Путь Арианны бесплатное чтение

Пролог

Нет ничего приятнее, чем выпить чашечку горячего кофе ранним пасмурным и дождливым утром. Стоя босиком у открытого окна и наблюдая за лениво падающим дождём, я невольно вспоминаю своё далёкое и далеко не лёгкое прошлое. Вспоминаю, с чего всё это началось, и гадаю, чем же всё закончится. Моё тяжёлое детство на Земле давно уже позади, но я до сих пор содрогаюсь, думая о нём. До сих пор не могу поверить, что больше я не беззащитное дитя и что теперь землянам – людям, нужно бояться меня. А мне больше нечего опасаться. Но возвращаться на Землю я совершенно не хотела. Не потому что страшно, не потому что ненавижу людей, просто здесь мне не место. Здесь вообще не должны жить магические существа. Земля не предназначена для таких, как я, однако она идеальное укрытие, убежище для тех, кто совершил преступление в нашем мире магии.

Часть первая

Глава I

Сколько себя помню, я жила в детском доме. В общей комнате с такими же брошенными, как и я, девочками. Как же теперь это было далеко. Детский дом, в котором меня так и не признали, в котором я так и не смогла найти друзей. Ведь человеческие дети – это самые жестокие существа во всех вселенных и мирах. Они вечно сговаривались и делали мне пакости, обижали и били меня. Тогда я была слабым и неспособным постоять за себя ребёнком. В те дни я была несчастна.

Мои нестандартные уши стали предметом насмешек всего нашего детского дома, и не только его. А они у меня немного вытянуты вверх и заострены на концах. «Бесит! Словно я эльф какой-то!» – думала я тогда, даже не подозревая, на сколько была близка к истине. А имя мне казалось вообще дурацким – Арианна. «Ну, что за чушь, Ульянова Арианна Кирилловна? Кто вообще мне дал это ужаснейшее имя? Кто так пошутил надо мной?» – задавала я себе эти вопросы в те далёкие, давно прошедшие времена. Тогда я и не подозревала, что это имя единственное, что мне осталось от моих родовитых родителей. Но ведь я всегда считала себя обычной девчонкой, дитём человеческих родителей, что бросили меня и забыли. Теперь, когда я снова вынужденно вернулась на Землю, я представляюсь Аней, наученная горьким прошлым. Так даже проще, ведь я нахожусь на территории Российской Федерации, а в России имя Анна совершенно обыкновенное. Хотя сейчас и Арианна для них звучит не дико. Сегодня люди любят креативить, называя своих детей всё изощрённее, и чем необычнее имя ребёнка, тем круче это кажется остальным. Хм… В моём детстве такого, увы, не было. Поэтому моё имя коверкали. Они называли меня Санта-Мария, смеялись мне в лицо и говорили, что не могут никак запомнить имя уродины. Было ужасно обидно за себя. Но если бы только они ограничивались этим, я была бы просто счастлива. Пока я была ещё совсем ребёнком, они запирали меня в душе, забрав предварительно полотенце и все мои вещи. Каждый раз было холодно и страшно. А на утро меня выпускала наша смотрительница. Она же приносила мои вещи и с сочувствием помогала мне одеться, затем вела в кабинет секретаря директора детского дома. Там она кормила меня вкусным завтраком, который состоял из бутербродов с колбасой, вкуснейшего песочного печенья (её рук дело) и ароматного чая с бергамотом. Все мои некогда хорошие воспоминания, казалось, были связаны с этой приятной худенькой немолодой женщиной. Я как сейчас это помню, у неё были добрые карие глаза и нежная улыбка на тоненьких губах. Порой она обнимала меня, как мама своё родное дитя, и никогда не ругала, но и не вмешивалась в жизнь и детский уклад нашего дома. И если меня били, Наталья Алексеевна, а так звали смотрительницу, никогда не ругала моих обидчиков, справедливо считая, что я со всем должна справиться сама. Но я на неё и не обижалась, да и не жаловалась я никогда и никому. Стиснув зубы, я мужественно терпела все обиды, которые мне наносили дети нашего детского дома, и не только его.

