Тина Крис. Её личный сонник бесплатное чтение

Тяжело сознавать, что тобою играли;

Тяжело сознавать, что ты куклой была,

Тебя на сцену напоказ выставляли,

И ты смиренно, с кротостью шла.

Ты была «деревянной» игрушкой,

С парой ниточек над головой,

Ты всего лишь была побрякушкой,

Но считала себя дорогой!

Лицемерно тебе улыбались,

Аплодируя дружной толпой,

Все за нитки в надежде хватались,

Все желали играться с тобой!

Твоё сердце открыто всем было,

Ты так верила в искренность слов,

И оно по сей день не забыло,

Сколько было «наломано дров».

Для тебя люди честными были:

Ты считала, что мир этот чист,

Дальше сцены тебя не водили

И все ласково льстили «артист».

Что для счастья тебе ещё нужно?

Ты звезда! Жаль – не можешь ходить,

Но зато те, кто рядом так дружно,

Будут спорить, кто будет водить!

Им не жаль, что потрёпано платье

Или краска слезла с лица,

Или мальчик игрался и бросил,

Ведь не будут искать подлеца.

В этом мире так много корысти,

Ради денег себя продадут,

Соткан мир паутиной из лести,

А от чести люди бегут…

И тобой вот уже наигрались,

Новых кукол на сцену ведут,

Судьбы ваши в веках повторялись,

А тебя… на дрова отдадут.

Вот на сцене кричат снова «браво»,

Снова «бис» восклицает толпа,

Кукла кланяется влево и вправо

И считает, что «мега-звезда»!

© Ирина Корецкая

Пролог

Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине, всё покрывает, всему верит, на всё надеется, всё переносит. Любовь никогда не перестаёт, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится. © Первое Послание к Коринфянам 13:1–8

Много лет подряд, из ночи в ночь, мне снятся сны, которые всегда о чём-то говорят. Я закрываю глаза, и сознание уводит меня туда, откуда порой очень сложно вернуться… Но я всегда возвращаюсь. Возвращаюсь, забирая с собой кусочек, обрывок из сновидения, как правило, не поддающийся определению. Это меня пугает, ведь всё, что я вижу, с чем возвращаюсь, осуществляется. Только осознаю я это после случившегося, когда прошлое невозможно изменить. Это мой дар и моё мучение. Мой долгий путь к правде, начавшийся в ту самую ночь, из которой я не вернулась…

Глава 1

Знакомство с Тиной

Быть любимым – это больше, чем быть богатым, ибо быть любимым означает быть счастливым! © К. Тилье

Меня зовут Кристина, но в  социальных сетях вы можете найти меня по нику «Тина Крис». Мне только стукнуло восемнадцать, и  я  не могу сказать, что как-то особенно ждала этого дня. Совершеннолетнее утро не принесло никаких изменений, я была всё той же Тиной.

Меня разбудило лёгкое прикосновение солнца, которое согрело и нежно выманило из постели. Последний увиденный сон подарил мне короткое воспоминание, которое перебивало утреннюю свежесть и беспокоило своей навязчивостью.

Как всегда из сна я ухватила кусочек совершенно непонятный и сумбурный; и теперь, проснувшись окончательно, я лежала и думала о нём.

Много лет назад мне впервые начали приходить сны, которые принято называть вещими. Ответы на них я искала во всевозможных книжках и сонниках. Через определённое время была вынуждена признать, что всё, что в  них написано, не соответствует действительности. С каждым годом этих книжек и людей, пишущих их, становилось всё больше, а смысла в них, всё меньше. Потому приходилось вспоминать каждую деталь сна и разные мелочи, по крупицам собирать увиденное, чтобы разобрать истину. Но всё не так уж и плохо: добраться до истины мне помогали воспоминания, которые я восстанавливала по горячим, а точнее – сонным, следам.

Мне однажды даже довелось перечитать большой талмуд слегка потёртой, но умной книжки. В этой книге были люди, похожие на меня, и  им было дано право распознать увиденное, кстати сказать, не только в своих сновидениях, но и в чужих снах тоже. Провидцев в те времена было немного, и они чаще именовались пророками. В наше время о людях, называющих себя пророками, слышно много, но кто они на самом деле  – пророки или предсказатели  – затрудняюсь ответить, сложно. Чаще всего шарлатаны, желающие продать воздух или нажиться на чужих бедах. А повидала я их немало, время, в которое мы живём, гиперинформационное, сейчас нет дефицита в знаниях. Благодаря лёгкому движению руки, вооружившись не слишком сложным предметом компьютерной техники, можно оказаться на просторах Всемирной паутины. Один вопрос поисковой системе, и тысячи различных ответов. Пять минут, и ты уже эксперт в любой области, которую ранее совсем не знал. Вот только гарантии нет, что полученные знания верны и их можно применять на практике.

Мне потребовалось несколько месяцев, чтобы понять одну истину: нужно искать все ответы в себе.

Как ни странно, но в этом мне помогают записи: я перевожу в текст все свои сны, а после – анализирую цепочку событий. Результат анализа можно назвать успешным только тогда, когда увиденное во сне становится реальностью. Схожие образы и детали переходят из одного сна в другой и остаются прежними.

Моя ночь перед совершеннолетием стала исключением. Образы и  сюжеты не были прежними, поэтому волновали меня как-то особенно. Я бы так и осталась в своих размышлениях, но меня прервал надрывающийся на тумбочке телефон.

– Кристина! – послышался голос мамы. – Ты не забыла, что тебе сегодня на стажировку?!

– Ой, – всё что я успела ответить, вскочив с постели, на бегу сбивая всё, что мне попадалось.

Пробурчав что-то типа «спасибо», рванула в ванную комнату, забыв попрощаться.

Включив свет в ванной комнате, я на секунду замерла, осознавая, что впервые не успела записать всё, что мне приснилось. Прокрутила детали в голове, убедившись, что память сохранила увиденное и решила, что запишу после. Забыв уточнить при этом, после чего?!

Сегодня первый день стажировки. Справедливости ради, замечу, что стажируюсь я  в  психиатрической лечебнице имени какого-то важного учёного врача. Его фамилия мне всё время даётся с трудом, уж больно она заковыристая и иностранная. Но он, конечно, очень много сделал для отечественной медицины, и потому стыдно мне забывать такие важные вещи, но я, увы, забываю.

Наш мозг вообще удивительно устроен. Он самостоятельно отсеивает информацию, которую считает ненужной и помнит то, что произвело яркое впечатление, даже если оно из самого далёкого детства. Правда, сам принцип отбора информации совершенно непонятен. Иногда пытаешься вспомнить какие-то обыденные вещи, которые кажутся простыми, но ничего не получается. Мозг уже принял решение за нас и выкинул эту информацию из головы. Своеобразный сисадмин с правом доступа во все отделы памяти. Но случается и так, что важная мысль ускользает на полуслове, а потом внезапно появляется, когда в ней уже нет необходимости.

Вот и сейчас, размышляя о тайнах мозга и человеческих способностях, я задумалась о том, кем хочу стать.

Первые попытки поиска ответа на этот вопрос привели меня к желанию погрузиться глубже в тему человеческого сознания.

Психология всегда манила меня своей таинственностью и неоднозначностью. Мне всегда казалось, что люди с психическими заболеваниями могут многое сказать этому миру.

Я выскочила из тихого и уютного дома, окунувшись в мир автомобильного шума и строительного хаоса.

Прямо перед самым домом возвышалось современное здание, рядом с которым наша серая панельная пятиэтажка, постройки советского периода, казалась игрушечной.

Вообще наш городок был небольшим и находился в пригороде мегаполиса. Маленький городок в другом большом городе. Это распространённое явление и участь для городков, которые находятся в близости к городам-гигантам. Городок был настолько уютным, что у меня ни разу не возникало мыслей покинуть его.

Больница, в которой мне предстояло пройти первый стажировочный день, находилась на окраине города. Её расположение позволяло пациентам наслаждаться той малой частью природы, что оказывалась в их окнах: бескрайние поля открывались свободному взгляду как раз со стороны палат для людей с нервными расстройствами.

В больницу попадали разные люди: от артистов до депутатов. Кто-то хотел просто отдохнуть, отлежаться, отсидеться, а кто-то избавиться от пагубных привычек.

На входе меня встретил милый и пухлый охранник. Он посмотрел мои документы и поинтересовался, в какое из отделений мне нужно пройти. Я гордо заявила о том, что направляюсь в кризисно-психиатрическое, а он, грустно покачав головой, записал мои данные и объяснил, как пройти.

Когда в учебном заведении была возможность выбирать место стажировки, я, не задумываясь, выбрала именно это отделение. Трудности меня не пугали, а вот тайны манили.

Говорят, что некоторые пациенты, которые попадали в это отделение, исчезали из своих палат. Бывало, что они засыпали в одной палате, а просыпались в другой. И всё бы ничего, вот только двери на ночь запирались, и возможности выйти несчастные пациенты не имели. Некоторые пропали без вести, и о них до сих пор ничего не известно. К сожалению, большая часть пациентов одинокие люди, и о результатах их поисков подробностей не распространяли.

Горожане считали это место грязным пятном на теле города. Мрачные стены из тёмного кирпича, решётки на окнах, кованый забор, ограждающий территорию обители, навевал не просто грустные мысли, но и вселял страх.

Моё решение проходить стажировку именно здесь тоже вызывало у многих вопросы. На меня смотрели глазами, полными ужаса и сочувствия.

Пока я размышляла об этом, не заметила, как дошла до нужного отделения. Верхняя табличка на двойных дверях гласила: «Кризисные подопечные», и чуть ниже – вторая: «Посторонним вход воспрещён». Так как я теперь не посторонняя, а самая настоящая «своя», я тихонько приоткрыла двери.

Передо мной открылся просторный холл, который напоминал оранжерею: каждый свободный угол был заполнен цветами. Даже под потолком парили живописные кашпо.

По мере того как я шла по коридору, мне всё больше казалось, что растения живут своей жизнью. Они шелестят листвой словно живые. Стоит повернуть голову – шелест прекращается, и зелёные гиганты продолжают смирно стоять. Не зря говорят, что «у страха глаза велики», так можно самой с катушек слететь!

– Мисс Кристина, – я услышала чей-то голос за моей спиной. Странное обращение для двадцать первого века, и уж точно совсем не для нашего менталитета.

– Простите, мисс, Ваша матушка просит Вас спуститься в зал. Приехал Ваш жених.

– Что? Кто приехал? – слегка недоуменно воскликнула я. Что за чушь сейчас мелет эта молодая девочка в чепце прошлого века, в платье «первоклассница» с фартуком белого цвета, отороченным оборочками жабо.

– Вы, наверное, ошиблись адресом, – ответила я школьнице.

– Ой, сеньорита Кристина, простите, я опять что-то не так сказала. Только прошу, не наказывайте меня, – жалобно проговорила девушка и упала на колени, прикрыв лицо руками.

– Да что здесь творится?

Вот тебе и первый день стажировки. Сумасшедшие разгуливают свободно и никого это не смущает.

– Я вовсе не собираюсь тебя наказывать, – склонившись над девочкой, ответила я. – Что я, не человек, что ли?

Девочка резко подпрыгнула и словно ошпаренная начала отползать в сторону.

– Простите мисс, простите, – лепетала она, – я не виновата, Ваша матушка приказала, я бы не решилась потревожить, простите…

– Что тут творится? Здесь что, все психи на свободе гуляют? – вслух выругалась я. Но ответа так и не последовало.

Я осмотрелась, вроде бы ничего не поменялось с момента моего появления в этом холле.

– Почему ты заставляешь меня ходить за тобой лично? – послышался холодный женский голос за моей спиной.

Я резко обернулась и увидела перед собой женщину лет сорока: ярко-золотые, словно перламутровые, волосы и внимательные зелёные глаза. Женщина была чуть выше меня ростом, но одежда показалась мне довольно странной. Она была в средневековом платье с корсетом, при этом ворот у платья был королевский.

– Ты почему молчишь, деточка? – спросила дама.

– Я не знаю, что Вам ответить, – сообщила я, вдруг решив, что честный ответ в этой ситуации меня спасёт.

– О-о-о, – протянула дама, – первый раз за годы жизни с тобой вижу, что тебе нечего ответить.

– Простите, – стушевалось я. – Меня немного смутила произнесённая Вами фраза: «за годы жизни с тобой». Вы, вероятно, ошиблись, потому что я впервые Вас вижу.

– Ну вот, поздравляю! Ты вернулась! Узнаю тебя Крис, опять будешь изображать амнезию. Это уже неактуально, и вряд ли даже папенька тебе поверит, потому заканчивай концерт со своими припадками и спускайся вниз. Герцог уже ждёт!

Дама круто развернулась на своих высоченных каблуках и ушла прочь. В этот момент я окончательно перестала что-либо понимать, но решила проследовать за странной незнакомкой. Кто знает, вдруг это поможет мне прояснить ситуацию.

Странным оказался и тот факт, что двери, через которые я вошла в этот холл, оказались совершенно другими. «Новые» двери были изготовлены из красного дерева. Резные ручки очаровывали своим золотым блеском и отражали множество лампочек, из которых состояла огромная люстра под потолком. Они словно манили прикоснуться к ним, завораживали и ослепляли.

По обе стороны холла стояли слуги в ливреях и с почтением кивали каждому входящему гостю. Я на секунду остановилась и подумала, что я сплю и вижу правдоподобный сон, который просто не похож на другие.

Мы спустились по мраморной лестнице, которую украшали позолоченные образы диковинных животных и птиц. По бокам лестницу обрамляли вензеля. Все элементы соединялись между собой тончайшей нитью из драгоценного металла и составляли одну общую историю, словно вылитую в кованых «строках».

– Дорогая, – ласковым голосом прервал мои размышления человек во фраке.  – Ну, что же ты заставляешь нас ждать, – и он любезно подал мне руку на последних ступенях лестницы, так, что мой спуск теперь больше напоминал грациозное сошествие принцессы. Я изо всех сил попыталась соответствовать моменту и не споткнуться на последних ступенях.

– Она опять выглядит как оборванка, – строго сказала женщина, которая, судя по всему, именовалась моей матушкой.

– Ничего, милая, – обратился к ней мужчина, назвавший меня «дорогая».  – Это пройдёт! Как только герцог представит её ко двору, все пройдёт.

Даже я с детства знаю, что нельзя говорить о человеке в третьем лице, когда он рядом с тобой. Но моим названным родителям ничего не помешало обсудить все нюансы моей внешности. Вот тебе и воспитание!

Мужчина во фраке повернулся и взмахнул рукой в сторону слуги, стоявшего около широких и очень высоких дверей. Слуга открыл эти массивные двери, и «родительская» чета двинулась вперёд, мужчина чуть придерживал женщину за локоть. Они уже практически пересекли дверной проём, но, видимо, догадались, что я за ними не следую, остановились прямо посреди портала, между залами, застыв на месте, словно влитые. Наверняка правила приличия не позволяли им развернуться и окликнуть меня, но и двигаться дальше они не могли. Мне стало поистине смешно от сложившейся ситуации, но я продолжала стоять, не двигаясь, закусив губы, чтобы не рассмеяться в голос.

Обстановку разрядил красивый мужчина лет тридцати. Черты его лица были неестественно выразительными, волосы средней длины с проседью на висках, чёрные брови и глаза лазурного цвета. Тёмный цвет волос предавал его коже бледный оттенок.

Мужчина вышел вперёд и кивнул моим родителям.

– Лорд, миледи, – приветственно начал он и поцеловал руку даме, именовавшейся моей матушкой.

– Мисс Кристина, – произнёс он, и у меня создалось впечатление о невероятной влюблённости в мою персону.

Он протянул мне белоснежную руку, по всей видимости, нежно приветствуя. Я медлила с ответом, всё вокруг и так было слишком нереальным, а этот красавец казался настоящим принцем из сказки.

– Мисс Кристина, – повторил он уже более настойчиво.

Робким движением я  коснулась его своей ладонью, в  ответ он нежно поцеловал мою руку. В  эту же секунду я  забыла о  названных родителях, которые, к  слову, так и  не сдвинулись с  места. Но факт остаётся фактом, меня ситуация уже не забавляла. Я  очень нежно освободила свою ладонь, и  мужчина подхватил меня под руку. Родительская чета наконец-то отмерла. Мы прошли в столовую, родители к тому моменту уже ждали нас у длинного стола. Из-за высоты спинок стулья напоминали настоящие королевские троны.

Мой кавалер подвёл меня к столу, и краем глаза я заметила, что приближаются и другие пары. Как только последний лорд и его дама, а также молодые леди встали за стульями, каждый слуга подошёл и помог сесть. Я внимательно следила за происходящим и  старалась повторить всё, что делали эти люди, но мне это нелегко давалось.

Постепенно на столе начали появляться блюда, и, осилив первое, я решила внимательно рассмотреть всех гостей. Все были нарядно одеты, и мне стало не по себе. Мой внешний вид, по меркам этого общества, оставлял желать лучшего.

Оказавшись в этом доме по воле случая, я осталась в одежде своего времени. На мне были синие джинсы и розовая мягкая футболка с  короткими рукавами. Густые, длинные волосы я предпочитала не закалывать, и они лёгким коричневым шёлком спадали ниже плеч.

Правила хорошего тона мешали этим людям показывать в меня пальцем и напрямую обсуждать мою скромную персону, но им явно ничего не мешало перешёптываться между собой. Некоторые обрывки фраз дошли и до меня:

– И это чучело будет герцогиней, – говорила женщина в возрасте своей юной собеседнице.

– Маман, берите выше, она будет второй леди при дворе. Позор всей нашей семье. Мало того что характер капризной, вздорной девицы, так ещё и вкуса совсем нет. Я должна была блистать на балах у короля и стать первой после королевы!

Смею предположить, что кому-то из них перешла дорогу, и моя скромная личность принесла им немало беспокойства.

– Дорогая,  – прервал мои размышления безукоризненный красавчик, сопровождавший меня к столу, – может быть, прогуляемся по саду?  – и  очень фамильярно взял меня под локоть. От неожиданности я подскочила, как будто ужаленная.

При этом у меня пропало ощущение, что им руководит влюблённость в мою скромную персону.

– Уважаемые! – обратился он к сидящим за столом. – Мисс Кристине стало душно, ей срочно понадобилось выйти на свежий воздух. Я её сопровожу – быстро проговорил он и потянул меня за собой.

Двери, ведущие в  сад, располагались в  соседнем холле. Мы оказались на улице, и я действительно немного взбодрилась, но меня сбил с толку поток мыслей. Действительно ли всё это происходит здесь и сейчас, а не во сне? Мне вдруг захотелось разреветься. Я не знаю, что делать дальше. Почему я попала сюда? Кому-то нужна моя помощь? Хотя, если так подумать, то помощь сейчас нужна мне.

– Мисс Кристина, – прервал мои размышления теперь уже очень серьёзный мужчина. – Не буду ходить вокруг да около, предлагаю нам обсудить создавшуюся ситуацию.

Не дав мне сказать, он продолжил:

– Мне, как и Вам, глубоко неприятен этот союз, но мы оба связаны обстоятельствами. Наши семьи решили, что им выгоден этот брак, посему предлагаю перемирие и женитьбу. Заключим брак, и каждый будет жить своей жизнью.

Он говорил что-то ещё, но я уже не слушала. Меня настолько сильно закрутили события, что я  перестала понимать происходящее.

– Простите, – прервала его я, – мне нужно в дамскую комнату. И  наплевав на все правила приличия, развернулась, чтобы уйти.

– Не торопитесь, мисс,  – остановил меня мой спутник,  – мы ещё не закончили. Не рекомендую Вам вести себя подобным образом и игнорировать моё внимание. Все девушки королевства мечтают оказаться на Вашем месте.

В этот самый момент его настоящая сущность, скрывающаяся за обворожительной внешностью, показала себя во всей красе. Остатки завораживающей туманности рассеялись, и мне снова стало легко, как будто и не было одурманенной моментом влюблённости, нежности прикосновений, проникновенности взглядов. Я стала собой, и это понимание словно гранитной плитой накрыло меня.

Знал бы он, что я и сама оказалась на этом месте незаконно, не моё это место, ох, не моё.

– Вот и осчастливьте тех, кто об этом мечтает, – с сарказмом осекла его я.

Он не смел больше меня останавливать, и  я  спокойно двинулась в  сторону лестницы. Память меня не подвела, и я оказалась в том самом коридоре, где впервые встретила названную матушку.

– Так-с,  – осматривая и  ощупывая стены, произнесла я  вслух.  – Ты меня сюда привёл,  – до конца не понимая, с кем я сейчас разговариваю, – ты и выводи.

По всему периметру коридора висели канделябры с тусклым, едва подающим признаки жизни светом. Вдоль стен стояли рыцарские манекены в доспехах. Я заметила, что чем дальше я продвигаюсь, тем больше света становится. Двери передо мной были плотно прикрыты, но немного усилий – и я уже в другом коридоре. Он ничем не отличался от предыдущего, но стоило сделать шаг, как всё тут же преобразилось.

Коридор стал похож на больничный, а передо мной как из ниоткуда материализовалась женщина пожилых лет с кривой усмешкой на губах.

– Ты что там делала?

– Э-э-э… – замешкалась я. Не рассказывать же ей, что я обедала с императорской семьёй и чуть не вышла замуж за Герцога.

За такую речь можно не выйти из этих стен и вместо стажировки остаться в этой обители навсегда.

– Я искала старшую сестру, чтобы документы отдать. Я пришла на стажировку, сегодня мой первый день.

– Ты весь день искала, что ли? Мы стажёров с утра ждали. Её уже нет, приходи завтра.

– Да, конечно, – быстро ответила я и пошла в сторону выхода.

Проскочив мимо скучающего охранника, забыв даже попрощаться, я выскочила на улицу, день и правда подходил к концу, и сумерки сгущались.

– Что со мной произошло? – спросила я себя, оглянувшись на здание больницы.

– Вернулась? – послышался голос за спиной.

Я медленно обернулась и увидела маленького мальчика.

– Прости, – сказала я. – Что ты спросил?

– Вернулась! – уже не спрашивал, а утверждал он.

– В следующий раз будет сложнее. Запомни: Пятнистый голубь принесёт послание, и в нём ты получишь ответ на вопрос, что задашь себе позже. Но то, каким будет ответ, зависит только от тебя. Устроит ли он тебя? Не отпускай голубя без ответного послания, прими правильное решение! – закончил таинственный мальчик.

– Что ты несёшь? – не выдержала я. – Что за день такой сегодня сумасшедший, – прокричала я и закрыла глаза. Эта пауза помогла мне остановить поток мыслей, но стоило открыть глаза, как мальчика уже рядом не было.

– Это всё бред, бред, бред, – махнула головой и пробубнила себе под нос, двигаясь в сторону дома.

Глава 2

Новый день

«Никогда не разрубайте то, что может быть развязано». © Джозеф Джуберт

Страх перед новым днём стажировки преследовал меня с самого утра. Ночь была спокойной, и мне впервые за долгие годы ничего не приснилось. На подсознательном уровне я выбирала наряд, который превратил бы меня в  леди, но мой гардероб был полон современных вещей с преимущественно брючным акцентом.

Где-то в глубине шкафа, в самом дальнем его уголке, висело платье простенького покроя. Только в нём я отдалённо напоминала особу голубых кровей.

Подойдя к воротам лечебницы, я испытала новый прилив страха вперемешку с любопытством. Пришлось заставить себя сделать шаг по направлению к этому миленькому заведению. Глубоко вздохнув, я всё же зашла.

На вахте по-прежнему скучал тот же пухлый охранник: он даже позу не менял, сидел ровно так же, как и вчера. Сложилось впечатление, будто время здесь замерло и  не продвинулось вперёд с новым пришедшим днём.

Со скучающим видом он внёс мои данные в ту же большую тетрадь и отдал мне документы.

– Молодая леди?! – услышала я голос сзади.

Я развернулась и  увидела перед собой седую женщину средних лет со строгой причёской.

– Вас мы ждали вчера! Моё имя Ника Валерьевна, я старшая сестра кризисного отделения, следуйте за мной.

Она как будто не ждала от меня ответа и была уверена в том, что я и есть тот самый стажёр, о котором идёт речь.

Я быстрым шагом последовала за ней. В  молчании мы достигли дверей, которые вчера привели меня в  то странное место с герцогом и наречёнными родителями. С волнительным трепетом я наблюдала за тем, как Ника Валерьевна открывала заветные двери. Я, чуть замешкавшись на пороге, шагнула за ней.

Всё те же цветы – точнее, море цветов – и в конце коридора ещё одна дверь, которая привела нас в ничуть не примечательный большой холл. Вокруг сновали люди в белых халатах, а посередине стояла сестринская стойка. Медбратья перевозили старичков на колясках, спокойно гуляли пациенты с капельницами на штативах с колёсиками.

Я на секунду зажмурилась, а когда открыла глаза, старшая сестра уже стояла рядом со стойкой информации, которая служила одновременно сестринским столом. В  этот момент она смотрела на меня пристальным взглядом. Я двинулась по направлению к ней и не заметила молодого человека, несущего в руках кейсы с баночками. От неожиданности и резкого столкновения я задела один из кейсов, который, упав на пол, повредился, и всё содержимое вывалилось наружу.

– А ты, я смотрю, неуклюжая? – послышался рядом неприятный голос старшей сестры.  – Пожалуй, пересмотрю род занятий, который тебе можно доверить, – и, повернувшись в сторону постовой сестры, крикнула ей: – Настасья, покажи этой библиотеку и  выдай тряпку с  ведром, пусть пыль с полок протирает, – сказав это, она, не бросив даже взгляда в мою сторону, ушла.

Мне стало настолько обидно, что слёзы сами собой появились на глазах, а парочка даже успела скатиться по щекам. Спиной почувствовала на себе чей-то взгляд и, быстро смахнув слезинки, огляделась. Молодого человека с кейсами уже и след простыл, и вокруг всё казалось таким же, как и при первом впечатлении. Но чувство, что кто-то за мной наблюдает, не покидало мое сознание, и от этого ощущения по спине побежали мурашки. По коже морозно растёкся ужас, и стало так холодно, что меня даже передёрнуло.

– Чего застыла, чудище во плоти? Пошли,  – странно обратилась ко мне Настасья. В  её устах эти оскорбления звучали чересчур ласково.

– Не переживай! Не ты первая, не ты последняя, кого Вареньевна в библиотеку сослала.

И, как бы странно это ни звучало, она обняла меня по-сестрински и махнула рукой, чтобы я следовала за ней.

Неприятное чувство того, что за мной наблюдают, уже покинуло моё сердце, а странная и по-своему добрая манера общения Анастасии растопила обиду от злых слов старшей сестры.

Медленно вздохнув, я двинулась за медсестрой. Сначала она привела меня в подсобное помещение, где торжественно вручила хозяйственный инвентарь. Меня это очень рассмешило, и остатки плохого настроения улетучились.

– Я должна бежать,  – сказала она, проводив меня до двери в библиотеку, – пост надолго оставлять нельзя. Михалычу по палатам нужно идти, так что ты тут не скучай, сюда редко приходят. Вообще, не знаю, зачем нашим обитателям,  – она покрутила пальцем у  виска,  – библиотека нужна. Ну да ладно, поскакала я. Давай, до вечера, – и, махнув на прощание рукой, убежала.

Я осмотрелась. Библиотека выглядела убого: потёртые стены, обшарпанные старые столы. Книги выглядели не лучше: порванный переплёт, отклеивающиеся страницы, торчащие нити из уголков. Пыли в этом небольшом помещении, было предостаточно, на всю месячную стажировку хватит.

Осмотревшись, я вооружилась хозяйственным инвентарём, что вручила мне Настасья, и  начала работать. Чтобы тщательно протереть полки, мне потребовалось снять с них все книги. Я привыкла выполнять работу хорошо и потому сухой тряпочкой смахивала пыль и с самих книжек. В этот же момент я  решила, что завтра принесу клей и  иголку с толстой нитью, чтобы хоть чуть-чуть привести их в надлежащий вид.

Несмотря на то что помещение было маленьким, полок с книгами было много, и казалось, что здесь есть всё: классика, детективы и лёгкие женские романы, которые заполняли целую полку. Были даже детские сказки в стиле рыцарей или борьбы добра со злом, что-то в современном жанре фэнтези, вроде серии «Последняя битва за трон. Предание Коррина». Все пять частей стояли ровным строем.

Для специализированного заведения это и  вправду был странный выбор литературы: обитатели сего места не были большими любителями чтения. Размышляя об этом, я дошла до стеллажа с очень старыми книгами и именами авторов, которые были мне совершенно незнакомы. Я, конечно, не была экспертом в области древней литературы, но даже мне стало понятно, что данные произведения искусства пришли из далёкого прошлого. Раритет, можно сказать, ценнейший раритет.

Аккуратно смахивая пыль с этих ценных изданий, я любовалась старинным искусством книгоплетения. Переплёт был прошит золотой нитью, обложка была мягкой и казалась тёплой на ощупь. Мне захотелось открыть этот манускрипт древности, чтобы пропитаться духом того времени, в котором я никогда уже не смогу побывать.

Перевернув кожаную обложку, я  замерла от увиденного. На титульном листе книги был изображён пятнистый голубь, к ноге которого был привязан шнурок со скрученной бумажкой. Я сразу вспомнила мальчика со странными речами про эту птицу и  про послание, которое она якобы принесёт.

«Не отпускай голубя без послания». Что бы это значило? Если бы голубь, которого я вижу сейчас, был настоящий, то я бы поняла, что делать. А этот нарисованный, и послание его я прочитать не могу.

Легким движением я  перевернула страницу. Первые строки ввели меня в ещё большую прострацию:

«Тебе, мой драгоценный читатель! Если ты сейчас держишь в руках труд всей моей жизни, значит, ты сможешь узнать и  её тайны. Удачи тебе, мой друг! Прими верное решение и сделай правильный выбор. Твоя герцогиня Анкорская – Кристина Эверт или просто Тина Крис».

Одно то, что герцогиню – персонажа данного повествования – звали практически так же, как и меня, приводило в дикий ужас. Я не успела даже решиться открыть следующую страницу, как в дверь вошли без стука.

– Поставь на место то, что взяла! – услышала я голос старшей сестры, которая, не дожидаясь моего ответа, продолжила: – Следуй за мной, закончишь здесь в следующий раз.

– Я, я… – в попытке оправдаться я неожиданно начала заикаться. Потом, взяв себя в руки и набравшись мужества, продолжила:  – Я  могу взять какую-нибудь книгу почитать?

– Нет, – ответила старшая сестра, – выносить из здания книги запрещено, но ты можешь читать здесь. А теперь, если на этом твоё пререкание со мной закончилось, ставь книгу на место и иди за мной. Скоро поступит новая пациентка, нужно подготовить комнату, – и она, развернувшись и постояв чуть перед дверью, вышла в коридор.

Я закрыла книгу и бережно поставила её на протёртую до этого полку. На прощание я провела пальчиком по корешку и тихонько прошептала:

– Мы скоро увидимся!

Комната, которую нам довелось готовить для новой пациентки, напоминала больше милую детскую, чем больничную палату психиатрической лечебницы. На полу был постелен ковролин, стены украшали дорогие обои, а кровать напоминала королевскую и по убранству, и по размеру.

– Кого сюда определят? – не сдерживая любопытства, задала я вопрос Настасье, с которой мы приводили комнату в порядок.

Хотя наше занятие сложно так охарактеризовать, в комнате и  без нашей уборки всё было в  порядке. Мы просто пыль смахнули.

– Так ты что, не знаешь? – наигранно расширила глаза Настасья, да так, что я прыснула от смеха. – Дочку нефтяного магната, как его… Фамилию забыла. Эх, ладно, потом в базе посмотрю и скажу.

– А что с ней? – осторожно спросила я.

– Так замуж отказалась выходить за папиного протеже, – отмахнувшись, сообщила Настасья.

– В смысле, что значит отказалась? Точнее, я понимаю, что значит отказалась. Да как это можно? Так наказывать дочь родную, если она нормальная? – моему возмущению не было предела.  – Дочку родную в  психиатрическую лечебницу только за то, что она с выбором жениха не согласна.

– Так он ей добра желает, – сказала Настя, подмигнув мне.  – Ты разве не знаешь, у  нас тут часто такие невесты ошиваются. Всех несогласных с родительской волей к нам отправляют. Вареньевна на старой истории маркетинговый ход построила, теперь пачками папки и мамки стоят да денежку отсчитывают. Чаще, конечно, ей, чем больнице, но мы тоже не жалуемся: нам побрякушки, шмотки от девчонок перепадают да вкусняшки за глазки закрытые. Рот на замке и держим. Иногда и чего поинтереснее получаем…

И она демонстративно показала на себя с головы до ног. Что это означало – я так и не поняла. Что-то в этой истории у меня не укладывалось. Как сказала Настя, которую я перестала называть на старинный манер, Вареньевна построила рекламу на старой истории.

– А что это за история? – как бы невзначай спросила я.

– Ты и этого не знаешь?! Откуда вообще взялась, могла бы хоть в инет заглянуть для приличия, историю возникновения этого места почитать.

Я ничего не ответила на это, лишь бровь приподняла и глазами хлопнула, что значило: рассказывай.

Она пожала плечами и, подойдя к окну поправить шторки, сказала:

– Мне много-то неизвестно, так, только часть истории, что в  интернете написана. В  общем, говорят, этот дом когда-то паре Эверт принадлежал. Ну, те, чьим именем наша больница названа. Так вот… У  них дочка была, не помню, как её звали. В общем, она с ума сошла, а перед этим отец её выдать замуж хотел за какого-то богатого старика вроде бы. Но это неважно. Она, в общем, против была и скандал знатный закатила, он её сумасшедшей объявил и в комнате запер.

Я не двигалась, слушая её рассказ, боялась даже шелохнуться. Мне казалось, что я сама уже из ума выжила ввиду последних событий. Голова вдруг закружилась и  в  глазах резко помутнело. Я даже покачнулась от накатившей тошноты. Оперевшись на спинку кровати, я  пыталась переварить услышанное.

– Да не переживай ты так. Надо же, какая впечатлительная! Всё там нормализовалось, замуж за него вышла и стали жить поживать да добра наживать. В общем, всё как в сказке, – закончила она свой рассказ. – Всё, давай заканчивать с комнатой, мы и так тут засиделись, – поспешила Настя к двери. – Ты иди в библиотеку, а я пойду посмотрю, что там на посту происходит, – и она выскочила в коридор, даже не попрощавшись.

Ну и  ладно, меня сейчас больше интересовала книга, потому закончить уборку в библиотеке было крайне важно.

Всё было точно так, как я оставила, будто сюда вообще никто не заглядывает. Только я собралась найти стеллаж со старинными книгами, как в дверь постучали, и через пару секунд в проёме появился молодой человек, которого я сбила утром в холле:

– Ты здесь? – спросил он, хотя этот вопрос очень странно звучал с учётом того, что он сейчас смотрел прямиком на меня. – Вареньевна просила передать, что сегодня ты должна остаться на всю смену, в ночь.

– А что я должна делать?

– Я не знаю, меня просто попросили передать. Ты как здесь закончишь, зайди к распределителю, она всё подскажет, – махнув рукой, он исчез из поля зрения.

– Вот уж сюрприз! Ночная смена в мои планы не входила,  – размышляла я  вслух, пока отправляла родителям сообщение.

Книга стояла ровно там, где я  её оставила. Я  взяла её в  руки, немного подержала и  поставила обратно. Решила, что начну чтение после того, как закончу здесь уборку. Правда, я не думала тогда, что махать тряпкой придётся до позднего вечера.

На пару минут ко мне забежала Настя, принесла пирожок из местной столовой. Она сообщила, что распределитель дел – именно так все называли помощницу Вареньевны – дала указание меня накормить и передать, что первая ночная будет просто введением в курс дела. Смотрю на всё, слушаю всех, никуда не лезу, никому не мешаю. Что-то типа «Принеси-подай, отойди, не мешай».

Такой расклад мне понравился, ведь в этом случае у меня предостаточно времени заглянуть в  книгу, чтобы понять тайны моей тёзки.

Взяв книгу в руки, я двинулась в сторону комнаты, которую мы с Настей готовили днём. В ней сейчас будет тише всего. Я  включила ночник, положила книгу перед собой и  замерла. Страшно было даже открывать, неизвестность манила и пугала одновременно. Глубоко вздохнув, я затаила дыхание на пару секунд, чтобы побороть бешено бьющееся от волнения сердце. Этому меня научил дед: он был известным журналистом и перед выходом к аудитории всегда так делал. Говорил, что если сразу не помогает, то нужно сделать ещё пару раз.

В этом случае мне тоже с первого раза не помогло. Я попыталась ещё пару раз и почувствовала, что ритм замедлился, а ощущение, что сердце выпрыгивает из груди, прошло. Собрала всю волю в кулак и открыла первую страницу.

«Родители решили, что мне пора замуж…» – писала девушка из книжки, по совместительству та, чей день я прожила, когда попала сюда впервые. «Герцог вселяет мне страх. Он одновременно красив и  страшен. Отец сказал, что, если я не буду слушаться и не выйду за него замуж, он запрёт меня в моей комнате до конца моей жизни. А на днях приходил и угрожал, что даст мне настойку, отчего я замуж выйду, а потом рассудок потеряю. И они с матушкой моим разумом управлять смогут».

Я отвлеклась от чтения в состоянии лёгкого шока.

Это ж как можно дочь не любить, чтоб сделать такое!

Ноги и  спина затекли от неудобной позы, и  я  решила лечь на кровать, чтобы продолжить чтение. Приведу кровать с утра в порядок, успею перед пересменкой. Ночь за окном уже давно вступила в свои права, и дневная усталость, волнение и переживания взяли своё. Глаза потихоньку закрылись, и я заснула, держа в руках личный дневник Тины из прошлого. И только дуновение неизвестно откуда взявшегося ветерка шепнуло тихо:

– Да, мы встретимся.

Глава 3

Личный дневник

Я, кажется, любовь повстречала,

Неожиданно столкнулась я с ней,

Как только любовь разглядела,

Всей душой потянулась за ней.

Но где-то я видно ошиблась,

Пожелала обрести без труда,

И теперь, когда я проснулась,

Этот сон со мной навсегда!

© Ирина Корецкая

Утро пришло слишком быстро: я  не успела увидеть сон, а уже наступил рассвет.

– Мисс Крис?! Простите, но уже пора вставать, – услышав сквозь сон девичий голос, я  резко открыла глаза и села на кровать. На меня смотрела девушка в переднике, всё та же первоклассница с оборочками жабо.

Мне кажется, что я  перестала моргать и  дышать. Распахивая тёмные занавески, через которые едва пробивался свет, она продолжила:

– Уже скоро Ваш батюшка зайдёт за ответом, а Вам ещё себя в порядок нужно привести.

Свет в комнату ворвался резко и осветил мебель, которая не была похожа на ту, что стояла здесь вчера в тот момент, когда я прилегла на кровать.

– Вот ведь засада, – высказалась я вслух, когда пришла в себя.

Осмотревшись ещё раз, заметила ту самую книгу, которая преспокойненько лежала рядом на постели, как будто её только что перестали читать.

– Можешь зайти минут через пять, мне нужно… – вот тут я опять стушевалась. Что сказать? Привести себя в порядок – невозможно. Она здесь для того, чтобы приводить меня в порядок.

– Мне нужно в уборную, – сказала я, решив, что теперь она меня должна понять.

Слава Богу, девушка потупила взгляд и потихоньку засеменила назад и, не поворачиваясь ко мне спиной, вышла.

– Фу-у, – выдохнула я. – Ну, давай, подсказывай, девица из прошлого, что мне нужно делать? – и я взяла в руки книгу.

Не передать словами моё удивление: в книге было написано всего ничего страниц, и то только те, что я прочитала вчера вечером, да ещё парочка. Рядом с  книгой лежало что-то похожее на перо, заправленное чернилами, и,  если я не ошибаюсь, то я – именно тот человек, который сейчас ведёт эту книгу-дневник.

– Да уж, вот попала так попала. Даже подсказку не у кого спросить, сама верши свою судьбу. И почему, спрашивается, я здесь? Чем я могу помочь? Прожить жизнь этой девочки заново? Ну нет, мне бы со своей жизнью справиться. Что теперь со мной будет? Что будет с моей стажировкой? Хотя что меня интересует?! Что будет с  моими близкими? Так, пора успокоиться и подумать. В прошлый раз я вернулась из этого мира тем же путём, что пришла, значит, и  сейчас существует путь обратно. Не прямо сейчас, конечно, а ночью. Заснула вчера в  своём мире, проснулась здесь, засну вечером в этой кровати, проснусь снова там. Значит, всё, что мне остаётся,  – выжить этим днём в  странном прошлом. Попробую записать в  книгу всё, что со мной происходит. Быть может, этим я сумею поменять и её судьбу – судьбу Крис из прошлого. Что ж, раз вопрос с моим сегодняшним настоящим решён, остаётся расслабиться и  получать удовольствие.

Удовольствие тоже штука относительная: получать его я  перестала сразу, как только подошла к  зеркалу. Из него смотрела похожая на меня девушка, но это точно была не я. Волосы были тёмные, но слегка выцветшие, глаза голубые, но почти прозрачные, и рост вроде был ниже. Худая, скулы впали, и под глазами тёмные круги – в общем, замученная до ужаса.

Да уж, внешность моя явно изменилась, придётся работать с  тем, что есть. Удивляясь своей смелости, открыла гардеробную комнату. Она оказалась заполнена многочисленными нарядами, полки были заставлены туфельками разных фасонов и цветов, каблучки были невысокие и удобные. Перебирая наряды, которые были приятны на ощупь, я остановилась на тёмно-голубом платье в пол, которое подчёркивало цвет моих глаз. Волосы были длинные. Но не зная о том, как тут укладывают причёски, решила сделать косу и  закрепить её в  виде короны на голове. Обувь тоже подобрала под цвет платья. Теперь осталось привести в порядок лицо. На туалетном столике нашла всё, что можно использовать, и через пару минут на меня из зеркала смотрела очень милая девушка. Даже глаза перестали быть тусклыми и засветились от предвкушения.

В дверь постучали, и через секунду появилась особа с оборочками, которая постоянно встречалась мне в этом доме.

– Мисс Крис, как вы так быстро собрались? И причёску сделали! Какая необычная! Ваш папенька будет доволен.

Я не успела сказать о  том, что его довольствие меня меньше всего интересует. Дверь распахнулась, и на пороге возник тот, чьё имя, а точнее, чьё появление было озвучено ранее.

Папенька был во всей красе: наряженный, напомаженный, сам собой доволен.

– Ты свободна, Элен! – обратился он к служанке.

– Да, господин,  – потупив свой взгляд в  пол, сказала она и, попятившись, покинула комнату.

«Теперь знаю, как её зовут, – подумала я, – всё повода не возникало её об этом спросить. Да и это было бы странно, ведь, по идее, знать я её должна с давних пор».

– Ну что, решила, доченька?  – очень ласково спросил папенька. Так ласково, что у меня аж скулы свело.

– Решила, – ответила я уклончиво.

– И каков будет твой ответ?

– Я согласна, – больше не задумываясь, буркнула ответ. Книга Кристины содержала очень убедительную речь папеньки про комнату и  лекарства, а  точнее  – настойку, блокирующую мой разум. Нет уж, папенька, разум мне сейчас особенно нужен, ведь должна же я как-то отсюда выбираться.

– Умница девочка! – оскалился в улыбке родитель. – Я  говорил Марго, что ты изменишь своё мнение, а  она не верила. Нужно сообщить ей скорее, пусть Элизу обрадует.

Кажется, я  перестала понимать, про кого он говорит, слишком много незнакомых имён.

– Сегодня для профилактики из дома не выйдешь,  – прервал мои размышления папенька,  – а  завтра сразу на свадьбу поедешь.

Я ещё с именами не разобралась, а он меня уже завтра замуж выдаёт. Впрочем, у меня впереди целый день, а ночью меня здесь уже не будет.

– Как скажете, папенька,  – ответила я,  потупив взор, как это делала Элен. Авось сработает, главное  – не переиграть.

– Надо было давно тебя запереть, так и  знал, что это сработает, – вышел он довольный из комнаты.

– Ладно,  – повернувшись к  зеркалу, сказала я  своему отражению, – главное, что двери не закрыли, и я могу выходить.

– Мисс Крис, – снова заглянула Элен.

Не комната, а проходной двор.

– Завтрак в комнату подавать или Вы спуститесь в обеденную залу?

Завтрак – это другое дело. – Спущусь,  – обрадовалась я  и  добавила:  – Спущусь обязательно.

– Тогда разрешите идти?

– Разрешаю.

Ответила так, что аж самой рассмеяться захотелось. Быстро вжилась в роль господской дочки со слугами и обеденными залами.

Но как же я найду эту обеденную залу? Вышла из комнаты и оказалась в длинном узком коридоре. Странно, что стены не украшены картинами или гобеленами: они были пустыми, а в некоторых местах откровенно потрескавшимися. У папеньки что, нет ресурсов сделать ремонт? Или тут принят стиль такой – старинно-ветхий? Новый вид архитектуры выдумала или не выдумала – неважно.

Странно это: когда я  впервые здесь оказалась, помещения кричали своими пафосностью и богатством. Наверняка дом имеет разные входы: для посетителей  – одни, а  для жителей, судя по всему, – другие. Не просто так папеньке настолько важно, чтобы Кристина выгодно вышла замуж.

Вдоль длинного коридора были расположены ещё двери: я насчитала их по три с каждой стороны. Коридор привёл меня в большой холл, в котором как раз и висели эти картины предков.

Так и думала, что без них не обойдётся. Кого тут только не было! Но с учётом того, что я всё равно никого не знала, эту часть изучения отчего дома я пропустила.

В центре стены были большие массивные двери с круглыми ручками. Любопытная не только от природы, но и по роду своей деятельности, я,  конечно, заглянула в  эту обитель. Помещение служило в доме библиотекой, от пола до потолка заполненной книгами.

Решив, что здесь я ещё успею побывать после завтрака, прикрыла дверь.

И куда мне идти дальше? Больше дверей в этой картинной галерее я  не увидела. Пришлось вернуться к  дверям своей комнаты и пойти в противоположную сторону.

– А ты что здесь потеряла? – тоном, полным презрения, меня окликнула молодая особа вполне симпатичной наружности.

– Иду завтракать, – миролюбиво ответила ей я.

– Что ты идёшь делать? – она аж поперхнулась. – Откуда такое радужное настроение? Ты как вообще посмела из комнаты выйти? Я папеньке всё расскажу, завтракать она собралась.

Но что-то положительное от нашей с ней встречи всё же было. Возмущаясь, она, сама того не желая, довела меня до обеденного помещения. Конечно, я просто шла за ней и помалкивала, вдруг что полезное удастся услышать. В  то же время казалось, что эта особа не отличалась большим умом и сообразительностью. Всё её ворчание сводилось к тому, что меня нужно выдать замуж, чтобы быстрее от меня избавиться. В прямом или переносном смысле – я так и не поняла.

«Меня»,  – рассуждала я  легко об этой девушке, в  теле которой оказалась. Ещё дня не прошло, а я как будто привыкла. Хотя, судя по отношению домашних к ней, привыкать здесь к чему-либо не стоит.

Место, в котором был накрыт утренний завтрак, отличалось от всех предыдущих, в том числе и от того места, где я познакомилась с герцогом. Комната была в светлых тонах и, благодаря лучам восходящего солнца, до краёв заполнена светом. Стоит отметить, что здесь сегодня тоже лето, хотя это не параллельные миры, а именно прошлое девушки по имени Кристина Эверт.

Что ж, значит, сейчас я могу многое изменить, пока ещё ничего не случилось. Хотя это тоже странно звучит: жила эта девица задолго до, и её жизнь – уже устоявшийся факт. Потому… Что я могу исправить? А может, всё-таки получится? Проживу за неё некоторое время, ведь я же не просто так здесь оказалась.

Сны давно приучили меня размышлять и  находить ответы на сложные вопросы, но до этого они были неясными и обрывочными. Понять их смысл я могла только тогда, когда всё уже случилось. Происходящее сегодня вывело меня на другой уровень вещих снов.

– Ты долго будешь так стоять? Я  ответа от тебя уже пять минут ожидаю, – резкий тон папеньки отвлёк меня от размышлений.

– А ты что-то спрашивал?  – я,  наверное, нарушила правила этикета, ведь времена диктовали условия обращения к родителям на «Вы», но мои мысли увели меня от сложившейся ситуации. И я не сразу вспомнила, где нахожусь.

– У неё опять приступ безумия, – вскрикнула маменька.  – Элен, где лекарство мисс Крис?  – обратилась она к горничной.

«Не нужно лекарств!»  – хотелось закричать мне, но лишние эмоции сейчас были ни к  чему. Я  тихим голосом сообщила о том, что со мной всё в порядке.

– Папенька, Вы что-то спросили?

– Она явно безумная, – выкатила глаза девушка, сопроводившая меня сюда.

– Дорогая, не переживай, твой отец сразу ей поможет, как только она выйдет замуж за герцога. Он решит эту проблему, – ласково обратилась к ней моя названная матушка.

– Моя диссертация будет наконец закончена, – радостно потёр руки счастливый отец семейства. – А ты сможешь найти себе достойную партию, – всё ещё потирая руки, продолжил он.

Я вообще перестала что-либо понимать: диссертация, замуж она, замуж я, решение проблем – что здесь вообще происходит? Завтракать расхотелось, да и присесть за стол я не успела, потому покинуть сие чудесное место с его обитателями было лучшим моим решением.

– Простите, – выдавила я. Сказать о том, что мне нехорошо, – опасно, вдруг ещё силком лекарства дадут. – Мне что-то не хочется завтракать, я, пожалуй, пойду, – вовремя вспомнив об этикете времени, в котором нахожусь, добавила:

– Можно?

– Конечно-конечно, иди к себе, – ответила матушка. Я развернулась, чтобы выйти, и услышала голос девицы, сопровождающей меня:

– Матушка, она правда согласилась?

– Элиза, дорогая, она дала согласие, иначе здесь бы её не было.

Мне больше ничего не удалось услышать. Двери плотно закрылись.

Кто эта Элиза? Она называет мою названную маменьку «матушкой». Вот ведь загадка! Что здесь вообще творится? На что я согласилась? Уже даже выяснять не хочется, поскорее бы ночь и домой.

– Мисс Крис, – обратилась ко мне Элен, – Вам помочь?

Я повернулась к ней и решила, что сначала нужно позавтракать, а потом уже паутину зла распутывать.

– Элен, а на кухне позавтракать возможно?

– Конечно, мисс, Изольда будет очень рада Вас видеть.

Опять новое имя. Надеюсь, это знакомство будет более приятным, чем предыдущее. Заодно узнаю все местные сплетни: на кухне слухи обычно быстро собираются. А оттуда уже разносятся по остальным «инстанциям».

– Веди скорее, а  то слона готова проглотить,  – пошутила я.

Она странно на меня посмотрела и,  ничего не сказав, развернулась, чтобы пойти. Затем замерла на миг и, снова повернувшись, спросила:

– Мисс, Вам правда лучше?

– А почему ты спрашиваешь?  – вопросом на вопрос ответила я.

– Просто Вы в  последнее время изменились очень. Раньше жизнерадостные были и со слугами дружили, а потом вдруг стали приказы отдавать, чтоб слуг наказывали и избивали.

– Я сама приказывала или нет?

– Мисс Элиза передавала главному. Простите, мисс, я разболталась, Вы же голодная, пойдёмте со мной.

Дальше мы шли молча, я  размышляла над её словами. Теперь понятно, почему она испугалась при нашей первой встрече и попросила её не бить. Остаётся непонятным лишь то, что за игру здесь ведут хозяева и  кому понадобилось меня дискредитировать в глазах слуг.

Изольда оказалась милой старушкой, пухлой, но очень проворной.

– Девочка моя, ты так исхудала. Я  никогда не верила в то, что ты потеряла рассудок, – причитала она, суетясь передо мной на кухне. – Такая красавица стала. Вот бы Ваша матушка покойная увидела, гордилась бы Вами.

– Покойная матушка? – переспросила я.

– Ой, что это я? Вот ведь теперь хозяин осерчает, если узнает, что проболталась.

– Изольда! – остановила я её причитания. – Давай по порядку. Я не доложу хозяину о том, что ты сейчас расскажешь.

Изольда переглянулась с Элен и, глубоко вздохнув, присела на табурет напротив меня.

– Ваша матушка, графиня Эверт, единственная наследница покойного графа – Вашего отца…

– Изольда, прости, – прервала я её рассказ, – а кто мне тогда эти родственники?

– Дядя и  тётя, а  Элиза  – сестра двоюродная. Ваш дядя  – брат покойного графа. Они тогда на поминки папеньки приехали, так и остались. Вы ещё только-только родились, и молодая графиня – матушка Ваша – после родов плохо себя чувствовала и не смогла пережить трагедию, померла. Очень уж они любили друг друга, душа в душу жили, хоть и недолго. А дядя Ваш опекунство над Вами оформил и остался здесь с женой и дочерью.

Она что-то ещё продолжала говорить, но я  уже не слушала. Ведь оказалось всё так банально и просто наследство. Опекунство прекращает действовать после моей свадьбы. Потом сумасшествие и Кристина, т. е. я, снова в отчем доме и  дядя снова опекун. Только теперь уже до конца жизни. Бедная девочка, жизнь её ужасно сложилась. Так, пока у меня есть этот день, я могу что-то исправить в её судьбе. А может, получится написать её новую жизнь.

Окрылённая своими мыслями, я  быстренько попрощалась с кухаркой, перехватив булочку с сахарной посыпкой, побежала вверх по лестнице и влетела в комнату Крис.

Мне необходимо понять, как изменить паутину уже свершившихся событий. Оглядевшись по сторонам, я обратила внимание на её дневник, который сейчас лежал на тумбочке около кровати. Открыв его, перелистнула страницы, которые уже успела прочитать в своём настоящем. Я уткнулась в  эту личную книгу судьбы, посвятившую меня в  самую суть событий, – жизнь маленькой одинокой девочки, оказавшейся под пристальным присмотром названных папеньки и  маменьки, которые, откровенно говоря, никогда и  не скрывали своей ненависти к племяннице.

* * *

«В подвале дома есть холодные камеры, в  которых папенька часто меня закрывает.

Всё там меня очень пугает. Он часто усаживает меня в кресло, ужасно твёрдое деревянное кресло, и пристёгивает руки к подлокотникам. Я стараюсь не сопротивляться, ведь он говорит, что всё это из любви ко мне и чтобы победить мою болезнь, которая заставляет меня быть агрессивной по отношению к  окружающим. Потом он делает так, что я  забываю эти моменты. Когда сестрица рассказывает мне о  том, как я  себя веду, мне становится очень стыдно. Папенька говорит, что то, что живёт внутри меня, заставляет меня делать все те злые вещи. Я не знаю, что внутри меня, но оно очень пугает, поэтому я хочу помочь папеньке разобраться в этом… Он больно протыкает мою кожу длинной иглой и берёт много крови, после чего я не чувствую ног и рук и еле добираюсь до своей комнаты. Иногда мне помогает Элен. Однажды я упала прямо на лестнице и Элен помогла мне добраться до комнаты. Она меня жалеет, боится, но жалеет. Элиза рассказывает о страшных вещах, которые я могу сотворить. Однажды я проснулась, а в комнате всё 38 перевёрнуто, портреты порваны в клочья и мебель поломана. Я не понимаю, как на это мне хватает сил, потому всегда с облегчением вздыхаю и радуюсь, ведь я забываю о том, как всё творю. Сложно это, конечно, когда ничего не помнишь, но таковы особенности моей болезни.

Последний раз было особенно больно, и  я вспомнила, что Изольда частенько молится какому-то Богу. Решила тоже помолиться. Не знаю, услышал ли, но попробовала. Папенька не слышал, иначе наказал бы страшнее, чем просто пускание крови. Розги и ещё какие-то штуки в каменной темнице тоже лежат неподалёку от стола с инструментами.

Папенька запрещает верить: говорит, что всё это ересь, и вера делает людей слабыми. Но Изольда так искренна; она за меня часто молится, когда я  спускаюсь перекусить на кухню. Услышит меня её Бог или нет – я не знаю. Странно, конечно, но после молитвы становится легче, боль уже не так остро ощущается. Однажды даже показалось, что кто-то меня как будто коснулся, но это ветерок подул. Маменька всегда говорила, что у меня богатое воображение, что я всё детство выдумывала всякие небылицы. Мне ещё никогда так не хотелось излечиться, как сейчас. Я видела портрет того, кого мне суждено назвать мужем, и мне впервые захотелось жить дальше. После этого прошло не так много дней, а я всё время думаю о нём. Папенька теперь ещё чаще уводит меня в каменную тёмную комнату в подвале, но я не противлюсь. Ведь это мне во благо, чтобы я могла выйти замуж за моего герцога и жить долго и счастливо. Надеюсь, Бог меня услышит и поможет».

Я оторвала взгляд от дневника несчастной девочки, чья жизнь была кошмаром, устроенным дядей и его семьёй. Бог! Я всегда верила в Бога, с детства любила слушать историю о  мальчике, чьё предназначение  – спасение мира ценой собственной жизни. В моей вере Бог тоже, видимо, сейчас впервые проявился, поскольку оказаться здесь без вмешательства сверхъестественных сил я не могла. Другого объяснения не было. Опустив взгляд на дневник, я продолжила чтение.

«Сегодня папенька пришёл и сказал, что я выйду замуж за моего герцога, но потом я должна сделать что-то ужасное, и меня вернут домой. Если я буду упрямиться, он не будет давать мне лекарства, и я больше не смогу быть нормальной. Мне очень страшно! Если папенька перестанет давать мне действенное лекарство, я навсегда останусь чудовищем. Так называет меня Элиза, когда я  впадаю в  безумие. Так называет это состояние папенька.

Сегодня я  решилась спросить о  том, что я  должна сделать. Папенька сказал, что моё предназначение заключается в  помощи нуждающимся. Оказывается, у  меня есть тётушка и  дядюшка, которые находятся в  бедственном положении. После свадьбы с  герцогом (мой жених  – родной брат императора) я  должна уговорить императора передать родственникам мои титулы и все земли, принадлежащие моей семье. За это он будет всегда помогать мне: пожизненно выделит необходимую дозу лекарств, и  тогда, возможно, я смогу жить, а не сидеть как безумная в клетке. А ещё благодаря этой свадьбе мы породнимся с правящей династией, из-за чего моя сестра тоже сможет выгодно выйти замуж. Это всё не так уж и плохо: я смогу хоть ненадолго почувствовать себя счастливой, выйти замуж за любимого человека, помочь родным и сестре. Что может быть лучше для меня в моём больном положении?! Но если это у меня не получится, то я должна буду сделать что-то стоящее. Да, он так и сказал: «Единственное стоящее в моей жизни». Но о  том, что я  должна совершить, чтобы стать достойной дочерью своих родителей, он так и не сказал. Папенька дал мне время подумать, объяснил, что я  провинилась. Правда я, увы, не поняла, когда, и поэтому он закрывает меня в комнате, чтобы я подумала и не навредила себе. Не знаю, что мне делать… Помолюсь Богу ещё раз».

Глава 4

Замужество

Любовь ничем не владеет, и ею нельзя обладать,

поскольку любви нужна любовь.

Так! С этим явно что-то нужно делать!

Пока я размышляла о прочитанном, дверь в мою комнату распахнулась, и  на пороге появился тот, из-за кого мне вообще нужно что-то придумывать.

– Дорогая, – любезно начал он. – Так как твоя болезнь не утихает, а,  наоборот, превращается во что-то непредсказуемое и  неуправляемое, мной было принято решение выдать тебя замуж сегодня. Герцог уже едет. Элен поможет тебе привести себя в порядок.

В комнату тихонько вошла Элен, за ней ещё две девушки, которые внесли белое подвенечное платье, какие-то коробки, ленты, тесёмки и ещё груду всяких украшений.

– Сегодня ты уедешь с  герцогом в  его дом, но позже вернёшься, как мы договаривались,  – сказал он и  вышел, оставив меня в окружении смотрящих на меня во все глаза девушек.

– Мисс Крис, разрешите? Я должна помочь Вам переодеться, – и одна из них, не дожидаясь моего ответа, начала расшнуровывать корсет моего платья. Шнуровка была лёгкой, поэтому раздели меня быстро – чувствовался опыт.

На меня надели белое платье, усадили на мягкий пуф и что-то творили с моей причёской. Я отстранённо за всем этим наблюдала, поскольку меня волновал только один вопрос: где пройдёт моя ночь? Если в доме герцога, значит, шансов на пробуждение в моём настоящем у меня нет. Вот и помогла, называется, милой девушке, а сама себе помочь не в состоянии.

– Готово, – прервала мои размышления Элен.

В зеркале отражалось милейшее создание. Невинность и женственность сквозили во всём образе: от изгибов талии до лёгкости в причёске – я была одновременно и серьёзной, и утончённо соблазнительной.

Девушки оказались настоящими искусницами-мастерицами. Салоны красоты устроили бы бой за таких сотрудниц.

– Пора,  – сказал папенька, вошедший как всегда без стука.  – А  ты хороша!  – оценил он меня.  – Герцог будет счастлив такому сладкому плоду, – и он лукаво и некрасиво ухмыльнулся.

– Поспешим,  – поторопил он, подставив локоть для опоры.

Весь путь от комнаты до зала торжеств мы прошли молча. Убранство этого зала восхищало взор: канделябры, камины, зеркала и  стекла, фасадные окна, отражающиеся в  зеркалах. Зал был чрезмерно помпезен. Мне хотелось убрать из него все кричащие атрибуты мебели, добавить света и простоты.

Священник стоял в конце зала, а рядом с ним – мой будущий муж. Дорожка между скамьями: я в белом подвенечном платье, под руку с отцом, а в конце этого пути – любимый, красивый, надёжный жених. Не свадьба, а мечта…

Вот только всё немного иначе: я здесь не я, а отец – вернее, папенька – тоже не мой, а жених хоть и настоящий, но тоже не мой.

Мы дошли до конца прохода, и  папенька передал меня в руки жениха. Я не сводила с него глаз, а он на меня даже не смотрел. Священник что-то говорил, что-то спрашивал, я даже что-то ответила, но всё это время продолжала смотреть на него. Кажется, что я, как и та девушка, в чьём теле я оказалась, влюбилась в этого мужчину. Священник закончил говорить, и  мой теперь уже муж прикоснулся губами к моей дрожащей руке.

Как и  венчание, свадебный ужин также прошёл мимо меня. Я казалась себе глупой, юной, влюблённой дурочкой. Герцог встал из-за стола, остановив всех, кто последовал его примеру.

– Господа, дамы, – обратился он к гостям в зале, – нам с дражайшей супругой пора уезжать. Дела государственной важности не дадут нам пробыть с вами до конца этого вечера, но вы обязаны остаться и выпить за наш счастливый брак и наше здоровье.

После чего он помог мне подняться, и в этот момент моё тело перестало слушаться окончательно. Что-то происходило со мной! Я была обессилена, словно безвольная кукла: ходила, говорила – делала всё, что от меня хотели, но по ощущениям как будто не жила, а наблюдала за происходящим со стороны.

Супруг помог мне сесть в экипаж. Я смотрела из кареты на окно своей комнаты и внутри себя кричала от бессилия, потому что усну сегодня не в той постели, в которой проснусь завтра.

Мы отъехали на достаточное расстояние, когда герцог протянул ко мне руку и снял белую кружевную фату с гребнем, который держал эту красоту.

– Хоть и папенька Ваш советовал оставить гребень при Вас, чтобы вы были послушны и  не наделали глупостей, я не могу дальше наблюдать Вашу глупую улыбку, это выше моих сил. Между нами всё равно ничего быть не может, поэтому это не понадобится, – он отвернулся и спрятал гребень в карман.

Меня как будто ток прошиб  – так было здорово ощущать себя живой.

Что всё это значит? Почему я  ничего не чувствовала, кроме собачьего желания целовать ноги своего хозяина. Подстраховался папенька, подстраховался.

Вот уж никогда не думала, что моё замужество будет таким печальным.

Дорога до замка герцога заняла не больше пары часов, а  это значит, что он жил где-то рядом с  родительским домом. Вся дорога прошла в молчании.

Герцогский замок представлял собой массивное сооружение, больше напоминающее город-крепость. Размах и величие, вышколенные слуги, стражи, какие-то вельможи, разные господа и дамы с оголёнными декольте.

Дом, из которого меня сегодня увозили, по сравнению с  этим замком был игрушечным. Двор, в  который, стуча колёсами, въехал наш экипаж, был выложен тёмным кирпичом. Огни из окон и освещение вокруг замка напоминали праздник в большом городе, фейерверк красок и ярких впечатлений.

Когда экипаж остановился, и  мой муж подал мне руку, проявляя галантность, я совсем не ожидала увидеть застывших в поклоне мужчин и женщин в реверансе. Пока я переживала за свою жизнь и жизнь девушки, чьё замужество сегодня состоялось, я забыла о том, что мой новоиспечённый муж – брат императора.

Мы величественно шли по проходу между склоняющимися в поклоне молодыми и не очень людьми: женщины волнообразно застывали в реверансе и кокетливо опускали глаза.

Наше шествие произвело ошеломляющий эффект. Но на этом впечатления сегодняшнего дня не закончились. Лестница замка развела нас по разным сторонам, и ко мне подступили молоденькие камеристки. Они раздевали, разували меня, разбирали волосы, затем снова одевали, обували и  укладывали волосы. Всё это продолжалось около часа, но потом в комнату из смежной спальни вошёл мой супруг и хлопком в ладоши разрешил всем выйти.

На мне уже не было смиряющего мою волю гребня, но состояние моё было вряд ли иным. Я  была под впечатлением от недавно произошедших событий, стала молчаливой и не по характеру застенчивой. Только после того как мой муж скинул верхний халат, до меня дошло, к чему меня подготавливали и переодевали.

– Дорогая, – обратился ко мне супруг, – ты же не против, если я буду тебя называть «дорогая»? – и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Не могла бы ты пройти на свою половину супружеского ложе, людей нужно отпустить.

– Что значит «отпустить людей»? – спросила я, когда пришла в себя, залезая под одеяло. При этом я не скинула с себя ничего из того, во что сейчас была одета.

Вместо ответа герцог дёрнул за какую-то верёвочку, и шторки, разделяющие спальню надвое, раскрылись. Моему взору предстали всё те же люди, что встречали нас во дворе. Местный этикет сводился к тому, что все вельможи должны почтить и  поздравить чету своим присутствием в герцогской спальне: пожелать таким образом счастья молодым и оставить их в добром здравии исполнять супружеский долг. Я полулежала в поистине королевской кровати с  незнакомым мужчиной, который сегодня стал моим мужем. К нам по очереди подходили, смотрели, кивали в знак почтения порядка сотни людей. Вот это поворот. Теперь наверняка больше не буду испытывать страх перед большой аудиторией или чувство стеснения в  большой компании. Какая застенчивость может быть, когда сотня человек прошли через твою спальню, пожелав тебе счастья?

После того как за последней пожилой парой закрылась входная дверь, герцог повернулся ко мне со словами: – Ну что ж, давайте быстренько избавимся от этого, – и потянул тесёмку моего халата, что был завязан по самое горло.

Я инстинктивно дёрнула рукой в ответ, сжимая пальцами развязавшиеся тесёмки.

– Нет? – он удивлённо приподнял бровь. – Вы не желаете?! Что ж! – добавил он и, откинув одеяло, встал с постели. – Я, должен признаться, тоже имею иные виды на эту ночь. Спокойной ночи, герцогиня, – сказал он и, небрежно накинув ночной халат, покинул спальню.

Признаться честно, я тоже хотела по-другому провести эту ночь и уж точно не в этой постели и не в этом доме. Поступок герцога зацепил меня, до краёв наполнив смешанными чувствами стыда и  праведного гнева. Мне хотелось сделать что-то в ответ, сказать всё, что думаю, влепить пощёчину наконец. Вернуть своему образу гордое именование «леди», но всё, что я себе представляла, выглядело по-детски, а я имею честь быть замужем за взрослым и опытным мужчиной.

Хотя, честно признаться, возраст супруга был мне неизвестен. В сладких мыслях о мести, коварной и мучительной, по моему мнению, я заснула.

Когда я  попаду обратно домой  – неизвестно, а  в  этом настоящем нужно ещё попытаться выжить. Всё это завтра. Завтра я  придумаю план, и  он обязательно будет коварным и ужасным. Мужчина, оскорбивший меня своим пренебрежением, поплатится за это. Завтра обязательно будет лучше, чем сегодня. Сегодня я  устала. День был длинным и тяжёлым: я вышла замуж и от того, как я поведу себя, зависит моя жизнь и жизнь той, чьи мгновения я сейчас проживаю. Я не вправе судить о её жизни, ведь теперь я живу её жизнью.

Утро сложно было назвать радужным.

Слава Богу, конечно, что откровенных ритуалов не было и не нужно представлять простыни на всеобщее обозрение. Но вот начинать утро с молитвы и чтения священного писания здесь явно приветствовалось.

Моё утро началось с  визита священника, пришедшего помолиться за счастливую супругу и новую зародившуюся жизнь. Рассказывать ему про коварные планы и проведённую ночь я не стала. И вообще, пусть все считают, что счастливая возлюбленная пребывает в неге и блаженстве после ночи любви с их великолепным и любимым герцогом.

Кстати говоря, я не только его возраст не знаю, но и имя осталось на задворках моей памяти. Вплетённый в мои волосы гребень сделал своё дело: я вела себя как глупая курица и замуж выходила, не понимая своих действий.

После визита священника в  спальню подали завтрак, и  молоденькие камеристки занимались приготовлением всего того, что мне надлежало выбрать и надеть. По статусу мне полагалось выглядеть соответствующе: меня нарядили в шёлковое платье-сак голубого цвета, обильно украшенное оборками. Стомакер был отделан каскадом шёлковых бантов, в тон ему были и туфельки. Корсет я отказалась надевать, точно не смогу заставить себя носить его. Лиф платья был не особенно глубоким, и  потому я  осталась довольна своим видом. Девушки, по всей видимости, должны были сопровождать меня повсюду, потому вышли из спальни гуськом за мной и  медленным шагом двинулись в  ритме моих движений.

В мои планы не входило сопровождение, поэтому все коварные планы пришлось отложить на потом. Для начала нужно было избавиться от тихого преследования.

Насчитав трёх сопровождающих преследовательниц, я резко развернулась, не дав им опомниться, и начала раздавать указания:

– Ты, – указав на первую милую блондинку, – принеси в комнату свежих цветов.

– Ты,  – повернувшись ко второй, рыженькой,  – хочу свежевыжатого сока. К моему возвращению он должен стоять в комнате.

– И, наконец, ты, – я обратилась к третьей, тёмненькой.

Спасибо тому, кто выбирал моих камеристок, цвет волос у всех был как на подбор.

– Желаю что-нибудь почитать, выбери на своё усмотрение.

Все трое продолжали стоять, удивлённо взирая на меня.

– Я что-то не ясно сказала?! – тоном, требующим подчинения, переспросила их я.

– Но, герцогиня, нам велено сопровождать Вашу светлость… – она не договорила, так как я подняла указательный палец и, словно часовой стрелкой, повела им сначала влево, затем вправо.

– Если вы хотите продолжить здесь работать, впредь вы трое слушайтесь меня без колебаний, сомнений и без прекословий. Познакомимся мы с вами позже, а пока разрешаю исполнить то, что каждой из вас приказала ранее, – сказала я и, развернувшись на маленьких каблучках, двинулась в сторону лестницы.

Мои спутницы не решились ослушаться и, перешёптываясь о чём-то, разбежались в разные стороны.

Ура! Празднуя маленькую победу, я  двинулась вниз по лестнице. Если уж задумала что-то менять, то пора начинать. Тихоней я  никогда не была, характер тоже вроде бы имелся, постоять за себя всегда могла, поэтому, даст Бог, не пропаду.

– Ваша светлость, – услышала я обращение и повернулась. Я увидела высокого мужчину в военном мундире, он стоял внизу лестницы, склонив голову в знак почтения.

Поскольку сейчас я  в  статусе леди-хозяйки, я  решила, что будет достаточным, если я просто кивну в качестве приветствия.

– Ваша светлость,  – повторил он,  – Вы чего-нибудь изволите?

– Нет…  – и  я  замялась, так как не знала имени того, с кем веду беседу.

Осознав причину моей заминки, он продолжил:

– Меня зовут Батлер, и  я  управляющий, доверенное лицо герцога. Он уехал по государственным делам. Меня просил сделать так, чтобы Вы, Ваша светлость, не заскучали.

– Хорошо, Батлер, я  Вас услышала, но мне ничего не нужно. Мне бы хотелось побыть одной и  прогуляться по саду.

– Как пожелает Ваша светлость, – и он исчез за дверью, что располагалась рядом с лестницей.

Моё настроение в конец было испорчено. Вот тебе и коварный план мести. Уехал и  даже не зашёл попрощаться. Судя по тишине в замке, увёз всю свою сотню другую придворных дам и  кавалеров с  собой. Огорчённая, я  вышла через центральные двери на улицу. Воздух был поистине волшебным и сладким. До меня только сейчас дошёл смысл 48 произошедшего. Это был воздух – свежий, чарующий, сладкий запах свободы. Я была свободна. Замужем, но свободна. Только сейчас я поняла, что могу осуществить задуманное: помочь девице и провести время с пользой, ведь я со своим даром провидца оказалась здесь, значит, исполнив предначертанное, попаду домой. Настроение мгновенно улучшилось, и даже надвигающаяся туча не портила общего впечатления и наслаждения от лёгкости намеченного пути.

За приятными размышлениями не заметила, как на смену одной небольшой тучки пришло несколько и грянул гром. Капли дождя безжалостно полоснули лицо. Начался ливень, и беспощадный ветер колыхал деревья и рвал всё на своём пути. Оглянувшись вокруг, поняла, что ушла далеко от замка, и вокруг были лишь деревья и кусты.

– Ваша светлость, – послышался крик сквозь вой ветра. Глаза застилала дождевая вода, льющаяся водопадом. Я не могла ничего видеть в этом бушующем ветреном дожде.

– Ваша светлость,  – услышала я  приятный мужской голос где-то рядом. – Слава Богу, Вы живы и невредимы, – и  он накинул мне на плечи что-то тёплое и  на удивление сухое. Подхватив меня на руки, спаситель усадил меня перед собой на какого-то скачущего с невероятной скоростью коня. Я закрыла глаза и, как мне показалось, даже уснула, когда голос сзади тихим шёпотом заставил меня резко проснуться.

– Ваша светлость, мы приехали.

– Спасибо, – ответила я, чувствуя неловкость.

– Давайте я помогу Вам спуститься, – и он эффектно соскочил с коня и аккуратно меня подхватил.

– Как зовут моего спасителя?  – поинтересовалась я, укутываясь в непромокаемый плащ с подкладкой из меха.

– Себастьян, конюх герцога, – и он поклонился в знак приветствия.

– А я Крис. Давай так: на людях ты будешь звать меня «Ваша светлость», «герцогиня», ну или как там ещё нужно. А когда вокруг не будет никого, я для тебя просто Крис. Мне очень нужны друзья! Договорились? – и я протянула ему руку для рукопожатия.

Себастьян замер, посмотрел на меня, а потом пожал мне руку в ответ и, улыбнувшись, сказал:

– Договорились, Крис. А сейчас тебе нужно в замок, ты замёрзла и промокла.

– Спасибо, Себастьян,  – улыбнулась я,  стоя в  дверях конюшни.

– Зови меня Ян.

Я оглянулась на красивого светловолосого парня, который стал мне другом. Вернее сказать, мне очень хотелось в это верить. Он был красив, но не так, как мой супруг. Воспоминания о герцоге снова вызвали во мне приступ гнева, и поэтому в дом я вошла с чувством злости на него за всё. Даже за то, что я вообще здесь оказалась. А что, разве не так? Ведь это он не смог сделать Кристину счастливой, а если бы она была счастлива, я бы в этом прошлом не оказалась.

– Ваша светлость,  – встретил меня управляющий,  – где Вы были? Мы весь дом обыскали, но Вас не нашли…

– Я была в саду, а затем, видимо, вышла в парк, началась гроза, и Себастьян помог мне добраться до замка.

– Себастьян? – переспросил управляющий.

– Да, Себастьян. Он добрался до меня раньше, чем воды всего мира… И вообще, я замёрзла и промокла, а ты мне допрос с пристрастием устраиваешь, – рассердилась я в конец.

– Простите, герцогиня. Сейчас же велю сделать Вам тёплую банную,  – вежливо склонил голову Бат. Для себя я сократила его имя, какое-то оно у него неродное, что ли?

Банная представляла собой целый комплекс с  ароматными маслами и душистым разнообразием разных баночек. Меня обмыли, натёрли и оставили отмокать на время, которого было достаточно, чтобы хорошенько подумать. Жаль, что здесь нет интернета: он бы мне пригодился для быстрого изучения светских манер и дворцового этикета. Но в условиях, близких к спартанским, ничего не остаётся, как действовать по обстоятельствам и вопреки манерам.

Жёны должны быть рядом с мужьями, значит, я обязана быть самой преданной и незамедлительно выехать к супругу. Верность и  долг превыше всего! Улыбнувшись своим мыслям, я окончательно расслабилась.

Ночь прошла тихо и спокойно. А вот утро началось как предыдущее с  визита священнослужителя, который прочитал стихи из писания и помолился за здравие моё и его светлости. После ухода святого отца снова нагрянули девицы, которые принялись наряжать и  украшать меня. Казалось бы, зачем нужно так заморачиваться с моим внешним видом, если мой муж отсутствует? Хотя, может быть, это повод исполнить задуманное.

– Бат? – громким голосом я позвала управляющего.

За дверью послышался звук разбитого стекла: видимо, ему не очень понравился новый вариант имени.

– Да, Ваша светлость?

– Подайте экипаж… пожалуйста, – чуть подумав, добавила я.

– Разрешите поинтересоваться, далеко ли Ваша светлость собралась?

– Не разрешаю, я наверняка не обязана перед Вами отчитываться.

Хотела, конечно, сказать менее грубо, но думаю, что это у меня плохо вышло.

– Герцог перед отъездом отдал распоряжение, выразив явное желание Вашего присутствия именно в  домашней атмосфере.

Вот это он выразился! Как тонко сформулировал мысль о том, что я под домашним арестом. Ну уж нет, меня родной отец никогда дома не запирал – тот, который действительно родной, – а тут замуж, называется, вышла.

Я даже не заметила, как возмущалась происходящим от своего лица, а  не от лица бедной девушки, чьё место временно занимала. Но уж если я на её месте оказалась, значит, я должна быть здесь, а значит, нужно быть собой.

Ничего не ответив Бату, я круто развернулась и двинулась в сторону своей комнаты. Уж не знаю, что там он обо мне подумал, но это меня меньше всего заботило.

Уже в комнате я чуть успокоилась, но окончательно подавить чувство негодования мне не удалось. Выглянула в окно и заметила Яна, выводящего серую кобылу с конюшни.

Кажется, сейчас мой план был ещё более безрассуден, чем ранее. Я переобула громоздкие туфли на лёгкие тряпочные. В такой обуви мне будет гораздо легче передвигаться тихо и незаметно. Спустилась по лестнице и без труда вышла к конюшне.

– Ты должен в кратчайшие сроки помочь мне добраться до герцога, – обратилась я к Яну.

– Ваша светлость… – начал он.

– Крис, зови меня Крис, мы же договорились.

– Крис,  – после небольшой паузы он продолжил.  – Крис, я  рискую остаться без головы. Ты уверена, что это именно то, что ты действительно хочешь?

– Нет, оставить тебя без головы это не то, что я хочу, – на полном серьёзе ответила я.

– Я не это имею в виду, – улыбнулся Ян. – Ты уверена, что ты действительно хочешь увидеть реакцию герцога на твоё появление без его разрешения?

Я задумалась на пару секунд. Точнее, я просто помедлила перед тем, как кивком головы подтвердить своё желание.

– Что ж, – вздохнул он. – Не говори потом, что я тебя не предупреждал.

– А ты? – спросила я. – Ты готов ради меня рискнуть головой?

– Ну, считай, что мне жить надоело, – сказал он и подмигнул. – Экипаж тебе не дадут.

– Знаю, – поджав губы, с досадой ответила я. – Если бы это было возможно, я бы уже в нём ехала.

– Возьмёшь лошадь, на которой любит ездить маркиза де Бадур.

– Кто это? – переспросила я.

– Узнаешь потом, сейчас неважно.

Я кивнула, умолчав о том, что на лошади сидела дважды: первый – в далёком детстве, когда каталась в парке на пони. Тогда этот пони казался мне большим конём. А второй раз был вчера, когда Ян спасал меня от бури.

– Тебе нужна одежда для верховой езды.

– Я не смогу переодеться так, чтобы меня не заметили. Но у меня есть идея, – загорелась я этой мыслью. – У тебя есть брюки?

– И рубашка есть,  – ответил он, приподняв левую бровь.

– Одолжишь? – подмигнула я ему.

– Ты сумасшедшая?!  – теперь было непонятно, он утверждает или спрашивает.

Ян зашёл в каморку прямо в конюшне и вынес мне чистый комплект, состоящий из брюк и рубашки. Он ещё и ремешок прихватил, чтобы я брюки по дороге не потеряла.

Глава 5

Неожиданное знакомство

«Сердцу, как известно, не прикажешь, а  прикажешь – сам себя накажешь…» © Ирина Корецкая

Кобыла, которую мне выделил Ян, была спокойная. Кажется, её звали Светлая.

– Буду звать тебя Светик, – сказала я кобыле. Не знаю, понравилось ей это или нет – меня это не особо волновало. Важно было то, что мой супруг был недалеко, в соседнем императорском замке на охоте, на которую позвать меня, судя по всему, забыли.

«Смелый, однако, этот молодой человек – Себастьян, – думала я под тихую поступь лошади. Рискнул ради совершенно незнакомого человека, как будто не боится наказания».

Мне показалось, что мы с  кобылой долго и  очень медленно брели по тропинке, которая, на моё счастье, никуда не сворачивала. И всё бы ничего, если бы путь нам не пересёк кабан. Очень резвый кабан, стоит заметить. Он напугал мою лошадь, от чего та, встав на дыбы и едва не скинув меня, понеслась с бешеной скоростью. Я вцепилась в поводья что есть силы. Насколько громко я  верещала, неведомо было мне самой. Деревья, кустарники, голые поля проносились у меня перед глазами, за секунды оставаясь за спиной.

Нет, перед глазами у меня проносилась не моя короткая жизнь, а окружающая меня действительность. Я уже хотела попрощаться с жизнью, как слева от меня крепкие мужские руки схватили поводья моей лошади.

– Тише, тише, дорогая, – успокаивал он, – всё уже позади.

Только я  не совсем поняла, кого из нас он успокаивал: меня или лошадь.

Как только лошадь остановилась, я спрыгнула с неё, не смотря вниз, отчего приземлилась, мягко говоря, неудачно. К моему и без того провальному приключению добавился ещё вывих ноги. Теперь точно задуманному не суждено сбыться.

Спаситель спрыгнул со своего красавца-скакуна и присел рядом со мной.

– Вот уж не думал, что вы – девица, – удивился он, – и как Вас угораздило на самой спокойной лошади попасть в такую неприятность? – вслух произнёс незнакомец, ощупывая мне ногу. Это больше походило на размышление, чем на адресованный мне вопрос.

– Мисс, – заключил незнакомец, – перелома нет, но вот вывих знатный, – затем, немного подумав, добавил: – Буду рад послужить вам, мисс… – и он сделал небольшую паузу, целуя руку.

– Герцогиня,  – представилась я. Продолжения своего нового титула я  не знала и  потому добавила:  – Кристина Эверт.

– Ваша светлость?! – удивился он. – Герцогиня Анкорская, а  как вы здесь оказались? И  почему на вас мужские брюки?

– Пыталась добраться до своего супруга – герцога Анкорского, – со злостью ответила я, повторив его имя, чтобы запомнить, и добавила: – Будь он неладен! Только теперь вряд ли доберусь.

Я попыталась подняться на ноги, но это у  меня плохо получилось.

– Дорогая, не торопитесь, я Вам помогу, – подхватил он меня под руки и  продолжил, глядя мне в  глаза:  – Только чем же Вам супруг успел досадить, Вы ведь всего пару дней как женаты? – затем поспешно добавил: – Судя по слухам.

– Судя по слухам, – повторила я, – значит, Вы из свиты императора? – вопросом на вопрос ответила я.

– Ну можно и так сказать, – улыбнулся мой спаситель.

– Я хотела выразить Вам благодарность за спасение моей жизни и ещё хотела бы, не сочтите за наглость с моей стороны, попросить Вас доставить меня до замка герцога.

– Думаю, разумнее было бы доставить Вас до моего замка… – он замолчал и чуть позже продолжил: – Не сочтите и Вы, Ваша светлость, за дерзость, но разрешите моему доктору оказать вам врачебную помощь. Затем экипаж доставит Вас до замка герцога. До моих владений рукой подать, а у вас нога распухла. Боюсь, до герцога быстро не добраться.

Я посмотрела на свою ногу, которая, мягко сказать, напоминала ногу мамонта: отёк был знатный.

– Хорошо, – отмахнулась я от мыслей об этикете.

В конце концов здоровье  – это важно, да и  мой наряд вряд ли можно назвать светским. Рубаха, до этого завязанная чуть ниже пояса, развязалась, брюки, и без того на пару размеров больше моего, порвались. Волосы растрепались, а  шляпка потерялась ещё в  начале бешеной скачки. Лицо своё я не видела, но думаю, что дорожная пыль и грязь на руках наверняка оставили на нём следы.

– Помогите мне, – сказала я тоном, нетерпящим отказа.

– Как скажете, Ваша светлость,  – наклонился спаситель ко мне и в пару секунд подхватил меня на руки. – Вы словно пушинка, – улыбнулся он.

– Как Вы смеете? Я замужем и моему мужу вряд ли понравится тот факт, что Вы лапаете его жену. Опустите меня на землю, – закончила я свою пламенную речь, дыша праведным гневом.

– Простите, герцогиня, я  даже не посмел бы прикоснуться к Вам в ином случае, но сейчас Вы не в состоянии идти самостоятельно. И в седле вряд ли сможете ехать. Ваша 56 ножка, – он сделал паузу и недвусмысленно повёл бровью в сторону моей ножки, – не удержится в стремени. Потому разрешите донести Вас до моего скромного жилища, где Вы получите достойную помощь и сможете, наконец, избавиться от назойливого кавалера в моем лице.