Pasta per amore, или Макароны для Любы бесплатное чтение

Пролог

Вы любите итальянцев?

Ой, да ладно! Это не вопрос вовсе. Вы любите итальянцев!

Откуда я знаю? Ха! Ну, вот представь себе, красавица: ты сидишь в летнем кафе, в развевающемся шифоновом платье, твои волосы треплет свежий морской бриз. Представила, моя нимфа? Так вот. Ты сидишь и пьёшь свой любимый капучино с мягким ореховым сиропом (ну, или с карамельным, они оба потрясающе вкусно будут ощущаться на твоих губах), и тут из тени стоящего рядом дерева к тебе идёт горячий красавец… Высокий, подтянутый, загорелый… Черные кудрявые волосы маняще падают на щетинистую скулу и ты понимаешь, что хотела бы сама на секунду оказаться такой же кудряшкой, чтобы вот так же беззастенчиво гладить лицо этого тестостеронового альфа-самца, пока сильная, но в то же время нежная ладонь… не смахнет тебя к другим таким же кудряшкам.

Ладно, пора заканчивать с твоими фантазиями, малышка! Какой бы вкусной конфеткой ты не была, а этот красавчик всё равно дольше одного раза тобой не полакомится. Ему нужно чувствовать разные вкусы – их ведь вон сколько! И все разные… Мммм…

Спросишь, откуда я знаю? Да потому что этот жгучий итальянец – я. Наверняка ты обо мне уже слышала. Марио Гардиани собственной персоной. Как не знаешь такого? Красотка, нам нужно срочно это исправить ;)

Глава 1.

– Марио, – слышу недвусмысленный шепот у самого уха. – Маааариоооо…

Воу-воу, палехче, кошечка! Твои коготки что-то чересчур впиваются в мою нежную кожу. Не люблю так. Кого-то это заводит, а мне реально больно. «Брысь!» – так и тянет сказать в ответ на её фальшивое мяуканье в моё музыкально настроенное ухо.

– МАРИО! – упс… а это рявканье принадлежит уже не милой кошечке и означает оно только одно: сегодняшней Мурке пора домой, а мне, как бы прискорбно ни было это признавать, – в институт.

– Я уже собираюсь, – скидывая с себя когтистую лапу вместе с её продолжением, подаю голос, чтобы отец из-за двери мог меня слышать. – Пять минут!

Конечно, не пять. Собираться пока горит спичка – это не про меня. Стереотип: мужику, чтобы быть красивым достаточно умыться, – глупый и не рабочий. Каждый мой день обязательно начинается с подтягиваний на турнике, который висит в моей комнате сколько себя помню. Далее идут отжимания и планка две минуты. В выходные люблю побегать и поколотить грушу. Естественно, после физической нагрузки мне нужно принять душ, сбрить лишнюю щетину у висков (бакенбарды мне не идут) и уложить волосы. А вы как думали? Эти роскошные кудри сами собой такие упругие и манящие? Как бы не так! Репутация первого красавчика универа – эта ежедневная работа.

Когда я наношу гель для укладки и включаю фен, слышу очередной стук в дверь – это уже мама. Отец всегда будит меня перед отъездом на работу, а мама потом в течение часа заканчивает начатое своим мужем – добивается того, чтобы их единственный сын получил-таки диплом журналиста.

Да, в универе я уже на финишной прямой. Мне осталось отучиться всего два месяца и, защитив диплом, начать настоящую самостоятельную жизнь. Почему, настоящую? Да просто мои родители к самостоятельности приучали меня с самого детства. В пятнадцать у меня появилась своя комната в мансарде нашего особняка. Нет, до этого у меня тоже была своя комната, но вся фишка в том, что на пятнадцатилетие мне вручили не только ключ от мансарды, но и пристроили отдельный вход с улицы. Чем не отдельная квартира? Да даже лучше: захотел – спустился в кухню и поел маминой еды, захотел – поднялся к себе и позвал друзей, которым очень полюбилась моя берлога, в которую родители заглядывают крайне редко.

И только вот такие «побудки» всё еще имеют место в моей жизни.

Ладно, утренние процедуры окончены, пора поточить зубы о гранит науки.

Моя лазурная малышка с четырьмя переплетенными колечками на решетке подъезжает ко входу в универ аккурат в перерыв перед второй парой. Успел!

Лучезарно улыбаясь, неспеша выхожу из салона, являя себя этому серому миру. Да, без меня здесь явно было бы скучно и уныло. Подмигиваю по пути паре девчонок, которые, пуская слюни, стоят тут каждую перемену, ожидая моего появления. Всем подряд подмигивать нельзя – растрачивается потенциал, а вот держать при себе постоянных фанаток необходимо – в случае чего пригодятся. Да и для самооценки полезно видеть их щенячьи взгляды.

У входа меня встречают не только чикули, но и мои друзья. Первым меня замечает и, отделившись от всей компании, идет навстречу мой лучший друг – Чацкий. Да, он тоже красавчик, и тоже имеет свой фанклуб, но куда ему против меня? У него ведь фамилия не Гардиани! Да он даже не Чацкий – Димка Петров. В общем, делить нам с ним нечего. Тем более, что он, похоже, влюбился. Дурак! Променять свободу и возможность пробовать разные «блюда», на одну-единственную… Глупо и нерационально. Ну да ладно, надеюсь, он скоро и сам это поймет.

– Марио, какого ху…дожника ты опять не был на первой паре? – накидывается Чацкий с предъявами. Собираюсь уже его отбрить, как вспоминаю причину возмущения друга.

Еще на прошлой неделе препод по философии раздавал темы проектов, а я, как оказалось, за весь год не посетил ни одного его занятия… Нет, ну кто ставит философию только первыми парами?!

В общем, у меня, похоже, на пустом месте нарисовалась проблемка.

– Да ладно тебе, Чацкий, не преувеличивай. Сейчас схожу к нему, перетрем, – намереваюсь и правда двинуть прямиком к старому философу, как друг хватает меня за локоть, рывком возвращая на место.

– Стой, идиот! – вмазать бы ему за идиота, но так и быть, сначала послушаю, чего он такой злой сегодня. – Филиппыч с тобой «тереть» не будет. Ты вообще в курсе, что он отец нашего декана? – связь пока не улавливаю, поэтому молча жду, что вытекает из этой родственной цепи. – Декан давно на тебя зуб точит, – оп-па! А вот это что-то новенькое! – Да-да, не лупись так! Забыл, как подставил его на конференции в прошлом году?

Блин, я думал, что все уже забыли это. Ну, да, некрасиво получилось, когда я готовил доклад от факультета на международную конференцию, и декан числился в моих научных руководителях, а я тупо проспал своё время выступления. Говорю же: ранний подъем – не моё!

– И чё теперь? Он мне будет до старости это вспоминать? – спрашиваю у Чацкого, прекрасно понимая, что ответ на этот вопрос он мне не даст.

– Ты реально не сечешь? У тебя прогулов больше, чем посещений. Не понимаешь, почему он тебя не выпер до сих пор из универа?

– Почему? – тупой вопрос, знаю. Голова что-то никак не начнет соображать с утра.

– Да потому что ты в команде по баскету и волейболу. Спорт тебя только и тянет.

– Может протянет и по философии? – с надеждой ищу положительного ответа в лице друга, но тот лишь отрицательно мотает головой.

– Марио, нам осталось учиться два месяца, – так-так, Чацкий начинает раскладывать всё по полочкам – значит, у него есть какой-то план. Внимаю. – Филиппыч на тебя зол. Декан тоже. Спортивные соревнования закончились на прошлой неделе. Каков процент того, что они отчислят тебя за неуспеваемость?

– Какой?

– Думаю, 80-90, – спокойно говорит Чацкий. Капец.

– И? – и где план?

– И всё. Дальше сам думай, – чё, реально что ли не будет никакого плана???

– Да брось, не может же быть, чтобы студента отчислили перед самыми ГОСами и защитой диплома?

– Студента, у которого неуспеваемость по минимум трём дисциплинам? – откуда три-то??? – Или студента, который своей страницей в соцсети уже не раз роняет имидж института на самое дно?

– Чего??? Какой еще имидж? У Меня почти 10 К подписчиков!

– Ага, и все они видели, как ты вышиваешь на своей ауди прямо во дворе университета! – парирует Чацкий.

– Этот дрифт набрал больше всего лайков, между прочим, – говорю не без гордости. – И откуда ты знаешь, что имидж института пострадал? Может, подписчики наоборот захотели после того видео поступить к нам!

– Ну да, особенно, когда ты в конце фак показал охраннику и уехал.

– Да это на последней секунде было – многие даже не досматривают до конца…

– Слушай, я не хочу с тобой спорить, – устало говорит Чацкий и смотрит на часы. – У нас сейчас зарубежное право. Если тебе интересно, то там у тебя тоже не всё гладко. Но ты, конечно, можешь пойти к Филиппычу и пропустить очередную практику у Залесной. Дело твоё.

Чацкий уходит, оставляя меня одного с навалившейся кучей проблем. Друг еще называется! Констататор фактов! А помощь где?!

Ладно, будем рассуждать логически. С Залесной проблемы есть, но не такие глобальные. Тем более, она женщина, а с женским полом у меня разговоры получаются куда продуктивнее, поэтому пойду к Филиппычу. А вдруг!?

Подхожу к кафедре философии и, деликатно стукнув в дверь, открываю её. Надо быть милым и вежливым. Так вопросы всегда легче решаются.

– Можно? – заглядываю внутрь и ищу глазами профессора.

– Войдите, – отвечает мне совсем детский голосок. – Вы к кому?

На диванчике возле стола Филиппыча сидит худенькая девчушка в больших очках. Из-за белого вязаного свитерка и рюкзачка, который стоял у неё на коленях, я бы подумал, что она школьница. Но джинсовая юбка выше колена, очень удачно подскочившая и оголившая хорошенькие, однако, ножки, заставила меня засомневаться в школьном дресс-коде.

– Мне нужен Аркадий Филиппович, – отвечаю девчонке, понимая, что больше на кафедре никого нет.

– Он вышел. Если хотите, можете его подождать.

Девчонка, двигается на диване, освобождая побольше места, видимо, рассчитывая, что я туда сяду, и одергивает свою коротенькую юбчонку. Малая ни о чём – но вот этот жест прямо-таки зацепил. И ножки понравились. Мне бы к Залесной идти и не профукать хоть зарубежное право, но нет. Я, как полный идиот (прав был Чацкий), сажусь рядом с девчонкой и тупо пялюсь на её острые коленки, обтянутые тонкой капроновой сеткой.

– А ты что, тоже философию сдавать пришла? – задаю вопрос, скорее чтобы отвлечься от созерцания, нежели хочу получить ответ. Мне плевать, что она тут делает. А вот, что здесь делаю я – вопрос интересный!

– Нет, – улыбается, поправляя большие круглые на пол-лица очки. – Я дедушке, то есть Аркадию Филипповичу, – быстро поправляется девчонка, – помогаю работы студентов разбирать.

Дедушке? Серьезно???

– Филиппыч – твой… – забывшись, пытаюсь задать вопрос.

– Да, – скромно улыбается она. – Я его единственная внучка, и дед решил, что я должна пойти по стопам всех членов семьи – стать потомственным философом. Хотя, если честно, мне больше нравится журналистика.

О-ФИ-ГЕТЬ! Единственная внучка еще что-то щебечет, но я уже слушаю в пол-уха. Шестеренки во внезапно проснувшемся мозгу закрутились!

Это же передо мной сейчас сидит решение всех моих проблем! Единственная – значит, она не только внучка Филиппыча, но и дочка декана! И это сокровище что-то лопочет мне, заглядывая в глаза. Неужели она из моего фан-клуба?

Блин! Какой же я всё-таки везучий засранец!

– Раз уж мы тут встретились, – разворачиваясь всем корпусом к девчонке, готовлюсь пускать в ход своё обаяние, – то было бы правильным познакомиться. Как тебя зовут, прекрасная незнакомка?

Это очкастое недоразумение даже рот раскрыло от моих внезапных дифирамбов. Да, детка, у тебя ноль шансов!

– Любовь…

Глава 2.

Любовь…

Кто придумал так называть людей? Да и слово само по себе какое-то… с ароматом банальности, привкусом рутины, а в ушах отдается звоном кандалов.

То ли дело итальянское «amore»! От него веет солнечным лазурным берегом, ласковым закатным солнцем и женскими духами. Я не большой специалист в парфюмерии, но по запаху могу определить, сколько усилий нужно потратить на ту или иную «неприступную крепость».

Да-да, девяносто процентов девушек постоянно строят из себя святую невинность и «я не такая», но я-то знаю, что аромат ванили и конфет – гарантия долгого и изнурительного «уламывания», а после такой же ночи в награду за все брошенные на завоевание усилия.

Запах фруктов от девушки – переводится как «я тоже хочу, но в первую встречу не дам, ибо у меня принципы. Приходите завтра».

