Туман. Дневник оборотня бесплатное чтение

1

«Если бы кто-то спросил меня, чего мне больше всего хочется в жизни. То есть вопрос этот можно было бы задать и по-другому: от чего бы я смогла с лёгкостью отказаться, оставив всё так, как оно есть, как оно было всегда на протяжении всех моих шестнадцати лет. Это, наконец, пришло, чуть с запозданием – обычно приходит намного раньше, но от природы никуда не денешься. Я меняюсь, и с каждым днём ощущаю это всё острее. Не меняется лишь моя душа, а мироощущение остаётся прежним. Я продолжаю быть человеком, в котором помимо моей воли зарождается нечто чуждое для меня, моя вторая сущность, унаследованная мною от родителей. Да, иначе и быть не может. У обычных людей появляются обычные дети, а у оборотней – оборотни. Я же с детства знала всё о своих родителях. У моего папы только мать была волчицей. А мама до восемнадцати лет вообще была человеком! Вот такое у меня генетическое наследство. Не удивительно, что я не чувствую в себе никакой потребности, ни малейшего желания становиться кем-то другим, кем-то ещё, о чём мечтают все подростки нашего круга».

Яна закрыла тетрадку и положила её туда, где она и лежала – на тумбочке рядом с кроватью. Дочь даже и не подумала спрятать свой дневник, прекрасно понимая, что мать непременно, ради простого любопытства, заглянет в него, прибираясь в её комнате. Там не было ничего такого, чего Яна могла бы не знать. Очень скоро Алина научится блокировать в своём сознании ту информацию, которую никому, кроме неё самой, знать не положено. А такая информация у молодой девушки, безусловно, вскоре появится, в этом Яна была уверена. У неё самой в возрасте Алины было столько секретов от мамы, что если бы та могла прочесть все её мысли и заглянуть в душу, она бы, наверно, пришла в смятение. Хорошо, что люди не обладают такими способностями, и о чувствах и мыслях других им приходится только догадываться.

Алина возвращалась домой в половине седьмого – время, оставшееся после уроков, она проводила у бабушки. Рудольф, отправляясь утром на работу, подвозил её до школы, а вечером от бабушки забирал. Жили они по соседству: Альберт несколько лет назад, взяв в банке кредит, купил дом в посёлке, недалеко от дома своих братьев. У Артура и Илоны недавно появился малыш, долгожданный и любимый всеми родственниками. Рудольф же так больше и не женился с тех пор, как развёлся со своей женой Кристиной, не захотевшей стать оборотнем. Ему было уже почти пятьдесят, но внешне он выглядел ничуть не старше Альберта, которому недавно исполнилось тридцать шесть. Да, люди их рода если и «старели», как они сами говорили, до сорока лет, то чисто условно – скорее, просто «взрослели». В общем-то, это было чудесно, но создавало некоторые проблемы: приходилось скрывать свой возраст, менять документы, работу и место жительства. Так переехали приёмные родители Альберта, внешний вид которых уже давно не соответствовал их настоящему возрасту, и люди смотрели с подозрением. В том доме сейчас жил Марк в совершенном одиночестве. Его сестра Зарина вышла замуж спустя год после женитьбы Альберта, и вскоре вместе с мужем уехала из города.

Алина вернулась ровно в то же время, как и в любой другой день. Рудольф всегда отличался пунктуальностью. Он доставлял Алину прямо до крыльца её дома, с улыбкой прощался с ней, говорил «до утра» и отъезжал только тогда, когда Алина, помахав ему ручкой, скрывалась за дверью. Рудольф обожал свою племянницу, он привязался к ней настолько, что ему начинало недоставать её, когда он долго её не видел. «Долго» могло означать всего ничего, он видел её почти ежедневно. Алина выросла на его глазах, превратившись из маленькой рыжеволосой девчушки в прелестную девушку…

…Стоп! Рудольф каждый раз осаждал себя, лишь начиная думать об этом. Алина всего лишь его племянница, дочь его брата Альберта. И он намного старше её, старше даже её отца. Да он почти старик по сравнению с ней! И это бросалось бы в глаза, если бы он был человеком. Он бы, наверно, уже начал седеть…

Но как же она похожа на свою мать, всякий раз думал Рудольф, глядя на Алину. Она уже почти достигла того возраста Яны, когда Рудольф впервые её увидел. Это произошло в сквере возле кинотеатра, где она прогуливалась с Альбертом – они с Артуром окружили его, они всё время его выслеживали, всё было тогда по-другому. Он даже не поздоровался с ней тогда и не попрощался, хотя, конечно же, сразу её заметил, потому что не заметить её было невозможно. Яна была удивительная девушка, потрясающая. И он понимал Альберта: в Яну невозможно было не влюбиться.

Алина поцеловалась с матерью и тут же направилась к кабинету отца. Альберт всегда выходил из комнаты, чтобы поприветствовать её. Потом снова садился за компьютер. Он работал из дома.

Алина присела на подлокотник кресла, обняв отца за плечи и наклонив свою голову к его голове.

– Папочка, отдохни немного, я не верю, что ты не устаёшь.

