Заноза Ледового сердца бесплатное чтение

Все персонажи и описываемые события являются вымышленными. Любые совпадения с реальными людьми или событиями – случайны.

Женя

Резкая зубная боль снова просквозила сквозь каждую нервную клетку по всему моему лицу. «Ну уж нет!» – громко ответила я своему же отражению в зеркале. Не сейчас и, уж точно, не сегодня. Казалось, будто облик напротив самопроизвольно ответил мне гримасой и снова вернулся к исходнику, а именно, через секунду на меня опять смотрела серьёзная девушка в форменном деловом костюме глубокого синего цвета. Длинные каштановые волосы собраны и идеально уложены. Серые глаза в дымке легкого макияжа прекрасно сошлись с губами ярко-алого цвета. Боль потихоньку отступила и снова затаилась в ожидании нового нападения. «Так-то лучше»– ответила я и повесила на шею пластиковый бейдж-пропуск – финальный штрих.

Раньше я просто не переносила сентябрь. Начало учебного года, начало осени и увядания. Однако, сейчас именно в сентябре начинался мой Новый год. Мой и моей команды. Бьюсь об заклад, так думает каждый человек, кто когда-то стал «околохоккейным». Итак, сегодняшний день – главный. Отправная точка. Старт нового сезона Континентальной Хоккейной Лиге, первый матч моей команды, где вот уже второй год я тружусь в роли главы пресс-службы, или как принято это называть – «пресс-атташе». За это время, что я добралась до вершины, я проделала долгий путь от обычной «девочки на побегушках», до той, кто «рулит и разруливает». Теперь в моих жилах и венах течёт хоккей, и вся жизнь вращается исключительно вокруг него. И…мне это чертовски нравится. Арена – мой дом, а команда – моя родная семья, все участники – мои близкие люди, ну, или, почти все, за исключением парочки личностей. К великому несчастью, наш клуб является заложником «кумовства», а именно, хоть у команды и богатейший владелец, бюджеты позволяют приобретать, едва ли не самых «вкусных» тренеров, но главным тренером уже третий сезон кряду остаётся сын генерального директора. Прав был кто-то, когда говорил, что мужчина в 40 лет с комплексами – страшнее шаровой молнии, никогда не знаешь, куда его поведёт. Нашего Олега Васильевича Ромашова повело в хоккей. Вся Лига прекрасно понимала его бесполезность, но ничего с этим поделать не может и по сей день. Остаётся только терпеть и работать, как говорят ребята. Что ж, мы всего лишь – маленькие люди, которые выполняют свои обязанности, да и наличие «общей беды» невероятно сплачивает.

Так получилось и у нас. Вообще, к женщине в хоккее весьма предвзятое отношение. Нам нельзя заходить в раздевалку до игры, желательно не появляться в самолётах на выезд и ещё куча всяких предрассудков, но, так или иначе, я нашла компромисс. К примеру, за два часа до игры я даже близко не появляюсь рядом с раздевалкой и запрещаю любой представительнице прекрасного пола даже спускаться в подтрибунное помещение. Что касается перелётов, то тут, скорее, как в той пословице – «Не было бы счастья, да несчастье помогло». В том году на первом совместном корпоративе наш «Ромашка», как и полагается «золотому ребёнку», жутко перебрал крепкого элитного алкоголя. И в этом неприглядном состоянии, разругавшись у всех на глазах с очередной моделью, решил скрасить одиночество с «подручным» человеком. Выбор пал на меня. Оставшуюся часть вечера мне вполне успешно удавалось обходить его повышенное внимание к моей скромной персоне, а вот под конец он, буквально, припёр меня к стенке в уборной, и даже я, будучи далеко от стандартов хрупкой модельной фигуры, практически оказалась на грани бессилия. Тогда меня спасли ребята из команды, которые оперативно оттащили его от меня и сдали отцу из рук в руки, плюсом к этому, в последствии, они же и выступили свидетелями в мою защиту, чтобы подтвердить, что я ни коим образом не переходила граней дозволенного, да и вообще, никогда не позволяла себе даже и намёка на что-то личное в рамках рабочего. В конечном итоге конфликт замяли, генеральный принёс мне свои извинения, работать я стала ещё усерднее, а ребята приняли меня в свою «стаю». Так я стала одним из «волков», своим парнем, который всегда за своих, ну и, конечно, отвоевала своё место в самолёте, пообещав себе раз и навсегда не устраивать ту самую пресловутую мешанину личного и рабочего. Да и смешивать особенно нечего. К 32 годам в моём послужном списке уже числился один неудавшийся брак, закончившийся разводом и выплатой долгов за мужа, который, кстати, до сих пор то и дело появлялся. Родители жили в Томске, да и, как пошло с детства, интересовались наукой больше, чем мной, особенно после того, как я не пошла на биофак, а выбрала журналистику. Так что, компанию мне составляла моя белоснежная малышка-мальтезе по кличке «Шайба», которую мне подарил фан-клуб нашей команды. Как и полагается истинной хоккейной собаке, с детства она была приучена к шуму трибун, поэтому почти всегда присутствовала на домашних матчах, отсиживаюсь на трибунах со своей штатной няней – нашим хореографом группы поддержки Надей, поскольку я во время матча могла быть где угодно.

Будто чувствуя, что я думаю о ней, малышка поднялась лениво со своей лежанки в моём кабинете, потянулась, подошла и уткнулась мне в ногу.

