Куда идем мы – 3 бесплатное чтение

Глава пятьдесят третья. Иркутск, Улан-Удэ

(в которой принц встречается с мамой, а Жир и Псих – с загадкой)

г. Иркутск,

столица Иркутской локации.

52°17′ с. ш. 104°18′ в. д.

«Не, ну реально, что я, шестерых топов не завалю что ли? – подумал Псих, нажимая кнопку «Да». – Ладно, как говорил один коротышка, главное ввязаться в бой, а там война план покажет».

– Все, я готов, – обрадовал он принца, который уже начал дергаться. – Погнали в твой дворец.

***

Ограда дворца и впрямь была дырявой, как штаны Четвертого в его бытность вечным дневальным на монастырской кухне. Псих и Сергей Игоревич просочились в дырку между прутьями, и это было даже не «протиснулись» – скорее просто «прошли». Хорошо еще не «взявшись за руки».

– За мной, – коротко бросил принц на той стороне и повел Психа по каким-то заросшим немощеным тропкам, а то и просто по траве.

Минут через пять они увидели красивую и богато одетую женщину, идущую в одиночестве по дорожке.

– А вот и мама, – сказал принц и, повернувшись к Психу, добавил. – Если можно, я бы хотел поговорить с ней наедине.

– Без проблем, – кивнул Псих. – Я с удовольствием погуляю в окрестностях. Кстати, может мне пока в тот закрытый парк, где колодец, наведаться, пока ты здесь языком чесать будешь??

– Не стоит, – покачал головой принц. – Во-первых, как раз туда так просто не попадешь, там не проходной двор как здесь, а серьезная охрана. Во-вторых, это довольно далеко. Видишь вон ту высокую башню из глазированного кирпича? Это за ней. В-третьих, я не собираюсь говорить с мамой дольше десяти минут, ты просто не успеешь не то что вернуться, а даже туда добраться.

– Убедил, – улыбнулся Псих. – Тогда я просто погуляю.

– А еще лучше – просто посиди вон в той беседке – махнул рукой принц. – А то столкнешься еще с кем-нибудь. Больно уж у тебя лицо приметное.

И наследник поспешил навстречу матери.

– Сережа? – удивилась женщина, увидев сына. – Ты разве не в Бурятии? Что ты здесь делаешь? Да еще в такой одежде?

– Я в Бурятии, мама, – кивнул принц, – и скоро туда вернусь. А здесь я потому, что у меня к тебе очень важный разговор. Скажи мне – кто правит нашей локацией?

– Да ты что, сына, с ума сошел? – изумилась мать. – О чем ты говоришь? На троне сидит твой отец!

– Дорогая мама, – стиснул зубы принц. – Ты не оставляешь мне выбора. Умоляю тебя, не сердись за то, что я задам тебе один вопрос.

– Что же плохого в том, что сын обращается с вопросом к матери? – удивилась правительница. – Не стесняйся и спрашивай все, что тебя интересует. В детстве ты вообще засыпал меня вопросами.

– В детстве это были другие вопросы, – покраснел наследник, – Дорогая мама, скажи, пожалуйста, какие у тебя отношения с твоим мужем? В плане э-э-э-э секса. Не изменились ли они за три последние года?

После этих слов женщина сначала покраснела так, что стала пунцовой, а потом заплакала.

– Значит, и до тебя уже дошли слухи. Господи, какие же они все-таки сучки, эти мои придворные дамы. Ладно, я смирилась с тем, что за моей спиной они моют мне кости, обзывая фригидной рыбой и злословя, что я совсем уже надоела мужу. Но эти стервы уже и тебе в уши напели!

Она вытерла слезы и с вызовом сказала:

– Да! Ты это хотел услышать? Да, слухи справедливы. Вот уже три года мы спим вместе, но ни разу не были близки.

Три года назад теплоту я знавала и ласки,

Последних три года я видела холод и лед,

Когда же на ложе об этом его вопрошаю.

«Я стар!» – отвечает, былую любовь предает.

Да, я ему надоела. Да, я потеряла его любовь и не могу ее вернуть.

Она тряхнула головой и почти что с ненавистью спросила:

– Все? Ты услышал то, что хотел? Я могу идти?

– Мама, ну что ты такое говоришь, мама? – кинулся к ней сын и обнял ее. – Как ты могла такое обо мне подумать?

Тут женщина не выдержала и опять разрыдалась у него на плече. А сын меж тем гладил ее по голове и рассказывал:

– Я здесь потому, что в Бурятии мне встретился один монах и сообщил, что отец явился к нему ночью в виде призрака…

Закончив рассказ, он подытожил его следующими словами:

– Вот амулет, монахи отдали его мне, сказали, что после смерти отца он мой по праву, – и сын показал матери фигурку. – Но я все равно не смел поверить им, и настоял на том, что, прежде чем принимать какие-то решения, я должен поговорить с тобой. И вот теперь, когда ты обо всем мне рассказала, я уверен, что на троне действительно сидит злой дух.

Услышав эти слова, правительница неожиданно вновь залилась горючими слезами:

– О, муж мой! Ты все-таки разлюбил меня! Иначе почему ты сразу не пришел ко мне, а вначале явился к этому монаху? Почему!?

– Мама, не пугай меня! Ты вообще о чем говоришь, я тебя совсем не понимаю, – удивился наследник. – Куда пришел, кому явился?

– Сын мой, – вытерла слезы правительница, – я просто не успела рассказать тебе еще одну важную новость. Я очень плохо спала сегодняшней ночью, постоянно просыпалась. Забылась уже под утро, и во сне мне явился мой муж. Он пришел совершенно мокрый, в своем старом костюме и в галстуке, который я ненавидела, но когда он меня слушал? С его одежды ручьями лилась вода, он очень зло посмотрел на меня, открыл рос и сказал всего две фразы. Сначала он сказал так: «Знай – меня убили, такой-то монах не врет». Фамилия монаха, правда, выскочила у меня из головы. Такая, очень простая фамилия… Что-то с брюками связано. На «Ш» вроде. Штанистый? Штановой? Штанный?

– Штанский, мама, – сказал сын. – Он Штанский. Штанский монах. Так звали человека, который мне все это рассказал.

– Точно! – почти крикнула женщина. – Точно! Тень отца твоего так и сказала: «Знай – меня убили, Штанский монах не врет».

– А вторая фраза? – умоляюще спросил сын. – О чем была вторая фраза?

– А потом он сказал: «Прощай, прощай! И помни обо мне». И все… Растаял в воздухе.

– По-моему, никаких сомнений уже быть не может, – медленно сказал сын. – Я должен отомстить чудовищу, убившему отца. Подлец, улыбчивый подлец, подлец проклятый! Мама, скажи мне напутственное слово, чтоб я на крыльях быстрых, как помысел, как страстные мечтанья, помчался к мести.

– Да, сын! – торжественно сказала мать. – Убийство гнусно по себе; но это гнуснее всех и всех бесчеловечней. Отправляйся-ка скорее к монахам, к этим святым людям, и помоги им расправиться со злым волшебником. Справедливость должна восторжествовать.

– Да будет так! – сказал принц и поклонился матери. – Мой клич отныне: «Прощай, прощай! И помни обо мне». Я клятву дал.

После чего повернулся и ушел, не оглядываясь.

Ушел к беседке, в которой его ждал Псих.

– Вешай портал, демон! – глухо сказал он. – Мы возвращаемся.

Псих явно хотел что-то сказать, но, взглянув на лицо принца, передумал, и только кивнул.

В беседке повис овал портального зеркала.

г. Улан-Удэ,

столица Бурятской локации.

51°50′ с. ш. 107°37′ в. д.

На импровизированном совещании в коттедже принц горячился больше всех:

– Мочить его надо! Мочить! Я знаю его примерный распорядок – надо просто подстеречь его в тихом уголке, когда он без охраны будет и грохнуть! Я же говорю – он пренебрегает безопасностью. Перебросим порталом группу в Иркутск, ушатаем самозванца, а народу мы с мамой все объясним!

– Как у тебя все просто. – хмыкнул Псих. – Есть такая поговорка: «Гладко было на бумаге, да забыли про овраги. А по ним ходить». Во-первых, сильного волшебника так просто не убьешь, а твой самозванец, судя по тому, что личину держит не снимая, вовсе не слаб. Вот просто прикинь – а если мы его не добьем, а он сбежит? Может такое быть? Может! На чью сторону люди станут – на твою или на его? То, что у него свои люди везде понатыканы – я не сомневаюсь. А у тебя своих людей много? Хватит их, чтобы власть взять? На кого ты опираться собираешься? Что колеблющимся скажешь? У тебя все очень лихо получается: «м с мамой все объясним». Что ты объяснишь? Какие у тебя есть доказательства, что на троне сидит самозванец?

– Так фигурка же! – удивился наследник. – Да и одно явление призрака папы маме чего стоит! Ну и вообще – раз вы даже меня убедили против отца восстать, то уж посторонним людям объяснить все и труда не составит.

Псих поморщился:

– Ты показался мне умнее, а сейчас как ребенок тупишь, хотя принц. Фигурка твоя – фуфло, а не аргумент! – без затей сказал он. – Она вообще ничего не доказывает. Может, ты просто решил отца свергнуть, послал верных людишек. Те нашли кота-волшебника, грохнули его и фигурку забрали. Или даже не грохали, а тупо выкупили артефакт. Ему-то он нафига, если бабр работает только в Иркутской области? Принесли статуэтку тебе, а ты вокруг нее и насочинял всю эту байду про убийство папы и подменного волшебника.

– А слова призрака? – жалобно спросил принц. – Ну, которые он маме сказал?

– Ой, не смеши, – хихикнул Псих. – Твоя мама за-ради любимого сыночка все что хочешь расскажет, даже поведает – о чем говорили отец Варлаам с Гришкой-самозванцем на литовской границе. Она вообще не свидетель.

– А кто же тогда свидетель? – с отчаянием в голосе спросил наследник.

– Труп! – веско сказал Псих. – Вот единственный и неповторимый свидетель. Старый ментовской принцип: «Есть труп – есть дело, нет трупа – нету дела». Когда мы народу труп покажем, и скажем – вот! Вот он, ваш правитель-покойник! А теперь, уважаемый народ – внимание, вопрос – кто же тогда сидит на троне?

– Псих, ты обкурился, что ли? – с тревогой влез в разговор свин. – Он не просто покойник, он уже три года как покойник. Три года в колодце лежит! Что там от него осталось? Что ты несешь, что мы народу покажем? Череп гладкий? Так вон, иди на кладбище и накопай себе сколько надо. И в колодец лезть не придется.

– Господи, с кем я общаюсь? – обезьян воздел глаза к небу. – С кем я вынужден работать? Какая махровая дремучесть и мракобесие меня окружают! Жир, тебя хоть что-нибудь в жизни интересует, кроме жратвы и сисек? Ах, да, интересует. Еще тебя интересует здоровый крепкий сон. Как я про него забыл.

Свиноид насупился:

– Ты бы лучше объяснил, чем обзываться. Я, извини, в сохранении трупов не специалист. Я в их производстве специалист.

– Если человек становится призраком, – неожиданно вступил в разговор молчаливый Тот, – его тело остается нетленным. Но никто не знает, потому что это происходит. Только предположения. Только предположения.

– Вот! – воздел палец к небу Псих. – Сразу видно, человек шарит. Потому что занимается самообразованием, а не только жрет, спит и гадит. Пока призрак не развеется окончательно, его тело выглядит как живое, ни малейших признаков разложения. Вообще наше счастье, что призраки очень редко появляются. Иначе на Земле было бы не протолкнуться от как будто вчера убитых трупов. И, кстати, никто не знает, почему некоторые убитые становятся призраками, а абсолютное большинство – нет.

– Только предположения! – закивал Тот. – Только предположения. В Амуре на дне таких четыре утопленника лежит. Как живые! Как живые! Их никто не трогает, даже раки тупые. Потому что нельзя. Потому что нельзя. А призраки наверху слоняются. Вообще не приходят.

– Ладно, я понял, – подвел итог обсуждению Четвертый. – Судя по всему, придется обязательно в колодец лезть. Псих, у тебя вообще есть план?

– А что тут планировать? – пожал плечами Псих. – Принцу надо срочно домой возвращаться, уже официально. Чтобы, когда буза начнется, было кому власть передать. А пока он добираться будет, мы тем временем вдвоем к колодцу метнемся, с главной уликой разбираться будем.

– А с кем вдвоем? – поинтересовался Четвертый.

– Ну вы же в курсе моего отношения к воде? – немного смутился обезьян. – Я ее недолюбливаю, поэтому в колодец не полезу. Я там и не найду ничего. Тут специалист нужен.

– Ну да, по водной части у нас спецы Жир с Тотом, – кивнул Четвертый. – Который из них?

– Поскольку охранять тебя останется один-единственный человек, я бы на эту роль предложил Тота. Он надежней и хотя бы спать все время не будет. А мы с Жиром быстренько к колодцу метнемся.

– Ну кто бы сомневался! – свин просто захрюкал от возмущения. – В тепле и мягкой постельке кушанькать вкусняшки от настоятеля будет Тот. А вешать на себя статью за нелегальное проникновение и лезть голым задом в холодную воду будет, разумеется, Жир. Вы тут все меня угнетаете и эксплуатируете. Мало вам того, что я ваши вещи постоянно ношу, а вы вообще знаете, сколько они весят?

– Жир, ну не начинай, а? – почти ласково попросил Псих. – Тот не меньше тебя таскает. И вообще, давай не будем доводить дело до скандалов, ссор и стука посоха об твою черепную коробку? Иди, собирайся, а я пока спутников принца разбужу.

Свин сплюнул и пошел к вещам, сваленным в углу.

г. Иркутск,

столица Иркутской локации.

52°17′ с. ш. 104°18′ в. д.

На дело Псих и Жир отправились ночью, в самую собачью вахту, ближе к рассвету. Выпрыгнув из портала сразу на территории дворца, они короткими перебежками, страхуя друг друга, двинулись в направлении высокой кирпичной башни.

– Блин, как в молодость вернулся, – ностальгически вздохнул Жир. – Разведка и диверсия, диверсия и разведка.

– Ты еще разведку боем вспомни, милитарист, – хмыкнул Псих.

– Боем нельзя! Увязнем, – авторитетно сказал Жир. – Слишком уж здесь народу много.

Народу на страже закрытого для посещений парка было и вправду изрядно. Несмотря на позднюю ночь, двое охранников стояли возле запертых ворот, а еще две пары постоянно патрулировали парк по периметру, вышагивая вдоль высокого трехметрового забора. И непонятно сколько сидело в караулке.

– Нормально так, – шепотом прокомментировал Жир, лежа за кустами и наблюдая за часовыми. – Периметр собственного дворца у него – решето-решетом, а какой-то сраный парк охраняют как казну.

– Ты сказки в детстве читал? – спросил Псих. – Помнишь сказочку про смерть Кощееву? В этом парке у правителя то самое яйцо с иголочкой и хранится, вот он его и охраняет как… Как собственные яйца.

– В детстве я с братьями и сестрами толкался возле корыта с ботвиньей. – оскорбленно ответил Жир. – А ты, подозреваю, в детстве по прутьям клетки в зоопарке прыгал. И сказки свои прочел взрослым половозрелым лбом, много после перерождения. А сейчас понтов-то, понтов…

– Заткнись, а? – попросил Псих. – Ну подумаешь, оговорился. Скажи лучше, как внутрь проникать будем?

– Ой, да перестань! – махнул рукой свиноид. – Это даже не для стажеров задачка. У нас семь минут будет между уходом одной двойки и появлением второй. За это время инвалид переберется. Давай, чтобы без следов, магию использовать не будем. Ты меня на забор подсадишь, а потом сам переберешься. Сможешь?

– Ты прикалываешься? – Псих исподлобья посмотрел на напарника. – Сможет ли полутораметровая обезьяна перелезть через трехметровый забор? Шутишь?

В итоге преодоление препятствия прошло без сучка, без задоринки. Разве что сложивший руки в замок Псих перестарался, и не подсадил Жира на забор, а перебросил через него. Тот рухнул на той стороне в какие-то колючие кусты, из которых промычал что-то нецензурное.

Потом диверсанты отбежали подальше от забора и огляделись, благо ночное зрение у обоих было прокачено до упора.

Роспись стен и легкие перила

Плесень запустения покрыла;

Покосились набок павильоны,

Розы увядают и пионы,

Тиной затянуло пруд глубокий,

На прибрежьях – заросли осоки.

Потерял жасмин благоуханье,

Засыхает роза без вниманья,

Мальвы средь травы ползучей луга

Только душат и глушат друг друга;

Там, где люди некогда ходили,

Мхи дорожки прежние покрыли,

Дикая трава, полыни клочья

На дорогу перешли с обочин,

Мостиков коснулось разрушенье, –

Сад являл картину запустенья.

– Так, времени мало, поэтому быстро ищем колодец. Восьмиугольный, – шепотом скомандовал Псих. – Ты налево, я направо. Кто найдет – не орет, как ослик на случке, а тихо отписывается в чате группы.

– Да, ты поучи меня, поучи. Всенепременнейше не оставь без указаний, отец родной! – прошипел оскорбленный Жир. – Я же первый раз в разведке.

– Ну извини, – повинился обезьян. – Привычка.

Колодец нашел Жир. Бывший морской рейнджер чуял воду, как бы она не была спрятана. А спрятали колодец надежно – сначала заколотив досками, потом засыпав замлей, а потом и засадив получившийся холмик сорной травой. И если бы не сверхъестественное чутье свиноида, Псих так бы и слонялся по парку в поисках колодезного сруба.

Жир, вооружившись граблями, быстренько раскопал находку, ими же сорвал доски, приколоченные сверху.

– Все, готово, – доложил он. – можно лезть.

– Давай, братан! – напутствовал его обезьян. – Сегодня твой день, я чую.

– Сейчас, разденусь только, – предупредил свин, и вскоре остался в белых семейных трусах в умилительный синий горошек.

– Спускай веревку, – скомандовал он. – Если, конечно, ты не хочешь устроить Большой Плюх, на который сбежится вся стража.

Псих стравил припасенную веревку, которой хватило едва-едва, колодец оказался очень глубоким. Потому, наверное, его и не засыпали – задолбались бы землю таскать.

– Все, готово! Ни пуха тебе, Жир! – прошипел обезьян, закрепляя веревку за ворот.

– К черту! – ответил свин и начал спуск. Вскоре он достиг уровня воды, просигналил, подергав веревку, и нырнул.

Примерно через четверть часа свободно висящая веревка вдруг натянулась как струна – кто-то очень тяжелый начал подъем. Вскоре свин ухватился за бревна сруба, подтянулся и вылез из колодца.

– Ну что, Свини? – не выдержал Псих. – Где труп-то?

– Вынужден вас расстроить, милостивый государь, – ответил Жир, выжимая трусы. – но никакого трупа там нет.

– Не может быть, – ахнул Псих. – А ты хорошо все посмотрел?

– Сейчас в рожу дам, – пообещал свин, нехорошо глядя на напарника. – Псих, ты реально уже достал меня своими наездами. Я тебе не зеленый пацан все-таки! Я триста шестьдесят три раза в автономный поиск ходил! Нет, блин, не посмотрел. Да я там каждую водоросль на дне обнюхал! Как вообще можно не заметить труп в колодце? Не веришь мне – ныряй сам!

Свин натянул отжатые трусы и резюмировал:

– Короче, или призрак нам все насвистел, или я просто хэ-зэ, что здесь за фигня творится.

– Может, колодец не тот? – почесал в затылке обезьян.

– Исключено! – замотал щетинистой башкой свиноид. – Я бы по любому второй колодец учуял, я тебе отвечаю! Здесь не такая большая территория. Опять же – если это не тот колодец, зачем его прятать было?

– Мда! – сказал Псих и задумался.

Глава пятьдесят четвертая. Иркутск, Улан-Удэ, Верхние планы

(в которой происходит суета вокруг останков)

г. Иркутск,

столица Иркутской локации.

52°17′ с. ш. 104°18′ в. д.

– Что делать будем? – поинтересовался Жир. – Мне одеваться или как?

– Погоди, – велел Псих, – сейчас попробуем разжиться информацией.

Обезьян щелкнул пальцами и провозгласил:

– Вызываю гения места Крестовской горы!

Вскоре из травы выскочил хранитель территории. В отличие от Хабаровска и Благовещенска, в Иркутске гением места оказался не старичок, а старушка. Весьма бодрая, надо сказать, и вызывающая безотчетное доверие.

– Приветствую мудреца, равного Небу! – поклонилась она. – – Ну, слава богу. Мы уж думали, совсем вы забыли про наш народ. С амурской локации ни разу про нас не вспоминали. Забайкальцы и буряты на вас за это немного обижены. Зато мы, иркутяне, счастливы оказаться избранными и готовы помочь великому мудрецу. Если это, конечно, в наших силах.

– Не уверен, что вопрос этот в твоей компетенции, – признался Псих, – но не спросить не могу. Не знаешь ли ты, куда делся труп, лежавший в этом колодце? А если не знаешь, то не могла бы узнать?

– Пф-ф-ф! – фыркнула старушка, – Было бы что узнавать. Это службишка, не служба. Тело колодезник себе прибрал.

– В смысле «прибрал»? – удивился обезьян.

– В прямом, – фыркнула старушка. – Перетащил его к себе в сокровищницу. И как уволок только? Он же мелкий, колодезник-то. Еще мельче меня.

– А зачем уволок? – продолжал недоумевать Псих.

– О, Господи! – хмыкнула гений места. – Да для понтов же. У него, как у всякого водяного владыки, казна обязана быть. А колодезник, между нами, гол как сокол, беднее бомжа. Одно дело рекой владеть, или там озером. У тех действительно, что ни год, то новые сокровища прибавляются. То купальщики цепочку золотую потеряют, то купцы утопят что-нибудь ценное. А в колодцах какие сокровища могут быть? Одни ведра упущенные, да пара кепок свалившихся. А тут! Во-первых, сам по себе труп – уже прикольно. Во-вторых, он еще и нетленным оказался. Тут колодезник последний ум потерял – целыми днями вокруг него ходил, да причитал: «Моя прелесть, моя прелесть!». А когда в колодце этом не торчал, нам мозги выносил рассказами, какая редкость у него хранится. Мол, не в каждом озере останки нетленные имеются, и не в каждой реке. А у него – есть! Ну и долюбовался в итоге, пошел на должностное преступление – уволок вверенное имущество с постоянного экспонирования в собственное хранилище. Чтобы, значится, не выходя с рабочего места любоваться.

– Понятно! – хрюкнул Жир. – Один в один наш каптерщик. Тот тоже все, что не приколочено, к себе на склад тащил. Как мышка в норку.

– А ответь мне, почтенный гений, – сказал Псих, – на второй и последний вопрос…

– Три, – прервала его старушка. – У тебя три вопроса. Не будем нарушать традицию, чай мы не скареднее хабаровчан с амурцами.

– Спасибо, добрые хозяева, – поклонился Псих. – Тогда второй вопрос – как нам вернуть труп на место? Мы вообще-то за ним пришли. Конечно, если ты про это знаешь.

– Знаю, как не знать, моя ведь это земля, все дела малого народца на ней мне ведомы. – улыбнулась старушка. – Вызвать вам надо колодезника и стребовать с него пропажу. Он сам знает, что нахулиганил, поэтому отдаст. Только его вызвать не просто, он, честно говоря, пугливый. Но я вам расскажу, как до него достучаться. Один кто-то спуститесь в колодец, но только один, двоим он не откроет. Ныряйте до самого дня, а там нужно постучать в третий венец снизу, только не перепутайте – третий! Как постучите, сразу скажите слова клятвенные, без них он тоже не откроет: «Батюшка-колодезник, ты нас водицей питаешь, свою работу выполняешь. Коли кто к тебе со злым умыслом подойдет, тот пусть на свою голову грех смертный возьмет. Свои дела замыкаю, свои слова на запор запираю». Там же, в колодце, у дна н срубе дверца должна появиться, дверцу толкните – не заперта будет. Ну а дальше уже ваше дело – как вам хозяина уговорить с сокровищем своим расстаться!

– Спасибо тебе, хозяюшка! – поклонился Псих, и даже невоспитанный Жир неуклюже повторил его жест, – слишком уж обаятельна была бабуля. – Дай бог здоровья всем гениям Иркутска! Выручили.

– Да не за что, не милостью балуем, а долг отдаем. Мы все помним! – ответила хозяйка и добавила. – А прощаться погоди. За тобой третий вопрос остался, так что – если что, зови, не стесняйся. Мнится мне, ваша возня с трупом этим – не на полдня.

Сказала – и исчезла, как не было.

– Заговор запомнил? – спросил Псих у свинтуса.

– Не волнуйтесь, вы имеете дело с Жиром, – важно ответил хряк.

– Это меня и тревожит, – признался Псих.

– Лезь сам, какие проблемы? – пожал плечами свинтус.

– Да если бы не вода… – поморщился обезьян. – Ладно, Жир, только давай без рукоприкладства. Ну и вообще – будь поделикатнее. Сам понимаешь – если спугнешь колодезника, мы останемся без главной улики, и эту потерю компенсировать будет невозможно.

– Не переживай, я буду сама воспитанность и тактичность, – заверил свинтус и полез в колодец.

Там он, трижды перепроверив, постучал в третий венец и пробулькал заговор. Инструкция гения места сработала – в одной из стенок колодца вдруг появилась неприметная дверь.

Жир, толкнув ее, оказался в каком-то предбаннике, причем дверь за спиной опять исчезла, а новой не появилось. Свин забеспокоился было, но тут вода из предбанника начала уходить – в полу обнаружились два немаленьких слива. «Понятно! – догадался парламентер. – Это что-то вроде шлюза».

Как только вся вода сошла, прямо перед глазами Жира появилась дверь. Уже привычно толкнув ее, свиноид оказался в помещении, где его встречал совсем мелкий – не выше колена – мужичок, к тому же огненно-рыжий.

– Ты, чтоль, колодезник? – поприветствовал его Жир, и подтянул для солидности свои мокрые трусы в горох.

– Да, это я, – кивнул тот. – Здравствуйте.

– Здоровей видали! – просветил хозяина гость. – Давай, тащи краденное!

– Какое еще краденное? – оторопел колодезник. – Нет у меня ничего краденного!

– Ага, а труп нетленный? – насмешливо хрюкнул свин. – Скажи еще, что ты не утащил его. Так что не надо мне здесь оскорбленно хлопать глазками, как старшеклассница на приеме у гинеколога. Где ему положено быть? В колодце. А где он находится сейчас?

Колодезник молчал, сопя носом.

– Ну и что ты замер, как какающий на прогулке пес? – продолжал допытываться Жир. – Где труп?

– У меня, – наконец-то выдавил из себя колодезник.

– Веди, показывай! – велел свин.

Они долго шли по комнатам, почти полностью пустым. По дороге хозяин немного отошел и разоткровенничался.

– Я знал, что рано или поздно это случится. – вздохнул он. – Он все-таки слишком прекрасен, чтобы его исчезновение оставалось незамеченным. Мы уже пришли, сейчас все сами увидите. Вот оно, мое сокровище.

Смотреть, если честно, было особенно не на что. Визуально – обычный спящий мужик, разве что хорошо одетый. Будь здесь Четвертый – сразу опознал бы ночного визитера Игоря Георгиевича.

– Ну и сокровище! – рассмеялся Жир. – Еще до встречи с учителем, сделавшим из меня человека, в те времена, когда я вел недостойную жизнь демона и жил на горе, я частенько питался такими драгоценностями. Не знаю даже, сколько я перевидал их на своем веку, а съел еще больше. Да уж, хороша драгоценность!

Но колодезник, по счастью, не обратил внимания на слова свиноида. Он с безоглядной тоской смотрел на труп, потом промокнул глаза, в отчаянье махнул рукой и сказал.

– Долгие проводы – лишние слезы! Ладно, все, забирайте мое сокровище.

– Что значит «забирайте»? – удивился свин.

– «Забирайте» значит берите и несите. Я, боюсь, вам не помощник. – вздохнул представитель малого народца. – Я его сюда две недели с лишним тащил, а обратно вообще не вытащу.

– Ради тебя я, конечно, могу унести его отсюда. – пообещал Жир. – Но сколько денег ты мне дашь за это?

– У меня нет денег, – отвечал Колодезник.

– Я готов взять сокровищами, – легко согласился свиноид. – Артефакты, золото, камни, драгоценные металлы? У тебя же, как-никак, сокровищница есть.

Колодезник пожевал губами. Было видно, что расставаться со своими накоплениями я ему совсем не хочется.

– Цепь устроит? – наконец выдавил из себя он.

– Цепура это тема, – обрадовался свин и деловито спросил: – Вес в граммах, проба?

– Килограмм пять, может, пять с половиной. – ответил нарушитель порядка. – Пробы вроде нет, но я вообще особо не всматривался.

И он показал в угол, где лежала кучей ржавая колодезная цепь.

– Могу еще пару ведер добавить. Хороших, оцинкованных.

– Глумишься, значит, – констатировал свин. – Зря голову морочишь, даром я не понесу его.

– Ну тогда жди месяца полтора, когда я его дотолкаю. – в голосе рыжего мужичка неожиданно прорезался металл. – И вообще ты хамло. Таких, как ты, учить надо. Не зря поговорка сложена: «Не плюй в колодец, пригодится воды напиться».

Жир вздрогнул. О злопамятности и мстительности малого народца ходили легенды.

– Да перестань, брат! – сказал он, легко забрасывая покойника на плечо. – Ты что, шуток не понимаешь? Ты пошутил – покойника спер, я тоже посмеялся…

– Ага, и счетчик мне включить попытался, – хмыкнул хозяин. – Неси уже. Донесешь – будем считать, что разошлись бортами и забудем инцидент.

Колодезник довел свина до последней двери и кивнул:

– Тебе туда.

А когда нежданный гость вышел, сгибаясь под тяжестью улики, волшебное создание вынуло из стенки жемчужину, преграждающую доступ воды. Раздался всплеск – начал заполняться шлюз.

Колодезник посмотрел на исчезающую дверь и грустно вздохнул:

– Моя прелесть.

***

Меж тем Псих и Жир рассматривали вытащенную из колодца добычу.

– Ну, брат Жир, молодчик! – расплылся в улыбке Псих. – Я же говорю – сегодня твой день. Давай, я вешаю портал, а ты, брат, неси его!

– Я? – опешил свин.

– Ну не я же! – сказал Псих, – Твоя добыча, тебе и нести.

Тут Жир не вытерпел.

– Да я только что в сухое оделся! – орал он. – На что это похоже!? Я так сладко спал, и надо же было одной обезьяне подбить меня на такое опасное дело. Мало того, теперь еще я должен нести труп на собственной спине. Он грязный, с него вода течет. Всю одежду выпачкаешь, а постирать некому. И так она вся в заплатах. А погода пасмурная, как я надену ее, если эти заплаты отсыреют?

– Ничего, ничего! Ты неси, – успокаивал его Псих. – А когда придем в монастырь, я дам тебе другую одежду.

– Да замолчи ты! – возмутился свин. – Тебе самому надеть нечего, а еще мне обещаешь!

– Эй, свин, успокойся! Ты чего развоевался? – начал сердиться Псих.

– Не понесу! – упорствовал свиноид.

– Тогда в ход идет обещанный контакт черепной коробки с моим посохом, – сказал обезьян, – Я думаю, пятерых свиданий будет достаточно

– Ты больной, что ли? – испуганно поинтересовался бунтовщик. – Да после пяти ударов я перейду в состояние, идентичное тому, в котором пребывает подлинный правитель Иркутской локации.

– Ну, тогда тащи его! – крикнул обезьян.

Насупившемуся свину ничего не оставалось, как взвалить труп на спину. Но сдаться – не значить простить. Свин затаил обиду и, прыгая в портал, твердо решил отомстить Психу. И как можно скорее.

г. Улан-Удэ,

столица Бурятской локации.

51°50′ с. ш. 107°37′ в. д.

Когда разведчики появились в коттедже с добычей, Четвертый сообщил им, что принца в Улан-Удэ уже нет – заходил настоятель и рассказал, иркутская делегация по непонятным причинам досрочно завершила свой официальный визит и отбыла на родину.

И это, надо сказать, было очень хорошо, потому что последствия встречи принца с останками папы были бы непредсказуемы. Слишком уж живым, только спящим, выглядел бывший правитель.

Даже Четвертый, видевшийся с ним только в виде призрака, и тот взгрустнул, глядя на недвижного мужчину, которого он помнил пусть не живым, но активным и говорливым.

– Эх, Игорь Георгиевич, Игорь Георгиевич! – посетовал юноша. – И в каком из своих перерождений вы успели нагрешить так, что ваша жизнь закончилась таким жалким образом? Даже ваши жена и сын до сего дня ни разу не молились за вашу бесприютную душу, не возжигали благовоний и не ставили свечек. Я помолюсь сегодня, чтобы ваша душа быстрее обрела приют.

– Добрый ты человек, Четвертый, – вдруг сказал Жир с настолько растроганной мордой, что этому выражению лица мог поверить только такой наивный человек, как юный монах. – Постоянно людям добро делаешь. Жаль, что не все люди такие. Да какие, впрочем, они люди? Одно слово – мартышки!

– Это ты на кого намекаешь, морда твоя свинячья? – завелся Псих.

– Да на тебя, разумеется, – зло хрюкнул свин. – Ты же вообще оживить этого бедолагу можешь, но тебе такое и в голову никогда не придет! Хотя полдня назад сидел и с его сыном хлеб преломлял! Ты всегда только о себе думаешь!

– Это правда, Псих? – заинтересовался Четвертый. – Ты действительно можешь его оживить?

– Да слушай больше этого неуча! – фыркнул обезьян. – Неужели кто-то может верить болтовне этого дурня? Это же элементарная магия смерти, самые азы. Если бы после его смерти прошло три недели, пять недель или даже семьсот дней, и он бы полностью понес возмездие за грехи, содеянные им при жизни, тогда еще можно было бы возвратить его к жизни. Но ведь после его смерти прошло уже три года! Средства, способные вернуть к жизни покойников с таким стажем, можно пересчитать по пальцам. А стоят они столько, что даже если мы все пятеро вывернем карманы, продадим лося и сдадим свиноида производителем в публичный дом в вечное рабство, нам хватит только на посмотреть и понюхать.

– Врет! – глумливо хрюкнул свиноид. – Врет и не краснеет. Может он его оживить. Может, но не хочет. Какие все-таки бывают люди, до своего добра жадные. Другим людям даже пустую упаковку от чипсов пожалеют дать.

– Псих, это важно, – очень серьезным тоном сказал монах. – Если ты действительно можешь оживить человека, но не хочешь это делать, то это очень серьезный косяк. Я понимаю, что такие снадобья стоят невероятных денег, и ты мог хранить это средство на черный день, но монах не может так поступать. Не может жертвовать жизнью человека ради своего достатка. Если Система о этом прознает – а после слов Жира, произнесенных вслух, она об этом уже знает, – и это подтвердится, то с меня очень серьезно срежут «Святость».

– Ну все, свинья, ты меня достал! – заорал Псих. – Вот сейчас ты будешь отвечать за слова. Босс, я тебе клянусь – нет у меня такого средства! Эта сволочь мне мелко мстит за то, что я его иркутский труп нести заставил. А у меня нет такого средства и никогда не было. Погоди, он тебя сейчас еще сутру начнет подбивать читать, чтобы у меня башка поболела. И наверняка выгнать меня второй раз мечтает. Все это месть свиноида мелкая, обыкновенная, одна штука.

– Жир, твои обвинения и впрямь слишком серьезны. – Четвертый повернулся к свинье. – Такие обвинения надо или подтверждать, или не возводить. У тебя есть доказательства?

– Есть! – довольно хрюкнул Жир. – Помнишь, честный и бескорыстный Псих, как ты нам одну историю рассказывал? Ну, когда ты Дерево Роста в Благовещенске повалил, и всю нашу экспедицию под удар подставил. Помнишь, потом ты нам с Тотом рассказывал, где Гуа тебя в Верхних Планах выловила? Что ты пришел к какому-то старику-шахматисту по имени Бет Хармон взять старый долг, но все, что он смог тебе предложить – это какой-то оживляющий эликсир, который делают из проса. А этим эликсиром можно оживить человека или демона, животное или насекомое, рыбу или змею. Что, Псих, скажешь, не было такого? Тот, хоть ты подтверди, что говорил он это!

– Свин пакостит, но не врет. – кивнул аутист. – Такое было, потому что было.

– А ты что скажешь, Псих? – повернулся к обезьяну монах.

И тут все первый и последний раз в жизни увидели зрелище, не имеющее права на существование – смущенного Психа. Если бы он не был покрыт шерстью – наверняка покраснел бы.

– Черт! – выдавил из себя он. – Было такое. Действительно было. Но, блин, Босс, я реально забыл про этот случай! Не вру! А, да ладно! Что слова говорить, когда можно дело делать?

Вновь посередине холла возник портал, только фиолетового цвета. Через секунду Псих запрыгнул в него.

А через двадцать минут – вернулся обратно в холл. С небольшой бутылочкой зеленого стекла в руке.

– Держи, Босс! – сказал он, ставя сосуд перед монахом. – Бет сказал, если тело нетленно, должно подействовать. Если подействует, долг старины Бета будет закрыт. Сделай это лучше ты – может, Святости побольше отсыплют.

– А как действует? – спросил Четвертый.

– Просто заливаешь в рот. Там на глоток, не больше.

Четвертый подошел к трупу, прочел молитву и залил эликсир в рот. Минут пять ничего не происходило, потом покойник гулко закашлялся и рывком сел. Бывший призрак открыл глаза, огляделся и промычал:

– Где я?

Глава пятьдесят пятая. Улан-Удэ, Бабушкин, Иркутск

(в которой паломники перебираются в Сибирь не совсем привычным способом, а Псих продолжает тупить)

г. Улан-Удэ,

столица Бурятской локации.

51°50′ с. ш. 107°37′ в. д.

Бывший призрак открыл глаза, огляделся и промычал:

– Где я?

– Где-где… В Улан-Уде! – чуть изменил название для рифмы невоспитанный Жир.

– Правитель, вы живы! – бросился к воскресшему покойнику Четвертый.

– О боги, неужели это все происходит наяву? – увидев монаха, проговорил бывший призрак, – Почтенный монах, что со мной случилось? Я же не должен был вам являться!

– Теперь я вам явился, причем не во сне, а наяву, – улыбнулся Четвертый. – Вы больше не призрак.

– Да что случилось!?– нервничал бывший губернатор.

– Ничего особенного, – вмешался Псих. – Пользуясь вашими указаниями, мы с братом Жиром достали ваше тело из колодца, и перенесли сюда. А здесь брат Четвертый снова вдохнул в вас жизнь.

Услышав это, бывший властитель локации упал на колени и поцеловал край рясы юного монаха.

– Мои спасители! – сказал он, повернувшись к монахам. – Нет таких слов, что могли бы выразить мою благодарность. Это настоящее чудо! Всего лишь позапрошлой ночью я являлся брату Четвертому в виде призрака, и вот я здесь, и я жив, и…

– И ваши жена и сын ждут вас в Иркутске! – улыбаясь, добавил Четвертый. – Они уже все знают, и помогут нам одолеть Самозванца.

– О боги, как же я мечтаю увидеть их! – воскликнул воскрешенный губернатор.

– Легко! – вмешался Псих. – Мы вот прямо сейчас туда уходим. И так уже дольше, чем нужно, в Улан-Удэ задержались. Можете присоединиться к нам. Только вам переодеться придется, чтобы вас не опознали. Босс, выдай ему свое запасное одеяние, пожалуйста. Хотя нет. Лучше, наверное, у выжиги-настоятеля поношенную рясу с капюшоном купить. Вы только не думайте, что мы вас в обноски одеваем, потому что жалко денег на новое платье. Просто во всем новом вы будете бросаться в глаза, а нам сейчас никак нельзя, чтобы вас опознали. И без того, боюсь, соглядатаи найдутся, которые настучат, что мы пришли вчетвером, а уходим впятером, и в Иркутске демон наготове будет к нашему приходу. Если он не дурак, у него в соседских локациях «барабанов» хватает…

– Да перестаньте вы, – замахал руками бывший губернатор. – Я и в бомжовских обносках с вами пойду хоть до самой Москвы, лишь бы вам за ваше добро отплатить!

– Платить ничего не надо, – пресек славословия Псих, – а вот поработать вам придется. Жир, Тот, радуйтесь, у вас разгрузка – каждый по трети своей поклажи передайте Игорю Георгиевичу. По официальной версии, мы взяли монаха для переноски багажа, поскольку не дело это – бойцов постоянно нагруженными держать.

– А я давно про это говорил! – горячо подержал Психа Жир, уже шустро сортирующий свою поклажу по принципу «это мне, это тебе, это тебе, это снова тебе». – Хоть раз в жизни тебе пришла в голову умная мысль!

– Да ты особо губу не раскатывай, это все только до Иркутска! – спустил свина с небес на землю Псих. – Потом все вернется на круги своя.

– А до Иркутска далеко? – тут же уточнил свин.

– По трассе – 450 километров. За неделю дойдем.

– Ну хоть неделю отдохну! – философски вздохнул главный виновник воскрешения, которого, кстати, никто даже не поблагодарил.

– Можно быстрее, – неожиданно сказал Тот.

– Куда быстрее? – язвительно поинтересовался Псих. – Нам в обход Байкала топать, это тебе не пересеченная местность, напрямки не срежешь.

– Срежешь, – не согласился Тот. – Потому что можно.

И опять замолчал.

Псих вздохнул, подошел к аутисту и посмотрел на него снизу вверх. Потом еще раз вздохнул и принялся терпеливо, как ребенку, объяснять:

– Тот, Четвертый не может срезать. Он не умеет летать, у него не получится путешествовать на облаках и на луче света, ему нельзя пользоваться порталами. Он – чемодан без ручки, данный нам в ощущениях, чтобы жизнь медом не казалась. А теперь у нас появился еще и Игорь Георгиевич. С ними двумя у нас не получится срезать.

– Получится, – все тем же ровным тоном сказал Тот. – Потому что у меня есть лодка. Шестиместка.

– И где же ты ее прячешь? – ехидно поинтересовался Жир. – Шестиместку-то? Она даже в прокаченный пространственный карман не влезет.

– Это артефакт, – спокойно сказал Тот.

– А почему ты тогда раньше о ней не говорил? – свин почем-то сразу поверил. Наверное, потому, что аутист в принципе не умел врать и лукавить.

Тот пожал плечами:

– Раньше она была не нужна. Реки и так переплыть можно. А по Байкалу долго плыть придется. Нужна лодка. У меня есть лодка, потому что я водяной демон.

Псих с сожалением покачал головой:

– Тот, шестиместка, к сожалению, не решение проблемы. Куда мы лося денем? Он в лодку не влезет, а Байкал не переплывет.

– Лось не нужен, потому что нужен бегемот. – вздохнул Тот. – И бегемот не будет пассажиром. Потому что нельзя. Потому что нельзя. Он будет мотором. Лодочным мотором, потому что будет буксировать лодку. А когда бегемот устанет, лодочным мотором будем мы с Жиром. Так мы быстро переплывем Байкал, потом спустимся по Ангаре – хоп! И мы в Иркутске! Куда идем мы? Куда идем мы?

Сказав эту весьма длинную для себя речь, Тот тоже принялся разбирать поклажу, выкладывая вещи для Игоря Георгиевича.

И вновь произошло невозможное – Псих второй раз смутился.

– Блин, да что со мной такое творится? Совсем забыл про бегемота!

– Это Альцгеймер, братан! – радостно хрюкнул Жир. – Чай не мальчик уже, подошел срок. Пора тебе в приют для убогих и слабоумных. Больше того тебе скажу – там тебе самое место.

– Ты что такой злой, Жир? – вдруг заинтересовался Псих. – Как в фильме один Алибабаевич допытывался: «Зачем как собака?».

– Епишкины коты, а чего мне радоваться? – свин в сердцах всплеснул руками. – Ты скоро будешь на лодочке кататься, а у меня опять самые радужные перспективы – плыви и буксируй, буксируй и плыви! Отдохнул, блин, недельку!

– А нефиг было в подводные рейнджеры идти! – посоветовал ему Псих. – Служил бы ты в стройбате – до сих пор бы у тестя в деревне коровники строил, вместо того, чтобы демонов ушатывать и в Москву путешествовать.

Вопреки ожиданиям, свин не стал ни ругаться, ни спорить. Он лишь тяжело вздохнул:

– Эх, деревня моя, деревня! – и его глаза подернулись поволокой. – Как оно все там, интересно? Жену, небось, тесть уже за другого замуж выдал, хозяйство мое порушил, все развалил, бизнес грохнулся, клиенты по конкурентам разбежались… А я вон все с вами таскаюсь. Эх, блин, нормально же все было. Это все ты, мартышка, виноват. Ты все порушил. Никогда тебе этого не прощу!

– Нормально так! – начал заводиться Псих. – А ничего, что мне тебя твой же тесть и заказал?

– Да с тестем бы я разрулил! – махнул рукой свин. – Ты что думаешь – ты первый, кому он меня заказал? Он такой же, как я, только слабее, потому меня и боялся. С ним бы я общий язык нашел!

– Тесть его заказал, а виноват я – потому что заказ выполнил. Где логика? Где разум? Ты, Жир, природный сельский куркуль – темный, подозрительный и злобный! – убежденно сказал Псих. – Таким как ты, вообще из деревни выходить нельзя, она естественная среда обитания таких, как ты кулаков с коровами да с курями. Блин, зря я тебя из деревни вытащил. Ты же эндемик – вне привычной среды и сам маешься, и всем вокруг тебя не весело.

Жир вздохнул, помолчал пару секунд, а потом признался:

– Да ты-то здесь при чем? Жизнь меня вытащила, кто же еще… Эту курву медом не корми, дай кого-нибудь в интересную позицию поставить и поржать, глядючи, как он выкручиваться будет. А чо? Жить захочешь – почище любого самореза извернешься. Вот закончим квест – вернусь в деревню, заведу себе усадьбу… Все, горожанин ты наш, потомственная интеллигенция, вали отсюда со своими задушевными разговорами. У меня еще вещи не собраны.

– Ты точно китайская свинья, – вдруг вмешался Тот. – Все русские из деревни убегают, и только ты один обратно хочешь. Тебя на какой берег Амура тянет? На левый или на правый?

– Ы-ы-ы-ы!!! – зарычал свин. – Как вы меня достали!!!

г. Бабушкин,

Кабанского сектора

Бурятской локации.

51°43′ с. ш. 105°52′ в. д.

На лодку спутники пересели в городе Бабушкин, первом крупном поселении на берегу Байкала. Корабельным артефактом у Тота оказались бусы из двенадцати небольших черепов, которые он обычно носил на шее, но иногда использовал в качестве четок.

Сняв ожерелье, он положил его на берег у кромки воды и долго возился с черепами, выкладывая их как-то по-особенному. По его словам, бусины следовало расположить в определенном порядке – соблюдая план комнат в каком-то дворце. В общем, нужный порядок знал только сам Тот, да и то нетвердо. Провозившись около получаса и расставив, наконец, все по местам, сом аккуратно положил в середину конструкции маленькую оранжевую тыкву, которую он извлек из пространственного кармана.

И тыква вдруг превратилась не в лодку даже, а в небольшой кораблик.

– Плавать подано, – сказал Тот. – Помогите столкнуть.

Силы трех демонов оказалось достаточно для того, чтобы не только столкнуть – даже аккуратно снести кораблик в воду. Вскоре он закачался на байкальских волнах.

– Свистать всех на борт! – кричал Тот, стоя по пояс в воде. – Быстро, быстро! Кораблик не долго будет, быстрее плыть надо.

Четвертый и губернатор сели посредине, на весла, Жир и Тот – на носу, подменять бегемота, буксировавшего в данный момент кораблик в открытое море. А Псих устроился на корме и пытался наколдовать ветер.

И преуспел – кораблик вдруг начал двигаться довольно ходко, и роли поменялись – теперь кораблик взял бегемота на буксир.

– Классная штука, – выдохнул Псих, неравнодушный к различным артефактам. – Тот, какой у артефакта кулдаун использования?

– Один к ста, – пояснил тот. – Час проплаваешь – сто часов в откате. Сутки проплаваешь – почти четыре месяца кулдаун. Год плывешь – сто лет пешком ходишь. Но про год – только предположения. Только предположения.

– Праны на поддержку корабля не хватит? – понимающе спросил Псих.

– Никто не может! Никто не может! – закивал Тот. – Я – самый продолговатый пользователь, я двое суток плыть могу. Больше никто столько не может. Двое суток – доплывем! Однозначно! Однозначно!

Попутный ветер, наколдованный Психом, дул в парус, расслабившаяся команда, предвкушая водную прогулку, устраивалась поудобнее, Тот встал на руль и правил к Ангаре, а Псих, сидящий рядом с ним, затянул:

По диким степям Забайкалья,

Где золото роют в горах,

Бродяга, судьбу проклиная,

Тащился с сумой на плечах.

На нем рубашонка худая,

И множество разных заплат,

Шапчонка на нем арестанта

И серый тюремный халат.

– Стоп, стоп! – запротестовал свин. – Это что еще за доисторический шансон?

– Ну это песня такая. – пояснил Псих. – Он там Байкал переезжал, я думал – в тему будет. Могу другую.

– Давай другую, – повелел привередливый свин. – Не люблю шансон.

Псих хмыкнул и завел:

Славное море – священный Байкал,

Славный корабль – омулевая бочка.

Эй, баргузин, пошевеливай вал,

Молодцу плыть недалечко.

Долго я звонкие цепи носил,

Долго бродил я в горах Акатуя.

Старый товарищ бежать пособил,

Ожил я, волю почуя.

– Ты прикалываешься, что ли? – разозлился кабан. – А других тем у тебя нет, кроме «Вот я откинулся – какой базар-вокзал»?

– Это не у меня нет, это все здешние песни про одно и то же. А что ты хотел? – хмыкнул Псих. – Мы, между прочим, сейчас покидаем самые легендарные каторжные места России. Это я тебе и без Пепки расскажу. Вон, тот же город Бабушкин, из которого мы отплывали – через него знаменитый Кругоморский тракт проходил, которым гнали этапы каторжников на Нерчинск и Акатуй.

– А не уголовные песни про здешние места есть? – продолжал допытываться свиноид.

– Есть, – кивнул Псих. – Советская комсомольская романтика первостроителей новых городов.

– Это как? – удивился Жир.

И вскоре над Байкалом уже летело:

Чуть охрипший гудок парохода

Уплывает в таежную тьму.

Две девчонки танцуют на палубе,

Звезды с неба летят на корму.

А река бежит, зовет куда-то,

Плывут сибирские девчата

Навстречу утренней заре

По Ангаре,

По Ангаре.

г. Иркутск,

столица Иркутской локации.

52°17′ с. ш. 104°18′ в. д.

В Иркутске паломники пришвартовались ближе к вечеру. Быстро превратив корабль обратно в ожерелье, Тот спросил у Психа:

– Мы сейчас куда?

– В мэрию, подорожную отметить, – ответил обезьян. – Заодно разведаем, не добрались ли сюда слухи о нас? Не должны вроде как, мы все-таки изрядно срезали путь. Соглядатаи, думаю, еще в дороге где-нибудь в районе Байкальска или Слюдянки.

Однако чиновник, принявший их в мэрии, отметив подорожную, встал, вышел из-за стола, поклонился и сказал:

– Слухи о ваших подвигах, господа паломники, дошли и до нас, и правитель нашей локации очень хотел бы встретиться с вами. Он специально просил препроводить вас к нему в любое время дня и ночи. Но все случилось как нельзя кстати. Сейчас как раз очень удачный момент для встречи – у нас только что завершилось заседание администрации. Я уже доложил, и все ждут вас. Я очень надеюсь, что вы не откажете руководству локации в просьбе о встрече?

Псих оглянулся. За ними уже было не протолкнуться от вооруженных стражников. «А соглядатаи-то, похоже, успели раньше нас. Или порталом прыгнули, или здесь с Улан-Удэ связь есть через артефакты. Впрочем, не исключен и второй вариант – самозванец ничего не знает про оживление губернатора, а устроить нам пышный прием решил, чтобы держать нас под контролем и опекать все время пребывания в Иркутске, – подумал он. – Так или иначе, похоже, все решится здесь и сейчас. Жаль, плана нет, но будем импровизировать, ничего другого нам не остается».

– Разумеется, не откажем, – вслух сказал он. – Напротив, мы будем очень рады встрече с вашим властителем и руководством локации.

И они пошли длинными коридорами, сопровождаемые не то почетным караулом, не то вооруженным конвоем.

В зале приемов было людно и рябило в глазах от парадных мундиров и вечерних платьев.

– Приветствую вас, почтенные паломники! – с трона поднялся самозванец, действительно, неотличимый от Игоря Георгиевича. – Мы очень рады видеть вашу команду в Иркутской локации. И много ждем от грядущего общения, ведь рассказы о ваших подвигах мало чем отличаются от волшебных сказок. Мы тут подготовили для вас программу визита, покажем нашу локацию, так сказать, лицом, во всей ее красе. Край у нас уникальный, поэтому визит будет насыщенным, нас с вами ждет очень много мероприятий.

«Понятно, – подумал Псих. – Вариант номер два».

А правитель меж тем продолжал:

– Правда, во всех рассказах говорилось о четверых героях, а я вижу перед собой пятерых. Я чего-то не знаю? У вас изменился состав паломнической делегации?

Псих выступил вперед:

– Не обращайте внимания, ваша светлость. Да, так оно и есть. Вон тот монах в капюшоне присоединился к нам только в Улан-Удэ. Вернее, мы наняли его в тамошнем монастыре специально, чтобы нести наши вещи. Кроме того, в молодости он ходил с купеческими караванами на Урал, поэтому будет нашим проводником по Сибири. К сожалению, он глухонемой, но это не беда – я в совершенстве владею азбукой глухонемых, и мы с ним частенько болтаем. В частности, он рассказал мне свою историю, которая очень печальна и, как вы и сказали, действительно напоминает сказку. Только грустную и страшную сказку с несчастливым концом.

– Очень интересно, – самозванец, откинулся назад и уселся на троне поудобнее. – Может быть, вы нам расскажете ее, пока официанты разносят закуски? Готов поспорить, это будет нечто невероятное.

– С превеликим удовольствием, – охотно согласился Псих и начал. – Мой спутник не всегда был монахом. Раньше он был влиятельным и могущественным человеком, правителем целой локации. И у него было все, что нужно для счастья – любящая и любимая жена-красавица, уже практически взрослый сын-наследник, подающий большие надежды и верный друг-волшебник, помогающий ему управлять локацией…

Псих рассказывал историю иркутского губернатора без купюр, не скрывая ничего, поведав собравшимся и про утопление в колодце, и про визит призрака к Четвертому и про все последующие события. По мере рассказа самозванец все больше мрачнел, а под конец принялся заметно нервничать. Зато все придворные и стража слушали как завороженные.

А Псих меж тем уже заканчивал:

– … И вот мы с Жиром через портал доставили тело несчастного в монастырь в Улан-Удэ, где наш святой монах оживил его.

– Оживил?! – ахнули присутствующие царедворцы и стражники.

– Да, оживил! – раздался громовой голос. Бывший губернатор в монашеской одежде решительным жестом скинул капюшон. – Я жив, и я вернулся!

– Папа! – вскочил с места принц.

– Муж мой! – крикнула правительница и кинулась к нему через весь зал.

Придворные и стражники загалдели в голос.

В этот момент самозванец, пользуясь тем, что все отвлеклись, повесил прямо перед собой зеркало портала и уже было прыгнул в него, но посох Психа сбил его в прыжке.

Рослый кошколюд, перекинувшийся в свой истинный облик, покатился по полу. Женщины завизжали, все шарахнулись к стенам. Стража обнажила клинки.

– Не спеши! – Псих одним прыжком оказался рядом с упавшим оборотнем-волшебником. – У нас с тобой разговор только начинается.

Демон-кот выхватил меч и зазвенела сталь. Дамы завизжали еще пронзительнее, но к стенке отворачиваться перестали, наблюдая за происходящим с большим интересом.

Вскоре стало понятно, что по части воинских искусств самозванец изрядно уступает Психу – размахивающий посохом обезьян уверенно теснил котолюда.

– Бросай оружие! – предложил Псих. – Или через минуту я разобью твой череп!

Взгляд оборотня в панике заметался по залу, и он, спрятав меч, вдруг неожиданно прыгнул в толпу придворных. Визг и крики достигли рекордных показателей, и запаниковавшая толпа ломанулась к выходу.

– Стоять! – бешено заорал Псих. – Всем стоять, я сказал! Жир, Тот, да перекройте же вы выход!

К счастью, демоны-монахи успели вовремя, и убежать никто не сподобился.

– Сдавайся, оборотень! – вновь предложил Псих. – Твой план побега не удался.

Сказал – и обнаружил, что оборотня в толпе больше нет. Зато там обнаружились сразу два Четвертых.

– Твою мать! – выругался обезьян, в нерешительности опуская посох. – Ну и кто из вас настоящий?

– Я настоящий! – заявил монах, стоящий слева.

– Нет, я настоящий! – возразил правый. – Псих, не слушай его! Это я, я!

– Да ты оборотень проклятый! Все ты врешь!

– Я вру? Да я никогда не вру! Ах ты…

– Эй, вы! Заткнулись, оба! – прервал намечающуюся дискуссию Псих. Он улыбался – похоже, обезьян нашел решение. – Босс, помолчи, пожалуйста. Сейчас мы все узнаем. А ты, самозванец, можешь болтать.

Замолчали, естественно, оба Четвертых.

Псих поднял руку и торжественно сказал:

– Вызываю гения места Крестовской горы!

И вновь как из-под земли выскочила уже знакомая нам старушка.

– Приветствую тебя, мудрец, равный Небу, – наклонила голову она и улыбнулась. – А я ведь говорила тебе, что третий вопрос тебе еще пригодится.

– Приветствую и благодарю за мудрый совет, – ответно поклонился Псих. – Мой третий вопрос звучит так: кто из этих двоих настоящий монах по прозвищу «Четвертый»?

– Тот, что справа от тебя, – мгновенно ответила старушка.

Но не успела она договорить, как левый монах бросился на правого и они, сцепившись, покатились по полу.

Псих просто завыл от бешенства. Монахов уже растащили и поставили на ноги.

– Кто запомнил, кто из них стоял справа? – в отчаянии спросил обезьян.

– Этот!

– Да нет, этот!

– Да что ты свистишь, я точно помню, что этот. У него и рожа потолще! – тут же загалдели доброхоты-советчики.

Псих в отчаянии посмотрел на старушку, но та только развела руками:

– Ты истратил все свои вопросы, Мудрец. Я не могу нарушить Правила.

Псих распсиховался так, что был близок к истерике, но тут неожиданно подал голос свиноид:

– Это точно Паркинсон, братан. Что-то ты реально тупишь не по-детски. Значит так. Во-первых, разводим их по разным углам, чтобы больше не перепутались. Одного за шкирку держит Тот, второго за шкварник фиксирую я – чтобы больше никто никуда не бегал. Потом они оба по команде начинают читать твою любимую сутру, а мы с Тотом слушаем. Кто будет нормально читать – тот и есть Босс, а кто начнет всякую чушню бормотать – это кошак душный. Его сразу глушим.

– Мне же больно будет, – поморщился Псих.

– Извини, братан, – развел руками Жир. – Ничего другого не придумалось.

– Да я вообще-то не удивлен, – заметил Псих. – Ладно, спорить не буду, план хороший. Сутру действительно знают только трое человек – изобретательница девайса, чтоб ей никогда замуж не выйти, Гуа и Четвертый. Ладно, придется мне пострадать за общество. Расходитесь!

Жир и Тот, каждый со своим подопечным, разошлись по разным углам. Псих занял вершину треугольника, а иркутская аристократия сгрудилась у стенки напротив. После команды «Начали!» все развивалось предсказуемым образом.

Псих орал, матерился, катался по полу и стучал пятками по паркету. Тот сказал: «Босс, я в вас не сомневался» и погладил своего юношу по голове. Что же касается Жира, то тот уже довольно бодро совал своему подопечному кулаками в рожу с двух рук. Потом, спохватившись, прекратил кулачный бой и схватился за грабли.

– А-а-атставить рукоприкладство! – красивый женский голос, казалось, заполнил собой все помещение. Все обернулись.

В дверях стояла Гуа.

– Почтенный монах Жир, – уже потише сказала она, – я буду очень вам признательна, если вы вспомните о монашеском принципе невреждения и ненасилия и перестанете тянуть грабли к светлой голове этого оборотня.

– Прощения просим, почтенная Гуа, – тут же откликнулся Жир, грабли опустил, но не убрал. На всякий случай.

– Я выкупаю у паломников жизнь этого оборотня, – величественно провозгласила заместительница кланлида Штанских. – Мне в академку нужен завхоз, а этот мутировавший кот подойдет как никто другой. Давай, родной, принимай пятилетний контракт. Вот молодец, люблю быстро соображающих мужчин. Жир, отпусти его, он уже мой, а от меня ему никуда не деться.

– Что значит «ваш»? – вдруг неожиданно возмутился юный принц – Он преступник! Его нужно судить и предать смертной казни.

– Да? – холодно поинтересовалась Гуа, – И за что же? Он совершил только одно преступление – убил вашего отца. Но стараниями паломников все уже исправлено – ваш отец жив и практически здоров. Здоровье по возрасту, как говорят врачи.

– Он обманом занял престол, – закричал принц. – И тем принес неисчислимые беды нашей локации.

– Вы уверены? – удивилась Гуа. – Этот демон плохой воин, но один из лучших менеджеров, которых я знаю, я потому и взяла его себе. Да вы и сами в курсе, молодой человек, вы читали статистические отчеты. Этот демон не вред принес вашей локации – он поднял ее из руин, будучи управленцем милостью божьей. А вот ваш отец, кстати, будучи хорошим человеком, управленец как раз так себе. Поэтому я вам настоятельно советую сохранить ту команду, которую собрал этот кот. Это в ваших же интересах. Еще обвинения будут?

– Он… – зарделся принц. – Он спал с моей матерью, а это изнасилование, совершенное путем обмана!

– Ну по этой статье у него точно алиби, – хихикнула Гуа. – Не хотелось бы пускаться в столь деликатные подробности, но этот демон мутировал из домашнего кота. По обычаю того времени – кастрированного. Еще вопросы?

Молчание было ей ответом.

– Пойдем отсюда, котик, – ласково сказала Гуа. – Эти злые люди тебя не любят и не ценят.

И они исчезли в портале.

– Уф… По-моему, нам всем нужно выпить – вытер лоб бывший, а теперь уже явно действующий губернатор.

– Солидарен! – немедленно откликнулся Жир.

Глава пятьдесят шестая. Иркутск, Кузнецовка

(где паломники вместо того, чтоб продолжить свой путь на запад, отправляются на север. «А мы уйдем на Север!», ага)

г. Иркутск,

столица Иркутской локации.

52°17′ с. ш. 104°18′ в. д.

Когда выпивание в Иркутске наконец-то закончилось, и новый-старый губернатор сел подписывать первые указы, паломники собрались идти дальше. Несколько часов ушло на сборы, еще несколько – на то, чтобы отбиться и отнекаться от всех подарков, которые им пытались навьючить с собой жена губернатора, сын губернатора и сам губернатор. Сделать это удалось только после того, как Четвертый прочел получасовую лекцию на тему «Легендарная характеристика «Святость» и снижение ее показателей из-за владения имуществом, не являющимся жизненно важным».

Когда вещи опять были распределены на двоих, тюки упакованы и паломники традиционно присели «на дорожку», Четвертый, улыбаясь, спросил:

– Ну что – в Красноярск?

– Э-э-э… Нет. – вдруг сказал Псих.

Тут все изрядно удивились.

– Не понял, – нахмурился свин. – А куда? Обратно в Улан-Удэ? У нас что – война закончена, всем спасибо, все свободны?

– Брат Псих, нельзя нарушать порядок движения, потому что это нарушение порядка! – назидательно сказал Тот.

– В самом деле, Псих, в чем дело? – поинтересовался Четвертый.

Тут Псих опять смутился. В последнее время это случалось на удивление часто.

– Короче, я опять забыл…

– Брат, я понял! – перебил его Жир. – Это не Альцгеймер и не Паркинсон. Это склероз!

– Ты знаешь, я даже спорить не буду, – ко всеобщему удивлению согласился Псих. – Может быть и он. Потому что я действительно забыл вам сказать очень важную вещь. Еще при первом прыжке в Иркутск, – ну, вместе с принцем, помните? – мне предложили квест. Сколько я понимаю – тот самый, на который нас Гуа выводила. Я его сейчас вам выведу, ознакомьтесь. Особое внимание обратите на добряки и штрафы.

– Мда… – через пару минут сказал свин. – Не принимать его точно нельзя было. Но это что получается – нам нужно теперь в Сибири шесть супербизонов выносить?

– Именно так, – кивнул Псих, – шесть боссов локаций. Это при том, что если идти кратчайшим путем, то в Сибири мы проходим ровно через шесть локаций. То есть мы должны выносить боссов в каждой локации. Не пропуская ни одной.

– Поэтому начинать нам придется с Иркутской, – вступил в разговор Четвертый. – Я тебя правильно понял?

– Абсолютно верно, – кивнул Псих. – Мы не можем себе позволить пропустить ни одного босса, слишком уж велики штрафы. Когда я вспомнил про квест, а это было несколько часов назад, я сразу же заподозрил, что кот-самозванец вряд ли являлся боссом локации. Никак не тянет он на него. Я, естественно, быстренько расспросил принца и еще несколько вчерашних собутыльников, которым по должности положено быть в курсе.

– И что? – с большим интересом спросил Четвертый.

– Принц не знает ничего, – вздохнул Псих, – а чиновники были единодушны. Все заявили, что самая сильная банда демонов засела на подходе к Братску. При этом о самой банде ничего толком не говорят. То ли не знают, то ли боятся. Ну да это бог с ним, на месте разберемся. Но факт остается фактом – нам надо идти к Братску. На север то есть.

– Крюк большой получается? – спросил Четвертый. – Квест-квестом, но наша главная задача – Москва. Если мы начнем намеренно затягивать продвижение, мне могут так все порезать, что мало не покажется.

– Не парься, Босс! – улыбнулся Псих. – Крюка никакого нет, нам все равно к северу забирать надо было. А так мы к Братску поднимемся, босса завалим и оттуда практически по прямой к Красноярску пойдем.

– А может, по Ангаре до Братска сплаваем? – хрюкнул Жир. – Мне прошлый раз понравилось. Сидишь себе, развалясь, а цель приближается. И вещи тащить не надо – сами едут.

– Кораблик в откате, – буркнул Тот.

На этой мудрой мысли совещание и завершилось.

с. Кузнецовка,

Братского сектора

Иркутской локации.

56°05′ с. ш. 101°14′ в. д.

– Блин, уже Братск вот-вот начнется, а никакими разбойниками и не пахнет! – бурчал Жир несколько дней спустя. – Ой, чувствую я, что прокинули Психа иркутские информаторы. Зря только до Братска тащились – ноги били. Нет здесь никаких бандитов!

В этот самый миг впереди раздался детский голос:

– Помогите!!! Спасите!!!

Буквально в пятидесяти метрах, за поворотом, на дереве висел мальчик примерно семи лет. Слава богу, подвешен он был не за шею, а как Буратино – за ноги, поэтому мог совершенно невозбранно кричать. Чем он, собственно, он и занимался. С большим энтузиазмом.

– О боги! – закричал Четвертый. – Бедный ребенок!!! Жир, Псих, снимите же его быстрее, только аккуратно, чтобы он не упал, и не ушибся!

Само-собой, незапланированная остановка переросла в привал. Прихлебывая горячий чай, который ему налили из закипевшего котелка, ребенок с удовольствием чавкал сухим пайком и эмоционально отвечал на вопрос «Что с тобой случилось?».

– Я из села Кузнецовки – здесь неподалеку. Вчера на наше село напали разбойники – здесь в округе орудует ужасная банда, которую все боятся и слова о них не скажут даже самому шефу полиции. Они напали на наш дом, убили отца, дом сожгли, а про мою маму сказали, что она красотка и увели ее с собой. Мама ни за что не хотела расстаться со мной, она вцепилась меня мертвой хваткой, и разбойники не сумели меня оторвать от нее, так и увели нас вместе. Таким образом мы и очутились на этом холме. Здесь наши разбойники встретились с другой группой разбойников, которые, я так понял, нападали на другое село. В той группе был их главарь – такой здоровенный бородатый мужчина. Увидев меня, он раскричался, как потерпевший. Пользуясь своей силой, атаман оторвал меня от матери и хотел убить, но моя мать умоляла его дать мне шанс и не убивать сразу. Он сказал, что она дура, потому что по дорогам сейчас никто не ходит – все боятся разбойников и правильно делают. Поэтому никто меня не спасет, я буду долго мучиться, прокляну ее за то, что она не дала убить меня сразу, а потом все равно помру. Но она все равно твердила как заведенная про «дать мне шанс». Тогда он плюнул и привязал меня к дереву, и они ушли и увели мать с собой. Я кричал, кричал, но никто не приходил, и не спасал меня. А когда сил кричать у меня уже почти не осталось, пришли вы и спасли меня. Отведите меня, пожалуйста, в деревню, и вы получите щедрое вознаграждение за вашу доброту!

К концу этого рассказа Четвертый и Тот чуть не расплакались.

– Бедный ребенок! – шмыгал носом монах. – Сколько же всего ты пережил! Псих, Жир, может быть, мы сможем догнать разбойников и освободить его мать?

– И еще отобрать у них добычу! – добавил свин. – Мальчишка жирный, явно рос в достатке, значит, дом не бедный был. Слышь, малой, когда они ушли?

– Вчера утром, – ответил мальчик. – Только я не запомнил, в какую сторону они пошли – меня постоянно вертело на веревке в разные стороны, у меня очень сильно разболелась голова, меня тошнило и в голове у меня все перепуталось.

Услышав это, свин сплюнул и заявил, что на таких условиях никого и ничего найти невозможно, можно даже не париться.

В этот момент Псих, вопреки своему обыкновению, до сих пор не сказавший ни слова, очень странным тоном произнес:

– То есть ты почти двое суток висел вниз головой? А ты куда крепче, чем кажешься, малец.

И нехорошо посмотрел на мальчика. Очень нехорошо.

– Ну я не помню, может быть и не вчера! – заплакал мальчик. – Я же говорю – мне было так плохо, что у меня в голове все перепуталось!

– Допустим, – кивнул Псих. – Но ты попросил отвести тебя в деревню и пообещал щедрое вознаграждение. Зачем тебе в деревню, если твой отец убит, мать увели, а дом сожжен? И откуда ты возьмешь деньги на вознаграждение нам?

– Но у меня же не только папа с мамой были! – еще сильнее заревел мальчик. – Дед Семен, отец моей матери, живет на юной окраине села. Тетя Надя, сестра отца, – на северной стороне. Дядя Петя, брат матери и дядя Юра, брат отца живут в Братске. Отведите меня хотя бы к деду, он богатый, у него даже кличка деревенская – «Дерипаска». Я расскажу ему, что вы спасли меня, и он щедро отблагодарит вас.

Тут в разговор вмешался Четвертый, который сказал обезьяну:

– Псих, имей совесть! Ведь это ребенок! Что ты пристаешь к нему с расспросами? Ты как будто не слышал, что с ним случилось! Неужели тебе его не жалко?

Тут он повернулся к мальчишке

– Садись, мальчик, впереди меня на лося, мы тебя довезем до деревни.

– Ой нет, – заплакал мальчик. – Я и коней-то боюсь, а к вашему лосю я и близко не подойду.

– Хорошо, тогда садись на плечи к дяде Тоту, он тебя понесет, – предложил монах.

Тот улыбнулся и приветливо помахал рукой. Но мальчик заплакал еще громче.

– Нет, к нему я не хочу! Он выглядит как укравший меня разбойник, один в один, просто не отличишь! Эти его бусы из черепов, бр-р-р!

– А как насчет дяди Жира?

– Этого? Ой дяденька, умоляю, не отдавайте меня ему! У него на загривке такая жесткая щетина, что у меня от письки ничего не останется! Я хочу вот к этому дяде!

И он показал на Психа.

– Без проблем, малыш. Иди же ко мне, – нежно улыбаясь, сказал Псих.

Мальчик очень обрадовался и охотно согласился сесть Психу на шею. Псих посадил его и тут же определил, что тот весит примерно четыре килограмма, не больше.

– Ах ты гнусный оборотень, – улыбаясь, сказал Псих, специально отстав от спутников. – Поздравляю, гаденыш, сегодня твой последний день. Борзометр у тебя действительно зашкаливает – ты не только осмелился при мне проделывать свои штуки, но еще и ко мне на шею напросился. Пора тебе твою наглелку обломать.

– Дядя, я не понимаю тех слов, которые вы мне говорите, я из приличной семьи, – отвечал юный потерпевший. – Мои родители были сельской интеллигенцией.

– Я спрашиваю, а почему ты так мало весишь? – пояснил Псих.

– Да потому, что я еще маленький.

– Сколько же тебе лет?

– Семь.

– Но ведь весишь ты на все восемь! Шучу. Весишь ты как раз невероятно мало. Если бы каждый год ты прибавлял хоть по килограмму, то и тогда весил бы семь кило. А в тебе нет и четырех. Как же так?

– Наверное, это потому, что я младенцем не сосал грудь, – отвечал мальчик. – Я искусственник. Тетя-доктор говорила, что мы слабее и отстаем в весе.

– Ну ладно, – пообещал Псих. – В доктора мы поиграем позже. Ехай пока. Только смотри, захочешь писать, сразу скажи мне.

– Договорились, дядя Псих, – пообещал мальчик.

– Псих, ну где вы там? – крикнул спереди Четвертый. – Не отставай, у тебя же ребенок.

– Иду! – крикнул Псих и прибавил шагу.

Какое-то время они шли рядом с лосем, потом Псих решил, что шутка затянулась, и опять отстав, шепнул своему «всаднику»:

– Все, шутки кончились, дух. Скоро я начну партию, но не скажу тебе – когда. А ты жди и бойся.

– Нет, дяденька – засмеялся мальчишка. – Первый ход будет мой.

– Ну вот ты и признался, – торжествующе улыбнулся Псих и хотел было сбросить демона на землю, но не успел. Почти невесомое тело мальчика вдруг прибавило в весе – в одну секунду оно стало весить не меньше тонны. Любого другого такой вес раздавил, но не Психа.

– Да ты, наверное, шутишь, пес! – он схватил мальчика за ноги и с силой ударил головой о скалу, отчего та разлетелась как переспелый арбуз. – Такой дешевкой меня взять решил?

Но его противник был слишком ловок. За секунду до удара дух волшебника покинул оболочку и устремился вверх, в небо. Псих, разумеется, это заметил, поэтому сразу же бросил безжизненное тело и принялся вертеть головой, пытаясь понять, куда бежал его соперник.

Увы, как выяснилось, никуда он не бежал, а готовил следующий удар. Вдруг с небес на Землю ударил невиданный силы ветер, поднявший в воздух песок и камни. Это была поистине ужасная картина:

Ветер гневно закружился,

Смрад рождая в облаках,

И туман взметнулся темный,

Над дорогой взвился прах.

И чудовищные камни

Грохотали тяжело.

Страшной силой этой бури

Их по воздуху несло

В страхе – птицы, в страхе – звери

Этой горной стороны,

Их отчаянные крики

Были издали слышны.

Прикрыв глаза рукой, чтобы не ослепнуть, Жир и Тот синхронно кинулись к восседавшему в седле Четвертому. Они прекрасно понимали, что не владеющий магией монах – самый уязвимый в их компании, но опоздали буквально на секунду. Порывом ветра юношу буквально выдернуло из седла и унесло вперед, словно домик Элли в «Волшебнике Изумрудного города».

А сверху донесся демонический хохот волшебника и голос прогремел с небес:

– Ну вот и все. Идите домой, лошары!

Через пять секунд ветер стих, как по волшебству. Впрочем, почему «как»?

– Черт, – сказал Псих, опуская посох. – У меня тюбетейку тигриную сдуло. Где ее теперь искать?

Жир в сердцах ударил граблями по камню, разбив его в гравий.

– Блин, Босса опять украли. В какой раз? Это уже не смешно! – сказал он, гримасничая от избытка эмоций. – Может, нам и впрямь домой пойти, раз уж охранники из нас, как из поросячьего хвоста – опахало?

– Брат, нельзя домой! – испуганно сказал Тот, почему-то приняв слова свиноида за чистую монету. Аутист сильно разволновался, поэтому говорил бессвязнее, чем обычно. – Его там съедят! Однозначно! Однозначно! Волшебник сильный потому что, поэтому сегодня съест! Как увидит – бессмертие дает, сразу съест. Завтра – в крайнем случае съест, сегодня-завтра, не больше, не больше! Четвертый слабый, совсем-совсем слабый. Чемодан без ручки, да? Чемодан без ручки! Сам ничего не сделает! Кто несет чемодан без ручки? Мы несем! Мы не спасем – никто не спасем! Куда идем мы? Куда идем мы? Четвертого нет – никуда не идем! Спасать надо! Надо спасать! Ты брат, я брат, Четвертый тоже брат!

– Тот, брат, успокойся – Жир подошел к сому и положил ему руку на плечо. – Я не серьезно говорил про домой. Я просто расстроился, что его опять украли. Конечно отобьем! В первый раз, что ли?

– Ой, брат, не кажи «Гоп!» – к ним подошел Псих и обнял обоих побратимов за плечи. – Не нравится мне этот волшебник. Больно уж он резкий! Как бы нам по носу не получить за свою самоуверенность. Шестерых боссов завалить пообещали… Тут одного бы взять. Давайте хотя бы самим себе не врать – только что он нас сделал как детей. То, что он босс локации – сомнений нет, но надо обязательно узнать – кто он такой.

Псих присел, положил ладонь на землю и сказал:

– Вызываю гения места Кузнецовского сельского поселения!

Ко всеобщему удивлению, из-под земли высыпала целая орава вихрастых и бородатых лесовиков.

– О, господи, да сколько же вас!

– Семеро! – тут же откликнулся самый рослый, с сединой в бороде. – Извини, почтенный мудрец, равный Небу, семья у меня большая. А это сыновья мои да зятья, они просто любопытные все. Каждому же хочется на самого великого Мудреца посмотреть своими глазами! Ты не серчай, они тихонько в стороне постоят, посмотрят, а в разговор лезть не будут. Только это…

Он замялся.

– Не серчай, Мудрец, у тебя один вопрос. Больше не могу – ты совсем недавно в нашей локации гения вызывал.

– Ничего, хозяин, – улыбнулся Псих. – Меня только один вопрос и интересует. Что за волшебник нашего Босса похитил? Ваш же кадр? Что про него сказать можешь?

– Ох, ну ты спросил! – повертел головой хранитель территории. – Я тебе сначала совет дам, а потом уже на вопрос отвечу. Не связывайся с ним, Мудрец. Лютый он. Самый лютый волшебник из всех, кого я видел в своей жизни, а я долго живу. Ведь Братск под себя подмял, все под ним ходят, никто пикнуть не смеет. Даже мой народ…

– Что твой народ? – вот теперь Псих выглядел по-настоящему удивленным.

– Ну… – гению места явно было неудобно. – Не подмял, конечно, нас не подомнешь – но прижал сильно. Неподконтрольных он не терпит, поэтому нас не выносит, и всем в Братске запретил иметь с нами дело. Мы ничего купить не можем, даже ароматные свечи. Ходим в обносках и живем впроголодь. Если одолеешь его – долг моего народа перед тобой станет еще больше. Но скажу тебе честно, как старому другу нашего народа – я сильно сомневаюсь, что ты его завалишь. Он не только лют, он силен. Невероятно силен. Я ни разу не видел более талантливого волшебника. Магия поддается ему, как глина пальцам скульптора. Да что долго говорить – ты много знаешь демонов, которые сумели подмять под себя город? Тем более – такой город, как Братск. В нем ведь слабые люди не живут, так всегда было и всегда будет.

– Я тебя понял, – очень серьезно кивнул Псих. – А теперь ответь на мой вопрос – кто он?

– Все его зовут Красный ребенок, – сказал гений, – потому что он всегда появляется в облике подростка. Ходят слухи, что именно в таком возрасте он взял 200 уровень и ушел в Верхние планы, но я что-то сомневаюсь. Это все-таки было бы уже слишком, настолько сильно Систему не продавишь. Но в Верхних планах он точно был и не один десяток лет – выучка у него отменная. Потом его выперли на родину – характер у него все-таки не сахар. В Братске уже лет двадцать. Логово у него в Кузнецовке. Там же и ваш Босс уже находится, зуб даю.

– Понятно, – кивнул Псих. – Что-нибудь еще?

Гений задумался:

– Ну, то, что он универсальный маг, блестяще знает и Воздух, и Огонь, и Воду и Землю – ты, наверное, и сам понял…

– Да, это сложно не заметить, – хмыкнул Псих.

– Тогда даже и не знаю, что тебе еще сказать… – протянул хозяин.

В это время в толпе его потомков и примкнувших началось нездоровое шевеление и начали раздаваться возгласы: «Папа! Папа!».

– А ну заткнитесь! – прикрикнул на них глава семьи. – Сейчас домой всех выгоню! Позорите меня перед высоким гостем!

Вперед выступил самый смелый:

– Пап, да мы не про тебя. Его, его папа!

– Ах да! – стукнул себя по лбу представитель малого народца. – Совсем забыл. Он сын знаменитого демона с бычьей головой по имени Князь, прозванного Великий мудрец, усмиряющий небо. Отсюда и все умения Красного ребенка – отец с рождения делал из него великого бойца. Говорят даже, что Ребенка учил бою сам демон-людоед Ракша, но это, думаю, слухи. Всем известно, что Ракша никогда не брал учеников.

– Князь, говоришь? – Псих как-то странно хмыкнул. – Великий мудрец, усмиряющий небо?

– Да. А что? – осторожно спросил его собеседник.

– Да ничего особенного, – ответил Псих. – Просто прошлое. Просто прошлое однажды приходит за каждым.

Глава пятьдесят седьмая. Кузнецовка

(где Псих вспоминает прошлое и делает проблематичным будущее)

с. Кузнецовка,

Братского сектора

Иркутской локации.

56°05′ с. ш. 101°14′ в. д.

Когда гений места откланялся и отбыл, изнемогавший от любопытства Тот сразу же спросил:

– Псих, которое прошлое до тебя дотянулось?

– Ну и вопросы ты задаешь, брат, – Псих лег на траву и начал жевать травинку. – Я бы даже сказал – задаешь вопросы практически исторического характера.

– Я не учил историю, на дне Амура нет никакой истории, одна вода и взаимная еда, поэтому мне надо про нее рассказать, – не унимался монах-аутист, который давно мечтал узнать побольше о прошлом старшего товарища. – Нет, конечно, если это тайна или секрет, тогда рассказывать не надо про нее…

– Да какой там секрет? – махнул рукой Псих. – Говорю же – это было черти когда, много столетий назад. Фактически это уже история Древнего мира.

– Да рассказывай уже, – подключился к разговору и Жир. – Что ты ломаешься, как коучер на бесплатной вводной лекции?

– Да не ломаюсь я, – сказал Псих, разглядывая небо. – Это правда было очень давно, во времена моей молодости. Несколько жизней тому назад. Тогда мир был молод, демоны – наивными, а Система – новинкой. А люди даже не подозревали о том, что им придется делить планету с демонами… Скажи тогда им кто-нибудь об этом – они бы долго смеялись. Догнать людей демонам, стартовавшим после перерождения с нуля, казалось невозможным, слишком уж большая фора была у соплеменников нашего Босса. Человеческие хаи были уже на грани ухода в Верхние планы, а животные только-только начали перерождаться в гуманоидов. Демонов воспринимали как какой-то курьез природы, эдакий выверт эволюции, что-то вроде проросших на грядке сорняков, которые просто надо вовремя выпалывать. Все СМИ тогда требовали от хаев «планомерно зачистить проклятых людоедов». Вы не представляете, как меня тогда бесило это пресловутая человеческая позиция «А нас-то за что?».

«Ах, вы едите людей!»… А вы кого едите? Сами-то они мясо животных есть не перестали и не собирались прекращать. И плевать им было, что это потенциально разумные существа. Однако уничтожить демонов оказалось не так просто, если животные и научились чему-то, веками проживая в человеческом окружении, так это умению выживать. В общем, я тогда подался в ряды Сопротивления.

– Псих, у тебя точно Паркинсон, – прервал его свин. – Ты решил нам лекцию по новейшей истории прочесть вместо ответа на вопрос? Тебя вообще спросили простую вещь – что ты знаешь про этого Красного ребенка и каким боком здесь его папа по имени Князь и с прозвищем, очень похожим на твое?

– О существовании Красного ребенка я, как и вы, узнал сегодня, – невозмутимо сказал Псих, – а вот его отец другое дело. Князя я знаю именно с тех былинных времен. Тогда семеро авторитетных вождей Сопротивления побратались и взяли себе новые имена.

Сильнейший из нас, демон с бычьей головой по имени Князь, назвался «Великим Мудрецом, усмиряющим небо» – он еще тогда мечтал навести шороху в Верхних планах.

Вторым был аксолотль, он же «водяная саламандра». Очень редкий вид. Кроме него, я больше и не встречал демонов, переродившихся из этого реликтового вида животных, живущих исключительно в реках и озерах Мексики. Аксолотль назвался «Великим Мудрецом, будоражащим море».

Единственная птица среди нас, демон-гриф стал «Великим Мудрецом, трясущим небо». Четвертый, бывший лев, стал «Великим Мудрецом, сдвигающим горы».

Последние трое были обезьянами – почему-то в первые годы именно приматы развивались особенно быстро. Бывшая макака, единственная женщина в этой компании, назвалась «Великим Мудрецом, вызывающим ветер», переродившийся шимпанзе стал «Великим Мудрецом, изгоняющим духов». Седьмым и самым младшим в этой компании стал я, именно тогда и получивший прозвище «Великий Мудрец, равный небу».

Сегодня, я, конечно же, сразу обозвал бы эту компанию «Семь мудрецов в одном тазу», но тогда никто из нас слыхивать не слышал ни про Маршака, ни про английские стишки. Мы и читать-то не умели. Все, что мы умели – это прыгать через порталы на помощь друг другу и прокачиваться, убивая и поедая людей.

– Ты был одним из Семи Мудрецов? – с искренним удивлением спросил Тот. – Даже у нас на дне Амура говорили про вас. В основном, конечно, про Великого Мудреца, будоражащего море. Аксолотль был великим героем, все амурские мальки хотели вырасти похожими на него. И только я хотел быть самим собой. Меня за это били.

– Да уж, компания у вас известная была. – согласился Жир. – У нас в Завитинске один демон-еж бизнес наладил – постеры с вашими изображениями в человеческой типографии подпольно печатал. Неплохо поднялся, кстати, хотя вы все к тому времени уже давно в Верхние планы свалили. Потом забыли и забили на вас, конечно. Кстати, Тот, если ты про Семерку помнишь, ты получаешься примерно мой ровесник. Потому что современная молодежь, небось, и не слышала никогда про Семь Мудрецов. Драк! Драк, ты про Семерых когда-нибудь слышал?

Лось медленно покачал головой, увенчанной ветвистыми рогами. Несмотря на невключенность в тему, к разговору лосемот прислушивался с большим интересом, прядая большими ушами.

– Да откуда ему знать? – вздохнул Псих. – Компания развалилась лет за сто до его рождения.

– А почему? – с искренним интересом спросил Жир.

– Как ты любишь говорить, «жизнь растащила». Нам в Верхние планы пришлось уходить, чтобы от людей не отстать фатально. Хоть я и звал всех шестерых «старшими братьями», но именно я, младший, первым выбил трехсотый уровень, – с затаенной гордостью рассказывал Псих. – Мне кажется, Князь тогда и затаил на меня злобу – он страстно хотел стать первым демоном в Верхних планах, а в итоге проиграл мне больше двух суток.

А вот в Верхних планах у всех сложилось по-разному. Я к Штанским прибился, причем, будете смеяться – против своей воли, меня именно что обстоятельства в клан загнали – но это долгий и отдельный разговор. В общем, тогда я и пересмотрел свое отношение к людям. А Князь к людям не пошел, хотя в Верхних планах никаких альтернатив не было – тогда вся земная диаспора исключительно из людей состояла. Он как-то соло крутился, поэтому поначалу отстал в прокачке сильно, в Верхних планах в одиночку делать нечего, сами знаете. Но Князь хоть людей и ненавидит люто, но бычара капец какой упрямый и далеко не дурак. Потихоньку, полегоньку, зубами цепляясь – он поднялся все-таки, прокачался не хуже остальных.

– А остальные? – хрюкнул свин.

– Как всегда – у всех жизнь по-разному сложилась. Лев в первый же год в Верхних планах погиб, причем очень глупо. Не повезло ему – вот просто не повезло, удача изменила. Макака и шимпанзе… У них любовь была, они на Земле еще поженились, наверх ушли одновременно и там вместе держались. Там же и разбежались – я до сих пор не знаю из-за чего, знаю только, что ненависть у них оказалась столь же сильной, как и любовь. Она три года бывшего мужа как зверя обкладывала, а потом все-таки дотянулась и грохнула. Убила – и сама на перерождение ушла, добровольно. История, в общем – хоть роман пиши. Гриф сел надолго вскоре после меня, там все к тому шло. Если честно, его всегда на криминал тянуло. Получил триста лет, лет через семьдесят выйдет, если в заключении не добавили. Про аксолотля просто не знаю – и никто не знает, где он и что с ним. Он однажды тупо исчез. Просто исчез – с концами, без следов. В общем, из всей Семерки только мы с Князем в строю и остались, первый Мудрец и последний.

– А где сейчас бык, который Князь? – спросил Тот.

Псих пожал плечами.

– Говядина, говорят, на Землю вернулся, причем сам, добровольно, никто из Верхних планов его не выгонял. Но я к тому времени уже сидел, поэтому без подробностей. Ну и вообще – где бы мне новости узнавать? Сами видите – про его сынулю, и то случайно сегодня узнал.

– Кстати, про сынулю, – встрял свин. – Может, ты сходишь к нему – потрещать? Сынуля, сколько я понял из рассказов «барабана» – далеко не подарок, с ним воевать – себе дороже. Ну нафиг таких боссов, если честно, лучше куда-нибудь в Туву или на Алтай завернем, если для квеста хватать не будет. А ты сходи к этому Красному ребенку, и потрещи чисто дипломатически, как ты умеешь. Так мол, и так, мы с твоим отцом – побратимы, ты мне, значится, племянником приходишься. Давай, мол, племяш, по-родственному освободи нашего монаха, и мы свалим по тихой.

– Не уверен, что прокатит, – поморщился Псих, – этот бздюк не производит впечатления почтительного к родственникам племянника. Но попробовать надо – вдруг получится бортами разойтись.

– Только одному тебе к этому вождю краснокожих идти не стоит, – хрюкнул свиноид. – Школота – она на всю голову больная. Давай я с тобой прогуляюсь, а Тот с Драком здесь пока временную стоянку оборудуют, да вещи поохраняют.

– Хорошо, – кивнул Псих и крутанул посохом. – Тогда пошли, что ли? Тянуть не стоит, такой может и сожрать Босса без ритуальных танцев.

– Да ладно тебе, он же не дикарь какой – сразу жрать, – не согласился Жир, извлекая на свет божий грабли. – Хотя бы часа четыре вымочить надо, а то даже вкуса не почувствуешь. Это тебе не крестьянин навозный, это монах со Святостью, понимать надо! Его надо вымочить хорошо, с денек минимум, потом промариновать часа три…

– Свини, избавь меня от своих кулинарных откровений! – попросил Псих. – Я уже много столетий не ем людей.

– Да я так… – немного смутился Жир. – Дорогу сократить за разговорами.

***

Штаб-квартира Красного ребенка оказалась прекрасно укреплена, а ограждение вокруг Кузнецовки ничем не уступало стенам рыцарских замков.

Жир, забежав вперед, постучал граблями в массивные ворота!

– Открывай, чего вылупился? – заорал он свесившемуся со стены часовому. – Дядя вашего атамана пришел, вы у него по ошибке монаха сперли! Накрывайте столы, проставляться за косяк будете!

У часового-лягушки от такого хамства вытаращились глаза, которые и без того были навыкате.

– Ждите! – буркнул он. – Сейчас доложим атаману. Без его распоряжения открыть не имею права.

И исчез из виду.

Через десять минут из ворот вышел Красный Ребенок. Ошибиться было невозможно – он выглядел точно так же, как и при первой встрече, только кожа у него стала бардово-красного цвета. Одет сын Князя был более чем легкомысленно – никакой брони, только бермуды и футболка гавайской расцветки. Как будто не на переговоры с неясным исходом шел, а на пикник собрался. Разве что копье в левой руке – совсем не простое даже на вид – выпадало из общей картины.

– О, монахи, так я вас знаю! – почему-то обрадовался он. – Я вас этим утром обнес. Ни фига себе вы наглые, ко мне приперлись. Я думал – вы уже чешете в обратную сторону со всей возможной скоростью, но вы, похоже, совсем с головой не дружите. Да, и еще я не понял – что вы там за пургу про родственников несли?

– Ты как вообще со старшими разговариваешь? – не выдержал Жир. – Перед тобой, между прочим, твой дядя стоит! А ты у него монаха украл!

– Какой еще, в Братскую ГЭС, дядя? – опешил Красный ребенок. – Вы перепили, что ли? Закусывать надо, дедули!

– Начет дяди мой спутник, конечно, преувеличивает, – вступил, наконец, в разговор Псих, – но мы с твоим отцом в свое время действительно побратались. Впрочем, это было еще до твоего рождения. Меня зовут Псих, и я не знаю, рассказывал ли тебе Князь обо мне…

– Псих!? – перебил его Красный ребенок. – Тот самый предатель Псих, что первым, поджав хвост, побежал служить людям? Сегодня положительно удачный день. Готовься к смерти, человеческий холуй!

И он сделал длинный выпад пикой, который Псих парировал посохом.

На этом и завершились дипломатические переговоры. Обретение родственников не состоялось, а состоялась смертоубийственная драка, в которой оба соперника продемонстрировали невероятную технику – несколько раз меняли свой облик, постоянно пускали в ход волшебство, и, наконец, взмыли ввысь и очутились на облаке.

Знаменит был славный воин Псих,

Был искусен демонов владыка.

Посох украшался ободком,

Пламенем заканчивалась пика.

И когда враги вступили в бой,

Вдруг померкло солнце в содроганье,

Тучами весь мир заволокло,

Доносились вопли и рычанье.

В самых оскорбительных словах

Выражались злоба и презренье,

У того – коварство на душе,

У другого – грубость в поведенье.

Был у пики бешеный удар,

Посох же далеко простирался:

Знаменитый всюду воин Псих

Мудрецом Великим назывался

А другому имя – Красный деть,

И теперь – он дух перерожденный;

Ни один мириться не желал:

Продолжался бой ожесточенный.

Враги схватывались уже несколько раз, и, с точки зрения простого обывателя, кто победит – было вилами на воде писано. Однако Жир, наблюдавший за боем с видом знатока, видел гораздо больше непосвященного профана, поэтому давно обратил внимание, что, при примерном равенстве сил, Красный ребенок заметно уступает Психу в боевом опыте и способен лишь защищаться, а не нападать. А вот посох Психа творил невероятные вещи, и обезьян ни на шаг не отступал, все время наседая на духа.

«Ты смотри, а мартышка здорово прибавил в последние месяцы, – подумал Жир. – Насколько же он был хорош, пока его не порезали? Я уже готов поверить во всех те легенды, что о нем ходят. Э-э-э! ПолеХче! Так он этого краснокожего пацана в одно лицо ушатает, а я останусь без добряков от Системы».

И свин, размахивая граблями, ринулся в драку. Красный ребенок, теснимый Психом, даже не обратил внимание на появление кабана, и тут же поплатился за это, получив граблями по голове.

– Двое на одного, да? – закричал Ребенок и бежал с поля боя.

– Жир, не дай ему уйти, мы его на Босса поменяем! – заорал Псих, и монахи кинулись в погоню.

К их удивлению, добравшись до ворот первым, Красные ребенок не скрылся в своей крепости. Остановившись, он встал спиной к воротам, и дважды ударил себя кулаком по носу.

– Ха-ха-ха! – заржал на бегу свин, – Псих, осторожнее, это подстава. Он сейчас побежит жаловаться воспитательнице, что мы ему нос расквасили.

Но тут же всем стало не до смеха – юный маг произнес заклинание и выдохнул из себя пламя. Из его ноздрей повалил густой дым, оказавшиеся на направлении удара деревья запылали. Волшебник выдохнул еще несколько раз, и пламя охватило все вокруг, казалось, что горели даже земля и воздух.

– Да ну нафиг! – заорал Жир. – Псих, валим отсюда, а то я тут в запеченную свинину превращусь!

Он кинулся прочь, и, опалив щетину, выскочил из моря огня.

Но Псих не последовал его примеру – ничуть не испугавшись, он демонически расхохотался.

– Муа-ха-ха! – надрывался он. – Мальчик, ты серьезно? Меня огнем пугать? После муфельной печи?

И он ринулся прямо в бушующее пламя. Увидев приближающегося обезьяна, волшебник произнес новое заклинание и выдохнул еще несколько раз. Новые потоки огня полетели от него к Психу.

К несчастью для Психа, после последнего заклинания маг выдохнул священный огонь Самади, который невозможно загасить ни водой, ни песком, ибо он пожирает саму суть вещей.

Псих вспыхнул как спичка.

Но даже так еще оставались шансы – Псих умел стряхивать с себя огонь Самади, как он это сделал в битве с Золотым лисом. Но на его беду, сразу же после этого Красный ребенок выдохнул струю необычайно едкого дыма. В глаза Психу как будто кислотой плеснули, и он не смог удержать слез, полившихся ручьем. Надо вам сказать, что Псих, которому практически не страшен был никакой огонь, кроме огня Самади, очень боялся дыма. Этот страх поселился в нем после пресловутой волшебной муфельной печи. Тогда он до капа прокачал сопротивление огню, но вот от дыма глаза его сильно пострадали и сделались огненно-золотистыми. Уязвимость перед дымом до сих пор оставалась ахиллесовой пятой обезьяна.

Оказавшись в дыму, Псих от боли упал на колени, а мгновенно сориентировавшийся волшебник выдохнул второе облако дыма. Это стало последней каплей – сил Психа хватило только на то, чтобы вслепую ринуться в сторону. Побежденный обезьян выскочил из облака огня и упал без сознания – так и не стряхнув с себя огня Самади.

Красный ребенок посмотрел на горящее тело неподвижного Психа, хмыкнул, и сказал:

– Ну вот и все. Финиш. Отец будет рад.

И, не оглядываясь, ушел к себе, аккуратно затворив ворота.

В этот самый миг к телу Психа метнулась крупная фигура. Это был Жир.

Свиноид уже имел дело с огнем Самади, поэтому сразу опознал волшебство Красного ребенка. Чтобы волшебное пламя не перекинулось на него самого, он аккуратно подцепил горящего Психа своими граблями – волшебному металлу «легендарки» огонь Самади был не страшен. С натугой приподняв тело Психа над землей, свин шагнул в подвешенный им портал.

***

Вывалившись из портала на полянке, обустроенной ими под полевой лагерь, свиноид заорал как психованный:

– Тот! Тот, ты маг воды! Можешь погасить огонь Самади?

Сом-аутист снова удивил, включившись сразу, хотя десять человек из десяти в его ситуации принялись бы тупить и задавать глупые вопросы.

– Да. Нужны истинная вода и кровь. Истинная вода у меня есть, – и Тот вытянул вперед ладонь, сложенную «лодочкой». – Кровь, Жир, кровь! У меня нет крови, я рыба.

Свин полоснул по запястью выхваченным из сапога кинжалом, и на большую ладонь Тота закапали темные, почти черные капли.

– Все, хватит, – через минуту сказал Тот, слизнул с ладони кровь, и влил в рот содержимое колбочки, которую достал из пространственного кармана. Полученной смесью он сбрызнул на Психа как на предназначенное к глажке белье. Потом второй раз, третий… Волшебный огонь опал и после третьего раза совсем погас.

– Все, потушил! – доложил об очевидном Тот.

– Поздно, – глухо сказал Жир. – Он умер.

И действительно – иконка Психа в фрейме группы погасла, став серой.

Глава пятьдесят восьмая. Кузнецовка, Верхние планы

(где все преображаются)

с. Кузнецовка,

Братского сектора

Иркутской локации.

56°05′ с. ш. 101°14′ в. д.

У Тота, увидевшего посеревшую иконку, задрожали губы. Смотрелось это страшновато – огромный страшный демон собирался заплакать, как ребенок:

– Нет, Псих, нет! Нет! Потому что нельзя! Нельзя! Что делать, Жир? Что делать? Куда идем мы? Куда идем мы?

Лось тоже всхрапнул и с ужасом уставился на свинтуса.

– А что вы все на меня смотрите? – заорал Жир с таким видом, как будто чувствовал за собой какую-то вину. – Я-то здесь при чем? Я вам кто – Будда Шакьямуни?

– Что делать, Жир? – повторил Тот. Из глаз его текли слезы.

– Блин! – вдруг с чувством сказал свинтус. – Блин, блин, блин! Нищеброды. Банда нищебродов. Зато гонору у всех выше Эвереста, ни к кому на хромой козе не подъехать! «Я, блин, Великий Мудрец равный небу, поклоняйтесь мне!». А сам на пилюлю Возврата Души скопить не мог. Мартышка голожопая. Ничего, ты мне все до копеечки компенсируешь, или я не я буду! На, жри, гамадрил-переросток!

Свин достал из своего пространственного кармана шарик ярко-оранжевого цвета размером с ноготь большого пальца и затолкал его в рот Психу.

– Жир, что это? – пробасил Тот.

– Пилюля Возврата Души, – не поворачиваясь, ответил свиноид. – В течении десяти минут после насильственной смерти может вернуть жизнь в тело. Не работает при смерти от болезни и смерти от старости. Не излечивает, так что приготовься хилить этого обгоревшего, и молись, чтобы мы его на пару отлечить сумели. Будет обидно столько бабла зазря выкинуть.

– Я знаю, что такое пилюля Возврата Души. Откуда у тебя такие деньги?

– Твое какое дело? – огрызнулся кабан. – «Где взял, где взял?». Купил! Жить надо по средствам и хозяйство вести умеючи. Тогда не только на пилюлю Возврата Души – даже на пилюлю Бессмертия накопить можно будет! И имейте в виду – это не подарок!!! Я вам не филантроп какой-нибудь, у меня каждая копейка трудом нажита, а не уворована! Мне эта мартышка все до копейки возместит, пусть только воскреснет!

Тот хмыкнул:

– Вот только дурака из меня делать не надо! Потому что я не дурак, – наставительно сказал сом. – Купил он… Сказочник, блин! Мы в Верхних планах как-то одну пилюлю на всю роту охраны купить хотели вскладчину. Ну, потому что работа опасная. Ну, чтобы на всякий случай. А то мало ли что. Зашли прицениться – и сразу же решили не покупать! Сказал бы честно – в трофеях взял. А я бы сказал – повезло, брат! И еще бы сказал – спасибо, брат Жир. Ты хороший брат, хоть и стараешься казаться плохим.

Сразу после этих слов Псих открыл глаза и застонал от боли.

– Хилим, Тот, хилим! – закричал Жир, наложив руки на обожженную грудь обезьяна. Сразу же между ладонями и кожей появилось сияние.

***

– Зафиксирован разовый выброс магии, Шеф, причем масштабный, – доложил Красному Ребенку дежурный маг. – Или артефакт не ниже легендарного уровня сработал, либо эпическую и выше пилюлю заюзали. Причем выброс был совсем рядом с нами.

– Координаты снял? – поинтересовался обедающий волшебник, не прекращая жевать.

– Обижаете, – оскорбился дежурный. – Говорю же, это рядом совсем было, при таких условиях и ребенок зафиксирует. Все в докладной записке, я вам ее в личку отправил.

– Угу, – промычал волшебник, явно погрузившись в интерфейс. – Поесть спокойно не дадут. Ни фига ж себе циферки. Они там что – атомную бомбу взрывали? Надо посмотреть, кто это борзый такой, у меня под носом в таких масштабах колобродить.

Он вышел из-за стола, заранее включил режим невидимости и прыгнул в портал.

***

– Ну как ты, Псих? – поинтересовался свиноид, когда обезьян визуально начал немного отличаться от трупа.

– Хреново, но сойдет, – еле слышно просипел демон. – Чем выдернули?

– Пилюлей Возврата Души, – встрял в разговор Тот. – Жир пожертвовал.

– Не пожертвовал, а ссудил, – сварливо поправил свиноид. – Я с тебя потом полную стоимость стребую.

– Ни фига себе, какой у нас запасливый мародер обнаружился, – удивился Псих.

– Я ее честно купил! – повысил голос свин, но на это смехотворное заявление никто даже не обратил внимания.

– Жир, прекращай меня лечить, побереги прану, дальше я сам, – меж тем принялся распоряжаться Псих. – Тебе сейчас поработать придется.

– А почему сразу я? – обиженно разорался свин. – Чуть что – сразу Жир-Жир. У, нехороший человек! Еще и нырять меня заставлял!

– Когда это он нырять тебя заставлял? – заинтересовался Тот.

– А за тобой нырять и заставлял! – вспомнил свинтус. – И еще в колодец. За жмуриком.

– Заткнитесь, пожалуйста, – тихо сказал Псих. – Мне трудно говорить. Почему ты, Жир? Потому что Тот порталы вешать не умеет, а я не то в портал прыгнуть – я сейчас на четвереньки встать не смогу. И зрение не восстановилось пока. Лежу здесь как крот, лопатой перерезанный.

– И куда же мне прыгать прикажешь? – все еще сварливо спросил Жир, хотя всем было видно, что свиноид сдался и внутренне согласен идти совершать подвиг.

– В Верхние планы, – выдохнул Псих. – Запомни адрес: мир Пхра Мэ Куан, город Квансеым, улица Каннон, дом 6 квартира 11. Это берлога Гуа. Скажи – без ее помощи нам край. Четвертого отбивать некому, я слаб, как детсадовец, страдающий дизентерией, а вы с Тотом Красного ребенка не затащите. Там еще тот волчара вырос. Про огонь Самади рассказать не забудь. Все, вали. У нас максимум несколько часов, потом Четвертого сожрут.

– Не псы, прорвемся, – заверил его свин и прыгнул в портал.

– Мир Пхра Мэ Куан, город Квансеым, улица Каннон, дом 6 квартира 11, – повторил невидимый Красный ребенок. – Так я и знал, что без Штанских в этом деле не обошлось. Ох, папа, папа, ты как чувствовал, когда мне Императора с Гуа тогда показывал.

И волшебник тоже прыгнул в фиолетовый портал.

Где-то в Верхних планах.

Вернее, уже не где-то.

Верхние планы, м. Пхра Мэ Куан, г. Квансеым

Координаты неизвестны.

Местный житель затравленно озирался по сторонам и явно был не прочь удрать, но Жир бдительно пресекал эти попытки, все время сдвигаясь так, чтобы заступить ему дорогу. И не прекращал допроса:

– Каннон! Улица Каннон? Фирштейн? Где она? Куда идти? Куда идем мы? Тьфу! Совсем не разумиешь, братан? Ну ладно, ладно, иди. Нихт шиссен. Вир капитулирен. Что ж вы темные-то здесь такие все?

Он почесал в затылке и решительно заступил дорогу семенящей старушке.

– Ван момент приз, мадам. Ду ю ноу Каннон стрит? Каннон. Вэа? Куда? Туда? В киоск? Андестенд. Карту купить? Ну, блин… За деньги-то любой все узнает, а я и так сегодня вышел из бюджета. А Каннон стрит? Ю ноу? Ах ноу? Ну, на нет и суда нет. Бай-бай, бабуля, внукам привет…

Свин горестно вздохнул, с сомнением посмотрел на бегущего пацана лет пяти, буркнул под нос что-то вроде: «Чтоб вы подавились моими грошами» и поплелся-таки в сторону киоска.

Минут через пятнадцать он уже бодро шагал по улице Каннон, а ему навстречу не менее целеустремленной походкой шла Гуа. Друг друга они заметили одновременно и оба замерли.