Рю де Тампль. Дорога к храму бесплатное чтение

«В воздухе уже был разлит невидимый пока ещё никому яд скорой гибели всего древнего уклада жизни Империи… казавшегося ещё совсем недавно, таким незыблемым и вечным!»

(Из тетради Блаженного Акима)

Осень каждый год такая разная, особенно конец сентября! То внезапно подует пронизывающий северный ветер, и обрушится мокрым снежным шквалом на реку и бурую листву леса; а то вдруг напомнит о солнечном и тёплом ушедшем лете. И тогда облака бездвижно замрут в синеве небес, а яркое радушное солнце бережно коснётся своими нежными руками лика засыпающей на долгий срок земли.

Но Председатель «А.М. Лиги» бывших пациентов столичной горпсихбольницы профессор Сергеич, казалось, не собирался уходить в межсезонный анабиоз и прекращать свою активную научную деятельность даже в преддверье осенних холодов. По заданию Профессора журналист Георгий оповестил весь небольшой, но сплочённый коллектив о необходимости срочного проведения внепланового совещания Лиги на квартире у Александра Сергеевича. Срочность такой встречи объяснялась тем, что супруга Профессора задерживалась на несколько дней на дачном участке, чтобы подготовить сад к приходу зимы. Поскольку сам Профессор с трудом переносил все дачные нагрузки, включая перекапывание огорода и колку берёзовых дров, то был командирован женой в городскую квартиру для засолки огурцов на зиму. Летний водопровод в старом и весьма не богатом садоводческом товариществе уже успели отключить, а вода в алюминиевой кастрюле на электроплитке никак не закипала в связи с безобразным поведением напряжения в местных электросетях. Симпатичные колючие огурчики в брезентовой сумке на хлипких маленьких колёсиках были заботливо транспортированы Александром Сергеевичем до дверей московской квартиры. И вот теперь на всё про всё у Профессора оставалась практически всего пара дней. А обсудить и ещё раз подвергнуть критическому объективному анализу, – нужно было многое…

Что вышло из такого «инициативного» историко-литературного «аудита» – судить Читателю…

Пролог

• Спросил Мудрец:
• – Скажи, мой Ученик: где Запад и Восток
• Стоят лицом к лицу, встречаясь каждый раз,
• И расходясь до скорой новой встречи?
• Прилежный Ученик ответил так:
• – Увы, безмерно кратки эти встречи,
• Но вечен бег по замкнутому Кругу…
• Откуда Ангел – Дар Зари
• Приходит вместе с первыми лучами, – там Восток!
• Где светит Месяц – Запад…
• Перебирая чётки, Мудрец лукаво уточнил:
• По-твоему, Восток – везде?!
• Коль Запад постоянно гонится за ним,
• Укрывшись за его спиною?
• – Ответ перед тобой, Учитель!
• Так будет до скончания веков,
• Пока вращается Земля,
• Гонимая Вселенскими ветрами
• В далёкие глубинные Миры…
• А Солнце освещает её путь,
• Как яркое немеркнущее пламя,
• Как негасимая Небесная Свеча…

(«Притча о Звездочёте»)

Заканчивался Шестой День трудной и долгой Недели. Архитектор так устал за это время, что даже не удивился тому, как много он успел сделать за столь короткий срок длиною в Вечность. Конец любой недели всегда приносит надежду и предвкушение отдохновения и спокойного сна.

Архитектор пил чай и смотрел на Землю. Небольшой сферический объект бойко крутился вокруг своей оси, усердно обогревая свои полушария лучами Светила.

«Наверное, где-то там, далеко внизу, сейчас видны Звёзды и Луна», – Архитектор внимательно оглядел не освещённые Солнцем тёмные пятна Земли, и слегка подтолкнул рукой лёгкие барашки облаков, которые заслоняли собой прекрасный вид на Живую Планету. Облака вначале сгрудились, как несмышлёное упрямое стадо, а затем успокоились и продолжили дальше своё бесцельное вечное плавание…

В отличие от земных существ, Архитектор мог наблюдать мириады звёзд и Луну в любое время.

Он погрузил в чашу с напитком изящную серебряную ложечку, напоминающую жезл, и продолжал не спеша размешивать чудный напиток. Архитектор любил побаловать себя чаем, ведь это случалось так редко. Его почему-то удивляли и пленили эти волшебные круги, которые обволакивали ложку и устремлялись в стороны, пытаясь вырваться из фарфорового плена. И тут начинало происходить нечто удивительное: некоторые отважные и легкомысленные чаинки, которые не захотели сразу опуститься на дно, начинали горделиво и важно плыть по большому внешнему кругу. Затем, словно по спирали, они невольно сбивались с прежнего курса, и резко ускоряя движение, в течение короткого времени оказывались уже намного ближе к центру. Изначально прямая и ровная поверхность ароматного напитка начинала менять свою форму, образуя в центре перевёрнутый конус, вершина которого устремлялась вниз, касаясь дна чаши. Оказавшись во внутреннем спасительном пространстве капсулы конуса, глупые чаинки, наверняка, ощущали себя в полной безопасности; они ещё могли свободно дышать. И в этот момент Архитектор аккуратно вынул ложечку и положил её рядом с собой на небольшую скалу…

Храбрые чайные мореплаватели успели сделать свой последний вдох и навсегда успокоились, оставшись лежать вместе с остальными чаинками на дне сосуда.

«Что же, об этом стоит подумать на досуге…» – произнёс Архитектор и улыбнулся, удивившись своей новой оригинальной идее.

Солнце никак не хотело уходить за горизонт, и только длинная тень от Дерева, возвышавшегося на крутой горе, напомнила Архитектору о том, что близится начало Дня Седьмого. Прихватив правой рукой скипетр и венец, украшенный огромными самоцветами, сапфирами, сердоликами и изумрудами, уставший Владыка решил направиться в покои своего роскошного Дворца, величественно возвышавшегося на холме слева…

Но этим вечером Архитектору так и не суждено было покойно отдохнуть от праведных трудов. В тот момент, когда он намеревался направить стопы, обутые в коричневые кожаные сандалии, в сторону своей Горней Обители, раздался хорошо знакомый ему тихий шелест крыльев.

Его верный Слуга, посланник Небес, мягко опустившись рядом на скалу, и скромно сложив руки в молитвенном почтении, сообщил о том, что Магистр Ордена уже целый месяц смиренно ожидает аудиенции внизу…

– Он был записан на приём? – удивился Архитектор. – Так, что ж ты медлишь? Пусть явится немедля предо мною!

Ангел в белых одеждах исчез и вскоре появился, вынырнув из-под облаков вместе с немолодым человеком в коричневой сутане монаха. Гость не упал ниц пред Царём…

Вместо этого он протянул вперёд на вытянутых руках, укрытых сутаной, удивительный предмет – подобие невиданного доселе Храма.

– Великий Государь, – твёрдо произнёс монах. – Мы исполнили Ваш наказ, и теперь Братство Рыцарей готово принять любое Ваше решение, – произнеся это, гость не осмелился высвободить руки из-под сутаны. Прекрасная игрушка работы величайших мастеров Европы по-прежнему возлежала на коричневом поле монашеского сукна. Лёгкая судорога уже успела пробежать по затёкшим венам рук, но Магистр стойко терпел и ожидал Высокого Суда Повелителя…

– Это что, игрушка?! – Архитектор с интересом рассматривал искусно изготовленный предмет.

– Это макет, Ваше Величество, – макет будущего Храма в Вашу Честь, – осмелился шепнуть на ухо Архитектору крылатый Помощник, и сразу же неслышно отошёл поодаль от Хозяина.

