В плену у прошлого 2 бесплатное чтение

Глава 1

Демир

Тремя месяцами ранее

Есть люди – имена которых клеймом выжгли нам на сердце ещё до нашего рождения. Некоторые называют это любовью с первого взгляда. На самом деле – это любовь, которая была на много раньше, чем кто-то из нас впервые открыл свои глаза.

Присматривался к женщинам, но ни к одной не испытывал притяжения и желания сделать своей во всех смыслах этого слова. Потому что все желали от меня одного: власти и титула законной жены. При виде золота, дорогих тряпок у них светились глаза, а в моих глазах они падали лицом в грязь. Конечно, были и те кто любил искренне. Хоть отбавляй. Но я их не любил и сразу подводил жирную черту между нами.

Я долго искал ту, которой открою сердце, подарю рай рядом со мной и той самой стала – Ясемин. Чистая, как в долине гор воздух. Яркая, как лучик ослепляющего солнца. Нежная и цветущая словно цветок жасмина в моих руках. И беспрекословно – моя любовь.

Моё нельзя трогать и обижать. За одну упавшую слезинку Ясемин я готов разорвать любого. Никто не смеет даже смотреть на неё, так как я. А когда появился он – Адем и начал произносить имя моей жены, оскорбляя мою честь и честь моей семьи, я должен был его убить. У меня на родине мужчин за такое приговаривают к смертной казни. Мужчина не должен смотреть на замужних женщин, а уж тем более произносить прилюдно их имена, это позорит женщину и унижает честь её мужа. Я желал ответить ему, но Ясемин не дала этого сделать ещё и ко всему этому не однократно и не стыдясь, произносила его имя, смотря мне прямо в глаза.

За моей спиной шептались, что я не закон для жены и не мужчина раз пустил такую ситуацию на самотёк. От такой безысходности я готов был испариться лишь бы не быть в унизительном положение. А когда Ясемин потянулась рукой к моему лицу, чтобы успокоить мой ураганный гнев, я не сдержался и ударил ей по руке. Но в первую очередь я нанёс себе удар по сердцу за, что себе этого не смогу простить. Я обязан был поступить по-другому, не должен был выпускать зверя наружу, но не удержал его.

После я закрыл всем рты, чтобы впредь не смели открывать их. Мне не важно, что будут думать про меня, ведь куда уже хуже… Отец отрёкся и как бы я не старался извиняться, поговорить, приблизиться к нему он отталкивал меня, как страшную напасть. И боль, которую я испытывал каждый раз когда делал бесполезные попытки не передать словами, не описать на бумаге. Меня просто разрывало на части, оглушало, душило и топило в собственной канаве, в которую я угодил по старанию отца Серхата.

После помолвки Каана прошёл день, два, три… Мы отпраздновали свадьбу, и через месяц брат улетел с Эдже на родину. А я остался рядом с отцом, который уже, наверное, смог возненавидеть меня. Если бы он выслушал меня, если бы, хоть уделил мне минутку, он бы понял, что я до сих пор не поцеловал Серхату руку и не принял его, как наставника. Да я слушаю и принимаю участия в собраниях Серхата, но я молчу, и у меня на шее нет татуировки мафии, как у отца. Серхат упрямо ждёт, когда я склоню голову, но я считаю достаточно того, что я сижу и слушаю их разговоры и уроки главаря мафии. Бывает, я погружаюсь в мысли о Ясемин и просто игнорирую окружающих, киваю головой, якобы слушаю. Но отец Серхат, будто видит меня насквозь и устраивает мне разнос, а после я уже уставший возвращаюсь к любимой жене и к обезумевшему отцу.

Приехав с работы, я поставил в вазу букет цветов, что купил для любимой жены. Позвонил ей, но она не брала трубку. Переживал ли я? Нет. Моя охрана хорошо обучена и они знают, что если вдруг, что случится с моей женой, то им не жить. Поэтому я сидел в гостиной на диване и запрокинув голову на спинку уснул.

Почувствовав нежные прикосновения рук на плечах, проснулся, а открывать глаза не спешил. Массаж для расслабления мышц только во благо, а тем более, когда это делает сама жена. Её руки плавно поднимались к вискам и спускались к шее аккуратно расстегивая первые пуговицы моей рубашки. Я расслабился и возбуждаясь резко потянул любимую к себе, но…

– Т-ы-ы? – я пришёл в ярость, увидев перед собой не жену, а Айше, да ещё полураздетую в костюме для ночного танца. – Что? – её поступок ошарашил меня. – Как посмела прикоснуться ко мне?

Схватил её за глотку, как последнюю грязную тварь на Земле и не опускал глаза на её вздымающуюся от страха грудь и открытый живот.

– Разве я не предупреждал тебя, чтобы не подходила ко мне? Отвечай! – сжимаю сильнее её тонкую шею.

– Задуши. – шипит в крокодиловых слезах. – Я всё равно не откажусь от тебя.

Я отбросил Айше в сторону и собралось было уходить, как выкрикнула мне в спину.

– Почему она? Чем я хуже? Ты ей цветы, подарки носишь, а твоя “чистая жёнушка” проводит время с Адемом! Делит с ним постель, дарит ему своё тело! Открой глаза, посмотри в кого она тебя превратила!

Обернувшись, Айше сидела на полу, плакала и прикрывалась покрывалом.

– Ты лжёшь! Я тебе язык вырву! – заорал в бешенстве, собрав тем самым вокруг себя охрану и маму Румису.

– Что за крики? Что тут происходит? – глаза женщины округлились после взгляда на Айше, лицо покраснело. – Дрянь! Что ты надела на себя? – мама Румиса дала Айше хлесткую пощечину. – Быстро прикройся и чтобы на глаза не попадалась мне!

– Мама Румиса, пожалуйста, простите и выслушайте меня. Демир имеет право знать правду, я устала молчать и смотреть, как она врёт, строя из себя невинную овцу. – прикрываясь вопит – Я проследила за ней и видела, как Адем её целовал, как они встречаются пока Демир работает не покладая рук.

– Ложь! – снова сжал её шею, но уже сильнее.

– Есть свидетель и доказательство. – хрипло сказала Айше.

Охрана оттолкнула меня от неё.

– Господин, Демир, простите нас, мы всего лишь исполняем приказы. – мама Румиса позвала охрану и та вырвала из моих рук позеленевшую Айше.

– Успокойтесь, давайте мирно решим эту проблему. – спокойно попросила мама Румиса. – Какие доказательства у тебя есть, Айше? И насколько они правдивы?

– Сейчас принесу! – побежала прочь, а через несколько минут прибежала с конвертом и диктофоном. – Вот посмотри и послушай! Там и экспертиза на подлинность, сделала на тот случай, если ты усомнишься в их правдивости и примешь всё за мои козни.

В душе я молился, чтобы это была злая шутка или ещё что-нибудь, но то, что я увидел в конверте и прослушал в диктофоне, повергло меня в оцепенение. И к этому всему прилагалось заключение, в котором написано: «В данных фотографиях и записи подлинность составляет 0 %»

Грудь пронзила острая боль, и я невольно попятился на диван. Дышать так же трудно и больно. Что я только что увидел? Не сразу поверил, быстро подскочил и поехал прямиком домой к Адему. Конечно, он защитил себя со всех сторон охранной, что не подойти ближе, чем на пять метров. Меня всего обыскали при заезде во двор и забрали оружие.

– Шакал! Как посмел прикасаться к моей жене? Я тебя уничтожу, как только вылезешь со своей норы, я всажу в твою башку всю обойму. – заорал неистовым голосом.

– Не кричи, не у себя на родине! – парирует он, закуривая сигару. – Раз ты теперь знаешь правду, то слушай и запоминай. Ясемин меня всегда любила, просто зашла слишком далеко с тобой. Понимаешь, о чем я? Ты ей нужен был всего лишь, как спасательная круг и только… Так что отпусти мою женщину! Разведись!

Мне казалось, все тучи надо мной сошлись и грозовой молнией ударили меня ниже пояса.

– Забери свои слова обратно! Не то начнётся война, в которой ты проиграешь! – предупреждая, говорю, оглядываясь по сторонам оценивая ситуацию. Охранников слишком много, один я с ними не справлюсь. А так хочется вырвать ему язык и втоптать в землю.

Адем улыбался, но щенячий страх его я видел в глазах. Трус.

– Считай, что ты одной ногой в могиле. Мы ещё встретимся!

По возвращению домой, я ждал Ясемин, она поехала в больницу на узи. Не буду ничего сейчас делать, надо дождаться её. Посмотрю ей в глаза и всё пойму, уж я знаю, какими глазами смотрит неверная женщина на мужа. В ярости громлю всё на столе, разбиваю кулаки о стену. Хожу туда-сюда, как загнанный в клетку лев, а в глазах жалостливое лицо матери с последними перед смертью словами на устах «прости».

Отца дома не было и хорошо, ведь смеялся бы надо мной. Нострадамус.

– Аллах! Аллах! Сынок, что ты наделал? – опешив, плачет мама Румиса, смотря на мои разбившие до костей кулаки.

Глава 2

Ясемин

Войдя в холл, я услышала басовый голос Демира, он с кем-то разговаривал, точнее ругался. А потом послышался тихий женский голос.

– Да, господин. Пара, что на фотографии арендовали у меня дом на пару часов и если память мне не изменяет, это было где-то пару дней назад.

– Послушай, женщина! Если тебе приказали лгать или угрожают чем, то лучше признайся! А если заплатили за эту клевету, то я больше денег дам! Только скажи правду! Я подарю тебе золото и накажу тех, кто принудил тебя прийти в мой дом и не боясь Всевышнего лгать. Заплатили, да?

– Простите, господин, зачем мне лгать? Меня попросили лишь подтвердить, что мужчина и женщина были наедине в моём доме. В залог, я сфотографировала их документы и взяла крупную сумму денег, сами знаете, люди разные бывают.

– Фотографии, конечно же, ты не сохранила?

– Почему? Специально не удаляла с телефона, вдруг я позже замечу, что они что-то сломали или украли.

– Тогда покажи мне их!

– Как скажете, минуточку.

Передав весеннее пальто домработнице, направилась в гостиную держа в одной руке букет цветов, а во второй снимок ожидаемых мальчишек. Улыбка с лица не сходила. Ничего и никогда мне в жизни не хотелось так сильно, как побыстрее обрадовать Демира о двойном подарке от Всевышнего.

– Дорогой, в чём провинилась эта милая женщина? – начала с порога я.

В глаза сразу же бросился беспорядок. Всё было разбросано, разбито, сломано, так словно по гостиной прошёлся Армагеддон.

– А вот же она. – рукой указывает на меня незнакомка – Она что ваша жена? – удивленно спросила скривив лицо. – Извините, господин. – женщина перевела взгляд обращаясь ко мне – Добрый вечер, госпожа Ясемин!

– Мы знакомы?

– Быстро же вы забываете людей. – хмыкнув, закатила глаза, продолжив – Мужчину хоть не забыли с которым ко мне приходили дом арендовать?

– А-а? – я смотрела с широко открытыми глазами на человека, которого впервые видела в своей жизни и, который говорит про меня такое, что радость с улыбкой вмиг пропали. Демир же ей не поверил? Он поймёт, что это какая-то ошибка и меня с кем-то перепутали.

– Всего вам хорошего! – оскалился Демир на женщину и, та покинула особняк.

Я перевела взгляд на Демира и увидела, как через смуглую кожу вступила смертельная бледность на его лице. Он медленно повернулся и подошёл так близко, что я почувствовала его пламенное дыхание на себе.

– От кого цветы? – спрашивает он, достав из серединки букета маленькую открытку.

– Что значит от кого? – недоумевая спрашиваю я. – От тебя. – отвечаю с уверенностью.

Его густые чёрные брови сошлись на переносице. Он прожигал взглядом открытку так, что показалось этот маленький листик загорится в его руках. Порвав открытку на четыре квадратика, бросил мне прямо под ноги. Повернул за плечо к вазе с цветами, что стояла у окна на столе среди других разбитых ваз.

– Вот эти цветы от меня! – сказал он.

Букет невольно выпал из моих рук, я ничего не понимала, лишь безмолвно моргала ресницами.

– Посмотри на меня. – приподнял моё лицо за подбородок – В глаза мне смотри! – пристально вглядывался, изучал. Смотрел так, что меня бросило в дрожь.

А потом к горлу подступил колючий ком, застревая и не дав мне и двух слов связать. Отчего я стала задыхаться, приоткрыв рот и бегать глазами по комнате, убрала его руку от своего лица.

– Как ты могла на такое пойти, Ясемин? Мы же тебя приняли в свою семью, поверили в твою искренность, невинность. А ты… – появившись, протянула мама Румиса. – Зачем было кружить голову Демиру и выходить за него замуж, если любишь ты другого?

– На что пойти? Я вас не понимаю. – еле слышно подаю голос и ничего из сказанного не укладывалось в голове. – В чём вы меня обвиняете? – смотрю на маму Румису.

С большой ненавистью и обжигающей ледяной яростью женщина оглядела меня с ног до головы, так как никто ещё не смотрел.

– Ты изменила моему сыну с Адемом! И все твои отговорки пойдут против тебя, поэтому не старайся напрасно выкрутиться, потому что доказательств о твоей неверности предостаточно! – Демир нервно дёрнул рукой и остановил жестом руки её гнилой, лживый язык, не переводя с меня взгляда от которого внутри меня всё холодело.

Слова мамы Румисы словно острые тонкие лезвия плавно пронзали входя под кожу рассекая её порезами заставляя кровоточить изнутри. Особенно больно было тогда, когда глаза любимого почернели и налились кровью от злобы, что исходила от раздувшихся ноздрей, и красного от ярости лица. Казалось, я вдруг превратилась в отвратительную жабу или крысу переносящие страшные болезни, которые вызывают гадливость и презрение.

Больно, слишком невыносимо от того, что несколько часов назад эти же глаза смотрели на меня, как на самую красивую и желанную женщину во всём мире.

– Я никогда тебе не изменяла! – от обиды мои глаза стали обжигать слёзы, и метнув в агонии глаза на маму Румису, вскричала от безысходности. – Я храню верность и любовь лишь одному мужчине – Демиру.

Это какой-то кошмар. На самом деле это не может случиться со мной.

Сжимая крепко в руке снимок узи, силой впечатываю его в грудь Демиру, завопив на эмоциях:

– Вот моя верность и любовь к тебе! Посмотри и хорошо подумай, какую ты сейчас причиняешь мне боль, и с какой быстротой ломаешь меня морально, разрушая всё, что мы с тобой создали друг для друга!

Взяв в руку снимок, он непонимающе, внимательно посмотрел на него, но мне было этого достаточно, чтобы понять, что радуется в глубине души. Внутри меня всё стало снова расцветать, летали бабочки в животе. Появилась надежда, что не поверит чужой лжи, я уже была готова принимать его тёплые объятия и поцелуи на губах. Но вместо накрывающих меня с теплом объятий любимого, Демир внезапно отвернулся и пошёл в сторону выхода, так и ничего не сказав мне. Его как будто подменили, его мать и эта незнакомая женщина посеяли в нём семя раздора и сомнения ко мне. Я до сих пор недоумеваю, за что? Что я сделала этим женщинам, что они так подло поступают со мной? И почему муж не верит мне, разве мои слова ничего не значат?

Я намертво застыла, смотря на удаляющуюся спину Демира, пока не решилась побежать за ним следом. Это была моя последняя надежда. Надежда, что он меня всё-таки выслушает и поверит. Ведь я бы никогда не осрамила его честь.

– Демир! – закричала изо всех сил, он даже не вздрогнул и не обернулся.

Я вцепилась в его спину, плечо, истерично закричав:

– Я не знаю эту женщину! Не знаю от кого эти цветы, мне их в больнице подарили, и я подумала они от тебя! Всё сказанное незнакомкой – ложь. С Адемом… – заикаюсь переводя дыхание, держась за круглый животик. Мне даже трудно и противно произносить имя этого подлого человека, так же как и слово «измена». – Демир, я же перед Всевышним поклялась хранить верность…

Он вдруг остановился, а когда развернулся, меня оглушило от его ора:

– Лживая! Каждое твоё ядовитое слово было паскудной ложью! Каждый взгляд отработанная игра! – звереет он на глазах. – Ложь незнакомки говоришь?!

Демир схватил меня за затылок, воткнул мне в лицо какие-то фотографии, буквально впечатал меня в них лицом. Так больно…

– Смотри! Скажешь это не ты? Скажи, что между вами ничего не было и это не ты!

Во рту давно появился привкус собственной крови и нос саднит от удара. Я чувствовала, как что-то тёплое сочится из носа и стекает по подбородку. У меня от слез и головной боли всё перед глазами стало расплываться, но я всё-таки смотрела на фото с разводами своей собственной крови, и тошнота подкатила к горлу с такой силой, что я глухо застонала. На фото были я и Адем в объятиях друг друга и всё выглядело так реалистично, что я было начала сходить с ума схватившись за голову обеими руками

Я больше не могу думать, не могу ничего сказать. Я понимаю, что это конец и мне никто не поверит. Ведь на одной из фотографий – правда и это я.

Как – то раз я без охраны вышла на прогулку с дочкой и в парке неожиданно встретила Адема с букетом белых роз. Наверное, он следил за мной. Я захотела уйти, но он силой вцепился в меня, поцеловал и крепко обнял. А потом отстранившись, как ни в чём не бывало извинился. Но, а я дала ему пощёчину и пообещала рассказать всё Демиру, но не смогла этого сделать. Постыдилась, испугалась, не хотела причинять боль любимому, ведь знаю, как он отреагирует на это. После того случая я без охраны больше не выходила гулять. Если бы я только знала, чем это все мне обернется, то непременно бы рассказала мужу.

Вот оттуда и фото. Остальное подделка. Кто-то хорошо постарался заманить меня в ловушку, из которой мне не выбраться в одиночку.

– Узнала, да? Вижу, что узнала! – удар по щеке, но уже не такой тяжёлый и обжигающий. Лёгкая пощёчина.

Я подняла на него глаза полные слез и мольбы:

– Прошу, выслушай меня. Это фотошоп, ты же можешь проверить.

– Проверил! И оказалось, что ты нарушила законы наши и ко всему этому есть свидетель, который видел тебя с ним.

Демир меня уже не только не слушал, но продолжал смотреть, как на последнюю… И от этого взгляда меня саму начинало трясти, как в жесточайшем приступе лихорадки. Как же быстро мужской взгляд может вознести на пьедестал и так же быстро столкнуть с него прямо в грязь. Я тонула в этой грязи из-за чьих-то козней, вот только кто мог меня так оклеветать и ненавидеть, ведь у меня врагов то не было никогда? В страхе мои глаза пробегают по всем стоящим в гостевой комнате: мамы Румисы, домработнице Зуаль и останавливаются на ядовито-улыбающейся Айше выглядывающей из-за входной арки. Не знаю, откуда взялись силы, но я оттолкнула от себя Демира и пулей рванула на Айше с кулаками.

– Это всё ты устроила! Змея подколодная!

Набросилась на неё и ударила кулаком по лицу. Она с визгом запищала, как резаная, а меня от гнева и увиденной стекающей алой крови по её губам ещё сильнее заводило. Сама не заметила, как её волосы намотались на мой кулак и я стала вырывать ей локоны не обращая не на кого внимания.

– Сама, задыхаясь от боли, захлёбывайся в собственной гнили!

Меня оттаскивали от неё, но я с такой одичавшей силой держала её чёрный волос, что вырвала прядь лохмотьев.

Кто-то не больно схватил меня за шею сзади и отбросил в сторону, как пушинку.

– Демир! – грубый, басистый голос отца Азиза заставил вздрогнуть всех и даже меня, находящуюся всё еще в бессознательном состоянии. Он оттолкнул Демира стоящего возле меня.

Папа Азиз наклонился и помог подняться мне с пола.

– Вставай, дочка. – с теплом сказал он. Отчего у меня появилась надежда в его спасении и защите с пониманием, что меня жестоко оклеветали. Но на полу возле меня были разбросаны фотографии и, когда мужчина обратил на одну из них внимание, то мгновенно потемнел в лице, а я отпрянула назад, вспомнив, что он сделал со своей женой Амирой.

Слёзы меня душили от обиды, уши закладывало от безмолвного крика души.

– Мы обязательно разберёмся кто прав, кто виноват! – неожиданно прозвучали из уст отца такие слова согревающую душу. – Не бойся, вставай!

Мужчина, заметив Айше, с жалостью посмотрел на неё, а потом на меня, но ничего больше не сказал. Наверное, он пребывает в шоке от происходящего.

Со второго этажа доносился плач моей малышки, кнопочки Эдже. Крик становился всё громче и громче, когда я подняла глаза наверх лестницы, то из-за перил показались сначала ручки, а потом головка. У самого края лестницы она остановилась, а увидев меня ярко улыбнулась и высовывая язычок двинулась ползти вперёд.

В этот момент моё сердце сжалось от самого дикого страха, что есть во всей Вселенной, а потом провалилось в бездну, в темноту вместе со мной.

– Э-э-д-ж-ж-е-е! – донёсся мужской крик от удаляющегося от меня света.

Что-то очень тёплое греет меня из нутрии и обволакивает снаружи. Ничего не болит. Тишина и спокойствие, кажется, я лежу на мягкой лежанке под летними лучами солнца. Ветра нет и свет пробирается ко мне в темноту, слепит, а потом наверное облака закрыли солнце и наступила темнота. И я открыла глаза.

В ушах звенело, как после сильного переутомления и что-то негромко пиликало возле головы. Всё перед глазами мутное в бледных тонах.

– Госпожа, Ясемин! Сколько я показываю вам пальцев? – услышала мужской голос.

Размытая картинка двоилась в глазах, а потом всё соединилось и стало ясным.

– Два. – тихо прошептала я.

– Хорошо. Вас что-нибудь беспокоит? Может, тянет живот, колит или чувствуйте дискомфорт?

У меня не болит живот. Физически ничего не мучило, да и не до этого мне сейчас, а вот морально я была опустошена, и надломана, что-то внутри меня в какой-то момент разом треснуло и сломалось.

– Эдже, доченька. – воспоминание высоковольтным напряжением ударили в самое сердце от чего я прикусила губу и заплакала смотря на ослепляющие большие фонари перед собой. Оборудование звенит в ушах чаще и громче эхом в унисон. Ловлю ртом воздух, чтобы не задохнуться от паники и страха, что моя доченька, моя нежная кнопочка… С раздражением выдёргиваю из вены иголку с пальца снимаю прищепку пульсоксиметра и встаю с кровати.

– Госпожа, Ясемин! Вам нельзя сейчас вставать! – напугано и настойчиво не даёт проходу врач в белом халате.

– Я должна увидеть свою дочь! – поджав губы, заявляю. И в то же время боюсь, боюсь услышать, какие-нибудь недобрые новости. Пусть все молчат, пусть ничего не говорят, а я выйду из палаты, где меня будет ждать моя частичка огня.

Я услышала плачь ребёнка за дверью, да. Да, я его узнала, так плачет моё счастье, так плачет моя -Эдже, когда чувствует, что мамы нет рядом. Дверь медленно открылась и на дедушкиных руках сидела Эдже, и увидев меня потянула ко мне тоненькие ручки.

– Душа моя! – взяла её не просто на руки. Прижала всей душой к сердцу, к груди и улыбнулась этому маленькому комочку без, которого жизнь – не жизнь. И кто бы, что не говорил про неё, она моё всё. Она мой смысл жизнь, подснежник мой среди острых ледяных шипов.

Разговор с дедушкой был не из лёгких для меня, иногда мы делали паузы и просто смотрели друг на друга, но он разрядил обстановку поглаживая меня нежно по руке.

– Ты нас всех напугала, внучка. Я готов был упасть рядом с тобой или поменяться местами, взяв всю твою боль на себя. – после этих слов я поняла, что дедушка ничего не знает про случившееся.

Глотая солёные капли слёз не удержалась, обняла дедушку. Обняла крепко со всей любовью, потому что больше не могу выдерживать дистанцию делая безразличное лицо. Пора признаться, скучаю и эта тоска причиняет одну лишь боль. Дедушка так же заплакал, я не слышала, просто почувствовала упавшую каплю на шее. Слеза щекотно скатилась по моей спине, оставляя за собой мокрую дорожку, от чего я невольно поёжилась.

– Больше никаких тайн от тебя. Прости меня, маленькая. Захочешь, я снова уйду и не буду появляться в твоей жизни.

Я громко, безудержно плакала, и мне становилось легче. Через плачь, я ему всё рассказывала, но только мысленно. Считаю, дедушке не нужно слышать клевету про меня и Адема. Пусть ничего не знает, ведь его сердце не выдержит такого удара.

– Тиши, тиши, моя хорошая. Никуда не уйду. Да, что же это с тобой? Может обидел кто? – приговаривает ласково он. А я не отпуская, висела у него на шее, как опавший листик на коре «могучего» дерева. – Ясемин, цветок жасмина мой, скажи, кто заставил тебя так плакать?

Я всё равно молчала.

– Может с Демиром поссорились или его семья тебя обидела? – оторвал меня от себя, посмотрев в мои заплаканные глаза. – В одном из перечисленных я в точку попал, да? – спросил, сделав задумчивое лицо. – Не бойся, скажи мне. Я помогу.

– Ты, как всегда, мимо. – пришлось выдавить из себя улыбку, чтобы все его подозрения спали.

Скрип двери и в палату вошёл он – Демир. Всё такой же бледный, грустный и опечаленный. Тяжело с шумом вздохнул и выдохнув остановился в дверях. Кажется, эту картину, я где-то уже видела и от этого снова в слёзы, но уже в безмолвные.

Может ли ситуация повториться? Нет. Потому что, Демир не Адем. Я знаю, он не такой. Демир даст мне возможность объясниться, выговориться, ведь я до сих пор вижу в его глазах любовь ко мне.

Дедушка встал, повернулся к Демиру, сказав серьёзным голосом:

– Если обидишь мою внучку, Демир, то я её заберу у тебя, так же быстро, как и отдал. А то, что я забираю, обратно уже не возвращается. Запомни это. – после вышел из палаты оставив нас наедине.

Глава 3

Уже не думает о прошлом, она боится потерять настоящее.

Ясемин завернув Эдже в пелёнку, медленно укачивала кроху на своих руках, напевая колыбельную:

– Засыпай, моё солнышко –засыпай… – медленно под мамин голос, Эдже закрывала глазки и сладко сопела.

Демир стоял всё еще у дверей, не сводя глаз с жены и дочери.

– Демир, я смутно помню, что произошло, но твой голос слышала в поглощающей меня тьме. Ты спас, не дал чёрному ангелу причинить боль нашей дочери и за это я тебе благодарна. – полушёпотом сказала она, кладя дочь на кровать и нежно поцеловала в пухлую, гладкую щёчку.

Увидев, как малышка поползла вниз и было чуть не покатилась кубарем, грудь Демира сдавило так больно, что он не мог даже вздохнуть пока не поймал ягнёнка, убедившись, что всё обошлось. И тогда, снова почувствовал, что Эдже занимает в его сердце особое место, куда он впускает лишь тех за кого готов жизнь Всевышнему отдать. И несмотря на сложившиеся обстоятельства с изменой, на Эдже он будет смотреть с радостью и любовью. Полюбил малышку, как родную дочь. Привязался к ней настолько сильно, что если долго не видит её, то в сердце закрадывается тоска.

Демир задумчиво кивнул. Сомкнув губы, достал из внутреннего кармана синего пиджака фото и снова ревностно смотрел, то на них, то на Ясемин. Мужчина подошёл к постели, на которой сидела жена и выбрав из пачки глянцевых фотографий одну – самую откровенную, непристойную фотографию и задал один режущий его на кусочки вопрос:

– Скажи, между вами на самом деле это произошло? – она подняла глаза на фото и, где-то в глубине души глухо застонала. В руке любимого находилась, та проклятая картина с того злополучного дня, когда Адем силой прижал к себе и покрыл губы мерзкими поцелуями.

«Аллах, Аллах! Почему эта фотография? За что ты меня так испытываешь?» – подумала мысленно про себя, понурив от безысходности голову вниз.

– Да. – стонущим голосом признаётся Ясемин.

Демир холодеет и громко насупившись, дышит.

– Но всё было не так, как ты видишь! – завопила, встав перед ним держась за живот. – Я должна была тебе рассказать об этом…

Демир перебивает и в бешенстве бросает ей фотографии в лицо:

– Какая же ты дрянь! – разочарованно прорычав с отвращением отпрянул назад.

Твёрдой походкой вышел из палаты, а стеклянные в слезах глаза Ясемин смотрели на разбросанные фото.

Быстро подскочив с места, Ясемин принялась собирать фотографии с пола, чтобы никто не видел их, особенно дедушка, который в любой момент мог войти. Пробежавшись глазами по столу и тумбе, она заметила папку с документами, куда и спрятала их от чужих глаз.

«Придёт время и, ты посмотришь на эти фотографии по-иному». – прокрутила мысль.

