Проклятие бесплатное чтение

Черные крылья ночной мглы укрыли моё существо. Хотя нет, казалось, что эта тьма поглотила всю планету. Концентрировать взгляд на небо равнялось бесполезному занятию. Земля хоть и невинная, но тянула к себе, зовя притяжением безвольные гири. «Уходим» – торопливо говорили прохожие и уводили за собой любопытных детей. Я хотела бы открыть рот и попросить помощи, но эти взгляды сжигали, хотя и были холодными стёклами.

– Умри. Умри, – доброжелательно шептали знакомые, исчезая словно дымок в широком холсте.

Мои чувства перемешались, подобно краскам художника, но рождали, увы, не прекрасный пейзаж, а серо-илистое смазанное пятно.

– Я виновата? – переспрашивал разум погружаясь в безответное отчаяние.

– Это ведь та самая?

– Ага, не подходи, ещё заразишься. Тьфу!

Мокрый позор издевательств покрыл моё лицо. Кровоточащая рана не столько на теле, сколько внутри, требовала лекаря. Казалось, сердце проткнул стеклянный нож, тех, кто не торопился его вынимать.

– Её бросил отец! А потом и мать. Разве родители уходят от хороших детей? Слова мужчины подхватили женщины, повторившие концовку раза три. Они судачили о моей семье и, собственно, обо мне, несущей проклятие. Хотя… сороки и то меньше говорят, чем люди, получившие пищу для языков.

– Это и есть моя деревня? Это то самое место где я выросла? Вон та бабушка. Разве не к ней мы ходили убирать огород? И не ей ли приносили ягоды? А вот этот мужчина… был как брат моему отцу. Он столько раз приходил в наш дом и ел с нашего общего казана. А мужчина, что прячет лицо в воротник, не ему ли отец помог встать на ноги? Что же теперь происходит?

– Убирайся мелкая тварь, – в исступлении гнева прокричала соседка и, выскакивая на улицу, облила помоями.

– Так её! Так, – поддержали собравшиеся добавляя каменные примочки на без того пострадавшее тело.

Их гневные чувства острыми иголками вонзались в душу и выворачивали нутро наизнанку. Тяжело дыша, я поднялась, нутро ныло от несправедливости и людского лицемерия. Безжалостность, бездумность и все связанные с ними пороки вылезли наружу подобно пузырям ожога. Сколько же они терпели? Сколько ждали и надеялись на возможность изгнать меня? Как же им удавалось улыбаться и держать за руку, коль в душе столько ненависти? Я вытерла лицо рукавом и ещё раз окинула взглядом окружающих меня жителей деревни. Теперь я не могла назвать их соседями или даже просто знакомыми. Ведь как показал случай, я совершенно не знала кто живёт рядом, общается и навещает наш дом.

– Уходи, брошенка, – сказал парень и замахнулся камнем.

– Они ведь ошибаются, никто меня не бросал. Они не знают о том, что произошло на самом деле. Почему же тогда их ненависть изливается на меня? Я ли сорвала запретный плод? Я ли создала болезни?

Но увы, все мои измышления бесполезны, проклятие давало повод меня ненавидеть. Моё тело покрыло нечто, похожее на кору, которая трескалась и испускала кровавую жидкость. Оказавшись в опале, я могла только уйти в дикие места. А если съедят звери, то это более отрадно, чем жить среди людей-хищников, которые едят не плоть, а душу.

Грехи согрешившего поколения проявляются на детях и повторяют в них возрастающее проклятие. Пятно користого позора указывало на преступника, несущего свой груз бесчестья. А это даёт повод вызывать всеобщую ненависть. Родители падают и, ругаясь, распространяют свои же беды на общественность. “Добрые” друзья-утешители подхватывают свежую новость. И вот результат! Призывая к ответу родивших, они не желают помочь, но страстно жаждут посмаковать чужие тайные грехи. Потому дверь хлопнула, и отец покинул дом. Потому прилетели известия о другой. Ах! Если бы не известие… Мать погрузилась в трагизм, забывая о моем существовании. Боль огненного клейма на сердце сподвигла отправится на поиски.

Наследственность тайных взыскивается и запрещает покинуть дом. В ту ночь луна озарила долину. Караван ушёл, оставляя меня в центре зелёного поля. Ах, если бы не другая сторона! Если бы не слухи, то может быть всё бы пошло по-другому. Вереница обид от незаслуженного наказания увесила моё тело. Я гневалась кричала и пряталась в ночном покрове, находя душный покой в безмолвном одиночестве.

