Измена. Он тебя не достоин! Старший брат мужа бесплатное чтение

1. Долгожданный отпуск

Наш с мужем долгожданный отпуск выпал на апрель. Солнечная Турция – что может быть лучше? Море и пальмы. Любимый человек рядом.

Мы так давно не отдыхали вместе! Мой муж Николай – владелец ресторана, состоящего в крупном международном холдинге, поэтому иногда он летает в Стамбул в командировки, но я обычно остаюсь на работе: наши отпуска никогда не совпадают. Каждый раз огорчаюсь, что мне приходится провожать Колю, а он уже три года успокаивает меня, мол, скоро полетим в теплые края и вместе.

Вот и полетели. Только все вышло совсем не так, как я себе представляла…

.

.

Я сижу у бассейна, спрятавшись за прямоугольный зонтик. Коля не видит меня. Уже темно, но здесь всегда яркий свет – ночью неоновый, дискотечный, бьющий в глаза в такт громкой музыке. Звучит бодрая электронная мелодия. Идеальные женщины в откровенных купальниках пьют коктейли, не выходя из воды, несколько пар обнимаются на площадке у лестниц, все танцуют и веселятся.

Я пока плохо их знаю – муж согласился взять меня к себе помощником повара только в том месяце.

Весь персонал нашего ресторана сейчас здесь: три дня проводится санобработка помещений, еще три дня – полная уборка с мелким ремонтом, и Коля щедро решил устроить нам всем отпуск.

Не зря его так любят, даже боготворят сотрудники.

Эта мысль вызывает у меня почти истерику. Так любят, что сейчас, когда он разлегся на шезлонге, как король, одна из наших администраторов, Валя, обнимает и поглаживает его мускулистое плечо, а вторая – Катя, новенькая официантка – устроилась на плетеном сидении между широко разведенных ног. Я не вижу, что именно она делает, думая, что жена ее начальника болеет в номере, но могу различить в неоновых бликах поощряющее лицо мужа, небрежно треплющего эту девушку по голове, как хорошую собачку.

Блеск.

Меня тошнит. Я даже наклоняюсь вниз, к корням плотной живой изгороди, но спазм проходит. Медленно выпрямляюсь, представляя следующую картину со стороны: замученная жена набрасывается на развратную подчиненную мужа и сталкивает ту в бассейн.

Не выходя из своего укрытия, я набираю номер, записанный у меня как «лучший на свете муж».

– Дорогой, ты где? – спрашиваю его жалобно, а у самой даже пресс дрожит от злости. – Аптека закрыта?

Коля закрывает телефон рукой, чтобы басы не били в микрофон:

– Сейчас приду, тут в аптеке в нашем отеле ничего нет, пришлось идти в соседний. Слышишь музыку? У них тут громко. Потерпи еще немного, Кирюш, я скоро буду.

– Я кажется, слышу женские голоса, – продолжаю с мазохистическим удовольствием разглядывать его я. Постепенно я подбираюсь ближе, еще ближе, но все еще держусь в тени. Мне кажется невероятно важным поймать его с поличным, чтобы…чтобы что, собственно? И так как я не могу ответить на этот вопрос самой себе, уточняю у него, уже зная, что он будет изворачиваться: – Ты где?

– Это тут девочки коктейли разносят, – говорит Коля, и я вижу, как он, улыбаясь, кивает сидящей на его лежаке Кате.

Она одними губами спрашивает: «Жена?», а дождавшись кивка, делает вид, что ее тошнит. У меня чуть телефон из рук не выпадает. И тут Катя кладет свою ладонь на ширинку шорт Коли, проводит вверх и вниз – и я отворачиваюсь, упираюсь спиной в колючие кусты, не могу больше смотреть.

Вот, пожалуйста, доказательство того, о чем час назад я и не думала.

А я почему-то впадаю в ступор. Мне бы и правда швырнуть девку в воду, а я двинуться не могу. Только тошнит еще сильнее, и голова странно плывет, и ноги ватные. Вся моя жизнь, моя любовь, мои надежды на будущее с этим человеком прямо сейчас оборачиваются пеплом. Мой Коля…

– Ты скоро? – выдавливаю из себя.

– Не знаю, – с мерзким придыханием отвечает Коля. – Сейчас пробегусь до соседней аптеки, тут тоже уже закрыта.

Меня все-таки рвет. Я хватаюсь за стебли кустов ближе к земле, чтобы удержать равновесие, оцарапываю о них лоб. В грохоте музыки Коля меня, конечно, не слышит.

Когда распрямляюсь – он уже сбросил звонок. Сквозь листву вижу, что мой муж откинулся назад, руки сложил за головой, на лице – блаженная улыбочка. А Катя все еще нависает над ним, только теперь закрывает собой его пояс.

«Огонька в тебе недостает, Кирюш, – вспоминаю его недавнюю реакцию на мою попытку обнять его. – Мы так хорошо живем. Но иногда не хватает острых чувств что ли. Не хватает мечты».

Острее некуда. Мечта как она есть. Едва успевшая стать совершеннолетней официантка ублажает прямо у бассейна.

Поднимаю лицо к небу. Сейчас. Сейчас я подойду к нему. К ним. Только тошнота пройдет.

Как же…

Бросаю взгляд на мужа – а Катя и Валя куда-то делись. Теперь он сидит один и задумчиво вертит в руках телефон.

Красивый, как и всегда. Невозмутимый. Нервно выдыхаю: некуда спешить.

– Возьми, – вдруг слышу голос сбоку. Русский язык, не турецкий и не английский.

Оборачиваюсь – а там мужчина. Он выглядит совсем не по-пляжному: брюки, закрытые ботинки, темное поло. Наверно, работник отеля?

Лица я не вижу – из темноты светомузыка выхватывает только отдельные черты. Высокий лоб, щетина, волосы кажутся светлыми. Он довольно высок, широкоплеч.

Кажется, смотрит на меня с жалостью.

Мужчина протягивает мне бутылку с водой. Благодарно беру ее, делаю несколько глотков, чтобы немного убрать кислый привкус во рту.

– Спасибо. У вас нет каких-нибудь абсорбентов? Я, кажется, отравилась, мой муж пошел в аптеку, – лепечу я. – Но, вероятно, она закрыта.

– За кого ты меня приняла? – хмыкает мужчина, и вдруг я понимаю, что он и правда не может быть каким-нибудь администратором: больно расслабленно и уверенно держится.

– Вы не работник отеля?

Он делает ко мне шаг – и оказывается в световом пятне. Точно не работник! Так выглядят хозяева отелей, а не служащие… Красивый, старше меня лет на десять, с высокими скулами, волевым подбородком, властным взглядом светлых ледяных глаз. В одежде, которая, наверно, стоит как небольшая машина. Мне вдруг становится не по себе, что я оскорбила его – он похож то ли на бизнесмена, то ли на кинозвезду.

Но мне не до него.

– Нет. Почему прячешься здесь?

– С чего вы взяли, что прячусь? – поднимаю подбородок.

– Наблюдаешь за моим братом из кустов, – хмыкает мужчина, и я даже делаю шаг назад он неожиданности. У мужа и правда есть старший брат, с которым они не общаются много лет, его даже на свадьбе не было. Никак не могу припомнить имя. А мужчина продолжает выбивать у меня из-под ног землю: – Ты – еще одна его девка?

– Еще одна? – тихо переспрашиваю я.

– Ну, Ник – личность творческая, – презрительно бросает мой неожиданный собеседник. – Думала, ты одна такая? Если влюблена – забудь.

– Он же женат, – выдыхаю я.

За спиной цепляюсь за стебли так, что они до крови царапают кожу. Мне почти приятна эта боль.

– Да, – соглашается брат моего мужа. – Тем более включи голову.

– И много у него женщин? – слишком жалобно спрашиваю я. – Вы знаете?

– Каждый раз вижу с новой. Слушай, ты молодая девчонка еще, – вдруг говорит мужчина. – Не трать время.

– Зачем вы даете мне советы? – сквозь всхлипы шепчу я.

– Считай это спонтанным хорошим поступком. Ты выглядишь не как шлюха, такая… – Он подбирает слово, оглядывая мое закрытое, в пол платье. – … домашняя девочка. Не стоит шлюхой становиться, по крайней мере, ради моего брата. Ник беден. Пускает пыль в глаза за мой счет. Свою честь оставь кому-нибудь еще.

– В каком смысле?

Ноги не держат. Я опускаюсь на корточки, нечем дышать.

– В прямом. Вставай. Не надо патетики.

Я обнимаю колени руками, не обращая внимания на слова.

– Коля – мой муж, – говорю совсем тихо. И зачем-то добавляю, словно оправдываюсь, словно это уместно: – Я его люблю.

Мужчина не присаживается рядом, но подходит еще чуть ближе. Теперь я вижу носки его коричневых ботинок из мягкой кожи совсем рядом с моими босыми ногами.

– Ты – Кира, – не спрашивает он. – Представлял тебя иначе. Ян Дагаев.

У вас другая фамилия, – замечаю отстраненно.

– Мы с Ником братья только по матери.

Повисает тишина. Я наконец поднимаю лицо: Ян не смотрит на меня. Только бросает через плечо:

– Встретимся завтра на обеде.

«Там будет скучно, только руководство, – вспоминаю я слова Коли. – Ну сама подумай, что там делать простому повару?»

– Подождите! – бросаюсь за Яном. – Что вы имели в виду, когда говорили про деньги?

– Что последние лет шесть Ник каждые полгода клянчит их у меня, – не поворачиваясь, отвечает Ян. – На развитие своих талантов в музыке, как я понимаю.

– Вы давали моему мужу деньги все это время? – не верю я. – Он же хорошо зарабатывает… У нас ресторан…

– Ник сказал тебе, что «Гранат» принадлежит ему? – усмехается Ян, наконец удостаивая меня взглядом. Как же этот мужчина не похож на своего брата: намного старше, намного жестче, никакого пафоса, а вокруг словно распространяется ореол силы. – Ресторан мой, Ник – администратор, и нанял я его только по просьбе матери. А он был прав насчёт тебя. Удобная жена, верящая каждому слову глупышка. Прирожденная обслуга нарцисса. Влюблена в него до розовых соплей, готова на все? – цинично топчет он мои чувства. – Тогда, может, просто сделаешь вид, что ни о чем не знаешь? Я тебя не выдам. Вы вполне можете прожить вместе до старости, завести выводок ребятишек или о чем там мечтают такие идеальные жены, как ты.

И вот тут я завожусь. Что обо мне говорил за моей спиной Коля?

– Мой муж – изменник и обманщик. Кем я должна быть, чтобы прикинуться слепой? – возмущаюсь я, а внутри бьется бездна.

Ян смотрит на меня с лёгкой усмешкой. Во всем его пренебрежительном взоре читается: «Тобой».

Ярость, которой так не хватало, застилает мне глаза. Все вдруг предстает в другом свете – каждое оправдание Коли, каждая его причина поехать куда-то одному, частые отлучки, отказ обсуждать финансы. И, конечно, его нежелание заниматься любовью со мной. Скучной и слишком старой, похоже – целых двадцать пять лет! – для него.

Смотрю на уходящего Яна и кричу ему в спину очень искренне:

– Спасибо!

И, только краем глаза увидев иронично приподнятую бровь, устремляюсь к бассейну, где мой муж тянет коктейль из высокого бокала.

.

Да, я любила Колю со школы. Устраивала ему домашний уют, поддерживала все начинания, восхищалась его талантами, не устраивала скандалов.

Я останавливаюсь у лежака, и когда Коля замечает меня и подскакивает, медленно, не стараясь перекричать музыку, цежу:

– Никто не будет любить тебя так, как любила я, Краев. Убирайся из моей жизни. Спи с кем хочешь и не приползай обратно.

– Детка, ты чего? – вытягивается лицо мужа. – Да, признаюсь, я делегировал задачу и послал за лекарствами носильщика. Решил не говорить. Что так будет романтичнее.

– Я не собираюсь спорить с тобой и что-то доказывать.

И устремляюсь к отелю.

Никогда не видевший меня скандалящей Коля кричит мне вслед:

– В номере поговорим, когда остынешь, психичка!

.

И в этот момент я уже знаю: разобью свое сердце в пыль – но не вернусь.

2. Викинг

Пока Коля ждет, что я остыну, я остервенело швыряю в чемодан вещи. Меня поражает, как слепо он доверяет мне, будто я и правда несущественна и безобидна. И как ему на самом деле плевать, что я вообще чувствую.

«Психичка». Так он говорил о своей бывшей жене, эмоциональной и ревнивой. Мне же за комплимент было положено считать, что я на нее не похожа.

Наверно, решил сразу меня на место поставить, чтобы я и не думала ему устраивать скандалов. Он с самого первого дня брака, если подумать, воспитывал меня: говорил, что его первая жена была жуткая истеричка, а я, «золото его», совсем не такая. Всячески подчеркивал, что ценит мою простоту, нескандальность и рациональность.

И хотел чего «поострее», пока я запирала эмоции в себе, лишь бы не потерять любимого мужчину. Я плакала ночами на кухне, а он потом спрашивал, почему у меня лицо опухшее. Я врала, что все хорошо. Не устраивала сцен. Думала, это я дура, что вижу намеки на неверность там, где ничего нет – ну не может же он врать! – и что не должна «выносить ему мозги».

Дура и была. Но совсем по другой причине.

«Каждый раз – с новой», – с болью вспоминаю я слова Яна.

А ведь я старалась ради Коли. Он всегда был таким серьезным, умным, важным. Я на его фоне – глупышка, все как Ян и сказал. Глупышка, из шкуры вон лезет, чтобы муж ее любил.

Поссорилась с подругами, которые утверждали, что Коля мне не подходит: они считали его тираном. А потом, со временем, даже друзья Коли стали моими друзьями. Интересно, а они тоже все знали?

Я будто балансирую на грани истерики и холодного бесчувствия, болезненного, но эффективного. В бесчувствии забираю из сейфа половину налички, спускаю чемодан вниз и договариваюсь о том, чтобы его оставили в комнате хранения.

Бронировать тут новый номер на все время до отлета домой мне не по карману – слишком дорого. Когда под ожидающей улыбкой администратора я понимаю, СКОЛЬКО на самом деле стоят номера в этом маленьком курортном городке-отеле, то начинаю смеяться – вот тут уже истерика лезет наверх, – потому что мой муж никогда не смог бы обеспечить десятку сотрудников отдых по подобной цене. И как я сразу не поняла?

– Я завтра заберу чемоданы, – даю я консьержу на чай. – Переезжаю рано утром.

Новый номер, в отеле попроще, я найду завтра. Сегодня голова не соображает.

.

Нахожу работающую, разумеется, аптеку. Выпиваю, наверно, литр абсорбирующего геля. Вот так. Так проще, хотя бы желудок не сводит.

Выключаю телефон. Пусть не звонит. Я не выдержу, если Коля сейчас скажет, что я неверно все поняла, если в свойственной ему рациональной и немного высокомерной манере начнет доказывать, что я все неверно поняла. Я знаю его – он умеет доказать все, что угодно. Не хочу себя проверять.

– Кира Васильевна, – вдруг окликает меня знакомый голос. – Добрый вечер!

Это наша кондитер, Валерия Георгиевна, милая женщина. Она с самого начала относится ко мне по-доброму. Но теперь я понимаю, что в грустном взгляде и ласковом «деточка» вполне могла скрываться и жалость.

Неужели все знали?!! И ни один ни слова мне не сказал… Понятно, почему меня сторонились.

– Добрый вечер, – машинально отзываюсь я.

– Кирочка Васильевна, с вами все хорошо? – подходит женщина ближе. – На вас же прямо лица нет!

– Я только что узнала, что мой муж мне изменяет, – говорю я прямо, вглядываясь в ошарашенное лицо. Я говорю ей, а режу этими словами себя. – С Катей. Наверно, не только с ней. Вы давно работаете в «Гранате». Вы же знали об этом?

Валерия Георгиевна переминается с ноги на ногу. Брови ее сведены домиком, накрашенные розовой помадой губы плотно сжаты. Выглядит смешно, понятно и оттого очень грустно.

– Кирочка, – наконец говорит она, но замолкает.

– Не отвечайте, – пожимаю плечами я. – Ясно же все.

– Я могу чем-то вам помочь? – тихо спрашивает женщина. – Вы меня поймите… не могла я вам сказать. Мне же дочку кормить, не могу я потерять работу…

– Вы можете мне помочь, – хватаюсь за соломинку я. – Можно я у вас в номере переночую?

– Так вас Николай Сергеевич искать же будет…

– Только одну ночь. Не говорите ему.

– Я не могу, Кирочка Васильевна… – лепечет кондитер. – Николай Сергеевич мне потом такие рекомендации даст, что я никуда не устроюсь. Он не прощает, когда кто-то против него идет.

Значит, они его еще и боятся. И это многое объясняет.

Все, что раньше мучило меня, теперь складывается в одну картину.

Боже мой, какая я была слепая! Мне хочется орать до хрипоты, смеяться, рыдать. Коля не только дома манипулятор и тиран. Как его брат назвал? Нарциссом?

– … поэтому я не могу, но давайте я что-нибудь передам Николаю Сергеевичу… – продолжает что-то говорить мнущая в руках пляжную шляпу женщина, а я уже ухожу, не оглядываясь.

Не могу их выносить. Никого. Это царство Коли, и я не хочу общаться с его подданными.

.

.

В дальнем баре у пляжа темно, и мне это нравится. Плотину спокойствия прорвало, и теперь я рыдаю навзрыд, и то, что мне не надо прятать слезы за волосами, очень кстати.

Заказываю «Пина коладу», прошу добавить побольше рома. Затея идиотская, учитывая акклиматизацию и больной желудок, но мне плевать. С наслаждением тяну обжигающую сладкую жидкость через трубочку. Слезы продолжают катиться, но я уже даже не стираю их.

На танцполе, освещенном лишь несколькими розовыми лампами, жмутся друг к другу пары. Я вспоминаю, как долго уговаривала Колю пойти со мной на танцы, как он отнекивался, а потом – представляю, как он танцует с Катей, развратно просовывающей ему ладонь в ширинку. И мне становится еще хуже.

– Тебя тоже отшили? – вдруг плюхается за мой столик кукольного вида блондинка. – Знакомый видок. Я Настя, кстати, – протягивает она изящную кисть с длинными, как у хищника, ногтями. – Меня тоже кинули. Давай выпьем вместе? Да ну, не делай вид, что меня не понимаешь, по одежде вижу, что русская, – щурится она. – Мне вот паршиво что капец. Ты тоже вся в слезах. Составь мне компанию, а?

Я допиваю коктейль, перемешиваю трубочкой лед. Зрение уже немного мутится – я не пила очень давно, больше года. Коля говорил, что его бесит, когда женщина пьяная.

– Кира, – пожимаю ее руку. – Ты откуда?

– Питер, – большими глотками хлещет свой напиток блондинка. Я приглядываюсь: и правда, тушь размазана. К тому же, моя новая знакомая явно пьянее, чем я, еле сидит. – Приперлась сюда вслед за любовью, прикинь. Ну, то есть, я у него секретарь, это было не навязчиво, просто вызвалась. Романтика, курорт, закаты и алкоголь, все такое. Он как бог. Недоступный красавец, холодный, идеальный. Увидела его сегодня купающимся, просто крыша слетела, – закатывает она глаза, а на нас начинают со смешками оглядываться люди. – Короче. Объяснилась ему, предложила всю себя, вообще всю, а он меня послал. Козел. Нет, что я говорю… Он викинг. Виииикинг.

Она вздыхает. Я вижу, что ждет участия, и спрашиваю:

– Это окончательно?

– Ни черта! – шипит блондинка. – У меня еще три дня, я его добью! А то потом работать вместе еще. Надо возвращаться его девушкой, не могу я после такого быть просто секретарем!

Мне жаль ее. Я вспоминаю, как бегала за Колей, какая счастливая была, когда он развелся с первой женой и обратил на меня внимание. И чем все закончилось?

Светлячки ламп плывут перед глазами, но я заказываю еще один коктейль. И я благодарна Насте: смотрю на нее, и почти забываю о себе. Так всегда бывает, когда я вижу чье-то горе. Муж всегда высмеивал эту мою особенность… Хватит, хватит думать о Коле!

– У тебя получится, – говорю Насте. – Ты выглядишь невероятно. Ни один мужчина не устоит.

– Он не такой, как все, – жалобно, влюбленно тянет Настя. – Ты бы его видела! Нет, не надо смотреть, он мой! – Язык девушки заплетается. – И я его влюблю в себя. Три дня в раю, как думаешь? Что делать? Есть идеи? – наклоняется она ко мне.

Пьяная и абсолютно влюбленная. Бедная… Мне хочется ей помочь, но какой из меня советчик? Единственный мужчина в моей жизни – изменивший муж.

– Может, вам организовать романтическую прогулку? – предлагаю я. Наверно, чересчур громко. Продолжаю шепотом: – На катере в море.

– Он меня на свою яхту не пускает, – жалобно смахивает светлые пряди с лица Настя. – Такой собственник! Любит одиночество и все такое. Говорит, я шумная. А что тут в соседнем зале сидит в шуме – так ничего! Лжун! То есть лжец!

– Он местный? – через силу поддерживаю разговор я. В голове шумит алкоголь.

– Питерский, он просто о-о-о-очень богатый, – тянет Настя. – У него много отелей и ресторанов, и здесь, и в России, и у него тут дом, чтобы не жить в отеле, когда приходится быть в Турции… Мы приехали на конференцию его холдинга.

У меня аж сердце екает. Есть предположение, о ком говорит эта бедняжка. Сколько русских холдингов, управляющих ресторанами, встречаются на днях в этом отеле? Перед глазами всплывают серо-голубые ледяные глаза. Да уж, как представлю, как этот жуткий тип может лишить девушку надежды… у самой мурашки.

– Как зовут твоего викинга? – все-таки уточняю.

– Ян, – с придыханием отвечает Настя.

Ну да.

Я пытаюсь сесть удобнее и чуть не падаю со стула. Вовремя хватаюсь за стол. Это кажется мне ужасно смешным, и, хоть слезы все еще холодят щеки, я весело говорю:

– Твой Ян – брат моего мужа. Который мне изменил. Не Ян, а Коля, муж. С официанткой.

– Да ну! – подскакивает Настя. Похоже, информация обо мне в ней совсем не задерживается, а вот упоминание любимого только распаляет: – Тогда так, подруга, ты мне поможешь?

– Чем? – смеюсь я. И тут же добавляю: – А почему нет? Легко!

– Так, тогда вот… – Настя копается в крохотной сумочке и достает телефон. – Давай телефонами обменяемся. Кира, Кира…

Она на столе практически лежит. Большой бюст почти выпадает из маечки на тонких бретельках, а Настя не замечает. Не удивительно, что со всех сторон на наш столик поглядывают мужчины – и ни один заинтересованный взор не адресован мне в моем длинном «монашеском», как называл его Коля, платье.

С третьего раза Насте удается набрать мой номер и скинуть звонок. И когда она уже пытается убрать телефон обратно в сумку, ее останавливает подсевший к нам мужчина. Просто хватает за руку и проникновенно смотрит в глаза, говорит что-то на турецком.

Настя смотрит на него устало, расфокусированным взглядом, и я вдруг понимаю: она настолько пьяна, что не соображает, что делает. Мужчина кладет ей руку на бедро, и мне становится мерзко, а Настя, хохоча, пытается скинуть эту жадную смуглую ладонь. Не очень активно, скорее как смахивала бы комара.

– А ну пошел! – кричу я на наглеца, но мужчина даже не обращает внимания на меня. Он уже вовсю лапает девушку, так что я вскакиваю. Ну как вскакиваю… поднимаюсь, пошатываясь. – Пошел прочь! Гоу эвэй! – кричу на него.

Хочу толкнуть наглеца в плечо, но больно запинаюсь об угол стола. Настя смотрит на меня абсолютно пустыми глазами.

– Помогите! – кричу, но энергичная музыка съедает мои попытки привлечь внимание.

Сейчас столик в темном углу уже кажется отвратительной идеей. Я хочу оттолкнуть мерзкого мужчину от уже уткнувшейся в дерево стола Насти, и тут появляется второй. Этот оттесняет меня от столика, а я на заплетающихся ногах никак не могу вернуться. Мужчина делает вид, что танцует со мной, а сам отталкивает меня все дальше и дальше.

Руки его сообщника уже вовсю гладят под короткой розовой юбкой Насти.

Танцевальная мелодия оглушает меня, вспышки ослепляют. Я снова бросаюсь к столику, что-то крича на помеси русского и ломанного английского, но обнимающиеся пары вдруг оказываются везде, я совсем теряю ориентацию, хватаюсь за людей, чтобы не упасть, меня нервно отпихивают… Мелькает мысль, не могли ли Насте что-то подмешать, да и мне заодно, но она тонет в шуме, которым заполнена голова.

Все мешается в кашу. Я вижу только прямоугольник выхода – там дорожку, ведущую к пляжу, освещает ровный желтый свет.

«В соседнем зале», – вспоминаю я слова Насти.

И бросаюсь туда. Ног почти не ощущаю, просто сразу оказываюсь снаружи. Картинка вокруг вместо того, чтобы быть цельной, разбивается на десятки не связанных друг с другом элементов.

«Соберись, соберись», – щиплю я себя за бедро. Ищу глазами что-то, похожее на дверь. Дверей нет, но есть столики на свежем воздухе, а над ними – смешные навесы из пальмовых листьев.

«Да забудь про пальмы!» – ору на себя. Может, даже вслух. Все сидящие за столиками оборачиваются ко мне – и я вижу знакомое лицо. Викинг. А он еще и светловолосый, только не понятно, это такой пепельный блонд или седина… трясу головой. Очень красивое лицо. Мужественное, суровое. Вот я уже у его столика, держусь за ограждение, чтобы не упасть, смотрю на мужчину в упор.

Двое его спутников смеются:

– Ян, ты просто притягиваешь женщин.

– Там мужики, они лапают Настю, – пытаюсь собраться я, но голова плохо слушается.

– Скажи подружке не позориться.

– В углу того зала, – упорно продолжаю я. – Ей что-то подмешали. Настя, влюбленная в вас! – уточняю я, глядя в бесстрастное лицо. – Блондинка! Работает с вами… секретарь.

– Подожди меня здесь.

Голос его дрожит в воздухе. Очень красивый, низкий, с хрипотцой.

Ян быстро встает из-за стола. Несмотря на его указание, я, конечно, следую за ним. Но на пороге, перед бьющейся в одном ритме толпой, останавливаюсь.

Вспышками вижу, как один из мужиков, поддерживающий находящуюся без сознания Настю, толкает Яна в плечо, и как второй наступает сзади. Но вот моргаю – и оба гада уже лежат на полу. Один держится за нос, а по подбородку течет что-то кажущееся в розовом свете черным. Второй делает попытку встать, но Ян быстро движется, даже размывается, и тот падает на спину.

Ян подхватывает Настю, и вдруг я понимаю, что она рядом с ним по комплекции смотрится совсем подростком, несмотря на каблуки. Он такой широкоплечий? Я завороженно утыкаюсь глазами в напряженные бицепсы. Ничего себе.

Меня толкает пробегающий мимо мужик, я отшатываюсь, а он мажет по моим предплечиям окровавленными руками, оставляя мерзкий след. Я дергаюсь назад – и вдруг встречаюсь взглядом с Яном.

Настя в его руках висит тряпочкой, но я точно знаю – теперь девушка в безопасности. И радостно улыбаюсь, даже поднимаю большие пальцы вверх в идиотском жесте пьяного одобрения. Как хорошо, что они не успели ее унести. Как здорово, что ее викинг спас ее!

И тут вижу, что на мне кровь. Меня тут же начинает мутить, в беспамятстве я бегу к морю, чтобы смыть эту мерзость…

.

И, уже наклоняясь над волнами, не падаю носом в пену лишь потому, что меня ловит сильная рука.

– Кира?

– Викинг, – улыбаюсь я, и лицо из ниоткуда взявшегося Яна немного вытягивается. – Я только освежусь. Там Настя… Ты – ее спаситель! Она будет в восторге! Ты не такой плохой и неромантичный, да? Где Настя? С ней все хорошо?

Кажется, я балансирую только потому, что мужчина держит меня.

– Она в порядке, ее забрали в госпиталь. Ты как? Пила ее коктейль?

– Нет, – трясу я головой. – Я просто пила. Мне муж изменил! Я хочу стереть все, понимаешь, викинг! Настя хочет забыть твой отказ, а я этого… Колю.

– Так, тебя тоже надо обследовать. Я свяжусь с Ником.

– Нет! – кричу я, вцепляясь в воротник его поло. – Не надо Ника! Он не знает, где я, пожалуйста, пусть не знает! Нет! Не надо! Не заставляй меня видеть его, я не могу. Он опять убедит меня, что все хорошо… Я не хочу обратно.

Он только смотрит на меня. Решает.

Ледяные глаза так потрясающе блестят…

– Ты нереально красивый, – шепчу я. – Правильно Настя влюбилась.

И засыпаю.

3. С добрым утром

Просыпаюсь я на очень жестком матрасе. Через открытое окно бьет солнце, легкие шторы задувает внутрь комнаты, жарко, но не душно. Снаружи поют птицы. Райский день в райском месте.

Я пытаюсь спрятаться от вездесущего солнца, натягиваю на голову тонкое одеяло…

Так, стоп!

Буквально скатываюсь с кровати, оказавшейся на самом деле просто разложенным диваном. Сердце от паники бьется так быстро, что дышать нечем. Неужали меня кто-то забрал к себе? Я же ни с кем вчера не?..

Я помню, как Настю лапали два бугая. А если они нас забрали?

Ощупываю себя. Платье на мне, белье – тоже.

У дивана на небольшом столике стоит стакан с водой, явно приготовленный для меня. По запотевшему стекло стекает капля. Выглядит заманчиво, аж губы сводит.

Я продолжаю вспоминать. Ян. Последним я видела Яна. На насильника он похож в последнюю очередь – такому точно не нужно принуждать девушек к сексу или овладевать пьяными. Скорее всего, я у него – номер больше и роскошнее нашего, а на стуле лежит пиджак размера, в который Коля бы завернулся дважды.

А значит, можно не бояться. Так что я с наслаждением пью ледяную воду, и горло перестает напоминать песчаный карьер.

Аккуратно ступая по ковру, пробираюсь мимо незастеленной кровати, тумбы с фруктами и плазмы во всю стену к открытой двери на террасу. Задерживаюсь на миг, когда вижу Яна, сидящего в плетеном кресле. Он ко мне спиной, похоже, работает – на коленях держит ноутбук, пальцы быстро бегают по клавишам. Рядом с ним на столике стоит чашка с кофе и стакан воды – точно такой же, как тот, что я минуту назад с таким наслаждением опустошила.

Ужасно нелепый «викинг» тоже всплывает в памяти. Боже мой, я это ему в лицо сказала? Стыд какой.

Но Настю я понимаю. Ему действительно добавь бороды вместо трехдневной щетины, удлини тщательно подстриженные пепельные волосы, накинь вместо белой рубашки на широкие плечи меховой плащ – и получится холодный и неумолимый завовеватель, от одного вида на которого дрожат враги и тают женщины.

Только вот это все категорически неуместно.

Я прочищаю горло.

Ян оборачивается неспешно, как кот. Сейчас, в солнечном свете, в жарком мареве дня, он кажется еще холоднее, чем был вчера. Меня не удивляет, что в светлых глазах – ни капли беспокойства.

– Встала, – констатирует он.

– Спасибо за воду, – вежливо начинаю я, и понимаю, что голос совсем сиплый. – И я не помню точно, что было вчера. Я напилась, и мне очень стыдно, что вы не только видели меня такой, но еще и пришлось за мной как-то приглядывать. Спасибо, что не бросили на пляже.

– Пожалуйста, – пожимает плечами Ян. Он так внимательно разглядывает меня, что даже не по себе. – Ты не столько напилась, сколько отравилась. По словам врача, тебе повезло, что не выкллючилась сразу и успела позвать на помощь. Лекарства от желудка помогли.

– А что Настя? – оживляюсь я.

– В больнице. Тебя тоже предлагали отвезти, но твое состояние было лучше. И если бы ты поехала, то пришлось бы звать Ника. Не знаю, помнишь ли, но ты умоляла меня этого не делать.

– Помню. Смутно, но помню. Спасибо, – снова говорю я. – Понимаю, что вам было проще не связываться со мной.

– Да.

– И конечно, очнувшись, я лучше уж увижу вас, чем его. То есть я не имела в виду ничего такого, – одергиваю себя. – Просто я стервятнику бы больше обрадовалась, чем своему благоверному.

– Сравнение со стервятником вместо двусмысленности, – вдруг смеется Ян. Поразительно, как меняется его лицо: оставаясь холодным, оно словно освещается улыбкой. Ох, Настька, попала ты, нельзя в таких влюбляться… – Не исправило ситуацию.

– Извините, – тоже робко улыбаюсь я. – Не хотела вас обидеть.

– Обидеть меня? – поднимает бровь Ян. – Ты довольно самонадеяна.

– Извините.

– Извините и спасибо – основа твоего словарного запаса? – уже совсем не так тепло усмехается он. – Как у всех очень хороших девочек.

– А что такого? – пожимаю я плечами. – Сколько нужно раз извиниться и поблагодарить, столько и нужно. Вы же меня спасли, хотя могли не вмешиваться. И Настю тоже. Вы были у нее в больнице?

– Нет. Очнется – выпишется. Я скажу тебе один раз: не нужно лезть в мои отношения с кем-либо, Кира.

Почему такая перемена настроения? Может, она ему все-таки нравится?

Я неуверенно прохожу на террасу, ступаю босыми ногами по нагретым плитам. Останавливаюсь у стола. Ян кивает, и тогда я занимаю второе кресло, борясь с желанием подтянуть к себе ноги.

– Тебе нужно будет дать показания местной полиции. Дело скандальное, бармен в дорогом отеле спаивает одиноких девушек, после чего сообщники насилуют их. Так что станешь местной знаменитостью.

– Вот уж не хотелось бы, – вздыхаю, качая головой и глядя на лазурную полосу моря. – Отличный отдых.

Тут у Яна звонит телефон. Он мельком глядит на экран и бросает его на столик – я вижу имя контакта: «Ник».

– Вы не возьмете трубку?

– Нет необходимости. Я прекратил финансировать его проекты, и теперь Ник раз в несколько часов находит новый аргумент, чтобы убедить меня. Сейчас он боится, что я вышвырну из «Граната»: ресторан работает почти в убыток, благодаря его гениальному руководству.

Я закрываю лицо руками.

– Стыдно как… – шепчу тихо. – Вы бы знали. Он говорил – а я верила.

– Тебе-то что стыдиться? – хмыкает Ян.

– За глупость всегда стыдно.

Тут же раздается громкий стук в дверь. Работники отеля обычно стучат аккуратнее, вежливее. Однако Ян поднимается и идет открывать. Я представляю, что будет, если кто-то из его приятелей наткнется на меня здесь, а потом расскажет Насте… Так что прячусь за занавеску, пытаясь остаться в тени.

– Брат, ты игнорируешь мои звонки! – звучит знакомый голос. Вот только нюансы в нем другие: когда Коля говорил со мной или работниками «Граната», он был немногословен и даже немного высокомерен, а теперь в его голосе проскакивают визгливые, обиженные нотки. – Может, я у тебя случайно в блок попал?

– Не попал, – отвечает Ян спокойно, и я аж вздрагиваю от его тона. Оказывается, со мной Дагаев общался более-менее тепло. – Чего хотел?

– Ну, это, проверить, – мнется Коля. Как непривычно видеть его таким. – У меня сейчас нервы не на месте. Мне бы совет старшего брата не помешал.

– Тратить на тебя свое время я не собираюсь, – ставит его перед фактом Ян. – Оставь себе хоть чуточку самоуважения.

– А не считаю, что это неуважительно, – поднимает нос Коля. На фоне брата он смотрится смешно. Они же совсем не похожи! – Мы же родня. Кто-то считает, что нельзя брать у близких ничего, но у меня такого блока нет.

– Блока? – усмехается Ян. – Да, я заметил.

– Да брось! Тебе меня поддержать ничего не стоит! Ты даже не заметишь с твоим состоянием! Я же не прошу многого.

– Мне это надоело, – ставит точку Ян. Но Коля просачивается в дверь, и старший брат вздыхает.

– Встреча через полчаса.

– Кстати, об этом. Киры не будет. Она приболела, бедняжка, – притворно печально вздыхает Коля. – Очень хотела с тобой познакомиться, да и я ей обещал, что она увидит нашего благодетеля, но не сложилось. Просила передать тебе, что она очень благодарна тебе.

Смех Яна низкий, мелодичный.

– Да ну? – уточняет он, бросает быстрый взгляд на террасу. – Так прямо и сказала?

– Она воспитанная женщина, – вроде бы даже обижается Коля. – Конечно, она благодарна.

Он стоит ко мне спиной. Поэтому я просто захожу в комнату и встаю, надеясь, что в какой-то момент он обернется. Изо всех сил сжимаю губы.

Ян глядит на меня поверх плеча младшего брата и едва заметно кивает.

– Ник, ты сам от себя не устал? – иронично спрашивает он.

– Это как понимать? – взвивается мой супруг.

– Какого совета ты хотел?

– Личного. Я, кажется, влюбился. Всерьез, не как обычно.

Я медленно делаю шаг назад. От моего торжества не остается и следа. Еще шаг – запинаюсь о порог и, размахивая руками, валюсь вниз, срывая занавески, чуть замедляющие мое падение. Коля не делает ко мне и шага, а вот Ян успевает помочь мне – подхватывает под спину, ставит на ноги.

– Кира, – округляются глаза Коли. – Ты еще какого черта здесь делаешь?!

.

Мне глаза застилает бешенство. Я вообще не думала, что способна на такое.

– А что? – выступаю вперед. – Почему мне тут и не быть? Раз уж все, что как будто принадлежало нам, на самом деле было твоего брата? Почему бы мне не решить, что он – настоящая моя любовь, а не ты? Ты же влюблен? Какая тебе разница?!

Я вижу, как Коля ошарашенно отступает. Не горжусь этим, но знаю, куда бью: ему больно. Но, разумеется, не потому, что он любит меня. Нет, я давлю на эго, которое раньше не просто не трогала, а носилась, лишь бы не задеть. Я точно знаю, что нанесет ему еще большую рану, и цежу презрительно:

– Ты вообще не мужчина по сравнению с ним. Хорошо, что я поняла это хотя бы сейчас. Ты жалок. Убирайся к своей великой новой любви. Смотри только, чтобы она, как я, верила тебе без оглядки. Подожди-ка… – делаю вид, что что-то поняла. – Ты поэтому предпочитаешь девочек помоложе? Чтобы проще было им лапшу на уши навешать, что ты крутой владелец ресторана? Тогда держу пари, твоя возлюбленная – Катя, да? Ей как раз восемнадцать.

– Т-ты, – громко выдыхает Коля. Лицо его красное, он задыхается от бешенства. – Ах ты дрянь… Да ты… Как ты смеешь…

Он замахивается на меня, а я даже делаю шаг к нему, чтобы было удобнее бить. Я почти хочу, чтобы он опустил руку, ведь это будет означать, что я не только уколола его с филигранной точностью, но и что он – не мужчина. Он всегда с презрением говорил о мужьях, бьющих жен – «их нельзя считать мужчинами». И я ему об этом напомню.

Но прежде, чем Коля что-то сделает, его за запястье ловит Ян, о присутствии которого я уже успела забыть. Коля охает от боли.

– Ты трахнул мою жену! – брызжа слюнями кричит он на Яна. Наверно, хотел бы в лицо, но брат выше, так что получается куда-то в шею. Я начинаю смеяться, не сдерживая себя. – Я убью вас обоих! Мама бы не одобрила!

И вот тут я сгибаюсь от хохота пополам. Таким гордым тоном это сказано, и так слова не вяжутся с пафосом. Слышу, как и Ян усмехается. Он отпускает Колю, и тот летит по инерции вперед, мимо меня.

А меня несет. Никогда еще я не поддавалась такому ражу. Словно все скопленные за годы эмоции разом прорвались внутрь. Я обхватываю руками сильное предплечье Яна и жмусь к нему, как в плохой мелодрамме. И говорю жалостливо:

– Не бей его, дорогой, ты же видишь, он и так ничтожество.

И тут ловлю взгляд Яна, мигом меня отрезвляющий. Не надо было его трогать. Переиграла. Перешла все грани. Сразу становится страшно – он сейчас швырнет меня в сторону и… Не знаю. Аж мороз по коже.

Ян же вместо этого криво улыбается и неожиданно приобнимает меня за талию, поддерживая игру. Вот только я теперь просто хочу, чтобы это закончилось.

Коля сидит на полу и смотрит на нас во все глаза. Он тяжело дышит. Молчит. Потом подхватывается и бросается к двери.

– Жду твой доклад через полчаса, братишка, – в спину ему бросает Ян.

Дверь Коля за собой не закрывает. Его шаги раздаются стуком на лестнице – понятия не имею, почему он не воспользовался лифтом.

А мы с его жутким братом так и стоим рядом, плечом к плечу.

Я медленно отстраняюсь, не глядя мужчине в глаза. Набираю в грудь воздуха.

– Извините, – за меня говорит Ян с улыбкой. Потом добавляет, видя мое замешательство: – Спасибо.

– Да.

– Прекрасное представление, – иронично тянет он. – Что же сразу мне на шею не бросилась?

– Извините, я не знаю, что на меня нашло, – бормочу я. – Я хотела, чтобы он просто…

– Страдал, – заканчивает за меня Ян. – Могу понять. В следующий раз ко мне не прикасайся. Знаешь, почему я подыграл?

– Почему? – сажусь на диван я. Мне так стыдно, что лицо горячее, как печка.

– Потому что ему это на пользу, – пожимает плечами Ян. – Ты же знаешь, что наша мать мертва? – Дождавшись моего кивка, он продолжает. – Перед смертью она умоляла меня не оставлять братика. Мол, ничего из него путного не выйдет, ему нужна поддержка. Я дал слово. И Ник об этом знает. Жаль, что он не любит тебя. Если бы любил, твое фальшивое признание имело бы шанс хотя бы частично вправить ему мозги. Но он хотя бы считает тебя своей вещью, так что и так неплохо. Может, задумается о чем-то.

– Вы считаете, Колю это изменит?

– Я не идеалист. Маленький шанс, но не нулевой. Так что он не прав: мама бы как раз одобрила. Смотри, он теперь еще загорится идеей тебя вернуть.

Я обхватываю голову руками. Пальцы путаются в длинных темных прядях.

– Мне очень стыдно, – говорю я. – Похоже, до этого момента я еще на что-то надеялась. Представляю, какой несдержанной дурочкой вы меня считаете.

– Чтобы выбрать это чудо в спутники жизни и ничего не замечать, и правда нужно быть слепой.

– А знаете, – признаюсь тихо. – А ведь в обычной жизни он играет в вас. Как он это видит.

– Знаю, – кивает Ян. – И мне плевать.

– Он же теперь ненавидит вас, – виновато говорю я. – Хотите, я ему все расскажу? Я не подумала.

– Это точно, не подумала. Но пока давай дадим ему возможность что-то обдумать, раз уж ты все равно его обманула.

– Вы не сердитесь?

Ян смотрит на меня некоторое время, обдумывая ответ. Ледяные глаза колют, как иглы. И отвечает не так прямо, как обычно:

– Твои действия, Кира – поведение глубоко уязвленной женщины. И оно поставило меня в положение, в котором я предпочел бы не оказываться. Тебе повезло, что я не разбрасываюсь ресурсами. Пойдем.

– Куда?

– На встречу.

– Зачем я там?

– Ты же моя любовница. Будешь попадаться моему брату на глаза и воспитывать его. Можешь заодно напитаться его бешенством, раз тебе так хочется.

Это по-настоящему дико, но я сама виновата. И понимаю, что спорить с таким, как брат моего мужа, бесполезно.

– Я обычно не такая, – говорю тихо, приглаживая волосы. Почему-то мне важно, чтобы Ян понял, что все, что происходит на его глазах – огромное исключение. – Я сейчас сама себе мерзка.

– Вижу. Слишком убиваешься, – бросает Ян через плечо. – Сходи лучше в ванну, освежись.

4. Встреча

Хорошо, что на встрече нет Насти. Мне бы ужасно не хотелось ей объяснять, что я не претендую на ее викинга. Конечно, со временем ей придется рассказать все и объяснить, но пока я рада, что мне не нужно этого делать.

Если честно, я вообще почти уверена, что ее затея обречена на провал. Чем больше слежу за Яном, тем более реальной кажется мысль, что он из убежденных холостяков, не обделенных вниманием женщин и поэтотму научившихся это внимание обесценивать. Надо донести до Насти, что признание в чувствах и демонстрация интереса – не лучший способ привлечь к себе внимание.

На меня Ян практически не смотрит, что вполне закономерно. Когда в конференс-зал начинают вплывать управляющие ресторанами и директора отелей, как на подбор красивые и ухоженные, с тщательно уложенными блестящими волосами, в дорогих костюмах и платьях, я начинаю ощущать себя серой мышью.

Я никогда не считала себя красавицей. Так, обычная, темноволосая, среднего телосложения. Я не рисковала одеваться чрко: мне больше подходила мягкая натуральная гамма и уютные ткани. Мне самой было в них комфортно, и Ник тоже часто подчеркивал, что я его «уютная хозяюшка», что раньше я считала комплиментом. Но сейчас, в своем неброском льяном платье, я – совсем пустое место.

Так что когда Ян видит застывшего в коридоре Колю и неожиданно приобнимает меня за плечи с тем же невозмутимым выражением лица, я тихо говорю:

– Слушайте, может, не надо? Я лучше снаружи подожду.

Ян хмыкает в ответ:

– Чуть ли не впервые женщина просит меня ее не обнимать.

Я легко могу в это поверить. Но все равно зачем-то продолжаю, почти с претензией:

– Значит, вы обнимаете только тех, кто не возражает или боится возразить.

– А ты, значит, не такая, – усмехается мужчина. – В чем действительно дело?

– Да я тут глупо смотрюсь. Как трава среди цветов. Вас потом вопросами замучают.