Тринадцатый ученик Дьявола бесплатное чтение

Глава Первая,
в которой мы весьма необычным способом
знакомимся с главным героем
– Карл, умоляю, отпусти ты его в Вестафию! Сил моих уже нет, – матушка Пибблс обтерла кистью красное, распаренное от стирки лицо и сунула нос в крынку. – Уж если хочет колдовать, пусть хоть научится это делать правильно! У меня опять молоко скисло, а куры апельсинами несутся вторые сутки! Мы так помрем с голоду!
– Помилуй, дорогая! – Карл Пибблс отвлекся от увлекательнейшего занятия – исследования: насколько глубоко влезает в его сизый рыхлый нос его же собственный указательный палец, и покосился на потолок. В комнате прямо над кухней, где они разговаривали с супругой, слышалось невнятное бряканье, дребезжание, а топот быстрых ног. Словно кто-то от волнения не мог усидеть на месте. – Как можно отдавать ребенка на обучение темной магии? Да и потом, это наверняка безумно дорого!
– Ребенка? – голос матушки Пибблс повысился сразу на несколько децибелов, и Карл поспешно вытащил толстый волосатый палец из не менее волосатой ноздри. – Мальчишке одиннадцать! К тому же он не родной, а подкидыш, а у нас с тобой своих шестеро. Да и колдовать – это то, чего мальчишка желает больше всего на свете! Что до денег, то мы потеряем больше, если ты оставишь его здесь. Сколько герр Грохан берет за обучение?
Дядюшка Карл задумчиво пожевал губами и покачал головой:
– О стоимости он объявляет только самим ученикам, а те не выходят из его странного особняка на протяжении всех семи лет обучения. Сами же ученики сразу после выпуска разбегаются врассыпную, так, не иначе за ними черти гонятся, и исчезают. Но ходят слухи, что плата за обучение – ни много ни мало – душа ученика.
– Какая глупость! – закатила бледные водянистые глаза к потолку матушка Пибблс. – Да если бы было так – я готова поклясться, что у мальчишки нет никакой души!
В этот момент, будто ставя жирную точку в их разговоре, что-то грохнуло в комнате наверху и с потолка прямо на нос матушки Пибблс опустилось облачко штукатурки. Ставни на втором этаже распахнулись и, невзирая на внушительную высоту, прямо перед супружеской парой на охапку сена во дворе вывалился чумазый, тщедушный мальчишка. Волосы у него стояли дыбом, и их цвет невозможно было угадать из-за слоя черной копоти, покрывавшей маленького негодника с головы до пят. Единственным светлым пятном на лице были светло-карие, почти янтарные глаза, которые он таращил на так внезапно появившуюся перед ним матушку Пибблс.
– Вот! – воскликнула пожилая женщина и торжественно ткнула по направлению мальчишки коротким толстым, как колбаска, пальцем. Она была невероятно довольна, что провидение живописало ее рассказ и продемонстрировало супругу факт ее, как всегда, абсолютной правоты, подтверждая, что от негодника одни неприятности и взрыв в верхних комнатах наверняка сулит новые убытки. – Теперь ты видишь, что я права.
Карл коротко вздохнул и поправил тоненькие круглые очочки на носу. Но встретившись глазами с суровым взглядом дражайшей супруги, прокричал в сторону заморыша так грозно, как только был способен:
– Ноэль! Ты едешь в Вестафию учиться колдовству у герра Грохана! Я так решил, и точка! – с этими словами он аккуратно пристукнул толстым кулачком по кухонному столу и быстро взглянул на свою кругленькую жену. – Правильно я говорю, дорогая?
***
Ноэль постарался проглотить сухой шерстяной комок, застрявший в горле, и осмотрел огромный мрачный дом, втиснутый между двумя маленькими прелестными домиками с зелеными палисадниками на самой обычной городской улице. Среди других строений он казался таким же инородным телом, как железный зуб во рту молочницы, но странное дело: никто из прохожих не обращал на него никакого внимания. Словно дом был накрыт огромным магическим колпаком, делавшим его абсолютно неинтересным для зевак.
Ноэль торопливо вознес господу короткую молитву, больше, впрочем, похожую на сделку. Это был его обычный способ, и по-другому мальчишка молиться не умел, только: «Господи, сделай, чтобы мне ничего не было, а я взамен обязуюсь чистить зубы каждый день и не откручивать крышку солонки каждый раз, когда мои сводные братья намереваются посолить свой обед!». Потом взялся за огромное железное кольцо на массивной дубовой двери. Ладошки были потными и липкими, и весь он сам себе казался таким маленьким и жалким, что ему стало тошно. Но обратной дороги не было. Он как следует откашлялся, покрепче ухватился за массивное, отполированное сотнями рук металлическое кольцо и что есть мочи постучал три раза. Мальчик уже приготовился долго ждать, но, к его удивлению, дверь распахнулась почти сразу же. На пороге стоял огромный высокий мужчина в непонятной, не по моде сшитой накидке и стоптанных сапогах. Его длинные черные волосы были всклокочены, а брови только что не срослись от возмущения на переносице. Он посмотрел прямо перед собой, но ничего не узрев, перевел взгляд ниже – туда, где сжался белый от волнения Ноэль.
– Чего? – гаркнул странный господин без предисловий.
– Герр Грохан? – подал голос Ноэль, стараясь не трястись как осиновый лист. – Возьмите меня к себе на обучение!
– Набор закрыт! У меня уже есть двенадцать учеников, – отрезал великан и отступил вглубь дома, намереваясь захлопнуть перед Ноэлем дверь.
– Но герр Грохан! Я много чего умею и, уверяю вас, вы не пожалеете! – затараторил мальчуган, поняв, что дверь вот-вот закроется перед его носом. Перспектива вернуться в дом матушки Пибблс была столь ужасна, что он напрочь забыл про сомнения и испуг.
– Нет! – рявкнул хозяин особняка, и дубовая створка стала стремительно закрываться, отсекая от Ноэля возможность научиться наконец волшебству. Времени на размышления у него не оставалось, и он сделал первое, что пришло в голову, – подставил ногу в сужающийся проем, решив, что это единственный способ остановить грозного учителя. Раздался страшный хлопок, и через секунду округу огласил такой вопль Ноэля, что с окрестных крыш в небо взвились стаи голубей, а бродячие кошки с визгом бросились кто куда.
– Ты совсем идиот? – прошипел великан, глядя на мальчишку, который катался по мостовой, поднимая вверх тучу пыли и держась за ушибленную стопу. Вокруг них уже собирались зеваки всех сортов. Герр Грохан закатил глаза к безоблачному голубому небу, чертыхнулся, проворно схватил Ноэля за здоровую лодыжку и затащил в прохладный холл огромного дома, пару раз прилично приложив головой о каменные ступени. Затем захлопнул дверь и отошел на шаг, нахмурившись и рассматривая неожиданный источник переполоха.
Попав внутрь, Ноэль тут же забыл про боль и принялся оглядываться на темный гулкий холл, чьи размеры оказались так велики, что со своего места он был не в состоянии разглядеть теряющиеся в полумраке стены. За спиной хозяина во тьме терялась широкая лестница с деревянными резными перилами. С противоположной стороны зиял провал огромного камина – такого высокого, что туда без труда могла бы въехать повозка мясника, а с потолка свисала хрустальная люстра. Граненые сосульки ловили редкие солнечные лучи, пробившиеся сквозь высокие стрельчатые окна, и, раздробив их на сотни разноцветных зайчиков, рассылали по мрачному месту.
«Каким же по размеру должен быть сам дом, если это все лишь прихожая, – в восхищении подумал Ноэль. – А главное, как все это помещается в таком сжатом пространстве?» – ибо дом с улицы выглядел гораздо больше, чем другие строения, но не попадал ни в какое сравнение с тем размахом, который имел удовольствие наблюдать сейчас Ноэль.
Все это было совершенно непонятно, и он решил, что упускать такой шанс нельзя. Поэтому снова затараторил, умоляюще глядя на великого учителя.
– Возьмите меня к себе, герр Грохан! Прошу вас! Я согласен на любую грязную работу, только не прогоняйте! Умоляю!
Тот, словно не слыша сбивчивые мольбы, молча присел перед ним на корточки и стащил с поврежденной ноги дырявый башмак. Руки у Грохана были горячими как угли. Он задумчиво осмотрел свернутую набок ступню и вдруг резко дернул конечность, возвращая кости на прежнее место. Ноэль коротко взвыл, но Грохан уже поднялся.
– Теперь с твоей ногой все в порядке, – сообщил он, отряхивая руки, – уходи! Набор окончен, все двенадцать учеников уже здесь, и больше я взять не могу, – с этими словами он строго указал Ноэлю на огромную дверь.
Ноэль удивленно пошевелил пальцами абсолютно здоровой ноги и перевел взгляд на мужчину. Вот так запросто, за одно мгновение излечить переломанные кости? Да как это возможно?
– Я никуда не пойду! – заявил он решительно. – Делайте со мной, что хотите. Можете хоть в лягушку превратить. Мое место здесь! – заявил Ноэль, окончательно решив, что скорее умрет, чем покинет такое чудесное место.
Грохан шумно вздохнул и решительно шагнул к нему. Ноэль зачем-то вцепился в ботинок и зажмурился. Он ждал, что учитель магии сотворит какое-нибудь заклинание и превратит его в жабу или крысу, или вовсе испепелит, но тот молча взял его за пояс, легко вздернул вверх и понес. Ноэль царапал по каменному полу ногтями в попытке хоть как-то зацепиться, но безрезультатно. В мгновение ока Грохан подтащил его к выходу, и уже взялся за ручку, но тут случилось непредвиденное: воздух вокруг Ноэля вдруг сгустился и стал таким плотным, что он почувствовал себя мухой в янтаре.
– Что за черт? – пробормотал Грохан и подергал свою ношу в сторону выхода. Но Ноэль повис в воздухе в той же позе, в которой тащил его колдун: задницей вверх. Грохан крякнул и со всей мочи дернул его на себя, но тщетно.
Тогда маг, оставив попытки перетащить Ноэля через порог, отошел и задумчиво обхватил небритый подбородок пальцами, погрузившись в размышления. Внезапно он хлопнул себя по лбу и поднял глаза вверх.
– Ах, да! Как я мог забыть про печать!
Ноэль постарался скосить глаза по направлению взгляда герра Грохана, но это было сложно, учитывая позу, в которой продолжал висеть головой вниз.
– Похоже теперь ты должен остаться! Единожды пересекший черту, не может выйти наружу ранее, чем закончится срок обучения.
Ноэль свалился на пол, больно ударившись лбом о выщербленные каменные плиты холла, а герр Грохан уже удалялся куда-то вглубь дома.
– Можно я буду звать вас «учитель»? – прокричал ему вслед Ноэль, потирая ушибленное место и еще не веря, что для него все так благополучно повернулось.
– Будет лучше, если первые несколько дней ты вообще не будешь попадаться мне на глаза, – донеслось до него из коридора. – Иначе я действительно превращу тебя в лягушку. А это, знаешь ли, очень неприятно!
***
Ноэль лизнул ладонь и еще раз постарался пригладить непослушный вихор на макушке. Потом покосился на остальных учеников. По сравнению с ними он выглядел дворняжкой в стае борзых: на добрую голову ниже, маленький, щуплый, зато космы волос в разные стороны. Выданная ему униформа была на пару размеров больше, чем надо, а его кровать в общей спальне на двенадцать человек пришлось втиснуть к самому входу. В общем, пожелай Ноэль выделиться среди остальных еще больше, ему бы это вряд ли удалось. Теперь он стоял в самом конце длинной шеренги и старался не сильно хлюпать носом.
В огромном холле – в том самом, куда втащил его волоком за здоровую ногу днем ранее герр Грохан – стояла полная тишина. Все, что было слышно, это скрип ботинок самого Учителя, который расхаживал вдоль линейки подобравшихся мальчиков, как генерал на параде, и хмурил густые брови. Атмосфера накалялась с каждой секундой, и если бы Ноэль умел сосредоточиваться на своих эмоциях дольше чем на несколько мгновений, то он был бы здорово напуган. Но мозги мальчишки были скроены каким-то прелюбопытнейшим способом, и его мысли перескакивали с одного предмета на другой с резвостью блох на собачьем хвосте. Стоило ему подумать о кустистых бровях Учителя, как ему в голову пришла мысль, что часть растительности хорошо было бы перекинуть под нос в качестве усов, потом возник вопрос о том, сколько одновременно пирогов с мясом вместится в такой рот, затем, что всё-таки лучше: пироги с мясом или сладкие заварные пирожные, а следом, что самые вкусные пирожные это те, которыми потчевала его однажды фрау Марта, держащая пекарню… На этой мысли желудок Ноэля издал такой громкий трубный звук, что все присутствующие вздрогнули, а герр Грохан остановился в центре зала и уставился на него тяжелым взглядом. Картина пускающего с блаженной улыбкой слюни коротышки в конце бледных от волнения и торжественности учеников повергла его в уныние. Он глубоко вздохнул и сделал шаг вперед.
– Итак! – сказал он веско и вытянул перед собой руку. На его ладони немедленно появились странного вида серебряные часы, похожие на огромную луковицу. Ноэль тут же забыл про пирожные и уставился на загадочный предмет: удивляться было чему – на часах герра Грохана не было стрелок.
– Вам предстоит провести в этом доме ни много ни мало целых семь лет! – продолжил Учитель. В этом месте он почел за необходимость сделать паузу. – За это время я научу вас всему, что знаю сам, и сделаю из вас магов, подобных которым на земле единицы. Я научу вас дышать под водой и обращать камни в золото. Читать мысли и внушать желания. Превращать предметы в прах и проходить через стены. И, наконец, я научу вас воскрешать к жизни умерших и накладывать заклятие смерти.
Ноэль вздрогнул, почувствовав, как на затылке шевелятся волосы от одной мысли, что ему придется воскрешать мертвяков. Он шумно сглотнул, опять привлекая к себе всеобщее внимание. Герр Грохан снова покосился на него и неодобрительно покачал головой.
– Как вы понимаете, знания подобного толка дорогого стоят, – продолжил он через минуту. – Но я не жаден. В обмен на эти бесценные знания я хочу сущую безделицу… – на этих словах он остановился ровно по центру длинной шеренги учеников и растянул огромный рот в зловещей улыбке. Потом протянул руку перед собой. Часы, доселе покоившиеся на его ладони, дрогнули и, оторвавшись от руки, легко взмыли вверх и зависли в воздухе. – Одну-единственную душу…
Он замолчал, переводя взгляд с одного мальчика на другого. Все замерли, и даже Ноэль старался не дышать. Черные глаза Грохана скользили по бледным лицам учеников и в итоге впились в несчастного. Язык Ноэля тотчас прилип к гортани, а дыхание перехватило. Сердце стучало как у зайца, и тут в первый раз мальчик задумался, а стоило ли так страстно желать быть магом. Наконец Грохан отвел взгляд от лица бедолаги и усмехнулся.
– Да, да, вы не ослышались, – произнес он почти мягко, – мне нужна душа только одного из вас.
Он щелкнул пальцами свободной руки и все тринадцать мальчиков дружно ахнули: на странных часах появились огненные стрелки, начиная отсчет их обучения. Голос Грохана загрохотал над ними, как молот судьбы.
– Ровно через семь лет двери за моей спиной откроются и вы выйдете из этого дома. Все до единого. Однако последний, переступивший этот порог, отдаст мне свою бессмертную душу.
Глава Вторая,
в которой мы встречаемся с Ноэлем спустя шесть лет и становимся свидетелями того, что он не очень примерный ученик
Ноэль, высунув язык от усердия, в который раз пытался соорудить взрывное заклятие, но пальцы, окоченевшие в пустом холодном помещении, не слушались.
– Ну почему так? – не выдержал он наконец, обращаясь к существу неизвестной породы, нетерпеливо переминавшемуся с лапы на лапу в проходе между партами. – Почему полстены в замке разнести легче, чем организовать взрыв в чернильнице?
– Тонкая работа требует больше сноровки, что ж тут не понять! – пробурчал комок черной шерсти, на котором сияли два круглых желтых глаза, и с опасением покосился на входную дверь. – Долго тебе еще?
– А я знаю? – огрызнулся Ноэль и подышал на испачканные чернилами непослушные пальцы. Задача была в том, чтобы впихнуть в крохотную серебряную чернильницу два галлона отборных синих чернил. Чтобы ненавистный выскочка Арчибальд Петель, открыв крышку в начале следующего занятия, без промедления окрасился в ярко-синий несмываемый цвет. – Вроде все правильно делаю, а ничего не выходит!
