150 литров жизни бесплатное чтение

© Александр Рейнгардт, 2025

ISBN 978-5-0065-9196-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Вечер

Тепловоз и полтора десятка вагонов зелёного цвета, резко постукивая на стыках рельсов, словно ударяя металлическим кольцом об стекло, и покачиваясь, словно танцовщица, шли на подъем в гряду пока ещё невысоких холмов. Был поздний вечер. Один из тех летних вечеров, когда заходящее солнце, уже не так давящее жаром и не бьющее в глаза светом, ненавязчиво пробивается сквозь пыль, покрывающую плотным слоем окно снаружи, и придаёт вполне обычному купе вид таинственный и менее обыденный.

И ты ожидаешь, что из покрытых слегка желтоватой травой холмов, остывающих от дневного марева, неспешно проплывавших в окне, сейчас выскочат гикающие и палящие из обрезов разбойники. А пассажиры, как в приключенческих фильмах, вытащат оружие и будут дружно отстреливаться, защищая свою жизнь и скарб от любителей «это уже моё».

Но нет, дорогие романтики, любители литературы о благородных героях, это был вполне обычный поезд конца восьмидесятых годов двадцатого века, из эпохи, когда неблагородные разбойники только готовились выйти на сцену и устроить кавардак с кавалькадой. Ненастной алчности, дикости и ненависти. Прямо как в ковбойских фильмах, когда подонки захватывают городок на Диком Западе, и цинично грабят всех и издеваются над беспомощным населением. До этого оставалось почти два года. До Спитакского землетрясения 1988 года – меньше шести месяцев.

В одном из вагонов ехали трое пассажиров, со своими делами, заботами, волею случаев оказавшиеся в одном купе. События, о которых пойдёт речь, позволят немного по-другому взглянуть на то, что будет происходить в этом регионе чуть позже.

Знакомство

Один из них, поджарый, мускулистый голубоглазый юноша, сразу после отправления поезда уютно устроился на верхней полке, и никак себя не проявлял, сосредоточенно читая толстую книгу. Юноша и юноша. А вот подсевшие на одной из маленьких станций, наконец рассовавшие по багажным полкам и ящикам свои многочисленные корзинки, кульки и прочий скарб нечасто ездящих в путешествие, и уютно расположившиеся на нижних полках купе старик и старуха были весьма колоритны и активны.

Развернув нехитрую дорожную еду – ароматный, хрустящий поджаристой корочкой «разданский» хлеб, лаваш, остро пахнущий желтоватый сыр, пока ещё свежую зелень, завёрнутую в фольгу, яйца, дожидавшиеся, пока их очистят от кремовой скорлупы, пунцовые помидоры, которые вместе с сыром и зелёными огурцами без пупырышек смутно напоминали итальянский флаг, негромко переговариваясь, и неспешно готовились приступить к вечерней трапезе, которую трудно было назвать ужином, это был скорее плотный перекус.

Небритый проводник, насквозь пропахший табаком и кофе в застиранной до цвета выгоревшей старой тетради униформе, прокуренный так, что жёлтыми были не только усы, кончики пальцев правой руки, но и казалось, грустно-скучные карие глаза и большие волосатые уши, проверив билеты и выдав нашим путешественникам положенный комплект застиранного белья серого цвета, пропахшего хлоркой, старательно обходя глазеющих в окно пассажиров, ушёл к себе в купе слушать по радиоприёмнику футбольный репортаж, ворча про себя: «Опять этот Нафс (Сглаз) комментирует, и эти бестолковые как всегда проиграют, когда эти дармоеды и хапуги научатся нормально играть, нервов на них не хватает».

Вагон был полупустой. Самое удобное время путешествий для тех, кто не любит переполненные поезда, когда школьные каникулы уже наступили, но ещё любимые места – воды Причерноморья Грузии, Крыма, Краснодарского края пока не прогрелись до комфортной температуры и только готовились принять толпы жаждущих тёплого песка, шума прибоя и расслабленного отдыха курортников со всех концов большой страны.

***

Старик – низенький, кряжистый, словно пень срубленного морщинистого дуба. Лицо смуглое, судя по перебитому носу и слегка сплющенным ушам, в молодости у него остались занятия борьбой явно не только на борцовском ковре. Глаза карие, дерзкие, с лёгкой хитринкой. Одетый в выцветшую, но чистую голубую рубашку и тёмно-коричневый костюм, застёгнутый несмотря на жару на все пуговицы, только снявший кепку, прочитавший пару статей в прихваченной газете, проявлял признаки нетерпения, торопя старушку:

– Жена, ты что, меня хочешь с голоду уморить? Быстрее на стол накрывай, пора кушать. На пустой желудок ехать грустно. И узнай про кофе.

– Сейчас, имей терпение, как маленький, только чай принесут, нет у них кофе, придётся чаем обойтись.

Юноша на верхней полке чуть пошевелился, по привычке каждые несколько минут напрягая и расслабляя мышцы. Старики это шевеление восприняли как робкий намёк на готовность присоединиться к трапезе.

– Бала (сынок), не порть глаза, уже не так светло, лучше спустись и поужинай с нами.

– Спасибо, я после семи не ем.

– Вай, кто такую глупость придумал? Вон, мы с дедом любим плотно покушать и в девять вечера, и после программы «Время», кофе попить, и посмотри на нас. Все зубы здоровые, глаза вот только немного хуже стали видеть. Все болезни от зла в душе, и ненависти в делах. Относись к жизни с добром и жизнь будет тебе хорошее давать.

– Так и мой дед говорил.

– Хороший человек твой дед, мудрый. Откуда ты? К кому едешь?

– Еду в Тбилиси, в командировку. А куда вы едете? – юноша аккуратно пропустил часть вопроса и переключил словоохотливых старичков на ответ.

– Едем в Шулавер навестить двоюродную сестру деда. Она недавно похоронила мужа, доконали его ранения, которые на фронте получил. Вай, столько лет прошло, осколки все вынули, а всё равно внутри тела болело. Зло попало и не выходило.

Вон, и дед успел на фронте побывать. Танк водил. Видишь у него шрам через висок? Это пуля шла на деда, потом передумала. Дрогнула ли рука того, кто стрелял, или это бог беду отвёл, не знаю. Спасибо и тому, и другому.