Лечащему врачу не нравилось самочувствие Ясемин и он оставил молодую мамочку на две недели в больнице. Критическое состояние беременной могло привести к преждевременным родам, что неблагоприятно скажется на новорождённых.

– Госпожа, Ясемин! Я позову хорошего психолога, который поможет вам разобраться с вашими проблемами.

– Я не хочу никого видеть. – спокойна ответила девушка.

– И даже меня?! – послышался неожиданно мужской голос, заставив Ясемин вздрогнуть.

– Отец Митин?! – обрадовано воскликнула она и направилась к нему.

– Я, конечно, не психолог, дочка, но сердце лечить – моё призвание и я вижу, оно у тебя болит! – с теплом заявляет отец Митин, прижимая Ясемин к своей груди. – Не плачь, девочка, я знаю, знаю, Эдже мне всё рассказала. И знаешь, что я тебе скажу?

Ясемин отстранившись, вопросительно посмотрела в его карие глаза.

– Я не верю! – безапелляционно сказал он. – Помню каждый твой кошмарный сон, слышал, кого ты звала на помощь в то время, когда жила у нас. И произносила ты лишь одно имя – Демир!

Они долго разговаривали и, пока Ясемин не ослепила его своей улыбкой, он не уходил.

«Не забывай, что я тебе сказал: Настанет, тот день, когда Аллах накажет бессовестных, а тебя наградит за преданное сердце! Тебе не нужно винить себя в чём-то, пусть Демир себя винит, что не смог увидеть в тебе верность и чистоту души! А он обязательно встретится с правдой, вопрос лишь в одном: не будет ли поздно?» – с этими воспоминаниями, Ясемин свернулась калачиком и уснула под белым пледом.

По приезду домой, Демир ни с кем не разговаривал. Тихо сидел на заднем дворе у костра и наблюдал за языками пламени, что рисовали в его воображении разные картинки. Он – огонь! Он – адское пламя способное испепелить всё дотла. Ему было больно так же, как и Ясемин. Говорят: «В раненом сердце есть дыры, из которых может просачиваться свет, вот только у Демира сердце до сих пор кровоточит и, кажется света ему больше не видать». Никогда не оскорблял любимую, всегда желал защищать, оберегать. Мечтал о счастливой старости вместе с ней, а теперь понимает, что мечты разбились и не собрать, ни склеить, ведь та, которую он называл нежным жасмином всё разрушила. Никогда не сможет простить такой подлости.

Внезапно почувствовал на своём плече мужскую ладонь и когда обернулся, то уже не испытывал столь долгожданной радости от стоящего за своей спиной отца. Демир ничего не сказав, отвернулся, будто ему показалось, что отец решил вспомнить про сына.

– Знаю что больно! И даже знаю насколько! – тяжело вздохнув, признался Азиз протянув сыну бокал крепкого абсента – Думаю, пришло время нам с тобой поговорить, как отец и сын! – грубый баритон звучал властно и решительно.

Азиз сделал шаг навстречу к сыну, потому что испугался, что обжигающая, горькая любовь сделает Демира кровожадным и хладнокровным. Ведь он не забыл, что ему пришлось испытать из-за Амиры и какие страшные дела он вершил после этого. Начинал с того, что при шестилетнем сыне резал овец, а заканчивал безжалостными убийствами по приказу главаря мафии.

Да, Азиз злился на сына, но в сердце любил сильно и самое дорогое, что осталось от любимой женщины, пусть и не верной – это сын. Влиятельный отец всего лишь делал вид, что не замечает старания сына помириться, но на самом деле он видел, что сын признал свои ошибки. Переживал после каждого ухода Демира на собрания мафии, боялся, что сын наделает глупостей и он его больше не увидит. И от этого пребывал в гневе, который потом при появлении сына обрушивал.

Демир взял бокал с алкоголем и немного увлажнил губы абсентом. Подвинулся, чтобы уступить место отцу, но разговаривать с ним не торопился и всё также продолжал смотреть на полыхающий огонь.

– О чём бы ты сейчас не думал, какую бы месть не планировал, прислушайся к себе и пойми, что тобой управляет гнев. – начал Азиз – Послушай своё сердце, иначе совершив ошибку будешь, как и я медленно гореть в адском чане. – признался Азиз.

Такого признания Демир не ждал услышать, парень думал, что отцу не больно и тот гордится тем, что совершил убийство чести за супружескую измену. С детства Демиру отец твердил, что: «Убийство во имя чести не грех, а очищение семьи от позора!». Демир не знал, что сказать на такое, растерялся. Даже не думал, что отец до сих пор страдает и этот разговор, и вправду был по душам. Приходит момент, когда наступаешь на свою гордость, забываешь про своё «я» и не показываешь тяжёлый характер.

– Отец, я заставил себя сомневаться в её неверности. И переступив через всю эту грязь, пошёл к ней навстречу и спросил, – делает жадно глоток, продолжив рассказывать – но когда я показал ей фотографию, она призналась мне в измене. – усмехнувшись иронизировал – Видели те, она не успела мне рассказать об этом…

– После того, как родит тебе наследников, твоя боль немного стихнет. Более-менее начнёшь здраво мыслить и только погодя время сможешь вынести правильное решения по поводу всей этой ситуации.

– Моя боль не стихнет! Мне, кажется, покуда этот подонок Адем жив и может дышать становится больнее, и дико хочется его убить. И в скором времени я буду держать его отрезанную голову в своих руках. – допив до дна, поставил бокал на полено – Я не дам им быть вместе! – заключил Демир, вытерев стекающую каплю пота со лба.

Азиз в сыне вспомнил себя такого же молодого, импульсивного и сглотнув напрягся представив, какая страшная участь ждёт Адема попадись он только в руки Демиру. Мужчина понимал, что все обещания, поступки Демира идут из прожитого, строгого детства и если винить кого-то, то только себя.

– Демир, я всегда буду в этом деле на твоей стороне, какое бы ты не принял решение, но осмелюсь попросить не выносить поспешных вердиктов. Посоветуйся со мной, я не откажу тебе в помощи!

– Ты узнаешь первым, если я что-то предприму!

Азиз согласно кивнул.

– Измена Ясемин опозорила честь нашей семьи и в Эмиратах уже узнали про её прелюбодеяние. – сказал серьёзным голосом Азиз – Ты должен понять, что это большой удар по нашей репутации, особенно трудно сейчас Каану. Сам знаешь ему, как шейху, как правителю тяжело молчать, когда за его спиной осуждают его семью. – недовольно выплеснул он, помотав головой.

– Понимаю, что удар, но не понимаю, к чему ты клонишь, отец? – заметив в словах скрытый намёк, сразу задал вопрос.

Азиз разливая абсент по бокалам, начал отвечать:

– Тебе по статусу положено иметь жену, да и не одну. Так вот… – даёт бокал Демиру, который от алкоголя уже немного расслабился – Пусть Ясемин рожает тебе детей и занимается их воспитанием. Не обижай её! – наказал он – Пусть родит тебе детей, а потом решишь. А для того, чтобы защитить свою честь и честь своей семьи тебе нужно взять в жёны вторую жену, чистую душой и телом. – осторожно произнёс он, поймав нужный момент.

Демир хмыкнул в усмешке, спросив:

– И эта чистая душой и телом, Айше?! Я тебя правильно понял?

Азиз медленно не сводя глаз с сына кивает:

– Она твоё спасение! Арабка с хорошей, правильной семьи, её уважают и ценят. Это хороший союз для нас и выбор для тебя! К тому же, – крутит в руке бокал, заявляя – тебе необязательно её любить. Хотя я был бы рад, если бы ты пригляделся к ней, она не плохая девушка.

Каждое слово Азиза об Айше было наступлением, подавляло в душе молодого парня сопротивление и противоречие. Мужчина знал, когда и с какой силой нужно ударить, чтобы склонить перед собой сына.

– Мы отпразднуем свадьбу, покажем нашему народу, что ты встал на правильный путь. И тогда больше никто не скажет, что ты идёшь против традиций и слов своего закона – против меня! Все увидят, что мой сын – лев, а не щенок!

Демир тяжело вздохнул, груз на его плечах будто стал тяжелее и он хотел отказаться, ведь по горло сыт любовью. Но Азиз быстро вставил:

– Я не жду от тебя сейчас никаких ответов, но ты подумай насчёт того, что я тебе сказал. Думаю, что после того, что сделала Ясемин, ты уже не должен вспоминать про обещание, которое давал ей и Серхату. – он крепко сдавил плечо Демира, не позволяя ему встать и уйти. – Я бы хотел, чтобы мой сын начал исправлять свои ошибки, иначе придётся дорого и горько заплатить за них!

У Демира уже не было сил и желания бороться с отцовской грубостью. Да и раньше Ясемин была его мотивацией, той ради кого он противился, боролся ради их счастья, но она предательница в его глазах. Ему уже было неважно, хотел лишь одного: чтобы оставили его в покое и не трогали. Любимую он потерял, в душе было чувство, что и не находил. Ведь воспользовалась спасательным жилетом в виде Демира и предала.

Парень понял, что отец даёт ему шанс на перемирие. А чтобы отношения наладились, он должен беспрекословно выполнить приказ отца.

«Разве мне оставили выбор? Нет! Отец давно уже всё решил!» – думал про себя Демир.

Любой сын нуждался в отцовском благословении и совете – так принято в их семье.

– Мне нужно время, чтобы смириться с этим всем! Когда я буду готов, я дам об этом знать! – Демир скинул грубую ладонь отца со своего плеча и опустошив до дна бокал, встал, и пошатываясь в стороны направился в дом.

– Я буду ждать, лев мой! – властно напомнил вслед.

Из особняка вышла Айше и в спешке катила дорожную сумку рядом с собой.

– Ты отвезёшь меня в аэропорт! – дерзко наказала она водителю, указывая на тонированный джип.

Заметив эту картину, Азиз не на шутку разозлился.

«А вот это уже не по плану!» – он не давал ей разрешения на выезд и свистнув водителю, остановил его.

– Куда это вы так торопитесь, невестка? – спрашивает холодно он.

Айше засуетилась, но сказала правду:

– Господин Азиз, довольно, я устала от ваших игр! Мне тут не только не место, здесь мне еще и не рады, поэтому будет правильным, если я уеду на родину к отцу.

– Господин, Азиз? – недовольно спрашивает – С каких это пор я стал для тебя чужим человеком, дочка?

– Пожалуйста, давайте не будем, я устала. И я хочу домой!

– А я думал, ты влюблена в моего сына и хочешь с ним никах, наверное, ошибался. – сглотнув, нахмурил брови. – И раз так, то пойду скажу, чтобы не готовился к свадьбе с тобой, ведь ты уезжаешь! Я правильно всё понял? – жестикулирует ладонью.

– Что? – улыбнулась невольно она. – Демир хочет, чтобы я стала его главной женой?

– Он пока думает над этим предложением, а какой будет конечный результат, зависеть будет от тебя.

– Я – я. – услышав про никах, стала заикаться, ведь долгожданная и пусть грязная победа не заставит долго ждать награду.

– Папа Азиз, я на всё готова, только скажите, что нужно сделать, и я сделаю. – бросила сумку подбежав от радости к Азизу.

– Навряд ли, ты заменишь ему Ясемин, но по моей просьбе он будет приглядываться к тебе. Так что используй все свои силы и старания, чтобы хоть чуть-чуть заинтересовать его. – не скрывая правды заявил он.

– Можете не объяснять, я вас поняла. – покраснев понурила веки. – Я-то постараюсь, но скоро же, его прелюбодейка вернётся и опять начнёт кидаться, обвиняя во всём меня. Ведь, я-то видела… – остановилась на полуслове. – Вот она и возненавидела меня.

Азиз, строго спросил:

– Что ты видела? – Румиса ему всё доложила, но он хотел лично от Айше услышать.

– Как она… как они… Папа Азиз, я не могу это произнести.

– Зачем ты рассказала о произошедшем своему отцу и Каану, язык длинный? Так укорочу! Всё торопишься избавиться от соперницы? – выругался он.

– Папа Азиз, Ясемин должна понести наказания! И по правилам….

– Что за дерзость? – закричал в ярости – Ты будешь учить меня правилам?

– Простите, я не это хотела сказать. – сжалась от страха, поняв, что это нейтральный человек и лучше помалкивать.

– Лучше замолчи, не то я накажу тебя тремя ударами плетью! И по правилам, ты будешь вести себя покорно и не вступать в конфликты с Ясемин! Будешь ходить и помалкивать! Поняла меня?

– Да. – кротко подала голос.

– Стань умнее, хитрее! Покажи Демиру, что ты не хуже Ясемин! Да и ещё, она по-прежнему его законная, единственная жена и я попрошу тебя уважать её! Тебе всё ясно?

– Более чем! – злилась в душе, но натянула маску покорности.

Глава 4

Ясемин

Две недели пролетели незаметно, но моё самочувствие не нравилось не только моему врачу, но и мне самой. Поэтому пребывание в больнице затянулось больше чем на две неделе, обернувшись в два долгих месяца. Слава Аллаху, обошлось без серьёзных последствий! Первой за долгое время, замечательной новостью стала – новость о моей выписке. И я сегодня вернусь домой с новыми силами, чтобы защитить свою честь, не дав никому разрушить, то, что мы создали с Демиром большим трудом.

Сидя у окна ожидала мужа, но вместо него на территорию больницы въехал служебный автомобиль дедушки, а через несколько минут дедушка зашёл в палату с охраной.

– Иди ко мне, милая. – радушно расставил руки в стороны.

Мы обнялись, я положила голову ему на плечо, спросив, довольно волнующий меня вопрос:

– Почему Демир не приехал за мной?

– Я так захотел, внучка. Из-за постоянных разъездов по работе, успел безумно по тебе соскучиться, поэтому я на некоторое время забираю тебя к себе в плен. Ты, же не против? – парирует он в счастливой улыбке.

Я отрицательно кивнула. Охрана взяла сумки, которых, как ни странно было слишком много. От безделья и гнетущего уныния, я просила привезти мне мои инструменты для рисования – всё, вплоть до мольберта. И теперь, мои законченные картины выносят из палаты, а по соседству, кто-то говорит: «Девчонки, кажется, бесплатная галерея нашего знаменитого художника переезжает!» Я невольно улыбнулась. Каждый называет это так, как пожелает, но для меня писать картины послужило хорошим делом. Помогало в трудные моменты забыться. Уйти далеко в образ, того, что я создавала, делая аккуратные движения кистью.

– Ясемин? – кто-то позвал меня и обернувшись, я увидела соседку поглаживающую живот.

Анур – моя хорошая знакомая, она старше меня на десять лет. Я познакомилась с ней случайно. В одну ночь, я не могла уснуть, бессонница мучила. И услышав грохот, я вышла из палаты, где и увидела её потерявшую сознания. Тогда, я испугалась, но не растерявшись, побежала в ординаторскую и позвала на помощь. И с того момента, мы подружились.

– Всё… выписывают? – переживающее тихо спросила Анур.

– Угу.

Привыкла к ней за это время, от мысли, что возможно, мы никогда не увидимся в сердце засела тоска.

– Можно, я тебя обниму? – подойдя не спеша, спросила она.

– Не спрашивай! – воскликнула я, не сдержав слёзы. Легонько стукнулись животиками. – Ой! – в один голос обрадованно усмехнулись.

Я подарила на память ей картину, обменялись номерами телефонов, обещая, не забывать друг друга.

Войдя в лифт дедушка подоткнул одеяльце Эдже спящей в люльке, с теплом сказав:

– Какая же она сладкая, вот так бы и съел. – глубоко вздохнув, посмотрел на меня промолвив, – Проведём время вместе, прогуляемся по парку, поедем ко мне. Лейла с нетерпением ждёт вас.

Июль – краса лета. Жаркая погода и всё живое наполнено яркими красками. Самое время наслаждаться благодатью природы, закаляться солнечными ваннами принимая витамин D и плавать в море. В моём же случае, недолгие прогулки на свежем воздухе и употребление в пищу, как можно больше фруктов и ягод. Потому что мой живот, значительно, большой, настолько, что я ног не вижу при ходьбе. Кажется, могу занять больше положенного места на пляже, да и не хочу, чтобы на меня смотрели, как на колобка. Именно, такой я себя вижу в зеркале. А плавать я не умею, сколько не старался в медовый месяц Демир научить, получалось, только держаться за него всеми руками и ногами, крича: «Не отпускай! Я утону!» С детства боюсь воды. Мне тяжело ходить, передвигаюсь медленно, а сыночки пинаются, наверное, решают, кто первый появится на свет. Уже совсем скоро я возьму на руки своих мальчиков, прижму их к груди и нежно приласкаю.

Дедушка катит коляску, охрана внимательно надзирает по сторонам, и я смотрю в надежде, что Демир подъедет встретить нас. С щемящей тоской ощущала его отсутствие, хоть и дедушка не позволял впадать в грусть выдёргивая из томительных мыслей в жизнерадостный разговор.

– Ах! – провозгласил, приоткрыв рот. – Представляешь, Ясемин? Как-то раз просыпаюсь, а дома стоит такой сладкий, чарующий аромат, что даже на какой-то момент подумал, ты приехала и готовишь свой фирменный пирог! Но нет! – игриво жестикулирует указательным пальцем. – Это Лейла решила порадовать «Гёзлеме». – признался и его глаза засияли в нежной задумчивости.

Я его внимательно слушала. Таким счастливым я его давно не видела. Радовалась за него вместе с ним. Хорошо, когда общение, дружба с человеком вызывают такие эмоции, но у дедушки с Лейлой что-то другое, особенное – заставляющее светиться от радости.

Я слушала, как Лейла ему готовит, как ухаживает за ним, радует… Мы уже прошлись по всей набережной, а он всё о ней, да о ней. С искрой в глазах и нежной улыбкой на морщинистом лице.

– Двадцать пять… – протягиваю согласные.

– Что двадцать пять, внучка? – спрашивает непонимающе с растерянным лицом.

Мне стало смешно и я хихикнула, взяв его под руку. Застала врасплох своим счётом и неуместным смешком.

– Дедушка, ты сам не замечаешь, как на протяжении всей прогулки говоришь только о Лейле, произнося её имя уже около двадцати пяти раз.

Он суетливо потрогал переносицу, приподнял седые брови, отметив:

– Да? А я что-то и не заметил.

– Ну, ну. – иронично заявила я. Уж его, то я насквозь вижу.

– Да, ладно! – махнул рукой, мило улыбнувшись мне. Быстро и в тот же момент, ловко переводя тему. Знает же, с помощью чего меня сбить с толку. – Что мы всё обо мне, да обо мне. Вот о ком надо говорить! – везёт в коляске Эдже и смешно кривится ей. А у меня сердце выпрыгивает из груди от такого блаженства.

– Дедушка?

– Слушаю, дорогая.

– А ты мне ничего рассказать не хочешь? – намекая, подхожу в наступление с вопросом.

– Ааа? О чём ты?

Я остановившись не удержалась:

– Выкладывай, давай. – толкаю его ободряюще в плечо. – Или думаешь, у меня нет ушей и глаз, чтобы понять, что мой дорогой дедушка влюбился? – однозначно, делаю шах и мат.

Он широко улыбнулся, раскраснелся до ушей, как влюблённый мальчишка, но, а мне же интересно на каком они этапе отношений. Оттого начинаю говорить:

– Лейла хорошая женщина и могла бы стать тебе прекрасной женой.

– Ты, правда, так считаешь? – с волнением спрашивает, а я догадываюсь, откуда взялась эта нерешительность с переживанием. Боится, что после бабушки, я не приму никого рядом с ним, но, он ошибается. Наоборот, я за то, чтобы с ним была рядом женщина. И, скорее всего с Эбру было бы всё иначе, если бы он не боялся признаться мне раньше, а не в день её погибели.

– А почему я должна быть против? – задаю вопрос на вопрос. – Все имеют права на счастья. И Лейла, та женщина, которая станет твоим лекарством и твоей зимней розой. Только не сломай её. – я это сказала потому что она и так много пережила, и смерть дедушки не выдержит на своих хрупких плечах. – В мафии вы все ходите по лезвию ножа, зная, что в любой момент жизнь может превратиться в прах. – серьёзно выпалила я.

Он легко поцеловал меня в лоб:

– Буду оберегать вас! Вы моя жизнь! – заглянув мне в глаза, заключил – Даю слово! – его обещание больно остриём прошлись по старым шрамам. Фактически, то же самое говорил мне Демир, прямо слово в слово вплоть до интонации.

– Угу… – грустно выдавила я.

Далее поехали в особняк к дедушке. В дороге ему всё время кто-то названивал, он отвечал, вёл разговор, решая: «вопросы местного значения» – от уборки города до строительства детсадов. Оказывается, нелегко быть мэром города. Но дедушка в шутку, сказал, что: «возглавлять мафию интересней, чем местный муниципалитет! Чиновники скучные и ничего без моей помощи сделать не могут!»

– Вот не дают отдохнуть! – недовольно фыркнул, достав телефон из кармана выглаженной белой рубашки. Меняется в лице – А ну это другое дело – заявляет, прислонив к уху телефон – Слушаю тебя, Демир! Хвала Всевышнему, сынок! Хвала Всевышнему! Ты всё сделал правильно, теперь будут знать, где их место… Да, Ясемин я забрал. – посмотрел на меня дедушка. – Хорошо. – положил телефон в карман.

– Что он говорит? Приедет за мной? – атакую вопросами, ведь от меня муж трубки не берёт. Нарочно игнорируя.

– Он хотел, да вот незаконченное дело у него есть, так что я сам отвезу тебя домой. А для начала ты порадуешь нас с Лейлой своим присутствием. – успокаивая нежно гладит меня по щеке.

Если бы дедушка только знал, как стосковалась по объятиям и ласкам Демира. И что не видела мужа каждый день, как он думает, а раз в неделю, и то не всегда.

– Знаю я про ваши дела. В новостях слышала… – отвернулась к окну.

На самом деле я хорошо знала, что Демир не желает меня видеть. Ведь за время, что я находилась в больнице, он не баловал своим присутствием, как это было раньше во время, когда я ходила беременная с Эдже, каждый день навещал. А в этот раз приезжал только по пятницам и то, чтобы внести оплату за моё лечение, и поговорить с моим врачом, узнать, как протекает беременность. И я по этим пятницам не отходила от окон, ждала… Ждала, когда к шлагбауму подъедет его машина, чтобы хотя бы мельком увидеть Демира, посмотреть убедившись, что всё у него в порядке. Во всяком случае, мне разрешалось смотреть на него.

«Никогда больше не прикасайся ко мне! Мне неприятно!» – такой словесный до боли удар, я получала, когда однажды при встрече обняла его. Каждая встреча проходила подобно безмолвной войне. Мои руки тянулись к его рукам и я не могла ничего с этим поделать – притягивало магнитом. Я чувствую, что любимый ко мне похолодел, так, словно меня и нет. С каждым холодным взглядом, он причинял мне дьявольские муки. Я не заслужила такого отношения к себе. И каждую ночь в больнице, уткнувшись лицом в подушку, я задавала себе одни и те же вопросы: «Почему он не может поверить мне? Почему не разбирается в этом деле и не добивается правды? Почему человек, которому я доверила свою дочь, себя и вынашиваю наших с ним детей, ни сколько не усомнился и даже не дал мне права объясниться?» И это постоянное – «почему?» грызло меня изнутри и выворачивало душу наизнанку и я тихо плакала, ведь ответов я не находила, а потом устав от слёз обессилено засыпала.

Такая тоска на душе, хочется взвыть подобно одинокой волчице, чтобы услышал меня, поверил, ведь я ни в чём, ни в чем не виновата! Дедушка, конечно, вдохновляет, унимает грусть своим теплом и защитой, но было бы ещё лучше, если бы Демир был рядом со мной. Мне не хватает его, как воздуха, без него всё меркнет и гаснет…

По приезду к дедушке Лейла встретила меня со всей любовью, накормила досыта, напоила любимым чаем с лепестками жасмина. Мы много болтали о нашем – женском, пока дедушка делал вид, что не слышит, занимаясь с правнучкой. Что ещё нужно для радости, когда тепло, вкусно и дочка в надёжных руках? Снова мысли о Демире, они как яд, отравляют разум и ты, как птица бьёшься о клетку и от безысходности сдаёшься…

Дедушка зашёл в трапезную, принеся мне спящую Эдже. Ему снова кто-то позвонил, я поняла по диалогу, что это кто-то из вышестоящих чинов.

– Сегодня же займусь этим делом, господин! Я вас понял! Ждите, скоро приеду в Анкару! – серьёзно ответил он, а после выругался, бросив телефон на стол. – Какой шайтан их укусил?! Сдался им этот фонд по поимке бездомных животных!! Лети к ним сейчас на всех парах, видите ли, жители моего города жалуются на бездомных собак!! Да во всех городах есть бродячие псы!!

– Тиши, тиши, Эдже разбудишь! – шёпотом успокаиваю его.

Дедушка легонечко ударил себя по губам, виновато понурив плечи:

– Прости, родная. И меня шайтан попутал. – извиняется он подходя на цыпочках к спящей звёздочки.

– Я слышала тебе надо в скором времени быть в столице?

– Да…там…дела появились. – печально рассказывает он садясь на пуфик. – Жаль, что так и не смогли провести время вместе, но я обещаю, как приеду, то поедем куда-нибудь всей семьёй – отдохнём. Хорошо? Не обидишься на меня?

– Что, ты? Конечно же, нет! – ободряюще твержу присев рядом с ним. – Мы будем тебя ждать, да, Лейла?

– Будем. – с любовью посмотрела на дедушку Лейла.

Пока Лейла собирала сумку дедушки, я решила с ним поговорить об Эрдогане. Он сидел за столом пил кофе, с удовольствием закидывая в рот рахат-лукум, приготовленный собственноручно Лейлой.

Присаживаюсь рядом, прикусываю нижнюю губу и набравшись смелости начинаю:

– Дедушка, я вижу сейчас не время для серьёзных разговоров, но я не могу больше молчать, когда в воздухе пахнет дымом от полыхающего и идущего на нас пожара. – скрестив руки в замок, сжимаю их от скованности.

Дедушка аккуратно сложил салфетку пополам и вытер ею уголки губ, нахмурив брови:

– И кто пустит на нас этот пожар? – тихо спросил тревожным голосом.

– Эрдоган Ишаран! – выпалила я, вздохнув полной грудью.

Он бросил на меня вопросительный взгляд:

– Разве мы с Демиром тебе не говорили, что тема с этим шакалом закрыта?! – задал строго вопрос.

– Дедушка, вы не правы. Он вас всех заставил поверить в свою смерть, а сам где-то прятался до лучших времён. Прошу тебя, поверь мне, он жив! – сдавленно говорю еле сдерживая слёзы от страха, что дедушка пострадает от рук этого дьявола – Я его видела в больнице, скорее всего следил за мной. Боюсь я, за тебя, за Демира, за всех нас! – признаюсь, прижавшись к его плечу.

– Хорошо, хорошо, Ясемин! Я дам распоряжение всем своим людям проверить информацию, ты только не волнуйся. А также Демиру скажу, чтобы не оставлял тебя одну.

– Пообещай, что ты будешь внимателен, осторожен и охрану не будешь отпускать от себя? – умоляюще прошу.

– Охрана всегда рядом, а чтобы тебе было спокойней, я её улучшу и обещаю быть бдительным ко всему. – обещает он и соединив мои ладони вместе трепетно целует. – Цветочек мой. Душа моя. Пусть только посмеет кто-либо обидеть моё сокровище, я не пощажу! – ласково шепчет, а на последних словах тон шёпота меняется на более твёрдый. – А теперь, давай я отвезу тебя домой к Демиру. – заправляет назад мою выпавшую прядь волос.

– Я сама доберусь с охраной, а ты поторопись, иначе, можешь опоздать на самолёт. – напоминаю ему.

– Ладно, внучка. Ты тогда собирайся, а я позвоню Демиру, чтобы встретил тебя. – предупредив дедушка вышел забрав телефон с собой.

Меня сопровождало три бронированные машины, охраны было слишком много, и я была спокойна. За окном уже вечерело, огромное оранжевое солнце садилось, пряталось за высокими холмами гор. Я морально и физически готовилась к встрече с Демиром и его семьёй. Так же хочется посмотреть в змеиные глаза Айше и дать ей понять, что смеётся, тот, кто смеётся последним. Все мои беды дело её рук и в том, что она вышла на Адема, дав ему мой номер, я даже не сомневаюсь. Это точно она. И та встреча в парке с Адемом это тоже её хорошо подготовленная, коварная ловушка, в которую я угодила. Словно в само жерло огня меня бросила, горю стараясь выбраться из этого ада. Вот только я не сдамся, буду защищаться и в один удобный случай, я заставлю её ответить за подлость. Всевышний на стороне правды, а я рядом с ним. Буду молиться, чтобы справедливость восторжествовала, и каждый соучастник этого грязного заговора ответит.

