Извращенная преданность бесплатное чтение

Глава 1

Фабиано Прошлое

Я свернулся калачиком и не сопротивлялся. Как всегда.

Избивая меня, отец кряхтел от натуги. Удар за ударом – по спине, голове, животу – оставляли свежие синяки и воскрешали уже побледневшие гематомы. Носок его ботинка впился мне в живот, я резко втянул в себя воздух, пытаясь сглотнуть подступившую желчь. Если меня вырвет, отец изобьет меня еще сильнее. Или достанет нож. Меня передернуло.

Внезапно удары прекратились, и, проморгавшись, чтобы прояснилось зрение, я осмелился посмотреть на него снизу вверх. По моему лицу струился пот вперемешку с кровью.

Отец тяжело дышал, прожигая меня взглядом, полным ненависти. Он вытер руки полотенцем, которое подал ему Альфонсо. Возможно ли, что это последнее испытание, финальная проверка на прочность? Может, я наконец стану членом Синдиката. Мафиози.

– Мне набьют татуировку? – прохрипел я.

Отец скривил губы.

– Какую татуировку? В Синдикат ты не вступишь.

– Но… – Он пнул меня еще раз, и я повалился на бок, но продолжил, не заботясь о том, что мне грозит за мою дерзость: – Но я стану Консильери, когда ты отойдешь от дел. – Когда ты сдохнешь.

Он схватил меня за воротник и поднял. От боли я едва держался на ногах.

– Ты – чертова пустая растрата моей крови. У тебя с твоими сестрами дефектные гены вашей матери. Сплошное разочарование. Все до одного. Твои сестры – шлюхи, а сам ты тряпка. Ты меня достал. Консильери станет твой брат.

– Но он еще ребенок. Я твой старший сын. – Женившись во второй раз, отец стал обращаться со мной как с ничтожеством. Я-то думал, все для того, чтобы закалить меня для будущей миссии, поэтому изо всех сил старался доказать ему свою состоятельность.

– Такое же ничтожество, как твои сестры. Я не позволю тебе опозорить меня еще больше. – Отец отпустил меня, и ноги мне окончательно отказали.

Еще больше боли.

– Но, отец, – прошептал я, – это традиция…

Его лицо исказилось от ярости.

– Значит, мы должны сделать так, чтобы твой брат стал моим старшим сыном.

Он кивнул Альфонсо, и тот начал закатывать рукава. Мужчина ударил меня в живот, следующий удар пришелся по ребрам. Я не сводил глаз с отца, пока удары один за другим сотрясали мое тело и пока сознание окончательно не померкло. Мой собственный отец хотел меня убить.

– Альфонсо, позаботься о том, чтобы его не нашли, – последнее, что я услышал.

Агония. Пронизывающая до мозга костей.

Я застонал. Вибрация отдалась острой болью в ребрах. Попытался открыть глаза и сесть, но веки залепило коркой запекшейся крови. Из меня вырвался еще один стон.

Я не умер.

Почему я до сих пор жив?

В душе загорелась искра надежды.

– Отец? – прохрипел я.

– Заткнись и поспи, мальчик. Скоро приедем. – Это был голос Альфонсо.

С большим трудом мне удалось разлепить веки и приподняться. Несмотря на затуманенное зрение, я понял, что сижу на заднем сиденье машины.

С переднего ко мне повернулся Альфонсо.

– А ты крепче, чем я думал. Тем лучше для тебя.

– Где? – Закашлявшись, я поморщился. – Где мы?

– В Канзас-Сити. – Альфонсо направил машину на пустынную парковку. – Конечная.

Он вышел, открыл заднюю дверцу и вытащил меня. Охнув от боли, я схватился за ребра и привалился к пассажирской двери. Альфонсо достал из кармана бумажник и протянул мне двадцатку. В растерянности я взял ее и повертел в руках.

– Возможно, ты выживешь. Или нет. Теперь все в руках судьбы. Но я не стану убивать четырнадцатилетнего пацана. – Он схватил меня за горло, вынудив посмотреть ему в глаза. – Малыш, твой отец думает, что ты мертв, так что не вздумай совать нос на нашу территорию.

Их территорию? Она моя. Синдикат был моей судьбой. У меня больше ничего не осталось.

– Пожалуйста, – еле слышно прошептал я.

Он покачал головой, обошел машину и уселся на место водителя. Я отступил назад, а когда автомобиль сорвался с места, рухнул на колени. Одежда на мне пропиталась кровью. Я скомкал двадцатку в руке. Это все, что у меня было. Медленно растянувшись на холодном асфальте, почувствовал что-то твердое в области икры – и вспомнил о пристегнутых к ноге ножнах с моим любимом ножом. Двадцать долларов и нож. Все тело болело. Вставать не хотелось. Какой смысл трепыхаться? Теперь я никто. Уж лучше бы Альфонсо выполнил приказ отца и просто убил меня.

Закашлявшись, я почувствовал, как рот наполнился кровью. Вероятнее всего, я так и так умру. Оглядевшись по сторонам, я заметил справа от себя стену какого-то строения, разрисованную граффити: волк с оскаленной пастью в окружении мечей.

Герб Братвы.

Альфонсо не стал меня убивать.

За него всю грязную работу сделает это место. Канзас-Сити – территория русских.

Страх подталкивал меня вставать. Я понятия не имел, куда мне идти и что вообще теперь делать. Я ощущал себя сплошным комком боли. Хорошо, что, по крайней мере, на улице не слишком холодно. Я поплелся прочь, в надежде найти место, где смогу перекантоваться до утра. В конце концов я уселся возле входа в какую-то кофейню. Я никогда не оставался один, мне не приходилось жить на улице. Притянув колени к груди, я судорожно всхлипнул. Ребра. Боль была адской. Обратно в Синдикат мне нельзя. Тогда отец уж точно собственноручно позаботится о том, чтобы я сдох. Возможно, стоило бы попытаться связаться с Данте Кавалларо. Но они с отцом долго работали вместе, и в его глазах я буду выглядеть чертовой крысой. Трусом и слабаком.

Ария могла бы помочь. При этой мысли внутри все сжалось. Именно из-за того, что в свое время она помогла Джианне и Лили, отец меня возненавидел. Я не мог поджав хвост приползти к Луке в Нью-Йорк и умолять его принять меня в Семью. Все знали бы, что меня взяли из жалости, а не благодаря моим собственным заслугам.

Ничтожество.

Вот кто я. И я совсем один.

Четыре дня спустя. Всего четыре дня. У меня не осталось ни денег, ни надежды. Каждый вечер я возвращался на ту парковку, надеясь – отчаянно желая – чтобы Альфонсо вернулся за мной, чтобы отец передумал, чтобы тот его последний, безжалостный и полный ненависти взгляд мне всего лишь привиделся. Я был чертовски глуп. И голоден.

Два дня ничего не ел. Двадцатку я потратил в первый же день на бургеры, картошку фри и газировку.

Я передвигался, держась за ребра. Боль стала только сильнее. Сегодня впервые в жизни я попытался украсть из чужого кармана бумажник, но ошибся с выбором жертвы, и парень меня избил. Навыков выживания на улице я не имел. Как и желания жить.

Зачем? Без Синдиката. Без будущего. Без чести.

Я уселся на асфальт на парковке, перед граффити Братвы. Лег на спину. Дверь открылась, и из здания вышли люди. Территория Братвы.

Я так чертовски устал.

Умирать я буду медленно. Они не станут спешить. Боль во всем теле и отчаяние не давали мне двинуться с места. Я уставился в ночное небо и начал зачитывать клятву, которую выучил несколько месяцев назад, когда готовился к своей инициации. Слова на итальянском языке слетали с моих губ, оставляя после себя пустоту и отчаяние. Снова и снова я твердил клятву. Я должен был стать мафиози, такова была моя судьба.

Справа от меня послышались голоса. Мужчины говорили на незнакомом мне языке.

Внезапно передо мной возник парень с черными волосами. На нем тоже красовались несколько синяков, хотя до меня ему в этом плане было еще далеко. Одет он был в боксерские шорты.

– Говорят, тут какой-то шизанутый итальянский мудак декламирует омерту. Значит, они про тебя болтали.

Я замолчал. Он сказал «омерта» так, как сказал бы это я, – будто это слово для него что-то значило. Парень весь был покрыт шрамами. Вероятно, ненамного старше меня. Лет восемнадцать, полагаю.

– Если ты произносишь эту хрень в таком районе, значит, ты хочешь умереть или просто больной на голову. А может, и то, и другое.

– Эта клятва – моя жизнь.

Он пожал плечами и оглянулся. Затем снова повернулся ко мне, и его губы изогнулись в зловещей ухмылке.

– Теперь это будет твоя смерть.

Я сел. Из двери рядом со зданием Братвы вышли трое парней в боксерских шортах, с татуировками на теле – волки и калаши – и с гладко выбритыми черепами.

Я подумывал, может, стоит лечь и позволить им закончить то, что не смог Альфонсо.

– Что за семья? – спросил парень.

– Синдикат, – ответил я, хотя слово пробило дыру в моем сердце.

Он кивнул.

– Похоже, они тебя вышвырнули. Не хватает духу на деле доказать, что готов стать мафиози?

Да кем он себя возомнил?

– У меня всего хватает, – прохрипел я. – Но мой отец хочет, чтобы я сдох.

– Тогда докажи это. Вставай и дерись. – Он прищурился, увидев, что я не пошевелился. – Живо. Поднимайся. Твою. Мать.

И я поднялся, несмотря на то, что пришлось схватиться за ребра, а мир перед глазами закружился. Черные глаза парня впились в мои раны.

– Я так понимаю, основную часть боя мне придется взять на себя. Есть хоть какое-нибудь оружие?

Из ножен на икре я вытащил свой керамбит.

– Надеюсь, обращаться с этой штукой ты умеешь.

В этот момент к нам подошли русские. Парень начал исполнять какую-то херню типа боевых искусств, что отвлекло двоих из нападавших. Третий бросился на меня. Я метнул в него нож, но промахнулся. Русский нанес мне несколько ударов в грудь, меня скрутило от адской боли, и я рухнул на колени. Против такого опытного бойца у меня, изломанного и избитого, не было ни единого чертового шанса. Его удары сыпались на меня один за другим, жестко, быстро, безжалостно. Больно.

Черноволосый бросился на моего противника, врезав ему коленом в пах. Русский упал вперед, прямо на подставленный мною нож, до которого я успел дотянуться. Пальцы залило кровью. Бездыханное тело завалилось на бок, а я выпустил рукоять ножа, как будто она меня обожгла.

Я уставился на торчащее из его живота оружие. Черноволосый вытащил мой керамбит, обтер о шорты мертвеца и протянул мне.

– Первое убийство?

Я кивнул и забрал у него нож дрожащими пальцами.

– Не последнее.

Двое других русских тоже были мертвы. У них были сломаны шеи. Парень протянул мне руку, я ухватился за его ладонь и поднялся на ноги.

– Пора валить отсюда. Скоро сюда набежит толпа русских мордоворотов. Шевелись. – Он повел меня к видавшему виды пикапу. – Я тут бываю на боях и заметил, как ты околачивался последние пару ночей на этой парковке.

– Почему ты мне помог?

Он снова криво ухмыльнулся.

– Потому что мне нравится драться… и убивать. Потому что я ненавижу гребаную Братву. Потому что моя семья тоже хочет моей смерти. Но самое главное – потому что мне нужны преданные мне люди, которые помогут вернуть то, что принадлежит мне.

– Кто ты такой?

– Римо Фальконе. И скоро я стану Доном Каморры. – Он открыл дверь своего пикапа, почти залез внутрь и только тогда добавил: – Ты можешь помочь мне или можешь подождать, пока до тебя доберется Братва.

Я сел к нему в машину. Не из-за Братвы.

Римо дал мне новую цель, новую судьбу.

Новую семью.

Глава 2

Леона

Окно в автобусе «Грейхаунд» казалось мне липким от жары, а может, липким было мое лицо. Младенец в заднем ряду перестал орать минут десять назад – наконец-то, спустя почти два часа. Я отлепила щеку от стекла, чувствуя себя вялой и измотанной. Проведя несколько часов в тесном кресле, я не могла дождаться, когда вырвусь из душного салона автобуса. Мимо проплывали фешенебельные особняки пригорода Лас-Вегаса, с ухоженными лужайками, щедро поливаемыми системами орошения. Окруженные пустыней, они должны были демонстрировать высшую степень богатства. Замысловатые рождественские гирлянды украшали свежевыкрашенные фасады и входные двери домов.

Здесь очень красиво, но остановка не моя.

Автобус двинулся дальше, под моими босыми ногами завибрировал пол. Конечная его остановка – в той части города, куда не отваживался ступить ни один турист. Шведский стол стоит здесь всего 9.99 баксов, а не 59, как везде. У меня не было денег ни на то, ни на другое. Я ничего не имела против этого места. Я в таких выросла. В Фениксе, Хьюстоне, Далласе, Остине и многих других, о которых даже вспоминать не хочется. Сунув ноги во вьетнамки и перекинув через плечо рюкзак, я приготовилась выйти из автобуса.

Машинально потянулась в карман за телефоном, которого там уже не было. Мать продала его, чтобы купить последнюю дозу. Как пить дать, ту двадцатку, которую она выручила за мой сотовый, ей дали из жалости.

Я пропустила вперед большинство пассажиров, прежде чем сама вышла из автобуса, а оказавшись на солнце, глубоко вдохнула. Воздух казался суше, чем в Остине, и на несколько градусов холоднее, но все же это не зимний холод. Почему-то вдали от матери я почувствовала себя гораздо свободнее. Это была ее последняя попытка пройти курс реабилитации. Она должна была постараться. А я глупо надеялась, что у нее получится.

– Леона? – откуда-то справа до меня донесся низкий голос.

Я удивленно обернулась. В нескольких шагах от меня стоял отец, немного располневший и полысевший. Я не ожидала, что он будет меня встречать. Да, обещать-то он обещал, но я знала цену обещаний родителей. И гроша ломаного не стоят. Возможно, он и правда изменился, как заверял меня.

Отец торопливо затушил сигарету о подошву потрепанных мокасин. Рубашка с короткими рукавами обтянула его живот. В целом вид у него был какой-то потрепанный, что заставило меня забеспокоиться о его состоянии.

Я улыбнулась.

– Единственная и неповторимая.

Последний раз мы виделись на мой четырнадцатый день рождения, больше пяти лет назад. Не сказать, что я по нему скучала. Мне просто не хватало того образа идеального отца, которым он никогда не станет. И все же, я рада была снова с ним встретиться. Может, мы сможем начать все заново.

Отец подошел и неловко меня обнял. Я обняла его в ответ, несмотря на въевшийся в его кожу запах дыма и пота. Давненько меня никто не обнимал. Отстранившись, он осмотрел меня с головы до ног.

– Как же ты выросла. – Он задержал взгляд на моем улыбающемся лице. – И прыщи исчезли.

Уже три года как.

– Слава богу, – ответила я.

Отец сунул руки в карманы, как будто понятия не имел, что со мной дальше делать.

– Не ожидал, что ты позвонишь.

Я неловко заправила прядь волос за ухо, не очень понимая, к чему он клонит.

– Сам-то ты так и не позвонил, – вырвалось у меня, и я тут же пожалела о сказанном. Не для того я приехала в Лас-Вегас, чтобы в чем-то его обвинять. Хорошим отцом его не назовешь, но все же иногда он пытался, пусть даже у него ничего не получалось. Они с мамой… оба облажались. Вместо того, чтобы заботиться обо мне, они выбрали жить в зависимости.

Отец окинул меня оценивающим взглядом.

– Ты уверена, что хочешь остаться у меня?

Улыбка сошла с моего лица. Так в этом причина неловкости? Он не хочет, чтобы я жила с ним? Жаль, что раньше об этом не сказал, до того, как я купила билет на автобус и проехала через половину штата. А ведь уверял, что завязал и что теперь у него есть приличная работа и нормальная жизнь. Мне так хотелось ему поверить.

– Не то чтобы я тебе не рад. Я по тебе скучал, – торопливо добавил он. Слишком быстро. Соврал.

– И что теперь? – спросила я, тщетно пытаясь не показать, как мне обидно.

– Здесь не лучшее место для такой милой девушки, как ты, Леона.

Я с горечью рассмеялась.

– Я никогда не жила в хорошем месте. Так что сумею за себя постоять.

– Нет. Здесь все по-другому. Просто поверь.

– Не волнуйся. Я умею держаться от неприятностей подальше. – Годы практики. С наркозависимой матерью, которая ради очередной дозы продавала все подряд, включая собственное тело, пришлось научиться быть тише воды, ниже травы и не лезть куда не просят.

– Иногда неприятности сами тебя находят. Здесь это случается чаще, чем ты можешь себе представить. – То, как он это сказал, навело меня на мысль, что неприятности – частый гость в его жизни.

Я вздохнула.

– Пап, по правде говоря, я жила с матерью, которая целыми днями была под кайфом. Ты не пытался меня забрать от нее. А сейчас, когда я стала взрослой, ты вдруг обеспокоился, что Город Греха меня испортит?

Он посмотрел на меня так, будто хотел что-то еще сказать, но потом все-таки передумал и молча забрал у меня рюкзак, пока я не успела закинуть лямку на плечо.

– Ты права.

– И я собираюсь остаться здесь только до тех пор, пока не заработаю себе на колледж. Здесь достаточно мест, где можно получать неплохие чаевые.

Кажется, он вздохнул с облегчением. Неужели он думал, что я сяду ему на шею?

– Таких мест здесь более чем достаточно, но мало какое из них подойдет для такой девушки, как ты.

Я покачала головой и улыбнулась.

– Не переживай. С пьяными я справиться сумею.

– А я беспокоюсь вовсе не о них, – ответил он как-то нервно.

Фабиано

– Ты правда рассматриваешь возможность сотрудничества с Семьей? – удалось выпалить мне, когда я старался увернуться от удара, летящего в голову. – Я уже рассказывал тебе, как они облажались с Синдикатом.

Забинтованным кулаком я ткнул Римо в бок, затем попытался ударить его по ногам, но он дотянулся и всадил кулак мне в живот. Я отпрыгнул назад, подальше, сделал ложный выпад влево и пнул правой ногой. Римо успел защитить голову, поставив блок рукой, на которую обрушилась вся сила моего удара. Ему удалось устоять на ногах.

– Я не хочу с ними работать. Ни с Лукой-гребаным-Витиелло, ни с Данте-мать-его-Кавалларо. Без них обойдемся.

– Тогда зачем посылать меня в Нью-Йорк?

Римо нанес два быстрых удара слева по моему корпусу. Я охнул и врезал ему локтем в плечо. Зашипев, он метнулся в сторону, но я его настиг. Рука его повисла плетью. Похоже, я вывихнул ему плечо. Мой любимый прием.

– Сдаешься? – полушутя спросил он, не показывая, что ему больно.

– Мечтай.

Римо нравилось все ломать. Вряд ли нашлось бы что-то столь же для него привлекательное. Иногда мне казалось, что он хочет, чтобы я взбунтовался, чтобы он попытался сломать и меня, поскольку считал меня самым большим вызовом себе. Но я не собирался давать ему такой шанс. Да и не факт, что у него получилось бы.

Свирепо сверкнув глазами, он снова бросился в атаку. Я чудом увернулся от первых двух ударов, но третий пришелся мне в грудь. Меня отбросило назад, едва не потеряв равновесие, я успел ухватиться за канат. Торопливо встав в стойку, я вновь поднял сжатые кулаки.

– Ну что за дерьмо, – проворчал Римо. Он попытался самостоятельно вправить себе вывихнутое плечо. – Я не могу драться этой бесполезной рукой.

Я опустил кулаки.

– Так что, сдаешься?

– Нет. Ничья.

– Ничья, – согласился я.

В наших с ним поединках кроме ничьей никогда ничего и не бывало, первый год не в счет – тогда я был тощим подростком и толком не умел драться. Теперь мы оба сильные соперники, привыкшие к боли и безразличные к тому, выживем или сдохнем. Если бы мы дрались не на жизнь, а насмерть, то оба оказались бы в мешках для трупов. Без сомнения.

Я подхватил с пола полотенце и вытер кровь и пот с груди и рук.

Что-то хрустнуло, и Римо наконец удалось вправить себе плечо. Если бы я ему помог, это было бы быстрее и не так болезненно, но он ни за что не позволил бы. На боль ему плевать.

Я швырнул в него чистым полотенцем. Римо поймал его вывихнутой рукой, просто чтобы доказать, что может. Пытаясь вытереть волосы, он лишь размазал по черным прядям кровь из рассеченной раны на голове, затем небрежно бросил полотенце на пол. После боя шрам, тянущийся от левого виска вниз по щеке, стал бордово-красным.

– И все-таки, зачем? – снова задал я вопрос, разматывая с пальцев и запястий окрашенные красным бинты.

– Хочу узнать, что там почем. Мне интересно. Только и всего. И я хочу знать о своих врагах все. Просто наблюдая за их общением, ты сможешь собрать больше информации, чем любой из нас. Но самое главное – я хочу отправить им предельно ясное сообщение. – Взгляд его темных глаз стал жестче. – Надеюсь, ты не собираешься играть в счастливую семью со своими сестрами и становиться шестеркой Витиелло?

Я выгнул бровь. Прошло больше пяти лет, и он еще спрашивает? Я перемахнул через канаты и почти беззвучно приземлился по другую сторону боксерского ринга.

– Я принадлежу Каморре. Когда все они меня бросили, ты взял меня к себе. Римо, только благодаря тебе я стал тем, кто есть сейчас. Тебе стоило сначала подумать, прежде чем обвинять меня в предательстве. Я отдам свою жизнь за вас, и если потребуется, заберу вместе с собой в ад и Синдикат, и Семью.

– Такая возможность у тебя еще будет.

Отдать за него жизнь или уничтожить другие кланы?

– У меня для тебя другое задание.

Я кивнул. Он задержал на мне взгляд.

– Ты единственный, кто может подобраться близко к Арии. Она – слабое место Витиелло.

На моем лице не дрогнул ни один мускул.

– Фабиано, доставь ее ко мне.

– Живой или мертвой?

Он улыбнулся.

– Конечно живой. Если ты ее убьешь, Витиелло слетит с катушек, но если у нас будет его жена, он станет нашей марионеткой.

Я даже не спрашивал, почему он так заинтересован в уничтожении Семьи. Ее территория нам не нужна – особой ценности она не представляла, пока центральные штаты принадлежали Данте. Мы получали приличный доход на западе. Просто Римо хотел отомстить. Лука совершил ошибку, когда принял к себе бывшего Карателя Каморры, и еще сильнее облажался, отправив его обратно для ликвидации ее высокопоставленных лиц, в то время как Лас-Вегас остался без сильного Дона, который мог бы встать во главе города. Остался без Римо, точнее сказать.

– Считай, что уже сделано.

Римо наклонил голову.

– Отец твой чертов дурак, раз не оценил тебя по достоинству. Но таковы уж отцы. Мой никогда бы не позволил мне стать Доном. Жаль, что мне не довелось убить его собственноручно.

Римо мне в этом завидовал. Своего отца я все еще имел возможность убить. И однажды я это сделаю.

Я много лет не был в Нью-Йорке. Всегда недолюбливал этот город, ассоциировавшийся у меня только с потерями.

Вышибала возле входа в «Сферу» едва на меня взглянул. Второго охранника я заметил на крыше. Кроме нас троих на улице больше никого не было. Позже здесь появятся первые любители развлечений, желающие попасть в популярный клуб.

Я встал перед вышибалой, и тот положил руку на пушку на бедре. Не очень-то проворный.

– Фабиано Скудери, – просто сказал я. Конечно, он уже был в курсе. Меня ждали. Он молча отступил, позволяя мне пройти в комнату ожидания. Мне преградили путь двое мужчин.

– Сдай оружие, – приказал один из них, кивнув на стол.

– Нет.

Тот, что повыше, приблизил свое лицо к моему.

– Что ты сказал?

– Я сказал «нет». Если ты слишком тупой или глухой, чтобы меня понять, позови кого-нибудь, кто сможет. Мое терпение заканчивается.

Парень побагровел. Я в два счета мог бы свернуть ему шею.

– Скажи Дону, что он здесь и отказывается сдать оружие.

Если он рассчитывал, что упоминанием Луки сможет меня запугать, то сильно ошибся. Давно прошли те времена, когда я боялся его и восхищался им. Он был опасен, без сомнения, но и я тоже.

Когда он наконец вернулся, меня провели через залитые голубым светом холл и танцпол, а затем вниз по лестнице в подвал. Если кто-то хотел, чтобы посторонним не было слышно криков, это место отлично подходило. Меня это обстоятельство также ничуть не взволновало. Семья почти ничего не знала о Каморре. Они не знали меня. Они не обращали на нас внимания, пока мы не стали настолько сильны, что им пришлось с нами считаться.

Я оценил обстановку сразу, как переступил порог кабинета. С левой стороны торчал Гроул. Предатель. Римо был бы рад заполучить его голову в пластиковом пакете. Не из-за того, что тот убил его отца, а потому что предал Каморру. Это преступление заслуживало самой мучительной смерти.

Посреди комнаты стояли Лука с Маттео, оба высокие и смуглые. Моя сестра Ария со светлыми волосами казалась среди них лучом света.

Я помнил, что она была выше ростом, но опять же, в последний раз, когда я ее видел, сам был ребенком. Сейчас она была явно потрясена. Так и не научилась скрывать свои эмоции. И даже брак с Лукой не смог ее изменить. Хотя можно было бы предположить, что к этому времени он уже сломит ее дух. Странно, что она осталась такой же, а я стал совсем другим.

Ария тут же бросилась ко мне. Лука рванул за ней, но она оказалась быстрее. В тот момент, когда Ария оказалась рядом со мной, Лука и его люди вытащили пушки, а я положил ладонь ей на шею. Обняв меня, Ария прикоснулась руками к моей спине – к тому месту, где я прятал ножи. Такая доверчивая. Я мог бы убить ее в мгновение ока. Сломать ей шею проще простого. Мне уже доводилось так убивать, когда я участвовал в смертельных поединках. И Лука не успел бы ничего сделать, даже выстрелить. Она с надеждой вглядывалась в меня, а затем к ней медленно пришло осознание вместе со страхом. Да, Ария. Я уже не тот маленький мальчик.

Я снова посмотрел на мужчин.

– Незачем доставать оружие, – бросил я Луке. Он переводил настороженный взгляд от моей руки, занявшей удобную позицию на шее Арии, к моим глазам. В отличие от своей маленькой женушки он прекрасно понимал, в какой она опасности. – Я тащился в такую даль не для того, чтобы что-то сделать своей сестре. – И это истинная правда. А уж что приготовил для нее Римо, не моего ума дело. Я незаметно сунул записку в карман ее джинсов.

Лука бросился к нам и оттащил от меня жену, свирепо сверкнув глазами.

– Бог мой, – со слезами на глазах прошептала Ария. – Что с тобой случилось, Фаби?

Ей обязательно задавать этот вопрос? Или она была так занята спасением сестер, что даже не подумала, как все это отразится на мне?

– Случились ты, Джианна и Лилиана.

На ее лице появилось замешательство. До нее так и не дошло. Меня обуяла холодная ярость, но я постарался сдержаться. Весь тот ад, через который я прошел, сделал из меня того, кто я есть сейчас.

– Я не понимаю.

– После того, как сбежала и Лилиана, отец решил, что, по всей видимости, со всеми нами что-то не так. Что, возможно, проблема в том, что в наших жилах течет испорченная кровь матери. Он посчитал, что я тоже дефектный. И попытался этот дефект из меня выбить. Может, он думал, если я буду достаточно часто истекать кровью, избавлюсь от этого недостатка. А когда эта шлюха – его вторая жена – родила мальчика, он решил, что больше во мне не нуждается. И приказал одному из своих людей меня убить. Тот парень сжалился и отвез меня в какую-то дыру в Канзас-Сити, чтобы Братва сделала работу за него. С собой у меня было двадцать долларов и нож. – Я сделал паузу. – И я использовал этот нож по назначению.

Я видел, какое впечатление произвели мои слова. Ария покачала головой.

– Мы не хотели тебе навредить. Мы всего лишь хотели избавить Лилиану от ненавистного брака. Нам и в голову не приходило, что тебе нужна помощь. Ты был совсем еще мальчишка и должен был стать членом Синдиката. Если бы ты попросил, мы бы спасли тебя.

– Я сам себя спас, – просто сказал я.

– Ты и сейчас можешь… уехать из Лас-Вегаса, – осторожно сказала Ария, а Лука недовольно посмотрел на нее.

Я невесело хохотнул.

– Ты предлагаешь бросить Каморру и примкнуть к Семье?

– Как вариант. – Ария поморщилась, похоже, ее удивила резкость моего тона.

Я перевел взгляд на Луку.

– Кто из вас Дон – она или ты? Я пришел сюда, чтобы поговорить с мужчиной, с главным, но теперь думаю, что, возможно, глава здесь – женщина.

Кажется, Луку не задели мои слова, по крайней мере он этого не показал.

– Она твоя сестра. И говорит с тобой потому, что я разрешил. Не волнуйся, Фаби, если бы у меня было что тебе сказать, я бы уже это сделал.

Фаби. Вопреки ожиданиям это имя не вызвало у меня раздражения. Я уже вырос из этого. Под таким именем в Лас-Вегасе меня никто не знает, а если бы знали, не осмелились бы называть так.

– Фаби, мы тебе не враги, – произнесла Ария, и я видел, что она искренне в это верит. Она жена Дона и при этом не в курсе происходящего. Ее муж воспринимает меня так же, как я его: как соперника, с которого нельзя глаз спускать, как хищника, вторгшегося на его территорию.

– Я из Каморры. Вы мои враги. – Если говорить о пользе этой поездки, то она показала, что во мне точно не осталось ничего от того слабого сопляка, каким я был раньше. Его из меня выбили: сначала мой отец, потом в уличных стычках и в боях в клетке, когда я боролся за место в этом мире.

Ария покачала головой, как будто отказываясь в это поверить. Преднамеренно она меня не бросала, не предрешала мою судьбу, помогая сбежать сестрам, но иногда наши случайные поступки приводят к катастрофе.

– У меня для тебя сообщение от Римо, – игнорируя сестру, обратился я к Луке. С ней позже разберусь. В Нью-Йорк я приехал не только из-за нее. – Тебе нечего предложить Римо или Каморре, разве что можешь отправить ему свою жену поразвлечься. – Слова оставили во рту неприятный привкус: она все же была мне родной сестрой.

Лука был уже на середине комнаты, когда путь ему преградила Ария. Я выхватил из кобуры пистолет и один нож.

– Лука, успокойся! – взмолилась Ария.

Он свирепо уставился на меня. Ох, как же ему в этот момент, должно быть, хотелось разорвать меня на куски. А я бы хотел посмотреть на его попытки. Он был бы интересным соперником. Но он позволил моей сестре уговорить себя, хотя в его взгляде ясно читалось: «Ты – покойник».

Римо никогда бы не стал слушать женщину, не проявил бы слабости перед посторонними. Да и я бы не стал. И Синдикат, и Семья за эти годы растеряли свою мощь. Они больше не представляют для нас угрозы. Если мы будем действовать с умом, их территории могут перейти к нам.

Я театрально поклонился.

– Полагаю, на этом все.

– Неужели тебе даже не интересно узнать, как поживают Лили и Джианна? – спросила Ария с надеждой, все еще пытаясь достучаться до того мальчика, которого она когда-то знала. Когда уже до нее дойдет, что он навсегда остался в прошлом? Возможно, когда в один прекрасный Каморра одержит верх, и я воткну свой любимый нож в сердце ее мужа.

– Они для меня ничего не значат. И ты перестала для меня существовать в тот день, когда уехала в Нью-Йорк наслаждаться жизнью в тепличных условиях.

Я повернулся. Обычно я не поворачивался спиной к врагу, но сейчас знал, что Ария с ее щенячьим взглядом не даст Луке меня убить. А я хотел продемонстрировать ему и его брату Маттео, что не боюсь их. Я уже давно никого и ничего не боюсь.

Было почти два часа ночи. Не так давно начался снегопад, и теперь тонкий слой белого рыхлого снега покрывал мою куртку и землю вокруг. Я прождал больше часа. Возможно, Ария оказалась умнее, чем я думал.

Внезапно справа от меня послышались осторожные шаги. Отлепившись от стены, я вытащил пушку, но, увидев приближающуюся ко мне Арию, закутанную в теплое пальто и шерстяной шарф, опустил руку. Сестра встала передо мной.

– Привет, Фаби. – Она протянула мне записку, которую я сунул ей в карман. – Здесь написано, что ты хотел поговорить наедине, что тебе нужна моя помощь.

Ее потребность помогать другим – сначала Джианне, затем Лили, а теперь и мне – самая большая ее слабость. Мне правда стало очень жаль, что она не осталась дома. Я подошел вплотную к ней.

Ария печально посмотрела на меня.

– Но ты ведь солгал, да? – зашептала она. Если бы мы не стояли так близко, я бы не расслышал ее слов. – Ты хотел, чтобы я пришла одна.

Если догадалась, зачем пришла?

Неужели рассчитывает на милосердие? И тут я понял, почему она шептала, и крепче сжал в руке пистолет. Вглядевшись в темноту, я обнаружил слева от нас Луку, прислонившегося к стене, и его пистолет, направленный мне в голову.

Я улыбнулся, порадовавшись, что недооценил ее. Маленькая, слабая часть меня облегченно выдохнула.

– Ария, наконец-то ты проявила благоразумие.

– Теперь я кое-что знаю о жизни мафии.

Только то, что позволил узнать Лука, конечно же.

– Ты не боишься за свою жизнь?

– Нет, с чего бы? – Я усмехнулся.

Ария вздохнула.

– Каморра собиралась меня похитить, так? – и снова шепотом, очевидно, чтобы не услышал Лука. Да она меня спасти пытается от его расправы! Не стоит.

Я не ответил. В отличие от Луки я не собирался разглашать информацию только потому, что она похлопала ресницами. Давно прошло то время, когда она командовала, будучи старшей сестрой. Похоже, мое молчание стало для нее красноречивым ответом.

Она подняла одну руку, а я настороженно проследил за ее движениями. Второй рукой она сняла с запястья какой-то браслет и протянула мне.

– Это мамин. Она отдала его мне незадолго до своей смерти. Я хочу, чтобы он остался у тебя.

– Это еще зачем? – спросил я, разглядывая золотой браслет с сапфирами. Я не мог вспомнить, чтобы наша мать его когда-либо надевала, но мне было всего двенадцать, когда она умерла, и я собирался вступить в Синдикат. Мне тогда было не до золотых украшений, других забот хватало.

– Я хочу, чтобы ты помнил.

– Помнил о чем? О семье, которая меня бросила?

– Нет, о мальчике, которым ты был, и о мужчине, которым ты еще можешь стать.

– Кто тебе сказал, что я вообще хочу это помнить? – понизив голос, поинтересовался я и наклонился к ней чтобы она видела мои глаза, несмотря на окружающую нас темноту. Я услышал тихий щелчок, означающий, что Лука снял пистолет с предохранителя. Я растянул губы в подобие улыбки. – Ты хочешь, чтобы я стал лучше. Почему бы тебе не начать с человека, который прямо сейчас целится мне в голову?

Она вжала браслет мне в грудь, и я неохотно его взял.

– Надеюсь, однажды в твоей жизни появится девушка, которая полюбит тебя, несмотря на то, кем ты стал. И ради нее ты захочешь измениться, стать лучше. – Ария шагнула назад. – Прощай, Фабиано. Лука хочет, чтобы ты знал: в следующий раз, когда появишься в Нью-Йорке, ты поплатишься своей жизнью.

Я сжал браслет в кулаке. В этот богом забытый город я вряд ли вернусь, разве что для того, чтобы вырвать Нью-Йорк из рук Луки, которые были по локоть в крови.

Глава 3

Фабиано

Возвращение в Вегас было сродни возвращению домой. В Неваде я прожил уже почти пять лет. А ведь когда только приехал сюда, даже представить не мог, что продержусь здесь так долго. Много всего изменилось с той поры, как отец хотел меня убить. Прошлое осталось в прошлом, но иногда накатывали воспоминания. Они служили хорошим напоминанием о том, почему я в долгу перед Римо. Без него я был бы мертв.

Наверное, мне следовало это предвидеть после того, как я провалил первое же задание после инициации в чикагский Синдикат. Мне выпала честь патрулировать коридоры особняка в день свадьбы Лилианы, самой младшей из моих сестер. Моему восторгу не было предела, пока я не столкнулся с моими сестрами Арией и Джианной и их мужьями Лукой и Маттео. Вместе с ними были Лилиана и какой-то парень, определенно не тот мужчина, за которого она выходила замуж.

Я сразу догадался, что они забирают Лилиану с собой в Нью-Йорк, а еще – что моя обя занность как члена Синдиката остановить их. Татуировку мне еще не сделали, потому что инициация не была завершена, но клятву Синдикату я уже дал. Мне было всего тринадцать. Я был хилым и глупым, позволил Арии уговорить себя и отпустил их. Я даже дал им прострелить себе руку, чтобы для остальных все выглядело правдоподобно. Чтобы все выглядело так, будто я пытался их остановить. Данте Кавалларо не стал меня наказывать. Он поверил в мой рассказ, но отец в тот день окончательно списал меня со счетов, так же, как списал своих дочерей, которые отбились от рук. И вот тогда-то все и началось. То, что привело члена Синдиката в Каморру.

После первого проваленного задания мне только и было позволено, что наблюдать со стороны, они считали, что я еще слишком мал, чтобы участвовать в серьезных делах Синдиката. Я всеми силами старался выслужиться перед Данте и отцом, но тщетно.

Я должен был умереть в тот день, когда Альфонсо бросил меня на территории Братвы. Русские забили бы меня до смерти, а если не они, то меня убило бы еще что-нибудь. Я понятия не имел, как можно выжить на улице, как вообще выжить одному. Но Римо все это знал. Он родился бойцом. Это было у него в крови. И он научил меня бороться, выживать и убивать.

Римо пустил меня пожить в убогой квартирке, которую снимал вместе со своими братьями. Он кормил нас на деньги, выигранные на боях. А я отплачивал ему преданностью и жгучей решимостью стать таким солдатом, который поможет ему убивать всех тех ублюдков, что пытаются отнять территорию, принадлежащую ему по праву.

Спустя почти четыре месяца, когда мы приехали в Рино – на территорию Каморры, я уже не был тем изнеженным мальчиком из Синдиката. Его из меня выбили Римо с Нино на тренировках, научив бою без правил. Но что еще важнее, Римо показал мне, чего я стою. Я не хотел ни Синдиката, ни должности, которую мне преподнесли на блюдечке с голубой каемочкой. Мы с Римо должны были зубами вырывать желаемое. И для меня это стало тем самым якорем – у меня появилась цель, а рядом был тот, кто, в отличие от остальных, в меня верил.

Когда мы впервые появились на территории Каморры, там все еще царило смятение из-за того, что их Дон был убит человеком по имени Гроул. Без нового преемника развернулась нешуточная борьба за власть.

Мы с Римо и Нино следующие несколько месяцев зарабатывали деньги на боях, не проигрывая ни одного поединка, что в конце концов привлекло внимание нового Дона в Лас-Вегасе. Мы отправились туда, чтобы убить любого, кто посмеет выступить против Римо. А когда в итоге он стал Доном, я стал его Карателем – и это звание я заслужил кровью и шрамами. Я им гордился и готов был защищать его и Римо до последней капли крови.

Татуировка на моем предплечье, отмечающая мою принадлежность Каморре – мафиозному клану Лас-Вегаса, въелась глубже, чем просто под кожу. Никто и ничто не заставит меня нарушить клятву, которую я дал своему Дону.

Я сделал глубокий вдох. В воздухе витал запах нагретого асфальта и жженой резины. Такой знакомый. Опьяняющий. В отдалении сверкал яркими огнями Лас-Вегас. Привычный для меня пейзаж. Дом.

В этой части города, недалеко от Сьерра Виста Драйв уже не встретишь романтического флера Лас-Вегас Стрип [1]. Здесь разговаривали на самом любимом для меня языке – языке насилия.

На парковке закрытого торгового центра «Бульвар Молл» выстроились в длинный ряд гоночные машины. Сегодня вечером здесь устроили место старта нелегальных уличных гонок.

Кое-кто из парней за рулем приветствовал меня кивком, другие делали вид, что не замечают моего присутствия. У большинства из них еще остались долги, но сегодня я пришел не за ними. Беспокоиться им пока не о чем.

Я нацелился на Кейна, одного из организаторов гонки. Он тоже нам задолжал, причем сумма была довольно внушительной, хоть он и был для нас прибыльным активом.

Львиную долю дохода от гонок мы получали от ставок. Наша команда операторов снимала гонки и выкладывала на закрытый форум в даркнет, где запись мог посмотреть любой, у кого есть код. Этот бизнес был чем-то новеньким. Гонки внедрил Римо, когда пришел к власти. Он не следовал старомодным правилам, которые ограничивали Синдикат и Семью, – правилам, из-за которых они превратились в неповоротливую консервативную машину. Он все время выискивал новые пути заработка для Каморры и неизменно добивался успеха.

Взревели несколько двигателей, выбрасывая в воздух пары бензина. До старта оставались считанные минуты, но я пришел не для того, чтобы наблюдать за гонками. У меня здесь было одно дельце.

Свою цель я обнаружил рядом с Гриффином, нашим букмекером – низкорослым, почти квадратным парнем. Рябое лицо Кейна при виде меня перекосило. Глазки забегали, он несколько раз оглянулся на парковку, очевидно, подумывая о побеге.

– Кейн, – кивнул я, встав прямо перед ним. – Римо деньги потерял.

Он сделал пару шагов назад и поднял ладони вверх.

– Я отдам. Скоро. Обещаю.

Обещаю. Клянусь. Завтра. Пожалуйста. Слишком часто мне приходится это слушать.

– М-м-м… Мы не на «скоро» договаривались.

Гриффин захлопнул крышку своего планшета и удалился. Он старался держаться подальше от неприглядной стороны нашего бизнеса. Его интересовали исключительно финансовые аспекты.

Я схватил Кейна за шкирку и потащил в сторону от стартовой линии. Не то чтобы я парился, что кто-то нас увидит, просто не хотел глотать выхлопные газы и пыль, когда тронутся машины.

Оттащив подальше, я оттолкнул от себя Кейна, и тот, потеряв равновесие, шлепнулся на спину. Он начал лихорадочно озираться, как будто искал, чем бы прикрыться. Я схватил его за руку, выкрутил и сломал ему запястье. Кейн взвыл, прижимая сломанную руку к груди. Никто не вмешался. Все были в курсе, как устроен этот мир. Я наносил визиты людям, которые не отдавали долги. И сломанное запястье было одним из самых безобидных результатов.

– Я вернусь завтра. – Я кивнул на его колено. Он понял, что я имею в виду.

Слева, у стартовой линии я заметил знакомое лицо в обрамлении черных кудрей. Адамо, младший брат Римо. В такое позднее время его определенно не должно было быть здесь. Ему всего тринадцать, и он уже попадался на гонках. Похоже, тогда урок, который преподал Римо, его не образумил. Я рванул к нему и двум парням постарше, что зависали рядом с ним с таким видом, будто замышляли что-то недоброе. Заметив меня, парни бросились врассыпную, но Адамо знал, что лучше этого не делать.

– Какого черта ты тут делаешь? Ты же должен быть в постели. Тебе с утра в школу.

Он равнодушно пожал плечами. Слишком крут для того, чтобы просто ответить. Я схватил его за грудки, заставляя наконец посмотреть мне в глаза.

– Мне не нужно образование. Я стану мафиози и буду зарабатывать деньги на незаконном дерьме.

Я разжал пальцы.

– Для того, чтобы незаконное дерьмо не отправило тебя в тюрьму, тоже мозги нужны. – Я кивнул на свою машину. – Пойдем, я отвезу тебя к Римо.

– Ты сам не закончил школу. И Римо с Нино тоже. Почему я должен заниматься этой херней?

Я отвесил ему легкий подзатыльник.

– Потому что мы были очень заняты тем, что отвоевывали Лас-Вегас. А ты только вляпываешься в неприятности. Теперь пошли.

Он поморщился, потирая затылок.

– Я сам могу добраться до дома. Не надо меня отвозить.

– Так ты что, думаешь, что сможешь прокрасться незаметно для него? – Я снова кивнул на свою машину. – Как бы не так. Давай пошевеливайся. У меня есть дела поважнее, чем нянчиться с тобой.

– Какие, например? Бить других должников?

– Помимо всего прочего.

Он демонстративно медленно поплелся к машине и, плюхнувшись на пассажирское сиденье, с такой силой захлопнул дверцу, что я побоялся, как бы он не повредил доводчик. С тех пор, как он вступил в пубертат, Адамо стал совершенно невыносим, да и до того с ним нелегко было справиться.

Уже заходя в заброшенное казино, в котором мы устроили тренажерный зал, я услышал крики, так что остановил Адамо, преградив путь рукой. Мне стоило догадаться, что Римо будет не один. Плохие новости всегда приводили его в спортзал.

– Жди здесь.

Адамо скрестил руки на груди.

– Можно подумать, что я ни разу не видел, как Римо кого-то избивает.

Младший из братьев Фальконе за свою жизнь не раз становился свидетелем сцен насилия. Оградить его от жестокой реальности этого мира было просто невозможно. Но Римо не хотел, чтобы Адамо начал процесс инициации, пока ему не исполнится четырнадцать. До тех пор ему не надо видеть худшую сторону нашего бизнеса.

– Ты будешь ждать здесь, – повторил я как можно строже и только после этого пошел к Римо. Адамо поплелся к барной стойке и начал методично разбивать один за другим уцелевшие бокалы.

Я зашел во второй игровой зал, в котором мы устраивали тренировки по кикбоксингу, и увидел, как Римо избивает до полусмерти какого-то незнакомого мне бедолагу. Наверное, он все еще был в бешенстве из-за того, что я не смог привезти к нему Арию. А может, злился из-за моего позднего звонка, когда я сообщил, что его брат сбежал из дома посреди ночи. Опять.

Заметив меня, Римо остановился и вытер тыльной стороной ладони пот и кровь со лба. Он даже не потрудился обернуть руки лентами, желая поскорее выпустить пар.

– Я тут поработал с ним вместо тебя. Иногда нужно заниматься делами собственноручно.

Римо оглянулся на окровавленное месиво, в которое превратился скрючившийся, стонущий человек со слипшимися от крови седыми волосами.

Ухмыльнувшись, я запрыгнул на помост ринга для кикбоксинга.

– Я ничего не имею против.

– Где он?

– Я велел ему ждать у входа.

Римо кивнул.

– И? – Он подошел ко мне, оставив свою жертву лежать в луже собственной крови. Шрам на лице Римо покраснел сильнее, чем обычно, как всегда бывало, когда он перенапрягался. – Как все прошло в Нью-Йорке? Твое сообщение было не слишком содержательным.

– Как видишь, я облажался. Лука с Арии глаз не спускал.

– Я так и думал. Как он отреагировал на мое сообщение?

– Он захотел вцепиться мне в глотку.

В его глазах появился возбужденный блеск.

– Как бы мне хотелось посмотреть на выражение лица Витиелло. – Это было одним из самых заветных желаний Римо – выйти на ринг против Луки и разорвать голыми руками Дона нью-йоркской Семьи. Это стало бы настоящим триумфом. Римо был жестоким, беспощадным и смертельно опасным бойцом. Он мог победить в бою практически любого, но Лука Витиелло был громилой, способным раздавить человеку горло голыми руками. Это, без сомнения, был бы легендарный бой.

– Он чертовски разозлился. Хотел меня убить.

Римо осмотрел меня с головы до ног.

– И все же на тебе ни царапины.

– Моя сестра его остановила. Он у нее под каблуком.

Римо с отвращением скривил губы.

– Подумать только, на Восточном побережье люди до сих пор боятся его как черти ладана.

– Он здоровенный безжалостный ублюдок, когда рядом нет моей сестры и она не держит его в узде.

– Мне бы хотелось с ней познакомиться. Витиелло бы тогда точно рехнулся.

Ради Арии Лука от Лас-Вегаса камня на камне не оставил бы или, по крайней мере, попытался бы. Но мне было как-то неловко обсуждать с Римо мою сестру. Несмотря на мое равнодушное к ней отношение, мне не нравилась мысль о том, что она может оказаться в руках Римо.

Римо посмотрел на мои руки. Я проследил за его взглядом и понял, что кручу между пальцев браслет.

– Когда я просил тебя доставить мне сокровище, принадлежащее Луке, я совсем другое имел в виду, – мрачно заметил он.

Я сунул браслет обратно в карман.

– Ария думала, что сможет смягчить мне сердце этим браслетом, потому что он принадлежал нашей матери.

– И как? У нее получилось? – спросил Римо. Его темные глаза опасно сверкнули.

Я рассмеялся.

– Я твой Каратель вот уже столько лет. Ты правда считаешь, что у меня все еще осталось сердце?

– Черное как смоль, – ухмыльнулся Римо.

– Что насчет этого парня? – Я кивнул на стонущего человека, желая перевести разговор на другую тему. – Ты с ним закончил?

Римо как будто на мгновение задумался, и парень тут же притих. Наконец Дон кивнул.

– Когда они уже сломлены и превратились в тряпку, становится не так весело. Интересно тогда, когда ломаешь сильного противника. – Перепрыгнув через канаты ринга, он приземлился рядом со мной. Хлопнув меня по плечу, добавил: – Давай что-нибудь пожуем. Я организовал для нас развлечения. Нино и Савио тоже к нам присоединятся. – Он тяжело вздохнул. – Но сначала я должен поговорить с Адамо. Почему этот пацан только и делает, что создает проблемы?

Адамо, конечно, крупно повезло, что его старший брат – Дон Каморры. Иначе он давно бы уже сдох где-нибудь в грязной подворотне. Мы с Римо отправились обратно ко входу. Адамо стоял, привалившись к барной стойке, и копался в своем телефоне.

Заметив наше приближение, он торопливо сунул его в карман. Римо протянул руку.

– Мобильный.

Адамо упрямо вздернул подбородок.

– У меня есть право на личную жизнь.

Мало кто осмеливался ослушаться Римо. Еще меньше оставалось после этого в живых.

– Когда-нибудь мое чертово терпение все-таки кончится.

Он схватил Адамо за руку и вывернул ее, сделав мне знак забрать мобильник.

– Эй! – Адамо протестующе завопил, потянувшись за телефоном. Я перехватил его руку, а Римо прижал его к стене.

– Да что с тобой такое, мать твою? В последний раз предупреждаю: не испытывай мое терпение!

– Да меня уже тошнит от твоих нотаций. Ходи в школу, будь дома в десять… А у вас с Фабиано, Савио и Нино по ночам куча интересных занятий.

Интересные занятия. В следующем году, когда пройдет посвящение, он узнает, насколько интересные у нас занятия.

– Так ты хочешь поиграть со старшими ребятами?

Адамо кивнул.

– Тогда почему бы тебе не остаться прямо сейчас? Скоро приедут девчонки. Уверен, мы подберем тебе ту, что сделает из тебя гребаного мужика.

Адамо покраснел до корней волос и замотал головой.

– Ага, я так и думал. А сейчас жди здесь, я позвоню, чтобы тебя забрали и отвезли домой.

– А как же мой телефон?

– Теперь это мой телефон.

Адамо сердито посмотрел на него, но ничего не сказал. Десять минут спустя один из старых солдат Римо забрал младшего Фальконе.

Римо вздохнул.

– В его возрасте я ни одной юбки не пропускал.

– Твой отец в первый раз привел тебе проститутку, когда тебе было двенадцать. Похоже, что Адамо даже до второй базы еще не добрался.

– Может, мне стоит его подтолкнуть.

– Скоро он станет таким же, как мы. – Этот образ жизни не оставит ему выбора.

Вскоре прибыли девушки из одного из стриптиз-клубов Римо. Они готовы были исполнить любое желание, как всегда. Не сказать, чтобы я возражал. День у меня выдался довольно напряженным, и мне сейчас не помешал бы хороший минет, чтобы это напряжение снять. Из-под полуприкрытых век я наблюдал за тем, как одна из девок опустилась передо мной на колени. Я откинулся на спинку кресла. Вот почему Каморра подомнет под себя сначала Синдикат, а потом и Семью. Мы не позволяем бабам лезть в наш бизнес. Мы используем их только для своего удовольствия. И это останется неизменным, Римо об этом позаботится. А на остальное мне плевать. Я дернул бедрами, глубже погружаясь в жадный рот. Чувствам не было места в моей жизни.

Глава 4

Леона

Оказалось, что отец проживал в маленькой убогой квартирке на малонаселенной окраине города.

Отсюда Стрип казался таким недосягаемым, так же, как и его прекрасные отели со своими щедрыми гостями. Папа провел меня в тесную комнатушку. Здесь, как и в остальной квартире, стоял удушливый запах кошачьей мочи, хотя ни одного животного я так и не увидела. Из всей обстановки был только матрас, лежащий прямо на голом полу. Вдоль одной стены почти до потолка составили старые коробки, забитые каким-то хламом. На матрасе не обнаружилось ни простыни, ни других постельных принадлежностей.

– Я знаю, конечно, это не бог весть что, – почесав затылок, смущенно сказал он. – Второго комплекта постельного белья у меня нет. Может, ты сегодня дойдешь до магазина и купишь себе какое-нибудь?

Я едва не раскрыла рот от удивления. Мне пришлось выдохнуть, чтобы взять себя в руки. Почти все деньги я потратила на билет на автобус, чтобы доехать сюда. Того, что у меня осталось, должно было хватить на приличный наряд для собеседований с потенциальными работодателями в респектабельном ресторане или баре в центре города, я и не думала, что буду спать на старом матрасе с пятнами от пота… или еще чего похуже.

– Ну хотя бы подушка и запасное одеяло у тебя найдется?

Отец положил мой рюкзак рядом с матрасом и поморщился.

– Кажется, было где-то старое шерстяное одеяло. Пойду поищу.

И он поспешил прочь, а я медленно осела на пролежанный матрас. Облако пыли взмыло вверх, в спертый воздух. Я уставилась на эту гору коробок, которые в любой момент могли рухнуть и раздавить меня. Через давно не мытое окно, если вообще когда-либо мытое, проникал тусклый дневной свет. Мне здесь даже одежду некуда сложить. Я подтащила рюкзак к себе поближе. Хорошо, что вещей у меня все равно не много. Да по большому счету мне и не нужно ничего. Все, что когда-то было мне дорого, в свое время мать продала за очередную дозу. Это научило меня не цепляться за материальное.

Отец вернулся с ворохом черных тряпок. Может, это и есть источник кошачьего запаха? Он протянул мне тряпки, и я поняла, что это то самое шерстяное одеяло, о котором он говорил. Оно было изъедено молью, воняло дымом и чем-то еще непонятным, но определенно не кошкой. Я положила его на матрас. Мне в любом случае придется покупать постельное белье. Затем посмотрела на свои вьетнамки. Сейчас это была моя единственная обувь. У моих любимых конверсов пару дней назад отвалилась подошва. Я рассчитывала, что куплю новую пару какой-нибудь обуви, когда приеду в Вегас.

Я вытащила из рюкзака тридцать долларов. Отец каким-то странным взглядом посмотрел на деньги. Отчаянным и голодным.

– Может, у тебя найдется немного мелочи? Сейчас бизнес идет так себе, а я хотел купить нам что-нибудь на ужин.

Я не стала спрашивать, что у него за бизнес. Жизнь научила меня, что лучше не задавать вопросов, если не хочешь услышать неприятный ответ. Я протянула отцу десятку.

– Остальное я оставлю на покупку постельного белья.

Он как будто расстроился, но кивнул.

– Конечно. Я выйду купить нам на вечер что-нибудь поесть. А ты, может, пока сходишь в «Таргет» и купишь все необходимое?

У меня создалось впечатление, что он зачем-то хочет любым способом вывести меня из квартиры. Я кивнула. Мне очень хотелось сменить влажную от пота джинсы и футболку, но я подхватила рюкзак и пошла к выходу.

– Вещи можешь здесь оставить.

Я улыбнулась.

– О… нет. Рюкзак мне пригодится, чтобы донести то, что я куплю, – соврала я.

Я привыкла не оставлять свои вещи, иначе мать могла их заложить. Не то чтобы у меня было что-то ценное, просто я терпеть не могла, когда рылись в моем нижнем белье. А этот взгляд отца при виде моих денег… Я уже видела такой прежде и знала, что это значит. Более чем уверена, что он солгал, когда признался, что его зависимость осталась в прошлом. Тут я ничем не могла ему помочь, не могла вести эту битву за него.

Я вышла из квартиры, и меня снова обдало сухим воздухом Лас-Вегаса. Несмотря на прохладу, несколько парней купались в общественном бассейне, ныряя и смеясь. Бассейн выглядел так, будто его не мешало бы как следует почистить. Один из парней, заметив меня, присвистнул. Я прибавила шаг, чтобы не нарваться на неприятности.

Постельное белье и подушка обошлись мне в 19.99 баксов, и у меня остался всего один цент. Ни приличного платья, ни обуви. Вряд ли меня возьмут в ресторан в моих поношенных шмотках.

Вернувшись домой, я не застала ни отца, ни ужина. Заглянула в холодильник, но кроме нескольких банок пива и пакета майонеза ничего съедобного не нашла. Опустилась на кухонный стул, смирившись с тем, что мне придется ждать.

Он вернулся уже затемно. Я заснула за столом, уронив голову на руки. Очнувшись, посмотрела на пустые руки отца, а затем перевела взгляд на его несчастное лицо.

– Не купил еды? – спросила я.

Он застыл, глаза нервно забегали, когда он стал лихорадочно придумывать, как соврать правдоподобнее.

Я не дала ему шанса солгать мне и поднялась из-за стола.

– Все нормально. Я не голодна. Пойду спать.

На самом деле я умирала с голоду. Кроме пончика, которым позавтракала еще утром, за сегодняшний день я больше ничего не ела. Я чмокнула папу в щеку, пахнущую алкоголем и дымом. Он отвел взгляд. А когда уже выходила из кухни с рюкзаком на плече, заметила, как отец открыл холодильник и достал пиво – полагаю, это и был его ужин.

Я постелила на матрас новую простыню, сверху положила подушку и одеяло. У меня даже пижамы не было, так что вместо нее я достала из рюкзака футболку и чистые трусики и, переодевшись, улеглась на матрас. Новое белье с его химическим запахом приглушило затхлую вонь матраса. Стиральной машины в квартире я не увидела, а потому придется сначала немного подзаработать, прежде чем я смогу отнести вещи в прачечную.

Закрыв глаза, я понадеялась, что смогу заснуть, несмотря на урчание в животе.

Проснувшись на следующее утро, я приняла душ, стараясь особо ничего не рассматривать вокруг. Я как следует вычищу ванную комнату и всю остальную квартиру, как только найду работу. Сейчас работа – мой главный приоритет. Переодевшись в лучшее, что у меня было с собой – летнее платье в цветочек до колена, сунула ноги во вьетнамки. На собеседовании такой наряд вряд ли добавит мне очков, но выбора не было. Папа спал на диване в той же одежде, что и вчера. Когда я попыталась проскользнуть мимо, он проснулся и сел.

– Ты куда собралась?

– Искать работу.

Он тряхнул головой, судя по виду, похмелье у него было легкое. Алкоголь – не самая главная из его проблем.

– Поблизости нет приличных заведений.

Я не стала ему говорить, что ни одно уважающее себя заведение не примет меня на работу в таком виде.

– Если все сложится, сможешь купить нам чего-нибудь перекусить? – немного поколебавшись, попросил папа.

Я молча кивнула и, закинув рюкзак на плечо, вышла из квартиры. К сожалению, зима Лас-Вегаса именно сегодня решила показать зубы. В летнем платье я ужасно продрогла, а в воздухе уже пахло надвигающимся дождем. На небе собирались темные тучи.

Я немного побродила по району среди обветшалых домов и спящих прямо на улицах бомжей. Минут десять я шла, направляясь к центру, когда заметила на своем пути первый бар. Но быстро сообразила, что девушка, которая туда устроится, должна быть готова работать без одежды. Следующие два бара еще были закрыты, но вид у них был настолько захудалый, что я сомневалась, можно ли там нормально заработать. Меня захлестнуло волной негодования. Если бы папа не вынудил меня потратить все деньги на постельное белье, я могла бы купить себе приличную одежду и поискать работу в хорошем районе, а не в этой дыре, где ценность женщины зависит от того, как она умеет вертеться у шеста.

Я знала, что стриптизерши много зарабатывают. У мамы были подруги танцовщицы, пока она не начала продавать себя ради нескольких баксов водителям грузовиков и еще кому похуже.

Я потеряла надежду, замерзла, от голода начала кружиться голова. Был уже почти час дня, а мое положение становилось все отчаяннее. И как будто этого мало – в этот момент внезапно небеса разверзлись и полился дождь. По моему телу покатились крупные капли, одна за другой. Разумеется, в тот единственный декабрьский день, когда в Неваде пошел дождь, я была во вьетнамках. Я закрыла глаза. Я не очень-то верила в высшие силы, но если и есть там, наверху, кто-то или что-то, очевидно, они не спешат обо мне заботиться.

Платье облепило тело, холод пробирал до костей. Я дрожала, обхватив себя руками и потирая предплечья. Не знала точно, как далеко оказалась от дома, но чувствовала, что если в ближайшее время не укроюсь от холода, уже завтра свалюсь с простудой. Низкий гул мотора привлек мое внимание. Я оглянулась и заметила машину, ползущую в мою сторону. Это был люксовый немецкий автомобиль, черный – «Мерседес» или что-то в этом роде – с тонированными стеклами. Он выглядел дорого и немного пугающе.

Моя мать была не из той породы родителей, что предостерегают своих детей не садиться в машину к незнакомцам. Она была из тех, кто приводил пугающих незнакомцев домой, потому что они платили ей за секс. Я продрогла, проголодалась, и мне уже просто осточертел этот город. Мне хотелось вновь оказаться в тепле. Мгновение поколебавшись, я вытянула руку и подняла вверх большой палец. Машина замедлила ход и затормозила возле меня. Принимая во внимание то, какой видок у меня был, водитель просто обязан был проехать мимо.

Еще больше я удивилась, когда увидела, кто сидел за рулем. Это был парень чуть старше двадцати, в черном костюме и черной рубашке без галстука. Я почувствовала, как от пристального взгляда его голубых глаз волоски у меня на шее встали дыбом. Сильная челюсть, светлые волосы, короткие по бокам и чуть длиннее на макушке. Он выглядел безупречно, если не считать маленький шрам на подбородке, а я – будто вылезла из сточной канавы. Замечательно.

Фабиано

Одетую не по погоде девушку я издалека заметил. Тонкая ткань платья облепила ее хрупкую фигурку, а влажные волосы прилипли к лицу. Она съежилась, обхватив себя руками, на ее правом плече болтался какой-то затасканный рюкзачок. Я медленно подъехал, с интересом ее разглядывая. Она мало походила на наших девушек и не производила впечатление профессионалки. Возможно, только что приехала в Вегас и не в курсе, что эти улицы – наша территория, и если она хочет здесь работать, ей придется спрашивать разрешения.

Я был готов к тому, что она сбежит, как только я подъеду ближе. Моя машина была легко узнаваема, но девушка проголосовала, чтобы я остановился, чем несказанно меня удивила. Я притормозил возле нее. Если она попытается предложить мне свое тело, ее ждет неприятный сюрприз. А если это какой-то безумный план ограбления и ее подельники затаились где-то в засаде, то их ждет еще более неприятный сюрприз. Прежде чем опустить стекло, я положил ладонь на пистолет. Девушка склонилась к окну и заглянула в машину.

Смущенно улыбнувшись, сказала:

– Я заблудилась. Ты не мог бы подбросить меня до дома?

Не проститутка.

Перегнувшись через сиденье, я распахнул перед ней дверь, и она скользнула внутрь. Положив рюкзак на колени, девушка принялась растирать руки. Я бросил взгляд на ее голые ноги, в одних шлепанцах. Капающая с нее вода намочила мне сиденья и образовала лужу на полу.

Девушка заметила мой взгляд и залилась краской.

– Я не ожидала, что будет дождь.

Я кивнул, все так же заинтригованный. Определенно, она не знала, кто я такой. Девушка была бледна и тряслась, но вовсе не от страха.

– Куда тебе?

Она замешкалась и смущенно хихикнула.

– Я не знаю адреса.

Я удивленно выгнул бровь.

– Я только вчера приехала. Живу у отца.

– Сколько тебе лет?

Девушка моргнула.

– Девятнадцать?

– Это ответ или вопрос?

– Прости. Я сегодня немного не в себе. Это ответ. – И снова эта смущенная, застенчивая улыбка.

Я кивнул.

– Но ты знаешь хотя бы примерно, где живет твой отец?

– Да, там был какой-то палаточной лагерь. Не очень благополучный.

Я отъехал от обочины и прибавил скорость. Она вцепилась обеими руками в свой рюкзак.

– А еще какие-нибудь ориентиры ты помнишь?

– Рядом был стриптиз-клуб, – кивнула она, и густой румянец опалил ее влажные щеки.

Усмехнувшись, я поехал в том направлении, которое она описала. У меня выдалось немного свободного времени. Почти забавно было то, что она не знает, кто я. Девушка была похожа на вымокшую кошку в этом своем мокром платье и с волосами, облепившими ее голову. А еще я услышал, как урчит у нее в животе.

– Жаль, что я не знаю название клуба, но я обращала внимание только на бары, в которых могла бы работать, а этот точно мне не подошел бы, – нервно затараторила она.

– Работать? – Я вновь насторожился. – А что за работа?

– Официанткой. Я хочу накопить на колледж, – ответила она и замолчала, прикусив губу.

Немного подумав, я предложил:

– Примерно в миле отсюда есть бар «Роджерс Арена». Его владелец мой знакомый. Он как раз ищет новую официантку. Чаевые хорошие… как я слышал.

– «Роджерс Арена», – эхом отозвалась она. – Странное название для бара.

– Это вообще странное место. – Конечно, это было еще мягко сказано. – Но что касается набора персонала, завышенных требований у них нет.

Она округлила глаза, покраснев.

– Неужели я настолько плохо выгляжу?

Я окинул взглядом ее всю – от стройных икр и узкой талии до миловидного лица с тонкими чертами. Внешность у нее неплохая, совсем наоборот. Но одежда на ней, эти слипшиеся волосы и стоптанные шлепанцы не особо впечатляли.

– Нет.

Кажется, она мне не поверила и крепче вцепилась в рюкзак. Почему она так за него держится? Что у нее там? Оружие? Это могло бы объяснить, почему она так рискует, садясь в машину к незнакомцу. Может, она думает, что так сможет себя защитить? В животе у нее снова заурчало, еще громче.

– Ты голодна?

Из-за такого простого вопроса девушка слишком напряглась.

– Я в порядке. – Она уставилась в лобовое стекло, решительно и упрямо.

– Когда ты в последний раз ела?

Она мазнула по мне быстрым взглядом и снова опустила глаза на свой рюкзак.

– Когда? – с нажимом повторил я.

Она отвернулась к окну.

– Вчера.

Я прищурился.

– Ты должна есть каждый день.

– У нас был пустой холодильник.

Она вроде сказала, что с отцом живет. Что это за папаша такой у нее? Судя по ее внешнему виду, не лучше моего.

Я завернул на стоянку KFC.

Девушка покачала головой.

– Нет, не надо. Я деньги дома забыла.

Я сразу понял, что она врет.

Я заказал крылышки, картошку фри и протянул ей.

– Я не могу это принять, – тихо сказала она.

– Это курица и картошка, не «Ролекс».

Она украдкой посмотрела на мое запястье. Не «Ролекс», но не менее дорогие. Долго отнекиваться не стала, ее решимость быстро улетучилась. Вскоре она вгрызалась в мясо так, будто нормально ела последний раз не вчера, а неделю назад. Я краем глаза наблюдал за ней, пока ехал в потоке машин. Ногти у девушки были коротко острижены, не то что длинные накладные красные ногти, которые я привык видеть у своих спутниц.

– Чем ты зарабатываешь на жизнь? Ты слишком молод для бизнесмена или адвоката. – Закончив есть, она решила завести беседу.

– Почему именно бизнесмен или адвокат?

Она пожала плечами.

– Эта машина и костюм…

– Ничего подобного… нет.

Она задержала взгляд на шрамах на костяшках моих пальцев и больше не стала ни о чем спрашивать. Внезапно выпрямившись, девушка воскликнула:

– Я узнала эту улицу! Здесь налево.

Я свернул и притормозил, когда она показала на жилой комплекс. Это место показалось мне смутно знакомым. Девушка открыла дверь и повернулась ко мне.

– Спасибо за то, что подвез. Сомневаюсь, что в таком виде кто-нибудь другой подобрал бы меня. Наверное, решили бы, что я хочу их ограбить. Хорошо, что ты не боишься девушек во вьетнамках.

Я улыбнулся одними уголками губ на ее шутку.

– Нет. Я никого не боюсь.

Она засмеялась, но задержала взгляд голубых глаз на моем лице, и ее улыбка погасла.

– Я должна идти.

Девушка вышла, захлопнула дверцу и торопливо засеменила под козырек подъезда. Я понаблюдал, как она возится с ключами и исчезает внутри. До чего же странная девчонка.

Леона

Я оглянулась и увидела в окно, как «Мерседес» сорвался с места и умчался прочь. Поверить не могу, что вот так запросто уселась в машину к совершенно незнакомому парню и позволила отвезти меня домой. А еще купить мне поесть. Я думала, что уже выросла из такого. В детстве мне иногда покупали еду незнакомые люди, из жалости. Но этот парень… В его глазах не было ни намека на жалость. Он не рассматривал меня с приоткрытым ртом, не отводил глаза, когда наши взгляды встречались, и уж точно не стеснялся своего богатства. А этот костюм почему-то казался на нем неуместным.

Он так и не сказал, чем зарабатывает на жизнь. Не адвокат и не бизнесмен. Кто тогда? Возможно, его родители богаты, но не похоже, что он из тех, кто владеет трастовым фондом.

А впрочем, какое мне дело? Я его больше не увижу. Такой, как он, с подобной машиной, должен проводить время за игрой в гольф и в дорогих ресторанах, а не там, где я могу найти работу.

Папы дома не оказалось. Из-за такого сильного ливня, похоже, я надолго застряну дома. Я зашла на кухню, открыла холодильник, но обнаружила в нем все ту же пустоту. Уставшая и замерзшая, я опустилась на стул. Если собираюсь пойти завтра в этой же одежде, мне необходимо повесить ее на вешалку и высушить. Это платье – единственная более-менее приличная вещь в моем гардеробе. Если у меня есть хоть какой-то шанс получить работу на этой «Арене», придется пойти в нем.

Пока что моя новая жизнь не сулила больших перспектив.

На следующий день я отправилась на поиски «Роджерс Арены». Я долго бродила, пока наконец не сдалась и не стала спрашивать дорогу у прохожих. Услышав мой вопрос об этом заведении, на меня смотрели как на сумасшедшую. Куда отправил меня парень на «Мерседесе»? Что это за место такое?

В конце концов мне удалось найти «Роджерс Арену», это оказалось неприметное здание с железной дверью и небольшой вывеской, подсвеченной красным неоном. Я зашла внутрь и поняла, почему люди так реагировали на мой вопрос.

Огромный зал, который когда-то, наверное, был складом, не совсем бар и не совсем ночной клуб. Справа барная стойка, но мое внимание привлекла огромная клетка с рингом в центре просторного помещения.

Вокруг клетки стояли столы, у стены выстроилось несколько красных кожаных диванов в кабинках для VIP-гостей. Бетонный пол и стены, покрытые проволочной сеткой. В проволоку вплетены неоновые трубки, которые образовывали слова «честь», «боль», «кровь» и «сила».

Я в нерешительности потопталась у входа и уже собралась развернуться и уйти, как ко мне направилась темноволосая женщина на вид лет тридцати. У нее были густо подведенные глаза и губы, накрашенные розовой помадой, которая своей яркостью могла соперничать со свечением неоновой подсветки. Женщина не улыбалась, но и не сказать, что была недружелюбно настроена.

– Новенькая? Ты опоздала. Через полчаса придут первые клиенты, а я еще не вытерла столы и не убралась в раздевалках.

– Вообще-то я здесь не работаю, – медленно выдохнула я, и у меня возникли сомнения, надо ли мне работать в таком месте.

– Нет? – Ее плечи поникли, и одна из тонких бретелек топа сползла, приоткрыв край розового бюстгальтера. – Вот блин. Одна я сегодня ни черта не успею. Мэл звонила, сказала, что заболела, и я… – Она замялась. – Знаешь что, почему бы тебе не поработать здесь?

– Я потому и пришла, – кивнула я, хотя клетка для боев меня пугала. Нищие не выбирают, Леона.

– Круто. Иди за мной. Надо найти Роджера. Кстати, меня зовут Шерил.

Она схватила меня за руку и потянула за собой.

– А что не так? Мало платят, поэтому у вас проблемы с набором персонала? – Я поспешила за ней, шлепая вьетнамками по бетонному полу.

– О, это из-за боев. Большинство девушек брезгливы, – отмахнулась она, но у меня сложилось впечатление, что она чего-то недоговаривает.

Через черную вращающуюся дверь за барной стойкой мы прошли по узкому коридору с голыми стенами и множеством дверей к самой массивной из них, расположенной в дальнем конце. Шерил постучала.

– Войдите, – раздался глубокий мужской голос.

Девушка толкнула дверь в просторный кабинет, затянутый сизым сигаретным дымом. За столом восседал здоровяк средних лет. При виде официантки он расплылся в улыбке, отчего его двойной подбородок стал тройным. Затем его взгляд задержался на мне.

– Я нашла нам новую официантку. – В голосе Шерил прозвучали игривые нотки.

– Я Роджер, – представился мужчина, затушив сигарету в запачканной кетчупом тарелке. – Можешь приступать к работе немедленно.

Я раскрыла рот от удивления.

– Ты же за этим пришла, верно? Пять долларов в час плюс все чаевые, что соберешь, твои.

– Хорошо, – неуверенно выдавила я.

– В такой одежде на чай много не заработаешь. – Он поднес телефон к уху и жестом велел нам выметаться. – Обзаведись чем-нибудь, что покажет твои сиськи или жопу. У нас здесь не женский монастырь.

Дверь закрылась, а я вопросительно уставилась на Шерил.

– А он всегда так разговаривает?

Она пожала плечами, и снова у меня возникло подозрение, что она что-то утаивает от меня.

– Просто сейчас он в безвыходном положении. Сегодня важный бой, и он не хочет, чтобы все пошло наперекосяк только из-за того, что не хватает персонала.

– Какая ему разница, как я одета? – Меня не отпускала тревога. – Мы же не обязаны заниматься чем-то таким с гостями, да?

Она помотала головой.

– Нет, конечно нет, но тут бывают состоятельные мужчины, которые сорят деньгами… особенно если ты проявляешь к ним благосклонность.

Я отрицательно качнула головой:

– Нет, такое не для меня.

Шерил кивнула и повела меня обратно.

– Ну, дело твое. Вот тут можешь оставить рюкзак, – она показала на пол возле барной стойки.

Я неохотно рассталась со своим рюкзаком, но не носить же его на работе. Шерил покопалась в тесной кладовке слева от бара и вытащила на свет ведро со шваброй.

– Можешь начать уборку с раздевалок. Первые бойцы появятся часа через два, и до этого времени надо успеть все помыть.

Я неуверенно топталась, и она нахмурилась.

– Чего ты? Слишком хороша для мытья полов?

– Нет, – поспешила я ее успокоить. Я не боялась никакой работы. За всю мою жизнь каких только отвратительных вещей мне не приходилось убирать. – Я просто со вчерашнего вечера ничего не ела, и у меня немного кружится голова.

В холодильнике все так же шаром покати, а я все так же на мели. Похоже, папа вообще не заморачивался с едой. Либо он ел там же, где пропадал каждый вечер, либо питался одним воздухом. Шерил с жалостью посмотрела на меня, и я тут же пожалела о своих словах. Слишком часто меня жалели, и от этого я чувствовала себя мелкой и никчемной. У меня была мать, которая торговала своим телом на улице, а учителя и соцработники только и делали, что меня жалели, но никогда не предлагали выхода. Когда тот парень вчера купил мне поесть, это почему-то совсем не походило на акт благотворительности.

Шерил оставила швабру с ведром и достала что-то из холодильника за барной стойкой. Поставив передо мной колу, она скрылась за вращающейся дверью, а минуту спустя вернулась, принеся с собой сэндвич с жареным сыром и картошку фри. Все это было холодным.

– Вот, держи, осталось с вечера. Кухня еще закрыта.

Мне было все равно. Я за считанные мгновения буквально проглотила все, что мне дали, и запила холодной колой.

– Спасибо, – поблагодарила я, улыбнувшись.

Шерил внимательно посмотрела на меня.

– Наверное, я не должна о таком спрашивать, но сколько тебе лет?

– Я уже достаточно взрослая, чтобы здесь работать. – Я знала, что мне должно быть по меньшей мере двадцать один, чтобы работать в таком месте, а потому не стала упоминать, что в этом году только закончила школу.

Она с сомнением покачала головой.

– Будь осторожна, цыпочка, – просто сказала она и сунула мне в руки швабру.

Я подхватила ведро и прошлепала к двери с красной неоновой вывеской «Раздевалка». Толкнув дверь локтем, я проскользнула внутрь.

В помещении обнаружились несколько открытых душевых кабинок, шкафчики вдоль стены и скамейки напротив них. На полу, выложенном белым кафелем, в разводах крови валялись грязные полотенца. Ну просто блеск. Похоже, они лежат тут уже несколько дней. Воздух был густым от вони пива и пота. Мне повезло, ведь благодаря матери я научилась справляться с такими вещами. Я начала уборку, и еще не закончила, когда открылась дверь и в раздевалку вошли двое мужчин средних лет, татуированные с головы до ног.

Я замерла, пока они рассматривали меня, задержавшись взглядами на платье и вьетнамках. Я улыбнулась, а что мне оставалось? Я давно поняла, что улыбкой легче обезоружить людей, чем злостью и страхом, особенно если ты всего лишь маленькая женщина. Кивнув мне, они потеряли ко мне всякий интерес. А когда один из них начал стягивать с себя рубашку, я быстренько ретировалась. Я не хотела смотреть на то, как они раздеваются. Они могут подумать что-нибудь не то.

Несколько гостей уже слонялись возле сияющего красным неоном бара, очевидно, с нетерпением ожидая выпивки. Шерил нигде не было видно. Отставив в сторону швабру с ведром, я поспешила к стойке. Встала за нее и улыбнулась жаждущим мужчинам.

– Итак, джентльмены, что вам налить?

Я облегченно выдохнула, когда поняла, что они хотят только пива. С этим я могла справиться. Если бы заказали коктейли, я бы растерялась. Я быстро обслужила всю очередь. Половина гостей хотели разливного пива, другая половина бутылочного. Заглянув в холодильник, я увидела, что осталось всего три бутылки, и вряд ли их надолго хватит. Эти парни выглядели так, будто считали ящик пива всего лишь хорошим аперитивом.

Куда запропастилась Шерил?

Когда я уже начала нервничать, она наконец появилась в дверях, вид у нее был взъерошенный. Юбка задралась, топ надет наизнанку, а от помады не осталось и следа. Я предпочла не комментировать ее отсутствие. Может, она уже заработала деньги, уединившись с кем-то из клиентов?

Я оглянулась на мужчин, что сидели за столами и у барной стойки. Некоторые из них бросали на меня любопытные взгляды, но не похоже, чтобы они собирались меня купить. Я слегка расслабилась. Из-за матери эта тема для меня была слишком болезненна. Если кто-то из этих мужчин попытается предложить мне деньги за секс, независимо от того, как сильно я буду в них нуждаться, я немедленно отсюда уйду.

В этом баре царила странная атмосфера. Люди передавали друг другу деньги, о чем-то тихо переговариваясь. Какой-то человек сидел в углу, отмечая что-то в своем айпаде, когда гости подходили к нему и оставляли деньги. Это был очень полный мужчина, маленького роста, довольно невзрачной внешности. Похоже на то, что он принимал ставки. Я ничего не знала о законах Невады, но выглядело это подозрительно.

Это не мое дело.

– Куколка! Подай-ка мне пива! – Мужчина лет шестидесяти щелкнул пальцами передо мной.

Покраснев, я поспешила достать бокал. Мне начало казаться, что в этом месте мне не избежать неприятностей.

Глава 5

Фабиано

Я заехал на парковку «Роджерс Арены» и заглушил мотор. Напряженные мышцы уже дрожали от предвкушения. Столько лет прошло, а меня все так же будоражил азарт перед боем. В клетке неважно, кто твой отец – Консильери или строитель. Все равно, что о тебе думают люди. Имеет значение только этот момент, только то, как ты умеешь драться и просчитать противника. Один на один. Жизнь редко бывает настолько справедливой.

Я зашел в «Роджерс Арену», где уже собралась толпа. В воздухе витал запах застарелого пота и сигаретного дыма. Это место не назовешь уютным. Люди приходили сюда не для того, чтобы расслабиться и вкусно поесть. Их привлекали кровь и деньги.

Первый бой должен был вот-вот начаться. В центре ринга уже стояли лицом друг к другу два противника, однако гвоздем программы были вовсе не они. При моем появлении глаза всех присутствующих устремились на меня, но пока я лавировал по залу между столиков, зрители отводили взгляд, встретившись с моим. Я дрался последним. Я выйду на ринг против жалкого бедолаги, который за последние несколько недель выбился в лидеры. Римо считал, что будет здорово, если я до кровавого месива отделаю в клетке сильнейших бойцов, чтобы показать, на что способен Каратель Каморры. Ну а я совсем не против. Это помогало помнить о том, с чего я начинал, помогало оставаться собранным и жестким. Как только позволишь себе потерять бдительность и расслабиться, тут же пропустишь удар и проиграешь.

Мое внимание привлек бар. Я не сразу узнал девушку, ведь сейчас она не была мокрой и не тряслась от холода, в отличие от вчерашнего дня. У нее оказались длинные каштановые вьющиеся волосы и заостренные, но изящные черты лица. Она подавала выпивку мужикам, собравшимся у бара, а они смотрели на нее голодными, как у волков, глазами. Девочка сосредоточилась на работе, не замечая пожирающих ее жадных взглядов. Она слишком долго возилась, наливая обыкновенное пиво; ясно было, что опыта работы в баре у нее никакого. По правде говоря, я не думал, что она станет здесь работать. Раз она осталась после того, как увидела клетку, значит, либо ее положение отчаяннее некуда, либо она повидала в своей жизни вещи и похуже.

Девушка вскинула голову и заметила меня. Я ожидал неизбежной реакции от нее, но она меня удивила. Застенчиво улыбнулась и задержалась взглядом на моей одежде. Сегодня никакого костюма. Черные джинсы и черная толстовка – мой излюбленный стиль в одежде, хотя все же иногда приходилось и костюм надевать. Она замешкалась, но быстро вернулась к работе и принялась наливать пиво какому-то старому мудаку.

Кто она, черт возьми? И почему не испугалась?

Отвернувшись от нее, я направился к Роджеру. Тот беседовал с нашим букмекером Гриффином. Я поздоровался за руки с обоими и кивнул в сторону барной стойки:

– Новенькая?

Роджер пожал плечами.

– Пришла сегодня утром в мой офис, ищет работу. Мне нужен новый персонал. – Прищурившись, он неуверенно добавил: – Хочешь, чтобы я предупредил Стефано?

Стефано у нас слыл романтическим любовником. Он оказывал женщинам знаки внимания, притворялся, что влюблен, а потом вынуждал их работать в одном из борделей Каморры.

Мне он никогда не нравился, и потому сейчас я мрачно покачал головой.

– Она не подходит под профиль.

Я понятия не имел, какие критерии отбора у Стефано, и, по правде говоря, мне на это было плевать.

– Ну так как дела? – Я покосился на айпад Гриффина, в котором он управлял всеми поступающими ставками.

– Отлично. Те несколько идиотов, что поставили против тебя, принесут нам кучу бабок.

Я кивнул, но взгляд против воли вернулся к барной стойке. Сам не знаю зачем. Вчера вечером я подвез девушку, повинуясь внезапному порыву, только и всего.

– Возьму что-нибудь выпить.

Я направился к бару, не дожидаясь от них ответа. Зрители украдкой пялились на меня, это бесило, но я много работал, чтобы заслужить их страх.

Остановившись перед барной стойкой, я сел на табурет, а спортивную сумку пристроил рядом. Напротив, у другого конца стойки несколько мужчин бросали на меня настороженные взгляды. В одном из них я узнал парня, которого из-за трех кусков навещал буквально на днях. Рука у него была загипсована.

Девушка, которую я вчера подвозил, подошла ко мне. Ее кожа была тронута легким загаром, но не с тем неестественно оранжевым оттенком из солярия, которым грешат большинство женщин, работающих в наших заведениях.

– Не ожидала так скоро тебя увидеть. – Она улыбнулась той застенчивой улыбкой, которая напомнила мне о давно минувших днях. Днях, которые мне в основном хотелось забыть. Я заметил мелкую россыпь веснушек у нее на носу и щеках, а глаза у нее оказались васильково-голубыми с темным ободком радужки. Теперь, когда с ее волос не капала вода, я обнаружил, что они не черные, а темно-каштановые с естественным золотистым блеском.

Положив руки на столешницу, я порадовался, что длинные рукава толстовки прикрывают татуировки на предплечьях. Время для грандиозного откровения еще не пришло.

– Я же говорил, что часто здесь бываю.

– Сегодня без костюма, но во всем черном. Я так понимаю, тебе нравится темная сторона, – поддразнила она.

– Ты даже не представляешь насколько, – хмыкнул я.

Она нахмурилась ненадолго, но снова заулыбалась.

– Что тебе налить?

– Стакан воды.

– Воды, – с сомнением повторила она. – Ты первый с таким заказом. – И она мягко рассмеялась.

На мне еще не было боксерских шорт. Я не сказал ей, что вечером у меня запланирован бой, и это одна из причин, почему я не могу выпить, а вторая – то, что утром мне придется переломать несколько ног.

Девушка подвинула ко мне стакан с водой:

– Вот, держи. – Она обошла стойку и протерла столешницу рядом со мной. Я позволил себе оценить ее фигурку. Вчера я не обратил должного внимания на детали. Она была хрупкой и маленькой, как человек, который не знает, когда в следующий раз сможет поесть, но каким-то образом ей удавалось держаться с изяществом, несмотря на мешковатую одежду, скрывавшую изгибы ее тела. На ней было то же платье, что и вчера, и эти жуткие шлепанцы, так не подходящие для нынешней погоды.

– Что привело тебя сюда?

Ее отец жил в опасном квартале. Мне не верилось, что ей больше негде остановиться. Что угодно было бы лучше. С этими ее веснушками, застенчивой улыбкой и утонченными чертами лица ей самое место в каком-нибудь приличном районе, не в этих поганых трущобах, и она уж точно не должна работать в бойцовском клубе на территории мафии. В последнем можно винить только меня.

– Мне пришлось переехать к отцу, потому что мать снова попала в реабилитационный центр, – не колеблясь выдала она. Без малейших сомнений или осторожности. Легкая добыча в этом мире.

– А кто твой отец? Я его знаю?

Она нахмурилась:

– Откуда бы?

– Я многих знаю. И еще больше людей знают меня, – пожал я плечами.

– Если ты какая-то знаменитость, просвети меня, чтобы я не позорилась своим невежеством, – поддразнила она.

– Нет, я не знаменит. – Скорее печально известен.

Девушка сделала неопределенный жест рукой.

– Кстати, сегодня ты не похож ни на бизнесмена, ни на адвоката.

– Тогда на кого?

Легкий румянец начал заливать ее шею. Смущенно пожав плечами, она вернулась за барную стойку, но опять замялась, опустив взгляд на мои руки, которые я положил на столешницу.

– Ты не мог бы мне помочь? Нужно принести из подвала несколько ящиков пива. Сомневаюсь, что Роджер захочет это делать, а мне самой их не поднять. А ты, похоже, сможешь, не напрягаясь, унести сразу два или даже три.

Развернувшись, она подошла к вращающейся двери, ведущей в подсобные помещения, и оглянулась, чтобы убедиться, что я последовал за ней.

Движимый любопытством, я поставил стакан и поднялся. Похоже, она даже не догадывалась, кто я такой. И я не о своем положении в иерархии мафии. Обычно людям было не себе рядом со мной, даже если они не видели моих татуировок. Ее хорошей актрисой не назовешь, и если бы она испытывала страх, я бы почувствовал.

Мы прошли в подсобку, а затем спустились вниз по лестнице в складское помещение. Я здесь бывал не раз. Использовал его для серьезных бесед с должниками. Дверь за нами захлопнулась, и у меня на миг закралось подозрение. Разве может быть человек настолько беспечен и доверчив? Что, если это ловушка? Но все равно это казалось невероятно глупым.

Девушка копалась в дальнем конце склада, на меня даже ни разу не оглянувшись. Слишком доверчива. Слишком наивна.

– А, вот же они! – воскликнула она, обнаружив несколько ящиков пива. Взглянув на меня, она нахмурилась. – Что-то не так?

В ее голосе звучало беспокойство. Ради всего святого, она, похоже за меня беспокоилась. В Вегасе любая другая девчонка, да и мужик тоже тут же обделались бы, окажись они в звуконепроницаемом подвале наедине со мной. Мне захотелось привести ее в чувство.

Подойдя ней, я наклонился, чтобы поднять с пола три ящика, а когда выпрямился, уловил, как сладко от нее пахнет. Черт.

Она улыбнулась, глядя на меня снизу вверх. На ее лице было минимум косметики, что только подчеркивало ее естественную красоту. Коснувшись россыпи веснушек на лице, она робко спросила:

– У меня что-то на лице? – и смущенно хихикнула.

Я понял, что она стесняется своих веснушек, но будь я проклят, как же они мне нравились.

– Нет.

– Ну, ладно. – Сдвинув брови, она внимательно посмотрела на меня.

Девочка, даже не пытайся заглянуть за эту маску. Тебе не понравится то, что ты увидишь за ней.

– Пожалуй, нам лучше вернуться. Я не должна оставлять бар надолго.

Неужели она увидела в моем взгляде то, что наконец вселило в нее здоровую дозу страха? Хотя вряд ли, судя по тому, как она с безмятежным выражением лица придержала для меня дверь.

Я кивнул на лестницу.

– Иди первая.

Она на секунду замялась, но потом все-таки пошла впереди меня. Может, она подумала, что я хочу получше рассмотреть ее задницу, но ее платье делало это невозможным. Правда в том, что я терпеть не мог, когда кто-то стоял у меня за спиной.

Мы как раз проходили по узкому коридору, когда дверь в зал распахнулась, впустив Роджера со Стефано.

Увидев меня с девушкой, они напряженно переглянулись, а она сама, заметив Стефано, занервничала. Мне показалось это странным. Он выглядел как мечта любой тещи, а его обаяние было безотказным оружием Каморры, если нужно было заманить женщин в наши бордели.

– Фабиано, можно тебя на пару слов? – обратился ко мне Роджер, разглядывая девушку и, очевидно, выискивая какие-то признаки того, что я напал на нее на складе. Стефано тоже впился в меня взглядом. – Леона, возвращайся к работе.

Леона. Вот, значит, как ее зовут. Она не показалась мне львицей, как на то намекало ее имя. Девушка смотрела на меня, не двигаясь с места, несмотря на приказ Роджера. Я кивнул.

– Иди, я скоро подойду.

Леона ретировалась, и, к моему крайнему раздражению, Стефано решил пойти за ней. Отвали, мудак.

Он явно положил на нее глаз. Почему он даже мысль допускает, чтобы взять ее в один из наших борделей? Она вообще нам не подходит.

– Я понимаю, тебе никто не указ, но в последнее время слишком много официанток я потерял из-за борделей Каморры… или несчастных случаев.

– Эти несчастные случаи в основном происходили из-за того, что своевольничали люди Римо.

– Я рад, что у меня появилась эта новая девочка. Похоже, гостям она нравится, и умеет себя вести. Если она останется больше чем на пару недель, я буду твоим должником.

– Нам никто не указ, ты сам сказал, Роджер. Если мы решим забрать ее в одно из наших заведений, тебя спрашивать не станем.

Он кивнул, но по нему было видно, что такой расклад ему не по нутру, равно как и мне.

Я прошел мимо него и, толкнув локтем дверь, вышел к барной стойке.

Леона болтала с двумя стариканами, посмеиваясь над тем, что они ей говорили. Стефано, сидя у другого конца барной стойки, наблюдал за ней, как ястреб. Его каштановые волосы были тщательно зачесаны назад. Держу пари, этот мудак часами торчит перед зеркалом. Значит, Леона твердо решила не обращать внимания на него, раз продолжала увлеченную беседу с теми мужиками. Я поставил ящики, и Леона бросила на меня благодарный взгляд. Мужчины, увидев меня, тут же сделали вид, что пиво им интереснее.

Я обошел барную стойку, подхватил свою спортивную сумку с того места, где ее оставил, и задержался возле Стефано.

Тот посмотрел на меня снизу вверх. В иерархии мафии он был на несколько ступеней ниже меня, а потому его вызывающе сверкнувшие глаза навели меня на мысль, не воткнуть ли в них нож.

– Ты собираешься к ней клинья подбивать?

– Да, подумываю над этим. Похоже, она охотно откликается на любое, даже мало-мальское проявление любезности. Ею будет легко манипулировать.

Интересно, если я перережу ему горло, останется ли у него на лице эта гаденькая ухмылочка?

– Похоже, ей твои ухаживания не интересны.

– Все впереди, – самодовольно заявил он.

– Римо ее видел? – Это единственное, что меня интересовало.

– Нет. Я только что ее нашел, но уверен, он одобрит.

Я знал, что так и будет.

– Не трать время. Она уже занята.

– Кем?

– Мной! – рявкнул я.

Хмуро зыркнув на меня, Стефано пожал плечами, допил пиво и поднялся. Я проследил за его удаляющейся спиной. За Стефано нужен глаз да глаз. Мы с ним невзлюбили друг друга с самого начала, и, думаю, вряд ли что-то в этом плане изменится в ближайшее время. Но он уяснил, что мое лучше не трогать.

Я снова нашел взглядом Леону. Она озадаченно наблюдала за нашей пикировкой. Из-за гула голосов она не могла услышать ничего из нашей со Стефано беседы. Она так отличается от тех женщин, с которыми я привык проводить время. Мне попадались разные: кто-то не мог скрыть свой страх, а некоторые надеялись извлечь выгоду из близости со мной. Эта девушка понятия не имела, кто я. Так странно, что к тебе относятся так… как будто ты обычный человек. Я упорно работал над тем, чтобы люди меня боялись и уважали. Пусть пока она ничего обо мне не знает. Это лишь вопрос времени, когда ее кто-нибудь да просветит. Интересно, что она тогда скажет и как посмотрит на меня.

– Узнаю этот взгляд, – произнес Римо у меня над ухом, незаметно подкравшись сзади. Я должен был понять, что он появился, по тому, как люди внезапно притихли, почувствовав себя еще неуютнее, чем в моем присутствии. Он кивнул на Леону. – Забирай ее, если хочешь. Она ничья. Да и нам не нужна. Там в любом случае смотреть-то не на что.

Я обернулся на Леону. Она протирала столешницу, не замечая похотливых взглядов, которые бросали на нее мужики.

– Я не хочу с ней развлекаться, – ответил я, но увидев недоумение на лице Римо, поправился: – Не буду.

– Почему нет?

Опасность.

– Ты сам сказал, что там смотреть не на что.

– Возможно, она возбудит сильнее, когда попытается отбиваться. Может, стоит попробовать? Некоторые девки превращаются в диких кошечек, если их загнать в угол. – Он похлопал меня по плечу.

Я промолчал.

Римо пожал плечами.

– Но если ты ее не хочешь…

– Хочу, – быстро сказал я. – И буду благодарен, если пройдет слух, что я положил на нее глаз. На всякий случай. Не хочу, чтобы Стефано запудрил ей мозги.

Римо ухмыльнулся.

– Конечно. Застолби ее, Фабиано.

В этом и заключалось главное преимущество того, что я у него на особом счету. Римо позволял мне то, о чем другие солдаты даже и мечтать не могли. Он отправился к столику, где сидели крупные игроки одного из наших вип-казино. Я вернулся к бару, решив переодеться позже. Остальные посетители уже разбрелись, и Леона подошла ко мне. Нахмурившись, она спросила:

– Я что-то пропустила?

Я пожал плечами:

– Из-за меня некоторые из них потеряли деньги. – И конечности.

Она приоткрыла рот, собираясь что-то сказать, но ее опередил звук шмякнувшегося о клетку тела, после чего зал разразился восторженными аплодисментами. Леона, широко распахнув глаза от шока, приложила ладошку ко рту. Я оглянулся через плечо. Один из бойцов валялся в отключке. Второй стоял над ним, подняв вверх руки и исполнял какой-то дебильный победный танец. Возможно, через пару недель он станет моим следующим противником, если победит еще в нескольких поединках. Придется сломать ему колени, чтобы больше не пришлось видеть этого танца.

– Это ужасно, – прошептала Леона, в ее голосе звучало сострадание, как будто она чувствовала их боль.

Я повернулся к ней.

– Как может кому-то нравиться смотреть на такую жестокость?

Жестокость? Она еще не видела настоящей жестокости. Если повезет, и не увидит.

– Это в нашей природе. Выживание сильнейших. Борьба за власть. Жажда крови. Все это укоренилось в нашей ДНК.

– Я в это не верю, – возразила она. – Думаю, мы далеко ушли от первобытных инстинктов, просто изредка старые повадки дают о себе знать.

– Тогда почему люди все еще равняются на сильных? Почему женщины предпочитают альфа-самцов?

Она фыркнула.

– Это миф.

Выгнув бровь, я придвинулся ближе к ней, мельком увидев в вырезе платья ее белье. Белый хлопок. Ну конечно.

– Да неужели?

Она посмотрела на меня, и румянец начал заливать ее шею и щеки.

Я подавил смешок и встал, не дожидаясь ее ответа. Мне пора было идти переодеваться.

– Скоро вернусь.

Когда я вошел в раздевалку, голоса остальных бойцов смолкли. Некоторые ответили на мой взгляд, один посмотрел на меня с вызовом. Я предположил, что это и есть мой сегодняшний противник. Ростом под метр девяносто, немного выше меня. Ладно. Может, этот бой продлится подольше.

Я разделся и натянул шорты. Надеюсь, эти парни разглядели все мои шрамы. Да что они знают о боли. Я ухмыльнулся, пристально глядя в глаза своему сопернику. Если повезет, он доживет до завтра.

Покинув раздевалку, я вернулся к бару. Леона замерла, ее взгляд прошелся по мне от голых ног к шортам и обнаженной груди. Она выронила стакан, который вытирала в этот момент, и тот с громким плеском упал в грязную воду. На ее лице эмоции сменяли одна другую. Шок. Смущение. Восхищение. Благоговение. Последнее я прочувствовал членом. Что ж, это заслуженно – я много работал над своим телом.

Подхватив со стойки оставленный мной стакан, я допил остатки воды. Затем достал из сумки бинты и начал обматывать руки, все это время чувствуя на себе ее любопытный взгляд.

– Так ты один из них?

Я наклонил голову, не уверенный, что она имела в виду. Боец? Член Каморры? Убийца? Да, да и да.

В ее глазах не было страха, поэтому я сказал:

– Боец в клетке? Да.

Леона облизнула губы. Эти чертовы розовые губы подкидывали моему члену такие мысли, которые мне перед боем совсем ни к чему.

– Надеюсь, мои слова тебя не задели.

– Из-за того, что ты считаешь, что это слишком жестоко? Нет, все так и есть.

Она все разглядывала мои татуировки и шрамы, а иногда ее взгляд опускался на кубики пресса. Навалившись на барную стойку, я приблизил свое лицо к ее. Я знал, что мы на виду у всех и за нами наблюдают, хоть и пытаются делать это незаметно.

– Ты по-прежнему уверена, что женщинам не нравятся альфа-самцы? – пробормотал я.

Она судорожно сглотнула, но не ответила. Я шагнул назад. Всем присутствующим в клубе должно быть ясно это послание. От взгляда, которым она меня одарила, я едва не кончил. Что-то было в этой девушке, что притягивало меня. Я не мог сказать, что именно, но намеревался выяснить это.

– Теперь моя очередь, – сказал я, когда закончил мотать бинты.

– Береги себя, – просто сказала она.

Парни, сидевшие неподалеку, переглянулись и прыснули. Но Леона не обратила на них внимания.

– Не волнуйся за меня. – Я повернулся и прошел между столиков к клетке.

Под вопли и оглушительные аплодисменты толпы я шагнул в клетку. Сколько из этих людей поставили против меня? Если я проиграю, они разбогатеют. К несчастью для них, я никогда не проигрываю.

Я заметил, что Леона, все так же изумленно распахнув глаза, наблюдает за мной. Да, я боец, и эта часть меня самая безобидная.

Она бросила работу, обошла стойку и забралась на барный табурет. Сбросив шлепанцы, Леона подтянула и скрестила ноги, а затем аккуратно поправила складки на юбке. Что за девушка. Это место не для нее.

Меня отвлек мой соперник, появившийся на ринге. Он называл себя Змеем. На его шее даже татуировка была в виде змей. Они извивались, поднимаясь к ушам и оскалив пасти с клыками по обе стороны его головы. Змей. До чего же идиотскую кличку он себе взял. Не знаю, почему люди думают, что грозное имя сделает их образ более пугающим. Я никогда не называл себя иначе, чем Фабиано. Мне хватало и этого.

Судья захлопнул дверь и разъяснил нам правила. Их не было, за исключением того, что бой не до смерти, так что Змей, скорее всего, сегодня останется в живых.

Змей ударил себя в грудь ладонями, издав боевой клич. Может, хоть это придаст ему храбрости.

Подняв руку, я поманил его к себе. Мне хотелось поскорее начать. Он, как бык, с ревом бросился на меня. Уклонившись, я вцепился ему в плечо и три раза подряд двинул левым коленом по корпусу, выбив воздух из его легких. Змей не упал, а взмахнул кулаком, попав мне по подбородку. Я отскочил, нацелившись пнуть его в голову, и, несмотря на быструю реакцию противника, вскользь задел пяткой его ухо. Попятившись, он привалился к стенке клетки, потряс головой и снова бросился в атаку. Что ж, повеселимся.

В отличие от предыдущего этот продержался дольше, но в конце концов я доконал его ударами по голове. Его взгляд все больше и больше терял фокус. Схватив его за затылок, я впечатал его лицо в свое колено и услышал, как, ломаясь, хрустнули его нос и скула. Змей хрипло взвыл и опрокинулся навзничь. Бросившись за ним, я швырнул его о стенку клетки, а когда он с глухим стуком упал на пол, я навис над ним и ударил локтем в живот. Раз. Два. Змей слабо хлопнул ладонью по полу. Лицо у него опухло, и сам он еле дышал. Сдается.

– Капитуляция! – крикнул рефери.

Я никогда не понимал таких мужиков. Я предпочел бы умереть, чем сдаться. Лучше погибнуть с честью, чем опозорить себя мольбой о пощаде и жить в бесчестии. Я поднялся. Толпа ликовала.

Римо, сидя за столиком с вип-игроками, показал мне большой палец. Судя по его возбужденно блестящим глазам, он снова хотел войти в клетку, и поскорее. Он терпеть не мог обхаживать высоких гостей, но кто-то же должен этим заниматься. Нино был красноречив и искушен в делах, но через какое-то время он забывал о том, что нужно изображать эмоции, и как только люди понимали, что они напрочь у него отсутствуют, бежали, сверкая пятками. Савио еще подросток, к тому же своенравный, ну а Адамо… Адамо ребенок.

Я обернулся. Леона так и сидела на табурете перед барной стойкой и смотрела на меня с ужасом. Этот взгляд уже более близок к тем, что я привык ловить на себе от остальных. Может, увидев меня такого – потного и в крови, она наконец поймет, почему должна меня бояться.

Выпутав ноги из подола платья, она спрыгнула с табурета и скрылась за вращающейся дверью.

Я выбрался из клетки, оставляя за собой капли пота и крови. Придется накладывать швы.

Пока шел, время от времени слышал рядом с собой: «Хороший бой!» Приняв несколько поздравлений и пожав руки, я зашел в раздевалку. Здесь никого не было, поскольку мой бой был в этот вечер последним, а мой соперник уже ехал в больницу. Я открыл свой шкафчик, и в этот момент раздался стук в дверь. Схватив пистолет, я спрятал его за спиной и повернулся.

– Войдите.

Дверь слегка приоткрылась, и в проеме появилась голова Леоны. Ее глаза были закрыты.

– Ты в приличном виде?

Я спрятал пистолет обратно в спортивную сумку.

– Я самый неприличный парень в этом городе. – Пожалуй, если не считать Римо и его братьев.

Леона осторожно приоткрыла глаза, обвела взглядом раздевалку и остановила его на мне. Облегченно выдохнув, она проскользнула внутрь и закрыла за собой дверь.

Я удивленно приподнял брови.

– Ты пришла, чтобы вручить мне подарок за победу? – спросил я, прислонившись к шкафчику. Член уже подкидывал идеи подарков от нее. И все они были связаны с ее идеальным ртом и, конечно же, идеальной киской.

– Э-э-э… у меня только бутылка воды и чистые полотенца. – С виноватой улыбкой она показала мне то, что принесла.

Я покачал головой и ухмыльнулся. Боже, что за девушка.

На ее лице отразилось понимание.

– О, ты имеешь в виду… – Она жестом указала на свое тело. – Ох, нет. Нет, извини.

Закрыв глаза, я уговаривал себя сдержать смех. Давно женщина не вызывала у меня желание рассмеяться. В основном мне хотелось их только трахать до потери пульса.

– Надеюсь, ты сможешь удовлетвориться бутылкой холодной воды, – поддразнила она меня.

Когда я открыл глаза, она уже стояла передо мной, протягивая бутылку. Она была ниже меня на голову и совсем рядом. Глупая девчонка. Никакого инстинкта самосохранения. Забрав у нее бутылку, я осушил ее несколькими глотками.

Леона осмотрела мое тело.

– Так много крови.

Опустив голову, я оценил масштаб повреждений. Над ребрами небольшой порез об острый край клетки. На левом боку и правом бедре уже наливались цветом синяки. Но большая часть крови не принадлежала мне.

– Ничего. Бывало и хуже.

Она задержала взгляд у меня на лбу.

– У тебя кожа рассечена, нужно зашить. Я вызову врача. Есть поблизости какой-нибудь?

– Нет, мне не нужен врач.

Леона открыла рот, собравшись спорить, но, похоже, передумала и промолчала.

– Ты был таким… – Она покачала головой, наморщив носик самым чертовски милейшим образом. Черт, эти гребаные веснушки. – Даже не знаю, как описать. Неистовый.

Я выпрямился, удивленно уставившись на нее. В ее голосе как будто звучало восхищение.

– И тебе даже противно не было? Я думал, тебе не нравится излишняя жестокость.

Она слегка пожала плечами.

– Неприятное зрелище, да. Какой-то зверский вид спорта. Даже не знаю, можно ли это спортом назвать. Весь смысл в том, чтобы просто избивать друг друга.

– А еще в умении просчитывать противника, видеть его слабые стороны и использовать эти знания против него. Все дело в скорости и контроле.

Я внимательно посмотрел на нее, оценивая, как оценивал всех своих противников. Нетрудно догадаться, почему Стефано выбрал бы именно ее, если бы ему позволили. Девушке явно нелегко живется, и о ней некому позаботиться. Очевидно, ей хочется большего, ей нужен кто-то, кто возьмет на себя ее проблемы, кто-то, кто будет к ней добр, кто-то, кто будет любить ее. Стефано мог притвориться, что он такой и есть. Скоро Леона поймет, что полагаться можно только на себя. Любовь и доброта – редкие явления в этой жизни вообще, не говоря уже о мире мафии.

– Не понимаю, почему людей тянет смотреть, как другие люди калечат друг друга ради спортивного интереса. Почему им нравится, когда кому-то делают больно?

Я последний, кому стоило задавать такие вопросы. Она не видела, как я умею калечить. Этот бой – смех по сравнению с тем, что мне приходится делать, работая на Каморру. Мне нравилось делать людям больно. У меня это прекрасно получается, и я в совершенстве овладел этим навыком.

Глава 6

Леона

Я не могла прочесть его эмоции. О чем он думал? Мне вдруг пришло в голову, что, наверное, я уже начала его раздражать своими постоянными разговорами о жестокости боев.

Эти бои в клетке – явно важная часть его жизни. А я все еще пыталась уложить в голове эти три стороны его личности: бизнесмен, парень по соседству и боец. Хотя до меня только что дошло, что в этом своем последнем амплуа он выглядел естественнее всего, как будто только в нем он не притворялся.

– Я, пожалуй, пойду, – промямлила я. О чем я только думала, когда пришла к нему в раздевалку? Люди могут подумать что-нибудь плохое, и пойдут сплетни, а мне это совсем ни к чему.

Он кивнул. От его взгляда у меня по спине поползли мурашки. Как всегда, такой проницательный и настороженный, взгляд его голубых – как небо Техаса весной – глаз – как небо Техаса весной – пригвоздил меня к месту. Возьми себя в руки. Я повернулась и поплелась к двери, но прежде чем выйти, рискнула еще раз посмотреть на него через плечо.

– Я даже твоего имени не знаю.

– Фабиано.

Это имя казалось слишком нормальным, слишком мягко оно звучало для такого как он мужчины, который сейчас был весь в крови.

– А я Леона.

Не знаю почему, но он меня заинтересовал.

Он сунул пальцы за пояс своих боксерских шорт, а я поспешила выскользнуть за дверь, но прежде чем она закрылась, я увидела его спину и то, что пониже. Фабиано направлялся в душ, и с каждым шагом его мышцы перекатывались и бугрились. Вот черт. Я оторвалась от разглядывания его идеальной задницы. Вся его спина была в шрамах, но они его не портили. Меня бросило в жар, и я поскорее отвернулась, тут же наткнувшись взглядом на Шерил.

– Милочка, не играй с крутыми парнями. Они играют не по правилам, – произнесла она с туманным намеком.

– Ни с кем я не играю, – возразила я, смутившись, что она застукала меня за подглядыванием за Фабиано.

Шерил похлопала меня по плечу.

– Просто держись подальше от таких, как он.

Я не успела спросить, что она имела в виду. Послышался крик Роджера, он звал ее к себе в кабинет. Шерил протянула мне швабру.

– Держи. Надо помыть в клетке. – И быстро ушла.

Было уже два часа ночи, и я жутко вымоталась. В зале за столиками оставалось всего несколько гостей, цедящих остатки пива. Большинство зрителей после боя Фабиано разошлись. При виде кровавого месива в клетке мне стало не по себе. Я всегда спокойно переносила вид крови, но в таких количествах давно ее не видела. В последний раз мне приходилось отмывать ее, когда мать, будучи в наркотическом угаре, ударилась головой об угол ванны.

Я тяжко вздохнула. Нет смысла откладывать неизбежное. Пришлось открыть дверь клетки и приступить к уборке. Последние гости собрались уходить, и я помахала им рукой на прощание в ответ на пожелание спокойной ночи.

Работая, я все время поглядывала на коридор, ведущий в кабинет Роджера, надеясь, что он даст мне немного наличных за сегодняшнюю работу. Мне очень нужны были деньги – на еду и, если останется, на новую пару обуви. Я поморщилась, заметив, что несколько капель крови попало мне на босые ноги. Вьетнамки – определенно неподходящий выбор для такой работы.

Время от времени я украдкой бросала взгляд на дверь раздевалки, но Фабиано, похоже, не спешил вылезать из душа. У меня перед глазами возник образ его обнаженного тела под струями воды. Побыстрее отмыв последнее пятно крови, я выползла из клетки. Я очень устала, чтобы здраво соображать. Мне нужно домой, однако совсем не улыбалась мысль о том, чтобы топать милю пешком по темноте. Не то чтобы я боялась, просто у меня было здоровое чувство самосохранения.

Отставив ведро и швабру, я направилась по коридору к кабинету Роджера, но на полпути замерла, услышав женские крики. Я вздрогнула.

– Да, тебе нравится в задницу, ты, шлюха! Да, вот так! – рычал мужчина.

Кричала Шерил, но судя по всему, делала это от удовольствия. Побеспокоить их сейчас было бы слишком неудобно. Я отчаянно нуждалась в деньгах, которые должен заплатить мне Роджер, но ни за что на свете не стала бы им мешать. Попятившись, я наткнулась спиной на чье-то твердое тело. Открыла рот, собираясь закричать, но чужая рука зажала мне рот. Меня охватил страх, и инстинкт одержал верх над разумом. Изо всех сил я двинула локтем в каменный живот. Мой противник, даже не вздрогнув, крепко сжал пальцы на моей талии.

– Ш-ш-ш. Это я.

Я облегченно выдохнула, и он убрал руку от моих губ. Вывернувшись из его хватки, я задрала голову. Фабиано. Он помылся и переоделся в черную рубашку и джинсы. Рассеченная рана на лбу уже была зашита. Так вот почему он так долго там копался! Я представить не могла, каково это – зашивать на себе рану, но ему как бойцу в клетке, вероятно, приходилось терпеть боль посильнее, чем несколько уколов иголкой.

– Ты напугал меня.

В его глазах появились искры веселья.

Фабиано

Я ее напугал? Если это первый раз, когда она испугалась меня, значит, она была настолько же сумасшедшей, насколько и красивой.

– Я просто не хотел, чтобы ты помешала Роджеру своим криком. – Никому не захочется видеть Роджера со спущенными штанами.

Она метнула взгляд на дверь, и ее невольно передернуло.

– Я не знала, что они вместе. Они не вели себя как пара.

– Они не пара. Просто трахаются.

– Вот как, – промямлила она, и соблазнительный румянец опалил ее щеки. – Мне пора.

– Хочешь, я подвезу тебя? – Даже не знаю, какого черта снова предлагаю ее подвезти. В конце концов, ее дом от моей квартиры неблизко.

Она замялась, в ее взгляде появилась нерешительность. Наконец-то хоть какое-то недоверие. Может, увидев, как я дерусь, поняла, что ей с самого начала не стоило садиться ко мне в машину. Забавно наблюдать, как люди встречают по одежке. Костюм? Заслуживаешь доверия.

– Я не могу снова тебя просить об этом.

– Тогда вызови такси. Не стоит гулять в этом районе ночью, да еще и одной. – Я мог бы назвать множество причин, по которым она не должна этого делать.

– У меня нет денег! – выпалила она, а затем так испуганно посмотрела, будто пожалела о сказанном.

Я сунул руку в сумку и вытащил свернутые в трубочку пятидесятидолларовые купюры.

Леона округлила глаза.

– Откуда у тебя столько денег?

Она не впечатлилась, только напряглась. Это хорошо. Нет ничего хуже женщин, которые обращают на тебя внимание, только если увидят, что у тебя есть деньги.

– Это деньги за победу в бою. – Это даже почти правда.

Я вытянул одну банкноту в пятьдесят баксов и протянул ей.

Она решительно покачала головой.

– Нет. Я ни за что это не возьму.

– Отдашь, когда Роджер с тобой расплатится. – Она снова покачала головой, но на этот раз уже не так уверенно. Она устала, я это заметил. – Бери, – приказал я.

Она моргнула, растерявшись от моего приказного тона, но, будучи уже без сил, сдалась и наконец взяла деньги.

– Спасибо. Я скоро верну. – Люди всегда так говорят. Закинув рюкзак на плечо, она собралась на выход. – Я пойду.

Я проводил ее на улицу. Моя машина стояла сразу у входа. Увидев ее, Леона спросила:

– Ты столько денег зарабатываешь боями в клетке?

– Это не работа. Это хобби.

С ее стороны это просто интерес. Никаких вопросов. Девушка, которая точно знает, что от любопытства кошка сдохла.

– Вызывай такси.

Леона улыбнулась.

– Не волнуйся. Вызову. Ты можешь не ждать.

Такси она вызывать не собиралась. Это было ясно как день. Я терпеливо ждал. Если она думает, что сможет просто так от меня избавиться, то сильно заблуждается.

– У меня нет телефона, – наконец неохотно призналась Леона.

Ни денег, ни телефона. Я потянулся в карман джинсов, но она вздохнула и помотала головой.

– Нет, не надо. Я правда хочу пройтись. Не могу позволить себе напрасно тратить деньги на такси. – Ей явно стало неловко.

И так понятно, что она нищая, так что бесполезно было скрывать это от меня. Стефано не стал бы за ней охотиться, не будь она легкой добычей. И черт бы ее побрал, глядя на это поношенное платье, стоптанные шлепанцы и этот гребаный убогий рюкзачок, самый ветхий на этой планете, не нужно быть гением, чтобы понять, какое нищенское существование она влачит.

– Тогда разреши хотя бы проводить тебя, – предложил я, сам не веря, что говорю это.

Мне не хотелось, чтобы Стефано еще раз попробовал подкатить к ней или какие-нибудь отморозки на нее напали. Что-то в этой ее доверчивой наивности притягивало меня, как мотылька на пламя. То был охотничий азарт, не иначе. Я никогда не охотился за такой, как она.

– Но ты можешь поехать на машине. Зачем тебе идти пешком?

– Поверь, лучше тебе одной по ночам не ходить.

Ее плечи поникли, Леона перевела взгляд на мою машину.

– Тогда я поеду с тобой. Не могу позволить тебе сначала провожать меня, а потом возвращаться к бару за своей машиной.

Я открыл дверцу для нее, и Леона скользнула на переднее сиденье. Слишком доверчива. Пока я садился за руль, она уже откинулась на спинку кожаного сиденья и, зевнув, крепко обняла свой старенький рюкзачок.

Вряд ли у нее там какие-то невероятные сокровища. Вполне возможно, у нее при себе есть оружие для самообороны.

Нож? Перцовый баллончик? Пушка?

Все это ей никак не помогло бы, если бы я захотел с ней что-нибудь сделать. Я повернул ключ в замке зажигания, двигатель взревел, и я вывел машину со стоянки на дорогу. В замкнутом пространстве салона девчонка не сможет сделать прицельный выстрел. Мне не составит труда ее обезоружить, и тогда она окажется беззащитна. Женщины часто имеют при себе оружие, потому что думают, что смогут защитить себя, но без умения им пользоваться это только лишний риск.

Она опять назвала мне свой адрес.

– Я помню, не волнуйся.

Леона провела кончиками пальцев по черной коже сиденья.

– Ты из богатой семьи?

Да, но машина и все остальное у меня не поэтому.

– Нет.

Леона замолчала, хотя у нее еще было полно вопросов. Это на лице у нее было написано.

Когда я подъехал к жилому комплексу, на втором этаже кто-то открыл дверь. Мужика я сразу узнал – среднего роста, лысоват, с брюшком, нависающим над ремнем, – это жалкий игроман, один из завсегдатаев наших казино. Мне еще не приходилось выбивать из него долги. Он ничего из себя не представлял и не проигрывал столько, чтобы заслужить моего внимания. Сото как-то раз с ним разбирался, потому что в его обязанности входило заниматься такими отбросами, как этот кадр. После того случая мужик платил всегда вовремя. Он был всего лишь лохом, который рыскал в поисках пары баксов, чтобы потратить их на азартные игры.

– Это мой папа, – сказала Леона с оттенком нежности в голосе. Этот кусок дерьма определенно не заслуживал нежности. – Спасибо, что подвез.

Ее отец направился к нам, но на полпути встал как вкопанный на подъездной дороге, когда разглядел и узнал меня на месте водителя. Я вышел из машины и помог выбраться Леоне.

– Леона! – Его голос прозвучал надтреснуто, а взгляд лихорадочно шарил по ее телу. – Ты в порядке? Он ничего тебе не… – Заметив, как я смотрю на него, он прочистил горло. Не ожидал от него такой заботы. Из того, что пока мне было о нем известно, ему плевать было на все, кроме собственной персоны. У таких, как он, это в порядке вещей. Вот почему мне нравилось иметь с ними дело.

Леона непонимающе моргнула.

– Что происходит? Со мной все хорошо. Почему ты так странно себя ведешь?

– Ты в порядке? – переспросил он.

Я подошел, и в нос сразу же ударила вонь дешевого пойла. Азартные игры и алкоголизм – разрушительное сочетание, которое рано или поздно вело к преждевременной смерти. Либо от рук Каморры, либо благодаря матушке-природе.

Леона кивнула и жестом указала на меня:

– Фабиано был так любезен, что подвез меня домой.

Я обладал разными качествами, но любезность не входила в этот список. У ее отца видок был такой, будто он вот-вот слетит с катушек.

– Разве я не предупреждал тебя, что здесь нужно быть поосторожнее? Ты не можешь просто так шляться по округе и разговаривать с… – Он заткнулся на полуслове, спасая свою жалкую задницу.

Я холодно ему улыбнулся.

– Мне очень приятно было разговаривать с вашей дочерью. – Нервным жестом он вытер ладони о свои джинсы. – Леона, иди. Мне нужно перекинуться с твоим отцом парой слов.

Леона переводила растерянный взгляд со своего отца на меня.

– Так вы знакомы?

– У нас есть один общий приятель.

– Ладно. – Она нерешительно улыбнулась мне. – Увидимся позже? – Наполовину вопрос, наполовину утверждение.

– Даже не сомневайся, – тихо процедил я сквозь зубы.

Как только она отошла, ее отец вцепился в меня и взмолился:

– Пожалуйста! Это все из-за моего долга? Я отдам в ближайшее время. Только не надо…

Я посмотрел вниз, на его пальцы на моей руке, и он отдернул свою, будто обжегшись.

– Не надо – что? – с угрозой поинтересовался я.

Он отшатнулся и покачал головой. Его волновала только собственная судьба. Он думал, что я пришел разобраться с ним.

– Я очень расстроюсь, если узнаю, что она уехала, – небрежно обронил я. – Полагаю, она планирует на какое-то время здесь задержаться? – Папаша молча уставился на меня. – Да, и еще – мне бы очень не хотелось, чтобы она услышала обо мне что-нибудь нехорошее. Ты меня понял?

Он неуверенно кивнул.

Я вернулся к машине, и, пока отъезжал, папаша провожал меня испуганным взглядом. Я даже сам себе не мог объяснить, что именно вызвало у меня желание забрать ее себе. Ее отец прекрасно понимал, что ничего не сможет сделать, чтобы остановить меня, да и не такой это человек, чтобы даже попытаться возразить мне. Единственный, кто мог помешать мне взять ее, раз уж я ею заинтересовался, – это Римо, но у него нет абсолютно никаких причин вмешиваться.

Глава 7

Леона

На следующий день я встала поздно. На работу мне только к трем, потому можно было отдохнуть и выспаться. Я вышла на кухню, где на столе меня поджидала коробка с пончиками. Папа сидел и потягивал кофе.

– Доброе утро, – сказала я, хотя был уже почти полдень. Я плеснула себе немного кофе и уселась на стуле напротив. – Ты принес нам завтрак, – похвалила я и сцапала пончик. Я знала, что привыкать к хорошему и ожидать приятных сюрпризов каждый день не стоит.

– Я одолжил у соседа немного денег до завтрашней зарплаты. – Как я поняла, он работал курьером или что-то вроде того. Меня удивляло, как его до сих пор не уволили, учитывая, что от него всегда несет перегаром.

– Я могу дать тебе пятьдесят баксов, – сказала я, вытаскивая деньги из-за пояса шорт. Я усвоила, что лучше держать деньги поближе к себе. – Так ты сможешь расплатиться с ним и купить нам что-нибудь поесть на несколько дней.

Он посмотрел на деньги так, будто это что-то грязное.

– Где ты это взяла?

– Я нашла работу, – сказала я с улыбкой.

Папа не выказал радости.

– И они заплатили тебе полтинник за твой первый день работы? – Он сказал это таким тоном, будто я делала что-то запретное, что-то непристойное.

– Нет, пока еще нет. Заплатят сегодня. – По крайней мере, я на это надеялась. Я не знала толком, как Роджер ведет дела, но судя по тому, что он пока не спрашивал у меня номера социального страхования и других документов, я предположила, что зарплата будет неофициальной.

– Тогда откуда у тебя эти деньги?

Он как будто рассердился. Да что с ним такое? Что мама, что он никогда не задавали много вопросов, если дело касалось денег.

– Мне их Фабиано дал.

Отец вскочил, с грохотом уронив стул. Я вздрогнула. В памяти всплыли воспоминания о том, как они ссорились с матерью, как он поднимал на нее руку, а она царапала его в ответ.

– И ты взяла деньги… у него?

– А что не так?

– Не смей одалживать деньги у таких людей, как он. Ни к чему нам еще больше привлекать его внимание.

– Таких людей, как он, – повторила я. – Каких таких?

Папа явно расстроился. Не уверена, что или кого он пытался защитить, но определенно не меня. Никогда он не был образцом заботливого отца.

– Папа, я знаю, что он участвует в боях без правил. Я видела его бой, ясно? Так что, будь добр, не лезь не в свое дело. – Как было последние пять лет.

– Ты ходила на бой? Зачем? – И вдруг как будто что-то щелкнуло у него в голове, и папа закрыл глаза. – Только не говори мне, что ты работаешь в «Роджерс Арене».

– Я там работаю.

Он поднял упавший стул, поставил его и рухнул на него, как будто ноги вмиг перестали его держать.

– Не стоило тебе вообще приезжать сюда. Зачем я только согласился. Теперь из-за тебя у нас обоих будут неприятности. А мне сейчас такая обуза вовсе ни к чему.

Я нахмурилась и сделала глоток кофе.

– Я уже взрослая. Сама как-нибудь разберусь. В выборе работы привередничать не приходится. Не то чтобы этот выбор вообще был.

– Сегодня же верни ему деньги. Не трать их ни на что. И…

– Держаться от него подальше? – перебила я. С отцовскими лекциями он опоздал.

– Нет, – еле слышно произнес он. – Просто будь осторожна. Не хватало еще, чтобы ты мне все окончательно испортила. Слишком поздно говорить тебе держаться от него подальше.

У меня возникло ощущение, что мы говорим о разных вещах.

– Я могу не общаться с ним. У меня же ничего с ним нет.

– Нет, не можешь. Потому что больше от тебя ничего не зависит. Отныне решать будет он и уйти тебе не позволит, пока не получит от тебя все, что ему нужно. – Он скривил губы, как будто точно знал, что это.

Мне не понравилось, как он только выражением лица смог заставить меня почувствовать себя грязной дешевкой. Как будто он имел право осуждать меня. Тот, кто с радостью позволил моей матери продавать себя, чтобы оплатить его карточный долг.

– Папа, мы не в средние века живем. У него нет надо мной никакой власти. – Я никак не могла понять, к чему эти обсуждения. Мы с Фабиано только и делали, что разговаривали. И до сих пор он вел себя со мной как настоящий джентльмен. Возможно, у папы проблемы с алкоголем серьезнее, чем я думала. Или, может, он пристрастился к наркотикам. Мама тоже страдала паранойей.

Он вытащил сигарету – последнюю – из измятой пачки, прикурил и сделал глубокую затяжку.