Позже я научилась купаться после отбоя, когда все дети и подростки засыпали. Я тайком прокрадывалась в душ и со скоростью света купалась, опасаясь, что кто-нибудь может меня здесь снова запереть. Также я приноровилась вставать раньше всех, чтобы не сталкиваться ни с кем из ребят нашего детского дома по дороге в школу. Потому что никто из них не мог пройти мимо меня спокойно. Если они замечали меня, то издевались надо мной до самой школы. А издевательств и унижений мне и в школе хватало сполна. Ведь и там дети меня безумно ненавидели. И не только они, но и учителя. Вторые всё время старались меня унизить, подловить на мельчайшей ошибке и ужасно злились, когда я излагала содержимое их предмета более чем на отлично. Я была без преувеличения лучшей ученицей моей нелюбимой, когда-то, средней школы. С каждой моей новой победой все преподаватели без исключения задавали мне всё больше и больше материала для изучения на дом. К моему огромному счастью, это для меня было меньшей из всех проблем, ведь, во-первых, я просто обожала учиться, а во-вторых, у меня есть один огромный секрет: я обладаю просто феноменальной памятью. Это моё проклятие, ведь я помню каждую секунду своей жизни до мельчайших подробностей. Помню даже расположение пылинок в воздухе в каждую прожитую секунду времени. Именно благодаря этому таланту я запоминала весь учебный материал, прочтя или увидев его всего лишь раз. Вообще, чтобы что-то запомнить, мне хватает доли секунды, и я этого никогда уже не забуду, и смогу даже воспроизвести всё, что видела в рисунке. Ведь я великолепный художник, хотя никогда этому не училась.

Шли бесконечно длинные дни, пролетали бессонные для меня недели, проходили невероятно сложные месяцы и терпеливо монотонно проплывали мимо года. За это время несуразный страшненький ребёнок в моём лице превращался во вполне симпатичного подростка. В какой-то момент я стала замечать, что мальчишки из нашего детдома, да и за его пределами, больше не оскорбляют меня, не называют Санта-Мария, да и вообще не обижают. Мне словно дышать стало легче. Но… как оказалось, рано обрадовалась, крошка. Нет, мальчишки меня больше не трогали. А вот девочки…

Однажды старшие девочки нашего детского дома вылили мне на волосы супер клей. Как же я плакала тогда. Со мной впервые случилась самая настоящая истерика. Это было очень страшно для подростка – девушке лишиться своих волос. Лишиться единственного женского богатства, самого дорогого, что у меня было. Наталья Алексеевна, осмотрев мою голову, вынесла самый страшный вердикт моим бедным волосам, сказав, что их нужно отстричь под корень. Каких неимоверных усилий стоило мне успокоиться! Я помню, как стояла под холодным душем, очень долго прогоняя из себя безумное желание жестоко отомстить всем этим девочкам. Ведь в тот день во мне впервые проснулась непреодолимая жажда крови, появилось странное, доселе незнакомое мне желание убить. Раньше такого со мной никогда не было. Но в тот день я испытала это чувство впервые. В какой-то момент, когда я уже беспощадно промерзла под напором холодной воды, я вдруг осознала, что боюсь саму себя такую гораздо больше, чем всех своих обидчиков. Осознала, что во мне живёт ещё одна страшная, жаждущая крови и мести личность. Личность, нашептывающая мне, словно исподтишка, что мир – зло, и что я должна уничтожить всех, кто причиняет мне боль, убить, стереть их в порошок. Бороться с этим голосом в голове и не уступить было сложно, но в итоге я смогла его обуздать, повторяя про себя молитву Богу, прося его даровать мне успокоение. После душа я направилась в свою комнату, которую делила вместе с девятью ровесницами, замотала пострадавшие от деятельности старших девочек волосы в полотенце и в последний раз легла спать с длинными, хоть и безнадёжно испорченными волосами.

Несмотря на то что легла я очень поздно ночью, утро следующего дня не стало для меня исключением, и поэтому я, как обычно, проснулась раньше всех. Ведь мне предстояло ещё и подстричься, и позавтракать, при этом не опоздать на уроки. Смотреть на себя в зеркало совершенно не хотелось, а морально я уже подготовила себя к тому, что в ближайшие полгода буду смотреть в него с великим отвращением. Глубоко вздохнув, я всё-таки с неохотой размотала полотенце, в которое укутала свои пострадавшие светло-русые прямые волосы, и взглянула на себя в зеркало в умывальне…

Сказать, что я была удивлена, – ничего не сказать… Я была просто в шоке. Из зеркала на меня смотрела нежная девушка с огромными светло-бирюзовыми глазами, обрамленными густыми длинными чёрными, как смоль, ресницами. При этом кожа у отражения была почти прозрачной, бледно-белой, словно я вампир, а пухлые губы стали алыми, словно роза, на которую падает яркий солнечный свет. Дополняло всё это великолепное лицо тоненький, аккуратный, немного вздёрнутый вверх носик. А волосы… Мои пострадавшие волосы… Они стали невероятно прекрасными. Их цвет изменился с бледно-русого на золотой, они стали объемнее и ниспадали по плечам, спине и груди водопадом золотых локонов. Словно я легла спать в крупных бигудях. Это преображение было настоящим чудом. «Как? Как такое возможно?» – думала я. Но это было явью. Это был сон наяву. Я не лишилась волос, а, наоборот, приобрела шевелюру ещё прекраснее прежней. Как же я была счастлива в тот день.

Переодевшись в школьную форму, я незамедлительно побежала искать Наталью Алексеевну. Как и предполагалось в такое время, смотрительница была в переодевалке для смотрительниц. Женщина удивилась, увидев меня там в такой час. А когда увидела мои волосы, да и вообще изменения, которые со мной произошли, ужасно побледнела:

– Что с вами, Наталья Алексеевна? – спросила радостная я.

– Ч… что с… с тобой произошло? – заикаясь, произнесла шокированная смотрительница нашей группы.

– Со мной случилось чудо. Самое настоящее чудо! – воскликнула я, счастливый ребёнок в моём прошлом лице.

– Вижу… – ошеломленно произнесла женщина. – Лучше бы тебе спрятать своё чудо, девочка. И никому о нём не рассказывать, – еле слышно проговорила она.

– Но… но почему? – расстроилась я.

– Ещё рано для таких чудес. Это очень… очень нехорошо, Арианна. Сделай так, как я сказала. – строго приказала смотрительница. – Прежде чем пойти в школу, собери волосы наверх и надень шапку. Благо, на улице зима, никто ничего не заподозрит. А здесь прячь их под платком. И смой косметику с лица! С каких пор ты стала краситься? Тебе, конечно, идёт, но опять же… Не привлекай к себе лишнее внимание. Тебе оно ни к чему, дитя.

– Но Наталья Алексеевна, я не красилась. У меня на лице нет ни грамма косметики, – растеряно произнесла я.

– О боже! – воскликнула женщина и нервно сглотнула слюну. – Только этого не хватало. Пойдём, – холодно сказала она и грубо схватила меня за локоть, потащив за собой вон из переодевалки. Открыв кабинет своей близкой подруги, секретаря директора нашего детдома, она порылась в одном из шкафчиков и достала оттуда затемнённые очки в большой круглой оправе, как глаза стрекозы.

– Вот, надень их. – приказала она. – И не снимай. Поняла?

– Но как я буду учиться? Их же заставят снять.

– Скажешь, что у тебя там синяк. А волосы скажешь, что отстригла. Никто этому не удивится.

– Хорошо, – устало послушалась я.

В этот день в школе никто особо не удивился моему странному виду. Никто, кроме нового преподавателя химии – Константина Архиповича. После своего урока он попросил меня задержаться. Когда все вышли, мы остались с ним наедине. Никогда я ещё не видела раньше таких красивых мужчин. Высокий, около ста восьмидесяти пяти сантиметров в росте. Широкоплечий, с прекрасным спортивным телосложением, можно даже назвать его здоровым мужчиной. Через ослепительно белую рубашку проглядывалась развитая мускулатура этого загадочного человека. Мужчина с короткими каштановыми волосами внимательно посмотрел на меня своими светло-серыми глазами. Немного приподнял волевой тяжеловатый подбородок, который его нисколечко не портил, поджал и без того тонкие губы, и нахмурил высокий лоб, при этом сдвинув свои тёмные брови красивой формы ближе друг к другу.