– А не надо было спать на уроках, – не преминул воткнуть шпильку зверек и нервно почесал огромное висячее ухо задней лапой. – Грохан еще на первом году обучения объяснял, как сжимать частицы в объеме! – и жалобно заворчал: – Если он узнает, тебя превратят в крысу.
– Фурлих, меня уже превращали в крысу! – огрызнулся Ноэль. – И, признаюсь, мне понравилось. Я тогда прокрался на кухню и как следует понадкусывал пирог с печёнкой. – Ноэль сглотнул моментально набежавшую слюну. – А от тебя будет больше пользы, если ты встанешь у порога класса на страже.
– Скажи спасибо, что тебя превращал Грохан, – существо, неловко переваливая кругленькое тело, отправилось в указанном направлении, волоча за собой пушистый хвост, – а не какой-нибудь сопливый мальчишка, который заклинание трансформации дослушал не до конца. Кстати, с твоим характером жди всенепременно. Прилетит тебе от одноклассников не сегодня так завтра. Я вот тоже когда-то котом был.
– Ты был котом? – на секунду Ноэль забыл про чернильницу и с разинутым ртом уставился на нелепое круглое тело в дверном проеме.
– Так сразу и не скажешь, да? – грустно усмехнулся Фурлих и обвил хвост вокруг маленького коренастого туловища. – А все недоучки, вроде тебя, которые уже на втором году обучения мнят себя магами и пытаются из меня сделать то дикобраза, то мышь!
– Почему же Грохан не вернет тебе твой прежний вид? – поскреб нечесаные патлы Ноэль.
– Да потому что никто уже не помнит мой истинный внешний вид! – рассердился Фурлих. Его пушистый хвост грозно стукал по полу. – Даже Учитель. А уж распутать несуразное заклятие второклассника – это вообще практически невозможно.
– Ну, не ворчи, старина! – расплылся в улыбке Ноэль. – Ты великолепно выглядишь.
– Лучше поскорее заканчивай с этим, – смутился Фурлих, но вида не подал. – Совершенно не понимаю, зачем я покрываю тебя.
– Потому что ты добрый малый, – подпустил в голос лести Ноэль. – И потом, Арчи сам заслужил. Нечего было меня к кровати привязывать. Я из-за него на первое занятие опоздал, и Учитель заставил меня чистить все сковородки на кухне, да еще и колдовство запретил использовать. Никак не возьму в голову, за что они на меня все взъелись?
– А чего тут непонятного? – зверек попытался пожать плечами, но плеч не было, поэтому он дернулся всем телом. – Каждый из претендентов проходил серьезные испытания, чтобы попасть к Грохану в ученики. Учитель отбирал лучших по всему миру. А потом, когда набор был завершен, он взял и втащил за ногу какого-то мелкого лохматого оболтуса без роду и племени! – несмотря на такую нелестную оценку, в голосе Фурлиха сквозило неприкрытое одобрение. Ноэль, в отличие от остальных мальчишек, не пытался наступить зверю на хвост или испытать на нем какое-нибудь новое колдовство.
– Я же не виноват, – Ноэль старательно делал пассы руками вокруг чернильницы, – что Учитель забыл про охранную печать над входом.
Фурлих навострил огромные уши, повел чутким носом в сторону коридора и настороженно замер, однако все было тихо.
– Дело не в том, что он забыл, – снова повернулся к Ноэлю Фурлих и понизил голос, поглядывая в сторону двери. – Дело в том, что охранная печать бы просто не пропустила еще одного кандидата. Грохан сам ее сотворил много лет назад и обратной силы она не имеет. Любой, кто пожелает войти в дом после того, как набор учеников закончен, навсегда застрянет в дверном проеме.
Ноэль застыл с открытым ртом, а Фурлих продолжал возбужденно рассказывать, поблескивая глазами:
– Двенадцать раз Грохан набирал по двенадцать учеников и учил их по семь лет, и за все это время печать первый раз дала пропустить тринадцатого, и ты даже не пострадал.
– Двенадцать раз по двенадцать, – пробормотал, отрываясь от чернильницы, Ноэль и наморщил лоб. Потом задействовал для подсчета пальцы рук и даже задумчиво зашевелил пальцами ног в башмаках, но математика не была его сильной стороной. – Так это сколько ж ему лет?
Фурлих дернул блестящим носом и оставил вопрос без внимания, возвращая Ноэля к насущному.
– Лучше про печать подумай.
– Может, она на меня не действует? – пожал плечами Ноэль и аккуратно опустил на место крохотную серебряную крышечку чернильницы. – Матушка Пибблс говорила, что меня ничего не берет. Я и из окна вываливался несколько раз, и тонул, и под повозку попадал, и в лес меня старшие братья с собой брали и забывали, ничего… выжил. Наверняка для меня и печать нипочем?
– Во-первых, это невозможно. Но даже если и так, тогда бы ты смог выйти обратно, – возразил Фурлих. – А печать тебя пустила внутрь, а обратно не выпустила, а это означает только одно, что…
В этот момент в коридоре раздались чьи-то приближающиеся уверенные шаги.
– Исчезни! – шикнул в сторону Ноэля зверек и шмыгнул в темный угол, но Ноэль уже сам сообразил, что к чему. Он попытался нырнуть под парту, на столешнице которой стояла злосчастная чернильница, но места было явно недостаточно. Ноэль метнулся сначала направо, потом налево, но в этот момент дверь в класс распахнулась. Ноэль с ужасом вжался в стену между шкафом и столом, заваленным какими-то свитками, и зажмурил глаза, как будто это могло его спасти.
– Никого… – произнес ненавистный Ноэлю голос Арчибальда Петеля, – здесь можно поговорить спокойно. Проходи!
«Как никого?» – подумал Ноэль и распахнул глаза. Прямо перед ним стоял его заклятый враг Арчибельд со своим лучшим другом Маркусом Лидсеем. Оба как на подбор: высокие, стройные, с гладкой чистой кожей. Только Арчибальд черноволосый и черноглазый, а Маркус белобрысый со светлыми, почти бесцветными глазами. А самое главное, оба были буквально в паре метров от Ноэля, но не замечали его в упор.
«Как такое возможно?» – пытался сообразить Ноэль, но ничего в голову не приходило. Он посмотрел в темный угол, в котором скрылся Фурлих, и увидел два очумелых глаза, уставившихся на него. Ноэль аккуратно помахал Фурлиху, но тот даже не дернулся. И смотрел он при этом не на Ноэля, а сквозь него. «Он меня не видит, – поразился Ноэль. – Но почему?» – Он поднес руку к лицу, но руки не было, не было и тела. Ноэль словно растворился в воздухе. Маркус тем временем аккуратно прикрыл дверь классной комнаты.
– Ну как? – нетерпеливо поинтересовался Арчибальд. – Ты исследовал верхний этаж?
– Да, я все проверил, – Маркус рассеянно потер лоб и присел за парту, за которой пять минут назад Ноэль творил колдовство. – До сих пор не могу привыкнуть к тому, что особняк внутри раз в десять больше, чем снаружи. Мне пришлось исследовать более тридцати окон.
– Естественно, – нетерпеливо прервал его Петель, – сжимать и расширять пространство способен каждый более или менее сильный колдун. Грохан ужал особняк до небольшого размера и втиснул его на обычную улицу. Так ты нашел хоть одну лазейку?
– Нет, – покачал головой Маркус. – Везде одно и то же: в окно свободно проникает свежий воздух, но я не смог даже кончик пальца высунуть наружу. Охранная печать над дверью действует и на окна тоже. Смирись, Арчи. За те шесть лет, что мы здесь, мы обшарили всю школу снизу доверху, но так и не нашли лазейку. Выход отсюда только один и только через год.
Арчибальд нахмурился.
– Значит, это правда, что по-другому нам не выбраться? – произнес он мрачно и взглянул прямо на Ноэля. Тот вздрогнул, но Арчибальд смотрел абсолютно безучастно.
– А зачем выбираться? – Маркус механически погладил кончиками пальцев крышечку чернильницы, под которой таилось заклятие, сотворенное Ноэлем, но потом убрал руку и озадаченно потер щеку. – Ты же знаешь правила: двенадцать человек выйдут отсюда беспрепятственно и лишь тринадцатому придется отдать Грохану свою бессмертную душу.
– А где гарантии, что этим тринадцатым не окажемся я или ты? – зло огрызнулся Арчибальд.
– Ну, можно и подстраховаться, – Маркус поднялся с места и медленно подошел к другу. – Мы можем заранее выбрать того, кто перешагнет порог последним.
– Я даже знаю, кто это будет, – лицо Арчи разгладилось. – Я давно хочу поквитаться с этим выскочкой Ноэлем.
Ноэль, которого никто не замечал в упор, не знал, чему удивляться больше: тому, что его собираются оставить на расправу Грохану или тому, что никто, включая Фурлиха, его в упор не видит.
– Так и будет, – пожал плечами Маркус. – Хотя, я уверен, этот задохлик и сам споткнется и облажается. Он и так огребает через раз от Грохана. Уверяю тебя, именно он окажется последним в назначенный день и час.
– Ты совсем дурак, Маркус, раз не видишь очевидного, – прошипел сквозь зубы Арчибальд. – Этот Ноэль не так прост, как кажется на первый взгляд. Он может часами спать на уроках или задумывать очередную пакость, но у него с первого раза получается то, что мне приходится зубрить часами. Ненавижу его за это!
Ноэль вдруг почувствовал, как нестерпимо чешется кончик носа. Он аккуратно, стараясь не производить лишнего шума, поднял руку, однако край длинной учебной мантии зацепился за кипу свитков на столе и те с лихим шорохом стали осыпаться на пол.
– Тише! – шикнул на него Маркус и настороженно покосился на рассыпанные по полу бумаги.
– Это просто сквозняк, – голос Арчибальда звучал насмешливо. Он всех в школе считал ниже себя уровнем, и даже лучший друг получал от него свою долю легкого пренебрежения.
– Здесь нет сквозняков… – задумчиво протянул Маркус, вглядываясь прямо в то место, где стоял никому незаметный Ноэль.
Арчибальд презрительно хмыкнул и развязано присел на край парты, словно желая показать, что ничего необычного не происходит. Одной рукой он неловко задел серебряную чернильницу, над которой так усердно колдовал Ноэль всего пятнадцать минут назад. Крохотная крышечка слетела, и помещение потряс оглушительный хлопок. Густое облако отборных вестафских чернил окутало обоих учеников, окрашивая их в ярко-синий цвет. Этого Ноэль выдержать уже был не в силах. Он бросился к выходу из классной комнаты мимо двух застывших в изумлении фигур, зажимая ладонями рот, но все же не в силах сдержать отчаянный хохот, который рвался наружу. Фурлих черной молнией рванул за ним в распахнутую дверь, оставляя позади себя незадачливых заговорщиков, и понесся за Ноэлем по длинному коридору, не разбирая пути, пока парень не остановился, хватаясь за бок. Фурлих с размаху налетел на него сзади.
– Видел?! – провыл сквозь слезы Ноэль, тыкая пальцем в ту сторону, откуда они прибежали.
– Видел, – Фурлих внимательно посмотрел на него. – Ты откуда заклятие невидимости знаешь?
– А я и не знаю… – растерялся Ноэль, – я просто очень сильно пожелал исчезнуть и…
– И исчез, – кивнула животина, мотнув длинными ушами.
– А тогда почему опять появился? – не понял Ноэль.
– Заклятие рассеивается, стоит тому, кто обратился невидимым, издать малейший звук, – любезно объяснил Фурлих. – Грохан будет учить этому как раз на следующем занятии, но тебе это уже вроде, как и не нужно, да?
Ноэль в ответ в недоумении хлопал глазами, пытаясь осмыслить услышанное.
– Что и требовалось доказать, – задумчиво пробубнил Фурлих и, не прощаясь, потопал вглубь коридора, оставляя собеседника в глубокой задумчивости.
Глава Третья,
в которой на Ноэля не действует сонный морок
Остаток дня и всю ночь Ноэль провел в раздумьях. Вот уже шесть лет он учился у Грохана магии и многое узнал. Но к семнадцати годам в его душе прочно поселилось чувство, что чем больше он постигает, тем больше укрывается от его внимания. Да и сама атмосфера в школе заметно изменилась за последний год. Если в самом начале обучения одиннадцатилетние мальчишки были безалаберными и беззаботными шалопаями, то к выпускному классу неотвратимость расплаты за полученные знания наложила на них зловещий отпечаток, превратив бывших друзей в конкурентов. Ноэль в общей массе выделялся не только фактом странного поступления, но и умением попадать в нелепейшие ситуации на ровном месте и тем, что всегда был не к месту, не в лад и невпопад. А еще тем, что несмотря на то, что бо́льшую часть суток отрабатывал наложенные Гроханом наказания, половину материала знал наперед.
Подобная чертовщина творилась с ним с самого рождения. Ноэль спокойно относился к тому, что стоило ему мысленно приказать брехливой шавке заткнуться, как наступала тишина, что сухая палка, воткнутая в саду ради смеха в землю, зацветает на следующий день, и что свежеиспеченная булка сама плывет к нему по воздуху под возмущенные вопли матушки Пибблс. Он воспринимал это как должное и скорее был удивлен тем фактом, что остальные люди не имеют подобных навыков и, самое неприятное, постоянно тыкают пальцем, называя его странным мальчиком. Магия была у него в крови и учиться не составляло труда, в отличие от остальных студентов. Но это никак не способствовало его популярности, отнюдь.
Ноэль глянул в темноту через проход между кроватями на единственного друга – полноватого и доброго Мориса Кавилля, сладко похрапывающего и причмокивающего губами так, словно его сны были наполнены душистыми яблочными пирогами с корицей. А впрочем, так, скорее всего, и было. С Морисом они с самого начала обучения сидели за одной партой, и про добродушного толстячка Ноэль знал почти все. Он с детства хорошо различал намерения окружающих, а недавно узнал, что в науке колдовства есть целый раздел магической психологии, позволяющей не только проникать в чужие мысли, но и внушать свои, и, самое главное, ставить блок на собственные помыслы – и тут Ноэль был приятно поражен, поняв, что у него такой блок стоит по умолчанию. А вот Мориса можно было читать с легкостью букваря с картинками. И понять, что в последний год друг стал сторониться его, видимо, всерьез задумавшись о том, кому предстоит оставить Грохану душу, не составило труда. Теперь еще Фурлих непонятными намеками совсем лишил Ноэля сна. Нелепое существо определенно что-то знало.
Ноэль повозился в постели и крепко сомкнул веки, пытаясь вздремнуть хоть чуть-чуть до подъема. Но ничего не получалось, даже при том, что под потолком спальни висел простенький, но эффективный сонный морок, сотворять который было прямой обязанностью дежурного ученика-монитора, отвечающего за порядок. Однако сегодня морок творил не кто-нибудь, а Ронни Киррик, воспитанник сильный и плечистый, больше увлеченный боевыми видами магии, нежели тонкими заковыристыми заклинаниями. Парню, целыми днями метавшему огненные шары на заднем дворе, стоило немалых трудов сотворить что-то приличное из искрящейся пыли чужих радужных снов, внушительную банку которых выдавал дежурному Фурлих каждый вечер. Ноэль однажды кокнул такую и проспал неделю кряду, по счастью не услышав, как орал Грохан, поскольку сонную пыль можно было купить исключительно у ночных подлянок-фури и стоила она баснословно дорого, ибо хорошие сны нынче большая редкость. Но у бедолаги Ронни Киррика даже из такого высококачественного материала не особо получалось. Его морок разве что не разваливался на глазах. Лучше, конечно, того раза, когда Арчибальд Петель подпустил в морок кошмары и всю ночь стены школы сотрясали крики учеников, которые и проснуться-то не могли, так и орали во сне, включая самого Арчибальда, заснувшего прежде, чем успел осознать, что кошмары предстоит ему видеть тоже. Но сегодня всем было наплевать на морок, мальчишки и так повалились к концу дня без задних ног, поэтому в помещении царило спокойствие и тишина. Кто-то похрапывал, кто-то неразборчиво бормотал. Если бы Ноэль не мучился сотней вопросов одновременно, он бы тоже спал. Но сон не шел, а корявое сонное заклинание Ронни было, как гоблину припарка бузины.
Ноэль снова открыл глаза и уставился на золотистую сферу сонного заклинания тяжелым взглядом. Как по команде в глубине и так призрачного, но все же святящегося шара что-то коротнуло, сфера замигала и, тихо хлопнув, осыпалась прямо на лежащего под ним и сладко похрапывающего Мориса, оседая тому на подушку и лицо легкой звездной пылью чужих снов. Спальня погрузилась в непроглядную темень. Ноэль решительно откинул одеяло и сел на кровати, понимая, что все попытки уснуть бесполезны. Следовало немедленно найти Фурлиха и вытрясти из этого комка шерсти все, что тот знал. Ноэль тихонько прокрался на цыпочках к выходу, прошмыгнул наружу и как был – в длинной белой ночной рубашке и босиком – потрусил по длинному холодному коридору в поисках зверька. Его путь лежал на второй этаж, потому как именно в кабинете Грохана, у камина, в неком подобии гнезда и спало животное, которого шиворот-навыворот переколдовали поколения учеников школы. Ноэль легко преодолел лестничный пролет и встал как вкопанный: из-под неплотно прикрытой двери кабинета Учителя пробивалась тонкая полоска света и слышались негромкие голоса.
Ноэлю, естественно, следовало вернуться в спальню и попытаться заснуть. Но любопытство было выше его. У него даже кончик носа задергался от возбуждения. Он аккуратно подкрался поближе и задержал дыхание, прислушиваясь к тихому разговору.
– А если все-таки это он? – услышал он голос Фурлиха и нетерпеливое легкое постукивание хвоста о мягкий ковер, указывающее, что зверек находится в высшей степени возбуждения. – Говорю тебе, я собственными глазами видел, как он испарился. Взял и исчез. Не зная заклинания, не готовясь, просто сам этого захотел. И это не в первый раз. Помнишь, как на уроке ядоварения он глотнул концентрированной настойки белладонны и даже не подавился?
В комнате воцарилось молчание, длившееся дольше, чем Ноэль был в силах терпеть. Он чуть высунулся из-за косяка и в щель увидел здоровенную руку. Пальцами герр Грохан выбивал по подлокотнику кресла, в котором сидел, ритмичную дробь.
– Нет, – нарушил тишину Учитель, и Ноэль подумал, что в его голосе нет ничего грозного, когда тот не разговаривает с учениками и не орет на Ноэля непосредственно.
– Но почему? – восклицание Фурлиха прозвучало резковато, и ладонь Грохана легко пристукнула по лакированному дереву.
– Потому что его не существует, – прекратил дискуссию Грохан.
– Значит, ты сдался? – фыркнул Фурлих.
– Нет, я не сдался, – возразил Грохан со вздохом, – иначе не стал бы отыскивать кандидатов по всему свету и не проводил бы по семь лет кряду, изучая и рассматривая мальчишек всех сортов. К концу обучения им приходится драться, как паукам в банке, за право уйти отсюда, сохранив душонку, заставляя их открываться с такого ракурса, что они порой и сами диву даются. Это позволяет мне как следует рассмотреть их души в поиске той самой, единственной, но чем дольше я живу, тем сильнее крепнет во мне уверенность, что того, кого ищу, в природе нет.
– Но ведь должен быть, – помолчав, произнес Фурлих, но в его голосе уже не звучало прежней убежденности.
– Должен? – Грохан горько усмехнулся. – Мне бы этого чертовски хотелось. Я смертельно устал и жду не дождусь того, кто сменит меня на моем посту. Мне нужен преемник, но мои поиски не означают, что он появится как по мановению палочки. Ты же понимаешь, что занять мою должность суждено не каждому? Сколь совершенно бы ни было мастерство и сколь сильно ни проявлялось бы магическое начало, требуется абсолютно не это.
Ноэль почувствовал, как его сначала обдало жаром, а потом холодом. Рубашка тут же неприятно прилипла к коже. До сей поры ему казалось, все разговоры о том, что кто-то из выпускников оставит у Грохана бессмертную душу, не более чем сказки и способ запугать учеников, но сегодняшней ночью все оборачивалось совсем другой стороной. Грохана за спиной называли Дьяволом, но Ноэль относил эти слова больше ко внешнему виду Учителя, а не к его сущности. В глубине души он абсолютно не боялся громогласного мужчину с всклокоченными черными волосами. Да к тому же герр Грохан учил своих воспитанников не черной магии, а колдовству в целом, объясняя и как врачевать нелечимое, и как убивать одним словом. Однако теперь Ноэлю пришла пора крепко задуматься.
– Почему-то все считают, что я существо с черной душой, полной пороков и всех известных грехов, – продолжил Грохан едко. – Люди накачаны под завязку предрассудками. Но ты же знаешь правду – на эту должность может заступить лишь тот, в чьей душе будет соблюден баланс Тьмы и Света. А мне пока попадаются сплошь грешники с душами черными, как копоть, или идиоты, которые впустили в себя весь свет, что им довелось найти, и усиленно изгоняют тьму, необходимую, чтобы этот свет оттенять. И вот уже которую сотню лет я перерываю землю, чтобы найти того единственного, в ком весы находятся в равновесии. Потому что только при этом условии я смогу наконец отдохнуть.
– Жаль, я не могу видеть их души, – откликнулся Фурлих. – Хотя иногда даже я понимаю, что к чему. Готов поклясться, что у Арчибальда Петеля и Маркуса Лидсея душонки маленькие и черные, как угольки. А вот про кого не могу сказать ничего, так это про Ноэля. Любопытно было бы посмотреть на его душу. Чего в нем больше: Света или Тьмы? Нет, он, безусловно, не ангелочек, – Ноэль услышал кудахтанье Фурлиха и про себя решил завтра же накрутить пушистый хвост зверя, но после следующих слов передумал. – Но в целом он добрый малый. Какая у него душа, Учитель?
Грохан надолго замолчал, и Ноэль весь превратился в слух. Ему ужасно интересно было услышать, как именно выглядит его душа и чего в нем больше: Света или Тьмы.
– Вот в этом-то и вся загвоздка, Фурлих, – сказал Грохан нехотя, – у Ноэля нет души. По крайней мере, я ее не вижу…
Что-то грохнуло в кабинете, и Фурлих зачертыхался, а Грохан надолго замолк, видимо пережидая, пока зверь наведет порядок. Ноэль же стоял, ничего не понимая. Как может быть такое, что у человека нет души? Само собой, душу нельзя потрогать или ущипнуть себя за нее невозможно, но она есть, и ее присутствие неоспоримо. Через несколько минут, очевидно прибравшись, Фурлих задал Грохану тот же вопрос.
– Разве может быть такое, что у кого-то нет души?
– Вот этим вопросом я и мучаюсь с того дня, как Ноэль попал в стены моей школы, миновав печать, которая не пропускает никого вот уже не первое столетие, – ответил Грохан. Кресло под ним заскрипело, и раздался стук сапог. Ноэль отпрянул к стене, решив, что тот направляется в коридор, но шаги учителя уже изменили траекторию. Он просто ходил взад и вперед. Ноэль давно заметил, что именно это помогает Учителю собраться с мыслями. На занятиях он тоже, случалось, ходил туда-сюда, заложив руки за спину, пока объяснял материал или выслушивал сбивчивый ответ одного из учеников. – Почему я не могу разглядеть его душу?
– Ничего не понимаю, – пробурчал себе под нос Фурлих, и Ноэль еле расслышал его. – У любого смертного есть душа. Даже у того, кто владеет колдовством в совершенстве. Свою жизнь можно растянуть, но не обеспечить бессмертием.
Шаги прекратились, и в комнате воцарилось молчание. Ноэль подождал несколько минут, но ничего не происходило. Он аккуратно высунулся в узкий проем между дверью и косяком, чтобы посмотреть, что же происходит в кабинете.
Грохан стоял у камина, привычно заложив руки за спину, и не отрываясь смотрел на огонь. Его лицо было задумчивым и спокойным. Фурлих сидел неподалеку, в кресле, и терпеливо ждал, пока Грохан очнется, не решаясь подать голос. Наконец губы Грохана дрогнули.
– У смертного – да. У любого смертного есть душа. Возможно, в этом и кроется разгадка. Вероятно, Ноэль кто-то другой…
***
Ноэль стоял в громадном холле напротив двери, через которую им предстояло выйти в конце завершающего учебного года. Рядом с ней прямо в воздухе висели часы-луковица Грохана с огненными стрелками. Ноэль закрыл глаза и выровнял дыхание. Он старался сосредоточиться и не перескакивать мыслями с одного на другое. Ему нужно было время и знание. Знания и время. К своим семнадцати годам он ни разу не задумывался о том, что за сила заключена в нем, откуда она взялась и как именно ее можно использовать. Слова Грохана, услышанные прошлой ночью, не только ничего не прояснили, но и породили новый ворох вопросов.
Своих родителей Ноэль не помнил. Младенцем его подбросили на порог семьи Пибблс, и матушка, по словам ее супруга Карла Пибблса, ворча приняла вопящий маленький комок плоти, хоть лишний рот и был для них ощутимой обузой. Но о том, что он не имеет никакого отношения к этим людям, Ноэль понял еще до того, как ему исполнилось десять: уж больно ощутимой была разница между ним – ребенком с теплым оттенком кожи и почти желтыми глазами – и пухлыми бело-розовыми детьми Пибблс. Происхождение мало его беспокоило, однако теперь пришла пора задуматься, откуда же он родом и что он такое.
Ноэль глубоко вздохнул и почувствовал легкое покалывание в пальцах. Левая рука наливалась теплом и силой. Он приоткрыл глаза и медленно перевернул руку ладонью вверх. Над кистью бесшумно материализовался крохотный огненный шарик. Он парил в воздухе и постепенно разрастался, превращаясь в гигантский шар. Ноэль аккуратно подкинул светящийся шар в воздух, и тот с оглушительным хлопком лопнул. Взрывной волной Ноэля отбросило на пол, уши заложило, и когда он, протирая глаза, все же поднялся на ноги, все неуловимо изменилось. Вокруг стояла мертвая тишина – это остановились стрелки на часах Грохана, а прямо перед ним над дверью горела ярко-алым пламенем круглая сфера, внутри которой плавала перевернутая пентаграмма.
«Печать Грохана, – догадался Ноэль. – Но почему я раньше ее не видел?». Но все это было только началом, поскольку в следующую секунду тяжелые дубовые створки распахнулись, впуская в холл лунный свет и легкий теплый ветерок.
Ноэль как зачарованный стоял посреди холла, пялясь на распахнутую перед ним двустворчатую дверь.
– Если хочешь уйти, ты можешь сделать это прямо сейчас, – раздался за спиной спокойный голос, заставивший его подпрыгнуть. Он резко повернулся и увидел Грохана. Учитель стоял на нижних ступенях огромной лестницы, ведущей на второй этаж, и смотрел на него.
– Разве я могу пересечь порог? – спросил Ноэль и кивнул на алую светящуюся печать под потолком.
– Разве ты не видишь? – кивнул Грохан на открытый выход.
Ноэль подошел к порогу и осторожно высунул наружу руку. Конечность свободно прошла через дверной проем, не встретив никакого сопротивления. Ноэль аккуратно вышел на крыльцо и, постояв, вернулся обратно в холл. Его ничего не сдерживало.
– Но как, Учитель? – повернулся он к Грохану. – Ведь в прошлый раз, когда вы пытались вытащить меня отсюда, я застрял в дверях. Печать не пускала. Я это точно помню!
Грохан сделал несколько шагов и оказался рядом с ним.
– Именно потому, что я пытался сделать это против твоей воли. Это не было твоим желанием. Ты хотел попасть внутрь школы, но не желал ее покидать. Странно, но моя печать на тебя не действует. Точнее, тебе на нее плевать. Поэтому, как видишь, тебя ничего не держит.
– Хотите от меня избавиться? – догадался Ноэль, и его брови поползли вверх.
– Возможно, – не стал отрицать Грохан, коротко взглянув ему в глаза. – Иногда мне кажется, что это самое верное решение. Хотя ты слишком интересный материал для меня. Я, видишь ли, как и ты, любопытен. И главный вопрос, который меня интересует, зачем ты здесь?
Ноэль задумался. Не в его привычке было погружаться в себя и искать причины своих поступков. Он всегда действовал интуитивно.
– Подумай хорошенько, прежде чем ответить, – усмехнулся Грохан, наблюдая за ним.
– Я пришел за знаниями! – выпалил Ноэль через паузу.
– Все знать невозможно, – тут же с улыбкой возразил Грохан.
– Я хочу достичь совершенства в умении колдовать, – заново решился Ноэль.
– Лишь идиоты могут достичь совершенства, потому что совершенству нет пределов, – еще шире осклабился Грохан. Ноэль надолго замолчал.
– Я хочу понять, кто я такой, – наконец уверенно сказал он.
Брови Учителя чуть заметно дернулись вверх, и в этот раз Ноэль понял, что попал в цель.
– Ну что ж, здесь наши желания совпадают, – медленно произнес Грохан. – Я тоже хочу знать, кто ты такой.
– Я остаюсь, – озвучил твердо свое намерение Ноэль, и стоило ему произнести эти слова, как тяжелая дверь за ним оглушительно захлопнулась. Он оглянулся на печать, но она уже угасала, оставляя на поверхности слабый красноватый свет. Ноэль снова обернулся на Учителя и вздрогнул – в темноте глаза Грохана горели адским пламенем.
– Как хочешь, – сказал он мягко и внезапно весьма дружелюбно потрепал Ноэля по и так достаточно взъерошенным вихрам. Не успел Ноэль удивиться как следует, Учитель отвернулся и пошел вверх по ступеням, оставляя его одного.
Глава Четвертая,
в которой Ноэль пытается воскресить достопочтенного садовника Скотти Хивера, но вместо этого призывает нечто ужасное
– Морис, твои зубы стучат так громко, что мешают мне думать!
Ноэль наконец не выдержал и остановился прямо посреди крутой и узкой лестницы, чтобы отцепить от подола мантии пухлые скрюченные пальцы Мориса Кавилля, но это оказалось невозможно. Во-первых, одна ладонь была занята обычным смоляным факелом, с которого оплывало жидким огнем и все время норовило обжечь кожу, во-вторых, пальцы Мориса не иначе свело судорогой и разжать их одной рукой было немыслимо, сколь долго Ноэль ни пытался. Очень хотелось по-быстренькому сотворить заклинание-светлячок, чтобы не возиться с неудобным факелом, но Грохан с первых дней обучения ввел запрет на использование магии, если без нее можно обойтись, объясняя это тем, что на каждое магическое воздействие существует противовес и отдача в случае корявого ученического заклинания может быть самой неожиданной. Ноэля это дико раздражало, поскольку применять магию ему хотелось всегда и везде. Вернее, она из него так и выскакивала. Зачастую против его воли.
– Было бы чем думать! – не замедлило прилететь с пролета выше голосом Арчибальда Петеля. – Ноэль, ты со своим другом-затычкой перегородил всем путь, а вот не сказать, что нам всем тут охота оставаться.
Последнее заявление было чистой правдой. Процессия из тринадцати учеников, вооруженных факелами, растянулась на длинной и весьма неуютной лестнице, которая вела из холла школы куда-то глубоко вниз, в подземелье. При этом свет из холла уже не проникал, а конца спуска видно не было. Куда они идут, ученики тоже не знали, ибо герр Грохан не любил открывать рот, если только для этого не появлялась особая необходимость. На последнем занятии он сделал короткое сухое объявление, что вместо отхода ко сну всем ученикам вменяется собраться у двери под лестницей и ждать его распоряжений. Слухи об этой неприметной, низенькой двери, неизменно запертой на ключ, ходили давно и самые прескверные. Мрачный, худой как жердь и вечно молчаливый ученик Бармио Этель, питавший особый интерес ко всему потустороннему и изрисовавший поля учебников гробами всех мастей, уверял, что за ней длинная лестница, ведущая в катакомбы, и что ночью оттуда доносится вой и скрежет, с которыми мертвецы царапают деревянную створку в попытке выбраться наружу. Ему верили, ибо, во-первых, он был потомком рода чернокнижников, во-вторых, утверждать обратное достоверно никто не мог – сонный морок держал всех учеников в своем плену каждую ночь. Так что, проходя мимо злополучной двери, все как один воспитанники старались ускорить шаг.
– Ты тоже помираешь со страху, Петель? – огрызнулся Ноэль, продолжая по одному разжимать толстенькие, но чрезвычайно сильные пальцы друга. – Боишься, что тебя мертвяки сожрут?
– Мертвяки никого не жрут, – неуверенно подал голос Арчибальд Петель, – они просто противные и страшные.
– Еще как жрут! – мрачно обронил с нижних ступенек Бармио, которого в темный проем протолкнули первым в паре с самым сильным Ронни Кирриком. – Бабка рассказывала, что они выбирают самое вкусное. Сначала выедают глаза тем, кто на них смотрит, потом вскрывают когтями череп и высасывают мозги…
В этом месте крепко сбитый Ронни Киррик заметно струсил и схватился за стену.
– Во-во! И я говорю, Ноэлю волноваться определенно не с чего, у него мозгов отродясь не было… – начал было Арчибальд, но в этот момент остатки света, поступающего из холла школы, исчезли. Их заслонила чья-то огромная тень, и громкий голос из темноты гаркнул:
– Что здесь такое?!
От оглушительного визга у Ноэля заложило уши. Страшно ему не было, у него это чувство с лихвой заменялось неуемным любопытством. Уж больно интересно было поглядеть на мертвяков. Однако на всех остальных студентов было жалко смотреть. Морис от ужаса побелел, вывернул ему кисть и орал, не переставая. Арчибальд Петель, судорожно перебирая конечностями, старался залезть своему верному другу Маркусу Лидсею на руки. Громче и тоньше всех кричал шкафоподобный Ронни Киррик, при этом вжимаясь в стену так, будто возжелал пройти прямо сквозь нее. Сам Ноэль оступился и от неожиданности уронил факел, который ухнул в темный проем и мгновенно скрылся из виду, не давая и малейшего намека о том, где конечный пункт их путешествия.
– А ну прекратите немедленно!
Хлопок – и темный лестничный пролет осветился мертвенно-бледной сферой, плывущей над головой Грохана, так не вовремя вступившего следом за своими воспитанниками на лестницу. Он обвел взглядом их перекошенные ужасом физиономии и с выражением высшего презрения на лице закатил глаза вверх. У его левой ноги беззвучно тряс ушами от хохота Фурлих.
– Если через пять минут вы не спуститесь в нижнюю аудиторию, я всех без исключения превращу в мышей, – гробовым голосом пообещал Грохан, и конец его фразы потонул в топоте ботинок и общем сопении. Все без исключения в школе знали, что слов на ветер Учитель не бросает. В процессе экстренного спуска по крутой лестнице Ноэля пару раз ощутимо ткнули под ребра и наступили на край мантии, однако уже через несколько минут все тринадцать учеников, потирая ушибы и расчесывая царапины, собрались в небольшом круглом зале, куда привел их спуск. Было темно, ибо половину факелов они растеряли по пути, и гулко – похоже, помещение было не из маленьких. Ноэль, не удержавшись, тихонько затрубил себе под нос:
– У-у-у…
– У-у-у! – громко ответило ему эхо, отраженное от высоких стен и невидимого потолка.
– О-о-о, – развеселился Ноэль.
– О-о-о! – подхватило эхо.
– Петель дурак! – не выдержал Ноэль.
– Следите лучше за собой, молодой человек! – внятно отчеканило эхо голосом самого Ноэля, а ухо безобразнику скрутили железные пальцы герра Грохана.
– Сколько тебе лет, Ноэль?
Вопрос был риторическим и рисковал повлечь за собой долгую дискуссию, поэтому Ноэль решил дипломатично промолчать. Грохан тяжело вздохнул и, очевидно придя к тем же выводам, отпустил ухо мелкого паршивца. Вышел на середину учебного класса и щелкнул пальцами. Светящаяся сфера над его головой истаяла, зато на стенах одновременно зажглось с десяток светильников. Грохан прочистил горло и, махнув рукой куда-то себе за спину, произнес:
– Итак, позвольте представить вам достопочтенного Скотти Хивера!
Ноэль присмотрелся в направлении, указанном им, и вздрогнул. На небольшом постаменте посреди комнаты возвышался странный предмет, разрисованный веселыми цветочками и похожий на странную ванну на лапах-ножках, только почему-то накрытую крышкой.
– Гроб! – толкнул его в бок Морис и принялся снова выбивать зубами замысловатую дробь.
– Впрочем, называя этого господина достопочтенным, я сильно исказил действительность, – продолжал тем временем Грохан. – Несмотря на вполне мирную и даже очаровательную профессию садовника, Скотти Хивер был плохим человеком, что в итоге и привело его сюда, в эту аудиторию. Не правда ли, господин Хивер?
При этих словах крышка старинного замысловатого гроба с грохотом откинулась и из его пыльных недр появился мелкий, сморщенный, как сушеная слива, старичок. Его бледный, полуоблезший череп был покрыт истлевшими остатками волос, торчащими во все стороны перьями, и от этого он был похож на большого и сильно помятого птенца. Да и вообще, весь его внешний вид говорил о том, что господин Скотти Хивер находится в крайней степени раздражения. Он подергал коротким носом и вдруг неожиданно и как-то очень заковыристо чихнул:
– Апчхяу!
– Будьте здоровы, – вежливо ответило эхо, а все ученики как один попятились от страшного учебного пособия, однако визжать в этот раз никто не осмелился. Взамен все суетливо прятались за спины друг друга, подталкивая вперед тех, кто упирался слабее, и в конце концов Ноэля выпихнули-таки вперед, построившись за ним на манер свиной морды – треугольником.
– Опять, смотрю, привели своих оболтусов, герр Грохан, – Хивер поковырял в ухе коротким скрюченным пальцем, и оно незамедлительно отвалилось. Скотти раздраженно повел плечами и, после нескольких безуспешных попыток приладить ухо обратно, со всего маху запустил его в темный угол. – Будете учить покойничков оживлять?
Грохан кивнул ему, как хорошему знакомому, и повернулся к ученикам. Вперил в Ноэля немигающий взгляд и, тяжело вздохнув, пояснил:
– Господин Скотти Хивер – учебный труп, на примере которого я буду объяснять сегодня, как воскрешать из мертвых. Однако, прежде чем мы приступим к практике, я должен быть уверен, что все, что скажу сейчас, вы поймете и запомните на всю жизнь.
Пламя в светильниках качнулось, словно подчеркивая важность того, что собирался поведать Учитель.
– К оживлению мертвых прибегать стоит только в исключительно редких случаях, а лучше – никогда. Забирать мертвые души обратно из вечной тьмы очень опасно хотя бы потому, что вы никогда не будете знать, каким вернется ко свету тот, кого вы взялись возвращать, и какую плату вам придется за это отдать.
При этих словах даже Ноэль вынужден был признать, что его мороз по коже продрал. Однако предвкушение уже искрило на кончиках пальцев колкими иголками.
– А теперь приступим. Надеюсь заклинание, которое я задавал вам неделю назад, выучили все, – обронил Грохан. Скотти Хивер, заслышав это, успел деловито поправить ветхую подушечку в истлевших кружевах, как Грохан что-то пробормотал себе под нос, и ощипанный птичий череп послушно опустился в исходную позицию, а мертвец аккуратно сцепил небольшие ручки на когда-то нарядном камзоле. – А начнем мы с… – Грохан обвел всех глазами, задержался взглядом на Ноэле, но ткнул пальцем в бледного Арчибальда, – с Петеля.
Ноэль про себя облегченно выдохнул и посторонился, пропуская раздувшегося от гордости, несмотря на пугающие обстоятельства, Арчибальда. Грохан недоверчиво зыркнул на Ноэля, ибо не было случая, чтобы тот не рвался вперед всех, однако сегодня… Сегодня был именно тот день, когда Ноэль абсолютно забыл выучить заданное заклинание. А если точнее, он вообще не мог вспомнить, когда его задавали. У него были дела поважнее, но, к сожалению, к обучению они не имели никакого отношения. Он вот уже месяц решал загадку, каким образом столы в обеденной зале оказываются накрытыми к определенному часу. Его интерес носил чисто прикладной характер и конечной целью имел изъять из меню капустный суп, от одного запаха которого Ноэля начинало мутить вопреки вечному голоду. Учеба при таких обстоятельствах отошла на второй план, и теперь надо было как-то исправлять этот досадный промах.
Грохан подтолкнул Арчибальда Петеля поближе к гробу и кивнул. Ноэль навострил уши. Его расчет был прост: запомнить заклинание на слух, пока его будет произносить Петель. Однако в следующие же несколько секунд Ноэля ждало жесточайшее разочарование.
– Заклинание нужно творить так, чтобы оно было услышано только тем неживым объектом, который вы собираетесь возвращать к жизни, – объяснил Грохан. – Поэтому, произнося его, лучше склониться ниже и прошептать его покойнику в ухо. Громко и внятно стоит говорить только последнее слово: «Восстань!».
Ноэль скис. По виду Петеля было понятно, что тот вот-вот грохнется в обморок от перспективы приблизиться к старику Хиверу ближе чем на метр. А уж шептать что-то в сморщенные уши, одно из которых и вовсе отвалилось, явно было выше его сил. И все же Грохана ученики боялись больше всех существующих на земле ужасов. Поэтому Петель сглотнул и подошел к веселенькому гробу в цветочках. Зажмурил глаза, наклонился и что-то быстро зашептал. Ноэль подался вперед, но расслышал только «Соединись стихия Огня, Воды, Воздуха и Земли», а потом еще вроде как «даруй», да и то неточно. Он тяжело вздохнул и почесал отросшие патлы, поняв, что план не работает. Тем временем Петель выпрямился и с видимым облегчением произнес заключительное:
– Восстань!
Все замерли, однако ничего не произошло. Скотти Хивер лежал в прежней позе и, судя по отсутствию движений, восставать не собирался. Петель побледнел еще больше. Он был страшным снобом, но учеником – одним из лучших, и редко бывало так, что у него что-то не получалось.
– Попробуй еще раз, – разрешил Грохан и нахмурился.
Петель послушно наклонился к многоуважаемому трупу господина Хивера и уж было открыл рот, как…
– Бу! – подлый Скотти Хивер открыл глаза и резко выпрямился ровно в тот момент, когда лицо Петеля было на достаточно близком расстоянии, для максимального эффекта. Результатом этой искрометной шутки стал поистине девчачий визг практически всех присутствующих за исключением Фурлиха, Грохана, собственно Скотти Хивера и Петеля, который не издал ни звука. Вместо этого он закатил глаза и упал в обморок, нелепо взмахнув широкими рукавами мантии. Скотти Хивера это привело в неописуемый восторг. Он довольно закудахтал и захлопал себя ладонями по коленям.
– Господин Хивер, я бы попросил вас! – скривился Грохан, жестом показывая Фурлиху, чтобы тот занялся Петелем. Зверек деловито выудил откуда-то пузатую склянку, явно припасенную именно для таких вот случаев, и в воздухе поплыл какой-то резкий противный запах. Петель замычал и стал неловко загребать ногами, а Грохан, убедившись, что ученик в относительном порядке, вернул старого проказника Хивера заклинанием в исходную позицию и обвел сбившихся в плотную кучку учеников глазами. Ноэль поспешно вжал голову в плечи и постарался уменьшиться в размерах. Грохан вскинул бровь.
– Можно я? – раздался за его плечом возбужденный голос Бармио Этеля. Из всех учеников он единственный не показывал признаков беспокойства, напротив, глаза его возбужденно горели. Грохан оторвал взгляд от Ноэля и сделал приглашающий жест рукой.
– Пс-с-с! Фурлих! – спрятавшись за широкой спиной Ронни Киррика и массивной кормой Мориса Кавилля, позвал Ноэль. Фурлих, уже отошедший от бледного Петеля, который как раз расплескал половину воды из стакана, врученного ему бывшим котом, чутко повел ушами в сторону Ноэля, отчаянно сигнализирующего ему гримасами. Увидев Ноэля, он вытаращил глаза в немом вопросе. Дальше последовало сложносочиненная пантомима, с помощью которой Ноэль пытался объяснить свое отчаянное положение. Для этого он вложил в свою мимику столько экспрессии, сколько мог, и, кажется, Фурлиха действительно проняло. Он застыл с открытой пастью, вывалив розовый длинный язык, и как зачарованный наблюдал за тем, в какие причудливые гримасы складывается лицо Ноэля. Вот только помогать или хотя бы приблизиться к нему не спешил. Ноэль даже застонал от бессилия.
– Вижу, тебе не терпится продемонстрировать свое мастерство, – раздалось совсем близко, и Ноэль покрылся липким холодным потом. Он так увлекся пантомимой, что не заметил, как Этель благополучно закончил с воскрешением жизнерадостного учебного трупа и теперь все взгляды были устремлены на него, а Грохан так и вовсе умудрился бесшумно подкрасться сзади и возвышался над ним в своей черной учительской мантии неотвратимым возмездием.
– Прошу на исходную позицию.
От волнения горло Ноэлю перехватило. Он шумно сглотнул и мысленно пообещал себе есть капустный суп столько, сколько надо, только бы беда миновала. Но ничего того, что могло бы отсрочить его позорный провал с воскрешением, не происходило. Ему пришлось тащиться к постаменту с гробом господина Скотти Хивера, благостно сложившего ручки на истлевшем бархате камзола. Грохан мрачно взирал на него со своего места. Ноэль вздохнул, зачем-то засучил рукава мантии и взъерошил и так торчащие в разные стороны волосы. Шмыгнул носом, наклонился к сморщенному бледному уху и торопливо зашептал:
– Соединись стихия Огня, Воды, Воздуха и Земли… и что-то там кому-то-там даруй… и лалалай… Ой, мамочки… миленький господин Скотти Хивер, восстаньте, пожалуйста, а то герр Грохан из меня сделает то, что с Фурлихом несколько поколений учеников, и не распутает же никто… Ну, пожалуйста, что вам стоит, вы же добрый малый…
Последнее было наглой ложью – старикан был премерзкий. Грохан нахмурился, вероятно различив в бормотании ученика свое имя. Ноэль выпрямился в полный рост и, для верности проделав над учебным трупом замысловатые пассы, зажмурился и с надеждой воззвал:
– Восстань!
Однако, как и следовало ожидать, ничего не произошло. Ноэль открыл один глаз и для верность потыкал в Хивера пальцем, па́мятуя его шуточки и все еще надеясь, что подлый старикан его разыгрывает.
– Восстань! – повторил он громче, но господин Хивер был все так же холоден к его мольбам. Причем в буквальном смысле этого слова. Грохан сложил руки на груди и закатил глаза к потолку, видимо придумывая Ноэлю достойное наказание, что было непросто, так как тот испытал на себе буквально все, что можно, из разнообразного учительского арсенала. Ноэль ощутил, как по позвоночнику от напряжения стекает одинокая капля пота, и отчаянно простер перед собой руки, выкрикивая что есть мочи:
– Восстань!!!
В ту же секунду светильники на стенах, а также все уцелевшие в руках однокурсников факелы погасли, словно их задуло невидимое дыхание, всхрапнувшее где-то за спиной Ноэля. Однако через мгновение свет в странных плафонах на стенах, качнувшись, зажегся вновь. Заминка была такой короткой, что никто и слова сказать не успел. Ноэль облегченно пожал плечами и перевел взгляд на Грохана, стоявшего перед ним.
– Герр Грохан, я учил! – заканючил было Ноэль, но тут же замолчал, поняв, что Учитель смотрит вовсе не на него, а куда-то в дальний угол. Даже неугомонный господин Хивер медленно и торжественно привстал и уставился в том же направлении. И тут Ноэлю стало по-настоящему страшно, потому что обычно бесстрастное лицо Грохана прямо на глазах теряло краску и становилось белее кружев в гробу Скотти. Ноэль почувствовал, как клацают от ужаса зубы, и стал медленно поворачиваться в том направлении, куда смотрел Грохан и теперь уже все двенадцать учеников за его спиной.
В фигуре, которая стояла у дальней стены, не было ничего необычного или опасного. Вполне себе доброжелательно настроенный господин, одетый в хорошо скроенный черный камзол и шляпу. Высокий, даже костлявый, вот только очень бледный. Хотя бледными в той или иной степени в учебном зале сейчас были все, за исключением Фурлиха. Тот трясся всем телом от ужаса, выстукивая дробь по камням пола длинными когтями, хотя в незнакомце вроде как не было ничего угрожающего. Тот мирно стоял, опершись на трость и чуть склонив голову так, что поля шляпы закрывали почти все лицо, за исключением узких бескровных губ, чуть кривящихся в усмешке. Тем более страшно и неожиданно было услышать голос Грохана и одно-единственное слово, от которого Ноэль покрылся липкой пленкой ужаса:
– Бегите!
Глава Пятая,
в которой Ноэль ссорится с двумя подлянками
и получает больше вопросов, чем ответов
– Бегите!
Голос Грохана ударился о невидимые своды катакомб и обрушился рокотом на макушки всех тринадцати учеников. Повторять дважды было не нужно никому, кроме Ноэля, ноги которого, казалось, прибило свинцовыми гвоздями к полу. Он не мог отвести взгляда от незнакомца, чье лицо все так же было спрятано под широкими полями шляпы. Краем уха он слышал грохот чужих ног вверх по лестнице, но, как ни старался, так и не мог стряхнуть с себя оцепенение. Словно почувствовав взгляд, незнакомец стал медленно поворачивать голову в его направлении, и бескровные губы растянулись, вроде как их обладатель пытался улыбнуться, да запамятовал, как это делается. Бесцветный, лишенный эмоций голос где-то глубоко в сознании Ноэля произнес:
«Расскажи мне, Учитель… Какой он?»
Волосы на затылке Ноэля зашевелись от ужаса. Холодный липкий пот струился по спине, а язык приклеился к гортани.
– Ноэль! – окрикнул его Грохан, и по запястью будто полоснуло бритвой. Ноэль вздрогнул и обнаружил Фурлиха, который вцепился ему в рукав, прокусив и кожу до кучи, и тащил к лестнице. Ноэль открыл было рот, чтобы ответить Учителю, но что-то сильно боднуло в спину, и он буквально полетел в направлении ступеней, едва успевая при этом переставлять ноги. Уже на лестнице он все же обернулся, непозволительно замедлившись и отставая от спасающихся однокурсников на добрый пролет, чтобы посмотреть вниз. Грохан и странный господин, появившийся из ниоткуда, продолжали стоять напротив друг друга. А вот цветочно-легкомысленный гроб был плотно накрыт крышкой. Достопочтенный господин Хивер, похоже, предпочел скрыться с места событий. Ноэль топтался, не зная, как поступить, но тут светильники на стенах стали меркнуть, а Ноэля снова толкнуло в спину, заставляя буквально взлететь по ступеням к спасительному свету. Последним за улепетывающими студентами в закрывающуюся дверь прыснул Фурлих.
– Помоги! – заскрежетал зубами он, упираясь короткими лапками в деревянную створку и показывая глазами на задвижку.
– А Грохан? – возмутился Ноэль, прежде чем задуматься о том, почему, собственно, защищает учителя, весь смысл общения с которым сводился к попыткам избежать наказания за новую каверзу.
– Делай, что велено! – зашипел Фурлих. Смотреть на него было страшно. Шерсть вздыбилась, глаза горели, когти скребли по полу.
Ноэль навалился на тяжелую дубовую створку, которую на первый взгляд невозможно было сдвинуть с помощью его тщедушного веса, однако она без особых усилий поддалась. А задвижка так и вовсе, лязгнув, вошла в паз сама собой. Ноэль едва не сполз прямо на пол, но тут же встрепенулся и принялся оглядываться в поисках остальных учеников. Однако в холле было пусто. Видимо, никто не стал дожидаться, чем окончится сорвавшийся урок, и все попрятались кто куда. Ноэль переводил взгляд с Фурлиха на дверь и обратно, не решаясь покинуть холл и прикидывая, чем грозит запертому в подвале Грохану сегодняшняя ночь. Идей не было совсем.
– Я никуда не пойду, пока ты не объяснишь мне, что происходит! – зловещим шепотом оповестил он Фурлиха, который тоже таращил огромные желтые глаза на запертый вход, что-то решая.
– Не беспокойся о Грохане, – ответил наконец всклокоченный зверек, но в голосе его не было той уверенности, которая могла бы успокоить Ноэля. – Он выпутывался и не из таких передряг.
– Но кто этот тип?! Они будут драться?! А если он одолеет Грохана?! – Вопросы сыпались из Ноэля, как горох из прохудившегося мешка. Он даже подпрыгнул на месте от волнения и для наглядности потыкал пальцем в потемневшую от времени створку. – Что будет с… – он не закончил и шумно сглотнул. Без слов было понятно, что он и еще двенадцать учеников заперты в особняке, запечатанном печатью Грохана, и от жуткого подземелья их отделяет только дубовая дверь, у которой они с Фурлихом разговаривали.
– Одолеет? – мрачно усмехнулся Фурлих. – С господином Мортэ невозможно воевать, против него бесполезна любая магия. С ним можно только попробовать договориться. А Грохан не тот, от кого можно просто так отмахнуться, не выслушав.
– Тогда почему надо было бежать? И про кого этот тип спрашивал у него там, внизу? – возмутился Ноэль.
– Когда-нибудь ты сведешь меня с ума своим любопытством, – буркнул помощник мага, вероятно пытаясь разрядить обстановку, но Ноэль даже не улыбнулся, и Фурлих, поняв, что отвечать все же придется, вздохнул. – Господин Мортэ не приходит просто так. Он не носит при себе оружия. При нем только старинные часы и трость. А еще господин Мортэ никогда ни на кого не смотрит. И я искренне надеюсь, что ты как можно дольше не встретишься с ним взглядом, Ноэль.
Ноэль содрогнулся и открыл рот, но Фурлих предупредительно выставил лапу, пресекая новый поток вопросов.
– Спросишь Учителя, когда он вернется…
– А Грохан точно вернется? – снова взялся за расспросы Ноэль, но вдруг ни с того ни с сего навалилась дикая усталость и веки стали тяжелеть. Он с подозрением покосился на Фурлиха и выругался про себя. Ноэль настолько доверял этому проклятому комку шерсти, что даже не заметил, как тот срубил его простеньким заклятием усталости. Зверек явно был не так прост, как хотел казаться.
– Не точно, – донеслось до слуха, прежде чем он стал проваливаться в сон, – но я сильно на это надеюсь.
***
Проснулся Ноэль в полной темноте в общей спальне в своей постели, с огромной надеждой, что подлое животное не тащило его сюда волоком за щиколотку.
– Вр-р-решь, не возьмешь, – прошипел он, стряхивая с себя сонную одурь морока. Вокруг дышали, сопели и пускали слюни на подушки остальные ученики. Ноэль спустился босыми ногами на пол и пошлепал в холл, к злосчастной двери. Намерения его были просты: открыть подвал и посмотреть, что осталось от Учителя в результате встречи с таинственным господином Мортэ. Однако пересекая огромный холл по диагонали, он притормозил, привлеченный светом, который слабо сочился со второго этажа. Ноэль почесал за ухом, принимая решение. На втором этаже располагался кабинет Грохана, входить в который ему запретили строго-настрого, ибо тот был полон редчайших артефактов, а Ноэль обладал уникальной способностью все ронять, бить и портить. Однако сегодня мысль заглянуть сначала туда, чтобы вооружиться чем-то повесомее голого оптимизма, перед тем как снова лезть к мертвякам, была логичной. Ноэль подобрал полы длинной ночной рубашки, невесть как на нем оказавшейся, и легко взлетел на верхнюю площадку.
Вход в кабинет был приоткрыт, и Ноэль, недолго думая, сунул туда свой любопытный нос. В комнате никого не оказалось. Даже лежанка Фурлих апустовала. Все выглядело мирно и ничего не говорило о том, что хозяин кабинета куда-то отлучался. В камине потрескивали дрова, на многочисленных полках мерцали всевозможные склянки с артефактами и тускло-матово отсвечивали корешки старинных фолиантов. Еще бы, ведь только вариантов заклятия прохождения сквозь стену Грохан знал с десяток. Его познания казались безграничными. Завидя такие богатства, Ноэль облизнулся. Внезапно его внимание привлекла огромная банка на самой верхней полке, в которой, светясь и переливаясь, парил, не касаясь стенок, какой-то продолговатый предмет.
– Ва-а-а-а-а! – шепотом восхитился Ноэль, и следом пояснил сам себе: – Рог единорога!
Он в предвкушении причмокнул, ибо обнаружил раритет, являющийся обязательным компонентом для самых изощренных заклинаний. Рог, по слухам, абсолютно невозможно было достать, поскольку последнего единорога видели лет сто назад, да и тот, по свидетельствам очевидцев, имел какой-то зачуханный вид. А тут прямо под носом у Ноэля, мерцая и переливаясь, плавал в склянке аккуратный, витой, бело-розовый рожок, похожий на перламутровую вытянутую ракушку. Со своего места Ноэль отчетливо мог видеть мелкую вязь трещинок на месте спила.
Ноэль мгновенно забыл о цели визита и принялся за любимое занятие – совать свой нос куда ни попадя. Он потянулся на цыпочках, но все было безрезультатно – росту не хватало. Ноэль оглянулся по сторонам в поисках хоть какой-то лестницы, подставки или на худой конец стула, но ничего подходящего не увидел. Тогда он прикусил язык от усердия и начал подтягивать банку к краю, захватив ее заклинанием левитации. Желанная склянка, дребезжа крышкой, стала сдвигаться по полке и наконец зависла в воздухе. Ноэль, задержав дыхание, направлял её все ближе и ближе к себе и уже растопырил загребущие руки, как вдруг в носу нещадно зачесалось. Ситуация сложилась критическая, ибо ладони были заняты магическим процессом и почесать нос не представлялось ни единой возможности. Ноэль сделал глубокий вдох, надеясь, что проблема рассосется сама собой, но стало хуже. Его нос пару раз дернулся, но от чиха он все-таки удержался.
– Чё делаит, чё делаит! – раздался тоненький старушечий голосок со стороны приоткрытого окна.
– Как чё делаит? Тырит у Грохана чойта! – отозвался незамедлительно другой писклявый голос с жирной нотой ехидства.
Ноэль скосил глаза к окну и заприметил двух ночных подлянок, которые, сложив серо-пепельные пушистые крылья, наблюдали за ним черными глазами-бусинками, пристроившись на вазе с яблоками.
– А ну пошли отсюда! – шикнул на них Ноэль и сразу пожалел. Свое название подлянки получили именно за мерзопакостный характер, что оставалось сюрпризом до тесного контакта с ними, ибо выглядели создания милее летающих котят. Одни мягкие просвечивающиеся ушки с кисточками чего стоили.
Ноэль отчетливо помнил, как в детстве, первый раз обнаружив подлянку на своем подоконнике, потянулся к ней, как к плюшевой игрушке, и уже в следующий момент прыгал по комнате, держась за кровоточащий палец, пока помесь белки, кота и летучей мыши поливала его отборной бранью.
– А ты чойта?! Ах ты тойта?! – взвилась со своего места одна из подлянок. В два-три взмаха крыльями подлетела к Ноэлю и зыркнула на плывущую по воздуху к нему банку хитрющими крохотными глазками.
– Не смей! – беззвучно прошептал Ноэль одними губами.
– Хы-ы-ы! – радостно осклабилась мелкая тварь и вдруг, изловчившись, легко мазнула Ноэлю под носом пушистой кисточкой хвоста.
– Ы-ы-ы! – завопил Ноэль отчаянно.
Подлянка сделала в воздухе плавный кульбит.
– Задай ему, Драздамона! – подначила ее подруга, суча лапами так, что яблоки, на которых она сидела, посыпались на пол с глухим стуком.
– Чичас-чичас! – заворковала подлянка, которую назвали Драздамоной, порхнула к лицу Ноэля и принялась щекотать его нос с удвоенным рвением.
– Ыпчьи!!! – рявкнул Ноэль и сделал шаг назад, наступая в аккурат на спелое желтое яблоко. Нога поехала, он нелепо взмахнул руками и со всей дури упал навзничь, с ужасом слыша ужасный грохот, с которым приземлилась на пол и разбилась вдребезги банка с артефактом.
– Гы-гы-гы! – понеслось с подоконника в унисон, но вдруг все смолкло. Ноэль, который до этого смотрел в потолок, силясь не заорать от резкой боли в ноге, увидел над собой лицо Грохана.
– М-да… – произнес тот. – Это, кстати, был последний экземпляр. А впрочем, я не удивлен.
Лицо мага исчезло, и через миг заскрипело большое потертое кресло у камина. Ноэль, кряхтя, приподнялся, озабоченный больше не своим падением, и даже не появлением Учителя, который казался вполне себе жив-здоров, а тем, что за явным проколом не последовало никакого наказания. Он с трудом встал на ноги и аккуратно приблизился к креслу, в котором расположился Грохан, вытягивая шею, чтобы рассмотреть его лицо, но стоило ему сделать это, как он вздрогнул, – лицо мага было не просто бледным, из него словно выкачали всю кровь. Заметив его взгляд, тот криво ухмыльнулся:
– Не смотри на меня так. Завтра буду как новенький, – и указал на второе кресло, делая то, чего до этого дня не делал ни разу, – приглашая Ноэля в собеседники. Ноэль нерешительно потоптался, но все же опустился в кресло. Грохан сидел, прикрыв глаза, и ни на что не реагировал. В комнате царила абсолютная тишина, отмеряемая равномерным тиканьем часов и удаляющейся руганью упорхнувших с подоконника подлянок. Грохан так и вовсе, казалось, уснул. Ноэль вытянул к потрескивающим поленьям босые ледяные ноги и с наслаждением пошевелил пальцами. От кресла, в котором он сидел, горьковато тянуло полынью, воском и дымом, а Учитель вопреки всему и прочему почему-то не внушал прежнего ужаса. Хотя, учитывая ситуацию, на душе у Ноэля было ой как неспокойно.
– Ты знаешь, почему исчезли единороги? – произнес наконец Грохан. Ноэль с готовностью вскинул голову.
– Их истребили, – неуверенно сказал он, припоминая рассказы матушки Пибблс. – Маги и колдуны всех мастей гонялись за рогом единорога, в котором сосредоточена великая сила, а без него животное гибнет…
Его слова прервал тихий смешок Грохана.
– Очередная байка, придуманная людьми! Нет, Ноэль… Единороги просто выродились. Мельчали столетиями, и со временем их стало не отличить от обычной грязно-белой клячи с шишкой на лбу. Этому экземпляру… – Грохан кивнул на осколки на полу и как по мановению волшебной палочки раздался тихий шелест – хрустальные осколки поднялись в воздух и, подчиняясь невидимому вихрю, сложились в узкую воронку, в которой вновь засиял изогнутый витой рог. Еще минута – и склянка была восстановлена в прежнем виде и аккуратно опустилась на полку. Ноэль следил за этим действом, открыв рот. Магия, с помощью которой каждый осколок нашел свое место, а артефакт остался не поврежден, была ажурной и требовала непревзойденного мастерства. – Этому экземпляру более пятисот лет. А сейчас, повстречав единорога, ты и не поймешь, что перед тобой это уникальное создание. Магия тоже измельчала… Выродилась.
В голосе Грохана послышалась неприкрытая тоска. Ноэль коротко взглянул на него, но Учитель смотрел перед собой и его черные зрачки отражали огонь из камина, отчего казалось, что глаза превратились в раскаленные угли:
– С тех пор как люди стали бороться с колдовством, они значительно преуспели. Настоящего мага теперь тоже днем с огнем не сыщешь. Только подлянок пруд пруди…
– Да, но как простой человек может совладать с магом? Разве люди могут контролировать магию? – возмутился Ноэль.
Грохан помолчал, прежде чем ответить:
– Люди не могут. Но у истоков гонений всего магического стоял, как ни парадоксально, самый настоящий маг. Один из сильнейших и могущественнейших. Как любой гений, он мыслил своими критериями и его задачи не всегда были направлены на всеобщее благо. Видишь ли, Ноэль, великая сила, дарованная магам, является до скончания дней моральным бременем и вечными сомнениями в том, как ее использовать и на какую сторону ступить. Именно поэтому баланс между Тьмой и Светом, который существовал в те времена, поддерживался исключительно самими магами, которые знали друг друга поименно. Однако неизбежно пришел момент, когда один из них возжелал мирового могущества. И идея использовать людей для своих целей была, кстати, очень удачной. Сначала маг раздул в обществе истерию и зародил страх, который быстро перерос в ненависть. Потом собственноручно дал в руки людей оружие, с помощью которого можно уничтожить магов.
– Священный огонь? – прошептал Ноэль, содрогаясь. Вещи, которые рассказывал Грохан, были ему знакомы, но далеки. О них шептались на ночь в спальне до того, как подействует сонный морок.
– Да, – кивнул Грохан. – Священный огонь. На таком костре мага можно спалить дотла, без возможности реинкарнации. Магов начали вылавливать по одному и уничтожать до тех пор, пока оставшиеся в живых не стали прятать свои магические возможности и практически перестали использовать магию. Около трехсот лет маги скрывались и существовали вне закона. До тех пор, пока магия не измельчала и выродилась, как те единороги. На сегодняшний день моя школа единственное сертифицированное заведение, выпускающее магов. Да и то – те, кого я учу теперь, не пойдут дальше того, чтобы использовать магию в бытовых целях. Ронни Киррик станет боевым магом-охранником у какого-нибудь богатого выскочки. Бармио Этель откроет незаконный спиритический салон и будет воскрешать родственников, не успевших составить завещание, для заинтересованных лиц. Арчибальд Петель станет использовать магию, чтобы прорваться в Высший Верховный Совет, но будет аккуратен, ибо, слава богу, труслив. Это его сбережет. Но ты, Ноэль… Ты величайшая заноза в моей заднице!
– Это почему еще? – вскинулся Ноэль, прежде чем успел припомнить свои многочисленные проказы. Хотя Учитель явно говорил не о мелочах в виде набега на кухонные закрома и о съеденной в одного огромной банке земляничного варенья.
– Потому что в тебе сосредоточена огромная чистая первородная магическая составляющая, – спокойно ответил Грохан, и Ноэль горделиво выпрямился в кресле. Однако уже в следующую минуту Учитель свел похвалу на нет: – А вот мозги у тебя, как у курицы! Ты в состоянии перепутать слова в заклинании, смешать по рассеянности не те ингредиенты, и, вообще, совершенно себя не контролируешь. Неужели ты до сих пор не понял, что способен одним чихом разнести полдеревни?
Ноэль сник и принялся теребить рукав ночной рубашки, однако любопытство не позволило ему долго предаваться угрызениям совести, и он поспешил перевести разговор в другое русло, пользуясь тем фактом, что Грохан ведет себя как обычный человек, а не плюется огнем на манер разъярённого дракона:
– Кто такой господин Мортэ?
Грохан содрогнулся и снова побледнел, будто одно упоминание о таинственном визитере лишало его сил. Его ладонь бессмысленно разглаживала подлокотник, пока он задумчиво разглядывал огонь в камине.
– Господин Мортэ – глава инквизиции. По его личному приказу было уничтожено несколько десятков магов.
Ноэль замер в кресле, как кролик.
– А как получилось, что я призвал этого человека?
– Господин Мортэ не человек, – глухо отозвался Грохан.
– Как получилось, что я призвал этого мага? – помолчав, поправился Ноэль.
– Господин Мортэ не маг, – снова отозвался Грохан, скребя ногтями обивку.
– Тогда кого я призвал? – не выдержал Ноэль, ибо такое скупое поступление информации его никак не устраивало. Ладонь Учителя перестала терзать залоснившийся бархат. Он поднял ее и задумчиво потер висок, словно его мучила мигрень.
– Господин Мортэ – это то, с чем никому не следует связываться до срока, Ноэль. И самое неприятное, что сегодня ночью он тебя услышал. И не только услышал, но и явился с тобой познакомиться лично. А это значит, что твое существование больше не секрет и о твоих способностях знаю не только я.
– И что теперь будет? – сглотнул Ноэль, чувствуя, как трясутся конечности от страха, что непонятное существо с расплывчатыми, но весьма опасными возможностями, а также многие другие неприятные личности знают о его существовании. Внезапно он вспомнил о словах Фурлиха. – Вам удалось с ним договориться?
Грохан хмуро усмехнулся:
– Последнее слово всегда остается за господином Мортэ. Однако, полагаю, вопрос решен. Пока тебе не о чем волноваться.
Он решительно пристукнул по подлокотнику кресла и велел своим обычным голосом, от которого кровь стыла в жилах:
– А теперь ступай спать! Я устал от твоих бесконечных вопросов!
Ноэль проворно соскочил с кресла и поплелся к выходу. Грозный Грохан почему-то не внушал ужас, а где-то даже симпатию. И это настораживало.
– И все равно моя душенька тебе не достанется, упырь лохматый! – пробурчал он под нос, аккуратно прикрывая за собой дверь. Вопросов после беседы с Учителем оставалось больше, чем ответов. И найти ответы на все эти вопросы до единого Ноэль собирался в самое ближайшее время.
Глава Шестая,
в которой Ноэль впервые задается вопросом, кто он и откуда
Ноэль подгреб ложкой с тарелки комок серой холодной овсяной каши и брезгливо блямкнул ее обратно.
– Ей-богу, такое ощущение, что кто-то это до меня уже ел! – возмутился он, отодвигая завтрак подальше и ни к кому конкретно не обращаясь в опустевшей столовой, но все же был услышан. Из-под столешницы моргнули огромные желтые глаза, и Фурлих неловко забрался рядом на деревянную скамью. Подергал носом в сторону остывшего завтрака и тоже скривился.
– Мне не нравится твое настроение, – пробурчал мохнатый клубок, оглядывая стол в поисках чего-то более съедобного, но это было бесполезно. Двенадцать оглоедов, отличающиеся прекрасным аппетитом, за утренней трапезой смели все, включая масло из масленки и сахар из серебряной сахарницы. В обычное время Ноэль и с овсянкой бы расправился – не побрезговал, но сегодня его настроение явно повлияло на аппетит. А это ясно живописало, что дела плохи. Тем более что вместо ответа он рассеянно пожал плечами, явно под завязку занятый какими-то своими мыслями. – Может, ты из-за контрольной по туннельному эффекту переживаешь?
Ноэль презрительно фыркнул:
– Что я, через стену не пройду?
– Вопрос не в том, что не пройдешь, – проворчал Фурлих, – вопрос, где выйдешь. А то в прошлый раз в кладовую просочился. В аккурат между окороком и крынкой со сливками попал! Надо же, какое совпадение!
– Было-то один раз, – покраснел уличенный в неблаговидном поступке Ноэль, вспоминая, почему именно контрольную было велено пересдавать.
– Тогда из-за чего ты тут овсянку по тарелке размазал? – не отступался Фурлих.
– Ненавижу тайны! – с чувством выцедил Ноэль и сморщил нос. – Что-то творится кругом, а я ни сном ни духом! – С этими словами он яростно почесал за ухом, что обычно указывало на высшую степень задумчивости. – И Грохан ничего не рассказывает! – наябедничал он.
– Вероятно, причина в том, что тебе лучше не знать некоторые вещи? – рассудительно начал Фурлих и поскреб лавку лапой. – Знаешь, как говорят: меньше знаешь – крепче спишь…
– Да я вообще сегодня ночью не спал! – возопил Ноэль. – Чуть мозг себе не сломал, все думал, как мне узнать, что это за господин Мортэ такой и о чем они с Гроханом там договорились!
– Ну-у-у… – протянул осторожно зверек и переступил с лапы на лапу, собираясь спрыгнуть с лавки, ибо градус разговора ему категорически не нравился. – Я тут тебе не помощник…
– Куда? – Ноэль хищно раздул ноздри и схватил его за ускользающий кончик хвоста. Как раз вовремя, потому что Фурлих вознамерился раствориться в темноте под огромным длинным столом, за которым ученики обычно принимали пищу. – Мне нужен помощник!
Фурлих закатил глаза и постарался выдернуть кончик хвоста, но это было невозможно. Ноэль держал крепко.
– Я ничего не знаю! Я же говорил! – зашипел он.
– Я тоже ничего не знаю! Давай не знать вместе! – кряхтел Ноэль, вытягивая ставший неожиданно тяжелым сопротивляющийся лохматый колобок из-под стола обратно. На щеках его проступил румянец, а глаза лихорадочно заблестели, и Фурлих беззвучно застонал, поняв, что неугомонный ученик уже придумал нечто новое, которое закончится без сомнений по-старому: проблемами и наказанием. – И вообще я все придумал!
– Только не это! – завыл Фурлих, но услышан не был. Ноэля с головой захватила новая идея, и ему не терпелось ею поделиться.
– Вот смотри! – ткнул он пальцем в деревянную столешницу, закапанную свечным воском. – Грохан велел всем покинуть подземелье, как только там появился этот таинственный господин Мортэ. Так?
– Так, – с готовностью подтвердил Фурлих и поспешил подвести итоги: – А Грохан не рассказывает. Все! Дело гиблое.
– Если не рассказывает Грохан, можно спросить у кое-кого еще, кто слышал разговор, – весомо обронил Ноэль и назидательно поднял палец, чтобы собеседник проникся важностью момента.
– У господина Мортэ? – содрогнулся от ужаса тот.
Ноэль вспомнил бескровные губы, которые растягивала жуткая улыбка, и тоже вздрогнул.
– Брррр! Ну уж нет! Я с этим типом общаться не собираюсь, – открестился он тут же. – Я говорю про достопочтенного господина Скотти Хивера. Ведь он прятался в гробу во время разговора.
– Снова спустишься в катакомбы? – передернуло Фурлиха.
– Один нет, – выразительно поиграл бровями Ноэль. – Но если ты составишь мне компанию, то мне не будет так страшно!
– Я не могу, меня ждет Грохан, – пытался вывернуться зверек, но Ноэль был неумолим.
– А ну стоять! – он втянул-таки Фурлиха к себе на колени и миролюбиво почесал его за огромным ухом. Это был запрещенный прием. Фурлих еще раз дернулся, но тут же обмяк, не в силах сопротивляться. Закатывая глаза, он довольно замурчал, свесив роскошный хвост, вывалив из пасти длинный розовый язык и скребя одной лапой по лавке. Ноэль дал ему понежиться минут пять, потом аккуратно поставил на пол и, глядя в осоловевшие желтые глаза и убедившись, что недокот натурально пускает слюни от удовольствия, несколько раз пощелкал пальцами у него перед носом.
– Вот прямо сегодня после уроков и пойдем!
***
– Поверить не могу, что я дал себя уговорить!
Хвост Фурлиха топорщился на манер ершика для мытья посуды, уши мелко дрожали и даже шерсть на холке стояла дыбом. Ноэль и сам чувствовал себя ненамного лучше на узкой винтовой лестнице, ведущей вниз в катакомбы, а ведь в первый раз он спускался сюда практически посмеиваясь над страхами остальных двенадцати учеников. Теперь в компании одного мелкого сообщника и вооруженный лишь факелом, да к тому же имея за плечами разговор с Учителем, чье заверение, что вопрос решен, хоть и принесло облегчение, но любопытства не утолило, он испытывал весь спектр негативных эмоций разом. Сигнал «тревога» в мозгах мигал красным, интуиция вопила о том, что нужно вернуться в библиотеку, где все остальные или готовились к завтрашним занятиям, или же мирно спали, прикрывшись учебниками и устроившись поближе к большому и всегда ярко пылающему камину, но ноги несли его сами собой в поисках новых приключений.
– Неужели тебе самому неинтересно? – спросил Ноэль Фурлих почему-то шепотом. Лишний раз повышать голос совершенно не хотелось.
– Интересно, насколько чисто гипотетически я могу укоротить свою жизнь, шляясь с тобой по сомнительного рода авантюрам? – окрысился ввязавшийся в рискованное предприятие зверек. – Нет! Мне абсолютно неинтересно! Я здесь только потому, что кто-то должен присматривать за тобой и за тем, чтобы тебе не оторвали твой любопытный нос!
– Тс-с-с! – прервал его тираду Ноэль, наконец коснувшись ногой крупной каменной плиты, из тех, которыми был выложен пол учебного зала, где они в прошлый раз практиковались в воскрешении из мертвых. Он поднял факел повыше и сделал несколько неуверенных шагов к центру. Но на сей раз помещение было полностью погружено во тьму, плотный мрак которой не мог развеять колеблющийся свет пламени. А освещать аудиторию с помощью магии Ноэль опасался, потому что как белый день было понятно, что стоит ему начать магичить, как он будет замечен Гроханом, а тот подобного рода экспедицию точно не одобрит. Слава богу, гроб достопочтимого господина Скотти Хивера был на месте.
– Подержи! – ткнул Ноэль факелом в Фурлиха и поднатужился, сдвигая тяжелую крышку в веселеньких цветочках. Господин Хивер мирно почивал на кружевной подушечке, благочестиво сложив маленькие ручки на груди, и даже во сне не уставая хмурить седые кустистые бровки.
– Вот бы узнать, за что его сюда? – пробормотал Ноэль, впрочем, не рассчитывая на ответ. Просто привычка болтать с самим собой была его отличительной особенностью. Однако почти все знающий Фурлих с готовностью откликнулся:
– О, это жутчайшая история! Господин Хивер был одержим манией создать самый красивый сад на земле.
– Что же в этом ужасного? – удивился Ноэль.
– Способ, которым он удобрял землю для своих растений. Скотти Хивер был приверженцем органических удобрений, причем по его теории именно человеческие останки являлись лучшим питательным материалом. Именно эта теория заставила его красть трупы с местного кладбища. Да еще и с таким размахом, что вскоре на него поступила коллективная жалоба, которую подписали все, включая тех, кто пошел на удобрения. Но справедливости ради стоит отметить, что розы в саду у Скотти Хивера росли преотменные!
– Фурлих, ну ей-богу! – взмолился Ноэль, чувствуя приступ тошноты.
– Вопрос о том, кто на что способен пойти ради достижения своих целей, как всегда остается открыт, – изрек философски настроенный зверек, но Ноэль уже согнулся в три погибели над телом Скотти Хивера и начал ритуал, на этот раз старательно проговаривая слова накрепко выученного заклятия, чтоб не дай боже не привлечь еще кого-нибудь с непонятными намерениями:
– Силой Святого Воскрешения и мучениями проклятых я заклинаю соединиться стихиям Огня, Воды, Воздуха и Земли и даровать духу усопшего Скотти Хивера возможность подчиниться моей воле и откликнуться на мой зов. Авер! Агба! Эрдэ! Я приказываю тебе – восстань!
В тот же миг тусклые глаза Скотти Хивера распахнулись. Первые несколько мгновений он пялился в пространство за плечом склонившегося над его обиталищем Ноэля, потом широко зевнул и недовольно заворчал:
– Опять практические занятия! Никакого покоя от этих криворуких студентов… – Однако уже в следующую секунду его взгляд сфокусировался на потревожившем его госте, и тут его настроение резко изменилось. – Э, не! Мы так не договаривались!
С этими словами мистер Хивер резво вцепился в крышку своего гроба, явно намереваясь захлопнуть ее перед носами неожиданных визитеров. Однако убрать с дороги Ноэля, который был на полпути к разгадке, оказалось не так-то просто.
– Помоги! – отчаянно завопил Ноэль и проворно вцепился в крышку с другой стороны. Фурлиху ничего не оставалось, как повиснуть всем своим грузным телом у него на руке.
– Что за наглость! – шипел бывший садовник-маньяк, напирая с неожиданной для его полуистлевшего немощного тела силой. – Вламываетесь без стука!
– Господин Хивер! Мы просто хотим задать вам несколько вопросов, вот и все! – сопел Ноэль.
– Говори за себя! – пыхтел Фурлих, которого в этот момент как следует приложило к корпусу гроба головой. – Я вот вообще ничего не хочу!
– Я ничего не знаю! Я ничего не слышал! – возопил Скотти Хивер. Что-то громко затрещало.
– Да вы же даже не знаете, о чем я собираюсь вас спрашивать! – не унимался Ноэль, делая отчаянный рывок. Треск оборвался, и все трое с изумлением уставились на оторвавшуюся руку Скотти, которая так и продолжала сжимать ребро крышки.
– Где ваши манеры, молодой человек? – взвыл господин Хивер, пытаясь отодрать утраченную руку другой, еще кое-как державшейся. – Чему вас только родители учили!
Ноэль не помнил, чтобы его кто-то чему-то учил. В доме Пибблсов всем было не до него. Тычки и тумаки старших братьев вряд ли сошли бы за обучение.
– У меня нет родителей, – буркнул он, машинально помогая Скотти разжать намертво приросшие к краю гроба пальцы и отцепить утраченную руку.
– У всех есть родители, молодой человек. А в вашем случае не знать родни, так и вовсе преступление! – господин Хивер пытался приладить оторванную конечность на место.
– Я их никогда не видел, – пояснил Ноэль тише. Скотти Хивер вдруг навострил уши и уставился на него. – Меня оставили на крыльце зажиточной семьи торговца, когда я был нескольких дней от роду.
– Сколько вам лет, юноша? – недобро прищурился бывший садовник.
– Шестнадцать, – сообщил Ноэль, размышляя, к чему ведет хитрющий старикан.
– И вы до сих пор не знаете о природе появления магических способностей? – ехидно осведомился господин Хивер.
– Ну-у-у, знаю, конечно, – смутился Ноэль, хотя по сути Скотти Хивер был прав. Вопросом о том, откуда у Ноэля столь выдающиеся таланты, следовало задаться много раньше. Просто это был тот случай, когда причинно-следственные связи в очередной раз не совпали у него в голове. Магия в его жизни присутствовала всегда, а вот откуда она взялась, понимания не было.
– Вот именно, – правильно угадал его сомнения господин Хивер. – Магические способности передаются по праву крови. А в вашем случае даже представить себе трудно, кем были ваши матушка с отцом, если даже без базовых понятий о том, что такое магия, вы перебаламутили все магическое сообщество. А теперь подите вон!
С этими словами он изловчился и захлопнул крышку гроба перед носом Ноэля, который хлопал глазами, на этот раз проворонив хитрый маневр коварного старикашки. Он отчаянно подергал за ручку, но все было тщетно. Покойный садовник крепко держал крышку изнутри. Тогда Ноэль аккуратно постучал и, приложив губы к едва заметной щели, настойчиво прогудел:
– Но о чем все-таки говорили герр Грохан и господин Мортэ?
– Ох ты, божечки святы! – закудахтало изнутри. – Так про это же и говорили! А больше я ничего не скажу! Вон у зверюшки своей спроси! Он много чего знает!
Ноэль перевел глаза на Фурлиха, но того и след простыл. Зверек уже улепетывал вверх по лестнице с неожиданной для его неуклюжего тела быстротой. Ноэль бросился вдогонку, но шустрая тень успела первой выскочить в холл и прыснуть дальше по коридору. Однако Ноэль тоже был не лыком шит. Он сделал изящный пасс кистью, накидывая заклятие-ловушку, прежде чем беглец успел скрыться за поворотом, и потянул упирающегося и скребущего лапами зверька по каменному полу к себе. Оглянулся, чтобы убедиться, что его магические штучки остались незамеченными, и прижал запыхавшегося Фурлиха к стене.
– Кто мои родители? – отдуваясь, просипел он, пытаясь восстановить дыхание. Сердце грохотало в висках то ли от бега, то ли от волнения.
– Я не знаю! – прохрипел Фурлих. Закатил глаза и стал вываливать язык, всем своим видом показывая, что вот-вот лишится чувств от неосторожного обращения, однако Ноэль знал хитрое животное слишком хорошо, поэтому совершенно не впечатлился, а наоборот, принялся трясти его как грушу, увешанную спелыми плодами. Метод оказался действенным: симулянт мгновенно пришел в себя и громко завопил: – Я правда не знаю!
– Тогда почему Скотти Хивер сказал, что ты много чего знаешь? – не отступался Ноэль, продолжая что есть мочи валтузить допрашиваемого.
– Я много чего знаю, но не в курсе, что имел в виду этот старый пачкун! – взвыл Фурлих и засучил в воздухе лапами. Ноэль задумался и даже перестал его трясти, однако продолжал крепко держать в руках, не давая ни малейшего шанса сбежать. Мозги его при этом лихорадочно работали.
– Тогда как мне узнать, кто были мои родители? – наконец перефразировал он вопрос.
– Технически это невозможно, – начал Фурлих, но Ноэль строго погрозил ему пальцем. – Грохан меня убьет! – тяжело вздохнул помощник Учителя. – Ладно… Можно попробовать поискать соответствующий том в Архиве Вечности.
– В Архиве Вечности? – нахмурился Ноэль. – Что это?
шмыгнул и почесал нос короткой задней лапой. Потом покосился вглубь темного коридора и торопливо зашептал:
– Это полный свод всех жизней и судеб. Все, родившиеся в этом мире, заносятся в единый реестр, и твое имя, и имена твоих родителей должны быть там. Вот только попасть туда невозможно.
– Ну уж?! – самоуверенно вскинулся Ноэль, как любой молодой и заносчивый мальчишка, уже полагавший себя могущественнейшим из колдунов.
Фурлих взглянул на него со скепсисом и вздохнул:
– Ноэль, ты не понял. Туда нельзя соваться магу. Это в Мории.
Ноэль вздрогнул и разжал руки. Фурлих грузно шмякнулся на пол и как следует встрепенулся, приводя в порядок шерсть и лапами приглаживая усы. Потом глянул на остолбеневшего Ноэля и пояснил:
– Туда нет доступа даже Грохану. Иначе, поверь мне, он бы уже выяснил, кто ты и откуда! После разговора с господином Мортэ он несколько раз отправлял запрос, но ему было отказано! А больше я правда ничего не знаю! – и пока Ноэль пребывал в растерянности, поспешил резво шмыгнуть вглубь коридора. Ноэль проводил его взглядом и задумчиво прошептал:
– Все равно доберусь. В Мории так в Мории!
Глава Седьмая,
в которой Ноэль получает неожиданную поддержку
– Разве мать может забыть свое дитя?
Ноэль с трудом оторвался от огромного талмуда по золотоварению и не мигая уставился на сидящего рядом Нанса Цапеля. Собственно, на трактат ему было наплевать. Написан тот был лет эдак пятьсот назад, и больше половины указанных в нем приемов давно устарели. Да к тому же стиль изложения материала оказался таким нудным, что научный труд можно было смело использовать вместо сонного морока. Ноэль его и не читал, раскрыл первое, что попалось под руку, чтобы никто не мешал думать.
– Что ты сказал? – вынужден был переспросить он.
Нанс Цапель, бледный, почти прозрачный ученик с грустным вытянутым лицом и огромными вечно влажными глазами навыкате, смущенно поковырял пальцем гладкую деревянную столешницу и пояснил:
– Мы с Феодором как раз спорили, есть ли смысл возвращаться после школы домой. Ведь почти семь лет прошло. Я вот совсем не уверен, что мать вспомнит меня.
– А я бы вот, как раз предпочел, чтобы моя мать про меня забыла, – зябко поежился пухлый Морис Кавилль. В его глазах была такая тоска, что Ноэль взглянул на него с удивлением, думая, что возможно, не все знает о пухлом, доверчивом друге. Мысль о том, что достопочтимая матрона Кавилль, возможно, была еще хуже, чем матушка Пибблс никогда не приходила в голову Ноэлю. Похоже родители у учеников были очень разные. Но они хотя бы были.
– А я и вовсе не знаю, жива ли моя матушка, – мрачно поделился опасением сидящий следом за Нансом на длинной дубовой скамье Феодор Шерер, словно прочитав мысли Ноэля и добавил, поглядывая на того: – Ты скучаешь по своим родителям, Ноэль?
– Нет у него никаких родителей, – хмыкнул с другого конца стола Арчибальд Петель. Он справился со своим домашним заданием и складывал учебники. – Судя по его манерам, мать у него была дешевой шлюхой и подкинула его на крыльцо чужим людям, едва разрешилась от бремени где-нибудь под забором…
Ноэль почувствовал, как желудок буквально скрутило от ненависти. Он посмотрел на Петеля, мысленно возжелав, чтобы ублюдок заткнулся на веки вечные, и уже открыл рот, чтобы ответить, как тут Петель смертельно побледнел и дернулся, пытаясь разлепить губы. Он судорожно двигал подбородком, кадыком и выкатывал глаза, но даже мычания не прорывалось из его горла.
– Как ты это сделал? – оживился Нанс, выпадая из своей обычной меланхолии, а Феодор от восторга прихлопнул себя по коленям. Арчибальд Петель явно успел поднадоесть многим, так что спешить ему на помощь не торопились. Да и как тут помогать, было неясно.
– Ох и попадет же тебе от Грохана! – весело поцокал языком Феодор.
Ноэль быстро встал, чуть не опрокинув обоих со скамьи своим резким движением, и решительно направился к выходу. Уже у порога застыл, припоминая что-то, и бросил в сторону Нанса с Феодором:
– Мать не может забыть свое дитя. Сколько бы лет ни прошло, сын навсегда останется для матери самым дорогим на свете существом. Если, конечно, она жива, – и, не дожидаясь ответа, вышел из залы.
Там он принялся бесцельно слоняться по коридору, ибо сидеть на одном месте всегда было выше его сил, и то и дело чесал за ухом. Подумать ему было о чем. Говоря в столовой о матери, он, понятное дело, имел в виду вовсе не матушку Пибблс, родственных чувств к которой питал не больше, чем к огромному медному чайнику на кухне. Однако и по настоящей матери он никогда не скучал, не имея ни малейшего представления о том, кто она. И все же замечание поганого Петеля всколыхнуло в душе какой-то мутный осадок тревоги и заставило задуматься. Ноэль остановился, привалился к стене и прикрыл веки, пытаясь поймать за хвост ускользающую мысль. Отгородился от всего мира и как следует прислушался к себе, стараясь выудить причину подсасывающей тревоги. В животе отчетливо забурчало.
– Жрать охота, – угрюмо констатировал Ноэль. Плюнул на самокопания и снова принялся нарезать круги по коридорам. Взгляд его метался между входом в библиотеку и огромными настенными часами, стрелки которых залипли на шести вечера и никак не желали двигаться. Даже предстоящее наказание за очередной проступок, к которому он, по сути, не имел никакого отношения, ибо случившееся в столовой произошло словно само собой, беспокоило его не так сильно, как тот факт, что время тащилось с каждой секундой все медленнее и медленнее и вот-вот грозило встать намертво. Ноэлю же не терпелось продолжить свои исследования, которые он тайком проводил вот уже какую неделю. Он взвыл, дернул себя за волосы и направился на кухню, из которой доносились невыносимо соблазнительные запахи жареной курятины, чтобы ухватить чего-нибудь втихаря, как вдруг своды школы потряс грохочущий голос Грохана:
– Ноэль Пибблс? Что ты опять натворил, бесовское ты отродье?
Ноэль вжал голову в плечи и шустро потрусил по коридору, подальше от столовой, откуда наконец донесся срывающийся на фальцет истеричный голос Арчибальда Петеля.
***
Ноэль балансировал на последней ступени деревянной складной лестницы, пытаясь дотянуться до верхней полки с книгами, где между «Методами и приемами качественного исследования динамического колдовства на плоскости» и «Практикумом по высшей магии» затаился томик «История Мории: битвы за власть». Было чертовски темно, а язык пламени единственной свечи танцевал адскую пляску, отбрасывая на стены библиотеки страшные тени. Ноэль раз десять проклял свой невысокий рост в выражениях, которых постеснялись бы даже острые на язык подлянки, однако это не помогало. Как он ни вытягивался, пальцы едва доставали до корешка книги. Ноэль прошипел себе под нос что-то страшно невразумительное, но явно касающееся того факта, что Учитель засечет любую вспышку несанкционированного колдовства, способного прямо сейчас облегчить ему задачу, и, изловчившись, слегка подпрыгнул на лестнице. Скользкие, потные от напряжения пальцы наконец ухватились за край книги, и Ноэль был готов издать тихий, но победный возглас, когда неожиданно услышал за спиной знакомый до зубовной боли голос.
– Не думал, что когда-нибудь вид тебя, так углубленно изучающего справочную литературу, вызовет у меня оторопь. Могу я узнать причину такой сильной вспышки любознательности, из-за которой ты не в состоянии был подождать до утра?
Ноэль вздрогнул. Как назло, именно в этот момент книга, на которой Ноэль повис, вцепившись в нее, словно терьер в лису, поддалась. А вот нога, напротив, съехала со ступени и потеряла опору. Ноэль взмахнул руками и полетел вниз, прямо на Грохана, так несвоевременно появившегося в библиотеке. Томик «Истории», хлопая страницами, как крыльями, несся прямо на голову Учителя, когда внезапно все застыло в воздухе, включая задницу Ноэля. Хотя шмякнулся он все же прилично. Грохан выхватил повисший в воздухе злосчастный том и с невозмутимым видом пролистал его. Где-то под потолком зажегся ровный свет.
– Бардак у вас там, – пробурчал Ноэль, тыкая на верхние полки и руководствуясь принципом «Лучшая защита – нападение». А защита ему сейчас была ох как необходима. Ибо в данный конкретный момент ему вменялось быть в спальне и находиться со всеми остальными учениками под влиянием сонного морока, а никак не летать вниз головой с книжных стеллажей. Но исследование, которое он вел втайне ото всех и даже от Фурлиха, требовало изучения некоторой специфической литературы. Настолько специфической, что люлей за нее могли выписать первоклассных. – Динамическое колдовство с практической магией, и еще и история до кучи.
– В самом деле? – оторвался Грохан от книги. – В таком случае я знаю того, кто завтра займется систематизацией библиотеки. Заодно и пыль со всех книг смахни.
– Со всех?! – Ноэль обвел глазами необъятный зал, заставленный книжными стеллажами, чьи верхние полки терялись в темноте, и бессильно застонал, в который раз убеждаясь, что Учитель получает садистское удовлетворение, придумывая ему новое наказание.
– Это тебе за шатание по ночам и за выходку с Арчибальдом Петелем. Но так уж и быть, можешь применить магию, – едва заметно улыбнулся Грохан. – А то ты рискуешь провести здесь остаток жизни. Не думаю, что я выдержу тебя так долго.
Ноэль неопределенно хмыкнул, подразумевая, что тоже не горит желанием лицезреть мага столь длительный период, и встал, потирая ушиб на тощей заднице.
– Сможешь это прочесть? – Учитель тем временем невозмутимо протянул ему книгу. Ноэль принял фолиант с опаской, пробежал глазами по странице и нахмурился:
– Что это?
Буквы вроде были знакомыми, но тянулись странной вязью. Мудрёный шрифт с петельками сверху и снизу сливался, но все же был читаем.
– Старовестафский, – пояснил Грохан и, отодвинув стул от длинного стола, присел в ожидании. Ноэль покусал губы, нахмурился и, поводив пальцем с обгрызенным ногтем по строчкам, медленно прочитал.
– Глава первая: Начало гонений на колдунов, становление инквизиции, первые аресты.
– Так я и думал, – задумчиво кивнул маг. – Старовестафский для тебя тоже не проблема.
– Почему? – машинально задал свой любимый вопрос Ноэль. Этаких «почему» из него вылетало десятками по поводу и без повода.
– А почему ты не разбил себе голову, слетев с лестницы пять минут назад? – ответил вопросом на вопрос Грохан. – Почему одним взглядом «запаял молчанием» Петеля?
– Не знаю, – ответил Ноэль, на этот раз как следует поразмыслив над ответом.
Маг задумчиво покивал. Ноэлю на миг показалось, что на лице Учителя промелькнуло что-то похожее на одобрение, однако если оно и наличествовало в душе по отношению к Ноэлю, то скрывал он его очень хорошо. И тему развивать больше не стал. Уставился на книгу в своих руках, потом протянул ее Ноэлю.
– Забавная книжица. Кстати, скорее всего, подобное учебное пособие ты не встретишь больше нигде. Подозреваю, это единственный оставшийся экземпляр. Остальные сожгла на кострах инквизиция. Зачем он тебе понадобился?
Ноэль засопел, но вовремя сообразил, что в голосе Учителя нет привычного сарказма. Он повертел книгу и, открыв на последней странице, продемонстрировал яркую вкладку-схему.
– Это единственно верная карта Мории, – объяснил он нехотя.
– Что не так с остальными? – удивился Грохан.
Ноэль засопел пуще прежнего и яростно почесал за ухом, решая, как быть. Грохан был единственным, кто мог помочь, но Ноэль сильно подозревал, что за честным ответом на вопрос последует самая сильная взбучка из тех, которые он получал в стенах школы. Учитель наблюдал за работой мысли на его лице с интересом и наконец прервал мучения неожиданным вопросом.
– Ноэль, как ты считаешь, какое самое важное качество должно быть присуще хорошему ученику?
– Прилежность, аккуратность, чистоплотность… – заунывно стал перечислять Ноэль, загибая пальцы.
– Нет, – прервал его Грохан, не дождавшись продолжения этого списка. – Плевать мне на твою чистоплотность. Хотя лохмы тебе следовало бы причесать, – хмыкнул он. – Но речь не о том. Самым важным качеством для любого ученика является, как ни странно, любопытство и желание до всего докопаться. Хотя в твоем случае вынужден признать, случаются явные перегибы.
Ноэль вздохнул, понимая, что в этот раз ругать его, кажется, не будут, и повертел книгу с открытой вкладкой:
– В этой книге приведена единственная карта, на которой отмечено нахождение Архива Вечности. В других, более поздних справочниках, это здание отсутствует.
Грохан промолчал. По его лицу вообще ничего нельзя было сказать наверняка. Наконец он устало провел ладонями по лицу, словно стирая его выражение, и обронил выцветшим голосом:
– Кто рассказал тебе об Архиве Вечности?
Ноэль упрямо сжал губы, рассчитывая, что даже если Учитель применит заклинание правды, Фурлих его не сдаст. Но Грохан только рукой махнул.
– Можешь не отвечать. Вы два сапога пара. Жаль, этот комок шерсти не поведал тебе о многом другом, о чем следовало упомянуть, говоря об Архиве, да и о Мории в целом. Вижу, именно это ты и пытаешься разузнать тайком, – он кивнул на книгу, и Ноэль неопределенно дернул плечом. – Ноэль, ты же понимаешь, что за любое несанкционированное применение магии в Мории тебя немедленно предадут священному огню? А без магии попасть в Архив Вечности не представляется никакой возможности. Вся Мория была задумана и создана Клаусом Тайфелем лично и долгое время находилась под его неформальным контролем.
Ноэль насторожился:
– Кто такой Клаус Тайфель?
Грохан помрачнел и посмотрел на бесполезную, но все еще горящую на столе свечу.
– В бытность его обучения его звали именно Клаус, – устало усмехнулся он, внезапно превращаясь из учителя в собеседника. Он указал Ноэлю на соседний стул, приглашая садиться, и аккуратно забрал из его рук увесистый томик. – Потом про имя все забыли и стали называть его по фамилии Тайфель. А затем и Тайфель Великий. Думается мне, первым называть себя так стал он сам. Но отвечая на твой вопрос, Тайфель именно тот маг, который развязал многолетнюю вражду между магами и людьми. И первые аресты проводил лично.
– В бытность его обучения где?.. Здесь? – оторопел Ноэль, от волнения забывая про стул и вообще про все остальное.
– Что в этом удивительного? – улыбнулся Грохан. – В этой школе учились почти все великие маги. – Он с любовью осмотрел помещение библиотеки. – Жаль, многих из них уже нет в помине. И раз уж Тайфель сотворил то, что сотворил, – он кивнул на книгу, – возможно, в этом есть часть моей вины.
Ноэль открыл было рот, чтобы вывалить еще с десяток вопросов, но вовремя остановился, поняв, что Учитель его попросту не слышит.
– Клаус, кстати, был похож на тебя, – не глядя на Ноэля, сказал Грохан, и когда тот задумчиво дернул себя за клок волос, добавил: – Он тоже был невероятно любопытен и все хотел знать. И магическая составляющая в нем была чистая, первородная. Он был одним из лучших… – Грохан споткнулся и нехотя поправился. – Он был лучшим моим учеником. Однако выводы, которые он сделал из того, чему я его учил, оказались весьма странными. Хотя какое-то время я верил, что именно он станет моим преемником…
– А где он сейчас? – нахмурился Ноэль, осознав, что Учитель говорит о бывшем ученике в прошедшем времени.
– Его пришлось остановить, – пояснил Грохан. – Те, кто еще в состоянии были бороться, объединили силы, чтобы найти и обезвредить его.
– Тайфеля спалили на священном огне? – кровожадно раздул ноздри Ноэль.
– Нет, – покачал головой Грохан. – Но его лишили магической силы и заперли в ловушке, из которой ему не выбраться.
– Надо было спалить! – пробурчал Ноэль упрямо. – Почем вам знать, что он не выберется и не завершит начатое? Вдруг он появится опять и будет уничтожать магов людскими руками, пока не прикончит последнего.
– Не выберется, – жестко припечатал Грохан и притушил свечу голыми пальцами. Запах теплого воска шибанул Ноэлю в ноздри. – Чтобы пройти обряд обратной инициации, ему нужно то, что принадлежит мне и что получить обратно он не может. Потому как то, что он отдал мне, могу вернуть ему только я по доброй воле, а я не собираюсь этого делать.
Ноэль смотрел на Грохана во все глаза, начиная понимать, к чему тот клонит, и Учитель кивнул:
– Душа. Клаус Тайфель был тем самым учеником, который оставил мне свою бессмертную душу. Кстати, он сделал это добровольно. Из глупого тщеславия. Знал, что силен. Уже тогда понимал, что сила его практически безгранична, и захотел помериться со мной напоследок. Но ничего не вышло… Тогда эта потеря его абсолютно не расстроила. А вот поражение здорово озлобило. И я часто думаю именно это и заставило его выбрать путь, который привел его во Тьму…
Ноэль нервно обернулся, словно кто-то еще присутствовал в библиотеке и мог их услышать.
– А где его душа? На нее можно посмотреть? Какого она цвета? Черного? А вы их как храните? Типа консервируете или как? – прорвало его наконец.
Грохан сурово свел брови к переносице и загрохотал по своему обыкновению, разрушая тишину и мнимую близость:
– Ноэль Пибблс! Ты имеешь равнозначные шансы стать как великим магом, так и самым большим моим разочарованием. Поверь, тебя должны занимать совершенно другие вопросы. И я повторю то, что уже говорил, и то, что ты, вероятно, так и не расслышал, потому что у тебя в ушах солома, а вместо мозгов холодная овсяная каша: твоя поездка в Морию обернется для тебя верной погибелью, а уж твое желание прорваться в Архив Вечности так и вовсе ни в какие ворота. Даже я не смогу туда проникнуть! Да что там архив! Мория город-остров. Туда можно попасть только по морю, и каждый прибывший как на ладони. А ты со своим раздолбайством и часа там не продержишься!
– Я гораздо сильнее, чем вы думаете, Учитель! – вскинулся Ноэль, вытягиваясь во весь свой небольшой рост. – И потом вы же сами знаете, что я не отступлюсь! Если не узнаю, кем были мои родители, я… я… Я ж помру от любопытства!
– А так помрешь от рук инквизиции, мелкий ты негодник! – в сердцах сплюнул на пол Грохан и, резко развернувшись, направился к выходу из библиотеки, всем своим видом давая понять, что разговор окончен.
– Так научите меня! – не отставал Ноэль. – Не может быть, чтобы вы не знали способ, как проникнуть в Архив. Ведь это вы учили Тайфеля всему, что он знал! Значит, вы можете просчитать ход его мыслей.
– А почему я должен помогать тебе? – прищурился Грохан, останавливаясь в дверях.
– Потому что он все равно туда полезет, – пробурчало из угла, и Фурлих, переваливаясь неуклюже на коротких лапах, вышел на свет. – И когда его действительно прибьют, загубленная жизнь будет на твоей совести.
Грохан закатил глаза и шумно выдохнул.
– И ты туда же! Ты, помощник мой, на чьей стороне?
Однако реплика не произвела на Фурлиха никакого впечатления. Он смотрел на решительно настроенного Ноэля, и тот, ощутив поддержку, попер напролом.
– Вы должны помочь мне понять и обуздать силу, которая разрывает меня на части! А учебной программы для этого недостаточно, я же чувствую! Научите меня не магичить по-мелкому, а настоящему колдовству! Может быть, я смогу исправить то, что натворил Клаус Тайфель.
– Да уж! В наглости тебе не откажешь! – восхитился Грохан и повернулся к Фурлиху: – Видал?
– Ну исправить не исправит, а вот дел натворить может много, если его не научить, – подал голос Фурлих.
– Вот! – ткнул в зверька пальцем Ноэль и подтвердил: – Могу!
Грохан зарычал, сжимая кулаки, и двинулся к нему. Полы его мантии развевались за ним, как крылья огромного черного ворона. Ноэль вжал голову в плечи.
– Значит так! – прошипел Грохан, нависая над ним на добрые две головы. – Чтобы с этой минуты ни одного опоздания на урок. Весь материал знать назубок! Завалишь хоть одну контрольную – пеняй на себя. В конце этого года срок обучения подходит к концу. Чем ты будешь заниматься после выпуска, если тебе, конечно, удастся унести отсюда ноги, не мое дело. Но до того времени ты под моим присмотром. Ты меня понял?
Ноэль понятливо закивал. Грохан еще раз смерил его взглядом и, резко развернувшись, направился к дверям. Там остановился, что-то обдумывая, и кинул через плечо:
– И имей в виду. В Мории тебе не поможет магия в ее современном переложении. Действовать придется на стыке физики и рукотворной магии. Поэтому завтра после основных уроков найдешь здесь учебник под названием «Основные принципы действия бесконечных зеркальных тоннелей» и вызубришь от и до!
– А где он? – завертел головой Ноэль, оглядывая бесконечную библиотеку.
– Если тебе хватило ума запаять Петелю рот заклятием молчания, это ты тоже сможешь, – ухмыльнулся Грохан и бросил на прощание: – Или я в тебе ошибся.
Глава Восьмая,
в которой кое-кому ломают ногу, а кое-кто стоит в начале нового пути
Последний учебный год закончился быстрее, чем бутылка орехового ликера, что хранилась на верхней полке в мастерской папаши Пибблса. Стремительно приближалось лето и, соответственно, выпускной, когда двери школы должны были распахнуться перед учениками. Но Ноэля этот факт не то чтобы не тревожил, скорее он о нем не задумывался, а порой и вовсе забывал. Слишком многим была занята его вечно патлатая голова.
Теперь каждое занятие Ноэль чувствовал взгляд учителя, что было чрезвычайно странно, потому что на самом деле в классной комнате тот смотрел на него крайне редко. Но его наблюдение стало очевидно. Ноэль, который и раньше не отличался спокойствием и уравновешенностью, потерял способность спать и ночь за ночью лежал с открытыми глазами и думал, пытаясь предугадать, куда повернут события. А пока суть да дело, он решил сосредоточиться на учебе и вскоре это дало свои плоды. Тот факт, что Ноэль отбросил дурашливость и на уроках стал учиться, а не спать или обдумывать новые проказы, привел к странным результатам. Хоть и очень медленно, но Ноэль начинал понимать, что его сила и сидящее в нем внутреннее знание гораздо глубже, чем он сам мог предположить. Это стало кристально ясно, когда, стиснув зубы и пытаясь не отвлекаться на вечно урчащий живот, он все-таки засел за учебники, которыми его буквально завалил решительно настроенный Грохан. Ноэль не просто схватывал на лету. Он словно уже знал прочитанное и ему оставалось вспомнить, освежить в памяти. Порой он даже не добирался до конца предложения или страницы, точно зная, что именно содержит в себе штудируемый им в огромных объемах материал. А главное, если до этой поры его колдовские способности были чем-то самим собой разумеющимся, то сейчас выходило, что магию можно обуздать, объездить и использовать в свое удовольствие.
Теперь все, что объяснял Учитель, ученик впитывал, пропускал через себя и тут же адаптировал для своего удобства, выводя любое заклинание на новый уровень, а также находя иные пути для его использования. Причем в силу отсутствия врожденного такта зачастую вступал с учителем в дискуссию, которая иной раз рисковала перерасти в рукопашный бой, поскольку он махал руками, а Грохан стучал по своей кафедре кулаком так, что с деревянных балок под потолком осыпалась древняя пыль. Все остальные двенадцать учеников, прятались кто куда, молча наблюдая за этой схваткой, итог которой все чаще невозможно было предугадать, ибо сила Ноэля росла как снежный ком. И это при том, что в декабре парню исполнилось лишь восемнадцать и он все еще оставался самым мелким учеником в классе, что не мешало Грохану смотреть на него с плохо скрываемым одобрением.
Однажды случилось неизбежное. На уроке, где учитель объяснял основные принципы растягивания времени, Ноэль его превзошел. Сам того не замечая и почти без усилий, он растянул занятие почти на сутки, и пока остальные двенадцать учеников сидели с остекленевшими глазами, погруженные в транс, Ноэль вступил с Гроханом в очередной жесточайший спор. Суть приводимых аргументов состояла в том, что, по его мнению, заклинание вовсе необязательно творить вслух, а достаточно простой мысли, тогда как маг настаивал на звуковом сопровождении для достижения лучшего и мгновенного эффекта, так как мысль иногда могла быть недостаточно внятной. Они дискутировали до тех пор, пока оба не охрипли, и в конце концов Грохан вынужден был отступить и признать, что метод Ноэля более прост и эффективен.
А тем временем чего-то недоставало. Что-то не складывалось в голове у Ноэля и мешало радоваться успехам, которые сопутствовали учебе. Даже одобрительные взгляды учителя и редкий, удовлетворенный кивок не приносили должного удовольствия. Ноэль чувствовал, что способен на большее и что целый пласт силы пока скрыт от него, но понятия не имел, как найти выход на новый уровень, как познать то, что не предусмотрено программой обучения у Грохана. И более того, что именно он ищет, – тоже оставалось для него загадкой. И чем интенсивнее Ноэль погружался в учебный процесс, тем больше вопросов появлялось и тем сильнее он совал свой нос туда, куда не следовало. А впрочем, свой нос Ноэль умудрялся сунуть везде, когда только появлялась возможность.
Однажды после обеда, придя в кабинет мага для ежедневных дополнительных практических занятий, который тот ввел специально для него, Ноэль застал Учителя мирно храпящим прямо за столом. Явно вымотавшийся Грохан громко выводил такие рулады, что Ноэль только восхищенно цокнул языком. Открыл было рот, чтобы окликнуть и разбудить Учителя, но быстро передумал и, покосившись на входную дверь, бесшумно двинулся вдоль стеллажей, чтобы по своему обыкновению высмотреть что-нибудь интересненькое. Легко пробежался подушечками пальцев по корешкам книг, крутанул глобус, чуть не расплескав на нем все моря и океаны, и потыкал в переливающуюся раковину, откуда несся рокот прибоя. Остановился, принюхиваясь и прислушиваясь, и разинул рот: из раковины и правда тянуло самым что ни на есть соленым морским бризом.
– Вааа… – шепотом закричал Ноэль, пытаясь одним глазом заглянуть внутрь раковины. – Настоящая точка-выход!
Он схватил раковину и, пытаясь понять, как она работает и как физически протолкнуть такое огромное тело через такой маленький вход, чтобы выйти на берегу невидимого пока моря, применил свой излюбленный метод научного исследования, а именно: стал трясти раковину, как ребенок погремушку. Море внутри грозно заворчало, и Ноэля с ног до головы окатило брызгами холодной соленой воды, однако понятнее не стало. В тишине раздался резкий всхрап, громче обычного, словно учитель даже во сне грозил ученику всеми карами небесными. Ноэль утерся широким рукавом мантии и отставил раковину обратно на полку, поскольку его внимание привлек другой предмет. Гораздо интереснее прежнего – на груди Грохана, под мантией, чьи шнуровки небрежно расползлись, на длинной тонкой и, видимо, очень прочной цепочке светилась невиданная сфера. Ее свет бил неровно, толчками, и расслаивался на руны-узоры. Ноэль прищурился и подобрался ближе, чтобы рассмотреть, что за амулет Учитель носит на своей шее. Грохан как раз перешел на размеренное громкое сопение-ворчание, словно убаюкивая бдительность Ноэля. Негодник склонился над воротом учительской мантии и высунул язык от любопытства. Сфера оказалась полым, прозрачным на свет, искусно вырезанным шаром-головоломкой, чьи детали так заковыристо переплели, что ядро невозможно было разглядеть. И именно в центре этого артефакта бил мощный, яркий, теплый свет. Рука Ноэля сама собой потянулась потрогать странную штуку, как Грохан коротко всхрапнул и открыл глаза.
– Ты что здесь делаешь? – заорал он прежде, чем Ноэль успел отпрыгнуть на безопасное расстояние.
– Я пришел заниматься! – оправдался Ноэль, на всякий случай забегая за стол – Грохан мог запросто схватить и выкрутить ухо в запале, это было очень больно, хоть и совершенно не по-колдовскому обыденно, и очень обидно, учитывая возраст выпускника.
– Чем заниматься? Воровством? – проворчал Грохан, поспешно пряча амулет. Ноэль навострил уши и сделал стойку, как гончая. Тревоги в голосе Грохана было больше, чем злости. Это настораживало.
– А что это? – аккуратно закинул он удочку. – Я читал про такие. Похоже на ловушку для дьявола. Но разве они еще существуют?
– Не твоего ума дело, – огрызнулся Грохан.
– А что у вас в ней упрятано? – не сдавался Ноэль. – Такие штуки создавались для удержания мощнейших энергетических сгустков. Не боитесь, что вас разнесет на куски, если эта игрушка рванет у вас прямо на шее?
– Не рванет, – мрачно усмехнулся Грохан. – Она надежно запечатана.
– Значит, там у вас и правда что-то ценное, – важно покивал Ноэль.
Грохан шумно выдохнул и оповестил неизвестно кого:
– Этот мальчишка меня в гроб загонит!
– Не врите, – огрызнулся Ноэль, – вас, чтобы ухайдокать, очень сильно постараться надо. Да и потом, не хотите говорить – не надо. Сам узнаю.
Грохан обрушил кулак на стол с такой силой, что массивный прибор для письменных принадлежностей взвился в воздух и приземлился уже на ковер. Ноэль не стал дожидаться продолжения и живо юркнул в коридор, справедливо решив, что с индивидуальными занятиями на сегодня покончено.
***
Тем временем приближался июнь, и вопрос о том, кому удастся выйти за ворота школы, сохранив свою бессмертную душу, а кому придется оставить Грохану самое ценное, оставался открытым. Атмосфера накалялась, и разговоры между учениками почти прекратились. Проходя мимо часов, неподвижно висящих у входной двери, выпускники нет-нет да и косились на огненные стрелки, которые горели все ярче и ярче с приближением ключевой даты – тридцать первого июня.
И вот наконец настал тот день, когда Грохан выстроил тринадцать учеников у двери в одну ровную линию и подошел к часам. Ноэль как обычно топтался в конце длинной шеренги сразу за Морисом Кавиллем, на котором лица не было от ужаса. Зубы его не просто стучали, а на этот раз выбивали некое подобие ритма. Точно барабанная дробь, которая нагнетает атмосферу и сопровождает торжественный момент.
– Знаешь, Морис, – не сдержался Ноэль, поворачиваясь к другу. – Мне будет этого не хватать.
Он был абсолютно серьезен. Проведенные в школе семь лет стали для него лучшим временем в жизни, хотя по сравнению с тычками и тумаками, которые щедро раздавала ему матушка Пибблс и ее шестеро сыновей, любое место, где исправно кормят и не бьют каждый день, показалось бы раем.
Морис повернул к Ноэлю абсолютно перекошенное лицо и клацнул зубами громче прежнего: