Случайная встреча на «скорой» бесплатное чтение

– Ладно, что у нас по отделениям? – продолжила планёрку главный врач станции «скорой помощи», женщина 50 лет с аккуратно убранным светло-русым волосом в белоснежном идеально отглаженном халате. За глаза сотрудники её называли по-разному, в том числе и «мамой», за посильное отстаивание своего коллектива. В ответ последовала шуршащая куртками тишина.

– Ну что ж, раз не у кого ничего нет, то спасибо ночной смене и не забываем учить приказы, скоро зачёт, кто не сдаст здесь, тот пойдёт к главной медсестре, а что будет там я думаю, пояснять не надо… – Весь этот монолог она произносила уже вставая изо стола и обращаясь к выходящей из актового зала гудящей толпе. Кто «с ночи» быстро шёл в свою «кондейку» скорее переодеться и ехать домой, ну а кто пришёл «в день» нехотя разбредался по своим делам в ожидании вызовов.

Это была рядовая станция «скорой помощи», которых полным полно по великому множеству малых городов, разбросанных на бескрайних просторах нашей великой страны. Здесь также не хватало бригад, финансирования и всего прочего. И здесь так же работали фанатично преданные своему делу люди, для которых «скорая помощь» была неотъемлемой частью их жизни.

Обычный молодой фельдшер двадцати лет, засунув руки в карманы комбинезона, с лёгкой мечтательной задумчивостью на лице зашёл в диспетчерскую принимать смену. Его звали Алексей. Фигура в коллективе ничем особо не выделяющаяся. По натуре же, это был застенчивый романтик, скромный ценитель прекрасного, тянущийся к природе и красоте во всех их проявлениях. Он привычно посмотрел на какой машине работает, осмотрел сумку, коробочку с сильнодействующими и расписался в тетрадях за приём этого всего, слушая что ему рассказывала сдающая ему смену коллега. Всё это он проделывал ежесменно по тому и привычно. За окном зацветал яркими красками рассвет. Поднимающееся за горизонтом солнце окрасило небо и облака в нежные розовато-оранжевые цвета. Было безветренно и по-утреннему свежо. Так как станция располагалась за городом, (а это был маленький таёжный городок), то всё это утреннее великолепие дополняли звуки просыпающегося леса. День обещал быть хорошим. Вместе с растущим рассветом росло и настроение у людей. Бригады торопливо разбегались по утреннему пику вызовов, телефоны продолжали трещать, и каждый оставшийся не показывая вида ждал своей очереди, когда его объявят по вездесущей громкой связи и он унесётся в каждодневную неизвестность.

Его всё не объявляли, был уже 10-й час утра, телефоны притихли, съехавшиеся бригады занимались своими делами: кто генералил сумку, кто шумно «забивал козла», ну а кто просто сплетничал в диспетчерской. Шумное спокойствие смены нарушил треск репродуктора, заставивший всех напрячься. Хотя больше всех прислушался Алексей со своим водителем, так как он был первым на очереди, а так же всегда первая «врачебка». Репродуктор, усилив напряжение, треснул второй раз и из него раздалось: «Третья, поехали, третья». Ещё раз треснув, он выключился, выполнив свою судьбоносную функцию. Алексей, томно встал со скамейки. И захлопнув книгу, которую читал, не без удовольствия греясь в лучах утреннего солнца, направился в диспетчерскую за карточкой и сумкой.

Возле неё, читая что-то на щите информации, стояла молодая девушка лет 18, невысокого роста с аккуратно забранными элегантной заколкой тёмными волосами. Её изящный тонкий стан покрывал белоснежный халат, чуть не достающий до колен, а на ногах красовались светлые босоножки, удивительно подчёркивающие юную стройность.

Завидев боковым зрением вышедшего из-за угла Алексея, она обернулась в его сторону и с искусственно равнодушным видом, незаметно, как ей показалось, проводила его взглядом. Что впрочем, не ускользнуло от него, не скрывшего своего удивления от неожиданной встречи с этим чудесным, как ему показалось созданием. Это было, как неожиданная встреча с чем-то необычайно прекрасным, когда его вовсе не ждешь. Просто от этой красоты за версту веяло чистотой и светом – этакая элегантная непорочность. Хотя девушка и изобразила безразличие, в душе же у неё зажглась искра интереса, нарушающая запреты и подталкивающая к действию. Вышедший из диспетчерской молодой фельдшер, задумавший на сей раз получше разглядеть чудо в халате, оказался немного ошарашен, когда неожиданно для самой себя девушка повернулась к нему и сильно раскрасневшись от собственной наглости произнесла:

– Вы на вызов?

