Наследница долины горячих ключей бесплатное чтение

Глава 1.

– Тесса, граф просил передать, чтобы вы зашли к нему перед балом,– молоденькая горничная присела передо мной с интересом поглядывая на разложенное на кровати платье.

Я недовольно поджала губы.Формулировка для слуг была более чем расплывчатой, но я то знала, что стоит мне не появится в кабинете в течение четверти часа и строгого внушения избежать не удастся! Что ж, я поймала в зеркале взгляд Милы, моей служанки, что занималась сейчас прической и чуть заметно кивнула. Мила тяжело вздохнула и, заколов ещё один локон, отошла в сторону. И что же вам, сиятельный граф так срочно понадобилось от своей дочери?

Я почти бегом пересекла широкий холл, и остановилась перед внушительными дверями отцовского кабинета. Они наводили на меня уныние, так как обычно каждое его посещение заканчивалось, влучшем случае, недовольно поджатыми губами отца, провожавшего меня к выходу презрительным взглядом. Отец всегда мечтал о сыне, а родилась я, к тому же ещё и забравшая своим рождением жизнь его нежно любимой жены.

Отец, как обычно, сидел за массивным столом, заваленным бумагами. Наши земли были не слишком обширны, но плодородны и приносили хороший доход. И это не принимая во внимание то, что мы владели самыми известными в королевстве виноградниками. Хотя, о чем это я? Не мы, отец. Я, хоть и считалась наследницей всего состояния, в данный момент являлась полноправной владелицей лишь небольшой горной долины, носившей романтическое название "Долина горячих ключей" но по факту представлявшую собой удаленное горное плато с текущем по нему ручейком и стоящем на его берегу небольшим домом. Я была там в пятнадцать лет, когда совершала ознакомительную поездку по графству, ис тех пор воспринимала намеки окружающих на мое наследство крайне болезненно. Подарить мне, любящей лес и море, эту безлесную, пустынную, самую отдаленную от замка и города часть графства было изысканным издевательством со стороны отца. По крайней мере все окружающие, знающие как на самом деле обстоят дела с моим наследством, были в этом твердо убеждены. К счастью, таких было очень и очень немного.

– Что вы хотели, отец? – я присела в поклоне и, не поднимая глаз, замерла у стола. Перед отцом нужно было стоять ровно и молчать. И держать лицо. Что бы он не посчитал нужным мне сказать.

– Элейна, – в голосе графа проскользнули нотки осуждения, – почему ты ещё не готова? Бал начнется меньше чем через два часа!

Я с трудом удержалась от того, чтобы не вскинуть голову. Безумно захотелось ответить, что если бы никто не вызывал меня для бесполезных упрёков, дело пошло бы быстрее. Но отец, словно почуяв, что я почти готова ему возразить, внезапно резко поднялся, и, заложив руки за спину, подошёл к окну.

– Элейна, на сегодняшнем балу будет объявлено о твоей помолвке с бароном Ингваром де Мэйором. И я хотел бы, чтобы ты познакомилась с будущим мужем чуть раньше. Вернее, прямо сейчас.

Что???

Я в ужасе перевела взгляд с прямой спины отца на собственное, совершенно обычное домашнее платье, вспомнила свою лишь на половину собранную прическу и в отчаянии прикусила губу. Зачем? Ну зачем отец хочет меня опозорить? Неужели недостаточно того, что он выдает меня замуж за мужчину, значительно ниже меня по социальному положению? Мужчину, в последней военной компании получившего прозвище северного варвара за жестокость и безжалостность к своим врагам? Я и так боюсь его до дрожи в коленях, так сейчас меня лишают ещё и возможности отгородиться от него пышными нарядами и безупречной уверенностью в своей красоте?

– Ингв,-отец между тем открыл вторую дверь, ведущую в библиотеку и чуть отступил в сторону, пропуская гостя, – входи!

Я подняла на мужчину быстрый взгляд. Высокий, чуть выше моего отца, значит я буду ему по плечо. Черные с проседью волосы завязаны на затылке простым шнурком. Правильные черты загорелого лица, твердая линия подбородка, чувственные губы. Он мог бы считаться красивым, если бы не грубый, неровный шрам, шедший от носа к вискуи терявшийся в волосах и ледяной, пробравший меня до дрожи, взгляд серых глаз, прекрасно дополняющийсявыражением лица. Не мужчина – каменная статуя.

И за него мне через месяц придется выйти замуж???

– Ингв, это Элейна, моя дочь и твоя невеста, – отецнепривычно, мягко улыбнулся мужчине и похлопал его по плечу, – я оставлю вас, чтобы вы могли немного пообщаться до бала, но не задерживай ее слишком долго, ей ещё собираться и собираться!

И он ушел, плотно прикрыв за собой дверь библиотеки. Я с изумлением проводила его взглядом и перевела его на жениха. В голове просто не укладывалось происходящее. Как? Ну как отец мог оставить меня наедине снезнакомым мужчиной? Это же! Это же нарушение всех! Абсолютно всех правил приличия!

– Тесса! – барон поклонился, едва ощутимо прикасаясь губами к моей по привычке протянутой руке, – рад знакомству!

Голос у него оказался чистым, глубоким, с таким бы на сцене выступать! Но вот интонация… Создавалось ощущение, что слова он просто выплёвывает! Ну что за неприятный тип! "А чего ты ожидала, Лейна? – спросил внутренний голос, – неужели ты и вправду думала, что отец, ненавидящий тебя, выберет тебе в мужья кого-то,кто будет хоть немного к тебе расположен??!"

От осознания собственной ненужности, внезапно накрывшей меня с головой, стало так горько, что на глаза набежали незваные слезы.Я надеялась, до последнего мига надеялась, что Ингвар окажется не таким! Что все разговоры о нём, о его жестокости к врагам и презрении к женщинам, окажутся лишь досужими сплетнями! Что мой муж если не полюбит меня, то хотя бы будет уважать! Тщетно! Такие как он – одинокие волки и женщины, что волею судьбы оказываются с ними связаны, никогда не смогут познать даже простого человеческого участия. Удачная покупка, тело для рождения наследника, вот кто я для него!Я ещё раз посмотрела на по-прежнему стоящего непозволительно близко мужчину. Он изучал меня. Внимательно, вдумчиво, как коллекционер изучает новую бабочку, уже попавшую в силок, но все ещё живую, трепещущую крылышками, нарушающую идеальный порядок почти завершенной коллекции, улыбнулась ему непослушными губами, с трудом подавив всхлип и, резко развернувшись, метнулась прочь из кабинета, нарочно громко хлопнув дверью. Да, это нарушение этикета, ну и пусть! Я пока ещё жива!И свободна! Ещё целый месяц свободна!

***

Ингвар.

Я растянулся в удобном кресле с наслаждением вытянув вперёд затёкшие ноги. Чертова непогода, заставившая меня задержаться в дороге! Чертова река, смывшая единственный мост на моем пути и заставившая меня сделать приличный крюк! В итоге прошедшие двое суток пришлось провести в седле, останавливаясь лишь на короткие часы сна. Даже есть я предпочел сидя на лошади. В итоге снова начала беспокоить старая рана и вместо того, чтобы улыбаться собственной невесте я думал о том, как буду выглядеть, если потеряю равновесие и завалюсь прямо на здешний пушистый ковер. Ещёи боль, похоже, отразилась на лице, иначе с чего бы девочка сбежала в таком ужасе?

– Виски? – предложил Георг.

– Давай! – я с наслаждением покрутил бокал в пальцах, наблюдая за переливами алкоголя и одним махом опрокинул его в рот. По телу неторопливо побежало приятное тепло.

– Похоже я ей не понравился… – я перевел взгляд на моего старого друга. Моего боевого командира, не раз вытаскивавшего наш отряд из самых патовых ситуаций. Я служил под его началом больше десяти лет и ушел из армии вслед за ним. Благо, обязательная служба уже закончилась, – ты всё ещё думаешь, что это хорошая идея? Она же меня боится!

– Ингв, за последний год из пятнадцати наших ребят, ушедших тогда вслед за мной, не стало троих! Троих! Понимаешь? И везде бытовые причины. Пьяная драка, ревнивый муж, не вовремя вернувшийся домой, Мэтт вообще на грязной мостовой поскользнулся! С летальным исходом! – он поднялся и, заложив руки за спину, прошел по кабинету. -Ты можешь себе представить, чтобы один из лучших разведчиков королевства просто упал на грязной улице и размозжил себе голову о случайно попавшийся камень?

– Бывших разведчиков, – уточнил я. Голова чуть кружилась. Третья рюмка на голодный желудок была явно лишней.

– Да знаю я! – отмахнулся Грег, – и это не считая тех пяти, что мы потеряли за предыдущие годы! Наводит на определенные мысли не так ли?

Я только кивнул. Тут надо было быть полным идиотом, чтобы не догадаться.

– И что ты думаешь? Кто решил нас зачистить? Реанцы или? – повисло тяжёлое молчание потому что под "или" подразумевался собственный правитель, шесть лет назад поручивший нам особое задание. И расформировавший группу сразу же после его выполнения.

– Пока не знаю, но на сегодня я кое-что запланировал и тогда, надеюсь, след станет более осязаемым. И именно поэтому мне нужен ты! Ты, единственный, кому я доверяю настолько, чтобы поручить безопасность самого дорогого мне человека! Моей дочери!

– Ты же знаешь,я не самый сильный из хранов! – Я чуть прищурил глаза и посмотрел на старого друга.

– Зато ты умеешь думать головой! И, будем надеяться, сумеешь предотвратить ситуацию, когда понадобится хороший хран!

Я лишь кивнул. Георг прав, хотя перспектива жениться от этого не становилась более радужной. Но что не сделаешь для старого друга!

Глава 2.

Элейна.

Я стояла возле высокой, в два с половиной моих роста двери и ждала. Ладони стали влажными и безумно хотелось вытереть их о богато украшенное платье. Останавливало меня лишь осознание того, что если я появлюсь в зале с пятнами на подоле, одним выговором от отца дело точно не ограничится. Я снова вспомнила кривую улыбку будущего мужа и к влажным ладоням добавились подрагивающие пальцы. Я его боялась. Боялась реакции на мое позорное бегство, боялась темного, не понятного мне, но явно опасного огонька, что зажегся в его серых глазах, когда он смотрел мне в след. Правда, по-хорошему, мне вообще не следовало оборачиваться, но что поделать, если взгляд сам остановился на неподвижно стоящем на том же месте мужчине, прежде чем дверь с грохотом захлопнулась. Внезапно накатило осознание, что через месяц он станет моим мужем. Будет распоряжаться моей жизнью по своему усмотрению. Получит власть над моим телом! Меня едва заметно передернуло. Нет, Ингвар совершенно точно не вызывал физического отвращения. Но! Как же много всего начинается с этого но… Я вообще боялась физической близости с мужчиной. И то, что этот мужчина был заметно старше меня и, к тому же, оказался более чем холоден, этот страх лишь усиливало. Я тяжело вздохнула, стараясь успокоиться!

Ну зачем меня тогда понесло в лес? Земляники, понимаешь, захотелось графской дочке, как будто нам к столу и так не подавали самую разнообразную ягоду! Но мне, двенадцатилетней девочке собственноручно собранная на небольшой тайной полянке она казалась неимоверно, сказочно вкусной.Настолько, что ради того, чтобы полакомиться ароматными ягодами стоило обмануть горничную и тайно выскользнуть из сада. Если бы я только знала, что, а вернее кого я на этой полянке найду… Но я не знала.

Я уже почти дошла до места, когда впереди послышались странные звуки, заставившие меня вздрогнуть и спрятаться за ближайшим раскидистым кустом. К счастью, отец не препятствовал тому, чтобы я иногда нарушала приличия и одевалась не так, как требует этикет, а так, как мне самой было удобно. Вот и тогда на мне был темно зеленый костюм для верховой езды, почти сливавшийся по цвету с листьями. Я почти легла на землю и осторожно посмотрела вперед, сквозь резные прорези частых веток. Некоторое время было тихо, и я уже подумала было, что мне послышалось, как внезапно кто-то закричал совсем рядом, заставляя меня испуганно охнуть и упасть на землю. А потом я увидела их. Совсем близко, в нескольких десятках шагов от меня, из-за дерева выскочила испуганная, в порванной на плече рубашке молоденькая девушка и метнулась вправо. Вот только далеко убежать она не успела, потому что, почти сразу за ней на крохотную полянку выбежал парень, в несколько шагов догнавший беглянку и ловко поваливший ее наземь.

–Пусти! Пусти! Роб, я отцу расскажу! Он тебя прибьет! – отчаянно закричала девушка отбиваясь от навалившегося на неё мужчины, уже успевшего окончательно разорватьрубашку, обнажая небольшую аккуратную грудь.

– Не убьет! – Парень оторвал полосу от длинной юбки и, уже никуда не торопясь, основательно связывал ей запястья, сидя сверху и не давая своей жертве вырваться раньше времени, – он мне тебя в жены обещал, ежели мы договоримся! А мы договоримся, милая! После того, что я сейчас с тобой сделаю, ты за меня не то что пойдешь, бегом побежишь!

И он привязал дергающуюся под ним девчонку к ближайшему кусту, проверил крепость узлов и, с неожиданной злостью встряхнул девушку за плечи:

– Ну! Скажи, Милка, пойдешь же!??

Девушка зло оскалилась сквозь слезы и плюнула ему в лицо:

– Да лучше сдохнуть! Чтобы я и добровольно потом под тебя ложилась! Ни-за-что!

– Ну как хочешь, – прошептал насильник и потянулся к поясу широкой юбки, – а ведь я мог бы сделать это иначе, так чтобы тебе не было так больно!

Дальше я не смотрела, просто не могла. Но и уйти я не могла тоже! Оставалось лишь зажимать уши, в надежде что отчаянные крики и стоны девушки, которую мучили почти рядом со мной, исчезнут! Но они не исчезали! Нет! Напротив, если сначала неизвестная мне Милка только коротко и зло стонала на каждое движение насильника, то потом начала кричать в голос и, под конец, уже просто рыдала, умоляя прекратить, отпустить ее и соглашаясь уже на всё. Даже на свадьбу.

Я разрывалась между желанием сбежать, пока меня не увидели, и встав и сообщив кто я такая, прекратить наконец, насилие! Но так и не решилась ни на то, ни на другое. Лицо издевающегося над будущей женой парня было таким страшным, что я сильно сомневалась, что его остановит присутствие постороннего. Пусть тем посторонним и была целая графская дочка!

– Ну вот и хорошо, вот и договорились! – парень, наконец, встал с бессильно раскинувшейся на траве девушки и, подняв ее юбку, начал вытираться. Я бросила короткий взгляд на распластанную на траве несчастную и чуть не закричала от ужаса. Её широко раскинутые ноги были покрыты синяками и бурыми разводами. Лицо заплакано, губы искусаны в кровь. Когда парень, отвязав ее от куста,грубо вздернул Милу на ноги, она заметно покачнулась и со стоном схватилась за низ живота.

– Ну как, жинка? – поинтересовался насильник, перехватывая качающуюся девушку и забрасывая ее себе на плечо, – понравилась тебе первая брачная ночь? Еще хочешь?

И он ушел в сторону деревни, не забыв прихватить с собой разбросанную по поляне одежду.

С тех пор я больше не ела земляники. И из замка больше не сбегала. Хватит! Набегалась уже! На всю жизнь набегалась! Так, что от одной фразы"исполнение супружеского долга" внутри все леденеет и руки трясутся!

– Госпожа,– рядом, словно из воздуха возникла горничная, – пойдёмте! Пора!

И я набрала полную грудь воздуха и шагнула вперёд, в открывающуюся дверь, мимо продолжающего объявлять меня цереймонейместера.

– …Элейна де Ритт, – услышала я окончание фразы и, натянув на лицо положенную в таких случаях милую улыбку, шагнула в наполненный людьми парадный зал. Отецбыл уже там. Он, как хозяин дома, встречал гостей. В любой другой день эта обязанность была бы моей, но не сегодня. Сегодня день моего совершеннолетия, и я главная звезда праздника, а значит должна появится в зале последней. "Подумать только, – размышляла я величественно приближаясь к противоположному краю залы, где, на небольшом возвышении, ждал меня граф, – сегодня мне исполнился двадцать один год! И если бы у меня не было близких родственников я могла бы сама управлять своей жизнью! Просто не верится!"

Вокруг толпились гости, очень много гостей, слишком много! Я кивала на приветствия, улыбалась, подавала руку наиболее настойчивым мужчинам и чувствовала, как внутри все холодеет от предчувствия близкой беды. Что-то должно было случиться. Что-то очень-очень плохое!

– Возлюбленная дочь моя, – отец протянул мне руку, и я оперлась на неё, прежде чем подняться на возвышение, – дорогие гости! Сегодня мы собрались здесь для того, чтобы отметить совершеннолетние моей единственной и горячо любимой дочери – Элейны! – И отец сжал мои пальцы и чуть приподнял руку, словно показывая о ком одет речь.

"Ещё бы, ведь рядом с тобой стоит, как минимум, десяток девушек которые могут претендовать на право называться твоей дочерью!" – горько подумала я.... На возвышении мы были одни.

В первом танце меня вел отец. Твердо держал мою руку и внимательно оглядывал наполненный людьми зал. Я его совершенно не интересовала. Поворот, поклон и, наконец, он отпускает меня, чтобы отойти к небольшой группе мужчин в военной форме, стоящих обособленно ото всех, недалеко от стола с напитками. Какое счастье! Я достойно пережила все формальности и больше графу сегодня была совершенно неинтересна! Можно выдохнуть и немного расслабиться.

Я отошла в сторону и взяла в руки бокал с соком. Вечер уже перевалил за середину. Я за это время успела обойти почти всех гостей, двигаясь от одной оживленно беседующей группы к другой. Выслушать огромное количество комплиментов и пожеланий от которых начало стучать в висках. И заметно устать. Хотелось покоя и отдыха, и я незаметно выскользнула на высокий, закрытый от посторонних глаз балкон, опустилась в небольшое мягкое кресло, в котором любила посидеть за завтраком, и прикрыла глаза. Чувство тревоги, чуть приглушенное усталостью, никуда не делось, засев в груди неприятным холодком. А ещё я, до сих пор, так и не увидела среди гостей собственного жениха. И это было очень странно. Неужели Ингвар настолько оскорбился мои утренним поведением, что решил не идти на праздник? Или вообще отказался жениться на мне? В сердце вспыхнула надежда. Отец однозначно высказал своё желание видеть именно этого человека моим мужем, но его, в отличие от меня, принудить к браку он не может. "Мечтай, глупая мышка! – остудила мои мечты горькая мысль, – ни один мужчина не откажется от того богатства, что вместе со мной отдает в его руки отец, тем более на таких условиях. По сути, именно Ингвар после свадьбы становился полноправным хозяином графства, а я сохранялаправолишь на то имущество, что получила в собственность до брака. То есть ту самую несчастную каменистую долину.

–Элейна,– мягкий певучий голос выдернул меня из горестных раздумий и заставил резко обернуться. Передо мной стоял мужчина, которого можно было смело назвать моим первым и, на данный момент, самым сильным увлечением. И сейчас он стал еще красивее. Намного красивее!

Я в изумлении прошлась взглядом по золотым волосам, рассыпанным по широким плечам, по идеальным чертам лица, с которого на меня, немного насмешливо, смотрели самые прекрасные на свете голубые глаза. На губы, что сейчас улыбались мне ласковой улыбкой и были моим настоящим наваждением в пятнадцать. Я так мечтала тогда, чтобы он когда-нибудьменя поцеловал! Филипп де Брэж, граф Эменейский. Он был на три года старше меня и несколько лет назад гостил у тети недалеко от нашего замка. Тогда-то мы и познакомились, на одном из званых вечеров в ее доме. И после этого встречались еще несколько раз. И мне даже показалось, что Филипп обратил на меня внимание, но потом отец, не принимая во внимание все мои уговоры, запретил мне появляться у Эмилии де Вуэ, а вскоре после этого я узнала, что и Филипп уехал, увезя с собою моё разбитое сердце!

– Элейна, вы удивительно хороши сегодня, – мужчина склонил голову, и я привычным жестом подала ему руку для поцелуя, вот только его пальцы сжали мои чуть сильнее, чем требовалось, а губы дотронулись до тонкой перчатки, обжигая горячим прикосновением и заставляя меня забыть все слова, что я собиралась сейчас сказать. Совершенно все.И это было хорошо! Потому что слова сейчас определенно были лишними!

