Хроники теней и света 1 бесплатное чтение
Глава 1. Коллекционер Странностей и Бесплатный Суп
Он появился из ниоткуда, как это обычно и делают неприятности или, что гораздо реже, неожиданные возможности. Просто возник в серой пелене моросящего утра, высокий, сутулый силуэт в плаще такого неопределенного цвета, что казалось, он соткал его из самого городского тумана и пыли веков, скопившейся на задворках Кингсбриджа. Алекс заметила его не сразу – сначала ее внимание привлек не сам старик, а то, как от него шарахнулась стайка мальчишек из Сплинтерйярдс, обычно бесстрашных, как оголодавшие койоты. Они брызнули в стороны, словно стайка воробьев от подкравшейся кошки, оставив после себя лишь эхо торопливых шагов по мокрой брусчатке.
Старик остановился в нескольких шагах, и его глаза под густыми, почти белыми бровями впились в Алекс. Взгляд был странный: не оценивающий, как у торговца подержанным барахлом, не похотливый, каким ее частенько одаривали портовые работяги, и уж точно не равнодушный, каким смотрел на нее почти весь остальной Кингсбридж. Это был взгляд коллекционера, только что наткнувшегося на бабочку с уникальным узором на крыльях, или, может, на идеально сохранившийся зуб давно вымершего зверя. Что-то редкое. Что-то, чего у других нет.
«Кажется, моя скромная персона сегодня пользуется спросом, – подумала Алекс, чувствуя, как по спине, под тонкой, вечно влажной курткой, пробежал холодок, не имеющий никакого отношения к промозглой погоде. – И что-то мне подсказывает, этот "спрос" не сулит миску бесплатного супа в ночлежке Старины Пита».
Она выпрямилась, стараясь казаться выше своих жалких пяти с небольшим футов, и чуть вздернула подбородок. Маска безразличия, отточенная годами до совершенства, легла на лицо. «Чего надо, дед? Потерялся или решил завещание на первую встречную сиротку оформить?» – Голос прозвучал чуть более хрипло, чем ей хотелось бы, но дерзости в нем хватило.
Старик не улыбнулся. Его лицо, похожее на карту высохшей реки – сплошь морщины и складки – осталось непроницаемым. Он сделал еще шаг. Дождь, до этого лениво накрапывавший, вдруг решил показать характер и полил сильнее, барабаня по капюшону Алекс и по широким полям шляпы незнакомца, если этот головной убор вообще можно было назвать шляпой. Больше походило на побитый жизнью гриб.
«Александра, – сказал он, и голос его был на удивление глубоким и ровным, без старческого дребезжания. Откуда он знал ее имя? Не то чтобы "Алекс" было великой тайной в Сплинтерйярдс, но большинство звало ее просто "Эй, ты!" или чем похуже. – У меня к тебе предложение».
«Предложения я слышу каждый день, – фыркнула Алекс, засовывая руки глубже в карманы, где вместо денег или еды обычно обитали только дыры. – Обычно они сводятся к тому, чтобы я сделала что-то неприятное за пару медяков. Твое из той же оперы или есть шанс на оригинальность?»
«Оригинальности будет в избытке, дитя мое, – старик чуть склонил голову, и его глаза под белесыми бровями блеснули. – Как и риска. И, возможно, награды, которая тебе и не снилась». Он огляделся по пустынной улочке, словно проверяя, нет ли лишних ушей. «Но для начала, как насчет чего-нибудь горячего? Даже самые важные решения лучше принимать не на голодный желудок. И уж точно не под этим потопом».
Алекс недоверчиво прищурилась. Горячее? Просто так? Либо старик был не в своем уме, либо ловушка была хитрее, чем обычно. Но желудок, услышав слово "горячее", предательски заурчал, напоминая, что последний раз он видел что-то похожее на еду позавчера. И то, если считать за еду огрызок черствого хлеба, отбитый у голубей.
«И куда же ты меня приглашаешь, меценат? В королевский дворец на чай с пирожными?» – сарказм сочился из каждого ее слова.
Старик едва заметно усмехнулся краешком рта. «Почти угадала с направлением мысли, Александра. Хотя до дворца нам еще далеко. Начнем с малого. Таверна "Ржавая Кружка" за углом. Слышал, у них сегодня неплохая похлебка». Он сделал приглашающий жест рукой, на которой сверкнул тусклый камень в простом перстне. «Идет?»
«Ржавая Кружка»… Место, куда она обычно и носа не совала – слишком много стражников не при исполнении и слишком мало шансов уйти незамеченной с неоплаченным счетом. Но перспектива горячей еды… и любопытство, которое всегда было ее вторым проклятием после языка, сделали свое дело.
«Ладно, веди, коллекционер, – Алекс кивнула, стараясь, чтобы это не выглядело так, будто она сдалась слишком легко. – Но если твоя "оригинальность" окажется банальным разводом на почку, учти, я кусаюсь. И не только в переносном смысле».
Старик снова позволил себе тень улыбки. «Учту, дитя мое. Непременно учту».
И они двинулись по мокрым, скользким камням Сплинтерйярдс, странная пара: сутулый старик в плаще цвета пыли и уличная девчонка с глазами старого волка и надеждой на горячую похлебку, которая, возможно, будет стоить ей гораздо больше, чем пара монет. Город Кингсбридж вокруг них продолжал хмуриться и плакать холодным дождем, не замечая начала маленького, но очень значимого гамбита.
