Сборник французских комедий бесплатное чтение
Французкая пьеса
Комедия
2024
Оглавление
Пьер Дюмануар. Три пощечины или молодые на разных половинах…………………..2-42
Филипп Нерико (Детуш) Бесстыдно любопытный……………………………………………….42-84
Байяр Оживленная статуя…………………………………………………………………………………..84-90
Леонор Жан Кристиан Сула д Алленваль Между делом безделье……………………… 90-116
Пьер Дюмануар
Три пощечины или молодые на разных половинах.
Комедия – водевиль в одном действии.
Действующие лица:
Поль Фовель
Эмма – его жена
Кокю – адвокат
Жером – слуга Фовеля
Безе – его двоюродный брат
Горничная
Действие происходит в доме Фовеля. Театр представляет богатую комнату. Три двери, в глубине камин, диван, кресла и стол.
Явление 1
Жером, развалившись в креслах; подле него стоит Безе
Жером: Итак, любезный братец, не церемонься, возьми кресла и садись возле меня. Пока господа еще спят, слуга имеет полное право понежиться на их роскошной мебели.
Безе (взяв кресло): Хорошо, братец Жером, я готов здесь всем пользоваться.
Жером: Да, да, будь просто как дома, потому что ты теперь в этом доме займешь мое место. Как только барин встанет, я тебя ему отрекомендую, и ты вступишь в должность.
Безе: Но скажите, милый братец: отчего же вы оставляете такое хорошее местечко?
Жером: А оттого, любезный братец, что я люблю и привык служить только у холостых господ. Понимаешь? У холостых больше жизни! Они кутят, волочатся, сорят деньгами, ссорятся с друзьями, пьют… а мне это – то и любо! При такой жизни и я живу напропалую! Понимаешь? И вот теперь, как только мой барин женился, обзавелся новой мебелью и молодою женою, я сейчас и ретируюсь в отставку! Здесь уж я отжил свое время и перехожу теперь к одному богатому матушкину сынку, который и весел, и щедр, и глуп, и все, что мне надо!
Там жизнь и лучше и вольнее,
Она полезна, дорога;
Где только барин поглупее,
Там я усерднейший слуга!
Когда у барина тут худо,
(показывая на лоб)
А тут наполнено всегда,
(показывая на карман).
Так я умом своим оттуда,
Переложить люблю сюда.
(показывая на карман).
Понимаешь? Стало быть, если мне остаться служить здесь у женатого, то и самому надо быть просто дураком!
Безе: Помилуй, братец… это выходит, что если я заменю здесь тебя, у женатого барина, то и я тоже делаюсь дураком?
Жером: Ну, нет!… (вставая) ты еще молод, погоди, послужи, осмотрись и тогда… притом же это спокойное место, совершенно по твоему характеру.
Безе: Хорошо! Ну, а каков характер у здешнего барина? Пожалуйста, не скрывай от меня ничего.
Жером: О, я служу у него пять лет, и знаю его так хорошо, как свои пять пальцев. Это просто олицетворенная кротость и доброта! Жалованье платит преаккуратно.
Безе: А! Это мне на руку! Он, то есть, совершенно не возмутительной натуры?
Жером: Мало этого: не барин, а теленок!
Безе: И неужели никогда даже не ругается?
Жером: То есть, водой не замутит!
Безе: Это усладительно! Стало быть, он тебя этак… никогда ни справа, ни слева не заезжал (показывая оплеуху), вот сюда?
Жером: Фи! С такой ангельской душою станет он заезжать в рожу! Никогда!
Безе: Ах, это отрадно слышать! Решено: я поступаю непременно! Такому барину можно служить, у которого ангельская душа и телячий характер. Ну, а какова у него жена?
Жером: А вот уж этого я ни за что не скажу, потому что… сам ничего не знаю.
Безе: А! Так разве он недавно женился?
Жером: Да, не дальше, как вчера вечером.
Безе: А! Черт возьми! Так это еще, что называется, свежо.
Жером: Да; г. Фовель женился на единственной дочери одного богатейшего магазинщика, на молоденькой девушке, которая имела у себя под рукой 27 – мь приказчиков.
Безе: Ого! А теперь она попала в руки мужа?
Жером: Свадьбу праздновали вчера и в полночь, после бала, новобрачные приехали в эту новую квартиру, где г. Фовель…
Безе (в волнении): Ох! Знаю! Понимаю! Не договаривай! У меня пребеспокойное воображение.
Жером: Они, я думаю, сейчас выйдут (показывая на дверь с левой стороны); вон оттуда… ты сейчас увидишь усладительную картину: вполне веселого, счастливого барина и скромную молодую барыню с опущенными глазками…
Безе (в сильном волнении): Ах, замолчи, пожалуйста! Не возмущай моей азиатской комплекции!
Жером: Ну хорошо, хорошо! Теперь самое лучшее время тебя представить. Тс! Они идут! Посмотри, полюбуйся картиною их супружеского счастия!
(Отходят в глубину к двери)
Безе: Любуюсь! Любуюсь! Гляжу в оба!
Явление 2
Те же, Фовель, потом вскоре Эмма
Фовель (из комнаты с левой стороны. В руках у него книга, которую он нетерпеливо и рассеянно перелистывает, потом в сердцах бросает ее на камин): Черт возьми, что за глупая книга! (Садится и стучит ногой).
Жером (тихо): Что Это? Он один!
Безе (так же): Что ж это, братец? Куда же он девал свою жену?
Жером: Тс! Она сейчас выйдет из своей комнаты. Смотри, смотри.
Безе: В оба! В оба! (смотрят оба в левую сторону.)
Эмма (входит с правой стороны, очень встревоженная и перебирает в руках свой платок.): Да когда же он придет? (садится на левой стороне).
Безе: Ба! Ба! Да они не вместе, а врознь.
Жером: Еге! Уж по разным половинам!
Фовель (с живостию): Это она! (вставая). Нет, черт возьми, я хочу… (увидя слуг). Какая досада! Мы не одни! (подходя к Эмме, с нежностию). Позвольте мне, сударыня…
Эмма (холодно кланяется, не смотря на него): Что вам угодно, сударь?
Жером (Безе): Что это он к ней подъезжает с сударыней?
Безе: Да!… Да!… А она к нему с сударем! Как это неловко?
Фовель: Жером, что тебе нужно?
Жером: Извините, я никак не ожидал, я думал…
Безе: Да – с… он думал… и уверял, что вы… но вышло не то…
Фовель: Это что за мальчишка?
Жером: Это мой двоюродный брат, Безе.
Безе: Да – с, я Безе, братец двоюродный его.
Жером: Мой двоюродный братец Безе, о котором я вам докладывал. Он, изволите видеть…
Безе: Да – с, я, изволите видеть… намерен занять его место…
Жером: Да – с, и я обещал представить его вам и вашей супруге.
Безе: Да – с, вашей супруге и вам. Не угодно ли вам на меня посмотреть? Я весь тут налицо! То есть, не лучше того, что я есть… и не хуже никого другого.
(Эмма оборачивается к ним спиною, продолжая перебирать с досадою свой платок).
Фовель (смотря на жену): Хорошо, ступай!
Безе (желая услужить): Слушаю – с, готов! Куда прикажете?
Фовель: Хорошо! После!
Безе: Отчего ж после? Я сейчас схожу. Куда прикажете?
Фовель: После, после, говорят тебе! В другое время.
Жером: Экой ты! Это значит: не приставай, пошел вон! Понял? Ну, и пойдем вон.
Безе: А! Только – то? (тихо Жерому). Но где же, братец, картина – то супружеского счастия? Если вот она… (показывая обеими руками на господ) так она вовсе не живописная. (оба уходят).
Явление 3
Фовель, Эмма
Фовель (подойдя к ней, говорит решительным тоном): Эмма!
(Эмма сидит неподвижно и молчит.)
Фовель (про себя): Да! Да! Надо же наконец решиться. (Ей) Эмма! Я очень понимаю причину вашего молчания, и потому ухожу! Когда вам угодно будет завтракать, то прикажите сами, меня не будет дома.
Эмма (холодно): Очень хорошо – с.
Фовель (про себя, едва удерживая гнев.): Гм! Очень хорошо для второго дня. Это нам много обещает в будущем! (берет шляпу.) Прощайте!
Эмма: Прощайте!
Фовель (у дверей): Я ухожу!
Эмма: Как вам угодно.
Фовель (бросая шляпу): Так нет же! Нет! Я не иду. Нам должно объясниться… вы мне отказали в этом, когда я просил, умолял, даже на коленях… но теперь я этого хочу! Я решительно требую!
Эмма (сухо.): А я решительно не буду отвечать вам ни слова!
Фовель: Так же, как прежде?
Эмма: Точно так же.
Фовель (про себя): Каков же характерец я добыл! Хорошо, что хоть прямо действует, не скрывается. (Ей) Однако ж, все – таки мы должны…
Эмма (оборачиваясь, с удивлением.): А я думала, что вы уже отправились!
Фовель: Отправлюсь, отправлюсь! Я не стану надоедать. Мне же нужно повидаться с моим братом Эдуардом! Он бедняжка не мог быть на моей свадьбе! Он… он был (приискивая слова) потому что он был болен… Я должен его проведать, узнать, в каком он положении… и открыть ему мое… (иронически) правда, похватать мне нечем, потому что первые часы нашего супружества прошли не совсем счастливо.