Я мучилась много недель, а состояние моего здоровья ухудшалось. Хотелось с кем-то поделиться и найти сострадание, попросить совета, но… друг семейного очага посетил обитель моего пребывания, и вот только после я осознала гнилое состояние его души. Ах, если бы в прошлом я знала, то никогда бы не играла на коленях столь завистливого человека. Мы доверяем людям, надеясь на их понимание, но, увы, они могут обмануть наши ожидания. Милый расспрос за обеденной беседой, и кто же знал, что пойдёт такой слух? Шуточное высказывание “меня бросили” оказалось неудачным и стало основой обвинения. В считанные дни появилась информация, вспомнились грехи целой родословной. На основе этого “святые люди” изгнали меня из моего собственного дома. Они пришли, когда мне было очень плохо, схватили и выкинули вон. Вот так поступают друзья. Таковой выглядит благодарность знакомых. Они напрочь забыли о сострадании даже не потрудились вспомнить о прошлом добро, которое было проявлено в их сторону. Те, кто имели помощь с нашего личного бюджета, боялись осуждения и молчали. Те, кто перестал получать “братскую плату”, требовал изгнания. Сколько же злобы таилось в глубине этих душ? Они молчали, ждали и надеялись, когда мы упадём. Они носили в себе обиды и теперь, когда появилась возможность, с радостью излили желчь.

На ладони осталась кровь от кашля. Это свидетельство скоротечности моих дней. Я удалялась вглубь и позабыла тропу обратно. Падая на землю, я понимала, что никто не подымет. Взирая на небо, душа с трепетом умоляла разъяснить поступок моих кровных родственников. Ради чего они оставили меня в самый трудный момент? Почему не присылали письма? Почему даже маленькой строчкой не побеспокоились о моем состоянии? Это ведь их проклятие. Это они перенесли его на меня. Так почему же?

Пока негодование покидало немые уста, сухой корень ухватился за мои ноги, напоминая о якоре не достоинства, просить небо разъяснения. Я потеряла равновесие и забыла многие обвинительные мысли. Жалость к себе и тоска по прошлому укусили самолюбие. Доброе веяние привязанности к родителям вынудило меня помолиться за их безопасность. Меня не волновала высота падения, лишь совесть осуждала за непроявленную почтительность к воспитавшим меня. С раскатами внутренней борьбы я впилась в рыхлую почву обрыва. Мне так хотелось обвинить всех вокруг и ухватиться за спасительную корягу, но голос из глубины души твердил одно и то же, опровергая мои обвинения:

– Проклятие передалось родителям от их родителей. Разве они должны нести твоё обвинение?

Заскрежетав зубами, я сделала последний рывок и сдалась. Раньше оправдывать кого-то и искать в нём доброе было моим хобби. Как жаль, что привитое “оправдание” не даёт мне надежду на выживание.

– Почему я должна страдать из-за чужих злодеяний, из-за того, что кто-то в прошлом не пожертвовал собой ради прекращения болезни? Почему?! – в этот момент “волосок”, за который мне удавалось ещё держаться оборвался. Я полетела вниз как подбитая птица. Мои больные связки напряглись и исторгли крик:

– Я и не прошу исцеления! Пусть один человек, хоть и не виновный, унесёт проклятие. Я хочу просто понять.

Катясь кубарем вниз, я не чувствовала физической боли. Тонкие порезы выбрасывали кровавые капли, которые исчезали в грязном фоне обрыва. Падая и карабкаясь, я возводила руки к небу и умоляла о благословении семьи. Моё нутро надеялось, что таким самоотречением и смирением я смогу получить ответ на свои вопросы. Впрочем, мне терять нечего, ведь дни проклятого человека и так сочтены. Это как бы одолжение о принятии неизбежного, но с условием. Я понимала абсурдность своих просьб, но всё равно требовала ответа. В самый острый момент из сухих ветвей вырывался гул голосов тех жителей деревни, которые как за Бога решали участь не только моей жизни, но и всей семьи.

– Разве такие грешники достойны жить?

– Это вовсе и не их имущество. Мы обеспечили их всем необходимым. Забрать участок – это малое, что можно сделать для искупления их злодеяний.

Покушаясь на чужое, они благодарили за благословение Всесильного. Они не думали, что идут наперекор. Колеблясь и мучая себя не достоинством обращаться к Всевышнему, я взывала всю ночь, но ответ не пришёл.

– Истлеваю как умирающая свеча. Я взываю, но не слышу ответа. В голове кромешная тьма и только глаза улавливают капельки блеска.

Роса омыла задеревенелую кожу. Кора разрослась до половины тела. Лицо обрамляла усталость. Где же мой покой? Где счастье в отпущении? Где благость прощения и омытие елеем?

Карабкаясь из той самой ямы, я чувствовала, как что-то потустороннее вновь и вновь сбрасывает вглубь мой разум. Я ощущала, как людские голоса из Святой деревни обрекают меня на страдания. Корни в руках надрывались, а ветви ломались, но не от тяжести, а от нежелания людей помогать. Не от хрупкости, а от негативного отношения человечества. Жизненные силы испарялись как вода, а ответа не было. Я умирала от бесполезного барахтанья в попытках выбраться на свободу. Хотя нет, моё желание подняться не было физическим. Это духовная борьба.

Румянился вечер. В долину опускалась прохлада. Прошли сутки, никак не изменившие положение. Холодная влага змеиной тропой опустилась в овраг. День прошёл. Я устала и вымотана, но так ничего и не добилась. Бесполезная суета и томление духа – вот мой удел “прокажённого”.

– Может теперь пора сдаться?

За спиной промялась земля насыпи, набрасывая на плечи шаль грязи и лишайников. Спокойный голос оврага звал на покой.

– Тебе больше не нужно бороться. Пора отдохнуть.

Тёмный рыцарь ночи закрыл веки. Усталостью я приросла к земле не в силах пошевелиться. Рядом завыли волки. Они разбавляли рычание и клацанье зубов крупного хищника.

– Овраг был большой долиной? – спросила я себя без всяких стараний рассмотреть окружное место. Смешно, столько времени здесь провести и не изучить его. А вдруг был другой выход?

Хищники подбирались ближе, будто кто-то их специально направлял ко мне.

– Стать добычей – не самый худший вариант из представленных. Может я хоть тварям земным стану полезной, раз больше никому не нужна.

Мой сарказм отодвинул «смирение» и, я почувствовала, что мне больше не хочется бежать от опасности. Инстинкт самосохранения заглушила обида на тех, кто мог, но не спас её. Пусть они теперь посмотрят, какого это жить без неё. Гордостью решила принять участь, правда, с маленькой оговоркой: “всем назло и бесстрашие вперёд”. Но на самом деле я надеялась на мгновенную смерть. Может хоть в этом меня не обделят.

Волк приблизился. Я слышала его рычание очень близко.

– Ну вот и все, пришёл конец моим мучениям, – подумала я и ощутила весомую горечь от потери единственного, что у меня осталось – жизни.

Визг ударил по ушам. Да так пронзительно, что я вздрогнула и открыла глаза. Я вдыхала лёгкий воздух, а предо мной появился барьер, через который не могла пробиться целая стая липких и зубастых тварей.

– Бог меня защищает? – я вскинула голову и заметила тусклое сияние. Мрак окутывал, отдавая густой непроницаемостью, но я точно видела этот мигнувший светлячок.

Твари набрасывались со всех сторон, но теперь мой взор сконцентрировался на том призрачном свете, который так быстро исчез. Забывая про усталость, я вновь ухватилась за желание выбраться. Впиваясь пальцами в землю, я не смотрела на крутой склон и на высоту подъёма. Мой туманный взгляд остановился на той самой точке, которая всего лишь на мгновение излучила свет. Я карабкалась вверх, не оценивая уже минувшее расстояние. Добравшись до очередного кривого ствола, я совершенно случайно посмотрела вниз.

– Как высоко! И как же отвратительны эти монстры. Никто из них не получит и кусочка меня.

Самонадеянность, которой я поддалась, едва не стоила мне жизни. Я сорвалась вниз.

– Нет! Пожалуйста, я хочу подняться, – вырвалось из моей груди.

Именно в этот момент в моей руке появилась прочная ветвь. Недоверчиво поднимая взгляд, я попыталась подняться ещё выше, но прямо перед мной появился странный зверь. Его глаза сверкали пугающим светом. Он оскалил зубы и зарычал: