Серьезные отношения бесплатное чтение

Моя записная книжка

Что такое мужчина? Сначала – его глаза, пожирающие тебя более или менее интенсивно, украдкой или открыто, с большим или меньшим удовольствием. Потом – его член в тебе, функционирующий лучше или хуже, и эти более или менее ловкие прыжки члена вызывают в своем биологическом хозяине большую или меньшую рефлексию по поводу всего происходящего.

Я завела бумажный блокнот, в котором телефоны знакомых парней были упорядочены по именам с пометками, напоминающими, о каком именно мужчине идет речь -иначе я рисковала перепутать своих партнеров с одинаковыми именами, особенно мне "везло" на "Леш" и "Сереж".

Когда я встречалась с "плохими" мальчиками, то мужчинам было со мной потрясающе интересно говорить, но одновременно я напоминала им учительницу – слишком умная.

Едва только я с кем-нибудь знакомилась, мне становилось интересно, как скоро он меня бросит. Потом я испытывала муки одиночества, будучи с ним вдвоем. А дальше- переживала уже по поводу того, что мы расстались.

Конечно, я встречала и таких благородных интеллигентных мужчин, которые настолько восхищались мною как собеседником, что в нерешительности медлили, прежде чем затащить меня в постель, полагая, что это может оскорбить меня. Тогда я тактично рассказывала им историю актрисы Джулии из романа Сомерсета Моэма "Театр", которая так долго держала про запас в качестве друга некого Чарльза, что когда она, наконец, решила-таки 'воспользоваться его услугами', то с недоумением обнаружила, что он уже не склонен предпринимать в отношении нее никаких действий- то есть в силу своего возраста он уже не интересовался женщинами вообще. Словом, я чувствовала, что слишком долго "мариновать" мужчину в статусе подружки не есть гуд.

Еще мне был очень близок эпизод, как Джулия шла "сниматься", чтобы проверить, клюнут ли на нее мужчины как на женщину, и убедиться в своей сексуальной привлекательности.

– Короче, все свидетели этого убийства были уничтожены по цепочке. В этом сходство убийства Кирова со многими громкими делами – такими, как убийство Кеннеди и другие… Тебе не интересно? Не рассказывать тебе больше?

– Это интересно, но....Можешь не рассказывать такие вещи во время секса? – спрашивает он, тяжело дыша. Он во мне, но мне хочется обсудить с ним публикации из журнала "Огонек", который возглавлял тогда Коротич и который усердно читали мои родители.

Он упомянул, что завтра у него боксерский матч, и поэтому ему срочно нужно сбросить сколько-то веса. Я никогда не хожу смотреть, как он боксирует.

Он отошел за чем-то на кухню, а я устремляю взгляд в телевизор, который у нас ни на минуту не выключается – мы смотрим канал "2х2" с видеоклипами…

Мы с удовольствием окунулись в эту зомбирующую ткань потока видео, поскольку были тем самым поколением, которое в детстве всю неделю ждало любимую пятничную передачу 'В гостях у сказки'.

С Владиком мы познакомились все на том же Калининском проспекте, он только недавно пришел из армии… А потом оказалось, что наши дома находятся в пешей доступности в соседних районах, так что потом он смог провожать меня до дома.

Позже, намереваясь сказать мне что-то приятное в романтически-нетрезвую минуту, Владик упомянул, что когда впервые бросил на меня взгляд на улице, то первым делом обратил внимание на стук каблучков об асфальт. В ответ на это игривое замечание я смущенно опустила глаза, залившись краской, словно меня уличили в чем-то постыдном – я стеснялась признаться в том, что, как и все женщины, я стремлюсь привлечь внимание самцов с помощью всевозможных ухищрений типа туфелек на каблучках.

Владик соблазнил меня хитрым проверенным способом: обещал куда-то со мной пойти, но по дороге нужно было обязательно зайти к нему домой, чтобы что-то забрать, и вот там-то все в первый раз и произошло.

