Двумирье Креста. Бегущая по мирам – 17 бесплатное чтение

Глава 1. Всадники Малолесья

Утром жаркого дня через четверть луны после летнего солнцестояния в раскалённой песчаной пустыне Гол-са-Фот из портального камня вышла голая золотоволосая и синеглазая девица. Лана как в дурмане осмотрелась, обошла портальный камень с ровной южной поверхностью и пошла на запад, к видневшимся вдали горам.

С заходом солнца загоревшая и немного обгоревшая на солнце путешественница легла на остывающий песок, свернулась калачиком, отогнала ощущения безумной жажды, сама удивляясь почему ещё жива после дня такого перехода.

Утром девица проснулась, удивлённо осмотрелась, не понимая, где она находится, пробормотала:

– Кто я?.. Где я?.. Я… Лана… Что происходит?

Ответов на вопросы не было и отлично стёртая память ничего не содержала, кроме имени и весьма обширных общих знаний, позволявших понимать, что в этой пустыне голой путешественнице без воды смерть за несколько часов, и раскалённый песок должен сильно обжигать ноги. Но не умерла, и силы идти хоть мало, но были. Только пить очень сильно хотелось. Очень-очень. Даже сильнее чем есть. И конечно сильнее, чем прижаться к кому-то родному и приятному. И ногам было горячо, но куда деваться.

Третий день, а в её памяти второй, прошёл в походе через раскалённую пустыню. Сил становилось всё меньше, но идти надо. Хоть и медленнее. А пить уже почти и не хотелось. Просто отключила не понимающая своих возможностей девица эти ощущения. Вернее приглушила. До лучших времён.

На следующей день, уже к вечеру, появились изменения. Лана увидела на песке на небольшой возвышенности череп вада. И кости. Никакого пугающего впечатления на Лану кости не произвели. Наоборот, она начала с энтузиазмом копаться в раскалённом песке, отыскивая скелеты вадов – причём по остаткам кожи было видно, что это рептилоиды, они же репты или гровы – верблюдов, коня и двух четвероногих ящеров. Место гибели группы кочевников. Но к расстройству искательницы, никакой воды или хотя бы еды не было.

Зато под скелетом молодой девицы Лана отыскала сумку, которую убитая с обломком стрелы в спине видимо успела закопать в песок, а потом и накрыть своим телом. В сумке нашлось платье с пуговицами в верхней части. Целое сокровище, а надевать ремки с убитой очень не хотелось. Лана быстро надела добычу, красивая дорогая ткань, не очень пострадавшая от времени. Голубого цвета, короткие рукава до середины предплечий, поясок, четыре кармана – два незаметных разрезных по бокам подола и два потайных внутри на животе. Только подол слишком длинный, как что-то подсказало в голове. Лана ранее найденным широким с острыми краями наконечником стрелы быстро отрезала низ подола, сделав его немного ниже колен.

Затолкала наконечник стрелы в кармашек на подоле, а обломок стрелы длиной в поллоктя, или как что-то внутри пересчитало, шестнадцать с половиной сантиметров, засунула за второй пояс, который сделала из обрезка подола. Лана поворчала на оживление с мерами длины в голове, зачем-то легла на песок рядом со скелетом, и определила, что она ниже погибшей. Лана ростом 160 сантиметров, как пересчитала система перевода из четырёх локтей девяти ногтей и трети ногтя. Но это не точность на песке при подсчёте пядями такая, а просто всплыло знание откуда-то.

Затем Лана уже из-под сумки достала маленький кувшин с крышкой, высотой с поллоктя. Пискнув от восторга пересохшим ртом искательница самого желанного сокровища в виде воды открыла кувшин, не удосужившись прочитать вполне понятные руны. В следующий миг из кувшинчика вылетело чёрное облачко и через нос, рот и даже через лоб втянулось в голову несчастной.

Лана рухнула на песок и начала дёргаться в отчаянной борьбе не на жизнь, а на смерть. Но спастись от мозгового джинна невозможно. Никому. Кроме избранных и могучих магов. И Ланы с могучей защитой мозгов. И через пять минут джинн в виде растрёпанного и дырявого облачка с воем вылетел из головы, где его очень душевно отоварили, и улетел в небо. Жить будет. А вот любить никогда, как гласит старая шутка. Ну и мозговой джинн уже не сможет захватить ничьи мозги, да и не может он остаться целым вне мозгов или специально подготовленного колдуном кувшина.

Лана через десять минут села, чувствуя как уходит боль в голове. Регенерация тоже неплохая. И повреждений вроде нет, но джинн расшевелил и усилил в голове Ланы старое даже не проклятье, а свойство – периодически впадать во в некотором роде безумие, раздражительность, ворчливость, глупый авантюризм, желание достать кого-то и совершить что-то резкое. Ну хоть не устроить небольшую резню, как порой проявляются такие обострения у её коллег. Лана добрая.

К вечеру шестого в её памяти дня измученная Лана прошла уже по потрескавшейся сухой земле со скудными травинками, перешла мало езженую дорогу и пошагала к зарослям деревьев впереди, за которыми была видна – о, чудо – река. А ещё дальше начинались предгорья довольно высоких гор, идущих далеко на северо-восток и не далеко на юго-запад, и с высоченным пиком прямо напротив. И на свою беду измученная девица, при виде воды начавшая чувствовать дикую жажду, не видела что творится по сторонам. Хотя толку, если бы и увидела.

Из негустого леса на юг выехал отряд разведчиков из шести всадников. Десятник Брон сразу разглядел в версте впереди бредущую к зарослям у реки светловолосую фигурку, подал знак не шуметь и толчком задников сапог пустил коня вперёд, быстро набирая скорость. И было отчего. Первое, ведьма могла успеть дойти до зарослей, и хоть поймать её там не сложно, но старики рассказывают, что всякое бывало, случалось как сквозь землю проваливались, или ныряли в воду и не выныривали. Да и лезть в реку и долго там плавать не хорошо, недалеко отсюда два года назад речной монстр сожрал бойца из его сотни. Второе, справа старательно пришпоривал своего скакуна старый Сарик, вечно желающий отличиться после своей давней выходки. А слева молодой Гнур тихо шипя ускорял свою кобылу, тоже желая отличиться. И хоть пленная ведьма, это добыча десятка, даже трое отправленных осмотреть берег западнее, там где река отходит от гор, получат долю награды, и такую же как все, кроме десятника с двумя долями, но лучше уж самому захватить пленницу.

Брон ещё раз толкнул бока своего гнедого красавца Журки и легко вырвался вперёд. Гордость десятника, которому и сотники завидуют, и даже приезжавший полковник языком цокал! Прекрасный баланский скакун, потомок пегасетов! Приданое жены. И хоть достался не совсем молодым и прошло тринадцать лет, но резвости не потерял. Из богатого рода привёл жену Брон! Но не думал о приданом, хотя многие и судачили про приданое и болтали, что рыжая девка из соседнего села не красавица, намекая больше на то, что рыжие, это ведьмы пустоши.

Но нет, просто бравый молодой всадник, не доживший и до двадцати годов, встретил на ярмарке красотку – а по молодости все красивы, да и кровь кипит – которая улыбнулась на подмигивание. А потом после разговора и подаренной конфетки недолго сопротивлялась предложению пойти искупаться… Ну и потом ездил и встречался за её селом… А через три месяца уговорил отца заслать сватов к богачам. А на середине дороги встретили семью суженой, с нею самой, зарёванной и еле сидевшей бочком на повозке… Зато свадьбу отлично отгуляли, тесть ржал как конь, как повезло Брону, что свататься ехал. И отличный сын родился через восемь месяцев, даже и не понятно, что не с первой брачной ночи… А теперь ещё сын и дочка в уже своём дворе бегают.

И на службе всё отлично идёт. За удаль и ум быстро выдали тройку, а потом и десяток, правда сейчас без одного бойца. И воевода говорит, что и двадцатником и полусотником будет Брон, просто войн давно не было, и командиры крепко сидят в своих сёдлах. Даже рыжие ведьмы с юго-востока мало приходят, и с малыми отрядами умертвий и прочей дряни. И мор давно не напускали. Зато уже поднимается гроза оттуда же, но уже от кочевых орков, груллов и ладов, которым тоже ведьмы досаждать перестали. Ну что же, славные всадники Малолесья, то есть лесостепей западного края Центра Крестона, а тем более несгибаемой Маланги, тоже не на коровах выросли.

Ведьма услышала топот очень поздно, уже взяв левее, где заметила спуск к реке, оглянулась, побежала до смешного медленно и ровно. Брон накинул на неё аркан. Но дёргать не стал, пожалев тихо завизжавшую пленницу, спрыгнул с коня и схватил очень приятное, да что там, до невозможности притягательное тонкое тело. Очень худая, только попа, ляшечки и сиськи очень даже ничего. Что удивительно, учитывая как она измождена и откуда шла. Но при обшаривании бравый десятник не пропустил ничего на теле загорелой, но с не сожжённым солнцем лицом, юной красотки. Бросил на землю отобранный кусок орочьей бронебойной стрелы, которым несчастная храбро пробовала защищаться, и вынутый из кармашка забавно короткого платья наконечник груллской кровопускалки.

Девица не особо и сопротивлялась, подёргалась немного и обмякла в крепких руках пленителя, тараща огромные прекрасные сияющие ярко-синие глаза. И волосы, хоть и запылённые и коса недлинная, но аж сияют золотистым оттенком. Друг детства Квачик рассмеялся рядом:

– Ну всё, командир! Будут и у тебя скандалы с женой.

– За награду, дурень? Ведьму жрец с магом допросят, да и на костёр, – зло буркнул Бонча, у которого при последнем море родители умерли, и ещё много родни.

– Не дури, Бонча. Ведьмы ярко-рыжие, конопатые, зеленоглазые и куда крупнее, и со сковороды Гол-са-Фот не приходят, южнее лежит их Мёртвая Пустошь, – сказал стрелок-маг-лекарь Зарван.

– Отовсюду ходят, и с севера пустыню обходят. Редко, но бывает. А может могут и блондинками быть? – сказал Сарик, изображая умного, хотя не дурак, но и хитрец. – Дай её мне, Брон, повешу перед седлом, у меня конь сильный.

Брон усмехнулся над хитрецом, но спорить, что потомок пегасетов и по силе не уступит, а по выносливости… да самого отяжелевшего после сорока Сарика можно ещё позади седла кверху наглой жопой привязать! А спереди, как только представишь такую добычу… Спросил на Общем, связывая руки красотки:

– Ты кто? Откуда?

– Я Лана, – еле прошептала пересохшими губами девица, не в силах оторвать взгляд от фляги на поясе десятника, кивнула на восток, в раскалённые накрытые миражами пески. – Оттуда.

Брон снял флягу с разбавленным вином, сам не понимая, почему так расщедрился для врушки, вставил горлышко в рот красотки и вылил всю. Девица аж постанывала от удовольствия, с сожалением глянула на опустевшую флягу, уставилась на большую заседельную круглую флягу, сглотнула, очаровательно облизала губы от вина и увлажняя.

– Там только смерть, и далеко, две недели каравану до оазиса, и столько же через гористую полупустыню до Баланских степей. Не обманывай.

– Я неделю шла… шесть дней, а до того не помню, – со спокойной обречённостью проговорила пленница.

Брон кивнул Гнуру и Бонче, и на восток. Всадники поскакали на разведку по цепочке следов. А десятник аккуратно под смех друзей усадил Лану на выжженную травку, связал прекрасные ножки, босые, грязноватые, но необожжённые, а все всадники и сами жарили на дневном песке яичницу. С неожиданным удовольствием продолжил поить пленницу, запрокидывая и придерживая её голову. А потом и начал складывать ей в рот еду из быстрого запаса. Ела с радостью, ещё и невероятно приятно облизывала губами и язычком пальцы кормильца. И смотрела хоть и тревожно, но и доверчиво и совсем беззащитно. Через полчаса вернулись разведчики, проорали:

– Пять вёрст отмахали, уже сами жариться стали, ладятина на конине! Следы идут на восток! В самую печь! Дальше только на верблюдах или груллских чачавах.

Лана рассказала, где и как нашла стрелы, умолчав про джинна и про платье, в котором груллский наряд всадники не опознали. Брон перекинул пленницу перед седлом, подстелив одеяло, и повёл отряд к привалу у излучины реки, куда и отдельная тройка прискачет. Десятник сначала как бы невзначай, а потом уже уверенно гладил попу покорно висевшей гибкой пленницы, как будто придерживая. И улыбался. Разок и подол задрал, вздохнул, но взять любовь пока не решился.

На стоянке пленница сразу начала проситься в реку искупаться. Прискакавшая отдельная тройка сыпала остротами, еде сдерживая зависть и даже расписывая, как горячо ночью будет в командирском шатре. Что с них взять, они именно разведчики, отморозки с луками и саблями, на быстрых конях, даже поклажу за них возят полутяжёлые конники. Брон крепко хитрыми узлами обвязал щиколотку пленницы и разрешил, полагая, что она будет плескаться в платье.

А потом все девять бойцов забыли обо всём, когда прекрасная девица сняла платье, и плескалась прям перед ними во всей нагой красе, даже волос на теле нет в отличие от сельских девок, ну хоть… приседала, водя по… телу в воде руками. Потом и платье постирала, но хоть сев в воду, а не наклонившись как их девки, хотя и там многие жениться соглашаются, увидев торчащие из воды крепкие бёдра под подоткнутыми подолами. Если тихо подкрасться, а ещё и бинокль прихватить… А тут…

Затем опять все восторженно и удивлённо кряхтели, когда Лана съела пять здоровенных мисок густой наваристой похлёбки! Но Брон не возражал, и даже сам обошёлся одной миской. И его друг Квачик свою вторую порцию пожертвовал, и отвесил леща Гнуру, решившему пошутить, что не знал он, что командир с друганом такие малоежки, и тоже хочет третью миску.

Но Брон не решился взять красотку, которую аккуратно связав, как положено по уставу, уложил спать рядом с собой, и еле заснул, ощущая рядом прижавшуюся к нему горячую девицу. Но потом неожиданно, как потом пытался понять, обсуждая с парнями, очень крепко заснул. А перед рассветом Лана проснулась, погладила связанными руками голову пленителя, не понимая, что творит, да и зачем. Но умеет она навевать крепкий сон. И безумие, расшевеленное мозговым джинном, было достаточно сильным, и остановить и загнать его вглубь можно только сильной магией, которой нет во всём этом мире на задворках Вселенной, как с начала Эпохи нет и тех, кто про задворки понимает, если богов не считать, но они далеко. Но можно на время отогнать, битьём. До следующего обострения.

Лана вытащила кинжал десятника, посмотрела на его горло, но ей и в голову не пришло убить спящего не злодея. Разрезала путы на руках и ногах, разрезала заднюю сторону шатра, и осторожно поползла по влажной траве подальше. Слушая тихий шёпот часовых у почти догоревшего и накрытого главным двухведерным котлом костра. И убежала бы.

Журка, дремавший около лагеря, услышал! Он ещё и чувствует острее других коней. Заржал громко. Раздался шёпот и шуршание бойцов. Затем яростный мат Брона. Разгорелся от сухих веток костёр, а потом и факелы.

Лана сжавшись в комочек просто лежала, оцепенев от страха. Её даже не пинали. Брон связал беглянку, принёс к костру. Закурил трубку, ожидая заведённый смеявшимися бойцами кофе. Сказал готовить завтрак. Пошёл к кусту и срезал большой крепкий прут. Сказал Квачику и Зарвану держать руки и ноги. Решительно задрал подол. Утренние лес и реку огласил отчаянный визг. Остановил взбешённого командира Зарван, сказав, что хватит, дальше уже называется смертный бой. Хотя до смертного далеко…

А Брон выпил кофе, выкурил ещё трубку, отнёс уже замолчавшую проказницу в палатку, перекинул через накрытое одеялом седло и сделал то, что стеснялся сотворить с покорной несчастной пленницей, но не с подлой и наглой ведьмой, сделанный которой позорный разрез шатра пропускал свет и птичьи трели утра.

Опять удивила. Позавтракала отлично. И похоже совсем не дулась на Брона, который уже сообщил, что девственница ему попалась. А потом ещё раз удивила, когда посмотрела на спокойную выше и ниже реку, в которой купались трое бойцов и купали коней, и закричала:

– Выходите! В реке что-то есть! Огромное! И голодное!

Часовые, да и все начали осматривать спокойную воду мелкой и широкой здесь речки. Но Лана не унималась, вселяя тревогу. И десятник рыкнул выйти. А когда последний выводил коня, вода за ним взбурлила. Квачик с матом понёсся на берег, соревнуясь с храпевшим вытаращив глаза конём. А из реки поднималась громадная туша ящера, весом как четыре коня!

– Кокодрил! – орал Зарван, взводя свой тяжёлый арбалет, а потом догадался и кинул против ящеров и предназначенный магический порошок в пакете, который лопнул повесив серебристое облачко перед мордой твари, там помимо чар и перец адски жгучий, и ещё много всякой дряни, от которой глаза слезятся дня три и дышать больно.

Кокодрил взревел, развернулся, грохнулся в воду, и поплыл или побежал по дну, держа огромный гребень над водой. Да и не мог он полностью здесь погрузиться. Но смог подкрадываясь! И так, что его даже глазастые разведчики не видели.

Брон записал место обнаружения кокодрила, и даже вероятное место лёжки, за поворотом реки, где проскакавшие разведчики увидели как исчезла туша. Там какой-то омут или вообще подводный грот. Поймают охотники. И будут отличные доспехи и много мяса. Только телег надо взять побольше, и соли. И про загадки пленницы написал. Поймал себя на мысли, что могут его и в город Регер вызвать, и даже в славный стольный Старжик. И наградить. И повысить даже, чем чёрт не шутит, до сотника, пусть и не сразу, но заметят, а там уже проще. Нет, все всадники товарищи, но и плох тот, кто не хочет стать генералом. А потом ещё раз взял любовь с источницы его успеха, которая на удивление не сопротивлялась и даже похоже радовалась. И ещё поела.

А потом покорно висела перед седлом. Даже не ворчала на привалах, только была осоловевшей и сначала просто отлёживалась слабо шевелясь. Но еда и любовь её хорошо взбадривали. И вино, глоточком которого угощал терпеливую, слабую, но и на удивление живучую девицу Брон.

Ночами связанная пленница больше не чудила, ещё и извинялась, что не знает, что на неё нашло. И была очень подвижной и горячей любовницей. Даже начала называть Брона приятными словами «мой рыцарь» и «мой хозяин». Правда дыру в шатре зашить не смогла, а то что успела нашить кривыми стежками, исколов себе пальцы, Брон сам перешил. Это тоже шокировало сельских рыцарей. Таких безруких девиц просто не бывает. Зато остальное… любовь, аппетит, жизнерадостность, подвижность и весёлый смех по любому пустяку.

Разведка ехала не по прямой, но на четвёртый после поимки день к вечеру въехали в родное большое село Мучко, крайний восточный форпост царства Маланга. Все мучкане высыпали на главную улицу – ещё бы, бравый десятник вернулся с прекрасной добычей. И парни гладили висячие усы, у кого есть, а у кого нет, уголки ртов. Девки шептались. Кто-то сочувствовал жене счастливца – и так была рыжая среди брюнеток, а тут и блондинку муж приволок, и совсем юную и невероятно прекрасную, такой нежной и бархатистой кожи просто не бывает в лесах и степях, уже обсуждали какие дети будут. Даже сам воевода вышел за ворота своего двора, послушал краткий доклад, поднял голову полудохленькой после длительного последнего перехода пленницы, похлопал её по самой верхней части и сказал:

– Ладно, вези на свой двор. Вижу, что не скучал, но и после баньки советую. Завтра приведёшь, маг и жрец пускай изучают. А потом и в город свозишь. Через месяц опять совет про восточное брожение будет, вот и похвалишься. Только свою награду серебром парням отдай. А то слипнется жопа, и прощай самый бравый вояка. Смерть от закупорки кишечника самая страшная! Ха-ха-ха!

И никто из бойцов славного десятка даже не понял, что за все четыре дня пленница ни разу не ходила в кустики по… большим деликатным делам, несмотря на отменную прожорливость. Привыкли они, что девки такое творят очень секретно. И ходят слухи, что некоторые мужики так и помирали, уверенные, что их старые раздобревшие жёны, со скалками в руках при каждом приходе мужа из кабака на рогах, на самом деле феи, которые хоть и едят, но дальше всё куда-то в небеса девается. Но бойцы кроме Брона ещё не поняли и то, что осиная талия пленницы даже после пяти мисок, а это полведра вообще-то, совсем не раздувается. Хотя пять, это с голодухи было, а обычно две, ну три.

После бани поселенную в пристройке к дому пленницу Брон не побеспокоил, да и спала она в полном отрубе. Брон негромко ругался с женой, говоря, что нет ничего необычного в наложнице, и офицеры вообще за норму считают. Солдаты тоже, просто мало кому обламывается. Ну и Брон тоже будет офицером.

Потом пробовал успокоить жену любовью, и впервые понял, что она бревно-бревном, такое определение для девок слышал несколько раз от заезжих городских хлыщей. Хотя не бревно, но считает неприличным двигаться и стонать. А после красотки, сейчас сопящей в пристройке, это… не годится. Потом опять ругались шёпотом, потом лупил дорогую ремнём, ибо не могла заткнуться, неся чушь про её богатых родителей, которые тоже между прочим считают, что воспитание жены дело мужа.

Утром Лана устроила фурор, отправившись купаться в бочке с водой для полива в огороде. Стоя на крыльце в одних штанах Брон просто тихо ржал, наблюдая на суету в обычно тихом дворе. Рядом покатывался его уже старый отец – который всю молодость провёл в седле в дальних походах и женился уже под сорок – нахваливая шуструю девку, которую младшая сестра Брона, засидевшаяся в девках из-за привередливости, решила выгнать из бочки выдернутым из веника прутиком. Ну выгнала. И погоняла по огороду, растоптав на двоих три куста помидоров. Только одежды на Лане от погони не прибавилось. А народу во дворе немало. И утром все ещё не в полях, которых не так и много, да и ждали рассказа главы большого подворья. Дождались. Показа добычи. Добыча с визгом скрылась в своём логове, ловко закрыв дверь просунутой в ручку предусмотрительно прихваченной при погоне метлой. Потом просила принести ей платье.

Завтракал десятник во дворе, за большим составленным столом, принимая и кучу гостей, заходивших с гостинцами взглянуть на пленницу, да и разузнать про шум на полсела. Виновница торжества скромно сидела на дальнем уголке и кушала за троих, слушая наставления нескольких баб про правильную длину платья. Потом сказала:

– Я шить не умею. Короче могу сделать, а длиннее нет. Экие вы глупые!

Послушали визг про дуру криворукую, которая даже шить не умеет, а обзывается как белошвейка. Пока Брон одевался для похода в цитадель, показывать Лану, эту Лану приспособили к мытью посуды. Ну и после грохота кучи посуды, для некоторых самых ценных тарелок и стаканов последнего, погоня за Ланой повторилась, на этот раз с полотенцами. Гоняли уже две бабы и сестра. Но Лана успела выбежать в калитку и в цитадель прибыла гораздо раньше Брона. Там спаслась за солдатами, которые малышку не обидели, а баб ощупали и те сами смылись.

Сельские маг и жрец ничего сказать про странную колдунью не смогли. И про её потерю памяти. Воевода посоветовал ещё разок хорошенько выпороть девку, что является универсальным эффективным средством для восстановления памяти, развязывания и завязывания язычка в зависимости от обстоятельств, радикального улучшения умственных способностей и острого приступа искренности и правдивости. Но при воеводе получившая по старым полоскам девка не раскололась, только верещала на всю цитадель и половину села, плакала и говорила, что ничего не помнит. Ну из того, что было за неделю до её поимки. Брон удивился, что на этот раз Лана на порку сильно надулась, считая её несправедливой.

Днём Брон опять взялся за розги. Выпорол во дворе двух самых агрессивных молодых баб и в доме сестру. Но пресёк преследование наложницы, которая сердито сидела в своей комнатке. Правда от обеда не отказалась, но после сразу гордо удалилась в комнату, и заперлась с помощью метлы. Чем вызвала полное офигение домочадцев, которые хотели видеть её на работах. Увидели кукиш в окошке. До ужина просидела, начав и песенки распевать на удивление красивым голосом, многие на совершенно незнакомых языках. Вечером не пустила в свою постель хозяина, даже в комнату, заперевшись метлой, а ломать дверь Брон постеснялся, да и жена шипение подняла.

На следующий день отсечённая от своего логова после завтрака Лана доказала хаотическими бултыханиями руками, перевёрнутым корытом и бельём в грязи, что стирать не умеет. Чем очень сильно удивила всех, и даже Брона, который сам видел как ловко она стирала своё платье от пыли пустыни, но никому не сказал, решив что стирка в том же одеянии опять переполошит двор и даже всё село, если прачка вырвется на оперативный простор.

Ещё Лана не умеет пропалывать огород. Вернее, дёргать умеет, но как раз в основном не сорняки. Сорняки были в восторге, а вот домочадцы не очень. Мытьё полов закончилось как-то особенно неудачно, ведром воды на сундук с приданым сестры Брона. Кормление скотины закончилось так же, как и уборка хлевов и птичников – весёлым отловом живности по всему двору и даже на улице.

В поля выводить пленницу хозяин не разрешил, опасаясь, что она смоется. Ну и второй раз за два дня пороть совсем негоже, тем более что первый раз действительно не за дело. Так что Лана отправилась купаться на речку в пределах села, огибавшую холм с цитаделью. Переполошила село и сорвала воинские тренировки в цитадели. А потом отправилась в цитадель, чисто посмотреть.

Воевода с усмешкой показал Брону, как пленница, забравшись на дозорную башню поболтать с наблюдателем, а потом на крышу башни – нейтрализовав парня видом на себя снизу – внимательно рассмотрела село, улицы, дома, окружающий частокол на валу надо рвом, задержавшись на самых слабых местах укреплений. Осмотрела окрестности села, заострив внимание на довольно далёких горах на севере, за Кормовым Редколесьем, и на близких негустых лесах на юге. Ну и западную дорогу в Регер и далее Старжик изучила. Допрос под искренние слёзы показал, что ничего такого Лана не замышляла, просто осматривалась, и даже не понимает, как делается рекогносцировка. Ну не помнит она ничего. Но значит что-то такое было в её прошлом. Воевода почесал умную голову правой рукой без среднего пальца, изрёк:

– Осматривалась она не как шпион. Я прям видел куда смотрела, а я все переулки, все перелазы частокола, все окрестные леса знаю как свои четыре пальца. Знаешь… вот действительно как будто… что-то в подсознание зашито… И очень хитрая, не как я конечно, но судя по тому, что ты рассказал про бабские работы… Я такое видел. Такими маги часто бывают, нихрена не хотят делать. Даже в походах няньки им нужны… Ещё некоторые офицеры всё на денщиков сваливают, благородные, но я не могу представить такую пигалицу офицером. Повезёшь в столицу, я тебе бумаги дам.

Но насчёт хитрости воевода ошибся… Успокоившись после очередного допроса Лана заинтересовалась фехтованием. Даже выпросила себе палаш. Повертела в руках, вызвала ступор заявлением:

– Что за железяка? Это не боевой артефакт, а ковырялка в… носу! Даже не затупляется! Уже не говоря про изменение длины и веса! Только не говорите, что даже не зачарована на разрубание и протыкание, на отражение ударов и магии!

– Иди портки стирай и кашу вари! – воскликнули несколько молодых из третьей сотни молокососов. – Да про такие чары никто и не слышал! А этот палаш зачарован на разрубание, и отлично! Сделан гномами с севера!

– А я слышал… На Западе, среди не знающих про походы дольше месяца пижонов, слышал песни про изменяющееся оружие. И про могучие чары, даже поражение огнём и молниями. И про отражение выпадов противника. И могучих ударов магии, но и магов таких нет. Тем более бьющих огнём. А ещё говорят, что есть божественное оружие и доспехи. У богов, – задумчиво проговорил командир сельского гарнизона.

А Лана выпендривалась, довольно ловко крутнула в руке другой, самый лёгкий меч, тупой как палка, для тренировки пацанов лет двенадцати, из детской сотни, и заявила, что хочет пофехтовать. Под гогот бойцов воевода сказал:

– Вот же дурочка, да нам же тебя главное не покалечить. Даже наши девки против бойца только строем и с пиками, ну или из-за частокола. А тебя любая из них играючи одолеет. И зачем таких соплюх вообще меч держать учат? Не порежься.

– Иногда может пригодиться, – гордо заявила Лана, встала в стойку и показала пару медленных выпадов и даже блоков. – А обзываешься, воевода, значит боишься! Что я тебя могу одолеть!

– Ладно, я сейчас тебе плашмя мечом по страдающей за длинный язычок попе три раза шлёпну, и пойдёшь котлы мыть. И не беспокойся, у меня сразу научишься, – усмехнулся воевода, под дружный ржач молодняка и пацанвы, для которых и такой смешной вызов грозы балбесов, боящихся лишний раз чихнуть при его мудрых наставлениях, тоже повод позубоскалить, как бы над прекрасной смешной дурочкой, но и над командиром.

– А ты… – дурочка глянула на котлы, не решилась всё-таки вякнуть про мытьё, выкрутилась. – Тогда я буду приходить сюда и сколько угодно есть вашу еду!

Воевода кивнул, взял тупой тренировочный меч, не потому что боялся покалечить нормальным, а просто не пристало на девчонку боевой меч поднимать даже для угроз или подпопника. Начал присматриваться как бы покрасивее выбить клинок из слабой руки, но противница даже не смотрела на него. Разинув прекрасный ротик она пялилась за воеводу, левее, выше и дальше, воскликнула удивлённо:

– А у вас и драконы есть?

Нет, знал воевода про детские хитрости, и даже отроков учил, но… но просто не понял! Его уже лет тридцать в тренировочных боях на такой ерунде провести не пытались. Всегда готов старый могучий опытный воин к гораздо более мудрёным обманам. Да и не может очень медлительная для бойца и неловкая девица сделать быстрый выпад. А тут, ругаясь на молодняк и даже дозорных, не могущих отлепить взгляды от прекрасной пленницы, оглянулся взглянуть не на дракона, конечно, хотя что давно не видели, не значит, что и не увидят, а на случающихся дриков. Тем более что про встающий на дыбы мир все умные и правящие знают, и летают посланники совещаться и договариваться, даже эльфов с Дальнего Востока ждут. А может ещё и морок какой-то наложила Лана на противника, слабый и бестолковый, но раз уж он не готов противостоять хитростям и не очень сосредоточен…

С треском и звоном в голове и искрами в глазах от достаточно быстрого и сильного удара плашмя самым концом клинка рухнул старый воевода на вытоптанную травку ристалища. А Лана быстро показала укол в шею, и гордо отошла в сторону, а потом бросила меч и высоко задрав и без того даже короче детского подол бросилась бежать с весёлым визгом, когда воевода с рёвом вскочил и, тряся седой башкой и снимая с пояса плётку, бросился за ней. Остыл под просто свинарник вокруг – хрюкали из последних сил и стар и млад вокруг, надувая щёки на покрасневших мордах. А потом и взорвались мощным здоровым радостным ржачем, подняв птиц и переполошив село.

Вечером Лана пустила хозяина в свою комнату, да он и не спрашивал. И показала такие фортели в постели и рядом с ней, что суровый сельский воин чуть с ума не сошёл. Потом гладил золотую головку крепко обнимавшей его во сне проказницы и думал про откуда девственница знает такое. Даже хихикал как дурак, вспомнив шутку, что жена должна быть в доме хозяйкой, в гостях царицей, а в постели жрицей любви, хотя про жриц любви столичных и умелых, и очень дорогостоящих, только слышал, а пленница не жена. И про умелую хозяйку речи не идёт.

А в гостях может быть царицей, но только как из рассказов купцов про цариц Дальнего Востока. Там эльфийки и тролльчанки, да и ладки, порой тааак одеваются. Да и негоциантки на торг с купцами могут явиться в такооом наряде, что не самые прожжённые купчины не торгуются, а только уступают. Хотя те, кто на юг ходит, сказывают и про совсем голых девок. А кто совсем далеко на север забираются, про тамошнее гостеприимство, когда лады и огромные полярные гоблины гостю девку предлагают. А кто на Дальний Запад, сказывают про царство морских амазонок за землями варваров, между Крайними горами и океаном, там можно любить без отдыха и до старости, но и на хозяйстве сидеть как баба. А ещё моряки про русалок болтают, и про горгулий, хотя последние хоть и голые, но с любовью от них никак…

И вот сказка в самом прекрасном обличье пришла и в центр мира. Хотя земли тянутся на восток куда дальше чем на запад, а на юг дальше чем на север, но пересекаются все здесь. Только Великие Пути проходят южнее и западнее царства Маланга. Но и царю немало перепадает с караванов – не всё же прикрывать вялых рыцарей и бюргеров Ближнего Запада от степей, от жуткой пустыни и от Мёртвой Пустоши. Платят и города, расположенные южнее Маланги, жирующие на Великом Востзап Пути, а куда им деваться, лёгкая и полутяжёлая кавалерия Маланги против степняков незаменима. И для охраны караванов и рынков, которые не на самих Путях, и для гарантии соблюдения всеми законов Путей.

А морями мало возят, и огибать все не безопасные острова, на которых и пираты водятся, устанешь, не говоря про сам привольно раскинувшийся главный континент Крестон, и русалок обижать надо меньше. А как их не обидеть, лучшие красотки мира, и сами прям на палубу прыгают, вот и не все удерживаются от соблазна скрутить. А потом ни корабля, ни товара, только лет через десять моряки возвращаются, плачущие и матерящиеся при слове «любовь». Но теперь и Брон понял, что значит по-настоящему сказочная красота, и какой бывает горячая и умелая любовь.

Глава 2. Нечего прохлаждаться

А очень поздним утром, отдыхая после уже не пойми какой по счёту с вечера любви с наложницей, Брон послушал её удивлённую болтовню:

– Мне снился яркий странный сон! Какая-то пушистая девица, нет не как ваши селянки без эпиляции, а как и кошка, и енот, и лемур, вся покрытая коротким мехом, полосатая, клыкастая, когтистая, остроухая, но очень красивая, с длинным хвостиком, кошачьими усиками и вертикальными зрачками, говорила, что я должна спасти этот мир!

