Сталинград. Доблесть на Волге бесплатное чтение
Посвящается защитникам и героям Сталинграда.
Честь им и слава храбрым, павшим в бою.
Пабло Неруда
- Я рождён, чтобы славу воздать Сталинграду!
- В честь тебя поднимаю я, как гранату,
- Эту песню любви к Сталинграду!
Есть в огромной России город, которому отдано моё сердце…
Он вошёл в историю как Сталинград.
Василий Чуйков
Юлия Друнина, 1943 год.
- Я только раз видала рукопашный,
- Раз – наяву и сотни раз – во сне.
- Кто говорит, что на войне не страшно,
- Тот ничего не знает о войне.
Сталинград стал символом мужества, стойкости русского народа и вместе с тем символом величайшего человеческого страдания.
Этот символ сохранится в веках.
Надо, чтобы будущие поколения могли воочию увидеть всё величие одержанной Вами великой русской победы.
Сталинград стал символом великолепной борьбы, решающей и необыкновенной победы русских армий.
То, что Вы делаете, просто не поддаётся описанию.
Изумительная победа в Сталинграде лишает меня возможности найти слова, чтобы выразить Вам восхищение и признательность, которые мы чувствуем по отношению к русскому оружию.
Мы в Англии и во всём Соединённом Королевстве поражены мощью русского сопротивления и высочайшим искусством Вашего командования.
Уинстон Черчилль в своём обращении к Иосифу Сталину
Предисловие
Перед выходом книги я побывал в Индии в январе 2024 года, где у меня произошёл любопытный эпизод, когда я посещал один из самых красочных и ярких храмов Дели – Лакшми-Нараян или Бирла Мандир, на чьих стенах и куполах нанесены многочисленные изображения свастики. Символ свастики появился почти 8 000 лет тому назад в Древней Персии у ариев и затем проник в Индостан, где стал важным религиозным знаком у древних индусов. В древней религии свастика означала вечное стремление человека к совершенству духа, постоянному внутреннему обновлению души и чистоте мыслей и тела. Хотя я знаю это, но мне было, честно говоря, неприятно и не по себе, и я каждый раз ёжился, когда видел свастики в храме. Уж слишком много горя и бед было нанесено моей стране и народу под этим мерзким знаком, и на века в душе русского человека свастика будет вызывать лишь чувства отвращения и омерзения. Храм Бирла-Мандир, посвящённый богине счастья и богатства, – святыня для всех приверженцев индуизма, буддизма, джайнизма. Инициатором его строительства в 1939 году был исповедующий философию ненасилия Махатма Ганди, который в личной переписке с Гитлером называл его в письмах «Мой дорогой друг Адольф!» В 2011 году в Индии даже вышел художественный фильм о Махатме Ганди с броским названием «Дорогой друг Гитлер». Индийцам очень не нравится, что их древний символ свастики немцы изгадили и извратили своими чудовищными преступлениями против мира и человечества. Осматривая храм, я увидел, как к его входу подкатил туристический автобус, и из него вышла группа немцев (молодёжь и пенсионеры Германии). Немцы с гоготом бросились к изображениям свастики на стенах храма и стали с хохотом фотографироваться на фоне свастик. Некоторые из них (дурачась или всерьёз) вскидывали, смеясь и веселясь, руки в нацистском приветствии «Хайль!» Понаблюдав немецко-фашистский шабаш, я, приняв самый суровый и воинственный вид, подошёл к группе немцев, с хохотом фотографирующихся у свастики с нацистскими взмахами рук, и, встав возле фотографа, громко скомандовал: «Гитлер капут! Хенде хох! Сталинград!» Мои фразы произвели на немецких туристов-неонацистов эффект разорвавшейся бомбы. Они сникли и стояли в ступоре совершенно ошеломлённые. Хохот прекратился, и они перестали кривляться и вскидывать руки в нацистском приветствии. Вид у них стал побитым, дурацким и жалким. Они, конечно, поняли, кто стоял перед ними. Ведь слово «Сталинград» у всех немцев неизменно вызывает дрожь и леденящий ужас страха катастрофы. Понурые фрицы стали расходиться от стены, на которой была изображена свастика. Довольный произведённым эффектом и разгоном сборища нацистов, я не мог отказать себе в удовольствии погулять ещё по территории храма, идя позади немцев, словно конвоир. Больше неонацистских выходок они не совершали.
Меня всегда интересовала история и, в частности, военная история, и мне хотелось написать большое произведение о самом великом сражении в истории человечества – Сталинградской битве и её победителях – героических бойцах Советской Армии, разгромивших сильного и жестокого врага на берегах Волги. Написанию этой книги предшествовали многочисленные встречи и интервью с ветеранами Великой Отечественной войны, руководителями министерства обороны, включая двух министров обороны СССР Соколова и Язова и двух министров обороны России Родионова и Сергеева, большая работа по тщательному изучению исторических документов и мемуаров, написание статей в качестве журналиста-репортёра и, конечно, поездка в город-герой Сталинград (Волгоград) в апреле-мае 2021 года.
В бытность работы корреспондента-репортёра в течение многих лет я входил в журналистский пул службы внешней разведки (СВР) и министерства обороны, что позволяло мне встречаться и общаться с удивительнейшими людьми, ветеранами, героями и свидетелями истории. Их лица навсегда остались в моей памяти, а их потрясающие рассказы стали неким прологом к написанию этой книги.
Многие из них на тех фотографиях, которые украшают эту книгу. Я хотел бы выразить им всем большую признательность за бесценное общение, их рассказы и, конечно, за подвиги во имя свободы и независимости Родины, совершённые в годы Великой Отечественной войны. При написании книги я использовал тот уникальный исторический материал, который они успели мне передать. В романе наряду с вымышленными литературными персонажами (некоторые из них имеют исторических прототипов) присутствуют и реальные герои Сталинградской битвы.
Ещё раз хочу поблагодарить их всех, особенно ветеранов Великой Отечественной войны. Низкий им поклон за подвиг, который будет жить в веках.
Я также хотел бы поблагодарить моего папу Виталия Филипповича Плутенко, военного доктора и офицера Главного разведывательного управления (ГРУ) Генерального Штаба Министерства Обороны, который увлекаясь военной историей, собрал солидную библиотеку военных мемуаров наших выдающихся полководцев Василевского, Жукова, Рокоссовского, Чуйкова и многих других героев Сталинграда. Эти книги значительно помогли мне в написании романа, и я часто сверял исторические факты по ним.
Эту книгу я посвящаю героям Сталинграда, которые достойны своей сталинградской «Илиады» или сталинградской «Войны и мира». На страницах этой книги я пытаюсь воздать дань уважения, благодарности и памяти героям грандиозной битвы на Волге, чьи имена должны жить в веках.
Я постарался раскрыть перед читателем эпохальную и масштабную картину Сталинградской битвы и охватить с разных сторон её ход и перипетии. Поэтому повествование ведётся от лица многих её героев. Это солдаты и командиры Красной Армии, рядовые и генералы, пехотинцы, артиллеристы, разведчики, танкисты, лётчики, зенитчицы, снайперы, связисты, жители города, ополченцы, политруки, врачи, медработники, капитаны судов, речники, рабочие военных заводов, работники тыла, руководство Генерального Штаба во главе с его начальником Александром Василевским и, конечно, члены Ставки Верховного Главнокомандования во главе с её Председателем Иосифом Сталиным.
С целью всестороннего охвата исторической битвы в романе фигурируют представители и противоборствующей стороны – немцы и итальянцы. В романе есть их и реальные исторические персонажи, и вымышленные. Я стараюсь показать в романе, как их человеконенавистническая идеология фашизма, неуёмная жажда разбоя и наживы привели к краху и подлинной катастрофе их армии, режимы и страны. Для читателя может представлять интерес, как под нарастающими ударами Красной Армии в Сталинграде менялось мировоззрение и поведение гитлеровских солдат, офицеров и генералов, включая командующего шестой немецкой армии в Сталинграде Паулюса, в их диалогах и дневниках.
Главным местом действия в романе является, разумеется, Сталинград – его окопы, блиндажи, развалины домов, переправы на Волге. Однако, я не ограничиваюсь лишь окопной и жестокой, брутальной правдой героического города и переношу действия романа в высокие кабинеты Кремля и ближней дачи Сталина в Кунцево, где рождалась и замышлялась грядущая великая победа на Волге. Также в романе действия переносятся в Тегеран во время конференции Большой Тройки Сталина, Рузвельта и Черчилля в 1943 году. Кроме того, действия романа происходят в Берлине, Риме, Баварии.
Я вспоминаю, как меня пригласили на встречу в особняк пресс-бюро СВР на Остоженке с Селией Сэндис, внучкой премьер-министра Великобритании в годы Второй Мировой войны Уинстона Черчилля. Во время интервью она, отвечая на мой вопрос, очень эмоционально поделилась мыслями и переживаниями во время посещения Волгограда: «Сталинград и Красная площадь в Москве оказали на меня самое сильное и неизгладимое впечатление во время моей первой поездки в Россию. Я много раз видела их по телевизору, но впервые посетила их. Уверена, что ничто другое не способно заменить эти достопримечательности. Я побывала на Мамаевом кургане и постояла у могилы Иосифа Сталина у кремлёвской стены. В обоих случаях меня переполняли такие сильные эмоции, которые невозможно передать словами. Мой дед Уинстон Черчилль всегда восхищался вашей победой в Сталинграде, а к Сталину он относился с огромным уважением как к чрезвычайно сильному и умному русскому медведю, несмотря на их расхождения в политических взглядах. Он мне говорил, что только в единстве со Сталиным можно было победить Гитлера. Моя бабушка, супруга Черчилля, Клементина обожала Сталина. Во время войны она некоторое время работала в Советском Союзе в «Красном Кресте», и Сталин подарил ей изумительно красивое кольцо с бриллиантом, которое мы все называли «бриллиантом Сталина».
Внезапно она прервала рассказ и спросила меня: «Вы были в Сталинграде?»
Я ответил: «Пока ещё не был. Но очень хочу туда съездить».
«Вам надо непременно побывать в Сталинграде. Я специально прилетела в Россию посетить этот великий город. Вы воочию увидите место высочайшего и непревзойдённого героизма вашего народа. Любой народ справедливо гордился бы Сталинградом и его храбрыми защитниками», – сказала она.
Конечно, у меня было много и других интересных встреч, которые постепенно предваряли мои планы по написанию этой книги.
Как-то после одного из заседаний международного экономического форума во время белых ночей Санкт-Петербурга я гулял по набережным Невы и вдруг прямо перед собой увидел лежащую на мостовой буханку хлеба, мимо которой проходили люди. Я нагнулся и поднял её, а затем отнёс и положил на гранитный парапет большой клумбы, чтобы люди не пинали и не топтали её. Едва я продолжил прогулку, как почувствовал сзади крепкий хлопок по плечу. Обернувшись, я увидел старика: в его глазах стояли крупные бусинки слёз.
«Спасибо! У тебя – хорошие родители», – сказал он мне.
«Люди просят Бога о хлебе насущном, а потом пинают ногами. Мы в городе-герое Ленинграде. У меня ещё с детства остались воспоминания, как меня, мальчишку, родители повели на Пискарёвское кладбище, и там в павильоне я увидел страшный дневник Тани Савичевой», – ответил я.
«У меня мать там лежит, погибшая от голода во время блокады в 1942 году. Тогда стоимость такой буханки была равна человеческой жизни. Я сам – блокадник, но меня, ребёнка, спасли и вывезли из Ленинграда во время эвакуации. А мой отец лежит на Мамаевом кургане в Сталинграде, он погиб там тоже в 1942 году. Откуда ты?», – спросил он.
«Из Москвы. Приехал на форум в командировку», – ответил я.
Мы поговорили с ним, и он рассказал мне о письмах его отца со Сталинградского фронта. Я вспомнил о вопросе внучки Черчилля и тогда окончательно принял твёрдое решение о необходимости побывать в героическом Сталинграде в ближайшем будущем.
Обычно иностранцы думают, что если побывать в Москве и Санкт-Петербурге, то этого будет достаточно, чтобы узнать нашу страну. Но это, конечно, не так. Часто иностранцы спрашивают, какие три самых главных города или места России надо посетить, чтобы лучше понимать Россию.
Я очень люблю мой родной город Москву и Санкт-Петербург. И сегодня, когда я уже объехал почти всю Россию с запада на восток и с севера на юг, считаю, что кроме этих городов, по моему мнению, важно посетить Волгоград – город-герой, город-солдат Сталинград.
Гуляя по Брюсселю и Парижу, я испытывал гордость, когда встречал там улицу и площадь, названные в честь Сталинграда. Но поездка в героический город на Волге произвела на меня, конечно, самое сильное, неизгладимое и незабываемое впечатление. Когда поднимаешься по Мамаеву кургану к величественной статуе «Родина-мать зовёт!» скульптора Евгения Вучетича слёзы сами собой наворачиваются на глаза, подходит ком к горлу и мурашки волнами бегут по рукам от нахлынувших чувств.
Наблюдая за реакцией людей на Мамаевом кургане, я замечал, как все замолкали на этом священном месте, где лежат свыше 34 500 героев Сталинградской битвы. Было отрадно видеть много молодёжи там. С 2000 года много изменилось в нашей стране в лучшую сторону в патриотическом воспитании, отношении людей к стране и истории. У людей появилась гордость за свою страну.
Помнится, как президент Владимир Путин на одном из заседаний критиковал министерство образования за то, что в школьном учебнике истории про открытие второго фронта союзниками в июне 1944 года написано несколько страниц, а о Сталинградской битве не было даже строки.
Сегодня много делается в стране для патриотического воспитания молодёжи. Когда я был в Волгограде-Сталинграде, мне пришла в голову идея о том, что в этот великий город надо ежегодно и массово отправлять детей и школьников со всей России точно также, как их отправляют на отдых в пионерские лагеря Крыма и Сочи.
Школьники, которые увидят Мамаев курган, дом Павлова, площадь Павших Борцов, Аллею Героев, навсегда сохранят память о великом подвиге их дедов и станут достойными потомками.
Сегодня на Западе широкое распространение получил тезис о том, что все лёгкие победы фашистской Германии в Европе были достигнуты умными немецкими генералами, а все неудачи вермахта связаны с сумасбродством Гитлера. Однако вплоть до февраля 1943 года все в Европе говорили о даре фюрера свыше, сравнивая его с Наполеоном, приписывая ему коварство Ришелье, хитрость Макиавелли, беспощадность Чингисхана, фанатизм Робеспьера. Сразу после разгрома гитлеровских войск под Сталинградом имидж Гитлера потускнел, престиж рухнул, его стали называть бесноватым и невежественным дилетантом. Сталинград стал историческим поворотным событием во Второй Мировой войне и в оценке фашистского лидера. Героизм солдата Красной Армии и мудрость высшего советского командования прервали череду лёгких и быстрых побед немецкой армии, её генералов во главе с Гитлером.
Пойдя с мечом на Советский Союз гитлеровские армии повторили судьбу армии Наполеона Бонапарта. Как Наполеон был бит и изгнан из России русским солдатом в 1812 году, так и Гитлер был разбит в пух и прах солдатом Красной Армии. Блеск военных побед и Наполеона, и Гитлера поблек после их вторжений в Россию, закончившихся полной катастрофой. Звезда их удачи закатилась во время военных походов на Россию. Печальный опыт Наполеона мог бы сослужить услугу Гитлеру, если бы фюрер учёл его при вторжении в СССР. Оба тирана, Наполеон и Гитлер, совершили одни и те же роковые ошибки и на своей шкуре выучили главный урок: «Не воюйте с русскими!»
Немцы совершили под гитлеровским владычеством, на которое они сами себя обрекли, такие чудовищные преступления, которые во всей истории человечества не имеют себе равных по масштабам и лютой злобности. Массовые истребления миллионов людей многих народов, ужасы немецких лагерей смерти затмевают своей чудовищностью всё, что творилось самого худшего прежде на Земле. Если бы Сталинград пал, то мир обрушился бы в страшную бездну гитлеровского человеконенавистнического мракобесия. Остановила распространение нацистского ужаса на Земле своими блистательными победами доблестная Красная Армия. Мой сегодняшний роман о самой выдающейся и ярчайшей победе русского, советского оружия в героическом Сталинграде.
Недалёкий американский генерал-невежда Уокер написал в псевдо-исследовании, что Сталинградской битвы и победы Советской Армии не было, что её выдумала пропагандистская машина Кремля, что это большевистская информационная утка русских.
Ответом и пощечиной ему является грамота Президента США Франклина Делано Рузвельта: «От имени народа Соединённых Штатов Америки я вручаю эту грамоту Сталинграду, чтобы отметить наше восхищение его доблестными защитниками, храбрость, сила духа и самоотверженность которых во время осады с 13 сентября 1942 года по 31 января 1943 года будут вечно вдохновлять сердца всех свободных людей. Их славная победа остановила волну нашествия и стала поворотным пунктом войны союзных наций против сил агрессии».
Западным фальсификаторам истории не удастся вытравить из сознания и памяти человечества величие Сталинградской победы. Для будущих поколений навсегда останется бесспорным то, что после поражения в Сталинградской битве гитлеровская клика, несмотря на все усилия, не смогла восстановить былую боеспособность своей армии, очутилась в полосе глубочайшего военно-политического кризиса. Сталинградская битва – крупнейшее военно-политическое событие всей Второй Мировой войны. Именно сталинградская победа предопределила начало распада фашистского блока. После победы в Сталинграде фашизм был обречён на неминуемую гибель.
Поздравительная телеграмма Президента США Ф.Рузвельта с 25-летием Красной Армии 23 февраля 1943 года: «От имени народа Соединённых Штатов я хочу выразить Красной Армии по случаю её 25-ой годовщины наше глубокое восхищение её великолепными, непревзойдёнными в истории победами. В течение многих месяцев, несмотря на громадные потери материалов, транспортных средств и территории, Красная Армия не давала возможности самому могущественному врагу достичь победы. Она остановила его под Ленинградом, под Москвой, под Воронежем, на Кавказе, и, наконец, в бессмертном Сталинградском сражении Красная Армия не только нанесла поражение противнику, но и перешла в великое наступление, которое по-прежнему успешно развивается вдоль всего фронта, от Балтики до Чёрного моря».
Отдельно я бы хотел сказать про главу «Когда за тобой великая Россия и храбрый русский солдат, тебе будет кричать «ура» даже его величество король!» В этой главе мне хотелось широко использовать мой накопленный журналистский материал, который позволяет передать то сложное время, а читатель лучше сможет почувствовать атмосферу военных лет.
Будучи журналистом, я был последним, кто взял интервью у последнего участника церемонии вручения королевского меча Сталинграду в советском посольстве в Иране переводчика Сталина Валентина Бережкова, которого хорошо видно на кадрах кинохроники встреч Большой тройки в Тегеране-43. Когда мы встретились, Бережков сказал мне: «Я только вам дам интервью. Вы целый год мне звонили в США. Я обещал». На память о встрече Бережков подарил мне галстук. В моей памяти он остался скромным и интеллигентным человеком с удивительной судьбой, на глазах которого вершилась история и решались судьбы народов и миллионов людей. Блестяще владея английским и немецким языками, он переводил важнейшие переговоры Сталина с Рузвельтом и Черчиллем. Когда в 1940 году Бережков переводил наркому иностранных дел Молотову на переговорах в Берлине, Гитлер не поверил ему, что он – русский, а не коренной берлинец, настолько чисто он говорил на немецком языке с берлинским акцентом. Бережков рассказал мне интереснейшие истории, серьёзные и курьёзные про Сталина и Большую Тройку. Работая в Посольстве СССР в Берлине, в июне 1941 года Бережков стал первым советским человеком, кто узнал о нападении фашистской Германии на Советский Союз. Ночью 22 июня 1941 года советского посла Деканозова, который не знал немецкого языка, и Бережкова срочно вызвали к министру иностранных дел Риббентропу, который зачитал им ноту – объявление о начале войны.