Глава 2. Нелепое Предложение и Ложка Правды
Таверна «Ржавая Кружка» полностью оправдывала свое название. Воздух был густым, как вчерашняя похлебка, и состоял из равных частей перегара, запаха мокрой псины, жареного лука и чего-то неопределенно-кислого, что Алекс предпочла не идентифицировать. Тусклые масляные лампы, развешанные по закопченным балкам, отбрасывали дрожащие тени на грубо сколоченные столы и еще более грубых посетителей. Шум стоял такой, что приходилось слегка повышать голос, даже сидя напротив собеседника. Идеальное место для тайных переговоров, если твоя тайна достаточно громкая, чтобы перекричать общий гвалт, или достаточно безумная, чтобы никто в нее все равно не поверил.
Элайджа, казалось, чувствовал себя здесь как дома. Он спокойно проигнорировал липкий стол, уселся на шаткую скамью и жестом подозвал хромоногую девку в переднике сомнительной чистоты.
«Две миски вашей лучшей похлебки, милая, да пару кусков хлеба, если он не тверже камней этой мостовой», – его голос, низкий и уверенный, легко прорезал шум. Девка, удивленно моргнув (видимо, «милая» и вежливый тон были здесь редкостью), кивнула и поковыляла к стойке.
Алекс села напротив, не снимая капюшона и держа руки на виду. «Ну, и зачем весь этот маскарад, Элайджа? – она обвела взглядом разношерстную публику. – Решил показать мне сливки общества Кингсбриджа перед тем, как сделать предложение, от которого я умру… со смеху?»
Элайджа дождался, пока им принесут похлебку – на удивление съедобную, горячую и даже с кусочками чего-то, похожего на мясо. Он неторопливо взял ложку.
«Я хочу, чтобы ты стала королевой, Александра».
Алекс поперхнулась первым же глотком. Жидкость обожгла горло, и она закашлялась, стуча себя кулаком по груди. Несколько пар любопытных глаз обратились в их сторону, но быстро потеряли интерес. В «Ржавой Кружке» и не такое случалось.
«Чтоб я… кем стала?» – переспросила она, когда кашель унялся, уверенная, что ослышалась или что старик окончательно спятил от местной бормотухи.
«Королевой Авророй Валерианской, законной наследницей престола этого королевства, – спокойно повторил Элайджа, словно предлагал ей выбрать десерт. – Той самой, что считается погибшей во младенчестве вместе с родителями во время пожара в старом дворце лет пятнадцать назад. Той самой, чье возвращение положит конец тирании короля Виктора».
Алекс уставилась на него. Потом медленно отложила ложку. Огляделась. Затем снова посмотрела на Элайджу, очень внимательно, будто пыталась разглядеть трещины в его рассудке.
«Дед, ты серьезно? – она понизила голос до шипения. – Королевой? Меня? Ты хоть на меня смотрел? Я больше похожа на королевскую крысу, чем на королеву. Да и Аврора, если мне не изменяет память, должна быть блондинкой с глазами цвета фиалки, а не… вот этим». Она неопределенно махнула рукой в сторону своих спутанных темных волос.
«Детали внешности – это косметика, дитя мое, – невозмутимо ответил Элайджа. – Немного умелой работы, правильная одежда, пара уроков – и ты будешь неотличима. Гораздо важнее то, что у тебя есть внутри. Дух. Огонь. И то самое… сочувствие, которое так редко встречается у тех, кто рожден править».
«Сочувствие? – Алекс издала короткий, горький смешок. – Ты это сейчас серьезно? Мое сочувствие обычно заканчивается там, где начинается мой пустой желудок. И вообще, с чего ты взял, что я на это пойду? Это же чистое самоубийство. Король Виктор не тот парень, который обрадуется внезапно воскресшей наследнице. Он скорее устроит ей еще один "несчастный случай"».
«Разумеется, риск велик, – согласился Элайджа. – Но и награда, как я уже говорил, превосходит все ожидания. Не только для тебя, но и для всего этого несчастного города, для всего королевства». Он наклонился чуть ближе, его глаза в полумраке таверны казались почти черными. «Ты ведь видишь, что происходит. Ты живешь в этом. Нищета, страх, несправедливость. Виктор и его цепной пес, лорд Морган, высасывают из страны все соки. Люди отчаялись. Им нужен символ. Искра надежды. Ты можешь стать этой искрой, Александра».
«Я могу стать очень мертвой искрой, – проворчала Алекс, но голос ее уже не звучал так уверенно. Что-то в спокойной убежденности старика задевало. Да и слова про «символ»… она видела глаза людей на улицах. Усталые, пустые, без всякой надежды. – Допустим, на секунду, всего на одну крошечную, безумную секунду, я тебе поверю. Что дальше? Как ты собираешься провернуть этот фокус? Ворвемся во дворец с криками "Сюрприз, это я, ваша покойная принцесса!"?»
«Всему свое время, – Элайджа отпил из своей кружки. – План есть. Сложный, многоходовый. Но для начала мне нужно твое согласие. Твоя вера. Хотя бы размером с горчичное зерно».
«Веры у меня примерно столько же, сколько золота в карманах, – Алекс снова взялась за ложку. Горячая еда придавала немного сил и ясности мысли. – Ты просишь меня поставить на кон мою шкуру, единственное, что у меня есть, ради какой-то бредовой идеи. Мне нужны доказательства. Что-нибудь, что покажет мне, что ты не просто старый маразматик с манией величия».
Элайджа задумчиво посмотрел на нее. Потом его взгляд скользнул к стойке, где трактирщик, здоровенный детина с лицом, способным напугать бульдога, как раз пересчитывал медяки, вытряхнутые каким-то бедолагой.
«Видишь того парня за стойкой? Его зовут Гром. Он сегодня потерял кошель. В нем была вся его недельная выручка и маленький оловянный солдатик, подарок его дочери. Он думает, что обронил его где-то на Рынке Плачущих Камней».
Алекс проследила за его взглядом. «Ну, вижу. И что? Сочувствуешь? Предложишь ему свои услуги сыщика?»