Эмма (вставая): г. Фовель!…
Фовель (с удивлением): Да! Да! А отчего все это? Оттого, что верно сатана вмешался в наше счастие (с добротою) Вспомните только прежнее: представленный вашему семейству, я действовал честно; все видели, что я только в вас одних искал своего счастия! Родные ваши одобрили мое предложение, и вы, вы также охотно согласились и протянули мне руку… через месяц мы уже сделались истинными друзьями! Я был весел, счастлив! То есть, не так, как сегодня, – вы были добры, любезны, одним словом, мы понимали друг друга… Наконец, вчера сыграли свадьбу, толпа гостей была свидетельницею нашей взаимной любви! День прошел прекрасно, вечером между обедом и балом я уезжал только на один час, потом возвращаюсь… и вы уже переменились совершенно! Принимаете меня холодно, – я спрашиваю: что случилось? И узнаю, что один из ваших двоюродных братцев, который, говорят, был некогда в вас влюблен, явился вдруг из путешествия, стал громко протестовать против вашего замужества… и… черт знает что такое из этого вышло! Ведь после этого я по неволе должен думать…
Эмма (садясь): О, думайте все, что вам угодно.
Фовель: Нет, позвольте! Мне бы вовсе не хотелось думать, что вы… (опять ласково.) Однако вспомните, что вчера я воздерживался сколько мог от всяких замечаний; даже нарочно прикинулся веселым, показывал, что очень доволен вами, даже танцевал. Наконец, бьёт полночь, мы с бала приезжаем сюда… здесь, наедине, я спрашиваю у вас причину такой быстрой перемены. Ни слова! Ни одного звука! Вижу только, что вы мнете в руках свой платок… так вот точно, как теперь. Я хочу поцеловать вашу руку, вы вскакиваете сердито, уходите и запираетесь в этой спальне! (показывая направо) а я… я как пошлый дурак остаюсь у дверей! Согласитесь, что для мужа это дьявольски неприятно! Но, как всякий муж имеет привилегию присматривать за женою, то и я унизился до того, что приставил глаз к замочной дырочке и видел, что вы в волнении ходили по комнате; потом разбили две хрустальные вазы… (движение Эммы) Да! Да! Вы были на себя не похожи! Напоследок я видел, что вы схватили перо и стали писать какую – то записку. Смею ли хоть спросить: к кому вы писали?
Эмма: Можете спрашивать, но я вам не скажу.
Фовель: Коротко и ясно! Однако вспомните, сударыня, что я муж ваш!
Эмма: И больше ничего!
Фовель: А! (про себя) Какой же глупец выдумал называть этот день лучшим в жизни? (к ней) Послушайте, однако! Я должен сказать, что наше положение ужасно! Нестерпимо!
Но долго ль это будет продолжаться?
Скажите мне, я вас прошу.
Эмма
Всегда!
Фовель
Так стоило ж мне для того венчаться,
Чтобы с женой не знаться никогда!
Приятная, признаться, перспектива,
Мы в лучший день уж сентябрем глядим!
Когда ж мужья все так живут счастливо,
Так жаль, что я… не умер холостым.
Эмма (вставая): О, не отчаивайтесь… я жду только удобного случая.
Фовель (с чувством): Ах! И я, я также с нетерпением жду его! Я хочу разъяснить наше странное положение, потому что…
Эмма: О! Скоро все объяснится!
Фовель (так же): Сделайте милость! Я уверен, что вы наконец сжалитесь…
Эмма (холодно.): Что ж вы не идете к вашему больному брату?
Фовель (успокаиваясь): Хорошо – с. Я уйду сейчас… и уходя, конечно, должен бы открыть моей жене одно странное обстоятельство, которое принудило меня и вчера быть у брата, но не могу ничего сказать, потому что у меня покуда еще нет жены!
Эмма: Так прощайте!
Фовель (удерживая отчаянный жест.): Гм! Как это приятно! (ей.) Прощайте! (уходит.)
Явление 4
Эмма, потом Горничная и Жером
Эмма: А! Слава Богу! Ушел! (звонит; входит горничная.) Ну, что? Послала ты письмо, которое я поутру отдала тебе?
Горничная: Как же, сударыня, как приказали, в ту же минуту и отослала.
Эмма: Отчего ж он до сих пор не идет? О, я не в состоянии больше дожидаться! Надо сейчас все это кончить! Подай мою шляпку и шаль! (раздается громкий звонок.) Звонок. Ах, если бы это был он!
Жером (докладывая громко): Господин Кокю!
Эмма: А! Слава Богу! Зови, зови скорее!
(Жером вводит Кокю, который очень вежливо раскланивается.)
Жером (подставляя стул, говорит про себя.): Гм! Барина нет дома, а она принимает какого – то Кокю! Штука! (уходит.)
Явление 5.
Эмма и Кокю
Эмма: Я очень рада, что вижу вас! Если бы вы знали, с каким нетерпением я ждала вашего приезда.
Кокю (с грацией): Честь имею рекомендоваться… Балтазар Кокю, придворный адвокат, также истинный друг Ульриха, вашего двоюродного братца и ваш всепокорнейший слуга душою и телом!
Эмма: Да, да, мой братец очень много говорил мне о вашем таланте, познаниях и красноречии.
Кокю (скромничая.): Помилуйте… зачем же это?… Я его не просил об этом… истинные таланты всегда скромны… да и при теперешнем обстоятельстве, я думаю, вы вовсе не нуждаетесь в моем красноречии. Оно необходимо только в палате… в делах криминальных, где иногда, точно с любовию, даже со слезами на глазах, защищаешь какого – нибудь знаменитого разбойника. О! Тогда я действительно бываю красноречив в высшей степени! Но здесь, у вас, я другой человек… здесь, я думаю, нужен только ум, здравый рассудок и непринужденная веселость! Да – с! В делах семейных я всегда работаю, смеясь… это мое правило. Смешить, смеяться, осмеять, по – моему, приятно и полезно. Я смешу судей, люблю рассмешить правительство, смешу редактора газеты, который так же, шутя и смеясь, пишет статьи о моих тяжбах, а это, в свою очередь, смешит до упаду его читателей и моих почитателей… одним словом, у меня все смеются от души, кроме мужей, которые, напротив, от меня зачастую плачут. Да, сударыня, особливо если я вдруг поведу процесс между мужем и женой, которые поссорятся, или затеют раздел имения… о, тут у меня происходят уморительно забавные сцены! Ха, ха, ха! И потому снова повторяю, что я весь к вашим услугам! Будьте заранее уверены, что мы с вами все выиграем, всех победим, насмешим, и все, что вам будет угодно.
Эмма: Благодарю вас. Однако скажу вам откровенно, я не очень надеюсь на успех, потому что хочу требовать скорого и решительного развода.
Кокю: А! Извольте, с большим удовольствием, я люблю разводы! И готов постараться…
Эмма: Но, главное, я хочу развода без шума и огласки… я даже не скажу ни слова об этом моему отцу, потому что он, пожалуй, примет это не так, как должно.
Кокю (положив свою шляпу.): О, да, да, очень близкая родня тут точно не должна мешаться. Итак, ради Бога, скорее приступим к делу.
Эмма: Слушайте же: я вчера только вышла замуж и со вчерашнего дня сделалась самой несчастнейшей женщиной в целом свете!
Кокю: А! Хорошо, хорошо! (про себя.) Черт возьми! Начало мне нравится. (Ей.) Значит, вы просто терпеть не можете своего супруга? Это у нас часто случается.
Эмма: Что вы! Напротив, если бы я его не любила, то и не подумала бы разводиться.
Кокю: А! Как же это?
Эмма (плача): Да – с, в том – то все и несчастие, что я от всей души люблю это чудовище!
Кокю: А! Так он ц вас чудовище? Это хорошо! Я это резкое слово употреблю в моей речи… оно сперва поразит, потом верно насмешит и будет иметь свой эффект! Но, позвольте, этого еще покуда недостаточно.
Эмма (одушевляясь): Да, разумеется! Вы должны высказать всю его измену, все его преступление… потому что обмануть неопытную женщину преступление ужасное! Не правда ли? У меня же есть страшные доказательства: письма, г. Кокю! Письма! Которые вы представите в суд и тогда…
Кокю: Да… да… и эти письма у вас?
Эмма: К несчастию! Мой двоюродный братец, Ульрих, вручил мне их. Он как будто нарочно для этого вчера приехал в Париж! Конечно, я знаю, что он прежде был также влюблен в меня, а я, признаюсь, его всегда терпеть не могла; но что до этого за дело! Положим, что он это сделал из ревности, что даже странно, как к нему попали эти письма, но главное в том, что они писаны моим мужем!… А к кому же, г. Кокю! (Почти мужским голосом) К замужней женщине!…
Кокю (смеясь и потирая руки.): К замужней! Ха, ха! Это забавно! Это у нас тоже не новость!
Эмма: Имя ее Ульрих не хотел открыть мне!
Кокю: Очень, очень хорошо! Как я тут насмешу судей, чудо!
Эмма (не слушая его.): Сначала, признаюсь, я не хотела ничему верить, потому что, признаюсь вам, еще не знаю почерка моего мужа… но после исчезло всякое сомнение! Представьте себе: вчера, в самый день нашей свадьбы… ах, какой ужас!
Кокю: А! Ужас? Хорошо! Но какого рода был ужас?
Эмма: В то время, как мы выходили из – за стола, мужу подали записку, он встревожился и сейчас оставил нас… я ничего не замечала, но Ульрих следует за ним… и, по возвращении, прямо говорит мне… но уж это низко! Подло!
Кокю: А! И это хорошо! То есть, виноват! Чем хуже, тем лучше, хотел я сказать.
Эмма: Представьте же! На углу нашей улицы муж мой сел в фиакр, где уже сидела женщина, закрытая вуалью.
Кокю: Замужняя – то? Так, так… замужние у нас иначе не проказят, как под вуалями.
Эмма: Итак, вы видите, что я обманута! Оскорблена бесчеловечно! Муж мой влюблен в другую! Ах, оттого я всю эту ночь проплакала одна в моей спальне.
Кокю: Одна? А ваш муж?
Эмма: А он где пробыл, я не знаю и знать не хочу! Я не люблю его больше! Никогда не буду любить! Я требую развода! Я не хочу больше видеть моего мужа! (С злобною радостию.) и если встречусь еще раз, то разве только затем, чтобы выцарапать ему глаза!
Кокю: А! Все это очень хорошо… как вещь побочная, знаете так… между прочим… но закон требует гораздо более, то есть, данных основательных. Чтобы получить право на развод, надо чего – нибудь получше… то есть, похуже, хотел я сказать.
Эмма (возвышая голос): Помилуйте! Да чего же хуже, когда у моего мужа есть любовница!
Кокю: Да, это, конечно, для нас очень хорошо… но… (как будто что читая) закон гласит: «если любовница живет в его доме!!…
Эмма: Ах, какой ужас! Этого бы еще не доставало! Нет! Ни за что на свете!
Кокю: А ведь это жаль, иначе нельзя для вас ничего сделать.
Эмма (с отчаянием.): Как, сударь? Так поэтому муж мой может меня обманывать сколько угодно, лишь бы это было не в моем доме?
Кокю: Да – с… это, конечно, не совсем хорошо, даже безнравственно… но, по гражданскому праву, в статье 230 – й, закон это допускает, потому что…
Эмма: Ах! Да это ужасно несправедливо! Ну, а если бы жена обманывала своего мужа вне дома, тогда что?
Кокю: А!…
Жена – совсем другое дело!
На этот счет скажу вам я:
Чтоб обмануть жена не смела,
Так есть особая статья;
Жену – законы назначают
В подруги мужу одному,
И за обман ее сажают
Законным образом – в тюрьму!
Эмма: Да это просто безбожно, бесчеловечно!
Кокю: Не мое дело рассуждать!
Эмма: Поэтому, если бедная женщина вдруг сделается жертвою какого – нибудь чудовища… Ах, Боже мой! Ведь я вам говорю, что муж мой чудовище!
Кокю: Я очень помню это – и уверен, что вы ему нисколько не льстите.
Эмма: Так что же нам делать? Значит, я не имею права на развод?
Кокю: Почему же не иметь… мало у нас средств.
Эмма: Так откройте же мне, пожалуйста…
Кокю: Извольте… Да вот хоть, например, статья 231 – я говорит: «супруги могут требовать формального развода, по причинам важных личных оскорблений»…
Эмма (смотря на него): Но я вас не понимаю…
Кокю: А вот видите – если бы вы уже давно были замужем, то я бы, разумеется, без церемонии спросил: не случалось ли, что в минуту гнева г. Фовель поднимал дерзкую руку, чтоб оскорбить свою жену?
Эмма: Ах, мой Бог! Что вы это! Нет, уж этого никогда не может случиться.
Кокю: А зато, как это было бы хорошо! О! Этим средством вы бы получили полное удовлетворение.
Эмма (быстро): Неужели! Постойте же… постойте… вы говорите, что если бы мой муж осмелился меня ударить… то по законам…
Кокю: И прекрасное бы дело было! Да! Да! Только бы нам одну супружескую пощечину и мы бы с вами торжествовали! Только знаете, пощечину этакую, от полноты души и при свидетелях… О! Это прелесть! (Улыбаясь) Но, к несчастию, нельзя и думать, чтобы…
Эмма (с решительностью): О, так будьте же покойны, г. Кокю! Он меня верно ударит! Да! Да! Я этого хочу! Я у него потребую! Я буду просить, чтобы добиться от него пощечины и надеюсь, что он не откажет мне в первой моей просьбе. Да! Да! Надейтесь и вы также…
Кокю (смеясь): Может быть… но разве лет через двадцать.
Эмма: Нет, говорю я вам! Я сегодня же утром получу ее непременно!
Кокю (взяв шляпу): Дай – то Бог! Итак, до свидания… Если ваш муж так добр, что окажет вам эту супружескую любезность, то уж я вам отвечаю за все остальное.
Эмма: Я вам в ту же минуту напишу, как только он ударит меня.
Кокю: О, зачем… лучше пришлите ко мне сказать через вашего милого брата, Ульриха, он у меня нынче обедает.
Эмма: Как! Через братца?
Кокю: Жена моя, не знаю отчего, не хотела его приглашать к себе, но все – таки он будет у нас.
Эмма: Ах, г. Кокю, мне бы не хотелось, чтобы Ульрих мешался в наше дело. Я прошу вас…
Кокю: Извольте, я весь к вашим услугам… я сам приеду… итак, до приятного свидания.
Эмма: Ах, как вы милы, г. Кокю!
Кокю: Это моя обязанность.
Я адвокат вполне любезный,
Душевно рад, что мы сошлись,
И что я дал совет полезный,
Как лучше с мужем разойтись.
С ним жить, я верю, очень скучно,
Но, чтоб я дал процессу ход,
Дай Бог, чтоб муж вам своеручно,
Дал нынче право на развод.
Вот будет пища мне для смеха!
Итак, желаю я в делах
Вам – полноценного успеха,
А мужу – ловкости в руках!
(Уходит, раскланиваясь).
Явление 6.
Эмма, потом Фовель
Эмма: Какой он добрый! О! Муж мой обязан сделать для меня все, что я захочу! (В глубине отворяется дверь). А! Вот и он! (отходит вправо).
Фовель (входит, не замечая жены и кладет шляпу): Ну, я рад, что хоть брату моему нечего опасаться… это меня немного успокоило.
Эмма (про себя): Начнем! (притворяясь веселой, вальсирует и поет).
Фовель (быстро оглядываясь): Ба! Что это за новости! Она пляшет и поет!
Эмма: Ах, это вы! Ха, ха, ха! А я вовсе и не знаю, что вы здесь.
Фовель (с беспокойством): Ничего, ничего, продолжайте… (про себя) Что это с нею?
Эмма: Я вчера на бале была не в духе и не могла танцевать – так вот и вздумала вознаградить себя за вчерашнее… тра, ла, ла, ла… Только одной не совсем ловко… зато, по крайней мере, кавалер не наступит на ногу.
Фовель: Пре – во – схо – дно! Я очень рад, что вы наедине стали повеселее. Так вы это с самого моего ухода все так продолжаете?
Эмма: О, нет… сперва я принялась за завтрак с удивительным аппетитом, потом принимала моих знакомых.
Фовель: А! Но могу я узнать, кого вы принимали без меня?
Эмма: Тех, кого вы вовсе не знаете.
Фовель: Не того ли господина, которого я теперь встретил на лестнице… и который как – то особенно смешно посмотрел на меня? Наружность его, признаюсь, мне не очень понравилась.
Эмма (смеясь): Право? А мне так очень нравится! У нас с вами на счет физиономий – разные вкусы. Вы, например, вчера на свадьбу пригласили таких уродливых знакомых, что чудо!
Фовель (обидясь): Сударыня! Я вас покорнейше прошу не оскорблять моих…
Эмма: А особливо тот чудак, который за десертом все пел каким – то козлиным голосом… ха, ха, ха!… И кто его просил? Это нынче смешно! Так и отзывается деревенщиной! Ха, ха, ха!
Фовель (едва удерживаясь): Эмма! Этот почтенный человек, над которым вы так смеетесь, старый и верный друг нашего семейства.
Эмма: Ну, да уж и семейство – то ваше, надо признаться, преоригинальное! Ха, ха, ха! Один другого лучше! А уж особливо ваша старая тетушка, которая своим чванством так вот всех и морит со смеху! Ха, ха, ха!
Фовель (с бешенством): Послушайт…
Эмма (весело, подставляя ему щеку): Что вам угодно?
Фовель (посмотрев на нее, успокаивается и говорит хладнокровно): Ничего! Я решился терпеть все ваши насмешки. (отходит).
Эмма (про себя): Как! Ничего? Даже и не замахнулся на меня, это преобидно!
Фовель: Прошу вас только оставить в покое мою почтенную тетушку… это неприлично… она же завтра у нас обедает.
Эмма (про себя): Ах, так постой же! (громко). Вы можете завтра с нею обедать один, а я уеду к батюшке.
Фовель: Как? Завтра?
Эмма: Да – с, уеду.
Фовель: А если вы не поедете?
Эмма (снова старается ближе к нему держаться лицом): Нет, уж поеду непременно.
Фовель (громче): Ну, так я вам говорю, что не поедете.
Эмма (еще громче): Поеду!
Фовель: Нет!
Эмма: Да, да, да!