– Ты как всегда меня жалеешь, – улыбнулся Альберт, погладив её длинные волосы.

– А как же! Ты почти никогда не отдыхаешь. Ты слишком много работаешь.

– Дочка, я недавно отдыхал, полчаса назад.

– Ага, в туалет выходил или покурить, – Алина принялась играть мочкой его уха. – Это разве отдых?

– И то, и другое иногда надо, – отшутился он.

В детстве Алина любила забираться к отцу на колени, но она была непоседа, и всё своё пребывание возле него превращала в игру. Она снимала с Альберта очки, на что он только журил её, что дочка оставляет папу «без глаз», но очки насильно не отнимал. Случалось, что Алина очки ломала, и приходилось заказывать новые. Линзы Альберт больше не носил, надевая их только перед превращением.

– Алина, не мешай папе работать, – каждый раз говорила Яна, пытаясь забрать дочь на руки, но та выказывала сопротивление, с плачем и криками цепляясь за Альберта, он же целовал дочку со словами «Да ничего, она мне не мешает», и Алина успокаивалась.

Привычка сидеть рядом с папой, глядя, как он работает, с годами не исчезла. Только теперь уже Алина не вертелась у отца на коленях, как в детстве, а сидела молча возле него, почти затаив дыхание, понимая, насколько сложную работу он делает.

– Алиночка, беги вниз, там мама тебе накрыла, – сказал Альберт. – Я сейчас спущусь.

Яна всегда готовила для дочери еду, дожидаясь её из школы, а затем приносила в гостиную. Она ставила поднос на столик, придвигая его поближе к креслу, на котором Алина любила сидеть. Яна и Альберт усаживались на диван напротив неё. Они каждый вечер собирались вместе всей семьёй, но ужинали родители отдельно, на кухне, желая лишний раз не выставлять на глаза дочери свою еду. «Почему?» – был единственный её вопрос. Ведь она и так всё знала.

Альберт спустился в гостиную, уселся на своё место на диване и, подождав, когда Алина доест макароны с курицей, достал сигарету.

– Папа, кури, ты мне не мешаешь, – сказала Алина. – Мама, почему сегодня всё так невкусно? Это что, так и должно быть?

Она ела, не выказывая того аппетита, какой всегда у неё присутствовал по вечерам – к этому времени она успевала сильно проголодаться.

– Ты меняешься, – объяснила Яна. – Это естественно.

– Даже чай кажется каким-то горьким, – Алина сделала ещё один глоток из своей кружки. – Я не хочу, чтобы так было!

– Алиночка, – вкрадчиво произнёс Альберт, – всё это не настолько страшно, как ты думаешь. Ты очень быстро привыкнешь.

– Есть сырое мясо подобно дикому зверю, и пить простую воду вместо чая и кофе? Но почему? Почему я не смогу больше есть обычную пищу, ведь я человек?

– Ты её тоже сможешь нормально есть, – сказала, улыбнувшись, Яна. – Понимаешь… – она замялась. – Некоторые продукты кажутся вполне съедобными для нас.

– Ты хочешь сказать, не вызывают рвотного рефлекса? – спросила Алина, иронично намекая на что-то.

– Не вызывают явного отвращения, – мягко поправила Яна.

– Так почему же вы их не едите?

– Нам часто приходится бывать среди людей, сидеть с ними за одним столом и есть одну пищу. Мы едим то, что нам больше всего по вкусу.

Алина прыснула от смеха.

– Я знаю, что вам больше всего по вкусу. Мои дорогие родители, ну хватит уже стесняться передо мной!

2

«Я тут спросила себя, а для чего это мне вдруг захотелось вести дневник? Я знаю, что многие девчонки любят заводить себе дневники, они описывают в нём каждый свой прожитый день, выкладывают ему как на духу все свои чувства, скрытые даже от лучшей подружки. Наверно, в будущем будет очень интересно вернуться в прошлое, но доживёт ли дневник до этого времени? Думаю, что вряд ли. И вот, зная это, я и сама решила обзавестись такой тетрадкой. Так для чего же? Чтобы поделиться с ней своими мыслями, доверяя ей самое сокровенное, что есть в моей душе? Так разве это тайна для кого-то? По крайней мере, для моих родителей, для Рудольфа, который вот уже десять лет ежедневно возит меня в школу и забирает из города обратно. Да, я думаю о нём, и он это знает. Я привыкла о нём думать, привыкла его видеть. Он есть в моей жизни, и это так естественно для меня. Он всегда был у меня, мой дядя. Но я никогда не называю его дядей, и никогда не называла, даже в те времена, когда была ещё совсем маленькой, и он брал меня на руки, играл со мной, сажал на плечи, отправляясь со мною гулять по лесу. Он всегда был для меня просто Рудольфом, моим самым лучшим другом, и я любила его за это. И если бы он вдруг состарился, это не имело бы для меня никакого значения. Но он никогда не постареет. Даже странно представить, сколько ему лет на самом деле. Он выглядит совсем как мой папа, и вообще он на удивление очень похож на него. Да и характер у него такой же мягкий, как у папы. Иногда я смотрю на него, и мне кажется, что ближе и дороже человека, помимо моих родителей, у меня никого нет на свете».