– Да, дитя, скоро к девочкам пойдёшь, – ласково ответила я и взглянула на часы. До игры оставалось ещё три с половиной часа, игроки с прессой появятся часа полтора, арену я уже проверила, значит есть ещё время на чашку кофе. Я было уже дёрнулась в направлении кофе-машины, как дверь кабинета содрогнулась от стука и тут же открылась. «Всадник Апокалипсиса, здравствуй!» – подумала я в голове, на самом же деле, расплылась в наигранной улыбке.

      Максим Беглов. Один из самых известных форвардов современности, самый результативный игрок нашего клуба в прошлом сезоне и, по совместительству, один из ярых ненавистников моей скромной персоны. Почему? Точно мне неизвестно. Возможно, когда-то ему пришлось не по душе, что я пару раз посмела поставить его на место, когда он начал выделываться по поводу участия в тех или иных мероприятиях, или когда я проводила беседу по поводу ведения социальных сетей. Я долго терпела его выкрутасы, пока однажды меня не сорвало, и я не ответила, что не надо учить меня работать, поскольку я этого не делаю, хотя можно было в игровом моменте уйти влево и открыться на пятаке. В тот день, как раз, его игра явно не шла, а та ошибка стоила команде победы, ну а я, получается, только подогрела и без того бушевавшее в чемпионской душе самобичевание. С тех пор неприязнь перешла в стадию «холодной войны», в которой он перманентно кусает меня, я отбиваюсь, и подкидываю его кандидатуру на всякого рода смешные мероприятия, где он, к слову сказать, весьма органично смотрится. Но всё это перекрывается его самоотдачей и талантом на льду, а там он – хорош. Настоящий волшебник. Поэтому он и нужен команде, а, значит, и я буду на его стороне. Хотя сейчас его суровый взгляд, мечущий молнии, и очередной приступ зубной боли убеждали меня в обратном. Шайба, как истинная дама лёгкого поведения, кинулась к нему и, получив порцию ласк, побежала весело за игрушкой.

– Привет, Макс, что-то ты рано!, – я постаралась сделать вид, что меня не так сильно уж и впечатлило его внезапное появление.

– Жень, скажи, а ты специально раздаёшь мой номер идиоткам-стажеркам, чтобы они мне спать не давали?!, – рявкнул он.

«Чёрт, Виолетта!», – промелькнуло в моей голове. Месяц назад я имела неосторожность взять девочку в пресс-службу, которая очень живо интересовалась хоккеем. Как только я узнала, что она пытается выманивать номера неженатых игроков, я тут же её уволила, поскольку это было строго под запретом, но, видимо, кое-что она успела.

– Я ни за что бы этого не допустила, поэтому она здесь надолго не задержалась, – максимально сдержанно ответила я.

– Я всю ночь не спал! Надо следить за тем, кого ты нанимаешь. Это – твоя прямая обязанность – оберегать нас от подобной ерунды!, – Максим явно был не в духе, расхаживал по кабинету, отчитывая меня.

То ли общая нервозность, толи моя пульсирующая боль, то ли запах ненавистного мне Крида Авентус, прищёлкнули мне тумблер, и сдержанная часть личности, что преобладала, удалилась на задний план, дав возможность огненной львиной натуре властвовать. Я поднялась с места и почти вплотную подошла к Беглову, что на мгновение сбила его с толку.

– Мне кажется, – начала я и картинно перекрестилась, – нет, не кажется, я тебе уже говорила не учить меня работать, ты не понял, да? Прежде чем винить меня во всём, задумайся и постарайся искоренить в себе привычку раздавать любой мало-мальски симпатичной девочке свой личный номер. Возможно, тогда он и не будет гулять в массах. Заметь, ни у кого такой проблемы не возникало. И это, отнюдь, не потому что ты – само явление Аполлона во плоти. Как минимум, есть Михеев. Он моложе, и фанатки от него пищат. Но только вот ему что-то никто не названивает. А что касается защиты, то уж прости. Моя задача – следить за информационным пространством, а остальное – дело ваше, ну или контрацептивов, на крайний случай!

Я видела, как ходили ходуном его желваки, на шее вздулась вена, линия рта приняла форму жёсткой прямой линии. Но сам он промолчал. Глубоко вздохнул, звучно выдохнул и развернулся в направлении выхода. И только лишь уже за дверьми задержался и выпалил:

– Знаешь, как тебя Ромашка называет? «Прессучка». Возможно, он и прав, – с этими словами он испарился.

– Придурок, – бросила я вслед и схватилась за ноющую щёку.

Этот сезон, явно, не будет скучным.

Макс

– Твою мать, Беглый, зачем ты, опять не глядя эту передачу отдавал? – чертыхнулся перелетевший через заграждение со всего маха Лёня Макаров, правый нападающий нашего звена. Он готов был меня разорвать, как и большая часть команды сейчас, и они были правы. Мы весь матч вели в счёте, и вот такая оплошность в концовке стоила нам забитой шайбы и выровненного счёта. Были ли у меня оправдания? О, да, миллион. К примеру, неточность принятия паса партнёром, недосып от звонков какой-то безумной, очередной конфликт с занозой Евгенией из пресс-службы, да куча всего. Но это лишь отговорки. В глубине души я знал, что ошибка была моя, и виноват я в ней целиком и полностью сам.

Гулко и протяжно проревела сирена об окончании 3 периода. «Что ж, спасибо тебе, Максим за овертайм» – прочитал я в глазах почти у всех.

–Ребят, ребят, собрались, – закудахтал наш главный.

