Великий и Ужасный – 5 бесплатное чтение

Глава 1. Спуск

Трос гудел, жумар, карабины и прочая металлическая хренотень со сложными альпинистскими названиями поскрипывала и позвякивала, я болтался в темном зеве пещеры, как говно в проруби, время от времени поглядывая наверх. Честно говоря, уже можно было начинать беспокоиться: пацаны сверху капитально тупили. Подошвы ботинок упирались в поросшую мхом сырую стену пещеры, башка под каской с фонариком чесалась, пальцы ощущали холод камня, цепляясь за скальные выступы, а еще – хотелось жрать.

Пока добирались к Вороньему Прорыву на внедорожниках, пока разбирались со снаряжением – перекусить не успели, так что я мечтал уже спуститься на дно двухсотпятидесятиметрового природного колодца и сунуть руку в мешок с припасами. Главный принцип туризма какой? Правильно: взять побольше, унести подальше и все это там сожрать! Даже если туризм экстремально-хтонический. Но до конца спуска было еще капец как долго. Я преодолел не больше одной пятой пути в бездну.

– Эй, там, наверху! – заорал я. – Уснули, что ли? Евгеньич, ёлки! Чего застряли?!

Ответом мне была тишина. И обрезанный конец веревки, который, грациозно извиваясь, спланировал сверху. И связка гранат, прилетевшая прямо мне на башку!

– Данц! – ударились гранаты об каску, отскочили и улетели вниз.

– Сука… – горестно вздохнул я и вжался в стену.

Внизу грохнуло, послышался шум падающих камней, стены пещеры дрогнули. Ну, что за гадство! И кой хрен мне теперь делать? Решение пришло моментально: я почувствовал, как качнулась под ногой каменная глыба, и заорал:

– А-А-А-А-А! – и усилием обеих нижних конечностей вырвал ее из стены и столкнул вниз, в бездонную тьму.

Ляпнуло и ухнуло, поднялось облако пыли. Может, подумают, что я помер? Вжавшись в стену, я пытался руками и ногами по очереди нащупать какой-нибудь из колышков, оставленных для крепления страховки другими, более адекватными и умелыми спелеологами.

– Будем надеяться, что он сдох, – раздался чей-то голос сверху.

– Может, обрушим тут всё к чертовой матери? – спросил второй. – Этот орк – очень живучая сволочь.

– Обрушим? Тебя потом самого обрушат… Слышал, как он свалился? Образина, килограмм двести, наверное, весит… Валим отсюда скорей, пока эти не расчухались! Займись снарягой, чтобы они и не думали спускаться и помогать ублюдку, – посыпались мелкие камешки, гады сверху убрались от края входа в пещеру.

Меня малость отпустило: «эти» не убиты. «Эти» могли расчухаться! Так что мне оставалось просто подождать и понять – что за хрень там сверху произошла за те несколько минут, которые я висел в темноте. Зато – было время поразмыслить, как я дошел до жизни такой…

Всё очень просто: нужны были деньги. Неприлично много денег. За зиму «Орда» выросла на порядок, отделения общества хтонической самопомощи, они же – заведения общепита – появились практически во всех сервитутах от Черного моря до Байкала, и я носился по матушке-России как сумасшедший, исследуя местные прорывы и аномалии, занимаясь резьбой по шкуре новых ордынцев и подготавливая личный состав, материальную базу и административный ресурс к худшему. К чему худшему? К войне, конечно. Хурджин заверил – дед соврать не мог. Мертвые не врут.

Я не очень-то врубался, как оно всё будет, но встретить грядущие потрясения с голой жопой и кардом за спиной мне не улыбалось. Ну да, уруки не могут пользоваться огнестрелом. Не имеют права! А снага? На снага такой запрет не распространялся! Одними пожарными топорами многого не навоюешь, хотя для наших, ордынских орков это оружие и стало самым любимым с подачи моей омерзительной шестерки первообращенных мерзавцев. А кроме снага у меня были тролли, люди, гномы, даже – лаэгрим! Кстати, довольно много, чуть ли не полсотни. Эти ребята, проживавшие в Братске, видосы с моим крокодительством в Ород-Раве, то бишь – Баргузине оценили правильно. И спасение поселка на берегу Байкала, и замес с лесорубами, и прочее, всякое-разное. Бывают адекватные эльфы! И, что характерно, в неадекватном обществе они не задерживаются…

– БАБАЙ!!! – заорал спустя миллион лет Евгеньич. – Бабай, ты там не сдох?

– Не дождетесь! – откликнулся я. – Даже колышки нащупал и зацепился. Хрена с два я теперь сдохну!

– Фу-у-ух! – раздался облегченный вздох. – Нас тут какой-то хренью заморозили… Что-то вроде стазиса: протупили минут пятнадцать, могли только смотреть в одну точку. Мы с Кузей раздуплились, а остальные еще в каталепсии… И это! Сожгли почти всё снаряжение, гады! Рейд отменяется!

– Кто это был? – спросил я.

– А че-о-орт их знает! – бессильная злоба явно переполняла моего собеседника. – Маски, комбезы… Кто угодно! Без магии не обошлось.

Магия… Чертова гребаная магия! Тут из кожи вон лезешь, стараешься стать великим и могучим, а какая-то падла просто берет – и замораживает соратников, пока я тут на голой стене зависаю! Поубивал бы, честное слово!

– Подняться сможешь? – с некоторой надеждой спросил сталкер.

– Нет уж, дорогой вы мой Редада Евгеньич, если я поднимусь, то мы хрена с два заказ отработаем. А деньги нам капец как нужны!

– Так ты что – один полезешь? Там же эти… Ну, твари там. И как минимум один колдун. Бабай, не дури, у тебя получится подняться! – про тварей я помнил и про колдуна тоже.

– И пять пропавших девушек. И двенадцать шахтеров. И четыре наших пацана! Это не обсуждается, я буду спускаться и постараюсь их найти. Тут у меня веревки метров двадцать, колышки имеются, так что я потихонечку, помаленечку… Там отцепил, тут прицепил…

– Двести метров? У тебя же никакой альпинистской подготовки! – возмутился касог. – Подниматься легче, чем спускаться…

– Бабай! Гоу-прошка целая? – заорал раздуплившийся Кузя. – Давай, снимай там всё! Это будет фильм ужасов ваще-то! От первого лица! Назовем «Урук кродецца!» Пацаны говорили – твари на звук реагируют, так ты там их тихонечко убивай, ага? Чтобы они тебя не услышали. Мы спустим тебе еду и батарейки, и светильники, я наковыряю тут кое-чего! У меня есть капроновый шнур, этот… Порнокорт! Паро-врот! Пранакрот!

– Евгеньич, дай ему леща, пусть заткнется, а? Но припасы лишними не будут, если есть возможность – спускайте. Шнур тоже пригодится. Я тут приму, потом ниже спущу… Даже если упадет – что-то уцелеет, всяко ниже, чем с четверти кэмэ падать! – перспектива одиночной экспедиции меня не пугала, почему бы и нет, в принципе? – Или вместе с мешком спущусь, если подцепить на карабин удастся.

Отдохнуть от суеты и бесконечной круговерти вопросов и проблем Орды, которые приходилось решать в последние месяцы, попробовать отыскать пропавших девчонок-идиоток, которые решили, что можно просто так взять и отправиться в горы Сан-Себастьянского сервитута, раз они такие сильные и независимые. Найти колдуна и его ценное имущество, о котором все только и трендели с тех пор, как я вернулся на Маяк, ну, и шахтеров – по возможности. Но это вряд ли, с нападения на Акарамарские шахты таинственных тварей прошло больше двух недель…

Даже Воронцов, который и предложил мне организовать экспедицию, пообещав хороший денежный приз от нескольких кавказских горнодобывающих компаний – и тот не настаивал на том, что я должен найти бедных работяг живыми. Прояснить их судьбу – это другой вопрос. А вот девчонки – они пропали три дня назад, и всякое могло быть. Вдруг – получится?

– А че с пеммиканом случится? – удивился Кузя. – Я кидаю, нах!

И кинул.

– А шнур, дебил? – заорал Евгеньич. – Я тебя убью!

– А… Ять! Эй, не бейся, эй! Одбузди бой доз, дабдалзя дуддых бдивыдек од дубого удуга! Одбузди, говодю!

– Кончайте потасовку! – рявкнул я. – Главное – остальное не швыряй! Мне тут всё, что угодно может понадобиться… Я буду двигаться потихоньку, а вы не тупите – соберите ресурсы в кучку, спустите мне что можете и двигайте в «Орду», у Хуеморгена есть связь с Воронцовым, нужно его предупредить о ситуации!

Так что я спускался, монотонно перещелкивая карабины от колышка к колышку, которые тут набили прежние поколения спелеологов-альпинистов чуть ли не через каждый метр, и пытался понять, что это за странное такое нападение произошло. Явно – целились лично в меня, а не в Орду. Не оставили бы они в живых Евгеньича и Кузю, и всех остальных, если бы хотели нанести нашей организации максимальный урон. Явно – миндальничали, но ко мне испытывали стойкую неприязнь. Кто захочет так избирательно со мной расправиться? Мне приходили на ум только две категории граждан: эльфы и аристократы. И тем, и другим присуще понятие о чести, и среди тех, и среди других есть персонажи, которые с радостью бы от меня избавились. И возможностей куча, магических и технических.

Так или иначе – с причинами каталепсии, которая охватила моих товарищей, разберутся потом. Это может быть магия, дротик со снотворным, стазис-поле техногенного характера… Что угодно!

Мимо меня на капроновом шнуре спустилась непромокаемая сумка, и я крикнул:

– Вира помалу! Метра два вытяните, я перехвачу!

– Ты как выбираться-то собрался? – Евгеньичу приходилось кричать изо всех сил, потому как двигался вниз я довольно шустро.

– Так выходов несколько! И спелеологи до Прорыва писали в сети, что есть ход к морю, значит, надо просто идти за текучей водой. Если не вернусь через три дня – падажжите!

Сумку я подцепил на один из карабинов альпинистского обвеса, рядышком с кардом, и принялся спускаться дальше: потихонечку, помаленечку… Фонари на каске работали исправно, колышки, вбитые в скалу, держались крепко, я насвистывал мелодию за авторством Высоцкого из фильма «Вертикаль» и думал про мультик «Ну погоди», где Волк так же ее насвистывал, цепляясь за веревку, а Заяц ему яйца ножницами отрезал… Или не яйца? Что там было-то?

Темнота окружала меня, пятно света от входа становилось все более крохотным, но мне, если честно, было наплевать. Мы, черные уруки, вполне комфортно чувствуем себя в темноте.

Так-то я вообще – Бабай, это я сижу во тьме под кроватью и в шкафу по ночам, скриплю половицами и завываю на чердаке. Не всегда, правда, под настроение… Но одного ублюдка из Ирининбурга так перевоспитывать пришлось, он меня в уральскую Хтонь на беседу с Полозом пускать не хотел. Но после того, как я его за ногу схватил, когда он ее со своего траходрома неосторожно свесил, дядька мнение изменил кардинально и утром на всё согласился. Выглядел, правда, заспанным и перепуганным, но взамен на одноразовую татау Ловца Снов сопроводительные документы подписал… Ибо нефиг!

Наконец ноги мои крепко встали на горизонтальную поверхность.

– ПОРЯДОЧЕК!!! – заорал я, понятия не имея о том, услышали меня товарищи наверху или нет.

Мешок с пеммиканом и химические трубочки-светильники валялись тут же, на камнях. Благо, взрыв связки гранат не вызвал обвала, и вход в пещерную галерею не обрушился. Оттуда отчетливо шибало Хтонью… Если телепорт мой нос распознавал как запах озона, эльфийская природная магия отдавала имбирными нотками, то Хтонь – что здесь, что в Сан-Себастьяне, что на бескрайних просторах Васюгана или в подземном лабиринте Полоза – везде, как мне казалось, пахла калёным железом. Гарь и окалина – что-то такое, сложно объяснимое.

Что там Кузя говорил про тварей, которые ориентируются на слух? Я заглянул в галерею и принюхался: кроме Хтони пованивало еще и говнецом. Охота была мне там от них прятаться, тихариться и переживать! И вообще, в тесноте махаться мне не с руки! Вот тут, на дне колодца – какая удобная арена!

– Вставай, проклятьем заклеймё-о-о-онный

Весь мир голодных и рабов!!! – заорал я, сделав ладони рупором и переходя на гроул.

Внутри что-то явно зашевелилось, так что я продолжил концерт по заявкам:

– Кипит наш разум возмущё-о-онный

И в смертный бой идти готов!

Прислушавшись, я распознал шлепанье босых ног по камням и наддал еще громче:

– Весь мир насилья мы разрушим

До основанья, а затем… Я ПООТРУБАЮ ВАМ БОШКИ!

Первая башка взмыла в воздух сразу же, а тело ляпнулось на камни, заливая их алой кровью. Вторая все-таки не прям отрубилась: лезвие карда застряло в позвоночнике, так что пришлось пинком отшвыривать тушку монстра прочь и отскакивать самому, чтобы не оказаться в окружении. Сволочи повалили из галереи целой толпой!

Плевал я на окружение, окружение – это даже хорошо, можно атаковать в любом направлении! Но рассмотреть их хотелось, потому что уж больно подозрительно чудища из Вороньей пещеры походили на самых обыкновенных снага! Что такое дюжина безоружных снага против урука с мечом? Если не дать себя схватить, то просто скот на бойне. Отскакивая и уворачиваясь, и рубил кардом, отсекая конечности и разбивая головы, иногда пускал в ход ноги, пинками расшвыривая подслеповатых и от того беспомощных кузенов по орочьей крови. И это – монстры?

– Р-Р-Р-РА-А-А-А!!! – громкий крик действовал на них угнетающе, они замирали и начинали вертеть головами, и хватались за уши, и явно страдали.

А я их убивал. Чувствовал ли я жалость к сородичам? Не особенно. Я зловредных зеленокожих и раньше не особенно жалел. А эти пещерники ведь не были настоящими, живыми более-менее разумными (если это слово подходит к снага) орками. Хтонические твари, как есть. Или какое-то племя диких обитателей гор попало под воздействие Хтони, или – они тут изначально сформировались как квинтэссенция страхов и ужасов той, моей Земли… Сколько таких легенд бродило об обитателях подземелий там, в разных частях света? Даже само слово – «Орк» – обозначало подземный мир и его хозяина, римский аналог Аида. Может быть, эти предания и имели основу здесь, на Тверди, и вернулись таким причудливым образом… Так или иначе – ни децимация, ни татау тут не помогли бы. Этих уродов в истинную веру не обратишь, мастерок и лопату в руки не всучишь и макарену танцевать не заставишь…

– Н-на! – я разрубил надвое последнего, отпрыгнул в сторону, чтобы не обляпаться в крови, и прошелся по дну колодца, попинывая тела убитых чудищ и бормоча под нос: – Фигня какая-то, а не фильм ужасов… С другой стороны, герои триллеров предпочитают носиться и орать, и светить фонариком, вместо того чтобы взять хороший дрын и рубануть поперек рожи ублюдку…

Сложилось стойкое впечатление: это еще не все. Не может быть, чтобы такой шорох по всей горной части сервитута навели какие-то слепые голые снага! Ну, девчонок они, может, и могли бы напугать, но, кажется, акарамарские шахтеры накостыляли бы им как положено! Значит – будем искать дальше.

Я нагрузился сумками, распихал по карманам химические фонарики, в правую руку взял кард и пристроил его на плече. На левом бедре, в кобуре, расположилась сигнальная ракетница – эдакая эрзац-замена огнестрелу, которую я облюбовал во время путешествий по уральскому лабиринту. Ни один самый въедливый полицейский, милиционер или опричник не мог мне ничего предъявить. Это в каком смысле в Хтони или просто в диких горных или таежных дебрях путешественник не имеет права таскать с собой аварийно-спасательные средства?! Ну, а тот факт, что у меня в патронташе на поясе имелись еще и заряды зажигательные, и со слезоточивым газом, и еще с кое-какой дрянью – так это уже нюансы. Не пойман – не вор! И пофиг, что на черных уруков не распространяется презумпция невиновности…

Но главная задача этой приблуды в кобуре – это всё-таки освещение. В темноте подземелий создать яркую вспышку света иногда бывает очень, очень полезной затеей! Но тратить заряды на каждую галерею было бы чрезмерным расточительством… Я снял каску, отрегулировал мощность фонарей, которые располагались у обоих висков, любовно протер черный логотип с белой дланью и напялил ее обратно себе на голову. И сунулся в широкий проход.

Шаги гулко звучали в подземном царстве. Карстовая пещера, глубочайшая в мире и одна из самых больших по протяженности, представляла собой настоящий дворец с известняковыми узорами на стенах, колоннами сталактитов, подземными озерами и водопадами… Дух захватывало от окружающей красоты! Всё-таки разумно я поступил, что выманил тварей на дно колодца, теперь можно идти, любоваться…

– Зараза… – сказал я, когда луч фонаря выхватил из окружающей тьмы полуобглоданный скелет в шахтерской спецовке. – Налюбовался.

И, засмотревшись на жертву слепых снага, тут же вляпался в огромную кучу говна. И ее размеры говорили о том, что вляпался я как в буквальном, так и в фигуральном смысле. Ни один из убитых мной снага не смог бы насрать столько, если бы даже сожрал ведро пургена. Определенно, Воронья пещера и одноименный прорыв скрывали в себе немало тайн!

Я потратил немного времени, чтобы осмотреть место трагедии, и несколько в стороне нашел оторванную руку бедолаги, и забрал идентификационный браслет – все-таки лучше, чем ничего. Родные хоть судьбу его знать будут. Скажу, что умер быстро, сорвался в пропасть.

Правое предплечье зачесалось, я закатал рукав и увидел, как золотые искорки пробегают по татау с Ёжиком. Что ж, заблудиться мне не грозит! Эх, найти бы девчонок в состоянии более сохранном, чем шахтер… Не медля больше ни минуты, я собрал барахло и зашагал вперед, осматривая все ответвления, гроты и ниши и обходя мутные черные лужи и участки со странным, колышущимся маревом. Никакого желания проверять, что за хрень тут явила миру Хтонь, мне не хотелось.

И, вопреки всему, настроение у меня было боевое: я прямо сейчас находился на своем месте и делал то дело, для которого годился лучше всего!

Глава 2. Ритуал

Визиты в многочисленные российские хтонические дебри заставили меня пересмотреть свои взгляды на Сан-Себастьянскую Аномалию. Я прямо зауважал ее! Такого разнообразия и плотности оскверненной флоры и фауны мне не встречалось нигде. То ли этническое и расовое разнообразие населения сказывалось, то ли курортный статус и постоянная ротация приезжих, которые тащили с собой свои проблемы, заморочки и страхи – сложно сказать. Но теперь, собственными глазами, ногами и кардом изучив с дюжину хтонических территорий, я совершенно точно знал: обычно в каждой отдельно взятой аномалии или прорыве можно было вывести некую закономерность, ситуация там развивалась в определенных тематических рамках. Кроме Сан-Себастьяна.

Так, например, в Васюгане преобладала зимне-новогодняя тематика, если так можно выразиться. Дедморозы, снегурочки, снежные человеки и всякие мерзлявцы нескольких видов. В Уральском лабиринте Полоза обитали разнообразные змеюки, воплощая все возможные варианты герпетофобии: огромные тварины метров по двадцати в длину, маленькие змейки, плюющиеся ядом, наги-змеелюды, змеи о трех головах или о четырех хвостах, всякие там гидры и прочие мифические чешуйчатые гадины. И так далее… Где-то бал правили пауки, в других местах – слизкая биомасса, принимающая формы в зависимости от потаенных страхов противника (конечно, в моем кратком справочнике это явление стало именоваться Солярисом). А в заброшенных многоэтажках городка Алыкель, что под Норильском, жути нагоняли летающие сгустки тьмы, которые я по аналогии с книжками про Гарри стал именовать обскурами.

Но, что характерно, каждая из тварей вполне себе подыхала, если ее секануть мечом или настрелять в нее из автомата. Лично наблюдал, как пара опричников решетила солярисов отросток из автоматов Татаринова зажигательными пулями. Получалось изумительно! Интересно, что срабатывало: сами пули или вера опричников в то, что эти пули должны сработать? В любом случае, Вороний Прорыв должен был подчиняться все тем же законам.

Есть измененные слепые снага? Значит, будут и другие исковерканные хтонью гоминиды. Скорее всего – из таких родных и близких мне хомо террибилис, сиречь – орков. Судя по кучам говна, которые я встречал тут и там, пока пробирался по гротам и галереям, скоро я должен был повстречать как минимум троллей.

Материалы по пещере, которые я изучил, говорили о том, что протяженность ее составляет около шестнадцати тысяч метров, так что те трое суток, которые я обозначил в начале спуска в качестве дедлайна, были довольно скромной оценкой. Это ж не пробежать надо, а обыскать прям! Я же девчонок искал, колдуна и шахтеров. И находил, что характерно…

Спустя шесть часов поисков и полтора десятка зарубленных хтонических снага, шесть айди браслетов уже лежали у меня в кармане, и я продолжал методично осматривать все закоулки, выковыривая оттуда монстров, рубая им головы и выискивая следы пребывания живых людей. Свежие следы, в смысле. Такие, как окурки, мусор, отпечатки рифленых подошв на… Они попадались, но редко. Несвежих хватало: спелеологи, которые открыли пещеру, наколотили в стены колышков, даже таблички оставили. Мол, сифон «Два Капитана», грот «Афалины» и всё такое прочее… Тоже – попаданцы, или опять – параллельное культурное развитие?

Я как раз засмотрелся на следы жирной копоти, как раз над табличкой с этими самыми капитанами, когда серый сталагмит справа от меня зашевелился, и из него высунулись мощные мускулистые лапищи, открылись горящие тьмой глаза и троллячья клыкастая пасть.

– Р-р-р-ра-а-а? – в голосе твари было немало удивления, как будто он не ожидал встретить кого-то в своих владениях.

Еще больше хтонический тролль удивился, когда я сунул ему в пасть кард и дернул на себя, выдирая шипом нижнюю челюсть, а потом крутанулся вокруг своей оси и полоснул по голому серому пузу. Заливая кровью пол, он рухнул ничком.

Я прошелся по кругу, тыкая кардом в сталактиты: а ну, как еще твари полезут? Ловко он замаскировался, пещерник этот! Интересно, настоящие Хурджиновы сородичи так умеют, или это только благодаря Хтони такие способности к мимикрии появились? И как насчет зрения – тоже слепой или нормальный? Схватка прошла слишком скоротечно, понять было сложно.

– Скучно, товарищи. И тролли у вас ненастоящие. Настоящий тролль бы мне круто наподдал, даром, что я Резчик, – вслух проговорил я, сложил аккуратно на полу пещеры свой скарб и сунул руку в воду, которая плескалась в сифоне.

Сифон – это такой проход, под водой. По крайней мере, на табличке было так написано. Если есть проход – значит, он куда-то ведет, верно? Значит, нужно его обыскать, потому как свежие пятна копоти сами по себе в пещерах не появляются! Сплавать, в принципе, было можно, водичка градусов пяти меня не особенно смущала. Холодно, но терпимо. Тем более – я собирался активно шевелиться, а не ванны там принимать.

Раздевшись до трусов и нацепляв на запястья чуть ли не по дюжине гибких химических светильников-трубочек, чтобы обеспечить себе минимальную видимость под водой и не спалиться при этом, я в левую руку взял кард, на шею надел ремешок-резинку с гоу-прошкой и нырнул.

Тут было неглубоко. Проход в скале под водой располагался на глубине полуметра ниже уровня пола и был довольно широким, так что, цепляясь за неровности в стенах и отталкиваясь ногами от дна, я шустро продвигался вперед, мысленно отсчитывая секунды. Я прекрасно представлял себе возможности этого тела, и ровно на половине той психологической отметки, когда воздух мог начать заканчиваться, готов был повернуть назад. Но – не стал, потому что впереди забрезжил свет явно магического происхождения. Повезло! Сифоны порой и несколько километров в длину тянутся!

Почему магического? Потому что я представить себе не мог, за каким хреном какой угодно придурок потащил бы с собой в Хтонь электрическую светомузыку. Разноцветные лучи всех цветов радуги буравили воду, отражались от поверхности и выплясывали диковинные танцы. Оттуда, снаружи, раздавались странные звуки, похожие то ли на речитатив, то ли на повторение ведических мантр. Я вжался в одну из стенок сифона и медленно-медленно всплыл, цепляясь за выступы в стенках и стараясь не шуметь, высунув наружу одни глаза. Как крокодил.

Похоже, я прибыл по адресу. Ситуация прямо требовала, чтобы в нее вмешались, так что тихо-тихо сковырнув с запястий светящиеся браслеты и утопив их в воде, я без плеска выбрался на бережок и спрятался за камнем, стараясь не звякнуть кардом.

Картина предстала предо мной смутно знакомая: на полу грота намалевана красно-бурая звезда, над которой в воздухе висел хрустальный шар, испускавший разноцветные потоки света. На концах лучей корявой звезды, которых было семь, располагались представители местной фауны и люди! Тела хтонических тролля, снаги, гоблина и черного урука (нихрена себе!) соседствовали с лежащим тут же шахтером в оранжевой спецовке и двумя девушками-спелеологами в комбинезончиках. И вокруг них бегал какой-то дерганный сутулый тип с сальными космами. В пиджаке, брюках и штиблетах. И с факелом в руках. Вот откуда копоть! Но как он, такой модный, сквозь сифон пролез?

Эти его штиблеты меня доконали. Кто тащится в лакированных туфлях с острыми носами и охренительными каблуками в Хтонь? Ладно – в Хтонь, в любую пещеру? Что за идиот? Или – не идиот? Как он тут вообще оказался? Есть другой проход? Тогда почему он такой чистенький? И как же копоть у таблички? Телепорт использовал?

– Отлично, отлично! – оживленно забормотал тип в пиджаке. – Прекрасно!

От хтонического тролля по лучам звезды побежали фиолетовые сполохи, геометрическая фигура постепенно засветилась вся, наливаясь силой и мощью. Несчастные на ее концах зашевелились, твари тоже принялись дергаться. Колдунишка одним прыжком вскочил в центр магическое фигуры, коснулся рукой висящего в воздухе хрустального шара… Фиолетовое свечение, скопившись в срединном многоугольнике, вспыхнуло с новой силой и ударило в хрусталь, а ритуалист заорал дурным голосом:

– О, да-а-а, да, детка! Вот так вот! Иди к папочке!! – и задергался в экстазе. Факел выпал из его пальцев, зашипел и погас.

Мои брови поползли куда-то в район линии роста волос. Какой, однако, крепко поехавший обосранец! Нашарив рукой подходящий известняковый сталагмит, я, уже не боясь нашуметь, с хрустом его отломил и запустил прямо в башку этого придурка. Звук столкновения натечного минерального образования с черепушкой маньяка был подобен удару в пустой глиняный горшок!

– Ять! – колдун отпустил шар и ухватил себя за череп в месте удара чисто рефлекторно, и этим, похоже, нарушил ритуал.

Хрустальный шар загудел – и вдруг как будто сорвался с подвеса, добавив по башке незадачливому пиджачнику всем своим немалым весом.

– Ой, яа-а-ать! – он упал на пол, обливаясь кровью из разбитой головы, и тут все пошло вразнос.

Шахтер и девушки дернулись и замерли без движения, а вот хтонические твари, наоборот, вскочили, бодрые и активные, принялись принюхиваться, и мало-помалу двинулись в сторону колдуна.

– Ну, нет, – сказал я и встал в полный рост. – Эта скотина мне самому нужна. У меня к нему серьезный разговор!

Я прыгнул вперед, становясь между скорчившимся в позе эмбриона колдуном и хтоническими ребятами.

– Шли бы вы отсюда, а? – я был готов поклясться, что урук и тролль перемигнулись!

Как они это сделали, будучи слепыми? Или это у меня уже пошаливало воображение? Да и было отчего: парень в штиблетах со своими ритуалистическими закидонами произвел на меня огромное впечатление…

Гоблин и снага кинулись в атаку тут же, без проволочек, явно ориентируясь на шум шагов. Мелкая носатая падла раззявила свой рот, полный гнилых зубов – и огребла ногой с разворота, тут же улетев в сифон Двух Капитанов и булькнула, опускаясь под воду. Снага повезло несколько больше – ему удалось даже ухватить меня за руку своей пятерней, когда я отвлекся на гоблина, но удар рукояти карда в голову ошеломил его, я вырвался, отпрыгнул – и рассек ему туловище.

Тролль и урук, подслеповато расставив верхние конечности, двигались ко мне. Свет от хрустального шара постепенно тускнел, так что я мог потерять свое преимущество как единственный зрячий парень в этой богадельне и потому торопился действовать:

– АЛЁ, ГАРАЖ!!! – рявкнул я, и эхо отразилось от стен грота. – ЛОК-ТАР ОГА-А-АР!!!

Гроул на грани инфразвука действовал на них ошеломляюще. Вообще, даже при всех своих впечатляющих физических кондициях и потрясающем слухе твари эти нормальному бойцу или просто – физически крепкому вооруженному мужчине могли доставить проблем только в том случае, если бы мы оказались в полной темноте… Ять! Ну, вот кто меня заставлял даже думать в эту сторону? Хрустальная сфера окончательно погасла и последним источником света остались лежащие на дне сифона под водой фосфоресцирующие браслеты.

– Р-р-р-р! – оскверненные Хтонью сородичи уже искали меня.

А я что? Я отпрыгнул к сифону и встал по пояс в воде. Подсветка была откровенно хреновой, но смутные тени различать удавалось. Первым кинулся тролль – и я встретил его ударом сверху вниз, отсекая правую руку и сбивая с траектории. Не обращая внимания на потерю конечности, он поднялся на ноги и кинулся снова, стремясь повалить меня, но я уклонился и, перехватив кард, ударил шипом ему в череп, на манер клевца или чекана. Тролль скопытился, но и кард с собой утащил на дно!

Урук был тут как тут. Здоровенная лысая образина, с бледноватой и мокроватой для нашего племени кожей, иссиня-черными слепыми глазами, ногтями как у старой бабки и мерзким выражением орочьей хари. По ней я и врезал, классической боксерской двоечкой, а потом ушел в нырок, уклон, еще нырок, пропуская над собой его деревенские замахи. Он рычал и кидался, а я уклонялся и отступал крохотными шажками, а потом улучил момент, чуть присел и, придавая импульс удару, резко распрямил ноги и впечатал капитальный апперкот ему в подбородок, отбросив за пределы сифона, тут же нырнул, нащупывая рукоять карда, застрявшего в башке у тролля, уперся – и освободил оружие. После этого расправиться с хтоническим уруком было делом одного прыжка и трех ударов.

– Отсутствие свежего воздуха и неправильное питание свели вас в могилу! – сказал я, подобрал со дна сифона химические светильники, надел их на руки и отправился нащупывать колдунишку.

Травма на его башке была пустяковой – просто кожу рассекло, хотя и выглядело скверно, так что я похлопал его по щекам, чтобы привести в чувство, а когда это не помогло – макнул несколько раз лицом в сифон. Он там, под водой, раскрыл глаза, увидел трупы гоблина, тролля и урука и мигом взбодрился.

– Ы-ы-ы-ы, что ты наделал! – заорал он. – Трое суток работы! Столько усилий стоило затащить их всех сюда! Мужик, ты не представляешь, как крупно влип! Тебе конец, слышишь?

– Да? – я перевернул его лицом к себе и проникновенно глянул в глаза. – Ты так думаешь?

– О-о-о-о-ой! – его испуг был сильным и непритворным!

– Нет, это даже очень интересно: хтонических тварей ты не боялся и вполне сноровисто использовал для ритуала, а увидев меня – чуть ли не обдристался? Эти типы что, симпатичнее меня?

– Да! В смысле – нет! Ты же Бабай из Орды! Как ты тут оказался? А-а-а, черт, они наняли тебя, чтобы найти этих девок! Вечные проблемы с этими девками! Надо было дождаться пока они свалят нахрен из пещеры и украсть еще парочку шахтеров… Всем плевать, если пропадут мужики, понимаешь? Но стоит в новостях мелькнуть миленькой мордашке, как народ возбуждается до последней крайности! – он трепался, явно находясь состоянии максимального стресса.

Я мог бы сказать колдунишке, что заплатили мне именно горняки, а девчонок я взялся искать, скажем так, на общественных началах, но толку с этого было бы ноль: адекватных реакций от него можно было не ждать, так что я ухватил его за шкирки и затащил следом за собой в воду, намереваясь побеседовать по душам уже там, с той стороны, в галерее, где остались мои припасы и снаряжение. После того, как возьму хороший фонарь и обследую ритуальный грот, конечно, и проверю состояние людей. Надежды на то, что они выжили, было мало, но всё-таки, всё-таки… И – да, я хотел забрать хрустальный шар и прочее ценное имущество, что уж тут скрывать!

Колдун сопротивлялся для проформы, но в сифоне быстро сдулся и даже помогал мне, отталкиваясь ногами. Плыть тут было всего ничего, так что уже спустя три минуты я вынырнул с другой стороны, мощным рывком вытянул на берег ритуалиста и сразу же заметил некую фигуру, которая метнулась от кучи моей снаряги в сторону.

– Куда-а-а!? Куда потащил? – завопил я.

Еще чего мне не хватало – остаться тут голому и без света! Что за дичь?

– Так вы живой? – раздался испуганный молодой женский голос. – Вы настоящий, не чудовище?

– Я черный урук, самый настоящий, живой и очень-очень сердитый! Не сметь воровать мои вещи, я сам с тобой ими поделюсь, потому как спасать тут всех пришел!

– Да-а-а? – удивления было прям очень много. – А это…

В лицо мне ударил свет одного из моих фонарей, я прищурился, но пленника не выпустил, а, наоборот, встряхнул его как следует:

– А этот засранец там… По ту сторону, в общем, в соседней пещерке, твоих подружек прикончить пытался. И шахтера. И еще кое-кого, но об этом лучше не надо.

– Не верь ему! Он чудовище! А я человек! – заорал колдун. – Он убил всех и хочет убить меня! У тебя пистолет? Стреляй в него!

Этот кретин принял за пистолет мою ракетницу! Но, черт побери, получить сигналку в брюхо мне точно не улыбалось. Это как минимум расточительно, а как максимум – чертовски больно!

– Не, ну ты погляди, какой кусок говна! – я еще раз потряс колдуна. – Смотрите, дамочка, он одет в пиджак, брюки и штиблеты! Это же очень подозрительно, не находите? Какой дурак попрется в пещеру в штиблетах?

– А вы и вовсе в трусах! С медведиками! Какой дурак попрется в пещеру в трусах с медведиками? – резонно заметила она. – Вы мне оба не нравитесь!

И как мне ей объяснить в сжатые сроки, что на урукские размеры в принципе найти шмотки – это целая проблема? Не на заказ же трусы шить? Тут уж не до выбора принта: и медведики, и сердечки, и прочая дичь в ход шла… Пришлось искать другие аргументы:

– Так моя-то снаряга – вот она, перед вами! Я-то, как нормальный парень, разделся, прежде чем в сифон нырять!

– Что-то в этом есть, – луч фонаря шатнулся, как будто она кивнула. – Но я понятия не имею, что делать в такой ситуации. И я очень хочу есть, устала и замерзла, и не знаю, как отсюда выбраться!

– Дамочка, – сказал я. – Давайте я свяжу этого типа, а вы его покараулите, пока я не вернусь. Там ваши подружки – то ли живые, то ли мертвые, сложно сказать…

– Мертвые! – заявил колдун, а потом опомнился: – Ты их сам убил, на моих глазах! Стреляйте уже, стреляйте, пока он и нас не убил!

– Нет, всё-таки пиджак и штиблеты – это и вправду как-то слишком… – фонарь приблизился, и луч снова оказался направлен мне в самое лицо. – Так я вас знаю! Вы – Бабай Сархан! Тот парень из фудтрака! Я вас видела в Карасуне, на концерте! Я… Ох, мне плохо…

Фонарик вдруг выпал у нее из рук, ударился о каменный пол и погас. И тут же, спустя секунду, послышался шум падающего тела. Вот ведь гадство! Я мигом почувствовал себя героем дебильной загадки про волка, козу и капусту. И главная проблема была в том, что я ни в детстве, ни сейчас понятия не имел, как она решается.

Глава 3. Заемная сила

Вопрос я решил довольно просто: вырубил колдуна аккуратным ударом по многострадальному кумполу, связал, уложил в стороночке. Внимательно осмотрел галерею, потыкав во все сомнительные места кардом, никого не обнаружил и установил две растяжки с гранатками – на расстоянии двадцати пяти-тридцати метров с одной и другой стороны. Девушку, а скорее – молодую женщину, спрятал в нише у стены, уложив на спальнике, закутал термическим покрывалом, под голову ей пристроил рюкзак. Ну, и ракетницу сигнальную оставил, чтобы могла постоять за себя.

Молодая леди, попавшая ко мне в лапы, обладала довольно приятной наружностью и выдающимися формами. Определить это не мешали жуткие лохмотья вместо комбеза и волосы – как пакля, и лицо – в грязище. Каждому известно: настоящая красота – она очевидна, ей прорехи в одежде не помеха! Она и сквозь прорехи выпирает, можно сказать. И пощупать! Но я ничего щупать не стал, я приличный урук. И так бедолажная настрадалась, чтобы ее всякие уруки щупали. В общем – бережно я с ней обращался, по-джентльменски.

Позаботившись о незнакомке, я прихватил с собой аптечку, кислородный баллон и солидных размеров мешок для добычи – и двинул на ту сторону. Челночное плавание по сифону, вот как это называется! Меня оно уже даже начало задалбывать, если честно. Но мои праведные труды были вознаграждены: девчоночки всё-таки оказались живы! По крайней мере, автодиагност из аптечки выдал вполне себе приемлемую картину: обезвоживание, истощение, потеря сознания, но в целом – никакой страшной угрозы для жизни не обнаружено. В этом плане мне жутко нравился местный техномагический прогресс: имея приличные деньги, можно было накупить кучу ништяков, которые даже из такого дубового в медицинских делах типа, как я, сделают вполне приличного фельдшера! Кроме автодиагноста у меня с собой имелся еще умный инъектор, и оба этих прибора гарантировали полную совместимость и взаимодействие по беспроводной связи, так что мне оставалось только прислонить коробочку инъектора к локтевому сгибу сначала одной девушки, потом – второй, и машинка впрыснула им необходимый минимум препаратов. И не всегда нужно татау бить, чтобы подлечить кого-нибудь… А то ведь получится как в той поговорке: по лягушкам из пушек…

А вот шахтер помер, жалко мужика. И все мои навыки резчика были тут бессильны. Доконал его колдунишка. Все-таки пара недель – это не три дня, не вынес дядька тягот и лишений. Ох, и отольются мерзавцу-ритуалисту шахтерские слезы… Я его коллегам горняка доставлю, пусть хоть растерзают, у меня на душе ничего и не пошевелится. Тех, кто чужими жизнями жертвует ради своих малопонятных эгоистичных целей, гасить надо наглухо. Своей жизнью – жертвуй сколько влезет, хоть башку о стенку разбей. А девок красивых трогать не смей! И шахтеров. Шахтеров тоже не стоит трогать. Вообще, много полезного народа на свете, так что нехрен руки распускать и в пентаграммы человеков запихивать. Хотя, если семь углов – то это ведь септаграмма получается? И в нее тоже запихивать не надо, однозначно.

Девушки были в безопасности, пусть и в окружении трупов, так что я занялся сбором трофеев. У ритуалиста кроме хрустального шара с собой имелось множество всяких диковинных плошек, банок, склянок, кувшинчиков, подвесок, статуэток и прочих штучек-дрючек, которые он расставил в строгом порядке на перекрестьях кровавой фигуры, хрен пойми зачем. Определенно, нужна была чья-то консультация по поводу всей этой магической дребедени, поскольку негодяя этого я уже раскусил: он являлся настоящим пустоцветом. И все эти штуковины ему нужны были как костыли для инвалида, без них он ничего путного намагичить бы не смог. Хотя он и так не смог, со штучками, но это скорее всего потому, что ему сталагмитом в башку прилетело, а не потому, что штучки не помогли.

Собрав добычу в мешки, я снова нырнул под воду – и выволок их наружу, примостив рядом со связанным колдунишкой, который так и валялся без чувств.

Потом настал черед спасать жертв ритуалиста. Чтобы девушки не очнулись в воде, я настроил инъектор, и он впрыснул в каждую пациентку лошадиную дозу успокоительного, так что мне оставалось только зафиксировать (окей, окей, связать!) конечности веревкой, плотно приложить кислородный баллон с маской к носу и рту, закрепить резинкой на затылке – и вперед, продолжать челночно-сифоновое плавание, сначала с одной, потом – со второй.

Было неудобно, но я справился с обеими. И ни разу ни одну из них башкой об известняковые стены не ляснул. Сам, правда, долбанулся, но это – мелочи. В плюс играло, что в отличие от молодки, которая уже спала под одеялком, эти альпинистки-пещеролазки оказались довольно миниатюрными. Килограмм по пятьдесят весили, не больше. И, судя по всему, возрастом были гораздо моложе. Может, студентки? В любом случае, они намокли и замерзли, так что мне пришлось доставать еще аварийные пакеты и закутывать и этих дамочек термическими спасательными покрывалами. И укладывать их туда же, в нишу. Но это всё были полумеры. Возникла срочная необходимость приготовить еду, горячее питье и согреть их капитально. А для этого нужен был костер!

У меня с собой имелось сухое горючее, но не прям много. Котел плова не приготовишь! А дрова найти в пещере – та еще задачка, для дебилов. Зато здесь можно было найти мага, пусть и недоразвитого, а маги, даже недоразвитые, порой умеют делать всякие интересные финтифлюшки! Так что я набрал воды в ладони из сифона и плеснул в лицо колдунишке.

– Эй, чучело! Вставай, пора приниматься за общественно-полезный труд мне во благо…

– А? О! Ой, ять! А-а-а-а! – реакция его была понятной, но неприемлемой.

– А ну – цыц! Девочки спят! – я мигом ухватил его за горло. – Будешь орать – заткну рот твоим же ботинком. Если сейчас сможешь говорить спокойно – кивни.

Он кивнул. Я убрал руку от горла и спросил:

– Как звать тебя, чучело?

– П-п-п-почему чучело? – драматическим шепотом спросил он.

– Потому что с виду ты человек, а в башке у тебя – опилки! – пояснил я. – Кой хрен ты в штиблетах в Хтонь поперся?

– А… – он был явно озадачен. Не такого вопроса колдунишка ожидал от черного урука! – А что – нельзя?

– Нельзя хрен об чужие занавески вытирать и при дамах материться! А еще – людей воровать, чтобы на них опыты ставить! – отмахнулся я.

– Так это не опыты! – возмутился он. – Это уже веками отработанные практики! Ради заемной силы!

– А? – удивился теперь уже я. – Это что за хрень? Ладно, всё – потом. Давай вот что мне скажи, болезный: есть из чего костер разжечь? Я тут просто подумываю: мне тебя с переломанными пальцами на руках дальше вести или с целыми?

– Пальцами? Почему – пальцами? – его растерянности не было предела.

Конечно, проводя ритуалы в Хтони, очнуться в лапах у черного урука – не самый закономерный результат. Был. Годик назад. Теперь с подобными ему паскудами такие сюрпризы будут случаться все чаще и чаще…

– Ну, как… Ноги я тебе ломать не буду, мне еще, по всей видимости, девчонок на себе нести. Так что сам пойдешь. Нос сломать – так говорить будешь невнятно, а у меня к тебе куча вопросов… Потому – пальцы, – кажется, доходчивей было уже некуда. – Говори, падла, из чего у тебя костер развести можно!

Я ухватил его за ухо и немного приподнял над каменным полом. Общение с Кузей кое-чему меня научило, и теперь я уже врубался, с каким типом личностей такой способ диалога будет самым эффективным.

– А-а-а! Зеленая склянка! – тут же смекнул он. – Налей в блюдо, будет долго гореть! А-а-атпусти!

Я отпустил, и колдун брякнулся башкой на камень. Ну, сам попросил, что уж тут. Зеленую склянку я нашел быстро и металлическое блюдо подходящего размера – тоже. Пододвинув его поближе к посудине, усадив напротив себя и глядя на его реакцию (а ну, как сбрехал и сейчас будет большой бабах?), я налил мутную тягучую жидкость в емкость, чиркнул самой обычной спичкой, и жижа заполыхала – невысоким, но жарким и ярким пламенем.

– Годится. Так и быть, разрешу тебе посидеть и погреться об мой костер, если расскажешь, за каким хреном ты всё это устроил. Но учти – начнешь бормотать заклинания или нести околесицу, я тебе мигом по щам настучу! – погрозил ему пальцем я. – Ты ведь знаешь, кто я, ага? Понимаешь, что со связанными руками и без твоих артефактиков такого пустоцвета, как ты, я в бараний рог скручу за три секунды?

– М-м-мда! – закивал он. – Скрутишь. Ты меня убьешь?

– Я-то? Нет, пока не собирался, – отмахнулся я. – Хотя ты и редкостный гад. Разве что если по пути сдохнешь, тогда сильно переживать не буду. А так мне за тебя живого дороже обещали, чем за мертвого.

Он приободрился и обрадовался. И зря! Заказали-то мне всю это поисково-спасательную операцию воротилы горного бизнеса, клиенты Демидовых. Это они владели шахтами в Акарамаре, то есть опосредованно – сам его светлость Григорий Демидов ди Сан-Донато. Так что смерть ублюдка будет весьма неприятной…

– Как звать-то тебя, чучело? – уточнил я.

– Игорь, – тут же откликнулся колдун. – Денисович. Кулябкин!

– Куля-а-абкин! Так ты – ученый, получается? Это что – я по твоим статьям Воронью пещеру изучал? – мне даже стало как-то обидно.

– Доктор естественных наук! – он прям гордился этим, даже плечи расправил! – Преподаю геологию и спелеологию на отделении геомантии, в колледже. Ну, и не только. Пиромантам и гидромантам геология тоже необходима…

Не знаю, чего он разоткровенничался? Может, прерванный ритуал на него так влиял, а может – мои угрозы пальцы поотламывать?

– В магическом колледже, значит, – кивнул я. – Многогранная личность! Пустоцвет-геомант, ученый, преподаватель, геолог, спелеолог, ритуалист и просто говнюк. Понятно теперь, каким хреном мужики из Акарамары, которая за сорок километров отсюда, в Хтонь попали. Заманил, падла? Наставил статичных порталов, да? Интересно, сколько таких исчезновений – твоих рук дело? Ой, и не делай лицо оскорбленной невинности, мне тебя живьем доставить велено, а про «целый и невредимый» ни слова не было. Как думаешь, Игорёша, что будет полезнее для твоего организма: если я быстро всех погибших шахтеров найду, и мы выбираться станем, или я тебя тут с девчатами оставлю, вручив им, например, что-то острое? А сам на поиски двинусь?

Игореша, подлец, вдруг закатил глаза – и дунул! И пламя из плошки ринулась мне в лицо! Я рефлекторно зажмурился – и врезал леща, вслепую. Явно – попал! Завоняло палеными волосами, так что мне пришлось мигом бежать к сифону и окунать в него башку. А потом – макать в сифон Игорешу, потому как иными способами в себя он приходить не хотел.

– Посмотри ты, какая все-таки говна, а не человек! – пожурил его я. – Ты еще и пакостничаешь? Совсем охренел? Я – Бабай Сархан, мне твои пустоцветные фокусы что слону – дробина!

– Вот! Вот! – заорал он, мотая мокрой башкой и пребывая явно не в себе. – Легко тебе! Ты вон какой! Всем вам! Вы вон какие! Эльфы – живут черт знает сколько, все красивые, как с картинки, гномы в любой технике по щелчку разбираются, руки у них, понимаешь, золотые! Снага – не болеют никогда, тебе, уруку, магия – как слону дробина! Ты вона какой здоровый, и бицепсы у тебя, и трицепсы, и девкам, небось, нравишься! А я? Каково это – быть простым человеком, а? Что мы можем? То голова болит, то жопа, то аллергия, то грибок на ногтях, то зубы надо лечить! Знаешь, как я мечтал об инициации? Мечтал стать кем-то! Каждый день с семи лет мечтал, что стану магом! Настоящим геомантом! И что? Да, инициация произошла, а потом – пшик! Я никто! Пустоцвет, нищий преподаватель в жалком колледже на окраине России! Что у меня есть? Знаешь, каково это – чувствовать свою ущербность, чувствовать презрение от тех, кто сильнее? Да мои ученики, прошедшие инициацию второго порядка, презирали меня, я это ощущал всякий раз! Эти сучки глумились надо мной, шушукались! Конечно, они ведь – первокурсницы, думали, что у них всё впереди! Что? Что бы ты стал делать, если бы ежедневно чувствовал себя никчемным, ничтожным, не могущим повлиять ни! На! Что! Ни на что в этом сраном мире! Для которого нет места под солнцем, кроме крохотной квартирки и нищенской зарплаты в жопе мира! Не знаешь? Откуда тебе знать, ты же не человек, ты – черный урук, тебе повезло!

На этом моменте я дико расхохотался, мне аж плохо стало. Ну, и выронил я его в сифон, и полежал он там, пока я не проржался как следует.

– Мне и вправду повезло, Игореша, – бормотал я, оттаскивая его к блюду с огнем. – Лучше быть черным уруком, чем таким параноидальным эгоцентричным сукиным сыном, как ты. Квартира! Зарплата! Способности к магии! Происхождение – титульная нация и титульная раса! Родился в курортном городе! Мозгом Боженька не обидел, мордашка у тебя тоже ничего, симпатичная! Штиблеты вон какие… Ты чертов везунчик, Игореша! Если бы у меня были на старте такие штиблеты, я бы думал, что мне дьявольски фартануло. Но у меня нашлись только резиновые шлепанцы и разгромленная берлога в самой жопе жопы! Студентки шушукались на него… От меня бабы панические атаки ловят и мелко-мелко креститься начинают, а тут – шушукаются…

– Дуры потому что, не понимают ничего, – раздался женский голос из ниши. – Спасибо вам, господин Сархан, что нас спасаете.

– Тихо, тихо, Маргарита Львовна! – девчули едва ли за руки ее не хватали. – Это же урук! Он же…

– Спокойно, барышни! – эта видная дама выбралась из ниши и типично женскими движениями принялась приводить себя в порядок. Настолько, насколько это вообще было возможно, учитывая обстоятельства. – Спокойно. Этот конкретный урук – самое лучшее из того, что мы могли повстречать в нашей ситуации. В которой, между прочим, виноваты именно вы! Так что раскрыли свои ротики и повторили следом за мной: «Спасибо, господин Сархан!»

– Но Маргарита Льво.. – студентки были явно к такому не готовы.

– Никаких «но»! – она даже стала дирижировать ладонями. – Смелее: «спасибо…»

– Спасибо, господин Сархан… – проблеяли спасенные.

– Ну вот, умнички! – царственно кивнула молодая женщина. – А теперь дальше отдыхайте, а я хотя бы умоюсь, и если мне повезет – со мной поделятся одеждой…

– Есть комбез, – сказал я. – Оранжевый. Автоподгонка по размеру. Девушки, у меня их шесть, если что, я не знаю, за каким хреном мне их сбросили, но имейте в виду… Трупы я из сифона вытянул, на ту сторону, так что можно мыться. Вода холодная, но я уже-уже ставлю суп вариться, через несколько минут – согреетесь.

– Вот! – смелая сударыня сделала грациозный жест рукой и так взмахнула ресницами, и так глянула, что у меня мурашки по спине побежали, несмотря на ее запачканное лицо и спутанные волосы. – С огромной благодарностью приму вашу помощь, сочтемся, когда выберемся. Поверьте, вы не останетесь разочарованы!

И, ничтоже сумняшеся, без всякой рисовки разделась донага и, взвизгнув от холода, принялась плескаться, произведя среди меня своим поведением и природными данными настоящий фурор. Я быстренько отвлекся и принялся крошить пеммикан в самый обычный армейский котелок, который я закрепил на двух камнях, стоящих прямо в полыхающем алхимическим пламенем блюде. Хоть в этом падла-Игореша не обманул – огонь и не думал гаснуть, давал достаточно жара и света. Девчонки-студентки, привлеченные ароматами и теплом огня, подобрались поближе, огибая связанного и обезвреженного колдунишку по широкой дуге.

Выбирать между маньяком и уруком – удовольствие ниже среднего, это было понятно. Но у меня тут булькал супчик из пеммикана. И пеммикан был не абы какой, а из говядины с овсянкой, специями и сушеными овощами, да и воду я в ручейке набирал, который со стены струился, а не из долбаного сифона, так что пища обещала получиться вполне нормальная. А с галетами и вовсе – завтрак чемпионов! Или то – ужин? Во времени я точно потерялся.

– Господин Сархан, а можно и нам комбинезоны? – пискнула одна из девчат. Сколько им лет-то было? Шестнадцать? Восемнадцать? – Маргарита Львовна уже оделась, и мы как раз окунемся, и переоделись бы, а потом поедим… И спасибо вам еще раз!

– Какие хорошие обучаемые девочки, – покивал я. – Вот такие мне очень нравятся, таких и спасать приятно. Меня, если что, Бабай зовут, мне двадцать лет… Или девятнадцать еще? В общем – явно не шестьдесят четыре, чтобы господином называть. Мы почти ровесники. Берите-берите комбезы! А вы, Маргарита Львовна, берите-берите ложку, я к вам инъектор не применял, когда вы чувств лишились, вам силы надо восстанавливать…

– Марго! – сказала она. – Мне тоже не шестьдесят четыре.

Взяла ложку и, быстро-быстро дуя на еду и строя гримаски от горячего варева, принялась рубать супчик. Конечно, не шестьдесят четыре! Этой кудрявой черноволосой красотке было что-то около тридцати. Но очень, очень роскошные «около тридцати». Я успел рассмотреть женщину перед купанием, но и сейчас, в стандартном оранжевом комбезе она смотрелась чертовски привлекательно! Спортивная, высокая, с породистым лицом, явно – постоянная клиентка всяких фитнесов-спа-косметологов… Я на самом деле на нее засматривался, что уж тут? И – да, кого-то эта Марго Львовна мне напоминала. Может, и вправду – в Карасуне виделись, да и вообще – Сан-Себастьян не так и велик, по сути – большая деревня…

– Пусть будет Марго, – согласился я, вгрызаясь в кусок пеммикана. – Очень приятно познакомиться. Не расскажете, Марго, что за хрень тут происходит?

– Можно на «ты». А что тут такого удивительного происходит?.. Всё как обычно: заемная сила, – проговорила она и тряхнула пышной гривой кудрявых волос. – Нет места лучше, чтобы работать с заемной силой, чем Хтонь. А для такого опытного ритуалиста, как Игорь Денисович – так и подавно… Вы ведь сами все слышали: у него явный комплекс неполноценности в довесок к целому букету психических расстройств. Я ведь и сама повелась, хотела сделать хороший сюжет из карстовых пещер для канала… И дуры эти две: «Наш Кулябкин такой, наш Кулябкин – эдакий! Просто лучший в мире!» А потом – р-р-р-р-аз! И за углом вместо Анакопийской пещеры – Воронья! Я на границе с Маяком жила, Хтонь ни с чем не перепутаю!

– Заемная сила? – до меня потихоньку начало доходить. – Погодите-ка! Вы что – тоже маги? Все трое? Он что – высасывал ману или что-то типа того?

– Ну, эти пигалицы – недавно прошли инициации первого порядка, а я – десять лет как пустоцвет, – повела плечом она. – Именно: высасывал ману. Работал на разности потенциалов! Шахтеры – цивильные, хтонические твари – со знаком минус, мы – со знаком плюс. Это если схематично.

– Зараза… – сказал я. – И что, это распространенная практика?

Марго сделала очередной свой грациозный жест, который должен был обозначать что-то вроде «фифти-фифти».

– Для многих родовитых пустоцветов это единственный шанс хотя бы временно встать вровень с прошедшими инициацию второго порядка истинными магами… Но обычно богачи для этого используют вассалов, которые делятся энергией добровольно. Но откуда у такого жалкого человечишки, как Кулябкин, вассалы, верно?

У меня просто бомба в голове взорвалась: это же надо было год тут прожить и Хтонь носом перепахать, чтобы совершенно случайным образом на такую дрянь наткнуться! Частые визиты аристократов на Маяк в сопровождении дружинников и всякие мутные телодвижения клановых бойцов вокруг Аномалий вдруг заиграли новыми красками! И причины, по которым любые намеки на уничтожение Прорыва или Аномалии воспринимались резко в штыки всей местной элитой, становились еще более явными…

Я взглянул на Марго совершенно новыми глазами:

– А вы на телевидении не работаете? – внезапно пришло мне в голову.

Вот где я ее видал! По ящику! Хотя и не смотрю почти, и в заведениях своих не держу, но поди ж ты – примелькалась!

– Угадали! Работаю! – очаровательно-профессионально откликнулась она, обаятельно улыбнулась и приняла самую привлекательную позу из всех возможных, учитывая котелок, ложку, пещеру и бессознательное тело Кулябкина неподалеку. – Веду прогноз погоды, но очень хочу в вечерний эфир. Бабай, дадите мне интервью, если выберемся отсюда?

– Маргарита Львовна-а-а-а! – запищали переодетые и чистенькие девчули. – Что вы такое говорите? Что значит – «если»?!

И, конечно, в этот самый момент грохнула одна из растяжек!

Глава 4. Свежий воздух

– Р-р-ракетница!!! – заорал я, подхватил кард в одну руку, блюдо с огнем – в другую, выпнул на видное место каску с фонариками и помчался в сторону взорвавшейся гранаты.

Марго Львовна меня поняла моментально: кинулась к каске, включила свет, подхватила сигнальный пистолет и одним из этих своих фирменных жестов направила студенток в нишу.

– Патронташ у рюкзака! – надеюсь, она услышала мой вопль, потому что в следующую минуту в галерею ворвался взбешенный взрывом гранаты тролль.

Выглядел этот капитальный товарищ весьма внушительно! Огромный, мощный, пузатый! Осколками его покоцало, но такой толстой туше было явно наплевать на какие-то осколки. Бледноватая слизкая кожа вместо толстой шкуры и волос (шерсти?) приятного синего оттенка, который всегда отличал сородичей Хурджина, явно давала понять – это хтоническая тварь. А подслеповатые метания по галерее указывали на главное уязвимое место: глаза!

– Н-на! – я швырнул в него блюдо с огнем, и горючий состав, брызгая на пол пещеры, после удара о троллячью морду живо расплескался по его башке, груди и пузу, вызывая невыносимые страдания.

Тварь заметалась по галерее, врезаясь в стены, сшибая сталактиты и сталагмиты и опасно приближаясь к нашей стоянке. Я кинулся наперерез, ушел в полуприсед – и крутанулся вокруг своей оси, подрубая голени хтоническому троллю, и тут же кувыркнулся назад – но тщетно! Монстр ударил на слух – и меня как поленом по уху приложило, я улетел черт знает куда, ноги кверху, башка промеж коленей… Кубарем прокатился по полу и тут же вскочил – безоружный, но очень злой! Тролли, ять – это страшная сила! Но нас так просто не возьмешь!

– ДАХ!!! – ракетница влупила как положено, зажигательный снаряд врезался в спину монстру, который уже намеревался сожрать меня.

Ошеломленное ужасными болевыми ощущениями и грянувшим в замкнутом пространстве громом, чудовище снова потеряло ориентацию и заметалось по всей галерее, хромая сразу на обе ноги и пытаясь сбить пламя. Я мельком глянул на боевитую Марго Львовну – она, хоть и выронила сигналку с непривычки, но тут же подхватила обратно и стала перезаряжать. Света от фонарей с каски хватало, да и тролль полыхал будь здоров, так что я разглядел тусклый блеск карда, вцепился в него – и подскочил к чудищу. Рубанул наотмашь, сверху, как заправский кольщик дров – и отхреначил ему левую руку по самое плечо, потом – отскочил, крутанулся в нижней стойке и секанул по уже раненой ноге.

Монстр рухнул на пол.

– Я выстрелю? Выстрелю? – она была тут как тут, с ракетницей.

– Не-е-е… – выдохнул я. – Экономь боеприпасы.

И ударил тролля шипом в висок. Тварь дернулась несколько раз и затихла.

– Ух, сложный, гад! – мне понадобилось несколько секунд, чтобы восстановить дыхание и высвободить кард. – А потом они говорят, что у уруков дурацкие мечи! Хрена с два обычной плоской железякой так бы вышло! А таскать с собой и меч, и чекан – это как-то фу…

– А таскать винтовку? – поинтересовалась Марго. – Ой! Вам же нельзя, да! Вам – в смысле урукам. Потому у тебя и ракетница вместо пистолета, да?

– Ага… Поэтому. Ну, и вообще – меч это эстетически красиво, – я вытер клинок об одежду колдуна и попинал его ногой по ребрам. – Собираем манатки и снимаемся с лагеря! Мне еще шахтеров искать и сталкеров наших… А тут шестнадцать километров вот такой вот красоты!

– А я помогу найти, хочешь? – телеведущая-метеоролог очень ловко принялась паковать вещи. – Я ведь маг, кое-что умею.

– Да? Это было бы охренительно! – обрадовался я.

– Тогда дай мне пару минут… – она села в позу лотоса, расправила плечи, закрыла глаза и глубоко вдохнула.

И вдруг волосы на ее голове разметались в стороны, будто наэлектризованные! Или – не будто? Между ними и в самом деле посверкивали электрические разряды! Крохотные искорки пробежали по влажному полу, и через секунду блестели уже в самом конце галереи, а потом – дальше, дальше…

– Правда, она классная? – спросили девчули. – Наша Маргарита Львовна?

– Очень классная! – кивнул я. – А она что, не только телеведущая?

– Не-е-е! Она на кафедре аэромантии работает, на полставки. Ну, и у нас пары проводила, про атмосферу там… Муссоны, пассаты, аврора бореалис – всякое такое. Очень интересно! Даже лучше, чем Кулябкин! – на своего препода они смотрели с неприкрытой злостью. – Правильно вы сказали – настоящий говнюк! Дядю жалко, который шахтер! Жаль, что вы его не выручили…

– И правда, жаль. Давай, говнюк, хватай поклажу, – я навесил на Игорёшу, который только-только встал, мешки со снарягой и трофеями. – Будешь тащить тяжкий груз!

– У меня черепно-мозговая травма… Мне нельзя тяжести! – просипел он.

– Хочешь – будет еще и пара внутренних кровоизлияний? – поинтересовался я. – Меня твои словеса вообще ни разу не трогают, веришь?

Маргарита Львовна в этот самый момент открыла глаза, улыбнулась мне и сказала:

– Я всех нашла. Пятерых завалило в момент перехода, портал неправильно сработал, остальных этот гад употребил. Еще ваши, ордынские… Их твари убили, в меандре этом, как его… Гурвинок? Это Кулябкин знает, где находится. Веди, Кулябкин. А то ведь я Бабаю всё-всё расскажу, и он тебя… Что ты с ним сделаешь?

– Честно? Отдам Демидову.

– О-ой-о-ой! – Кулябкин мигом прибавил шагу. – За мной, за мной, я знаю короткую дорогу!

Я только матюгнулся: за такие слова в турпоходе обычно сильно бьют по лицу. Очень, очень дурной тон произносить это вслух!

В компании девчонок, их преподавательницы и гребаного Сусанина-Кулябкина путь во тьме стал веселее и разнообразнее, но при этом – опаснее. Магические способности студенток-геоманток были весьма полезными для горнодобывающей отрасли и почти никак не применимы в бою. Они отлично чуяли подземные полости, могли почти моментально назвать все виды минералов и металлов, что скрывались в недрах гор, но обрушить лавину на башку или разверзнуть бездну под ногами – увы, нет. Возможно, стрессы и пойдут им на пользу, вызвав инициацию второго порядка, и тогда у нас тут появятся две Хозяйки Медной Горы, но это произойдет очень не скоро – Игорёша здорово высосал у них энергии… Так что Даша и Маша – так их звали – всё-таки были балластом: груз не несли, постоять за себя не могли.

А вот Марго Львовна, докушав супчик, выпив немного алкоголя и обретя уверенность в себе благодаря, скорее всего, моим восхищенным взглядам, вполне сноровисто несколько раз приложила молниями из рук мелких хтонических гоблинусов до состояния полного паралича. На снагу заряда уже не хватало. То есть приятного и для них было мало, колбасило тварей знатно, но боеспособности не лишало. Но и такая помощь была нелишней! Теперь я понял, как она выжила в пещерах и почему так сильно задолбалась, что лишилась чувств, только лишь встретив меня в галерее. Сам сталкивался с истощениями подобного рода…

Мы потратили двадцать часов, чтобы найти всех погибших шахтеров и собрать их айди браслеты. И наших сталкеров-новичков тоже обнаружили, правда – по частям. Как там звали того парня? Позывной – Симург, а по имени и не упомню… И с ним два снага, из наших, обращенных. Погибли ни за хвост собачий, тут в Вороньем Прорыве нет почти ничего ценного в плане ингредиентов или хтонических артефактов.

Зато трупов – великое множество, и кое-кто из мертвецов оказался счастливым обладателем редкого имущества, которое, конечно же, перекочевало ко мне в мешки. Благодаря татау я на ощупь мог различать магические вещицы, пальцы начинало покалывать всякий раз, когда я касался очередной подвески, колечка, кинжала или трости, в которой заключалась хотя бы и малая толика волшебства. Ювелирные украшения, технические приблуды типа тех же инъекторов, планшетов, фотокамер, оружия и всего прочего также становились моей добычей, без всякого зазрения совести.

Судя по очень грустным глазам Кулябкина, он дико жалел, что не сообразил подзаработать таким образом. Многие из его порталов работали по сути вхолостую: заманивая пустоцветов и цивильных в Хтонь, они делали их добычей чудовищ. Здесь погибли десятки человек и не-человек тоже! Оказавшись в полной темноте, под землей, даже решительные личности пасовали перед кровожадными незрячими монстрами… Просто представьте: спускался в подвал за бутылкой вина или заглянул во время туристической экскурсии по пещере за поворот, куда не ходят организованные группы – и здрасте, вас уже жрут хтонические твари! Ловушки Кулябкина были, похоже, примитивны, и с весьма плохим наведением. Кое-кто, конечно, выбирался. Ведь навели меня демидовские горняки именно на Вороний Прорыв, несмотря на то, что шахтеры пропали в Акарамаре!

Или ритуалист не занимался мародерством совсем по другим причинам? Боялся вылезать из относительно безопасных мест вроде того грота за сифоном Двух Капитанов? Опасался вступать в схватку с тварями? Нам-то драться приходилось регулярно! То есть – мне и Марго Львовне. Остальные предпочитали визжать и вжиматься в стены.

– Вот! – почти одновременно воскликнули девушки, резко остановившись. – Тут близко! Тут очень близко поверхность!

Я замер и принюхался. Определенно – в воздухе пещеры добавилось растительных ноток! Я бы даже сказал – цветочных!

– Маргарита Львовна? – я повернулся к этой замечательной во всех отношениях женщине.

– Марго. Марго, Бабай, или я сильно обижусь! – эта реплика не помешала ей, щелкнув пальцами, отправить в путешествие по стенам пещеры несколько своих ручных искорок. – Вот здесь. Отсюда дует, здесь – тонко.

Я сложил мешки и оружие, подошел к стене пещеры и постучал:

– Сова, открывай! Медведь пришел! – звук был гулкий, мне показалось даже, что скала подалась.

– Какая сова? Какой медведь? – зашушукались девчонки.

У нас имелось всего три варианта: добираться до главного входа, которым попал в пещеру я – это раз. Выбрать еще какой-нибудь из двух карстовых колодцев и попытаться вылезти наружу по ним – это два. И пробить себе проход прямо здесь – это три. Карабкаться по отвесной стене как минимум двести пятьдесят метров в первом случае и что-то около трехсот – во втором мне вообще не улыбалось. То есть один бы я, пожалуй, залез. Но тащить на себе еще и вот этих вот всех… Нет уж, увольте. Тем более – чуйка подсказывала: скоро Вороний Прорыв разродится Инцидентом, а проверять, как именно тут проходит Инцидент, мне категорически не хотелось. Так что выбор мой был очевиден:

– А ну-ка, разошлись в стороны, – скомандовал я и огляделся.

Колонна сталактита толщиной с мою ногу показалась мне подходящим тараном, так что я, ощущая оскомину на зубах от жалости к любимому оружию, воткнул шип карда в еле заметную трещину у вершины сталактита, пошатал хорошенько – и вынул. Поработал над основанием известняковой хреновины таким же образом и, решив, что этого будет довольно, взялся за него обеими руками.

Конечно, ять, он разломался пополам и с грохотом рухнул на пол! Следовало ли ожидать чего-то иного? Едва сдержавшись, чтобы не выматериться (дамы смотрят!), я ухватил нижнюю – уцелевшую – половину. Благо, длина примерно в метр двадцать позволяла ее использовать по назначению! Размахнувшись, ударил в тонкое место в стене, потом – еще и еще раз! Стена дрожала, сотрясалась и, ясное дело, осыпалась мне прямо на башку! Меня капитально набило камнями, залепило всю рожу землей, в волосах моих скопилась тонна известняка, а во рту – трехэтажные проклятья.

И в тот же самый момент начал надрываться планшет в сумке. Он трезвонил и дребезжал, как припадочный, просто разрывался, и мне на самом деле захотелось убежать в Хтонь, рубать недобитых тварей и дожидаться инцидента. А вот РЕШАТЬ ВОПРОСЫ и ДЕЛАТЬ ДЕЛА вообще не захотелось!

– Ура-а-а!!! – запищали девчонки и ломанулись вперед, но тут же были остановлены резким окриком Маргариты Львовны.

– А ну стоять, дуры! Куда-а-а рванули, пигалицы! Занять место в походном строю! Подчиняться приказам, пока рейд не завершен! Бабай, нужна помощь? – рявкнула Маргарита. Золото, а не женщина!

– Помощь? – переспросил я, прислушиваясь к своим ощущениям и чувствуя, как встают на теле дыбом все волоски. – Помощь нам очень нужна! Хватай планшет, выбирайтесь отсюда и бегите к японой матери. И вызывай кого угодно: полицию, опричников, пожарных, скорую помощь, службу отлова тараканов… Но лучше – Орду. Наш телефон – два два три, три два два, два два три, три два два!

– Что происходит? – голос Маргариты был очень, очень серьезным.

– Инцидент происходит, – сказал я. – Прямо сейчас.

– Но сирены… А, черт, какие тут сирены? За мной, пигалицы, за мной, шевелите ножками! – она хлопнула их руками с электризованными пальцами по стройненьким попам, и студентки, вереща, рванули в проход, чтобы тут же заорать: – Море-е-е!!!

И это была последняя хорошая новость для меня на сегодня. Я едва успел крепким лещом вырубить Кулябкина и за жопу и шиворот выбросить его наружу, и приготовить кард, как в конце галереи с жутким топотом и утробными звуками появилась целая гребаная толпа гоблинов и снага, которые на секунду замерли, ошеломленные потоками света, льющимися из-за моей спины, из дыры в стене. А потом, почуяв наши запахи, они еще больше сбрендили и рванули ко мне, как стадо долбанутых слепых берсерков, воздев свои руки-крюки к потолку, раззявив рты и выпучив черные незрячие глаза.

– Лок-тар огар!!! – заорал я, перехватывая кард обеими руками, нагнетая ярость и собирая в кучку остатки внутренней энергии.

Татау налились золотом, время как будто замедлилось, кард в моих руках внезапно потерял львиную долю своего веса, мышцы налились силой, разум стал ясным, как погожий весенний денек вроде того, что царил там, снаружи. «Похоже, потом меня опять капитально вырубит!» – подумал я прежде, чем нанести первый широкий, размашистый удар по накатывающему лавой врагу.

Лежать под деревом было здорово. Они там вокруг чего-то суетились, бегали, прыгали, на камеры снимали и в Хтонь заглядывали. А я нюхал мимозу, которая цвела тут буйным цветом, и лежал себе, привалившись к гладкому стволу, и даже ножкой не дрыгал. Лень было. Даже жевать лень было и водичку пить – тоже.

Как оказалось, новый выход в Вороний Провал образовался метрах в двадцати от берега моря, возле той самой трассы, по которой я из Сан-Себастьяна в большой мир поехал в свое время. Этим я, конечно, большую свинью сервитуту подложил, а вот Орде открыл новую точку для базирования. Чем многие километры в горы по бездорожью переться, здесь бунгало с кофе и шаурмой и сталкерско-охотничьим лагерем открыть куда как сподручнее!

Тем более, сервитутскому начальству и правоохранителям грех было жаловаться: инцидент – по крайней мере, ту его часть, что в эту сторону поперла – я подпритушил. Подзарубил. Целым штабелем. Ну, и они меня подранили и подпритомили. Так притомили, что даже явление Бахара Двухголового не особенно произвело впечатление: ну, бегает урук, дрэдами размахивает и орет, и возмущается, что я подвиги без него совершаю. Ну, пусть бегает.

И журналисты, которые тыкали камерами в Маргариту Львовну, тоже мне до лампочки были, и полицейские, и опричники с незнакомым офицером во главе. А вот какой-то мелкий урукский негодяй лет одиннадцати, который вздумал колупаться в моих вещах – это меня прям взбодрило:

– СУКАПАДЛА!!! – заорал я, мигом вскочив с места. – ПОЛОЖЬ ШАР!

И этот маленький засранец, один из многих маленьких засранцев, что стали настоящим бедствием для Маяка после переезда к нам табора Поджигателей, выронил мой ненаглядный хрустальный шар, и самый главный боевой трофей ляпнулся на камни и покатился… Покатился к сраному входу в сраную Хтонь, и свалился туда, и исчез во тьме!

– Мне похрен как, пацаны, – зловещим тоном проговорил я. – Но шар вы мне достанете.

Их там уже была целая банда, этих кровожадных грязных ободранных патлатых клыкастых дикарей, которых по ошибке зовут детьми. И все они пялились по очереди то на меня, то в Хтонь своими горящими буркалами! А услышав мои слова, радостно завыли по-волчьи:

– Ау-ы-ы-ы!!! – и, отпихивая один другого, кинулись навстречу верной смерти, прямо в пролом в скале, как будто в Вороньем Провале волшебник в голубом вертолете эскимо раздавал. Хотя какое, к черту, эскимо? Как минимум – говядину!

– Им кабздец, – констатировал Бахар.

– Мальчишкам? – Марго, посвежевшая, расчесанная и накрашенная, но во все том же оранжевом комбезе, в котором только что давала много-много интервью своим коллегам, была тут как тут.

– Не-е-е! – отмахнулся Швабр. – Хтоническим бедолагам. А этих гребаных папуасов только атомной бомбой убить можно. Или площадным заклинанием ультимативного уровня. Кстати, позвольте представиться: Бахар Швабрович Двухголовый, заместитель креативного директора Орды по крокодительству.

Дрэдастый борнейский урук был сама галантность и явно уже заимел виды на Мадриды. А вот хрен ему. Может, у меня самого – виды! В конце концов – полгода это даже слишком значительный срок для орка. Особенно для орка!

– А? – она ошарашено поглядела на Бахара, явно пораженная его манерами и статусом. Но потом опомнилась: – Маргарита Львовна Рошаль, магистр естественных наук, преподаватель Сан-Себастьянского колледжа магии, веду прогноз погоды на Первом Черноморском…

Я всё это время пытался испепелить соплеменничка взглядом, и он наконец это ощутил и ловко слился:

– А-хм! Пойду я всё-таки присмотрю за ними, что ли… А то разнесут всю Хтонь, что трофейные команды делать будут? Там и так-то особенно поживиться нечем, а после этих дикарей так и вовсе…

Какой умный Швабр, аж приятно стало. Не зря замом назначил! Марго тоже была очень умной и всё сразу поняла. И потому, стоило только Бахару скрыться в темном провале Хтони, как она приблизилась ко мне, очень близко, так, что я чувствовал ее кудряшки на своей щеке, и сказала:

– Ты обещал мне интервью, – в самое ухо жарко прошептала она. – И не смей соглашаться, когда тебя осадят мои коллеги. Вон они уже точат ножи по твою душу! Я первая на тебя глаз положила, помни это!

Сунула мне в карман визитку с контактами, чмокнула в щеку – в опасной близости от губ, оставив след от алой помады, и пошла к трассе, виляя бедрами. Прямо к шикарному черному электрокару, возле которого ее поджидал загорелый блондин в кислотного цвета футболочке и таких же шортах. Он тоже был кудрявый, как гребаный серфер из американских фильмов.

– Однако! – проговорил я, задумчиво вертя в руках картонку с адресом электронного ящика.

Но раздумье было недолгим: ко мне мчались журналисты.

– Господа и дамы акулы пера, пираньи микрофона и мурены видеокамер! Сегодня я не в настроении, и потому – первому, кто задаст мне вопрос, я откушу хлебало, – громко и четко произнес я. А потом добавил: – Остальные имеют шанс на эксклюзив.

Глава 5. Дом, милый дом

– В последнее время я думаю: на кой хрен тут стоит стена, если Орда ждет Инцидента, как манны небесной, и готовится к нему, как к празднику? До нас всё равно ни одна псина не добегает! – мой любимый охранник по имени Алёша стоял и курил у ворот на КПП. – А потом кто-то из ваших бесенят насирает на камеру или швыряет тухлые овощи в амбразуру ДОТа, или пробует перелезть через отвесной трехметровый бетонный забор с колючей проволокой сверху, и я думаю уже о том, что по проволоке следовало бы пустить электрический ток. А амбразуру закрыть каким-нибудь бронестеклом.

– Что, и тебя допекли? – участливо поинтересовался я.

– Мне кажется, что я не в полиции служу, а в психдоме, – пожаловался он. – Бабай, это ведь ты виноват. Ты по своему собственному желанию, в трезвом уме и твердой памяти пригласил сюда этих… Этих…

– Черных уруков? – поднял бровь я. – Так тут уж выбирай, Алёшенька – или дудочка, или кувшинчик. Или Инциденты как раньше, по самые гланды, когда твари до «Семирамиды» докатывались, а дожди из кислоты пополам с кровищей даже на Академгородке шли, или – мы, грешные.

– Честно говоря, я даже не знаю, что лучше, – он докурил, бросил бычок под ноги в кучу таких же бело-оранжевых остатков самоуничтожения и пошел в дежурку.

– Говнюк ты, а не Алёшенька, – громко сказал я. – Это черная неблагодарность, я считаю. Мы делаем твою работу, а что детки корнеплодами швыряются – так это всё пустяки, дело житейское. К народу надо помягше, а на вопросы смотреть – ширше!

– Куда уж ширше! – вякнул из дежурки Алексей. – В Европах, говорят, закон есть – если уруки больше трех собираются вместе, в них разрешено стрелять всем и каждому! А наш Государь вас, иродов, почему-то возлюбил и привечает!

Я уже не стал рассказывать прописные истины про дискриминацию урук-хая, толку от этого ведь – ноль! Но ляпнуть в ответ что-то было нужно:

– Поэтому уруки в Европе, если и собираются больше трех, то только для того, чтобы что-нибудь сжечь, кого-нибудь оттрахать и выпотрошить. Ты давай ко мне на кофе заглядывай, я тебя к маяку свожу, посмотришь, что там творится, сразу твоя система ценностей с ног на голову перевернется…

– Нет уж, – Алеша нажатием кнопки заставил створки ворот раскрыться. – Мое место тут. Мое дело – пропускной режим блюсти. Вот я и блюду!

– Блюди! – махнул ему рукой я и шагнул в Сан-Себастьянскую Хтонь, на родной Маяк, по родному Проспекту.

Здесь всё было так, как надо. Ну да, разбитые окна зашиты листами облупленного металлопрофиля и горбылём с намалеванными поверх граффити. Да, у части зданий не хватает крыш и пары этажей, и там, сверху, растет жизнелюбивая южная зелень и расцветают цветы. Конечно, вместо социальной рекламы о вреде курения и алкоголя у нас выплясывают голографические эльдарки в бикини, а все стены обклеены афишами Надымского чемпионата по кулачным боям и обрисованными плакатами Миха Стасяйлова, Киркора Филиппова и Тиля Бернеса. И да, на Проспекте полно типов со свирепыми рожами, с ног до головы обвешанных оружием, но…

Но мусора теперь почти и нет, ямы на Проспекте – заделаны, у свирепого народа в глазах – решимость и веселая злоба, а не безнадега и фатализм, которые я видел тут еще год назад! Дымят трубы предприятий, грохочут и гудят инструменты на бесконечных стройках, звенят клинки и бахают винтовки на тренировочных площадках… Вьются над башкой дроны, лучи солнца с трудом пробиваются сквозь хтоническую хмарь. Пахнет порохом, кровью, специями, жареным мясом, кофе и каленым железом, конечно… И реют над жилыми домами, заведениями и блокпостами черные знамена с белой дланью! Вот я и дома!

– Хуеморген!!! – орут гномы из подвальчика.

У них там мастерская по заточке и шлифовке клинков всех форм и размеров.

– Гар-р-рн! Бабай-ять идет-нах! – машут мастерками и шпателями снага со строительных лесов. Ими руководит Тройка, один из моих первых зеленых адептов. – Лок-тар огар!

– Бабай, у тебя спина белая! – тычут пальцами гребаные папуасы непонятного пола и возраста, клыкастые и патлатые, и корчат рожи с крыш, где играют в бесконечного кича и откуда швыряются в прохожих теми самыми овощами, а еще – дохлыми птицами, мелкими тварями и кирпичами. Милые детишки предпубертатного возраста!

Хрена с два, не куплюсь на их дебильные подколки. Но в витрину галантерейного магазина Мефодия, которому помог когда-то расторговаться мылом, на всякий случай посмотрел – мало ли, мелкие гады успели намазать мне куртку? Не, не успели.

В общем, хорошо тут было. Лучше, чем за стеной! И придумал это всё я! Придумал – и сотворил. Ну, или заставил других сотворить, всякое бывало. Главное – вот оно, мое детище. Вот она – Орда, из одной забегаловки с кофе и фастфудом выросшая в Идею, которая получила свое материальное воплощение в десятках градов и весей Государства Российского! Кто у нас тут великий и ужасный, а? Я – великий и ужасный!

– И Ельцин такой молодой

И юный! Октябрь впереди… – от избытка переполнявших меня радостных чувств громко и пафосно пропел я, а потом остановился и матерно выругался.

Какой, в жопу, Ельцин? Что за дичь в голову лезет? Что, снова нервишки пошаливают? Вроде ж только-только из очередной зарубы, и черепов прибавилось, и маны – через край, и прерванный ритуал за подвиг неведомые силы засчитали и закорючек на предплечье добавили… А поди ж ты – Ельцин! Нам такого и за деньги не надь, и даром не надь…

«Орда» с ее манящими кофейными запахами осталась в стороне. Конечно, тянуло меня туда, встать за стойку с легендарной уже байкальской бочкой, которая теперь работала тумбой для кассового аппарата и ДЗОТом по совместительству, сварить тысячу маленьких чашечек кофейку, потрепаться с пацанами… Но всё состояние мое отчетливо свидетельствовало о том, что пить мне нужно не кофе, а этиловый спирт. Ладно, спирт – это не эстетично. Например – полынный абсент. От него меня хоть на полчаса развезет, и думы окаянные перестанут в башку лезть.

А напиваться абсентом нужно не в «Орде». Для таких низменных развлечений есть «Надым»! И плевать, что еще утро, и он не работает. Для меня – всегда работает! Достав планшет, я вызвал Витеньку и уже через секунд тридцать лицезрел его осьминожью нежную физиономию и еще две дикие, но очень симпатичные рожицы – неких урукских барышень, которых я не видел черт знает сколько месяцев.

– Витенька! Ну, и вы, Шерочка с Машерочкой… Открывайте «Надым», великий вождь изволит грустить и намерен выпивать весь абсент в вашем заведении! – заявил я.

– Задолбешься выпивать, – тут же заявила Шерочка.

– У тебя жопа слипнется столько сахара разбавлять! – подхватила Машерочка.

– А нахрен мне сахар? – удивился я.

– Чтоб жизнь медом не казалась! – категорично заявили орчанки.

О, сукападла, пару секунд общаемся, а у меня уже мозг плавится! Какие мерзкие всё-таки существа эти черные уруки!

– Витенька… Если притащишь с собой на бар этих двух шиншилл, я тебе все щупальца оборву, а им – жопы надеру, – пригрозил я.

– Ой-ой-ой, можно подумать! Мы тебе сами предлагали, ничего ты не захотел отодрать! – не, ну не гадовки, а? Совсем осьминога в краску вогнали!

– Не отодрать, а надрать! – возмутился я. – И вообще! Я тут вождь! Так что открывайте быстро заведение, мне грустить негде! У меня неприятное чувство внутри, и сожрать кого-нибудь хочется!

– Да-а-а, да! Грустить он будет, как же. Еще скажи, что у тебя депрессия… Сходи к Финардилу, проверься – может это бычий цепень! – эти обе, похоже, никогда не намеревались заткнуться, так что я просто вырубил планшет и решил, что, если они не успеют открыть дверь, то выломаю одну из решеток на окнах.

Про грусть – это я, конечно, загнул. Грусть – это кортизол, а кортизол у уруков вырабатывается в микроскопических количествах, да и то лишь в том случае, если в борще мяса выловить не удалось. Но задумчивость присутствовала. На какую тему? Известно на какую! Проблемы у мужчины бывают в двух случаях: когда у него нет женщины и когда у него есть женщина. Появление всей такой обаятельной и привлекательной Марго, которая сначала демонстрировала весьма определенную симпатию, а потом – усвистала в закат с каким-то кучерявчиком на спорткаре, внесло раздрай в мою суровую аскезу, которую я взял на себя после последней переписки с Эсси, месяцев пять назад.

Я решительно шагал к «Надыму» и волей-неволей постоянно принюхивался. Олеандры, рододендроны, бесконечная мимоза и прочие субтропические сорняки цвели и пахли как сумасшедшие. Вокруг них гудели сердитые хтонические пчелы, собирая хтонический нектар для хтонического меда. И, набравшись сладкого груза, целыми эскадрильями, подобно тяжелым бомбардировщикам, мчали куда-то в сторону бассейна, который располагался в центре Маяка. К месту обитания Слонопотама! Это что, шерстяной мерзавец пасеку себе разбил? Вот напьюсь абсента, возьму с собой сэкономленный сахарок (вот еще, буду я всякими извращениями зеленую отраву портить!) и пойду в армрестлинг с мамонтом играть! С другой стороны – если он будет хоботом бороться, то это будет уже не арм, а… Как там хобот по-английски?

– Заходи, давай, скорей! – дверь заведения приоткрылась, выглянул Витенька в голубом халате с розовенькими осьминожками (ути божечки!) и поманил меня щупальцем.

Я оглянулся и нырнул в «Надым». Зачем конспирация? Потому, что ты только дай некоторым местным повод, они не то, что до обеда, они на рассвете уже клуб бы осадили! Витенька на всякий случай повесил табличку «Спецобслуживание» на дверь, и мы пошли по гулким пустым коридорам в огромный зал, мимо танцпола, помостов, ринга, столиков и всего прочего, что кипело жизнью в ночные часы, а теперь не давало даже малейшего представления о том, какое светопреставление происходит в этом злачном месте с наступлением темноты.

Сверкающая хромом барная стойка не стала преградой для Витеньки, он лихо перемахнул через нее, и полы халата с осьминожками взметнулись, демонстрируя его худые, но крепкие икры. Он прошелся вдоль тускло поблескивающего стеллажа с бутылками, достал причудливую емкость примерно в литр объема с зеленой жижей внутри, две узкие стеклянные рюмки – и тут же выставил батарею из пивных банок.

– Это мне, – сказал он и набулькал полынного яда нам обоим. – Я чарку с тобой жахну за компанию, а потом вот попью. Так что там тебя так накрыло, в этой пещере?

– Будем! – сказал я. – Не чокаясь.

И опрокинул в себя адское снадобье. Никогда не пейте абсент, дети. Если вы не урукские дети, конечно. Это квинтессенция мерзости и экстракт гадости. Очень вредно для здоровья.

– Смотри, – сказал я. – Она мне написала, мол, я всегда буду для нее желанным гостем и дорогим другом, и любую помощь мне лично и Орде в частности она готова оказать с привлечением всех ресурсов Росомах и всего Ород-Рава по первому моему слову. Она даже написала, что всегда рада будет меня видеть и надеется на продолжение теплых и дружеских отношений! Это через месяц после того, как отослала меня прочь.

– Ну! – сказал Витенька. – Классно же! И поехал бы!

– Давай, еще наливай, а то сейчас отпустит, и я опять ничего не расскажу, – я пристукнул ногтем по бортику рюмки, которая издала тонкий звон.

– Выговориться – оно надо, – он то ли специально, то ли машинально налил и мне, и себе. – А то ты, как бешеный электровеник, носишься и суетишься, засуетил уже всех. Выдохни, расслабься наконец, прекрати догонять непонятно что! Давай, будем!

Мы бахнули еще, и управляющий «Надымом» октопус нетерпеливо постукал щупальцами по стойке:

– Так она тебя пригласила, значит, а ты что?

– А я ее пригласил! Сказал, мол, кидай всё и приезжай, я знаю, как вернуть этому Кухулину Иллидановичу… То бишь – Кедеэрну Элрохировичу корону! Ты думаешь – я зря к Полозу гонял? Эта змеюка мне всё рассказал! У него было верное средство… Я бы принес это средство в Ород-Рав, и эта душа леса, этот био-гео-хрен-пойми-кто или как там назвать всю эту хрень, от страха бы обосралась! – я ляпнул кулаком по столу. – Кедеэрнович хоть и мудень, но в том, что я его обрил налысо и зататуировал, не виноват. Чего его низвергать с престола? Пусть бы дальше правил! А Эсси – мне вернуть! Давай, добавляй.

Он добавил, мы бахнули.

– Так погоди… А в чем разница? Почему ты не хотел к ней ехать, а она к тебе должна была? Это двойные стандарты получаются, женщина – она что, не личность что ли? – конечно, при двух подругах-орчанках Витенька не мог не быть феминистом, бесхребетное головоногое существо!

– А я объясню! Когда Эсси пришла в Орду, кем она тут была?

– Ну, кем угодно… – пожал плечами Витенька. – Начала уборщицей, а потом стала одной из тех, кто определяет… Как ты это говоришь? Политику партии!

– Вот! Мне, тебе, нам всем, всей Орде она нравится просто потому, что она – Эсси, менеджер по киллингу, такая, какая есть. Нам пофиг, кто у нее батя, и откуда она родом. Нас интересует, что она делает, что она говорит, как себя ведет и вообще… Она сама! Вся! Ага?

– Ага, – кивнул Витенька.

Он прекрасно понимал, что я имею в виду. Испытал это на своей шкуре.

– Бахнем! – сказал я, и полынная дрянь снова полилась по рюмкам.

Меня уже капитально прихватило, Витеньку, похоже, тоже. Оставалось не так много – детокс от татау скоро сработает, и мне станет мерзко и тошно от своих откровенностей. Потому что это совсем не в духе Бабая Сархана, непробиваемого и неунывающего крысиного короля и принца помойки, мясника из Сан-Себастьяна. Это, скорее, стиль товарища Бабаева, вшивого интеллигента и недобизнесмена.

– Так что там? – из Витеньки пёрли щупальца во все стороны и занимались форменным рукоблудием, ощупывая все предметики в окрестностях барной стойки. Похоже, несмотря на осьминожью регенерацию, его тоже капитально накрыло. – Чего ты там ей такого написал?

– Погоди, договорю! Я-то не тупой, я понимаю, что у меня Орда, у нее – клан! Я ответственный, она ответственная. Кинуть своих, хоть они и падлы, она не может. И я вас не кину! Как бы вроде раз на раз, одно и то же. Но! На поверку-то не одно и то же! Значит, вот получается, что если она сюда приедет – то может быть кем ей угодно! Нам же нравится, как ей угодно, ага? Мне – больше нравится, вам – меньше и по-другому… – абсент пробил броню и моего метаболизма, мысли путались, но ключевую нить я старался не терять. – А я если поеду в Аркоа-Ронья, то могу быть там только псиной! Соображаешь? Пси-ной! Гав, ять, гав-гав! Так что это нихрена не одно и то же! Кто угодно – и псина! Смекаешь?

– Смекаю. Ты прав, она не права. Б-б-бахнем? – щупальца ухватили бутылку абсента, сразу восемь штук, чтобы не пролить.

– Давай! Недолго осталось, я потом сахар возьму и пойду Слонопотаму мозг колупать, я так до него и не добрался привет от Полоза передать. Они там это… В одном НИИ работали, короче…

– И что, и что ты ей написал в ответ на предложение дружбы и какой угодно помощи? – Витенька капитально окосел, это было видно даже сквозь очки.

– Я ей написал вот что… Мол, дорогая-ненаглядная Эсси, нельзя быть немножко беременной. И предложение это – как если бы ветеринар сказал, что ваша собака сдохла, но вы все еще можете ее оставить. Что мое – то мое, на том стоял и стоять буду. Если она – МОЯ девочка, полностью, со всеми придурями и заморочками, то моя. Без дурацких оговорок про дружбу, теплые отношения и прочую ванильную хрень. И тогда идем мы по жизни вместе и воюем в одну сторону. Не выпускают с Баргузина? Так без проблем, приеду и разнесу их богадельню, напугаю весь лес до усрачки, на всех наору, разобью хлебала и заберу с собой. Теперь, кажется, силенок хватит у нас! А если нет – то нет. Ну, и этот – постскриптум написал, мол, как решишь – обращайся, потому как других таких Эсси у меня нет и не будет.

– Р-р-р-омантична-а-а-а… – хором вздохнули Шерочка с Машерочкой, которые подслушивали нас, восседая на перилах балкона на десятиметровой высоте и болтая ногами в воздухе.

– Нихрена не романтично, – буркнул я. – Я это написал пять месяцев назад, она прочла, это точно. И печатала ответ – три раза. Я видел! Там в чате точечки такие выскакивают, и написано – «печатает». Но ничего не ответила. До сих пор. Я своих слов назад не беру: если обратится – заберу ее. Если это будет та самая Эсси…

Я чрезвычайно четко помнил ту могущественную Лесную Владычицу Эссириэ Ронья с изумрудным взглядом. И она мне нравилась гораздо меньше, чем моя Эсси, та, которая с блестящими карими глазами, ироничной улыбкой, в яркой бандане, джинсовых шортиках и безразмерной майке.

– А делать-то что в связи с этим будешь? – уточнил Витенька, у которого глаза теперь смотрели в разные стороны.

– Как это – что буду делать? Я крокодил, крокожу и буду крокодить! – гыгыкнул я. – Давай, бахнем по последней, и я пошел к Слонопотаму бороться на хоботах и нести ему привет от удава! Хотя это и не канонично, это он у нас – слон, он должен привет от удава носить… Но я как-нибудь справлюсь! Девчонки, нужен мешок сахару! Тащите его скорей сюда!

– У нас только рафинад! – откликнулись орчанки.

– Тащите рафинад, – милостиво разрешил я, делая довольно неуклюжий царский жест рукой. – А мы щас с Витенькой еще клюкнем по одной и… А не, я сам клюкну, Витенька уже того… Доклюкался!

И я ухватил абсент и выхлебал его весь, а потом взял рафинад и пошел в Хтонь. Потому что любови – любовями, а дичь сама себя не сотворит!

Глава 6. Привет от удава

Жилы на руках вздулись, мышцы напряглись до предела, рога выскальзывали из ладоней, минотавр пробуксовывал копытами по асфальту, мычал благим матом, я ржал и продолжал клонить его голову к земле. Татау полыхали золотом, маразм крепчал.

– Так! – раздался характерный низкий, чуть гнусавый и очень любопытный голос у меня над ухом. – Чего ты балбеса этого мучаешь?

– Я его не мучаю! – откликнулся я, уже прекрасно понимая, кого увижу, если оглянусь. – Я тренируюсь в самообороне без оружия. Хочу бросить минотавра прогибом! Идея у меня такая, понимаешь. Отрабатываю броски! Через плечо получилось, через бедро – тоже, прогибом – пока нет. Поймал вот одного, воспользовавшись немотивированной агрессией, и вот превышаю необходимую самооборону, получается. А он, падла, сопротивляется.

– Да я не тебя в виду имею, а его! – отмахнулся хоботом Слонопотам. – Это он на тебя напал, я видел. А ты – балбес, потому что кто же прогибом так бросает? Тут не за роги надо хватать, а… Ой, да ну его в баню вообще, прогибом, не прогибом, задолбали меня эти минотавры в последнее время! Слишком много быкуют!

Он буквально выдернул у меня из рук быкоглава, раскрутил над своей ушастой головой, аж воздух загудел, и выбросил его к японой матери куда-то в сторону горизонта.

– МЫ-У-У-У-У!!! – ревела в полете тварь.

– Так чего там? – Слонопотам сел на свою шерстяную жопу и пошевелил ушами. – Мёд принес?

– Мед не принес, – виновато развел руками я. – Не сезон.

– В сезон и у меня мед будет! Олеандровый. От него охренеть можно запросто. Особенно с непривычки. Захочешь охренеть – я тебя угощу… Хотя, с другой стороны, ты и так охреневший, куда тебе больше-то? Короче – если б ты бочечку-другую медку мне сейчас приволок, это я бы оценил. А так – зря только минотавра швырял, даже жалко скотину… Хотя кому я вру? Конечно, не жалко… Так чего приперся-то, Бабаище?

– Я тебе кое-что другое доставил! Привет слоненку от удава! То есть – старшему научному сотруднику Севе Потанину от доктора всяческих наук Никодима Петровича Помаза-Удовинского… Короче, тебе змеюка эта уральская привет передает.

– И че, и где привет? В мешке у тебя? – заинтересовался Слонопотам, он же Сева Потанин.

– В мешке рафинад. А привет – он на словах. Сказал: Ленечка Попугин объявился. Мол, в Инферно бедует. Вроде как – с прошлого года! – эти игрища нетипичных попаданцев меня здорово развлекали.

По крайней мере, всякий раз общаясь с мамонтом, я начинал натурально радоваться, как крупно мне повезло с попаданием. Урук – это вам не удав и не хоботное млекопитающее! Я тут к гормональному балансу и другому центру тяжести едва-едва привык, и к реакции публики на мою кожу, рожу и харизму. А он – вон, ушами размахивает… А Полозу каково? Страшно подумать: жил-был доктор наук в своем НИИ, опыты там ставил, статьи научные писал, лаборанток за попы щипал, а потом – вуаля! Ни рук, ни ног, только башка и хвост охренительной длины! Как только не сбрендил? Хотя научные работники – они и так. с присвистом. Даже гуманитарии. Чего ж о технарях и прочих математиках говорить? Они по определению сдвинутые, если врубаются, на кой хрен человеку нужен арксинус и факториал!

Вдруг меня осенило:

– Слушай, если Помаз-Удовинский – это Полоз, похожий на удава, а Сева Потанин…

– Всеволод Кимович, на секундочку! – возмутился мамонт и сунул хобот в мешок с рафинадом. – Я всяко постарше тебя буду, шкет! Сева – это для особенно близких друзей и для сильно любимых женщин. На брудершафт мы с тобой не пили, и на женщину ты только волосьями своими похож, так что имей уважение!

– …Сева Потанин – Слонопотам, – проигнорировал его пассаж я. – То Ленечка Попугин – кто?

– Грифон, ясен хрен. Не попугай же! У него башка птичья, хрен разберет чья, а жопа – львиная. Весит сейчас тонну примерно, настоящая машина для убийства, хотя по жизни добрейший был человек. Вот Марта Крышкина, аспирантка – той да, то не повезло. Мартышка как есть! Хотя по жизни – стерлядь! Короче, не удался эксперимент, сам понимаешь. Нехрен было мультики во время опыта в лаборатории смотреть! – он оживленно грыз сахар. – Так че, ты в Инферно сгоняешь? Надо Лёнечку оттуда доставать.

– Йа-а-а? – кажется, вместо гроула у меня прорезался фальцет. – Какое, нахрен, Инферно? Это даже звучит скверно! Я и представить себе не могу мотивацию, которая могла бы заставить меня…

– Союз. С нами тремя. В смысле – со мной, Полозом и Лёнечкой. Мартышку звать не будем, она дурная и вообще – в черепушке у нее насрато.

– Та-а-ак? – это и вправду было интересно.

Привлечь на свою сторону две такие боевые единицы, как произвольных размеров змеюка, для которой нет проблем ползать в гранитной толще, и самый потрясающий боец ближнего боя из всех мной встреченных в обеих жизнях – это при моей беспокойной жизни казалось заманчивым. А если Грифон – это настоящий грифон, а не какая-нибудь кура ощипанная, и возможности его с двумя товарищами по несчастью сопоставимы, так оно, может, и в Инферно сбегать – не такая и дурацкая идея…

Нахрена? Во имя Орды, конечно же. Но и ситуация таким образом складывается, что на шкуру одного орочьего ублюдочка слишком много желающих. И ультима рацио в виде шерстяной тяжкой жопы, которая может сесть на кого угодно, не взирая на ранги и титулы, это – неплохой аргумент…

– А где это ваше Инферно? – поинтересовался я.

– Так это! – Слонопотам с сожалением потряс мешок, в котором не осталось ни куска рафинаду. – Паннонская Хтонь! Это европейцы так ее называют. Ну, как Сан-Себастьянскую – Маяком, Среднесибирскую – Васюганом, а Круберовскую – Вороньей.

– А! Ну, это недалеко, – призадумался я. – Почему Паннонская Хтонь называется Инферно, можно не спрашивать?

– Не спрашивай. Ежу понятно, что там ацкий жупел! – помахал хоботом мамонт. – Ты там, это… Подумай, как туда добраться сможешь. А найти Грифона – найдешь, это я тебе гарантирую. Так же, как меня нашел, Полоза и этого… Тиля, который песни хорошие поет. Мы притягиваемся друг к другу. Мы чужие и там, и тут, и наши вибрации совпадают, оттого и притягиваются!

– То есть, попаданцев в моей жизни будет всё больше? – уточнил я.

– Ну, не прям, чтоб сильно больше. Многие аж сильно тут проросли, мимикрировали, вибрации поменяли. А ты все никак! Песенки вон тоже большевистские поешь, прогрессорствовать пытаешься, танцы дурацкие эти еще…

– И ничего не дурацкие! У нас Орда рождается, нужны народные традиции! Ничем «макарена» не хуже гопака, барыни или лезгинки! Очень даже оригинально! – мое возмущение было искренним.

Ну, почти. Все-таки, обучая снага и троллей танцевать «макарену» по просьбе Хурджина, на потеху духам предков, я больше глумился и ржал до слез, когда ордынцы хором орали «а-а-а-ай!» и с дикими рожами шевелили бедрами. А сама песня… Ну, знаете, как дети, которые не знают английского, подпевают англоязычным певцам? Вот так и у нас было. Я же ни черта слов не знал, пришлось импровизировать на ходу. Страшенные орки хором ревели «ух, латюкио патюкио Макарена, эх, шуры-муры трали-вали пасадена…» И не понимали, почему их великий вождь настолько счастлив. Ну, и духи предков были довольны, просто до усрачки.

– В общем, будешь в тех краях – найди Лёнечку! – похлопал меня по плечу мамонт. – А за нами не заржавеет. И сдается мне, что Инферно ты увидишь гораздо раньше, чем планируешь…

– Что, тоже войну будешь предсказывать? – от этой темы мне неизменно становилось тяжко.

– А че ее предсказывать? Она на пороге! Эх, гробы подорожают… – старший научный сотрудник Сева Потанин шмыгнул хоботом и вытер мешком уголки глаз. – А что касается твоей той замечательной остроухой барышни, которая так классно меня чесала и так сильно тебя впечатлила… Ты вот что! Ты, главное. идиотом не будь, и если она обратно попросится – ты ее прими. Она хорошая. Но и самоедством заниматься не смей, невместно это! Помни, кто ты тут есть такой, иначе тебя и этот мир вытолкнет! Ты – черный урук! Вот и делай как черный урук: живи, люби, дерись в свое удовольствие! А рефлексии человечкам оставь и эльдарчикам! Давай, шуруй уже, там какая-то баба классная тебя ждет, мнется на границе Хтони, явно встречи с тобой ищет… Оприходуй ее уже как положено и начинай к войне готовиться. Пора, совсем пора, Бабай!

– А я как пионер, – криво оскалился я. – Всегда готов. Бывай, Севапотам Слонопотанин! Хороший ты мужик, хотя и слон!

– Я же тебе щас поперек спины хоботом перетяну, дотрындишься у меня! Шуруй давай, гуманитарий несчастный, а не то я на тебя сяду, а потом сам Лёнечку спасать пойду! И бодайся с Хозяевами без меня тогда! Они тебе практические занятия по Камасутре мигом вспомнят!

– Иду, иду, иду… – заторопился я. – В следующий раз ящик сгущенки принесу.

– Ведро! Сам ее из банок цеди, мне вот это колупанье с жестянками не нравится!

– Ну, пусть будет ведро… – согласился я и заторопился на Проспект.

Слова про «классную бабу» меня здорово заинтересовали.

Я не кривил душой, когда говорил Слонопотаму, что готов к войне. Предсказание Хурджинова деда долго не давало мне покоя, и я все думал, думал над ним… А потом плюнул: все помрем после войны? Так он сказал? Да ёлки-палки, ясен хрен – помрем! Все помирают, и ничего, живут же как-то потом? Умер – шмумер, лишь бы был здоровенький, как говорят кхазады.

Мне не улыбалось служить в иррегулярной легкой пехоте, куда обычно вербовали или призывали основную массу орков. Бои в городской застройке, штурмы укрепленных позиций, высадки с воды и воздуха во вражеском тылу для саботажа, рейдовых действий и наведения суматохи и паники – вся та работа, которая не требует большого интеллекта, избирательности и филигранности – вот чем занимались мои сородичи на большой войне, когда такая случалась. Ну, и обычно несли самые большие в процентном соотношении потери, если сравнивать с любыми другими пехотными подразделениями. Причины понятны, и дело тут не только в расизме и шовинизме. Хотя и они имели место быть… Конечно, генерал-человек или полковник-кхазад с большей охотой отправит на самоубийственный штурм снага и гоблинов и оставит в арьергарде отступающего отряда троллей, чем пожертвует своими единокровными! Это же, ять, естественно! Каждый так поступил бы, просто на бессознательном уровне! Но кроме этого нельзя сбрасывать и нашу, орочью, дурь, безбашенность, зловредность и кровожадность, коей обладали даже гоблины, например, в ситуации, если их было раза в три больше, чем противника, или вел их в бой кто-то крутой, как вареные яйца.