Рудольф обернулся и с улыбкой посмотрел на Алину, прочитав её мысли. Они выехали на главную дорогу, лес расступился, и солнце, больше не прячась за ним, ярко засияло в небе. Сентябрь заканчивался. Но краски его ещё не утратили свою силу и не начали блекнуть, скорее наоборот – они её только набрали. Алина подумала, что осенней природой невозможно налюбоваться, времечко это так быстротечно, что не успеешь и оглянуться, как от всей этой пышной красоты не останется и следа. Интересно, а Рудольф думает об этом?

«Не останется и следа», – словно эхо, вдруг повторил в её голове чей-то тихий знакомый голос её собственные мысли. Что это было? Алина оторвала взгляд от окошка и посмотрела на Рудольфа. С заднего сиденья она могла видеть только его профиль и его затылок. «Рудольф!» – мысленно позвала она его. Он тут же обернулся.

«Прекрасная ты моя девочка», – произнёс он. Нет, не произнёс, рта он не открывал. И ей это не почудилось – Алина явственно слышала его голос. Она прочитала его мысли! Впервые в жизни. И Рудольф, конечно же, сразу понял это. Он подмигнул ей.

– Ты скоро уже сможешь превращаться, – сказал он. – Совсем скоро.

– Я не тороплюсь, – ответила Алина. – Ты ведь знаешь, мне это вообще не интересно.

– Твоя природная сущность всё равно однажды проявится. И она будет очень сильна. Настолько, что подавит в тебе всякое желание снова быть человеком. Она заложена в тебе генетически, и никуда от неё не деться.

Алина насупилась, вновь устремив взгляд в боковое окошко. Рудольф продолжал:

– Ты ведь отлично знаешь историю своих родителей. Альберт тоже когда-то мечтал стать человеком, но не смог. Никому это до сих пор не удавалось, никто не мог долго продержаться.

– Откуда ты знаешь?

– Никогда такого не слышал.

– Но я смогу! Я уверена, что смогу! – оттого, что Рудольф пытался отговорить её, на глазах её выступили слёзы. – Рудольф, я хочу стать человеком не ради кого-то, а просто для себя, потому что я так чувствую, так себя вижу.

– Но именно ради кого-то ты можешь остаться той, какая ты есть, – сказал он, вновь обернувшись к ней. Их взгляды встретились.

Алина подняла брови, словно уловив какой-то скрытый намёк в словах Рудольфа. Но ничего не ответила. Она решила поменять тему.

– Рудольф, скажи, а почему ты до сих пор не женился? – спросила Алина. Этот вопрос оставался для неё загадкой. Её другой дядя, Марк, тоже был не женат, но он был гораздо моложе Рудольфа, и к тому же немного бука. Вряд ли вообще когда-нибудь женится. Рудольф же был человек открытый для общения, и красавчик ослепительный, правда на его внешность Алина никогда особого внимания не обращала – у неё отец был такой, и весь род их был такой. Поэтому красота эта была для неё привычна и не имела большого значения.

На вопрос Алины Рудольф лишь пожал плечами.

– У меня уже был такой опыт, и он оказался неудачным.

– Я знаю эту историю, – кивнула головой Алина. – Но та девушка была человеком. Ты ведь мог бы найти и другую, из нашего круга.

– Да, ты права, – согласился он. – Но захочет ли она выйти за меня?

– Кого ты имеешь в виду? – удивилась Алина. – Разве кто-то отказался бы?

Он хмыкнул, но промолчал.

3

Рудольф остановил машину возле школы. Парковаться здесь было крайне неудобно: проезжая часть, довольно узкая, была всегда заполнена, не рассчитанная на большое количество машин – многие родители, по пути на работу, подвозили до школы своих детей. «В былые старые времена картина выглядела немного иначе», – подумал Рудольф.

– Ну, до вечера, – сказал он.

– До вечера, Рудольф, – отозвалась такой же привычной дежурной фразой Алина, но будто замешкалась, собираясь сказать ещё что-то. И вдруг импульсивно обхватила его за голову и поцеловала.

– Дядя, я тебя очень люблю, знай об этом.

Затем выскочила из машины и побежала к воротам школы.

Рудольф проводил её взглядом до самых дверей, не торопясь уезжать. Почему она назвала его дядей, как никогда не называла? Но разве сам он вот так же никогда не обнимал её и не целовал, и не признавался в любви к своей племяннице? Да сотни тысяч, миллион раз! И она… Как она любила прижаться к нему, целовать его в лицо, и тереться нежной щёчкой об его щетину, когда он с утра не успевал побриться.

Нет, то было совсем другое, совсем другое, подумал Рудольф.

В школьном вестибюле Алину уже встречал Антон.

– Привет, сестрёнка!

Вообще-то Антон приходился Алине вовсе не братом. Это он для мамы её был младшим братом. Значит, ей он приходился вроде как дядей, как бы это странно ни звучало, ведь они были ровесниками. Антону летом исполнилось семнадцать, а у Алины день рождения в ноябре. Алина иногда любила поддразнить его, называя «дядей», это её очень смешило. Они были с детства неразлучны, учились в одном классе и сидели за одной партой.

– Послушай, я по физике задачи не решила, – сказала Алина. Обычно они занимались вместе, сразу придя из школы, а то, что было не к спеху, оставляли на другой день. Но вчера было воскресенье, и задачи так и остались нерешёнными. С физикой у Алины было совсем плохо. Теорию она, конечно, понимала, но вот задачи решать не умела. Отец тоже ничем не мог помочь – всю школьную программу он уже начисто перезабыл. Стоит только школу окончить, говорил Альберт, как всё очень быстро выветривается из головы. Алина была обычный гуманитарий, как и её мама.

– Так позвонила бы мне, – отозвался Антон, – в чём проблема?

Звонить по «всяким пустякам», как Алина называла несделанное письменное домашнее задание, она не любила. Ничего не стоило утром, перед началом урока, быстренько всё переписать с тетрадки Антона в свою тетрадь, не напрягая никаких извилин. Сейчас же это получалось у неё ещё намного быстрей, чего она даже сама не замечала. Но Антон это сразу заметил.

– Ну, ты и строчишь! – изумился он, наблюдая за её стремительно летящей ручкой. – Когда это ты так научилась?

– Не мешай, – осекла его Алина, – ты же видишь, что я тороплюсь.

Антон даже не подозревал, кем были его ближайшие родственники. Он считал их немного странными, о чём не раз говорил Алине, постоянно указывая на то, в чём именно проявляется их странность. Она лишь пожимала плечами, как будто не совсем понимая, что он имеет в виду, и даже слегка посмеиваясь. На саму же Алину это никак не распространялось. Вплоть до сегодняшнего дня, это было весьма неожиданно, и Антона озадачило.

Алина оторвала глаза от тетрадки и посмотрела на него, ясно уловив всё, о чём он думает.

«Как это странно!» – думал Антон.

Его мысли, всё одни и те же, звонкими молоточками стучали в её голове. Они были так навязчивы и несносны, как надоедливые мухи, что Алине пришлось сразу же пресечь их. Зачем лезть ему в голову, в которой нет ни одной новой мысли?

Она ненавидела это слово. Никто из её родных не был странным. Да, они немного отличались от других, ведь они были не обычные люди. С таким же точно успехом и они бы могли назвать людей, не похожих на них, странными. Даже слишком странными. Но разве они так говорили? Возможно, если бы Антон узнал, кем на самом деле были его близкие родственники, кем была сама Алина, которую, как он считал, знает «как облупленную», он бы никогда больше так не говорил. Но стоило ли подвергать его такому испытанию?

На уроках Антон решил понаблюдать за Алиной, но больше ничего особенного не заметил. Она писала как обычно, и даже немного медленней, делая это как будто нарочно, иногда в перерывах между письмом грызя ручку. Это была её детская привычка – кончики всех её ручек и карандашей всегда были изгрызены, словно у неё всё время чесались зубы.

И всё же… Один раз увиденное, у Антона уже не выходило это из головы.

После уроков они пошли немного прогуляться, как делали обычно, если погода была хорошая.

– Алина, скажи мне честно, откуда это у тебя? – спросил Антон. – Ты понимаешь, о чём я говорю.

– Тебе это показалось странным, я знаю.

– А ты как думаешь? Что-то похожее я наблюдал у Яны, и у дяди Альберта, и у Рудольфа. Мне иногда кажется, что я совсем не знаю самых близких мне людей.

– Самые близкие для тебя люди – это твоя мать и твой отец, а все остальные – всего лишь родственники, – сказала Алина.

– Близкие родственники, в том числе и ты. Но оказывается, что я не знаю даже тебя! Вы все какие-то не такие, и это очень странно.

– Мы не укладываемся в твоё представление о том, какими должны быть нормальные люди?

– Можешь и так сказать. Послушай, Алина, мы одна семья. Но вы совершенно другие. Я ведь не слепой и не такой идиот, чтобы ничего не видеть.

– И что ты ещё видишь?

– Много всего, – усмехнулся Антон. – Ты влюблена в Рудольфа…

Алина быстро посмотрела на него и, увидев, как он внезапно покраснел, рассмеялась.

– А ты никак приревновал меня к моему дяде? Антон!

– Я что, ошибаюсь?

– Почему мне не любить Рудольфа? – притворно удивляясь, спросила она. – Он мой дядя, и он такой славный, он меня тоже любит, он всех любит.

Антон вдруг рассердился.

– Не заговаривай мне мозги, сестрёнка! Ты прекрасно понимаешь, о чём я говорю. Рудольф годится тебе в отцы. А сколько ему лет, ты знаешь? Мама говорит, что он намного старше Альберта. Ему уже тогда было за тридцать, когда нас с тобой ещё на свете не было! Значит, сейчас ему под пятьдесят. Это так? Скажи, это правда?

– Это правда, Антон, – подтвердила Алина. – Ну и что? Рудольф выглядит молодо, младше своих лет. Для тебя это так же ненормально?

Антон усмехнулся.

– Возраст в любом случае всегда проявляется, у всех, как бы они там ни молодились. Посмотри на моего отца. Он ведь примерно одного с ним возраста, может, немного постарше. Но Рудольф по сравнению с ним почти юноша.

– Скорее, молодой мужчина, – поправила Алина.

– Хорошо, пусть так. Я слышал, есть такие люди, которые никогда не стареют.

– Люди много чего говорят. В этом районе вообще полно легенд, и многие в них верят. – Алина попыталась незаметно увести Антона от разговора о Рудольфе.

– А ты веришь сама?

– А ты?

– Если всё это правда, что говорят люди, – не меняя серьёзной интонации и даже сам не заметив, как легко сменилась тема, сказал Антон, – то в подвале вон того дома водятся привидения. Как тебе такое?

Он кивнул головой в сторону современной высотки, выделявшейся на фоне других домов. Высотку эту Антон ежедневно видел из окон своей квартиры, но для него она была скорей как соринка в глазу, так он её воспринимал.

– Привидения? – притворно удивилась Алина. Ей ли было не знать о них. – Да неужели?

– На этом месте, говорят, раньше стояла заброшка, там тоже творились всякие чудеса. Но когда построили новый дом, слухи начали повторяться. Никто не знает, что там происходит, подвал надёжно охраняется. Но, рассказывают, один раз там потерялся человек, какой-то их работник, и его никак не могли найти, а когда всё-таки обнаружили наутро, он находился в такой жуткой неадекватности, что его увезли в больницу.

– В психушку что ли?

– А куда же ещё, если он всё время твердил о каком-то тайном ходе, о тумане и привидениях? Говорят, он так и умер там, и домой больше не вернулся.

4

«Я рассказала Рудольфу всё, что услышала от Антона. Да, была такая история, ответил он, мужик случайно провалился в портал и заблудился. Но портал никогда не забирает людей, они не нужны ему, и он выбрасывает их, когда закрывается.

– Значит, никому и в голову не придёт, что «тайный ход» действительно существует? – спросила я.

– Под землёй много чего существует, только, попадая туда, реально осознаёшь, где ты находишься. О «тайнике» же с туманом и привидениями может говорить только сумасшедший. Но то, что произошло тогда, было случайностью. Портал охраняется, у нас там свои люди.

– Выходит, попасть туда не составит большого труда? – снова спросила я.

– Абсолютно никакого. – Рудольф с улыбкой посмотрел на меня. – Но пока тебе рано об этом думать. Никто не станет вмешиваться в твою природу, пока ты не достигнешь совершеннолетия. Сейчас же это можно сделать только с согласия твоих родителей. Но они никогда на это не пойдут, и ты это знаешь. Зачем торопить время? Может случиться так, что спустя год ты и передумаешь.

– Рудольф, я ни за что не передумаю, – был мой ответ. – Ничего, один год – это не так уж и много. И я вновь стану обычным человеком.

В ответ на мои слова Рудольф только хмыкнул. Мне показалось, что уже только само это заезженное словосочетание «обычный человек» ему порядком стало надоедать».

Дописав последнее предложение, Алина захлопнула тетрадку и сунула её обратно в ящик тумбочки. Ей хотелось ещё о чём-то написать, о чём-то таком, что не могла она доверить даже дневнику, о чём не смела даже думать. То, что принадлежало лишь ей одной, и было тайной её души. Она легла в постель, закрыла глаза и вскоре уснула.

Проснулась Алина с необычным чувством. Это была лёгкость, какую она никогда раньше не испытывала по утрам. Будильник звенел ровно в семь, выдёргивая из сладкого сна, подниматься всегда не хотелось. Кому же хочется подниматься в такую рань? Ещё бы часика два поваляться. Но сегодня всё изменилось. Лёгкость была такая, словно пока она спала, кто-то вдохнул в неё новые небывалые силы.

Алина быстро поднялась с постели, умылась и прошла на кухню.

Завтрак уже ждал её на столе, как обычно, чайник согрет. Алина продолжала есть всё то, что ела всегда, хоть вкус её и изменился, и она больше не испытывала никакого удовольствия от такой еды. Ей хотелось чего-то другого – того, что обладало таким прекрасным запахом и, безусловно, таким же не менее чудесным вкусом. Того, что очень нравилось её родителям и, теперь-то она это точно знала, понравится и ей. Но как долго ещё она сможет своему желанию сопротивляться?

Покончив с завтраком, Алина принялась быстро одеваться – Рудольф уже подъезжал к их дому.

– Ты хочешь мне что-то сказать? – сразу же спросил он, как только она села в машину.

– Рудольф, чего ты спрашиваешь, – хмыкнула Алина, – и так ведь всё знаешь. Я изменилась, я это чувствую.

– Если хочешь, можешь уже попробовать, – предложил он.

– Что, прямо сейчас?

– Неужели совсем не интересно? Чего тянуть, всё равно когда-то придётся. Сейчас только отъедем немного, а там, впереди, свернём.

