Хрустальная скрипка. Часть первая бесплатное чтение

Глава 1. На закате

Освальд старательно выводил палкой в грязи слово из трех букв. Потом снова и снова писал эти три буквы, двигаясь дальше по проселочной дороге. Никакого тайного смысла в них не было – это были просто три первые буквы алфавита, и вообще все буквы, которые Освальд знал. Ему было шесть лет, и он был смышленым мальчиком, однако в деревне Вальдано не было такой роскоши, как школа. Школы строились только в крупных поселениях, а деревенька на пятьдесят домов об этом и помыслить не могла. Старик Харлам обещал его научить алфавиту, но пока его времени хватило только на первые три буквы. Их мальчишка и выводил старательно у себя под ногами, шагая себе дальше.

Тем временем деревенька закончилась, а за оградой последнего дома раскинулось безбрежное поле пшеницы. То там, то тут, в разных местах этого поля, трудилось несколько деревенских жителей. Освальд не спеша шел дальше, наблюдая за одним из них – Маркусом Овенбригом. Маркус сосредоточено махал руками, то сводя их вместе, то разводя по сторонам, и, повинуясь его жестам, вокруг него летала пышущая магией серебристая коса. Коса косила пшеницу, а потом невидимая глазу сила собирала ее в снопы, аккуратно укладывая рядом с Маркусом. Так он и продвигался дальше по полю, жестикулируя и управляя магической косой, которая была всего лишь заклинанием. Все Овенбриги, как, впрочем, и большинство жителей деревеньки, были магами земледелия.

Также в деревне жили три семьи магов природы, которые зарабатывали на жизнь охотой и рыбалкой, а также лекарь (куда же без него). Но основным занятием жителей Вальдано было земледелие. Собственно, ничего удивительно в этом не было, деревушек таких были, наверное, сотни, раскиданные по просторам необъятной страны Арвании. А про другие страны Освальд даже не слыхал, если они вообще существовали.

Он просто гулял себе дальше, наблюдая за работой Маркуса. Мальчик не особо общался с ним в деревенском быту, как, впрочем, и со многими взрослыми. Но знал, что старший Овенбриг мужик добрый, спокойный и не обидит его. Обычно на улице Маркуса можно было застать за курением трубки у себя на крыльце. Или вечером у большого костра. Этот костер играл роль сельского клуба по интересам. Его разжигал староста, Хольцер Маронеус, которого все звали Сутулый Хольц за его вечно сгорбленную позу и походку. Каждый вторник и каждую субботу он приходил на центральную площадь деревеньки около восьми часов вечера и разводил этот костер (площадью называли пятачок в центре поселения, никому не принадлежавший, на котором были установлены четыре больших деревянных скамьи вокруг места кострища). Взрослые, кто не был занят и имел желание, собирались на площади у костра, общались, делились сплетнями и другими важными новостями. Когда были праздничные дни – конечно, выпивали, да еще как. В другие же дни пьянство в деревне особо не приветствовалось.

Наблюдать за работой Маркуса было одно удовольствие. Коса летала туда-сюда, вправо и влево, а скошенная пшеница сама аккуратно падала по стогам. Волшебное орудие ярко сверкало, делая свою работу и следуя за движениями рук мага, будто бы их соединяли прочные незримые нити. Вот бы ему меч вместо косы, подумалось Освальду. И он представил, что вокруг Овенбрига летает серебряный острейший меч. А поросль пшеницы – на самом деле множество щупалец страшного подземного монстра, который выпустил их чтобы схватить жертву. Но меч рубит, режет и раскидывает их (зачем-то заботливо потом складывая пачками), не давая чудовищу ни малейшего шанса. И героический маг раз за разом выигрывает в этом фееричном сражении.

Интересно, подумал Освальд, какими будут мои умения? Может быть даже, я смогу управлять настоящим мечом? Тогда будет можно поехать в большой город, устроиться в городскую стражу. А если повезет – вообще пройти отбор в гвардию. Это было бы потрясающе! Хотя о городской страже, а тем более о воинской службе, мальчику почти ничего не было известно, но сами эти слова резонировали в его голове, заставляя мечтать дальше. Или подчинить дикого медведя, чтобы потом использовать его в качестве скакуна (а таким умением, по слухам, обладал старший из охотников; к тому же, у него был небывалый – третий – уровень силы)? На самом деле, меня устроит и коса, как у дяди Маркуса. Да и возможность пройтись рядом с ростками, окропляя их с рук живительной энергией роста, после чего пшеница вымахивает буквально за месяц, тоже дорогого стоит. Ах, стать сельским магом тоже неплохо!

Освальд не представлял, какие таланты могут проснуться в нем в будущем, поэтому давал себе волю помечтать. Он был сиротой. Другие мальчишки и девчонки, имеющие родителей, хотя бы представляли, на что им рассчитывать. Как правило, ребенок перенимал магию родителей – одного, но бывало, что и обоих. Как правило, но не всегда. Иногда силы родителей смешивались, и их чадо становилось обладателем способностей, которым можно было подивиться. А очень редко – сила ребенка видоизменялась, это называлось «эволюционированием»; чаще всего это считалось великим благом, так как такие дети достигали уровня сил выше родительских. Но при любом из вариантов силы потомков хотя бы наследовали черты сил родителей. Поэтому, если оба твоих родителя – маги земледелия, то на возможность в будущем приручить дикого оленя тебе можно было не рассчитывать.

Старик Харлам приютил Освальда, когда тому было только четыре года. Харлам Фасгорн отличался от других жителей деревни. Он не был ни земледельцем, ни охотником. Он был магом-механиком и, конечно, не был коренным жителем Вальдано, о чем ребенок в свои годы не знал. Старик Харлам перебрался сюда уже на пенсии, подальше от городской суеты. Второй его отличительной способностью было то, что, помимо заклинаний, присущих ему как механику, он обладал и заклинаниями общей силы; это говорило о том, что в школе он учился, и не в последней. Освальд еще помнил первую встречу с ним.

Он бежал не останавливаясь, падал и поднимался, бежал дальше и вновь падал. Ноги путались в кустарнике, но мальчик не чувствовал боли от царапин. Ему сказали бежать, и он бежал. Так прошло много-много дней. На самом деле, не больше десятка часов непрерывного бега, но Освальду они казались вечностью. Потом он упал и заснул. Спал просто на траве, под деревом, в неизвестном ему месте. И сколько он проспал – неизвестно. Снилось ли ему что-то, тоже не помнил. Но когда Освальд проснулся, нестерпимо, до сухого кашля и хрипа, хотелось пить, а сил бежать уже не было, несмотря на сон.

Мальчик добрел до дороги, где рухнул на колени прямо по центру колеи и больше не мог пройти и шага. Сколько он стоял так, совершенно внутри опустошенный, – неизвестно, пока наконец на дороге не появилась лошадь, впряженная в телегу. Освальд просто стоял на коленях и ждал, пока обоз поравняется с ним и остановится.

– Пить… – попросил он охрипшим слабым голосом, – дяденька, дай пить…

– Что-что? – спросил незнакомец, спрыгивая с обоза. Он был стар, худощав, в приличной, но недорогой одежде и странной шапке. – Я не понимаю.

– Дайте пить, – хрипел мальчишка.

– Не понимаю, что ты говоришь. Пить? Что с тобой случилось? – старик полез в большой тряпичный мешок и достал бутылку с прозрачной жидкостью. – Пей, это вода.

Освальд схватил бутылку. Бутылка казалась тяжелой, поскольку он сильно ослаб, но мальчик вцепился в нее что есть мочи и пил, пил. Он не думал о том, что, может быть, стоит оставить немного воды незнакомцу, все же это был походный запас, просто пил, жадно, даже через силу. Старик ничего не говорил ему, а просто молча смотрел, сжимая губы. Наконец бутылка совсем опустела.

– Что произошло? – спросил старик. – Где твои родители?

Мальчишка ничего не ответил, просто протянул ему обратно пустую бутылку. Не удержал, и она упала прямо в пыль. Путник поднял бутыль и закинул в обоз, а затем обеими руками подхватил Освальда и поставил на ноги.

– Где твои родители? – повторил он свой вопрос.

Освальд ничего ему не ответил, потому что в голове было совсем пусто. Старик спрашивал еще что-то, потом осматривал рваную одежду, ссадины на руках и ногах. Это все было как в тумане. А после Освальд залез на телегу, уткнулся головой в мешок и снова заснул. И проснулся уже по дороге в деревню Вальдано.

Так он и встретил Харлама Фасгорна. Нельзя сказать, что старик усыновил его; просто старый механик не стал пускать дело на самотек, а разослал весточки о пропавшем мальчишке по ближайшим городам, а сам до поры приютил его, ожидая появления родителей. И вот так ожидание это растянулось на несколько лет. Хотя, чего греха таить, всем было ясно, что вряд ли родные уже объявятся.

Все это время Харлам воспитывал мальчика как внука. О прошлом Освальд ничего не помнил. Он даже не помнил, что произошло в тот роковой день. Только знал, что был очень, очень сильно напуган. Ему сказали убегать, и он убегал так, как будто за ним гнались адские исчадья. Он не вспомнил, кто ему приказал бежать, мать, отец, и другие подробности тоже улетучились из его детской памяти. Так что сельчане приняли его, как сироту. А старика Харлама он называл дедушкой.

«Пойду-ка я, дойду до мельницы, дедушка еще там, – размышлял Освальд, шагая по дороге, – и вместе вернемся в деревню». Ноги сами несли его вперед. Дело в том, что старик Харлам владел мельницей. Он купил ее, когда решил перебраться из города, и вроде как потратил на это все свои сбережения. Два года назад, когда повстречал на дороге Освальда, он как раз направлялся в Вальдано на свое новое место жительства. Мастеру-механику было легко управиться с такой простой техникой, как мельница. Вообще почти каждый земледелец мог смолоть немного зерна путем применения врождённых заклятий. Многие так и поступали, однако такого количества муки хватало только для себя. Чтобы молоть муку на продажу, в промышленных количествах, требовался маг земледелия четвертого, а может, даже пятого уровня силы. Таких в деревне не было отродясь. Тот же Маркус Овенбриг был второго уровня, а он был одним из лучших земледельцев. Поэтому мельница сельчанам была просто необходима.

Деревня Вальдано находилась прямо рядом с огромной дорогой, одной из трех главных в Арвании. На эту дорогу и вышел Освальд. Это была большая, проторенная дорога, не чета сельской. Здесь могли, при необходимости, разъехаться шесть повозок разом. Здесь мог пройти большой торговый караван, могли проехать огромные самоходные магические транспортеры, на которых зачастую перевозили целые дома. Освальд пару раз уже наблюдал движение таких транспортеров. Ими управляли специально обученные маги, которые могли приводить эти махины в действие. По сути, те же маги-механики, но значительно, значительно сильнее. Освальд не знал, какой уровень силы требуется для управления транспортером, но уж всяко выше третьего уровня, которым обладал Харлам Фасгорн. Потому что заставить работать без перебоев ветряную мельницу – это одно. Главное, чтоб ветер дул исправно. Дедушка, конечно, не был магом воздуха, однако в их краях не было проблем с ветрами. А вот заставить работать огромную, сложную махину, причем заставить работать не на природной силе, а на собственной магической, – это совсем другое.

Когда поля пшеницы остались далеко позади, хотя еще были узнаваемы, впереди показались лопасти ветряной мельницы. Было видно, как они вращались, скрепленные, как обручем, огромным колесом. В деревне мельницу так и называли – «Агатово колесо». Так и говорили – «поедешь мимо Агатового колеса и дальше до поворота». А звалась она так потому, что до старика Харлана принадлежала женщине по имени Агата. Говорили, что характер у этой Агаты был крайне вздорный. Освальду было неизвестно, какой магией владела Агата, но он знал точно – никто не хотел попадаться ей под горячую руку. Старожилы рассказывали – если Агата наорет на тебя, тут только к лекарю ползти. Или чарку спиртного сразу опрокинуть, чтоб отпустило. Много, много чарок. Возможно, она была магом звука. Или даже магом пения, ведь не зря про особо одаренных в этом плане говорили «этот звук у них пением зовется». У самой Агаты спросить было нельзя, по той простой причине, что свою последнюю песню она уже спела. Харлам Фасгорн приобрел мельницу у ее наследников, которые в деревне не проживали и заниматься ею не собирались. А зваться «Агатовым колесом» она так и осталась.

Вечерело, солнце подкатилось вплотную к горизонту, а Освальд почти дошел до мельницы. Дедушки было не видать. Наверное, он колдует над чем-то внутри. А может, просто задремал где-то в уголке, такое уже бывало. И не раз. Мальчик стал вглядываться в даль, пытаясь увидеть запряженную лошадьми дедовскую повозку, и вроде бы разглядел ее рядом с мельницей.

Но каково было его изумление, когда повозка при ближайшем рассмотрении превратилась в целую карету. Кареты у деда точно никогда не было, да и зачем она ему. Мальчик присмотрелся. Это точно была карета, пассажирский экспресс. На таких бедные люди не передвигались. Бедные люди и деревенские жители вообще не пользовались никакими каретами. Однако даже для городских карета была не простая. Она была окантована металлом, который блестел в свете заходящего солнца, возможно, даже золотом. По крайней мере казалось, что выглядит эта окантовка очень дорого. Так путешествовали явно не простые горожане.

Подойдя еще ближе, Освальд услышал крики. Это был то ли спор, то ли разговор на повышенных тонах. Кричал мужчина, голос его был не знаком. Это был не голос дедушки. В нем сквозила злость и презрение. Паренек ускорил шаг и почти побежал. Ему показалось что он услышал голос старого Харлама, отвечающий кричащему мужчине.

