Сказка о вынужденном старателе Филате и его верной зазнобушке Лизавете бесплатное чтение

1

Ох, уж эта любовь – древнее, первобытное чувство, от которого подчас кровь кипит в жилах. Кто-то поёт ему дифирамбы, кто-то клянёт и ругает на чём свет стоит. А кто-то случается, ждёт его долгие годы, ведь не каждому суждено испытать этот взрывной шквал вдохновения и отчаяния одновременно. Столь сложное и порой безответное чувство подвластно лишь людям романтического и, несомненно, выдержанного склада характера. Истеричные, нетерпеливые и расчётливые индивиды не годятся для любви, потому как зачастую бездарно погибают, или того хуже, теряют рассудок, просто сходят с ума.

Кстати, этому есть прямое подтверждение в качестве одной весьма интересной и показательной истории. Вот её-то нам и предстоит узнать. А началась она в стародавние времена, когда в столице правил царь-государь, а в провинциальной глубинке и на периферии власть держал либо городничий, либо полицмейстер, а местами и бурмистр. В общем, давненько это случилось, притом настолько далеко от столицы и царя-батюшки, что прокурором там считался медведь, а значит, по здравому рассуждению дело было в Сибири, в далёкой её таёжной части на просторах прибайкальского плоскогорья, где берут начало множество разных ручейков, речушек и рек.

Здесь в этом лесном краю на отшибе империи правил иной закон, не тот, что в цивильной, центральной части государства. Тут если что, то в суд на обидчика подавать некогда, все вопросы решались сразу и конкретно, вплоть до физического устранения соперника. Да уж, вот такие глухие места и такие дикие нравы. Хотя с другой стороны очаг спокойствия и некой культурности в этих отрешённых местах, конечно, был, и им являлся довольно-таки разросшийся в размерах поселок, а скорее уже городок со звучным названием Ербогачён, что означает «холм, поросший сосной». А располагался он, да и сейчас расположен, на берегу знаменитой реки Нижней Тунгуске, которая богата не только рыбой, но и непревзойдённой красотой своих берегов.

Обитали в городке семьи охотников, рыболовов и, разумеется, старателей, добытчиков золота, ведь не надо забывать, что в низовьях Тунгуски брало начало множество её притоков; всяких ручейков и речушек, а, следовательно, золотоносных мест на этих притоках имелось великое изобилие. Правда, все они в те времена были ещё малоизвестны, и практически не открыты, не найдены. Так что в основном старатели объединялись в артели и пытали удачу на более или менее изученных приисках.

Хотя иные бродячие искатели золотишка скитались по всему краю, и наугад разведывали новые места, при этом подчас обходясь лишь своей интуицией да компасом с киркой и лопатой. И вот сними-то, с этими «дикарями», а их так тогда называли, была просто беда; то они бесследно пропадали, то подавали сигналы бедствия и молили о спасении, а то и возвращались из тайги в полусумасшедшем состоянии без крупинки золота. Однако это никак не сказывалось на пополнении их рядов.

2

В городок с завидным постоянством всё приезжали и приезжали новые мечтатели-авантюристы, желающие мгновенно обогатиться, найдя золотую жилу. И вот среди подобных мечтателей как-то затесался один вихрастый паренёк. При этом помимо роскошного вихра и копны светло-русых волос, он также имел и весьма смазливую внешность, а ещё высокий рост и молодецкую стать. Одним словом изрядный симпатяга; такому бы больше пошло не золото в тайге добывать, а красоваться где-нибудь на столичных театральных подмостках изображая героев любовников.

Но это лишь досужее предположение, на самом же деле паренёк грезил другим. Его манила природа, дикий лес, бурные реки, цветущие поляны и крутые горы. Этим он бредил сызмальства. Потому и приехал сюда, в эту сибирскую глубинку, хотя родился и вырос он в губернском городе, в дворянской семье, правда, слишком обнищавшей. Его старик отец погорел на сомнительных сделках, и теперь бедствовал, а это являлось ещё одной причиной для поездки сына в золотоносные места. Молодому баричу так хотелось помочь своему неудачливому отцу, что он, не задумываясь, кинулся в эту сомнительную поездку.