– Как жаль, что мы не виделись так долго! – в чарующем голосе мужчины послышалось огорчение, – но вы же утешите меня? Подарите мне очередной танец?

Я лишь зачарованно кивнула, не смея поверить своему счастью. Танец! С ним! Мой танец с Филиппом!

–Благодарю! – мужчина, не выпуская моих, чуть подрагивающих, пальцев,помог мне подняться и,опустил мою руку к себе на локоть. Я чуть оперлась на него и плавно, как учили, заскользила над полом. Как, оказывается, это восхитительно, когда рядом с тобой находится такой мужчина!

Мы вышли с балкона как раз к началу вальса. Моего любимого танца! Самого, самого любимого! Филипп чутьприобнял меня за талию, прижимая к себе, и переплел наши пальцы. Сердце моё на миг замерло, прежде чем понестись вскачь, и я, чувствуя, что еще несколько мгновений, и я просто взлечу над полом, чуть склонила голову, ожидая нужной ноты. Наконец она прозвучала и Филипп, прижав меня еще сильнее, так, что еще немного, и это уже можно было бы посчитать неприличным, повел меня в танце. Поворот, еще один. Нам пришлось разнять руки и это так неправильно, что я с трудом удерживаю горестный вздох. А потом, в один миг, музыка обрывается, не закончив ноту,и я повернув голову чтобывыяснить, что же случилось с музыкантами,встречаюсь взглядом с отцом. Он совсем рядом, стоит на том же возвышении, где в начале вечера поздравлял меня с совершеннолетием. И мне становится очень страшно, потому что глаза отца наполнены яростью.

– Возлюбленная дочь моя, подойди! – я отпустила теплую руку Филиппа, такую надежную и медленно, так, чтобы никто не заметил, чтоу меня дрожат колени, пошла вперед. Всего полтора десятка шагов, и я снова на возвышении перед залом. И снова на меня обращены все взгляды. Но я их не вижу. Я вообще ничего не вижу, потому что сейчас рядом с отцом стоит Ингвар де Мэйор и это может означать только одно.

– Сегодня я счастлив сообщить вам, – отец обвел притихший зал тяжелым взглядом, остановив его почему-то на Филиппе, -что Элейна дала своё согласие на брак с прекрасным человеком! Настоящим офицером, Ингваром де Майором, тем самым подтверждая помолвку, заключённую два года назад!И ровно через месяц состоится торжественное бракосочетание, которое свяжет их судьбы навечно! Ингвар, мальчик мой, – улыбнулся граф стоящему недалеко мужчине, – иди сюда!

Мой жених лишь криво улыбнулся и в несколько шагов оказался рядом с нами. Снова наклонился к моей руке, на этот раз даже не прикоснувшись к ней губами и замер. Напряжённый, похожий в своей черной офицерской форме на ягуара, уже выследившего свою добычу и в любую секунду готовогонапасть. Я с трудом сглотнула, чувствуя, как от моего будущего мужа, так и веет неизвестной мне опасностью, и перевела взгляд на выглядевшего весьма довольным отца.

– Так выпьем же за подтверждённую всеми сторонами помолвку моей дочери! – провозгласил граф и сделал глоток из бокала, что все это время держал в руках. Гости радостно зашумели, начав бурно обсуждать неожиданный выбор владетеля здешних земель. Имя моего будущего мужа держалось в секрете вплоть до сегодняшнего вечера, хотя о том, что я стала невестой, официально сообщили уже два года назад.Я же замерла, не в силах не только сделать глоток из сжатого в руке кубка, но даже вздохнуть. Внутри все заледенело. Скоро, нет, уже сейчас, случится что-то страшное! А потом отец захрипел, схватился за горло и начал медленно заваливаться на бок. И всё это время сжимавшая меняизнутри пружинараспрямилась криком, отразившемся от высокого потолка и заметавшегося среди гостей.

–Отец, – кричала я, скованная страхом, лишённая даже возможности вздохнуть, – папа!

Ингвар уже был возле него, стоял на коленях, расстегивая кружевную рубашку, потом приложил к его губам какой-то камень и негромко выругался. А затем резко поднялся и, схватив меня за руку, молча потянул из зала.

– Что вы делаете? – в отчаянии закричала я, попытавшись вырваться, номужчина был намного сильнее и сжимал мое запястье так крепко, что мне было больно, – там же отец! Надо ему помочь!

– Граф мертв, – отрезал мой будущий муж, – это яд из северного алоцвета. Мгновенное действие, и ни одного шанса выжить, даже для одаренного!

Мы уже достигли боковых дверей и Ингвар, ни на минуту не задерживаясь, влетел в коридор, увлекая меня за собой.

– Тед! – закричал он куда-то в сторону, и я с изумлением поняла, что сейчас он обращается к Артедденту де Сонорру, папиному адъютанту и начальнику охраны замка, – Тед! Ты где? Проклятый тебя побери! Графа отравили!

Хода он при этом не снижал и мне приходилось почти бежать за ним. И это на каблуках. На высоких каблуках, которые должны были прибавить мне хотя бы капельку роста и ходить в которых можно было только очень медленно и аккуратно! Я даже почти не удивилась, когда, на очередном шаге, каблук заскользил по натертому перед приездом гостей паркету, а сама я, тихо всхлипнув, полетела на пол, чтобы оказаться в сильных мужских руках, удержавших меня от падения. Де Мейор посмотрел на мою закушенную, чтобы не закричать губу, потом его взгляд почти осязаемо ощупал грудь, бедра и остановился на виднеющихся их под подола пальчиках. Туфельку я, естественно, потеряла.

– Вот дьявол! – выругался жених, глаза его странно потемнели, и он неожиданно резко поставил меня на ноги, – снимите уже этот ужас и идём! На счету каждая минута!

Я с изумлением перевела взгляд с моей босой ноги на его лицо, увидела недовольно сжатые губы и скинула вторую туфельку. Вот ещё, связываться с ненормальными! "И нечего, нечего на меня так смотреть, будто я тебе денег должна и уже год назад должна была вернуть! – подумала я спеша за снова схватившем меня за руку мужчиной, – тоже мне, ростовщик нашелся!" Но следовало признать, босиком и правда было удобнее.

– А куда мы идём? – я вдруг поняла, что ведут меня вовсе не к моим комнатам, совершенно точно не к моим комнатам! Впереди показались двери отцовского кабинета.

Ингвар силой втолкнул меня внутрь, когда я попыталась затормозить на пороге, захлопнул за мной дверь и заложил ее на засов. Быстро прошел по пустому кабинету, заглянул в библиотеку и вторую дверь тоже закрыл.

– Сядь! – я почувствовала, как на глаза набежали непрошенные слезы. Никогда, никогда ещё в моей жизни ни один мужчина не обращался со мной так бесцеремонно! Я ему что, собака, чтобы так командовать???

Между тем, мужчина подошёл кшкафчику, прятавшемуся за резной панелью, вытащил оттуда бутылку коньяка и бокал и направился ко мне. Я в ужасе отступила.Шаг назад, ещё один, и я почти упала на маленький, стоящий у стены, диванчик.

– На, выпей! – мне в руки сунули почти полный бокал!

Я перевела изумленный взгляд с янтарной жидкости на нависающего на меня сверху мужчину. Он что, действительнохочет, чтобы я выпила ЭТО???

– Давай, девочка, – Ингвар опустился передо мной на корточки и снизу-вверх посмотрел мне в глаза, – у тебя шок, а у меня почти не осталось времени! Пей! – неожиданно рявкнул он и я, почти не осознавая, что делаю, подчинилась.

Горло обожгло, огненная жидкость побежала вниз, наполнила пустой желудок, я сегодня только завтракала, да и на балу перекусила несколькими крохотными бутербродами, и разбежалась по телу горячим теплом.

– Лучше? – Ингвар по-прежнему сидел передо мною, – слышишь меня?

Я заторможено кивнула.

– Лейна, твоего отца убили, отравили подсыпав в бокал с вином мгновенный яд. И это может означать только одно – ты в опасности! Потому как, что бы не было нужно убийцам от графа, сейчас владелицей этого стала ты! Ты понимаешь?

Я перевела затуманенный взгляд с губ что-то объясняющего мне мужчины на его глаза. Красивые, серые! И так сверкают, словно мужчина сейчас испытывает очень яркие эмоции!И как он мог так сильно не понравитьсямне утром?

– Лейна! – меня несильно встряхнули за плечи, – о чем ты сейчас думаешь?

– А у тебя глаза такие яркие! – честно ответила я, с восторгом наблюдая как они меняют цвет становясь из серых почти черными. Это было почти волшебно! Я вытерла почему-то бегущие из глаз слезы, и не выдержала, провела рукой по щеке сидящего передо мною мужчины. Гладкая, горящая под пальцами кожа и тонкая ниточка шрама, едва ощутимая под пальцами, – и ты красивый,но он всё равно лучше! – упрямо прошептала я, вспомнив Филиппа, а потом перед глазами возник образ падающего на пол отца и стало темно.

Разбудили меня громкиеголоса, доносящиеся из соседней комнаты. Я с трудом села, чувствуя, как кружится голова и с изумлением осматривая отцовский кабинет. Это что же такое должно было произойти, чтобы я вместо своих покоев провела ночь здесь? Папа наверняка будет просто в ярости, когда узнает! Папа!!!! Я вдруг отчетливо вспомнила делающего глоток вина отца и его неподвижно лежащее на полу тело.

– Нет! Это не правда! Не правда! Не правда! – прошептала я, поднимаясь с кровати, сейчас я встану и пусть мужчины, которые о чем-то ожесточенно спорят в библиотеке скажут мне, что граф жив! Или отец будет там, да! Именно так, я сейчас загляну в комнату, а папа там, как обычно склонился над картой и улыбнется мне, увидев, что я застыла в дверях. И скажет: "Доброе утро, моё солнышко! Поцелуешь своего старика?" Я горько улыбнулась. Нет. Так папа точно не скажет. Он и не помнит, наверное, что когда-то звал меня своим солнышком. Он вообще после того случая не называл меня иначе чем Элейной или дочерью. И старался свести наше общение к минимуму. Как будто, в один миг вся его любовь превратилась в ненависть и ему даже просто находиться рядом со мною было тяжело и неприятно. Я с трудом удержала горестный вздох. Ну и что. Пусть отец не любил меня. Я все равно отдам все на свете, чтобы только он был жив!