Был летний месяц сентябрь, мне нравилось видеть по вечерам очертания листьев на фоне светлого неба.

Я обрадовалась возможности проводить время с человеком мужского пола, ведь в такой компании мне приходили более интересные мысли. Я вычитала у Льва Толстого, что ценно лишь то, что можно выразить словами. Когда я выпивала, возникало чувство, будто бы на меня находит откровение, мне то-то открывается… Поэтому самой лучшей формой проведения досуга для меня было как раз выпить вместе с партнером. Вскоре исчез страх, что Владик больше не позвонит, и пришла уравновешенность, возможность что-то делать в институте. Потом мой парень стал для меня привычкой: если мы не встречались за неделю ни разу, возникало ощущение, что у меня в жизни что-то не в порядке.

Я расспрашивала Владика, занимался ли он в подростковом возрасте онанизмом, и уже собиралась было выслушать смешной рассказ о забавных страданиях подростков на тему рукоблудия. Вопреки моим ожиданиям, тот скромно упомянул, что одновременно с возникновением потребности в женщине таковая немедленно появилась в его жизни, и была сия дама намного старше его. Мне все это казалось невероятным: по моим прикидкам, давно уже канули в Лету времена, когда родители молодых барчуков при первых признаках полового созревания отправляли своих чад в публичный дом или подкладывали под них молоденьких горничных.

Мы оба свято верили, что еще долго не нагуляемся (по крайней мере, ко мне это относилось в полной мере), и прохладно воспринимали институт брака и перспективу завести детей. Для прикола я придумала следующий мем: я предложила ему жарко встретиться лет через двадцать -то есть в сорок лет – чтобы вспомнить былое и сравнить себя нынешних и будущих. Конечно, я немного легкомысленно распоряжалась своим грядущим в этот момент – ну, чего только не придумаешь, когда впереди еще такая куча времени… которое, как тебе кажется, будет для тебя состоять сплошь из одних лишь удовольствий. В общем, мы на разные лады потешались над этой перспективой, но в чем-то она была и серьезной, ведь к своему доселе неопределенному будущему мы относимся с большим пиететом.

Гремел металл

Как это не раз уже бывало, он куда-то вышел по делам, а я осталась сидеть в его квартире под ревущий металл. В металле нам с ним нравится одно и то же, чем тяжелее – тем круче, особенно хорош в этом плане Slayer, а для романтики секса существуют "медляки".

Нами уже съеден заботливо приготовленный его мамой салатик.

Середина дня, солнце, на улице зима. Мои подружки в институте, а я здесь сижу – отдыхаю, расслабляюсь.

Он оставил мне водки с йодом, утверждая, что это должно помочь. Так сказали ему знающие люди.

Водки я уже выпила немерено, а вот запах и вид йода меня по-прежнему еще немного отпугивает. Выпью, конечно, но не сразу, не сейчас. Время пока еще терпит.

Еще водки – и мне станет все равно, что пить. Это всем известно, потому события можно пока не торопить. Можно наслаждаться текущей минутой бытия.

Помню, я позвонила двум своим друзьям из Перово, обозначила проблему. Проблема-то самая обычная, женская. Передо мной Дамокловым мечом маячила перспектива забеременеть, поэтому любая задержка вводила в ступор.

Друзья жили на краю географии, в Перово. Каждый из них был хорош чем-то своим – в сексе я больше всего любила саму атмосферу интимности, а она с каждым партнером неповторима. Один – Тимоша – вечно рефлексирующий, его надо по-матерински успокаивать, говорить ему, что все хорошо, и он на твоих глазах становится счастливым. Другой – Сережа – непробиваемый мачо чуть ли не с самым большим членом, который я когда-либо видела, "Казанова из Перово".

