Два альфы для белой волчицы бесплатное чтение

Глава 1. Запах сладостей

Шэйн прицелился и метко выплюнул сигарету в урну. Затем повернулся к двери. Дело было грязное. Он такие не любил. Девчонка едва за двадцать попалась в парке группе бандитов. Это Шейн так думал – группе – хотя ни свидетелей, ни следов не осталось. Только побои по всему телу – такие, что вряд ли кто-то смог бы сделать подобное в одиночку. Царапины и… следы вторжения. Ну и, конечно, шок и нежелание говорить. В общем, полный букет всего того, чего Шейн в своей работе терпеть не мог. Полный букет того, что так любил поручать ему Джонс.

Почему-то в убойном отделе за Шейном закрепилась дурная слава «отличного психолога». Сержант понятия не имел, что заставляет людей так заблуждаться. Он не учился в колледже и не оканчивал курсов для переговорщиков… Да и лицо его, как казалось Шейну, вовсе не вызывало доверия. И всё же, стоило один раз оказаться не в то время и не в том месте, как в досье оказалась благодарность, а на лбу идиотская кличка «Бархатный». «Бархатный»… Знали бы они, о чём говорят.

Шейн вздохнул и опустил ладонь на ручку двери. Палата номер тринадцать. Отличное начало, чтоб его. Едва Шейн переступил порог, в ноздри ударил густой запах мармелада, мятных пастилок и… Шейн будто сквозь сон услышал собственный гортанный рык. Третьим был запах другого волка.

Чертыхнувшись Шейн вылетел в коридор и припал спиной к двери. Попытался привести чувства в порядок. Грудь тяжело вздымалась, дыхание сбилось. Густой дух сладостей и мокрой шерсти всё ещё стояли в воздухе. Теперь он чувствовал их даже сквозь закрытую дверь.

– Сэр? С вами всё в порядке?

Проходившая мимо медсестра остановилась напротив, заботливо вглядываясь в лицо посетителя. Шейн попытался ответить, но понял, что может издать лишь невнятный рык.

– Сэр? – медсестра попятилась. – Сэр, я вызову охрану…

Шейн не глядя рванул из кармана значок и ткнул в нос излишне заботливой девушке. Говорить он всё ещё не мог, а медсестра хоть и перестала угрожать, подозрительно смотрела на него и спиной вжималась в стену. Не дура. Хотя будь она умнее – мчалась бы прочь, бросив свою чёртову тележку с пелёнками.

Шейн с трудом вернул самообладание и выпрямился.

– Простите. Офицер Шейн Джеткинс. Отдел расследований разбойных нападений.

Девушка сделала вид, что облегчённо вздыхает, хотя страх с её лица никуда не делся.

– Прошу прощения, сэр, мне показалось, вы плохо себя чувствуете.

«Чертовски плохо, чтоб тебя…»

В мире, где жил Шейн Джеткинс, Сержант полиции по прозвищу «Бархатный» и альфа давно несуществующего клана Степных Волков, оборотни встречались не так уж часто.

Когда-то, очень давно, они населяли едва ли не весь мир – по крайней мере, если верить болтунам. Они населяли леса и даже строили собственные крепости… Когда-то очень, очень давно. Сам Шейн тех времён, конечно же, не застал. Волков становилось всё меньше по мере того, как росли человеческие города. Их стаи ещё удавалось отыскать в Сибири и глубине американских прерий – там, где люди жили не слишком густо. Другие кочевали из города в город на мотоциклах или удачно прикидывались смертными с таким же кочевым образом жизни – музыкантами или коммандос. На одном месте волкам не жилось, хоть они и научились маскироваться под людей. Толи играла дикая кровь, толи дело было в другом – двум альфам на одной территории всегда было тесно, независимо от кланов и времён.

Шейн от кочевой жизни отказался уже давно. Когда-то, по молодости, он тоже поколесил по стране. Но Шейн давно уже заметил за собой странный инстинкт, незнакомый ни его родному брату, ни большинству волков, которых он когда-либо встречал: Шейн испытывал потребность защищать.

Он защищал смертных. Избитых подростков и вот таких вот девчонок, которым не удавалось вернуться домой из клуба без приключений. Защищал тех, кого мог, хотя и чувствовал в глубине души, что всё это – не то. Шейн всё ждал и ждал чего-то, перемен или просто когда появится «то», но мир оставался таким же человеческим и таким же недружелюбным для таких, как он.

Шейн отогнал непрошеную мысль.

– Я должен задать несколько вопросов пациентке из тринадцатой палаты.

Он выжидающе замолчал.

– Простите, сэр, но мы ничем не можем помочь. Молодая леди не разговаривает.

«И как бы я сам догадался…»

– Я знаю, – он чуть наклонился, разглядывая бейджик, – знаю, Сэнди. Но это моя работа, так же как твоя работа менять ей пелёнки. Кстати об этом… Пациентку что, не мыли?

Сэнди недовольно поджала губы, будто её уличили в халтуре.

– Она сопротивляется, сэр, – ответила Сэнди сухо. – У нас не психиатрическая клиника и нет оборудования для работы с буйными пациентами. Хотя именно туда её и отправят, скорее всего, в ближайшее время.

– Туда?

– В психушку, сэр. Если никто не заберёт её под опеку. Страховки у неё нет, но и вышвырнуть её на улицу в таком состоянии мы не можем.

– У неё нет родственников?

Сэнди фыркнула.

– Кто из нас коп, сэр? Вы мне скажите!

Шейн только покачал головой. В деле не было ни имени, ни фамилии жертвы. Обычный случай – если родные у девушки и были, то вряд ли сильно о ней беспокоились. Документов тоже обнаружить не удалось.

– Я понял, – Шейн снова покосился на дверь и сжал кулак.

Потрясающее везение. Или невезение – это с какой стороны посмотреть. Молодая волчица. Волчица, если верить запаху. Если учесть, что их, волков, осталось не более чем один на тысячу, а волчиц ещё раз в десять меньше – повезло. Если же вспомнить о том, что волчица валялась в полном отрубе изрядно попользованная, везение сходило к нулю. И этот чёртов запах… Один только аромат волчицы сводил с ума. Что уж говорить о вызывающем откровенное бешенство запахе чужого альфы.

Теперь Шейну было абсолютно ясно, что обычные бандиты тут не при чём. Только легче от этого не стало. Шейн глубоко вздохнул, прогоняя из легких остатки запаха.

– Сэнди, прошу… помойте её. Я заплачу, – он сказал это доверительно, давая понять, что говорит, как частное лицо, но медсестричка лишь развела руками.

– Ничем не могу помочь, – повторила она упрямо. – Вот, – Сэнди запрокинула голову и оттянула воротник халата, демонстрируя длинную царапину. Несомненно, ужасную рану в сравнении с тем, что пришлось перенести пациентке.

– Тогда так… – Шейн покосился на тележку. – Ватные тампоны есть?

Сэнди наградила его взглядом, полным недоумения, но извлекла откуда-то снизу коробку с тампонами. Шейн не глядя взял два и кивнул медсестричке на проход.

– Иди, займись… кем-нибудь ещё. Я позову, когда закончу.

Девушка пожала плечами и молча пошла прочь. Убедившись, что та не пытается оглянуться, Шейн заткнул ватой ноздри и попробовал вдохнуть. Теперь воняло медикаментами, но, по крайней мере, зверю внутри этот запах был безразличен.

Последний раз подоткнув тампоны, Шейн повернулся и снова вошёл в палату. Девчонка лежала на кровати. Глаза её были открыты. Едва Шейн ступил в комнату, больная обернулась к нему и тут же попыталась отползти назад по матрасу.

– Сержант Джеткинс, – Шейн закрыл за спиной дверь и остановился на пороге, выставив перед собой значок и внимательно рассматривая пострадавшую.

Теперь Шейн смог разглядеть светлые, с лёгким медовым оттенком, волосы, некрасиво торчавшие из-под бинта слипшимися патлами. Бледное лицо девушки было ещё по юношески нежным, и только за последние дни от пережитого высокие скулы немного заострились. На Шейна внимательно смотрели её большие, перепуганные светло-серые глаза.

Шейн отметил про себя, что до того, как всё случилось, девушка должна была казаться довольно привлекательной. Даже широкая больничная рубаха с бесформенным вырезом не портила её тонких нежных ключиц и стройной шеи. Руки, лежавшие поверх одеяла, были тонкими и слегка угловатыми, но это лишь заставляло сердце болезненно ныть, будоражило кровь острым чувством беззащитности.

Если верить тем материалам, которые Шейн успел прихватить в участке, такой уж беззащитной жертва не была. Ни даром нападение случилось по дороге из скандально известного клуба на побережье, где вот уже долгие годы собирались оборотни, причём не самого благородного пошиба.

Оборотни никогда не ладили между собой. Даже собрать достаточно большой клан всегда было подвигом. Большинству тех, кого знал Шейн, хватало маленьких стай, которые лишь формально подчинялись Главам, живущим где-то далеко, в других городах. Такие маленькие стаи брали на себя обязательство помогать влиятельному клану в обмен на защиту, но никогда не шли на большее, с другими стаями предпочитали выяснять отношения в Круге, а если кого и уважали – то только собственного альфу.

Но, хотя оборотни всегда были разрознены, с тех пор, как волкам пришлось находить общий язык с людьми, они всё более откровенно стали разделяться на две стороны – тех, кто пытался «вписаться», заимствовать в человеческом обществе то лучшее, что оно могло дать, и тех, кто считал, что волки не должны зависеть от людей, а земные законы – не могут ограничивать свободу оборотня.

Последние не признавали других законов, кроме законов Круга. И бар, куда занесло девчонку, облюбовали именно они.

«Может ли она знать, кто она… и кто мы?..» – задал себе Шейн мысленный вопрос, и тут же, снова взглянув в перепуганные глаза девушки, отругал себя за это предположение. «Если бы она понимала, что происходит – не смотрела бы на меня так», – с горечью подумал он.

– Тебе кажется, что я похож на него?

Девчонка вздрогнула.

Элис растеряно глядела на непрошенного посетителя. Она так устала от допросов и попыток чего-то от неё добиться, что, когда дверь приоткрылась, ей было абсолютно всё равно, кто стоит за ней и какого чёрта он явился сюда.

«Чего они все от меня хотят?» – бился в голове настырный вопрос.

У Элис не было родных, которые могли бы так настойчиво бороться за правосудие в отношении неё. Друзья не навестили её ни разу с тех пор, как она попала сюда, и от этого в сердце медленно разрастался страх.

Элис боялась, что снова останется одна.

«Наедине с кем?» – спрашивала она себя, внимательно разглядывая мужчину, который вошёл в её палату. Каштановые волосы – короткие по её меркам, потому что Элис большую часть времени проводила среди парней в кожаных куртках, которые гордились своими бешеными шевелюрами. Рядом с ними она чувствовала себя хоть чуточку свободной. Но и этот мужчина явно был не из тех, кто любит соблюдать формальности. Об этом говорили и густая щетина, покрывавшая его щёки, и клетчатая рубашка, небрежно накинутая поверх белой футболки. Глаза Элис опустились ниже и расширились, когда она увидела закреплённый на поясе значок. Всё прошлое говорило ей, что нужно бежать. Все её встречи с полицией заканчивались полным дерьмом.

Мужчина шагнул вперёд, и Элис инстинктивно отползла чуть дальше по кровати. Его близость неожиданно и неприятно подавляла её. Запрокинув голову, она вгляделась в его карие глаза.

Шейн мысленно усмехнулся. Её удалось расшевелить, и это была победа.

– У меня, наверное, такая же уродливая морда, здоровенные клыки и проплешины на заднице?

Во взгляде девушки мелькнула искра любопытства, и на какое-то время он стал осмысленным. Шейн решил закрепить успех.

– Если нет, то почему ты боишься?

Светло розовые узкие губы дрогнули.

– Или ты теперь всех будешь бояться?

Девушка выругалась. Витиеватая фраза слабо вязалась с симпатичной мордашкой и полным страха взглядом, и Шейн тихонько рассмеялся.

– Так я и думал. Тогда, может, будем вежливы друг с другом? Я представился, а ты?

Губы девушки снова дрогнули.

– Если не скажешь, как тебя зовут, мне придётся придумать самому. Как насчёт Винни? Как Винни Пух.

Девушка ругнулась, теперь уже коротко и тихо.

– Не расслышал, – сообщил Шейн.

– Эллис.

– Эллис, – повторил Шейн и улыбнулся, – отлично.

«Как Элис в Стране Чудес» – промелькнуло в голове, но Шейн смолчал.

– Итак, Эллис… Я должен сказать, что пришёл тебе помочь, но мне кажется, ты не захочешь меня слушать.

Взгляд Эллис стал ещё более недоверчивым.

– И раз ты не захочешь просто со мной поговорить, нам придётся придумать что-то другое. У тебя есть идеи?

Эллис молчала. Впрочем, ответ и не требовался.

– Куришь? – Шейн извлёк из кармана пачку дешевых сигарет.

Губы девушки снова дрогнули.

– Я сейчас подойду к окну. Можешь вжиматься в подушки, если хочешь, но, если тебе интересно, это тебя не спасёт. Зато выглядеть будет глупо. Я приближаюсь, ОК?

Пациентка кивнула. Шейн медленно, так, чтобы та видела каждое его движение, прошёл мимо кровати. Остановился у подоконника, дёрнул на себя раму, но она не поддалась.

– Здесь запрещено курить, – сказала Эллис тихо.

Шейн усмехнулся и встал спиной к окну, убирая сигареты обратно в карман.

– Уже пробовала?

Эллис бесшумно кивнула куда-то в угол и, проследив за её движением, Шейн увидел голубоватый индикатор дыма.

– А это… – добавила она уже по своей воле и кивнула на окно, – чтобы я не покончила с собой. И это я пробовала, да.

Шейн вздрогнул. Невыносимо захотелось подойти к ней вплотную и прижать к груди, но он заставил себя сдержаться.

– Что ещё ты пробовала? – спросил Шейн с деланным равнодушием. – Может, сбежать?

Эллис качнула головой.

– Мне… – голос девушки сел, и она прокашлялась. – Мне некуда.

Она не смотрела на офицера, делая вид, что до предела увлечена изучением дырки на пододеяльнике.

Только теперь, проследив за её взглядом, Шейн увидел, что одеяло перепоясывают поперёк две полосы крепкой синтетики – что-то вроде парашютных строп. Шейн вздрогнул.

– Я подойду? – спросил он тихо. – Трогать не буду.

Девушка криво усмехнулась, но промолчала. Шейн приблизился и опустил руку на одну из строп.

– Если освобожу, не будешь делать глупостей?

Девушка пожала плечами. Шейн поколебался секунду, но, поразмыслив, всё же рванул крепеж в стороны – он был уверен, что, если дойдёт до дела, Эллис справится с ними и сама. А так он набирал ещё пару очков доверия.

– Эллис… – Шейн присел на краешек кровати. – Ты знаешь, что твоя страховка заканчивается?

– У меня её и не было, – сказала девушка равнодушно.

– Они не могут тебя выпустить и хотят сдать в психушку. Они считают тебя суицидницей.

– Я знаю, – Эллис продолжала смотреть перед собой.

– Кто-то должен забрать тебя отсюда. У тебя есть родственники?

Эллис молчала. Только губы её мелко дрожали.

– Если ты ушла из семьи… Самое время вспомнить, где всё-таки твой дом.

Шейн понял, что промахнулся, почти сразу – по тому, как часто-часто затряслись плечи больной.

– Эллис? – Шейн опустил ладонь на плечо девушки.

К его удивлению, та его не оттолкнула. Только обхватила себя руками и скрючилась, точно пыталась унять дрожь.

– Эллис, не надо, – Шейн медлил секунду, а потом, решив не дожидаться, пока она всё-таки его оттолкнёт, притянул Эллис к себе и крепко стиснул. Дрожь прекратилась почти мгновенно, так же, как и началась. Эллис замерла в его руках затравленным зверьком. – Я пытаюсь помочь, Эллис. Как бы глупо это не звучало, я хочу тебе помочь.

Секунду Эллис молчала, а потом запрокинула голову, вглядываясь в лицо полицейского.

– Зачем? – спросила она тихо.

Шейн облизнул губы.

– Потому что…

«Потому что я такой же, как ты» – вопило всё его существо, но Шейн жёстко приказал Зверю заткнуться.

Шейна считали хорошим переговорщиком, но те, кто так думал, не понимали, о чём говорят.

Шейн чувствовал людей. Их запах, их возбуждение, их страх. Он не предсказывал эмоции и реакции – понимание ощущалось инстинктивно. Когда его спрашивали: «Как?», он отвечал – чутьё. Но никто до конца не осознавал, насколько прямолинеен этот ответ.

Сейчас, когда больничную палату наполнял оглушительный букет запахов – незнакомой волчицы и чужого альфы – то самое «чутьё», которое всегда давало ему фору в пять очков, работало как взбесившаяся стрелка компаса. Шейн боялся, что, если вынет тампоны, то попросту не сможет совладать с собой. Пусть городские волки не так зависели от луны, как их лесные предки, пусть все они совершали оборот по собственному решению, а не по воле дикой природы, Зверь всё ещё жил в них. Он становился тем сильнее, чем острее и ярче были эмоции, которые испытывал волк. Тем яростней рвался наружу, чем ближе был запах добычи – будь то настоящая волчица или просто охотничий азарт, который заставлял альф снова и снова бросать друг другу вызов, делить территории, власть и свободу.

Шейн в эти мгновение ненавидел собственную природу. Он был из тех городских волков, кто более всего прижился в обществе людей. Зверь Шейна был яростным, но никогда не срывался с его личной цепи.

Но волчица… Шейн не помнил, когда видел настоящую волчицу в последний раз. Даже запах смертной женщины действовал на оборотней так сильно, что они готовы были царапать когтями асфальт. И Шейн понимал, что инстинкт, который сейчас так и рвался наружу – не его вина. Но как же этот инстинкт мешал…

С тампонами в носу он чувствовал себя разом глухим и слепым. Нечем было дышать, но хуже было то, что отсутствие главного органа чувств заставляло его ощущать окружающую реальность как будто бы через стекло.

И в этих условиях нужно было говорить, нужно было придумывать какие-то слова, чтобы девочка, оказавшаяся на грани, не переступила эту грань.

Мысленно Шейн негромко взвыл. «Ну почему я?!»

– Потому что кто-то должен это сделать. Ты слишком ценна, чтобы сгнить на улице или в больнице.

Эллис отвернулась. Шейн так и не понял, поверила она, или нет.

– Он там, – сказала Эллис спустя долгую минуту. – Я чувствую его.

– Ты его боишься?

Эллис не ответила.

– Он не достанет тебя.

Эллис покачала головой, но Шейн не был уверен в том, что именно она отрицает.

– Ты пойдёшь со мной?

Эллис дёрнулась, словно перепуганная птица, вырываясь из сильных рук. Шейн удерживал её ещё несколько секунд, ожидая, что Эллис затихнет, но, когда этого не случилось, отпустил и попытался поймать её взгляд. В серых глазах плескался страх, но, встретившись со взглядом Шейна, Эллис уже не смогла отвернуться.

– У тебя есть вещи? Одежда? – спросил Шейн.

Эллис покачала головой.

– Тебя же в чём-то доставили сюда?

Губы Эллис дрогнули. Шейн торопливо скинул собственную кожаную куртку и накинул её на плечи Эллис.

– Разберёмся, – сказал он твёрдо и встал. – Эллис, я сейчас вернусь. Не делай того, о чём можешь пожалеть.

Дверь за названным гостем захлопнулась, а Элис осталась сидеть неподвижно. Она молча смотрела ему в след.

Она не лгала. После того, что случилось, она успела попробовать всё. Самой себе она казалась сломанной куклой, жабой, раздавленной посреди дороги. Элис не понимала, как шевельнуться и при этом не пробудить боль в разбитом теле, а вместе с болью – воспоминания о том, что произошло.

Её жизнь никогда не была особо гладкой – Элис была сиротой, с детства кочевала из дома в дом. Вместо семьи рядом всегда были люди, остававшиеся чужими, не понимавшие её и не пытавшиеся понять.

Но с тех пор, как она стала взрослой, с тех пор, как пропала необходимость сверять каждый свой шаг с боем чужих часов… Элис уже начинало казаться, что что-то наконец пошло на лад. Её жизнь озарил свет.

Денег было немного, едва хватало, чтобы снимать комнату в самом дешёвом квартале, но Элис нашла друзей – абсолютно случайно, в клубе, где тусовалась сама. Вот уже почти два года она играла в группе, и, хотя большой посторонний мир оставался чужим, в её собственном, маленьком мирке медленно разгорался свет.

Всё кончилось в одну ночь. Тот, кого она считала другом, оказался врагом. Элис боялась возвращаться воспоминаниями в тот день, боялась осознать и поверить в то, что произошло – но стоило отвлечься, на мгновение отпустить самоконтроль, как она понимала, что снова думает о том, что произошло. О том почему это произошло. О том, как всё исправить – и о том, что исправить ничего уже нельзя.

Шейн вышел и спустился в регистратуру, но «сейчас» затянулось на мучительных полтора часа. Пришлось заполнять анкеты, ставить подписи и ругаться с администратором, но, в конце концов, ему выдали вещи и карту больной. Раскрыв бумажный пакет, Шейн тут же понял, почему Эллис не хочет и думать о том, чтобы одеть это снова. Футболка была изорвана в клочья. Джинсы сохранились лучше, но и они разъехались по швам. Запах альфы чувствовался даже сквозь тампоны.

Ещё какое-то время потребовалось на то, чтобы выпросить у Сэнди списанную пару больничных штанов.

Вернувшись в палату, Шейн столкнулся с испуганным взглядом и не сразу понял, что он направлен не на него, а на пакет. Шейн выругался.

– Это улики, – сказал он мягко. – Нужно отвезти их в отделение. А это… – Шейн опустил на кровать штаны и тут же отошёл назад, чувствуя, как взгляд Эллис становится затравленным. – Это тебе. Ты можешь сидеть? Стоять?

Эллис опустила руку на штаны и кивнула.

– Хорошо. Одевайся. Я подожду за дверью.

Эллис показалась в коридоре через несколько мучительно долгих минут. За это время Шейн припомнил имена всех известных ему альф города. В голове стоял один вопрос: кто мог так обойтись с волчицей? Ответ был прост. Любой. Эллис тоже была волком, но не похоже, что сама об этом знала. Но даже если она и умела обращаться, любой альфа был сильнее её – даже если сам был бы в человеческой ипостаси, а волчица в форме Зверя.

Наконец, дверь открылась, и Эллис показалась на пороге в одной куртке, накинутой поверх мешковатой больничной майки и в светлых льняных штанах. Стояла она неуверенно, но всё же стояла.

– Пошли, – Шейн кивнул в сторону лестницы, и сам направился туда.

***

Дэниэл затянулся, наблюдая, как широкоплечий мужчина и хрупкая девушка выходят из стеклянных дверей больницы и садятся в машину. Девушку он знал. Мужчину видел лишь раз, когда тот входил в здание больницы. Этот, второй, пах альфой так, что даже стоя на другой стороне улицы Дэниэл с трудом мог побороть желание прыгнуть на него и порвать глотку. Но он продолжал стоять неподвижно, пока незнакомец устраивал Эллис в машине – бережно, будто фарфоровую куклу. Только дождавшись, когда автомобиль тронется с места, Дэн выплюнул сигарету и, не глядя, затоптал. Перекинув ногу через седло Харлея, он дернул сцепление, надавил на газ и с ревом рванул с места.

Машина медленно катила по улицам Лос-Анджелеса. Шейн старательно не смотрел на девушку, сидевшую по правую руку от него.

Давным-давно он никого не приглашал к себе домой. Тем более не мог представить, что когда-нибудь станет ночевать рядом с кем-нибудь, а то и жить… Пусть даже несколько дней.

Решение было спонтанным. Его диктовал инстинкт. И в тот момент Шейн знал, что решил правильно – потому что иначе было нельзя. Оставлять девчонку в больнице было опасно. Обычным полицейским не справиться с разъярённым волком, почувствовавшим вкус своей добычи – даже если таких и пришлют. Шейн сомневался, что пришлют. Девушка была слишком маленькой фигурой, слишком незаметной. Он мог бы попробовать надавить на начальство, с которым и без того никогда не ладил, но Шейн не любил и не хотел просить. Своё дело он всегда делал сам.

Существовали, конечно, программы защиты свидетелей, но, чтобы нечто подобное запустить, требовалось столько времени, сколько девушка, возможно, не проживёт. Можно было попросить напарника провести ночь в больнице – но и это Шейну в голову с самого начала не пришло. «Да никто бы не стал её в этой больнице держать», – напомнил он себе почти со злостью. В такие мгновения он ненавидел людей, чьи инстинкты были настолько глухи. Он тщетно напоминал себе, что они ничего не знают про волков и уж точно не могут оценить, какая редкость оказалась в их руках.

«Волчица. Возможность продолжить род».

Шейн ничего не собирался продолжать, но сама мысль внушала ему благоговение. Шейн догадывался, что это – ещё один природный инстинкт, но спорить с ним не желал.

Там, в больнице, он не колебался, потому что не мог упустить момент, потерять то, что нашёл.

Теперь же осознание сделанной глупости нахлынуло на него солёной рекой.

«Как я собираюсь привести её… домой?!» – Шейн почти паниковал и сжимал руль так крепко, как только мог.

Желание защитить своё убежище от чужаков тоже было инстинктом, свойственным всем волкам. Другое дело, что волки, в которых зародился этот инстинкт, делили мир на своих и чужих. Они защищали территорию и своих близких. У Шейна был только он один. И он давно уже делил мир на себя и всех остальных.

«Тогда зачем?» – пронеслась в голове бестолковая мысль. «Зачем я пытаюсь их защищать?» Усталый разум ответа на этот вопрос не нашёл.

Элис сидела в машине молча, стараясь не шевелиться. Она не боялась – по крайней мере, не до дрожи. Но этот мужчина с самого начала вызывал у неё странные двойственные чувства. Прежде всего это было притяжение. То редкое чувство, которого она не смогла испытать ни в одной из своих приёмных семей. И в то же время – то самое, которое смог подарить ей Дэниэл.

При воспоминании о мужчине, который так долго был её самым близким другом, слёзы наворачивались на глаза. Она изо всех старалась не расплакаться на глазах у этого едва знакомого копа, не опозориться ещё сильней.

Почему-то его мнение было важно для неё – хотя она и не понимала до конца своих мотивов. Элис всегда тяжело переносила то, что люди смотрели на неё с пренебрежением. Знала, что это слабость, и прятала её как могла, но справиться с собой не получалось.

Музыка стала её убежищем – зоной безопасности, где за грохотом барабанов не было слышно настоящих чувств. И сейчас она скрипела зубами, мучительно сожалея о том, что потеряла там, в парке, мобильный телефон. Что не может просто вставить в уши наушники и утонуть, отключиться от этого раздражающе яркого солнечного света, этого наполненного чужими, хоть и до странности аппетитными запахами салона автомобиля… В машине у копа пахло маслянистыми пончиками и горячим капучино. Элис редко позволяла себе подобное баловство, и с трудом представляла этого сурового небритого мужчину потягивающим кофе с молоком. Но запах никуда не девался – даже если закрыть глаза, становился только ярче.

Второе чувство, настигшее Элис там, в больнице, было куда более странным и незнакомым. Когда она поднимала глаза и встречалась взглядом с карими глазами Шейна, сердце замирало. Время останавливало бег. Элис было неловко от этого чувства, она понятия не имела, откуда оно взялось, но инстинктивно не хотела, чтобы Шейн о нём узнал.

Наконец, с того момента, когда Шейн помог ей спуститься в вестибюль больницы и усадил в машину, она не могла отделаться от чувства что её снова удочерили. Чувство было неприятным. Раздражало. Элис не нужны были новые родители – тех, которые у неё были, ей хватило с лихвой. Она чувствовала себя неуютно в замкнутом пространстве, остро ощущала, что, если захочет уйти – не сможет сбежать.

Тем более странно ощутила она тот момент, когда машина остановилась на очередном светофоре и полицейский положил руку ей на плечо:

– Я тебя не держу, – сказал он. – Я просто прошу тебя остаться со мной.

И Элис, сама не веря тому, что произносит это вслух, тому, что вообще существует этот разговор… Сглотнула и медленно проговорила:

– Хорошо.

Шейну, в сущности, повезло. Поглядывая по ходу пути на сидевшую рядом девушку, он думал об этом снова и снова.

Отец Шейна был оборотнем, и его брат тоже. С самого детства он знал, кто он, и знал, что рядом есть такие же, как он. Знал о существовании Круга и волчьих законов – пусть весьма условных, но всё же годных для того, чтобы регулировать отношения между особями и стаями, наполовину послушными человеческим амбициям, а наполовину – своей звериной натуре.

Но знал Шейн и о том, что подобное везение случается не всегда. Отец всегда говорил, что забота о потомстве –особенная черта клана Степных Волков. Может, потому они и вымерли – слишком берегли друг друга.

Среди волков встречалось немало тех, кто предпочитал стайной жизни вечную борьбу. Не меньше – и вовсе гордых одиночек, не способных подчиниться альфе своего клана и не желающих вливаться ни в какие стаи. Такие часто не могли или не хотели заботиться о детях. Повинуясь зову природы, они бесконечно осеменяли человеческих женщин, чтобы тут же исчезнуть из их жизни и навсегда забыть о том, что где-то родился очередной волчонок слабой крови.

Поглядывая на Элис, Шейн думал, что, должно быть, нечто подобное произошло и с её семьёй. Из-за недостатка волчиц волки слабели с каждым поколением и давно уже перестали разбирать, в ком половина волчьей крови, а в ком – ещё меньше. Понять, кем были родители Элис, с первого взгляда было невозможно. Шейн лелеял надежду, что сможет больше узнать о её происхождении, если увидит её волчью форму, но до этого было ещё очень, очень далеко.

Он не раз сталкивался с «дикими», теми, кто никогда не знал своей стаи и услышав о существовании оборотней или хохотал без умолку, или впадал в панику. Привыкшие к человечьей жизни, они не хотели верить, что рядом существует какая-то другая. Такие чаще всего подавались под опеку к клану Даспер – самому влиятельному из волчьих кланов, старательно выступавшему за симбиоз с человеческим обществом. От волчьих игр они старались держаться подальше, а звериную натуру подавляли всеми доступными способами.

Шейн не был сторонником таких крайностей, но считал, что каждый принимает решение за себя. Также, как примет его эта волчица.

Глава 2. Альфа-игры

– Комната, кухня, ванная, туалет.

Эллис молча разглядывала малогабаритную квартирку, куда привёл её Шейн. Впервые в жизни Шейну стало стыдно за то, что он не брал взяток и не выслуживался. Сорока квадратных метров вполне хватало на одиночку, и кто же мог знать, что однажды он приведёт сюда… волчицу? Мысль была странная. Он водил сюда баб. Не проституток – он же, как-никак, был копом, а значит, ему давали бесплатно. Шейн был уверен, что Эллис сейчас чувствует запах их духов, и от этого грудь рвала непривычная злость.

Шейн сжал кулак и напомнил себе, что привёл не очередную бабу, а жертву, которая нуждается в защите. Верилось, впрочем, с трудом.

– Спать будешь на кухне, – торопливо обозначил он, заметив, как Эллис уставилась на единственную узкую тахту. – У меня есть раскладушка, брат приезжал иногда… Есть хочешь?

Эллис кивнула.

– Сейчас что-нибудь приготовлю. Иди в ванную. Ну же, – поторопил он гостью и чуть подтолкнул к нужной двери.

Только когда из ванной послышался шум воды, Шейн немного расслабился и, в буквальном смысле, вздохнул с облегчением: вынул из носа ватные шарики и выкинул к чёртовой бабушке. Достав из холодильника пару сэндвичей, запихнул их в микроволновку. Затем открыл шкафчик с лекарствами, выбросил на стол несколько коробочек аспирина и спирт. Докопавшись до баночки с ватными тампонами, достал две штуки и снова запихнул в нос. Затем зашёл в комнату и слегка прибрался: побросал на стол раскиданные по полу бумаги и, подхватив вчерашние носки, по инерции открыл дверь в ванную.

Ошибку свою он понял моментально, но исправить её не было сил. Эллис стояла под душем, низко склонив голову. Волосы её намокли и липли к шее. По красивой груди ползли прозрачные струйки воды. Изящный мотылёк, выбитый над сердцем, казалось, трепыхал крылышкам силясь выбраться из-под струй водопада. Элис была на удивление гармонично сложена – не слишком хрупкая, и не слишком женственная. Маленькие холмики груди и выставленное вперёд бедро, казались частью картины умелого художника.

Едва дверь открылась, Эллис подняла голову и посмотрела на Шейна своими серыми усталыми глазами. На секунду в них плеснулся страх.

– Прости, – выдохнул Шейн, торопливо швырнул носки в раскрытую стиральную машину и пулей выскочил в коридор. Так же как в больнице, он припал спиной к закрытой двери, а затем витиевато выругался.

«Как, чёрт бы её побрал, она может так заводить?» Шейн поёжился, представив, что было бы, если бы он ещё и чувствовал запах. Сжал кулаки, представив, как чужие руки касаются этого тела. Руки или… лапы? Судя по царапинам и другим… травмам, какому-то придурку хватило ума привязаться к девушке в форме волка. Шейн подумал, что неплохо бы посчитать, когда именно произошло нападение, и бросил короткий взгляд на настенный календарь, но сделать ничего не успел. Дверь ушла из-под спины, и сержант с трудом удержал равновесие.

– Мистер… Джеткинс…

Шейн повернулся и тут же отвернулся обратно.

– Я подумала… Вы всё равно уже видели. Мистер Джеткинс… У меня ведь нет одежды, я подумала…

– Да, конечно, – Шейн хлопнул себя ладонью по лбу и, скрывшись на секунду в комнате, вернулся со свежей сменой одежды. – Не знаю, как насчёт размера. Я носил это, когда мне было… как тебе. Но Левайс, вроде, бессмертен.

– Спасибо, – кажется, Эллис даже улыбнулась, но тут же смутилась и спрятала улыбку за волной волос, – мистер… Джеткинс.

– Шейн, – поправил сержант спокойно и, как на зло, в этот миг его пальцы соприкоснулись с пальцами Эллис. Та дёрнулась, а по телу полицейского пробежала волна электричества.

Шейн торопливо отпустил одежду и отступил на шаг назад. Дверь закрылась, и девушка исчезла из поля зрения. Появилась она уже в широковатых для неё джинсах и майке с надписью «What thе Fack?». К разочарованию Шейна этот комплект одежды от «Second Hand» ни разу её не портил. Натолкнувшись на взгляд Шейна, Эллис торопливо обхватила руками локти и опустила глаза. Шейн предчувствовал необходимость объясниться, и открыл было рот, когда звякнула микроволновка, и он с облегчением выпалил:

– Ужин готов.

Оба перебрались на кухню. Искоса наблюдая, как девушка осторожно, бочком, устраивается на стуле, Шейн не выдержал и спросил:

– Больно?

Эллис дёрнулась, но, когда подняла глаза, лицо её было почти спокойно.

– Уже нет.

Шейн кивнул, жалея, что коснулся щекотливой темы. Открыл микроволновку и замахал рукой, разгоняя дым. Попытался достать тарелку, обжёг пальцы и тут же отдёрнул руку. Потянулся за полотенцем и извлёк, наконец, подуглившиеся снизу сэндвичи. Торопливо, пока жар не добрался до пальцев, плюхнул их на стол. Закрыв дверцу и обернувшись, он обнаружил, что Эллис обидно хихикает.

– Смешно?

Видимо, что-то было в лице Шейна, от чего девушка вмиг стала серьёзной и подалась назад.

– Я… прости… – она спрятала глаза, и Шейн выругался уже на самого себя, однако испуг на лице Эллис только усилился.

Шейн глубоко вдохнул, заставляя голову заработать нормально. Присутствие волчицы явно этому не способствовало.

– Я не злюсь. Ты прости, – он сел и, взял свой сэндвич и покрутил в руках. – И у тебя красивый смех. Я буду рад, если ты станешь смеяться почаще.

Эллис, до сих пор сидевшая в полуметре от стола, скрестив руки на коленях, неловко улыбнулась.

– Ешь, – сказал Шейн как мог мягко и пододвинул к девушке тарелку.

Секунду Элис пялилась на сэндвич голодным взглядом, а затем торопливо схватила и, давясь, стала запихивать в рот. Шейн сидел молча и наблюдал. Только когда Эллис проглотила последний кусок, сержант откусил свой бутерброд и выпучил глаза.

– Чёрт, он же ледяной.

Эллис отвернулась, пытаясь спрятать улыбку за водопадом волос, а затем снова прыснула.

– Прости, – повторила она, наблюдая, как Шейн пытается воткнуть зубы в ледяной кусок говядины. – Это лучше, чем в больнице. Правда. Но в следующий раз, давай я приготовлю что-нибудь? Ну… – она запнулась, – если он будет… следующий раз.

Шейн, убедившийся, наконец, что он не настолько голоден, отложил сэндвич и посмотрел на гостью.

– Ты умеешь готовить?

– Не то чтобы очень. Но… – она снова хихикнула, бросила взгляд на сэндвич и замолкла.

Шейн внимательно смотрел, как меняется выражение её лица. Это было странное сочетание. Эллис бросало из крайности в крайность, и Шейн откровенно боялся, что дело закончится истерикой.

– Не бойся, – сержант протянул руку и одними кончиками пальцев коснулся запястья Эллис, заметив, что та снова начинает нервничать.

Эллис торопливо кивнула.

– А что ещё ты умеешь? – спросил Шейн, торопливо сворачивая на другую тему.

– Полезного, или вообще? – Эллис едва заметно приподняла уголки губ, будто вспомнила что-то хорошее.

– Ты скажи, а я решу, полезное это или нет.

– Ну… – Эллис закусила губу, и от одного этого вида в животе у Шейна всколыхнулась волна желания, – то же, что и все. Могу убираться у тебя, почту разбирать, принимать звонки… Хотя вряд ли тебе что-то такое нужно. Ещё я играю на барабанах… Но не думаю, что от этого может быть толк.

– Я не спрашивал, как ты можешь отработать жильё, – сказал Шейн мягко, чуть сильнее сжимая пальцы Эллис. – Я просто спросил, что ты умеешь. Значит, ты барабанщица?

Эллис усмехнулась.

– Вроде того. Я играла в группе, недолго… Когда ушла из дома.

– А почему ушла? Не разрешали играть?

Эллис встрепенулась всем телом, будто собиралась взлететь, и упала обратно на стул, пойманная пальцами Шейна.

– Пусти… – выдохнула она, отворачиваясь.

– Я не хотел тебя обидеть.

– Пусти… – повторила Эллис с каким-то отчаяньем, и Шейн убрал руку. – Ты не знаешь меня.

– Я хочу узнать.

– Зачем?

Шейн промолчал. Встал и, взяв со стола тарелку, переставил в раковину, стараясь уйти от неприятной темы. Это была просто работа, но вряд ли Эллис хотела услышать такой ответ. Впрочем, это была ни хрена не работа. Это перестало быть работой в тот миг, когда ему, альфе, ударил в нос запах мяты. Но если не работа, тогда что это? Похоть? Первобытные инстинкты? Шейн не хотел думать, что Зверь внутри него настолько силён. В такие моменты он вообще предпочитал не думать, поэтому машинально включил воду, обтёр тарелку с обеих сторон и поставил в сушилку.

– Я за раскладушкой, – сказал он, не оборачиваясь, и вышел.

Вернувшись, Шейн принялся молча стелить постель, а когда дело уже было сделано, его кольнула совесть. Собственная кровать Шейна была немногим удобнее, и всё же подходила для больной куда лучше.

Впрочем, сказать об этом Эллис он не успел, потому что раздался телефонный звонок. Шейн чертыхнулся, вспомнив, что так и не доложился Джонсу после «допроса», и потянулся за трубкой.

– Да, – сказал он и услышал в ответ чужой, незнакомый голос.

– Она у тебя?

Шейн облизнул губы. О ком речь, он понял сразу, но ответ выбрать сходу не смог. Врать было как-то подло. Сказать правду – означало подставить Эллис.

– Можешь не говорить, – неприятный смешок. – Знаю, что у тебя. Сержант Шейн Джеткинс. Я видел, как вы вошли.

Повинуясь наитию, Шейн подошёл к окну и чуть отодвинул занавеску. Разглядеть что-то в темноте удалось не сразу. Знакомые машины внизу, привычный рисунок деревьев. Огонёк сигареты под стволом старого ясеня. Шейн мысленно выругался, осознав, что из-за хитрости с тампонами проморгал слежку.

– Ты можешь отдать её. Или я убью тебя и заберу её сам. Что выбираешь, сержант?

На сей раз ответ был прост.

– Попробуй, – бросил Шейн и нажал отбой.

Обернулся и увидел Эллис, прижавшуюся к кухонному столу. На лице девушки явственно отражался страх.

– По работе, – Шейн усмехнулся. – Знаешь, ложись в комнате. Хорошо?

Эллис медленно кивнула. Отпускать её не хотелось – даже за дверь. И всё же Шейн отчётливо понимал, что это слабость, которую нужно преодолеть раз и навсегда.

– Я дам постель, застелешь сама?

Ещё один кивок. Разобравшись с наволочками и простынями, они разошлись по кроватям. Шейн спал беспокойно – как пёс на страже. Уже глубокой ночью он в очередной раз проснулся, заслышав тихий скулёж. Шейн замер, прислушиваясь, и вскоре понял, что звук ему не мерещится. Он встал и, не одеваясь, пробрался в комнату. Эллис тут же замолкла, то ли учуяв запах, то ли расслышав шаги. Она лежала, свернувшись калачиком и повернувшись спиной к двери, но именно это её выдало – плечи «спящей» сотрясали беззвучные рыдания. Шейн осторожно опустился на хлипкую раскладушку рядом с ней и прижался грудью к горячей спине.

– Всё будет хорошо, – прошептал он, пробираясь к животу Эллис и крепко стискивая её.

Эллис какое-то время лежала молча, пытаясь изобразить сон, но потом сдалась.

– Он звонил? – спросила Эллис тихо.

– Не знаю, – ответил Шейн честно.

Эллис помолчала.

– Если я расскажу… Всё расскажу… – продолжила она. – Ты меня защитишь?

– Да, – твёрдо сказал Шейн. Он уже знал, что защитит в любом случае. Что бы это ни было: работа, инстинкты или искренняя забота. Другой альфа ждал его там, во дворе. Вызов был брошен.

Глава 3. Запах мокрой шерсти

На колени, вот так. Чуть разведённые бёдра подрагивают, и красная, жаждущая продолжения щёлочка пульсирует перед самым лицом. Пройтись по ней языком и слабо прикусить, так чтобы сладко застонала и подалась навстречу. Больше – никаких ласк. Волчица готова, и это знают оба.

Выпрямиться и войти одним долгим движением на всю длину, так чтобы она стонала и плакала от боли и тёрлась задницей о бёдра альфы, выпрашивая продолжения. Взять за холку. Сначала слабо прикусить, почти нежно, чтобы по позвоночнику волчицы пробежал ток, а затем потянуть на себя, выгибая её дугой и толкаясь ещё глубже, в жаркое нутро. Выйти до конца и насадить со всей дури, а потом слушать шумные благодарные вздохи у самого своего рта…

Шейн открыл глаза. На кухне стрекотало кипящее масло. Тампон вывалился из носа и валялся на подушке рядом с ладонью.

– Блядь… – сказал сержант тихо, но с чувством.

Надо было что-то решать. Тампоны себя не оправдывали. С одной стороны, на девчонку всё равно вставало, с другой, с заткнутым носом рядом с другим альфой Шейн становился почти слепым. Сержант осторожно втянул воздух. В ноздри ударил запах жареных помидоров. Он почти забивал тонкие нотки мяты и ванили, от которых член норовил подпрыгнуть ещё выше.

Шейн встал и, до пояса завернувшись в одеяло, вышел в коридор. Эллис стояла у плиты. Футболки на ней не было, только спортивный бюстгальтер, а широкие штаны сползли и висели на косточках, открывая нежную ложбинку, уходящую… уходящую в… На несколько секунд Шейн замер, представляя, как кладёт руку на шею девчонке и, нагнув её над плитой, свободной рукой сдирает вниз эти чёртовы джинсы. Интересно, там Эллис уже скользкая, как в легендах? Она так же чувствует альфу, как и альфа – её? Или девочку надо мучительно долго готовить, как это бывает у людей?

Эллис, поначалу тихонько мурлыкавшая под нос, теперь спиной ощутила взгляд оборотня. Лопатки её сошлись вместе и замерли, выдавая напряжение.

– Привет, – буркнул Шейн мрачно, поняв, что его раскрыли.

Эллис медленно обернулась. Она смотрела с осторожностью и, кажется, в любой момент готовилась выпрыгнуть в окно.

– Как спалось? – спросила гостья, и Шейн невольно бросил взгляд вниз, проверяя, хорошо ли одеяло скрывает его сны.

– Давно так не спал, – признался он честно и, прежде чем Эллис успела задать новый провокационный вопрос, скользнул в ванную.

Эллис выключила плиту и прислонилась спиной к стене. Скосила взгляд за окно и вздрогнула, в упор встретившись с горящими зелёным огнём глазами. Вечером она не запомнила, на какой этаж они поднимались, но уж точно выше пятого. Дэниэл не мог видеть её сквозь стекло… Но почему тогда он смотрел прямо Эллис в глаза?

Дверь ванной хлопнула, и Эллис резко обернулась. Шейн стоял на пороге, обвязав бёдра полотенцем. От стояка коп успел избавиться, зато бриться явно было не в его стиле. Влажные пряди каштановых волос липли к вискам. Взгляд Эллис сполз ниже и невольно ощупал выпуклые мышцы груди.

– Чем занимаешься? – слова сорвались с губ сами собой.

– Бегаю… – Шейн усмехнулся, – за бандюками.

Коп явно заметил её взгляд. Когда их глаза сталкивались, Эллис казалось, что Шейн вообще видит её насквозь, это пугало. Было в нём что-то неуловимо напоминавшее Эллис отца. За обманчивой мягкостью скрывался зверь, и Эллис не испытывала желания встретиться с этим зверем лицом к лицу. И в то же время – хотела. Это было желание того же свойства, что и тяга попробовать травку или распить с друзьями бутылку виски, припрятанного отцом в шкафу. Эллис знала, что поступать так нельзя, но ничего не могла поделать с тянущим чувством в груди.

– Пахнет вкусно.

Эллис выдавила улыбку.

– Не французская кухня, но хотя бы горячее. Я… хотела тебя отблагодарить.

Шейн усмехнулся. Он подошёл к плите и, взяв сковородку в руки, чуть потряс, проверяя, готовы ли яйца. Эллис заметила, что при ходьбе хозяин дома заметно сутулится, будто привык таскать на плечах что-то тяжёлое. Шейн молча разложил яичницу по тарелкам и кивнул Эллис на стул. Та села. Тело ещё неприятно напоминало о недавних событиях, хотя, если вспомнить, как всё это было, наверное, она могла считать, что легко отделалась.

– Ты обещала рассказать, – напомнил Шейн, угадав её мысли.

Эллис вздохнула и закрыла глаза.

– Я – коп, – добавил Шейн, – мне как врачу – можно всё.

Эллис едва заметно усмехнулась.

– Да…

Она ещё раз вздохнула.

– Ладно… Я не совсем знаю с чего начать. И что, вообще, имеет отношение к делу.

– Начни с того, что не даёт тебе покоя. А дальше я сам спрошу.

Эллис кивнула, хотя сказать было легче, чем сделать. Мысли скакали с места на место, а мозг судорожно пытаться зацепиться за что-то, найти объяснение произошедшему.

– Его зовут Дэниэл, – выдохнула она, наконец, и открыла глаза, чтобы увидеть реакцию Шейна.

У сержанта был такой вид, будто он собирается конспектировать. Даже пальцы постукивали по столу в характерном движении.

– Дэниэл? А фамилия?

Эллис покачала головой.

– Фамилии не знаю. Мы обращались друг к другу по именам. Иногда ещё были прозвища, но тут не тот случай. Дэниэл не терпел никакого обращения, кроме как по имени, – Эллис облизнула губы, собираясь с мыслями. – Он был гитаристом в нашей группе. «Сердце Зверя». Точнее, стал им. Я пришла в группу на месяц раньше его и уже немного обвыклась. Потом случился скандал между Джоном – он у нас пел – и парнем, который стоял на басах – кажется, Старки. Я его почти не запомнила, потому что он вскоре ушёл и пару недель мы простаивали. Пытались репетировать, но без гитары дело не шло. А потом друзья друзей предложили нам Дэниэла.

Эллис снова закрыла глаза, невольно погружаясь в те чувства, которые владели ей в первую встречу. Говорить о них Эллис не хотела по тысяче причин.

– Дэниэл… – повторила Эллис вслух. – У него были чёрные волосы до плеч. Из-под футболки виднелся кусочек татуировки – какой-то древний символ. И взгляд… – Эллис вновь облизнула губы и приоткрыла глаза. – Взгляд как у тебя.

Шейн медленно кивнул. Пока всё было понятно, и Эллис рассказывала именно то, что было ему нужно.

– Между вами что-то завязалось? – спросил он, предлагая, таким образом, продолжать.

– Нет! Чёрт… Я знаю, что говорят про таких, как я, но я никогда не была с…

– С мужчинами, – закончил за неё Шейн. Эта новость его немного расстроила. Задача усложнялась. – Но тебя всё равно к нему тянуло?

Эллис кивнула.

– Да… Чёрт… Это ощущение… силы. Первобытной. Будто запах дикого леса. Ты знаешь это, – Эллис посмотрела на Шейна в упор. – Ты сам пахнешь так.

Шейн едва заметно усмехнулся.

– Знаю, – подтвердил он.

– Поэтому вчера… ты напугал меня. Но в тебе что-то другое. Сложнее.

– Мы говорим не обо мне.

– Точно, – Эллис тоже усмехнулась и на секунду взгляд её стал колючим, а по телу Шейна в который раз за утро пробежали мурашки. – В общем… Мне просто нравилось с ним. Ходить по клубам. Смотреть на людей. Он редко кого-то снимал, да и я тоже. Поначалу всё это казалось нормальным, а потом я поняла кое-что. Он был психом, – Эллис нервно усмехнулась. – Как-то вечером мы сидели на смотровой площадке там, над городом. У нас был ящик пива, но сам Дэниэл пил мало. Рядом стоял его байк, и музыка грохотала на всю округу. Нам было хорошо. Даже не нужно было говорить. А потом запись закончилась и наступила тишина. Оглушительная. Дэниэл какое-то время сидел молча и смотрел вниз, а потом повернулся ко мне.

«Ты веришь в сказки, Элли?» – спросил он. Я только рассмеялась. Меня уже основательно повело, и я готова была поверить во что угодно.

«Тебе нравятся Волки?» – в глазах у него что-то сверкнуло.

«О, да, – я снова рассмеялась. – Последний альбом был ничего».

«Ты не поняла, – теперь уже усмехнулся он, и глаза его заблестели. – Я про настоящих, живых волков. Ты хотела бы бежать по лесу, вдыхая запах ветра? Топтать лапами палую листву? Сворачивать, учуяв запах крови… Рвать зубами ещё живую дичь…»

На последних словах он облизнул губы, будто уже чувствовал вкус крови на губах. Я тоже представила это. Закрыла глаза и ощутила этот запах свежести. Никаких людей. Нет асфальта и грязных улиц. Я, ветер… И добыча далеко впереди. Чёрт… Я этого хотела. Реально хотела. Мы посмеялись ещё, потрепались о чём-то… А потом он хлопнул меня по плечу и подтолкнул к байку.

«Давай, Элли. Пора сворачиваться».

Мы оба замерли, неожиданно остро ощутив это прикосновение даже через плотную кожу куртки. Мой взгляд столкнулся с его, и появилось странное чувство, будто я должна делать всё, что он скажет. Сейчас и всегда.

«Мы – волки, Эллис, – сказал он серьёзно. – Когда Зверь проснётся – позови меня».

Чёрт. Тогда я не придала всему этому значения. Ну, знаешь, обычный выпендрёж. У нас в тусовке такого полно. А потом… прошло, наверное, недели три. Он притащил меня в какой-то клуб. У меня тогда ещё не было настроения, но он сказал: «Ты же хочешь стать волком?» Мне нечего было ответить, и я согласилась. Всё было как обычно, мы сидели, пили пиво, слушали музыку. Правда, девчонок там не было совсем, это я заметила сразу. Спросила: «Почему?» А Дэниэл только усмехнулся: «Женщины редко становятся волками».

В какой-то момент всё поменялось. Он рванул меня за плечо и потащил на улицу. Едва мы вышли, толкнул лицом к стене, как вы любите делать это с арестантами, заломил руку. Что-то странное мелькнуло у моей шеи, я не сразу поняла, что это – морда, словно у здоровенного оскалившегося пса. Затем плечо пронзила боль, я рванулась. Сама не знаю, как мне удалось высвободиться. Упала на асфальт и стукнулась головой о какой-то угол. За спиной послышался вой, и я обернулась так резко, что поплыло перед глазами. Не знаю, может, это уже были глюки, но того, что я увидела, мне хватило, чтобы найти силы вскочить и броситься прочь. Я бежала минут десять, а вой всё ещё был рядом. Увидела ограду городского парка прямо перед собой и вспомнила, как это бывает в кино – ну, знаешь, когда кто-то перелезает через ограду, а цепной пёс не может его достать, потому что не умеет лазать как кошка.

Короче, я перемахнула эту чёртову ограду в два прыжка и успела пробежать ещё метров двадцать, прежде чем здоровая чёрная туша накрыла меня. Потом… – Эллис запнулась и сглотнула. Подняла на Шейна взгляд, полный мольбы.

– Я понял, – Шейн кивнул.

Он попытался накрыть пальцами ладонь Эллис, как уже делал вчера, но та рванула руку с силой, которая застала Шейна врасплох.

– Я не трогаю, – торопливо добавил Шейн, пытаясь поймать взгляд Эллис, но больше ему этого сделать не удалось, поэтому он просто встал и, раскидав по кружкам пакетики с чаем, залил их кипятком. Одну поставил перед носом Эллис и дождался, пока подопечная сделает пару глотков.

– Спасибо, – сказала Эллис через некоторое время, заметив выжидающий взгляд копа.

– Как назывался клуб?

Эллис опустила глаза в чашку и долго молчала.

– Не помню, – сказала она наконец. – Где-то на Грэнт-Эйв. Но не один из тех клубов с огромными вывесками… Маленькая дверь в подвал, я бы никогда не догадалась, что за ней что-то есть, если бы не Дэниэл.

– Грэнт-Эйв… – повторил Шейн. Он примерно понимал, о чём речь. Всего в городе он знал пять клубов, где собираются Волки. Впрочем, он вовсе не был уверен, что знает все. Вот только каким дебилом надо быть, чтобы тащить в такое место волчицу? Да ещё и нераскрывшуюся… – А Волк… Какого он был цвета?

Эллис, наконец, подняла глаза и посмотрела на него, как на сумасшедшего. Похоже, она всё ещё не верила в случившееся. Шейну доводилось инициировать бет. Правда, только чужих – специфика работы вечно подбирать за другими объедки. Однако все ритуальные слова звучали бы сейчас так же глупо, как и привычное полицейское: «Я хочу вам помочь».

«Ты одна из нас…». Похоже, Дэниэл как раз и пытался ввести девочку в стаю. Вот только Эллис ему не поверила. И Шейну тоже поверит вряд ли.

– Эллис, – сказал он спокойно. – Ты дала показания. Не для протокола, но всё же дала. Мне нужно найти эту тварь, и я буду исходить из того, что ты говоришь правду, и ты – не сумасшедшая. Иначе у нас ничего не выйдет. Так что сосредоточься и вспомни, какого цвета была шерсть?

Эллис как-то обмякла и покачала головой.

– Было темно, – сказала она устало.

– Постарайся.

Эллис прикрыла глаза и задумалась.

– Не знаю, – сказала она после долгой паузы. – Не уверена. Вначале мне показалось, что морда у него тёмно-серая, с такими… серебристыми прожилками. А потом туша была чёрной или почти чёрной. Я просто не видела, она заслонила свет.

Шейн кивнул, фиксируя в памяти сказанное.

– Ещё одно, – продолжил он. – Что с твоей семьёй?

Эллис замерла, не донеся чашку до рта. Буквально заледенела.

– Ты же не от Святого Духа родилась, – подзадорил её сержант, но Эллис на подкол не среагировала. – Ну же, Эллис, тебя ведь кто-то ищет?

Шейн сделал паузу, но никакой реакции на лице Эллис не было.

– Или ты этого и боишься? – продолжил он. – Что они тебя найдут?

Вот теперь Эллис вздрогнула, и Шейн удовлетворённо кивнул, поняв, что попал в точку.

– Ты отдашь меня? – спросила Эллис тихо, словно неведомые родственники её уже настигли.

Шейн покачал головой и всё же накрыл ладонью её руку.

– Посмотри на меня.

В мягком голосе ощутимо чувствовался приказ, и Эллис подняла глаза.

– Я никому тебя не отдам.

«Никогда», – хотел было добавить Волк, но сдержался.

Эллис медленно кивнула.

– Хорошо. Теперь мне хотелось бы, чтобы ты помогла моему помощнику составить фоторобот этого парня… Дэниэла.

На сей раз Эллис яростно замотала головой, и Шейн почти физически ощутил, как лопнула установившаяся между ними связь.

– Я не могу. Он там.

– Именно поэтому…

– Нет!

Шейн вздохнул и решил подойти к делу с другой стороны.

– Мне всё равно нужно заглянуть в участок и отдать твои вещи на экспертизу. Или мы едем вместе, или я еду один, а ты остаёшься здесь.

Эллис молчала, то и дело бросая затравленные взгляды за окно.

«Она всё ещё ждёт», – понял Шейн. Что ж, это снимало вопрос с фотороботом.

– Значит остаёшься, – твёрдо сказал Шейн и встал. – Я запру дверь. Никому не отрывай, у меня есть ключи. Вот, – он распахнул один из шкафчиков и опустил на стол таблетки. – Я бы на твоём месте выпил успокоительного и завалился спать. Но если не хочешь – пульт от телика под диваном. Ноутбук не запаролен, но в личные файлы не лезь, там всё равно ничего интересного. Я вернусь до темноты.