«Тебя ещё не хватало» – подумал я про себя и поднял глаза на помощника главного – Лёву, Льва Ивановича Спасского. По факту, наша успешная игра – целиком и полностью его творение, однако, лавры получал Ромашка. Был ли у нас выбор? По мнению многих – да. Но, опять же, по их мнению каждый из нас продался. Только вот никому и в голову не приходило, что окажись они на нашем месте, без раздумий бы так же приняли предложение играть в топовом клубе столицы, за солидное вознаграждение и кучу ещё других бонусов. Жизнь хоккейного игрока –профессионала коротка. И каждый с малых лет знает это прекрасно, поэтому и старается выжать максимум из того, что ему отпустил суровый хоккейный Бог. К своим 30 я уже успел стать серебряным призёром Олимпиады, победителем Чемпионата Мира по хоккею, обладателем Кубка Гагарина, наработал имя, авторитет, две квартиры в Москве, дом родителям, шикарную спортивную тачку, солидный счёт в банке. Казалось бы, играй дальше и наслаждайся, но что-то поменялось во мне, щёлкнуло, полыхнуло и перегорело, подобно проводке на потолке, что не выдержала напряжения.

Я почувствовал это на предсезонке, когда впервые за 15 лет своей профессиональной карьеры, я буквально заставлял себя идти, хотя раньше летел в зал, на лёд, да куда угодно. Лишь бы только снова окунуться в дело своей жизни. Всё было не так. Клюшка не та, коньки не едут, партнёры раздражают. И, самое страшное, как следствие, вот такие вот нелепые ошибки. «Может стоит закончит?» – снова в голове прозвучал голос отца, с которым я имел неосторожность поделиться своими переживаниями.

«Ну уж нет, сам накосячил – сам исправлю!»

Резким рывком я дёрнул на лёд, встал на позицию и сосредоточился. Сирена, вбрасывание, шайба падает на крюк, со звоном ударяясь так, что черенок клюшки вибрирует, и эта вибрация проносится по всему моему телу, заставляя ноги бежать быстрее, а корпус маневренно уходить от мощных защитников соперника. Обводка, вираж, ложный замах, удар. ДА! Загудела сирена, лайнсмен вытянул руку в направлении ворот, трибуны взревели, я оказался в объятиях Макара, который пять минут назад готов был меня убить. Мой колокол ещё не пробил!

После протокольных прощаний с болельщиками, я покатил неспешно в подтрибунное. Настроение явно было уже пободрее, хотя мышцы и гудели.

«Точняк, ещё же интервью», – вспомнил вдруг я, увидев камеры, репортёра и вездесущую Женю Фирстову, нашего руководителя пресс-службы. Едва ли кто-то более профессионально умел меня выводить из равновесия, чем она. Почему? Я и сам не понимал. Честно признаться, работала она идеально, да, постоянно придумывала какие-то интервью, видео, квесты. В общем то, что безумно нравилось болельщикам. Её уважали и любили, пацаны спокойно могли к ней обратиться за советом, за помощью, никому не было отказа. Даже внешне она была весьма ничего, не длинноногая модель, как мне нравилось, а, скорее, русская Джей Ло, что безусловно многих притягивало, даже дурачок Ромашка пытался к ней клинья подбить, был отбрит и до сих пор ей не смог простить отказа, ища только повод, чтобы слить её отцу и уволить. Но местная Маргарет Тэтчер не давала даже намёка, работая без единой ошибки. При том, никогда не была тихой серой мышкой, а даже наоборот, всегда умела заткнуть тебя одним словом. Видимо, это-то меня больше всего и раздражало, потому что, не далее, как сегодня с утра, я попытался ей указать на её ошибку в подборе персонала. Так эта змея с хладнокровием, присущим только ей, обернула это всё против меня. Сейчас же она стояла с каким-то отрешённым видом, глядя своими серыми глазами в пустоту, то и дело трогая рукой с кепкой «Герой овертайма» свою щёку. Стараясь выглядеть максимально расслабленным и довольным, я подошёл и буквально выдернул этот головной убор из её когтистых рук, ибо интервью я должен был давать в ней.

– Что в таком диком восторге, что хочешь расцеловать кепку и не решаешься? – усмехаясь, уточнил я.

Она открыла, было, рот, но тут же звучно зашипела и снова ладонью приложилась к щеке.

–Эй, Беглый, ну полегче, – тут же вступился оператор Жорик, – видишь, у человека зуб болит.

– А, ну-ну, потерпи ещё немного без врача, у тебя вырастет вторая голова, можно будет вдвойне эффективнее докапываться до нас, – мне казалось, что это – прекрасная шутка, только вот никто её почему-то не заценил.

Змея же наоборот выдавила что-то типа улыбки, переговорила тихо с корреспондентом и удалилась в сторону пресс-комнаты.

Я удовлетворённо улыбнулся, надел кепку и приготовился вещать.

Послематчевая рутина затянулась аж на два часа. Раздевалка, нагоняй от тренеров, общение с фанатами на парковке. В итоге домой я приехал уже поздней ночью, наскоро накормил Басю, гордую британку и увалился в кровать. Надо было хоть немного выспаться, поскольку завтра предстояло выдвигаться в дальневосточный выезд, а это ещё то испытание.

– Опа, у нас замена состава? – бодро вскрикнул я, когда на следующее утро в автобус в аэропорт вместо госпожи Фирстовой зашёл её помощник Илья Гаврилов. Вообще, мадмуазель всегда сопровождала нас в таких дальних и долгих поездках, и я уже морально готовился, что мне придётся сразиться в ответ на вчерашний подкол. Я уже даже заготовил пару шуточек, а тут такой облом. Как-то даже обидно стало на душе.

– Если бы ты, придурок, опять не опоздал, – пихнул меня сидящий рядом Макар, – то видел бы, что она явно не в состоянии никуда ехать.

– Опачки, а что такое? Железная леди напилась вчера на корпоративе для главных и до сих пор лыка не вяжет?

– Ты точно конченный! Что она тебе такого сделала? У неё лицо раздуло, жуть. Там такой флюс. В детстве такое проходил, боль адская, – лицо друга скривилось от воспоминаний.

– О, ну я её вчера предупреждал, что надо ко врачу ехать, но она же всегда права – вот и получайте, – я произнёс это даже как-то гордо, всем нутром ощущая, как она бесится, что, наконец, я оказался прав.

– Ты реально не знаешь? – в проёме между сидениями появилась голова красавчика Михея, я вопросительно взглянул на Лёню, тот наклонился и заговорщически начал шептать.

– Вчера на корпоративе Олежик перебрал снова, переругался с журналистами, а одному из них голову расшиб каким-то графином. Папочка его тут же увёз, а Женьку велел разобраться с этим дерьмом, чтобы никуда и ничего не утекло. Вот она всю ночь и вела переговоры, то с одними, то с другими. Фиг знает, что там она им наобещала, но Ромашка снова чист и безгрешен, а наш братюня в полуобморочном состоянии.

– Вот же урод! – процедил я. Тут даже мне стало стыдно за свои ухмылки, потому что реально девочка снова страдала от дебилизма узурпатора, на которого не было управы. Едва ли не каждый мечтал хоть разок сыграть ему по наглой морде. И как раз в момент моих раздумий в автобусе появился помятый «герой». Все вяло поприветствовали его, и автобус двинулся с места. Я уставился в окно и вдруг заметил силуэт в тёмно-синем костюме, который под руку вела одна из работниц базы в подъехавшую карету скорой помощи. Тут муки совести чуть было не толкнули меня на глупый поступок. Я схватился за телефон и хотел написать банальное «Извини», но вовремя остановился. «Старею», – подумал я, убирая телефон, раз меня стало так легко пробить. Ей явно сейчас не до моих посыпаний головы пеплом.

Женя

Слово «больничный» очень давно стало для меня чем-то вроде выдуманного сказочного понятия. Я не помню, когда последний раз мне приходилось оставаться дома и реально болеть. Обычно всё заканчивалось на этапе поглощения тонны таблеток и выходом на работу. Что ж, у зуба и флюса в этот раз были свои планы. Ещё и едва не разгоревшийся скандал, который мне удалось чудом сокрыть, взамен пообещав придумать и ввести новую рубрику с игроками для одного из центральных спортивных каналов, чей журналист стал жертвой очередных пьяных выходок нашего Олежека. Вообще, такие вещи придумывают и разрабатывают за весьма внушительные суммы, мне же выпала честь трудиться на добровольных началах, ко всему прочему ещё и с определёнными желаемыми для канала кандидатами. Естественно, первым был Максим Беглов. Вспомнив о нём, я машинально потянулась к щеке, которая уже почти пришла в норму. В голове прокрутились его пророчества. Что за противный человек? Накаркал же. Наверняка, от радости по потолку бегал, когда узнал, что оказался прав. Я явно представила его ехидную улыбочку. Так или иначе, ничего не поделаешь – выезд пройдёт без меня. Ребята прилетели ещё вчера, пока я отходила от экстренного вскрытия своей десны. Сегодня у них тренировка и игра, аж в 10 утра по Москве.

Я взглянула на время. 6.40 утра. Самое то. Надо будет дать пару наставлений перед матчем Илье, что необходимо обязательно заснять и выложить в канал. Я потянулась за телефоном. Шайба, лежавшая рядом, недовольно вздёрнула брови и снова погрузилась в сон. Я разблокировала экран и аж подскочила на кровати, когда увидела первое непрочитанное сообщение в списке. Кажется, даже собака почуяла неладное, поднялась и уставилась в экран в унисон со мной. А там под именем «Беглый» со смайлами страшилы с красным лицом красовалось лаконичное «Извини». Я убрала телефон в сторону, проморгалась, взглянула ещё раз. Так, определённо это не видение. Встав со своего ложе, прошлась вдоль панорамного окна и ещё раз вгляделась в гаджет. Мысли, подобно кадрам диафильма из моего детства, перескакивали, туго щёлкая в мозгу. «За что ему извиняться?». За то, что сказал пакость, и она случилась – нет. Не в его стиле. В его стиле добить. Так что ещё? Натворил ерунды, она вот-вот всплывёт и надо это срочно предотвратить? Вот это больше похоже на правду. Гонимая дурным предчувствием, я уже скорее набирала ответ.

«Если ты что-то сделал, то лучше сейчас выкладывай! Постараемся решить. Только подробно!»

Я отправила сообщение и не успела положить телефон, как тут же брякнул сигнал. Я резко схватила его и удивилась ещё сильнее.

«Я не хотел каркать (смайлик вороны), поэтому и извиняюсь. Как здоровье?»

Я даже усмехнулась. Уж чего-чего, а такого я не ожидала. Не сильно долго углубляясь в раздумья, я быстро расчесала волосы, взяла собаку и сделала селфи. Отправила его, написав:

«Намного лучше, Вашими молитвами. Как настрой?»

Моментальные две галочки, печатает…

«Настрой – боевой, как обычно. Шайбе привет!»

Я приготовилась, было, написать что-то нейтральное, вроде «Ждём победы», как в диалоге всплыл ещё один бабл с текстом.

«Без красной помады ты намного милее (смеющейся смайлик). Всегда думал, что ты с ней спишь. Рад, что ошибся!»

– Вот же придурок! – громко сообщила я, но почему-то даже не обиделась.

«Обязательно куплю ещё больше оттенков красного»

Быстро набила текст и отправила.

Опять мгновенные две галки. Сидит в диалоге.

«Отдай телефон Шайбе, по-братски. Я с ней лучше поболтаю»

«Придурок»

Я ответила и спохватилась, хотела удалить, но не успела.

Сразу же мне прилетело три смеющихся смайлика и «Заноза» следом.

Я улыбнулась. Он всё-таки иногда бывает нормальным, пусть и в своей какой-то особенной манере.

«Удачной игры!»

Ответ.

«И тебе!»

Ещё раз перелистав этот непонятный диалог, я опомнилась и принялась раздавать задания Илье, то и дело возвращаясь, мысленно, к странному послаблению язвительного режима со стороны Беглова в отношении меня. К началу матча я, всё же, пришла к выводу, что это даже неплохо, поскольку это же мне надо затащить его в новую рубрику, а так, возможно, даже смогу его уломать, обойдясь лишь половиной потраченных нервных клеток, и выслушав вполовину меньше гадостей. Тут команды замаячили на льду, и я уткнулась в экран. Однако, столь светлое, как казалось мне, утро скоро превратилось в тотальный порочный проблемный порочный круг, который за собой повлёк цепочку необратимых последствий для всей команды в целом.

Тот матч мы, конечно, выиграли, но попутно лишились четырёх ключевых игроков, что и запустило цепочку нелепых и случайных проигрышей.

– Марк, я это всё понимаю, – в сотый раз повторяла я одному из шеф-редакторов «Спортивного вестника», – но и ты меня услышь. Да, мы обговаривали миллион и сотню раз, но ты знаешь Олега Васильевича, он сам решает, кому отвечать на вопросы, а кому нет.

Шеф-редактор снова разразился гневной тирадой на том конце провода. Шёл конец октября, чемпионат набирал обороты, а очевидный и конкретный спад в команде становился всё заметнее. Ребята ходили темнее тучи, нервы были на пределе, болельщики лютовали. Кроме того, Ромашов успевал подливать масла в огонь, то и дело срываясь, то на персонал, то на игроков. Сегодня на пресс-конференции он просто взял и выгнал одного из журналистов, когда он задал весьма резонный вопрос о перетасовке звеньев и правильности этого решения. Как итог – полнейший разнос от шеф-редактора с обещаниями написать официальную жалобу в Лигу. Почти 40 минут я уговаривала его повременить, пообещав, что Олег Васильевич принесёт свои извинения. Разговор закончился. Встав и поправив ярко-алое шерстяное платье и накинув форменный пиджак, я двинулась в тренерскую, подобно осужденному, бредущему на смертную казнь. Но выхода иного не было.

Боже, кто бы знал, как я презираю этого человека. Едва ли найдётся во всём мире более противный мужчина, который под давлением своих комплексов пытается реализоваться за счёт других, давя при этом своей властью. Таким образом, уже троих игроков он уже посадил «на банку», то есть в запас, просто по своему порыву души и не давал согласие на их обмен в другую команду. Придумал какие-то тренировки воли, где всех заставляли делать странные задания в выходной день, а протестующих запугивал выводом из состава. И не было этому дурдому ни конца, ни края.

Ожидала ли я, что этот разговор будет лёгким? Нет. Даже больше, я понимала, что последствия могут быть самыми непредсказуемыми – и это пугало. На всякий случай я глянула в тренировочный зал, там ещё оставались несколько ребят. «Ну, на крайний, побегу сюда», – подумала я на пути к бездне.

В кабинете стоял запах свежевыкуренной сигары. Я едва не поморщилась, когда столкнулась взглядом с парой сальных, затуманенных алкоголем, малюсеньких глаз. В свои 40 Ромашов выглядел подобно работяги с пивным животом, который решил закосить под старину Элвиса, поэтому старательно заливает гелем свои редеющие темные волосы, стараясь замаскировать пробивающуюся плешь. Оттенок его лица своей краснотой всегда напоминал цвет поросячьего брюшка, а дорогущие виниры резко контрастировали на этом фоне, бросаясь в глаза своим неестественным белым блеском.

– Здорово, прессучка! – отсалютовал он мне, без толики смущения, – пришла меня отчитывать за то, что я твоего коллегу обидел.

Я сделала глубокий вдох.

– Олег Васильевич, я понимаю, что Вам виднее, – начала я, как можно спокойнее, – но это было слишком. Они же подадут жалобу в Лигу, а нам это не нужно, особенно сейчас.

– Слушай, тебе за что деньги платят? Звони и решай вопрос, – он картинно отвернулся.

– Я уже обговорила. Они готовы отказаться от решительных действий, но только если Вы принесёте извинения.

В кабинете повисла гробовая тишина, после скрипнул стул, и я буквально услышала, как прокатился горячительный напиток по его горлу, после смачного глотка.

– Ты мне это серьёзно предлагаешь? – спросил он, резко развернувшись.

Я кивнула.

– Да ты совсем ошалела, дура? Я не стану это делать, – с этими словами он швырнул стакан в моём направлении.

Хрусталь столкнулся с косяком в паре сантиметров от моего виска, с треском разлетелся на мелкие кусочки. Один из осколков по касательной расчертил мне линию в аккурат на щеке. Я издала что-то на подобии писка, когда по щеке заструилась тёплая струйка свежей крови. А узурпатор, подобно зверю, рванул в мою сторону, но не успел до меня дотянуться, поскольку неведомая сила резким мощным рывком вытянула меня в коридор. Перед собой я увидела лицо Лёни Макарова, который озадаченно осматривал мой свежий порез. В кабинете же продолжался экшен.

– Это уже ни в какие рамки, тренер, – я прислушалась и поняла, что говорил Беглов. Грохот тела об стул, – да сядь ты уже и успокойся.

– Пошёл вон, щенок, я тебя как подписал, так и отпишу, – буровил пьяный голос.

– Давай, и я усилю команду соперника и надеру тебе зад!

– Готовься к банке, малыш!

Опять звуки возни. Макар резко передал меня в руки к Михееву, а сам заскочил в кабинет, откуда появился уже с Максимом. Тот шёл, картинно поправляя свои длинные пряди чёлки, делая вид, что абсолютно спокоен, хотя его дёрганые движения выдавали степень его напряжения. Михей вместе со мной устремился за друзьями.

– Лёнчик, угомонись, я в норме, снова раздражённо ответил Макс, но тут же замер на месте, как вкопанный, развернулся и в упор посмотрел на меня. Глаза быстро пробежались по телу и остановились на лице.

– Ты как? – выпалил он, и я опешила.

–В-в-всё хорошо, норм, из пострадавших только моя гордость, – я попыталась пошутить, но вышло коряво.

– Господи, да что за женщина такая? Ей бы порыдать от стресса, а она шутки шутит, – лицо его смягчилось и приобрело даже немного ребяческий вид, от чего мне стало спокойнее на душе.

Я хотела что-то ответить, но уже фокус внимания перешёл на кого-то подошедшего сзади. Тот самый оскорблённый журналист.

– Ну что, есть? – спросил Михей, дёргаясь от нетерпения.

Обижаете. Всё. От начала и до конца.

–Что происходит? – я крутила головой из стороны в сторону.

– Пошли к Спассу, там обсудим, – скомандовал Беглов, – а, нет, дамочка, Вы теперь тоже в сговоре и идёте с нами, – он по-хозяйски обхватил меня за талию и поволок дальше по коридору.

Воистину правду говорят люди, что во многих успешных командах тренер выступает, как второй отец, наставник. Тот, кто за тебя горой и за кого вы все готовы рвать и метать. К сожалению, в нашей команде это был не главный тренер, а его помощник. Безэмоциональный и почти всегда серьёзный Лев Иванович, выглядящий в свои 60 весьма неплохо, даже при всей своей строгости, излучал внутренний свет и тепло. Что же касалось меня, то ко мне он вообще относился, скорее, по-отечески. И сейчас суетился вокруг меня, обрабатывая и заклеивая царапину, попутно выслушивая пламенную речь моих заступников. Как выяснилось, они с самого начала «срисовали», что я двигалась в кабинет, и догадались, что разговор будет не без последствий. А тут, как раз, и крутился тот самый журналист, желая свершить Вендетту, засняв тренера в «горячительном» виде. А по итогу, получил материал гораздо интереснее. Он запечатлел всё «от и до». Отчётливо. Во всех подробностях.

– И что вы планируете с этим делать? – немного нахмурившись, уточнил Лев Иванович, оглядывая всех собравшихся.

– Я думаю, что надо дать этому ход, – гордо заявил журналист.

– Глупо. Ты понимаешь, какие это связи? – Лев Иванович встал, – вот что, я иду и вызываю отца. Пусть забирает сына и, заодно, закину ему удочку про видео, на случай, если он решит со всеми вами поквитаться, но запомните, три мушкетёра, первыми под раздачу попадёте вы. Это точно. Он будет жаждать отомстить. Особенно тебе, Макс. Ну да, Констанции это тоже касается.

– Нет, коуч, это – не Констанция, она – наш Д’Артаньян., только без усов и в юбке, – Макар мне подмигнул, а я подмигнула ему в ответ.

– Так, всё, идите. Надо всем отдохнуть, – Лев Иванович выпроводил нас из кабинета.

Мы молча дошли до двери моего кабинета, я зашла внутрь, все дружно проследовали за мной.

– Вы чего? Провожать меня будете? – удивлённо уточнила я.

– Нет, если леди хочет в одиночестве просмотреть фото с матча, там я, кстати. Есть с голым торсом, – Михей заиграл бровями.

– Господи, какой же идиот, – Макар толкнул молодого в плечо, – давайте просто, на всякий, вместе уйдём вместе. Мы с Михеем выйдем разведкой, а вы, два опальных, идите чуть позже. Ваши лица явно вызовут у кое-кого приступ очередной неконтролируемой агрессии.

Беглов задумчиво пожал плечами и упёрся спиной в дверной проём, ожидая, пока я соберусь. Первая группа двинулась. Спустя 5 минут последовали мы.

Продвигаясь молча по мрачному коридору рядом со своим провожатым, я буквально кожей чувствовала его напряжение.

– Извини, – не нашла я ничего умнее, чем выдать это.

– За что? – голос его почти не выражал никаких эмоций.

– Ну ты, вроде как, из-за меня теперь угодил в эту историю.

– Да брось, я и так был следующим на очереди на банку. Неделей раньше – неделей позже.

– Прекрати, из этого должен же быть какой-то выход, – сама того не понимая, я схватила его за рукав.

Каким бы он ни был, невыносимо было видеть, как один из ярчайших спортсменов всей Лиги близок к полной капитуляции. Он усмехнулся, и столько было горечи в этой усмешке, что моё сердце невольно сжалось.

– И что? Прикажешь дать мне горячее интервью или что-то в этом духе?

– Хм, неплохо, но не ново. У меня есть кое-что получше, – и я достала из сумочки флешку, которую мне заботливо подсунул журналист, когда мы выходили из кабинета, – весь сегодняшний инцидент.

Глаза Макса заискрили и ожили.

–Да ну? А как так? И какова сила этого артефакта?

– Нуууууу, скажем так, что я – не самый поганый человек, поэтому со мной всегда делятся, но я всегда могу стать той самой «прессучкой». И вот тогда, это интересное кино покажут на всех каналах с доказательством того, что одного из лучших игроков топят, потому что он поступил по-мужски и заступился за даму.

– Это будет скандааааааал, – заговорщически протянул Беглый.

– О да, ещё какой, – я кивнула с такой же ехидной улыбкой.

– И что, ты это сделаешь ради меня?

– Не обольщайся, ради справедливости. Даже если это будет стоить мне моего места.

– А ты хороша!

– Благодарю, просто ты меня всегда недооценивал.

– Понял, я присмотрюсь.

– Только не ослепни.

– Заноза, он попытался шлёпнуть меня, но я ловко увернулась.

-Эй, ну вы где там? Целуетесь что ли? – донеслось с улицы.

– Придурок, какие ещё поцелуи? – первым отозвался Беглый.

– Нет, ну Михей прав, типа там война – отличное поле для любви, – Макар заметно оживился.

– Так, всё, уже пошла пост стрессовая брехня. Я домой. Ещё раз спасибо вам., я махнула на прощание, стараясь не выдать смущения от последних комментариев.

Макс

– Ну ты как, старый? – Макар, прилетевший с очередной смены, запыхавшийся, весь заведённый, рухнул рядом со мной на лавку.

– Лёнь, только давай без вот этого взгляда полного сожаления, ладно? – резко парировал я, и тут же осёкся. В конце концов, он не виноват, что я, как и ожидалось, угодил на банку. С того злополучного вечера прошло две недели. В первом же матче меня поставили в 4 звено, где дали сыграть 7 минут, в следующем – 5, сегодня за мной числилась лишь одна смена в 90 секунд. Удивлён? Нет. Я знал, что именно такие последствия меня и ожидают. Поступил бы я тогда иначе, отмотай время назад? Конечно же, нет. В тот день, пожалуй, я поступил, едва ли, не разумнее всего в жизни. Наш тренер безумен, самодур и куча прочих нелицеприятных определений. Ему позволяется унижать, критиковать и издеваться над нами, но только не над женщиной. И пусть это даже сама Заноза.

Она вот, как раз таки, совершенно не раздражала, ну почти. Либо с той истории мы почти не пересекались, вернее даже сказать, создавалось впечатление, что она меня избегала. Вот это и бесило. Но подобные мысли посещали меня почему-то перед уходом в глубокий сон, когда её образ после случайной встречи где-нибудь в коридорах, всплывал перед глазами.

Однако, сейчас меня больше пугала моя ближайшая перспектива спортивной карьеры в целом. Зачастую, затяжная «банка» для профессионального спортсмена грозила молниеносным спадом физической формы, что влекло за собой плачевные последствия, в виде дальнейшей регрессии. Я уже ощущал, что тренировки даются тяжелее, а мышцы наливаются сталью, почти мгновенно застываю и сводятся. Танталовы муки. Конца и края этому не было. Ромашов то и дело самодовольно поглядывал на меня, всем своим видом давая понять, что одержал очередную победу. О, да, он понимал, что я на крючке, связанный по рукам и ногам четырехлетним контрактом, с которым меня ни один клуб Лиги не сможет выкупить, ибо для этого придётся распродать половину имеющейся команды. Чёртов кукловод-извращенец.

Прозвучала сирена об окончании игры. Еле передвигаясь на каменных ногах, изрядно продрогший, я поучаствовал в рукопожатии. Далее, нас ждала победная раздевалка. Ромашов блестяще на камеру раздавал хвалебные отзывы, все улыбались. Лишь только камера исчезла, большинство лиц потеряло показную бодрость и радость. Нервозное лицо главного тренера скривилось, и он зачитал список тех, кто едет на выезд. Перечислив фамилий закончилось, и я улыбнулся. «Как он предсказуем!»

– А как же Беглый? – не выдержал Михеев, я помотал ему головой в знак того, что это был бесполезный выпад.

Ромашка смерил его взглядом, быстро глянул на меня, и с оскалом, а-ля улыбкой, ответил:

– Ротация состава. Усерднее тренируемся, смотрим игру со стороны, – и заспешил из раздевалки.

Тишина. Занавес. Все знали и понимали всё, а потому слова были излишни. Не делая выносить эти жалостливые взгляды, я схватил клюшку, шлем, краги и вышел из раздевалки. Ноги сами принесли меня на лёд, где уже убрали рамки ворот. Одиноко поблёскивали два прожектора ночного освещения. Это напомнило мне ледовую коробку у дома, где я, восьмилетний пацан, до самого финала обкатывал все наигрыши, что отрабатывал на тренировке. Я горел. Нет. Пылал. Тогда. А сейчас? Пустота. Мощно оттолкнувшись правой ногой так, что аж лёд затрещал, разлетаясь под лезвием в тысячи осколков, я начал набирать скорость. Я играл. Сам. В своей голове свой собственный матч с самим же собой. Только вот что здесь было наградой?

Я понятия не имею, сколько длилась моя ледовая схватка с пустотой, но остановил меня силуэт на бортике, на месте главного. Неизменно синее платье выше колена, подчёркивающее сочные плавные изгибы, форменный пиджак. Я узнал сразу, кто за мной наблюдал. Разогнавшись, я подлетел к борту, резко затормаживая, обдавая самозванку-тренера веером ледяных брызг. Она лишь слегка отстранилась, но не убежала, даже не психанула, лишь наоборот, картинно отряхнулась, вытерла лицо и пригладила причёску.

– Что, даже не скажешь, какой я придурок? – вопросительно уточнил я.

Она слегка улыбнулась. Кстати, сегодня она была без своей фирменной красной помады. От чего выглядела милее, не такой уж и стервой.

– Этот финт со мной проделываешь не ты первый, – съязвила она, делая акцент на последних словах.

– Важно не количество, а качество, – рявкнул я, распаляясь неизвестно от чего.

Скорее от того, что даже за её язвительностью, я рассмотрел жалость и сочувствие, а это мне вообще не нужно. Не надо мне вот этих слезливых сантиментов, хоккей не создан для соплей.

– Что, пришла порадоваться, наслаждаясь поражением кровного врага? – теперь уже съязвил я.

Было видно, что слова мои прилетели ей похлеще оплеухи, она даже отшатнулась. Серые глаза на секунду вспыхнули ужасом, а потом опустились вниз. «Чёрт, я и правда придурок», – вдруг спохватился я. Липкое чувство собственной ничтожности за то, что я просто так сорвался на неё, фактически без повода, подступило к горлу и уже прожигало адским огнём изнутри.

–Прости, несу ерунду, – чуть спокойнее уже добавил я, – просто не хочу, чтобы меня жалели.

Она снова подняла на меня глаза, прищурилась – проверяла, не блефую ли. Секунда. И она протянула мне кулак, который я отбил.

– Проехали, – ответила она, на самом деле, жалость растляет, тут ты прав, а вот поддержка – совершенно иное. И хоть ты, видимо, до сих пор и уверен, что мы враги. Я, всё же, надеялась, что уж, как минимум, топор войны мы зарыли.

– Да-да, согласен. Ты снова права, – я вскинул руки, сдаваясь, перемахнул через борт и сел на скамейку, развернувшись, чтобы видеть лицо Занозы, – как оцените рисунок игры, коуч?

– Нууууу, скорость беговая – на уровне, но вот с правого фланга заход на ложный замах и бросок с неудобной – стоит ещё поработать.

Я искренне рассмеялся. Да, и тут она тоже была права. Этот элемент получался ещё через раз.

– Честно говоря, ты бы вполне могла заменить Ромашку. Толка бы больше было. Да и ты, явно, приятнее.

– Сочту за комплимент. Спасибо. Но я бы тебя била.

– Леди любит доминирование? – игриво уточнил я, но она даже не смутилась.

– В командной игре без этого никак, а ты – позер!

– А, ну то в игре. Такое принимается. А в жизни?

Она наклонилась ко мне так, что я смог по-хозяйски пройтись взглядом по вырезу горловины платья, и добавила:

– Вырастешь – узнаешь!

– Ой, Заноза, ну вот давай хоть ты не будешь опускаться до уровня дешёвых шуток по поводу моего роста. Я, как минимум, выше тебя, как максимум, эту тему я уже проработал.

Она снова рассмеялась и села рядом.

– Я, на самом деле, с личной просьбой, – начала она.

– Ой, нет, наряжаться тыквой не буду, – махнул рукой я, намекая на съёмки очередного промо.

– Да угомонись, говорю же, личная. У меня стопка газет, которые надо изучить, и ещё журналов ворох. Буду делать свод информационный, можешь меня до дома докинуть?

– Интересно, с чего такая честь, что именно я выбран личным таксистом? Ты подкатываешь ко мне что ли?

– Ой, ну вот теперь ты не опускайся до уровня низкосортного юмора, – она поморщилась, – ты просто не в курсе, но мы с тобой живём в одном подъезде. Я на 8, ты на 17.

– Да, ну! Серьёзно? – я искренне удивился, что за всё это время мы ни разу не пересеклись.

– А с кем ты думаешь твоя красотка серая жила в том году, когда у неё сломалась твоя навороченная кормушка, пока вы были на выезде?

Тут я ещё больше удивился.

– У тебя? Так мне же не сказали.

– Да-да. Это была моя личная просьба, поскольку я опасалась, что ты разгневаешься на животное, что она весьма вольготно и счастливо проживала в стане твоего идейного врага.

– Ты меня так описываешь, будто я вообще какой-то неандерталец.

– Иногда бываешь! Вот тебе пища для размышлений. Ну так что?

– А какой у меня выбор? Я теперь твой должник. Давай я сейчас переоденусь и поднимусь к тебе.

– Спасибо!

Через 20 минут мы уже спокойно пробирались по ночной Москве. Впервые за последние дни мне не хотелось давить на педаль газа в пол, лавируя в потоке. Наоборот, настало что-то наподобие спокойствия. Моя соседка внезаопнообъявившаяся что-то печатала в телефоне, перескакивая из чата в чат, то и дело хмурясь и закусывая губу.