Когда я открыла дверь в библиотеку и шагнула внутрь, яростный спор мгновенно стих и на лицах собравшихся возле стола мужчин отразилась растерянность. Я обвела взглядом присутствующих. Отца среди них не было. Мой жених сидел прямо напротив, и я могла отчетливо видеть, как при моем появлении судорожно, до бела, сжались на подлокотнике кресла его пальцы. Начальник замковой стражи, барон де Сонорр оторвался от карты на которой он что-то внимательно рассматривал и, встретившись со мной взглядом, опустил глаза. Третьим был… я с изумлением моргнула, но картина осталась прежней. И в третьем кресле по-прежнему находился наш конюх Жак, учивший меня ездить на лошади и любивший петь веселые песенки, убираясь в конюшне. Что он тут делает? И что вообще происходит?

Именно от этом я спросила, еще раз обведя взглядом живописную компанию.

–Что здесь происходит, господа? И где мой отец?

И по тому, как в один миг помрачнели все присутствующие, поняла: мне не приснился кошмар. Нет. Отца действительно отравили.

Глава 3.

Я лежала в горячей воде, наполненной пеной и безуспешно пыталась расслабиться. Никто из собравшихся в кабинете отца мужчин не стал препятствовать моему желанию вернуться в свою комнату. Но когда я двинулась к двери, встали сразу двое. Ингвар захотел проводить меня до покоев, а де Сонорр сообщил, что ему нужно отдать на мой счет распоряжения дворцовым охранникам. Я не протестовала. Поднялась по лестнице, заботливо поддерживаемая под руку женихом и даже умудрилась вежливо поблагодарить его за помощь. А потом закрыла дверь и, в изнеможении прислонившись к ней спиной, внимательно прислушалась, надеясь уловить удаляющиеся шаги. Но за дверью было тихо, словно де Мэйор позабыл о своих безусловно срочных делах и решил остаться возле моих покоев надолго. Наконец, послышались чьи-то тяжелые шаги, вот только они приближались, а вовсе не удалялись от меня, в конце концов, затихнув возле комнаты, и я услышала, как жених негромко отдает распоряжения подошедшим охранникам. Я закусила руку, стараясь подавить едва не вырвавшийся из горла всхлип, и с трудом, опираясь на стену, словно слепая пошла в ванную. Глаза, не давая видеть, застилала пелена слез, но, к счастью, я достаточно хорошо знала свои покои, чтобы найти нужную дверь даже наощуп.

Вода со звоном ударила о дно небольшого бассейна, заменяющего мне ванную и я, уже не сдерживаясь, зарыдала в голос, с остервенением срывая с себя дорогое платье и стремясь как можно скорее оказаться в её объятиях. И вот сейчас, когда слезы наконец иссякли, смытые горячей водой, я снова и снова вспоминала слова, услышанные мною возле открытой двери. Слова, сказанные моим будущим мужем, когда он не знал, что я могу их услышать. И слова эти заставляли меня холодеть от ужаса даже в невозможно горячей воде, потому что, как я не пыталась найти им другое, не самое очевидное, объяснение, у меня ничего не получалось. Я откинулась на пологий бортик и проговорила вслух словно бы вплавившуюся мне в память фразу: "Мне всё равно, что она подумает! Я не могу ждать. И не буду. Слишком многое поставлено сейчас на кон. Мне нужны все и как можно быстрее. И ждать несколько недель я не намерен!"

В комнату тихонько постучали и в дверь проскользнула бледная, как полотно, Мила. Я слабо улыбнулась. Появление девушки было хорошим знаком. Быть может,я всё же неверно поняла слова Ингвара и он вовсе не собирается заставить меня заключить брак сразу после похорон отца? Я с некоторым трудом села и позволила расстроенной девушке вымыть волосы и помочь мне покинуть ванну. Вот только, стоило мне попытаться выйти из комнаты, как меня мягко, но настойчиво развернули, объяснив, что господин барон настойчиво просил меня не покидать своих покоев, по крайней мере, без сопровождения. Я не стала спорить со стражами и вернулась к себе. И даже сумела, пусть и с трудом, проглотить что-то из принесенного служанкой завтрака. И подавила в себе почти непреодолимое желание сбежать из комнаты через балкон, как делала иногда в детстве. Потому что, я не собиралась давать жениху повода думать, что знаю о его планах. И не планировала дать себя поймать. Было очевидно, что попытка сбежать у меня будет только одна! А потом мне стало не до размышлений, потому что вошедшая в покои служанка сообщила, что меня желает видеть граф Филипп де Брэж.

– Элейна, дорогая! – заслышав звук открывающейся двери, стоящий у окна мужчина стремительно развернулся и быстрым шагом двинулся ко мне.

К моему немалому изумлению, охранники, которым я сообщила, что ко мне пришел гость, не стали препятствовать, когда я, примерно через четверть часа, покинула свою комнату. Очевидно, за это время они успели сообщить кому нужно и получить соответствующие инструкции, потому что стоило мне двинуться вперед, как оба сразу же пристроились за моей спиной, где находились и сейчас. И, мне показалось, что когда Филипп их увидел, по его лицу скользнула недовольная гримаса, а шаги замедлились. Правда, длилось его замешательство не дольше удара сердца, так что я вполне могла и ошибиться.

– Мои соболезнования! – прошептал граф, подхватывая мою руку и поднося её к губам, – такое ужасное несчастье! Как Вы держитесь?

Мужчина сжал мои пальцы и больше не отпустил.Помог мне дойти до небольшого диванчика, усадил и пристроился рядом, проникновенно глядя мне в глаза.

Я попыталась было что-то сказать, но в этот момент перед глазами снова встала картина падающего навзничь отца и вместо слов из горла вырвался лишь тихий всхлип.

– О, простите моя дорогая!– тут же заметил свою оплошность де Брэж, – мне не стоило напоминать Вам о случившемся! Простите меня! Но я так переживал за Вас! Так волновался! После того, как граф упал, началось страшная суматоха, и я не сразу смог пробиться туда, где видел Вас в последний раз! А когда смог, там уже никого не было! И никто не мог мне внятно ответить, где Вы и всё ли с Вами в порядке! Вы не поверите, я всю ночь не смог сомкнуть глаз, а утром, как только рассвело, былуже у ворот замка! Но меня не пустили сюда! Сообщили лишь, что с госпожой Элейной всё хорошо. Тогда я удалился, обещая себе, что сделаю всё возможное, для того, чтобы убедиться в этом лично! И вот я здесь! Элейна, милая, могу ли я Вам чем-нибудь помочь?

Я, уже окончательно потерявшаяся вслишком эмоциональной и чересчур длинной речи Филиппа, услышав его последние слова, вздрогнула и, резко выпрямившись, внимательно посмотрела на сидящего рядом со мной мужчину. А что, если вот он – мой шанс на спасение? А что, если я попрошу его помочь мне в организации побега из замка, аФилипп не откажет? Он довольно богат, не так, конечно, как отец, состояние которого уступало лишь королевскому, ноу де Брэжа есть то, чего нет и не может быть у меня: свобода действия, возможность распоряжаться деньгами, и, самое главное, люди, которым он может доверять. А значит, если он согласится, моя затея из совершенно безумной идеи, годной только для того, чтобы потом не сожалеть о том, что я даже не попыталась, превратиться во вполне реализуемый план. Вот только…, я осторожно оглянулась. Да, они по-прежнему были на месте. Мои стражи, приставленные ко мне женихом. Один замер у чуть приоткрытой двери, другой ненавязчиво маячил у стены за спиной. Лишние уши мне были совсем не нужны, а значит, следовало избавится от слежки, хотя бы на несколько минут. Правда, я пока не знала, как это сделать. А потомвзглянула в красивые, небесно-голубые, с тревогой меня рассматривающие очи и поняла, что обязательно что-нибудь придумаю. Потому что возможность сбежать с Филиппом это, пожалуй, лучшее из того, что случилось со мной за последние месяцы.

Глава 4.

Похороны отца были назначены на утро завтрашнего дня и я, уже приготовившись ко сну, долго лежала в постели не в силах закрыть глаза. Перед моим внутренним взором, медленно сменяя друг друга, проплывали картины минувших дней. Вот я впервые села на лошадь. Мне, кажется, около пяти, и смирная кобылка кажется просто огромной. Такой огромной, что хочется закричать от ужаса и попросить, чтобы меня сняли со спины этого чудовища.Но я оборачиваюсь, вижу с какой гордостью смотрит на меня папа, и крик замирает на губах, потому что в его глазах такая гордость, что я просто не могу струсить, не могу его разочаровать! И я посильнее вцепляюсь в повод и несмело хлопаю им, заставляя лошадь неторопливо двинуться вперед.

Вот я впервые забралась на высоченное дерево в замковом саду, и мне видно оттуда почти всё, даже кусочек крыши над балконом третьего этажа. И высоко плывущие облака кажутся удивительно близкими, только протяни руку, и ты коснешься пушистого бока. И я хочу, очень хочу его коснуться, а потом взобраться на облако и улететь на небо, туда, где живет моя мамочка, не на долго, нет. Мне будет достаточно лишь мига, лишь бы увидеть её, взглянуть хотя бы раз, услышать, как она назовет меня по имени и обнять её, почувствовав под щекой биение сердца. И я уже готова оторваться от одной их верхних веток, когда внизу появляется папа. И уговаривает, просит меня остаться. Умоляет вернуться к нему, потому что я- самое дорогое что у него есть. И я соглашаюсь, и даже делаю шаг назад, к стволу могучего дуба, но моя нога срывается с ненадежной опоры, и я с криком лечу вниз, прямо в растянутую над землёй плотную ткань, которую держат стражники. И мне кажется, что когда папа вскидывает ко мне руки, мое падение замедляется, и я уже не падаю, а медленно парю над землей. И кричу от восторга потому что это совершенно удивительно – летать! А потом отец, очень бледный, с тонкой струйкой бегущей из носа крови, подхватывает меня на руки и уносит прочь, прижимая к себе так крепко, словно я могу испариться прямо из его рук.

Вот я взмываю ввысь на качелях, которые повесили для меня в саду. Вверх-внизи обратно. Земля сменяется бескрайним небом и перемешивается с яркой весенней зеленью. В глазах рябит. Я раскачалась уже так сильно, что качелиподнимаются, кажется, вертикально, вызывая у меня счастливый визг. А потом я краем глаза вижу появившегося в саду папу и хочу помахать ему. Вот только одной рукой никак не удержаться, и я соскальзываю с надежной доски и падаю, вернее снова парю над землей и папиными вытянутыми вперед руками, не позволяющими мне разбиться. Я провела рукой по влажной от слез щеке и горько улыбнулась. Как же так получилось, что в детстве я была любимым ребенком, а потом внезапно забыла о том, что меня любят, чтобы вспомнить лишь тогда, когда отца не стало? Как так получилось, что когда мне исполнилось пятнадцать, мой внимательный и заботливый отец вдруг превратился в черствого, равнодушного,разучившегося улыбаться человека, называющего меня на "Вы", избегающего прикосновений и готового часами отчитывать меня из-за любого пустяка? Почему он так резко изменил отношение ко мне, когда ушел со службы?Почему передал мне во владение лишь крохотную, никому не нужную, скалистую долину, вместо принятого в аристократических семьях небольшого села или городка, позволившего бы мне научиться управлению? Почему составил невероятно сложное завещание, по которому управление графством переходило сначала к моему мужу, а потом к сыну, а мне назначалось лишь небольшое ежегодное содержание в размере дохода купца средней руки? Почему так настаивал на моем браке с де Мэйором, одно упоминание о котором считалось в обществе почти неприличным, не говоря уже о том, насколько этот союз был неравным? И что будет, если я, сейчас уже совершеннолетняя, расторгну помолвку и хотя бы попытаюсь самостоятельно выбрать себе спутника жизни? Потому что сейчас, после того, как Филипп согласился мне помочь, выходить замуж за Ингвара я не планировала.

Утра наступило невозможно рано. Кажется, лишь недавно я прилеглана кровать и вот уже рядом с постелью испуганно замерла горничная.Пора было вставать и начинать собираться на прощание с отцом.

Похороны были назначены на одиннадцать часов и уже в половине десятого к замку потянулась вереница экипажей. Соседи торопились проститься с графом и выразить соболезнования мне, как все думали сейчас, богатой наследнице. Я неподвижно стояла у окна, наблюдая за суетящимися внизу людьми. Собралась я уже давно, но покидать комнату не было никакого желания. И вообще что-либо делать. Двигаться, приветствовать гостей, принимать их сочувствующие улыбки и улыбаться в ответ. Прошедшая ночь словно бы выпила всю имеющуюся во мне энергию. И единственного, чего бы мне сейчас хотелось, так это забиться в тёмный угол, и спрятаться там не только от окружающих меня фальшивых людей, но и всех, внезапно навалившихся на меня проблем. А еще очень страшно было увидеть отца. Всегда такого живого, энергичного, полного силы белым, неподвижным и .... мертвым. И, несмотря на то, что я уже видела его, там, в зале, сразу после того как он упал, выпив яд, но это было совсем, совсем другое. И тогда, благодаря Ингвару, осознать произошедшее я просто не успела.

Наконец, когда до церемонии прощания осталось чуть более получаса, и прятаться в собственных покоях и дальше было уже невозможно, я оторвалась от окна и, с трудом выпрямив спину, двинулась в сторону двери. Ко мне немедленно бросилась горничная, протянула перчатки и распахнула передо мною двери комнаты. Вот только перешагнуть порог я так и не смогла, замерев от изумления, потому что, вместо ожидаемых охранников, напротив моей комнаты, привалившись широким плечом к противоположной стене, стоял барон де Мэйор.

– Элейна, – барон открыл глаза, внимательно осмотрел совершенно пустой коридор и, наконец, взглянул на меня, – разрешите сопровождать Вас?

Я заторможенно кивнула и оперлась о предложенную мне руку. Этот поступок барона настолько не вязался с уже сложившимся у меня образом, что мне потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя. Мало того, что Ингвар пришел, для того, чтобы проводить меня, так он еще и неизвестно сколько времени простоял под дверью, не желая тревожить меня и ожидая, когда я сама решу выйти. И сочетание этого его поступка с его женамерением заставить меня заключить брак в ближайшие дни, просто не укладывалось в голове. Возможно, если бы у меня было чуть больше времени, для того, чтобы всё обдумать, я и смогла бы ответить на этот вопрос, но времени у меня не было, потому что, спустившись с лестницы, мы миновали холл и вошли в большой зал, наполненный людьми.

Я с силой вцепилась в поддерживающую меня руку, чувствуя, что еще немного, еще чуть-чуть и просто упаду в обморок. Воздуха не хватало, лица окружающих кружились передо мной словно в медленном хороводе. Сочувствующие улыбки, соболезнования, полные лживых слов сочувствия, черный одежды, мелькающие перед глазами. Всё, всё насквозь было пронизано неискренностью, всё было фальшивым, я чувствовала это так же ясно, как слышала предназначенные мне слова. И единственным человеком, который сейчас на самом деле мне сочувствовал, был, как это ни удивительно, мой жених. Почувствовав моё состояние барон извинился перед гостями и увел меня в сторону прятавшегося в небольшой нише диванчика, усадил на него, закрыв собственной спиной от всего мира и протянул бокал с чем-то холодным. Я благодарно кивнула и сжала стеклянные стенки чуть дрожащими пальцами. В напитке плавали кусочки льда и я охлаждала ладони, чувствуя как проходит дурнота и в голове постепенно проясняется.

–Открыть окно? – поинтересовался де Мэйор, встретив мой взгляд.

Я лишь вымученно улыбнулась и кивнула. Ингвара не было совсем недолго, но этого времени вполне хватило на то, чтобы ко мне подошел Филлип.

– Всё готово, – прошептал он, едва шевеля губами, – я готов встретить вас сегодня в полночь в условленном месте!

Я лишь едва заметно кивнула, отстранённо наблюдая как возвращается мой жених, как граф приветствует его и высказывает свои соболезнования, и никак не могла понять, почему соболезнования Филиппа были такими же фальшивыми, как и все остальные, и почему мне показалось, что, когда я подтвердила, что приду, от мужчины повеяло злорадством и каким-то нехорошим предвкушением?

Сами похороны прошли словно бы мимо меня. Ровно в одиннадцать все присутствующие широкой рекой направились к нашей семейной усыпальнице. Перед ней, в наскоро установленном павильоне, стоял гроб с телом отца. Соседи подходили к нему, бросали на графа прощальный взгляд и торопливо покидали здание. Я, с трудом передвигая ноги, тоже приблизилось к телу человека, что подарил мне жизнь. Вот только стоило мне взглянуть на него, как мне внезапно показалось, что граф жив. Я дернулась к нему, чувствуя, как в груди расцветает невозможная надежда, но вместо тепла человеческой кожи мои пальцы почувствовали лишь мертвенный холод: не дрогнули ресницы, не дернулась жилка на шее и отец не вздохнул, открывая глаза. И только тогда я впервые поняла, всем сердцем поверила в то, что его больше нет в моей жизни. Глаза заволокло слезами и я, словно бы лишившись остатков сил, безвольно повисла на удерживающих меня от падения руках.Барон молча подхватил меня на руки и позволил спрятать лицо на своей груди. Так, на руках жениха я и провела оставшуюся часть церемонии. Кто-то что-то говорил, но я ничего не запомнила, потом мы куда-то шли, я что-то делала, кажется, именно мне полагалось быть той, кто завяжет первую ленту на крышке саркофага. Лент было пятьдесят две, по числу прожитых графом лет. Потом мы оказались в усыпальнице и я как-то отстраненно наблюдала за тем, как стражники устанавливают гроб на положенное ему место. И снова всёсмешалось, и я пришла в себя лишь тогда,когда меня, прямо в траурном черном платье и чулках, осторожно опустили в наполненную горячей водой ванну.

Вечер наступил внезапно. Кажется, еще недавно причитающая на все лады Мила, ругая на все лады барона, помогала мне стянуть с себя мокрое платье, и вот над миром уже клубятся сумерки. И это значит, что мне пора принимать решение: остаться ли в замке и принять судьбу, уготованную мне отцом или попытаться что-то изменить. Я тяжело поднялась с кровати и подошла к высокому, во всю стену зеркалу. Прозрачное стекло отразило высокую черноволосую девушку с пронзительно-голубыми глазами на осунувшемся за последние дни лице. Я была красива. По крайней мере окружающие не стеснялись мне об этом говорить. Белая, гладкая кожа, аккуратный носик, правильные черты лица, пухлые губы на которых, в последнее время, довольно часто останавливались мужские взгляды. Я провела руками по тонкой ткани сорочки, очерчивая небольшую, но заметно увеличившуюся за последний год грудь, тонкую талию, крутые бедра. Я рассматривала себя в зеркало и размышляла о том, смогу ли я когда-нибудь тронуть сердце своего жениха? Смогу ли стать для него чем-то большим, чем матерью его наследников? Будет ли он считаться с моими желаниями и просьбами? Я вспомнила надежные руки, что поддерживали меня сегодня, не давая ни упасть, ни скатиться в истерику. Может быть не стоит рисковать? В конце концов, папа довольно хорошо знал барона и, как минимум, был уверен, что он не растратит мое приданое на игры и кутежи.

А потом я вспомнила полянку в лесу и парня, прижимающего к земле беззащитную девчонку. Чем будет моя завтрашняя ночь отличаться от того, что я видела? Только тем, что я уже буду замужем и, значит,не буду иметь даже морального права сказать "нет". Остановится ли Ингвар перед тем, чтобы взять меня силой, если будет иметь на это полное право? Остановиться ли, если между ним и получением всех прав на графство будут лишь глупые страхи его жены? Я увидела, как изогнулись мои губы вгорькой усмешке. О чем я думаю? Да ни один мужчина в мире никогда не прислушается к просьбам молодой жены отложить их первую ночь! И, в лучшем случае, просто посмеётся над её страхами, а в худшем – вполне может и наказать за неповиновение!

Я отвернулась от зеркала и решительно двинулась в сторону гардеробной. Я не хочу замуж! И если для того, чтобы избежать близости с мужчиной, мне придется нарушить последнюю волю моего отца, я её нарушу!

Панель за большим, во всю стену зеркалом, едва слышно щелкнула и отодвинулась, освобождая проход. Из него не тянуло ни пылью, ни сыростью. Отец был слишком хорошим владельцем, чтобы в его замке хоть где-то могла водиться пыль. Особенно в местах, где он периодически бывал, так что бытовые заклинания внутри регулярно обновлялись, а от плесени спасала хорошо продуманная система вентиляции, но, тем не менее, я на миг замерла на пороге, не решаясь шагнуть в неизвестность. Но мгновение слабости прошло и я, решительно перекинув заплетенные волосы на спину, чтобы не мешали, вышла на небольшую площадку и нажала рычаг, закрывающий дверь с жругой стороны. На металлической поверхности механизма остался след крови и я, подняв повыше масляную лампу, висевшую тут же, на стене и загоревшуюся сразу же после того, как дверь закрылась, медленно пошла вниз, в очередной раз удивляясь невероятным мерам безопасности, предпринятым отцом. Кроме того, что открыть любую дверь могла лишь капля крови владельца замка или его близкого родственника, внутри стен были сделаны целые комнаты с запасами пищи и всего самого необходимого, рассчитанные на то, что несколько человек смогут прожить там не один месяц.Сама система вторых выходов пронизывала замок практически насквозь: все покои главы семьи и его близких имели потайные двери. Тайные ходы были соединены с оружейной залой и сокровищницей, из них можно было попасть в любую часть замка и, благодаря слуховым окнам, подслушать фактически любой разговор, но это только внутри стен. А вот для того, чтобы выйти наружу, предстояло пройти целый лабиринт со множеством обычных и магических ловушек. Когда-то мне потребовалось почти полгода на то, чтобы выучить их все. И каждый месяц отец снова и снова требовал от меня повторить опасный путь в обе стороны, так что сейчас я могла сделать это, кажется, даже с закрытыми глазами.

Не успела я спуститься на уровень первого этажа, как услышала далекий гул голосов. Мужчины снова о чем-то совещались в отцовском кабинете. Я замерла на минуту, испытывая острое желание пойти послушать, о чем они говорят и, быть может, узнать, что барон вовсе не планирует завтра силой тащить меня к алтарю и, значит, мне можно никуда не бежать. Но я подавила в себе этот трусливый порыв. К тому же, меня вполне могли услышать. Отец не раз предупреждал меня о том, что если я желаю узнать какой-либо разговор, подходить к слуховому окну следует до его начала, так что я подавила глупое желание найти оправдание своей трусости и, больше не раздумывая, поспешила вперед.

Лабиринт закончился, и я замерла перед массивной деревянной дверью. Еще один порез на уже затянувшемся пальце, капля крови на ручке двери и я, наконец, оказалась на свободе. Дверь выходила в небольшой овраг и была хорошо замаскирована, так что я с некоторым трудом пробралась через довольно сильно разросшийся кустарник и, зябко поежившись и плотнее закутавшись в теплый плащ, поспешила углубиться в лес.Покинутый замок сиял за спиной светом в многочисленных окнах, но я обернуласьлишь раз, чтобы на него посмотреть. Я вернусь сюда, вернусь, когда смогу вступить под его своды полноценной хозяйкой. А пока меня ждал неблизкий путь до ближайшей деревни, где меня должны были ждать люди Филиппа. Я назначила ему встречу именно там, не потому что не доверяла. Нет, просто уже на уровне инстинкта во мне засели постоянно повторяемые отцом правила. "Никто не должен знать о том, как проникнуть в замок без твоего ведома.Он не просто твой дом, он – твоя крепость" -любил повторять граф. И пусть сейчас я временно оставляла его стены, почему-то я верила в то, что де Мэйор не станет пытаться меня ограбить. К тому же, объяснить где находится тайный вход было гораздо сложнее чем пройти пешком, почти налегке, несколько лиг. О том, что я буду делать, если меня никто не встретит, я старалась не думать.

Глава 5.

Почему,вместо того, чтобы прямо направится к месту встречи, я сделала приличный круг и подошла к оговоренному дому с другого бока, я не смогла бы объяснить даже себе. Но факт оставался фактом, двое мужчин, стоящие рядомс тремя привязаннымилошадьми, меня не заметили. А я, я, вместо того, чтобы прямо подойти к явно беспокоящимся встречающим, юркнулав тень изгороди изамерла там, внимательно прислушиваясь к их разговору. И если бы кто-то сейчас спросил меня, зачем я так поступаю, то ответить я бы не смогла. Не считать же серьезным аргументом чувство приближающейся опасности, охватившее меня, едва я вышла из леса, и заставившее вернуться в густую тень деревьев и сменить направление движения.

– Как думаешь, девка-то придет?– видимо в очередной раз спросил один из стоящих впереди мужчин. Кони, почуявшие меня и начавшие беспокоится, уже успокаивались.

– А мне почем знать, – огрызнулся второй, – граф сказал ждать до утра, и толькопотом уходить, если её не будет.

Мужчины замолчали. Молчала и я, тихо сидя в густой тени старого, давно заброшенного дома на окраине деревеньки. Молчала и размышляла о том, почему стоило мне хотя бы подумать о том, чтобы показаться этим двоим, как дыхание мгновенно перехватывало, а сердце буквально замирало от ужаса. Я уже собралась было начать медленно отступать обратно в лес, когда со стороны замка послышался какой-то шум и я явственно различила на хорошо освещенной дороге силуэты нескольких всадников. Моё исчезновение обнаружили и выслали погоню.

– Вот Гарт¹! – выругался один их мужчин, заметив опасность, – похоже, девка всё же убегла!

– И где же она тогда? – огрызнулся второй, – уже с час как должна была появиться, а все нету!

– Может в темноте оступилась куда или поранилась, – предположил первый, о чем-то напряженно раздумывая, – ты вот что, Трин, – бери лошадей, да иди к лесу, там схоронишься, а потом попробуй её амулетом поискать. Но не раньше, чем всадники за мной уйдут.

– На лошадях что ли искать, – фыркнул парень.

– Дурак! – рассердился первый, который, похоже, был у них за старшего, – лошадей в лесу укрой, чтобы с дороги не видать было, а сам пешком иди.

– А ты?

– А я, – ответил первый подходя к одной из лошадей и решительно сбрасывая с неё чересседельные сумы, – а я вон с теми молодчиками в прятки поиграю. Глядишь получится и укоротить кого на голову!

И он со смешком взлетел на лошадь, но, прежде чем двинуться с места, пошарил у себя на груди и, вытащив что-то, блеснувшее алым, сжал его в руке. И в тот же миг фигура наемника, а я уже не сомневалась в том, что это не простой слуга, а явно профессионал, потекла рябью и через удар сердца на лошади уже сидела тонкая, хрупкая, полностью закутанная в тяжелый плащ девушка.

– Ничего себе! – присвистнул его помощник, – это сколько же тебе заплатили, что ты готов амулетами иллюзии разбрасываться!

– Много, – огрызнулся первый, трогаясь с места, – не знаю зачем, но графенку эта девка явно нужна. И сильно! Раз он впервые в жизни не стал со мной торговаться!

И он пришпорил лошадь, вылетая на улицу и начиная стремительно отдаляться от деревеньки.

– Да, дела, – проговорил оставшийся, начиная отвязывать лошадей, – чтобы этот жмот де Брэж и не стал торговаться, это чем же его так приложило-то.

И он повел недовольно всхрапывающих лошадей к лесу. А я так и осталась сидеть под изгородью заброшенного дома. Мне нужно было подумать. В кои-то веки сесть и подумать головой! Как учил меня отец.

Я поняла, что не смогу вернуться примерно на середине пути к замку, когда впереди замелькали огни факелов. Поняла, и чувствуя себя диким зверем, которого загоняют за флажки, устремилась обратно. Сейчас мой путь лежал к месту, где один из наемников оставил лошадей. Да, у меня не было уже никакого желания принимать помощь Филиппа, который, как оказалось, имел на меня какие-то свои планы, но я прекрасно понимала, что на своих двоих мне не уйти, а значит мне нужна была лошадь. Прежде, чем выйти на небольшую полянку, где недовольно похрапывали привязанные кони, я остановилась и внимательно огляделась. Но все было тихо. И даже далекие отблески факелов исчезли, очевидно, меня искали тщательно, внимательно осматривая все уголки немаленького леса. И я решилась. Подбежала к лошадям и, выбрав ту, что показалась мне более спокойной, отвязала её поводья от ветки. Через минуту я уже осторожно выезжала с полянки на дорогу. Проехав по ней в сторону замка несколько сотен шагов я спешилась и, найдя узенькую, скрытую ото всех тропку, направила лошадь по ней. Мне нужно было время. Хотя бы немного времени для того, чтобы еще раз всё обдумать. И я знала, где именно меня точно никогда не будут искать. Хотя это было и не правильно. Потому что-то место, куда я направлялась сейчас, было моим единственным домом. Домом по закону. Я ехала в свою долину. Долину горячих ключей.

Когда лунный свет погас я, надеясь на смекалку животного, отпустила поводья и позволила лошади искать путь самой. Свернуть в сторону она не могла, так что мне оставалось лишь следить за тем, чтобы кобылка не повернула обратно. Я ехала около часа, пока небо не заволокло темными тучами и двигаться вперед стало уже непозволительно опасно. Попадись впереди даже небольшая ямка и лошадь вполне могла сломать себе ногу, а я – шею! Так что я остановилась и, расседлав свою невольную спутницу, решила устроиться на ночлег. Мне было страшно. Впереди меня ждал путь по самым малолюдным территориям нашего герцогства, и я не была к нему готова. И, тем не менее, отступать от принятого решения я не планировала. Потому что, стоило мне вспомнить о никому не нужном участке земли, доставшемся мне в наследство, как я совершенно точно поняла, что мне нужно туда попасть. И как можно скорее.

Ночь прошла на удивление спокойно. Я проснулась от холода и, с трудом поднявшись на занемевшие от неудобной позы ноги, побрела в ближайшие кустики. Нужно было торопиться. Вчерашнее нетерпение, заставившее меня ехать ночью, сейчас, с наступлением утра, вернулось с новой силой. Так что я даже не стала изучать содержимое сумок, перекинутых через спину моей ворованной лошади. Просто сделала несколько глотков воды из притороченной к поясу фляжки и вскочила в седло. Есть я пока не хотела, но это пока. Так что мне следовало поторопиться и пересечь лес до того, как в маленьком хуторе на его опушке узнают о том, что графскую дочь похитили. А в том, что Ингвар окажется достаточно сообразительным для того, чтобы не раскрывать истинных причин, заставивших меня покинуть замок, я была совершенно уверена.

Путь мне предстоял не близкий и я настраивалась на множество трудностей, которые должна была преодолеть на пути к своей цели. Правда, почему мне так нужно в этот забытый Богами и людьми уголок, понять я так и не смогла. Гораздо легче было затаиться в какой-нибудь таверне, пока они еще встречались на моем пути. Но я не могла! Что-то гнало меня вперед и я, вот уже четыре дня, упорно двигалась к горам. Мне оставалось еще не менее дня пути, когда я снова почувствовала пока ещё смутное беспокойство. Было ощущение, что впереди опасность и я, вместо того чтобы заехать в последнюю деревушку, лежащую на моем пути, резко повернула в ближайший, уже почти голый лесок. Осень вступала в свои права и я видела, как стремительно теряли деревья свои праздничный наряд. Если в начале моего путешествия лес был еще желто-оранжевым, то сегодня, после прошедшего вчера ночью урагана, который я благополучно переждала, попросившись на ночлег к одиноко живущей на окраине старушке, на деревьях остались лишь редкие листочки. И я прекрасно осознавала, что мелкая осиновая рощица вряд ли сможет укрыть меня от преследователей, если таковые появятся. Правда, взяться им здесь было неоткуда, но за последние дни я научилась доверять своей интуиции и вовсе не собиралась лезть на рожон. Так что, сделав приличный крюк,я нашла подходящий овражек, который надежно укрывал меня от возможных наблюдателей и стянула с лошади чересседельные сумы. Я за это время осмотрела их лишь мельком, порадовавшись наличию запаса продуктов, позволившего мне избежать появления в ближайших к замку деревеньках и паре теплых одеял, сильно пригодившихся мне в предыдущие две ночи, которые мне пришлось провести на улице. Но сейчас я искала не это. Никто не мог догадаться, что я здесь. Никто даже подумать не мог, что я направлюсь в эту сторону, и это могло означать только одно. Я безжалостно вытряхнула все содержимое сумок на землю и внимательно осмотрела. Пусто. Проверила стенки и подкладку. Ничего. И, когда я уже была готова признать, что у меня просто разыгралась паранойя, мой взгляд упал на лошадь. И я нашла. Крохотный артефакт, спрятанный под лукой седла. Самый простой и надежный из возможных. Самый дешевый, позволяющий лишьпримерно определить направление до цели. Достаточно неточное направление, чтобы моим преследователям пришлось обыскать все деревни к северу от замка, но, в то же время, достаточно надежный, чтобы до сих пор передавать сигнал. С тихим всхлипом я опустилась на землю. Дура! Ну какая же я дура! Ну что мне стоило проверить украденную лошадь до того, как мои преследователи узнали о том, куда именно я направляюсь! И что теперь делать? Артефакт, зажатый в пальцах, излучал едва заметное тепло. Я не имела магических сил, но, по настоянию отца, получила полноценную теоретическую подготовку и сейчас могла точно сказать, что заряда хватит еще, как минимум, на сутки. И мне снова предстояло решать, что делать: бросить следилку здесь, в лесу и продолжить свой путь, молясь о том, чтобы мои преследователи посчитали что я направилась к перевалу, ведущему в Ритан. Или на самом деле двинуться к перевалу и на ближайшей к нему заставе сметить лошадь, надеясь, что преследователи узнают об этом, когда будет уже слишком поздно. И я так бы и поступила. Один лишний день пути сейчас ничего для меня не решал. Вот только на заставе меня, скорее всего, и будут ждать. И если тот, кто руководит моими поисками, не дурак, а он, судя по подброшенной мне следилке, точно не дурак, по дороге к перевалу меня не спасет даже чудесным образом пробудившаяся в последнее время интуиция.

Ручеек, вдоль которого я ехала уже больше часа, всё так же весело пел и всё так же периодически исчезал в густых зарослях, не стремясь ни расшириться и углубиться, ни найти, наконец, для меня речушку побольше. И я уже совсем отчаялась, когда впереди что-то блеснуло и я, не скрывая радостного вздоха, выехала, наконец, на берег довольно крупной речки. Подходящую ветку я заготовила уже давно, так что сейчас дело было за малым: я еще раз проверила, хорошо ли держится проволока, скрепляюшая артефакт с моим импровизированным плотом и, размахнувшись, забросила его на середину реки. Быстрое течение радостно подхватило новую игрушку, и палка стремительно поплыла вперед, а я развернулась и двинулась в обратном направлении, надеясь, что моя хитрость удастся, и палка не застрянет на ближайшем же повороте, а уплывет достаточно далеко, чтобы сбить моих преследователей со следа.

Заезжать в окрестные деревни я не решилась, опасаясь даже не столько засады, сколько показываться людям на глаза. Иллюзий я не питала, даже если моя палка и унесет следилку довольно далеко отсюда, меня всё равно будут искать. И искать настойчиво. Я уже горько сожалела о том, что испугалась стремительно темнеющего на западе неба и попросилась на постой, вместо того, чтобы найти скирду и переночевать там, не оставляя свидетелей. Но с этим я уже ничего не могла поделать, только спешить вперед и надеяться,что интуиция меня не подведет, и долина не станет для меня ловушкой, выбратьсяиз которой мне уже не удастся.

Видимо, я всё же оказалась до безумия везучим человеком, потому что к вечеру следующего дня я, так никого и не встретив по дороге,въезжала вузкий горный проход, отделяюший долину от всего остального мира. И словно поняв, что цель моего путешествия уже близка, природа, наконец, сдалась подкрадывающейся зиме. Стоило мне шагнуть в каменный коридор, как на лицо упала первая снежинка, потом еще одна и снег, повалил, уже не переставая. Я обернулась и в изумлении поняла, что уже не вижу следа лошади, оставленного на мягкой почве. Хотелось бы верить, что его не найдут и мои преследователи.

Я спешилась и медленно пошла вперед, чувствуя, как вместе с невероятным облегчением на меня наваливается и невероятная усталость. Дом по-прежнему был здесь. И всё так же, для того чтобы войти в него, достаточно было быть мной и подарить зачарованной двери каплю своей крови. Я, преодолевая безумное желание войти в дом и упасть, все же завела лошадку в конюшню, расседлала и насыпала ей в торбу овса. Довольно значительные запасы сена и фуража были защищены от крыс и мышей свежими артефактами, но сейчас я не в состоянии была думать о том, зачем отец не только ежегодно обновлял местные припасы, но и заботился о том, чтобы они были в целости и сохранности. "Он знал, что тебе потребуется укрытие!"– мелькнула мысль, мелькнула и исчезла, подавленная усталостью.

В дом я входила уже почти засыпая. И сумела лишь активировать артефакт обогрева, встроенного в камин и, даже не раздеваясь, упасть на кровать. Уснула я, кажется, еще до того, как голова коснулась подушки.

Разбудил меня солнечный луч, добравшийся до моего лица. Я с трудом села и потерла глаза. В небольшой комнате было тепло, и я поторопилась стянуть с себя опостылевшую за время поездки одежду. Безумно хотелось помыться, но я, тяжело вздохнув, вынуждена была отложить водные процедуры на неопределенный срок. Нужно было осмотреться и, наконец, приготовить что-то, что можно было бы назвать нормальной едой. Потому что и дальше питаться солониной и лепешками, найденными в сумках, было просто невозможно.

Насколько дней прошли тихо и спокойно: я отдыхала, отсыпалась и осторожно обследовала окрестности. И с каждым новом открытием всё сильнее осознавала, что что-то здесь не так. И что отец совершенно точно что-то от меня скрывал. Что-то очень-очень важное. Вот только понять, что же именно я пока не могла. Как выяснилось позднее, скромный домик, состоящий из комнаты, кухни и санузла был защищен от внешнего вторжения не худе нашего родового самка. Попасть в него могла лишь я, после того как активировала встроенный в дверь артефакт собственной кровью и тот, кого я впущу. И не просто впущу, но и назову его полное имя и введу в дверь, держа за руку. Стены и окна были буквально пропитаны охранной магией, казалось, что не меньше двух-трёх сильных магов, специализирующихся на защите, провели тут несколько недель, нанося охранные руныи напитывая их силой. Во сколько это могло обойтись отцу, мне было страшно даже представить.

Магия была редкостью в нашем королевстве. Сильных магов было не больше нескольких десятков, да и те жили в основном в столице и работали на корону. Некоторыми способностями, в основномбоевой магией, в той или иной степени, обладали почти все аристократы.Я, к сожалению, оказалась несчастливым исключением из этого правила. Отец считался довольно сильным магом, по крайней мере, все защитные заклинания в замке он обновлял лично. Это, в принципе, было не сложно:достаточно было обладать Силой, которой и напитывались нанесенные на стены рунические символы. Создать амулет тоже мог любой, обладающий даже крохами дара и имеющий под рукой подходящий драгоценный или полудрагоценный камень, нужно было лишь нанестина заготовку необходимые руны и напитать её Силой. Только вот на то,чтобы зарядить, например, даже самую простую следилку, вроде той, что была подкинута мне, у слабого мага могло уйти несколько дней. Вообще, существовало нескольких видов магии: боевая, присущая в основном аристократам;пространственная и лечебная, ребенок со способностями к которым мог родиться в любой семье; зверомагия – позволяющая на время обращаться в животное или управлять ими на расстоянии, этим видом магии в основном обладали выходцы из сурового северного Вьянга. И ментальная, самый неизученный, самый редко встречающийся вид, обладатели которого могли влиять на сознание других людей, чувствовать их настроение, заставлять совершать нужные менталисту поступки, и, по легенде,– даже читать чужие мысли, но таких, насколько мне было известно, в нашем королевстве никогда не было.

Дети, обладающие подобной магией, находились под опекой короны, обучались в специально созданных для них учебных заведениях и всю свою жизнь работали на государство. Они были величайшей ценностью, но, по словам моего учителя, сейчас во всем королевстве было всего три менталиста, один из которых был уже глубоким стариком, а двое других слишком слабы, чтобы могли заменить лорда Дега, когда он уже не сможет исполнять своих обязанностей. Почему именно сейчас я в таких подробностях вспоминала уроки бесполезной для меня рунической письменности и теории магии, объяснить я не могла, но стоило взгляду зацепиться за ровные цепочки знаков, покрывающие затейливой росписью стены, крышу, пол и окна моего жилища,спуститься в подвал, набитый разнообразными продуктами, переложенными амулетами сохранения или зажечь камин, способный поддерживать нужную температуру несколько месяцев, как в голове сами собой всплывали позабытые,казалось бы, уроки. Мне чудилось, что стоит подумать, вспомнить, и всё время ускользающая от меня идея наконец-то оформится в полноценную мысль. И я наконец пойму, что именно я здесь делаю! Но время шло, а я всё так же терялась в догадках, пока, наконец, не стало слишком поздно.