Вблизи карета выглядела еще более впечатляюще. Металл на ее бортах вряд ли был золотом, но искусная работа была видна с первого взгляда. Помимо металла в обшивке присутствовало черное как уголь дерево, названия которому Освальд не знал. Тоже явно не дешевое. С четырех углов к карете крепились магические светильники. Рядом с сидением кучера находился большой и мощный прожектор, чтобы освещать дорогу в вечернем сумраке. Он был направлен вниз к земле и отключен. Самого кучера на облучке не было. Лошади, впряженные в экипаж, выглядели гораздо более ухоженными, чем их деревенские собратья. Внутри кареты сидело несколько человек, двое или трое, точнее в полутьме было не рассмотреть.

Когда Освальд обежал карету, ему открылось страшное зрелище. Кучер, здоровенный мужик с темными, торчащими во все стороны волосами, в темно-серой с красным кантом униформе, что-то кричал и, размахивая руками, наступал на старика Харлама. Дедушка стоял на земле на коленях и пытался ему что-то отвечать, выкрикивая фразы срывающимся голосом. Впрочем, его голос был слаб на фоне рева кучера. Лицо у дедушки было разбито, все в крови, левый глаз заплыл, и казалось, что нос тоже поврежден. На земле перед ним уже натекла лужица крови. Сердце гулко застучало в висках мальчишки.

Освальд не знал, конечно, что случилось. А произошло следующее. Пассажирский экипаж, проезжая мимо мельницы, повернул к ней, чтобы попросить воды. Это было формальным предлогом. На самом деле, кто-то из путешественников просто попросил рассмотреть мельницу вблизи (что, впрочем, было совершенно безобидным желанием). Когда Харлам Фасгорн вышел навстречу экипажу, кучер попросил его принести воды напиться. За это время пассажиры могли удовлетворить свой интерес. Старику Харламу просьба была не в тягость. И все было бы гладко, если бы не выходка кучера. Тот решил то ли зло подшутить, то ли просто показать свое превосходство над деревенщиной. И когда мельник принес ему кружку воды, кучер вылил ее себе под ноги со словами «Тиной воняет, ты отравить нас удумал, старый хрыч?»

Харлам Фасгорн вполне себе владел заклинаниями общей силы, в отличие от обычных жителей глубинки. О чем кучер, конечно же, знать не мог, пока кружка не полетела ему в голову. Взбешенный этим, он подскочил к старику и применил «Удар копытом». Это несложное, но мощное заклинание второго уровня знали многие маги, работающие с лошадьми. Оно имитировало сильнейший удар задними копытами лошади. И хотя Харлам успел поставить блок, его третьего уровня силы, даже выше, чем у кучера, оказалось недостаточно, чтобы поглотить энергию удара. Все-таки он никогда не был боевым магом. Удар кучера пришелся ему прямо в лоб, рассек бровь и повалил на землю. Когда Харлан попытался подняться, кучер с ревом, уже без всяческой магии ударил его сапогом в лицо, разбив нос. Он был крупным мужчиной, весил почти сто килограммов, и каждый его удар мог стать роковым.

– Ну что, ну что, – орал кучер, – умеешь кружками кидаться? Лежи, старый хрыч! Не то шею сверну! Понял? Понял меня?!

Вот эту сцену и застал Освальд, прибежав на мельницу. Он видел, что дедушка ранен, не знал, что произошло, но кровь в его венах закипела.

– Аааа! – закричал мальчишка.

Здоровенный кучер оглянулся и посмотрел на него с раздражением.

– Что, – спросил он, – тоже захотел сапога отведать?

На лице детины злость смешалась с брезгливостью. Что старик, что мелкий пацан, эти деревенские никчемные людишки не вызывали у него ни капли сочувствия. Он даже не принимал их за людей.

– Падаль вонючая! – прокричал Освальд самое страшное, самое отвратительное из известных ему ругательств. – Не трогай дедушку!

–Неееет, – прохрипел старик, тщетно пытаясь подняться с колен, – не надо! Беги!

– Ах ты, мелкий засранец, – ревел медведем кучер, – как ты меня назвал? Иди сюда!!!

Дверь кареты щелкнула – кто-то из пассажиров наконец счел происходящее снаружи стоящим внимания и вышел посмотреть, что происходит.

В Освальде пульсировали одновременно злость и страх. И еще какое-то новое чувство, над ними. Сильнее. Он должен защитить деда. Не зря тот учил его заклинанию общей силы, чтобы защитить себя от дикого зверя, если придется. «Я не знаю, сможешь ли ты, – говорил старый Харлам, – не ведаю. Мелкий ты еще. Но тут ничего сложного. Если не будет выхода, пытайся применить. Против медведя, конечно, все это бесполезно, а волка откинуть сможешь и убежишь. Это и против людей сработает, если освоишь. Запоминай. Почувствовать силу. Поверить в нее. От сердца к рукам и голове. От сердца к рукам и голове – волна первая. И от головы к рукам – вторая волна. Представь, что в руках огромный валун, и третьей волной кидаешь во врага. От сердца к рукам и голове…»

Освальд собрал свою ярость в комок и пустил ее бежать по венам, как кровь. Она дошла до рук и головы. От головы вернулась в руки. Слабое, едва заметное пульсирующее облако в его ладонях ожило и набирало вес.

– Ты щенок! – взвыл кучер, почувствовав недоброе. Он бросился вперед, сокращая дистанцию и занося руку, которая весила, наверное, почти как мальчик перед ним, для удара.

– Бегииии! – закричал из последних сил Харлам Фасгорн. Кровь залила ему лицо, и он почти не видел происходящего, но ощущал море бушующей дикой ярости.

Солнце зашло краем за горизонт, и его последние багровые лучи отразились в глазах ребенка, выставившего вперед ладони с глыбой сияющего света в них.

Глава 2. Фиолетовый ореол.

Сила наполнила грудь Освальда, как свежий воздух наполняет легкие при выходе из душного помещения. Сила пульсировала в нем и текла в руки, бурля, заставляя вибрировать все его сосуды. Мальчик никогда не ощущал ничего подобного. Слово, которым можно было описать эти ощущения, – возможность. Возможность стать чем-то большим. Возможность созидать и разрушать. Море возможностей, недоступных ему ранее, вот что он ощущал.

Кучер уже был совсем рядом, несся на него, желая смести со своего пути, разрушить все, нарушить ощущение. По сравнению с мальчиком он был просто громаден. Еще чуть-чуть, и кулак здоровяка опустится прямо ему на голову. Ближе, еще ближе, через доли секунды. И когда до момента удара оставался лишь краткий миг, время замерло.

Время остановилось, как будто было гигантским маховиком сущего, запутавшимся в нитях бытия. Остановилось только на мгновение, чтобы затем раскрутиться в обратную сторону под действием этих упругих нитей. С рук Освальда сорвался сгусток силы, оттолкнувший мужчину обратно. Только что бежавший вперед кучер теперь летел назад.

Кучера снесло, как будто он был тряпичным пугалом на поле, а не стокилограммовым мужланом. Он пролетел не меньше десяти метров по воздуху, прежде чем его ноги смогли коснуться земли. Но удержаться на ногах после такого полета он не смог, и, нелепо просеменив назад, плюхнулся на свою пятую точку, а затем проехал еще метр по инерции. Он завалился на спину и тяжело дышал, не понимая даже, что случилось.

Бугай попытался встать. Получилось это у него только со второй попытки. Нетвердо стоя на ногах и покачиваясь, не придя еще окончательно в себя, он с лютой ненавистью буравил глазами дерзкого юнца. Не мог он даже подумать, что столкнется с отпором.

– Освальд, что случилось? – вопрошал старик Харлам. Из-за залитого кровью лица он не мог рассмотреть происходящего, однако понимал, что с мальчишкой пока еще все в порядке, слава богам.

Освальд молчал. Он не мог до конца осознать произошедшего, что дал отпор этому здоровяку. Больше тот не навредит, ни ему, ни деду. Однако он заблуждался. Кучер был ошарашен, оглушен и унижен, но никак не выведен из строя. В его глазах горела теперь совершенно не управляемая злоба. И абсолютно не важно уже было, что направлена она была всего лишь на шестилетнего мальчика, еле достающего ему до пояса. Да как он смог, как посмел так унизить его!

Здоровяк взревел и снова кинулся на ребенка. В этот раз было не до забав, кучер бежал вперед, собирая все запасы своей магии. Сейчас он отомстит, проучит негодяя. Применит «Удар копытом», вложив все свои силы и напитав его собственной злобой. Таков был его план.

Освальд приготовился отразить опасность и повторил действия вновь. От сердца к рукам и голове – волна первая. От головы в руки – вторая волна… Но дрожь в его руках была теперь дрожью усталости и физического истощения, а не бурлящим источником силы. Первый удар на то и первый, что выкладываешься на полную, не зная, получится ли. Ребенок вложил все свои силы, и они истощились. Волны энергии больше не пробегали по телу, в руках была тяжесть. Он не мог больше нанести удар, не мог даже сконцентрироваться, чтобы собрать в ладонях хоть сколько-нибудь значимый объем силы. Он был полностью беззащитен и разбит.

Кучер подпрыгнул вверх, собрав всю энергию и прочтя заклятие. Он уже летел на мальчишку, готовый нанести удар. Старик Харлам, не будучи боевым магом, смог заблокировать точно такой же удар, но не полностью, потеряв равновесие. Этот же «Удар копытом» станет намного, намного сильнее. А Освальд не мог не только его заблокировать (да и не знал, как), даже увернуться сил у него не осталось. Этот удар точно попадет в цель. Взрослому человеку он нанес бы серьезные травмы, а ребенку… Он будет смертельным приговором.

– Прекратить! – закричал откуда-то высокий мужской голос, но кучер уже не мог и не желал останавливаться, верша свою месть.

И опять, время как будто бы замедлилось перед Освальдом. Он видел, как падает на него кучер, вытянув ногу вперед. «Удар копытом» был неотвратим, и мальчик понял, что даже не успевает в страхе прикрыть глаза перед неизбежным. Сейчас нога обрушится на его череп, ломая кости, а он не может защититься. Спина покрылась холодным потом, и…

Сначала были два слова, не сказанные, а буквально выплюнутые откуда-то сзади, резко как из пращи. Перед глазами мальчика, буквально в паре сантиметров от его носа, загорелась едва заметная сетчатая структура, будто паук сплел свою паутину, и она внезапно стала видна в лучах заходящего солнца. Удар кучера пришелся прямо в нее и не достиг лица ребенка. Более того, Освальд с ужасом наблюдал, как нога амбала буквально сложилась, смялась об эту едва осязаемую преграду, как о камень. Все это произошло за какие-то доли секунды и сопровождалось треском сломанных костей и порванных сухожилий.

Кучер упал прямо перед ним, будто остановленный непроходимой преградой. И завизжал так, что у мальчишки уши заложило. Освальд отскочил назад, понимая, что произошло настоящее чудо. На нем не было ни царапины, но от страха сердце колотилось так, что просто выпрыгивало из груди.

– Аааууууаааа! – визжал кучер, трепыхаясь в пыли перед ним. Правой рукой он схватился за бедро травмированной ноги, а левой колотил по земле от боли. Ступня его, а также голень были развернуты совершенно противоестественным образом. Было ясно, что нога сломана как минимум в двух местах.

Освальд сделал еще шаг назад. А потом отметил, что кучер, несмотря на сильную боль, глядел не на покалеченную ногу, а куда-то вдаль, ему за спину. И в глазах у него читался животный ужас. Мальчик оглянулся. Дверь кареты была открыта, и возле нее стоял мужчина, среднего роста, худой и уже лысеющий, лет сорока. Мужчину окружал фиолетовый ореол. В вечерних сумерках Освальду это показалось жутким, хотя он совсем не понимал, откуда это свечение. Но именно оно так напугало кучера, что заботило больше собственной поврежденной ноги.

– Ох ты же ж, – это восклицание сорвалось с уст старика Харлама, который тоже смотрел на странного незнакомца. В отличие от кучера, смотрел без страха, но с явным удивлением, вытирая со лба капли крови.

Незнакомец тем временем подошел к ним вплотную. У него были тонкие губы, но удивительно густые брови, мало сочетавшиеся с остальным обликом. И на лице его было выражение удивления, да посильнее, чем даже у дедушки. Взор его был направлен на мальчика.

Он молча внимательно осмотрел Освальда с головы до пят. Под его взглядом парень съежился, скорее с непривычки, а не от страха. Ситуация приняла совсем неожиданный оборот. Секунд через десять мужчина отвел взгляд и повернулся к кучеру, который все так же стонал и дергался на земле. Незнакомец вытянул в его сторону указательный палец и произнес фразу заклинания. А после этого его фиолетовый ореол стал быстро меркнуть и угас. И вместе с ним прекратились стоны верзилы, превратившись в натужное повизгивание.

– Я как мог, приглушил твою боль, – сказал мужчина кучеру, – вернее, просто твои чувства на ближайшие сутки. Как временная мера сойдет. Я же не лекарь. А уж ему-то тебе точно надо будет показаться. Что же ты нападаешь на стариков и детей, а?

Голос у него был высокий и властный.

– Ваша милость, за что… – простонал кучер.

– Что «за что»? Выражайся яснее.

– За что же вы меня так приложили?

– Кто? Я? – мужчина иронично усмехнулся. В его голосе не было и тени жалости. – Нужен ты мне. Я просто защитил мальчишку. Прикрыл его щитом. Не моя вина, что ты влетел в него со всей дури. Аккуратней надо быть!

Кучер отвел взгляд и замолк, периодически постанывая. Перепалка с этим человеком его явно пугала. А незнакомец снова повернулся к Освальду.

– Ну что, ты в порядке, парень? – спросил он и даже попытался изобразить на лице что-то вроде отеческой улыбки. Или показалось?

– Д-да, господин, – ответил Освальд, – я цел. Вы не могли бы помочь моему дедушке?

– Как уже сказал – не лекарь я, – вздохнул мужчина. – Однако, если опыт меня не подводит, с твоим дедом ничего серьезного. Отведи его к местному лекарю, будет как новенький через пару дней. Он у тебя крепкий.

– Спасибо, господин, – выдохнул Освальд.

– Малец, ответь мне на вопрос, будь добр. Давно владеешь этим заклинанием?

– Я не владею, – мальчик не понимал, что мужчина хочет от него услышать, – я впервые попробовал. Меня учил дедушка так защищаться.

– И что, никогда до этого не применял его?

– Нет, не применял.

Мужчина понимающе кивнул и почесал подбородок. На его губах заиграла легкая улыбка. Улыбка эта совсем не вписывалась в окружающую картину с окровавленным стариком, лежащим на земле стонущим кучером и испуганным мальчишкой. Но зла в ней не было, скорее задумчивая отрешенность.

– Знаешь, мальчик, – сообщил он, – все это крайне интересно. Поверь мне. У тебя ведь даже магия пока не определена, верно? Про уровень я молчу, его тоже нет. И тем не менее, мощь твоего заклятия соответствовала примерно третьему уровню силы. Поразительно.

Незнакомец замолчал и стал прохаживаться туда-сюда, видимо, о чем-то размышляя. До кучера ему совсем не было дела.

– Господин, – подал голос Харлам, который как раз поднялся на ноги, – спасибо вам! Спасибо, что спасли внука! Я перед вами в неоплатном долгу.

– Не стоит, это пустяки, – задумчиво ответил незнакомец. Затем он сунул руку в нагрудный карман и достал оттуда зеленый платочек. – Возьмите вот. Платок зачарован и сразу убирает почти любую грязь. Вытрите всю кровь, пусть мальчик не нервничает.

Затем вновь повернулся к Освальду.

– Понимаешь, – мужчина, внезапно, обращался к мальчику в доверительном тоне. Совсем не как к кучеру. – Заклятье твое несложное, я бы сказал – базовое, всем доступное. Взрослый тренированный маг может использовать его два десятка раз без напряжения, а ты выдохся сразу же. Тут я тебе сравнения не ищу. Но сила! Такую силищу у ребенка без уровня наблюдать – большая редкость. Ты, думается мне, даже не представляешь своих возможностей.

– Да, господин. Спасибо, господин. – ответил Освальд. Он не понимал, о чем сейчас толкует незнакомец, просто поддакивая. В голове у него все смешалось от шока. Дедушка, кучер, ощущения от потока силы. Неожиданное разрешение ситуации.

– Как тебя зовут, парень? – спросил мужчина.

Освальд представился.

– А меня зовут Андрэ Хисм. Я проректор Рубайской академии. Мы учим магов, чтоб ты понимал. Развиваем способности детей. На благо нашей страны. У нас очень хорошая академия, входит в десятку лучших. Через неделю начинается учебный год, и я как раз возвращаюсь, чтобы приступить к работе. От вашей деревни ехать всего сутки, рукой подать. И хотя мы уже набрали все учебные группы, для тебя я бы сделал исключение. Ну, что скажешь, хотел бы у нас учиться?

– Да, господин. Наверное. Не знаю, – ответил Освальд.

– Так «да» или «не знаю»?

– Господин, – вступил в диалог Харлам, – внук еще не пришел в себя. Дайте нам немного времени. Это очень, очень великодушное предложение с вашей стороны. Он обязательно примет решение, обещаю.

– Ну хорошо, – подытожил Андрэ Хисм, – пусть будет так. И ты прав, старик, – это очень великодушное предложение. Освальд, думай. Но я советую поступить к нам и учиться. У тебя большое будущее. Просто скажи, что прибыл по личному указанию проректора Хисма, и тебя зарегистрируют как положено. У тебя есть неделя, не больше. Мне, наверное, уже пора. Ну что, – обратился он к кучеру, – мы едем?

– Как же ехать, господин, – отозвался тот, – а моя нога?

– Так ты что же, ногой лошадьми управляешь? Не забывай, твоя работа – довезти нас до места в срок, в целости и сохранности. А не нападать на сельчан по любому поводу. Усвоил?

– Да, господин.

– Ну вот и хорошо. Как доедем до академии, наши лекари быстро поправят твое здоровье. Я лично отдам распоряжение, чтобы приняли. Надеюсь, ты запомнишь этот урок. А теперь поехали.

Кучер, хрипя и постанывая, пополз к карете. Возможно, что это было наигранно, так как заклинание все же существенно ослабило его боль.

– Неделя, слышишь, Освальд? У тебя неделя на раздумья. Надеюсь, ты примешь правильное решение, – повторил Хисм, когда кучер со оханьем и руганью взобрался на свой облучок.

Он развернулся и пошел обратно к карете. Дверь закрылась, и экипаж в ореоле магических светильников двинулся дальше в уже наступившей полутьме, так как солнце почти скрылось за горизонтом.

– Да, ну и денек выдался, – проговорил Харлам Фасгорн, – внучек, ты не пострадал?

– Нет, деда, – ответил Освальд, – испугался я. За тебя, думал, тебя убьют.

Старик Харлам хрипло рассмеялся.

– Не такому ничтожеству, как этот жирный боров, прервать жизнь Харлама Фасгорна. Не переживай. Видали мы таких. Да ну и черт с ним. Ты хоть понимаешь, кто тебя спас? Ну и дела.

– Ты знаешь его, деда?

– Лично нет. И до сегодняшнего дня не знал. Но имя слышал. Сам Андрэ Хисм, целый маг девятого уровня!

– Какого-какого? – переспросил Освальд. – Разве бывают такие уровни?

Ему и правда не верилось. В деревне было всего несколько магов третьего уровня. Так что третий уровень считался отличным достижением. А четвертый – несбыточным идеалом. Про то, что бывают маги выше четвертого уровня, мальчишке никто не рассказывал. И тут сразу – девятый! Что же такого может маг аж на девятом уровне силы?

– Чтобы ты знал, – ответил дед, – всего уровней магической силы десять. На десятом уровне… это даже не люди, это практически божества. Хотя таких магов почти нет. Одного я когда-то знал лично… Но и маги девятого уровня – безумно сильны. Хисм – тоже не боевой маг, но наверняка мог уничтожить этого амбала просто щелчком пальцев. А боевые маги так сносят целые отряды врага. Пусть тебя не вводит в заблуждение наш деревенский уклад, четвертый уровень магии – совсем не предел. Более того, во всех государственных службах и крупных коммерческих предприятиях маги пятого уровня – просто рядовые сотрудники, их полно.

Десять уровней силы, подумал Освальд. Десять. Я, конечно же, хочу стать магом десятого уровня.

– Деда, а я смогу стать магом десятого уровня? – спросил он.

– Ох, малой, я бы не стал так далеко загадывать. Но в одном господин проректор прав. Простому деревенскому парню обучаться в Рубайской академии – большая честь. Даже для большинства городских очевидным выбором будут академии попроще. Это, конечно, не Великая Арванийская академия, но туда путь всем, кто не входит в древние семейства, заказан.

Старик Харлам, кряхтя, подошел к бочке с водой и стал рассматривать в отражении свои раны. Хисм был прав, по большому счету он легко отделался. А дальше подоспел Освальд, и кучер, на свою беду, переключился на него. Помог бы ему хоть кто-то, не подоспей мальчишка, старик предпочитал не думать. И рассечение, и поврежденный нос лекарь исцелит с легкостью, а синяки и ссадины пройдут сами.

– Ну ладно, – обратился он к Освальду, – подожди меня здесь. Сейчас схожу, запрягу лошадь, и поедем домой. Этот вечер слишком затянулся. Слишком, да… Но я надеюсь, что все это к лучшему.

Глава 3. Тени вокруг костра.

В деревню они вернулись, когда уже полностью стемнело. Вид деревенских домов почему-то успокоил мальчишку. Слишком много волнения он пережил за предшествующий час. Дома стояли, как и всегда, спокойно и надежно, в окнах горел свет. Деревенские жители и не представляли того, что произошло буквально только что с их соседями, занимаясь обыденными для себя делами.

Пока Харлам распрягал лошадь, Освальд прошел в дом и рухнул на свою постель. И хотя не планировал такого, почти сразу заснул. Проснулся он через пару часов. Свет магической лампады привычно освещал помещение, было спокойно и уютно. Дедушка сидел за столом и что-то мастерил. Услышав скрип кровати, обернулся.

– Проснулся? Я думал, до утра проспишь. Ну, раз проснулся, иди поешь давай.

Освальд прошел по комнате и сел за стол напротив деда. Есть ему не шибко хотелось, хотелось пить. Он налил себе кружку воды из кувшина и припал к ней, осушив до половины за какие-то секунды. Старик Харлам наблюдал за ним из-под бровей, а затем подвинул к нему миску каши с овощами.

– На вот, кушай давай. Поесть тебе надо.

Освальд любил такую кашу, но эта была уже остывшей. Ладно, подумал Освальд, зачерпывая пищу ложкой, поем и так. Идти и греть кашу над очагом ему не хотелось. То ли от стресса, то ли после применения заклинаний, только голода он по-прежнему почти не испытывал. Но все же ел холодную кашу, чтобы дед не переживал. Ведь ему сегодня прилично досталось.

Харлам тем временем поднес повыше к свету и стал рассматривать вещицу, которой только что занимался. Это была на удивление точная копия их мельницы, но очень маленькая.

– Дед, что это? – спросил мальчик.

– Да так, – ответил старик, – решил сделать тебе подарочек. Чтобы помнил меня, старого, если поедешь учиться в академию.

– Но я же не знаю, поеду ли.

– А кто тут собрался стать магом десятого уровня? – глухо рассмеялся Харлам. – Как ты собрался стать таким серьезным магом без академии? Ты же видишь, как мы живем. В округе нет ни единого мага выше третьего уровня. И будь ты хоть гением, даже из знатного древнего семейства, без соответствующего обучения не видать тебе высокого уровня.

– Просто я не знаю, – запинаясь произнес Освальд, – не знаю, как это, учиться где-то вдали от тебя. Боюсь. Своих родителей я позабыл, не помню, как жил раньше. А вдруг я забуду тебя, деда? Страшно.

– Да, наверное, страшно. Но выхода у тебя другого нет. Либо академия, либо жизнь в деревне без перспектив. Ты еще маленький, не понимаешь. Поэтому слушай меня – академия твой единственный шанс, такой раз в жизни дается. Не упускай его.

Харлам поставил фигурку мельницы на стол. Она была небольшая, размером с его ладонь. А потом пошевелил пальцами, задумчиво посматривая то на мальчика, то снова на фигурку, и лопасти ветряка стали медленно раскручиваться. Потом чуть быстрее, но все равно плавно. Игрушечная мельница была как две капли воды похожа на настоящую, уменьшенную раз в сто, а потому и крутилась точно так же.

– Так что, внучек, обдумаешь это предложение? Я не буду заставлять тебя. Хочешь остаться в деревне и опекать старика? Оставайся. Труд в поле ничем не хуже иной магической работы в мире. И под присмотром будешь. Оставайся. Только как бы тебе не пожалеть об этом лет через десять, когда шанс будет упущен. Поэтому верь мне: мне тяжело будет с тобой прощаться, ты же совсем кроха. Но академия даст тебе шанс, которого иначе не будет. Может, даже десятого уровня силы достигнуть, представляешь.

Освальд доел кашу и мягко отодвинул тарелку.

– Деда, я клянусь, что подумаю и приму решение! – сказал он, возможно, даже чересчур торжественно, показывая, какой он уже самостоятельный.

– Ладно, ладно, – рассмеялся старик, – конечно, примешь! Завтра ведь вторник. Сутулый Хольц опять будет жечь костер и собирать посиделки. Есть у меня одна мысль. Спросим у наших достойных соседей, что они думают? Послушаешь их мнение, и потом все решишь.

– Но, деда, – оторопел мальчик, – костер же для взрослых. Вы нас вечно оттуда гоните.

– Если ты готов учиться в академии и отвечать за свои решения – ты уже достаточно взрослый! – рассмеявшись, сказал дедушка.

– Хорошо, я согласен. Если меня не прогонят.

– Никто не будет тебя гнать, обещаю. Мы с тобой послушаем советы от других. Ты же знаешь, как бывает, мудрость передается от старших младшим. Недостаточно тебе моего слова – завтра остальных спросим. Они будут рады. В кои-то веки из нашей деревушки великий маг может выйти!

Харлам, конечно, лукавил. Освальд никогда не был местным, выходцем из круга сельчан. Его прошлое, о котором он ничего не помнил, было покрыто тайной. А после сегодняшнего происшествия старик не исключал, что мальчик может быть потомственным магом. Возможно, даже из древнего семейства. Он не питал иллюзий, что такой человек, как Андрэ Хисм, стал бы зазывать на учебу любого просто по доброте душевной.

– А теперь я лягу спать, – сказал он, – день был долгий. Ты, конечно, уже поспал, но, наверное, стоит еще. А завтра примем решение.

