Смех сквозь слёзы. Литературные пародии бесплатное чтение

Фотограф Manfred Richter с сайта Pixabay

ISBN 978-5-0059-7070-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Усы

И вечерняя хмарь над овсами
Все густеет, дорогу темня,
И отец с молодыми усами
Из-за тына глядит на меня.
Виктор Кочетков

За овсами вниз катится солнце,
Из-за тына в дорогу светя.
По-ребячьи ушами в оконце
Шевелю я, отца веселя.

Хорошо у родного порога
Замечать, как ложатся теня,
И, похоже, стареет немного,
Засыпая в растениях тля.

Птичьи песни звучат надо мною,
Все сильнее, все тоньше звеня.
Я шагаю тропинкой степною,
Себя быстрой походкой гоня.

На дворе с губ попросится слово,
И, ни капли душой не кривя,
Будет слушать и плакать корова,
Своей юной душою ревя.

Посмотрю-ка на даль за дровами…
У поленницы сяду, грустя.
Выйдет дед с не своими губами —
Пожилою ногою хрустя.

И как старца, по сути, немого,
Повзрослевшие ноги несли,
Так у сына, до боли родного,
Молодые усы проросли.

За знаниями

Вот она та керосинка,
За которой в сорок лет
Дед пошел, как по тропинке,
Постигая знаний свет.
Дмитрий Алентьев

Стало к вечеру смеркаться…
В доме стихло. Как на грех,
Кошка села умываться,
Пробуждая бабкин смех.

Ветер знаний дул за полем —
Ни проехать, ни пройти.
Сорок лет дед не был в школе,
Все не мог ее найти.

Говорила вслух старуха,
Что виной всему вино,
И шепнула мне на ухо:
– Погляди-ка, внук, в окно.

За окном скулила вьюга,
Как сто тысяч разных бед,
Керосинка шла угрюмо,
Семенил за нею дед.

Веселый Пушкин

Он, веселый,
с тросточкой железной,
Маленький курчавый человек.
……..
Браво, Пушкин!
Браво, Пушкин!
Браво!
Мы с тобой не пропадем во век.
Владимир Костров

Я присел у глыбы из гранита,
С грустью что-то начал вспоминать:
Как мне Пушкин был запанибрата,
Как друг другу были мы под стать.
Выйдем в высший свет мы с ним бывало,
Я прочту какой-нибудь стишок,
Он воскликнет:
– Браво, Вова!
Браво!
– Без оваций, – я скажу. – Сашок.
Мы бродили часто с ним на пару,
Близкие, как с грядки огурцы,
И косился лишь Дантес коварный,
Если нам кричали:
– Молодцы!
Время то, конечно, не вернётся,
Но тебе скажу, курчавый человек,
Что куда оно ни повернётся,
Я с тобой не пропаду вовек.

Мужики и бабы

Он всю ночь меня не отпускал.
Обнимал до пупрышек на коже.
Ну никто меня так не ласкал
Ни до мужика, ни после тоже.
Лариса Рубальская

Мне приснилась баба – не мужик,
Полная веселая, как люстра.
За ночь к свету сильно я привык:
Не пойму, как мог потом проснуться.

Да, такой был ласковый бабец,
Мы с ней оттопырились безбожно.
Но, как звали бабу, под конец
Вспомнить было просто невозможно.

Вот сидит и думает мужик
Мумрышки от этого по коже:
«Ну, к кому же я тогда привык?
Позабыть ее совсем негоже».

Тут звучит над миром женский крик —
Громче поэтического стона,
Чтобы с бабой встретился мужик,
Мол, куда мы друг без друга оба?
Так нашлись они – мужик и баба…

Гибель младенца

Лодку взмах весла торопит.
Спичка гаснет вдалеке…
Словно кто младенца топит
Ночью темною в реке.
Виктор Смирнов

Еду в лодке ловкий, тонкий,
На корме горит свеча,
А в руках ребенок звонкий
Извивается, крича.
Я и сам, его жалея,
Испускаю жуткий крик.
Я, мне кажется, вспотею,
Мертвеца увидев лик.
И невольно страшно стало
Мне топить богатыря,
И душа ворчит устало,
Что связался с этим зря.
Не забуду дни лихие,
На себя вдруг разозлюсь:
Чем стихи писать такие,
Лучше сам я утоплюсь.

Движение

Движенья не унять,
Не обуздать ничем,
И близких не обнять
Надолго, насовсем.
Евгений Артомонов

Лет сорок пять пахать
Могу без остановки,
И ночью отдыхать,
Мне кажется, неловко.
Я в магазин втеку
И попрошу светло
Свой килограмм песку.
Проверю, – полкило!
Иду! Сижу! Стучу!
Из дня шагаю в год.
Я скоро поскачу
И перелезу вброд.
О, скорость не поднять,
Не завязать нечем,
Меня нельзя послать
Надолго, насовсем.

