ЭТО – ЧЁРТОВ РОК-Н-РОЛЛ бесплатное чтение

Глава 1

Меня зовут Валери Тайлер. Кому-то моя жизнь может показаться сказкой – я профессиональная певица, работаю со знаменитостями и даже была вокалисткой в нескольких известных рок-группах. Да, я просто хренова Золушка.

Давайте я вас немного разочарую. Во-первых, мне было уже за тридцать, а вместо того, чтобы выпускать хит за хитом с собственной группой и покорять чарты, я зарабатывала на жизнь тем, что записывала бэк-вокал для поп-артистов. Я, рок-вокалистка с рабочим диапазоном в полных четыре октавы, писала бэки для самых попсовых поп-артистов. Но что же с рок-группой, спросите вы? А вот тут следует "во-вторых", где Золушка превращается в тыкву. Моя группа вытурила меня. Думали, такое случается только с торчками, скандалистами или недопонятыми гениями? Как бы не так.

Но давайте обо всём по порядку.

Я родилась в Массачусетсе, в Уэстфилде, откуда, кстати, родом металкор-группа Killswitch Engage. Мой папаня, заядлый меломан и впоследствии мой главный фанат, назвал меня в честь песни Стива Уинвуда – может, слышали:

Valerie, call on me

Call on me, Valerie

Петь мне всегда нравилось, поэтому уроки вокала я начала брать уже в детстве, но именно рок стал моей первой, главной и бесконечной любовью, когда я открыла для себя классику хард-энд-хеви на отцовских пластинках. Я часами крутила любимые песни, подпевала и просто слушала, снова и снова влюбляясь в эту музыку.

После школы последовал колледж, изучение теории музыки и класс сольного пения, всё как положено. Параллельно я увлеклась игрой на бас-гитаре, но это уже так, для души. На заре карьеры я пела в паре начинающих рок-групп, но мне стабильно не везло – они не относились серьёзно к музыке, которую собирались играть, а исполнять плохие (и даже хорошие!) пародии на Aerosmith или Evanescence в мои планы не входило. И, когда позже Dark Ale пригласили меня в состав, я сразу согласилась. Хотя они играли только каверы, но звучали отлично, не экономили на качестве инструментов и аппаратуры и безупречно подбирали репертуар: от Helloween, Tyketto, Sonata Arctica до Halestorm, Dream Theater, Godsmack. Через три года нам даже удалось выпустить альбом на приличном лейбле. Пластинка была очень хорошо встречена, нас ставили на радио, приглашали в эфир и периодически звали на различные фестивали. А на Музыкальной премии Сан-Диего нас назвали лучшей кавер-группой две тысячи тринадцатого года. В общем, дела шли, но не совсем так, как я себе представляла.

Как бы ни нравилось мне исполнять избранные рок-хиты, я считала, что нам пора двигаться дальше – завязывать с каверами и записывать новый альбом, предлагала ребятам свои тексты. Но неожиданно обнаружила, что они не собираются сворачивать с накатанного пути. Я упорно (как дура) долбилась в эту стену, пока однажды меня просто не поставили перед фактом – группе не нужен вокалист, не согласный петь только каверы. Чтож, каждый мочит, как хочет.

Я вложила в Dark Ale пять лет жизни, зато меня успели заметить, и почти сразу после ухода мне поступило предложение присоединиться к набирающему популярность женскому глэм-метал трио Steel Heel, которое оставила одна из вокалисток.

У нас был очень плотный график, мне нужно было многое наверстать за короткое время, но я справлялась и не жаловалась. Мы начали работать над материалом для нового альбома, который должен был включить и песни моего авторства, при этом успели выступить на небольшом опен-эйр в Калифорнии и дать мини-концерт на одном из музыкальных каналов. Вскоре после него нам сообщили, что группа между делом выступит на какой-то частной вечеринке. Мы полетели в Нью-Йорк.

Я заподозрила неладное, когда в гримёрке клуба наш костюмер вручил мне нечто, напоминающее блестящий купальник. Девчонки натягивали похожие аксессуары, ничего не спрашивая и не удивляясь.

– А у нас что, какое-то тематическое выступление? – полюбопытствовала я. – Всё же восьмидесятые остались позади, и одежды на нас обычно побольше, чем на русалочке Ариэль.

Эмбер, одна из вокалисток, засмеялась.

– Нет, просто очередное шоу для частного заказчика. Поёшь как обычно, только задом посильнее крутишь.

Я чуть не упала, запутавшись ногой в полосочке ткани, которая должна была считаться моей юбкой.

– Задом? Ты шутишь?

– А похоже? – резко ответила Фелисити, вторая моя коллега. Она была уже одета, и я могла видеть, как буду выглядеть со стороны. Перспектива не радовала.

– Стойте, но мы вроде серьёзная группа, зачем нам такие выступления?

– А тебе гонорар озвучили? – усмехнулась Фелисити. Эмбер смотрела на меня по-доброму, но с жалостью. – Стоит того, чтобы один вечер потерпеть сальные взгляды.

– Да нет, я о том, что можно ведь просто качественно отработать программу, зачем этот хренов дешёвый фарс?

– Да потому, что люди развлечься пришли, а не за качеством, понимаешь? – фыркнула Фелисити.

– Правда же, это просто небольшое шоу, – пояснила Эмбер. – Никаких афтепати, никто не пристаёт. За этим у нас следят.

– Приходится, – добавила Фелисити. – На таких вечеринках обычно много алкоголя.

– Понятно, – сказала я как можно спокойнее. – Значит, вас всё устраивает?