У него даже и имя было подстать, а звали его – Филат, что в переводе с греческого звучит как «защищать» и «оберегать». Вот он и поставил себе целью защитить свою семью от полного разорения. При этом даже вывел для себя немудрёную истину, и частенько её повторял; «при желании можно добиться многого, но прежде надо постараться, чтоб у тебя появилось желание чего-либо добиваться и достигать», конечно, тут он имел в виду собственную силу воли, которая не раз помогала ему преодолевать жизненные трудности. Вот и сейчас он прибыл в этот городок непременно добиваться своей цели.

Разумеется, первым делом Филат приобрёл всё необходимое для старательского ремесла: лоток для промывания породы, лопату, кирку, совок, сито, и ещё много чего по мелочам. Имелся также у него и компас с картой, их он приобрёл ещё там, у себя в губернском городе. И вот сейчас он был полностью экипирован для похода в тайгу. Благородное намерение намыть побольше золота, чтоб выручить отца из нищеты начало осуществляться, избавление от бедноты приобретало реальные формы.

И всё бы хорошо, и наверняка Филат моментально достиг бы своей цели, однако неожиданная встреча смешала все его планы и внесла весомые коррективы в его судьбу. Уже буквально на выходе из городка Филат вдруг увидел спешащую по дороге ему навстречу девушку. Ох, и хороша же была та девица; высока, стройна, величава, а уж какая у неё походка: легкая и привольная, словно полёт нимфы. Не ступает она, а плывёт над землёй аки лебёдушка белокрылая. Филат аж залюбовался. А девица-то всё ближе и ближе. Тогда уж он не совладал с собой и дорогу ей преградил.

– А ну-ка погоди, красавица,… зачем так торопишься?… не ровён час спотыкнёшься, иль оступишься,… упадёшь, беду навлечёшь!… Лучше постой, я тебе что-то скажу,… ты такого ещё не слышала… – обращается он к девице и улыбается своей белозубой улыбкой, взялся значиться флиртовать. Но девице не до этого.

– Ты ещё кто такой!?… Отчего дорогу мне перекрыл!?… Иль поиздеваться надо мной решил!?… А может, ты не знаешь, кто я такая!?… Так я тебе враз объясню!… – эдак строго отвечает она ему, и сходу из-за пазухи нож достаёт, да не маленький, сразу видно охотничий, на порядочного таёжного хищника рассчитанный, а тут всего лишь Филат, городской экспонат.

– Эй-эй,… ты чего это, девица?… я же с благими намерениями,… просто познакомиться хотел,… даже комплемент тебе сказал, красавицей назвал!… А ты меня резать собралась,… нет-нет, не надо!… Ты уж прости меня, если чем обидел, да только я тебя точно не знаю,… ты права,… чёй-то я зарвался… – вмиг согнав улыбку с лица, залепетал Филат, и уже было собрался отступить, но девица не позволила.

– Да ладно уж, не дёргайся,… стой, где стоишь,… скорее это ты меня прости, что напугала,… это всё по привычке!… Тут, знаешь ли, народ всякий шныряет, бывает, и ножом от них не отобьёшься!… Хотя по тебе видно, ты новенький,… ещё не обтесался здесь,… никого толком не знаешь,… полагаю, за золотишком приехал,… не так ли?… – сходу определила девица, убрав нож и даже улыбнувшись.

– Ну да,… за ним, за золотишком прибыл,… но не для себя,… отец у меня в непростую ситуацию попал,… для него хочу собрать!… А ты как я погляжу, девушка строгая,… к себе никого не подпускаешь,… ценишь себя,… вон красотка какая, аж за душу берёшь!… Только я не пойму, почему ты мой комплемент за издевательство приняла?… ведь я к тебе от чистого сердца обратился,… сразила ты меня, очаровала,… вот я и встал перед тобой… – попытался оправдаться Филат, но девица вновь прервала его.

