По секрету всему свету 2 часть бесплатное чтение

Через три месяца после свадьбы (жили мы тогда в однокомнатной съёмной квартире) я устроилась работать поваром в столовую свиноводческого комплекса. Вернее сказать, меня взяла под своё крыло золовка (сестра мужа) Валентина, которая была заведующей. Она же и научила неплохо готовить.

В 1996 году у меня родилась дочка Виктория.

Заочно я выучилась на бухгалтера.

Тогда наша столовая № 2 находилась на первом этаже трёхэтажного здания конторы свиноводческого комплекса. Когда столовую № 2 закрыли и осталась лишь одна – столовая № 1, рабочих сократили, в том числе и меня, то я, просидев несколько месяцев на бирже, устроилась в Кадетский корпус МЧС поваром и проработала там больше года.

Поиск места под солнцем. 2002 год.

Работая поваром в Кадетском корпусе, который находился в нашем посёлке, всё чаще стала задумываться над тем, кто я и чего вообще добилась в жизни? Поразмыслив, поняла, что спокойно могу пойти выше – на это даже имеется бухгалтерское образование – и оставить нелюбимое столовское дело, чтобы наконец пересесть за стол с бумажками и компьютером.

Мы тогда уже с семьёй жили у Валентины.

Мой муж Кирилл – голубоглазый шатен, среднего роста, крепкого телосложения, обаятельный, общительный молодой человек, обладающий чувством юмора и старше меня на целый год, – работал в охране. А шестилетняя дочка Виктория, симпатичная девочка с карими глазами и с волнистыми, соломенного цвета волосами, спускающимися до самого пояса, посещала садик.

Я думала-думала и наконец решилась: получила расчёт и поехала в бухгалтерию свиноводческого комплекса, где когда-то работала поваром.

Как только переступила порог означенной конторы, на меня тут же нахлынули воспоминания.

На обед в столовую № 2 к нам приходили сотрудники из бухгалтерии, начальство, зоотехники и некоторые рабочие. Какие же это были напряжённые и волнительные дни!

Кипиш начинался с раннего утра, и казалось, что этот день никогда не закончится. Беготня, суета, переживания. Ноги сновали по кухне от плиты к железному столу, от стола – к раковине, к духовке и снова к столу. Хотелось всё бросить и бежать куда глаза глядят, но руки и ноги словно отделялись от души и сами по себе выполняли всю работу автоматически – как говорил всегда мой муж, на автопилоте. Может быть, потому, что мне эта работа не доставляла никакого удовольствия? Правда, наслаждение я всё-таки испытывала, когда ела вкусные салаты, стряпню, мясные блюда. Это, пожалуй, самое приятное, что происходило со мной в столовой. Вес я никогда не набирала, всегда была худой и жилистой, в отличие от моих коллег, которые явно старались ограничивать себя в еде. Мне очень часто приходилось слышать в свой адрес: «Боже мой, столько много ест, а всё такая же худая. Нам бы твой обмен веществ! А тут только понюхаешь еду – и уже вес набираешь». Это верно, покушать я любила, да и с обменом веществ у меня было всё в полном порядке.

Так вот, когда подходило время обеда, моё волнение усиливалось. Я знала, что придётся стоять на раздаче и выслушивать неприятные слова от женщин-бухгалтеров типа: «Ваш суп, похоже, несколько жирный», «В салат положили слишком много майонеза», «Голубцы вообще в наваристом бульоне плавают», «Мясная поджарка пропиталась салом», «А котлеты так ужарились, что стали совсем маленькими». Эти привередливые дамы всегда были чем-то недовольны и брали гарнир да суп по полпорции. Но, несмотря на то что ели они мало и больше постное, всё равно выглядели довольно упитанными.

Как-то раз коллега Лара сказала:

– Бухгалтеры тут возмущаются, привереды эдакие, по полпорции берут, а в кабинете у себя сало солёное едят с хлебом и картошкой. Я сама видела.

– А ты думала, они воздухом накачаны, – ответила работница Лида. – Они только у нас пальцы гнут, показывают, мол, какие культурные, а сами целый день только и делают, что постоянно жуют.

Лично я никогда не видела, чтобы они с утра до вечера что-то лопали. Этой привилегией пользуются повара. Ну а как иначе – готовить и не пробовать?..

А однажды у нас появился таракан – видимо, был привезён из другой столовой вместе с продуктами.

Этот противный гость прогуливался по витрине с салатами. Когда к раздаче подошли бухгалтеры – он оказался прямо перед их носом. Таракан спокойно передвигался по самому краю открытой витрины. Боже, лучше бы мне не стоять в тот день на раздаче!.. Одна из женщин взвизгнула и со всей злостью смахнула насекомое рукой прямо в большую кастрюлю с горячим супом. Конечно же, это вышло случайно, так как она явно хотела сбросить его на пол. Я потеряла дар речи, меня словно облили с головы до ног кипятком. Лицо разом вспыхнуло от стыда, а тело задрожало. Ноги сделались ватными. Но всё же я собралась с духом, схватила большую поварёшку и мигом зачерпнула жидкость вместе с тараканом, поспешив к мусорному баку. Однако на обратном пути поскользнулась и с визгом уселась на своё мягкое место.

За своей спиной я услышала хохот и возгласы. Стало шумно, все загалдели. А больше всех сотрудники бухгалтерии:

– Позор! Тараканов развели! Да как вообще тут можно питаться! Требуем жалобную книгу!

– Да нет у нас тараканов, – оправдывалась старшая повар, сидевшая на кассе. – Этот, видимо, случайно попал из другой столовой.

– И прямиком на раздачу побежал, – съязвил кто-то из мужчин.

– Он просто покушать захотел, тараканы ведь тоже испытывают чувство голода, – улыбаясь, сказал другой посетитель.

Бухгалтеры не стали есть салаты и суп, а взяли по полпорции картошки и котлет. А жалобу они пообещали написать в конце рабочего дня. И ведь исполнили задуманное.

После обеда я вздыхала с некоторым облегчением. Теперь можно наконец-то присесть и спокойно покушать, а уже после заняться уборкой рабочего места и чисткой овощей для приготовления завтрашних блюд.

В столовой № 2 мне даже пришлось поработать в ночную смену. Я это очень хорошо помню.

По кухне разносился запах жареных котлет. За окном сгущались сумерки и завывал ветер. Очередной майский день заканчивался. Опустевшая контора, расположенная за посёлком, в лесочке, стояла одиноко в темноте неподалёку от свиноводческого комплекса. На первом этаже в этот час находились лишь две женщины: диспетчер Нина и повар, то есть я.

– Так, что у нас вкусненького? – протянула добродушная полная Нина, подходя к раздаточному столу.

Несмотря на то что она была намного старше меня, я без угрызения совести обращалась к ней на «ты» и испытывала симпатию за добродушный нрав и весёлый характер.

– Сегодня у нас борщ и котлеты с картошкой, – улыбаясь, ответила я.

– Что ты жаришь котлеты, уже давно поняла, так что вовсю потекли слюнки. Давай накладай мне, пока я не подавилась слюной, – весело жестикулируя, сказала она, показывая на свой рот.

– Сейчас, сейчас…

– Так лопать захотела, Нинка, – неожиданно сзади меня произнёс водитель автобуса Николай, вошедший в столовую через задний вход. – Здрасьте всем! Ну что, Ольга, готова развозить похлёбку?

– Да. Подождите немного, я скоро.

Обслужив диспетчера, я занялась термосами, наполняя их борщом, чаем и картошкой, а в отдельную кастрюльку положила котлеты. Ночных работников было восемнадцать человек. Ели они прямо в автобусе. Сначала суп, а потом в эту же тарелку я накладывала им второе.

Когда большие полевые термосы были собраны и поставлены водителем в салон, мы двинулись в путь. Казалось, ветер подгонял маленький автобус, со свистом врываясь в полуоткрытое водительское окошко. На небе сияли звёзды и светила луна. Пахло соляркой. Подъезжая к тёмным корпусам комплекса, мы по очереди приглашали рабочих из котельной, очистных, цехов по переработке отходов, дежурных по корпусам поесть в автобусе. После того как всех накормили и уже возвращались обратно, подъезжая к столовой с другой, неасфальтированной, стороны, глинистая жижа, оставшаяся от вчерашнего ливня и не высохшая, с лёгкостью поглотила колёса автобуса. Как ни пытался Николай раскачать машину туда-сюда – всё было напрасно. Выйдя на улицу и посветив фонариком, он объявил:

– Влипли по самое не хочу.

– И как быть? – спросила я.

– Беги до диспетчера: пусть вызывает трактор.

Я в белом халате бросилась бежать по скользкой жиже до конторы, которая находилась метрах в пятидесяти от места, где мы сели. Лишь свет луны и звёзд освещал мне путь. Не заметив под ногами торчащую проволоку, я упала в грязь. Расстёгивая на ходу халат, шла к конторе. Весёлая Нина открыла мне дверь и очень удивилась:

– Так, и откуда мы такие красивые?

– Да неподалёку наш автобус застрял, – ответила я, запыхавшись. – Нина, вызови, пожалуйста, трактор.

– Сейчас попробуем.

Зайдя в кабинет, она плюхнулась на мягкий стул перед рацией и принялась звонить.

– Так, Михалыч, у нас ЧП: автобус сел в грязь, срочно нужен тягач. Пришлёшь? – спокойно и добродушно говорила Нина в трубку. – Понятно. Так, так… – Нет, Ольга, сегодня точно не твой день. Машин нет, тракторов тоже – все в поле. Но ты не переживай. Может, через часок что-нибудь решится, – попыталась успокоить взволнованную повариху женщина, улыбаясь.

– Ладно, пойду принесу термосы и начну их мыть.

– Да, конечно, а если вдруг что-то прояснится, я сразу сообщу. А может, Николай и сам справится?

Перед тем как выйти на улицу, я сняла грязный халат. В опустевшую тишину врывался шум двигателя и скрежет колёс. Автобус, кажется, сел в грязь ещё глубже, хотя при таком свете трудно было что-либо разглядеть.

– Тракторы все в поле и возвращаться не собираются до утра, – грустно сказала я сидевшему за рулём водителю. – Может быть, мне посуду пока помыть, а там что-нибудь да решится?.. Помогите всё отнести.

Но Николай словно не реагировал на мою просьбу. Он вслушивался в шум работающего двигателя и смотрел вперёд, куда падал свет от фар. Я поняла, что помощи можно не ждать, тем более что уже шёл третий час ночи. Взяв один термос и кастрюльку, я направилась в столовую, тихонько ступая в грязь. Когда вернулась, чтобы прихватить что-нибудь ещё, то не увидела за это время никаких особых изменений. И тут меня осенило:

– У нас в подвале есть дряблая морковь в сетках, может, её под колёса накидать? – громко предложила я.

– Чё орёшь! – грубо произнёс водитель. – Ну тащи свою морковь, ты же у нас штангистка, – смеясь, ответил он.

Вот где действительно сто раз пожалеешь о своём прошлом, когда в ход идут грубые и придирчивые насмешки.

«Ну ты и гад!» – подумала я. Это был самый вредный и несносный водитель из всех, кого я знала. Несмотря на свои сорок лет с хвостиком, он вёл себя эгоистично и нагло, словно капризный, дерзкий и совершенно безответственный подросток. Однако я попыталась настоять на своём:

– Может быть, вы мне поможете унести термосы? Они тяжёлые.

– Но ты же у нас штангистка!..

– Да какая я штангистка? Прежде всего я слабая женщина! – Обида выплеснулась наружу.

– Ну ладно, ладно, помогу, – сказал Николай и, заглушив двигатель, взял калаванку с посудой. Его худая фигура покачивалась, но держалась прямо, столбиком. Мне оставалось лишь взять два пустых термоса, но всё равно не менее тяжёлых. Когда посуда была возле мойки, ко мне подошёл Николай и спросил:

– Ты говоришь, у вас там морковь в сетках есть?