Они переглянулись.

– Да.

Я кивнула, влезла обратно в джинсы и взяла свою сумку.

– Эй, ты куда? – опешила Фелисити. Но я молча вышла из гримёрки. Раз это был их выбор, я не стала обременять их рассуждениями о том, что знаю, каково это – чувствовать себя куском мяса, но только мне это не нужно. Накинула капюшон толстовки на голову и по памяти пошла к выходу. Вперёд меня гнала решимость, разбавленная адреналином от того, что я делаю, и страхом быть пойманной, но никто меня не остановил. Зато, выбравшись через чёрный ход, я сразу наткнулась на нашего охранника, Лиама, он курил у двери.

– Валери? Ты чего?

Я открыла было рот, но даже не знала, что ему ответить, и уже стала прикидывать, какими петлями от него убегать, как вдруг Лиам махнул рукой:

– Стоянка такси вон там. Я тебя не видел.

Я посмотрела на него, на его понимающую улыбку, чмокнула в щёку и быстро пошла. Только я отъехала, как зазвонил мой мобильный.

– Валери, где ты? Вы уже должны выходить! – Курт, наш менеджер, шипел в трубку, как рассерженный гусь.

– Я увольняюсь, – радостно сообщила я.

– Что? Рехнулась? Ты срываешь нам шоу!

– Ну так можешь выйти вместо меня, костюм там, в гримёрке, – предложила я ему. В ответ услышала приглушённую нецензурную брань.

– Тебе придётся заплатить нехилую неустойку, ты это понимаешь?

– Да, я читала контракт. Пришлю тебе чек.

– Ах ты #@&!

– Пошёл ты, Курт, – и я нажала отбой. Мне было поразительно легко. Только сейчас я осознала, насколько на самом деле тяготила меня работа в Steel Heel, и неустойка казалась небольшой платой за свободу. Хорошая студия и сильный продюсер были их плюсом, но я так и не нашла общий язык с девочками, и Курт мне тоже всегда казался каким-то нечистоплотным. Нет, Бог дал нам рок-н-ролл не для этого.

Глава 2

Поиск новой группы был делом непростым, и пока я зарабатывала тем, что записывала рекламу, была сессионной вокалисткой и участвовала в нескольких коллаборациях благодаря прежним связям, не переставая писать песни в стол на будущее, как я делала уже много лет.

Мне было страшно остановиться. Мысль о том, как быстро в шоу-бизнесе забывают и заменяют людей, заставляла меня суетиться, как бешеную белку в колесе, когда появлялась подходящая возможность сделать что-то для моей карьеры. Мне относительно повезло, что моей любовью и работой был рок, где возраст определяет тебя не так сильно, как, например, в поп-музыке. Эту светлую мысль я озвучила Даррелу Льюису, талантливому продюсеру и своему другу. Даррел охотно согласился со мной, добавив, что иногда даже необходимо лишних пять, а лучше десять лет поторчать, попить и потрястись в гастрольных автобусах, чтобы обрести нужный налёт рок-н-ролла.

Ахахах, Даррел. Да уж.

Я знала, что собирать группу дело очень муторное. Хороших музыкантов много, но найти среди них смотрящих в одну сторону людей безумно сложно. Но я всё равно должна была это сделать.

Даррел уговорил меня попробовать перебраться в Сиэтл, где он сам жил и работал в своей Saint Sound Studio. Я сняла небольшую квартирку в районе Капитолийский холм и вплотную занялась своим проектом.

В самом районе существовала большая арт-тусовка, плюс в помощь мне были многочисленные сообщества в Интернете, где музыканты ищут друг друга, и можно сэкономить время поиска товарищей по творчеству. И всё же я убила на знакомства и прослушивания почти год, зато нашла здесь же группу из сессионных музыкантов, которые играли своим составом уже четыре года. Ребята отлично звучали вместе и сходились со мной в том, какую музыку мы хотим делать. Достаточно быстро мы решили между собой все вопросы и нашли подходящее место для репетиций. Разогревшись на парочке хитов, мы вскоре перешли к собственным песням.

Они были в порядке: гитарист Дерек и ударник Сэмми – лучшие друзья, молодые, весёлые и простые парни, страстно любящие рок, как и я. Мы всё время прикалывались и травили рокерские байки. Рик, старше меня на пару лет, напротив, был очень серьёзным, все его шутки были словно топором нарублены. Немного космический, как и все клавишники, он испытывал тёплые чувства только к своему Roland'у.

Пять раз в неделю мы встречались в арендованной репетиционной и играли, играли, играли, постепенно накапливая материал. Попутно мы думали над названием нашего проекта и в конце концов остановились на The Prop (в значении "реквизит").

Я была счастлива, всё наконец складывалось так, как я хотела. И это острое, близкое к эйфории чувство, – знаете, когда всё только начинается, – ещё больше подстёгивало меня. Я готова была раствориться в миксе непрерывной работы: снова репетировать, готовить промо материалы, записываться в студии. Мы работали так продуктивно, что уже через год выпустили дебютный альбом на студии Даррела, который увидел в нас перспективу. Журнал Kerrang! даже взял у нас интервью по поводу выхода альбома как у громко заявившего о себе новичка рок-сцены. Сегодня, конечно, я вижу некоторые слабые места этого альбома, но всё же это была неплохая работа с грамотным продюсированием. Мы создали добротный сплав хеви-метала и хард-рока, который то лился подобно растопленной стали, то дробно звенел слитком, высекая искры. А клавишные партии Рика придавали ему немного олдовое звучание, словно наш винил положили в конверт от Deep Purple или Led Zeppelin.