И тут Архитектор с трудом вспомнил, что много лет назад он сам набросал эскиз будущего Храма. «Как скоротечно Время!?» – изумился он, а вслух произнёс:

– Прекрасная работа, «бедный Рыцарь»! Но продолжать трудиться впредь ты будешь вместе с… – Архитектор громоподобно хлопнул в ладоши, и по правую руку от него из ниоткуда появился другой Ангел. Второй Помощник, положив руку на плечо спутника, представил всем нового гостя. Свободные белые одежды гостя указывали на его высокое церковное звание. – Отныне, – только так: вместе, рука об руку, вы будете мостить дорогу к Храму! – продолжал свою речь Архитектор. – Этот прекрасный широкий светлый Путь к Счастливому Будущему всего Человечества! Просветительство, забота о ближнем, – вот те благие цели, к коим устремятся те, кого я помазал на царствие и на тернистый путь управления этой Планетой. А сейчас, – Архитектор обратился к своим визитёрам, – возьмитесь крепко за руки, и следуйте вперёд дорогой трудной, но единственно возможной, чтобы наполнить счастием жизнь краткую людей…

– Дозвольте молвить слово, Государь… – скромно спросил Владыку Второй гость.

– Ты волен спрашивать обо всём, пречистый церковник! Я слушаю тебя…

– Не будет ли Ваше Величество возражать… – гость слегка закашлялся, – …не соблаговолит ли Владыка согласиться с тем, что врата Нового Храма украсит сия короткая надпись, – гость передал стоявшему рядом с ним Ангелу свиток.

Ангел развернул его и покорно вручил Архитектору.

– «Святая животворящая Премудрость»? – прочёл Царь и переспросил. – Чья «Высшая Мудрость»?

– Ваша Мудрость, о Владыка Царь! – скромно произнёс церковник.

Слова гостя немного смутили Архитектора, но, не выдавая своего волнения, он сказал:

– Уж слишком лестны Ваши речи, вы не находите? – Царь взглянул на текст свитка. – «Экле-сиусэпис… эклесиусэпис», – прочёл он и задумался. – Ну, всё! Довольно! Так тому и быть!

Архитектор мельком взглянул на тень от Священного Древа: на важную беседу с землянами было потрачено несколько тысячных долей секунды, – драгоценных долей стремительно убегающего Времени. Пора было заканчивать высокую аудиенцию. Царь вновь посмотрел на чертежи Проекта, его заинтересовала изображённая на рисунке Гора, райские Реки, стекающие с вершины к её подножью, и немного удивлённым тоном он спросил, обращаясь к монаху и церковнику:

– Ответьте, мудрецы, а по какой причине название Храма в мою честь и название Священной Райской горы вы обозначили разными буквами?! – Взгляд Архитектора заставил гостей содрогнуться.

– Простите, Государь, но это одна буква. Нам казалось, что… звонкие и глухие согласные… – начали оправдываться они. – …что Небесный Змей, символ мудрости…

Но Архитектор резко прервал эти жалкие оправдания и сказал, как отрезал:

– А коли я подобен Белому Мудрому Змею, то, как у любого сущего, взгляд мой должен быть обращён на Восток, встречая Ангела Зари до Дня последнего, покуда не погаснет свет Немеркнущей Свечи! А куда направлен мой взор вот тут? – грозно переспросил Владыка, указывая жезлом на рисунок.

Визитёры от страха не могли разомкнуть уста, трепеща всем телом, а макет Храма едва не вывалился из рук монаха.

Испуганные гости невольно искали убежища за спинами Ангелов, и только тихо шептали, что-то похожее на «исправим», «повернём» и далее в том же духе.

Но Владыка Гармонии, казалось, не торопился прощаться с Земными посланниками…

– «Звонкие и глухие согласные», говорите вы? – рассмеялся он, – невежды, да это же два разных слова, означающих лишь одно единое – Главное! Смотрите!

Сказав это и воздев длань вверх, Архитектор, ловко поймал пролетающую над ними яркую звезду и бережно, чтобы случайно не уронить её на каменные скалы, разжал руку…

– Вот он! Священный символ Великой Гармонии Вселенной! И да пребудет он навечно во всём, что предстоит сделать нам за столь короткий срок, – в делах наших и помыслах наших!

Монах, церковник и ангелы, как зачарованные, смотрели на струящийся бриллиантовый свет небесных вод всех восьми лучей пленённой красавицы и не могли проронить ни слова. Лазурный огонь, казалось, не холодил и не обжигал ладоней Архитектора. Затем Владыка поднял руку и слегка подбросил звезду. Вновь оказавшись на свободе, пленница вспорхнула, как небесный голубь, взлетела ввысь и, присоединившись к своим подругам, вспыхнула ярким прощальным пламенем…

– Ну, вот и всё! Прощайте, «грамотеи»! Надеюсь, через сотню лет земных вас хорошенько азбуке обучит… Поэт – Словесник, флорентиец вдохновенный…

Распростившись, наконец, с угодливыми гостями и оставшись в полном одиночестве, Архитектор не сдвинулся с места и вновь взглянул вниз. Земля продолжала всё так же вращаться против часовой стрелки, а Ангел Зари – Сын Богини Рассвета, не останавливался и не замедлял свой светоносный священный бег…

Внезапно Архитектора осенила неожиданная догадка.

– Скажи мне, Священный Камень, а почему все решили, что этот земной Шарик вращается против часовой стрелки?! – громко обратился он к скале, на которой возвышалось Древо.

Камень молчал, молчало Древо, и лишь райская Птица, сидевшая на самых верхних ветвях, встрепенулась, взмахнула крыльями и упорхнула в сторону Дворцовой площади. И тут Архитектор даже припомнил принцип работы его первой модели «часов времени»: круг с нанесёнными на него справа налево цифрами вращался…вправо, относительно одной единственной верхней метки, которая неподвижно отсчитывала цифры на вращающейся окружности часов. «Какая примитивная модель! – усмехнулся Архитектор, намереваясь проверить свою догадку.

– На всё в этом мире следует смотреть с двух сторон, не так ли? – спросил он, глядя вверх.

– Как это мудро, Ваше Величество! Eclesiusepis, Eclesiusepis! – эхом отозвались два его крылатых Помощника.

Владыка ненадолго задумался; затем слегка подцепив своим скипетром волшебное полотно Вселенной, он перевернул его на 180 градусов.

– Ну, вот и всё! – удовлетворённо произнёс он, – теперь Земля вращается по часовой стрелке! А Сын Зари, стремясь осветить Планету, торопится уже в обратную сторону!

Сверху над головой послышались звуки восхищения и суетное хлопанье крылами. Не обращая никакого внимания на льстивые причитания Помощников, Архитектор поднял с земли огромную мраморную плиту, установил её на скалу, и начертал мысль, показавшуюся ему самому весьма мудрой:

«В какую бы сторону не вращалась Земля, и куда бы ни стремился Заревой Ангел, на Восток или на Запад, – он своим появлением в Мире всегда возвещает главное: Бог не оставил Род людской в забвении, а значит…Жизнь продолжается!»

– Аминь! – вслух произнёс Архитектор и направился в сторону Дворца…

Глава 1

«В шорохе мышином…»

«В шорохе мышином, в скрипе половиц Медленно и чинно сходим со страниц, Шелестят кафтаны, чей-то меч звенит…»

(из детской радиопередачи эпохи СССР)

Егор Алексеевич ожидал всякого от Профессора, но чтобы решиться на такое…?!

Он очнулся от еле слышного крика, который раздавался откуда-то из-за странных невысоких чёрных холмов, возвышавшихся по обе стороны громадного белого поля, на котором под палящими лучами лежало почти бездыханное тело клинического знатока эпохи Ренессанса. «Ну, прямо, как Лермонтов в пустынях Дагестана! – подумал Егорша и недобрым взглядом окинул строгие тёмные обелиски. – Понастроют тут, понимаешь, чёрт- те чего! Наверное, кладбище…?» – пронеслось в голове незадачливого путешественника. Странный крик из-за холмов-обелисков раздался снова; Егорша покрутил головой и волевым усилием нездорового мозга включил звуковые локаторы. В голове что-то потрескивало и пощёлкивало; боль казалась ему нестерпимой. Через короткое время всё пришло в норму, и Егор Алексеевич точно определил источник звука: кричали справа.