Назначение языка

И хрен бы, Господи, со мною,
плоть немощна, а смерть мила —
язык навроде помела
метёт молитвою иною.
Юрий Дронов

Язык, как каждая метла,
всегда навроде помела.
Ведь чистота – она важна,
пускай вначале не видна.
С ним применялась все века
молитва, чтобы иногда,
особенно когда беда —
мести молитву с языка.
А если выросли рога,
тут хрена явная вина.
Страдала лучше бы спина,
а хрен болел бы у врага.
Опять же примени язык
и раны быстро залижи,
от боли сильно не визжи,
а издавай звериный рык.
Природа нам язык дала
для целей разных навсегда,
но больше все же для труда,
обычно вместо помела.

Руки, ноги, щеки

И щека от скорой вьюги стынет,
И рука забывчиво грустит, —
Видно, в чаще холодно рябине,
Видно, в поле первый снег летит.
Федор Черепанов

Вот рука опять на холод злится,
Все грустит, как зиму пережить.
Ей бы надо как-то порезвиться,
Нет, прилипла, под плечом висит.

Тут еще губа к губе пристыла, —
Видно, что замёрзла на ходу.
Вьюга жалобно во тьме завыла,
И нога смеётся на беду.

Да, заметно меньше стало лета,
Так и шли нога с рукой к пруду.
Смотрят, удочка лежит с полметра,
И щека валяется на льду.

Видно, всех в ночи накроет иней:
Руку, что забывчиво грустит,
Ногу, что пошла в овраг к рябине,
Щёку, что на льду в снегу лежит.

Органы мои совсем застыли,
Проходя по холоду гурьбой,
Лишь то место очень говорливо,
Что чуть сзади следует за мной.

Скука

С трудом уняв свой приступ скуки,
Гляжу в окно. «Молчи, молчи»… —
Мне шепчут травы и шиповник,
Бросая розами во тьме.
И сладкий дух на подоконник
Уже взбирается ко мне.
Владимир Винниченко

Бросаю яблоко от скуки,
Гляжу в окно. «Кричи, кричи…»
Я снова потираю руки,
Услышав возглас чей-то: «Ох!»
Какие радостные звуки —
Попал кому-то между ног.
А воздух прётся на колени,
Взбирается, как старый кот.
Пошли на приступ окон тени,
Одна попала с ходу в рот.
И дух, печалясь о забытом,
На подоконник быстро влез.
Я, взяв шиповника пол-литра,
Побрёл под вечер в темный лес.
Мне там привиделось былое:
Как роза бегала в ночи,
И я читал там вслух такое…
Что филин мне кричал: «Молчи!»

Издалека

Издалека. Из ниоткуда.
Мой голос шепчет ни о чём.
Марина Цветкова

Звоню я часто ниоткуда
И попадаю в никуда,
И мне кричат всегда оттуда,
Чтоб шла куда-нибудь туда…
Терпеть такое мне нетрудно,
Плюю на них через плечо,
Куда послали, там и буду,
Ни отвечая им ничё.
Издалека. Из ниоткуда.
Уйду я снова никуда.
Поэм насочиняю груду:
И ни о чём, и ни туда.

Все пройдет

Клены горбятся понуро,
Ветки бьются о стекло.
Что минуло, то минуло,
Устаканилось, прошло.
Александр Городницкий

Налетавшись возле стула,
Мухи ломятся в стекло.
То, что раньше в жизни было,
Убутылилось, ушло.
Ветер свищет. Льды бугрятся.
Чувство смелости давно
Не зовет стрелять, кусаться,
Уграфинилось оно.
Вспоминаю с болью прежней
И пишу во все края,
Как оставив все надежды,
Убидонился и я.
Убатонившись, казалось,
Разгадать легко – зачем?
Все минувшее ужалось,
Устаканилось совсем.

Губитель

В храме ночных благозвучий
Заплачу под липой густой.
Губитель. Молчальник. Разлучник.
Постылый. Любимый. Святой.
Полвека твои и сутулость
Исчезли за дальним углом,
А нежность вдогонку взметнулась,
По сердцу ударив крылом.
Людмила Дубчак.

Я плакала горько под липой
В своем благозвучном бреду.
Мои озаренные всхлипы
Слыхал лишь один какаду.
Пронзенная тайною птица,
Сидела за тенью густой,
И надо такому случиться —
Губитель нас встретил лесной.
Нежданно мелькнула сутулость,
Скрываясь за дальним бугром.
Моя встрепенулась фигурность,
Ударив вдогонку крылом.
Душитель. Рачитель. Проказник.
Смотрю, как лесною тропой,
Идёшь ты, похожий на чайник,
Горбатый, к тому же глухой…
Полвека ты бродишь бездумно,
Меня стережёшь за углом,
За это мне было нетрудно
В ответ разродиться стихом.

Строительные материалы

Глина, кирпич, известка,
Пыльный асфальт дорог,
Женщина у перекрестка,
Истаявшая как дымок.
Евгений Храмов.

Краска, шпаклевка, ведра,
Гвозди, рубанок, клей,
Полные женские бедра
Посредине голых полей.

Как ты за ними гнался,
Выскочив из окна,
Жидкий цемент плескался,
Стекловата цвела.

Таяла у перекрестка
Женщина, как дымок.
Глина, кирпич, известка,
В чайнике кипяток.

Кладка, фундамент, обои,
Плитка, олифа, шпон,
Ферма, корова, надои,

Продолжение книги