Я разглядывала его молча, пользуясь тем, что за этими ужасно безвкусными очками мой восхищённый, его мужественной красотой, взгляд, он не заметит.

– Что это с тобой? – прямо спросил мужчина, которому было не больше тридцати пяти лет.

– А… мм… Синяк, – растерянно ответила я. На что мужчина ещё больше нахмурился.

– А с волосами что? – сухо продолжил он допрос.

– Лысина, – опустив голову, выдохнула я. Так нагло лгать ему мне совершенно не хотелось, но смотрительница настояла.

Сказать, что учитель поменялся в лице, ничего не сказать. Желваки на его красивых скулах нервно заиграли, а сильные руки сжались в кулаки. Оливковая кожа же, словно стала бледнее. Прежде, чем я успела предугадать действия мужчины, он подошёл непозволительно близко и снял с меня шапку. Копна длинных, цвета жидкого золота, блестящих локонов упала на мои плечи и спину. А затем, он стянул с лица ещё и очки. От этих его действий я смущённо попятилась назад. Испугавшись, что он может причинить мне боль, или что начнет ругать меня за наглую ложь. Но преподаватель так и застыл в двух шагах от меня, ошарашенный, и держащий в руках мою шапку и очки. Не выдержав его молчания, я все-таки взглянула на него. И встретилась с красными, немного подергивающимися зрачками, которые, не моргая смотрели на меня. Лицо Константина Архиповича словно окаменело, а рот был немного приоткрыт, будто он хотел что-то сказать, но слова никак не вылетали из его рта. Признаться, я безумно испугалась его. Красные глаза как у вампиров из книжек, которые я читала. И ничего хорошего эти глаза в книгах не обещали. С таких глаз обычно начинались приключения главных героев. И не всегда эти книги оканчивались добром.

– Мама… – еле слышно пискнула я, и вылетела из кабинета химии вон.

Кабинет химии находился на втором этаже школьного здания, в третьем корпусе. Бежала я по длинному коридору со всех ног, не замечая учеников, которые уже торопились на урок с большой перемены. Добежав до ближайшей лестницы, я, наконец, немного сбавила обороты. В это самое время позади меня раздался голос одной из старших девочек из нашего детского дома.

– Настя, – окликнула она подругу. – Смотри, кто тут у нас. – Хитро произнесла она, и мне вдруг стало так мерзко при мерзко.

– Что? – Подняла на подругу взгляд Настя, а так как та стояла позади меня, встретилась глазами со мной. Не скажу, что я не насладилась изменением на её лице, когда она увидела мою чудом изменившуюся внешность. Нервно проскрипев зубами, девушка, а Настя была уже именно девушкой, так как ей исполнилось шестнадцать, зло спросила уже меня: – Что с твоей головой? Ты же весь день ходила в шапке. Я думала ты давно уже лысая.

– Я нашла растворитель, и долго мыла им голову вчера. – Прямо ответила ей. Лгать дальше о том, что я лысая мне больше не хотелось.

– Нааасть, – позвала подружку первая провокаторша, – А знаешь, где я её сейчас видела? И наедине с кем… Знаешь? – Неприятно улыбнулась девушка.

– С кем? – насторожилась та, которая Настя.

– С Константином Архиповичем, дорогая. И знаешь, что он сделал? – Я вся побледнела, и моментально собралась. Это не приведёт ни к чему хорошему.

– Что-о-о? – Тяжело дыша, произнесла еле сдерживающая себя Настя.

– Он сам лично снял с Санты-Марии шапку и очки её страшные. А потом стоял и долго-долго на неё смотрел. Я же тебе говорила, не просто так он её в тот день защищал. Когда собрал всех мальчиков школы, от мала, до велика, и угрожал им, что если они хоть чем-то обидят эту припадочную, он им лично головы свернёт. – Не удержавшись, я посмотрела на говорившую как на больную. – Да, да, девочка! А ты не знала? Как жаль… А я думала, ты в курсе, почему твои волосы вчера ближе познакомились с клеем. – Я вздрогнула.

– Значит, восхищённо говоришь? – прошипела Настя, уже рядом с моим ухом. За это время, высокая брюнетка с большими зелеными глазами, и с красивыми чертами лица поднялась по лестнице и вплотную подошла ко мне. Она была выше меня чуть ли не на целую голову, метр семьдесят пять, может немного выше, ростом. И мне вдруг стало страшно. – Сейчас мы её раскрасим покрасивее. – Зло произнесла она. И схватив меня за волосы, потащила вниз по лестнице на задний двор школы. А её свита из четырёх человек, включая и провокаторшу, последовали её примеру. Кто заломил мне руки, кто ставил подножки, чтобы я, спотыкаясь, больно ударяла ногами друг об друга.

К тому времени как мы дошли до заднего двора, и меня грубо швырнули на землю, собралась не маленькая толпа зевак учеников, что желают посмотреть на зрелище. А зрелище обещало быть захватывающим. Первой пнула меня Настя, да так больно, что я аж вскрикнула. Затем она набросилась на меня, усевшись сверху и пытаясь добраться ногтями до моего лица.

– Ах ты, стерва, – кричала она, – ты же хотела быть красивой, расслабься, дрянь! Я сделаю тебе макияж, будешь красавицей. Все на тебя будут смотреть.

Я лишь пыхтела защищаясь. И всеми силами пыталась спихнуть агрессивную девушку с себя.

– Ах, ты… – заорала она, когда мне это удалось, и я, вскочив на ноги, попыталась сбежать. Но меня схватили два моих одноклассника – Антон и Макар, и скрутили мне руки за спиной.

– Бей её, Настя. Мы подержим.

– Нет, отпустите меня! Пустите… – я была так напугана, что готова была умолять их, но они оказались глухи и слепы. Такие жестокие и неумолимые. Я тогда не понимала, за что они меня так ненавидят. Я ведь была тише воды, ниже травы. Я никого никогда не трогала, и всегда молчала. Но всё равно всем мешала.

Пока мальчики из моего класса крепко держали мне руки, Настя жестоко пнула меня по лицу тяжёлым сапогом. От этого удара в глазах появились звёздочки. Затем меня отпустили, и я рухнула на землю тряпичной куклой. Потом меня оттащили к стене, и там продолжили моё избиение. Настя со своими подругами пинали меня везде, не заботясь о том, что потихоньку убивают меня. Лицо заплыло, и всё вокруг было забрызгано моей кровью. Ног я уже не ощущала, и это больше всего пугало меня. А во всем теле стояла нестерпимая боль, словно меня рвут на части. Было чувство, что все мои органы лопнули внутри. Но желанное забвение никак не хотело меня посещать, и поэтому я продолжала отчетливо слышать голоса и крики.

– Бей, бей, бей! – Кричали они. Но мне уже было всё равно… Я вдруг подумала, что если меня сейчас не станет, то всем так будет легче. И поэтому я перестала бороться, перестала держаться за свою никчемную жизнь, когда услышала мужской голос:

– Хватит! – грозно сказал он. Из последних сил я приоткрыла заплывшие глаза, и смогла разглядеть только, как чьи-то сильные руки раскидывают от меня в разные стороны девушек. Затем, я скорее почувствовала, нежели увидела, как кто-то подошёл ко мне и склонился. Из груди вырвался кашель полный крови. Дышать было тяжело и ужасно больно. – Нет! Нет… – произнес до боли знакомый мужской голос. – Что встали? – гаркнул он. – Пошли вон! Уроды! Твари! Я вас всех разорву! Как вы посмели?! – мужчина неистовствовал, а все остальные, похоже, из того, что я слышала, разбегались кто куда. Затем, он снова обратил внимание на меня. – Арианна, слышишь меня? Пожалуйста, только не спи. Потерпи немного, прошу тебя. Арианночка… Только не спи. – Шептал он. – Внезапно я ощутила, как руки мужчины аккуратно приподнимают меня и берут на руки. От чего все моё тело обдало нестерпимой болью. И последним, что я услышала, были слова: – Прошу, борись! Молю тебя, Арианна. Ты сильная, пожалуйста, борись. Только не спи…

Глава II

Очнулась я непонятно где, так как из-за отеков не могла ни видеть, ни говорить. Мое возвращение в сознание сопровождалось нестерпимыми болями во всем теле. Мысленно я молила Бога, чтобы он поскорее прекратил мои мучения и забрал меня к себе.

– Доктор, как она? – Услышала я разговор.

– В крайне критическом состоянии. Я уже говорил со следователем. На участников побоища заведут уголовное дело, и их будут судить. Но, боюсь, для этой девочки мои прогнозы будут не утешительными. Если девочке удастся выкарабкаться, в чем я уже сильно сомневаюсь, она на всю жизнь останется калекой.

Это было именно то, чего я так боялась. Я не смогу ходить. Я больше не смогу ходить… Сердце, будто прекратило свой ритм от осознания моего плачевного состояния. И жизнь… Жизнь, которая и так была не сладкой, в тот момент показалась мне просто невыносимой. Меня загнали в угол и лишили будущего, лишили веры в людей, веры в лучшее. Меня уничтожили. Они взяли и стерли с лица земли мою личность, истребили на корню мое право на жизнь, запретили даже существовать. И я сдалась. Я стала просить Бога лишь об одном… О своей скорой смерти. Это стало единственным, о чем я могла думать. Смерть… Она станет моим спасением. Она и есть решение всех моих проблем. В те тяжелые часы, смерть стала самым желанным подарком небес. Ведь как бы мне не было тяжело раньше, я никогда не думала о смерти, но в тот день, я, наконец, перестала видеть смысл своего никчемного существования. Да, я сдалась. Я больше не хотела видеть свет солнца, листву деревьев, вдыхать свежий прохладный воздух, и подставлять лицо теплому летнему ветерку. Каким бы странным это не казалось, но все эти мелочи словно давали мне смысл для жизни, питали меня силой, и дарили вдохновение. Я любила уединяться после школы на каком-нибудь безлюдном пустыре и рисовать все, что окружало меня. И даже звуки природы я могла с точностью перенести на свои картины. Как же больно мне было. Больно и страшно.… Ведь я так отчетливо помнила, как это – ходить. Помнила с точностью до мелочей каково это мочить ноги в фонтане жарким летним днем. И со страхом понимала, что никогда больше не смогу это повторить. Наверное, Бог сжалился надо мной, или услышал мои молитвы, потому что я снова потеряла сознание, погрузившись в глубокую беспробудную бездну.

Мне снился очень странный сон. Невероятно красивая девушка с любовью смотрела на меня своими огромными изумрудными глазами, обрамленными темными густыми ресницами. Ее длинные волосы, цвета спелой пшеницы, приятно щекотали мою правую щечку. А я все время старалась их поймать своими маленькими ручками. Прекрасное видение нагнулось ко мне, и с большой осторожностью взяла мое маленькое тельце на руки, и с великой нежность прижала к своей груди. Я услышала быстрый шепот на непонятном мне языке. А когда девушка прекратила шептать, мое хрупкое тельце на мгновение обдало нестерпимым жаром. Затем все прекратилось, и боль исчезла вместе с горячей волной. С большой осторожностью, несмотря на то, что девушка торопилась, она опустила меня назад в кроватку, в которой я как, оказалось, лежала. Когда моя голова коснулась мягкой подушки, видение с нежностью поцеловало меня в лоб. А затем, торопливо развернулась и стала напряженно к чему-то прислушиваться. И тут я заметила нечто невероятное. Ее уши. Они были чуть длиннее моих и также заострены к верху. Невольно я залюбовалась ее красотой. Никогда раньше я не видела столь прекрасных людей. Таких просто не бывает в жизни. «Ангел!» – Подумала я. Я надеялась, что этот ангел заберет меня с собой и спасет от жестокости людей.