– Ты просто перевозбудилась и переутомилась. Столько любви, жрец говорит, вредно. Ну какая из тебя спасительница? – улыбался Брон, гладя безумно приятные распущенные золотистые волосы, а потом и целуя невозможно прекрасную мордашку с неотразимо чуть пухлыми губками и щёчками, и гладя невероятно прекрасную мягкую кожицу на роскошных, хотя и далеко не пышных красотах, и с восторгом обхватывая тонюсенькую талию. – Тебя саму надо оберегать. Ведьмочка из раскалённой пустыни.

– Нет… Ты слышал про судьбу? Бывают такие сны… Я ещё поняла что-то… – пробормотала счастливая пленница. – Я готова полностью отдаться во власть моего хозяина и господина, рыцаря и защитника, но и ты не должен давать меня в обиду. А ты допрашивая выпорол меня по приказу воеводы. Не делай так больше, умоляю. Первый раз я заслужила, не знаю, что на меня нашло, помню хорошо, и понимаю, но… Дура я. А вот отлупить просто так… Не говоря про… другое… Настоящая дружба или любовь, это когда… всё отдать готов… Но тому, кто тоже всё отдаст. Не вычисляя и не выгадывая, и с радостью… Расскажи, что грозит миру.

Брон заговорил медленно, и сам не понимая, зачем рассказывает такое дурочке, но ночь была столь прекрасна, да и хочется иногда язык развесить… почему-то:

– Ну что… да все поднимаются, я только сейчас подумал… По всему Крестону, это наш континент, мы в его центре, какие-то стычки… Кочевники как взбесились. Гномы Ближнего Севера решили, что эльфы Дальнего Востока якобы их руды и кристаллы у гоблинов Заполярья скупают за бесценок, сходили и огребли, несильно, но обидно. Год туда, в морды получили, и год обратно, но это просто смех всего Крестона. Ближний Запад, часть рыцарей со жрецами во главе, вздумали из-за формы креста повоевать с королём Юго-Запада за Узкиким морем через Длинные Мосты, а на тех с Жаркого Юга дикари прут с какого-то фига. Но король Тепломорья очень силён, и королевство у него огромное, и флот неплохой, с пиратами дружит, ещё и кочевников на для него востоке отоварил. Так что сейчас дикарей-ладов продаёт, кочевников оркам в обмен на мир и копи кристаллов вернул, а груллов на копи отправил, и рыцарей за выкуп возвращает, ещё богаче станет.

Десятник погладил шёлковую щёчку зачем-то внимательно слушавшей глупышки и продолжил болтать, пожав плечами:

– Ну и ведьмы пустоши из своей Мёртвой Пустоши ходят во все стороны, но уже лет сто наверно, и до этого изредка появлялись, хотя уже несколько лет мало прут, как затаились, не к добру это. А ещё оракулы пальцами в пустыню Гол-са-Фот, откуда ты пришла, тычут, бормоча про опасность, хотя они и сами не понимают, что несут, и гадание на коровьих лепёшках точнее. Но и из выжженной пустыни один раз войско умертвий на конях-скелетах выходило… Почти 80 лет назад. В той битве мой прадед погиб, 38 ему было. Со всего мира витязи и маги собрались, треть домой не вернулась, а на Ближнем Востоке, где эту нежить горный царь один приютил, до сих пор Проклятое Поле и нечисть бродит. У пустыни даже название не обычное, нет больше у нас таких названий.

После того как хозяин с рабыней вышли из её логова к обеду, домочадцы от Ланы отстали. Раз любимица десятника, то ну её. А ещё позориться всем надоело, получая лёгкие издевательства от хитрой и наглой лентяйки. А Лана после обеда сходила в цитадель, перекусила и там, а потом отправилась с солдатами на тренировку в Кормовое Редколесье севернее села. Смыться оттуда просто некуда, да и на неё всегда десяток глаз смотрели.

А Лана, набегавшись по травке и усосав полфляжки пива воеводы – не сразу заметили и отняли – рассмотрела и попробовала на зуб обильно растущие крупные, сладковатые, но и с горчинкой, на пузатые груши похожие фрукты, которые только свиньям, коровам, и прочей скотине нравятся. Их и собирают бабы и дети, и во множестве отвозят в село. Даже на довольно высокие редко растущие деревья лазить не надо – созревающие круглый год плоды в изобилии под деревьями валяются. Квачик на вопрос наложницы друга охотно и пространно пояснил:

– Кормовые груши только скотине годятся. Да и то только здесь, ну и в тех сёлах, где такие же рощи есть. Или уж быстро довезти. Портятся мигом, даже бродят, а пьяные свиньи никому не нужны. А через день брожения груш уже и не пьяные, а больные. Так что собрали, и за пару дней скормили. Зато с кормом для скотины проблем у нас нет… Странные деревья, как будто фруктовые, но живучие как пустынные колючки, воду тянут с глубин, куда и колодец не прокопать. Говорят, что на две сотни аршин вниз корни уходят. Хотя врут, ну какому идиоту придёт в голову такую яму копать. Только гномам, но в их краях кормовые груши не растут, а здесь гномов мало. И они не идиоты, а дебилы, всё-таки роются, света белого не видя, ради золота, кристаллов и железа, а не корешков. Корешков с травами здесь на поверхности полно, знахари хвалят.

– Драконы копают, – веско заявила дурочка, вызвав смех всадников, отдыхавших после первых манёвров, удалых верховых схваток и лихой рубки на скаку насаженных на качающиеся лозы груш.

– Драконы летают, Ланочка, пещеры же готовые захватывают. А землю роют гномы, гоблины и тролли. Ну и ещё роны иногда норы строят, целые городки, чтобы враги не разорили до подхода княжеских дружин, раз своих силёнок нет, – весело объяснил молодой Гнур, стараясь из положения лёжа заглянуть повыше под короткий подол бесстыжей глупышки.

– А ещё в старинных песнях бывает про сладкий мёд и очень хмельной шмурдяк, не хуже эльфийских бренди, из этих грушиков, как учёные их называют. Но если и умели мёд из них варить, то давно забыли, а если просто перебродить, то… какать будет дурак дальше, чем видит, – добавил и легенд умный Зарван.

Лана, очень удивившись себе, пропела нарочито хрипловатым голоском всплывшую в памяти строфу на незнакомом больше никому языке:

– Из вереска напиток

Забыт давным-давно.

А был он слаще мёда,

Пьянее чем вино.

А потом повторила на Общем, крутнулась на месте, взметнув подол и вызвав кашель захлебнувшегося слюной Гнура, и убежала собирать разнообразные травы, обнюхивая и пробуя на зуб, и потешно отплёвываясь порой.

Брон отвесил лёгкого пенделя Гнуру, взял корзину и отнёс опять удивившей красотке, а то она травы в и без того короткий подол начала складывать, и судя по энтузиазму, закончилось бы это подолом выше талии. Отвесил шлепка и отправился тренироваться. Ржущий воевода вскрыл пакет от вестового, сообщил:

– Мы ещё два месяца на твою красотку любоваться будем. Велено подать ведьму в Башню через десять недель, и поймавшего, и весь десяток. Царь с царицей улетели к гномам севера на переговоры и свадьбу короля. Маги и мудрецы на большом слёте в университете своём. Генерал спецназа упылил на юг со своими волкодавами, хотя нахрена он там, но у него же свадебное путешествие, может как культурный на воды решил заглянуть, а с таким конвоем никакие пираты не побеспокоят. Шучу, салаги, наши волкодавы просто так ничего не делают. Но не наше дело… Даже наш полковник в Регере решил в ежегодный запой сходить, раз пока затишье образовалось. Отдыхай, герой, через два месяца твою беременную рабыню уже не так сильно обидят, может и вернут тебе, как допросят и изучат в Башне Тайной Канцелярии. А там вспоминают даже то, куда в пять лет в день весеннего равноденствия ходил, и под каким кустом какал… Да уж… – старый воин посмотрел на беззаботно рвавшую цветочки девчонку, вздохнул, сказал осторожно. – Там поговори… они же тоже не звери. Пугают обычно, ты уж уговори дурочку всё-всё вспомнить… Но пугают так, что некоторые месяц под себя ходят… А некоторых не только пугают… Главное чтобы не сожгли на площади, хотя видно же, что Лана не ведьма пустоши.

Вечером молча бесившаяся весь день жена так и не дождалась вопроса мужа про «что не так, дорогая» и выперла его из спальни. Десятник долго не грустил, почесал умную, а теперь и буйную головушку, пытаясь понять, что он не просёк в многоходовке, ведь не может быть так классно, да и перебрался жить к рабыне. Ну и плевать уже фактически дворянину-однодворцу на мнение домочадцев.

Отвязавшись от предложений поработать по хозяйству Лана искупалась в выделенной ей бочке в её комнате и погрузилась в интересовавшие дела. Утащила ведерный котёл на кухне. А когда отыскали трио – котёл, костерок и ведьма – в укромном уголке между огородом и хлевами, за оплетённой виноградом решёткой, между бочками с водой и ящиками с грушиками… То там уже такое варилось, что главной кухарке и вдовой старой двоюродной тётке Брона осталось только сказать пятиминутный монолог про Лану и её родню до седьмого колена, плюнуть в варево и уйти, оживлённо обращаясь к небесам. Хотя ничего такого уж жуткого там не варилось, только травки, корешки, ветки, щепка и пара гвоздей. Но выглядело мощно – серо-буро-тёмно-малиновая с продрисью, как описал цвет отец Брона, жижа, а случайная муха просто добавила антуражу.

Отец Брона не осуждал, а даже поддерживал, даже начал с другими дедками вспоминать молодость за парой кружек браги в кабаке, сильно шумя и даже отплясывая, оказавшись не таким и стариком, как придуривался. Даже зажал в углу нестарую потерявшую профессиональный нюх и подначившую семидесятилетнего старика кабатчицу, лишив невинности, как она радостно орала на полсела.

А старший сын, которому только исполнилось 13, поддерживал горячо. Даже слишком. Брон поймал сына за приподниманием прутиком подола наклонившейся над котлом сосредоточенной Ланы. Но хуже не это, а чем занималась правая рука выросшего выходит сына. Хотя и дед, и воевода в цитадели, где теперь отрок осваивал военное дело, с усмешками сказали, что и это фигня. Ещё не родился тот, кто не делал. Ну из тех, кто вообще может. А прошлого сельского жреца, который про недопустимость этого отличные проповеди толкал, сочиняя про волосы на ладонях и слепоту, и чуть не показывая, поймали за этим же перед двумя дырками на ширине глаз в стенке женской бани, да ещё когда подружки невесту провожали, а там такооое, говаривают, творится. И после этого жрец перешёл на каши, зато видел нормально и хлеб размачивал не волосатыми ладонями. Так что ему для зубов оказалось вредно.

Когда отчаянный молодой батрак попробовал вечером отведать остывавшего зелья, ведьма хихикнула:

– Не боишься в козлика превратиться? Или в свинку… Ой!

Попробовала сама ложку, зачерпнув теперь больше ни на что не годной, как кухарка уверяла, ложкой. Потаращила глаза, а потом картинно схватилась за горло, затем за живот, и начала скакать, весело хрюкая и блея. Смех и ругань, но пробовать больше никто, конечно, не решился. А Лана в постели сообщила уставшему удивляться хозяину:

– На самом деле интересное было. У меня в голове голосок противной маленькой девчонки язвительно сообщил, что я дура, раз всё в рот тяну, обнаружено неизвестное зелье, яд слабый, и она нейтрализовала, выбрав за меня, безмозглую и беспамятную.

Брон весело погрозил девице расправой, если она будет творить чёрт-те что. А рано утром поцеловал спавшую рабыню, послушал пару ласковых от бесившейся жены, попрощался с домочадцами, и со своим десятком ускакал ловить кокодрила. Там как раз сотня мужиков с подводами и сотня всадников почти доехали, но воевода и знатоков послал попозже, доскачут опытные конники на отдохнувших конях за два дня. Ну и им ещё было задание по обследованию края пустыни Гол-са-Фот на полсотни вёрст, ибо мудрый командир решил, что царю с его советниками больше информации не помешает. А дальше… ну не могла больше пройти девчонка…

Лана с её утра пошуршала и погромыхала в своём углу, никто и не заметил, что пара больших ящиков с грушиками опустела. А закрытые крышками бочки с запасом воды – на случай, да хоть засухи или пожара, и положено уставом в каждом дворе воду держать помимо колодцев на случай осады или отравления ведьмами пустоши колодцев и даже ненадолго реки, а такое случалось – вообще никто не контролировал. Сварила ещё зелье.

Уже к вечеру, но у ведьм самая суета, Лана сходила к кузнецу. Попросилась посмотреть. Позаглядывала в ящики, сундуки и бочки с железяками и углём, извозившись как чертёнок. Слазила под верстаки и на крышу. Отыскала даже моток тонкой железной трубки, валявшийся с незапамятных времён. А когда офонаревший от открывавшихся видов средних лет здоровяк впал в экстатический транс – причём без всякой магии кроме магии прекрасного тела – медовым голоском попросила его сделать самогонный аппарат, впрочем не называя так и не объясняя особо, а просто описав герметичный бак с клапаном и змеевик даже без кожуха для охладителя. И змеевик попросила обработать принесённым в крохотном флакончике зельем, свойств которого и сама не понимала, но на улучшение, углубление и состаривание вкуса и на отвод тепла.

Откуда такие слова и цели вообще взялись, ведьмочка не понимала, как и с предыдущим зельем, просто очень хотела, знала что надо, и долго сосредоточенно колдовала над варевом, интуитивно кидая травы, но там больше не в травах дело, а в поварихе… Не смог отказать кузнец, хотя через час, отдышавшись и яростно набросившись на не понимавшую, но обрадовавшуюся жену, и подумал, а какого фига. Но уже пообещал. Под мутные обещания множества подобных заказов вскоре и остатки зелья на тысячу змеевиков.

А Лана ещё и к писарю заглянула на полчасика, и учёный мужик средних лет, дорабатывавший десять лет и собиравшийся свалить в столицу и жениться, как и сказал гостье раза три, долго стоял в калитке, удивлённо бормоча и глядя вслед унёсшейся чумазой девице. Сумевшей удивить и его, и как раз вопросами про договора и лицензии, что от дурочки никто не ждал, хотя больше никто в селе и не понял бы сразу. Посмотрел на запертую просторную голубятню, почесал репу и решил пока донесение не слать.

Когда через девять дней изнывавший от тоски не по семье Брон уже в сумерках прискакал на взмыленном коне в родное село, то сразу за воротами с ухмылявшимися стражниками с удивлением заметил валявшегося на дороге пьяного мужика из земледельцев, и заодно пехотинцев на время относительно регулярных тренировок, ближних приграничных операций и нечастых вражьих набегов. Когда проезжал мимо усадьбы сурового и благообразного старосты, у которого по утрам чинно собирались старейшины, то выбежавший внук хозяйственного администратора сказал, что его попросили зайти. Забежал. Офонарел. Еле ворочавший языком далеко ещё не старик, любивший пространно порассуждать о вреде пьянства, которого особо и не было в передовом форпосте царства, пьяно пробормотал:

– Ты… это… завтра зайди… как отдохнёшь… не спеши, мы тут советом… ик… старейшин… совещались… Завтра надо бы… определиться…

Брон дико глянул на совет старейшин, валявшийся на полу вокруг заставленного едой, кувшинами и бутылками стола в пропахшей перегаром, но и незнакомым приятным ароматом, большой комнате, выбежал в чистый воздух вечера.

Вышедший из своих ворот воевода со слегка опухшей рожей послушал быстрый доклад:

– Ездили фронтом в две версты на шестьдесят вёрст. Я ещё на двадцать. Песок! И адское пекло! И ничего больше. Кокодрила взяли, засолили. Везут. Дня три ещё… Мой десяток завтра. Я с утра доскакал, моему Журке сто двадцать вёрст не перегон.

Проговорил медленно:

– Ладно. Завтра днём зайди, как отоспишься со своей… авантюристкой… Нам с полковником с тобой поговорить надо. Серьёзно. Я-то в кавалерии порядок навёл, у меня не забалуешь, боевая подготовка идёт, но пехтура вне сборов не совсем моя…

Десятник уже ничего не понимая поднял глаза, над домом воеводы возвышался штандарт полковника огромного Восточного Рубежного полка, в который входят и три сотни Мучканского конного батальона, если считать и третью молодую сотню, включающую и начавших сдавать ветеранов, и две сотни местной нерегулярной пехоты, то есть почти все боеспособные мужики двухтысячного села-форпоста. Пробормотал:

– Я и сейчас могу, не устал.

– На ночь тебя точно хватит, – хмыкнул воевода. – Но полковник не может. Позавчера приехал с продовольственным обозом, покушать нам лично привёз. Быстро доклад о наших… новостях получил. Ну и лично посетить решил. Разобраться и накостылять. Он ведь аккуратно пьёт, шутят в полку про его запои, просто отдыхает культурно, даже в столицу ездит с семьёй, и в другие города… Ну а как приехал, начал дегустировать… В общем, пока не просыхал… Я всё запер и ключ в сено кинул, из-за плеча, завтра после полудня приходи… Ну и… ты и не собирался пока вроде, но из села выезд запрещён, карантин от болтовни, на дорогах патрули. Полковник всё-таки один приказ успел отдать, и весьма умный. Нечего, чтобы все знали. А потом решат наверху, что можно говорить.

Брон поехал к своему дому. Проезжая храм, увенчанный крестом с правильно длинными нижним и особенно правым лучами и с символизирующим центр мира кружком посередине, послушал из дома строгого и воздержанного жреца пьяные вопли и весёлый женский визг. Ну дела!

Только из кузни несмотря на позднее для работы время раздавался стук молота и кузнец орал:

– Нет, через три часа закончу! И завтра с рассвета продолжу! Столько заказов! С такой наценкой за срочность! Дети, давайте напряжёмся, катайте трубки, такой день год кормит! А ты, жена моя, сходи к писарю и такой же патент сделай! Напиши, что только из правильного патентованного аппарата не капает, а струится правильное… как его… ладно… Быстро! Чтобы только у нас правильные аппараты за десять цен покупали, а не подделки без зелья для левака без… как его… букету!

Во дворе десятника встретила жена, стоявшая на крыльце со странной кривой ухмылкой, кивнула на стоявшее посреди двора ведро с отмокавшими розгами, сказала:

– Сам завтра выпорешь. Да это же и старейшины, воевода и полковник скажут, полагаю. А я не стала, всё-таки твоя рабыня, да и… много… сделала… для нас…

Заканчивала речь дражайшая половина в сомнениях и с трудом выдавливая не пролезавшее сквозь зубы признание, она всё-таки добрая и справедливая, а красота что… проходит, а характер золотой. Ну и зашедший сосед подал ей мешочек с деньгами и пробормотал:

– Значит раз сегодня скидка, то за полгода вперёд. И очень жду сусло животворящее, там сочтёмся.

Пока Брон пытался закрыть рот, его сестра чуть не уложила его словами, как конь недотёпу копытом. Перезревшая аж до 25 лет дура, которой в женихи уже хоть батрака хотели, гордо сообщила, ещё и палец в конце речи вверх подняв:

– У меня уже шесть женихов! Среди них наш жрец и два рыцаря из свиты полковника! А первым был писарь наш, который говорил, что здесь его не охомутать, в столице у себя богатую купеческую дочку подыщет. Первым предложил, прочитав бумаги! А когда я его отшила, как Лана сказала, он и остальным информацию о завидной невесте продал. Но я уже решила, что в столицу поеду! Торговой пред-ста-ви-тель-ни-цей! Богатого торгового дома «Брон и семья»! Там к графьям для начала присмотрюсь. К красивым.

Лишь бухой отец ничего не сказал, только палец большой вверх поднял. Ну и лицом изобразил, что ему уже можно, спиться не успеет, да и лучше помереть раньше весёлым, пробухав и проплясав последнюю ночь, чем позже грустным, проползав и пролежав последний год.

В своей комнатке Лана подала хозяину маленькую жестяную кружку восхитительного ароматного мёда, а после того как он поцеловал шалунью, макнулся в бочку и обтёрся, подала рюмочку отличного бренди! От которого душа запела, причём от восторга, а не от опьянения. Лана прошептала, обнимая хозяина:

– Я понимаю, что как всегда наломала дров. Дурочка я. Но ты уж меня не секи завтра. Я ведь хотела как лучше… Но кто ж знал, что все пейзане как с ума сойдут. Столько этих грушиков пропадало. А тут двое суток, и потрясающий мёд. Вернее сидр. Но я его назвала сидряк, чтобы запатентовать. От слова шмугряк. Это бренди из сидряка, после перегонки. А шмугряк тоже для патента, от слов шмурдяк и грушик. Но кто-то из твоих домочадцев мой сидряк взял без спросу и разнёс по всему селу, а там и без сусла раз десять можно просто грушики бросать хоть к стакану на бочку, два дня брожения, и хоть обпейся… Правда лучше при брожении водой разводить раза в три или четыре, а то слишком крепко получается. Но лучше продавать. Хорошо, что я всё запатентовала на твоё, мой рыцарь, имя. И сусло для сидряка только у нас, оно само воспроизводится, я скажу, что делать, да там просто, грушик кинуть, нагреть, помешать, дать остыть, повторить два раза, и все дела. И за названия пять процентов тебе. Ты станешь очень богат! А денег нам много потребуется. Спасать миры, это очень дорого…

Закончить болтовню Брон наложнице не дал, набросившись на болтушку. А потом ещё и ещё прерывал болтовню любовью. Но ещё два раза настырная девица со слезами на глазах пыталась вызнать, когда же они отправятся спасать мир.

Поздним утром Брон позавтракал. Посмотрел на лично притащенную его сестрой и женой и установленную посреди двора скамейку, с приготовленными верёвками. Послушал объяснение, что девка привычная, и они ей зла не желают, из лучших побуждений приготовили гладкую скамейку без заноз. Плюнул и отправился в комнату в доме, названную кабинетом! Почитал выкладки надвигающегося богатства, составленные писарем по путанным расчётам Ланы. Но пока ещё не понял. Защита мозга от шока.

Но уже понятно, почему писарь жениться возжелал, очень заманчиво породниться с богатейшим домом Маланги, да может и всего Малолесья, куда входит ещё несколько государств лесостепной зоны центра мира. Погладил лоб, вспоминая путанное бормотание наложницы сквозь слёзы, что это на спасение мира. Бред какой-то. А уж какой бред бежать куда-то, ибо сидя на попе ровно, мир не спасти. Хотя и на бегу как, непонятно. Но Лана убеждена, что носясь как угорелым, можно понять и решить проблему.

Десятник выпил рюмочку как его… шмугряка. Невероятный вкус! Выпил кружечку правильного лёгкого сидряка, крепостью как лёгкое пиво. Бесподобно! Сдержался чтобы не нажраться. Ну да, это городским богачам с их барами в кабинетах привычно, а в селе…

Отправился по властям. Трезвевшим невероятным ожесточением воли. И жрец смог остановиться, и порол розгами во дворе своего дома двух известных лёгким поведением вдовушек – хотя одна и замужем не была, а вторая развелась – вздумавших требовать продолжение банкета. Взрослые уже девки со следами пьянства на лицах не орали, чтобы не позориться, да и переносили похмелье во всех проявлениях стоически, даже из положения лёжа на животе уважительно поздоровались с заглянувшим Броном.

Старейшины были мрачны, отпивались рассолом, и ворчали, что не надо было мешать дефицитный пока шмугряк с водкой, и добавлять водку в крепкий сидряк. Ну и претензий к Брону особо и не было, да и не за что – его домочадцы насильно никого не поили, а сидряк и сусло продавали для производства ценных напитков на продажу. И даже сразу всем говорили про одну двадцатую с выручки за название и за идею. Патент. А если самому вылакать, то какой патентный сбор? Старейшины потребовали только заварившую кашу рабыню выпороть хорошенько.

Воевода вообще только ржал, да и был уже в отличной форме – совсем уж сильно не бухал. Полковник был мрачен и зелен ликом. Тоже начинал каждый день с подоспевшего из аппаратов шмугряка, а потом и сидряк с водкой пил, а мешать ничто не стоит, как сам и сказал. Поздравил Брона с богатством. Сказал, вороша свои бумаги:

– Все грушиковые деревья пока объявляю арестованными. Земли царства, царь и решит. Но будет госмонополия на них. Грушики виноделы покупать будут. Ну и ты не обеднеешь, бумагу про пять процентов все видели, а одна стандартная бутыль божественного шмугряка при оптовой продаже патентованными царём торговцами будет стоить, полагаю, пару золотых! А это между прочим 120 сребреников! Трёхмесячная зарплата хорошего подмастерья! А тебе шесть серебра! С каждой! А их будет… ну тысяч двести в год, больше не купят. Это двадцать тысяч в год только за лицензию! А ещё сусло для сырья, ну ещё столько же, дальше царь аппетиты твои ограничит. Сорок тысяч! Ну и с учётом сидряка для бедных, ха, да ты больше ста тысяч золотых в год будешь получать! Ни за что считай! Правильно писарь ваш подсчитал, самым богатым будешь, во всём не только Малолесье, но и на всём Западе! А по расходам ещё богаче, у тебя же не капитал столько, а прибыль!.. Ну ты и хитрец!.. Ну и грушиками пока свиней кормить продолжайте, чего добру пропадать. А всё на бухло пускать нельзя, цены упадут и полмира сопьётся. И через несколько десятилетий может и закончится такая прибыль, но за это время много богачей появится… А рабыню выпори хорошенько, чтобы неповадно было форпосты спаивать. Ну и нельзя так резко перемены вносить, так же всё разломать можно. Такое вмешательство не хуже небольшой войны будет. Ты знаешь, что происходит со странами, в которых находят ну очень много золота? То-то же. Не знаешь. Так знай. Они гибнут! Сначала расцветают, а потом… ну, как чуть с селом вашим не случилось. Можно считать, что спиваются.

Брон вышел, пытаясь остановить гул в голове. Цифры вроде понятные, но уложить… И как-то понятно, что и царство Маланга разбогатеет, и народу перепадёт, особенно избранным. А если населению раздавать, так оно работать перестанет. И действительно, смерть стране. А потом вдруг колоколом ударила мысль – глупая девчонка взяла то, что в изобилии было под боком, чем свиней кормили, и просто взломала целое процветающее царство! Еле остановили! И вот они, деньги на, как она бормочет, спасение мира. А если так же, ну хоть на одну сотую от уже увиденного, умножать ресурсы, то через несколько лет мир станет иным! Она не бредит! Она может! Брон потряс головой и погрузился во второй бред наложницы. Бежать… ей и её… рыцарю. Спасать мир. Чуть не врезался в ворота и кто-то заржал, что и богач напился.

Во дворе десятник сразу лично унёс скамейку. Ну не урод он, чтобы глупую девчонку, дарящую ему всю себя, и сделавшую просто невероятно много для процветания уже богатого рода, жёстко отлупить. И жена, смахивая слезинки от облегчения, благодарно кивнула ему.

А вот сестра дура. Фыркать начала. Поэтому когда явился полковник с воеводой, лично проконтролировать порку виновницы, Брон отвёл в соседнюю комнату плакавшую Лану и торжествовавшую сестру, там привязал сеструху и отлично выпорол под облегчённые хихиканья наложницы. Ну и полковник визг не отличил, а что-то орать про обман сестра побоялась, после того как Брон пообещал завтра же выдать её замуж за батрака. Лана вытирая слёзы и шмыгая носиком, бочком села напротив полковника, который посверлил её взглядом, а потом накатил стопку шмугряка и вышел. Всё понявший воевода усмехался в усы.

Ну и в селе случился ещё десяток телесных наказаний – били батогами отличившихся в пьянстве мужиков из пехоты и вообще не служивых. Полковник суров, но справедлив. Ну да, могли бы уже везти в закрытой карете и Лану, и Брона, и родичей, исчезли бы, и все дела, и никаких патентов, всё царю. Но тогда через несколько лет или десятилетий пало бы царство Маланга! Такое даром не проходит, и бесстрашные всадники Малолесья просто не сражались бы за таких царя и отечество. Про Чуму Брон и не знал. Но это не значит, что Чумы нет. И не значит, что Чуме есть дело до такого.

А вечером Брон после любви поговорил с восторженной Ланой. Лана начала разговор, а потом тихо плакала, получив ответ, что не убегут они спасать мир. И не из-за свалившегося богатства, десятник знал, что не из-за денег, а просто… глупость это. У него присяга. Но даже царю говорить про такое… глупо. Он и раньше не хотел, и теперь не хочет. И громадный доход не вот прям сейчас, потом будет, может и год займёт, и два. И наверняка будут не нафантазированные шокированным похмельным полковником сто тысяч в год, а может и меньше раз в несколько. Лана прошептала со слезами на глазах:

– Я и не думала о такой куче денег. Даже не представляю какая это груда золота. И не понимаю, куда их тратить во имя великой благородной цели. Но можно просто продать патент! Да хоть твоему мудрому царю. Даже десять тысяч золотых более чем достаточно на комфортное путешествие и поиск решения. А потом ещё что-нибудь придумаем.

Ответ, нет.

Лана загрустила, и следующий день хандрила по-своему, со стороны не очень и заметно, ела, сходила в цитадель, купалась. Посмотрела и на купания не рвавшихся принимать её в свою компанию девок за для этого и не вырубаемыми густыми зарослями за частоколом на западе, в котором для девок и калитка есть. Похихикала над пушистостью девиц, хотя обычная пушистость. Вечером заварила зелье в котле. Перелила в бутылки и подписала: «Волосы».

Рано утром, пока Лана спала, Брон покинул постель и вскоре в своей комнате уже рассматривал бутылки с новинкой вместе с друзьями и однополчанами, пришедшими на стаканчик сидряка. Парни, помня про результат от первого зелья, добавленного к грушикам и породившего чудодейственное сусло, рвались монетизировать и это. Самый старый в десятке Сарик – бывший двадцатником, но пропивший кассу, битый и разжалованный в рядовые, но сохранивший и даже усиливший амбиции – воскликнул:

– Ну написано же! Волосы! Значит выращивание шевелюр. А может и гуще, и без седины. И я уже понял, что пленная ведьма зло не творит, то есть не превратишься в комок волос. Да что там!

Сарик быстро намазал свою голову с начавшими редеть волосами, и короткую бороду и усы с седыми прядями. А через пять минут все просто тихо ржали, глядя как на боевом товарище волосы на голове и лице просто исчезли! Растворились! Хорошо хоть вояка не вспомнил про брови и ресницы! Пока сам герой смотрелся в зеркало на свою лысую как ползадницы башку, зашедшая жена Брона глянула на бутылки и весело сказала:

– Лана сварила для девиц зелье для эпиляции! Представляете! Взять ложку, намазать всё тело, и три года, хотя это не точно, гладкая кожа. И самое прекрасное, что если рукой случайно задеть брови или ресницы, то они не пострадают. Главное голову до мытья рук не чесать. Но это не сусло, закончится, и всё, – поняла, что что-то в компании не так, глянула на Сарика и охнула.

А через три дня Лану поймали, когда она вечером перелезла через частокол на северной стороне, но подальше от ворот, спустилась с вала и преодолела ров. От подскакавших всадников не убегала. Врала, что просто погулять отправилась. Получила подзатыльника от Брона и долго извинялась ночью во время любви, упирая на то, что сама не ведает что творит.

Вторая попытка побега была предпринята ещё через пару недель. На этот раз беглянку поймали в грушиковой роще, по направлению к горам на севере. В полночь. На этот раз беглянка получила несильную порку ремнём, с зажатой между ног хозяина головой. Очень раскаивалась, врала, что в голове помутилось, действовала как в тумане. Плакала, что очень боится лесов, и оказавшись даже в роще видела повсюду тени. Ей все сказали правду, что в лесах есть не только тени, а и волки, медведи, даже леопарды, бывает заходят огры-вадоеды. Ну и разведчиков кочевников никто не отменял. Да и банальных разбойников – недавно банда в нескольких днях пути на юг купцов убила и ограбила аж на неплохо охраняемом Великом Востзап Пути. А уж что они сделают с беззащитной девицей… Лана исправно плакала.

В положенный срок, уже в конце сентября, но холода в этих краях редкость даже зимой, хотя что считать холодами, Лана слезла с коня около Башни, ворча, что всё себе отбила и стёрла, и радуясь, что хоть эта неделя пути не кверху попой перед седлом. Её конвой из девяти всадников, легко спрыгнув из привычных сёдел, посмеялся, что и ехали с повозками и не рысью, короткими переходами.

Все посмотрели на единственную в столице такую башню. Башен, конечно, полно и в могучей стене города, укреплённого на холмах и обнесённого глубокими рвами, и в совсем уж высоко вздымающейся на большой скале цитадели. Но эта одна такая, недалеко от южных ворот столицы, среди складов и пустующих казарм для осаждённых войск и их семей. На берегу реки и впадающей в неё речки с мельничным колесом, высоченная и мрачная.

Зашли. Доложили страже. Неожиданно прошли в лифт! Скрипящая приводимая водяным колесом конструкция вознесла визитёров на самую стометровую верхотуру, на предпоследний этаж, под конюшни для дриков.

В огромной богато обставленной комнате на половину этажа их приняли сам царь, глава Тайной Канцелярии, генерал спецназа, главный маг-советник царя, немолодой очень представительный маг в длинном одеянии учёных колдунов Ближнего Запада и энергичный моложавый светлый эльф с Дальнего Востока. Все лады, ну кроме эльфа. Зал для тайных дел вовсе не походил на мрачную пытошную, всё в светлых тонах, залит светом из больших окон с открытыми и наружу и внутрь стальными ставнями. Запертые шкафы с книгами и ещё чем-то, стол с напитками и лёгкими закусками.

Царь за руку поздоровался с бойцами, строго глянул на Лану, быстро искупанную в ванной комнате в приёмной девицами из гвардии царицы и переодетую из дорожной одежды с шароварами в длинное светлое платье. Бойцов десятка отправили этажом ниже на опрос с магами, Лану усадили в жёсткое кресло напротив стола допрашивающих, Брону предложили более мягкое кресло немного сбоку.

Через полчаса строго допроса Лана смахнула слезинку и в очередной раз сказала, что ничего не помнит из прошлого, ничего не знает. Маг с Ближнего Запада надменно представился Брону:

– Я знаменитый профессор менталистики Жакат, проректор по магической части Западного университета наук и магии. Сильнейший в мире менталист. И сейчас тебе надо дать разрешение на исследование твоей памяти. Я поклялся информацию из этого места не выносить, кроме моих записей для архива, с доступом самых избранных через сорок лет. И я союзник Маланги и эльфов.