Глава 6

Я потихоньку осматривала доставшееся мне наследство. Долина была не широкой, но довольно длинной. Вот и сегодня я отправилась на разведку вверх по течению ручья. Снег прекратился ещё вчера и сейчас доходил мне примерно до щиколоток, перспектива седлать лошадь, а потом снова снимать с неё сбрую меня не прельщала, так что я предпочла конной прогулкепешую. И неторопливо брела вдоль каменистого берега, когда заметила алеющие в снегу ягоды. Это было брусника. Поздняя и удивительно вкусная. Я с удовольствием съела несколько кисло-сладких ягод и присела на корточки, надеясь найти под снегом еще несколько кустиков. Да так и замерла, забыв, кажется, даже как надо дышать. Рядом, буквально в паре десятков шагов от меня, стоял огромный волк. Зверь не двигался, внимательно наблюдая за мной желтыми глазами, а я.... Я, кажется,заодно мгновение сумела рассмотреть его полностью. Мощные лапы, оставляющие в свежем снегу следы размером с мою ладонь, широкая грудь, которой он,кажется, былспособенсбить с хода даже лошадь, острые, чутко вздрагивающие уши, огромные зубы, которые, превышали в длину мой мизинец. Хищник был удивительно красив и неимоверно опасен. И когда он, опустив голову, сделал ко мне первый шаг, я смогла лишь отшатнуться и неловкоупасть в снег. Потому что ноги меня больше не держали. Зверь замер, снова поймав мой взгляд, а я тихо, потому что горло сводило спазмом, прошептала:

– Не трогай меня! Не трогай! Пожалуйста!

Прижала к губам дрожащую руку и всмотрелась в желтые глаза.Словно хищник мог меня услышать или понять.

Чуткий волчий нос недовольно дернулся, и он зарычал, делая ещё один шаг ко мне. Сейчас, когда я сидела на земле, зверь был выше меня почти на голову. И видеть его было так страшно, что я закрыла глаза и с тихим всхлипом неловко попыталась подняться, а когда у меня ничего не вышло, перекатилась на бок и попыталась отползти в сторону.

Волк зарычал громче, сердитей и сделал ещё один шаг и я, по-прежнемуотводя с него взгляда,замерла, внезапно осознав, что даже если я сейчас встану на ноги, мне всё равно не сбежать. До дома было больше двухсот шагов. Двести шагов – расстояние, на котором стоящий передо мной хищник догонит не то что меня, даже скаковую лошадь. Бежать было бесполезно. Бесполезно и бессмысленно!

И я осталась на месте, даже когда огромный зверь оказался рядом. Только смотрела на него во все глаза и молилась, молилась всем богам и Светлым и Темным, умоляя их помочь глупой наивной девчонке, которая возомнила, что способна выжить и без постороннеё помощи. Выбившихся из-под капюшона волос коснулась горячее дыхание, и волк опустился передо мной на живот, подсовывая голову мне под руку.

– Т-ты хочешь м-мне п-помочь? – уточнила я неверяще глядя на спокойно лежащего рядом хищника, – П-помочь?

Волк не ответил. Он просто толкнул меня в бок носом и начал медленно подниматься. И я, уцепившись за жесткую, почти колючую ость тоже смогла встать. Ноги были слабыми и заметно дрожали, так что руку я убирала с некоторой опаской. Но ничего не случилось. Я не потеряла равновесия и удержалась в вертикальном положении, а волк не передумал жалеть меня и по-прежнему спокойно стоял рядом, не делая никаких попыток разорвать меня на куски.

– Н-ну что, п-пошли д-домой? – предложила я несмело, чувствуя себя несколько сумасшедшей, но волк, как мне показалось, довольно кивнул и неторопливо, держась рядом со мной, двинулся к дому. О том, откуда он знает, куда нужно идти, я, медленно шагая в обратную сторону по собственным следам, предпочла не задумываться.

Но дойти до дома мы не успели. Волк внезапно остановился и грозно зарычал, обнажая клыки. Потом бросил на меня быстрый взгляд и, ещё раз недовольно рыкнув, подтолкнул меня носом в сторону дома, а сам развернулся и в несколько быстрых прыжков скрылся за ближайшей грудой камней. Я прошла еще несколько шагов, прежде чем поняла, что же именно так насторожило моего провожатого. Поняла и опрометью бросилась вперед, под защиту надежных, зачарованных отцом стен. Уже понимая, что не успею.

Когда всадники поравнялись с домом, я замедлилась, а потом и вовсе остановилась. Бежать было уже бесполезно, а вот восстановить дыхание и встретить незваных гостей хотя бы видимостью спокойствия мне бы не помешало. Вряд ли кто-то из направляющихся ко мне мужчин мог хотя бы представить, насколько хорошо защищен мой дом, так что дело оставалось за малым: просто добраться до дверей, а потом пусть попробуют достать меня из подготовленной отцом "крепости".Так что, когда возглавляющий отряд из пары десятков человек всадник легко соскочил с лошади, в паре шагов от меня, я лишь мягко улыбнулась, словно мы были не в пустынной, забытой людьми и Богами долине, а на светском рауте и произнесла, делая шаг вперед и протягивая руку для поцелуя:

– Рада тебя видеть, Филипп!

Мужчина на миг растерялся и, подчиняясь многолетней, впитанной с молоком матери привычке, легко подхватил мою кисть. И только когда он уже склонился над моей рукой, его настигло осознание того, что он, в присутствии своих людей, признал во мне благородную леди и это,в дальнейшем,довольно сильно ограничит ему простор для действий. От мужчины полыхнуло такой яростью, что я едва не отшатнулась и с огромным трудом удержала на лице приветливую улыбку. Меня учили держать лицо в любой, даже самой сложной ситуации и сейчас я могла лишь в очередной раз благодарить отца, научившего меня улыбаться, даже когда рука горит от боли в сжимающих её пальцах.

– Здравствуй, дорогая! – прошипел Филипп, отпуская, наконец, мою руку. Безумно хотелось потрясти кистью и убедиться, что разозленный мужчина ничего мне не сломал, но я не могла себе этого позволить. Пока не могла…

– Не поможете мне? Я гуляла вдоль ручья, оступилась и, кажется, подвернула ногу! -защебетала я, подхватывая мужчину под локоть и медленно, чуть припадая на левую ногу, направляясь к дому. Тропинка, по которой я бежала сюда, плавно огибала небольшой холм, так что я надеялась, что мою безуспешную попытку избежать встречи с ними, мужчины не видели. А даже если и видели, теперешнее моё поведение должно было сбить их с толку. Пусть не на долго, всего на несколько минут, но мне и этого было вполне достаточно. По крайней мере сейчас, от окружавших меня, до сих пор не спешившихся наемников, веяло непониманием и интересом. Очевидно, представление, в которое я успешно сумела втянуть их нанимателя, парням понравилось.

Я неторопливо двигалась вперед,осторожно осматриваясь по сторонам. Отряд Филиппа, кроме него самого, насчитывал еще восемнадцать человек. По крайней мере, именно столько находилось сейчас в долине. Но, скорее всего, наемников было двадцать, просто двое остались у выхода, с целью гарантированно перекрыть мне любые пути к отступлению, и, одновременно, предупредить основные силы о появлении возможных противников. "Разведка – вот что должно быть у любого мало-мальски организованного отряда," – вспомнила я слова отца. И снова искренне поблагодарила графа за крайне своеобразную программу обучения. Вместо положенных молодой девушке уроков музицирования и шитья, меня учили как без огнива разжечь костер, как определить главного в группе военных, как отличить военного от наемника и наемника от обычного жителя и ещё много чему, совершенно не нужному хорошо воспитанной девушке и остро необходимого мне сейчас, когда я оказалась одна против всего мира. И стоило мне подумать об этом, как неуловимая мысль, настойчиво ускользающая от меня всё это время, наконец оформилась в ясную и совершенно прозрачную догадку, такую логичную, что я с трудом удержалась от того, чтобы не произнести её вслух. Он знал! Отец точно знал, что в какой-то момент своей жизни я окажусь здесь, в этой долине, совершенно одна и без надежды получить откуда-либо руку помощи! Он знал и сделал всё, для того, чтобы помочь мне, нарушив при этом множество вековых традиций и, даже, кое-какие законы! И это могло означать только одно: он любил меня! И, значит, его холодность и отстраненность, что так сильно ранили меня последние шесть лет моей жизни были вызваны вовсе не ненавистью графа ко мне, забравшей своим рождением жизнь его любимой жены, а какими-то, совершенно иными причинами. Причинами, сущность которых мне ещё только предстояло узнать.

Мы уже почти подошли к крыльцу, когда Филипп вдруг неожиданного остановился, перехватывая мою руку и совершенно неожиданно спросил меня, глядя прямо в глаза:

– Элейна, дорогая моя, вы окажете мне честь стать моей женой?

Я стояла, чувствуя себя как выброшенная на берег рыба, воздуха не хватало, и я безуспешно пыталась сделать вдох сведенными спазмом легкими. Я знала, знала, что он это скажет, знала с того самого момента, как впервые ощутила эмоции Филиппа на похоронах отца. Знала и гнала от себя эту мысль, как невозможную. Надеялась, что ошибаюсь, верила, что парень, так понравившийся мне в далекой юности, не может оказаться столь подлым, чтобы принуждать к чему-либо доверившуюся ему девушку. И даже если и попросит в об ответной услуге, то она будет измеряться золотом, а не моей свободой! "Предатель!" – хотелось крикнуть мне, но я благоразумно сдержалась, до крови закусив губу, чтобы не высказать в лицо стоящему напротив мужчины всё, что я о нём думаю. Но этого и не потребовалось, потому что, всё, что нужно, он прочитал по моему лицу. Глаза мужчины зло сузились и он, больно дернув за руку, буквально протащил меня оставшиеся шаги до дома и с размаха толкнул к деревянной стене, мгновенно прижав к ней своим телом.