Это был две тысячи семнадцатый год, когда мир потерял Чака Берри, Криса Корнелла, Честера Беннингтона, и мы посвятили свою пластинку им. Я до сих пор считаю, что это было лучшее решение и хотя бы ради этого стоило собрать The Prop.

Потому что потом всё снова полетело к чертям.

В воскресенье мне позвонил Дерек.

– Привет, Вал.

– Привет, Дерек, как дела?

– Плохие новости, сестрёнка, – голос в трубке был расстроенным. – Сэмми ночью попал в аварию.

– Живой? – спросила я, чувствуя, как холодеет всё внутри, и машинально нашаривая на столе пачку сигарет и зажигалку.

– Да, – ответил Дерек, и мои внутренности сделали радостное сальто. Я закурила и с силой выдохнула.

– Но он в тяжёлом состоянии. Я сейчас собираюсь к нему в больницу, его семья уже там. Ты не заберёшь меня? – Дерек был безлошадным.

– Конечно, дружище, сейчас заеду.

Сэмми сильно помяло, хотя врачи сказали, что ему повезло и жизнь его вне опасности. Но прямо сейчас он лежал со спицами в руке, ему предстояло долго восстанавливаться и заново учиться играть. О репетициях и выступлениях в ближайшее время можно было забыть. Вдобавок к этому Дерек наотрез отказывался играть с другим ударником. После напряжённого года он очень боялся потерять ещё и Сэмми, и мне надо было как-то его убедить.

Но на следующей неделе ко мне приехал Рик. Я сварила нам кофе, пока он истекал слюной возле моей виниловой коллекции.

– Слушай, Валери, – начал он, когда мы сели на диван, – хочу тебе кое-что предложить. Если честно, давно уже хотел это сделать, всё никак не мог выбрать момент, но теперь…

Моя интуиция крепко пнула меня куда-то в область желудка.

– Давай продолжим наш проект сами? Без Сэмми и Дерека.

– Рик, какого лешего вообще? – возмутилась я, отставляя чашку. – Это наше общее дело. С чего ты это решил?

– Ну, учитывая обстоятельства, не думаю, что мы будем работать как прежде. Нам нужно всё поменять, иначе The Prop не выживет. А с тобой, – он оживился, – мы бы такое замутили! У меня столько идей!

Я опешила. Я не милашка и бываю резка с людьми. Особенно когда они меня бесят. Поэтому сейчас мне пришлось тщательно подбирать слова для Рика.

– Рик, я целый год потратила только на то, чтобы найти вас. Ты сам с парнями уже пять лет играешь, и хочешь бросить их за борт? Вместо Сэмми возьмём временного драммера, продолжим репетиции. Я не хочу сдаваться!

Рик сделал кислое лицо.

– Это просто разумное решение, Валери. Не сможем мы продолжать с временным ударником, Дерек сейчас тоже никуда не годится. Это будет полная ерунда. Сама понимаешь, мы теперь должны рассчитывать только на себя. Продолжать, пока мы на волне.

То, что Рик говорил, не было бредом – клавишник и вокалист запросто могли заниматься собственным проектом. Но не мы с Риком. Как бы он ни был прав насчёт The Prop. Я знала, что для меня это не вариант.

Помолчав, я мрачно спросила:

– Значит, ты в любом случае уйдёшь? Вне зависимости от моего ответа?

– Уйду. Я же говорю, Дерек и Сэмми…

Я замахала на него руками.

– Всё, Рик. Я услышала всё, что мне нужно.

– И твой ответ?

– Нет.

– Хм. Если вдруг передумаешь, позвони.

Он ушёл, и я набрала Дерека, а сама думала, что не перезвонила бы Рику, даже будь он последним клавишником на планете.

Глава 3

Курить, мальчики и девочки, очень вредно. Но я никак не могла заставить себя окончательно бросить. Не то, чтобы я была настоящим курильщиком, нет, но в стрессовой ситуации мне сразу хотелось сигарету. А после ухода из Dark Ale жизнь, как видите, продолжала подкидывать мне цитрусовые.

С Сэмми и Дереком нам всё же пришлось расстаться. Мы остались друзьями, и я искренне желала им удачи. Собрать The Prop в новом составе мне не удалось, снижать планку я не собиралась, и снова приходилось начинать всё с нуля. Мне срочно нужна была работа.

Сегодня я не могу объяснить, как мне удавалось не опускать руки после поражения за поражением, особенно с The Prop, куда я вложила всё, что могла. Наверное, всё дело в тяжелой форме упрямства и дурном чувстве юмора, сподвигающем поглумиться над ситуацией вместо того, чтобы впадать в отчаяние. И всё же через некоторое время благодаря Даррелу мои дела наконец совершили долгожданный поворот, и впереди замаячило что-то менее похожее на задницу.

Именно Даррел посоветовал мне попробовать записывать студийный бэк-вокал для сольников других артистов и нашёл первые контракты. К моему удивлению, я быстро приобрела определённую популярность в этой сфере, и предложений было довольно много. Жирным минусом было то, что поп-проектов было гораздо больше, чем работы в жанре рок-музыки. Но зато на время записи иногда приходилось ехать то в Калифорнию, то в Техас, то ещё куда-нибудь, а я скучала по разъездам с группой, и даже эти короткие путешествия давали мне необходимый заряд позитива и не позволяли окончательно скиснуть. И я была благодарна Даррелу за поддержку.

Несмотря на всю свою продюсерскую крутость, Даррел был простым и добрым чуваком. Габариты у него были, как у Ноториуса Бига, он любил помогать, любил хорошо повеселиться и повеселить других. Меня и моих тараканов он тоже любил. Может, дело в том, что я лучше других понимала его юмор. А может, в том, что не сдала его жене, когда он, пьяный в дымину, провёл три дня в частном клубе, откуда мне пришлось его вытаскивать. Не знаю. Но с годами наша дружба только крепла.

Сиэтл мне тоже нравился. Меня вдохновлял его мрачноватый вайб, и я подумывала даже совсем поселиться здесь. Но однажды Даррел позвал меня прокатиться с ним в соседний Айдахо, и я оказалась в Кёр-д'Алене – городе, стоящем на одноимённом озере. Огромное и спокойное, оно лежало в объятьях хвойного леса и невысоких гор. Я влюбилась в это озеро в тот же миг, как увидела. Я не знала, почему, но чувствовала, что могла бы остаться здесь навсегда, и оно не переставало бы меня изумлять. Когда я сказала об этом Даррелу, он ответил, что полностью разделяет мои чувства.

– Если и есть город для души, то это Кёр-д'Ален. Я бы с удовольствием встретил здесь старость. Хоть мы оба знаем, что до старости я не дотяну, – и он театрально свёл брови.

– Молчи лучше, королева драмы, – хмыкнула я.

Вернувшись в Сиэтл, я впервые всерьёз задумалась над своей жизнью, словно взглянув на неё со стороны. Мой внутренний запал не иссяк, а зелёный свежий Кёр-д'Ален словно наполнил меня новыми силами, хоть пока я и не совсем понимала, с чего мне начать. Но иногда есть только один выход – открыться извечному охотнику – жизни – и позволить ей взять твой след.

Пожалуй, отсюда стоит начать рассказывать поподробнее.

Однажды я проснулась от телефонного звонка с незнакомого номера.

– Алло, – ответила я максимально недовольно, потому что семь утра в выходной для меня рань несусветная.

– Валери? Меня зовут Тони Райми, я менеджер Electric Bow.

Сон слетел с меня моментально. Electric Bow – одна из крутейших рок-групп на современной сцене, они играли симфонический метал и по популярности стояли в одном ряду с Delain и Within Temptation, а их вокалистка Бри Тэвиш считалась одной из самых ярких исполнительниц в современной музыке. Высокая, с длиннющими чёрными волосами, с тягучим, как мёд, низким голосом, она завораживала зрителей с первых минут своего появления на сцене. Питер Стил из Type O Negative, только в женском обличье.

Неудивительно, что я подскочила на кровати и вцепилась в телефон.

– Привет, Тони, да, это Валери, я слушаю.

– Отлично. Прости, если разбудил, я сейчас на другом конце страны, мог перепутать время. Даррел дал твой номер.

– Ага, поблагодарю его потом, – хмыкнула я. – Серьёзно, Тони, ничего страшного.

– Понял. Послушай, я вкратце опишу тебе, почему звоню, а послезавтра сможем встретиться и обсудить, если захочешь.

– Давай.

– Так вот, может, ты слышала, – Бри собирается уходить в сольную карьеру, нам нужна новая вокалистка, и я предлагаю тебе прослушаться. Даррел мой давний друг, и я пока больше никому, кроме тебя, не звонил. Но в качестве ответного жеста прошу тебя принять решение так быстро, как только сможешь.

Хорошо, что Тони не мог видеть, как мне пришлось хорошенько потрясти головой, чтобы прийти в чувство и снова обрести дар речи.

– Вот это да, Тони. Тут есть над чем подумать!

Он усмехнулся.

– Я понимаю.

– Слушай, ну раз ты звонишь, то уже имеешь представление обо мне, о моём вокале и вообще?

– Вообще, да. Я слышал Dark Ale и The Prop, нам подходит твой голос и типаж. А с остальным можно будет поработать потом. Как ты относишься к симф-металу?

– Очень хорошо. И мне нравится то, что делают Electric Bow: красивая музыка, сильные тексты. Просто… занять место Бри? Это же само по себе испытание!

– Верно. Поэтому предлагаю встретиться послезавтра в студии Даррела и поговорить предметно. Разумеется, если есть желание.

– Да, Тони, конечно же, есть, – заторопилась я. – Спасибо, что позвонил мне первой, я с нетерпением буду ждать встречи.

Тони попрощался, а я тут же набрала Даррела, и под его сонное ворчание рассыпалась в благодарностях.

Возможно, всё было не зря! И я стала ждать вторника.

Глава 4

Я постукивала пальцем по столу и поглядывала на свою сумку с припрятанными в ней сигаретами. Даррел что-то гудел про своё знакомство с Тони, а у меня в голове словно открылась чёрная дыра. Голос Даррела проникал в уши, но исчезал, не достигнув центра восприятия речи.

Наконец Тони вошёл, он оказался невысоким, бодрым и деловитым, в прекрасном костюме. Но я заметила его чуть ослабленный галстук, и подумала, что это не псих-педант, к которому на кривой козе не подъедешь, и можно чуток расслабиться.

Мы познакомились и немного поболтали. Я ответила на все вопросы Тони о предыдущей работе, а он рассказал мне о том, что группа планирует делать дальше.

– Пойми, мы не ищем вторую Бри, – пояснил он, – на самом деле мы хотим немного изменить концепцию, сделать нашу музыку чуть более универсальной, а тексты – чуть менее готичными. Бри – чистый готик-метал и хочет сама заниматься продюсированием своей музыки. Так что твоя энергия, твой потенциал и авторские тексты будут как свежая струя, необходимая нам сейчас.

Мы проговорили часа полтора, и мне всё больше нравилась идея присоединиться к группе. Тони видел мой энтузиазм и пообещал организовать прослушивание. Он был хорошим менеджером, и уже через неделю я пожимала руки музыкантам Electric Bow в их студии во Флориде. Их было пятеро – гитаристы братья Торнтоны, скрипачка Анетт Войчек, Кэти Грин на клавишах и Шон Эйнджел, играющий на басу смычком, что давало невообразимо крутой звук.

Я спела одну из своих песен, потом Тони поставил минус песни Electric Bow, которую я подготовила для прослушивания, и я спела её. Получилось совсем неплохо, все согласились, что мне подходит такая манера исполнения, да и сами участники группы мне понравились. Так что мы расставались на очень приятной ноте. Теперь группе предстоял последний тур с Бри в составе и принятие решения по новой вокалистке.

Воспользовавшись вынужденным перерывом, я навестила отца в Уэстфилде. В одной из своих неизменных клетчатых рубах, с лёгким запахом морилки от рук, гладко выбритый и уютный, он сыпал шуточками, хотя его давние проблемы с давлением и сердцем давали о себе знать всё чаще в последнее время. Он расспрашивал меня о работе, хотел знать всё до мельчайших подробностей, показывал, как научился пользоваться приложениями в телефоне, чтобы смотреть видео с моих будущих концертов и слушать песни. Всё это было очень мило и немного грустно. А вокруг нас скакал его лайка Джим Моррисон. Да-да, не просто Джим и не просто Моррисон, а именно полное имя дал мой отец своему псу, и у меня язык не повернулся бы назвать это кличкой.

Я наняла приходящую медсестру, которая должна была следить за приёмом лекарств, измерять отцу давление и снимать кардиограмму. Очередным достижением стало заставить его поклясться, что он бросит свою традицию пить по стакану бренди перед сном. Взамен пришлось пообещать не курить. Я посчитала это справедливым.

После недавнего планового обследования большие физические нагрузки отцу были противопоказаны. Хорошо, что никакой ремонт нашему дому не требовался, а с уборкой раз в неделю помогала соседская семья, с которой мы дружили. Но вот насчёт еды отец был категоричен.

– Ничью стряпню, кроме своей, я есть не стану, – заявил он мне. – Буду свиней ей кормить, так и знай.

– У тебя нет свиней.

– Специально для этого заведу!

Давясь от смеха, пришлось уступить.

Он гордился мной, я видела это в каждом его взгляде. Он в одиночку растил меня с семи лет, и я ни дня в своей жизни не испытывала недостатка во внимании и любви. Даже уехав из дома, живя на другом конце страны, я знала, что отец каждый день думает обо мне. Когда бы я ни набрала его, в трубке неизменно раздавался его бодрый низкий голос:

– Вы позвонили Майклу Тайлеру. К сожалению, я не могу подойти: пью кофе с Робертом Плантом. Ха-ха! Привет, детка, ну как ты?

У него даже самые бородатые шутки почему-то получались смешными, а это, знаете ли, надо уметь.

Я спросила, что отец думает о моём присоединении к непривычному для меня стилю Electric Bow, и он напомнил мне, что, так или иначе, каждый музыкант экспериментировал со своей музыкой и примерял новые образы, и порой это необходимо для роста.

– Если это единственное, что тебя смущает, то ничего страшного, – сказал он, похлопывая меня по руке. – Думаю, внутренний голос бы уже подсказал тебе, что делать, если бы ты действительно сомневалась.

Мой внутренний голос требовал рок-музыки, а были ли в ней смычки, ему было абсолютно неважно. Хотя нет, в этом случае они даже добавляли привлекательности. И, признаться, со временем я только больше стала любить симфонический метал и концерты рок-музыкантов с классическим оркестром. Советую послушать, если вам ещё не доводилось. Ух, мурашки по коже!

Глава 5

Мой телефон зазвонил в пятницу вечером, когда я уже вернулась в Сиэтл, переделала все дела и, как обычно, работала над песнями.

– Привет, Валери, – голос был смутно знакомым. – Это Шон Эйнджел из Electric Bow.

По телу и впрямь неожиданно пробежал ток.

– Привет, Шон! Рада слышать, как дела?

– Дела отлично, спасибо. Слушай, я сейчас в Сиэтле, улетаю только в воскресенье, не хочешь завтра встретиться, выпить кофе?

– Да, с радостью, я свободна.

– А может, сегодня? Тогда можно выпить чего-то покрепче.

Я засмеялась.

– Надо было с этого начинать! Тебе, значит, не с кем выпить сегодня вечером?

– Я бы с удовольствием выпил с тобой, – последовал ответ.

Мы встретились в одном из моих любимых баров. Я сразу узнала Шона благодаря копне светлых волос, совсем как у молодого Брета Майклза. Мы обнялись, сели, и как-то сразу завязался непринуждённый разговор. Я не могла не отметить, что Шон в моём вкусе – не классический красавчик, зато харизматичный и обаятельный, а кроме того, остроумный собеседник. Он смешил меня, был открыт и живо интересовался всем, что связано со мной. Казалось, что за один вечер мы здорово узнали друг друга. Но кроме этого был ещё его пронзительный взгляд, когда он думал, что я не смотрю.

Где-то в час ночи я решила ехать домой, и Шон вызвал нам такси. В машине он осторожно положил свою ладонь на мою, и мы ехали так, изредка перебрасываясь фразами. Я немного устала, голова чуть плыла после вина, и мне было очень кайфово от близости Шона. Всю дорогу я думала, приглашать его к себе или нет. И, когда мы подъехали к моему дому, пришлось принимать решение под прицелом его тёмных глаз.

– Ничего не планируй на завтра, – предупредила я. – Заеду за тобой, покажу пару моих любимых мест.

Мой кот Принс уже сидел в коридоре, когда я вошла.

– Не смотри на меня так, – сказала я ему. – Он укатит в свою Флориду, а мне тут думать о нём?

Принс понимающе мяукнул.

Когда я заехала за Шоном в субботу, он вышел с охапкой роз на плече и широкой улыбкой. Он шёл чуть вразвалку, непринуждённо, даже небрежно, и эта походка говорила о его темпераменте больше, чем могло сказать обнажённое тело. Шон запрыгнул в машину, поцеловал мне руку и вручил умопомрачительно ароматные цветы. Очень приятно принимать такой букет от мужчины, особенно когда он смотрит так, как смотрел на меня Шон.

Мы катались часа три, пока не проголодались, и я повезла нас ужинать. Вкуснейшие морепродукты, вид на залив и на городские огни и компания Шона – я чувствовала давно забытое счастье ни о чём не думать и просто быть в моменте. Наверное, это было написано у меня на лице, потому что он внезапно усмехнулся.

– Сегодня ты совсем не похожа на ту девушку, которая пришла на прослушивание.

– И в чём же разница? – полюбопытствовала я.

– Ты была очень замороченная. Мне тебя было даже немного жаль.

– Отлично, это то, что я мечтала услышать.

– Нет, серьёзно! Но теперь, когда ты рассказала, что происходило с тобой после ухода из первой группы, я понимаю, почему ты была такой. И при этом ты так достойно показала себя на прослушивании.

– Что поделать, – я пожала плечами, – да, меня это парило, бездействие по-настоящему угнетало, а я привыкла постоянно что-то делать, потому что музыка – это всё, что у меня есть. Ну, и ещё Принс.

– Принс?

– Мой кот.

– Ты назвала кота Принсом?

Я отыскала в телефоне и показала Шону фото своего пушистого нахала.

– А, всё, теперь сам вижу, что вопрос был глупый. Да, это не Оззи, и даже не Фредди.

– И уж тем более не Лемми, – подключилась я.

– И не Игги.

– И не Эксл.

– И не Клаус!

– И не Тиль!

Мы расхохотались, и, повинуясь внезапному порыву, я спросила:

– Хочешь познакомиться с Принсом?

Глава 6

Шон остался у меня на ночь. А утром поменял билет и остался ещё на два дня. Мы просыпались, занимались любовью, завтракали в каком-нибудь кафе, гуляли и снова возвращались в постель.

А потом Шону нужно было уезжать, потому что начинался тур. Накануне отъезда он сел рядом и обвил меня руками.

– Слушай, Валери… Я хочу, чтобы ты знала, что, когда я вернусь, я буду ждать тебя не только как коллега по группе. Если ты решишь, что тебе это будет мешать, я пойму, и мы останемся друзьями. Но если ты не против, я бы очень хотел попробовать.

Я улыбнулась и погладила его по щеке.

– Думаю, я тоже хотела бы попробовать. Но ты прав, решать лучше не сейчас, а когда у нас будет время.

На этом мы пока и остановились.

Мы переписывались каждый день и по возможности созванивались. А в свободное время я засматривалась видео с их выступлений, где Шон в сценическом образе с рассыпающимися волнами светлых волос запиливал смычком на гитаре так, что пот капал.

Полтора месяца, пока Electric Bow были в туре, я готовилась, просматривала их предыдущие концертные записи, видеоклипы и записывала собственные идеи, чтобы потом обсудить их с группой. Вроде бы всё налаживалось, и я должна была кайфовать от этого, наконец-таки влюбиться и так далее. Но что-то продолжало зудеть внутри на ноте "до" второй октавы.

Я почти рок-звезда с почти парнем рок-музыкантом. И это "почти" не давало мне спокойно выдохнуть.

Шон прилетел ко мне с еще более шикарным букетом и с шампанским спустя три дня после окончания тура, и сначала нам было не до разговоров. Потом я долго расспрашивала его, как проходили концерты, как их принимали и где ему понравилось. Он с удовольствием рассказывал обо всём, глаза у него горели – похоже, он любил туры так же страстно, как и я.

– Здорово, что ты тоже не устаёшь от дороги, – сказала я. Мы лежали на диване в гостиной под пластинку Gotthard, я гладила руку Шона, которой он меня обнимал.

– Я обожаю дорогу, обожаю концерты, – он тряхнул своей белой гривой. – Пусть звучит банально, но именно это заставляет меня чувствовать себя живым и на своём месте. Музыка – мой адреналин и мой стабилизатор одновременно.

Я мечтательно улыбнулась.

– Представь, если всё же мы с тобой будем в одной группе, как кайфово будет делать это вместе.

После моих слов Шон вдруг переменился в лице и отвёл взгляд.

– Что? – спросила я. Он нервно зажевал верхнюю губу. Я убрала его руку и села прямо перед ним.

– Ну говори уже.

– Вообще я не должен… Лучше бы ты поговорила об этом с Тони.

– Но ты уже прокололся, поэтому договаривай, – перебила я, начиная терять терпение и шутливо хватая Шона за подбородок.

– В общем… Бри передумала уходить из группы сейчас, – он виновато смотрел на меня.

– Как так?

– Ну, тур оказался настолько успешным, что она решила, что не может бросить своих фанатов, и попросила Тони организовать ещё один тур, на этот раз последний, прощальный. И он её поддержал.

– Почему я узнаю об этом вот так?

– Думаю, Тони просто не успел тебе позвонить, закрутился.

Шон врать не любил и не умел. Я знала, что именно так он и думает.

– Ну, с одной стороны, мне ещё никто ничего не обещал, – начала я, машинально вспоминая, что в кухне в верхнем шкафчике есть пачка сигарет. – С другой стороны, я рассчитывала, что хотя бы что-то прояснится. А теперь сколько мне ещё ждать в подвешенном состоянии, полгода, год? А если Бри снова передумает?

Шон взял мою руку и стал успокаивающе поглаживать.

– Валери, не надо, не переживай. Это временная задержка. У тебя ведь всё равно есть твоя работа.

– Бэки для попсы? Предел, блин, моих мечтаний.

Шон посмотрел на меня очень странно. Это что, жалость?

– Валери, я понимаю, голубая мечта и всё такое, она у всех нас есть. Я бы тоже хотел стать одним из самых известных басистов в истории. Но выше головы не прыгнешь. Я сделал всё, что мог, создал свой стиль и достиг максимума. Попасть в Electric Bow – лучшая возможность из тех, что тебе может представиться. Тебе ведь не особенно везло с группами. И этот шанс нельзя упускать.

Я смотрела на него в изумлении, не веря тому, что слышу. В тишине волшебный Стив Ли пел свою "One life, one soul":

I've been dreaming for too long

Chasing rainbows on my own…

– Шон, кажется, ты совсем не понял, какая я. По-твоему, я жду какого-то спасительного шанса? Везения? Я хочу сама писать свою историю, создать свою группу, и я это сделаю. И если ты думаешь, что Electric Bow – это лучшее, что меня ждёт, то… боюсь, нам с тобой не по пути.

– Я не понимаю, ты ведь была рада возможности работать с нами, – растерянно сказал он.

– Это так. Но между потенциальной возможностью и мечтой для меня есть разница. И я выбираю мечту. Звучит, наверное, пафосно, но её достижение для меня – реальность. Это то, чем я занимаюсь всю свою жизнь.

Шон молчал, опустив голову. Наконец он посмотрел на меня.

– Я всегда был с тобой честен. Наверное, тебе кажется, что я не верю в тебя, но я правда считаю, что тебе нужно принять реальность такой, как она есть.

"До" второй октавы противно зазвенела в голове.

– Прости, Шон, думаю, тебе лучше уехать, – сказала я. Мы помолчали ещё минуту, потом он спросил:

– Я могу тебе написать позже?

Я помотала головой. Шон оделся, постоял немного и шагнул за дверь. Я осталась в полутьме, чувствуя, как снова накатывает липкое чувство одиночества, которое я успела подзабыть. В голосе Стива слышалось сочувствие. Я вытерла глаза, достала сигареты (прости, папа) и набрала Даррела.

Глава 7

Я решила, что лучше всего будет двинуть на выходные в Кёр-д'Ален. Я забронировала отель поближе к озеру, и мы с Принсом приехали туда утром в пятницу. После завтрака я отправилась пешком по набережной. Пиная листья, подошла к озеру и долго глядела на сине-зеленую воду, к которой меня тянуло с момента моего отъезда. Это помогало. К тому же я уже давно научилась прощаться быстро.

Кёр-д'Ален в осенних красках нравился мне ещё больше. Свежий и уютный, он пах опадающей листвой и хвоей, горячей выпечкой и кофе, а ухоженные скверы и парки обещали мне долгие приятные прогулки. У нас с этим городом был полный контакт. Каким-то непостижимым образом здесь я не чувствовала себя одиноко.

Тони, конечно, позвонил мне, и даже с пониманием отнёсся к тому, что я отклонила их предложение. Сказал, что всё равно свяжется со мной, когда всё решится с Бри, и я из вежливости согласилась, внутренне понимая, что, даже если я не буду занята в другом проекте, Шон-то никуда не денется.

Пару недель спустя Даррел пригласил меня к себе в Сиэтл. "Выпить по делу" – так у него называлось неформальное обсуждение рабочих моментов. Мы пообедали с его семьей – младшими детьми и потрясающей женой Роуз, потом пошли пить в рабочий кабинет. Через час расслабленной болтовни он всё-таки не выдержал.

– Ну что, Валери, ты у нас снова в свободном полёте, – заметил он как бы между прочим.

– Скорей уж, в свободном падении, – насмешливо отозвалась я.

– О, их так легко спутать. И я вот как раз хотел тебе работу предложить.

В ответ я скептически глянула на него поверх стакана с бурбоном. Даррел в ответ покачал головой.

– Класс, вот это энтузиазм.

Я фыркнула.

– Если только ты наконец-то не нашёл мне опытную рок-банду, но в этот раз без сексуального басиста и жадного менеджера, то скорее всего, я откажусь.

– Нет, я думаю, скорее всего, ты согласишься.

– Ладно, – кивнула я, – ладно, старый интриган, выкладывай, что там у тебя.

– Знаешь, Кёр-д'Ален не так далеко от Сиэтла, – неторопливо начал Даррел. Я закатила глаза.

– А западная граница Монтаны похожа на профиль Стеллана Скарсгарда, ближе к телу, Даррел!

– Ха-ха-ха! Хорошо, хорошо, слушай. Мой давний приятель, Ти Джей Баркли из сиэтловской студии Odd Recordd сказал мне, что кое-кому, кто у него записывается, нужен бэк-вокал. И с этим у них возникли сложности – высокий профессиональный уровень, требования к бэку соответствующие, и желательно под диапазон вокалиста, а под пять октав непросто кого-то найти, ещё и так срочно. Но я сказал, чтобы он больше никого не искал, у меня есть для него бэк.

– Я, что ли? – на всякий случай уточнила я. Даррел хмыкнул и кивнул, не отрывая от меня хитрый взгляд. Я устало потерла лоб.

– Даррел, с чего ты взял, что я вот так вдруг соглашусь, особенно после всего, что произошло за последнее время?

– Это Блэйк Хёрст.

Знаете это чувство идиотейшего благоговения, выбивающее все пробки, провоцирующее обильное слюноотделение и размягчение мозга? Оно знакомо даже звёздам мирового уровня (не про меня, конечно), когда они встречают своих кумиров, тех, кто служил им примером и вдохновлял их. Сейчас оно накрыло меня, и я уставилась на Даррела с открытым ртом.

– Ты можешь устроить мне пробы у Блэйка Хёрста???

Даррел выглядел как кот, добравшийся до сметаны.

– Не просто пробы, девочка, я знаю твои возможности и уверен, что ты ему подходишь. Есть только одно "но".

– Интересно, какое такое "но" может здесь быть, – пробормотала я, делая слишком большой глоток и тут же поперхнувшись им.

– Хёрст хочет попробовать использовать бэк в своём новом альбоме и на концертах в последующем туре, а если ты ему подойдёшь, то и в дальнейшей работе. Говорит, хочет добавить кое-что новое в своё звучание. И если я хоть что-то в этом понимаю, ты – то, что ему нужно.

Я пыталась прийти в себя и начать соображать. Даррел любезно молчал, ожидая моих вопросов.

– То есть, ты позвал меня, чтобы убедить отказаться сейчас от всех контрактов и как минимум в ближайший год работать только с Блэйком Хёрстом? – наконец спросила я.

– Да, если мне придётся, – ответил Даррел и тут же добавил: – Но мне же не придётся?

Я сделала ещё пару приличных глотков. Даррел так хорошо меня знал. Решение было готово ещё до того, как был задан вопрос.

– Я в деле.

Глава 8

Когда мне было семнадцать, я попала на свой первый концерт группы The Archer, где Блэйк Хёрст был лидером и вокалистом, и бесповоротно подсела на них. Вообще, сначала мне нравился их басист, из-за чего, собственно, я и начала учиться играть на бас-гитаре. Они были очень успешной и известной группой, и с годами их звучание, стиль и тексты, основным автором которых был сам Блэйк, становились только лучше. Но для меня как вокалистки главной составляющей был его голос – голос настоящего рок-н-ролла – дымный, как виски в старом баре, солёный, как прибой, и уносящий с собой, как скорость на хайвее.

Я взрослела вместе с их музыкой и по-настоящему скорбела, когда после шестнадцати лет деятельности группа распалась. Блэйку тогда было тридцать девять и он, храни его Дио, в своём сольном творчестве с группой Pure Escape уже девять лет продолжал лучшие традиции The Archer, лишь немного изменив звучание, сделав его фирменным, когда добавил к прежнему стилю немного полуакустической гитары, которая так выгодно оттеняла его шикарный голос. Его стиль стал смешением альтернативного и хард-рока, иногда с элементами блюз-рока. Музыка, которую он сочинял и исполнял, была для меня непостижимой алхимией, а его тексты отзывались так, словно были написаны кровью моего сердца. Я равнялась на него и восхищалась им.

И теперь я собиралась с ним работать.

Даррел устроил нам встречу через две недели. Сказать, что я волновалась – не сказать ничего. Если бы я не пила, то начала бы. Даррел привёз меня на Odd Recordd, где нас встретил Ти Джей Баркли, высоченный, как баскетболист, и приветливый, как Марта Стюарт. Редко кто работает с одним продюсером на всех альбомах, но Ти Джей работал ещё с The Archer. Мы болтали и ждали Блэйка, который задерживался. Наконец Ти Джей предложил мне идти в будку для записи, чтобы распеться, и стал включать минусовки песен. Это было мудрое решение, потому что, оказавшись в закрытой панелями будке и сконцентрировавшись на вокале, я быстро успокоилась. Я спела две песни Блэйка, потом услышала голос Ти Джея по внутренней связи:

– Валери, могу я попросить тебя спеть начало второй песни на полтона ниже? Без дорожки, когда будешь готова.

– Конечно, – ответила я, и спела, как он просил. Микрофон снова включился.

– А на тон ниже?

– Без проблем.

Потом он попросил спеть отрывок, включающий одну из самых высоких нот Блэйка. Я сделала и услышала, как он, забыв выключить микрофон, восхищённо цокнул и что-то сказал Даррелу.

После третьей песни, особенно сложной в исполнении, меня позвали обратно. Я сняла наушники и вышла из будки. И приросла к полу.

Передо мной стоял Блэйк Хёрст.

За одну секунду я испытала такой спектр эмоций, какой не испытывала ни разу в жизни. Я видела Блэйка сотни раз: в видеоклипах, в записях интервью, на концертах и автограф-сессиях, но сейчас он был совсем близко. Высокий, с чуть тронутыми сединой тёмными волосами ниже плеч, одетый в простые джинсы и чёрное хенли, он показался мне прекрасным, словно бог. Кажется, даже немного сиял. Я пришла в себя, только когда Даррел окликнул меня во второй раз.