На следующий день по всей деревне Вальдано было только и разговоров, что о приключениях Харлама Фасгорна и его внука. Началось все с лекаря, к которому старик пошел с утра со своими ранами. Там, слово за слово, вся история была рассказана в самых красочных подробностях. Даже в полях, где вроде бы все работают, а не лясы точат, обсуждали, как здорово проучили подонка-кучера и как мужественно Освальд защищал деда.

А Освальд готовился к вечеру. Вроде бы ничего особенного, но для маленького мальчика это было очень волнительно. Во-первых, ему разрешат сидеть в одном кругу со взрослыми. Во-вторых, должно решиться, ехать ему в академию или нет. Перспектива стать сильным магом, лучше, чем кто-либо из знакомых ему, была очень заманчива. С другой стороны, Освальду было страшно.

Он был готов ответить «да» Андрэ Хисму еще вчера. На самом деле не дала ему это сделать не растерянность, нет, и не усталость. Не дал страх. Страх перемен иногда бывает очень сильным и до последнего ютится в потемках сознания. Вроде и нет его, а на самом деле подтачивает, как червь, кричит: «Нет, не надо ничего менять, а вдруг». Не каждый взрослый это понимает, что уж говорить о маленьком мальчике. Страх и интерес боролись в нем. Благодаря деду, интерес готов был победить, осталось только дождаться вечернего костра.

Когда дедушка вернулся с работы домой, Освальд вновь рассматривал маленькую модель мельницы. И правда – как настоящая. Он поддел пальцем лопасть колеса, но оно отказывалось крутиться.

– Ну, как прошел день? – спросил Харлам, входя в дом.

– Да нормально. Дед, почему мельница не крутится?

– Я сделал эту мельничку специально для тебя. Чтобы ты взял ее с собой в академию и, находясь вдали от дома, не забывал нас. Просто так раскрутить ее не выйдет. Внутри встроен особый кристалл. Для того, чтобы лопасти раскрутились, надо направить на нее каплю магии, совсем чуть-чуть. Обучаясь, ты без труда сможешь это сделать. Вот, смотри.

Старик поднес к мельнице палец, не касаясь ее, и лопасти тихонько крутанулись, набрали ход.

– Все просто, – сказал Харлам. – Я задумал ее такой специально, чтобы ты тренировался. Ну, давай-ка поужинаем. Сбор у костра еще через полтора часа.

Когда они пришли на центральную площадь, костер уже почти разгорелся и был выше Освальда. Пламя гуляло и рвалось вверх к небу, испуская едва заметный дымок. Это не было магическое пламя. Сюда не приходили трудиться, поддерживать огонь или мериться силами. Сюда приходили общаться, и старика с малышом уже ждали два десятка человек.

– Вот и наш специальный гость, – провозгласил Сутулый Хольц с усмешкой. – Да подходи ты, не бойся.

Освальд осторожно присел на самый дальний край деревянной скамейки и посмотрел на деда. Что он должен сделать дальше?

– Колин, наливай парню, чего застыл! – пророкотал здоровенный Ник Ухто – глава местных охотников. – Да что ты творишь! Чаю, налей, говорю, он тебе не собутыльник!

Всеобщий хохот разрядил обстановку. Заулыбался и старый Харлам, а Освальд, глядя на улыбку деда, немного расслабился и осмелел. Затем принял из рук младшего брата Ника Колина кружку с горячим чаем и поставил ее рядом с собой. От чая исходил приятный запах ягод и хвои.

– Мы вас уже заждались, – объявил Маркус Овенбриг и затянулся своей трубкой, – в деревне только и разговоров, что про похождения малыша Освальда. Ну, может, расскажешь сам? Дед мог и приукрасить, больно он тебя хвалит.

– Не знаю я, что говорить, – мялся Освальд.

– Да ладно тебе! Порадуй нас историей, раз уж пришел с нами посидеть, поболтать.

– Расскажи им, как помнишь, – кивнул Харлам.

Мальчик стал рассказывать, неуклюже строя фразы и иногда запинаясь. Такое всеобщее внимание было для него вновь. Рассказал, как пришел на мельницу, увидел сидящего на земле деда, схватился со злым кучером. Как кучер взбесился, а его спас незнакомец. Настоящий маг девятого уровня, который назвал Освальда сильным мальцом и пригласил учиться в Рубайскую академию.

Рассказ сопровождался удивленными и даже восторженными возгласами сельчан. Обычно у костра перемалывали друг другу косточки, жаловались то на здоровье, то на погоду. Обсуждали новости, которые доходили из больших городов. Ну и выпивали. Встреча с магом девятого уровня, имеющим фиолетовый ореол, в этой глуши была сродни чуду.

Наконец Освальд закончил свой рассказ, выдохнул и поднял кружку ароматного чая. В горле у него пересохло, и напиток был как нельзя кстати.

– Теперь я хочу спросить у каждого из вас, кто имеет мнение, – провозгласил Харлам. – Как нам поступить? Ехать ли моему внуку учиться в академию? Лично я считаю это редкой возможностью.

– Конечно, ехать, – взревел Ник Ухто. – Парень, я тут недавно повстречал в лесу медведя. Так вот, представляешь, здоровая, злобная скотина этот медведь. Не дай бог тебе с ним встретиться – точно сожрет. Это я к чему: лучше ты езжай, учись и стань сильным магом. Тогда сам его сможешь сожрать!

– Не собираюсь я жрать медведя, – пробурчал Освальд, уставившись в землю.

– Это я так, для примера сказал, – судя по всему, Ник уже успел принять на грудь. – Я не мастер говорить. Мое мнение – надо ехать.

– А давайте и я скажу, – выступил Хольцер Маронеус, – на правах старосты. Хорошо жить у нас в Вальдано. Ей-богу, замечательно. Народу у нас, конечно, не много. Нет ни магазинов с товарами редкими, ни театров, ни академий, это факт. Даже до простой школы не доросли. И развлечений всяких у нас немного. А почему же тогда замечательно, спросишь? А я отвечу. Таких, как здесь, людей еще поискать надо. Таких добрых, честных и душевных соседей, как у нас с тобой. А нам и искать не надо – вот они. Еще природа у нас замечательная. Ты Ника не слушай про медведя, где тот медведь и где мы? Я тут пятьдесят лет живу, а никого крупней лисы в глаза не видел! Так что не природа, а идеал. Вот уже два плюса, с которыми не поспоришь. Да просто любовь у меня к этому месту. Живу себе тут и ни на что не променяю. Ни на академии, ни на науку. Мне тут каждый мужик у костра – академия, а каждая звезда в небе – наука! Все меня устраивает.

Хольцер прокашлялся, прочищая горло. Стакан в его руках был на четверть наполнен розовой жидкостью, видимо, местным вином.

– А с другой стороны, – продолжал он, – я уже почти старик, для которого в жизни только спокойствия бы толику – и больше ничего не надо. А ты жить-то еще не начинал толком. Ты совсем еще молодой. И ты – не я. Езжай в академию, посмотри на город, Рубай – город большой, красивый. Поучись, магию освой. С людьми познакомься. И помни мои слова. Коли не понравится – сюда вернуться ты всегда успеешь. И в двадцать лет, и в тридцать. А пока время есть – поезжай.

Харлам слушал старосту, кивал, а на губах его играла легкая улыбка. Маронеус был, конечно, мужик простой, но авторитет имел непререкаемый. Именно потому, что в нужный момент мог находить правильные слова.

Выступило еще несколько человек. Все говорили по-разному, на свой лад. Но все твердили одно и то же – надо ехать учиться, это большой шанс для мальчика и для всех них. Потому что даже не иметь в своей деревне сильного мага, а просто знать, что такой маг у них вырос, – уже большая честь. А также повод похвастаться перед соседними деревнями, куда без этого.

Под конец слово взял Адам Огарден, младший брат сельского лекаря. Сам он лекарскими заклинаниями не владел – не передалось, поэтому работал, как и большинство, в полях и слыл главным любителем заложить за воротник.

– Вот всех ты послушал, малец, – заговорил Адам, подняв вверх указательный палец, – послушай и меня.

При этом он наклонился к Освальду, обдавая того спиртовым духом при дыхании. Мальчик немного поморщился, но не отшатнулся, стараясь не выказывать неуважения старшему.

– Все сказано верно! – продолжил Огарден. – Все – истина! Ведь почему мы тут сидим – почти все как один земледельцы, ну и пару охотников? Не только потому, что родились такими. А потому, что выбора у нас не было! Ты знаешь, парень, что даже из магов земледелия выходили боевые маги, а? А уж маги природы чем только не занимаются в мире, не только охотой. Поэтому неважно, какие твои таланты, если возможность есть – хватайся! Момент…

И Адам сделал еще два больших глотка вина из кружки, так, что его кадык заходил верх и вниз, а потом продолжил:

– Тебе дали шанс, парень. Тут не надо размышлять, а надо его использовать. Не быть очередным земледельцем; братва, обидеть никого не хочу. А шанс по-настоящему вырваться. Шанс стать кем-то другим. Я бы даже сказал – стать чем-то другим! У меня все.

Адам Огарден, когда напивался, постоянно нес полную чушь. Все к этому привыкли, потому что был он, в сущности, неплохим парнем, забавным, но не более того.

Повисло молчание. Кто-то в задумчивости смотрел по сторонам, кто-то допивал свое вино или дымил трубкой. Искры костра с треском вылетали из пламени, взвиваясь ввысь, и уносились вверх с едва заметным в сумерках дымком. Освальд встал с лавки и сделал шажок поближе к костру, ко взрослым. Картинно подтянул свои брюки, поправил рубаху и откашлялся.

– Спасибо, старшие, – заговорил он. – Благодарю за науку. Я обещаю не посрамить деревню Вальдано и выучиться на очень сильного и известного мага, чтобы вы мной гордились. Клянусь. Я не буду бояться и поеду на обучение в Рубайскую академию.

– Вот, это наш Освальд, – хлопнул себя по бедру Ник Ухто и громогласно рассмеялся. – Молодец! За такое, братцы, давайте выпьем! Освальд, насколько великим магом ты будешь? Уровня шестого – седьмого?

– Я бы хотел десятого! – громко прочеканил мальчишка, вытянувшись перед костром в струнку.

Мужики заулыбались, кто-то притворно присвистнул, а многие просто заржали.

– А вот за десятый уровень выпить не просто можно, а обязательно нужно, – влез Адам Огарден с уже заплетающимся языком. – Наливаем и пьем!

Сидящий рядом Маркус Овенбриг хотел уже отобрать его кружку, потому что Адам свой план возлияний явно перевыполнил. Но посмотрел на Освальда, улыбнулся и махнул рукой. Пусть будет так. Все у костра налили и выпили, мальчик тоже выпил вместе с ними – ароматный чай.

После посиделок у костра, уже дома, Харлам сказал Освальду:

– Послезавтра из деревни в Рубай идут караваны с пшеницей. Поедешь с ними. Так будет проще всего. Так что готовься.

– Уже послезавтра, деда? У меня же есть еще пять дней.

– А чего тянуть? Ты вроде как поклялся, что не будешь больше бояться.

– Хорошо, – ответил Освальд, – я поеду послезавтра.

Ночью ему приснился сон. Сначала были лица знакомых, соседей, деда. А потом дорога, пустая и залитая солнцем. Освальд шел по ней дальше и дальше в полном одиночестве, пока не выбился из сил, ноги уже не слушались. Но тут впереди показались огромные, сверкающие ворота высотой в три, а может, четыре человеческих роста. И вид этих ворот придал мальчишке сил. Он уже даже не шел, а почти летел к ним, причем вблизи ворота казались все больше и больше. И когда наконец парень дотянулся рукой до этих врат, они плавно открылись под звук торжественной музыки. За воротами его ждал Андрэ Хисм собственной персоной. Он был одет в сюртук фиолетового цвета (совсем как его ореол) и начищенные сапоги желтой кожи, а в руке держал трость изысканной работы. «Вот и ты, – произнес Хисм, – мы тебя заждались, пойдем», – и указал своей тростью куда-то вдаль. Там, вдали, играла веселая музыка и звучали детские голоса, светило солнце и звезды одновременно, а на их фоне в небе взрывались многоцветные фейерверки.

Это был сон, который с утра Освальд не вспомнит. Но сейчас мальчишка улыбался. До отъезда оставалось чуть больше суток.

Глава 4. Приглашенная персона.

– Эй, парень, ты рот-то закрой, а то ворона залетит, – сказал Освальду человек, управляющий их транспортом, и заговорщицки подмигнул.

Освальд уже знал, что звали его Стэном, но более ничего ему было неизвестно. Стэн был не местный и управлял одним из транспортов каравана, которых всего было пять. Пять огромных махин, магическим образом плавно передвигавшихся по дороге от места к месту. А забот с ними было поболее, чем с той же ветряной мельницей. Но Стэна и четырех его коллег этот факт не сильно волновал. То ли они и правда были настолько сильны, что управление сложными механизмами для них было проще пареной репы, то ли успешно скрывали свое напряжение от чужих глаз. Караван приходил за зерном в Вальдано и окрестные деревни дважды в месяц, а потом развозил его по крупным городам. Ведь пшеница была тем, за счет чего существовала вся деревня. На собственное потребление сельчане забирали лишь крошечную ее часть, остальное шло на продажу.

С таким караваном Освальд и путешествовал до города Рубай. Караван покинул деревню Вальдано около десяти утра, после того как зерно было полностью погружено на транспорт. На данный момент ехали они почти сутки. Освальд несколько раз спрашивал у Стэна о том, где они движутся, что за местность вокруг, и Стэн пускался в объяснения. Впрочем, делал он это не очень охотно, но не в силу природной нелюдимости, а потому, что был сосредоточен на других вещах – управлении транспортом. В целом поездка прошла спокойно и значительно скучнее, чем предполагал мальчик.

