ВАМПИРЫ бесплатное чтение

Посвящается барону О.

Пролог

Стояла невыносимая жара. Воздух был переполнен нестерпимой влагой и духотой. Удушающий аромат тропических растений обволакивал священный город плотной пеленой дурмана. Правда городом это туземное поселение, расположенное на острове огромного озера вряд ли можно было бы назвать, если посреди раскинутых в хаотичном порядке тростниковых хижин не возвышались две огромные пирамиды.

Сегодня у их подножия собрались все местные жители, которых набралось бы сотни четыре. Великий народ и потомки великих народов стояли в молчаливом напряжении, обратив свои взоры строго в направлении жертвенного алтаря. Здесь были и женщины, и мужчины и даже дети. Зависшая пауза тишины словно предвещала, что сейчас должно произойти нечто невероятное. Город оглашали лишь естественные звуки природы.

Неожиданно окружающую какофонию из трели тропических птиц, рёва обезьян и людского гомона, разорвал звук ритуальных барабанов, в которые громогласно ударили языческие музыканты.

На верхней площадке пирамиды, где расположился колонный храм, сразу же показался человек. Его крупное мускулистое тело обтягивала кожа гигантской анаконды, а на толстой длинной шее висело множество амулетов. В левой руке он держал сверкающий жезл, отлитый из чистого золота и увенчанный головой всё той же змеи. Её широко раскрытая зубастая пасть говорила о том, что она готова в любой момент обречь свою потенциальную жертву на страшную и мучительную смерть.

Небо озарял кровавый закат солнца.

Начинал совершаться обряд поклонения одному из тринадцати божеств. В вечерний час, когда день сражался с ночью, это божество теряло свою силу и требовало её восстановления через принесённых ему жертв.

Рядом со жрецом появились ещё несколько глав племени. В их руках зловеще сверкали лезвия ритуальных ножей.

Вот из свода пирамиды под конвоем людей с копьями вывели трёх жертв, происходящего ритуала. Внешне они довольно сильно отличались от жрецов и собравшейся у подножия пирамиды толпы. И цветом своей кожи, и одеждой и чертами лица эти пленники больше напоминали представителей европеоидной расы. Правда сейчас лица несчастных искажала гримаса боли, отчаяния и застывшего в широко раскрытых глазах ужаса.

Народ внизу пирамиды оживился при виде пленников и стал ликовать, предвкушая зрелищное жертвоприношение. Главный жрец поднял правую руку и первую жертву опустили перед ним на колени. Один из помощников занёс большой ритуальный нож над шеей жертвы и, в секунду, быстрым ловким ударом полностью отсёк несчастному голову, которая тут же скатилась по каменным ступеням к подножию пирамиды. Тело убитого несколько раз содрогнулось в крепких руках своего палача, а затем, отпущенное, безжизненно упало у ног жреца, ещё некоторое время, исторгая потоки бурой крови.

После свершившегося ритуального убийства под дикий гвалт ликующей толпы прислужники вывели на храмовый алтарь следующего пленника. Его тоже принудительно опустили на колени. Но палач на этот раз не успел даже замахнуться ножом, как оглушительным эхом по всему острову разлетелся единый оружейный залп. Облако едкой дымной пороховой пелены моментально окутало весь город.

Вслед за огнестрельной канонадой из джунглей стали выбегать солдаты. Они появились дружной ордой, словно нахлынувшая на берег волна прилива с белым пенным гребнем. Их железные латы и шлемы ярко и устрашающе сияли в лучах заходящего солнца.

От неожиданности и испуга туземцы бросились врассыпную. Да и сами жрецы, застигнутые врасплох, оставили своих пленников на алтаре и поспешили укрыться в храмовом комплексе пирамиды.

Боевой клич напавших солдат и истошные крики убиваемых ими жителей острова в одно мгновение слились воедино. Несмотря на внезапность атаки, мужская часть населения города быстро пришла в себя и, взявшись за оружие, которое состояло из копий, ножей и стрел, начала оказывать неожиданно напавшим захватчикам жёсткое сопротивление. Но безуспешно было давать отпор солдатам, вооружённым ружьями, мушкетами, рапирами и клинками.

Тем временем, пока шла резня, главный жрец вместе со своими прислужниками спустился по внутренней лестнице пирамиды в большой ритуальный холл со сводом и колоннами. Дневной свет поступал сюда лишь из единственного узкого входа, поэтому для полноценного освещения помещения в его стены были вставлены десятки факелов, а в двух больших каменных чашах полыхала горючая жидкость.

Неожиданно в ритуальном зале раздались шаги солдат и бряцание их железных лат и оружия. Из узкого входного коридора они хлынули внутрь пирамиды, словно потоки воды после сезона дождей в пересохшее русло.

Жрецы не успели опомниться, как оказались окружены. Главного хранителя пантеона тут же схватили и подвели к самому высокому и хорошо одетому из солдат. Явно командиру. На нём был сияющий шлем, украшенный перьями и стальная кольчуга, под которой виднелась чёрная туника. Шею обвивала толстая золотая цепь. Худощавое лицо этого человека пересекал словно шрам, сжатый сухой рот. Глаза его казались бездонными, как глубокий колодец, а крючковатый, тонкий нос придавал взгляду вид хищной птицы готовой растерзать свою добычу.

Человек в кольчуге окинул ястребиным взором пленника и алчно уставился на его украшения; золотой жезл, амулеты и прекрасное ожерелье. С выражением ненасытной жадности он тут же сорвал с его шеи жемчужное украшение и отобрал ритуальный жезл. Жрец что-то выкрикнул и попытался вырваться из рук захватчиков, но те не дали ему ни единого шанса, направив остриё своих копий в самое его сердце. Тогда зал наполнился хриплым и пронзительным голосом жестокого идолопоклонника.

– Сеньор, – обратился один из солдат к высокому господину, – он утверждает, что ожерелье принадлежит их богу, и если вы его заберёте, страшное проклятие падёт на вашу голову, превратив вас после смерти в ходячего мертвеца.

По всей видимости, этот воин давно жил в здешних краях и понимал язык местных жителей, являясь переводчиком.

– Ха-ха-ха, – рассмеялся в ответ господин. – Во-первых, я теперь граф, не забывай!

– Извините, ваша милость, – поспешил исправить непростительную ошибку переводчик.

– А во-вторых, прежде чем я огрею тебя рапирой по шлему за неуважение, я повешу это ожерелье себе на шею и буду носить его до самой смерти, которая придёт ко мне гораздо позже, чем к этому суеверному дикарю!

И тут же, в подтверждение своих слов, граф надел жемчужное украшение, ловко сомкнув на шее его застёжку в виде головы змеи с изумрудами вместо глаз.

Ожерелье было чудной работы, а крупный жемчуг редкого сорта прекрасно сочетался с золотой цепью военачальника.

– А теперь, – сказал граф, – я отомщу этому негодяю за наших лучших людей, захваченных в плен и казнённых на жертвенном алтаре, – и, махнув клинком, словно громовержец зигзагом молнии, он перерезал жрецу горло.

Солдаты сразу отпустили бездыханное тело индейского волхва, и его безжизненная туша рухнула на каменный пол, изливая из раны целый поток крови.

Всю ночь над островом разносились крики людей и звон оружия, а ночная мгла озарялась пожарами ветхих строений. В городе воцарились смерть и разруха. К рассвету он полностью пал. Земля в нём настолько пропиталась кровью, что окрасилась в красный цвет.

Все помощники жреца были убиты и вынесены из пирамиды, а в его ритуальном помещении располагались теперь только несколько военачальников. Огромный зал как нельзя лучше подходил для их штаба. Одним из командиров являлся представленный выше граф. Он с большим интересом, как и остальные его соратники, осматривал внутреннее убранство пирамиды.

Помимо колонн из красного камня, стены святилища украшали золотые маски, изображавшие разных языческих богов. И даже несмотря на небольшой полумрак, они ярко светились от всполохов пламени.

Вдруг в стене едва слышно приоткрылась потайная дверь, и из скрытого за ней помещения появился один из прислужников жреца, незаметно ускользнувший туда от солдат во время всеобщей неразберихи и хаоса.

Его метнувшаяся тень заставила пламя факела предательски встрепенуться. Граф немного насторожиться. Он внимательно осмотрелся, но никого не заметил. Однако, в ту минуту, когда граф решил продолжить осмотр пирамиды, прислужник жреца выбежал с диким криком из её самого тёмного угла с ритуальным ножом в руке.

Граф резко обернулся на крик, но было уже слишком поздно, чтобы предотвратить роковой удар. Там где у него оканчивался ворот кольчуги, через секунду уже торчала витая рукоять ножа. Граф захрипел, схватился двумя руками за нож, и, не понимая, что совершает ошибку, одним резким движением вытащил его лезвие из своей плоти. Кровь тут же полилась на латы, стремительно унося силы и жизнь из тела. Пошатнувшись, он сделал несколько шагов и рухнул как скошенный сноп.

Узрев происходящее, к нему на помощь тотчас бросились стражники. Пытаясь оказаться за распахнутой в стене дверью быстрее их, жрец сорвался с места со скоростью дикой кошки. Но вовремя подоспевшие к потайному ходу солдаты нещадно закололи его своими рапирами.

Один из военачальников приблизился к лежащему на полу в луже собственной крови графу, опустился перед ним на колени и приподнял ему голову. Граф издал предсмертный хрип и, широко раскрыв на последнем выдохе глаза, умер.

Военачальник аккуратно опустил его голову, снял с себя окровавленными пальцами шлем и медленно выпрямился, замерев на минуту в траурном молчании.

– Возьмите тело, его милости, – обратился он к стражникам, обступившим роковое место, – вынесите на улицу и похороните в отдельной могиле, рядом с погибшими сегодня в бою товарищами. А этого, – и он небрежно указал на заколотого ими жреца, – бросьте у подножия пирамиды и пусть туземцы сами погребают его.

Отдававший приказы ещё раз взглянул на графа, лежащего в луже собственной крови и на миг ему показалось, будто у того на груди что-то зашевелилось. Однако присмотревшись внимательнее, он понял, что это была лишь игра теней от факельного огня, бросающего свои отблески на прекрасное жемчужное ожерелье на шее убиенного. Просто застёжка в виде головы змеи немного сбилась и её глаза, выполненные из драгоценных камней, сверкали теперь неописуемым дьявольским блеском.

Военачальник протянул было руку к прекрасному ожерелью, но, вдруг тут же отдёрнул её, словно от раскалённой докрасна головни; выпрямился, одел шлем и покинул помещение.

Начинался очередной вечерний закат. Некогда прекрасный город был почти сожжён и теперь представлял собой лишь раздуваемое ветром пепелище. Только две пирамиды по-прежнему величественно возвышались над островом. У самой подошвы одной из них были выкопаны несколько свежих могил. Четверо солдат в помятых латах поочерёдно опускали в них своих убитых товарищей. В одну из таких могил опустили и тело графа.

Пока воины возились с погребением, наступила кромешная, непроглядная темнота, накрывшая священный город, словно чёрным одеялом. Это произошло почти мгновенно. Словно кто-то в глубоком подвале без какого-либо доступа света задул разом все свечи.

– Ничего, засыплем остальные могилы землёй завтра утром, как только начнётся рассвет, – промолвил один из солдат. – На ночь же выставим караул, чтобы изголодавшиеся звери не смогли чего доброго полакомиться покойниками. И разведите костры вокруг организованного нами стихийного погоста. Встанем здесь лагерем.

И тут же в наступившей ночи, словно в подтверждение высказанных солдатом опасений стали раздаваться жуткие рыки диких лесных хищников.

Не прошло и получаса, как прямо у входа в пирамиды был разбит военный лагерь. И всё-таки многие воины не спешили ложиться спать в расставленные шалаши, а сидя у костров, с удовольствием любовались добытыми в кровопролитном сражении трофеями, и пили вино. У тех же могил, которые не успели засыпать землёй, выставили караулы.

Однако люди были настолько утомлены, что голоса их понемногу начали умолкать, и уже через час даже никто из часовых не смог заметить, как к одной из вырытых ям, приблизились два солдата.

– Давай быстрее, – сказал тихо, один из них другому, – такое сокровище не должно пропасть. Как договаривались – тебе цепь, а мне ожерелье. Я обещал одной знатной даме, на которой собираюсь жениться, привезти что-нибудь из этого похода и то украшение как нельзя лучше подойдёт ей для подарка.

– А ты уверен, что пропажи не заметят? – засомневался второй голос.

– Не беспокойся, поутру мы зароем графа землёй, и никто ничего не узнает, – успокоил первый. – А упускать такой случай я не намерен. Лучше почаще оглядывайся, чтобы нас не увидели, – и говоривший человек смело спрыгнул в свежевырытую могилу.

В её недрах ненадолго возникла какая-то возня, а через несколько минут и вовсе раздались крики, состоящие в основном из нецензурной брани.

– Чёрт возьми, нас опередили! Здесь – нет ни трупа, ни драгоценностей! Я совершенно ничего не понимаю, – в голосе говорившего слышались раздражение, недоумение и досада. – Подай-ка мне руку, чтобы я мог выбраться, – обратился он к товарищу, который склонился над могилой и смиренно ожидал пособника в мародёрстве.

Но едва товарищ протянул подельнику руку, как кто-то с силой отдёрнул его от края могилы в темноту.

– Эй, что за шутки!? – возмутился тот, который находился в яме, внезапным исчезновением помощника. – Ты меня вытащишь из этой чёртовой могилы или нет? Куда ты исчез?

Но ответа на его вопросы не последовало. Вообще всё стихло. Даже не стало слышно пения ночных птиц и крика павианов.

– Ну, погоди! Сейчас я вылезу и задам тебе, – проговорил он с угрозой в голосе и вытащил из ножен короткий испанский клинок.

Упираясь ногами и втыкая остриё клинка в землю, мародёр самостоятельно, хоть и с большим трудом всё-таки выбрался на поверхность. Оказавшись наверху, его внимание сразу привлекло какое-то движение рядом с могилой. Напрягая всё своё зрение, он вгляделся в темноту и увидел ужасающую картину.

На земле молча лежал его товарищ, совершенно не реагируя на окрики. Над ним же склонилось нечто, напоминающее своими бесформенными очертаниями человека. И этот, если его можно так назвать, человек, вцепившись несчастной жертве в шею, судя по ужасным характерным звукам, теперь высасывал из неё кровь.

Неудачный расхититель гробниц вскочил на ноги, чтобы бежать, но попытка провалилась. Дрожь в коленях от охватившего его страха не дала ему сделать этого. Из-за поднятого им шума нечто оторвалось от своей жертвы и обратило свои огромные горящие глаза теперь на него. Мародёра словно парализовало.

Черты лица чудовища почти не проглядывались при слабом свете луны, едва пробивающейся через сомкнутые мощные кроны деревьев. Но длинные зубы с капающей с них свежей кровью, неудавшийся мародёр всё-таки рассмотреть сумел. Чудовище зашипело, словно змея и быстро поползло в направлении своей новой жертвы.

Горе расхититель гробниц вновь попытался бежать, но, то ли ужас от происходящего, то ли внезапно напавший столбняк, по-прежнему не позволили ему даже сдвинуться с места. Наоборот, пальцы его разжались, и клинок гулко упал на камни. Несчастный попробовал закричать, однако голос так и не вырвался через предательски накрепко сомкнутые уста.

Нечто, с шипением подползло к нему, резким толчком опрокинуло на землю и навалилось сверху всем своим чудовищным весом. Только теперь бедняга смог рассмотреть своего палача во всей красе; вытянутое бледное лицо, крючковатый, длинный нос, путанные седые пряди и огромные передние клыки.

Худые и холодные как лёд пальцы с длинными ногтями, обхватив голову своей новой жертвы, с невероятной силой запрокинули её, а острые клыки чудовища звонко клацнули и с жадностью впились в изогнутое обнажённое горло.

Последнее, что увидел перед смертью несчастный, это свисающую с шеи убийцы золотую цепь и большую шипящую змею со сверкающими изумрудным блеском глазами.

Вступление

Отец Ионел переступил порог камеры и тут же остановился. После длинного, хорошо освещённого коридора его глазам требовалось время, чтобы привыкнуть к внезапно обступившей темноте.

Шаркая ногами и шурша длиннополой рясой, он, наконец, прошёл внутрь. Камера представляла собой небольшое помещение, около восьми квадратных метров. Свет сюда едва пробивался через узкое, закрытое решёткой из толстых прутьев окно, расположенное, высоко под потолком. У стены из серых камней, покрытых кое-где мхом и выступившими каплями влаги, сидел человек.

Из-за опущенной головы его лица почти не было видно. Одет он был в тюремную робу. Одна из рук поднята и крепко прикована цепью к торчащему из стены крюку.

Зашедший за отцом Ионелом тюремный охранник подошёл к заключённому и, схватив его за ворот, громко сказал:

– Вставай! Тебе привели священника, чтобы исповедаться перед казнью.

Человек чуть приподнял голову и, взглянув на тучную фигуру в рясе, прошептал:

– Оставьте нас наедине.

– Будьте осторожны святой отец, – предостерёг священника охранник и, выйдя из камеры, с ужасным скрипом закрыл за собой, тяжёлую железную дверь.

Отец Ионел уже больше десяти лет служил тюремным священником и настолько привык к окружающей обстановке, что его не пугали ни эти стены, ни нахождение рядом с преступником. Однако, как и всегда, перед посещением желающего исповедаться смертника, он внимательно изучил его дело, и многое для него осталось загадкой.

В письменном заключении чрезвычайной комиссии, спешно собранной и отправленной в какой-то замок, расположенный в глухой местности, говорилось; что на месте преступления были обнаружены несколько человеческих тел. Двое убитых острым предметом, и один обгоревший до костей труп. Там же нашли и орудие убийства. Это острый, довольно старинный наконечник копья, сделанный, кстати, из чистого серебра.

Самого подозреваемого в этих преступлениях доставили местные жители одной глухой деревеньки, близ которой и стоял замок. По допросным листам, они утверждали, что этот человек не кто иной, как сам дьявол. Якобы он связан с нечистой силой и пьёт у людей кровь.

Никто из следователей, конечно же, им не поверил. С привезённого из замка орудия убийства были впервые сняты отпечатки пальцев. Это был второй или третий случай применения набиравшей в Европе дактилоскопии, но именно по её заключению, сделали выводы, что доставленный местными жителями человек, держал орудие убийства в своих руках.

Его допросные листы в деле отсутствовали. Судя по описанию ведших это дело следователей, он вообще отказывался с кем-либо общаться.

Так же молча он просидел несколько заседаний суда, так же молча выслушал обвинительный приговор – смерть.

В этой тюрьме ещё не было более странного и загадочного убийцы.

Священник подошёл к заключённому и, перекрестив его, сказал:

– Здравствуй, сын мой, я пришёл тебя исповедовать. Покайся предо мной, как перед Господом нашим, и отпущу я тогда тебе твой смертный грех на земле, как Иисус наш прощает нам грехи наши на небе.

Человек глубоко вздохнул, встал на колени и, посмотрев на священника ответил:

– Выслушайте меня, святой отец. Выслушайте до конца, ибо грешен я лишь частично. Моя исповедь будет долгой и странной. И видит Бог, у меня не было другого выхода, для спасения всего человечества. И не сочтите мой рассказ бредом сумасшедшего.

– Что же такого необычного ты хочешь поведать, сын мой? – спросил заинтригованный его словами священник, который, наконец, привык к мраку камеры и мог, как следует рассмотреть заключённого.

Перед ним сидел пожилой, но ещё достаточно крепкий, мужчина, с уставшим лицом и широко открытыми глазами. Некая душевная боль и тоска, застыли в этом полном жизненных сил взгляде.

– Сейчас вы всё поймёте, святой отец, – ответил он.

Часть первая

1 глава

Управляющий Моррис с тревожным лицом стоял у открытых ворот и смотрел на уходящую за горизонт дорогу.

Ранчо Гарри Карди располагалось в самом сердце штата Джорджия, недалеко от Атланты. Вокруг ранчо простирались бескрайние поля хлопковых плантаций.

Прошло уже больше часа, после того как послали за Вильямом Карди и его сестрой Амелией. Их отец Гарри с самого утра попросил управляющего отправить посыльных за своими детьми.

Его сын Вильям и дочь Амелия жили в доме, купленном Гарри специально для них и поделённым на две половины. Молодым людям скучно было обитать в окрестностях хлопковых плантаций. Тем более Амелия, будучи семнадцатилетней девушкой на выданье, имела жениха в Атланте, а её брат Вильям постоянно налаживал связи по продаже хлопка на европейском континенте.

Несмотря на хорошие урожаи данного сырья, хлопковый рынок начинал немного раскачиваться из-за большой конкуренции, понижения пошлин и финансовой паники на фоне приостановки конвертируемости бумажных денег. Теперь продажи земель и хлопка требовали расчёта в золотых и серебряных монетах, отсюда полное изъятие данных средств из банков и назревание кредитного и промышленного кризиса.

Последние новости с бирж вызывали сильную тревогу у мистера Карди, по поводу его капитала, вложенного в несколько банков, так быстро объявляющих себя банкротами.

Слуги суетились с самого утра. Личный камердинер Сабо был отправлен за какими-то бумагами, а управляющий Моррис ждал приезда детей хозяина, нервозность которого передавалась автоматически и ему.

Наконец на горизонте появилось белое облако пыли. Оно нарастало и приближалось. Вскоре Моррис смог рассмотреть и двух всадников.

– Ваши дети приехали, – сообщил мистеру Карди, управляющий, вбежав в дом.

– Хорошо, – удовлетворённо кивнул головой Гарри, сидевший в кресле, – пусть сразу же идут ко мне.

Через несколько минут в кабинет вошли молодой человек и девушка, облачённые в дорожные костюмы, покрытые пылью.

Без промедления оба бросились к мистеру Гарри.

– Боже, отец! – воскликнула девушка, беря его за руку. – Почему вы сидите в кабинете, а не лежите у себя в спальне?

Мистер Гарри улыбнулся, и облегчённо вздохнув, что дети, наконец, приехали, ответил:

– Рад тебя видеть Амелия. И тебя Вильям, – поприветствовал он молодого человека, севшего в другое кресло, рядом с отцом. – А почему я должен лежать у себя в спальне? – уточнил он у дочери.

– Мы с братом решили, что вы плохо себя чувствуете, раз так срочно нас вызвали, – ответила девушка.

– Ты же знаешь, что я могу умереть лишь на ногах или в седле. Только борьба за жизнь может продлить мне мои дни, – улыбнувшись, сказал мистер Гарри. – Я рад, что вы здесь. Мне необходимо просто переговорить с вами и дать Вильяму кое-какое задание.

Он с любовью посмотрел на детей и отметил для себя, насколько они повзрослели.

Сын мистера Гарри, Вильям был молодым человеком среднего роста; его собранные в пучок светлые волосы открывали широкий лоб, а голубые глаза, ровный нос и чуть худощавый правильный овал лица выдавали в нём явного аристократа.

Его же сестра Амелия являла собой девушку лет восемнадцати; статную, высокую и даже немного худую. Её рыжие волосы спадали с покатых, узких плеч, сбившись от скачки верхом в колтуны. Лицо имело черты афинской статуи с озорным взглядом тёмно-карих глаз, а чудная головка держалась на длинной лебединой шее, обмотанной коралловыми бусами.

– Приехал Сабо, – доложил вошедший слуга.

– Отлично, пусть войдёт и прихватит с собой бумаги из банка, – распорядился Гарри.

– Какие ещё бумаги? – тревожно спросил Вильям.

– Сейчас вы всё узнаете, дети мои, – ответил Гарри.

В кабинет вошёл пожилой слуга хозяина.

– Вот сэр бумаги, за которыми вы меня посылали, – сказал он, положив большой свёрток на письменный стол, стоявший посреди кабинета.

– Спасибо друг мой, – поблагодарил мистер Гарри, за своевременную доставку, слугу. – Прошу, оставь меня с детьми наедине, и передай всем в доме, чтобы в ближайший час нас не беспокоили.

– Слушаюсь сэр, – учтиво ответил слуга и вышел из кабинета, закрыв за собой дверь.

– А теперь, дети мои, – проговорил торжественно Гарри, – выслушайте меня внимательно. Для вас не секрет, что сейчас творится на хлопковом рынке и какие потери из-за монетизации несут наши банки. Я не хочу, чтобы в один момент, потеряв всё, вы остались без средств к существованию, с одним титулом. А между тем у нас есть ещё кое-какая недвижимость, которую можно продать за неплохие деньги. Возможно, я скоро умру и поэтому хочу открыть вам тайну, способную помочь выбраться из трудного финансового положения.

– О чём вы, отец? – непонимающе спросила Амелия.

– О том, что в Европе у нас есть в собственности зе́мли и небольшая недвижимость. Я говорю о наследстве, оставленном мне много лет назад моим родным дядей.

– Что за наследство? – нетерпеливо спросил Вильям.

– Это замок и небольшой надел земли, расположенные в самом сердце Трансильванских Карпат. Точное место вам не обязательно знать. Я хочу, чтобы ты, Вильям, отправился в Брашов и нашёл там моего старинного друга Джемса Уайта. Я написал письмо, которое ты передашь ему лично в руки. Он поможет тебе с оформлением нужных бумаг на часть земель и последующую их продажу. Сам же замок и участок, на котором он расположен, продавать запрещаю. Они должны остаться нетронутыми.

В документах на землю указана вторая половина нашей фамилии, которую после переезда в Америку, я не использовал – это принадлежность к знатному роду Дракула, по линии моей матери, вашей бабушки. Так что все бумаги составлены на титул графа Дракула-Карди.

– Но почему мы только сейчас узнаём о нашем наследстве в Европе? – удивился Вильям. – Почему, отец, вы никогда раньше о нём даже не упоминали?

– Потому что не мог, – тяжело вздохнув, ответил ему отец. – Это наследство, я получил ещё до вашего рождения и до знакомства с вашей ныне покойной матерью, – пояснил мистер Гарри. – Я когда-то жил в Европе, но был вынужден покинуть её и то место, где находятся наши земли и замок. Умоляю вас не спрашивать, почему. Причина была очень серьёзная.

Джемс Уайт был моим лучшим другом и товарищем, вместе с капитаном Райтом, который, к сожалению, давно погиб, участвуя в сражении за форт Самтер.

Переживая смерть близкого друга, бедняга Джемс не смирился с его потерей и решил покинуть Америку со всеми её войнами и революциями. Поселившись недалеко от Карпат, он выполняет последнюю миссию, возложенную на него моим родственником, ставшим монахом и умершим в монастыре.

Вот, на столе лежат необходимые бумаги, которые ты, Вильям, возьмёшь с собой.

И не вздумай продавать замок! – погрозил пальцем мистер Гарри. – Он давно стоит брошенным и наверняка превратился в жалкое зрелище из развалин. Земли же нужно продать, а деньги перевести в золотые слитки; так будет надёжней.

– Хорошо отец, – сказал Вильям. – Несмотря на то, что мы с сестрой немного поражены такими открытиями, я не стану задавать лишних вопросов и немедля отправляюсь в Европу. Когда именно следует мне отбыть?

– Ещё три дня назад я приказал заказать для тебя билет на пароход, который отправляется через два дня в Гамбург. Оттуда ты возьмёшь билет на поезд и доедешь до Бухареста, где пересядешь на поезд до Брашова. Адрес Джемса я, к сожалению, не знаю, кроме названия города, в котором он живёт, но я укажу тебе в своих распорядительных бумагах, где вы сможете встретиться, отбив телеграмму на его имя в Брашов.

– И ещё, – Гарри потянулся к пакету с документами на столе и, взяв самый верхний лист бумаги, протянул его сыну.

– Что это? – пробегая глазами по нему, поинтересовался молодой человек.

– Данный документ подтверждает, что ты более не виконт Вильям Карди, а граф. Титул, который я здесь в Америке, по сути, не использовал, передаётся тебе от меня этим распоряжением, заверенным ещё месяц назад нашим адвокатом господином Ардайлом. Приписку Дракула к Карди, в новом паспорте утверждённым конфедерацией штатов, ты сделаешь согласно этому документу перед самым выездом в администрации Атланты. Это важно, поверь. Здесь в Новом Свете титул особой роли может и не играет, а в Европе титулованная особа имеет и влияние, и куда большее уважение к своей персоне. И имеет возможность обзавестись нужными связями.

– А можно мне отправиться вместе с братом? – робко спросила Амелия. – Я так давно мечтала побывать в Европе.

– Прошу тебя, дочь моя, – остановил её мистер Гарри, – не думай, что это увеселительная прогулка. Такая поездка не для девушки. Тем более поездка в Карпаты, где совсем недавно была серьёзная экономическая, и даже военная ситуация. Да и твой жених, Джек О’Браен явно не обрадуется твоему отъезду. Решено, ты остаёшься.

– Но, отец, – взмолилась девушка, – если надо, я сумею и Джека уговорить поехать с нами. Его помощь в этом деле лишь докажет свою любовь ко мне. Прошу, позволь мне поговорить с ним. Он должен согласиться.

– Ты не понимаешь, Амелия, – возразил Гарри, – это не просто поездка, а опасное мероприятие. Я не имею права открыть тебе всей правды, но поверь, лучше, если ты останешься здесь.

А ты, Вильям, собирайся сегодня же. Бери всё самое необходимое и, в дорогу, – обратился он к сыну. – В этом пакете ты найдёшь не только купчую и все необходимые бумаги на земли, но и некоторые записки и письма нашего родственника, бывшего владельца замка. Прочесть их я разрешаю только ввиду крайней необходимости, если такая возникнет. Своего друга Джемса я предупрежу в письме об этом. Он поможет тебе с поиском надёжной конторы и стряпчим, который займётся оформлением и продажей указанных мной наделов. В Европе чужестранцу без порученца никуда. Билеты на свою фамилию заберёшь в Чарльстоне, в пароходстве.

Мистер Карди замолк и откинулся на спинку кресла, прикрыв глаза. Видно было, что разговор вымотал его, и он хочет отдохнуть. Вильям не стал утомлять отца лишними вопросами, а встал с кресла и, схватив толстый пакет бумаг со стола, поспешно вышел из кабинета, оставив отца и сестру наедине.

2 глава

Через два дня большой американский пароход под красивым названием «Виктория» отплывал от берегов Америки в Гамбург. В одной из респектабельных кают класса люкс, удобно расположившись, сидел молодой граф Вильям Дракула-Карди.

В каюте с ним больше никого не было, поэтому он преспокойно мог заняться изучением документов, среди которых ещё находились ворохи записей лежащих отдельными пачками. Эти бумаги отец просил прочитать в случае крайней необходимости. Какой, для Вильяма оставалось пока загадкой. Отложив их в сторону, вместе с письмами к другу отца он стал изучать документы на недвижимость.

Судя по их содержанию, наследство было немаленьким. Земельные кадастры указывали на владение несколькими участками земли с множеством акров, а так же строениями, среди которых выделялись охотничий дом и замок.

На замок имелись отдельные документы. Согласно их плану он был огромным.

Вильям никак не мог понять, почему отец никогда не рассказывал ему о своих владениях в Трансильвании.

«Ну да ладно, главное выполнить его поручение по продаже земель и, получив деньги, вернуться поскорее обратно в Америку», – наконец решил он.

С самого первого дня отъезда непонятное тревожное чувство не покидало его. Какая-то давящая тоска вселилась в сердце. Но это была не тоска по дому. Вильяма словно куда-то тянуло. Ему казалось, что кто-то, где-то зовёт его. Только зовёт мысленно. Раньше ничего подобного он за собой не замечал.

Сны стали более красочными и запоминающимися. Особенно здесь, на теплоходе, который с каждым днём уносил его всё дальше от Америки.

Вильям пытался разобраться в себе и своих снах, но никак не находил ответа на них. В одну из последних ночей, перед прибытием в Гамбург, он настолько потерял контроль над собой, что очередной кошмарный сон показался ему явью.

Однажды, открыв посреди ночи глаза, молодой человек увидел лёгкое прозрачное облачко, покачивающееся на струящемся в открытое окно лунном свете. Только в какой-то момент ему почудилось, что это уже вовсе и не облачко, а сказочная нимфа.

Он смог рассмотреть женскую фигуру, на голове которой было что-то вроде венка из цветов, её бледное личико и большие полные печали глаза. Розоватые губки вычурно выделялись на этом бледном лике, а золотистые волосы падали красивыми волнами на пышную грудь.

Вильям боялся пошевелиться, чтобы не спугнуть прекрасное видение и словно заворожённый смотрел на него. Фигурка мерно покачивалась в луче лунного света, словно в такт небольшой качке корабля. Губы нимфы как будто вытянулись для поцелуя, две белые, словно мрамор ручки поднялись и поманили едва уловимым жестом к себе. Вильям не выдержал и решил встать, но только он чуть шевельнулся, как видение тут же исчезло.

Быстро вскочив с постели, он подбежал к отрытому иллюминатору. Ничего, только чёрные океанские волны, отражающие лунный свет, пенились и шумели за бортом корабля, убегая куда-то за горизонт. Луна печально светила из-из тонкой дымки ночных облаков. На миг молодому человеку показалось, что в этой дымке снова мелькнула белым пятном знакомая женская фигурка, но резко исчезла.

«Нет, это видение». Вильям вытер струившийся с него пот и тяжело вздохнув, лёг обратно в постель. «Похоже, я схожу с ума» – решил он и, закрыв глаза, провалился в глубокий здоровый сон.

Через тринадцать дней морского путешествия, прибыв в Гамбург и переночевав одну ночь в гостинице, молодой граф, как и было, указано отцом, взял билет на поезд до Бухареста. Слава богу, проблем с билетами не оказалось.

Поездка на поезде его заняла куда больше, чем путешествие на теплоходе. Для него это было первое в жизни странствие, поэтому Вильям с удовольствием наблюдал за проносящимися за окном пейзажами. Природа здешних мест разительно отличалась от той, которую он с детства привык видеть в Америке.

Деревья плотной стеной выстроились вдоль всего железнодорожного полотна, лишь изредка оголяя участки земли с невысокими строениями местных крестьян и фермеров.

Несмотря на приближение лета, погода стояла довольно сырая и прохладная. По крайней мере, так показалось молодому графу, который сравнивал здешний климат с тем, к которому привык у себя в Атланте.

Кутаясь в дорожный плащ от обдувающего его холодного ветра из открытого окна железнодорожного вагона, он продолжал наблюдать за мелькающими за стеклом видами. Путь был не близким, ему предстояло преодолеть ещё три столицы; Берлин, Прагу и Будапешт.

Не обращая внимания на остальных пассажиров, Вильям закрыл глаза и погрузился в сон. Из-за большой разницы во времени, хотелось всё время спать. Ему снились воображаемый замок и окружающий его ландшафт. Это место непонятным образом манило молодого человека, словно он был с ним чем-то связан.

Иногда, смотря в окно поезда, среди мелькающих деревьев, он замечал внимательно следящие за ним глаза. То они смотрели на него из листвы, томно и печально маня за собой, то злобно и вожделенно сверкая, наоборот пугали и отталкивали.

Почти на каждой крупной станции Вильям опускал в почтовые ящики письма отцу и сестре. Ему хотелось как можно подробнее поделиться теми впечатлениями, которые он получал от поездки по Европе. А ещё, таким образом, он пытался избавить себя от скуки одинокого путешественника.

Его пленили Берлин, Прага и Будапешт своей необычной архитектурой, не идущей ни в какое сравнение с той, что была в Америке. Здесь в каждом здании чувствовалась история. Девушки же носили такие платья, словно собирались на бал. Это обилие кружев и шляпы с богатыми перьями были совсем не похожи на те, что носили у него на родине. Время словно остановилось для здешних мест. Мужчины предпочитали всё ещё обтягивающие панталоны, чёрные фраки и высокие цилиндры, почти вышедшие в Америке из моды.

Вильям писал письма, и время от времени изучал документы на наследство. Время бежало всё быстрей, и он не заметил как, наконец, достиг столицы Румынии.

Оставалась последняя часть пути – из Бухареста в Брашов. Местные поезда уже не ходили, было поздно, поэтому Вильяму пришлось остановиться на одну ночь в гостинице, расположенной недалеко от вокзала.

К его счастью некоторые жители понимали английский язык, а он, будучи человеком, весьма образованным, неплохо говорил на немецком языке, носителями коего являлась довольно большая часть здешнего населения. Хотя тут встречались и венгры и чехи и русские, говор которых для него был абсолютно непонятен, а кое-где и смешон из-за своего звонкого гортанного звучания.

Не обременяя себя изучением достопримечательностей столицы, молодой граф сытно поужинал в местной таверне и отправился в номер. Поездка была долгой и очень утомительной, поэтому он мечтал как можно скорей лечь в настоящую кровать и хорошенько отдохнуть перед завтрашним днём.

Окна гостиницы выходили на набережную небольшой реки, воды которой уносились быстрым потоком в неизвестном направлении. Вдоль набережной, то тут, то там велось строительство домов с сохранением местной архитектуры. В номере было сыро и шумно, но это не помешало молодому графу сразу заснуть. Наоборот, шум воды ещё лучше успокаивал и уносил в страну грёз.

Внезапно проснувшись среди ночи, молодому графу показалось, что звуки воды переросли в прекрасное женское пение, манящее и соблазнительное. Вильям Карди слегка приоткрыл свои глаза, думая, что уже наступил рассвет и увидел в номере женщину.

Как выяснилось, стояла ещё ночь. Через открытое окно виднелись звёзды, раскинутые по тёмному небу. Женщина находилась посреди комнаты. Её тело было прозрачным и напоминало лёгкую туманную дымку. Прекрасное бледное лицо с зелёными глазами и алыми пухлыми губами оказались до боли знакомы. Только теперь она не плыла в луче лунного света, а будто привидение неподвижно парила над полом, не сводя с молодого человека магического взгляда.

Вильям вновь, как и прежде, попытался как можно незаметнее встать с постели, но волшебное видение тут же бесследно растворилось, не оставив от себя и следа.

Утром, смахнув остатки ночного кошмара, который граф приписал своей вчерашней усталости, он отправился прямиком на вокзал. Взяв билет на поезд до Брашова, Вильям отбыл из Бухареста ровно в десять утра и уже через четыре часа очутился в конечной точке своего долгого путешествия.

В отличие от Бухареста, Брашов был маленьким провинциальным городком, не лишённым, однако европейского очарования. Атмосферные, старые улочки и готическая архитектура зданий на фоне прекрасных горных пейзажей выглядели просто великолепно.

Выдвинувшись с вокзала пешком и любуясь необычайными видами, молодой граф остановился у первой же и, по всей видимости, единственной гостиницы города. Здание располагалось в самом центре Брашова, рядом с небольшой площадью, посреди которой стояла прекрасная, огромных размеров церковь.

Зайдя в гостиницу и узнав у хозяина о том, что свободных мест много, молодой человек выбрал себе комнату с видом на горные вершины Карпат, и немедленно в неё заселился.

По приглашению домовладельца он с удовольствием отобедал и решил, не теряя времени заняться поисками друга своего отца.

В указанном на письме адресе Вильям прочёл: «Брашов. Чёрная церковь» и ниже, беглой строкой: «Моему другу – Джемсу Уайту, с поклоном от верного и старого товарища Гарри Дракулы-Карди».

Узнав у домовладельца, что нужная ему церковь расположена прямо на площади перед этим зданием, молодой граф обрадованно расплатился за обед и немедля покинул гостиницу.

3 глава

Церковь и правда оказалась огромной. Вильям даже не сразу нашёл в неё вход.

Прекрасно украшенные скульптурами и витиеватой лепниной наружные стены хранили печать времени. Однако войдя внутрь храма, Вильям восхитился увиденным экстерьером. Огромный зал оказался великолепен. С двух сторон тянулись два украшенных фресками нефа с множеством боковых арок, а свод высокого потолка был художественно расписан библейскими сюжетами.

Пройдя к алтарю, удерживаемому двумя большими колоннами, Вильям остановился перед скульптурой Иоанна Крестителя.

– Не правда ли она великолепна, – послышался чей-то голос за спиной, произнёсший фразу на чистейшем английском языке.

Молодой граф обернулся и увидел перед собой пожилого человека, крепкого телосложения, одетого в довольно старинный сюртук с уже пожелтевшими от времени манжетами. И хотя мужчине на вид было не меньше пятидесяти пяти лет, его стать и осанка выдавали в нём либо аристократа, либо бывшего военного. Лицо его выражали ум и задумчивость.

– Да, скульптура восхитительна, – согласился с ним молодой граф, так же подвергнувшийся осмотру со стороны собеседника.

– Мне кажется, я вас знаю, – проговорил пожилой человек, – и, тем не менее, мы не знакомы. Вы напоминаете мне одного моего старого друга; в молодости конечно. Разрешите представиться, Джемс Уайт. Позвольте узнать ваше имя.

– Вильям Дракула-Карди, сын вашего старого друга, – обрадованно отозвался молодой граф, довольный таким неожиданным знакомством. – Как хорошо, что мне не пришлось вас долго разыскивать. У меня к вам поручение и письма от отца.

Но пожилой мужчина уже казалось, его не слушал. Он замер со странной мимикой на лице и не сводил с него глаз. Через минуту, он произнёс:

– Да, я не мог ошибиться. Всё тот же властный взгляд, те же скулы и волевой подбородок. Я узнал вас сразу молодой человек, вы поразительно похожи на своего отца.

– Как вы догадались, что я сегодня приду сюда? – удивился Вильям.

– Вот телеграмма из Америки, от моего друга Гарри, – ответил Джемс и, достав из внутреннего кармана сюртука бумагу, потряс ею в воздухе. – Я получил её ещё неделю назад. Ваш отец не знал моего точного адреса, кроме названия города, в котором я живу. Он прислал её на телеграф Брашова, откуда мне доставили телеграмму прямо домой.

Узнав, что приезжает сын моего давнего товарища, который будет искать встречи со мной в этой церкви, я уже целую неделю прихожу сюда. Лучшего места для знакомства двух честных христиан в нашем городе не найти.

Где же вы остановились молодой человек?

– В гостинице на площади.

– А, в «Серой Лошади», что же, это очень удобно. Давайте пройдём к вам в гостиницу и там всё обсудим. Кажется, вы говорили о каких-то письмах? – напомнил он прищурившись.

– Да, о письмах отца, адресованных вам.

– Хорошо, передадите мне эти письма в гостинице, а потом поговорим о делах.

Когда они оказались в номере молодой граф вручил пожилому человеку два письма, а сам сел с бокалом вина у окна и, закурив сигару, стал наблюдать за гостем.

По мере того, как Джемс Уайт читал, перелистывая листок за листком, выражение его лица всё время менялось. Наконец обронив последнюю страницу, он тоже налил себе вина и, сделав небольшой глоток сказал:

– Ну что же, мой долг помочь вам, молодой человек. Я немедля приступаю к делу. Берите все необходимые документы и идёмте в нотариальную контору. Она здесь рядом. Затем приглашаю вас к себе в дом, отобедать и погостить.

Выпив ещё по доброму глотку вина и выкурив по сигаре, они покинули гостиницу.

В нотариальной конторе, где мистера Уайта хорошо знали, у Вильяма сразу приняли весь пакет документов на право собственности несколькими участками земли и обещали в ближайшее время рассмотреть их, чтобы использовать в сделках по дальнейшей продаже. Для ведения же его дел, по заверениям главного клерка, ему назначили самого опытного стряпчего.

Когда с формальностями было покончено, Вильям отправился в гости.

Пройдя пешком несколько узких и петляющих улочек города, они оказались в месте, где находилось жильё Джемса Уайта.

Это был небольшой домик с красной черепичной крышей, окружённый со всех сторон ухоженными кустами боярышника.

Оказавшись внутри, молодой человек отметил достаточно аскетичное внутреннее убранство жилища. Хозяин провёл своего гостя в гостиную и предложил располагаться.

– Садитесь, молодой человек, – сказал он, указав на старое, потрёпанное кресло. – Сейчас я вас кое с кем познакомлю. Оливия, дочь моя! – громко крикнул хозяин. – Спустись ко мне!

Спустя минуту, послышались быстрые шаги по лестнице, и в комнату вошла девушка. Молодой граф обомлел и сразу же позабыл обо всех своих делах и заботах. Её красота свалила его наповал.

Прекрасная незнакомка была одета в простое, но хорошо обтягивающее фигуру элегантное платье. На вид ей было что-то около двадцати. Смуглое лицо умилял носик с горбинкой, а довершали облик прямые чёрные бровки, круглые зелёные глаза, алые губки бантиком и овальный подбородок. На голове же громоздилась копна каштановых волос, убранных в высокую причёску, которую держала великолепная серебряная заколка в виде подковы.

– Познакомься, это граф Вильям Дракула-Карди, сын моего давнего товарища из Америки, – представил Джемс молодого человека. – А это,– обратился он уже к Вильяму, – моя дочь Оливия Уайт.

– Очень приятно, – встав и слегка поклонившись, представился молодой граф.

– Мне тоже, – мило улыбнувшись, ответила девушка.

– Разрешите вас ненадолго оставить, – извинился Джемс, – мне нужно сделать несколько распоряжений.

– Как вы находите Трансильванию? – спросила красавица, когда они остались одни, выказывая непринуждённость и простоту в манерах.

– Она великолепна, – ответил граф. – Ещё вчера я скучал, но теперь, после знакомства с вами, мне будет гораздо приятнее здесь проводить своё время.

– Очень рада, – на этот раз смущённо проговорила девушка, отводя глаза от настойчивого взгляда молодого человека.

– Прошу простить мою прямоту, но у нас в Америке обычно открыто выказывают своё восхищение девушке, если она нравится. Не сочтите меня невежей, но позвольте называть вас Оливия и предложить вам свою искреннюю дружбу.

– Да, конечно, – опять немного растерянно, проговорила она. – В виду затворнической жизни своего отца, я достаточно не часто общаюсь с кем-либо.

– Ну, вот и я, – вернулся Джемс Уайт. – Распоряжения насчёт обеда мною сделаны и теперь, мы можем немного поговорить.

Казалось, он был рад, что его дочь нашла с молодым графом общий язык.

– Ну и как там, дорогой Вильям, поживает мой старинный друг, ваш отец? – первым задал вопрос Джемс.

– Когда я уезжал, он был довольно взволнован, – ответил граф, слегка погрустнев. – Вся эта суета с деньгами и продажей хлопка сильно подкосили его здоровье. А из-за новой денежной реформы нам пришлось понести колоссальные убытки. Именно поэтому я здесь.

– Да, Гарри немного обмолвился об этом в своём письме. Я всегда говорил, что вся эта жизнь вокруг денег и ради денег, не доводит до добра, – покачал головой Джемс Уайт. – Я ни за что не захочу вернуться в страну, где правит золотой доллар. Здесь, в Брашове, мы далеки от всей этой суеты и гонки за богатством и славой. Моей ренты с небольшого надела сельскохозяйственных угодий вполне хватает на жизнь.

– Я не могу с вами не согласиться, – кивнул молодой граф, – но и не могу не выполнить волю отца. Тем более у меня есть сестра, Амелия. И часть всех вырученных средств, с продажи здешних земель, достанется ей в наследство.

– Как, вы имеете здесь в собственности землю? – спросила Оливия.

– Ну да, – ответил молодой граф, – это часть земли в области Трансильвании. Ещё есть замок и охотничий дом, но отец попросил их не продавать. Да я и сам до недавнего времени ничего не знал об этом. Странно, что мой отец раньше никогда не рассказывал мне о своих европейских делах и о своём столь близком друге.

После слов о замке, Джемс Уайт заметно побледнел и даже сжал губы до белизны.

– Что с вами, отец? – взволнованно спросила его, девушка. – Вы плохо себя почувствовали?

– Нет-нет, – поспешил успокоить её отец, – всё хорошо. Да, действительно, в одном из ваших владений имеется замок, – сказал Джемс, уже обращаясь к Вильяму, – но он заброшен и в нём никто не живёт более двадцати лет.

– Боже, неужели это тот самый замок, про который ходит столько легенд? – посмотрев на отца и прикрыв ладошкой рот, поинтересовалась девушка.

– Легенд? – переспросил молодой граф, насторожившись. – Каких легенд?

– Да ничего такого, что могло бы оказаться правдой, – пытаясь выдавить из себя улыбку, ответил Джемс Уайт и укорительно посмотрел при этом на дочь.

Но девушка, словно не заметив взгляда отца, продолжила:

– Ну как же, отец. Ещё в детстве я слышала о нём ужасные истории от местных фермеров и наших сторожил. Говорили, будто хозяин замка был колдуном и что в тех краях водится нечистая сила. Только в замке сейчас никто не живёт.

Джемс Уайт задумчиво сидел в своём кресле, положив руки под подбородок и нахмурив брови, слушал свою дочь.

– Это всё сказки Амелия, – наконец вымолвил он, когда дочь замолкла. – Неужели ты веришь во всё это и неужто думаешь, что наш гость поверит.

– Конечно, нет, – проговорил молодой граф. – Я в это ни верю, – и при этом мило улыбнулся, чтобы показать своё несерьёзное отношение к услышанным от девушки словам.

– Обед подан, – объявил внезапно вошедший слуга, нарушив идиллию странного разговора.

– Ну, наконец-то! – обрадованный этому, воскликнул Джемс Уайт. – Прошу за мной, дорогой Вильям. Надеюсь, вы позволите мне по-стариковски и из самых дружеских чувств вас так называть. Сейчас я угощу вас молодой человек нашими национальными блюдами.

И все они дружно проследовали в соседнюю комнату, где уже стоял накрытый стол.

4 глава

Дела с оформлением и проверкой документов на землю, вопреки ожиданиям затянулись и Вильям, по совету Джемса Уайта, решил воспользоваться установленной в недавнем времени трансатлантической телеграфной связью.

Чуть ли не каждый день он стал отбивать в Америку телеграммы. Благо взятых с собой денежных средств, переведённых в местном банке в леи, было больше, чем предостаточно.

7 ИЮЛЯ

АТЛАНТА. ШТАТ ДЖОРДЖИЯ. ГАРРИ КАРДИ

Дорогой отец, хочу сообщить вам, что дела пока продвигаются медленно. На рассмотрение документов на землю и имущество потребуется время. Передаю вам привет от вашего друга Джемса Уайта. С уважением к вам, ваш сын Вильям.

8 ИЮЛЯ

АТЛАНТА. ШТАТ ДЖОРДЖИЯ. АМЕЛИИ КАРДИ.

Дорогая сестра, у меня всё хорошо, очень по вас соскучился. Как там дома дела? Напиши. Про себя хочу сообщить; пока нахожусь в ожидании решения нотариальной проверки документов, скучаю. Однако есть и хорошая новость. Познакомился с чудесной девушкой. Она оказалась дочерью лучшего друга нашего отца. Это невероятно, но она отвечает мне взаимной симпатией. Сегодня вновь иду к ней, вероятно, приглашу на свидание. Целую нежно, твой брат Вильям.

11 ИЮЛЯ

АТЛАНТА. ШТАТ ДЖОРДЖИЯ. АМЕЛИИ КАРДИ.

Здравствуй, сестра. Моему счастью нет предела. Оливия, так зовут девушку, которую в прошлой телеграмме я тебе не представил, просто чудо. Мы всё наше свободное время проводим вместе. Кажется, мне и этого становится мало. Я хочу её видеть не только каждый день, но и каждый час, каждую минуту, каждую секунду. Наверное, это и есть любовь. И думается, я ей тоже не безразличен. Пиши, жду. Твой брат, Вильям.

12 ИЮЛЯ

БРАШОВ. ВИЛЬЯМУ КАРДИ.

Дорогой брат, очень рада за тебя. Хочу, чтобы и ты порадовался за меня. Сегодня Джек О’Браен, наконец, сделал мне предложение, испросив перед этим разрешение у нашего отца. Ты ведь знаешь, что мы давно любим друг друга и ждали только моего совершеннолетия. Я так счастлива и всё же немного взволнована. Хотелось бы, чтобы ты был рядом и разделил мою радость. Джек предлагает, по моему желанию, подождать твоего возвращения до нашей свадьбы. Надеюсь скоро тебя увидеть. Твоя сестра, Амелия.

13 ИЮЛЯ

АТЛАНТА. ШТАТ ДЖОРДЖИЯ. АМЕЛИИ КАРДИ.

Амелия, рад за тебя. Желаю вам с Джеком счастья и вечной любви. А вот если говорить о делах, то они, похоже, задержат меня ещё на неопределённое время. Сегодня был в конторе, где сообщили не очень приятные новости. Оказывается, на какие-то наши земли нет подтверждающих архивных документов. Некоторые копии бумаг, хранившихся в местном бюро земельных владений, попросту исчезли или были утеряны. Пришлось ещё заплатить денег, чтобы адвокаты сделали письменный запрос в центральный городской архив. А пока буду ждать, проводя время со своей голубкой, любимой Оливией. Твой брат, Вильям.

14 ИЮЛЯ

БРАШОВ. ВИЛЬЯМУ КАРДИ.

Дорогой братишка, жаль, что так медленно идут твои дела. Каждый день молюсь Богу, чтобы ты быстрее приехал. Отец тоже немного расстроен твоей задержкой. Он советует обратиться к церковным архивам, в которых могут храниться утерянные копии документов. Передаёт привет своему другу Джемсу и просит его лично заняться их поисками. Любящая сестра, Амелия.

15 ИЮЛЯ

АТЛАНТА. ШТАТ ДЖОРДЖИЯ.

Дорогая сестра, просьбу отца передал. Мистер Джемс обещал посмотреть и порыться в церковных архивах. Но и я ему буду помогать. Только на это может уйти масса времени. Прошу тебя, не жди моего скорого возращения и выходи замуж. Я не хочу стоять на пути к твоему счастью. Тем более у меня тоже может скоро состояться помолвка. Мистер Джемс очень благоволит мне, как жениху своей дочери. Твой брат, Вильям.

16 ИЮЛЯ

БРАШОВ. ВИЛЬМУ КАРДИ.

Здравствуй, Вильям. Как я рада, что ты не возражаешь, если мы с Джеком отпразднуем свадьбу без тебя. Хоть мне и грустно, что ты так далеко и не можешь вести меня к алтарю, я безумно счастлива. Назначили свадьбу на 20 – ое число. Отец Джека отдаёт нам свой дом в Атланте. Сегодня с меня сняли мерки и заказали подвенечное платье. Наш отец выглядел совсем здоровым, и даже весь день улыбался. Хотя доктор Менсфилд не советует ему слишком волноваться. Как жаль, что тебя нет рядом. Твоя сестра, Амелия.

17 ИЮЛЯ

АТЛАНТА. ШТАТ ДЖОРДЖИЯ.

Дорогая сестра, прими мои самые искренние поздравления и пожелания любви и счастья. И хоть я сейчас далеко от тебя, мысленно и душой всегда рядом. Оливия так же шлёт тебе свой привет и безумно хочет познакомиться. Уверен, вы бы стали замечательными и близкими подругами. Сегодня так по ней соскучился, почти целый день провели с мистером Джемсом в архивах местной церкви, к которым дал разрешение его знакомый священник. Но пока, увы, ничего. Завтра отправляемся за город, в ещё одну местную церквушку. Ну, пока, побежал к своей любимой, к своей ненаглядной Оливии. Твой брат, Вильям.

22 ИЮЛЯ

БРАШОВ. ВИЛЬМУ КАРДИ.

Дорогой брат, наконец-то я нашла время телеграфировать тебе. Сам понимаешь, свадебные хлопоты и всё такое. Можешь поздравить меня, я теперь стала Амелией О’Браен-Карди. Всё же графскую приставку нашей фамилии мне захотелось сохранить. Отец сам отвёл меня к алтарю, где мы торжественно с Джеком обвенчались. Было много друзей и гостей нашего города. Все нас поздравляли, все нам желали счастья и дарили подарки. Только тебя не было, мой любимый братишка, и это немного расстраивало меня, отца, и даже Джека. Второй день я уже замужем и второй день безмерно счастлива. Как я и говорила, мы поселились в особняке мистера О’Браена. Ах, что это за дом, если бы ты видел. В нём столько комнат и прислуги, а я теперь его хозяйка и их госпожа. Возвращайся скорей, Вильям, люблю тебя. Твоя сестра.

23 ИЮЛЯ

АТЛАНТА. ШТАТ ДЖОРДЖИЯ.

Ах, милая сестра, сегодня ездили в церковь св. Николая. Никаких следов нужных нам документов опять обнаружено не было. Мистер Джемс говорит, что есть ещё одна церковь, далеко отсюда, почти на границе Буковины, но до неё день пути, а у него есть и свои дела. Обещал в ближайшее время выбрать пару свободных дней и съездить туда. А пока, я счастлив здесь, с моей любимой. Я уже не стыжусь её так называть, ведь между нами всё предельно ясно: я люблю её, она любит меня. Ходили с Оливией в церковь слушать орган. Брашов маленький, но красивый город и мы часто по нему гуляем. Ты бы видела, какая здесь архитектура! Оливия, очень образованная девушка и много мне про него рассказывает. Ещё, она свободно говорит на трёх языках: английском, немецком и французском. Хотя это не удивительно, я нигде не видел столько иностранцев, живущих в одном месте. Скучаю, твой брат, Вильям.

25 ИЮЛЯ

БРАШОВ. ВИЛЬЯМУ КАРДИ.

Дорогой Вильям, хочу поделиться с тобой потрясающей новостью. Сегодня Джек предложил мне отправиться в Европу и навестить тебя. Сначала я думала, что наш отец опять начнёт отговаривать нас от этой поездки, но он согласился. Тем более последнее время он стал чувствовать себя гораздо лучше, и я могу спокойно собираться в дорогу. Мы с Джеком хотим тебя увидеть как можно скорее. Ну и конечно желаем полюбоваться Европой. Ведь я там никогда не была, а твои рассказы о Брашове просто завораживают. Я поделилась ими с Джеком, и он тоже теперь мечтает увидеть всё своими глазами. Билеты на теплоход будут заказаны сегодня же, а завтра мы выезжаем в Чарлстон. Бегу собирать вещи. Твоя сестра.

8 АВГУСТА

БРАШОВ. ВИЛЬЯМУ КАРДИ.

Здравствуй Вильям, прошло столько времени, что мне кажется, минула целая вечность. Путешествие через океан было интересным и одновременно утомительным. Сегодня прибыли в Гамбург и я с первой же телеграфной станции пишу тебе, милый братишка. Остановились в гостинице «Старый Рейн», Джек занимается пока багажом. Надеюсь на скорую встречу, ответа не жду, так как завтра отправляемся поездом. Целую, твоя сестра.

10 АВГУСТА

БРАШОВ. ВИЛЬЯМУ КАРДИ.

Сегодня прибыли в Прагу, осталось совсем немного и я увижу тебя, дорогой брат. Наше с Джеком путешествие проходит великолепно. Не знаю, к сожалению, как там продвигаются твои дела, но надеюсь, что обратно в Америку мы поедем все вместе. Жду не дождусь нашей встречи. Амелия.

12 АВГУСТА

БРАШОВ. ВИЛЬЯМУ КАРДИ.

Здравствуй, Вильям. Ура! Наконец- то сообщаю тебе о том, что завтра будем в Брашове. В десять утра должны прибыть на вокзал. Надеюсь, ты встретишь нас. До скорой встречи, твоя сестра.

5 глава

Окутывая перрон клубами отработанного белого пара, паровозный локомотив из Бухареста, скрипя тормозами медленно остановился. Среди прибывших пассажиров особенно выделялась пара молодых людей. Это была чета молодожёнов из Америки, которую встречали Вильям и его невеста Оливия.

Как и свойственно молодым, обе четы быстро завязали между собой непринуждённый разговор, не особо соблюдая такт, принятый среди аристократов. Тем более Вильям был уже знаком с мужем своей сестры ещё до её замужества. А простота и любезность Оливии моментально позволили ей наладить дружеский контакт с Амелией. Для читателя же немного опишем облик её мужа. Им был молодой мужчина невысокого роста, прекрасно сложенный и имеющий широкое загорелое лицо с чертами метиса. В его тонких губах торчала потухшая сигара, выдававшая в нём истинного американца.

Вильям заранее побеспокоился о жилье для сестры и зятя и снял для них номер в том же отеле, где прибывал он сам. А по дороге туда на четырёхместном экипаже, мужчина передал им приглашение своего потенциального тестя мистера Уайта на вечерний обед.

Спустя некоторое время, когда уже молодожёны удобно расположившись в своём номере, отдохнули с дальней дороги, к ним пришёл Вильям. Он предложил пройтись до дома своей невесты пешком, чтобы полюбоваться красотами Брашова. Его мощёными, узкими улочками и аккуратными серыми домиками, покрытыми красными черепичными крышами, похожими на шляпки мухоморов.

В доме мистера Уайта уже всё было готово к приёму дорогих гостей. Большая комната уставлена свежими цветами, широкий длинный дубовый стол ломился от всевозможных блюд и домашнего вина. Столовые приборы и тарелки ждали, когда в них окажется вкусная еда, а красивые хрустальные бокалы требовали, чтобы их как можно скорей наполнили.

В прекрасных больших канделябрах горели десятки восковых свечей, освещая строгое, но со вкусом отделанное убранство комнаты. Окна были открыты, впуская аромат кустов боярышника.

Радушный хозяин приветливо встретил гостей и после непродолжительного знакомства, пригласил всех за накрытый стол. Выпив и немного закусив, сердца гостей ещё больше растаяли, и они продолжили вечер за светскими беседами, от которых Джемс Уайт давно отвык, а Вильям и Амелия с мужем ещё не привыкли.

После того, как гости целых пять минут распинались в словах благодарности за вкусный и сытный обед, мистер Уайт решил перевести разговор в деловое русло.

– Лучше расскажите, как поживает мой друг мистер Гарри, – попросил он молодых людей. – И как у него идут дела в Америке.

– После последней денежной реформы сильно переживал, что, к сожалению, сказалось на его сердце, – ответила Амелия. – Но когда мы покидали ранчо, он находился в хорошем расположении духа и даже провожал наш дилижанс до Атланты верхом.

– Я сегодня отбил отцу телеграмму, о том, что вы благополучно добрались и прекрасно себя чувствуете, – вмешался Вильям.

– Узнаю своего старого друга, – улыбнулся Джемс. – Ещё в былые времена нам с Райтом казалось, что он выкован из стали.

– Райт, – повторил задумчиво Вильям, – я, кажется, слышал это имя от отца.

– Ну конечно, – вмешалась Амелия, – это его друг, который погиб во время какого-то военного конфликта у нас в Америке.

– К сожалению это так, – нахмурив брови и слегка помрачнев, подтвердил Джемс.

– Не будем о грустном, – решила перебить своего отца Оливия. – Лучше давайте подумаем о том, как провести завтрашний день. Я предлагаю с утра отправиться в церковь.

– Хорошее предложение. Я уверен, что Оливии и Джеку будет интересно, – одобрительно кивнул Вильям, – только это мероприятие вам придётся провести без меня. Но думаю, что Оливия с удовольствием составит вам компанию и покажет свой город, как и мне когда-то, проведя обзорную экскурсию.

– Как, а разве ты не пойдёшь с нами? – удивлённо спросила Амелия.

– К сожалению, завтра с утра я буду вынужден уехать по делам в Бистрицу. Это небольшой городок находящийся довольно далеко отсюда, у самой границы Трансильвании и Буковины.

– Ах да, – спохватилась Амелия, – ты же ничего не рассказал о делах. Как они продвигаются?

– Очень медленно, вопреки всем моим ожиданиям, – ответил Вильям. – Но большую часть земель находящихся в окрестностях Брашова всё-таки удалось дооформить и теперь она выставлена на продажу. Я очень надеюсь на местных фермеров с ближайших жудец. Если удастся продать хотя бы половину земель, которые состоят из прекрасных заливных лугов, то можно будет считать, что большая часть дела решена. Я сразу положу деньги в банк на твой счёт, дорогая сестра и они послужат хорошим приданым для тебя.

– Благодарю, Вильям, – сказал Джек, – но ты можешь не переживать. Даже если вы ничего не продадите, мы всё равно будем счастливы и неплохо обеспечены. У нас в Атланте свой дом и птицеферма, а ранчо моего отца, где мы занимаемся скотоводством, приносит неплохой доход.

– Уверяю тебя, Вильям, мы ни в чём не нуждаемся, – подтвердила слова мужа Амелия. – И прошу тебя завтра взять нас с собой. Только сначала объясни, зачем нужна эта поездка.

– Там находится самая удалённая часть собственности из нашего наследства, и именно на эти земли и часть недвижимости мы не смогли найти в местных архивах, каких либо подтверждающих наше право на неё бумаг.

Только, помилуй Бог сестра! Зачем вам ехать со мной, после только что проделанного столь длительного путешествия? Оставайтесь в городе, а я в скором времени вернусь.

– Нет, нет, – возразила Амелия, – мы непременно должны поехать вместе. А если ты думаешь, что я буду в тягость, вспомни, как хорошо я держусь в седле и могу преспокойно преодолеть любое расстояние верхом, если это будет необходимо.

– Ну, разумеется, надо ехать всем вместе, – поддержал её Джек, отойдя к окну и прикурив сигару. – Во-первых, я не могу оставить свою супругу одну, а во вторых, вместе нам будет веселее и легче. А заодно мы сможем полюбоваться не только местными городскими красотами, но и природными. Я уверен, в горах сейчас просто великолепно.

– Постойте, господа, – вмешалась Оливия, – неужели вы думаете, я останусь в Брашове и буду дожидаться возращения моего милого Вильяма, одиноко сидя у окна. Я так же прекрасно езжу верхом и собираюсь отправиться вместе с вами. – И от переполнявших её эмоций девушка даже привстала.

– Подождите, подождите, – вмешался мистер Джемс, сидевший всё это время с весьма угрюмым лицом, во главе стола и замахавший сейчас обеими руками в знак протеста. – Ведь вам, Вильям запрещено продавать владения отца, на которых расположен замок. Гарри ясно написал мне в письме об этом.

– Да мы и не собираемся его продавать, – заверил молодой граф. – Я лишь хочу найти утраченные документы на часть земель, прилегающих к замку. Покопаюсь в церковных и деревенских архивах. Думаю, что найду, где там остановиться. Ведь должна же быть в Бистрице хотя бы одна гостиница.

– Но та часть земель, где замок, не должна быть выставлена на продажу, – вновь напомнил ему мистер Джемс.

– Ту часть земель, где замок, я продавать не стану, – заверил его Вильям, присоединяясь к Джеку и закуривая у окна сигару.

– Не переживайте отец, – вмешалась Оливия, – просто нам хочется помочь Вильяму.

– Я совершенно с тобой согласна, – улыбаясь, кивнула головой Амелия. – Решено. Завтра же поедем.

– Что же, – проговорил Вильям, – раз нет никакой возможности вас всех отговорить от этой поездки, будет лучше, если с самого утра мы отправимся на вокзал и возьмём билеты до Бистрицы. По приезду туда уже решим, как нам действовать дальше.

– Совершенно не обязательно отправляться туда поездом, – вмешалась Оливия. – Давайте возьмём дилижанс. Так будет чуть дольше, но интереснее. Ведь Амелия и мистер О’Браен хотели посмотреть окрестности, а для этого нет ничего лучше, чем путешествие на дилижансе.

– Совершенно верно, давайте так и сделаем, – согласилась с ней Амелия. – Из окна вагона мы ничего не увидим, кроме горных хребтов.

– Только если мистер Уайт согласится и отпустит свою дочь, – проговорил Вильям. – Без его согласия я не смогу взять Оливию с собой.

Джемс как раз хотел возразить, показывая всем своим видом, что не согласен. Однако когда он посмотрел на дочь и увидел мольбу в её глазах, не смог ответить отказом.

– Пожалуйста, отец, – прошептала девушка, сдвинув брови, как Богородица на иконе. – Я должна поехать.

– Хорошо, – тяжело вздохнув, проговорил он, – езжайте,– и опустил задумчивый взгляд куда-то в пустоту.

6 глава

Вернувшись поздно вечером от мистера Уайта, Вильям попросил хозяина гостиницы заказать на утро дилижанс и стал собирать самые необходимые для поездки вещи. Его сестра Амелия и её муж Джек, так же, придя к себе в номер, начали собираться в дорогу.

Вильям вытащил из чемодана пачку оставшихся неоформленными документов и положил их на стол. Его внимание по-прежнему привлекала часть бумаг, перемотанных шёлковой лентой и лежащих отбельной стопой.

Чуть дёрнув тесьму за один конец, он развязал узел, и пачка документов рассыпалась по столу. Один из самых больших свёртков гулко упал на паркетный пол, заставив обратить на себя особенное внимание.

Подняв его, Вильям почувствовал, что в нём лежит что-то достаточно тяжёлое и не похожее на обычное письмо или бумажный документ. Осторожно поднеся свёрток к горевшей лампе, в уже тёмной от сумерек комнате, он развернул его и обмер.

У него в руке лежало прекрасное ожерелье, в котором самым дорогим, как показалось Вильяму, являлся не столько жемчуг, сколько застёжка. Она была сделана из золота и отлита в виде головы змеи со сверкающими драгоценными камнями на месте глаз. Никогда Вильям не видел такого великолепного и дорогого украшения. Он был ослеплён им. Наконец, немного придя в себя, он аккуратно завернул его обратно и положил на столик возле кровати.

«Вот прекрасный свадебный подарок для моей любимой Оливии», – мелькнуло у него в голове.

«Нужно будет ей его подарить. Возможно, это осталось от моей матери. Вот только зачем отец положил его мне с собой? Ах, ну конечно! Он же говорил, чтобы я открыл эти бумаги только в случае крайней необходимости, значит, думал, что я смогу продать ожерелье в случае финансового затруднения.

Ну, нет, такую красоту я продавать не стану. При первом удобном случае подарю его Оливии. Оно прекрасно будет смотреться на её длинной красивой шее».

Вильям собрал бумаги обратно в пачку, и, вновь обвязав их тесьмой, задул ночник и лёг спать.

Вот только сон не шёл. В комнате было очень темно, так как на улице не светила луна и не мерцали звёзды.

Из головы Вильяма не выходило прекрасное жемчужное ожерелье. На миг ему всё же удалось сомкнуть глаза, но раздавшийся в комнате едва различимый шорох, заставил его вновь открыть их и вглядеться в окружающую темноту.

Шорох повторился и напомнил ему звук скользящего по полу женского платья. Вот даже скрипнула одна из дощечек паркета, словно на неё ступила чья-то нога. Затем – опять тишина. Комната наполнилась странным ароматом горной лаванды.

«Откуда этот запах? Ведь окна закрыты», – подумал Вильям.

Снова послышался шорох и повторился скрип паркета. Вильям почувствовал, как запах лаванды усилился, заполняя комнату невидимым облаком цветочных феромонов.

Внезапно, до его слуха стало доноситься чьё-то громкое прерывистое дыхание. Вот оно усилилось и ему начало казаться, будто кто-то склонился над ним. Потянуло сыростью и гнилью. Сладкий аромат лаванды уже не ощущался так остро.

Молодого человека словно парализовало. Наконец сделав над собой усилие, он привстал и вытянул руку, словно желая развеять внезапное наваждение. Рука провалилась во мрак и пустоту.

Придя в себя, он вскочил, как ненормальный, нащупал на столе коробок спичек и зажёг лампу.

Озарив помещение тусклым жёлтым светом, Вильям увидел, что в комнате никого нет. Всё лежит на своих местах и ничего не тронуто. Свёрток с ожерельем по-прежнему лежал на столе.

«Значит, показалось. Значит, я схожу с ума», – подумал он, садясь на кровать и ставя лампу обратно.

«А запах?» – в комнате по-прежнему чувствовался аромат лаванды. «Нет, здесь точно кто-то был» – снова пронеслось у него в голове.

Однако внимательно осмотрев все углы маленькой комнаты, никаких признаков чьего либо присутствия он так и не обнаружил.

Снова улёгшись в постель, Вильям вперил свой взор в потолок и на этот раз не став тушить фитиль лампы, постепенно заснул.

Утро наступило, ворвавшись красным светом восходящего солнца в незашторенное окно. Вильям с трудом открыл глаза. Встав и одевшись, он взял собранный с вечера чемодан, и через пару минут уже сидел в дилижансе, где его с нетерпением ожидали Джек и Амелия.

– Доброе утро, Вильям, – поздоровалась с ним сестра, – что-то ты неважно выглядишь. Будто, не сомкнул этой ночью глаз?

– Доброе утро, сестра, – ответил он. – Нет-нет, я спал как убитый, просто ещё не окончательно стряхнул с себя остатки сна.

– Тогда грузимся и отбываем, – поторопил их Джек. – Доспим в пути. Трогай! – скомандовал он кучеру, и тот лихо, взмахнув хлыстом, направил экипаж по заранее оговорённому маршруту.

Лошади помчались с громким цоканьем копыт по мощёным, узким улочкам города к дому Оливии Уайт.

Девушка уже была готова к отъезду и ждала их возле открытого окна. Пока укладывали багаж, Оливия поцеловала вышедшего проводить её отца, и, приняв его благословение, села в дилижанс. Лошади тронулись, и повезли их по пыльной, каменистой дороге между скалистыми хребтами Карпат.

Целых два дня занял переезд из Брашова в Бистрицу с остановками на хуторах и в частных домовладениях, где звонкая монета давала корм и отдых лошадям и путешественникам.

Весь путь пролегал по красивой гористой местности; с густыми лесами и опасными обрывами. Местами, кроны высоких деревьев переплетались прямо над дорогой и закрывали густой листвой солнечный свет.

В пути, молодые люди особо не скучали. Они рассказывали друг другу разные истории и делились общими впечатлениями от поездки. Джек О’Браен показал себя превосходным собеседником и рассказчиком. Видно было, что он весьма начитан и хорошо образован.

Амелия всё время хохотала, смеясь над шутками мужа, и радовалась поездке, как ребёнок. Вильяму же не терпелось сделать подарок невесте, и он постоянно бросал взгляды на её длинную лебединую шею, представляя, как на ней будет смотреться жемчужное ожерелье.

Наконец, к концу второго дня пути, они въехали в Бистрицу. Это был небольшой и уютный городок. Здесь, так же как и в Брашове, посреди центральной площади, стояла старинная церковь. Только гораздо более скромных размеров. В городе было своё почтовое отделение, телеграф и недавно построенная железнодорожная станция.

Расположиться решили в маленькой, но уютной гостинице на окраине города, под названием «Серебряная Подкова». С виду она напоминала старую харчевню.

Местные жители настолько редко видели посещающих их город гостей, что из любопытства столпились прямо у входа в гостиницу и даже мешали разгружать багаж.

Внутренне убранство комнат этой псевдо гостиницы, конечно, сильно отличалось от тех номеров, которые молодые люди снимали в Брашове, но тоже не было лишено уюта и красивого вида из окон. Вильям и Оливия, как им пока и полагалось, сняли по одной маленькой раздельной комнате, а Амелия с Джеком – одну на двоих.

Хозяевами гостиницы оказались муж и жена, венгры по национальности. К счастью жена хозяина могла изъясняться хоть и на ломанном, но более-менее понятном всем постояльцам немецком языке. Спустившись к ужину, молодые люди нашли в холле небольшой стол, на котором уже стояли горячие блюда и кувшины с вином. Настоящий деревенский антураж всех умилил.

За трапезой стали решать, что делать дальше. Вильям, явно выказывающий лидерские способности сообщил, что собирается на следующий день посетить местную церквушку и добиться от её архиерея доступа к старым архивам, которые испокон веков хранились в храмах. Авось в тех записях и мелькнёт следок с упоминанием его фамилии. И в любом случае следовало обратиться к главе местного поселения. Возможно, понадобится доступ и к городскому хранилищу документов.

Джек полностью разделял запланированные им действия и собирался изо всех сил помогать ему. Что касалось девушек мужчины так и не сошлись в едином мнении, чем их занять. Ведь неизвестно, сколько могло потребоваться времени, день, два, а то и больше на всё это их предприятие. Однако Амелия и Оливия развязали своим спутникам руки, заверениями, что они прекрасно проведут время вдвоём, изучая местные красоты. Тем более погода в последние дни благоволила к прогулкам на свежем воздухе.

Хорошенько утолив голод, обе пары решили, наконец, разойтись по номерам. Правда Вильям перед тем, как Оливия ушла в свою комнату, осторожно и весьма дипломатично пригласил её к себе, пообещав, что это ненадолго.

Оказавшись у себя в комнате, Вильям предложил занять девушке стоявшее у окна кресло, а сам достал из чемодана заранее приготовленное украшение.

– Дорогая Оливия, – обратился он к ней, торжественно, и в то же время с замиранием в сердце. – Не могу не сказать, как я безмерно люблю тебя, поэтому разреши мне от всей души, преподнести тебе этот скромный подарок.

После этих слов молодой человек подошёл к удивлённой девушке, и повесил на её дивную, длинную шею великолепное жемчужное ожерелье.

Девушка была ошеломлена. Она в жизни не видела ничего подобного. Не сказать, чтобы у неё не было украшений, но подобной красоты – никогда.

От неожиданности, Оливия даже немного растерялась и поначалу не могла ничего сказать. Наконец придя в себя от чрезмерного волнения, она встала с кресла и, обвив шею молодого человека двумя руками, нежно проговорила:

– Вильям, зачем? Оно конечно восхитительно, но наверняка очень дорого стоит. Спасибо тебе любимый за подарок. Только его надо одевать с моими лучшими нарядами, которые отец мне привозил из Бухареста и Европы, а я не взяла с собой ни одного из них.

– Неважно, – ответил молодой человек, проводя рукой по роскошным волосам девушки. – Я уверен, что с этим ожерельем, никто даже не заметит в каком ты платье.

– Но где и когда ты успел его купить? – не унималась красавица. – Неужели привёз с собой из Америки? Но тогда, зачем?

– Это ожерелье когда-то принадлежало моей матери, так как я нашёл его среди бумаг отца. Скорей всего он хранил его в сейфе банка с ценными бумагами, которые вручил мне перед поездкой. Именно поэтому оно случайно оказалось со мной. Я уверен, что и Амелия и мой отец, и даже моя покойная мать, узнав тебя так же, как я и прочитав в моём сердце те чувства, которые распирают всё моё естество, несомненно, одобрили бы мой поступок.

Данное украшение словно создано для тебя. Носи его теперь, не снимая. Я люблю тебя, – и в доказательство искренности своих слов, он приподнял её чудную головку за округлый подбородок и нежно поцеловал.

7 глава

За завтраком Оливия сидела уже в своём новом украшении, не ускользнувшем от внимания Амелии. Девушку восхитил подарок брата, о чём она не преминула сказать.

Оливии было и приятно и неловко одновременно. Но Амелия спокойно и непринуждённо развеяла её стеснения. Тем более что она не была завистливой или жадной.

После завтрака девушки пошли в церковь, а Вильям и Джек направились в местную администрацию. Там они нашли главу города, и узнали у него, что земли Дракулы действительно находятся недалеко от Бистрицы. Однако для установления их чётких границ понадобятся соответствующие бумаги.

Что на счёт замка, то глава города немного потупился и ответил уклончиво, так: «Здесь недалеко есть деревенька, за ней и стоял когда-то ваш замок. Спросите возниц на площади, они вас туда доставят. Только он давно заброшен и даже если не представляет ещё из себя руины, вы всё равно вряд ли сможете в нём жить».

Молодой граф удовлетворился добытой информацией и предложил Джеку вернуться в гостиницу. Там их уже дожидались девушки. Мужчины сообщили им, что никаких архивов, кроме приходской книги священника в церкви не обнаружилось. А глава города явно что-то темнил.

Вильям решил не терять времени и отправляться в упомянутую деревушку немедленно. Выйдя на площадь, он обратился к первому же извозчику, который, как, оказалось, хорошо знал, где находилась, эта деревня и заверил, что доставит туда господ менее чем за час.

На этот раз молодые люди не стали забирать весь свой багаж, надеясь к вечеру вернуться. Сразу сели в повозку и отправились в путь.

В дороге они по большей части молчали. Каждый думал о своём. Оливия держала за руку Вильяма, словно поддерживая его морально, а Джек и Амелия задумчиво смотрели по сторонам на отвесные горные хребты, между которых пролегала дорога.

Извозчик предупредил, что если они не успеют вернуться обратно до наступления сумерек, ущелье заволочёт плотным туманом и покинуть деревню будет уже невозможно.

Дорога была извилистой и неровной, то и дело, заставляя пассажиров подпрыгивать на ухабах и ямах. Иногда из-за резкого поворота появлялись выступающие утёсы, грозящие в один момент рухнуть и похоронить под своими массивными глыбами, незадачливых путников. В тёмное время суток и вправду можно было запросто проскочить такой поворот и врезаться в один из этих выступов.

Ровно через час, как возница и обещал они въехали в деревню, расположенную в живописной долине, между высокими горными хребтами, которые расступались и уходили вдаль, исчезая за горизонтом.

Повозка подъехала к высокому деревянному строению, исполняющему роль деревенского трактира, и остановилась у самых его дверей.

– Приехали господа, – сообщил извозчик, спрыгнув с козел. – Здесь вы сможете расположиться и неплохо поесть. Эй, Михай! – закричал он так, что у всех зазвенело в ушах. – Принимай гостей!

Из трактирчика тут же выбежал невысокого роста мужичок, достаточно коренастый и немного лысоватый.

– Добро пожаловать, молодые люди, – сказал он на ломаном немецком языке.

Хозяин привык к посетителям, основная масса которых состояла из местных жителей; пастухов и охотников, поэтому сразу догадался, что перед ним иностранцы. А уж то, что они из Америки не мог и предположить.

Молодые люди вышли из экипажа и проследовали в трактир. Вильям собирался как можно скорей найти человека готового показать им, где находится замок. Нужно было торопиться до наступления темноты, иначе пришлось бы здесь остаться на ночь, а это не входило в их планы.

– Милейший, мы хотим нанять у вас лошадей и найти в деревне проводника, который мог бы показать дорогу к замку Дракулы, – обратился к хозяину заведения, Вильям.

– Замку Дракулы? – переспросил трактирщик. – Но зачем он господам?

Но поняв, что позволил себе слишком много, тут же осёкся, сжав губы и покраснев.

– Я его новый хозяин, – ответил Вильям спокойно.

После услышанных слов трактирщик перекрестился и отшатнулся в сторону. Заметив это, молодой граф поспешно сказал:

– Я очень хорошо заплачу.

– А у вас есть подтверждающие ваше право на замок какие-нибудь бумаги? – вновь задал вопрос трактирщик.

– Конечно, можете не сомневаться, – заверил его Вильям, весьма удивившись подобному опросу, если не допросу от простого селянина. – И на замок, и на то, что я являюсь графом Вильямом Дракулой-Карди.

– Да проведи ты их, Михай, – послышался голос возницы, вошедшего следом за ними и слышащего весь их разговор, – ты же знаешь, где находится, этот чёртов замок. А то мы потеряем кучу времени на поиски проводника, и придётся господам здесь тогда ночевать, а я намерен сегодня же убраться обратно. Нет никакого желания торчать в этом месте. Тем более эти господа не прихватили с собой даже багажа, все их вещи остались в гостинице.

– И девушкам тоже прикажете подать лошадей? – осведомился хозяин трактира осторожно.

– И девушкам тоже, – ответила ему Амелия, высоко задрав подбородок.

– Вы могли бы просто подождать нас здесь, – предложил ей Джек. – Отдохните с Оливией в трактире, прогуляйтесь. А мы с Вильямом быстренько обернёмся.

– Ну, уж нет, – возразила Оливия, – я тоже поеду.

– Но вы же в платьях, – заметил Джек.

– Ха! – откинув дерзко прядь волос со лба, воскликнула Оливия. – Я уроженка этих краёв и выросла можно сказать в седле.

– Хорошо, – сдался Джек, качая головой. – Четыре лошади найдутся?

– Найдутся, найдутся, – закивал хозяин, вытирая выступившую испарину, – даже дамские сёдла найдутся, – и исчез через задние двери трактира.

Через двадцать минут лошади уже стояли во дворе и молодые люди, оплатив звонкой монетой их прокат, запрыгнули в сёдла и поскакали вслед за своим провожатым, которым согласился стать сам хозяин трактира, Михай, весьма соблазнённый увиденным остатком денег в толстом кошельке Вильяма. К тому же появившаяся в трактире его жена, присутствовала при оплате и не потерпела бы от мужа отказа стать провожатым редко к ним заглядывающих столь богатых и видных людей.

Быстро проехав через всю деревню, миновав маленькую церковь и несколько местных лавок, вереница из пяти всадников помчалась по каменистой узкой стёжке в направлении горного перевала Буковины, к самой границе Трансильвании.

Путь пролегал через густые заросли леса, покрывавшего весь восточный склон.

– Раньше эти заросли периодически вырубались, – сказал скачущий впереди Михай, – но с тех пор как в замке никто не живёт, дорога заросла.

Молодые люди то и дело наклонялись, чтобы не задеть нижние ветви деревьев и не слететь с лошадей. Особенно Вильям и Джек переживали за девушек. Они всё время, поглядывали на них и предупреждали, когда надо об опасности.

Амелия и Оливия показали себя действительно превосходными наездницами и преодолевали все препятствия без особого труда.

Через двадцать или тридцать минут езды по такой дороге, заросли, наконец, расступились, и перед ними открылась часть долины, похожая на рисунок из сборника сказок Шарля Перро.

Они оказались между двух перевалов. Гребни горных вершин кое-где покрывала белоснежная шапка ледников, отражающих солнечные лучи. Всю остальную часть закрывали густые леса с вековыми деревьями, похожими на разостланное зелёное покрывало.

В самом центре долины, возвышался старинный замок. Он стоял на высоком каменном утёсе, не прилегающем ни к одной из горных вершин. Высокие башни и длинные стены замка, мрачно и величественно красовались на лоне окружающего пейзажа.

Молодые люди остановились и стали любоваться открывшейся картиной.

– Господа, нужно торопиться, если хотите вернуться засветло, – обратился к ним Михай, спрыгивая с лошади. – Здесь быстро темнеет, а туман стелется так низко, что можно заблудиться. Как бы нам не запоздать до наступления ночи. Тем более, – добавил он, взмахнув рукой, – видите тучи, которые несёт с запада? Там сейчас идёт дождь, но через два часа он будет уже над нами.

Все посмотрели, куда указывал Михай, и увидели скопление туч, больше похожих на выпущенный из гигантской трубы чёрный дым. Они клубились и нарастали, стремглав несясь подгоняемым их ветром в направлении замка.

– А что там? – спросил Михая, Джек, указывая на низменность по правую сторону от дороги, поднимающейся к замку.

– Там долина Ведьм, сплошь покрытая болотами и трясиной, – ответил он, – гиблое место.

– А по левую сторону? – поинтересовался Вильям. – В-о-он там, где едва виднеется крыша какого-то строения?

– Это, если изволите, охотничий дом. Там хозяева останавливались для отдыха во время охоты, – доходчиво пояснил Михай.

– Как красиво, – не сдержав нахлынувших эмоций, молвила романтическая Оливия.

– Давайте теперь подъедем к замку поближе, – предложил Вильям. – Когда ещё у нас будет такая возможность. Думаю, что мы успеем вернуться до темноты.

– Я не против, – согласился с ним Джек.

Девушки так же изъявили желание увидеть замок сблизи. Один только Михай запротестовал и категорично замахал руками.

– К замку?! Да вы что! Поедемте лучше скорей обратно. Нас застанет дождь и негде будет укрыться. Вы можете остаться на ночь у меня в трактире. Завтра с утра я соберу вам провизии, и вы отправитесь на осмотр своего замка, если вам так будет угодно, – предложил Михай.

– Хорошо, – сдался Вильям под напором разумных доводов проводника, – вы правы, мы возвращаемся, – и, развернув свою лошадь, направился обратно в деревню, увлекая за собой остальных.

Вернувшись в трактир, молодые люди увидели там своего возничего, который то и дело прикладывался к бутылке вина. Они сообщили ему, что остаются здесь на ночь и расплатились за поездку. Тот недолго думая нашёл других пассажиров, и помчался обратно в город, пока не стемнело.

Вильям же со своей невестой, сестрой и Джеком О’Браеном расположились в двух единственных маленьких комнатках трактира.

Очень скоро наступил вечер и пошёл обещанный Михаем дождь. Но им он был уже не страшен.

Молодые люди сидели за сколоченным из дубовых досок столом трактира и ждали, когда им подадут хоть какой-нибудь ужин. Недалеко от них, горел очаг, в котором на вертеле жарились куры.

Жена Михая принесла им фасоли в мясном бульоне, жареной дичи и домашнего пива.

На удивление в трактире стало довольно многолюдно. Местные пастухи и крестьяне плотным особняком сидели за столами и с удовольствием употребляли хозяйское пиво и сушёное, солёное мясо диких коз, коих здесь в округе водилось не мало.

Становилось немного душновато и шумно. У многих от коварного домашнего пива развязывались языки, и они пытались перекричать один другого. Но вскоре на улице совсем стемнело, и большинство людей начали расходиться.

Дождь продолжал барабанить по крыше и стеклу, заставляя последних посетителей не торопиться покидать стен заведения. Расположившись за столиками рядом с тёплым очагом, они рассказывали друг другу всякие истории. Больше всего болтал самый грузный и пьяный из них, одетый в одежду пастуха и смешную помятую шляпу с ястребиным пером.

– А вот, поди, ж, ты, – сказал этот пьяный пастух, наклоняясь и вытягивая правую руку, – чуть она меня было, не утащила.

– Кто? – уточнил у него другой собеседник, сидевший рядом.

– Известно кто, русалка.

– Да какая ещё русалка? Ты что, пива перепил? – подняли пастуха на смех остальные.

Всего за столом рассказчика сидело человек пять, включая его самого.

– Да, а вы послушайте, – более серьёзно, словно уже протрезвев, сказал им пастух. – Было это накануне дня Святого Георгия. Пас я значит хозяйское стадо на северном склоне, недалеко от долины Ведьм. Всё было как обычно, коровы спокойно паслись, с жадностью поедая молодую траву, а я следовал за ними со своей сукой Несси. Но в какой-то момент я заметил, что они паскуды завели меня к этой самой долине. Трава-то везде только пошла, а в долине её было уже много; влажность же там какая от болот.

«Эге», – думаю, – «да так я к ночи домой не вернусь», – и давай гнать их вверх по реке на южную тропу, ведущую к ферме.

Поднялись, значит, а Несси как начала лаять. Верный признак, что кто-то отстал от стада или волк рядом появился. Начал я стадо пересчитывать, и точно – одной головы не хватает, отбилась, значит.

Суку мою вы все знаете, уж, сколько лет с ней пасу, умная пастушка и дорогу к ферме знает. Приказал ей гнать стадо домой, а сам развернул Серого и спустился в долину искать отставшую бестию. Больше всего я, конечно, боялся быть застигнутым врасплох темнотой, которая быстро надвигалась.

Мне пришлось облазить почти всю северную часть долины в поисках пропавшей животины, но всё безрезультатно. «Ну», – думаю, – «сгинула в топях и придётся мне теперь платить за её исчезновение из своего жалования».

Развернул Серого на южную дорогу и припустил вдоль болота. Да только сам не знаю как, сбился с нужного направления и выехал аккурат к Ведьмину озеру. То ли черти коня моего туда понесли, то ли сам заплутал, я так и не понял, только смотрю, передо мной вокруг одни топи и болотное озеро, по берегам которого сплошь цветут ненюфары.

«Но!» – кричу Серому, – «Поехали отсюда», – и давай его пришпоривать. Только без толку все мои старания оказались. Встал мой конь, как вкопанный, и не с места, покрылся мылом и начал дрожать. Тут и мне стало не по себе.

Темнело с каждой минутой, туман стал подниматься над землёй и затягивать гладь озера. Вдруг слышу, стонет кто-то на берегу. Сначала стон был тихим и жалобным, затем стал громким и всхлипывающим, словно кто плачет.

«Ну», – думаю, – «заблудился кто-то из деревенских девушек, а теперь сидит и плачет». Спрыгнул с коня и, не выпуская узду, пошёл на этот самый плач. Серый фыркает, сопротивляется, еле стащил его с места.

Подхожу к самому берегу осторожно, чтобы не провалиться в трясину, а там и вправду сидит девица. Только спиной ко мне сидит, на торчащем из озера камне. Голова опущена, а золотистые волосы такой длины, что свисают до самой воды, закрывая лицо.

«Эй, красавица», – обращаюсь я к ней. – «Заблудилась, небось? Пойдём со мной, я тебя выведу». А она не поднимая головы, отвечает, – «Не могу пошевелиться я», – голос у неё певучий, тоненький, как у нашей церковной певчей. – «Держат меня за волосы сестрицы мои и не пускают. Помоги мне освободиться». Ну, я сдуру над водой-то и наклонился, чтобы глянуть, кто там её держит.

Она тут же вцепилась мне в руку, соскользнула с камня-то в озеро и как давай тянуть за собой. Глянул я, и обалдел, прямо передо мной невиданной красоты девушка; огромные глаза, пухлые губы, правда, очень красного цвета.

Повисла она на моей руке и тянет за собой в воду. Только руки у неё не такие красивые; с длинными ногтями и тонкими сильными пальцами.

Хорошо, что я другой рукой за поводья коня держал. Как отпрыгнет Серый от берега, и я вместе с ним. Чуть руку мне не сломал, но выдернул окаянный меня из её крепкой хватки.

Не успел я опомниться, как очутился снова верхом на Сером, который в этот раз и без моей команды так припустил галопом, что я еле в седле удержался. Скакал как взбесившийся, у меня только ветер свистел в ушах, да дьявольский хохот русалки слышался позади.

Через пятнадцать минут были мы с ним уже на южной дороге. Тут конь мой сбавил темп, то ли выдохся, то ли успокоился немного, и спустя ещё пятнадцать минут подъехали мы уже к деревне. Вот такая история и больше я никогда не пасу стада в районе долины Ведьм; будь она проклята, – перекрестившись, завершил свой рассказ пастух и смачно плюнул прямо на пол.

– А ведь и правда там нечисть водится, – поддержал его другой собеседник, так же похожий на пастуха. Только этот был моложе и совсем худой, как стручок. – Пришлось и мне туда, раз попасть по осени, когда за ягодой ходил. Было это уже в октябре, когда первые заморозки начались, но клюква-то их не боится, вот и пошёл я на болото.

Вышел на тропинку, что ведёт вдоль болота к деревне, и иду. А там, прямо по всему берегу, одни ненюфары стелются; и жёлтые и белые. И так мне один приглянулся, что наклонился я над водой и сорвал его. Принёс домой, кинул в ведро с водой, да и забыл.

Ночью просыпаюсь и вижу, что цветок мой не просто расцвёл, а засветился весь изнутри и будто запари̒л над ведром. Только это уже вроде и не цветок, а прекрасная незнакомка с длинными волосами и зелёными глазами, тоскливо смотрящая на меня. Хотел было встать, подойти к ней, но не смог, словно парализовало.

Вот она плавно плывёт ко мне, такая красивая, такая желанная, наклоняется надо мной, ещё секунда и наши губы сольются в сладком поцелуе. Да только проснулась моя мать и тоже увидела её. Тут же вскочила, зажгла свечу и моя фея исчезла.

После этого мать бросилась к ведру, в котором плавал ненюфар, вытащила его и растоптала. «Ты что, на Ведьмино озеро ходил!?» – закричала она на меня. «Ещё немного и она бы тебя засосала, несчастный»! – затем соскребла с пола раздавленный цветок и кинула его в печь. Наваждение с меня сошло, и я помолился Богородице нашей заступнице, что спасла она меня от верной гибели. Вот так-то.

Рассказчик замолчал, но никто по-прежнему не проронил ни слова, возникла тишина. Несколько свечек в подсвечниках уже потухло, и посетители сидели в небольшом полумраке. В очаге под бурлящим котелком чуть постреливали догорающие поленья, осыпая снопами искр деревянный пол, и отбрасывая на стены причудливые растянутые тени. По стеклу продолжали барабанить капли дождя. Причём так звонко, словно это стучали десятки пальцев желающих попасть внутрь людей. В трубе над очагом, иногда завывал ветер, поднимая и крутя пепел от тлеющих головёшек.

Джек О’Браен долил себе из кувшина остатки пива и залпом выпил их, посмотрев непроизвольно в окно. Ему на секунду почудилось, будто за ним мелькнуло чьё-то бледное худое лицо. Фыркнув, он словно сдул это видение, и оно сразу исчезло. Ох уж этот деревенский хмель.

Вильям, скрестив на груди руки, смотрел то на огонь очага, то на Оливию, положившую голову ему на плечо и наблюдающую за игрой отбрасываемых ими теней. Амелия просто сидела прямо, вложив свою ладонь в ладонь мужа.

– А слышали вы историю про нашего кузнеца Николая? – наконец послышался голос ещё одного из посетителей, самого молодого и хорошо одетого, похожего больше на подмастерья, чем на пастуха.

– Это, который, сгинул на охоте? – переспросил его предыдущий рассказчик.

– Ну да, того самого, – подтвердил молодой человек.

– Так говорили, что его волк загрыз.

– Э нет, волки поодиночке не нападают. Уж я-то знаю, с раннего детства с отцом на охоту хожу. Марья, невеста его, рассказывала, что пошёл он петли на зайцев ставить, да вернулся только под утро. Весь в грязи, мокрый – и это в сухую погоду, август же тогда стоял.

Пришёл и упал без сил, на расспросы не отвечал, а только лица на нём не было, и силы совсем иссякли, еле до кровати дошёл. А детина-то вы сами знаете, какой был, подковы гнул. Несколько дней лежал, и доктор к нему приходил, а только не понимал в чём дело. Теряет бедолага силы, не ест, не пьёт, только слабеет и слабеет с каждым днём, будто жизнь выходит из него. Уж и священника пригласили на отчитку.

Да только после этого заглянули к нему утром, а его и след простыл. В комнате пусто, окно открыто, а самого нигде нет. Бросились искать; следы нашли возле дома, идущие через сад к реке, да где там – исчез. И вышло так, что через пару дней, на Воробьиную ночь, постучал кто-то в окно к невесте его Марьюшке. Выглянула она, говорит и остолбенела. Стоит Николай живой и невредимый перед ней. При этом улыбается и зовёт её: – «Выйди, Марьюшка, открой мне дверь. Впусти меня к себе». Она смотрит, а глаза-то не его, не человечьи глаза. Горят словно угли. Перекрестилась и отошла от окна, а он как застонет, да к окну прильнёт и опять просит впустить его.

Спасла её тогда икона, говорит, что над окном матушка повесила. До утра он стонал и скрёбся, а как зардело солнышко, зашипел, зарычал и сгинул. Не его время-то пришло, а Господне.

– Ну, хватит байки травить, – вмешался вдруг хозяин трактирчика, Михай. – Дождь уже почти закончился, а нам спать пора и господам тоже. Скоро вставать уже надо будет. А вам так и подавно, стада сами себя не выпасут.

– И то, правда. Пора, – согласился толстый пастух, вставая и с грохотом отодвигая стул.

Остальные последовали его примеру и, собравшись, покинули заведение. Молодые же люди поднялись в свои комнаты и убаюканные рассказами завсегдатаев и пивным хмелем, крепко заснули до самого утра.

8 глава

Огненный рассвет застал Вильяма, когда он вместе с невестой, сестрой и её мужем выезжал с постоялого двора. Трактирщик Михай собрал им в дорогу всё самое необходимое и вновь согласился проводить до самого замка, подталкиваемый и женой и собственной надеждой на щедрое вознаграждение. Только на этот раз к ним присоединился ещё и местный староста; коренастый мужичок средних лет по имени Томаш. Правда, перед этим он обстоятельно расспросил молодого графа о его правах на имение. И не появятся ли у них в дальнейшем проблемы с местными городскими властями, из-за вторжения на чужую территорию.

Благо на этот случай Вильям всегда носил с собой паспорт выданный конфедерацией штатов, подтверждающий, что он действительно Дракула. Этим паспортом, кстати, он очень гордился. Хотя деревенские мужики и посмотрели на документ, как на нечто фантастическое. Тем более что составлен он был на неизвестном им языке. Но даже в английской транскрипции фамилию Дракула прочитал бы любой европеец. А уж имя владельцев этого имения знал каждый местный житель. Веру в то, что документы на земли и замок находятся временно в нотариальной конторе, он укрепил куда более серьёзным аргументом, звоном монет.

Ещё спозаранку Михай разбудил старосту и попросил сопроводить с ним приезжих господ, среди которых находился владелец замка. Томаш конечно был крайне удивлён, но согласился на поездку, узнав, что они хорошо платят. А увидев воочию документы и толстый кошелёк, он прихватил с собой в дорогу даже инструмент для открывания ворот и дверей. Ведь где хранились ключи от замка, никто не знал.

Утреннее солнышко уже начинало согревать, и, отражаясь в каплях ночного дождя, создавать ужасную духоту. Запел соловей, застрекотали в мокрой траве кузнечики.

Когда группа из шести человек въехала в долину, где уже виднелся замок, солнце совсем поднялось над горизонтом и стало по-настоящему светло и жарко.

На этот раз замок не производил такого угрюмого вида и смотрелся очень живописно на фоне гор. Путники не торопясь спустились с крутого склона и поскакали в его сторону.

Поначалу путь пролегал по открытой местности. С одной стороны шли бесконечные болота, с другой, было поле, покрытое камнями и низкой растительностью. Вскоре начался подъём и дорогу, словно забором окружили стволы вековых деревьев, из-за верхушек которых крыша замка то исчезала, то появлялась.

Староста с трактирщиком ехали впереди и иногда о чём-то переговаривались, пока Вильям не догнал их и не напал с расспросами. Его интересовало буквально всё. И как давно этот замок построен, и что известно о прежних хозяевах, и почему вокруг этих мест ходит такая дурная слава.

– Я ещё был совсем ребёнком, когда здесь последний раз появлялся родственник или так называемый наследник этого замка с друзьями или соратниками, – сказал Михай. – Да уж, поди, минуло тридцать лет. Но до их приезда никто никогда и речи не вёл о каких-то странных происшествиях, связанных с таинственными исчезновениями людей и смертями с целых полсотни лет. Да-да, смертями, – закивал он головой, увидев изогнутую бровь молодого человека. – Тут такое творилось. У-у-у. Настоящий мор пошёл после последнего появления вашего, я так понимаю, предшественника из рода Дракулы. В моей детской памяти хорошо отложился чуть ли не ежедневный, траурный набат. И хотя новый хозяин замка не являлся уже сюзереном, а жители деревни его вассалами, он всегда оплачивал похороны бедняков, и восстанавливал даже кое-какую инфраструктуру. Но ничто его не спасло от народного бунта.

Тогда люди были сильно верующими, не то что, теперь. Во всём видели Божью кару. Даже в пришедшей в эти места эпидемии. И наслал её на них, якобы именно ваш последний предок.

О более старых временах и первых хозяевах замка ничего не скажу, но люди слагали жуткие легенды и о них. Уж, извините. От проклятий, до связи с нечистой силой. Господи меня помилуй! – и Михай перекрестился. – Да и теперь ещё находятся чудаки. Вы же сами вчера слышали, о чём болтают местные, пусть и под хмелем. И я вам скажу, что чуть не в каждом доме, если человек не приезжий, найдётся своя история о местных ведьмах, женщинах из тумана и ходячих мертвецах.

– А что вы сами думаете по этому поводу, – осторожно поинтересовался ехавший за ними Джек и слышавший всё, о чём рассказывал их провожатый.

– В самом деле. Ну, вы-то, современный человек, не верите во все эти бабушкины сказки! – воскликнул Вильям.

– Я вам так отвечу, молодые люди. Я, конечно, человек не совсем тёмный, чтобы верить в колдовство и фей там всяких, живущих на цветах. Но ни днём, ни тем более, ночью я ни за что не приблизился бы и на две-три мили к вашему замку и этим местам. Болота тут гиблые, топкие. А вокруг непроходимые леса. Здесь и без нечистой силы люди пропадают.

Так, проведя время за разговором, Вильям и не заметил, как они уже подъехали к воротам замка.

Вблизи он выглядел совсем иначе. Его каменные стены были покрыты трещинами и мхом. Две передние башни смотрели на подъехавших гостей чёрными пустыми глазницами старых бойниц. Некогда красная черепица превратилась в чёрную от плесени и местами отсутствовала, явно пропуская дождевую воду. Ворота из тёмного дерева были обшиты кованым железом в виде всяких замысловатых узоров. На них висел огромный ржавый замок. Сквозь рассохшиеся доски виднелся внутренний двор, поросший кустарником и травой.

– Господам будет угодно открыть? – спросил их, сопровождавший староста, сохраняющий всю дорогу молчание. – Или же можно проехать направо, вдоль стены и выехать к капелле. Там есть другие ворота, только и они скорей всего заперты, – предупредил он.

Сразу стало ясно, что он находился тут не в первый раз.

– А если поедем влево? – поинтересовался Вильям.

– Там же всё заросло, посмотрите сами, – ответил Михай. – Лошади не пройдут.

– Тогда будем отворять эти ворота, – сказал Вильям, спрыгивая с лошади.

Остальные последовали его примеру.

– Ну что же, придётся немного подождать, – проговорил староста, разворачивая сумку с инструментом.

Через несколько минут замок поддался и, скрипнув душкой упал. Томаш и Михай толкнули одну воротину, и она с ужасным скрежетом заржавевших петель открылась, приглашая путников войти внутрь.

Молодые люди прошли в ворота и ступили на запущенный временем двор. Он нещадно зарос боярышником и высокой травой, среди которой цвели растения, разносящие ужасный резкий запах.

– Да это же чеснок, – сказал Джек, – прикрывая платком нос. – Откуда его здесь столько? Словно кто-то специально рассадил.

– Да, точно чеснок, – подтвердил Вильям, раздавив один из цветков рукой и понюхав её.

Староста и трактирщик, зайдя следом молча переглянулись, но ничего не ответили.

– Давайте попробуем пройти здесь, – предложил Джек и ринулся вдоль чесночного цветника во двор, в центре которого что-то возвышалось.

Девушки, обдирая платья о колючки, но стараясь не замечать этого, следовали за мужчинами попятам. Михай остался со своими лошадьми, а староста деревни пошёл вслед за молодыми людьми.

Оказалось, что небольшое возвышение в центре двора, обросшее повиликой, это колодец. Он явно давно был заброшен и не имел воды.

Ближе к самому входу в замок, который начинался с полуразрушенного крыльца, растительности стало поменьше, и группа путников быстро добралась до входных дверей здания.

– Будем открывать? – спросил Вильяма, староста.

Молодой граф молчал. В нём боролись любопытство и смятение. Он не знал, как поступить и стоял, раздумывая о словах отца, запретившего продавать замок. Почувствовав прикосновение чьей-то руки, он обернулся и увидел Амелию. Она стояла рядом, положив ему на плечо свою ладонь.

– Не бойся, Вильям, мы только посмотрим, – сказала она.

Оливия была более безучастна и просто разглядывала замок.

– Решайся, дружище, – подбодрил его Джек.

– Открывайте, – дал согласие Вильям, вздохнув.

Томаш вновь принялся за работу, и через несколько минут входная дверь была открыта. Вильям, как и полагается, первым вошёл внутрь, очутившись в огромном вестибюле.

Сразу, что бросилось ему в глаза, это широкая лестница с резными перилами и мраморными ступеньками, ведущая наверх. Остальное убранство из-за ужасного мрака было не разглядеть. Некогда прекрасные витражи больших окон покрывал толстый слой пыли, почти не пропускающий дневной свет.

Пройдя вглубь, Вильям пригласил остальных. После яркого солнца всем вошедшим потребовалось время, чтобы привыкнуть к внезапной темноте.

– А здесь ничего, – констатировал свой беглый осмотр Джек. – Немного звонких монет и в этом зале вновь будет великолепно.

– Нужно найти свечи или сделать факелы, иначе проводить дальнейший осмотр в такой тьме просто бессмысленно, – сказал Вильям.

– Это я мигом господа, – проговорил вошедший за ними Томаш и, зайдя куда-то в угол, стал шерудить там. Через минуту чиркнуло огниво, и темнота расступилась от вспыхнувшей связки свечей в руке старосты.

– Так и знал, что найду их здесь. Слуги и хозяева всегда оставляли у входа свечи, – объяснил Томаш. – Следуйте за мной, я вам буду светить, если хотите, – и он двинулся вперёд.

Пройдя вестибюль, и обойдя лестницу, староста открыл перед ними ещё одни двери, ведущие в длинную широкую галерею с высоким потолком и узкими окнами. Напротив каждого окна висели портреты вельмож. Было ясно, что это некогда бывшие владельцы замка. Из-за покрывавшей полотна пыли, их лица рассмотреть почти не представлялось возможным.

На одной из стен Вильям снял масляный светильник и, убедившись, что он заправлен, зажёг его.

Миновав портретную галерею, они вошли в узкий сводчатый коридор, в котором находилось несколько дверных стреловидных ниш. Везде по углам висела паутина, с потолка свисала облупившаяся штукатурка, на стенах, покрытых некогда роскошными гобеленами, росла плесень и налипла слоями пыль.

Вильям подошёл к одной из дверей и толкнул её. Дверь легко подалась и пронзительно заскрипев, отворилась. Шагнув через порог, молодой Дракула осветил помещение.

Широкая кровать по-прежнему была застелена и ждала своего хозяина, а ещё здесь стояла громоздкая тумбочка и старый шкаф из дубового массива. В воздухе чувствовался запах затхлого сырого белья и гнилого дерева. Всё ясно, гостевая комната. Остальные двери можно было не открывать.

Так и не зайдя внутрь, молодые люди двинулись дальше. В конце коридора находилось несколько служебных помещений; кухня, прачечная и пара кладовок.

Томаш предложил пройти через кухню, с которой имелся выход на внутренний двор замка. Ни одна дверь не была заперта и они беспрепятственно вышли на улицу. Солнечный свет больно резанул глаза после экскурсии по запылённым тёмным пространствам замка и все сразу немного сощурились, привыкая к нему снова.

Внутренний двор был маленьким, но не таким заросшим. С четырёх сторон его окружали высокие стены замка, соединённые башнями. Переступая лианы повилики, они двинулись в сторону беседки, расположенной между двух частей замка. Скорей всего раньше беседка играла роль цветочной оранжереи. Сейчас же чувствовалось лишь мерзкое благоухание чеснока.

Задняя часть строений пострадала куда больше, чем передняя. Западная и восточная башни были ещё ничего, но стена между ними сильно осыпалась и выглядела плачевно. Пройдя между ней и беседкой, молодые люди вышли на большую площадку, с которой открывался потрясающий вид.

Вся долина была как на ладони. Горные хребты Карпат, защищавшие её от ветров, высились с двух сторон, уходя далеко за горизонт, как две параллельные прямые. Между ними растянулся зелёный океан из высоких деревьев. С правой стороны серебристой змейкой вилась река, исчезавшая где-то вдали. Голубое небо, по которому плыли белые пушистые облака, нависало так низко, что его хотелось коснуться рукой. Этот эффект создавался из-за высокого расположения замка над бушующей где-то внизу лесной растительностью и визуальным равенством с заснеженными пиками горных вершин.

Молодые люди замерли от восторга глядя на всю эту красоту. Джек подошёл к самому краю площадки и посмотрел вниз.

– Непреступная стена, – констатировал он. – По такой без верёвки не поднимешься, или же просто свернёшь себе шею.

Площадка, на которой они стояли, оказалась скальным выступом. Она выпячивалась над пропастью, словно навесной мост и готова была остановить любых врагов, решившихся на приступ замка. С другой стороны, спуск был более пологий, но тоже не лишён крутизны. В нём Джек заметил расщелину.

– Посмотрите, – сказал он, – там с левой стороны в скале трещина. Видите?

Все обратили внимание на то место, куда он показывал.

– Да, я её тоже вижу, – ответил Вильям. – Получается, что на ней и стоит западная башня. Удивительно, как она до сих пор не рухнула. При небольшой сноровке тут можно было бы подняться и пролезть в эту расщелину.

Затем он отошёл к другой стороне площадки и громко произнёс:

– Посмотрите лучше сюда, здесь прекрасно видно дорогу, по которой мы приехали. А вон там, – и он поднял руку, чтобы указать направление, – стоит охотничий дом.

Действительно, с восточной стороны виднелась неровная полоска дороги ведущей в деревню, а чуть правее от неё располагался большой дом с двумя квадратными башнями, покрытыми красной черепичной крышей.

– А по моему мнению он неплохо сохранился, – сказал Джек.

– Да, только сегодня у нас не останется времени на его осмотр, – проговорил Вильям. – Давайте лучше расположимся где-нибудь, чтобы перекусить.

– Неплохая идея, – поддержал его Джек.

– Думаю вам лучше разместиться у беседки, – предложил староста. – Я видел возле неё несколько стульев и небольшой стол, там вполне можно пообедать.

Все с ним согласились и прошли к беседке, где под небольшим деревянным навесом стояли стулья и стол. Сдув с них пыль, они сели и Томаш разложил на столе предусмотрительно собранные Михаем продукты.

– А ты что же, дружище, давай с нами, – предложил по-простецки старосте Джек.

– Нет-нет, – запротестовал тот, – ешьте без меня. Думаю, я вам больше не нужен, поэтому вернусь к Михаю и лошадям. У нас там свой обед собран. Приятного аппетита, господа, – любезно сказал он, и, откланявшись, оставил их одних.

Пообедав, молодые люди завернули остатки еды, и пошли к выходу. Только на этот раз Вильям предложил идти не через замок, а по восточной наружной стороне, чтобы таким образом сделать круг и на этом завершить осмотр территории.

Взяв девушек за руки, Вильям и Джек двинулись вдоль полуразрушенной стены, осторожно ступая по узкой заросшей дорожке. Несмотря на красивые виды, приходилось смотреть под ноги, чтобы не споткнуться и не упасть.

Неожиданно дорожка сделала поворот, за которым оказались огромные ворота капеллы, прилегающей к западной части замка. Обойти её уже не представлялось возможным.

В воротах имелась небольшая калитка.

– Что будем делать? – спросила Оливия, глядя на Вильяма.

– Попробуем с Джеком открыть калитку, – ответил он. – В противном случае нам придётся возвращаться.

Молодые люди подошли к воротам и, что есть силы, навалились на внутреннюю дверь. На удивление она сразу открылась. Оказалось, что калитка была заперта изнутри на деревянный засов, который от времени подгнил и легко сломался от сильного толчка.

Внутри здание капеллы было в таком же запустении, как и интерьер замка. Во всех углах пыль и паутина. В стрельчатых окнах разбиты стёкла. Хотя судя по их не витражным осколкам на полу, они были не так давно поменяны.

Со стен отваливалась штукатурка, оставляя на мраморном полу большие белые кляксы. Множество ниш заполняли полуразвалившиеся статуи святых, а над арочными сводами нависали отклеивающиеся живописные фрески, грозя упасть на голову нерадивому посетителю.

В стене, примыкающей к замку, имелась дверь, ведущая в хоры, расположенные над вторым входом в капеллу.

Посреди зала возвышался небольшой пьедестал, на котором когда-то проходило отпевание усопших. На нём и сейчас лежала чёрная выцветшая парча. От пьедестала была раскатана ковровая дорожка, ведущая к дверям, расположенным в противоположной от замка стене. Над дверями выступал арочный свод с готическим крестом и надписью на латыни. И без осмотра стало понятно, что за ними располагался фамильный склеп.

Молодые люди сделали беглый осмотр помещения, гнетущая обстановка не располагала к тому, чтобы там долго находиться, и направились ко второму входу, ведущему во двор замка. Здесь так же были большие чугунные ворота и маленькая калитка в них, которую они без труда открыли.

Пройдя внутренний двор, покрытый всё теми же зарослями, они почувствовали чесночный запах и поняли, что подходят к выходу. Наконец впереди послышались голоса Михая и Томаша, а потом показались и они сами.

Вильям сообщил им, что осмотр на сегодня завершён, и можно закрывать все вскрытые двери замка обратно.

– Не беспокойтесь, всё будет сделано – заверил его Томаш. – Вы можете с Михаем выезжать, а я здесь всё закрою и догоню вас.

– Тем более что надвигается опять гроза, – добавил Михай. – Чувствуете, как парит, явно будет дождь и если он застанет нас в дороге, то мы можем здорово застрять. Сюда мы ехали на подъём, а обратно поедем на спуск. Дорогу сильно размывает водой, и лошади могут запросто переломать себе копыта на раскисшей глине.

– А по-моему небо чистое, – сказала Амелия, придерживая шляпку и поднимая голову вверх.

– Да вы поглядите туда, – показал им в сторону Михай.

Все посмотрели в указанном направлении и увидели перину чёрных туч, тяжёлым эшелоном тянущихся с юга.

– Они идут с южного перевала, – пояснил трактирщик. – Там сейчас дождь, но скоро он придёт сюда. Ветер дует в нашем направлении. Это нормальное для наших мест явление, смена солнца и дождя происходит быстро и по несколько раз в день.

– Ну что же, тогда не будем терять ни минуты, – сказал Вильям. – С нами дамы, а значит не желательно подвергать их такому риску. Едем немедля, – и, вскочив на свою лошадь, пригласил остальных последовать его примеру.

9 глава

Михай оказался прав, надвигалась гроза. Причём чёрные тучи очень быстро расползались по небу, словно на холст художника залитый голубой невысохшей акварелью кто-то капнул чернил. Ветер усиливался, клоня кроны деревьев всё сильней и неся в себе влагу наступающего дождя. Солнце, только что светившее и обогревавшее землю резко исчезло, спрятавшись за плотными дождевыми облаками. Погода менялась на глазах.

Молодые люди, сидевшие уже в сёдлах, решили всё-таки дождаться старосту, который должен был закрыть обратно двери замка. Однако спустя пять минут ожиданий Джек не выдержал и предложил выдвигаться в направлении деревни.

– Вильям, нужно ехать, – сказал он. – Думаю, что не стоит тратить зря время. Михай дождётся старосту, и они нас догонят, вот-вот лупанёт дождь, а на девушках нет даже плащей.

– Ты прав, едем, – согласился тот.

Молодые люди пришпорили лошадей и, выстроившись вереницей, поехали обратно. Вильям всё время оглядывался на невесту и сестру, переживая, что они могут отстать, но девушки хорошо держались в седле. Они лихо преодолевали путь по узкой заросшей тропе, идущей через густой лес.

Прошло уже достаточно времени, чтобы выехать на открытый участок дороги, но деревья продолжали их окружать со всех сторон. Наконец, Вильям остановился.

– Что-то не так, – сказал он озадаченно, – лес давно должен был закончиться, а мы наоборот оказываемся всё глубже в его зарослях. Посмотрите, тропы уже почти не видно, а между тем сюда мы ехали по широкой дороге.

– Как же так? – удивился не меньше его Джек. – Ведь мы никуда не сворачивали и ехали всё время прямо. Другой дороги я здесь тоже не видел.

– Мы что, заблудились? – встревоженно спросила Амелия.

– Похоже, что так, – ответила за них Оливия.

– Ну что, попробуем вернуться? – предложил Вильяму, Джек.

– Боюсь, до дождя не успеем, – ответил тот, глядя на сгущающиеся над головой тучи.

Небо совсем заволокло низкими облаками, полностью заслонившими солнечный свет. Несмотря на ещё не очень позднее время, стало темно как ночью. Лес трещал и гнулся от ветра, угрожая и вовсе проглотить затерявшихся путников. Уже начали капать мелкие капли дождя, предупреждая о надвигающемся ливне.

– Будем ехать по этой тропе, пока она нас куда-нибудь не выведет, – сказал Вильям. – Ведь кто-то же её протоптал, в противном случае мы рискуем совсем заблудиться.

– Хорошо, согласен, – одобрил его предложение Джек. – Итак, вперёд!

И они двинулись дальше по узкой дорожке, идущей через густой и тёмный лес. Дождь усиливался, попадая на них уже через толщу лиственного покрова крон. Намокшие ветки хлестали по лицу.

Вильям всё время останавливался, чтобы придержать рукой очередную ветку и пропустить девушек вперёд. Вспышки молний периодически освещали им путь. В душе молодых людей уже нарастала тревога, которую каждый пытался скрыть.

Вскоре лес начал редеть и неожиданно для всех тропа вывела их на опушку леса, за которой словно из-под земли вырос большой каменный дом. Путники в растерянности остановились, словно не веря своим глазам.

– Да это же охотничий дом, – вдруг сказал Джек. – Вот две башни, которые мы видели со смотровой площадки замка.

– Точно, это он, – согласился Вильям. – Придётся попробовать попасть в него, чтобы укрыться от дождя. Дальше ехать, чтобы вернуться в деревню не имеет смысла.

Неожиданно сверкнула молния, осветив своей вспышкой найденное строение. Раздался оглушительный гром, напугавший лошадей так, что они чуть не скинули своих седоков. Не теряя, ни секунды группа путников помчалась к поиску спасительных дверей.

Как оказалось, входов была два. Один начинался с большого крыльца в виде террасы и скорей всего был парадным, другой имел только пару ступенек и находился в одной из башенок. Вильям предложил попробовать войти именно через него, так как терраса вся заросла. Не церемонясь, они с Джеком сбили найденным камнем большой ржавый навесной замок и открыли дверь.

– Заходите скорей, – пригласил девушек молодой граф.

Девушки спрыгнули с лошадей и заскочили быстро в дом. Джек помог Вильяму отвести и привязать животных в шатре с разбитыми окнами, где стояли только четыре скамейки для отдыха. Но главное, что тут имелась не протекающая крыша. А затем вместе с ним побежал под дождём в распахнутую дверь башенки, где их встретила непроглядная темнота. Вильям даже сначала наткнулся на кого-то, и чуть не упал. Оказалось, что это были девушки, стоявшие в кромешной тьме как вкопанные, так как боялись где-нибудь оступиться.

Джек чиркнул шведской спичкой и осветил помещение. Взорам вошедших гостей открылась витая лестница, ведущая наверх башни, а за ней проход в узкий длинный коридор. Стены этого коридора были покрыты хорошо сохранившимся алебастром, отражающим свет огонька, а у входа висели подсвечники с вставленными в них восковыми свечами. Подойдя к одному из них, Джек зажёг один из подсвечников и, протянув его Вильяму, сказал:

– Веди нас хозяин.

– Ну что же, пройдёмте, – пригласил тот всех за собой.

И они двинулись вглубь здания, где можно было отчётливо разглядеть в конце коридора приоткрытую дверь. За ней заблудших путников ждал большой зал.

Это была комната настоящего любителя охоты. На стенах висели чучела голов животных: лосей, кабанов, и горных козлов с витыми рогами. У одной из стен стоял огромный камин, над которым висел портрет прекрасной молодой девушки в охотничьем костюме, с лежащим у её стройных ног благородным оленем.

Джек и Вильям обошли всю комнату, чтобы зажечь имеющиеся в ней канделябры и подсвечники. Когда стало совсем светло, они увидели ещё несколько украшавших стены картин. Все изображения на них, так или иначе, были посвящены сюжетам из жизни охотников, когда-то по всей вероятности посещавших этот дом и проводивших здесь свой охотничий досуг. Напротив камина висел большой пёстрый и некогда прекрасный ковёр, теперь немного выцветший и кое-где поеденный молью.

Из мебели здесь было всё самое необходимое; большой тёмного дерева стол и стулья, массивный старинный шкаф, буфет с красивой, но покрытой от времени пылью посудой и роскошное глубокое кресло возле камина, без сомнения предназначенное для владельца этого мини замка. Имелась и другая дверь, ведущая в остававшуюся пока скрытой часть охотничьего дома.

– Недурно, – пробормотал Джек, осматривая внимательно весь этот вычурный интерьер.

– Здесь и расположимся, – сказал Вильям с ноткой хозяина, небрежно бросив шляпу на комод и бухнувшись в шикарное кресло, издавшее при этом громкий визг.

Девушки тоже валились от усталости, поэтому уже сидели, раскинувшись и осматривая комнату на удобных деревянных стульях. Всех начинал понемногу мучить голод, а вымокшая одежда заставляла ёжиться и мёрзнуть, несмотря на то, что сейчас было лето.

– Нужно попробовать разжечь камин, – предложил Джек, – кажется, в нём лежит небольшая охапка дров, этого будет вполне достаточно, чтобы хоть как-то просушиться.

– Давай попробуем, – согласно кивнул головой Вильям, – а то, как бы наши дамы не подхватили простуду. Остаётся только надеяться, что дымоход не забит, и мы случайно не задохнёмся здесь от угарного газа.

Джек подошёл к камину, повозился немного с растопкой и чиркнул спичкой. Сначала растопка немного подымила, затем чуть отсыревшие дрова всё-таки схватились, и серое облачко быстро втянулось в дымоход, который громко загудел, заставляя языки жёлтого пламени подниматься вверх. Поленья полыхнули и весело затрещали, заведя между собой звонкий разговор. Комнату стало заполнять тепло и лёгкий аромат дровяного костра. Кладка дымохода прогрелась, и на ней выступили капельки конденсата.

– Теперь давай подвинем этот стол ближе к огню и попробуем перекусить теми запасами, которые у нас остались, – обратился Вильям к Джеку.

Старый массивный стол оказался настолько тяжёлым, что молодые люди с трудом оторвали его от пола и поднесли поближе к камину. Девушки помогли перенести стулья и через пять минут все уже сидели у согревавшего их огня, доедая те остатки еды, которые у них были.

– Ах, сейчас бы бокальчик вина, – фантазируя и улыбаясь, пропел Джек.

Вильям встал, подошёл к буфету, и, открыв в нём маленькую резную дверцу, вытащил из его глубин бутылку.

– Браво, Вильям, – похвалил его Джек. – Остаётся надеяться, что в этом сосуде вино и что радушный хозяин этого дома угостит им своих гостей.

– Главное, чтобы оно не превратилось от времени в уксус, – сказал молодой граф, откупоривая вожделенный сосуд и наливая себе в стакан немного жидкости ярко-красного цвета, похожей на свежую кровь.

Сделав глоток, молодой человек немного закашлялся, как будто подавился, потом причмокнул, поставил бутылку на стол и произнёс:

– Вот это да, великолепное терпкое вино, коего я даже и не пивал ни разу.

– Отлично! – обрадовался Джек. – Теперь мы точно не замёрзнем.

Затем он наполнил бокалы девушкам и себе.

– Итак, Вильям и Амелия, за вас и ваше наследство, – произнёс молодой человек с пафосом и залпом опрокинул свой бокал.

Девушки, в отличие от молодых людей лишь слегка прикоснулись к напитку, а Оливия даже немного поморщилась, отметив, что оно кислит и вяжет во рту.

– Помилуй, дорогая, замечательное сухое вино, – возразил ей Вильям.

Молодые люди, наконец, немного отогрелись и почти высохли, удобно расположившись каждый на своём месте. Вильям, как ему и полагалось, по-прежнему сидел в самом большом и удобном кресле возле камина, в котором уже догорали кем-то оставленные дрова.

На улице же продолжала бушевать стихия. По единственному небольшому окну звенели крупные капли дождя, и стучала ветка разросшегося рядом с ним дуба. В дымоходе гулко завывал ветер, разнося своё эхо по пустым комнатам. Всё говорило о том, что до утра погода не позволит гостям покинуть стен охотничьего дома.

– А я даже не прихватила из гостиницы в Бистрице ни одного платья, – грустно сказала Амелия, осматривая себя.

– Так и я тоже, – вторила ей Оливия, так же взглянув на своё изодранное платье, – хорошо ещё нас никто не видит из наших знакомых.

– Мы вас девушки любим в любом одеянии, – улыбнувшись, успокоил их Вильям.

– Согласен, – поддержал его Джек и добавил, – а как радушный хозяин этого дома, ты Вильям мог бы пригласить нас в одну из гостевых комнат, которые наверняка здесь имеются. Ведь бывали же в этом доме особы женского пола, если судить по висящим на стенах картинам. В комнатах наверняка может найтись что-нибудь из дамского гардероба.

– А, в самом деле, – сказал молодой граф, вставая с кресла и беря в руку канделябр. – Надо пойти осмотреть и другие помещения этого дома. Ведь нам всё равно придётся здесь остаться до утра, не будем же мы спать на стульях. Идёмте, – позвал он всех за собой, открывая дверь, ведущую в неизученную часть дома.

И все направились за Вильямом как за полноправным хозяином.

В конце другого коридора ведущего вглубь виднелось круглое окошко с цветным витражом, а по левой стороне располагались несколько гостевых спален.

Вильям открыл одну за другой пару дверей и взору путников открылся почти одинаковый интерьер; по одной широкой кровати, по одной прикроватной тумбочке, по одному туалетному столику и узкому высокому шкафчику. Вся мебель была выполнена всё из того же тёмного орехового дерева и давным-давно устарела. Некогда прекрасные обои, кое-где свисали оторванными кусками, оголяя серые шершавые стены.

Джек зашёл в одну из комнат и открыл шкаф.

– Э, да здесь для нас с тобой Вильям полно одежды, – сказал он. – Хотя такие сюртуки и вышли давно из моды, они замечательно сохранились и к тому же абсолютно сухие, в отличие от нашего одеяния. Правда я здесь не нахожу женского белья, но может оно есть в другой комнате.

Но в другой комнате оказалось всё то же самое, только мужская одежда и больше ничего. Вильям пошёл дальше, дойдя до конца коридора, который резко поворачивал и заканчивался ещё одной дверью. Открыв её, молодые люди зашли в истинно дамскую спальню. Она была похожа на будуар какой-нибудь фрейлины, и имела более дорогую меблировку и широкое окно с видом на озеро.

– А мы этот водоём даже не видели с площадки замка, – заметил Джек, подходя к окну.

– Так ты посмотри, какие заросли вокруг него, – ответил Вильям, тоже смотря на озеро, сплошь покрытое ненюфарами. – К тому же оно полностью затянуто зелёной тиной.

– Ой, какая милота! – воскликнула Амелия, открыв стоявший в комнате красивый резной шкаф. – Да тут полно платьев для нас с тобой, Оливия. И какие они богатые и красивые, – не переставала восхищаться девушка.

Оливия тут же присоединилась к Амелии и Джек с Вильямом были для них ненадолго забыты.

Молодые люди решили не мешать девушкам и разошлись по двум предыдущим спальням, чтобы переодеться в чистое сухое бельё. Когда Вильям вышел в коридор, его уже встречала невеста в новом голубом платье покрытым золотой вышивкой, с высоким воротником и рюшами на рукавах. Жемчужное ожерелье добавляло её наряду богатства и красоты.

Амелия так же облачилась в новое платье, только более вычурного фасона и зелёного выцветшего цвета. Оба наряда были явно из другой эпохи, но прекрасно сидели на девушках, подчёркивая все их достоинства.

Оливия даже слегка крутанулась, представляя себя некой принцессой, танцующей на королевском балу с воображаемым кавалером. С пола тут же поднялось небольшое облачко пыли.

– Наши девушки просто прекрасны, – улыбаясь, констатировал Вильям и протянул Оливии свою руку.

Молодые люди прошли обратно в гостиную, и расселись по своим местам. Огонь в камине почти погас, а других дров здесь не было, оставалось смотреть на снопы вылетающих в дымоход искр и допивать единственную бутылку вина. Взглянув на свои карманные часы, Джек объявил, что уже ни много ни мало одиннадцать часов вечера, и пора бы подумать об отдыхе.

– Ну что же, Джек прав, – согласился Вильям. – Все мы сегодня сильно устали и нам необходимо как следует восстановить силы. Я отправлюсь в спальню, смежную с этой комнатой, следующую думаю, займёт Оливия, ну а крайней большой спальней, располагайте вы, Джек и Амелия. Не обещаю вам всем свежего накрахмаленного постельного белья, но кровати в комнатах имеются, а это для нас сейчас самое главное.

Все с ним согласились и потихоньку разошлись, пожелав друг другу доброй ночи. Последним столовую покинул Вильям, дождавшись, когда полностью погаснет огонь в камине и затушив не догоревшие свечи.

10 глава

Всю ночь на улице бушевала стихия; лил проливной дождь, сверкала молния. Раскаты грома оглушали и вселяли суеверный страх. В щелях рассохшихся оконных рам завывал бесноватый ветер. Проникающая под стёкла дождевая вода стекала на паркет со звонким и зловещим эхом.

Молодой граф лежал на старой кровати с пожелтевшим тюфяком и пытался представить, что находится в Атланте. Однако очередной рокочущий гул возвращал его вновь и вновь в пустую холодную комнату, расположенную не на уютном ранчо отца, а в старом каменном доме, стены которого сейчас стенали и плакали от разыгравшейся непогоды.

Очередная вспышка молнии озарила спальню так ярко, что её свет проник даже через закрытые веки Вильяма, заставив его невольно открыть глаза.

Темно. Пахло плесенью и сырым деревом. Из-за гуляющих сквозняков дверь спальни постоянно приоткрывалась и стукала о косяк. Молодой граф лежал неподвижно и смотрел на её мерные покачивания, словно на магический маятник гипнотизёра.

Вот дверь распахнулась чуть шире, затем ещё шире и через минуту она уже открылась полностью. За ней виден тёмный коридор, в котором словно неоткуда появляется женская фигура. Нет, это не Оливия. На ней длинное обтягивающее точёную фигуру старинное платье. На голове высокая причёска и гребень с драгоценными каменьями, но лица женщины или девушки во мраке не разглядеть. От неё веет невероятно знакомым благоуханием весны. Вильям уже обонял этот чарующий фимиам, сначала там, на пароходе, а затем в номере гостиницы.

Образ туманен и словно плывёт над полом, приближаясь к молодому графу всё ближе и ближе, пока не оказывается у самой его кровати. Приторный аромат горной лаванды и душистых цветов окутал Вильяма ещё плотнее. Ему кажется, что это галлюцинация. Фантом наклоняется над ним, и он вдруг отчётливо слышит слова, которые раздаются у него в голове:

– Найди меня, любимый, я жду тебя, – голос нежный и чувственный, с мягким тембром, проникающим во все уголки сознания, в каждую клеточку мозга.

Молодой граф ощутил нервную дрожь по всему телу и приятную истому внизу живота. Голова его закружилась, и он стал проваливаться в летаргический сон. А голос тем временем всё заполнял его какой-то внутренний слух странными фразами:

– Найди часовню, открой дверь, и мы будем с тобой навеки. Только открой эту дверь и освободи…

Новый раскат грома заглушил последние слова, прогремев над самой крышей и опять разбудив Вильяма. Затем последовал крик, пронзительный и звонкий, заполнивший все углы охотничьего дома.

С Вильяма словно слетела пелена. Он быстро вскочил и выбежал в коридор, в конце которого уже стоял взволнованный Джек, с зажжённой свечой в руке и сигарой в зубах.

– Похоже, это мисс Оливия, – сказал он, увидев Вильяма.

Молодой граф, забыв об этикете и не постучав в дверь, быстро вошёл в спальню девушки и услышал то ли лёгкий свист, то ли странное шипение, затихшее через пару секунд.

Оливия лежала на кровати и тяжело дышала. В комнате было очень темно, и молодой граф позволил себе зажечь настенный фонарь, наполнивший комнату мягким жёлтым светом.

Девушка была облачена в голубое платье из гардероба прежней хозяйки, за неимением сорочки для сна, на котором позволила себе распахнуть лишь ворот и ослабить тугую шнуровку. Старое же шерстяное одеяло валялось рядом. Освободив свои каштановые волосы от ленты, она разметала их по пожелтевшей от времени подушке. Её широко открытые глаза вперились во вбежавших к ней молодых людей. Одна рука девушки покоилась на часто подымаемой от вздохов груди, другая была опущена и свисала с зажатым между пальцев жемчужным ожерельем.

Вильям стремглав бросился к невесте и, встав на колени возле её кровати, спросил:

– Оливия, что с тобой, любимая моя? Почему ты кричала? – голос его был полон тревоги и любви.

– Где? Где она? – опасливо озираясь по сторонам, прошептала девушка.

– Да кто? Кто? О ком ты говоришь?

– Змея, мерзкая холодная змея, – поморщившись, ответила Оливия.

– Помилуй, дорогая, – успокоил её Вильям, сжав ей немного руку, – здесь нет никакой змеи. Это был сон, всего лишь страшный сон.

– Сон, – повторила девушка, тяжело вздыхая. Потом вдруг привстала и громко защебетала, – Нет-нет, это не сон. Я чувствовала её, слышала её, ощущала её. Она обвила мне шею и сдавила так, что я не могла дышать. Затем зашипела, сверкнув своими глазами, и укусила меня сюда, – и девушка схватилась рукой, в которой держала сорванное ожерелье, за шею.

Увидев его, она вдруг вскрикнула и отбросила украшение в угол комнаты. Там оно громко упало и легло застёжкой вперёд, в самом деле, напоминая ползущую по полу змею. Оливия приподнялась и прижалась вся, дрожа, к груди молодого человека.

– Успокойся милая, – сказал он, проводя рукой по её волосам, – ты со мной и тебя никто не обидит, никакая змея.

Тут подошла слегка растрёпанная Амелия и протянула будущей невестке стакан с водой:

– Вот, выпей, – сказала она, – тебе полегчает. Это дождевая.

Оливия убрала от шеи руку и взяла протянутый ей стакан. Только девушка не успела сделать и глотка, так как вдруг заметила, что её пальцы испачканы кровью. Она поставила измазанный бурыми пятнами стакан на прикроватную тумбочку и уставилась на свои ладони.

– О Боже! Что это, Вильям? Это кровь?

Вильям побледнел и взглянул на предполагаемое место укуса. Чуть ниже левой скулы, по бархатистой смуглой коже, из едва заметной ранки, сочилась тонкой струйкой алая кровь. Приглядевшись, он заметил в ранке два глубоких отверстия, как от прокола острым предметом.

Амелия тем временем, так же заметив кровь на шее девушки, быстро сбегала в свою спальню и принесла оттуда пёстрый женский бант. Вильям встал и отошёл в сторону, чтобы ей не мешать. Сестра умело обвязала бантом шею его возлюбленной и опустила её голову обратно на подушку. Оливия была бледна и по-прежнему вся дрожала.

– Скорей всего она хотела снять ожерелье и укололась его застёжкой, – предположил Джек, поднимая с пола брошенное украшение и внимательно осматривая его. – Да вот же, здесь до сих пор сохранились капельки крови, – показал он на голову змеи и протянул ожерелье Вильяму.

Тот даже не взглянув на него, сунул ожерелье в карман.

– Я задержусь здесь до утра, – сказал он Джеку и сестре, садясь на единственный в комнате стул, – спасибо вам за помощь. Идите, отдыхайте, а утром соберёмся и поедем обратно. Задуйте фонарь, мне будет достаточно и одной свечи.

Амелия и Джек пожелали им доброй ночи и снова ушли в свою комнату. Вильям остался сидеть на стуле и смотреть на Оливию. Девушка иногда вздрагивала, то закрывая, то открывая глаза, но наконец, немного успокоилась и усталость взяла своё, погрузив её в крепкий сон.

Как оказалось, Вильям ошибался, надеясь утром покинуть охотничий дом. Ночной дождь с грозой, конечно, закончился, ветер утих, но вот Оливия чувствовала себя по-прежнему плохо. То ли ночной кошмар, навеянный непогодой, так повлиял на девушку, то ли укол застёжкой в шею, от которого пошла кровь, только даже с наступлением дня Оливия не смогла встать с кровати, ссылаясь на головокружение, ломоту в теле и сильную слабость.

Однако оставаться здесь тоже было нельзя: у них не имелось с собой ни еды, ни воды. Поэтому молодые люди решили так; Джек с Амелией срочно отправляются в деревню и привозят сюда всё самое необходимое, прихватив не только еду, но и врача. Если же в деревне доктора не окажется, Джек обещал привезти его даже из самой Бистрицы.

Приходилось только надеяться, что молодые люди без труда найдут дорогу. Амелия опять переоделась в своё старое, более подходящее для поездки верхом платье и они с Джеком пустились в путь.

Вильям же решил в их отсутствие досмотреть остальную часть охотничьего дома.

Новый день принёс много солнца и тепла. О ночной стихии напоминали только капли воды на листьях деревьев и траве, да большие лужи.

Молодой человек прошёл столовую, в которой они вчера топили камин и так мирно провели вечер, миновал коридор, через который вошли, и открыл дверь в противоположную половину дома. Здесь он оказался в ещё одном помещении с камином, небольшим столом и несколькими картинами в старых золочёных рамах. Быстро миновав его, он вошёл в другую комнату, разительно меньше остальных. В ней находился старый письменный стол, книжный шкаф забитый старинными фолиантами и трюмо с зеркалом, завешенным куском какой-то тряпки. Особое внимание здесь привлекал к себе портрет старика.

Высокий и худой в прекрасном камзоле, вышедшем из моды ещё лет сто назад, он как живой смотрел с картины на вошедшего гостя и словно был недоволен его приходом. На шее старого вельможи висела золотая цепь, глаза горели злобой и ненавистью, губы сжаты, острый подбородок выставлен вперёд.

Картина никак не вписывалась в окружающий интерьер и висела как-то сбоку, прямо за открытой дверью, словно случайно попала сюда.

Вильям открыл другую дверь и оказался в длинном коридоре, выведшем его на террасу с крыльцом. Это и был главный вход в дом. Сбоку имелась узкая винтовая лестница, ведущая на чердак второй башенки. Поднявшись по ней, молодой граф оказался в маленькой с конусообразным потолком комнате. Окно из-за толстого слоя пыли на стекле пропускало сюда совсем немного света, отчего тут стоял полумрак. На стенах не было ничего, кроме облупившейся штукатурки, мебель отсутствовала.

Вильям мельком оглядел в протёртое рукавом окно окрестности и поспешил обратно вниз. Он торопился вернуться к Оливии, боясь, что она проснётся, а его не окажется рядом. Однако зайдя к ней в комнату, он нашёл её в том же состоянии, в каком и оставил. Девушка по-прежнему спала.

День вовсю занимался и был уже полдень, когда он вдруг услышал топот копыт и громкие разговоры во дворе. Джек выполнил свою миссию и привёз не только съестные припасы, но и сельского врача, а вместе с ними опять пожаловал и староста деревни. После исчезновения молодых людей в прошедшую бурю, они с Михаем уже опасались, не сгинули ли те в местных топких болотах. Какого же было их удивление, когда в таверну ввалились О'Браен и его жена, уставшие, помятые и весьма встревоженные.

Амелия поддалась уговорам мужа и не вернулась, оставшись пока в трактире у Михая.

Представившись Вильяму на немецком языке с непонятным акцентом, как доктор Зейн, почтенный господин с небольшим чемоданчиком проследовал за ним в комнату девушки.

Было что-то в облике этого пожилого эскулапа восточное. Это сразу отметили про себя и молодой граф и его невеста. Лысая голова, широкое лицо с козлиной бородкой и очки, за которыми прятались раскосые глаза буравчики, невольно вызывали доверие, полностью соответствуя каноническому образу профессора какого-нибудь медицинского университета.

С любовью и волнением в сердце Вильям ждал, когда доктор закончит осмотр Оливии. Они с Джеком сидели в столовой и курили привезённые им сигары. Есть на удивление, Вильям пока не хотел. Томаш тем временем занялся лошадьми, до сих пор привязанными под навесом.

Наконец доктор вышел и, поправив очочки на своём маленьком носу в виде картофелины, сказал:

– Очень жаль господа, но вам пока придётся остаться в этом доме, – голос его был тихим и немного писклявым. – Девушка очень слаба, чтобы вынести переезд в более комфортные условия, верхом. А другого способа перемещения отсюда, я не вижу.

– Но что с ней? – с тревогой спросил его, Вильям.

– Жара у неё нет, это хорошо. Значит это не болотная лихорадка или простуда, а вот крови мне кажется у неё маловато, отсюда и слабость. Барышня сообщила, что её укусила змея, но у нас водятся только гадюки и после их укуса всегда начинается температура. Да и ранки, которые едва видны у неё на шее, больше похожи на прокол острым предметом.

– Она доктор укололась острой иглой от застёжки ожерелья, висевшего на ней, – пояснил Вильям. И тут же вспомнил, что ещё вчера впопыхах засунул то самое ожерелье себе в карман. Поискав там его, он вытянул украшение и показал удивлённому доктору.

– Кхм, – кашлянул тот, осматривая застёжку и при этом, бормоча, – красивая вещь, но из-за такого пустяка… – И добавил, уже более громко, – Впредь нужно быть осторожней. Я на столике у больной оставил мазь, замешанную на травах. Пусть мажет этой мазью свою шею несколько раз в день, и тогда, обещаю, рана быстро затянется. Усильте питание и давайте больше воды. А теперь позвольте откланяться, меня ждут и другие больные.

Расплачиваясь с врачом за услуги, Вильям попросил его приехать и на следующий день, если того, конечно это не затруднит.

– В общем-то, мой долг мне велит навещать моих пациентов до полного их выздоровления, – сказал доктор, взглянув на свой гонорар в виде нескольких бумажных купюр, – поэтому завтра я непременно загляну к вам. Вот только неплохо было бы вам расчистить сюда дорогу для моих дрожек. А то верхом я рискую рано или поздно свернуть себе шею, – добавил он.

– Хорошо, мистер Зейн мы будем ждать вас, – сказал напоследок молодой человек, провожая доктора.

Вильям был сильно расстроен после этого визита, но всё же взял себя в руки и решил, что стоит последовать совету врача; остаться на время недомоганий своей невесты в охотничьем доме. Однако для дальнейшего комфортного здесь пребывания, как правильно заметил доктор, нужно было многое поменять.

Для начала Вильям обратился к деревенскому старосте с просьбой собрать в деревне бригаду людей, желающих хорошо заработать и немедленно заняться расчисткой тропы, сделав из неё полноценную дорогу, пригодную не только для верховой езды, но и для проезда любой повозки или тарантаса. Так же он попросил старосту нанять местных мастеров, если таковые имеются для наведения порядка и небольшого ремонта в самом охотничьем доме.

Жить Оливии даже несколько дней в таких условиях, которые тут были на данный момент, Вильям позволить не мог. И, в конце концов, он попросил Джека вновь съездить в город и привезти для девушки служанку; опытную и готовую умело ухаживать за своей госпожой.

При этом Вильям выписал два щедрых чека. Один чек он отдал Джеку, чтобы тот в Бистрице снял наличные и привёз их сюда, для расплаты с рабочими и закупки необходимых современных вещей, другой – передал старосте.

– Возможно, мне потребуется временный управляющий, – обратился Вильям к Томашу, – не могли бы вы, дорогой друг, найти мне нужного кандидата?

– У нас в деревне есть только один человек, который справится с такой должностью, сэр, – учтиво ответил староста, – это мой брат Милош. Раньше он служил знатному молдавскому боярину, жившему в Валахии, но после революции вернулся сюда и помогает мне по хозяйству. Я пришлю брата сегодня же, вместе с бригадой рабочих. Его жена, кстати, прекрасная кухарка и могла бы приехать вместе с ним.

– Хорошо, пускай приезжают вместе, работы здесь и ей хватит, – дал согласие молодой граф.

Уже наступил вечер, когда Томаш, как и обещал, привёз своего брата и его жену. Это были люди средних лет, с видимым опытом работы на хозяина, так как сразу принялись каждый за своё дело. Жена, которую звали Жулия, прошла на кухню, куда заносили привезённые ими продукты, а брат старосты Милош, вместе с приехавшими с ним работягами занялся наведением порядка в указанных Вильямом комнатах.

К моменту заката солнца в уютной прибранной столовой молодого графа и его невесту ожидал настоящий сытный ужин. А в убранных спальнях застеленные чистым бельём кровати были готовы принять своих новых хозяев с подобающим им комфортом и теплом.

11 глава

Три дня бригада рабочих с рвением и энтузиазмом прокладывала дорогу к охотничьему дому и замку. Нещадно пилили деревья, рубили кустарник, выкорчёвывали пни, расширяли проезд. Даже заросшее озеро освободили от ряски и заполонявших его лилий.

В самом доме так же были проведены отделочные и восстановительные работы. Отчищены стены и полы, отремонтировано крыльцо с террасой главного входа.

Управляющий Милош оказался прекрасным руководителем и помощником в доме. Его жена Жулия великолепно готовила и вкусно кормила графа, его невесту и Джека с Амелией, которая вернулась из деревенской гостиницы сразу на следующий день.

Оливия начала немного выздоравливать и чувствовала себя с каждым днём всё лучше. Тем более Джек привёз девушке с города личную служанку, нанятую через агентство в Бистрице. Звали её Силицией. Она явно была носительницей итальянских корней.

Силиция не только помогала во всём своей новой хозяйке, но и делала кое-какую хозяйственную работу. Охотничий дом действительно преобразился. Только обшарпанные наружные стены напоминали о его прежнем, плачевном состоянии. Внутри же всё было вычищено до блеска и даже заменена часть устаревшей мебели, так как Вильям совсем не скупился на деньги.

К концу недели молодой граф решил съездить в город, чтобы узнать, как продвигаются дела по продаже восточной части земель и отбить несколько телеграмм отцу. Джек вызвался ехать с ним.

Дом был оставлен на попечительство управляющего Милоша и Амелии. Девушка занялась обустройством территории, разбивая под своим чутким руководством цветники и клумбы, биваки и куртины.

Оливию через день навещал доктор Зейн, травяной бальзам которого с чудодейственной скоростью затягивал глубокую шейную рану девушки. И вообще она снова расцвела и похорошела, подключившись к работам Амелии по наведению порядка в саду. Девушки прекрасно проводили время и ни в чём не нуждались.

Каждое утро Михай привозил в охотничий дом свежие продукты; молоко, творог, яйца и мясо. Из всей бригады рабочих Милош оставил на постоянной основе только двоих: плотника и зеленщика, занимающегося садом.

Спустя два дня вернулись и Вильям с Джеком. Молодой граф почувствовал себя настоящим хозяином, въезжая на территорию прилегающих к замку земель. Дороги были проложены и обозначены бордюрами из камней. Двор охотничьего дома преобразился и утопал в цветниках и альпийских горках: розах, нарциссах и рододендронах. Озеро, некогда заросшее и заболоченное, блестело своей зеркальной гладью и приглашало к прогулкам по очищенному берегу. Всё говорило о том, что у некогда запущенного имения появился хозяин.

Посетив город, Вильям узнал, что на его счёт поступил большой платёж от проданных в Бистрице и Брашове земель. Как и советовал ему отец, значительную часть денег он перевёл в золотые слитки. В Америку была отбита телеграмма, что земли проданы, деньги вложены и вообще с основной частью дел, ради которых он сюда приехал, было покончено.

Правда, Вильям не упомянул про то, что им на время пришлось заселиться в охотничий дом, но это он считал мелочью. Молодой граф надеялся в ближайшее время вернуться в Брашов, чтобы с будущим тестем Джемсом Уайтом обговорить дату свадьбы с Оливией. Он мечтал отпраздновать это ярчайшее и долгожданное в его жизни событие бракосочетанием в Бистрицкой церкви, а все праздничные мероприятия провести в пределах охотничьего дома и замка, который тоже желал по возможности восстановить.

Всё-таки на один дом в лесу ушла уйма денег, и Вильяму не хотелось, чтобы все затраченные на это средства оказались выкинуты впустую. К тому же он начинал привыкать к новому месту жительства, и надеялся здесь задержаться до глубокой осени, а перезимовав у себя в Америке, вернуться на следующий год со своим отцом Гарри Дракулой-Карди.

Тем более ему казалось, он начинал понимать запрет родителя на продажу замка и его окрестностей. Скорей всего старый граф хотел сохранить своё родовое гнездо для будущих потомков. По крайней мере, так думал Вильям и мечтал что всё, что он сейчас делает, отец оценит по достоинству и будет только рад восстановлению замка и охотничьего дома.

Джек же с Амелией собирались уехать почти сразу после бракосочетания Вильяма с Оливией. Во-первых, как говорил Джек, подходило время к началу осени, и на их птицеферме и ранчо в Джорджии была куча накопившихся дел, а во-вторых – Амелия ужасно скучала по отцу, хоть и любила брата больше жизни.

Прошло восемнадцать дней с момента случайного, но уже ставшего постоянным, заселения молодых людей в охотничий дом. Оливия чувствовала себя хорошо и все начали уже забывать о странном ночном происшествие первой ночи, как внезапно, Вильям обнаружил пропажу жемчужного ожерелья.

Он помнил, что носил его последнее время всегда с собой, перекладывая из кармана одного пиджака в другой, не желая, чтобы оно хоть как-то случайно взволновало Оливию, попав ей на глаза. А тут привезли с города заказанный им сейф, в который он помимо денег решил убрать и само ожерелье, как вдруг нигде не смог его найти. Спрашивать у кого-либо он не стал, боясь лишними расспросами кого-нибудь обидеть подозрениями, понадеявшись, что рано или поздно оно найдётся само.

С началом новой недели Вильям решил, наконец, заняться замком. Задача была не из лёгких; требовалось расчистить огромный двор и хоть немного прибраться в комнатах и главном холле. На это раз Милош собрал команду рабочих побольше и, раздав указания, полученные от молодого графа, принялся за дело. Вильям лишь изредка поправлял его и делился своими советами.

Капеллу трогать он пока запретил, разрешив лишь открыть её большие входные двери.

Ему хотелось самому разобраться с местом погребения бывших владельцев замка, дабы не осквернить место их последнего пребывания. Для этого он взял одного рабочего и пригласил Джека.

Здание капеллы было построено в готическом стиле, и, примыкая к западной стене замка, отличалось от него, характерными арками с заострённым верхом и узкими высокими башнями с богато украшенным фасадом. Все элементы стиля подчёркивали вертикаль.

Большие сводчатые ворота в капеллу были заранее открыты под руководством управляющего. Зайдя во внутреннее помещение храма, Джек и Вильям направились к дверям склепа.

Молодой граф собирался спуститься в усыпальницу для осмотра захоронений своих предков. Всё-таки к таким вещам он относился с большим уважением и праздное любопытство в данном случае считал неуместным.

Однако железные двери были намертво замурованы, что вызвало невероятное удивление. Помимо тяжёлого засова, который с трудом удалось сдвинуть из-за наросшей ржавчины, внутренний замок оказался ещё и залит свинцом.

– Что за ерунда? – спросил Вильям, словно у самого себя. – Разве склепы так закрывают?

– Внутренний замок придётся ломать, – уведомил его рабочий, вставший на колени и заглянувший в замочную скважину.

– А может он просто забился грязью? – предположил Джек, жуя огрызок сигары.

– Не похоже, – ответил рабочий, – там явно залит металл, а не грязь.

– Вскрывайте, – дал команду Вильям.

Наймит достал взятый с собой инструмент и принялся за работу. Прошли не меньше десяти минут, прежде чем он выломал замок и отворил тяжёлую старую дверь.

– Готово, – доложил рабочий.

Вильям с Джеком зажгли заранее приготовленные фонари и переступили порог склепа. В нос ударил жуткий и сладковатый запах разложившихся тел и сырости. Сразу за дверью начиналась крутая каменная лестница. Ступенек было немного, и они быстро спустились вниз. Из-за недостатка кислорода фитили их фонарей горели очень тускло и Вильям с Джеком не могли оценить размеров всего помещения сразу.