Встречница бесплатное чтение
Дор
«Тогда мне было неведомо моё предназначение. Меня занимали вопросы попроще. Например, почему в мире так много добрых неудачников?»
***
Парнишка был щуплый, невысокий, рыжий и веснушчатый. Он утёр нос и с кряхтеньем поставил на попа́ гробоподобный ящик с колёсиками, главную декорацию своего представления. В этом огромном ящике были все его пожитки и средства к существованию: то, без чего не может обойтись странник, то, без чего не может обойтись студент-недоучка, и парочка бесполезных, но дорогих сердцу мелочей. И куклы. Здесь было всё, что нужно для жизни, – кроме денег, которых рыжий как раз собирался заработать.
Молодой человек уселся рядом с ящиком, положил перед собой некогда синий колпак. Любопытный народ, бесцельно бродивший по главной площади Шторьха, потёк в сторону непонятно пока чего, но чего-то интересненького. На интересненькое у народа отличный нюх.
Неведомо откуда зазвучала музыка. Из-за спины парнишки вылетели пёстрые тряпичные куклы размером с кошку и запели хором. Толпа изумлённо замерла: рыжий безмятежно улыбался, притом не во все зубы, как чревовещатели, а не размыкая губ. Он никак не мог бы петь за своих кукол, да ещё и на три голоса. Он никак не мог бы дёргать за ниточки, потому что руки держал на виду и вообще по неподвижности своей напоминал каменное чудовище на соборе. Люди заворожённо смотрели на причудливую пляску кукол, от души хохотали над нехитрыми шутками, перешёптывались, что, наверное, кукловод прячется за размалеванным ящиком. Рыжий как будто ждал этих слов: цветастый гроб величаво опустился на брусчатку. За ним никого не было. Народ ахнул: одна из кукол нахально подхватила с земли блёклый колпак парнишки и полетела в толпу собирать монетки. Тут уж ни у кого сомнений не осталось: чародей.
Юноша встал, поклонился и размял пальцы перед самым сложным и зрелищным номером своей программы. Публика любит «Танец с огнём». Но едва рыжий начал выплетать в воздухе горящие узоры, небо грозно заворчало и разразилось ливнем, да таким сильным, что огромная толпа растворилась быстрее, чем соль в кипящей воде. Парень ссутулился, быстро спрятал кукол в гроб на колесиках. Таща его за собой, как ребёнок – прохудившийся башмак на верёвочке, побрёл искать укрытие от дождя. Он привык к невезухе.
Единственной своей удачей Дор считал то, что он до сих пор жив. Он не жаловался на судьбу, но та никогда не была к нему благосклонна. А в редких случаях, когда преподносила подарки, тут же их отбирала. Родителей парень не помнил, детство прожил у тётки. Она была женщина добрая, но бедная, как любая многодетная вдова. Едва мальчику исполнилось двенадцать, она отдала его в подмастерья гончару, надеясь, что из племянника выйдет хоть что-то путное и он сможет помогать семье. К сожалению, мальчик оказался настолько неуклюжим, что больше посуды перебил, чем слепил. Дору дали розог и выгнали. Вдова попыталась пристроить его ещё в пару мест, но… цепь глупых случайностей – и подросток снова появлялся на пороге бедного дома без гроша, зато со свежими синяками. И вот, когда терпение тётки почти лопнуло, мальчишку на базаре заметил старичок. Он что-то углядел в Доре и предложил женщине хорошие деньги, желая забрать его с собой. Та чуть-чуть поторговалась и согласилась.
Старичка звали Заа, он был магом. Бородач давно искал преемника, и Дор пришёлся как раз кстати: колдун уже чувствовал, что время его на исходе. Полгода рыжий учился магии, притом вполне успешно, но Заа неожиданно слёг и после двух дней душного забытья умер на руках недоучки.
Паренёк остался один. Вернуться к тётке не позволила совесть, и Дор решил бродить по городам и весям, давать представления. Мысль была отличная: фокусников и шарлатанов по пыльным дорогам колесило навалом, а настоящим магам такие глупости не были интересны. Рыжий недоучка выгодно выделялся на фоне первых и никак не мешал вторым, так что деньги потекли бы рекой, если бы Дор не был Дором. Его представления всем нравились, но обязательно что-то случалось. То у кого-то в толпе уведут кошелёк, а подумают на колдуна, то парнишка в порыве вдохновения подожжёт лоток с пирожками, то местный священник пойдёт на него войной, то ещё что-нибудь. Остроумная судьба ни разу не повторяла своих шуток. Дор всегда поднимался, отряхивался, закидывал на плечо верёвку от гроба на колёсиках и широко улыбался, но в последнее время улыбка стала больше напоминать гримасу.
***
Принц Гиал был семнадцатилетним, прямо скажем, сопляком. И дело не в возрасте, а скорее, в складе характера. Ему с самого начала не посчастливилось родиться вторым, а не посчастливилось вдвойне, когда болезненный, но крайне самостоятельный старший брат, всю жизнь шпынявший его и выработавший в младшем это самое соплячество, умер от чахотки, оставив Гиала единственным наследником трона. Его величество Замал-вар был подавлен смертью любимого сына, а ещё больше тем, что размазне-Гиалу когда-нибудь достанется управление государством. Парнишку начали усиленно натаскивать учителя всех видов и мастей, превратив обычного слюнтяя в слюнтяя озлобленного. И умного. А это гремучая смесь, особенно на троне. Пока что его высочество срывал свою ущербность на придворных, потому что внутренне боялся непосильности задачи, тяготился своими беспомощностью и безволием.
Родиться ему каким-нибудь купчонком – вот бы отличный был парень. Ничуть не заносчивый, сметливый, даже добрый, пожалуй. Но Гиалу не повезло: судьба сделала его сыном короля и, видимо, считая, что это само по себе честь и великий дар, нещадно унижала всю жизнь. В довершение всех прочих горестей, в год восемнадцатилетия наследника дражайший папуля решил принца женить.
***
Того, что Дор заработал сегодня, не хватило бы и на пару ночей на первом этаже какого-нибудь сомнительного заведения, где клопы маршируют стадами, а разного рода подозрительные людишки спят вповалку на полу. «Мне ведь много не надо, только чуточку удачи, – думал рыжий. – Я умею трудиться, я быстро всему учусь. Я бы неплохие деньги получал, если бы мне капельку везения. А тут не знаешь, как до следующей недели дотянуть. Ладно, найду какую-нибудь недорогую харчевню, поем и дождь как раз пережду. А ночью в ящике посплю…»
– Дядь, а дядь!
Дор отвлёкся от невесёлых дум и увидел под козырьком персикового дома девчонку лет восьми, чумазую и взъерошенную.
– Какой я тебе дядь… – буркнул Дор, отворачиваясь.
– Дядь, ты колдун?
Рыжий продолжил свой путь, шлёпая по лужам и громыхая ящиком по мостовой. Он уже предвидел, как за следующим поворотом, за которым главная площадь городка не будет видна, брусчатка закончится, и придется вязнуть в густой грязище.
– Дядь!
Девчонка выбежала под дождь, чёрные косички мгновенно намокли.
– Ну чего тебе?
– Покатай, а?
– Иди домой, мелкая.
– А ты меня отвези! Ну пожалуйста!
– Ладно, садись, – вздохнул недоучка.
Сам он уже и по виду, и по общему состоянию души напоминал кота, которого ведро холодной воды оборвало на самой трепещущей и проникновенной ноте.
Малявка, взвизгнув, запрыгнула на ящик, поджала ноги и, отколупывая дешёвый лак и краску, завела одну из бесконечный детских историй. К счастью, Дор не слышал её голоса сквозь шум дождя и роение мыслей. Опомнился он только тогда, когда цветной гробик отказался выбираться из необъятной лужи, напоминая расписанного на Праздник Урожая хряка, который решил, что щеголять узорными боками ниже его достоинства, и залез в больше подобающую его статусу грязь.
– Слушай, девочка, шла бы ты правда домой, – выдавил маг-недоучка, пыхтя и силясь вытянуть упрямый ящик из маленького озерца.
– Мой дом далеко. Я жду каравана в Моор.
– В столицу?
Дор развернулся, попробовал упереться пятками и, отклонившись назад, победить стихию и чемоданного короля с наездницей на спине. Ну что за невезение!
– Ага. У меня там папа. А бабушка…
Вдруг у рыжего противно заныло в низу живота: так бывает, когда на миг зависаешь на качелях между небом и землёй. Парень уже понял, что ливнем, приставучей девчонкой и увязшим ящиком его злоключения не закончатся.
– Кто тут у нас? Что-то я, Шишкарь, не припомню такого рыжего, – прогнусавил кто-то за спиной.
– Точно-точно. Не было у нас в городе такого.
– Приезжий, сталбыть. А пошлину заплатил?
Дор осознал, что от судьбы не уйдёшь, и повернулся лицом к неизбежности.
– Заплатил. Страже у городских ворот.
Правый верзила ощерился и пихнул левого локтем:
– Смотри-ка, Шишкарь, никаких правил не знает молодчик.
– А мы его научим.
– Научим. В Шторьхе, парень, две стражи. Одна дневная, другая ночная. Вот мы из ночной.
– Сейчас не ночь, – буркнул Дор и тут же понял, что напрасно.
– А вот мы тебе по башке-то стукнем, сразу ночь будет! – радостно пообещал Шишкарь.
Рыжий уже приготовился показать громилам свой номер с огнём, но тут из-за его спины высунулась малявка.
– Дядь, они тебе мешают? – звонко спросила она.
– Беги отсюда, живо! – прошипел чародей.
Не хватало еще, чтобы с ребёнком что-нибудь случилось – Дор себя до конца дней не простит. Но, как ни странно, пыл вымогателей поумерился, рукава закатались обратно, узкие глазки наполнились страхом.
– Это она, Зяма. Точно, она. Она Кирпича того…
– Она, говоришь?
– Ага.
Верзилы переглянулись и кинулись наутёк. Дор боязливо посмотрел на маленькую грязнулю. Девочка невинно моргала лазурными глазами.
– У меня к тебе один вопрос, мелкая.
– Какой?
Кудесник раскрыл рот… Закрыл. Подумал и решил, что лучше ему не знать.
– Какой вопрос?
– Ээ… Где здесь можно недорого поужинать?
***
Амра поправила причёску, разгладила складки платья и подошла к столу, за которым тихо беседовали хозяева бала и самые высокие гости. Щеки горели, дыхание перехватывало, но нужно было решиться сейчас: потом не хватит смелости. Девушка дождалась паузы в заоблачном разговоре и выпалила:
– Прошу прощения, милостивые дамы и господа, позвольте на несколько минут украсть у вас любезного принца.
Королева Вигга глянула на покрасневшую фрейлину и неодобрительно вскинула бровь, но через миг кивнула. На самого наследника Амра боялась смотреть.
– Благодарю вас. Это не займёт много времени.
Девушка развернулась и целеустремленным шагом направилась к небольшому балкончику. С него открывался чудесный вид на парк с фонтанами и фигурно подстриженными кустами и деревьями.
– Зачем вы позвали меня сюда? – холодно спросил Гиал.
Амра вздохнула поглубже и взглянула юноше в лицо. Бровь он вздёргивает точно как её госпожа, и вообще очень на мать похож. В обычных семьях это считается хорошей приметой, но кто знает, распространяется она на монарших чад или нет?
– Ваше высочество, я долго готовилась к этому разговору, но всё не решалась. Девушке моего положения такие речи… даже не просто не к лицу. Они возмутительно неуместны. Простите, я всё равно сбиваюсь. Пожалуйста, выслушайте меня. – Гиал равнодушно пожал плечами. – Вы откуда-то узнали, что я родилась вне брака. Я ждала от вас большего благородства и мудрости. Зачем вы прилюдно меня высмеяли? Я не понимаю, чем заслужила такое. Если бедная Амра, последняя из захудалого нищего рода, да ещё и незаконная дочь своего отца, вам чем-то пришлась не по душе, скажите прямо. Неужели вы не понимаете, какая для меня пытка сальные взгляды вашего казначея и прочих престарелых сластолюбцев? Вы прекрасно знаете, что любая фрейлина появляется при дворе ради единственной цели – выйти замуж. Потерпите год-другой, дольше я здесь не задержусь. Вы уже меня втоптали в грязь, не нужно новых издевательств. Я прошу вас, ваше высочество, – голос девушки едва заметно задрожал, – будьте великодушны. Это всё, что я хотела вам сказать.
Фрейлина сделала книксен и вышла, расправила плечи, которые секунду назад были бессильно опущены, изобразила полуулыбку на милом лице, по которому секунду назад готовы были побежать слёзы. Только руки она не сумела успокоить, но смотревший ей вслед принц этого увидеть не мог.
***
– Папа на лето меня отвёз к бабушке в Лерхе, – рассказывала девочка. На сытый желудок она была ещё болтливее. – Мой папа маг. У него важные опыты, он не может за мной как положено следить. Бабушке сказал отправить меня обратно в Моор, как закончится звездопад. Ну, в общем, пришло мне время возвращаться. Через Лерхе проходил караван на север, нам с Ваком, бабушкиным слугой, разрешили идти с ним до столицы. Два дня всё было спокойно, а в ночь на третий на нас налетели какие-то дядьки. Вак мне крикнул бежать, я и побежала в лес. Очень страшно было. А потом всю ночь было мокро и холодно. К утру я вышла к дороге, сюда меня довёз какой-то купец. Я уже здесь две недели жду каравана.
– Шторьх стоит на отшибе. Долго тебе тут куковать.
– Я не могу долго куковать. Папа будет волноваться. А магам волноваться нельзя. А то как устроит!
К их столу подплыла пышнотелая разносчица:
– Что-нибудь ещё заказывать будете?
Возможно, ей казалось, что плечиком она подёргивает соблазнительно, но выглядело это неимоверно пошло.
– Я хотел бы поговорить с хозяином.
Женщина посуровела:
– Вы чем-то недовольны?
– Нет, но я думаю, у нас будет тема для разговора. Взаимовыгодная. – Дор посмотрел на разносчицу со всей доступной выразительностью.
– Ну… ну хорошо, идите за мной.
Рыжий велел маленькой балаболке сторожить место, а сам последовал за красоткой с подносом.
Хозяин был человек толстый, солидный, основательный. Он со смаком уплетал отбивную, а Дор пытался выторговать ночлег и питание.
– Я буду привлекать клиентов. Мои представления пользуются успехом. Никаких карточных фокусов, только настоящая магия.
– Магия, говоришь.
– Именно. Вы мне завтрак и ужин, плюс комнатку, я вам клиентов и четверть выручки.
– Знаешь, парень, ты мне нравишься. Вот не привёл бы ты эту девчонку с собой – я обязательно согласился бы. Но она пугает народ. Если ей кто не по душе – мигом с ним что-то случается. Говорят, троих уже извела. Ужин вкусный был?
– Д-да.
– Ну вот и отлично. Рад был знакомству. Ночлег с этой ведьмой ищите где-нибудь в другом месте.
Рыжий, почти не удивляясь очередной неудаче, вернулся к чумазой девчушке.
– Пойдём. Наелась?
– Да, спасибо, дядь.
– Где тут можно на ночь укрыться?
– Я знаю одно место, но туда твой чемодан не пройдёт.
– Ну и ладно. Без меня его никто не то что открыть – с места сдвинуть не сможет.
***
На следующий день Дор и Суэ́рте вместе брели по пыльной дороге в сторону Моора. Не бросать же девчонку в Шторьхе, тем более что недоучке было всё равно, куда идти.
– Дядь, я больше не могу.
– Потерпи. Нужно дождаться, чтобы никто нас не видел. Можешь пока рассказать, почему тебя все так боятся.
– Иногда я могу сказать, как умрёт человек, особенно если скоро. Вот, например, увидела, что одного громилу жена заколет за пьянку, – так и случилось. Они думали, что это я так наколдовала. А я ничего не делала, просто сказала, что увидела. Дядь, на дороге уже никого.
– Садись на ящик.
Сам Дор умостился позади Суэрте.
– И что будет?
Ящик поднатужился, поскрипел и поехал. Очень полезная вещь, хоть и большевата чуток.
– Дядь, а если кто увидит?
– Со стороны покажется, что мы едем на телеге.
– Ух ты! Это ты сам так придумал?
– Нет, это моего наставника. Он заколдовал. Хороший маг был.
– Как мой папа. Он сильный. Он всё знает. Говорит, что такие дети, как я, очень редко рождаются. Я особенная.
– А что за имя странное – Суэрте?
– Не знаю, он не говорит. И не говорит, почему я особенная, я «сама должна понять».
– А когда мы приедем, как мы его найдём? Ты помнишь, как пройти к твоему дому?
– Всё очень просто. Нужно идти прямо и прямо и во дворец. Папа из придворных магов. Он попросит, тебя тоже возьмут.
– Для этого у меня не хватит ни образования, ни везения.
Девочка хитро сощурилась.
– Когда делаешь правильный выбор, удача принимает твою сторону, – не своим голосом сказала она.
***
– Ты дочь вождя. Нам необходимо это соглашение.
– Но я не хочу! Это мерзко и противоестественно!
Красавица с оливковой кожей упёрла руки в бока. «Поза чайника».
– Ты собираешься жизнь и счастье своей единственной дочери принести в жертву! – топнула она.
– Ради блага… – старый вождь вздохнул, – ради выживания нашего народа. Дха’эр просто вырежут нас, если мы не заключим с ними хотя бы перемирия.
– Но почему я? У нас полно девушек достойных древних родов, которые с ума сходят по их розовой коже!
– Гиал – сын их вождя. Сын одного вождя может жениться только на дочери другого вождя. Таков их обычай. К тому же, Гиал проживёт намного меньше, чем ты. Просто родишь ему наследника и воспитаешь его как ним’эр.
– Но я не вещь! Не игрушка, папа!
***
– Но я не вещь! Не игрушка, папа! Могу я хоть что-нибудь в своей жизни решать?
– Не можешь, Гиал. Ты будущий король и себе не принадлежишь. Если хочешь, выбери фаворитку. Но жениться будь добр на Ла’аре.
– На этом зелёном лесном карлике?
– Ты её даже не видел. Говорят, она красавица, каких поискать. К тому же, тебе от неё нужен только наследник трона – вот и всё.
– Зелёный наследник.
– И что? Зато в кои-то веки здоровый. И проживёт подольше твоего брата, земля ему пухом.
– Я так не могу.
– Никто не спрашивает.
Гиал вырвался из королевского кабинета, злющий, как покусанный пчёлами танцмейстер. Перечисляя в уме все известные ему ругательства на всех известных ему языках, принц быстро шагал по огромным пустым (не считая слуг и стражников) коридорам. Вдруг два голоса – мужской и женский – привлекли его внимание.
– Господин Пепет, вы переступаете границы.
– За этим я и пришёл сюда, любезная Амра. Я озолочу вас. Вашим нарядам и драгоценностям будет завидовать даже королева Вигга. Я дам вам столько денег, что любой будет счастлив взять вас в жёны. Разве я многого прошу?
– Именно. Я не желаю вас слушать. Это невозможно. С подобными предложениями идите к базарным девкам. Если я не слишком знатна и небогата, это ещё не значит, что я на всё готова ради золота.
– Значит добром не хотите… Тогда я возьму силой!
Амра закричала, и Гиал распахнул дверь её спальни. Казначея Пепета он увидел в совершенно недвусмысленной позе. Фрейлина вырвалась из потных объятий и спряталась за спину принца. Нижняя губа её подрагивала, руки нервно оправляли платье, а может, девушка просто хотела оттереть наряд от невидимых следов пухлых пальцев.
– Пепет, – зловеще протянул его высочество. – Мало того, что вы без зазрения совести воруете государственные деньги, увешивая бриллиантами жену и дочек, так вы ещё и на фрейлин решили их пустить? Собирайте вещи, пока я добрый. Если о ваших похождениях узнает двор, вам отрубят голову. И я, Пепет, с удовольствием подержу миску для крови.
– Ваше высочество… вы не поняли… я просто…
– Не надо меня считать идиотом только из-за того, что я не борюсь за власть вашими методами и не травлю всех, кто стоит на моём пути. Ваши фокусы мне давно известны, но вы были достаточно хитры, чтобы не дать повода себя казнить. Теперь вы сели в лужу. У вас есть час. Потом я натравлю на вас Крылатых Всадников. Папе свой уход объясните сами.
Пепет убрался довольно проворно для человека его комплекции. Спасённая Амра пыталась удержать непрошенные слёзы.
Сплетницы-горничные побегут рассказывать новость подружкам. Казначей обречён: уже через сорок минут о его проколе узнает весь двор. Ещё через десять толстяка вызовет на ковёр его величество. А топор палача всегда навострён.
– Спасибо, – просто, без титулов и реверансов выдохнула Амра.
В глазах её стояли слёзы, и фрейлина совсем уж против этикета закрыла рот ладонью и захлопнула дверь спальни у Гиала перед носом.
«Папаша терпеть не может рыдающих барышень, а этой скоро придется давать показания. Да что ж за день сегодня такой?» – подумал принц.
– Амра, не желаете ли прогуляться со мной?
Вездесущие и не в меру любопытные служанки захлебнулись восторгом.
***
– Забирайся в ящик и сиди тихо, – прошептал Дор. – Если со мной что-то случится, вылезешь, когда все уйдут. Без меня ящик не поедет, поэтому возьмешь деньги и попросишь кого-нибудь, чтобы подвёз тебя до Моора.
– Ты всё правильно делаешь. За меня не бойся. Её спаси.
Её? Рыжий недоучка нахмурил брови. Ему не нравилось, что Суэрте говорила загадками. Но сейчас его больше волновали нежданные соседи. Два грубых мужских голоса доносились со стороны опушки, и, судя по разговорам, это не были безобидные коробейники.
– Ты хоть представляешь, сколько на рабьем рынке за неё целую дадут? А ты говоришь!
– Да нам ведь больше такого случая не представится, Щирый! Когда ты ещё зелёную попробуешь? Целая, не целая – за неё в любом случае отвалят столько, что мы три года сможем жить повеселее старины Замал-вара!
– Тут ты прав. Держи удачу, раз сама пришла в руки…
Два огромных мужика разбойного вида, рядом с которыми Дор выглядел десятилетним хористом, вели связанную девушку с кожей нежно-зелёного цвета. Она была примерно вполовину ниже этих амбалов и такая красивая, что, если бы не ужас в её сиреневых глазах, рыжий так бы и любовался миниатюрной дочерью леса.
– Эй, вы! – тоненько крикнул молодой маг, уже понимая, что поплатится за дерзость, но не желая стоять и смотреть.
Громилы обернулись и гадко заухмылялись. Щуплый парнишка выглядел безобиднее курицы.
– А ну отпустите её! Я великий маг! Я повелеваю животными! Мне послушны стихии! Бойтесь священного пламени!!!
Разбойники переглянулись и, скалясь, поперли на Дора. Никогда прежде он не исполнял «Танец с огнём» с таким вдохновением! Ломаные движения, слова неведомого науке языка, экстатические вопли, жёлто-красные завихрения и сполохи. Видимо, этим двум богатырям не встречались настоящие маги (те действуют не столь эффектно, зато намного более эффективно). Но мордовороты купились на показуху, особенно когда Дор с безумным криком подпалил им задницы. Для пущего устрашения чародей превратил тряпичных кукол в парящих чудищ, и через миг сладкая парочка умчалась, сверкая пятками и дырами в портах. Парень облегчённо выдохнул.
Как оказалось, зелёную красотку его выступление тоже напугало, но далеко убежать она не смогла. Когда тщедушная (но по сравнению с миниатюрной девушкой довольно внушительная) фигура недоучки нависла над спасённой, та зажмурилась и закрыла лицо связанными руками. Старик Заа когда-то рассказывал ученику о низкорослом лесном народе, но из этих историй Дор вынес только то, что ни в коем случае нельзя прикасаться к его представителям: это карается смертью, а ним’эр превосходные следопыты и стрелки.
– Привет. Я Дор. Я хочу тебя развязать. Я тебя не обижу, понимаешь?
Та чуть опустила руки и опасливо глянула на рыжего.
– Смотри. Вот верёвки. Вот у меня нож. Не бойся. Я помогу.
– Я понимаю. Мало, – с певучим акцентом произнесла ним’эр. – Помогай.
Путы упали на землю.
– Ты не ранена? Ничего не болит?
Она помотала головой.
– Пойдём. У нас есть что поесть. Есть хочешь? Пойдём.
Девушка неподвижно стояла, устремив взгляд куда-то в даль.
– Эй, – позвал Дор. – Всё хорошо. Сейчас тебя накормим, а утром провожу домой. Хочешь? Где ты живешь?
Та не отзывалась. Будь она человеком, можно было бы похлопать по щекам или приобнять за плечи. Но до ним’эр как достучаться?
– Слушай, не надо об этом думать. Всё закончилось, теперь будет получше. Мне можешь верить. Я не обижу.
Оливковая красавица посмотрела на Дора с такой тоской, что рыжему стало страшно. Не зная, куда деть взгляд, он стал шарить глазами по земле и заметил белый цветок на длинной ножке. Повинуясь какому-то странному чувству правильности, рыжий сорвал его и провёл по тоненькой блестящей линии, нарисованной слезой на зелёной щеке. Девушка вздрогнула, тряхнула головой и шепнула:
– Идём.
***
«Теперь я уже понимаю, почему невезуха преследует добрых, отзывчивых людей, которые как никто другой заслуживают всех благ этого мира. Просто судьба уготовила для них шанс на несказанное счастье, которое другим и не мечталось. Но шанс этот так мал и ничтожен, что каждый день приходится отбирать крохи удачи у неважных дел и копить, копить, чтобы шансик увеличить. Поэтому у избранников судьбы всё валится из рук, дела идут хуже некуда, а всевозможные шишки без промаха падают им на макушку. Капризная фортуна заботится о своих любимчиках, но порой возможность счастья для добряка настолько призрачна, что просто удачи бывает недостаточно».
***
За скромным походным ужином они почти не разговаривали. Дор пытался разрядить обстановку неуклюжими шутками, которые, ко всему прочему, ещё и рассказывать не умел. Смеялся этим натужным остротам он один. В конце концов, недоучка сдался и предложил:
– Ла’ара, давай ты переночуешь с нами. По темноте опасно. А утром я провожу тебя до дома.
– Я не вернусь, – твёрдо сказала ним’эр.
– Т-эон’ллэ дха’эр эква-а. К’э-те-ннэхфа, – чужим голосом произнесла Суэрте.
– К’иин-ре…
– Что это значит? – Ничего не понимающий Дор начал уже побаиваться этой малявки.
– «К’иин-ре», – отозвалась девочка, – это очень грубое нимское ругательство, которое означает примерно «Е…»
– Не надо продолжать, Суэрте! Откуда ты знаешь их язык?
– Я не знаю. Оно само. Мне говорят, что делать. Не всегда, конечно.
– Что ты ей сказала?
– Правду. Что она выйдет за розоволицего. Это неизбежно.
– Нет. Я не хочу. Я убежала из дома. Этого не будет! – Кажется, сейчас зеленокожая разрыдается.
– Шла бы ты спать, Суэрте. – Дор сделал страшные глаза. – У Ла’ары сегодня был тяжёлый день, не надо её расстраивать.
– Как с маленькой со мной, посмотрите на него…
Девчонка ворчала, устраиваясь в разноцветном ящике, пока, наконец, не затихла.
Спасённая девушка глядела на жёлтые лепестки огня, с лёгким потрескиванием разрывавшие черноту. Рыжий оживил кукол и попытался развеселить маленькую красавицу, но лучше не стало. Дору раньше не приходилось так тесно общаться с девицами, и он пребывал в полнейшей растерянности. Чародей глубоко вздохнул и спросил:
– Ну как тебе помочь?
– Ты помог, – бесцветно откликнулась та.
– Похоже, этого мало…
– Она правда видит?
– Суэрте? Наверное. При мне пока не сбывалось. Но она точно необычная. Есть в ней какая-то сила.
– Но я не хочу. Почему я? Что я сделала? Спаси свой народ! Нельзя по-другому? Нельзя кого-то ещё отдать? И она говорит: «к’э-те-ннэхфа». Де-нгор к’иин-шеал!
– У тебя красивый язык. – Жалеть нельзя, надо отвлекать.
– Это ру-га-тель-ство, – неуверенно произнесла Ла’ара. Длинные слова давались ей с трудом.
– А звучит красиво.
Девушка улыбнулась. Но тут же всхлипнула и расплакалась.
– Не хочу жерт… жер… н-тэон литт’ха мраэр вээ… Не хочу быть женой дха’эр!
– Ну не плачь! Хочешь, пойдём с нами! Мы в Моор…
Та зарыдала ещё горше. Дор не придумал ничего лучше и осторожно обнял Ла’ару за плечи. О запрете на прикосновение он вспомнил только через минуту, когда девушка уже тихо всхлипывала, прижавшись к его тощей груди. «Сделанного не воротишь, а оттолкнуть её сейчас было бы подло», – подумал маг и провёл рукой по кудрявым душистым волосам беглянки. Она лепетала что-то, перемешивая свой язык с полуфразами на языке розоволицых, но их не нужно было понимать. Нужно было просто разделить её горечь на двоих.
Суэрте незаметно приоткрыла глаз, посмотрела на парочку, перевернулась на другой бок и хитро улыбнулась. Наутро прекрасная ним’эр исчезла, а Дор тайком от маленькой проныры спрятал белый цветок в свой ящик. Та сделала вид, что ничего не заметила.
***
Принц Гиал в несвойственной ему глубокой задумчивости сидел на одном из стульев, расставленных вдоль стен парадной залы. Перед ним кружили пары, но наследник трона не хотел принимать участия в общем веселье. Завтра в Моор должны съехаться виднейшие маги, чтобы обеспечить надлежащую защиту столицы. Через два дня будет подписан мирный договор с ним’эр и состоится официальная помолвка наследника Гиала с Ла’арой. Молодого человека одолевали невесёлые мысли.
– Добрый вечер, ваше высочество, – поздоровалась Амра. – Вы сегодня мрачны как никогда. Вас что-то тревожит?
– Вы хотите, чтобы я сказал то, что вы и так знаете? Меня угнетает неизбежность помолвки.
– Я рада, что вы это сами признали, но раз что-то всё равно неизбежно, зачем мучить себя заранее?
Гиал поднял глаза на необыкновенно красивую в этом освещении, и ракурсе, и наряде фрейлину. Что-то странное ворочалось в его душе.
– Я заметила, что вы не танцуете.
– И вы хотите пригласить меня?
– Нет. Белого танца не объявляли. Поэтому, возможно, вы меня пригласите?
Принц склонился перед лукавой полуулыбкой Амры и подал ей руку. И этот миг был настолько сладок, что чудовищность будущего отступила. Ненадолго.
***
– Папа, я была неправа. Я бежала от судьбы, а она показала мне путь. Меня схватили дха’эр. Они были мерзкие и страшные, они хотели меня продать и… и они лапали меня своими огромными ручищами, и я думала: вот моя гибель. Потом появился ещё один дха’эр, он спас меня. С ним была девочка со странными глазами. Сказала, что я стану женой розоволицего, и этого не изменить. Они меня приютили, накормили. А когда мой спаситель попытался меня утешить, он сорвал не’аэт и провёл лепестками по моей щеке. Как во время свадебного обряда. И я поняла, что этот дха’эр появился неслучайно, я должна спасти мой народ, как он спас меня. Гиал возьмет не’аэт из моих рук. Мне ли спорить с судьбой? Я покоряюсь, папа. Я не буду плакать.
***
Они всё-таки дошли до Моора. Рыжий с открытым ртом рассматривал грандиозные соборы, арки, дворцы князьков, огромную крепость на холме – там и обретался папа болтуньи. Сколько людей, сколько повозок, сколько магии разлито вокруг! Все куда-то спешат, о чём-то трещат, чем-то торгуют. Суэрте намного спокойнее отнеслась к окружающему изобилию всего и вся, даже бросила на своего провожатого чуть презрительный взгляд: фи, провинциалы! Девочка озаботилась делами куда более насущными.
– Сколько у тебя осталось денег?
– А? Что? – переспросил Дор, засмотревшись на волшебную вывеску, менявшую форму и цвет. – Хватит на ужин и ночлег. Надеюсь, здесь тебя пустят на порог хоть какой-нибудь забегаловки. Спать под открытым небом уже надоело, знаешь ли.
– Мало, – заключила предсказательница. – Ладно, у меня есть пара золотых.
У Дора глаза на лоб полезли.
– Сколько?! Откуда такие деньги?
– Украла. Я в Шторьхе научилась, – гордо ответила малявка. – Купим мне и тебе приличную одежду. В этой пыльной рвани нас не пустят во дворец. Если повезёт, то ещё на баню останется.
На баню не хватило. На еду и ночлег, впрочем, тоже. Зато Суэрте выбрала себе самое симпатичное платьице лазурного цвета, а Дору купили такую пёструю мантию, что на неё смотреть было больно.
– Ты уверена, что на меня не спустят собак?
– Ну что ты, отлично смотришься! – заверила болтушка. – Сегодня радостное событие, помолвка принца, так что магов-защитников будет как грязи. По большей части они с приветом, так что ты не будешь выделяться. Говорить буду я.
– Ты и так всё время говоришь.
Действительно, никаких трудностей с тем, чтобы проникнуть в замок, не возникло. Девчушку тут, видимо, все знали, а на входе разговор был короткий:
– Имя?
– Теодор Пех.
– Магия?
– Огненная.
Тут рыжий продемонстрировал самую впечатляющую часть своего коронного номера. Стражник равнодушно зевнул. Дора это даже немного обидело.
– Нет такого в списке.
Тут в дело вступила маленькая ловкачка:
– Господина Теодора лично пригласил мой отец, А́гила О́ско. Я Суэрте, узнаете?
Воин попристальнее пригляделся к девочке, сделал квадратные глаза, сглотнул, потом что-то чиркнул в огромном свитке и, поглубже надвинув шлем, пропустил этих двоих в крепость.
– Похоже, тебя везде знают и любят, – пробормотал рыжий. Даже маги спешили уступить дорогу этой наглой проворе. – Слушай, я ценю в людях чувство юмора, но не люблю, когда из меня делают посмешище. Зачем ты заставила меня купить эту дрянь? – Дор вспомнил, как продавец со смесью ликования, стыда и жалости втюхивал мантию, которая у многих посетителей вызвала мигрень, а не желание срочно купить.