Попаданец 2в1. Книга 1. Пупсик бесплатное чтение

Вступление первое

– Не оставляй меня здесь одну!

Принцесса Оливия схватила мать за руку. Ее ногти впились королеве в кожу, заставив ту вскрикнуть.

– Ай! Прекрати истерику! Ты должна показывать подданным пример! Никакой паники!

– Кому, мама?! Все разбежались! Дворец пуст! Ты посмотри вокруг: еще вчера по коридорам шастали толпы служанок, а теперь даже кошки куда-то исчезли. Ты выглядывала из спальни? Поста стражи и того больше нет: папа отправил их сражаться на стены. Мы остались одни: я, ты и папа со своим десятком телохранителей. Даже моя няня сбежала! Никто не хочет оказаться здесь, когда явится этот проклятый колдун!

– Не говори ерунду! Еще никто и никогда не захватывал столицу! Наши стены неприступны! Солдаты Ордоша погибнут, пытаясь их штурмовать!

– Мама! Они и так давно мертвы! Вся армия колдуна состоит из мертвецов!

– Значит, умрут еще раз! Что ты вцепилась в меня? Я хочу лишь проведать твоего отца.

– Но он велел нам оставаться здесь. Он запретил покидать эту комнату!

– Он велел. Засел в своем тронном зале, как хомяк в норке! Я должна быть рядом с ним! Ему нужна моя поддержка!

– Я с тобой!

– Нет! – сказала королева. – Нечего тебе там делать. Папа отдает распоряжения генералам… совсем не теми словами, которые положено слышать принцессе. Будь здесь. Я прикажу солдатам найти кого-нибудь из прислуги и привести к тебе, чтобы ты не скучала. Все, отпусти мою руку, ты расцарапала мне кожу.

– Но, мама!..

– Возьми себя в руки! Что сказал бы принц Галей, если бы увидел тебя сейчас? Наследница королевства Васкии не должна позволять себе лить слезы, как простая девка!

– Мама…

– Все, я сказала! Успокойся! – сказала королева. – Из комнаты не выходи!

Тихий стук.

– Кто там?

– Ваше Высочество, – сказал женский голос. – Меня прислала Ее Величество. Мне можно войти?

Принцесса сложила письмо, от которого все еще пахло духами принца Галея, аккуратно опустила его в шкатулку, захлопнула крышку. Шмыгнула носом. Стерла ладошками со щек слезы.

– Входите!

Дверь приоткрылась. Оливия увидела на пороге своей комнаты незнакомую старушку. Невысокая, сутулая, с густыми бровями, какие бывают обычно у северян; из-под серого чепца выглядывают седые волосы, на лбу, над переносицей – давно превратившееся в белый шрам клеймо раба.

– Ты… кто?

– Анечка. Меня прислала к вам королева.

Старуха смотрела в пол, не смея без разрешения поднять на принцессу глаза.

– Рабыня?

– Да, Ваше Высочество.

– Не знала, что во дворце есть рабы.

– Только я.

– А почему мама прислала тебя?

– Во дворце остались солдаты… и я. Все остальные разбежались.

– Почему?

– Говорят, Ордош превратил дворец султана Морошии в прах. Вместе со всеми, кто там находился. Люди боятся, что колдун поступит так же и с этим дворцом.

– Я спрашиваю, почему ты не сбежала? Посмотри на меня.

Старуха подняла голову, демонстрируя принцессе свое изрытое морщинами лицо.

– Мне некуда бежать, Ваше Высочество. В этом городе меня никто не ждет.

– И ты не боишься колдуна? – спросила Оливия.

– Нет, Ваше Высочество. Я уже почти ничего не боюсь.

Оливия отметила, что во рту старухи нет зубов. Когда старуха говорила, ее губы забавно трепетали, словно тонкие тряпочки.

– Почти? А чего боишься?

– Боюсь, что умру, так и не увидев Горошика.

– Кого? Горошика? Кто это?

– Так зовут моего жениха, Ваше Высочество, – сказала старуха.

– У тебя есть жених?

Слова старухи удивили Оливию, заставив забыть об армии колдуна Ордоша, штурмующей городские стены. Мысль о том, что у этой одетой в потертые вещи старой рабыни может быть жених, казалась смешной и абсурдной.

– Да, Ваше Высочество. Есть.

Губы старухи растянулись в улыбке.

– Э-э… как там тебя, проходи, не стой у порога. Вон, присаживайся на стул.

Принцесса рукой указала рабыне на место у стола, где еще недавно сидела королева. Сама же Оливия уселась в кресло, положив руку на шкатулку, в которой хранились письма принца Галея.

– Рассказывай, – велела принцесса.

– О чем? – спросила старуха.

– О женихе своем, конечно. Кто он, как выглядит, и как ты с ним познакомилась?

– Я родилась далеко на севере, в герцогстве Ардосском. В небольшой деревушке рядом с трактом, по которому купцы доставляли товары горцам Ареи. Отец держал трактир. А мама умерла, когда рожала моего младшего брата.

Горошик жил со своей бабкой на краю деревни, у самого леса. Его родители погибли, когда на деревню зимой напал отряд горцев, с которыми у нашего герцогства тогда были плохие отношения. Горошика горцы не тронули: они не убивают детей.

Бабка обрабатывала большой огород, а Горошик еще ребенком стал охотиться на болотных птиц, которых частенько продавал моему отцу для трактира.

В пятнадцать зим Горошик уже был высоким, широкоплечим с кудрявыми золотистыми волосами и доверчивым взглядом, как у молодого бычка. Папа говорил, что из него получится хороший муж: работящий, добрый и сильный.

Когда мне исполнилось двенадцать (я была на три зимы младше Горошика), я подумала: а почему бы не взять такого парня себе?

Я видела, как на него заглядываются старшие девчонки. И решила опередить их. Пошла к Горошику и сказала, что он должен на мне жениться.

Не сейчас, а когда отслужит пять лет в дружине нашего барона. После службы барон ему выплатит пять золотых, да еще и сам он сможет скопить столько же, если не будет тратить жалование в кабаках. На эти деньги мы сыграем свадьбу, построим новый дом и обзаведемся хозяйством.

Горошик сперва удивился моим словам. Но я была упорной. И заставила его согласиться на мое предложение.

Я упросила отца свозить нас в город. Повела Горошика в храм богини любви, и там мы получили благословление Сионоры.

А на шестнадцатую зиму Горошик записался в дружину барона. Ему даже назначили три монеты надбавки к месячному жалованию, как меткому лучнику! И отправили служить в гарнизон крепости Морук, что у самых Линейских гор.

А за год до окончания срока его службы в моей семье произошло несчастье. Младший сын барона возвращался с друзьями от Линейских гор и остановился в нашем трактире. Один из его дружков оказался магом; зимнее пиво горцев, которое компания везла с собой, затуманило им разум, и маг поджег трактир.

Тот сгорел дотла, едва успели спасти людей.

Обвинили в пожаре моего отца. Его высекли, после чего папа долго болел. И не заплатили за сгоревший трактир ни копейки.

У отца было четверо детей. Я – старшая. На те деньги, что у нас оставались, мы не смогли бы жить долго, даже если бы сильно экономили.

И еще папа хотел построить новый трактир.

Однажды через нашу деревню проходил караван с рабами, которых доставляли в султанат. И папа продал им меня. За десять золотых.

У моей семьи появились деньги. А я стала рабыней.

Я тогда была юной, красивой и невинной. На рынке в столице Морошии меня купили для гарема султана.

Но я всегда помнила о той клятве, что дала в храме богини Сионоры. По собственной воле я ни разу не нарушила обещание, данное Горошику. И потому моя жизнь в гареме была… безрадостной.

Горошика я увидела через семь лет после того, как попала в гарем. Он вместе со своими друзьями наемниками пытался меня похитить. Он мне и рассказал причину, по которой решился на такой поступок.

О том, что меня продали в рабство, Горошик узнал, когда закончилась его служба у барона. Он вернулся в деревню, не нашел меня… и чуть не подрался с моим отцом.

Почти сразу он отправился с караваном в Морошию, чтобы найти меня и выкупить. У него после пяти лет службы скопилось почти одиннадцать золотых.

Если бы я оказалась не в гареме султана, возможно, у него это и получилось бы. Но во дворце у него запросили целую тысячу!

Тысяча золотых! Ни одна женщина на невольничьем рынке не стоила больше пятидесяти! Но ему сказали, что я теперь не просто рабыня – я наложница самого султана! А потому и стою я очень дорого.

Горошик решил во что бы то ни стало раздобыть деньги. И записался в отряд наемников.

Вскоре его отряд наняли охранять перевал в Горах Смерти, в которых жили колдуны-некроманты. И там отряду Горошика повезло: они захватили в плен одного из самых могущественных колдунов тех гор. Тот заплатил им за свою свободу целую кучу золота.

Когда срок контракта истек, Горошик поехал выкупать меня. Он принес во дворец султана тысячу золотых.

Но слуги султана его обманули. Стражники отобрали у Горошика деньги и выгнали из дворца. Ему сказали, что наложницы султана не продаются.

И тогда Горошик со своими друзьями наемниками попытались меня выкрасть. Им это почти удалось. Но кто-то все же поднял тревогу, и нас схватили.

Горошика и его друзей – тех, кто остался живым после боя во дворце – объявили изменниками. На центральной площади столицы им отрезали носы и уши и отправили работать на рудники. А меня отдали на всю ночь в казарму гвардейцев.

С тех пор я Горошика больше не видела.

Через два года вместе со свадебным караваном вашей матушки меня привезли в Васкию.

– И ты думаешь, что твой Горошик еще жив? – спросила Оливия. – Когда его отправили на каторгу?

– Двадцать четыре года назад, – сказала старуха. – Но он жив. Я знаю это. А иначе бы знак Сионоры исчез. Он точно живой и ни разу за эти годы не изменил мне с другой женщиной. Он любит меня!

– У тебя есть знак богини любви?

– Конечно. Ведь мы с Горошиком были в ее храме.

– Покажи.

Оливия сама подошла к старухе. Та закатала рукав. На ее предплечье принцесса увидела красное пятно, похожее на половинку сердца, каким его рисуют дети.

– Действительно, – сказала Оливия, – знак Сионоры. Я мечтала, что мы с принцем Галеем тоже поставим себе такие. Он появился у тебя, когда ты была еще ребенком?

– Перед тринадцатой зимой.

– И ты ни разу не нарушила клятву? Даже в гареме султана?

– Ни разу. И Горошик тоже: иначе бы этого знака на моей руке уже не было.

Во взгляде, которым принцесса наградила рабыню, теперь читалась не брезгливость, а зависть.

– Вот это да! Вот это любовь! – сказала Оливия. – У нас с принцем Галеем тоже так будет! Обязательно! Но… это что же… твой жених за все эти годы ни разу не переспал с женщиной?

Принцесса сделала шаг назад, с отвращением обнаружив, что стояла слишком близко к этой укутанной в старое тряпье старухе.

– Ни разу! – сказала рабыня. – Он любит только меня!

Она гордо приподняла подбородок, вытянув тонкую шею.

– Э… да уж. Получается, твой жених был наемником, заработал тысячу золотых… и по-прежнему девственник?

Оливия спрашивала о женихе рабыни, но мысли ее были о принце Галее. Смог бы тот столько лет обходиться без женщин, сберечь нанесенный на руку знак Сионоры?

– Конечно! Ведь мы поклялись перед статуей богини хранить верность друг другу! Ему нужна только я! – сказала старуха. – Когда-нибудь он явится за мной. Армия колдуна, мне рассказывали, проходила мимо рудников султаната. Возможно, мой Горошик уже на свободе. Он может появиться в нашей столице в ближайшие дни! Главное, чтобы я смогла дожить до его появления.

– Тогда тебе стоило сбежать из дворца, как сделали остальные.

Принцессе показалось, что стены комнаты вздрогнули. Со стороны центрального входа во дворец раздался грохот. Магические светильники без приказа на мгновение погасли: Оливия не помнила, чтобы такое когда-либо случалось раньше.

– Что это?

– Я не знаю.

– Нужно идти к родителям! – сказала принцесса. Она схватила рабыню за руку и потащила к двери: выходить из комнаты в одиночку Оливии было страшно.

Они бежали по широким коридорам, подгоняемые подмигиванием светильников. Звуки их шагов эхом отражались от каменных стен.

Оливия отпустила руку рабыни, только когда они обе вошли через маленькую потайную дверь в тронный зал.

Огромный зал, куда помещались сотни людей, сейчас оказался пустым. Лишь в креслах для монарших особ принцесса увидела своих родителей. Они сидели в полном одиночестве. Без охраны, без слуг. Король и королева. Их взгляды устремлены на широкие створки дверей, сейчас плотно прикрытых, из-за которых доносились звуки сражения.

– Папа? Мама?

– Оливия? Что ты тут делаешь?! – сказал отец. – Я же велел оставаться в комнате!

Его волосы взлохмачены, рука теребила рукоять меча.

– Мне стало страшно. Что это за шум?

– Армия колдуна ворвалась в город, – сказал королева. – Они уже во дворце. Все наши маги мертвы. Гвардия еще сражается, но…

Договорить она не успела. От сильного удара двери затрещали и распахнулись.

Принцесса взвизгнула и прикрыла лицо ладонями.

Чеканя шаг, в зал вошли две колонны закованных в броню солдат. Алые плащи; покрытые кровавыми брызгами доспехи; на закрытых шлемах – окрашенные в черный цвет конские хвосты. Солдаты выстроились в два ряда, перестроились из колонн в шеренги, замерли.

Все звуки стихли.