– Да, в подвале. Я вчера заметила.

– Ну пойдём покажешь.

Подвал был большой, во всё здание, словно лабиринт. На поверку он оказался сухим и довольно тёплым. Яркий свет освещал все ближние закутки, но дальше было гораздо темнее. Морковь нашли быстро. Она была настолько высушена, что её оставалось только выбросить.

– Ну ладно, ты иди мой посуду, а я перетаскаю эту гадость. Надеюсь, Валентина нас не убьёт.

– Да нет, эту морковь всё равно выкидывать.

– Ну хорошо.

«Может, Николай и не так плох, как о нём говорят коллеги… Сейчас вымою посуду и домой», – думала я, громыхая всем подряд в мойке.

Прошло минут сорок, а водитель всё не появлялся. Автобус стоял безмолвно в темноте.

– Нина, а ты водителя не видела? – спросила я.

– Так он минут двадцать назад уехал с другом на жигулях по неотложным делам.

– Как так? А что нам делать? – задала я свой обычный вопрос.

И тут зазвонил телефон.

– Да, я слушаю, – ответила диспетчер. – Это тебя Николай требует.

– Ал-ло!

– У меня тут дела важные, – говорил Николай, а где-то далеко слышался смех мужиков. – Сможешь морковь перетаскать, она не очень тяжёлая? Да и ты же у нас спортсменка! – ехидно посмеивался водитель. – Я скоро буду.

– Постараюсь, – грубо ответила я.

– Чего он хотел?

– Сказал, что скоро будет.

– Ты, если все помыла, то приходи поболтать.

– Да, да. Я скоро приду.

Мне пришлось сделать несколько ходок, чтобы вынести сухую морковь на улицу. Все десять сеток я выложила кучкой недалеко от автобуса. Сетки и вправду оказались не такие тяжёлые – я справилась довольно быстро. Потом закрыла столовую и направилась в диспетчерскую, чтобы хоть как-то скоротать время за разговорами и унять скопившуюся злобу, которую так и хотелось выплеснуть на нерадивого Николая.

Через несколько минут к конторе подъехал автомобиль. Увидев через окошко знакомое лицо, Нина пошла открывать. Это был друг водителя.

– Куда дел Николая? – спросила Нина.

– Продал в рабство, – ответил, смеясь, мужик. – Повариха у тебя? Я её домой отвезу.

– Очень хорошо. Ольга, собирайся – это за тобой.

Когда мы ехали домой, было уже совсем светло. Стояла тихая, безмолвная прохлада, и туман стелился в низине березняка. Моя семья крепко спала в нашей съёмной квартире. Я разделась и легла к мужу в тёплую постель. А дочь мирно посапывала в своей кроватке. Сон долго ко мне не приходил.

Чувство обиды переполняло душу. Поднятая на смех спортивная жизнь никак не давала покоя.

На следующий день меня вызвала на работу золовка. Недовольству и возмущениям не было предела. Оказалось, что морковь не успели вовремя списать, и требовалось сначала показать её бухгалтеру, а уже потом выкидывать. Но не наоборот. В общем, шишечное довольствие я получила сполна.

На третий этаж конторы я поднялась очень быстро, несмотря на сильное волнение. Подошла к кабинету отдела кадров и замерла. Почему-то мне вдруг показалось, что пришла сюда зря и вообще здесь лишняя. Но тут дверь открылась, и из кабинета вышла миловидная женщина по имени Тамара Васильевна. Увидев меня, она улыбнулась. Я поздоровалась и неуверенно произнесла:

– А можно к вам устроиться на работу… только не поваром, а бухгалтером?

– Бухгалтером?! – удивилась она, хотя прекрасно знала, что я училась заочно. – У нас свободных вакансий на данный момент нет.

Я опустила голову и состроила кислую физиономию. Впрочем, так и думала.

– Извините за беспокойство, – начала я оправдываться.

– Хотя… знаешь, обратись к нашему главному бухгалтеру.

– А как его зовут? – спросила я, вспомнив, что это мужчина.

– Теперь у нас новый главбух – Светлана Александровна. Она работает недавно, третий месяц.

Я обрадовалась, так как с женщиной мне общаться намного проще, тем более что она сама здесь новичок. Должна понять.

– А сейчас она здесь? – не совсем уверенно, но уже с некоторой надеждой спросила я.

– Да, вон, – кивнула Тамара Васильевна на молодую, стройную женщину в брюках и блузе, которая совсем рядом открывала свой кабинет ключом. – Можешь к ней подойти.

– Хорошо, – растерянно проговорила я.

Тамара Васильевна пошла в другую сторону, а я направилась к женщине, которая никак не могла справиться с замком.

– Здравствуйте! Извините, я могу с вами поговорить?!

– Здравствуйте! Вот замок постоянно заедает… Придётся сменить.

– Может, вам помочь? – предложила я.

– Вы меня очень выручите! – обрадовалась женщина.

Я взяла ключ и быстро открыла кабинет, даже сама этому удивившись.

– Надо же, как быстро у вас получилось! А я вот постоянно с ним мучаюсь. Так что вы хотели?

Я  почему-то почувствовала себя смелее, так как поняла, что передо мной обычный человек со своими слабостями и тревогами. Людей из конторы всегда считала выше себя или сделанными из другого теста. Перед ними я всегда мнила себя букашкой. Да и честно сказать, кто я такая – просто чумазая повариха. А теперь, возможно, буду работать вместе с ними.

Мы зашли в кабинет. Светлана Александровна села в кресло и глубоко вздохнула. Она была взволнована, растрогана и слегка возбуждена. Её отбелённые короткие волосы выглядели взъерошенными и даже несколько влажными.

«Видимо, участвовала в словесном поединке с коллегами или получила выговор от начальства», – подумала я.

– По специальности я бухгалтер, но стажа как такового не имею, потому что ещё не работала по профессии. Не найдётся ли у вас для меня свободного местечка?

– Вы хотите работать бухгалтером? – удивилась как-то странно она, точно сама уже разочаровалась в своей профессии и, возможно, сменила бы её на  что-нибудь поспокойнее.

– В общем, да. Мне всего лишь двадцать восемь лет, на многое способна.

– Ну, даже не знаю… хотя в колбасный цех требуется кассир… А за компьютером вам приходилось работать?

– Да, когда училась в школе. Хотя это было очень давно…

– Так, так… Знаете, приходите завтра к часикам девяти… Я думаю, что всё решится…

– Хорошо, – обрадовалась я и даже на какое-то время почувствовала себя коллегой Светланы Александровны. – До свидания!

– До завтра!

Утром к конторе я подходила с пакетом, в котором лежала большая коробка конфет. Почему-то думала, что столь приятный презент будет оценён по достоинству и у меня появится больше шансов получить желаемую должность.

Так и вышло. Светлана Александровна с радостью приняла подарок, сказав при этом:

– Да что вы, не нужно было… Спасибо, конечно! – Она взяла пакет с угощением и положила на свой стол. В кабинете мы были одни. – Я посоветовалась с коллегами, и они дали добро на ваше трудоустройство. Будете работать с Людмилой Михайловной. Она курирует колбасный цех и поможет вам заполнять документы, накладные и тому подобное. То есть выполнять задания вы будете сообща…

– А что конкретно я буду делать?

– Продавать нашу продукцию – колбасные изделия – предприятиям, цехам, магазинам, кафе и т.д. Вернее сказать, выписывать или распечатывать накладные на отпуск товара и принимать деньги от покупателей. Эти деньги будете хранить в сейфе, а в конце рабочего дня приносить в контору. Колбасный цех, сами знаете, где находится – совсем недалеко.

– Да, знаю.

– Вы будете вести учёт о продажах колбасных изделий, а Раиса Николаевна, заведующая складом, отпускать продукцию уже конкретно покупателям.

– Понятно, – согласилась я, уже немного разочарованная тем, что мне придётся выписывать накладные, которые я и в глаза-то никогда не видела. Да ещё неизвестно, смогу ли работать с компьютером, принтером? Однако вслух я этого не произнесла, так как помнила слова своей коллеги по столовой: не боги горшки обжигают. А мама всегда говорила: «Ничего не нужно бояться в жизни, а идти напролом, ведь кругом такие же обычные люди, как и ты, и они обязательно помогут, подскажут». Так-то оно так, но люди тоже бывают разные, некоторые даже с гонором. Сейчас я имею в виду ту самую Людмилу Михайловну, с которой мне придётся непосредственно работать. Только не под её началом! Я помнила эту женщину ещё со столовой. Она больше всех ворчала и косилась на меня своими хитрыми и коварными глазками. Именно про неё говорили, что она самая зловредная пожилая женщина. Людмила Михайловна была маленького роста, полная, ворчливая, но очень шустрая. «Всё, мне конец! Она мне наверняка припомнит столовские щи», – думала я. Хотя за всё время работы поваром ни разу не вступила с ней в спор, в отличие от своих коллег. Я вообще человек мирный, стараюсь избегать скандалов в общественных местах, тем более в отношении незнакомых людей. Дома, наоборот, могу не только начать отстаивать свои права, но даже и поскандалить.

– Так, что же у нас по работе с техникой? – задумчиво проговорила главный бухгалтер. – Садитесь за компьютер, – предложила она мне, тем самым заставив несколько испугаться.

Я вздрогнула и напряглась. Нехотя села за тёмный экран.

– Включайте! – скомандовала Светлана Александровна.

Я ещё больше растерялась, так как не знала, где у компьютера та самая заветная кнопка.

– Я не знаю, как, – тихо ответила я.

– Вот, – помогла она мне. – Обучаться будете методом тыка, как все. Нажимайте и разбирайтесь. Только прошу, ничего не удаляйте…

А дальше я себя не помнила, всё шло как-то на автомате. Только одно для себя поняла: с этим устройством мне никогда не справиться. Я как слепой кутёнок. Всё, что было в школе, напрочь забыто. Я полный ноль. У меня от слёз заблестели глаза.

Но удивляло то, что Светлана Александровна смотрела на всё это спокойно и даже с улыбкой. Она меня подбадривала и утешала. Может, потому, что в то время компьютеры стояли далеко не в каждой семье, да и сами бухгалтеры с ними с трудом справлялись. Я тоже ещё была молода, и впереди маячила целая жизнь.

Минут через сорок наши занятия закончились. Кажется, несколько операций мне удалось усвоить.

Светлана Александровна ушла на планёрку в кабинет директора, а меня направила в отдел кадров для трудоустройства.

Завтра мы уже пойдём в колбасный цех.

Напомню, что мы с мужем и шестилетней дочкой жили тогда уже второй год у золовки Вали в большом коттедже, так как своего жилья у нас не было. Старший сын Вали служил по контракту в Чечне, а младший оканчивал школу. Муж Виктор работал сварщиком.

О том, что меня приняли бухгалтером, я рассказала всем. Особенно порадовались за меня мама и родные сёстры.

Теперь нужно было определиться с тем, в чём я буду ходить на работу.

Одевалась я, по своей привычке, простенько: джинсы или юбка какая-нибудь, майка, блуза. В столовой наденешь халат и косынку – и всё. А теперь нужно выглядеть прилично, следить за причёской и руками.

«Ну ничего, я справлюсь. В конце концов, свои привычки нужно иногда менять, – подумала я и стала искать у себя в шкафу что-то более-менее подходящее. – Вот блузка с юбкой! Аллилуйя! Именно это я завтра и надену. Надо будет ещё как-нибудь заглянуть в магазин одежды».

Я была несколько взволнована, но счастлива.

Прибравшись на кухне и сварив суп, принялась за свои ногти. Иногда я их красила, поэтому лак в запасе имелся.

Дома, кроме меня, никого не было. Дочка в садике, племянник в школе, а остальные на работе.

Я не находила себе места, была взвинчена, постоянно прокручивая в голове слова, сказанные Светланой Александровной. Мне ещё работать с Людмилой Михайловной. Старалась, как могла, себя успокоить, но никак не получалось.

