Кладезь тьмы и кладезь света бесплатное чтение

Кладезь тьмы и кладезь света

Ф. Б. Иванову

«Теперь я сам себе космический Нельсон. Или галактический Рожественский. Как дело пойдёт», – думал я, пока три техника спешно переподключали управление вверенными боевыми отрядами на единственного пилота во плоти, то есть на меня.

Закончив, они отдали честь. Чуть дольше, чем положено по уставу, задержали руку у виска и вышли. В рубку вошёл командующий эскадрой-приманкой, вице-адмирал Пэн Дэхуай:

– Не вставайте!

Подкол засчитан – если б хотел, я, в противоосколочном скафандре, подключённый всеми местами к капитанскому креслу, не смог бы. Хотя если б не хотел, меня бы тут не было.

– Капитан-лейтенант Губанов, Земная Конфедерация оказала вам честь и доверила два десятка самых современных – как, я надеюсь, думает противник – боевых кораблей.

В третий уже раз я «капле́й». Кашлянув, чтоб голос стал звонче, отрепетовал:

– Самых современных! Служу Конфедерации!

– Два десятка самых современных кораблей и «Кионгози», флагман Объединённого флота.

– Вот спасибо! – Наверно, так ответил боярин Бренок князю Дмитрию в утро последней своей битвы.

– Так что не подведите!

– Когда я вас не подводил-то?

– А если серьёзно, дружище, – вице-адмирал потёр красные от бессонницы глаза, – ещё раз спасибо, что вызвался. И что вернулся на флот.

– От нахождения в запасе у меня пролежни, сухость в горле и зуд в руках. Флотский офицер на пенсии куда опаснее, чем в строю.

– Другого не ожидал от тебя. – Грузный командующий устало присел на одно из пустующих кресел. – Слушай, мы сейчас проверили: издалека сигнатура «Сме́тливого» будет как у лидер-линкора. Сближения не допускай: львиная шкура у твоего крейсера – облезлая и не по размеру. Отгораживайся «корытами», рассыпай мины, прыгай пять прыжков, не дожидаясь «щупалец», путай следы. Хотя чего я тебя учу… И вертись, вертись, как хочешь, но давай чтоб я твою ехидную рожу снова увидел.

– Есть вертеться!

Пэн Дэхуай поднялся с кресла и козырнул.

– Разрешите не вставать, – сказал я.

– Алексей, мне пора…

– Времени мало, да. Передавай привет Динь-динь.

Вице-адмирал кивнул. Выходя, чуть задержался, погладил на удачу переборку. Через минуту шаттл с ним отчалил. Я остался ждать.

Ненавижу ожидание. Тем более в тишине. Непривычно в рубке: под широкими экранами в обрамлении пультов девять мест: пять основных, четыре вспомогательных. Восемь пустых кресел в сердце корабля. Тишина. Так непривычно без гомона в рубке. Задиристого, или сосредоточенного, или беспечного. Этот фон как самостоятельный член экипажа. Коллективное сознательное. Теперь же тишина. Здесь и в отсеках. Если поломка или урон, за живучесть бороться будет некому. Устав такое запрещает, хотя если очень нужно, то устав отворачивается.

– Что, Искорка, зажжём? – спросил я.

– А будет весело? – игриво ответила ИскРа, искусственный разум «Сметливого».

– Ты ж моя девочка! Конечно! Я тебе обещаю.

«Кионгози» и два крейсера прыгнули первыми. Я остался ждать, когда покажется висевшая – теперь на моём личном хвосте – армада октов. На боярское темечко опустился тяжёлый княжеский шелом.

План был отличный. Как всегда у штабных. Окты маниакально стремились навязать нам генеральное сражение, гонялись за более-менее крупными соединениями и конвоями. Двуногие адмиралы решили ответить взаимностью, правда, в обход мечты противника.

Конфедерация собрала все гражданские рудовозы, танкера и айстранспорта, обобрав торговцев до последней баржи. Навесила на эти корыта торпедные аппараты и рельсотроны; нагрузила трюмы минами, а кубрики – патриотическими голоплакатами. Всё для поднятия боевого духа. Наложила маскировку, чтоб выглядели грозными, дерзкими и разящими; установила системы дистанционного управления.

Придала три перворанговых крейсера, для каждой боевой группы по четвертинке, и одного всамделишного вице-адмирала, который по должностной инструкции в открытом космосе один, без скафандра, способен загрызть три вражеских «каракатицы». А чтоб приманка сработала, в виде огромной такой вишенки добавила от щедрот лидер-линкор «Кионгози». По данным финчасти, главный вымпел; только что спущенный на волны звёздных ветров долгострой, которым надлежало махать издалека, мол, вы хотели драки – идите сюда. Набрала добровольцев, от которых отбоя не было до отбоя. Потом в полученном списке отметила галочкой толковых и опытных, которые понимали, насколько затея рискованная, и что не все взлёты заканчиваются торжественной встречей, где весело играет оркестр, где красавицы несут награды, коньяк и свежее исподнее.

Красу же и гордость флота, основные ударные и десантные силы, спрятали за сараями МТО, где их не отыщет никакая инспекция. Разведка тем более – ни наша, ни октовская. После чего, как предполагалось, произойдёт внезапная, сокрушительная и успешная атака на оголённые рубежи родной системы октов.

А главное, штабные нарисовали эффектную голографическую презентацию. Это залог победы, считаю. Не зря про такое в академиях на второй день занятий говорят.

Практическая же военная наука гласит: первое, что делает полководец в начале битвы с серьёзным неприятелем, а не с синими стрелками, это подтирается таким отличным планом. И на коленке рисует новый. Чем и принялся, сыпя мандаринскими ругательствами, заниматься Пэн Дэхуай.

К чести штабных, окты заглотили наживку, расчёт оправдался: они ж океанорождённые. Окты, не штабные. В чём последние плавают, понятия не имею.

И вот мы отошли подальше, построились – флагман, три крейсера позади и под сотню замаскированных гражданских судов полусферой в виде щита. Окты не заставили себя долго ждать – чин чином явились. Мы благородно дали им построиться и начать битву.

Армада выглядело внушительно. Если взглянуть с их тыла, стало б непонятно, чего больше: звёзд или факелов октовских двигателей. Три авианесущих «кита», десять «нарвалов» класса дредноут, две дюжины тяжёлых ударных «медуз» и до едрени фени мониторов, «каракатиц» и кораблей снабжения. От одного вида должно было возникнуть единственное желание: сдаться. Однако земное воинство отказалось; дало несколько массированных залпов из всех орудий, исполнило балет «дерзкий наскок и паническое бегство», разменяв за скоротечный бой полсотни «корыт» на одного «кита», пару «нарвалов» и немного всякой шушеры. Нормальный счёт, уверен. Станцевали, только на поклон – люди, они скромные, в овациях не нуждаются – решили не выходить. И удрали через предусмотрительно открытую червоточину.

Не успела вахта выбраться из скафандров и попить чаю, как окты явились нас добить, причём сократили дистанцию, прогрызя подпространство так, что видно их стало без оптики. Выскочили из нескольких точек, на тяге, делая охват в виде щупалец, нависли над всей эскадрой.

Мы были готовы, правда, не совсем. Пришлось бегать, особенно тем, кто ещё оставался на замаскированных под боевые судах, которые аврально переводили на дистанционное управление. Залп, но победне́е; рыскающие минные завесы, но не такие густые, как в первый раз. Чтоб абордаж вражеским трофейным командам прогулкой не показался – обратный отсчёт на самоуничтожение для троянских корыт покрупнее, которые спустили весь боекомплект, от чего тут же потеряли ход. Приняли шаттлы с экипажами и снова сбежали. Теперь в два прыжка. Как уверяли нас учёные и гарантировали штабные, отследить такое невозможно.

В тесноте, да не в обиде – герои отвлекающего манёвра уже поздравляли друг друга с успешным завершением операции. Не тут-то было. Окты показали, что они не тентаклем деланные. И нашли нас.

Если б только этим они сломали хомосапиенские представления о невозможном. Окты рубили нам связь, на пятнадцати «жэ» ускорялись и рвали дистанцию, входили в червоточины на тяге, не выключая маршевые, обходили заслоны. Показали, как умеют размножаться делением. Загоняли, обкладывали уставшую, истрёпанную стаю. Сто двадцать часов нас без передыху гоняли по звёздным системам, играли, как осьминожка с морской мышкой.

Мы петляли, путая следы. Экипажи валились с ног; из боевых рубок, сменяясь, офицеры уходили чинить латанное-перелатанное оборудование и вооружение. Под лазареты задействовали и кают-компании, и технические отсеки. В арсеналах, на опустевших местах для торпед и цинков со снарядами ПТО, складывали тела погибших товарищей.

Не знаю, каким богам молился Пэн Дэхуай, но он смог сохранить все три крейсера и флагман. За их потерю вице-адмиралу светил выговор, а ещё, допускаю, – удержание полной стоимости из жалования, и Пэн этого всеми силами хотел избежать, применяя свой оперативно-тактический дар к личному составу. Также придавало сил, что парни из большой и жирной красной стрелки, метившей в главную цель, к шансам на успех с каждым часом добавляли не только отпроцентованные единицы, но и десятки.

Так продолжалось, пока для кочегарок не остались три последние табуретки, наградной черпак кока и парадный мундир командующего. Всё остальное пошло в топку. Даже плакаты. Вот так мне досталась почётная мулета арьергарда, а с ней – наименее пострадавший крейсер, два десятка «корыт», россыпь мин, полторы торпеды и, видимо, вечная слава.

– Командир, прокол пространства, множественный, дистанция ноль три светсекунды. – Голос ИскРы вывел меня из дремоты. Ну, вот и началось моё сентябрьское утро.

– Уже ноль три. Шустрые черти, следующий раз прыгнут мне прямо в гальюн. ИскРа, создать прокол в один градус, на шесть часов от прокола «Кионгози». Направление в квадрат М194, произвольная система.

– Исполнено, командир. Прокол расширить?

– Нет. Построение додекаэдр в направлении прокола. «Барьеры» – периметр, «Жала» – внутрь. «Барьеры» «семь» и «двадцать один» – курс на противника, остальные – курс на прокол. Маневрирование по моей команде.

– Исполнено, командир.

– Три кубика психостимулятора. Для бодрости духа.

– Датчики показывают высокую интоксикацию. В вашем психостимуляторе крови почти нет. Опять комиссуют…

– Меня не комиссуют, если я не явлюсь на комиссию. Не жадничай. – Инъекция ледяным душем освежила, мысли прояснились. – Рельсотроны «Сметливого», всех «жало» готовность. По визуальному контакту пуск.

Учёный, по пустым проколам палить не буду. Жалко на такое торпеды спускать.

– Рельсотроны прикажете зарядить ночными горшками? – деловито осведомилась ИскРа.

– Хотелось бы. Но в вакууме ночной горшок не так обиден. – На экранах показались первые корабли октов. – Рельсотроны, пуск! «Барьеры» «семь» и «двадцать один», вся мощность на двигатель, курс на группы противника два и три. На дистанции десять тысяч выставить двухрядное минное заграждение.