Оливия вдруг осознала, что тишину нарушает только ее всхлипывание. Ей захотелось оказаться сейчас около родителей. Но, глядя на этих превратившихся в статуи солдат, она не смогла заставить себя пошевелиться.

А потом услышала шаги.

Колдун вошел в зал. Принцесса сразу поняла, что видит самого Ордоша. За последний месяц ей тысячу раз описывали его внешность: покрытую шрамами лысую голову, большие черные глаза, из которых на мир смотрело Зло, дыры вместо носа и ушей. Колдун двигался торопливо, точно опаздывал на важную встречу. Остановился между рядами солдат. Стал озираться по сторонам.

– Где она?! – сказал он.

Эхо его хриплого голоса заметалось по залу.

Принцесса перестала дышать.

– Я здесь.

Оливия увидела, как ее отец встал со своего кресла. Его лицо было бледным, на лбу блестели капли пота.

Принцессе показалось, что Ордош удивился, увидев короля.

– Ты кто?

– Я тот, кто тебе нужен. Я король Васкии.

– И зачем ты мне?

Ордош махнул кистью руки, точно прогоняя назойливую муху. В грудь короля врезался невидимый таран: того сорвало с места и унесло в дальний конец зала, ударив о стену.

– Где она?! – повторил колдун. Его глаза шарили по залу.

И вдруг он застыл, подобно своим солдатам.

Принцессе показалось, что колдун смотрит на нее.

Пол под ногами Оливии покачнулся. Но от обморока принцессу спас голос матери.

– Нет! Не тронь ее! – закричала королева, заметив, что колдун направился в сторону ее дочери.

Принцесса зажмурила глаза, отчаянно желая лишиться чувств, не видеть это ужасное лицо, которое стремительно приближалось к ней.

И в следующий миг рука колдуна оттолкнула Оливию в сторону, убирая с пути.

Принцесса увидела сквозь застилавшую глаза пелену слёз, как колдун подошел к рабыне, которую она привела с собой в этот зал, и вдруг упал перед той на колени.

– Ну, здравствуй Анечка, – сказал Ордош. – Я пришел за тобой.

– Горошик? – сказала старуха. По ее щекам текли слезинки.

Колдун взял рабыню за руку.

– Да, это я, Анечка. Прости, что меня не было так долго.

– Ты все же сумел ее найти, – услышала Оливия слова рабыни. – Жаль только, что ты опоздал.

Или это говорила не рабыня?

Принцесса заметила, что облик старухи стал меняться. Спина у рабыни выпрямилась, плечи расправились, исчезли с лица морщины. Да и само лицо стало другим.

Колдун поднялся с колен и сделал шаг назад.

– Ты не Анечка, – сказал он.

– Конечно же, нет, – ответила… богиня Сионора. Богиня выглядела точно так же, как на тех изображениях, что Оливия видела в ее храме: молодая прекрасная дева с кудрявыми золотистыми волосами. Потертые лохмотья старухи исчезли: богиня была укутана в красный, расшитый серебром плащ. Сионора улыбалась.

– Твоя Анечка умерла, – сказала богиня. – После вашей попытки побега ее отдали на растерзание гвардейцам султана. Она не сумела пережить их издевательства. Нить ее жизни оборвалась.

– Но… почему не исчезла метка?

Колдун оголил руку, демонстрируя красное пятно на исчерченной синими венами коже предплечья.

– Я не хотела, чтобы ваша чудесная история любви так просто закончилась.

– Что? – переспросил колдун.

– Ваша трагичная история любви заслуживала продолжения! – сказала Сионора. – Я была уверена, что ты сможешь ее завершить должным образом! И не ошиблась. Ты преодолел все преграды! Ты отыскал свою возлюбленную, несмотря на все невзгоды! И наказал виновных в страданиях своей Анечки! О том, что она не дожила до этой минуты, мы умолчим. Люди всех миров, поклоняющиеся мне, как богине любви, узнают о совершенном тобой ради любви подвиге! Служители моих храмов восславят вашу любовь в поэмах, песнях, картинах и скульптурах! Ваши имена сохранятся в веках! Женщины будут завидовать твоей избраннице, а мужчины станут брать с тебя пример…

– Дура!!

– Что? – переспросила богиня, прервав свой монолог.

– Безмозглая баба!! – сказал колдун.

Длинные ресницы Сионоры затрепетали.

– Как ты меня назвал?

– Ты понимаешь, что натворила?! – закричал Ордош.

Эхо его слов металось по залу.

– Чтобы найти Анечку, я разрушил два королевства! – сказал он. – Ради ее освобождения из рабства я отнял жизни у тысяч людей! Я хотел лишь выполнить данное ей обещание! И согласился заплатить за это любую цену. А теперь ты мне говоришь, что все было напрасно?!

– Ты совершил подвиг, о котором будут петь менестрели множества миров! О вашей любви…

– Какие менестрели?! Какая любовь?! Мы были детьми, когда ты поставила на нас эти метки! Я видел на своей руке твой знак, и думал, что Анечка по-прежнему нуждается в моей помощи, что я обязан ей помочь! Я! Только! Хотел! Выполнить! Свое! Обещание! Только мысль о моем долге не позволила мне сгинуть на каторге, прервать эту бессмысленную и надоевшую жизнь. И только для этого я заставил себя стать монстром! Султанат Морошия покрыт слоем праха, в который превратились многие его жители. Половина королевства Ваския стала руинами. И это для того, чтобы ты получила историю о любви? Чтобы вдохновить твоих менестрелей?

– Я понимаю: ты взволнован, – сказала Сионора.

– Я?! Взволнован?! – опять прервал ее колдун. – Да я убил бы тебя сейчас… если бы мог!

Богиня вновь захлопала ресницами.

– Но… не переживай, ты получишь свою награду, – сказала Сионора. – Я богиня! Мне многое подвластно! Я дам тебе то, о чем ты сейчас больше всего мечтаешь: я отправлю твой разум в прошлое. Ты вернешься в тот день, когда я поставила на твоей руке метку любви! Твоя избранница снова будет рядом с тобой. Ты сможешь любить ее и оберегать от всех невзгод!..

– Тупая дура!

– Ты забываешься смертный!

– Ну, неужели ты считаешь, – сказал колдун, – что я буду рад оказаться рядом с двенадцатилетней девчонкой, которую уже почти не помню? Зачем она мне теперь? Я был тогда наивным юнцом.

– Но… ты же любишь ее! Ты пришел, чтобы ее спасти!

– Я пришел сюда, чтобы исполнить клятву. Я клялся оберегать и защищать Анечку! Кто еще мог ей помочь?! Это был мой долг!

– И ты не любишь ее?

– Причем здесь любовь? Прошло много лет. Я даже не помню ее лица. Я видел твою метку на своей руке и думал, что Анечке все еще нужна моя помощь.

Оливии показалось, что колдун больше не выглядит страшным и грозным. Его плечи поникли, в глазах читалась усталость.

– Ты увидишь ее, и былые чувства вернутся!

– Нет, – сказал колдун. – Не смей этого делать, глупая женщина! А иначе я вновь соберу армию и пройду вместе с ней по миру, разрушая твои храмы. Обещаю тебе это. Не порть жизнь бедной девочке: не нужен ей такой муж, как я. Да и не смогу я быть ее мужем.

– Не называй меня глупой! – сказала богиня. – А иначе я!.. Чего же ты хочешь? Ведь я должна тебя как-то наградить.

– Просто убей меня.

– Не могу. Что скажут люди? Ты совершил во имя любви подвиг, а я оставила тебя без награды?

– Соврешь им что-нибудь. Ты это умеешь.

– Ты очень дерзок, колдун! – сказала Сионора. – Но… я придумала тебе награду. Я дам тебе новую жизнь.

– Зачем?!

– Чтобы ты научился уважать женщин.

Вступление второе

– Суинская коллегия! да помню я свое обещание! – сказал архимаг Северик.

От волнения у меня пересохло во рту.

– И… когда? – спросил я.

– Напомни, каков был наш уговор?

– Я служу вам сто лет. А за это получаю в награду новую жизнь в другом мире. Вы обещали, что в том мире я буду мужчиной и сохраню все те знания, которые получил за прошедшее столетие.

– Все верно.

– И когда я… умру?

– Ты отвлекаешь меня глупыми разговорами, – сказал архимаг. – Разве я дал тебе повод усомниться в моих словах?

– Нет, господин, – сказал я. – Но сегодня исполняется ровно сто лет с того дня, как вы переместили мою сущность в это тело. Я честно служил вам все это время.

– Я знаю, – сказал Северик.

Он нахмурился.

– Суинская коллегия! до окончания столетнего срока осталось восемь часов. Еще можно успеть сделать многое. У тебя нет работы на это время?

– Есть, господин, – сказал я.

– Так займись ею! – сказал архимаг.

Я поклонился, развернулся, чтобы уйти. И тут услышал его слова:

– И знаешь, Сигей… никогда бы не подумал, что скажу это, но я буду по тебе скучать. Это правда. За это столетие ты стал мне настоящим другом. Иди, работай.

Глава 1

Меня зовут Сергей Максимов, и я… не трансвестит!

Хотя, любой, кому посчастливилось бы увидеть меня сейчас, подумал, что я лгу.

Во-первых, меня теперь зовут Нарцисс (все знакомые в этом мире, кроме воспитателя, называют меня «пупсик»), и я единственный принц королевства Уралия (нет, не наследный – наследуют трон здесь исключительно по женской линии). А во-вторых, судя по моему внешнему виду, именно на трансвестита я и похож. А кто еще носит шелковую рубаху с кружевными манжетами и воротником, тонкие колготки и толстый слой косметики на лице?

– Принц, вам нужно добавить румян, – сказал Жасмин. – Вы кажетесь очень бледным. Что подумает ваша жена? Она может решить, что вы больны!

Стиль одежды моего воспитателя Жасмина – сорокалетней располневшей особи мужского пола – напоминал мой: те же колготки, кружева и яркая помада на губах.

– Румяна невкусные, – ответил я.

– Их нельзя есть, – сказал мой воспитатель. – Они нужны для того, чтобы сделать вас красивым.

– Я и так красивый!

– Безусловно! Но наша цель – сделать вас еще прекраснее! Чтобы у вашей жены при виде вас захватывало дух! Она ни на миг не должна усомниться в том, что ей достался самый лучший мужчина на свете!

– Я самый лучший!

– Несомненно, мой принц! Несомненно!

Я зажмурил глаза, позволяя Жасмину щекотать мое лицо кисточкой. За те недели, что нахожусь в этом мире, я уже привык к тому, что мое лицо используют в качестве холста для рисования.

«А может, воткнем эту кисть ему в глаз?» – предложил Ордош, вместе с которым я, Сергей Максимов, делил тело принца Нарцисса.

«Зачем?» – мысленно спросил я.

«Получим немного магической энергии. Если поинтересуются, скажешь, что это несчастный случай. Вон как нас трясет».

Карета подпрыгивала на каждой кочке, заставляя меня то и дело клацать зубами.

Похожую поездку я пережил в своем первом мире в то лето, когда окончил школу и подрабатывал дорожным рабочим. Нет, тогда была не карета, а грейдер, в кабине которого я возвращался в город, сидя на металлическом ящике для инструментов. Ощущения во время этих двух поездок казались очень схожими.

– Ну, вот! – сказал Жасмин. – Совсем другое дело! Никакой бледности! Щечки как наливные яблочки!

«Жалко его убивать, – ответил я Ордошу. – Да и не способен я на убийство. Я уже говорил тебе об этом. Убивать я не хочу и не умею».

«Не переживай, – сказал бывший колдун, – еще научишься. Как только встретишься с женой, так сразу и захочешь этому научиться. А пока терпи. И изображай… эту свою… блондинку».

В первом мире – в том, где я родился – я прожил чуть больше двадцати лет. Но именно там произошли основные события, задержавшиеся в моей памяти: детский сад, школа, два курса университета, там же случилась и первая любовь.

В том мире я умер. Во время лекции по высшей математике у меня закружилась голова, в глазах потемнело, я потерял сознание…

А в новом, куда переместился мой разум, я увидел хмурое лицо архимага Северика.

– Суинская коллегия! – сказал он, – понадобилось не так много энергии. С каждым разом у меня это получается все лучше.

– Что получается? – спросил я.

– Перемещать любопытных идиотов к себе в башню. И что ты за протопопл?

– Что?

– Как твое имя, любознательный?

– Сергей Максимов.

– Сигей, значит, – сказал мне тогда Северик. – Следующие сто лет, Сигей, ты проведешь в этой башне.

– П… почему?

– Мне нужен новый помощник. Кто-то, кто будет следить за порядком в башне, готовить еду и помогать в лаборатории, когда Винис меня покинет. Кто-то, кто никак не связан с Семьями нашей страны. И, желательно, чтобы этот кто-то был из другого мира: только в этом случае я буду уверен, что на него не смогут как-либо влиять, и не буду опасаться удара в спину.

– А… где я? Сколько сейчас времени? Я успеваю в универ на первую пару?

– Суинская коллегия! тебе больше не нужно никуда торопиться, Сигей. В ближайшие сто лет ты не сможешь покинуть мою башню. Теперь твой дом здесь. Именно в этих стенах ты будешь жить, учиться и работать. И лишь через век я дарую тебе свободу.

Я отодвинул на окне кареты штору, выглянул наружу. Яркий солнечный свет. Небо с редкими белыми пятнами облаков. Листва кустов и деревьев, пятна цветов на ковре зелени – типичная природа средней полосы моего первого мира.

Женщина офицер, гарцующая на белом коне напротив окна кареты, приосанилась, заметив меня, покровительственно улыбнулась и прикоснулась двумя пальцами к козырьку нелепого головного убора, выполняя воинское приветствие. Я прикрыл нижнюю часть лица веером, скрыв от женщины ухмылку. Потом отвернулся от окна, почувствовав на языке мерзкий вкус помады, и сплюнул на пол.