«Через три минуты, – Элайджа посмотрел куда-то поверх головы Алекс, словно сверяясь с невидимыми часами, – сюда войдет маленький оборванец по имени Тимми Шустрый. Он попытается стащить со стола у двери хлеб. Гром его поймает и начнет колотить. А в кармане у Тимми, завернутый в грязную тряпицу, окажется тот самый кошель с деньгами и оловянным солдатиком».
Алекс недоверчиво хмыкнула. «Предсказатель, значит? Или ты сам все это подстроил?»
«Смотри», – просто сказал Элайджа.
Они молча ели. Минута тянулась за минутой. Алекс чувствовала, как внутри нарастает странное напряжение. Она то и дело косилась на дверь. Это было глупо. Полный бред. Но…
И тут дверь таверны распахнулась, пропустив внутрь худенькую фигурку мальчишки лет семи. Он быстро огляделся и, как и предсказывал Элайджа, метнулся к ближайшему столу у входа, где действительно лежал нетронутый каравай. Его рука уже тянулась к хлебу, когда мощная лапища Грома опустилась ему на плечо.
«А попался, крысеныш!» – рявкнул трактирщик. Раздался звук пощечины, и мальчишка взвизгнул.
Алекс напряглась, готовая вскочить, но Элайджа едва заметно качнул головой.
Гром выволок Тимми на середину зала. «Обыскать его! Вечно они тут воруют!» – крикнул он кому-то из своих дружков.
Мальчишку грубо обыскали, и, к всеобщему изумлению и яростному реву Грома, из рваного кармана Тимми действительно извлекли пухлый кожаный кошелек. А следом за ним на пол со звоном упал маленький оловянный солдатик.
Алекс замерла, ложка застыла на полпути ко рту. Она посмотрела на Элайджу. Старик спокойно доедал свою похлебку, но в его глазах плясали почти невидимые искорки.
«Как?» – выдохнула Алекс.
«Назовем это… хорошим знанием города и его обитателей, – уклончиво ответил Элайджа. – И умением оказываться в нужном месте в нужное время. Или подталкивать события в нужном направлении. Вопрос в том, Александра, готова ли ты поверить, что я могу подтолкнуть и твою судьбу в правильном направлении? К трону, который ждет свою королеву».
В «Ржавой Кружке» все еще стоял шум, Гром отчитывал пойманного воришку, но для Алекс все это отошло на второй план. Она смотрела на старика напротив, и впервые за долгие годы ее уличный цинизм дал трещину. Это не было магией в привычном понимании – никаких вспышек света или огненных шаров. Это было что-то другое. Что-то гораздо более тонкое и, возможно, более опасное.
Предложение все еще казалось безумным. Но ложка правды, которую она только что увидела, была слишком уж… реальной.
Глава 3. Случайная Встреча в «Позолоченном Пере»
Дождь наконец-то перестал терзать Кингсбридж, оставив после себя мокрый блеск на булыжниках и воздух, пропитанный свежестью и легкой грустью ушедшего ливня. Небо, однако, все еще хмурилось, затянутое плотной серой вуалью, словно не решалось явить городу солнце. Алекс и Элайджа шли по району, известному как «Позолоченное Перо» – лабиринту узких улочек, где располагались конторы писцов, нотариусов и лавки торговцев средней руки. Здесь пахло чернилами, старой бумагой и деньгами – не огромными состояниями знати, а теми скромными, но стабильными капиталами, что составляли основу городского благосостояния. Идеальное место для того, чтобы пустить слух – такой слух быстро оперет весь город.
«Итак, каков план, профессор абсурдных идей? – Алекс ежилась, хотя на ней теперь был плащ получше, купленный Элайджей на какие-то загадочным образом появившиеся у него деньги. Плащ был темно-зеленый, почти новый, и совершенно не в ее стиле. Она чувствовала себя в нем канарейкой, которую нарядили вороной. – Мы сейчас врежемся в какого-нибудь пузатого лавочника, я сделаю реверанс, от которого у меня треснут последние штаны, и объявлю, что я его давно потерянная племянница из захолустья, приехавшая за наследством?»
Элайджа бросил на нее быстрый взгляд. «Твоя задача – быть собой, Александра. Ну, почти собой. Той частью тебя, которая умеет наблюдать и чувствовать. И поменьше сарказма, если это возможно. Сегодня мы просто… прогуливаемся».
«Просто прогуливаемся, – повторила Алекс без особой веры. – А то, что ты вчера полвечера вбивал мне в голову, как должна выглядеть и говорить леди Аврора – это так, для общего развития?»
«Это для того, чтобы ты знала, чего от тебя ожидают, – терпеливо пояснил Элайджа. – А вот превзойти эти ожидания или обмануть их – это уже твое искусство». Он остановился у витрины книжной лавки, делая вид, что разглядывают фолианты. «Вон та дама, в голубом платье, выходящая из нотариальной конторы напротив. Леди Эвелин Пайпер, вдова почившего городского казначея. Влиятельна, болтлива и обожает быть в центре внимания. Идеальный разносчик новостей».
Алекс проследила за его взглядом. Леди Пайпер была полной дамой средних лет, с лицом, выражавшим крайнюю степень собственной важности. Она как раз прощалась с каким-то мужчиной в строгом костюме.
«И что я должна сделать? Случайно толкнуть ее в лужу, а потом изящно извиниться?»
«Я создам ситуацию, – коротко бросил Элайджа. – Твоя задача – импровизировать. И помни про глаза. Твои глаза, Александра. В них должна быть не только улица, но и что-то еще. Что-то, что заставит ее поверить или хотя бы засомневаться».
Не успела Алекс придумать еще одну язвительную реплику, как Элайджа уверенно шагнул вперед, прямо наперерез леди Пайпер, которая как раз собиралась сойти с тротуара. Он «случайно» споткнулся, взмахнул руками и выронил небольшую стопку бумаг, которые нес под мышкой. Листы веером разлетелись по мокрой брусчатке.