От вибрации телефона, вздрогнула. Может это Демир?

Неизвестный номер:

– Алло!

– Привет, Яс!

От этого голоса и сокращенного «Яс» бросило в холодный пот. Я узнала этот голос. Это был Адем. Ничего больше не сказав, я нажала на экран, отключив звонок. Неожиданно, это у меня новый номер, даже не помню какой уже по счёту, но ломать голову, откуда он у него мне не пришлось. Айше хорошо старается.

А может, всё-таки надо было поговорить? Спросить, зачем это делает? Хотя, понятно, зачем и для чего.

Последовал повторный звонок, и я взяла трубку, но заставила играть по своим правилам:

– Не утруждай себя! Не трать напрасно время, жизнь и так коротка! – перехожу хитро на угрозу. – Или мне позвонить дедушки и рассказать, что ты вторгаешься без приглашения в мою жизнь? Что выбираешь?! – злобно спрашиваю.

– Выбираю тебя! – усмехается в трубку. – Помнится мне, нам было хорошо вместе!

– Ты, пожалеешь о сказанном, мерзавец! Аллах, тебя покарает! – срываюсь на крик, сбрасывая звонок.

– Мы едем в особняк Адема Кырымлы! – громко заявляю в ярости я. – Вот адрес! – передаю телефон с адресом охраннику.

– Госпожа, Ясемин! У нас есть приказ, мы не можем ослушаться господина Серхата. – спокойно отвечает водитель.

Я на взводе, трясусь от злости и раздражённо приказываю:

– Сейчас ваша госпожа я! И я приказываю вам немедленно ехать по данному адресу или это будет последний рабочий для вас день!

Охранники переглянулись между собой, и водитель развернул автомобиль, повернув в сторону загородных домов, где живёт Адем. Мне хотелось посмотреть этому шакалу в глаза и дать смачную пощечину, чтобы не забывал, что он для меня пустое место. Хотелось всё крушить, в последний раз такая ярость была, когда на Айше напала. Но я себя сдерживаю, понимая, что на последнем сроке лучше пребывать в хорошем настроении, да и доченька рядом в детском кресле моргает длинными ресничками. Чувствует мамину боль – моя малышка. Целую её нежно в пухлую щёчку.

Подъехав к высокому из красного кирпича забору к самым воротам, нас встретили два охранника в чёрных официальных костюмах.

– Я, Ясемин Оглы, передайте своему хозяину, что я ожидаю его прихода! – выйдя из машины, представляюсь.

Один из них что-то передал по рации, а потом переключился на меня вышедшую из машины.

– Проходите, господин Адем вас ожидает! – массивные ворота распахнулись.

Я не собиралась входить в его двор, дом или куда-либо еще. Никогда не вступлю на территорию чужого мужчины, а тем более к нему – трусу, подлому барану. Да и в машине ребёнок капризничает, зовя меня.

– Пусть ваш нечестный хозяин сам выходит! Или у него не хватает смелости, чтобы предстать передо мной?! – возражая, потребовала я.

Через несколько минутных ожиданий показался, идя танцующей походкой под громкую музыку. Высокий, немного сутулый и осунувшийся в скулах. На нём был лёгкий халат бордового цвета, а по худым ногам стекали капли воды. Наверное, принимал ванную или плавал в бассейне, а ещё когда он приблизился ко мне, я почувствовала противный, терпкий запах алкоголя. Как такое чудовище могло мне нравится, не понимаю? Меня воротит от каждой черты его лица и присутствия. Немного, попятилась назад, показывая всем своим существом, что он мне омерзителен.

– Соскучилась или…? – не успевает договорить, как получает от меня со всей мочи пощёчину.

Я дышу огнём, заряжаясь на следующий удар, а он, облизнув кончиком языка разбитую губу, помотал головой, выплюнув:

– Девочка, арабы заразили тебя бешенством что ли? С каких это пор, ты решила, что можешь поднимать на мужчину руку?

– А ты не мужчина и никогда им не был! Потому что мужчина бы не позволил оскорбить невинную женщину и пойти на подлость против неё!

После моих слов он раскраснелся, посмотрел по сторонам, и жестом руки, приказал охране закрыть ворота и уйти. Ему стало стыдно перед своими подопечными и я права.

– Дорогая, может не будем при всех выяснять отношения и зайдем в дом? – указывает рукой на ворота. – Я угощу тебя твоим любимым чаем с лепестками жасмина, и ты успокоишься. Ну, в общем, как всегда. – расплывается в улыбке.

– Зачем тебе эта вся грязь? Что я сделала тебе такого, что ты меня так ненавидишь? Ты же мне всю жизнь рушишь!

– Что ты, любимая, я тебя люблю и хочу, чтобы ты прекратила играть с Демиром. – он что-то продолжал говорить, а меня накрыл истерический смех, который плавно перешёл в истерику. И слёзы маленькими бусинками покатились, обжигая щёки. Я отвернулась, чтобы не показывать свою подавленность. Охрана вышла из машин, мне стоило только отдать приказ, и Адема бы закатали в асфальт. Но я не убийца, я не палач. Не успев ничего ответить, услышала приглушённый, одинокий выстрел и оторопела от ужаса боясь представить, что это было.

– Что вы стоите?! Быстро её в машину! – этот голос, как гром среди ясного неба заставил меня обернуться. Да, это голос Демира. И да, обернувшись, он стоял прямо передо мной с пистолетом в руках, а Адем лежал с пулей в груди у моих ног со стеклянным, безжизненным взглядом.

Бледное лицо Демира выражало удивление, а меня как будто невидимой нитью сжали, не давая мне пошевелиться.

Все забегали, кто-то что-то кричал, а я стояла как вкопанная в землю, на которой лежало мёртвое тело Адема.

Не помню, как оказалась в машине с Демиром. Мы очень быстро ехали, а я тихо плакала, ничего не понимая. Всё в глазах мутное от слёз, меня трясёт, ведь прежде я никогда не была свидетельницей убийства.

– Тихо! – Демир разгневанно закричал на меня – Ты ещё раз подтвердила, что ты дрянь, которая лжёт, скрывая свою грязь! Жаль, очень жаль, что я не успел выпустить пулю, а так хотелось. Но кто-то выполнил эту работу за меня. И я бы пожал руку киллеру за успешно проделанную работу! – с ненавистью признаётся он.

Глава 5

Ясемин

Двери машины открылись. Демир взял меня за руку, помогая выйти из салона, и повёл в дом.

– Пусти! Демир, пусти меня! – молю стонущим голосом стараясь вырваться из захвата его рук. – Эдже плачет! Доченька. – оглядываюсь через плечо назад, где в машине плачет дочка.

– Ты никогда больше не выйдешь за эти ворота пока я того не пожелаю! – шипит сквозь зубы подталкивая меня вперёд. Я спотыкаюсь о каменные лесенки при входе в дом, больно ударяясь ногой. Не упала, он придержал.

На встречу к нам вышла няня малышки, Зухаль. Я не успела подать голос, как Демир приказал ей заняться ребёнком, а меня всё так же удерживал, словно поймал бабочку за крылья, собираясь лишить свободы, без которой она погибнет, как и без его любви.

Я всё ещё находилась в агонии страха, а что если бы пуля прошла насквозь через тело Адема и зацепила меня? И кто в него стрелял, я так же не видела, могу только предполагать, что это Демир, ведь он много раз кричал, что убьёт его. А про киллера специально соврал, чтобы не выглядеть в моих глазах убийцей.

Меня всю трясёт, слёзы давно высохли на щеках, плакать больше не оставалось сил. Может быть, это всё – страшный сон? И я сейчас проснусь, где вокруг меня будет папа с мамой, как раньше, когда просыпаешься от кошмара и чувствуешь папину руку в своей ладони, и видишь маму, сидящую у изголовья. Но это реальность и мою руку всё сильнее и сильнее сдавливает мой муж, ослепший от ревности и яда, которым его опоили эти гремучие, ползучие змеи.

За нами захлопнулась с грохотом дверь, я услышала хруст стекла под ногами и понурив глаза увидела разбившуюся рамку. В ней наша свадебная фотография, где мы счастливые стоим у алтаря.

Я медленно потянулась к фотографии, аккуратно подняв рамку с пола, чтобы не порезаться, но мелкие стёклышки впились в ладонь, отчего я лишь поморщилась. Эта боль по сравнению с той, что причинил мне любимый человек – ничто. Она стихнет, рана заживёт не оставив и следа. А вот другая боль оставит шрамы, и будет кровоточить до тех пор, пока не найдётся лекарство под названием: «вера».

Смотря на фотографию, в душе становилось теплее. Надежда спасти, сохранить отношения и любовь снова возвращалась. Я невольно улыбнулась, погладив животик, шёпотом сказала:

– Ваш папа не злой, он добрый и после вашего появления на свет станет всё как прежде. – подняла отяжелевшие веки на него, подумав, что мои слова хоть как-то тронут его сердце и любимый мужчина захочет выслушать меня, поняв кто прав, а кто виноват.

Из глаз Демира сверкала слепая ярость, кулаки сжаты до белых костяшек, а его грудь то вздымалась, то опускалась от лихорадочного дыхания, так что я ощущала его жаркое дыхание на себе. Боялась ли я его в этот момент? Нет. Он мужчина, который во мраке разжёг огонь, показал свет там, где я его не видела. Нашёл тысячу причин, чтобы я жила и расцветала, как женщина и как мама самой настоящей звёздочки.

Не только поэтому я борюсь за правду, но ещё и потому, что люблю его и не хочу, чтобы он страдал веря в ложь.

Сделав шаг вперёд, я встала вплотную к нему, конечно касаясь, только круглым животиком. Почувствовав движение внутри меня, Демир растерявшись, сделал шаг назад. Да, это и для меня стало неожиданным и приятным до слёз радости, которые я придержала, оставив на ресницах. Мои сыночки, мои львята почувствовали папу и толкнули его ножкой, ведь ни разу после той клеветы, Демир не прикасался до моего живота.

Держа в руке свадебный портрет, я начала говорить, смотря глубоко в чёрные глаза, не обращая внимания на его безмолвное бешенство:

– Даже если ты будешь плохим, ужасным и отвратительным для всего мира, я буду смотреть на тебя с любовью. Мне безразлично, что у тебя сложный порой несносный характер. Я абсолютно не против твоих криков, ударов кулаками в стену. Приму все твои ошибки, заблуждения. И каждый шрам, оставшийся на душе или теле, восприму как память о прошлом, а не твоё искажение. – беру нежно его за запястье спускаясь к дрожащей ладони не позволяя отдёрнуть руку. – Я возьму тебя за руку там, где другие повернутся спиной. И молча, обниму, когда со всех сторон будут сыпаться упрёки и возгласы неодобрения. Я останусь с тобой… – заикаюсь, сдерживаюсь, чтобы не взвыть, потому как его взгляд сжигает меня, рвёт сердце на части. – Только ты поверь мне… И дай объясниться…

Демир выхватил из моих рук портрет и со всей силы ударил его об пол, закричав на арабском языке:

– Ветреная, грязная дьяволица!! – оскорбляет меня, схватив пальцами за лицо. – Я из-за тебя пошёл против отца, против наших законов… Думаешь не знаю зачем поехала к этому шакалу или для чего выдумала, что Эрдоган жив? – едко усмехается. – Я всё знаю!

– Отпусти! – убрав его грубую руку и осмелившись, выкрикиваю. – Неотесанный дикарь! – я бы никогда его так не назвала, просто в какой-то момент поняла, что больше не могу терпеть унижения. – Клянусь Аллахом, если ты меня сейчас не выслушаешь и не поверишь мне, то после того, как правда раскроется, я не смогу тебе простить этих унижений! – держась обеими руками за живот, чувствую боль внизу и присаживаюсь на кровать, иначе упаду от ноющих спазмов. Но я терплю, мысленно себе говоря: «Малыши не время сейчас».

Демир побледнел в лице, ядовито с удивлением спрашивая:

– Как ты меня назвала? Дикарь?

Успокаиваясь, молчу, переведя дыхания для того, чтобы боль немного стихла.

– Дикарь это тот, кто тебя силой взял против твоей воли! – властно заявил он, погрозив пальцем. – Кто решил, что может со слабой девочкой делать всё, что ему вздумается! Кто не услышал плач невинной девицы, которая молила о пощаде! А со мной, ты по собственной воле, как положено после брака! – твёрдо заключил, сверля меня взглядом.

Демир своей речью напомнил мне про ту проклятую ночь, когда я в агонии билась за свою честь, сжимая руками остывший песок. Ударил морально даже, наверное, сломал, что-то во мне отчего мне стало дурно до тошноты и прикрыв рефлекторно рот ладонью, я поспешила в уборную.

– Это я тебе не смогу простить измены! – ударяет по закрытой двери, отчего я вздрагиваю, очищая желудок. – Ты, узнаешь какого это, когда тебя предают, хотя не узнаешь, ведь ты меня никогда не любила… – он резко замолчал, и я услышала голос папы Азиза.

– Какого шайтана, ты поехал к этому шакалу Адему? – голос спокойный, отчего я удивляюсь. Как можно быть спокойным, когда твой сын стал убийцей?

– Ты, что за мной следишь? Или тебе уже обо всём доложили? – удивлённым голосом спрашивает, что тоже повергло меня в ступор. Неужели он совсем не чувствует страха или вины, и ему вправду убийство нипочём? Пугает, что у Демира нет не малейшей жалость, пусть даже к такому гнилому человеку как Адем.

– Или, ты просто был у меня под прицелом, и я чуть было не попал в тебя! – тихим шёпотом признался папа Азиз. От этой правды опешила, забыла, как дышать и ухватившись за раковину умывальника, постаралась не упасть.

Через несколько секунд снова услышала шорох и шёпот за дверью, но не смогла расслышать, о чём говорят, а потом шаги стали отдаляться, становясь всё тише и тише. Они ушли, оставив меня одну, и только после, я смогла набрать в лёгкие воздуха сделав глубокий вдох.

Глава 6

Демир принял решение проверить представленные ему доказательства об измене Ясемин. Этого не только хотел он, но и все члены семьи Оглы. Когда молодой мужчина получил результат, то озлобился ещё сильнее и, чтобы жена не говорила, он уже не слушал её.

Айше с самодовольным лицом сидела рядом с Демиром, закинув ногу на ногу. Заверив всех, в том, что не имеет к этому делу никакого отношения.

– Меня воспитали в этой семье. Мы с тобой Демир с детства дружим, разве я могла солгать?

Демир потёр ладонью подбородок, резюмировав:

– Вам женщинам нельзя доверять и я знатно убедился в этом!

Румиса вошла на веранду, присела на оттоманку, присоединившись к разговору:

– Демир, сынок, я сомневаюсь, что Ясемин беременна от тебя! – вздыхая, подняв глаза на потолок, выдавила из себя – Ох! Аллах! Аллах! Эта неверная была и с ним, и с тобой.

Демир отбросив вилку, ударил ладонью по столу так, что на нём посуда зазвенела.

– Молчать!! – возмущённо рявкнул Демир, – Женщину, я буду слушать в последнюю очередь! – заключил презрительным, ледяным тоном.

Румиса хлопая глазами потеряла дар речи. Ей ничего не оставалось, как оскорблённой собственным сыном пойти прочь.

– Вот к этому человеку я буду прислушиваться! Он мой закон! – крикнул Демир, метнув взгляд на отца.

В дверях на выходе, Румисе повстречался Азиз.

– Всё нормально, дорогая? – недоумевая спрашивает Оглы старший, но женщина, всхлипнув бросилась в объятия мужа. – Почему ты кричал, Демир? – глухо спросил он у сына, обнимая жену рукой.

Румиса посмотрела на Азиза невинными глазами, вымолвила:

– Азиз, дорогой. – начала объясняться, – Я предложила Демиру сделать тест на отцовство после того, как Ясемин родит.

– Что касаемо детей и Ясемин, сын сам решит, что ему нужно сделать. Мы не станем лезть в это дело, – поддержал сына отец.

Опустив виновато глаза, согласно кивнула.

– Лев мой, если нужен совет, благословение на какое-то решение, я помогу.

Ясемин слышала весь разговор по поводу ДНК – теста и от досады невольно выронила из рук пустой графин, который шла наполнить водой. Он разбился и его хрустальные осколки покатились вниз по лестнице, а она прикрыв ладонью рот, вернулась в свою комнату.

– К счастью! – услышав звон, сказала ядовито Айше, скрестив руки на груди,

Демир не хотел, чтобы Ясемин услышала разговор на эту тему. Так же он не желал его делать, потому как, его никогда не посещали мысли о том, что она беременна не от него. У них была брачная ночь, прекрасный медовый месяц, растянувшийся на полтора месяца. А затем пришла радостная новость о беременности, и молодожены вернулись домой с сюрпризом для семьи. Ему захотелось пойти к Ясемин, заявить, что не будет делать тест и никогда не откажется от своих детей. И как только Демир направился в сторону комнаты, Азиз остановил его за плечо.

– Стой! – строго наказал отец, – Она тебя предала! – осуждающе напоминает, – Не позволяй ей манипулировать тобой! И я тут краем уха слышал, ты хочешь, чтобы она почувствовала тоже, самое, что и ты?! – с иронией задал вопрос глава семьи. – Так вот что я тебе скажу… – протянул последнее слово, – Пришло время вернуться к незаконченному разговору и принять решение по поводу никаха с Айше, – приблизившись, прошептал над ухом.

Демир тяжело вздохнул шумно выдохнув. Каждый разговор с отцом давался ему нелегко. Азиз морально давит сына, подавляя в нём всю дерзость, прыткость и авторитетность, объясняя это так: «Пока я жив, ты, будешь уважать, и прислушиваться ко мне, как велят наши обычаи».

Они вышли на улицу, где уже в ночном небе ярко мерцали одна ярче другой звёзды. Мужчины направились по асфальтовой дорожке к летней беседке. По всему периметру, двор был ярко освещён ночными лампами и охранялся преданными людьми. Расположившись на полу на мягких курпачах из бархата, к ним подошла прислуга, и глава семьи приказал принести кофе.

– Демир, время приш.., – Азиз было начал говорить, как Демир перебил его задав интересующий вопрос:

– Почему, ты, не дал мне убить Адема?

Азиз закатив глаза и невесело усмехнувшись, посмотрел прямо в глаза сыну, признаваясь:

– Потому что, я не хочу, чтобы мой сын шёл по моим стопам. Убив один раз, ты будешь убивать всегда. И я предупреждал Адема, чтобы он не путался у нас под ногами, но он не послушал и выбрал, иной путь. И, кстати, – добавил, – довольно странные у него отношения с Ясемин. – задумчиво произнёс, поглаживая бровь.

Демир смотрел волком на отца. Ему было неприятно слушать про жену и Адема, а особенно про их прелюбодеяние. Тема Ясемин – разрывала душу Демиру, он был готов наброситься на любого и вырвать ему язык. Из-за уважения к отцу промолчал, поскольку дал слово прислушиваться к его мнению и просьбам.

На подносе принесли кофе и воду с восточными сладостями, всё так, как любит хозяин дома.

Сделав жадный глоток кофе, Азиз продолжил давить на Демира. Ведь мужчина знал, как добиться желаемого, а желанием его было: воссоединение сына и Айше.

– Этот шакал Адем женился, а потом, добившись расположения Ясемин, бросил свою беременную жену. – он нервно достал из кармана сигару и закурив выдыхал едкие кольца дыма вверх. Уперев локоть на подушку, продолжил договаривать, – Все говорили, что Аллах создал Ясемин для Адема. И тебе я пытался это донести, но ты не хотел никогда меня понимать. А теперь видишь, к чему привело твоё своеволие? – бесстрастно вопросил он.

Демир вскочил с подушек и стиснув зубы, зашипел:

– Достаточно! Перестань! Мне надоело изо дня в день выслушивать, какой я неправильный и не чтящий наши обычаи сын! Я всё понял, отец! Довольно!

Азиз встал напротив сына, укоризненно вразумлял:

– Нет, ты послушаешь! – скривил лицо от злости, – И поймёшь, почему я убил этого щенка! Он с Ясемин и с женой поступил плохо. Я сказал, что странные отношения у них, а знаешь почему? Потому что, как только я узнал про измену Ясемин, стал следить за ним и видел, как из его дома выходили разные женщины. Нечестивец! Вот только Ясемин, я ни разу не видел с ним!

– Конечно, не видел. До того как я узнал про измену, они скрывались. Дом снимали для своих грязных встреч, – прорычал Демир, – Ясемин положили в больницу, а как выписали, так сразу же почувствовав свободу, поехала к нему. – с отвращением выплюнул и присев, опустил лицо в ладони.

– Лев мой, знаю насколько тяжело тебе, – грустно сказал Азиз, положив свою руку на плечо сына, – Но теперь ты знаешь, кто твоя жена и надеюсь на твою мудрость, и понимание. Жду от тебя твёрдого, мужского решения взять в жёны Айше, – Демир нахмурившись, поднял на отца глаза, а тот властно повторил, – Да, Айше! Чистую, воспитанную девушку!

Демир облокотился спиной о стену, крутя на пальце обручальное кольцо, а Азиз настойчиво разъяснял:

– Это решения будет самым правильным для тебя! Если ты думаешь иначе, то посмотри на меня, я женился с благословения отца и ни разу ещё не пожалел.

Демир хотел настоящей искренней любви, семью. Но в их мире всё решают старшие мужчины, потому что только отцу виднее, как его сыну будет лучше и правильнее.

В спальне Демира и Ясемин. Зухаль заправляла постель дивана, посматривая на спящую Эдже в кроватке.

Ясемин выйдя из душа, подошла к Зухаль, сказав:

– Оставь это и можешь быть свободна. Я сама управлюсь. – принялась застелить простынь.

– Госпожа… Госпожа, Ясемин, на этом диване спать…

– Зухаль, ты, меня не услышала? – недовольно спрашивает прислугу, – Можешь быть свободна! – согласно кивнув, Зухаль вышла из комнаты своей госпожи.

Она посмотрела с отчаянием на кровать и поняла, что Демир не желает больше спать с ней. Сняв бархатный халат, тапочки и прилегла на диван, на котором ей сразу же стало неудобно, и тесно. «Ничего, мы потерпим!» – погладила свой животик, нежно улыбнувшись, закрыла глаза.

– Кто тебе сказал, что спать ты будешь на диване?

Ясемин сжалась, растерявшись от вопроса Демира, подумав, что сейчас снова начнёт морально давить её своими разгневанными криками. А так же она не понимала, почему он спрашивает и приподнявшись на локоть вопросила:

– А-а, где мне спать?

Демир указал пальцем на их совместную кровать:

– На кровати! Ты с моими детьми будешь спать на кровати! – выделил громко слово «моими», дав понять ей, что никакого теста на отцовство он делать не собирается, – А на диване буду спать я! – императивно сказал.

Ясемин встала с дивана и заметила, как жадно смотрит на её с глубоким вырезом пеньюар. Быстро накинула на себя халатик, прикрыв наполненную молоком грудь, которая слегка виднелась из-за кружевной ткани ночной одежды. Как только она подошла к кровати, Демир томно вздохнул, сглотнув от вожделения, но потом вспомнил непристойные фотографии и поспешно тяжёлой походкой ушёл в ванную комнату.

Ясемин укрылась шёлковым покрывалом, от которого доносился парфюм любимого мужчины. Нежный запах и в то же время цитрусовый с нотками мускуса и чего-то такого резкого, отчего кружится сладко голова.

Она не могла сомкнуть глаз, вертелась всю ночь. Считала, что неправильно, когда муж и жена спят по разным местам, но не могла ничего поделать.

– Ясемин… Ясемин…

Подумала, ей показалось, но развернувшись в сторону дивана, услышала снова сонный голос Демира.

– Не уходи… Я не смогу без тебя…

Включив ночник, сразу же увидела Демира ворочающего во сне и подумала: «Можно обмануть словами, поступками, но не сердцем. Сердце никогда не сможет лгать»

Бесшумно встав с кровати, тихонечко подошла к нему, присела на колени рядом с диваном лишь бы не разбудить его. Аккуратно взяла руку мужа и приложила к своей щеке, прикрыла глаза, почувствовав его нежность и тепло. Каким бы он не был: злым, нервным и раздражённым. Ясемин не могла долго носить обиду или злость, ведь её сердце способно только любить Демира.

Он замолк, словно во сне он шёл за любимой, а догнав и почувствовав её прикосновение, успокоился.

А у Ясемин слёзы побежали по щекам, рисуя две ровные дорожки на атласной коже.

– Ты, как-то сказал, что мы должны вместе решать проблемы. Говорил, попробуем создать счастье. И сделаешь меня самой счастливой, – она приложила его ладонь к горячим губам и нежно поцеловала, – Пока ты слеп, художник не может нарисовать нам счастливую жизнь…– шёпотом произнесла она, смотря в сумерках на него и плакала.

С ранним рассветом, Эдже заплакала и Ясемин пошла к дочке, чтобы не разбудить мужа.

– Тиши, тиши, доченька, – взяв из детской кровати Эдже, прилегла на кровать. Оголив грудь, малышка стала спокойно кушать, прислонив ручки к материнской груди.

Комнату освещали лучи раннего рассвета.

– Ясемин, просыпайся! – приказным голосом сказал Демир.

– Что? – приоткрыв сонные глаза, спросила, – Что такое? Что не так?

Демир стоял к ней спиной у окна, надевая на голову гутру, а потом развернулся и заявил:

– Сегодня, мы летим в Эмираты!

Ясемин привстав с постели, облокотившись на руку, спросила недоумевая:

– За -зачем?

– Здесь я буду задавать вопросы! – застёгивает пуговицы кандуры, – Поэтому, вставай! Собирайся! Я тебе даю полчаса привести себя в порядок и спуститься вниз. А Эдже, я уже одел, она внизу тебя ожидает. – потом добавил, – Няня с нами отправится. – направился к выходу.

Ясемин не согласившись, мотнула головой:

– Мне нельзя.

Тёмные брови Демира сошлись на переносице, он быстро подошёл к ней, твёрдо спросил:

– Ты меня не услышала?

Ясемин поднялась с кровати и прямо ответила:

– Мне сейчас лучше отказаться от длительных поездок и перелётов, потому что я на этой недели должна родить. Может сегодня или завтра, не знаю, – с любовью, ласково смотрит на животик, – Я не полечу в Эмираты, – окончательно решила она.

Демир взял Ясемин выше локтя, приблизил к себе, властно прорычал:

– Я не спрашивал летишь ты или нет! Я решил! И ты полетишь! А если надо будет, то я силой тебя вывезу из страны. На руки тебя подниму, и буду нести раз тяжело тебе ходить, но ты полетишь со мной! И рожать, ты будешь у меня на родине!

Она резко отдёрнула свою руку и подозрительно вопросила:

– К чему такая спешка? Почему нельзя полететь после рождения малышей?

Демир сверкнул белоснежными зубами, ответив:

– У меня важные дела в Эмиратах, а ты моя жена и должна быть рядом!

Глава 7

«В прошлом я отрекалась от своих чувств, отвечая Демиру «нет» хоть моё сердце предательски билось в унисон и говорило: «Да, я тоже тебя люблю». Если бы я тогда не призналась в своей любви, когда он хотел оставить навсегда, отпустить меня, то была бы одинокой утопая в своей боли воспитывая дочь. И ко всему влюблённой в Демира скрывая от всех свои чувства. Но я ответила ему: «Вопреки всему тебя полюбила» и эти слова были началом наших отношений. Началом моей настоящей, верной любви к арабскому парню, который вошёл в мой дом телохранителем, а после долгих месяцев добиваясь меня, я покинула отчий дом идя со своим телохранителем, законом, мужем за руку. Никогда не забуду тот прекрасный день, когда наш брак стал официальным и он при всех сказал: «Жена моя! Женщина моя, любимая!» А брачная ночь была особенной, такой нежной, ведь я даже подумать не могла, что так бывает… Помню, я готовилась к ней, как потерпевшая и душевно больная обрывая телефонную трубку психотерапевта. Мне казалось, будет так же больно, противно, страшно, как и в ту зловещую ночь, а после я буду так же ненавидеть Демира. Но психотерапевт уверяла, поддерживала говоря, что: «Любовь не причиняет боли. Любовь – это не насилие, а только ласка, нежность и удовлетворение в страсти. Любящий мужчина никогда не будет брать силой свою женщину». С Демиром я познала худшие и лучшие чувства. Жаль, что он слеп и не видит моей любви, верности к нему. Страдания, что причиняет любимый муж из-за своей боли веря в ложь, скоро окончательно разорвёт сердце и тогда не знаю, что будет. Не знаю, что ждёт нас с Демиром в будущем и есть ли оно вообще у нас, но я загадала желание на упавшую звезду, чтобы Демир как можно скорее узнал правду и перестал ломать меня, ведь терпения и сил уже почти не осталось. Устала от него такого резкого, грубого, он как злая собака, сорвавшаяся с цепи, а добрая, и нежная только когда сытый спит. Сейчас он спокойно сопит, расположившись на сидении рядом со мной» – думала про себя Ясемин смотря в иллюминатор самолёта, пока резкая боль внизу живота не выдернула её внимание из мыслей.