Фовель: Так я вам… (дверь в средине отворяется, Фовель замечает это и говорит, понизив голос). Тс. Кто – то идет… пожалуйста, хоть не забывайте приличий, успокойтесь.
Эмма: Как жаль, помешали! А он только что кажется хотел без церемоний…
Явление 7
Те же, Жером и Безе
Жером (тихо Безе): Вот самая удобная минута… он теперь в самом хорошем расположении духа… войди, Безе!
Эмма (про себя): Ах, да вот у нас будут и свидетели: это прекрасно.
Фовель (грубо): Зачем вы? Что вам надо?
Жером (представляя Безе): Да вот – с, этот благообразный юноша желает занять у вас мое место… он на услуги, поверьте чести, собаку съел. Это Безе…
Фовель: Ну, ну, хорошо. (про себя.) Она осмелилась оскорблять моих друзей… моих родных… даже меня самого.
Эмма (примечая за мужем): А, он едва удерживает свой гнев… это прекрасно.
Безе (тихо Жерому): Он тебя, кажется, не понял… повтори ему еще.
Жером (подходя): Это, сударь, малый, кровь с молоком, это Безе…
Фовель (нетерпеливо): Да хорошо! Хорошо!
(Эмма громко хохочет).
Фовель: И она еще хохочет! Это нестерпимо!
Жером (Безе): Видишь, и она смеется… значит, мы кстати явились.
Безе: Да… да… повторим ему еще.
Жером (Фовелю): Так вот, сударь, этот Безе…
(Эмма продолжает хохотать).
Фовель (вне себя): Проклятие.
Жером: Нравится ли вам Безе?
Фовель (давая Жерому пощечину): Убирайся ты к черту!
Жером: О!
Безе (отскочив): А!
Жером (приложив руку к щеке.): По какому же это случаю?
Эмма (про себя.): Как! Ему? А не мне? Какая досада!
Безе (Жерому): Так, по – вашему он это в хорошем расположении духа? По – вашему, это не барин, а теленок?
Жером: Братец! Право, это первая затрещина! Это верно его женитьба перепортила… это мне преобидно!
Безе: Да и больно, я думаю?
Фовель: Жером! Вон отсюда! Вон, сегодня же! Сейчас! А что касается до тебя…
Безе (испугавшись.): Нет, до меня не касайтесь… я не достоин…
Фовель: Я тебя беру к себе, ты мне нравишься…
Безе: Может быть, да вы – то мне больно не нравитесь…
Фовель: А! Ты смеешь мне грубить? Ах ты, глупая рожа!
Безе (отступая): Может быть но, пожалуйста, не прикасайтесь к ней! Я не могу у вас остаться… я избегаю всяких личных оскорблений.
Фовель: Но я тебе повторяю, что ты будешь у меня служить, дурак.
Безе: Может быть, но я слуга покорный только для тех господ, кто меня не бьёт по роже!
Фовель: А, ты смеешь упрямиться! Говорить мне дерзости!
Эмма (становясь между ними.): Поль! Поль! Остановись! (про себя.) Наконец дождалась, что и мне достанется (громко мужу.) Государь мой! Не смейте его трогать! Этот человек еще не служит у вас и вы не имеете права обижать его.
Фовель (переходя к Безе с другой стороны): Ах, оставьте меня!
Эмма (следуя за ним, старается подставить ему свое лицо): Я вам запрещаю! Слышите ли, сударь! Вы не смеете его ударить!
Фовель: А! Я не смею? (дает пощечину Безе.) Так вот же вам!
Безе (схватившись за лицо): О!
Жером: А! Вторая!
Безе: Батюшки! Что же это? Позвольте, что же это?
Жером: Вторая!
Эмма (на левой стороне, бросаясь в кресла): Опять не мне! Это нестерпимо!
Безе (кричит.): Сударыня! Кто вас просил запрещать ему? Ведь знаете ли, кабы не ваше запрещение, он бы верно не закатил мне такой затрещины!
Жером (занятый своей пощечиной): Мне первая, ему – вторая!
Безе (Фовелю): Но эта обида, сударь, будет вам дорого стоить! Я буду требовать суда и расправы! Я, сударь, в жизни моей… положим, хоть имел за усердную службу разные пощечины, довольно сносные, без синяков и опухоли… но ваша невыносимо оскорбительна! Вы мне, кажется, челюсть повредили! Я заведу на вас уголовное дело!
Жером (стараясь его удержать.): Полно, Безе!…
Безе
Пощечину такого сорта
Должны загладить вы вполне!
Фовель
Так убирайтесь же вы к черту! (уходит налево.)
Безе
Нет, черт тут не поможет мне.
Жером
Да полно же, уйдем без крику…
Безе
Я закричу и на крыльце!
Вот два свидетеля в улику,
И все пять пальцев на лице!
Жером
Но ты лишь поступил на место…
Безе
Нет! Он мне просто на беду
Так сдвинул с места, – это место
Что я и места не найду!
Жером (выталкивая его за двери): Да говорят тебе, что это первая.
Безе (громко, за кулисами): Не хочу ни первой, ни второй! Возьми назад! Вот тебе! (раздается сильная пощечина).
Явление 8
Эмма одна, потом Кокю
Эмма (в отчаянии): Еще – таки! И все не мне! Я с ума сойду! Можно ли мне после этого жить с таким мужем? Если бы он ни с кем решительно не дрался, то так уж и быть, я бы не претендовала, но нет! Он, как назло, всех бьет, всем дает пощечины, кроме меня! О! Это изверг! Он нарочно так делает! Он просто хочет меня с ума свести!
(Стук в средние двери).
Кокю (вполовину отворяя дверь): Ну? Что, сударыня? Как дела? Добились ли вы своего?
Эмма (подбегая к нему): Ах, г. Кокю! Он дал две пощечины! Целых две!
Кокю (входя совсем на сцену): А! Это прекрасно! Даже больше, чем следует! Впрочем, и это хорошо, лишняя пощечина придаст нам более весу!
Эмма (почти с криком): Но ведь не мне они достались: вот наше несчастие!
Кокю: А! Как жаль!
Эмма: Да! Обе пощечины достались таким людям, которым они совершенно бесполезны. Ах, Боже мой! А я так ждала, так надеялась… но теперь решительно не знаю, как сделать, чтобы он хоть немножко прибил меня.
Кокю: Вся неудача оттого, что вы очень недавно замужем.
Эмма: Ах, позвольте… ваше присутствие авось поможет мне… он, вероятно, придет сюда, по – прежнему взбешенный… хорошо… войдите в мою спальню…
Кокю: Как! Позвольте…
Эмма (настойчиво): Да! Да! Я вас прошу! Там же вы кстати приготовите против него… этот… как это у вас называется?
Кокю: Обвиненный акт?
Эмма: Я не знаю! Все равно, что хотите, только бы он был виноват кругом. Идите же, идите скорей.
Кокю: Хорошо – с. Но я не могу быть свидетелем, надо бы других…
Эмма (звонит): Извольте, я найду и других.
Кокю: Однако позвольте… слуги ваши никак не могут свидетельствовать против господ. Надо посторонних.
Явление 9
Эмма, Кокю, Жером, Безе
Жером (держится рукою за щеку, позади его идет Безе и так же подражает ему). Вы звонили, сударыня?
(Эмма смотрит в глубину сцены, где кабинет мужа).
Кокю: Кто из вас слуга г. Фовеля?
Жером: Я больше не слуга! Я уж получил чистую отставку.
Безе: Я также слуга покорный получать оплеухи!
Кокю: А! Хорошо! Так они могут быть свидетелями. Послушайте, друзья, тут дело очень важное, которое вы должны исполнить осторожно.
Оба слуги: А!… (подходя с любопытством).
Эмма (подходя быстро): Позвольте! Я не хочу, чтобы старый слуга моего мужа тут мешался. (тихо Кокю) Он был сообщником всех его преступлений! Жером! Ступай отсюда!
Жером (обидясь): Но за что же, сударыня? Я еще могу лучше его…
Эмма: Ступай, ступай, друг мой, нам и одного Безе довольно. Ступай!…
Жером: Иду… иду… (про себя) Они променяли меня на мальчишку Безе… но я все узнаю! Не пророню ни одного словечка… (уходит в глубину).
Явление 10
Эмма, Кокю, Безе
Кокю: Подойди же, и запомни сразу все мои слова. Я, братец, как адвокат, люблю, чтобы меня сразу понимали – это моя слабость.
Безе (с криком): Как! Вы адвокат? А! Вас – то нам и надо! Я, сударь, завожу процесс! Уголовный, большой, длинный процесс!
Кокю: Изволь, изволь, и я тебе выиграю его.
Безе: Сделайте одолжение! Вот в чем история: г. Фовель оскорбил меня самым чувствительным образом!
Он беззаконно напроказил!
Вы доведите до суда:
Что он меня обезобразил,
Как съездил прямо вот сюда!
Что прежде я на все был годен,
Теперь совсем почти пропал:
Был чист, хорошо и благороден,
Теперь урод уродом стал.
Что прежде был я непорочен,
А здесь меня втоптали в грязь,
И что из всех моих пощечин
Мне эта крепче всех далась.
Кокю
Изволь, брат, я берусь за дело,
И честь твою готов спасти…
Безе
Все дело в том, что тут задело,
Так он хоть тресни, а плати!
Эмма: Ах, какой болтун!
