Они тоже воевали… Солдаты СВО и герои нашего времени бесплатное чтение

Капитан Андреев

«Если у вас есть Скорпион, то у вас нет человека надежнее. Скорпион никогда не простит предательство. Надежнее человека у тебя не будет. Он порвет себя, во всем себе откажет, семье даже откажет, но другу поможет…»

Павел, друг капитана Андреева

Когда 30 января 2024 года я разговаривал с мамой героини моей книги «Герои СВО. Воронежцы» Валентины Галатовой Ириной Александровной Дымель, она мне сказала:

– У нас тяжелое событие… Погиб наш сосед капитан Максим Евгеньевич Андреев… Мы с ними жили одной семьей…

Я вспомнил, как мама рассказывала о нем, участнике Специальной военной операции.

И добавила:

– Занимаемся прощанием… Завтра состоится отпевание и похороним на кладбище в Дмитриевке…

Я понял: где лежит и Валя.

– Погиб 24 января… Был обстрел полигона в Иловайске…

И попросил передать поклон этому бойцу и от меня.

Теперь мною владело желание разузнать побольше об Андрееве и тоже написать о нем.

Долго откладывался наш разговор с мамой Вали, но почти через два месяца, 31 марта, он состоялся.

– Ирина Александровна, не рано позвонил?

– Нет-нет, мы уже даже позавтракали.

Понял: с внуком Даней, сыном Вали Галатовой.

– Я по поводу капитана Андреева… Когда вас свела судьба с ним…

Капитан Андреев

Ирина Александровна:

– С Максимом Евгеньевичем Андреевым мы познакомились, когда в 2015 году приехали покупать участок здесь в Дмитриевке (село Хохольского района Воронежской области). И он с его женой Ниной оказались нашими соседями. У них здесь, как дача, а сами живут в Воронеже. Оказалось, мы близки по возрасту, и сложились отношения. Ребятишки у нас, как двоюродные брат и сестра. Тоже близки по возрасту. У него дочка на два с половиной года старше нашего Даньки. Они постоянно вместе… Сам Максим Андреев на тот момент руководил бригадой электриков, они занимались электрификацией домов. Знаю, что одно время работал в администрации города, был главой поселка Тенистый. А еще раньше: после школы поступил в Оренбургское военное училище, окончил его и служил на Дальнем Востоке. В звании капитана уволился в запас. Уволился, потому что армия разваливалась.

Было время, когда к армии относились спустя рукава.

Ирина:

– То ее состояние его не устраивало. Всегда добивался порядка, справедливости. В деревне был заводилой. Когда приехали, на улице многие оказались родственниками между собой во втором, в третьем поколении. Двоюродные, троюродные братья. Сестры. Устраивали совместные праздники, посиделки. Когда Макс с Ниной сюда приехали, они стали заводилами. А мы с Ниной позже для ребятишек стали устраивать тематические, развивающие праздники. У Макса с Ниной двери всегда были открыты для всех, для соседей. Для друзей.

Когда мы только переехали в деревню, у нас дом еще был не достроен и газ не был проведен. Затянули с проведением газа. Мы-то думали: проведут, и переехали. Данька уже в школу пошел. То есть нам даже уехать нельзя. И вот начались холода, а ребенок в школу ходит. Так вот Максим с Ниной дали нам ключ от своего дома и говорят: «Переезжайте, живите у нас пока». Он через дом от нас. И мы жили как одной семьей. Они приезжали на выходные, а мы в нем жили неделю. Холодильник общий, готовили на всю семью. И потом постоянно к ним приходили. Кашу сварить, шашлыки сделать. Максим дома делал очень много. Гордился тем, что сделал: приводил в порядок участок. Для ребятишек костры устраивал с жаркой сосисок. Но это и у нас делал. И у них собирались все время. Очень активный, открытый и волевой. Если он сказал, спорить с ним было очень сложно. Практически невозможно, такой командир.

Когда стал вопрос, что здесь нужно улучшить дорогу, свет менять, проводить, долго все отнекивались, кто будет этим заниматься, Макс взвалил это на свои плечи, ездил, добивался. Правда, дорогу нам плохо сделали, тут у нас претензии к главе Гремяченского поселения (куда входит с. Дмитриевка), а вот электрику хорошо. Он добился.

– Вашу дочь Валю знал?