– Ай! – воскликнула громко она, схватившись за живот руками.

Демир тут же открыл глаза выпрямившись в спине, напрягся, спросив обеспокоено:

– Что случилось?

– Не знаю, неожиданно больно кольнуло.

Демир был взволнован от того, что могут начаться роды прямо в самолёте без помощи врачей.

– Пожалуйста, потерпи. – шепчет, растерянно он, нежно положив руку на круглый животик жены. – Сейчас не время рожать.

– Так говоришь будто это от меня зависит, – громко дышит, чувствуя с какой любовью Демир начинает гладить её животик и боль постепенно стала уходить, заставив Ясемин с облегчением вздохнуть. Она не могла воздержаться от своего желания и тихонечко положила свою ладонь на его руку, вполголоса молила:

– Пожалуйста, прошу тебя не убирай.

Демир сглотнул колючий ком в горле, спросил:

– Лучше стало?

Она молча кивнула, боясь пошевелиться или посмотреть ему в лицо, опустила взгляд на живот лишь бы не убирал руку.

– Мои сыновья не виноваты, что их мать совершила страшный грех и не им расплачиваться за него! – с отвращением убрал руку из-под руки своей жены.

Ясемин подняла на него свои черные глаза и покачала головой, спокойно вопросив:

– И какой же будет расплата? Задушишь меня, так же как твой отец задушил твою мать Амиру? Или станешь человеком, который первый бросит в меня камень?

Люди в самолёте услышав разговор стали смотреть в их сторону, а Демир с глубоким удивлением спросил:

– Откуда узнала? Отец Серхат рассказал про мою мать Амиру? – его лицо начинает краснеть от злости, а на лбу выступила капля пота.

– Нет, Демир. Я от твоего отца узнала.

– Значит в курсе, что в нашей семье нет разводов? – шипит сквозь зубы, – А Адем просил, чтобы я развёлся с тобой и отдал тебя ему, – выплёскивает Демир нависая над Ясемин. А позже истерически засмеялся, прикрывая рот ладонью.

– Остановись, Демир! Ты уже далеко заходишь…

– Уважаемые, вы же ни одни в самолёте! – стали возмущаться соседи со всех сторон.

Привстав, Ясемин извинилась на арабском языке:

– Извините, пожалуйста.

Как только Демир вышел из салона, то к Ясемин обратилась Айше сидевшая в соседнем ряду напротив.

Цыкая Айше прошептала:

– Посмотрите, какая драма… – иронично начала, – Кто бы мог подумать, что ты так быстро падёшь в глазах Демира. Кстати, давно хочу спросить, как тебе мой подарок? А то знаешь, я переживала, что будет слишком простой или не понравится вам с Демиром. Но, как я вижу Демир оценил…оценил, – протянула слово «оценил» глумясь над Ясемин.

Ясемин хотела встать, но боялась, что боль вернётся или ещё чего хуже – начнутся роды, поэтому сдерживалась, пока та не стала говорить:

– Ты же пустая, грязная шармута, что ты можешь дать Демиру? Посмотри на себя, толстая, в чёрном платье, бесполезная, а нет ты можешь хорошо удовлетворять мужчин, ведь через тебя аж четверо прошло, а то может и больше, мы то с Демиром не знаем.

Ясемин не могла больше слушать эту стервозную змею и взяв стакан с молоком плеснула в её сторону и сразу же после этого послышались возгласы недовольства.

– Теперь на себя посмотри, грязная, ядовитая змея! – усмехнувшись парировала Ясемин, – И не думай, что тебе всё сойдет с рук, Аллах таких, как ты не любит, поэтому не мечтай о том, что сможешь создать на чужих костях своё счастье! И Демир никогда не станет твоим мужем и это не потому, что обещал мне, а потому что тебя он недолюбливает!

– Я бы тебе рассказала, кое-что, но люблю месть подавать холодным блюдом, так что жди сюрприз. То есть расплата не заставит долго ждать! – увидев Демира вошедшего в салон, Айше быстро пошла в уборную, а Ясемин отвернулась к иллюминатору.

Самолёт будто огромная серебряная птица, то и дело прорезал белые перины кучевых облаков и парил в небесной лазури. Полёт был долгим. Стюардесса вежливым голосом объявила, что скоро посадка и люди, до этого сладко дремавшие вдруг зашевелились. Самолёт плавно вынырнул из поднебесья и их взору открылось магическое очарование ночного города Шарджа.

Город Шарджа – самый строгий в ОАЭ. Этот город известен своим строгим соблюдением закона Шариата. Он выглядел, как океан разноцветных огней, которые, то и дело, как бы подмигивали всем смотрящим на них с высоты. Всё ниже и ниже спускался самолёт и уже можно было различить яркие светящиеся фонари взлётной полосы, казалось, бесконечной и уходящей далеко за горизонт. И вот, наконец, после долгого полёта, шасси коснулись земли и самолёт, пробежав быстрым ходом ещё несколько метров, наконец, остановился.

Демир помог спуститься Ясемин по трапу подняв её на руки. В Шардже не принято носить женщин на руках, даже если она беременна и свои чувства запрещено показывать на людях. Но Демир закрыл на это глаза надеясь на милость Аллаха. Ведь в данный момент, мать его единственных детей плохо себя чувствовала и лишние нагрузки ей вредны.

Азизу это не понравилось, его аж затрясло всего, но Демир поставил всех на место зарычав, как зверь, держа в своих лапах добычу:

– Я не спрашивал вашего мнения! – гаркнул на незнакомцев, – А ты отец перестань смотреть на меня, как на врага! Потому что, долг мужчины беречь жену, когда она беременна!

Азиз смотря на сына, вспомнил себя, когда он носил на руках беременную Амиру ругаясь со всеми, кому не нравился его необдуманный поступок. Азиз понимал, что главной причиной такого поведения всё же была любовь, с которой Демир старался бороться, но получалось не очень хорошо.

– Послушай меня внимательно, Демир, я не лезу в твои дела! И ничего не советую, потому что свои ошибки они самые вкусные, а чужие не интересны!

Ясемин вдохнула чужой воздух не родной земли, от которого тоска и грусть накрыла с головой. Всё вокруг было красивым, но таким…

– А когда мы вернёмся домой? – поправив ворот платья, спросила Ясемин у Демира.

– Теперь только после того, как ты родишь! – сухо ответил. – Потому что рисковать так я больше не хочу! – метнул на отца недовольный взгляд, ведь его решение не показалось правильным Демиру.

Глава 8

Ясемин

У контрольного пункта нас встретил Каан. В нём уже не было того простого парня, которого я знала. Перед нами стоял солидный мужчина в белой кандуре с куфией на голове, а по бокам с угрюмыми взглядами стояли охранники.

По мнению Эдже титул шейха пошёл Каану на пользу, он стал более серьёзным, сдержанным и деловитым человеком, но это если не принимать в расчёт того, что у шейха плотный график работы, и времени на внимания единственной жене изрядно мало. Однако, по голосу и настроению подруги это всё не мешает оставаться им счастливыми.

Я очень рада, что у Эдже и Каана всё благополучно случилось, ведь я помню, как у них всё начиналась. Это было «противостояние» двух пылающих огней, они сначала возненавидели друг друга, а потом поняли, что у них больше нет сил бороться. Эти двоя сдались, осознавая, что их чувства ненависти остались в прошлом и уже после каждой причинённой козни, подколки давило в груди. Ведь любовь и ненависть всегда идут рядом, вот так и у Эдже с Кааном получилось пройти нелёгкий путь от ненависти до любви.

– Саляму алейкум, родные! Я рад видеть вас! – вежливо поприветствовал Каан, обратив на нас взор карих глаз.

– Алейкум ассалям! – мужчины ответили на приветствие, а мы женщины смирно стояли.

Айше исподлобья кого-то искала глазами. Румиса понурив голову, мило улыбалась в ожидании внимания Каана. Но, а я целовала на руках няни свою сладкую дочь, лишь бы кроха не плакала.

После теплого приветствия водитель погрузил наш багаж в огромный внедорожник с большими колёсами. Такие автомобили в нашей стране большая редкость. Их можно увидеть в горах, где горные дороги ведут к маленьким деревням и селам.

Слава Аллаху, к нам подъехал Надир и забрал свою дочь. Ведь я бы не выдержала ехать с ней в одной машине, итак, терпела её присутствие в самолёте. Буду молиться, чтобы она осталась здесь и больше никогда не появлялась в нашей с Демиром жизни. А насчёт кары за содеянное, она её настигнет в любом случае вопрос лишь во времени. Как мой дедушка говорит: "Жизнь – бумеранг! Всё и всем по заслугам!"

Моей дорогой подруги Эдже не было рядом с Кааном, наверное, готовится к нашему приезду. А зная её она умеет удивлять и устраивать сюрпризы. Мы много общались по видеосвязи, но через экран невозможно обнять и почувствовать запах подруги. Как и невозможно снять тоску по ней. Когда Эдже жила с нами в доме дедушки мне с ней было весело, она мой лучик света, я смогла её полюбить, как старшую сестру. Потом, Эдже переехала в отчий дом, но и это нам не мешало каждый день приезжать друг к другу, но, а позже судьба нас разделила по разным берегам. У каждого появилась своя семья, заботы вот только пообещали мы, что не будем забывать о друг друге и при первой же возможности звонить и приезжать в гости.

Я смотрела на ночной город из окна машины. В нём всё по-другому, авантажно и очень красиво. Проезжая вдоль набережной Аль Маджаз я не могла оторвать взгляд от панорамного вида вокруг и от шоу поющих фонтанов. Конечно, в городе Бурса всё это есть, но здесь фонтан выше и обладает своей цветной иллюминацией с собственным шармом. Дай мне в руки фотоаппарат или кисть с красками, я передам все тонкости очарования на лист бумаги, ведь проезжая набережную, я не заметила знака запрещающего фотографировать достопримечательности. Насколько мне известно главное не делать съёмку местного населения. Прямо мурашки побежали по спине от такого изящества.

В этой стране всё иначе, непривычная, чужая обстановка. Всё не родное вплоть до камушка, лежащего на земле.

По грустному лицу Зухаль можно понять, что она переживает, особенно когда беспокойно кому-то пытается дозвониться. Наверное, няня моей малышки не всех успела предупредить, что покинула родную страну, так же как и я не поставила в известность дедушку с Лейлой надеясь, что Демир сам предупредит их.

– Зухаль, не переживай, мы здесь ненадолго. – полушёпотом успокаиваю, ободряюще обнимая за плечо.

Я понимаю страхи Зухаль, она же не знает арабского языка и правил, хоть мама Румиса ей объяснила этикет поведения. Но теория это одно, а практика – это совсем другое, особенно когда рядом такая роскошь, которую она видела только по телевизору. А меня спасала моя оконченная школа иностранных языков и жизнь с Демиром и поэтому мне намного спокойней, и легче адаптироваться к новым условиям жизни. Вот только привыкнуть я не смогу к этой местности, даже не знаю, как у Эдже получилось, но разве у неё был выбор? Конечно же нет.

Мой мобильный телефон зазвонил, и я вытащила его из своей дамской сумочки, что мне купил Демир в Таиланде, когда мы гуляли по окрестностям солнечного города наслаждаясь медовым месяцем.

Входящий вызов от дедушки и сразу же не раздумывая отвечаю, прислонив к уху телефон:

– Алло, дедушка.

– Ал.., – голос его прерывается и я слышу обрывки фраз с той линии, а разобрать их не могу.

– Дедушка, алло! Я тебя плохо слышу, алло! – смотрю на потухший экран телефона и возмущаюсь, – Ну включайся, давай! – нервно, нажимаю на кнопку, чтобы включить смартфон и тут же сработала вибрация, уведомляя, что батарея полностью разряжена.

Подняв веки, заметила с каким любопытством на меня все смотрят.

Повернувшись к Демиру попросила телефон, чтобы позвонить дедушке:

– Можешь дать телефон? Я дедушке хочу позвонить, предупредить, чтобы не переживал за нас.

– Могу, вот только мы сейчас проезжаем глухую зону и как бы ты ни старалась не дозвонишься. – сухо ответил Демир и я, расстроившись повернулась к окну.

Дорога была длинной, у меня затекали ноги, болела спина от долгого сидячего положения и ко всему этому в салоне было душно, а кондиционер я попросила не включать, ведь моя бусинка могла заболеть. Каан говорил: "Дождей давно нет и царит в округе ужасная засуха, которая уносит за собой немало жизней, как животных, так и людей".

За окном машины уже не видно ночного города. Лишь кромешная темнота, которую побеждает свет фар внедорожника. По разговорам мужчин, я поняла, что особняк шейха Каана находится за городом в тихой, большой деревне куда мы вроде уже подъезжали. Мы поворачивали, входя в крутые повороты так, что слышался шум колёс, проезжавших по булыжникам. А позже спускаясь по горному перевалу я увидела освещение той самой деревни, но первое, что мне бросилось в глаза это хорошо освещённый, огромный особняк у самого побережья закрытой бухты. Можно сказать трехэтажный дворец, возле которого мы остановились.

– Приехали! – отчитался водитель.

Глава 9

У ворот дворца ждала Эдже, от радости большие глаза законной жены шейха сверкали, как драгоценные алмазы.

– Ясемин! – увидев свою подругу, она быстро подбежала к ней, – Дорогая, как же я рада тебя видеть! – воскликнула обрадовано она.

Ясемин заключила Эдже в свои тёплые, дружеские объятия и чтоб никто не услышал, тихо всхлипнула.

– Тиши, тиши. – утешая, ласково промолвила шёпотом Эдже, – Не плач, пока ты здесь, мы обязательно что-нибудь придумаем. Я тебя в обиду не дам. – с жалостью заключая ободряюще погладила по спине.

– Эдже! – обратился Каан к своей жене, – Тётя Румиса и наши гости устали, покажи им их комнаты, – наказал серьёзным голосом Каан.

– Хорошо! – согласно кивнув, ответила она, – Мой муж прав, дорога была неблизкой, да и к тому же тяжёлой особенно, когда такая духота царит кругом. Так что пойдёмте, я расположу вас в приготовленных для вас комнатах. – собралась было идти во дворец, как заметила, что муж и отец Азиз с Демиром садятся снова в машину, собираясь куда-то уезжать, – Каан? К добру ли в такое позднее время, вы уезжаете? – недоумевающе спросила.

– Всё в порядке, Эдже, иди с гостями во дворец! – строго наказал он.

Эдже не из тех, кто беспрекословно выполняет приказы мужа, она из непокорных, а особенно не станет молчать и бросать любимого если видит, чувствует, что мужа изрядно что-то беспокоит.

– Каан, я же весь день готовилась к вашему приезду, в трапезной всё готово! Да и какие дела могут быть поздней ночью?!

Эдже заставила молодого шейха выйти из машины и подойти к ней. Он подошёл к ней почти в плотную и погладив нежно по щеке прошептал:

– Красивая моя, мне нравится, когда ты злишься, но сейчас этот вздор не уместен! Признаюсь, мне не хочется никуда ехать, потому что я соскучился по тебе, как никогда, да и то, что сейчас происходит с моим братом и то, что хочет провернуть мой дядя, меня не радует…

Эдже напугалась, ведь то, что Демир привёз Ясемин в таком положении, ей совсем не нравилось. Ясемин ей рассказывала, что Демир под сильным влиянием отца и стал его копией. У девушки было плохое предчувствие, она боялась, что Ясемин угрожает опасность, ведь ей известно наказание за измену.

– Каан, дорогой, надеюсь, Ясемин не навредят? Скажи, что это никак не касается Ясемин, потому что я не дам никому её обидеть!

– Пусть твоя душа будет спокойна, Ясемин на моей земле ничего не угрожает! Да и Демир уже позаботился о её защите, – обратил свой взгляд на двух охранников стоящих рядом с Ясемин, – хотя я ему сказал, что никто не осмелится обидеть моего гостя!

– Хорошо. Вот только я вижу, что тебя что-то тревожит. Отец Азиз тоже давит на тебя, да? – грустно посмотрела на мужа.

Мужчина нежно улыбнулся, ответив:

– Эдже, нет, отец Азиз не давит на меня. Он и не давит на Демира, а лишь желает сыну лучшего. Демир уже однажды пошёл против воли отца и ничего хорошего из этого не вышло.

– Говоришь, хочет лучшего? – с огорчением посмотрела на него и отстранившись сделала шаг назад, продолжила, – И что в его понимании лучшее? – недовольно, взорвалась она с шёпота на громкий голос, – Они привезли Ясемин на последнем сроке беременности, а что если бы роды начались в самолёте или в дороге, где нет ни связи не воды?!

– Достаточно вопросов! – сорвавшись на крик, Каан властно предупредил, – Через несколько часов я вернусь, и поговорим, но о твоей несдержанности разговаривать будем в первую очередь, а сейчас меня ждёт уважаемый Надир. – резко развернулся и пошёл к машине, – Аллах! Аллах! Угораздило же меня полюбить эту несносную девчонку! – бурчал себе под нос.

– Всё в порядке брат? – улыбнувшись, спросил Демир, заметив нервозность младшего брата.

– В порядке! – сел в машину и прожигая любимую горячим взглядом, парировал, – Укус «любимой кобры» не убивает льва, а лишь даёт ему иммунитет!

– Дааа… повезло тебе, конечно, с женой. – протянул Азиз, потерев задумчиво подбородок, – С такой женщиной и врагов не надо.

Каан посмотрел в глаза дяде, заявив:

– Машаллах, дядя! Машаллах! Моя женщина особенная!

– Она слишком гордая, дерзкая и бесстрашная так наши женщины себя не должны вести, Каан!

– Ты, наверное, забыл, что Эдже не арабка, а турчанка, она та женщина, которая мне нужна, а нужна мне именно такая! – Каан властно выразился, давая знать, что его жена никем не должна обсуждаться.

– Я всего лишь хотел, чтобы ты понял, что она твоё лицо! Что подумают о тебе люди, когда увидят, такую дерзкую жену уважаемого шейха строгого Эмирата.

– Они завидуют мне, и один уже переворачивается в гробу из-за того, что посмел, оскорбить мою жену! – холодно взирал шейх.

Идя неуверенно и медленно по длинному коридору, который как казалось Ясемин, никогда не закончится, Румиса шла уверенно, как султанша этого дворца, ведь в прошлом она жила здесь в роли няни Демира, а потом шейх Азиз взял её в жёны и увёз в Турцию. Румиса вспоминала каждую дверь этого дворца, ей казалось, что спустя стольких лет ничего здесь не изменилось, даже запах тот же – родной.

Внезапно женщина остановилась у одной двери комнаты и покраснела, а потом, тяжело вздохнула, улыбнувшись:

– Это комната занята? – спрашивает у Эдже.

– Нет, мама Румиса. В этой комнате никто не живёт, она пустая, – мило ответила Эдже.

– Конечно, эта же комната «плача и крови».

– Что это значит? – недоумевая, вставила Ясемин.

– Это значит, что в этой комнате была убита Амира с отцом Каана! – не скрывая радости, сказала она.

Румиса толкнула рукой дверь и та открылась. Комната была абсолютно пустая, даже обои сорваны и обшарпанные стены наводили ужас на молодых девушек.

– Пойдём, Ясемин! – Эдже напугано посмотрела на бледную, как стенку Ясемин, – Не нужно нам тут стоять, а вы мама Румиса пойдёте прямо по коридору и у последней арки заверните налево, первая дверь это ваша комната! – развернулись и ушли, оставив женщину наедине со своими ужастиками.

Женщина подошла к окну, сложив руки на груди, ухмылялась, вспоминала:

– Амира… Амира… ты хотела бескрайней любви и свободы с любимым мужчиной, ты её получила. Да, это смерть и ад, но всё же с любимым! Азиз должен был изначально стать моим, но выбрал тебя, а я не люблю, когда меня лишают моего счастья! Поэтому, я сделала всё, чтобы ваш план не сработал. Это я вернула Азиза домой, чтобы он не попал в вашу смертельную ловушку и самое главное, я выпустила главный козырь – это Демир! Несчастного шестилетнего мальчика, которого мать ненавидела, забывала кормить и запирала в своих покоях, я выпустила на волю, чтобы он увидел истинное лицо своей матери. А вот то, что Демир стал свидетелем смерти матери и смерти её любовника, этого я не предвидела, но это пошло мне только во благо. Я заменила Демиру мать, которой ему всегда не хватало, а мне не доставало ребёнка, которого Всевышний мне не подарил, но я обрела детей в лице Демира и Каана.

– Тётя Румиса. – как гром среди ясного неба раздался писклявый голос, вынудив подпрыгнуть с визгом от страха. Румиса понимала, что если об этом кто-нибудь узнает, то её власти и любви с Азизом – конец.

Обернувшись, перед ней стояла её заплаканная восьмилетняя племянница, самая младшая дочка Надира, но в женщину будто вселился дьявол, заставив наброситься на девочку и прижать к стене вцепившись когтями беззащитной в шею.

– Кто тебе позволил входить без стука? – прошипела Румиса выпучив от страха и неистовой злобы глаза.

– Простите меня, тётя, но дверь была открытой.

– Что ты слышала, дрянь? Не вздумай врать, иначе, задушу прямо здесь, и никто тебя не найдёт!

Слёзы, словно бусинки, покатились по лицу малышки, она недоумевая отрицательно качала головой.

– Ни-ни ничего, – заикаясь, сдавленно глотая воздух ртом, ответила.

Румиса с облегчением вздохнула, подумав, что девочка если что-то и услышала, то ничего не поняла.

– Прости, я не хотела тебя напугать! – обняла она племянницу, – А почему ты одна в такой поздний час ходишь? Разве все дети не должны спать ночью, чтобы вырасти? – Румиса взяла девочку за руку, сказав, – Не плачь, я отведу тебя к твоей маме.

– Моя мама умерла…

Глава 10

– Располагайтесь, – сказала Эдже, – Я выбрала лучшие покои для вас. – старательно задёрнула тяжёлые, бархатные портьеры золотого цвета, – Из комнаты есть выход на террасу, где ты можешь встретить утренний рассвет и провожать заход солнца. Также в помещении есть ванная комната. Если будут какие-нибудь пожелания, то не стесняйся, говори.

– Подруга, здесь очень уютно, – оглядевшись по сторонам, с восхищением призналась Ясемин, – Мне этого будет достаточно. Спасибо тебе, Эдже.

– Родная, это самое малое, что я могу для тебя сделать.

Ясемин положила малышку в приготовленную детскую кроватку, и та приоткрыв на пару секунд сонные глазки, тяжело вздохнула засыпая.

– Спи птичка. Жизнь – моя. Пусть сладкие сны придут и обволакивая душу защищают твой маленький мир. – целуя с любовью нежные ручки своей дочери, прошептала еле слышно Ясемин.

Зухаль стала расстилать постель своей госпожи, а Ясемин заметив, что вещей Демира нет, обратилась с вопросом к Эдже:

– А почему ещё не принесли вещи Демира?

Эдже знала, что подруга задастся этим вопросом, она, как будто проглотив колючий ком, с сожалением понурив плечи, поджала губы.

– Говори, Эдже!

Ясемин по лицу подруги прочитала неладное, она догадывалась, что здесь на родине она перестанет узнавать мужа, потому что обычаи превыше всего, тем более, если законная жена обвиняется в прелюбодеянии. Измени всё в лучшую сторону и возможно Демир никогда бы не позволил любимой чувствовать себя одинокой, испытывая боль, и агонию от безысходности. Ведь ранее он боролся за любовь с Ясемин, за то, чтобы обычаи не мешали им быть счастливыми, даже против слов отца действовал. А когда разгорелся от ревности адский огонь, сердце молодого парня превратилось в застывшую лаву. Это предательство уничтожило его честь и честь его семьи и этот позор, упавший на его плечи сможет смыть только наказание неверной.

Ясемин думала, что если он спит с ней в одной комнате, значит не всё потеряно. И когда обручальное кольцо на его пальце блестит, то это тоже о многом говорило ей – любит, сильно любит и в то же время мучается от того, что не может отпустить, дать свободу любимой. И пока он не отказался от неё, Ясемин покорно, терпеливо ждёт просвета, ясности, но уже бездействует из-за боли, что он причиняет, давя и ломая её такую слабую среди всего этого болота.

Порой тяжело говорить горькую правду, а особенно, когда человек не готов к ней. Эдже меняла тему разговора, однако, даже речь о детях не помогла, а лишь наоборот усугубило ситуацию, вызвав у Ясемин безмолвную истерику.

– Демир пожелал отдельную комнату! – произнесла Эдже, присев рядом с Ясемин.

Из чёрных глаз красивой девушки потекли слёзы, Ясемин услышала, то о чём даже боялась подумать. Её бросило в лихорадочную дрожь и она разрыдалась до истерики громко возопив:

– Уходи, Эдже! – отталкивает подругу от себя, – Мне не нужно утешение, оставьте меня в покое! Я хочу побыть одна!

– Ясемин, прошу тебя, будь сильной, хотя бы ради детей! Я завтра же поеду к этой змее и выведу её на чистую воду, она за всё ответит!

Ясемин уткнувшись лицом в подушку плакала, ударяя кулаками о постель.

Эдже направляясь к выходу, позвала жестом руки за собой Зухаль и когда дверь за ними закрылась, Эдже строго наказала:

– Зухаль, не оставляй свою госпожу одну! И если вдруг что, то сразу зови меня, поняла?!

– Как пожелаете, госпожа! Можете рассчитывать на меня! – ответив, прислуга вернулась к Ясемин.

В роскошном дворце – отеле Mardan Palace находился господин Серхат. Ночь, казалась, мучительно долгой для него, он не спал, сидел в роскошном, мягком кресле выполняя служебные обязанности для отчёта в муниципалитет. Властный мужчина желал поскорее разобраться со служебными делами и вернуться домой к любимой женщине, ожидая возвращения внучки. На душе вращалась мельница кручины, тяжёлые думки не давали хорошо сконцентрироваться на работе.

– Дьявол! – выругавшись, бросив ручку на стол.

Набирает номер внучки, чтобы услышав голос убедиться, что она в порядке. Да, он доверял Демиру, но непонятное предчувствие ковыряло сердце, заставляя держать руку на груди.

Ясемин не брала трубку, тогда он решил позвонить Демиру, но вместо гудков услышал: «Абонент не доступен».

Нервно бросил телефон, накручивая себя разными мыслями:

«А что если сейчас проходят роды? А что если по дороге на них напали? О Аллах, я сойду с ума от этого: «А что если?»

Достав с пакета таблетки для сердца, что приготовила Лейла, он положил одну таблетку под язык и облокотившись на спинку кресла, запрокинул голову назад.

На мобильный телефон поступил звонок и Серхат вздрогнул от резкого противного пиликанья. Посмотрев на экран смартфона, нахмурил брови и пошёл в ванную комнату, чтобы ответить на звонок своему подчинённому из мафии.

Подстраховавшись, включил на всю мощь воду в ванне для подавления жучков прослушки, которые могли установить враги и недоброжелатели, а их у Серхата достаточно. Многие завидуют, мечтая занять его кресло мэра города, чтобы получить безграничную власть.

Отвечая на звонок, сразу же возмутился:

– Я же сказал не звонить и, пока меня нет, все вопросы решать через Демира!

– Извините, господин, но дело очень важное и не терпит отлагательств.

– Говори!

– По вашему приказу, мы следили за Оглы старшим. Так вот вам отчёт: он застрелил Адема Кырымлы.

– Что? – недоумевая вопросил он, – Причину узнали?

– К сожалению пока не удалось, но это не всё, что вы должны знать.

– Не испытывай моё терпение! Чего я ещё не знаю про Оглы? – властно прорычал Серхат.

Влиятельный мужчина внимательно слушал подробности, крутя на пальце золотой перстень с головой льва. А услышав, что его внучка была свидетельницей убийства бывшего жениха, закричал в трубку:

– Аллах! Аллах! Ты хочешь сказать, что Адем был застрелен на глазах моей беременной девочки?

– Именно! Видимо, парень перешёл дорогу им, иначе он был бы жив.

– Я тебя понял! – прошипел Серхат, сбросив звонок.

"Ты за это ответишь, Азиз!" – подумал про себя он.

Быстрым шагам направился за рабочий стол и стал не переставая звонить Ясемин.

Телефон Ясемин стоял на зарядке и разрывался от звонков дедушки, но она не в том состоянии, чтобы с ним разговаривать. Поэтому написала ему сообщение: «Дорогой дедушка, доехали хорошо не беспокойся! Я сильно устала в дороге и чувствую себя неладно, поэтому будет правильнее, если поговорим уже завтра. Ложись спать и не волнуйся за меня! Помни, что я тебя люблю! P.S Твой цветок жасмина!»