«О, тысяча извинений, милостивая леди! – воскликнул Элайджа, картинно хватаясь за сердце. – Моя неуклюжесть не знает границ!»
Леди Пайпер отшатнулась, брезгливо глядя на рассыпанные бумаги. «Смотрите, куда идете, сударь!» – надменно произнесла она.
Элайджа начал собирать листы, а Алекс, поняв, что это и есть ее выход, шагнула вперед. «Позвольте, я помогу», – сказала она, стараясь, чтобы ее голос звучал мягко, а не как обычно – с уличной хрипотцой. Она опустилась на одно колено, собирая бумаги. Один из листов подлетел почти к самым ногам леди Пайпер. Алекс потянулась за ним, и их взгляды встретились.
И тут Алекс сделала то, чему ее не учил Элайджа. Она не пыталась изобразить изысканность или благородство. Она просто посмотрела на леди Пайпер – прямо, открыто, и на мгновение ее глаза, обычно полные настороженности и сарказма, отразили что-то другое. Не жалость, нет. Скорее, тихое понимание. Она видела перед собой не просто «влиятельную и болтливую даму», а женщину, которая, несмотря на свое положение, выглядела уставшей и чем-то озабоченной. Тонкие морщинки у глаз, чуть опущенные уголки губ…
«Прошу прощения за неловкость моего… спутника, мэм, – сказала Алекс, поднимаясь и протягивая собранные листы Элайдже. – День сегодня такой… располагающий к рассеянности». Она позволила себе легкую, почти застенчивую улыбку.
Леди Пайпер на мгновение растерялась. Она ожидала чего угодно – подобострастия, испуга, может быть, даже скрытой враждебности от уличной девчонки, случайно оказавшейся рядом с таким происшествием. Но этот прямой, немного печальный и удивительно проницательный взгляд… И это странное ощущение, будто девчонка видит ее насквозь, но не осуждает.
«Э-э… ничего страшного, – пробормотала она, уже не так уверенно. Она внимательнее посмотрела на Алекс, на ее необычные глаза, на то, как простой, но чистый плащ сидел на ее фигуре. – Вы… Вы нездешняя, дитя мое?»
«Можно и так сказать, мэм, – уклончиво ответила Алекс. – Мы с дядей… путешествуем».
«С дядей?» – леди Пайпер перевела взгляд на Элайджу, который как раз закончил собирать бумаги и скромно потупился. «Ах, да…»
«Мы не будем вас больше задерживать, – быстро вмешался Элайджа, кланяясь. – Еще раз простите за беспокойство». Он мягко взял Алекс под локоть и повел ее дальше по улице.
Когда они отошли на достаточное расстояние, Алекс не выдержала: «Ну, и как тебе мой дебют? Достаточно королевского сочувствия я изобразила?»
«Ты превзошла мои ожидания, Александра, – голос Элайджи был серьезен. – Ты не изображала. Ты чувствовала. Этого не подделать». Он на мгновение замолчал. «И она это заметила. Поверь мне, к вечеру весь район «Позолоченного Пера» будет обсуждать загадочную молодую особу с необыкновенными глазами, путешествующую со странным стариком».
Алекс хмыкнула, но в груди шевельнулось что-то похожее на… удовлетворение? Или это был просто адреналин от рискованной игры?
«И это хорошо?»
«Это начало, – ответил Элайджа. – Первые семена брошены. Теперь нужно следить, чтобы их не затоптали раньше времени».
Он вдруг замедлил шаг и посмотрел на противоположную сторону улицы. Там, в тени арки, стоял неприметный мужчина в сером. Он не двигался, просто смотрел в их сторону. Когда их взгляды встретились, мужчина медленно отвернулся и скрылся в глубине арки.
«Похоже, не только леди Пайпер находит нас интересными, – тихо сказал Элайджа. – Пора немного ускорить шаг, дитя мое. И не оглядывайся».
Алекс почувствовала, как знакомый холодок пробежал по спине, на этот раз вызванный не только сыростью. Игра становилась все более опасной. Но, к ее собственному удивлению, вместе со страхом она ощущала и другое – странное, почти азартное возбуждение. Пешка сделала свой первый ход.
Глава 4. Тени Прошлого и Призраки Будущего
Они сняли комнату в «Тихом Путнике» – захудалой гостинице на окраине «Позолоченного Пера», где хозяину было глубоко наплевать, кто ты и откуда, пока у тебя есть медяки на оплату. Комната была крошечной, с одним узким окном, выходившим на глухую стену, и пахла пылью и чужими снами. Именно здесь, под скрип рассохшихся половиц и завывание ветра в дымоходе, Элайджа решил посвятить Алекс в историю той, чье имя ей предстояло носить.
«Принцесса Аврора Мари Валерианская, – начал Элайджа, расхаживая по комнате, как старый лектор перед единственным, не слишком внимательным студентом. Алекс сидела на жесткой кровати, обхватив колени руками. – Единственная дочь короля Алрика и королевы Элизы. Родилась под счастливой звездой, как тогда говорили. Золотые волосы, глаза цвета весеннего неба… По крайней мере, так гласили придворные баллады».
«Баллады любят приукрашивать, – буркнула Алекс. – Наверняка была обычным писклявым младенцем».
«Возможно, – Элайджа не обратил внимания на ее выпад. – Ей было всего полгода, когда случился тот пожар в старом крыле дворца. Официальная версия – несчастный случай, опрокинутая свеча в библиотеке. Огонь распространился молниеносно. Король Алрик пытался спасти жену и дочь… Все трое погибли. Так сказал Совет. Так сказал Виктор, брат короля, который после трагедии и занял трон, дабы королевство не осталось без правителя в столь смутное время».
«Удобный пожар для Виктора, – заметила Алекс, глядя в стену. – Слишком удобный».
«Многие так думали, – кивнул Элайджа. – Но доказательств не было. Только шепот в темных углах да страх, который быстро заткнул всем рты. Алрик был… другим. Он верил в народ, пытался ослабить хватку старой аристократии, ввести новые законы. Многим это не нравилось».
Алекс молчала. История мертвой принцессы, чью жизнь ей предстояло украсть, вызывала странные чувства. Это была не просто роль. Это была настоящая трагедия, сломанные судьбы. И она, уличная девчонка, должна была стать… кем? Призраком, вернувшимся с того света? Или просто еще одной марионеткой в чьей-то игре?
«А ты? – она подняла на него глаза. – Ты откуда все это знаешь так подробно, Элайджа? Ты был там?»
Старик остановился у окна, глядя на серую стену напротив. «Я был… близок ко двору короля Алрика. Советником по некоторым… особым вопросам. Я верил в него. Верил в то будущее, которое он хотел построить». В его голосе прозвучали нотки, которых Алекс раньше не слышала – что-то похожее на застарелую боль. «Когда все случилось, я потерял не только государя, но и друга. И веру… на долгое время».
«И теперь ты решил ее воскресить? Вместе с принцессой?» – в голосе Алекс не было сарказма, только усталое любопытство.
«Я решил, что у этого королевства должен быть шанс, – ответил Элайджа, поворачиваясь к ней. Его лицо снова стало непроницаемым. – Аврора была этим шансом. И ты, Александра, можешь им стать».
«Даже если я ни капли на нее не похожа? Даже если я врунья и самозванка?»
«Иногда самая искусная ложь способна сотворить правду, – загадочно произнес Элайджа. – Особенно если в нее верят те, кому эта правда нужнее всего».
Их разговор прервал резкий стук в дверь. Не требовательный, как у хозяина гостиницы, а короткий, властный. Алекс мгновенно вскочила, глаза ее метнулись к единственному окну – бежать было некуда. Элайджа жестом приказал ей молчать и сам подошел к двери.
«Кто там?» – его голос звучал спокойно, но Алекс увидела, как напряглись его плечи.
«Городская стража! Откройте именем короля!» – раздался грубый окрик.
Алекс замерла. Стража. Так быстро? Неужели тот тип в сером у арки…
Элайджа медленно приоткрыл дверь на ширину цепочки, если бы таковая имелась. Но ее не было. Дверь распахнулась, и на пороге возникли двое стражников в тусклых кирасах, вооруженные короткими мечами. За ними маячил тот самый неприметный мужчина в сером, которого они видели в «Позолоченном Пере». Теперь его неприметность казалась зловещей.
«Мы ищем подозрительных личностей, старик, – пробасил один из стражников, бесцеремонно заглядывая в комнату. Его взгляд остановился на Алекс. – А это еще кто? Дочурка твоя? Что-то не похожа».
«Племянница, – ровным тоном ответил Элайджа. – Приехала навестить больного дядю. Мы люди мирные, господа стражники, законы чтим».
Серый человек сделал шаг вперед. «Описание совпадает. Старик и девчонка. Их видели сегодня, задавали странные вопросы». Его глаза были холодными и пустыми, как зимнее небо. Это были глаза охотника. «Лорд Морган будет рад с вами побеседовать».
Лорд Морган. Черный Маг короля Виктора. У Алекс внутри все похолодело. Это была не просто случайная проверка. Это была западня.
«Боюсь, у нас нет времени на светские беседы, – Элайджа слегка улыбнулся, но улыбка не коснулась его глаз. – Моя племянница очень чувствительна к сквознякам. Не могли бы вы закрыть дверь?»
И прежде чем стражники или серый человек успели среагировать, Элайджа сделал неуловимое движение рукой. Из его рукава вылетел маленький, тускло блеснувший предмет и ударился о единственную масляную лампу в комнате. Раздался звон разбитого стекла, фитиль упал на пол, и комната погрузилась в почти полную темноту.
«Беги, Алекс! Окно!» – крикнул Элайджа.
В темноте послышались ругательства стражников, звук спотыкающихся тел. Алекс, не раздумывая, бросилась к окну. Она знала, что за ним стена, но сейчас это было неважно. Она рванула на себя хлипкую раму. Та поддалась с отвратительным скрипом.
За окном действительно была стена, но не вплотную. Узкий, темный проход, скорее щель между домами, заваленная каким-то мусором. Достаточно, чтобы протиснуться.
«Сюда, идиоты! Она у окна!» – ревел кто-то в комнате.
Алекс перекинула ногу через подоконник, чувствуя, как чья-то рука хватает ее за плащ. Она резко дернулась, ткань затрещала, но выскользнула. Не оглядываясь, она спрыгнула в узкий проход, больно ударившись коленом о что-то твердое.
Сверху, из окна, донесся голос Элайджи, спокойный и даже чуть насмешливый среди шума борьбы: «Не в этот раз, господа. Не в этот раз».
А потом все звуки перекрыл ее собственный сбивчивый пульс, пока она, спотыкаясь и царапая руки о шершавые стены, пробиралась по темной, вонючей щели, унося ноги от теней прошлого, которые так внезапно обрели плоть и кровь, и от призраков будущего, которое казалось еще более мрачным и опасным, чем когда-либо прежде.
Глава 5. Путь на Север: Дорога Опасностей
Выбраться из Кингсбриджа оказалось сложнее, чем проскользнуть в щель между домами. После их дерзкого побега из «Тихого Путника» городская стража, подстегиваемая людьми лорда Моргана, казалось, удвоила бдительность. Ворота охранялись тщательнее, патрули шастали по улицам даже в самых захудалых кварталах. Алекс и Элайдже пришлось провести почти двое суток, петляя по лабиринтам трущоб, прячась в заброшенных подвалах и на чердаках, питаясь тем, что Алекс удавалось стащить или выменять на последние медяки, которые Элайджа каким-то чудом сохранил. Ее уличные навыки сейчас ценились на вес золота – она знала городское дно как свои пять пальцев, умела двигаться бесшумно и находить самые невероятные лазейки. Элайджа, хоть и ворчал на необходимость ползать по грязи, покорно следовал за ней, признавая ее превосходство в этой стихии.
Наконец, под покровом предрассветного тумана, смешавшегося с вонью из кожевенных мастерских у реки, им удалось проскользнуть мимо сонных стражников у Западных ворот, спрятавшись в телеге с мусором, которую вывозили за городскую черту. Ощущения были не из приятных, но свобода, даже такая, пахнущая отбросами, пьянила.
Путь на север, к далеким Драконьим Зубьям – горной гряде, где, по словам Элайджи, и находился древний монастырь Хранителей – оказался не легче. Городские опасности сменились дикими, но не менее коварными. Дороги, если их можно было так назвать, представляли собой разбитые колеи, петлявшие по холмам и лесам, то утопая в грязи после осенних дождей, то превращаясь в каменистые россыпи. Погода тоже не баловала: дни были сырыми и ветреными, а ночи становились все холоднее, заставляя кутаться в плащи и жаться поближе к огню, который они разводили с большим трудом, используя кремень и трут Элайджи.
Алекс здесь чувствовала себя неуютно, но одновременно и странно собранно. Лес был не ее территорией, но инстинкты, отточенные годами выживания в каменных джунглях, работали и здесь. Она научилась читать следы, различать съедобные коренья и ягоды (не без пары досадных ошибок, закончившихся расстройством желудка), ставить простые силки на мелкую дичь. Элайджа же, к ее удивлению, оказался неплохим знатоком трав – он находил те, что помогали от усталости или заживляли мелкие раны. Карты у него не было, но он, казалось, ориентировался по звездам и каким-то ему одному известным приметам, уверенно ведя их все дальше от Кингсбриджа.
Опасности подстерегали на каждом шагу. Однажды ночью на их скудный лагерь попытались напасть разбойники – оборванные, отчаявшиеся люди, для которых одинокие путники были легкой добычей. Но Элайджа, несмотря на свою кажущуюся хрупкость, сумел их отогнать. Он не сражался – просто вышел к ним с горящей головней в руке, и что-то такое было в его взгляде и голосе, когда он заговорил с ними на их же грубом наречии, что заставило их попятиться и скрыться в темноте, бормоча проклятия. Алекс так и не поняла, что именно он им сказал, но это было впечатляюще.
В другой раз они едва избежали встречи с разъездом королевских солдат. Алекс первая заметила блеск стали на солнце далеко на дороге и успела утащить Элайджу в густой кустарник. Они просидели там несколько часов, пока отряд не проследовал мимо, перебрасываясь грубыми шутками. Сердце Алекс колотилось так, что, казалось, его услышат за милю. Угроза быть пойманными не отпускала ни на минуту.
Несмотря на все трудности и постоянное напряжение, между Алекс и Элайджей начало формироваться нечто вроде хрупкого доверия. Они все еще препирались – сарказм Алекс находил благодатную почву в загадочных и порой высокопарных речах старика. Но теперь в их перепалках не было прежней враждебности. Они делили еду и воду, по очереди несли скудный скарб, прикрывали друг друга во время ночных дежурств у костра.
«Зачем тебе все это, Элайджа? – спросила она однажды вечером, глядя, как старик чинит ее порванный башмак куском найденной проволоки. – Ты мог бы спокойно доживать свой век где-нибудь в тепле, читая свои умные книжки. Зачем тебе эта девчонка-самозванка и опасная игра с королем?»
Элайджа долго молчал, не отрываясь от работы. Огонь отбрасывал причудливые тени на его морщинистое лицо. «Возможно, – сказал он наконец, – некоторые старые долги можно отдать, только поставив на кон все, что у тебя осталось. Даже если это всего лишь остатки жизни и почти угасшая надежда». Он поднял на нее глаза, и в них на мгновение мелькнула такая глубокая печаль, что Алекс отвела взгляд.
Она не стала расспрашивать дальше. В глубине души она понимала, что его мотивы гораздо сложнее, чем просто желание посадить на трон «правильную» королеву. И это понимание, как ни странно, не пугало, а скорее… вызывало уважение. Старик был игроком, и он играл по-крупному. А она, Алекс, волей или неволей, оказалась ключевой фигурой на его доске. И чем дальше они шли на север, тем сильнее становилось ощущение, что пути назад уже нет. Только вперед, к неизвестности, опасностям и призрачной короне, ждущей ее в затерянном среди гор монастыре.
Глава 6. Голос Народа, Шепот Сомнений
Чем дальше Алекс и Элайджа продвигались на север, тем мрачнее становились пейзажи и люди, их населявшие. Плодородные поля, которые они миновали в первые дни после побега из Кингсбриджа, сменились чахлыми наделами, едва способными прокормить своих хозяев. Деревни, некогда, должно быть, зажиточные, теперь стояли полупустыми, с заколоченными окнами и покосившимися крышами. Обветренные лица крестьян были отмечены печатью безнадежности и застарелого страха. Налоги короля Виктора, непомерные и безжалостные, высасывали из земли и людей последние соки.
В одной из таких деревень, где они остановились на ночлег в заброшенной кузне, Алекс впервые по-настоящему столкнулась с отчаянием, которое нельзя было отогнать сарказмом или ловкостью рук. Маленькая девочка, не старше шести лет, с огромными, голодными глазами, молча протянула ей высохший полевой цветок. Ее мать, женщина с пергаментной кожей и потухшим взглядом, лишь горько качнула головой, когда Элайджа попытался предложить ей немного из их скудных припасов. «Все отберут, добрый господин, – прошептала она. – Сборщики налогов или солдаты короля… Какая разница?»
В ту ночь Алекс долго не могла уснуть. Образ девочки с цветком стоял у нее перед глазами. Это было не абстрактное «страдание народа», о котором говорил Элайджа. Это была живая, дышащая боль, которую она, казалось, ощущала собственной кожей. Ее эмпатия, обычно надежно упрятанная под слоями цинизма, рвалась наружу, причиняя почти физические муки.
На следующий день, в другой деревне, когда староста, заискивающе кланяясь Элайдже (которого он, очевидно, принял за важного, хоть и бедного, путешественника), жаловался на новый налог на дымоходы, Алекс неожиданно для себя вмешалась.
«А если топить по-черному, без дымохода? – спросила она, и в ее голосе прозвучали знакомые уличные, практичные нотки. – Или сложить один большой очаг на несколько домов? Меньше дыма – меньше налог. Да и теплее будет зимовать вместе».
Староста и несколько собравшихся крестьян удивленно посмотрели на нее. Элайджа тоже бросил на нее изучающий взгляд.
«Это… это против правил, барышня», – пролепетал староста.
«Правила пишут те, у кого тепло и сытно, – отрезала Алекс. – А тем, кто мерзнет и голодает, иногда приходится писать свои. Подумайте».
Она не знала, откуда взялись эти слова. Но они, похоже, произвели впечатление. В глазах некоторых крестьян мелькнул проблеск… не то чтобы надежды, но хотя бы заинтересованности. Впервые она использовала свою «роль» – роль человека, который не боится говорить, – не для того, чтобы обмануть или выжить, а чтобы… помочь? Мысль была странной и немного пугающей.
Элайджа ничего не сказал тогда, но вечером, когда они снова расположились у костра, он заметил: «У тебя есть дар, Александра. Ты говоришь с ними на их языке. Ты понимаешь их страхи и их нужды так, как не поймет ни один придворный, играющий в благодетеля».
«Я просто знаю, каково это – когда живот сводит от голода, а карманы пусты», – проворчала она, но без обычной язвительности.
Постепенно, деревня за деревней, Алекс начала меняться. Она все еще была самозванкой, играющей опасную роль. Но теперь эта роль обретала новый смысл. Она видела, как загораются глаза у людей, когда она, используя свою смекалку и немного той «королевской» уверенности, которую пытался привить ей Элайджа, предлагала неожиданные решения мелких, но насущных проблем. Как мать благодарила ее со слезами на глазах, когда Алекс показывала ей, как из старой тряпки сделать теплую подкладку для детской обуви. Как старик, потерявший всякую надежду, вдруг распрямлял плечи, услышав от нее не слова утешения, а дельный совет, как уберечь последний урожай от грызунов.
Она не объявляла себя принцессой. Элайджа строго-настрого запретил это. Но слухи… слухи летели впереди них, как лесные птицы. О странной молодой девушке с пронзительными глазами, путешествующей со стариком-мудрецом. О девушке, которая говорит как простолюдинка, но держится как королева, и чьи слова вселяют надежду. Некоторые даже шептались, что глаза у нее – как у покойного короля Алрика…
Тем временем, далеко на юге, в мрачных покоях королевского дворца в Кингсбридже, лорд Морган, Черный Маг короля Виктора, читал донесения своих шпионов. С каждым днем их становилось все больше, и информация в них – все тревожнее. Старик и девчонка, ускользнувшие от его людей в столице, не просто бежали. Они оставляли за собой след – след пробуждающейся надежды среди простого люда. Морган был эффективным ищейкой, его сеть покрывала все королевство. Он уже знал примерное направление их движения. И он знал, что должен их остановить.
Но что-то в этих донесениях беспокоило его. Описание девушки… ее странное влияние на людей… Это не укладывалось в привычную схему «самозванцев и смутьянов». В глубине души, там, где еще теплился остаток того, кем он был до службы королю Виктору, шевелилось сомнение. Королевство трещало по швам от жестокости и алчности Виктора. Нужна ли ему еще одна жертва, пусть даже и самозваная принцесса, если она действительно несет людям хоть какую-то крупицу света? Морган гнал от себя эти мысли. У него был приказ. И он его выполнит. Он уже лично возглавил особый отряд, чтобы перехватить беглецов до того, как они достигнут гор.
Алекс не знала о сомнениях Черного Мага. Она знала только одно: с каждым днем груз ответственности на ее плечах становился все тяжелее. Ожидания этих измученных людей, их отчаянная вера в то, что она – нечто большее, чем просто уличная девчонка, – все это давило на нее, заставляя задыхаться. Иногда ей хотелось все бросить, снова стать никем, раствориться в толпе. Но потом она вспоминала глаза той маленькой девочки с цветком, и что-то внутри нее обрывалось. Она была пешкой в игре Элайджи. Но, возможно, даже пешка могла изменить ход этой отчаянной партии.
Глава 7. Предательство или Двойная Игра?
Они почти достигли предгорий Драконьих Зубьев. Воздух стал разреженным и холодным, а тропы – еще более коварными, петляя среди острых скал и густых, сумрачных лесов, куда редко заглядывало солнце. Элайджа вел их с какой-то мрачной решимостью, словно чувствовал, что цель близка. Алекс же, наоборот, все чаще оглядывалась, не в силах избавиться от ощущения, что за ними неотступно следят. Ее инстинкты, обостренные неделями пути, кричали об опасности.
Ловушка захлопнулась на узком перевале, зажатом между отвесной скалой и глубоким ущельем. Они вышли из-за поворота и оказались лицом к лицу с отрядом солдат в черных доспехах – личной гвардии лорда Моргана. Пути назад не было – сзади, отрезая отступление, возникли еще несколько воинов. Их было не меньше дюжины, закованных в сталь, с арбалетами наготове.
«Кажется, наша прогулка заканчивается, дитя мое», – голос Элайджи был спокоен, но Алекс уловила в нем стальные нотки.
Она выругалась сквозь зубы, рука инстинктивно потянулась к ножу, спрятанному в сапоге, но это было бы чистым безумием. Против такого отряда у них не было ни единого шанса.
Из рядов солдат вышел он – лорд Морган. Высокий, в черном плаще поверх доспехов, с лицом, которое, казалось, было высечено из камня. Его глаза, темные и проницательные, остановились сначала на Элайдже, потом впились в Алекс. В них не было ни ярости, ни триумфа – только холодная, отстраненная оценка.
«Элайджа, старый друг, – голос Моргана был низким и ровным, почти безэмоциональным. – Долго же ты водил меня за нос. И все ради этой… девчонки?»
«Рад видеть, что ты в добром здравии, Морган, – Элайджа слегка поклонился, ничуть не выказывая страха. – Хотя обстоятельства нашей встречи могли бы быть и приятнее».
«Обстоятельства таковы, каковы они есть, – отрезал Морган. – Ваше путешествие окончено. Именем короля Виктора, вы арестованы за государственную измену и подстрекательство к бунту».
Алекс почувствовала, как ледяной комок сжал ей горло. Измена. Бунт. Это звучало как смертный приговор. Все те деревни, те люди, их надежды… Она их подвела. Все было зря.
«Мы никого не подстрекали, – голос ее дрогнул, но она постаралась придать ему твердости. – Мы просто…»
«Просто давали людям ложную надежду, дитя? – Морган перебил ее, не повышая голоса. – Иногда это опаснее открытого мятежа». Он сделал знак своим людям. «Взять их».
Солдаты шагнули вперед. Алекс зажмурилась, ожидая грубого рывка, боли…
Но вместо этого она услышала спокойный голос Элайджи, прозвучавший на удивление буднично:
«Морган, не думаю, что твоим людям стоит так усердствовать. Ведь они выполняют наш совместный план, не так ли?»
Алекс резко открыла глаза. Солдаты замерли, недоуменно глядя то на Моргана, то на старика. Лорд Морган оставался невозмутим, но Алекс заметила, как едва заметно дрогнул мускул на его щеке.
«О чем он говорит?» – спросила она, поворачиваясь к Элайдже. В ее голосе смешались недоумение, страх и зарождающееся подозрение, такое чудовищное, что она боялась дать ему оформиться.
Элайджа посмотрел на нее, и в его глазах не было ни паники, ни отчаяния. Только сложная, непонятная ей смесь усталости и… чего-то похожего на извинение?
«Прости, Александра, – сказал он тихо, так, чтобы слышала только она и, возможно, Морган. – Но путешествие в монастырь всегда было лишь… отвлекающим маневром. Дымовой завесой».
«Отвлекающим маневром? – ее голос сорвался. – Для чего, Элайджа? Чтобы что?»
«Чтобы ты оказалась здесь. В нужном месте. В нужное время, – он кивнул в сторону Моргана. – Лорд Морган не наш враг, Александра. По крайней мере, не в этой игре. Он… наш союзник».
Алекс отшатнулась, словно ее ударили. Союзник? Черный Маг короля Виктора, его правая рука, человек, чье имя шепотом произносили со страхом по всему королевству? Это не укладывалось в голове.
«Ты лжешь! – крикнула она, чувствуя, как волна гнева и горечи захлестывает ее. – Ты с самого начала все это подстроил! Все эти деревни, люди… все это было ложью?»
«Не ложью, дитя мое, а необходимостью, – голос Элайджи стал тверже. – Король Виктор довел страну до ручки. Его нужно остановить. Но открытый бунт утопит королевство в крови. Морган это понимает. Он ищет способ сместить Виктора… более тонкий. Ему нужны союзники при дворе, в армии. Ему нужен символ, который объединит недовольных, но не вызовет немедленной резни. Этим символом должна была стать ты – не как королева, венчанная в тайном монастыре, а как… нечто большее. Как надежда, представленная тем, кто готов рискнуть».
Алекс смотрела то на Элайджу, то на Моргана, который все это время молчал, внимательно наблюдая за ней. Ее мир, и без того хрупкий и полный обмана, рушился на глазах. Она была пешкой. Всегда была пешкой. Сначала для Элайджи, а теперь, оказывается, и для Черного Мага. И ее чувства, ее страхи, ее растущая привязанность к тем, кому она пыталась помочь, – все это было использовано.
«А монастырь? Коронация?» – выдавила она.
«Легенда, – пожал плечами Элайджа. – Красивая легенда, чтобы отвлечь внимание шпионов Виктора и… подготовить тебя. Проверить тебя».
Ее эмпатия, ее проклятие и дар, сейчас разрывала ее на части. Она смотрела на Моргана и видела не только холодного исполнителя воли короля. Она видела в глубине его глаз борьбу, сомнения, тяжесть принятых решений. Он действительно был раздираем противоречиями, как она смутно чувствовала и раньше. Но доверять ему? После такого? И Элайджа… старый манипулятор, который играл ею с самого начала.
«Я… я вам не верю, – прошептала она, отступая на шаг. – Никому из вас».
«У тебя нет выбора, Александра, – голос Моргана прозвучал впервые за долгое время, все такой же ровный, но с едва уловимой ноткой… усталости? – Как и у меня. Игра началась, и фигуры расставлены. И ты – одна из ключевых». Он сделал едва заметный жест, и солдаты опустили арбалеты, хотя и не расслабились полностью. «Теперь нам нужно решить, каким будет следующий ход».