Горчинка или кислинка в парфюме – такую можно покорить только «подвигом» или развести на жалость. В общем, замороченные особы, но иногда интересно заморочиться.

Духи в стиле унисекс – отдельная история. Попадались такие пару раз… «Что это было?», «Зачем?» и «Давай сделаем вид, что ничего не было» – примерно с такими мыслями мы расставались навсегда после первой «встречи».

Конечно, теория моя не работает со стопроцентной точностью. Некоторые совершенно не умеют выбирать себе парфюм и пользуются тем, который им подарила подруга или посоветовали в магазине. И это большая подстава, я вам скажу. Ты к ней подкатываешь, как к «ванильной», а она «фруктовой» оказывается. И всё – вечер насмарку. Или наоборот, чувствуешь запах цитруса и выпендриваешься, чтобы произвести впечатление, а в итоге оказывается, что перед тобой «унисекс» и её твои понты только бесят.

В общем, девушки, выбирайте духи тщательнее, не вводите парней в заблуждение!

Что-то я отвлекся. Любовь. Любаня. Любаша. Любка. Любуся… Рука-лицо… Как её называть-то? Все эти слова словно придуманы под бабу Любу в красном халате в мелкий цветочек, которая моет полы в универе после пар. Мы с парнями идём на тренировку и обязательно встречаемся с её необъятной ж… жизненной позицией. И когда эта позиция принимает вертикальное положение, то половина цветочков вместе с халатом неизменно уходят в какие-то шокирующие моё богатое воображение глубины. Зрелище не для слабонервных, поэтому я всякий раз спешу проскочить мимо до того момента, когда голова бабы Любы окажется выше всех остальных её частей.

И вот передо мной сидит Любовь. Если бы её имя можно было представить в виде человека, то этой девчушке достался бы максимум первый слог – «Лю». Худая, мелкая, с очками в толстой круглой оправе, которая совершенно непонятным образом держится на смешном вздернутом носике с пятью веснушками.

Принюхиваюсь, чтобы понять, какую стратегию к ней применить, и… ничего не чувствую. Ну вот совершенно! Двигаюсь ближе… Девчонка, что-то щебечущая всё время, замечает моё движение и умолкает, подозрительно глядя на меня.

– Ой, прости, – включаю невинного ягненка, – у тебя такие духи классные, не скажешь название? Я просто сестре подарок выбираю.

Приходится включать фантазию, так как Люба уже смотрит на меня как на дурачка. Однако спустя минуту всё же отвечает:

– Пчёлка, – простота и наивность в голосе, с которыми она рассказывала мне о своём дедуле, куда-то исчезли. Девушка смотрит прямо и будто ждёт моей реакции.

– Интересное название, – не кривя душой, действительно удивляюсь. – Похоже на название детского шампуня.

– Угадал. Только это детский порошок, – продолжает странно смотреть. Блин, похоже, я сорвал первый этап операции по обольщению. Надо срочно что-то придумать, чтобы продолжить диалог.

– Куплю себе такой, запах просто обалденный!

– Очень странно, – девушка отсаживается от меня, как от больного и взгляд становится настороженным, – это специальный гипоаллергенный порошок без отдушек. У меня непереносимость искусственных ароматизаторов, поэтому я не пользуюсь ничем, что содержит парфюмерию.

Отлично! Просто отлично!!! Так встрять – это у меня впервые!

Может, ну её, эту Любу? Попробую и без неё договориться с Филиппычем…

– Ой, дедушка, тебя тут студент уже заждался, – подскакивает гипоаллергенная Пчёлка, словно укушенная этим насекомым за мягкое место, и уносится к двери на ходу бросая деду: – Я к тебе на перерыве забегу, хорошо?

– Хорошо, Любочка, – ласково отвечает ей бескомпромиссный препод. – Я буду ждать тебя здесь, вместе поедем.

Хм… Любочка… А что, так можно было? Вроде бы неплохо звучит. Надо будет запомнить.

– Аркадий Филиппович, здравствуйте, – начинаю с официального приветствия, когда дверь за внучкой профессора закрывается.

– Здравствуйте, Гардиани, – куда делся Любочкин милый дедуля? В голосе только сталь и лёд. – А я только от вашей группы пришел. Вы решили лично поприветствовать меня сегодня? Уверены в своей исключительности? Может, занятия вам тоже нужно проводить в индивидуальном порядке и в удобное для вас время?

Было бы неплохо. Ха.

– Я хотел извиниться перед вами… – пытаюсь как-то перейти к делу, не отвечая на провокационную риторику.

– За что же вы собираетесь извиняться? И почему передо мной? Вы меня ничем не обидели, – Филиппыч невозмутимо садится за стол, раскладывая бумаги на нем и всем видом демонстрируя полную незаинтересованность в разговоре.

– Так вышло, что я вынужден был пропустить несколько ваших лекций…

– Несколько??? Вы пропустили ровно сто процентов всех моих занятий. Если бы вы не завалили моего сына на конференции в прошлом году, я бы наверное и не знал, как выглядит Марио Гардиани и кто это вообще такой.

Блин! Блин! Блин!

– Я еще в сборной по волейболу и баскетболу… – скромно добавляю. Ну, а вдруг!?

– Не интересуюсь спортом.

– А студенческая группа «Грибоедофф»? Я там гитарист.

– Современная музыка увлекает меня еще меньше, чем бездумное перебрасывание мяча.

– У меня еще блог есть в ин…

Договаривать я не посмел. Профессор зыркнул на меня так, что я чуть не провалился под стол.

– Молодой человек, ваши сомнительные достижения меня не интересуют. Как говорит моя внучка, от слова «вообще».

– Совсем.

– Кто совсем?

– Вы совсем.

Филиппыч позеленел, а я только сейчас допер, что ляпнул.

– То есть, не вы «совсем», а слово должно быть другое, «совсем».

– Какое?

– Совсем.

– Вы издеваетесь?

– Нет. Простите. Вы сказали: моя внучка говорит «От слова «совсем». А вы сказали не «совсем», а… – а что он сказал? – вы сказали другое слово, а нужно совсем.

– Покиньте деканат!

– Совсем?

– Вон!

Теперь точно совсем.

Глава 3.

– Ты с ума сошел?

– Ой, только не включай мамочку!

– Ты точно идиот!

– А ты повторяешься. Зануда…

– Я не собираюсь в этом участвовать.

– Да тебе и не нужно ничего делать – просто аккуратненько стукни меня вооот сюда, – показываю пальцем на скулу. Тут синяк или ссадина, смотря как получится у Чацкого, должны смотреться очень эффектно и даже придавать моему виду своеобразный шарм.

– Врезать тебе хорошенько мне как раз совсем несложно, – зло рычит друг. – Ты совсем тронулся – может мозги на место встанут.

– Во-первых, я прошу не «хорошенько», а «аккуратненько»! А во-вторых, ты опять повторяешься, дружище, – ржу, потому что меня веселит этот чересчур серьезный вид Чацкого.

– Марио, у меня в голове не укладывается то, что я от тебя слышу! – продолжает свои причитания-нравоучения. – Как тебе могло прийти в голову охмурить внучку Филиппыча?!

– И дочку декана! – добавляю ценную информацию.

– Ты… Да ты… – Чацкий не может подобрать слов, чем вызывает мой очередной приступ хохота. – Ты безнравственный придурок!

– Слушай, а кто это мне сейчас морали вздумал читать? – вдруг вспыхиваю, услышав очередные «комплименты» в свой адрес. – Совсем недавно один из моих друзей заставил понравившуюся девушку притворяться его невестой. Помнится мне, даже шантажировал. Не помнишь, как звали предприимчивого и очень нравственного непридурка?

– Это другое!

– Конечно! – перебивая ловлю друга на слове. – Это же только тебе можно врать девушкам и использовать их против воли в своих интересах!

– Ну Ника же мне нравилась! – мы с Чацким уже перешли на крик, доказывая собственную правоту за счет неправоты другого. – Я встречаться с ней хотел по-настоящему! А ты? Собираешься влюбить в себя девчонку и бросить, едва получив свой гребанный диплом!

– Не собираюсь я никого влюблять, – пытаюсь смягчить обвинения в свой адрес. – Просто немного внимания такой девчонке, как эта серая мышка, даже пойдет на пользу. Она за мой счет может вообще самооценку повысит! Кто еще будет в накладе в итоге: моя-то репутация может и пострадать.

– А если она влюбится в тебя? – не отстает Чацкий. – Тогда бросив её, ты окончательно убьёшь в ней веру в любовь.

– Тьфу, Чацкий, заканчивай со своими розовыми соплями! Хотел получить поддержку друга, а выхватил только какую-то ванильную отрыжку…

Я разворачиваюсь, чтобы уйти, но слышу в спину обреченный вздох.

– Ладно…

– Слушай, ты так вздыхаешь, будто это тебе нужно синяк на рожу поставить, – довольный поворачиваюсь к другу и тут же получаю хук справа. Блин, даже подготовиться не успел…

– Ну вот, считай, что и эмоции свои выплеснул и доброе дело сделал, – говорю, поднимаясь с пола и потирая щеку. – Надеюсь, ты мне не сломал ничего…

– Идиот… – шепча себе под нос, Чацкий уходит, не забыв хлопнуть на прощание дверью.

– Спасибо! – весело кричу ему вслед.

Всю неделю после нашего знакомства с Любой я тщетно пытался к ней «подкатить». Её как подменили! В первый день она так живо щебетала со мной на диванчике на кафедре, что я рассчитывал на быструю победу, но девчонка вдруг резко переменилась. В коридорах стала отводить взгляд при виде меня, когда я сам подходил поздороваться, делала это так, словно боялась, что кто-то заметит что мы знакомы. Пытаться куда-то пригласить – вовсе дохлый номер – она сбегала от меня так, словно боялась опоздать на поезд, который вот-вот отходит с платформы очередного лестничного пролета. С каждым разом это всё больше начало меня бесить. Вчера собрался уже бросить эту затею, как наткнулся на список студентов на предзащиту.

Список-то был. А вот меня в нём – нет.

Разборки в деканате привели к тому, что я получил ровно месяц на устранение задолженностей по трем дисциплинам. И главной проблемой тут опять же стала философия…

Времени у меня минимум, поэтому приходится идти на кардинальные меры и обратиться за помощью. Посвящать всех подряд в свои деликатные планы я не собирался, поэтому решил доверить самое ценное – своё лицо – только лучшему другу. Дело осталось за малым – разыграть красивый и зрелищный мини-спектакль для единственного зрителя.

Для того чтобы зритель в первом ряду плакал, а дух великого Станиславского заходился в овациях, необходимо продумать каждую деталь представления, не забыв про декорации и костюм. С этой целью я заранее приобрел в магазине для розыгрышей флакончик с искусственной кровью, разгрохал дома один из стеклянных бокалов из маминого шкафа и разорвал свою старую футболку. Ну не всю, конечно, так, немного на рукаве, чтобы эпичнее смотрелось.

И вот, когда наступил час X, я уже ждал своего выхода на авансцену – вернее, в лаборантскую химии.

Тут нужно немного пояснить. Девушка мне попалась «с изюминкой». Мало того, что учится на философском (тьфу-тьфу три раза) факультете, так она еще и увлекается химией! Два раза в неделю по вечерам посещает факультативы в лаборатории в пятом корпусе нашего вуза. Об этом факте я узнал совершенно случайно. В один из дней, пытаясь подкараулить девчонку после занятий, наткнулся на своего знакомого, который составлял Любе компанию. Васёк играл в нашей группе на басгитаре, пока в прошлом году не выпустился и его не сменил Пуля. И теперь вроде бы работал у нас же, только я пока не знал кем.

Увидев девушку вместе с Васьком немного расстроился – наличие ухажера сильно осложнит мне задачу. Но позвонив ему вечером и договорившись о встрече в баре, я выдохнул.

Оказалось, нашего бывшего барабанщика приняли лаборантом в наш вуз, и он теперь ведет факультативные занятия по химии.

– Жениться-то еще не успел? – подмигиваю, словно произнося обычный подкол, и закидываю удочку для того, чтобы перейти к главному вопросу и узнать, что связывает его с Любой.

– Нет, куда там! Сначала нужно устроиться нормально… А то мне и жену-то привести некуда пока.

– То есть, ты уже встретил свою любовь? – нарочно ставлю именно такой вопрос и внимательно слежу за реакцией.

Лицо парня меняется моментально. Как у ребенка, которого окунули в сладкую вату, на лице появляется широченная улыбка.

– Любовь встретил, – тоже делает акцент на этом слове и мечтательно закатывает свои осоловелые очи.

– В институте познакомились? – наверное, вопрос слишком прямой и мог бы насторожить Васька. Трезвого Васька – наверняка.

– Почти, – не обратив внимания на явную прямоту с моей стороны, продолжает рассказ Василий. – Она на другом факультете учится, а ко мне на дополнительные занятия по химии приходит. Но вот только сложно пока всё…

– А что так? – словно между делом задаю вопрос, знаком прося официанта повторить нам еще по бокалу пива. – Девчонка упрямится? Или в родственниках проблема?

Ого! Последний вопрос, похоже, попал прямо в цель…

– Да, там непростая семейка… Я попытался ухаживать, но мне дали понять, что я их девочке не пара. Куда ж мне своим деревенским рылом в калашный ряд!

Васёк уже изрядно охмелел, и я понял, что пора дожимать – лучше шанса всё разузнать про Любу у меня может и не быть.

– А девушка-то сама что думает? Или она несовершеннолетняя, не решает ничего?

– Типун тебе на язык! Конечно, сошеверно… сровен… в общем, взрослая она. Двадцать лет! Да только дед у неё вредный! Даже батя по сравнению с ним ангел во полти… во лопти… тьфу!

– И что же ты делать собираешься? Как будешь завоевывать Любочку?

– Откуда ты знаешь, что её Любой зовут? – вдруг встрепенулся и подозрительно посмотрел на меня. – Или ты сам на неё виды имеешь?

Вот только пьяной драки мне не хватало для улучшения своей репутации!

– Да ты что! Я даже не знаю, о ком ты говоришь, – наглая, но, надеюсь, правдоподобная ложь. – Ты сам сказал, что встретил Любовь, вот я и подумал, что это имя.

– Аааа! – Васёк весело расхохотался, безусловно поверив моим «честным» глазам. – Моя Любочка самая лучшая. В лепешку расшибусь, но добьюсь её!

Дальнейший разговор был совершенно неинформативным, поскольку началась лекция на тему: «Каким крутым парнем очень скоро станет Васёк, и как будут им восхищаться родственники Любы, ползая перед ним на коленях и умоляя жениться на их Любочке».

На следующий день я «совершенно случайно» вспомнил, что у меня дома завалялись книги по органической химии, которые нам без надобности, а вот Ваську, вернее Василию Геннадьевичу, могут пригодиться в работе. Таким образом, я решил сразу несколько задач: узнал, где находится нужная мне лаборатория, посмотрел расписание факультативов на стенде объявлений и самое главное – завязал более тесное общение с потенциальным конкурентом. Конечно, Василий – мне не соперник, но держать его на виду, знать, что у них происходит с Любой, мне очень даже пригодится.

И вот теперь, зная, что факультатив по химии начнется через двадцать минут, я готовлю реквизит для своего запланированного представления.

Еще в первый раз, проследив за парочкой «Люба и Вася», я запомнил траекторию их подхода к зданию пятого корпуса. Они шли через двор жилого дома, сокращая маршрут. Там, в самом конце двора, есть узкий тротуарчик, который отгорожен от двора деревьями и кустарниками, а с другой стороны упирается в стену университетского корпуса. Буквально двадцать метров укромного местечка, сменяются поворотом, за которым уже начинается широкая площадь с центральным входом в учебное здание. Этот-то укромный участок мне сегодня и нужен.

Достаю из сумки пакетик с заранее заготовленными битыми стеклами. Рассыпаю их на дорожке. Тут же капаю несколько капель искусственной крови. Основную часть наношу себе на голову, остатками мажу щеку, к которой сегодня по-дружески приложился Чацкий. Выглядываю из-за кустов, поджидая Любу.

До начала занятий остаётся десять минут. Девять. Восемь.

Неужели она из тех, кто опаздывает? Семь…

ИДЁТ! Завидев в сумерках приближающийся силуэт, быстро распластываюсь на дорожке лицом вверх – должна же она меня узнать, чтобы проявить участие, а то, того и гляди, примет за пьяного и пройдет мимо.

Шаги приближаются. Я в предвкушении и готов к самым эмоциональным реакциям на мой перфоманс.

И тут что-то пошло не так. Вернее – всю пошло через ж… женщино-подобную тушу, которая свалилась на меня изниоткуда. Вот реально – меня просто расплющило и вдавило в асфальт ровно в тот момент, когда из обрушивающегося на меня громкоговорителя раздалась сирена. Дикий ор поднял бы и мертвеца, поэтому я решил больше не играть бессознательное тело, и открыл глаза.

Етишкин-коротышкин! Люба!

Баба Люба…

Глава 4.

– Етишкин-коротышкин! – орёт баба Люба. Фууух, оказывается, это были не мои мысли… – Ты чего тут валяешься?!

Нет, ну как можно так сразу, а? Неужели я даже немного не похож на жертву несчастного случая???

– У-упал… – мямлю, растерявшись от такого вопроса, и всё-таки надеюсь, что она с меня когда-нибудь встанет.

И она начинает пытаться… Лучше убеееейте меняяяя… Оннна же ммменяяя разззздавит! Просто тяжелая ноша начинает искать точку опоры и, найдя её почему-то на моей груди, становится катастрофически неподъемной. Эффект домкрата, ё-маё!

Собираюсь с силами, которых, к слову, почти не осталось, и сбрасываю с себя этот груз. Ну как сбрасываю – скорее скатываю. Вдохнув полной грудью, планирую встать, как вдруг вижу застывшую прямо напротив Любу. Настоящую! Ту, которая должна была пройти здесь двумя минутами ранее.

– У вас всё в порядке? – слышится её писк, когда я задерживаюсь на асфальте и старательно корчу мученическую физиономию.

В ответ я издаю лишь стон, который должен красноречиво рассказать девушке, о том, что произошло и дать возможность самой придумать историю.

– Да это я его слегка помяла, – чуть не портит всё баба Люба, нарушая наш спланированный тет-а-тет. – Иду на вечернюю мойку, а он тут валяется!

Убийца романтики! Сгинь!

– Боже, Марио, у тебя кровь везде! На вас что – напали?! – Люба, наконец, смогла разглядеть в темноте мою разукрашенную физиономию, и теперь бросается ко мне, практически садясь на колени.

Тонкие пальчики прикасаются к щеке, так странно щекоча её, что мне почему-то становится не по себе.

– Парень, ты идти-то сможешь? Может, скорую вызвать? – снова встревает бабка.

А вот этого точно не надо – ведь тогда не только раскроется мой обман, но и я снова не смогу завладеть вниманием этой заучки.

– Не думаю, что стоит их отрывать от других пациентов, – страдальчески завывая, надавливая не только на жалость, но и зарабатывая дополнительные бонусы, как человек, думающий о других. – Вы тоже, – будто между делом бросаю бабе Любе, – идите на вечернюю дойку… Ой, простите, мойку. В общем, вы итак достаточно помогли мне…

Стараюсь изо всех сил говорить жалостливо, но желание поскорее спровадить бабку настолько сильное, что, вероятно, нотки раздражения всё-таки просочились в мою речь и у бабы Любы на меня скептически поднялась бровь.

– Когда вы упали на меня, я был без сознания, поэтому спасибо, что вернули в чувство, – бровь опустилась и перетекла в самодовольную улыбку.

– Ну ладно, если всё хорошо, то я пойду. Полы окромя меня мыть некому. Небось опять понатоптали, ироды…

Бабка продолжала предвкушать грядущий фронт работ, но с каждой секундой мы всё более смутно слышали о её планах на вечер, и удаляющаяся фигура (слово, которое ей совсем не подходит) уносила с собой и особо ценное мнение о «нонешней молодёжи».

– Ты уверен, что тебе не нужна помощь? – как-то слишком спокойно поинтересовалась Люба, как только мы остались одни. Мне этот тон пахнул равнодушием, а я не для того столько готовился и терпел на себе нашу уборщицу, чтобы вот так безэмоционально на меня смотрели.

– Как это не нужна?! Я не говорил этого, – спешу дать отрицательный ответ, пока девчонка не ускакала к Ваську. Сегодня я возьму эту крепость, чего бы мне это ни стоило. – У меня голова кружится, боюсь, не смогу дойти до дома…

Говорю, специально подкатывая глаза. Должно же сработать! Сегодня мы обязательно прогуляемся вместе и …

– Я всё-таки вызову скорую! – Люба хватается за телефон и начинает тыкать в нём какие-то кнопки.

Шта? У неё кнопочный телефон?! Разве такие еще остались у кого-то?

Я настолько офигел от увиденного, что даже не успел сообразить, что она делает.

– Алло. Здравствуйте, я хотела бы вызвать врача. Тут человеку плохо…

Эти слова моментально приводят в чувство. Только врача мне и не хватало! Подскакиваю к девчонке и быстро выхватываю у неё телефон, нажимая на отбой.

– Люба, мне нельзя вызывать скорую! – ляпаю первое, что приходит на ум. Вот прям одним местом чую, что она сейчас спросит «почему?» и пытаюсь лихорадочно сообразить, что буду на это отвечать.

– Почему? – да, это место меня никогда не подводило…

– Понимаешь… – чудесное слово, его можно протянуть так долго и многозначительно, что пока оно длится, мозг словно сачком успевает выловить пролетающую мимо мысль. – Моя мама работает фельдшером на скорой. Если она увидит меня в таком состоянии, её саму придётся откачивать. А я не умею оказывать первую помощь при сердечном приступе.

Да, знаю, чушь какая-то получилась. Но главное – Люба вроде бы прониклась.

– А вдруг у тебя действительно всё серьёзно? Может, сотрясение мозга. Или того хуже – черепно-мозговая травма!

– Нет, что ты! Я же сын доктора, поэтому знаю, что при сотрясении мозга человека тошнит, а у меня такого нет, – помню, что нам рассказывали об этом еще в школе.

– Тошнота может появиться не сразу, а спустя время…

– Вот поэтому я и прошу тебя – проводи меня до дома, чтобы я не упал где-нибудь, если вдруг мне станет плохо.

– Проводить? – будто испугавшись, переспрашивает Люба. – Может, лучше вызвать такси?..

– Ну, если тебе не хочется немного прогуляться… Что ж, давай вызовем машину. Надеюсь, меня не укачает в салоне…

Девчонка окидывает меня обреченным взглядом, но всё же соглашается.

– Хорошо, я провожу тебя до дома. Только давай я хотя бы рану сначала обработаю. У меня в сумочке есть антисептик.

Глава 5.

Нужно срочно придумать что-то, чтобы не дать Любе возможность раскрыть мою тайну. Но я понятия не имею, как это сделать.

– Пойдём, вон туда, – говорит тем временем девушка, указывая на хорошо освещенную скамейку. – Под фонарем будет лучше видно.

Мысль созревает моментально. Точнее я даже не успеваю её прокрутить в голове как следует и понимаю, что где-то недозрелый бочок всё же остаётся, но главное сейчас – выиграть время.

– Нет, под фонарь нельзя! Там могут ведь увидеть… Представь, если кто-то из преподавателей заметит!?

– И что? – непонимающе смотрит Люба.

– Как что? Разбирательства начнутся… Затаскают меня по следствиям, прокуратурам. А у меня диплом на носу, мне пропускать занятия никак нельзя.

Скептический взгляд медленно сменяется на понимающий, под давлением убедительных аргументов.

– Ну ладно, – со вздохом Люба раскрывает сумочку и начинает выуживать оттуда какие-то предметы.

Конечно же, я волнуюсь… Вся надежда сейчас на то, что в этой темноте она не сможет разглядеть в моей кудрявой шевелюре отсутствие раны на голове.

– Наклонись, – просит довольно мягко, но для меня эти слова звучат, как приговор. – Ничего не видно, – расстроенно произносит над моей макушкой, и от сердца отлегает. – Сейчас я фонариком на телефоне подсвечу…

Это конец… Тушите свет. Вот прям каламбуров в голове только и не хватало!

– Телефон сел, – вдруг снова звучит разочарованный голосок.

Какой же я всё-таки везучий засранец!

Стараясь не подпрыгнуть от радости, и не закричать от восторга, просто сжимаю кулаки.

– Что с тобой? – испуганно наклоняется к моему лицу, и мне приходится быстро прятать торжествующую улыбку. – Тебе больно?

– Да, что-то голова закружилась, – снова вру, понимая, что девушка увидела мою искривленную физиономию и теперь смотрит испуганно. – Наверное, от того, что наклонился.

– Ладно, не наклоняйся, тогда, – растерянно проговаривает Люба. – Может, дашь свой телефон?

– Он тоже сел. Вернее, я его забыл дома, – от радости путаюсь в словах. – То есть он сел, и я его нарочно оставил, так как смысла брать разряженный телефон не было никакого, – теперь остаётся молиться, чтобы никто не вздумал мне позвонить и, улучив минутку, незаметно выключить звук.

– Жаль… Ну, тогда я только влажными салфетками тебе кровь с лица сотру и пойдём.

С лица – можно. Там красивейшая ссадина. А кровь можно объяснить тем, что с головы натекло.

Довольный тем, что всё идёт по плану, я покорно жду, когда Люба увидит старания Чацкого и охнет от трепетной жалости к бедному Марио. А дальше девчонка сто процентов поплывёт и мне останется только заманить её поглубже в океан моего обаяния.

Отвлекшись на свои мысли в предвкушении быстрой победы, я не заметил, как залип на совершенно обычных действиях девушки.

Вот я вижу, как она достаёт своими тонкими пальчиками упаковку салфеток… Пытается её открыть, а я как в замедленной съёмке слежу за движениями рук. Они словно фарфоровые. Хрупкие и изящные. Она достаёт салфетку, а пальчики словно танцуют сложные балетные па – большой и указательный составляют па-де-де, средний и безымянный задействованы в кордебалете, а миниатюрный мизинчик выдаёт самые настоящие сольные вариации*.

Откуда у меня такие познания в балете? Просто моя мама – никакая не медсестра на скорой, а самая настоящая балерина! И неважно, что она уже давно не танцует – бывших балерин не бывает.

Всё детство я провёл либо в зрительном, либо в репетиционном зале. Знал все байки закулисья и играл в ладушки с примами. И, то ли потому что с детства варился в этом балетном котле, то ли гены мамы сыграли свою роль, но даже повзрослев, я всё равно с удовольствием составляю маме компанию для похода в театр стабильно несколько раз в год. Однако из моих друзей только Чацкий в курсе этой стороны моей жизни. В мужской компании обсуждать балет не принято, поэтому никто не знает, что больше всех, я люблю «Лебединое озеро». Ну, может быть, мама догадывается – ведь я стабильно раз в год прошу у неё контрамарку именно на эту постановку.

Люба начинает водить руками по моей щеке, а у меня в голове звучит Andante – Allegro** из первого действия. Нежные пальчики, точно балерины, порхают по моей коже и внутри словно что-то переворачивается. Воздух внезапно закончился в лёгких. Я планировал театрально застонать для пущего эффекта, но сейчас меня будто парализовало. Хочется сбросить с себя эти руки, чтобы нормально вдохнуть, но тут я натыкаюсь на устремленные на меня большие серые глаза. Люба как раз в этот момент отвела их от моей щеки, которую протирала, и наши взгляды встретились.

Её лицо, оказывается, было так близко всё это время. Спустя несколько часов, лежа в своей кровати, я буду анализировать этот момент и задавать себе один-единственный вопрос: почему я её не поцеловал? Я ведь затевал всё это ради того, чтобы девчонка в меня влюбилась, а поцелуи действуют в этом деле почти со стопроцентным эффектом. Но в данную секунду я даже не подумал об этом. Меня вдруг охватил какой-то необъяснимый страх. Захотелось даже убежать и спрятаться. И самое глупое во всей этой ситуации то, что я совершенно не мог себе объяснить причину своего состояния.

– Давай уже пойдём потихоньку? Я чувствую, что свежий воздух мне будет полезен.

Я смог пролепетать только это и в данном случае говорил (наверное в первый раз за весь вечер) абсолютно искренне. На самом деле мне хотелось бы сейчас последовать совету Любы и взять такси. Наверное, это было бы лучшим решением, чем идти рядом с девушкой и, как умственно отсталый, только мычать и отвечать что-то невпопад на её попытки занять неловкую тишину.

– Спасибо, что проводила меня, – говорю, когда мы подходим к воротам моего дома.

И тут до меня, наконец, доходит вся абсурдность ситуации – меня проводила девушка и я говорю сейчас ровно то, что обычно в таких случаях говорят те, кого провожают. Докатился! И вот только не надо теперь шутить про балет.

– Подожди, – машинально хватаю Любу за руку, но меня словно прошибает током, и я одергиваю ладонь. Несколько секунд смотрю на неё, пытаясь понять, что со мной творится. Девчонка непонимающе бегает глазами от моего лица к руке, которую я зачем-то спрятал за спину. Дурацкая реакция! Глупейший момент.

Хочется надавать себе по щекам, чтобы привести в чувство. Марио! Очнись ты, наконец! Кто здесь мужчина – ты или кто?

– Я вызову тебе такси, – о том, чтобы самому её отвезти даже думать не хочу и мелькнувшую мысль я отгоняю уже наподлёте.

– Спасибо, – просто отвечает Люба.

Я ждал, что она будет ломаться, набивать себе цену или наоборот строить из себя мисс независимость. Но Люба снова ломает стереотип.

«Может быть, дело в том, что ей, в отличие от других девушек, которые раньше были у тебя, не интересен Марио Гардиани?» – ехидно подсказывает внутренний голос, и эта мысль как-то неприятно отзывается где-то в районе лопаток.

«А почему это, собственно, должно меня волновать?» – спорю сам с собой.

«Как минимум потому, что это твоя цель – понравиться Любе», – какой проницательный этот внутренний голос. Я ведь и правда почти забыл, для чего устроил весь сегодняшний фарс.

Люба уехала спустя десять минут. А я даже не знаю, сколько времени уже лежу, уперевшись взглядом в одну точку на потолке. Мыслей нет. В голове только музыка – «Танцы лебедей»** Чайковского.

_________________________

*Па – танцевальный шаг

па-де-де – парный танец в балете

кордебалет – групповой танец

вариации – короткий, но законченный виртуозный танец для одного или нескольких исполнителей.

** Andante – Allegro из первого действия балета «Лебединое озеро» – танец-песня, один из самых лирических эпизодов «Лебединого озера», исполнен мягкой меланхоличности.

«Танец лебедей» – фрагмент музыки балета «Лебединое озеро» из второго действия.

Глава 6.

– И что, она не заметила, что кровь ненастоящая? – удивлялся Чацкий.

– Да как бы она смогла в такой темноте!? Тем более, там реально не отличишь – ты бы видел, как качественно сделано!

– И всё-таки я не пойму, как ты сможешь просто так её бросить после всего, что заставил её пережить? Девчонка ведь наверняка испугалась… Потом пожалела тебя, волновалась, заботилась… И ты сможешь ей в глаза сказать, что это просто была шутка? Или признаешься, что использовал её для своих мелочных целей?

– Ничего себе мелочных! – не соглашаюсь с другом. – На кону, между прочим, не стакан семок, а мой диплом!

– Даже если так, – не унимается этот моралист. – Неужели это стОит того, чтобы обидеть невинную девушку?

– Почему сразу обидеть? Я не собираюсь раскрывать ей правду. Пусть думает, что у нас любовь. А как только диплом будет у меня в руках, я просто тихонько «сольюсь».

– И как ты себе это представляешь?

– Элементарно! У меня, если ты помнишь, летом стажировка в департаменте по делам молодёжи. Я на всё лето уеду!

– Ну и что?

– Да она первая меня бросит, вот увидишь! – я нисколько не сомневаюсь в своих словах. – Девушки все одинаковые – ни одна не будет ждать три месяца!

– Вообще-то и дольше ждут, – спорит со мной Чацкий. – Если она влюбится в тебя, как ты планируешь, то время не вылечит, и ей будет только больнее.

– Ты что на мыло подсел со своей Вероникой? Все эти любови и страдания придуманы теми, кому скучно жить. Хотят люди помучаться и придумывают себе всякую фигню типа любви… И вообще, девушка будет ждать парня только в одном случае – если к ней никто не подкатит во время его отсутствия. А стоит нарисоваться интересному вариантику – они бегут сверкая пятками…

Я знаю, о чём говорю… Неприятные воспоминания против моей воли рисуют перед глазами образ той, кого хотел бы забыть и навсегда выжечь из памяти. За шесть лет я должен был это сделать, но не получается – как на зло, помню всё до мельчайших подробностей – даже цвет пуговиц на кофте, что была на ней в тот день…

– Так, всё, мне пора, – обрываю свои же мысли. – Люба скоро выйдет из института, а я еще не подготовился к встрече.

– Неужто за цветами побежишь? – ехидничает Чацкий мне вслед.

Я не отвечаю, да ему и не нужен ответ. Он знает, что цветов я принципиально никому не дарю, кроме матери. Но даже мой лучший друг не знает причину. И снова меня, как в мазут, затягивают воспоминания… Что-то слишком много их в последнее время стало. Нужно срочно переключиться.

Лучшей темой, отвлекающей от навязчивых флэшбеков, является мой многострадальный диплом. Утром именно он заставил меня прийти в норму, когда я проснулся и первой картинкой перед глазами появились руки Любы. Думать о девчонке в свободное время я должен только в рамках выполнения плана. Позволять себе любоваться ею в целом или какими-либо частями я больше не буду. Проанализировав вчерашний вечер, даже пришёл к вполне логичному выводу, что странная реакция на девушку – это просто осечка организма. Ну, бывает же иногда такое, что пьёшь какое-нибудь лекарство, и тебе постепенно начинает нравиться его вкус. Нет, ты не будешь специально пить его ради удовольствия, для этого есть другие напитки, но просто во время употребления по назначенному врачом рецепту уже не испытываешь отвращения. В общем, приятный бонус в неприятном деле.

Рассуждая сам с собой, я подошёл к кофейне, где всегда беру себе стаканчик на вынос.

– Привет, Марио! Тебе как обычно? – счастливо улыбается официантка Вика, стоит мне переступить порог кафе. Она всегда встречает меня, как верная болонка своего хозяина. Смотрит щенячьими глазами, пускает слюни и виляет хвостом. Конечно эта собачка бесхвостая, но тоже зачётно виляет. В общем, вы поняли, почему я каждое утро захожу именно сюда. Поднимаю самооценку и настроение.

– Нет, солнышко, сегодня сделай мне два капучино. Один с сахаром, другой – без, – взгляд Вики вмиг гаснет. – И еще один сделай для себя, красавица, – подмигиваю своим коронным жестом. Терять поклонниц, да еще и в таком заведении, мне совсем не выгодно. К тому же Вика еще «не изученный материал», а значит, представляет для меня какой-никакой интерес.

Девушка снова расплывается в улыбке и «плывёт» к кофе-машине. Принимает эффектную позу, выгодно выставив декольте и одновременно оттопырив вполне себе неплохую попку.

– Викуль, это что за безобразие? – строго выговариваю ей. Девушка пугается и вытягивается по струнке, «подбирая» свои прелести, и растерянно смотрит на меня. – Почему у меня до сих пор нет твоего номера телефона? – уже совсем другим тоном говорю, слегка подаваясь вперед, чтобы слышала меня только она.

Шутка возымела эффект и девушка растаяла окончательно.

Спустя пять минут я уже выходил из заведения с двумя стаканчиками горячего кофе и номером горячей официантки в телефонной книге.

И, надо признать, что вышел из кофейни я как раз вовремя. Вот прям секунда в секунду, ибо только завернув за угол к универу, сразу увидел выходящую из корпуса Любу.

Еще утром, зайдя на сайт проверил её расписание и выяснил, что первая и вторая пары у девушки будут в разных корпусах, а, значит, смогу перехватить её в перерыве.

– Привет, – лучезарно улыбаясь, подхожу к двум девушкам, которые были вынуждены остановиться, встретив преграду в виде меня. Здороваюсь только с Любой, её подружке сдержанно киваю, вкладывая в быстрый взгляд просьбу оставить нас наедине.

– Люб, я пойду, место тебе займу в аудитории, – понятливая какая! Плюсик ей в карму.

– Привет, Марио, – спокойно отвечает девчонка, чем опять меня напрягает. Ну не разговаривают со мной девушки так! – У тебя что-то опять случилось? – это что сейчас было? Ирония в голосе? С какой стати?

– Да, – проглатываю возмущение, ведь оно мне совсем невыгодно. – У меня случился лишний стаканчик кофе, – применяю одну из милейших своих улыбок и протягиваю девушке стакан. Только собираюсь открыть рот, чтобы сказать, что специально взял с сахаром и без, чтобы она могла выбрать, но тупо не успеваю.

– Я рада за тебя, – она демонстративно пытается меня обойти. И таки у неё это получается, ибо я шокирован дерзким ответом и в принципе – тоном девушки.

– Подожди, Люба! Я для тебя купил капучино, специально заказал один сладкий, другой…

– Слушай, давай начистоту! Что тебе надо? – Люба остановилась и развернулась ко мне всем корпусом. Однако, несмотря на её невысокий рост и хрупкое телосложение, выглядела она угрожающе. На миг даже почувствовал себя загнанным в угол кроликом, который трепещет, глядя в серые глаза удава Любы.

– Хотел кофе тебя угостить… – растерянно, чуть не заикаясь, бормочу. Девчонка выбила меня из колеи своим неожиданным напором.

– Зачем? – девушка сложила руки на груди, и я отчётливо понял, что что-то здесь происходит не то.

– Поблагодарить. Ты меня вчера можно сказать спасла…

– От искусственной крови? Так она неопасна.

Шах и мат.

Сказать мне нечего, слова и хоть немного логичные мысли покинули голову. Я смотрю на Любу, ожидая, что она сама всё объяснит или хотя бы что-то спросит, идут прахом, когда она прищуривается, показывая, что помогать мне оправдываться она не будет.