Вариантов у Брона и не было. На Лану надели наушники из морских раковин, в которых под плеск волн играла мелодия. Маг положил руки на голову Брона, начал неслышно Лане говорить, а писарь записывать. А через двадцать минут с Ланы сняли наушники и царь медленно спросил:

– Почему, десятник Брон, ты не написал в рапортах, что Лана говорила тебе про её вещий сон? Про ту… девицу полосатую…

– Это гимка, величайшее сокровище Вселенной! – быстро пояснил эльф. – Их иногда не совсем верно называют ночными эльфами. И если послание судьбы передавала гимка, то… это просто невероятно. И я так понял, она была одетой, что тоже невероятно. Одета была?

Лана кивнула на вопрос про одетость гимки и понурила голову, поняв, что теперь её начнут раскалывать серьёзнее. Но успела и удивиться, что сама сразу не вспомнила гимов, а теперь вспомнила, даже про рагимок. Странные выкрутасы памяти, а может судьба эта не позволила сразу вспомнить?

Сзади подошёл крепкий агент, надел на глаза Ланы повязку и раковины на уши, просто так быстрее, чем таскать допрашиваемую туда-сюда, ну и эффект на глупую девицу оказывает отличный. Маг-менталист вышел немного отдохнуть лёжа.

– Я думал, что это ерунда и чушь. Сны записывать. Я же их проигнорировал. И про спасение мира, и что мне тоже идти надо. И я… не стал ничего такого делать, и Лане не позволил. Я беззаветно предан Маланге и царю! – быстро проговорил Брон.

Вся комиссия улыбнулась криво. Хотя что взять с солдата. Он действительно мог просто не понять всю важность такой информации. Да и любой нетренированный ум просто не может осилить столько невероятного. Ну и никто не сомневался в преданности Брона. Царь сказал:

– Твоя преданность, десятник Брон, не подлежит сомнению. Претензий к тебе нет, поскольку иного от тебя и ожидать не следовало. А как следует из ментальных способностей пленной ведьмы, она может и влиять на неподготовленные умы. Ведь смогла же сбежать в первую же ночь от чутко спящего отличного воина. И в качестве жеста доброй воли, я могу предложить тебе, Брон, выкупить твои патент и сусло на шмугряк… какое интересное название… и на сидряк. За сорок тысяч золотых. Поверь, это очень много. За несколько лет ты сможешь… заработать больше, но несколько лет надо ещё прожить, организовать торговлю патентами и суслом, и сбор платежей. А не имея опыта это очень трудно, даже найти помощников, которые не обдурят. И чтобы не началась великая смута, а она надвигается. Царство сможет играть вдолгую, и для казны сорок тысяч не запредельная сумма. И я дарую тебе титул графа. Потомственный, твоя жена станет графиней, а дети виконтами, даже младшей сестре дарую титул баронессы, и средняя сестра с мужем станут бароном и баронессой, им и земли дарую восточнее вашего села Мучко, где есть теперь королевская роща грушиков и настало время построить крепкий замок, они справятся.

Царь улыбнулся и продолжил:

– Но ты будешь графом с совсем маленьким графством. Ты не справишься с управлением землями и населением. Зато графство прям за стенами столицы, твой замок будет частью городских укреплений и даже на стражу тебе тратиться не придётся. Предложу и службу, хотя бы по продвижению шмугряка на рынки мира… Специальный посланник царя Маланги, общение с правителями, первыми лицами и богачами всего мира, даже не только континента Крестон. Прекрасные вполне роскошные путешествия по красивым местам в богатых землях. С тобой будут помощники, а тебе ничего лишнего знать не надо, твоё дело входить в лучшие дома мира, с помощниками и слугами. Но лучше без жены и детей, всякое бывает, и служба посланника несёт и риски. Хотя небольшие, ты будешь приходить с прекрасным алкоголем, от которого возникает восторг. Да и зачем жена, когда рядом будут прекрасные фрейлины, дочки купцов и служанки. А ты и статен и лицом красив. Вот такой счастливый билет ты поймал в аркан на краю загадочной пустыни Гол-са-Фот. Но это отличное предложение, а не приказ. Решать тебе. Подумай.

– Я согласен! – сразу ответил Брон, обрадовавшийся прекрасному предложению и отсутствию претензий за свою чудовищную глупость, пожал руку царя и вышел вслед за агентом.

Эльф налил шмугряка из бутыли на столе с напитками на донышко широкого бокала, покрутил, понюхал, выпил, улыбнулся:

– Я в восторге от твоей мудрости, молодой царь Галат. Ну что такое 41 год, мой благородный друг, мне уже 180… Да уж. Счастливый билет выпал и тебе, славный и благородный царь Маланги. Я не про шмугряк, хотя и это тоже… Тысяч сто лет назад здесь были эльфийские земли, и очевидно грушики чудом уцелели и даже неплохо себя чувствуют. А вот рецепт напитка из них был утрачен очень давно, здесь были страшные войны с приходившими ордами некромантов и умертвий, поражения местных королевств и жуткие царства тьмы, а потом Чума и проклятые земли… Потери были огромные, не сохранили и аналог, как она это назвала, сусла, а вернее сваренного очаровательной и загадочной ведьмочкой зелья, хотя эльфы не по магии котлов, наверно просто заклинания были… В наших краях на Дальнем Востоке есть отличные сады с прекрасными зачарованными фруктами. Но распространить их на весь мир пока не получается. А старинные легенды гласят, что бренди этого мира был лучшим во Вселенной. Но теперь и про Вселенную мы знаем до обидного мало, всё утрачено в череде вторжений чёрных магов в центр Крестона, это я как учёный и маг, и профессор Эльфийского университета наук и магии говорю. Даже тайные знания утрачены.

Эльф плеснул себе ещё шмугряка, жмурясь от удовольствия сделал крохотный глоток. Приложил с поклоном руку к груди на слова царя о сорока бутылках в подарок другу. Продолжил делиться информацией, для присутствующих не секретной, но для этого и прилетел мудрец с Дальнего Востока на дрике, как только пришла информация о пришедшей из грозной пустыми Гол-са-Фот даже не обгоревшей на солнце девице. Спешил, даже ведомого дрика не взял, и только одного помощника-охранника прихватил. Ещё ждал предложения от умного союзника, рассматривая вместе с царём большой глобус. И говорил:

– Патент не вечен, да и сусла можно сделать сколько угодно. Но пока ты, Галат, всё правильно решил. Разведка и влияние. Да и деньги не помешают перед лицом надвигающейся опасности, хотя древних потрясений не ждём, но мы помним, кто внёс решающий вклад в разгром конницы умертвий. Несгибаемая Маланга всегда на страже мира. А война, это и деньги. Мы уже приготовили деньги для тебя, если случится более сильный удар некромантов, и ты поведёшь и наёмных рыцарей Ближнего Запада, и наёмников из числа варваров Среднего Запада. И наши армии эльфов, троллей и ладов Дальнего Востока готовы выступить, но пока мы дойдём. Города Среднего Востока и Баланских степей предоставят наёмников, на бескорыстное присоединение их к общей борьбе не рассчитываем. Может и кочевники Баланских степей за ум возьмутся, хотя сейчас они скорее на той стороне. Как и с юга можем помощи не дождаться. Король Тепломорья не только сам не придёт, но может и войска Райских Баронств с Дальнего Юга с их наёмниками из дикарей Жаркого Юга не пропустить. Если вообще не встанет на сторону врага. Плохо с ним. А вот за возвращение в наши ряды гномов Ближнего Севера тебе, Галат, отдельное спасибо. Их многочисленные стальные фаланги и катапульты очень помогут, и недалеко им, а то прогулялись из-за глупости силами молодых горячих балбесов, но мы были предельно аккуратны, раненых вылечили, пленных сразу отпустили, с провиантом на обратный путь помогли.

– Мы поговорили с премьер-министром Тепломорья. Он не рад, что его король склоняется к черноте, но сделать ничего не может. Надавить на премьера тем, что он тролль, не получилось, он верен присяге. Будем работать. В том числе и с элитой, два генерала и многие полковники недовольны, и они не в столице, к ним первые визиты граф Брон и нанесёт, пожалуй, – немного обрадовал эльфа царь, под кивки генерала спецназа и главы Тайной Канцелярии.

– Теперь о Лане, – после третьей порции на дне бокала проговорил эльф. – Допрос надо продолжить, наверно сейчас запоёт с энтузиазмом. Но потом надо… отпустить. Хотя бы в то село отправить. Не удивляйтесь. Попробую объяснить, хотя и сам ни в чём не уверен. Итак. Хотя нет, что показала разведка вглубь Гол-са-Фот?

– Отличные результаты, мудрый Клисаматан, – улыбнулся царь. – Не успели поделиться, но ты сам пока занимался материалами по пленнице. Она дала бесценное. Первая разведка в день поимки по свежим следам дала направление. Вторая разведка Брона просто не дошла до цели. Никто же не предполагал, что девчонка за шесть дней, хотя наверно больше на один день, поскольку она помнит себя уже среди раскалённых песков, прошла пятьдесят лиг! И по прямой. Третья экспедиция на верблюдах вышла левым крылом к портальному камню. Двести вёрст пустыни в любую сторону! И мы нашли место уничтожения каравана груллов. Получается, что Лана проходила по тридцать вёрст в сутки, и помнит себя через сутки после выхода из портала. Но и это не всё. Она скрыла нечто важнейшее. На месте гибели каравана груллов найден кувшин из-под мозгового джинна, как на нём написано, непростой был караван, да простые там и не ходят. Судя по всему шёл от портала. То есть кто-то принёс через портал мозгового джинна, а может и нескольких. Караван его встретил, шли на запад, к Тяжким горам, за которыми наше Малолесье, и на главный пик которых и Лана шла. И в Тяжких горах много пещер, да и не пойми чего. И кувшин был недавно открыт. Так что защищаемая тобой девица скрыла важнейшее, она пережила атаку мозгового джинна. И может быть захвачена. Мы уже прочитали, что порабощённый джинном может быть абсолютно нормальным, джинну вовсе не обязательно вмешиваться в жизнь носителя. Хотя бывает, что и с ума сходят во время борьбы при вселении джинна.

Мудрый Клисаматан вытаращил глаза, налил половину бокала шмугряка и быстро выпил, указал на понурую головку Ланы с завязанными глазами и заткнутыми ушами, и на дверь, за которой отдыхал менталист.

Но сначала Лану допросили. Плачущая девицы призналась помимо почти всего остального, что да, напал мозговой джинн, а потом улетел. А она забыла. Не поверили. Допросили и про вещий сон и про спасение мира. Вытянули всё. Лана скрывала только подготовку побега. Лане сказали не сопротивляться обследованию мозгов, глава Тайной Канцелярии и плётку показал. Кивнула обречённо.

Могучий, как он считал, да и все в этом мире считали, менталист подержал руки на голове Ланы, через пять минут пыхтения вынес первый вердикт:

– Ничего не видно. Просто стена! Выше гор! Сверху ошмётки мозгового джинна. Он просто разорван на дальних подступах, так удобнее описать для воинов. Я знаю, что очень мало кто может отбиться от джинна. Ещё меньше тех, кто после этого останется не идиотом. Ещё меньше тех, кто просто с повреждёнными мозгами. Ну а кто с совсем целыми, я просто не знаю.

– Поищу в своём универе, – слегка заплетающимся языком сказал старый всё-таки эльф.

– Я пойду в голову исследуемой! Как следует покопаюсь. Пройду в самые глубины! Сниму защиты! Аккуратно возьму под контроль и всё рассмотрю. Задета моя профессиональная честь! Лучшему специалисту мира какая-то сопля, фигурально выряжаясь, кукиш показала! – провозгласил менталист. – Уложите девчонку на лавку или топчан какой, привяжите. За час или два справлюсь. Будет больно, девочка, но ты сама виновата.

Привязанная к мягкой кушетке Лана прошептала неожиданно пришедшее ей в голову:

– Верёвкой обвяжите.

– Ты уже привязана, – улыбнулся генерал спецназа.

– Не меня. Проректора.

– Зачем?

– Когда его колбасить начнёт, тяните что есть сил. Ко мне и к нему не прикасайтесь. Может и останется с мозгами хотя бы как у обезьяны. Но если быстро поймёте, то под себя покакает недельку, и дальше продолжит профессорствовать. А нефиг мозги взламывать! – язвительно, хотя и не желала этого, объяснила Лана, потом для себя отметила, что у неё опять приступ дури от шока.

Профессор наклонился над Ланой, положил руки на её голову, потом одну переместил под левую грудь. Лана закрыла глаза, не будучи способной сопротивляться сильному всё-таки вторжению – и не помнит она нужные заклинания, и сил магических уже нет. Потом застонала, закричала жалобно…

А потом атакующего менталиста начало колбасить! Агент с верёвкой не сразу потянул, и слабо, но под рёв хора командиров дёрнул сильно. Менталист отлетел от жертвы, продолжил колбаситься на полу, но уже не с возрастающей, а с убывающей амплитудой и экспрессией.

Лана быстро успокоилась, открыла глаза и повернув голову смотрела на взломщика мозгов. Под которым растекалась лужа мочи, а судя по запаху, и не только мочи. Унесли. Лану усадили и надели полумаску и наушники.

Эльф, попивая шмугряк, прогнал с лица злорадную улыбочку, проговорил, стараясь побыстрее закончить и перейти к пиру, со шмугряком:

– Чёрная магия, есть чёрная магия, и не важно, тёмный или светлый маг применяет. Я противник такой менталистики. Пускай гордый Жакат девицу в попу расцелует, она его спасла. А я вижу, что по мозгам получил хорошо, но не критично. Итак…

Клисаматан указал пальцем вверх:

– Там есть НЕЧТО. Я не про богов. Сами подумайте, боги тоже откуда-то пошли. ЭТО тоже откуда-то пошло, но философию отложим. Мы знаем про Чуму, про Равновесие, про Хранителя нашего мира Фотнир, про судьбу, и много про что ещё. Но нифига не знаем из мудрости Вселенной, так нам досталось в чудовищных войнах прошлого. Из портала посреди Гол-са-Фот пришла ничего не помнящая, но вспоминающая девица. Не умеющая колдовать, но варящая магические зелья, не понимая как. С потрясающей ментальной защитой, живучестью в песках и защитой от ядов. Но не она первая из портала, даже порталов, он не один, приходили и раньше, и от них мы знаем, что есть миры с настоящей могучей магией, утраченной у нас, даже почти все магические и научные книги уничтожены. И все Школы Магии. И у нас что-то неладно с маной, её мало. И Лане был сон, спасти мир. Она и делает что-то, сама не понимая. Значит и не надо ей мешать. Вернуть откуда взяли, но не на край пустыни, конечно, и… не забыть. Присматривать при случае, интересно же. А зло она точно не причинит, по крайней мере осознанно. Просто смириться, что мы ей помочь не можем. И понять, что она такое, откуда, как и зачем, тоже не можем. Не понимаем и что значит спасти мир. Отбить нападение некромантов? Так мы и сами отбиваем, и куда сильнее слабой девицы. И почему сейчас? Сорок тысяч лет назад в войнах и от Чумы погибло большинство населения, но тогда таких оригинальных спасательниц вроде не было. А тогда из района Гол-са-Фот куда более могучие силы лезли. Всё.

Но остальные со «всё» не согласились. Все признали, что Лана ещё что-то скрывает. А Лана уже подумывала, что может лучше рассказать свою последнюю тайну, про замышляемый побег, встать на колени перед царём, подчиниться, сделать его «моим хозяином» и «моим царём», он вроде не злой. Поможет спасти мир. Но тут её подняли, быстро потащили, спустили в лифте и завели в большую мрачную и жуткую комнату в отблесках огня.

Пофиг Лане до всякой мрачности и жути с изображениями костей и монстров, но тут было другое. Пока Лана набирала в рот воздух для крика и выпучивала глаза, с неё ловко сняли платье и спиной уложили на жёсткую скамью, щёлкнули кандалами на ногах, на руках за головой и вокруг талии. Пытошная! Где в жаровнях раскаляются клещи и шипы, с потолка свисает дыба, всюду висят по стенам и разложены на столах жуткие инструменты. И к ней уже направлялся палач с раскалёнными докрасна клещами.

Лана зашлась в отчаянном крике. Просто смертном вое. Дёргалась и билась изо всех сил, но вырваться, конечно, не могла. Прокричала среди отчаянных воплей:

– Нееет!!! Я боюсь! Мне уже больно! На мне Привет Палачу! Я сразу умру!

Эльф глухо ругался. Подданные короля застыли с каменными лицами. Король махнул палачу отойти, сказал короткими фразами, выходя из страшного помещения:

– Отвязать, одеть, успокоить. Утром отправить с Броном в Мучко… Друг мой Клисаматан, я не знал, что так выйдет… Что девица так труслива… А на мне ответственность за царство… Пугнуть надо было… Нехорошо получилось… Ведьмы пустоши или рассказывали всё до пыток или умирали в начале пыток… Привет Палачу. Мы такую магию не знаем.

– Мы тоже, – кивнул эльф. – Я понимаю тебя, но так не поступил бы. Наверно. Я не король. Предлагаю остальные дела на завтра отложить. Пошли пировать.

Через два дня скачки приехали в Мучко. Лана была молчалива, от Брона отворачивалась. А уже почти бывший десятник и сам не знал, как быть. Попытки обнять наложницу приводили к отчаянному крику и нешуточному сопротивлению. По совету друзей, да и всех, оставил пленницу в покое и занялся делами – ждать указ короля и готовиться к переезду в столицу, передавать усадьбу дальним родственникам, прощаться с друзьями и пировать с ними, приглашая в гости, в свой замок.

А через день в полночь Лана надела своё платье из пустыни и лёгкие ботиночки, взяла незаметно стащенные в цитадели огниво и маленький нож, прихватила плед, выскользнула из своей комнаты, незаметно проскользнула за ворота. Прошла по улице, открыла в западном частоколе калитку к реке, отперев замок украденным вечером ключом, и юркнула в заросли кустов вокруг купальни девиц. Всего несколько секунд и была на виду, и осматривавшая окрестности стража её не заметила. Разделась, смотала узелок, привязала к голове. Дождалась когда облака ненадолго закрыли луну, переплыла речку, прошла по воде вдоль берега, вышла, оделась и побежала на юг. Через десяток минут запыхавшаяся вбежала под деревья и пошла шагом, пытаясь меньше спотыкаться о сломанные ветки и камни.

Шла до утра и потом весь день, периодически шла по ручьям. Ночью спала, завернувшись в плед под корнями упавшего дерева, и разведя большой костёр перед укрытием.

Шла дальше. Радовалась, что казавшийся густым лес таковым не был, небольшие холмы и скалы особо не затрудняли путь. Ручьи и небольшие речки с песчаным и каменистым дном проблемы не составляли. Были едва заметные тропы и заросшие травой дорожки. Изредка встречались крохотные обнесённые частоколом деревни и отдельные усадьбы, но обойти их труда не составляло, заметив сгущение тропинок или услышав шумы или почуяв дым. Пару раз её видели, но издалека. Один раз какой-то мужик гнался, но был слишком далеко и медлителен. И Лана долго пробежав по ручью и, оставив мокрые следы на поперечной тропке и прыгнув обратно в воду, оторвалась от неумелого охотника.

Зверей путешественница тоже не боялась, сама не понимая почему, и вообще чувствовала себя спокойно и в лесу, и в ночи. Во время одной ночёвки под небольшой скалой к ограждающему костру подошли два небольших волка. Но Лана почувствовала их заранее, проснулась, а потом чувствуя непонятный зуд в правой руке и в клыках, очень широко раскрыла рот и зашипела так, что волки развернулись и убежали. Лана сама не заметив обратно укоротила клыки, подбросила валежника в костёр и спокойно опять заснула.

Глава 3. Идущие туда и обратно

На четвёртый день марша на юг вымотавшаяся и отощавшая – опять осталась только кожа да кости, не считая сисек, попы и ляшечек, которые не уходили, пока питание от Астрала справлялось – девица вышла к поперечной лесной дороге, пошла направо, на запад. Вскоре увидела едва заметную тропу на юг. То есть к цели – к Великому Востзап Пути. Лана сняла и швырнула в кусты совсем истрепавшиеся ботиночки и босиком пошла по тропе. Уже скоро конец этого пути. Пути на юг. И там надо будет поесть и как следует отоспаться в таверне, только денег добыть. Но проблемы путешественница решила решать по мере поступления.

Гастрономические мечты уставшей девчонки прервал выскочивший слева огр! И он тоже мечтал перекусить. И имел для исполнения своего желания куда большие оснований. Вполне быстрый для своих габаритов сильный и рослый лысый желтокожий толстяк – и боец отличный, с полудюжиной топоров и тяжёлой саблей на необъятной талии – быстро настиг сначала молча, а потом и с визгом бежавшую девицу. Скрутил, вырвал ножик, связал руки и ноги, и понёс, радостно напевая неожиданно тонковатым голосом незамысловатую мелодию без слов, а только с ляляканьем. Уже через пару минут принёс добычу в своё логово в виде довольно новой небольшой избушки, перед которой на колу торчал одинокий череп невезучего лесовика или охотника. Избушка была на удивление даже не вонючая, как и хозяин.

Положил обед на скамью, убрал со стола миску с кашей, отправил прилетевшего на свист потрёпанного голубя с запиской, растопил большую печь, начал неуверенно с энтузиазмом расставлять баночки со специями, мешочки с крупами, овощи и пучки трав, и сказал:

– Ты приглашена на званый обед! Уже позвал моего братана, нас в одной партии шаман сделал, и завтра тебя и скушаем. Оооо, представляю как ты будешь смотреться на блюде, с румяной корочкой и с яблочком во рту! Братан отлично умеет готовить вадятину. Оооо, как же он запёк ту купчиху! Только в тебе мяса раза в три меньше. Но это тоже годится, ведь мы договорились с братаном делить добычу по головам, а не по весу.

Лана, сама себе удивляясь, что вадоеда и при короткой погоне, и при доставке в избушку, и при начале явно долгой беседы как-то не очень боится, отогнала уже знакомый зуд в клыках, поддержала разговор и внесла рацпредложение, как откуда-то вспомнила такой термин:

– Сэр вадоед, спасибо за приглашение на званый ужин, пусть и главным блюдом. Но вы и не представляете насколько почётно простой селянке получить приглашение на ужин к благородному воину.

– А ты… крепкая, – пробормотал польщённый «сэр».

– Ну а куда деваться? Попалась, значит такова моя судьба. Ну а если ещё и с румяной корочкой и яблоком во рту… Но я вижу, что могу быть полезной вам, сэр огр, в приготовлении приправ, подлив и маринада. Я неплохо умею готовить. И гарниры могу сделать, но их наверно лучше завтра. Когда ваш брат почтит нас визитом? А пока можно не спеша заняться тем, что не испортится и даже должно настояться. У вас, сэр вадоед, отличные специи, и где только находите в лесу? Только развяжите меня, я не сбегу от такого быстрого бойца, да можете и за ногу верёвкой привязать.

Огр почесал башку, глубоко воткнул нож Ланы в стену под самым потолком, так что она и дотянуться не смогла бы, не двигая тяжеленную мебель. Развязал руки и прекрасные ножки добычи, привязал к правой ноге верёвку, оставшись совершенно равнодушным к красоте, подтверждая, что огры лишь изредка могут возжелать любви, что даже логично при размножении с помощью шаманов и в некотором роде почкования. Пояснил:

– Братан придёт завтра через час после рассвета. Через часик тебя и зарежем небольно, приятно иметь дело с таким вежливым и воспитанным главным блюдом. А специи я покупаю в городе, он всего в паре лиг, дойти до Великого Востзап Пути и немного по нему, вернее по дороге. А Путь включает в себя и версту от дороги, и таверны, рынки и города. Я там и работаю грузчиком, плотником и каменщиком, иногда и в охрану нанимаюсь. Я же не говорю про мою маленькую слабость, что я в некотором роде уважаю вадятинку. А на Великих Путях есть Золотое Правило, что и на дорогах, и в городах все достойные негоцианты, стражники и обслуга, пока не доказано иное. Даже кочевники и варвары Правило соблюдают, получая свои пошлины. Когда мы с братом шли сюда, даже зомби видели, но он вёл себя культурно и его не трогали. Сказал, что его хозяйка ведьма пустоши погибла, а он уцелел. Работает землекопом, могилы копает. Честно зарабатывает на свой кусок тухлятины и стакан водяры. Представляешь какие умные умертвия бывают? Улучшенный истинны зомби, даже можно сказать, суккуб!

Лана взяла котёл на четверть ведра, поставила на огонь, налила воды, начала бросать травы и специи, огр даже сходил в лес с такой прекрасной хозяюшкой на верёвочке, начавшей свою предварительную кулинарную обработку. И там Лана подобрала несколько трав, корешок, пару листков и кусочек коры. И щебетала, но старалась культурно, не перебивая истосковавшегося по общению гостеприимного хозяина. А вадоед расчувствовался, размяк, и болтал о разном, впрочем и ситуацию контролировал. Вернулся и к обсуждению вежливости и традиций. Даже удивил Лану, хотя с её памятью чему удивляться открытиям, она даже вспомнила и рассказала шутку, про какая хорошая болезнь склероз – ничего не болит и каждый день новости. А огр вещал:

– Тут недалеко медведь живёт. На восток отсюда. Я его хотел поймать и съесть, так он меня матом послал! Представляешь? Совсем нет культуры и уважения в некоторых.

– Говорящий медведь? – искренне удивилась Лана, округлив глаза. – Ах, какой невоспитанный! Хоть и разумный.

– Да какой разумный? Так, слегка. А хочешь, я тебе на мандолине сыграю?

– Конечно хочу, сэр вадоед! Какой вы талантливый!

– Шаман научил, сказал, что можно в лесу у дороги играть, кто-нибудь пойдёт посмотреть и послушать, и на вертел угодит. Ну а сам он так играть начал, а к нему четыре рыцаря слегка хмельных подъехали. Ну и убили. А потом и его логово разорили с помощниками. Всех порешили. Весь рой. Только я с братаном и уцелел, мандолину подобрали и пошли оттуда, где никакого уважения к музыке. Теперь играть боюсь.

– Ах, какая незадача, – всплеснула ладошками Лана, стараясь не рассмеяться.

А потом вместе с огром Лана свистом подозвала вернувшегося голубя, насыпала ему зёрнышек и крошек, натренировавшись подзывать и слушая пояснения хозяина:

– Шаман рассказывал, что один некромант систему связи наладил здесь, довольно много зачарованных голубей летают, понимают, куда лететь надо и надо ли вернуться, и сопровождают временного хозяина, если приказать, только зёрнышки надо сыпать, если долго при себе держать. Тот некромант здесь свои дела делает, и наш рой к делу привлёк, для разведки и важных поручений. Готовятся наши к вторжению! Любой, кто посвистит правильно, может подозвать. Они отличаются растрёпанностью, но свистеть можно и не видя, может где-то не очень далеко пташка.

Но зелье сварилось. И остыло немного. Лана зачерпнула кружечку, отпила половину сладковатой жижи, послушала сообщение, что зелье превращения в каторжную свинью нейтрализовано, промурлыкала:

– Отличный тонизирующий напиток! Завтра на пиру будете меня запивать. Хочешь отведать?.. Постой, сэр вадоед! Не надо всё, брату оставь.

Огр выпил большую кружку, в треть котелка, а потом замер, пошёл рябью, окутался мерцанием и дымкой, прорычал что-то неприличное, но потом издал долгий отчаянный визг свиньи, затем опять сквернословил. Но атаковать не мог – бился на полу, пробовал встать, неплохо перекрывал выход. Лана запрыгнула на стол, поставила котелок на верхнюю полку, вылезла в маленькое открытое окно, прихватив и кусок хлеба, к которому давно присматривалась, быстро закрыла дверь и подпёрла поленом. Превращение заняло минут пять, ещё минут пять визга и выпутывания из одежды, а потом раздался первый мощный удар в дверь.

Ведьмочка посмотрела в окно на огромного жирного хряка, который для девицы представлял серьёзную опасность, и быстро пошла на восток, жуя хлеб и громко крича:

– Мастер медведь! Мастер Медведь! Где вы? Ау! Отзовитесь! Вам есть подарок! Хотите кушать? Мастер Медведь! Ау!

Через десяток минут за спиной Ланы, которая не почувствовала опасность зверя, раздалось вежливое покашливание:

– Чего кричишь? – спросил лохматый крупный бурый медведь, стоявший на задних лапах небрежно прислонившись плечом к дереву.

– Заблудилась. Страшно. Вдруг звери, – пошутила Лана, раз уж и отлично слышавший призыв медведь решил пошутить.

– А шумишь-то чего?

– Может услышит кто, – сказала Лана, уже вспоминая шутку.

– Ну я услышал, легче стало? – закончил шутку мишка. А может и в этом мире такая в ходу?

Лана быстро объяснила и вместе с шагавшим на двух ногах косолапым отправилась к избушке. Не отказавшийся от свининки из огра медведь разболтался в предчувствии пира, от наличия собеседницы и отвечая на вопрос благодетельницы:

– Я родился медведем. Меня поймали, потом купил некромант один. Он тренировался превращения разные делать. Кого-то в собаку превратил, с первым месяца три наверно возился. Одного в страуса. Из меня за месяц сделал говорящего и ходящего на задних лапах, и ловкости рукам добавил, и ума немного. Только жрать в лесу лучше на четырёх ногах. Это я понял, когда сбежал от него, переправился с бродячими артистами через Длинный Мост, там две труппы шли, а я между ними, они и думали, что я в другой труппе. Ну и давай бог ноги. Сейчас вот здесь осел. Но голодно, чёрт возьми, да и корешки и муравьёв жрать уже не хочется. А ты не от него часом?

– Нет. И я не некромант. Я зелья варю, – пояснила Лана. – И превращаю куда быстрее.

– А может меня можешь… того… обратно?

– Ты уже такой, и всегда будешь знать кем был, – веско сказала Лана. – Некромант тебя всё-таки улучшил. Ну и я в свинью могу.

– А может попробуешь? Некромант тот на превращённых пароль накладывал, чтобы обратно кто другой не вернул. Я произносил, но не помогает. Вот ещё разок. Как там… Открой тайну Фот-са-Гол!.. Ничего.

– Странный пароль. Но ты ведь не вад, превращённый в медведя, у тебя даже не превращение, а… изменение.

– Точно! Вот я глупый!.. А фразу эту некромант часто повторял, когда книги свои ворошил, а я рядом в клетке сидел, и он не знал, что я уже поумнел. Хотя от стольких повторений и баран запомнит. Ну и маг, чтобы пароль не забыть, свою любимую присказку паролем и сделал. Всё равно никто не догадается.

– Ладно, пришли. Первое блюдо. А завтра утром второе будет.

Лана послушала тишину за дверью, отошла. Медведь убрал полено и получил по морде мгновенно распахнутой дверью.

– Сюрприз, – смеялась Лана под острый визг гибнущей свиньи. Каторжной. Но почему каторжной, Лана ещё не вспомнила.

А потом Лана сама поела каши, которую сварила вместе с зельем, правда подгоревшей и пересоленной, немного навела порядок и подготовила ловушку, выдала сытому медведю мандолину и сказала:

– Научись бренчать, Миша, и без куска хлеба не останешься. Станешь бродячим артистом на Великих Путях! Там всем можно ходить и жить. Почему бы и не тебе?.. Ой! И я артисткой попробую! А пошли вместе!

Но Миша оказался не готов идти. Да и вообще решил сначала на мандолине научиться, и взялся за дело с энтузиазмом, довольно ловко перебирая струны огромными когтями. Но учиться надо долго… Лана предложила просто бренчать какофонию и приплясывать, но туповатый полузверь воспылал гордостью творческой личности и опять отказался.

Утром второй огр вошёл в избушку и по слогам прочитал записку под большой кружкой: «Братан, мы с главным блюдом собираем травы для фаршировки. Выпей с устатку освежающего напитку».

Ну и через десяток минут довольный медведь подвесил за избушкой вторую свиную тушу в дополнение к притащенной из леса недоеденной первой. Сел на завалинку, дёрнул струны мандолины, посмотрел на небо и с улыбкой пробормотал:

– А жизнь-то налаживается!

– Череп выкинь, а то решат, что ты кокнул бедолагу. И если в люди пойдёшь, лучше молчи, медведь с балалайкой ещё туда-сюда, а вот говорящий… И пока, Миша. Может ещё встретимся, – помахала ручкой Лана, взяла дюжину найденных у жертв монеток, подала Мише половину, сунула за пазуху к тонкому животику маленький острый кривой ножик второго огра, и жуя кусок хлеба с солью пошагала на юг.

Через час Лана уже смотрела на дорогу. Да уж, не таким пустынным представляла путешественница Великий Востзап Путь. Только одинокая повозка, нагруженная ящиками в сене, влекомая бодрой лошадкой и управляемая крепким слегка пузатым мужиком, ехала с запада на восток. Лана спросила:

– До города далеко?

– Не далеко, – ответил мужик.

– Подвезёшь?

– Садись.

Лана села на сено и поехала по пустой дороге. Ни встречных, ни попутных. Мужик охотно болтал о ценах на недорогое вино, пару дюжин ящиков которого вёз, и на элитное, бутылку которого тоже вёз. Через два часа довольно быстрой езды по совершенно пустой дороге – даже единственная таверна стояла пустой с закрытыми воротами и ставнями – Лана спросила:

– А до города далеко?

– Теперь далеко! Но ты приехала, красотка! – радостно сказал мужик. – Можешь не вылезать, я тебя на сене насиловать буду!

Он остановил повозку и весело оглянулся. Чтобы увидеть взмах ножа по его натянувшейся на шее вене. Лана взяла мешок мужика, вытерла о него ножик, вытащила немного еды. Начала есть, подавив странное желание попробовать текущую из шеи кровь жертвы, которая билась в агонии около телеги. Когда несостоявшийся насильник затих, Лана вынула горсть монет из его кошеля, сунула себе в кармашек, распрягла и отпустила побежавшую куда-то в начинавшуюся справа степь лошадь, взяла бутыль с элитным вином и пошла дальше на восток. Вообще-то на запад хотела, но раз уже далеко и нет ничего вёрст на двенадцать как минимум, то значит на востоке есть.

Есть. Но немного не то. Через полчаса, когда и слева лес совсем поредел, в степи справа поднялась пыль и раздался гул – топот тысяч бодрым аллюром надвигавшихся лошадей. Лана сошла на обочину – ну скачут, нечего под копытами путаться, хотя и не по дороге скакали, а пока к дороге – поставила початую бутыль на травку и замерла. Убегать совершенно бесполезно.

Вскоре лава свирепых кочевых орков в доспехах, с пиками, саблями, луками и другим разнообразным оружием, на здоровенных конях уже почти нависала над маленькой фигуркой. Лана закрыла глаза, ожидая, нет, не гибели под копытами, а взлетания и перелетания через потную спину коня перед седлом степного витязя. Но вместо этого лава резко затормозила в десятке метров перед ней, обдав пылью и запахом конского пота. Лана осторожно открыла глаза.

На неё с широкой улыбкой, показывая отличные верхние клыки, смотрел очевидно главный вождь. Очень колоритный, обвешанный оружием, в кожаных с бляхами доспехах, со шрамами на морде лица и на голых до наплечников мускулистых руках. Вождь перевёл взгляд на подъехавшего к нему шамана, и без того бывшего рядом. Шаман посверлил взглядом Лану, повернулся к вождю. Прорычал, но не угрожая, а просто такая манера говорить:

– Я не хотел в этот поход на размякший Запад! Ты сказал, что срать тебе на мои оракульские бредни. Но согласился, что если будет знамение, то мы вернёмся. Вот оно, знамение! Я видел её в угаре пляски шамана. Синеглазая Златовласка! Выполни своё обещание! И в другие походы пока идти не надо.

Вождь подумал долгую минуту, махнул рукой назад, ловко поймал брошенную Ланой бутылку, которая похоже к нему и ехала, и развернул коня. Через пару минут Лана чихнула от пыли, сказала сама себе:

– Неужели я остановила войну? Спасла кусочек мира…

Ответом стал топот коня, из небольших зарослей слева от дороги за спиной Ланы вылетел высокий улыбавшийся во всё коричневатое с красноватым отблеском лицо грулл на большом красивом коне. Ловко поднял вздохнувшую и поднявшую руки Лану, но вопреки её ожиданиям, не перекинул перед седлом, а посадил боком перед собой на что-то мягкое и крепко прижал к себе тёплой сухой рукой с вполне приятной кожей с рисунком рептилии и без волос. Пустил коня в стремительный галоп, на северо-восток. Через час бешеной скачки разведчик груллов, не особо притормаживая, вместе с всё-таки пожалуй гостьей, спрыгнул с коня и внёс её на руках в большой шатёр. Там поставил на ноги и быстро доложил, что видел и слышал.

Немолодой грулл, но с почти не утратившими блеска ярко-фиолетовыми волосами, долго смотрел на Лану своими жёлтыми глазами с вертикальными зрачками, медленно проговорил:

– У нас такого оракула нет, да и ни у кого больше. Поверим орочьему. Отозвать из Малолесья разведчиков. Возвращаемся в нашу степь.

– Куда Синеглазую Златовласку? – спросил доставивший.

– Поставь на место, – вождь был краток и слегка ироничен.

Разведчик с сожалением осмотрел гостью, аккуратно обхватил её, покрепче обняв красоты, вышел, сел на другого коня, и уже медленнее, наслаждаясь прекрасным телом в руках, поскакал ставить на место.

– Два, – сказала себе Лана, стоя на пустынной дороге. – Ну его нафиг, восток этот. Пойду-ка лучше на запад, а то на востоке ещё лады кочуют.

Развернулась. Хихикнула над вручённым ещё и поцеловавшим на прощание груллом большим бутербродом из разрезанной не до конца по толщине лепёшки со вкусным копчёным мясом, и даже не из уважаемых рептами кузнечиков или личинок каких, глотнула терпкого пахнущего степью напитка из маленького бурдючка.

Через полчаса Лана прошла мимо трупа, повозки не было, только следы вели куда-то на юго-восток, наверно разведчики орков забрали предназначавшееся орде. А Лана их не видела. А вот они её проделку наверняка. Но точно не настучат куда следует.

Уже в сумерках уставшая и сбившая босые ноги Лана медленно и прихрамывая подошла к городу. Перед освещёнными уже зажжёнными огромными факелами воротами гудела большая таверна с целой гирляндой фонарей на фасаде. Перед ней небольшими лагерями вокруг костерков расположился десяток групп бедных путников. В восточных городских воротах, куда и входил Великий Путь, стояли стражники, посматривая на табор перед воротами. Из ворот вышвырнули скособоченного мужика с жалобно плакавшим одноруким и слегка беззубым очень лопоухим пацаном в живописных лохмотьях, стражник проорал:

– Ночуйте за воротами, побирушки! Сказано, мест нет! С утра никого на восток не пускали! И оттуда не идут! Дайте орде спокойно проехать!.. – добавил спокойнее своим и сплюнул. – Да где же они?.. Есть же правило, никто никому не мешает, их пропускают, но и они Пути не перекрывают надолго.

– Да ладна, им же не через город, проскачут мимо ночью, – протянул другой стражник. А потом демонстративно громко чуть не проорал весело. – Это отребье отымеют, нам веселее будет. Там у циркачей такая цыпочка молоденькая. Прячут, ха, сажей измазали, грим налепили на мордашку. Но даже я бы её отымел и с настоящим шрамом, пускай в землю смотрит. А шлюха какая с ними! Но эта подзаработала бы. Маскируется под танцовщицу со змеёй, но у меня глаз-алмаз!

Лана потеребила свою золотую косу, подумала, что и ей не помешало бы хоть сажей измазаться, пыли явно недостаточно. Вздохнула, вспомнив, что забыла взять свой плед, а ночью он пригодился бы, и котелок взять хотела, но думала, что поселится с комфортом, сомневалась тащить ли, а потом и забыла.

Посмотрела на живописный табор бродячих циркачей рядом с одинокой очень длинной повозкой, таскаемой одиноким старым огромным конём, который щипал траву неподалёку. Из повозки испуганно выглянула чумазая девица с ужасным шрамом через всё лицо. В сидевшей вокруг костра с двухведерным котлом паре дюжин циркачей сердито сплюнула рослая стройная уже немолодая, но ещё очень красивая, очень подтянутая и весьма формастая дама, гладившая красивого небольшого коричневого с пятнами удава. Всё ещё крепкий бывший силач лет пятидесяти с роскошной седой вьющейся шевелюрой налил половником подозрительно прозрачный суп в первую миску, подал соседу, весело пробасил:

– Сегодня суп из наваристой гантели! А что делать, раз такая незадача. Даже трактирщики и лавочники цены в полтора раза вздули, а сборов в такой суете почти ноль. Завтра поужинаем!

Лана достала из кармана горсточку монет, выбрала красивый кругляш в один сребреник, подала доковылявшему и протянувшему аж задрожавшую руку нищему пацану, но мужик сразу ловко выхватил монету и сунул себе в карман. Лана сердито фыркнула, подошла к таверне с двустворчатыми качающимися в обе стороны тяжёлыми дверями, высотой до шеи крепкого розовощёкого молодого парня, охранявшего вход в переполненный шумный и дымный главный зал. Парень сально осмотрел запылённую фигурку усталой босой посетительницы, изрёк:

– Мест нет для бродяжек. Но я могу поселить тебя в моей светёлке, у меня такая койка! Даже накормлю.

Лана показала горсть монет, в которой на этот раз мелькнул целый золотой, трофей с виноторговца, сказала громко, чтобы услышали официантки, а не только этот козёл:

– Мне на вынос, на тридцать голодных, и пива три ведра.

– Батя! Усиленный с пивом на тридцать на вынос! – проорал вглубь зала козёл.

Сидевшие недалеко менее тридцати голодных дружно уставились на Лану и хором сглотнули, начали осматриваться в поисках счастливчиков, затем на чёрный почти ночной лес на севере, выступ которого заканчивался в половине версты, откуда раздался лай пары собак, кто-то сказал:

– Наверно охотники цепью зверя гонят! Но чтобы тридцать…

– Или десять жорких, – веско сказал другой, погладив тощий живот.

– Со слугами, – пожала плечами змеюшница. – Послали девку вперёд привал организовать. Тут четыре баронета престарелых на охоту собирались, наверно слуги дичь искали. Мне обещали вечером танец приватный заказать. Но не ожидала я, что с ними такая свежая красотка. Хотя опыт побеждает молодость… Ой, дууурааа…

Лана уже протянула горсть с монетами придерживавшему спиной открытую для официанток дверь румяному козлу, которому взмыленный папаша из-за стойки проорал произвести расчёт, и помнить его наставления про стремящиеся обдурить и дёшево пожрать красивые глазки. Тот радостно схватил деньги и начал бормотать:

– Что тут у нас… медюшки для нищебродов, сребрики годятся, златик неплохо, но мало, тридцать усиленных с пивком, по половинке сребра, итого умножим на тридцать, это двадцать три, ошибся, двадцать шесть. Ещё за доставку. Вот сдача. Хватило.

Лана посмотрела на возвращённые медяки и одинокий пятисребреник, понимая, что её обманули. Но это поняли не только она и циркачи. К двери из зала подошёл очень широкий немолодой гном в кольчуге и с зазубренной мощной секирой на ремне, с заплетённой в короткую толстую косу бородой с проседью, короткой седеющей шевелюрой и шрамами на лице. Глянул на Лану одного с ним роста, подмигнул, сказал:

– Не бойся, красотка, солдат ребёнка не обидит. Эй, румяный, раз ты математик, то у вас сегодня скидка. Сдачу давай. За заказ оставь десять сребреников. Ой, ошибся, семь. Или потом не плачь.

– Сегодня наценка! Такой паёк на вынос полсребреника! Вали, недомерок, не мешай! – зря завопил шустрик, сразу попытавшись и кулаком залепить гному.

Но старый воин легко уклонился и пудовым кулаком врезал в упитанное брюшко мошенника так, что тот впечатался в дверь и начал оседать со стоном. Гном усмехнулся:

– Раз у тебя вечер наук, то и от меня урок. За всё ждёт расплата, иногда через годы, иногда сразу. Ну и за стойкость, ещё скидочка, и девчонке весь заказ за три сребреника, и нам за весь стол сребреник. Ну а что, раз угощаете, – проорал в зал. – Гуляем, парни! А ты, мудрый папаша, шевели жопой! Хотя можешь к судье сбегать. Он тоже с нами попирует!

Лана приняла из протянувшейся дрожащей ладони почти все свои монеты. Указала на круг циркачей уже ждавшим крепким официанткам с первыми подносами, усмехавшимся над проблемами хозяев. И весело шипевшим на сидевших рядом и нагло ощупывавших их роскошные попы, пользуясь тем, что тяжёлые руки заняты.

Лана подошла к ошарашенным циркачам с текущими слюнями, улыбнулась:

– Прошу угощаться. Не стесняйтесь, это просто доброе дело. Как гласит великая мудрость, надо накормить голодного один раз. Вторая гласит, помочь заработать, но тут уж скорее вы мне поможете. Возьмёте меня к себе? Я Лана. Петь и танцевать умею. И пиво пейте. Как говорит один очень мудрый вор, всегда надо угощать, когда есть возможность.

Циркачи второго приглашения ждать не стали, только одна стройная дама лет сорока, сидевшая рядом с силачом и видимо директором цирка, посмотрела на Лану удивлёнными и ставшими влажными глазами, воскликнула:

– Откуда же ты такая мудрая, красивая, юная и беззащитная? Мы бы с радостью, но ты же и месяца не проходишь. Похитят тебя. Наложницей сделают, если повезёт. А то ведь и хуже могут. Может и за море увезут, в золотую клетку в чужих краях. Ах, что же делать-то с тобой? Ты же любви хочешь! Не в том смысле! Правильной. Прекрасной, во дворце с любимым… Эх, ладно, где одна, там и две… Замажем, только и ты уж поосторожнее… Дочка! Вылезай со сцены, садись между отцом и братом, кушай…

Брат, мускулистый совсем молодой парень, восторженно смотрел на Лану. Первым и представился:

– Я Вивик, мне 18. Акробат, жонглёр и немного фокусник, да и всё остальное. Мой отец Силыч, раньше Силач псевдоним был, но теперь опасно, благородные порой хотят силача победить, а зачарованные бывают сильнее. Но он ещё ого-го! Гирю двухпудовую сорок раз каждой рукой играючи! Основные сборы приносит соревнованиями. Наша мать, Лиана, бывшая гимнастка, знаменитая девица без костей, теперь всё понемногу и хозяйство. Моя сестрёнка Яська, на год младше меня, гимнастка, фокусница, иллюзионистка, дрессировщица мышей и незаменимая ассистентка для распиливания, протыкания и мишени для метательных ножей. И бегунья, красивой циркачке быстро бегать вообще очень полезно, а Яська с парнями наперегонки зарабатывает. А ты хорошо бегаешь?.. Научим! Что ещё умеешь делать?

Лана мило улыбаясь и пока не пытаясь запомнить дружное одновременное представление остальных, хотела приколоться, что умеет показывать отличные фокусы с превращением в свиней, но…

Из выступа леса вышел неплохо видимый в свете луны Миша! С мандолиной и узелком Ланиного пледа под мышкой, ещё и котелок на голове привязан как каска, но мала конечно. Вокруг медведя прыгали две собаки, лая, но совсем близко не приближаясь. Миша дошёл до замершего табора из отдельных компаний, с неожиданной ловкостью повернулся, отвесил мощные пендели улетевшим с визгом и убежавшим в лес собакам, подошёл к циркачам, бросил плед и котелок, сказал:

– Не лес, а двор проходной! Только три струны порвал, пообедал, свининка подвяливаться начала на жаре, самое то, а подтухшую я уже не очень, даже эту жарить начал, как охотники явились. Хмельные уже. Нет чтоб вино выставить, да посидеть культурно, за арбалеты и мечи с рогатинами схватились, собак натравили. Ну я давай бог ноги, собак разок отоварил. А они сели свинину дожаривать да орать, где хозяин. Выгнали хозяина! А предыдущего с его братаном в свиней превращённых жрут! Собак опять натравили, пьянь подзаборная! Четыре дебила, это сила! Водки хочу! Ой, Лана, ты же говорила не болтать…

Медведь горестно махнул лапой, высыпал в ладонь из привязанного к мандолине с торчащей бахромой струн мешочка монеты, подбросил в лапе и потопал в таверну. Уже не столь румяный сын-вышибала изнутри попробовал придержать дверь, бормоча про мест нет, но Миша просто со всей дури толкнул дверь, и привратник улетел под стол, и начал там горестно завывать. А медведь протопал за стол гномов, судя по весёлым приглашениям, оттуда раздался удар монет о стол, первая здравница, жуткое бренчание, звон лопнувшей струны и ржач.

– У тебя медведь учёный есть?! – восторженно пробормотал кто-то из циркачей.

– Он сам по себе, но можно взять в компанию, – ответила набитым ротиком Лана. – Я танцую и пою.

– У мастеров бывает руки из задницы растут, а певцы бывает поют этим местом, – ревниво заявил какой-то мужик красивым бархатистым баритоном.

Лана прожевала и вдохновенно и профессионально громко пропела прекрасным голосом, вызвав умолкание даже пьяных воплей в таверне:

– Бедной певичке так говорил он,

Бедной певичке так говорил он,

Напрасно обидеть бедняжку решил он,

Напрасно бояться за место спешил он.

Сказала с улыбкой:

– Места всем хватит. Да и мне только покушать… за троих… А ещё можно спектакли играть. Ромео и Джульетта, про разлучённых влюблённых, выбравших смерть, а не борьбу. Все умерли! Сопливая драма, все плачут и раскошеливаются. Или про Красную Шапочку! А лучше про Краповую Береточку. Хотя занято… О, у вас голубой берет есть? Будет пьяная Голубая Береточка в полосатой блузке избивать волков в лесу! А можно как девица попала к огру-вадоеду, попросила его показать как ложиться на противень для правильной зажарки с румяной корочкой и яблочком во рту, в печь затолкала, дверцу подпёрла, да и зажарила! И улетела на гусе-лебеде, или на дрике! Жизненная вещь! Свежайшая история! Там правда огров в свиней превратили, а жарят их теперь охотники.

– Ну и фантазия! – аж заорал певец, стараясь реабилитироваться перед осудившей его взглядами компанией и перевести конкурентку в драматурги. – Да мы денежным магнитом пройдёмся по городам! Только огр в печь не влезет! Надо про… гнома-вадоеда! Ха-ха-ха!

Из таверны вышел гном, но другой, слова худого не говоря поставил зарвавшемуся певцу фингал. В таверне начала опять раскочегариваться прерванная на порцию искусства пьянка, и громче всех орал медведь, что огров в свиней действительно превратили, ну хоть не говорил, кто. И сам их едал, а теперь охотники доедают. Клялся такими страшными клятвами, что собутыльники орали, что верят, да и не поверить говорящему медведю про каких-то хрюшек решительно невозможно.

Лана сказала:

– Только Мише надо балалайку, там три струны, проще научиться, да и положено так. Большую. И крепкую, чтобы можно было по башкам бить вместо смертоносной лапы. И чтобы разваливалась легко, но части на верёвочках, и обратно склеивалась легко. Завтра надо будет его мандолину обменять, она хорошая вроде, сделает мастер.

– Сами сделаем, ему не в опере бренчать, – сказал Силыч. – А мандолину можно Яське, она умеет, вы такие романсы отгружать будете!

– И баллады, и другое, – улыбнулась Лана

И опять запела на этот раз низким голосом даже с хрипотцой, опять снискав восторги:

– Баллада, где ночи полные огня?

Баллада, зачем сгубила ты меня?

Баллада, я твой навеки менестрель,

Погибли юность и талант на сценах пыльных площадей.

Начали обсуждать репертуар и маршрут. По настоятельному совету Ланы решили прервать опасный на следующие вёрст пятьсот путь на восток. На юг тоже не вариант, там нехорошие дела творятся, лучше переждать. На север в сытую Малангу Лана идти отказалась наотрез. Да и там законы строгие, могут и забрать слабых или молодых на перевоспитание, освоение профессии и устройство в нормальной жизни, если судьи решат, что в бродячих артистах им хуже. Ну и непременно отлупят кого-то из парней для порядку и высекут всех молодых девок, объясняя про неправильную жизнь, тут Лиана, танцовщица змеёй и со змеёй Шишиаша, и ещё пара циркачек потёрли страдавшие там места. Решили возвращаться на родной Ближний Запад, там земли хоть и обедневшие в последнее время, и гастроли только что проводили, но усиленной труппе с обновлённым репертуаром можно кормиться.

Лана глянула на подошедших за объедками и монетками нищих, вздохнула, вынула из кармана свои монетки с золотым, положила в центр импровизированного стола, сказала:

– Давайте ещё мальчишку с собой возьмём. У меня золотой есть, долго ему на прокорм хватит и на одежду. Научится что-нибудь делать даже с одной рукой.

Мужик гордо распрямился, поправил морду лица на вполне сносную, хотя и испитую. Мальчишка сплюнул через щель в зубах, выплюнул в ладонь чёрные накладки на зубы, снял из-за уха оттопыривающую вставку, вытащил из лохмотьев вторую руку с набитой трубкой, вставил в зубы, ловко раскурил, процедил с гордостью оскорблённого профессионала:

– Очень надо?! Работать! Выкаблучиваться! Учить что-то! Да я нищенством больше зарабатываю! Всегда найдётся готовая пожалеть убого мальчишечку дура! А иногда и отменная ДУРИЩА целый сребреник подаст! За который содержащий семью подмастерье целый день горбатится! И не надо про вырасту и кем стану. Скоро этот подстарится и сопьётся. Я главным стану, и он будет больше собирать, а я у него отбирать! Это называется круговорот подаяний в боевой двойке паразитов! Не считайте нас тупыми! У нас и Всемирная Гильдия Нищих есть и Тайный Орден Паразитов! Ой! – проболтавшийся пацан получил мощного леща и боевая двойка энергично удалилась, применив и пинковый ускоритель.

Под добрый смех компании Лана надулась сердито, а потом рассмеялась. Начала опять кушать. А потом легла на траву, свернулась калачиком и заснула с куском мяса во рту. Причём очень крепко, вымоталась невероятно. Лиана вынула мясо изо рта девчонки, сунула себе в рот, отнесла новую циркачку, уложила спать в фургоне. Достала из-за пазухи Ланы маленький острый как бритва ножик в потёртых ножнах, вздохнула, вернула на место, закутала в плед и одеяло, погладила золотую головку.

Погрозила пальцем сыну, сказала дочке тоже лечь спать рядом с новенькой. Забрала капитал певички. Сказала, что той деньги в руки лучше не давать. Незаметно спрятала золотой в глубокий тайник в телеге-сцене, печально улыбнувшись про приданое теперь для двоих, и про сыну что-то подыскать, но сейчас такое творится. Села смотреть на костёр, думать и заканчивать пир.

И смотреть и слушать как прискакавшие с новостями с востока стражи Пути сбросили с коня мешок, и со стражей ворот начали рассматривать труп единственного проехавшего по дороге купца, с перерезанным горлом. Ругаясь, что их наругают, и что не было же никого на этом перегоне. Только девка пришла оттуда, но она с севера пришла, как медведь сказал, хотя целый день топала несчастную лигу, но ведь и до дороги дойти надо. Но так ловко прикончить осторожного купчину девка не могла. И кочевники не могли, кодекс чести у них, да и если те кого кокнут, так напополам или в отбивную. Разбойники? Но они не ассасины и бритвочками не машут. Ну и такой клифт сняли бы, а у трупа и ещё полно всякого осталось, да всё осталось, даже нож в сапоге. Загадка. Очередная.

Здоровенные гномы-наёмники тихо матерясь и громко кряхтя вынесли за лапы пьяного в дупелину медведя, положили рядом с труппой. В изголовье поставили стакан с водкой, и положили мандолину с последней парой струн. Несколько циркачей дружно мастерили балалайку.

Жизнь налаживается! И усложняется.

Глава 4. Издержки профессии

Проснулась Лана в поскрипываышей повозке. Циркачи шли пешком за телегой. Было уже позднее утро, но проснулась Лана не сама, а оттого, что смеявшаяся Лиана выдирала из её объятий хихикавшую Яську. Но потом стало не так смешно. Лиана выперла дочку, позвала в повозку Силыча, сразу показала прутик и ножик Ланы, и устроила допрос, начав с пояснения:

– Мы вышли на рассвете, пока следователи не проснулись. Труп с перерезанным горлом на Пути, это серьёзно. Удар был нанесён неожиданно кем-то находившимся рядом. А мы достаточно повидали, чтобы знать как шлюхи режут дураков. Я не говорю, что это ты. Но нам надо знать правду. Ведь всей труппе будет очень худо, если… что не так.

– Он хотел меня изнасиловать, – сразу начала колоться Лана. – И я в отчаянии просто отмахнулась.

– Отмахиваются по руке или по морде, я глянула на труп, удар мастерский и безжалостный. И больше ни одного пореза.

– Так получилось, – уже сердито буркнула Лана.

– Признавайся. Тебе случалось зарабатывать телом? С твоими данными другое трудно предположить. Руки у тебя не рабочие. Актрисой ты не была, сразу рассказала бы. Просто талантливая. Беглая благородная?.. Нет, ты не такая…

– Не случалось!

– Ты девственница?

– Что? – Лана зависла, пытаясь вспомнить что-то, но ответила честно. – Нет.

– Ты думала! Ты НЕ ЗНАЕШЬ? – ошарашенно воскликнула Лиана. – Я ждала ответа «да». И он мог быть враньём. Но я же вижу, что ты что-то скрываешь!

– Скрываю! Я меня есть великая миссия! – сердито буркнула Лана.

– Ну и дура! Тараканы у тебя в голове великие! Силыч, выйди из повозки и позови Шишиашу.

– Да ладно, ну подумаешь, прикончить насильника, – весело проговорил силач и посмотрел на свои кулаки так, что стало понятно, что у него тоже есть опыт, защищая жену или дочку, а судя по ухмылке, может и не раз.

Затем Лиана с Шишиашей тихо смеясь устроили медицинский осмотр молча брыкавшейся Лане. Хором сказали:

– Девственница!

– А какая эпиляция! – мечтательно пробормотала Шишиаша, погладив и голени и подмышки Ланы.

– Панталончики надо купить, – усмехнулась Лиана. – По длине подола вижу, что кое-кто и танцует, лихо кружась. И обувь.

Пунцовая Лана поправила простейший гардероб и сердито надулась, сама ничего не понимая. А потом заработала от Лианы и взыскание в виде погони и стегания прутиком на бегу. Когда насмотрелась на улыбочки всей труппы, мигом узнавшей про её невинность, и улыбки были не из-за этого, а что это проверили. И в отместку Лана решила доказать, что она не скромница, и на долгой остановке для репетиции новых задумок около небольшой реки сходила искупаться, ещё и очень симпатичного ей Вивика с собой прихватила, вернее оба друг друга прихватили. Но не успели… Получили оба…

Вечером остановились в следующем городке. Показали представление из множества номеров. Театральная самодеятельность циркачей со спектаклем про Ромео и Джульетту имела несомненный успех. И экспромт с Голубой Береточкой в тельняшке, избивающей в лесу разную нечисть, зашёл отлично, только Лана сама выдвинула на главную роль гораздо более тренированную скакать и размахивать руками и ногами в шароварах Яську. Сама Лана задорно плясала и вертелась, но в пододетых подобранных из реквизита панталончиках в крупную клетку, в которых кто-то когда-то показывал цирковые номера вовсе без юбки. Ещё Лана пела, и тоже успешно. Миша играл, вернее лупил по струнам, на балалайке и изображал нечто вроде танца, но для медведя и это прошло отлично.

Но как и предупреждала администрация в лице Силыча и гораздо более хозяйственной Лианы, сборы были не особо велики. Сказывалась тревога от проблем со всех сторон, и общее обеднение и некоторое ожесточение Ближнего Запада. Впрочем на нормальный ужин даже в таверне собрали, и даже на нормальный завтрак и покупку снеди на обед на следующий день. Но самое главное, отрабатывали идеи и слаженность труппы, которая только осваивала театральную стезю, а с цирковой программой несколько дней назад здесь уже проходили.

В огромной таверне Лана села за не так и плохо собранный в углу для бедноты стол для циркового молодняка. Посмотрела на радостно наворачивавших суп Вивика и Яську, на ожидавшее всех рагу с потрохами и даже немного разбавленного вина. Затем уставилась на огромный камин в половину боковой стены, в котором на вертелах жарились несколько цыплят, два гуся, два барана и кабан! Вечер только начинался, публика собиралась, циркачи договорились показать несколько номеров за скидку на ужин, и медведь за водку и ужин себя показывал, так что мяса готовилось много. Лана потянула носом прекрасный запах жаркого, шевельнувший очень глубинные струны её души, облизнулась, почувствовала, но не поняла про своё лёгкое сумасшествие с приступом дури, и отправилась на дело!

Подошла к камину-жаровне, указала пальчиком на дожарившегося крупного жирного гуся с хрустящей корочкой и сказала громко:

– Какой-то тощий гусь! Наверно помер бедолага от голода!

– Это ты тощая! А этого гуся хватит на пятерых голодных солдат! – воздел руки к условно принятому за небо потолку задетый за живое трактирщик. – Чтобы упасть под стол от обжорства! Он огромный и жирный как свинья! Да в нём двадцать фунтов было до ужарки! А за обзывательство моей кухни сейчас получишь моим широким ремнём!

– Пять солдат! – расхохоталась Лана. – Да я его одна съем! И не поперхнусь! И даже животик мой не раздуется!

– Ты же лопнешь, деточка, – уже зло пообещал, расстёгивая ремень, трактирщик, которому наглая малявка плюнула в самую середину кулинарной чакры.

– А спорим, что не лопну! Съем этого гуся, не вставая из-за стола! И запью двумя литрами пива! И даже моя талия останется как была тоненькой! Ну разве на три сантиметра, то есть на ноготь, потолще, да и то только из уважения к пиву! Спорим на ещё одного гуся и барана моим друзьям! И на пять вёдер пива! Слабо?

– Не слабо, – с усмешкой сказал трактирщик, застёгивая ремень. – А твоя ставка, это твоё тело. Если не осилишь гуся, то я тебя отымею! Все свидетели. Больше у тебя ничего ценного нет. А пари ты сама предложила. И меня оскорбила!

Посетители таверны громко заорали, что быть посему, и требование трактирщика справедливое. Только добавили, что проигравшую наглую актриску трактирщик ещё три раза прогонит вокруг зала ремнём голую. Лиана схватилась за сердце, безуспешно попробовала отменить пари, мотивируя, что девчонка дура и ещё девственница. Остальные циркачи тоже были в шоке, но видали всякое, да и изменить ничего уже не могли.

Лана, начав понимать, что немного переборщила, сбегала в туалет и села за стол. Перед ней поставили огромное блюдо с гусем и две кружки пива, хоть лёгкого по требованию Лианы. Заставили встать, измерили талию верёвочкой, добавили ещё ноготь длины, увеличили предельное утолщение в полтора раза, и завязали узелок. Трактирщик демонстративно побрызгался одеколоном и притащил цветочек.

Начался жор! Через час под восторженные вопли зрителей Лана облизала жирные пальцы, отбросила очередную не очень хорошо обглоданную, но утверждённую самозваным жюри кость, тяжело вздохнула и приступила к последнему натиску. Уже слегка обожрамшись, да и просто устав столько жевать, и жирного. Под бурчание в животе и какое-то офигение в голове про переполнение пространственного кармана. Но хуже было другое – пиво не желало никуда выводиться, а просилось наружу вполне естественным путём… Лана напряглась и затолкала два стакана в пространственный карман, но было уже поздно.

Но победила! Одолела! Одержав возможно самую дурацкую победу в своей жизни. Тяжело встала, подняла вверх руки со стекавшим вниз салом. Кто-то обернул верёвочку и заорал:

– Полтора ногтя! Невероятно!

Лана тяжело рухнула в руки Лианы, а потом охнула, вывернулась и засеменила, сжимая ножки, в туалет под грохнувший ржач. Через пять минут журчания, а потом оханья не способной встать с толчка проказницы, Лиана ворвалась в туалет, натянула на уже почти спавшую от перенапряга девицу панталончики, быстро обтёрла ей руки и рот, оттащила в стоявший у входа фургон, уложила спать, оставив на часах Яську, а всё это караулил умнейший конь. Вернулась в таверну, где циркачи разрезали восхитительно пахнущего барана. Сказала мужу:

– Ну и выпорю я её завтра, как отлежится! Нет, накормила всех отменно. Но нельзя же ставить себя! И так пугать меня! Я чуть инфаркт не схлопотала!

Через два часа отправившуюся пировать Яську сменил Вивик. Ну а когда ещё через два часа Лиана зашла ложиться спать, то увидела как голая Лана довольно сопит, крепко обнимая руками и ногами тоже голого Вивика. Лана не проснулась. А герой-любовник нагло сказал только про репетицию Ромео и Джульетты.

Так что утром Лана не особо и вопя получила честно заработанную порку за две проделки. Но были и три плюса. Первое, из Ланочки Лиана вполне успешно выбила дурь. И Лана стала хоть и не тихой скромницей, но чудить стала меньше. Дней на десять, а может на две недели, или на одну. Второе, Лана отстояла своё право на любовь, и теперь вполне спокойно любви и предавалась.

Третье, Лана после долгого обстоятельного разговора с Лианой после порки убедилась и запомнила, что Лиана очень умная и наблюдательная. И строгая. И справедливая. Лиана сама догадалась про пространственный карман, послушала, поняла и приняла информацию о периодических обострениях дури Ланы, поверила про зелья, в том числе и превращения в свиней. Ну и про вещий сон про спасение мира, хоть и с удивлением, и не сразу, но поняла, и даже начала принимать. Ну а про защиту от ядов, от обгорания на солнце и от раскалённого песка, было уже совсем просто говорить…

Лана с восторгом смотрела в щёлочку в шатре, как Шишиаша танцевала приватный танец для трёх молодых купцов, невероятно извиваясь на пару со своим удавом, и снимая с себя одежду за кидаемые восторженными зрителями медяки и даже сребреники. Даже под музыку из маленькой дребезжащей музыкальной шкатулки. Немолодое лицо артистки обильно и умело намазано косметикой так, что выглядит молодой, ну для пьяных, а алкоголь у неё бесплатно. Зарабатывает Шишиаша за одно выступление много – хотя Лане пофиг до денег – и у неё уже сбережений с золотой поры более чем достаточно, но говорит, что отставной элитной жрице любви не охота на заслуженный отдых, да и денежные запасы неприкосновенные.

Но и накладные расходы огромные – и на лучшую косметику, и на услуги магов-лекарей по отчаянному удержанию тела от старения и поддержанию потрясающей гибкости, и на взятки стражникам, и на хороший алкоголь зрителям. Так что в итоге не так и много получается. И выступления у неё не так и часто – в сёлах аудитории нет, благородные не всегда покупаются на старую танцовщицу, да и купцы пошли жадные. Заманивает порой билетами за медяк. Что-то получает и за любовь, но даже если не хотят платить, любимому занятию предаётся и даром, если любовник красивый.

Хотя работа беспокойная – за те четыре недели, что цирк с медведем и Ланой ползёт по городам Ближнего Запада, артистку оригинального жанра уже два раза секли с конфискацией. Один раз гильдия борделей настучала, вычислив нагло приехавшую второй раз за месяц конкурентку. А второй раз нажаловались страже жрецы местного подкульта единственного разрешённого в большинстве стран континента Крестон бога по имени Гебстон. Гебстон, как Лане объяснила умная Лиана, это не признаваемая жрецами аббревиатура от Главный и Единственный Бог креСТОНа, что не логично, но культам логика противна и даже омерзительна. А его подкульты все очень против прелюбодеяний.

Но Шишиаша и получив не печалится, смеётся, что всё веселее, чем с кумушками мОлодеж и внуков обсуждать. Ну и быть молодой проказливой дурой, значит не только так веселиться, но и так получать. Хуже, говорит, когда наказания для молодых девок заменят на более жёсткие батоги, раскалённые клейма и карцеры для немолодых тёток и для парней.

Лана постаралась запомнить новые движения, чтобы потом отработать с Вивиком, вернее перед Вивиком. Посмотрела как теперь одетая только в бусы Шишиаша начала переходить к последней фазе шоу. Начала медленно тихонько отходить от точки преступного подглядывания, но отошла быстро и с ойканьем, влекомая за ушко вполне сердитой Лианой. Под задорный смех понявшей Шишиаши.

