Запретная страсть бесплатное чтение

Пролог

Криминальный мир – не просто опасная игра. Это территория, где слабых не просто не уважают – их выметают, как пыль под ботинками. Здесь нет вторых шансов и запасных жизней. Только острые углы, жесткие правила и вечная война всех против всех. Каждая ступень вверх по этой иерархии вымощена чужими ошибками, сломанными судьбами и кровью тех, кто не успел или не смог. Здесь не спрашивают, хочешь ли ты играть – ты либо становишься хищником, либо становишься добычей.

Честь? Сострадание? Принципы? Всё это здесь – лишь слова для слабаков. В этом мире верность доказывается не клятвами, а действиями. И цена ошибки – тишина, выстрел и глухая яма без имени. Чтобы выжить – недостаточно силы. Нужен ум. Хитрость. Холодный расчёт и умение видеть дальше, чем другие. Здесь побеждает не тот, кто сильнее, а тот, кто умеет предугадывать, предавать и улыбаться, вонзая нож в спину. И даже если ты играешь по всем правилам этого мира – не надейся на безопасность. Потому что здесь каждый – пешка, пока не доказал, что может стать королём. И даже тогда – корона будет гореть на голове, обжигая кожу.

Этот мир не прощает.

Не забывает.

И никогда не отпускает.

Вопрос только один: насколько далеко ты готов зайти?

Глава 1

Кира

«Кира, код 13. Возьми всё необходимое. Руслан за тобой заедет через двадцать минут».

Отрываю голову от подушки и начинаю искать телефон, который без у́стали вибрирует, оповещая о входящем сообщении. Нахожу его на самом краю тумбочки и, сонно щурясь, пытаюсь сфокусировать взгляд на мерцающем экране. Это от Стаса – моего старшего брата. Смахиваю вверх блокировку и, войдя в зашифрованный мессенджер, открываю диалог.

«Код 13».

Фраза, словно ледяной душ, мигом прогоняет остатки сна. Дело серьёзное.

Быстро встаю с кровати и бегу на кухню, где хранится моя медицинская сумка, собранная для экстренных случаев. Вот уже три года я работаю хирургом в отделении неотложной хирургии и интенсивной терапии. После окончания ординатуры меня хотели отправить в Лондон, но я настояла на том, чтобы остаться здесь, в Калининграде – рядом с семьёй и лучшей подругой. Брат не понимал моего решения,ведь там есть всё: новейшее оборудование, зарплата в разы́ больше и возможности для развития. Но нет самого главного – чувства дома. Я не представляла себя вдали от привычных улиц и уютных кафешек.

Мама всегда говорила, что мы с братом – как два разных полюса. Стас – темноволосый брутальный парень с карими глазами, которые могут заглянуть в самую душу, и с улыбкой как у Чеширского Кота. Дисциплинированный, целеустремлённый, сдержанный. Его влекут новые вершины, признание и материальное благополучие. И я – его неидеальная младшая сестра. Светлые волосы, глаза редкого зелёного оттенка, невысокая. Хрупкое телосложение, конечно, придаёт внешности определённую изюминку, но только до той поры, пока я не открою рот.

Язык – мой враг. Всегда. Моя прямолинейность ранит людей и создаёт много проблем. Именно поэтому учителя постоянно вызывали родителей в школу. Единственная причина, по которой я вообще окончила это заведение, – мой отец. Он был не самым законопослушным жителем нашего города. Ещё в девяностые Разумовский-старший сделал себе имя, которое шептали за спиной с примесью уважения и опаски. Его никогда не интересовали наши оценки в школе или то, какие кружки мы посещали. Он не водил нас в цирк и не читал сказки на ночь. Человек, выросший там, где выживает сильнейший, видел мир иначе. Вместо мультиков по вечерам отец показывал изнанку жизни. Учил распознавать ложь в глазах, понимать истинные намерения, чувствовать опасность за версту. Говорил, что доверять нельзя никому, что единственный человек, на которого можно рассчитывать, – это ты сам.

Так и прошло наше детство…

Хватаю сумку и начинаю проверять содержимое: бинты, антисептики, шприцы, обезболивающее, кровоостанавливающее – всё на месте. На ходу натягиваю чёрные леггинсы и байку. Смотрю на часы и понимаю, что Руслан уже должен быть здесь. Подхожу к окну и аккуратно приоткрываю плотные занавески. Внизу замечаю чёрный внедорожник с тонированными стёклами, которые не позволяют разглядеть, кто внутри.

Быстро собираю волосы в небрежный пучок, стараясь не оставлять прядей. Поверх надеваю бейсболку, скрывающую лицо. Несмотря на то, что уже вовсю весна, решаю накинуть куртку – утром ощутимо прохладно, особенно когда приходится выбираться за город. Последний взгляд в зеркало. Я готова. Беру сумку и спускаюсь по лестнице. Каждый шаг отдаётся гулким эхом в пустом доме. Выхожу на улицу и вижу, как Руслан уже стоит возле машины, облокотившись на капот. Топаю ногой и злюсь: в очередной раз моя попытка закончилась неудачей. Он ухмыляется и подзывает меня к себе.

– Как ты это делаешь? – В знак приветствия выставляю кулак.

Руслан – начальник службы безопасности моего брата – вот уже несколько месяцев обучает меня разведке. У нас есть договорённость: если Руслан замечает движение в окне, то выходит из машины, давая понять, что я провалилась.

– Опыт, моя дорогая, опыт. – Отбивает мой кулак своим. – Ты слишком торопишься. Запомни: наблюдатель должен быть незаметным. А ты дёргаешь занавески так, будто пытаешься привлечь внимание всего района.

Я закатываю глаза. Мне бы его выдержку…

Мы садимся в машину. Руслан заводит двигатель, и внедорожник плавно трогается с места. Замечаю, что он сегодня особенно напряжён. Несмотря на разницу в возрасте, он обычно подшучивает надо мной. А сейчас его лицо серьёзное и сосредоточенное.

– Ты знаешь, что случилось у брата?

Руслан молчит, вглядываясь в дорогу. За окном мелькают серые многоэтажки, отражая хмурое настроение. Наконец он вздыхает и тихо произносит:

– Подробностей я не знаю. Но Стас был очень взволнован. Это на него не похоже.

Меня пробирает дрожь, но я стараюсь сохранять внешнее спокойствие. Руслан уверенно рулит, минуя улицу за улицей. Иногда он бросает быстрые взгляды в зеркало, проверяя, нет ли хвоста. Каждое его движение выдаёт годы опыта – благодаря этому я могу чувствовать себя в безопасности.

Вскоре машина сворачивает на узкую дорогу, идущую вдоль леса. Она ведёт к дому, который хранит множество воспоминаний. Дом находится в двадцати километрах от города, но его местоположение скрыто глубоко в лесу, что делает его недоступным для посторонних. Единственная дорога, ведущая к нему, тщательно охраняется. Вся территория оснащена современными камерами видеонаблюдения и датчиками движения, каждая дверь оборудована замками с биометрической идентификацией. Для сотрудников предусмотрены индивидуальные пропуска.

Когда-то этот дом принадлежал моим родителям, а точнее – отцу, который ценил своё личное пространство превыше всего. Он тщательно подбирал круг общения и не подпускал к себе чужих без веской причины. Его секреты стоили дорого, а преданность тех, кто завоевал его доверие, лишь подтверждала надёжность выстроенной системы. Именно здесь проводились важные встречи и принимались решения, от которых зависел исход крупных сделок. Эту крепость невозможно было взять ни силой, ни хитростью. И каждый, кто это знал, уважал её за поразительную неприступность.

Мы проезжаем охранный пост. Отсканировав отпечатки пальцев, система одобрительно мигает зелёным – и ворота медленно отъезжают в сторону, открывая вид на ухоженный ландшафт: идеально подстриженные газоны, геометрически выверенные клумбы, ни одного сорняка. Солнце играет в зеркальных поверхностях стеклянных корпусов, возвышающихся впереди, отражая ослепительные блики. Чуть поодаль виднеется он – элегантный и надменный. Классические колонны, изящные барельефы, огромные оконные проёмы… Кажется, время не тронуло его. Помню, как ребёнком бегала по широкой веранде, пытаясь поймать солнечных зайчиков, скользящих по деревянному полу. Как заворожённо слушала истории у камина. Этот дом не просто строение – это живой свидетель моей жизни.

Руслан притормаживает прямо возле крыльца, и я выхожу из машины. Воздух обволакивает, словно мягкое одеяло, создавая ощущение уюта и спокойствия, совершенно несравнимое с городской суетой. Набираю код от двери и, услышав щелчок замка, захожу внутрь. Вешаю куртку в прихожей и иду в гостиную. Всё на своих местах, как и несколько месяцев назад. Внимание привлекают фотографии. Они новые. Вот Стас – совсем мальчишка – с огромным плюшевым медведем, явно больше его самого. Вот он на фоне гор – уже подросток – со сноубордом в руках и дерзким огоньком в глазах. Перехожу к следующей фотографии – мой выпускной. Вокруг меня стоят одноклассницы, а сзади Стас корчит рожу. В груди разливается тёплое чувство ностальгии.

– Стас нашёл недавно эти фотографии в коробке, – раздаётся за спиной знакомый голос.

Оборачиваюсь. Ольга стоит в дверном проёме, приветливо улыбаясь. В руках – поднос с двумя чашками чая и тарелкой печенья. Морщины вокруг её глаз стали глубже, но взгляд всё такой же добрый и заботливый. Она всегда была мне как вторая мама.

– Идём. Руслан сообщил, что братец выдернул тебя прямо из кровати. Ты, наверное, и не завтракала.

– Действительно. Сбежала, толком не проснувшись, – признаюсь, подходя к Ольге.

Она ставит поднос на журнальный столик и жестом приглашает меня присесть на диван. Аромат свежезаваренного чая наполняет комнату, смешиваясь с запахом домашней выпечки. Делаю глоток и наслаждаюсь теплом, разливающимся по телу. Лёгкий оттенок мёда и трав придаёт ему неповторимый вкус, а пар, поднимающийся от чашки, слегка щекочет нос. Ольга присаживается напротив и внимательно наблюдает. В глазах читается беспокойство, которое она пытается скрыть за бодрой улыбкой. Наверняка уже в курсе ситуации со Стасом и переживает не меньше меня.

Раздаётся скрип половиц, и в гостиную входит Руслан. Сдержанно кивает Ольге и сообщает о прибытии брата.

– Вот и хорошо. А то я уже начала волноваться, – облегчённо вздыхает Ольга.

Обещаю разобраться с делами и заглянуть к ней чуть позже. Встаю с дивана и направляюсь к двери. Во двор въезжают несколько машин и поочерёдно тормозят. Из салонов выходят мужчины. Чёрные костюмы разорваны, испачканы. На лицах ссадины и кровоподтёки. Переглядываюсь с Русланом, который тоже озадачен. Из последнего автомобиля выходит Стас. Рубашка вся в крови. Подбегаю и пытаюсь найти рану, но ничего не вижу. Брат перехватывает мои руки и притягивает к себе.

– Всё в порядке. Это не моя кровь.

Немного расслабляюсь, но боковым зрением вижу, что в машине есть кто-то ещё. Отстраняюсь и открываю дверь шире. На заднем сиденье —крупный мужчина. Глаза закрыты. Голова свисает набок, открывая вид на мощную шею, покрытую венами. Касаюсь пальцами его шеи. Пульс есть, но очень слабый. Опускаю взгляд ниже и вижу огромное багровое пятно, которое расплывается по всей груди. Мужчина серьёзно ранен.

Глава 2

Кира

Меня охватывает паника, но я стараюсь взять себя в руки. Отодвигаю край пиджака и расстёгиваю несколько пуговиц рубашки. Рассматриваю кожу. На груди – багровая рана с рваными краями. На первый взгляд, не слишком высоко – ближе к нижнему краю грудной клетки, чуть левее центра. Дышит. Быстро, прерывисто, но дышит. Это уже хорошо. Провожу пальцами по рёбрам, осторожно нащупывая – нет крепитации, нет характерного хруста, который бы указывал на перелом или попадание в плевральную полость. Простукиваю пальцами пространство вокруг раны. Звук глухой, но без подозрительного притупления, которое бы указывало на скопление жидкости. Смотрю на него. Грудь поднимается равномерно. Обе половины работают. Значит, лёгкое, вероятнее всего, не пробито. В голове проносится мысль: пуля, возможно, всё ещё внутри. Нет сквозного выхода. А это значит, времени у нас немного. Нужно действовать. И быстро. Стас и Руслан подхватывают пострадавшего и осторожно вытаскивают из салона. На помощь приходит незнакомый мужчина – и уже втроём они заносят «моего будущего пациента» в дом. Операционная, расположенная на цокольном этаже, уже готова.