– Прости…

– Я повторю свой вопрос, – словно следователь на допросе чеканит Люба. – Что. Тебе. Надо. От меня.

– Ты мне нравишься, – выпаливаю, хватаясь за последнюю соломинку.

– Еще попытка, – я уже боюсь эту девушку. Куда девалась серая мышка, которая казалась мне легкой добычей?

– Почему ты мне не веришь? Ты мне сразу понравилась, еще в деканате…

– Марио, пожалуйста, прекрати, – Люба закатывает глаза. – Я видела, какие девушки тебе нравятся, и могу точно сказать, что я совсем не в твоём вкусе.

– А может ты именно этим мне и понравилась! Ты не такая, как все, кого я раньше встречал. Ты не внешне, ни внутренне на них не похожа. Это и зацепило!

– И поэтому ты решил устроить вчерашний спектакль? – Люба, хоть и стоит по-прежнему скрестив руки, однако взгляд её после моих слов заметно потеплел. А мне этого и надо.

– А как еще было привлечь твоё внимание?

Оп-па! Руки разомкнулись, она на мгновение потупила взгляд и начала теребить ремешок сумки. Дожимаем.

– Прости, за эту глупую попытку, – я сейчас просто адски мил. Сам бы втюхался в такого классного себя…

– Ладно, проехали, – Люба примирительно кивает и собирается уйти.

– Подожди!

Девушка останавливается, а я подхожу к ней ближе.

– Дай мне шанс.

Люба непонимающе поднимает брови.

– Всего один вечер. И если ты решишь, что я тебя утомляю своим вниманием, я прекращу. Обещаю.

– Обещаешь? – акцентирует внимание на этом слове Люба.

– Зуб даю, – мысленно добавляю, что в случае чего пожертвую левой восьмёркой, который время от времени меня беспокоит, и его давно уже следовало бы удалить.

– Ладно, – она даже улыбнулась, хоть и пыталась это скрыть.

– Тогда встретимся сегодня в парке Горького? В шесть, ты не против?

– Хорошо, – Люба снова делает шаг в сторону, чтобы уйти, но я вновь её задерживаю.

– Люююб, – девушка поворачивается с нарочитым неодобрением на лице. – Возьми кофе, – выражение лица, как у кота из Шрека, снова вызывает улыбку, и на этот раз девушка её не скрывает. Берет из моих рук стакан и, сказав «спасибо», быстро убегает в сторону второго корпуса.

Ну, вот. Теперь можно и кофе выпить.

Фу, мне несладкий достался.

Глава 7.

Сегодня не особенно солнечный день, но для конца марта погода не самая скверная. Я спокоен. Я собран. Какого-то лешего приперся в парк на пятнадцать минут раньше условленного срока.

«Девушки всегда опаздывают» – это правило знаю давно, но проверить мне его ни разу не удавалось. До сегодняшнего дня опаздывал я.

Нарочно. Кайфовое чувство, когда приходишь и тебя ждёт очередная Хатико. Они дули свои намазюканные какой-то дрянью губки и плохо играли обиду. А я слушал и изображал раскаяние, тихонько посмеиваясь над ними в мыслях: «Ты же ждала меня почти полчаса – значит, я стОю твоего ожидания. Так чего ж ты теперь распинаешься, выговаривая мне претензии?».

Да, меня забавляло проводить этот эксперимент и всякий раз понимать, что во встрече более всего заинтересована именно девчонка. И только сегодня я решил нарушить своё правило. Нет, не ради Любы, конечно же. Ради диплома.

Сижу на скамейке у входа и рассматриваю симпатичных чикуль, которые фоткаются у фонтана. Блонди неплохо позирует. Зачетная по…

Даже мысль прерывается от того, что я вижу. В эту самую секунду мимо фонтана проходит Люба. Всё внимание теперь сосредоточено только на ней. Я сам не понял, как поднялся на ноги и начал рассматривать её, идущую ко мне как в замедленной съемке.

Я её такой ещё не видел… Русые волосы чуть ниже плеч, завиты и распущены по плечам. На ней надета коричневая кожаная куртка, которая чуть светлее волос, однако прекрасно гармонирует с оттенком её кожи. Но самое главное – она снова в юбке. Как в нашу первую встречу, когда я завис на красивых девичьих коленках. Сегодня на ней какое-то сиреневое облако – я видел в подобных вещах только маленьких принцесс, которых мамаши наряжают как кукол, но никогда не замечал подобных юбок на взрослых девушках. Люба в ней выглядит… волшебно. Как фея из мультика!

Но что-то всё-таки в ней сегодня изменилось более существенное. Смотрю и не могу понять, что именно.

И тут меня осеняет: девчонка же без очков! Без этих огромных окуляров, которые делали её лицо похожим на Муху-Цокотуху из моей старой книжки. Я в детстве никогда не любил эту сказку в первую очередь из-за картинок. Какие-то психоделические карикатуры, а не иллюстрации… И вот теперь Люба совершенно преобразилась – будто другой человек передо мной.

Она идёт спокойным шагом, но из-за аккуратных ботиночек на тонких шпильках, получается довольно медленно. Есть время насладиться прекрасным видом чудесных ножек. Раньше как-то наслаждался видами других частей тела, а тут впервые на ноги запал.

«Да у девчонки больше и смотреть-то не на что!» – подсказывает внутренний голос.

Вовремя, надо сказать. Мотаю головой, прогоняя минутное наваждение, и быстро перевожу взгляд на часы.

18:00. Ни на секунду не опоздала! Она снова ломает мои представления о девушках.

– Привет, – говорю первым, делая несколько шагов навстречу. – Ты очень пунктуальная, – фирменное подмигивание, чтобы сразу начать с позитивного настроя.

– Привет, – говорит обыденным тоном, и обескураживает следующей фразой: – Не люблю опаздывать. Дедушка говорит, что опаздывают только неудачники.

Кх-кх… Хорошо, что я сегодня нарушил свой принцип и пришёл заранее.

– Дедушка прав, – закидываю хорошего леща – пригодится, – он вообще очень мудрый у тебя, не зря философию преподаёт. У таких людей хочется учиться всю жизнь…

– Ну, так почему же не учился? – Люба обескураживает меня своей прямотой. – Дедушка сказал, что ты ни одной пары его не посетил.

Ой, дураааак… Должен был догадаться, что старый хрыч предоставит Любе характеристику на меня.

– Ребята рассказывали, – говорю уже без энтузиазма и скорее спешу поменять тему. – А пойдём на аттракционы?

Люба смотрит на меня скептическим взглядом, но соглашается. Нужно следить за своими словами, не то ещё один такой прокол – и накроется мой дипломчик медным тазом…

– Давай на автодром? – предлагаю я, когда мы стоим у касс, изучая «меню».

– Может «Лодочки»? – предлагает Люба, которая всматривается в прейскурант, при этом щурясь, как от яркого солнца. Ну, конечно! Она же без очков, поэтому зрение её подводит.

– Отлично! – соглашаюсь и подхожу к окошку.

Вместо билетов нам предложили оформить карту парка – туда нужно положить какую-то сумму, а потом просто расплачиваться ею, не бегая каждый раз к кассам за билетами. Удобно.

«Лодочки» в нашем парке – самый старый аттракцион. Мама рассказывала, что они были тут еще в её детстве. Сам же я не особенно любил это развлечение. Мы с пацанами предпочитали машинки.

Люба становится на один бортик «лодки» и держится руками за железные прутья. Я становлюсь напротив. Деловая бабулька в кроссовках и с губами, накрашенными ярко-красной помадой, снимает наше судно с тормозов, и мы начинаем раскачиваться.

Сначала я увлекаюсь процессом налаживания правильного темпа, погружаясь в приседания-вставания. Люба делает то же самое. Её воздушная юбка нежного сиреневого цвета начинает жить своей жизнью. Она то летит прямо на меня, слегка приподнимаясь, то и дело норовя открыть мне более привлекательный обзор на красивые ноги, то развиваясь позади девушки, заставляя меня фантазировать о том, что можно было бы увидеть, проходя задворками парка.

Постепенно взгляд с юбки переносится на лицо, и тут я замираю. Широко распахнутые глаза девушки просто сияют счастьем. В них целый микс из детского восторга, беззаботности и азарта. В какой-то момент Люба тоже перестаёт раскачиваться, а прикрывает глаза и просто наслаждается полётом, солнцем, которому она подставила своё лицо, и ветром, развевающим её блестящие чуть завитые волосы. Каштановые локоны гладят щеки девушки, а мне в этот момент очень хочется к ним прикоснуться. К чему именно? Да, похоже, и к первым и ко вторым…

Так, надо отвлечься. Я уже ругал себя за излишнее любование девчонкой. Ни к чему это.

Очень удачно у нас заканчивается время и мы уходим с лодок.

– Куда дальше? – спрашиваю с энтузиазмом, так как вижу, что Люба вошла во вкус и ей нравится наша прогулка.

– Пойдём на водные мотоциклы? Всегда мечтала на них покататься. В моём детстве не было таких.

Ой, эти водные мотоциклы – скука смертная. Потому что они не какие не мотоциклы – по сути тот же автодром, который я предлагал вначале, только в несколько раз медленнее.

– Конечно, пойдём, – натягивая улыбку, тут же отзываюсь. – Раз мечтала, – значит, нужно исполнить мечту!

Как я и предполагал – скукота. Но Любе понравилось. Из чего я делаю вывод, что экстрим – не её конёк. Жаль, тут я бы мог иметь стопроцентные шансы её впечатлить.

– Может, теперь на «Цепи»? Если ты, конечно, не боишься, – зачем-то добавляю. Видимо, подсознательно не столько развлекаюсь, сколько изучаю эту темную лошадку.

– Я? Боюсь? Я с детства обожала кататься на цепочках! Но мне всегда было мало того времени и постоянно хотелось еще.

Хоть в этом мы сошлись.

– Тогда давай сразу возьмём два времени, чтобы два раза не ходить.

Зря.

Нет, в пять лет, в девять и даже в пятнадцать, мне бы, скорее всего, захотелось и на третий круг замахнуться, но сейчас… В общем, второй круг был явно лишним.

– С тобой всё в порядке? – спрашивает обеспокоенно Люба. – Голова закружилась? Может, тошнит?

Странно, но её забота приятна.

– Похоже, на сегодня мне экстремальных аттракционов достаточно, – стараясь улыбаться и выглядеть бодро, я медленно иду к ближайшей скамейке.

– Давай я за водой схожу, – не спрашивает, а ставит перед фактом Люба и убегает в сторону киосков с мороженным и попкорном. Спустя несколько минут возвращается с небольшой бутылочкой. Пить мне не хочется, но я благодарно принимаю от неё эту помощь, будто она спасает мне жизнь.

Вообще, я знаю эту фишку – девушки скорее влюбляются в тех, о ком они заботились и кого жалели. Удивительно, но сколько бы ни говорили, что любовь и жалость – вещи несовместимые, а на деле женская натура такова, что заботиться о ком-то – её главная задача, а потому и неудивительно, что они влюбляются в тех, кого изначально пожалели.

– Мне в детстве всегда хотелось кататься на взрослых аттракционах, – вдруг говорит Люба, откинувшись на спинку скамьи и смотря куда-то перед собой. – Но родители не разрешали. Очень переживали за меня. Однажды я уговорила разрешить мне покататься на «Сюрпризе», – я вспоминаю эту центрифугу, которую обожал, когда был пацаном, и понимаю, что мой нынешний вестибулярный аппарат не позволит даже смотреть на то, как другие на нём катаются, – так вот, когда я, возвращалась к своим после катания, мама стояла в полуобморочном состоянии, её руки тряслись, а у дедушки вроде бы даже появились седые волосы.

– Почему они так опекают тебя? – я едва не произношу вслух своего предположения, но, видимо, на моём лице бегущей строкой всё-таки пробежали догадки.

– Нет, не подумай, никакой неизлечимой болезни у меня нет, – я сразу выдыхаю, что было вполне искренне: использовать доверие больной девушки – слишком даже для меня. – Просто я единственный ребенок в семье. Еще и поздний. Родители строили карьеру учёных и долго не заводили детей, а потом, когда «время пришло», долго не получалось. В общем, я «вымученный» и «вымоленный» ребёнок, как говорит моя бабуля.

Люба смеётся, но из глубины серых глаз едва заметно выглядывает грусть.

– Тяжело, наверное, быть под постоянным контролем? – спрашиваю первое, что пришло на ум, чтобы поддержать беседу.

– Нет, я понимаю, почему они беспокоятся. Но мне всегда хотелось иметь брата или сестру, – Люба на секунду замолкает, а потом поворачивается ко мне и спрашивает: – А у тебя есть братья, сестры?

– Я тоже единственный, – усмехаюсь собственным словам. – Только у меня совсем не так, как у тебя. Мои родители частенько забывали о моём существовании.

– Как это? – искренне удивляется Люба.