– Арианна, милая, я должна помочь папе. – Еле слышно сказала она. – Ты только не плачь, ладно? Я всегда буду рядом с тобой. Будь сильной, как твои родители. И храни свет в своем добром сердце. Не позволяй тьме взять над тобой вверх, я призвала ее лишь для защиты. Не выпускай ее на волю. Я верю, что ты сумеешь с ней справиться. Прощай… – И из ее огромных изумрудных глаз мне на лицо упала крупная слеза. Не став более медлить, прекрасное видение растворилось в воздухе, оставив завороженную меня наедине со своими волнительными ощущениями.

Глава III

Пришла в себя от ощущения как кто-то нежно сжимал мою руку. Потом услышала, уже знакомый мне, голос:

– Пожалуйста, очнись, Арианна. – Голос говорившего дрожал. Я же никак не могла понять, почему посторонний не знакомый мне человек так беспокоился обо мне.

Сил не было совсем, и поэтому я снова погрузилась в глубокий сон.

Не знаю, сколько прошло времени после моего избиения, когда я, наконец, пришла в себя окончательно и смогла открыть глаза. Как оказалось, я лежала в небольшой светлой комнатке на узкой, но удобной кровати. Слева от кровати стоял открытый шкафчик с полочками, а справа устройство, на которой висела капельница, подключенная к моей вене. Так же справа располагалось большое окно с открытой форточкой. Легкий ветерок колыхал синеватую грубую тюль, в которой не было ни капли красоты. Стены были побелены белой эмульсией. А на полу лежал старый стершийся местами в дырах линолеум. Одним словом, уютной назвать эту комнатку нельзя было, да еще и в воздухе витал едкий запах хлорки и спирта. От этого противомикробного аромата я невольно поморщилась, от чего лицо больно заныло. Отеки уже начали спадать, и поэтому, мне удалось открыть глаза, но лицо еще было достаточно опухшим.

Мое состояние было, мягко говоря, не лучшим. Тело все ныло нудной, но настойчивой болью. Голова словно свинцом налилась и жутко гудела. «Как я здесь оказалась? Что со мной произошло?» – эти мысли кружились в моей голове, пока я, наконец, не вспомнила, что со мной случилось. Как и вспомнила в итоге о том, что больше никогда не смогу ходить. И, несмотря на боль в моем туловище, все, что ниже позвоночника я по-прежнему не ощущала. Я попыталась напрячься и пошевелить пальцами на ногах, но все тщетно, только тело обдало новой волной обжигающей боли. Тяжело вздохнув, я решила, что пора смириться с тем, что я больше не смогу ходить.

В мою маленькую комнатку вошел не высокий полноватый мужчина, с добрым и открытым лицом, в белом халате. И только с его появлением до моего уставшего сознания дошло, где я нахожусь. Я в больнице, и предо мной стоит, скорее всего, лечащий врач. Устало вздохнув, мужчина взял в углу табуретку, которую я не могла увидеть в силу того, что лежу, и сел рядом.

– Очнулась, – улыбнулся он. – Говорить можешь?

– Д… Да. – Прохрипела я.

– Это очень хорошо, девочка, – мне устало, но по-доброму улыбнулись. – Тогда я думаю, ты сможешь поговорить со следователем, который ведет твое дело по избиению?

– Я… Мне немного сложно говорить. – Честно призналась я. Ведь сложно было не только физически, но и морально. Вспоминать весь этот ужас мне совершенно не хотелось. Глаза защипало, а слезы навернулись сами собой. Меня начало нервно потряхивать.

– Понима-а-ю, – певуче растянул доктор. – Но и ты пойми, чтобы твоих обидчиков быстро и справедливо наказали, ты должна как можно скорее начать сотрудничать со следствием. А для этого нужно поговорить со следователем.

Тяжело вздохнув, я лишь кивнула врачу в ответ в знак согласия. Существует ли справедливое наказание для тех, кто так жестока смог взять и сломать чужую человеческую жизнь?

Разговор со следователем прошел не так как я ожидала. Я очень боялась, что меня не поймут, снова обидят или обвинят в том, что я сама спровоцировала своих обидчиков. С того дня, как меня жестоко избили, я стала бояться людей, а еще больше я возненавидела их. Но невысокий седоватый мужчина, с проницательными карими глазами, был очень добр ко мне. Он убедил меня, что полностью на моей стороне, и пообещал, что всех участников моей экзекуции обязательно строго накажет закон. А я в благодарность рассказала ему все события того дня в мельчайших подробностях, не забыв даже незначительные мелочи.

Прошло несколько дней, когда, наконец, пришел «он» – мой спаситель. После очередной капельницы я погрузилась в легкую дрему. Мужчина бесшумно присел на краешек моей кровати и аккуратно дотронулся до моей руки, будто боясь спугнуть мой сон. Но было уже поздно, сон сразу же отступил, уступая место любопытству. Где-то на уровне живота, что-то нервно затрепетало. Раньше никогда ни один парень, а тем более взрослый мужчина не дотрагивались до меня. Я привыкла, что все меня обходят стороной, смеются надо мной и называют уродиной. Обычно люди испытывают чувство неосознанной брезгливости к маленькой детдомовской нищенке. А этого мужчину словно ничего не смущало. Он был таким знакомым, таким близким, что смущалась я, и это приятно волновало меня. Все эти пролетевшие дни, я отчаянно гадала, кем же был мой спаситель, благодаря которому я осталась жива. И вот, этот момент настал. Момент, когда я смогу взглянуть ему в глаза, когда услышу его голос, момент, когда задам свои наболевшие вопросы. Почему он не оставил меня тогда? Почему спас? Ведь меня все ненавидят, хотят причинить мне боль, а он оказался другим. Он навещал меня, я знаю! Я в этом точно была уверена. И хотя я его и не видела, но точно ощущала присутствие незнакомца в те дни, когда была без сознания.

Глаз я не открывала и, затаив дыхание ожидала его дальнейших действий.

– Спишь? – Тихо спросил мужчина. Я ничего не ответила, так же продолжая притворяться спящей. Он громко вздохнул, встал с кровати и куда-то отошел. Я слышала его легкие шаги, словно этому человеку было привычно подкрадываться. Набравшись смелости, и немного успокоив свою дрожь от его прикосновения, я решилась приоткрыть один глаз. Высокий широкоплечий мужчина безмолвно стоял у окна, будто о чем-то напряженно задумавшись. Мое сердце бешено забилось. В этом незнакомце было что-то странное, в его силуэте угадывалась сила, он казался до боли знакомым. Мужчина устало и как-то обреченно вздохнул. Затем, не оборачиваясь ко мне холодно произнес:

– Ты можешь слушать меня с закрытыми глазами, и продолжать притворяться спящей, если тебе так удобно. – От этих его слов я невольно сжалась. Как он понял, что я не спала? – Я чувствую, что ты не спишь. – Будто прочел мои мысли мужчина. От чего мне стало очень жутко, – Перестань! – Гаркнул он, так и, продолжая стоять спиной. – Я не слышу своих мыслей из-за твоего бешеного сердца биения. Напоминаешь мне загнанную во время охоты лань. – Раздраженно фыркнул он.

– Кто вы? – еле слышно выдохнула я.

Наверное, я поторопилась с выводами, подумав, что этот мужчина хорошо ко мне относится. Сейчас от его доброты не осталось и следа. В воздухе витало одно раздражение. Мои слова были услышаны, несмотря на то, что произнесла я их практически шепотом. Мужчина обернулся. Я чуть не вскрикнула от удивления. Передо мной стоял сам учитель химии – Константин Архипович. И как я сразу этого не поняла? Это же было так очевидно. Не узнать такого мужчину было глупостью. Мою голову предательски посетило воспоминание последней нашей встречи с преподавателем. Особенно ярко я увидела его красные как у вампира зрачки. В груди все похолодело от страха. Ведь сейчас я не смогу от него сбежать, как бы я этого не пожелала.