Проехав несколько километров, Рудольф свернул на узкую проезжую дорогу, бегущую вдоль леса.

– А я не опоздаю на урок? – придав голосу беспокойства, спросила Алина. На самом деле её это не слишком заботило. Все иногда опаздывают, ничего страшного.

Рудольф, не обращая внимания на её вопрос, заехал в лес и погнал машину в самую его чащу. Наконец, спустя какое-то время, остановился.

– Ну, всё, выходим, – с улыбкой сказал он.

Алина вылезла из машины и огляделась по сторонам. Лес надёжно укрывал их от всего внешнего мира, предоставляя возможность делать всё, что только заблагорассудится. Да хоть превращаться в волков!

– Тебе уже родители объясняли, что надо делать? – спросил Рудольф.

– Я это могу представить, – ответила Алина, вспоминая всё, что когда-то говорил отец, удовлетворяя её любопытство. Он никогда её специально к этому не готовил, потому что время ещё не пришло. Алине почему-то казалось, что оно и не придёт никогда, предоставляя ей шанс оставаться человеком, ведь оно так сильно задержалось!

Рудольф взял её за руку, отводя на свободное пространство в стороне от машины.

– Встань вот здесь… – Сам он ненамного отошёл от неё. – Закрой глаза, расслабься и сосредоточься. – Голос Рудольфа звучал так, словно он пытался её загипнотизировать. – Готова? А теперь вперёд. Ну же, давай!

Вспышка была такая яркая, что Алине показалось, она её ослепит. Но, открыв глаза, она увидела, что этого не произошло. Рудольф в его привычном для неё человеческом обличье исчез, вместо него стоял волк. Да и она теперь принимала не вертикальное положение, она словно бы стояла на четвереньках, как ей казалось. Нет, конечности её уже не походили на обычные руки и ноги, они стали лапами – точно такими, как у волка напротив неё. И сама она была таким же существом, что и он. Она была волчицей.

Она осторожно подошла к нему, как будто всё ещё не доверяя тому, что произошло. Волк потёрся об неё носом, а затем, словно призывая её следовать за ним, бросился бежать. Она кинулась за ним вдогонку, летя со скоростью, которой почти не ощущала. Сознание её было ясным, оно совсем не изменилось, и она поняла, что Рудольф просто играет с ней, как любил когда-то играть, когда она была ещё совсем ребёнком. И ей захотелось рассмеяться и крикнуть ему вослед: «Рудольф, я всё равно тебя догоню»! Но ни того, ни другого не получилось, а вырвалось лишь рычание.

Но вот он сбросил скорость на повороте, и она, наконец, настигла его. Она налетела на него в прыжке и, сбив с ног, прижала к земле. Он не сопротивлялся. Несколько секунд они смотрели друг на друга, прежде чем вернули себе человеческий облик.

Они сделали это одновременно, точно по единой команде. Алина увидела, что почти лежит сверху на Рудольфе. Она сменила положение, устроившись рядом на траве, при этом продолжая неотрывно смотреть на него. Она разгладила рукой его растрепавшиеся светлые волосы, провела пальцем по его щеке, по его губам. Как же он всё-таки был красив!

– Рудольф, – сказала Алина, – как это прекрасно… видеть тебя человеком. Если бы ты только захотел стать им… ради меня.

– Ты признаёшься мне в любви? – пристально глядя на неё, спросил он. – Алина, я никогда не смогу стать человеком, ради кого бы то ни было, даже ради тебя. Если бы даже я очень сильно этого захотел. Во мне нет того, что есть в тебе – «генетического наследства», как ты его называешь. Прости, что так говорю тебе.

– Рудольф…

– Пошли, надо ехать, – коротко сказал он, поднимаясь, – ты на урок опаздываешь.

Сев за руль, Рудольф закурил сигарету, и за всё оставшееся время больше не произнёс ни слова.

Алина опоздала ровно на пятнадцать минут, Антон её потерял.

– Что случилось? – спросил он. – Я думал, ты не приедешь.

– Разве я когда-то не приезжала, никому не сообщив? У нас колесо спустилось. Антон, ну, чего ты привязался ко мне?

Он с подозрением взглянул на неё.

– Что с тобой сегодня? С дядькой, что ли, поругалась?

– Не говори ерунды, мы никогда с ним не ругаемся.

– А что тогда?

– Отстань, тебе говорю. Антон, ради бога!

Антон покачал головой, но Алине больше не надоедал. Да и учительница уже стучала указкой по столу, призывая их к вниманию.

Антон был просто несносен в последнее время. То, что Алина нравилась ему, она уже не догадывалась, как раньше, она это знала. И то, что он жутко ревновал её к Рудольфу, тоже. Антон был настолько близким человеком для неё, что она даже не могла решить, как ко всему этому относиться. Она видела его взгляд, выраженье его глаз. А уж все его мысли больше не являлись для неё загадкой – они лежали перед ней, как на ладони, она могла читать их, как открытую книгу. Он думал о ней так, как парень думает о своей девушке. Хоть Алина и не была его девушкой, у неё вообще никогда не было парня.

В перемену она, оставив Антона, примкнула к компании девчонок. Алина не стремилась завести себе близких подруг, не видя в этом никакой нужды. Она не собиралась раскрывать кому-либо свои секреты, а подружки, в чём Алина была абсолютно уверена, обязательно бы выведали их. Ох, как много бы они узнали интересного! Но пообщаться с девчонками из своего класса она любила, разом со всеми, поболтать ни о чём.

– Ты чего сегодня опоздала? – полюбопытствовала одна из одноклассниц. – Обычно по тебе можно часы сверять.

– Да так, ничего особенного, – Алина в душе улыбнулась. Просто они по пути в город заехали в лес, где Рудольф учил её превращаться в волчицу, – небольшие неполадки с машиной.

– С новой машиной? У твоего дяди ведь, я помню, другая была.

– Он меняет их каждые три года, и они не такие уж и новые, – пожала плечами Алина. Девчонки всё замечали. У них был просто какой-то нездоровый повышенный интерес ко всему, что касалось Рудольфа.

– Хорошо бы и мне иметь такого дядю, – подавляя невольный вздох, сказала Анжела, главная красотка их класса. У неё была куча парней, но она завидовала Алине, и даже не слишком-то старалась скрыть это. – Я бы такого шанса не упустила.

– Какого шанса? О чём ты?

– Послушай, Алина, если ты такая недалёкая, то хотя бы скажи, как с ним можно познакомиться.

Алина посмотрела в её большие голубые глаза, не выразив ни тени изумления, и хмыкнула.

– Никак. Он ни на кого из вас даже не посмотрит.

– Это почему же? – язвительно спросила Анжела, знавшая себе цену. – Ты ведь сама говоришь, что он не женат.

– Ну и что, что не женат. Думаешь, ты уж вся такая из себя особенная, что могла бы ему понравиться?

– Ты что ли особенная? – фыркнула Анжела, ошарашенная таким заявлением. Алина широко улыбнулась. – Пардон, ты ведь ему просто племянница, я и забыла.

– Вот именно, – продолжая улыбаться, сказала Алина. Ей было так смешно, что она еле сдерживалась. – К тому же девушка у него и без того есть, и она красивая.

На самом деле Алина представления не имела о личной жизни Рудольфа. Она не могла залезть ему в голову – всю информацию, какая была бы интересна Алине, он блокировал от неё, оставляя доступным лишь то, что считал неважным. Алина находилась в полном неведении, где он бывал по вечерам и в выходные дни, с кем встречался и проводил время. Она часто представляла его вместе с красивой девушкой где-нибудь в ресторане: они сидят за столиком, на нём вино и закуска, но к ней Рудольф почти не притрагивается. В одной руке у него бокал вина, в другой – тонкая сигарета, какие он любит курить. Возможно, что и девушка тоже курит, как и многие девушки в зале, она выглядит очень сексуальной. Алина никогда не была в ресторане, но ясно представляла себе, как там всё происходит, она видела это в кино, читала в книгах. И что бывает после… Но зачем ей было знать об этом? Рудольф был свободен и очень хорош собой. И нравился девушкам.

Алина вздохнула, заставив себя улыбнуться. Но разве могло всё это хоть что-то значить? Он был волк.

5

«Приехав вечером домой, я заявила родителям, что отказываюсь от всех последующих превращений, а значит и от охоты, на которую время от времени отправляются они вместе с моими родственниками, когда стемнеет. Они собираются гурьбой на крыльце нашего дома и, превращаясь, убегают в лес. Я обычно провожаю их взглядом, стоя возле окна своей комнаты на втором этаже, а затем забираюсь в постель и спокойно засыпаю, зная, что никто не потревожит мой сон. Родители всегда возвращаются очень тихо, проходят в свою спальню, и я до утра их не вижу. Да, теперь я тоже могу превращаться, и это прикольно. Но мне всё время кажется, что если я начну превращаться, я уже перестану быть человеком».

– Мы ничего не сможем поделать, – говорил Альберт жене на другой день, дожидаясь возвращения дочери из школы, – если она сама этого не захочет.

– Я думаю, это придёт к ней со временем, – сказала Яна. Она уже приготовила ужин для Алины – дочь отказалась от многих продуктов, ограничив свой рацион в основном лишь блюдами из мяса. В тушёном виде оно имело довольно своеобразный вкус, совсем не такой, как раньше, но всё же это было мясо, а не что-либо другое.

Они собрались, как обычно, в гостиной, Алина ужинала, отвечая на вопросы родителей о школе. Вообще-то за её учёбу они могли не волноваться: гуманитарные предметы у неё шли хорошо, а математика и физика были под контролем Антона. Младший брат Яны успел уже поучаствовать в олимпиадах, и готовился к поступлению на физтех университета. Сама Алина пока представления не имела, кем хочет видеть себя в будущем. Её сейчас это не особо волновало, были вопросы и поважнее. Ну, хотя бы… Алина подумала, не расспросить ли ей обо всём родителей, наверняка они знают. Ведь напрямую поинтересоваться у него она так и не решилась. В принципе, почему бы и нет?

– Спрашивай то, что хочешь спросить, – Альберт исподлобья взглянул на дочь – все её мысли вертелись вокруг его двоюродного брата, а сама она выглядела немного смущённой, несмотря на попытки скрыть это.

Алина решила рассказать всё, как оно было на самом деле, подходя к главному вопросу постепенно. А он вытекал естественным образом, напрашиваясь сам собой.

– Наши девчонки неравнодушны к Рудольфу, – сказала она. – Они всё время высматривают его, когда мы утром подъезжаем к школе. Просто стоят возле крыльца, обычно одни и те же, втроём или вчетвером, и смотрят. А одна из них – мама, ты знаешь, кто это, она в нашем классе самая заметная – вообще спросила у меня, причём на полном серьёзе, как с ним можно познакомиться. Представляете, какая наглость!

– И что ты на это ответила?

– Я сказала, что у него и без неё есть девушка. Это правда?

– Если тебя так интересует, есть ли у Рудольфа девушка… – Альберт и Яна переглянулись, понимая, что школьные подружки дочери были здесь совсем не при чём. – Алиночка, Рудольф ведь взрослый мужчина. Но если ты хочешь знать, после той его неудачной женитьбы он никогда больше не будет иметь каких-либо серьёзных отношений с девушкой не из нашего круга, то есть с человеком.

– Он вам сам об этом сказал?

– Просто мы это знаем.

Яна вспомнила историю своей подруги Ренаты, произошедшую семнадцать лет назад. Рената так приглянулась Рудольфу, что он записал её телефон, чтобы позвонить и договориться о встрече. Но так и не позвонил, и их встреча не состоялась. Они оба были свидетелями на свадьбе Яны и Альберта, но с тех пор больше ни разу не виделись.

Яна время от времени забегала в гости к подруге, когда бывала в городе. Рената продолжала жить с родителями, замуж она до сих пор не вышла.

В эти выходные она приглашала их к себе всей семьёй, при этом сразу же известив о том, что там будет и Славик.

– Славик – это тот самый, за которого ты чуть было замуж не вышла? – спросила Алина. – Ну и дела! Ты же говорила, что он потом на ком-то там женился.

– Да, но спустя несколько лет развёлся, и детей у него нет. С Ренатой у них давняя дружба, они никогда не переставали общаться. А теперь они ещё больше сблизились, я видела их вместе несколько раз. Между прочим, Альберт, – обратилась она к мужу, – Славка хочет и тебя повидать, поговорить. Он очень изменился.

– Хочется надеяться, – не без иронии ответил Альберт. – Ну, что же, спустя столько лет можно с ним и повидаться, как со своим бывшим одноклассником.

6

Алина решила остаться дома в воскресенье, рассудив, что ей будет не место во взрослой компании, и Альберт с Яной отправились в гости без неё.

В отсутствии Алины им не пришлось вызывать такси – своей машины у них не было, и они отправились «своим ходом», обернувшись, как это часто делали, и добрались до города очень быстро. Мама Яны никогда не могла понять, почему они никак не заведут себе автомобиль, а всё время нанимают такси или ездят на автобусе, как она считала. Алину же вообще возит дядя, словно родную дочь.

Рената встретила их с неизменным своим радушием, обняв и поцеловав обоих. Вслед за ней в прихожую вышел Славик. Поздоровавшись с Яной, он протянул Альберту руку, которую тот пожал, немного улыбнувшись. Они посмотрели друг другу в глаза.

Славик повзрослел и изменился внешне. Он стал более крепким, отпустил небольшую бороду и стал носить очки.

Сели за стол. На нём были в основном мясные деликатесы. Рената для встречи своих друзей всегда покупала в магазине что-нибудь мясное: ветчину, окорок, куриный рулет, всё это потом нарезала и красиво укладывала на тарелках. Специально для Алины она пекла пирог. Сегодня пирог тоже был, хотя Алина и не пришла. Рената ещё не знала, что она изменилась.

Славик раскупорил бутылку и разлил вино по бокалам.

– Ну, за встречу, – сказал он, подняв бокал. – Мы никогда ещё вот так все вместе не собирались. А теперь, я думаю, будем собираться. Рената, теперь твоя очередь говорить.

– Яна, Альберт, – она обвела взглядом своих друзей, они улыбались. – Мы со Славой решили расписаться. Хотя, я вижу, для вас это и сюрпризом не является. Славик, я тебе ещё не говорила, они мысли умеют читать.

Он рассмеялся.

– Это не самое удивительное из того, что они умеют делать.

– Мы очень рады за вас, – сказала Яна, – вы настоящая пара, и так давно друг друга знаете, с самого детства.

Она заметила, что Рената собирается ещё кое о чём сообщить, но постеснявшись почему-то Альберта, решила, что лучше будет рассказать об этом Яне потом, наедине.

Славик налил им с Альбертом, а так же себе ещё вина. Рената же ограничилась лишь одним неполным бокалом.

– Алик, если хочешь курить, там, на кухне на подоконнике сигареты лежат, – тихонько обратилась к нему Рената. – Славка это дело давно бросил.