Транспортники не спали даже ночью, специальные заклинания поддерживали их в форме и не давали снизиться тонусу. На таких небольших дистанциях прибегнуть к магии было существенно более простым и эффективным решением, чем путешествовать в связках по двое. И заработок делить на двоих тоже не было необходимости. Освальд же прикорнул и проснулся рано утром, уже засветло. Проснулся и оторопел. Они подъезжали к пригородам Рубая, а встречала их огромной высоты конструкция. Стояла она в поле, метрах в пятидесяти от дороги, и было ощущение, что задевала своей вершиной небо. Это, конечно, было не так, тем не менее, сооружение было раза в три повыше дедовской мельницы.

Оно состояло из множества блоков и балок, переплетенных и скрепленных между собой. Было ощущение, что сооружение каменное, но некоторые его детали, особенно на вершине, так блестели на солнце, что становилось ясно – это металл. Больше всего конструкция была похожа на громадную, немного искривленную пирамиду, собранную из десятков различных элементов. Освальд поднял голову, силясь окинуть взглядом эту махину целиком, приоткрыл рот да так и застыл в изумлении. Это и заметил сидящий рядом Стэн.

– Что это такое? – спросил Освальд.

– Это Комплекс Созидания, – ответил Стэн, – город расширяется и растет. Здесь пока просто поля и леса, которые через год-полтора станут пригородом. Для этого и нужен Комплекс Созидания.

– Можешь рассказать, что это? Я ведь ничегошеньки о таком не слышал.

– Комплексы Созидания – огромные подвижные магические базы, где одновременно трудятся и строители, и механики. Внутри этой пирамиды по заранее выработанной программе проходят все процессы, которые нужны для застройки пригородных территорий. Вообще все. С его помощью можно с нуля возводить целый поселок. Комплексы Созидания для того и нужны, чтобы, с одной стороны, облегчить работу строителям, а с другой стороны – ее ускорить. Применяются там, где стройки распланированы на долгие годы, на больших территориях. Собираются из множества частей – впрочем, это ты заметил. На далеких и малодоступных территориях ими не пользуются. Потому что собирать такой комплекс удобно рядом с городом, с обширной базой снабжения. Затем Комплекс может двигаться сам, но с очень небольшой скоростью, не более сотни метров в сутки. Поэтому на большие дистанции их не отправляют.

Гигантская пирамида тем временем плавно ушла им за спины и удалялась. Металлические части на ее вершине сияли. Где-то внутри Комплекса, наверное, прямо сейчас кипела работа. Появлялся фундамент новых домов, возводились стены, расчерчивались дорожки. Снаружи ничего этого заметно не было.

– Знаешь, – вздохнул Стэн, – я бы хотел работать в таком. Это намного интереснее, и по деньгам лучше. Но с моим пятым уровнем силы туда путь заказан, берут начиная с шестого.

Они тем временем въехали в черту города. Хотя город давно уже проснулся, народу на улицах было немного. Также проносились колесницы, как запряжённые лошадьми, так и самоходные. В небе то и дело появлялись летающие повозки. Освальд слышал про них от деда, но видел впервые. Их использовали только государственные служащие и только в крупных городах.

– Парень, мы уже скоро подъедем к терминалу, – сообщил Стэн. – Сделаем небольшую остановку для разгрузки и двинем дальше. До академии тебе придется добираться своим ходом. Но там не далеко, дойдешь минут за двадцать.

– Спасибо, господин, – ответил Освальд. – И спасибо за рассказы. Я многое узнал.

Хотя ему было всего шесть лет, и он впервые в сознательном возрасте выбрался за пределы деревни, перспектива идти одному по чужому незнакомому городу его не пугала, как ни странно. Видимо, столько всего произошло за последние несколько дней, столько эмоций накопилось в груди, что страх сменился любопытством и трепетом от встречи с неизведанным.

Терминал был крупным деревянным сооружением, которое было метров триста в длину и имело пять погрузо-разгрузочных доков. К одному из таких доков и пристыковался транспорт, на котором ехал Освальд. Попрощавшись со Стэном, мальчик взял свои пожитки и вышел за ворота терминала. Все его вещи были заботливо уложены стариком Харламом в кожаный заплечный мешок. Вещей было немного: одна смена одежды, заряженная магией куртка от ветра и дождя, пропитание на время в дороге и немного денег. И где-то в глубине лежал подарок дедушки – игрушечная мельница.

Освальд оглянулся – разгрузка транспортов уже шла полным ходом, поднял руку, как бы прощаясь с прежней жизнью. А потом поправил сумку за спиной и пошел искать Академию в указанном ему направлении.

Он шел по улице вперед, и мимо проносились экипажи со спешащими по своим делам горожанами. Прогуливающихся пешком было мало. Особого внимания на мальчишку никто не обращал, несмотря на то что его одежда выделялась среди других прохожих. Жители Рубая, видимо, в соответствии с местной модой, предпочитали одежду в серо-зеленых и серо-голубых тонах. На мужчинах были брюки с широким поясом, а женщины почти все были в юбках чуть ниже колен. На Освальде же была добротная, но довольно старая рубаха, которая некогда была светло-коричневой, но выцвела и стала песчано-серой. А его штаны были просто подвязаны бечевой на деревенский манер, безо всякого пояса. Впрочем, он был маленьким мальчиком и не особо придавал значения своему внешнему виду.

По обеим сторонам улицы стояли здания, вызывая у мальчишки оторопь благодаря своим размерам. Почти все они были трехэтажные, но периодически встречались и очень высокие, где было этажей десять или больше, напоминавшие гигантские колонны. Обычные деревенские дома никогда не имели нескольких этажей, и хотя дед рассказывал Освальду про городскую среду, видеть все это впервые своими глазами было очень волнительно. И все городские постройки были из какого-то материала, напоминающего камень, а в деревне возводили только деревянные дома. Магов-строителей у них в деревне не было отродясь, зато некоторые земледельцы могли специально вырастить дерево заданной конфигурации, чем и пользовались.

Освальд шел вперед и рассматривал вывески. Читать он не умел и о значении их мог только догадываться. Вот «Одежда Хохрейна», вот «Едальня №1». Через окно «едальни» можно было понаблюдать, как какой-то тучный господин читает утреннюю газету, а на столе перед ним дымится чашка с горячим напитком. В следующем здании над дверью, полностью выкрашенной в синий цвет, горела надпись «Почтамт». А еще дальше весь первый этаж был выкрашен в цвета радуги, а надпись над входом сообщала – «Мир детства». Здесь Освальд остановился. Через окно он мог наблюдать полки, полные детских товаров. Прямо напротив окна была полка с мягкими игрушками, и каких там только не было. И звери, и сказочные персонажи в разном исполнении, и еда (кому-то нужен плюшевый батон?). А на полках чуть поодаль лежало множество коробок, с красивыми надписями и разных размеров, некоторые были высотой почти с него. Это тоже были какие-то игры. В глубине зала виднелись ряды с одеждой, и выбор там тоже был велик.

Освальд вздохнул и побрел дальше. С одной стороны, ему хотелось бы зайти внутрь и набрать целую корзину товаров. С другой стороны, он должен отыскать академию. Дед дал ему немного денег не для того, чтобы все спустить на игры.

Он шел уже больше десяти минут, и вереница зданий по обеим сторонам улицы внезапно закончилась. Сама же дорога продолжала идти сквозь аккуратно постриженный кустарник и газоны со светло-зеленой травой. Это был местный парк. В нем через каждые два десятка шагов стояли скамейки, а через каждые сто – большая каменная чаша, из центра которой била вверх струя воды. Дед говорил, что называлась она фонтаном. Народа в парке было мало, но на одной из скамеек спал странного вида тип, одетый достаточно опрятно, но со взъерошенной прической и пенсне, сползшим куда-то набок.

Так же в парке находилась стоянка для экипажей, которых сейчас было более десятка. Размер площадки указывал, что вместить она может значительно больше, не менее пятидесяти, но остальные заняты работой.

На выходе из парка дорога сильно сузилась. Она не была уже широкой городской улицей, а просто замощённой дорожкой, по которой можно было только пройти пешком, и поднималась наклонно вверх. Когда Освальд поднялся по ней на холм, его взгляду предстали ворота Рубайской академии магических искусств.

С воротами из его сна у них не было совершенно ничего общего. Более того, вид они имели совершенно не торжественный, как будто вели в заброшенный дворик, за которым уже давно никто не следил. Были они высотой около трех метров, зеленая краска слезла в нескольких местах, обнажив металлические проплешины со следами ржавчины; Освальд готов был поклясться, что сами створки ворот были немного погнуты, будто кто-то пытался выломать их силой.

«А я точно пришел туда?» – подумал мальчик, остановившись в метре от входа. Все это смахивало на дурную шутку. Только было непонятно, кто тут шутник: водитель транспорта, указавший неверный путь, или сам Андрэ Хисм так вероломно отнесся к ребенку. Мальчик подошел вплотную к воротам, без труда приоткрыл их и заглянул во внутрь. Рядом с воротами с внутренней стороны не было ничего, кроме травы и клумб с цветами. Аккуратная тропинка из светло-серого камня убегала дальше и терялась в кустарнике. И ни одной живой души.

Освальд просунул за ворота голову и стал вглядываться в окрестности. Ничего. Вариантов больше не оставалось, кроме как двигаться дальше по тропинке. А она шла через заросли кустарника, покрытого розовыми цветами, вглубь территории. Было ощущение, что за растительностью ухаживали довольно тщательно. Но никого по-прежнему видно не было. Лишь пройдя еще метров двести, мальчик минул заросли цветущих розовым цветом растений и вышел на свободное пространство. Перед ним простиралась довольно большая площадь, где толпился народ. На площади было несколько стендов, куда выстроились в очередь дети и подростки, видимо – будущие студенты академии. А дальше за площадью находилась и сама академия. Это было величественное здание с колоннами на входе, выполненными из белого мрамора. Причем о размерах ее говорить было тяжело – стены академии по дуге уходили вдаль, и их протяженность была непонятна. Здание академии было круглой формы и немалых размеров. Там, где должен был бы располагаться парадный вход, вместо дверей светился круг голубого тумана.

Освальд ступил на площадь. Впервые за сегодняшний день он оказался среди оживленной толпы. Причем часть ребят были его сверстниками. Мальчик огляделся, пытаясь понять, что ему делать дальше. Всего было шесть стендов, у которых толпился народ, три с левой стороны площади и три с правой. Понаблюдав за ними пару минут, парень пришел к выводу, что делятся студенты на группы по возрасту. Потому что у первого стенда слева стояли дети примерно одного с ним возраста и роста. Многие из них были с родителями. К крайнему же стенду с противоположной стороны выстроились взрослые дяди и тети – им точно было не меньше пятнадцати лет.

Освальд понаблюдал еще немного и присоединился к толкучке у стенда, где принимали его сверстников. Прием вели двое парней и одна девушка, довольно молодые. Это были студенты – старшекурсники академии. Они принимали у детей и их родителей какие-то документы, вели записи и выдавали им в ответ небольшие серебристые жетоны. Освальд ждал.

Примерно через полчаса очередь дошла и до него.

– Здравствуйте, господин, – произнес Освальд, – я пришел поступать в Рубайскую академию.

– Привет, – ответил ему парень, принимающий документы, – давай свою грамоту.

– Мою… что?

– Свою грамоту, – терпеливо повторил парень, – бумагу, где записано, что ты приглашен у нас учиться. Ту, что тебе выдали. Тебе же выдали?

– Мне ничего не давали, – ответил Освальд, – меня пригласил учиться господин проректор Андрэ Хисм.

– Андрэ Хисм? – скептически нахмурился старшекурсник, – ты мне не врешь? Лично пригласил без грамоты?

– Так и есть, господин, – кивнул Освальд.

– Прекрати уже называть меня господином и жди здесь, – с этим словами старшекурсник, вышел из-за стенда и направился к группе взрослых, сидящих поблизости за столом, заваленным бумагами, и что-то обсуждающих. Юноша обратился к одному из них, кивая головой в сторону Освальда.

Мужчина встал и подошел к пареньку. Это был блондин, достаточно молодой и слегка тучный, с крупными чертами лица и шрамом на подбородке. В руках у него был тяжелый фолиант в темно-зеленом переплете.

– Ты же вроде парень, а не девчонка, – изрек он, глядя на Освальда.

– Так и есть, господин, – ответил тот.

– Дело в том, что мы-то ждали приглашенную девочку. Кто, говоришь, тебя пригласил?

– Проректор Андрэ Хисм, – отчеканил мальчик.

– Сам проректор Хисм? Это интересно, за все годы работы я не припомню и единого случая, чтобы он кого-то лично приглашал. Ну ладно. Прикладывай руку, – с этими словами мужчина протянул Освальду фолиант.

Освальд опустил свою ладошку на темно-зеленый переплет. Пару секунд ничего не происходило. Затем по книге пробежала рябь, как будто по водной глади озера, страницы ее изогнулись и фолиант раскрылся. Мужчина прочел текст на открытой странице, и брови его поползли вверх.

– Освальд, так ведь? – произнес он. – Добро пожаловать в Рубайскую академию. Запись о твоем возможном приходе есть в книге, значит ты и правда был приглашен лично проректором. Вен, оформи его, – это было уже в адрес старшекурсника.

Молодой человек кивнул.

– Ну, пойдем, – сказал он Освальду.

Они прошли обратно к стенду. Освальд назвал ему свое имя и откуда приехал. Ответил на несколько простых вопросов, как, например: в чем заключается твоя сила, каков примерный объем твоей магии и какой магией обладают твои родители. Простых, потому что на все эти вопросы у Освальда был только один ответ – «не знаю».

– Значит, так, – сказал Вен после заполнения всех бумаг, – теперь ты зарегистрирован. Возьми вот эту ручку. Подтверждаешь ли ты свое желание обучаться в Рубайской академии магических искусств и то, что желание это никем не навязано тебе?

– Да, подтверждаю, – ответил Освальд, сжимая ручку из светло-желтого, напоминающего стекло материала. Ручка внезапно потеплела и завибрировала у него в руке. Как будто энергия Освальда прошла через кончики пальцев и наполнила ее. Желтая искра света сорвалась с ее кончика и упала каплей на лист бумаги, почти мгновенно впитавшись в него.

– Поздравляю, – буднично провозгласил Вен, – теперь ты официально принят. Всего мы набираем шесть курсов, ты поступаешь на курс для самых младших. На этом курсе будут две группы, и ты зачислен во вторую. Запоминай, твоя группа «Рысь-2». «Рысь» – кодовое название твоего курса, вторая группа. В первой группе будут в основном дети знати, но не думай, что у нас тут дискриминация. Вам самим же будет проще учиться среди себе подобных. Учимся мы либо до двадцати полных лет, либо до достижения пятого уровня силы. Решаешь сам. К слову, я как раз недавно добрался до пятого уровня, но так как мне еще девятнадцать, решил не покидать академию. Все понятно?

– Да, господин, – ответил Освальд. Учиться до двадцати лет? А ему всего-то шесть.

– Я просил – не называй меня господином. Кстати, учителей мы тоже так не зовем. Даже твоего знакомого проректора Хисма. К наставнику принято обращаться «мастер». Дальше. Вот, возьми свой ключ. Только не теряй, это важно.

Вен вручил Освальду серебристый жетон, точно такой же, как получали другие дети перед ним. Жетон был прохладным и достаточно увесистым для своего размера.

– С помощью него ты сможешь попасть в академию и перемещаться по порталам. Этот ключ – носимый артефакт, то есть артефакт, который ты должен просто таскать с собой, ячейку он не занимает… ах, ладно, вам потом это объяснят. В общем, он позволит тебе пройти внутрь академии. Видишь?

Вен указал на круг голубого тумана.

– Это вход в нашу академию. Пройти могут только те, у кого имеется такой ключ. Для остальных он закрыт. Даже маг десятого уровня, захоти он вдруг прорваться внутрь, без ключа ничего не сможет поделать. Он также помогает тебе перемещаться по системе внутренних порталов академии. Теперь можешь идти. Тут мы только регистрируем новоприбывших. Сбор вашей группы происходит внутри. Запомни – «Рысь-2».

– Спасибо, – ответил Освальд, зажав ключ в руке.

– Слушай, – спросил Вен напоследок, – чем ты так удивил мастера Хисма?

Освальд пожал плечам и в сотый раз повторил уже привычную фразу – «я не знаю».

– Удачи, – старшекурсник улыбнулся, а через секунду уже разворачивался, чтобы записать данные очередного новоприбывшего.

Ко входу вела невысокая, но достаточно длинная лестница из того же мрамора, что и лицевые колонны. Освальд медленно поднялся по ней и застыл. Вот он, реальный путь в Рубайскую академию, а не ободранные ворота во дворе.

В метре перед ним мерцал и клубился голубой туман. Мальчик осторожно подошёл к нему, рассматривая вход вблизи. А затем протянул вперед руку. Пальцы его коснулись упругой материи, но всего на долю секунды. Через краткий миг ключ был опознан, и преграда исчезла. Кисть парня полностью прошла вглубь тумана, ничего не почувствовав. Никаких неприятных или странных ощущений.

Освальд набрал полную грудь воздуха и шагнул вперед.

Глава 5. Невидимка и снеговик.

Портал перенес его на небольшую площадку перед двухэтажным кирпичным корпусом академии. При прохождении было примерно то же самое ощущение, когда выходишь на свет из темной комнаты, поэтому Освальд на пару секунд зажмурил глаза. Но никаких других эффектов не было.

На площадке уже собралась группа из десятка детей, а также двух взрослых – мужчины и женщины. Видимо, портал открылся прямо туда, куда ему было необходимо.

Освальд осторожно сделал пару шагов вперед.

– Подходим, подходим, – громко говорила женщина, – мальчик, в какую группу определен?

– «Рысь-2», – ответил Освальд.

– Да, все верно, это мы «рыси», вторая группа, подходи сюда, не стесняйся. Как звать?

– Освальд Фасгорн, – представился парень.

– О как, ты тот мальчик, который был приглашен лично проректором? В этот раз у нас на удивление много приглашенных. Вместе с тобой будет учиться девочка, которую так же вне отбора пригласила госпожа Когнолия Нанг. Кстати, где она?

– Псс, – раздался сзади шепот, – сюда повернись.

Освальд повернулся и сначала ничего не обнаружил, как будто ему почудилось. А потом буквально в полуметре от него проявился полупрозрачный силуэт, зыбкий, словно сотканный из потока воздуха. Это была маленькая девочка, его ровесница.

– Сейчас, – спросила она, – ты меня видишь?

– Ага, – ответил Освальд, – уже вижу. Раньше не видел. Это твоя магия?

– Ну типа того. Я люблю прятаться ото всех. Пока не захочу, меня не заметят. Сейчас я захотела, чтобы ты меня видел. Ты, значит, тоже приглашенный ученик?

– Вроде так, – согласился Освальд.

– Я думала, сюда все так попадают. Оказалось, это большая редкость и личного приглашения удостаиваются только настоящие таланты. Получается, мы с тобой талантливы! А ты что умеешь?

– Сам точно не знаю. Я применил заклинание всего один раз, да так, что выбился из сил, – признался Освальд, – но проректор Хисм все равно пригласил меня сюда.

Ха, – сказала девочка, – как забавно. А я сидела на рынке рядом со своей тетей и наблюдала за покупателями. Тайно, конечно. Больше не делала ничего. Госпожа Когнолия заметила меня и пригласила сюда. Вот так.

Тут Освальд понял, что женщина, собирающая будущих студентов в группу, неотрывно на них смотрит.

– Уф, серьезно? – вздохнула она, – сколько ты собралась прятаться? Ты, конечно, талантлива, но пока просто маленькая, необученная девочка. И я могу тебя увидеть, когда захочу, как сейчас. Прекрати прятаться, это мешает нам всех подсчитать. У тебя еще будет много времени для практики.

Девочка пожала плечами и стала полностью осязаемой. У нее были золотистые с рыжиной волосы и серо-зеленые глаза, а одета она была в синее платье. Теперь ее могли видеть все.

– Маг иллюзий, полагаю? – спросила женщина, – немудрено, что Когнолия Нанг пригласила тебя. Редкий талант и очень востребованный. Особенно в армии и государственной разведке.

На словах о разведке она хитро им подмигнула.

– Вот же, эти взрослые маги могут меня видеть, – пожаловалась девочка, – что тогда заметили, что сейчас. Кстати, я Стелла.

– Освальд, очень приятно познакомиться, – представился мальчуган.

Народ постепенно прибывал. Освальд насчитал вместе с собой и со Стеллой четырнадцать детей. Кто-то из них держался особняком, кто-то был, наоборот, чрезмерно общителен, но все это было по одной и той же причине – все они были крайне взволнованы происходившим.

– Ох, – вдруг раздался недалеко от них голос. – Опять!

Это был высокий худой мальчуган с короткой стрижкой, где-то на год постарше Освальда и на полголовы повыше. Одет он был опрятно, в светло- серую рубашку и такие же брюки. Кстати, с широким поясом, как было модно у городских жителей. И в данный момент его одежда буквально покрывалась снегом. И рубашка, и брюки, и туфли его стали белыми и блестели кристаллами льда. Затем, прямо на глазах изумленных детей, голову и лицо его так же усыпало снежинками, только глаза остались не затронуты этой напастью.

– Ай! – кричал мальчик, прыгая на месте и отряхивая руками снег с одежды и головы. Снег сыпался с него серебристой пылью и, попав на землю, моментально таял в доли секунды. Но на его месте моментально появлялся новый белый налет. Мальчишка попросту полностью покрывался инеем.

Мужчина, который до этого молча вел какие-то записи, видимо, заполнял ведомость новоприбывших студентов, подскочил к нему и схватил за руку.

– Думай о солнце, – попросил он, – только о солнце, больше ни о чем не думай и не бойся. Думай о том, как ярко светит солнце.

А затем произнес какое-то заклинание. Парень перестал прыгать и встал как вкопанный. Его немного трясло – то ли от холода, то ли от стресса. Секунд двадцать они молчали, а затем стало очевидно, что снег у мальчика на лице начал постепенно таять от тепла тела. Мужчина отпустил его руку и облегченно вздохнул.

– Не можешь это контролировать, да? – спросил он, – Ничего, этим мы займемся. Сколько раз уже повторялось?

– Раз десять. Может быть, одиннадцать, – отвечал мальчик, отряхивая с себя остатки снега. – Я дважды после этого простужался! Быстрее бы научиться.

– Да ты как снеговик, – сказала Стелла, – я, наверное, так и буду тебя звать, Снеговиком!

– Только попробуй! Между прочим, ничего смешного тут нет, – отвечал ей парень. – Тебе бы так. На до мной даже отец подшучивает, что мне повезло управлять водой, а не огнем, иначе я бы сгорел как факел. А так меня Голо зовут. Голо Веркус.

– Студенты, внимание, сбор закончен, – сообщила тут женщина, – молчим и внимательно слушаем.

Дети замолчали и развернулись к ней. А она немного отошла, чтобы все хорошо ее видели, и продолжила:

– Приветствую вас от своего имени в Рубайской академии! Вы все – младшие из поступивших, в вашу группу принимались дети до восьми лет и не старше. Есть среди вас ребята и помладше восьми, очень прошу их не задирать, – она посмотрела в сторону Освальда и Стеллы, а затем продолжила. – Меня зовут Анна Окрен. Я куратор вашей группы. Маг энергий, к вашим услугам. Это, – указала она на мужчину, – мастер Тор Каллен, он будет старшим учителем курса – главным из «рысей». Маг земли.

Мужчина сдержанно кивнул, скрестив руки на груди. Ему было около пятидесяти лет, коротко стрижен, с аккуратной, уже седой бородкой и глубоко посаженными глазами. Анна Окрен была значительно младше его – на вид ей было не больше тридцати.

– Ближайшие несколько лет мы с мастером Тором будем главными вашими советниками и единственными учителями, – продолжила Анна Окрен. – Так будет, пока самым младшим из вас не стукнет по десять лет. После этого вы будете обучаться уже с упором в свою специализацию. Сейчас в специальном обучении просто нет нужды – многие из вас даже не представляют в точности, на что способны. Это нормально. Вы просто дети. Но дети, которым в будущем открыта возможность стать сильными магами, помните об этом. Если кто-то не в курсе, то я объясню: возможность обучаться у нас открыта только тем, кто, по мнению принимающей комиссии, сможет подняться хотя бы до пятого уровня силы. На более слабых мы не хотим тратить ни время, ни ресурсы – в мире полно профессий, не требующих серьезной подготовки. Раз вы получили грамоту, значит, комиссия увидела в вас потенциал. Не разочаруйте нас.

Она еще раз посмотрела в сторону Освальда и Стеллы. Взгляд не отражал каких-то особых эмоций, тем не менее, по спине Освальда побежали мурашки. Это потому, что мы вдвоем без грамот и не проходили никаких комиссий, подумал он. Как будто бы попали сюда обманом.

– В ближайшие несколько лет вам предстоит познать себя и свои силы, – продолжала Анна Окрен. – А что касается прямо сейчас, то начнем мы с расселения. Вот это, – она, не оборачиваясь, ткнула указательным пальцем в здание за своей спиной, – корпус «рысей». Тут вы будете жить весь период обучения. Вы вырастете, мы с мастером Тором возьмем кураторство над другой группой, а здание так и будет вашим вплоть до самого выпуска. Такие правила академии. Так что можете сразу обустраивать все на свой лад. Это теперь ваш дом. Ваше крыло – левое. В правом крыле будут жить ребята из группы «Рысь-1». Надеюсь, вы подружитесь. Времени будет достаточно. После того, как вы распределитесь по комнатам, вас будет ждать самый важный момент сегодняшнего дня. Это – Обряд Силы. Кто-то знает, что такое Обряд Силы?

Одна из девочек – худая, похожая на стебелек травы брюнетка в темно-зеленом костюмчике, – старательно потянула руку вверх, показывая, что знает ответ.

– Как тебя зовут? – спросила мастер Окрен. – Мы слушаем.

– Кей Магнус из рода Магнусов, – ответила девочка, – Обряд Силы – таинство, призванное определить, какой из магий обладает проходящий его человек. Также Обряд Силы может точно распознать мутацию и эволюцию силы. Все, кто начал обучаться магии, обязаны пройти Обряд Силы. Впрочем, – добавила она, -мне он не особо нужен.

Анна Окрен улыбнулась.

– Почему? – спросила она. – Потому что в твоем роду все имеют одну и ту же силу? Как ты сама сказала, сила может мутировать. Также есть множество факторов. Кстати, не всегда человек знает свою силу. Когда я была в твоем возрасте, то считала себя магом огня. И только на Обряде Силы узнала, что я маг энергий. Вот так.

– А кто такой маг энергий? – спросил один из мальчиков. – Отец служит в армии, и ни разу не говорил о магах энергий.

– Маг энергий, – ответила Анна Окрен, – это маг, способный управлять потоками энергии, создавать новые потоки и новые виды энергий. А энергия течет в природе много где. Я могу зажечь свечу, не будучи магом огня, заставить воду кипеть, не будучи магом воды, и вдохнуть жизнь в увядающий куст, хотя я не земледелец. Сами стихии при этом мне неподвластны. Ты говоришь про армию, так вот там магов энергии практически нет. Любые заклинания, которые маги энергии могут применить как боевые, те же маги стихий воплощают намного проще и эффективнее. Но если дело касается военных устройств, то над ними работают и маги энергии. Без нас ни одно устройство не обретет реальной силы.

Мастер Окрен окинула взглядом учеников.

– Если вопросов пока больше нет, давайте перейдем к распределению, – сказала она. – Итак…

Далее она называла по списку имена и дописывала номер комнаты, куда будет поселен этот студент. Всего их было пятнадцать человек, девять мальчиков и шесть девочек. Конечно же, мальчики и девочки были поселены отдельно друг от друга. В каждую комнату их заселили по трое. В соседи Освальду достался «Снеговик» Голо и мальчик по имени Карл Книссен.

После того, как Анна Окрен произносила чье-то имя и оглашала номер комнаты, новоиспечённые маги брали свои пожитки и шли в корпус академии устраиваться. У самого входа в корпус стоял Тор Каллен, который также следил за порядком. Освальда определили в пятую комнату.

– Поднимайся на второй этаж и налево, – сообщил ему Тор Каллен, – номер на двери есть.

Полы корпуса были на первый взгляд сделаны из дерева, а сама постройка впечатления новой не производила. Казалось, что они будут жутко скрипеть под ногами. Но Освальд ступил за порог и не услышал ни звука, будто шел по каменному монолиту. В прихожей их крыла стоял приятный полумрак, было четыре магических светильника, но до вечера они не горели. На стенах висело несколько портретов, в том числе и портрет мастера Тора в парадном одеянии. Портрета мастера Окрен не было.

На второй этаж вела витая, вычурная лестница, каких никогда не было в деревенских домах. Тут явно постарались талантливые маги-строители. Все было выполнено из того же странного дерева, которое не издавало никаких звуков, когда проходишь по нему. На втором этаже также висело несколько портретов, видимо, преподавателей академии. На одном из них Освальд узнал мастера Андрэ Хисма. Ему было неожиданно приятно увидеть знакомое лицо проректора, хотя все их знакомство и ограничивалось теми десятью минутами у мельницы.

Комната номер пять была сразу налево от лестницы, а вообще на каждом этаже крыла было по четыре комнаты. До начала учебы оставалось еще четыре дня, поэтому не все комнаты были заселены учениками. Несколько из них оставили для тех, кто прибудет позднее. Внутри комнаты было три больших, прочных кровати, больше, чем дома у дедушки. У каждой кровати был свой персональный столик для каждого из учеников. Также в комнате был огромный шкаф с несколькими отсеками – видимо, один на всех. А прямо у окна стояла довольно большая конструкция, более всего похожая на глобус (впрочем, Освальд и глобуса никогда не видел): метровый шар цвета слоновой кости, с проступающим на нем будто бы из глубины едва заметным узором, прикрепленный двумя обручами к массивному медному постаменту.

Две кровати со столами стояли по левую руку от входа. Справа был большой общий шкаф и третья кровать, куда Освальд и кинул свои пожитки, застолбив место. Скоро прибыли и остальные ребята. В академии, как было видно, места не экономили – сама комната была достаточно просторной для трех человек и могла вместить, при желании, куда больше народу. Потолки в ней были тоже высокие, метра три, что в деревне бы посчитали непростительной, а главное – бессмысленной роскошью. Хотя, если здесь им предстояло провести долгие годы своей жизни (возможно, лет до двадцати), то такой простор был не удивителен. В будущем пространство обрастет личными вещами мальчишек, затем подростков, и сильно поуменьшится. Наверное, студенты, жившие тут до них, тоже обустраивали все на свой лад, а после выпуска просто вывезли свои вещи.

– Вы не знаете, – обратился Освальд к соседям, – что это за механизм?

– Не-а. Здоровая штука, тоже интересно, зачем она, – ответил Голо. Карл просто пожал плечами – он был не из говорливых.

Ребята принялись разбирать свои пожитки, раскладывая их в шкаф и ящики собственных столов. Оказалось также, что и кровать имела место под хранение. Освальду было проще всего – он был практически без вещей. Поэтому уже через пять минут он валялся на кровати, рассматривая потолок. На потолке, кстати, была отображена карта звездного неба, характерного для их региона. Интересно, думал Освальд, а есть ли заклинание, которое может сделать потолок полупрозрачным, чтобы надписи на звездной карте наложились на реальный ночной небосвод?

Около часа еще дети обустраивались, размышляли и мечтали, пытались болтать друг с другом, но беседа пока не клеилась. А потом от шара цвета слоновой кости раздался легкий треск, и он засветился. В воздухе над механизмом сформировалось полупрозрачное, тоже светящееся облако, которое через несколько секунд сформировалось и приняло обличие головы Анны Окрен, только в увеличенном масштабе.

– Внимание, студенты, – произнесла мастер Окрен, если, конечно, это была и в самом деле она, а не какое-то волшебство копирования, – надеюсь, вы все уже хорошо устроились. Устройство, через которое я говорю с вами, называется визуализатор. Его можно использовать и как средство связи, транслировать оповещения, как я делаю сейчас; и как механизм для поиска информации, чему вы вскоре обучитесь. Сейчас я приглашаю вас всех в столовую, которая находится на первом этаже корпуса. Настало время обеда. Это будет ваш первый обед в стенах академии. А уже после обеда нас всех ждет Обряд Силы. Жду вас всех внизу.

Объемное изображение головы Анны Окрен сжалось, как смятый лист бумаги, и почти сразу исчезло, оставив на своем месте лишь слабый люминесцирующий след, который также исчез через полминуты. Визуализатор опять был безмолвен.

– Ого, – вскочил со своей кровати Голо, – какая интересная штука! Я так и знал, что она тут не просто для красоты!

– А я хочу есть, – сообщил молчавший до этого момента Карл Книссен.

– Ну так пойдем в столовую, ребята, – Голо был очень возбуждён фактом работы визуализатора, чего не скрывал. Он вообще был эмоциональным пареньком. – Сейчас посмотрим, чем кормят магов в академии! Я бы поел картошки с мясом. Или капусты с мясом. Или… ну, пойдемте, посмотрим.

Освальд кивнул и тоже вскочил с кровати. Раньше он не думал про обед, так как с самого утра находился под серьезным волнением, но после приглашения мастера Окрен и его желудок заурчал в предвкушении еды.

Когда мальчишки вышли в коридор и начали спускаться по витой лестнице, дверь за их спинами плавно закрылась с негромким стуком. Комната номер пять признала новых своих хозяев. Очередных.

Глава 6. Обряд Силы.

На обед было мясо, как и хотелось Голо. Правда, было оно приготовлено с рисом, морковью и сельдереем. Но все равно это был очень вкусный обед. Далеко не вся еда, которую пробовал Освальд в своей жизни до этого момента, была так же вкусна. И судя по громкому чавканью, большинство детей в этом с ним бы согласились. Все-таки еду в академии готовили тоже специально обученные маги довольно высокой квалификации.

В столовой потолки были еще выше, чем в жилых комнатах, а под потолком размещались три ряда светильников. А еще столовая была общая на два крыла. Поэтому и «Рысь-1», и «Рысь-2» обедали в ней одновременно.

Освальд, уплетая вкусное блюдо, поглядывал через стол на ребят из первой группы. Он помнил, что в нее набрали детей из благородных семей. Да, на первый взгляд, большинство «рысей» из первой группы были одеты аккуратнее и богаче, чем Освальд с товарищами. Но больше ничего необычного он не увидел. Такие же дети, так же, чавкая, поглощают еду с удовольствием. Обычные. Посмотрим, может быть, потом наши группы подружатся, подумал он. Но за обедом, в первый день в академии, пообщаться у двух групп не вышло.

После обеда им был объявлен общий сбор на крыльце корпуса, чтобы затем провести заветный Обряд Силы. Собрались только его однокашники, где были ребята из «Рыси-1» – мальчик не знал. Потом уже им рассказали, что у корпуса было два крыльца с разных сторон. И группы собирались на них, не пересекаясь между собой.

– Ну что, – вещал Голо, обращаясь ко всем сразу и, по сути, ни к кому конкретному, – как вам столовая? Правда, здорово, сейчас у нас будет Обряд Силы! Мне мама про него говорила, это очень, очень интересно.

– Интересно это лишь тем, кто мало про себя знает, – фыркнула Кей Магнус, – кто попал сюда случайно, или у кого мутировали силы. У меня в роду все – маги природы, издревле мы живем на одной и той же территории, силы наши передаются из поколения в поколение. Мне этот Обряд ничего не даст. Только время потеряю. Но ты, конечно, мечтай дальше, что будет очень интересно.

Многие из детей, так же, как и Голо, ожидали с нетерпением. Обряд Силы не проводился больше нигде, кроме крупных магическим академий, и пройти его для многих было своего рода заветным желанием. Но были и те, кто встал на сторону Кей, демонстративно показывая, что не ждет многого от дальнейших событий. Освальд услышал про Обряд только несколько часов назад, поэтому своего мнения на этот счет у него не было. Ему было в новинку буквально все.

– Что ты думаешь про Обряд Силы? – спросил он у Стеллы.

– Подумаешь, Обряд, – ответила девочка, нервно покусывая губу. – Ну пройдем мы его, ничего же не изменится.

– Почему ты нервничаешь?

– Я совсем не нервничаю, – сказала Стелла и отстранилась от Освальда.

Через пару минут к ним вышла Анна Окрен.

– Ну как, все готовы? Значит, так. Сейчас я открою портал. Это будет портал с транспортной картой. Что это означает? Это означает, что через такой портал вы сможете пройти только в одно определенное место. При создании портала в его структуру закладывается список тех, кто может им пользоваться и куда их надо доставить. Если вас в этом списке нет, то и портал для вас бесполезен. А определяет портал человека по его ключу. И всех, кто есть в его списках, он переносит туда, куда и положено. Скажем, в этом портале есть все ваши данные и выход к месту проведения Обряда. Туда нас и перенесет. Ах да, предупреждаю сразу: случаи, когда студенты передавали свой ключ другим людям, бывали неоднократно. Просто поверьте – так делать я очень не рекомендую, если не хотите вляпаться в неприятности!

Закончив свою речь, мастер Окрен достала светло-голубой кристалл размером с большой палец, который искрился в лучах солнца, и положила его на землю перед собой. Видимо, это и был запрограммированный портал.

После чего женщина сделала шаг назад и произнесла фразу заклинания. Кристалл запульсировал светом, как бы наполняясь энергией. А потом рассыпался в воздухе искрами, образовавшими круг голубого тумана, примерно такого же, как и на входе в академию. Некоторое время круг этот рос и расширялся, пока примерно через минуту не стал достаточно размера, чтобы сквозь него мог пройти взрослый человек.

– Как видите, все просто, – сказала Анна Окрен, – прошу за мной.

И первая шагнула в портал. За ней последовала Кей Магнус, затем еще какая-то девчонка, и далее все остальные дети, включая Освальда и Голо. Стелла замыкала их вереницу.

Опять был тот же эффект, что и при входе в академию: Освальду пришлось зажмуриться, как будто прикрываясь от света внезапно выглянувшего из-за туч солнца. Хотя на самом деле все было с точностью до наоборот, они попали из ярко освещенного дворика в помещение, где царили приятные легкие сумерки. Видимо, такова была специфика работы всех порталов.

Помещение было довольно обширным, вдвое больше столовой их корпуса. Дети столпились, выскочив из портала, на небольшом пятачке, а большая часть помещения была пуста. Окон не было, но через каждые десять метров на стенах комнаты были прикреплены горящие факела. Были ли они магической природы или естественной, Освальд не знал. Но понимал, что обычного факела более чем на полчаса не хватило бы.

– Рассаживаемся, – сказала мастер Окрен, – садитесь прямо на пол, не бойтесь. Вот прямо здесь. Ждите.

На удивление, каменный пол комнаты не был холодным, как и положено камню. Сидеть на нем было вполне удобно. Освальду же, с его деревенским прошлым, когда он даже несколько раз спал на простой земле, было абсолютно без разницы. Но и те дети, кого идея сидеть на голом полу не воодушевила, промолчали, не вступая в споры с куратором.

Женщина тем временем прошла в дальнюю часть комнаты, покрытую полумраком. Там она остановилась, присела и занялась какими-то приготовлениями, совершенно молча. Ученики ждали, не смея ослушаться куратора, интуитивно понимая, что сейчас не время для смеха и болтовни. Было впечатление, что она то ли протирает, то ли смазывает какой-то механизм. Так прошло около пяти минут. Наконец Анна распрямила спину и поднялась, легко массируя затекшие ноги. После чего громко произнесла несколько слов заклинания и громко щелкнула пальцами, подняв правую руку над головой.

В тот же момент дальняя стена комнаты перед ней осветилась зеленоватым, мерцающим призрачным светом и стала напоминать экран кинотеатра. Свет, судя по всему, шел из устройства в виде полусферы, слегка выдающегося из пола комнаты и ранее незаметного. Видимо с ним и проводила свои действия куратор.

– Итак, – сказала мастер Окрен, – приступим!

Она стояла прямо между дальней стеной помещения и источником странного света, из-за чего ее тень размером поболее самой женщины падала на этот импровизированный экран. Казалось, что дети начали просмотр чудного фильма, а тень сейчас заживет своей собственной жизнью. Но это была всего лишь иллюзия. Наверное.

– Мы с вами видим прибор, который называется проектором Ланденота. Его создателем был маг света по имени Шон Ланденот, он придумал это устройство более трехсот лет назад. Для тех, кто не слышал о нем, – род Ланденотов принадлежал когда-то к древним семействам, то есть к семействам самых одаренных магов, которые управляли нашей страной с незапамятным времен. Но сейчас Ланденоты выродились и про них давно ничего не слышно. Такое, к сожалению, бывает. Уходит старая кровь, чтобы уступить место новой. Шон Ланденот был магом десятого уровня и одним из тех, кто стоял у истоков великой Арванийской академии, где обучаются самые перспективные маги поколения. Именно тогда, когда была открыта академия, встал вопрос – кто же достоин в ней обучаться? Так и появился Обряд Силы.

Анна Окрен продолжала рассказ, постоянно жестикулируя, а тень повторяла эти движения вслед за ней. Как будто это тень выступала перед ними с историей прошлых лет, а человек был просто марионеткой в ее расплывчатых руках.

– Итак. Все кураторы проходят обучение обращению с проектором Ланденота. Я тоже. Для других же это остается тайной, вот почему за пределами академий это устройство не используется и про него мало кто знает. Свет, который прямо сейчас излучает проектор, проходя через ваше тело, выявит истинный смысл вашей силы, это совершенно безболезненно, бояться не стоит. После этого вы перейдете на следующий этап своей жизни – когда будете точно знать, кто вы и кем сможете стать. Это и есть Обряд Силы. Мы уже готовы, кто первый?

Ей ответило робкое молчание. Несмотря на торжественность момента, которого все ждали, никто из детей не торопился быть первым. В этом была человеческая природа – робость перед неизведанным. Молчали и те, кто мечтал об Обряде, и те, кто его демонстративно обесценивал.

– Ну же, смелее, – голос мастера Окрен гулко разнесся по комнате.

– Давайте я, – наконец поднялся с пола один из мальчиков. Он был высокого роста и крупного для ребенка телосложения, и он был постарше большинства детей – ему было восемь лет. Сразу было видно, что в своей компании он привык брать на себя роль лидера, на которую претендовал и здесь.

– Пит Кроненгем! – Анна Окрен сделала пригласительный жест рукой, а сама сместилась с центра освещенной площадки в тень, ожидая своего ученика. – Подходи. Не бойся. Ты молодец, с тебя мы начнем Обряд Силы для нашей группы. Проходи и вставай там, где только что стояла я, по центру, чтобы на тебя падал свет.

Пит, явно бодрясь, подошел к проектору, осмотрелся, а потом осторожно, как будто вступая в холодную воду, сделал пару шажков вперед и встал прямо перед ним. Встал, повернулся к ребятам и зажмурился. На стене за его спиной, его тень стояла в ожидающей позе. Пока больше ничего не происходило.

– Ты можешь открыть глаза, если хочешь, – раздался голос женщины, – этот свет не ослепит. А теперь мы начинаем!

Она подняла правую руку над полусферой и произнесла магическую формулировку. Слова звонко срывались с ее губ и будто бы зависали в воздухе, но пока более ничего не менялось. А еще через мгновенье силуэт Пита Кроненгема на стене позади него стал таять.

Тень мальчика стала намного светлее, почти незаметной, а затем заиграла бликами, как будто свет, проходя через его тело, преломлялся в нем сотней солнечных зайчиков. В силуэте проступили образы: оранжевый язык пламени рвался к самым небесам, все больше и больше разгораясь и превращаясь в длинный лучистый факел. Добравшись до верхней точки, пламя расплылось в ней огромным горящим кольцом, морем огня. Море ярко пылало, вспыхивая десятками протуберанцев, а поверх него проявились символы древнего рунного языка. Это продолжалось чуть больше минуты и выглядело завораживающе. Дети застыли, сидя и наблюдая за происходящим, как в театре. Анна Окрен улыбалась. Она уже не первый раз видела такое, а трактовать показанное проектором входило в ее работу. Вскоре яркие образы погасли, как и руны. Тень стала вновь просто тенью.

– Пит Кроненгем, – возвестила куратор громки голосом, – ты прошел Обряд Силы. Поздравляю тебя, маг-элементалист, маг стихии огня. Теперь ты будешь управлять огнем и посвятишь этому свое обучение!

Пит Кроненгем радостно выдохнул, неловко двинулся, выходя из пределов освещенной площадки, а потом направился назад к своему месту, улыбаясь во все лицо. Ребята из его комнаты уже подбадривали и поздравляли его радостными репликами.

– Теперь я, можно? – прокричал Голо Веркус, вытягивая руку вверх.

Куратор с улыбкой кивнула и показала ладонью на проектор рядом с собой, мол – проходи.

Голо вскочил с пола и быстро пошел вперед, уже совершенно не стесняясь, чтобы встать в освещенную область, переминаясь с ноги на ногу. Он был весь в нетерпении.

Мастер опять произнесла фразы заклятия, звонкие как колокольчики. Через несколько секунд тень мальчика полностью изменилась. Вначале она так же засияла бликами, как и у Пита. А потом, неожиданно, выросла в размерах. Выросла и засияла сотнями маленьких ярких точек. Точки закружились хороводом, а потом посыпались непрерывным потоком сверху вниз. За спиной Голо на импровизированном экране шел настоящий снегопад. Силуэт мальчишки превратился во фрагмент снежной бури, похожей очертаниями на человеческий силуэт. Кристаллы воды блестели в ней и кружились, создавая пульсирующую, сверкающую структуру. И в этой структуре, словно высеченные алмазным резцом, проступили древние руны. Они отличались от рун, которые до этого можно было наблюдать на предыдущем обряде. Продержавшись достаточно для того, чтобы все успели насладиться величественным зрелищем, картинка потемнела и исчезла. Тень снова стала просто тенью. Голо стоял, стиснув зубы, и ожидал свой приговор. Он был обращен лицом от стены и не видел происходящего на экране.

– Голо Веркус! – придала торжественности голосу Анна Окрен, – ты прошел Обряд Силы. У тебя особая сила, мутировавшая и эволюционировавшая. Никто сейчас не знает, на что ты способен. Учись ее контролировать, совершенствуйся, и достигнешь небывалых высот. Поздравляю тебя, маг–элементалист, маг воды!

Кто-то радостно заулюлюкал. Сияющий от счастья Голо вышел из света проектора и пошел садиться на свое место.

– Маг воды, это и так было ясно, – громко прошептала Кей Магнус, – я же говорила, пустая трата времени.

Дети осмелели и один за другим стали вставать и проходить в свет проектора Ланденота. Одна сияющая картина умений сменялась другой, и все они были прекрасны. Куратор Окрен озвучивала умения своих подопечных и поздравляла их с обретением этого знания. Некоторые из ребят запомнили значения рун, которые проявлялись в ходе каждого из обрядов, и пытались предсказать вердикт самостоятельно. Так, мутация силы отмечалась особой руной; после Голо она встретилась еще раз у одной из девочек. Кроме того, по проявляющейся на стене картине можно было догадаться о сути силы испытуемого. Так, появление огненного столба говорило о способности контролировать пламя, а изображение бесконечно комбинируемых как фрагменты пазла шестерней соответствовало силе мага-механика.

Настало время для испытания Кей Магнус. Девочка встала и гордо прошла вперед, демонстративно убрав руки за спину, как будто просто прогуливаясь по комнате.

После магических слов куратора ее тень, как и тени всех до нее, налилась бликами света. Но затем стала пульсировать и дергаться, превратившись в бесформенную кляксу, пока полностью не поменяла свою форму. Тень превратилась в дикую крупную кошку, тигра, который прижимаясь к земле передними лапами, выслеживает свою добычу. А потом вскакивает и оглашает пространство громогласным рыком, готовясь к погоне. Конечно, при этом не было ни одного звука, но воображение рисовало именно такую картину. Затем тень смялась, растянулась, сжалась и в результате серии трансформации превратилась в силуэт орла. Орел расправил крылья и парил над равниной, просматривая свои владения в поисках добычи. Он сделал крен на левое крыло, затем, развернувшись, на правое, а после сорвался в отвесное пике и понесся к земле с огромной скоростью, превратившись в падении в дельфина, который упал в морские волны, нырнул и поплыл вперед, работая своим хвостом и упругим телом. Затем тень еще раз сжалась, забилась и плавно перетекла в силуэт благородного оленя, смотрящего прямо в зал. Образ оленя покачал своими ветвистыми рогами, а затем опустил голову вниз и, постепенно деформируясь, погас, превратившись снова просто в тень девочки.

– Кей Магнус! – провозгласила Анна Окрен. – Ты прошла Обряд Силы! Твоя сила необузданна и величественна, как и положено в твоем роду. Поздравляю тебя, лесной маг, маг природы!

Девочка придала своему лицу скучающее выражение, что, впрочем, все равно выдавало ее волнение.

– Ожидаемо, – громко сказала она, вроде бы для себя, но так чтобы все услышали, а затем прошла на свое место.

После Кей Магнус еще несколько мальчиков и девочек проходили Обряд Силы. Карл Книссен оказался магом света. Были также маги механики, еще элементалисты, даже один маг земледелия (Освальд честно считал, что они бывают только в деревнях, как Вальдано, а в больших городах им делать нечего).

Наконец, почти все получили ответы о природе их сил. Не прошли обряд только Освальд и Стелла.

Освальд поднялся, пытаясь унять волнительную дрожь, прошел вперед и встал в свет проектора. Куратор была права, свет его совсем не слепил, не ощущалось, что он бьет тебе прямо в глаза. Окошко, откуда исходил свет, казалось призрачным зеленоватым глазом в темноте у его ног.

Анна Окрен в очередной раз произнесла заклинание, и оно зазвенело у мальчишки в ушах. За его спиной тень налилась бликами, расплылась и превратилась в безбрежные небеса. В небесах сияли звезды, летали птицы, плыли гирлянды облаков, но не было ничего, что могло бы указать на силу Освальда. А потом, в мгновение ока, картинка исказилась, поменявшись, и всем предстал взгляд с точностью до наоборот – сверху вниз. Это был взгляд облаков на землю, где стояли поселки, города, ехали небольшие обозы и огромные транспорты. Люди были перед этим взором совсем маленькими мурашами, снующим везде по поверхности.

А еще по земле внизу растекались ручьи странно сияющей энергии. Она проходила через каждый дом, каждое сооружение, ее тончайшие струйки бежали к каждому из людей. Поля и леса были переполнены ей. Струйки сбились в крупные потоки, затем завихрились, образовав огромный сияющий водоворот, из глубины которого всплыли руны.

– Ого, – сказал Голо шопотом, который услышали почти все, – да это опять руна эволюционировавшей силы! Повезло!

Водоворот искрящейся энергии сиял еще какое-то время, а потом угас, рассыпаясь при этом на тонкие нити. Тень снова стала обычной тенью.

– Освальд Фасгорн! – голос куратора был в этот раз особенно задумчив. – Ты прошел Обряд Силы! И ты очень меня удивил. Такая сила встречалась до этого только у двух родов. Оба они входят в число древних семейств. Твоя сила – мутировавшая и эволюционировавшая. Ты первый человек не из знати, имеющий такие способности, удачи тебе в развитии. Поздравляю тебя, маг эфира!

Освальд на ватных ногах сделал шаг из освещенного пространства. «Что это за сила такая? – думал он. – Впервые слышу. Элементалисты повелевают стихиями, маги природы – живыми созданиями, а механики, наоборот, – механизмами. Кто такие эти маги эфира? Обязательно надо выяснить».

Из не прошедших испытание осталась только Стелла. Она встала и робко, даже можно сказать – пугливо, просеменила к проектору. Ранее в этой бойкой девчушке такой робости замечено не было. Встала под луч света и сложила руки перед собой. Глаза ее были закрыты.

Мастер Окрен прочитала инициирующее заклинание, и через пару секунд тень девочки ожила, как и ожидалось. Она немного увеличилась, сияя бликами, но форму свою не изменила. А потом силуэт, по-прежнему не меняя формы, обратился в камень. Затем сквозь каменный образ стали просачиваться лучи света, все больше и больше, превращая его в чистейший алмаз. Алмаз несколько секунд сиял всеми цветами радуги, а затем лопнул и разлетелся на множество осколков. Осколки его покрыли весь экран, превратив его в радужную, искрящуюся область. И в ней, паря в воздухе, появились несколько предметов. Там была огромная наковальня, как в кузне, а еще колба, наполненная желтой светящейся жидкостью, испускающей цветные пары. Были рубанок столяра, пила и ножницы и много других инструментов.

– Ох… – это был голос, принадлежавший Анне Окрен. Она впервые заговорила, не дождавшись завершения обряда. Такого не было даже при испытании Освальда, удивившего ее. – Я… Я ошиблась.

Из глубины сверкающей алмазной пыли, тем временем, проступили руны. Среди них вновь была руна, показывающая эволюцию силы. Некоторое время они пылали и переливались, а затем закрутились в одном громадном хороводе вместе с появившимися инструментами, все быстрее и быстрее, пока не смешались в одно чисто белое пятно. Пятно изогнулось, потемнело и превратилось обратно в тень. Обряд был закончен.