Один раз Сережа приехал на мою станцию метро на машине вместе с каким-то своим другом, музыкой и бутылкой коньяка и очень просил меня обеспечить своему приятелю подружку. Я поскребла по сусекам, но подходящей подружки не обнаружилось. Тогда Сережа, никому ничего не говоря, как-то быстро сам сориентировался в ситуации, и мы на машине двинули на берег Москвы-реки. Там мы быстро достигли гармонии втроем с помощью коньяка, музыки, орального секса и позы раком. Музыка была ну очень хорошая -как минимум "Дип перпл" или "Лед зеппелин", так что можно с уверенностью сказать, что глаза я от удовольствия закатила. Мой экстаз усиливался сладостным изумлением, что меня имеют в буквальном смысле и в хвост и в гриву.

Итак, я рассказала Сереже и Тимоше о своей проблеме. Они сказали: да, конечно, о чем разговор. Есть замечательное средство, приезжай. И мы приехали вместе с моим парнем на метро вот на этот самый край географии – на станцию Перово, место жизни этих двух друзей, по совместительству еще и шоферов. На "стрелке" какая-то женщина в летах протянула мне пачку неких гормональных таблеток …

Таблетки съедены – проблема осталась.

Металл настраивает на боевой лад. Мысли так и бьются у меня в голове, грозят выскочить. Я подхожу к его письменному столу и пытаюсь записать парочку таких мыслей. Рука дрожит. Мысли, почувствовав, что на них идет охота, сразу расползаются в разные стороны… Что я почувствую, когда прочту эту свою писанину потом, уже придя в свое обычное состояние? Только лишь недоумение, потому что система координат уже изменилась.

Одиночество в толпе

Владик оказался, как бы сейчас сказали, патимейкером: он устраивал вечеринки для своих знакомых пацанов с участием моих подружек.

Один раз мы с Наташей были очень удивлены и даже немного встревожены, когда на подобной вечеринке в числе других ребят мы обнаружили пацана, как две капли воды похожего на сына нашей классной руководительницы, который был старше нас на год и с которым мы в школе не общались. Понятно, что школьная жизнь благополучно ушла в прошлое, но ощущение субординации у нас все еще осталось.

Мы замучили Владика вопросами, откуда он знает этого человека. Владик в ответ удивленно разводил руками и твердил, что его просто рекомендовали этому пацану.

Кстати, оказалось, что за участие в таких вечеринках Владик брал со своих знакомых "оргвзнос" в размере 10-15 рублей и на эти деньги покупал еду и выпивку. Анонсируемая Владиком программа вечеринки могла быть "культурной" – просто побухать- или "полной" – плюс еще общение с девушками.

* * *

Кажется, за столом тогда сидели Нинка и Кеша. А, может быть, Ленка и Колян.

Женек -длинноволосый пацан с очень плохой кожей на лице – рассказал тогда, что видел на майке у одного парня надпись: "Лучше быть дураком в толпе, чем умным одному".

Да, точно: тогда были Нинка и Кеша.

После этих слов Женька я опять впала в задумчивость, так как меня захлестнул тягучий поток ленивых мыслей. Кеша упрекнул меня в том, что я все время молчу. Я тогда подумала: интересно, а что я могу рассказать этой публике… или вообще кому бы то ни было?

Я радовалась, что Женек с Кешей нашли общий язык – как будто это так трудно сделать двум парням, да еще с помощью бутылки.

Кеша продавал пиво на Арбате. Он засыпал нас смачно рассказанным историями, обильно сдобренными матом. На него можно было смотреть, не отрываясь. Кажется, в одной истории они с наркотиками прятались от ментов, как радистка Кэт в "Семнадцати мгновениях весны".

Мне было приятно, что за столом все относятся ко мне покровительственно: Нинка – как ко младшей сестре, Кеша – с любопытством.

Женек смущался, когда я многозначительно повторяла фразу о том, что в его хате должна быть хозяйка.

Про хозяйку в хате мне в свое время говорил мой предыдущий приятель – футбольный фанат Эдик. Кажется, все умное, что я говорю одним мужчинам, я в свое время слышала от других.

Мне было важно, чтобы мой парень обратил снимание на то, что все одобряют его выбор. Я чуть ли не впервые выступала в роли чьей-то официальной девочки.

Кеша сложил из спичек что-то наподобие человечка и спросил у Владика:

– Как из девушки сделать женщину?

Тот, стремясь не ударить в грязь лицом, присматривался к спичкам и так, и эдак. Я думала: скорей бы уже выяснился правильный ответ! Кеша сгреб спички и довольно объявил публике:

– Разве такие вещи руками делаются?

Все были в восторге, – наверное, в этот момент в полной мере ощутив себя мужчинами и женщинами.

Потом Владик ушел на кухню. У него возник вопрос насчет очередной порции пельменей или чего-то в этом роде. Он позвал "кого-нибудь из девчонок". Пошла я. "Я позову Нинку", – сказала я, узнав, в чем дело, но… к столу я так и не вернулась.

"Мне тут показали, где лежит постель", – говорил мне Владик, и мы сходили с ума от желания. Когда я сняла лиф, он стал дергаться от нетерпения, говоря: "Я уже не могу на тебя спокойно смотреть".

Надев джинсы, Владик сходил проведать остальных. Его пытались еще дополнительно раззадорить насчет меня. Как он потом рассказал, кто-то из них дал ему каких-то хитрых таблеток, чтобы еще больше забалдеть. Но потом он решил, что зря их принял, и сделал, чтобы у него вырвало.

В ту ночь мы с ним жутко смеялись, пытаясь переспать в позе, которую он мне показал.

"С беременными только так и делают", – уверял он.

"Я, конечно, понимаю, что ты много трахался с беременными, но я-то не беременна, и поэтому у нас ничего не получается" – говорила я, и мы ржали, потому что принять эту позу было просто невозможно.

Чуть свет я проснулась, и, невзирая на ворчание Владика, мы покинули сию гостеприимную хату.

Перед уходом мы заглянули в комнату к остальным – они спали втроем на одной кровати в полном обмундировании.

* * *

– Сегодня праздник, и я напьюсь как следует, – говорила я, всматриваясь в глаза Коляну, когда мы вчетвером ехали на метро к Женьку. В ответ Колян понимающе кивал.

У Женька я для начала попробовала вьетнамской водки в миниатюрной бутылке с изображением ящерки. Советскую водку я пить отказалась, попросив оставить мне коньяк.

Попивая коньяк, я наблюдала, как Ленка сидит на коленях у Коляна. Потом они ушли, но предварительно на кухне мне удалось сорвать с губ Коляна поцелуй.

Уж не знаю, что мне стукнуло в голову, но когда Владика в комнате не было, я уселась на кровать напротив Женька и принялась его раздевать. Мне было любопытно его "попробовать", как я потом объясняла Владику.

– Может,закроем дверь? – предложил осмотрительный Женек. Но он не успел этого сделать: вошел Владик, оттолкнул меня так,что я упала, и увел Женька поговорить. Вернувшись, Женек стал постоянно упрекать Владика в том, что у него болит голова, и перестал реагировать на мои приставания.

Потом они зажгли свечи и стали кричать под heavy metal. Когда я присоединила к хору и свой голос, то Женек сказал, что соседи могут вызвать легавку, так как когда кричит женский голос, то это уже криминал.

Мне чудилось потом, что в комнате, где мы с Владиком уединились, нас было трое. Оказывается, туда периодически заходил Женек и просил нас вести себя потише. В самый ответственный в сексе момент меня затошнило, и Владик поил меня из носика чайника. Еще помню, что в момент просветления я спряталась от Владика под кровать.

– Ты меня избил. У меня все поехало перед глазами, и я ужаснулась: неужели все это происходит со мной? – пеняла я в ту ночь Владику по поводу того, что в сердцах он толкнул меня на пол.

В то же самое время меня раззадоривало, что Женек не реагирует на мои домогательства из страха перед Владиком, и мне хотелось во что бы то ни стало сломить его сопротивление.

– Что там поделывает наш Женек?– спрашивала у Владика. Кажется, тот в ответ лишь усмехался.