– Как же мне не переживать за тебя? Ты одна у меня осталась. Мне тебя сын доверил, – грустно прошептал он, смахнув, слезу с ресниц.

Под утро господин уснул. Всю тёмную ночь гонял разные мысли в своей голове и пришёл к выводу, что он всё-таки прав был тогда в больнице, между Ясемин и Демиром произошла сильная ссора, а виною стал Адем. Он по возвращению домой всё подробно разузнает и вынесет решение, хотя нестерпимо хотелось это сделать сейчас, ведь на сердце не спокойно. Догадаться, что его внучку обвиняют в измене и она терпит унижения со всех сторон, дедушка не мог, да и Ясемин скрывала от него всё.

Ясемин проснулась ранним утром, её разбудил детский плач. Привстав на локоть, она увидела, что дочка спит. Тогда Ясемин, встав с постели, накинула на себя халат и вышла в коридор, где и увидела совсем одинокую девочку в самом конце угла коридора.

Девочка поджав ножки, уткнулась лицом в колени и обнимая их руками плакала. Ясемин подошла к ней и та подняла опухшее от слёз лицо, оглядев Ясемин с ног до головы.

– Фарья?! – удивлённо произнесла Яс. Она узнала девочку, дочку первой жены Надира. Они познакомились ещё в Турции на помолвке Каана и Эдже, – Маленькая, что случилось? – наклонившись к Фарье, Ясемин нежно стёрла ладонью стекающие дорожки слёз.

Девочка ничего не ответив забежала в комнату напротив и легла на кровать свернувшись калачиком.

– Ясемин, оставь Фарью! – раздался голос Эдже, – Ты ей ничем не поможешь!

– Что с ней? – спросила Ясемин.

– У неё умерла мама. Траур уже прошёл, но девочка по прежнему не может принять этого и отпустить душу матери.

– Пусть всё пройдёт, пусть душа её матери попадёт в рай! – скорбным голосом пожелала Ясемин и посмотрела в сторону девочки, тихо продолжила, – Я всё же попробую поговорить с ней. Не могу смотреть, как она плачет.., – Ясемин вошла в комнату Фарьи, закрыв за собой дверь.

Глава 11

"Чтобы найти новый путь, надо уйти со старой дороги".

Ясемин вошла в маленькую комнату девочки и осторожно присела на край кровати. Тишину комнаты заполнял не стихающий плач.

Ясемин вспомнила свои тёмные, холодные траурные дни, и сердце сдавило так остро, что ей с трудом удалось воздержаться от слёз, остановив жгучую волну пережитой горькой тоски по родителям. Сглотнув подступивший болезненный ком, она, чуть касаясь локонов Фарьи, провела по ним ладонью, как когда-то ей так делала мама.

– Мамочка! Мамочка! – всхлипывая, возопила девочка, а после развернувшись лицом к Ясемин, попросила, – Уходи, ведь тебе не понять мою боль! – спряталась с головой под одеяло.

– Да ты права, Фарья, боль от потери родителей у всех разная. И эту боль не понять человеку, который её никогда не испытывал, но не мне, ведь я потеряла два крыла…

Откинув одеяло, девочка посмотрела вопросительным взглядом на Ясемин.

– Да, Фарья, души моих родителей сейчас в раю, но когда мне совсем одиноко, я разговариваю с ними через звёзды и во сне. Я не вижу их в реальности, не могу поцеловать руку отца или почувствовать мамину нежность, но их души всегда рядом. Они мои ангелы хранители, всегда мама с левой, а папа с правой стороны.

– Прости меня, я не знала. – с сожалением извинилась Фарья и присела рядом с Ясемин.

– Пусть всё пройдёт!

Девочка смотрела на Ясемин с задумчивым взглядом и тяжко вздохнув, произнесла:

– Ты сильная, Ясемин. Ты, очень сильная.

Ясемин одарила девочку нежной улыбкой, приподняв уголки румяных губ, ответила:

– И ты сильна, ведь ты дочь Надира, ты частичка души своей матери и отца.

– Ты, правда, так считаешь? – глаза девочки заблестели от такой маленькой радости.

– Я это заметила, как только увидела тебя в первый раз и никогда не забуду, как ты меня защищала от сплетен. Пусть Аллах будет доволен тобой!

Девочка прижалась к Ясемин и обвила её талию руками, понурив глаза на большой, кругленький животик.

Ясемин с облегчением вздохнула, ведь ей удалось успокоить девочку, придав при этом ей сил продолжать быть храброй не забывая, что она дочь Надира.

Дверь открылась, на пороге появился Надир и при виде Ясемин рядом со своей дочкой, его лицо изменилось до неузнаваемости.

– Отец! – радостно воскликнула девочка и побежала к отцу в объятия. Надир крепко обнял девочку и с шумом вдохнул родной запах её волнистых локонов, поцеловав в лоб.

– Душа моя, я приехал, чтобы забрать тебя домой!

Ясемин обнимая ладонями живот, встала с кровати, чтобы выразить свои соболезнования:

– Примите мои соболезнования! Ваша жена была праведной женщиной!

Зрачки мужчины от злости и брезгливости увеличились, став темными, как у самого настоящего демона, что Ясемин ничего, окромя холода и пустоты в них не увидела.

– Папа, Ясемин дала мне совет, как общаться с мамой, – рассказала девочка.

– Спускайся на первый этаж и жди меня! – строго наказал мужчина, метнув на Ясемин взгляд призрения.

Как только Фарья покинула комнату, мужчина медленно подошёл к Ясемин, но она не опустила глаза вниз, а смотрела ему в лицо, встречаясь с его угрожающим оскалом, наполненным непонятной ненавистью к ней.

Он схватил Ясемин выше локтя и дёрнул ближе к себе.

– Что, вы, себе позволяете?! – возмущённо постаралась вырваться из его грубой хватки, – Отпустите, мне больно! – он толкнул беременную женщину на кровать, плюнув в её сторону.

– Ещё раз протянешь свои грязные щупальца к моей дочери, я не посмотрю на то, что ты в положении! Убью!

Ясемин попятившись назад, вымолвила:

– Я всего-то хотела ей помочь.

Надир усмехнувшись поправляя чалму начал наводить на девушку ужас:

– Вы из разных миров, ты, ничем ей не сможешь помочь! Лучше скоротай свои дни в ярких моментах! Потому как после того, как ты подаришь нам наследников, я сделаю всё, чтобы ты заплатила за свой грех и за то, что подняла руку на мою старшую дочь – Айше! – надменно заключил он, – Во имя Аллаха!

Ясемин окутал дикий страх, она понимала, что в этой семье до сих пор царят обычаи старых времён, где женщин забивали камнями и сжигали, убийство чести – ради очищения чести.

Эдже стояла на террасе своих покоев, встречала утренний рассвет. Почувствовав парфюм своего мужчины, не торопилась бросаться к нему на шею, а лишь улыбнулась. Она отличалась от здешних женщин всем, а главное Каана цепляла её недоступность и в каких-то моментах даже для него она была недосягаемой. От неё он черпал силы, Эдже как подобает жене шейха, держалась всегда на высоте и знала себе цену, она делала его счастливым.

– Я сильно соскучился по тебе, моя колючка, – ласково признался Каан, обняв сзади Эдже и нежно начал целовать жену в шею расстёгивая пуговицы её платья.

– Если было бы так, то мне не пришлось бы всю ночь, сидеть на террасе и ждать, когда ты вспомнишь про меня.

В нос ударил терпкий запах алкоголя, сигар, заставив Эдже рефлекторно прикрыть рот и вырваться из объятий любимого.

– Что с тобой? – оробело, вопросил шейх, смотря ей в спину, – Тебе плохо? – следом пошёл за ней.

Эдже очистила желудок, умылась и присела на пуфик, серьёзно сказав:

– Это из-за стресса, наверное, ведь я сильно переживаю за Ясемин.

Каан присел на корточки перед ней, сложил её ладони вместе, поцеловал.

– Мы же уже говорили об этом, Эдже, или ты забыла?

– Боюсь, как бы ты не забыл, Каан и не стал под чьим-нибудь влиянием исполнять долг чести! – серьёзно заявила Эдже и вставая направилась к выходу.

Шейх перегородил дорогу жене, нахмурил чёрные брови и потемнев в лице властно наказал:

– Я забыл только о том, что по возвращению хотел поговорить с женой о несдержанности, которую она проявила при родных мне людях!

– Вот как значит, так в чём дело? – иронично задала вопрос.

Каан резко схватил Эдже за талию и прижал к себе, держа за затылок, жадно вцепившись в её сладкие губы, начал страстно целовать, не давая ей ни одного шанса уйти от его страстных объятий.

Грубо и в то же время страстно, он развернул Эдже к себе спиной, прижал её к дверям, подавляя её сопротивление, прошептал возбуждённо над ухом любимой:

– Моя девочка – война! Хочешь всех спасти, да? Моя защитница! – всё крепче и крепче сжимает её запястья, прижимая к дверям, а Эдже всё непокорно старается вырваться, – Ты моя женщина, жена, тебе пора остановиться и меня огорчает, что ты не можешь научиться доверять мне, как господину этих земель!

– Да, не могу! Потому что один раз уже доверила и что ты сделал? Вынес приговор женщине, у которой грудной ребёнок! А всё из-за этих проклятых обычаев, которые пора менять, ведь мы уже живём в другом веке!

– Во-первых, не я создал обычаи, к которым привыкли все жители моих земель. Во-вторых, женщина, которую ты защищала, была грязной и распутной, что карается по нашим законам. А в-третьих, я тебе пообещал, что постепенно буду менять обычаи, но для этого нужно время! Понимаешь? – развернул к себе Эдже и отпустил присев на пуфик напротив неё, – Сегодня Надир поднял вопрос по поводу Ясемин, – устало произнёс он, освежая лицо прохладной водой, – Демир защитил Ясемин, закрыв всем рты! Я думал, будет катастрофа, потому что Демир чуть было не разжёг старую войну, которую я с трудом остановил, когда приехал сюда. Мой старший брат – безумец! – признался Каан, сказав про Демира,

Эдже замерла и на мгновение перестала дышать:

– И? – кротко подала голос, потирая вспотевшие руки, – Каан? – сжимает губы от волнительного ожидания.

– Всё очень запутано, как липкой паутиной, понимаешь? И это не странно и не подозрительно, потому что ни одного доказательства об её невиновности нет.

– Нет… нет, – всплакнула Эдже, опустившись по стене вниз закрывая руками лицо.

– Демиру пришлось принять решение отца, чтобы защитить честь нашего рода! – воскликнул Каан, – Ясемин будет жить, но жизнь сладкой точно не будет!

Эдже подняла на Каана глаза полные слёз, сказав:

– Они боролись за своё счастье, но вы никогда не принимали его выбор и такой брак, хоть и называли Ясемин родной! Отец Азиз даже не понимает, что если не станет Ясемин, то и сына он потеряет. Так мой папа сказал, а он знает, что говорит. Демир из-за своей слепоты погубит Ясемин, но когда ураган стихнет в его душе, он почувствует, что такое терять по-настоящему!

Каан возмутился:

– Ты ошибаешься, я всегда поддерживал выбор брата, мы пережили с ним многое. Эдже, если кто-то и пытается Ясемин утопить, то он несомненно победил!

– Айше! Больше некому! – разозлившись, закричала Эдже

– Оф, оф, Эдже! Никому так не скажи, потому что должны быть доказательства, ведь каждого можно обвинить. А Айше не простая девушка, она дочь влиятельного господина и он за такие обвинения глотку перегрызёт!

– Я выведу эту змею на чистую воду, она за всё ответит! Я позвоню господину Серхату, он спасёт Ясемин!

После ужасных угроз Надира у Ясемин сильно тянул живот, резкая колющая боль не давала покоя. В комнате не было Зухаль и на кнопку вызова прислуги, сколько не нажимай никто не приходил. Так же кому не позвонила бы, никто не брал трубку, она закричала от боли и по её бёдрам потекла ярко-алая кровь, окрашивая светлый коврик.

– Мои сыночки… мои сыночки… Демир… Демир.., – Ясемин медленно вышла из комнаты зовя на помощь, но никого будто не было в огромном дворце.

– Это же та, грязная шармута, что увела у нашей Айше Демира… А она красивая… Кажется, она зовёт на помощь.., – из гарема шейха показались девушки, – Если хоть кто-то сделает шаг к ней, то я всё расскажу Айше… Никто ей не собирается помогать, она же порочная, кому нужно такое проклятие? Аллах! Аллах! Пусть Аллах ей поможет…

Обернувшись на голоса, Ясемин умоляла:

– Прошу помогите, позовите на помощь!

– Убирайся отсюда, падшая женщина, – со злости захлопнули дверь, проигнорировав Ясемин.

В глазах беременной девушки всё расплывалось, она сползла по стене у покоев Эдже и услышала разговор за дверью в своём обморочном сознании: «Эдже, сегодня вечером будет помолвка Демира и Айше…».

Глава 12

По полукруглой мраморной лестнице поднимался на второй этаж Демир, он был слегка выпившим, как и его брат с отцом. Только по приезду, они сразу же разошлись по своим комнатам, а Демир решил зайти в конюшню, в которой находилась белоснежная кобыла.

Белогривая лошадь выглядела грациозно, хорошо сложена по мускулатуре, что свойственно чистокровной скаковой лошади. Она признавала лишь Демира и конюха, другом их стала. Когда-то он планировал познакомить Ясемин с преданным животным, да, только не удалось.

– Езда! Девочка моя, я пришёл! – зайдя в конюшню, он обратил взор в сторону стойла.

Езда всегда была спокойная, покорная, однако не сейчас. Поджав уши, громко фыркала, ржала и била угрожающе задними копытами, а когда Демир открыл дверь калитки, то кобыла встала перед ним на дыбы, как будто прогоняла его от себя.

– Тихо, тихо! – защищаясь, выставил руки вперёд и отпрянул назад от кобылы, вот только успела Езда его ударить по руке своим мощным копытом.

Демир не устоял на ногах и рухнул на клубок сена, поморщившись от резкой боли в локтевом суставе. Мужчина не ожидал такого поведения, однако предположил, что благородное животное предчувствует несчастье.

– Езда!!! – зарычал в ужасе он.

От рыка своего хозяина, кобыла остановилась, смирно замерев на месте, но продолжала раздражённо фыркать, не подпуская к себе ни на шаг.

Демир встал перед лошадью, посмотрел в тёмно-карие глаза и увидел своё отражение, сказав:

– Ты, же всё чувствуешь, да? Знаю моя хорошая, что грядёт беда, но, а что я могу в данной ситуации? – разводя руки в стороны, снова почувствовал боль в руке и скривив от ноющей боли лицо прижал руку к груди, подумав про себя: «Так мне и надо!»

– Я уже не знаю, кто прав, а кто виноват?! Кто друг, а кто враг?! Что-то внутри меня сидит и терзает душу, а я от этого только дурею. Стоит мне только увидеть Ясемин и всё начинает кипеть, выворачивает наизнанку, пробирает холод до костей, сердце рвёт грудь и сейчас мне не легче. Я же должен возненавидеть её за предательство, а я не могу, – грустно понурил глаза вниз как будто кается перед другом, – потому что до сих пор она в моём сердце, – признался себе он, кивая согласно головой, объясняя, – Иногда, посылаю всё к чёрту, подальше, но всё равно не могу простить измену, как бы не старался.

Демир ещё раз поднял свой взгляд уставших глаз на лошадь и опешил от увиденной застывшей слезинки в глазнице своей грациозной подруги. Впервые, он видит, как плачет лошадь, она же почувствовала его боль, но не может ничем помочь. Это очень редкие слёзы, но зато самые ценные, самые искренние и самые чистые.

С тяжестью в ногах и жжением в груди, Демир поднялся на этаж, где находилась комната его женщины. Ноги сами вели к Ясемин, он был неподвластен таким чувствам и пока не увидит её, не успокоится.

Невидимой нитью тянуло, мужчина желал стиснуть жену в объятия, вдохнуть запах жасмина, от которого всегда мутнело сладко сознание, всё охотнее вожделея Ясемин. Но его поглотивший огонь ревности и ярости потупил всплеск таких желаний. Боялся, что одичавший зверь проснётся, и он не сможет его удержать, поэтому попросил себе отдельные покои.

Волоча ватные ноги, пробурчал он:

– Так тихо, – неожиданно замер, увидев в конце коридора на полу Ясемин.

Сразу же отрезвел. Согнулся, как от высоковольтного удара. Сердце бешено стучало, подступил пот, словно ледяной водой окатило. Схватился обеими руками за голову и больно прикусил губу от страха, что всё кончено, и он опоздал.

Он подбежал к ней, склонился:

– Ясемин! – взмолился, стал поднимать любимую дрожащими руками, – Всевышний, Всевышний помоги! Сейчас девочка, сейчас! – он в смятении огляделся по сторонам, нарушая одичавшим криком покой этого дома, – Все сюда!!

– Что случилось?

Из комнаты выбежали Каан с Эдже.

– О Аллах! Что ты с ней сделал? – шокировано закричала Эдже, прикрыв рот ладонями.

Каан стоял с окаменевшим до белизны лицом и с широко открытыми глазами смотрел на бесчувственное тело Ясемин.

– Я ничего не делал, она лежала у ваших дверей, – с заиканием ответил Демир, – Умоляю, помоги.

– Надо вызвать врача…, – попятившись медленно назад, промямлил непонятно Каан, лишаясь сознания, но Эдже быстро взяла себя в руки, понимая, что окромя неё никто не сможет помочь. Она дала Каану не сильную пощёчину, приведя шейха в чувство.

– Иди за мной, Демир! – поспешила Эдже в комнату, – Помощь не успеет приехать, но вызвать придётся! Сейчас главное привести Ясемин в чувство и остановить кровотечение, иначе, потеряем всех! – напугано произнесла она.

Демир положил Ясемин на кровать и с умоляющим лицом, попросил:

– Спаси, спаси их! Спаси их троих! Ты, же уже делала это, помоги! – слёзы, как прозрачное стекло выступили на глаза мужчины, – Они – моя жизнь!

– Почему же ты об этом раньше не подумал? А теперь уходи и молись, чтобы Всевышний поверил тебе, что они – твоя жизнь!

Эдже испытывала ужас и изрядное волнение, что что-нибудь пойдёт не так и невинные души заберёт ангел смерти.

Жизнь Ясемин сравнялась со временем и в любой момент, время могло остановиться навсегда.

Эдже дочь лучшего врача Турции. Да много прочитала медицинской литературы, и пока жила в заброшенной деревне приходилось учиться многому у своего отца. Отец Митин помогал жителям, которые никогда не обращались в больницу, да и не так уж легко добраться до города. Но Эдже только начинала учиться в медицинском институте, и многое ею ещё было не изведано. Побеждая страх и волнение, она принялась помогать, мысленно молясь, чтобы Всевышний дал ей сил справиться с нелёгким делом и спасти жизнь подруги.

– Если я не справлюсь, я никогда не прощу себе этого! И жить я с этим тоже не смогу! – в слезах прошептала Эдже, понимая, что жизнь невинных зависит от неё.

Благодаря Каану, у Эдже была своя «медицинская комната» с хорошим оборудованием для практики, но и для лечения оно тоже подходило. Вот только нужных для Ясемин лекарств почти никаких не было, но Эдже это не сильно пугало, ведь отец Митин научил дочку народной медицине. Она умела с помощью травяных настоек унять боль и остановить кровотечение. Конечно, времени мало и организм может дать кардинальный сбой, но молодая, сильная девушка не сдавалась и отдала все свои знания и силы для того, чтобы спасти.

Демир этим временем поднял весь дворец, и для многих утро стало совсем недобрым. Подобно царю зверей, он приказным тоном отдавал приказы, и никто не осмеливался перечить ему. Домработница со своими подчинёнными бегала, как ошалелая, принося и выполняя всё, что им приказывала главная жена шейха, а Демир строго контролировал этот процесс.

На кругозоре Демира появилась няня Зухаль, и Демир в бешенстве закричал, прижав девушку к стене:

– Где ты была? Почему не усмотрела за своей госпожой?!

Зухаль трясясь от страха, сжалась, тихо прошептав:

– Господин, простите. Я ходила на кухню, чтобы приготовить малышке Эдже кашу, – призналась она, выронив из руки бутылочку.

– Брат! Брат! – отталкивает Каан старшего брата от девушки, – Оставь её, Ясемин пришла в себя! – обрадованно сказал шейх, и они поспешили к дверям, откуда пронёсся раздирающий крик Ясемин, эхом отдавая по всему дворцу.

Ощущение, что время остановилось. На улице жаркое солнце спряталось за плывущими серыми тучами. Поднялся сильный ветер. Погода нашёптывала кому на радость, а кому-то ничего хорошего это не предвещало.

На другой окраине деревне на лоджии своего особняка стоял Надир, выпивая стакан воды после крепкого кофе.

– Мой господин, вы, ещё чего-нибудь желаете? – спросила самая младшая жена Надира покорно потупив глаза в пол.

Надир сыто облизнул губы и довольно ответил:

– Нет. Можешь быть свободна, но ночью снова придёшь ко мне. И ещё, – задумавшись на несколько секунд наказал, – пусть приготовят самые лучшие яства на сегодняшний вечер, гости должны остаться довольны. Помолвка должны пройти в самом лучшем виде.

– Как прикажете, господин, – девушка накинула на себя шёлковый халат, прикрыла капюшоном голову и покинула спальню своего господина.

Прогремел гром и начал моросить долгожданный дождь, который постепенно перешёл в сильный ливень.

– Не к добру шепчет погода.., – выплеснул, поёжившись от прохладного ветерка Надир.

– Отец? Демир точно женится на мне? – щёки Айше покрылись румянцем, но ничего не может поделать со своей любовью к Демиру.

Услышав за спиной звонкий голос своей дочери Айше, он повернулся к ней и подойдя поцеловал нежно в лоб.

– Свет очей моих, если папа сказал готовиться к помолвке и свадьбе, значит ей быть! Больше не позволю Оглы позорить нашу честь и если он не сдержит своё обещания, то я пойду на крайние меры и живыми они родину не покинут. Эту опороченную женщину задавлю вместе с её щенками, и никто не сможет ей помочь!

– Она напасть, беда на нашу голову, – с отвращением призналась Айше, – Насколько мне известно у неё дедушка авторитет, думаешь он даст нам покоя? – тяжело вздыхая сказала Айше.

– Мафиози! – улыбнулся надменно Надир, высокомерно сказав, – Я тоже не из простых! Здесь моя территория и труда мне не составит его опустить! Тем более, потеря сына подкосила старика, но, а смерть внучки он явно не переживет, так что пусть лучше всё спокойно решится!

Во дворце шейха Каана громкие вскрики, визжание Ясемин разбудили нетрезвого Азиза и всполошили весь дворец.

– Чтоб вас всех шайтан поработил! Ну не минуты покоя! То сын не даёт расслабиться, вечные проблемы и переживания, то это… Устроили чёрт возьми что! Ох, займусь я сейчас вами.., – причитал Азиз надевая на себя длинную джалабию и недовольно выскочил из комнаты, где на него покосились все ожидавшие рождения малышей.

– Овцу режут что ли, зачем так кричать? – раздражённо фыркнул Оглы старший.

– Ясемин рожает! – объявил громогласно Демир так, что все рядом стоящие прикусили свои языки и Азиз вместе с ними.

– Ааа.., – не поняв в ступоре, протянул он еле слышно и собралось было уходить, как резко развернувшись, изогнув бровь, прохрипел, – Что?

– Да, дядя, вы, снова станете дедушкой! – серьёзно сказал Каан.

Азиз повеселел признавшись:

– Получается сегодня великий день, что может быть лучше рождения внуков и помолвки сына?

Демира стало всего трясти, как в лихорадке и лицо покрылось пятнами от гнева к отцу. Он осознал, что его ошибка в том, что он поверил ему, а не своему сердцу.

Демир судорожно вздохнул, выпрямился в спине и бросился, схватив отца за джалабию, рычит ледяным тоном, и напирает грудью вперёд:

– Молись, чтобы она выжила, а если нет, то я не посмотрю, что ты мой отец – я обрушу эти стены на твои плечи. Я убью тебя, а потом и себя следом!

– Демир, брат, сохраняй спокойствие! Нам нужно держаться вместе и молиться! – разнял Каан дядю и брата.

– Я передумал, помолвка отменяется! – сказал Демир, – Дай Аллах, всё обойдётся, и мы вернёмся в Турцию!

Крик любимой, разрывало сердце Демиру, он уже не хотел причинять ей боль. Всего чего он хотел в данной ситуации это помочь ей, но не знал чем, лишь молился. Казалось, мог простить ей всё лишь бы не оставляла его одного. Лишь бы не уходила и родила ему детей, желанных, долгожданных первенцев. Все дни, когда она лежала в больнице, он приезжал к врачам, чтобы услышать, что всё в порядке и жизни любимой ничего не угрожает. Было дело, приезжал ночью и стоял над её сонным телом, гладил животик, вдыхал запах её волос. А когда вспоминал про фотографии, где она с Адемом, то стоял как дьявол над ней и уходил прочь, чтобы не навредить.

Получив отказ от помолвки, Оглы старший отрезвел:

– А сейчас ты похож на свою мать! Яблоко от яблони недалеко падает и поэтому тебя и тянет к неуместной глупости! – подойдя ближе к сыну, напомнил, – Хочешь отказаться от Айше, отказывайся, но вспомни слова Надира, что: «Дороги назад не будет! Больше унижений не потерплю!» Можешь не прислушиваться ко мне, но тебе не позволят покинуть страну! Надир не простит! А я давно не живу здесь и своё влияния потерял из-за мафии, – посмотрев на Каана, продолжил, – Каан пусть и шейх, но молод ещё, народ осерчает и встанет на сторону Надира, потому как он за время своего правления получил доверие людей, а мы нет!

Демир согласился со словами отца и молча кивнул понимая, что отец в этом вопросе однозначно прав.

Из комнаты вышла Эдже, она выглядела уставшей, очень подавленной и рассерженной. Закричала во весь ор:

– Вы, что делаете? Вы, ещё перестреляйте друг друга для полного счастья!

– Эдже, прости, что-нибудь нужно? – грустно и очень взволнованно спросил Демир.

– Нужно, чтобы вы ушли отсюда, так как вы мне мешаете! И где врачи, вы, позвонили им? – с надеждой спрашивает.

– Да, да! Они уже подъезжают! – клацая трясущимися пальцами по экрану телефона, отвечает Демир, а потом поднимает глаза на Эдже, спрашивает, – Как она?

Эдже прикрывая ладонью рот, плачет, качая головой:

– Она сильная, справится! Физически я смогу залечить её раны, но душевные нет! Ты сломал Ясемин! И жизнь всё-так же в руках Всевышнего. – отвернувшись, ушла к Ясемин.

Демир сидел у дверей и молился, Каан поддерживал его как мог.

– Брат, братик, Ясемин сильная девушка, она справится! К тому же у неё Эдже маленькая, как она может оставить свою частичку души? – положил ладонь на плечо брата и присел рядом, – Я не знаю, что и как там у вас произошло, но Ясемин точно кто-то подставил, брат не злись, я высказал своё мнение!

– Иншааллах! Иншааллах! – качаясь сидя на полу с мокрыми глазами, Демир будто никого не слышал начал говорить, – Если бы я не послушал отца, если бы я смог успокоить в себе этот ураган мести…

Крик новорождённого побудил всех подскочить, наслаждаясь звонким голоском.

– Это мой, Аид! Мой первенец! – искренне сказал Демир.

Молодой отец, прислушиваясь, стоял у дверей, ждал второго и мысленно, говорил:

– Всё будет хорошо, малыш. Мы с мамой тебя будем сильно любить, мы тебя ждём!

Тяжёлое ожидание пугало всех, но больше всего Демира. И вот послышался сначала тихий плач, а потом очень громкий, отчего на глазах Демира появились слёзы. Это слёзы счастья.

– А это мой младший сын – Ямир! – произнёс Демир.

глава 13

Спустя два дня.

В столице Турции проводилось совещание муниципалитета, где Серхат Оздемир выступал с проектом по созданию благотворительного фонда защиты животных. Этот фонд защитит жителей города Бурсы от нападения бродячих псов, а также защитит животных от кровожадности напуганных жителей.

Чиновники и вышестоящие чины внимательно слушали выступление, стараясь вникнуть в каждое сказанное слово господина Серхата. Они изучающе перелистывали раздаточную документацию, а после решили принять перспективный проект.

Один из чиновников сидел вальяжно за столом совещания и крутя в руке карандаш сказал:

– Господин Серхат, в следующий раз не игнорируйте жалобы и митинги жителей своего города!

Серхат серьёзным голосом ответил:

– Жалобы в мэрию не поступали, а про митинги я впервые слышу!

– Ну как же не поступали? Целое коллективное письмо жалоб пришло к нам в Столицу, получается, что вы закрыли глаза на просьбу своих жителей и не следили за происходящим в городе!

Мэр столицы, опустошив стакан с водой, наказал:

– Надеюсь, вы, господин Серхат, станете более, бдительнее и такого больше не допустите!

Серхат недовольно посмотрел на своего заместителя и тот повинно опустил взор.

– Созданный мною проект по строительству фонда станет для всех жителей приятной новостью, спасением, я оправдаю их доверие! А пока будет идти строительство, я проконтролирую, чтобы люди моего города больше не страдали из-за бездомных, бродячих животных! – уверенно заявил Серхат.

Господин Серхат по завершению покинул совещательный зал, в душе возмущался, он не привык к тому, чтобы его отчитывали как провинившегося мальчишку. Твёрдой походкой шёл по коридору муниципалитета и еле сдерживался, чтобы при всех не отчитать своего заместителя.

– Господин Серхат, возможно, это моё упущение, но никаких жалоб в мэрию не приходило. Разве я бы посмел не предупредить вас, если бы возникла такая проблема? – с осторожностью спросил зам.

– А митинги? – властно спросил Серхат, – Про митинги, вы, тоже не слышали?

– Это был не митинг, а собрание уличных хулиганов подростков, которые ходили по городу и кричали неадекватную речь, – ответил тихо вице-мэр.

Выйдя из здания Серхат твёрдо ответил:

– Если ещё раз такое повториться, я подумаю о вашей отставке, господин Бурак!

Серхат был очень мудрым и сообразительным человеком, сразу понял, что его подставили. Собрали подкупные голоса народа, заплатили нищим подросткам и объяснили, что нужно делать. Господина, как Серхат не напугать, он всегда найдёт правильный выход из любого положения. А тот, кто перешёл ему дорогу уже дал о себе знать, когда решил, что может давать советы. Влиятельный мафиози услышал писк толстого чиновника во время совещания и увидел холёную, жадную морду, поняв, откуда выросли ноги.

Телохранитель и охрана взяла в кольцо своего господина и сопровождала к служебной машине.

– Господин Серхат! – окликнул знакомый мужской голос, – Вы, не могли бы уделить мне пару минут?

«А вот сейчас, ты мне и скажешь, что тебе нужно!» – подумал про себя Серхат.

Серхат посмотрел на дорогие наручные часы и согласился, ведь до отправки самолёта в Бурсу ещё целых два часа.

– Давайте, не будем тут говорить, отойдём подальше, а то зачем нам с вами лишние уши и глаза? – от такого предложения, Серхат сразу понял, что беседа будет точно не про государственные дела. Ему стало нестерпимо интересно, чем же может чиновник с мордой «шакала» удивить его. Он даже согласно кивнул, приподнимая уголки рта.

Они подальше отошли от здания муниципалитета и мужчина начал говорить:

– Вы, не подумайте, я не хотел вам насолить на совещании, а всего лишь выполнял свою работу. Хочу вас поздравить с удачной защитой проекта! Наше государство нуждается в таких честных людях как вы. Дай Аллах, станем не только деловыми партнёрами, но и хорошими друзьями…

Через пару угодливых восхищений, Серхату уже наскучила лесть "жирной крысы" и он пошёл в наступление:

– Да, мы с вами трудимся на благо государства и в этом деле у нас общие интересы. Но, чтобы стать моим другом нужно заслужить моё доверие, должны быть общие увлечения, взгляды на мир. А мы с вами две противоположности. Нам не о чем поговорить, а значит, и друзьями не станем.

– Подождите, господин Серхат, подождите, – усмехнувшись, полный мужчина, почесав переносицу, перебил, – Не хочу, чтобы между нами произошло недопонимание, – чиновник достал из кожаной сумки белый конверт и посмотрев напряжённо по сторонам, протянул Серхату.

Вот только Господин Серхат не торопился не то, чтобы взять конверт, он даже не желал касаться его.

– Что в нём? – недоверчиво спросил.

Чиновник с блестящими глазами шакала спокойно ответил:

– Точно не то о чём вы подумали, господин Серхат, – отрицательно мотнув головой, вздёрнул подбородок, – это не деньги! – достал из конверта фотографии и показал Серхату.

Глаза Серхата начали медленно округляться, но он быстро взял себя в руки, чтобы не подать виду, ведь он не знал, что нужно этой жирной скотине от него. Однако дар речи на некоторое время пропал. Глава мафии увидел на фотографиях Демира и себя с криминальными авторитетами из круга своей группировки. Серхат понимал одно: если он всё ещё на свободе, то значит, фотографии не дошли до полиции. Первым желанием Серхата стало свернуть шею псу, но так рисковать нельзя, потому как только глупец не перестрахуется, идя на такой опасный шаг к главе мафии.

– Да, вы, не переживайте так, – выплюнул он с усмешкой во взгляде, я не враг и не хочу войны, – сложил компромат обратно в конверт.

Серхат потянулся за ним, чтобы забрать, но тот резко спрятал за спину, предупредив:

– Давайте без лишних движений! – ближе подойдя к Серхату, мужчина ядовито прошептал, – Передай своему мафиози, что я сожгу эти доказательства, только если он примет меня в вашу мафию, – потом отстранился и прямо в глаза заявил, – Надо делиться ворованным, а если не станет, то его власти придёт конец!

Сказать, что Серхат удивился, ничего не сказать. Он не знал то ли смеяться, то ли плакать, глава мафии был немного шокирован услышанным. Влиятельный господин никогда не был скупым и чужие деньги не трогал, а особенно деньги государства. Ему хватало тех денег, что он получал за торговлю оружием. Серхат уже осмыслил, кто перед ним стоит и чего желает, но вот чиновник не совсем.

– Пусть твой глава Демир, не будет скуп на деньги и найдёт для меня место! Скажи, что я буду ждать встречи с ним! – чиновник повысил голос и дерзкой речью задел главу мафии сам того не понимая.

«Недооценил! Вот это клоун! Ну, надо же,.. Значит, любишь лёгкие деньги? И когда же это Демир занял моё место? Может, я чего-то не знаю и я уже не лидер? Демир ещё не склонил голову передо мной, руку с признанием не поцеловал, а уже имеет такой статус? Надо бы поговорить с преемником!» – от бурных мыслей Серхат рассмеялся.

Но осмелевший пёс даже не догадывался, что перед ним сам глава мафии и, что он подписал себе билет лишь в один конец – в ад.

Серхат не любил много болтать считая, что говорливые долго не живут. Видел по глазам пешки, что тот в недоумении и ничего толком не знал про мафию раз считает – Демира главой мафии.

– Что смешного? – оскалился дерзкий чиновник.

– Не обращайте внимания! Я вас услышал, донесу вашу просьбу до Демира!

Через некоторое время, Серхат уже подъезжал к аэропорту и до сих пор пребывал в глубоком удивлении. Ему стало интересно, за какие это заслуги Демира приняли за главу мафии, а больше всего волновало, как на них вышли, и где можно было так наследить? Господин уже совсем не переживал, так как ждал хороших новостей от преданного человека из своей мафии.

Поступил звонок:

– Говори, брат!

– Господин Серхат, больше никто вам не угрожает, и компромата нет!

Серхат с облегчением выдохнул, никогда не сомневался в своих людях:

– Он успел кому-нибудь рассказать о нас?

– Нет! Он трус! Я не успел ничего сделать ему, как сразу же получил все ответы на вопросы и доказательства!

– Хорошо! И как он вышел на меня?

Мужчина в трубке усмехнулся, ответив:

– Вы лучший бизнесмен, влиятельный и богатый человек, он навёл справки о вас и подумав, что вы воруете, решил проследить за вами и поглубже копнуть, но ничего конечно в итоге не нашёл против вас. Но, а потом переключился на родственников, следил за Демиром, но, а там ваш преемник совершил ошибку. Не был осторожен, да к тому же перед отъездом в Эмираты напал на некоторых уважаемых нам людей из мафии.

– Почему я сейчас об этом узнаю? – рассерженно прошипел в трубку Серхат, – И что значит напал? За что и на кого?

– Наши братья не стали афишировать разногласия. Однако, я знаю, что Демир дал клятву отомстить за отца, потому как наши люди оскорбили Азиза и хорошо его проучили за предательство. Это старая тема.

– Достаточно, я помню тот день! – твердо наказал Серхат, – Когда, я вернусь, пусть все соберутся за столом, пора всех поставить на место и напомнить, кто и что из себя представляет! – сбросив звонок кинул телефон на сиденье напротив.

Гневу Серхата нет предела, никогда в мафии не было мести и вражды. Он не допускал такого, а все кто нарушал правила стола, были изгнаны из клана. Таким одна дорога и все знали куда, поэтому всегда царили тишина, и мир.

– Да когда ты уже остепенишься? Когда уже изменишься в нужную мне сторону? Нет, твой отец по сдержанней был, хотя куда там! Ради тебя сломался передо мной, а так такой же вспыльчивый и непокорный! – вёл монолог Серхат, – Ну ничего, в этот раз ты признаешь меня своим наставником! Сам не захочешь, силой заставлю! Не родился ещё тот человек, которому нечего терять!

Приехав в аэропорт, господин Серхат с облегчением выдохнул, присев в зале ожидания отправки самолёта. Он мысленно уже дома рядом с любимой женщиной и ждёт приезда Ясемин.

Любое воспоминание о внучке согревало душу любящему, доброму дедушке. С ней он чувствовал себя легко, свободно, не было границ счастья и радости. Ясемин его душа, свет, цветок жасмина. За неё он отдаст душу, за неё отдаст всё, потому как окромя внучки ничего в этой жизни нет ценного для него. Всё меркнет и обесценивается, когда нет рядом Ясемин.

Ранее, когда маленькая четырехлетняя девочка бегала в саду дворца дедушки, всё расцветало в нем и благоухало. Таким чистым, недосягаемым запахом пахла его единственная внучка. Ясемин убегала от него, играла в прятки, а он находил и крепко обнимал, вдыхая запах волнистых локонов. Её воспитали в добре, любви, никогда не ругали, да и незачем было, она была сама по себе покладистая. Оберегали от зла и недобрых людей. О таком светлом ребенке мечтали все знакомые и родственники семьи Оздемир.

Серхат умаялся за целый день и невольно прикорнул, облокотившись на ладонь, но его покой потревожил звонок мобильного телефона. Он приоткрыл глаза и достав из кармана рубашки телефон, ответил на звонок:

– Отец Серхат, вам нужно срочно прибыть в Эмираты! – подавленный плач Эдже, вывел из равновесия господина Серхата.

– О, Аллах! – подскочил он с лавочки, боясь представить, что могло произойти, – Что с моей внучкой? Эдже, скажи, что Ясемин родила и всё с ней хорошо? – он предчувствовал беду, но надеялся, что с мужем она под защитой, поэтому все дурные мысли пропускал мимо.

– Родила! Прилетайте первым же рейсом, но никому не сообщайте о своём прилете и не звоните Демиру! – плача в трубку молила Эдже.

– Э-эдже, – недоумевая, вопросил он с запутавшимся языком, – девочка, я-я не понял, что это значит?! – стал маячить туда-сюда.

– Отец Серхат, приезжайте, пожалуйста! – звонок оборвался.

Эдже знала, что у Серхата слабое сердце, поэтому и говорила загадками.

Разговор оставил осадок в душе Серхата, страх от неизвестности.

Он поспешил к кассе и купил билет до Шарджи. Быстро поднял все свои связи, чтобы его встретили в Эмиратах и сопровождали охранники с переводчиком. А также поднял мафию, объясняя, что если разгорится огонь, то жалости ни к кому быть не должно. Они убьют любого, кто захочет причинить вред их господину и его семье.

Сердце стало сдавливать всё сильнее и сильнее, Серхат выпил таблетку. Он собрался с мыслями, всё спланировал на разные ситуации. Это было так, словно смотришь в темноту и не видишь там опасности, но она там есть!

Разбудили ярость Серхата, он вылетел с желанием разгромить, пролить кровь, если дело касается Ясемин.

Глава 14

Ясемин

Я бы хотела быть птицей, чтобы в трудный момент взмахнуть крыльями и улететь далеко, далеко. Да вот только мои крылья сломаны, как и я сама.

Всё внутри меня будто горит, грудь жжёт, а когда открываю глаза, то они болят. В горле пересохло, а дотянуться до графина с водой, просто нет сил. Всё тело ломит, как после изнуряющей работы или как будто по тебе проехал бульдозер и переломал все кости. Как только открыла рот, чтобы подать голос, то даже шёпот не услышала свой. Резкий недуг окутал горло, и в гортани появилась тяжесть, чувство, что проглотила огромный ком, который с трудом проходит, причиняя резь.

В глазах всё ясно, а вот внутренний взор мутный, всплывают разные картинки, которым я не нахожу пока объяснения, но я должна сложить пазл и выбраться с этого лабиринта, иначе лишусь рассудка. В моё подсознание ворвались без приглашения гнетущие воспоминания, они молниеносно ударили в самое сердце, скручивая его в бараний рог. Я в тот час подскочила и всё же осталась в сидячем положении. Голова сразу закружилась и всё вокруг, поплыло медленной каруселью. Стараюсь сделать полный вдох ртом, дабы не задохнуться и не упасть, только грудь рвёт от такого стремления, вызывая ослабленный кашель. Тогда в глухом стоне дышу носом, скользя глазами по неизвестной мне комнате. Желанием стало закричать так чтоб всё испытывающее и причиняющее такую адскую боль чувства в сию секунду вышли из меня, и перестали раздирать грудь, но я не могла подать голос. Вот бы лишиться всех эмоций, забыться, навсегда перестать, что-то переживать потому как это невыносимо.

Вся взмокшая от пота, меня бьёт озноб, но это физическое состояние пройдёт, я знаю – лечится. А вот душевное состояние ничем уже не излечишь. Моя душа, как комната с дверью. Дверь очень красивая, а вот внутри комнаты стало пусто и тесно. Всю душу вывернули наизнанку, растоптали честь, сожгли достоинство. Моё покрытое сердце в шрамах разорвало предательство любимого человека.

Я усвоила, что самую сильную боль причиняет не враг, а тот, кто поклялся излечить все мои раны и сделать счастливой женщиной. Тот, кому я доверила своё сердце, душу и жизнь. Как же больно осознавать, что этот человек мужчина, которого я безумно любя превозносила. Любила не на словах, я любила всей душой, всем сердцем и каждая клеточка моего тела страстно желали его прикосновений.

Я ни в чём ему не отказывала, хранила верность, боялась ранить, покорно вела себя, как подобает жене. И всё для нашего счастья, для нашей семьи. Приняла все его изъяны, прощала вспышки ревности, злости и ярости. Простила за то, что руку поднял на меня, за то, что оскорблял, поливая грязью. Я всё терпела. Терпела потому что знала, что ослеплён он, что обманули его. Настроили против меня, зная его прошлые страхи из детства.

Я не теряла к нему доверие, продолжала ждать, веря, что справедливость восторжествует. Какой же я была глупой и наивной, ожидая лучших перемен для нас. Я тоже в какой-то степени ослепла, всё старалась спасти нашу семью, боролась за честь, за доверие. Тогда когда он уже всё это закопал поглубже в могилу. Этого я не сразу заметила, да что уж там, даже подумать об этом не могла. Если бы мне кто-нибудь сказал, что всё давно между мной и Демиром кончено, то я бы не поверила, наверное, рассмеялась бы, ведь нас связывали не только чувства любви, но и наши дети. А после той услышанной правды про помолвку меня озарило истинной, я увидела, что живу обманутой и давно уже не единственной и желанной, и, что Демир отказался от нас. Это стало сверх меры больно. Ещё разочаровала подруга, которой я доверилась, открыла свою душу, а она мне накинула на горло жгут и задушила правдой, которую как мне показалось, она не торопилась рассказать. После этого я провалилась в темноту, помню не многое, а лишь ударивший в нос противный запах чего-то резкого, отчего сильно затошнило, заставив прийти в сознание. Следом вернулась она, непрерывная зверская боль, ломала до хруста костей меня, убивала морально и физически. Словно я горела в аду. Перед глазами вся картина была размыта, а щёки обжигали горькие слёзы. Я молила Всевышнего, чтобы он избавил меня от таких мук, чтобы забрал к родителям потому как невозможно терпеть. Я просто не готова к такому, но чей-то голос всё время говорил мне: «Ты справишься! Ты выдержишь! Ты не сдашься!».

Этот голос до сих пор сидит в моей голове, он помог появиться на свет моим мальчишкам. Я всю себя отдала на их рождение, лишь бы они родились и жили, но, а про себя я даже не думала, потому как их жизнь для меня важнее. И последнее, что я услышала перед тем, как потерять сознание – это их крик. Крик моих детей, крик моей души.

Сейчас я проснулась от собственного крика, кошмар окутал меня с головой, но я открыла глаза в реальности, а значит, спаслась, вынырнула из ужаса. Но, как представлю, что ещё предстоит пережить, то лучше бы умерла. Самый страшный кошмар – это жизнь здесь и сейчас. В мире, где творят зло, ненавидят за любовь, а добро принимают за слабость и глупость.

Я всё ещё в строгой части Эмиратов, теперь ясно, зачем привезли меня сюда, чтобы отомстить. Демир отомстил, у него получилось сломать меня, я уже второй раз почувствовала боль от предательства.

Из-за открытой двери балкона с улицы доносилась инструментальная музыка, наверное, устроили праздник в честь рождения детей. Я бешено пробегаю глазами по комнате, оглядываюсь, ища своих детей, и встречаюсь взглядом с зелёными глазками, которые завораживают, пленят к себе.

– Ма-ма!

Это наше первое слово. Наше долгожданное слово, которое произнесла моя частичка души. Её голос такой нежный, как и она сама. Я отбросила шёлковое покрывало в сторону и постаралась подняться с кровати, но как только стопы коснулись пола, и вес перешёл на ноги, меня качнуло, я почти упала. Ухватилась руками за открытую дверь ванной комнаты, полностью облокачиваясь на неё. Живот полностью скрутило спазмом, от этого колени подогнулись и всё в глазах пошло кругом. Я закрыла глаза, опуская голову вниз. Я очень слаба, немощна, не могу подойти к собственным детям. От этого началась безмолвная истерика.

– Ням-ням! – снова подзывает.

Мой цветочек проголодался, а я не в состоянии даже подойти к ней. Поднимаю на дочку полные глаза слёз и качаю головой. Не справлюсь, не могу. Но она словно видит меня насквозь, понимает и снова зовёт, а я содрогаюсь от каждого её слова.

«Ты справишься! Ты выдержишь! Ты не сдашься!» – вспоминаю и мысленно проговариваю про себя.

Дотягиваюсь до графина с водой и утоляю огромными глотками свою жажду, поперхнулась закашляв. Вода с каким-то горьковатым привкусом, но я готова даже яд выпить лишь бы прибавилось сил, чтобы дойти до детей. Какое-то время стою, трясусь от озноба, а потом, преодолевая страх, делаю шаг за шагом, держась о стену.

Небрежно ухватилась за детскую кроватку, где пошатываясь, стояла моя пуговка, а рядом с ней в отдельной колыбельке лежали крошечные младенцы. Мои сыночки близнецы. По глазам покатились слёзы, рисуя дорожки на моём лице. Я родила здоровых детей Демиру, вот только не могу должным образом порадоваться за двойное счастье, потому как потеряна и полностью опустошена.

Делаю осторожный шаг к колыбели, сыночки сладко сопят. Я нежно провела ладонью по их хрупким тельцам и разглядела до боли родные черты лица. А так же заметила на одеяльцах вышитые гладью из золотого цвета нити надписи, это были их имена. Как бы мне хотелось прижать сыновей к груди, чтобы почувствовать их запах и эту связь единства, но я очень слаба, боюсь, что не удержу их. Набралась смелости ласково поцеловать малышей.

Доченька усердно тянет меня к себе за халат. Я поворачиваюсь к ней, она с ангельским личиком смотрит на меня пуская пузыри. Стоило наклониться, чтобы поцеловать её, как Эдже стала небрежно рыскать маленькими ручками, ища мою грудь, а найдя, вцепилась в неё, стала активно кушать. Поднять её я не могу и отойти тоже не смею, не отпускает, сразу начинает капризничать.

Пробежалась мысль, про няню, где она ходит? Почему мой ребёнок один, да ещё такой голодный? А что если проснутся сыночки? Что я тогда буду делать? От такой безысходности плакала, держась за кроватку дочки.

Дверь комнаты открылась и показалась Эдже, а за ней и Зухаль вошла с полной бутылочкой детской каши. Они посмотрели на меня, как на привидение, а потом Эдже подбежала ко мне с напуганными глазами:

– Зачем, ты, встала? Тебе надо лежать! – наказывает Эдже, – Ты неважно выглядишь, Ясемин, поэтому отдыхай!

Я вытянула руку вперёд не давая приблизиться к себе. Это же из-за неё я в таком состоянии. Если бы она мне рассказала сразу про Демира с Айше, то мне не было бы так плохо, возможно, я бы и не прилетела сюда, и не оказалась бы в аду при жизни. Да, она спасла моих детей и меня, за это я ей бескрайне благодарна. Пусть Всевышний будет милостив к ней! А вот подлому сокрытию правды от меня ей я никогда не найду оправданий. Больше ни к кому у меня доверия нет, все лгут! И единственную, лучшую подругу отравили гнилью!

– Ясемин, я же не чужой человек, почему ты так реагируешь?

Она ещё и спрашивает, так будто ни в чём не виновата, но я всё слышала. Нахожу в себе силы, и мне удаётся подать голос, пусть даже севший:

– Я тоже так думала, Эдже, что ты не чужой мне человек! Конечно, спасибо, что помогла мне, но ты тоже меня предала, как и Демир!

Эдже в недоумении смотрит мне прямо в глаза, и я вижу, как они наполняются слезами:

– О чём ты говоришь? Я все эти два дня боролась за твою жизнь! Пока, ты была совсем слаба, я ни от тебя, ни от твоих детей не отходила!

– Ты, пришла, чтобы забрать моих близнецов? – задаю пугающий меня вопрос, я же помню, Зухаль мне сказала, как слышала, что Румиса хочет забрать моих мальчиков, – Да? Мать Демира небось уже кормилицу нашла? Так вот я не отдам их! Никто не прикоснётся к моим детям!

Эдже мотнув головой, всплакнула, смахнув слёзы рукой:

– Зухаль, оставь нас! – серьёзным тоном приказала она, – И малышку возьми с собой, покорми её на свежем воздухе! – няня вышла с дочкой, оставив нас наедине, – Никто не посмеет отнять у тебя детей, я не дам этого сделать, да и ко всему Демир ходит волком возле твоей комнаты, сторожит вас!

– Лучше бы я умерла, Эдже! Лучше бы не спасала меня! Всем бы стало легче, очистили бы свою честь, а так ты сделала только хуже! Я никогда не стану делить Демира с другими женщинами, никогда не назову себя первой женой, потому что у меня есть гордость, потому как я уважаю себя! Лучше выберу смерть, буду гореть в аду, чем быть собственностью в плену мести! – захлебываюсь в истерике, падая на колени.

Вот и ещё одна новость, это не праздник в честь рождения моих малышей, а никах Демира с Айше. Быстро же они всё устроили, ещё бы, Айше же дочь шейха, чистая не то, что я взятая против своей воли. Она всегда смеялась, говорила, что шармуте нет места в семье Демира, что я так временная игрушка для развлечений и не более.

Эдже успокаивающе обняла меня:

– Тиши, тиши, моя девочка. Грех отказываться от жизни, Аллах всё слышит… Я могу поклясться на Коране, что не знала, что Демир собирается совершить никах с Айше, для меня это шок, как и для тебя, родная! – продолжает тихо плакать сидя возле меня.

– Я хочу остаться одна! – отталкиваю Эдже от себя, – Мне не нужна ничья жалость, не надо меня жалеть!

– Хорошо, как пожелаешь, Ясемин, вот только хочу, чтобы ты кое-что узнала, – Эдже встала с пола, а я подняла на неё уставший взгляд.

– Я позвонила твоему дедушке, и он сегодня ночью прилетит в Шарджу, а под утро будет у нас!

– Что ты наделала? – меня испугало не то на, что он способен ради меня, а то, что у него слабое сердце и оно не выдержит такую ложь, – Эдже? – я закрыла ладошкой рот, чтобы не закричать от надвигающейся напасти. Если я ещё и его потеряю, то я не вынесу этого.

– Я ничего ему не рассказала, а лишь предупредила, что он стал прадедушкой и нужно срочно приехать! Прости, другого выхода я не нашла! – тихо прошептала она.

Я старалась скрывать эту ложь от него, ведь дедушка уже не молод и у него слабое сердце, которое не примет спокойно эту новость. Моя сильная стена рухнет, реки высохнут, и во всей Вселенной не будет для меня света без него.

Держась за стул руками, встаю, облокотившись небрежно на кровать дочери:

– Пошла вон отсюда! – цежу сквозь зубы, – Убирайся! – схватила в руки маленькую погремушку дочки и со всей злости швырнула в Эдже.

Она выбежала прочь, оставив меня наедине с собой.

Конец ознакомительного фрагментаОзнакомительный фрагмент является обязательным элементом каждой книги. Если книга бесплатна – то читатель его не увидит. Если книга платная, либо станет платной в будущем, то в данном месте читатель получит предложение оплатить доступ к остальному тексту.Выбирайте место для окончания ознакомительного фрагмента вдумчиво. Правильное позиционирование способно в разы увеличить количество продаж. Ищите точку наивысшего эмоционального накала.В англоязычной литературе такой прием называется Клиффхэнгер (англ. cliffhanger, букв. «висящий над обрывом») – идиома, означающая захватывающий сюжетный поворот с неопределённым исходом, задуманный так, чтобы зацепить читателя и заставить его волноваться в ожидании развязки. Например, в кульминационной битве злодей спихнул героя с обрыва, и тот висит, из последних сил цепляясь за край. «А-а-а, что же будет?»

Глава 15

Ясемин

Свернувшись под пледом, я отвернулась к стене. Мне нужен покой, пусть никто не тревожит, пусть оставят меня наедине с мыслями. Впервые, мне ничего не хочется от жизни, я не жду каких-то перемен и не прошу помощи у Всевышнего. Иногда, просто хочется тишины, одиночества и чтоб понимали без слов, без намёков.

И вот она особенность людей с добрым сердцем, мы терпим зло, видим в людях добро и прощаем обидчиков, даже когда они продолжают причинять нам боль. Однако у всего есть свой предел и у моей доброты он тоже есть. Устала лить слёзы, они не помогают унять боль, а делают лишь хуже, да и к тому же радуют моих врагов. В то время, когда я морально себя убиваю, мужчины семейства Оглы празднуют свадьбу Демира, а меня, наверное, уже вычеркнули из своей семьи и из жизни. Им совсем не важно, что я законная жена Демира и мать его двоих детей. У них так принято не считаться с женщинами, ведь главное, чтоб у них всё происходило по обычаям. Женщины здесь все змеи, дай им возможность, и они тебя загрызут, и это я хорошо усвоила. Больше никому не позволю унижать себя, я не забыла тех, что бросили меня умирать, когда я умоляла о помощи. Попадись они мне на глаза, я не упущу шанса и заставлю перенести тот кошмар, что перенесла я. Справедливость когда-нибудь восторжествует, и каждый получит по своим заслугам, правда я уже ничего не жду. Я в таком положении, что не уйти невозможно, не остаться, я между белым и чёрным. Я на краю того, чтобы отказаться от этой жизни, но если уйду, то не сломаю ли жизнь своим детям? Дети вырастут и возненавидят меня такими же обманутыми и ослеплёнными, как их отец. А если останусь, то моя душа будет гореть каждую секунду, минуту, неделю, всё время. Даже если я ослепну или оглохну, будет достаточно того что я знаю, что Айше есть у него и называется второй женой. Этого я принять не смогу, а уж тем более допустить в своей жизни.

Не знаю, сколько я пролежала в кровати, но за окном уже заметно смеркалось. Моя зеленоглазая бусинка сладко спала, а Зухаль по моей просьбе принесла сыночков. Я, наслаждаясь, дарила им свою нежность, ласково гладила их по головке, целовала алые губки и напевала колыбельные. Их прикосновение к груди особенное, такое чувствительное, пробирает до костей и сладко щекочет, отчего улыбаюсь, наслаждаясь каждым моментом, так будто в последний раз.

– Зухаль, – шепотом окликнула няню, – возьми детей, а я хочу встать, чтобы привести себя в порядок.

Весь день почти не вставала с кровати, как и те предыдущие дни после родов. Я отдохнула и, кажется, чувствую себя намного лучше, чем утром.

– Госпожа Ясемин, может, ещё отдохнёте? Вам же сегодня утром так плохо было, что не дай Аллах недуг снова вернётся! – сказала она милым голосом.

– Нет, хватит! Завтра приезжает дедушка, и я не хочу, чтобы он видел меня в таком состоянии! – объяснила серьёзным голосом я.

– Как? Не может быть! – удивлённо пробормотала с изменившимся тонким голосом, расширяя глаза.

Зухаль всю затрясло, будто я сказала что-то ужасное. Не понимаю, чем я так напугала няню, но я не успела спросить причину такой реакции, как она выронила из рук постельное бельё и выбежала, как ошеломленная из комнаты.

Мне стало душно, и я вышла на лоджию, чтобы подышать свежим воздухом, но лучше бы не выходила. На улице играла негромкая музыка, а гости бурно аплодировали будто, кого-то ожидают и высматривают из-за угла. Был расстелен красный ковёр, а по его сторонам расположились люди, создавая, таким образом, коридор. Прозвучали оглушительные выстрелы салютов, фейерверков и тёмное небо озарилось радужными кругами и фонтанами. А после прозвучал следующий залп из многочисленных выстрелов, и я сопроводила их взглядом в самую даль, и увидела на небе яркими серебристыми огоньками слова: «Демир, Айше!»

Что-то внутри меня сжалось, и я не могла вздохнуть полной грудью. Опустила глаза вниз на кричащий народ, и в один миг моя жизнь рухнула. По этому, самому красному ковру шёл Демир, держа в руках поводья лошади, на которой в седле верхом сидела Айше в свадебном платье. Её змеиные глаза сверкали ярче звёзд и не сводили жаркого взгляда с Демира. А Демир смотрел в пол, по сторонам, но только не на свою новоиспеченную жену. Его глаза не горели от счастья и желания, я это заметила, потому что, знаю, как смотрит влюблённый Демир. Все были счастливы, отец Азиз пританцовывал, обнимая Румису, а она, улыбаясь, обнимала его. Мои глаза наполнялись слезами, и всё стало размытым. Нервно смахиваю слёзы с ресниц, но они не прекращались. А потом я поймала на себе душераздирающий взгляд любимого мужчины, отца своих детей и возненавидела себя за то, что позволила сорвать замок со своего раненого сердца. Злилась в душе, потому что в то время, как поклялась самой себе никого не подпускать, подпустила.

Я поспешила выйти и столкнулась в дверях с Зухаль.

– Почему, ты, ушла? Разве, ты, не хочешь домой? – кричу на неё.

– Извините, я просто испугалась, ведь вашему дедушке не понравятся действия господина Демира!

Эта девушка, иногда так говорит, будто в душу смотрит и знает больше чем я. Также в Турции, она пропадает где-то, но говорит, дедушка и мать сильно болеют и окромя её им никто не помогает. Вот и приходится ей работать, чтобы прокормить семью. Только из-за жалости и понимания, я не увольняю Зухаль, а так бы уже давно наняла другую няню для детей.

– Где ты была, Зухаль? – строго спрашиваю я, – Ладно, на родине у тебя болеет сильно родня и, ты стараешься везде успеть, но, а здесь, куда ты бегаешь постоянно? – уже срываюсь, кричу на неё.

– Простите, госпожа Ясемин! – отводя глаза бросается в слёзы, – Прошу не увольняйте меня!

– Значит, срываешь злость на прислугах?! – неожиданно послышалось из-за спины змеиное шипение Айше.

Я кивнула Зухаль, отправляя няню к дочке, а сама развернулась к этой гадюки отравившую мою жизнь до неузнаваемости.

– Зачем пришла? Всё никак не можешь насладиться своей ядовитой ловушкой, в которую заманила меня?

– Мне тебя жаль, Ясемин! Но ты сама виновата, не надо было трогать моего мужчину!

– Себя пожалей! Ты не смогла завоевать Демира своим умом, мудростью, женской красотой, – от собственных слов мне стало смешно и я усмехнувшись, продолжила, – хотя о чём это я, у тебя ничего из перечисленного нет, именно поэтому, ты поступила как загнанная в угол дичь! – бесцеремонно резюмировала я.

За спиной Айше показалась Эдже, она тихо вошла в комнату и вмешалась в наш разговор:

– Айше, ты бы шла отсюда, а, то оказавшись во власти нашего гнева тебя никто не спасёт! – сердитым голосом наказала Эдже.

Айше заметно напряглась и недовольно фыркнув, ушла, ничего больше не говоря.

Злость овладела моим рассудком, что я перестала отдавать себе отчёт. Мне хотелось обрушить мир на их голову, но и этого будет мало. Сама не понимаю, как стою у дверей, где проходит торжество и не минуты не теряясь открыла её устремившись вперёд. За столом бракосочетания сидела одна Айше, увидев меня и то как иду в её сторону она широко раскрыла глаза от испуга, а потом озираясь по сторонам ища помощи. Но я то знаю никто её от меня не спасёт, жаль только Демира нет поблизости.

Стоило подумать, как чья-то грубая хватка за предплечья повела меня в сторону.

– Отпусти! – шиплю злостно я, увидев Демира, но он не реагировал.

Когда мы вышли на улицу он яростно развернул меня к себе, сказав:

– Что ты творишь? Ты хочешь, чтобы тебе устроили прилюдную расправу? – недоумевающе вопросил.

– Да пусть! Только пускай мои глаза не видят подобного унижения! – мои глаза наполнялись горькими слезами, которые силой давила.

– Не смей! – гневно крикнул – Займись детьми, а не думай о том, что тебя не касается!

Это конец! Всё кончено. Он опустошил меня, выпил всю до дна: любовь, доброту, ласку. Больше во мне нет той Ясемин!

Опустив голову, я посмотрела на свою руку, где красовалось, когда-то до боли родное и такое дорогое сердцу кольцо. Досадно стянув с пальца, протягиваю его на ладонь Демиру.

– Если ты узнаешь правду, то проси прощения у Аллаха, может он тебя простит, но не я!

Демир сменил свой гнев, на недоумевающие выражение лица. Видно, что он был сильно удивлён. Его кожа стала бледной. Глаза стали метаться, разглядывая во мне намёк на фарс, но он не увидел, быстро прильнув ко мне. Обняв моё лицо своими горячими ладонями, накрыл мои губы настойчивым поцелуем.

– Не надо! – завопила я, сопротивляясь, – Я не хочу!

Раньше отдала бы всё ради его внимания, а сейчас после предательства каждое его прикосновение причиняет мне одну боль и унижения. Он отбил всё желание любить и быть любимой!

Он отпрянул от меня, и я со всего размаху дала ему звонкую пощёчину с его же когда-то сказанными мне словами:

– Не прикасайся! Ты мне противен! – цежу ледяным голосом я, а по лицу всё так же ручьём текут слёзы.

Он краснеет от гнева, мощное тело напряженно застывает, чувственные губы сжимаются в тонкую линию, отчего челюсть кажется ещё более волевой, тяжёлой, ноздри раздуваются. От него веет дикой, звериной силой, опасностью и ещё чем-то таким от чего хочется бежать без оглядки. Но, я никогда его не боялась, что и впредь не собираюсь делать.

– Ты убил своей местью самую невинную часть меня! Теперь, ты доволен? – зачем я это выкрикнула, не знаю, я мало уже что понимала.

Он посмотрел на свою ладонь, в которой лежало моё обручальное кольцо, и сжал с такой силой, что костяшки на его руке побледнели. Второй ладонью он медленно потянулся к моему лицу, а я сделала шаг назад, не дав прикоснуться к себе.

Тогда Демир с шумом выдохнул и развернувшись молча ушёл.

Мне больше нечего ему сказать, всё вместе с ним ушло безвозвратно.

Не хотелось возвращаться в тот дворец, и я повернулась к центральным воротам лишь бы не слышать их радостные овации и пожелания на счастливый брак. Я отдалялась всё дальше и дальше, волоча за собой тяжёлые ноги. Песок и мелкие камушки попадали в сандалии, но я не останавливалась. Кто-то из детей кричал мне в спину, что бы я остановилась, не уходила. Позже я уже не слышала голос девочки, а просто шла, смотря себе под ноги. А когда подняла глаза, то поняла, что я стою на краю обрыва, а вокруг мелькают огоньки ночной деревни.

Глава 16

У самого края пропасти стояла Ясемин в белом, лёгком платье, оно как осенний лист, развевается на ветру, не в силах противостоять стихии порывистого ветра. На тонкой шее девушки весел платок, который уже насквозь промок горькими слезами. Ветер отталкивал от пропасти, хлестал по заплаканному лицу девушки, сами ангелы хранители нависли над ней, прося Всевышнего спасти её заблудшую душу. Ветер бушевал, как перед сильной бурей и снял платок с её шеи и тот медленно поплыл по воздуху во власть пропасти. Она распахнула руки в стороны, по которым свисали свободно длинные рукава платья, словно раскрыла крылья, приготовившись улететь, чтобы стать свободной птицей.

Нога медленно отрывается от земли стараясь сделать уверенный шаг вперёд. Ясемин радикально всё решила для себя.

Повторяла шепотом одно и то же: «Ясемин больше нет! Ясемин умерла!».

Непредвиденно чьи-то руки обхватили талию Ясемин, вцепились в хрупкое тело дьявольской хваткой и в следующий миг грубо оттолкнули от пропасти назад. Девушка была изрядно слаба и не сразу поняла, что произошло, пока не услышала его голос, от которого сердце замерло от страха:

– Вот ты и попалась, ласточка моя! – прошипел хрипло над ухом, как ей казалось, сам дьявол восстал из Ада. Его рука проскользнула вверх к горлу Ясемин, не упуская возможности коснуться набухшей груди и оказавшись на шеи, рука сжала её со всей силы, – Я хочу свернуть тебе шею, так же как твой старик свернул шею моим братьям, но считаю, ты не достойна такой лёгкой смерти.

Ясемин одолел страх, всё в глазах поплыло рисуя чёрные круги, она свалилась с ног, потеряв сознания.

Эрдоган не дал ей упасть на землю, подхватил, опустив на одно колено. Он убрал пряди волос с её лица и какое-то время смотрел на него. Одновременно любит и ненавидит: любит потому что был первым мужчиной у неё, потому что влюбился с того момента как увидел в первый раз и главное она родила ему дочь, а ненавидит её, потому что внучка врага и считает её виновной в смерти Вурала и Назара. Он в своей жизни любил только одну женщину – свою мать, которая погибла по вине Серхата. А тут увидел её, такую нежную, смелую, а как узнал, что никем не тронута, то потерял рассудок от такого запретного плода.

Настороженно оглянулся и посмотрев с опаской по сторонам, понял, что пора уходить, но чтобы все поверили в смерть Ясемин, он оторвал кусок ткани от платья и зацепил его за острый угол скалы у самого оврага. Пока все будут заниматься поисками тела Ясемин, у Эрдогана будет время, чтобы покинуть страну, ведь для этого у него всё готово. Эрдоган имел триумфальный план, который тщательно продумывал не одним днём, а долгими месяцами. Его главным козырем является она – Ясемин и с помощью неё он планирует поставить на колени всех своих врагов. А так же у него есть пешка, шпион в доме Оглы – его глаза и уши, которая с радостью убьёт любого, только отдай приказ.

«Скоро, наша дочь присоединится к нам!» – проговорив в мыслях, Эрдоган быстро поднял на руки Ясемин и скрылся на внедорожнике.

В одной из спален дверей стоял Демир, а Айше понурив глаза, находилась у кровати в ожидании брачной ночи. В душе радовалась своей победе над соперницей.

– Пусть Всевышний благословит нас на первую брачную ночь. Пусть подарит нам желанного ребёнка. – робко еле слышно промолвила Айше, она как и все невесты сильно волнуется перед брачной ночью.

Демир крепко сжал кулаки и со всей силы ударил рукой об стену. Его глаза горели неистовой злобой, ненавистью.

– Замолчи! – зарычал он, – Наш брак это всего лишь игра, где ты будешь играть по моим правилам! – мужчина метнул взгляд на лежавший на столе нож и направился к нему.

Айше от услышанного, увиденного испугалась и попятилась к стене прижав обе ладони к своей груди, а когда Демир взял в руку нож, и направился к ней, то она жалко взмолилась:

– Пожалуйста, Демир, мне страшно!

– Раздевайся! – встал напротив неё, властно приказал.

У девушки дрожали бледные губы, а глаза становились всё круглее и круглее. Она не так представляла свой первый раз, ждала ласки и нежности от любимого. Айше пребывала в шоке, из-за которого не могла пошевелиться.

– Тогда я сам сниму с тебя эти тряпки! – он дернул с её шеи украшения из жемчуга и мелкие бусинки разлетелись, покатившись по всем углам комнаты.

Разорвал на ней платье, оставив напуганную девушку в одном нижнем белье. Она хотела закричать, но он прижал указательный палец к её рту и угрожающе покачал головой.

Скинул на пол одеяло, снял белую рубашку и одним движением порезал свою руку выше локтя, прислонив к сочившейся крови простынь.

– Что, ты, делаешь? Ты, что ненормальный? – всплакнула Айше.

Сжав со всей силы окровавленную в руке простынь, Демир заявил:

– Это твоя честь! – бросил бельё ей в ноги.

– Нет… Нет, ты, не можешь так со мной поступить.., – Айше вцепилась в него обеими руками, – Демир, не делай этого! Я же тебя люблю! Проси чего хочешь, я всё сделаю, только не поступай так со мной!

Демир оттолкнул от себя Айше и та, упала на пол со слезами на глазах. Он заключил:

– Будешь открывать рот, когда я позволю!

По всему дворцу раздался душераздирающий крик девочки, и от этого крика у всех сжалось сердце. Демир услышав плач поспешил выйти из спальни и столкнулся с маленькой девочкой в дверях, которая, как он понял, бежала к нему.

Девочка со стеклянными глазами несколько секунд молчала, смотря ему прямо в глаза, а потом начала говорить:

– Я не смогла Ясемин остановить, я не успела.

– Перед чем остановить? – Демир ничего из сказанного девочкой не понял, – Где сейчас Ясемин?

– Наша Ясемин, там, – указывает пальцем наверх.

– Аллах! Аллах! – все хором ахнули, прижав рот ладонью, – Ты, что такое говоришь дочка? – возмутился Надир, подойдя к Фарье.

– В ночи плохо видно, но луна освещала её красивое платье, Ясемин стояла у обрыва, а потом улетела подобно белой голубки… Ясемин улетела в обрыв, чтобы стать свободной… Вы виноваты в смерти Ясемин, это вы её довели, – истерически закричала девочка.

Глава 17

Демир

Лёгкие забыли, как дышать. Я не знал, что думать, просто мчался как потерпевший к обрыву, как умалишённый – боялся увидеть окровавленное тело любви всей своей жизни. Она – мой свет в этом тёмном царстве, она та без, которой жизни мне нет! Я спускался по лестнице, моля всем своим нутром Аллаха о пощаде, в этом мире ничего мне не надо, никто мне не нужен кроме неё. И вот я вижу вдалеке обрыв, чувства захлёстывали, сердце бешено колотило, так бежал порой, сильно падая, сбивая ноги, но эта боль ничто по сравнению с той болью, что я причинил своей Ясемин. Едва не бросившись в обрыв, пытаюсь углядеть, понять, где спрятался мой цветок жасмина? Куда сбежала от меня? Я ведь не смогу без неё, не смогу…

– Ясемин! Ясе-еми-ин! Любовь моя, прости! Прости меня! Прошу, пожалуйста, прости! – неистовый голос отчаяния и боли вырвался в агонии.

Я бил эту землю, бил что есть силы. Эмоции зашкаливали, и я не мог ничего с собой поделать.

– Платок? – шепнул хрипло я, увидев недалеко белую до боли знакомую ткань. Устремившись вперёд к нему, я схватил его как глоток воздуха, но всё равно от горечи стал задыхаться. Это не платок, а часть от платья моей девочки…Я прислонил его к лицу и вдыхал до боли родной запах.

Перед самой пропастью, я пал на колени, схватившись за голову, стал раскачиваться, потому что любимой больше нет! Я мёртв вместе с ней!

– Что, ты, наделала, жизнь моя, душа моя?! – бурчу себе под нос, сжимая всё сильнее и сильнее голову руками, а потом закричал, срывая связки и не важно, что за моей спиной собрался народ.

Народ прибежал от любопытства, пообсуждают и разойдутся по своим домам к семье. А я вернусь к своим детям один, потому как не смог остановить их мать. Я просто ушёл от злости, оставил её одну, но я даже подумать не мог, что в душе моей девочки, моей Ясемин сидят мысли отказаться от всего.

– Брат! Братик… – Каан крепко прижался ко мне присев рядом на колени. Его голос был поникшим с нотками печали от потери и братской боли, – Аллах, Аллах, как же так? Что же теперь будет?

– Сынок! Лев мой! – подбежал отец, я поднял на него отрешённый взгляд. Он выглядел напуганным, дрожал от страха.

Я потерял самообладание, да и всё равно мне, что обо мне подумают, ведь любимую уже не вернуть.

– Я тебя ненавижу! Будь, ты, проклят, шайтан! – кинулся на него подобно зверю. Схватил отца за грудки и напало такое желание скинуть его следом за Ясемин. Почему? Потому что, я доверился ему, отцу своему, а он воспользовался мной, ради того, чтобы его имя не было запачкано, он воспользовался моим доверием, чтобы сдержать слово чести, – Аллах мне свидетель, ты мне больше не отец! Я отрекаюсь от тебя!

Кто-то выстрелил в воздух и все замерев, онемели от неожиданности. Меня оттащили от отца, чтобы я его не убил, и сопроводили во дворец.

Войдя в комнату Ясемин, я сразу же поймал взгляд дочери, она стояла в кроватки и что-то говорила на своём языке. Подойдя к ней, я упал на колени, кусал кулак, чтобы не закричать и не напугать малышку.

– Мама! – впервые я услышал отчётливо голос дочери.

Я отрицая качал головой, больно, очень больно, но Эдже продолжала звать маму, которую я не мог дать ей.

От бессилия, поднял дочь и прижал к себе, приговаривая:

– Прости, прости меня доченька, прости, что был я глуп! Ты вправе с братиками ненавидеть меня, ведь смерть Ясемин на моих плечах. Я не отрицаю своей вины! Я готов понести любое наказание!

Чтобы я не говорил, понимаю, что прошлое не вернуть обратно и как раньше уже не будет.

Я ещё крепче прижал дочку к себе, но она очень активная, стала плакать, брыкаться, наверное, почувствовала, что мамы больше нет. Не удержал слёз, они текли из моих глаз подобно фонтану. Целовал свою рыжеволосую принцессу в пухлые щёчки, лобик, ведь в ней частичка души моей любимой и за эту частичку, я готов уничтожить любого кто пожелает причинить ей вред.

– Господин, Демир, примите мои соболезнования! Давайте я возьму Эдже, покормлю нашу бусинку, а потом уложу спать?! – женщина права, ребёнку нужен уход и внимание, который я при всём желание не могу на данный момент дать. Я разбит полностью!

Когда Зухаль вышла, я не успел подойти к своим львятам, как они оба заплакали. Что делать?! Мне страшно! Они такие крохи, что мне страшно касаться их, боюсь, что что-нибудь неправильно сделаю.

– Зухаль! – зову няню, – Зухаль! – она не приходила, и я пошёл за ней в трапезную.

– Где няня Зухаль? – спрашиваю у управляющей дома.

В трапезной собралось много женщин, они оплакивали Ясемин. Женщины смотрели на меня, как на врага и я их понимаю. Я и есть враг, мужчина который своей местью и необдуманными поступками убил любимую жену. Сначала я сломал Ясемин, как женщину, а потом бросил, как любимую отдав на волю шайтану.

– Женщина, ты, слышала мой вопрос? Где Зухаль? – ударил по столу, чтобы пришла в себя.

– Господин, простите, но Зухаль не заходила.

– Да, не приходила она. Может в саду гуляет с малышкой Эдже? – промолвила испуганно служанка.

– Ты себя хоть слышишь? Какая прогулка может быть в двенадцатом часу ночи? – рассерженно огрызнулся я.

– Простите, я так сказала, потому, как часто видела её в ночное время на улице с вашей дочерью.

Нараспашку открылась дверь и на пороге стояла, облокотившись о стену Эдже.

– Эдже-е! – я кинулся к ней, не дав упасть, – Что случилось? Кто это сделал?

Из живота девушки торчал окровавленный кинжал. Светло-розовое платье покрылось красными пятнами крови, что стремительно текла из раны.

– Не вынимай кинжал, – простонала она, – Демир… Демир, Зухаль шпионка Эрдогана, – еле слышно прохрипела Эдже и потеряла сознание.

Глава 18

На территории шейха Каана началась паника. Из дворца были слышны неутихающие крики и вопли о помощи. Все гости, как тараканы, толпой покинули торжество, боясь, оглядываться назад. Кто останавливался в толпе ослепленных от паники и страха людей был заживо затоптан.

Женщина, что казалось милой и добродушной няней, оказалась хладнокровной убийцей, она выполняла приказ своего хозяина Ишаран: "Убить любого, кто встанет на её пути! Принести Эрдогану его дочь живой и невредимой!" Эрдоган внедрил Зухаль в семью Оглы, придумав ей историю: бедной девушки, которая работает, чтобы прокормить семью и собрать деньги на лечения родному человеку.

Женщина, прижав к себе малышку Эдже, бежала из дворца, планируя покинуть территорию через задний выход, но Демир не теряя не минуты предупредил охрану, что была размещена по всему периметру двора.

– Стой! – строго, приказал один из охранников, не давая проходу Зухаль.

К этому времени поспешил Демир, его глаза горели адской злобой, он ещё раз убедился, что тогда был прав, подозревая Зухаль шпионкой. Рыжеволосая женщина отправляла Эрдогану фотографии малышки Эдже и сообщала шайтану всё, что происходит в их семье.

Зухаль сжалась, напугалась, когда Демир стал приближаться к ней медленной, твёрдой походкой. Глаза шпионки метались по сторонам, но ей некуда бежать. Тогда женщина решила взять хитростью мужчину:

– Господин, Демир! Как хорошо, что вы подоспели вовремя, а то я не знаю, как спасала бы малышку, – смотрит напугано на Эдже.

Демир видел её насквозь и поэтому, так же сыграл с ней в игру, начав спокойно говорить:

– Мою дочь никто не посмеет обидеть, но толпа совсем ослепла, поэтому хорошо, что забрала ребёнка, – женщина отдала девочку в руки Демиру, так как другого выхода у неё не оставалось, а властный мужчина передал дочь главному охраннику.

– Отнеси мою Эдже в комнату! Отвечаешь за неё своей жизнью! – гневно зарычал Демир и обратил свои красные глаза на няню-шпионку.

Схватил её за горло обеими руками:

– Змея! Я задушу тебя! Как ты посмела столько времени водить всех за нос? – шипит злостно Демир.

– Господин! Господин Демир! – хрипит обманщица, выпучив глаза, – Я вам всё объясню, только отпустите.

– Объяснишь, объяснишь, – протяжно повторял он – охрана, ведите эту тварь в подвал дома! – приказал охране, кивая в сторону дома.

Зухаль стала вырываться, крича:

– Уберите свои грязные лапы!

Арабы не сдержали горячую кровь и один из них, схватил дерзкую женщину за волосы, встал напротив и хрипло зашипел:

– Закрой свой рот, женщина ни то я тебя разорву на этом самом месте, а потом скормлю шакалам!

– Да, брат, они у нас нынче голодные после засухи! – с усмешкой произнёс второй.

Во дворце, Каан сидел у постели любимой, ожидая врачей. Крепко сжимая ладони законной жены, шейх дрожащий голосом говорил:

– Эдже, любимая, моя девочка, не молчи, – ласково целовал бледные, нежные руки любимой, – Поговори со мной.

Эдже сипло дыша, выдавливала с болью из себя слова:

– Я-я никогда тебя не забуду, и в раю всегда буду любить. Аллах меня забирает…

– Нет, нет! – завопил он, целуя её бархатное лицо.– Эдже, девочка моя, не уходи, я без тебя не умею жить. – шейх со всей нежностью и лаской прижимался к ней.

– Ты… ты справишься, любимый. Прости, что не смогла защитить нашего малыша.

Каан на мгновение замер, вспомнил, что Эдже тошнило часто, перепады настроения, все симптомы беременной женщины. Она ему долго не признавалась, боялась, сама не зная чего, наверное, чтобы не сглазили или не навредили, ведь во дворце много змей-наложниц, что только и мечтают оказаться на месте главной жены шейха.

– Где врачи? – яростно заорал Каан на прислугу.

– Господин, они уже подъезжают, будут с минуты на минуту, – отвечает, держа дрожащими руками телефон.

– Ты не умрёшь, моя колючая роза! Я тебя не отпущу! Не отдам Всевышнему! Мы, ведь ещё многое не успели сделать, только начали… О Аллах, спаси мою девочку! И моего ребёнка, тоже спаси! – взмолился Каан над окровавленным телом жены.

В комнату вошёл Азиз потерянный, лицо потемнело от ужаса. Смотрел виноватыми глазами на племянника и Эдже.

– Прости, прости, племянник, – схватился обеими руками за голову, – вы по моей вине стали заложниками всей ситуации. Я никогда не желал такого вам.

Каан с шумом выдохнул, встал и развернувшись к дяде, схватил его за грудки прокричав в бешенстве:

– Не желал? Вы, это дядя, Демиру будете на уши вешать! Может он вам поверит, но не я! Я с трёх лет молчал, терпел и теперь моему терпению настал конец! – с ненавистью показал зубы Каан, схватившись за кинжал, – Скажите, хоть что-нибудь, чтобы я поверил вам и не перерезал вам глотку, как это сделали вы с моим отцом.

– Ты, не похож на своего отца сынок, но если уж желаешь мне отомстить, то сделай это побыстрей, – уставшим голосом промолвив, продолжил говорить, – ведь я и так уже покойник. Скоро к нам приедут гости, я предстану перед Серхатом, пусть сделает со мной, то, что не смог сделать ранее. Главное, чтобы мои дети были живы.

Каан осерчал, но бросил кинжал на пол, резюмировал:

– Господин Сергат поступит справедливо с вами, дядя! Вот только брата мне жалко, потому как дедушка Ясемин не будет разбираться, кто прав, а кто виноват! И если потребуется моё слово, то я встану на сторону брата!

В тёмный, сырой подвал спускался Демир, как дьявол во плоти человека. Охрана стояла у дверей комнаты, где была связана по рукам и ногам Зухаль.

– Никого не впускать! – властно наказал Демир.

Женщина, услышав скрип дверей, заскулила от страха и заёрзала:

– Господин, Демир! Я ничего плохого не сделала, пожалуйста, отпустите меня, я хочу домой! Мне страшно, я Аллахом клянусь никому не пожалуюсь!

Демир хлестнул со всего размаху пощёчину шпионке и схватил её за волосы, приподнимая к себе, так что её носочки чуть-чуть касались бетонного пола.

– Тебе дорога в ад, а не к Всевышнему! Забудь про дом, ты отсюда живой уже не выйдешь! Сначала ты мне всё расскажешь, где твой хозяин, какую информацию сливала ему и где эта трусливая падаль прячется? – отшвырнул от себя дерзкую особу и наклонившись, добавил, – Расскажешь всё и обещаю, что твоя смерть будет лёгкой, а если попробуешь врать, то ты почувствуешь на своей шкуре удары камней и адское пламя.

Женщина истерически засмеялась в лицо Демиру, а потом заплакала от безысходности. Она не хотела умирать, но и придать Эрдогана тоже не могла, Зухаль любила Эрдогана.

– У тебя есть ровно пять минут, чтобы дать мне нужную информацию! Я жду!

– Если убьёшь меня, то Эрдоган расправится с твоей ненаглядной Ясемин, потому как она жива, пока жива! – продолжает язвить, – Как тебе такая информация, а? Будешь продолжать держать меня здесь или отпустишь? – протягивает связанные руки вперёд к Демиру в надежде освободиться.

– Ах, ты, тварь! – послышался крик Азиза, который вошёл в помещение и услышал дерзость женщины.

Признание, о том, что Ясемин жива было сладко горьким и немного шокировало молодого мужчину. Напряжение, волна эмоций накрыла с головой так, что Демир не мог сделать глубокий вдох. Он не был готов к такому признанию, ведь пару секунду назад его душа и сердце проживали потерю и тоску, смятение и боль. Признание стало до облегчения сладким, ведь жива его любовь и у детей есть мама, а горьким было потому что понимал, какие демоны скрываются в гнилой душе Эрдогана.

Пока Демир отходил от шока, Азиз подошёл к женщине и стал её со всей жестокостью пинать ногами. Каждый удар, словно бьют кирзовым сапогом, она сжалась в угол, умоляя его остановиться, но Азиз разбудил в себе зверя, которого не хотел останавливать.

– Я всё расскажу, только умоляю не бейте меня! – закричала с окровавленным, заплаканным лицом Зухаль.

– Как посмела, сука? Ты, меня подставила с продажей бизнеса и с возвращением на родину! Донесла всё до Серхата, чтобы меня убили, да? Это тебе Эрдоган приказал так сделать, а мразь?! Отвечай! – продолжает пинать женщину.