Кокю: Изволь, мы выиграем, ты получишь верных 600 франков за оскорбление, если только хорошо и верно исполнишь наше дело.
Безе: О! Прикажите только; на все готов!
Кокю (улыбаясь): Видишь ли что… барыне вашей вздумалось… так… позабавиться, то есть, напал вдруг такой каприз…
Эмма (перебивая): Нет, нет, я просто побилась об заклад (тихо Кокю) Этак, я думаю, лучше и вероятнее.
Кокю (продолжая смеяться): Да, да, именно: г – жа Фовель побилась об заклад, что сумеет так рассердить своего мужа, что он… хотя очень добр, тих и кроток…
Безе: Тих и кроток? Да! После драки.
Кокю: По крайней мере, до сей поры он таким казался. Так вот, она и побилась об заклад, что он вспылится до того, что в досаде забудет себя, все приличия и осмелится…
Безе: (показывая пощечину): Без церемонии, как меня?
Кокю и Эмма: Да, да, именно.
Безе: А! Это было бы уже из рук вон!
Эмма: Да ведь тебе говорят, что это только для шутки, чтобы выиграть пари.
Безе: О! Да я уверен, что вы выиграете непременно! Это прелегко. Мы с Жеромом и не держали пари, а оба выиграли по пощечине.
Кокю: Итак, ты спрячешься там, за этой дверью, (показывая направо) и будешь внимательно слушать…
Безе: Весь разговор? Понимаю!
Кокю: Нет! Окончание, или следствие разговора… (показав удар) и как только услышишь это… ты ведь помнишь, какой звук раздается при этом?
Безе: Очень помню: особенно неприятный.
Эмма (скоро): И после этого ты сейчас войдешь сюда! Только смотри пожалуйста, не прозевай. За это одно ты получишь от меня 200 франков. (Кокю). А вы, мой друг, ступайте скорей в мою спальню, и я отвечаю, что ваше присутствие будет теперь очень полезно. О! Я вам ручаюсь, что он взбесится и ударит меня непременно! (увлекает его в комнату налево).
Явление 11
Безе один на авансцене, потом Фовель, Жером
Безе: И я готов ручаться головой, что ей достанется не хуже моего. Пришло же ей в голову держать такой странный заклад!
(Дверь налево в глубине отворяется и видно, что Жером что – то рассказывает тихо Фовелю).
Безе: Муж с такой тяжелой рукой, как у него, верно и жене охотно задаст полновесную оплеуху; он так это делает быстро, ловко, что и отвернуться не успеешь. Однако, что ж они там изволят поделывать? (смотрит в спальню сквозь замочную дырочку).
Фовель (предупрежденный Жеромом выходит, говоря про себя): Это что – то невероятное. Жером просто, кажется, просто бредит! Где он мог это подслушать: что будет спрятан свидетель, который должен видеть, когда я взбешусь и ударю мою жену! Это странно!
Безе: Ну, Безе! Марш на свое место! (переходит сцену на цыпочках и, не видя Фовеля, скрывается налево в комнате).
Фовель: (на авансцене): Ах, да в самом деле! Вот уж он и отправился на место назначения! Стало быть, Жером не обманул… но черт возьми! К чему же такой заговор против меня? Для какой цели? Что она хочет этим выиграть?
Никак, признаться, не пойму я,
Зачем так действует жена?
Не ждет любви иль поцелуя,
А оплеухи ждет она!
В сердцах проказит, как ребенок,
Но я назло не уступлю ж!
Я буду смирен, как теленок,
И слеп, и даже глуп – как муж!
Явление 12.
Фовель, Эмма
Эмма (входит веселой, со шляпкою и шалью в руках): А! Да вы еще здесь!
Фовель (кротко): Да, сударыня… еще здесь.
Эмма: И прекрасно! Потому что я сию минуту уезжаю. Я было хотела вчера обедать у батюшки, но передумала и еду теперь, непременно еду! (делает несколько шагов к выходу).
Фовель (холодно и не смотря на нее): Что ж! Поезжайте.
Эмма (останавливается с удивлением): Как!
Фовель: Это очень кстати… потому что я тоже сегодня приглашен на один веселый холостой обед. (берет сигару с камина).
Эмма: Хо – ло – стой?!
Фовель (поправляя перед зеркалом галстук): Да… что ж тут удивительного? Я еще сам покуда несовершенно женатый человек… сверх того, я стараюсь подражать вам.
Эмма (про себя): Что ж, это начало совсем не то… я… но подождем… (громко) Я хочу ехать на обед больше потому, что получила преинтереснейшую записку от моего двоюродного братца, в которой он предубедительно просит меня приехать на этот обед. (вертит в руках записку, вынутую из – за пояса).
Фовель (улыбаясь): Браво, черт возьми!
Эмма (с намерением): Так я намерена отвечать ему лично на эту записку, тем более, что она написана в таких выражениях, что… я не могу ее показать никому в мире!
Фовель (ловко выхватив из ее рук записку): Извините.
Эмма (про себя): А! Браво! Браво!
Фовель (подходя к камину): Вы, конечно, позволите?…
Эмма (притворяясь испуганною): Ах, нет, нет! Ради Бога, отдайте мне эту записку! Я не хочу, чтобы вы ее читали! Не хочу!
Я вам серьезно запрещаю
И не смотрите!…
Фовель
Не смотрю,
Не бойтесь, я не прочитаю,
А вот сигарку раскурю…
(Достает запискою огня и закуривает сигару).
Где есть интриги и обманы,
Там муж записок не ищи,
Когда записан уж в болваны,
Кури сигарку – и молчи!
(садится и курит).
Эмма (про себя): А! Это уж слишком! Мне кажется, что я никогда не рассержу его. (Ему). Да вы, кажется, не поняли меня? Ведь это мне пишет молодой человек, мой двоюродный…
Фовель: Понимаю, – оттого – то я и сжег его записку. Ведь почти в каждом семействе известно, что эти двоюродные братцы любят писать разный вздор к замужним сестрицам. Это очень обыкновенно и позволительно.
Эмма: А! Вы думаете? Так по вашему и это позволительно, что я еду к батюшке больше за тем, чтоб видеться с братцем и говорить с ним? Ну, хорошо, так не удерживайте же меня, смотрите. (опять идет к средней двери).
Фовель: Кто вас удерживает?… Поезжайте, вы свободны! (садится на правой стороне).
Эмма (про себя): Что ж это? Он отпускает меня совершенно равнодушно… и говорит, что я свободна! О! Да это не муж, а тиран! Изверг! Деспот! (возвращаясь, бросает на кресло свою шляпку и шаль). Да вы помните ли хоть то, что мой братец Ульрих еще до свадьбы был влюбен в меня?
Фовель: Помню, слышал.
Эмма: Но это еще не все, он и теперь все еще любит меня! (ударяя на слова) и после свадьбы любит!
Фовель: А! Черт возьми! Уж это скверно! Впрочем, почти все эти двоюродные братцы страшные негодяи.
Эмма: Может быть, но и это еще не все…
Фовель (с беспокойством): А! Еще не все?
Эмма: В том письме, которое вы сожгли, было его любовное объяснение; в этом письме он умолял назначить ему свидание, но я, разумеется, должна была ему отказать.
Фовель: А! И это правда? Отказали?
Эмма (решительно): Нет! Не правда! Я согласилась.
Фовель (вскочив с криком): О! Так после этого вы!… (про себя) Что я делаю! Чуть не забылся.
Эмма (про себя): А! Хорошо! Хорошо! (ему). Да, сударь, обласканный моим снисхождением, этот молодой человек даже пришел поутру сюда, когда я была одна… и…
Фовель: И… что же?
Эмма: И он еще там! В моей спальне!
Фовель (про себя): Гм! Что, если это правда? (делает несколько шагов).
Эмма (бросаясь перед дверью спальни): О! Я вас ни за что не пущу туда! Вы не войдете туда! Никогда не войдете! (про себя). Верно сейчас ударит!
Фовель (посмотрев на нее, отходит): Она лжет! Напрасно я перепугался.
Эмма (подходя к нему): Как бы вы не сердились, но я смеюсь над вашим сердцем! Слышите ли? Я не боюсь вас даже и тогда, если бы вы решились дать мне сейчас же…
Фовель (отходя совсем, с холодностию): Да Бог с вами, я и не думаю входить туда.
Эмма (пораженная): Что такое?
Фовель: Ничего. Я очень хорошо знаю, что такое за существо двоюродный братец. Я некогда сам был таким же братцем… и у меня, надо признаться, была огромная коллекция двоюродных сестриц… (целуя концы пальцев.) и все прехорошеньких!…
Эмма (про себя): Да у него в жилах нет капли человеческой крови…
Фовель: А особливо одна сестричка… чертовски была хороша!
Эмма: Ну, ну, пожалуйста, нельзя ли…
Фовель: Конечно, она была похуже вас, гораздо… зато имела перед вами то завидное преимущество, что она не была моей женой.
Эмма: Послушайте, это уж дерзость!
Фовель: Да, я холостой всегда был довольно дерзок, особливо с этой милашкой! Вообразите себе, в один теплый и прекрасный вечер…
Эмма: Отстаньте! Я не хочу слушать подобные рассказы.