– Ну что ты такое говоришь?… смеёшься ты опять что ли, иль слепой?… разве не видишь какая я?… Да ты приглядись хорошенько,… посмотри на моё лицо повнимательней!… – вскликнула она и убрала со лба чёлку, под которой скрывался страшный шрам. Он начинался где-то высоко в волосах и оттуда красно-розовой змейкой проходил через весь лоб, заканчиваясь в полдюйме у правого виска.

– Что это!?… откуда такое!?… – изумлённо вскрикнул Филат, и даже чуть отстранился, до того ему показался омерзительным этот шрам на столь милом девичьем личике.

– Ага!… рассмотрел, значит!… Это меня так ещё в детстве Михаило Потапыч пометил,… был тут у нас лет десять тому назад один старый медведь-шатун,… ну, я в лесу на него и напоролась!… Пошла по весне из-под талого снега валежник собирать, и попалась ему на глаза,… вот он и накинулся на меня!… У них, у медведей, особенность такая есть,… они сразу лапой за голову хватают, норовят скальп снять,… а за своим брюхом в этот момент не следят!… У меня в руке тогда секирка небольшая была,… это чтоб валежник кое-где подрубать,… ну, я мишку, пока он мою голову трепал, той секиркой по брюху и маханула,… шкуру ему лихо рассекла!… Ох, он и взревел,… вмиг меня бросил, испугался, и в чащу бежать кинулся,… его охотники потом по кровавому следу нашли,… не дали ему людоеду жизни!… А я с разорванной головой еле до дома добралась,… благо медведь мне кость не раздробил, только кожу повредил,… местный фельдшер мигом меня зашил,… только вот шрам остался!… Теперь под чёлкой его прячу,… местные-то знают эту историю,… потому-то ни один парень ко мне всерьёз и не пристаёт,… шрама боятся,… гляжу и ты струсил?… – поведав свою печальную историю, вдруг спросила девица.

– Ну что ты, нет,… ничего я не струсил,… просто неожиданно,… такой страшный шрам и у такой очаровательной девушки!… Теперь-то я понимаю, почему ты заговорила про издевательство и насмешки,… думала, я знаю твой изъян и принялся шутить!… Но нет, я искренне считаю тебя непревзойдённой красавицей!… да ещё и с такой историей, да ты просто чудо, как хороша!… и я действительно восхищён тобой!… Ты такая смелая, отчаянная!… неповторимая!… Вот мы с тобой говорим всего-то несколько минут, а я уже и шрама твоего не замечаю, будто и нет его, исчез,… для меня он не помеха,… не вижу я его, зато всё больше наслаждаюсь разговором с тобой!… Хотя прости, ведь я даже не представился,… меня зовут Филат!… а тебя как!?… – уже почти влюблённый в странную незнакомку, спросил Филат, и тут же получил ответ.

– Ах да,… а моё имя Лизавета,… или просто, Лиза,… а для сильно близких людей, Лизонька,… и я живу тут, в городке, вон, за поворотом мой дом!… А ходила я с утра в лес, проведать своего батюшку,… он там, на заимке, за порядком следит, егерь он,… смотрит, чтоб никто лишний раз огнём не баловался, лес не палил, зря зверя не травил, и не шкодил, природу не губил!… Ну а теперь я домой спешу,… надо обед готовить, маменька ждёт, приболела она, сама пока не может!… А тут ты такой, весь цветущий, дорогу мне преградил,… дерзить давай, оттого я и удивилась,… пригрозила тебя, а ты на поверку хорошим парнем оказался,… даже чуток понравился!… Вон, какой ты писаный молодец,… и вихор-то у него, и зубы белые, и осанкой горазд!… Ну да ладно, заговорилась я с тобой,… побегу,… а ты будь осторожен там, на реке,… золото мыть, это тебе не девиц кадрить!… – задорно усмехнувшись, вскликнула девица, и поспешила дальше, торопливо помахав на прощанье Филату рукой. А он в ответ лишь чуть успел что-то прошамкать да глупо улыбнутся.