Получила розгой Лана несильно, только для порядку. Просто Лиана считает себя обязанной воспитывать молодняк из сына, дочки, а теперь ещё и приблудной дурочки. И Яська разок при Лане была выпорота куда сильнее за просто обсуждение профессии Шишиаши. Вот и в этот раз Лана, которой и орать наставница запретила, размазала слёзы и сопли и начала слушать наставления шёпотом под шум продолжавшегося представления перед передвижной сценой, в маленькой комнатке в начале телеги, в которой воспитание и обучение и проводилось. Лиана начала стандартно:

– Даже не думайте, юные дурочки, о таком! Мало кому везёт как Шишиаше стать элитной жрицей любви. Но для этого надо иметь определённый склад характера. И клиенты далеко не всегда хорошие. Любые уроды, жирные, старые, обрюзгшие, могут купить жрицу. И стражников, судей и властителей приходится обслуживать бесплатно. Многие жрицы людви заканчивают плохо, гибнут, спиваются, попадают в богадельни.

А потом неожиданно сообщила то, что знали видимо только Лиана, Силыч и Шишиаша:

– И нет у Шишиаши накоплений. Она заработала и смогла сохранить много, но всё отдала сыну с дочерью, устроив их учиться в университет в эльфийском королевстве на Дальнем Востоке. А сама уже не могла жить спокойной сытой жизнью бюргеров. Да и детям будет стыдно, если в их кругу узнают кто их мать, хотя они настаивали, что обеспечат её и не бросят. Но они были ещё очень молоды, дочка только достигла совершеннолетия, то есть 17-ти, а сыну вообще 16 было, и не понимали, да и так она решила. Попрощалась навсегда и решила в 35 лет освоить новую профессию танцовщицы со змеёй, даже новое имя взяла шипящее, не может жить нормально. Хотя и я не могу. Не для нас и золотая клетка элитной рабыни, и спокойная жизнь бюргера, и тяжёлая буйная жизнь воина. Все вады разные. Но мы сами выбрали это, а вы не выбирали. И я обязана дать вам выбор…

Лиана вздохнула, продолжила:

– Шишиаша к детям вернётся только в самом крайнем случае, но не вернётся, так что теперь рассчитывает только на меня с Силычем, когда не сможет танцевать. Она ведь на двадцать лет старше меня, мне 45, ей 64. Да! Невероятно, что ей столько, и она сохраняет такой задор и форму. Рвётся прожить жизнь максимально ярко. Но если бы знали её… покупатели, хи. И я никогда не брошу Шишиашу, она много раз спасала совсем зелёную дурочку, романтичную ученицу пансиона для простолюдинок при монастыре с кучей книг, сбежавшую в 17 лет из-под венца с нелюбимым занудой, и отправившуюся странствовать. Учила, воспитывала, а уж как драла, вправляя мозги, за что я очень ей благодарна… Просто содержала меня с Силычем порой, жизнь артиста очень нестабильна…

Лиана погладила щёку и волосы Ланы, ошарашенной отчаянной борьбой Шишиаши со временем, крепко взяла за ушко:

– Но если ты это разболтаешь, то я тебя выпорю по-настоящему, три дня сидеть не сможешь. Хотя в общем-то пофиг, мы всегда в пути, а в труппе очередной раскол назревает, и я больше не хочу удерживать глупцов. Все считают, что Силыч жадный и слишком много откладывает, хотя какое их дело. Я стараюсь жить не одним днём. Да и только из-за тебя с танцами завораживающей красотки, прекрасным пением, с фонтаном идей и сюжетов из другого мира, разбивающими сердца песнями из прекрасного далёка, и из-за твоего медведя, у нас сборы возросли и даже им перепадает. Певец, идиот, мутит больше всего. Он не может пережить твои вокальные данные. Говорит, что ты ведьма, такой диапазон голоса невозможен, да и ты никогда даже не распеваешься, не полощешь горло отварами и не делаешь кучу его секретных упражнений. Так что плавно переходим к тебе, вампирша из другого мира. Но сначала пообещай мне, что моего сына не… охомутаешь. Он в восторге от тебя, и любое твоё слово, и он… я жду.

Лана сглотнула, зависла слушая всплеск воспоминаний и разбираясь в новом понятом, пробормотала:

– Обещаю. Вивик прекрасен и очень хороший, добрый, сильный, верный, не глупый. Но он не повелитель. А я ищу Моего Повелителя! Мне нужен тот, кто поведёт меня, слабую, ленивую, безалаберную и глупую. Кто защитит всегда и от всех, а их очень много. Спасёт от любых опасностей, которые ищут меня и находят. Вытащит из любых переделок, в которые я непревзойдённая мастерица попадать. Стальной рукой сокрушит хоть всю Вселенную, свернёт в бараний рог и развернёт уже более прекрасной и совершенной. Исполнит то, что мне надо для моей великой миссии. Простит всё. Если надо, накажет дурочку, и забудет. Никогда не предаст. Не задумываясь отдаст всё, что у него есть, хотя всё мне и не надо. Которому я не задумываясь спокойно и с восторгом отдам всю себя, всё что у меня есть и будет. Друг и любимый.

– Милая глупая дурочка. Добрая, наивная и верная, – со слезами обняла Лану Лиана. – И совершенное создание для достижения своих целей, прекрасная и загадочная, даже в туалет по большому не ходишь. Смелая. Хладнокровная в драке. Смешная и беззащитная. Я очень тебя люблю.

Но потом вытряхнула из неё совсем всё. Включая и про Брона, и про портал. Сказала задумчиво:

– Я заметила, что у тебя нет критических дней, а я очень наблюдательная, и в своём хозяйстве вижу каждую пылинку и слышу каждый шепоток. На мои и Яськи советы, как с ЭТИМ быть в условиях табора, ты просто наплевала. И ты точно не беременная, я не раз проверила твою мочу зельем, которое любой знахарь варит. Дальше просто. Я не дура, сходила в библиотеку, которые на нашем Ближнем Западе я знаю все, память у меня хорошая, а в них порой попадаются весьма древние книги. Я искала информацию о пустыне Гол-са-Фот. Заодно глянула и про это. В общем только у двух рас девицы, созревая в 13 лет, ну плюс-минус, до двадцати лет не могут иметь детей. Драконы и вампиры. Ты точно не дракон, хотя может оборотень? Но принцип Оккама, – тут система перевода Ланы, конечно, заменила название на Общем, предложив из русского, а в голове у Ланы каша и много общих знаний на русском, – велит не плодить сущности… Ладно, для глупышки, более простой вариант верный с большей вероятностью. Очень простой. Вампирша!

– Вампиретта, – поправила Лана. – И не надо меня драть, я это только сейчас вспомнила.

– Ладно… оставим, но не забудем… Про Гол-са-Фот я нашла очень интересное, я быстро ищу информацию… Отыскала нафиг ни кому не нужные топографические и физические сведения одной из экспедиций, третью копию из четырёх. А опасную и странную пустыню много раз изучали весьма тщательно. Пустыня невозможная, но это мой вывод. Песок очень прочный, крупный, края песчинок не как пустынные, а как морские, более острые, неотшлифованные. Воды совсем нет до глубины сто аршин, так артефакты поиска воды в пустынях показали. Барханы не высокие. Песок мало разлетается по окрестностям. Плоская как стол. Только в центре диаметром двадцать вёрст плавный подъём на триста аршин. То есть в середине этакий очень пологий холм. Вывод прост и невероятен. По крайней мере посередине Гол-са-Фот что-то огромное засыпано песком. Город или остров… Или портал, вернее что-то вроде врат между мирами, учитывая, что нашествия умертвий идут из района Гол-са-Фот. Но эти нашествия… через маленькие щёлочки рядом. А вот если распечатать Гол-са-Фот… Сам портал, откуда ты пришла, довольно обычный. Таких в мире несколько. Там наверно установлен для обслуживания дыры между мирами. А может и нет.

Лиана улыбнулась над ошарашенной мордашкой Ланы, продолжила выдавать прекрасный для бродячей циркачки анализ:

– Миша болтлив, а уж пьяным, а пьян он каждый вечер…

– Пьющий медведь, горе в семье, – хихикнула Лана, вспомнив мудрость или шутку.

– Займусь и его воспитанием, у меня не забалуешь, – серьёзно кивнула Лиана. – Миша говорил и тебе, и мне про присказку некроманта. Кстати, я уже подзывала его голубя, кормила, интересно. Можно приказать отнести послание боссу и узнать, где он, но вероятно только один раз, и он узнает, что его ищут, кто и откуда. Фот-са-Гол! Наш мир называется Фотнир, мир воды. У нас молнии сильнее, вернее магия воды и воздуха, и боевая и мирная, а магия огня и земли слабее, хорошие боевые файерболы у нас редкость. И у нас есть параллельный мир камня, называется Голмак. В нашем мире магия вообще слабее, поскольку мир воды. Но по ещё какой-то причине магия в нашем мире слабая, маны мало. Ротик закрой, это мне Шишиаша рассказывала, узнала от магов, которые покупали любовь блистательной жрицы любви. Ну и дальше элементарно. У нас пустыня называется, пофантазируем, Врата из мира Голмак в мир Фотнир. А в Голмаке соответственно Врата из мира Фотнир в мир Голмак. Некромант из Голмака и ему Фот-са-Гол привычнее. Ищет как открыть Врата. Для нас Врата Ада.

– Врата Ада! – вытаращила глаза Лана.

Лиана улыбнулась ободряюще:

– Но я не верю, что тебе поручена миссия предотвратить ТАКОЕ. Ну прислали дурочку организовать очередное сопротивление очередному вторжению… Они каждые сорок тысяч лет усиливаются. И разные чёрные злые силы идут. Ведьмы пустоши, рыжеволосые, зеленоглазые и частично конопатые, во главе отрядов умертвий, по-немногу пошли лет двести назад, а лет сто как идут активнее. А Гол-са-Фот существовал ВСЕГДА. Для нас всегда. То есть более ста тысяч лет. И очевидно с той стороны пытаются открыть не первый десяток тысячелетий… И находят разные варианты, но не единственный правильный и окончательный. Восемьдесят лет назад из Гол-са-Фот вышло войско скелетов на конях-скелетах. С магами куда сильнее наших, некромантами в основном. Очень сильное, параметры я не знаю, могу найти, но незачем. Очень сильное войско, но и его сокрушил царь Маланги с кучей союзников. Такая задача для сил добра всего мира, а не для одной девчонки… А теперь обоснование, почему твоя миссия просто предупредить Малангу, может как-то посильно помочь. Тебя прислали не в безопасное место, откуда можно спокойно выйти, разобраться в ситуации, вспомнить что требуется, силёнок накопить, а в передовую Малангу. И у тебя вариант один был, куда идти из центра пустыни, откуда виден высочайший пик Тяжких гор.

Лиана проказливо хихикнула, отвлеклась от серьёзной темы:

– Он кстати называется Пик Дыры, по официальной версии там кто-то пещеру нашёл огромную, когда лез на пик первым, вот имя и дал впечатлившись пещерой. А имена родителей, подруг, своё, правителей и стран давать запрещено. Кроме особых случаев. Да и гном наверняка залез, ну а кто ещё, умный в гору не пойдёт. А они похабники те ещё, мог и в честь подружки так назвать, она ведь наверняка вытряхнула обещание в постели, провожая героя. Ну а он и правила не нарушил, и слово сдержал, и проучил… Это моя версия, но культурные эльфы и многое от союзников знающие благородные малангцы его просто никак не называют, просто высочайший пик, а гномы с каким-то особым смаком. Остальным без разницы. Я больше эльфийские книги про Тяжкие горы читала.

Собеседницы посмеялись. Лиана ещё рассказала много интересного про расклад сил в мире, и про военные союзы. А в конце очень информативной беседы и Лана стала серьёзной и сказала:

– А теперь ты пообещай не искать и не пытаться спасти меня, если я исчезну или попаду в переделку или в плен. Я спасусь. А тебе надо заботиться о семье. Ты не воин и не вор. Иначе не стала бы бродячей артисткой. Нет, я не буду возражать против твоих очень осторожных действий, но прежде всего ты бережёшь семью. А в тех переделках, куда я регулярно влипаю, неподготовленные циркачи просто погибнут. И ты невероятно умна и проницательна, разгадала непосильную всем мудрецам вечную тайну Гол-са-Фот, и меня просчитала как таблицу сложения… ой, или умножения… или… ладно… И если потребуется, я к тебе обращусь за информацией или анализом. Но свою миссию буду выполнять не уничтожая тех, кто меня любит, но не готов к отчаянным схваткам. Ну и мне будет проще, если не придётся спасать и вас. И я найду могучих бесстрашных готовых на смерть воинов и воров. А от вас… уйду я наверно, или меня увезут… поперёк седла со связанными руками и ногами. Но я теперь знаю, почему у меня чешутся клыки и меня тянет к шеям врагов. От вампиретты не убежишь! Как сказал кто-то великий: «Обидеть Лану может каждый, не каждый может убежать». Ой!

– Обещаю, – серьёзно сказала Лиана, а потом со слезами долго обнимала Лану.

А на следующий день случилось череда локальных катастроф, приведших к гибели большой и славной труппы Силыча, как считали глупцы. На дороге в соседний более крупный город Ближнего Запада – а труппа давно ушла с Великого Востзап Пути – лёг старый коняга, отставной рыцарский дестриэ высшего класса, проданный жестоким молодым виконтом, не пожелавшим, как принято, кормить старика после отставки, и продавшим. И исправно таскавший лёгкую для него тяжеленную телегу-сцену девятнадцать долгих для старого коня лет. Но в заботе циркачей и бесконечной любви выросших при его старении детей Силыча и Лианы. Консилиум знатоков решил, что всё. Совсем всё.

Пока шла ругань – про то, что жадность привела к беде, и про то, что надо иметь сердце и мозги – между Силычем, теневой главой Лианой, четырьмя их стареющими союзниками и остальной труппой, а плачущие Яська и даже Вивик обнимали почти второго отца, Лана обняла голову огромного коня, ввела в транс и вытянула из него жалкие остатки жизни, облегчив уход. Вивик сквозь слёзы ошарашенно смотрел на мерцавший шнур энергии, а потом любовью успокаивал в кустах рыдавшую Лану, шепча, что всё понимает и прощает, хотя прощать и нечего.

Пока Силыч с Мишей копали огромную могилу под вопли, что шкуру и мясо можно продать, а Шишиаша горестно рыдала на туше покойного, шепча про все там будем, Лана варила для старой жрицы любви зелье. Которое Шишиашу и спасло, как потом оказалось. Силыч жёстко избил становящихся бывшими коллег типа мужского пола, вопивших, что они скажут, где закопан огромный источник кожи и мяса, а Лиана без устали жестоко секла их союзниц. Телегу Силыч, Вивик, двое немолодых союзников, и Миша в качестве основной тягловой силы, откатили за лесок и труппа встала лагерем на три дня, не выпуская засранцев.

Заодно и раздел оформляли. За едой в недалёкую деревню ходила Шишиаша с союзниками. Ещё выяснилось, что конь умер там же, где и прожил большую часть славной боевой жизни дестриэ. И в городе, куда шли, его и купили молодые Силыч и беременная первенцем Лиана по совету Шишиаши и с её финансовой помощью. Заодно и телегу-сцену там Шишиаша заказала в местной известной на весь Ближний Запад каретной мастерской, делающей и необычные повозки.

Шишиаша выпила три литра напитка от Ланы, варившегося двое суток. А потом целый день провела в повозке, проспав три часа из старости в молодость, восторженно плача, смеясь, разговаривая с Лианой и Ланой, а больше Лиана никого к ней не допустила. Потом мазалась косметикой, но уже чтобы не омолодить, а состарить. Лана хихикала и говорила, что вымотана, хочет крови и больше такое зелье сварить не сможет – просто нашло от восторга от несгибаемой стойкости Шишиаши в борьбе со временем. И от желания отблагодарить наставницу великой мудреца в юбке Лианы, которая ещё очень много сделает для всего мира.

Шишиаша с восторгом подставила шею. Лана отработала осознанное выращивание клыков. Лиана закатывала глаза, глядя на мало кем из выживших ладов виденный пир вампира. Вампиретты. Хотя пира было на два стакана, а потом Лана просила её выпороть, потому что поняла, что в два раза превысила норму из друзей. Но Лиана только обнимала её со слезами и шептала, что клыки вампиретты были раза в полтора длиннее описанных в литературе.

В вечерний город под ржач досужей толпы въехала повозка, влекомая дюжиной новой труппы, и нанятыми ими за бешеные деньги Мишей, пятью решившими перейти в другие труппы, и даже тремя союзниками Силыча, не отказавшимися отлично подзаработать. А дураки и здесь отличились – нет чтобы дождаться приезда в город для раздела. Или хотя бы крестьян нанять, или лошадей в деревне, до чего они быстро допёрли, но законтрактовали тягловых сразу на весь не такой и длинный путь.

Семья Силыча, включавшая и Шишиашу, и Лана шли налегке. Их увесистый багаж ехал в повозке, как и было указано в контракте о разделе. Что тоже бесило дураков, начинавших умнеть и понимать, что Силыч в чём-то и прав был, но ещё не дозревших до понимания, что и не Силыч, а его жена.

Особенно их бесило, что Вивик по дороге не отказался от тренировки Ланы бегу, что ответственно делал при каждой возможности, гоняя любимую прутиком. И вызывая общий смех, задорные взвизгивания и весёлую ругань Ланы, и горячую любовь после купания взмыленной спортсменки и даже не сбившего дыхание тренера. И успехи были отменные – Лана очень сильно прибавила в быстроте и выносливости. Ну а что, месяц тренировок молодой девицы, очень сильно недовольной хорошими стежками прутиком по попе, чудеса творит. Даже присказка пошла в мир, про «доцент бы застааавил». И Вивик обрёл прозвище Доцент и обещание от Ланы сделать главным тренером по бегу, правда команды чего она пока не решила.

На следующий день Шишиашу арестовали. А после короткого суда, где её и не слушали, высекли обнажённой на площади. Личный приказ графа, который виконтом продал отставного дестриэ девятнадцать лет назад, а год назад провёл феерическую ночь с прекрасной и молодой, как казалось, девой-змеёй Шишиашей. Перед заключением ведьмы любви в казематы замка навсегда. Но перенёсшая порку молча – что тоже восхищало Лану, желавшую такой же терпеливости, хотя вообще, а не при наказании розгами – Шишиаша оделась, а потом стёрла косметику и сказала графу, лично наблюдавшему наказание обидчицы и слишком внимательно смотревшему на Лану:

– Я стала жертвой клеветы! Мне 33 года. И маскируюсь я только от насильников. Прошу магов-лекарей засвидетельствовать мой возраст, в чём мне отказал суд. И прошу наказать клеветника и за его счёт выплатить мне компенсацию.

Через час два мага-лекаря, дрянных, но состояние тела, да и кожи, лица и рук способны определить профессор и доцент местной академии наук и магии, вынесли вердикт – 28 и 30 лет. Что не соответствовало оценкам Лианы и самой Шишиаши в 36 лет, просто дама не могла себе возраст в речи не убавить. Но красота и физическая форма танцовщицы сбила магов с толку, и так и записали в протоколе обследования 29 лет, взяв среднее значение. Протокол, ставший её единственным документом с именем, возрастом, и описанием внешности и рода занятий, Шишиаша радостно убрала в кошель.

Дальше было весело… Ну типа того. Сначала оскорблённый в лучших чувствах граф поскрипел зубами, а потом утвердил решение судьи. Шишиаша получила десять золотых из сбережений бывшего коллеги циркача-певца и приглашение от графа выступить в его замке. Затем певец был избит батогами до полусмерти. Ну и напоследок отправлен в каменоломни навсегда. Всё по закону, за ложный донос наказание суровее, чем полагающееся за якобы преступление.

Ночевать остатки труппы Силыча отправились в таверну. В которой хозяин опрометчиво разместил объявление, что с домашними животными можно, и даже три раза подтвердил для непонятливых, что можно, да, с любыми. А потом таращил глаза на медведя. Но Лиана сказала строго, но еле сдерживаясь от смеха:

– Договор! И оплата за большую комнату внесена. Ну и когда будешь поправлять табличку про животных, учти ещё коней и коров. А ещё слоны есть.

Новая труппа купила коней, успела дать вечером спектакль из украденных идей Ланы в обработке Лианы – но авторские права для бродячих артистов вещь неслыханная – и утром выехала на юг, к Великому Пути и богатым городам на нём.

Решившие вступить в другие труппы тоже уехали и ушли в разные стороны, не желая оставаться в городе, где в артистов распавшейся труппы тыкали пальцами.

Три довольно пожилых союзника – хотя скорее просто не противника, действовавших из уважения, чести и немного корысти – Силыча получили выходное пособие и отправились доживать дни, хотя им ещё довольно долго доживать. Один накопил денег на домик в деревне, и даже договорился с овдовевшей своей давней любовницей. Второй, любитель выпить, собрался закончить дни со своими родственниками, занимаясь производством браги и шмурдяка, ну и дегустацией. А пожилая артистка, славно покуролесившая в молодости, впала в морализаторство, полоскать мозги молодняку ей не позволяли, и она отправилась в монастырь, замаливать грехи и выносить мозги паломникам с прихожанами и будущим коллегам. Может и фокусы показывать в храме, но про это она, конечно, не говорила.

Лиана отнесла в банк очередную порцию накоплений и увязала имущество усохшей труппы, и получилось очень немало. Здоровенный сундук с прочным запором, имеющий один несомненный плюс. Спереть десятипудовый ящик не так и просто. Хотя Лана опять блеснула мудростью:

– В… На… В общем, у нас сопрут всё, что плохо лежит, а плохо лежит всё, что не прикручено или не приварено!

– Особенно ценную двухпудовую гирю! – воскликнула Лиана. – Силыч, дорогой, пора тебе завязывать с силовыми номерами. Под этой гирей твой отец умер! От неё надо избавиться.

– Фамильную гирю не продам, – смеялся Силыч. – Да, мой отец с нею умер, но в 90 лет! Примерно, свой точный возраст он не знал. А я родился, когда ему было 73! Наша цирковая династия силачей на этой гире долголетие прокачивает! И под ней и умирает! И Вивик ещё может захочет…

– Сейчас по башке тебе дам твоей гирей, чтобы уж точно под ней помер! – взвилась Лиана. – Я же говорила тебе! Наши дети не расположены к жизни бродячих артистов!

– Я потащу сундук, – попробовал остановить пикировку Миша, страдая похмельем и не желая громких звуков.

– Будем ездить в дилижансах, Миша в багажном отделении, и жить в комнатах при театрах, там же и сцену арендовать. Перейдём на новый уровень! Ну или снимать комнату в таверне и хлев для медведя, а можно и угол во дворе, – пояснила Лиана.

– У нас есть большой шатёр Шишиаши и палатка. А медведь может спать рядом. Любой пустырь в городе, наш дом родной. Или поляна в лесу. А можно фургон купить и мула, – предложил Силыч.

– Лучше дом купить в городе и освоить другие профессии, даже Шишиаша сможет открыть полусветский салон или бани какие, но без… жречества любви… если сможет… Коня содержать надо. Так что подумаем. А пока пешком, – усмехнулась поразмыслившая Лиана. – Какой нафиг дилижанс или комнаты с медведем?! Палатка. И это навсегда. Только детей пристроим!.. И Лану…

Вернувшаяся тем же утром Шишиаша тревожно сказала:

– За приватный танец со всем остальным граф заплатил суммарно аж дюжину золотых, и не хотел столько, но старая шлюха лоха раскрутит. Хуже другое. Он про золотоволосую певичку и танцовщицу спрашивал. И очень нехорошо спрашивал. Лану надо спрятать.

– Поздно, – печально сказала Лиана. – За нами следят. Лане не вырваться.

– Значит просто выйдем из города, – спокойно улыбнулась Лана. – Пусть там поймают. Подонок не откажется от изнасилования в лесу. Романтика. Ну что может быть лучше попытки изнасиловать вампиретту в густом лесу? И вы меня не ждите. Просто идите дальше. Города и королевства Ближнего Запада всё-таки независимы друг от друга. А иначе вам плохо будет. Потом может и встретимся. Но пока мы здесь, и я не прощаюсь. Вивик, тебе приказ, ну или умоляю, не пытайся меня защитить. Не умирай. Живи… Ладно, Силыч, удержи его. Очень прощу. Вивик, нас ждёт ещё целая ночь прекрасной любви, но мы не… не предназначены друг для друга. И мы будем жить. Мы не Ромео и Джульетта. Я ужасающая вампиретта… Бегущая сквозь Вселенную, ищущая себя и оставляющая кровавые следы, и не только из крови врагов, бежать по лезвию ножа трудно, больно и кроваво… А ты… Тебя ждёт весь мир…

Глава 5. Кто ищет, тот найдёт

Из города труппа выходила через западные ворота, по мосту через неглубокий заросший кустами ров. И прямо под стеной большого графского замка, стоявшего на краю города. Лана немного удивилась, что её на мосту или сразу за ним не поймали – в городе со своим местным самоуправлением хоть какие-то законы есть, а за его стенами бродячую актриску граф может поймать без проблем, ну разве кроме репутационных потерь. Но вампиретта верно угадала – решил гад обстряпать амурное дельце в лесу, романтиком оказался. Хотя это ничего не изменило, как потом Лана решила, просто облегчило её проделки, но и немного растянуло по времени.

Переходя мост Лана осматривалась, прикидывая как убегать из замка, если всё-таки там окажется, и заметила вышедшего из кустов во рву мужика в двух сотнях метров севернее, там где высоко вздымалась стена замка, а над ней большое мрачное здание. Через полчаса ходьбы из леса выехали три всадника – граф и два слуги-воина с арбалетами. Причём у одного арбалет был явно многозарядный, автоматический, хорошо по местным меркам зачарованный, и чрезвычайно редкий и дорогой. Помощники по грязным делам близко не подъезжали, взяв Мишу на прицел. А граф весело проскакал мимо труппы, схватил немного для приличия посопротивлявшуюся и покричавшую Лану, спешился через сотню метров, связал больше для удовольствия руки и ноги добычи, перекинул перед седлом и ускакал в лес. За ним слуги.

Вивик стоял сжав кулаки, но лезть в заведомо проигрышную драку не стал – да и всё идёт по плану, много раз рассказанному наверно всё-таки любимой, но без особой взаимности. И Лиана тайно подсыпала ему успокаивающий порошок в утренний кофе. Миша вообще храбростью не отличался. Остальные держались. Поругались и пошли дальше. Для того чтобы уже вечером в соседнем городке смеяться, поднимать тосты и говорить, что кто ищет, тот всегда найдёт.

Так ничего и не понявший в жизни граф, хотя учитывая, с кем он связался – а Лана была не первым вампиром на его пути – мог бы и проявить больше осмотрительности. Хотя бы не отсылать слуг на сотню аршин в разные стороны – караулить, хотя и это не нужно, значит попросту не мешать и не видеть, если немного растерявший форму граф не сможет показать чудеса энергичности во время любви… Но какая осмотрительность с беззащитной, но прекрасной бродячей певичкой? Даже руки ей связал для удовольствия, а не чтобы предотвратить колдовство ведьмы, про которую и не понял. Но связанные руки, как и кольцо молчания на языке, не мешают применять родные умения. Как связанная русалка не утонет под водой, так и связанная вампиретта может и клыки отрастить, если вообще умеет их прятать, и морок или ужас наслать, и в транс ввести, и даже в момент атаки выдать всплеск силы, гибкости и прочности.

Так что прижатая к траве вампиретта послушала обещания – что несколько лет похититель с ней позабавится, а потом отправит в соседний каземат к амазонке, которая лет двадцать назад проявила строптивость – просто накинула связанные руки на голову графа, приблизила губы к пахнущей парфюмом и даже приятно чистой шее, довольно медленно, хотя и не понимая, что умеет и за секунду, отрастила длинные острые клыки, невероятно широко открыла рот и прокусила вену в четырёх местах. Жертва сразу впала в транс, немного подёргалась, а Лана получила большой прилив сил, уже совсем не оставляя донору шанса вырваться. Перевернула плотную пару несостоявшихся любовников, но до гроба, оказавшись сверху и не обращая внимание, что граф успел задрать ей подол. Лана даже напряглась и разбудила графа, чтобы наказать и увидеть ужас в его глазах. И он даже подёргался и несколько раз стукнул убийцу, но слабо, а она была полна сил и прочности.

Через четверть часа вампиретта убрала губы от бледной шеи осушенного казнённого. Достала его кинжал и разрезала путы на руках – а её ноги граф сразу освободил для любви – ещё и поругав себя, что проявила излишнюю самонадеянность, но была не в силах прерваться на освобождение рук. Вдохновлённая вампиретта удивив себя взлетела невысоко над травой и полетела, приминая траву и шевеля кусты. Но шагов не было, и первый из опытных слуг ничего и не услышал, жаря на костерке несколько кусков мяса, хлеб и сыр. Стремительная атака со спины, лёгкий шум упавшего тела. И грязноватая шея жертвы вампирам абсолютно пофиг. Лана попробовала прерваться, но не захотела. Пир! А потом и второй слуга погиб быстро. Он удивил Лану тем, что ел бутерброд, запивал лёгким вином и читал книгу.

Отдыхая после тройного пира вампиретта полистала книгу с описанием Заполярья и его обитателей от миссионера одного из направлений культа Гебстизм. Написано, что очень малочисленные полярные лады и просто малочисленные полярные гоблины ездят на огромных лохматых баранах, овцебыках, и на мамонтах, охотятся на песцов, оленей и на морскую живность – тюленей, моржей и китов. Часть гоблинов много времени проводит под местными низкими горами, добывая золото, магические кристаллы, руды, уголь, и иногда древние артефакты. Живут маленькими группами до десятка вадов, порой весьма далеко друг от друга, и могут месяцами не видеть соседей. Есть и драконы, уцелевшие в древних катастрофах, охраняющие свои тайные пещеры с огромным количеством золота. В Заполярье, на самом деле включающем и приполярье, в основном сухие богатые травами степи с рощами невысоких деревьев. Есть и болота, богатые ягодами, которые заготавливают, и из которых готовят брагу.

Особенно Лану позабавило возмущённое, но смачное описание местной традиции предоставлять гостю девицу, даже девственницу, если таковая имеется. Миссионер так и написал, что плакал от возмущения столь злостными прелюбодеяниями, любил и плакал. Причин несколько.

Первая, местные хитрозадые шаманы когда-то давно придумали, что лишение девственности может навредить маленьким общинам. И шаманы готовы содействовать. Но вожди решили, что и шаманам вредить не стоит, а девственниц надо отдавать чужакам из других групп, а ещё лучше издалека. Девственницам, да и уже не девственницам, понравилось, и традиция прижилась.

Вторая причина, необходимость свежей крови, но это больше актуально для плодовитых ладов. А гоблины – которые как и все магические расы детей заводят куда более долгими стараниями – просто распущенные с точки зрения миссионера. Да и вообще бяки, ибо светлые идеи Гебстизма не приняли, вступать в культ не стали, а слишком настойчивого второго миссионера зажарили на костре, как он угрожал адскими котлами и жаровнями, но правда есть не стали, а отдали какому-то монстру мрачных ледяных пещер под горками. Лана приписала на полях, что и парням и девицам нравится любовь, а в маленькой группе подходящих любовников или один-два, или вообще нет, так почему не воспользоваться гостем.

Напоследок Лана рассмотрела картинки. Лады высокие и светловолосые. Гоблины и на гоблинов не похожи, какая-то магическая подраса. Умеют менять цвет, но обычно зелёные, бывают и редких цветов, почти чёрные и почти белые. Рост от пяти до шести локтей, то есть от 165 до 198 сантиметров, но чаще среднее значение, то есть невероятные для низкорослой группы рас 182 сантиметра! Такую рослость сами полярные гоблины объясняют тем, что на севере все животные крупнее. И это верно. Там даже мыши огромные. А у гоблинов есть хвосты у всех, и рога на головах у парней. А вот руки почти пропорциональной длины, ну разве совсем чуть-чуть длинноваты, как у гномов. Сильные, телосложение обычно массивное, но бывают вполне стройные и атлетичные.

Лана собрала трофеи и зарыла в версте, куда пролевитировала. Взяла себе полсотни золотых, которых у графа было больше сотни. Затем зависла с найденным у одного из слуг большим тонким ключом, причём на одном кольце с ним была прямоугольная пластинка с кучей отверстий. И вроде он выходил из кустов во рву. Там может быть потайная дверь в замок. В котором уже много лет мотает незаслуженный срок амазонка. Лана пролетела в сторону и пошла обратно, ругаясь, что стоило туда-сюда ходить.

Пройдя по вполне заметной, да на ней даже следы подков были, тропе через ров, Лана остановилась перед двухметровой дверью. Узкая замочная скважина. Лана поморщила лоб. Рядом раздался женский голос:

– Сначала надо на два оборота повернуть ключ. Вынуть ключ и вставить пластину. Затем открыть дверь. Нажать что-то внутри и вынуть пластину. Открыть, войти, закрыть и запереть на ключ. Иначе у стражи звякнет колокольчик.

Лана посмотрела туда, откуда шёл голос. Слева на высоте в четыре метра маленькое забранное толстой решёткой окно, из которого торчит привязанный к палочке осколок зеркала. Отошла, глянула. Немолодая женщина с печальными, но и заинтересованными глазами. Та сказала ещё:

– Я морская амазонка. А ты нет… Я помогу тебе, но надо снять стражника, он сейчас дремлет. Дверь к нему не заперта и не скрипит. Как пройти от этой двери не знаю, но судя по всему довольно просто. И выше не иди, там двор и тебя могут увидеть. А я в подвале относительно двора.

Лана нашла участок щели около замка со следами многократного вставления пластины. На четыре полуоборота повернула ключ, вынула, вставила пластину, открыла дверь. Через пластину просунулись несколько штырьков, меньше чем в ней дыр, часть из которых обманные. А часть штырьков упёрлись в пластину, как было видно. Примитивная сигнализация. Лана подняла понятный рычажок, вынула пластину, закрыла дверь, повернула ключ изнутри. Прошла по коридору, открыла пару дверей без замков, но из дверных рам выдвигались запорные штыри в случае опасности очевидно.

Поднялась по лестнице, вычислила дверь с небольшим окошком со ставней внутри, за которой раздавались отдалённые механические шумы. Не заперта. Открыла. За столом дремлет стражник, положив голову на стол. Слева несколько камер с окошками в дверях, из последнего окошка торчит зеркальце на палочке. Справа две двери. На противоположной стене дверь с большим окошком, за которым раздаётся механическое лязганье, погромыхивание и шипение пара.

Лана достала ножик и довольно спокойно перерезала горло нарушившего устав часового. И по потянувшейся к свисавшему шнурку руке резанула пару раз, а потом агонизирующий здоровяк рухнул на пол в лужу своей крови. Лана, следуя указаниям амазонки, заперла дверь в тюремные казематы, заперла окошко в ней, нашла ключи, опустила указанный пленницей рычаг на стене за часовым, открыла два засова около двери камеры и открыла замок.

– Ты умница, малышка, из тебя выйдет отличная амазонка, – негромко проговорила вышедшая рослая мускулистая сероглазая шатенка в превратившемся в лохмотья платье, но чистая. – Дай мне ключи. Но как же я буду его метелить!.. Я Зулла, капрал разведывательно-диверсионной роты отдельного полка морской пехоты. Неудачно сходила в разведку семнадцать лет назад.

– Граф мёртв. Я Лана, – сказала Лана.

– Догадалась. Но его я не метелила бы, а пытала, допросила и убила бы.

Лана заглянула в камеру и присвистнула еле слышно. Слева тонкой струёй стекала вода, образуя душ и туалет, дальше кровать, одеяло привязано верёвкой, тянущейся направо, за решётку во всю стену! А там за кучей сухих и подсохших разнообразных качественных букетов большая механическая мастерская, в которой увлечённо копается в недрах огромной паровой машины на гусеницах какой-то мужичок.

И его главное изделие спереди несёт огромный вычурный бур диаметром в пару метров, состоящий из множества буровых головок, и сейчас всё это медленно вращалось. Как будто пещеры бурить, вернее тоннели, но не для всей машины сразу, та всё-таки куда шире и выше бура.

Ну и открывшая дверь в мастерскую амазонка набросилась на механика, выволокла его из недр повозки и начала пинать. Потом хлестала каким-то проводом. Ещё била.

Пока в дверь в тюрягу не раздался стук и кто-то не сказал:

– Тревога. Граф убит. И его гориллы. Вампир напал… Эй, чего молчишь?.. Эй! Пароль!

– «На горшке сидит король». Отзыв? – промурлыкала Лана.

– Открой дверь, сука! – проревел голос.

– Неверно. Правильный отзыв, «А сзади королева хвостиком налево».

– Вам не выйти, суки! – проорал мужик, потом громче проорал в сторону слать сюда бойцов.

– Выпендрёжница, – весело прошептала неслышно подбежавшая амазонка. – Порку не получишь, ты меня спасла, но больше так не делай. Из мастерской выхода нет, ворота заложены метровой кладкой, как этот любитель букетов, конфеток и посмотреть говорил. Единственную эту дверь тоже выломать не просто. Несколько часов у нас есть. А там надо решить…

Лана посмотрела в окошки в другие камеры. Пустые, только в двух валяются скелеты. Амазонка достала из-за двери за спиной тюремщика, за которой был склад – а за второй дверью сортир – свою одежду, скинула платье, показав старые шрамы на попе от жестокой порки и большое клеймо от ожога на плече. Надела короткие бриджи, странную толстоватую жилетку и бандану из толстой ткани, обула свои ботинки, всё чёрное, повесила на ремень саблю тюремщика и его кинжал, усмехнулась:

– Меня сильно не пытали, у нас на разведчицах чары Привет Палачу, слышала о таком?.. А ты много знаешь… Есть у нас древний артефакт, выдающий свитки, но мало. Так что только до тех пор пороли, пока амазонки не сочтут за пытки, ну и прижгли разок, типа метка. Похоже хотел граф по совету некроманта одного… Знаешь?! Хотел пробурить тоннель под высокогорными крепостями Крайних гор. Как будто тоннель что-то решит. А страну морских амазонок с приходящими к нам вместе обороняться самыми разумными варварами никто и никогда взять не мог. И c моря нас с русалочками и горгульями не взять!.. Мы ещё и на морях рейды проводим, десанты высаживаем и морпехов в армии света отправляем. И меня не убил выродок, может… наверно некромант мои скудные мозги взломать хотел ближе к вторжению, да и живая пленница в каменном мешке лучше мёртвой… А механик этот думал выслужиться перед чёрными силами, да сам уже шестнадцать лет в каменном мешке. Пользу приносил, урод алчный и трусливый. Лучший механик был в местной мастерской, которая на весь Запад славится и даже с гномами и эльфами соперничает.

Лана прошла в мастерскую, полюбовалась на связанного завершившего конфетно-букетный период с размазанными по разбитой морде конфетками и с воткнутым в задницу букетом сухих роз, шипы с которых амазонка, конечно, не обломала. Улыбнулась, чувствуя прилив сообразительности:

– А чего решать? Вот буровая установка. Я тут песенку вспомнила… Если отчизна тебя не просила, зачем ты полезла в тоннелекопатель… хи. А мы полезем. Крушить стену замка. Только броню навесить от камней от будущих развалин и стрел врага… Ещё надо узнать про скорость, и механику поработать над этим, а то медленный танк поймают… И если я не ошибаюсь, в углу автоматический болтомёт… Его можно на крышу приделать… И… Ты же сильная, взведи, выставь в бойницу в двери, и у нас будет куда больше нескольких часов, а в замке убудет солдат. И если я не ошибаюсь, элитных бойцов с доступом к тайнам покойного графа…

– Что за вампир графа высосал? – амазонка начала изучать болтомёт и внимательно посмотрела на Лану.

– Вампиретта, – сделала книксен Лана и отрастила, показала и уменьшила клычки.

– Чёрт! Вот уж не думала, что с нечистью… прости, с вампиреттой вместе сражаться буду. А ты умная. Болтомёт так сразу и не поймёшь, плечи и не видны, а там четыре болта в ряд… Класс! Сейчас отожжём! Ты только напротив бойницы не стой, моя жилетка с магической защитой от оружия и магии, а толстая не из-за брони, там надувные камеры на случай если в воду упасть надолго, электрошокеры от акул и ящеров всяких, и подсумки. Бандана так же голову защищает. Древние артефакты амазонок, чьи земли никогда не были захвачены нечистью, жаль мало осталось, ломаются, да и гибнут вместе с воительницами…

Затем Зулла ещё попинала механика, развязала и заставила срочно снарядить автоматический болтомёт, приспособить к нему лафет и магазин, восторженно пошептав про двести болтов и двенадцать выстрелов секунду. Бормотание талантливого мастера про ненадёжность не совсем законченных изделий завершилось ударом в морду и погружением в работу. А вскоре и переходом к экстренному завершению теперь стенобитного танка. Только займёт двое суток. Ну и протянет на форсаже не долго. И стены штурмовать всё равно не получится, сделанная наспех броня от камня или бревна сверху не очень поможет, а от нескольких совсем на поможет. Ну и горящее масло сверху – сразу конец.

Лана попробовала выпустить молнию или файербол, не зная, умеет ли такое, но без напряга и острой необходимости не получилось, хотя она поняла только что не получилось. И Лана нашла котёл, налила воды, начала кидать травы из букетов и варить зелье. Надолго.

Зулла похихикала над ведьмочкой. Долго вращая рукоять и матеря механика, обещавшего потом от движка танка подключить взведение, снарядила два магазина, в которых были и болты, и пружины. Протестировала болтомёт под маты и громыхания сосредотачивавшегося за дверью штурмового отряда и оборудования. А потом ненадолго прижала ухо к двери, тихо открыла засовы.

Дёрнула верёвочку, распахнув дверь, за которой в клубах табачного дыма курили десятка полтора мордоворотов вокруг дубового тарана со стальным наконечником. И устроила кровавую баню. Оставив только двоих недобитыми. Затащила языков, трофеи и таран.

Через пять минут вытерла кинжал и потёрла ладони, упомянув местный вариант популярного во Вселенной, но неверного, распространяемого богами религиозного штампа:

– Пленных брать не с руки, так что отпустила на суд богов чёрные души. Но я похлопочу за твою, вампиретта Лана, душу перед нашей богиней войны на последнем суде, хотя и до того как погибну, свечку поставлю, фунтовую. В замке ещё десятка два солдат, и похуже уничтоженных. Нас выкуривать просто некому. Подкрепления соберут… оценки языков разошлись, но два дня у нас точно есть.

Зелье Лана сварила за полтора суток. Амазонка посмотрела на Лану, улыбнулась:

– Невероятно… Но раз ты уже проверяла… И травить меня не надо, да и в свинью превращать… А ты знаешь, что ты спишь не как вор? Ты спишь как ангел. И очень крепко… Понятно, не всегда, а уж когда под защитой друзей. Спасибо. Ты тоже мне подруга. Значит решила возместить мне годы, проведённые в каземате… Слушай, свари ещё котёл свинского зелья, как ты называешь. Хочу глянуть на результаты применения… Да можно и облить попробовать, если четверть ведра, считай как растереть.

Через три часа помолодевшая до вида чуть старше Ланы и с уменьшившимися шрамами Зулла – чему была не рада и даже пообещала подруге всыпать по-дружбе и по попе – смеялась перед зеркалом и обрабатывала и записывала очередную порцию объединённой информации:

– Значит… Этот граф сговорился с некромантом из параллельного мира камня, вернее подчинился. Его задачей была подготовка строительства тоннеля. Но это не всё. Я слышала про полярных гоблинов, и есть книга, которую изучал помощник. А между прочим и Заполярье чёрным силам по крайней мере сто тысяч лет взять не удавалось, гномы отступали и закреплялись в горных норах тамошних гоблинов, ну и климат там не располагает воевать. И я ещё до плена, когда тайно в этом замке шарилась, слышала про порталы, внутримировую сеть, которые… строит, хм… создаёт некромант, один портал упоминался вместе с одним из крупнейших на Ближнем Западе городом Нулгар, столицей королевства Басвалон, к северу отсюда. Из побега Миши через один из Длинных Мостов следует, что некромант находится в районе Юго-Запад, большую часть которого занимает королевство Тепломорье. Ты что-то скрываешь про Гол-са-Фот. И мы решили, что надо разведать полярных гоблинов, неприветливых когда касаются их тайн… Я на танке поеду к своим, может и дотянет груда хлама, а ты в Нулгар. Зачем? Давай к нам, мы тебя примем как родную, защитим.

– Ага. И пороть будете как родную, – хихикнула Лана.

– Не без этого, – улыбнулась амазонка.

– Ну… мне просто надо куда-то идти, искать того, кого у вас точно нет… А в Нулгар собиралась и ещё не зная про порталы. И эта груда хлама с кучей магических кристаллов и кристаллов маны, и с нездешними артефактами, как говорит механик. Ты только с дровами меньше заморачивайся, лучше покупай масло, это быстрее.

А тут и время подошло. Выложившийся на все сто и наработавший как за два месяца механик рухнул спать. Девицы втащили его, боеприпасы, трофеи, среди которых была ещё пара автоматических болтомётов, но незаконченных, и немного остатков продовольствия, в том числе три дюжины коробок конфет, часть очень старых и надкушенных для разделения с любимой романтиком, воду, дрова и масло. Лана подёргала рычаги, что-то вспоминая. Зулла попробовала её выгнать, но вампиретта весело прошипела, что уже чем-то подобным управляла, и подруга ещё накатается.

Прорыв был потрясающим! В том числе и по тряске ломаемых буром стен! Лана направляла танк вперёд, в куче пыли и осколков вгрызалась в толстую стену, отводила назад, смотрела на дыру с дневным светом, немного меняла точку бурения и высоту бура, и опять газовала. Через минут двадцать отвела мощность с перешедшего к вялому вращению бура и дала полный вперёд. В куче камней вынеслась в ров, резко затормозила, тяжёлый танк почти спокойно съехал в ров, получил бревном, парой камней и копьём со стены, с рёвом круша кусты вылез изо рва. Зулла начала выдёргивать и резать крепления рамы и щитов внешней брони. Лана направила танк в лес, повалила небольшое дерево, взяла правее, поехала между деревьев. Сзади с грохотом остался тяжёлый внешний щит. Лана прибавила скорости, ударила танк о большое дерево, стесав кору и помяв довольно тонкую внутреннюю броню. Выехала на просеку, довернула левее, переключила редуктор на увеличение скорости и почти на полную отклонила рычаги скорости гусениц, нажимая педаль акселератора. Прокричала:

– Сорок вёрст в час! Нас не догонят!

Вращая ворот лебёдки Зулла выдвинула вверх боевую башенку, расстреляла полмагазина, заменила магазин, слезла с подвесного сиденья башенного стрелка, вставила полупустой магазин в натяжитель пружины, начала вставлять в него болты и весело прокричала:

– А теперь и некому! Дюжина всадников! Такими темпами болтов хватит ещё на сотню!

Лана взяла левее, вскоре остановилась, Зулла раскопала место тайника и закинула ещё один драгоценный автоматический болтомёт, но ручной, и кучу ценного, сказала Лане взять сто золотых как минимум, но Лана присвоила себе полсотни, а остальное оставила боевой подруге на топливо в виде масла. Которое сгорая в топке котла выбрасывало вверх чёрный шлейф дыма.

Через остаток дня и ночь гонки, с тремя остановками докупить масла и одной на мелкий ремонт, Зулла проснулась, обняла чумазую немного поспавшую Лану, ласковым, но крепким шлепком отправила к речке с мостиком на дорожке на север, сказала:

– Удачи, гордость правильного пола! За меня не беспокойся, вечером уже буду в землях варваров, а там я знаю, где искать амазонок, – закрывая бронедверь крикнула. – Муж мой второй, топчи газ!

Лана искупалась в речке прям в платье, завернулась в плед, суша платье на ходу дошла до маленького городка, перед старой заросшей кустами городской стеной зашла в таверну. Поела, отдала стирать платье, приняла ванну с мытьём от сына хозяина, послушала, что она очень заметная, отказалась от любви и упала спать в лучшем номере с большой мягкой и чистой кроватью. А парень караулил вырубившуюся девицу. И рисовал спящую красавицу, и без одеяла, в которое её укутывал после того как рассматривал подробности с целью высокого искусства. И кормил ужином. И опять караулил всю ночь.

Утром покормил, искупал, получил поцелуй, похвалу художественному дару, выдал купленное длинное платье и шляпку с вуалью, отказался принять оплату и за все услуги, и за платье. Посадил залётную красотку, которую будет помнить всю жизнь, в дилижанс. Сказал на ушко, что в следующем городке ей надо нанять сопровождающего, и кого конкретно. Знакомого ему немолодого, неболтливого и порядочного отставного солдата. Ибо одной девице путешествовать не то что запрещено, но внимание гарантировано, да и пощупают, пошлёпают и ущипнут одинокую не раз, и будут строить ненужные планы на беззащитную красотку. И отправился читать новости о разгроме замка далеко для местных на востоке, походе на запад гусеничного монстра и убийстве графа. А поскольку о высасывании вампиром ни слова не было, то просто фантазировал, что девчонка сбежала и из танка.

А вот про вампира донесение получил некромант, отпустил растрёпанного голубя и долго удивлённо смотрел в потолок, потягивая вино. Он-то думал, что нет местных вампиров на континенте Крестон – вампиры вроде есть на других континентах, но прячутся очень хорошо, правда были скудные сведения про вампиров в Заполярье, но там всё очень неточно. Портал туда погибший граф сумел отправить с миссионерами ещё несколько лет назад, но портальная система пока отказывается стабильно работать, и это не плиты, а сложные артефакты с вихрями… И если их перегрузить до отладки, то всё пойдёт насмарку.

Хотя порталы не являются ключевой частью вторжения. Как и тоннельная машина, вернее она уже не являлась. Бывают мелкие неудачи. Никто вон не может открыть Врата! И сейчас не получается, хотя он потратил на это массу времени и сил, но даже за отчёты о проделанном награда будет прекрасная. Но есть и отлично работающие проекты. Приказ Самого будет выполнен блестяще!

Лана приехала через три дня в Нулгар уже почти без денег. Ну не могла пройти мимо лачуг бедных вдов и инвалидов войн. Щедро раздавала золото закутанная в вуаль проезжая дама с наёмным слугой-охранником в купленном для задания дорогом костюме, изображавшим её отца. А в Нулгаре поселилась в дорогой таверне, выдала наёмнику золотой премии и отправила обратно, ибо не хотела подставлять в неизбежных проделках, а одной девице по городу ходить днём не возбраняется, если не лезть в плохие кварталы.

С утра выспавшаяся авантюристка в вуали сходила в большую библиотеку огромного – говорили про почти миллион населения – самого пожалуй развитого города Ближнего Запада. Заплатила двадцать медяков за разовый билет, посмотрела на бесконечные ряды книжных шкафов. Заплатила сребреник и после путанных объяснений получила огромный список книг по десятку тем. Пока плюнула на вызвавшие приступ сна, паники и отвращения книги.

Сходила в управление полиции, надеясь разнюхать про происшествия во всём мире. И даже нашла королевского сыщика с цепким взглядом, и за десять сребреников аванса наняла его собрать информацию о пропавшем брате, который примкнул к бродячим артистам и упылил неизвестно куда, но ей надо узнать обо всём мире. Отвела удивлённого – что переданная ему в разработку приехавшая странная девица его и перекупить пытается – детектива в таверну на главной площади и поговорила, рассказав путанную чушь, ну и лицо показав, конечно. По итогам разговора вдохновившийся карьерными перспективами детектив разослал по всему Ближнему Западу письма с просьбой прислать материалы по происшествиям, в которых или рядом с которыми фигурировали золотоволосая юная красотка и бродячие артисты. Только наладить слежение за самой девицей с помощью агентуры из пацанов-оборванцев не успел.

А Лана, подставившись как только можно, отличилась ещё сильнее. Шарясь по большой главной площади перед главным храмом, не смогла миновать заварушку.

Несколько сотен добропорядочных бюргеров окружили довольно худого нескладного… чёрта! Зелёного, с хвостом, черными рогами и в каких-то драных обносках и дырявых перевязанных верёвочкой ботинках. Ну так они кричали в религиозном экстазе, напирая на собственную добропорядочность, праведность, доброту и справедливость. И с тростями, палками и прочими подручными материалами напирали на сжавшегося в центре зелёного хвостатого и с двумя вихрами на голове парня с корзинкой с овощами, шедшего с рынка, да на свою беду решившего пройти по главной площади, на людей посмотреть и себя показать. Хотя показывать не очень и хотел, и хоть в этом был прав. Но на его беду какая-то маленькая девочка завопила про чёрта, потом кто-то заорал про похабника и прелюбодея.

И вот уже быстро звереющая толпа собралась расправиться с покусившимся на самое святое – на устои, культ, праведность и половое воздержание. Бедолаге пока в какой-то мере помогало только то, что толпа без вожака пока не решалась ринуться в ближний бой, вернее избиение, а для начала подтаскивала боеприпасы в виде объедков и разного мусора, и начала предварительный обстрел. Лана послушала вопль упитанного бюргера, что этот чёрт работает в храме любви, обслуживая блудниц, и побежала к храму гебстизма, рядом со входом в который висел колокол для подачи звуковых сигналов лично главным жрецом в особо торжественных случаях.

Лана со всех сил дёрнула за верёвку, раскачала язык колокола и выдала мощный одинокий удар, а потом забежала за колонну и замогильным голосом с завываниями громко провозгласила в повисшей удивлённой тишине:

– Окститесь, пердуны набожные! Сам бог Гебстон явился и смотрит на ваши бесчинства перед его храмом!

Толпа в поисках точки явления бога, который уже много веков не баловал паству явлениями, дружно уставилась на храм. Некоторые даже заметили мелькание кого-то в дверях – это был тихонько отошедший в тень помощник жреца – на третьем этаже храма – это был мойщик фасадных украшений – и даже на крыше – там просто сидел, грыз стащенные из ящиков для пожертвований орешки и плевал вниз скорлупу пацан из учеников жреца, смывшийся от своего духовного и трудового пастыря и отлынивавший от нудных работ. А ещё Лана, сама не очень поняв, напустила слабые чары ужаса, что умеют все вампиры. Слабые-то они слабые, но не для перевозбуждённой толпы набожных трусов! Как потом записал простыми словами в начатое дело Синеглазой Златовласки сыщик, восемь прихожан обоссались, как потом жаловались, но судя по мокрым пятнам на брусчатке, таковых было раза в три больше. Ну и обосрались не меньше четырёх.

А Лана быстро подбежала сквозь толпу к зелёному парню, схватила его за руку, а он и корзинку ответственно не бросил, и быстро потащила подальше. И это была таверна в нескольких кварталах, в которой она остановилась. Там сообразившая честная девица расплатилась с хозяином, сбегала в номер, мигом переоделась во что было, и уже в своём коротком платье вместе со спасённым дурнем покинула таверну через чёрный ход. Спросила, отдышавшись в переулке в паре кварталов:

– Ты кто?

– Я Грагжер.

– Я не о том. Ты гоблин? Откуда ты здесь? Что делаешь? У тебя такие… волосы?

– Я полярный гоблин. Приехал с делегацией из нашего Заполярья сюда, мешки шаманов таскать, еду готовить, и остальное. В… Нулгар. Но оказалось, что разбираться с тем кругом мерцания, который появился после приезда… миссионеров, надо не здесь. Наши шаманы уехали искать, где надо, а меня забыли… Вот я и нашёл дом, где весёлые девицы, мне выдали красные трусы, я помогаю им шнурочки на белье завязывать, разношу напитки по комнатам, хожу на рынок принести что скажут, а меня за это кормят. И да, у нас у всех такие вихры, а у девиц красивые косы.

– Чего там завязывать? И почему забыли? – спросила Лана, с улыбкой потрогав здорово похожие на рожки гуттаперчевые вихры наклонившего голову необычного гоблина.

– Гостям нравится, если на панталончиках и корсете много завязочек… А забыли… Наверно потому, что я сбежал из своего рода и стал потерянным, то есть сам по себе. Сам виноват.

– А почему сбежал?

– Скучно стало, целыми днями сидеть в пещерах и штольнях. Долбить камни. Доставать камушки драгоценные, магические кристаллы, руды, уголь и железки всякие.

– Железки?

– Ну не совсем железки. Сплав такой, пурпурный железон. Очень прочный. Из него доспехи непробиваемые делают. Делали. Мечи, наконечники для копий и арбалетных болтов. И части арбалетов. Дуги. Но их выковать невозможно почти! Эй, а почему ты спрашиваешь? Это нельзя говорить никому!

– Мне можно. А зачем шаманам разбираться с мерцанием?

– Чтобы убрали. Экая ты непонятливая. И обменять доспехи и оружие из железона на то, чтобы от нас отстали. Хотя не отстанут, так старейшины сказали. Но эти шаманы по своему решили, хотя им и вампиры сказали, что с этим пурпурным железоном от живых от нас не отстанут. И поехали. И меня взяли.

– На чём поехали?

– На драконе. Они ему золото, а он им перевозку на спине. Только зря золото отдали, дракон улетел, а делегация осталась. Обратно пешком пойдёт.

– Какие доспехи? Ты же сказал, что ваш железон ковать невозможно.

– Не наш железон, а пурпурный. И его давно выковали. Экая ты непонятливая! Мы нашли уже почти шесть тысяч полных латных доспехов из пурпурного железона! Копья, щиты, мечи, арбалеты! Теперь валяются грудами в тайных штольнях. Гномы прознали, с ума сходят, водку таскают. Миссионеры ездят. Старики решили, что не к добру нам эти железки, то есть железонки. Но пока все думают, как избавиться посподручнее.

– Сколько лет?

– Да лет восемь как выкапывают.

– Тебе.

– Аааа! Семнадцать!

– Возьми. Купи одежду, еду. Дилижанс найми поближе к твоему Заполярью. Там дойдёшь как-нибудь, – Лана подала парню три золотых.

– Мне?!

– Да.

– Но я же… этот… чёрт! И заполярный гоблин тупой. Дикарь.

– Я тоже тупая. И тоже не ладка и не эльфийка. И тоже за столом кушаю некультурно, ну если не выдерут, – хихикнула Лана. – Всё, беги. Со мной опаснее.

И только посмотрев в спину ошарашенного простака, Лана достала из кармана свой оставшийся капитал. Один сребреник и ещё на половину медяков. Хихикнула. Пошла искать логово. Логово сыскала в дешёвой таверне, с предоплатой, где пришлось метлой отгонять решивших приударить за одинокой красоткой, и не только приударить. Лана забаррикадировала дверь и остаток дня и начало вечера просидела, листая пару старых газет и рекламные буклеты, среди которых выделялись яркие приглашения в храм любви через дверь для солидных господ пониженной состоятельности, слушая пьяные вопли из зала и шорох настырных кавалеров за дверью.

Один раз кто-то длинным ножом пытался открыть засов, но Лана вылила в щель под дверью масло из одной лампы, а потом рукоятью прихваченной метлы ткнула в широкую щель. Взломщик с хохотом наступил на палку, но масло не заметил, Лана резко дёрнула палку и весело послушала грохот упавшего плашмя полупьяного тела снаружи, а потом и взрыв ржача в главном зале. Закрыла ставни и легла спать – утро вечера мудренее.

Утром позавтракала и отправилась на дело. Плясать и петь а капелла, то есть без музыки, на одной из многочисленных площадей, потому что просто хочется. Так надо, ибо прячась по норам на след дела жизни по спасению мира не нападёшь, ну и деньги тоже не помешают. На площади быстро нашла пару музыкантов с испитыми рожами, скрипкой и гармошкой, и за треть выручки каждому уговорила их выступать вместе. Два мужика сначала сопротивлялись, но согласились совместно дать пару номеров для затравки, а там уж решить. Ну а после испытательного срока новой участницы ансамбля песни и пляски, уже не заикались про пересчёт долей, а как раз опасались.

А Лана вдохновленно пела и плясала, в том числе и раскованно и рискованно кружась и показывая оставшиеся от красивого длинного платья короткие белоснежные кружевные панталончики. И купалась в восторге зрителей. Ещё и обегала собравшуюся неплохую толпу со шляпой, которую опорожняли в бездонные карманы музыканты. Не так и много сборов было, конечно, но за час раз в десять больше обычных дневных сборов алкашей. А из-за толпы на выступление прекрасного цветка в, фигурально выражаясь, навозной куче шумной и довольно грязной торговой площади смотрел со своего красивого коня молодой благородный балбес со значками капитана королевской городской стражи на кокарде невысокого стильного кивера и на плече.

А через два часа, когда Лана закончила выступать и три последних сбора в шляпу собиралась высыпать себе в карман, её подхватили под локотки два стражника и повели через два квартала, в суд и на быстрый суд. По дороге ощупали арестованную и вынули из-за пояска спрятанный под платьем ножик. Музыканты потолкались, деля рассыпавшиеся остатки сборов, и потопали следом и вслед за указавшим им глазами городовым. Молодец на коне удивлённо поехал за типа процессией.

В здании районного суда посетителей, участников и зевак, ожидавших в разных залах кучи скорых разбирательств, удивило явление аж самого второго городского судьи. Но впрочем мудрые законы требуют, чтобы даже высшие судьи иногда снисходили и до самых низов, чтобы от жизни не отрывались. Ну а что давно не снисходили, значит что вот теперь снизошёл. Суровый судья прошёл в самый большой зал, куда завели и усадили на жёсткую скамейку в маленьком загончике Лану. За ними потянулись жаждущие увидеть слёзы прекрасной преступницы и послушать строгий приговор. Зашёл и молодой капитан, вежливо поздоровался с судьёй, а тот ему подмигнул. Лана сразу пискнула:

– Я больше не буду!.. Танцевать и петь…

– Подсудимая уличная актриса обвиняется в краже четырёх золотых у уважаемого бакалейщика, который занят в своей лавке, и поручил мне представлять его интересы и подписал заявление в полицию и суд, и скрепил своей подписью, – проговорил какой-то тип с подлой крысиной, хотя он позорит крыс, мордой. – У меня есть два свидетеля, уличные музыканты, но честные подданные Его Величества Олониха короля Басвалона и граждане города Нулгар. Украденные деньги у воровки конфисковать не удалось.

Дальше Лана с вытаращенными глазами посмотрела, как выступили скрипач и гармонист, и краснея подтвердили, что сами видели, как девица быстро заскочила в лавку за их спинами и запустила руку в кассу, в то время как уважаемый бакалейщик наблюдал за её выступлением и обслуживал уважаемого покупателя. Кто-то из зрителей заржал:

– Да эта бакалея же в квартале оттуда! И откуда у него в кассе столько золота?.. – мужик глянул на суровые рожи судилища и изменил речь. – Хотя да, они же и там выступали. И у него продажи идут очень хорошо, бывало и до десяти золотых выручки!

Судья посмотрел на Лану, в окно, толкнул пальцем лежавший перед ним нож подсудимой, зевнул, глотнул пива из с поклоном и самим хозяином притащенной из соседней таверны кружки, вынес приговор под скрип пера писаря:

– Как несомненно матёрая воровка на доверии, оскорбившая корону и город наглостью, эта девица, как её… неважно, потом впишете, приговаривается к… пятидесяти ударам розгами по обнажённым ягодицам, будучи привязанной к столбу на площади. А потом к суткам стояния в колодках! Ну и к трём годам каторжных работ при кухне каторжных каменоломен.

Поднял молоток, но не спешил стукнуть по вделанной в стол металлической пластинке. Толпа взвыла шёпотом, кто-то говорил, что голая порка и тем более колодки юным девицам не положены, кто-то просто воскликнул ошарашенно, кто-то бросился занимать место поближе к столбу для наказаний недалеко под окнами. Молодой капитан стражи гневно блеснул глазами, глядя на судью. Один из приволокших Лану стражников громко прошептал:

– С первого пять сребреников, со второго четыре, с остальных по два.

– С первого десять, со второго восемь… – вдвое поднял цену на насилие над беспомощной колодницей второй стражник, глядя на протянутые с деньгами руки.

Судья весело осмотрел поле триумфа, отпил пива и продолжил:

– Но учитывая гуманность королевского правосудия, и принимая во внимание молодость и нежность преступницы. И искреннее раскаяние. И даже может статься невинность… Э?

Лана быстро закивала головой, радуясь, что давненько не дарила и не получала любовь. Хотя кто проверять будет? Судья даже удивился:

– Ну значит к девственнице суд проявит снисхождение. Публичную порку заменить на приватную. Стояние в колодках и каторгу заменить на передачу на поруки и на воспитание благородному и добропорядочному подданному и гражданину капитану королевской городской стражи сэру Водрику.

Раздался удар молотка по металлу. Удивлённые, радостные, возмущённые и завистливые вскрики. Стражники печально переглянулись. Капитан под кивок широко улыбавшегося судьи схватил Лану за руку, затем выхватил из загончика, на руках отнёс до своего коня, легко взлетел в седло и поскакал, прижимая к себе нежданную и безумно приятную добычу, всё ещё совершенно очаровательно дрожавшую от пережитого.

Глава 6. Королевские похождения

В небольшом и довольно скромном узком трёхэтажном доме, зажатом среди домов благородной относительной бедноты и третьими домами богатых купцов, в самом центре Нулгара и с видом на королевский дворец, в большой спальне перед окном с дверью на балкон, задёрнутым одним из слоёв штор, полупрозрачным, служанка лет сорока мыла стоявшую в большом тазу прекрасную синеглазую и золотоволосую девицу. Капитан Водрик сидел в кресле, закинув ногу на ногу во избежание прекрасного конфуза, и стараясь дышать не слишком часто и выглядеть опытным поручителем и воспитателем. Пунцовая Лана старалась не смотреть на воспитателя, очень стесняясь принудительного купания при парне и надвигающегося неизбежного обидного незаслуженного наказания при нём же. Служанка спокойно болтала:

– Я Силтия, экономка и мажордом этого воспитанного и честного молодого человека. По крайней мере так меня назвали его родители, отправляя с ним на службу в столицу и приказывая за ним присматривать. А я растила его с одного года, и даже драла в детстве. Так что не обижайся, Ланочка, но и тебя выпорю как судом назначено, несильно, но эффективно. Не за кражу, которую ты очевидно не совершала. А за танцы на улицах. Что совершенно не годится для порядочной… ну ладно… для любой девицы. Будешь помогать мне по хозяйству. У нас есть кухарка, да и всё. Ещё есть оруженосец Водрика, но этот шельма опять носится с глупыми поручениями принца Яронга, младшего брата короля и нашего друга. И смею тебя заверить, хоть Яронг и такой же балбес, как твой наставник, хи, Водрик, но прекрасный молодой человек тех же 23-х лет. Романтичный, честный и порядочный, не то что король Олоних. Который недолюбливает брата, называя простофилей и чистоплюем, и даже приставил к нему своих слуг, так что все деликатные делишки выполняет оруженосец верного друга. Принц с моим Водриком росли вместе, и я даже лично драла принца в детстве, и он до сих пор смеётся, что при виде меня у него спина чешется, зато вырос порядочным. А когда вырос, Яронг смог протолкнуть назначение друга капитаном, и я уверена, что и принц займёт более достойное место при короле, и буду я служить полковнику.

Силтия облила Лану водой из кувшина и начала вытирать мягким пахнущим травами полотенцем. И болтала без устали и с огромным удовольствием и осведомлённостью, и без всякого уважения к авторитетам:

– А для Олониха тебя и предназначил наглый дядя моего Водрика, и продажный хитрозадый судья. Через тебя он хочет продвинуть племянника поближе к королю, а то друг принца, который не ладит с венценосным братом, слишком далеко от трона. Ну и сам судья пододвинется поближе к корыту власти, ну не называть же это кормилом для стаи великовозрастных балбесов из короля и троих его любимых сволочных друзей. Мне не говорил, но у меня есть глаза, уши и мозги. Так что ты уж постарайся сегодня ночью. Хотя вижу, что сейчас, но только после порки и разговора Водрика с дядей, который как раз подходит к нашей двери. Ничего, кухарка откроет и нальёт аперитив, а мы попозже спустимся, – заботливо уложила Лану на кровать, достала розгу из-за шторы, свистнула в воздухе. Мягко улыбнулась. – А теперь вопи погромче, милая нежная красотка, хотя можешь и не стараться, я всыплю так, что судья не разочаруется в начале воспитания своей надежды.

Лана орала великолепно, хотя и получила не сильно и обошлась даже без привязывания и удержания уже почти любовником. Потом пила горячее молоко, притащенное смеявшейся дородной кухаркой лет тридцати. Которая сразу сообщила, что и с хозяином переспала три раза и за это тоже получила два раза розгами от Силтии, которая и сама не пользуется, и другим не позволяет. Хотя это не случай воспитанницы. Тут она долго хихикала, ожидая стакан. И даже вознамерилась лично проверить девственность воспитанницы хозяина, а то она уже поспорила с соседской кухаркой, что не бывает таких бродячих актрис. Но получила пинка от начавшей брыкаться Ланы, которой и осмотра Силтии хватило.

А потом Лана по совету Силтии, да и не была особо против, расслабилась и получала удовольствие. Возражала только против наставничества наглой Силтии, которая не видела ничего дурного в том, чтобы присутствовать при любви своего воспитанника. И даже давала Лане советы. А Лана старалась изобразить первую неопытную любовь. А кухарка натирала уши о пол на третьем этаже с пятью комнатками для слуг и не самых важных, хотя любых – больше господских спален нет – гостей. Спала Лана в хозяйской постели, ещё и трогательно прижавшись к Водрику, чем восхитила Силтию. И даже вызвала у неё слёзы умиления. Хотя просто прекрасной картиной, а не какой-то особой любовью и жалостью к вытянувшей счастливый билет уличной актриске. Относилась скорее как к домашней зверушке. Временной.

Утром Силтия поприсутствовала при утренней любви, лично подала кофе и завтрак, проводила Водрика на службу, с удовольствием затолкала Лану в пышное длинное платье с тремя подъюбниками, и с чулочками, и с идиотским капором, но полностью скрыв её очень приметные волосы. Отправилась выгулять красивую домашнюю зверушку перед соседками, и сходить на рынок для развлечения в основном – продукты конечно же кухарка закупала. Ну и не преминула продемонстрировать свой ум и осведомлённость Лане:

– Тебя выследили ещё в той жуткой таверне. Шпион отследил ослепительную красотку, жемчужину в навозной куче, и продал сведения судье, который искал безродную красавицу для своих грязных делишек. Ну и через месяц, раньше Водрик наотрез отказался, тебя представят ко двору, а там, ставлю золотой против медяка, что король клюнет на тебя как щука на карася. Судье останется только подсечь и обменять воспитанницу племянника на дружбу с королём. Только бедного Водрика жаль. Он понимает, но ничего сделать не может.

– А меня не жаль? – улыбнулась Лана, неся корзиночку с пучками салата, какой-то редиски, парой персиков и любимыми конфетами Силтии, и чертыхаясь про себя на гору тряпок, в которой чувствовала себя копной.

Силтия уставилась в глаза Лане, которая вскоре даже потупила взор, не желая играть в гляделки, вздохнула:

– Жаль. Раз ты не хочешь быть фавориткой короля. Но какие у нас варианты?.. А ты меня удивила. Очень сильно.

А через две недели Лана ещё сильнее удивила умную и всё-таки порядочную Силтию. Когда после конной прогулки Водрика с Ланой в дамском седле и с очень завидовавшим другу принцем Яронгом, во время вечернего ужина сладкой парочки в гостиной на первом этаже, с подававшей блюда Силтией – а кухарка куда-то убежала после прихода к ней странного типа – в дверь тихо постучали. Силтия открыла и удивлённо охнула.

Водрик быстро вскочил, подошёл к двери, поклонился гостю в длинном плаще с капюшоном. Который гость снял с головы только войдя, а затем поднёс палец к губам, призывая ничего не говорить при открытой ещё двери. Лана тоже вскочила и прижалась к Водрику, как будто разделяя его тревогу. Гость прошёл к столу, сел спиной к двери на суетливо подставленный Силтией стул, успевшей и дверь запереть. Посетитель негромко важно проговорил:

– Кухарку увёл на передачу неожиданного наследства в виде двух золотых подпольный ростовщик, которого я нанял, не раскрывая себя. Так что мы можем поговорить совершенно приватно. Присаживайтесь, в ногах правды нет. Хитрецы, решившие подложить свою фаворитку моему главному прихожанину.

Лана обняла стоявшего у двери Водрика, отстранилась, выдернула руку из его руки и не пошла за ним, а потом сделала несколько шагов к сидевшему к ней спиной гостю и молча и спокойно резанула его по горлу незаметно вытащенным из ножен на поясе капитана кинжалом. Гость рухнул на пол и забился в агонии, фонтанируя кровью. Лана положила кинжал на пол, подальше от растекавшейся лужи крови, а потом и бросила в кровь полотенце, чтобы впитывалась. Водрик молчал с разинутым ртом. Силтия медленно проговорила:

– Объясни, почему ты зарезала высшего жреца, окормлявшего короля и имевшего на него огромное влияние, ибо отпускал все грехи, ещё и грамотно обосновывая почему. Ну и теперь нам придётся вывезти и тайно закопать тело.

– Подождите минутку. Только не приближайтесь, – спокойно проговорила Лана.

Когда тело затихло, из головы убитого вылетело чёрное облачко, с тихим воем крутнулось вокруг, быстро растрепалось и обзавелось разрывами, и вылетело в окно. Силтия и Водрик охнули. Лана мило промурлыкала:

– Потому что он находился под управлением мозгового джинна. Джинн может переселиться только в совсем близкую голову. И столь тайный визит означал, что ничего хорошего нам всем ждать не приходилось. Он пришёл убивать. Сомневаюсь, что на нас потратил бы драгоценных мозговых джиннов, так что ищите яд.

Водрик подрагивающими руками достал из-под плаща убитого два маленьких арбалета и длинный кинжал. Силтия пробормотала, рассмотрев болты с покрытыми воскообразным веществом наконечниками:

– Яд. Он выстрелил бы в Водрика, а нас рассчитывал убить кинжалом. Ну или если обошёлся бы одним выстрелом в воина, то меня тоже из ассасинского арбалета… Но как ты увидела… мозгового джинна?

– Любой менталист видит. Как только он снял капюшон. Дайте угадаю, он всегда ходил в капюшоне. Ну а самого короля или ближайших советников и друзей джинном захватить выходит нельзя, могут увидеть менталисты.

– Сильный менталист, – уточнила Силтия. – Кто ты?

– Точно не фаворитка дрянного короля, – фыркнула Лана. – Кухарка вряд ли скоро вернётся, но лучше здесь прибрать поскорее. Поедем на ночные катания под луной? И… я могу исчезнуть или убежать. А вы меня не ищите и не догоняйте. Прошу это мне пообещать… Не становитесь между убегающей… не надо вам знать кем, и очень, очень серьёзными преследующими её силами. Они вас уничтожат, и не заметят. И вы не поймёте даже, – про преследующие силы вампиретта, только понявшая, что она сильная менталистка, просто сочинила чушь, для красного словца.

– Я один поеду, – пробормотал Водрик, понимая, что он прикоснулся к чему-то очень мощному, влез во что-то жуткое и непонятное, и он точно не хозяин Лане, и просто смешно теперь вспоминать недавние, хоть и несколько натянутые, слова про воспитателя и поручителя. Уточнил. – С принцем Яронгом. Он должен знать, кто… влияет на короля.

А через неделю, после того как улеглась суета вокруг бесследного исчезновения очень важного жреца, Лана и Водрик, гуляя вечером в парке около королевского дворца, встретили короля Олониха с лихорадочно блестевшими глазами. С королём были трое его неразлучных друзей и организаторов разных гадостей. И их глаза тоже нехорошо блестели. Водрик успел шепнуть Лане:

– Держись от него подальше, Яронг уже выяснил, что жрец снабжал эту банду наркотиками. Вернее брат его прямо спросил, нет ли часом у него этой гадости. А теперь у них эта дрянь закончилась, и у них ломка. Маги, лекарства и другая дурь плохо помогают. А такая дрянь вроде только на Юго-Западе производится. Гонцов отправили, но пока найдут и доставят.

Водрик попробовал увести Лану, но король явно за ней и явился. Он схватил её руку и смачно и вульгарно поцеловал, а скорее облизал, усмехнулся:

– А вот и красавица сэра Водрика. Прекрасная золотоволосая и синеглазая певичка, за которой тянется целый шлейф загадочных происшествий. Не бойся, детектив, которого ты, ха, наняла, рассказал только мне и моим друзьям. И я тоже верю, что это не ты. Ну не может такая нежная и глупая девица столько наворотить. Но я очень хочу обсудить это с тобой в постели. Водрик, убери руку со шпаги. Нас четверо, не огорчай своих родителей. Забудь о прекрасной и загадочной Лане.

Король нагло схватил Лану за попу. А она отвесила ему пощёчину и бросилась через парк подальше, высоко задрав подол и кучу подъюбников. И бежала весьма быстро, благодаря Вивика и неожиданно вспомнив, что теперь ей физическое развитие не очень вредит, после того как её магия ослабела. Водрик сразу ушёл домой, помня данное Лане обещание и чтобы не попасть под раздачу. А королевская компашка только через минуту начала погоню, но уже было поздно.

Месяц шли поиски. Весь Нулгар тихо стоял на ушах. Полиция и агенты проверяли все дома, таверны и тайные логова нищих, жуликов и отребья. Впрочем тайные поиски не позволяли оповестить всех жителей. Стража на стенах была усилена солдатами. Армия была созвана в столицу, даже нерегулярные войска мобилизовали. Во всех воротах тщательно осматривали все повозки, даже разгружая всё, где может укрыться небольшая девица. Протыкали тонкими щупами мешки. Взвешивали бочки с вином, хотя их было мало, ну кому придёт в голову вывозить вино из огромного города. Безрезультатно. В укреплённом дворце за высокой стеной даже настроили пару редких древних поисковых артефактов. Не помогло.

Лана жила под мостом к главным воротам замка-дворца короля, надо рвом, в котором медленно текла вода, отводимая из реки, протекавшей с другой стороны дворцового комплекса. Мост относился ко дворцу, и такой наглости, как прятаться фактически в логове своего врага, от глупой девицы совсем не ожидали, а во дворце пока не искали. К каменной кладке городской опоры моста кем-то давно была пристроена маленькая будка, присыпанная камнями и землёй, и заросшая кустами. Кусты шли под мостом до самой воды. Лана нашла убежище во вторую неделю жизни в Нулгаре, гуляя с Силтией. Просто заметила, как купавшиеся пацаны, лет от десяти до пятнадцати, из городской бедноты, прятали в кустах маленькую лодку, а потом вытащили задрипанное кресло.

А после побега от короля, в наступивших сумерках проскользнула в кусты и к своей радости обнаружила маленькое убежище. На следующий день Лана, услышав приближение пацанов, похихикала и отправилась купаться под мостом в кустах, не выходя из-под нависавших ветвей, шипя на прохладную по зимней поре воду и радуясь тёплому климату. Восторженные обормоты затихли в кустах. Очень быстро поняли, что прекрасная незнакомка заняла их тайное логово, но выгнать её не решились. Ибо теперь они были обеспечены прекрасным зрелищем.

А через день голодная Лана позвала пацанов, попросила принести ей еды. И котелок. И приносить разные травы. Начала варить лечебное зелье, а пацаны его продавали, получая отличный для них доход. Хотя на самом деле за бесценок продавали невиданное в этом мире и непонятое бедными покупателями лекарство от почти всех болезней. Дым логово не демаскировал, потому что рядом с мостом вовсю работали таверна и кабак, и дыма от них было куда больше. Да и Лана разводила только крохотный огонёк в очажке из камней, топя ветками, щепками и приносимыми полешками. Ела приносимую еду и пойманную пацанами рыбу.

Затем Лана начала ставить в притащенных бочонках и кувшинах брагу из покупаемого снабженцами подпорченного винограда и разных перезревших фруктов. И варила зелье, с которым из жуткой смеси получалось неплохое плодовое вино. Продажа которого приносила хороший доход, и которое можно было продавать куда проще, чем лечебное зелье.

Ну и Лана исправно купалась каждый день, и потому что это приятно, и для чистоты, и так расплачиваясь со сворой своих подельников. Которые разумеется знали, что стражники ищут золотоволосую прекрасную девчонку, но лишиться такого чуда на своей территории не хотели. Да и награда за неё объявлена не была, а значит фиг получишь. Ну и сдать подзащитную было бы совсем против правил уличной если не банды, то стаи.

А ещё Лана в начале своего сидения под мостом впала в сильную депрессию и сердитость – из-за длительного приступа безумия с раздражительностью, вредностью, остатками ярости и жестокости. Она понимала, что с ней что-то не так. Но ещё очень смутно понимала. Правда уже поняла, что после порки её отпускает. Но не просить же пацанов! Да и в таком состоянии просить такое просто немыслимо. Так что дулась и сердилась на всё, то сильнее, то слабее. А ещё злилась на свой скудный быт, скуку, плохую еду, и превращение в бродяжку, относительно чистую, но без горячей воды правильно не отмоешься, да и одежда приходила в упадок и здорово испачкалась.

А уйти из города непонятно как и непонятно зачем – дела вроде здесь были и остались, про другие ещё меньше понятно. И всюду стража, а пролевитировать высоко не получится, да и вообще смогла только от земли оторваться. А ещё хочется любви и приключений!

Через месяц бомжевания вампиретты под мостом, невысокий для своих 15 лет пацан – тощий и слабый, про которого друзья говорили, что он болел в детстве, его отец пьёт, мать тоже любит выпить, да и редко приходит из храма любви, где работает жрицей любви самого низкого класса – пришёл вечером, когда Лана была одна, и неожиданно умно заговорил с полубогиней стаи юных оборванцев:

– Лана, я Тощей, у меня есть очень важная информация. Я очень боялся сказать раньше… ведь… когда тебя поймают и допросят, за такое меня повесят… А теперь решился. Прости, что долго. Но я понял, что без тебя жить не могу… Я понимаю, что мне ничего не светит с такой блистательной красавицей… Прости… Просто я уже взрослый, мне уже давно 16 лет, я просто говорю, что мне 15, чтобы не так смеялись… Что я такой хилый… Прости…

Лана ободряюще погладила руку неужели парня и даже почти благородного героя, сдержала свою раздражительность и злость, постеснявшись срываться на слабом и обиженном жизнью. А потом слушала, удивлённо таращила глаза, быстро бросала травы в котелок, в котором третий день варила вторую порцию сильного быстрого лечебного и усиливающего зелья, чтобы продать какому-нибудь неизлечимо больному богачу и с его помощью вырваться из города и из опасного патового положения. Ещё и вспомнив что-то, ткнула себя в запястье источенным обломанным ножиком и добавила в зелье несколько капель своей крови. А Тощей, прозванный так за стать несомненно, заговорил:

– Я иногда за несколько медяков выполняю поручения сыщиков и стражников. А тут один поручил искать тебя. Золотые волосы, синие глаза, очень красивая, невысокая, глупая и слишком жалостливая. Из наших поручил ещё двоим. Но мы пока тебя не выдаём, я не смогу, а те два дурака ждут, когда награду повысят… А я три дня назад под предлогом, что знаю того, кто слышал про раздававшую сребреники девицу в густой вуали, прошёл в его кабинет. Там видел папку с твоим делом, толщиной в два ногтя. И даже прочитал на орочьем языке вверх ногами на последнем листе, что король, ого, кому он докладывает, приказал следить за обитающим в храме любви молодым полярным гоблином, которому ты давала деньги на дорогу домой после того как спасла от толпы. Но он почему-то остался в Нулгаре, и надо проверить, не ищет ли он ведущие в арсенал подземелья, и не расспрашивал ли про портал… Ээээ… ничего удивительного, я учился в школе при храме, на толмача, для миссионеров, там изучил языки кочевников всех трёх орд, и груллов, и ладов, и орков. Там и подкармливали. Обещали взять в миссию, вот я и старался… Вот…

Бесценный и талантливый вор завис на секунду и продолжил удивлять Лану:

– В общем, я про подземелья в арсенал знаю. Там непросто пройти, но я прям из полицейского управления, из их подвала, и прошёл. Замки вскрыл отмычками, подождал пока часовой из королевских головорезов отлить, прости, в туалет отошёл, проскользнул. Там под арсеналом… что-то вертится… вихрь мерцающий на полу… лежит! Это портал! И рядом несколько артефактов, которые тоже как вихрь, их нельзя взять, они как бы и здесь и не здесь. И пульт управления, на нём десять адресов: Ближний Запад, База, Мёртвая Пустошь, Проклятое Поле, Заполярье, Жаркий Юг, Средний Восток, какой-то Ползучий Лес, Антиподия и Ледяной континент. Последние два не в Крестоне, это континенты с другой стороны планеты. Первый на экваторе и южнее. Второй южнее и западнее первого, его южная сторона близка к южному полюсу и покрыта вечными льдами, там никто не живёт, только монстры и ледяные демоны. Я читал, что демонов мало, и они тепло не переносят. И табличка с надписью: «Не включать! Пока не готово! Не перегрузите! Сломаете, убью!».

Лана ошарашенно проговорила:

– Сходи в храм любви и приведи ко мне того гоблина… Грагжера.

– Это будет непросто, но я сделаю, прекрасная Лана… Дело в том, что меня там опять изобьют, вышибалы сказали, чтобы я больше не приходил… забирать свою мать. Я найду способ как…

– Через час ты сможешь их избить! – веско сказала Лана, быстро заговорила, даже отогнав радостью свою вредность, и вспоминая новое и совсем не думая. – Выпьешь зелье, которое я довариваю, и станешь очень сильным… и красивым… Половину выпьешь. А потом я ещё сварю зелий, и ты станешь ещё сильнее. Ты очень умён, хитёр и благороден! Достоин стать Великим Вором-Воином! И повести за собой… армию! Вот! Ты поможешь мне в Нулгаре и отправишься к кочевникам! Возглавишь… ну, ладов очевидно. Молчи! Слушай! У тебя хватит сил победить в поединках самых сильных из них! И груллы и орки лада всё равно не примут, и они уже отказались от набегов. А… кочевых ладов ты отправишь на борьбу с тьмой, когда придёт время. Я так устала ничего не делать и не понимать, грязная, вечно всем недовольная, которую некому хорошенько выдрать за вредность и вернуть мозги на место. Без радости, веселья и любви. А тут ты! Мой герой! Стоп! Куда ты смотришь? Ты ещё слишком юн в мои любовники и воспитатели!

– Я выполню все твои приказы, моя… госпожа! – не решился сказать слово «любимая» вдохновлённый Тощей. А потом всё-таки доказал, что вор из него получится, и нашёл выход, не сильно и приврав. – Но мне уже 17 лет! Я просто не знаю свой день рождения, а день зимнего солнцестояния прошёл, а для меня это начало нового года, не у всех же он с весенним равноденствием наступает! Я смогу стать твоим…

Парень вспомнил о своей стати и сник. Лана тоже всё поняла, а ещё услышала что она госпожа и это ей понравилось, но и убило все шансы для Тощея и других творений ведьмы стать Её Повелителем. Плюнула в котёл, начала помешивать зелье, пялясь на него и делая пассы руками над жижей. Начала дуть на угли, подняв много дыма, который смешиваясь с паром клубился над очажком, и в этом дыму колдовала даже приплясывая не очень-то понимавшая, что делает, Великая Ведьма с только начавшей медленно и осторожно возвращаться памятью. А через полчаса чумазая ведьмочка сняла котёл с огня, указала подопытному и твёрдо сказала:

– Пей! Половину! Горячее! Так даже лучше будет! Быстрее, выше и сильнее! Сработает, подрастёшь и станешь! А мне не терпится что-то делать! Приведёшь ко мне Грагжера!

Парень тряпками взял котёл, поднёс ко рту и начал пить, не сомневаясь, что всё сожжёт кипятком, да и зубы полопаются. Но ничего такого не произошло! Тощей выпил половину двухлитрового котелка, окутался мерцанием и сел в угол. А Лана перелила остатки зелья в бутылку, и заварила новое колдовское варево.

Через час оборванец ощупывал себя в теперь ещё и коротких лохмотьях. Сталь здоровенных мускулов, ну он так решил, ещё не зная, что такое настоящая сталь могучих мышц Великого Воина. Сверху посмотрел на одновременно весёлую и хмурую колдунью, которая была выше него, а стала на голову ниже. Лана подала красавчику с весьма красивым лицом кусок зеркала, в которое он глянул орлиным взором, уже значительно лучше видя в темноте скудно освещённого парой свечей логова подмостной ведьмы. Промурлыкала, даже понимая, что устала, расслабилась и поддалась сумасшествию вредности и немного жестокости:

– А ты всё равно остался тощим. Но из гоблина получится отличный мускулистый и высокий здоровяк, он же выше тебя, потолще и посильнее. И глупый, хи. Отличный любовник, особенно если цвет сможет менять на более благородный… А ты будешь… О! Кощей! Есть такой в силе искусства… какой-то. Тощий как скелет! Но он злой… Ладно, ты будешь Кощей Добрый! Нет! Ты будешь благородный сэр Кощей! Я, Леди Лана, находясь в своём праве, подтверждённом… чёрт, не знаю… но есть! Произвожу этого вора-воина в рыцари! И нарекаю Сэр Кощей, с большой буквы как и я Леди! Встань с колена, Сэр Кощей!

Лана приложила к плечам и голове новоявленного рыцаря обломанный ножик. А Сэр Кощей улыбался. И помнил, что болтала расслабившаяся при первом приступе вдохновения колдунья. Сказал спокойно, ещё не понимая, что бытие определяет сознание, но это самое сознание его уже изменилось вслед за телом:

– Я смогу быть твоим любовником.

Лана порозовела, хотела отказать, но пробормотала:

– Можешь привести гоблина и утром.

– И вправлю мозги! – усмехнулся верный рыцарь прекрасной дамы, протянув руку за дверь убежища и сломав прутик.

Прекрасная дама попробовала побрыкаться, но сладить со своим творением не смогла, а сражаться как вампиретте ей и в голову не пришло. Потом совсем тихонько, чтобы стража на мосту не услышала из-за вечного гула кабака и таверны, повизгивала, шипела и ругалась, что отомстит. Но только в начале вправления мозгов, а потом просила отпустить и говорила, что мозги уже на месте, но вправляльщик конечно же не поверил и ответственно выполнил свою важную задачу. А потом и взял любовь с для виду подувшейся и побрыкавшейся прекрасной дамы, хотя это она его учила первой в его жизни любви.

Перед рассветом очень крепкий худой боец, правда пока не обученный, разомкнул объятья спавшей горячей любовницы, сбегал в храм любви. Там избил не узнавших его вышибал и забрал неплохую кассу храма. Забрал прислуживавшего, теперь редко выходя, и немного отъевшегося Грагжера, свою мать, немало еды и целый ворох одежды – а на чистку, стирку и починку отставными жрицами любви, пока действующие ублажают тела, отдают порой очень хорошие вещи – и увёл в подземелья. Грагжера отвёл к Лане, которая напоила гоблина зельем.

И через два часа получила второго модифицированного, вернее с начатыми модификациями, как смутно понимала. Без трёх ногтей двухметрового широкого очень мускулистого амбала. Который от восторга даже смог сменить цвет на чёрный. А потом и на белый, после любви с прекрасной дамой, не смогшей отказать отправляемому на великие дела своему второму рыцарю. Правда уже без сэра, а просто Грагжеру, ибо у него задача другая, и полярные гоблины к сэрам относятся скорее подозрительно. Хотя и кочевники, но Лана тогда была вредной, о чём вспоминала хихикая и потирая попу.

Лана доварила второе зелье и споила своим рыцарям, начала варить третье. Отправила сердито смотревших друг на друга и закутанных в трофейные плащи рыцарей найти инструкторов по разным видам оружия, и нанять на трофейные деньги двоих лучших наставниками. А во втором зелье было и повышение обучаемости. Затем искупалась перед пришедшими и притащившими еду пацанами, правда попой к ним не поворачиваясь. А затем очень довольная заснула.

Лане приснился второй вещий сон! Гимка в платье сердито ворчала:

– Ты что творишь, дурочка? Уже начала себе любовников создавать! И делать из них почти Великих Воинов! Зачем? Ты же даже не понимаешь, что творишь! Остановись! Всё! Ты выполнила свою задачу, остановив набеги просто страдающих дурью кочевников! И даже сумела выполнить это проще, чем мы ожидали! Теперь они примкнут к силам защитников мира от вторжения злых сил из другого мира. Пройдёт война. Твои победят. И никакой Чумы! Там даже потери будут меньше половины процента населения мира! Меньше смешных трёх миллионов жертв. Ты справилась! Спрячься и жди. И я не нарушу своё обещание дать тебе простую задачу по спасению мира и отличные шансы выжить! А я и дала простую, но ты сама лезешь на костёр! Зачем?! Я же старалась! Вот в мире этих некромантов у тебя не было бы шансов! Там шансов ни у кого нет! Их опять ждёт завоевание некромантами, чёрный властелин и через век-другой зачистка Чумой. Гибель девяноста пяти процентов населения и начало нового Сорокета с чистого листа и с населением миллионов сорок. Как уже было раньше и будет потом. А ну прекращай страдать фигнёй! Живи! Ещё два раза! Этот, следующий, и последний уже долго и счастливо. И мне не придётся оправдываться как дуре, хотя это и невозможно представить.

Лана проснулась и села, тараща глаза на яркий день сквозь щели в пародии на дверь и листьях скрывающих убежище кустов. А потом писала и считала палочкой на земляном полу и тихо ругалась, что для кого-то гибель 3 миллионов вадов в этом мире воды и 760 миллионов в параллельном мире камня ничего особо не значит. Подбросила щепок, палочек и полешко под котелок и твёрдо сказала:

– Не допущу!

Хотя как не допустить совсем не представляла.

Через полторы недели сразу после заката Лана отправилась на дело. Закуталась в плащ, пошла с Сэром Кощеем, ставшим после десятка доз зелий ещё сильнее, выше, быстрее, ловчее, выносливее и лучше видящим, слышащим и с нюхом почти как у собаки. В подземелье встретили Грагжера, ставшего двухметровым амбалом огромной силы, и остальное улучшено почти как у Кощея. И полярный гоблин обзавёлся прекрасным пурпурным цветом. В соответствии с задачами, которые Лана сочла необходимым повторить для не слишком сообразительного бойца:

– Твоя задача, Грагжер, обаянием и силой объединить полярных гоблинов, сформировать из самых сильных, ловких и выносливых легион в шесть тысяч бойцов. Быть готовыми выступить на войну со злом. У вас есть доспехи и оружие из пурпурного железона, наверно спрятанные в незапамятные времена от врагов или для храбрых защитников. А вас в покое злые силы не оставят. Порталы постараемся сломать, но портал на Ледяном континенте означает, что оттуда на вас могут натравить монстров и ледяных демонов, про которых известно очень мало, но наверно выкуривать из полярных штолен годятся. Ну и враг хочет не дать гномам закрепиться на севере как в прошлый Сорокет. Так что вместо того, чтобы ждать нашествий, посражаетесь за мир. Станете героями, а не жертвами.

– Уговорю, – ласково пробасил огромный гоблин. – Мы составим твою непробиваемую гвардию! И с нами инструктор, который поможет подготовить бойцов. И в тактике меня ещё поднатаскает. И командиров.

Лана поцеловала своего наверно уже бывшего любовника и навсегда верного друга, посмотрела на остальных, отправляющихся в Заполярье и в Баланские степи. Два офигевших инструктора из гильдии наёмников, заключивших контракты на два года за тысячу монет на двоих. Без указания где им работать. И они уже может и хотели смыться, невзирая на огромное вознаграждение, но Грагжер за ними присматривал. Ещё сидели два связанных пацана, которые по мнению Сэра Кощея хотели сдать Лану. И мать Сэра Кощея, которая и раньше была не против вырваться из храма любви и бросить пить. Ну а теперь… когда сын стал невероятным красавчиком, силачом и рыцарем, и отправляется брать под контроль кочевую орду ладов… Никто не верил в эту авантюру, кроме самого героя и Ланы, сказавшей:

– Я знаю, на что способны Великие Воины и Великие Воры. А ты и то и другое. Справишься. Но не торопись.

– Да в их орде десятки воинов с Ближнего Запада! И я изучал их повадки. Очень уважают силу. Вождём может и не стану, но слушаться себя заставлю. Как минимум остановлю их набеги, а они собираются на Средний Восток, и единственная из трёх рас орда, которую ты не остановила. И наверняка приведу сражаться против сил зла. И они не такие и жестокие, если знать их правила, а я ещё и толмач и даже их язык знаю. Это ты, наша безалаберная красотка, будь поосторожней. Как раз сюда на Ближний Запад с запада вторжение диких варваров Среднего Запада очень вероятно, часть из них дружит с подозрительным Тепломорьем, но куда ударят нельзя сказать, тут уж как моча их вожакам в голову ударит.

Но сразу не пошли к порталу под городским арсеналом. А зашли за ещё одним попутчиком Грагжера. В управление полиции! Там закутанные в плащи Сэр Кощей и Лана вышли из подвала, прошли по пустым вечерней порой коридорам и лестницам, зашли в кабинет, где склонившись над столом неспешно писал очередную бумагу сыщик, когда-то неудачно или удачно нанятый Ланой. Очень умный следопыт имел только один недостаток, или достоинство – медленно и обстоятельно записывал всё, потом вдумчиво анализировал, очень уважал систему и бумагу, на которой всё зафиксировано. Недостаток в том, что медленно дела ворочались. Зато неумолимо и всегда успешно.

Вот и сейчас не поднимая головы на досадливых визитёров посыпал лист песком, сдул, положил лист в пухлую папку с надписью «Лана. Совершенно секретно. Доступ: сыщик №14, король», завязал тесёмки, удовлетворённо и радостно выдохнул, что отлично поработал и можно пойти выпить кружечку пива. Поднял глаза на поздних посетителей. На него невозможно синими глазами смотрела Лана, слегка чумазая и характерно загорелая, как живущая на улице без доступа к горячей воде.

Рядом неслышно проскользнул уже несколько раз упомянутый в разных сводках и неожиданно оказавшийся смутно знакомым высокий воин или вор, тут мнения расходились. Но очень мускулистый, это видно по рукам с закатанными для замеса рукавами. И очень быстрый и ловкий, это видно по тому как приготовился скрутить не слабого детектива, даже верёвки и кляп приготовил. И умный, это понятно по спокойным словам:

– Если жить хочешь, то не дёргайся. Поживёшь в Заполярье, убивать тебя пока не за что. Ну и папочку прихвати. Копии есть? Правильно, писарям такое не поручишь. Ты и король, вернее только ты и короткие выжимки королю, а лучше устно, он читать не любит. А теперь ты папку украл и сам сбежал. Пошли. И не дури.

– А Лана зачем с тобой?

– Или ты её увёл, или она тебя, но ты точно не в темнице, а предатель. Я сзади пойду.

Лана без капюшона прошла под ручку с детективом в подвал, где и был лаз в подземелья для тайных дел. Прошли по тоннелям. Открыли потайную дверь. Потом отмычками запертые двери. Миновали сигнализацию из ниток и громыхалок. Ещё дверь и отмычки. Попали под арсенал. Грагжер тихо подошёл к дремавшему сидя стражнику, ударом кулака сверху оглушил под удовлетворённое бормотание инструкторов, что этого отлично знакомого им амбала и булавой вырубить трудно, хотя они преувеличили, конечно. Прошли в большое помещение, где вдоль стен лежало немало оружия и ящиков с провиантом долгого хранения, стояли бочки с вином и с водой, а в центре мерцал вихрь на полу. Собственно подготовка всё. Грагжер начал складывать бочки штабелем, уперев в деревянную колодку. Сэр Кощей усмехнулся:

– Охрана ни к чёрту. Полицейское управление, кроме внутренней тюрьмы, вообще толком не охраняют, ну да преступники туда не рвутся. Подвал арсенала настолько тайный, что много охраны только разболтают быстрее. Вот так всегда. Если есть цель и сила в руках, то всё по силам. Понеслась!

Включили портал, сначала указав Заполярье. В портал шагнули детектив с папкой, два пацана, мать Кощея, инструктор-наёмник, влетел и связанный охранник, которому здесь смерть, а он не такой и плохой. Последним шагнул Грагжер, поцеловавший Лану и пробормотавший про по первому зову. Из портала вылетел мешочек с золотом для второго инструктора, второй аванс, да и для Сэра Кощея на операцию. Затем открыли портал на Проклятое Поле, Сэр Кощей поцеловал Лану и вслед за инструктором шагнул в портал, поглаживая саблю – там нечисть бродит, и почти Великий Воин не сомневался, что отлично посражается, пока не доберётся до стоящей недалеко орды ладов.

Лана перенастроила портал на загадочный Ползучий Лес. Отважно шагнула на портал, а следующим шагом сошла с тамошнего портала. Четыре эльфа убрали руки с мечей, но продолжили внимательно следить за каждым движением посетительницы. Пожилой пятый эльф, стоявший рядом с садками с насекомыми, улыбнулся дежурно, спросил строго:

– Ты кто? Не вздумай чудить. Это твой лес?

Лана осмотрелась. Она и эльфы стояли на невысоком скалистом гребне. На тропе дальше по гребню щипали траву пять коней. А совсем близко под гребнем со всех сторон колыхался, поскрипывал и постанывал жуткий лес из невысоких толстых узловатых деревьев, опиравшихся на торчавшие во все стороны медленно шевелившиеся над землёй и под землёй толстые корни, безуспешно пытавшиеся забраться на гребень. Лес тянул толстые узловатые ветви в направлении чужаков. От леса исходили волны раздражения и глухой злобы. Птиц в лесу не было, насекомые не летали.

– Коза в пальто. Вы что здесь чудите? Что за Ползучий Лес? Где мы? – спокойно ответила Лана, вообще-то эльфов любившая, но последний встреченный эльф присутствовал при её ужасе в пытошной и об этом у вампиретты были плохие воспоминания. И теперь доброты не услышала, да и понимала она, что эльфы вампиров не любят, ничего положительного про общение с эльфами не помнила и пока не рвалась разводить дружбу.

– Коза в пальто, – хмыкнул старый и явно главный эльф. – Ходячий, драчливый и ядовитый лес. Медленно наступает на земли эльфов. Мы на Дальнем Востоке, загадочная гостья из Гол-са-Фот. Прав был профессор Клисаматан, ты юна, прекрасна, глупа, напориста и нахальна… Лес, значит Ползучий он называется, не горит, очень влажный. Рубить его трудно, надо опасаться ветвей. Уничтожить многие миллионы таких деревьев очень сложно. Творение сил зла, атакующих наш мир Фотнир. Разросся в глухих болотах на юго-западе отсюда. Предназначен ослабить нас, надо полагать. Может и друге страны и расы, часть леса медленно движется на запад. Мы пытаемся напустить на него насекомых, я заколдовал разных вредителей деревьев. Но пока не помогает. Яд этих деревьев их отравляет.

Лана взяла из кучи нарубленных с деревьев веток одну, пожевала лист, послушала сообщение защиты от ядов про неизвестный слабый яд. Шагнула к садкам, достала невзрачную бабочку из клетки с табличкой про какого-то шелкопряда с мудрёным названием. Начала гладить тихо сидевшее на её ладошке насекомое, прикрыла глаза. Через четверть часа вытянула ладонь, бабочка взлетела, села на кучу веток и начала ползать. Лана улыбнулась:

– Раз плюнуть для любого мага по насекомым. И как только допустили такое лесное хозяйство?.. Примитивное изменение, даже зелье варить не надо. Да и это не превращение… Просто модифицировала любить эти листья, есть только их, переваривать вкусный яд. Пока, эльфы. Делать у вас нечего. Тихо и спокойно. Ещё и шелков заготовите, я заложила в них прекрасные шёлковые нити, раз уж шелкопряды. За мной не ходите.

И шагнула в портал.

Лана перенастроила портал на Заполярье, забросила кучку оружия, потом плюнула на тяжёлые железяки и выбила колодку, удерживавшую штабель бочек.

Бочки с грохотом прокатывались по полу и влетали в портал, который на середине массовой телепортации тяжестей перегрузился, как и написано на табличке, хотя все и не ожидали, что так долго продержится. Начал мерцать тревожно и судорожно, поглощая бочки. А потом портал ярко вспыхнул, из него вылетела пара бочек, и всё погасло. Лана хихикнула, пнула ставший мусором один из портальных артефактов, который был теперь только здесь, и побежала обратно. В убежище под мостом. И плащ свой спрятала по дороге в указанный Кощеем тайник.

А в своём логове заламывал руки, отчаянно вопил, затем ругался, потом стонал, и наконец плакал несчастный некромант. После того как ему доложили, и он прибежал и увидел вылетевшую из теперь совсем погасшего портала бочку вина. Нет больше портальной системы, а с ней и множества прекрасных задумок. И драгоценные артефакты валялись сломанные. И пульт управления сломан, и очевидно, что сломаны все. Остались только два пульта управления. От портала в Заполярье, где недружественным тупым полярным гоблинам не надо ничего включать кривыми руками. И от недавно установленного портала на пути главных сил Ползучего Леса, где останется часть леса для дальнейшего размножения и расползания, и где враждебные светлые эльфы совсем уж не должны найти пульт управления портальной системой. Но с двумя пультами, из которых один вообще похоже в нерабочем состоянии, и без артефактов, уже ничего создать невозможно.

А плохие новости про гибель Ползучих Лесов ещё только предстояло получить. Нескоро, но гарантированно.

А через четыре дня Лана попалась. Случайно в общем-то. Но слишком уж рискованно пряталась. Да и хотела попасть к королю Олониху. И остаться с ним тет-а-тет вечером. Но пока сомневалась, что если просто сдаться, то король её в постель потащит…

Один из стражников моста услышав про уже двести золотых награды за золотоволосую девку и намечтав прекрасное будущее, решил активно подключиться, и сменившись на рассвете, пошёл осмотреть кусты под мостом. И ему повезло! В крохотном сарае за щелястой дверью спало его счастливое будущее. Лана даже не проснулась, ибо не почувствовала угрозу от нашедшего – ну не желал стражник ей зла. Проснулась уже связываемой. А через минуту радостный страж аккуратно снял с плеча ту, которую искали полиция и стража полтора месяца.

Лана вела себя тихо и скромно. Рассчитывая, что её отмоют, покормят и отведут к королю. Очень глупо, но привыкла девица рассчитывать на своё главное оружие в виде красоты и очарования. И зря.

Король Олоних только прочитал полученное от патрона, которого считал союзником, послание, написал ответную записку и отправил голубя. Яростно ругался, что его отчитали как пацана за потерю портала после потери жреца. И очень радовался, что по совету предавшего сыщика не сообщал никому – а про союзника сыщик и не знал, конечно – про странную девицу. Проглотил шарик удовольствия из давно присланной союзником шкатулки, расслабился и подписал жестокий приговор, но всё-таки решив девку не казнить. Можно будет и допросить потом, чтобы узнать кто она такая, и что вытворяет, но сначала надо вспомнить хоть немного из нарытого предателем, жаль что копию с его папки не снимали. Ну да ладно… А ещё друзья, мощно гогоча после шариков удовольствия, сказали, что девка и для любви сгодится, ведь всё что нужно у неё останется.

Уже после обеда Лану привезли на главную площадь, где волновалась огромная толпа, услышавшая глашатаев. Провели на помост с плахой, воткнутым в неё топором, и с палачом в колпаке с прорезями на лице. Ошалевшая девица начала вспоминать какую-то фразу, произнеся которую окажется далеко, в опасности, но с головой. Но не вспомнила, услышав последнюю фразу главного глашатая:

– Девка приговаривается к отсечению руки, которой посмела нанести оскорбление щеки доброго и мудрого короля Олониха!

Толпа заволновалась, раздались выкрики, что за пощёчину могли выпороть хорошенько, и все дела. Но кто-то орал, что если уж не порка и каторга, то тогда казнь, и незачем плодить инвалидов. Некоторые хищно радовались, особенно часть женщин, худшая их часть, просто и совсем необоснованно завидовавших красотке. Толпа даже начала напирать на окружавших эшафот солдат, а те тоже не радовались, что охраняют такую мерзость.

А Лана почему-то подумала, что проще будет сменить устроившего мерзость короля. Но недолго. Её подтащили к эшафоту. Вытянули и больно прижали колодкой правую руку. Звук удара топора, дикая боль и отчаянный крик над затихшей площадью. Мало что понимавшей несчастной девице палач сам туго перетянул руку жгутом и намотал повязку. Глухо ворча, что работа у него такая.

На площади избивали нескольких баб, вздумавших поорать про заслуженную кару злобной девке, обидевшей короля. Одну вроде даже убили, скорее случайно. Солдаты и стражники пресекали народные волнения под ругань городских начальников, что иногда проще тихо во дворце вершить грязные делишки. А городские судьи оправдывались, что ничего такого они не судили и это личный суд короля, и такое хоть и незаконно, но и девка была когда-то бродячей артисткой.

Принц Яронг отправился к другу, успокаивать его. Поскольку Водрик считал, что он виноват в жуткой расправе над несчастной девчонкой, которая хоть и очень не проста, но… просто нельзя так. И няня детских лет обоих Силтия горько рыдала. Принц взял ящик вина. Думать надо. Такой король может навлечь Чуму, хотя вряд ли конечно. А вот нашествие амазонок с примкнувшими по пути союзными им племенами варваров с запада или непобедимой кавалерии чудесным образом избавившейся от нашествия орды груллов Маланги с востока, а то и их вместе, вполне вероятно. Дойдут. И они в полной боевой готовности. Несколько месяцев, и может стать очень горячо.

Лана в камере в подвале дворцовой тюрьмы пришла в себя. Попила воды. Поела. Забралась на каменную кровать, покрытую грязным матрасом, посмотрела в окошко под потолком, забранное толстой решёткой, да и слишком узкое для побега – надо и решётку пилить, и толстую кладку ломать. Отбросила шальную мысль превратиться в змею какую-нибудь – надо варить зелье превращения на время, а это долго, даже если выпросить котелок, травы, дрова и огниво. Не дадут. Хотя если пообещать зелье исцеления… Думай, Лана.

Вампиретта подошла к двери. Окошко. За ним негромкий шум из других камер. Кто-то поёт, кто-то ругается. Кто-то требует к себе в камеру однорукую девку, вопя что он граф. Королевство Басвалон большое по меркам Ближнего Запада, и в королевской тюрьме немало заключённых. Лана посмотрела как начало темнеть за окном. Послушала как сменился единственный тюремщик. Услышала как заперли за ним дверь в тюрьму, сказав дежурные слова про дежурство до утра. Запахло дымом из очага. Лана позвала стражника, который даже с интересом подошёл и уставился на новенькую. И красотку. А красотка напряглась, напуская падавшие на благодатную почву безалаберность, расслабленность и желание любви. Сняла платье, прошептала:

– Я хочу любви напоследок, пока не угасла. Возьми меня. Да не бойся, некуда отсюда убегать. Мы все заперты. И я просто прекрасная и слабая девица. А теперь ещё слабее.

Боялась, что побрезгует стражник однорукой девицей, с обмотанной окровавленной тряпкой… не полной рукой, без кисти и части предплечья. Которая и сама себя пугает такой… Зря боялась.

Звякнули ключи, загремели замки. Дверь открылась. Тюремщик зашёл. Даже лепёшку с мясом и маленькую бутылку вина прихватил, в качестве угощения для любовницы. Это его и спасло. Вампиретта молча вцепилась острыми клыками ему в шею, быстро ввела в транс, повалила на пол. Начала пить кровь. Почувствовала как ушли остатки боли в отрубленной руке и рана зажила, даже начала чесаться отрастающая рука, но крови одного вада мало для такого восстановления, надо хотя бы двух.

Ну и Лана не осушила тюремщика, остановилась, выпив половину. Оставила донора, не сняв сразу транс. Оставила ему бутерброд и вино. Только откусила и глотнула. Вышла, заперла камеру. Осмотрелась под удивлённый шёпот из-за других дверей, как девица одолела здоровяка, и под просьбы освободить. Но освобождать никого не стала.

Залила камин, посмотрела на достаточно широкую трубу. Залезла и полевитировала вверх, опираясь на дно очага и поднимая пепел, и на стенки дымохода, поднимая сажу, да ещё и платьем задевала. Но взлетала быстро, и сажа не очень мешала. На крышу вылетела настоящая сила тьмы. Чёрная и сердитая. Полетела к большому светящемуся окну. Встала на балкон. В большой комнате в креслах полулежали король и три его другана, под дурью.

Лана тихо вошла и быстро укусила всех в шеи, введя в транс. Только один успел пробормотать, что у него такой классный глюк, что чёрную вампиршу.

Лана глянула за входную дверь, приоткрыв щёлочку и высунув зеркальце, а потом просто выглянув. Два здоровенных гвардейца стоят спинами в холле или в приёмной, вероятно им запрещено без веской причины смотреть на дверь в главный зал королевских покоев. Заперла дверь на засов. Глянула в комнаты покоев – в четырёх спят по две пьяные девки, фрейлины наверно. Заперла их комнаты на ключи, которые висели рядом с дверями.

И начался пир! Лана крепко и жёстко связала короля и трёх его друганов. Заткнула кляпами и вывела из транса, ещё и наркотический дурман без труда почти убрав. Начала медленно и с наслаждением пить кровь из дёргавшихся доноров без обезболивания и без транса. Проводя пиршество, своё исцеление и казнь. Мычание раздавалось. Но стража если и слышала, но чем-то необычным не считала. Девки из одной комнаты поскреблись, спрашивая что за звуки и шепча что им надо в туалет. Обошлись без информации и туалетом в какую-то вазу наверно.

Через два часа Лана сняла уже очень переполненную повязку, а смотреть как растёт рука она не хотела. Потрепала щёки обоссавшегося короля с вытаращенными полными смертного ужаса глазами, видевшего как вампирша высосала его друзей, и в её жёстких прекрасных синих сияющих глазах видевшего свою смерть. Лана весело сказала:

– Я ещё и напилась спирта из их крови. А вот наркотик нейтрализовала. Ну что, сладенький, попируем, да и полечу я.

Через полчаса насосавшаяся крови довольная и слегка хмельная вампиретта села на балкончик домика Водрика, залетела в спальню, над лестницей слетела в гостиную, где из-за стола вскочили Водрик, Яронг и Силтия. Ну хоть кухарку отправили нахрен ночевать к любовнику, обсуждая государственные дела и как спасти Лану, ответственными за беды которой и себя считали. Показала отменные клыки и новенькую руку. Промурлыкала, убирая клыки:

– Я вампиретта. Теперь мои приказы. Король и три его друга мертвы. Убиты вампиром, казнь опустошением. Мы редко убиваем доноров. А казнить и вы будете. Яронг станет королём. Водрик, ну наверно главнокомандующим армией, не важно. Сами подберёте должность для третьего лица в королевстве. Сразу после короля. Но главной будет премьер-министр и теневая правительница Силтия. Ты, мажордом и экономка, куда умнее и опытнее двух молодых красавчиков. Первые дела. Скрыть тщательнее работу вампира. Не ради меня, а ради королевства. Тюремщик покусан, но жив. Разберётся Силтия. И да, Яронг и Водрик, про Силтию я не шучу и это не предложение. Это приказ. Второй приказ, будьте готовы отправить войска Басвалона на помощь светлым силам Маланги и эльфов сражаться со злом. А может и мне для добрых дел, если прикажу. Раз войска все в столице, то проведите учения, и очень серьёзные. Мне нужен таз с водой, услуги Силтии как при знакомстве, но только первая часть, хи, моё старое платье и нож. Золото у меня есть, я опустошила кошели и шкатулку короля с кодлой… Тяжело, пятьсот золотых, это больше десяти килограмм, есть такая мера веса, ладно, больше двадцати пяти фунтов… Как в песне, кошели полные монеток король вампирам приносил, и все вампирочки вставали, когда в пивную он входил… Пивную его крови…

Лана закончила бормотанием и пением, чувствую как уходит кураж. А через полчаса чистая и с мокрыми волосами вылетела с балкона, высоко перелетела стену. Но вскоре растратила энергию, немного пролетела над полем, села и пошла по дороге. С собой красотка несла маленький, но увесистый кошель, огниво и свой старый, ещё от огров, острый как бритва ножик. Заткнутый за поясок внутри её первого в мире Фотнир платья, расстёгивающегося в верхней части, и удобного для прятанья чего угодно на тонкой талии. Ножиком и отогнала протрезвевшего в кустах перед воротами городка подмастерья, решившего стать разбойником и насильником предрассветной красотки. Отлично позавтракала в таверне и наняла весь скоростной дилижанс на юг, в котором и легла поспать, заперев двери.

Глава 7. Институт неблагородной девицы

Через три дня Лана через восточные ворота въехала в большой – как сказал мрачный стражник, тысяч пятьдесят населения – вольный город уже недалеко от Великого Востзап Пути. Навстречу бодрому потоку повозок и пеших с мешками и детьми. Уже с всего несколькими золотыми – раздала золото на дневных остановках дилижанса на трёхразовое питание, баню и осмотр достопримечательностей, под которыми понимались храмы. Помогла главным образом четырём бедным семьям на образование детей, про которых быстро выспрашивала у трактирщиков, ища чокнутых на книгах голодранцев.

Планировала ехать дальше, но как только вышла из дилижанса, как в него набились две зажиточных семьи мещан с баулами. Кучер послушал горячий быстрый шёпот в ухо, получил тугой кошель и щёлкнул кнутом, направляя быстрый дилижанс к восточным воротам с сердитыми стражниками, избивавшими нескольких очень дорого одетых горожан, вытащенных из кареты, в которой уезжала стайка зарёванных перепуганных девиц.

Пока Лана раскрыв рот смотрела на творящееся безобразие и даже не успела ещё подумать, что оплатила путь дальше и транспортная компания здорово влетела на огромную неустойку, как над воротами заревел рог и последние вышедшие бросились обратно. Через минуту ворота закрылись, в них раздалось несколько ударов не успевших вернуться и потом их удалявшиеся вопли. С грохотом опустилась решётка.

Красивый рослый парень в кирасе и открытом шлеме подошёл от ворот к Лане, широко улыбнулся, сказал:

– Неудачно ты приехала. Прямо перед замыканием кольца варваров. Хотя может и повезло, что в их лапы не угодила. Осада! Я могу тебя поселить у себя. Перед смертью хоть с такой красоткой поживу. Тебя тоже ничего хорошего не ждёт, если не залюбят до смерти, то рабство у варваров хуже смерти. Хотя тебя могут продать в гарем в Тепломорье. Но в любом случае будет хуже, чем у меня. Я не урод. И будешь сыта. А продовольствия всего на месяц, и все склады уже конфискованы. И даже если таран и осадные башни варвары построят быстрее, чем у нас кончится еда, то простым мещанам пайки будут очень ограниченные. Про чужаков и не говорю. Им только за тяжёлую работу на стенах. А работы много, жадные олигархи на стенах экономили. Но взявший управление военный диктатор их не выпустил из города. Не зря солдаты его любят. Моя сотня уже поклялась умереть на стенах или вокруг диктатора. Ах да, я же не представился. Я лейтенант Рендон, командир застенной сотни стражи, а теперь диверсионной сотни армии славного города Белбон, известного кожевниками. Но сейчас со шкурами предстоит расстаться горожанам. Наши поставщики шкур пришли и за нашими. Я ещё вчера, когда никто ещё не верил в вести с запада, и все надеялись, что осадят другой город, отправил родителей и сестёр на моём коне, и теперь мой пока не разорённый дом ждёт тебя, прекрасная незнакомка. Ещё и багажа лишившаяся, но диктатор приказал не мешать убежать тем, кто в осаде за запущенными стенами не виноват. Только военнообязанные должны остаться, если не хотят лишиться гражданства и имущества.

– Лана, – Лана решила быть лаконичной в отличие от болтливого сотника, ещё не смирившегося с последними неделями своей жизни. Но потом решила и приколоться. – Девственница, решившая попутешествовать и посмотреть прекрасный мир.

– О! Тогда я готов предложить тебе, прекрасная Лана, руку и сердце! – воскликнул мигом решившийся жених.

– Не будем спешить, лейтенант диверсантов Рендон.

– А стоит. Диктатор за воодушевляющую защитников свадьбу в осаждённом городе выделит тебе отличный паёк.

Лана посмотрела, как из лавок, таверны и кабака на площади около ворот солдаты выносят мешки с едой и бьют одного возражавшего лавочника, говоря, что тому через час надо явиться с оружием на формирование ополчения, и тогда получит первый паёк на семью. Протянула руку. Улыбнулась:

– Нет. Ни сейчас, ни потом. Про пожить с тобой подумаю, лейтенант. А пока проводи меня на стену.

– Зачем? – поднял брови лейтенант.

– Посмотреть хочу. Надо же спасти ваши жизни. Ну и интересно, что за варвары. И коней диктатор выпустил? Столько мяса.

– А почему бы и не посмотреть? Девицам тоже можно на стену, подносить камни и стрелы, дрова и воду с маслом. Перевязывать раненых. Но по твоим рукам видно, что ты не такая. Не твоё это. А кони… Они не виноваты. Диктатор, вчера ещё бывший воеводой, их любит. Фураж быстро закончится, а мясо надо было в виде солонины, вяленого и консервов запасать, вместе с зерном и сырами, слушая воеводу, а не отмахиваясь. Ну и один день с мясом ничего не решит, – говорил Рендон, ведя Лану на стену.

За стеной шагали неровные отряды амбалов, многие светловолосые. Часть в шкурах, часть во вполне сносной одежде, часть только в штанах и с расписанными телами. Доспехов мало, хороших почти нет, из оружия в основном копья, топоры, луки и щиты. Лица у многих были мягко говоря туповатые. И у всех свирепые. Лейтенант усмехнулся:

– Те которые с дебильными рожами, это из южных племён, в некотором роде союзники короля Тепломорья. Их мало, но они самые отмороженные. У них не совсем тупые и бешеные считаются браком и изгоняются, а дураки приветствуются и культивируются. Они толпу и привели сюда. Как бы в отместку за походы наших, вернее со всего Ближнего Запада, рыцарей в религиозный поход на Юго-Запад, устанавливать западный крест. Но на самом деле пограбить. О! Ты не понимаешь про кресты? Ну да, ты наверно с севера, там, говорят, есть светловолосые лады помимо этих варваров, и тоже язычники. А кресты… У нас, посмотри на храм, крест с левым, символизирующим Запад, лучом длиннее северного, и даже южного и восточного. А на самом деле Западный и Северный лучи Крестона одинаковые, примерно по четыре тысячи вёрст. На юг от центра шесть тысяч вёрст, за экватор, а на восток все восемь тысяч. Но Ближний Запад самый развитый регион!

Просветитель гордо осмотрел развитый город в окружении недоразвитых врагов, и продолжил рассказывать:

– А в Тепломорье молятся на южный крест с самым длинным южным лучом, иноверцы. Хотя они и не на юге даже, а на самом длинном выступе из южного луча, больше всего нарушающем гармонию крестовой формы Крестона и образующем южное побережье Узкикого моря. Юго-Запад, юго-запад и есть. Ну ничего, если Маланга и эльфы победят ведьм пустоши и их союзников, то они Тепломорье раскатают под удобрения! Но свой центральный крест царь Маланги навряд ли там воздвигнет, а эльфам с троллями вообще пофиг. Главное, чтобы гномы северный крест не притащили. Тогда наш правильный крест там рыцари воздвигнут! Уже даже держат крепость на полуострове посередине Тепломорья. Лишь бы не пала до великой смуты. Ну а варвары вообще духам всяким молятся. Представляешь, у них много богов! А у амазонок богиня войны! Дикари и дуры!

Лана восхитилась умным и напористым по отношению к ней сотником, проигнорировав его излишний патриотизм Ближнего Запада и западного креста, хотя он же вполне разумно обрисовал различия подкультов и критично оценил неправильную длину лучей всех вариантов крестов. И некий цинизм в оценке грядущей большой войны со злом проигнорировала, списав на отчаянную решимость считающего себя и свой город обречёнными. Посмотрела на центральный храм города с «правильным» вариантом креста, вздохнула от тупости вадской, перевела взгляд за стену.

Там варвары начали насиловать пойманных горожанок. И не очень-то молодых – девиц, как пояснил сотник, он уже не выпустил, зная о приближавшихся варварах. Ну и избивали пойманных мещан. Подожгли зачем-то таверну за воротами. И как изюминка, дебилы, не смотря на возражения относительно умных коллег, привязали и прибили к стоявшему на дороге кресту западного типа пойманного в последней партии беглецов жреца местного подкульта, который оказывается когда-то сжёг варварского идола. Боком привязали, ногами к длинному левому лучу, начали таскать сушняк под крест, подожгли. Перестрелки пока не было, но какой-то снайпер со стены стрелой на сотню с лишним метров прекратил мучения жреца.

Один из вожаков варваров с дебильной рожей, копной светлых волос и с голым разрисованным торсом, подошёл к стене, посмотрел на Лану, проорал обещание найти красотку в захваченном городе и показать правильную любовь. И в очень неприличных выражениях. Затем проорал начало боевых действий. Пошагал обратно к своим. А навстречу ему, над ним полетели первые стрелы. Рендон поднял здоровенный арбалет и почти не целясь выпустил тяжёлый болт в спину показывавшего за спиной средний палец неспешно удалявшегося оскорбившего Лану варвара. Метко. Пригвоздил кулак к спине. Улыбнулся, за волосы пригибая Лану ниже стены и под просвистевшей парой стрел:

– С почином. Никому не позволено оскорблять мою даму сердца, хоть я и не рыцарь… Вот сука! Прости, я не тебе, Лана. Там инженер из соседнего города стену и подъезды к ней осматривает. Будет осадные машины строить.

Лана попробовала выпустить молнию или файербол, но пока не получилось, да и не хотела особо участвовать в чужой войне, к тому же бессмысленной. Тут не побеждать надо, а прекращать. И со стены вылетели несколько файерболов и молний. Были маги всё-таки среди ладов города. Хотя один маг был гном. Ещё орк и орчанка. И их молнии насмерть не били, а файерболы осилила только орчанка, и тоже несмертельные – одним попала в показывавшего жопу варвара из тупых, и он теперь нёсся дымя задом к тазику с водой. Жить будет, а вот насчёт любить… У остальных городских ворот тоже поднимались дымы от подожжённых перед воротами построек.

И за лесочком начала дымить подожжённая деревня. Хотя как кто-то сказал, храм – деревенщин варвары особо не обижают, ну отлюбят баб и не убежавших девок. Дело житейское, такое не редкость, граница недалеко на запад, набеги случаются. Деревни и сёла к городу не относятся, и защитников не волновали. И рыцари хаживают за границу, и дикарок ловят, насилуют и отпускают.

У западных ворот грохнуло едва слышно и на город обрушился первый камень диаметром в поллоктя из притащенной варварами катапульты. Слишком маленький, чтобы выбить ворота или разбить стену, поэтому решили пугать горожан. Второй был зажигательный, но ничего не поджёг. Шестой ранил какую-то старуху осколком разнесённого балкона и она орала на половину города про «убивають» и кровью «истекаеть», пока солдаты не отпинали её за паникёрство.

Лана отправилась с Рендоном в ратушу, на военный совет. Важно сказав на удивление лейтенанта и утверждение про не разбирается в делах, тем более военных:

– Побольше некоторых. И мне надо прекратить это безобразие. Дела ждут.

На хаотическом военном совете Лану заметили не сразу. Диктатор орал, раздавал приказы. Лана послушала про четыре сотни городской стражи, из которых половина последние годы только жрать тренировалась. Про тысячу резервистов, умеющих только налоговые скидки за этот самый резерв получать. Из них только сотня стражников богатых купцов на что-то годна, но строю не обучена. И про двенадцать тысяч ополченцев, для которых воевода подыскал только очень нецензурные эпитеты. Про сожаления диктатора, что население его диктатуры не гномы, у которых все мужики с 18 до 80 лет воины. Ну и про осаждающие двадцать тысяч варваров, которые может и дикие и тупые, но бойцы отличные и бесстрашные, ибо и вся их жизнь, это драки, и жизнь нифига не ценят, ни свою ни чужую.

После этого диктатор приказал повесить шестерых горожан, двое из которых собирались улизнуть за стены к варварам, трое нанесли себе повреждения во избежание призыва, а один просто прятался в выгребной яме с дыхательной трубочкой. Какой-то олигарх, трясясь от страха за свою шкуру и ещё больше за своё имущество, проблеял:

– Давайте соберём денег. Поговорим. Выделим девок сотню для вожаков варваров. Из голытьбы, им всё равно где и как жить. Да вот же какая красотка, и даже не из наших… – указал на Лану.

– А ну брысь отсюда! – рыкнул Лане воевода.

– Надо уничтожить главного вожака, остальные передерутся, – быстро сказала Лана, уже услышавшая, что у осаждающих два десятка вождей и все очень не ладят между собой, и есть две большие партии, первая условно говоря дебильных южных блондинов, хотят там и темноволосых полно, идущих за умным якшающимся с тепломорцами главарём, и вторая завербованных посулами главаря более умных авантюристов.

– Вали отсюда, умница. Советчица, понимаешь ли, – усмехнулся диктатор, но похоже и задумался, а Лана решила, что он не то что туповат, но…

– Ещё надо послать гонцов за помощью в соседние города, – генерировала идеи Лана.

– Без сопливых знаем, – усмехнулся воевода. – Но они помощь не пришлют. Все рады, что варвары выбрали не их город. Разорят Белбон и уйдут, рабов и добычу продавать. А в сражении ещё победить надо, и потерять несколько тысяч драгоценных наёмников, с их повышенной походной оплатой и гробовыми. И на собрать войска требуется месяца два. И половина не захочет, а остальные отдуваться за всех не будут. Рыцарям собираться тоже долго, да и они после похода за крест не в форме, некоторые только выкупились. И просили деньги на выкуп и у наших олигархов, а эти жлобы им кукиш показали… Да чего я? Кому я объясняю? А ну кыш, дурочка!

– Скажите варварам, что послали в Нулгар! Новый король Басвалона не откажет в помощи!

– Новый? А что со старым? И с чего вдруг войска пошлёт? И им идти месяц!

– Скажите, что Лана попросила просто пугнуть кавалерией. Там полно всадников, мобилизованы, и все в Нулгаре сейчас, не должны ещё разъехаться, да и учения у них. За неделю доскачут. Варвары просто убегут! – воскликнула Лана – Им сказать, что армия Басвалона идёт! Они что, ждать будут?

– Выпороть эту девку! – рявкнул воевода.

Но Лана ждать не стала, а под хохот высокого собрания пулей вылетела за дверь.

Потом сердито шипела и хихикала, обнимая Рендона, который нашёл её на площади перед ратушей, размышлявшую куда податься, и отвёл в свой дом. А Лана осмотрела комнату двух только выходящих из подросткового возраста сестёр сотника, с плюшевыми игрушками, вышивками, картинками с рыцарями, птичками и котиками, и кучей других милых девичьих штучек. Отогнала грусть, что у неё такого никогда не было. Искупалась в небольшой розовой ванне, в которую ухажёр налил тёплой воды, взяв и пару вёдер кипятка у соседей. Перекусила неплохим офицерским пайком, усиленным и долей на девицу, на которую неожиданно расщедрился диктатор.

После прекрасной любви – во время которой Лана тренировалась изображать расстающуюся с опостылевшей девственностью неумеху, даже задала несколько развеселивших и вдохновивших любовника вопросов – Рендон сказал:

– Но ты всё-таки разворошила наш штаб. Они задумались, что можно и пожить ещё. И новость, что Басвалон может прислать свою кавалерию, очень интересная. Но почему сказать, что ты попросила? И откуда ты знаешь про нового короля? Или ты просто сочинила?

– Не сочинила. И я… просто уговорила короля Яронга, что надо помогать и нести добро. И тебе расскажу. Я хочу, чтобы ты стал… командиром объединённых сил соседних городов. Генералом. Защищал от набегов варваров. Но и набеги на варваров не позволял… Мой Генерал!

– Фантазёрка, – рассмеялся лейтенант. – Твой генерал отправляется в штаб. Будем думать как кокнуть командира осаждающих. Генерала варваров. А ты отдохни. И ночью наверняка гонца в Нулгар отправим, я по лицу диктатора это понял.

Лана отдыхать не стала, а развела огонь в печи на кухне, взяла котёл и начала варить зелье, решив, что можно генерала варваров облить и превратить в свинью. Хотя как облить не представляла. Пока вспомнила, что каторжные свиньи камни и руды кушают, и какают кирпичами и металлами с минералами. И придумала, что свиньи должны значит хотеть есть такое, а не только помои. Ибо не заставит девчонка крупного хряка камни лопать, а голодного медведя рядом нет, ну и за такое свинство с убийствами и изнасилованиями мирного населения генералу варваров сразу помереть слишком жирно будет. А потом пошла на крышу, смотреть как вокруг что-то горит, и изредка падают каменные ядра из катапульты штурмующих.

Вечером перелила зелье в найденные бутылки, заварила ещё зелье и подписала бутыли и котёл «Не пить». Хотя пришедший с на удивление неплохим ужином Рендон на её варево не покусился, посмеявшись:

– У тебя ручки совсем из прекрасной попы растут, такое кашеваришь. Учёная ты моя, химичка очаровательная. Веришь во всякую чушь. У меня сёстры тоже приворотное зелье варили. Даже опоили одного купеческого сына, ну он и дристал. А им от матери влетело отлично, три дня сидеть не могли. Хорошо что судья понятливый, пожалел дурочек. А то родители жертвы вообще про костёр для ведьм орали. А я ведь тоже и химию изучал. Порох даже делать умею… О! Порох! Ты гений, моя Ланочка! Я опять хочу уговорить тебя выйти за меня замуж! Завтра можно поговорить с диктатором. Сделать катапульту и прихлопнуть бомбой варварского генерала! У них магов мало, может и не взорвут бомбу раньше времени. А взорвут, так… станешь вдовой героя! Ха-ха-ха! Кушай, добрый гений Белбона. Ты всё-таки понравилась диктатору и он приказал тебе еду со своей кухни выдавать. Чтобы ты не исхудала!

Но бомбу первыми взорвали варвары! Через два дня к вечеру взрыв потряс городок. Варвары приготовили бомбу, притащили к северным воротам и взорвали. Белбон спасло только то, что сапёры перестарались, развалив и надвратную башню. А на завалах доблестные защитники удержались, понеся довольно большие потери. И Рендон был легко ранен. Но варвары особо не лезли, Лана сказала с самым умным видом:

– Значит хотят ещё ворота взорвать!

Диктатор наорал на магов, и те применили свои умения, взорвав заклинанием взрывания пороха ещё одну бомбу за плетёным укрытием около западных ворот, но куда меньшую, и разметав на куски пару сапёров.

А ночью, по совету Ланы, защитники под грохот сооружения стены на месте северных ворот сделали вылазку к вычисленной в полутора верстах на северо-запад пороховой лаборатории. Туда проехала пара повозок с разных сторон, и похоже с реактивами из соседних городов, всегда готовых подзаработать. А ещё Лана поставила себя на место ленивых дураков, которые далеко бомбы таскать не хотят, а к ближайшим воротам. Диверсанты Рендона с парой магов вышли через потайную дверь в стене, прошли полверсты от стены и приблизились на версту к адской лаборатории, безалаберно размещённой слишком близко. Самая сильная колдунья защитников, орчанка, которая как и все маги Белбона была вообще не боевым магом, а работала в кожевенной мастерской, улучшая качество продукции, долго потела, пыхтела и шипела, но смогла на версту достать. И вот тут рвануло отлично! Диверсанты вернулись без потерь.

Утром Лана вместе с Рендоном стояла на стене и слушала пришедшего парламентёра варваров, который красочно и многословно обещал, что до следующего утра город возьмут любой ценой. И за ценного мага, пяток химиков и дюжину бойцов отомстят. Всем защитникам мужского пола будет кирдык, и немолодым женского. Девицам много насильной любви и рабство. Детям переселение к варварам. Слова Рендона, что уже идёт помощь от короля Басвалона, привели к тому, что из-за близкого укрытия подошёл генерал варваров, как его Лана назвала, в тяжёлых латах, за щитами гвардейцев и под ещё одним флагом переговорщика. Поднял забрало. Затем и шлем снял. Сказал со спокойной улыбкой:

– Не успеют, даже если вы не врёте и вас не обдурили. С чего ему идти? Вы же, заносчивые глупцы края жирных городов, все разобщены, каждый сам за себя. Ну и даже до завтрашнего полудня вы не доживёте.

– Не врём! – воскликнула Лана, вызвав улыбку высокого блондина с умным лицом. – Это ты врёшь! Не возьмёте вы стену!

– Красотка, ты напрасно распускаешь язычок. Злоупотребляешь защитой белого флага парламентёров. А иначе тебе не помогла бы даже стена. Я просто накинул бы на тебя аркан, сдёрнул и поймал внизу.

– Ты тоже пользуешься. А хочешь проверим, кому больше белый флаг помогает? Уберём флаги, ты кинешь аркан. А я дам тебе зелье правды! – Лана вся аж сжалась внутри, рассчитывая, что нашла способ как напоить варварского генерала свинским зельем.

– Нет. Давай завтра я выпью твоё зелье, которого не бывает, хотя ты может говоришь про травку болтовни, которая у нас называется девичий язычок. Но я тебе сначала докажу, что этот отвар на меня не действует, выпив при тебе. А потом расскажу тебе правду. Всю, какую пожелаешь. Моя рабыня уже не разболтает, – усмехнулся генерал.