– Они много работали, им было не до меня. Мама часто таскала меня к себе на работу, и за мной присматривали все, кому не лень.

– Как на работу? – еще выше поднимаются красивые тонкие брови. – В скорую???

Блин! Я ж наплёл про маму-медсестру… Хорошо, что девчонка вовремя напомнила, а то чуть было не спалился.

– Ну, да… В скорую. Вот со мной и возились… медсестры, пока мама… на вызовы ездила.

– Это очень благородное дело, она помогала людям… Жаль, конечно, что в ущерб своему ребенку. Но я её понимаю…

Недоуменно смотрю на Любу, и она объясняет.

– Понимаешь, так как я была очень долгожданной и единственной дочкой и внучкой, мне всегда доставалось всё самое лучшее. Я этого не замечала – принимала как должное. Но когда мне уже было лет семь, я хорошо запомнила один наш семейный ужин. В нашей семье всегда была традиция собираться вечером за общим столом, – Люба поясняет, а я вдруг ловлю себя на мысли, что полностью погружен в её рассказ – мягкий тембр, правильная речь, отсутствие слов-паразитов – просто гипнотизируют; я словно слушаю аудиокнигу в профессиональной озвучке. – Так вот в тот день я была не голодна, так как до вечера гостила у бабушки с дедом. На ужин мама сварила пельмени, к слову, мои любимые. И вот, пока родители ели и попутно что-то обсуждали, я заметила то, на что раньше не обращала внимания. У папы в тарелке пельмени лежали все целенькие, а сверху как цветочки на клумбе "росли" кусочки мяса из начинки. Когда же я перевела взгляд на порцию мамы, то заметила у неё совершенно другую картину – пельменей целых там было совсем немного – бОльшую часть тарелки вообще занимали порванные пустышки. Я тогда подумала, что это просто совпадение. Но спустя время стала нарочно подмечать такие моменты: мама действительно постоянно себя обделяла: лучший кусок она оставляла кому угодно, но не себе.

– А что же отец? – не выдерживаю я, – он разве не замечал, что она так делает? Почему не говорил ничего?

– В том-то и дело, что говорил. Я стала более внимательной с того дня, и слышала, как папа иногда даже злился на неё за это. Но мама всегда улыбалась и отвечала, что она просто не может иначе – её так приучили с детства.

«Странная привычка», – чуть не вырывается у меня фраза. Но Люба вовремя продолжает.

– И я с тех пор подумала, что хочу воспитать в себе тоже такую черту. Тоже хочу отдавать лучшее другим.

– Ты серьёзно сейчас? – всё-таки я не выдерживаю и задаю этот вопрос, рассматривая Любу как инопланетянку.

– Конечно! – говорит совершенно искренне. – Представляешь, был даже такой смешной случай…

«Смешной? Что-то я уже сомневаюсь, что у нас одинаковые представления о смешном»…

– Мы с мамой как-то отдыхали на море вдвоём…

– Подожди, дай угадаю, – во мне просыпается какой-то нездоровый азарт. – Вы искали самое плохое место на пляже и так и не сумев определиться, у кого хуже, так и не искупались?

– Нет, Марио, – Люба не обижается на явный стёб с моей стороны, а только смеётся, а мне ласкает слух, как она назвала меня по имени. Впервые за этот вечер. – Мы купили персики.

– Выбрали наверное самые гнилые? Или зелёные?

– Напротив, – продолжает девчонка. – Мы купили самые красивые и вкусные персики, которые я когда-либо вообще пробовала, – я с интересом жду продолжения и уже не встреваю со своими шутками. – Так вот у нас остался один персик. Я не хотела его брать, так как оставляла его маме. А мама, видимо, не ела из тех же соображений. В итоге он пролежал на столе четыре дня. Мы обе облизывались на сочный фрукт всё это время. И когда пришла пора уезжать, мы заметили, что он наполовину сгнил. Пришлось обрезать половину, а оставшуюся часть поделили напополам и съели. Представляешь, мы ведь могли его съесть еще целым, но, оставляя друг другу, не сделали этого.

Да уж… История – обхохочешься. В стиле Любы.

– Ну что, может, пойдём еще погуляем? Мой внутренний вертолёт, круживший в мозгу, вроде бы благополучно приземлился, поэтому можем повторить цепочки, м?

Я подмигиваю Любе, и она понимает, что это шутка. Смеётся и отрицательно машет головой.

Странная она всё-таки девчонка… Хотя, это слово, наверное, не очень ей подходит. Скорее, Люба – загадка. Вот говорят же, что в девушке должна быть изюминка. Люба – сплошной изюм. Даже не знаю, что еще от неё ожидать.

***

Огромная розовая куча туча выплывает из-за угла и движется прямо на меня. Если не особенно приглядываться, то издалека вполне можно увидеть, как этот ураган из сладкой ваты несёт за собой тонкую фигурку Любы, которая словно привязанная на ниточке парит вслед за ней.

Ненавижу вату! В детстве любил, душу готов был продать за неё! А как вырос и начал встречаться с девушками, которым, как по заказу, на первом свидании в парке подавай эту липкую дрянь… Нет, к выводам, что это – липкая дрянь я тоже пришёл не сразу.

Однажды, гуляя с очередной Барби, мы решили покататься на каких-то «весёлых горках» или чём-то в этом роде. Нет, вату с собой мы не брали, к тому времени, она была благополучно съедена, а руки отмыты в центральном фонтане. И, казалось бы, ничего не предвещало беды. Мы сели, пристегнулись, Барби в последний раз подмигнула мне перед стартом. Позже я вспоминал этот момент, пытаясь понять, нарочно она это сделала или всё же так совпало?

Прозвенел звонок. Кабинки двинулись вперед. Пару секунд они ехали обманчиво медленно, а примерно на третьей секунде – резкий рывок. Нас прижало к спинкам сидений, а «шикарные кудри» моей спутницы – к моему лицу.

Они были везде – на щеках, на глазах, но самое отвратительное – во рту, который невовремя открылся от неожиданного толчка. Самое ужасное, что я попытался их стряхнуть, но не тут-то было – видимо, во время поедания ваты, часть сладкой массы осталась на волосах девушки. В общем, учитывая мою редкую брезгливость, особенно распространяющуюся на волосы, это были отнюдь не пять минут удовольствия, а скорее бесконечные минуты отчаяния и плохо сдерживаемой тошноты.

Когда мы «приземлились», меня всё-таки стошнило… Да, как пятилетнего пацана, которого укачивает на детской карусели. Тот позорный случай оставил мне две душевные травмы – боязнь экстремальных аттракционов и ненависть к сладкой вате.

– Не стесняйся, – подсовывает ближе ко мне эту гадость Люба.

Пару секунд я пытаюсь придумать, как отказаться от столь «заманчивого» предложения, но девушка, видимо, быстро считала мою реакцию.

– Или не любишь сладкое?

– Вообще-то люблю, но не вату, – виновато улыбаюсь, ловя себя на том, что, сказав правду, избавил себя от дальнейшего блуждания в лабиринтах вранья. – Не люблю, когда руки пачкаются.

– Знакомо, – с грустью говорит Люба и садится на лавочку рядом со мной. – Мне в детстве по этой причине никогда не покупали её. А мне так хотелось… Всем детям было можно, а мне нет, – в глазах девушки едва уловимо мелькает обида. – И тогда я сама себе пообещала, что, когда вырасту, на все деньги куплю сладкой ваты, – Люба смеётся, словно нарочно прогоняя смехом затаившуюся грусть.

– Купила? – интересуюсь не столько ответом, сколько именно её эмоциями.

– Неа, – весело отвечает, отщипывая кусочек розового облака. – Выросла и забыла, что хотела так сделать. Но всякий раз, бывая в парке, обязательно покупаю вату. Это уже традиция.

Смешная она всё-таки девчонка… Испачкалась в сахаре, вон на кончике носа розовая паутинка.

Совершенно не задумываясь о том, что делаю, и зачем, и с кем… я провожу по тонкому вздёрнутому носику и… облизываю палец!

Внутри у меня всё переворачивается. Я жду не просто тошноту, а самых настоящих рвотных судорог, но… Ничего не происходит.

Люба смотрит на меня округлившимися глазами, так как тоже не ожидала такого жеста от меня, а я не нашёл ничего умнее, чем растерянно прошептать:

– Вкусно…

Дааа… Ну и задурила она мне голову своими откровениями.

Но почему не было брезгливости? Организм ведь должен был среагировать… Может, я повзрослел и перерос эту фобию?

– Может в тир пойдём? – вырывает меня из раздумий внезапное предложение Любы.

– Отличная идея! – я на самом деле обожаю стрелять, но обычно девушки сами мне такое не предлагали и соглашались только чтобы получить в подарок за мой выигрыш какого-нибудь плюшевого медведя.

В тире я хорош! Знаю, что смогу произвести впечатление.

Я покупаю 20 «пуль», продавец, традиционно, кладет еще одну дополнительную. Примеряюсь к «оружию», проверяю мушку, прицел.

– Кто первым стреляет? – вдруг задаёт вопрос молодой паренёк, который только что высыпал рядом со мной жменю мелких алюминиевых комочков.

Я поднимаю голову и с удивлением вижу, как Люба… заряжает винтовку!

– Ты тоже будешь стрелять? – вопрос сам вырывается из меня, потому что хрупкая девушка никак не ассоциировалась в моём представлении с этим занятием.

– Ну да, – с улыбкой отвечает Люба, и в этот момент из её тонких пальчиков выскальзывает пулька, падая куда-то в пыль под нашими ногами. Девчонка хочет наклониться за ней, но прыткий инструктор тут же её останавливает.

– Не поднимайте, ну что вы, девушка, – тоном доморощенного Казановы протягивает юнец. – Ничего страшного! Вот, возьмите другую, – подаёт Любе пулю, как будто кольцо с бриллиантом. А глазёнки так и шарят по фигуре девушки.

СтОит признать, она сейчас действительно выглядит эффектно: нежные локоны волос, сиреневая фатиновая юбка и ботинки на шпильках настолько сильно диссонируют с оружием в её руках, что это даже завораживает…

– А давай по очереди?! – вдруг предлагает Люба, заставляя меня снова переключиться на стрельбу.

– Пари? – почему-то выдаю, не успев даже подумать, зачем мне это нужно.

– Можно, – почти сразу соглашается.

И тут у меня вдруг заработали шестеренки в мозгу. Это же отличный повод выиграть… И не только это пари…

– Что хочешь в случае проигрыша? – самоуверенно спрашиваю первым.

– Я даже не знаю, – пожимает плечами, задумываясь.

– Давай так, – азарт внутри начинает разгораться. – Если ты выигрываешь, то сможешь попросить у меня всё, что пожелаешь. Идёт?

Протягиваю девушке ладонь и смотрю не моргая в ожидании её согласия. Я знаю, что буду просить в случае своего выигрыша – её согласие встречаться со мной. Эта гениальная мысль пришла настолько внезапно, что мне не терпелось поскорее уже начать стрелять, ибо запах и вкус победы уже ощущался органами чувств.

Но что-то пошло не так.

Люба будто что-то заподозрила и не спешила пожимать мне руку. Она сначала посмотрела на меня, словно пытаясь прочитать мои мысли, а затем вдруг… слегка закусила нижнюю губу.

Нет, не так, как это делают роковые красотки, вызывая этим жестом похотливые желания. Люба сделала это так по-детски мило, как если бы ребёнок раздумывал над тем, признаваться ему родителям в своём проступке или утаить.

– А что ты попросишь в случае выигрыша? – молодец, девочка. Я тебя недооценил.

Несколько секунд размышляю, как сформулировать своё желание, но вдруг будто со стороны слышу свой охрипший голос:

– Поцелуй, – я серьёзно это произнёс? Похоже, что да. И уже уверенным тоном добавляю: – Если выиграю, ты меня поцелуешь.

Глава 8.

Люба

– Если выиграю, ты меня поцелуешь, – самоуверенно заявляет Марио.

«А моську вам вареньем кружовенным не намазать?!» – вспомнилась фраза из какого-то старого советского фильма.

Первое желание – отказаться от спора. Целоваться с ним я не собираюсь. Но, чтобы утереть его самовлюблённый нос, смело пожимаю руку.

Да потому что я знаю, что выиграю. Минувшее лето прошло в туристическом лагере, где среди прочего нас, почему-то, учили стрелять по мишеням из пневматики. Меткость и раньше была моей сильной стороной, но после такой серьёзной прокачки в своих силах я уверена.

Марио, похоже, удивляется моему согласию. Видимо, ждал, что я начну скромничать и сопротивляться. Нет. Ломаться и кокетничать не люблю и не умею. А вот узнать, что же нужно от меня итальянцу на самом деле очень хочется.

– Давай тогда начнём уже? – я максимально сконцентрирована.

– Мне тоже уже не терпится, – нарочно говорит двусмысленно парень, да еще и при этом подмигивает! Терпеть не могу такие намёки! Теперь точно спуску тебе не дам, Гардиани.

