Запомните меня таким бесплатное чтение

© Леон Дэмьен, 2025

ISBN 978-5-0065-7202-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог

Голоса Планеты

История создания рок-группы

Официальным Днем Рождения рок-группы «Голоса Планеты» считается 27 сентября 1975 года. Именно в этот осенний день домой к будущему лидеру и гитаристу группы Андрею Злобину пришел будущий барабанщик Лев Савров – отмечать День Рождений Андрея. Они оба учились в 9-м классе московской школы №43 на Юго-западе, ранее знакомы не были (Лев приехал из другого города), но за первый месяц совместной учебы сблизились, почувствовав взаимную симпатию, пересели за одну парту (о, эта историческая пятая парта в первом ряду!), подружились – и в результате Лев был приглашен в гости, один из всего класса. Знаменательно, не так ли?

В этот замечательный день был съеден огромный и очень вкусный пирог (помните, продавались тогда такие полуфабрикаты в виде порошка?) и было выпито несколько бутылок лимонада. Затем Андрей включил свою старую, но надежную «Яузу», взял в руки гитару – а Лев использовал обыкновенные бухгалтерские счеты вместо барабанов – и именно тогда были записаны первые песни, позднее включенные в первый альбом группы: «Есть Только Миг», «Ге-нералы Песчаных Карьеров», «Розовый Слон», «Goodbye» (интерпретация известной песни группы «SLADE») и «Many Feels Of Que» (не менее оригинальная вариация на тему композиции из репертуара испанской группы «ЛОС АНХЕЛЕС»). Первые две песни пел Андрей, третья хорошо пошла дуэтом, а остальные спел Лев своим еще не сломавшимся дискантом.

Результат совместного творчества так понравился друзьям, что Андрей, запив очередной кусок пирога глотком лимонада, сказал: «А не создать ли нам свою рок-группу?». Льву предложение понравилось – и история группы началась. И сразу встал вопрос: кто третий? Ведь не может же полноценная рок-группа состоять из двух человек? Дело в том, что Андрей уже в то время вполне прилично играл на гитаре (и надо сказать, постоянно совершенствовался) и пробовал петь (хотя еще «гнусил» на манер «подворотных певцов»), а Лев, едва выучив три аккорда на семиструнке, только начинал осваивать шестиструнную, но, обладая врожденным чувством ритма, добровольно взял на себя функцию барабанщика, хотя никаких барабанов у них еще не было. Ну и естественно, позарез был нужен бас-гитарист, или хотя бы для начала второй гитарист. Компаньоны начали перебирать возможные кандидатуры, хотя кандидатура-то была всего одна: ученик их же класса (а где еще искать-то?) Надер Дарьяваш. Ибо кроме него и Андрея бряцать по струнам умел только Петр Радченко, но он принадлежал к группировке «хулиганов и двоечников», с которой ни Лев, ни Андрей почти не контактировали.

Итак, Надер (или Нарик или Нарцисс, как позднее стали называть его музыканты) был наполовину персом (отец – перс, мать – русская), имел весьма оригинальную внешность, внушительные мускулы (он увлекался запрещенным тогда культуризмом), кудрявую черную шевелюру и специфический тембр голоса. А также у него была гитара и еще один магнитофон с микрофоном. На предложение двух друзей он откликнулся с радостью, и с октября они начали репетировать. Где репетировать, вопроса не возникало. Ибо Нарцисс жил в двухкомнатной квартире вдвоем с матушкой, Андрей ютился с родителями в такой же «двушке» в соседней башне по улице 26-ти Бакинских комиссаров, а Лев ловил кайф в трехкомнатной (чуть подальше от школы, на проспекте Вернадского) под опекой родной тети Маши, в то время как его Батюшка кайфовал (и заодно зарабатывал валюту) в Центральной Африканской Республике вместе с новой женой и маленькой дочкой. Ну и естественно, что свои репетиции музыканты начали в квартире у Льва.

Репетировали они так. Заранее обговаривался день (обычно это был четверг, ибо по пятницам они ходили в Профцентр, а это значило, что уроки можно было не делать), после уроков они все вместе заходили сначала к Нарциссу, брали мафон и гитару, потом заходили к Андрюхе, а затем топали ко Льву. Надо сказать, что Льву и Маше для жизни вполне хватало двух комнат, а в третьей комнате из мебели было только кресло-кровать (настолько старое и продавленное, что Нарцисс с него периодически падал), круглый стол, пара стульев и штук тридцать картонных коробок, в которых хранились книги – батюшкина библиотека. Из этих коробок Лев соорудил свою первую «ударную установку». Для начала на подставку для киноэкрана он прикрепил маленькую тарелку от «хэта», подаренную ему учеником из параллельного класса Игорем Бабаком – вполне профессиональным барабанщиком, с седьмого класса играющим в группе «WORLD GRAVITATION» (они начинали в соседней 31-ой школе), который заодно рассказал Льву азы «барабанного» искусства и вообще постоянно просвещал его в музыкальном плане (благо в Профцентре они занимались в одной группе, живописа́ли, так сказать). Вместо «хэта» Лев использовал странный сетчатый ящичек, то ли от телевизора, то ли еще от чего, который Андрей назвал «ти-ви-бокс», издававший характерный звук, отдаленно напоминающий «хэт». Ну, а роль барабанов «играли» коробки, на которые Лев поставил несколько пустых консервных и стеклянных баночек – это, так сказать, были спецэффекты. Что делать, голь на выдумки хитра! Конечно, через некоторое время друзья сбросились и купили два маленьких детских барабанчика, а в середине десятого класса Лев взял напрокат из школьной пионерской комнаты большой барабан, а на тарелку он сообразил навесить несколько длинных цепочек, и она зазвучала вполне профессионально.

Гитаристы тоже совершенствовались. Сначала они на акустические гитары ставили звукосниматели, а мафон использовали как усилитель, а потом сделали себе по электрогитаре, звучащие вполне профессионально, а через год Андрей смастерил педаль-квакер, а умелец Нарцисс детское пианино «Чижик» переделал в настоящий синтезатор. Правда, репетиции у них проходили весьма специфично. Вместо того чтобы сесть и спокойно разучить несколько песен или попробовать самим их сочинить, они начинали лепить кто в лес, кто по дрова, бряцать по струнам, стараясь заглушить друг друга, орать, ругаться – а заканчивалось все это обычно гигантской шутливой потасовкой на широченном диване Льва, который он гордо называл «сексодромом». А если Маши не было дома, то они активно изучали эротические журналы, которые Батюшка привез из-за кордона (наивная тетя прятала их на гардеробе, но Лев с самого начала знал, где они лежат, и смотрел их периодически).

Так продолжалось до апреля 1976 года. Было записано несколько песен, в том числе две композиции, все же сочиненные Андреем: «Начало» и «Гимн», которые позднее Лев, добровольно взваливший на себя обязанности летописца группы, объединил в первый альбом «Начало». Эти записи музыканты гордо именовали «Дисками», хотя правильнее их нужно было бы назвать магнитоальбомами. Естественно, качество этих записей оставляло желать лучшего, ведь и Андрей и Нарцисс ради экономии использовали самую дешевую пленку, Тип-6, а то и Тип-2; но сами музыканты от своих песен просто балдели и прослушивали их вновь и вновь. Но лафа скоро закончилась.

В один прекрасный апрельский день, в самый разгар очередной репетиции, раздался настойчивый звонок в дверь. Лев открыл и обомлел: на площадке стояли комендант дома и председатель жилищного комитета! Они очень вежливо поинтересовались, чем они тут занимаются, объяснив, что им позвонили соседи, жалуясь на шум (бедняги так долго терпели – и не выдержали!). Музыканты все объяснили, сердобольный комендант сжалился и отдал Льву ключи от однокомнатной квартиры на первом этаже, временно пустующей. «Там и репетируйте», – сказал он. Друзья возликовали! Еще бы, получить в пользование целую квартиру, где можно было хоть на ушах стоять! И началось веселье!

Я забыл отметить, что после долгих раздумий и поисков, к марту группа наконец-то была названа «ГОЛОСА ПЛАНЕТЫ», музыканты активно рекламировали в школе свое творчество, приносили фотографии, и несколько штук Лев даже ухитрился продать девчонкам! Так у них появились первые поклонники. Один раз, еще зимой, они пригласили ко Льву двух подружек, Татьяну Илгач и Ленку Севостьянову, и устроили первый «концерт», гордо проиграв для них свой репертуар. Девчонки выпали в осадок.

И вот 9 апреля 1976 года, они с ходу записали второй диск под названием «Слава Тебе, Господи!», где Нарикий вполне качественно импровизировал на «Чижике», хотя из всей четверки только Лев имел три класса музыкальной школы игры на фортепиано (нет, пардон, вспомнил: Андрей тоже в глубоком детстве учился играть на домре). Правда, альбом получился коротковатым, но друзья продолжали репетировать, а в мае взяли в группу второго вокалиста Олега Булахова, их же одноклассника, с которым Нарцисс сидел за одной партой, а Лев к тому времени с ним просто крепко скорешился. А Андрей как-то услышал, как Олег поет, и это ему так понравилось, что он без колебаний начал приглашать его на репетиции. Олег был активным двоечником (хотя увлекался историей и знал ее не хуже любого учителя), о его любовных похождениях по району ходили легенды; он писал эротические рассказы и исторические романы, носил очки и имел длинное оригинальное прозвище «Старый Добрый Бибий». Кто-то называл его Би-би, а Лев окрестил просто Стариком.

К сожалению, тогда музыкантам больше не удалось записать ни одной песни, ибо пока они маялись дурью (например, Лев периодически вылезал на улицу через балкон и прогуливался по газону в одной драной майке, пользуясь необычайно теплой погодой) и подбирали новый репертуар, вредные соседи опять нажаловались – и лафа снова закончилась, из хаты их попросили.

Продолжать играть у Льва они не рискнули, да тут и лето подошло, учеба закончилась, началась практика, потом все разъехались, в сентябре Старик как-то незаметно примкнул к Радченко и Кº, музыканты долго не собирались, но 10-го сентября все же рискнули и записали у Льва третий диск (с ходу, без репетиций) с весьма оригинальным названием «Второе Пришествие Или Апогей Славы». Не хило, верно? И это несмотря на то, что альбом состоял только из четырех композиций, да и то не песен, а мелодий, ибо у Андрея в тот день болело горло, а Лев петь не захотел, так как ему приходилось кричать из-за ударной установки, а микрофон от него ставили подальше, иначе барабаны все заглушали. А Нарцисс вообще пел очень редко, да и то в основном подпевал, точнее, подкрякивал и подхрюкивал. Но самое печальное обнаружилось после того, как музыканты сделали паузу, прослушали то, что получилось – и с ужасом поняли, что этими песнями они случайно затерли несколько композиций с диска «Начало»! Вот что значит – экономить на плёнке! Но… поправить ничего уже было нельзя, музыканты погоревали, а диск остался незаконченным.

И снова собраться всем вместе им удалось только через четыре месяца. Правда, один раз осенью Нарцисс зашел к Андрею, и они записали пару песен; а позднее и Лев забрел к нему на огонек, и они сделали одну вещь. Впоследствии Лев включил эти песни в «Слава Тебе, Господи!».

Но вот 19 января 1977 года музыканты пришли ко Льву и записали четвертый альбом «Rock-show: A Time For Us», где впервые применили концертный вариант записи. И еще примечательно то, что кроме старых вновь переписанных песен, на диске появилось несколько композиций, сочиненных и исполненных Нарциссом, а «Начало» было спето на английском языке (текст вымучил Лев Савров). А весной в истории группы начался новый этап.

Дело в том, что в середине учебного года к ним в класс пришел новый ученик Вадим Заиков. Он пролежал в больнице 1,5 года (!!) с очень сложным переломом коленной чашечки (еще несколько лет он ходил с палкой), естественно, он хотел поскорее влиться в коллектив, присматривался, активно шел на контакт – а так как сам был человеком порядочным, почти отличником, непьющим и некурящим – то неудивительно, что очень скоро он разобрался «ху есть кто» и примкнул к андрюхиной компании, в которой к тому времени прибавился новый поклонник творчества группы, друг Нарцисса Александр Дегтярев. А уж когда выяснилось, что Вадим увлекается хард-роком, живет в огромной четырехкомнатной квартире с матушкой и младшей сестрой; что самая большая комната находится в его распоряжении, и она заставлена фирменной аппаратурой; что Вадим окончил музыкальную школу игры на фортепиано и что он готов с удовольствием поиграть в группе и в любое время предоставить для этого свою комнату – тут уж ликованию музыкантов не было предела!

Еще бы, сделать запись на хорошем аппарате – это ли не лафа? Да не боясь претензий со стороны соседей, ибо стены в доме улучшенной планировки с вахтершей были такой толщины, что даже «GRAVITATION», пару раз игравшие у Вадима на своей концертной аппаратуре, не вызвали панику (хотя со двора через открытое окно на 8-м этаже их было слышно очень хорошо). Поистине у «ГОЛОСОВ ПЛАНЕТЫ» открылось второе дыхание!

И в апреле 1977 года они собрались у Вадима и записали пятый диск с длинным названием «Crazy Diamond + Planet’s Voices = Crazy Voices», впоследствии сокращенным до «Crazy Voices». Наконец-то музыканты получили удовольствие от хорошего качества и стереозвука (здесь, кстати, впервые зазвучал большой барабан, а ти-ви-бокс был окончательно забыт и заменен тарелкой с цепочками), но говоря по совести, сам диск вновь состоял из перепева старых композиций из «Rock-show», нескольких довольно лажево исполненных композиций из репертуара Пола Маккартни и длиннющих импровизаций, в которых каждый лепил кто в лес, кто по дрова. А под конец за барабаны сел Вадим (на пианино, стоящем в другой комнате, он не играл), а обрадованный Лев взял гитару – и тут уж пошло такое «crazy», что слушать этот диск сейчас нормальному человеку просто невозможно. К тому же, он звучит полтора часа и поэтому считается двойным.

Однако тогда друзья так воодушевились и вдохновились, что буквально на следующий день (!!) они снова притопали на «студию», неугомонный Лев опять схватил гитару и начал «импровизировать» – и в результате получилось вообще что-то неудобоваримое, репертуар-то был полностью исчерпан. Но Лев пошел еще дальше: с амбициозностью Пола Маккартни он назвал этот диск «Весь Мир В Наших Руках». Каково? Правда, прослушав его через несколько дней, он все же поостыл и торжественно переименовал эту лажу так: «С Какой Стати Мир В Наших Руках?», а вскоре Вадим без сожаления все это стер.

Тут музыканты сделали паузу. Приближались выпускные экзамены, все засели за учебники, подчищая «хвосты» в борьбе за хороший аттестат и характеристику, но неуемный Лев продолжал заходить к Вадиму чуть ли не каждый день, слушал музыку, кое-что переписывал и периодически напрягал Вадима с новыми записями, не ленясь перетаскивать его мафон «SONY» в комнату, где стояло пиано. В результате вместо седьмого диска на свет появился сборник «сорокапяток», а точнее, миньонов. За довольно короткий период они записали пять миньонов с новыми песнями Льва (пока на чужие стихи) и неплохими импровизациями на фоно в четыре руки. К тому же один миньон Вадим сделал с Андреем, один – с Нарциссом и один – со своей сестрой. Это было действительно интересно и оригинально, но, к сожалению, ни один из них не сохранился. Тут начались экзамены, и музыканты действительно взяли тайм-аут.

Да, я совсем упустил из виду, что осенью 76-го школа наконец-то раскошелилась на аппарат (только усилители и колонки), и «PV» несколько репетиций провели на сцене, деля ее с «GRAVITATION», состав которой к тому времени немного изменился: лидер-гитара – все тот же Алексей Марчук (31-ая школа), клавиши – все тот же Сергей Сасуров по прозвищу Сус (из параллельного), бас-гитара – Петя Радченко, а на барабанах вместо Бабака обосновался Леонид Ненашев из 31-ой. Они притащили свои инструменты – бас-гитару и ударную установку – и «ГОЛОСА» немного побалдели на настоящем аппарате, но в силу своей безалаберности ничего нового не записали, а вскоре аппарат то ли продали, то ли где-то наглухо закрыли, уже не помню.

А где-то весной, на очередном школьном вечере им удалось прорваться на сцену (когда игравшая команда совсем выдохлась) и сыграть несколько песен в таком составе: Лев, Андрей и Радченко на басу, но ничего путного из этого не получилось. Также как и на домашнем «концерте» в апреле этого же года на Дне Рождения андрюхиной пассии Ирины Канищевой (по прозвищу Рыжая), куда она пригласила всю группу и почему-то Суса. Так вот, когда музыканты начали играть (не поленившись принести свой аппарат), выяснилось, что нет стойки для микрофона, и Льву пришлось этот микрофон держать перед носом Андрея, а Сус сел за барабаны. И хоть барабанил он неплохо – согласитесь, это уже были не «PLANET’S VOICES», и после пары песен начались танцы. На этом концертная деятельность группы закончилась, практически не начавшись, хотя музыканты еще долго лелеяли надежду о покупке собственной аппаратуры, выступлениях на танцах и больших заработках.

Но вернемся к августу 1977 года. Расклад был таков. Лев не поступил в МАрхИ (с аттестатом 3,5 балла!), Нарцисс и Саня тоже пролетели с Губкинским, Андрей с трудом вполз в МВТУ, а Вадим с легкостью попал в Тектильный (он вообще был «заслуженным химиком»). Но пока свободное время было у всех, и 9-го августа они собрались в «студии» и записали восьмой диск «Ты Слышишь, Голубка, Мой Крик?». На этот раз Вадим вел основные партии на пиано и аккордеоне, иногда садясь за барабаны, давая возможность Льву побарабанить по клавишам; Андрюха по-прежнему пел и играл на гитаре, но и ему пару вещей удалось простучать, так же как и Дегтяреву (плюс «all percussion», whistle & shocking); а Нарик ни на чем не играл, маялся дурью, всем мешал, а потом вдруг выдал в одной песне вполне приличное соло на аккордеоне. В целом, альбом получился не очень серьезным.

Но друзьям это понравилось, и через день, 11 августа они вновь пришли к Вадиму и начали точно так же прикалываться, записав девятый диск под названием «Думал, Я – Единственный», где была новой только одна заглавная песня. Кстати, все это писалось опять на андрюхину «Яузу», поэтому особым качеством не отличалось. Воодушевленный Лев, в этот же вечер придя домой, с ходу сочинил две песни на стихи Блока, и на следующий день опять созвал компаньонов, решив устроить собственный «бенефис».

И 12 августа был сделан десятый альбом «Любовь Моя, Офелия», где первые четыре песни Лев спел под гитару, посадив Андрея за барабаны, а Вадима за рояль; но потом опять «все смешалось в доме Облонских», и начались импровизации в характерной манере, даже «Начало» в очередной раз обработали. Кстати, именно с этого диска начался развал «PV» на составные части, ибо Нарциссу первому все это надоело, и он отвалил, а с ним и верный друг Дегтярев. Но Андрей, Лев и Вадим еще держались, и 17 августа записали одиннадцатый диск «Труба Тебе, „GRAVITATION“!», который назывался так потому, что по праву считается самым качественным и профессиональным из всех альбомов группы. Помните анекдот про трубы и Аденауэра? Так вот, группу «WG» музыканты считали своими конкурентами (хотя, по правде говоря, им до них было, как тем до «DEEP PURPLE»), и на этот раз превзошли и их и самих себя. Ибо, наконец, сели, четко отрепетировали свои партии, сбалансировали громкость и звук и сделали запись на «SONY», без лажи и фальши. Репертуар был новый (только «Туман» повторился) и каждый играл на своем инструменте: Вадим – фоно, Андрей – бас (опустив на октаву верхние струны гитары), Лев – барабаны. Причем, в этот раз к его ударной установке прибавился детский барабан «тумба», который вполне заменял «бочку». Короче, звучало все классно, и я до сих пор ругаю Вадима за то, что он его почему-то стер. Видимо, ему тоже наскучило веселиться, ему нужно было заниматься наукой, а не музыкой – и больше полутора лет музыканты не собирались в прежнем составе.

Хотя нет, 1 февраля 1978 года, Лев и Андрей все же уговорили Вадима на один эксперимент: попробовать что-то записать с помощью «накладки», благо четырехдорожечный вадимовский мафон это позволял (т.е. втроем можно было сыграть на шести инструментах). Дело оказалось непростое, и в результате на божий свет появился только сингл «Оранжевый Кот», который позже Лев подсоединил к предыдущему альбому. И скорее всего в этом же году (точнее уже трудно вспомнить) друзья, усиленные Нарциссом с аккордеоном, забабахали еще один сингл «Отговорила Роща Золотая», включенный в Сборник Миньонов. Надо ли говорить, что все это тоже не сохранилось?

Итак, их осталось двое. К этому времени Лев и Андрей основательно и окончательно сдружились и продолжали встречаться, хотя свободного времени и у того и у другого практически не было: Андрюха потел над сопроматом и деталями машин, а Фела (как иногда называли Льва) бил баклуши и умирал от скуки в МНИиП’е в должности лаборанта, а по вечерам ходил на подготовительные курсы (правда, больше пил пиво, чем учился). Тут важно отметить то, что летом Батюшка «величайшего ударника всех времен и народов» вернулся из-за кордона и привез кассетник «PANASONIC», и конечно, этот момент необходимо было использовать. И вот, 20 ноября 1977 года Андрей пришлепал ко Льву, друзья сели перед мафоном, вооружились гитарами и записали двенадцатый диск «Алмазные Россыпи», на котором, в частности, сделали новую аранжировку исторической «Many Feels Of Que». Естественно, Батюшка считал все эти репетиции полной лажей и пустой тратой времени, поэтому вскорости кассетник продал, а кассету затер.

Друзья, конечно, расстроились, но жизнь и творчество продолжались, и они нашли время для того чтобы 31 января 1978 года собраться у Андрея и записать тринадцатый диск «Чем Дальше в Лес – Тем Больше Дров», использовав при этом уже испробованный прием: игра на двух гитарах и пение на два голоса. Но самое интересное, что где-то в середине записи вдруг пришел Вадим и активно влился в процесс, начав подпевать. Получилось вполне неплохо, но к сегодняшнему времени от альбома осталось только три первых песни: тут уж напортачил Андрей. А потом, в течение нескольких месяцев они записали еще четыре альбома.

«A Midnight Rock’n’roll» так назывался потому, что друзья записывали его поздним вечером, поэтому пели шепотом, боясь потревожить родителей и соседей, но что они пели – не помнит уже никто, потому что им даже не удалось позднее ни разу его прослушать – а следующим альбомом они случайно все затерли. Это был пятнадцатый диск «82 До Смерти», названный так из расчета: сейчас нам по 18, а жить будем до ста. Тут ребята начали экспериментировать в поисках нового саунда, например, в одной песне Лев отбивал ритм толстой пачкой фотографий «ГОЛОСОВ ПЛАНЕТЫ», в другой стучал ладонями по тубусу для чертежей, в третьей Андрей играл соло на дудочке, в четвертой Лев импровизировал на странном приборчике, собранным Андреем, издававшем «синтезаторный» звук, в «Начале» они пустили фоном рев реактивного двигателя (использовав шум обычного радиоприемника) и т. д. Примерно в это же время их пригласил в гости Дегтярев (без Вадима), у которого тоже было пиано, и они не преминули воспользоваться случаем и записать песню Макаревича «Балаган», причем Андрей играл на рояле, а Лев впервые использовал большую настоящую «тарелку». И эту песню Андрюха подсоединил к диску.

Шестнадцатый альбом назывался «Х.З.», что, я надеюсь, расшифровывать не требуется, который был сделан весьма добротно: Андрей – гитара и вокал, Лев – барабаны и второй вокал, новые и оригинальные песни, несколько хороших импровизов (тут им помог Нарцисс на второй гитаре), неплохое качество – и надо же было такому случиться, что спустя уже много лет растяпа Андрей совершенно непонятным образом ухитрился его стереть! И это тогда, когда каждый диск давно распавшейся группы ценился на вес золота!

К счастью, сохранился семнадцатый альбом «Муси – Пуси и Так Даси», где друзья продолжали экспериментировать, а Андрей даже вспомнил детство и выдал соло на домбре. И… на этом ребята выдохлись, и только весной 1979 года собрались втроем у Вадима, где опять же с помощью накладок записали первые три песни для альбома «Петля Гистерезиса», а осенью зашли к Нарциссу (но без Вадима) и сделали вторую часть диска, причем процесс записи засняли на кинокамеру, но эта запись не сохранилась (а может, просто не получилась).

Но с этого времени начался четвертый период творчества группы в составе Нарцисс – Лев. Дело в том, что летом Лев все же вполз в институт и активно начал пьянствовать, а Нарик перешел на второй курс и тоже был выпить не дурак (Дегтярев хоть и учился вместе с ним, но почти не пил, впрочем, как и Андрей) – вот друзья и скорешились. Поводом для попоек служила очередная репетиция (для нарциссовской матушки, чтобы она им не мешала), и они действительно играли и делали неплохие записи, хотя и прикалывались как могли, пародируя все и вся; а бутылку с портвейном прятали за диваном, периодически к ней прикладываясь. Во повеселились ребята!

Первым в этой череде приколов стал девятнадцатый альбом «Карусель», где собутыльники придумывали мелодии к детским стишкам, Нарцисс играл на гитаре и пел, а Лев солировал на «Чижике». В следующий раз они замахнулись на более серьезную вещь, а именно: сделали из лермонтовского «Демона» настоящую рок-оперу (конечно, не целиком, а выборочно). Тут к их пьянкам присоединился вернувшийся из армии и злой как черт Старик, но на записях он не присутствовал.

Весной 1980 года собутыльники собрались у Льва, хорошенько приняли и записали двадцать первый диск «Хапи-хопи», где Лев оттянулся, вволю поимпровизировав на фортепиано. А чуть позже неугомонный Фела у соседа Карика попросил напрокат настоящий орган (кстати, этот Карик просился в их команду еще в апреле 76-го, во время записи «Господи!», но друзья его отшили), пригласил Нарикия для очередного возлияния (надо ли упоминать, что Батюшка в эти дни отсутствовал), и они просто превзошли самих себя, сходу, почти без репетиций, записав рок-оперу «Садко» на стихи Толстого! И когда 19 марта они собрались на День Рождения Льва и дали прослушать эту запись Андрею, то он настолько прибалдел, что тут же сам сел за орган, и они сделали миньон с двумя песнями: «Ода Разводному Ключу» (слова Льва) и «Карнавал На Карибах». Тут друзья настолько развеселились, что Нарцисс с размаху сел на гитару Льва и разломал ее в щепы! Конечно, свою роль сыграл и ящик пива, выпитый в процессе. А гитару позже Лев все же склеил.

Ближе к лету начинающие алкоголики опять встретились у Нарцисса, основательно затарившись портвейном, и записали двадцать третий диск под названием «Картонный Мир», где аранжировали несколько песен Льва, но в основном продолжали прикалываться и стебаться.

На лето все разъехались кто куда, в сентябре Лев продолжал пьянствовать в колхозе, а в октябре в последний раз забрел к Нарциссу, и они уже на последнем дыхании вымучили что-то невероятное: на протяжении получаса Лев, лежа на полу, равномерно колотил по тарелке, изображая гонг, и на разные лады повторял: «Работа! Работа! Работа!», а Отец Нарикий издавал жуткий скрежет какими-то тисками! Самое странное, что эта галиматья считается двадцать четвертым диском «ГОЛОСОВ ПЛАНЕТЫ» под названием «Работа!». А еще это называется – допились!

Но все когда-нибудь кончается, закончились и эти попойки, ибо через некоторое время собутыльники собрались у Льва и напились так, что предки их повязали, вставили пистон – и пришлось уходить в глубокое подполье. И собственно говоря, и в истории группы на этом можно было бы поставить точку, если бы чуть позже, в конце осени 1980 года, Андрей не зашел к Нарциссу, и они не записали рок-мистерию «Игра» на этот раз с помощью простейших накладок (т.е. используя два мафона и две катушки). Получилось неплохо, но – увы – этот диск стал действительно последним альбомом «PV».

Но не последним для друзей-музыкантов, обо почти сразу же на развалинах «ГОЛОСОВ» возникла новая группа «ЧЕТВЕРО С ОСТРОВА». К тому времени Вадим купил подержанную, но настоящую бас-гитару, Андрюха где-то надыбал ритм-барабан, и в течение некоторого времени они несколько раз собрались (теперь уже постоянно у Андрея) в различных составах (Андрей – Нарцисс – Лев; Вадим – Андрей; Лев – Андрей) и с помощью накладок (Нарик подарил Андрюхе свой мафон) записали некоторое количество новых песен (в основном, это были произведения Льва). К осени 1982 года состав группы определился окончательно: Андрей – Вадим – Лев, и тогда же был записан первый альбом «Черный Ворон».

На этот раз все звучало четко и слажено, без баловства и балагана, Андрей играл хоть и на акустической гитаре, но использовал фуз, которым служил левиафановский «GRUNDIG»; Вадим вполне профессионально шлепал по струнам бас-гитары, а у Льва была мини-установка: хэт – барабан – тарелка. Все записывалось на вадимовский двухкассетник и звучало довольно качественно. К сожалению, диск остался незавершенным, а потом музыкантам так и не удалось собраться, а когда Андрей с Вадимом закончили свои институты и начали работать (а Вадим к тому же засел за диссертацию), а Лев бросил учебу и загремел в армию – тут уж всем стало понятно, что продолжения не будет, и рок-группы «ISLAND FOUR» больше не существует.

Остается только добавить, что Нарцисс был самым безалаберным из музыкантов, к своему творчеству всегда относился скептически (не зря он в конце концов окончательно «отошел»), и когда он вместе с магнитофоном отдал Андрею все свои пленки – то обнаружилось, что из всех записанных у него дисков сохранился только «Карусель», да и то в половинчатом виде. А время показало, кто из друзей по-настоящему увлекался музыкой, ибо только Андрей и Лев помимо «PLANET’S VOICES» пытались создать другие проекты. Дюшес (как называли его однокурсники) сформировал в МВТУ группу «СИНТЕЗ», где играл и пел около пяти лет, ну а потом, конечно, засосала работа, различные курсы, учеба в МГУ, поиски спутницы жизни (до сих пор безуспешные) и т. д.

А Лев с 78-го по 89-ый год играл в различных командах (и на работе, и в армии, и в других местах, и даже в общаге того же МВТУ, потихоньку дойдя от барабанщика до лидер-гитариста и вокалиста, аранжируя и исполняя уже только свои песни), потом и его засосали быт и семейная жизнь, но в 1997 году он купил синтезатор и начал записывать сольные альбомы. Так что, жизнь продолжается. И на этом я прощаюсь с вами, надеясь, что мое эссе доставит вам истинное удовольствие.

Дискография

1. НАЧАЛО Сентябрь 1975 – март 1976

Есть Только Миг. Розовый Слон. Генералы Песчаных Карьеров. Туман. Поющие Гитары. Many Feels Of Que. Goodbye. Удивительная Ночь.* Крюково.* Нет Тебя Прекрасней.* Бала – бала. Хиппи – бой. Воскресенье. Елочка. Карлсон. Mrs. Wanderbilt. Гимн «Голосам Планеты». Вой На Луну.

(Злобин – Савров – Дарьяваш)

Песни, помеченные значком * не сохранились.

2. СЛАВА ТЕБЕ, ГОСПОДИ! 9 апреля 1976

Гимн «Голосам Планеты». Начало. Барыня. Слава Тебе, Господи! Танец Маленьких Лебедей. В синем Доле. Красное Монисто.

Злобин – Савров – Дарьяваш – Булахов)

3. АПОГЕЙ СЛАВЫ 10 сентября 1976

Начало. Барыня. Дом Восходящего Солнца. Stones.

(Злобин – Савров – Дарьяваш)

4. ROCK-SHOW «A TIME FOR US» 19 апреля 1977

The Beginning. Лала. Everybody Is A Star. Let It Be. Мой Путь. Time. Shake. Яблочко. Цыпленок Жареный. Нифертити. Рыжий Остров. Поющие Гитары 2.

(Злобин – Савров – Дарьяваш)

5. CRAZY VOICES Апрель 1977

Удивительная Ночь. Алмазные Россыпи. Мне Грустно На Тебя Смотреть. The Beginning. Туман. Барыня. Bip-bop. Импровиз. Man Of Miracles. Девушка С Оленьими Глазами. Uncle Albert. Мой Путь. Венера И Марс. Импровиз 2. Рыжий Остров. Нифертити. Речь А. Злобина. Crazy Song. Ты Меня Не Любишь Не Жалеешь. Операция На Сердце.

(Злобин – Савров – Дарьяваш – Заиков – Дегтярев)

6. ВЕСЬ МИР В НАШИХ РУКАХ Апрель 1977

Рок-импровиз. Маразм 1. Нищий. My Mother Might To Go! Маразм 2. Shake. Let In Go. Импровиз.

(Злобин – Савров – Дарьяваш – Заиков – Дегтярев)

Диск не сохранился.

Переименован в «С КАКОЙ СТАТИ МИР В НАШИХ РУКАХ?» Львом Савровым. На записи присутствовал Игорь Черногубов.

7. СБОРНИК МИНЬОНОВ Весна – лето 1977

– «Два Феномена» (Савров – Заиков)

– «Герлы!» (Савров – Заиков)

– «Как Бы Назвать Этот Диск?» (Злобин – Заиков)

– «Назови Как Хочешь» (Савров – Заиков)

– «Ни Рыба Ни Мясо» (Заиков – Юлия Заикова)

– «Дед Нарикий И Продюсер» (Дарьяваш – Заиков)

– «Двадцать Пальцев На Клавишах» (Савров – Заиков)

– «Разбитая Любовь» (Савров – Заиков)

– «Отговорила Роща Золотая» (Злобин – Савров – Дарьяваш – Заиков)

– «Ода Разводному Ключу» (Злобин – Савров – Дарьяваш)

Ни один из миньонов не сохранился.

8. ТЫ СЛЫШИШЬ ГОЛУБКА МОЙ КРИК? 9 августа 1977

Let It Be. Чунга-чанга. Rock. Солнышко Во Дворе. Летним Ясным Днем. Hey Jud. Большая Крокодила. Шизгарез. Dark Side Of The Moon. Ты Слышишь Голубка Мой Крик? Цыпленок Жареный. Шаланды Полные Кефали. Чижик Пыжик. Все Противно!

(Злобин – Савров – Дарьяваш – Заиков – Дегтярев)

9. ДУМАЛ: Я – ЕДИНСТВЕННЫЙ 11 августа 1977

Думал: я – единственный. Medicine Jar. Импровиз. Собачий Вальс. Летним Ясным Днем. Shake. Импровиз 2. Все Противно 2.

(Злобин – Савров – Дарьяваш – Заиков – Дегтярев)

10. ЛЮБОВЬ МОЯ ОФЕЛИЯ 12 августа 1977

О Я Хочу Безумно Жить! (Стихи Александра Блока читает Лев Савров) Не Плачь Любимая. Medicine Jar. Старинные Розы. Седые Сумерки Легли. Us Pen Glow. Я – Гамлет. (Стихи Александра Блока читает Андрей Злобин) Все Противно 3. The Beginning. Rock.

(Злобин – Савров – Заиков)

Диск не сохранился.

11. ТРУБА ТЕБЕ «GRAVITATION»! 17 августа 1977

Кое-как. Туман. Чарльз-стон. Glycerin Queen. Если Ты Любишь. Маразм Достойный «Gravitation». Оранжевый Кот.

(Злобин – Савров – Заиков)

Диск не сохранился.

Последняя песня дописана 1 февраля 1978 года.

12. АЛМАЗНЫЕ РОССЫПИ 20 ноября 1977

Пой Вместе С Нами. Алмазные Россыпи. Шейк. Glycerin Queen. Бьется В Тесной Печурке Огонь. Полет Шмеля. Many Feels Of Que. Шизгарез. Александрина. Школьный Вальс. В Доме Моем Уныло. Братец Поделись Со Мной Обедом.

(Злобин – Савров)

Диск не сохранился.

13. ЧЕМ ДАЛЬШЕ В ЛЕС – ТЕМ БОЛЬШЕ ДРОВ 31 января 1978

Вот Ты Опять Сегодня Не Пришла. Не Одна Так Другая. Школьный Вальс. Нищий. Time. Вечер. Ты Меня Не Любишь Не Жалеешь. Черное – белое. Отчего. Мы Вам Честно Сказать Хотим. Сами Дрова.

(Злобин – Савров – Заиков)

Сохранились только первые три песни.

15. 82 ДО СМЕРТИ Май 1978

Помнишь Как У Этой Реки? Тост За «P.V.» Чудовище. Диалог. Флейта – позвоночник. Начало. Листва Золотая. Если б Ты Знала… Балаган.

(Злобин – Савров)

16. Х. З. Весна 1978

Led Zeppelin 78. Blues Variation. Демон. Blues Variation 2. Расплата. Вставка В Рок-оперу. Берегись Барабан! Жарь Андрюха Смело!

(Злобин – Савров – Дарьяваш)

Диск не сохранился.

17. МУСИ-ПУСИ И ТАК ДАСИ Лето 1978

Дверь. Таинственность. Муси-пуси и Так Даси. Соло На Домре. Импровиз. Понял Или Не Понял? Натали. Девушка с Оленьими Глазами. Журавли.

(Злобин – Савров)

18. ПЕТЛЯ ГИСТЕРЕЗИСА Весна – осень 1979

1 часть

ISLAND FOUR

Island Four. Баллада о Капитане Корабля. Узник.

2 часть

ELECTRIC MAN

Посмотри в Мои Глаза. Таинственность. Печальный Рок’н’ролл. Не Плачь Любимая. Импровиз.

(Злобин – Савров – Дарьяваш – Заиков)

Диск не сохранился.

19. КАРУСЕЛЬ Осень 1979

Счастливый День. Годы Летят Стрелою. Ре-минор-мажор. Карусель. Художник. Отдайся Крову Темной Ночью.

(Савров – Дарьяваш)

Две последние песни не сохранились.

20. ДЕМОН (РОК-ОПЕРА) Зима 1979 – 1980

Увертюра. Дух Непокорный Дух Порочный. О Кто Ты? Прощанье с Жизнью Молодой. Час Суда. Кода.

(Савров – Дарьяваш)

Диск не сохранился.

21. ХАПИ-ХОПИ Весна 1980

Рок Теней. Замирание Эха. Баллада об Облаках. Импровиз. Хапи-хопи.

(Савров – Дарьяваш)

Диск не сохранился.

22. САДКО (РОК-ОПЕРА) Весна 1980

Увертюра. У Царя Водяного. Песня Садко. Песня Царя. Гой-еси Царь Водяной! Мой Терем Есть Море. Прелюдия. Плясовая. Пикколо. Кода.

(Савров – Дарьяваш)

Диск не сохранился.

23. КАРТОННЫЙ МИР Весна 1980

Помнишь Вечер Скрыл Все Дали? Мой Путь Окончен. Пиф-паф! Я Навек Расстался С Именами. Кузнечик. Колыбельная. Наша Таня. Карандаш. Из-за Острова. Моя Гитара. Картонный Мир.

(Савров – Дарьяваш)

Диск не сохранился.

ПОСТСКРИПТУМ-2025. Наш одноклассник Серега Суровегин 30-го января сообщил мне, что Надер умер от инфаркта. Такие дела. А через день прислал вот такое письмо.

Я вспоминаю школьные годы, и не могу сказать, что я с кем-то сильно дружил из одноклассников. Мне кажется, мои отношения были со всеми одинаково хорошими. Возможно, больше, чем с другими я был близок с Саней Дегтяревым, вероятно потому, что мы сидели за одной партой и занимались одним видом спорта, и он приглашал меня к себе домой. Еще на квартире я был однажды у Роберта Ишо. Больше я не был ни у кого. А нет, был еще по разу – на дне рождении у Федосовой и Зориной.

Но вернусь к главному – к Надеру. Сразу оговорюсь, что это мои личные, возможно субъективные, мысли и воспоминания.

Надер в те школьные два года, когда мы учились вместе, выделялся среди нас – был очень большим, мощным, с огромной копной темных волос на голове и шерстяным покровом на теле – настоящий Перс. Шерстяным покровом его обходил только Роберт Ишо – наш «Американец». Помню, что Надера постоянно допекали одноклассники за его «могучесть» – дразнили, подтрунивали, старались всячески зацепить физически. Надер всё стоически переносил и переводил все в шутку и был всегда улыбающимся и позитивным. Несмотря на его силу и мощь, я всегда понимал, что за этим его огромным организмом скрывается очень добродушный, отзывчивый человек, но с очень ранимой душой, я как-то об этом уже говорил.

Затем Надер поступил в «Керосинку», защитил диссертацию, и как многие из нас обзавелся семьей. И в последствии волею судьбы оказался в другой стране – в США. Там он много и долго работал, повышал свою профессиональную квалификацию, и эта страна стала для него второй Родиной.

Я еще раз хочу подчеркнуть, что это мои субъективные домыслы, я с ним не дружил столько, сколько большинство из нашей группы переписки. Вы должны знать его больше – вы общались больше и дольше.

Но, что я всегда замечал при редком общении с ним, что несмотря на всю кажущуюся благополучность в его работе, в семье, в хобби, во всех благах, которые он получил в этой его новой Родине, он был немного грустным. Мне понятно, что, прожив первую часть своей жизни в Советском Союзе – она наложила свой отпечаток на его сознание, предположу, что не плохой, а вторую – жизнь в другой стране, с совершенно другим жизненным укладом, другим смыслом существования. И она тоже наложила свой отпечаток на сознание и возможно тоже не плохой, но совершенно различным опытом выживания.

И эти жизненные различия могут накладывать отпечаток на самосознание, могут наводить на мысли о правильности действий, поступков, своем жизненном выборе. Это обычное состояние здравомыслящего человека, имеющего значительный багаж жизненного опыта – делать определенные выводы своих поступков. И несмотря на определенное благополучие в работе, в увлечениях, в семье, порой даже не высказывая до конца свои мысли в слух, а только немного намекая и ища возможную поддержку этих мыслей и не показывая близким свое внутреннее душевное состояние – и не получив желаемой поддержки, своих действий, в голове могут рождаться различные мысли, приводящие к непоправимым последствиям в организме – различным сбоям в нервной системе…

Мне кажется, что Надера как раз и мучали эти мысли: сомнения, переживания, что привело к сердечному заболеваю, и к этому печальному итогу.

Завтра его тело предадут земле или развеют по ветру, я не знаю решения близких, но знаю точно, что пока будут биться наши сердца, мы будем помнить Надера – нашего одноклассника, с очень ранимой, тонкой душевной организацией человека и огромным добрым сердцем.

Вечная ему память!

Написано сильно и от души, и добавить тут нечего. Что касается меня, то я уже давно записал свои воспоминания о нём, которые вы только что прочитали в «Истории ГП» и можете прочитать в моей повести «Неглинный Мост». А Вадим летал на похороны и попрощался с ним от всех нас.

Привет, ребята! Не удивляйтесь, я каждый свой Опус начинаю с такого приветствия. И много Опусов ты накропал, спросит заинтересованный Читатель? Да нет, немного, повесть «Неглинный Мост» о годах учебы в Институте да мини-повесть «И Хрюкотали Зелюки» о Розовом Детстве, а рассказы, стихи и песни не в счет. И что? Да то, что остались неохваченными два года, что я отдал службе в нашей Великой и Непобедимой Армии, туды ее в качель! И об этом я, наконец, собрался написа́ть. Интересно? Нет, думаю, не всем. Но я все же рискну, время есть, а если никто не захочет опубликовать – сам буду иногда перечитывать и вспоминать Молодость. Ведь История и Память – это главное.

Начнем, как всегда, с моего Батюшки. В августе 83-го он прилетел в отпуск из-за Кордона, узнав, что я бросил Институт после четвертого курса, и дождался, пока я вернулся из Питера от Матушки в начале октября. Тут он начал пылесосить мне мозги, но толку от этого было ноль, ибо отвертеться от Армии уже не было никакой возможности. Но повесток почему-то не было, Батюшка переживал, а я догуливал последние свободные деньки то с Леликом, то с Джеггером, то с Джульеттой, то с Ледой. В конце концов, он улетел, весь на нервах, а я продолжал ОЖИДАНИЕ. И в один «прекрасный» день раздался телефонный звонок.

– На трубе! – брякнул я по привычке.

– Леон? – вкрадчиво спросила труба голосом «китайского хорька».

– Ну?

– Говорит капитан Китайский Хорек из Военкомата!

– Чтоб тебе яйца дверью прищемило! – хотел сказать я, но врожденная тактичность помешала мне это сделать, и я ответил очень вежливо: Хрен ли?

– А хрен в том, – ответил долбаный капитан, – что мы тебе уже пятую повестку посылаем, а ты – ноль внимания.

– Клянусь всеми кирзовыми сапогами мира, что никаких повесток я не получал!

– Верю! – откликнулся Хорек. – Приезжай послезавтра в Военкомат в кабинет №9 к ТОВАРИЩУ Толсты́х.

– Что б ты родил арбуз, – хотел сказать я, но вежливо положил трубку.

ЛИРИЧЕСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ 1. Не пугайтесь, друзья, у меня еще много будет лирических отступлений в этой Повести, так я решил ее РАЗНООБРАЗИТЬ, отказавшись от привычных разделений на Главы, Части, Серии и т. п.

Итак, весной 77-го (мы тогда заканчивали 10-й класс) ко мне подошел мой одноклассник Сура и предложил записаться в ДОСААФ на курсы вождения авто. Идея мне понравилась, мы выбрали день и рванули в Военкомат. И по воле случая зашли как раз в девятый кабинет, где работал с призывниками ТОВАРИЩ Толстых (фамилию которого тогда мы еще не знали). Мы изложили цель нашего визита, на что лейтенант «вежливо» ответил, что мы долбаные перцы и нам торопизза не надо (как говорят в Китае), а надо сначала закончить школу, а потом мы вас сами призовем и тп. Что б тебя трамваем переехало, дружно подумали мы и отвалили. Ну и в сентябре, отгуляв лето и не поступив в Институт, я получил повестку, где мне предлагалось прибыть в кабинет №9 к ТОВАРИЩУ Толстых. Так я узнал фамилию этого Долдона. Ну, прибыл, вошел. Тут ТОВАРИЩ Толстых в вежливости превзошел самого себя. Не глядя на меня и продолжая бакланить по трубе, он ткнул пальцем в стенд на стене. Где я прочитал, что всем призывникам в ОБЯЗАТЕЛЬНОМ порядке нужно отучиться на курсах ДОСААФ. А отказ подобен смерти. Ну, и записался я на водительские курсы.

Ездить приходилось каждый вечер после работы на Кутузовский проспект, тоска там была жуткая, в машинах и моторах я не понимал ни черта, кое-как неделю промаялся, а потом меня послали в колхоз на две недели. Сами понимаете, отказаться я не мог, да и не хотел, ибо поработать и отдохнуть на свежем воздухе всегда приятнее, чем просиживать штаны в Конторе, зевая от скуки.

Вернувшись, я приехал в ДОСААФ и обнаружил, что из списка группы меня благополучно вычеркнули, а восстановить нельзя, ибо мест нет. Я поехал в Военкомат, где ТОВАРИЩ Толстых грозил мне трибуналом за саботаж, записался в другую группу, но опять добравшись до ДОСААФ, обнаружил, что в списках меня нет, преп уверял, что ничего не знает и посоветовал опять ехать в Военкомат на разборки. А не пошли бы вы все в баню! – сказал я про себя и больше никуда не поехал. И вот что странно: никто и не заметил, что я отшланговал от святой обязанности, и смерть меня не настигла. Позже я был этому только рад, ибо попав в Армию, понял, что водиле служить хуже всех.

Итак, поехал я опять к дорогому ТОВАРИЩУ Толстых. Ну, не буду описывать подробно всю бодягу, связанную с призывом, медкомиссией и прочее, те, кто служили, все это хорошо знают, а остальным неинтересно. В конце концов, мне назначили день, когда я должен был явиться с вещами. Одного не могу понять: какой идиот придумал, что собираться нужно в шесть часов утра? Какой в этом глубокий смысл?

На Проводы я позвал всего двух человек: Маэстро и Джульетту. Маэстро притащил с собой кассетник и заявил, что не уйдет, пока не запишет все мои песни. Ну, на все ему бы и недели не хватило, но до четырех утра одну кассету мы дружно напели. Самое прикольное, что мой школьный друг в целях экономии пленки делал запись на второй скорости, благо на кассетнике была такая функция, но к моему возвращению уникальный аппарат благополучно накрылся, а второго такого еще не придумали – в результате, ту кассету мы так никогда и не прослушали, хотя она до сих пор где-то у Маэстро валяется. Смех! Под утро гости разошлись, а я отрубился и… конечно же, проспал! Ради проформы я все-таки добрался до ДК Раменки, где было назначено, но никого, естественно, не застал. И поехал – нет, не в Военкомат, а домой – отсыпаться. И только на следующий день двинул в гости к ТОВАРИЩУ. Когда до него дошло, о чем я ему толкую, он сначала потерял дар речи, а потом разразился такими проклятиями, что чуть потолок не рухнул. Запугав меня всеми трибуналами мира, он выписал мне новую повестку, и через день я опять подъехал к родному ДК, на этот раз вовремя, ибо по второму разу «провожаться» не хотелось. Все загрузились в автобус, поехали и… приехали в Военкомат! Ну, не кретинизм ли? И сидели там целый день до отбытия на КСП.

Опять же не хочу подробно рассказывать о дальнейших мытарствах, путешествиях на поездах (по 12 человек в купе), пересадках, пересылках, ночевках вповалку на полу, отсеивании призывников – в итоге нас осталось человек 5—6. И оказались мы на месте будущей службы через три дня в два часа ночи. В казарме нас встретил дежурный старший сержант, и встретил весьма приветливо, ибо тоже оказался москвичом. Он собрал под расписку все деньги и ценные вещи (сказав, что ночью обязательно придут Деды с целью прибарахлиться), «гражданку» и рюкзаки мы сложили в каптерке и отправились спать. Надо сказать, что в шесть часов нас не подняли, дали проспаться. И тут выяснилось, что занесло нас аж на Украину в городок Лугины. Началось знакомство. Командовали Карантином уже упомянутый москвич по прозвищу Рыжий, еще один русский (кажется, из Свердловска) Муром, и украинцы «страшный сержант дядя Сэл», два сержанта, имен которых я не помню, «вечный» дежурный Бадида и «вечный» дневальный рядовой Руснак. Все они отслужили год, то есть были Черпаками. И мы, москвичи – Андрон, Черк, Шишкин, Птица, Питон и я – оказались в компании украинцев. Как известно, «москалей нигде не любят», но в те времена открытого антагонизма еще не было, и относились к нам лишь немного с иронией (ну, например, когда я не понимал поначалу, что иногда «размовляют» сослуживцы, то мне говорили: А, да, ты же не русский…) Ведь эти хохлы действительно считают себя «исконными русскими», а мы для них – кацапы. Смех!

Что касается Карантина, то благодаря Рыжему, который был старшим, отношения сложились почти дружеские. А уж когда они узнали, что я недоучившийся студент, что старше их всех на 3—4 года, что 4 года занимался карате, что умею рисовать, играть на гитаре, петь, да еще сочиняю песни – то я получил полный респект и уважение. Кстати, насчет «мародеров» Рыжий оказался прав: когда утром мы зашли в каптерку, то не обнаружили там ничего, кроме того, что сдали под расписку. Лично у меня остались ключи от квартиры, деньги и электробритва. А вот фирменный двухлезвийный станок, привезенный Батюшкой из-за Кордона (у нас тогда еще таких не продавали), который даже в Военкомате не отобрали, кто-то навинтил, зараза.

Так началась моя Служба. На второй или третий день среди ночи меня разбудил Рыжий для того чтобы… выпить со всей компанией «командиров»! Кроме меня такой «чести» удостоился только Черк, да и то потому, что тоже был неплохим каратистом, и каждый день мы с ним устраивали показательные спарринги. В одну руку мне сунули кружку самогона, в другую – гитару, я хрястнул, уже хорошенький Рыжий затолкал мне в рот полную ложку куриных костей в качестве закуски, я их выплюнул и вдарил по струнам. И понеслось! Как говориться, как начнешь Службу, так ее и закончишь.

До обеда мы либо сидели на занятиях по военной подготовке, либо все шли на строевую, а меня запирали в каптерке, где я не спеша оформлял дембельские альбомы всем желающим. После обеда мы рассаживались в Ленинской Комнате (сидеть в казарме даже на табуретках было стремно, так как в любой момент мог заявиться с проверкой какой-нибудь офицер) и делали вид, что изучаем учебники, а на самом деле бакланили и кемарили. Ну а вечером уже сидели в казарме, пели песни (кроме меня, инструментом владели Рыжий, Муром и Стас, а Крот пел под баян, который он не поленился взять с собой на Службу), курили и т. п. По субботам устраивали генуборку, а вечером и ночью ВНЕДРЯЛИ, пользуясь отсутствием офицеров и Хомута (так Сэл называл нашего прапорщика). Короче, веселились как могли.

С выпивкой у нас был полный порядок. С трех сторон в/ч окружал частный сектор (т.е. деревянные деревенские дома), где практически у каждой хозяйки можно было купить дешевый самогон. Мы называли его Карбидкой, ибо для повышения градуса ушлые умельцы добавляли в него карбид. Так же недалеко находился магазин, который местные почему-то окрестили Крупчаткой или Зеленой Хаткой. Надо отметить, что он всегда был закрыт, но продавщица жила рядом, весь товар держала у себя дома и торговала круглосуточно. Лафа! И ходить туда солдатам было не стремно (дыр в заборе хватало), ибо офицеры затаривались напитками прямо в полковом Чипке (Буфет – армейский жаргон). Наши из «особо приближенных», куда кроме меня входили Черк и три друга по жизни Крот, Стас и Вицин, протоптали туда дорожку в первый же месяц, да и я вскоре пошел на разведку вместе с Питоном. Самым популярным напитком населения (кроме Карбидки, конечно) была бормотуха под названием Золотая Осень. Поллитровка которой стоила 1 рубль 28 копеек. Дешево и сердито. Правда, на солдатскую Зряплату в 7 рублей особо не разгуляешься, но… выбирать не приходилось.

Недели через две я начал подумывать о том, как бы претворить в жизнь свой План под названием «Как бы устроиться на тепленькое местечко в этой долбанной Армии, чтобы служить, но Службы не знать». С этой целью я подвалил к Мурому, которого считал своим коллегой, ибо он в своем городе успел закончить Архитектурный институт. Ну что ж, – сказал Муром, – пошли в Клуб. И мы пошли, а точнее, побежали, ибо шинели одевать ломало, а на улице уже было холодно.

Надо сказать, что Клуб в нашей части был шикарный, скорее, даже не клуб, а ГДО, ибо других частей в Лугинах не было. Он вмещал в себя кучу помещений: кинозал, художественная мастерская, бильярдная, помещение для хранения музыкального Аппарата, репетиционная, библиотека, кинобудка и т. п. Начальником Клуба был майор Щербина, на удивление не Долдон, а весьма либеральный человек с музыкальным слухом. Он пригрел под своим крылышком двух самых Главных Шлангов Полка: киномеханика и Айнарса. Киномеханик Будайчик жил и ночевал прямо в просторной кинобудке на втором этаже, крутил кино по субботам-воскресеньям и больше ничего не делал. Днем он слонялся по Клубу и выполнял какую-либо мелочевку, на подхвате. Объяснить статус Айнарса я затрудняюсь. Официально он числился балетмейстером (он 17 лет занимался балетом) в школе танцев, обосновавшейся в Клубе, куда должна была ходить местная молодежь. А надо сказать, что вход для гражданских в ГДО был свободным. Но молодежь, ребята 13—16 лет на танцы ходить не захотели, а вот просто потусоваться, поиграть на Аппарате и в бильярд – это пожалуйста. И Айнарс их как бы курировал. То есть не делал ничего. Во устроился! Два художника тоже не жаловались на жизнь, но ночевали они в своих подразделениях, да и работа была не всегда.

В то первое посещение Клуба я поговорил с майором, за пять минут нарисовал портрет Мурома, а когда он попросил меня что-либо написать… Тут-то я и понял, чем художник отличается от шрифтовика. Хотите верьте, хотите нет, но в нашем Архитектурном Институте нас учили рисовать, чертить, проектировать, лепить, живописать, но совсем не учили писать плакатным пером. Даже шрифты не изучали. Поэтому ничего этого я не умел. Ей-богу, в тот день я впервые взял в руки плакатное перо! Видя мои затруднение, поднаторевшие местные шрифтовики (не художники!) меня немного просветили, но… Посмотрев на мои каракули, майор только усмехнулся, но его так поразил нарисованный мной портрет, что он разрешил мне приходить в Клуб в любое время, помогать, учиться, тренироваться и т. п. и пообещал, что будет рассматривать мою кандидатуру в первую очередь. И с тех пор я действительно, пользуясь «привилегиями», почти каждый день находил время, чтобы покрутиться в Клубе, помочь, поиграть на Аппарате и на бильярде с местными и т. п. А групп там существовало аж целых две, они играли на танцах тогдашние хиты типа «Крутится Волчок» и т. д. Я с ними и с Айнарсом быстро скорешился. Но, как вы увидите позже, это мне не помогло.

Еще через неделю ко мне подошел Рыжий и попросил зайти в каптерку. Иду. Захожу и вижу: сидит крепкий плотненький майор и буравит меня проницательным взглядом. Садись, говорит. И поясняет, что зовут его майор Юрчук, что он занимает должность Начальника Артиллерии (я забыл упомянуть, что Полк наш был Танковым, но Артдивизион и другие подразделения в нем, конечно же, существовали), и что ему нужен ПЕРСОНАЛЬНЫЙ шрифтовик в Штабе. Это штрык изучил все личные дела новоприбывших, вычитал, что я – архитектор-недоучка, и решил, что лучше меня кандидатуры ему не найти. Под ложечкой у меня засосало. Конечно, неплохо быть писарем в теплом Штабе, но в теплом Клубе-то гораздо лучше. И я стал отбрыкиваться, объясняя, что шрифтам нас не учили, что пишу я как курица лапой, для примера кое-как что-то накарябал, но он только усмехнулся, сказал «Ну-ну» и отчалил. И через некоторое время я узнал, что уже прикреплен к его взводу, и с целью знакомства с личным составом был приглашен на третий этаж, где квартировался Артдивизион (Карантин находился на первом). Я был представлен капитану Дереку и прапорщику Жуху, а также двум сержантам – Ермилу и Федосу. Взвод назывался весьма оригинально – ВУНА (то есть Взвод Управления Начальника Артиллерии), к нему был прикреплен БРДМ, где Федос был водителем, а Ермил – командиром. А я числился наводчиком. И еще двое механиков в то время учились в Учебке. Так что наш Взвод был самым малочисленным, но несмотря на это, в Столовой у нас был свой отдельный столик! Но об этом – позже, пока я еще бил баклуши в Карантине и тусовался в Клубе, не теряя надежды.

Еще через неделю случилась тревога. Это только в старых военных фильмах показывают, что тревога бывает внезапной, на самом деле все об этом знали за несколько дней, а так же было известно, что все «карантинщики» тоже не отвертятся, а разойдутся по своим подразделениям и уедут на зимние Лагеря на две недели. Мне такая перспектива совсем не улыбалась, и я решил проблему просто. Подошел в Сэлу (который был совсем не «страшным», а нормальным парнем) и тихо так сказал: Сэл, оставь меня дневальным. Не вопрос, – ответил он. И в назначенный час среди ночи все сорвались и умчались, а мы – Рыжий, Сэл, я и второй дневальный Черк – закрыли дверь на швабру и легли досыпать. А под утро почему-то вернулся Птица – его и поставили на тумбочку, а мы с Черком две недели отсыпались. Смех!

В какой-то момент меня заприметил наш лейтенант-комсомолец. Для начала он поручил мне сделать стенгазету, а потом предложил выступить на торжественном Полковом смотре от Карантина. Пришлось составлять речь, а потом на смотре залезать на трибуну и толкать ее, во попал. А один раз в Клубе случилось собрание по поводу приезда проверяющего генерала, так Щербина взял да и выдвинул меня в Президиум. Делать нечего, я сел рядом с генералом, а он – уже старенький и сухонький как Суворов – начал потихоньку меня расспрашивать о Службе, о житье-бытье, называя меня «сынком», я ему тоже отвечал просто, не по Уставу, при этом чуть не падая под стол – так спать вдруг захотелось, как назло. Но на этом моя «общественная» деятельность и закончилась.

В конце декабря мы приняли присягу и разошлись «по местам Службы». Итак, я попал в ВУНА, наши пять коек стояли справа в самом углу, рядом соседился Взвод Управления Артдивизиона, костяк которого составляли черпаки-молдаване со смешными фамилиями: Балан, Додон, Луц и т. п. и пара Дедов – к ним попал Питон. Андрон и пять-шесть украинцев примкнули к другому взводу. А остальные Москвичи расползлись кто куда, так что видеться мы стали редко.

Служба моя протекала так. Вставать приходилось в шесть, тут уж никуда не денешься, Ермил и Федос, естественно, спали, я быстренько подметал наши 10 квадратных метров и кемарил на табуретке до завтрака. Салабонов дежурный выгонял на зарядку, но меня не трогали, ибо наш Взвод существовал сам по себе. Из столовой я приносил пайки своим ленивым Дедам (для чая они мне выделили флягу) и отваливал в Штаб. Отдельного кабинета у Начальника всей Артиллерии почему-то не было, вместе с ним сидели майор Сухоруков и его секретутка Оля. Впрочем, господа офицеры своим присутствием нас не баловали, и сидел я целыми днями, корябая пером да болтая с Олей, попутно осваивая украинский язык. Первую неделю я «тренировался», то есть писал все, что в голову взбредет по мето́де Юрчука, осваивая плакатное перо. Это были эдакие философские эссе об Армии, Службе и об отношении ко всему этому, Юрчук эти заметки читал, хмыкал и прятал. И научился-таки, чтоб ему повылазило! И пошла-поехала писанина. Конечно, это не в наряды ходить и не в парке мерзнуть, у меня был свой ключ от кабинета, в теплой Гоге (туалет – жарг.) можно было курить и не отдавать честь хоть самому Командиру Полка; в столовую я ходил не строем, а сам по себе, а при малейшем свободном «окне» сбегал в Клуб. А вечером спокойно занимался своими делами: вел дневник, писал письма, стихи, тексты песен и наброски к повести «Неглинный Мост». На развод я ЗАБИЛ, и приходил в казарму далеко за полночь, когда все уже откричали «Дембель давай!», выключили Ящик и угомонились, чтобы спокойно лечь спать. Не высыпался, понятное дело, но после обеда всегда можно было покемарить, сидя за столом. Так что жить было можно, но я продолжал мечтать о Клубе.

Однажды в ДО зашел приехавший с проверкой генерал со свитой – а я с местными шары катаю! Вот была картинка! Генерал оказался с юмором, обошлось. Чтобы как-то закрепиться, я пытался собрать свою группу, но… Я-то умел играть на всех инструментах, а найти остальных музыкантов было нереально. Зато принял участие в концерте самодеятельности, спел пару песен.

Деды мои относились ко мне более чем лояльно, ибо Ермил был родом из Электростали, а Федос – просто компанейским парнем без заморочек. Так что х/б я не стирал, кровати не застилал и не ровнял, «подъем-отбой» не делал, парадным шагом не ходил, ремень до упора не затягивал, крючок не застегивал (даже в Штабе), а делал только то, что ПОЛОЖЕНО: следил за чистой и порядком в тумбочках, приносил еду из столовой да иногда ходил в Чипок. Полученные посылки дружно проедали вместе, забравшись в нутро БРДМа, и выпивали тоже частенько в «точках» и на природе (это уже ближе к весне). Эти шланги тоже Службы не знали, на разводы, в парк и наряды никогда не ходили, да и в казарме не сидели, а целыми днями тусовались в гараже у Жуха в ДОСах или где-то ходили по своим делам. А Жух с Дереком в казарме и не появлялись, только бухали в том же гараже. Один раз пофигист Жух даже нелегально отпустил Федоса домой на недельку, а Юрчуку сказал, что он сидит на Губе.

На Новый Год все, естественно, собрались внедрять, и Федос прогнал меня из казармы, дабы под ногами не болтался. Понятное дело, я прямиком двинул в Карантин, где собрались все наши. Еды было навалом, и я просидел всю ночь за столом, смотря местный Голубой Огонек. Такого тоскливого Нового Года у меня еще не бывало!

А вот как я отметил 23 февраля. Был выходной, все командиры нажирались по домам, я поскучал до обеда в казарме, а потом подумал: А гори оно все огнем! И пошел на Крупчатку, денег хватило на одну Осень, плавленый сырок, пачку Ватры (самые дешевые сигареты без фильтра по 16 копеек – другого мы себе позволить не могли) и четвертинку черного хлеба. А потом двинул в Штаб, где скучал один дежурный и маялся один часовой у флага. Честь я нагло не отдал ни тому, ни другому, а прямиком протопал в свой кабинет. Там заперся и начал писать письмо Джульетте, попивая вино и покуривая. Кайф! Но и смех тоже.

ЛИРИЧЕСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ 2. Почему-то вспомнилось, как я встречал Новый-82-Год – один из лучших Праздников до Зоны. В тот вечер мы собрались в Старом Редискино в коммуналке у Редиски в составе: я, Джеггер, Иов, Редиска и Леда. Редискина Матушка куда-то слиняла, и мы могли спокойно веселиться, правда, только в одной комнате. Естественно, Нового Года дожидаться мы не стали (да кому он нужен-то, этот дурацкий Праздник: главное – выпить) и начали ВНЕДРЯТЬ, и просидели до утра. На следующий день проснулись около одиннадцати, как положено с сушняком и головной болью. Первого числа магазины работали, но очереди были жуткие, так что вставать и бежать на мороз нас как-то ломало. Но тут раздался стук в дверь, и на пороге появился сосед Редиски, знатный алкаш по имени Женя. Мы разговорились, то-се, он сказал, что у него все схвачено, и предложил сбегать в маг. Пошел я как самый стойкий. До мага было 10 минут ходу, но очередь, действительно, была нехилая. Однако Женя зашел с черного хода, разгрузил пару ящиков и взял несколько бутылок портвейна. Мы вернулись и продолжали пить уже вместе, хотя Редиска была не очень довольна (понятное дело, сорокалетний алкан приставал к 22-тидвухлетней симпатяге), через некоторое время пришел такой ломовой кайф, что я прилег на раскладушку с сигаретой, зарылся в три одеяла и не заметил, как эта раскладушка провалилась до самого пола – а мне все стало по барабану. Так мы кутили еще три дня, вот это был Праздник. Ведь главное – не выпить, а вовремя похмелиться, такое было наше Кредо.

Как я уже упоминал, Черпаки и Деды меня не трогали, но командиры не любили и при малейшей возможности пытались засунуть в наряд. Стоили Юрчуку куда-нибудь отлучиться или просто ослабить контроль – я шлепал на кухню. Надо отметить, что за полгода я побывал всего в четырех нарядах: два в карауле и два на кухне. А еще два раза с кухни меня вытаскивал подоспевший начальник. Вообще, Юрчук был парень оригинальный. Было ему 32 года, но выглядел он старше, и выпить был тоже не дурак, и иногда притаскивал в кабинет пару пузырей сухого и угощал Олю, а меня в это время отсылал курить, давая свои хорошие сигареты. То, что я не застегивал крючок и верхнюю пуговицу, не затягивал ремень и разговаривал с ним так, как будто мы сидим на завалинке и попиваем пиво словно два кореша, ему даже нравилось. О ВУНА он говорил так: У меня самый лучший взвод в Полку, правда, есть в нем парочка моральных уродов… Под «уродами» он подразумевал Ермила и Федоса, которых гнобил при малейшей возможности. Получается, что «самым лучшим взводом» был я один! Самое смешное, что Айнарс первоначально тоже был приписан к ВУНА, но поскольку постоянно сбегал в Клуб, то Шеф его перевел в Химвзвод. Он сам мне об этом рассказывал с усмешкой, забыв, очевидно, что Айнарс на самый раздолбаный взвод в Полку клал с прибором и кайфовал в Клубе. Замполиту Полка по прозвищу Индеец почему-то не нравилось, что я сижу в Штабе, но Юрчук меня постоянно отмазывал. И в отпуск он меня обещал отпустить ближе к лету, но… не получилось, а почему, вы узнаете позже. В принципе, под его крылышком было неплохо, но в Клубе, конечно же, было бы гораздо шикарней. В конце весны художники ушли на Дембель, и Щербина взял нового шрифтовика, Черпака из нашего же Дивизиона по фамилии Лило. Весь Полк с завистью наблюдал, как он шел в ДО через плац с матрацем под мышкой – койку, надо полагать, майор ему обеспечил. До сих пор жалею, что не попал на это хлебное место, полтора года катался бы как сыр в масле, играл на бильярде и Аппарате и т.п., но… тогда вряд ли бы вы читали эту Повесть, ибо писа́ть просто было бы не о чем. А пока Служба шла своим чередом.

В конце февраля к нам прибыли два водителя-механика, отучившиеся в Учебке. Звали их Вахан и Рудик. Они плавно влились в нашу компанию, я как «старожил» взял над ними шефство, переложил на них почетную обязанность доставки еды и уборки территории, и продолжал заполнять для шефа планшетки. Когда пришел срок, нас торжественно «посвятили в Мамонты», но все было сделано с юмором.

А в марте мы все поехали в зимние Лагеря. Тут уж было не отвертеться, ибо учения проводил сам Юрчук. Правда, мы с Ермилом и Федосом прибыли на несколько дней позже на машине как короли, и привезли с собой целый прицеп дров, предусмотрительно наколотых Ермилом и Федосом за два месяца в гараже у Жуха. Поставили палатку, сделали нары, примостили печку, все чин-чинарем, и началось веселье. Днем все УЧЕБИЛИСЬ (что они там делали, понятия не имею), Деды пилили и кололи новые дрова, а я сидел в палатке Шефа и топил печь по его приказу (за что Федос ругал меня немилосердно, лишний расход дров), и ночью тоже, так что когда я спал – непонятно. Один раз в палатку заглянул самый главный Генерал со свитой, увидел меня и спросил: Ты кто? Памятуя историю с бильярдом, я бодро отрапортовал: Личный секретарь майора Юрчука! Генерал заколдобился и отвалил. Юрчук потом долго смеялся. Один раз мне все это надоело, я дождался, когда все уехали, закинул в печку дров под завязку, лег на нары, навалил на себя все одеяла и шинели и с кайфом придавил «массу». Вернувшийся вечером Шеф ошизел от холода, но ничего сказать не успел, ибо у него прихватило сердце, я быстро натопил, он согрелся и уснул. Ермил и Федос долго смеялись. Через две недели мы поехали в Часть на БРДМе, и тут я замерз как СОБАКА, ибо Юрчук не придумал ничего лучше, чем вылезти в открытый люк с целью наблюдения за колонной. Зато в казарме я залез на верхнюю кровать (очень кстати отключили электричество) прямо в шинели, шапке и сапогах, и смачно придавил. Самое смешное, что именно в этот день мне исполнилось 24 года. Вот это День Рождения получился! Такого Праздника у меня еще не было. Конечно, в ближайшую субботу мы всем кагалом закупили Дринка и закуси и неплохо оттянулись на природе, отметили.

Еще один раз весь Полк уехал на сборы, но на этот раз я остался. И дежурный Замполит тут же припахал меня в качестве курьера при Штабе. И целыми днями я бегал по казармам, созывая народ в наряды, но все оставшиеся абреки тут же дружно «заболели» и пришлось мне самому идти в караул. Вот уроды!

В апреле мы опять выехали куда-то на стройку. Почему-то с нами не было Дедов (наверное, они уже дембельнулись) и Вахана с Рудиком, но зато был Андрон, с которым мы к тому времени скорешились. И еще мы сблизились с Баланом, качком-культуристом, каждый вечер ходили с ним в самоволку, в кино, на танцы и т. п.

Вспоминаю такой эпизод. В один из дней к Балану приехали родичи из Молдавии. За КПП его не выпустили, но разрешили посидеть рядом, ну и я присоседился. Естественно, они привезли кучу жратвы и огромную бутыль домашнего вина. А молдавское вино – это особая статья, пьется легко как сок, а кайф дает убойный, но не сразу. Мы нагрузились под завязку и добрели до казармы. А меня пытался доставать один абрек по имени Малай, и заметив наше состояние, тут же ко мне прицепился. Тут уж я лясы точить не стал, а просто двинул ему пару раз, но этот трус и слабак тут же заорал: На помощь! Убивают! – и в коридор высыпала толпа его черных земляков и двинулась было ко мне (вообще-то я с ними жил мирно, но тут был готов всех положить), но я сумел протолкаться к выходу и выскочить на воздух для большего простору; и в этот момент на крыльцо вылетел голый по пояс Балан, встал в позу Арнольда на Чемпионате Мира и гаркнул: Кто на Леона?! Все. Народ притих и тихонечко уполз в казарму. Больше эксцессов не было. Смех! Но и кайф одновременно.

После этого мы порулили в город, мечтая посмотреть фильм «Легенда о княгине Ольге», но спьяну перепутали автобусы, долго ездили туда-сюда, потом еще пешком бродили, пока не стемнело, и вернулись назад несолоно хлебавши. На следующий день опять собрались, но тут меня словно предчувствие кольнуло, и я не пошел, а за Баланом увязался Малай, они пошли на танцы – там-то их Патруль и повязал!

Один раз ко мне подошел Харьковский Бандит (из Наших, он с Андроном служил) и попросил помочь ему в одном деле: он собрался купить гитару, но так как играть не умел, то хотел прихватить меня для консультации. Меня упрашивать было не надо, и мы двинули. Несколько раз нам встречались офицеры, но Бандит так убедительно врал, что нас послал командир, что вопросов не возникало. Идем. И через 10 минут видим на углу цистерну с разливным пивом и нехилую очередь. Пивка? – спросил я. Не вопрос! – Бандит состроил жалостливую рожу, подошел сбоку к пожилой продавщице и с придыханием, как Доронина, просипел: Мама, налей, пожалуйста, две кружки пива! Ну, солдат всегда любили и жалели, и свое пиво мы получили. Гитару тоже купили, да и вина добавили, вечером со смаком выпили на лужайке за казармой. Вот так мы отдохнули.

А вернувшись в Полк, были сражены наповал новостью: Полк расформировывают! За раздолбайство! Такого в истории Армии, наверное, еще не бывало. И стали сослуживцы потихоньку расползаться как тараканы по разным Частям. Я тут же побежал к Щербине, но он сказал: Извини, поезд ушел, я очень хотел взять тебя к себе, но… скажи спасибо Юрчуку. А когда уходящий на Дембель Айнарс сообщил мне, что он планировал меня на свое место – тут я совсем загрустил. Но поделать ничего не мог, продолжая толкаться в Штабе, хотя работы практически не было. Юрчук пытался меня оставить, но вместо того, чтобы плотно проследить за процессом, куда-то уматал, а Дереку с Жухом все было по барабану, они продолжали бухать в гараже как крокодилы. К середине мая большинство личного состава разъехалось, а я еще держался, но пришел и мой черед. В один далеко не прекрасный день ЛИЧНО за мной приехал майор Дрогайцев: какой-то важный генерал прознал, что в Лугинах есть писарь и отдал приказ о моем переводе. И поехал я в город Коростень. И сразу – в Строевую Часть, начальником которой и был Дрогайцев, заполнять военные билеты на Дембелей и документы на вновь прибывающих Салабонов. Писанины, действительно, было невпроворот. Кроме меня и майора в кабинете сидели его секретутка и Дед Жигал, «главный писарь» Полка, который с наплывом работы явно не справлялся.

Так началась моя Служба на новом месте. Официально я был «приписан» к Батарее Управления (БУ), которая обосновалась на втором этаже вместе с Батареей Звуковой Разведки (БЗР) и Ремротой. Самое смешное, что в БУ для меня не нашлось койки, и ночевал я на половине БЗР вместе с Жигалом. День проходил так: после подъема я шел в Штаб, где кемарил за столом, после завтрака – работа, после обеда мы с Жигалом часик спали около Штаба за бугорком (тепло, загорали), потом опять работа, после ужина – тоже, на развод мы ЗАБИЛИ, часов в 10 Жигал уходил, а я оставался «подчищать хвосты». Ну, и о личном творчестве, конечно, не забывал. Кстати, в столовую мы ходили вдвоем с Жигалом, наплевав на все построения. А в казарму возвращаться раньше полуночи не было смысла – все равно уснуть бы не дали. Некоторые Черпаки пытались на меня наехать и вытащить на развод и поверку, но Жигал их послал со свистом. И вообще, он был нормальным парнем и обращался со мной как с равным. Но это же и сыграло с ним злую шутку, но об этом – позже.

На нашей территории располагалось еще две или три Части, помимо нашей. Столовая, Чипок с Пекарней и Клуб у нас были «свои», а вот плац был общий, а Штаб находился в здании казармы, занимая половину первого этажа. Это вам не Лугины! Зато дыр в заборе было полно, а с тыльной стороны Клуба его не было вообще, и через луг можно было пойти в Санчасть. Там же недалеко находился одинокий магазинчик, который мы прозвали Луговой. На противоположной от нашей казармы стороне располагался огромный ГДО, выходящий фасадом в город (т.е. через него тоже можно было пройти «на волю», к примеру, этим путем ходил на Почту наш почтальон Павлючок). По Уикэндам я тоже сидел в Штабе (все равно в казарме кроме генуборки делать было нечего), ибо работы было невпроворот, но через 2—3 недели аврал поутих, я освоился и начал захаживать в Луговой, а потом славно загорать на отдаленной полянке, попивая портвейн или пиво. Один раз я зашел в магазин, взял пивка и вдруг вижу через витрину: подъезжает «газик», оттуда вылезают три офицера и направляются к крыльцу. Что делать? Не растерявшись, я проскользнул в подсобку через прилавок (продавщица понимающе улыбнулась), выскочил через служебный вход и тихонько убежал в лесок. Бывали ситуации и поинтересней, но об этом – позже.

Поскольку ночевал я на территории БЗР, то с БУшными Мамонтами как-то не сошелся, а в Разведке мне достались сослуживцы: Длинный, Архип, Моисей, Ильяс, Вася (единственный «москвич» из нашего призыва), Хлеборез и Бейгель. Каптерщиком был Черпак Кук, который хранил в каптерке самогон, «гражданку», дембельские альбомы, гитару и пускал туда всех кому не лень в любое время дня и ночи. В БУ «командирили» старлей Жуйборода и прапор Гус, а в БЗР – тоже старлей Борисов и старшина Алкаш. До утреннего развода и после ужина в казарме они не появлялись, порядок держали Деды-сержанты, утром выгоняя Салабонов на зарядку, а вечерами посылая их за яблоками через забор (там стояли деревянные дома прапоров с огородами) – и все валялись на травке около казармы, бакланя, покуривая и похрустывая спелыми фруктами. Один раз за яблоками полезли я и Хлеборез, нарвали два мешка, а на обратном пути спрыгнули с забора… прямо под ноги Жуйбороды! Немая сцена. Так этот гад не поленился отвести нас в Штаб к дежурному, там сидели еще два майора, они нас пожурили, яблоки отобрали (небось, сами слопали, крокодилы!) и отпустили. Смех!

Все считают, что офицеры – это примитивные Долдоны, очколовы, подхалимы и кретины, живущие по Уставу, у которых в голове всего одна извилина, да и то – прямая. Действительно, ну какой идиот добровольно пойдет в военное училище? Только продолжатель «династии» или тупой двоечник, не способный поступить в нормальный ВУЗ. А в Армию-то лучше идти не рядовым, а лейтенантом. Только учиться на этого лейтенанта – все равно, что в Армии служить, а потом всю оставшуюся жизнь тебя дрючат все кому не лень, начальников над головой – выше крыши, а поорать да покомандовать все любят. И вся радость – Устав, казарма да бесконечные Наряды, и в любой момент среди ночи поднять могут по тревоге или ЧП. Но бывают и приятные исключения. Пример тому – мой начальник Дрогайцев. Он был абсолютным пофигистом, в кабинете появлялся время от времени, любил выпить в рабочее время и общался с нами на «вась-вась». Жигал вообще называл его по имени-отчеству. И в отпуск он обещал отпустить меня ближе к осени. Но тут случилось ЧП.

Месяца через два Полк уехал в Лагеря. Комбат (так мы за глаза называли Борисова) попытался и меня загрузить, но Шеф меня отмазал и пользуясь случаем впал в запой, так что сидели мы в кабинете вдвоем с Жигалом, но больше загорали за бугорком, ибо работы было немного. Через пару дней начались заморочки, ибо оставленные для Нарядов абреки, конечно же, резко «заболели», и меня назначили временным почтальоном. Дело было не пыльное, днем сходить на Почту, разобрать газеты и письма и разнести по точкам. И тут я получаю телеграмму на свое имя: «Буду проездом (сегодняшнее число) во столько-то, поезд такой-то, вагон такой-то, жду. Миша». Я смотрю на часы – а поезд уже ушел полчаса назад! Надо ли объяснять, как я расстроился! Позже в письме Миша мне отписал, что он ездил в командировку через Коростень, он в купе все приготовил – закусь, выпивку – а я не пришел! Вот обидно-то было! Хоть бы на час раньше эту телеграмму получить, до вокзала от нашей в/ч было минут 15 пешком. Но… не срослось. Но главное не в этом.

А в том, что из нашей казармы в Лагерь уехали все и заперли дверь, а оставшихся (в т.ч. и нас с Жигалом) ночевать определили в другую батарею. Но Жигалу такой расклад не понравился, он выпросил у Кука ключи от входной двери, и мы с ним ночевали в нашей казарме вдвоем как короли. И спали, конечно, чуть не до полудня. Это нас и сгубило.

ПОСТСКРИПТУМ-2025. Последние строчки я написа́л шесть лет назад, и тут вдохновение резко покинуло меня, и я решил, что продолжение никому не нужно, и бросил это дело. Но потом я дописа́л Неглинный Мост, а Батюшка написа́л свой Мемуар, и я решил опубликовать эту Трилогию на сайте РИДЕРО, чтобы заказать у них печатную версию. Ну так, для Истории и Памяти. Как я сделал недавно с повестью Исповедь Бармаглота. Но чтобы не оставлять эту книгу незаконченной, в двух словах опишу последние полтора года службы.

Итак, после того как летом меня вытурили из Штаба (нас тогда с Жигалом повязал в казарме вернувшийся рано утром начальник Штаба), я пару месяцев потусовался в казарме БЗР, расписывая суперграфикой стены, а потом прочно прописался в Клубе в качестве барабанщика полкового оркестра, вокалиста и лидер-гитариста рок-группы «Время», гремевшей на весь Коростень, а с марта 85-го – главного художника полка. Понятное дело, на службу я забил огромный болт; в наряды, на разводы и поверки не ходил; спал до девяти, в столовую заходил с черного хода, где имел персональный стол, ибо все повара были моими лепшими корешами, а с Начпродом был на короткой ноге (нарисовал ему кое-что); вечерами в гордом одиночестве смотрел фильмы по Телеящику, а позже читал книги или писа́л стихи, песни и дневниковые заметки. Зато в самоволки, в кино, в баню и на пляж мы всей рок-компанией ходили почти каждый день; периодически пили пиво, портвейн и самогон, курили коноплю, спали днем в Ленкомнате, тусили с девчонками и вообще веселились как могли. Начальника Клуба у нас не было, и подчинялись мы непосредственно Замполиту и нашему куратору майору Коштомскому, которые были не долдонами, а нормальными мужиками, и появлялись в Клубе раз в неделю. Два раза я отдыхал в Госпитале, один раз с менингитом, в другой раз закосил на обострение язвы; два раза меня обещали отпустить в отпуск, но не сложилось; и даже один раз на танцевальном вечере для офицеров, где мы играли, я станцевал с женой грозного и ужасного начальника Штаба! Короче, служба была не служба, а лафа, если не считать морального ущерба за «бесцельно прожитые два года». Впрочем, как показали дальнейшие события, эти годы прошли не впустую, а целенаправленно вели меня к тому статусу, в котором я пребываю сейчас. Но об этом и других событиях вы можете прочитать далее во второй части Трилогии. Итак

Книга Вторая

Запомните Меня Таким

ПОСТСКРИПТУМ-2022. Нет, друзья мои, я никак не могу расстаться с вами, хотя четыре года назад всё же опубликовал свою Правдивую Повесть на сайте «ЛитРес: Самиздат». Ну, опубликовал – и успокойся, скажет утомленный читатель. Да я так и сделал, но как выяснилось успокаивался я рано. Дело в том, что два года назад я решил сделать себе подарок на 60-тилетие. А именно: заказать печатный вариант книги в интернет-магазине «Буквоед», который сотрудничает с «Литресом» и издает обычные книги на продажу. И я сделал заказ на печать и доставку, а посылку при получении оплатила Таня – ну как бы это она мне сделала презент. Ну не буду же я сам себе свою книгу покупать? Но сразу перечитывать я ее не стал, решив подождать пару лет, дабы воспоминания немного стерлись – я ведь ее при литовании и подготовке к печати сотни раз редактировал. И вот этим летом, отдыхая на Даче, решил-таки это сделать, не ломая глаза в мониторе, а с кайфом полеживая на мягкой кровати.

Сказано – сделано. Начал читать. И что же? Да с первой же страницы обнаружил ошибки и описки! И так далее на протяжении всего повествования. Я был в шоке! Как такое возможно? Причем ошибки оказались как моими, так и печатными, ну например переносы слов в середине текста. А также много лишних или недостающих запятых. Просто мистика какая-то. Оставить такое безобразие я не мог, пришлось сесть за ноут и еще раз перечитать и отлитовать рукопись. Самое удивительное, что и на этот раз я заметил несколько ошибок, которые пропустил при чтении бумажной книги! Может у меня просто уже глаз «замылился» как у Высоцкого в роли Жеглова? Не знаю, не знаю… Ладно, всё откорректировал и надеюсь, теперь всё будет нормально.

Ну а теперь я приступаю к тем дополнениям, которые я хотел добавить в этом Постскриптуме, то есть немного осветить события, которые произошли за эти четыре года. Итак, начнем как всегда – нет, не с Маэстро, а с Батюшки.

Я послал ему эту Повесть по мэйлу, он прочитал и ответил, что она произвела на него очень тягостное впечатление, что молодость свою я профукал, но в подробности вдаваться не стал. Обещал всё обсудить при личной встрече, но мы этого сделать не успели, ибо в июле 2019-го он умер. Лейкемия. Такие дела. Обидно. Но зато по просьбе родственников и друзей он успел-таки написа́ть мемуары о своем детстве и юности и несколько отдельных рассказов о самых ярких эпизодах своей учебы в МГУ; а после его смерти по инициативе тети Маши мы все вместе – я, родственники, друзья и коллеги – написа́ли о нем книгу воспоминаний, дабы осталась Память. Она называется «Оставаться собой» и опубликована на «ЛитРес». Также я издал свои ЛИЧНЫЕ воспоминания под называнием «Исповедь Бармаглота», ну и заодно все повести Батюшки. Кто хочет – может почитать.

Теперь о грустном. За это время практически все Наши с ОДН, где активность сошла к нулю, потихоньку переместились на Фэйбук. Там как раз Юниосов создал группу «МАрхИ. Выпуск-85», и туда сразу подтянулись все «Мархисты», включая таких «аборигенов ФБ» как Обросов, Штерн, Моррисон 2, Копытин, Оська (метфонд, игнатовец), Писсемист (хиппи-меломан), Пудель, Командир Водоприбора, Базыков; Федя, Аркадий, Слон, Слесарь и Педро (мафиози); Воробей, Рысь, Воронок, Никодим, Перж, Наталья (первая жена Сэра), Марина и еще несколько девчонок. Ну и началось коллективное общение, посты, фотографии, воспоминания, обсуждения, ностальгия и тд и тп. И оттуда я скачал довольно много старых фоток. Но и так же узнал печальную информацию о том, что за это время умерли: Тёзка. Оскер. Гундарь (сгорел в своем деревенском доме). Кира Зеленин (он учился на курс старше и вместе со мной 3 года занимался карате). Братья-близнецы Заславские (они с Кирой в одной группе учились и тоже были каратистами). А последним в прошлом году ушел Базыков. Такие дела. И это только те, которых я знал и помню, а вообще покойников гораздо больше, Оська опубликовал «Скорбный Список», там Наших уже несколько десятков. Такие дела, редеют ряды однокурсников.

Так же как и ряды одноклассников и друзей. В 2021-м Ковидном году умерли Конфетка (КВ) и Редиска (рак). А в Марпосаде – Петрович, его жена и Хапуга-муж. И как всегда стало обидно, что так мало и редко общались. Редиску я видел 17 лет назад, она провожала на вокзале Джеггера с сыном, когда мы вместе с ними и еще с Батюшкой и его внучкой Лышкой летом 2005-го уезжали отдыхать на Юга. А потом еще как-то позвонил разок, но встречаться и общаться она уже не хотела. А Джеггер в Характерной Манере ничего о ней не рассказывал. Только о смерти сообщил, да и то без подробностей. Такие дела. А Конфетка вдруг мне позвонила 31-го декабря 2020-го с целью поздравить с Новым Годом, чему я был несказанно удивлен, так как раньше она сама мне никогда не звонила (обычно звонил Гриф), хотя я после смерти Грифа несколько раз с ней общался по телефону. Ну, поговорили, и получается, что она как бы попрощалась. Да, и такое бывает. Я сообщил эту новость Диане, с которой мы продолжаем вяло переписываться (она живет одна, ибо дети и внуки разъехались, и пока продолжает работать) – она была в шоке. Ну еще бы, ведь она по какой-то непонятной мне причине давно практически перестала общаться с лучшей подругой и Грифом (могу предположить, что она так и не приняла этот «неравный брак»: отличница и скромняга Конфетка – и хулиган, бабник, двоечник, третьегодник, матерщинник, алкоголик, курильщик, похабник и циничный гаер Гриф – который к тому же постоянно над ней пошловато подшучивал) и сейчас не общается с Капой.

Что касается Марпосада, то я до сих пор хвалю себя за то, что пять лет назад я все-таки собрался с силами, преодолел свою ненависть к путешествиям и съездил на Юбилей Матушки. Хотя сам до сих пор удивляюсь, как это я решился на такую авантюру. Да какая тут авантюра? – спросит читатель-путешественник. – Купил электронный билет онлайн, не выходя из дома, сел на поезд, ночь поспал, приехал – вот и всё путешествие! Всё так да не совсем так. Начну по порядку.

Как вы помните, я уже упоминал, что последний раз ездил на Волгу в 2009-м, а в Питер мы с Таней сгоняли на Майские в 2012 году. Потом она одна еще несколько раз ездила (я отбрыкивался), и МиМ тоже приезжали к нам в мае 2014-го специально для того чтобы взглянуть на нашу Дачу, и мы славно покутили пять дней в Лучших Традициях; а в мае 2015-го они приезжали на похороны Вити. Так что вроде бы общались, но все равно во мне как бы зрело некое чувство вины, что я отмахиваюсь от постоянных ежегодных призывов Матушки приехать хоть на неделю и вспомнить «как раньше всё было чудесно и хорошо». Хорошо-то хорошо, да без веселых посиделок с Олимпийцами скучновато, а веселиться самим «как раньше» уже здоровье не позволяло. Да и мои приоритеты давно поменялись: валянье на берегу Волги и ужины с выпивкой и песнями под гитару меня уже нисколько не прельщали. А пиво пить в последние годы они мне не разрешали (не больше бутылки в день!), и мне приходилось тайком покупать баллоны и прятать их в Будке. Какое уж тут веселье? Конечно, такие подробности я им не сообщал, а всё валил на необходимость Летнего Дачного Сезона.

Да это и было правдой, ибо первые пять лет Тяня жила со мной на Даче всё лето, да еще школьных подружек и Лышку постоянно приглашала на неделю-другую, и мое присутствие в качестве «присмотри – проследи – приготовь – подай – принеси – вынеси биотуалет» было запрограммировано.

Но вот весной 2017-го Миша мне написа́л, что они как всегда собираются в Посад и что у Матушки грядет Юбилей – 80 лет. А у нее ДР 29-го июня, как говорится «не повезло», ибо эту дату вместе мы отмечали только 2—3 раза в моем далеком детстве, когда я приезжал в Питер на летние каникулы. То ли дело Витя, который «подгадал» родиться 17 июля! Как мы ВЕСЕЛО отмечали все его Дни Рождения, да с гостями, да с Петровичем и песнями под баян, сидя за столом под яблоней на «верхней» лужайке! Тому свидетельство – фото и видео.

Короче, он опять начал меня зазывать и укорять невниманием к Матушке, и я призадумался. А потом вдруг решил: А почему бы и нет? А когда решил, то о предстоящих «трудностях» такого путешествия перестал заморачиваться. Сообщил об этом Мише, прося держать Матушку в неведении (пусть сюрприз будет), он одобрил и прислал мне сценарий «но́мера-поздравления», который он придумал. А я подобрал к нему соответствующие речи, тосты и песни, и заодно сочинил свой оригинальный «номер». Далее всё пошло́ по плану. Жена мою затею одобрила, дочка поехать не могла, ибо как раз заканчивала учебу в школе и поступала в колледж, я купил билеты заранее через инет и в начале июня уехал на Дачу. Ну не сидеть же в Москве! А потом начались те самые «трудности». Ибо через три недели Жена в воскресенье привезла меня с Дачи, а вечером отвезла на вокзал. Ну и что тут такого, спросите вы, тебя машина везет и везет – но для меня и такое «путешествие» уже в напряг. А на вокзале еще поезда жди, хорошо, хоть я сумку пива с собой набрал, и вокзальный «гога» был бесплатным для отъезжающих пассажиров (при предъявлении билета) и курить можно было в каком-то закутке. Ладно, сел в фирменный поезд «Чувашия» с биотуалетом и кондиционером в отдельное купе, где кроме меня ехала всего одна тетка. Но на этом вся «фирменность» и закончилась, ибо телевизор в купе был подвешен под потолком напротив окна, и смотреть его было совершенно неудобно, а нижние полки были жесткими как доска, а матрасы по новому порядку уже не прилагались. Вот маразм! И о чем думал тот дизайнер, что разрабатывал новые вагоны? А уж про запрет курения в поездах я лучше промолчу, чтобы не разразиться грубой руганью в адрес нашего Правительства, которое издает указы «для блага народа»! Короче, вечер и полночи я пил пиво и читал, а потом в полубреду «спал», ворочаясь на жестком ложе, слушая храп и кашлянье простуженной тетки – хорошо хоть бесплатный ужин принесли, да и закуску к пиву я тоже взял – и на каждой станции выходил перекурить. Хотя там тоже это запрещено, но проходящие патрули на курильщиков не обращали внимания, не звери же, входили в положение.

Ладно, приехал в Чебоксары с головой как чугунная гиря, смачно покурил, удачно отловил веселого и разговорчивого, эдакого «простого парня бомбилу», и за 1000 р. с ветерком, прикупив пивка и попивая его, спокойно доехал до центра Посада. Привет, Волга! Эх, сразу воспоминания нахлынули. Ясен перец, в Центральном новом магазине еще немного затарился – и в Коновалово. Подхожу к калитке – а мне навстречу МиМ выходят! В магазин собрались. Вот это был сюрприз! Ну, пообнимались, они пошли дальше в Пятерочку, а я сел на верхней площадке на диван-качалку и стал их дожидаться к завтраку, попивая пивко и покуривая. Дождался, сели, позавтракали, приняли по три рюмки «за приезд», и пошел я в Будку отсыпа́ться. А вечером уже нормально посидели «за встречу» в Лучших Традициях с песнями под гитару.

Следует с удовлетворением отметить (как говаривал покойный Сэр, такие дела),

что за прошедшие 22 года «новые марпосадцы» с помощью друзей основательно «апгрейдили» (как сейчас выражается молодежь) Дом и участок. А именно.

Поставили красивые решётки и антикомариные сетки на окна. Переложили фундамент, заменив старые полусгнившие бревна на бетонные блоки, заодно расширили и углубили погреб, а землю раскидали по верхней лужайке, увеличив ее площадь на несколько метров. Частично перекрыли крышу Дома (там, где протекало) и полностью крышу сарая. Покрасили стены снаружи и переклеили обои внутри. На веранде разобрали топчан (из его досок я лично сколотил маленький топчан в маленькую (свою) комнату), а на его место передвинули кухню с новым холодильником. Стало гораздо просторнее. Обустроили баню и «гогу» плюс новые капитальные ступеньки и перила. Провели водопровод с подогревом для мытья посуды. Частично заменили мебель. Вместо старой маленькой печурки поставили большую деревенскую печь на две комнаты. Купили новую деревянную лодку (железную навинтили местные алкаши на металлолом) и вёсла. Нижнюю площадку забетонировали, а верхнюю укрепили плиткой и поставили эти самые качели рядом с яблоней. Спилили все деревья, которые загораживали СКАЗОЧНЫЙ вид на Волгу. Теперь курить мне стало весьма комфортно. Деревянный забор заменили на железный и поставили новую рабицу со стороны оврага.

А самое главное: изначально у нас был один старый допотопный черно-белый телевизор (остался от прежних хозяев, как и мебель), который показывал только два канала от самопальной антенны, да и то еле-еле, и постоянно ломался. А сейчас какой-то благодетель провел в город бесплатное кабельное ТВ с сотней каналов, и в обеих наших комнатах стоя́т новые «плазмы», а на веранде – маленький телевизорчик. Лафааааа! Интернет тоже есть, и каждое лето мы с Мишей продолжаем общаться по мэйлу, никакой мобильник не нужен. Забегая вперед, скажу, что через пару лет они еще и сайдинг на Дом навесили. Не уверен, что это было необходимо, но смотрится прикольно.

Итак, мы начали отдыхать по установленному распорядку. А распорядок установила Матушка, назначив обед и ужин в строго в определенное время, а в остальное каждый занимался чем хотел. Но какие «занятия» на отдыхе? Я поставил жесткое условие: «слезу» за ужином я не пью, зато употребляю пиво в неограниченном количестве, когда и сколько хочу, а если кто будет против – уезжаю без предупреждения – и никто возражать не рискнул. Дни наши проходили так.

Ночью я спал в Будке как падишах на диване и двух матрасах в полной тишине, Матушка одолжила мне на время свое «ведро-гогу», дабы не бегать «до ветру» по утрам; баллоны с пивом я поставил в ряд у стенки; я хорошо высыпа́лся и перемещался в Дом. А после завтрака ложился в своей комнате на мягкую кровать (мой топчан разобрали) с поролоновым матрасом и огромной подушкой и целый день смотрел по Телеящику старые детективные сериалы, периодически выходя хлебнуть пивка, перекусить и перекурить. В большой комнате сидел Миша и смотрел спортивные каналы, а Матушка полулежала на веранде на маленьком топчане и смотрела свои сериалы. Постой, а как же рыбалка? – спросит памятливый читатель. Да в том то и дело, что Миша незадолго до моего приезда ухитрился «заболеть» и вместо рыбалки сидел до́ма сиднем – и поэтому был хмур, раздражителен, молчалив и Березовый Сок не пил. И это немного напрягало и создавало некоторые неудобства нам с Матушкой. Ибо мы иногда все же за ужином под яблоней принимали с ней по три рюмки и общались. Если не было дождя. И это – второй фактор, которые омрачал наш отдых, ибо дожди тем летом как назло зарядили чуть ли не через день. Но в принципе было тепло, и я нашел время, чтобы пару раз пройтись по памятным местам (только до рынка не дошел, а ресторан закрыли), подкупил пивка и даже искупался в Волге!

Ну вот пришла суббота – и время отмечать Юбилей! Еды наготовили море и кроме традиционных салатов и шашлыков Миша заказал в ближайшем кафе огромную кастрюлю готовых голубцов – мы их пото́м еще три дня доедали. Пришли все Матушкины подруги из Новинской и Петрович с женой и баяном. Погода побаловала, мы сели под яблоней – и понеслось. Наши «номера» прошли на ура, Петрович «жарил» на баяне, все подпевали, ели, пили – всё по полной программе в Лучших Традициях. Вот только наша старая гитара совсем рассохлась и не «стро́ила», но подвыпивший народ ничего не просек и веселился от души. Эх, хорошо посидели!

Ладно, Юбилей отметили, а через два-три дня мы традиционно пошли в гости к Петровичу. И опять славно посидели в его новой беседке во дворе (свежий воздух, красота, и дождь не страшен), попили, поели, попели песни под баян, а я потрепал по холке его новую собаку. Ночью на такси домой – и спать. Так что с Петровичем и его женой я пообщался. Ну, далее буду краток, в пятницу я уехал на том же «бомбиле», в купе ехал один, спал, пил пиво и даже пару раз тайком покурил в тамбуре; жена с дочкой и Марком встретили на машине и сразу повезли на Дачу; там я лег досыпа́ть, и проснулся весь мокрый как утка и с болью в грудине. Что за лажа? Неделю промаялся, а в субботу жена отвезла меня в местный медцентр, и там кардиолог поставила мне диагноз: стенокардия, ИБС и повышенный холестерин! Вот тебе и съездил на Юбилей! Но опять же не хочется заканчивать этот эпизод на минорной ноте, и поэтому добавлю сюда текст своего «но́мера» как бы для Истории. Над мелодией я долго не заморачивался, использовав наш основной Гимн «Лето, лето, лето», перепетый уже несколько раз. Вот он.

ЮБИЛЕЙ МАТУШКИ 29 июня 2017-го

Нас снова к Волге поезда примчали

За это рюмки скорей нальем!

Оставив дома бе́ды и печали

Опять про лето нашу песню пропоем:

Лето лето лето – славная пора… Летом летом летом кружится голова

Лето лето лето – не найти тех слов как мы рады нашей встрече вновь.

Но вот мы с Таней здесь давно не бы́ли

Простите нас – но вы должны понять:

Шесть лет назад мы дачу прикупили

Теперь я летом должен дачу охранять!

Дача дача дача – это не кишлак… Дача дача дача – ну без нее никак

Дача дача дача – так решили мы отдыхать от дел и от зимы.

Но это лето необычным будет:

Два Юбилея – ни дать, ни взять

И нас никто конечно не осудит

Что мы всё лето будем это отмечать.

Лето лето лето – юбилейный год… Лето лето лето – собрался я в поход

Лето лето лето – юбилейный срок… так что не приехать я не мог.

Все помнят, как мы домик здесь купили

Но вот не каждый помнит хоть убей

Тот первый год, когда мы здесь все жили:

Двадцать два года – это тоже Юбилей!

Домик домик домик – больше не мечта… Домик домик домик – вот он! Красота!

Домик домик домик – счастлив он сейчас, что он снова летом видит нас.

А вот второй – его все долго ждали

Сегодня Тома накрыла стол

Мы раньше просто даты отмечали

А этим летом Юбилей пришел!

Тома Тома Тома – знаем твой секрет… Томе Томе Томе ровно двадцать лет!

Тому Тому Тому будем поздравлять, песни петь и до утра гулять!

А в чем секрет? Раскрыть его не сложно:

Всегда с ней рядом есть человек

Он благородный верный и надежный

Не бросит он и не предаст вовек!

Миша Миша Миша – главный наш рыбак…

Миша Миша Миша – без него нельзя никак

Мишу Мишу Мишу будем мы просить снова рюмки полные налить!

И вот сегодня собрались мы вместе

Нам светят звезды – хоть пальцем тронь

Гитара, Волга, лодка, домик – всё на месте!

Давай, Петрович, доставай свою гармонь!

Проигрыш на баяне

Нас снова к Волге поезда примчали

И в этом надо судьбу винить

Топи́те в Волге все свои печали:

Ведь место нашей встречи нам не изменить!

Лето лето лето – славная пора… Летом летом летом кружится голова

Лето лето лето – не найти тех слов как мы рады нашей встрече вновь.

Ладно, сейчас не об этом (как говаривал покойный СанСаныч, такие дела), вернемся к тем, кто еще живёт и продолжает жить. Хотя за всех я не уверен, ибо Старик и Боб по-прежнему вне зоны доступа. Ну, будем надеяться на лучшее. Маэстро так и сидит в Подполе, Сквам совсем обуржуазился и купил себе трейлер для путешествий, Нарцисс все-таки женился и переехал к жене во Флориду (свой дом, океан, пляж и вечное лето!); Боксер оформил страховую пенсию и продолжает работать (как и моя Жена); а вот Сура и Доктор в прошлом году вышли на пенсию вчисту́ю. Как, впрочем, и я. Сура продолжает трудиться в поте лица на своей ферме в деревне, а Доктор просто отдыхает и балдеет от ничегонеделания, сидит за компом, и поэтому мы стали чаще переписываться. А вот старым приятелям и знакомым я уже давно не звоню, нет интереса и не вижу смысла. Связь поддерживаю только с Леликом, он продолжает работать водилой и обустраивает дачу, иногда звонит и пару раз приезжал ко мне на ДР, пивка попили, побакланили и вспомнили молодость. Джеггер в прошлом году тоже исхитрился заработать ИБС и стенокардию, пережил сильный приступ и операцию по установки стентов, потом оформил инвалидность, но потихоньку продолжает подрабатывать на удалёнке. Джульетта давно не выходит на связь, знаю только, что ее старшая дочь вышла замуж.

А вот Фараон подложил мне свинью. Как-то он звякнул мне из своей психушки и попросил поздравить от него Люську с ДР, а то сам он стесняется. Ну я ей написа́л, а она почему-то отреагировала как-то негативно и перестала мне отвечать. И последняя ниточка, связывающая меня с Ледой, оборвалась. Обидно.

Так, никого не забыл? Ну тогда закругляюсь.

Но напоследок я решил добавить несколько ретро-фотографий, которые ярко иллюстрируют мое повествование. В первой редакции я этого не сделал, ибо не хотел загружать лишними страницами и без того объемный талмуд. Тем более что фоток много и все они есть у меня на Компе и в Сети на специальном сайте-хранилище. Кто захочет – может посмотреть. Но сейчас подумал: нет, надо всё объединить «в одном флаконе», так будет понятнее и удобнее для потомков. Если конечно кто-то рискнет прочитать эту белиберду, ха-ха!

С фотографиями мне повезло. Ибо из Нашей Компании фотоаппараты были у Маэстро, Нарцисса и Сквама. Да и Петя – жених тети Маши – был фотографом-люби-телем и периодически приезжал к нам из Петрозаводска с хорошим аппаратом. Правда, фоткали они не очень часто, так как пото́м им самим приходилось проявлять плёнки и печатать фотки, а это нудный и трудоемкий процесс. И все-таки за весь период жизни на ЮЗ у меня их скопилось достаточно. Но здесь я размещу только избранные. А вот за период учебы в МАрхИ сохранилось маловато. Ибо из Нашей Группы на Уроки приносили фотики только Каминка и Федюшка, да и то редко. У Мафии были свои «штатные» фотографы, а Юниосов делал снимки своего Первого Потока, и мы под его «прицел» не попадали. Ну, выложу те, что есть, опять же выборочно. К сожалению, качество у большинства из них не очень хорошее, поэтому я как мог с помощью специальных программ (спасибо прогрессу, интернету и нанотехнологиям!) их отретушировал и сделал цветными.

НОЯБРЬ 2022 г.

Не бойтесь, ребята, это не очередной постскриптум, просто за то время, что я отбирал и ретушировал фотографии, появилась новая информация. Ольга Седова на ОДН сообщила, что в октябре умер Вадим Юниосов! То ли сердечный приступ, то ли тромб. Это известие меня прямо скажем огорошило, ибо еще в феврале мы с ним общались на ФБ, пока наши «благодетели» из Роскомнадзора его не заблокировали. Такие дела. Редеют ряды однокурсников.

А вот новости от Наших. У Доктора и Сквама в этом месяце умерли отцы. Такие дела. А у Девочки еще год назад от КВ умерла матушка. Такие дела. А Нарцисс нашел хорошую работу в маленьком городке в Нью Хэмпшире и переехал туда с женой и котом, оставив собаку, детей, внуков, дом и хозяйство в Майами, а яхту продал. Говорит, жара достала, а там климат как у нас в средней полосе. А мне бы в Майами на пляж у океана! Зима задолбала незнамо как! Эхе-хе-хе, грехи наши тяжкие…

Но я отвлекся. Продолжаю редактирование.

ЯНВАРЬ 2023 г.

Так, еще раз перечитал последние Постскриптумы и решил, что нужно еще КОЕ-ЧТО добавить. Как? – завопит возмущенный читатель. – Да сколько же можно??!!

А вот сколько нужно – столько и можно. И я не стану реагировать на гневные тирады читателей (которых в принципе и нет, ха-ха!), а буду ориентироваться на то, что когда-нибудь Таня прочитает эти Мемуары и узнает, как жил и каким был ее папа в молодости. И чем больше я напишу – тем лучше. Ну не писа́ть же отдельную книгу под названием типа «Как я жил после защиты Диплома»? Я просто вкратце добавлю сюда несколько самых ярких и интересных эпизодов – и все дела.

Итак, продолжаю Марпосадскую тему.

Следует с удовлетворением отметить (привет, Сэр!), что в те времена поезд «Москва-Чебоксары» отходил где-то в пять-шесть часов вечера, а в столицу Чувашии прибывал аж в шесть часов утра! Получалась фигня: вечер и половину ночи сидишь в вагоне, читаешь книгу и пьешь пиво (а чё еще делать-то?), ночью кое-как кемаришь на жесткой верхней полке, а утром с трудом с нее сползаешь в пять часов (дабы успеть сходить в «гогу» и умыться) с чугунной головой и ломотой во всем теле. Что при моем «совином» биоритме было просто в лом. Зато с пивом проблем не было. Я с собой брал всего пару бутылок (баллонов тогда еще не было, а тащить с собой лишнее стекло не хотелось), ибо все проводницы в вагонах всегда имели при себе большой запас пива и продавали его «из-под полы» всем желающим. Причем на 20—30 процентов дешевле чем в Московских магазинах, ибо оно было Чебоксарским. А там, как я уже упоминал, цены на продукты и напитки были гораздо ниже. Ну а на вокзале утром тоже вопрос решался однозначно (как говаривал покойный Карманов): дошел до ближайшего круглосуточного ларька и взял пивка на опохмел. Таким «макаром» я и ездил. Да еще в Ве́ковке выходи́л из поезда и пил разливное в ближайшей пивной.

Вековка – это остановка около полуночи, поезд на которой стои́т аж целых 40 минут! И «проспать» ее совершенно невозможно, ибо местные жители там почти все работают на местном заводике, который выпускает посуду и изделия из хрусталя. А поскольку с зарплатой тогда был напряг, то им ее выплачивали в виде этих же изделий. Так сказать, натурой. И куда всё это девать? Вот и толпился народ на вокзале, ожидая прибытия проходящих поездов, а по прибытии они все бегали по перрону и наперебой предлагали свою продукцию, орали, толкались, сбивали с ног пассажиров, вышедших перекурить и размять ноги, и чуть ли не в окна влазили. Поспишь тут. Но зрелище было феерическое! Вот я и скрывался в пивняке, что было очень удобно. И «гога» под боком, никакая «санитарная зона» не страшна. А один раз, когда мы ехали вместе с Анфимовыми, Люда прикупила там набор из десяти красивых рюмок-стопок как бы в подарок, и пото́м мы Березовый Сок пили только из них. Они до сих пор в Домике хранятся. А в другой раз Жена, ехавшая со мной (такое бывало нечасто), купила тоже в подарок хрустальную вазу. А в третий раз уже на обратном пути в Москву мы с Женой взяли с рук вяленого леща за какую-то смешную цену. Видимо в тот год Главный ловил мало и не засолил ни одной рыбины, а побывать на Волге и не привезти с собой рыбу – это моветон, как сказала Жена. Тем более, что у нас долгие годы была традиция: в сентябре мы обязательно приглашали в гости любимого шурина Олежку, он приносил несколько баллонов пива, и мы устраивали пивные посиделки с вялеными лещами. Ну хоть какая-то польза.

А вторая «долгоиграющая» сорокаминутная остановка была в Канаше часа в четыре утра, там народу было поменьше, и я ее благополучно «просыпа́л». Но один раз уж не помню в каком году был такой эпизод. Я проснулся с чугунной головой, а у про-водницы пиво кончилось, и тогда я выполз на перрон и гаркнул во всю глотку: У кого есть пиво? И тут же ко мне подсеменили бабульки с сумками, я выбрал самое дешевое пиво и пополнил запас. А в 2001-м или 2002-м был такой прикол. Я тогда уже ездил с маленькой Таней, спать с ней на одной полке было весьма неудобно, поэтому я оставил ее в вагоне и вышел на перрон. А пиво опять кончилось. И «гога» как назло позвал. Что делать? И тогда я рискнул пойти на разведку. Тут мне повезло, мы ехали в первом вагоне, и перрон кончался через двадцать метров. И я с него сошел и побрел в темноте по тропинке так сказать «на огонек». «Огоньком» оказался круглосуточный продуктовый ларек, который стоял на горе в рощице и непонятно на каких покупателей был рассчитан. Во мне повезло! Там я благополучно сходил в «гогу» в кустики и прикупил пару баллонов пива. Ну и назад. На перроне я еще взял пакет ежевики для дочки, перекурил – а тут и посадку объявили! А поезд стоял не 40 минут как обычно, а только полчаса! Вот ведь зараза, представляете, что было бы, если бы я не успел?

Летом 1998-го дочери исполнилось только полгода, но Жена сжалилась и решила меня отпустить в любимый Посад на две недели в июле. Мы как раз с гостями собрались в субботу отметить эту дату, я посидел за столом, поел-попил и отвалил, не забыв прихватить пару бутылок разливного. Ну, сидел как обычно, читал, пиво пил, а ночью, когда в вагоне выключили свет, пошел с книгой в тамбур. А тут выполз какой-то парень и очень удивился, увидев, что я читаю. Эка невидаль! Но он как-то вдруг ко мне «проникся» (в разговоре выяснилось, что у него тоже недавно родилась дочь) и побежал к проводнице за пивом. Через полчаса подошел еще одни полуночник – и тоже за пивом пошел. Короче, книгу я отложил, и мы чуть ли не до утра простояли в тамбуре, попивая пивко и бакланя «за жизнь». Под утро немного прикемарили, поезд прибыл, я проспал и в «гогу» сходил уже на вокзале, потом вышел на привокзальную площадь, дошел до ближайшего ларька с пивом – и надо ли говорить, что там нос к носу столкнулся с моими недавними собутыльниками! Ну, посмеялись, взяли по паре пузырей и разошлись. Я сразу вышел на остановку автобуса – и в Новочебоксарск. А там около остановки на Марпосад был «гога» и ларек с разливным пивом. Как вы уже поняли, пропустить пару кружек и перекурить в ожидании автобуса было святое дело. Лафааааа! И какой дурак всё это потом похерил?

Да, тогда мы ездили в Посад на автобусах через Новочебоксарск, так было удобнее, хоть и дольше по времени. Ибо «прямой» бас до Посада ходил редко, а билеты на него надо было покупать на маленьком автовокзале (это был не вокзал, а будка какая-то), отстояв огромную очередь. Там же продавались билеты на единственную «маршрутку», которая ходила раз в день, поэтому этот вариант нам тоже не подходил. А в Новый ходил большой комфортный городской бас, обычно полупустой, и билеты можно было купить свободно прямо на стоянке около желдорвокзала. Так я ездил один или с Женой, но когда я начал брать с собой Таню (в первый раз это случилось летом 99-го, когда ей исполнилось 1,5 года), то как-то стало проблематично трястись целый час в маленьком душном и переполненном автобусе с маленьким ребенком. В тот год нас встречала Матушка, которая заранее купила билеты, и втроем мы худо-бедно доехали. Она же нас и провожала. А на следующий год нам повезло. Ибо нас встречал и отвозил-привозил на машине Андрюха Лосев, мой одногодок и приятель, сын Матушкиной подруги из Чебоксар, которая тоже купила дом в Посаде, вдохновившись нашим примером. И всей большой семьей они в нем жили с апреля по ноябрь, даже канализацию обустроили. Но еще больше повезло МиМ. Ведь тогда «прямых» поездов из Питера до Чебоксар не было, транзитом через Москву, теряя сутки, ехать ломало; и они ездили поездом до Канаша, а оттуда надо было до Посада еще три часа трястись на автобусе! А потом еще в Посад. А потом обратно таким же маршрутом. Жесть. Один раз я это удовольствие испытал на себе. Как так, спро́сите?

Объясняю. Это было в 95-м, когда мы жили в новом Домике наше первое лето. Я тогда приехал в начале июня через три дня после МиМ. И мы начали обустраиваться, ибо в Домике даже кроватей не было, а Хапуги, как я уже упоминал, стырили у нас парник из нижнего сада, тёс и инструменты из сарая, а из Домика – постельное белье, матрасы, плиту и газовый баллон. Хорошо, хоть холодильник – тоже старый и маленький – оставили. А взамен засадили весь нижний сад овощами. И первые три дня МиМ спали на топчане на веранде. Но я приехал – и мы двинули решать проблемы. Две старые пружинные кровати нам отдал кто-то из знакомых, у Хапуги-мужа мы купили заправленный баллон и старую двухкомфорочную плиту; ржавый тупой топор и пилу он нам так отдал (во благодетель!); а белье, матрасы, тазы, кое-что из посуды, электрочайник, большой бак для воды и разную мелочёвку купили в магазине. И возили всё это на тележке, которую нам тоже кто-то презентовал. Ну, худо-бедно обустроили быт, а потом еще в те дни, когда Главный не рыбачил, мы с ним ходили с тележкой по берегу, собирали разные железки, уголки и двутавры (их до фига валялось около заводского забора) и укрепляли ими ступеньки в нижний сад и в «гогу». А в «гогу» сделали сток для воды, на верхней лужайке примяли траву (получился эдакий «зеленый ковер», хоть босиком ходи), заказали у друзей из Новинской кованные решетки на окна и комариные сетки, установили стол под яблоней; Миша смастерил телеантенну и прикрепил ее к стене Домика (телеящик стал показывать аж две программы!) ну и так еще по мелочи. Но самая главная проблема была в погребе, что был вырыт под сараем. Дело в том, что под Домиком, скорее всего, протекал плавун (и поэтому его продавали так дешево), и верхняя боковая стенка сарая, сложенная из кирпичей, просто обрушилась. Вот Главному была работа – выкладывать кирпичи по новой. Один раз выложил – через два дня она рухнула. Второй раз выложил в два слоя кирпича – опять рухнула! И только когда он в третий раз всё укрепил, положив два слоя не ребром, а тычком – тогда стена устояла и держится до сих пор. Одно хорошо: пока он работал, я для него за пивом разливным бегал. Он хоть и не любитель этого волшебного напитка, но с устатку, сидя целый день в сыром подвале без обеда, периодически пропускать по кружечке – самое оно. Но и себя я тоже не забывал, а потом по предложению Миши мы из обычного погреба сделали «пивной» погреб. То есть я закупил несколько баллонов магазинного пива, сложил их в пакет и на проволоке опустил в погреб. А по необходимости их оттуда доставал (чтобы не спускаться-подни-маться каждый раз по лесенке) и относил в холодильник. Ну и пил. Правда, эта «необходимость» у меня возникала довольно часто, Матушке это не нравилось, и поэтому после того как запасы кончились, рискованный эксперимент был прекращен. Но я не унывал, и периодически потихоньку покупал баллоны и прятал их в густом кустарнике шиповника около нашего верхнего забора. Так что пива мне хватало. Вспоминаю такой эпизод.

Как-то вечером мы как обычно поужинали с Березовым Соком и песнями под гитару и легли спать. Но мне что-то не спалось, и ночью я встал, тихонько вышел и двинул в Пятачок. А в те благословенные времена он на ночь закрывался, но одна дежурная продавщица там оставалась, а в боковой стене было зарешеченное окошко, через которое страждущие полуночники могли приобрести необходимый товар. Ляпота! Я прикупил баллон, вернулся и сел на ступеньки крыльца, попивая пиво, покуривая и размышляя о бренности всего сущего. Было тепло и тихо, я наблюдал, как потихоньку светает, пиво согревало горло и душу – эх, хорошо посидел!

Ладно, как мы ВЕСЕЛО отдыхали тем летом, я уже описывал, перенесемся в день отъезда. Ан нет, вспомнил еще пару интересных моментов.

Первые три дня МиМ никуда не выходили, доедая запасы, привезенные с собой, и разогревая еду на старой допотопной электроплитке, что нашли в сарае. Но в день моего приезда уже нужно было пополнять провиант, и мы двинули на рынок. Увидев, что трехлитровая банка парного молока стоит три рубля, мы ахнули и бросились за покупками. И тут вдруг выяснилось, что приходить на рынок нужно со своей пустой банкой и переливать в нее молоко! Что за бронхит? Оказалось, что такие банки в Посаде – дефицит, купить их нельзя нигде, и только на центральном рынке в Чебоксарах их продавали по 4 рубля! Вот бл&! А откуда у нас банки? В принципе у старых хозяев они наверняка были, но Хапуги у нас так всё подчистили, что не осталось ничего. Мы объяснили ситуацию, но тётка уперлась, и после долгих торгов одна продавщица все же согласилась продать нам молоко с банкой за пять рублей. Так у нас появилась первая банка. Чуть позже кто-то из знакомых подарил нам еще одну банку, а когда к нам на пару дней приезжала Манюня, то я вместе с ней смотался в город и взял у Анфимовых еще две банки. А еще через неделю я купил в магазине трехлитровую банку маринованной свёклы всего за пять рублей! Ни до ни после я такого продукта больше нигде не видел. Банки мы использовали для молока, настоя «вишнёвки» и «кедровки» на Березовом Соку, дли яблочного сидра и засолки огурцов, которых некуда было девать. А свекла тоже не пропала, мы ее клали и в борщ, и в овощное рагу на мослах, и так просто закусывали. Одна проблема была решена.

Но вскоре ребром возникла другая: где и как гнать новую партию Сока? Запасы, привезенные из Питера, подходили к концу, брага, заряженная в первый же день, уже дошла до кондиции, пора было запускать ПРОЦЕСС, но как это сделать при отсутствии постоянного напора воды? Мы обсудили это с Хапугами, и они предложили свою помощь. Ибо Хапуга-младший Сашка жил с женой в двухкомнатной квартире в трехэтажном доме на окраине Коновалово через дорогу, и водопровод у него, естественно, был. Предложено – сказано – сделано. Мы выбрали будний день, когда Сашка работал, дабы никому не мешать, и пошлепали на хату с двадцатилитровой бутылью браги и банками на тележке. Пришли, расположились на кухне, подключили «аппарат» и начали процесс. И приготовились скучать, ибо процесс был долгим и нудным. Но тут я заприметил на тумбочке Телеящик, Видак и кучу видеокассет. А не посмотреть ли нам видео? Мнительный Главный конечно засомневался, но я его убедил, что от Сашки не убудет, и зарядил какой-то фильм в Ван-Даммом. А потом второй и третий. А Миша следил за процессом. Короче, время мы провели с пользой, выгнали шесть литров и потопали домой. А беременная Сашкина жена сидела в своей комнате, мы ее даже не видели. Пришлось вечером снять пробу и ПРИНЯТЬ за успешное решение проблемы и за всеобщий успех наших мероприятий.

Забегая вперед, хочу отметить, что следующим летом мы гнали Сок в бане на участке Лосевых, но потом решили, что напрягать малопьющих людей не очень удобно, и приноровились делать процесс в Домике. Тут Миша «изобрел» целую конструкцию, но вдаваться в подробности не буду, всё это зафиксировано у нас на Видео.

Но вернемся в день отъезда. Накануне мы с Мишей выкопали всю картошку и собрали оставшуюся антоновку (не пропадать же добру?) и набили до отказа этими продуктами огромадную дорожную сумку. Весила она чуть ли не тонну, и даже на колесиках вдвоем тащить ее по земле было трудновато. А Главный как назло потянул сухожилие на правой руке. В день отъезда мы «прособирались» и уже боялись опоздать на нужный нам автобус, но тут к нам зашли Хапуги за резиновыми сапогами, что они давали «напрокат» Тане, и Матушка просто умолила их подвезти нас на машине. Они долго ломались, но наконец Сашка согласился за 50 рублей! Ну, хапуги есть хапуги. Ладно, сели, поехали, приехали, долго ждали автобус на Канаш, он пришел, сели, с трудом затащив сумку, тряслись три часа, приехали, выгрузились, два часа ждали поезда, а потом штурмовали поезд, пытаясь влезть в вагон вместе с толпой отъезжающих (а поезд стоял всего две минуты), Тишкой и огромной сумкой! Это было что-то! В результате мы с Мишей и сумкой влезли в дверь соседнего вагона, а потом уже прошли на свои места. А сумку закинули на третью полку. Ну, далее всё прошло без эксцессов, до Питера доехали нормально.

Так вот, возвращаясь к теме везения: Андрюха начал их встречать и провожать на машине каждый год (если не уезжал в Москву по работе), а через несколько лет в Чебоксары пустили «прямой» поезд – и проблема отпала. Ну а мы с Таней решили «шиковать» и начали ездить в Посад на такси или частнике, это было не очень дорого.

А отдыхали мы так. Главный рыбачил почти каждый день, Матушка ходила по магазинам, готовила еду, стирала, подметала, смотрела сериалы, разгадывала кроссворды и просто отдыхала, наслаждаясь летом и природой. А мы с Таней каждый день, если было жарко и не было дождя, ходили на «наш» пляж вниз по Волге через проходную завода, что по времени занимало минут десять. Песка там было не так уж много, но и народу никого не было, ибо все аборигены тусовались на городском большом пляже, где были кабинки и «гога». А нафиг нам туда еще 20 минут топать? У нас была небольшая рощица, куда при желании можно было сходить в «гогу», а в минуте ходьбы на набережной находилась кафешка-бар, куда я периодически ходил за пивом, чипсами, пирожками и мороженым. Так мы и сидели несколько часов, загорали, купались, я пил пиво, Таня ела мороженое, а к обеду мы возвращались домой. И уже просто отдыхали. А когда дочерь подросла, она сама начал ходить в гости к подружкам, которые к тому времени появились. Часов в пять приплывал Миша, я спускался по крутому склону, встречал и помогал ему дотащить улов. Он перекусывал и ложился подремать, а мы с Таней отправлялись на вечернюю прогулку. Сначала мы доходили до Пятачка, я покупал пиво и мороженое, и мы шли дальше через дорогу по холмам и ложбинам. Ну а потом ужинали. Иногда тихо по-семейному перед Ящиком, а иногда с Анфимовыми и СанСанычем с песнями и весельем до полуночи.

Еще эпизод. Это случилось в 2003-м году, Тане было пять лет с половиной, в тот день Миша рыбачил, а Матушка уехала на сутки в город по делам и повидаться с подругами. Ну как не использовать такой момент, чтобы не затариться пивом на неделю? На пляж мы не ходили, зато дочерь захотела пойти к подружке, что жила в конце Комсомольской. Она уже была самостоятельной и ходила одна, не только к подругам, но и к Хапугам и Лосевым, которые давали нам овощи и зелень, а мы им – рыбу. Но тогда я ее проводил, убедился, что там ее приняли, и рысцой потрусил в новый магазин Катю, что построили недалеко от дома Лосевых. А Пятачок к моему большому сожалению к тому времени закрыли, превратив его в склад. Катя «задавила» его как конкурент, и все аборигены начали ходить туда. Но до Кати мне надо было пройти на другой конец Коновалово через три квартала. И поэтому я быстренько дотрусил до магазина (что-то мне было неспокойно за Таню), взял пива и мороженого, и двинул домой. Дохожу до нашей улицы и вижу такую картину: на перекрестке Разина и Комсомольской, на бугре у Дома Рыбаков стои́т Таня, переминается с ноги на ногу и хнычет! Вот это была картина маслом! Не зря я переживал. Ну, я ее подхватил, успокоил, и мы пошли домой. В чем дело? Почему она вернулась так быстро? Обычно она у подруг часами зависала. И тут она рассказала невероятную историю. Оказывается, как только она пришла, ее подружка с мамой собрались идти в ту же Катю за мороженым. А ее с собой не взяли, так как у нее не было денег! Вот так номер! Пять рублей для ребенка пожалели! Тем более что пото́м я мог бы их отдать, если уж так жаба задушила. Вот ведь чукчи. Короче, Таню они отправили назад, она вернулась – а меня-то нет! И калитка на замке! Представляю, как она в растерянности стояла перед закрытой калиткой, стучала в нее кулачком и кричала: Папа, папа! И никак не могла понять, бедняжка, куда я подевался. До сих пор сердце сжимается, как вспомню. Хорошо хоть сообразила не уходить далеко, а подождать. Ладно, я ее успокоил, дал мороженое и начал готовить ужин. И за ужином мы с Мишей славно внедрили за большой улов.

Но были и смешные моменты. Как-то раз Матушка послала Таню к Лосевым отнести какую-то мелочь. Я дошел с ней до «нашей» колонки на перекрестке с бидоном для воды (наш водопроводный шланг, что мы протянули от соседей, перестал работать после того как новый директор завода – тунгус! – перекрыл всю воду для Коновалово), начал набирать воду, а она пошла дальше. Ну, думаю, подожду дочурку. Минут через десять вижу: топает маленькая фигурка, держа в руках два огромных пакета! Подходит ко мне, пыхтя и сопя, бросает пакеты под ноги и этак не по-детски начинает мне ворчливо выговаривать: Папа, долго я за вас буду тяжести таскать? Я заглядываю в пакеты – а там кабачки, огурцы, лук, морковь, свекла и еще много всякой зелени! Вот была умора! Ну а что, матушка Андрюхи Нина правильно рассудила: раз уж пришла «курьерша», то надо ее по полной загрузить, дабы дважды не ходить. Сердитая Таня почапала к подружке, а я с пакетами и бидоном – домой. Рассказал историю, и мы долго смеялись. А как же вы решили проблему с водой? – спросит пытливый читатель. Ладно, расскажу, раз уж такое дело. Несколько лет нам приходилось ходить за водой на колонку, потом ее снесли, и мы стали брать воду прямо из водонапорной башни, которая стояла дальше от нас, но ближе к Кате. Тут были свои плюсы и минусы. Минусы: дорога от перекрестка до башни была проезжей, то есть просто «земляной» без грунтовки и соответственно вся в ямах и ухабах, которая после дождя превращалась в грязевую кашу с лужами, и тащиться по ней с нагруженной тележкой было весьма противно и проблематично. Плюсы: недалеко стояла Катя, и я этим умело пользовался. То есть брал с собой мелочь, наполнял бидон, оставлял его у башни, а сам топал в Катю и покупал бутылочку пива. Голь на выдумки хитра!