– Сюда… – Указываю на стол, накрытый стерильной простынёй. – Аккуратнее.

Они укладывают раненого, и я прошу всех выйти, кроме Руслана. Снимаю с мужчины сначала пиджак, затем рубашку. Не могу не отметить: тело мускулистое, покрытое татуировками. На секунду внутри всё сжимается – смесь неожиданного трепета и неловкости охватывает меня, будто увидела что-то слишком личное. Глубоко вдыхаю, заставляя себя вернуться к реальности. Сейчас только работа.

Быстро надеваю халат, перчатки и маску, чувствуя, как адреналин вытесняет панику. Инструменты уже разложены на столике. Осматриваю рану. Без рентгена сложно определить, где именно находится пуля. Но действовать нужно исходя из худшего сценария.

Беру шприц, чтобы ввести анестезию. Нахожу вену но не успеваю ничего сделать. Меня резко хватают мужские руки и отталкивают назад. Вздрагиваю от неожиданности, и шприц вылетает из рук, врезаясь иглой в пол. Вглядываюсь в большие карие глаза мужчины – в них сверкают настоящие искры. Подбираю инструмент, бросаю его в мусорку и поворачиваюсь, чтобы узнать причину столь внезапной реакции.

– Что происходит? – стараюсь не повышать голос. – Ты ранен. Дай мне помочь.

Мужчина молчит. В глазах – борьба. Боль, ярость и что-то ещё, более глубокое, упрямое. Он тяжело дышит, грудная клетка вздымается рывками, каждая вспышка напряжения будто сигналит: «не трогай».

– Послушай, крутой парень, – говорю спокойно, но с нажимом, – у тебя в теле кусок свинца. Ты так и будешь на меня смотреть или дашь прооперировать тебя?

– Я не доверяю врачам. Особенно таким, как ты.

Бросаю взгляд на шкафчик, где хранятся все инструменты. Подхожу к нему и достаю скальпель.

– Держи. – Вытягиваю руку. – Можешь прооперировать себя сам.

Незнакомец, кажется, слегка теряется от моей дерзости. Смотрит на скальпель, потом снова на меня. Осознаёт, что я не блефую и не буду уговаривать.

– Ты думаешь, это шутка?

– Нет. Я думаю, ты привык контролировать всё. Даже боль. Даже смерть… – Делаю шаг ближе. – Но сейчас ты не в том положении, чтобы отдавать приказы. У тебя кровотечение. А у меня – руки, способные спасти тебя.

Молчание тянется как патока. Чувствую, как Руслан за моей спиной напрягается, готовый вмешаться. Но не вмешивается.

– Ладно, – наконец выдыхает он. – Если я выживу, ты пожалеешь, что спасла меня.

– Сомневаюсь.

Мои слова звучат холодно и отрывисто. Сейчас не до игр в вежливость.

Набираю в шприц анестетик и ввожу. Проходит около пяти минут прежде, чем глаза мужчины закрываются, а тело обмякает на столе. Беру скальпель и делаю небольшой надрез. Кровь брызгает фонтаном прямо в лицо. Игнорирую резкий запах железа и продолжаю работу. Зажимаю сосуд, чтобы остановить кровотечение, и беру электрокоагулятор. Работаю быстро, но аккуратно. Нет права на ошибку. Каждая манипуляция должна быть выверена до миллиметра. В голове – только план операции. Слой за слоем я продвигаюсь глубже, к цели. Добравшись до нужного участка, беру пинцет и пытаюсь дотянуться до пули. Пальцы дрожат, но заставляю себя не обращать на это внимания. Когда кончик пинцета касается металла, беру зажим и извлекаю пулю. Передаю её Руслану – пусть сохранит как улику. Начинаю сшивать ткани. Стежок за стежком – восстанавливаю целостность тела. Работа кропотливая, требующая максимальной концентрации. В конце накладываю повязку и выдыхаю: операция завершена. Выбрасываю окровавленный халат вместе с перчатками и маской в корзину и выхожу из операционной.

Поднимаюсь наверх и замечаю брата – он,устроившись в любимом кресле, пытается зашить порез на лбу.

– Давай помогу…

Перехватываю иглу. Когда-то Стас брал у меня несколько уроков хирургии, но, судя по неуклюжим попыткам, все знания выветрились вместе со стаканом виски. Лоб рассечён неглубоко, но довольно длинно. Прижимаю края рваной раны, совмещая их. Стас морщится, но молчит, лишь крепче сжимая подлокотник кресла.

– Пил? – спрашиваю, не отрываясь от дела.

Игла послушно скользит, оставляя за собой ровный стежок.

– Немного, – бормочет он виновато. – Слушай, не читай нотации, ладно? И так тошно.

– Не буду.

Остаётся всего несколько стежков. Заканчиваю, закрепляя нить надёжным узлом.

– Готово, – сообщаю, приклеивая стерильный пластырь. – Постарайся не мочить ближайшие пару дней.

– Спасибо. Ты всегда меня выручаешь.

Стас протягивает стакан, и я делаю пару глотков. Виски обжигает горло.

– Как он? – Стас кивает в сторону операционной.

– Жить будет… – Опускаю плечи, позволяя себе немного расслабиться. – Сейчас ему нужен покой.

Ощущаю напряжение брата, но всё же решаюсь спросить:

– Ты знаешь, кто на вас напал?

Брат лишь качает головой. Но по глазам вижу – он что-то скрывает. Пауза затягивается, и я не выдерживаю:

– Это третье нападение за последние два месяца. Ты же понимаешь, что это не закончится само собой? Люди не стреляют просто так. Не трижды. Не в тебя.

Он сжимает стакан в руке так, что тот вот-вот треснет. Всему виной оказался кровавый бизнес. После смерти отца у Стаса не было и дня на раздумья. Компанию нужно было спасать или хотя бы сохранить лицо. Взять под контроль всю эту махину: суды, контракты, переговоры, а главное – то, что скрывается под легальной обёрткой.

– Я не хочу хоронить тебя. Или стоять в операционной над очередным, которому прострелили грудную клетку.

Стас поворачивается, и в его глазах появляется что-то новое – не страх, не злость. Усталость. Та, что копится годами и изматывает изнутри.

– Папа бы справился, – почти шепчет он. – Он держал всё под контролем. А я…

Он замолкает. Мне не нужно продолжение. Обнимаю его – просто и крепко.

– Ты не папа, Стас. Ты – это ты.

Брат обнимает в ответ. Делает он это нечасто, но сейчас объятие кажется особенно нужным обоим.

– Мне необходим человек… – тихо говорит он. – Кто-то, кто поможет разобраться. Не полиция. Не свои. Кто-то умный. Надёжный. И не с улицы. Я нашёл его.

– Нашёл? Кто это?..

– Тот, кого ты только что спасла, – устало улыбается Стас. – Его зовут Олег. Наши отцы были партнёрами. Так что постарайся не грубить ему и быть милой.

Слегка приподнимаю бровь. Не грубить? Быть милой? Перспектива притворяться душкой перед человеком, который угрожал мне, вызывает стойкое отвращение. Но спорить с братом – это то же самое, что переубедить ветер сменить направление. Бесполезно и энергозатратно. Лучше просто сделать вид, что согласна.

Смотрю на часы и понимаю, что скоро начнётся моя смена в больнице. Целую брата и выбегаю из дома. Свежий воздух немного очищает мысли. Солнце постепенно поднимается, окрашивая небо в нежные оттенки розового и оранжевого. Мне всегда нравилось это время суток. Оно дарит надежду, даже когда внутри всё ломит от усталости.

Глава 3

Олег

– Дамы и господа! Говорит командир корабля. Мы приземлились в международном аэропорту Храброво. Местное время – шесть часов тридцать минут. Температура за бортом – пятнадцать градусов по Цельсию. От имени всего экипажа благодарю за выбор авиакомпании Transair. Желаю хорошего дня!

Я отстёгиваю ремень безопасности, чувствуя лёгкое покалывание в ногах после долгого перелёта. В иллюминатор пробивается мягкий утренний свет, окрашивая крыло самолёта в пастельные тона. Вдали виднеются знакомые очертания калининградской земли: череда полей, рощицы, словно разбросанные изумрудные бусины, и едва различимый в дымке силуэт города. В салоне вовсю царит оживление: одни потягиваются, другие возятся около багажных полок, доставая сумки и куртки. Стюардессы с улыбками прощаются с пассажирами, желая каждому, чтобы его пребывание в Калининградской области было приятным. Когда в салоне становится более свободно, встаю и направляюсь к выходу. Спускаясь по трапу, ощущаю лёгкий прохладный бриз. Калининград – город, где прошло моё детство. Город, в который я возвращаюсь снова и снова.