– Кто стреляет первым? – потирает ладошки инструктор. Паренёк, очевидно, слышал наш разговор и теперь тоже проникся духом азарта.

– Уступаю девушке, – всё тем же слащавым тоном, только теперь со снисходительными нотками, проговаривает итальянец.

– Я думаю, что стоит подбросить монетку, – я бы не хотела стрелять первой, поэтому предлагаю разыграть это право.

– Окей, – самодовольно хмыкает Марио. – Орёл, – ну, конечно же, «орёл»! Его непомерное эго сказало это за него.

– Решка, – тут же отзываюсь, и паренёк подкидывает пятачок, который, видимо, и лежал тут для этих целей.

– Орёл, – слегка разочарованно констатирует инструктор.

Марио выбивает девять из десяти. Стоит довооольный… Он уже считает себя победителем. Посмотрим.

Я решила не играть в «мне просто повезло», а стрелять очередью. Десять выстрелов прозвучали менее чем за полминуты. За это время я слышала только восторженные восклицания работника тира, лица Марио было не видно. Зато, когда раздался последний выстрел, парнишка-администратор засвистел в мою честь, громко хлопая в ладоши, а вот за моей спиной негромко прозвучали несколько слов на итальянском. Полагаю, не стоит просить их перевести…

– Так нечестно, – укорительно пеняет мне Гардиани, который рассчитывал на лёгкую победу. – Если бы ты сказала сразу, что умеешь стрелять, то я бы постарался и выбил десятку. Я вообще-то фору тебе дать хотел…

Ну как ребенок, честное слово.

– Я бы сказала, если бы ты спросил, – просто отвечаю. – Да и пари ты сам предложил. Так что, думаю, всё честно.

Марио смотрит на меня каким-то странным взглядом – будто впервые видит, а потом тихо произносит, словно мысли вслух:

– Сколько же в тебе ещё секретов?

– А разве у тебя их нет?

Парень, видимо, не ожидал того, что я отвечу на его риторический вопрос, ибо он снова пристально смотрит на меня каким-то слишком серьёзным взглядом, отчего я вдруг пугаюсь, но длится это совсем недолго. Уже в следующий миг Марио возвращает лицу насмешливый вид и говорит:

– Ну, что, победительница, давай своё желание! Я весь твой! – при этих словах он останавливается передо мной, расставляет руки в стороны, мол, бери и делай, что хочешь.

– Всё, что угодно? – хитро уточняю я. Марио кивает. – Нууу… Тогда пройди со мной один аттракцион…

– Ат-тра-кци-он? – по слогам, заикаясь, переспрашивает парень и выразительно косится на «Цепи». – Ты не можешь быть такой жестокой, я не верю…

Мне смешно с его перекосившегося лица. Гардиани мог бы стать неплохим актёром – его мимика просто потрясающая.

– Не волнуйся, мне вовсе неинтересно знать, чем ты сегодня обедал. Пойдём.

Я беру Марио за руку и веду в сторону нужного мне места. Это прикосновение произошло автоматически, но, когда я осознала, что сама взяла парня за руку, то смутилась и захотела отпустить. Не тут-то было. Мужская рука только крепче сжала мою ладонь. И хватка ослабла только когда мы остановились у входа, завешенного черной шторой.

Казалось, что Марио понял, куда мы пришли, лишь в этот момент. Он словно очнулся и вслух прочитал название аттракциона:

– «Комната страха»???

Марио

Я второй раз за сегодняшний вечер матерюсь на итальянском. Какая ещё «комната страха»? Эта девчонка решила окончательно меня добить?

Сначала эта «болталка» по кругу, потом вата, унижение в тире… Я, честно, не думал, что может здесь быть ещё что-то хуже уже пережитого мной в этом парке. Оказывается, может… Но отказываться сейчас – это расписаться в несостоятельности собственных обещаний. Придётся идти.

– Ты хочешь, чтобы я один пошёл? – в моём мозгу уже закрались мыслишки схитрить и не проходить внутрь, а договориться с девчонкой на входе, что я просто постою у входа, и выйду через несколько минут.

– Конечно же, нет! Я тоже хочу, – восклицает Люба, и я обреченно смотрю на страшилищ, которые «украшают» собой вход в эту мерзкую комнату, из которой вдобавок доносится гулкое шипение.

Я в детстве очень хотел побывать в «комнате страха», но из-за ограничений по возрасту меня не пускали. Уже взрослым я наконец смог туда попасть. Помимо того, что в помещении практически полностью отсутствовал свет, что уже вызывало чувство тревоги, в какой-то момент меня кто-то схватил за руку, а перед самым выходом из этой дыры, еще и бросили в меня какую-то тряпку. Чудом я вышел оттуда с чистыми штанами, и решил, что посещать подобные места больше ни за что не буду.

На входе всем посетителям выдают бахилы и целлофановые перчатки. Как оказалось, нам предстоит пройти зеркальный лабиринт, найти Хранителя тайн, взять из его рук ключ и открыть дверь, ведущую на выход.

Меня сразу обрадовало наличие хоть и тусклого, но всё же освещения. Искать путь среди множества зеркал также было увлекательно. Но вот встреча с «монстром» оправдала название этого аттракциона. Огромное уродливое нечто с вытаращенными глазами предстало перед нами, как только мы вывернули из зеркального коридора в небольшую комнату с абсолютно черными стенами. Рядом с двигающимся и издающим мерзкие гортанные звуки чучелом было две двери, одну из которых нам нужно было открыть, чтобы завершить этот квест.

Перебарывая неприязнь, я всматривался в монстра, пока не заметил небольшую связку ключей на одном из его щупальцев.

«Это всего лишь бутафория». «Щупальца ненастоящие». «Ты – мужик». «Брюки сегодня коричневые, авось, будет незаметно». Примерно такие мысли роились в голове, когда я медленно подходил к «Хранителю тайн», прицеливаясь, чтобы рывком схватить ключи и выбраться уже отсюда.

Я сделал это! Ключи были у меня. Выкуси, страшилище!

Упс, последнюю фразу я, похоже, сказал вслух…

Люба заливисто засмеялась, и её смех вмиг разрушил жуткую атмосферу вокруг. Я расслабился и довольный начал открывать дверь, даже не обращая уже внимания на то, что монстр иногда задевал меня своими частями.

Однако ключи не подходили. Я стал пробовать по второму кругу, и даже начал нервничать – очень уж хотелось поскорее выбраться на свет из душного помещения. Наконец, замок поддался. Я с силой распахнул дверь, и тут… на меня свалился скелет, который находился за ней!

Люба завизжала, я заматерился. В этот раз на русском. Ну, ладно, перед этим тоже заорал.

В общем, когда мы вышли на свет Божий, я перекрестился. Ужасы – ни разу не моё.

И тут произошло то, чего я вообще не ожидал. Пока я приходил в себя и радовался тому, что выжил, ко мне подошла Люба и поцеловала. В щеку.

Я опешил. В этом поцелуе было столько нежности и даже сам не знаю, чего еще, что меня словно накрыло с головой. Померкли все негативные впечатления сегодняшнего дня. Девушка отстранилась, а я, сам не отдавая себе отчёта в том, что делаю, потянулся к ней и тоже поцеловал.

Но не в щеку…

Глава 9.

Люба

Сама не знаю, что на меня нашло. Я видела, как ему было страшно в этом лабиринте, однако Марио изо всех сил старался не подавать виду. Полез за этими ключами… А у самого руки дрожат.

Вот и захотелось его как-то приободрить, поддержать, что ли…

Но я совсем не ожидала, что парень полезет с ответным поцелуем! Я не сопротивлялась даже сначала, и, надо признать, мне понравилось. Это было захватывающе, и на удивление очень естественно. Не скажу, что я специалист по поцелуям, но когда меня дважды до Марио целовали парни, это было совсем иначе. Первый парень хотел продемонстрировать мне свои умения, и поцелуй больше напоминал обязательное выступление по спортивной гимнастике, только проходившее у меня во рту. Второй чересчур волновался и обслюнявил меня так, что мне пришлось под благовидным предлогом поскорее от него слинять и по дороге обтираться влажными салфетками.

С Марио всё было по-другому. Мне показалось, и я даже почти уверена в этом, что он не планировал меня целовать. И когда он отстранился, я ожидала увидеть самодовольство, которого у итальянца был стратегический запас, однако лицо выражало восторженное удивление. Похоже было, что он сам не ожидал того, что произошло.

– Куда теперь пойдём? – с энтузиазмом спросил парень, который еще минуту назад выглядел как потрёпанный Пикачу в тире.

– Думаю, что на сегодня мне аттракционов достаточно, – смущенно отвечаю, пряча глаза. – Да и поздно уже…

– Тогда я провожу тебя до дома, – он не спрашивает, а скорее утверждает. Но я и не думаю сопротивляться.

По дороге Марио берет меня за руку. Удивило меня то, как он это провернул. Сначала приблизился ко мне так, чтобы наши руки начали соприкасаться при ходьбе, а потом «заговорив мне зубы» захватил мою ладонь. Я не сопротивлялась.

Вынуждена признать: мне нравится Марио.

Марио

Это был крышесносный поцелуй! Блин, так ведь девчонки обычно говорят… Ладно, назовём его сумасшедшим. Улётным. До мурашек…

Кто бы мог подумать, что такая обычная девчонка, может так круто целоваться! У меня из головы вылетели все мысли: померкли неприятности сегодняшнего вечера, да и сама цель моего общения с Любой забылась. Я, как дурак, хотел взять её за руку и впервые боялся сделать это явно. Мне хотелось сорвать ещё один такой поцелуй, а для этого нельзя было рисковать, чтобы не спугнуть девчонку.

У дома Любы пришлось отпустить её мягкую тонкую ручку.

– Спасибо тебе за прекрасный вечер, – ну, да, по стандарту. Зачем менять то, что безотказно работает уже не один век.

– Марио, давай начистоту, – вдруг совершенно не в тон мне отвечает девушка. – Сегодня для тебя был ужасный вечер, – от такой откровенности я теряюсь и не могу сформулировать ответ. – Думаешь, я не заметила, как ты скучал на водных мотоциклах, как кривился от сахарной ваты, бледнел в комнате страха? Я уже не говорю об остальном… Тебе ведь было очень… некомфортно, если говорить мягко.

– Ты наблюдательная, однако… – почему-то не хочется спорить и отрицать очевидное. – Но ты не всё заметила. Да, мне не понравились некоторые вещи, но это только нюансы. Ты же не судишь о фильме по второстепенным персонажам. А сегодня в главной роли была ты…

Эх, всё-таки умею я красиво сказать! Аж сам себе поверил.

Люба вроде бы хотела что-то сказать, но не успела. В следующий момент открылась калитка в высоком железном заборе, вплотную к которому мы стояли, и прямо передо мной явился герой моих страшных снов – Аркадий Филиппыч.

– Гардиани?! – глаза профессора сверкнули недобрым огнём. – Вы что здесь делаете???

– Дедушка, – быстро вступается Люба, делая шаг к родственнику, словно заслоняя собой меня от него. – Мы с Марио случайно встретились в парке, и он предложил проводить меня до дома, чтобы я не шла одна в сумерках.

Ага, значит, Люба не сказала своим, с кем идёт на свидание… Интересно, почему? Стесняется меня? Или ей запретили со мной встречаться?

– Ну, ладно, – снисходительно отвечает дед. – Спасибо, что проводили.

Я строю максимально приветливую мину и делаю шаг к философу, чтобы выразить готовность к рукопожатию, которое обычно следует после таких слов. Однако, Филиппыч не собирается делать то, чего я так от него хотел и, отвернувшись к калитке и буркнув что-то типа «Заходи в дом, поздно уже», скрывается за ней.

– Извини, дедушка обычно доброжелателен, не знаю, что на него нашло, – оправдывается Люба.

Какой, на фиг, доброжелательный? Филиппыч-то? Не вешай мне лапшу, Любочка…

– Ничего, я его понимаю, – проникновенно произношу, заглядывая девушке в глаза. – Ты его единственная внучка, и ему важно, чтобы с тобой рядом были только достойные люди… А я не из их числа.

Театрально изображаю оскорбленную невинность, и это действует.

– Почему ты так говоришь?

– Я завалил философию. Твой дедушка мне этого не простит…

Я не смотрю на девушку, но в голове у меня работает обратный отсчёт. 5, 4, 3, 2, 1.

– Ладно, не хочу загружать тебя своими проблемами, – говорю, скрывая досаду – она должна была повестись на эти слова, что же пошло не так? – Не хотелось бы заканчивать сегодняшний вечер на грустном. Может быть, ты согласишься как-нибудь еще встретиться?

– Я не против, – Люба скромно улыбается и кивает.

– Может, тогда спишемся в мессенджере?

– Хорошо, – снова улыбка.

– Эээ… Может, ты тогда продиктуешь свой номер?