– Ау-у-у! Егор Алексеевич, отзовитесь! Где Вы? – обеспокоенно кричал Профессор.

Егорша прокашлялся, издал странные горловые звуки, а затем грянул на всю пустыню:

– Профессура, я тут! Чего звал?

– Голубчик Егор Алексеевич, – опасливо прозвучал «глас вопиющего», – не вставайте, а медленно ползите вперёд: первый поворот направо, сразу после буквы «шин»! И, пожалуйста, не говорите так громко! Ау-у, Вы слышите меня?

– Это, типа после…памятника, что ли?

Профессор Сергеич ничего не ответил, и Егорша по-пластунски решительно пополз в сторону ближайшего невысокого чёрного холма, – того, что был справа от него. Поначалу передвигаться было довольно просто, но после первых пятидесяти метров пластун почти выбился из сил. Поравнявшись с чёрным обелиском, он обратил внимание на ряд тёмных стен внутри этого странного сооружения. Оставалось преодолеть ещё короткое расстояние и завернуть направо…

– Ну, ты даёшь, Сергеич! Ты же нам сказывал, что «в магазин собрался, что живо-два и обратно»?!

– Так было нужно, коллега! Это была своего рода предварительная…психологическая самоподготовка, так сказать… – невнятно объяснил своё поведение Александр Сергеевич.

– Вот, верно! Вначале – решил оторваться от коллектива, а потом – пошёл в окончательный «полный отрыв»!? Хоть бы меня предупредил, разведчик! Кстати, – Егорша непроизвольно сглотнул слюну. – Ты хоть успел купить пожевать чего-нибудь, а то я кушать шибко захотел. К чему бы это? – вслух размышлял востоковед. – Сам-то, как мыслишь? Наверное, нерьвы…

К радости Егора Алексеевича в авоське Профессора нашлось место для батона белого хлеба, аппетитного кружка «краковской» колбасы, литровой бутылки минералки, нескольких «сезонных» яблок и ещё какой-то мелочи. Качество продуктов полностью соответствовало месту их покупки. Путешественники во времени здраво решили перекусить сейчас, пока ветры Истории не успели нарушить их временный приют.

– Ну, Сергеич, хорош жевать! Сказывай, где и на каком краю света мы с тобою обретаемся в текущий момент, допустим, – строго скомандовал Егорша, поглощая остатки съестных припасов и стряхивая крошки хлеба с подбородка.

Александр Сергеевич несколько замешкался с ответом на вопрос друга; он не успел выскрести указательным пальцем и половины содержимого из крохотного пластмассового стаканчика с диетическим йогуртом.

– Коллега, а как бы Вы сами могли описать сии пределы? – уклончиво спросил Профессор.

– Пустыня, – она и есть пустыня! Чего тут говорить? И ни тебе саксаула-дерева, ни тебе сухих колючек! Странно…

– И солнышко не очень жаркое, верно? – допытывался Александр Сергеевич с явным подтекстом.

– А ты чего юлишь, прямо называй точные координаты, согласно своему компасу! Он ведь, небось, и сейчас с тобой?

Удивлённый такой проницательной догадкой друга, Профессор достал из кармана брюк антикварный прибор старинной работы, немного повертел его в руках и ответственно провозгласил: «Пятьдесят один градус, тридцать минут… северной широты и…» При этом Профессор не забыл уточнить ни секунды, ни даже координаты западной долготы.

– Всё, будет тебе издеваться! Я ведь чай не Колумб в море-океане! Говори толком, по-русски: где мы с тобой оказались, в какой сторонке?

– В Англии, коллега Егор Алексеевич! В здании Библиотеки… – Профессор произнёс название известной всему Миру библиотеки в Лондоне. – На странице древнего фолианта. Номер страницы…

Такой научно-казуистический фортель со стороны Профессора лишил Егоршу дара речи. Затем он машинально сделал глоток воды из бутылки, смочил влагой вспотевший лоб и решительно произнёс:

– Отправляй меня обратно к бригаде и без всяких там отговорок! Ты чего надумал-то? – Егор Алексеевич взглянул вверх. – Ну, всё верно: Солнце – не Солнце! Пустыня – а не жарко ни хрена!

– А это, батенька, освещение в читальном зале библиотеки! – с некой злорадной готовностью поспешил обрадовать друга Профессор. Так, во всяком случае, показалось Егорше.

Затем историк-правдоруб пару раз сильно стукнул локтем по «обелиску», испытывая сооружение на прочность.

– Ну, а вот это… надгробие, – это «буковки» что ли?! Спасибо, успокоил! Вот, сейчас какой-нибудь «сэр-пэр» – читатель, по-твоему, увидит двух блох на белой страничке и прихлопнет нас, допустим!?

От таких собственных ужасных предположений Егоршу моментально кинуло из жара в холодный озноб, и «пустыня» книжной страницы показалась ему нескончаемым ледяным катком Арктики. Он сидел, облокотившись на холм и сунув ладони рук подмышки, пытаясь согреться от внезапно накатившей на него нервической лихорадки.

Профессора же, напротив, нисколько не смутили страшные предсказания коллеги по исторической прогулке во временном и литературно-географическом пространстве. Он был на удивление спокоен и попытался поделиться своей уверенностью с другом Егоршей.

– Ну же, что с Вами, дружище Егор Алексеевич? Немедленно успокойтесь, нам ничего не угрожает! Ну, почти ничего, скажем так. Мы, как бы это Вам понятнее объяснить… – Профессор на миг задумался и посмотрел в глаза оробевшего коллеги. – Видите ли…

– Вижу, Сергеич, всё я вижу! Ты, – как уж на сковородке! Юлишь!

– Я не увиливаю от Ваших вопросов. Я пытаюсь подобрать понятное для Вас объяснение собственной аргументации…

– Переведи!? – Егорша смотрел немигающим испуганным взором на своего мучителя.

– Итак, объясняю! Мы сейчас, в данный момент времени, не находимся в нашем физическом, так сказать…теле.

– Это чё, – мы уже покойники, умник?! Ага! Так вот почему мы на кладбище?!

– Конечно же, мы с Вами живы, Егор Алексеевич, не сомневайтесь на сей счёт. Просто…просто мы скорее похожи на данный момент на…

– На скелетов? Букашек? Комаров?! Ну же, не томи, сказывай!

– На…условную схему работы нейронных связей мозга, – нашего с Вами мозга! – заверил Егоршу Профессор. – Вот видите, как всё просто на самом деле! И не будьте мрачнее тучи, смелый первооткрыватель сокрытых смыслов Литературной Истории. – Произнеся свою оптимистическую тираду, Профессор весело потрепал друга по плечу.

Но он несколько ошибался в своём прогнозе. Фраза о мозгах заставила Егора Алексеевича невольно призадуматься.

– Вот это «просто» по-твоему?! Короче, Фарадей! Выходит, что я сейчас нахожусь в голом виде, так сказать? Все мозги снаружи, допустим? А как же потом мне их в кучу собрать? Да, задал ты нам задачку…

Такие фундаментальные представления Егорши о физике и антропологии человека невольно рассмешили Александра Сергеевича.

– Довольно, мой друг! У нас слишком мало времени для всяческих досужих споров. Впереди нас ожидает довольно увлекательное путешествие, – это я Вам обещаю твёрдо! А на счёт мозгов, – никто Ваших мозгов сейчас не видит, да и сделать это раньше было весьма… трудной задачей.

Сформулировав вслух своё профессиональное заключение, Профессор на миг осёкся, ощутив некую двойственность своего утверждения. Он мельком посмотрел на Егоршу, но напарника, казалось, вполне успокоили заверения друга.