– Принц Нарцисс! – скрипучим голосом сказал краснощекий Жасмин. – Вы ведете себя, словно деревенская женщина. Не забывайте, что являетесь представителем королевского рода, да еще относитесь к прекрасной части человечества. Ведите себя соответственно!

«А я предлагал проткнуть ему глаз!» – сказал в моей голове Ордош.

«И как тогда я буду сам наносить себе на лицо боевую раскраску? Возможно, ты умеешь пользоваться косметикой, но мне за сто двадцать лет жизни не приходилось этого делать ни разу».

Сто лет назад архимаг переместил мою, как он говорил, «сущность» в тело круглолицего подростка, невысокого и широкоплечего. Кем был предыдущий владелец тела, я так и не узнал: спросил однажды об этом у Северика, но тот лишь отмахнулся.

Никакой паники из-за того, что очутился в чужом мире, я не испытал. Я сразу уяснил для себя факт: обратного пути у меня нет. А потому паниковать и впадать в истерику не видел смысла. Да и происходили столь резкие перемены в моей жизни не впервые. Очутиться в Москве после восемнадцати лет жизни в крохотном провинциальном городишке – это почти то же, что и переместиться из аудитории университета в башню мага.

Я выяснил у Северика, что ему от меня нужно. Архимагу требовался честный и трудолюбивый помощник, не имеющий собственных интересов. И именно из меня он собирался такого помощника сделать.

У него это получилось.

В мире Северика я прожил сто лет. Первые десять лет меня обучал прежний слуга архимага Винис. Последние десять – я сам был наставником для очередного слуги.

За все эти годы я ни разу не покидал башню. О том, что происходило за ее стенами, я узнавал только от Северика, его редких гостей и работниц древнейшей профессии, которых доставляли мне по субботам.

После смерти Виниса я взвалил на свои плечи заботы о бытовых потребностях архимага: поддерживал порядок в многочисленных помещениях башни, проводил много времени на кухне и в алхимической лаборатории. На целый век моей главной задачей стало выполнение приказов Северика, следить за тем, чтобы дома ничто не отвлекало его от работы.

– А я что получу за свою службу? – спросил я, когда только очутился в мире Северика.

– Суинская коллегия! у меня огромная библиотека, – сказал архимаг. – Такого количества трудов по магии не имеется даже в столичном университете. Ровно через столетие я отправлю твою сущность в другой мир, верну тебе молодость и свободу. Все знания, что почерпнешь в моих книгах за целый век, ты сможешь унести с собой. Это шикарная сделка, Сигей: начать новую жизнь, имея в своем распоряжении солидный багаж знаний в области магии, в обмен на каких-то несколько десятков лет, потраченных на помощь в бытовых вопросах престарелому архимагу. О таком ты раньше не мог и мечтать!

О таком я точно не мечтал.

А теперь эта сделка и подавно не казалась такой уж замечательной: в мире принца Нарцисса мужчины магией не владеют.

Не помню, как лишился сознания, когда Северик приступил к ритуалу.

Но хорошо запомнил, как впервые в моей голове раздался этот голос: «Лежи спокойно и не открывай рот. Постарайся выглядеть полным придурком».

– А…

«Рот закрой! Мысленно говори, дубина. Мысленно! Я тебя услышу».

Я лежал на гладком каменном полу. Сквозь пелену слез смотрел на лужицу крови. Кажется, кровь текла из моего носа.

«Кто ты?» – спросил я, не размыкая губ.

«Меня зовут Ордош, – сказал голос. – „Оор Доош“ – на языке султаната Морошия это значит Злой Колдун. В последние годы жизни меня называли только так. С сегодняшнего дня я твой самый близкий родственник. По вине одной могущественной идиотки мы с тобой очутились вдвоем в одном теле. Так что теперь ты будешь слышать мой голос очень часто».

«Где мы?»

«Лежим на холодном полу. Во дворце местной правительницы. В теле молодого принца, которого только что убили».

«Убили? Зачем?»

«Несчастный случай».

«Как это?»

«Его задел выброс магической энергии. Случайно. В одной из спален, что находятся поблизости, кто-то из женщин испытал оргазм и опустошил в честь такого события весь свой резервуар маны. Для нашего принца это происшествие оказалось фатальным».

«Почему?»

«Так уж устроен этот мир, – сказал Ордош. – Мужчинам здесь опасно находиться рядом с женщинами: любое соприкосновение с чистой магической энергией заканчивается для них кровоизлиянием в мозг. Наш принц сбежал сегодня из своей башни, где проводит в изоляции все свое время. А женщины… они такие эмоциональные, ты же знаешь. Бессмысленные выбросы энергии у них случаются часто».

«Его убил чей-то оргазм?»

«Главное несчастье для тебя сейчас не это, – сказал Ордош. – Я тут покопался в памяти принца, пока ты приходил в себя, а заодно и в твоей. И вот что могу тебе сказать: те годы, что ты зубрил трактаты по магии, ты потратил зря. Знания о том, как переплетать магические потоки тебе здесь вряд ли пригодятся. В этом мире магией владеют только женщины».

«А мужчины?»

«Мужчины здесь выполняют декоративную функцию – нужны для красоты. Ну, и для продолжения рода, конечно, – но это отдельная история. Их здесь в сотни раз меньше, чем женщин. И прав у них не больше, чем у домашних животных».

– Пупсик?! Пупсик!!! – услышал я женский голос.

Закрыл глаза, притворился, что нахожусь в беспамятстве.

Гул многочисленных шагов и голосов.

Чье-то шумное дыхание. Холодные пальцы прикасаются к моей шее.

– Он жив!

– Что?

– Он дышит! Сердце бьется!

Гул голосов стал громче на пару десятков децибел. Я подавил желание приоткрыть глаза и подсмотреть, сколько народу собралось вокруг меня.

– Как такое может быть?!

– Всем молчать!

Почти все звуки стихли. Только сопение над моей головой и шорох одежды.

– Все вон отсюда! – сказал все тот же голос.

Шарканье по полу многочисленных ног.

– Ты! Стой! Вернись! Бери его на руки!

Я почувствовал, как меня подняли с пола. Резкий запах пота и спиртного.

– Неси его в Мужскую башню! Осторожно! Это мужчина, а не твоя подружка! С ним нужно обращаться бережно! Если он не выживет, королева нам всем головы оторвет! У него через две недели свадьба!

– Слушаюсь, госпожа маршал, – сказала державшая меня на руках женщина. – Я… осторожно.

Захват ее рук чуть ослаб.

– Быстрей! Пошевеливайся!

– Слушаюсь, госпожа маршал!

Моя голова закачалась в такт торопливым шагам.

Очень захотелось «очнуться» и пойти самому.

«Не открывай глаза, дубина, – сказал тот, кто называл себя Ордошем. – Не выдай себя. Наш принц был умственно отсталым. Полным кретином. Пока притворяйся ветошью. Я после объясню тебе, как придерживаться нужного образа».

Как рассказал мне Ордош, мужчины в этом мире жили в изоляции от женщин. Для них выделяли территорию, где вероятность магических всплесков стремилась к нулю, и куда женщины заходили редко. В моем случае (или в случае принца Нарцисса) таким местом была башня Мужская.

Нет, это совсем не такая башня, в какой проживал архимаг Северик. Жилище принца больше напоминало обставленную роскошной мебелью тюремную камеру. Винтовая лестница с множеством ступеней и тесная по меркам дворца комнатушка на самом верху. И никаких удобств! Ни водопровода, ни санузла! Керамический горшок!

«Все не так уж плохо», – сказал голос Ордоша, когда вопли негодования в моей голове, вызванные описанием моего нового дома, утихли.

«А что же здесь хорошего? Горшок!» – сказал я, по-прежнему не открывая глаза.

В комнате, куда меня принесли и уложили на кровать, раздавалось чье-то тихое бормотание, сообщая, что я по-прежнему не в одиночестве. И потому я продолжал изображать бесчувственное тело.

«Я видел в твоих воспоминаниях, к каким удобствам ты привык в своем первом мире и в башне архимага. После такого, конечно, горшок вызывает уныние. Но в этом мире горшки тебя ждут не везде».

«Твои слова меня пугают».

«Ты не о том подумал, – сказал Ордош. – В плане технического оснащения этот мир похож на тот, в котором ты родился. С одним исключением: магия здесь заменяет электричество; и не только его. Я изучил все то, что ты помнишь о своем первом мире. Мне, привыкшему к магии, он кажется… удивительным и неправильным. Твои предки там, не имея возможности обеспечить себе комфортное существование при помощи магии, пошли по пути технического прогресса. И здесь произошло примерно то же самое. Люди этого мира, владея магической энергией, пошли вашим путем. Магии, как таковой, для них не существует. Совсем. Местные используют ее в сыром, первозданном виде: как источник энергии для своих механизмов».

«Как это?» – спросил я.

«Она заменяет им все те источники энергии, которые придумали вы. У них есть стреляющее свинцом при помощи магического заряда оружие, потребляющие магическую энергию лампы и холодильники… и ни одного магического заклинания! Ни одного! Без своих технических приспособлений они не могут даже пламя свечи зажечь!»

«Откуда ты все это знаешь?»

«Прочел в воспоминаниях принца. Он, хоть и был идиотом, но кое-что о своем мире все же знал. Оттуда же, кстати, мы с тобой узнали и местный язык. Ведь не считаешь же ты, что местные общаются на языке твоего архимага?»

«А почему я… не помню или не вижу – даже не знаю, как правильно сказать – этих воспоминаний?»

«Тебе они не нужны. Я закрыл их от тебя», – сказал Ордош.

«Зачем?»

«Видишь ли, Сигей, в прошлой жизни я был колдуном. Практиковал магию смерти. Основным источником знаний для меня тогда являлась поглощенная мной память других магов и колдунов. За полтора десятка лет в моем разуме объединилась память всех колдунов Гор Смерти и еще пары десятков магов других направлений. Я научился отделять свои воспоминания от чужих. А ты на это не способен. Наш принц был психически нездоров. Он таким родился. Да и прочие мужчины этого мира смотрят на жизнь иначе, чем мы с тобой. Остатки личности принца, что все еще обитают в нашей общей голове, не оказывают на меня никакого влияния. Но я не хочу, чтобы у личности, которая управляет моим нынешним телом, появились привычки принца Нарцисса».

«Ясно. А ты, правда, был… этим, колдуном смерти?» – спросил я. О магии смерти я имел очень слабое представление: архимаг Северик этим направлением не интересовался.

«Да. На закате своей жизни я стал очень плохим человеком. А может, и не был уже человеком. Жители стран, которые захватила моя армия, называли меня Злым Колдуном. И они были правы. Когда-нибудь я расскажу о себе подробнее. Но сейчас у нас нет на это времени. Нам с тобой нужно решить, что и как мы будем делать дальше. Долго ты не сможешь валяться в постели с закрытыми глазами. Скоро тебя попытаются привести в чувство. Дай-ка я попытаюсь объяснить тебе, как именно ты должен себя вести, чтобы не выбиваться из привычного для местных образа принца».

– Мне надоело кататься, – сказал я. – Хочу домой.

Из моего рта потекла заранее заготовленная порция слюны.

Я решил, что поведение предыдущего владельца моего тела, очень напоминает смесь маленького ребенка и карикатурной блондинки. Вот такому образу я теперь и старался соответствовать.

Жасмин извлек на свет большой отделанный кружевами платок и отработанными до автоматизма движениями вытер мне губы.

– Потерпите, принц, – сказал он. – Через час мы приедем в Залесск. Я сразу попрошу, чтобы сварили вашу любимую кашу.

Жасмин единственный, с кем я регулярно общаюсь в этом мире (если не считать Ордоша, конечно). Остальных, даже ту, которая теперь считается моей матерью, я видел считанные разы.

В последние недели я кажусь себе похожим на голубя: живу высоко, многие на меня поглядывают издалека, но никто не интересуется, чем именно я занимаюсь, и не заглядывает в мою голубятню.

Меня не пригласили даже на мою собственную свадьбу.

Да, я впервые за сто двадцать лет женился. На дочери герцогини Залесской.

У меня теперь есть жена. Точнее, это я у нее есть.

Семьи здесь чаще всего состоят только из женщин. Мужчин в семью включают редко: они нужны лишь для оплодотворения и для династических браков, когда нужно «сохранить породу». Вот я и предназначен для «породы». Правящие династии королевства Уралии и Великого Герцогства Залесского породнились. И моего согласия на эту свадьбу никто не спросил.

Моя жена пока не имеет супруги. Как я понял из чужих разговоров, что случайно подслушал, она еще младше меня (а принцу Нарциссу на момент смерти исполнилось всего девятнадцать лет: по местным меркам он еще ребенок). И радости от того, что получила в моем лице мужа, еще до того, как обрела любимую супругу, она не испытывает.

Мою жену все именовали графиней… хм, не Залесской. Не помню точно ни ее имени, ни названия графства. Да, и не важно. Если понадобится: спрошу у Ордоша, он ничего не забывает. Но почему графиня? Впрочем, и это не важно. Главное: у меня скоро будет новая голубятня. Именно туда меня и везут. К жене, которую я ни разу не видел. Похоже, и в этом мире мне предстоит безвылазно обитать в башне.

«А пообедать было бы неплохо, – сказал Ордош. – Я изучаю записанный в твоей памяти трактат „О влиянии времени суток на магические плетения“. Но меня отвлекает урчание нашего живота. Ты бы выпросил у этого толстяка конфету или, хотя бы, кусок хлеба».

«Я уже так наелся помады, что меня тошнит», – сказал я.

«Вот и заешь ее чем-нибудь, дубина! Или я начну тебе читать этот трактат вслух».

«Ладно. Не ругайся. Попробую».

– Хочу кашу, – сказал я. – Сейчас!

И топнул ногой.

Словно отреагировав на мои слова, карета стала снижать скорость. Жасмин тоже заметил это и удивленно приподнял брови. Громкое фырканье лошадей.

Колеса в последний раз скрипнули, карета остановилась.

И я, и Жасмин с интересом прислушивались к громким голосам сопровождавших нас женщин.

А потом что-то теплое коснулось моего живота в районе солнечного сплетения: там, где я три дня назад осколком стекла вырезал на собственном теле изобилующий непонятными завитушками рисунок.

«Великолепно! – сказал Ордош. – Твое художество оказалось небесполезным. Пусть и плохо, но оно действует. Почувствовал? Неподалеку от нас кто-то умер. Наконец-то. Поздравляю. У нас с тобой теперь есть магия».

В первый же день пребывания в этом мире Ордош объяснил мне, что, подобно принцу Нарциссу, умереть от воздействия магической энергии я могу в любой момент.

«Но есть выход из этой ситуации», – сказал колдун.

«Какой?» – спросил я.

«Нам нужно обзавестись собственной магией».

«Ты же говорил, что мужчины здесь магии не имеют».

«Не имеют. Но, в теории, иметь могут. Это похоже на ситуацию с молочными железами: у мужчин они тоже есть, но неразвиты. Так и с магией. Хранилище для нее существует, хоть и в зачаточном состоянии. Но магическую энергию организм мужчины не вырабатывает».

«И что это значит?»

«А то, что если этот крохотный резервуар для маны, что имеет наше тело, наполнить извне, мы сможем защититься от пагубного влияния чужой магии».

«Ты уверен?»

«Вполне. Именно полное отсутствие магической энергии в теле мужчины приводит к таким плачевным результатам при столкновении с магией. В моем мире мана пусть и в мизерных количествах, но имеется даже у немагов. Здесь же – какая-то странная аномалия».

«И как нам этот резервуар наполнить? Это возможно?»

«Конечно, дубина! А иначе стал бы я обо всем этом говорить?! Способ существует. Очень простой. Называется: „Руна притяжения жизни“. Я использовал ее раньше. Ее нужно нанести на тело. Могу поделиться с тобой воспоминанием о том, как она выглядит».

«Так в чем проблема? – сказал я. – Давай нарисуем!»

«Проблема в том, чтобы воспроизвести ее в точности: любые, даже незаметные глазу дефекты могут сказаться на ее работоспособности. Обычно руну наносят на кожу при помощи магии. Но такой способ нам недоступен».

«Ерунда, – сказал я. – Если ты мне ее покажешь, то я начерчу ее в два счета. За прошедшие сто лет я скопировал для Северика столько рисунков, что стал настоящим профессионалом. Давай-ка не будем откладывать это дело в долгий ящик. Совсем не хочется покинуть новый мир, так ничего в нем толком не увидев».

За дело я принялся в тот же день.

Но лишь через две недели Ордош одобрил очередной вариант.

«Что ж, эта может сработать», – сказал он, разглядывая нашими общими глазами в зеркале отражение рисунка на нашем общем животе.

А я смотрел на свое новое тело. Я теперь был высоким узкоплечим юнцом с надутым, похожим на мяч животом и тонкими конечностями с полностью атрофировавшимися мышцами. Не вызывали отвращение только каштановые кудряшки на голове и лицо: широко открытые карие глаза, длинные ресницы, острые скулы и пухлые губы.

«Разбей стакан и обведи рисунок осколком стекла, – велел Ордош. – Так он точно в ближайшие дни не сотрется».

Я покорно выполнил его инструкцию.

«И что теперь?»

Я промокнул полотенцем вытекающую из порезов на животе кровь.

«Теперь осталось лишь кого-нибудь убить».

«Что сделать?» – спросил я.

«Убить, дубина! – сказал Ордош. – Нам нужно, чтобы рядом с нами кто-то умер».

«Зачем?»

«Чтобы получить высвободившуюся при этом энергию. Неужели непонятно? Наша руна из арсенала магов смерти. Предлагаю придушить этого мерзкого типа, что постоянно околачивается рядом с нами».

«Жасмина? Не буду я никого убивать!» – сказал я.

«Позволь мне узнать, почему?»

«Я не убийца! Вот почему!»

«Ты тупица, – сказал Ордош. – Что ж, очень жаль. Тогда придется ждать, когда поблизости от нас кто-нибудь сам свернет себе шею. Надеюсь, мы доживем до этого момента. В твоей памяти, друг мой, еще столько интересных трактатов… не хотелось бы упустить возможность изучить их все».

Я смотрел на зашторенное окно, из-за которого доносились хлопки, звон железа, топот копыт, ржание лошадей, обрывки фраз и крики. Мелькали фигуры пеших и всадников. Карета вздрагивала: похоже, запряженные в нее лошади остались без присмотра и пугливо шарахались из стороны в сторону.

– Что происходит? – сказал Жасмин.

Я не ответил. Не только потому, что ответ на этот вопрос противоречил моему образу, но и потому, что сам пока ничего не понимал. Я сжал в руке сложенный веер, точно намереваясь использовать его в качестве оружия, пальцем отодвинул край шторы, выглянул наружу.

«На нас напали, дубина, – сказал Ордош. – Осталось только понять, кто побеждает, и что напавшим нужно. С нами ехало тридцать три человека. Я почувствовал уже около тридцати смертей. Даже с помощью твоей корявой руны мы заполнили четверть своего резервуара маны».

Напротив окна я увидел белого коня и ту самую женщину-офицера, что улыбалась мне еще несколько минут назад. Женщина лежала на земле, неуклюже подобрав под себя ноги, в руке сжимала массивную пародию на пистолет. Глаза ее смотрели в небо, мундир на груди пропитан кровью. Конь нерешительно переминался с ноги на ногу, заглядывал хозяйке в лицо.

– Что же это?

Мой воспитатель продолжал причитать и оглядываться по сторонам, словно сквозь стены кареты надеялся рассмотреть источники доносящихся со всех сторон пугающих звуков. Его губы дрожали, по щекам текли слезы, оставляя на покрытом толстым слоем косметики лице извилистые дорожки.

Выцарапанная на животе руна продолжала подсчитывать оборвавшиеся чужие жизни.

Мое сердце испуганно колотилось, лоб и ладони вспотели.

И только голос Ордоша оставался спокойным.

«Нас пытаются захватить?» – спросил он.

Волна тепла погладила мою кожу, заставив волоски на теле вздыбиться.

Снова напомнила о себе руна. Я прижал к ней ладонь. И услышал голос Ордоша: «Не пытаются. Всего лишь хотят убить».

«Что это было?» – спросил я.

«Магия, дубина. Кто-то шарахнул по карете сырой магией. Случись это несколькими минутами раньше, и с нами было бы то же, что с этим разукрашенным толстяком. Мы очень вовремя заполучили собственные запасы энергии».

Я посмотрел на воспитателя.

Тот больше ни о чем не спрашивал и не вертел головой. Я не заметил, когда Жасмин повалился на диван. Сейчас он лежал на боку, прижавшись к бархатистой поверхности сиденья щекой, не шевелился. Его красные из-за лопнувших сосудов глаза широко раскрыты, из приоткрытого рта и ушей текут струйки крови.

«Он?..»

«Отбегался, – сказал Ордош. – Чувствуешь запах? Опорожнил кишечник, зараза. Будем теперь наслаждаться ароматом! А ведь и выкинуть его наружу сейчас нельзя! Не повезло нам».

«Выкинуть?»

Я заворожено смотрел на залитые кровью глаза Жасмина. Почувствовал подступающую тошноту. До сегодняшнего дня я не видел мертвецов. За все прожитые сто двадцать лет – ни разу!

«Чтобы не вонял, – сказал Ордош. – Но придется потерпеть. Нельзя привлекать внимание. Пусть думают, что принц тоже умер. И… ты что, блевать вздумал, дубина?!»

«Нет, я… сейчас пройдет».

Я раскрыл веер и помахал им, обдувая себя воздухом.

Продолжал разглядывать Жасмина.

«Измажь его кровью свое лицо!» – скомандовал Ордош.

«Зачем?»

«Делай, дубина! Сейчас не время спорить!»

Его крик заставил меня вздрогнуть. И отогнал тошноту.

«Я ннне хочу!»

«Чего ты не хочешь?! Жить не хочешь?! Быстро делай, что я говорю! Немедленно! Ты должен выглядеть таким же красавцем, как и этот толстобрюхий. Если через пять секунд не будешь похож на покойника, то ты им, дубина, станешь! Шевелись!!!»

Я наклонился и макнул ладонь в лужу, что образовалась на диване около лица Жасмина. Перчатка на моей руке, еще секунду назад белоснежная, сменила цвет.

«Лицо!»

Я провел влажной перчаткой по лбу, носу, щеке. А потом мое тело вдруг обмякло. Я повалился на пол кареты, ударившись головой о мягкое сидение дивана.

Мелькнула мысль о том, что я потерял сознание.

Но почему тогда продолжаю видеть украшенную бисером туфлю Жасмина?

Я попробовал сдвинуться с места, но не смог.

«Лежи спокойно», – сказал Ордош.

«Я не могу пошевелиться!»

«Конечно, не можешь. Я парализовал наше тело заклинанием».

«Что ты сделал? Зачем?»

«Сейчас поймешь, дубина. Если останемся живы, не забудь поблагодарить меня за это».

Я хотел ответить ему ругательством, но не успел. Кто-то резко распахнул дверь кареты. Того, кто это сделал я не видел: обзор мне загораживала нарядная туфля. Услышал фразу на незнакомом языке. А потом мою голень пронзила боль.

И я закричал; мысленно, потому что мое горло не могло сейчас издавать звуки.

«Что это?!»

«Терпи, дубина. Мне так же больно, как и тебе».

Снова короткое предложение из непонятных слов. Краем глаза я заметил движение, почувствовал, как с меня снимают украшения: цепочку, кольца, последовала новая вспышка боли, когда сорвали серьги.

Примерно минуту я продолжал слышать неразборчивые голоса и шорохи. А потом наступила тишина, которую изредка нарушало лишь фырканье лошадей.

«Похоже, все», – сказал Ордош.

«Что, все?»

«Ушли. Нам повезло».

«Повезло? – возмутился я. – Ничего себе везение! Жасмина убили! Нам проткнули ногу и порвали уши!»

«Я и говорю: повезло. Наше тело удачно упало. Тот, кто проверял, живы мы или нет, поленился и вонзил нам нож всего лишь в голень. А должен был – в сердце. Хотя… живой человек и укол в ногу не перенес бы так спокойно, как мы».

«И что теперь делать?»

«Ждать. Мы не сможем двигаться еще минуты три. А пока…».

По животу пробежали мурашки. И еще раз.

«Что это было?» – спросил я.

«Убрал с живота твои художества. И нанес на кожу нормальную руну».

«Лучше бы ногу залечил. Больно».

«Руна важнее, дубина, – сказал Ордош. – Сейчас испробуем ее».

Знакомое теплое прикосновение.

«Кто-то опять умер?»

«Совсем другое дело! – сказал колдун. – Всего одной жизни хватает, чтобы заполнить наш резервуар полностью! Теперь можно и подлечиться».

Боль в ноге исчезла.

«Ты используешь магию? А почему я не чувствую… этот, как его, источник? – спросил я. – Я могу создавать заклинания?»

«Нет, Сигей, – сказал Ордош. – Похоже, мы с тобой теперь будем дополнять друг друга. Ты у нас заведуешь телом. А магия досталась только мне».

«Почему?»

«Вопрос не по адресу. Думаю, это не смогут тебе объяснить даже те криворукие, кто запихнул нас двоих в одно тело. Придется нам с тобой приспосабливаться друг к другу».

«Это как?»

«Чего ты ждешь от новой жизни? Чем хочешь заниматься? Что тебе может доставить удовольствие?»

«Не знаю. Сотню лет просидел взаперти, – сказал я. – Наверное, хочу каких-нибудь приключений. А ты?»

«А мне приключений хватило еще в прошлой жизни. С удовольствием сидел бы теперь в башне и читал книги».

«В моей памяти ты найдешь их предостаточно».

«Я это уже понял, – сказал колдун. – И даже приступил к их прочтению. В ближайшие годы буду присутствовать в твоей голове, но заниматься своими делами. Постараюсь не препятствовать твоим развлечениям. Но, если ты не хочешь снова оказаться запертым в башню, тебе нужно срочно убираться из кареты».

«Почему?»

«Дорога, по которой мы ехали, оживленная. Очень скоро появятся желающие тебе помочь: вытереть сопли и отправить к женушке. А там тебя снова ждет удобная собачья конура. Пожалуй, мы не станем дожидаться, когда действие моего заклинания закончится само. Сейчас я его сниму. Но запомни, дубина, ты в этом мире никто. И прав у тебя не больше, чем у комнатной собачонки. Ни одна живая душа не будет воспринимать тебя всерьез, пока ты не докажешь, что достоин этого».

Глава 2

Я сидел на каменном бортике фонтана и неторопливо доедал уже подсохшую корку хлеба. Ее мне дала женщина, на телеге которой я приехал в город Залесск – столицу одноименного герцогства.

Перед женщиной мне вновь пришлось изображать блондинку. Рассказал жалобную историю о том, что потерялся, и попросил доставить в город, где меня якобы дожидаются опекуны и воспитатели.

Выглядел я жалко: без косметики (ее пришлось смыть вместе с высохшей кровью), одет явно с чужого плеча. Свою испачканную одежду я сменил. Эту рубаху, рукава которой мне коротки, и бриджи я нашел среди разбросанных по дороге вокруг кареты вещей нашего свадебного каравана. А вот туфли, больше похожие на комнатные тапки, оставались прежними: не обнаружил ни одной пары обуви своего размера. Ордош заставил меня осмотреть даже обувь мертвецов; к моему облегчению, размер сапог у всех мертвых женщин оказался меньше моего. В сумку я затолкал еще парочку рубах и колготок, белье и какие-то бумаги. Ни денег, ни драгоценностей не обнаружил. То ли не там искал, то ли нападавшие унесли их с собой.

Добрая женщина порывалась доставить меня точно по адресу, но я уговорил высадить мою персону в паре кварталов от этой площади, сказав, что увидел знакомые места. Женщина согласилась, но лишь потому, что где-то неподалеку располагался рынок, куда она ехала за своей супругой, торговавшей там чуть ли не с самого рассвета.

Я откусывал маленькие кусочки хлеба и с интересом разглядывал окружавшие площадь здания. Пока я не заметил в городе построек, где насчитал бы больше трех этажей. На окраине, до самой стены, дома были деревянные. Здесь же, в «ремесленной» части города, как назвала эти кварталы моя провожатая, я видел в основном постройки из кирпича. Фасады зданий выглядели однотипно, без особых «красивостей». Нижние этажи занимали магазины. Они завлекали покупателей незамысловатыми вывесками, большую часть надписей на которых я даже смог прочесть.

«Принца пытались обучить грамоте, – объяснил Ордош, который в последние часы предпочитал отмалчиваться. – Толку для него от этих уроков оказалось мало. Но нам его воспоминания об услышанном пригодились».

«А у него не было воспоминаний о том, где в этом городе можно переночевать?» – спросил я.

«Были. Тебя ждут во дворце герцогини. Там тебе приготовили уютную комнату на верхнем этаже башни».

«Очень смешно».

«А я предлагал заночевать в лесу! – сказал Ордош. – У озера, где ты мылся. Сейчас не холодно. В крайнем случае, развели бы костер. А где ты собираешься жечь костер в городе?»

«Что-нибудь придумаем», – сказал я.

Пережевывая хлеб, зажмурился, подставил лицо спускавшемуся к линии горизонта солнцу.

Такие вещи, как отсутствие подходящего места для ночлега, меня сейчас интересовали, но не смущали и, уж тем более, не пугали. Я согласен улечься спать даже здесь, на бортике фонтана. Впервые за… много лет я ощущал себя свободным человеком: больше ни перед кем не отчитывался, никто мне не указывал, что делать, я волен был идти, куда вздумается. Новое, непривычное, пьянящее ощущение! Я наслаждался им.

Даже не знаю, сколько сидел у фонтана, слушая журчание струй воды, цокот копыт лошадей, перешептывания прохожих и вдыхая пропитанный влагой и запахом лошадиного навоза воздух.

А потом массивная фигура заслонила солнце.

Я увидел перед собой черную лошадь (нет, хм, определенно – коня) и всадницу. Девушка разглядывала меня с нескрываемым интересом, склонив на бок голову и близоруко щуря глаза. Впервые в этом мире я увидел волосы, заплетенные в косу, длинную, похожую на пучок колосков пшеницы. С завистью посмотрел на высокие замшевые сапоги.

– Какая прелесть! – сказала девушка, – Пупсик, ты потерялся?

Ее голос звучал негромко, но уверенно и… нежно. Девушка улыбнулась мне, продемонстрировав ровные белые зубы и ямочки на щеках. Не сомневаюсь, она погладила бы меня по голове, если бы смогла дотянуться.

Слово «пупсик» заставило меня поморщиться.

– Гражданочка, ступайте себе мимо! – сказал я и взмахнул рукой, точно отгоняя муху. – Проваливайте! Вы загораживаете солнце.

Не знаю, что на меня нашло. Разговаривать таким грубым тоном я не позволял себе давным-давно. Должно быть, мне вскружил голову этот пропитанный лошадиным навозом воздух свободы.

«Хорошо сказал, – похвалил меня Ордош. – Смело!»

Только сейчас я заметил, что всадница не одна. В десятке шагов от фонтана ее дожидались две темноволосые подруги верхом на гнедых лошадях. И, судя по их ошарашенным взглядам, мои слова они расслышали.

Обладательница пшеничной косы продолжала щуриться, но теперь уже не по причине близорукости. Ее прищур не обещал мне ничего хорошего. Вороной тоже покосился на меня и уронил себе под ноги несколько пахучих яблок.

Я же смотрел на длинную шпагу, что висела у бедра девушки.

– Какой интересный юноша, – сказала девушка все тем же тихим голосом. – Подойди ко мне!

Я сам не понял, как оказался на ногах и шагнул к жеребцу: за предыдущие сто лет я привык выполнять распоряжения, сделанные подобным тоном.

Девушка улыбалась. Ее голубые глаза насмешливо смотрели на меня из-под золотистых бровей.

– Хороший мальчик, – сказала она.

Вдруг склонилась, смяла одежду на моей груди, одной рукой без труда оторвала меня от земли. Ее лицо приблизилось к моему. Я с восхищением отметил, какие длинные у девушки ресницы, унюхал сладковатый запах духов. Набрал в грудь воздух, но сказать ничего не успел: в следующий миг я уже летел затылком вперед над каменным бортиком фонтана.

Успел рассмотреть белые облака и птиц: голубей или ворон – кого именно, не понял. Полет закончился быстро. Спиной я ударился о поверхность воды, издал похожий на кряканье звук, вода сомкнулась над моим лицом.

Когда я вынырнул, фыркая и сплевывая, услышал звонкий девичий смех.

«Как это она?!» – возмутился я, когда понял, что произошло.

«А ты чего ждал, дубина? Здесь все женщины – маги. Их тела с рождения подпитываются магической энергией. Конечно же, они сильнее и быстрее обычных людей. А тем более таких задохликов, как ты. Или ты считал, что наличие мужских половых органов дает тебе какое-то преимущество перед ними? Так я тебя огорчу: здесь это скорее недостаток. Запомни, дубина: пока ты находишься в самом низу пищевой цепочки. Так что, прежде чем снова открыть свой рот, трижды подумай о том, что именно ты хочешь сказать».

Я вытер лицо ладонью. И увидел, что на поверхности воды плавает моя туфля. Пешая прогулка, выпавшая сегодня на ее долю, надорвала ей здоровье. А падение в бассейн с фонтаном добило окончательно.

– Здорово.

То, что намокла одежда, меня не смущало: благо сумка осталась на бортике фонтана. А в ней – сухая одежда. Найду, во что переодеться. Проблема же с обувью стала теперь передо мной в полный рост.

Я взял туфлю, без труда разделил на две части.

– Круто.

Посмотрел на девчонку. Та следила за моими действиями и ухмылялась. Конь под ней переминался с ноги на ногу.

Прикинул, сколько ей лет. Семнадцать-восемнадцать?

«Самодовольная малолетняя дурочка! Смотрит, как на животное в зоопарке!»

«А ты чего хотел? Ты для нее не отличаешься от животного».

Я показал девчонке расчлененный трупик своей туфли.

– И в чем я теперь буду ходить?

Подруги за спиной девчонки после моих слов вновь прыснули со смеху. Но сама она, прикусив губу, не рассмеялась. В ее взгляде мне даже почудилась растерянность. Должно быть, она почувствовала себя здоровяком, который вспылил и обидел маленького ребенка. Теребя рукоять шпаги, девушка наблюдала за тем, как я бреду по колено в воде к своей сумке.

Я положил остатки туфли на каменный бортик, снял с ноги вторую. Вода струйками стекала с моей одежды.

«Прекрати скрипеть зубами, – сказал Ордош. – Ты отвлекаешь меня».

Ответил ему длинной тирадой.

«Я ни в одной из прочитанных тобой книг не встречал таких слов, – сказал колдун. – Не вздумай произнести их вслух».

– Эй, пупсик, не расстраивайся, – сказала девушка. – У меня сегодня был трудный день. Поругалась с мамой, потом эти долгие скачки. Впрочем, зачем я тебе это рассказываю? Прости, что вспылила. Вот, держи. Купишь себе новую обувь.

Я поднял глаза и заметил летящий в меня маленький блестящий предмет. Машинально поймал его и сжал в кулаке.

– Не знаю, откуда ты тут взялся, но ты забавный. Одет странно: в женские вещи. Без украшений. Никогда не видела мужчин без косметики. Да, забавный. Впрочем, не до тебя сейчас. Если ты потерялся, позови на помощь патрульных: я видела их там, в начале улицы. Прощай, пупсик. Прости за туфельки.

Девушка пришпорила коня. Тот, фыркнув, шагом направился наискосок через площадь. Подруги поспешили за ней.

Я провожал их взглядом.

Все оказавшиеся в этот момент на площади с фонтаном женщины тоже смотрели им вслед. Оказывается, у моего разговора с всадницей было много свидетелей, которые поглядывали теперь на меня, кто с сочувствием, кто с усмешкой.

Я подавил желание показать прохожим неприличный жест.

«Симпатичная».

«Кто?»

«Девчонка эта с косой», – сказал Ордош.

«Чтоб ей пусто было! Агрессивная!»

«А ты чего ждал, дубина? Не видел, кому грубишь? Мало того, что она женщина, а для тебя женщины сейчас – высшие существа, так она еще и аристократка!»

«Почему ты так решил?» – спросил я.

«Ты много вокруг себя видишь людей со шпагой? Думаю, свободное ношение оружия здесь привилегия аристократов. А какая у нее осанка! А глаза! Очень красивая девушка».

«О чем я сейчас меньше всего думаю, так это о красоте женщин», – сказал я.

Посмотрел на свой кулак. Разжал пальцы. На ладони лежал желтый кругляш с отчеканенным по центру женским профилем.

«Золото», – сказал Ордош.

«Местные деньги?»

«Исходя из того, что сохранилось в памяти принца, деньги в этом мире бумажные».

«А это тогда что? Она сказала, что на это я смогу купить обувь».

«Значит, в ходу и золотишко, – сказал Ордош. – В моей мире на эти деньги ты смог бы не только обуться. Зря мы не поблагодарили ту красавицу. Деньги нам с тобой сейчас нужны. Какие у тебя планы?»

«Хочу купить обувь», – сказал я.

«Обувь, действительно, не помешает. Но под планами я подразумевал: как ты собираешься обустраиваться в этом мире. Где мы будем жить, чем питаться? Этой монеты нам надолго не хватит».

«Есть какие-то предложения?»

«Можем пойти знакомиться с тещей, – сказал Ордош. – А можем захватить это герцогство и объявить тебя тираном».

«Это как?»

«Какая-никакая магия у нас есть. Если расходовать ману в основном на убийство, то нам ее вполне хватит. Убил, обратил в нежить – следующий. А потом еще поднимем пару кладбищ. Создадим армию из мертвецов и прижмем тут всех к ногтю. А что? Вполне реальный вариант. Я подобное уже проделывал. Вот только скучно это; и неинтересно. Совсем не останется времени на чтение».

– Ты серьезно?! А можно что-нибудь не столь радикальное?!

Свой вопрос я произнес вслух: был ошеломлен услышанным, забыл, что собеседник находится у меня в голове. К счастью, на мои слова никто из прохожих внимания не обратил. Похоже, женщины воспринимали меня, как привязанную у магазина собачонку, тявкающую от скуки в ожидании хозяйки.

«Можно. Но захватить герцогство легче, чем найти тебе в этом городе работу. Что ты умеешь? Читать книги, варить суп, смешивать ингредиенты для зелий, вытирать пыль? Я ничего не забыл? Для того, чтобы тебя взяли на работу, ты сперва должен доказать женщинам, что человек, а не забавный питомец».

«И как это сделать?»

«Откуда я знаю, дубина? – сказал Ордош. – Для меня женщины – это совершенно непонятные существа. В своей прошлой жизни я с ними почти не связывался. Потому и говорю, что решить вопрос с герцогством проще. Или ты являешься специалистом по женской психологии?»

Я провел ладонью по гладким, покрытым редким пушком щекам.

«Как тебе сказать. В прошлой жизни я общался с ними. Но… несколько однобоко. Я видел женщин каждую субботу на протяжении сотни лет. Архимаг договорился, чтобы мне присылали проституток. И ни одна из женщин не приходила ко мне дважды – это было его условием».

«Значит, мы с тобой те еще знатоки».

«Получается, так. И что теперь делать?»

«Давай купим обувь и поедим, – сказал Ордош. – А уже потом попробуем составить планы на будущее».

Глава 3

– Здравствуйте. Салат из свежих овощей, солянку с куриными потрохами, отбивную из свинины с отварным картофелем, – перечислял я, – стакан яблочного сока и кофе с молоком.

Не уверен, что смуглолицая женщина, принимавшая заказ, запомнила хоть что-то из моих слов. Она разглядывала меня, словно говорящего медведя, то и дело бросая взгляд на входную дверь.

На вид женщине около сорока. В строгой одежде, с аккуратно уложенными в замысловатую прическу темно-русыми волосами. Встретила она меня приветливо. С улыбкой на лице направилась в мою сторону сразу же, как только я уселся за стол и принялся изучать меню. Шла она по залу уверенно, я бы сказал «по-хозяйски», и совсем не походила на официантку. Встретив на улице, я бы принял ее за школьного учителя или преподавателя университета.

– Ты с кем пришел сюда, пупсик? – спросила женщина, не ответив на мое приветствие.

«А знаешь, поднять армию мертвецов – не такая уж плохая идея», – сказал я Ордошу.

Я сидел за столом около входа в кафе, у большого ростового окна. Отсюда хорошо просматривалась площадь с фонтаном, в котором я недавно искупался. Замечавшие в окне мое унылое лицо прохожие, замедляли шаг, тыкали в меня пальцем. Я же делал вид, что их бестактное поведение меня нисколько не волнует.

Интерьер кафе не блистал роскошью. Две стены зала облицованы бежевыми рейками, две другие заняты огромными окнами. Белый потолок с десятком светящихся шаров-ламп. В два ряда стоят окрашенные в черный цвет деревянные столы, окруженные такими же угольно-черными стульями с прямыми высокими спинками. На столах – плотные листы бумаги, содержащие небогатый список блюд и напитков.

У самого входа я видел лишенный двери проход в комнату, откуда доносился стук бильярдных шаров. А в дальнем конце зала – маленький закуток, отгороженный странным сооружением, похожим на «огрызок» барной стойки. Неподалеку от этого зародыша стойки виднелась пара закрытых дверей и широкий дверной проем: судя по звукам, там находился проход в кухню.

Десять из пятнадцати столов в зале до моего прихода пустовали.

Я выбрал стол у окна. Не случайно: так я находился в стороне от других посетителей, которые встретили мое появление молчаливым вниманием.

– Один, госпожа, – сказал я. – Я пришел, чтобы поесть.

– Один? – переспросила женщина.

Она мне явно не поверила. Продолжала поглядывать на дверь.

– Да, госпожа. Я только что приехал в ваш замечательный город. И очень проголодался.

Я изобразил на лице милую улыбку. Я тренировал ее, когда проживал в комнате принца на вершине башни, ежедневно проводя у зеркала до получаса.

– Ты выглядишь очень… необычно, мальчик. Откуда ты?

«А я говорил: не нужно покупать эту желтую рубаху! – напомнил о себе Ордош. – Тем более что она женская: только они носят однотонные, без кружевных воротников».

«Ну люблю я желтый цвет! И кружева носить не стану, надоели!»

– Из королевства Уралия, госпожа.

– Ты с кем приехал? – спросила женщина. – Где твои опекуны и воспитатели?

Я все не мог решить, какую линию поведения избрать. Идиотом выглядеть безопаснее, но утомительно.

«Веди себя как нормальный человек, дубина! – ответил на мои мысли Ордош. – Если, конечно, хочешь, чтобы тебя таковым считали».

«Нормальный для меня или для окружающих? Устал изображать умственно отсталого».

«Ну, так попробуй быть самим собой, – сказал Ордош. – В разумных пределах, конечно: не хватай никого за ягодицы, это тебе не проститутки».

– У меня нет опекунов, госпожа. И воспитателя тоже нет.

– Разве такое бывает? Не хочешь же ты сказать, что тебя отпустили в путешествие одного?

– Меня никто не отпускал, госпожа. Я сбежал. От жены.

– От жены?

Брови женщины приподнялись, согнувшись под прямым углом.

Я кивнул.

– Меня насильно женили, госпожа, – сказал я. – И я сбежал в ваше герцогство.

– Как это?

– На попутном транспорте, госпожа.

– З… зачем?

– Я не животное, госпожа. Пусть я и не женщина, но тоже разумное существо. Считаю, что женить меня на человеке, которого я даже никогда не видел, неправильно.

– Почему?

– Поступать так с мужчиной в наше просвещенное время нельзя, – сказал я. – Ведь мы живем не в отсталом средневековье!

– Ха! – сказала расположившаяся за одним из соседних столов курносая девица. Но вслед за этим восклицанием других слов от нее не последовало. Я давно заметил, что эта круглолицая особа прислушивается к нашему разговору. Причем совершенно не скрывая своего интереса. Она сидела в одиночестве за пустым столиком неподалеку от входа в комнату с бильярдными столами, откинувшись на спинку стула и вульгарно раздвинув ноги.

– А… у тебя есть деньги, мальчик?

По выражению лица официантки я понял, что своими высказываниями произвел на нее впечатление. Вот только не понял: положительное, или же она теперь считает меня сумасшедшим.

– Разумеется, госпожа.

Я показал несколько купюр с изображениями герцогинь, которые достались мне в качестве сдачи с золотой монеты, после покупки сапог.

– Х… хорошо. Я принесу твой заказ.

«Надеюсь, она не позовет местный аналог стражи, чтобы изолировать тебя от людей», – сказал Ордош.

– А можно… кофе сразу, добрая госпожа, – сказал я и снова растянул губы в слащавой улыбке.

– Разумеется, пупсик, – сказала женщина. – Сейчас налью.

Я проводил женщину взглядом, избегая смотреть на курносую девицу, продолжавшую меня разглядывать без всякого стеснения. Поерзал на стуле, занимая удобное положение, поскрипывая кожей сапог.

В новой обуви я чувствовал себя комфортно, но ноги уже вспотели.

Я хотел приобрести местный аналог туфлей, но Ордош отговорил меня, сказав, что большая часть повстречавшихся нам женщин неслучайно ходят именно в сапогах, напоминавших ботфорты. Возможно, их выбор связан с погодными условиями и состоянием дорог.

Я выбрал модель, голенища на которой получилось подвернуть, подобно манжетам, сделав сапоги на треть ниже. Продавщица пыталась объяснить мне, что так носить обувь не принято, но я объяснил свое поведение капризным «так хочу».

Поначалу мне казалось, что в магазине меня обязательно обжулят. Вспомнились рассказы архимага: как жадные торговцы продают втридорога свой хлам, наживаясь на наивных покупателях. Но местные магазины оказались похожи на те, из моего первого мира: на всех представленных на витрине товарах указана цена, а продавщица, при моей попытке ее снизить, намекнула, что для любителей торговаться существует городской рынок.

Золотая монета в моей руке заставила продавщицу обуви относиться ко мне серьезно. Думаю, золото смогло бы сотворить похожее чудо, окажись оно даже в лапах у кошки.

На обувь и две рубашки я потратил половину своей монеты. Сдачу получил потертыми разноцветными бумажками с изображениями хмурых лиц незнакомых женщин и маленькими медными кругляшками. Со слов женщины-продавщицы, с материнской заботой поправлявшей на моих плечах новую рубаху, банкноты местного банка в народе называют «герцогинями», монетки – «медяками»; одна герцогиня равнялась сотне медяков.

Разглядывая в меню ценники блюд, я пришел к выводу, что на оставшиеся деньги вполне смогу, не экономя на еде, протянуть несколько дней.

«А жить где будешь? – сказал Ордош. – Предлагаю построить шалаш в лесу. Будешь охотиться в чаще на белок и жарить их на костре».

«Почему на белок?»

«Можешь еще и на мышей».

«Это такая шутка?»

«Нет, дубина, – сказал Ордош. – Это дружеский совет. Ты зачем деньгами размахивал? Отобрать у тебя их сможет даже маленькая девочка. Я уж не говорю про эту девицу, что разглядывает тебя, как кошка мышку. Татуировку змеи на ее предплечье видел? Она специально выставляет ее напоказ. Это знак какого-то ордена или банды, я уверен. Девица явно взяла на заметку наличие у тебя герцогинь. Она или ее подруги вполне могут еще сегодня до заката отобрать у тебя все до монетки, раздеть тебя, да еще и… ты понял. Так что, с твоей осторожностью, тебе самое место в лесу, в глухой чаще».

«У тебя паранойя», – сказал я, но все же не удержался и покосился на курносую.

Та задумчиво поглядывала на мою сумку и ковырялась в зубах зубочисткой. Ее руки с мощными бицепсами заставили меня представить, на что способна их хозяйка, если даже хрупкая с виду девчонка сумела зашвырнуть меня в фонтан.

«Обязательно в лес?» – спросил я.

«Это наилучший для тебя вариант. Пока не поумнеешь».

«Что ж, Сергей Максимов, – сказал Ордош. – Давай обсудим с тобой, что нам нужно от этой жизни».

«Давай».

Я ковырял вилкой в салате, перекладывая из стороны в сторону кусочки овощей.

«Во-первых, нам требуется чем-то питаться и где-то спать. А для этого необходимы деньги. Согласен?»

«Согласен».

«Деньги можно заработать, а можно украсть. В отличие от тебя, шелуху моральных норм я отбросил еще в прошлой жизни: я бы предпочел финансы у кого-нибудь отнять. Ты же, как я понимаю, привык работать».

«Да, – сказал я. – Убивать, грабить и воровать – не в моих привычках. Хотелось бы обойтись без этого».

«На каком бы способе добычи средств мы ни остановились, нам потребуется еще кое-что: информация об этом мире. Того, что я нарыл в памяти принца, катастрофически мало. Мы точно не представляем ни карту мира, ни как устроено здешнее общество; я уже не говорю о незнании законов Великого Герцогства. Вот ты уверен, что наше нахождение в этом кафе законно, что мужчинам подобное не запрещается?»

«Такое возможно?»

«Вполне. Скольких мужчин ты уже видел в городе?»

«Ни одного».

«А почему?»

«Не знаю».

«Вот! – сказал Ордош. – А нам это нужно знать. И потому поиск источника информации мы засчитываем, как во-вторых».

«А в-третьих?» – спросил я.

«Не нравится мне наше тщедушное тельце. Да, магия у нас есть, а значит, мы не беззащитны. Но наш резерв маны очень ограничен. Да и слишком много ненужного внимания мы станем привлекать, направо и налево разбрасываясь заклинаниями; мы и без того подобны белой вороне».

«Мне не понравилось купаться в фонтане», – согласился я.

«Мне тоже. А потому придется заняться телом нашего принца. В физическом развитии мы не должны уступать среднестатистической женщине».

«Будем делать зарядку?»

«И это тоже. Но есть более действенный вариант, – сказал Ордош. – Магия. Поверь мне, третий пункт нашего плана наименее сложный. И мы приступим к его выполнению сразу же, как придумаем способы выполнения первых двух. Именно первые два пункта в данный момент для нас самые важные. Есть у тебя по поводу них какие-то мысли?»

«Пока никаких».

«Значит, будем думать».

– Ну, малыш? Понравилось тебе, как у нас кормят? – спросила официантка после того, как я расплатился по счету.

Она явно ожидала, что я стану рассыпать комплименты.

Но мне не хотелось врать.

Я съел все, что было в тарелках: за сегодняшний день успел проголодаться. Но был уверен, что архимаг Северик к этим блюдам побрезговал бы даже прикоснуться. А Винис, который передавал мне свои познания в кулинарии, без сомнения высыпал бы содержимое этих тарелок на мою голову, окажись эти блюда моими творениями. Даже каша, которой кормили принца Нарцисса, вызывала больше уважения: там я хотя бы чувствовал, что варившие ее повара проявляли старание.

Отдельное негодование у меня вызвал кофе. Напиток, который здесь именовали «кофе», действительно, варили из кофейных зерен. И это поначалу привело меня в восторг, когда я ощутил в воздухе знакомый запах. Но вместо ароматного бодрящего шедевра, которым я раньше баловал себя по утрам, я получил разбавленный молоком кисло-горький кошмар.

Я обвел взглядом зал.

За прошедший час посетителей в кафе не прибавилось. Но и те, что явились сюда еще до моего появления, не спешили уходить: их явно развлекало мое присутствие. Они продолжали делать заказы и, потягивая напитки, комментировали друг другу каждый мой жест. Исключением была лишь курносая, которая со скукой на лице по-прежнему сидела за пустым столом в одиночестве, молча, лишь изредка переглядываясь с официанткой.

Вот и сейчас все находившиеся в зале женщины дожидались моего ответа.

– Сок очень хороший, госпожа, – сказал я. – Разбавлен всего наполовину. Так даже вкуснее. Мне понравился.

Я замолчал, но понял, что женщины ждут от меня каких-то иных откровений.

«Тебе суп похвалить трудно?» – спросил Ордош.

– И все? – сказала официантка, когда поняла, что нахваливать свой ранний ужин я не собираюсь.

– А еще у вас здесь красиво, госпожа. И очень светло.

Я попытался разрядить напряжение своей улыбкой. Но в этот раз та не помогла.

– Ха! – сказала курносая и хлопнула ладонью по столу. У меня получилось развеять ее скуку.

Заулыбались и другие женщины. Все, кроме официантки. Та уперла кулаки в бока и нахмурилась.

– Ну, ладно кофе – его варить я не умею, – сказала она. – Но чем тебе не угодила отбивная? Или солянка?

«Я тоже хочу послушать, – сказал Ордош. – Хоть буду знать, из-за чего нас сейчас побьют».

«Заткнись!»

«Ты это мне или ей?»

– Все было… нормальным: мясо… хорошо прожаренным, а солянка… горячей.

Я посмотрел на входную дверь, прикидывая, как быстро смогу до нее добраться. Поднял взгляд на официантку. Та выглядела несчастной.

– Малыш, тебе, действительно, не понравилось? – спросила она. – В твоем приюте готовили лучше?

– Просто… я сам умею хорошо готовить, госпожа.

– Правда?

«Ты еще на работу к ним попросись», – предложил Ордош.

– А вам работники, случайно, не требуются? – спросил я.

– У тебя есть подруга, которой нужна работа?

– Я говорю о себе, госпожа. Это я хотел бы поработать в вашем кафе.

Похоже, я произнес совсем не то, что от меня ждали. Улыбки исчезли с лиц женщин. Официантка даже сделала шаг назад.

– Это ты так пошутил, малыш? – спросила она.

– Нет, госпожа. Мне действительно нужна работа. Я очень ответственный и исполнительный. Умею хорошо готовить.

– Ты мужчина! Тебе не рассказывали, как опасно мужчине находиться в женской части города? Ты подвергаешь себя здесь смертельной опасности! Даже в нашем кафе есть оборудование, которое использует для работы магическую энергию. Ты представляешь, что случится, если ты окажешься поблизости от любого всплеска маны?

– Ничего, госпожа.

– Ничего? Ты не слышал о столь важных вещах? Не может быть! В королевстве Уралия от мужчин такое скрывают?

Официантка и курносая обменялись удивленными взглядами.

– Вы о том, что мужчины умирают от магии, госпожа?

– Именно!

«Как зовут твою богиню?»

«Которую?»

«Ту, что запихнула тебя в это тело».

«Сионора?»

– Так это холостые, госпожа, – сказал я. – Вы забываете, что я женат. Богиня Сионора взяла меня под свою защиту. Пока богиня ко мне благосклонна, никакая магия мне не страшна. Разве вы не знали об этом? Именно так богиня поощряет теперь союзы между мужчиной и женщиной.

– Что за глупости ты говоришь?

– Это не глупости, госпожа, – сказал я.

«Это обычное вранье», – добавил к моим словам Ордош. Хорошо, что его кроме меня никто не слышал.

– Я действительно женат!

– Я не это имела в виду, – сказала официантка. – А то, что богиня любви защищает мужчин от магии.

– Так разве я вру?

«Врешь. И у тебя хорошо получается. Пока все складно».

– Вы проверьте!

– Что?

– Убьет ли меня магия, – сказал я. – Вы женщина, для вас проверить мои слова не составит труда.

– И отправиться в тюрьму? Убийство мужчины в нашем герцогстве – тяжкое преступление.

– Меня это не убьет, госпожа.

Лица находящихся в зале женщин повернуты ко мне. Все, без исключения, посетители кафе прислушивались к нашему разговору.

– Зачем мне так рисковать? – сказала официантка.

– Я говорю вам правду, госпожа. Нет никакого риска.

Я увидел, как курносая взмахнула рукой, почувствовал погладивший кожу теплый ветерок.

«Ну что за комедия! – сказал Ордош. – Зачем эти нелепые жесты? Она же не дерьмо в тебя швыряет!»

– Ты что творишь?! – сказала официантка.

Она шагнула в сторону девицы, но замерла, сообразив, что помешать той уже не сможет.

– Прикольно! – с ухмылкой произнесла круглолицая. Снова махнула рукой, отправив в мою сторону волну тепла.

– Ты что творишь?! – повторила официантка.

– Не, а чо? – сказала девица. – Живой же! Не соврал.

Женщины за столами принялись обмениваться короткими фразами, комментируя увиденное.

Официантка всплеснула руками.

– А если бы умер? – сказала она. – Мое кафе закрыли бы! А тебя упекли в тюрьму!

– Попробовали бы сперва меня поймать, – сказала девица.

В ее глазах я видел восторженный блеск. Она разглядывала меня, словно только сейчас впервые заметила.

– Но ведь прикольно же! Ты глянь, малыш живой! Походу, не врал нам. Возьми его на работу!

– Куда? – спросила официантка.

– К себе, куда еще? Ряба, не тупи!

– Мужчину?

Круглолицая пожала плечами.

– А чо такого? Ты же девок сегодня уволила? Чо теперь будешь делать?

– Агентство завтра пришлет новых.

– Ха! Так то завтра! А сегодня сама весь вечер собираешься бегать?

– Ну… да.

– Я наблюдала: хреновая из тебя официантка, – сказала круглолицая. – Едва шевелишь булками. Или поваров заставишь обслуживать столы? Уже почти вечер, скоро народ попрет. Вспомни, сколько их было вчера. Как собираешься справляться?

– Как-нибудь.

– Не тупи! – сказала курносая. – Я точно объедки после пьяниц убирать не буду!

– Я ничего такого…

– А мальчонка подвернулся тебе как нельзя кстати! Уж отнести-принести он сумеет, руки-ноги есть. И мне прикольно понаблюдать будет. Как называется кафе, в котором работает мужчина?

– Как? Такое есть?

– Нет такого! Где еще ты сможешь увидеть, как работает мальчик?

– Где?

– Так в том-то и дело, что нигде!

– Но он мужчина!

– И чо? – сказала девица. – Не, ну, правда, Ряба, чо бы не попробовать? Ты сможешь приступить к работе прямо сейчас, малыш?

– Конечно, – сказал я. – Только объясните, что делать.

– Ну, это само-собой… – сказала та, кого круглолицая назвала Рябой. – А документы у тебя есть, малыш?

– Нет. Остались у жены.

– Плохо. Зовут тебя как?

– Сер… это… Пупсик!

«Как? Ты серьезно?» – спросил Ордош.

«Само вырвалось», – сказал я.

– Тебе подходит, – сказала Ряба. – Мое имя – Рябина. Но можешь называть меня Рябой. Я хозяйка этого кафе. Сегодня утром мне пришлось уволить официанток. И помощь мне сейчас не помешает. Ты действительно хочешь мне сегодня помочь, Пупсик?

– Конечно, Ряба. Я буду стараться.

– Что ж. Давай попробуем. Пошли, покажу, где ты можешь оставить свою сумку.

– Официант Пупсик, – сказал я, выбираясь из-за стола. – Хорошо звучит.

– Да, неплохо. Только не официант, а официантка.

– Почему?

– По правилам нашего языка, слово «официантка» – всегда женского рода. Слова «официант» в нашем языке нет.

– Ясно.

– Так что правильно будет сказать: официантка Пупсик.

Глава 4

Я сообразил, что значит «У Рябины», только вновь прочитав название кафе на белом фартуке, который мне велели надеть. А я-то, вертел головой, рассматривая округу, когда увидел вывеску: разыскивал дерево!

Имена в этом мире, как я заметил, повторяли названия растений: Жасмин, Нарцисс, Рябина (известным мне исключением была лишь моя новая мама – ее имя название животного). Курносая девица с татуировкой змеи на руке, носила имя Ель, хотя представилась, с ухмылкой глядя на меня снизу вверх, как Елка.

Невысокая, но широкоплечая Елка до темноты бездельничала, занимая один из столов; а когда вечером свободные столы закончились, позевывая, отправилась околачиваться в бильярдную. Ее работа состояла в том, чтобы объяснять представителям местного криминала: данное заведение общепита не бесхозное – «крышуется» бандой Гадюки.

О том, что все предприятия и торговые точки в ремесленных кварталах контролируются криминалитетом, мне в процессе работы поведала Ряба.

– Елка побудет здесь месяца два-три, – сказала Ряба. – А потом все привыкнут к тому, что нас обижать нельзя. И тогда я найму обычную охранницу, чтобы при необходимости успокаивала сумасшедших и пьяных.

Она открыла свое кафе всего месяц назад, вложив немало средств в ремонт этого помещения, где раньше размещалась разорившаяся ремесленная мастерская. И тут же договорилась о защите с бандой гадюк: с некоторыми представителями банды, занимавшими не последнее место в иерархии, она шапочно знакома. Ряба посчитала, что лучше сразу пойти под чью-либо защиту, чем стать предметом спора преступных организаций. Увидеть свое кафе в эпицентре бандитских разборок она не хотела.

«Нужно будет побеседовать с этой Елкой, – сказал Ордош. – Наверняка сможем выведать у нее такое, что точно не найдем в местных библиотеках».

Я ничего не ответил, поскольку сердился на колдуна. Весь вечер он донимал меня едкими комментариями и шуточками. Его забавляло то, что едва я вновь ощутил себя на рабочем месте, как в позвоночник мне словно вогнали стальной прут, выправлявший осанку. Тот исчезал лишь в моменты, когда я, согласно ситуации, привычно отвешивал почтительные поклоны.

Я часто замечал удивление во взгляде следившей за мной Рябы, вынося в зал очередные блюда, и слушал при этом ехидные шуточки колдуна.

А что я мог с собой поделать?! Десять лет Винис муштровал меня, заставляя передвигаться должным образом, выдерживать правильный угол поклонов, соблюдать верное направление взгляда и всегда указывать подбородком на линию горизонта. Сто лет! я неукоснительно следовал этим правилам, с легкостью игнорируя их в часы отдыха.

Но сегодня я работал! А значит, повадки идеального слуги вернулись.

Прием заказов и расчет посетителей взяла на себя хозяйка кафе. На мою же долю выпали функции принеси-подай.

Не представляю, как справилась бы сегодня Ряба без моей помощи. После заката солнца женщины заняли все столы в кафе, и даже все места. Не ожидавшая такого наплыва посетителей Ряба то и дело обводила ошалелым взглядом гудящий десятками голосов зал. Голоса стихали лишь в те мгновения, когда я «проплывал» между столами в желтой рубахе и белом фартуке, доставляя напитки и тарелки с закусками и не забывая отвешивать почтительные поклоны.

Вот что чувствуют знаменитости, очутившись в заполненном людьми помещении!

Если бы женские взгляды могли царапать, то в этот вечер я истек бы кровью.

«Послушай, Сигей, – сказал мне Ордош. – Ты не боишься, что ближе к ночи толпа пьяных теток нас попросту изнасилует?»

Я усмехнулся, но тут же стер эту кривую ухмылку, сменив ее на приветливую улыбочку: поставил тарелку с невзрачной отбивной перед рыжей розовощекой дамой.

– Приятного аппетита, госпожа.

Получил ответную улыбку. И дама тут же смущенно опустила глаза.

«Нет, не боюсь, – ответил колдуну. – Ты разве не замечаешь?»

«Чего?»

«Как они ведут себя, как смотрят на меня. Они, как дети!»

«В смысле?»

«Нет, ну, правда! – сказал я. – Ты погляди на них».

«И что?»

«Мне кажется, они не представляют, что делать с мужиками».

«Если бы так было, дубина, они давно бы вымерли».

«Не знаю, как происходит оплодотворение женщин в этом мире, – сказал я. – И вижу, что инстинкт размножения у женщин еще есть. Но их разум позабыл о том, как правильно себя вести с мужчиной».

«О чем ты?» – спросил колдун.

«Любуются мной, как ручной обезьянкой. А ведь интерес к себе я чувствую. Но ни одна! Ни одна, даже самая пьяная, не попыталась ухватить меня за зад».

«Не допускаешь мысль, что им твои ягодичные мышцы попросту не нравятся?»

«Это единственный мужской зад на всю округу, – сказал я. – Он вне конкуренции!»

«Быть может, они хорошо воспитаны?»

«Причем здесь воспитание? – удивился я. – Это пьяные женщины! Разве могут они в таком состоянии помнить о каких-то там запретах?!»

«Ну, я не знаю».

«А вот я знаю! Я жил в студенческом общежитии. Подрабатывал после первого курса официантом в ресторане. И помню, что пьяная женщина подобна стихийному бедствию: если она положила на тебя глаз, отбиться от нее очень трудно. Да в старших классах школы домогательств со стороны школьниц во время перемен было больше, чем от всей этой толпы нетрезвых местных женщин!»

«Ты хочешь сказать, им не интересны мужчины?»

«Интересны, конечно, – сказал я. – Вот только местные дамы об этом привыкли не думать. И еще они, полагаю, хорошо помнят о том, как легко можно мужчину убить. И, конечно же, какое наказание за это светит».

«Я не рассматривал ситуацию с этой стороны, – признался колдун. – Все же женщины – это та часть мироздания, которую я полностью обделил вниманием в своей прошлой жизни».

«В этой жизни возможность восполнить пробелы в знаниях у тебя будет», – пообещал я.

Ровно в полночь Ряба заперла входную дверь, перестав впускать в кафе новых посетителей. Повесила на стекло табличку с надписью «Закрыто».

– Я еще не получила разрешение на круглосуточную работу, – сказала она, заметив мое удивление. – С этой минуты кухня не работает. Повара расходятся по домам, а мы с тобой трудимся, пока не рассчитаем последнего клиента.

После полуночи у нас стали появляться минуты для отдыха. Заказы от гостей почти прекратились.

Ордош устал отпускать шуточки и предпочитал молчать, перестав трепать мне нервы. Лишь изредка напоминал о своем присутствии в моей голове короткими фразами.

«Устал?» – спросил он.

«Есть немного, – сказал я. – Ноги принца не привыкли к такой работе».

«Станет совсем невмоготу – сообщи».

«Зачем?»

«Взбодрю тебя магией, – сказал Ордош. – Но помни: у нас мало маны. Так что лучше терпи».

«Попробую».

Мои ноги гудели, новые сапоги казались неподъемной тяжестью. Но ни Ряба, ни я не позволяли себе присесть, находились в постоянной готовности явиться на зов любого из гостей.

Мы с Рябой стояли около короткой барной стойки. Та выполняла функцию перегородки, отделявшей по принципу двери маленькую комнатушку, где стояли напитки и барное оборудование, от доступной для посетителей части зала. Елка давно уже не выглядывала из бильярдной: к ней пришли представители ее банды, временами мы слышали их смех, сопровождаемый постукиванием бильярдных шаров.

Я по-прежнему ощущал направленные на меня взгляды. Женщины к моему присутствию уже привыкли, не впадали в ступор при виде моей улыбки. Но интерес их все еще не пропал: посетители отслеживали мое местонахождение и, судя по тому, как пылали мои уши, в оживленных беседах продолжали перемывать мои косточки.

– Ты хорошо поработал сегодня, Пупсик, – сказала Ряба. – Выручил меня. Не представляю, как справилась бы без тебя.

Сегодня днем Рябина уволила официанток. Произошло это после того, как кафе посетила аристократка.

Баронесса, имени которой я не запомнил, собиралась слегка перекусить, пока чего-то или кого-то дожидалась. И заказала бокал иноземного аперитива – одного из тех спиртных напитков, которые Ряба держала в кафе скорее для украшения зала и поднятия имиджа, чем с целью извлечения прибыли.

К слову, публика, посещавшая кафе со дня открытия, иностранные напитки игнорировала, предпочитая спиртное местного производства: пиво, вино и полуспирт.

А когда баронесса получила свой напиток, разразился скандал: вкус поданного ей аперитива лишь отдаленно напоминал эталонный, знатоком которого баронесса себя считала.

Как выяснилось позднее, все экзотические напитки, что хранились в комнатушке бара, официантки разбавили полуспиртом. Они признались в этом сразу же, как только хозяйка попросила помочь в ведении дознания Елку. Представительница гадюк без особого труда, лишь «надавив авторитетом», выяснила, что девицы неоднократно «пробовали на вкус» незнакомые напитки, а чтобы уровень жидкости в бутылках не уменьшался – доливали туда полуспирт.

Баронессу каким-то образом задобрили. Официанток уволили (о том, какие к ним применили штрафные санкции, Ряба мне не сообщила). Хозяйке кафе пришлось самой надеть фартук официантки. В нем я и увидел ее, зайдя сегодня в кафе в качестве гостя.

– Рад был вам помочь, госпожа Ряба, – сказал я. – Надеюсь, я хорошо исполнял свои обязанности.

– Ты справился просто отлично, – сказала Рябина. – Таких умелых действий я от тебя даже не ожидала. Но расслабляться пока рано. У нас еще полон зал гостей. Вижу, что ты устал. Потерпи, Пупсик. Осталось продержаться совсем недолго. Думаю, через полчаса они начнут расходиться.

– Не переживайте, госпожа Ряба. Буду работать столько, сколько потребуется.

Ряба в присутствии Елки пересчитывала выручку. Я сидел за соседним столиком, борясь с желанием снять сапоги, наблюдал за тем, как она шевелит губами, проговаривая цифры, старается не сбиться со счета. Елка позевывала и посматривала на часы с толстыми золотистыми стрелками, что висели на стене в комнатушке бара.

В зале кафе остались лишь мы трое. Повара покинули свое рабочее место после полуночи. С последней нетвердо стоящей на ногах гостьей мы попрощались в начале третьего. Тогда же ушли и подруги Елки.

Повинуясь манипуляциям Рябины, шары, закрепленные на потолке, погасли. Большая часть зала погрузилась во тьму. Лишь светильник у зашторенного окна, рядом с которым происходил пересчет выручки, продолжал излучать неяркое свечение.

Вокруг площади с фонтаном горели фонари. На каменном бордюре, спиной к водным струям в обнимку сидела парочка девушек. Изредка мимо окна проезжали всадники, цокая лошадиными копытами по выложенной булыжником мостовой.

«Деньги», – сказал Ордош.

«Что, деньги?» – переспросил я.

«У этих женщин деньги, которые нам нужны».

«И что?»

«Можем грохнуть красавиц, забрать деньги и уйти. Как тебе такой вариант?»

«Ты с ума сошел? – сказал я. – Лишить женщин жизни из-за кучки бумаги?»

«Убивают и за несколько монеток, дубина. Я в прошлой жизни перебил тысячи людей лишь за то, что они стояли на моем пути. Давай, решай поскорее: берем деньги или нет».

«Нет! Конечно нет!»

«Как скажешь. Я и не сомневался в твоем решении: ты у нас честный труженик».

«Зачем тогда предлагал?»

«Так, подбросил тебе идею, до которой ты бы сам не додумался».

«Плохие у тебя идеи», – сказал я.

«Ну это смотря для кого, – сказал колдун. – Ладно. Тогда не отвлекай меня. Я тут нашел в твоей памяти интересную книжицу. Ты и сам не представляешь, какая чудесная библиотека собралась у тебя в голове!»

«Наслаждайся».

«А ты можешь пока взять тряпку и протереть пол. Смотри, сколько объедков повсюду валяется. Привыкай зарабатывать на пропитание тяжким трудом, мой принц. Но если все же надумаешь получить деньги через смертоубийство – просигналь. И не обижайся: когда ты будешь вылизывать пол, я сделаю вид, что мы с тобой незнакомы».

«Договорились», – сказал я.

«Развлекайся».

– Вот, – сказала Рябина, – двадцать процентов.

Елка взяла у нее стопку герцогинь, взвесила ее в руке. Ухмыльнулась. Посмотрела на меня, подмигнула. Я все не мог понять, сколько ей лет. Выглядела она лет на тридцать, но меня не покидало ощущение, что Елка – подросток.

– А чо, нехило сегодня. Прикольно. Уже похоже на нормальные деньги. Наши будут довольны. Так бы каждый день.

– Надеюсь, что сегодня будет еще лучше, – сказала Ряба.

– Хорошо бы.

Рябина взяла со стола несколько купюр и протянула мне.

– Держи, малыш. Это твои чаевые.

Вытянула из большой пачки две купюры и тоже положила передо мной на стол.

– А это зарплата за день, – сказала она. – Приятно было с тобой поработать, Пупсик. Наведывайся к нам иногда. Буду рада тебя видеть.

– Не поняла, – сказала Елка. – Ты чо, не берешь его на работу?

Ряба покачала головой. Опустила глаза.

– Ель, ну как я могу его взять? – сказала она. – У него же нет ни документов, ни гражданства.

– И чо?

– У нас с этим строго. Все работники должны быть зарегистрированы в префектуре и оформлены должным образом. Ты знаешь, какой можно получить штраф за нелегала?

– И чо ему теперь нигде не устроиться? – спросила Елка о том, что интересовало и меня. – Побираться идти?

«Вот и поработали, – сказал Ордош. – Я голосую за то, чтобы все-таки забрать деньги».

– Я… не знаю. Ему следует обратиться в полицию и заявить об утере документов.

– Ха, в полицию! – сказала Елка. – Да они его обдерут, как липку! И запихнут в мужской приют!

– Я не представляю, что еще можно сделать. Скажи, малыш, тебе есть где сегодня ночевать?

– Нет, госпожа Ряба. Я никого не знаю в этом городе.

– Двумя этажами выше я сдаю комнаты. Две из них сейчас свободны. Если хочешь, можешь провести эту ночь там. Я не возьму с тебя денег.

– Спасибо, госпожа, – сказал я. – Я воспользуюсь вашим предложением.

Я так устал и хотел спать, что не находил сил расстраиваться из-за того, что меня не взяли на работу. Обдумаю свое положение завтра.

«Ну, хоть пол не пришлось мыть, – сказал Ордош. – Нам нужно выспаться. А завтра решим, как быть дальше».

– Замечательно, – сказала Рябина. – Подожди пару минут. И я провожу тебя.

Меня разбудили голуби. У меня было ощущение, крыша надо мной вибрирует от их многочисленных голосов.

Через дверь с окном, ведущую на балкон, в комнату проникали лучи солнца. Казалось, только закрыл глаза. А уже утро.

«Просыпайся, дубина, – сказал Ордош. – Пора отправляться в лес, подыскивать поляну для постройки шалаша».

«Очень смешно».

«А я не шучу. Из этой комнаты тебя скоро попрут. А работа в городе тебе не светит, нам это еще вчера объяснили. Но ты не расстраивайся, свои приключения ты получишь. Только ждут они тебя не здесь, а в лесу».

«Может, сходим в полицию, попробуем легализоваться?»

«Считаешь, там тупицы работают? Не поймут, что ты за фрукт? Ты им еще покажи документы, что лежат у нас в сумке. Принц королевства Уралия Нарцисс. Они тебя проводят прямиком к теще и женушке. К тому же мы так и не разобрались, кто и за что пытался нашего принца грохнуть».

«Да ладно, – сказал я. – Сомневаюсь, что они догадаются, кто мы».

«Попробуй, – сказал Ордош. – Мужская башня для меня ничем не хуже, чем поляна в лесу. В ней будет даже комфортнее».

«Ладно. Пойду умываться. А там посмотрим».

В уборной я обнаружил нормальный водопровод (с горячей водой!) и унитаз. Без излишней роскоши, к которой я, признаться, привык в башне архимага. Но это уже вполне походило на цивилизацию. После такого перспектива снова мыться в озере привлекательной не казалась.

Я расчесал волосы костяным гребнем, бросил в мусорную корзину зубную щетку: здесь они одноразовые, похожи на ватные палочки.

«Мне стыдно смотреть на твое отражение, – сказал Ордош. – Нам нужно раздобыть нормальное белье. Не подобает Злому Колдуну, пусть и бывшему, носить на причинном месте этот розовый мешочек с завязками».

«И в этом я с тобой согласен».

Местная мода на белье… да на всю мужскую одежду мне совершенно не нравилась. Временами мне кажется, что женщины, которые заставляли принца одеваться подобным образом, над ним попросту издевались.

Я достал из сумки и натянул на себя чистые колготки, очень похожие на те, что я носил в детстве, когда посещал детский сад. В них я чувствовал себя гораздо комфортнее, чем с голым задом.

«Лицо разукрашивать не будешь?» – спросил Ордош.

Я посоветовал ему перебраться из головы в другую часть тела.

«Но здесь мужчинам положено пользоваться косметикой!»

«Тогда пусть считают меня женщиной», – сказал я.

Распахнул узкую дверь и шагнул на балкон, желая взглянуть на город с высоты третьего этажа.

«Что это там за сборище?»

Я посмотрел вниз. Почти под самым моим балконом толпились женщины. Десятка два, не меньше. Их голоса походили на жужжание потревоженных пчел.

Одна из женщин запрокинула голову, увидела меня. Что-то сказала, указала на меня пальцем. Все женщины дружно повернули ко мне свои лица.

Я позорно сбежал в комнату.

Голоса под балконом стали громче.

«Трус», – сказал Ордош.

«Согласен», – ответил я.

«Думаешь, это твои поклонницы?»

«Какие еще поклонницы?»

«Ну, так бывает, – сказал колдун. – Слышал выражение: „Наутро он проснулся знаменитым“? Сейчас утро».

«Издеваешься? – спросил я. – Считаешь, это они по нашу душу там собрались?»

«Да откуда я знаю? Спустись, спроси».

«Что-то не хочется».

«Я и говорю: трус».

Кто-то постучал в дверь. Моего разрешения войти дожидаться не стал. Дверь распахнулась.

В комнату заглянула Ряба. Увидела меня, скользнула взглядом по колготкам, по моему голому торсу.

– Доброе утро, Пупсик!

Я скрестил на груди руки, пытаясь добавить себе солидности.

– Здравствуйте, госпожа Рябина.

– Через пятнадцать минут кафе открывается, – сказала Ряба. – Ты еще не передумал у меня работать?

– Нет, госпожа Ряба. А… это возможно?

– Честно скажу, Пупсик, меня просто вынуждают рискнуть. Ты выглядывал в окно? Видел, сколько людей стоит у входа в кафе? Такого никогда не было: обычно утром у нас в зале пусто. Я послушала, о чем они говорят: все хотят видеть тебя. Не хочется их разочаровывать. Через сколько ты будешь готов к работе?

– А как быть с документами? – спросил я.

– Попробую поговорить об этом с квартальной, – сказала Ряба. – Она тетка хорошая. Может, подскажет что-нибудь.

– К открытию я буду на рабочем месте, госпожа Рябина. У меня есть еще одно важное дело. Подскажите, можно отсюда выйти на улицу не через кафе?

В обувном магазине за прилавком я увидел ту же женщину, что и вчера. Заметив меня, она сразу же опустила взгляд на мои сапоги. Убрала с лица улыбку. Нахмурилась. Набрала в легкие воздух, готовясь вступить со мной в спор. Но я поднял руку, призывая к тишине, и сказал:

– Туфли.

Опять бегать по залу кафе в сапогах не хотелось.

Продавщица выдохнула. Снова заулыбалась.

Интересно, закон о защите прав потребителей в этом мире уже придумали?

– Это ты, что ли, работаешь в «Рябине»? – спросила продавщица, когда я определился с выбором.

– Да, госпожа.

– Мне рассказывали, – сказала женщина. – Зайду к вам как-нибудь. А может, и сегодня вечером.

Глава 5

– Что это? – спросил я.

– Ты слепой? Кофе! – сказала Липа.

Мне она показалась самой толковой из трех официанток, которые явились сегодня устраиваться на работу в кафе.

Я преградил ей дорогу, не позволяя выйти из комнатушки бара. Нахмуренные брови девушки замерли на уровне моего подбородка. Взгляд карих глаз уперся мне в грудь.

За моей спиной шумела многоголосая толпа женщин: в зале к этому часу не осталось ни единого свободного места.

– Для госпожи квартальной?

– Да, хозяйка велела сварить, – сказала девчонка.

На мой взгляд, ей вряд ли перевалило за двадцать. Думаю, она только-только окончила местную школу.

Квартальная, как объяснила Рябина, – полицейский (полицейская, все забываю, что здесь преобладают слова женского рода), аналог участкового. Она в компании двух подруг заглянула к нам под вечер. В эту минуту Рябина, сидя за столом у окна, вела с ними беседу.

– Можешь сама это выпить.

– Что? – переспросила Липа.

– Или вылей эти помои, – сказал я. – И займись своими столами. С кофе я разберусь.

От квартальной, как я понял, зависела моя легализация в герцогстве. И я собирался этой женщине угодить.

– Отойди в сторону, мальчик.

Липа ткнула меня пальцем в живот.

Я не намеревался вступать сейчас с ней в спор. Взял чашку, оставив в руке девушки блюдце. Та мутная бурда, что плескалась в чашке, с нормальным кофе не имела ничего общего. Я вылил ее в раковину, спрятанную за миниатюрной стойкой.