Ещё позавчера я отдыхал на пляже в Майами: американская жара, пальмы и шум океана. А сегодня уже здесь, в этой уютной европейской провинции, где время течёт как будто медленнее. В аэропорту царит привычная суета. Толпа встречающих, таксисты, предлагающие свои услуги, объявления по громкой связи. Я быстро прохожу паспортный контроль и получаю свой багаж. Выйдя из здания аэропорта, замечаю старого друга, который вызвался встретить меня лично.

– Блудный сын вернулся, – улыбается Стас, заключая в объятия.

– Здравствуй, старина.

Хлопаю его по спине.

– Как Америка?

– Солнца хватало, – смеюсь я. – Как сам? Бизнес процветает?

Прежде чем уехать в Америку, я продал часть акций, доставшихся мне от покойного отца, Стасу. Это было самое простое и логичное решение. Знал, что он не станет спекулировать, а будет развивать дело. Мы долго обсуждали условия, чтобы и я не остался внакладе, и у Стаса была возможность для манёвра. В конце концов мы ударили по рукам, и я получил необходимую сумму для старта легального бизнеса в новой стране.

– Не жалуюсь.

– Рассказывай. Что у тебя здесь стряслось?

Когда Стас позвонил и сказал, что кто-то начал охоту на него, я вылетел первым же рейсом.

– Всё слишком быстро закрутилось, – мрачно говорит он, беря мою сумку.

– Конкуренты?

– Хотелось бы. Было бы проще. Это что-то другое. Не знаю кто и не знаю зачем.

Мы выходим на парковку, и Стас кивает на внедорожник. Кидаю сумку в багажник. И тут, словно по команде, из-за угла выскакивают два чёрных микроавтобуса. Двери распахиваются, и автоматы мгновенно берут на нас на прицел. Машинально отталкиваю Стаса в сторону, надеясь выиграть хоть секунду. Пули свистят, отскакивая от асфальта и автомобилей, припаркованных рядом. Где-то вдали кричат люди. Кто-то прячется, кто-то в панике бросается обратно в терминал.

Выстрелы гремят всё ближе. Высовываюсь на долю секунды, успеваю увидеть одного из стрелков в маске и бронежилете: он координирует остальных, даёт сигналы руками. Они действуют слаженно, профессионально. Не случайность. В тот момент, когда мы срываемся с места и пытаемся перебежать к водительской двери, что-то ударяет меня сзади – сильно, горячо, с вибрацией в кости. Воздух выходит из лёгких. Я падаю на колено и машинально хватаюсь за грудь. Пальцы мгновенно становятся липкими. Смотрю на ладонь – алая. Кровь. Жжёт так, будто в меня вогнали раскалённый лом. Но времени на осмысление нет. Очередная очередь прошивает воздух в полуметре от головы.

– Олег! – кричит Стас, выныривая из-за машины. – Чёрт, ты ранен!

Друг тянет меня за руку, и я встаю почти на автомате. Адреналин держит на ногах. Запрыгиваю в машину. Шины визжат. Внедорожник срывается с места. Чувствую, как кровь растекается по груди, пропитывая рубашку. Пытаюсь улыбнуться, чтобы успокоить Стаса, но получается лишь кривая гримаса. Язык начинает заплетаться, в глазах темнеет. Силы покидают меня.

Прихожу в себя уже в комнате и вижу склонившуюся надо мной девушку со шприцом в руках. Что она собирается делать? Глаза, полные сосредоточенности, кажутся неестественно яркими. Не раздумывая отталкиваю её. Из-за медицинской маски я не могу разглядеть лицо, но глаза… в них нет ни страха, ни изумления. Удивительно… Легко сообразить, что она чувствует. Ярость. Наблюдаю, как её глаза сужаются, когда я отказываюсь от помощи. По мелким морщинкам вокруг них догадываюсь, что она улыбается, но это не та улыбка, которую дарят от чистого сердца. Затем она достаёт скальпель и протягивает мне:

– Можешь прооперировать себя сам.

Такой исход совершенно непредсказуем для меня. В замешательстве смотрю на протянутый инструмент – холодный металл блестит в свете операционной лампы, словно насмехаясь над моей самоуверенностью. Я не хирург. И никогда не держал ничего подобного в руках. Поэтому принимаю своё поражение и позволяю ей закончить начатое.

Сознание возвращается медленно, будто я поднимаюсь со дна чёрного колодца. Сначала – гул. Глухой, обволакивающий, как в пустом тоннеле. Затем – лёгкое покалывание в пальцах. Боль приходит следом, терпкая и вязкая, растекается по телу тяжестью, словно кто-то положил на грудь мешок с цементом.

Открываю глаза. Потолок. Белый, с неяркой лампой. В углу мерно тикает прибор – кажется, сердце ещё бьётся. Вокруг пахнет антисептиками и чем-то металлическим. Поворачиваю голову – медленно, словно мышцы шеи заржавели. На улице темно. Через щель в жалюзи просачивается тусклый лунный свет, рисуя блеклые полосы на полу. Пытаюсь пошевелиться, но тело отвечает протестом. В дверь бесшумно заглядывает Стас.

– Подумал, что ты решил в анабиозе остаться, – ухмыляется, подходя ближе. – Как себя чувствуешь?

– Будто катком переехали. Задом. Дважды. Что там эта девица со мной сделала?

– Жизнь спасла, – серьёзно отвечает Стас, присаживаясь на край кровати. – Хоть ты и вёл себя как полный придурок.

Хмыкаю, но тут же морщусь. Боль в груди резко напоминает о себе. Стас молча подаёт стакан воды, придерживая меня за плечо, чтобы я не завалился набок.

– Сестра твоя, да?

– Ага, – кивает. – Хирург от бога. И да, на будущее: не стоит угрожать человеку, когда у него в руках скальпель.

– Не угрожал я, – бурчу, отхлёбывая воду. – Просто… проснулся не в той реальности. А там она. Глаза как у киллера. Только без веселья.

– В операционном халате и с полным набором инструментов. Классический киллер, чего уж.

Вздыхаю. Дышать глубоко по-прежнему больно, но уже терпимо. Мозг постепенно возвращается в рабочее состояние, хотя мысли всё ещё как будто покрыты туманом.

– Она ушла? – спрашиваю после паузы.

Стас кивает и уточняет, что у зеленоглазой началась смена в больнице.

– Советую тебе вести себя тише воды. Она хоть и сестра мне, но пощады ждать не стоит.

– А я-то думал, ты меня прикроешь.

– Прикрою. Пледом. На могиле.

Мы оба улыбаемся. Потом наступает тишина. Та самая – неловкая, тягостная. В этой тишине на ум начинают приходить вопросы. Про стрелков. Про то, кто всё это устроил и зачем.

Стас рассказывает, что нападения начались ещё пару месяцев назад. То машину на парковке взорвут, то на охранников нападут. Всё методичное.

– Сначала думал, конкуренты. Бизнес у нас, сам знаешь, не самый чистый. Но и там зацепок не нашёл. Те, кто имеет с нами старые счёты, либо в могиле, либо за границей.

– Ладно… Попробую пробить по своим каналам. Ребята были хорошо подготовлены. Оружие – не рынок.

Стас кивает, а затем выходит, оставляя меня одного. Беру в руки телефон, лежащий рядом с кроватью. Палец скользит по отпечатку. Открываю историю звонков и нажимаю на номер Андрея, своего телохранителя.

– Пробей, кто в последнее время занимается поставками эксклюзивного оружия. Образец пули тебе предоставят.

– Будет сделано, – коротко отвечает Андрей, не задавая лишних вопросов. За это я его и держу при себе.

– Есть ещё кое-что. Выясни, в какой больнице работает сестра Стаса, и отвези букет в качестве извинений.

Сбрасываю звонок и откидываюсь на подушку. Не сто́ит враждовать с сестрой друга. Ни к чему хорошему это не приведёт. Закрываю глаза, пытаясь немного расслабиться. Запах лаванды из диффузора слегка успокаивает, но тревога всё равно не отступает. Кто-то явно перешёл черту, и я не могу позволить этому остаться безнаказанным. Стас мне как брат, и нападение на него я воспринимаю как личную обиду. Мы слишком многое пережили вместе, чтобы оставлять такие вещи без ответа.