– Да.

– Можно с вами?

– Поехали.

У обоих с губ сорвалась тайная улыбка.

– Практика? – Решил первым нарушить неловкое молчание Алексей, пока они стояли на крыльце, наблюдая манёвры выезжающей из гаража машины.

– Да, – улыбнулась девушка.

– Кстати, я – Алексей. Раз будем вместе работать, то не мешало бы и познакомиться. – Как бы извиняясь, добавил он. Кивнув, девушка, немного смущённо улыбнувшись, призналась: – Марина, я из нашего училища.

– Я тоже его заканчивал. И кем будешь?

– Фельдшером.

– Потом в институт?

– Да, но если не поступлю, хочу попробовать к вам, сюда. Мне кажется, здесь будет хорошая практика.

– Тут ты права. Лучше места, где её набраться, не найти.

Их общение очень быстро стало настолько естественным и непосредственным, что со стороны могло показаться, будто они знакомы очень давно.

Вызова летели за вызовами, рабочий день шёл своим чередом. Смена выдалась достаточно яркая. Были и детские температурки, и давление у бабушек, и «бичи», и серьёзные сложные вызова. Марина смогла увидеть, то к чему стремилась во всей красе. Они с Алексеем встретили и хамство, и благодарность, и пропитое вонючее дно жизни, и холеность начальства, и пустые вызова впечатлительных особ, и настоящий экстрим с мигалками, сиренами, капельницами и носилками. Студентка была явно под сильным впечатлением от всего происходившего с ней. В её глазах ярким огнём горел неподдельный интерес и счастье, как у ребёнка, добравшегося до папиных инструментов или маминой косметики. Она была абсолютно в своей тарелке. И всё это не могло быть столь ярко, если бы не дополнялось и не строилось на удивительно хороших отношениях, завязавшихся у неё с Алексеем. Он так же явно получал наслаждение от работы и, видя искрений интерес Марины, с удовольствием ей во всём помогал, объясняя и давая самой всё попробовать Водитель тоже был очень весел и общителен, всю дорогу что-то рассказывал, шутил и стараясь во всём помочь, хватал носилки да сумки, живо всем интересуясь.

Вот так, порой, в суровой, но в чём-то романтичной рабочей обстановке и рождается что-то большое, яркое и красивое… Глядя со стороны на этих двоих можно без особого труда предположить, что скорее всего их сегодняшние отношения просто так не закончатся, и вероятнее всего последует какое-то продолжение, уж больно ярко горели их глаза, и заливались краской их лица от нечаянного прикосновения.

Закат горел со всей силы, расплескав свои краски на всю округу. С юга подувал приятный освежающий ветерок. Из леса доносилось вечернее пение птиц, а где-то рядом запел сверчок. Им казалось, что вся природа старалась, создавая этот тёплый летний вечер. Ребята стояли на крыльце, опершись о перила, любовались закатом и размеренно беседовали, рассказывая о себе, и расспрашивая друг о друге. За весь день их всё больше и больше притягивало. Лица светились счастьем как от долгожданной встречи.

Алексей, глядя на Марину, понял, точнее, остро прочувствовал это усилившееся притяжение, и ему захотелось проводить с ней как можно больше времени, что бы она не уходила, а постоянно была рядом.

В глазах Марины читались похожие чувства, но она ещё боялась сама себе в них признаться. И вдруг, она подумала, а что если загадать и будь что будет. Ребячество конечно, но всё же. Ведь он ей действительно очень нравится, ни с кем ей ещё не было так легко и ни к кому так не тянуло. Итак, если Алексей её повезёт домой, то так тому и быть, она попробует как-то развить их отношения. Хотя в глубине души она уже была к этому готова и как бы чувствовала, что это только начало какой-то большой истории.

И тут Алексей не выдержал, точнее слова как-то сами сорвались с его губ.

– Марин, – волнуясь, начал он, и это волнение нельзя было скрыть, – я завтра, послезавтра выходной, давай встретимся, сходим куда-нибудь, ну хоть просто по городу погуляем. Если ты конечно не против. Просто ты… В общем, я очень не хотел бы, что бы мы просто потерялись. Вот. – В конец раскраснелся он.

Глаза Марины засверкали радостью, она хотела ответить, как её прервал репродуктор: – Пятая поехали, пятая, смена на пятою. Распираемая нахлынувшей радостью, Марина, засветившись в улыбке, кивнула: – Давай, позвонишь мне?

– Конечно, – оживился Алексей. – Диктуй. – И выхватив из кармана ручку, быстро записал на своей ладони заветные цифры. – Ну, что пойдём в машину? – позвал он её.