Бережков рассказал мне, как перед вторым пленарным заседанием 29 ноября 1943 года, начавшимся в 4 часа, Черчилль по поручению короля Георга VI вручил Сталину почётный меч, который был изготовлен вручную из лучшей шеффилдской стали по заказу его Величества в честь Сталинграда. Меч с двуручным эфесом и инкрустированными ножнами, выкованный лучшими потомственными мастерами Англии, символизировал дань восхищения и уважения героям Сталинграда. Его рукоять покрыта оплёткой из золотой проволоки. Золотая роза Тюдоров в торце из горного хрусталя. На ножнах три пятиконечные рубиновые звезды в золотой оправе. Сталин был одет в светло-серый китель Маршала Советского Союза. Черчилль также пришёл в военной форме. С этого дня Черчилль всегда был в военной форме: это была его реакция на маршальскую форму Сталина. Сначала Черчилль носил синий в полоску костюм, но, увидев Сталина в форме, он тут же потребовал себе серо-голубоватый мундир высшего командного состава королевских военно-воздушных сил. Рузвельт был в штатском. Большой зал был заполнен солдатами Красной Армии с автоматами ППШ без дисков наперевес и британских вооружённых сил с карабинами с примкнутыми штыками почётного караула. Оркестр исполнил советский и британский государственные гимны: «Интернационал» и «Боже, храни Короля». Увидев, как Сталин салютовал гимнам воинским приветствием, руку к голове поднёс и Черчилль. Когда оркестр смолк, после рукопожатия со Сталиным Черчилль в абсолютной тишине достал из большого футляра на столе огромный королевский меч. Взяв его обеими руками, Черчилль сказал Сталину: «Его величество король Георг VI повелел мне вручить вам для передачи городу Сталинграду этот почётный меч в знак глубокого восхищения британского народа, сделанный по эскизу, выбранному и одобренному его величеством. На лезвии меча выгравирована надпись на русском и английском языках: «Гражданам Сталинграда крепким как сталь от короля Георга VI в знак глубокого восхищения британского народа». Надпись эту придумал лично Черчилль, который знал, что фамилия «Сталин» происходит от слова «сталь». Черчилль вручил меч маршалу Сталину, который вынул его из ножен, поднёс к губам и поцеловал. Держа меч в руках, Сталин тихо сказал: «От имени граждан Сталинграда я хочу выразить свою глубокую признательность за подарок короля Георга VI. Граждане Сталинграда высоко оценят этот подарок, и я прошу вас, господин премьер-министр, передать их благодарность его величеству королю». Затем Сталин и Черчилль медленно подошли к Рузвельту и показали ему вынутый из ножен меч. Прочтя вслух сделанную на клинке надпись, президент сказал: «Truly they had hearts of steel (действительно, у них стальные сердца)». Затем Сталин передал меч Ворошилову, который наклонил его, и тяжёлый меч выскользнул из ножен и ударился своей рукояткой о толстый ковёр на полу. Меч был вынесен из зала с большой торжественностью в сопровождении советского почётного караула. Когда эта процессия удалилась, Черчилль заметил, что президент, сидевший сбоку, был явно взволнован церемонией. Бережков рассказывал мне, что Черчилль сообщил Сталину, что перед тем, как привезти меч в Тегеран, он экспонировался в Вестминстерском Аббатстве в Лондоне. После этого тройка перешла в зал заседаний, и её участники заняли свои места за круглым столом вместе с начальниками штабов.
После рабочего совещания за чашкой кофе Черчилль сказал Сталину: «Вручение меча британского монарха Сталинграду символизирует рождённую в боях англо-советскую дружбу. Надо, чтобы будущие поколения могли воочию увидеть и почувствовать всё величие одержанной у Волги победы и все ужасы бушевавшей там истребительной войны. Хорошо бы оставить нетронутыми страшные руины этого легендарного города, а рядом построить новый, современный город. Развалины Сталинграда, подобно развалинам Карфагена, навсегда остались бы своеобразным памятником человеческой стойкости и страданий. Они привлекли бы паломников со всех концов земли и служили бы предупреждением грядущим поколениям».
Рузвельту понравилась идея Черчилля, и он согласился, что было бы хорошо сохранить развалины Сталинграда в назидание потомкам.
Они посмотрели на Сталина. Сталин медленно пил кофе из чашечки, потом поставил её на стол, взял коробку «Герцеговины флор», закурил и, выпустив струйку дыма, после размышлений сказал: «Не думаю, что развалины Сталинграда следовало оставить в виде музея. Город будет снова отстроен. Мы сохраним нетронутой какую-то часть его: квартал или несколько зданий как памятник Великой Отечественной войне. Весь же город, подобно Фениксу, возродится из пепла, и это уже само по себе будет памятником победе жизни над смертью».
В феврале 1943 года в телеграмме король Великобритании Георг VI писал: «Я и мои народы присоединяются к народам Советского Союза в искреннем воздаянии должного героическим качествам и великолепному руководству, благодаря которым Красная армия в своей борьбе против наших общих врагов своими славными победами вписала новые страницы в историю. Упорное сопротивление Сталинграда повернуло события и послужило предвестником сокрушительных ударов, которые посеяли смятение среди врагов цивилизации и свободы. Для того, чтобы отметить глубокое восхищение, испытываемое мной и народами Британской империи, я отдал приказ об изготовлении почётного меча, который я буду иметь удовольствие преподнести городу Сталинграду. Я надеюсь, что в грядущие счастливые дни этот дар будет напоминать о несгибаемом мужестве, в котором город-воин закалялся в борьбе против сильных и упорных атак своих врагов, и что он будет символом восхищения не только народов Британской империи, но и всего цивилизованного мира».
В годы Великой Отечественной войны СССР и США были союзниками, а ныне, увы, нет. Мне показалось интересным также вспомнить моё интервью с дипломатом и одним из переводчиков Сталина Олегом Трояновским, чей отец был первым Послом СССР в США, который рассказал мне, как Президент США Франклин Делано Рузвельт признал Советский Союз в 1933 году. А дело было так. Жена Рузвельта посещала американскую школу в 1933 году и увидела на стене класса карту, на которой было доминирующее, огромное белое пятно страны без названия в окружении россыпи мелких и средних стран. Хотя её семья принадлежала к высшему, богатому и привилегированному обществу, поскольку она рано потеряла мать, а её отец был спившимся алкоголиком на принудительном лечении, у неё были серьёзные пробелы в образовании, в частности, в географии, и она в полном неведении спросила: «А что это такое скрывается за этим большим белым пятном на карте?» Директор школы и учитель географии поразились её безграмотному вопросу и ответили, что эту страну им не разрешено называть. Такой степени развития демократии достигла Америка к 1933 году в отличие от СССР, где все карты были без белых пятен, а учителям никто не запрещал называть любые страны. Удивлённая ответом, Элеонора Рузвельт вернулась в Белый дом и сразу бросилась с тем же самым вопросом к мужу-президенту. Этот несуразный вопрос жены побудил Рузвельта признать в 1933 году Советский Союз и установить дипломатические отношения с самой большой страной на планете. Невероятно, но это факт: полуграмотная и плохо образованная женщина смогла благотворно и в высшей степени положительно повлиять на мировую политику и внести колоссальный вклад в установление дипломатических отношений между двумя самыми влиятельными странами XX века. Не будь её и этой дефективной американской карты в классе, никто не знает, когда и спустя какое время были бы установлены дипломатические отношения между США и СССР.
В заключение мне бы также хотелось высказать идею-предложение, которое способствовало бы развитию преемственности в вооружённых силах России. Как хорошо известно, самыми массовыми орденами по количеству награждений солдатского, офицерского и генеральского состава в годы Великой Отечественной войны были ордена «Красной Звезды» и боевого «Красного Знамени». Увы, их, прославленных подвигами наших отцов и дедов и озарённых пламенем великими победами нашей армии в годы Великой Отечественной войны, нет сегодня в современной наградной системе России. Я не сомневаюсь, что при возрождении этих наград с минимальными изменениями в наше время, они стали бы одними из самых почётных и уважаемых наград у нынешних защитников Родины, ими гордились бы и бережно передавали от поколения к поколению. К числу таких изменений можно было бы отнести удаление с орденов канувшей в лету цитаты Карла Маркса и Фридриха Энгельса «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» и замена её на слово «Россия». Красная звезда и ныне является эмблемой военной техники России, она изображена на крыльях боевых самолётов. Также на ордене боевого «Красного Знамени» можно было бы изобразить величайшую реликвию Великой Отечественной войны – знамя победы, поднятое над рейхстагом в Берлине в апреле 1945 года Алексеем Берестом, Михаилом Егоровым и Мелитоном Кантария, копия которого ежегодно выносится на Красную площадь столицы во время военного парада в честь дня Победы 9 мая. Такой орден можно было бы назвать орденом «Знамени Победы». Отсутствие этих наград сегодня – досадное недоразумение, которое необходимо и важно устранить.
И в завершении предисловия мне хотелось бы сказать, что первым прочитавшим этот роман стала моя самая важная, верная и преданная читательница – моя Мама Валентина Ивановна Плутенко. После прочтения рукописи я услышал от неё водопад восторженных откликов, но затем она сказала, что некоторые страницы ей было тяжело читать из-за брутальности и жестокости отдельных сцен и эпизодов. Я ответил, что согласен с её мнением и всё-таки оставлю их, ибо писал военно-исторический роман, и этим обусловлено наличие в тексте ужасов войны и тяжёлой окопной правды. Однако я пообещал, что мой следующий роман будет о любви. Что касается этого романа, то мне нужно добавить известную фразу: «Книга рассчитана на широкую читательскую аудиторию и рекомендована читателю, достигшему 18 лет».
Подвиги ради свободы и независимости Родины вечно в памяти народа.
Подвиги героев, совершённые во имя Отчизны ценою жизни, священны.
В междуречье Волги и Дона
Шёл второй год войны. На огромном советско-германском фронте протяжённостью свыше двух тысяч километров от северных широт Баренцева моря и Северного Ледовитого океана до просторов Чёрного моря шли непрекращающиеся ни на один день кровопролитные сражения. Немецкие войска яростно бомбили Мурманск, штурмовали Ленинград, находились всего чуть более ста пятидесяти километров от Москвы и рвались к Каспийскому морю к нефтяным бакинским промыслам. После разгрома в декабре 1941 года под Москвой командование вермахта, осознав крах концепции стремительной, молниеносной войны с быстрой победой блицкриг за счёт атак мощных танковых клиньев и пикирующих бомбардировщиков, вспарывающих оборону противника, направило свой главный удар на юг в степи Волги и Дона в районе Сталинграда. Таким образом Гитлер и его генералы планировали удушение советской военной машины в войне, которая приняла затяжной и изматывающий характер, в результате нехватки топлива, отрезав её от поставок кавказской нефти. Это направление главного удара германского командования соответствовало плану стратегической операции «Барбаросса» – выходу немецко-фашистских войск на линию двух «А»: Архангельска – Астрахани. Во главе 6-ой армии был генерал-полковник Фридрих фон Паулюс – один из непосредственных авторов плана «Барбаросса». Немаловажное значение имело и пропагандистско-психологическое значение для Германии взятие крупного города на великой русской реке с именем Сталина. Для Гитлера это был бы реванш за поражение под Москвой полгода тому назад. Для достижения этой цели он собрал под Сталинградом многочисленные войска союзников-сателлитов: итальянцев, испанцев, румын, венгров, хорватов. После поражения под Москвой фюрер понимал, что даже в случае локального успеха война не закончится. Поэтому Гитлер не без основания рассчитывал, что в случае захвата Сталинграда, к нему присоединятся Турция и Япония, открыв два новых фронта против Советской России: на юге и на Дальнем Востоке.
Летом 1942 года огненный вал войны стремительно приближался к Сталинграду. Над степями у Дона и Волги ревели моторами сотни бомбардировщиков, поднимались ввысь клубы раскалённого под южным Солнцем песка и пыли от армад танков, бронетранспортёров и машин, которые лавиной катились к Сталинграду, и чей грозный рокот моторов заглушал всё вокруг. Сближались две самые лучшие, мощные и профессиональные армии в мире и в истории человечества со времён Древней Спарты, полные решимости определить исход войны именно здесь: гитлеровский вермахт и Красная Армия СССР. Эта битва станет кульминацией всей Второй Мировой войны. Её назовут Сталинградской битвой, которая войдёт в мировую историю человечества как самая жестокая и кровопролитная битва среди всех сражений и войн, как величайшая победа русского, советского оружия и как самое катастрофическое поражение немецких вооружённых сил в истории Германии.
После изнуряющего марш-броска в течение двух суток по донским степям по раскалённым на солнцепёке пыльным дорогам части войск майора Иванова встали недалеко от реки у леса, чтобы прикрыть от возможного прорыва немецких танков северо-западные районы Сталинградской области. За время перехода от железнодорожной станции бойцы были страшно измотанными и уставшими. Глаза солдат слипались от ручьёв пота и пыли, поднятой во время тяжёлого и долгого марша по степи с противотанковым ружьём или ручным пулемётом на плече с полной боевой выкладкой, обвешанных подсумками и патронташами с патронами и гранатами. Свой провиант, котелок с кружкой и домашние вещи, данные им их матерями и жёнами, они несли в вещевых мешках за спиной. И командир решил дать бойцам небольшой отдых. Но после ужина бойцы принялись рыть окопы, готовить артиллерийские позиции для орудий – враг был рядом. Утром и днём работа кипела вовсю, а после обеда к майору пожаловал интендант и сообщил, что запасы провизии на исходе, в полевых кухнях продуктов хватит максимум на ужин, завтрак и обед. Оставались индивидуальные солдатские сухие пайки, но во время сложного двухдневного перехода многие бойцы использовали его, чтобы поддержать свои силы на марше. Майор приказал экономнее расходовать провизию и отдал распоряжение поиска на месте нынешнего расположения возможных источников провизии: сёла, сельскохозяйственные земли, бахчевые поля, а также организовать рыбалку на реке. К вечеру ему доложили, что бойцы наловили в реке за несколько часов судаков, сомов, окуней и лещей, а на трёх телегах привезли больше сотни арбузов. На следующий день часть бойцов продолжили ловить рыбу, а другие отправились за арбузами. Все остальные занимались подготовкой обороны, рытьём окопов, укрытий и блиндажей. Три раза в день командиры проводили с солдатами занятия и оттачивали боевое мастерство: теорию артиллерийской стрельбы, штыковой бой, технику самообороны, метания муляжей гранат, премудрости маскировки и другие полезные навыки воина в современном бою.
Так продолжалось три дня. Периодически над головами советских бойцов пролетали немецкие самолёты-разведчики. При их появлении бойцы немедленно прерывали занятия и прятались в лесной роще, чтобы не выдать врагу своего расположения. На исходе третьего дня после заката Солнца над позициями майора Иванова прошли несколько эскадрилий пикирующих бомбардировщиков «Юнкерс»-87 в сопровождении истребителей, а через несколько минут южнее в степи раздались громкие взрывы, и степь озарили вспышки огня. Местность была залита ослепительным светом световых бомб, подвешенных на парашютах. Был слышен пронзительный свист сбрасываемых авиабомб с «лаптёжников». Бомбёжка продолжалась около двадцати минут.
В блиндаже на собрании офицеров майор Иванов сказал: «Немцы не обнаружили нас до сих пор, раз они бомбят у нас в тылу, а не наши позиции. Быть всем завтра особо внимательными. Соблюдать максимальную осторожность и не выдавать врагу нашего расположения».
На следующее утро, едва забрезжил рассвет, начальник караула и часовой привели к блиндажу командира задержанную пожилую полную женщину с улыбающимся и добрым лицом.
«Кто она такая? Зачем вы её привели сюда?», – строго спросил командир.
«Товарищ командир, она – местная из близлежащей станицы. Она приглашает нас всех к себе на постой с полным пансионом – завтраком, обедом и ужином», – отвечает старший лейтенант Ерёмин.
«Куда приглашает?», – удивлённо подняв брови, переспрашивает майор.
«Она хочет угостить всю нашу часть. Да вы сами у неё спросите», – улыбаясь говорит старший лейтенант.
«Дорогая гражданочка, вы сами кто будете и с чем к нам пожаловали?», – обращается к подошедшей женщине майор.
«Товарищ военачальник! Не ругайте его. Я – местная, живу тут рядом, за лесом в станице. Зовут меня Вера Ивановна. Сама я – повар, но уже год как я – директор птицефабрики. Вчера вечером немец разбомбил наши курятники и бараки. Столько птицы погибло! Фашист кроме фугасных бомб сбросил много зажигательных авиабомб. Поэтому то, что он не взорвал, то сжёг. Наверное он думал, что бомбит какие-нибудь склады с военным имуществом. Почти всё у нас сгорело. Мы знаем, что вы встали недалеко от нас, и наверное с пропитанием у вас дела не очень, чтобы было совсем хорошо. Так ведь? Приглашаю вас к себе. У нас сотни поджаренных немецкими зажигалками тушек курочек, петушков, гусей и уток лежат в сгоревших деревянных курятниках и амбарах. Их не надо даже ощипывать. Они полностью готовы к употреблению. У нас все в станице уже покушали и набрали себе на первое время. Приходите и вы. Покушайте сами, солдатиков накормите. Мясо – хорошее и свежее. Столько добра зря пропадает. Приходите!», – говорит, улыбаясь, Вера Ивановна.
«Спасибо вам за доброту и внимательное отношение, Вера Ивановна! А как же вы узнали о том, что мы стоим невдалеке от вас?», – снова спрашивает майор.
«Так у нас все в станице знают, что вы здесь встали. Некоторые видели вас, когда вы подходили сюда на марше по степи. А потом наши пацаны всё разузнали. Они же тут бегают постоянно и знают каждый пенёк вокруг. От них ничего не утаишь», – с широкой улыбкой отвечает Вера Ивановна.
«Ясно. А мы тут маскируемся, прячем пушки от немецкой разведки, ветками укрываем окопы. А деревенские мальчишки уже всё про нас пронюхали. Молодцы! Спасибо вам ещё раз, дорогая Вера Ивановна. С провиантом у нас действительно дела просто аховые. Даже на рыбалку солдат отправляю, чтобы прокормиться. Я тогда к вам сейчас дюжину бойцов определю. Они и соберут на завтрак птицу. Хорошо?», – спросил майор Иванов.
«Так много птицы остаётся. Дюжины солдатиков будет мало. Нам негде её хранить. Пусть побольше придёт солдатиков. Всем хватит свежей курятинки и ещё останется. Я здесь подожду их. Вместе и поедем в станицу к сгоревшей птицефабрике», – заключила Вера Ивановна.
Через десять минут двадцать бойцов во главе со старшим лейтенантом Ерёминым были готовы и с телегами тронулись в путь.
Прибыв на место, советские воины увидели дымящиеся и тлеющие угли сгоревших курятников. Всё было в золе. Повсюду валялись тушки домашней птицы.
«Ну вот вам, милки, сыночки наши, солдатики и защитники наши, будет вам сытный завтрак и обед со свежим шашлыком из курятинки. Собирайте погибшую птицу и про друзей фронтовых не забудьте. Здесь птицы всем хватит. Как говорится, нет худа без добра. Немец сжёг вчера птицефабрику, зато наши солдатики сегодня подкрепятся за сытным завтраком», – промолвила Вера Ивановна.
Поскольку бойцы ещё не завтракали, то они, подобрав десяток тушек, стали завтракать у сгоревшей птицефабрики. Вера Ивановна распорядилась и из ближайшей хаты бойцам дали прохладную воду из колодца, а многие местные стали приносить им молоко.
Через час бойцы и сами были сыты, как никогда за последний год, так и набрали много птицы для боевых друзей. Поблагодарив добросердечную Веру Ивановну за радушие и угощения, отряд отправился на позиции у леса. В тот день и на завтрак, и на обед, и на ужин у бойцов была настоящая пирушка. Бойцы были довольны и сыты. Острословы в окопах шутили: «Эх, вот если бы ещё пивка свежего и пенистого сейчас или кваса холодненького, настоявшегося, да с изюмом, то тогда была бы не жизнь у нас, а малина!»
Майор Иванов сказал: «Не было счастья, так несчастье помогло! Спалённая фрицем птицефабрика решила проблему нехватки провизии для бойцов».
Перед танковым батальоном войск СС под командованием оберштурмбанфюрера СС Зигфрида Шольца командующий немецким XIV танковым корпусом генерал Густав фон Виттерсгейм поставил задачу первому ворваться на территорию Сталинградской области, захватив небольшую деревеньку на её северной границе.
Генерал фон Виттерсгейм: «Шольц, по данным нашей воздушной разведки крупных подразделений Красной Армии там нет. Враг замаскировал около десятка артиллерийских орудий у окраины леса, которые позволяют ему держать под прицелом дорогу, большой участок поля и излучину небольшой реки, где стоит деревянный мост. Наши разведчики вчера на «Фокке-Вульфе» весь день висели над этим районом и исследовали также подходы и глубину обороны. Расположение вражеских позиций в лесу не позволяет нашей авиации эффективно отбомбиться и нанести существенный урон врагу. Тем не менее завтра утром в 9:30 наши асы «Люфтваффе» нанесут бомбовой удар по выявленным позициям русских. Артиллерия также поддержит вас и нанесёт удар по предполагаемым русским позициям. Мост этот, скорее всего, заминирован красными и будет взорван, как только ваши танки окажутся на нём. Поэтому ваша задача попытаться прорваться по мосту или перейти реку на соседнем участке, где переправа в наших руках, а дальше идти маршем вдоль реки и выйти на этот участок в 10:30, подавить сопротивление врага, прорвать его оборону и занять деревню. Она станет плацдармом для дальнейшего рывка в сторону Сталинграда и выхода к Волге к северу от города. Вам всё ясно, оберштурмбанфюрер?»