– В общем, план нашей экспедиции таков: мы осторожно, чтобы не обнаружить своего присутствия на страницах этого древнего повествования-саги, должны пересечь довольно большое расстояние во-о-он до той точки. Взгляните сами! – и Профессор протянул Егорше миниатюрный театральный бинокль. – Извините, коллега, но другой модели у моей супруги не нашлось.

Егор Алексеевич вооружился биноклем и стал рассматривать горизонт. Внезапно он оживился.

– Ты смотри-ка, Сергеич! Там впереди какая-то движуха, толпа народу! Длиннющая такая; топают на Запад. Так, солнце у нас где? Тьфу ты, запамятовал! В общем, справа налево. Ба! Знакомые птичьи физиономии?! Здрастье вам!

Профессор почти выхватил бинокль из рук коллеги и стал с интересом рассматривать горизонт. Одновременно с этим, он протянул Егорше отпечатанный на принтере рисунок, – иллюстрацию, которую пациент Егор Алексеевич вырезал из научного журнала ещё давно, находясь в стенах психбольницы.

– Что, Егор Алексеевич? Неужели Вас это не удивляет? – не отрывая бинокля от глаз, спросил Профессор.

– Вот те раз! Точная копия, – как на моём рисунке!

– Значит, мы не ошиблись, коллега. Всё сходится! И забудьте Вы про ваши «птичьи физиономии»! Это – фантом… мираж, который рассеется сразу же при нашем приближении к месту событий.

Огромная колонна людей двигалась по залитому солнцем неоглядному пространству степей. Мужчины и женщины с детьми, старики, воины и бесчисленные обозы на грохочущих деревянных колёсах…

Негромкие голоса идущих иногда заглушались скрипом телег, храпом и ржанием лошадей и редкими криками птиц, обеспокоенных вторжением такого нашествия чужаков на разомлевшие и дремлющие под небом земли.

Лазутчики – Профессор и его помощник, были уже недалеко от места событий и могли наблюдать происходящее без бинокля. Картина событий, увиденная с такого близкого расстояния, очень удивила Егора Алексеевича.

– Сергеич, ты гляди: птичьи маски куда-то исчезли? Может их ветром сдуло? – с интересом спросил он.

Профессор затаился рядом и не отвечал. Александр Сергеевич даже в эту минуту пытался делать записи в своём профессорском блокноте. А историк Егорша не унимался.

– Батюшки! – с радостью почти прокричал он. – Профессор, дак ведь там…бабы! А симпатишные какие?! Вон, смотри – казашки или эти, как их там…

Но Александр Сергеевич быстро пресёк эти попытки коллеги демаскироваться и тем самым обнаружить присутствие научных наблюдателей на литературном пространстве Истории.

– Тише! – шёпотом приказал он Егорше. – Ведите себя прилично, дорогой востоковед. Перед Вашим взором в данную минуту проходят почти все, известные миру, народы Востока! Уйгуры и авары, булгары и народы Волги, Алтая, Северного Кавказа и даже…Гиндукуша. Да, мой друг, это всё многочисленные племена потомков Праотца народов Востока. И кстати…Главного Буланида, если Вам ещё памятен этот термин? Но, неугомонный женолюб, хочу Вам заметить, что если нас заметят, то…

– Стоп пивная! Ну и заметят, так что случится? Ты же сказывал давеча, что типа «бояться нам нечего»? А теперь шипишь тут, как шипило…

Одна из проходивших мимо них женщин из толпы вдруг внезапно насторожилась, остановилась и внимательно оглядела огромный шар, покрытого белыми цветками придорожного куста, за которым прятались члены А.М. Лиги. Шёпот и движение за кустом прекратились, и восточная красавица вновь присоединилась к своим товаркам.

Профессор попытался вкратце объяснить свои опасения.

– Дорогой Егор Алексеевич, я опасаюсь не того, что нас может заметить кто-либо из этих дам. Нет, дело совсем не в этом. У меня есть подозрение, что за нами могут наблюдать незримые охранники «литературных скреп», – вне времени и пространства. Вечное воинство тайных орденов. Надеюсь, я ясно выразился?

– Ага, ясно! В аккурат, как в твоём больничном деле и записано русским по белому: мания преследования. Ладно, ипохондрик! Спаси Христос, профессура, что хоть одно деревце тут обнаружилось! А иначе – всё, кирдык нам, – совсем тихо произнёс вспотевший бунтарь Егор Алексеевич.

– Это не дерево, коллега. Это…это «катран татарский», небольшой степной куст. Своего рода «перекати поле». На латыни: «crambe tatarica», семейства… Смотрите, Егор Алексеевич! А ведь вокруг ещё и целое море цветущей полыни! – с удивлением обнаружил Профессор.

– Баста, ботаник! Всё я понял. Может, для макаронников он и катран, а по-русски: хрен степной! Надо бы маненько копнуть да отведать. Как-никак, а всё ж витамин…

– Что Вы тут выкапывать собрались, да ещё в середине апреля, перед Пасхой?! Растение находится ещё в стадии цветения! – недоумевал Профессор. – И вообще, Вы Егор Алексеевич, наверное, уже успели позабыть, по какой причине мы тут с Вами прохлаждаемся «в тени дерев»?!

– Да не забыл я!

– Тогда ответьте мне на вопрос: какова была повестка нашего сегодняшнего собрания? – Сказав это, Профессор похлопал себя по нагрудному карману старенькой выцветшей куртки. – Здесь, Егор Алексеевич, согласно моему плану, должны были находиться все три копии старинных иллюстраций из важнейших книг по истории нашей Цивилизации. И таким образом, с помощью мысленного проникновения в нетленные шедевры Прошлого мы в силах проникнуть в самую суть смыслов древних книг и отделить наносной вымысел от…

– Во! Сейчас вспомнил! Ты же нам утром всё про какой-то «фарш» исторический говорил! – возбуждённо воскликнул Егорша, но спасительный шум проезжавших повозок напрочь заглушил радостные крики историка…

Глава 2

Исторический Фарш и литературные Мясорубки

«Некоторые отважные историки гордо и смело заявляют, что Сильные Мира сего обманывают Паству! Что ж, весьма вероятно! Но, в таком случае, по какой причине эти же отчаянные правдолюбцы свято верят той версии, которая была изобретена, гениально воплощена в академические труды и получила всеобщее признание ещё тогда, – замного веков до наших дней? Ведь эти «силы» во все века и являлись единственными могущественными авторами и создателями…Истории. В своей пламенной критике научное сообщество, не задумываясь, черпает «неопровержимые» аргументы в пользу своей точки зрения из одних и тех же литературно-сакральных доктрин, которые сами же и опровергают. Но, в таком случае, «научные оппоненты» изначально приговорены к вечному скитанию друг за другом по одному и тому же порочному замкнутому Кругу или… Ленте Мёбиуса?!»

(Из записной книжки Профессора Сергеича)

А в это же самое время, пока «хитроумный идальго» Профессор Сергеич и его верный товарищ Санчо Панса в образе Егора Алексеевича, сидели, укрывшись под апрельским цветом «татарского хрена», поэт Ваня Бессонов и Журналист Георгий бороздили скромное малометражное пространство квартиры Профессора и силились понять, что приключилось с коллегами-историками, и куда они вдруг внезапно исчезли, не дождавшись рабочего перерыва на обед.

Внеплановое собрание «А.М. Лиги» началось с бурных дебатов Журналиста и Профессора. При этом Александр Сергеевич потрясал в воздухе пачкой рисунков эпохи Раннего Ренессанса, а Георгий отмахивался от доводов Профессора такой же кипой ксерокопированных иллюстраций из древних Псалтырей и даже раннего варианта Библии.

– Ну, вот же, Александр Сергеевич, – жарко восклицал Журналист, указывая на рисунок и на нарисованного человечка в восточной чалме. – Обсуждая этот персонаж, мы не можем сами слишком вольно толковать образ данного героя.

– А Вы, батенька, взгляните повнимательнее на то, кому швыряет под ноги россыпь «кровавых» серебряных монет вот этот «очень отрицательный» литературный персонаж! – И Профессор ткнул пальцем в несимпатичного «исторического персонажа» из своей колоды рисунков. – Ваш ход, сеньор!

– Я не собираюсь с Вами пикироваться, дорогой Профессор. Просто…

– Ты, Жорик, попридержи-ка свою философическую упряжку! Соблюдай, допустим, историческую выдержку и устав нашего коллектива, – смело подключился к спору друзей Егор Алексеевич. – А Сергеич-то и впрямь дело толкует!

Ванюше-поэту показалось, что слова Егорши возымели действие на неофита Жору. Георгий сделал глубокий выдох и более спокойным тоном произнёс:

– Хорошо, друзья, я допускаю даже такой оборот событий! Но…тогда всё о чём мы тут написали в наших сборниках, – это всё не соответствует Истине?!

Профессор, как старый и опытный участник всевозможных научных и околонаучных ристалищ, давно предполагал такой расклад событий. Рано или поздно, но любой ревностный ученик, хоть раз в жизни, но попытается нанести укол клинком новых знаний в заботливое и беспокойное сердце Учителя.

– Знаешь, грамотей, ты…того! – поднялся из-за стола Егорша и почти вплотную приблизился к оробевшему Журналисту.

– Не трудитесь вставать на мою защиту, верный оруженосец! – весело почти пропел Александр Сергеевич. – Дорогие мои коллеги! Вы думаете, что я ни разу в жизни не задавал себе самому эти вопросы?! Да, сотни раз! – И Профессор так непринуждённо рассмеялся, что коллектив единомышленников почему-то в одночасье дружно закатился от смеха.

– Прошу внимания, господа! – Александр Сергеевич постучал массивным мельхиоровым столовым ножом по раритетному гранёному стакану. – Допустим, что Вы, дорогой Георгий, – Вы начинающий студент…

– А ты, Сергеич, – начинающий профессор-академик, так что ли? – включился в весёлый, как ему показалось, разговор Егорша. Ответом шутнику была тишина, – как в солидной академической аудитории.

– Итак, что может спросить у преподавателя студент; в данном случае, как я понимаю, – студент исторического факультета? – Обратился к Журналисту Александр Сергеевич. – Для чего Вы собственно находитесь в стенах данного высшего образовательного учреждения, милейший? Задавайте Ваш главный вопрос!

– Давай, студент, сыпь – не робей!

– Егорша, помолчи! – не выдержал Ваня-поэт.

Не обращая внимания на дурашливые выкрики Егорши, Журналист Георгий внутренне собрался, ещё раз взглянул на старинные иллюстрации и сделал первую попытку.

– Я, уважаемый Преподаватель-Академик или Профессор, с таким трудом оказавшись в этом храме науки, хочу Вас спросить: существуют ли объективные факты Истории? И если таковые имеются, то я хочу знать о них всё!

Ваня, Профессор и Егорша дружно похлопали докладчику. Георгий сделал нарочито неловкий реверанс. Все ожидали ответного хода Сергеича. Гул на улице куда-то исчез, тиканье настенных часов прекратилось, на лбу у профессора Александра Сергеевича проступили капли пота.

И в этот момент Александр Сергеевич к своему ужасу почувствовал, что не может сформулировать свой ответ. Мысли, как стаи птиц, кружились и кружились в голове. Затем часть стаи полетела на юг, а оставшаяся – приземлилась прямо у ворот его дачного участка. Время незримо утекало, флажок на воображаемых шахматных часах Профессора вот-вот готов был упасть и ознаменовать проигрышный конец партии. Профессор понял, что нужно было выиграть время и сделать упреждающий ход.

– Дорогой студент Георгий, – изобразив театральную гримасу на лице, произнёс Профессор. – Судя по огромной пачке иллюстраций в Ваших руках, Вас должны интересовать «факты», относящиеся к конкретному периоду тех резких изменений в Мире, приведших, по сути, к созданию того положения вещей, которое мы и называем…нашей Цивилизацией?

– Это, безусловно, так и есть, Александр Сергеевич! – не смутившись, ответил Георгий.

– Слава богу, а ведь я боялся, что Вас заинтересуют все факты без исключения, вплоть до наших дней…

– Нет, дорогой профессор! Про чудесное возникновение различных островов «пламенной свободы» и про всяческие разные современные сказки нам уже известно довольно многое. – Георгий почувствовал, что Александр Сергеевич попросту тянет время.

– Ну, раз так, – воспрянул духом Профессор. – То на Ваш вопрос я отвечу следующим образом. Дорогой студент и вы, мои друзья! Я открою вам страшную-престрашную тайну. Всё дело в том, что Историческая академическая Наука, как бы она ни силилась представить всё в выигрышном для себя свете, – не владеет фактами!

Все научное собрание в лице членов Лиги было явно разочаровано словами Профессора.

– Увы, коллеги, но это и есть самый неоспоримый, единственно достоверный «факт»! – ещё раз подтвердил Александр Сергеевич. – Георгий, Вас удовлетворил мой ответ?

– Я несколько растерян, – признался Журналист. – В таком случае, Профессор, как же относиться к сложнейшей судьбе и поступкам этих легендарных героев Истории? – Георгий протянул вперёд, почти к лицу Профессора, иллюстрации старинных книг. – Мы изучаем их биографии, историю взаимоотношений; спорные, но великие деяния, наконец! И что в результате? Всё это мы делали и делаем зря?

Но Профессора было не просто припереть к стенке таким незамысловатым логическим ухватом. Александру Сергеевичу были памятны ситуации и посложнее…

– А Вы попытайтесь заменить выражение «герои Истории» на… «герои литературных исторических романов». Да, друзья мои, так и создаётся История, – Её Величество Волшебная тень! Если нельзя изменить природу Человека, – главного действующего лица Цивилизации, то приходится создавать своеобразный «Театр Теней», писать сценарий, распределять роли и сроки появления персонажей на сцене театра. И в дальнейшем, опираясь на «богатый опыт» этих…теней, сеять разумное, доброе, вечное…чтобы в дальнейшем…

– Это верно, сценарист ты наш! Как говаривал один англичанин: «Весь мир – театр» и типа все… актёры, – проявил свою недюжинную осведомлённость Егорша.

– Речь в данном случае, Егор Алексеевич, идёт не только о современном Мире, но и о богатом на события, Мире Прошлого! Играть свои сценарные роли способны не только реальные актёры, но и литературные вымышленные персонажи. Простите, коллеги, но это уже давно усвоенный нами материал, если я не ошибаюсь.

Следить за логическими упражнениями Профессора становилось слишком сложно. Журналист решился прервать этот бег по замкнутому кругу.

– Тогда ответьте нам прямо, Александр Сергеевич, что мы хотим и пытаемся обнаружить в Истории, которая не способна оперировать реальными историческими фактами?

– А я вам сейчас расскажу, и может быть, даже… – Профессор на секунду замолк, о чём-то догадавшись, а потом продолжил. – И даже по-ка-жу! Мы пытаемся разложить в верном логическом порядке древние литературные…сценарии, литературные версии. Определить реальные сроки их создания, убрать с нашей дороги более поздние подделки, ловко обосновавшиеся на одной библиотечной полке рядом с первоначальными вариантами. Друзья, – воскликнул Александр Сергеевич. – А вы осознаёте, что мы уже сейчас готовы представить Миру самых настоящих, подлинных персонажей народных верований, героев ранних сказаний и…

– Не утомляй, Гамлет Сергеич! Ты сам-то, смотри не переигрывай. Тут тебе чай не сцена, – закончил прения сторон Егорша. – Ты для начала загримируйся, маску надень да валидолом запасись.

Александр Сергеевич быстро согласился с другом, но слова о «гриме и маске» заставили его крепко задуматься. План дальнейших действий уже окончательно созрел в голове Профессора.