– Пойдём. А сумки? Или уже переложили?

– Да. Саша постарался. Ты его ещё не знаешь, но он тебе должен понравиться – свой мужик, но своеобразный. – Объяснил Алексей по дороге к машине, которая уже ждала у крыльца, молотя двигателем.

Посадив Марину в салон на фельдшерское место, и захлопнув дверь, он метнулся к открытому окну диспетчерской.

– Что, Тась, без вызова? – спросил он диспетчера, полноватую женщину лет 50 с кудрявыми обесцвеченными волосами, которая увлечённо расчерчивала журнал вызовов.

– Да, студентку отвези, да на заправку, остальные задержаться на втором этаже, ну ты знаешь, там день рождения…

– Да, знаю, тоже звали.

– Ну, вот студентку отвезёте, заправитесь и приедете, если ничего не поступит.

– Ладно, только я ещё домой, а то я – суточник.

– Ну, заедешь. Езжай уже, пока звонить не начали. – Ответила Таисия, на секунду оторвавшись от журнала, и отпив воду из кружки стоявшей на подоконнике у открытого окна.

– Всё, поехали, – отмахнулся Алексей, уже повернувшись к машине.

Ехали весело. Водитель был в хорошем настроении и явно заметил летающие по машине флюиды.

Саша, жилистый тёмноволосый с короткой стрижкой мужик лет сорока, действительно понравился Марине, хотя сначала он ей показался слишком уж живым и громким, но, видя, что Алексей с ним в очень хороших отношениях, Марина стала воспринимать его, таким, какой он есть.

Он ехал быстро и уверенно. Это был тот тип водителей, с которыми чувствуешь себя спокойно на любой дороге. Сквозь громкую заводную музыку он всё время хвалил свою машину, что-то рассказывал о Боге, он как выяснилось, был верующим человеком, и что-то говорил об Алексее, но что именно она не расслышала из-за музыки и рычания двигателя.

Алексей, периодически поглядывая на Марину и перекидываясь с ней парой незатейливых слов, постоянно ловил её нежную улыбку. Судя по всему, подумал он, она тоже не сводила с него глаз.

Когда они подъезжали к перекрёстку загорелся зелённый свет и Саша убедившись, на сколько мог из-за разросшегося кустарника на разделительной полосе, что близко никого нет не сбавляя особенно скорости, въехал под светофор. В этот момент на перекрёсток влетел на бешеной скорости «КамАЗ» без прицепа. Всё произошло за считанные секунды. Не успев, Саша должным образом отреагировать, как последовал сильнейший удар в левый бок «УАЗика». Слегка развернувшись на месте, он был отброшен к краю дороги и, опрокинувшись с грохотом, скатился по 3-х метровому откосу в кювет.

В дрыбадан пьяный с разбитым лицом водитель «КамАЗа», невнятно ругаясь матом, долго пытался открыть заклинившую от удара дверцу, пока ему в этом помогли Гаишники. Вытащив камазиста из разбитой кабины, они волоком проволокли его до своего «бобика», так как сам он толком идти не мог и, закинув его как мешок, захлопнули дверь. Разговаривать сейчас с ним было бесполезно.

«Скорую» же спасатели долго резали, под стон и причитания Саши, от других не было слышно не звука.

В редкие, нечёткие проблески, Алексей ощущал боль в затылке, грудной клетке и правой руке. Сквозь вой сирены, рокот двигателя и озабоченное бормотание Серёги, такого же фельдшера как и он, с которым ещё вчера пили пиво, до Алексея доносился разговор в кабине: – Глюкоза одиннадцатой! – вызывал по рации врач лет сорока, для всех он был просто Егорыч.

– Слушаю одиннадцатая, что у вас? – озабоченно спросила Таисия.

– Звоните в приёмный покой, пусть готовятся, у нас трое пострадавших!

– Ясно, звоню. Как они?

– Саня ничего, а Лёха со студенткой «тяжёлые»!

– Ясно.

Очнувшись от резкого запаха нашатыря, Алексей почувствовал боль ещё острее, теперь болело всё тело. Да и ещё осмотр, перекладывания и езда на железной каталке по неровному полу только добавляли её. В приёмном покое он успел мельком увидеть Марину, которая лежала на соседних носилках окружённая врачами и медсестрами, ведущими осмотр, в то время как санитарки срезали с неё остатки одежды и смывали кровь с распухшего лица и покрытого синяками и ссадинами тела. Вид у неё был не важный. Сашу он не видел и не слышал, наверное, подумал он, – его или уже подняли в отделение, или ещё не привезли. После недолгих сборов каких-то анализов и исследований, Алексея отвезли в операционную, в соседних были Марина и Саша.