3

И секунды не прошло, а Лизонька уже за поворотом скрылась. Зато Филат ещё минуты две стоял, разинув рот, и переваривал всё то, что сейчас здесь произошло. И только на пятой минуте он понял, что полностью влюбился в эту храбрую, немного диковатую, но такую обаятельную девушку. И ровно с этого момента Филат стал уже сам не свой. Его внезапно так потянуло к Лизоньке, что он уже почти решил идти за ней, но всё же вовремя одумался.

– Нет-нет,… это будет совершенно неуместно,… что она обо мне подумает,… скажет ещё, что я сумасшедший,… пять минут знакомы, а уже и свататься припёрся!… Нет-нет,… всё, надо идти на реку золото мыть,… а уж там как судьба распорядится,… если нам суждено вместе быть, то так оно и случиться… – мигом рассудил Филат и поторопился продолжить свой путь, ведь время было уже обеденное, а ему ещё идти да идти до намеченной точки.

А точку эту, кстати, он наметил заранее, ещё когда лоток для промывки песка подбирал. Как бы невзначай поспрашивал у здешних жителей, где есть такое место, куда ещё никто не ступал. Ну а народ в городке жил весёлый, шутливый, вот и посоветовали ему идти в самый глухой угол, оттуда даже медведи с лосями сбежали, ибо там творилась какая-то чертовщина. То гул неимоверный из-под земли пойдёт, то вдруг на реке волны непонятные вздыбятся, а то бывало, почва задрожит, заходит ходуном, словно леший с кикиморой танцы устроили. В общем, худое место. Туда-то Филату и посоветовали идти, шутейно конечно, думали чуток подтрунить над ним.

Но Филат-то ничего не знал про те края и гиблые места, принял совет за чистую монету, и пошёл в тот угол с полной уверенностью, что на правильном пути. Даже на своей карте маршрут отметил, и по компасу направление держал. К вечеру уже добрался до цели. Долго раздумывать не стал и сходу взялся мастерить себе на ночлег шалаш, ведь уже начинало темнеть, как-никак полдня шёл, забрался аж в самую чащу. Хорошо хоть речка в этом месте намыла мелкую заводь, стремнина ушла ниже, и теперь здесь можно было без хлопот набрать в котелок воды, и даже помыться.

Одним словом Филат сразу принялся обживаться на новом месте. Всё по науке делал, как в умных книжках написано, которые он перед походом сюда специально прочитал ещё там, у себя дома. Тщательно готовился. И сейчас ему это пригодилось: по науке шалаш сложил, валежника добыл, и лёгкий супчик на костре в котелке сварил. Всё чин-чинарём. До полуночи управился, а как луна взошла, так он угомонился да спать завалился. Намаялся за день бедолага, устал. И вот спит Филат, а ему Лизонька снится, из головы так и не уходит, в его мыслях поселилась, крепко засела. И вроде она во сне в противоположную сторону от него ступает, при этом рукой машет, за собой его манит.

– Пойдём со мной, Филатушка,… я укажу тебе, где золото искать,… нам на свадебку… – говорит она ему и улыбается, да так ласково, что Филат сам сквозь сон в улыбке расплылся, да ногами зашевелил, будто за ней пошагал. А Лизонька-то всё манит и манит его. И вдруг в лице переменилась, в ведьму обратилась, да как басом громыхнёт.

– Ар-р-р-р!… – рыком страшным разразилась, и растаяла, растворилась во сне, исчезла. Тут-то Филат и проснулся.