Георгий, почувствовав поддержку со стороны коллеги Егорши, всё-таки захотел подытожить диспут какой-нибудь значимой фразой с претензией на бесспорную аксиому.

– Да друзья! Но…фарш, извините, никак невозможно прокрутить обратно! И это факт! – авторитетно заявил он, глядя в глаза Профессору.

– Я так понимаю, Георгий, что в данный момент Вы сильно проголодались и представили себе пару домашних паровых котлет, – бодро произнёс Александр Сергеевич. – Ну же, не смущайтесь Вы так! Я с вами полностью согласен, коллега. С мясным фаршем дело обстоит ровно таким образом, как Вы и описали. А вот…литературный хаос, который подобно фаршу мешает нам разобраться со смыслами Истории, то… – эти литературно-театральные сцены мы, слава богу, способны разобрать по ролям, датам и местам их написания. А рассуждать о них, толковать или расшифровывать суть этих высокохудожественных произведений мы можем только в контексте времени их создания. Не раньше и не позже. Увы, но это и есть аксиома и наш секретный инструмент в деле постижения…Истины! Да-с, мы обречены на то, чтобы следовать этими тайными тропами, вооружившись собственной методикой и нашим волшебным «Золотым Ключиком»! Ведь редакционные правки в цивилизационном «сценарии» случались каждые 20–30 лет, господа! И даже, – Профессор внимательно посмотрел на Егоршу, – и даже на тех же страницах и под теми же рисунками! Вот так, уважаемый византолог Егор Алексеевич…

Произнеся эту пафосную тираду, Профессор неожиданно скромно обратился к собравшимся членам Лиги:

– Мне несколько неудобно, друзья, но я просто вынужден вас ненадолго покинуть и сделать необходимые покупки в магазине. – Профессор взглянул на часы. – Обеденный перерыв! Нам необходимо основательно подкрепиться. День, скорее всего, будет долгим…

Произнеся это, Профессор быстро собрался, резким движением руки схватил со стола какие-то рисунки и бумаги вместе с потёртым портмоне, накинул куртку и исчез за дверью. Всё произошло так быстро, что никто толком не успел ничего понять.

– Это куда он ускакал? В магазин нешто? – удивился Егорша.

– Ну, да… – неуверенно проговорил Ваня.

– Всё это очень и очень странно… – развёл руками Журналист.

– Сдался Профессор, не выдержал мозгового штурма, вильнул наш Шекспир! – подвёл «красную линию» оруженосец Егор Алексеевич.

Профессор захлопнул за собой входную дверь, спустился на лифте вниз и пулей устремился к небольшому магазинчику в нижнем этаже дома. Сделав необходимые покупки в «минимаркете», Александр Сергеевич вновь вошёл в подъезд, и тут он со всей безжалостной ясностью понял, что зря поторопил события, к которым не был готов никоим образом!

«Я ничего не забыл? – неуверенно спрашивал Профессор сам себя. – Где копии иллюстраций?» Александр Сергеевич суетливо запустил руку во внутренний карман куртки, тайком надеясь, что все рисунки на месте. Он захватил трясущимися пальцами всё бумажное содержимое кармана, включая кошелёк, и извлёк на свет. Свет перед лифтом был довольно тусклым. Бумаги вместе с кожаным кошельком выскользнули из рук Профессора и посыпались на кафельный пол. Это были…рецепты на лекарства, записка супруги и руководство по правильной засолке огурцов!

«Не может быть! – мысленно воскликнул Александр Сергеевич! – Я оставил рисунки на столе?!»

Осуществить задуманный Профессором опасный научный эксперимент с помощью одних только новейших способов зимней засолки огурцов не представлялось возможным даже в волшебном сне! Александр Сергеевич нагнулся, сложившись пополам, чтобы подобрать выпавшие записи, и в этот момент он явственно услышал знакомое шуршание сложенного пополам бумажного листа в опустевшем кармане куртки. Сохраняя остатки надежды, он отважился вновь попытать счастья. Бережно и не спеша, чтобы не уронить драгоценную находку, Профессор вытащил из кармана лишь один единственный листок с цветной золотистой иллюстрацией. Остальные рисунки так и остались лежать на заваленном разными документами столе в квартире Профессора.

Александр Сергеевич отошёл к лестнице за шахтой лифта, аккуратно развернул лист ксерокопии и невольно залюбовался удивительной сценой, запечатлённой рукой неизвестного средневекового художника. Солнечный свет из окон над лестничной площадкой ярко осветил золотое поле рисунка.

– «Царь, царевич, король, королевич…» – прошептал счастливый Историк.

Он какое-то время созерцал древний, иллюминированный золотом, сюжет на странице бесценной старинной книги, внимательно вглядываясь в лица персонажей; затем закинул голову вверх и в состоянии научного блаженства закрыл глаза. Последнее, что почувствовал эстет Сергеич – было лёгкое головокружение…

Долгое отсутствие Профессора показалось коллегам подозрительным. Егорша предложил друзьям сбегать вниз в магазин на всякий пожарный случай.

– Ну-ко, Реинкарнант, ты же у нас в бригаде самый молодой? Давай, живо-два слетай вниз! Проверь так сказать обстановку, а то… как бы чего с нашим таблетошником не приключилось. Пенсионер всё-таки! – обеспокоенно посоветовал заместитель Председателя Лиги.

Ванюша-поэт не возмутился приказным тоном друга и тут же поспешил выбежать из квартиры на поиски Профессора. Первое, что увидел поэт-реинкарнант, открыв двери лифта на первом этаже, – это валявшиеся на полу у самых дверей: старый кошелёк и разметавшиеся от сквозняка старые аптечные рецепты…

«Иисус сказал: «Пусть тот, кто ищет, не перестаёт искать до тех пор, пока не найдёт. И когда он найдёт, он будет потрясён, и если он потрясён, он будет удивлён, и он будет царствовать над всем… Но царствие внутри вас и вне вас…»

(Из ранних апокрифов)

Глава 3

Гвидон идёт на Запад

• «В синем небе звезды блещут,
• В синем море волны хлещут;
• Туча по небу идёт,
• Бочка по морю плывёт.
• …
• И среди своей столицы,
• С разрешения царицы,
• В тот же день стал княжить он
• И нарёкся: князь Гвидон».

(«Сказка о царе Салтане», А.С. Пушкин)

Егорша и Профессор уже устали прятаться за расцветшим кустом пустыни, и забыв о конспирации, стали обсуждать создавшуюся ситуацию, в которую они угодили.

– Давай-ка «от печки», Азраил Сергеич! Как ты сюда автостопом добрался – я понимаю, чай не впервой! Но ты ответь, езуит, каким манером ты меня из ванной извлёк?!

– Всё просто, коллега, – спокойно отвечал Профессор. – За многолетнее знакомство во время нашего пребывания в больнице у главврача, психиатра Липкина-Хайтовича, мы с Вами стали одинаково смотреть на многие вещи и на Мир в целом. Поэтому мне не составило особого труда силами телепатии заставить Ваше сознание переместиться сюда ко мне, в Туманный Альбион, дружище-

Егор Алексеевич почесал затылок, вытер носовым платком влагу у своего искусственного стеклянного глаза и резонно заметил:

– А если бы я во время твоих экспериментов находился, допустим, не в ванной, а в уборной?! Это, что же выходит, Сергеич? Ванюша с Жориком стали бы терпеть до нашего возвращения, коль приспичит?! – Сказав это, Егорша вдруг не на шутку спохватился. – Слышь-ко, фокусник, а кран с водой я успел закрыть? Ой, мама дорогая, ведь соседей затопим!? А платить тебе придётся, – факт!

– Не волнуйтесь Вы так, беспокойное сердце Егор Алексеевич! Я как раз успел прочистить все трубы в квартире и полностью удалить засоры, включая туалет.

Эти заверения друга успокоили Егоршу.