–Конечно. У нас отношения близкие. Он очень переживал и ругался из-за того, что она лезет «туда» (на Донбасс.– Прим. авт.). Возмущался: «Зачем она туда лезет? Ей ребенка нужно растить». Ругался сильно. «Она ведь не училась на военного». И когда началось (Специальная военная операция) и узнал, что Валя там, он не находил себе места, на кого она ребенка оставляет… Но когда с Валей произошло (погибла.– Прим. авт.), они с Ниной были рядом. Макс прибежал и еще один наш сосед. Первыми прибежали, как только узнали. Буквально при них мне сообщали…

И еще в марте 2022 года начал ходить в военкомат и добивался, чтобы его туда отправили. У него возраст, да и телосложение крупное, вес большой, и ему говорили: «Ну куда тебя? Молодых сейчас набирают. Куда ты лезешь?» Отказывали ему. Он полгода добивался, чтобы его туда отправили. Он ходил: «Я знаю, как воевать! Я этому учился». Но добился. Пошел добровольцем. Попало все на период мобилизации. Он уходил в октябре 2022 года, мы его провожали. Признавался, что на самом деле техника ушла сильно вперед. Сейчас все по-новому. И согласился на более низшую должность, чем занимал в армии. «Потому что, – говорил, – я не потяну сейчас. Мне это надо осваивать». Когда уходил, прощались, провожали его всей деревней. Очень надеялись, что вернется. Все ему желали вернуться с победой. Он мне сказал: «Я за Валюшку отомщу». Я тогда подумала, – Ирина Александровна заплакала: «Не надо ничего мстить, лучше живым вернись». Сказала ему, конечно… Но там он занялся немножко другим. Он стал заниматься квадрокоптерами. Ну, беспилотниками. И как говорил его сослуживец, он много внес в грамотную организацию этой работы и создал в их части обучение по работе с квадрокоптерами. Очень большое дело сделал.

Он созванивался с родными. В прошлом 2023 году приезжал на день рождения дочери. У нее 27 января день рождения. Добился, чтобы ему дали отпуск. Там хоть и обещали, что раз в полгода будут отпускать в отпуск, но не отпускали. Никому еще не давали, но ему дали, чтобы на день рождения дочки приехать, потому что позже очень нужен будет. Мы все его встречали.

«Всей деревней провожали, всей деревней встречали».

Ирина Александровна:

– Хотя в отпуске занимался только тем, что чинил машину. У них в части была волонтерская, возить гумпомощь, выезжать на передовую. Но машины туда, как правило, приходят бэушные. Не в очень хорошем состоянии. И вот дней десять отпуска только ее ремонту и посвятил. И на ней приехал, и на ней же и уехал. День рождения, конечно, он отпраздновал, с дочкой пообщался, но все эти дни не отдыхал, а занимался починкой. И закупкой всего, что заказали. А Нина, жена его, постоянно занимается волонтерской деятельностью. Постоянно собирает посылки и отправляет на фронт. Когда Максим на СВО уехал, она думала, чем себя занять, чтобы отвлечься от грустных мыслей. И стала делать шоколад ручной работы. И она постоянно ребятам шоколадки свои, конфеты шоколадные отправляла на фронт и ему тоже. Ну и здесь в деревне собирали постоянно кто что. Заготовки разные. Полную машину загрузили и отправили Максу.

Он, конечно, созванивался. И они к нему ездили, когда он бывал в точках далеко от передовой. Где безопасно. Вот новый 2024 год наступал и на Новый год Нина с дочкой к нему поехали. Они находились недалеко от Мариуполя, но ближе к нашей границе. И он попросил привезти костюм Деда Мороза и Снегурочки. И вот бойцов поздравляли: он наряжался Дедом Морозом, а дочка его Снегурочкой. Она высокая, стройная. Ей 12 лет было. Напекли блинов для бойцов, и они дарили подарки и поздравляли в костюмах Деда Мороза и Снегурочки.

– Праздник и на фронте праздник…

Жизнь военных не отрывалась от мирской.

Ирина Дымель:

– У него очень много друзей, причем не только здесь, а в разных городах. Когда я Нине говорила: «Ты хоть привет от нас передай», она: «Ир, если я от всех буду приветы передавать, то минут сорок это займет…» Они всегда бросались всем помочь. Семья всем всегда шла на помощь. И сейчас это показательно, потому что столько людей Нине помогает, что она сначала была в шоке: все держалось на Максе в семье. Не то что она ничего не делает. Все мужские вопросы и принятие решений все было на Максе. Строительство, ремонт, машина, какие-то организационные. Она говорит: «Я могла себя чувствовать девочкой рядом с ним. Рядом со мной мужчина. Сейчас, – говорит, – я не знаю, как быть. Но при этом огромное количество друзей. И все бросаются на помощь по первому зову». И даже без просьб откликаются.

– И вот вы узнали о трагедии.

Ирина Александровна:

– Да, мы узнали, причем это произошло накануне дня рождения его дочери. То есть мы поехали поздравлять и выражать соболезнование… Погиб он 24 января, а привезли его через неделю после гибели. Опознан был сразу. Прощание в храме в Тенистом. Духовным отцом его был настоятель храма в Тенистом, он его провожал на фронт, и вот там было отпевание.

Потом привезли к нам в Дмитриевку и похоронили на кладбище недалеко от Валюшки. Наши соседи флаги поставили на Валюшкину могилу и на Макса. Но также хоронили всей деревней. Сами выкапывали могилу, сами хоронили. Очень много людей было. Курсанты. Почетный караул. Залпы…

Приехали сослуживцы. Один, который его непосредственно сопровождал. Вместе они служили. Еще несколько человек.

– Как погиб?

Ирина:

– Был на полигоне… Мне оценку сложно давать, но все однозначно говорят: как организаторы могли такое допустить?! Ни укрытий. Собрали на полигон с очень такой специальностью, которая сейчас самая востребованная. Приехали сами инструкторы, которые экзамены принимали. Приехало много людей сдавать экзамены по управлению квадрокоптерами. Макс привез своих бойцов, которых он обучал. И еще его друг там был. Он еще встретиться с другом поехал. Они созванивались за полчаса до обстрела. Выслали фотографии, что они встретились там. У него тоже остались жена и двое детей… Тот окончил курсы, поехал экзамены сдавать. А Макс своих бойцов привез. И обстреляли «хаймерсами» этот полигон. То есть собрано много народу, с востребованной специальностью…

Я слушал, а у меня переворачивалось все внутри.

Ирина Александровна:

– Много информации прошло, и там не первый раз эти экзамены проходили. Как можно допустить много человек с дефицитной специальностью в одном месте в одно время и никаких укрытий. И все открыто. Это такая лакомая цель для украинцев, что было бы глупо не обстрелять.

На могиле капитана Андреева

Я вздыхал.

Но что бы там ни было, родные должны знать правду, пусть и горькую.

Как хотелось, чтобы ошибок становилось меньше.

– В каком он звании был?

Ирина Александровна:

– Капитан. Он всегда говорил: «Я не за званиями туда поехал… Не за наградами…» Он не выбивал их, он занимался работой, четкой, слаженной. Знаю, что у него медаль участника СВО. Но там всех награждали. Про другие награды пока неизвестно. Я думаю, посмертно через какое-то время придет. Ведь Валюшку через год наградили.

Ирина Александровна мне рассказала про друга Максима Евгеньевича и прислала номер его телефона.

15 апреля 2024 года я разговаривал с ним.

– Павел, мне о вас говорили, что вы были знакомы с Максимом Андреевым…

Павел:

– Да, конечно. Еще как знакомы…

– А познакомились…

– Я уже был лейтенантом, а он мальчишкой. Я был его тренером по тхэквондо. Мы даже жили в одном подъезде, а потом я переехал в другой дом. Поэтому знаю его с детских пор. Видел его пацаном, который мне в какой-то степени может напомнить Гагарина. Я имею в виду в том плане, что человек был очень правильный. Каждый из нас, мальчишек, обладает какими-то возможностями, способностями. При этом мы любим подурачиться, сделать что-то не так, даже назло.

– Конечно, мы же пацаны…

– Да, у него было удивительное качество, он был очень правильный. Не в плане «отличник» и так далее, а в плане того, что рос он без отца, а таким стал. Отец-то был, но я не вдавался в подробности…

– Понятно, – я слышал много историй о безотцовщине и услышать еще одну не хотелось.

Павел:

– Мама у него была военной, прапорщиком. Служба, занятость. Думаю, ее для него было не так много, а из всех сестер, включая двоюродных, он был старшим. Поэтому он для них был как отец, как дядя, как брат. Когда на даче работал и так далее, то все выпадало на него. При этом мама очень волновалась, потому что он был парень крупный для своего возраста, боялась, что кому-нибудь где-нибудь съездит…

– Парень ведь…

– А учитывая, что полигон, на котором было много детей полковников и так далее, в том числе в их классе, а тут он кому-то.

– А что за полигон? – перебил я. – Я сам на Байконуре жил…

– Эмба… Полигон зенитно-ракетных сухопутных войск. В Казахстане, Актюбинская область.

– Выходит, вы гарнизонный… Так вот вы лейтенант…

– Да, я лейтенант. У меня ситуация следующая: до военного училища занимался биатлоном. Потом мне начистили рыло, я пришел к одному парню, который биатлоном занимался, потом с тренером поссорился и ушел. Я пришел к нему: «Серега, обидели…» Он: «Разобраться нужно?» – «Нет, ты меня просто научи». И мы с ним по утрам бегали, две пары боксерских перчаток, ну и он меня гонял. Ну и потом, уже в училище, тренировались в бассейне, я с парнем столкнулся, у меня вылетела правая рука и потом стала постоянно вылетать. Ну и было, как это в юности бывает, пара схваток, и рука вылетает, и я как с пустым рукавом. Ну и когда я уже лейтенантом приехал, там был паренек с Украины, тренировал, тхэквондист, и взял нас, взрослых, начал рассказывать, учить, тянуть. Мы стали тренироваться. Потом развал Союза, он уехал на Украину и взрослые все отвалили, а пришли дети. И я, не имея пояса, но опыт тренировок был, ведь лыжи, биатлон. И стал тренировать…

– Секцию повели…

– Ну да. А параллельно была другая секция по карате. И ребята приходят, еще ничего из себя не представляют, но начинают друг перед другом пыжиться: «Ваше карате – это говно, ваше тхэквондо – это дерьмо». А мы (секции) жили между собой нормально, конфликтов не было. У них (каратистов) группа была большая, потому что тренер, который приехал, пояс имел и набрал группу человек за тридцать. А я сказал: моего опыта недостаточно, поэтому больше десяти я не беру. У меня было восемь ребят, и я их тренировал. Ну и как-то раз пересекаемся, мне говорят: «Слушай, твои вчера некрасиво себя повели». Я: «В смысле?» – «Пришли на секцию, сели и давай ржать». Я сказал: «Хорошо, проведу беседу, такого больше не будет». А мы тренировались в разных залах, вот мои приходят, я их построил, говорю: «Ребята, такая история до меня дошла, что пришли, ржали. А когда люди работают, это хорошо? Вы думаете, вы красиво выглядите? Когда вы тренируетесь, у вас все правильно?» И в это время открывается дверь, заходят каратисты, заходят культурно и говорят: «А можно на вашей тренировке побудем?» Я говорю: «Конечно, да». Они садятся, я поднимаюсь наверх, потому что зал маленький. И говорю своим: «Вы у меня сейчас умрете».

– Тхэквондистам?

– Да. То есть я сейчас должен показать тем (каратистам), что мои не хуже. И при этом их еще надо наказать. Как потом Максим все это вспоминал, а я помню, что в конце заставлял держать ногу и выводить удар, так вот он говорит: «У меня не только нога тряслась, у меня рука тряслась». И вот мои выползают с тренировки без сил, а те (каратисты) ребята подходят и говорят: «А можно мы к вам будем ходить?» А я понимаю, разразится такой конфликт.

– Еще бы, каратисты к тхэквондистам сбежали…

– И я говорю: у вас своя школа, у нас своя. Тем более вы «японцы», мы «корейцы». Если у вас желание есть, у вас в неделю три раза тренировка – понедельник, среда, пятница, а у нас – пять. То есть, пожалуйста, во вторник, четверг приходите. А в остальные дни это ваша секция. Ну и вот они сдружились после этого: тхэквондисты и каратисты. Стали вместе ходить, дружить и так далее… Я про Максима могу рассказывать часами. То есть когда он сражался, я ему кличку дал «Гладиатор». При этом я ему говорил: «Я тебе эту кличку даю не в положительном плане, а в отрицательном. Потому что ты выходишь на любого противника и работаешь просто на убой. Одно дело, когда мы выходим с тобой, ты видишь, что я работаю, чтобы быть выше каждого на чуть-чуть, чтобы он тянулся. Но я не сношу парня, который и легче меня…» А Максим уже был высокий, крепкий.