Он лежал на столе с закрытыми глазами – бестеневая лампа сильно слепила. Вокруг суетились врачи, о чём-то меж собой переговариваясь. Голова сильно гудела и кружилась. Несмотря на всё состояние, постоянно крутились мысли о Марине, а перед глазами стояла картина из приемного покоя. Алексей как-то чувствовал, что у неё дела куда хуже. Анестезиолог заставил его считать, как в руку что-то вколоти. Почти сразу головокружение усилилось, приоткрыв глаза, Алексей увидел, как всё раздваивается. Волной накрыла эйфория, боль прошла, тело испарялось. В следующий момент Алексей провалился в темноту.

Сквозь густую непроглядную темень, которую казалось можно пощупать, начали медленно проявляться разноцветные точки, превращая тьму вокруг в богатое звёздное небо, так много звезд и таких ярких Алексей ещё не видел, даже в телескоп. Он поймал себя на мысли, что они не мерцают, и не ощущается ни ветра, ни вообще какого-либо сопротивления, но это почему-то нисколько не пугало. Наоборот было необыкновенно спокойно и легко. Тело тоже не ощущалось. Думать же о природе всего этого ни хотелось. Он понимал лишь, что ему хорошо как никогда, и он куда-то плывёт, так как звёзды медленно плыли. Где-то вдалеке светилась голубая Земли, но туда почему-то не тянуло. Откуда-то, сквозь абсолютную тишину, нарастала удивительно красивая и спокойная музыка. Она казалось, струилась отовсюду, и вместе с ней струились тепло и любовь, всеобъемлющая, чистая и безвозмездная любовь, тот идеал любви к миру, к которому можно только стремится, и которого все в сердце ждут. Постепенно музыка стала звучать с одного направления – прямо перед ним, и так же медленно нарастая оттуда же стало приближаться, что-то поначалу слабо светящееся, постепенно разрастаясь в пушистый, играющий нежными тонами самых разных цветов туман. Такую красоту Алексей не мог даже представить. И в этом тумане вырисовывался до боли знакомый женский силуэт. Да, без сомнения это была она, Марина, но, как и почему она здесь? Впрочем, это также практически не волновало Алексея. Его сейчас вообще ничего не тревожило – его переполняло умиротворение и любовь, любовь к миру и к женщине.

По мере приближения туман рассеивался, и тело Марины становилось всё яснее. Оно было укрыто белоснежной накидкой, сквозь которую виднелись лишь его очертания, но и они были прекрасны. Волосы её были распущенны и свободно струились по плечам, лицо же сияло всё теми же умиротворенным. Приблизившись, они, улыбнувшись, посмотрели друг на друга так, как будто долго не виделись. На это раз Марина начала первой: – Лёш, знаешь, тогда, на крыльце, я чуть сама не предложила нам с тобой встретиться, но обстоятельства всё решили за меня. И слава Богу, потому что, вдруг у меня не хватило бы смелости и мы с тобой никогда больше не встретились. Наверное, я бы всю жизнь потом об этом жалела. Просто мне так хорошо и легко с тобой, и я хотела бы, что бы это не кончалось. Странно, что я говорю это тебе. – Закончила она, улыбнувшись. Всё это время Алексей не сводил с неё глаз. – Почему ты молчишь?

В ответ он совершено неожиданно для неё поцеловал её нежные алые губы, и по доброму улыбнулся. Более полного ответа нельзя было и представить, но он добавил: – А что говорить… Ты сама всё прекрасно понимаешь, что я так же без тебя не смогу. Ты мне теперь нужна как воздух, и я верю, что всё у нас будет хорошо.

– Я тоже, – вновь улыбнулась она, но стала уходить, добавив: – я скоро.

Хотя Алексей был немного удивлён, но он как-то чувствовал, что она права и скоро они вновь будут вместе.

Нахлынувшая дурнота и боль во всём теле заставили Алексея проснуться. Кое-как подавив тошноту, он тяжело открыл веки, было чувство недосыпания. Какое-то время, изучая потолок, он сопоставил в мыслях все последние воспоминания и получил более-менее чёткое для себя объяснение своему состоянию. Сердце сжималось, и к горлу подкатывал ком, когда он вспоминал Марину, то весёлую и счастливую, то искалеченную, лежащую на каталке в окружении медиков. Невольно он начал анализировать сон и в его душе вновь возникла уверенность, что они ещё обязательно встретятся, по крайней мере, он для этого сделает всё.