Во дворе слышится шум, и Люба наскоро называет мне десять цифр, тут же скрываясь за калиткой.

Я ликую. Мне надо книги писать по пикапу. Как по нотам её развёл!

Теперь осталось закрепить результат милым смс.

Прихожу домой и, завалившись на диван, сочиняю красивый текст.

«Спокойной ночи, сероглазая фея. Пусть тебе приснится большое облако из сахарной ваты».

Нажимаю отправить, и жду ответа. Что же она мне напишет?

Полчаса я, как тринадцатилетняя девчонка, пялился в экран, ожидая сообщения от Любы. Когда оно наконец пришло, я был уже в крайней степени нетерпения.

«Спокойной ночи, покоритель щупальцев. Пусть тебе не приснится скелет, выпрыгивающий на тебя из двери».

Вот же зараза мелкая! Издевается ещё.

Я откинулся на подушки и рассмеялся, вспомнив наше свидание. Да уж… Необычно прошло.

Хотел бы я повторить? Пожалуй, да.

Главное, чтобы в конце можно было снова поцеловаться с Любой.

Глава 10.

Марио

– Вообще-то это дело небыстрое, – глубокомысленно изрекает Чацкий. – Темы нам дали два месяца назад. У половины уже проект готов.

– Чацкий, не нуди, – прерываю его демагогию. – Лучше помоги найти того, кто это может сделать.

– Ты в своём репертуаре… – вздыхает друг и начинает рыться в телефоне. – Записывай номер.

Я вбиваю цифры в телефонную книгу, и, пока сохраняю имя «Валера Философия», Чацкий не может удержаться от очередной морали.

– Вижу, охмурение внучки философа проходит форсированными темпами – уже и тему тебе дали… Ну, ладно Люба – наивная, но как Филиппыч повёлся на эту туфту с твоими ухаживаниями? Вроде умный мужик… Не ожидал от него.

– Чацкий, заткнись, а?! – не выдерживаю его осуждающего тона и того, что он говорит это в полный голос. – Если ты специально хочешь меня подставить, то можешь сразу взять мегафон и объявить об этом в столовой на обеденном перерыве – так новость точно дойдёт и до Любы, и до Филиппыча, и до декана.

– Ладно, сам разбирайся, – Чацкий рыкает и уходит, не говоря больше ни слова.

С тех пор, как я рассказал ему о своей затее, он разговаривает со мной как с ничтожеством, будто одолжение делает. Может, Ника на него так влияет? Надеюсь, он ей не растрепал мой план.

На телефон приходит сообщение.

Люба: «Я не смогу после третьей. Мне в библиотеку нужно».

Это ответ на моё утреннее смс. Пригласил девчонку в кафе, но, видимо, придётся идти самому.

Вспоминаю вчерашний вечер. Передо мной возникает тонкий силуэт с развевающейся воздушной юбкой в облаке сладкой ваты. Вот она морщит свой вздёрнутый носик с пятью веснушками, щурясь от солнца. Вот сидит задумавшись и смотрит куда-то вдаль. А ещё Люба весьма необычно поправляет очки: пальцем толкает не в перемычку посередине, как это делают мои знакомые очкарики, а в верхний угол правого глаза. Весь вечер наблюдал за девушкой и понял, что этот жест происходит у неё скорее от волнения, нежели от того, что очки спадают с лица.

Представляю, как она сегодня будет сидеть в библиотеке и покусывать нижнюю губу, пытаясь вникнуть в суть читаемого. У неё от этого неосознанного действия вчера губы были краснее обычного и даже появились маленькие трещинки. Как я это заметил? После поцелуя я всё не мог отвести взгляда от её губ, гипнотизируя их весь путь до её дома.

И тут в мысли совершенно неожиданно врывается другая картинка: как к хрупкой фигурке, грызущей гранит науки, подсаживается рядом какой-нибудь хмырь, типа Васька, и начинает «подкатывать». А если обнаглеет и еще лапы свои к ней потянет?!

Живая картинка, нарисовавшаяся в мозгу, поразила словно молнией. На автопилоте я добрался до читального зала…

Никогда не был в этом «храме знаний». Здесь обычно тусовка у ботанов, а вписываться в их компанию у меня не было ни желания, ни времени.

Любу мой цепкий взгляд выхватывает сразу же. Девушка сидит за одним из столов и листает книгу. Перед ней раскрытая тетрадь, а чуть сбоку на краю стола стопка еще каких-то учебников. Конечно, она меня не замечает вплоть до того момента, как я приземляюсь на соседний стул.

– Марио? – Люба моргает, а потом зачем-то оглядывается по сторонам. – Что ты тут делаешь? – шепотом спрашивает, глядя на меня испуганно.

– Пришёл почитать, – ну, тут же читальный зал – значит, тут читают.

– А это что? – Люба выпучивает глаза на два стаканчика кофе, которые я успел купить по пути сюда, и смотрит на них как на пробирки с сибирской язвой.

– Это чтобы не заснуть, – гордо объявляю, – тут такая тишина, что меня начало в сон клонить, как только я приоткрыл сюда дверь. Давай, бери, не бойся, там твой любимый ореховый капучино.

Люба смотрела на меня с каким-то странным выражением лица, а когда я поставил стаканчик прямо напротив неё, чуть не отпрыгнула в сторону. Открыла рот, чтобы что-то мне сказать, но слова донеслись до моих ушей совершенно с другой стороны.

– Кто позволил вам приносить еду в читальный зал?! – грозный женский бас прогремел эхом не только на всю библиотеку, а наверное был слышен и за пределами универа. – Вам здесь не кафетерий!!! – не знаю, слышали ли стены этого помещения когда-нибудь столь громкие звуки, но мне показалось, что с верхних полок полетели хлопья пыли.

Я настолько опешил от напора, что даже не успел ничего сказать в своё оправдание, как в момент около нас Любой очутились сразу три типичные библиотекарши – чопорный вид, как у английских леди, и злобный взгляд, как у английских бульдогов.

– Всё, всё, я убираю, – поднимаю руки вместе со стаканчиками вверх, изображая жест «сдаюсь». – Я не знал, что у вас тут можно насыщаться только знаниями.

Вроде бы старался смягчить ситуацию и пошутить, но, видимо, последний экземпляр «Антологии юмора» кто-то так и не вернул в библиотеку, ибо праведный гнев возрос в геометрической прогрессии, и нас с Любой изгнали за пределы оскверненной моим двойным капучино священной территории.

– Прости, – виновато говорю, как только за нами закрывается портал в мир знаний. – Странные у них правила: громко не разговаривать, кофе не приносить… Может, у них ещё и со своими книжками нельзя приходить?

Люба, выглядевшая очень обеспокоенной произошедшей ситуацией, после моей шутки немного повеселела.

– Странно, как тебе вообще удалось зайти так далеко. Там на входе Ольга Вениаминовна обычно всех новеньких останавливает и рассказывает правила поведения. Как она могла пропустить тебя?

– Не знаю, – честно признаюсь. – Когда я входил, рыжая тётка с огромным начёсом отчитывала какую-то девчонку в миниюбке. Может, это и была та самая «Витаминовна»?

– Да, по описанию она, – улыбается девушка. – Видимо, и на старуху… Ой, – спохватывается Люба, прикрывая рот рукой, но уже спустя секунду начинает смеяться. – Хорошо, что Ольга Вениаминовна меня не слышала. Иначе путь в библиотеку мне был бы заказан.

– Неужели всё настолько серьёзно? – не верю я.

– Ты даже не представляешь, насколько! Библиотека – это отдельное государство. Там свои законы, свои правила…

Мы с Любой уже вышли в общий холл. Неожиданно я заметил в нескольких метрах от себя одногруппника. И только сейчас меня вдруг поразила внезапная мысль: нас же могут увидеть вместе! Мне придётся как-то объяснять своим многочисленным друзьям и знакомым, что я делаю в компании этой «серой мышки». Я ведь даже не думал еще о том, что буду говорить людям, если у них возникнут вопросы о моей спутнице. Кто мы друг другу? Друзья? Это было бы странно, ведь в моём окружении нет никого, кто хоть отдаленно мог бы иметь что-то общее с Любой.

Представить её как свою девушку – вообще абсурдно звучит. Где я и где Люба…

Растерявшись, я чуть не уронил стаканчик с кофе.

– Капучино твой остыл. Держи.

Всунув девчонке стакан, я решил как можно скорее ретироваться. Лучший вариант для меня – тайные отношения. Как только будет достигнута цель – всё прекратится, и моя репутация не пострадает.

– Эй, Марио, – слышу голос того самого одногруппника. – Ты что тут делаешь? У нас же нет пар в этом корпусе.

– Тебе-то что!? – зло буркаю в ответ. – Я же не спрашиваю, что ты тут забыл – вот и ты не лезь не в своё дело.

– Ты чего? Я ж просто пошутил…

Эта фраза ещё сильнее царапнула. Мишка – наивный добряк и весельчак. Я слишком грубо ему ответил. Зря, наверное. Но иначе бы и не получилось – внутри меня переполняла злость на него, что появился тут так невовремя; на себя, что вынужден был уйти от Любы; да и на всю ситуацию в целом – теперь точно придётся оправдываться и перед девчонкой и перед Мишкой.

А еще нужно придумать план, как начать встречаться с Любой, чтобы об этом никто не узнал.

Глава 11.

Люба

– Пожалуйста, дедушка…

– Любочка, это против моих правил. По-твоему, я должен поступиться принципами ради какого-то двоечника?

– Но ведь он столько раз отстаивал честь института на спортивных соревнованиях!

– И столько же раз позорил этот же самый институт своими выходками!

– Деда, но ты ведь знаешь, что это не так. Марио оступился всего пару раз. Неужели ты не можешь простить ему это? Ну хотя бы ради меня?

– Ты мной манипулируешь, – ворчит дед, однако всё же смягчается, я это еще пока не вижу по лицу, но в голосе уже чувствую по промелькнувшим интонациям. – И ты сама-то сколько его знаешь, чтобы настолько ему доверять?

– Мы познакомились недавно… – увиливаю от прямого ответа. – Но, поверь, я смогу отличить игру от искренних эмоций.

До вчерашнего дня я была уверена, что Марио что-то от меня нужно, но после вечера в парке аттракционов мои сомнения почти испарились. Я видела его в минуты страха, в минуты восторга – у итальянца очень активная мимика и все чувства наружу – поэтому чувствую, что целовал он меня совершенно искренне.

Вообще тот поцелуй выбил у меня почву из-под ног…

Во-первых, я его никак не ожидала.

Во-вторых, это было так нежно, и в то же время так самозабвенно, что я доверилась парню и «отпустила» себя, позволила своим сомнениям отойти в сторонку, чтобы насладиться моментом.

– Хорошо, я дам ему тему, – это не капитуляция, а скорее проверка, ибо тон дедушки прямо говорит о том, что сейчас будет «но». – Но ты же понимаешь, что это еще не гарантия того, что он сможет защитить этот проект? Помогать ему я не буду ни при каких обстоятельствах!

– Спасибо, дедулечка! – радостная целую моего бескомпромиссного профессора и убегаю на занятия.

Марио мне писал вчера вечером, желая добрых снов. С утра тоже прислал милое сообщение. Мне это очень приятно…

Стоит признать, что отношений с парнями у меня, несмотря на мой уже немаленький возраст, никогда не было. Мне нравились мальчики в школе, но никто из них не обращал на меня внимания. Да это и не особо меня огорчало – я предпочитала усердно учиться, а в свободное время, пока мои сверстницы бегали на свидания и страдали от бурных перепетий в отношениях, читала детективы и научную фантастику и залипала на интеллектуальные передачи по телевизору.

Потом я поступила в институт, и поначалу для меня ничего не изменилось – учёба по-прежнему интересовала больше парней, но ровно до тех пор, пока я однажды случайно – за компанию с подругой – не забрела на матч университетской сборной по баскетболу. Угадайте, кто был звездой и блистал на площадке? Да. Именно в тот день мне впервые понравился парень. Тот, чья харизма заполнила собой весь зал. Я и не поняла, как вышло, что я перестала замечать что-либо кроме блестящих кудрей, то и дело падающих на смуглое лицо, и красивых рук, постоянно убирающих их на затылок, чтобы не мешали обзору невероятных горящих черных глаз.

Не знаю, что это было. Может, первая влюблённость, может, просто симпатия… Но я уже тогда понимала, что шансов у меня нет, а по сему даже не пыталась хоть как-то обратить на себя внимание красавчика. Два с половиной года я наблюдала за ним издалека. Нет, не следила, конечно, просто всякий раз залипала на Марио, стоило ему попасть в поле зрения. Он был для меня наподобие экспоната в музее, на который можно смотреть, но ты знаешь, что никогда к нему не притронешься и не сможешь забрать домой. Так смотрят фанаты на своих кумиров. Не все, конечно, те, которые адекватные. Вот и я смотрела, пока…