Наступило волнительное утро. Дочку в садик увезла Валя на своей машине.

Я подошла к остановке в половине восьмого утра и стала ожидать рабочего автобуса.

Начинался сентябрь. Утро было прохладным, хотя заморозки ещё не ударили. Они обычно начинаются в начале или в середине сентября.

Народ стоял в курточках – все с нетерпением ожидали автобуса, всматриваясь в дорогу.

Меня охватили тревога и волнение. Я вспомнила свои неплодотворные занятия на компьютере, слегка удивлённый и улыбчивый взгляд главного бухгалтера.

«Мне ведь только двадцать восемь лет, а я почему-то возомнила себя взрослой женщиной, которая должна непременно всё уметь. Но это не так. Я только начинаю жить, – думала мимоходом. – И если сейчас войду в коллектив бухгалтеров и наработаю стаж, то к сорока годам наберусь опыта, стану уважаемым человеком и все меня будут звать по имени и отчеству, а не поварихой Ольгой, как в столовой».

Об этом мне всегда говорила мама.

К колбасному цеху (одноэтажному и сделанному из сэндвич-панелей) мы подходили втроём. Светлана Александровна торопилась, идя своей стремительной походкой. Она была в кожаной куртке и джинсовых брюках. За ней семенила я. А последней шла Людмила Михайловна, которая ввиду своего возраста и плотной комплекции не могла торопиться, да и в принципе не желала этого. Она всегда ходила вразвалочку, не спеша. Эта женщина была самолюбива, горда и никогда ни под кого не подстраивалась. Наоборот, все пытались ей угодить да ещё и выговоры получали.

Возле колбасного цеха густо пахло копчёностями и  чем-то закисшим.

Директор цеха Анатолий Григорьевич нас встретил с улыбкой. Это был высокий и крепкий мужчина лет шестидесяти. Во всём его виде чувствовались благородность, сила духа и в то же время детская наивность и простота.

– Вот ученицу вам привела, принимайте! – громко произнесла Светлана Александровна.

– Добро пожаловать! – спокойным голосом сказал Анатолий Григорьевич.

– Здравствуйте! – ответила я.

Рабочие, проходившие мимо, заинтересованно принялись разглядывать меня с ног до головы. Главный технолог цеха Милена Сергеевна, молодая и ухоженная женщина, неодобрительно взглянула на новенькую и пошла в кабинет, а мы двинулись следом за ней. Тут подошла заведующая складом Раиса Николаевна. Она сдержанно улыбнулась и обратилась к директору по поводу возникших проблем, возмущаясь и чего-то требуя. Анатолий Григорьевич спокойно её выслушал, а после сказал:

– Не беспокойтесь, всё сделаем.

– Значит, я могу на вас надеяться? – довольным тоном произнесла Раиса Николаевна.

– Даже не сомневайтесь.

Глядя на приятного и на удивление уравновешенного директора, я и сама начала успокаиваться.

Людмила Михайловна же смотрела на меня сердито, с ехидством, точно думала: «Ещё не хватало с этой возиться… её место на кухне. Не было проблем, так – нате…»

Я села на стул в маленьком кабинете, а все зашли в соседний, побольше, и стали о  чём-то болтать. Чётко не слышала, а лишь видела их всех через окошко (кабинеты разделяла стена с большим окном).

Людмила Михайловна, как всегда, была в своём репертуаре: она сердилась и ворчала.

Светлана Александровна что-то бурно объясняла, я даже слышала её громкий голос, но, увы, не могла понять, о чём конкретно шла речь. Кажется, о торговле колбасными изделиями и о торговых точках.

Раиса Николаевна говорила тише, но её лицо было тоже напряжённым. Технолог же, наоборот, улыбалась и молчала.

Из кабинета вышли все, кроме Людмилы Михайловны.

Директор с главным бухгалтером и заведующей складом тоже ушли. Со мной осталась лишь технолог.

– Так, значит, теперь мне не придётся корпеть над накладными и вносить всё самой в компьютер. Я так рада, что быстро нашли замену, – обратилась она ко мне как-то очень ласково, по-дружески и с надеждой.

Я смотрела на неё молча и улыбалась.

– Сейчас я тебе всё покажу, и ты сядешь пробовать. Если что-то будет непонятно – спрашивай.

– Хорошо, – спокойно ответила я и открыла свой блокнотик для записей.

Конечно, сначала мне мало что было понятно. Я переспрашивала по многу раз и записывала в блокнот алгоритм выполнения необходимых операций. Но технолог продолжала мило, спокойно всё объяснять. Наконец усадила меня за компьютер.

Я думала, что поначалу ничего не выйдет, но случилось чудо: у меня стало получаться.

Вскоре появились покупатели, и Милена Сергеевна сперва сама распечатывала накладные на отпуск колбасных изделий со склада, а потом села я и всё проделывала под её непосредственным руководством.

Если честно, к обеду так устала, что с трудом поднялась на ступеньки автобуса, который собирался везти нас в столовую.

На своём бывшем рабочем месте я впервые оказалась в качестве посетительницы, и, естественно, за еду придётся впервые заплатить.

Я стала вглядываться в меню, так как денег у меня было совсем немного. Теперь вот вдоволь не поешь, как раньше, даже чаю лишнего не выпьешь.

Денег хватило лишь на картофельное пюре с котлетой и чай.

Повара были все знакомы. Они смотрели удивлённо, а я чувствовала дискомфорт. Даже показалось, что одежда на мне сидит как-то нелепо и неуютно. Нужно ещё привыкнуть к этой новой оболочке и научиться держаться интеллигентно. Ведь несмотря на то, что я приехала вместе с начальством и бухгалтерами, меня всё равно не покидало чувство какой-то обособленности. Может быть, это и правда не моё? Или всё-таки удастся привыкнуть?

Я понимала, что каждый день нужно особо следить за своим внешним видом. А вот смогу ли?

После обеда появился один только покупатель: он взял калаванку с колбасой краковской и калаванку с ветчиной.

Раиса Николаевна показала мне мой маленький кабинет, вернее мою кандейку, где на столе стоял кассовый аппарат, а вдоль стен расположилось несколько шкафов с папками. В этом кабинете я должна отбивать чеки в конце рабочего дня и относить их в контору вместе с выручкой.

Кассовый аппарат был несложен в обращении, что меня порадовало больше всего. Я его довольно быстро освоила.

Зря я постоянно на себя наговаривала, что тупая и бездарная. Ведь как говорится в пословице – все непреодолимые стены состоят из простых и понятных кирпичиков.

В конце рабочего дня, а точнее в шесть часов вечера, я отбила чеки, достала деньги из сейфа (довольно кругленькую сумму), оделась и отправилась в бухгалтерию.

На улице было сумрачно и сыро. Пожелтевшие листья на кустах и деревьях выглядели пугающе.

«Мне бы пройти и никого не встретить в густых кустах! – думала я. – А то придётся отрабатывать эти деньги неизвестно сколько времени, ведь зарплата у меня всего тысяча двести, в отличие от бухгалтеров. Они получают тысяч пять и даже больше».

Из кустов вышел какой-то мужчина в спортивной одежде. Я вздрогнула и напряглась. Но он молча прошёл мимо и направился к колбасному цеху. Я выдохнула и поторопилась. Сердце моё колотилось, как будто пришлось пробежать длинную дистанцию. Только теперь я поняла, что эта работа ещё и ответственная и сопряжена с риском. И не дай бог мне потерять эти деньги и попасться грабителям… Тогда уж точно крышка!

Деньги я сдала в бухгалтерию без проблем и даже успела на свой автобус.

Неужели домой?..

Так прошло два месяца. За это время я неплохо научилась работать на компьютере и принтере, сблизилась, как мне показалось, с коллегами, особенно с заведующей складом, которая иногда тайком давала мне колбасу или несколько сосисок. А технолог угощала нас совершенно свежей колбасой, которая не имеет ничего общего с магазинной: у неё не только другой вкус, но даже цвет и аромат. Вся моя одежда пропахла копчёностями, и этот запах мне совершенно не нравился. Он был резким и надоедливым. Людмила Михайловна, которая первое время даже ворчала, стала относиться ко мне с уважением, поняв, что я очень трудолюбивый человек. С директором вообще с самого начала удалось найти общий язык. Это был милый и добрый мужчина.

А вечерами, как обычно, я несла деньги и продолжала трястись. Кусты стали совершенно голые и хорошо просматривались. Но от этого мне не становилось легче. Всего какие-то двести метров до конторы, а сколько переживаний и нервов! Мой мозг взрывался, если на пути вдруг попадался представитель мужского пола: постоянно мерещился хулиган или вор. Да и количество вырученных денег с каждым днём увеличивалось. Один раз я несла сто семьдесят тысяч. Тогда эта была огромная сумма! Если добавить, то за триста тысяч можно купить однокомнатную квартиру. По сравнению с этими деньгами моя зарплата всего ничего. А в первый месяц я вообще получила лишь семьсот рублей. Да к тому же часть кровно заработанных проедала в столовой.

Как-то я допоздна засиделась с Людмилой Михайловной. Все уже давно ушли, кроме директора. Ещё был охранник, он же – печник.

Я подсчитала деньги и, как обычно, направилась в свою кандейку, чтобы отбить чеки. Моя работа научила меня вести себя сдержанно, не болтать лишнего, не задавать глупых вопросов, а больше молчать и соглашаться с начальством.

Я наклонилась над кассой и услышала за своей спиной шорох и щелчок. Обернулась и увидела директора, который закрывал дверь на замок.

– Вот теперь нам никто не помешает, – произнёс он как-то нервно и встревоженно, точно крал колбасу.

– Вы что, закрылись на замок? – выдавила я из себя, сильно ошеломлённая.

– А ты хочешь, чтобы кто-нибудь сюда заглянул? Хотя во всём цехе мы остались вчетвером, – говорил он, подходя ближе и протягивая к женскому телу большие руки.

Я молчала, не зная, что предпринять: может, ударить его одной из тяжёлых папок по голове или стукнуть между ног?

– Ты очень красивая девушка и мне нравишься. Если будешь со мной дружить, то и я не останусь в долгу, озолочу, – его голос дрожал, а рука полезла мне под юбку.

Я попыталась вырваться и схватить папку, но нахал сжал меня словно тисками.

«Наносить удар нужно, когда противник ещё не успел тебя скрутить», – подумала я и стала выворачиваться из тисков.

И тут, на моё счастье, послышались громкие, тревожные голоса, стук тележки, грохот и шарканье.

– Анатолий Григорьевич! Анатолий Григорьевич! У нас проблемы! – кричал отчаянный женский голос, точно случился пожар.

Директор сделал злое лицо и поспешил к двери.

– Мы ещё продолжим наше общение, – выдавил он и вышел.

«Господи, спасибо!» – прошептала я и выскочила следом.

Тревогу подняла Людмила Михайловна. Оказалось, что одна из печей, где коптилась колбаса, перестала работать и из неё повалил дым. Нужно было срочно вызывать ремонтника, а иначе – конец.

Мне показалось, что Людмила Михайловна видела нас, выходящих из кандейки. Я поняла это потом по её поведению: она стала на меня ворчать и  как-то странно коситься.

Ещё несколько минут назад я радовалась, что начинаю привыкать к своей работе, она даже начинала мне нравиться. Но теперь вошла в ступор. Я разочаровалась.

А всё-таки в столовой, в нашем женском коллективе, было намного спокойней и сытнее. Сейчас же мне постоянно хочется есть и кругом мужской пол, от которого неизвестно чего можно ожидать. Ещё в столовой не было такой большой ответственности: сварила вкусно, не пересолила, не сожгла и всё. А здесь – деньги. Я устала. И теперь даже не знаю, смогу ли работать дальше.

Следующий день прошёл более-менее благополучно. Про приставания директора я никому не рассказала.

Он же смотрел на меня как на собственность, будто мы знакомы уже целую вечность и я принадлежу ему. Честно сказать, после того случая я перестала его уважать.

Когда вечером вошла в свою кандейку, то сразу же закрылась на замок. Кто-то несколько раз дёрнул ручку двери и постучал. Я молчала. Выйдя через несколько минут, встретила недовольный взгляд директора. На его лице была ухмылка.

– Советую мне подчиниться, а иначе вам удачи не видать, – сказал он тихо, мимоходом, выйдя из помещения, в котором сидела Людмила Михайловна и что-то записывала в журнал.

Когда я появилась в кабинете, её недовольный и суровый взгляд с прищуром окунул меня в кипяток. Лицо тут же вспыхнуло огнём, а тело загорелось: мне почему-то стало очень стыдно, будто именно я во всём виновата и как будто Людмила Михайловна об этом знала. Или догадывалась. Может быть, я сама дала повод директору: не стоило любезничать с ним и улыбаться. Но ведь делала это из деликатности и уважения, только и всего.

Я оделась и пошла в контору сдавать выручку и дорогой решила: нужно бежать отсюда, пока не случилось что-нибудь пострашнее.

Утром от Светланы Александровны мы с заведующей складом получили взбучку. Оказывается, выдали в долг колбасу лицу, вернее предприятию, которое находится в чёрном списке. То есть колбасу берёт, а деньги не перечисляет. И если в течение месяца не будет доставлено 8000 тысяч рублей, эту сумму поделят поровну между мной и Раисой Николаевной.

Я так расстроилась, что чуть не прослезилась. С трудом удержалась, чтобы не разреветься, но лицо покраснело.

Все напряглись, кроме Людмилы Михайловны. Мне даже показалось, что в душе она ликует. Вот теперь-то наконец посмеётся.

Однако ликовала она недолго.

– А вы-то, Людмила Михайловна, куда смотрели, ведь сами же с этим предприятием судились два года назад?! – громко произнесла Светлана Александровна.

– А я-то тут при чём? Моё дело – проверять, правильно ли заполнены документы, и вести учёт, – выкрутилась коварная бухгалтерша, но лицо её стало взволнованным и даже испуганным. – Я не должна совать нос куда не следует.

– Как это не должны?! Вы тоже причастны к данному факту! – продолжала Светлана Александровна. – Вы все здесь одним делом занимаетесь. И будете вместе выплачивать… Вы для чего здесь посажены? Чтобы был порядок.

– Я не собираюсь расплачиваться за чужие ошибки. Кто виноват, тот пусть и возмещает! – с обидой выкрикнула Людмила Михайловна.

Вскоре дискуссия закончилась. Светлана Александровна ушла в контору, оставив нас в расстроенных чувствах, а вредную бухгалтершу – в состоянии крайнего раздражения. До обеда она с нами не разговаривала, а на меня вообще косилась. После обеда Людмила Михайловна ушла и больше не появилась.

К трём часам в одной из комнат был накрыт длинный стол, так как у одного рабочего случился день рождения. Не помню точно у кого. Знаю только, что собрались все, даже технолог осталась. Почему-то мне показалось, что с простыми рабочими Милена Сергеевна не сядет за один стол: уж больно она была вся из себя, и муж у неё большой начальник. Но она села и даже выпила, потом смеялась по пустякам да много болтала. Все салаты рабочие принесли из дома. Раиса Николаевна купила свежие помидоры и огурцы. А технолог выделила колбасные изделия. Именинник принёс пять бутылок водки.

Даже директор выпил одну стопочку. Он повеселел и стал до неприличия разговорчивым.

Я тоже выпила и слегка расслабилась, а то с самого утра день как-то не задался.

Потом играла музыка, все веселились, а я отправилась в кандейку, чтобы закончить свою работу. Покупателей сегодня было очень мало.

Как только вышла в коридор, сразу же услышала за спиной голос директора:

– Ольга Александровна, зайдите в мой кабинет. Я передам вам печатную бумагу и папки с документами.

– Хорошо, я сейчас подойду! – ответила и поскорее заскочила к себе.

«Ага, знаю я ваши намерения, тоже мне – предлог нашли, – подумала я. – Не пойду!»

Теперь уже я окончательно и бесповоротно решила бросить эту работу. О своём намерении собиралась сообщить отделу кадров сегодня же. Наверняка заставят ещё две недели отрабатывать.

Тамара Васильевна, сотрудница отдела кадров, очень удивилась, но не стала меня ни о чём расспрашивать и отговаривать, а просто сказала:

– По закону тебе придётся отработать две недели.

– Я знаю, отработаю. Только на нас с заведующей складом хотят повесить какой-то там долг, вроде восемь тысяч рублей.

– Да там уже всё уладилось: должники позвонили и попросили отсрочку. Заплатят в течение месяца. Ты за это даже не переживай.

– А что, пришлось бы нам платить?

– Скорее всего, нет. Хотя вас могли лишить премии.

– Спасибо, что успокоили, сообщив хорошую новость!

– Пожалуйста!

Эти две недели я работала без энтузиазма: просто выполняла свою работу. Радовалась тому, что скоро мне не придётся корпеть над накладными и переживать за деньги. Наконец-то я обрету свободу.

Проблемы колбасного цеха меня уже не волновали.

Коллектив, узнав о моём уходе, стал вести себя отчуждённо, как в самом начале. То же самое чувствовала и я.

Думаю, что больше всех переживал директор, который не успел воспользоваться моментом и своим положением. Хотел свеженинки, да не обломилось!

А я так и не могла себя понять: или совсем не люблю работать, или просто ещё не нашла своё место под солнцем, то есть не определилась с призванием.

Пирамида. 2003-2004 годы.

В 2003 году моя дочка окончила детский сад. Тогда же от сельского совета мы получили совершенно бесплатно однокомнатную квартиру. Я радовалась и была на седьмом небе от счастья. Но когда увидела эту самую квартиру, находившуюся на первом этаже старого двухэтажного здания, у меня буквально потекли слёзы, и совсем не от восторга. Квартира была полностью убита, точно здесь сто лет никто не жил, а использовалась она как склад для овощей. Одним словом, ужас! Пол и подоконники прогнили, штукатурка в не которых местах отвалилась. Ванная комната была выкрашена в синий цвет, и кое-где облупилась краска. Самой же ванны не было, а унитаз покрыт ржавчиной. Единственное, что оказалось в порядке, так это трубы и батареи; их пришлось только немного покрасить. «Да не переживай ты так, – успокаивал меня муж. – Порядок мы здесь наведём. Главное, что здание кирпичное, простоит лет сто». – «А на какие шиши? У нас денег совсем нет, да я ещё и не работаю». – «Вот и будет у тебя работа в квартире».

Целых три месяца мы делали ремонт. Нам помогали даже родители и сёстры мужа. Я научилась затирать стены, прибивать гвозди. В то время такого разнообразия стройматериалов в магазинах, как сейчас, не было. Однако ремонт мало-мальски мы сделали и наконец смогли переехать. Мои родители подарили нам стенку, а кухонный гарнитур и диван у нас были свои – ещё со времени свадьбы. Их подарили друзья. Ещё один диван нам отдали родственники. Всю кухонную утварь собрала Валя. Телевизор у нас тоже имелся. Однако для обустройства квартиры нужно было столько всего, а денег, увы, не хватало. Я занялась было поисками работы, но муж меня остановил: «У нас Вика пошла в первый класс, а ты про какую-то работу думаешь. Вон твоя работа», – указал он на дочку, которая месяц как училась в первом классе.

Если честно, то на работу меня совершенно не тянуло, да и с дочкой приходилось заниматься упорно. «Ладно, посижу дома», – согласилась я. Но успокаиваться всё же не собиралась: расспрашивала знакомых и родственников о какой-нибудь подработке, хотя бы временной.

Однажды, уже в феврале 2004 года, я встретила свою знакомую Нину, которая когда-то была диспетчером в той самой конторе, где я работала поваром. Как только она узнала, что я сижу дома, тут же обрадовалась. Нина всегда отличалась весёлым нравом и была оптимисткой. Она в отличие от меня никогда не унывала.

– У меня для тебя есть замечательное предложение. Особо делать ничего не надо, а денежки будут течь рекой.

– Очень странная работа, где ничего не нужно делать. Что-то я о такой ещё не слышала.

– Поедем со мной в город послезавтра, всё узнаешь.

– Хорошо! – обрадовалась я.

И вот я отправилась на автобусе с Ниной в город. Потом мы добрались на маршрутке до кинотеатра: небольшого кирпичного здания, где должно было проходить общественное мероприятие.

В зрительном зале было полно народу.

И наконец представление началось.

Я, кажется, поняла, что это за работа.

«Бесплатный сыр только в мышеловке», – вспомнила я эту поговорку, когда театрализованное шоу по выкачиванию денег у простых граждан подходило к концу. На сцене стоял парень-виртуоз и вешал лапшу многочисленной аудитории. То, что это «пирамида» и чистой воды обман, сразу мелькнуло у меня в голове, но, поддавшись психологическому влиянию, я согласилась заполнить какие-то сомнительные документы. Зачем? Не знаю. Видимо, эти люди обладали гипнозом, и я уже не могла им отказать.

После «концерта» многие, кто впервые попал в логово аферистов, в том числе и я, были отправлены на «доработку». Моя знакомая Нина мило улыбалась. Это была очень полная женщина высокого роста и старше меня аж на пятнадцать лет. Ещё она верила в то, что, не прилагая больших усилий, можно заработать довольно неплохие деньги.

В кабинете «доработки» сидела расфуфыренная женщина с длинными ногтями, и весь её вид говорил о том, что она неплохо знает своё дело, особенно психологию людей. Мнимый специалист действовала уверенно и решительно. Поняв мои колебания и страх, она объяснила, что новички всегда так себя чувствуют. Но те, кто уже вошёл в колею и понял принцип работы, действуют решительно и умело.

– Может быть, я научусь, – промямлила тихо. – Но мне не совсем понятно, что нужно делать?

– От тебя требуется пять тысяч рублей, а ещё нужно заполнить кое-какие документы… Паспорт с собой?

– Да, а заплатить сразу не смогу.

– Хорошо, заполнишь документы сейчас, а деньги привезёшь потом.

– Но я приехала сюда на автобусе, и на обратную дорогу уйдёт очень много времени.

– Ничего, наш сотрудник поможет: он свозит тебя домой. Согласна?

– Да, – зачем-то ответила я, всё ещё теряясь в догадках.

Ведь даже не спросила, зачем им понадобилось столько денег… Но «бизнес-леди» мне сама начала объяснять:

– Одна тысяча пойдёт твоей знакомой за работу, так как она привела человека сюда, вторая – нам, а за три тысячи ты получишь сотовый телефон.

Хочу сказать, что это были самые первые сотовые телефоны.

– Ладно, – ответила я.

У женщины на лице появилась довольная улыбка, и она подсунула мне какие-то документы. Неуверенной рукой я что-то сосредоточенно начала писать, а что именно – потом не могла вспомнить. И в заключение – паспортные данные. Когда все бумажки оказались в руках незнакомки, она произнесла:

– Только напомню, что телефон ты получишь, когда приведёшь к нам ещё трёх клиентов.

– Что?! – испугалась я.

– Вот она опять переживает, – спокойно произнесла женщина, глядя на мою знакомую и продолжая улыбаться. – Нина тебе поможет. Так ведь?

– Конечно! – ответила та.

Меня привезли домой. Когда я сообщила своему мужу про работу и попросила найти пять тысяч, он очень удивился, но ответил, что если это необходимо, то обязательно найдёт деньги. Видимо, Кирилл не понял принципа моей новой работы. Но где он возьмёт деньги, я понятия не имела. Оставалось одно – спросить у мамы, так как она недавно продала корову за семь тысяч и никогда мне ни в чём не отказывала.

Мы поехали к маме. Получив от неё пять тысяч, я передала их тому самому сотруднику, который привёз нас домой на стареньких «Жигулях». Если бы вы только знали, что я чувствовала в тот момент, когда отдавала деньги. Нестерпимое чувство угрызения совести не покидало меня. Во-первых, я обманула маму и своих родных, во-вторых, вляпалась неизвестно куда и подарила крупную сумму незнакомому дяде.

– Теперь мы в одной команде… И тебе стоит подумать, кого ты сможешь привлечь к себе в клиенты, – сказала Нина, когда мы шли домой.

Привлечь?! Кого? – растерянно проговорила я. – А ты сама получила телефон?

– Нет пока, мне осталось найти ещё одного клиента.

– А! – только и ответила я.

– Не переживай, мы ещё на иномарках будем ездить.

– Конечно, – озадаченно подтвердила я.

– Приходи ко мне завтра в шесть часов вечера, мы с тобой подумаем, как дальше работать.

– Хорошо!

«Ох, дура я, дура, не могла отказаться».

Первый раз оказалась у Нины в коттедже. Гостеприимства у неё было в избытке, так же как и грязь в помещениях. Дальше кухни меня не пригласили, но и этого хватило, чтобы оценить, насколько неряшливой была эта женщина, бо́льшую часть своей жизни просидевшая дома. На кухне стояла печь. Закопчённые шторы висели, словно портянки, тюль серый-пресерый; кругом пыль, сажа; светлый кухонный гарнитур в пыли и с неприятными тёмными разводами; стол после обеда не прибран. Сама же Нина, как яркое солнце, которое рождено дарить людям тепло и радость, ласково улыбалась. Она за собой следила. Может быть, это только видимая доброта, но мне стало теплее на душе. А шла я к ней с неприятным осадком, который остался после вчерашнего визита в город, и надеялась вернуть хотя бы тысячу рублей.

– Нина, я не знаю, что мне делать! – начала неприятный разговор, стараясь выдавить из себя слезу. – Деньги я заняла у мамы, ты знаешь, но, оказывается, она скоро ляжет в больницу, и мне нужно отдать ей долг как можно быстрее. Как быть, я не знаю… – Из глаз выкатилась слеза, про больницу я, конечно, соврала. – А мне негде взять денег, – продолжала ныть.

– Хорошо, я тебе отдам эту тысячу, заработаешь – вернёшь, – быстро отозвалась она на мои мольбы.

– Спасибо! – обрадовалась я тому, что Нина мне поверила. Но ведь деньги отдавать маме всё равно придётся.

Хозяйка вышла из кухни и вскоре вернулась с тысячей.

– Хочешь чаю?

– Нет, я только что дома пила.

– Ну и ладно! – не стала настаивать она. – Сейчас наша с тобой задача – подумать, кого можно привлечь к себе в клиенты.

– Да, – довольная своей небольшой победой произнесла я.

– Есть у меня на примете одна особа, но надо проверять… Кстати, она живёт недалеко от вас.

Я больше часа просидела у своей знакомой, но мне в голову так и не пришло ни одной мысли. Видимо, понимала, что эта бредовая идея никаких плодов не даст. А так как я тоже была домохозяйкой и редко выходила на улицу – лишь встретить дочь со школы да сходить в магазин, – то времени на глупости у меня было в достатке.

«Ладно, чем чёрт не шутит! Сходим мы в гости к той, кого предлагает Нинка», – подумала я, выходя на улицу.

Под ногами захрустел февральский снег.

Этой особой оказалась женщина средних лет, невысокая, полноватая и со скверным характером. Она была знакомой Нинки и тоже находилась в поисках работы.

– Привет, Кать! – произнесла Нина.

– Здрасьте! – сказала я.

– Здрасьте! – ответила женщина, стоя в дверях.

– Мы к тебе по делу, – улыбнулась во весь рот Нина.

– Тогда заходите, – грубым тоном произнесла та.

– Мы, собственно, ненадолго.

– Проходите в зал и рассказывайте.

– Мы тебе работу хотим предложить.

– Какую? – Екатерина заинтересовалась.

– Очень доходную.

– Выкладывайте.

Но Нина медлила, не зная, с чего начать. На её белом лице выступил румянец, а я почувствовала себя воришкой, точно пришла грабить эту особу, пока Нинка будет заговаривать ей зубы.

– Работа несложная… Это продажа сотовых телефонов.

– А! Нет, я торговать не умею, – сразу пошла в отказ женщина.

– Да нет, здесь совсем другая система: тебе нужно как можно больше привлечь к себе клиентов… Такая система довольно распространена у нас в стране: ты набираешь клиентов, они в свою очередь – своих клиентов и т.д.

– И при чём здесь сотовые телефоны? – удивилась хозяйка квартиры.

– А тебе нужно купить сотовый телефон и предложить это сделать другим.

– Ничего не поняла!

– Начнём с того, что ты должна внести первый взнос – пять тысяч рублей.

– Так, дальше.

– За три тысячи ты получишь сотовый телефон, а две тысячи пойдут как бы за работу другим лицам, а потом тебе останется только привлекать новых лиц и получать за это с каждого человека по тысяче рублей.

– Так это «пирамида»?

– Конечно, и довольно прибыльная.

– Тогда я желаю вам разбогатеть, а сама в этом участвовать не собираюсь.

– Может быть, я тебе непонятно объяснила?

– Всё мне понятно. Я отказываюсь! – с укором и ненавистью посмотрела на нас Екатерина.

– Хорошо, потом ещё будешь нам завидовать.

– Вот когда вы будете на иномарках кататься, тогда я подумаю о вашем предложении, – грубо рявкнула женщина, и мне стало за нас стыдно.

– Пойдём домой, – прошептала я.

– Вы сами-то верите, что разбогатеете? – буркнула хозяйка двухкомнатной квартиры. – Знаете что, я живу с дочерью и двумя внуками, у меня каждая копейка на счету… Мне ещё не хватало вкладываться во всякие там аферы…

– Это не афера, а прибыльное дело, – начала отстаивать свои интересы Нина, и с её лица слетела милая улыбка. – И ты как раз должна подумать о будущем своих внуков…

– До свидания! – Хозяйка открыла дверь.

– Хорошо, напоминаю: ты ещё будешь нам завидовать, – уходя, проговорила Нина, и в её глазах появились слёзы.

– Да уж, вот попали, – прошептала я себе под нос.

– Но ничего, Ольга, она не единственный человек в нашем посёлке, найдутся и другие.

«И ты в это веришь?! – подумала я. – Дураков мало».

Дорогой Нина опять воспряла духом и уже предлагала новых клиентов из числа её знакомых. Кажется, она всё ещё верила, что будет ездить на иномарке и носить норковую шубу.

Прошло несколько дней, и я решила наведаться к знакомой. Мысль о том, что смогу вернуть свои четыре тысячи, не покидала меня.

Нина встретила меня с улыбкой. Я вообще удивляюсь тому, что эта женщина никогда не отчаивается и всегда цветёт. Из ситцевого сарафана торчали её полные плечи и руки, а живот стал ещё больше. Из комнаты вышла девочка лет десяти и муж Нины. Я поздоровалась. По сравнению с ней муж выглядел тусклым и высохшим.

– Я очень рада, что ты пришла! – весело произнесла она. – У меня для тебя сюрприз!

– Какой? – испугалась я.

– Сотовый телефон! Я нашла тебе клиентов и получила за тебя телефон… Минутку!

– Правда?! – обрадовалась и удивилась я.

– Вот, смотри!

В маленькой коробочке лежал непонятный для меня прибор. Он был серебристого цвета и пузатенький.

– И что мне с ним делать? – довольная спросила я.

– Как что? Звонить.

– Кому?

– Тому, у кого тоже есть сотовый.

– Но у наших родственников нет таких телефонов.

– Ничего, скоро такие будут у всех.

– Спасибо! – любезно сказала я.

– Пользуйтесь на здоровье! Да, и ещё: наша директор Маргарита Владимировна приезжает через три дня в клуб… Она проведёт там собрание, кстати, сообщила мне всё это по телефону, видишь, как удобно. Теперь мы с ней так общаемся… Так вот, не нужно ехать в город.

– Правда?

– Приходи и приводи своих знакомых, родственников, тех, кто тоже хочет заработать.

– Может быть, приду.

– Приходи.

И я действительно пришла в клуб, но чувство тревоги так и не покидало меня.

Было очень интересно, кто ещё из таких же наивных, как я, попался на крючок. Маргаритой Владимировной оказалась та расфуфыренная женщина с ногтями. Но сегодня она выглядела ещё богаче: на ней были длинная шуба из голубой норки, высокие сапоги, а на голове сделана аккуратная причёска и кило косметики на лице.

Кроме нас, пришло ещё три человека.

– Нина, девочки, где народ? – возмутилась она, смахнув элегантно локон со лба.

– Обещали многие прийти, – уверенно произнесла Нина.

– А я так на тебя надеялась и на вас тоже, – обратилась она к заведующей поселковым клубом.

– Маргарита Владимировна, народ ведь тёмный, мало что понимает в бизнесе, – заскрипела завклубом, которая была тоже невесть какой штучкой.

– Подождём ещё немного, – сказала Нина.

– Хорошо, – успокоилась гостья и села на стул в кабинете заведующей, не снимая шубу.

Прождали лишних тридцать минут, но никто так и не пришёл. Настроение у Маргариты Владимировны, видимо, совсем испортилось, но она старалась себя сдерживать.

– Конечно, я понимаю, это новая система для такой глуши и некоторые пока не готовы её принять. Но в больших городах люди заинтересованы, – стала говорить гостья. – Они понимают, что это единственная золотая жила, которая их обогатит.

– Да! – буркнула Нина.

– Я в первую очередь думаю о простых людях… Хочу, чтобы они перестали бедствовать, встали на ноги…

– Это очень похвально! – любезно проговорила завклубом. – Мало кто думает о простом народе.

Мне же было противно это слушать… На мгновение я даже поверила ей, уж так она маслено всё выдавала и складно.

Прошло ещё несколько минут, но желающих не прибавилось.

– Вы знаете, мы, пожалуй, поедем… ждать бессмысленно. – Маргарита Владимировна встала и попрощалась. На улице её на «Жигулях» ждал муж.

«А почему не иномарка? Наверно, все деньги ушли на шубу», – подумала я.

По дороге домой моя знакомая всё ещё продолжала размышлять о клиентах и с восхищением говорила о той особе, которая нас посетила. Оказывается, по словам Нины, это такой замечательный человек, что не стоит сидеть сложа руки, а нужно делать, как она велит.

– Завтра придёшь ко мне, и мы будем работать… А может, просто пройтись по домам с выгодным предложением? Как ты думаешь?

– Можно, – ответила я, а сама подумала: «Этой аферой больше не занимаюсь, ищите дураков. Я к тебе больше не приду».

Так я и сделала. Пусть потеряла деньги, но поняла, что людям на слово верить нельзя. Через три месяца смогла расплатиться с мамой.

Я пробую себя в роли корреспондента и ведущей на телевидении нашего посёлка. Весна 2004 год.

Да, вы правильно меня поняли: в нашем посёлке имелось своё телевидение, которое транслировалось даже в ближайшие населённые пункты. Всё было за счёт большого пивзавода. Жена директора этого предприятия создала собственную студию. Она привлекла специалистов, а также бывшего диктора Норильска Эдуарда Петровича Тараканова, который обладал бас-баритоном и когда-то был солистом Красноярской филармонии. Певец даже переехал жить в наш посёлок.

Хочу сказать, что эта телестудия была организована на довольно профессиональном уровне. Только когда Эдуард Тараканов ушёл на пенсию, друг за другом стали сменяться ведущие. Я уже давно подумывала попробовать себя в столь интересной роли. Не то что прям сильно мечтала. Просто хотелось как-то себя проявить, может, прославиться. Кто ж не желает стать знаменитым?.. Тем более я от одной знакомой узнала, что в студию требуется ведущая. И сразу же стали появляться мысли подобного рода: «А может быть, это моё? Вдруг я создана для такой работы? Надо рискнуть». Муж, кстати, был не против.

И я пошла, хотя действовала неуверенно.

Поднимаясь на второй этаж здания, в котором располагалась студия, я очень сильно волновалась. Неуверенность и скованность мешали собраться с мыслями. Но, как бы там ни было, ноги сами несли меня по крутой и чистой лестнице, и я с удивлением заметила кругом непривычную и спокойную обстановку в русском стиле. Чувствовалась рука опытного дизайнера и любителя старины. Всюду горшки с живыми цветами; декоративные картинки из природных материалов – берёсты, листьев, мха; плетёные заборчики из тальника; пеньки; столики из берёзы; деревянные поделки; соломенные фигуры. Всё было к месту и так необычно, красиво смотрелось, что я на  какое-то время успокоилась и перестала переживать.

В конце коридора над дверью висело стеклянное табло с надписью: «Тихо! Идёт запись!» Но сейчас оно не горело и дверь была приоткрыта. За этим проёмом имелось ещё две двери: на одной табличка «Парикмахерская» и часы работы, на другой – ничего.

Было очень тихо, светло и пахло женскими цветочными духами. Остановившись перед кабинетом без каких-либо обозначений и глубоко вдохнув, а после быстро выдохнув, я двинулась вперёд, прикрыв за собой дверь. Мой пульс участился. Сразу за вестибюлем следовала маленькая комнатка с аппаратурой: компьютером, телевизором, микрофонами на столике, пультом управления, а также большим стеллажом во всю стену под видеокассеты. За экраном телевизора сидел худощавый мужчина и смотрел сквозь стекло в другую комнату, откуда доносился приглушённый женский голос. Когда мужчина увидел меня, то приставил указательный палец ко рту и сказал: «Тсс!» Я хотела громко поздороваться, как всегда делала, и спросить, но тут сжалась и прикрыла рот рукой. Мужчина разрешил мне понаблюдать за происходящим в большом зале.

Он молча улыбался и спокойно производил какую-то настройку с пульта. В комнате шла съёмка: в кожаном кресле сидела представительная женщина с красивой стрижкой каре и большими тёмными глазами, а перед ней стояла камера на треноге и суетился оператор. Мне было очень интересно, ведь ничего подобного я никогда не видела.

«Вот это настоящая слава! – подумала я и позавидовала женщине, на мгновение представив себя на её месте. – А дальше – работа в городе и все меня знают да уважают».

Однако мужчина спустил меня с небес на землю:

– Вы что-то хотели? – тихо осведомился он.

– Да, я хотела узнать, просто спросить… – растерялась от неожиданного вопроса.

Но мужчина снова повернулся к экрану телевизора, на котором отображалась вся съёмка и шла запись для выхода в эфир. Слышался тихий, спокойный голос женщины.

Всё продолжалось ещё какое-то время, и мне пришлось молча разглядывать окружающую обстановку. До выхода в вечерний эфир оставалось каких-то пять часов. И тут я услышала отчётливо с экрана: «До свидания, дорогие телезрители, до новых встреч!»

– Всё, снято! – произнёс мужчина и отключил запись – на экране появилась заставка.

Точной даты первого выхода в эфир на поселковое телевидение я не знала, но  где-то примерно больше десяти лет назад. Первым ведущим был пожилой образованный интеллигент (я его уже называла), Эдуард Тараканов, городской, спокойный, уравновешенный знаток своего дела. Под его глухой голос хотелось спать, особенно если он заводил какой-нибудь рассказ или сказку на ночь. Жители посёлка с нетерпением ждали вечера, чтобы узнать самые свежие новости и услышать поздравления с днём рождения. Этот мужчина стал местной достопримечательностью, а его видеосъёмки на праздниках и свадьбах превратились в обычное дело.

После сменилось ещё много ведущих. Сама заведующая Фаина Аркадьевна несколько раз появлялась на телеэкране: уравновешенная и заметная женщина лет сорока пяти со строгими чертами лица. На самом же деле собственное телевидение в посёлке – это большая редкость, многим людям на удивление, восхищение. Раньше мне и в голову не приходила идея прийти сюда в поисках работы, а сейчас так захотелось блеснуть перед людьми и найти что-то перспективное, достойное, пусть даже за небольшую оплату. Явно это перевернёт всю жизнь. Мной сейчас двигала мечта скорее о славе, чем о заработке. Не было никакого желания прозябать в столовой, а захотелось чего-то высокого, нового и чтобы мной непременно гордились родные. Даже карьера бухгалтера и экономиста уже не устраивала.

Съёмка действительно закончилась. Из-за двери показался оператор – мужчина пятидесяти лет приятной внешности с ярким, звонким голосом, который не умолкал. Одет он был опрятно: белая рубашка с бабочкой и брюки. На макушке сияла лысина.

– Здравствуйте! – первым поприветствовал он. Звали оператора Андреем.

– Здравствуйте! – ответила я тихо и, немного помедлив, добавила: – Заведующую можно увидеть?

Андрей заметно оживился и, поправив двумя пальцами правой руки очки, открыл дверь в большой зал.

– Фаина Аркадьевна, вот девушка рвётся, хочет с вами встретиться.

Женщина выглядела очень уставшей. Она отвлеклась от журнала, лежащего на коленях, и без особого удивления посмотрела на меня. Тотчас улыбка вспыхнула на её лице.

– Проходите, садитесь, – сказала она и указала на кресло рядом, через столик.

Фаина Аркадьевна оказалась очень тонкой и доброжелательной натурой, несмотря на свой строгий и, можно сказать, суровый вид.

– Я вас внимательно слушаю.

Но мне было трудно решиться, вернее, я совершенно не знала, с чего начать разговор, чтобы точно сформулировать цель своего визита. И тут я выдавила:

– Вам ведущие не нужны?

Фаина Аркадьевна обвела меня взглядом с ног до головы, при этом её улыбка стала какой-то неестественной, натянутой. Большие карие глаза прищурились, выделив неглубокие морщинки вокруг глаз.

– Да, я искала ведущую, но пока мы справляемся с Андреем Владимировичем, да и для расширения штата у нас в данное время нет средств.

– Понятно, значит, зря пришла, – сникла я.

Заведующая ещё раз оценивающе посмотрела на меня, наклонив голову набок, и, немного подумав, сказала:

– А вы знаете, нам нужен внештатный корреспондент. Мы хотим открыть рубрику о знаменитых людях нашего посёлка: поэтах, спортсменах, музыкантах, ветеранах войны и труда. Думаю, их наберётся немало. Вы согласны нам помочь? И если справитесь и всё понравится, я подумаю о вашем трудоустройстве. Пожалуйста, представьтесь.

– Ольга. Да, я согласна.

Какое-то непонятное волнение подступило ко мне, и были в нём сомнение и радость. Лицо обдало жаром.

– Тогда приходите завтра часикам к одиннадцати, не раньше: мы всё обсудим и решим.

– Хорошо, спасибо!

– Не за что.

И заведующая студией опустила свой уставший взгляд в журнал, а я с улыбкой вышла за дверь. В вестибюле и аппаратной никого не было. Взволнованная, я торопилась на улицу. Весенняя серая обстановка не показалась мне такой уж мрачной и унылой. По-особенному свистели недавно прилетевшие скворцы. Грязный снег под голыми деревьями съёжился, дотаивал. Даже вороны каркали на тополях теперь как-то иначе – не грустно и томно, а радостно. Солнце светило ярко.

Целый день я томилась в ожидании возвращения мужа, чтобы разделить с ним свою радость, то и дело поглядывая во двор из окна. Дочка была дома. Она заканчивала первый класс – не очень успешно, но довольно сносно. Мы с ней сделали домашнее задание, и я опять поспешила к окну.

И вот наконец дождалась – в замке заскрипел ключ, дверь открылась. На пороге появился муж в форме охранника. Он приветливо улыбнулся и сказал:

– Привет, мои дорогие!

Я шагнула к нему навстречу и поцеловала в щёку.

– Как дела? – спросил он. – Что ты так загадочно улыбаешься? Чем занимались?

– Я себе работу нашла.

– Да? Я очень за тебя рад!

– Давай проходи, переодевайся, буду тебя кормить, – заботливо проговорила я.

– Хорошо!

Большая перемена в моём настроении немного насторожила Кирилла, но так как он всегда доверял и очень сильно меня любил, то совсем не расстроился. В уютной светлой кухне было тепло и приятно пахло борщом. Пока я суетилась с ужином, муж переодевался.

– А знаешь, Кирилл, меня же взяли на студию. Помнишь, я тебе говорила, что собираюсь туда сходить! – выкрикивала из кухни. – Мне предложили поработать внештатным корреспондентом! Я, конечно, не совсем понимаю, что это значит, но, думаю, ничего страшного, Москва ведь не сразу строилась.

Тут подошёл муж и сел за стол.

– Как ты думаешь, ведь я справлюсь?! – спросила я.

– Да, конечно, попробуй, если хочешь.

– А знаешь, мне немного страшновато, я же совсем не умею разговаривать с людьми.

– Научишься.

– Ну ладно, давайте ужинать. Вика, пошли есть!

Почти всю ночь я не спала. Мне снились какие-то сумасшедшие люди. Они приходили к нам в квартиру, а я стояла с микрофоном и пыталась подсунуть его им под нос, чтобы спросить о чём-то. Но они шарахались от меня и уходили. Тогда я начинала плакать, кричать им вслед нецензурную брань и… тут же просыпалась. Так было несколько раз за ночь. Почти один и тот же сон. Какое-то непонятное волнение не давало мне покоя. Неуверенность в себе, что ли?.. Хотя меня пугало любое начинание, я всё равно пыталась идти к цели с дрожью в коленях.

«А как же иначе? Все так начинают», – говорила я сама себе.

И вот наступил этот долгожданный, многообещающий день. Будучи пунктуальной, я пришла ровно к одиннадцати часам. В аппаратной за высоким столиком стоял Андрей и разговаривал с Михаилом – с тем вчерашним доброжелательным мужчиной, который записывал съёмку. Михаил сидел на стуле перед экраном телевизора и пересматривал очередную запись, суфлируя и чем-то дополняя. Когда Андрей увидел меня, улыбка вспыхнула на его лице и зелёные глаза засияли, как у мартовского кота.

– Здравствуйте! Вы к нам навсегда или нет? – довольный собой, сострил он.

– Здравствуйте! – ответила я.

Сразу было видно, что моя кандидатура мужчинам понравилась, ведь я была красива и молода. Но, несмотря на это, вела себя сдержанно и одевалась простенько: майка, джинсы, сверху куртка.

– А где Фаина Аркадьевна?

– Знаете, её нет. А может, мы вам подойдём или я один? – опять сострил Андрей и подмигнул.

«Ещё этого мне не хватало! – подумала я. – Не иначе как подкатывает. Видит второй раз, а ведёт себя так, как будто мы давно знакомы».

Но Андрей словно прочитал мои мысли.

– Как ваше имя? – спросил он.

– Меня зовут Ольга.

– А меня Андрей, а он… – показал в сторону, – Михаил.

– Уже знаю. Очень приятно, – ответила я.

– А нам-то как приятно! – сказал Андрей.

В вестибюле появилась заведующая, и у Андрея пропало желание заигрывать дальше. Он повернулся к Михаилу, делая вид, что помогает ему. Женщина была в строгом костюме: блуза, пиджак, брюки.

– О, Ольга, здравствуйте! – приветливо улыбнулась она и подошла ближе. – Уже познакомились с моими бездельниками?

– Да.

– Хорошо. Пойдёмте ко мне в кабинет. Андрей, поставь, пожалуйста, чайник, —доброжелательно произнесла хозяйка.

– Слушаюсь и повинуюсь! – ответил шутя мужчина, глядя на меня с таким неподдельным интересом, что это не укрылось даже от глаз хозяйки, и она, неодобрительно поморщившись, закачала головой.

Тот отвернулся, закусив губу.

Кабинет заведующей мне очень понравился, и я выразила своё восхищение вслух:

– Как у вас классно!

– Понравилось?

– Очень!

Было видно, что кабинет тоже оформлял опытный дизайнер: ровные стены голубого цвета, красивая светлая стенка, подходящая к ней, стол, стильные кресла и диван. На полках – декоративные поделки из природных материалов: берёсты, дерева, листьев; картинки на стенах с абстракциями; голубые жалюзи на окнах. Словно эта студия не имела никакого отношения к мрачному и серому посёлку, а находилась где-то в центре города.

– Присаживайтесь, – вежливо предложила хозяйка.

– Спасибо! – ответила я весело и заняла место в кресле.

– Думаю, начнём с завтрашнего дня: снимем небольшой репортаж о местном поэте… Так, где-то у меня были наброски вопросов, – произнесла она и начала рыться в ворохе бумаг на столе. – А вот, нашла! Этот листочек ты завтра возьмёшь с собой как шпаргалку и, согласно списку, задашь вопросы, но только не читай по бумаге, когда будешь в кадре вместе с поэтом. А Андрей Владимирович вас снимет на камеру. Ты поняла? – спросила Фаина Аркадьевна, как-то незаметно перешедшая на «ты». И уже не осталось ничего официального, словно хозяйка, приняв меня в свой коллектив, почувствовала близкую душу, которой можно доверять и время от времени пользоваться. Мне, конечно, очень понравилась такая гостеприимная доброжелательность, но всё же я дорожила свободой и не хотела всю себя посвятить гуманитарному делу.

– Так, вопросы я тебе отдам завтра… Вчера к нам приходил Токарев Евгений Викторович – известный поэт, – продолжала Фаина Аркадьевна. – Мы долго разговаривали, и он согласился на интервью. Завтра в одиннадцать часов Евгений Викторович будет вас ожидать у себя дома. – И взгляд женщины опять опустился в разбросанные на столе бумаги.

Я вглядывалась в абстракцию на стене из  каких-то кубиков, линий и, ничего не поняв, подумала: «Тоже мне художество! Чертовщина какая-то», а хозяйке сказала:

– Фаина Аркадьевна, можно мне заглянуть в комнату, где проходят съёмки?

– Конечно, Оля, осматривайся. Да, можешь быть свободна. Завтра приходи сюда часам к девяти, а после отправитесь к поэту.

– Хорошо!

Вся студия состояла из вестибюля, трёх комнат и туалета. Самым большим и необычным оказалось помещение для проведения съёмок. Я долго оглядывалась вокруг, рассматривая каждый предмет, реквизит. Одна стена была выложена из красного облицовочного кирпича. Возле неё стоял стеллаж с поделками народных умельцев – опять же из берёсты, дерева, сушёных цветов. Стена напротив (с окном на улицу) была ровная, розового оттенка и с видами природы на фотообоях. Тут же стояли два кресла и столик посреди. Возле третьей стены находилась большая русская печь, беленькая, со шторкой. Я не могла понять, настоящая она или это муляж. Вроде настоящая, и даже в топке сажа, а может, используется как камин. На стенах по обе стороны от неё имелись два декоративных деревянных окошка (муляжа) с занавесками и цветами на подоконниках. Была ещё одна стена – с окошком в другую комнату, аппаратную.

– Ну как вам у нас, нравится? – неожиданно спросил Андрей, стоя в дверях проёма, на что я вздрогнула и, повернувшись, ответила:

– Да, нравится!

В окошке я вдруг увидела ещё одно улыбчивое лицо – Михаила. Как-то совсем растерявшись от неожиданности, я направилась к выходу, а мужчина встал на моём пути, но, услышав из дальнего кабинета голос заведующей, не относящийся к нам, отстранился и дал пройти.

– Ладно, до свидания всем! – проговорила я и, услышав от Андрея ответ: «Пока», вышла наружу.

«Вот теперь можно облегчённо вздохнуть, – подумала я, вдохнув глоток свежего воздуха. – Понятия не имею, как завтра буду работать с этим человеком. Начнёт приставать – точно получит».

На улице было мрачно от больших тёмных и тяжёлых туч, казалось, вот-вот польёт дождь. Ветер трепал волосы и одежду.

«Путь до дома неблизок. Надо непременно поспешить, а то ветровка и брюки промокнут до нитки», – думала я, быстро перебирая ногами.

Под утро ударил морозец. Лужи и ручейки стали зеркальными от ледяного стекла и звонко похрустывали под ногами, но я этого не замечала, так как была встревожена и взволнована.

Мужчин на месте не оказалось, лишь Фаина Аркадьевна сидела в своём кабинете и  что-то писала. В сонной, глухой тишине тикали настенные часы, а за окном шумел ветер.

– Здравствуйте! – сказала тихо я, заставив вздрогнуть сидевшую за столом полусонную женщину.

– Ох, Оля! Здравствуй! Ты меня напугала! – ответила она, слегка улыбнувшись. – Присаживайся. Там случайно работничков наших не видела? – И, услышав отрицательный ответ, продолжила: – Отправила их час назад по делам, вот до сих пор жду. А пока рассмотри вопросы. Хочешь – запоминай, хочешь – нет, – проговорила хозяйка и протянула листок с напечатанными вопросами.

У меня тут же перехватило дыхание, а по всему телу побежали мурашки.

«Надо взять себя в руки!» – подумала я. – А иначе у меня ничего хорошего не получится».

Опять наступила томительная тишина. Вникать в напечатанное было очень сложно из-за сильного волнения, мешавшего сосредоточиться. Меня мучил и беспокоил лишь один вопрос: осилю я это дело или нет? Но рассказать о внутреннем волнении кому-либо, в особенности Фаине Аркадьевне, боялась. Это словно признать себя нетрудоспособной.

«Пусть всё идёт своим чередом».

Приглушённые голоса, доносившиеся из коридора, становились отчётливее и разборчивее – Михаил с Андреем возвращались с задания. У Андрея в руках была камера, а у Михаила – стопка видеокассет.

– Как хорошо, что все мы здесь сегодня собрались! – красивым, звонким голосом запел Андрей и подошёл к кабинету. – Для дальнейшего исполнения служебных обязанностей явился! Какие будут распоряжения? – Увидев меня, заулыбался: – Здравствуйте, коллега!

– Здрасьте! – ответила я.

– Так, – начала хозяйка, – собирайтесь потихоньку и идите к поэту, он вас будет ждать.

– Слушаюсь! – ответил мужчина, поправляя очки.

Через несколько минут мы уже шли по улице. Солнышко спряталось за высокими тополями, роняя яркие лучи сквозь толщу веток. Но было ещё холодно. Тоненькая вельветовая ветровка меня не согревала: зубы начинали стучать, и слегка потряхивало.

Пятиэтажный дом, в котором жил поэт, находился в пятнадцати минутах ходьбы от здания, где располагалась студия. Сам посёлок в основном состоял из новых высотных домов и частного сектора, а вокруг обрамляется берёзовыми рощами, за которыми простираются поля, бесконечные луга. Лишь в центре посёлка можно встретить старые, очень высокие, тополя.

Шли молча. Андрей Владимирович пару раз останавливался со знакомыми мужиками и о  чём-то беседовал, так что мне приходилось замедлять шаг и постоянно оборачиваться. А когда коллега по-молодецки догонял меня, то что-то рассказывал о прохожем и его семье, но мне это было неинтересно…

На звонок дверь открыл худощавый курчавый старик в коричневой рубашке и серых брюках. Его гостеприимство поднимало настроение. Суетливый, но весёлый, он быстро разрядил напряжённую обстановку, встретив нас ласково и игриво.

– Здравствуйте, любезные мои гостюшки, проходите!

– Здорово, Евгений!

– Здравствуйте! – сказала я.

Скинув возле порога обувь, мы вместе с хозяином начали потихоньку двигаться к залу. Однокомнатная квартира холостяка сразу бросилась в глаза своим беспорядком и скромностью. В кухне обои сверху отошли от стены и держались будто на паутине, а в зале вообще были покарябаны в некоторых местах кошками. Засаленные, грязные двери. В комнате стояли круглый большой стол, комод с пыльными искусственными цветами и две железные кровати. На полу лежали старенькие самотканые дорожки. Я очень удивилась, что такой знаменитый в посёлке поэт, как говаривала Фаина Аркадьевна, творит в столь неприглядной обстановке, можно сказать, убогой.

– Как поживаешь? – спросил громко Андрей.

– Да ничего, помаленьку, как и все, – ответил старик, показав пальцем на горло, мол, попиваю, а глаза его забегали, останавливаясь то на Андрее, то на мне.

– Как же без этого, – произнёс Андрей. – Ну, приступим к делу. Да, познакомься с моей коллегой Ольгой.

– Очень приятно! А я – дядя Женя, – сказал поэт и протянул мне руку. – Просто и понятно. А это мой питомец Борис, – указал хозяин на рыжего кота, который уже тёрся у его ног. – А может, для начала по сто грамм за встречу, так сказать, для смелости? У меня суп очень вкусный. А, Ольга? Как вам моё предложение?

– Нет! – резко ответил Андрей.

– Ну, нет так нет. На нет, как говорится, и суда нет. Тогда садитесь за мой стол переговоров, – предложил дядя Женя и засуетился возле комода, доставая из верхнего ящика свой ценный клад со стихами, некоторые из которых уже увидели свет, а другие до сих пор продолжают пылиться в надежде на лучшее.

Андрей как-то незаметно для нас начал снимать на камеру всё происходящее. Любознательная я и доброжелательный поэт этого не заметили – всё вышло как-то спонтанно, что всегда ценил оператор в своих кадрах. Сидя напротив меня, поэт рассказывал о своей молодости и о несбывшихся мечтах издать полную коллекцию написанных стихов.

– Однако для этого у меня пока нет средств, – отшучивался он, но было заметно, что загрустил. – Да ничего, прорвёмся. Вот лучше послушайте моё стихотворение:

Что есть женская душа,

Для меня загадка.

То уходит, всё круша,

То целует сладко.

Что есть женская душа,

Я понять не в силах.

То исчезнет, в путь спеша,

То воркует: «Милый!»

Что есть женская душа —

Будет пусть загадкой.

Только б чаще, чуть дыша,

Целовала сладко!

От камеры не ускользнула ни одна деталь разговора.

Потом Андрей попросил, чтобы хозяин ещё что-нибудь интересное рассказал о своём детстве, о семье. Поэт, прищуривая светлые глаза, улыбаясь и немного смущаясь, с радостью делился пережитым, не забывая каждый раз бросать на меня любопытствующие взгляды. Я тоже улыбалась. Когда рабочие моменты были улажены, дядя Женя принялся накрывать стол для совместного чаепития. Он не мог просто так нас отпустить, ничем не угостив. А я с удовольствием ему помогала, принося всё необходимое из кухни: столовые приборы, вафли, печенье, конфеты. Кот Борис мирно сидел на краю круглого стола и наблюдал, как тот заполняется различными вкусностями. Я совершенно не переношу, когда кошки ведут себя вольготно, но в данном случае смолчала, надеясь на благоразумие хозяина. Когда стол был накрыт, дядя Женя поманил кота кусочком печенья, и тот наконец спрыгнул на пол. За чаепитием беседа продолжилась. Она была оживлённой и колоритной. Простота в общении меня подкупила. Я с радостью вступала в различные дискуссии, при этом от меня не ускользнуло положительное поведение коллеги – он держался деликатно, интеллигентно, без навязывания своей точки зрения и чрезмерного любопытства. Работа есть работа.

«Всё это очень увлекательно и интересно, но я совсем забыла про вопросы, которые должна была задать. Да ладно, что теперь, – размышляла всю дорогу, пока мы возвращались в студию. – И всё же есть одно «но» – эта работа, кажется, не для меня: от сильного волнения никак не получается сосредоточиться. Ведь не все могут быть такими гостеприимными, как этот поэт. Люди разные. Иным палец в рот не клади, а встречаются и такие, что из них лишнего слова не вытянешь. Ладно, там будет видно. Уж больно разочарование близко», – думала я, идя молча впереди. А Андрей опять отстал – забежал в магазин за сигаретами.

Прошла неделя. Каждый день проходили утомительные, волнующие съёмки: на детской школьной площадке фотографировали детей; возле мусорных контейнеров брали интервью у жильцов домов; разговаривали со спортсменами и обсуждали их награды. Один раз мне даже разрешили выйти в эфир – так сказать, попробовать себя в роли ведущей. Я долго готовилась: читала текст, вдумываясь, запоминала его и, можно сказать, более-менее справилась. Фаина Аркадьевна была довольна. Но чего это стоило новоиспечённой ведущей, то есть мне: бросало то в озноб, то в сильный жар, даже пот бежал по спине, и текст как-то сам собой вылетал из головы. Но всё же я справилась благодаря внутреннему самообладанию.

За неделю так вымоталась, что подумывала о покое. Пора уже позволить себе расслабиться, да и работать за спасибо как-то совсем неинтересно. Слава славой, а деньги важнее – кушать ведь хочется. И мои любимые муж с дочкой как-то стали отдаляться, отошли на второй план.

Хотя заведующая поговаривала о трудоустройстве на следующей неделе, я точно решила: работать здесь больше не буду. Но прежде чем сообщить начальству шокирующую новость, нужно подыскать другое место.

И этим новым местом оказался фотосалон. Случайно прогуливаясь по зданию с названием «Трущоба», состоящем из длинного коридора и множества комнат-магазинов, я заметила на одной из дверей надпись «Фотосалон», рядом – часы его работы, а чуть ниже – листочек на кнопках: «Требуется фотограф».

«Надо заглянуть сейчас же!» – подумала я и открыла дверь.

В небольшой комнатке за компьютером сидела полненькая женщина лет тридцати пяти с короткой стрижкой. Она обернулась и спокойно, ласково спросила:

– Вы желаете сфотографироваться? Подождите немного. Вот, присаживайтесь на стульчик.

Но я медлила, не зная на самом деле, с чего начать разговор.

– Здравствуйте! Да нет, я по поводу работы. Узнать хочу. У вас на двери висит объявление, что требуется фотограф, – неуверенно объяснила сотруднице салона.

– А! Так вы по поводу этого. Да, требуется, – так же спокойно и монотонно ответила она. – Здесь работает один мальчик, но на будущей неделе он уезжает. И мне срочно нужен новый работник. А вы себе подыскиваете работу?

– Да.

– Подскажите, раньше уже приходилось сидеть за компьютером? Может быть, вам знакомы какие-нибудь программы по обработке фотографий?

– Нет. Но я работала с бухгалтерской программой. Компьютер знаю неплохо. Хотя печатать фотографии не приходилось. Да я способная – научусь. Главное же желание, а оно у меня есть, – слукавила я, в тот момент не зная точно, нужно мне это или нет. Вернее, есть ли вообще желание заниматься данным видом деятельности.

– Тогда приходите завтра к одиннадцати часам. Мы будем на месте и всё решим.

«Опять к одиннадцати».

– Ладно, – согласилась я, улыбнувшись натянуто, и вышла в коридор.

«Хорошо, работу я себе почти нашла. Почему вот только не радуюсь, а грущу. Да, следует сообщить на студию. А Фаина Аркадьевна возлагала на меня надежды, наверно. Завтра интервью с  какой-то поэтессой, уже и договорённость имеется. Нужно сегодня сообщить. А может, лучше завтра утром?» – мучилась я в нерешительности. От этих дум на душе стало так тошно, что захотелось крикнуть во всё горло: «А-а-а!» Ладно, прежде всего необходимо успокоиться.

Было около четырёх часов дня, когда я, спустившись со второго этажа «Трущобы», вышла на улицу. Ярко светило солнце. В укромных местах, например за гаражами, снег ещё дотаивал. На деревьях набухли почки, готовые вот-вот распуститься. По обочинам дорог (в низинах) расцвели жёлтенькие цветочки мать-и-мачехи. Вороны громко, не переставая, каркали на высоких тополях, заглушая шум ветра. Наблюдая за изменениями в природе, я радовалась наступившей весне, голосистому скворцу, пролетавшим мимо разноцветным бабочкам, зелёной травке и наконец, успокоившись, отправилась домой.

В назначенный час я уже подходила к двери фотосалона, ориентируясь по наручным часам. Телефоном своим не пользовалась, так как была единственной обладательницей такой игрушки среди родных и знакомых.

За компьютером я увидела молодого парня лет двадцати. Увлечённый обработкой фотографий в фотошопе, он не заметил стоящую за спиной женщину, даже когда я тихонько поздоровалась.

– Здравствуйте ещё раз. А где хозяйка? – громко сказала я и заметила, что у парня с другой стороны вставлен наушник.

«Вот почему он не слышит», – подумала я и присела слева от него на стул.

Работник не удивился, но наушник снял и положил на стол.

– А вы сфоткаться пришли?

– Нет. Я по поводу работы, – уже понизив голос, произнесла я. – Мне хозяйка сказала подойти к одиннадцати часам.

– Понятно, – равнодушно ответил юноша.

– Скажи, как её зовут?

– Марина Валентиновна.

– Понятно, – повторила я.

И тут вошла симпатичная элегантная женщина. Можно сказать, женщина-кокетка.

– Здравствуйте! Вы уже здесь? – проговорила она голосом маленькой девочки.

– Здравствуйте! Я только подошла, – голос у меня звучал грубее и серьёзнее.

– Славик, я тебе замену нашла. Можешь спокойно уезжать. Куда ты там хотел? На юг? На север? – шутя проговорила Марина Валентиновна.

– Да куда угодно, только подальше отсюда! – как-то с упрёком ответил Славик.

– Вот видите, как он разговаривает, – без обид заметила хозяйка. – Но только надо позаниматься немного с этой женщиной. Как вас зовут?

– Ольга.

– С Ольгой. Хорошо?

– Вот вы и занимайтесь. У вас это лучше получится, чем у меня.

«Ну и грубиян, – подумала я. – И как только хозяйка салона терпит?»

– Ну совсем немножко, капельку, – говорила она так, как ребёнок уговаривает взрослого купить ему понравившуюся игрушку.

Сама при этом развязывала косынку на шее и расстёгивала широкий плащ. Если бы Славик не обращался к ней на «вы», я бы решила, что это её сын. Сняв верхнюю одежду, женщина встала возле висевшего зеркала, недалеко от софитов, и спокойненько, кокетливо принялась красить губы и причёсываться.

– Ну как, Славик? Ты согласен?

– Ладно, хорошо! Но учтите, у меня мало времени, – спокойно, но несколько грубо сказал он.

– Да что ты говоришь? – детским голосом ответила женщина.

«Как можно так себя вести! Какой невоспитанный!» – подумала я.

– До чего же невоспитанной стала молодёжь! – глядя на своё отражение в зеркале, опять произнесла хозяйка, словно разговаривала сама с собой. В ней не было какой-то злобы, суеты или стеснения. Наоборот, просвечивали лишь доброта и кокетство.

– Мой хороший, а ты фотки из детского сада отредактировал?

– Да и скинул в вашу папку.

– Умничка! Славный мальчик!

Но Славику, кажется, такое сладкое отношение вовсе не понравилось. Ему больше подошли бы грубость и дерзость. Он же взрослый парень, интеллигентно одетый.

Ещё несколько минут пришлось просидеть невостребованной, словно я была приглашена только понаблюдать за работой других, а после удалиться. Никто меня не замечал: ни Славик, ни Марина Валентиновна. Парень печатал фотографии, а хозяйка, сидевшая за этим же столом, принимала их с принтера и сортировала молча.

Но тут в дверях появился первый клиент – молодой человек.

– Здравствуйте! На паспорт снимете?

– Здравствуйте! Конечно, проходите, – ласково и спокойно ответила женщина, пригласив мужчину сесть на стул. Она включила софиты и встала напротив. Разглядывая клиента через цифровую камеру, хозяйка то удалялась, то отходила в сторону, при этом продолжая кокетливо улыбаться.

– Так, немножко голову вправо. Очень хорошо.

После нескольких щелчков она сказала:

– Снято. Вы пока подождите в коридоре минут пять. Хорошо?

– Конечно, конечно! – согласился довольный посетитель.

Марина Валентиновна передала коллеге камеру и провод для дальнейшей работы. Он нехотя взялся за дело, и на экране появилась фотка мужчины. Я, сидевшая близко, наблюдала за происходящим, но ничего не могла уловить, так как шустрый парень совершенно не горел желанием что-либо объяснять. Он быстро отредактировал фото и вывел на печать, а потом повернулся ко мне со своим хитрым, лукавым взглядом и спросил:

– Вы что-нибудь запомнили, когда я делал фотки?

– Нет! Я ничего не поняла, – ответила смущённо.

– Ну хорошо, потом объясню.

Когда мужчина расплатился, хозяйка позвала меня к тому месту, где стояли софиты, и начала объяснять, как их включить и для чего они вообще нужны. Но ученица, то есть я, не могла сосредоточиться. Постоянно думала о том, как буду объяснять Фаине Аркадьевне причину своего ухода и что в принципе делать, ведь через час нужно быть у поэта.

Наконец после нескольких минут размышления решилась сказать:

– Извините (хотела обратиться по отчеству, но совершенно его забыла), сейчас я очень спешу. Можно приду к вам завтра?

– Ну хорошо! А завтра и послезавтра у нас выходные: в субботу и воскресенье мы не работаем. Ждём вас в понедельник.

– Да, я буду. До свидания.

Лишь выйдя из фотоателье, заметила, как вспотела в своей ветровке до самых ладошек. И опять меня охватило сомнение: «Я, наверно, не справлюсь, не разберусь с этой программой. Может, мне всё-таки остаться на телестудии? Хотя там я работаю пока бесплатно.. Но, если честно, я даже забыла спросить, какой заработок в фотоателье».

Возле входной двери в здание телестудии я столкнулась с Андреем. У него в руках была камера.

– Ну наконец-то. Уже думал, что ты не придёшь. Я так соскучился! – приятным голосом произнёс коллега, действительно расстроенный, что, признаться, меня крайне удивило. Ещё удивило то, что он перешёл на «ты».

Андрей оглядел меня с ног до головы, облизывая губы.

– Да мне просто было некогда… торопилась… опаздывала, – засуетилась я, чувствуя непонятную тревогу. – Мне нужно к Фаине Аркадьевне.

– Она уехала в город.

– А как же вопросы?

– Да какие там вопросы! Всё одно и то же: где родился, крестился, женился.

– А как имя нашего поэта?

– Разберёмся на месте. Главное, есть адрес.

– Кажется, Валентина. А может, и нет.

– Валентина. Разберёмся, – спокойно повторил Андрей.

Всю дорогу он рассказывал о рыбалке, о красивых местах на природе и о том, что нет прекрасней нашей Родины. И ему удалось сделать несколько документальных фильмов о природе. Рассказ был мне интересен, я слушала и соглашалась с ним.

– Как ты смотришь на то, чтобы поехать со мной на природу? – неожиданно спросил Андрей. – Согласна или нет?

– Нет. Я замужем.

– И дети есть?

– Дочка.

– Вопросов больше не имею.

Андрей изменился в лице. Было видно, что он расстроился.

Домик поэтессы скорее был похож на летнюю кухню – очень маленький. Во дворе нас встретила злая собачка. Она лаяла и скалилась. Из огорода вышла полная женщина лет пятидесяти пяти в трико и майке с запылённым лицом, а в руках у неё была лопата. Вид у поэтессы был грозный. Но когда она увидела гостей, то заулыбалась и сказала: