Космические боги. Регнарек. Эволюция бесплатное чтение

И когда убийцы остались одни

В середине кровавого круга

Чтобы чем-то заполнить тоскливые дни

Они начали резать друг друга

И последний, подумав, что Бог еще там

Переполнил телами траншею

И по леснице тел пополз к небесам

Но упал и свернул себе шею

Наутилус Помпилиус. Красные листья.

Гладиатор – разумное существо, созданное для смертельных бойцовских схваток и избранное для подготовки к ним.

Избранный – кандидат в гладиаторы.

Посвященный – Не допущенный, или отстраненный от подготовки к бойцовским схаткам.

Жрец – создатель гладиаторов.

Арена – планета, где проходят бои гладиаторов.

Зарг – конкретный биологический вид гладиаторов, отдаленно (крайне мало) напоминающий человека. (скорее динозавро-человек)

Утро Марва

За всю свою недолгую жизнь, сон Марва никокда не был глубоким. Сон был лишь необходимым и достаточным инструментом для восстановления сил. Сны мелькали, оставляя в памяти мутные образы. Спал Марв чутко, его сознание всегда стояло на пограничье с реальностью. За годы выработалась привычка контролировать продолжительность сна и быстро просыпаться. Сейчас был именно такой момент, Марв проснулся и, не открывая глаз прислушался к утренним звукам. Привычный шорох сыпучего снега, стеклянной россыпью перекатывался по твердой снежной корке.

Нападавший, при всем своем искреннем желании убить Марва, не смог бы этого сделать незаметно. Одно только шумное дыхание выдавало его, хотя даже его сердцебиение не было тайной для избранного воина. Нападавший знал о гладиаторах все, поэтому держался как можно дальше от ложе Марва, пытаясь до последнего момента скрыть свое присутствие.

О чем мог думать посвященный зарг, нападая на избранного? Как и многие, среди заргов, думать ему приходилось редко, скорее он чувствовал. Посвященный мог занять почетное место избранного, если убьет его в лучах утренней звезды планеты заргов. Провозглашая этот закон, Жрец ДАрлак, давал шанс посвященным на почетное место избранного, делая общину посвященных еще одним воспитательным звеном гладиаторов. Эта великая честь, которой удостоился посвященный, сейчас занимала все сознание нападающего. Он существовал ради этого момента, ради возможности стать тем, кто умрет в мире АРЕНЫ. Ноги зарга, по колено утопали в снегу под тяжестью громадного тела. Толстая, грубая кожа, покрытая слоями крепких наростов, была естественной броней и защитой от холода. Огромная, вытянутая голова с массивными челюстями незаметно переходила в туловище, шейные позвонки зарга были надежно защищены панцирем, а спина усыпана крепкими шипами. Желтые глаза хищно смотрели из узких щелей на вытянутой морде.

Мощным прыжком посвященный взмыл в утренний морозный воздух, стремительно сокращая расстояние до своей цели. Однако, "истинная цель каждого зарга – исполнение божественной воли, смерть", – как обычно говорит жрец Дарлак. Марв открыл глаза, он уже ощутил вожделение посвященного, прочувствовал его яростную страсть. Избранный ухватился кистью руки за край гранитной плиты, служившей ему ложем и сильным рывком метнулся в сторону, подымая снежный шлейф за собой. Посвященный приземлился полубоком на голую гранитную плиту. Уже не было в желтых глазах зарга предвкушения от быстрой победы. Не успев развернуться, посвященный получил мощный удар шейными шипами. Два крепких, как камень роговых отростка вонзились в бок. Посвященный взвыл. Сотрясая тишину диким ревом, он повалился, окропляя снег пятнами крови. Марв уже пустил в ход мощные челюсти, разрывая треснувший от удара панцирь над животом. Всем своим огромным весом, избранный, взгромоздился на жертву, вжимая в заледенелую землю когтистые кисти врага. Вырваться из такой хватки было невозможно. Посвященный вздрогнул, почувствовав как острые клыки входят в его живот. Марв раздирал плоть умирающего зарга, беспомощно щелкавшего пастью в воздухе. Яростно выхватывая куски внутренностей, Марв утробно рычал сквозь чавканье и брызгал темной кровью на снежный покров. Сожрав сердце поверженного, Марв поднялся над трупом и высвободил из легких громкий победоносный клич. Наступило еще одно утро Гладиатора.

Хорн – бог гладиаторов.

Год Хорна – условная временная единица – промежуток между официальными боями на АРЕНЕ.

Божественная воля

Только страх и боль заставляют верить по настоящему …

Зарги были одними из участников гладиаторских боёв на планете "АРЕНА". Сотни сильнейших представителей с десятков планет прибывали на Арену каждый год Хорна. За этот год зарги, как и остальные участники, успевали вырастить и воспитать новое поколение избранных бойцов. Каждый жрец диктовал божественную волю в своем отдельном мире. Он обладал божественной силой и властью над своими созданиями. Именно он устанавливал порядок воспитания воинов и вносил генетические изменения в бойцовский вид. Планета заргов была сплошь покрыта льдами и снегом, суровые условия, как полагал Дарлак, благоприятно сказывались на воспитании местного вида воинов. Давно потерявшие облик древнего прародителя – человека, зарги были воплощением идеального бойцовского вида. Условия Арены заставляли жрецов выдумывать изощренных существ. На турнире нельзя было использовать искусственное оружие, и жрецы оснастили своих бойцов рогами, шипами и панцирями естественного происхождения. Главное оружие заргов были огромные, мощные челюсти усеянные множеством острых зубов.

Метель завывала, стеной подымая в высь снежную пыль, вновь оттачивая свои гигантские барханы. Неспокойный и угрюмый мир с вечно серым небом, рождал еще один день в сером рассвете. Для Марва мир сей, был родным домом и все то немногое, что его окружало, радовало глаз : ледяные пустыни, ровные заснеженные горизонты, слепая пурга и вечно печальное небо. Больше всего Марв любил закат, каждый вечер он заворожено наблюдал как бирюзовое свечение затухает на горизонте. Манящее вдаль, оно нашептывало заргу о чем-то необъяснимо проникновенном. Израненный и уставший от очередного гладиаторского дня, избранный находил в себе силы каждый вечер провожать закат. Порой неведомая сила увлекала Марва к бирюзовым барханам, но он возвращался со смешанными чувствами на свое место, чтобы продолжить свой путь гладиатора на следующий день.

Пробежка по снежной равнине заканчивалась к полудню. Ритмично рассекая глубокий сыпучий снег, Марв мог просто созерцать родные пейзажи. Мышцы сокращались, приятным ощущением разогревая тело вдоль всего позвоночника. Проваливаясь по горло, Марв загребал снег четырьмя конечностями, затем распрямляя спину, делал рывок выпрыгивая из зыбучего снега. Мышечная усталость была одним из немногих удовольствий зарга, оставшихся после многовековой череды мутаций. Былая гамма чувств сконцентрировалась в нескольких необходимых ощущениях. Такими были вожделенная усталость и боль, рождающая ярость. Марв сжал челюсти от зудящего удовольствия в мышцах. Через снежную равнину ему предстояло вернуться к храму, где сотни таких же гладиаторов соберутся для очередной тренировки.

Годичный божественный цикл заканчивался, и оставшиеся самые сильные гладиаторы, теперь, будут сокращать свою численность в каждодневных боевых схватках, пока не останется всего четыре воина. Генетика заргов такова, что гладиатор не может конкурировать с молодым поколением в следующем году, поэтому со всего выводка гладиаторов должно остаться только четыре особи для участия в турнире. Гены победителей дадут основу следующему поколению гладиаторов. Их геном жрец сохранит перед самым отбытием на Арену. Он вновь вырастит сотни экземпляров, готовясь к следующему турниру. А гладиаторы прибудут на планету "Арена", где будут исполнять волю богов – умирать в поединках. Смерть заберет всех до единого бойца, последний же, как победитель, получит вечную жизнь и нетленное тело, после ритуала самопожертвования.

Чистка

Ровное каменное плато вокруг храма было свободно от снега и наледи. Усилиями жреца, в этом месте никогда не бушевали снежные бури. Обитель Дарлака была высечена из цельной скалы, его идеальная симметрия была достигнута отнюдь не ручным трудом. Храм прошивал небо над собой тремя длинными шпилями, на центральном красовалась статуя насаженного на него человека. Шпиль пронзал поясницу каменного изваяния , продолжая свое восхождение к небу из его живота. Мускулистые руки каменного мужчины были воздеты к небу, а на лице изображена радость. "Радость от исполнения божественной воли", как говаривал Дарлак, задумчиво глядя на герб. На священной площади, в единственном на планете месте, свободном от снежного хаоса, проходили каждодневные тренировки гладиаторов. Ежедневно, здесь гибли избранные, а в сезон чистки, накануне турнира, каждый вечер площадь была усеяна трупами избранных. Посвященные с трудом в этот период справлялись с уборкой, и если бы не жуткий холод, то площадь давно бы пропиталась кровью гладиаторов и покрылась коркой красноватого льда.

Сегодня проходили схватки в "четверках". Гладиаторы занимали свои позиции на выгравированных в камне отметинах. По оглушительному трубному сигналу, происходила схватка "один против трех". Задача отбивающегося гладиатора состояла в простом – остаться в живых. Вскоре отбивающимся становился следующий в четверке. В сезон чисток, переходящая эстафета длилась до тех пор, пока не умирал один из гладиаторов.

Сейчас как раз был сезон чисток… Бой в четверках был одним из самых сложных и выматывающих. Марву он давался ни чуть не легче остальных. Не так давно в таком же бою Марву отгрызли ногу, и ему пришлось восстанавливаться в храме. После каждой тренировки всех раненых уволакивают с площади, позже их восстанавливает жрец. Но из тренировочного цикла такие гладиаторы выбывают, бывает даже на несколько дней. Выбыть из гладиаторского цикла тренировок надолго, часто означало скорую смерть. Марву удалось восстановить свои силы, но покушение посвященных на него теперь происходили чуть ли не каждое утро.

Тяжелое дыхание паром поднималось вверх. Пасть изможденного зарга была широко раскрыта, грудь распирало от глубоких вздохов. Избранный удачно выстоял против трех соперников, гладиатору достались несколько глубоких укусов и пробитый в одном месте грудной панцирь. Лежа на отшлифованных камнях священной площади, Марв пытался расслабиться, чтобы восстановить свои силы. Темное пятно густой крови медленно росло под прокусанной рукой гладиатора. Хищное рычание и хрип слышались отовсюду. Марв научился экономить силы. Передышка была короткой, ровно к такой и привык Марв. Распластавшись на камнях, он выглядел беззащитным, но внутри него, из боли уже рождалась не осмысливаемая злоба. Настроить себя на смертельный бой было привычным делом для избранного.

Еще две схватки Марв восстанавливал силы, готовясь к убийству самого уставшего бойца. Такой порядок был традиционным для гладиаторов, каждый старался убить того, за кем следует его очередь. Каждый раз, Марву казалось, что это последний бой. Бой в котором его душа освободится, покинет его тело и, не достигнув вечной жизни, уйдет в небытие… Так, говорил Дарлак. Слова жреца возникали в голове каждого зарга, стоило ему этого захотеть и жрец просвещал свои создания, вкладывая в их умы смирение перед божественным и желание увековечить собственную душу. Еще об одном жалел Марв – что смерть отнимет у него возможность увидеть бирюзовый мир, что загадочным образом появляется на горизонте каждый вечер и манит его в свои объятия.

Как только пришло время, Марв стремительно прыгнул вперед. Низко, почти касаясь в полете земли, он пролетел с десяток метров, сбив противника. Обманный выпад вперед и мощный удар в морду. Противник быстрым движением схватил пастью за руку. Сомкнул челюсти и рванул в сторону… жуткая боль пронзила все тело, но Марв прижался к шее врага, запуская когти под панцирь. Другие двое нападающих уже делали свое кровавое дело, отрывая спинной панцирь жертвы. Локтевой шип пробил ногу Марва, но гладиатор, пересиливая боль, крепко прижал противника к себе, продолжая резать толстую кожу когтями, отделяя панцирь. Рука хрустнула, даруя заргу блаженную боль и свободу действий, теперь кость руки не мешала приблизиться к шее врага, что и поспешил сделать избранный. Мощной хваткой Марв сомкнул челюсти на шее врага. Сквозь шум собственной крови в голове, он услышал как ломается шея и рвется артерия противника. Трубный рев огласил окончание схватки и Марв откинулся на спину, ногами отбросив уже мертвое тело зарга. Еще одна победа, еще один день.

Дарлак и Мортэ

Легкие, пушистые снежинки медленно падали на каменную площадь, грациозно танцуя в вечернем воздухе. Приверженцы оттаскивали трупы убитых заргов в одну большую кучу, раненых уносили на первый этаж храма. На балконе, оперевшись обеими руками в край стояла темная фигура, облаченная в серую мантию. Из под накинутого на голову капюшона, горели два красных глаза. Жрец наблюдал за спешной уборкой площади. Из за его плечей вынырнул летающий череп, посланник и надзиратель МОртэ. Даже Дарлак не знал что именно кроется за этим разговорчивым посланником Хорна. Череп, конечно, был не органический, всего лишь искусная его копия. Из глазниц выглядывали, очень похожие на обычные человеческие глаза, нижняя челюсть постоянно была в движении, и казалось, что Мортэ все время улыбался, что и подтверждалось его веселым нравом.

Из черепа раздался хрипловатый мужской голос:

– Хорошая жатва, Дарлак. Кровавая река времени вновь пополнила свои воды…

Дарлак молчал. Использовать обычную человеческую речь жрецу приходилось крайне редко. Если бы не визит Мортэ, возможно так бы и не пришлось этого делать в этом столетии. Тем временем череп продолжал:

– Ты не единственный из жрецов, кто устраивает подобное истребление своих существ. Твои, Дарлак, самые ущербные. Хе, они у тебя даже размножаться не могут самостоятельно. Ты их лишил всех человеческих радостей, в том числе и секса, хе-хе. Ты сам еще помнишь что это такое, Дарлак? Ха-ха-ха.

Нижняя челюсть Мортэ задрожала в такт смеху. Он описал полукруг в воздухе и завис точно напротив лица Дарлака, ожидая реакции собеседника.

Жрец насытился умиротворяющим зрелищем святой площади и медленно повернулся чтобы покинуть балкон, немного задержавшись у входа в зал, он бросил металлическим голосом:

– Любовным утехам пусть будет место в других мирах.

Сквозь арочный проем, жрец попал в огромный пустой зал. Ровный каменный пол гулко отражал шаги, устремляя звуки к высокому своду. Темнота и холод этого помещения создавали ощущение чего-то бесконечно пустого и мрачного. Многочисленные арочные проемы не давали достаточного света для освещения столь большого помещения. И без того, вечно сумеречный серый свет растворялся во мраке зала, четко обозначая лишь его границы. Легкое зеленоватое свечение вдруг забрезжило возле жреца и на ровном месте возник каменный трон. Дарлак сел на него и откинул капюшон. Лицо жреца было вечно спокойной маской искусственного происхождения, как, собственно, и все его тело. Металлический блеск лица, однако, не подразумевал его неподвижность. Действительно, жрец не был лишен возможности мимики, он просто ее редко использовал.

Мортэ завис напротив, пытаясь продолжить беседу:

– Мрачная обитель, Дарлак. Ты бы мог создать любую, но твой выбор оригинален… хе-хе. Да ты молчун, жрец, не могу тебя разговорить вторые сутки.

Дарлак моргнул светящимися красными огоньками.

– Слова лживы, и речь скудна для истины.

Мортэ обернулся вокруг своей оси, оставаясь парить напротив жреца.

– Высокомерным стал, а ведь ты тоже был когда-то человеком. Возможно, в теле бренном, ты тоже не ценил общение. Но я был мастером слова, и облик свой оставил удобным для речей. Не будь занудой, Дарлак, поговори со мной. Ведь как жизнь может быть осознана через смерть, так и истина через ложь.

– Зачем ты здесь?

Череп сделал небольшой наклон в сторону и хитро прищурил глазницу, мимика ему удавалась не смотря на образ.

– Я посланник Хорна. Этого тебе не достаточно? Я не должен отчитываться перед тобой, цели мои – божественная воля.

– Трепло ты, Мортэ.

– Это верно, жрец, ха-ха. (Череп начал описывать небольшие круги)

– Мне не понятно, зачем такого болтуна прислал Хорн. Ничто не скрыто от его взора на моей планете, даже мысли мои ему ведомы.

– Не из за таких ли как Мортэ, ему все ведомо?

Дарлак отмахнулся от черепа рукой, как от назойливой мухи.

– Триста лет Хорн не присылал ко мне ни кого. И между тем знал обо всем происходящем на этой планете.

– Да уж, тебя не проведешь, Дарлак, хе-хе.

– Я уже понял, что ложь и словоблудие, два твоих основных достоинства, Мортэ, за которые в прошлой жизни, я презирал и убивал людей.

– В прошлой жизни? Не смеши мой череп, Дарлак. Ты же мертв уже больше трехсот лет!

– Верно ты имеешь ввиду, что тело моё состоит не из органики?

– Ну… (череп вдруг приблизился к лицу жреца) ты не можешь чувствовать… как и я, хе-хе. Но это не главное, ты бессмертен. То есть, разумеется, ты можешь прекратить свое существование, но не по своей воле. Ты лишен права на смерть, жрец, значит, ты мертв!

– Ты начинаешь меня доставать своей болтовней, черепушка!

– Посуди сам, Дарлак, ты не тоже самое существо, что и твои зарги… В тебе нет органики, как верно ты заметил, жрец. И значит, вся гамма чувств присущих тем, кто из плоти и крови, тебе не ведома. Обрезав, своих существ, хе-хе, лишив их многих человеческих чувств, ты приблизил их к собственному виду. Ты можешь лишить их многого, Дарлак, но если лишить их права на боль и страдания, им не зачем будет жить.

Дарлак откинулся на спинку трона.

– Речь твоя, как суп из лжи, приправленая правдою. Зарги не будут развиваться, если лишить их боли и страха смерти. И то, что мы разные с ними, истина. Мне чувство боли не нужно, и смерти я не боюсь, ибо бессмертен. Но от этого я не умираю, черепушка, а исправно служу Хорну. И успехи мои очевидны.

Мортэ слегка задумался, затем он снизился и как бы изподобья, вкрадчиво спросил:

– Боишься Хорна, жрец?

Череп развернулся сначала в одну сторону, затем в другую, как бы заговощески оглядываясь.

– Что за вопросы, Мортэ? Конечно, ведь это страх перед богом.

– Страх за свое бессмертие? (Мортэ подавался вперед в начале каждой фразы, и медленно возвращался на место к ее окончанию) Хе-хе. Ты боишься лишиться своего существования? Ждешь, когда Хорн объявит лучших жрецов и надеешься быть одним из них? А что будет с лучшими? Может быть они умрут, лишаться своего существования ? Как трактовать божественную волю, Дарлак? Хе-хе.

– Лучшие станут приближенными к богу, болтливый Мортэ.

Дарлак встал с трона и тот исчез, поморгав прощальным зеленым свечением. Жрец расстегнул мантию и эластичная ткань легко соскользнула с его плеч. На поясе, из ножен, Дарлак извлек короткий меч. Синеватый клинок давал редкие блики во мраке зала. Мортэ немного отдалился во мглу, не забывая говорить.

– Вновь вечернее развлечение? Хороший клинок, Дарлак. Ты забрал его с собой из своего мира?

Жрец молча шагал к центру зала, говорливый череп уже успел надоесть ему за два дня пребывания на планете заргов.

В центре возникло зеленоватое свечение и в зале появились зарги – приверженцы. Их было двое, свирепо рыча и скребя когтями о каменный пол они быстро побежали к жрецу. Не смотря на большое расстояние, зарги быстро приближались, работая всеми четырьмя конечностями. Дарлак занял выжидательную позицию. Мортэ взмыл вверх, чтобы оттуда безопасно наблюдать за происходящим. Зарги разделились, обходя противника каждый со своей стороны. Дарлак сделал несколько легких выпадов, рассекая воздух острым клинком. Атака заргов была молниеносной, оба прыгнули на жреца одновременно. Дарлак оттолкнулся от пола ногами и взмыл вверх, оказавшись на безопасной высоте. Мортэ поспешил сменить позицию, подальше от "летающего" жреца. Один зарг первым прыгнул на приземляющегося Дарлака и сбил его в полете. Жрец отлетел в сторону, проехавшись по каменному полу. Для человека, такой удар был бы смертельным, но не для искусственной плоти. Второй зарг уже завис в смертельном прыжке, он приготовил локтевой шип, чтобы вонзить его в жреца, но Дарлак вовремя отпрыгнул в сторону. Жрец почувствовал сильную вибрацию по полу от мощного удара промахнувшегося зарга. Дарлак подскочил к посвященному и нанес серию ударов мечом, волчком раскручивая свое тело и со свистом рассекая воздух клинком. Теплый фонтан крови выплеснулся из обрубка руки зарга, и тот поспешил отпрыгнуть от жреца. Второй посвященный зарг успел накинуться на Дарлака со спины и сжать его голову мощными челюстями. Подобное усилие заставило бы лопнуть и камень, но тело жреца было неуязвимо. Не обращая внимание на зафиксированную голову, Дарлак развернул свое тело и вонзил меч в грудь заргу. Резкими движениями он перерубил связки нижней челюсти и высвободился от захвата. Оставшийся, однорукий противник осторожно двигался по кругу, подбирая момент для атаки. Воспользовавшись паузой, Мортэ заполнил зал своим хрипловатым голосом:

– Ха, Дарлак, это похоже на жертвоприношение, а не на схватку. Ты нарезаешь их как куски мяса на жаркое!

Зарг не решался наступать и жрец сам бросился в атаку. На этот раз, удар не сбил Дарлака, он остался стоять не шелохнувшись. Жрец выронил меч, схватил зарга за шипы и поднял над головой, затем резко опрокинул его на каменный пол и не медля вонзил подобранный клинок в грудь. Над умирающим заргом показался летающий череп. С интересом изучая зарга, Мортэ изрек:

– Удар в сердце?

"Самый быстрый способ",– выдохнул Дарлак, пристегивая меч к поясу.

Зеленое свечение удалило трупы и следы крови, зал вновь заполнился немой пустотой. Дарлак зашагал к балкону и Мортэ последовал следом. Площадь была пуста и молчалива, вечерний бирюзовый закат красиво подсвечивал горизонт. Дарлак накинул капюшон и замер, наблюдая как медленно уходит бирюзовое свечение за снежные барханы.

Хриплый голос Мортэ вновь нарушил тишину:

– Красивый закат, Дарлак. И как только тебе удалось создать такое?

Железный голос донесся из под капюшона:

– Красота тебе не чужда, Мортэ?

– Хе-хе. Я вижу красоту, ведь зрение, слух и голос это единственное, что оставил нам Хорн. Но мы ее не чувствуем, Дарлак. При всем желании не почувствуем. Хе-хе, только и можем констатировать, что это красиво.

– Что ты имеешь ввиду, череп?

– Щемящее чувство в груди при виде красоты. Хе-хе, а также эйфория, страсть, любовь, желание, страдание, боль и смерть, разумеется. Когда знаешь, что можешь умереть, мгновение жизни бесценно. И каждое мгновение прожитой жизни пропитанные этими чувствами – в сумме вечность, разменянная теперь на долгие столетия бесцветного существования. И никакими бирюзовыми закатами этого не исправить, жрец. Все это осталось в прошлой жизни, то есть, хе-хе просто – при жизни. Мы с тобой умерли, Дарлак. Ты, кстати, как умер? Тоже, на арене?

– Да, почти. (медленно проскрежетал Дарлак, сделав паузу на мгновение)

Вновь пошел снег, хрупкие белые кристаллики медленно опускались в сумерках на черную площадь, пролетая мимо собеседников на балконе.

– Я принес себя в жертву, как лучший из лучших, исполняя божественную волю. Но я существую, черепушка, поэтому я жив.

– Возможно, Дарлак, но тогда ты медленно умираешь. Сначала у тебя забрали живую плоть, затем заберут искусственную. Ты перестал чувствовать боль и бояться смерти, потом ты перестанешь видеть мир своими глазами. Ты растворишься в вечном и перестанешь различать жизнь и смерть. Ты умрешь медленно, жрец.

Дарлак молчал, задумчиво всматриваясь в бирюзовую линию горизонта. Череп огляделся по сторонам и досадно произнес:

– Холодно тут у тебя… и скучно. Хотя холод и почувствовать нельзя, хе-хе, но скучно. Скука – хуже смерти, Дарлак. Боги ее боятся, ибо нет у них никакого другого страха, кроме бессмыслия бытия.

Дарлак молчал, провожая взглядом бирюзовые снежинки, беззаботно пролетающие вниз. Линия горизонта меркла, освобождая небосвод для ночной мглы.

Игрища Валькирии

Космический корабль богини Валькирии только что прибыл в мир Хорна, он завис на орбите планеты "Арены" и шел на стыковку c космической станцией "Хорн". Главный зал корабля, где основное свое время и проводила богиня, представлял собой потрясающе огромных размеров вытянутое помещение овального сечения, слегка изогнутое, с легким наклоном, его правильней было бы назвать огромной пещерой или гигантской змеиной норой. Обитель Валькирии была создана именно как пещера. Она была устлана камнями, даже стены были каменными, здесь проистекал ручей с вечно чистой и холодной водой. Натуральный мох покрывал берега ручья, всюду росли разнообразные растения, собранные со всех вселенных, хищные птицы изредка взмывали под пещерным сводом охотясь на мелких зверьков. Это был маленький мир, всегда сопровождающий богиню. И можно было бы подумать, что это и есть пещера на какой-нибудь дремучей планете, если бы не огромные иллюминаторы, через которые просматривалась звездная россыпь на черном хосте бесконечного космоса. Валькирия проснулась на своем привычном ложе, расположенном на обломившемся гигантском сталагмите. На этом каменном возвышении, на расстоянии десятков метров над землей и проводила свои ночи богиня. С высокого утеса, по отвесному телу гигантского сталагмита стекал красноватый ручеек, взявший свое начало из мелкого пруда на вершине, где богиня принимала утренние ванны.