Демир с ошалелыми глазами смотрел на всё происходящее, но такой животной жестокости он не терпел, а зная, что отец в любой момент может убить её, то схватил озверевшего отца за руки и оттащил в сторону.

– Довольно! Зачем ты пришёл?! Я разве тебе не сказал, чтобы не путался у меня под ногами?! Иди лучше к Надиру и продолжай бегать у него на цыпочках, тебе ведь нравится быть всем угодным?!

– Лев мой, ты…

Не успел договорить Азиз, как стала вопить Зухаль на, что обратила на себя внимания мужчин:

– Я не знаю, где сейчас находится Эрдоган, я должна была ему позвонить, чтобы договориться о встрече. Я полагаю, что он сегодня намерен покинуть Эмираты! И ещё, Ясемин не предавала тебя, Демир она не изменяла тебе с Адемом и то, что ты видел: фотографии, аудио, та свидетельница это всё сфабриковано Айше. Да, Айше, это она подстроила ловушку Ясемин, я следила за ней, она звонила Адему с телефона Ясемин и это она отправила цветы в больницу, – договорив, Зухаль подняла пистолет, что незаметно выпал у Азиза и вмиг выстрелила себе в голову.

Глава 19

Ещё один удар прямо в сердце прилетел Демиру, заставляя его мыслить уже нерационально. Им начинают манипулировать чувство ненависти ко всем, кто отвёл ему глаза от правды ради своих коварных целей. Вдобавок мужчина и себя стал ненавидеть, до такой степени, что испепеляюще смотрел на бездыханное, истекающее кровью тело Зухаль желая себе подобной участи. Однако, он не трус и не слабый, чтобы в смерти искать спасения, умиротворения и прощения от Аллаха. За смертью не спрячешься, да он и не пытался, считая это всё глупой лирикой. Демир мужчина с большой буквы М, его совершённые ошибки от нехватки жизненного опыта, вспыльчивости, но это всё пройдёт с годами. Он внук могущественного шейха Аида, его воспитали в такой семье, где нельзя говорить отцу – нет! Где слово старшего мужчины – закон! Пойдёшь против закона потеряешь всё! Вот такие правила в семье влиятельного шейха управляющего строгой частью Эмиратов. Демир будучи ребёнком после смерти матери боялся любого взгляда отца, ведь отец воспитывал его в жёстких рамках, да и сам Азиз мягко говоря стал грубым и чёрствым к нему с Кааном. Но шли года, парень приехал в Турцию к отцу управлять бизнесом, где и повстречал ту самую, нежную, до трепета любимую Ясемин, которая перевернула с ног на голову – тёмный мир и равновесия Демира. Пошёл против закона ради любви, потому что «Всё», как он понял – это Ясемин, но и её он потерял, поддавшись сильным чувствам ревности, что генами передались ему от отца. Потерял любимую из-за того, что доверял отцу в тот момент, когда им управляли эмоции от предательства, в которую было невозможно не поверить, судя потому какую психологическую травму он получил в детстве. Судьба сыграла с влюблёнными в злую шутку, где они стали марионетками в руках кукловодов. Если бы можно было отмотать время назад или повернуть вспять, то Демир бы всё исправил, не допустил бы мучений, которые сам же создал для любимой женщины. Он на мгновение задумался, вспоминая, как несправедливо и по животному поступал с Ясемин, поднял к лицу ладони и долго вглядывался в них.

«Что я наделал?» – подумал он, осознавая, что собственными руками задушил их любовь.

Мысли мужчины перебили слова, произнесённые Ясемин на последней встрече:

«Если ты узнаешь правду, то проси прощения у Аллаха, может он тебя простит, но не я!».

Азиз стоял у стены, понимая чувства сына, они ему до боли в груди знакомы. Только сейчас Азиз узнал, какую ошибку он совершил, поступив так подло с сыном заставив его жениться на Айше и испытать такую адскую боль. Страх потерять сына навсегда стоял на первом месте, он любил его и в мыслях молился, чтобы сын дал ему последний шанс всё исправить.

– Демир, – не выдержав напряжения, дрожа выдавил Азиз.

Демир повернулся в его сторону и из-под черных, нахмуренных бровей посмотрел на отца.

– Ты, боялся, что я стану мафиози, что Серхат сделает всё, чтобы я сел за его стол, но, ты сам посадил меня за него! Собственными руками взял и кинул меня в его чистилище! -Демир с каждым словом повышал голос на отца, – Так же, ты в детстве радовался, когда я скопировал тебя, но после смерти матери стал запрещать мне это делать, почему? Не хочешь говорить? – с издёвкой задал вопрос он, – Тогда скажу я, ты не хотел, чтобы я вырос и пошёл по твоим стопам киллера, но и здесь, ты сделал всё, чтобы я стал твоей копией и совершил такие же ошибки, как ты по молодости! – безумным голосом резюмировал он, – Поздравляю! – едко резюмировал Демир направляясь к выходу.

– Куда ты? Что ты задумал? – живо бросил вопросы Азиз, ступая за сыном.

Теперь Демир открывает для всех свою обратную сторону медали. Болит ли у парня душа? Болит! От одной мысли, как он поступил с Ясемин, душа разрывается и жизнь кажется настоящим пеклом, куда не ступишь – нет оправдания ему, и Демир это понимает. Ко всему, впервые в жизни нарушил клятву, которую дал любимой женщине и человеку, что отдал часть своей души – Ясемин! Нет Демиру больше покоя, он будет рыть землю, грызть железо зубами, ходить по раскалённым углям и всё ради одной, единственной, он на кон выдвинет – всё, чтобы спасти жену! Хотя, прекрасно осознаёт, Серхат не простит ему такого, он не знает, что точно его ждёт в итоге, но то, что между ним и Ясемин пропасть – однозначно видит.

Бесцеремонно Демир с разворота ударил со всей мочи отцу, так ударил, что Азиз согнулся в три погибели, держась за нос, из которого показалась ярко-алая кровь. Следом, Демир схватил отца за ворот длиной рубашки и прижимая к стене, стал дико кричать:

– Это тебе за мать! – желчно скривился он, нанося следующий удар в солнечное сплетение, – Это тебе за отца, которого ты у меня отнял в детстве! – это был крик не сказанного в детстве, рана, которая никогда не заживёт. Отца у Демира не было, был «жестокий тиран», так Демир думал про отца, – Я тебя ненавижу! – хрипло вскричал Демир, ударяя последний удар, заключив, – А это тебе за Ясемин, за то, что создавал счастье себе за счёт нашего несчастья!

Демир шёл по длинному коридору, сжимая кулаки до белых пятен, произнося шёпотом:

– Убью, лживая девка! Вырву язык, чтобы никогда не могла больше врать, вырву ноги и руки, чтобы не прикасалась к тому, что принадлежит мне! Задавлю гадюку!

Азиз догнав Демира, остановил его за плечо, требуя остановиться:

– Стой! Не делай этого, разразится война, если убьёшь Айше! Пусть её осудит народ!

Демир тяжело вздохнул, открыл дверь пустой комнаты, и силой толкнул туда отца, закрыв его.

– В ваших советах я не нуждаюсь, господин Азиз! – дерзнул Демир.

В одной из комнат, сидела на кровати заплаканная Айше, она сжимала в руках грязную простынь и проливала слёзы. Девушка любила Демира больше, чем жизнь.

Мужчина ворвался в комнату и остановился в дверях, а девушка, встав с кровати, возопила, вытирая слезы ладонями:

– Я согласна терпеть, главное не отказывайся от меня! Я ведь люблю тебя и ничего не могу с этим поделать!

– Ты…, – зарычав. Демир стал медленно к ней подходить, на, что Айше будто прочитала всё по его красному от ненависти лицу, тоже стала пятиться назад.

– Ты, змея! Как посмела оклеветать Ясемин, подстроить ей грязную ловушку? Ты пожалеешь об этом…

Глаза девушки почернели, словно уголь, её стало лихорадочно трясти, но она заявляла дрожащим голосом:

– Потому что, она разрушила мои планы на тебя, эта грязная Ясемин недостойна быть с тобой! Потому что, она украла моё счастья и опозорила меня! Скажи чем я хуже её? Разве, я не могу дать тебе детей или ласки? – истерически продолжала кричать, – Моё тело чистое и ждёт тебя, а её тело грязное, ты привёл в дом обесчещенную шармуту! Я не жалею, что так сделала и рада, что этой шармуты больше нет! – улыбнувшись призналась Айше и столкнувшись спиной о перила балкона, остановилась посмотрев напугано с высоты вниз.

– Прыгай! – закричал он с неожиданной для себя горячностью, – Не спрыгнешь, удавлю! – почти подошёл Демир.

– Что? – растерянно задала вопрос, не поверив своим ушам.

– Прыгай! – повторив, встал напротив Айше.

– Нет! – противилась девушка качая отрицательно головой, взмолившись, – Я хочу жить и быть рядом с тобой, Демир, если пожелаешь на колени встану перед тобой, только не говори так, прошу тебя, умоляю не поступай так со мной! – она упала на четвереньки к Демиру и хотела прижаться к его ногам, но мужчина не позволив, сделал шаг назад, – Демир, прости, я не могу ничего сделать со своим сердцем, даже если вырвешь его из моей груди, то моя душа всё равно будет любить тебя…

Демир горячо задышал, взял все силы в руки, схватил Айше за глотку приподнимая, резюмировал:

– Я давал тебе право уехать! Подарил свободу, но ты сделала свой выбор, – смотря ей прямо в стеклянные от слёз глаза, подвёл черту, – а, что касаемо моей жены, то тебе с ней никогда не сравнится! – замолчав, сбросил девушку с балкона.

Предсмертный, душераздирающий крик охватил всех гостей, что не успели покинуть дворец шейха. А Надир, отец Айше увидев, как его дочь подобно белой голубке летит с третьего этажа, вмиг открыл рот от шока и застонал:

– Д-до-ченька… М-моя при-принцесса…

Глава 20

Напротив ворот дворца шейха остановилось два бронированных джипа, из которого Серхат не торопился выходить, а лишь приспустил стекло, чтобы выяснить причину паники и столпотворение местных жителей.

– Мансур, иди на разведку и посмотри что там?! – мафиози отдал приказ.

Люди в смятении покидали злосчастное место, громко крича, но Серхат не понимал чужого языка и повернувшись к переводчику потребовал перевести.

Переводчик прикусил губу и с опаской смотрел на влиятельного господина.

– Кажется, наш уважаемый господин тебе вопрос задал! – смело сказал один из мафии, ожидая ответа.

Переводчик понимал, что за ответ, который он боится озвучивать, можно лишиться жизни, но и молчать тоже не правильно. Такой серьёзный человек, как Серхат не прощает подобных оплошностей.

– Я не повторяю вопросов, если тебе нечего мне сказать, то ты мне не нужен! – серьёзно сказал мафиози.

У переводчика перехватило дыхание, а на височной впадине появилась капля пота, которую он вытирал платком. Подбирая с аккуратностью правильные слова, начал говорить:

– Господин Серхат, они кричат о Ясемин, – переводчик сглотнул жгучий ком, заикаясь, продолжил, – что она ша-шармута, ведьма, которая опозорила честь семьи Оглы и не дала случиться счастью Демира и Айше! Еще говорят, что Демир пошёл по стопам отца, убийца!

– Хватит!! – закричал свирепым голосом мафиози и в ярости вышел из машины, где встретил Мансура.

– Господин Серхат, там… – указывает рукой на бригаду врачей, что на носилках несли Эдже к карете скорой помощи.

– Сообщите Митину, пусть вылетает.., – остановился на полуслове, когда почувствовал что кто-то дёргает его за руку.

Это была Фарья, она узнала Серхата и с заплаканными, поникшими глазами, девочка захлёбывалась слезами, но смогла выдавить из себя:

– Господин, Ясемин не смогла смириться со второй женой Демира, она пожелала отдать душу Всевышнему, мы думали, спрыгнула с обрыва, но её похитил Эрдоган! Прошу вас, не забирайте у меня папу Надира, у меня никого не осталось окромя него.

Сердце Серхата сжалось, грудь сдавило так остро, что он скривился от недуга. Сгорбился, лицо стало тёмным от агонии, ведь слова девочки были правдой, которая неожиданно ворвалась в его жизнь и ударила с неимоверной силой по мафиози. Теперь Серхат, представил сею картину произошедшего и взвесив ситуацию, осознал насколько серьёзная возникла проблема. Насколько сильно он ошибся в Демире, как в мужчине, за которого выдал свою внучку. Демир разочаровал влиятельного господина, а на фоне проступков, ошибок, что успел совершить приемник, Серхат желал младшему Оглы страшной смерти от своих рук.

«Никакой пощады!» – прокрутил мысль в голове.

– Уведите девочку! – строго наказал Серхат.

Мафиози выпрямился в спине и властной походкой вошёл во двор особняка, где перед глазами появилась картина. Демир на балконе третьего этажа смотрит вниз на безжизненное тело Айше над, которым склонился убитым горем Надир. Отец Айше перебирал дрожащими пальцами пряди волос своей старшей дочери и целовал ей руки соединив их вместе.

– Мой цветочек, моя луна, жизнерадостная девочка… Сейчас доченька, папа согреет тебя. – он снял с себя куфию и накрыл ею тело Айше, – Как же так? – прошептал Надир и поднял глаза на небо, безудержно закричал, обращаясь к Аллаху, – За что моя дочка пострадала? За любовь? Для чего ты впускаешь в наши сердца любовь, а потом вместе с жизнью забираешь? Почему ты не дал сдохнуть Ясемин? Проклинаю эту тварь, пусть страдает в руках Ишаран! Пусть её щенята останутся сиротами!

Серхата всего перетрясло после такого высказывания в сторону его семьи. Он недолго думая, заставил Надира обернуться:

– Надир! – раздув ноздри, безумно прорычал Серхат направив пистолет на Надира.

Надир округлив глаза дёрнулся за оружием, но пуля от Серхата с бешеной скоростью прилетела прямо в лоб Надиру и короткая очередь пуль пронзила тело Надира заставив его пасть на землю рядом с дочкой. Люди мафии беспощадны ко всем, кто осмеливается восстать против уважаемого отца Серхата.

Охрана Надира бросила оружие на землю, потому как знали, кто перед ними стоит. Серхата уважали и побаивались, ведь он достиг такого положения, какого даже покойный правитель Аид – дедушка Демира не имел. Мафиози не любил попусту болтать, за ошибки наказывал, а за предательства мог убить всю семью, никого при этом не щадя.

– Приведите мне Азиза и его жену, если будут противиться – убейте! – серьёзно приказал Серхат.

Мафиози кивнули, отправившись перевернуть весь дворец, чтобы найти Азиза и Румису.

По законам мафии Серхата, преемник имеет право на неприкосновенность от членов мафии, лишь глава мафии может предъявлять несогласия, решать судьбу своего преемника. Конечно, у членов мафии были вопросы к главе по поводу Демира, ведь из-за него чуть было не уничтожили весь клан, но Серхат решил проблему с жадным чиновником, тем самым снова оправдал себя и своё положения за столом. Люди Серхата не любят суету, но с приходом Демира, некоторые из них перестали спокойно спать. Парень молод и ему ещё учиться и учиться у Серхата, но пока этот лев добьётся такого же положения, прольётся немало крови, по мнению приближённых к Серхату – Демиру не по зубам стать их вожаком. С каждой ошибкой он утопает в болоте, а узнав что младший Оглы сделал с внучкой Серхата, то оттуда ему уже не выбраться. Положение Серхата треснет если он проглотит оскорбление от преемника, ведь такое пятно, ложится прежде всего не на Серхата, а на всю мафию. Мафиози не должен такое прощать, по мнению членов мафии: брак, любовь, дети – это всё лирика, поэтому если не хочешь потерять семью, то лучше не имей её.

– Демир!! – сжимая кулаки со всей силы, Серхат тяжелой походкой шёл по коридору дворца, заорал, – Я убью тебя, щенок!

Демир также шёл на встречу к Серхату, а когда встретились, парень не успел ничего сказать, как почувствовал мощный удар и солоноватый вкус собственной крови. Демир не скривился даже, не просил пощады, а твёрдо стоял на ногах.

– Разве я не говорил, что Ясемин – моя душа и если ты обидишь, то я обрушу небо на твои плечи?! – крепко схватил Демира за длинную рубаху и прижав к стене, продолжил едко вспоминать, – Разве ты не давал мне клятву, иметь одну единственную женщину?! – глаза Серхата налились кровью, другой бы на месте Демира пал бы к ногам и просил прощения, но Демир не отрицал своей вины, молчал.

Серхат отшвырнул от стены Демира, направив оружие на него, а Демир подошёл в плотную, и дуло пистолета упёрлось в грудную мышцу.

– Стреляй, отец Серхат! Я ничего не стану отрицать, ты во всём прав! Но я бы хотел перед смертью спасти любимую, желаю, чтобы у детей была мать! Позволь…

Серхат нажал на курок и пуля обожгла грудь преемника вылетев насквозь, Демир схватился рукой за грудь и упав на одно колено глухо вскрикнул от боли.

Серхат склонился над Демиром и тихо прошипел:

– Забудь про неё, я Серхат Оздемир, клянусь, что ты больше не член нашей семьи и не преемник мафии! Ты никто! Я растопчу тебя, как букашку! – он приставил пистолет ко лбу Демира и коротко заключил, – Я ошибся в тебе!

Неожиданно дверь из-за спины Серхата затрещала, Азиз выбил её своей ногой и молниеносно подбежав к мафиози вырвал из рук пистолет, откинув его в сторону.

– Не смей!

Тут же Азиза сзади ударили по голове автоматом, выплеснув:

– Мразь! Совсем страх потерял! – двое преданных людей Серхата, стали беспощадно бить старшего Оглы. Демир очень слаб и попытавшись встать, глава Мафии нанёс парню пару ударов в живот, пока Демир окончательно не упал сжавшись от боли.

– Ясемин, Ясемин, – не переставал повторять имя любимой, – мало времени. Я должен спасти свою жену!

Серхат поднял Демира и встав к нему вплотную, властно сказал:

– Забудь! Договор о вашем браке я сожгу! Ты приведёшь мне внучку ценой своей жизни! Даю тебе час, один час, если не успеешь, то я буду отрезать по одному пальцу у Азиза, а на следующий день, если не увижу Ясемин, то твой отец умрёт в страшных муках!! Время пошло!!

Про то, что Серхат, тоже послал своих людей на поиски Ясемин, он не сказал.

Демир сильно закашлял, истекал кровью, ноги становились ватными и непослушными, но он из последних сил встал, ему силы придавала любовь к женщине, но никак не страх за отца и мачеху. Да, он всё же в глубине души любил отца, но сейчас отец жив, а судьба Ясемин не известна. Как одинокий волк, потеряв свою стаю, Демир направил все силы в кулак, переборол всё, что пережил и направился к выходу. Гарантий, что Серхат не убьёт отца и Румису никаких, но сейчас для младшего Оглы главная цель – Ясемин. Потом, Демир сам попросит смерти у Серхата, ведь жизнь без Ясемин подобна смерти, а Ясемин не простит его, это он помнил:

«Проси прощения у Аллаха может он тебя простит, но не я!»

Глава 21

Демир

– Брат?! – подбежал ко мне Каан, когда я садился в машину, прижимая к ране пиджак, – Кто это сделал? – потребовал объяснений не давая закрыть дверь.

Мне меньше всего сейчас хотелось объясняться, время на исходе. Посмотрев на себя в зеркало, тошнотворно усмехнулся, ничуть не удивляясь собственному виду, сейчас я получаю, то что заслужил. Нет, я вовсе не жалею себя, напротив – ненавижу! Окровавленное лицо, опухшая губа саднит и глубокое рассечение на переносице носа, всё это самое малое, что я получил в ответ за чрезвычайно мерзкое отношение к Ясемин. Так мне и надо! Если бы не приведи Аллах, Ясемин не была живой, то я бы удостоился получить смерть от рук Серхата.

По всей видимости огнестрельное ранение не задело органы, пуля прошла на вылет. Рука мучительно ноет, от боли в груди перед глазами всё мутится, но мне надо стойко держаться на ногах ради моей любимой, чтобы вырвать её из грязных рук Эрдогана. Как сын своего отца я наверное должен был остаться для его спасения, но теперь я и он ступают на разные пути, пора идти навстречу своим ошибкам и принимать так, как каждый этого заслужил.

– Я тебе вопрос задал, кто? У кого хватило духу стрелять в тебя? – повышает брат голос, набирая номер скорой помощи, а я этим временем накрываю ладонью экран смартфона.

– Я! – объявил Серхат за спиной Каана.

Каан повернулся к нему, отметив:

– Салам Алейкум, господин Серхат! Мне ясен ваш скорый прилёт, но должен сообщить вам, что не потерплю кровопролития на своих землях!

– Алейкум Ассалям, Каан, – ядовитая, надменная усмешка говорила мне о безразличие Серхата к словам брата. – Ты парень смелый, но как шейх изрядно не опытен…

– Каан, – привлёк внимание брата, дабы предотвратить надвигающийся конфликт.

Прищуренный с ноткой насмешливости взгляд Серхата переключился на меня. Я готов принять весь его гнев, дабы брат не пострадал от мафии.

– Вам я братья вот, что хочу сказать, вы дружны между собой, господины на своих землях, имеете много женщин, но что же они у вас все страдают? Их убивают, над ними издеваются, моя Ясемин сильная пусть и с характером нежного жасмина, она молча терпела, а потом её сломали, – приближаясь, Серхат грозно воскликнул мне, – Моя внучка оказалась в лапах шакала из-за тебя! – я силой оттолкнул Каана, закрыв его спиной.

– Садись в машину! – приказным тоном сказал я, а когда развернулся к Серхату, то получил удар, от которого полетели из глаз искры, колени подогнулись, заставляя упасть на землю, прямо к ногам главы мафии.

– Демир! Не трогайте!

Голос Каана взбодрил, сейчас нет времени думать о боли, я закричал стиснув зубы:

– Нет! – жестикулирую рукой, дабы остановить пыл брата, иначе Серхату большого труда не составит сделать Каану больно. Тем более Серхат знает, насколько дорог мне Каан. – Брат, всё в порядке, сиди в машине и не высовывайся, – я поймал на себе острые взгляды мафиози, они готовы убить нас и преданно ждут сигнала от Серхата.

– Самая большая услуга, которую можно оказать человеку, это научить его больше не ошибаться! – безапелляционно парировал Серхат и пошёл к своему микроавтобусу, в который после занесли моих детей.

Брат за рулём покоряет дороги, как опытный гонщик, несётся на большой скорости. Камни под колёсами заполняют тишину и напряжение между нами. Куда ехать? Где искать любимую? Эти вопросы морально душили, я нервно листаю контакты, чтобы позвонить другу из Шарджи.

– Салам Алейкум, Мага!

– Алейкум Ассалям, брат! – обрадовано приветствует меня друг детства.

– Мага, я рад слышать тебя, извини, что так слёту к тебе обращаюсь, но у меня проблемы и мне нужна твоя помощь!

– У тебя нет проблем! Ты же знаешь, я брата в беде не оставлю! Поэтому готов слушать…

– Моя женщина, мать моих детей в опасности с неким Эрдоганом Ишаран! Он планирует покинуть страну, а может уже сбежал, брат мне нужна любая информация.

– Аллах, Аллах! – цыкнув, ахает друг, он понял, о ком я говорю, – Я услышал тебя, Демир! Значит так, я предупрежу своих людей на суше и на море, далеко не уйдёт! А сам я сейчас проверю регистрации граждан на ближайшие рейсы самолётов, если что-то найду, то позвоню.

– На связи брат, я не забуду твою доброту!

Я заметил, как нервно Каан сжимает руль и громко вздыхает, конечно, я же погрузился в свои проблемы и даже не поинтересовался, что с его женой.

– Каан, я не знаю, что сказать тебе, но дай Аллах Эдже в скором времени поправится и у вас всё будет как прежде. Извини, – я положил свою ладонь ему на плечо, и он съехал на обочину, заглушив мотор.

– Ничего не говори! – тихо ответил он.

– Брат, – не успел добавить, как Каан открыл дверь машины и вышел.

– А ты знал, что Эдже беременна?

Я отрицательно мотнул головой, по венам стыла кровь, хоть бы не услышать, что ребёнок пострадал.

– Я не хотел создавать тебе проблем, нет, я не знал о положении Эдже, извини Каан, – я подошёл к нему, признавшись, – Если останусь в живых, то слово брата даю, без твоего согласия не переступлю порог твоего дома!

– Не вини себя, откуда тебе было знать, что Зухаль шпионка, если и нужно кого-то винить, то это меня, потому как, когда ты засомневался в ней, я защитил её, подумав, что она бедная женщина, а как оказалось, у Зухаль была совсем другая история!

У меня снова потемнело в глазах, но брат не дал упасть, придержал меня, напугано сказал:

– Даже не вздумай, ты должен жить… – в глазах изрядно потемнело, но я дёргаю головой, стараясь сбросить навалившуюся слабость, мрак топил в своей черноте, и я потерял связь с братом переставая слышать его голос.

Почувствовал изнуряющий холод, я будто вынырнул из ледяных вод. Делаю прерывистые вдохи, морщась от ярких лучей солнца. Меня как будто окатило водой, весь в поту хоть бери и выжимай.

– С возвращением, братец! – с улыбкой подаёт Каан бутылку с холодной водой, переключая внимание на дорогу, и я с дикой жаждой пить, выхватываю её из рук брата. На удивление рана уже не мучила, только при резких движениях чувствовал ноющую боль.

Мы всё в дороге, за окном рисуется родной пейзаж, горы, мечети, одним словом – родина моя! Только сейчас понимаю, как соскучился по этим местам, признав, что я здесь в последний раз. У меня была мечта познакомить Ясемин с этим прекрасным городом, сводить её по достопримечательностям, чтобы радоваться вместе с ней, я бы сейчас всё отдал, чтобы увидеть её улыбку, услышать её нежный голос и смех. Но не всё Всевышний нам может послать. За счастья, мечту надо было бороться, дорожить и оберегать их. Я обязан был дышать в такт с Ясемин, стараться почувствовать боль её души, её крик, когда она молила прислушаться к ней и тогда никто бы не смог разрушить наш мир. Жаль, что мы это понимаем только, когда по-настоящему теряем и не можем ничего уже сделать, потому как, раненное сердце будет помнить, оно не забудет, как сильно обожгла его любовь. Я помню пустые глаза моей девочки, не забыл, как из-за меня проливала горькие слёзы, рвала и метала всё вокруг, тогда я думал, играет. Но как оказалось, сердце моей женщины с каждым моим противным всплеском трескалось. Это я разбивал ей хрупкое сердце, оно на миллионы осколков распалось, и эти осколки, Ясемин мне не позволит собрать.

Перевожу взгляд на свой оголённый торс, где грудь была туго перемотана бинтом.

– Как ты себя чувствуешь, рана болит? – с нотками волнения спрашивает Каан, – Благодаря Эдже, ты жив, она меня научила кое-чему и как видишь, я не плохой Айболит, – согревает меня своей нежной улыбкой. Но мне сейчас совсем не до улыбок, любимую надо спасать, но всё же я в ответ выдавливаю благодарную улыбку.

– Я живой, но чувство, будто по мне бульдозер прошёлся!!

В глаза бросилось время, прошло не меньше трёх часов, сердце покатилось кубарем и замерло. Меня бросало, то в жар, то в холод, пока всего не затрясло, как в дикой лихорадке.

– Отец!! Отец!! – дрожащими руками ищу телефон по салону, – Где? Где телефон?

– Демир успокойся, скорее всего, выходя из машины, ты обронил телефон. Окромя Маги мне никто не звонил, значит, у нас есть ещё время! – Каан знал, чего я опасаюсь и, что гложет меня.

– Серхат человек слова, если он сказал, то…

– От судьбы не уйдёшь, брат!! – закричал он, выводя меня из агонии, – Пока ты, спал, Мага звонил и у нас замечательная новость, – улыбнулся Каан, продолжив, – Эрдогану, как оказалось, некуда бежать, и он совершил большую ошибку, направившись в дом Зухаль! Там наш гнев его и настигнет!

– ИншАллах! – ответил на радостные новости.

Глава 22

Демир

Перемены не наступают до тех пор, пока не усваиваются уроки. Все резкие повороты перевернули мою жизнь с ног на голову и этому виною послужила моя глупость и молодость, ошибки в принятии серьёзных решений, но я извлёк уроки и пока мы летели в Турцию, я смог пересмотреть свои взгляды на жизнь. Кажется, я теперь смогу – ВСЁ изменить, повернуть в то русло, где мы с Ясемин и нашими детьми станем на ноги и заживём так, что все звёзды на небе будут нам ярко подмигивать. Я не жду прощения, но я разобьюсь в лепешку, дабы из её чёрных глаз никогда не текли слёзы, дабы сердце и душа не страдали. Скажет исчезнуть – исчезну, прикажет – сдохнуть, не проблема! Ведь без неё нет мне жизни!