Оберштурмбанфюрер СС Шольц: «Так точно! Сейчас из-за высокого темпа наступления мы немного оторвались от наших тыловых частей поддержки, но надеюсь, что к вечеру они подойдут к нам. Нам надо пополнить боекомплект и топливо перед завтрашним наступлением. Танковые экипажи укомплектованы на 90 процентов. Мы потеряли несколько машин за истекшие сутки в степях от действий русской бомбардировочной авиации. Некоторые уничтоженные машины мы заменили, другие – в ремонте. Сейчас у меня на ходу 65 танков, из них: средних 19 Т-IV, 25 Т-III и остальные лёгкие танки Т-II. Людские потери тоже есть, 9 танкистов убито, более 20 ранено. Я взял из резерва людей, чтобы они попробовали себя в бою уже завтра. Мы завтра будем держать связь по рации и согласовывать действия со штабом и «Люфтваффе».
Вечером того же дня командир майор Геннадий Иванов и политрук Евгений Иванченко обошли прикопанные и укрытые ветками орудия и собрали оперативное совещание с офицерами.
Майор Геннадий Иванов: «Товарищи офицеры! 6-ая армия генерала Паулюса и 4-ая танковая армия генерала Гота рвутся к Сталинграду и к Волге. К нашим позициям подходят крупные немецкие части. Наши соединения из 62-ой и 64-ой армий пока только на марше и выдвигаются к нам на подмогу. Их полки и дивизии ещё в эшелонах или на выгрузке на железнодорожных станциях. Сейчас идёт их переброска, но, по всей видимости, в течение ещё нескольких дней нам придётся держать оборону здесь в одиночестве. Увы, у нас нет совсем зенитной артиллерии, а истребительная авиация работает на других участках фронта. Командование обещает подмогу, но главный удар фрицев нам придётся сдерживать самим.
Многие из вас знают, что 28 июля вышел приказ наркома обороны № 227. В нём говорится следующее, я зачитаю: «Бои идут в районе Дона. Немецкие оккупанты рвутся к Сталинграду, к Волге и хотят любой ценой захватить Кубань, Северный Кавказ с их нефтяными и хлебными богатствами. У нас нет теперь преобладания ни в людских резервах, ни в запасах хлеба. Отступать дальше – значит загубить себя и загубить вместе с тем нашу Родину. Каждый новый клочок оставленной нами территории будет всемерно усиливать врага и всемерно ослаблять нашу оборону, нашу Родину, поэтому надо в корне пресекать разговоры о том, что у нас много территории, страна наша велика и богата, населения много, хлеба всегда будет в избытке. Такие разговоры являются лживыми и вредными, они ослабляют нас и усиливают врага, ибо, если не прекратим отступление, мы останемся без хлеба, без топлива, без металла, без сырья, без фабрик и заводов, без железных дорог. Из этого следует, что пора кончить отступление. Ни шагу назад! Таким теперь должен быть наш главный призыв. Надо упорно, до последней капли крови защищать каждую позицию, каждый метр советской территории, цепляться за каждый клочок советской земли и отстаивать его до последней возможности. Наша Родина переживает тяжёлые дни. Мы должны остановиться, а затем отбросить и разгромить врага, чего бы это нам ни стоило. Немцы не так сильны, как это кажется паникёрам. Они напрягают последние силы. Выдержать их удар сейчас и в ближайшие несколько месяцев – это значит обеспечить за нами победу. Можем ли мы выдержать удар, а потом отбросить врага на запад? Да, можем, ибо наши фабрики и заводы в тылу работают теперь прекрасно, и наш фронт получает всё больше и больше самолётов, танков, артиллерии, миномётов. Чего же у нас не хватает? Не хватает порядка и дисциплины в ротах, в батальонах, в полках, в дивизиях, в танковых частях, в авиаэскадрильях. В этом теперь наш главный недостаток. Мы должны установить в нашей армии строжайший порядок и железную дисциплину, если мы хотим спасти положение и отстоять нашу Родину. Отныне железным законом дисциплины для каждого командира, красноармейца, политработника должно являться требование – ни шагу назад без приказа высшего командования».
Бой завтра будет страшным, и нам надо стоять насмерть. Из наших плюсов – это хорошая, выгодная позиция, позволяющая контролировать окружающую местность и мост. Немцы попытаются с ходу взять его или пойдут в обход. Объясните всем бойцам необходимость строжайшей маскировки, чтобы не высовывались в бою. Наше преимущество – это рельеф местности, лес и прикопанные, хорошо замаскированные пушки. Мы должны поражать врага из засад из леса. Так мы сможем нейтрализовать действия немецких пикирующих бомбардировщиков и их абсолютное господство в воздухе. Немецкие танки и пехота будут у нас как на ладони, на открытой местности, и за счёт рельефа местности их танки будут вынуждены подставлять свои борта под наши пушки, которые будут бить по ним прямой наводкой. В эти моменты необходимо показать не только высокую точность стрельбы, но и максимальную скорострельность. Важно не упустить момент их выдвижения на атакующие позиции, переправы, их маневрирования у реки. Приказываю стрелкам отсекать от танков и истреблять немецкую пехоту огнём и пропускать танки под огонь наших пушек и бронебойщиков из засад. Так мы можем нарушить организованный боевой порядок наступающего противника. Танки, лишённые поддержки пехоты, беззащитны от огня нашей артиллерии и бронебойщиков. Наши станковые и ручные пулемёты так расставлены, чтобы вся местность перед ними простреливалась кинжальным огнём. Мост уже заминирован, но на всякий случай я приказал двум орудийным расчётам держать под постоянным прицелом мост, и, как только немецкие танки окажутся на нём, сжечь его. Враг превосходит нас числом, и в открытом бою нам не выдержать его натиска. Наша стратегия и тактика в умении бить по врагу быстро и точно, используя скрытую позицию у опушки леса и сложный рельеф местности и реку, как естественную преграду для танков. Но бой завтра будет жарким. Раненых уводите с поля боя и немедленно доставляйте в медсанбат. Каждый командир орудийного расчёта сейчас должен проверить ещё раз маскировку орудия. Маскировка должна быть безукоризненной. Боекомплект должен быть у всех расчётов под рукой, чтобы показать максимально возможную скорострельность в бою. Скоро ужин. Проследите, чтобы каждый боец был сыт после завтрака перед боем. У него и у всех нас завтра будет много тяжёлой работы. Подъём в 6 утра. Товарищ политрук, у Вас есть, что добавить?»
Политрук Евгений Иванченко: «Товарищи! В умелых руках пушки ЗИС-2 и ЗИС-3 – грозное оружие против абсолютно всех нынешних типов немецких танков. Как сказал наш вождь и учитель великий Сталин после разгрома немецко-фашистских захватчиков в битве за Москву в 1941 году, «пушка Грабина спасла не только Москву, но и всю Россию!» Эти пушки обеспечат нам победу и здесь – в битве за Сталинград. Бронебойные 57-мм и 76-мм снаряды способны пробивать и лобовую, и бортовую броню немецких танков со всех ракурсов. Это самые мощные противотанковые пушки в мире, превосходящие по ключевым параметрам немецкие аналоги. Скажите это каждому бойцу. Наша задача – выстоять и не пропустить врага, рвущегося к Волге и к городу Сталина. Нам нужно продержаться и дождаться подкрепления от частей 62-ой и 64-ой армий, идущих к нам на поддержку. У меня всё».
Внезапно в блиндаж быстро вошёл ординарец и громко произнёс: «Это – срочно! Товарищ майор, вас вызывают из штаба».
Майор и ординарец вышли, а оставшиеся офицеры стали обсуждать общее положение на фронте.
Спустя десять минут командир вернулся с серым лицом и тихо промолвил: «У нас случилась беда. На железнодорожной станции Котельниково шла выгрузка свежей сибирской стрелковой дивизии, идущей к нам на подмогу. Всего там стояло четыре эшелона с войсками 208-й дивизии. Внезапно они были атакованы немецкой авиацией и прорвавшимися танками. Потери трудно сейчас подсчитать. Сообщили, что уцелевшие подразделения отходят вдоль железной дороги. Нам приказано держать здесь оборону самим. Отходить разрешено только сопровождающим для вывоза раненых бойцов. Положение на фронте резко ухудшилось после разгрома и захвата железнодорожной станции Котельниково. Мы выполним приказ, чего бы нам это ни стоило. Приказываю ответственным подготовить машины и подводы для эвакуации раненых в бою. Каждый солдат завтра должен вести бой и уничтожать врага не только за себя, но, как говорится, и за того парня».
Солнце уже катилось далеко за горизонт, а на небе было впечатляющее зарево заката, когда за ужином собрались командиры, молоденькие лейтенанты, вчерашние выпускники артиллерийских училищ, закалённые в боях прапорщики, сержанты и рядовые.
«Драка завтра здесь будет страшной», – промолвил старый солдат Семён.
«Да, взяв низину и нашу высоту, немец получит прямой выход на оперативный простор к Сталинграду», – ответил ему солдат с перевязанной рукой Николай.
«Эта наша позиция перед рекой станет нашим Бородино. Прямо как у Лермонтова: «Скажи-ка дядя, ведь не даром Москва, спалённая пожаром, французу отдана…», – процитировал лейтенант.
«Только в 1812 году царь Александр I сдал Москву французу, а нам отдавать Сталинград немцу никак нельзя. Там уже Волга. И если немец сбросит нас в неё, трудно нам будет возвращаться и гнать фрицев», – ответил политрук Иванченко.
«Мы будем здесь завтра ожесточённо биться с лютым врагом за наших матерей и отцов, сестёр и жён, детей, за весь народ, за Родину нашу прекрасную и за Верховного – за нашего Сталина. Такая у нас сейчас задача. И, скорее всего, как у Лермонтова сказано, немногие вернутся с поля. Многие пожертвуют жизнями, чтобы не пустить фрицев к Волге. Они отдадут свои жизни, чтобы спасти жизни других. Мы живём, разделяя свою жизнь с другими людьми. Жизнь – это дар свыше и жертвуя жизнью ради других, солдат спасает этот дар и останется навсегда в благодарной памяти народной. Мы защищаем у стен Сталинграда светлую жизнь грядущих поколений. Может и нам когда-нибудь скажут спасибо за наш ратный труд и подвиг или даже памятник поставят. Лишь бы не забывали нас и о том, что мы совершим под Сталинградом во имя Родины и будущих поколений. Ведь для каждого солдата, идущего в атаку, важно знать, что его ратные подвиги навсегда останутся в народной памяти.
Знаете, вы тут вспомнили Отечественную войну 1812 года с Наполеоном Бонапартом. Когда ему русские войска под руководством Кутузова дали коленом и выбросили из московского Кремля, то Бонапарт бежал быстрее своих генералов, офицеров и солдат к себе домой в Париж. Сотни и тысячи битых, голодных, замёрзших и оборванных французских солдат и офицеров отступающей армии Наполеона плелись по дорогам от Москвы обратно к себе во Францию. Они просили подаяния и пропитание в деревнях у русских, обращаясь к ним: «Cher ami!» «Шер ами» в переводе с французского языка означает «дорогой друг». Так от этих двух французских слов в русском языке появилось слово «шаромыга» или «шаромыжник», обозначающее попрошайку или жулика. Император-трус Наполеон бросил армию и оставил умирать сотни и тысячи своих раненых солдат, оставшихся в сгоревшей Москве и других русских городах и сёлах. Их потом лечили и выхаживали русские врачи и сёстры милосердия. Такова душа русского человека – лечить и спасать раненых пленных, своих вчерашних врагов. Командование над остатками его разгромленной в пух и прах армии Наполеон передал мужу его сестры Каролины маршалу Мюрату, королю Неаполитанского королевства. Кстати, в 1807 году русский царь Александр I наградил Мюрата высшей наградой Российской Империи орденом Святого Андрея Первозванного за его участие при заключении Тильзитского мира между Россией и Францией. Однако, мародёр Бонапарт не забыл про украденное золото и драгоценности, которые он награбил в Кремле и в России. В его обозе на обратной дороге во Францию было много карет и лошадей, везущих тяжёлые ящики с награбленным в России добром. Выставив вокруг обоза с его каретой для охранения авангард и арьергард из двухсот отборных солдат и офицеров старой гвардии, деморализованный после поражения в России Наполеон поспешил во Францию. К сожалению, окружить и захватить Наполеона живым во время переправы на реке Березина не удалось русским войскам, хотя реальный шанс у них был. Много французов погибло от атак преследующих их русских войск, а также от лютых морозов. Когда обоз Наполеона подошёл к реке Неман, то все мосты были уже сожжены партизанами. Французские офицеры бросились искать возможные варианты переправы. Спустя полдня им наконец удалось найти паромщика – хромого русского мужика. Они заставили его переправить на другой берег весь обоз французского императора. Когда на плот взошёл Наполеон Бонапарт, император спросил у паромщика в присутствии сопровождающих его офицеров: «А что, паромщик, много ли дезертиров бежит сейчас во Францию из моей армии с твоей помощью?» Ответ русского старика стал звонкой пощечиной наотмашь Наполеону и вызвал огромную ярость императора. Паромщик так ответил Наполеону: «Нет, ваше благородие. Вы – первый бегущий из России дезертир французской армии!» Наполеон не мог найти слов, чтобы ответить русскому мужику. Позор Наполеона был публичным: ответ паромщика слышали офицеры его штаба и окружения. Как только паром с каретой императора причалил к берегу, Наполеон приказал двум офицерам расстрелять непокорного русского мужика, так опозорившего его императорское величество. Но этот храбрый русский мужик, к счастью, выжил. Позади кареты шли повозки с награбленным Наполеоном добром, поэтому французы решили продолжить переправу обоза с помощью русского мужика, ибо по пятам за ними неотступно шёл отряд русской кавалерии и, кроме того, они боялись угодить в засаду к партизанам. А когда переправляли последнюю телегу и наполеоновский арьергард, то тех офицеров, которым Наполеон лично приказал расстрелять паромщика, уже не было, ибо они поскакали за каретой Наполеона и никому не передали императорский приказ. Более того, последний офицер из наполеоновского арьергарда, прикрывающий бегство Наполеона из России, даже сунул за пазуху тулупа паромщика огромную пачку фальшивых русских ассигнаций: он прекрасно понимал, что он уже никогда не вернётся в Россию и, стало быть, они ему не нужны и их можно выбросить на ветер за полной ненадобностью. Имя этого героя, простого русского мужика-паромщика, история не сохранила для нас. Но именно он был тем последним русским, кто хорошенько врезал в России бегущему дезертиру Наполеону. Завтра у каждого из нас будет шанс врезать немецкому Наполеону – Гитлеру по шее хорошенько. Давайте же не упустим наш шанс отличиться в боях за Родину. Завтра нам надо отчаянно драться», – сказал сержант Иосиф с серебряной медалью «За боевые заслуги» на выцветшей и полинявшей гимнастёрке.
Бойцы в полку знали, что сержант Иосиф был раньше школьным учителем истории, а его отец священником в одной из деревенек Смоленской области. Когда немцы захватили её, они укрывали раненых солдат РККА, а потом вырвались из окружения, выведя несколько подвод с ними. Воевал сержант хорошо, пользовался уважением у солдат, и командование ставило его в пример.
Один из молодых солдат Иван задал ему вопрос: «Товарищ сержант, мне рассказывали, что ваш отец был священником. А вы сколько убили немцев? Ведь Божья заповедь гласит «не убий».
Бойцы посмотрели на Иосифа: им было интересно узнать его ответ.
Сержант помолчал и после раздумий отвечал: «Моё личное мнение состоит в том, что христианин лишь тот, от чьих слов или поступков не пострадает ни один человек. Идеалы его гуманности основаны на том, что всё Святое Писание проникнуто божественной любовью к человеку. Ты знаешь, многие святые и праведники земли русской были воинами. На параде на Красной Площади в Москве 7 ноября 1941 года Иосиф Сталин с трибуны Мавзолея назвал полководцев и защитников земли нашей, и среди них был святой благоверный князь Александр Невский. А святой Сергий Радонежский благословил на бой на Куликовом поле в 1380 году Дмитрия Донского. Я не вижу противоречия и нарушения Божьей заповеди в том, что в моих руках ППШ, ведь Христос сказал в Евангелии от Матфея: «Не думайте, что Я пришёл принести мир на землю; не мир пришёл Я принести, но меч!» Мой меч сегодня – это мой автомат ППШ. Это во-первых. А во-вторых, Божья заповедь «не убий» касается людей. А к немецким фашистам она не имеет отношения, ибо фашисты – не люди, а нелюди. Я расскажу тебе, что увидел на нашей земле, занятой лютым врагом. Летом 1941 года я с отцом и тремя женщинами выводил через леса три телеги с семью ранеными красноармейцами к нашим. Никто из раненых передвигаться самостоятельно не мог. Из них двое солдат с осколочными ранениями были без сознания от большой потери крови. Чтобы не наткнутся на немцев, шли мы с величайшей осторожностью через леса и ночью, и днём. В случае обнаружения немцы нас бы всех расстреляли. Из оружия у нас было всего три винтовки и один наган. Для винтовок было всего около двух десятков патронов, а для нагана – не больше десяти. И вот, помню, ближе к сумеркам, выходим мы из леса к поляне, на которой было около десятка изб. Мы залегли в кустарнике и стали наблюдать. Нам нужно было в деревне подкрепиться и взять провизию, воду и, конечно, свежие бинты, чтобы продолжить дальше наш путь. Увы, этому не суждено было сбыться. На дороге раздался шум, и мы увидели тёмно-зелёный немецкий бронетранспортёр, грузовик в сопровождении двух мотоциклов с колясками, на которых были установлены пулемёты. БТР подъехал к самому большому дому и остановился. Из него и грузовика сразу высыпали около дюжины немецких солдат, а двое остались у пулемёта внутри бронетранспортёра. Немцы стали выводить из сараев и хлевов домашнюю скотину и птицу: поросят, куриц, уток, гусей. Раздались выстрелы, и немцы начали закидывать в грузовик награбленную добычу. Немцы обыскивали дома и выводили во двор местных жителей. В основном, это были старушки и старички. Из одного дома немцы вывели молодую женщину с ребёнком – мальчиком лет шести-семи. Один из фрицев, здоровенный амбал ростом около двух метров, подошёл к женщине и, схватив её за руку, потащил в сарай. Молодая женщина кричала и попыталась вырваться, но немец не обращал на её попытки освободиться никакого внимания. Сынишка женщины подбежал к фрицу и стал бить кулачками по его ноге. Фриц остановился и сильно толкнул его. Мальчик отлетел на пару метров и упал. А фриц снова потащил его мать в сарай. Неожиданно мальчик вскочил и, схватив лопату, бросился снова со всех ног на немца. Подбежав к нему, он огрел его лопатой по спине. Но силёнок у него было слишком мало, чтобы свалить его с ног. Стоявшие вокруг немцы наблюдали за этим поединком советского мальчика и амбала-фашиста с хохотом. Фашист отпустил женщину, выхватил лопату из рук ребёнка и отбросил её в сторону, а затем, схватив его за ногу, поднял мальчика в воздух, раскрутил несколько раз над своей головой, а потом на глазах у несчастной матери со всего размаха разбил ему голову об угол сарая. Тело мальчика обмякло, и верзила-фашист швырнул его под ноги женщины, обезумевшей от горя, свалившегося на неё. Она в отчаянии бросилась на немца, но он заломил её руки и пинками затолкнул в сарай. Всё это время фашист был в прорези прицела моей винтовки. До него было чуть больше ста метров, и с этого расстояния я бы не промахнулся, но три женщины умоляли меня не стрелять, ибо даже если я убью этого фашиста, нам не уйти от расправы, и погибнут наши раненые. Одна из них шептала: «Лучше мы спасём сейчас наших раненых солдат, они подлечатся и отомстят за все фашистские зверства. Посмотри, у них три пулемёта в машине и мотоциклах. Нас расстреляют здесь всех как котят. Наши силы неравны. И у нас не будет шанса уйти с ранеными на телегах». Через полчаса немцы собрали всё награбленное и уехали восвояси, а из сарая вышла женщина в разорванной одежде и упала на колени, гладя рукой окровавленные волосы на голове своего погибшего сыночка, бесстрашно пытавшегося её защитить.
Каждый раз, когда я вспоминаю об этом, у меня темно становится в глазах.
Вот скажи мне, боец, этот немец, он – кто? Можно ли его назвать человеком? Наш писатель Максим Горький сказал, что «Человек – это звучит гордо!» Разве этот фашист – человек? Я считаю, что этот немец – не человек. И те немцы, которые хохотали, наблюдая за убийством ребёнка, не люди. Поэтому нельзя цитировать Святое Писание и применять заповедь Христову «не убий!» к подобным фашистским существам. Я не убил ни одного человека, следуя этой заповеди, ибо я – христианин. Я не убивал людей, я убивал фашистов. Я не знаю точно, сколько я их намолотил, но полагаю, что уже сполна отомстил им за то горе и зверства, что они принесли нашему народу. По приблизительным подсчётам, за два года войны я помог отправить в ад преисподней около двадцати фрицев».
Все бойцы молча сидели, ошеломлённые рассказом их боевого товарища.
Наконец, один из них, переведя дух, промолвил: «Мы должны истребить это стадо двуногого зверья, которое вторглось из гитлеровской Германии на нашу землю убивать, грабить и насиловать. Мой взвод в прошлом году освободил деревню, и местные жители рассказали нам, как два немца напали и изнасиловали девятилетнюю девочку, а затем они изнасиловали её бабушку, которая пыталась спасти ребёнка. Чтобы они не рассказали никому, немцы задушили и девочку, и бабушку».
Другой солдат добавил: «Однажды мы на дороге из-за засады перехватили и задержали немецкую штабную машину с офицером и двумя солдатами, включая шофёра. Мы доставили их в штаб на допрос. Во время обыска мы нашли у офицера-эсэсовца пачку фотографий, на некоторых из которых был этот фриц на фоне виселицы с повешенными советскими патриотами-антифашистами. На одной фотографии этот эсэсовец надевал петлю на шею неизвестной советской девушки лет двадцати. Когда фрица допрашивали, он чувствовал себя уверенно и отвечал подробно на все вопросы, надеясь, что его как военнопленного направят в лагерь, но как только ему показали его фотографии во время казней советских гражданских лиц, он сразу сник. Этот фашистский гад даже не стал просить о пощаде, ибо доказательства его военных преступлений были у него с собой. Мне и другим трём бойцам приказали расстрелять его в поле. Мы вывели его, и он в расстёгнутом чёрном кожаном плаще отвернулся от нас и молча пошёл прочь. Мы вскинули винтовки и по команде дали дружный залп: две пули разворотили ему голову, а другие две пули навылет пробили его спину».
«Ну что, Иван, как ты считаешь, были ли эти фрицы людьми?», – снова повторил вопрос сержант Иосиф.
«Нет, они не люди. Это фашистские сволочи, которым не место на Земле. Их надо истреблять. Хорошо, что вы многих из них отправили на сковородку в ад кромешный! Большое спасибо за рассказ», – ответил пришедший в себя солдат.
«А знаешь ли ты, как появилось слово «спасибо» в русском языке? Оно произошло от краткой молитвы наших далёких предков на Руси, которые так благодарили друг друга, говоря: «Спаси Бог!» Со временем эта молитва стала нынешним «спасибо». Поэтому, если ты хочешь поблагодарить, вполне достаточно будет говорить просто «спасибо», ибо слово «большое» теряет смысл в таком понимании значения этого слова. Это понимание значения слова «спасибо» как молитвы важно для нас перед завтрашним тяжёлым боем», – сказал Иосиф.
«А боитесь ли вы смерти в бою?», – спросил его один из бойцов.
«Наша жизнь – это большое и нескончаемое путешествие. Мы всю жизнь путешествуем. В города и деревни, за далёкие моря и океаны. Но наши путешествия на Земле не заканчиваются, когда человек отдаёт Богу душу. Душа человеческая начинает путешествовать в иных мирах, на небесах, в Царствии Божьем. Поэтому смерть – это дверь или порог, открыв или переступив который, мы вступаем в новую и неизведанную жизнь. Эта сторона человеческой жизни сегодня скрыта от нас, ныне живущих, подобно тому, как в храме ты видишь стену-иконостас, который закрывает от нас самую важную, алтарную часть церкви, которая называется святая святых. Ты не видишь её за иконостасом, но знаешь, что она есть. Мы сегодня не можем видеть Царствие Божие ныне, но оно есть. И когда наша бессмертная душа разлучится с телом, она устремится к небесному царству и уже будет жить по иным законам, которые существуют на Земле. Я верю в это. Там в иных мирах и в лучшем свете любящий Бог примет наши души. С этой верой я иду завтра в бой. Как говорится в Святом Писании, «для меня жизнь – Христос, и смерть – приобретение!» А смерть за Родину в бою – это всегда славная смерть. Не надо бояться смерти. Гони прочь этот страх. Живи в заботе о ближнем в любви, мире и согласии, защищай всеми силами Родину и свою родную землю от врага лютого, и будет тебе награда в лучшем мире от Всевышнего», – ответил Иосиф.
Ни шагу назад!
Едва первые лучи восходящего Солнца появились на небе, лагерь наших войск пришёл в движение. Задымились полевые кухни, и солдаты стали собираться у них. Получая паёк, они сразу расходились к орудиям и на позиции, чтобы скоротать время завтрака с боевыми товарищами. Получив последние указания и наставления от командиров, все затихли, всматриваясь тревожно в сторону реки и степи.
По опыту предыдущих боёв, солдаты хорошо знали оточенную тактику немецких войск при наступлении. После воздушной и наземной разведки вначале следует налёт бомбардировочной авиации по выявленным позициям, затем сразу после докладов лётчиков следует удар вражеской артиллерии, и только потом появятся танки в сопровождении пехоты. Это была немецкая классика ведения войны, принесшая им быстрые и лёгкие победы в результате блицкригов в Польше, Франции и других странах Европы. И вот вдали раздался мощный гул моторов вражеских самолётов, затем появились многочисленные тёмные точки в голубом небе. Командиры приказывают всем, кроме наблюдателей-разведчиков, покинуть позиции и укрыться в блиндажах и за деревьями в лесу, чтобы войскам максимально избежать потерь от авиаудара.
Не встречая сопротивления, немецкие двухмоторные бомбардировщики «Ю-88» двумя волнами, строго в боевых порядках начали методично бомбить местность возле опушки и лес. Монотонный гул моторов перебивает нарастающий свист падающих бомб и последующие мощные взрывы. Земля дрожит и взметается вверх, ломаются стволы и падают деревья. Видя свою безнаказанность, несколько истребителей «Мессершмитт»-109 снижаются до кончиков высоких сосен и на бреющем полёте длинными очередями из пушек и пулемётов поливают опушку леса и линии окопов у самого её края. Оглушённые солдаты, забившись в самые удалённые уголки блиндажей и окопов, вжимаясь в землю и прячась в лесу, молча пережидают воздушную атаку. Недалеко от штаба падает бомба возле походной кухни. Мощный взрыв, и она, отброшенная ударной волной, летит перевернутая вверх колёсами и попадает в дерево. Одна из авиабомб попадает в укрытый ветками артиллерийский тягач. Взрыв разрывает его пополам. Разлетающиеся после взрывов во все стороны осколки прошивают замаскированную полуторку. Один из осколков попадает в бензобак, и она вспыхивает ярким, алым пламенем. В глубине леса стояли обозы с привязанными к деревьям лошадьми. От ужаса бомбёжки кони встают на дыбы и беспомощно рвутся во все стороны. Крупный осколок вспарывает брюхо лошади, и она валится на бок, переворачивая телегу. Отбомбившись, немецкие самолёты разворачиваются и уходят на запад.
Связавшись с командным пунктом, старший авиагруппы с командного «Юнкерса»-88 докладывает о результатах бомбардировки и уточняет координаты предположительных позиций советских войск: «Гамбург, я – Пик. Задача выполнена, мы отбомбились и возвращаемся с пустыми брюхами. Все бомбы сброшены. Потерь нет. Огонь по нам не открывали. Позиции русских хорошо замаскированы, видны окопы перед лесом, а дальше высокие деревья скрывают орудия. Похоже русские отвели их вглубь леса. Советую нашей артиллерии обработать окопы у леса и нанести удары вглубь его. Встречайте, скоро будем».
Через пятнадцать минут после авианалёта заработала немецкая артиллерия. Первый залп грохнул, и снаряды легли с недолётом. Но уже второй залп был более прицельным. Его снаряды угодили в маленькую рощицу перед опушкой леса за линией окопов. Обработав и перепахав снарядами этот участок у окопов, немцы стали по крутой навесной траектории обстреливать лес. В течение двадцати минут продолжался артобстрел. Но наши бойцы не отвечали. Тщетно немецкие командиры пытались разглядеть в бинокли укрытые в лесу пушки.
Один из наблюдателей, стряхнув сухую землю и песок с плеч и каски, схватил карабин, прибежал к укрытому в лесу штабу и доложил: «Товарищ командир! Видим клубы дыма в степи и двигающие немецкие танки в двух группах в количестве около 25–30 машин. Идут к мосту и в обход. Среди наблюдателей один погиб и двое легко ранены во время налёта и артобстрела».
Майор: «Срочно поднимайте бойцов и все на позиции. Подсчитайте выбывших из строя и доложите. Раненых и не имеющих возможности продолжить бой приказываю перевязать и отправить к обозам. В дальнейшем будем перевозить раненых в деревню, а затем в Сталинград или сразу за Волгу. Старший лейтенант Ерёмин, как только немецкие танки окажутся на мосту, подрывайте его. В случае чего, будьте готовы расстрелять его из орудий. Ни один немецкий танк не должен прорваться по мосту. Выполняйте!».
Старший лейтенант Валерий Ерёмин схватил автомат и, подбежав к бойцам, закричал: «Все целы? Кажется, налёт закончился. Теперь бегом к орудиям и выкатываем их из укрытия на подготовленные позиции».
Немцы, приближаясь к реке, разделились: первая группа в количестве пятнадцати танков направилась к мосту, а вторая в таком же количестве направилась в обход.
Подойдя к мосту, оберштурмбанфюрер СС Шольц приказал остановиться, пристально всматриваясь в позиции Красной Армии. Опасаясь удара из засады, он приказывает трём мотоциклистам с пулемётчиками в колясках проехать мост и проверить противоположную сторону реки. Мотоциклы быстро проносятся по мосту и останавливаются за ним. Выждав паузу, Шольц приказывает первому танку следовать за мотоциклистами. Едва Т-II достигает середины моста, как следует яркая вспышка и мощнейший взрыв. Танк подбрасывает ударная волна и переворачивает в воздухе, и он исчезает в чёрном дыму, а мост рушится. Через мгновения танк падает в реку, подняв большой фонтан брызг. Тут же из леса одновременно раздаются пушечные выстрелы, и два осколочно-фугасных снаряда разрываются между немецкими мотоциклистами, поражая их градом осколков: наши артиллеристы успели накануне пристрелять орудия в этом секторе обстрела.
«Ура, бойцы! Первый есть! Так держать», – радостно закричал старлей.
Оберштурмбанфюрер СС Шольц смачно выругался и приказывает второй его группе также идти в обход, а первой группе дождаться её. А наши артиллеристы, выкатив из глубины леса орудия на исходные позиции, занимаются их маскировкой.
И вот скоро перед ними появляются танки. Они наступают по всему фронту двумя волнами с небольшим интервалом. Пехота сопровождает их позади каждого танка. Дождавшись, когда немецкие танки вышли на обозначенные и хорошо пристрелянные позиции, наши артиллеристы дают залп. Три немецкие машины вспыхивают: прямые попадания! Немецкие танкисты, понимая, что они находятся в невыгодной позиции в низине как на ладони под прицелами советских пушек, дают форсаж и начинают маневрировать, резко отрываясь от сопровождающей пехоты. Для них сейчас самое главное как можно скорее преодолеть это расстояние и выйти на пригорок для стрельбы прямой наводкой и дуэли с советскими артиллеристами, чтобы выяснить, кто из них будет мастеровитее, быстрее, точнее. Следует второй залп из леса, и ещё два немецких танка встают на поле боя, окутанные языками пламени и облаками чёрного, густого дыма. Из-за высокой скорости и манёвра танков, труднее стало стрелять по ним. Рядом с другими танками, избежавших прямых попаданий, вспыхивают вспышки разрывов снарядов, и вырастают высокие чёрные кипарисы из земли, камней и песка. Наконец командиры немецких танков, прильнув к окулярам смотровых щелей командирских башен, замечают по вспышкам приблизительное расположение советских замаскированных пушек и сообщают наводчикам. Советские артиллеристы из-за разницы в подготовке и сноровке наводчиков и подающих снаряды перешли с залповой стрельбы на беглый огонь и разрозненные выстрелы. Ещё два немецких танка подбиты. Немцы впервые отвечают огнём, но в их прицелах по-прежнему не видно советских орудий. Их снаряды разрываются среди кустов и деревьев у леса. В продолжающейся артиллерийской дуэли немцы обнаруживают позиции советской батареи и стреляют снова осколочными снарядами. Шрапнель разлетается вокруг. Несколько артиллеристов ранено. Из окопов открывают огонь советские солдаты из пулеметов и винтовок по немецким танкистам, пытающихся спастись из горящих танков, а также по вражеской пехоте. Бой достигает апогея, стреляют уже все. Накал стрельбы из орудий, пулемётов и винтовок с двух сторон такой силы, что грохот боя, звуки выстрелов и раскаты взрывов смешиваются в один сплошной гвалт. В течение двадцати минут интенсивность стрельбы максимальная. Пылают и коптятся немецкие танки на поляне, чадящие маслянистые густые клубы дыма застилают советские позиции и линию окопов, горят деревья на опушке. От непрерывной стрельбы в кожухах пулемётов кипит вода. Оберштурмбанфюрер СС Шольц понимает, что не сможет долго продержаться и выдержать такого темпа огня и докладывает в штаб: «У русских сильная позиция. Они хорошо замаскированы и расстреливают нас как куропаток на поляне. Они ведут очень плотный огонь. Я несу большие потери. Около двадцати танков подбиты. Я вынужден выйти из боя и отойти. Мне нужна подмога со стороны авиации и артиллерии. Нужно нанести новый сильный удар по выявленным русским позициям, о которых я немедленно доложу по возвращении». Немцы отходят в сторону реки, а советские артиллеристы ещё некоторое время ведут по отступающим беглый огонь. Наконец танки скрываются в стелящемся по степи смоге от подбитых и горящих бронированных машин, в клубах дыма и песка, поднятого гусеницами десятков танков во время штурма советских позиций.
Майор Иванов приказывает вынести всех тяжелораненых с позиций и окопов, оказать первую медицинскую помощь легкораненым. Он собирает оперативное совещание с командирами соединений и взводов.
Майор Иванов: «Товарищи, первый бой мы выиграли. Поздравляю и благодарю за проявленное мужество, высокую боевую выучку и мастерство! Мы выбили двадцать два танка у немцев. Прекрасный результат. Но это ещё далеко не конец сегодняшней битвы. Тяжелораненых надо немедленно везти в город. Мы потеряли восемь орудий, почти половину. Соберите снаряды у разбитых пушек и доставьте их к исправным орудиям. Посмотрите, можно ли восстановить пушки, заменив их повреждённые механизмы и прицелы. Нам скоро снова предстоит бой, и каждая целая пушка будет на вес золота. Приказываю собрать трофеи. Наш сегодняшний лозунг – «Ни шагу назад!».
Несколько групп по пять-семь бойцов перебежками выдвинулись из окопов и стали собирать оружие с поля боя, сняв и три пулемёта МГ-34 с колясок мотоциклов, уничтоженных у реки. Бойцы обратили внимание, что танк, взорванный на мосту, полностью погрузился в воду. У убитых танкистов они сняли пистолеты в кобурах. Вернувшись в расположение, они свалили в груду пулемёты, винтовки и пистолеты. Одна из групп привела двух раненых пленных солдат и хромого танкиста, которых немедленно доставили к майору.
Майор Иванов: «Валерий, переведи им. Какие задачи стояли у вас? Какими силами располагает ваше командование на этом участке фронта? Где находятся точные позиции ваших войск?»
Немецкий танкист-лейтенант: «Что вы собираетесь с нами делать? Какие можете нам дать гарантии жизни?»
Майор Иванов: «У нас мало времени. Вы у меня в плену, а не я у вас. Извольте отвечать точно и полно на мои вопросы. В зависимости от ваших ответов я решу, что с вами делать. Вы будете жить, если сообщите ценные сведения».
Немецкий танкист: «Нам приказано было взять ваши позиции и занять деревню за ними. Там будет создан плацдарм нашей группы войск для последующего наступления на Сталинград. У нас очень много танков. Больше ста пятидесяти. В основном это средние танки. Много у нас и артиллерии, и авиации. Поэтому вам лучше сдаться. Так вы сохраните себе и вашим подчинённым жизнь. Я гарантирую вам жизнь в плену и буду вашим адвокатом у моего командования, если вы будете благоразумны и продемонстрируете хорошее отношение к нам».
Майор Иванов: «Вот это наглость. Он у нас в плену разглагольствует о гарантиях жизни нам. Где у вас находятся танки и артиллерия? Где склады и хранилища топлива? Где аэродром?»
Немецкий танкист: «Я не знаю, где наш аэродром. Танки за рекой, но я не знаю название местности там. Топливо и боеприпасы нам подвозят в цистернах и машинах туда, где мы останавливаемся в конце каждого дня».
Майор Иванов: «Мне нужны точные координаты. Иначе ваши сведения не представляют никакой ценности. У меня есть только пять-десять минут на разговор. Потом я ухожу. Вы должны показать на карте ваше расположение. После этого я отправлю вас в Сталинград. Но у меня мало лошадей с телегами. Они предназначены для раненых. Если будете молчать и нагло давать нам гарантии жизни, то имейте в виду, я не отправлю вас в штаб. Будьте уверены, я не отдам вас моему врагу никогда, чтобы вы вновь не сеяли на моей земле смерть и разрушения. Вы меня хорошо поняли?»
Танкист закивал головой: «Да, я понимаю. Вот приблизительно здесь на карте находятся позиции наших танков. А вот тут у нас тяжёлая артиллерия».
Майор Иванов: «Валерий, у нас нет возможности проверить его показания. Поэтому запиши и сравни их с показаниями других двух пленных. Если они покажутся правдивы, передай их срочно в штаб. Пускай наша авиация проверит и при подтверждении нанесёт бомбовый удар. Приставь к пленным бойца. В случае попытки бегства, открывать огонь».
Когда оберштурмбанфюрер СС Шольц вернулся в штаб, ординарец генерала сообщил, что генерал просил немедленно ему прибыть на доклад.
«Что у вас случилось, Шольц? Почему вы здесь, а не в деревне за рекой?», – недовольно встретил его генерал фон Виттерсгейм.
Оберштурмбанфюрер СС Шольц: «Русские отчаянно защищаются, и у них сильная позиция на высоте. Кроме того, количество орудий у них гораздо больше десятка, о которых сообщала наша воздушная разведка накануне. По данным командиров танковых экипажей, у русских порядка двадцати хорошо замаскированных пушек. Точное их количество мне трудно назвать. Эти данные приблизительные, мы их считали по вспышкам при выстрелах из леса».
Генерал фон Виттерсгейм: «Вы ушли сегодня утром с тридцатью танками. Сколько вы вернули после боя? И сколько вы уничтожили русских орудий?»
Оберштурмбанфюрер СС Шольц: «Наши потери – 22 танка. Мы смогли уничтожить от десяти до пятнадцати русских пушек с расчётами. Прикажите нанести массированный удар бомбардировщиками и нашей артиллерией по русским позициям по свежим разведданным. Вот здесь на оперативной карте я указал их координаты».
Генерал фон Виттерсгейм: «Если судить по вашим словам, Шольц, то у русских сейчас остаётся около пяти орудий. А вы, потеряв так много танков, просите о массированном ударе. «Люфтваффе» вместе с нашими канонирами уже нанесли его утром перед вашей атакой. А вы умудрились потерять 22 танка и попятились назад от пяти русских пушек. Вам не стыдно, Шольц? У русских нет никакой поддержки с воздуха, нет танков, а вы бежите от них. На вашей стороне в бою было полное превосходство в силах. Вы должны учиться воевать у русских. Из-за вас я вновь буду просить «Люфтваффе» утюжить русские позиции, которые вы не смогли взять. Но имейте в виду, что наши бомбардировщики должны будут сегодня после обеда бомбить русские переправы на Волге. Не знаю, смогут ли они выделить несколько эскадрилий «Юнкерсов» с истребителями прикрытия, чтобы вы смогли справиться с пятью русскими пушками. Я вынужден ждать вашу победу в бою местного значения за какую-то мелкую деревеньку в двадцать-тридцать изб. Я приказываю вам после короткого отдыха взять все ваши оставшиеся тридцать пять танков и снова атаковать русские позиции. Не забудьте взять в послеобеденный бой уцелевшие экипажи восьми танков сегодняшнего боя. Они знают местность и обстановку, и их опыт будет полезен. У вас есть два часа. Идите и объясните задачу экипажам. К вечеру русское сопротивление должно быть смято, а с вами я надеюсь встретиться в следующий раз завтра в деревне. Чтобы я вас больше здесь не видел. Не возвращайтесь сюда. Я постараюсь, Шольц, чтобы вы вышли сухим из воды после вашего конфуза с пятью русскими пушками. Всё. Вы свободны».
Оберштурмбанфюрер СС Шольц: «Есть, господин генерал!»
Через час последовал огневой налёт немецкой артиллерии по позициям советских войск. Он длился полчаса. Тяжёлые снаряды снова взрыхлили территорию вокруг окопов и опушки леса. Было повреждено несколько пушек у леса. Ещё через час начался авианалёт, но он был непродолжительным и слабее утренней бомбёжки.
Танки оберштурмбанфюрера СС Шольца стали выдвигаться на позиции к реке ещё до завершения бомбардировки. Как только смолкли взрывы, и самолёты улетели, его танки снова стали подниматься из низины к советским позициям. Шольц был очень зол после утренних потерь и особенно после трёпки, которую устроил ему генерал в штабе в присутствии других старших офицеров. Он стремился сорвать испорченное настроение и уязвлённое самолюбие на подчинённых, но понимал, что в утреннем бою он дрогнул и испугался продолжать атаку советских линий обороны на своём командирском танке вместе с оставшимися семью танками. Но даже сейчас, идя в бой, он не был уверен в победе. Он думал: «Русские хорошо замаскировали пушки. Они успешно маневрировали, уводя орудия на заранее подготовленные позиции, и наверняка сделали то же самое при повторной бомбёжке и артналёте».
Шольц только приблизительно знал количество сил, которые ему противостояли. И это его тревожило. Генерал не простит ему повторного отступления. Перед атакой он потребовал, чтобы все танки были подготовлены к быстрой стрельбе, чтобы осколочно-фугасные снаряды заранее лежали в затворах. Участвующие в утреннем бою танковые командиры поделились опытом и рассказали об особенностях местности и об укреплениях советской линии обороны.
Перед началом сражения Шольц приказал танковым экипажам концентрировать огонь из пушек только по советским орудиям, которые представляли наибольшую опасность его танкам на всех дистанциях, и не отвлекаться на стрельбу по окопам и пулемётным точкам. Он также приказал, чтобы пулемётчики в танках обстреливали окопы, фиксировали стрелков из противотанковых ружей и подавляли их пулемётным огнём.
Оберштурмбанфюрер СС Шольц: «На больших дистанциях русские противотанковые ружья ПТРД не представляют для нас опасности. Но уже на средних и особенно ближних дистанциях они могут быть чрезвычайно опасны, ибо бронепробиваемость их бронебойно-зажигательной 14,5-мм пули составляет 35 мм на дальности 300 метров. Их стрелков трудно обнаружить, потому что они малозаметны, маневренны и быстро перемещаются в окопах».
Он пристально всматривался через окуляры в позиции противостоящей ему Красной Армии. Его командный танк следовал позади всех танков, позволяя ему наблюдать всю картину предстоящего сражения. И вот грянул залп из леса, и четыре его машины были подбиты. Вероятно, советский снаряд, пробив броню, попал в боекомплект одного из танков, и страшный взрыв разорвал его. Башня, сорванная чудовищным взрывом, отлетела на десять метров в сторону. Люк башни, кувыркаясь в воздухе, поднялся на высоту метров пятидесяти, а потом упал на крышу позади идущего танка, оглушив экипаж. Другой танк остановился, объятый пламенем: снаряд вспорол бортовую броню и угодил в моторный отсек. Вспыхнуло топливо, и горящие танкисты стали выпрыгивать из машины. Они бросались на землю и отчаянно пытались сбить с себя пламя. Через полминуты грянул ответный залп его танков, и земля вздыбилась там, откуда были вспышки пушечных выстрелов. Разлетающаяся во все стороны шрапнель поражала орудийную прислугу, пушки и всё вокруг. Танки резко увеличили ход, пытаясь сократить время их обстрела с высоты и расстояние до советских окопов. Снова вспышки из леса, и ещё два танка разбиты. У одного Т-IV сползла гусеница: советский снаряд угодил в передний каток и, разорвавшись, снёс его и разорвал гусеницу. Танк потерял ход и беспомощно закрутился на месте. Однако он не потерял возможность вести огонь. Он остановился и выстрелил. Но уже через полминуты советские артиллеристы, внеся поправку в прицел, добили его. Снаряд попал в отделение механика-водителя и легко, словно консервный нож, вспорол лобовую броню и разорвался внутри. Страшный взрыв расколол гитлеровский танк. При таком попадании выживших в танке не бывает.
Уже в течение тридцати минут идёт интенсивный огонь с обеих сторон. Но перевес в силах и в количестве орудий у немцев. Вал их танковой атаки всё ближе подходит к позициям Красной Армии. На поле сражения горят немецкие танки, но всё реже пушечный огонь из рощи у леса. Многие деревья горят и падают. Немецкие танки и пехота подходят к окопам на дистанцию стрельбы прямой наводкой. Советские бронебойщики успешно поражают немецкие танки из ПТРД. Советские солдаты начинают бросать из окопов противотанковые гранаты и бутылки с зажигательной жидкостью, знаменитые коктейли, названные в честь советского наркома иностранных дел Молотова.
Майор Иванов, видя, что ему не удержать позиции больше двух часов, приказывает старшему лейтенанту Ерёмину: «Валерий, у нас остаётся ещё несколько полуторок и подвод-телег. Приказываю вам собрать всех раненых с позиций и увозить как можно дальше, желательно в Сталинград или к Волге на переправу. Враг скоро окажется здесь. Возьмите с собой немецких пленных. Подберите себе столько бойцов из пехотинцев, сколько вам будет нужно для этого. Возьмите также документы о пути нашей части. Доведётся вам выбраться отсюда и увидеть моих, передайте им мои приветы. Вам всё ясно?»
Валерий Ерёмин: «А как же вы, товарищ майор? Я могу остаться здесь на передовой вместо вас».
Майор Иванов: «Нет. Я – командир и остаюсь здесь. Я не имею права бросить солдат в бою. Вы понимаете меня как человек, родившийся у моря, бывший моряк-ленинградец. Капитан тонущего корабля покидает его последним. На суше, как и на море. Торопитесь же. Мы сможем прикрывать ваш отход ещё в течение около двух часов».
Валерий Ерёмин: «Счастливо вам, командир. Даст Бог, может ещё и свидимся».
Старший лейтенант приказывает подогнать семь полуторок как можно ближе к передовой и набирает двадцать бойцов вокруг себя, а затем они бросаются с носилками к окопам собирать и выносить раненых под шквальным огнём немцев.
С учётом перебежек от одного бугорка к другому, ползания по-пластунски это заняло двадцать минут. Валерий отметил несколько поваленных горящих деревьев: за их пламенем они смогут незаметно вывести раненых с поля брани. Раненых много, хотя их периодически доставляли в лес к обозам и машинам в течение всего боя. Много раненых было уже отправлено с позиций в течение дня. Это была тяжёлая и рискованная работа – тащить и выносить раненых под градом пуль и осколков.
Как только все раненые были уложены на ветки, покрывающие пол кузова полуторок, Валерий оглянулся на позиции и наступающие немецкие танки и пехоту. К его горлу подошёл ком, а на душе лёг тяжёлый камень: он понимал самопожертвование тех, кто оставался здесь уже навсегда. Грохот взрывов, стрельба и свист пуль и летящей шрапнели были непрерывными. На отдельных участках советские солдаты предпринимали попытки контратак.
Он увидел, как политрук Евгений Иванченко поднялся из окопа с криком «За Родину! За Сталина!» и повёл в рукопашный бой группу солдат на прорвавшихся на этом участке гитлеровцев. Он скосил трёх фашистов автоматной очередью из ППШ-41, а когда патроны закончились, он бросился на гитлеровца, вооружённого винтовкой с примкнутым штыком. Политрук увернулся и отбил прикладом своего автомата выпад немца: штык воткнулся в землю. А затем он выбил «Маузер» из рук фашиста. В это время подоспевший на выручку сержант Иосиф со всего размаха нанёс сокрушительный удар остро заточенной короткой сапёрной штыковой лопаткой по голове немца, целясь ниже края его каски. Страшный удар пришёлся по верхней челюсти, снеся её вместе с вышибленными зубами, а лицо фашиста моментально залила кровь. Немец схватился двумя руками за лицо и упал на колени. Ещё один взмах сапёрной лопаткой, и сержант со всей силы втыкает её глубоко внутри между лопаток гитлеровца, разрубив ему позвоночник. Одновременно двое фашистов бросаются на него с винтовками наперевес, целясь примкнутыми штыками в его грудь. Сержант пытается выдернуть лопатку из поверженного немца, чтобы защититься, но она застряла в разрубленном хребте фашиста. Его положение безнадёжно. Но теперь уже политрук приходит на выручку своего спасителя: он выхватывает ТТ из кобуры, вскидывает руку, и гремят два оглушительных выстрела. Два сражённых гитлеровца падают прямо к ногам изумлённого сержанта.
«Спасибо, товарищ политрук! Вы меня выручили, а точнее сказать – спасли», – тяжело дыша благодарит Иосиф.
«И вам тоже, товарищ сержант, моё большое спасибо! Тоже выручили меня. Ах да, я помню ваш вчерашний поучительный рассказ про «спасибо». Говорю «спасибо», как вы просили», – отвечает на благодарность политрук.
«Лихо вы их сразили. Словно в тире!», – восхищённо добавляет сержант, рядом с ухом которого пролетели две пистолетные пули, спасшие его от неминуемой гибели.
«А вы научите меня после боя столь же виртуозно владеть лопатой, как только что сейчас продемонстрировали?», – пошутил политрук.
«Непременно научу, товарищ политрук!», – отвечает улыбнувшийся сержант.
Лишь с третьей попытки, наступив сапогом на залитую кровью спину фашиста, сержанту удаётся выдернуть сапёрную лопатку из него.
В эту же секунду он чувствует сильный удар в руку и вскрикивает от боли: немецкая пуля попадает ему в локоть правой руки и пробивает её насквозь.
Отбив вражескую атаку, политрук подбирает с земли свой брошенный автомат и приказывает всем возвращаться в окопы, где меняет диск для продолжения боя.
Политрук перевязывает руку сержанту и приказывает ему уходить с позиций вместе с другими ранеными: «Наши машины с ранеными вот-вот отправятся. Догоните их, а когда подлечитесь, придёте к нам на выручку».
Машины с ранеными стали выбираться с прифронтовой полосы, петляя среди деревьев. Преодолев лесополосу, они устремились в Сталинград. Они должны были проскочить через деревню.
Но три немецких танка прорвали фланг советской обороны и ударили в обход. Видя вдали клубы пыли за несущимися на полном ходу полуторками, уходящими в сторону Волги, они открыли беглый огонь с максимальной дистанции. Снаряды взрываются то слева, то справа от степной дороги и подпрыгивающих на бугорках полуторок. Под обстрелом Валерий приказывает шофёру развить самую высокую скорость, но танки по-прежнему рассчитывают добиться попаданий с такой предельной дистанции. Наконец колонна машин с ранеными солдатами по просёлочной дороге влетает в деревню, чтобы как можно быстрее проскочить её. Но танкисты, видя вдали в бинокли мелькающие за избами и сараями полуторки, не прекращают азартно вести огонь. Теперь их снаряды поражают избы, курятники, сараи, колодцы. Один за другим вспыхивают деревянные дома и постройки. Один из снарядов поражает прямым попаданием полуторку, и она объята пламенем. В другие полуторки попадают осколки, но они не сбавляют хода. Две последние машины объезжают горящую полуторку: увы, там некого спасать. Через полминуты машины пролетают деревню и скрываются в клубах дорожной пыли.
Из вспыхнувших изб выбегают люди, в основном женщины, дети и старики. Мужчин призывного возраста в деревне не осталось после последнего весеннего призыва. Те, кто мог ранее уйти из деревни, давно покинули её. Теперь и все те, у кого сгорели дома, вынуждены покинуть её, взяв самое необходимое, став беженцами, чтобы не оставаться на пепелище.
Валерий знал, что, захватив позиции, немецкие танки рванут в беззащитную деревню. Сведения пленных о дислокации немецких частей были переданы в штаб, и теперь он с надеждой всматривался в небо. Но наши самолёты по-прежнему не появлялись, и надежды на удержание позиций таяли с каждой минутой.
Ещё около часа продолжалась битва у леса. Немцы, не считаясь с потерями, упрямо наступали. Наши бронебойщики почти в упор били из длиннющих противотанковых ружей по немецким танкам. На подступах к окопам происходили многочисленные контратаки красноармейцев и рукопашные, штыковые бои с криком, бранью и матом. Немецкие пехотинцы врывались в окопы, последнюю линию обороны, где яростный бой не прекращался. Двадцать пять горящих немецких танков безжизненно замерли на поле сражения, и от них высоко вверх шёл густой и чёрный дым при безветренной погоде. Все советские орудия были подбиты. Горел и лес возле последней линии окопов. Повсюду вперемешку с немецкими солдатами лежали погибшие красноармейцы. Но силы у красноармейцев и войск СС были слишком неравными. Исход боя определил значительный количественный перевес сил немецко-фашистских войск.
Оберштурмбанфюрер СС Шольц связался по рации из командного танка с генералом фон Виттерсгеймом и доложил о взятии русских позиций, а также о найденном убитом русском командире. Генерал спросил про потери и узнав, что из 43 танков уничтожено 25 машин, сказал с сарказмом: «Поздравляю вас, Шольц! Наконец-то, вы одолели врага, уступающего вам в силах в несколько раз. У русских было только пять орудий перед боем, а у вас 43 танка. Вы заплатили за каждую русскую пушку пятью танками. Если бы этот русский майор остался жив, то мне следовало бы поздравлять его, а не вас. В двух боях с уступающим вам в силах противником вы потеряли 47 танков за какую-то деревеньку. Ещё одна такая Пиррова победа, Шольц, и у меня не будет танков, чтобы взять Сталинград! Я вас тогда пересажу с танка на велосипед и будете штурмовать Сталинград верхом на нём. Выдвигайтесь к деревне и займите её. Мои части подойдут к вечеру».
Через час оберштурмбанфюрер СС Шольц с восемнадцатью танками и марширующей пехотой вошёл в сожжённую деревню. Лишь несколько построек уцелело после танкового обстрела. Все немногочисленные её жители ушли прямо перед их приходом.
Шольца разъедали противоречивые чувства. С одной стороны, он был рад тому, что остался жив после боя. Его танк был замыкающим в танковой атаке, поэтому все снаряды русских приняли на себя танки его подчинённых экипажей, которые были впереди. Он же, находясь в хвосте наступающей цепи танков, вёл разведку, обнаруживал вспышки выстрелов замаскированных русских пушек, передавал данные об их расположении другим экипажам и сам вёл огонь по ним с дальних дистанций. Поэтому его танк не получил никаких повреждений в сражении. Он выполнил боевую задачу (и это было главным для него), взял русские позиции, пускай и с собственными большими потерями. Он первым из всех немецких частей вошёл на территорию Сталинградской области и захватил её первый населённый пункт. Это была заявка на получение звания штандартенфюрера СС или «Железного креста» I класса, о котором он грезил. С другой стороны, его раздражали постоянные едкие нападки, критика и сарказм генерала фон Виттерсгейма.
«Русские упорно защищаются, и не моя вина, что так много потерь в наших войсках. Сталинград – это важнейший для русских город, носящий имя их вождя. И в дальнейшем на подступах к нему бои примут ещё более ожесточённый характер», – думал он.
Солнце только начинало спускаться к горизонту, когда в деревню въехала штабная машина генерала фон Виттерсгейма. Шольц поприветствовал его выкриком «Хайль Гитлер!» и подробно доложил о результатах боя.
Генерал фон Виттерсгейм: «Ладно, Шольц. Я понял. Отдыхайте. Завтра нам должны подвезти горючее для танков и боеприпасы. Нас хотят усилить моторизованной дивизией. Это, безусловно, хорошая новость после сегодняшних ваших больших потерь. Вы пленных допросили?»
Оберштурмбанфюрер СС Шольц: «В наши руки попали двенадцать раненых и контуженных солдат. Они мало что знают о планах русского командования и позициях их войск. Есть пленный лейтенант. Но он без сознания: взрывом у него оторвало руку. Если позволите, я допрошу его, как только он придёт в себя».
Генерал фон Виттерсгейм: «Хорошо. Жаль, что полдеревни выгорело: не будет ночлега в избах для всех солдат. Это вы её сожгли или русские?»
Оберштурмбанфюрер СС Шольц: «Мои танки преследовали колонну уходящих машин, обстреливая её. Мы подбили одну машину. Огонь распространился на деревянные постройки».
Генерал фон Виттерсгейм: «Было что-то ценное в подбитой машине?»
Оберштурмбанфюрер СС Шольц: «Нет. В грузовике мы нашли дюжину сгоревших русских солдат. По всей видимости, они были ранеными, и их пытались эвакуировать».
Утром следующего дня к оберштурмбанфюреру СС Шольцу доставили пленного советского лейтенанта. Левой руки ниже локтя у него не было, а грязный, пропитанный кровью бинт был намотан на обрубке руки. Измученного лейтенанта шатало от потери крови, под его глазами были чёрные круги.
«Покажи на карте укреплённые районы, окопы, минные поля, артиллерийские позиции, дислокацию войск и танков, а также склады боеприпасов. Если твои показания будут правдивы и будут соответствовать данным, полученным нашей авиаразведкой, твою руку подлечат, а ты и твои раненые товарищи останутся жить», – сказал оберштурмбанфюрер СС Шольц.
«Я знаю только про мою позицию у реки и моста, где вчера был бой. Про другие линии обороны и склады мне ничего не известно», – ответил лейтенант.
«И не надо. Наши лётчики и без тебя их хорошо видят. Андреас, расстреляйте его за домом. А остальных пленных русских заприте в хате и сожгите. Нам они не нужны», – приказал Шольц стоявшему рядом обершарфюреру.
«Фашистская сволочь! Ты сам скоро здесь сдохнешь. На Волге, в Сталинграде вам всем придёт конец. Сталинград вы никогда не возьмёте. Мы разобьём вас здесь. Сталинград вам не по зубам, как и Москва в 1941 году!», – ответил лейтенант.
Оберштурмбанфюрер СС Шольц встал, вытащил «Вальтер» из кобуры, подошёл к лейтенанту и ударил рукояткой пистолета по раненой руке: «Сталинград мы возьмём и проведём парад по его руинам. А потом назовём поверженный город в честь фюрера Германии Адольфа Гитлера. Вам, всем русским, мы выкопаем здесь могилу, а тебе уже осталось жить меньше минуты».
Двое солдат схватили лейтенанта под руки и вывели на улицу. Спустя полминуты раздались два выстрела.
Затем эсэсовцы подошли к избе, в которой находились пленные советские солдаты, и стали закрывать ставни и дверь. Вылив канистру бензина на стены, они запалили избу со всех сторон. Огонь быстро распространился в сухую, безветренную погоду, и скоро весь дом пылал. Из него раздавались отчаянные крики, а потом горящие люди стали выпрыгивать из окон и прогоревших ставен. Но вокруг дома стояли эсэсовцы и стреляли в тех, кому удавалось выбраться из дома. Оберштурмбанфюрер СС Шольц вышел из дома и, взглянув на лежащего расстрелянного лейтенанта, пошёл смотреть на пылающую избу.
«Люблю я смотреть такие зрелища», – промолвил Шольц подошедшему обершарфюреру.
«Я тоже, герр офицер», – ответил обершарфюрер.
В Сталинграде старший лейтенант Валерий Ерёмин прибыл в расположение советского командования и передал спасённых раненых в госпиталь. Он доложил подробности боя у реки. После его сообщения о прорыве немцев на этом участке фронта и передачи данных о немецких позициях, наше командование решило нанести бомбовый удар по прорвавшимся немецким танкам. Несколько авиаэскадрилий пикирующих бомбардировщиков Пе-2 и штурмовиков Ил-2 вылетели в этот район. Не найдя в указанных районах позиции немецких войск, они приступили к активному поиску. И удача не отвернулась от них. Один из пилотов увидел идущие по степи немецкие грузовики и цистерны в количестве десяти машин. Без прикрытия с воздуха такие цели были лёгкой и желанной добычей для пикировщиков и штурмовиков. С первого захода удар по немецкой колонне нанесли Пе-2. Их выход на цель был таким стремительным, что немцы не успели даже рассредоточиться и покинуть машины. Вокруг грузовиков стали взрываться бомбы, поражая их ударной волной и осколками. Оглушительный взрыв на степной дороге прогремел как раскат грома чудовищной силы: один из лётчиков добился прямого попадания фугасной авиабомбой в грузовик со снарядами для танков. Сотни снарядов сдетонировали разом. Огромное и ослепительно яркое, оранжевое пламя мгновенно поглотило колонну. Следом вспыхнул и взорвался грузовик с цистерной, который вёз топливо для танков. Лётчики наблюдали это невероятное зрелище результатов своего удара, а затем радиоэфир заполнили их восхищённые возгласы и радостные поздравления. На дороге не осталось целей для повторного удара второй волны штурмовиков, лётчики которых наблюдали огненное зарево на расстоянии. На дороге, где шла колонна немецких грузовиков, бушевало огромное пламя огня. Сделав ещё один круг над разгромленной в пух и прах немецкой автоколонной, наблюдая результат успешной атаки, старший авиагруппы приказал: «А теперь, мои парни-герои, ищем в степи танки и пушки».
Выполнив боевой разворот, пикировщики и штурмовики выстроились и широким фронтом цепью пошли на поиск новых целей. Они пролетели над рекой и увидели место вчерашнего сражения: сгоревшие танки, разбитые пушки, дымящиеся воронки. Внезапно у леса один из лётчиков замечает плохо замаскированные немецкие танки и громко кричит в эфир: «Вижу вражеские танки. У леса, слева от нас, ориентир на 10 часов».
Вся группа выполняет резкий боевой разворот, перестраивается и ложится на боевой курс. Теперь первой идёт волна из штурмовиков. Они снижаются до кончиков макушек деревьев и идут на бреющем полёте. Но из леса по ним открывает огонь немецкая зенитная артиллерия. Снаряды разрываются над ними вдали, и старший группы штурмовиков кричит в эфир: «Захаров и Коноваленко, за мной, разворот на 20 градусов влево. Атакуем зенитки у леса. Сначала реактивными снарядами, потом пушечно-пулеметным огнём и затем бомбами. Всем остальным – бить по танкам».
В момент разворота в Ил-2 Захарова попадает вражеский 20-мм снаряд и разрывается в моторном отсеке. Штурмовик вспыхивает как свеча и круто взмывает вверх, уходя от обстрела. Но горящая смесь авиационного керосина и масла попадает в кабину пилотов. Языки пламени лижут фюзеляж. Высота небольшая, чтобы экипаж мог прыгать с парашютом. Самолёт с разбитым мотором по инерции планирует какое-то время, объятый пламенем. Через мгновение Ил-2 превращается в летящую горящую форсунку, затем втыкается в одиноко стоящую берёзу и ломает её. Крыло отлетает, и самолёт врезается в землю. От удара детонируют бомбы.
Два Ил-2 выпускают один за другим РСы и открывают ураганный огонь по немецким зениткам из пушек и пулемётов, мстя за погибших товарищей. Немецкие зенитки замолкают под градом ракет, снарядов и пуль.
Тем временем вторая группа штурмовиков беспрепятственно выходит на дистанцию стрельбы по танкам, и Ил-2 выпускают противотанковые реактивные снаряды, а затем добивают оставшиеся немецкие бронированные машины противотанковыми кумулятивными авиабомбами. Следом по немецким танкам бомбовый удар наносит вторая волна из Пе-2. Все цели поражены, лётчики возвращаются домой на аэродром, но радость победы омрачает гибель двух боевых товарищей в Ил-2.
Inter arma enim silent leges
После доклада адъютанта о налёте русской авиации на танки и разгроме колонны снабжения генерал фон Виттерсгейм собрал оперативное совещание.
Генерал фон Виттерсгейм: «Час тому назад русская авиация разбомбила грузовики, которые везли нам снаряды, боеприпасы и топливо для наших танков. Кроме того, их бомбардировщики уничтожили восемь наших танков. Вероятно у русских хорошо сработала разведка. Мы лишились ударной наступательной мощи для дальнейшего продвижения вглубь русской территории к Сталинграду. Я вынужден временно приостановить наш бросок к Волге до прибытия подкрепления. Рассчитываю, что мы получим его в течение нескольких суток. Пока приказываю сохранять максимальную бдительность и замаскировать лучше наши оставшиеся танки и артиллерию. Не исключено, что красные снова захотят развить свой сегодняшний успех. Приказываю усилить наблюдение и охрану: русские лазутчики попытаются добыть новые сведения о нашем расположении».
Через два дня рано утром в деревне немецкие танкисты замечают недалеко от их танков русского мальчика в оборванной одежде, который ковырял палкой землю недалеко от сгоревшей избы. На загоревшем лице с засохшей грязью и пылью видны светлые тонкие полоски, идущие от глаз к губам – это слёзы мальчика, которые пробили себе путь своими потоками на его измученном жаждой и голодом лице. Ветер слегка колышет его выгоревшие на Солнце волосы.
«Ты кто такой и что ты тут делаешь?», – кричат они ему.
«Я здесь жил. Это раньше был мой дом. Мои родители погибли во время обстрела, а наша изба сгорела. Мне нечего есть, и я пришёл на наш участок, на картофельное поле, чтобы поискать картошечку», – отвечает мальчик.
«А ну иди сюда. Посмотрим, кто ты такой есть на самом деле», – приказывают ему эсэсовцы.
Но неожиданно мальчик резко вскакивает и пускается наутёк, перепрыгивает забор и бежит в степь.
«Halt! Стой!», – кричат немецкие танкисты.
Но мальчик продолжает бежать от них.
Один из немцев вскидывает автомат и даёт очередь в воздух. Но мальчик по-прежнему бежит прочь от них, не обращая внимания на стрельбу.
Трое эсэсовцев бросаются в погоню. Пять минут продолжалась погоня, пока мальчик бегал и ускользал от них резкими поворотами. Но ему было негде спрятаться в голой степи, и, в конце концов, его настигли и сбили подножкой.
Услышав автоматную очередь, к сгоревшей избе подбежали другие эсэсовцы.
«Что ты тут вынюхивал и высматривал, русский щенок? Кто тебя послал?», – вопили они на ребёнка.
Через десять минут подошёл оберштурмбанфюрер СС Шольц, которому доложили о происшедшем.
Он был зол после больших потерь. Вдобавок он был не выспавшийся.
«Кто ты и что ты тут делал?», – спросил он мальчика.
«Я тут жил с родителями. Мой дом сгорел. У нас – голодуха. Я почти ничего не ел вчера и очень хочу кушать. А есть мне нечего, и я вернулся, чтобы поискать картошечку в земле на нашем участке», – говорит мальчик.
«Как тебя зовут? Сколько тебе лет и кто твои родители?», – продолжает допрос Шольц.
«Меня зовут Миша. Мне восемь лет. Мой папа работал трактористом, но потом был несчастный случай, и он стал инвалидом. А мама работала на почте», – отвечает ребёнок.
Оберштурмбанфюрер СС Шольц: «Зачем ты убегал от моих солдат?»
Миша: «Потому что они стреляли из танков и убили моих родителей несколько дней тому назад и сожгли наш дом. И сейчас они тоже стали стрелять в меня из автомата».
Оберштурмбанфюрер СС Шольц: «Не ври. Они стали стрелять тогда, когда ты дал дёру. Почему твой отец не на фронте? Он был ранен на войне?»
Миша: «Нет, он стал инвалидом ещё до войны».
Оберштурмбанфюрер СС Шольц: «Кто тебя сюда послал? Почему ты был около наших танков? Зачем ты их считал?»
Миша: «Я – голодный и знаю, что у нас на картофельном поле росла картошечка. У меня кроме родителей не было никого. Идти мне не к кому. Никто меня не посылал. Я рыл землю и искал картошечку, а не считал танки».
Оберштурмбанфюрер СС Шольц: «Зачем ты врёшь мне? Говори правду, кто тебя послал сюда? Кому ты должен был сообщить о наших танках?»
Миша: «Я не вру. Никто меня не посылал. Там в земле моя картошечка. Можешь сам туда пойти и найти её».
Оберштурмбанфюрер СС Шольц: «Ганс, выпори его хорошенько ремнём. Уверен, что этот русский гадёныш выяснял наши позиции и считал танки. Добейся от него, кто его сюда прислал, и где они находятся».
Ганс: «Слушаюсь, господин офицер!»
Двое нацистов схватили и повалили мальчика на землю, а Ганс, вытащив ремень, стал наотмашь бить его. Но Миша орал во всё горло, бил изо всех сил ногами обступивших его немцев и отчаянно кусался. Трое фашистов с трудом справлялись с орущим и яростно сопротивляющимся мальчишкой под гогот наблюдавших за экзекуцией других танкистов. И чем сильнее Ганс хлестал его ремнём, тем яростнее сопротивлялся и пытался вырваться Миша.
Оберштурмбанфюрер СС Шольц снова закричал: «Кто тебя послал? Кто тебе дал задание искать и считать наши танки? Говори сейчас же, мерзавец, иначе переломаем тебе все кости!»
Миша: «Сам ты – мерзавец! Я искал картошку на моей земле, а не на твоей!»
В этот момент Миша удачно вырвался и смог нанести точный удар ногой в пах Ганса. Немец согнулся от боли на полминуты, а потом с разворота со всего маха хотел ударить ремнём мальчика по лицу, но тот успел увернуться, и удар пряжкой ремня пришёлся по руке второго нациста, который завопил. Третий фашист схватил за плечо Мишу, но мальчик укусил зубами его за руку до крови, чем вызвал приступ безудержного смеха у стоявших невдалеке фашистов, наблюдавших эту сцену.
«Смотрите поосторожнее с ним, а то он вас без рук оставит», – последовали саркастические шуточки и усмешки от них.
Взбешённые фашисты поволокли мальчика на лавку, а оберштурмбанфюрер СС Шольц выхватил карабин у одного из солдат. Мальчик продолжал брыкаться, визжать и пытался вырваться, но его крепко держали. Затем Шольц прикладом «Маузера» стал бить по суставам рук и ног Миши, чтобы он перестал дёргаться.
«Так будет с каждым красным шпионом!», – закричал Шольц.
Когда мальчик впал в полубессознательное состояние, Шольц закричал: «Повесьте этого шпиона на дереве, чтобы другие не шпионили!»
Гурьбой эсэсовцы потащили несчастного мальчика к дереву. Как только ребёнка повесили, оберштурмбанфюрер СС Шольц достал «Вальтер» и закричал эсэсовцам разойтись. С расстояния пятидесяти метров Шольц три раза выстрелил в мальчика.
Один из эсэсовцев смеясь закричал: «Господин офицер! А давайте вы попробуете попасть по двигающейся мишени».
С этими словами он стал сильно раскачивать Мишу шваброй.
После того как оберштурмбанфюрер СС Шольц расстрелял всю обойму по мальчику, он закричал: «А теперь попробуйте вы попасть в него с этого расстояния».
Один из эсэсовцев остался раскачивать мальчика, а остальные немцы, достав «Парабеллумы» и «Вальтеры», с хохотом устроили соревнование по стрельбе. Через десять минут фашистам стало трудно фиксировать попадания, ибо всё тело мальчика было в пулевых отверстиях. Фашистские нелюди насчитали свыше ста попаданий в ребёнке.
Inter arma enim silent leges в переводе с латинского языка означает «когда говорит оружие, законы молчат».
Положение в Сталинграде в те дни было критическим. Утром 8 и 9 августа немецкая авиация нанесла сильнейшие бомбовые удары по посёлку Красноармейск и железнодорожной станции «Сарепта», практически сровняв их с землёй.
Накануне немецкий самолёт-разведчик зафиксировал идущие к железнодорожной станции воинские эшелоны, а на самой станции стояли составы под выгрузкой военной техники. В момент атаки немецких «Хейнкелей»-111 на станции были десятки вагонов с ракетами для «орга́нов Сталина», снарядами, боеприпасами. «Орга́нами Сталина» немцы называли советские боевые машины реактивной артиллерии, которые в Красной Армии называли БМ-13 «Катюша». Кроме того, на станцию прибыли несколько составов с танками и пушками. В результате детонации боеприпасов вагоны взлетели на воздух, полностью разрушив здание железнодорожного вокзала и всё вокруг. У причалов стояли баржи с погруженными боеприпасами, которые взорвались. Грохот взрыва был такой силы, что его услышали в тридцати километрах на знаменитом Сталинградском тракторном заводе. Огромнейший столб огня и чёрного дыма взметнулся высоко вверх над Сарептой. Все дома вокруг станции были снесены мощнейшей ударной взрывной волной, а стёкла вылетели из домов на расстоянии нескольких километров от станции. Люди на улицах в Сталинграде вздрогнули от страха, услышав раскаты взрывов вдали и увидев высокий столб чёрного дыма. Огромное пламя бушевало над посёлком, станцией и причалами несколько часов. Многие дома вспыхивали и сгорали от нестерпимого адского жара. Канонада взрывающихся снарядов и ракет для «Катюш», свист осколков сливались в сплошной гул. В огне и взрывах погибло много местных жителей.
Спасательный катер «Гаситель» пришёл первым на помощь, подойдя к разрушенным причалам и потопленным баржам. Всё вокруг пылало, а взрывы едва не сбросили капитана «Гасителя» Воробьёва с капитанского мостика. От невыносимого жара на катере полопались стёкла в иллюминаторах. В ходовой рубке взрывная волна сорвала часы и барометр. Героические речники спасательного катера развернули в адском, словно из преисподней, пламени три рукава шлангов и стали тушить горящие баржи и вагоны с военной техникой с риском для собственной жизни, ибо взрывающиеся и разлетающиеся во все стороны снаряды и ракеты летали над их головами вместе с осколками. Выжившие каким-то чудом машинисты и стрелочники смогли вывезти со станции тринадцать паровозов с вагонами и платформами, на которых стояли танки и пушки, жизненно необходимые фронту в критические дни обороны Сталинграда. Лишь ночью спасателям удалось потушить очаги пожара.
В эти дни Сталинград был в осадном положении и подвергался ежедневным налётам вражеской авиации. Чтобы посеять панику в городе, разрушить инфраструктуру города, деморализовать советские войска и местное население и попытаться с ходу ворваться в Сталинград, немцы предприняли 23 августа 1942 года особенно чудовищный, варварский и массированный налёт армады своей бомбардировочной авиации 4-го воздушного флота «Люфтваффе» под командованием генерал-полковника Рихтгофена, результатом которого стали многочисленные жертвы и разрушения. В этот день немецкие бомбардировщики несколькими волнами со всех направлений совершили две тысячи рейдов на Сталинград. До этого дня немцы никогда не предпринимали налёты такой страшной силы за всю войну в течение одного дня. Весь мирный город, протянувшийся на пятьдесят километров вдоль великой русской реки Волги, был объят сплошным пламенем. Сотни фугасных, осколочных и зажигательных бомб были сброшены на мирный город. По ночам Сталинград напоминал гигантский костёр. Погибли и были ранены десятки тысяч мирных граждан. Практически всё в городе было уничтожено и вышло из строя: электроснабжение, железнодорожное сообщение, водопровод, трамвайные пути, телефонные станции. В результате страшной авиабомбардировки города телефонная и телеграфная связь советских войск с Москвой и Ставкой Верховного Главнокомандования прервалась. До её восстановления ночью на следующий день титаническими усилиями связистов советские командиры вынуждены были передавать информацию в Москву и Ставку по радио. Перед вылетом штурманы каждого немецкого бомбардировщика получили свежие подробные аэрофотоснимки Сталинграда. Особо прицельные авиаудары были нанесены по важнейшим заводам города, производившим военную технику: Сталинградскому тракторному заводу имени Ф.Э. Дзержинского, заводу «Красный Октябрь», заводу «Баррикады». Девять пикирующих бомбардировщиков «Юнкерс»-88 отбомбились по корпусам завода «Красный Октябрь». Тяжёлые авиабомбы пробили крыши и взорвались в цехах. Рухнувшие балки, опоры и куски стен и крыши погребли под собой десятки рабочих. Были разрушены заводские доменные печи, и на рабочих хлынул поток расплавленного металла. Десятки криков боли раздались в этом кромешном аду. Отдельная эскадрилья бомбардировщиков нанесла бомбовой удар по водозаборным станциям на реке, критически важным для жизнедеятельности населения города. Лишь с наступлением темноты немцы прекратили бомбардировку Сталинграда. Наша истребительная авиация и зенитная артиллерия сбила 120 самолётов «Люфтваффе». Горе и беда вошли в тысячи домов советских семей жителей города. Это было намеренное, умышленное и варварское военное преступление немецких вооружённых сил перед советским народом и человечеством.
Несмотря на жестокую бомбардировку и разрушения, в городе не было паники. Горожане-сталинградцы отказывались от эвакуации и добровольно вступали в народное ополчение, шли на заводы ремонтировать подбитую военную технику и строили баррикады на улицах.
Вскоре генерал фон Виттерсгейм получил подкрепление, и его части совершили 60-километровый бросок к Волге севернее Сталинграда, сметая оставшиеся оборонительные рубежи Красной Армии. Виттерсгейму удалось 23 августа прорвать оборону 62-ой армии в районе Вертячий и Песковатка, о чём он немедленно доложил в штаб. В образовавшийся прорыв немцы кинули три пехотные, две моторизованные и одну танковую дивизии XIV танкового корпуса и VIII армейского корпуса. После тяжёлых боёв передовые батальоны этих дивизий и сто танков Виттерсгейма вышли к берегу Волги севернее Сталинграда к северу от посёлка Рынок всего в трёх километрах от Сталинградского тракторного завода.
В этот же день генерал фон Виттерсгейм захотел спуститься по обрывистому берегу к Волге и омыть сапоги в русской реке. Он вызвал фотографа, чтобы запечатлеть этот момент. Зайдя в Волгу и встав в позу Наполеона Бонапарта, скрестив руки на груди, он сдвинул брови и надменно вскинул голову. Затем он вскинул правую руку в нацистском приветствии. После фотографирования он велел адъютанту отправить обе фотографии в Берлин в аппарат рейхсминистра пропаганды Йозефа Геббельса для публикации в газетах в статьях о триумфе немецкого оружия на берегах Волги. В подписях к фотографиям генерал велел написать: «Фон Виттерсгейм – первый немецкий генерал, вышедший с боями к главной русской реке Волга на окраине Сталинграда. 23 августа 1942 года».
Когда красный крест не спасает
Когда генерал фон Виттерсгейм проводил оперативное совещание с офицерами штаба на следующий день, его адъютант внезапно вошёл в комнату и доложил, что передовые части войск обнаружили большой русский пароход, идущий под флагом «Красного Креста» как санитарное судно по Волге на север мимо их позиций: «Менее чем через час он покажется на траверзе нашего штаба и будет проходить мимо нас. Какие будут указания? Не хотите ли взглянуть на него?»
«Немедленно машину к подъезду. Через пять минут я выезжаю к Волге. Приказываю нашим частям на берегу, танковым и артиллерийским, быть в полной боевой готовности. До моего прибытия огня по пароходу не открывать. Шольц, вы едете со мной. Сейчас для вас будет работа», – сказал генерал.
«Я готов, герр генерал!», – ответил оберштурмбанфюрер СС Шольц.
Через двадцать минут генерал фон Виттерсгейм и оберштурмбанфюрер СС Шольц были на берегу Волги. А ещё через двадцать минут вдали со стороны Сталинграда показался большой двухпалубный пассажирский колёсный пароход с высокой трубой «Композитор Бородин». Генерал поднёс большой артиллерийский бинокль к глазам и стал долго и внимательно разглядывать его.
Построенный ещё в царствование императора Николая II в 1905 году, с началом Сталинградской битвы пароход был переоборудован в санитарно-транспортное судно № 56 и получил название СТС-56. После массированной и варварской бомбардировки немецкой авиацией Сталинграда 23 августа в городе были тысячи раненых горожан. В условиях приближения немецких войск к Сталинграду необходимо было как можно быстрее вывезти их в безопасные места. В июле и августе 1942 года речники Волжского пароходства эвакуировали из Сталинграда 31 госпиталь, 23 школы и детских сада по Волге. В свои каюты и залы «Композитор Бородин» (СТС-56) мог принять почти 550 пассажиров и членов экипажа. В свой последний рейс в Камышин «Композитор Бородин» отправился из порта Сталинграда 24 августа 1942 года, имея на борту 700 раненых во время бомбардировки горожан и раненых бойцов Красной Армии. Кроме раненых горожан и солдат, членов экипажа на борту был большой штат медицинского персонала.
«Дмитрий Фёдорович, нас просят погрузить ещё раненых, учитывая положение в городе после вчерашней бомбёжки и эвакуации почти всех госпиталей. Можем ли мы ещё принять людей и где можно их разместить?», – обратилась к капитану санитарного парохода Чевесу начальник санитарного судна 30-летняя врач из Саратова капитан медицинской службы Горшкова.
«Клавдия Ивановна, я уже взял больше положенного на целую сотню с лишним людей. Учитывая критическую ситуацию, я могу взять на борт только легкораненых. Прошу вас проследить за тем, чтобы они размещались на открытых палубах, а также на носу и корме. У меня не только все залы и каюты заполнены тяжелоранеными людьми, но даже в коридорах судна они лежат, ограничивая проход. Это опасно, ведь мы пойдём на прорыв в Камышин после полудня, а в воздухе почти постоянно висят фашистские стервятники. Менее месяца тому назад мы уже подвергались налёту немецких самолётов, когда шли из Сталинграда в Астрахань. Нам повезло, потому что я энергично маневрировал, и мы избежали прямых попаданий авиабомб. Но немецкие истребители снизились до малых высот и стали расстреливать наш пароход из пушек и пулемётов. От их атак я не мог увернуться. Некоторые наши раненые были убиты или повторно ранены. Я был вынужден пристать к берегу, чтобы высадить раненых», – ответил капитан.
«Хорошо, Дмитрий Фёдорович, я прослежу за их посадкой и распоряжусь, чтобы они размещались только на палубах, носу и корме», – ответила Клавдия Горшкова.
Сначала генерал фон Виттерсгейм увидел чёрный стелящийся над водой дым из трубы парохода. Когда контуры его стали видны чётче, он разглядел в бинокль большой красный крест, нарисованный на левом борту парохода, а также флаг с красным крестом над капитанской рубкой. Судно было госпитальным. Он увидел на палубах людей, которые также были на носу и даже на крыше парохода.
«Оберштурмбанфюрер СС Шольц, у вас всё готово? У вас не дрогнет рука расстрелять русский пароход с ранеными?», – спросил генерал фон Виттерсгейм.
«Танки выстроены вдоль берега для стрельбы прямой наводкой. Артиллерия тоже готова и ждёт вашего приказа открыть огонь, герр генерал. Кроме того, учитывая небольшую дистанцию стрельбы и открытое пространство до цели, я приказал миномётчикам поупражняться и потренироваться в стрельбе по этой старой калоше. Пулемётчики тоже заправили пулемётные ленты и готовы открыть огонь в любую минуту. Мне неважно, что это госпитальный пароход, идущий под флагом «Красного Креста». Для меня важно, что это русский пароход, и я готов его расстрелять. Чем решительнее и беспощаднее мы будем действовать в битве с русскими, тем быстрее добьёмся победы над ними», – ответил Шольц.
«Молодец, Шольц! Другого от вас я не ожидал. Приказываю вам открыть огонь по нему», – промолвил фон Виттерсгейм, продолжая рассматривать пароход.
«Есть, господин генерал!», – крикнул Шольц.
Спустя полминуты раздался залп орудий пяти танков T-IV. Один из 75-мм снарядов угодил в корму и сразу вывел из строя рулевое управление парохода. Это роковым образом повлияло на судьбу санитарного парохода, ибо капитан лишился возможности маневрировать и избегать попаданий вражеских снарядов. Другой 75-мм танковый снаряд попал в топливный бак парохода, и после его взрыва начался сильный пожар. Единственное, что мог сделать капитан, чтобы выйти из зоны обстрела, дать резко полный ход. Команда бросилась тушить пожар, но близкие разрывы снарядов второго залпа у борта поразили героических речников осколками.
Генерал фон Виттерсгейм и оберштурмбанфюрер СС Шольц рассматривали, словно на учениях, расстрел безоружного, госпитального парохода в бинокли и видели, как осколки снарядов поражают на палубах людей, как они бросились на противоположный борт, ища спасение.
Тем временем пламя стремительно стало облизывать языками судно, ибо у него были деревянные надстройки и капитанская рубка.
Четвёртый прицельный залп по горящему и неуправляемому санитарному судну дали фашистские танкисты совместно с артиллеристами. Все десять 75-мм осколочно-фугасных снарядов попали в борта и надстройки парохода. Они легко пробивали тонкий металл бортов и деревянные надстройки и сразу разрывались внутри, поражая раненых, лежащих в каютах, залах и коридорах. Крики, стоны сотен несчастных раненых людей на горящем пароходе были слышны немцам на берегу. Многие стали бросаться с парохода в воду, спасаясь от огня и обстрела. Особенно трагично сложилась судьба тяжелораненых и нетранспортабельных людей, которые не могли передвигаться самостоятельно. Они погибали от вражеского обстрела или сгорали заживо. Раненые в ноги пытались ползком выползти из горящих кают и невыносимого жара на прогулочные палубы. Но санитарное судно было лишено брони, поэтому гибель от вражеских снарядов настигала раненых везде: на палубах, внутри парохода, в воде. Это был расстрел безоружного, незащищённого бронёй санитарного судна.
Молоденькая 20-летняя медсестра одесситка Анна старалась с двумя легкоранеными бойцами вынести из коридора носилки с тяжелораненым и погрузить их на плот с правого борта. Бойцы с тяжелораненым смогли разместиться на плоту. А она вернулась на палубу парохода.
В этот момент к ней подбежали два раненых солдата в окровавленных гимнастёрках и сказали, что они не умеют плавать, а на плоту уже нет свободного места: «Где можно взять спасательные жилеты? Мы попробуем добраться до берега вплавь».
Анна сняла с леерного ограждения спасательный круг и дала его одному раненому, а затем сняла с себя собственный спасательный жилет и отдала его второму раненому с сильно обгоревшей рукой. Она помогла ему надеть его, а затем бросилась к раненым, чтобы выносить их из залов и кают. Анна пропала без вести. Её не нашли среди выживших на берегу и среди погибших на пароходе.
Следует новый залп, и несколько снарядов поражают нос судна. Тем не менее машинное отделение оставалось неповреждённым, и судно продолжало идти с самым максимальным ходом.
Капитан кричит по громкой связи в машинное отделение старшему механику Харитонову: «Семён Петрович, дорогой, давай отец родной, выжимай всё из твоих котлов. Самый полный вперёд! Мы под огнём, наш руль разбит».
«Есть, капитан! Даю максимальный полный ход», – кричит старший механик.
Следующим залпом немцы снова добиваются накрытия, снаряды попадают в борт парохода в районе машинного отделения и повреждают паровую машину. Судно теряет ход. В огромные пробоины стала поступать забортная вода и с учётом того, что толпы раненых бросились с левого борта на правый, судно стало крениться на правый борт. Через пять минут раздаётся пронзительный свист, и пароход окутывается белым паром: забортная вода, проникшая через пробоины внутрь судна, попадает в машинное отделение и к раскалённым котлам. Из-за повреждения рулевого управления и заклинившего рулевого механизма судно ушло вправо от фарватера и село на мель в пятидесяти метрах от берега. Теперь беззащитный пароход начали расстреливать по приказу Шольца миномётчики. Первый залп по обездвиженному судну лёг недолётом, но обсыпал осколками мин борт и надстройки, а также поражая барахтающихся в воде людей. Но уже второй залп лёг точным накрытием: мины приземлялись на палубах и тут же разрывались среди раненых. Одновременно с миномётчиками начали расстрел обречённого судна немецкие пулемётчики. Хотя они стреляли через всю ширину Волги с предельной дистанции, они смогли пристреляться по севшему на мель пароходу. Несмотря на то, что судно горело, и ветер разносил вокруг дым и гарь, немецкие танкисты и артиллеристы поддерживали их залпами. Раненые старались добраться как можно скорее до берега под вражеским огнём. Вокруг судна вырастали высокие белые столбы вспененной воды от взрывов снарядов и мин. Течение подхватывало и несло к Сталинграду деревянные обгоревшие обломки, прожжённые до дыр матрасы и подушки, санитарные сумки в копоти, окровавленные медицинские бинты и обгоревшие трупы в мазуте, а также пробитое осколками полотнище флага с красным крестом санитарного судна на древке, сбитого с крыши ходовой рубки осколком немецкого снаряда.
Выскочив на палубу из машинного отделения, старший механик Харитонов перепрыгивая через погибших, бросился к небольшому плоту по лестнице наверх на крышу. Под градом осколков и пуль он освободил его крепления и сбросил вниз к барахтающимся в воде раненым, которые сразу заполнили его. А Харитонов бросился ко второму плоту. Едва он освободил и сбросил его в воду для других раненых, как недалеко от него разорвалась мина. Её осколки веером разлетелись вокруг. Несколько больших осколков попало в старшего механика. Харитонов геройски погиб, выполняя долг и спасая раненых.
Через пару минут над Волгой пронеслись два немецких истребителя «Мессершмитт»-109, а затем они сделали резкий вираж и облетели вокруг сидящего на мели горящего санитарного парохода, наблюдая за расстрелом раненых. Оценив обстановку и безнаказанность, они сделали боевой разворот, снизились до высоты тридцати метров от поверхности воды и прошлись над «Композитором Бородиным», расстреливая людей на палубах и в воде из бортовых пушек и пулемётов.
«Вчера и сегодня у нас удачные дни, не так ли, Шольц? И вы хорошо поработали», – спросил генерал фон Виттерсгейм, продолжая наблюдать агонию горящего советского санитарного парохода с сотнями гибнущих раненых.
«Да, мой генерал. Спасибо. Я вас поздравляю. У нас отличные дни. Волга в наших руках. Мы перекрыли её. Уверен, что нас ждёт успех и в дальнейшем, и скоро мы проведём военный парад в павшем к нашим ногам поверженном Сталинграде и порадуем фюрера хорошими новостями с фронта», – ответил Шольц.
На санитарном пароходе «Композитор Бородин» (СТС-56) во время расстрела погибли около 400 раненых, медсестёр, врачей и членов экипажа из более 700 людей, находящихся на борту. Начальник санитарного транспорта врач Клавдия Горшкова погибла, спасая раненых. Капитан Чевес покинул горящее судно последним и вплавь добрался до берега, где его спасли местные жители.
Сегодня обломки парохода лежат на дне около Волжской гидроэлектростанции.
Помните, люди, о пароходе «Композитор Бородин» и о тех, кто погибли на нём.
За Волгой для нас земли нет!
Весть о прорыве немецкого XIV танкового корпуса генерала фон Виттерсгейма вызвала большую тревогу у советского командования, ибо возникла чрезвычайно опасная ситуация. Эти дни августа были одними из самых тяжёлых и критических для обороны города. На пути танков и пехоты генерала фон Виттерсгейма к городу встали отдельные соединения Красной Армии, рабочие тракторного завода, ополченцы и девичьи расчёты зенитных орудий.
Генерал фон Виттерсгейм уже рассматривал Сталинград и его здания в бинокль. Он получил сообщение от генерал-полковника Паулюса о том, что Гитлер потребовал от них захватить Сталинград 25 августа. В этот день Сталинград был объявлен на осадном положении. Прекрасно зная, что у Красной Армии нет больше сильных укрепрайонов здесь, он был абсолютно уверен в скорой победе и стремился к ней всеми силами. В успехе предстоящего наступления у него не было сомнений. У немецко-фашистских войск было большое превосходство в силах, особенно на направлении главного удара. Но немецкий генерал недооценил беспримерную доблесть, самоотверженность и отвагу воинов-сталинградцев и жителей города, вставших непреодолимой стеной на пути у гитлеровских захватчиков.
«Ничто не спасёт теперь Сталинград», – думал он перед боем.
Фон Виттерсгейм был опытным и безжалостным военачальником, как и многие немецкие генералы. Он участвовал в Первой Мировой войне. За его плечами – участие в разгроме Польши за две недели и Франции за сорок дней. Он брал так называемую неприступную линию Мажино во Франции и столицу Париж. За своё участие в военных кампаниях и победы он был награждён «Железными крестами» обеих степеней, «Рыцарским крестом» с «Дубовыми листьями». Но он продолжал грезить о славе и новых орденах и званиях. Ещё один решительный марш-бросок к СТЗ, и он войдёт в историю Третьего рейха как завоеватель Сталинграда, первым ворвавшимся в него. Генерал фон Виттерсгейм был в нетерпении и предвкушении скорой и лёгкой победы. Единственные опасения и волнения, которые у него возникли перед завтрашним сражением, были связаны с ревностью. Он боялся, что какой-нибудь другой немецкий генерал сможет вечером или завтра рано утром прорвать русский фронт на западе или на юге Сталинграда и ворваться первым в город, обогнав его. Он гнал от себя эту навязчивую мысль, но она снова возвращалась к нему.
Планируя операцию, он решил сразу бросить в прорыв к тракторному заводу главный костяк своих сил, чтобы смять малейшее сопротивление разбитых остатков Красной Армии, стоящих на его пути.
Пять подруг-ровесниц, студентки Анна, Ольга, Нина, Мария и Татьяна с рассветом встали в их последний день жизни, чтобы подготовиться к встрече врага. Им всем было по 25 лет. Вчера они получили письма от родителей и любимых и успели написать ответные письма. Они понимали, что видят встающее Солнце возможно в последний раз. Главное назначение их орудий было в уничтожении вражеских самолётов. Чтобы достать их высоко в небе, мощный заряд отправлял разрывной снаряд с высокой начальной скоростью. За счёт этого зенитные пушки также были очень хороши для стрельбы по танкам прямой наводкой. Из-за высокой начальной скорости снаряд с лёгкостью прошивал как бортовую, так и лобовую броню всех типов немецких танков. Зенитные пушки были гораздо мощнее танковых. Но у зенитных орудий был большой минус для артиллерийской дуэли с танками. Все они были без противоосколочного и противопульного щитка-экрана, который был у противотанковых пушек. Зенитчицы были в неравных условиях по сравнению с танкистами, ибо они стояли у своего неподвижного орудия совершенно незащищенными. Любой осколок или пуля мог поразить их. Танкисты же могли активно маневрировать, защищённые бронёй от пулемётного огня и дальних разрывов снарядов. Лишь прямое попадание зенитного снаряда в танк уничтожало его с экипажем. Зная об этом, командир девичьей зенитной батареи приказал расчётам вести огонь с максимальной дистанции по танкам.
Девушки были отличницами боевой подготовки, а несколько дней тому назад они добились первой победы. Во время массированного налёта немецкой авиации им удалось сбить двухмоторный бомбардировщик «Хейнкель»-111. Один из их снарядов разорвался возле правого крыла, и его осколки прошили двигатель, который вспыхнул факелом. Самолёт накренился, и его скорость резко упала. Следующим снарядом юные зенитчицы добили его прямым попаданием. Самолёт развалился в воздухе, и парашютов не было в небе.
Но после боя Анна и Нина подбежали к наводчице Тане и строго спросили: «Зачем ты второй снаряд отправила в подбитый и несущийся к земле самолёт с горящим мотором, когда им можно было бы сбить второй бомбардировщик, идущий следом? Было же видно, что первый самолёт мы уже прикончили. А так мы упустили шанс сбить сразу два самолёта в бою!»
Белокурая Татьяна стояла с грустным лицом и тихо промолвила: «Простите, подружки. Не удержалась. Хотела разнести первый бомбардировщик наверняка».
«Не удержалась она! Немцев надо бить как можно больше, если представляется возможность. А из-за тебя второй стервятник ушёл тем временем из нашего прицела, хотя должен был сейчас догорать на земле. Сколько бед он может ещё натворить на нашей земле!» – с обидой сказала Нина.
Но Анна примирительно сказала: «Ладно. Не ругай её. С боевым крещением всех поздравляю! Это наша первая победа над врагом. И она не так уж плоха. «Хейнкель» – очень завидный трофей».
Подружки обнялись, а вечером устроили весёлую пирушку: командир пообещал вписать имена отличившихся девушек зенитного расчёта в наградной лист и подать вместе с его ходатайством о их награждении в наградной отдел на рассмотрение командованию. Они были счастливы: будет теперь что написать родным домой и порадовать их своей победой и скорой наградой.
Их подружка связистка Надя поздравила на девичнике и спела их любимую песню «Выходила на берег Катюша». Она была младше подруг на пару лет.
«Повезёт ли нам в бою так же, как недавно?», – спросила Таня.
«Шансов мало, но они есть. Нам надо бить немецкие танки», – ответила Нина.
«Знаете, девоньки-подружки, был такой император в Древнем Риме Марк Аврелий. Он говорил подданным, когда была трудная, безвыходная ситуация, такие слова: «Делай, что должно. И будь, что будет!» Вот так и мы должны с вами делать», – сказала Анна, которая училась на третьем курсе исторического факультета МГУ и ушла на фронт добровольцем.
«Правильно. Мы на своём участке фронта должны защитить уголок любимой Родины. А другие будут защищать её на другом участке. Так мы все вместе и победим. За Волгой для нас земли нет!», – сказала Таня.
Как рассвело, они услышали далёкий грозный рокот моторов армады танков, идущих с севера на них. Как только танки вышли на дистанцию стрельбы, последовал залп зенитных пушек. Сразу пять немецких танков были поражены. Оставшиеся танки ринулись вперёд, развив самую высокую скорость, которую могли достичь. Вторым залпом было уничтожено ещё четыре танка. Но и немцы открыли ответный огонь, стреляя осколочно-фугасными снарядами. Началась жестокая артиллерийская дуэль между советскими девушками-зенитчицами и немецкими танкистами. Поскольку не все зенитные расчёты могли поддерживать высокую скорострельность, командир приказывает перейти с залпового огня на беглый. А танки всё ближе и ближе, уже слышен грозный лязг гусениц. Немецкие танкисты открывают огонь из пулемётов, стараясь вывести из строя расчёты зенитчиц. Рабочие-ополченцы СТЗ вступают в бой, поражая немецкую пехоту из винтовок и бросая бутылки с горючей смесью во вражеские танки. Многие немецкие танки горят, а командиры невредимых танков в замешательстве: им сказали, что перед ними нет серьёзной линии обороны. Они идут на приступ, но из-за больших потерь и контратак красноармейцев и ополченцев вынуждены отойти на исходные позиции и начать бой на следующий день.
И всё повторяется сначала: мужество ополченцев, рабочих СТЗ и девушек-зенитчиц не позволяет им прорвать эту тоненькую линию обороны. И тогда генерал фон Виттерсгейм вынужден просить «Люфтваффе» о поддержке с воздуха. Через пару часов немецкие пикирующие бомбардировщики наносят мощный бомбовый удар по защитникам Сталинграда, и немецкие танки наконец прорывают оборону с тяжёлыми потерями, продвигаются на триста метров, но затем натыкаются на непреодолимую преграду подошедшего подкрепления 62-ой армии.
В штабе армии раздался звонок по ВЧ-связи. На проводе была связистка Надежда, которая осталась на позиции: «Я осталась одна. Больше никого нет. Вокруг меня рвутся снаряды, и всё горит. Мне очень страшно. Все погибли вокруг. Мои подружки-зенитчицы погибли во время танковой атаки. Перед их разбитым орудием горят несколько вражеских танков. У одного снесена снарядом башня. Я вижу, как сейчас левее моего наблюдательного пункта идут танки с крестами. А за ними бегут немецкие пехотинцы. Я не могу уйти уже отсюда. Буду сообщать вам то, что вижу. К моему пункту подъезжает немецкий бронетранспортёр с крестом на борту. Из него вылезают пятеро солдат и офицер. Моё сердце замерло от страха. Они совсем близко. Прощай, Родина! Прощайте, товарищи. Не забывайте меня. Это мой последний бой. Я беру карабин и буду стрелять в них».
После этих слов её передача оборвалась.
Генерал фон Виттерсгейм в шоке, когда ему докладывают, что его безвозвратные потери составляют 73 танка. Его войска обескровлены и измотаны и не могут продолжать наступление для захвата Сталинграда с севера без пополнения и усиления.
«Я хочу выехать непосредственно на взятые нами позиции русских и посмотреть, кто же это мне сегодня противостоял», – объявляет он офицерам.
Спустя час он подъезжает на штабном автомобиле в сопровождении офицеров штаба к месту боя.
Он выходит из машины и видит убитых рабочих СТЗ, одетых в рабочие комбинезоны. Они сжимают окоченевшими руками винтовки, автоматы, пистолеты. Он подходит к подбитому и догорающему советскому танку Т-34 и заглядывает в открытый люк механика-водителя. Через мгновение он в ужасе отпрянул от разбитого танка, но потом снова делает шаг к нему. Полуобгоревший, убитый водитель-механик смотрит прямо в его глаза, а его руки продолжают сжимать рычаги. Генерал видит его в той же самой позе, как и застала его смерть в последнюю секунду. Но это не танкист. Он одет в рабочую спецодежду. Это рабочий со Сталинградского тракторного завода, который делал этот Т-34 у себя в цеху, а потом прямо из цеха пошёл на нём в бой. Возле танка лежат его обуглившиеся товарищи – тоже рабочие с СТЗ.
Затем он подходит к разбитому зенитному орудию, вокруг которого лежат пять девушек и двое солдат в окровавленных гимнастёрках. Снаряд попал в орудие, и его осколки разлетелись веером, поражая зенитчиц и зенитчиков. Ветер колышет светлые длинные волосы зенитчиц, и он видит их безжизненные лица. Ему докладывают, что во время танковой атаки были уничтожены 37 зенитных пушек вместе с расчётами, состоящими из девушек. Он подходит к другому уничтоженному зенитному орудию и видит убитую красивую девушку. Она по-прежнему сжимает двумя руками снаряд, который не успела донести до своей пушки. Ей около 25 лет. Он прошёлся по полю битвы в молчании от одной пушки к другой. Вокруг лежали убитые рабочие и девушки-зенитчицы. Генерал видит седые волосы убитого рабочего – ему уже больше 70 лет. В его окоченевших руках – винтовка Мосина. Генерал выдёргивает её из рук рабочего, передёргивает затвор и видит, что в патроннике лежит последний патрон.
Он идёт дальше и видит расстрелянную пулемётной очередью медсестру. На её голове косынка с красным крестом. Она лежит в той же позе, что застала её смерть вместе с расстрелянным раненым, продолжая держать в застывших руках медицинский бинт, которым перевязывала голову раненого бойца. Немецкий генерал проходит дальше и видит троих советских солдат, по всей видимости, перевязанных тем же самым бинтом, что он видел в руках медсестры. Они раздавлены гусеницами проехавшего по ним немецкого танка.
Дрожь, ужас и истерика охватывают его. Генерал фон Виттерсгейм стоит в оцепенении, разглядывая картину боя, а потом говорит сопровождающим офицерам: «Ничего подобного я никогда не видел нигде. Я участвовал во многих военных кампаниях. Я брал Варшаву и Париж. Но нигде я не встречал такого ожесточённого и яростного сопротивления. Красную Армию поддерживает весь народ. Всё население Сталинграда проявляет исключительное упорство и бесподобное мужество. Его население взялось за оружие. И они воюют с нами до последнего патрона. Нам не взять этот город. Русские любят свою страну и своего вождя и будут биться за них до последней возможности. Мы сломаем свои зубы о Сталинград, но нам не суждено взять его. Я сейчас же сяду писать донесение командующему 6-ой армией генерал-полковнику Паулюсу, где предложу ему отойти от города и Волги».
После прочтения донесения Паулюс снимает его в сентябре с должности командующего корпусом.
Аллегро с огнём
Порт Сталинграда имел ключевое значение для обороны города, перевозки воинских подкреплений, вооружений, боеприпасов и эвакуации гражданских лиц и раненых. В Сталинграде ещё оставалось много гражданских лиц, которых надо было эвакуировать в связи с тем, что город стал прифронтовым. В городе было также много беженцев, эвакуированных с запада страны. Люди жили даже на лавочках в городских парках, садах, в лодках на берегу Волги, под заборами. Среди них преобладали женщины, дети и старики. Все школы, детские сады, спортклубы были переполнены ранеными. Не все госпитали и больницы были эвакуированы из города. На левом берегу Волги напротив Сталинграда на якорях стояли большие пассажирские речные пароходы, которые оказались в ловушке после неожиданного и стремительного прорыва танков генерала Виттерсгейма к Волге севернее города 23 августа 1942 года. Среди них были пароходы «Иосиф Сталин», «Клим Ворошилов», «Михаил Калинин», «Чичерин», «Красноармеец», «Парижская коммуна», «Совнарком», «Таджикия». Они были вооружены зенитными малокалиберными пушками и крупнокалиберными пулемётами.
Отныне они были заблокированы в Сталинграде: они не могли идти на юг, вниз по Волге, к Астрахани из-за постановок немецкими самолётами донных высокочувствительных разнотипных неконтактных электромагнитно-акустических мин на парашютах, начиная с 23 июля. А путь на север, вверх по Волге, к Камышину, Саратову и Куйбышеву был закрыт из-за мин и из-за того, что фарватер по всей ширине реки был под прицелом танков и артиллерии XIV танкового корпуса генерала фон Виттерсгейма.
Немецкое командование возложило на «Люфтваффе» задачу по блокированию судов в районе Сталинграда и прекращению движения судов на Волге. Каждый день и ночь «Юнкерсы» и «Хейнкели» сбрасывали донные мины весом 500 и 1 000 килограмм на фарватер Волги севернее и южнее Сталинграда. По плану немецкого командования подорвавшиеся и затонувшие суда заблокируют и перекроют фарватер, тем самым и будет выполнена поставленная задача.
В то время на Волге не было размагниченных тральщиков со специальными тралами для таких типов немецких мин. Для борьбы с донными электромагнитно-акустическими минами была создана бригада тральщиков во главе с опытным контр-адмиралом Борисом Хорошхиным и срочно переоборудовали в тральщики двадцать деревянных речных судна и несколько барж. На Волге стали устанавливать посты наблюдения для обнаружения мест сброса мин. Траление шло круглосуточно.
Первой жертвой немецкой минной войны на Волге стал 25 июля пароход «Смоленск», шедший из Камышина в Сталинград. На нём погибло одиннадцать человек. В этот же день три немецких бомбардировщика потопили пароход «Союзный ЦИК» на траверзе Камышина. Одна из бомб угодила в машинное отделение, обездвижив судно. Под бомбёжкой и обстрелом погибли трое детей, капитан и несколько членов экипажа. На следующий день, ночью 26 июля самолёты «Люфтваффе» потопили нефтяную баржу «Найдома», перевозившую 5 000 тонн авиационного бензина. Мощный взрыв и пожар осветили берега Волги, а горящий бензин течение несло по реке более двадцати километров. Налёты были ежедневными, и потери росли. Пассажирский пароход «Александр Невский» был тяжело повреждён и загорелся в результате прямого попадания бомбы и близких разрывов 26 июля. Чтобы спасти людей, капитан посадил его на мель. Погибло около ста пассажиров и пятнадцать членов экипажа. Следующими жертвами немецкой авиации были пароход «Капитан Гастелло», две баржи с боеприпасами. После атаки бомбардировщиков днём 27 июля была потоплена баржа «Обь» с 10 000 тонн авиационного керосина. В районе её потопления на огромной территории горела Волга от вспыхнувшего керосина. Синеву неба над Волгой заволокло чёрным маслянистым дымом. Затем подорвался на мине пассажирский пароход «10 лет «Комсомольской правде». Взрыв расколол корпус судна, и оно ушло под воду так быстро, что все его пассажиры (раненые, беженцы) и члены экипажа погибли за исключением чудом спасшегося капитана Семикова благодаря тому, что он был в самой верхней части парохода на своём посту в капитанской рубке. В конце июля за неделю немцы потопили на Волге 80 судов, немецкая авиация поставила сотни донных мин.
Первый день августа стал трагическим: на донной мине подорвался и затонул колёсный пассажирский пароход «Пётр Чайковский». Взрыв полностью уничтожил носовую часть судна. На нём погибли около тысячи солдат, 22 молодых лётчика, направлявшихся на фронт в Сталинград после окончания лётных училищ. Некоторых из солдат и речников затянуло под работающие, крутящиеся колёса полузатопленного парохода, и они погибли под лопастями. Когда пароход подорвался на мине, на берегу женщины собирали урожай помидоров. Они сразу бросились к воде и стали спасать тонувших и раненых. Вокруг все кричали. По воде поплыли обломки палубных надстроек и погибшие в мазуте. Выжившие в воде тянули руки к подходившим лодкам. Вскоре подошли баркас и плавмагазин «Арфа». Но в этот момент в воздухе появился немецкий истребитель «Мессершмитт»-109. Немецкий лётчик, увидев повреждённый пароход и идущие спасательные работы, снизился почти до воды и на бреющем полёте стал расстреливать из пушек и пулемётов тонущих и раненых людей, а также тех, кто их спасал. Его снаряды и пули крушат палубные надстройки и рубку полузатопленного парохода, на которых ищут спасения выжившие, а также спасательные лодки. Чтобы спастись, многие бросаются в воду. В дикой жажде убийства безоружных, погибающих людей немец так увлёкся, что прозевал появление и атаку трёх советских истребителей.
«Атака, атака, атака!», – закричал в радиоэфире ведущий группы Владимир Киселёв и сразу ринулся на врага. За ним устремились его ведомые.
Владимир быстро настигает врага, ловит его в прицел и нажимает на гашетку.
Огненный вихрь снарядов поразил левую плоскость «мессера». Зазевавшийся немец резко взмыл вверх, но ведомый лётчик Карпухин через пару секунд всаживает в него вторую очередь из бортового оружия. Второй огненный вихрь снарядов сносит правую плоскость «мессера». Крыло отлетает в сторону, самолёт резко переворачивает, а в эфире слышны восхищённые возгласы его боевых товарищей на такую красивую воздушную победу!
Но немец оказывается пронырливым. Он успевает выпрыгнуть из падающего самолёта на парашюте. Его самолёт, кувыркаясь, падает в Волгу, поднимая огромный всплеск брызг к неописуемой радости тех выживших, кого он обстреливал пару минут тому назад.
Немец падает на парашюте в воду. Лодка с бойцами устремляется к месту падения и его вытаскивают из воды.
«Ну что, сами его пристрелим или отдадим этого гада тем, кто выжил под его обстрелом?», – спрашивает один солдат другого.
«Этот гад своё получит. Давай в штаб доставим его на допрос», – отвечает другой солдат.
В штабе немецкий лётчик, показав документы, заявил: «Я – не фашист. Я не член нацистской партии. У меня нет партийного билета. Я – немец. Я просто люблю фюрера и честно выполняю свой долг перед великой Германией. Я выполнял приказ немецкого командования. Я – офицер «Люфтваффе».
«Ты – гитлеровская сволочь, а не офицер. Ты расстреливал пассажирский пароход, женщин и раненых людей. Ты расстреливал спасательную операцию. Это тебе твоё командование приказало?», – спрашивает капитан Ильин.
«Да. Моё командование приказало нам расстреливать все цели на воде без исключения: бронекатера, танкеры, пароходы, буксиры, баркасы, даже лодки», – отвечает немецкий лётчик.
«Если хочешь жить, говори немедленно, где ваш аэродром, хранилища авиационного керосина, штаб, кто твой командир, сколько у вас самолётов?», – кричит капитан на немецкого лейтенанта.
«Это – военная тайна. Я – офицер и не могу разглашать военную тайну», – отвечает немец.
«Ты – военный преступник, а не офицер. Ты совершил военное преступление. За это преступление ты ответишь по законам военного времени. Ротный Окунев вызовите караул и расстреляйте его», – заканчивает допрос капитан Ильин.
После перевода немец бросается к капитану и орёт благим матом: «Вы не имеете права. Я – военнопленный. Я выполнял мой долг перед фюрером, Германией и немецким народом!»
Капитан встаёт и берёт ППШ у ротного, а потом с размаха бьёт прикладом немецкого лейтенанта.
Лётчик падает, из его уха струится кровь, а капитан вынимает из кобуры ТТ и прислоняет ствол к виску испуганного немецкого лётчика: «Ты мне будешь объяснять мои права и учить меня, офицера Красной Армии, что мне делать на моей земле с военными преступниками, гитлеровская мразь?»
«Я всё, всё вам расскажу, господин офицер, всё!», – вопит немецкий лётчик.
Через пару часов к пароходу «Пётр Чайковский» подошёл пассажирский пароход «Молотов-Скрябин» и снял с него оставшихся людей, а также с берега.
Спустя пару дней к полузатопленному пароходу «Пётр Чайковский» причалил баркас с водолазами, которые спустились в трюмы парохода и вытащили всё самое ценное: ящики с консервами, обмундирование.
Также первого августа случилась другая беда на Волге. В 200 километрах южнее Сталинграда возник крупный затор скопившихся караванов судов. Для его устранения туда направился на двух бронекатерах контр-адмирал Борис Хорошхин. На подходе к затору один из бронекатеров подорвался на донной мине и взлетел на воздух. Через несколько секунд он скрылся под водой. Шедший за ним на небольшой дистанции второй бронекатер, подойдя к месту взрыва, обнаружил лишь обломки и пятно мазута. Весь экипаж первого бронекатера погиб вместе с заместителем командующего Волжской военной флотилии, командующим бригады тральщиков контр-адмиралом Хорошхиным.
Пароход «Татария» подорвался на мине 4 августа. На нём погибло около 1 000 солдат стрелковой бригады. На следующий день от подрывов на минах затонули пароход «Ильич» и грузо-пассажирский пароход «Академик Тимирязев» с боевой техникой, на котором погиб весь экипаж. Следом погиб от подрыва на мине пассажирский пароход «Коммунистка». На его борту было около 400 человек. Спаслись лишь 80 из них.
Через несколько дней были потоплены пароход «Тбилиси» и баржа, на борту которой было 10 000 новеньких автоматов ППШ-41 с завода для воинов Сталинградского фронта. Немецкие бомбардировщики потопили 16 августа пароход «Осетия», на борту которого была кавалерийская часть с лошадьми и тачанками. Во время прохода по самому опасному участку Волги в районе Сталинграда, где немцы ставили донные мины, тонуло каждое четвёртое судно.
Большие пароходы, неподвижно стоящие на якорях, оставаться в Сталинграде тоже не могли, ибо они были лёгкой мишенью для «Юнкерсов» и «Хейнкелей». Так во время варварского налёта гитлеровской авиации на Сталинград 23 августа 1942 года немецкие лётчики добились нескольких прямых попаданий зажигательными бомбами в большой пассажирский пароход «Красноармеец», в результате чего он полностью сгорел.
В те дни, начиная с конца июля 1942 года, по великой русской реке в районе Сталинграда и к северу и югу от него плыли многочисленные обломки взорванных и потопленных судов, горящая нефть и авиационный керосин, спасательные круги, санитарные сумки, окровавленные медицинские бинты, носилки, костыли, всплывшая, оглушённая взрывами мин, бомб и снарядов рыба и полуобгоревшие трупы в мазуте. Рыбу, если она не была сильно испачкана мазутом, собирали и ели. Из воды торчали трубы потопленных пароходов и сгоревшие остовы атакованных и посаженных на мели судов. У берегов горели баржи и брёвна. Чёрный, густой дым стелился над Волгой. Каждый день над Волгой гремели взрывы, и вставали огромные столбы вспененной воды от сброшенных авиабомб и взорвавшихся мин, раздавались залпы орудий и треск пулемётных очередей. И каждый день на реке гибли пароходы и катера, а вместе с ними и люди.
Военный совет Сталинградского фронта принимает 6 августа постановление по противовоздушному прикрытию судоходства на Волге от Астрахани до Саратова и выделяет на эти цели истребители, зенитные орудия, пулемёты.
Регулярно проводилось траление фарватера. Было налажено размагничивание корпусов судов. Вдоль реки на линии Камышин-Сталинград-Астрахань были установлены пятьсот наблюдательных пунктов с часовыми, которые отслеживали места сброса донных мин с парашютами. Но далеко не всегда это помогало избегать трагедий.
Идущий на полном ходу из Астрахани за ранеными в Сталинград госпитальный пароход «Тургенев» остановился 6 августа возле стоящего на якоре на фарватере в середине реки госпитального парохода «Виктор Хользунов», который также шёл из Астрахани в Сталинград за ранеными. Надо было спешить, чтобы проскочить как можно быстрее опасную зону из-за угрозы авианалётов немецких бомбардировщиков и вывезти раненых.
«Что случилось, Евгений? Почему стоите здесь?», – закричал со своего мостика капитан «Тургенева» капитану «Виктора Хользунова».
«Наблюдатели сообщили, что в этом районе немцы сбрасывали донные мины на парашютах. Наблюдатели-бакенщики не смогли чётко зафиксировать конкретные места приводнения донных мин, поэтому они не установили ограждения у мест постановки мин. И нам двигаться вперёд опасно», – ответил капитан Евгений Кистович.
«Здесь нам тоже опасно стоять среди бела дня. Немцы нас могут легко потопить с воздуха. Нам нужно покинуть этот район как можно быстрее. Давай свяжемся со сталинградским портом», – предложил капитан «Тургенева».
После доклада по рации о ситуации в штаб, им обоим приказали срочно идти в Сталинград за тяжелоранеными бойцами, несмотря на высокую минную опасность.
Первым поднял якорь и тронулся «Виктор Хользунов», а за ним «Тургенев». Чтобы снизить угрозу подрыва, оба парохода шли друг за другом в кильватерной струе на расстоянии ста метров друг от друга.
И вдруг через пять минут после команды «средний вперёд!» у носа парохода «Виктор Хользунов» раздался чудовищной силы взрыв, и вырос высоченный белый столб вспененной воды намного выше палуб, надстроек и мостика парохода. Все на «Тургеневе» невольно присели от страшного грохота взрыва донной мины. Прямо на глазах капитана и членов экипажа парохода «Тургенев» пароход «Виктор Хользунов» стал тонуть. Его нос был страшно разворочен взрывом, и вода хлынула внутрь судна через гигантскую пробоину. Нос парохода стал быстро погружаться в воду, а корма стала подниматься, обнажив гребные винты. Члены экипажа подорвавшегося парохода стали прыгать с палуб за борт и, выныривая, быстро плыть к «Тургеневу». Когда корма «Виктора Хользунова» поднялась достаточно высоко, раздался треск рвущегося металла, и его корпус развалился посередине на две части из-за огромного веса кормовой части и чрезмерных перегрузок, совсем так же, как разломился на две части известный британский лайнер «Титаник» в апреле 1912 года в северной Атлантике после столкновения с айсбергом. Носовая часть парохода «Виктор Хользунов» сразу ушла на дно, а кормовая часть рухнула вниз, породив огромные волны. Затем она стала быстро заполняться водой через разлом и уходить на дно. Капитан «Тургенева» приказал спустить все шлюпки и спасать отчаянно барахтающихся в воде контуженных выживших.
Дни с 25 июля по 10 августа были одними из самых тяжёлых для речников Волги. В Сталинград и из него прошли в эти дни 302 судна, из них 69 (включая 12 больших пароходов) были разбомблены вражеской авиацией или подорвались на минах.
Коварная минная война на просторах Волги от Куйбышева на севере до Астрахани на юге не закончилась даже с пленением командующего 6-ой армией генерал-фельдмаршала Фридриха Паулюса 31 января 1943 года и капитуляцией немецких войск в Сталинграде 2 февраля 1943 года.
Хотя фронт находился уже на сотни километров к западу от Волги, как только сошёл лёд, в апреле 1943 года бомбардировщики немецкой эскадры, в составе которой было около ста «Хейнкелей» и «Юнкерсов», взлетали с аэродромов Донбасса и продолжили минирование русла и главного фарватера Волги. Кроме того, из 350 мин, установленных немцами в 1942 году, были обезврежены только 146 мин. И снова стали взрываться на минах и тонуть суда, хотя ни один корабль на Волге не погиб под бомбами в 1943 году.
Канонерская лодка «Ленин» патрулировала около Астрахани рано утром 19 июня 1943 года, когда её вахтенный заметил вдали над степью низколетящий одиночный двухмоторный самолёт. Прозвучал сигнал боевой тревоги, и через полминуты все были на своих боевых постах.
Командир разглядывал неизвестный самолёт в бинокль и потом громко закричал: «Боевая тревога! Немецкий бомбардировщик «Хейнкель»-111. Приготовиться открыть огонь!»
Как только самолёт приблизился и полетел над Волгой, канонерская лодка открыла по нему шквальный огонь из пушки и пулемётов. «Хейнкель»-111 на форсаже взмыл ввысь, но зенитчики добились попадания в один из его моторов, и за ним потянулся длинный, чёрный шлейф дыма. Дружный и радостный крик «Ура-ааа!» раздался у всех на борту боевого корабля. Речники-зенитчики продолжали вести ураганный огонь по подбитому бомбардировщику. «Хейнкель» попытался сделать разворот, но скорость самолёта стала падать, и он стал планировать над рекой, а потом один за другим из него стали прыгать немецкие лётчики. Четыре белых парашюта раскрылись в воздухе. Немецкие лётчики приводнились в Волгу, а затем забрались в надувную резиновую лодку.
Недалеко находился небольшой сейнер, рыбаки которого наблюдали падение «Хейнкеля» в воду около Астраханского маяка и приводнение лётчиков. Капитан дал команду «Полный вперёд» и взял курс в сторону резиновой лодки.
Немецкие лётчики, взявшись за вёсла, стали изо всех сил грести в сторону камышового берега. Но сейнер был быстрее. Когда он приблизился к резиновой лодке на 50 метров и стал резко сбавлять ход, отворачивая слегка от неё, неожиданно с лодки раздалась автоматная очередь и выстрелы из пистолетов. Пули зацокали по форштевню сейнера, а одна из пуль разбила стекло в ходовой рубке. Капитан закричал в громкоговоритель: «Хенде хох! Гитлер капут!» Но немцы ответили новыми очередями и выстрелами. У смелых рыбаков не было на борту оружия. Но у них были храбрые сердца. Пригнувшись за штурвалом, капитан приказал дать снова «Полный ход» и направил сейнер прямо на середину лодки на таран. Немцы яростно палили по стремительно приближающемуся сейнеру с бесстрашными рыбаками. Когда оставалось около десяти метров от лодки до грозного и острого форштевня сейнера, немцы в ужасе и панике стали выпрыгивать из неё. Через секунду сейнер на полном ходу протаранил резиновую лодку, которая разорвалась и ушла на дно. Сделав разворот, сейнер через пару минут был на месте её потопления. Капитан приказал сбросить веревочную лестницу-трап, чтобы поднять из воды немецких лётчиков. Двое из них поднялись на борт и сдались безоружным рыбакам, а двое пытались вплавь добраться до камышей. Сейнер дал малый ход и быстро догнал одного из них. Но он тем не менее отказывался сдаваться и подниматься на борт. Тогда один из рыбаков лихо подцепил его в воде багром за лётный, чёрный комбинезон и подтащил упирающегося лётчика к борту. Немец отчаянно ругался и пытался освободиться и вырваться, и тогда второй рыбак также подцепил его другим багром за комбинезон. Тут подоспел ещё один рыбак, который зацепил багром упирающегося фашистского лётчика между ног. Втроём они смогли выудить и вытащить его на палубу. Но даже на палубе он не успокоился и бросился с кулаками на рыбаков в драку. Против семерых смелых рыбаков у него не было никаких шансов, особенно против механика Феди, который обладал неимоверной силищей и мог легко разгибать конские подковы. Немцу связали ноги и руки и положили на носу сейнера. А затем выловили из воды последнего лётчика, который не оказывал сопротивления, видя как вытаскивали из воды его предшественника.
Капитан промолвил: «Вероятно, этот фриц, который лез в драку, у них командир».