Фовель: Отчего же? Если вы мне доверяете ваши тайны, так и я плачу вам тем же. Вообразите же: мы зашли в липовую аллею… луна сияла в полном блеске… при таких сценах уж разумеется всегда луна сияет в полном блеске. Вот мы…
Эмма: И вы можете…
Фовель: Девице, разумеется, я не стал бы так рассказывать; но вы замужняя женщина, вам можно. Вот мы зашли в аллею одни… гуляли рука в руку, стараясь держаться как можно ближе один к другому… вот этак… (берет ее за руку, которую она старается освободить).
Эмма: Оставьте меня!
Фовель: Ничего! Этак вы лучше поймете (про себя). А! Ты хочешь взбесить меня (громко.) Лицо мое просто пылало подле ее свежего, прекрасного личика! И что ж мудреного, черт возьми! Такой вышел случай, луна, липовая аллея, молодость и прочая… довели меня до того (взяв Эмму за талию.) что я сжал ее в своих горячих объятиях и говорю: О, я люблю тебя и клянусь, что никогда никого, кроме тебя, любить не буду!
Эмма (с бешенством): О, ужас!
Фовель: Потом напечатлел на ее щечке самый страстный, нежный… (хочет ее поцеловать).
Эмма: Это уж слишком дерзко!… (едва только он наклонился к ней, она дает ему пощечину).
Фовель (пораженный): А!!
Эмма (испугавшись): Боже мой! Что я наделала!
(Обе двери, из спальни и из кабинета растворяются в ту же минуту, Кокю и Безе входят).
Явление 13
Эмма, Фовель, Кокю, Безе
Кокю (входя скоро и с уверенностью): А, я слышал! Прекрасно! Браво! Теперь ваша взяла!
Безе: И я слышал! Третья.
Фовель: Мужчина! Мужчина был в ее спальне!
Эмма (слабым голосом): Ах, я не смею даже поднять глаз.
Кокю (сложив руки, показывая на Эмму): И вы, сударь, могли принести ее в жертву вашей свирепости!?
Фовель (про себя, смотря на Кокю): Ба! Да это та же фигура, которая давича так глупо улыбнулась мне, встретив меня на лестнице (громко). Кто вы такой, позвольте узнать? Что вам надо?
Кокю (декламируя с усиленными жестами): Я вас, государь мой, не спрашиваю, что вы за существо в этом мире, но уже хорошо знаю вас, и все, что гнездится в вашем необузданном сердце! Как! Неужели с юных лет никто не внушал вам, что Бог дал силу и крепость мужчине на то, чтобы он мог на пути жизни защищать, охранять, спасать и оберегать свою слабую, нежную подругу, жертвовать за нее всеми благами, услаждать ее любовью, подавать ей спасительные советы… словом, во всех случаях жизни предлагать верную руку помощи… а вы! О! Вы что сделали?
Вы вопреки обязанностям нашим,
Забыли все, и как с ней обошлись?
Что у нее под игом вашим
Как будто бы и руки отнялись!
Невинная, она добра, прелестна,
В ней женщины я вижу идеал!
Смотрите, как скромна… и бессловесна…
Ах, Боже мой!… (про себя) что я ему наврал?
Фовель: (с криком): Фу, черт возьми! Да что это такое? Я вас спрашиваю: кто вы?
Кокю: Я?… Прощайте, сударь!
Фовель: Так нет же! Я вас не пущу! Я вас заставлю мне сказать.
Кокю (угрожая): О! Да погодите! Я вам выскажу все! Вы увидите, вы узнаете, каково с нами иметь дело!
Безе (подражая Кокю): Да и со мной дело так не обойдется, и меня узнают, как я вступаюсь за это место. (показав на щеку).
Кокю: Я бегу изготовить у маклера все необходимые бумаги.
Фовель (подходя к жене): У маклера? Что он за дичь несет?
Кокю: Сейчас все изготовим. Он здесь живет близехонько, через два дома… тогда мы с вами увидимся и посмотрим!… (идет и потом возвращается.) Нет, уж где я взялся, вы там как хотите… а у нас закон!… (опять так же) а уж где закон, там мы всякое беззаконие скрутим… отразим… с ног собьем и в дугу согнем! Извините! (уходит скоро).
Безе: Г. Кокю и я с вами! (Фовелю так же.) Да! Уж мы как вам угодно… вы у нас… уж закон того… ничего! До свидания – с! (уходит за г. Кокю).
Явление 14
Эмма и Фовель
Фовель (в досаде, что ничего не понимает.): Тьфу ты пропасть! Да кто же из нас здесь с ума сошел? (жене.) Скажете ли хоть вы мне наконец, что все это значит?
Эмма (с опущенными глазами и слабым голосом): Ах!… Я не знаю… простите ли вы моему невольному движению… я не знаю… я никак не думала, чтоб это случилось совсем иначе… как я надеялась… (про себя) О! Я все дело испортила!
Фовель: Но позвольте, сударыня, тут уж идет дело не о вашем таком – то движении, а о том, что…
Эмма: Я очень чувствую, как много виновата перед вами… и вижу, что уж поправить этого нельзя… (про себя.) Ах, постой! (ему) Да, вы вполне теперь можете воспользоваться своими правами… я, конечно, очень буду жалеть, что так случилось между нами… но я покоряюсь своей участи… вы вправе подать в суд и требовать… развода! (про себя) А! Наконец страшное слово сказано!
Фовель (быстро): Что такое? Как вы сказали: развода!?
Эмма (забываясь от волнения): Да! Да! И я вас уверяю, что вы будете удовлетворены непременно! Я, хоть невольно, но все – таки оскорбила вас, и, по статье 230 – й… или 231 – й, хорошенько не помню, сказано: что можно требовать развода только по причинам важных личных оскорблений и проч. и прочь… поэтому вы легко можете судить, что ваше дело…
Фовель (про себя, с удивлением): У какого черта она набралась таких премудростей!
Эмма: Да! Вы его должны выиграть.
Фовель: И при этом выигрыше потерять жену? Очень выгодное дело! (про себя) А, так она хотела, чтобы я ее лично оскорбил, для того, чтобы самой иметь право на развод… хорошо же!
Эмма (наблюдая, про себя): О чем же он рассуждает?
Фовель: Итак, сударыня, я хочу, я требую, я с восхищением готов на развод!
Эмма (про себя): Ах, как я несчастна! Теперь я вижу, что он даже никогда и не любил меня!
Фовель (продолжая): Кроме личного оскорбления, я еще буду вас обвинять перед судом за то, что вы, забывши долг жены, помрачили честь вашего мужа! При свидетелях из вашей спальни вышел мужчина! Я вас осрамлю! И закон, и мнение света, и все журналы будут на стороне мужа, вам один стыд и угрызение совести!…
Эмма: О, нет! Нет! Клянусь вас, что вы напрасно подозреваете меня в измене! Этот человек был мой адвокат, который сам и научал меня действовать.
Фовель: Как и он же научил вас ударить меня!
Эмма (с смущением): О! Нет… это я… сама… нечаянно…
Фовель: Да… понимаю… вам стало досадно, что я не хотел поддаться вашим хитростям… но я разделаюсь с этим адвокатом за его глупые насмешки! Как его фамилия?
Эмма: Он известный человек… г. Кокю.
Фовель (быстро): Как! Возможно ли! Это Кокю? Живущий в улице Ришелье? (смеется) Браво! Я отомщен! Ха, ха, ха!
Эмма: Вы его знаете? Его рекомендовал мне мой братец Ульрих.
Фовель: Ваш двоюродный братец? Еще лучше! Ха, ха, ха!
Эмма: Да что с вами?
Фовель: О! Как я доволен, черт возьми! Чем этому адвокату других учить разводиться, надо бы посоветовать, чтоб он сам требовал скорей развода со своей женой! Ха, ха, ха!
Эмма: Как! Разве жена его дала ему пощечину?
Фовель: О! Гораздо хуже! Вот в чем история! Вчера после нашего свадебного обеда я должен был уехать на час… (движение Эммы). Вы вероятно и не заметили этого.
Эмма (чрезвычайно интересуясь): Напротив, очень заметила… (успокоившись) но продолжайте, продолжайте…
Фовель: Извольте, я все скажу! Меня приглашала одна особа и эта особа именно была г – жа Кокю.
Эмма (про себя): Ах! Сам признается. (ему) Продолжайте, хорошо! И эта г – жа Кокю…
Фовель (продолжая): Обворожила собою моего брата, Эдуарда, который, как ветреный юноша, даже часто писал к ней любовные записочки…
Эмма (про себя): Ах, что я слышу! Так это виноват был не он, а его брат!
Фовель: И эти глупые записки как – то похитил у нее ваш двоюродный братец, Ульрих, который, не знаю за что, считается другом г. Кокю. Ваш братец такой дерзкий шалун, что даже, говорят, рылся во всех секретных ящиках г – жи Кокю для похищения писем моего брата. Ха, ха, ха! Бедный адвокат! Из него делают просто такого дурака, что умора! Ну вот она, испугавшись похищения, обратилась вчера ко мне, и я решился вместе с нею ехать к похитителю этих писем.
Эмма: К Ульриху?
Фовель: Да, я приехал, стал требовать письма, но он стал божиться, что г. Кокю их не увидит и что уж эти письма теперь попались совсем в другие руки, но кому он их отдал – я уж не знаю.
Эмма (с восхищением): Ах, мне! Мне! Чтоб отомстить за мое к нему равнодушие! Чтоб отомстить вам за то, что вы на мне женились. (подает ему ящичек).
Фовель: Возможно ли! Так вас Ульрих негодяй в полном смысле.
Эмма: Да! Он приехал к нам, оклеветал тебя, уверил, что это ты писал, что я обманута, что ты меня вовсе не любишь, и я была так глупа, что поверила всему! О, мой друг! Как я виновата! Но все это больше вышло от того, что я слишком любила тебя… (бросается к нему в обьятия).
Фовель: Милая Эмма! Так все эти семейные хлопоты об разводе, назло твоему брату, не удались – как я рад!
Эмма (вне себя от радости): Так ты меня прощаешь? Прощаешь за все мои глупости? О! Как ты добр!
Фовель: Да! Да! От всей души прощаю! (обнимаются).
Явление 15
Те же, Кокю, за ним Безе, потом Жером
Кокю (с бумагами в руках): Э! Позвольте! Что же это такое? Я уж изготовил бумаги, а вы…
Фовель (взяв у него бумаги, разрывает их и бросает в камин): А мы помирились. Вам, я думаю, известно: что мировая супругов прекращает всякий процесс! Это говорит статья…
Кокю: 272 –я. Точно так! Вы не ошиблись. (про себя) А жаль, впрочем. Я думаю, что это не надолго.
Безе: Но мой процесс я не согласен кончить мировою! Вы сказали, что я получу 600 франков за пощечину, которую имел честь получить от них.
Жером (подходя скоро): Что? 600 франков за пощечину?
Безе: Да! Это законная цена.
Жером: А! Так хорошо же, пусть продолжается процесс! Не забудь, что полученную пощечину от барина ты передал давича мне, стало быть твои 600 франков закон верно отдаст мне же.
Безе: Неужли? Г. Кокю, неужли мое дело примет такой дурной оборот?
Кокю: Да, мой друг, делать нечего!
Безе: Черт возьми. (с гордостию). Так назло тебе я отступаюсь также от процесса.
Фовель: И поступаешь ко мне в услужение!
Безе: Только с уговором, сударь: я готов получать аккуратно жалованье, получать ваше благоволение, получать приказания, получать даже подарки, но… ни одной пощечины!
Фовель: Хорошо, хорошо.
Кокю: Что же касается до меня, сударыня, то будьте уверены, что как скоро вы опять вздумаете… стоит вам только прислать за мною и я сейчас явлюсь.
Фовель: Покорно вас благодарю, г. адвокат.
Кокю: Не стоит благодарности… итак… (делает несколько шагов к выходу) до приятного свидания.
Эмма (тихо мужу): Но как же мы возвратим эти письма его жене?
Фовель (так же): Очень просто. (подзывая Кокю) Г. адвокат! Позвольте, позвольте… вы так много хлопотали, так хорошо советовали моей жене, что нам совестно отпустить вас с пустыми руками (переходя к камину).
Эмма: Конечно, мы должны быть благодарны…
Кокю: О! Помилуйте! За что же? Я ничего не приму…
Эмма (которой Фовель украдкой показывает на ящичек, стоя позади Кокю): Но, по крайней мере, ваша супруга верно не откажется принять в знак памяти этот ящичек…
Фовель (перебивая): Да… а ключ от него жена моя вручит ей сама (отдает ему ящик).
Кокю (в восторге): Ах, сударыня… это другое дело… это для меня так приятно… что я решительно в восторге! (про себя). Какие деликатные люди.
Фовель
К ней только отнести вас просят.
Кокю
Снесу, снесу и в сей же миг!
(откланивается и уходит).
Фовель (про себя).
Мужья такие переносят
Охотно все от жен своих!
Эмма (публике, говорит под музыку).
Итак, кончается пиеса!…
Но я за долг считаю тут,
Для окончания процесса,
И к вам представиться на суд…
Но петь перед судом опасно!
Мне голос может изменить…
Не лучше ль вам единогласно,
Свой приговор нам объявить?
Две женщины против одного мужчины или одного вывели, а другого провели
Водевиль в одном действии
Действующие лица:
Мальярд
Евгения – его жена
Клариса – их соседка
Г. N.N.
Марто
Действие в Париже. Комната
Явление 1
Евгения и Марго
Евгения: ОТ Шзеи ты пройдешь к Боташу, и спросишь у него букет из незабудок.
Марто: Слушаю – с. Опять новое.
Евгения: Потом зайди к мадам Розьер и, если готова моя новая шляпка, принеси ее.
Марто: Новое!
Евгения: Что ты говоришь?
Марто: Ничего; я только думаю, отчего бы вам не покупать эти штуки у нас на аукционе… Стоило бы вам только сказать мне, что вам нужно, и я бы так скоро стукнул молотком, что никто не успел бы набавить ни одного сантима.
Евгения: Ты с ума сошел, стану я надевать поношенные вещи!
Марто: Извините, сударыня, у нас на аукционе можно достать драгоценные вещи, так сказать, за бесценок. Бывало я мою покойницу одевал с ног до головы – все с аукциона.
Евгения: Надоел! Делай, что велят! Иди же скорее.
Марто: Иду – с!
Евгения: Постой! Когда воротишься, то пришли все это в мою комнату задним крыльцом. Это будет сюрприз для моего мужа. Он всегда видит меня в лиловой шляпке и красной шали, надо маленькую перемену. Для него я хочу немного пококетничать. Ступай!
Явление 2
Те же и Клариса (в дверях).
Клариса: Смотри же, Викторина, не забудь. Здравствуй, Евгения! Здоровы ли вы, Марто? Куда вы собрались? Верно, ты его посылаешь?
Евгения: Да!
Клариса: Как это кстати! Пожалуйста, по дороге зайдите в Пале – Рояль.
Марто: Да это совсем не по дороге.
Клариса: Ну, все равно. Моя Викторина такая бестолковая, ее ни с чем послать нельзя. Я было собралась сама туда ехать, но пускай Марто потрудится это сделать, а я останусь с тобой.
Евгения: Очень рада!
Клариса: Вот в этой записке сказано, что нужно купить, а вот и деньги.
Марто: Однако, сударыня…
Евгения: Пожалуйста, без рассуждений. Слушайте, когда вам приказывают.
Марто (уходя): Как это слово напоминает мне мою покойницу.
Явление 3
Евгения и Клариса
Клариса: Но где же твой муж?
Евгения: Он на описи имения, потом поедет в Берси на аукцион. Его целый день не будет дома, и мы с тобой вдвоем проведем утро.
Клариса: С удовольствием, если Артур не придет ко мне.
Евгения: Как! Ты бы меня оставила?
Клариса: Для жениха, который две недели будет моим мужем. Тебе хорошо, ты теперь без мужа только на один день, а я целый год вдовою. Это немножко скучно. Надо позаботиться о себе.
Евгения: Я уверена, что лишь только ты выйдешь замуж, в тот же день забудешь свою подругу.
Клариса: Как это можно? Мы поклялись с тобой быть вечно друзьями. К тому же, мои советы тебе необходимы. Несмотря на то, что ты уже два года замужем, а все еще очень неопытна и невинна. А я, живучи с покойным г. Бижу, приобрела много познаний по этой части.
Надо мужу угождать,
С ним во многом соглашаться,
Но не слишком баловать,
Чтоб не стал он зазнаваться.
Власть мужей у нас в руках,
Мы отнять ее умели:
Муж хозяин на словах,
А жена всегда на деле.
Я не только тебя, даже твоего мужа стараюсь наставить на путь истинный и потому очень часто подсмеиваюсь над его ревностью.
Евгения: Ревность! Какой вздор!
Клариса: Нет, он очень ревнив, и хоть этот глупый припадок находит на него изредка, но мы постараемся его совершенно вылечить. Ревность! Фи! Как это нехорошо! Кто же ревнует в нынешнем веке? Это остаток варварства. Его надобно искоренить.
Мальярд (за кулисами): Вели подавать скорее, чтоб у меня духом все вскипело!
Евгения : Это он!
Клариса: Неужели! Как скоро!
Явление 4
Те же и Мальярд
Мальярд: Вот и я! Здравствуйте, любезная соседка! Здравствуй, мой дружок! Извините!
Евгения: Я думала, что ты поехал в Берси.
Мальярд: Нет! Продажа отложена до четверга, а опись имения мы разом кончили. Боже мой! Как интересно движимое имение хорошенькой женщины! Какой милый беспорядок в ее комодах! Какая чудесная бестолковая смесь!… Это точно первоначальный хаос, или последний день Помпеи. Несколько склянок одеколона, венок из флер д’ оранжа, портрет какого – то кавалерийского полковника, башмачный рожок, румяна, белила, корсеты, и прочая, и прочая… чему даже и названий не приищешь.
Клариса: И все это будет продаваться с молотка?
Мальярд: Непременно!
Я за долг себе почту,
Как слепой слуга закона,
Покупную красоту
Распродать с аукциона!
Все пойдет под молоток!
Все, что ей так было мило:
И полковник, и венок,
И румяна, и белила!
Раз, два, три, пойдет как раз;
И при этом грозном стуке
Верный друг ее тотчас
Попадет в чужие руки!
Клариса: Вы сегодня очень веселы, г. Мальярд!
Мальярд: Это оттого, что я могу провести целый день с моей женою.
Клариса: Если так, то я оставлю вас одних.
Мальярд: Напротив. Я вас прошу остаться; вы всегда так любезны, особенно когда рассказываете разные приключения в нашем квартале. Я признаюсь, обожаю этот род разговора. Итак, решено, вы позавтракаете с нами?
Клариса: С удовольствием, только я сбегаю домой и скажу Викторине, чтоб она пришла сюда сказать, если г. Артур… До свидания. Я сию минуту ворочусь…
Явление 5
Евгения и Мальярд
Мальярд: Бывают минуты, в которые г – жа Бижу мне очень нравится, несмотря на то, что она маленькая плутовка и большая насмешница.
Евгения: Ты думаешь?
Мальярд: Я в этом уверен… Помнишь, когда мы с тобою гуляли… Ах, кстати, после завтрака, мы все трое можем пойти в Тюльери…
Евгения: В Тюльери!
Мальярд: Да, да, в Тюльери. Что ты так испугалась? Точно я тебе сказал – пойдем в катакомбы, или Палату Пэров. Ты очень любишь этот сад, и третьего дня…
Евгения: Третьего дня! Как, ты знаешь? Меня видели…
Мальярд: Если я говорю, что ты гуляла в Тюльери, так стало быть, кто – нибудь тебя видел там третьего дня в два часа. На тебе была красная шаль и лиловая шляпка, ты видишь, что меня не обманули.
Евгения: Но что ж тут дурного?
Мальярд: Кто тебе говорит, что это дурно? Тюльери посещают самые добродетельные супруги. Этот сад очень нравственный, туда не пускают ни собак, ни лошадей, и я не вижу причины, почему нам нельзя нейти туда.
Евгения: Но я не хочу туда идти, потому что я третьего дня там была!
Мальярд: Стало быть, это каприз.
Евгения: Нисколько.
Мальярд: Нет – с, это каприз. Не можем же мы каждый день менять сады. В супружестве надо привыкать к однообразию.
Явление 6
Те же и Клариса
Клариса: Ха! Ха! Ха! Ха!
Мальярд: Ха! Ха! Ха! Это должно быть очень смешно! Но нельзя ли узнать, чему вы смеетесь?
Клариса: Вы знаете этого молодого человека, что живет надо мной?
Мальярд: Ну!
Клариса: Отгадайте, кто сейчас от него вышла?
Мальярд: Ну, ну!
Клариса: Жена чулочника, который над вами.
Мальярд: Неужели? О, бедный колпак! Она ему скажет, что носила туда носки и бедняжка останется с носом. Но прошу покорно, завтрак готов. Вот мы и сели. Продолжайте, прекрасная соседка. Это меня очень забавляет.
Евгения: Вы смеетесь чужому несчастию?
Мальярд: О! Несчастие такого рода всегда должно смешить порядочных людей!
Как же нам не посмеяться
Легковерию мужей;
Все они за жен ручаться,
Рады головой своей!
Добрый муж женою дышит;
Как не надувай его,
Он в жене души не слышит –
И не видит ничего!
В ней все счастие находит,
Рукава спустя живет;
Та в глазах его проводит
Он и ухом не ведет!
Тот по милости супруги
Чин и место получил;
А другой не по заслуге,
Что – нибудь еще схватил!
Там окажется по справке,
Что начальник дорогой
Мужу сделал две прибавки,
Тот радехонек душой!
Как же нам не посмеяться, и проч.
Пожалуйте мне эту косточку. Ну с, еще нет ли чего?
Клариса: О, как же! Мой парикмахер рассказывал мне об маленьких интрижках в Тюльери, которые вероятно недавно еще начались…
Мальярд: В Тюльери?
Евгения: Ах, Боже мой!
Клариса: Это было в два часа.
Мальярд: В два часа?
Клариса: Ай! Вы мне ногу отдавили, г. Мальярд!
Мальярд: Помилуйте, мои ноги под стулом.
Евгения (кашляет): Как бы мне ее удержать!
Мальярд: Но не будем останавливаться на ногах. Пойдем далее, ноги в сторону. Продолжайте эту любовную историю.
Клариса: Там прогуливалась одна молодая дама по большой аллее и как будто кого – то поджидала. И вдруг приходит…
Мальярд: Молодой человек?
Клариса: Разумеется, стариков не стали бы так долго дожидаться.
Мальярд: Прекрасно! Продолжайте, приходит молодой человек…
Евгения: Нет, нет, довольно, я не хочу…
Мальярд: Не слушайте ее, продолжайте.
Клариса: Он несколько раз попадался ей навстречу; наконец очень учтиво поклонился ей, и эта дама очень мило и привлекательно опустила вуаль…
Мальярд: Опустила вуаль на свою лиловую шляпку и закуталась в красную шаль?…
Клариса: Как, вы ее видели?
Мальярд (в сторону): Это она!
Евгения (тоже): Я пропала!
Мальярд: Эй, Кто – нибудь! (слуга входит) Убери стол. Это была она! Это была она! Вы слышали, сударыня? Ни слова больше!
Евгения: Но ты ошибаешься, мой друг…
Мальярд: Да, я ошибся в вас, сударыня, очень ошибся! Я думал, что такой муж, как я, заслуживает… Но я ошибся… Я полагал, что вы по крайней мере, тем более, что… Но я ошибся…
Евгения: Но позвольте, сказали вам…
Мальярд: Так вот как сударыня! Вы нынче гуляете в саду с каким – то повесой, негодяем! А то что ж по – вашему? Вы думаете, что я позволю вам этим заниматься? Сейчас напишу вашей матушке. Она мне уши прожужжала о вашей нравственности, она всегда изволит смеяться над моею ревностию. Она думает, что я полоумный, сумасброд, мономан…
Ей напишу сейчас же я
Подробно все из слова в слово:
Как вы проводите меня
И как заводите другого!
От вас навек я отступлюсь,
Пощады от меня не ждите!
Когда я с вами разведусь,
Тогда гуляйте с кем хотите! (уходит).
Явление 7
Клариса и Евгения
Евгения: Ах! Боже мой! Что ты наделала?
Клариса: Вольно же тебе было не предупредить меня. Об этих вещах никогда не надобно молчать. Но что же это за молодой человек?
Евгения: Ах, мой друг, я нисколько не виновата, я была легковерна, ветрена, но клянусь, что…
Клариса: О! Я тебе верю…
Евгения: Я сказала ему, что это невозможно, что я имею обязанности, что я не хочу его видеть!
Клариса (улыбаясь): И опустила вуаль?
Евгения: Шутки в сторону, вообрази, он говорил, что убьет себя…
Клариса: Пустые фразы, которым давно уже перестали верить.
Евгения: Он сегодня утром поджидает меня в Тюльери. Но я не пойду туда!
Клариса: Это очень умно. Но как разуверить твоего мужа?
Евгения: Тс! Он в кабинете! Оттуда все слышно!
Клариса: Неужели? Прекрасно! Ха! Ха! Ха! Бедный Мальярд! Как он славно попался! Мы от души над ним похохочем. Надобно его хорошенько помучить: нечего жалеть ревнивца!
Явление 8
Те же и Мальярд (подслушивает в дверях)
Клариса: Боже мой! Как он был смешон! «Я напишу вашей матушке!»
Евгения: Что ты делаешь?
Клариса: Молчи! Он подслушивает. Каково я сплела эту историю! Каково я играла свою роль! Правда, и твой притворный страх был довольно натурален… Он подходит. Ведь я тебе говорила, что он ужасный ревнивец, у него глаза как у тигра налились кровью. Он изобличен в ревности, и мы дадим ему славный урок.
Мальярд (подходя): Так вот нет же, не удастся.
Клариса: Возможно ли! Вы нас подслушали?
Мальярд: От слова до слова!
Клариса: Ах, какое несчастие! Я с досады готова плакать.
Мальярд: Ах, какая вы злая!
Клариса: Такой ревнивец, как вы, стоил примерного наказания.
Мальярд: Ха, ха, ха! У меня глаза точно у тигра! Нет, нет, мой дружок. Посмотри, в них написано раскаяние заблудшей овечки (раздирает письмо и бросает его на пол).
Нет, я не подобен зверю,
И вперед тебе клянусь,
Что услышу, не поверю,
Что увижу, отвернусь.
Я был взбалмошным, строптивым,
Знаю сам, как я смешон!…
Клариса: Вот урок мужьям ревнивым!
Мальярд (показывая на жену): Вот пример для верных жен! (жене) Прости меня, вперед я буду умнее. Дай ручку, помиримся.
Клариса: Ну а письмо к ее матушке?
Мальярд: Вот оно. Вы не знаете, какие ужасные, сильные страсти в этих лоскутках (при каждом стихе поднимает с полу лоскутки разодранного письма).
Своей жене я слепо доверяя…
Он отравил все счастье наших дней…
Мне сердце рвет Париж седьмого мая!
С ума схожу от горести моей!
Преступницу я накажу презреньем…
Когда ж сыщу я подлого врага…
Заплатит кровью! С истинным почтеньем
Я остаюсь покорный ваш слуга!
Согласитесь, однако, что всякий на моем месте поверил бы; вы так искусно играли ваши роли… Но зато теперь я буду осторожнее, и если меня когда еще поймаете в ревности…
Клариса: Вас? Когда угодно!
Мальярд: Бьюсь об заклад, что нет.
Клариса: Бьюсь об заклад, что да!
Мальярд: Об чем?
Клариса: Об чем хотите…
Мальярд: