Младший сын семьи чеболя. Новелла. Том 2 бесплатное чтение

Глава 5

Длина когтей – 2

Как только машина остановилась, Джин Донги посмотрел на высокое здание за окном.

– Это здесь?

– Да, директор.

– Похоже, этот гаденыш заработал немного денег.

– Скоро он будет не только снимать фильмы, но и распространять их. Настоящая сила Чхунмуро.

Когда секретарь, сидевший на месте рядом с водителем, пустился в объяснения, Джин Донги махнул рукой.

– Не нужно. Пусть заработает немного мелочи. В любом случае это не больше, чем хобби.

Секретарь собирался выйти вслед за Джин Донги из машины, но был вынужден остановиться.

– Жди. Я пойду один.

Стоило открыть дверь киностудии и войти, как Джин Донги увидел несколько десятков суетящихся людей. Он впервые оказался в компании, где не было информационной стойки на входе, поэтому ему пришлось какое-то время в замешательстве постоять в дверях.

– Что привело вас сюда? – спросил один из сотрудников, занятый делами неподалеку.

– Что?

– Откуда вы?

– А, пришел ненадолго увидеться с директором, – ответил он.

– Я спрашиваю, из какой вы компании, – спросил у неловко стоящего Джин Донги сотрудник, и в голосе его чувствовалось некоторое раздражение:

– Я старший брат директора Джин Юнги, родной брат.

– А, да. Идите за мной.

– Хе-хе, м-да.

Джин Донги, посмеиваясь, последовал за молодым сотрудником.

Хотя он ясно сказал, что является старшим братом директора компании, никакой вежливости к нему не проявили. А когда вместо кабинета его привели в крошечную переговорную, все внутри закипело.

– Слушай. Куда это мы пришли? Я же сказал, что пришел встретиться с директором. Я его старший брат!

– Директор сейчас на совещании. Прошу вас немного подождать. Я передам ему записку.

Молодой сотрудник ушел и закрыл дверь еще до того, как Джин Донги успел сказать хотя бы слово.

– И откуда только такие берутся?

Впервые с ним обращались подобным образом, у Джин Донги все внутри кипело от негодования, но через какое-то время он почувствовал нечто странное.

Ему никогда раньше не приходилось никого ждать, кроме отца. Это к нему обычно приходили, а он заставлял ждать.

Когда ему уже начало казаться, что он немного понимает их чувства, дверь вдруг распахнулась.

– Брат… Что случилось? Ты даже сюда приехал…

– Малец, а мне что, нельзя? Чего ты так пугаешься? – Джин Донги, улыбаясь, протянул руку.

– Ха-а, ты за десять лет ни разу ко мне не приезжал, вот я и спросил, – сказал Джин Юнги и протянул руку в ответ.

Джин Донги удивился:

– Что? Уже столько времени прошло? Целых десять лет?

– Ну ничего страшного. Идем ко мне.

Как только они вошли в кабинет, Джин Донги нахмурился:

– Ты же вроде достаточно заработал, что это за вид?

Помещение было меньше, чем у самого молодого директора «Сунъян Групп». Рабочий стол мало чем отличался от стола обычного сотрудника. По всему и без того крошечному кабинету беспорядочно лежали всевозможные документы, что создавало поразительное сходство с каким-нибудь складом.

– Это все беспочвенные слухи. Даже если я прилично заработаю в этой области, не смогу сравниться ни с одним твоим филиалом, брат.

– Эй! Не могу я такого стерпеть. Завтра пришлю к тебе кого-нибудь, чтобы расширить твой кабинет. Приведи его в подобающий вид.

Джин Юнги знал, что в раздраженном голосе брата скрываются добрые намерения.

– Брат, в успешных кинокомпаниях кабинеты хорошие. И интерьер самих компаний сверкает.

– А у тебя почему все так бедно?

– Нужно долг отдавать.

– Что? Долг? – удивился Джин Донги, но Джин Юнги только махнул рукой.

– Не волнуйся, я не брал никаких кредитов. Это ведь Доджун дал мне первоначальный капитал. Когда продал ферму. А ты не знал?

– А, точно. Я помню.

– Вот его-то я и должен вернуть. Если уж отец взял деньги у ребенка, теперь следует отдать их обратно, не так ли?

– И правда. Если ты не потерял деньги, а хорошенько их приумножил, должен вернуть. Еще и с немалыми процентами, ха-ха.

– Ладно, хватит об этом. Давай уже к сути. Каким ветром тебя сюда принесло?

Когда Джин Юнги протянул брату пачку сигарет, тот достал одну и тут же закурил. Открыв рот, он выпустил несколько клубов дыма, а затем выдохнул длинную струю.

– Ты продолжишь идти этим путем, да?

– А? О чем речь?

– Спрашиваю, собираешься ли ты идти в киноиндустрии до конца.

На этот раз уже Джин Юнги некоторое время просто курил.

– Даже не смотреть в сторону компании?

– Именно. Ни тебе… Ни твоим отпрыскам…

Джин Юнги, услышав слова брата, нахмурился и снова начал дымить. От этого лицо Джин Донги тоже скривилось:

– Да ладно? Ты тоже все это время скрывал свою алчность?

– «Ты тоже»? Значит, кто-то еще скрывает?

– Так все же, кроме тебя?

– Вот как? А мне казалось, они так и пылают алчностью.

– Не переводи разговор. Так я прав?

Джин Юнги под давлением Джин Донги затушил сигарету и сказал:

– До сих пор из меня был никудышный отец, но хотя бы раз я собираюсь попробовать.

– Ты это из-за Доджуна?

– Он говорит, что его мечта – стать предпринимателем, как дедушка. А, не пойми меня неправильно. – Джин Юнги поднял руки, останавливая брата, который уже собирался что-то сказать, а затем продолжил: – Он не настолько мелочен, чтобы сойти с ума от искушения захватить пару подразделений «Сунъян Групп». Он хочет создать что-то своими руками. А я помогу ему, чем смогу.

– Какое отношение это имеет к компании?

– Хоть я и младший сын, но и в моих венах течет кровь председателя «Сунъян Групп». От того, что мне дадут, я не откажусь, а если не дадут ничего, то сам заберу свою долю. Столько, сколько нужно.

– Достаточная доля, значит…

Джин Донги, впервые увидев самого младшего брата таким, изо всех сил старался не подать вида, что не на шутку удивлен.

– Судя по тому, как ты себя ведешь, у старшенького что-то случилось. И что же? – Джин Юнги снова продемонстрировал добродушную улыбку, вернувшись к своему первоначальному поведению. – Похоже, из-за «Сунъян Моторс» ваши доли сильно колеблются?

– Дело не в этом. – Джин Донги отодвинул стул и встал. – Просто не лезь, как и сейчас. И поддержи меня. В случае моей победы я заложу основу для осуществления мечты Доджуна. Столько, сколько нужно.

– А если победит самый старший?

– Если хочешь стать достойным отцом, тебе придется с ним побороться.

Джин Донги, уже собираясь выйти из кабинета, обернулся и сделал последнее предупреждение:

– Не жадничай слишком сильно. Я бы не хотел потерять своего единственного младшего брата.

– Ты о чем? Есть же еще третий брат?

– Санги уже давно мне не брат. Единственный его брат – это старший. Запомни. Хотя бы ты должен остаться мне младшим братом.

Горечь, которую Джин Юнги увидел на лице брата, тихо обосновалась где-то в уголке его души.

– Но что это за фильм? «Титаник»? – Джин Донги указал на плакат, висящий на двери кабинета.

– А, наша компания будет распространять его в начале следующего года. Сейчас как раз договариваемся с кинотеатрами.

– Скажи, если билеты будут плохо продаваться. Я куплю целую кучу.

– Спасибо за такие слова, хе-хе.

– Сестра? С мужем? Что случилось? Да еще и в такое время!

Когда два человека внезапно пришли к Джин Юнги после девяти часов вечера, он даже подумал, что пропустил какое-то важное семейное событие.

Днем пришел брат, а вечером – сестра!

У этих людей графики обычно забиты с утра до самой ночи. Кроме того, их семья не такая дружная, чтобы неожиданные визиты были чем-то естественным.

Особенно эти двое, владелица универмага и политик, никогда не стали бы приходить к младшему брату в такое позднее время без определенной цели.

– Ты чего такой деловой? Разве я не могу заглянуть к брату в гости?

– Да, конечно, можешь. Прости. Присядь для начала. Зять, и вы тоже. Налить вам чаю? Или чего-нибудь покрепче?

– Нет. Просто стакан воды. – Зять, выглядевший совершенно измученным, плюхнулся на диван в гостиной.

– А невестки почему не видать? Она куда-то вышла?

– Уехала в Америку уже какое-то время назад. Сказала, что хочет позаботиться о Санджуне.

Помощница по дому поставила стаканы с водой, и Джин Союн улыбнулась ей:

– А теперь можете идти отдыхать. У нас важный разговор…

Когда помощница ушла, Джин Юнги рассмеялся:

– А я-то думаю, что сегодня за день. И что у вас всех за хмурые лица.

– Что? Ты о чем? У кого это «у всех»?

– А, неважно. Это я из-за работы. Ладно, в чем дело? Вряд ли вы приехали сюда, чтобы вместе выпить воды.

Джин Союн украдкой бросила взгляд на младшего брата:

– Не мог бы ты одолжить немного денег?

– Что? Денег?

Это было абсурдно. Владелица целого универмага просит деньги у директора всего-то кинокомпании?

Разве ежедневная выручка универмага не равна прибыли от одного фильма?

Джин Союн, прочитав истинные мысли Джин Юнги по выражению его лица, поспешно сказала:

– Для поглощения «Хандо Стил» отец начисто выгреб все наличные деньги и теперь связал мне руки в управлении средствами универмага. Я каждый день докладываю ему, сколько денег пришло, а сколько ушло.

– Почему? Ты что-то натворила?

– Нет! Это из-за него. – Джин Союн искоса глянула на мужа, который сидел с ней рядом и только вздыхал. – Когда мы сказали, что в следующем году он будет баллотироваться на пост мэра Сеула, отец заблокировал все мои финансовые потоки. К деньгам универмага я даже прикоснуться не могу.

– Пост мэра Сеула?

Это было еще абсурднее, чем просьба дать денег в долг.

– Говорят, ты в этом году сорвал джекпот? Наверняка и к деньгам смог прикоснуться!

– Как думаешь, какой джекпот может принести корейский фильм? Знаешь, какой бюджет? Шестьдесят миллионов вон, шестьдесят миллионов! На аудиторию шестьсот семьдесят тысяч человек. А в сумме заработать можно максимум четыре миллиарда. Кинотеатры, прокатчики, производство – все пытаются отщипнуть кусочек… Как думаешь, сколько мне осталось? Не говори абсурдных вещей.

Как вообще можно настолько не знать этот мир?

Конечно, если родился и живешь на куске чистого золота, реальность тебе неведома.

Услышав о кассовых сборах, Джин Союн с супругом снова вздохнули и поднялись с дивана.

– Шурин, сделай вид, что ты этого не слышал.

Глядя на то, как двое людей идут к входной двери, Джин Юнги цокнул языком и поднялся на второй этаж.

Когда Джин Союн достала мобильный телефон, подъехало такси.

– О? Тетя?

Супруги, увидев богатого племянника, расплылись в широких улыбках.

– Что? Мэр Сеула?

– А что? Ты пренебрегаешь собственным дядюшкой?

Пренебрегать-то пренебрегаю, но показать этого не могу. Я расплылся в такой лучезарной улыбке, что она осветила лаунж-зону в вестибюле отеля.

Они появились из ниоткуда, схватили меня за руки и предложили выпить по чашке чая, но в итоге заговорили о деньгах.

– Да разве я могу? Просто новость неожиданная.

– В любом случае, победит правящая партия. Как только я стану их кандидатом, игра окончена.

Будет ли так на самом деле?

При смене режима правящая и оппозиционная партии также меняются местами.

Их жадность превосходит их возможности, поэтому они все время цепляются за бесперспективные вещи.

– Я скажу дедушке…

Как только с моих губ слетело слово «дедушка», оба супруга, как по команде, вздохнули.

– Так он вас уже отругал.

Тетя кивнула.

– Хм…

Должно быть, он взял под полный контроль деньги универмага, поэтому они прискакали ко мне.

Я точно знал, что в следующем году президентом станет DJ, но совершенно не помнил, кто будет мэром Сеула.

– Так все дело в средствах на избирательную кампанию?

Стоило мне заговорить о деньгах, их глаза заблестели.

– Точно. Нам нужны только деньги, которые мы могли бы передать главе партии и высокопоставленным чиновникам. И, если удастся, занять место кандидата…

– Но ведь одного звонка от дедушки будет достаточно, чтобы такого никогда не произошло, разве нет?

– Я не дам этому случиться. Я сама позабочусь об этом.

Тетя щелкнула пальцами, как будто была полностью уверена в себе.

– Но сколько нужно денег? У меня ведь так много нет.

Вроде говорят, что сразу отвечает отказом только дурак?

Осталось еще больше полугода. Нужно позволить им заглотить крючок, таскать их какое-то время за собой, а в нужный момент выдернуть.

– Сколько у тебя есть?

Глаза дяди сверкнули.

– Как знать… Деньги сейчас в инвестициях, поэтому нужно проверить. Вы ведь сами знаете: цены на акции и облигации меняются каждый день. А еще нужно узнать, смогу ли я обналичить эти деньги до выборов.

В глазах дяди читалось некоторое разочарование, однако все еще теплилось ожидание.

– Тогда проверь. Я тоже постараюсь собрать необходимые средства.

Получится ли, став мэром Сеула, осуществить то, чего никак не может сделать один из нескольких сотен членов Национального собрания?

Чего хочет эта парочка?

Полной независимости дочерней компании под руководством тети?

Или же они планируют набрать политический вес, чтобы оказать давление на «Сунъян» и получить еще больше?

Любой вариант хорош. Ведь легче захватывать небольшие компании одну за другой, чем огромную группу компаний «Сунъян».

– Дядюшка, если станете мэром Сеула, дайте моему отцу большой участок общественной земли.

– Общественной земли?

– Да.

– Зачем? Хотите построить здание?

– Нет. Пусть он построит солидный кинотеатр.

Я с невинной улыбкой смотрел в их удивленные глаза.

– Кинотеатр?

– Да.

– Доджун, но разве небоскреб не лучше кинотеатра? Если расположение окажется удачным, даже просто ежемесячная арендная плата может превосходить доходы большинства компаний.

Как это в стиле тети.

Она уже говорит так, будто муж стал мэром Сеула, и лезет не в свое дело.

– Нет. Концепция будет немного не такой, как у обычных кинотеатров. Я думаю построить кое-что новое.

Вряд ли они знали, что такое мультиплекс[1].

В любом случае они ничего не поймут, так что я не видел смысла пускаться в подробные объяснения.

– Эх, как повезло Юнги с сыном. Сначала проспонсировал отца, чтобы он занимался, чем хочет, но этого оказалось мало, и теперь придумал новый бизнес, чтобы он мог развивать компанию… Как же я завидую.

– И правда. А наши трое детей только и знают, что деньгами родителей разбрасываться. Каждый день где-то развлекаются… Тц-тц.

Не очень-то мне хотелось слушать стенания этих двоих о том, как им не повезло с детьми.

– Тетя, хотите, я тихонько намекну дедушке?

– Что? Н-ни в коем случае!

Тетя подпрыгнула, а я, слегка ей улыбнувшись, продолжил:

– Я ведь должен знать наверняка, почему он против. Только тогда мне удастся убедить его передумать.

– Нет. Не надо.

Тетя снова подпрыгнула.

Похоже, причиной, по которой она пытается сделать дядю значимой политической фигурой, являлась подготовка фигур к тому моменту, когда придется встать на противоположную от дедушки сторону доски.

– Да-да, я понял. От дедушки держать в секрете. – Я поднял палец и поднес его к губам. – Дядя, посчитайте, сколько денег вы сможете послать правящей партии, а я проверю, какие средства смогу мобилизовать.

Дядя и тетя схватили каждый по моей руке и смотрели на меня такими взглядами, словно я был их спасителем.

Думаю, не случится ничего плохого, если я помогу им получить место мэра Сеула.

– Доджун, загляни ко мне на минутку.

– А, я поздновато, да? Вы же сейчас один, простите. Я буду приходить пораньше.

– Я не настолько старомодный отец, чтобы требовать от взрослого сына соблюдать комендантский час.

Давно я не видел отца таким суровым. Как бы тяжело ни было, последние десять лет он никогда не расставался с улыбкой. А может, просто особых сложностей не было? Он ведь добился успеха благодаря прекрасному сыну.

Думаю, мне следует выслушать, какой ерунды наговорила тетя. Но отец заговорил о том, о чем я и помыслить не мог.

– Сегодня днем ко мне приходил дядя Донги. А вечером тетя. Они говорили совершенно о разных вещах, но вывод напрашивается один и тот же.

– Один и тот же вывод?..

Отец слегка улыбнулся.

– Похоже, тебя больше интересует вывод, чем их разговоры?

– Процесс ведь нисколько не важен.

– Так и знал. Мой сынок не такой, как все. – Голос отца оставался все таким же мягким, а вот улыбка исчезла. – Выпьем? Думаю, пришло время поговорить открыто, что скажешь?

Прежде чем я успел ответить хоть что-то, он уже встал перед шкафом, полным разного алкоголя, и выбрал бутылку.

Отец налил немного в два стакана и протянул один мне.

– Поднимем тост?

Когда я взял стакан обеими руками, улыбка отца снова вернулась.

– За что будет тост?

– Даже не знаю. За кассовый успех «Титаника», который выйдет в следующем году?

Отец слегка покачал головой.

– Не обо мне, а о тебе.

– Обо мне? Но я не особо…

Я пожал плечами и посмотрел на отца. Он выглядел как-то иначе.

– Хм… Тогда скажу я, а ты выбери. Состояние стоимостью более трех триллионов вон, поглощение «Аджин Групп», главный инвестор Голливуда или же бесконечная привязанность председателя «Сунъян Групп». Что тебе больше всего нравится?

Хоть я и не пил, мое лицо уже успело покраснеть, а затем опять побледнеть.

О Сэхён. Ах ты, болтливый дядя!

Нет, или это я сглупил? Их дружба зародилась, когда они в юности полагались друг на друга на чужбине, и было бы странно, если бы за десять лет О Сэхён не рассказал лучшему другу секрет его сына.

– Сейчас у тебя такое же лицо, как было у меня, когда я услышал о тебе от Сэхёна, ха-ха. – Отец широко улыбнулся, как будто в этом не было ничего особенного, а затем немного отпил из своего стакана, а я все так и сидел с закрытым ртом. – Разве не странно? Ты определенно мой сын, но совсем на меня не похож. Я так горжусь своим художественным вкусом и эстетическим чутьем, а ты даже обычную поп-музыку не слушаешь. И наоборот, для меня подсчет денег – на редкость утомительное занятие, а ты родился с чудесным чутьем на инвестиции. Как мы можем быть настолько разными?

Я залпом опустошил стакан с выпивкой, который держал в руке. Мне казалось, я должен хоть чуть-чуть успокоить свое бешено колотящееся сердце, чтобы хоть что-то сказать.

– Все в порядке. Просто дыши глубже, не спеши. Или хочешь еще выпить? Ха-ха. – Отец с улыбкой наполнил мой стакан. – Поначалу я невероятно удивился, но, с другой стороны, даже горжусь. И не потому, что ты заработал много денег, а потому, что у тебя такой огромный талант.

– Простите, что не сказал раньше.

– А мне вот кажется, хорошо, что ты не сказал. Ученик средней школы крутит деньгами на сумму более двадцати миллиардов вон и ведет переговоры на свободном английском? Думаешь, я бы в это поверил? – Отец, изучая выражение моего лица, спокойно продолжил: – Как бы там ни было, хочу поаплодировать за такое прошлое. Честно говоря, это круто! Потрясающе. – Отец несколько раз хлопнул в ладоши. – А теперь давай поговорим о том, что будет дальше. Чего ты в конечном итоге хочешь достичь?

– Как сказать… У меня пока нет конкретных целей или планов. Я всецело поглощен рассмотрением того, что происходит прямо сейчас.

– Может, ты хочешь захватить «Сунъян Групп»?

Сказать правду? А затем попросить о помощи? На мгновение меня посетила такая мысль. Но пока еще рано.

Если знает один, то узнают и остальные – это лишь вопрос времени.

– Это всего лишь средство или инструмент для достижения моей мечты, а не сама цель.

– Вот как? Тогда о чем ты мечтаешь?

– Возможно, о первоклассной корпорации, способной превзойти «Сунъян Групп»? Чтобы этого достичь, потребуется создать компанию с нуля, а еще купить полезные филиалы «Сунъян Групп». Конечно, филиалы других крупных компаний тоже понадобятся. Я не могу ограничиваться одним только «Сунъяном».

– Купить?

– Да.

– Эй! «Сунъян Групп» – это что, твой личный магазин? Супермаркет на районе? Как ты их купишь?

– Я не хочу, чтобы вы, отец, или дедушка передали мне «Сунъян Групп» по наследству. Ведь придется выслушивать о том, как же мне повезло родиться в семье чеболя!

– Поэтому купишь? Лучшие филиалы «Сунъяна»?

– Ну если буду уверен, что они лучшие. Как бы там ни было, это пока только мечта.

Похоже, это прозвучало правдоподобно?

Не раскрылось ли мое истинное намерение превратить всех братьев и племянников отца в моих лакеев, которые бы боролись за место в очереди у моих ног?

Отец выглядел несколько удивленным, но, кажется, мои истинные планы не вышли наружу. Вдобавок я заметил на его озадаченном лице немного восхищения.

Отец, выпив остатки алкоголя из стакана, сказал:

– Если ты этого хочешь, видимо, я ничего не смогу для тебя сделать. Зря я так раздумывал, ха-ха.

– О чем раздумывали?

– О том, как бы хоть немного помочь тебе осуществить твою мечту. Думал даже, а не следует ли мне начать отстаивать свои законные права как одного из сыновей председателя.

Это еще что такое? Права сына?

Отец, встав с дивана, похлопал меня по плечу и улыбнулся.

– В любом случае спасибо. Я много думал о том, что делать, если в семье случится раскол. Должен ли я вступить в схватку с братьями, или мне следует начать переговоры, требуя пару филиалов, а также деньги или акции.

Погодите-ка? Это же новая карта, о которой я никогда не думал!

– Конфликтов, которые заставили бы меня краснеть, я не люблю, как ненавижу и переговоры, которые могут задеть мою гордость. Ну раз ты сказал, что тебе ничего не нужно… Время уже позднее. Пойду-ка я спать. И ты ложись.

Отец развернулся и направился на второй этаж.

– О-отец. Нельзя же так. Подождите. Давайте еще поговорим, а?

Я последовал хвостом за отцом на второй этаж, продолжая его звать.

Я никогда не делал этого с такой искренностью, как сегодня.

Когда я прибыл в дом дедушки, чтобы обсудить слияние двух автомобильных компаний, то обнаружил, что парковку занимают больше десятка черных седанов.

Это значит, что собрались все ключевые фигуры группы компаний.

Я ждал в гостиной, пока встреча в кабинете закончится.

О ее содержании я уже догадывался.

СМИ каждый день сообщали о необычном поведении обменных курсов и предупреждали об опасности практики торговых банков привлекать краткосрочный капитал в иностранной валюте и управлять средствами с помощью долгосрочных кредитов.

Однако также был и целый ряд заявлений правительства, которые полностью игнорировали эти предупреждения.

Они напирали на знаменитые «основы экономики» Кореи, ссылаясь на силу промышленной структуры страны и постоянное накопление торгового профицита.

Эта знаменитая риторика вице-премьера заставляла людей отвернуться от кризиса, который находился прямо у них под носом.

Однако для воинов галстука, которые ощущали кризис всей своей кожей, все было иначе. Они ясно почувствовали, что уже слишком поздно, и могли только отчаянно молиться, чтобы приближающийся тайфун оказался слабым.

И люди, что собрались сейчас в кабинете, не стали исключением.

– Нельзя тратить ни доллара, ни иены, ни марки из поступающей в группу компаний иностранной валюты. Первым делом мы должны разобраться с горячими деньгами[2], выплаты по которым наступят в ближайшее время.

– Похоже, банки не собираются выпускать доллары. Держат их у себя крепко.

– Из-за роста обменного курса чистая прибыль от экспорта в валюте хороша, но мы пока не спешим конвертировать ее в воны.

Один за другим спешно раздавались голоса директоров подразделений компании.

– Кто-нибудь связывался с вице-премьером? – осторожно спросил секретарь Ли Хакджэ, который сидел рядом с председателем Джином и внимательно наблюдал за ситуацией.

– А ты? Сам с ним не говорил?

– Он избегает моих звонков.

– Уверен, он прекрасно понимает, что твой звонок – это мой звонок. Этот мерзавец сейчас явно не хочет разговоров с деловыми людьми.

Председатель Джин еще сильнее сжал кулаки.

– Если собрать все оставшиеся деньги группы компаний, сколько наберется?

– Чуть больше четырехсот миллиардов, если до конца года мы выплатим все горячие деньги. Конечно, иностранный капитал окажется где-то на нуле.

– Мы потратили много средств на поглощение «Хандо Стил», и до сих пор туда требуются вложения.

Председатель Джин прикрикнул на директоров филиалов:

– Не платите то, что должны платить, и немедленно заберите то, что нужно забрать. А затем обменяйте все деньги на доллары.

Однако полученная реакция совсем его не обрадовала.

– Даже если платить выше рынка, это не сработает. Все вокруг только и делают, что плачут об отсутствии у них долларов.

Было очевидно, что кризис окажется непростым.

Даже крик председателя никого не испугал. А все потому, что ради выживания нужно было сделать невозможное и придумать другие меры.

– Скоро мы дойдем до точки сингулярности. Даже если обменный курс вырастет до двух или трех тысяч вон за доллар, есть вероятность, что мы не сможем купить валюту, потому что ее не хватает.

В кабинете повисла тишина. Никто не смел открыть рта. Нет, не мог.

Никто не ожидал, что цунами финансового кризиса, обрушившегося на Юго-Восточную Азию, захватит и Корею. Но никто еще не изобрел способа остановить цунами.

Тут заговорил Ли Хакджэ. Он понял, где находится спасательная шлюпка.

– Председатель, хочу сказать об «Аджин Групп».

– А что? У них на секретном складе лежат доллары?

– Нет. Цена покупки ведь составляет один и две десятых триллиона вон, верно?

Председатель Джин внезапно выпрямился в кресле и подался вперед.

– Точно! Деньги «Миракл», так? Наверняка они в хрустящих долларах!

– Да, мы можем получить доллары и отдать воны. А если денег не хватит, мы легко сможем покрыть недостаток с помощью банковских кредитов. Долларов нет, зато вон больше некуда.

Лица всех собравшихся в кабинете просияли. Доллары «Миракл» – это не просто спасательная лодка. Это настоящий порт, который защитит корабли от цунами.

– Кроме того, мы можем получить все доллары, которые есть у «Миракл», выпустив облигации «Сунъян Групп». Если заплатим проценты больше, чем годовая норма прибыли «Миракл Инвестмент», это станет возможным.

– Секретарь Ли, уверен, они тоже почувствуют кризис, в котором находится наша страна. Если обменный курс удвоится, валюта будет приносить вдвое больше прибыли, и разве будут они довольствоваться процентом по облигациям? – указал на реальную проблему директор филиала страхования жизни.

– Воны мы дадим исходя из обменного курса. Речь шла о процентах по облигациям на свободные доллары.

Тут же в кабинете стало шумно. Раз удалось найти хотя бы малейшую возможность, все обсуждали, как превратить ее в реальность.

В это время председатель Джин расхохотался.

– Ха-ха-ха! Всем прекратить. Эту проблему могу решить я.

Все взгляды обратились на председателя Джина.

– Я весьма близок с хозяином «Миракл Инвестмент». Хе-хе-хе.

Глава 6

Первый бой

Секретарь Ли Хакджэ, услышав смех председателя Джина, наклонил голову.

– Председатель, генеральный директор О Сэхён совсем не дурак. Он лучше, чем кто бы то ни было, знает ценность долларов, которые есть у его компании.

– Секретарь Ли, разве О Сэхён – владелец компании?

– Что?

– Я ведь сказал, что довольно близок с хозяином, верно? О Сэхён – всего лишь его представитель.

Представитель – это только агент владельца, конечно, владельцем является некто другой. А именно акционеры и инвесторы.

– Председатель, неужели?..

Никто не произнес этого вслух, но у всех в кабинете лица стали такими, будто они задавались вопросом, не председателю ли Джину принадлежит «Миракл».

– Что это за взгляды? Не поймите меня неправильно, это не мои деньги. Как бы мне удалось собрать столько долларов? Тем более вы не работаете как следует, так что мои карманы пусты! Разве нет?

Пока все колебались, смеяться им или нет, председатель Джин стукнул по столу.

– Ладно. Можете идти. И не забудьте о моих указаниях, строго следуйте им.

Секретарь Ли Хакджэ на мгновение встретился взглядом с председателем, но по легкому кивку понял, что указания касались и его тоже.

А еще он, выходя из кабинета последним, видел, что улыбка до сих пор не исчезла с лица председателя Джина.

Атмосфера ощущалась совсем другая.

Если у них была встреча по поводу кризиса, лица должны выглядеть застывшими, но все казались спокойными. Не потому ли, что «Сунъян Групп», номер один в деловом мире, обладает солидной финансовой подушкой?

Увидев, как последним вышел секретарь Ли Хакджэ, я вошел в кабинет.

– Ого, хозяин здесь? Ха-ха.

– Что?

Хозяин? Я?

Неужели на сегодняшнем экстренном совещании меня выдвинули преемником? Хоть я и понимал, что подобного никогда не произойдет, сердце заколотилось от бесполезной картинки, которую уже нарисовало воображение.

– Разве не мой внук владеет компанией «Миракл»? Но сегодня мы встречаемся не как дедушка с внуком. Считай это важным разговором между двумя хозяевами бизнеса.

– Что это вы вдруг? Даже страшно…

– Ты чего притворяешься? У тебя же все на лице написано. Что тебе до смерти интересно.

Это не мое лицо так выглядит, а твое, дедушка.

Переговоры – искусство напряжения и тревоги.

Интерес может испытывать лишь тот, за кем настолько большое преимущество, что для переговоров уже нет места.

Нет сомнений, что преимуществом не обладает никто из нас с дедушкой, а значит, у каждого есть скрытая карта. Свою карту я знаю, а вот дедушкину – нет.

Что же это? Валютный кризис приближается с каждой минутой, но почему он ведет себя так расслабленно?

– Но что за важный разговор? Вы хотите поговорить о соотношении в слиянии двух автомобильных компаний?

– А, еще ведь и это. Но этот вопрос оставим на потом. Есть кое-что поважнее.

Что-то поважнее? Неужели правда вопрос о наследовании «Сунъян Групп»?

Однако мои счастливые фантазии продлились недолго.

– Ты подготовил деньги на поглощение «Аджин Групп»?

– А что тут готовить? Всего-то нужно перевести их с зарубежного счета на внутренний.

– Конечно, в долларах, верно?

Я не упустил, как блеснули глаза дедушки, когда он произнес слово «доллары».

Вот оно что.

Заполучить доллары, чтобы подготовиться к валютному кризису.

Именно этот вопрос был самым важным для дедушки и всей группы компаний «Сунъян».

– Да, они лежат в американском банке. Конечно, это доллары.

– Я их тебе обменяю. Один и две десятых триллиона вон, верно?

– Да.

– Текущий обменный курс составляет около тысячи двухсот вон за доллар, так, посмотрим… Выходит ровно миллиард долларов!

– Да, все верно.

– Давай перенесем все деньги уже завтра.

– Не хочу.

– Что?

– Это слишком сложно. Зачем дергать деньги туда-сюда, если можно просто отправить их на банковский счет собрания кредиторов?

Дедушка, глядя на мою широкую улыбку, казалось, перестал дышать от досады.

– Неужели ты?..

– Да, у меня тоже есть глаза и уши. Доллар продолжает расти. В любом случае кредиторы поставят подписи под разрешительными документами только после того, как «Сунъян» поглотит «Аджин Моторс», и только затем нужно будет провести оплату. Для меня выгоднее заплатить как можно медленнее.

То, с каким удивлением старик уставился на меня, выглядело даже немного милым, но это было не в его характере. Он мгновенно успокоился и даже слегка улыбнулся.

– Верно. Иного от своего внука я и не ожидал. Что ж, теперь становится только интереснее. Хе-хе.

Когда ему нужно что-то быстро придумать, он выигрывает время улыбкой. Какой же хитрый старикан!

Затем последовало предложение:

– Куплю по тысяче пятьсот вон за доллар. Что скажешь?

– Добавьте еще немного.

– Вот же бандит. Ладно, тысяча шестьсот вон.

– Совершенно неприемлемо.

– Эй, парень. Твои доллары – это деньги от продажи фермы, которые ты хорошенько откормил и нарядил. Или ты уже забыл?

– Это была сделка. Я усердно учился все детство, набрал сто баллов по всем предметам, порадовал дедушку и получил в подарок ферму. Насколько я знаю, вы потратили пару десятков миллионов вон на эту покупку, так что, думаю, это вполне разумная плата за радость, которую вы испытали. Ведь для вас, дедушка, несколько десятков миллионов вон все равно что несколько десятков тысяч вон для обычного человека, не так ли?

– Ха! Экий пройдоха! И ты все это помнишь?

Дедушка помотал головой.

– Это ведь вы завели разговор о том, что произошло десять лет назад.

– Похоже, в этот раз ты меня переиграл… Ладно. Сколько мне заплатить? Скажи-ка ты сам.

– Вы пытаетесь купить доллары, которые сейчас становятся на вес золота, за воны, которые будут все равно что куски туалетной бумаги, поэтому баланс и не сходится. Положите на весы что-нибудь другое.

– Что? Туалетная бумага? – Лицо дедушки, с которого все это время не сходила легкая улыбка, совершенно переменилось. – Насколько сильно, по-твоему, подскочит обменный курс, что ты считаешь воны туалетной бумагой?

– Разве вы завели этот разговор не потому, что не можете получить доллары, поскольку их нигде нет? А если что-то нельзя купить за деньги, то эти деньги становятся туалетной бумагой, очевидно же? Не потому ли я так называю корейские воны, что они не могут выполнять функции денег?

Дедушка не смог расслабить лица и начал постукивать по столу.

Я немного перестарался? Стоило мне почувствовать беспокойство дедушки, как моя душа размякла. Может, все же следует в какой-то степени помочь ему долларами?

С-стоп… О чем я вообще думаю?

Нельзя упустить такой шанс, который вряд ли когда-то представится снова, из-за какой-то привязанности.

Я стиснул зубы.

В этот момент дедушка как раз тихо заговорил:

– Как ты узнал, что в нашей стране нет долларов?

– Из СМИ.

– Что? СМИ?

– Да, оттуда льются всевозможные сигналы об опасности. Все, кто их понимает, наверняка пытаются принять меры, но… Также понимают, что уже слишком поздно.

– СМИ любят провокации. И часто преувеличивают.

Он и сам чувствовал риск каждой клеточкой кожи, но говорил так, чтобы узнать, что у меня в голове.

– Дедушка, правда… Это что-то вроде сборника стихов.

– Сборник стихов?

– Да, новые сборники стихов выходят все время, но большинство людей их не читает. Однако многие поэты получают Нобелевскую премию по литературе.

Мне пришлось отвечать метафорами, да и пожилым людям нравятся подобные ответы.

– Верно. Правда обладает силой, но большинство людей не могут ее прочитать или отворачиваются от нее. – Дедушка закивал, а на его лицо вернулась улыбка. – Хорошо. Что же мне положить на весы, чтобы они пришли в равновесие?

Я не был дураком, чтобы отвечать первым. Ведь это «Сунъян Групп» сейчас в воде, а спасательный круг – в моих руках. Когда вода поднимется выше груди, дойдет до носа, когда дедушка ощутит достаточный страх, чтобы начать выбрасывать золотые слитки из карманов, я протяну ему спасательный круг.

– Я поставлю на стол переговоров вопрос о соотношении долей в слиянии. Давайте разберемся со всем за один раз?

– Соотношение долей?

Он наклонил голову, словно не понял сразу двух смыслов, которые были вложены в это словосочетание.

Я не стал ничего дополнительно объяснять. Уверен, он из тех, кто сразу поймет истинное значение.

– О-ого… Вы только посмотрите на него. Да в его душе все черным-черно!

В этот момент прозвище «Железная маска» нисколько не подходило дедушке. Я ясно видел, как по его лицу пробегают всевозможные эмоции, которые невозможно описать словами.

При слиянии нужно поднять долю контрольного пакета акций «Сунъян Групп», которые войдут в «Сунъян Моторс», а коэффициент сделать таким, как выгодно мне.

Он определенно понял обе эти вещи. Иначе не сказал бы, что у меня душа вся черная.

– А я вот не думаю, что моя душа черная, и считаю свое требование, которое можно вынести на стол переговоров, разумным!

– Хоть ты и говоришь мягко, как будто хлеб маслом намазываешь, но это не что иное, как жадность.

Суть, скрытая в моих словах, предстала передо мной, так что необходимость в дурацких оправданиях совсем отпала.

– Разве есть на свете человек, у которого нет жадности? Разве бизнес и торговля состоят не в том, чтобы успокаивать чужую жадность и удовлетворять свою?

– Ого!

– К тому же жадность в любом случае подвергнется порицанию, так что я лучше буду жадничать по-крупному.

Губы дедушки дрожали.

Какие же слова с них сорвутся?

– М-да, какой же ты славный ребенок, нет, славный внук. Хе-хе.

– Конечно. Я ведь до сих пор доставлял вам только радость, не так ли? Когда был ребенком, радовал учебой, а теперь, когда вырос, даже заготовил деньги, которые вам непременно понадобятся. Трудно найти внука вроде меня, – сказал я немного лукаво, чтобы разрядить обстановку, но дедушка, наоборот, перестал смеяться.

– Так-то оно так, но ты дал мне нечто большее.

– ?..

– С того момента, как «Сунъян» обзавелся филиалами, став группой компаний, не было никого, кто бы мог мне противостоять. Все только кланялись, пытаясь заполучить то, что принадлежит мне. Сколько бы я ни искал, не было никого, кто бы тщательно подготовился, а затем сжал кулаки и бросился на меня, чтобы что-то отнять.

Неужели?

Ему уже за семьдесят, а в нем вспыхнул былой задор?

Да еще и против собственного внука?

– Я могу проявить щедрость и поделиться тем, что имею, но вот отнять не позволю.

– Дедушка, неужели «нечто большее» – это… Нет ведь?

– Верно. Я планирую попытаться оживить почти угасшее пламя. Что ж, посмотрим. Кто из нас выиграет.

– Дедушка! Я ваш кровный внук!

– Так это же еще веселее, разве нет? Битва между дедом и его внуком. Сказал я эти слова, и вдруг стало немного неловко… Ну и что с того? Это же весело. Аха-ха-ха.

Не уверен, шутит он сейчас или говорит всерьез, но теперь он точно не станет ничего мне любезно отдавать. Хотя, конечно, я на это особенно и не надеялся.

– Что ж, хозяин с большим количеством долларов. Я первым сделаю тебе предложение.

– Да…

Я нацепил самое расстроенное выражение. Грусть на лице внука также станет смертельным оружием для дедушки.

– Процент слияния и долю дочерних компаний, которые я добавлю к «Сунъян Моторс», я определю сам, а ты просто примешь. Возможно, я дам тебе гораздо больше, чем ты сможешь получить, вступив со мной в бой. Я ведь твой дедушка, верно? А ни один дедушка не будет черств со своим внуком. Что скажешь?

Черт, нет ни одного оружия, которое бы оказалось смертельным для этого старика.

– Вы же не зря назвали меня славным внуком.

– Значит ли это, что ты примешь мое предложение?

– Славный внук не лишит дедушку радости.

По лицу дедушки расплылась улыбка.

– Верно. Тот, кто готов сдаться без боя, не может называться мужчиной. Отказаться от первого предложения вполне естественно.

– Будет и второе предложение?

– Есть-то оно есть, но это не предложение. Такое обычно называют угрозой. А после угрозы начинаешь жалеть, что не принял первое предложение.

Я тяжело сглотнул. Что же это будет за угроза?

Пока не существовало никакой угрозы, что подействовала бы на меня.

– Раз ты отклонил мое предложение, слияния «Сунъян Моторс» и «Аджин Моторс» не будет. Завтра утром президент Чо Дэхо проведет пресс-конференцию. Слияние отменяется, поскольку компания «Миракл», планирующая приобрести «Аджин Групп», выдвинула выходящие за рамки здравого смысла требования. Просим прощения у наших граждан за доставленные неудобства. Ну или что-то вроде этого?

Этот старикан еще не знал всей серьезности валютного кризиса.

Не только компании будут умолять меня, хватая за штанины. То же самое будет касаться и банков.

Он излишне верил в парадигму «слишком большой, чтобы рухнуть»? Или думает, что уж банки-то точно будут в безопасности?

А ведь можно было догадаться, что означает банкротство «Корё Секьюритиз», одного из финансовых учреждений.

Мое напряжение как рукой сняло.

– Как-то слабовато для угрозы.

Теперь настала моя очередь полюбоваться замешательством на лице дедушки.

– Слабовато? Даже если не удастся заполучить «Аджин Групп», тебе будет все равно?

Глубокая складка залегла между бровей дедушки.

Он не удивился и не пришел в замешательство. Наоборот, даже немного рассердился.

Такое у тебя лицо, когда твоя угроза не подействовала?

– Неужели ты так легкомысленно относился к поглощению «Аджин Групп»? И планировал тут же уйти, если что-то пойдет не так?

Вот оно что. Похоже, все выглядело так, будто я легко сдался.

Конечно, именно слово «сдаться» дедушка всегда ненавидел больше всего.

– Конечно, нет. Думаете, я не смогу захватить «Аджин Групп», если слияние объявят недействительным?

– Первое условие приобретения.

– Обстоятельства меняются. И сейчас как раз чрезвычайная ситуация.

– Есть и то, что остается неизменным.

– Что?

– Например, мое влияние. Если слияние сорвется, мне достаточно будет обзвонить собрание кредиторов, банки, Голубой дом и Национальное собрание, чтобы решение о приобретении посчитали недействительным. Тогда ты снова выйдешь на торги, верно? Но в таком случае председатель Чу из «Тэхён Групп» позвонит мне и предложит выпить.

Сколько дней осталось до официального заявления правительства о том, что вице-премьер обратился за помощью к МВФ[3]? Это точно должно случиться в конце ноября.

Увидев это объявление своими глазами, председатель великой группы компаний «Сунъян» совершенно точно поймет, что его влияние нисколько не работает.

– Дедушка.

– Что? Уже начал дрожать?

– Правительство вложило одиннадцать миллиардов долларов в валютный рынок, но курс все так же стремительно растет. Вы ведь видели статьи в Bloomberg? Валютные резервы, имеющиеся в нашей стране, составляют всего лишь два миллиарда долларов. Вице-премьер Кан Кёнсик по телевизору открыто просил дружественные страны одолжить нам деньги.

– Хочешь сказать, валютный кризис уменьшил мою силу?

– Нет. Не уменьшил. Уничтожил.

– Что?

Я еще никогда не видел дедушку таким удивленным.

– Грядут трудные времена, когда даже выжить будет непросто. Но сработают ли ваши телефонные звонки? Думаю, дедушка, вам следует более серьезно отнестись к нынешней чрезвычайной ситуации.

Он ничего не мог сказать.

Теперь настала моя очередь угрожать.

– Ну если ваше влияние сработает и мне придется участвовать в торгах повторно, я буду только весьма и весьма благодарен. Больше никто на них не придет, и «Миракл» окажется единственным участником. Вам не кажется, что кредиторы отвесят мне глубокий поклон, даже если я потрачу на приобретение восемьсот миллиардов вместо одного и двух десятых триллиона вон?

Дедушка по-прежнему сидел, крепко сжав губы, не в силах ничего сказать.

– Председатель Чу из группы компаний «Тэхён», должно быть, сейчас вздыхает с облегчением. Вложи он один и две десятых триллиона вон в «Аджин», и оказался бы без наличных и в весьма плачевной ситуации.

– Доджун.

– Дедушка, подождите немного. Позвольте мне напоследок сказать еще кое-что.

Дедушка кивнул.

– Где-то в глубине вашей души определенно таится надежда, что нынешняя чрезвычайная ситуация скоро придет в норму. Нет, возможно, это ваше желание, однако… Этого не произойдет. Если вы внимательно присмотритесь к фактам, то поймете, что нашей стране никак не избежать этого кризиса.

Тревожно, если то, что должно было рухнуть, не рухнуло.

Это чувство испытывал не только председатель Джин, но и все вокруг. Однако была и смутная вера, что экономика такого размера, как у Республики Корея, не может рухнуть так легко. Эта вера и подавляла тревогу.

Однако теперь лицо дедушки изменилось.

Он отбросил эту веру.

– Твоя уверенность непоколебима?

– Именно так. Случится что-то огромное. И всего через несколько дней.

– И это значит, что нашему «Сунъяну» непременно потребуется твой миллиард долларов?

– Валютные резервы нашей страны составляют всего два миллиарда долларов. А у меня на руках миллиард, половина этой суммы. Как только эти деньги окажутся в Корее, все банки и компании ринутся в офис «Миракл».

– И мне, чтобы с тобой встретиться, придется взять номерок и встать в очередь?

– Дедушка, вы под номером ноль. Вы ведь уже разговариваете здесь со мной?

Дедушка, быстро собравшись с мыслями, очень медленно проговорил:

– Нужно будет позвать Ли Хакджэ, хорошенько его отругать, а затем снова поговорить с внуком.

Я впервые увидел, как он сделал шаг назад.

Видя что-то подобное, я не мог избавиться от мысли, что он великолепен. Председателя чеболя, который способен прислушаться даже к своему юному внуку, редко встретишь.

Однако я не мог просто по-доброму позволить ему отступить:

– Дедушка, мне больше не весело.

– Что? Решил шутить над дедом только потому, что имеешь немного долларов?

– Я серьезно. Мне нужно приобрести «Аджин Групп» как можно скорее. Впереди у меня много дел. Нужно, размахивая долларами, подыскать компании, которые достойны оказаться у меня в корзине для шопинга, а затем договориться о ценах.

Второй раз на его лице возникло замешательство.

Почему-то во мне расцвело чувство гордости. Для меня этот человек, основатель «Сунъян Групп», был поразительной и легендарной фигурой, и победа над ним, пусть и мимолетная, дарила мне маленькую радость.

– С-сколько вообще у тебя долларов?

– Не могу показать вам весь свой кошелек, но этого хватит, чтобы положить в карман еще и «Усон Моторс».

– Т-ты сказал «Усон»? Это правда?

– Да, я объединю вместе две автомобильные компании: «Аджин» и «Усон». А если добавлю к ним еще и «Сунъян Моторс», разве не окажусь я в той же весовой категории, что и «Тэхён Моторс»? – Я отодвинул стул и встал. – Собрав их вместе, на вывеске я напишу «Сунъян Моторс». Это еще один подарок, который славный внук преподнесет своему дедушке.

Дедушка начал смотреть на меня взглядом, в котором пылало пламя.

– Буду ждать второго предложения. О том, сколько времени осталось, сможете узнать, проведя собрание. Прошу вас быстро принять решение, пока лист ожидания не начал увеличиваться.

– Слабовато для угрозы. – Эти слова удержали меня, когда я уже собирался выйти из кабинета. – Конец не наступил, пока все не закончилось. Это ведь ты мне сказал, верно? Похоже, это не полная чушь.

– Также говорят, что нужно понимать, когда следует отступить. Эти слова вы, дедушка, произнесли лично.

– Так это же полнейшая чушь, ха-ха.

Громкий смех дедушки вызвал у меня только смущенный вздох.

Как только внук вышел из кабинета, председатель Джин взялся за телефон.

– Хакджэ, немедленно возвращайся ко мне домой. Возьми с собой директоров из энергетики, страхования жизни, автомобилей, продуктов и строительства. Быстро!

Председатель Джин, положив трубку, не мог сидеть на месте и начал ходить по кабинету.

Кризис, о котором говорил внук.

Он и сам это чувствовал. Но не таких размеров и не такой глубины.

Временные трудности из-за истощения иностранной валюты не были чем-то особенным. В таких случаях правительство всегда решало проблему, занимая доллары у США, Европы и Японии или совершая валютные свопы.

Внук сказал, что на этот раз все иначе, крупные экономики не дадут денег в долг и не станут обменивать валюту. Если два миллиарда долларов – действительно вся иностранная валюта, что есть у Кореи, это все равно что иметь большие запасы еды, но совсем не иметь воды.

Смерть наступит не от голода, а от жажды.

Тук. Тук.

– Председатель.

Вместе со стуком в кабинет ворвались люди.

– Продукты и электроника! Оповестите все подразделения. Начиная с сегодняшнего дня, мы будем хранить экспортную выручку в долларах по мере ее поступления, а для оплаты по счетам брать кредиты. Дальше, строительство.

– Да, председатель.

– На торгах по зарубежным проектам предлагайте цену на десять процентов, нет, даже на двадцать ниже. Взамен требуйте авансовые или промежуточные платежи как можно скорее. Дальше, страхование жизни.

– А, да, председатель.

– Верните все деньги, вложенные в зарубежные финансовые продукты. Неважно, какими будут неустойки. Отмените все и получите доллары.

– П-председатель, потери будут слишком велики. Управленческий баланс…

– Заткни свой рот и все верни. А убытки можете переложить на клиентов.

Не то чтобы они не знали, почему председатель так поступает, но он заходил слишком далеко. Он сейчас очень походил на человека, который собирается получить все наличные и сбежать ночью прямо перед банкротством.

– Председатель, успокойтесь немного, а затем…

Стоило Ли Хакджэ осторожно сказать это, как председатель Джин замолчал и начал тяжело дышать.

– Мы уже проводим всевозможные приготовления. Валюта всех филиалов под строгим контролем.

Председатель Джин с силой махнул рукой.

– Всевозможных приготовлений недостаточно. Готовьтесь так, будто вам должно оторвать как минимум одну конечность. Вы меня поняли?

– Председатель, а вы уже поговорили с владельцем «Миракл»?

– С кем?

– С главой «Миракл», у которого есть миллиард долларов.

– Да.

Когда председатель Джин кивнул, лица всех в кабинете помрачнели.

Разговор точно не задался.

Им не кинут крепкую веревку в миллиард долларов.

– Он ответил отказом?

– Я… Даже двадцать пятого июня, когда началась война, я зарабатывал деньги и мне не было страшно, но сейчас… Сейчас я боюсь.

Странный ответ.

Интересно, что могло заставить так себя вести того, кто не пошевелится, даже когда грянет гром и молния?

– Парень с долларами еще хуже. Он и глазом передо мной не моргнул и даже угрожал мне. Впервые встречаю кого-то страшнее, чем я сам.

Ли Хакджэ, наблюдавший за председателем Джином ближе всех, не мог в это поверить. На свете есть кто-то еще страшнее, чем Джин Янчхоль?

– Дэхо.

– Да, председатель.

– Какова доля контрольного пакета акций, которой владеет «Сунъян Моторс»?

– Мы всегда сохраняем ее на уровне двенадцати процентов.

– Хакджэ, до какого максимального процента можно увеличить долю контрольного пакета акций в «Сунъян Моторс», чтобы не выйти за рамки защиты прав на управление?

Это был вопрос, которого президент Чо Дэхо никак не мог ожидать, но ответ тут же сорвался с губ секретаря Ли Хакджэ:

– Можно поднять до семнадцати процентов. Все, что выходит за рамки этого, повлияет на акции «Сунъян Лайф Иншуранс», поэтому придется скорректировать структуру акций всей группы компаний.

– На это нет времени. Просто приготовься и, как только я подам сигнал, перемести акции.

– Да, председатель.

Ни один человек понятия не имел, что происходит. Однако они ясно ощущали, что над группой компаний «Сунъян», казавшейся неприступной крепостью, нависли темные тучи, а на стенах начали появляться трещины.

Им Чханёль, назначенный девятнадцатого ноября тысяча девятьсот девяносто седьмого года вице-премьером, а также министром финансов и экономики, выразил твердое намерение «разрешить текущий кризис, не обращаясь в МВФ».

Однако через два дня, в десять часов ночи двадцать первого ноября…

Была проведена экстренная пресс-конференция, на которой объявили о заявке в МВФ на пакет помощи, который включал улучшение платежного баланса, стабилизацию стоимости валюты, либерализацию торговли, открытие рынка капитала и повышение прозрачности в корпоративном управлении, а на следующий день президент Ким Ёнсам выступил со специальным заявлением для общественности, в котором объяснил необходимость заявки на получение материальной помощи.

Это стало началом финансового кризиса.

Кредитный рейтинг Кореи упал, а комплексный фондовый индекс обвалился ниже отметки четыреста. Девяти торговым банкам приказали приостановить деятельность, а «Халла Групп» обанкротилась.

И тогда…

На офис «Миракл Инвестмент» и мобильный телефон О Сэхёна обрушился целый шквал.

– А, господин глава! Мы можем выплатить вам деньги за приобретение только после завершения слияния, не так ли? Взгляните внимательней в договор. Крайний срок переговоров – февраль следующего года. Осталось еще много времени. И почему мы должны платить в долларах? Мы дадим вам один и две десятых триллиона вон в валюте короля Седжона Великого[4], так и знайте!

О Сэхён нервно повесил трубку.

– Это из банка «Чэиль»?

– Верно. Такой шум поднялся. Они ноют по двенадцать раз на дню.

– А должны ныть вместе с исключительным предложением, тогда было бы, о чем подумать.

– И то верно. А ведь это сам глава, а не ребенок какой-нибудь. Эх!

О Сэхён покачал головой, как будто говоря, как глава банка жалок.

– А у тебя как все идет? Председатель Джин все еще занят расчетами?

– Да. Похоже, он не собирается рассчитываться со мной как попало, хоть я и его внук. Как же он страшен.

– Как бы он иначе стал чеболем? Ты сам-то только хуже, но никак не лучше него. Только и думаешь, как бы побольше забрать у дедушки… – О Сэхён подошел ко мне с заговорщической улыбкой. – Слушай, Доджун, а если обменный курс вырастет еще больше и достигнет отметки две тысячи вон?

– Могу только спасибо сказать. Ведь три триллиона вон превратятся в пять, не так ли?

– Вот и я говорю. У тебя активов на пять триллионов вон. И это в двадцать лет. Что ты чувствуешь? – Передернув плечами, он толкнул меня в плечо.

– Не дразните меня. Я и сам схожу с ума, потому что хочу с этими деньгами уехать в Европу и играть там в благородного лорда.

– Так ты можешь это сделать.

– Дядя, как думаете, кем быть лучше – богатым европейским лордом, у которого только денег много, или председателем чеболя, контролирующим страну?

О Сэхён облизнулся, а затем отошел назад и сел.

– Эх, какой же ты скучный.

– Подождите еще совсем чуть-чуть. Я стану председателем корейского чеболя, а вам позволю наслаждаться пенсией, словно вы европейский лорд.

Вся страна погрязла в трауре из-за финансового кризиса, а мы вдвоем весело фантазировали и смеялись.

Секретарь Ли Хакджэ открыл дверь, и в кабинет председателя кто-то вошел. Председатель Джин, сидевший на диване для общения с посетителями, собирался было встать, но тут же сел обратно.

– Премьер-министр прислал мальчика на побегушках? Как он вырос.

Услышав недовольные слова председателя Джина, мальчик на побегушках, который медленно вошел в кабинет, тут же подбежал, встал с ним рядом и поклонился.

– Вы все не так поняли, председатель. Ситуация серьезная, и за премьер-министром наблюдает множество глаз, поэтому у него не было выбора. Он попросил меня передать его извинения.

– Ладно, я понял. Садись быстрее.

Помощник министра Ким Сонсу сел на диван, опустив голову.

– Ты ведь знаешь причину, по которой я просил премьера о встрече?

– Конечно, председатель.

– Я слышал, что МВФ согласовали поддержку в размере пятидесяти пяти с половиной миллиардов долларов. И этот, то ли Камдю, то ли Камгун[5], дал вчера обещание, верно?

Вместо ответа помощник министра Ким Сонсу только заморгал.

– Ты… Не знаешь, что ли?

– Председатель, дело не в этом, п-просто… Откуда вы узнали? Это случилось вчера, нет, сегодня ранним утром…

– Не спрашивай, кто служит мне глазами и ушами, а просто отвечай. Я прав?

– Да, это так.

– Сколько составит первый транш?

– Пять и шесть десятых миллиарда долларов. Мы решили тут же влить деньги в экономику.

– Не знаю, куда пойдут эти деньги, но «Сунъян Групп» нужно получить полтора миллиарда долларов. Справитесь?

Помощник министра Ким Сонсу, на чьем лице отразилось, в каком затруднении он находится, вежливо положил руки на колени.

– Председатель, это немного… Первым делом мы решили передать эти деньги коммерческим банкам. Желающие снять деньги несут свои аккредитивы и выстраиваются в длинные очереди. Чтобы предотвратить дальнейшие банкротства, мы должны сначала обеспечить деньгами их.

– Собираетесь первым делом спасти крошечный бизнес?

– Да.

– Уходи.

– П-председатель.

Помощник министра Ким, сидя на самом краешке дивана, обливался холодным потом.

– За дурака меня держишь? До выборов осталось всего ничего, верно? Вы подумали, что стоит сказать о своей поддержке чеболей, как число голосов тут же обрушится вниз, и поэтому решили первым делом объявить, что поможете малому и среднему бизнесу. Думали, я не догадаюсь о ваших планах?

– Н-нет.

– Вот зря я с вами церемонился… Когда вам не хватает денег на избирательную кампанию, вы бежите опустошать мои карманы, а когда мне что-то нужно, набиваете чужие? Кто вообще так ведет расчеты?

Председатель Джин попал в яблочко, и помощник министра Ким Сонсу снова лишился дара речи.

– Помощник Ким, а когда будет второе вливание? – спасая из трудной ситуации Ким Сонсу, спросил Ли Хакджэ, который до этого только молча наблюдал.

– В конце декабря. Сразу после Рождества.

– А сумма?

– Два миллиарда долларов.

Председатель Джин громко хлопнул по подлокотникам дивана.

– Тогда дайте хотя бы это. Договорились?

Председатель Джин поднялся, как будто их разговор окончен.

– Председатель.

– Что? У тебя еще что-то осталось?

– Как я могу вам обещать?

– Тогда зачем ты пришел? Я думал, ты получил достаточно полномочий от премьер-министра, поэтому вообще с тобой заговорил. Если со мной сейчас общался человек, у которого нет никаких прав, просто знай, что твоя карьера госслужащего окончена. Подумай хорошенько, прежде чем открыть рот.

Вот он, момент, когда государственный служащий чувствует, что его гордость максимально задета.

Человек без полномочий.

В организации, где людей делят в зависимости от их полномочий, отсутствие оных означает, что этот человек ничего собой не представляет, и с ним нет смысла иметь дело.

– Председатель, я не могу вам этого пообещать. И премьер-министр тоже… Нет, даже сам президент не даст подобного обещания. Разве это не станет возможным только в том случае, если на президентских выборах победит правящая партия и передаст бразды правления дальше? Если же их получит оппозиция, это будут просто пустые слова.

– Так победите! Я ведь дал вам деньги, чтобы вы победили на выборах. Почему вы не можете выиграть после стольких вложений? Даже если просто ткну пальцем с закрытыми глазами, в половине случаев я попаду в номера один, так почему вы не можете победить?

Предвыборная борьба не что иное, как гонка нос к носу. Никто не мог предсказать, кто выиграет, а кто проиграет, и такая ситуация будет продолжаться и дальше.

Помощник министра Ким Сонсу, который не мог ответить и не знал, куда ему себя деть, перевел взгляд на секретаря Ли Хакджэ, молча прося его о помощи.

Когда тот слегка кивнул, помощник министра набрался смелости и проговорил:

– Да, председатель. Мы обязательно выиграем и отплатим за вашу доброту.

– Хватит подлизываться, уходи. Позаботься, чтобы два миллиарда долларов оказались у меня в кармане.

Когда помощник министра Ким Сонсу, продолжая кланяться, тихо удалился, председатель Джин первым делом вздохнул.

– Судя по тому, как осторожничает премьер-министр, игре конец.

– Отчет отдела разведки говорит, что они идут близко друг к другу, но оппозиция немного опережает.

– А что с занозой в заднице? Ты с ним встретился?

– Да.

– И что?

– Все упрямится, не желая уходить в отставку.

– Щедро сыпет соль на раны. Разве он не знает, что ничего не выйдет, даже если он украдет голоса номера один, став номером три? Это же не значит, что у него будет другая возможность. Ну разве он не дурак?

– Никто не остается в здравом уме, ввязавшись в избирательную кампанию. Когда они видят своих сторонников, только сильнее уверяются в том, что удастся стать президентом.

Мужчины обменялись взглядами, в которых отражалось, насколько жалким они считают такое поведение.

– Кстати, мог бы немного позаботиться об этом помощнике министра Киме.

– Я и без того положил коробку в багажник его машины.

– Правильно сделал. Он ездит туда-обратно, и все его ругают, должно же хоть что-то поднимать ему настроение.

Когда атмосфера в кабинете председателя немного успокоилась, Ли Хакджэ осторожно заговорил:

– Председатель, не могли бы вы сказать, кто владелец «Миракл»? Я готов встретиться с ним и попросить о сотрудничестве.

– Не нужно. С ним я сам разберусь, а ты посети лагерь оппозиции. Раздай им несколько бутылок с витаминными напитками и скажи пару слов. Например, если они дадут нам два миллиарда долларов, Федерация корейской промышленности будет активно сотрудничать со следующим правительством.

Ли Хакджэ один раз поклонился и вышел из кабинета председателя.

Джин Янчхоль, оставшись один в своем кабинете, взял со стола лист бумаги.

– Семнадцать и семь десятых процента, значит…

Максимальная доля, которую можно вложить в «Сунъян Моторс».

Влияние в размере семнадцати и семи десятых процента, да еще и не просто за один миллиард долларов, а лишь за возможность обменять воны на такую сумму валюты.

Конечно, внук сказал, что после слияния вернет все в состав «Сунъян Групп», но председатель уже знал, что это невозможно. Парень, скорее, из тех, кто полученное распихивает по карманам, а не возвращает обратно.

Ему не было жалко. Если разделить акции поровну между всеми пятью детьми, можно отдать и двадцать процентов. Просто придется перескочить через сына и отдать их напрямую внуку, который уж очень способный.

Однако председатель Джин не мог избавиться от беспокойства, которое тяжелым грузом лежало у него на душе.

Когда он смотрел на внука, ему нередко казалось, что смотрит в зеркало.

Как только он что-то получал, то ни за что никому не позволял отнять это у него, а еще он знал радость, которую испытываешь, когда сам что-то отнимаешь у другого.

Ясно, что семнадцать и семь десятых процента – это не конец, а только начало.

Если внук, в характере которого ставить расчеты выше кровного родства, нацелился на «Сунъян Групп», оставшиеся дети и внуки, скорее всего, будут изгнаны и станут настоящими бедняками.

Конечно, такой внук сделает «Сунъян Групп» еще более огромным и великолепным замком, но он ни за что не поделится правом войти в этот замок.

Председатель Джин покачал головой.

– Но если посмотреть, как он заботится о своем отце, он умеет и глубоко привязываться.

Он достаточно глубоко думает, чтобы, несмотря на юный возраст, воплотить мечту своего отца в реальность.

Нужно сбросить с себя тревоги.

В текущей ситуации первым делом следует беспокоиться о группе, а не о детях, не так ли?

Ему хотелось утешить себя тем, что, даже если компанию у него отнимут, грабителем окажется не кто иной, как его внук.

– Вот, это наиболее крепкие ребята. Если им удастся преодолеть этот кризис, больше проблем не будет.

Я взял список, который передал мне О Сэхён, и посмотрел на имена.

– Если смотреть на них только с точки зрения бухучета, у кого самый лучший потенциал?

– Конечно, тот, кто на самом верху списка. У них хорошие технологии, поэтому рентабельность высокая. Ты ведь не собираешься поглощать только за счет размера?

– Конечно, нет.

Самым первым в списке значилась «Тэа Констракшен».

Пятое место в рейтинге строительных компаний.

Я бы хотел купить «Тэхён Констракшен», но почти сразу отказался от этой идеи, поскольку эта компания занимает второе место в деловых кругах и сможет выдержать финансовый кризис с помощью реструктуризации.

– Автомобили и строительство… Хорошее сочетание, хе-хе.

– Разве первым шагом на пути к становлению крупной компанией является не строительство?

– Но, думаешь, «Тэа Констракшен» рухнет? У них есть некоторые собственные резервы, а еще они получают много заказов из-за границы.

– Дядя, вы все еще мне не верите? Говорю же, единственные в нашей стране, кто может справиться с этим кризисом самостоятельно, – это «Сунъян» и «Тэхён». Остальные не больше, чем огоньки свечи перед ветром.

– Даже в таком случае «Тэа Констракшен» сможет выжить, получив всего лишь небольшую поддержку от правительства!

Я не стал опровергать возражения О Сэхёна.

У меня не было причин пускать слюни на компанию, если она хотя бы не настолько крепка, как эта. И не было никакой необходимости изо всех сил показывать свою жадность.

После кризиса девяносто седьмого года в Республике Корея настанет эпоха закона джунглей. До сих пор мы жили в мире, где хищники, которым было трудно спрятаться на лугу, сосуществовали с травоядными. Но с этого момента мы будем жить в джунглях, где немногочисленные хищники беспощадно покажут зубы и громко заревут.

Теперь, когда я решил стать королем этого места, мне остается лишь действовать без сучка без задоринки.

– Давайте посмотрим.

Сказав только это, я встал.

Нужно закончить с дедушкой вопрос о поглощении.

Я вышел из офиса в Ёыйдо и сел в машину.

– Помощник Ким, едемте в дом председателя.

– Да.

Помощник менеджера Ким Юнсок набрал скорость. Из-за роста цен на бензин количество транспорта значительно снизилось, и водить машину стало более комфортно.

– Юный господин, судя по тому, что я выяснил к текущему моменту, а также по информации, собранной руководителем Син Сокхо, слежку к вам приставили из «Хансон Ильбо».

– Той самой «Хансон Ильбо», с которой мы скоро должны породниться?

– Да.

– Вы уверены?

Результат оказался абсурдным. Я думал только о внутренних врагах, но уже и снаружи появился кто-то, кто пускает слюни.

– Честно говоря, я узнал об этом чуть раньше, но сообщил вам с опозданием, так как был осторожен, ведь скоро эти люди могут стать родственниками председателя.

– Вот как?

– Кроме того, председатель тоже уже знает. Отдел разведки и служба безопасности сообщили ему обо всем, но он только приказал сделать вид, что они ничего не знают. Поэтому и мы тоже укрепились в своей уверенности.

Он уже все знает, но делает вид, что в неведении!

Что он задумал?

Неужели он думает, что «Хансон Ильбо» настолько безобидны, что ему не нужно о них волноваться, сколько бы они ни брыкались? Или он проявил осторожность, потому что скоро породнится с ними?

Нужно учиться на каждом из подобных крошечных решений, которые принимает дедушка.

Собрать мелочи, оценить, а затем использовать – это и есть тактика и стратегия.

В тот момент, когда я подумал, как бы намекнуть дедушке об этом, машина подъехала к особняку.

Прежде чем выйти из машины, я достал корпоративную карту «Хансон Ильбо».

– Устройте с помощью этого корпоративный ужин для всех сотрудников департамента стратегии. О деньгах не беспокойтесь и оторвитесь хорошенько.

Очень приятно быть добрым за чужой счет.

– Что скажешь? Этого должно хватить.

Я смотрел на числа, написанные убористым почерком на листе бумаги. Суммарная доля от контрольного пакета акций «Сунъян Групп».

Семнадцать и семь десятых процента.

Акции «Сунъян Групп» и восемь компаний «Аджин Групп» объединяются в одну. И эта объединенная компания принадлежит мне.

Я не стал спрашивать, почему именно семнадцать и семь десятых процента, каковы причины и обоснование этого числа. Я должен был задать только один вопрос:

– Дедушка, это размер сделки? Или наследство?

Его брови дернулись, но он тут же рассмеялся.

– Вот же негодник! У твоей жадности вообще есть предел? Ха-ха-ха.

Когда дедушка, какое-то время громко похохотав, перестал смеяться, я наконец услышал ответ. Тот, который хотел услышать.

– Сделка. Наследство? С чего от меня что-то наследовать? Я дам наследство только своим детям. А ты получишь его от своих родителей.

– Мой отец не чеболь, как дедушка, так что ожидать особо нечего…

– Вот настолько тебе повезло. Аха-ха-ха.

Возможно, это значило, что и с отцом он немного поделится.

За это тоже спасибо.

– Это мое второе, но последнее предложение. Быстро ставь печать и давай мне миллиард долларов.

Я взглянул в сверкающие глаза дедушки и подумал, что он, кажется, действительно спешил. Так что я отказался от мысли снова начинать переговоры, где каждый бы тянул и толкал в свою сторону.

Если я скажу здесь еще что-то, это его ранит. В большом озере даже маленький камешек вызывает рябь. Даже крепкая привязанность подобна тонкому льду, который может треснуть от одного-единственного разочарования. Я не должен совершать ошибок, которые могли бы расколоть этот лед.

– Да, мы подготовим один миллиард долларов по курсу тысяча шестьсот вон, – послушно ответил я, и он весьма удивился.

– Что вас так удивило? Я всегда был на вашей стороне, дедушка. Вы пошли на такую уступку, так что и я не стану больше жадничать.

Я ожидал увидеть на лице дедушки радость, но вместо этого оно стало коварным.

– Что ты еще задумал? Я выгляжу настолько слабым, будто могу поддаться на твои сладкие речи?

Чего-чего, а догадливости старику точно не занимать.

Глава 7

Корзина для шопинга

– Переговоры уже завершены. Сегодня восьмое число, и обменный курс составляет тысяча триста сорок две воны за доллар. А вы купили у меня их за тысячу шестьсот. Разве могут у меня быть какие-то скрытые намерения?

– Курс вполне может перевалить за две тысячи вон. К тому времени, как твой миллиард долларов попадет в мои руки, ты можешь потерять много денег.

– Думаете, курс правда вырастет до двух тысяч?

Нужно проверить, насколько хорошо способен давать прогнозы Институт экономических исследований «Сунъян Групп». Правдивы ли слухи о том, что здесь собрались самые умные люди?

– Вероятность, что курс поднимется до двух тысяч двухсот вон, более девяноста процентов. Это прогноз докторов наук в Институте. Их прогнозы не всегда сбываются, но иногда они бывают правы.

Дедушка украдкой взглянул на меня, чтобы оценить реакцию.

– А что? Подумал о том, что сумма вырастет до двух тысяч вон, и стало жалко?

– Я ведь тоже вам уже говорил, что курс перевалит за две тысячи вон. Но мне совершенно не жаль. Я ведь ваш внук? Я не настолько мелочен, чтобы только и думать, как бы принести дедушке убытки.

– Знаю, что ты не мелочен. Но ты бы не стал оставаться в убытке. Что? Какое-то дополнительное условие?

Если разыгрывать невинность перед сообразительным человеком, это только пробудит в нем ненужную осторожность. Раз уж мы об этом заговорили, нужно все выложить.

– Я бы хотел попросить о двух услугах.

– Так и знал. Хорошо. Говори. Посмотрим, будет ли этого достаточно только для того, чтобы компенсировать твои потери, или же ты нацелился на еще большую выгоду.

Я разложил приготовленную заранее карту перед любопытствующим дедушкой.

– Это же карта Сеула?

– Да. Взгляните на области, которые я обвел красным.

Дедушка, внимательно осмотрев больше десятка отмеченных мест, поднял голову.

– И что здесь?

– Общественная земля, которая принадлежит городу Сеулу.

– Общественная земля?

– Да, и я бы хотел купить ее подешевле.

– Хм… Просишь меня надавить на мэра Сеула?

– Нет. До конца его срока осталось всего шесть месяцев. Нам нужно попросить, точнее, потребовать это у следующего мэра.

При слове «потребовать» глаза дедушки сверкнули.

– Ты случайно не мужа тети имеешь в виду?

– Именно.

– Нет.

Он отодвинул карту, как будто больше ничего не хотел слышать.

– Я буду финансировать выборы дяди. Когда он станет мэром Сеула, то продаст мне общественную землю, а вам, дедушка, останется только надавить на депутата района, где находится земля, чтобы он дал согласие на продажу. А может быть, даже давить ни на кого не придется, – продолжил я, сделав вид, что не услышал твердого отказа дедушки.

– Но разве я не сказал «нет»?

– Оправдание для этого хорошее. Если город Сеул продаст всю землю для некоммерческого использования, чтобы собрать средства в ситуации национального экономического кризиса, общественное мнение не будет против.

– Ха! Вот же парень!

– Можете сказать, почему вы так этого не хотите?

– Он из семьи Чхве, а не из семьи Джин. Разве это не достаточная причина, чтобы быть против?

Как и ожидалось, только мужская линия крови имеет значение. Кровь дочери уже не принадлежит семье.

Я сморозил глупость, сделав вид, что не понял:

– Мэр Сеула не может как-то повлиять на «Сунъян Групп».

– Зять Чхве ударился в политику, потому что это пришло в голову его жене. А он всего лишь ее марионетка.

Джин Союн намеревалась скрыть свой недостаток рождения дочерью при помощи политической власти.

Среди корейских политиков очень мало тех, кто выступал против председателя Джина.

Не нужно даже глядеть в микроскоп или через увеличительное стекло, чтобы увидеть, сколько у «Сунъян Групп» обходных путей и ухищрений. Однако все закрывают на это глаза и делают вид, что ничего не видят. А если кто-то об этом и упоминает, информацию тут же закапывают обратно.

Если влиятельный политик через громкоговоритель начнет болтать лишнее, совершенно очевидно, что это принесет целый ряд проблем.

Тетя прекрасно знала, что эту власть можно использовать, чтобы потребовать такую же долю в «Сунъян Групп», как и у сыновей, даже оставаясь дочерью, или получить еще больше их.

– Дедушка.

– Перестань!

– Почему вы не думаете о том, чтобы сделать дядю марионеткой «Сунъян Групп?»

– Что?

– К тому моменту, как сядет в кресло мэра Сеула, он покроется всевозможной грязью и пылью. Если все у вас в руках, разве он не будет вашей марионеткой?

– Эта грязь и пыль идет из «Сунъяна». Если все это взорвать, «Сунъян» тоже пострадает.

– Этой грязью и пылью покрою его я. И буду так крепко держать дядю за ошейник, что вам, дедушка, совсем не придется волноваться.

– Вы только взгляните на него! Деньги плачу я, а выделываться будет он? Вот же негодник! Ха!

Дедушка фыркнул, словно услышал нечто абсурдное.

– Нет. Деньги заплачу тоже я. Дедушка, вы сможете использовать его, когда это будет нужно.

– Чего? И деньги ты заплатишь? Тогда просто протолкни его. Тебе ведь даже мое разрешение не нужно?

– Один ваш звонок лидеру правящей партии, и дядя не сможет даже выставить свою кандидатуру. Разве нет?

Дедушка начал смотреть мне в глаза, не говоря ни слова.

– Ровно два раза, только на восемь лет позвольте ему притвориться хозяином мэрии Сеула. Я смогу получить все, что мне нужно, за этот период.

Я даже слышал, как крутятся шестеренки у него в мозгу. Затем дедушка наконец сказал:

– А вторая просьба?

– Вы даете разрешение?

– Пока нет. Сначала скажи вторую просьбу.

– Не допустите, чтобы «Тэа Констракшен» получила государственную субсидию.

– Что? «Тэа Констракшен»?

Название, сорвавшееся с моих губ совершенно неожиданно, заставило дедушку округлить глаза.

– Получив общественную землю, я не собираюсь оставлять ее под парковку. Нужно будет что-то построить. А для этого мне понадобится всего одна маленькая строительная компания, не так ли?

– Маленькая? «Тэа» входит в пятерку лучших строительных компаний. Ты что, считаешь ее крошечной конторкой?

– Дедушка, я хозяин «Аджин Групп» и «Сунъян Моторс». По сравнению с ними «Тэа» – просто малютка.

Вдруг по лицу дедушки расплылась улыбка. Он дает разрешение?

– Парень, да ты серьезен.

– Что?

– Я про твои слова, что ты хочешь воздвигнуть собственную компанию. Ты не умоляешь меня отщипнуть кусочек от «Сунъян Констракшен», а думаешь о том, чтобы поглотить «Тэа»…

– А если я попрошу, вы отщипнете?

Когда я сказал эти слова с улыбкой, будто в шутку, выражение лица дедушки снова странно изменилось.

– Может, и да… А может, и нет… Ну в любом случае теперь это не имеет смысла. Раз ты собрался поглотить «Тэа».

Нет. Не нужно обманываться. Он просто пытался меня подзадорить.

Я повторил эти слова про себя несколько раз, но все же мне было немного обидно от мысли, что такое могло бы оказаться возможным.

– «Тэа Констракшен», значит…

– Да, ни один бизнес не сможет избежать нынешнего валютного кризиса. Наверняка и «Тэа Констракшен» тоже жаждет долларов и в случае прекращения государственной поддержки обанкротится. Тогда я ее подберу.

– «Тэа»… Это хорошая компания. Пара вливаний, и она будет в полном порядке.

– Именно так. Это компания, которую директор О Сэхён и другие сотрудники выбрали после нескольких дней вдумчивого изучения.

– Выходит, «Тэа» и зять Чхве на месте мэра Сеула – один комплект.

– Да, если я дам кровь, а дядя послужит удобрением, компания расцветет полным цветом.

– А раз нет никакой связи между выборами зятя Чхве и «Сунъяном», то и проблем не будет?

– Именно так.

Дедушка начал постукивать пальцами по столу. Такая привычка у него была, когда он глубоко задумывался.

Я тоже замолчал и тихо ждал.

– А после того, как «Тэа Констракшен» расцветет…

– Конечно, получит имя «Сунъян».

– Весьма приятно это слышать. Ты единственный в этой семье, кроме меня, кто увеличивает число дочерних компаний «Сунъян», ха-ха.

У меня появилось плохое предчувствие. Этот смех не походил на радостный.

– Я подумаю об обеих просьбах. Как бы там ни было, наш контракт заключен, верно?

– Да.

– Тогда возвращайся к себе и поторопись. Даже руководители филиалов взволнованы. И смогут хоть чуть-чуть успокоиться, только если один миллиард долларов окажется у нас как можно скорее.

– Да, так и сделаю.

Я не стал ничего добавлять и ушел. На всякий случай мне нужно встретиться с тетей и твердо все сообщить.

Как только внук вышел из кабинета, председатель Джин вскочил со стула. И начал ходить по кабинету, пытаясь успокоить потрясение, которое все это время сдерживал.

Мэр Сеула, который помогает стране преодолеть экономический кризис, получая дополнительные средства через продажу общественной земли. Оправдание хорошее.

Внук хочет создать этого мэра своими руками, а затем, заполучив землю, поглотить строительную компанию, с помощью которой сможет превратить ее в гору денег.

Картинка слишком хороша.

И, чтобы завершить эту прекрасную картину, внук готов даже пожертвовать парой сотен миллиардов вон, хотя точно знает, что обменный курс будет стремительно расти.

Разве это не означает его уверенность в том, что он сможет извлечь прибыль больше этой суммы?

Как только председатель услышал объяснение внука, ему тут же пришлось заставить себя подавить желание согласиться. Потому что нельзя так просто делиться своей силой.

А еще он снова почувствовал страх.

За своим милым, красивым лицом этот парень скрывал сущность самого злобного, свирепого зверя.

Нельзя позволить себя обмануть сладким речам о том, что «Аджин Групп» и «Тэа Констракшен» получат имя «Сунъян». Этот парень точно заберет «Сунъян Моторс» и «Сунъян Констракшен».

Внук, который пытался отобрать у дедушки его компании, вызывал гораздо больше похвалы и симпатии, чем дети, которые пытались их получить.

Однако Джин Янчхоль также ничего не мог поделать с охватившими его страхом и тревогой.

– Что? Ты сказал?

– Да.

– Доджун! Я же несколько раз повторила, что нельзя этого делать! Если отец узнает, начнет вставлять палки в колеса. Он ни за что не даст своего разрешения. Катастрофа. Теперь нам всем конец.

Тетя подняла шум с таким лицом, будто правда собиралась умереть, а на лице дяди застыл шок.

– Тетя, успокойтесь. Говорю же, все нормально.

– Да что же нормально?!

– Дорогая, успокойся. Давай выслушаем Доджуна. Наверняка он рассказал, потому что у него есть план. Разве нет?

Он всегда только подыгрывал своей жене, поэтому собственных мыслей ему недоставало. И на лице его отражалось лишь предвкушение того, как он станет мэром Сеула.

– Дедушка сказал, что подумает. И не ответил безоговорочным отказом.

Тетя глубоко вздохнула, чтобы успокоиться.

– Вы ведь оба знаете, почему дедушка против, верно?

– А что? Он тебе что-то сказал?

– Похоже, ему было неприятно, что деньги на избирательную кампанию пойдут из «Сунъяна». А в случае политического скандала проблем не оберешься.

Тетя стала внимательно смотреть на мое лицо, не пропуская ни одного слова, как будто собиралась что-то у меня выведать.

– Поэтому я ему сказал, что средства можно раздобыть в другом месте. И попросил просто закрыть на это глаза.

– А дальше? Он больше ничего не говорил?

– Еще я добавил, что вы и так занимались политикой, поэтому было бы неплохо уйти на пенсию с должности мэра Сеула.

– Что? Закончить на должности мэра? Это же полнейшая ерунда!

Идиот. Совсем слов не понимаешь!

– Дорогой! Нужно сначала преодолеть гору, которая возвышается прямо перед глазами. Просто помолчи немного!

Тетя намного догадливей.

– Доджун, а если отец даст разрешение и закроет на это глаза? Ты сможешь профинансировать выборы?

– А сколько нужно?

Я моргнул, строя из себя невинность.

– Около трех миллиардов на особые партийные взносы и еще около пяти нужно заплатить руководству партии… А также около тридцати миллиардов на саму предвыборную кампанию. Думаю, примерно сорок миллиардов, если с запасом? – назвал одно за другим числа дядя, как будто только этого и ждал.

Говорит так, словно сорок миллиардов – это кличка чьей-то собаки… Как же он оторван от реальности.

Ему следовало, как минимум, подготовить подробные расчеты и ждать, разве нет?

– Ого! Невероятно много.

Стоило мне широко раскрыть глаза и изобразить удивление, как лицо дяди помрачнело.

– Почему ты удивляешься? У тебя столько нет?

– Конечно, не хватает. Мне ведь еще нужно отложить деньги на строительство кинотеатра для отца.

Молчавшая до этого момента тетя заговорила:

– Я могу подготовить где-то пятнадцать миллиардов вон. А тебе останется только двадцать пять. Сможешь?

– Да, так смогу.

Выражения лиц этих двоих были такие смешные, что даже смотреть неловко. Как у детей, одновременно удивленные и радостные.

– Я не могу вывести пятнадцать миллиардов разом. Прежде всего нужно заплатить особые партийные взносы в начале следующего года… Так что прошу тебя подготовить три миллиарда вон.

Так работают мозги совершенно оторванных от реальности людей из чеболей?

Говорят о миллиардах, десятках миллиардов вон своему племяннику, которому едва исполнилось двадцать, как будто в этом нет ничего особенного. Неужели для них правда деньги начинаются с нескольких миллиардов?

– Да, я быстро все подготовлю. Кстати, первым делом нам нужно подписать контракт, верно?

– Что? Контракт? Какой контракт?

Они оба озадаченно уставились на меня.

– Я ведь даже квитанции на эти суммы не получу, значит, нужен хотя бы контракт. Разве нет?

Я тоже озадаченно уставился на них в ответ.

– Доджун, ты еще слишком молод и мало понимаешь в таких делах. Никто не подписывает контракт, когда дает средства на избирательную кампанию.

– А-а, наш Доджун занимается только делами инвестиционной компании, вот так и подумал! Все эти деньги просто исчезнут. Это не финансовые инвестиции.

Эти люди все еще видели во мне только богатого юнца?

– Ох, я должен был все подробно объяснить, но забыл. – Я с неловким смешком хлопнул себя по лбу. – Минуточку. Кое-кто объяснит вам все в деталях. – Я встал с дивана в гостиной и крикнул у лестницы, ведущей на второй этаж: – Дядя! Спускайтесь.

Тетя с мужем продолжали все так же озадаченно смотреть друг на друга. Ведь сейчас здесь не было больше никого, кого младшенький мог бы назвать дядей.

– Земля? Общественная?

– Да, я планирую забрать ее всю разом после местных выборов в следующем году.

– Хочешь сделать мужа тети мэром Сеула?

– Разве я его сделаю? Это дядя должен сражаться.

Неодобрение О Сэхёна отразилось на его лице.

– Я не видел никого, кто бы продержался долго, ввязавшись в политику. Разве это не политикам мстят, вытряхивая из них всю грязь и вонь, которой те покрываются к окончанию срока своих полномочий? Разве ты сам не знаешь?

– Нет ни одной корпорации, которая смогла бы развиться без участия политической власти. Если заниматься бизнесом вне политики в Корее, вырасти в крупную компанию не удастся.

– И что? Что собираешься делать, когда получишь землю?

– Заняться крупномасштабным строительством. Хе-хе.

– Чем дальше, тем круче. Что? Строительство?

– Из-за чего, по-вашему, я заинтересовался строительными компаниями? Как раз из-за этого.

Я достал карту, которую раскладывал перед дедушкой.

– Самое ценное – вот здесь.

Я с силой воткнул красную булавку в точку на карте.

– Попробую развить это место.

– И где это?

О Сэхён, который уже страдал от старческой дальнозоркости, приподнял очки на лоб и внимательно взглянул на карту.

– Мапхо? Санамдон?

– Да, его ведь уже определили под жилую застройку.

– Эй, эй. Брось это. Зачем тебе лезть туда, где все уже решено?

Было объявлено, что этим летом на месте бывшей свалки Нанджидо в Санамдоне, в районе Мапхо, а также близлежащих слаборазвитых деревень, завода по производству угольных брикетов и пустующих земель воздвигнут «жилой квартал Санам».

Тогда я и почувствовал, что без строительной компании влезть в прибыльный бизнес невозможно.

В любом случае все компании, принимающие участие в застройке жилого квартала Санам, сейчас занимались тем, что пытались умыть руки. Какой смысл строить жилье, когда страна на грани банкротства? Заселяться туда все равно некому.

Все наверняка чувствовали что-то подобное.

– Рядом с жилым районом еще много общественной земли. Нужно ее развивать.

– Добавлять новые квартиры больше невозможно. Разве ты не видишь крах рынка недвижимости? И все равно хочешь построить еще жилье?

Когда О Сэхён отрицательно замотал головой, я рассмеялся.

– Кризис превращается в возможность, когда его встречает подготовленный человек. Никто так не подготовлен к величайшему кризису в нашей стране, как я.

– Как бы там ни было, я много всякого слышал. Так что не в этот раз. С жильем на какое-то время покончено. Тяни к нему руки после окончания кризиса.

– Кто сказал, что это будет жилье?

– Что?

– Многоквартирные дома меня не интересуют. Выделение земель под жилье уже закончилось, так что пусть строительные компании, которые их получили, вздыхают. А я буду развивать другую концепцию.

О Сэхён, зная, что моего упрямства ему все равно не сломить, вздохнул:

– Ну и в чем заключается твоя новая концепция?

– DMC.

– М-да, теперь решил телекомпанию открыть? Тогда почему бы просто не купить MBC[6]?

По лицу О Сэхёна я понял, что ему эта идея показалась настолько нелепой, что даже обсуждать ее было лень.

– Это не телекомпания, а DMC. Означает Digital Media City.

– И что это такое?

Только теперь его лицо наконец разгладилось, и на нем появился некоторый интерес. А все потому, что слова «диджитал» и «медиа» звучали как что-то перспективное.

– Я дам вам информацию об этом, сможете взглянуть. А еще в Санамдоне нам нужно построить главный стадион чемпионата мира по футболу. До две тысячи второго года осталось совсем недолго.

В девяносто шестом году ФИФА приняла решение о совместном проведении чемпионата мира по футболу Кореей и Японией. Никто не знал, что корейская сборная выйдет в полуфинал. В прошлом я кричал «Корея», смотря матч по телевизору в баре, но на этот раз планирую увидеть его своими глазами из ВИП-ложи.

– Но ведь city означает город. Не слишком ли это абсурдно? Хоть стадион для чемпионата мира и выглядит правдоподобно.

– Я сделаю так, что DMC тоже будет правдоподобным.

– Рад встрече, директор Джин, депутат Чхве. Меня зовут О Сэхён.

Тетя и дядя, переводя взгляды с визиток, которые протянул О Сэхён, на его лицо и обратно, вздрогнули от удивления.

Генеральный директор «Миракл Инвестмент».

Вот она, сила визитки.

Разве это не та инвестиционная компания, которая поглотила «Аджин Групп» и ворочает триллионами денег?

– З-здравствуйте. Доджун, ты говорил, что инвестиционная компания, которая управляет твоими деньгами, называется «Миракл». Это ее представитель сейчас здесь? – Тетя слегка помахала визиткой.

– Да, верно, – кивнул я. – Что ж, беседуйте. А я буду на втором этаже.

Когда я сказал, что ухожу, тетя сделала такое лицо, будто ей трудно понять возникшую ситуацию.

– Он тот, кто готов инвестировать в будущего мэра Сеула и даже думает вести с ним бизнес. Ему можно доверять, так что говорите совершенно открыто. А еще он близкий друг отца. Что ж, я пошел…

Я поклонился всем и направился прочь.

О Сэхён прекрасно знал мой план, так что проблем не будет.

– Понимаю, что это может прозвучать странно, но на чьи деньги мы будем проводить избирательную кампанию? На деньги Доджуна? Или компании «Миракл»? А может, на ваши личные средства, директор О?

Джин Союн, брови которой резко поднялись вверх, выглядела совсем иначе, чем когда она обращалась к своему племяннику.

А все потому, что она, услышав слова «контракт» и «бизнес», четко понимала, что это не та ситуация, в которой она просто просит о деньгах.

– Источник денег – сам Доджун. Однако я человек, который обязан добросовестно распоряжаться его средствами, поэтому пришел сюда. Надеюсь на ваше понимание.

– Но это наши семейные дела. Так что несколько… неудобно.

– Неожиданно.

– Что?

– Разве внутри «Сунъян Групп» есть семейные дела? Все это относится к бизнесу, не так ли?

В отличие от холодной Джин Союн, с лица О Сэхёна не сходила улыбка.

– Если бы вы ссорились за домашним столом из-за сосиски, а за то, что помассировали плечи отцу, получали карманные деньги, это можно было бы считать делами семейными. Однако вы за завтраком ссоритесь за то, кто проглотит на один филиал больше, а если помассировали плечи отца, получаете сотни миллиардов акций. Что это, если не бизнес?

В этом замечании ясно читалась насмешка, но Джин Союн не только не рассердилась, а даже ее холодность куда-то исчезла.

– Меня раздражало постоянно следить за реакцией малыша-племянника, а теперь, выходит, даже лучше. Раз мы ведем бизнес, значит, нет причин кланяться, не так ли?

– Конечно, директор Джин. Я сделаю вам предложение, стоя с вами на одном уровне. Если вам что-то не понравится или чего-то будет недостаточно, не стесняйтесь указать на это.

– Весьма приятно. Что ж, начнем.

О Сэхён достал блокнот.

– Какая денежная сумма вам потребуется?

– Сорок миллиардов.

– Какую часть из этого вы можете покрыть самостоятельно?

– Никакую.

Холод появился снова.

На этот раз в замешательство пришел О Сэхён.

– Что? По словам Доджуна, вы планировали частично профинансировать кампанию из своих личных средств…

– Таков был разговор между членами семьи. Но разве мы не решили, что у нас бизнес? Если мой муж станет мэром Сеула, стоимость привилегий, которые он предоставит вам, директор О, превысит сорок миллиардов вон, так какой смысл мне тратить свои личные деньги?

О Сэхён вспомнил привычки богатых, о которых успел позабыть.

Тратя деньги на себя, они выбрасывают их важность на помойку, но когда видят перед глазами чужие средства, тут же закрывают свои бумажники.

– Верно. Я забыл об этом.

О Сэхён украдкой почесал в затылке, достал карту Сеула и толстую папку с документами предложения.

– Как вы, возможно, уже знаете, нам необходима общественная земля. Вам достаточно объявить о продаже земель в общей сложности в двадцати девяти локациях, отмеченных на карте. Если все они будут проданы, чтобы восполнить национальные финансы страны, которая находится в бедственном положении, общественное мнение не будет против.

Как только О Сэхён сказал о двадцати девяти локациях, глаза его собеседников округлились, а Джин Союн вскрикнула:

– Послушайте! На одной продаже земли можно заработать сотни миллиардов вон. Не говорите ерун…

– А, не поймите меня неправильно. Я не имел в виду, что «Миракл» купит всю землю. Мы возьмем районы Санамдон, Тэчхидон и еще Нэгокдон. Только эти три локации. Только если вы выставите на продажу все, не будет подозрений в преференциях. Оставшиеся земли будущий мэр Сеула может определить туда, куда посчитает нужным.

Супруги переглянулись и кивнули.

– Так, а теперь взгляните сюда.

О Сэхён положил папку с предложением на стол.

Внимание тут же привлек крупный заголовок «Проект DMC в Санамдоне».

– Включите этот проект в свои предвыборные обещания. Вы сможете получить весьма большой отклик.

Джин Союн и депутат Чхве прослушали долгое объяснение о DMC, а затем на их лицах отразилось сомнение.

– Итак, вы хотите сказать, что планируете привлечь в Санамдон компании, связанные с медиаконтентом, например с его производством и вещанием?

– Верно. На самом деле, у Мапхо очень хорошее расположение. От него недалеко до Кванхвамуна, Каннама и Ёыйдо. К тому же цифровые медиа всегда ориентированы на будущее. Уже совсем скоро наступит новое тысячелетие, новая эра. Я думаю, это прекрасное предвыборное обещание.

О Сэхён открыл последнюю страницу предложения.

– А!.. И это есть. – Джин Союн легонько постучала по столу, увидев фотографию футбольного стадиона.

– Да, стадион чемпионата мира – это вишенка на торте. Ха-ха.

О Сэхён, заметив, как просветлели лица собеседников, весело рассмеялся.

– Даже если вы будете просто хорошо следить за освоением общественных земель, у вас не возникнет проблем с расходами на выборы, когда придет время переизбрания мэра Сеула.

Услышав о переизбрании, депутат Чхве так рассмеялся, что у него чуть не порвался рот.

– Что скажете? Вы удовлетворены моим предложением?

– Вам действительно хватит трех общественных земель, верно?

Когда Джин Союн еще раз переспросила, О Сэхён достал несколько документов, словно только того и ждал.

– Это волшебная бумага, которая одним махом развеет все сомнения и недоверие. Называется контракт. Конечно, конфиденциальный контракт.

В документе не было только суммы и даты, но в нем подробно описывалось все, о чем говорил О Сэхён.

– Директор О, вы не можете просто довериться нам? Этот контракт – прямое доказательство того, что мы получили средства на избирательную кампанию незаконно. Как мы можем оставить нечто подобное?

– Директор Джин, я уже пошел на огромный риск, когда начал это дело. Ведь ваш муж может проиграть выборы. Я рискую выкинуть на ветер сорок миллиардов вон, а вы говорите о доказательствах?

Лицо Джин Союн оставалось все таким же жестким, поэтому О Сэхён вбил последний гвоздь.

– Честно говоря, я не стал высказываться против, потому что вы родственники Доджуна. А ведь пришлось отказаться от действительно простого способа. С точки зрения инвестиций, гораздо надежней было бы дать сорок миллиардов вон мэру Сеула после его избрания в июне следующего года и сообщить ему нашу стратегию.

Когда О Сэхён сказал это, помахивая предложением, жадный до власти муж Джин Союн подскочил.

– Дорогая, давай примем предложение. Ему ведь можно доверять. Он ведь лучший друг Юнги и связан с тестем автомобильным бизнесом. Да разве ударит он в спину?

– Верно. Если я начну замышлять неладное с помощью этого контракта, разве станет председатель Джин сидеть сложа руки? Десятки прокуроров из особого отдела начнут вытряхивать из меня все, что только можно. Я тоже прекрасно знаю, насколько сильна группа компаний «Сунъян».

Джин Союн, обдумав разные исходы, наконец кивнула.

– Хорошо. Думаю, для взаимного доверия контракт нам потребуется.

О Сэхён вписал в документ сумму и дату.

– Что ж, тогда на этом все?

– Да, спасибо за такое быстрое решение.

О Сэхён глубоко поклонился Джин Союн и ее мужу.

– Директор, в таком случае деньги будут доступны уже завтра? – торопливо проговорил депутат Чхве, как будто куда-то спешил.

– Нет, на это потребуется минимум три дня. Нужно отмыть их несколько раз, чтобы получить не новые купюры, а старые.

Тщательная подготовка О Сэхёна только углубила веру в него Джин Союн и ее мужа.

– А вам за эти три дня нужно пройти предварительный отбор, не так ли?

– Предварительный отбор?

– Разрешение председателя Джина. Пока он не даст разрешение на участие в выборах, деньги никуда не двинутся. Ведь он парой звонков может превратить в туалетную бумагу сорок миллиардов вон, которые были выделены на избирательную кампанию, – сказал О Сэхён с каплей пренебрежения во взгляде.

Супруги, встретив этот взгляд, вспомнили сердитое лицо председателя Джина и тут же нахмурились.

– Не знаю, когда и как ты собираешься воспользоваться этим контрактом, но сделай это после того, как я выйду на пенсию и уеду за границу. Я не хочу в тюрьму.

Когда тетя с мужем ушли, О Сэхён протянул мне контракт.

– Этот контракт нельзя обнародовать.

– Ах ты, злодей. Неужели уже знаешь, что у бомбы наибольшая мощь тогда, когда она у тебя в руках?

– Нет, я собираюсь отдать его дедушке.

– Эй! Ты с ума сошел? Если ты его отдашь, председатель Джин схватит меня за шиворот!

– Дядя, дедушку совсем не интересуют профессиональные управленцы. Он всегда держит на коротком поводке хозяев. И этот контракт он использует в качестве переключателя, чтобы депутат Чхве, нет, точнее, тетя не замышляла всяких гадостей.

Мне пришлось, успокаивая испуганного О Сэхёна, дать ему понять, что я еще не закончил.

– Когда дедушка убедится, что дяде не вырваться из его хватки, он даст ему свое разрешение баллотироваться на пост мэра Сеула.

– Как же страшен председатель Джин. Даже собственным детям не доверяет.

– Он смог занять свое место, потому что заручался доверием других, но при этом сам не доверял никому. Наверняка дедушка и мне не верит.

– Раз уж мы заговорили об этом, позволь мне кое-что спросить.

О Сэхён, только что сидевший откинувшись на диване, выпрямился, и выражение его лица стало серьезным.

– Семнадцать и семь десятых процента. Это твоя часть контрольного пакета акций «Сунъян Групп». Ты должен получить не менее восьмидесяти процентов, чтобы сесть в кресло председателя группы компаний. Хотя даже восемьдесят процентов все равно не составят даже и десяти процентов от общего количества акций «Сунъяна»… Короче, как думаешь, какую долю председатель Джин передаст тебе в наследство?

– Разум твердит – все! А вот душа – nothing[7].

– Что?

– Дедушка не может не знать, что я лучше всех подхожу в качестве управляющего «Сунъян Групп». Однако его истинная натура такова, что он не видит никого, кроме себя. И никому не хочет отдавать ничего, что принадлежит ему. Я имею в виду, что, если бы он мог забрать «Сунъян Групп» с собой в могилу, он бы обязательно это сделал.

– Я спрашиваю не об алчности этого господина. А о твоих мыслях, которые были бы близки к реальности.

– Я и сам не знаю. В битве разума и эмоций разум не всегда побеждает.

– Не знаешь?

– Да, но мне все равно. Я решил считать акции, которые достанутся мне от деда по наследству, просто бонусом.

Хотя для бонуса этого, конечно, многовато.

Внук, который не проявляет жадности, но обладает выдающимися способностями. Единственный потомок, который не показывает интереса, даже если ему что-то предложить. Я верил, что именно таким путем смогу получить самый солидный бонус.

– Как бы там ни было, этот контракт сыграет важную роль.

Первая ступень пройдена. Теперь нужно перейти ко второй.

– Дядя, из трех и двух десятых миллиарда долларов один миллиард должен будет обменять «Сунъян», но у нас останется еще два и две десятых миллиарда, верно?

Взгляд О Сэхёна изменился.

– А что? Хочешь потратить?

– Надо будет их обменять, когда курс вырастет. Как бы там ни было, какие средства останутся в операционном фонде американского подразделения «Миракл» после всех этих действий?

– Где-то четыреста-пятьсот миллионов долларов. И среди них твоих денег почти нет. Это средства обычных инвесторов.

– Я хочу знать: даже если я выведу все свои деньги, у американского «Миракл» останется, с чем работать, верно?

– Конечно. Эти ребята весьма способные. Они не из тех, кто станет бездельничать. Конечно, если ты заберешь все свои деньги, это их немного шокирует, но куда ты собираешься их потратить?

– Это незаменимые доллары, поэтому следует потратить их с умом. Сразу, как только закончатся президентские выборы.

– Что?

– Правительство обязательно сменится, поэтому я преподнесу их в подарок за победу на президентских выборах.

Приятно время от времени видеть удивление на лице дяди. Вот, прямо как сейчас.

– Т-ты о чем вообще думаешь? Что за игры в чеболя?

– Дядя, это вам придется играть в эту игру.

– Эй!

– Не пугайтесь вы так. Все не так серьезно, как вы думаете.

На этом я закончил наслаждаться различными выражениями лица О Сэхёна и приступил к разговору о работе.

– Дядя, что будем делать, построив медиагород? Туда ведь пока никто не собирается переезжать.

– Переезжать?

– Да, нужно привлечь туда известные бизнесы, которые будут прекрасно сочетаться с названием «Медиа-Сити». Например, телекомпании.

О Сэхён, вероятно, уже мечтал схватиться за голову, потому что я говорил все более и более абсурдные вещи.

– Эй! Да разве телекомпании подойдут? С таким масштабом…

– Есть государственное телевидение, но есть и кабельное. Мы должны действовать шаг за шагом.

Слово «кабельное» заставило его немного смягчиться. А все потому, что масштабы кабельного телевещания весьма разнообразны, поэтому здесь можно увидеть проблеск возможности.

– Проект DMC неплох и с точки зрения правительства. Строительство новой инфраструктуры не только обеспечит занятость населения, но и поможет оживить экономику. Вполне достойный проект для нового правительства.

– И поэтому ты решил отдать им два и две десятых миллиарда долларов? Это безумие.

– Зачем мне отдавать деньги правительству? Я только попросил обменять доллары.

– А!..

Судя по тому, что с его губ сорвалось восклицание, похоже, пазл в его голове сложился целиком.

– Значит, карта общественных земель Сеула…

– Да говорю же, все это в одном пакете. Картинка, на которой инвестиционная компания приходит в Корею, страдающую от нехватки долларов, и инвестирует два и две десятых миллиарда в создание огромной инфраструктуры телевещания и медиа. Нас встретят с распростертыми объятиями.

– А если для реализации проекта мы объединимся с правительством и городом Сеулом… Возможно, даже сможем получить поддержку из государственного бюджета!

– Если это случится, лучшего и пожелать будет невозможно.

Какое-то время О Сэхён просто молча смотрел на меня.

– Ты что, клон своего дедушки? Как ты вообще все это придумал? Даже если не говорить о самой возможности, масштаб твоих мыслей просто невероятный.

– Нет. Это все идет из сыновней почтительности.

– Что за ерунда? Сыновья почтительность?

– Я собираюсь превратить DMC в огромную медиаимперию и преподнести ее отцу.

Удивленное лицо О Сэхёна мне уже надоело.

– Вы ведь вместе учились, так что должны знать? Мой отец обладает прекрасными организаторскими способностями. Это можно понять, просто взглянув, как он управляет кинокомпанией.

– Х-хочешь сказать, ты приготовил это для Юнги?

– Да, создание контента для кино и телевидения, а также агентство кабельного телевещания. А затем еще и Интернет-бизнес. Он сын председателя «Сунъян Групп» и мой отец, конечно, он должен управлять чем-то подобным, чтобы сохранить лицо.

Не знаю, удивил ли О Сэхёна масштаб моих планов, или же он завидовал своему другу, которому повезло с сыном, но он все никак не мог закрыть рот.

– К тому же, разве у американского подразделения «Миракл» нет глубоких связей с главными кинокомпаниями? Если правильно наладить связи, может родиться медиахолдинг мирового уровня.

– Где этот гаденыш Юнги? Нужно поскорее встретиться с ним и потребовать купить мне выпивки.

На лице О Сэхёна была зависть.

– Перед этим еще раз проработайте бизнес-план DMC. С максимальной тщательностью и вниманием к деталям. Нужно, чтобы он сразу впечатлил правительство.

– К-конечно. Думаю, следует подключить не только наших сотрудников, но и других экспертов. Сделаем все так, что у них рты от удивления откроются. Хотя бы ради Юнги.

Сможет ли он через пять лет отправиться на пенсию?

Судя по выражению его лица, это сомнительно. Ведь я видел, чем больше становился масштаб, тем больше страсти он проявлял.

– В конце концов ты его получил?

– Да.

Дедушка, внимательно прочитав договор, снял очки.

– Думаю, этого достаточно, чтобы дядя не мог ослушаться вас, даже после того как станет мэром Сеула. Стоит вам это обнародовать, как он не просто лишится своей политической карьеры, а будет вынужден предстать перед судом за нарушение закона о финансировании в политике.

– А тебе нужно всего лишь несколько пхёнов общественной земли?

– Остальное забирайте вы, дедушка. Кстати, во время подписания этого контракта я заметил, что тетя тоже не промах.

– Твоя тетя?

– Да. Она сразу же оценила ценность общественной земли. Сказала, чтобы я даже не мечтал получить всю землю всего лишь в обмен на оплату предвыборной кампании… Ха-ха.

Дедушка с легкой улыбкой сказал:

– Тогда хочешь, я заберу всю землю и немного дам тебе?

– Нет. Не в моем вкусе зарабатывать деньги на строительстве многоэтажек.

Он точно сказал, что заберет все. Получилось! Он разрешил.

– Но Доджун, это кажется немного безрассудным… Даже если зять Чхве баллотируется на выборах, нет никакой гарантии, что он одержит победу.

– Теперь шансы на победу выросли. Ведь дедушка смотрит на ситуацию позитивно.

– М-да… Никому не угнаться за твоей догадливостью. Ха-ха.

Не знаю, кто будет противником дяди, но его даже немного жаль. Отдел разведки «Сунъян Групп» вытрясет всю грязь из его прошлого, а затем разнесет ее по всем средствам массовой информации, так что он никак не сможет противостоять.

– Хорошо. Мой внук потратил столько денег, чтобы мэр Сеула оказался в моих руках, так что и я не могу просто сидеть сложа руки. Я тоже немного помогу во время выборов.

– Спасибо, дедушка.

Когда я склонил голову, чтобы поблагодарить его, то чуть не разразился ругательствами.

«Мэр Сеула оказался в моих руках».

Разве не стыдно этими словами забирать даже результат, которого достиг внук?

О дяде я беспокоился даже больше, чем о человеке, который проиграет на выборах.

Очевидно, как только дядя окажется в кресле мэра, он тут же станет марионеткой дедушки.

Кажется, эти мысли вышли наружу через растерянность на моем лице, и дедушка улыбнулся:

– Вы только взгляните на него. Вижу, ты расстроен?

– Н-нет.

– Не нужно расстраиваться. Я тоже что-нибудь тебе подарю. Если хочешь о чем-то попросить, говори.

Я немного поколебался.

Нужно сказать об этом после выборов, но…

Нет, может, без разницы, ведь он и сам вполне может предсказать их результат?

– Послезавтра день голосования, как вы думаете, каким будет результат?

– О чем это ты вдруг? С чего вдруг заговорил о выборах?

В такие моменты лучше всего наносить удар первым.

– Я считаю, что победит оппозиция. А значит, изменится и правительство. Что скажете?

– Если третий номер снимет свою кандидатуру, правящая партия одержит уверенную победу.

– Вы думаете, это случится?

– Нет, хе-хе.

Дедушка рассмеялся, как будто ситуация на выборах его веселила.

– С небольшим перевесом победит оппозиция. Третий номер перетянет на себя немало голосов.

Эти выборы показали, насколько в Корее велика сила консерваторов.

Хотя правящая партия угробила экономику страны, она все еще пользовалась огромной поддержкой и проиграет только в том случае, если голоса разделятся между кандидатами. А еще это значило, что тех, кто выбирает номер один, подавляюще много.

– Тогда кто станет вторым лицом в администрации?

– Раз он объединился с JP, значит, это должен быть JP.

Мне не был нужен очевидный ответ. Раньше, в двадцать лет, я не интересовался политикой, считая ее мусором, поэтому сейчас у меня нет никакой информации.

– Нет. Я собираюсь начать новый бизнес и хочу знать, кто настоящий заместитель командира, который может дать мне разрешение, если ему этого захочется.

– Что? Новый бизнес? И какой же?

Дедушку одолевало любопытство.

– Это секрет. Да и план еще не полностью готов. Но мне бы хотелось заручиться некоторыми обещаниями на этапе передачи власти после выборов.

– Секрет?

– Пока что. Мне будет стыдно, если я поспешу вам все рассказать, но в конечном итоге все испорчу.

– Бизнес, который требует помощи правительства… Похоже, это что-то довольно большое.

Взгляд дедушки переменился. О чем же он думает?

– Будь осторожен. Когда в дело вмешиваются политики, число переменных растет. Сфера их интересов гораздо сложнее нашей. Они не из тех, кто ждет чего-то в обмен на помощь. Они требуют плату за то, что своими действиями не мешают нам вести дела.

Он дает мне совет?

Или же…

– Как только у меня будет точный план, я сначала обсужу его с вами. Тогда и попрошу вас его оценить. Если вы меня остановите, я тут же прекращу.

Этого ответа хотел дедушка?

– Это бизнес, который ты создаешь на свои деньги, так зачем тебе какое-то разрешение? Даже если потерпишь неудачу, попробуй разок. Это станет хорошим уроком.

Я все так же не понимал, какие чувства дедушка скрывает за этим взглядом и этими словами.

Утро девятнадцатого декабря.

По всем каналам объявили результаты выборов: президентом стал кандидат под номером два Ким Дэджун из Народного объединения Новой Политики, которого поддержал Либерально-демократический союз JP и даже Пак Тхэджун из Демократической партии.

Третий номер, который в будущем получит прозвище «Феникджэ[8]», перетянул на себя почти пять миллионов голосов, которые отнял у номера один, и перевес в пользу победителя составил всего лишь четыреста тысяч голосов.

Если бы «Феникджэ» единолично не принял решение баллотироваться, DJ никогда бы не стал президентом.

Я пошел на занятия, чувствуя облегчение от того, что результаты, которые я знал, не изменились. Теперь мне нужно было написать хотя бы тесты, как настоятельно просил декан.

В его словах даже таилась угроза, что, если я не явлюсь даже на экзамены для завершения семестра, мне, хоть я и внук председателя «Сунъян Групп», не удастся избежать академического предупреждения.

В университете царило уныние.

Потому что многие четверокурсники получили прямой удар от финансового кризиса.

Глава 8

Подул пронизывающий ветер – 1

– Ого… Похоже, даже нашему благородному господину никак не избежать экзаменов?

– Точняк. Он все это время носа не казал, а тут вдруг заявился в университет.

С некоторыми однокурсниками я разговаривал по телефону, поэтому они знали меня в лицо и по имени. Заметив меня, ребята собрались вокруг и начали со мной болтать.

– Если я получу академическое предупреждение, мне конец. Наказание будет суровым.

– Наказание? И какое наказание?

– Если моя университетская жизнь не заладится, дедушка не даст мне акции. А это настоящая катастрофа.

– Что? Акции?

– Именно. Это явно страшнее плохих оценок. Хе-хе.

Чтобы ясно показать, что пошутил, я даже засмеялся в голос, но, кажется, ребята восприняли мои слова на полном серьезе. На их лицах не было улыбок, зато они раскрыли рты.

– Господи. Неужели ты потеряешь сотни миллионов вон, если получишь хоть один неуд?

– Нет же. Может, тут миллиарды, а то и десятки миллиардов? Если это доля председателя, разве речь не о контрольном пакете акций?

М-да, ребята… И как можно было воспринять эти слова всерьез?

Похоже, для обычных людей мир чеболей – что-то из разряда фантастики? Кажется, чем сильнее мои слова оторваны от реальности, тем больше люди им верят.

– Эй! Хватит! Давайте поговорим после экзамена.

Я прогнал от себя одногруппников и открыл книгу.

Пробежавшись взглядом по оглавлению, я собрался с мыслями.

Очевидно, что я в любом случае буду отвечать наугад, но нужно хотя бы соблюдать логическую последовательность.

А еще это не должен быть чистый лист. Если я хоть как-то заполню бланк для ответа, то смогу получить удовлетворительную оценку. Ведь благодаря мне в стипендиальном фонде «Сунъян» появилось немало денег!

Когда закончился первый день экзаменов, некоторые ребята снова собрались вокруг меня.

– Доджун, выпьешь с нами пива?

– А что с завтрашним экзаменом? Или ты уже сдался?

– Просто выпьем по стаканчику.

Сеульский Национальный университет тоже не исключение.

Я-то думал, что ребята, которые пьют алкоголь даже во время сессии, есть только в неизвестных университетах, вроде того, в котором я учился в прошлом, но даже в престижных местах учатся простые люди.

– Я же уже сказал? У меня акции на кону! Давайте выпьем на вечеринке в честь конца семестра после экзаменов. Я оплачу. Лады?

Когда одногруппники услышали, что я куплю им выпивку, их взгляды тут же изменились.

– Эй-эй! Не ожидайте слишком многого. Будет только соджу или пиво. Ничего другого.

– Хоть и придется выбрать один из двух напитков, но количество будет неограниченным, верно? – спросил один из парней, словно только этого и ждал.

Ой, это ведь только первокурсники.

Они как раз в том возрасте, когда могут радоваться уже одной возможности пить столько, сколько захотят, не беспокоясь о деньгах.

– Верно. Никаких ограничений, ха-ха.

Вот же гаденыши. Похоже, они намеревались раскрутить меня по полной.

Как только сессия кончилась, ребята потащили меня в самый большой бар рядом с университетом.

Он уже был переполнен настолько, что свободных мест не осталось, а иногда в поле зрения проскакивали и старшекурсники.

К счастью, за один столик со мной сели ребята, которые разговаривали со мной свободно, поэтому неловкость значительно уменьшилась.

– Так, давайте и мы закажем. Доджун, что будешь?

– Эй! Думаешь, Доджун хоть раз в таком месте бывал? Просто закажи для него сам.

В таком месте? Бывал бесчисленное множество раз.

А еще не раз и не два не мог спокойно заказать закуску, потому что у меня не было денег.

Мысли о тех временах заставили меня усмехнуться.

Если уж что-то и покупать, так только то, что они не могут пить, даже если захотят. Вот этим я их и напою.

Я поднял руку и поспешил подозвать официанта.

– За другими столиками уже заказали алкоголь?

– Да, они попросили каждому принести пиво за три тысячи вон.

– Отмените его и замените на бутылочное[9].

– Что?

– Чего?

Однокурсники удивились даже больше, чем официант.

– Мы так давно не пили вместе, к тому же, раз я обещал заплатить, сделаю это как следует. Не хочу слушать потом, что я мелочный.

Стоило мне сказать эти слова с легкой улыбкой, как челюсти у парней за моим столом чуть не упали до пола.

– Эй! Доджун покупает нам бутылочное! – закричал, вскакивая, один из них.

На мгновение опустилась тишина.

Но тут же бар разразился громкими возгласами.

Именно. Разве может быть для молодежи, у которой нет денег, более качественный алкоголь, чем бутылочное пиво?

– Доджун, а можно заказать «Капри»? – раздался чей-то громкий крик.

«Капри»? А… То самое желтое пиво, похожее на подделку под «Миллер», которое пьешь одними глазами?

Я пожал плечами.

– «Капри» – это ведь тоже бутылочное пиво. Можете пить что угодно.

Довольная улыбка возникла сама собой.

Молодость, когда даже небольшая роскошь приносит радость.

Я решил, что мне следует иногда общаться с ребятами, чтобы не упускать таких простых удовольствий.

– Кстати, нужно заказать закуски.

Я взял меню и пробежался взглядом по списку закусок.

Хорошо, несколько фотографий привлекли мое внимание.

Я резко поднял руку.

– Сюда!

Официант прибежал быстрее пули.

– Первым делом принесите восемь бутылок «Капри».

Не обращая внимания на моргающих ребят, сидящих со мной за одним столиком, я снова взял меню и начал выбирать закуски.

– Так, закуски… Посмотрим… Порцию жареных сосисок с овощами в кетчупе, морские улитки со стеклянной лапшой… И тарелку молодого минтая.

Когда я закрыл меню, официант еще раз перечислил мой заказ:

– Восемь бутылок «Капри», жареные сосиски в кетчупе, морские улитки, минтай. Верно?

– Да, а, минуточку. А что насчет сушеных анчоусов с острой перечной пастой? За счет заведения?

– Да, конечно.

Тут один из ошарашенных одноклассников опомнился и торопливо закричал:

– Давайте еще курочку закажем!

– О’кей. В соусе? Или просто жареную?

– Ж-жареную.

Когда официант кивнул и скрылся, ребята завалили меня вопросами, которые до этого сдерживали:

– Чего? Ты тоже бываешь в таких местах? Как хорошо все тут знаешь!

– Чеболь третьего поколения в обычном баре? Вообще же не сочетается, парень!

Вдруг мне стало любопытно. Мои двоюродные братья, тоже чеболи в третьем поколении, ходят по простым барам? Они когда-нибудь заказывали бульон от супа с рыбными палочками под выпивку в ресторане, где продают соджу?

– Мы часто ходим в такие места. Вместе с семьей едим куриные шашлыки в простых ресторанчиках, а с кузенами заказываем одну тарелку тушеного мяса на всех и пьем соджу. Или вы думаете, что мы каждый день ходим только по именитым ресторанам в дорогих отелях?

Глаза однокурсников округлились.

– И дома нам не накрывают каждый раз королевский стол из двенадцати блюд. Мы просто едим суп, тушеное мясо и закуски. Ничем от других не отличаемся.

Косплеить простолюдина мне не составляло труда, ведь я был им по своей сути.

Я решил одним ударом убить двух зайцев и использовать эту возможность, чтобы очистить имидж чеболя третьего поколения.

Когда я быстро опустошил бутылку с пивом и заказал еще несколько, ко мне украдкой подошли несколько старшекурсников.

Я только моргал, не зная, кто это такие, но в это время мои одноклассники тут же вскочили и почтительно склонились.

– Прости уж, что мы, выпускники, пролезли на вашу вечеринку.

– Никаких проблем.

Когда они назвались четверокурсниками, я тоже вскочил.

Судя по тому, что выпускники после окончания семестра ходят вокруг да около, они совершенно точно находятся в поиске работы.

Если бы они задались целью стать судьями или прокурорами, то триста шестьдесят пять дней в году проводили бы, зарывшись с головой в своды законов.

– Давай-ка немного поговорим. Это не займет много времени.

Что-то в их лицах было необычное. Кажется, я примерно догадывался, о чем пойдет речь.

– Дождун, мы специально зашли, чтобы кое о чем тебя спросить. Ты не против?

– Конечно, говорите.

Старшекурсники сделали по глотку пива, глубоко вздохнув.

– На самом деле мы втроем устроились на работу в финансовые компании, но одна из них обанкротилась, а две других прислали уведомления об аннулировании приема. Говорят, в этом году не смогут нанять новых сотрудников…

Как же быть?

Наверняка эти ребята выбрали те компании, потому что они предлагали высокую зарплату, но в конце концов окончат университет безработными. А вот если бы они отдали предпочтения крупным корпорациям, зарплата была бы ниже, зато, по крайней мере, они бы не остались совсем без работы.

– А, не пойми нас неправильно. Мы не просим тебя нас куда-то устроить. – Старшекурсники, похоже, таким образом истолковав горечь, возникшую на моем лице, торопливо замахали руками. – Финансовый кризис. Как думаешь, что в итоге случится? Ты ведь знаешь намного больше нашего? Все же вокруг тебя витает много высококачественной информации.

– У нас нет другого выбора, кроме как снова рассылать заявки о приеме на работу… Но, честно говоря, если и через год будет такая же ситуация, лучше вообще сменить направление. Например, начать готовиться к экзамену по частному или административному праву.

Из-за вопроса старшекурсников вокруг стало тихо. Все навострили уши и уставились на мой рот.

Что я должен сказать?

Раскрыть им правду? Или же утешить?

Хоть они уже выпускники университета, но в обществе не иначе, что дети. Среди студентов они строят из себя взрослых, говоря, что уже отслужили и ушли в запас, но за стенами вуза не представляют собой почти ничего.

Смогут ли эти молодые ребята прочувствовать всей кожей глубокую правду, если я расскажу им, что произойдет в будущем?

Однако мне было трудно просто отмахнуться от старшекурсников, смотревших на меня полными надежды глазами, посчитав их незрелыми детьми.

– Вот что я думаю… Вам лучше отказаться от поиска работы и готовиться к экзаменам по частному или административному праву. Вы ведь все это время много учились, верно? Еще не поздно, так что лучше начать подготовку как можно быстрее.

Старшекурсники не получили ответа, на который надеялись, и по их лицам расплылось разочарование.

– Хочешь сказать, и в следующем году тоже будет сложно найти работу из-за кризиса?

В следующем году?

Теперь трудно будет всегда.

С каждым годом устроиться на работу будет все сложнее. И выпускники Сеульского Национального университета не исключение.

– Все, кто уже работает, будут уволены, не говоря уже о найме новых сотрудников. Грядет волна сокращений под предлогом корпоративной реструктуризации.

– С-сокращений?..

– Да. Даже крупные компании уволят по меньшей мере тридцать процентов сотрудников. Этот кризис не просто нехватка ликвидных средств. Наша страна уже в состоянии экономического банкротства.

Молчание старшекурсников разошлось по всему бару. Шум вокруг постепенно начал стихать.

– Теперь «рабочие места на всю жизнь» исчезнут. Компании смогут в любой момент увольнять сотрудников, и появится новое понятие «внештатные работники».

– Внештатные? Что это такое?

Новая концепция, возникшая в ту эпоху. Внештатные работники.

Как бы ее объяснить?

В этот момент мне на глаза попался ходящий по залу официант. Я указал на него пальцем.

– За этого парня на подработке компания платит подоходный налог?

– Думаю, нет.

– А что насчет выходного пособия?

– Какое выходное пособие для тех, кто работает неполный день?

На лицах смотревших на меня старшекурсников возникло недоумение.

– Тогда что ему делать, если директор скажет не выходить на работу завтра?

– Должен просто уйти?

– Это и есть внештатные работники. Теперь их будут нанимать не только в торговые точки вроде этой, но и в крупные компании.

Не за горами эпоха, когда в Корее будет главенствовать высказывание о том, что мы мечтаем не об объединении, а о трудоустройстве в штат.

Но они этого не ощущали. Я понимал это, глядя на их лица.

Все они смотрели на меня так, будто не верили, что подобное возможно, и я сказал одногруппникам вокруг меня:

– Стране потребуется довольно много времени, чтобы оправиться от банкротства и вернуться в нормальное состояние. Если вы собираетесь искать работу, а не готовиться к государственным экзаменам, первым делом сходите в армию. Как минимум это поможет отсрочить выпуск из университета, верно? А затем, избежав ливня, уже решите.

Кажется, атмосфера стала настолько мрачной, что мои слова услышали и те, кто сидел вдалеке. Многие ребята наклонили головы.

Те, кто едва окончил первый курс, не смогут ощутить смысл моей речи всей кожей.

Однако в следующем году, когда подует действительно сильный ветер, и среди людей вокруг появятся жертвы кризиса, они поймут, что я имел в виду, говоря, что нужно избежать ливня.

Кажется, во мне заговорил дремавший все это время инстинкт сорокалетнего мужчины?

Я слишком долго читал им нотации. Теперь мне нужно было разрядить обстановку, ставшую из-за меня депрессивной, но как мне следует поступить?

К счастью, с четверокурсниками все оказалось немного проще.

– Благодаря тебе я будто резко пришел в себя. Спасибо.

– Не за что. Возможно, я говорил слишком негативно. Просто люди вокруг меня, которые управляют компаниями, всегда принимают во внимание наихудший сценарий.

– Мы тоже должны готовиться к худшему. Ведь мы уже выпускники. – Старшекурсники, горько улыбаясь, подняли стаканы. – М-да, кажись, мы испортили всю атмосферу. Простите. Ну, давайте выпьем!

– Вам еще долго осталось. Достаточно, чтобы избежать ливня, и много времени на подготовку. Не волнуйтесь и напейтесь сегодня вдоволь, ха-ха.

Возможно, смех был натянутым, но он помог разрядить обстановку.

К тому же первокурсники еще довольно далеки от реальности. Голоса ребят снова начали набирать громкость.

А затем опять наступила тишина.

Все из-за человека, который, распахнув дверь, вошел и принес с собой холодный ветер.

Вошедший был одет в толстую парку на утином пуху, меховую шапку и шарф, над которым выглядывали только глаза, но даже этого было достаточно, чтобы понять, что это не парень, а девушка.

Оглядев бар, она большими шагами подошла ко мне.

Когда она развязала шарф, из-под него выглянуло красивое лицо.

– Джин Доджун, давненько мы не виделись.

Я знал, кто это. Девчонка, которая не взяла ноутбук, когда я раздавал их на приветственной вечеринке для новых студентов.

Но вот имени я вспомнить не мог. Кажется, оно так и вертелось на кончике языка. Как же ее зовут?

Девушка, увидев выражение моего лица, цокнула языком, словно посчитав ситуацию абсурдной.

– Ты забыл мое имя, верно?

Я неосознанно кивнул, тем самым совершив ошибку.

Глава 1

Подул пронизывающий ветер – 2

– Да уж, как и ожидалось, Со Минён прет напролом! Без колебаний, – восхищенно воскликнул один из сидевших со мной за одним столиком старшекурсников, окидывая взглядом девушку.

Точно! Со Минён. Вот как ее зовут.

Стоп, но что еще за «прет напролом»?

– Я ведь могу присесть ненадолго?

Она придвинула к нам стул и незаметно присоединилась.

Похоже, с парнями ничего не поделать. Когда к нам присоединилась красивая девушка, все расплылись в улыбках и даже освободили для нее место.

Не зря говорят, что самая страшная слабость мужчины – женская красота. Это правда.

– Выпьешь?

Когда старшекурсник протянул стакан, Со Минён приняла его двумя руками, а затем слегка наклонила.

– Только полстакана. Я должна вернуться в библиотеку.

– О! Так и знал, что студенты, которые готовятся к экзамену по частному праву, отличаются от нас. Прешь напролом, не обращая внимания на конец семестра и каникулы? Но разве у тебя есть время вот так приходить сюда?

Опять эта фраза. «Прешь напролом!»

Похоже, о студентах, которые собираются сдавать государственный экзамен по частному праву, говорят, что они прут напролом.

– Старшекурсники, мне вот кажется, что и у вас сейчас нет времени на что-то подобное. Если решите сдавать экзамен по административному праву, думаю, года за два подготовитесь, да? А по частному… Там такие вопросы, что никто не может ничего гарантировать, так что думайте сами.

А? О чем она вдруг заговорила? Неужели о финансовом кризисе?

– Эй! Со Минён! Ты чего это вдруг?

– А зачем еще занятым старшекурсникам приходить сюда? Только чтобы разузнать все у Доджуна. Какова ситуация в компаниях? Как долго продлится этот ужасный валютный кризис? Или я не права?

Ого? А она не промах!

Она была достаточно умна, чтобы поступить на юридический факультет, и я, наслушавшись о ней от старшекурсников, считал ее просто образцовой студенткой, которая с головой погрузилась в учебу, чтобы стать юристом.

Однако она оказалась достаточно сообразительной, чтобы быстро понять, что заставило старших товарищей собраться здесь, и знала, как устроен мир.

Думаю, даже если она станет прокурором, ей не нужно будет беспокоиться о результатах своей работы.

– Говорят, сейчас даже студентам Сеульского Национального ничего не помогает. Снаружи подул пронизывающий ветер, заставив всех выпускников плакать. Слышала еще, что этот ветер так просто не утихнет. К счастью, нам повезло. Мы ведь изучаем право, а значит, экзамен на госслужбу будет не таким уж и сложным.

Старшекурсники начали по очереди смотреть то на меня, то на Со Минён, которая в точности повторила мои слова.

– Вы двое случайно не встречаетесь? А на свиданиях обсуждаете экономические проблемы Кореи и всякое такое, да?

Когда старшекурсник в шутку сказал эти слова, сидящие рядом одногруппники закричали:

– Это не так! Нет, так вообще нельзя. Доджун не с планеты Земля. Не может быть, чтобы наша Минён встречалась с пришельцем.

– Эй! Минён, ты ведь это отрицала? Говорила, что парни, которые хвалятся своей силой, тебя бесят, а от тех, кто хвалится деньгами, пропадает аппетит? У Доджуна есть и сила, и деньги. Очнись.

– Джин Доджун, отправляйся обратно в свой мир. Одинокая девушка из другой семьи чеболей или знаменитость – вот с кем тебе надо встречаться.

Как-то это не похоже на шутки. Из глаз одногруппников полетели искры.

Со Минён опустошила стакан и облизнула губы.

– Ребята, вы чего преувеличиваете? Сегодня я вижу Доджуна всего третий раз после поступления в университет. С чего нам встречаться?..

– Не так ли? Ну да, для этого не было ни времени, ни возможности. Доджун на занятия не ходит, а Минён бывает только в аудитории и в библиотеке, так что их отношения точно невозможны.

Искры в их глазах погасли.

Слушать их слова было и смешно, и завидно.

Обычно фразу «разум доминирует над телом» используют в других случаях, но и мне она тоже подходила. Поскольку в моем теле разум мужчины среднего возраста, чей романтический запал давно иссяк, психологические битвы этих ребят казались мне не более чем милыми.

Иногда в моем теле бушевали мужские гормоны, но стресс, которому я подвергаюсь из-за работы, подавлял их.

– Ладно. Раз мы увиделись, я пойду. – Со Минён встала, снова завязывая шарф. – Кстати, Доджун, давай-ка отойдем ненадолго. Мне надо с тобой поговорить.

– Со мной? Почему?

Я чуть не подпрыгнул от удивления, но смог с собой справиться.

Она же вдруг ворвалась сюда без всякого предупреждения? Теперь я понимал, почему немногим ранее старшекурсники пришли в такое замешательство.

– Хочу кое о чем расспросить.

– Эй! Со Минён! Ты ведь не задумала что-то не то, верно? – крикнул один из одногруппников Со Минён, которая выглядела безразлично, но выражение ее лица ни капли не изменилось.

– Эй! Нарываешься?

Они вели себя так мило, что я решил молча последовать за Со Минён на улицу.

– Ух… Холодно. Ну, что? О чем собралась расспросить?

– Сейчас я говорю все это, поборов стыд, поэтому хорошенько подумай, прежде чем ответить.

– Ладно.

Пытаясь подстроиться под ритм молодежи, я ответил немного дерзко, и Со Минён, как будто почувствовав мое настроение, прикусила губу.

– Что? Говори скорее.

– Сдача госэкзамена по частному праву до выпуска из университета – моя цель и обязанность.

– Цель я понимаю, но что за обязанность?

– В нашей семье все юристы. К тому же, большинство из них сдали экзамен до окончания университета. Если не сделать этого, вся семья начинает донимать. Поэтому я обязательно должна сдать.

Судя по тому, что выяснил помощник Ким Юнсок, она была из обычной семьи прокуроров и судей. Но большинство сдали экзамен еще до выпуска… Неожиданно.

– Поэтому сейчас даже тяжелее, чем готовиться к вступительным в старшей школе. Честно говоря, у меня нет времени.

– Времени на что?

– Ходить с тобой на свидания.

– Что?

Вся нынешняя молодежь так себя ведет? Это прямолинейность или нахальство?

– Я призналась, что ты мне нравишься, но это вся твоя реакция?

– Тебе же не нравятся парни, которые хвалятся силой и деньгами? А у меня есть и то, и другое.

– Но зато ты красавчик.

– Что?

– Так у тебя только одна реакция? «Что?» – Она повторила за мной и коротко вздохнула. – Бабушка говорила, что в мужчине главное – внешность. Если он красив, даже злиться невозможно – сразу прощаешь.

– И что теперь? Собираешься последовать наставлению бабушки?

– Нет, я тоже полностью с этим согласна. Сама питаю слабость к мужской внешности.

Ситуация была настолько дурацкой, что я рассмеялся. В ответ Со Минён тоже разразилась смехом. Она была довольно милая.

– Вернемся к сути… Короче, у меня нет времени, а ты почти не появляешься на занятиях, так что давай просто будем где-то раз или два в месяц, не слишком часто, вместе есть? На том и сговоримся.

– О чем сговоримся?

– О наших свиданиях.

На этот раз я даже не рассмеялся.

Она так сосредоточилась на одной лишь учебе, что совершенно не понимает, как должны флиртовать парень и девушка? Или же просто слишком честная?

Я не мог ответить, поэтому она пристально взглянула на меня и произнесла:

– Хорошенько подумай, прежде чем ответить. Конечно, мне нравится честность, но если ты откажешь, я затаю обиду. Говорят, женская обида может заставить снег выпасть летом, но со мной все немного иначе.

– И что иначе?

– Я стану прокурором и перетрясу все счета на твое имя. А как только обнаружу следы незаконных операций, ты тут же окажешься в наручниках в комнате для допросов. Там и увидимся.

– Тебе сейчас так стыдно, что ты решила пошутить, чтобы мы посмеялись?

– А тебе не нравится? Не смешно? Я часа три-четыре над этой репликой раздумывала…

Со Минён снова пристально уставилась на меня.

Непросто было выдержать взгляд красивой девушки, оставаясь при этом невозмутимым.

– Не смотри так. Аж сердце задрожало.

Она заморгала, словно не поняв моих слов, но в конце концов лучезарно улыбнулась.

Похоже, в такие моменты она немного тормозит.

– Ты ведь знаешь мой номер?

Со Минён энергично кивнула.

– Позвони. И я пришлю к тебе машину.

– Машину? Какую машину?

– Пассажирскую, которая привезет тебя ко мне. Ты забыла? Я чеболь в третьем поколении. Наши свидания не будут обычными, так что как следует морально подготовься. Я пошел.

Когда я мягко похлопал Со Минён по плечу и уже собирался вернуться в бар, она торопливо сказала:

– Это секрет! Если ребята спросят, скажи им, что я отчитала тебя за пропущенную групповую домашку.

Я с улыбкой поднял руку и вошел в бар.

Стоило мне вернуться на свое место, как глаза парней необычно сверкнули.

– Ну? Что она сказала?

– Как что? Долго отчитывала меня за то, что я пропустил групповую домаш…

В этот момент дверь внезапно открылась, и из-за нее высунулась голова Со Минён.

– Я решила, что с сегодняшнего дня буду встречаться с Джин Доджуном!

Как только она громко выкрикнула эти слова, ее голова снова исчезла.

Вот те на! Как вообще работает мышление этой девчонки?

Разве она сама только что не попросила сохранить все в секрете? Еще даже минуты не прошло.

В мое побледневшее лицо впились убийственные взгляды студентов-парней.

– Ха-ха-ха. Да уж, прет напролом. Как и ожидалось от Минён, – захохотал один из старшекурсников, схватившись за живот.

А!..

Кажется, теперь я примерно понимал, что значило «переть напролом».

– Отели, универмаги, курорты, поля для гольфа. Это совсем не мало. Взгляни на другие группы компаний. Там всего-то универмаг или пара полей для гольфа. Такую долю получает дочь. Не зря же говорят, что дочь – отрезанный ломоть.

– Вот поэтому мы и идем в политику. Чтобы восполнить недостающее с помощь власти.

– Недостающее? М-да.

Жадность Джин Союн заставила председателя Джина лишиться дара речи. Однако он сам виноват, что слишком ей потакал, поскольку она была его единственной дочерью.

Депутат Чхве, наблюдая за реакцией председателя Джина, осторожно заговорил:

– Того, о чем вы беспокоитесь, не случится. Я буду расти в политике, даже не глядя в сторону компании.

Каким жалким кажется мужчина, который так обосновался под каблуком у жены, что самостоятельно даже двинуться не может, но громко заявляет, что будет расти в суровом мире политики.

Председатель Джин полностью проигнорировал зятя и сказал, глядя только на дочь:

– Власть взяла в свои руки оппозиция. Они с правящей партией теперь поменялись местами, а кандидату от оппозиции будет нелегко одержать победу на выборах.

– Меня больше пугаете вы, отец, а не приход к власти оппозиции.

Когда председатель Джин увидел улыбку дочери, его душа размякла. Хотя она давно выросла, в его глазах Джин Союн оставалась все той же милой единственной дочерью.

Однако нужно отрезать то, что необходимо, и соблюсти то, что нужно соблюсти.

Более того, разве в его руках не оказалась ахиллесова пята, которую создал для него умный внук?

– Всем войти!

Стоило председателю Джину крикнуть в сторону дверей, как в кабинет вошли пять или шесть мужчин в возрасте около сорока лет.

Они поклонились председателю, а затем заняли места за столом переговоров.

Лицо Джин Союн все больше расцветало. Она прекрасно знала, кто это такие.

Это люди во время каждых выборов разрабатывали стратегии вместе с кандидатами, которых поддерживают корпорации. Хотя они принадлежали к Институту экономических исследований «Сунъян Групп», но превосходно считывали политическую, а не экономическую обстановку.

Политика – живое существо, которое постоянно меняется. Эти талантливые люди обладали способностью точно считывать поток изменений, подстраивать под него стратегии и точно улавливать изменения настроений избирателей.

Это тени, которые, получая огромные зарплаты на уровне руководителей дочерних компаний, отвечали только за выборы.

– С сегодняшнего дня эти ребята будут помогать тебе, зять Чхве. Раз уж ты решил выдвинуться, нужно непременно победить.

Муж, который стоял, ничего не понимая, поймал взгляд Джин Союн и поспешил склонить голову.

– Спасибо, тесть. Я обязательно выиграю и отплачу за вашу милость.

Председатель Джин слегка кивнул:

– Ты сможешь ответить за свои слова?

– Конечно. Тесть, вы ведь для меня совсем как отец. Как я могу замыслить неладное?

Председатель Джин, рассмеявшись от сладких речей зятя, бросил перед ним две папки с документами.

– Это?..

На лице депутата Чхве читался вопрос, а Джин Союн тут же схватила папки и открыла их.

– В одной из них список людей, которые подойдут на должности заместителя мэра Сеула по административным вопросам и руководителей организаций при правительстве города Сеула. Особенно тщательно мы отобрали людей для штаб-квартиры городской инфраструктуры, Корпорации управления сооружениями и Корпорации жилищного и городского строительства.

– О-отец.

Джин Союн в замешательстве посмотрела на председателя, но тот, проигнорировав ее взгляд, продолжил:

– Я написал несколько строк, которые пригодятся для предвыборных обещаний. О том, когда об этом объявить, расскажут мои ребята.

Разве это не значит, что председатель Джин попросту захватит Сеул руками своих людей?

Даже в предвыборных обещаниях будет содержаться выгода для «Сунъян Групп», а не мысли мэра Сеула.

План состоял в том, чтобы полностью превратить его в марионетку.

– Т-тесть… У меня тоже есть люди, о которых следует позаботиться, и партия кого-то порекомендует. Их также…

– Не беспокойся, с этим я сам разберусь. Приходить на работу в здание «Сунъян Групп» им понравится даже больше, чем сидеть на месте госслужащих в мэрии Сеула.

Услышав, что председатель Джин посадит на привилегированные должности своих людей, а взамен даст места с щедрой зарплатой, депутат Чхве закрыл рот.

Он почувствовал прилив злости, но из-за взгляда, который бросила на него жена, пришлось сдержаться.

Депутат Чхве прекрасно знал, что сейчас нужно было послушно следовать тому, что ему говорят.

Контратаковать он сможет только после того, как в его руках окажется власть.

– Ли Чончхоль, глава комитета по передаче полномочий президента. Говорят, в начале работы нового правительства именно он возьмет в свои руки бразды правления. У первого главы секретариата большое влияние.

– Ли Чончхоль? Но он ведь даже не человек DJ? А на стороне JP.

Когда О Сэхён услышал имя второй по значимости фигуры следующей администрации, о которой сообщил мне председатель Джин, по его выражению лица было ясно, что ему трудно в это поверить.

– Думаю, если смотреть с точки зрения возможностей добывать информацию, дедушкины данные будут более точными. Отбросьте сомнения.

– Ну да, раз так оценили в «Сунъян Групп», наверное, информация надежна?

– Конечно, нужно будет с ним встретиться?

– Председатель Джин обещал подсобить?

– Сколько я уже для него сделал? К тому же «Миракл» – один из ключевых акционеров «Сунъяна». Конечно, уж с этим-то он мне поможет.

Обычно избранный кандидат в президенты и глава комитета по передаче полномочий до церемонии инаугурации проявляли особую осторожность. Потому что стоит только встретиться с определенными людьми, как это тут же окажется в СМИ, и они начнут докапываться до причин.

Тайные собрания доступны лишь тем, кто обладает достаточной силой, и влияния председателя Джина будет достаточно, чтобы они не могли так просто отказаться от его предложения о встрече.

– Хорошо. Давай теперь повеселимся в большой воде. Хе-хе.

– Теперь будем приходить на встречи вместе. Если я надену костюм и встану рядом с вами, наверняка смогу сойти за сопровождающего секретаря?

– Чего это? Ты ведь не хочешь сказать, что мне не доверяешь?

Кажется, он удивился, что я изъявил желание ходить на встречи лично, но тут же пошутил.

– Политики часто говорят витиевато. Чтобы точно интерпретировать их слова, думаю, будет лучше ходить на встречи с ними вместе.

– А разве они тебя не узнают? Раз ты внук председателя «Сунъян Групп», думаю, они вполне могут начать осторожничать.

– Я не знаменитость. Единственный раз меня показывали по телевизору в прошлом году, после Сунына, так что никто из них меня уже не помнит.

Глава комитета по передаче полномочий президента точно не из тех, кто станет смотреть телепрограммы, которые мало чем отличаются от сплетен.

Важнее то, насколько точно он понимает реальность.

Из трех и двух десятых миллиарда долларов один обменяли в «Сунъян Групп», и мне очень хотелось узнать, что этот человек думает о ценности оставшихся двух и двух десятых миллиарда.

Если он недооценит ценность долларов, можно считать его просто оторванным от реальности политиком.

Действительно ли Ли Чончхоль окажется вторым лицом в следующей администрации? Или будет просто пугалом, чья роль – только открывать дверь, поворачивая ручку?

– Ничего себе, парень. Костюм тебе убийственно идет!

– Мне вообще любая одежда идет. Разве вы не знали?

– Да уж, у тебя ни капли скромности.

О Сэхён похлопал меня по спине и пошел в сторону лифта.

– Этот отель – настоящее прибежище политиков.

– Он находится прямо возле Голубого дома и Правительственного комплекса, да и до Ёыйдо отсюда недалеко… Другого такого места не найдешь.

– А возможно, это еще и потому, что с парковки можно пройти прямо в номера, и не нужно беспокоиться, что попадешься кому-то на глаза?

– Вот-вот. И почему у них вообще так много тайных встреч? Те еще подлецы.

Мы, перемывая косточки политикам, вдвоем поднялись к месту встречи.

Стоило нам легонько постучать в номер, дверь открыло знакомое лицо, которое мы часто видели по телевизору.

– Генеральный директор О Сэхён?

– Да.

– Входите.

В номере беседовали три или четыре человека из комитета по передаче полномочий, но стоило нам войти, как они тут же замолчали.

– Что ж, тогда так и поступим. Можете уходить первыми, а я должен кое-что обсудить с этим человеком.

Члены комитета слегка кивнули и вышли из номера.

– Проходите. Меня зовут Ли Чончхоль.

– А я О Сэхён. Спасибо, что выделили ваше драгоценное время, несмотря на занятость.

– Не за что. Разве не вы спасли пошатнувшуюся «Аджин Групп»? Это я должен вас благодарить.

Ведет себя не так, как я ожидал.

Он был из шестнадцатого выпуска Корейской военной академии, затем работал в Центральном разведывательном управлении во время Пятой республики, а после занимал пост депутата от Партии Демократической Справедливости. С такими достижениями он должен бы оказаться ближе к высокомерию, чем к скромности, но его тон звучал весьма обходительно.

Еще предстояло узнать, это жизненный опыт научил его вести себя так, чтобы все обращать себе на пользу, или такой у него врожденный характер.

– А этот молодой человек?..

– Это мой помощник. На всякий случай говорю сразу – между нами нет секретов. Все, что мы с вами сегодня обсудим, я в любом случае планирую рассказать ему, так что, надеюсь, он тоже сможет присутствовать.

– Конечно. Не думаю, что мы станем обсуждать что-то настолько секретное, поэтому вы зря беспокоитесь. Ха-ха.

Я, ничего не говоря, поклонился Ли Чончхолю. Так или иначе, он, кажется, тоже не проявил ко мне особого интереса.

– Председатель «Сунъян Групп» сказал, что вы придете с хорошей новостью. Это так?

– А вы определенно заняты. Раз сразу перешли к сути.

– Ох, прошу меня простить. Присядем для начала.

Глава Ли Чончхоль проводил нас к дивану для посетителей в центре номера.

– Сейчас в штаб-квартире «Миракл Инвестмент» имеется около двух и двух десятых миллиарда долларов свободных средств. Я планирую перевести эти деньги в Корею.

– При определенных условиях, верно?

Даже после слов о таких деньгах он ничуть не удивился. Он точно слышал об этой цифре впервые, но настолько спокоен? Или просто не понимает ценность двух и двух десятых миллиарда долларов?

– Да, причина, по которой я попросил организовать встречу с вами, как раз и состоит в том, чтобы озвучить вам эти условия.

О Сэхён протянул ему заранее подготовленную папку, но Ли Чончхоль, лишь мельком взглянув на название, положил ее на стол.

– По какой причине инвестиционная компания решила податься в строительство? Финансы и инженерия совсем не выглядят подходящими друг другу.

– Этот план не инженерный проект. Какая-то часть инженерии, конечно, присутствует, но это совсем другой бизнес. Прошу вас рассмотреть его в позитивном ключе.

– Имеете в виду, что в случае положительного ответа вы вольете доллары в Корею?

– Да.

– Вольете, получите огромную прибыль, а затем увезете все деньги обратно в США?

Он говорил с улыбкой, но в его словах не было никакого дружелюбия.

Очевидно, что этот человек предвзято относился к американским инвестиционным компаниям. Он смотрел на «Миракл» так, будто это всего лишь средство, с помощью которого черноволосый иностранец собирается вывести корейское богатство за границу.

– Разве порядок не очевиден? Думаю, и «Аджин Групп» не сможет избежать подобного будущего, не так ли? Сначала нормализуете его работу, а потом поделите на части и продадите. Прибыль, конечно, отправится в США. Или я ошибаюсь?

– Нет, господин глава. Наоборот.

Как только я заговорил, глаза Ли Чончхоля сверкнули.

– Наоборот?

– Да, наш «Миракл» везет в Корею заработанные в США деньги. К текущему моменту наша компания получила огромную прибыль, вкладываясь в Dell Computer, Microsoft, голливудские фильмы, а также японский Softbank, и теперь приобрела на эти деньги «Аджин Групп». В какой-то степени нас можно считать прекрасными экспортерами.

– Юноша, кажется, твои шуточки зашли далековато. С какой стати вы экспортеры?

Для людей, живших в шестидесятые-семидесятые годы, слово «экспортер» было символом гордости и достоинства. А все потому, что именно экспорт послужил главной движущей силой, благодаря которой одна из беднейших стран мира смогла развиться до экономической державы.

Поскольку в Корее почти нет ресурсов, любому из нас с детства вбивали, что все, что у нас есть, – это кадры, а экспорт – единственный путь к выживанию.

Однако с губ парня, который просто ворочает деньгами, сорвалось слово высочайшего достоинства! Ли Чончхоль впервые показал свое недовольство.

– Разве процесс зарабатывания долларов нельзя назвать экспортом? Мы не продавали никакой продукции, но точно так же заработали валюту.

– Сейчас вполне может так показаться. Но что дальше?

М-да, какой же мнительный дядечка… Может, дело в том, что он раньше работал в разведке?

– Господин глава, если бы мы думали лишь о том, чтобы заработать, то просто сыграли бы на обменном курсе и удвоили свои средства. Даже если план, который я вам дал, будет реализован, трудно гарантировать двойную прибыль.

Только после того как О Сэхён попал в самую суть, Ли Чончхоль взял папку. Быстро просмотрев содержимое, он снова отложил ее и заговорил:

– Похоже, вы планируете создать Мекку для корейской медиаиндустрии… Неплохо.

Поведение Ли Чончхоля изменилось. Голос вдруг зазвучал дружелюбно.

– Вы планируете вложить в медиаиндустрию все два и две десятых миллиарда долларов?

– Нет, инвестиции составят только часть. На самом деле… – О Сэхён сделал короткую паузу и оценил реакцию Ли Чончхоля. – Мы будем инвестировать в разные сферы. Американскую инвестиционную компанию я планирую оставить местным сотрудникам, а сам стану управляющим в нашей стране.

– Как насчет сферы информационных технологий? – спросил Ли Чончхоль, сверкая глазами. – Вы получили огромную прибыль, инвестировав в Dell, Microsoft и Softbank, и, мне кажется, блестяще разбираетесь в этой области. Я не прав?

О Сэхёна неожиданный вопрос привел в замешательство, и он не смог сразу ответить. Ведь это же я управлял всеми инвестициями в IT-сфере?

И меня этот вопрос обрадовал.

Потому что народное правительство, чтобы оживить экономику, которая оказалась в рецессии из-за финансового кризиса, сосредоточило все свои силы на поддержке связанных с IT венчурных компаний!

К тому же именно оно положило начало теме культурного процветания.

Если только снять с «Миракл» ярлык американской инвестиционной компании, проект «Медиа Сити» прекрасно подойдет под основные задачи правительства.

– Информационные технологии очень помогут развитию малого и среднего бизнеса. Даже если посмотреть только на США, венчурные компании, начавшие свой путь в Кремниевой долине, показали такой стремительный рост, что даже вызвали опасения по поводу возникновения нынешнего пузыря. Стоит только повернуть руль в эту сторону на уровне правительства, и можно ожидать превосходных результатов.

Государственным служащим и политикам достаточно давать лишь те ответы, которые они хотят услышать. Желание Ли Чончхоля сейчас – светлое будущее информационных технологий.

– Так и думал, что лучше всех эту сферу знает молодежь. Все ясно и четко.

Ли Чончхоль с довольным лицом спросил у О Сэхёна:

– Что скажете? Рассмотрите также инвестиции в IT-сферу?

Я ответил первым, прежде чем дядя успел безоговорочно согласиться:

– Господин глава, наш «Миракл» совсем не собирается инвестировать в информационные технологии.

Тут же выражения обоих мужчин резко изменились. На лице дяди появилось замешательство, а на лице Ли Чончхоля – недовольство.

Оно и понятно, ведь я категорически отверг предложение со стороны правительства.

– Венчурные IT-компании должны расти, подпитываясь исключительно новаторскими идеями и технологическими возможностями. Стоит вмешаться какому-то конкретному частному капиталу, и он лишь отнимет идеи и технологии. Мы не можем позволить капиталистам отнять молодость основателей венчурных предприятий.

Когда Ли Чончхоль услышал мое оригинальное мнение, его глаза округлились.

– Значит, в этом бизнесе главная роль должна быть у правительства?

– Да. Думаю, лучше всего будет, если правительство подготовит хорошую клумбу и будет за ней присматривать, чтобы там могли зарождаться молодые венчурные предприниматели.

– А клумба – это?..

– Сооружение IT-инфраструктуры. А затем просто наблюдайте, и вы сможете увидеть хорошие результаты. Потому что Кремниевая долина выросла именно так.

На какое-то время Ли Чончхоль замолчал.

Я почувствовал, что у него еще не было конкретного плана того, как начать новый ведущий проект правительства. Теперь самое время выбрать направление.

Думаю, решение по информационным технологиям и «Медиа Сити» удастся достигнуть быстро, поскольку после начала работы новое правительство должно передать гражданам послание надежды, и его никак нельзя откладывать.

– Я был рад услышать ваше интересное мнение. Мы свяжемся с вами после тщательного обсуждения этого плана. А еще не могли бы вы рассказать подробнее о том, как собираетесь инвестировать два и две десятых миллиарда долларов? Мы активно рассмотрим это на правительственном уровне.

Мне хотелось закричать «Ура!». Это невероятное предложение.

Слова главы комитета о том, что наш план активно рассмотрят, был всего лишь другим способом выразить одобрение.

О Сэхён вежливо пожал протянутую руку Ли Чончхоля. Однако мне он руки не протянул. Может быть, это один из способов запечатлеть иерархию?

Когда мы выходили из отеля, О Сэхён так улыбался, что казалось, его рот вот-вот порвется.

А все потому, что мы получили практически окончательный ответ от правительства, что оно будет нас проталкивать, если мы принесем два и две десятых миллиарда долларов.

Ли Чончхолю были жизненно необходимы доллары, хотя он всеми силами старался этого не показать. Разве согласился бы он проталкивать нас только за красивые глазки?

– Кстати, ты только что говорил искренне?

– О чем?

– О том, что мы не будем инвестировать в IT.

– Да, искренне, а что?

– Почему? С государственной поддержкой эта сфера станет настоящей золотой жилой. Но даже без этого в наши двери стучится довольно много венчурных компаний.

Я коротко вздохнул и посмотрел на О Сэхёна.

– Дядя, мы владеем компанией, которая конкурирует с «Тэхён Моторс». А венчурные предприятия – это место, где изо всех сил старается заработать всякая малышня, разве нет? Мы должны играть в высшей лиге.

– Не слишком ли свысока ты на них смотришь? Когда их масштаб вырастет, нельзя будет их игнорировать.

– Дядя, вы знаете, какой была операционная прибыль «Сунъян Электроникс» несколько лет назад, в эпоху расцвета полупроводников? Целых два триллиона вон. Неважно, насколько вырастут венчурные предприятия, они все равно не смогут тягаться с «Сунъян Электроникс».

У меня не было времени заглядываться на IT-компании, которые только через двадцать лет едва достигнут прибыли в один или два триллиона вон. Ведь меня манили корпорации с прибылью в сотни триллионов.

Глава 2

Кое для кого мрачный Новый год

– Чтобы накопить много денег, надо знать ценность даже крошечных сумм. Как знать? Может, появится кто-то вроде Джерри Янга из Yahoo?

Похоже, в двери «Миракл» стучится довольно много венчурных компаний. А еще я видел, на что надеется дядя, ожидая, что американский бум в сфере информационных технологий повторится в Корее.

– Дядя, тогда вы сами инвестируйте понемногу в те компании, которые пришлись вам по душе. Думаю, по крайней мере, на закуски заработаете.

Не будем дергаться. Компании, которые смогут принести большие деньги, все равно еще не появились. Думаю, их основатели сейчас сидят в местах, больше похожих на склады, и усердно работают над развитием, утоляя голод рамёном.

Из тех, что я помнил, сейчас появились только Kingdom of the Winds[10] от Nexon, релиз которой прошел в прошлом году, и Lineage от NCSoft, релиз которой пришелся на весну этого года.

Если я хотел, поддавшись венчурному энтузиазму, получить быструю прибыль и тут же выйти из бизнеса, инвестировать в другие компании значило просто выбросить деньги на ветер. Ну и что тут поделаешь?

– Доджун, не питай иллюзий.

– Что?

– Решил, что стал председателем чеболя только потому, что встретился с влиятельной фигурой из правительства и подержал в руках миллиарды долларов, равные триллионам вон?

– Дядя.

– Закрой рот и слушай.

Впервые за десять лет я видел О Сэхёна таким.

Его каменное лицо и пристально смотрящие на меня глаза были наполнены презрением.

– Уверен, твой дедушка, председатель Джин, лично управляет только предприятиями с прибылью в триллионы вон. Он трапезничает с влиятельными фигурами из правительства и получает преференции на сотни миллиардов. Вот чем занимаются председатели чеболей.

Я ведь сейчас тоже это делаю. Но почему он так злится?

– Но у них есть десятки тысяч лакеев, которые зарабатывают им на закуски. А они сами, собирая эти крупицы воедино, поглощают сталелитейное производство или строят завод в Китае.

А, кажется, я понял, к чему он клонит.

– Без слуг нет хозяина, без крестьян нет помещика, а без народа нет короля. Но что насчет тебя? У тебя ни слуг, ни крестьян, ни народа. Все, что у тебя есть, – это лишь немного денег. Но ты уже строишь из себя председателя чеболя?

Даже если бы он не сказал мне закрыть рот, я бы все равно ничего не смог ответить.

Кто бы мог подумать, что я, бывший лакей, через десять лет начну строить из себя чеболя? О Сэхён резко отчитывал меня, но мне и без этого хотелось хорошенько себе наподдать.

Я и представить не мог, что настолько задеру нос.

– На закуски? Можно заработать миллиарды, даже десятки миллиардов. Это, по-твоему, чисто на закуски?

– Прошу прощения. Я не подумал.

Похоже, мои быстрые извинения привели О Сэхёна в еще большее замешательство, но он тут же поправил выражение лица.

– Хорошо, что ты быстро понимаешь, что тебе говорят. Если ты все понял, ладно. – О Сэхён немного смущенно кивнул. – Ну, и куда будем инвестировать?

– Что? Дядя, вы можете просто решить…

– Нет. Направление могу выбрать и я, но оценка инвестиций и чутье лучше у тебя. Просто скажи. Тебя ничего не привлекает?

– Тогда давайте вложим по миллиарду в две онлайн-игры, а в остальном решайте сами.

– Игры, значит…

О Сэхён на мгновение задумался, а затем снова заговорил:

– Давай на все потратим десять миллиардов вон. Две игровые компании, которые ты хочешь. А оставшуюся сумму я разделю на части меньше чем по миллиарду и вложу в несколько мест.

– Хорошо. Если взлетит хоть одна из них, мы окупимся, так?

– Ты же сам слышал. Следующее правительство будет поддерживать развитие IT, так разве взлетит только одна из них?

Было здорово видеть лучезарную улыбку О Сэхёна.

Жаль, что человек, которому я так благодарен, через пять лет собирается на пенсию.

Нужно будет выплатить ему поистине щедрое выходное пособие.

Зима девяносто седьмого года выдалась действительно холодной. Это была единственная зима, когда на улицах не звучали рождественские песни.

За три дня до конца декабря я снова надел костюм, чтобы отправиться в последний бой в этом году.

– Визитки готовы. Забирай.

Все-таки, раз я собирался встречаться с людьми, похоже, без визиток не обойтись.

После тщательных раздумий мы решили замаскировать меня под сотрудника, который приехал в командировку из американской штаб-квартиры «Миракл». Молодой американец корейского происхождения во втором поколении, который управляет там системой инвестиций.

Корея в настоящее время находилась в достаточно опасном положении, чтобы сотрудника из штаб-квартиры выслали в командировку.

Когда я увидел на визитке свое английское имя, Говард Джин, в голове пронеслись воспоминания о том, как восемь лет назад мы летали в Техас, чтобы инвестировать в Dell Computer.

Они были такими ясными, словно это случилось вчера.

– Когда получаешь первую визитку, почему-то испытываешь гордость, да? Чувство, будто стал совсем взрослым. Хе-хе.

– Да? И правда чувствую себя немного странно.

– Потом насладишься этим чувством, идем скорее. Кредиторы и так ждут нас с нетерпением.

Мы отправились к оговоренному месту, где нас ждали главные кредиторы «Аджин Групп». Ради сегодняшнего дня мы с О Сэхёном внимательно продумали план.

А все ради того, чтобы безжалостно сбить цену за поглощение.

Нам ведь следует экономить, не так ли?

Руководители головных отделений трех банков и их помощники с нервным видом встретили нас двоих в большом конференц-зале.

Покерфейс нужен не только когда приходит хорошая карта. Даже если ставить уже почти нечего, а карта пришла дерьмовая, нужно продолжать сохранять лицо.

Однако кредиторы, в основном состоящие из банковских служащих, казалось, были недостаточно хороши, чтобы садиться за игорный стол.

Ни их мимика, ни манера речи, ни действия нисколько не помогали скрыть, что они в этом деле отстают от других.

Эти люди обладали самым важным в мире – деньгами – и всегда наслаждались комфортом, работая в банках, которые все вокруг уважали и куда обращались.

Они ни разу не попадали под порывы такого пронизывающего ветра, поэтому сейчас, обнаженные, дрожали от холода.

Заметив меня, молодого человека, который пришел вместе с генеральным директором, они, кажется, удивились и обменялись вопросительными взглядами, но их интерес быстро угас.

Поскольку сюда пришел директор О Сэхён, им было все равно, кто я такой.

– Я слышал, что переговоры о слиянии с «Сунъян Моторс» полностью завершены. Как насчет того, чтобы уже перейти к процедуре приобретения?

Не успели мы сесть и перевести дух, как нас начали поторапливать. И все эти призывы были обращены только к О Сэхёну.

– Мы еще не поставили подписи в соглашении. «Сунъян Групп» корректирует распределение акций.

– Когда приблизительно они закончат?

– Почему вы задаете нам вопрос, ответ на который следует спрашивать у «Сунъян Групп»?

Мы с О Сэхёном, расслабленно держа в руках чашки с кофе, думали о том, по какой цене продать пальто дрожащим от холода людям.

– Председатель Джин из «Сунъян Групп» также дал обещание, что соглашение уже достигнуто, поэтому осталось только следовать процедуре.

– Но это ведь не все.

Когда я поставил чашку на стол и тихо заговорил, все взгляды тут же сосредоточились на мне.

– Прошу прощения, но кто это?..

– А, мы срочно вызвали его из штаб-квартиры в США. Он координирует процедуру слияния и поглощения.

Когда О Сэхён меня представил, кредиторы, казалось, несколько удивились. Наверное, я слишком молодо выгляжу?

Некоторые из банковских служащих достали визитки и незаметно протянули их мне. Наверняка им было любопытно, какие у меня должность и ранг.

Кроме того, они пытались проверить, достоин ли я вмешиваться в их собрание.

Теперь и я раздал им свои визитки, и они, увидев, что там написано, молча согласились.

В США ведь именно молодежь держит в своих руках Уолл-стрит, верно?

Я представился, слегка поклонившись кредиторам.

– Говард?

Они переглядывались, повторяя мое имя.

– Я американец во втором поколении, поэтому у меня американское имя. Надеюсь на ваше понимание.

– Вот оно что. Продолжайте то, что собирались нам сказать.

– Да. Наша группа оценки инвестиций из штаб-квартиры в настоящее время приступила к повторному тщательному рассмотрению этого приобретения.

Как только я забросил наживку, последовала ожидаемая реакция.

– Что? Повторное рассмотрение?

– Какое вообще может быть повторное рассмотрение сейчас? О чем вы!

Пылающие взгляды вздрогнувших от испуга кредиторов обратились к О Сэхёну. Наживку закинул я, но они инстинктивно продолжали смотреть на директора.

Банки следовали железному правилу: не иметь дел с лакеями.

– И правда. Я несколько раз пытался их остановить, но… Как вы знаете, американцы следуют только системе и не слушают своих начальников. – О Сэхён пожал плечами, а затем поднял руку и указал на меня. – Из-за системы внутри нашей компании я тоже вынужден прислушиваться к нему. Ведь в его руках мнения американских инвесторов «Миракл». Поэтому прошу вас выслушать его до конца.

Я начал вытаскивать по соломинке из циновки, которую разложил для меня О Сэхён.

– Первоначально сценарий был таков. «Сунъян Групп» хотела завладеть «Аджин Моторс», но потратила все деньги на поглощение «Хандо Стил». Тогда на сцену вышел наш «Миракл». Мы собирались какое-то время придержать «Аджин Групп» у себя, а затем, когда «Сунъян Групп» накопит деньги, продать эту компанию им по весьма высокой цене. Думаю, до этого любой из вас мог догадаться.

На лицах кредиторов появился дискомфорт. Ведь стоило им узнать, что целью «Миракл» были деньги, как они поняли, что получить желаемое будет непросто.

– Однако… Кто бы мог предвидеть, что в Корее разразится валютный кризис? Сумма приобретения: один и две десятых триллиона вон. Когда обменный курс составлял восемьсот вон за доллар, это было полтора миллиарда долларов, а теперь, с курсом тысяча восемьсот вон, это всего лишь шестьсот семьдесят миллионов. А что, если курс вырастет до двух с половиной тысяч вон? Четыреста восемьдесят миллионов долларов!

Когда речь зашла о валютном курсе, кредиторы побледнели и начали причитать:

– МВФ уже оказывает помощь. Поскольку к нам поступило уже два миллиарда долларов, курс не вырастет до двух с половиной тысяч вон. Теперь он опустится ниже двух тысяч вон и скоро стабилизируется…

– Пообещали пятьдесят пять с половиной миллиардов долларов, а пришло еще только два. Поскольку правительство сменилось, они попытаются опять договориться с новой администрацией. Пятьдесят миллиардов долларов… Нет никаких договоренностей о сроках, когда их дадут. Возможно, в следующем году курс вырастет вообще до трех тысяч вон.

Кредиторы больше ничего не смогли сказать.

– Однако послезавтра наступит девяносто восьмой год. Вам нужно подвести финансовые итоги года, но в ваших бухгалтерских книгах не найти ответов. Когда новое правительство придет к власти, они наверняка займутся консолидацией банков… Похоже, вам для выживания нужно, чтобы доллары «Миракл» оказались в банке до начала нового года?

Компании-экспортеры зарабатывали валюту, но она нужна компаниям-импортерам. Все они тут же устремятся к тому, у кого сейчас есть доллары.

Требования о долларовых платежах со стороны иностранных банков также только копились с каждым днем.

В условиях подобных экономических кризисов потребность в крупных банках всегда выходит на первый план, и новое правительство точно поспешит консолидировать банки на основе их результатов в текущем году.

– Но с точки зрения «Миракл» обстановка в Корее тревожная. Что, если экономика не сможет всплыть? Что, если она упадет до уровня Юго-Восточной Азии?

– Т-так что вы хотите сказать?

– Мы являемся «предпочтительным приобретателем», но нам бы хотелось отказаться от этого права.

– Ч-что?

– Это значит, что мы хотим выйти из переговоров. Если мы откажемся от поглощения «Аджин Групп», на наше место придет «Тэхён Групп», не так ли? Вы сможете вести переговоры с ними.

Разве может прийти «Тэхён Групп»? Но у них же сейчас и без того голова кругом от попыток потушить пожар у собственных ног!

– Ох, не смотрите на меня. Хозяева денег – американские инвесторы, и они обеспокоены ситуацией в Корее, так что же я могу сделать? – пошутил О Сэхён, притворяясь, что испытывает неудобство из-за устремившихся на него взглядов кредиторов.

Если среди них найдется кто-то достаточно сообразительный, он знает, что делать.

Ликвидные средства иссякли, и сейчас у них есть только мертвый груз, который не продается, но занимает много места и приносит одни неприятности.

Нужно избавиться от него как можно скорее, пусть и за полцены.

Этот простой принцип одинаково применим и к крошечным бизнесам, и к крупным корпорациям, и к банкам.

– Измените мнение американских инвесторов. Наша Республика Корея не настолько слаба. С точки зрения масштаба экономики и ее конкурентоспособности…

Когда один из руководителей банка поспешил сказать это, я ответил ему с легкой издевкой:

– То же самое заявляло корейское правительство ровно до того, как грянул валютный кризис. Не так ли?

Они замолчали. Им нечего было сказать, кроме одного и того же оправдания.

В это время О Сэхён тихонько вмешался и зажег настоящий пожар:

– Разве вам не нужно принять судьбоносное решение?

– Что? Решение?

О Сэхён сложил пальцы в форме телефонной трубки и, высокомерно глядя на собравшихся, кивнул.

– Звоните главам банков. Это ведь они принимают решения.

Руководители подразделений – тоже лакеи. Настало время хозяевам выйти на сцену.

Поначалу казалось, что кредиторы не понимали, что имеет в виду О Сэхён.

– Чего вы ждете? Звоните уже скорее.

Как только он поторопил их еще раз, руководители достали свои мобильные телефоны.

Они поняли, что выход из переговоров означает предложение договориться заново, а во время новых переговоров сумма приобретения сократится настолько, что решение должны будут принять главы банков, как самые главные среди кредиторов.

Мы с О Сэхёном неторопливо пили кофе, пока руководители не закончили звонить.

Торопливо закончив телефонные разговоры один за другим, они собрались в углу конференц-зала и начали перешептываться. Поделившись мнениями каждого из начальников, они собирались прийти к единому выводу.

– Не могли бы вы сказать, на каких условиях сможете внести полную стоимость приобретения до шестнадцати ноль-ноль завтра, тридцатого декабря?

Трое руководителей высказали приведенное к общему знаменателю мнение глав банков.

– Сумма приобретения составит восемьсот миллиардов вон. Четыреста миллионов долларов по курсу две тысячи вон. Если вы примете эти условия, мы сегодня же переведем четыреста миллионов долларов на указанный вами счет. А завтра подпишем новое соглашение, – сказал я, даже не переводя дыхания, как будто только этого и ждал.

– А если мы не получим от вас ответа сегодня во второй половине дня, завтра утром объявим, что «Миракл», обливаясь слезами, отказывается от поглощения «Аджин Групп» по причине экономического кризиса, – не забыл добавить предупреждение О Сэхён сразу, как только я закончил.

– Теперь вы будете несколько заняты, поэтому мы уходим. Будем ждать вашего положительного ответа.

Лица кредиторов настолько исказились, что невооруженным глазом было видно, насколько абсурдными они посчитали эти условия.

Мы открыли дверь конференц-зала и вышли прежде, чем они успели что-то сказать.

– Думаешь, все будет в порядке? Обменный курс уже достиг отметки две тысячи вон, так что его они примут, но снижать цену аж на сорок процентов наверняка сильно их обременит.

– Мы ведь уже все решили, разве нет? Почему вы опять поднимаете эту тему?

– Потому что у меня сердце упало, когда я увидел их лица.

Перед встречей с кредиторами мы с О Сэхёном серьезно поспорили по поводу изменения суммы приобретения, но он не смог сломить моего упрямства. Однако, похоже, он забеспокоился, не было ли это решение неправильным, когда увидел реакцию кредиторов.

Цифру восемьсот миллиардов выбрал не я сам.

В прошлом, когда «Тэхён Моторс» поглотила «Аджин Групп», она сделала это ровно по цене восемьсот миллиардов вон. После назначения предпочтительным приобретателем «Тэхён Групп» затянула переговоры на два года, а затем снизила сумму с одного и двух десятых триллиона до восьмисот миллиардов вон.

Дело было не в том, что стоимость компании упала, а в ситуации внутри Кореи.

Я тоже чувствовал тревогу.

Однако верил, что сейчас ситуация не лучше, чем будет два года спустя.

Разве на самой вершине стоят не те, кто готов пойти на что угодно, чтобы защитить себя?

Главы банков отчаянно желают получить четыреста миллионов долларов, чтобы сохранить свое положение.

И, поскольку я сделал им предложение, которое поможет определиться с выбором, мое беспокойство вскоре полностью исчезнет.

О Сэхён вернулся в Ёыйдо, а я поспешил в дом к дедушке.

– Вы только взгляните на него! Настоящий грабитель, только без ножа. Восемьсот миллиардов!

– В переговорах не бывает грабителей.

– Парень, заставляя загнанную в угол крысу сделать выбор, ты как раз нападаешь на нее с ножом. Ха-ха.

Дедушка разразился довольным смехом.

Похоже, ему понравилось, что я вытащил новую карту в самый подходящий момент.

– Хорошо, что ты не дал им времени подумать. Даже загнанная в угол крыса непременно сбежит, если дать ей время.

– Потому что, когда год закончится, это все станет бесполезным. – Я осторожно обратился к кивавшему дедушке. – У меня к вам просьба.

– Хочешь, чтобы я вбил последний клин, верно?

– Да.

В догадливости ему не было равных.

– И какой клин мне вбить?

– Прошу вас подготовить должности советников в «Сунъян Групп». Все расходы я возьму на себя.

– Как быстро ты учишься плохому, ха-ха.

Я всему научился у вас. Вы научили этому своего сына, а он передал знание внуку. Я же просто был рядом и подхватил.

Вместо этих слов я горько улыбнулся.

– Сколько будешь ему платить?

– Думаю, его удовлетворит, если я буду платить по два миллиарда в течение пяти лет?

– Сколько было основных банков-кредиторов?

– Три.

– Выходит шесть миллиардов. А ты щедр.

– Потому что на кону стоит имя «Сунъян Групп». Нельзя терять человечности.

– Это так много, что даже жаль, но… Благодаря тебе мой имидж улучшится, ха-ха.

Дедушка с улыбкой протянул мне листок бумаги.

– Взгляни на это.

На нем был план финансовой реструктуризации вместе со списком банков, которые подлежат продаже или слиянию.

Два банка, которые привлекли мое внимание первыми, были кредиторами «Аджин Групп», и их планировалось выставить на продажу.

– Я-то думал, что мне с этим делать, а теперь воспользуюсь им ради нашего Доджуна.

То, что план реструктуризации финансового сектора уже появился на данном этапе, означало, что его взял на себя комитет по передаче полномочий, созванный новым правительством.

С его создания не прошло и нескольких дней, а каждый их шаг уже ложился на стол дедушки. Этот эпизод ясно показал, насколько сильно раскинуты щупальца «Сунъян Групп».

– Банки уже получили этот список?

– Если бы информация была настолько обыденной, мне бы о ней даже не доложили. Думаю, в курсе только «Тэхён Групп».

– Значит, я действительно могу использовать ее с пользой.

– Выходит, удача тебе улыбается. Если они узнают, что скоро останутся безработными, тут же закусят наживку. А может быть, даже прибегут и склонят головы в знак благодарности.

Должность советника в «Сунъян Групп» из предложения превратилась в спасение.

Жаль. Узнай я эту информацию немного раньше, сбил бы цену вполовину.

– Доджун.

– Да.

– «Сунъян Групп» также планирует в начале следующего года объявить о крупномасштабном плане реструктуризации.

Так и знал. Похоже, даже суммы в один миллиард долларов не хватит для решения всех проблем.

До сих пор были только случаи продажи дочерних компаний, но он никогда не ликвидировал целые подразделения. Сколько из них он планирует убрать?

– Вам придется принять трудное решение.

– В каком-то смысле это даже хорошо. Я смогу объединить вместе подразделения, которые только высасывают деньги или уже потеряли конкурентоспособность, и полностью с ними расквитаться. А сейчас не будет никого, кто поднимет шум по поводу несправедливых увольнений или чего-то подобного.

Я совсем забыл.

Финансовый кризис был наилучшей возможностью для выживших компаний. А еще он стал моментом, когда началась монополия крупнейших корпораций.

Похоже, дедушка неверно истолковал мое окаменевшее лицо. И невпопад сказал:

– Я же сказал, что все в порядке. Я ни за что не стану избавляться от компаний, которые помогут улучшить положение группы и с которыми жаль расставаться. Не волнуйся так сильно.

– Да, если все так, я только рад.

В такие моменты лучше прикинуться дурачком и сказать то, что собеседник хочет услышать. Тогда можно получить подарок, который совсем не ожидаешь. Прямо как сейчас.

– А еще я планирую использовать эту возможность, чтобы сделать то, что откладывал.

– ?..

– Тебе уже исполнилось двадцать, а значит, я должен сделать тебе подарок. Дам тебе немного акций группы компаний. Я украдкой включу их в план реструктуризации, а ты ухватишь по дешевке.

Похоже, на лице у меня появились эмоции, которые я не мог описать словами.

– Парень, неужели ты, даже проглотив «Сунъян Моторс», все равно так радуешься небольшой доле акций? Ха-ха. – Дедушка со смехом взял трубку. – А это мой подарок тебе сейчас. Первым делом я забью клин. – Сразу после этого он начал говорить по телефону в своей узнаваемой манере: – Ох, глава Ким. Слышал, в последнее время у вас много трудностей…

– Конечно, господин глава. Я тоже не собираюсь никому об этом болтать. Это ведь частный контракт, не так ли? Нет никакой необходимости о нем объявлять.

О Сэхён, старательно подавляя рвущийся наружу смех, завершил разговор.

До темноты никто не звонил, поэтому он уже начал беспокоиться, что что-то пошло не так, но с наступлением вечера наконец раздался звонок, которого мы так ждали.

Единственным дополнительным условием с их стороны была отсрочка выхода пресс-релиза.

А еще в тот вечер мы с дядей подняли тост и устроили новогоднюю вечеринку, сожалея об уходе девяносто седьмого года.

В том самом месте, где дядя был частым гостем.

Однако до полуночи я пил мало. В полночь дядя позвонил в штаб-квартиру «Миракл» в Нью-Йорке, и на счет кредиторов перевели четыреста миллионов долларов.

На следующее утро более десятка юристов рассмотрели договор о приобретении, составленный в канцелярии главы основного банка «Аджин Групп» с учетом измененных условий, и во второй половине дня мы смогли его подписать.

Руководители сверлили убийственными взглядами О Сэхёна, от которого несло алкоголем, но выражения лиц глав банков были спокойными.

А все потому, что тем, у кого есть надежная страховка на старость, не о чем сожалеть в конце этого года.

Когда я, стоя в углу, наблюдал за всей этой сценой, мое сердце билось чаще. Сегодня день, когда я стал хозяином второй по величине автомобильной компании в Корее.

В первый день нового, девяносто восьмого года, особняк деда был полон людей.

Поскольку кризис продолжался, а «Сунъян Групп» готовили к реструктуризации, главы подразделений собрались вместе, чтобы произвести впечатление на дедушку ради выживания.

Присутствовали даже все без исключения мои двоюродные братья и сестры, которые учились за границей, и по очереди отвешивали старшим глубокие поклоны.

– Санджун, говорят, ты изучаешь музыку?

– Да… – ответил приглушенным голосом Санджун, вернувшийся в Корею впервые за два года, вероятно, боясь, что дедушка, который ненавидит «этих ваших творческих», станет его ругать.

– Хочешь стать певцом?

– Нет. Я учусь продюсированию.

– Продюсированию?

– Да, чтобы создавать альбомы для певцов…

– Парень, уж это-то я знаю. Совсем на старика сверху вниз смотришь?

Санджун медленно поднял опущенную голову. А все потому, что голос дедушки был мягким.

– Все в порядке?

– Что?

– Я самовольно сменил специальность…

– Просто делай хорошо то, что ты хочешь. Учись у своего отца. Слышал, он директор самой крупной в Корее кинокомпании. Верно?

Отец, поймав взгляд дедушки, только отмахнулся.

– Ох, нет-нет. Впереди еще долгий путь.

– Так и знал, что от тебя ничего нельзя ожидать. И чем ты занимался в крошечной киноиндустрии аж десять лет?

– В этом году наша кинокомпания станет лучшей. Не будьте так суровы.

Отец, увидев на лице дедушки улыбку, рассмеялся вместе с ним.

– Санджун.

– Да, дедушка.

– А ты не мнись на месте, как твой отец. Быстро закончи учебу и за десять лет стань лучшим в своей сфере.

Как только Санджун получил официальное разрешение, его лицо осветила самая радостная улыбка на свете.

– Да, дедушка. Я обязательно стану лучшим.

Когда очередь дошла до меня, стоящего последним, я глубоко поклонился, но дедушка ничего особенного не сказал. Он лишь слегка кивнул, глядя на меня с довольным лицом.

– Этот год будет очень трудным, так что возьмите себя в руки и усердно работайте. Я никому не прощу, если «Сунъян» пошатнется, – не забыл дедушка сурово всех предупредить. – А еще я обсудил со старшим сыном, что пора бы поторопиться со свадьбой Ёнджуна. Пусть он женится до очередных кадровых назначений, а затем я назначу его руководителем «Сунъян Продактс».

Джин Ёнджун, с улыбкой до ушей, поклонился.

– Спасибо, дед… Нет, председатель.

На этом семейное собрание закончилось, и пришло время выделиться подчиненным.

Когда из кабинета послышались крики дедушки, наша семья тихо вернулась домой.

Теперь, когда даже Санджун получил официальное признание, казалось, мы стали настоящими членами семьи «Сунъян».

Первой новостью, которая украсила телевизоры в новом году, стало решение о продаже двух банков.

Первым был один из главных банков, созданный в тысяча девятьсот двадцать девятом году под названием Сберегательный банк Чосон, а вторым – банк, основанный в пятьдесят девятом году в провинции, который со временем вырос и стал работать по всей стране.

Еще более шокирующей эту новость сделал тот факт, что оба банка были обозначены как «приоритетные цели для зарубежной продажи».

Поскольку сильно мнение, что банки – это хранилища национального богатства, общественный гнев поднялся до небес.

Благодарность, которую люди ощутили после объявления МВФ о выделении средств для экстренной помощи, тут же исчезла. А все потому, что они узнали, что доллары выделили не просто так, а на условиях кредита, к тому же, забрав банки.

Думаю, из всех людей, смотревших новости, я удивился больше всех.

Я несколько раз пролистал блокнот, куда записывал все свои воспоминания из прошлой жизни, но об этом там ничего не нашлось.

Ну в то время я учился в университете и был слишком занят развлечениями, чтобы смотреть экономические новости.

В голове одновременно вертелись два вопроса: смог бы я заполучить банк, если бы знал об этом раньше, и могу ли сделать это хотя бы сейчас?

Банк, который крупнейшие чеболи хотели, но не могли получить.

Иметь его – все равно что обрести огромные крылья.

По какой цене можно приобрести два банка? За триллионы вон? Нет, за десятки триллионов?

Радость, которую я ощутил три дня назад, став владельцем огромной автомобильной компании, уже испарилась.

Перед глазами возникла новая добыча.

И жажда заполучить ее потрясла меня.

Слова о крахе экономики не умолкали и в новом году.

Четырнадцатого января обанкротилась группа компаний «Насан», а вслед за ней заявку на банкротство подала «Дальневосточная строительная компания», занимавшая тридцать первое место в деловом мире.

Ее называли одной из «Строительной пятерки» и она была ведущим предприятием в отрасли, поглотившим в том числе компанию по купле-продаже ценных бумаг и расширившим свой бизнес за счет огромных возможностей финансирования, но именно по этой причине валютный кризис особенно сильно по ней ударил.

Множились слухи, что «Тэа Констракшен», во многом похожая на «Дальневосточную строительную компанию», тоже на самом деле банкрот.

– Ты ничего не слышал? – О Сэхён не мог скрыть напряжения.

– А что? Думаете, «Тэа Констракшен» справится?

– Не верь слухам. Они уже месяц болтают, что она со дня на день падет. Кажется, мы все же просчитались. Она довольно живучая.

– Говорят же, что ее финансовое положение даже хуже, чем у «Дальневосточной строительной»? Как ей продержаться?

– Вот и я о том же! Когда «Тэа Констракшен» вышла в Юго-Восточную Азию и пострадала от кризиса там, уже шли разговоры, что ее финансовые возможности сильно ограничены, но она странным образом держится.

– Может, директор «Тэа Констракшен» собрал много денег?

– Ты когда-нибудь видел в нашей стране хозяина бизнеса, который стал бы спасать компанию, жертвуя личными средствами? Обычно все пытаются вывести деньги, когда бизнес на грани банкрот…

О Сэхён резко прервался и посмотрел мне в лицо.

– Эй, может, он правда этим занимается?

– Разве это возможно? Со всех сторон такая ситуация, как вообще можно вывести активы компании?

– Они покрывают кредиты новыми кредитами. Поскольку это строительная компания, у них должно быть немало земли! Они быстро от нее избавляются, чтобы закрыть только срочные долги. Говорят, зарплата сотрудникам не выплачивается уже больше трех месяцев. Все, что они делают, – это закрывают срочные долги и выводят ядро капитала. Если делать так до банкротства, им удастся набить карманы.

– Дядя, но это ведь уголовно наказуемо.

– Они хотят забрать деньги и распрощаться с Кореей. Уверен, они не собираются запрашивать финансовую помощь или что-то еще, чтобы спасти компанию.

Ночной побег.

От обычных людей их отличало только то, что украденная сумма настолько велика, что ее хватит на безбедную жизнь трем поколениям.

В моей голове одно за другим пронеслись названия других строительных компаний, кроме «Тэа Констракшен». Не мог же я поглотить компанию, у которой вынули ядро, оставив только оболочку?

Однако подходящей альтернативы я не нашел.

А все потому, что среди ведущих строительных компаний только «Тэа Констракшен» занималась исключительно строительством, не имея иных подразделений.

А у других были разные филиалы, поэтому поглотить отдельно только строительную компанию непросто.

Я хмурился все сильнее, а вот лицо О Сэхёна, наоборот, становилось все светлее.

– Как хорошо мы подловили негодяев.

– Есть какой-то способ?

– Давай созовем общее собрание акционеров, обвиним их в хищениях и злоупотреблении доверием, а затем захватим компанию. Думаю, так будет даже легче.

В моей голове что-то вспыхнуло.

Акции «Тэа Констракшен» сейчас на самом дне. Если купить всего пять процентов, мы тут же окажемся в общем собрании акционеров. Возможно, подобрать и оживить компанию будет даже проще, чем договариваться с кредиторами после банкротства.

– Давай проверим все еще раз, а затем приступим. Что скажешь?

– Хорошо. Меньшего от вас, дядя, не ожидал.

Когда я поднял большой палец вверх, О Сэхён, беря трубку, сказал:

– Когда станешь председателем чеболя, так и знай, что это все благодаря мне. – Он поручил сотрудникам купить акции «Тэа Констракшен» и повесил трубку. – Кстати, а когда свадьба твоего двоюродного братца?

– Послезавтра. Придут только члены семьи. Все пройдет тайно, как и подобает чеболям.

Свадьба проходила в особняке председателя Джина.

Поскольку времена были трудными, пригласили только минимальное число людей, а в СМИ опубликовали лишь короткие статьи.

По просьбе председателя Джина и благодаря силе «Хансон Ильбо» особняк не окружила толпа репортеров.

Несмотря на то что число гостей было минимальным, их собралось около двухсот человек, ведь обе семьи нельзя назвать обычными.

– Благодаря тебе мы можем увидеть дом председателя «Сунъян Групп». Это честь для нашей семьи, дорогая.

– Все парни кажутся такими красавчиками! Может, потому, что они из хорошей семьи?

– Говоришь, младшему из них двадцать один год? Значит, можно выйти замуж за любого!

– Даже не мечтай, подруга. Все они женятся по расчету!

Подружки невесты собрались вокруг одетой в белоснежное платье Хон Соён и болтали.

Даже сама Хон Соён, которая обычно была эталоном спокойствия, сегодня не могла скрыть своего волнения.

– А где будут жить молодожены? В Чхондамдоне? В Ханамдоне? В малоэтажном доме или в многоэтажке?

– В доме родителей мужа. Начнем с совместной жизни с ними.

Услышав слова Хон Соён о том, что ее семейная жизнь начнется в доме родителей мужа, подруги нахмурились.

– Так и знала, что семьи чеболей до сих пор живут в эпохе Чосон.

– Ты совсем дурочка? Даже если нам скажут жить отдельно, мы будем настойчиво держаться рядом. Вы хоть раз видели принца, который бы жил за пределами королевского дворца?

– Отец ее мужа – вице-председатель «Сунъян Групп». Разве она будет готовить? Или стирать? Или уборкой заниматься? Единственное, что придется делать, – это утром и вечером сидеть за одним столом и лучезарно улыбаться родителям мужа. Ну вполне ведь неплохо?

Хотя все девушки были дочерьми достаточно богатых родителей, чтобы общаться с Хон Соён, все они бросали на подругу завистливые взгляды, ведь она выходила замуж за мужчину из семьи совсем иного уровня, да еще и за старшего сына, который точно станет наследником.

Пока девушки, которые обычно не любили старших сыновей[11], не могли скрыть того факта, что их истинные чувства могут измениться в зависимости от достатка мужчины, Джин Ёнджун приветствовал гостей в специально украшенном для свадьбы приемном зале.

Ему это не составляло особого труда, поскольку единственными гостями, помимо родственников, были руководители главных подразделений «Сунъян Групп» и ключевые фигуры из «Хансон Ильбо».

Друзья, собравшиеся вокруг Джин Ёнджуна, отвели его в уголок просторного сада и протянули ему сигареты.

Сегодня ему пришлось натянуто улыбаться, жать руки и приветствовать гостей, поэтому сейчас, когда он мог выкурить сигарету без оглядки на кого-либо, Джин Ёнджун наконец почувствовал себя живым.

– Ёнджун женится. Кто теперь будет нашим лидером?

– Придурок, ты все еще об этом? Брак – это всего лишь формальность. Наш Ёнджун продолжит и дальше развлекаться вместе с нами. Верно же?

Джин Ёнджун, выпустив несколько клубов сигаретного дыма, ударил каждого из друзей по затылку.

– Заткнитесь, идиоты! Сами же женаты, а тусите, как холостяки. Я вообще последним женюсь, не мелите чушь.

– Это все от сожаления. Разве большинству из нас не приходится после свадьбы постоянно жить с оглядкой на жен? Вот мы и не хотим, чтобы у тебя все было так же.

– Придурок, это все потому, что семьи их жен выше по статусу. А к Ёнджуну это не относится, так что все у него нормально.

– Проехали. После свадьбы я все равно буду связан по рукам и ногам. Старик собирается наконец активно привлекать меня к делам компании. Мне нужно больше заботиться о реакции старика, а не о реакции жены, разве нет? Развлекаться будем в меру.

– Это верно. Куда наш Ёнджун денется? О’кей. Усекли. Хе-хе.

– Я пошел обратно. Выпьем, когда я вернусь из медового месяца. – Джин Ёнджун затушил сигарету.

– Кстати, а куда вы собрались в медовый месяц?

– В Прагу. А с тобой давай на минутку отойдем.

Джин Ёнджун направился обратно в сторону приемного зала с одним из друзей.

– Помнишь ту девчонку вчера?

– Кого? А… С факультета театра и кино университета Ханьян?

– Да. Ту, которая снималась в дораме на втором плане или что-то вроде того.

– А что такое? Вы ведь с ней всю ночь развлекались, но тебе не хватило? Собираешься взять ее в медовый месяц? Ха-ха. – Друг Джин Ёнджуна мерзко улыбнулся, но тут же широко открыл рот. – Эй! Серьезно? Ты рехнулся?

– Гаденыш, давай потише. – Джин Ёнджун огляделся, чтобы убедиться, что никого рядом нет, а затем расслабился. – Отправь ее на самолете через два дня. Я скажу тебе, в каком отеле мы остановимся, так что забронируй для нее номер и послужи связным в Корее.

– Как и ожидалось от Джин Ёнджуна. Невероятно! Хе-хе.

– Когда еще, если не сейчас, я смогу развлечься, не обращая внимания на взгляды окружающих? Медовый месяц продлится аж десять дней. Как я могу провести их наедине с женщиной, которую даже не знаю, но которую теперь должен называть своей женой? Уже через пару дней станет совершенно невыносимо. Так что мне нужно будет немного развлечься.

– Гляжу, эта девушка тебе правда понравилась?

– Такое тело трудно найти. На какое-то время она будет моей. Скажи, что я дам ей главную роль в дораме. Она ведь и сама наверняка в курсе, что, стоит ей сняться в рекламе для нашей компании, как она тут же привлечет всеобщее внимание?

Друг Джин Ёнджуна усмехнулся:

– Ладно. Предоставь это мне. Я накрою тебе идеальный стол, а ты только ешь от души. Считай это свадебным подарком. Хе-хе.

Когда Джин Ёнджун подумал, что больше недели сможет наслаждаться девушкой вчерашней ночи, ему захотелось поскорее отправиться в медовый месяц.

Пока внук, который должен был вот-вот жениться, поддавался развратным мыслям, председатель Джин принимал поздравления от гостей в приемном зале.

Стоило ему появиться, как сидевшие за столом люди повскакивали и рассыпались в поздравлениях, а он в ответ пару раз похлопал каждого из них по плечу.

Председатель Хон из «Хансон Ильбо» подошел к председателю Джину с улыбкой:

– Председатель, нет, сват. Этот приемный зал слишком роскошен для такой небольшой свадьбы, ха-ха.

– Ох, сват. Это же ваша внучка, для которой вы не жалеете ни золота, ни нефритов. Ей должно быть комфортно в нашей семье, но ни с того ни с сего что-то заставляет меня осторожничать. Хе-хе.

Они пожали друг другу руки.

– Хочу вам кое-что сказать, не согласитесь переместиться в другое место?

Председатель Джин взглядом подал знак сопровождающему секретарю и направился в отдельную комнату, расположенную в приемном зале.

В тихой комнате уже были подготовлены чайный столик и удобные стулья.

– Что ж, давайте присядем.

На мгновение повисло неловкое молчание, но затем председатель Джин, сделав глоток чая, заговорил первым:

– Председатель Хон.

– Да, говорите.

– Раз мы теперь одна семья, прекратите.

Голос председателя Джина звучал мягко, но взгляд, направленный на председателя Хона, был острым.

– Что вы имеете в виду?

Кажется, он не притворялся и действительно не понимал, что имел в виду председатель Джин.

– И как только такому недогадливому человеку удавалось зарабатывать на жизнь текстами? Тц-тц. – Председатель Джин слегка поцокал языком. – Я о том, что вы приставили к членам нашей семьи слежку. Прекратите это.

– С-сват.

На морщинистом лице председателя Хона возникло нескрываемое замешательство.

– Ненаглядная внучка выходит замуж, и я понимаю, что дедушке хотелось бы знать, что за люди станут ее родственниками. Буду так считать до этого момента.

– Н-но это не так…

– Просто молча слушайте меня.

Несмотря на резкие слова, председателю Хону, вместо того чтобы разозлиться, пришлось склонить голову. Человек перед ним старше и имеет более высокий статус.

Хотя браки по расчету происходили по взаимной необходимости, иерархия внутри них все же сохранялась.

Если одна из сторон отчаянно желает этого брака, равные отношения между новоиспеченными родственниками невозможны.

– Не стоит воодушевляться, считая, что вы сделали нечто великое, подсунув нам свою внучку. Просто мне пришлось по душе, какая эта юная особа смелая и яркая. Вот и все. – Председатель Джин поднял чашку и промочил горло. – Наш Ёнджун еще недостаточно зрел. Ему уже тридцать, но он все еще любит играть, как несмышленый ребенок. Любит алкоголь и девушек. Может быть, ваша внучка решила, что он наивен и им легко управлять, если женить на себе…

– Н-нет. Председатель, мы никогда ни о чем таком…

В какой-то момент даже обращение изменилось со свата на председателя.

– Но этому парню такое дозволено. Потому что он мой внук. Мне все равно, даже если у него будут все недостатки этого мира. Именно потому, что он мой внук! Даже если все люди в мире решат тыкать в него пальцами, они не смогут переступить даже порог нашего дома! – Голос председателя Джина становился все громче. – Если у вас есть хоть малейшая мысль превратить моего внука в пугало, а самим попытаться дотянуться до «Сунъян Групп» руками его жены… Еще не поздно. Если не хотите, чтобы внучка стала отвергнутой невесткой, выбросьте их из головы.

Председатель Джин поднялся со стула, но председатель Хон не смог этого сделать, так у него дрожали ноги.

– Не нужно думать, что победа у вас в кармане, раз брак уже заключен. Не смейте указывать моему внуку, что ему делать. Он не будет встречаться с родственниками с вашей стороны. Если захотите увидеть внучку, зовите ее одну. Сегодня Ёнджун видит лица членов вашей семьи в последний раз. Мы будем встречаться только по работе. Только тогда, когда мы будем давать вам рекламу. Никто с фамилией Хон не сможет и шагу ступить в здания, на которых написано «Сунъян Групп».

Последнее предупреждение, которое сделал председатель Джин, выходя из комнаты, впилось в уши председателя Хона:

– Сила денег «Сунъян Групп» легко победит ручку «Хансон Ильбо». Не относитесь к моим словам легкомысленно.

Председатель Джин уже вышел из комнаты, но председатель Хон еще какое-то время сидел там один.

Глава 3

Инструмент для достижения цели

Когда сердце перестало бешено биться, а дрожь в ногах утихла, председатель Хон медленно поднялся.

Его лицо, когда он выходил из комнаты, светилось улыбкой точно так же, как и когда он туда вошел.

Это не было притворством из желания сохранить лицо. Улыбка была искренней.

Когда председатель Хон сидел один в комнате, ему вспомнился король Тхэджон Ли Банвон, убивший всех родственников своей жены.

Ли Банвон убил всех четырех братьев жены из клана Мин из Ёхына, а также свергнул и изгнал Ким Ханно, тестя великого принца Яннёна. Кроме того, после назначения Седжона наследным принцем он избавился также от семьи его жены, клана Сим из Чхонсона.

Однако все павшие кланы были родственниками по женской линии для наследника, которому предстояло стать королем.

Председатель Джин своими словами о том, что будет держать семью Хон, родственников со стороны жены его внука на расстоянии, только раскрыл свои сокровенные мысли о том, что считает Джин Ёнджуна своим преемником.

Старикам осталось не так уж много времени. Что ему самому, что председателю Джину.

Но будущее перед молодыми людьми все еще светлое. Как перед Хон Соён, так и перед Джин Ёнджуном.

Хотя председатель Джин старался не допустить, чтобы хоть кто-то посторонний протянул руки к «Сунъян Групп», время не на его стороне.

Когда председатель Хон понял, что после смерти Джин Янчхоля «Хансон Ильбо» естественным образом станет осью «Сунъян Групп», он улыбнулся, забыв о только что перенесенном позоре.

Свадьба прошла гладко.

Молодожены, слушая всеобщие поздравления, отправились в медовый месяц, семья «Хансон Ильбо» и гости тоже быстро исчезли из особняка председателя Джина.

Члены семьи «Сунъян Групп» остались в приемном зале, чтобы весело выпить и отпраздновать первую свадьбу в третьем поколении.

Теперь браки внуков председателя Джина пойдут один за другим.

Председатель Джин, встав перед своими двенадцатью внуками, включая детей дочери Джин Союн, с улыбкой заговорил:

– Если кто-то из вас не хочет жениться по расчету, скажите об этом сейчас. Я исключу вас из списка.

От слов председателя Джина лица некоторых внуков просияли, но ни один из них не вызвался.

Даже если председатель Джин говорил искренне, с родителями все было иначе. Они хотели связать детей узами брака с теми семьями, которые имели хоть немного власти и денег, и детям приходилось с этим считаться.

– Никого? Хорошо. Тогда пусть Хегён и Сугён готовятся выйти замуж в этом году. Нужно непременно сыграть свадьбу до того, как вам исполнится тридцать. Нельзя же, чтобы вас называли старыми девами, верно?

Увидев, что внуков, желающих жениться по любви, так и не нашлось, он удовлетворенно кивнул и встал. А все потому, что все его мысли заполнил список кандидатов в мужья и жены.

– Сегодня праздник, так что забудьте о головной боли, ешьте и пейте в свое удовольствие. А я пойду немного отдохнуть.

Председатель Джин вернулся в главное здание, а остальные члены семьи, как совершенно обычные люди, подняли поздравительные тосты за Джин Ёнги, который сегодня женил сына.

Когда Джин Юнги с сигаретой во рту направился в уборную, к нему кто-то подошел.

– Директор, вас ищет председатель. Он сказал прийти тихо, не попадаясь на глаза другим.

– Где он?

– В кабинете.

Кабинет…

Он позвал Джин Юнги не для того, чтобы увидеться с сыном. В кабинете обсуждаются дела компании.

Последний раз Джин Юнги заходил в кабинет больше двадцати лет назад, когда выбирал, куда за границу поедет учиться.

Впервые за двадцать лет отец вызвал его по официальному делу, и Джин Юнги вдруг занервничал.

Чтобы немного протрезветь, он умылся холодной водой, а затем стряхнул с себя волнение, глядя на отразившееся в зеркале лицо.

Благодаря сыну у него сейчас золотое время. Этого было вполне достаточно. От отца он ничего не ждет. Жизнь научила его, что ожидания всегда приносят разочарование, а отец вообще был тем, кто подарил ему не только разочарование, но даже отчаяние.

Джин Юнги успокоил свои чувства и направился в кабинет.

Председатель Джин, перед которым стояла дымящаяся чайная чашка, некоторое время пристально смотрел на своего младшего сына.

– Что вы хотели сказать…

– Ты сказал, что у тебя все идет хорошо. Это правда?

– Да, валютный кризис затронул нас в меньшей степени.

– И все же привлечь инвесторов для фильма, должно быть, непросто?

– Хоть и непросто, но плакать об этом было бы стыдно, не так ли? В других областях вопрос не в том, просто им или сложно, речь идет о жизни или смерти.

– А я вот мог бы тебе помочь.

Джин Юнги, глядя на выражение лица отца, слегка улыбнулся.

– Не пытайтесь меня испытывать. Я уже не так юн, чтобы купиться на ваши слова, отец. Ха-ха.

– Вот же!

Председатель Джин, которого дерзкие слова сына, похоже, совсем не обидели, тоже улыбнулся.

– Кажется, вы хотели мне что-то сказать. Говорите.

– Ладно. Скажу просто. Я дам тебе медицинский фонд и центр развития человеческих ресурсов «Сунъян».

Улыбка Джин Юнги исчезла.

Больница под руководством медицинского фонда «Сунъян» входила в тройку лучших в стране. Ее территория была настолько огромна, что каждый год приходилось платить более миллиарда вон только в качестве налога на имущество. Это значило унаследовать огромное состояние.

Однако с центром развития человеческих ресурсов «Сунъян» все обстояло не так очевидно.

Он был вынесен в независимый филиал, но служил только как организация по развитию человеческих ресурсов, которая обеспечивает различные образовательные и обучающие программы от группы компаний «Сунъян», например для выпускников старших школ, университетов, для новых сотрудников, менеджеров и руководителей.

Конечно, чтобы выглядеть как независимая акционерная компания, она получала прибыль за счет внешнего консалтинга и программ обучения персонала, но этих доходов недостаточно, чтобы покрыть дефицит. Поскольку именно эта компания отвечала за обучение в «Сунъян Групп», она получала от них прибыль, и это помогало ей с трудом держаться на плаву.

В какой-то степени можно было сказать, что она недостойна называться предприятием.

Джин Юнги понятия не имел, почему отец решил дать ему в наследство нечто подобное.

– Что у тебя с лицом? Тебе что, мало?

– Этого совершенно не достаточно, – сразу же ответил он на вопрос отца.

Он ничего не ждал, поэтому мог просто взять то, что ему дают. Но кое-что его беспокоило.

Сын.

– Что ты сказал? – Председатель Джин выпучил глаза, как будто не ожидал подобного ответа. – Раньше ты даже не смотрел в сторону компании, а теперь, когда уже почти сдался, в тебе взыграла жадность?

– Именно так. Я ведь тоже должен быть хорошим отцом, верно?

– Хорошим отцом? Ты о Доджуне?

Джин Юнги только кивнул.

Председатель Джин посмотрел на сына, словно считал его жалким, и сказал:

– Если ты хочешь играть роль хорошего отца как следует, научись для начала распознавать ценность.

– Что?

– Спроси у Доджуна. Какую ценность имеют больница и центр развития человеческих ресурсов, которые я даю тебе. Этот парень точно примет их с распростертыми объятиями.

Джин Юнги просто моргал, не понимая, о какой ценности говорит его отец, председатель Джин.

– Бережно сохрани то, что я тебе даю, а в нужное время передай Доджуну. Кстати, о нем я позабочусь отдельно. Конечно, я не отдам ему все даром, а просто продам подешевле…

– Продадите? Вы собираетесь взять деньги даже у внука?

Слова о заботе не имели смысла.

Он хочет делать бизнес на собственном внуке? А раз это самый любимый внук, возможно, Джин Юнги что-то неправильно понял? Может, это значило, что Доджун уже достаточно крепок, чтобы заключить с дедушкой сделку?

На лице Джин Юнги отразилось недовольство, но председатель Джин не стал ничего подробно объяснять.

– Просто знай это. А ведь Доджун понимает такие разговоры гораздо лучше тебя.

Председатель Джин махнул рукой, показывая, что сказал все, что хотел.

Однако он не забыл кое-что добавить, когда Джин Юнги уже собирался выйти из кабинета:

– Вокруг много любопытных глаз и ушей. Думаю, какое-то время будет лучше, если знать будешь только ты.

Джин Юнги обернулся и склонил голову. А затем сказал то, что чуть не забыл:

– Спасибо, отец.

Уже у здания международного терминала аэропорта Кимпхо Хон Соён ясно почувствовала мощь и влияние «Сунъян Групп».

От выхода из лимузина для молодоженов и до посадки в самолет они не остановились ни разу.

Она всем телом прочувствовала, что значат слова «ВИП-персоны не ждут».

«Хансон Ильбо», конечно, тоже влиятельная семья, но не настолько.

Когда они сели в первом классе, Хон Соён удивилась еще раз.

Они с Джин Ёнджуном были единственными пассажирами.

– Ёнджун, это чартерный рейс?

– Нет. Я арендовал целиком только первый и бизнес-класс. В бизнесе расположились шестеро наших сопровождающих.

Роскошная жизнь, недоступная ни ее отцу, ни дедушке. Хон Соён, наблюдая, как четыре стюардессы обслуживают только их двоих, еще раз убедилась, что стала частью крупнейшего корейского чеболя.

Она была настолько довольна, что ее совсем не волновало, что Джин Ёнджун заглядывался на красивых стюардесс.

После еды Хон Соён спросила у Джин Ёнджуна:

– Раз мы закончили трапезу, может, уже посмотрите?

Она передала ему папку, которую он тут же открыл.

– Что это?

– Для начала взгляните.

Лицо Джин Ёнджуна по мере просмотра бумаг, которые с такой уверенностью вручила ему Хон Соён, становилось все более каменным.

Здесь были подробно описаны передвижения всех членов семьи, кроме него самого и его отца.

Чтобы получить такую подробную информацию, требовалась тщательная слежка практически двадцать четыре часа в сутки.

– Как и ожидалось, больше всего внимания следует уделить директору Джин Донги и Джин Доджуну. Первый часто встречается с руководителями подразделений, а второй вместе с генеральным директором «Миракл Инвестмент» активно…

– Девка, ты спятила?

Он произнес эти слова сквозь стиснутые зубы, поэтому они прозвучали тихо, но Хон Соён все ясно расслышала. Девка!

– Ё-Ёнджун…

Глядя, как Джин Ёнджун рвет на части папку с документами, Хон Соён побледнела.

– Разве ты не должна была выяснить, чем примерно занимается младший? А ты устроила слежку за всеми членами моей семьи?

– Э-это…

– Ты кем себя возомнила? Как ты вообще посмела вести себя, как хозяйка? А? Дерьмо, как же все это отвратительно.

Как только Джин Ёнджун начал ругаться, ждавшие распоряжений стюардессы поспешили скрыться с глаз. Чтобы не было негативных последствий, не следует видеть частную жизнь ВИП-персон.

– Я помогу тебе жить, не склоняя ни перед кем голову, как ты и хотела. За это ты не будешь лезть в личную жизнь, так? Это касается всей моей семьи. Как ты вообще посмела шпионить за старшими из «Сунъян Групп»? – Джин Ёнджун вскочил со своего кресла. – Раз уж ты, дочка распространителя газет, стала частью нашей семьи, сиди тихо и не высовывайся. От тебя требуется только родить мне наследника. Если ты еще хоть раз сделаешь что-то подобное, переходящее все границы, без моего разрешения, до конца жизни будешь сидеть в чулане. Заруби себе на носу.