изменилось. Она аккуратно встала и положила руки на свой живот: уже через несколько недель на свет должен был появиться ее ребенок.

Поэтому эльфийка лишь глубоко вдохнула свежий утренний воздух и с гордостью, почти степенно, продолжила спуск.

В конце лета погода стояла самая жаркая, но впереди ожидался сезон дождей, кое-где на острове сменявшийся морозами.

Наэлли уже провела одну зиму в этих местах и знала, что после родов ей вместе с ребенком придется прятаться в пещере, кутаясь в теплые шкуры и поедая запасенные фрукты и орехи. В основном же питаться мясом, принесенным с охоты Канарис.

Но пока Наэлли не хотела думать о предстоящих трудностях. Ей необходимы были солнце, пение птиц и спелые плоды, которые уже то и дело падали с деревьев под собственной тяжестью.

«Не любя свое тело, не лаская свою душу добрыми словами, невозможно в полной мере полюбить окружающий мир и его обитателей», – вспоминала мудрость своего народа эльфийка, с наслаждением окунаясь в прозрачные воды озера. Зайдя по грудь, Наэлли опустила голову и взглянула на свое отражение в водной глади. За прошедшие месяцы черты ее лица совсем не изменились, оставаясь такими же девичьими и даже задорными. Взгляд застыл будто в ожидании чуда, а веснушки на носу придавали лицу почти детское выражение. Только волосы отчего-то стали тяжелее и темнее, приобретя насыщенный медный оттенок.

Эти новые для Наэлли волосы казались ей признаком взросления, что очень радовало девушку. Она с искренним восхищением улыбнулась своему отражению и тотчас пустилась вплавь.

Из-за близлежащих кустов за ней наблюдала Канарис. Диллофа сильно привязалась к эльфийке и чувствовала потребность во всем оберегать ее.

Эта потребность родилась в Канарис в тот момент, когда она увидела разъяренных ящеров, готовых наброситься на Наэлли в Главном Гнезде. С тех пор чувства Танголины к девушке только окрепли, тем более что в этих далеких от войны краях два разумных существа сильно зависели друг от друга.

Прошлую зиму Канарис и Наэлли провели в этой же долине, наспех очистив и укрепив их нынешний дом – небольшую пещеру на горном склоне.

Диллофа периодически выходила на охоту и приносила пойманных лесных животных, которых свежевала и готовила на костре, а шкуры сушила и отдавала эльфийке.

Всю работу приходилось делать снаружи, на морозе, так как Наэлли готова была скорее замерзнуть насмерть, чем видеть, как Канарис раздирает на части плоть убитых зверей.

Хотя долина и предохраняла от ветра, зимой холод здесь стоял такой, что даже эльфийка в итоге поступилась своими принципами и стала кутаться в шкуры убитых животных, а потом не побрезговала и поджаренным на костре мясом.

Когда морозы отступили и долину напоили весенние дожди, у двух отшельниц началась настоящая работа. Но вскоре Наэлли не смогла полноценно участвовать в обустройстве нового дома из-за беременности, которая поначалу сильно взволновала Канарис.

Танголины высиживали свое потомство из яиц, и для диллофы рождение ребенка из чрева матери было в диковинку. Поэтому Канарис старалась максимально оградить Наэлли от любых хлопот и всячески угождать будущей матери.

Но больше всего сблизили двух необычных подруг долгие беседы, ради которых Канарис пожертвовала жизнью среди себе подобных.

Пожалуй, рассказывать обо всем на свете было единственной обязанностью Наэлли. Но до чего же необходимо это оказалось для нее самой! Собрав все свои воспоминания, красноречие и вдохновение воедино, эльфийка поведала диллофе обо всем, что знала сама: начиная с истории острова Юракона и живущих на нем народов и заканчивая рассуждениями о существовании другого мира, куда переходят души умерших, и куда ушел однажды прекраснейший и мудрейший народ Ангелоподобных, чья кровь продолжала течь в самой Наэлли.

Канарис оказалась внимательной слушательницей, и со свойственным ей любопытством не только впитывала все истории и рассказы эльфийки, но и засыпала ту вопросами. Иногда и сама Наэлли ловила себя на том, что не может чего-то разъяснить диллофе, и тогда девушка переосмысливала свое отношение к тем или иным вещам.

Передавая Канарис свои знания, Наэлли менялась вместе с Танголиной.

Однажды тихим вечером они снова пережили судьбоносный момент, связавший их жизни воедино.

– Это Руттус разболтал всем о присутствии человека в Гнезде, – поморщилась воспоминаниям Канарис, царапая когтем по стене пещеры. – Ашир воспитывал в нас ненависть к куадаранцам. Он считал, что прежде всего стоит победить их, а потом свести счеты с Темными. Эльфов тирон попросту не брал в расчет – они были в его понимании рабами, рабочей силой Алькорка.

– Я не хочу кого-либо винить в случившемся, – покачала головой Наэлли. – Руттус неполноценен, как ты сама говорила, а остальные Танголины были ослеплены яростью. Твой народ так молод, Канарис! Его легко обмануть и привести на путь злобы и мстительности.

– Но только это мы и знали, пока жили в Алькорке. Только этому нас и учил Ашир!

– Ашир в моем понимании – сирота. Ему нелегко пришлось. Он вырос, видя, как Танголин готовят на роль убийц, а его самого считают самым опасным и грозным оружием. Но он оказался достаточно умен, что освободиться и сплотить вокруг себя остальных. Мне искренне жаль его! Он один был вынужден управлять скопищем совершенно неразумных, примитивных ящеров! Это то же самое, что быть полноценным среди умалишенных и при этом понимать, что они – единственная твоя надежда на будущее!

– Да. Ашир долго вынашивал свои планы и пропитался ненавистью к своим хозяевам и врагам, – задумчиво произнесла диллофа. – Но при этом он отчаянно зависим от своего народа! Он боится потерять нас и снова остаться в одиночестве на этой земле.

– Ты правильно рассуждаешь, – кивнула Наэлли. – Но путь, который он избрал, не принесет ожидаемых результатов. Ашир вознамерился подчинить себе все народы Юракона, но его знаний слишком мало, чтобы сразить куадаранцев или Темных, а теперь в игру вступили и мои сородичи. Ашир погубит себя и свое племя, вступив в эту войну.

– Но что же ему остается делать? – спросила Канарис.

– Ему, с его-то отношением к жизни!? – воскликнула эльфийка. – Он обречен, Канарис, обречен на поражение. Он сам ведет себя к этому. Уже не все Танголины беспрекословно подчиняются ему, и ты – первый пример! Племя разумных рептилий недолго будет единым: скоро каждый вылупившийся птенец будет осмыслять жизнь своим умом и делать то, что посчитает нужным, а не то, что ему прикажут. И если не появится среди вас кого-то, кто расскажет Танголинам о законах мироздания, о любви и гармонии, они разделятся на группы и большинство погибнет от рук куадаранцев или эльфов. Вот верный конец вашего племени! И Ашир только способствует этому.

– Так что же делать!? – воскликнула Канарис. – Я, как ты говоришь, отлична от других, но если все Танголины погибнут в стычках или одичают, что же остается мне? Это я останусь одна в своем роде, а не Ашир.

– Не думаю, подруга, – улыбнулась Наэлли. – Если бы нам удалось привлечь к себе побольше таких, как ты, в этих далеких от войн плодородных краях взросло бы новое племя Танголин: цивилизованных ящеров, нацеленных на развитие, а не на разрушение. Я уверена в этом, Канарис. Именно поэтому я и отправилась к вам в Алькорк. Ради этого я пожертвовала своим правом на эльфийский престол, пожертвовала спокойной жизнью и… пожертвовала любимым человеком… Ради чего, скажи, мне жить, как не ради создания чего-то нового, что окупило бы все эти жертвы? Ради чего, как не ради привнесения в этот мир чего-то созидательного, творческого, благородного?

– Ради своего детеныша, Наэлли! – воскликнула диллофа. – И это – прежде всего! Ты должна заботиться о нем, вырастить его!

Наэлли задумчиво уставилась на свой растущий живот.

– Это дитя – единственный отпрыск Неруки. И первый получеловек-полуэльф. Наследник эльфийского трона по материнской линии и сын наместника патриарха. Но как я выращу его, Канарис? И кем он вырастет, ни разу не побывав среди своих сородичей? Ведь кто знает, увижу ли я когда-нибудь свою семью?

– Неважно, – решительно заявила Танголина. – Ты сама учила меня не слишком беспокоиться о будущем! Живи настоящим. Впитывай впечатления этого дня! И, как мать шестерых Танголин, которых я даже не видела, но все же оставила им свою кровь, я заявляю тебе, эльфийка – живи своим детенышем, если собственная жизнь кажется тебе никчемной! Когда я путалась в мыслях, когда мне было плохо посреди каменных руин Алькорка, я вспоминала, что я прихожусь матерью кому-то, и это делало меня сильнее! А ты можешь даже вырастить свое дитя, научить его мыслить, говорить, действовать. Так действуй сама!

И Наэлли жила. Наэлли действовала. Она не тревожилась о том, каким родится первый потомок двух разных народов. Она не тревожилась о том, какая судьба ждет ее дитя в будущем и сможет ли она осуществить свои замыслы и создать новое, более мудрое и безопасное для окружающих племя Танголин.

Эльфийка вышла из воды, подставляя тело лучам утреннего солнца. Она надела юбку из шкур и короткую жилетку-безрукавку, которую смастерила для нее Канарис – зимой диллофа и сама ходила в такой.

– Завтрак! – прокричала Танголина из-за кустов и поспешила наверх к лужайке, где уже заранее приготовила незамысловатое кушанье.

– Только не мясо! – повела рукой поднявшаяся по склону Наэлли.

– Не мясо! Не только мясо! Я собрала фрукты – надо запасать на зиму. А еще у меня есть богатая добыча!

Диллофа в предвкушении вскочила и скрылась в пещере. Через минуту она вывела оттуда упирающуюся всеми четырьмя ногами самку нан-пу. Это стадное животное было самым распространенным обитателем саванн Аллаки, но не отличалось высоким ростом, по комплекции скорее напоминая свинью.

– Это – самка с детенышами! Они уже бегают, но еще не очень быстро и везде следуют за матерью. А она отбилась от стада, и я ее заарканила! Теперь у нас будет молоко, Наэлли!

– Ты предлагаешь нам создать свое стадо нан-пу, Канарис? – удивилась девушка. Для нее такая идея казалась странной, ведь эльфы отродясь не занимались скотоводством.

– Я многое знаю о выпасе и разведении гранов, – кивнула Канарис. – А из нашей долины эти животные не сбегут, особенно если я сумею достроить изгородь на выходе. И еще я попытаюсь свести ее с нашим граном – чем-то они похожи, может, удастся вывести новую породу – с более жесткой шкурой и более неприхотливую к пище!

– Но как ты предлагаешь доить эту самку? Я никогда не занималась ничем подобным, а твои когти могут ранить ее! Тем более, у нас нет никакого сосуда, даже просто посудины, чтобы собирать молоко, – рассудила Наэлли.

– Ха! Ты учила меня полагаться на высшие силы из того мира – вот я и верю, что они пришлют нам помощь! Кроме того, тебе необходимо молоко, да и мясо тоже! Ты же родишь наполовину человека, а значит – воина! – продолжала Канарис, размахивая лапами, чем порядком пугала связанную самку нан-пу.

– Не все куадаранцы воины, – отметила Наэлли.

– Ладно, мясо можешь не есть, – уступила диллофа. – Но молоко должна пить обязательно! Даже нашим самкам перед высиживанием давали много молока. Я сама обпилась его, когда пришло время моей первой кладки!

– Но ведь у меня будет свое молоко, Канарис! – засмеялась эльфийка.

– Тем более! Тебе надо подкреплять силы! Поэтому эту самку я оставляю здесь вместе с детенышами. Они вырастут и породят себе подобных, особенно если удастся свести с ними нашего грана!

– Делай что хочешь! – сдалась Наэлли. – Надеюсь, у тебя получится. Я никогда ничем подобным не занималась, и ты знаешь, что эльфы всегда были против ограничения свободы кого бы то ни было, даже диких животных.

– Это пока вы были лесными духами и не питались даже фруктами! А теперь вы живые, как люди, и вам стоит кое-чему поучиться у этого народа, как мы, ящеры, учимся у вас…

Тут неожиданные вопли прервали Канарис.

– Это Диркз! – сразу поняла диллофа. – Только он может так кричать. Жди меня здесь.

Диллофа стремительно вскочила и умчалась в чащу, бросив веревку от нан-пу Наэлли. Девушка осторожно подошла к животному и заглянула самке в глаза.

– Ты – такая же, как и я! Плененная Канарис и заточенная в эту долину. А еще у тебя есть потомство и у меня скоро появится ребенок. Видишь, как много у нас общего? Не бойся, жизнь здесь прекрасна, несмотря на все ограничения. Тебе понравится!

Эльфийские чары Наэлли мгновенно подействовали на животное. Самка успокоилась и позволила увести себя в пещеру, где ее ждали четверо малышей, и вправду родившихся совсем недавно. Они тут же бросились к матери и стали клянчить у нее молоко. Девушка оставила звериную семью и решила сама подкрепиться, отведав фруктов, собранных Канарис.

А диллофа уже бежала между отвесных скал по узкой тропе, ведущей к выходу из долины. Ей казалось, что она невольно возвращается к своему прошлому, к тому, что перестало быть привычным и давно забыто. Отчасти это была правда. Чем дольше жила Канарис с Наэлли, чем больше вела с ней бесед, тем реже посещали ее мысли о войне, убийстве, крови, и даже сырое мясо перестало казаться вкусным. Танголина менялась. Она понимала, что теперь при всем желании не сможет жить так, как раньше. Не сможет вернуться к своему племени. А теперь прошлое сделало шаг навстречу ей, заверещало радостным, но диким криком.

– Ты здесь! Я нашел тебя! Я принес тебе и эльфийке дары! Слушай, Канарис, слушай! Мы захватили половину Зельбарба. У нас есть куча рабов! Люди бегут, люди трусят! И мы, мы нашли новое оружие! – взахлеб рассказывал Диркз, прыгая от восторга. Два туго набитых мешка валялись позади него.

– Успокойся! Ты хоть смотрел назад, пока бежал сюда – никто не увязался следом? – прошипела недовольно Канарис.

– Какая ты подозрительная! – фыркнул Диркз. – Никто не знает, где ты – все грабят Зельбарб! Я тоже был там, я разодрал горло пятерым куадаранцам, один из них был в броне! Он хотел зарубить меня топором, но я плюнул ему в лицо! Какие они жалкие, когда вопят от боли! Вот, я принес это тебе! – вспомнил Диркз о своей ноше, которую несколько дней тащил через весь остров.

– Что это? – недоверчиво спросила Канарис.

– В мешках? Вещи! Вещи, которые так любят делать люди. Думаю, твоей эльфийке понравится! – заявил диллоф.

– С каких это пор ты начал думать? – съязвила Канарис, осматривая принесенное Диркзом добро. Тот не нашелся, что ответить, и продолжал в нетерпении подпрыгивать, глядя, как диллофа перебирает посуду, инструменты и прочие предметы быта куадаранцев.

– Что же, это нам очень пригодится, – сказала, наконец, Канарис. – Приноси подобные вещи так часто, как только сможешь. А теперь иди, пока Ашир не стал разыскивать тебя! И смотри внимательнее, чтобы никто не увязался за тобой следом в следующий раз!

– Аш-ш-р-р! Я приду, скоро приду! Принесу еще больше! Там на дне – новое оружие людей! Оно необычное! Я приду, Канарис, приду сюда же! – кричал Диркз, убегая все дальше.

– Беги-беги, да побыстрее! – проворчала негромко диллофа, взваливая на себя два набитых всякой всячиной тюка. Ей понадобилось около получаса, чтобы добраться до пещеры, хотя обычно дорога занимала не более десяти минут.

– Что это у тебя? – спросила Наэлли, которая уже доела фрукты и теперь играла с детенышами нан-пу.

– Подарки от Диркза, – прохрипела Канарис под своей ношей. – Танголины разграбили много куадаранских деревень, и этому умнику пришла в голову мысль, что кое-что нам может пригодиться.

– Интересно посмотреть, что Диркз посчитал для нас необходимым! – засмеялась Наэлли.

Эльфийка отпустила детеныша нан-пу, осторожно поднялась и подошла к мешкам, скинутым диллофой на землю.

– Что тут у нас? – пробормотала девушка, доставая разные предметы. – Ага, деревянная посуда. Очень кстати! Теперь не будем питаться, как дикие животные, и набирать воду в свернутые листья!

– И будет во что собирать молоко! – вставила довольная Канарис.

– А ведь ты права, подруга, – заметила Наэлли. – Стоило только пожелать, и все необходимое прямо-таки свалилось нам на голову! Смотри-ка – покрывало! Оборванные занавески, стоптанные галоши, фигурка нан-пу! О, целых пять деревянных статуэток корнарков!

– Будет чем играть твоему ребенку! – сказала Канарис.

– Да, – вздохнула Наэлли, – Диркз не промахнулся. Что тут еще? Гребень для волос – вот полезная штука! Горшок с цветами! Это, наверное, знак внимания тебе, Канарис, – хихикнула Наэлли. – Порванная одежда, что же, сойдет. Топор! Незаменимая вещь. Можно начать заготовку дров на зиму.

– Но я совершенно не умею им пользоваться! – воскликнула Канарис.

– В этом нет ничего сложного. Я покажу тебе, хотя сама ни разу и не работала им, – успокоила диллофу Наэлли. Теперь настал черед второго мешка.

– Веревка, какие-то инструменты, разбитый горшок, шкуры! – перечисляла эльфийка, поражаясь каждой находке. – А это что такое? – удивилась она, достав со дна самострел.

– Это прославленное оружие куадаранцев, – критически глядя на самострел, произнесла Канарис. – Из-за этой диковинки Ашир и начал войну в Зельбарбе… И чем же так опасна эта деревянная штуковина?

– Хм, тут нет ничего мудреного, – заметила Наэлли. – Но Ашир промахнулся, Канарис, – это оружие вряд ли будет пригодно для Танголин!

И эльфийка подошла к валуну, стоящему на окраине лужайки, положила на него самострел, достала единственную стрелу, принесенную Диркзом, кое-как приладила ее и, тщательно прицелившись, спустила курок. Стрела со свистом пролетела шагов двадцать и врезалась в ствол дерева.

Канарис задумчиво поглядела сперва на самострел, потом на стрелу.

– Оружие и вправду опасное… – сказала диллофа. – Нашим туго придется, если куадаранцы пойдут на них, вооружившись ЭТИМ вместо простых луков. Танголины будут падать замертво…

– Не горюй прежде времени, Канарис! Против любого оружия найдется надежная защита. К тому же Ашир наверняка придумает, как обучить своих воинов им пользоваться, – заверила диллофу Наэлли.

– Я ни за что не вернусь туда, ни за что! – заявила вдруг Танголина.

– А никто и не гонит тебя, – просто сказала эльфийка и улыбнулась. Канарис взглянула девушке в лицо, и ее узкие хищные глаза наполнились влагой. Диллофа не боялась плакать. Она благоговела перед своими слезами, ибо каждая из них подтверждала: Танголина свободна от власти Ашира и его кровожадных идей.

Эльфы

Косые лучи солнца проникали в окно Малого зала Цитадели. Именно в этом зале несколько лет назад был заключен союз между эльфами и куадаранцами.

Теперь за столом сидели советники эльфийской королевы: белые эльфы Рикато, Торно, Зауна и Эмбел, ведающий Керотан, алые эльфийки Шарна и Ашади. Фея Ияия, по обыкновению, порхала по всему залу, наполняя его гармонией и покоем.

Прошло несколько минут, и в помещение вошла Эльвикери в воздушном струящемся платье.

Придворные выпрямились и выжидательно застыли, глядя на королеву.

– Приветствую! – громко произнесла она. – Наконец-то мы собрались в одном месте, чтобы прояснить прискорбную ситуацию, в которой оказался наш народ! Слава духам, что за последние годы именно Орд стал твердыней эльфов! Что бы было, если бы мы остались в лесах Нии?

– Мы безмерно благодарны Вашему Величеству за предусмотрительный переход в леса Ордано, – примирительным тоном произнес Керотан.

В последнее время Ангелоподобная стала более эмоциональной и импульсивной в словах. Изменения с Эльвикери начали происходить после возвращения из Алькорка: она начала громче говорить, больше спорить и довольно открыто проявлять свои чувства. Вот и сейчас королева, так и не сев на отведенный ей стул с высокой спинкой, уставилась на мага с нескрываемой усмешкой.

– Благодарю за комплимент, Керотан! Переселение и вправду спасло нас. Но не спасло леса, которые испокон веков принадлежали только, я подчеркиваю, только эльфам! Если бы люди захотели вырубить часть из них на свои строения, я бы согласилась, если бы Темные поселились в них, я бы приняла это за открытый вызов. Но когда эти мерзкие ящеры попросту выгнали моих верноподданных! Когда они заняли столицу и стали распоряжаться ею, как своей безраздельной собственностью! Когда они выставили эти позорные для нас знаки, что эта земля отныне принадлежит им – что мне остается делать?! Я посылала на них войска, и что же? Две атаки отбито, Рикато, две! – вскричала королева, глядя на главнокомандующего. Эльф смущенно потупился. – Эти Танголины не боятся нашей магии, а в лесах чувствуют себя не хуже нас самих: в зарослях от них не спрятаться, даже их маскировка превосходит нашу! Но это не оправдание! Не оправдание нашей неспособности защитить собственные земли! Поэтому я собрала вас здесь, чтобы решить, как в итоге справиться с напастью в виде кровожадных ящеров в лесах Нии. Кто готов высказаться? Кто предложит новый план по освобождению наших лесов?

В зале повисла тишина. Многие советники потупились, Рикато сидел, сжав челюсти. Возмущение Эльвикери было оправданным, но ее открытая критика сильно выбивала эльфа из колеи.

Наконец Торно посмотрел в глаза Эльвикери и медленно поднялся. Королева при этом резко села, махнув ему рукой.

– Ваше Величество и все собравшиеся, – начал он. – Наше положение плачевно, и я так же, как королева, считаю нашим наиглавнейшим долгом освободить леса Нии от Танголин. Но поскольку мы перепробовали многое и столкнулись в итоге с трудностями, в этот раз я предлагаю для начала всесторонне рассмотреть ситуацию, в том числе и глазами самих ящеров.

Торно кашлянул и еще раз взглянул на королеву. Та чуть заметно наклонила голову.

– Согнанные со своих насиженных земель в Алькорке, они бежали в центральную часть острова и оказались окружены врагами со всех сторон, – продолжил эльф. – Глупый ход, я бы сказал, но чего еще ожидать от неопытных во всех отношениях ящеров? Итак, несмотря на опасное положение, Танголины решили атаковать всех своих недругов одним махом. За полгода они разорили половину Зельбарба, захватили леса Нии и заполонили Шепчущую Заводь. Они ненавидят нас, ненавидят куадаранцев, но самыми опасными своими врагами считают, несомненно, своих создателей – Темных! По моему предположению, следующей целью Танголин будет Ярутулла. Они как раз расчистили место для своих войск, отхватив территории у нас и людей, тем самым подобравшись к самым границам захваченных Дрэком земель. Я считаю положение Танголин крайне уязвимым, но и выгодным для нас. Как только Ашир двинет свои силы на Ярутуллу, наши войска должны будут подойти с тыла и не только очистить леса Нии от ящеров, но и натравить их на Темных. Если к нам присоединятся куадаранцы, мы с легкостью отвоюем родные земли, а потом добьем остатки перегрызшихся между собой ящеров и Темных.

– Хорошо, – сказала Эльвикери, внимательно оглядывая собравшихся. – Но это только при условии, что Танголины решат напасть на Темных. Впрочем, даже если не решат, подтолкнуть этих хвостатых на север будет не лишним.

– Разрешите мне! – поднялся Рикато.

Вид у него был одновременно решительный и виноватый: два последних поражения сильно ударили по его самолюбию.

Но королева в этот раз оказалась более снисходительной – она одобрительно кивнула главнокомандующему.

Белый эльф подошел к полотну, развешенному на стене Малого зала. На нем была изображена карта острова Юракона.

Рикато окинул взглядом присутствующих. Торно сделал удачную подводку к плану, который они составили вместе, поэтому теперь главнокомандующему было важно не провалить выступление.

Самый хмурый взгляд был у Шарны – в последнее время ей все казалось несовершенным, и в итоге даже королева начала относиться к воительнице, как к сварливой старухе.

Больше же всего Рикато раздражали встревоженные глаза Ашади – она будто боялась за него, за его и так подмоченную репутацию, за слова, которые он собирался произнести. В ее взгляде ясно читалась мысль: «Только бы не ударил в грязь лицом!». Такое сопереживание со стороны эльфийки началось после второй неудачной попытки Рикато очистить леса Нии от Танголин. Будто этот провал заставил главную целительницу пересмотреть свое отношение и возродить симпатию к белому эльфу.

«Опекает меня, как мамочка…», – в очередной раз подумал Рикато, мысленно готовый выпроводить Ашади не только из зала, но и из своей жизни.

Белый эльф глубоко вздохнул, выкинул из головы лишние мысли и начал свою речь.

– Тыл Танголин представляет собой полосу на юго-восточной границе Зельбарба и юге Шепчущей Заводи. Но если в первой упомянутой местности они скорее чинят разбой, то в Заводи расположено множество их поселений. Однако главные свои силы Ашир разместил в отнятых у нас лесах Нии и, как мы с горечью убедились, тирон очень бдительно следит за каждым нашим движением. В то же время в Шепчущей Заводи осталось не так уж много ящеров, поэтому я бы предложил вывести наши войска из лесов Ордано на равнину, провести их к югу от леса Нии до гор Алении и там, с юго-востока, атаковать врага. В то же время необходимо послать гонцов к куадаранцам и назначить точную дату, когда их войска должны будут пройти по Зельбарбу, очистив эту территорию от Танголин, и напасть на Шепчущую Заводь с запада. Эти идеальные клещи вынудят Ашира либо оставить леса Нии и сразиться с нами, либо отступить в Ярутуллу и столкнуться с Темными…

– А гонца ты отправишь лететь по небу! – перебила Рикато Шарна. – И когда наше главное войско уйдет на юг, леса Ордано станут прекрасным приютом для Ашира с ящерами из Шепчущей Заводи, которую ты столь храбро ринешься отбивать у них! Или, может, ты оставишь часть войска здесь, и, когда Танголины ринутся спасать Заводь, отберешь у них леса Нии и заключишь врага в кольцо, оставив свой тыл с севера в подарок Темным? Не забывайте, кто наши главные враги! И не кажется ли вам, что с приходом ящеров Ярутулла стала куда оживленнее?

– Ярутулла приходит в движение! – вскочила со своего места Ашади, полностью солидарная со старой воительницей. – Начало новой войны не за горами! Стоит ли рисковать, уводя наши войска так далеко от дома? Леса Нии и так захвачены, что стоит нам пожертвовать ими на несколько лет, чтобы в итоге разом уменьшить число обоих врагов!? Ведь Ее Величество сама сказала – Танголины прекрасно себя чувствуют в лесах и вряд ли навредят им. Хуже будет, если туда вторгнутся Темные! И еще, я считаю, нельзя предпринимать какие-либо действия, не посмотрев на положение вещей глазами нашего главного врага!

– Никто не знает, что задумал Дрэк, – негромко произнесла Эльвикери. – Мы и так давно теряемся в догадках, почему он так долго бездействует. А после захвата лесов Нии ящерами и вовсе не знаем ничего о том, что происходит в тех местах.

– Ваше Величество, вы совершенно правы. Мы можем исходить лишь из тех фактов, которыми обладаем, и предполагать, что наши рассуждения будут соответствовать логике Дрэка и его действиям, – произнес Керотан.

Королева кивнула ему, и Ашади недовольно села. Рикато с благодарностью взглянул на ведаюшего и тоже вернулся на свое место.

– Основные силы Темных рассредоточены в Ябитаме, подальше от врагов и поближе к мятежному Пегару и Подземельям Эльни. Ярутулла сейчас находится в довольно уязвимом положении: на нее готовы наброситься как непредсказуемые Танголины, так и расчетливые куадаранцы, долго копившие силы. Не кажется ли вам, уважаемые, что Дрэк может пойти нашим же путем, стравив людей и ящеров? Все эти годы Темные, вполне вероятно, ждали, пока окрепнут силы рептилий, чтобы, когда те начнут досаждать эльфам и людям, вывести свои орды нечисти на союзные ослабленные войска. Неудивительно и то, что сейчас в Ярутулле наблюдается некоторое оживление: Танголины и куадаранцы, несомненно, это тоже заметили и, побоявшись быть атакованными, могут напасть первыми! Ведь лучшая защита – это нападение. Так рассудят они, и в итоге окажутся в изощренной ловушке.

– В таком случае нам необходимо оповестить куадаранцев! – перебил мага Рикато. – И самим быть готовыми…

Эльвикери подняла руку. Воцарилась тишина.

– Я выслушала разные мнения. Но нашей наиважнейшей задачей остается освобождение лесов Нии. Сейчас ими владеют Танголины, но вскоре они могут быть заняты Темными. Чтобы этого не произошло, нельзя допустить, чтобы Эль-Фат повел свои войска на Ярутуллу. Его воинственность легко объяснить человеческой природой, но в данном случае следует использовать терпение и хитрость. Стравить наших врагов – хороший способ выиграть главную часть войны. Поэтому нам действительно стоит отправить гонцов в Абин и оповестить патриарха о нашем плане. Возьмем Танголин в клещи, заставим их бежать и напасть на Ярутуллу! Что же касается гонцов, им придется обогнуть Шепчущую заводь с юга, чтобы попасть в куадаранские земли. Это удлинит путь, но безопасность сейчас важнее всего. Тем более гонцы повезут патриарху подробнейший план наших действий. Таково мое решение. И если ни у кого нет возражений, предлагаю обсудить детали. Нам предстоит нелегкая работа.

Члены эльфийского совета закивали, а Рикато с Торно обменялись одобрительными взглядами. Если их план сработает, можно будет одним махом расправиться с обоими врагами. Только бы куадаранцы не начали действовать раньше времени…

Куадаранцы

«После длительной подготовки наше войско во главе с Эль-Фатом выступило за пределы лагеря под Абином и направилось на север – прямиком в Ярутуллу. Уже на границе с вражеской территорией патриарха догнали эльфийские гонцы. Они передали, что Танголины, судя по донесениям разведки, готовятся напасть на Ярутуллу, в связи с чем королева эльфов Эльвикери предлагает патриарху план совместных военных действий. Темные явно ожидали столкновения наших войск с ящерами в Ярутулле. Поэтому Эль-Фат изменил свое намерение немедленно отвоевать эти территории и послал несколько стрелковых отрядов осмотреть поселение вокруг Крепости – главной твердыни Ярутуллы. Командовал стрелками сотник Ано Тутморский. По возвращении в лагерь он доложил, что область почти полностью покинута Темными, а ныне заполонена Танголинами, с которыми стрелкам пришлось вступить в кратковременный бой. Услышав подобный отчет, Эль-Фат тотчас же направил свои главные силы на восток, с легкостью очистив Зельбарб от оставшихся рептилий. Вооруженные наточенными до блеска мечами и секирами, наши отважные воины наводили ужас на Танголин, и те с позором бежали в Шепчущую Заводь. Правда, стоит отдать им должное, из леса они тут же дали достойный отпор. Но патриарх не остановился перед суеверными страхами, и куадаранское войско храбро вступило под сень древних деревьев, чтобы истребить назойливого врага. По плану королевы эльфов, войско лесных духов должно было наступать с востока и, соединившись с отрядами наших воинов, очистить Шепчущую Заводь от Танголин и пойти на север, к лесам Нии, а затем и на Ярутуллу.

Но эльфы так и не появились. Вместо него от Эльвикери были посланы гонцы с тревожной вестью: Темные из Подземелий Эльни, минуя леса Нии, начали ожесточенную атаку на Орд. Эльфы оказали им отчаянное сопротивление, но нечисть наступала, сметая все на своем пути. Положение эльфов ухудшалось час от часа, потом орда внезапно отступила.

Судя по всему, Танголины, захватив Ярутуллу, не остановились на достигнутом и со свойственным им безрассудством бросились к Подземельям Эльни. Их непредсказуемая атака, по всей видимости, ошеломила даже Темных. Отродья Дрэка прекратили наступление на леса Ордано, вернулись к Подземельям и без особых усилий прогнали ящеров не только оттуда, но и из Ярутуллы. Оставшиеся в живых Танголины спрятались на юге лесов Нии и в Шепчущей Заводи, где вынужденно вступили в бой с нашими воинами, все еще очищающими леса вокруг Зеркала. В итоге эльфы сохранили Орд, а куадаранцы очистили Зельбарб, но в остальном положение сил практически не изменилось.

Все эти события, занявшие всего несколько дней, стали чем-то вроде пробы сил всех сторон и привели к оживлению духа войны, дремавшего последние годы. Что произойдет далее, пока непонятно, но я уверена – ждать осталось недолго…»

Мелисса поставила точку и подула на засыхающие чернила. Потом бережно подшила исписанный листок к общей тетради и спрятала рукопись в небольшой ящик под кроватью.

С недавних пор куадаранка тщательно записывала все события, происходившие как в общественной, так и в ее личной жизни.

Засунув ящик на место, она подняла голову и посмотрела на лежащего на кровати Ано.

– Как ты себя чувствуешь? – ласково спросила она.

Сотник улыбнулся, но улыбка вышла немного кривой – то ли от усталости, то ли от боли.

– Самострел и вправду опасная штука, – произнес он со вздохом.

Мелисса покачала головой. В ответ на это Ано поднял левую руку и привлек куадаранку к себе.

– Я люблю тебя, – прошептал он, нежно целуя ее.

– О Небо, ты совсем холодный! – воскликнула на это Мелисса. – Я заварю тебе горячего чая.

И она быстро выскользнула из комнаты.

Ано лежал, глупо улыбаясь и блуждая взглядом по деревянному потолку их жилища.

«Как приятно чувствовать себя дома. Как приятно быть окруженным заботой! Ах, милая Лисса – почему от твоего присутствия яркий свет смягчается, а тьма, наоборот, будто наполняется солнцем…», – думал стрелок, погрузившись в атмосферу тихого семейного счастья.

После вылазки в Ярутуллу Ано принял активное участие в очищении Зельбарба от Танголин, а после и в столкновениях с ними в Шепчущей Заводи. В одной из стычек стрелок был ранен в правую руку, и чем же – стрелой из самострела! Рептилии все же освоили «необыкновенное оружие» куадаранцев и иногда использовали его в лесных засадах.

«Ранен из собственного оружия!» – смеялся Ано, но рана потом еще долго беспокоила его: стрела пробила плечо насквозь, и если бы не чудодейственная мазь эльфов, которую ведающие научили делать местных целителей еще во время борьбы с насланной Темными хворью, Ано, возможно, уже никогда не смог бы держать в этой руке ни оружие, ни рабочий инструмент.

Теперь же сотник быстро шел на поправку.

Пока мужчина размышлял о семейном счастье, Мелисса шла на общую кухню Дома стрелков, чтобы заварить обещанный чай из целебных трав.

Дом Стрелков представлял собой четыре длинных коридора, соединенных в центре одним большим залом, в котором размещались очаг и кухня. По обе стороны от коридоров располагались небольшие комнаты, в которых жили жены, дети и прочие родственники служащих в куадаранском войске стрелков. Ано, хоть и был теперь сотником, не рассчитывал на более комфортное жилье, хотя и мог бы выхлопотать себе небольшую хижину на окраине города. Пока же он занимал две комнаты: в одной жили сам стрелок с Мелиссой, в другой – Дэви и Тото, который гостил у них в Зельбарбе.

Ано, как и Мелиссу, устраивал подобный уклад, но личную жизнь здесь трудно было скрыть, а сплетни водились в таком же изобилии, как и крысы.

Мелисса хлопотала на кухне, когда туда вошла пожилая куадаранка Сухата, жена покойного нынче сотника стрелков и мать двух сыновей-воинов.

– Вы не видели Дэви? – спросила у нее Мелисса.

– Хех! Видела! Сидит в садочке и достает бедного Тото! – усмехнулась Сухата. – Я вообще с трудом верю во все эти россказни о горном народе! А эта девчонка твердит еще и о драконах, и о всяких духах снега!

– Не забывайте, мы прожили долгое время в эльфийской деревне. Нам проще принять то, что сперва кажется невозможным, – спокойно ответила на фырканье старухи Мелисса.

– Ладно, эльфы! О них мы всегда знали, а теперь, поди, никто не удивится даже встретив их на улице, – хохотнула Сухата. – Но человечье племя в горах… Да вот скажи мне, Мелисса – ты ведь, как и твоя сестра, тоже жила с этими эльфами, но при этом не доказываешь с пеной у рта, что нет ничего интереснее каких-то отвратительных ящеров с крыльями или охоты на горных козлов! Более того, Дэви вбила себе в голову, что ей необходимо попасть в горы Абара и все увидеть своими глазами! Бедный Тото скоро сбежит от вас! Ты бы поговорила с ней, а то смотри, она совсем помешается! Мозгов то у нее и так, как у малого дитя!

– Может, внешне Дэви до сих пор напоминает юную девицу, но она отнюдь не глупа! – резко сказала Мелисса. – Впервые в жизни у нее появилась хоть какая-то цель – пусть и нелепая, но это цель! Дэви не ходит как в воду опущенная – я вижу в ее глазах желание жить! Впервые за последние одиннадцать лет!

– Ну-ну, смотри, убежит она за своей целью прямо в лапы к Темным! – пробурчала Сухата, недовольная категоричным тоном Мелиссы.

– Горы Абара никогда не принадлежали Темным, – непреклонно произнесла Мелисса.

– Хорошо, хоть у Ано хватает ума не слушать своего братца! – воскликнула старуха.

– Ано – воин, он служит своему народу и патриарху. Кроме того, он ранен. Ему не до историй о быте горняков.

– Заботься о нем получше, вот что я тебе скажу, – сменила тему пожилая куадаранка. – В его положении не лишним будет побольше женской любви и ласки. Я прошла через все это сама, девочка моя. Воин должен знать, что, как бы тяжело ему ни пришлось в битвах, есть место, где его всегда ждет любимая женщина и тщательный уход.

«Ага, осудить меня не удалось, так теперь решила поучить! – раздраженно подумала Мелисса. – По Дому и так уже ходят разговоры, почему мы с Ано живем вместе, не совершив положенного обряда единения. И почему в нашем возрасте мы до сих пор не обзавелись детьми. Война поставила с ног на голову все устои и традиции, но люди все равно не могут смириться с переменами. О, небо, неужели любви друг к другу недостаточно, чтобы быть вместе?»

Мелисса вежливо улыбнулась Сухате и, не говоря ни слова, понесла заваренный чай к себе в комнату. В коридоре она встретила Тото – тот кивнул девушке и тут же скрылся в комнате, которую они делили с Дэви.

«Я надеялась, что жизнь вместе с Тото хоть немного расшевелит сестру, – раздумывала Мелисса. – Так оно и вышло, но не в том виде, в котором я ожидала. О, Небеса! Ей вот-вот стукнет двадцать восемь – в былые времена в этом возрасте порой уже становились бабушками! Да и я уже не молода… Жизнь у эльфов, возможно, даровала нам с Дэви внешнюю привлекательность независимо от прожитых лет, но и она может угаснуть… У меня хотя бы есть Ано – в нем заключены все мои надежды на будущее. А Дэви? Она и вправду потерялась во времени – тиха и застенчива, как подросток, да и выглядит почти так же! Окружающие смотрят на нее, как на какое-то неполноценное существо. Неужто она всю жизнь будет цепляться за меня, как за мать, и так и останется старой девой? Да и где найти ей жениха? Нынче у нас война, мужам нужны сильные, выносливые жены, способные поддержать в трудную минуту и пережить долгую разлуку… Что же мне делать с сестрой? У Тото своя семья там, в горах. По крайней мере, он так говорит. Не подталкиваю ли я его на измену, поселив в одной спальне с Дэви? Хотя он явно воспринимает ее как ребенка. А она? Есть ли у нее хоть небольшой интерес к мужчинам?»

Путающиеся мысли и тревога за будущее сестры сильно угнетали Мелиссу, хоть она и старалась этого не показывать. В то же время женщина, сама того не осознавая, стремилась к обычной жизни среди других людей и едва ли пыталась понять истинные желания сестры.

Дэви не была умалишенной, не была и ребенком. Просто она привыкла к подобному отношению со стороны окружающих и давно ему не противилась.

Пережитый ужас оставил глубокий след в душе женщины. Эльфы спасли тело Дэви и помогли справиться с всепоглощающим страхом, но не смогли вернуть интерес к жизни.

Люди же, глядя на поведение Мелиссы, которая опекала сестру, как самого настоящего ребенка, стали относиться к ней соответственно.

Никто не пытался сойтись с ней, а сама она не смела первой начать беседу, боясь показаться глупой и вызвать насмешки. В итоге она дни напролет проводила одна.

Ано, хотя и считал сестру своей возлюбленной странной, общался с ней на равных и не поддавался мнению окружающих. Но воин очень любил Мелиссу и проводил с ней почти все свое свободное время, что не раз давало Дэви повод почувствовать себя лишней.

Мелисса также ощущала, что ее сестра отдаляется от семьи. Дэви могла неожиданно исчезнуть, бродить по лесам и топям вокруг Абина или же забраться на какое-нибудь дерево и подолгу сидеть там, скрывшись ото всех. Сначала Мелисса беспокоилась и бегала искать сестру, но вскоре жажда собственного благополучия пересилила в ней чувство долга. Ведь Дэви всегда возвращалась домой, зато Мелисса весь день могла провести с любимым.

Однажды Дэви заявилась в Дом стрелков заполночь. Тогда сам Ано отчитал ее, а испереживавшаяся Мелисса заснула только под утро. Но через какое-то время Дэви снова пропала, на этот раз придя только на рассвете. В этот раз, однако, Ано с Мелиссой с вечера легли спать и подумали, что куадаранка вернулась гораздо раньше, около полуночи. Постепенно Дэви пропадала на все более долгий срок, и ее появление к завтраку в усталом и измотанном виде уже перестало кого-либо удивлять.

Так старшая сестра Мелиссы превратилась в ночного жителя, еще больше отдалившись от людей, окружающих ее в шумном Абине.

И тут появился Тото. Старый знакомый, изменившийся до неузнаваемости и принесший с собой удивительные вести: где-то там, на севере, в горах, вдали от войны, от пугающих своей неприступностью воинов и раздражающих тетушек-сплетниц, живет необыкновенный народ – горняки. Такие же люди, как куадаранцы из Зельбарба и Ваирама, так что даже сам Тото смог прижиться среди них и завести семью. Но уклад жизни тех людей, их традиции, их быт – все это отличалось от обычаев степняков и влекло Дэви, словно магнит. Тото подарил ей не только надежду на спасение, он дал ей целый мир. Мир людей, в котором она не будет считаться умалишенной, людей, которые посмотрят на нее непредвзято, и с которыми она, Дэви, сможет начать новую жизнь!

Стремление переросло в жажду. Плевала она на слухи, которые ходят о ней здесь, плевала на отношение к ней в Доме стрелков! Она уйдет отсюда, и ни сестра, ни Ано, ни кто-либо другой никогда ее больше не увидят!

Но чтобы попасть к горнякам, надо было преодолеть одно препятствие – упрямство Тото. Видя, в каком положении находится Дэви, бывший кузнец ни в какую не хотел брать ее с собой. Он еще меньше понимал душевное состояние девушки, чем Ано или Мелисса. Если бы не неожиданная энергичность Дэви и ее стремление побольше узнать о жизни в горах, Тото и вовсе не замечал бы ее.

Помимо нескончаемых вопросов о жизненном укладе горняков, об их поселениях и о пути к ним, Дэви ловила каждое слово Тото о драконах, которые якобы жили в этих древних горах.

Степняки посмеивались над Дэви, считая, что их вернувшийся после долгого отсутствия сородич попросту морочит девушке голову. Но она очень серьезно воспринимала все, о чем говорил бывший кузнец. Ночью к Дэви часто приходили образы, порожденные ее воображением: силуэты огромных, могучих драконов, которые взмывали из ущелий в звездное небо, ловили потоки холодного воздуха и выпускали обжигающий пар из своего горячего нутра.

Впрочем, все это были лишь фантазии истосковавшейся души. Тото и сам очень мало знал о летающих ящерах. Он рассказал только, что существует закрытое общество людей, которые живут в глубине гор рядом с драконами и постепенно становятся с ними единым целым. Иногда тот или иной представитель этого общества приходил в дом к вождю горняков и подолгу беседовал с ним.

Тото слышал, что людям, изначально пришедшим в горы, пришлось сначала прятаться от драконов, но потом некоторые смельчаки смогли вступить в контакт с необыкновенными животными, и с тех пор ни один дракон не напал на поселение горняков. Более того, именно благодаря драконам Темные обходили горы Абара стороной. Нечисть почему-то боялась древней силы, которой обладали крылатые ящеры.

Эта история породила множество вопросов в голове Дэви. Какой силой обладают драконы? Можно ли познать эту силу? Что это за общество людей, отрекшихся от жизни среди себе подобных, чтобы слиться с драконами в единое целое? А главное – почему люди идут на это?

Жизнь отшельника привлекала Дэви, а пелена тайны, окружавшая тот мир, манила девушку с неимоверной силой.

«Я для Мелиссы давно превратилась в обузу, – не раз размышляла она. – Они с Ано счастливы вместе, возможно, скоро у них появятся дети. И мне придется стать либо доброй тетушкой, либо и вовсе подружкой по играм. Ведь все воспринимают меня как ребенка! Я ненавижу такую жизнь, я не желаю жить так! Ночь меня успокаивает, а днем я слепну от яркого света, глохну от суматохи, царящей вокруг. Я вижу сны, где огромная лапа тянется ко мне из глубокой тьмы и увлекает меня навстречу непознанному!»

Взор Дэви все чаще устремлялся на север.

Годы 1075-1076

Танголины

– Мама считает, что мне рано учиться стрелять из самострела… Но я ведь воин, воин, рожденный в диких лесах затерянного мира! Я должен научиться владеть этим оружием! – важно говорил пятилетний мальчуган, стоя на поросшем мхом валуне и сжимая в неокрепших руках маленький лук.

Диркз, как всегда, долго переваривал сказанное человеческим детенышем. Канарис, глядя на него, покатилась со смеху.

– Кажет, твои мудреные речи с трудом поддаются пониманию нашего друга! Выражайся попроще, пока у Диркза мозги не закипели!

– Ты считаешь меня глупым? Но я главный советник Ашира! Поосторожнее со словами, диллофа! – зарычал Диркз, взмахивая лапами от возмущения.

– Ты еще Ки-Рара на меня натрави! – усмехнулась Канарис, ничуть не испугавшись угроз диллофа.

– А Ки-Рар большой? – тут же спросил Кажет.

– Он огромный! Огромный, как скала, в которой ты живешь! – воскликнул Диркз.

– А он страшный? – продолжал задавать вопросы мальчик.

– Да-да! Он очень страшный! Эльфы разбегаются и прячутся по кустам, когда видят его! – воскликнул Танголин в полнейшем упоении. – И это я – я посоветовал Аширу спустить его на леса эльфов, чтобы он пожирал всех, кто появится там!

– Ах вот чем занимается ближайший советник вождя! Придумывает, как бы изощреннее разделаться с окружающими! – раздался суровый голос.

Из пещеры вышла Наэлли. Она сильно изменилась за последние годы, стала более зрелой и уверенной в себе. Во взгляде читалась твердость характера, а держалась принцесса более статно, чем когда-либо.

Постепенно Наэлли стала авторитетом в своей маленькой семье. Она распределяла ежедневную работу, следила за порядком, умела дать мудрый совет или же строго отчитать за глупый поступок.

Канарис порой трепетала перед старой подругой – диллофа неожиданно поняла, что взяла на попечение не просто эльфийку, а дочь королевы. И теперь с этим приходилось считаться.

Впрочем, это не мешало им веселиться и безмятежно болтать по вечерам, собравшись у общего костра, или плескаться в озере, со смехом окатывая друг друга брызгами.

Канарис с Наэлли оставались близкими подругами. Да и как могло быть иначе? Ведь диллофа не только спасла эльфийку от смерти, но и помогла ей родить сына.

Роды прошли благополучно и через несколько секунд после появления на свет ребенок, в чьих жилах текла кровь людей, эльфов и Ангелоподобных, издал свой первый крик, лежа на зеленых лапах Танголины.

Из Канарис впоследствии вышла отличная нянька, а вот Диркз, которого со временем допустили в долину, сначала боялся близко подходить к столь странному, по его мнению, существу. Детеныш, родившийся из утробы матери, а не вылупившийся из яйца, вызывал у диллофа почти суеверный страх. Вскоре этот страх перерос в некое подобострастие на грани с трепетом. Каждый раз, посещая долину, Диркз приносил с собой битком набитые всякой всячиной мешки и раскладывал их перед ребенком, как ярый верующий приносит дары своему богу. При этом диллоф по-прежнему опасался приближаться к младенцу и даже лишний раз смотреть на него. А когда Кажет начал ползать, Танголин поначалу в ужасе отпрыгивал в сторону. Но постепенно он свыкся. Когда Диркз впервые осмелился подойти к Кажету, а тот схватил его за когтистую лапу своей крохотной ручонкой, диллоф испытал настоящий восторг и с тех пор проникся к мальчику обожанием.

Каждый день, проведенный с Кажетом, становился для Танголина сюрпризом. Диркз удивлялся, как это ребенок может так медленно расти и развиваться, так долго питаться молоком и не уметь ходить. Но вот мальчику исполнился год, он начал делать первые шаги, есть твердую пищу и более четко произносить отдельные слова.

Поначалу одно лишь «агу» или «ди-и-зь», как называл Кажет своего друга, заставляло Диркза подпрыгивать от радостного удивления.

Теперь же, когда Кажету исполнилось целых пять лет, Танголин понял, что человечий детеныш во многом превзошел его: говорит необычные слова, ловко разрывает зубами мясо и даже бегает не хуже Диркза!

Кажет тоже любил своего друга всем сердцем. Он давно привык к чудачествам диллофа и нисколько не боялся его когтистых лап или жгучего яда, которым ящер так ловко порой плевался на охоте.

И вот мальчик потребовал себе самострел, чтобы наравне с Диркзом добывать дичь в их общих вылазках.

– Научись сперва искусно владеть луком, сын! – сказала Наэлли, обращаясь к Кажету. – Истинный воин должен не только владеть оружием – он должен еще и уметь сделать его из подручных материалов. Этот лук принес тебе Диркз – а если он потеряется где-нибудь? Сможешь ли ты смастерить себе такой же?

– Не-а, но зато я смогу начать учиться стрелять из самострела! – воскликнул мальчуган, вполне довольный своей мыслью.

– А я, а я принесу ему еще один лук! – встрял Диркз, поймав нить разговора. – Да вот хоть в следующий раз! А теперь – мне пора! Меня ждет Ашир! Ашир, понимаете!? Он и так считает, что я много отсутствую! Но я вернусь! Все равно вернусь!

– Я провожу тебя до границы своих владений, Танголин! – произнес Кажет, выпятив грудь от ощущения своей значимости, и тут же ловко спрыгнул с валуна и умчался с Диркзом в лес.

– Куда это они так спешат? – удивилась Наэлли.

– Диркз явно что-то задумал… – произнесла Канарис. – Уж очень заговорщицкий у него был вид.

– Еще бы! Небось спрятал где-то в кустах новый самострел и теперь отдаст его Кажету, а тот будет втихомолку заниматься с ним где-нибудь в чаще, чтобы мы его не увидели! – засмеялась эльфийка.

– Пусть сначала из лука научится стрелять, – проворчала диллофа.

На ужин в долину пришла семья мазов – соседей Наэлли и Канарис. Эти небольшие зеленые ящеры значительно отличались от визгливых и суматошных представителей своего вида. Глава семьи, маз Ренж, был наделен трезвым умом и рассудительностью, отличающей его от большинства Танголин.

Его единственная и любимая самка, Каака, не уступала «супругу» в умственных способностях. Видимо, они вылупились из одной кладки, так как во многом были схожи по характеру. Их детеныши Ти, Ранта и Бур появились на свет в небольшом заросшем папоротником ущелье гор Алении по соседству с долиной, где жили эльфийка с диллофой. В эти далекие от военных действий места пара мазов забрела случайно, но неспроста: оба они чувствовали себя чужаками среди своих собратьев и решили жить подальше от аширского племени. Полгода они блуждали по острову, пока сама судьба не завела их в эти горы, где мазы познакомились и быстро сдружились с Канарис и Наэлли. Дети Ренжа и Кааки стали сперва младшими братьями и сестрой для Кажета, но, развиваясь куда быстрее человеческого детеныша, вскоре превратились в его равноправных друзей.

– Если бы нам удалось собрать таких одаренных Танголин, как вы, на острове появился бы совершенно новый, разумный народ! – говорила Наэлли за ужином, уже без всякого отвращения обгладывая косточку степной куропатки.

– Но отличить нас от остальных нелегко! – воскликнул Ренж. – Мы и сами были как все, пока не ушли. И многие Танголины, похожие на нас, стараются жить как все, и их не узнать! Они так же убивают, так же визжат и брызгают слюной, как и большинство.

– Но взгляните на ваших детей, Ренж! – отвечала ему эльфийка. – Они растут вдвое медленнее, чем в общей кладке, и при этом куда умнее своих сверстников! Я думаю, если они попадут в компанию себе подобных, то уже не смогут быть как все.

– А это оттого, что их воспитываю я, а не какая-то полоумная самка! – с гордостью заявила Каака.

– А вот твой Кажет растет не среди себе подобных! Разве это хорошо? – спросил у Наэлли Ренж.

– Если бы я могла, я бы с удовольствием приняла в нашу семью еще нескольких эльфов или людей! Но горы Алении далеко от их селений. Мы здесь одни, поэтому у меня нет выбора. Да и надо ли это самому Кажету? Семья у него есть, друзья тоже, а Диркз приносит столько разнообразных предметов, что мне нет нужды беспокоиться, сумеет ли мой сын когда-нибудь обжиться среди сородичей. Меня уже не смущает, что мы пользуемся награбленным добром. Хотя ужасно, если Диркз убивает кого-то, чтобы завладеть этими вещами для нас…

– Не думай об этом! – решительно сказала Канарис. – Чаще всего он отбирает у своих же. Танголины не знают, как пользоваться большинством вещей, а Диркз и рад стараться! Да и не сунется он один в хижину куадаранца, когда в лесах Нии Ашир устроил целый склад всякого хлама.

– Кстати, кроме нас здесь обитает пара единорогов и птица-феникс! – вернулась к своим рассуждениям Наэлли. – Испокон веков они были верными друзьями эльфов, и Кажет с ними хорошо ладит. Наконец, помните ту деревню фей, которую мы обнаружили прошлым летом в горах? Феи – близкие родственники лесных духов и хранители мудрости, которую мы утратили, обретя плоть и кровь. Я отправлю к ним сына, когда он подрастет.

– Фу-у! Не пойду я туда! Не пойду! Эти феи ужасно скучные! – Кажет приблизился к костру и принял из лап Канарис аппетитное жаркое.

– Не спорю, к феям надо привыкнуть, кроме того они – бесплотные духи. Но они мудры, а мудрость их наверняка пригодится тебе в жизни. Даже мне есть чему поучиться у них, сынок, – примирительно сказала Наэлли.

Танголины одобрительно закивали. Они уважали эльфийку и прислушивались к ее словам, а дочь Эльвикери все чаще ощущала себя способной объединить Танголин в единое племя и создать новый мудрый и рассудительный народ ящеров.

Эльфы

– Ваше Величество, вы уверены, что стоит так рисковать?

– Абсолютно. В конце концов, Ки-Рар – идол, божок ящеров, и кому, как не мне, следует уничтожать подобных существ?

– Если вы пострадаете, это будет катастрофой! Народ эльфов не справится без своей королевы. Только вы способны вдохновлять и вести нас в это непростое время.

– Раз в меня так верят, значит, ничего со мной не случится.

– Вы действуете необдуманно! У нас достаточно воинов, которые могли бы окружить и уничтожить этого ящера!

– Ты смеешь указывать мне, Рикато? Своей королеве? Или считаешь меня недостаточно сильной? Эльфийский народ должен знать, что их правительница готова пойти на многое ради своих подданных. Так что изволь повиноваться! Порученный тебе отряд должен немедленно выступить за стволовую стену и действовать согласно плану.

Эльвикери отвернулась и сделала несколько шагов к концу широкой ветви дерева, составлявшего часть знаменитой стены Орда.

Рикато ничего не оставалось, как поспешно спуститься вниз к своему отряду и отдать приказ.

А Эльвикери уже соскользнула с ветки, позволив магии полета нести ее в чащу на встречу с врагом.

Ки-Рар, первый из известных богов Танголин, был выведен под присмотром Ашира еще в Алькорке. Для всех народов острова Юракона, а также для большинства самих разумных рептилий оставалось загадкой, как вождю удается выводить все новые виды ящеров.

Ки-Рар был единственным в своем роде. Он быстро рос и вскоре превратился в кровожадного гиганта, превосходящего по силе и прожорливости любого юраконского хищника. Тогда Аширу пришла в голову мысль сделать из чудовища объект поклонения.

Танголины боялись Ки-Рара и трепетали перед ним. Они считали его воплощением некого высшего духа, но в то же время использовали как идеальную машину убийства и разрушения.

Ки-Рар имел весьма крупную голову и удлиненную морду, усеянную острыми зубами. Передвигался он на четырех лапах, но при желании мог подниматься на задние конечности. Его передние лапы были увенчаны длинными когтями – отличное орудие для крушения мешающих пройти эльфийских древ процветания и домов. Кроме всего этого Ки-Рар обладал плотной шкурой, спина его была покрыта жесткими пластинами брони.

Холеный самим Аширом, Ки-Рар поначалу не брезговал полакомиться и своими собратьями, но когда аппетит его возрос, вождь приказал заарканить ящера и перевести его на границу с лесами Ордано.

С тех пор минуло три недели, за которые Ки-Рар разрушил две деревни и подошел совсем близко к Орду. Здесь-то Эльвикери и решила разделаться с ним.

Королева эльфов чуяла огромного хищника за много миль: вечная злоба и жажда крови выдавали Ки-Рара. Поблуждав по окрестностям, ящер вернулся в последнюю из разрушенных им деревень – Куор.

«Златокрылый уберег нас, и это чудовище не пошло по дорогам, ведущим в крупные селения. В руинах Куора я смогу атаковать его, не опасаясь причинить кому-либо вред, – думала Ангелоподобная, бесшумно скользя между деревьями. – Если религия Танголин началась с поклонения такому безмозглому и безжалостному существу – у такого народа нет будущего. Да и эльфы никогда не смирятся с соседством кровожадных ящеров. Мы истребим их, постепенно или в результате большой битвы, но не позволим Танголинам заполонить Юракон».

Резкий запах заставил Эльвикери оставить свои размышления и сосредоточиться на предстоящей миссии.

Кроны деревьев расступились, и королева тут же увидела Ки-Рара: разозленный и явно проголодавшийся, ящер слонялся между разоренными эльфийскими хижинами, время от времени нанося удары своей когтистой лапой по тому, что осталось от некогда изящных жилищ.

С первого взгляда на монстра Эльвикери поняла, что повергнуть его сможет только одним способом – измотав и нанеся множество мелких ран. Даже магические разряды посоха Ангелоподобной не нанесут ему значительных повреждений.

«Поразительно! Он защищен не только толстой шкурой, но и особой аурой. Знает ли Ашир о том, что сотворил?» – покачала головой эльфийская королева.

Она поднялась над кронами и подлетела к Ки-Рару со спины, а потом резко спустилась к нему сбоку. Подобный маневр был крайне рискованным, но Эльвикери поняла это уже потом, когда короткая молния с треском вырвалась из ее посоха и угодила ящеру под ребра. Ки-Рар, взревев от неожиданности, развернулся и со змеиной скоростью прыгнул вверх, махнув своей когтистой лапой.

Эльвикери резко взмыла в небо. Порыв ветра от взмаха лапы хищника взметнул волосы королевы, и холод ужаса пробежал по ее спине. Если бы Ки-Рар заметил ее чуть раньше, она бы уже не успела увернуться.

«Возможно, капля разума и присутствует в этом монстре. Но только для того, чтобы изощреннее убивать», – мелькнули мысли в голове Ангелоподобной.

Эльвикери давно уже не сражалась на равных с врагом – со времен войны с темными эльфами. Но тогда эльфы еще могли становиться бесплотными, а рядом с ней был Мартэн. Сколько времени прошло с тех пор! Теперь она вновь вышла в открытый бой, чтобы поднять дух своего народа и доказать самой себе, что ни потеря дочери, ни захват лесов Нии не сломили ее.

Королева совершила крутой вираж, на лету ослепив Ки-Рара молнией, угодившей ему прямо в морду, и подлетела к его хвосту, направив следующий магический разряд в область живота ящера.

Как и ожидалось, новая атака была встречена крутым поворотом и броском вперед. Но Эльвикери уже и след простыл. Магия унесла ее ввысь, а потом она снова ускользнула от глаз Ки-Рара и очутилась у него за спиной, вновь опалив короткой молнией.

Движения с виду хрупкой Ангелоподобной, кружащей вокруг разъяренного, машущего лапами ящера, напоминали замысловатый танец. Этот танец длился несколько часов, пока оба противника не оказались совершенно измотанными. Тогда Эльвикери решила взять передышку и упорхнула в лес, опустившись на верхнюю ветку одного из деревьев. Но Ки-Рар не был намерен прекращать бой. Несмотря на выбитый глаз и рану на бедре, монстр бросился за эльфийской королевой и одним ударом заставил ствол дерева с отдыхающей на нем Эльвикери надрывно затрещать. Ангелоподобная была вынуждена снова взмыть вверх. Рев Ки-Рара потряс окрестности.

Началась погоня. Ки-Рар следовал за королевой эльфов, куда бы она ни полетела. Силы Эльвикери были на исходе, даже жезл уже не искрился ярким светом, как раньше. Ангелоподобная поняла, что не сможет долго продержаться в воздухе. Но она знала, что отряд верных ей эльфийских воинов слеует за ней и Ки-Раром.

«А сердце Рикато наверняка не раз замирало от страха, когда я совершала очередной вираж навстречу чудовищу», – с улыбкой подумала Эльвикери. Она пролетела дугой над лесом и направилась прямиком к стволовой стене Орда. Ее шумящие кроны будто призывали королеву, прохладный ветер свободно бил в лицо, играя в развивающихся волосах. А внизу слышался грохот и рев – это Ки-Рар гнался за своей добычей, сметая все на своем пути.

Но идол Танголин так и не узнал вкус плоти Ангелоподобной. Стоило ему выбежать на поле перед стеной, как сотни ярких вспышек ослепили его, и разряды магических жезлов обрушились на Ки-Рара обжигающим дождем. Скрытые в листве стволовой стены, стражники Орда под командованием Шарны поспешили прикрыть свою королеву.

Тем временем из леса позади ящера выскочил Рикато с отрядом лучших воинов. Не мешкая, они окружили чудовище и выпустили магические молнии в самые слабые места хищника.

Ки-Рар совершил прыжок, неожиданный и отчаянный, будто рывок утопающего из водной глубины. Монстр попытался выбраться из-под града искр, но израненные лапы подвели его, и он рухнул наземь, взревев так, что зазвенело в ушах. Но эльфы только усилили атаку, стремясь поскорее покончить с кровожадной тварью.

Их пыл поубавился, когда с небес прямо на бок поверженного ящера опустилась Эльвикери – ее крылья ослепляли мерцающим сиянием, будто само солнце одарило их светом. Королева эльфов бесстрашно приземлилась на колышущуюся в судорогах плоть, и символ ее власти – жезл Златокрылого, опустился на шкуру Ки-Рара, окончательно разлучив злобный дух с телом. Туша обмякла, и Эльвикери легко соскочила на землю.

С божком Танголин было покончено.

Танголины

Вой и рев поднялся на главной площади Этрадо. Казалось, в ночи проснулись демоны и завели жуткую песнь, стремясь погасить свет далеких звезд. Танголины от ярости подпрыгивали на месте и брызгали слюной. Их глаза горели ненавистью.

– Народ мой! – закричал Ашир, стараясь заглушить завывания своих сородичей. – Мы не смиримся с наглостью врагов, не падем духом от горя! Ки-Рар мертв, но мы живы, и племя наше будет процветать, что бы ни случилось! Жалкие трусы, подлые убийцы! – вождь Танголин в гневе взмахнул могучей лапой, и разведчик, принесший весть о гибели Ки-Рара, осторожно отодвинулся от разозленного тирона. – Мы отомстим! – взвыл Ашир. – Мы отомстим убийцам нашего могущественного Ки-Рара. Но мы будем умными! Я слышал шепот пленных куадаранцев, я слышал разговоры эльфов – все они считают нас дикарями, ничтожествами, способными только убивать! Но кроме силы нам необходима еще и хитрость. И мы будем хитрыми. Помните ли вы тот день, когда в Алькорк пришел отряд эльфов и предложил нам сделку? Это называлось у них посольством! Что стоит нам создать подобное? И вот сейчас, при свете луны, посреди глубокой ночи, я скажу вам – мы докажем нашим врагам, что мы умнее их! Мы покажем им это со всем своим превосходством! Я соберу самых умных Танголин и отправлю их в Орд! Там они потребуют у эльфов плату за нашу потерю! Если же духи леса откажут нам, мы по всем правилам совершим возмездие! Но при этом правда будет на нашей стороне, и с Танголинами наконец начнут считаться всерьез!

Сила аширского слова была так велика, что толпа ящеров взревела, но уже в радостном, торжествующем исступлении.

«Откуда Ашир научился так красиво говорить? – спрашивал себя Диркз, стоя у помоста, с которого произнес свою пламенную речь вождь. – Уж и Наэлли не смогла бы лучше!»

– Диркз, зайди в Гнездо! – приказал Ашир спокойным голосом с тихим басистым рокотком. Диллоф тут же последовал за своим повелителем.

Гнездом Ашира назывался выстроенный эльфами и ими же покинутый дворец Этрадо – ему далеко было до Цитадели Орда, но для Танголин здание казалось настоящим произведением искусства. Тирон так и не смог привыкнуть жить сразу в нескольких комнатах и в итоге занял самую большую: центральный зал с высокими потолками и узкими длинными окнами. У входа во дворец дежурило двое вооруженных стражей-ворцисов, а перед дверями на вымощенной камнем площадке расположилась новая хранительница огня, следящая за ярким пламенем костра. Ашир задумчиво посмотрел на самку и вошел внутрь.

– Когда ты в последний раз был у Канарис, Диркз? – спросил вождь у диллофа.

Тот замер на месте, во все глаза глядя на своего владыку.

– К-какой Канарис? – пробормотал он.

– Диллофы Канарис, бывшей хранительницы огня! – рявкнул Ашир.

– Но она же пропала! – пискнул Диркз.

– Пропала, но не умерла.

– Но откуда…

– А-а… Боишься, что я пошлю за ней и заживо вырву ей сердце, чтобы никто больше так не «пропадал»? – с иронией фыркнул Ашир. – Мне плевать, где она прячется и почему, но она нужна мне. Когда новая луна взойдет на небе, диллофа должна быть здесь. Ясно тебе?

– Я… Ясно, – промямлил Диркз. – Но мне не ясно, откуда великому Аширу известно…

– Ты за кого меня принимаешь? Думаешь, я не заметил, как часто ты стал исчезать, еще и унося с собой мешки с вещами? Ты всегда бегал за этой диллофой! Пока мы вели ожесточенные бои, она спряталась где-то в укромном месте. Это даже неплохо – так безопаснее. Но теперь она должна быть здесь, и немедленно! Приведи ее, Диркз! Я помню, как она защищала ту эльфийку, которая потом оказалась принцессой.

– Но она… Эта эльфийка давно мертва, повелитель! – в отчаянии крикнул диллоф.

– Ну, разумеется! Но тяга Канарис к эльфам мне очень пригодится! Мои послы! Ар-р! Мои послы проникнут в самое сердце Орда. Они вынюхают все! И когда эльфы заплатят нам за повергнутого Ки-Рара, мы атакуем их в самое слабое место! – усмехнулся Ашир.

– А если не заплатят? – стараясь уйти от опасной темы, поинтересовался Диркз.

– Тогда мы обрушимся на леса Ордано и перебьем всех лесных духов до единого! И никакая стена из деревьев не остановит нас. Ты ведь видел Тарха, Диркз?

– Видел, мой вождь. Это удивительное создание…

– Создания! – поправил диллофа Ашир. – Недавно у нас вылупилось еще девять трицисов! Когда они подрастут, эльфы сами сдадутся нам, и даже Темные похолодеют от ужаса! – и тирон залился диким самодовольным смехом.

Диркз выскочил из Гнезда, съежившись от страха. Если бы вместо плотной шкуры диллофы имели человеческую кожу, он бы сейчас обливался холодным потом. Но ящер лишь затрясся мелкой дрожью и неровной поступью пошел прочь – подальше от всех этих зданий, от тяжести цивилизованного мира. Природа звала его в лес. Но даже в густых зарослях, погруженных во тьму, мысли не давали покоя несчастному Диркзу – таким уж тяжелым даром, как разум, наградила его природа.

«А вдруг Ашир знает, где Канарис? Тогда он знает и про Наэлли, и про Кажета! Что делать? А вдруг он пошлет за мной разведчиков, чтобы те все выяснили? Я всегда был осторожен, когда убегал в долины Алении! Правда, я всегда уносил с собой большой мешок с вещами… Да! Именно это и сказал Ашир – унося мешки с вещами… Поэтому меня и заметили. И под грузом я не мог быть бдительным, пока бежал на край острова. Канарис свернет мне шею! Я попался, как какой-то верещащий маз. Я, советник Ашира! Или нет… Вождь не знает, где прячется Канарис. Он сам сказал… Сказал… Но вдруг соврал? Но тогда бы он знал о Наэлли! А так он думает, что эльфийка мертва. Значит, он лишь подозревает… Но все же послал меня к ней! А я тут же струсил и даже не стал отрицать, что диллофа жива. Ничтожество! Хотя… Как я мог врать самому Аширу?»

С этими сбивчивыми мыслями, ругая и виня себя во всех бедах, Диркз пробирался сквозь чащу, сам не замечая, как лапы несут его на юго-восток – в укромную обитель гор Алении.

Куадаранцы

Порыв ледяного ветра чуть было не сбил Дэви с ног. Вьюга кружила со всех сторон, заставляла замедлять шаг. Тото, тяжело ступавший впереди, в очередной раз обернулся.

– Не отставать! С погодой нам не везет, но ничего не поделаешь – мужайся! Здесь недалеко есть небольшое ущелье, где я сам укрылся от стужи во время первого пути сюда.

И куадаранец решительно зашагал вперед, наперекор свистящему ветру.

«Недалеко» растянулось на два часа – путники отвоевывали у непогоды каждый шаг. Дэви и думать забыла об отдыхе, слишком мучительными были подобные мысли. Переставлять ноги – единственная ее задача, а зачем и как долго, уже неважно. Поэтому куадаранка пришла в полное недоумение, когда отвесная скала выросла прямо перед ней, а сильная рука Тото почти грубо потянула ее вниз.

Путники очутились на дне ущелья, укрывшего их от разыгравшейся вьюги.

– А здесь никто не живет? – выпалила вдруг Дэви.

– Ты имеешь в виду диких зверей? – поднял бровь Тото, хотя во тьме этого и нельзя было разглядеть. – Не думаю. Конечно, какое-нибудь существо, застигнутое метелью врасплох, могло бы случайно провалиться сюда, но животные обычно чутки к предстоящей непогоде и находят более надежные убежища. Так что можешь не бояться и устраиваться поудобнее – здесь мы проведем ночь и все прочее время, пока не утихнет это безобразие снаружи.

Бывший кузнец скинул с плеч увесистую сумку и постарался устроиться поудобнее. Дэви последовала его примеру. Спускаясь в ущелье, они разворошили снег, до этого надежно закрывавший вход, и теперь ветер играючи заносил внутрь холодные снежные хлопья.

Дэви постаралась подняться и отряхнуть плащ. Ноги ее при этом задрожали от напряжения – слишком много нагрузки вынесло молодое тело за последние дни. И все же она была довольна, что оказалась здесь.

Несколько лет назад, когда степняки впервые услышали о существовании своих горных сородичей, Дэви вознамерилась во что бы то ни стало уговорить Тото взять ее с собой, чтобы своими глазами увидеть необыкновенное племя абарцев-горняков. Но, несмотря на все уговоры и уловки, кузнец не решился провести слабую с виду и замкнутую по натуре сестру Мелиссы мимо Ярутуллы, кишащей Темными, в горы, полные своих опасностей и сюрпризов. Он оставил семью брата, но обещал вернуться и уже тогда забрать Дэви с собой. Правда, сам он нисколько не верил в собственное обещание и дал его по просьбе Мелиссы, которая беспокоилась о душевном состоянии сестры.

Так Дэви осталась одна, полная мучительного ожидания и то вспыхивающих, то угасающих надежд.

Даже Эль-Фат не решился отправить к горнякам посольство, считая путь слишком опасным. Неизвестно, сможет ли Тото добраться благополучно до дома и тем более когда-нибудь снова вернуться в Зельбарб.

Эти мысли часто посещали Дэви, порой заставляя ее чуть ли не плакать от отчаяния. Злясь на свое тело, казавшееся слишком хилым, она стала все чаще уходить в лес, пытаясь научиться выживать без посторонней помощи и в то же время не привлекать к себе лишнего внимания. Дэви все больше становилась похожа на одичавшую собаку, и однажды мальчишка из деревни близ Абина запустил в нее камнем, считая нищенкой, пришедшей просить подаяния.

Мелисса же, видя поведение сестры, продолжала бороться сама с собой: с одной стороны ее устраивало, что Дэви почти исчезла из их с Ано жизни, но любовь к сестре, а особенно тревога за ее состояние, которое многие уже открыто называли помешательством, не отпускали куадаранку.

Однако Дэви всегда возвращалась домой каждые несколько дней, тщательно мылась, сытно ела, спрашивала о новостях, а потом снова пропадала в глуши лесов и болот у Абина. Это немного успокаивало Мелиссу: она надеялась, что сестра все еще интересуется делами семьи. Ей было невдомек, что у Дэви была лишь одна причина возвращаться – она ждала Тото.