Тем временем, он высказал идею, что долго оставаться девственницей вредно – есть риск стать фригидной. Я обиделась за своих подружек, а он не мог понять, чего он такого сказал.

Меня тянуло к Женьку со страшной силой. Я пошла в его комнату, села на краешек кровати и сказала:

– Ничего, что я потревожу твой невинный сон? Я хочу показать тебе свои синяки.

У нас начался типичный разговор двух влюбленных о книгах, о музыке. Оказалось, что оба мы были на Московском музыкальном фестивале мира ("российском Вудстоке"). Он рассказал,что покупает книги, которые ему нужны, платя за них круглые суммы- например, "Молот ведьм".

Тут хлопнула дверь – Владик ушел.

"Ты часто рассказывала мне о том, кто у тебя был раньше, как ты любишь трахаться с двумя друзьями. Вот я и решил посмотреть, как это у тебя получается на практике", – так он объяснял потом, когда я спрашивала, зачем он ушел.

Поначалу я суетилась и дергалась. Женек тоже был не совсем спокоен. Войдя в комнату, где мы провели с Владиком ночь, мы обратили внимание, что на столике лежат письма Владика Женьку из армии. Этот знак мы истолковали как какое-то предупреждение со стороны Владика. Когда неожиданно прозвенел будильник, то мы решили, что его тоже специально завел Владик, чтобы для нас это было каким-то знаком.

Потом я сказала:

– Трахнемся мы или нет – он все равно скажет, что мы трахнулись. Так что лучше уж, действительно, трахнуться.

– Он меня убьет, – отвечал Женек. Он объяснил, что раньше из-за девчонок Владик никогда не поднимал на него руку. Я решила, что Владик "относится ко мне не так, как к другим". Женьку же я объяснила, что Владик еще до этого на меня разозлился.

Мы включили телек. Женек сказал,что на голодный желудок он "не может", и стал пить кофе. – Давай, если они трахнутся, то и мы трахнемся, – сказала я ему о советских мужчине и женщине – героях фильма о любви.

Женек уссывался над тем, что фильм задуман как серьезный, а смотрится как комедия.

– Я всегда смогу отмазаться, – отвечал он, – потому что в советском фильме никогда не покажут, как трахаются.

И, действительно, в самый кульминационный момент объятий на свежем воздухе авторы фильма показали небо.

Но все же Женек был сломлен. Он задернул занавески, и я в одежде легла в его постель. Мы обнимались и целовались, предварительно вставив в "двойник" Коляна его же кассету, которую он оставил мне переписать.

– Мы с тобой похожи на героев из одного спектакля, – пришло мне в голову – Когда они целуются, у них верхние половины тела тянутся друг к другу, а нижние, наоборот, стремятся в разные стороны.

Женек засмеялся. Я принялась раздеваться, бросив ему с укоризной :

– Мне что, тебя раздевать?

Ухмыляясь, он начал стаскивать с себя одежду.

Я забралась на него сверху, и как раз в это время на кассете Коляна зазвучала песня Блэка "Wonderful life", на которую я давно обратила внимание.

Как по-настоящему романтичная натура, преданная музыке, я спросила у своего новоиспеченного партнера в порыве нежности:

–Ты запомнишь эту музыку на всю жизнь?

…Впрочем, наше соитие так неправдоподобно быстро завершилось, что, сидя через некоторое время рядом с курящим Женьком, я в недоумении гадала, что же произошло и почему Женек так быстро решил оборвать наши занятия любовью?

Причина оказалась банальна: он сразу кончил.

Я чувствовала себя его благодетельницей.

* * *

Мы решили ничего не говорить Владику.

Я оставила Женьку свой номер телефона. У Женька же в квартире телефон был оборван. По его словам, какие-то люди воспользовались тем, что он "расслабился", и перебили и переломали все, что только можно. Накануне нашего с Ленкой прихода Владик с Коляном приводили эту хату в порядок. Кеша же, еще застав на полу слой перебитой посуды, окрестил его хату так: "гетто негритянского квартала".

После этого случая мы с Владиком расстались Я отвоевала у Владика право встречаться с теми мужчинами, с которыми я познакомилась еще до него – например, с моими любимыми шоферами Сережей и Тимошей, но вот измену с его собственным другом он уже перенести не мог. Потом он объяснял, что отстаивал интересы всех мужчин человечества, борясь за то, чтобы женщины им не изменяли.

* * *

Не знаю, научил ли меня чему-то этот случай.

Когда возле меня мужчина, проявляющий ко мне интерес, и вдруг я вижу еще какого-то совершенно эпизодического чела, то, под влиянием внутренних мотивов самоутверждения и подсознательно стремясь вызвать ревность у моего спутника, я могу начать заигрывать с этим эпизодическим лицом, не задумываясь о последствиях.

Потом я жалею о содеянном, чувствую жалость к незаслуженно обиженному спутнику и искренне не понимаю, какой бес меня дернул строить глазки "какому-то дебилу".

Однажды на встрече с Надей и Наташей – это случилось на летней прогулке в Серебряном бору – альтернативе совместному сидению подружек в кафе из "Секса в большом городе" – мы обнаружили, что стали общаться со своими молодыми людьми гораздо плотнее, чем друг с другом. Отныне именно наши партнеры служили объектами выяснений отношений – взаимных упреков и тому подобное. Выходило, что на подружках мы только временно тренировались скандалить и интриговать за неимением ухажеров.

Мы не оставляли без внимания события, волнующие все сообщество "внутри Садового кольца". В день открытия первого в Москве Макдональдса ко мне зашла Наташа со своим институтским приятелем Шуриком и с бутылкой. Я провела их в свою комнату, понимающе улыбнулась и, "как большая", открыла выдвижной ящик стола, вынув граненые конусообразные стаканы. Мы хряпнули и поехали на Пушкинскую стоять в огромной очереди жаждущих приобщения к мировым благам цивилизации в виде фаст-фуда.

Наташа в тот период с нами не пила. Она утверждала, что ей гораздо интереснее наблюдать со стороны, как выпитая субстанция чудесным образом преобразуется в изменение нашего поведения – веселье и прочее.

Из прочих веяний девяностых годов мне довелось, к примеру, посетить шоу так называемого театрального гипноза в исполнении некого Михаила Шойфета, проводимое на сцене актового зала какого-то института. Шоумен-гипнотизер стимулировал публику, решившуюся выйти на сцену, совершать яркие творческие поступки, а затем, приказывая проснуться, быстро возвращал участников перформанса в реальность. Один студент в состоянии гипноза сочинил стихотворение с довольно откровенными строчками, врезавшимися мне в память:

'…А девочки с дневного факультета

Меня совсем не замечают'.

Очнувшись от гипноза, парень был заметно смущен и шокирован тем, что его подсознательные чаяния вышли наружу.

* * *

В это время Надя уже выходила замуж.

Она выполняла наставления своей мамы, которая сызмальства твердила дочери, что нужно выйти замуж до двадцати двух лет, иначе "уже никому не будешь нужна". Со своим избранником Надя познакомилась на каких-то продвинутых курсах английского, он был старше ее лет на пять, и такая разница в возрасте была довольно существенной, так как, конечно, этот человек имел совершенно другой жизненный опыт и не мог знать всех наших 'заморочек'. Иногда мы с Наташей не могли понять, почему Надя согласна променять очередную будоражащую кровь тусовку с нами на вполне банальный поход в кино со своим кавалером, но Надя призналась нам однажды, что делает так не по велению сердца, а для того, чтобы ее жених 'не мог ни к чему придраться'. У Нади была установка ни в коем случае не отдаваться ему до свадьбы, и в разговорах с подругами девушка с грустью отмечала, что во время ничем не завершающихся прелюдий мужчина нешуточно страдал от перевозбуждения. .