Понимая, что затаившись в кустах, друзья могут наблюдать за передвижением войск и обозов ещё не одну неделю, Профессор решился форсировать события.

– Егор Алексеевич, – обратился к коллеге Александр Сергеевич. – У нас слишком мало времени, Вы понимаете меня? А по сему…

– Короче, Сергеич, – ускоряемся, так что ли?

Не мешкая и не тратя на объяснения лишних слов, Профессор приказал Егорше сосредоточиться и выбросить из головы всякие навязчивые мысли о симпатичных восточных красавицах. Егор Алексеевич с готовностью мотнул лысеющей головой и попытался сделать серьёзное выражение лица.

– Мы же с тобой теперь разведчики! И тут, как говорится, шутки в сторону! – здраво рассудил верный Оруженосец.

Профессор достал из кармана уже довольно помятую копию старинной иллюстрации и попытался насытиться духом Истории, глядя на изображение немигающим взором…

Ждать пришлось не долго…

Оказалось, что путешественники во времени сумели мысленно переместиться в самое начало иллюстрации. Егорша, не находя слов, только «ойкал» и тихо матерился, глядя на тех, кто возглавлял движение колонн.

– Сергеич, вразуми! А где Атилла-булан?! Куда его черти унесли?

– Егор Алексеевич, успокойтесь! Вы, как я догадываюсь, вспомнили Ваше первое путешествие, – научный эксперимент-телепортация в эпоху Атиллы, где Вам пришлось вброд добираться до Крымских берегов?

– Мне эта «коса Чушка» с чижиками-тростниками до сих пор по ночам снится! – просипел Егорша, не отрывая взора от грандиозной процессии.

Профессор понимающе посмотрел на всклокоченного друга, который при этом указывал пальцем на странных незнакомых персонажей в трёхстах метрах от историков-лазутчиков.

– Да, коллега, это всё те же «буланиды», только в более поздней литературно-изобразительной версии. И не смотрите Вы так на знакомый всему Миру головной убор на Первосвященнике или… Халифе! Мы уже обсуждали эту тему ранее…

– А как не смотреть, Сергеич?! Это же, ну как её…? А где рога?!

– Голубчик Егор Алексеевич, постарайтесь мысленно развернуть эту «митру» на…90 градусов. А лучше отползите вон к тем строкам на странице и взгляните на «объект» сбоку. Бинокль, бинокль возьмите!

Егорша, прихватив средство наблюдения, устремился выполнять приказ Профессора.

У Александра Сергеевича оставалось не так много времени, чтобы созерцать это торжественное зрелище.

Колонну возглавлял молодой царь или царевич, который гордо держал в руках сакральную хоругвь; небеса трубили в трубы, прославляя праведников; за царевичем следовал высший духовный лидер в белой папской митре и аристократическая знать в восточных воинских касках со шпилем. «Большие шишки», – почему-то вспомнилось Профессору. Перед внутренним взором пронеслись кадры из старых фильмов о Первой Мировой с генералами германской армии в похожих шлемах.

Профессор на миг засомневался в целесообразности такого опасного эксперимента. Ведь все недостающие детали для подтверждения своей версии давних событий он сумел обрести сразу же после приземления на ветхие страницы Книги. Стоило ли ради этого телепортировать коллегу Егоршу и подвергать друга такому риску? Отвечая самому себе на этот и другие вопросы, Профессор несколько обмяк, расслабился и даже не заметил, что литературная процессия ушла уже далеко вперёд…

Кто-то внезапно с силой похлопал Александра Сергеевича по плечу и Профессор очнулся…

– Вот ты даёшь, Масон Сергеич! Меня в разведку, – а сам храповицкого?! Некрасиво получается, профессура! Ладно, не обижайся! Короче, докладываю: всё, как ты сказывал, – так и есть! Глянул я на тот головной прибор сбоку – ан глядь, и обнаружились…рога! Точно: буланиды они и есть буланиды! Наверное, от батюшки Царя Атиллы отстали…

– …веков на семь! – со смехом подхватил версию друга Александр Сергеевич и постарался посвятить коллегу во все подробности увиденного им непонятного зрелища. Полчаса незатейливой походной лекции Профессора пронеслись почти мгновенно…

Егорша внимательно слушал Александра Сергеевича и не перебивал его. И только в самом конце монолога растерянно произнёс:

– Так вот, мил друг Сергеич, я этого понять никак не могу! Этого же не может быть!

– Что Вас смутило? – спросил Профессор.

– Ну, коль нарисовано – одно, а подписано… – другое?!

Надо отметить то, что и сам Профессор часто пытался осмыслить для себя этот удивительный казус в Литературной Истории Мира. На ум приходили целые абзацы из книг по философии, цитаты великих писателей и даже психоаналитиков, но нужные и ясные доводы терялись в безбрежных густых туманах не формулируемых догадок…

И всё же, Александр Сергеевич отважился на рискованный эксперимент!

– Послушайте, коллега! – обратился он к Егорше. – Давайте проведём некий эксперимент!

– Нет уж, Сергеич! Я никуда боле не полечу. Хватит, – налетался!

– А лететь никуда и не потребуется, дружище! Вы будете тем, кем Вы и хотели стать всегда, – Писателем!

– Ну, допустим, я сказки для детишек люблю писать, – несколько смущённо произнёс Литератор.

– А мы попробуем сделать Вас писателем беллетристом!

– Типа Льва Николаича, так что ли?

– «Типа», почти так, – подражая визави, ответил Профессор. – Вот, кстати, Вам и задание в духе романа «Война и Мир»! Итак, Ваша задача заключается в том, чтобы внешне описать персонажи оригинальной, исправленной, версии великого романа. Итак, новые вводные! Слушайте внимательно…

Друзья возлежали, укрывшись от проходящих невдалеке от них несметных восточных полчищ. Егорша, сильно напрягая воспалённые извилины мозга, силился нарисовать условные иллюстрации к новой версии романа, согласно указанию Сергеича. Профессор слушал Егоршу, не перебивая. Затем он не выдержал и, приподнявшись на колени, выпалил в сердцах:

– Вот же! Вот, что Вы тут мне пытаетесь описать?! – театрально возмутился сценарист Александр Сергеевич, включившись в интересную, как ему казалось, игру. – Согласно условиям нашего литературного эксперимента, наш Герой Бонапарт со своей армией высаживается в Андалузе-Испании в 8-м веке от Рождества Христова, и спасается бегством на юг от армии Халифата. А вы тут, простите, что мне описываете? Какие такие кивера и медвежьи шапки? А ещё вдобавок пушки, кремниевые ружья или нарезные карабины в 8-м веке, батенька?! «Уланы с пёстрыми значками, драгуны с конскими хвостами…» – со смехом процитировал Профессор строки из стихотворения Лермонтова «Бородино». – Ну-с, дорогой коллега, что ещё «промелькнуло перед Вами»?

– Так, ты же сам, вроде как… – затянул было свою песню знаток наполеоновских войн Егорша. – Короче, эту задачку – хрен, кто тебе решит!

– Ну, наконец-то, голубчик Егор Алексеевич! И Вы наверняка понимаете: по какой причине? Верно? – Александр Сергеевич с надеждой всматривался в потерявшее очертания лицо друга. Глаза ничего не понимающего «историка», казалось, смотрели в разные стороны, а лицо расплылось в странном недоумении. Такой эффект с физиономией коллеги случался и ранее, – всему виной был искусственный стеклянный глаз напарника. Он по странной причине время от времени менял своё положение. Особенно, когда Егорша нервничал… – Теперь Вы поняли? – не унимался «сумасшедший» Профессор.

– Ну, как бы, я того…типа…понял, – неуверенно произнёс Егорша, хоть вообще уже перестал что-либо соображать.

– Разгадка и предсказуемый результат нашего эксперимента – перед нами, дорогой Егор Алексеевич! – тихо буйствовал Профессор. – Логическое решение задачи невозможно никак из-на-чаль-но! Условия задачи-эксперимента – ложны! А значит и ту картину событий, которую Вы собирались представить научной комиссии, если такая вообще могла бы существовать, – фикция, нонсенс… химера! Ну, разумеется, если такое «высокое собрание» само не выступило бы заказчиком, и не было страстно заинтересовано в таковой Вашей художественно-изобразительной версии событий далёкого восьмого века нашей эры. Я прав?

– Прав, прав! Давай не тормози, – изъясняй, допустим, свою научную позицию дале, Сергеич! – уже более адекватно произнёс ученик Профессора.

– Наш человеческий мозг автоматически способен отличить правду от вымысла – это раз! Мы прекрасно оперируем данными, о которых мы знаем не понаслышке; черпаем информацию из собственного опыта, из опыта наших предков; их рассказов… Вы слушаете меня? – спросил Профессор и продолжил. – Так вот, касательно всей истории с этим условным «наполеоном», – у нас есть возможность взглянуть на источник, на трофеи; прочитать свидетельства очевидцев, наконец! Изменить наши представления об относительно недавних временах представляется довольно трудным делом, почти невозможным. И при попытке поменять наше восприятие прошлого, это «прошлое», независимо от усилий сценаристов и вопреки их целям, начинает наполняться прежним, уже доподлинно известным нам содержанием, от которого невозможно освободиться за век или два. Вот так и возникают удивительные стальные каски на головах «примитивных» варваров или митры с крестом у восточных халифов-первосвященников, а также средневековые латы и великолепно изготовленные кольчуги воинов – покорителей Востока, «канувших в лету» несколько тысяч лет назад! Я всё сказал…

– Ну, ты прямо, как в фильмах с Гойко Митричем-индейцем: «Хау, я всё сказал!» – прыснул Егорша. – Слышь-ко, Чингачгук Сергеич, а чего тут под рисунками писано? В какую сторону народ ломанулся, – на Запад, так ведь? Мы ведь с батюшкой царём Атиллой в тот раз на Крым шли?

– Увы, Егор Алексеевич, тут на арамейском «писано», что «народы ломанулись» совсем в другом направлении, – уныло ответствовал Александр Сергеевич.

– Вот тебе, как говорится, и весь твой… «степной хрен» до копейки! – перехватил инициативу воодушевившийся искатель приключений Егор Алексеевич. – И всё-таки, выходит так, что Наполеон-сатана из Марокко прямо на Испанию обрушился тышшу лет назад; там его побили, и он горемычный в снежную метель отступил обратно через Смоленский тракт! Не то, что ли, сказываю?

– Теперь, когда Вы вновь обрели способность шутить, я полностью уверен в том, что Вы поняли цель нашего эксперимента, уважаемый «живопи-сатель» Егор Алексеевич. А может быть всё же… граф Лев Николаевич?

– Абстрактно рассуждаешь, Сергеич! – И Егорша лихо прищурил свой единственный здоровый глаз.

– Как сказать…как сказать, коллега… – загадочно произнёс Профессор, и соратники продолжили созерцать действие событий, укрывшись за невысокими холмами арамейского текста…

Глава 4

Полёт в Будапешт отменяется…

«Писание – это вовсе не Легенда об ушедших временах. Это.„план на Будущее, Кесарь».

(Из беседы Каспера с Блаженным Акимом)

Журналист Георгий стоял на балконе, ожидая увидеть Профессора и Ванюшу. Он даже отважился склониться за железное ограждение, но жёлтое одеянье деревьев плотно укрывало собой дорогу у дома и вход в небольшой магазинчик на первом этаже девятиэтажки.

В этот момент раздался дверной звонок. «Ну, вот и вернулись, наконец», – с облегчением решил Георгий и, не выходя с балкона, негромко крикнул:

– Алексеич! Егорша, открой дверь, наши пришли!

На просьбу Журналиста никто не ответил. Георгий вернулся в комнату, прошёл на кухню – Егорши не было нигде, но свет в ванной комнате был включён и из-под двери еле слышался шум воды из крана.

Журналист щёлкнул задвижкой замка, – на пороге стоял Ваня-поэт; лицо поэта выражало растерянность и удивление; слегка дрожащими бледными пальцами рук Ванюша сжимал скомканные листы каких-то записей.

– А где Александр Сергеевич? – Журналист слегка отодвинул в сторону растерявшегося коллегу, вышел на лестничную клетку и посмотрел вниз… – Ванюша, ну что ты стоишь, как засватанный?! Давай, проходи!

Время шло; звук воды в ванной уже давно прекратился, но Егорша так и не вышел.

– Что он там делает? – сам себя спросил Георгий.

– Курит…наверное, – неуверенно предположил поэт-реинкарнант.

Журналист ещё раз взглянул на часы. Версия Ванюши не подтверждалась…

– Полчаса уже прошло, Ваня! Сколько он там успел уже скурить? – заволновался Журналист и снова подошёл к дверям ванной. – Эй, там! Егорша, давай выходи, нужно идти и искать Александра Сергеевича! Что? Тебе плохо? – Журналист настойчиво постучал по пластиковой двери ванной комнаты.

И тут он услышал негромкий голос Вани.

– Жора, успокойся и не шуми… – они сейчас опять где-нибудь носятся по историческим грядкам…

– Как тогда на даче?! И ведь всё сделали молча, никому ничего не сказав! Телепортанты… – Георгий был явно возмущён таким поведением друзей. – Хочется надеяться, что такое «историческое» путешествие не продлится долго. Ладно, Ваня! Я пойду на балкон и попробую хоть немного вздремнуть, не спал всю ночь, скакал по разным сайтам, готовился к сегодняшнему собранию.

Журналист подошёл к столу, заваленному книгами и рисунками. Затем, взяв в руки одну из иллюстраций, прошёл на балкон и устроился в кресле. Ему представлялось это так по-домашнему: сидеть в кресле на балконе верхнего этажа погожим осенним деньком и рассматривать удивительные сюжеты древней книги.

Чтобы хоть как-то скоротать время, Ванюша заварил чай, не забыв про коллегу.

– Вот спасибо! Поставь чашку на пол, пусть немного остынет, – поблагодарил друга Георгий.

В воздухе квартиры Профессора Сергеича повисла творческая тишина. Не капала вода из крана, не шумели соседи, гул машин за окном прекратился. Георгий погрузился в сюжетные перипетии цветной иллюстрации, а поэта Ваню заинтересовала загадочная сцена на другом необычном рисунке. Ванюша пододвинул ксерокопию поближе к себе, и осторожно, чтобы случайно не разлить чай, стал с интересом рассматривать очень странный сюжет. В голове поэта вдруг зазвучали недавно услышанные им строки из песни: «А надо мною, склонились двое, все в слезах. А надо мною склонились двое в небесах».*

«Но ведь их не двое?! Их…пятеро! – почему-то невольно изумился поэт, взглянув на рисунок. – Так, кто же они и кто та…женщина в белом саване?»

Ванюша мог моментально погрузиться в состояние паники. Любая невесёлая догадка или даже грустная мелодия вызывали в нём ответный душевный аккорд. В голове поэта мигом пронеслись мысли о матушке, которая в одиночку управлялась в этот осенний день на далёком дачном участке. А ведь он обещал приехать и помочь ей на огороде! А ещё…он должен был лечь на плановое обследование в психиатрическую больницу; направление из ПНД уже неделю лежало в верхнем кармане куртки Ванюши и холодило грудь поэта своей неотвратимой приказной безжалостностью. Ложиться в больницу не хотелось, все мысли Вани восставали против такого положения вещей. Доктор Липкин-Хайтович был уже давно уволен за то, что потворствовал настроениям больных, разрешал некоторые вольности и тем самым дезавуировал строгий медицинский режим медстационара. Старшая медсестра Мария была понижена в должности и переведена в районный диспансер, где была назначена сестрой по опеке…