Резонансы эфира бесплатное чтение

ПЯТАЯ ЧАСТЬ. АМЕЛИ: ТЕМНАЯ НОЧЬ ДУШИ.

Монреаль, 1964 год.

Дождь барабанил по крыше родильного отделения больницы Святого Иосифа с настойчивостью предвестника. Мари Дюваль вцепилась в край больничной кровати побелевшими пальцами, её тело выгнулось в дуге непереносимой боли. Её разорванное схваткой дыхание смешивалось с низким гулом грозы снаружи. Необычно сильная для апреля, гроза казалась живым существом – молнии били с такой частотой, что ночь за окнами превращалась в пульсирующую стробоскопическую галлюцинацию.

"Ещё немного, мадам Дюваль," – говорила акушерка, вытирая пот со лба роженицы. На лице медсестры застыла профессиональная улыбка, но в глазах мелькала тревога. Шестнадцать часов родов – слишком долго. "Ребёнок уже совсем близко."

Но Мари едва слышала её. В лихорадочном полубреде, где боль размывала границы реальности, ей чудилось, что комната наполнена синим свечением. Оно колебалось, как водная гладь, и сгущалось в углах, собираясь в полупрозрачные фигуры. Нечто присутствовало здесь – нечто наблюдало за процессом рождения с интересом, выходящим за пределы человеческого понимания.

*Мы здесь. Мы ждали так долго.*

Голос пришел не через уши, а словно проник прямо в мозг, минуя органы чувств. Он был подобен хору и одновременно одинок – многомерный, полный нюансов, недоступных человеческому восприятию.

Мари закричала, но не от боли – от внезапного осознания, что её тело стало порталом между мирами.

Когда ровно в полночь родилась маленькая девочка, молния ударила прямо в громоотвод на крыше больницы. На долю секунды всё электричество погасло, погрузив родильное отделение в непроницаемую тьму. А затем свет вспыхнул с удвоенной силой – лампы сияли с такой яростью, что несколько перегорело, осыпав пол осколками стекла.

Акушерка с тревогой наблюдала за тем, как новорождённая открыла глаза – слишком рано, слишком осознанно. И эти глаза… необычного сине-фиолетового оттенка, словно в них отражалась не больничная палата, а глубины космоса.

"Как вы назовёте её?" – спросила акушерка, машинально заворачивая ребёнка в одеяло, стараясь не встречаться с этим странным, слишком понимающим взглядом.

"Амели," – прошептала Мари, чувствуя, будто имя пришло к ней извне, вплетенное в грохот грозы и синее мерцание, которое только она могла видеть. "Её будут звать Амели."

Никто не заметил, как тонкие синие линии на мгновение обвили крошечное тело девочки, словно световые нити, соединяющие её со всей вселенной, а затем впитались в её кожу, исчезнув из видимого спектра, но оставшись в квантовом резонансе каждой клетки её существа.

***

16 лет спустя, Монреаль, 1980 год.

"Опять ты разговариваешь сама с собой, Амели? Что с тобой не так, блин?"

Голос Клэр, самой популярной девочки в классе, разрезал тишину школьной библиотеки, как нож. Она стояла, опираясь на книжную полку, окруженная неизменной свитой подружек, которые сдавленно хихикали, прикрывая рты ладонями. На их безупречных лицах с тщательно подведенными глазами читалась смесь презрения и того особого удовольствия, которое рождается только от унижения других.

Амели съёжилась, ощущая знакомое чувство – огненный жар, заливающий шею и щеки. Она не разговаривала сама с собой – она просто отвечала *ему*. Тому, кто всегда был с ней, сколько она себя помнила. Невидимому спутнику, который рассказывал ей удивительные вещи о звёздах, квантовой физике и древних цивилизациях.

Ему, которого она звала просто "Синий".

*Не слушай их, Амели*. Голос Синего был прохладной волной спокойствия, смывающей унижение. *Они не способны воспринять то, что выходит за рамки их ограниченного понимания мира. Их насмешки – просто защитный механизм от страха перед непонятным.*

Но логические объяснения не могли полностью унять боль от постоянного отвержения. Амели знала, что другие считают её странной. Она видела, как они перешептываются за её спиной, как прекращают разговор, когда она входит в комнату. Шестнадцать лет жизни с Синим научили её, что быть особенной – это часто значит быть одинокой.

"Оставь её в покое, Клэр," – вмешался Марк, худощавый мальчик в очках с чересчур серьёзным для своего возраста лицом. Он только недавно перевёлся в их школу и почему-то сразу начал защищать Амели. "Пойдем, нам пора на физику."

Клэр закатила глаза.

"Какая прелесть – два фрика нашли друг друга. Может, вы и своих фриковатых детей вместе вырастите?"

Марк даже не удостоил её ответом. Он просто собрал учебники Амели и протянул ей руку – жест, который заставил Амели моргнуть от удивления. Никто раньше не пытался по-настоящему помочь ей.

Когда они вышли в пустой коридор, Амели благодарно улыбнулась своему неожиданному спасителю.

"Спасибо. Это… очень мило с твоей стороны."

Марк пожал плечами. За стёклами очков его карие глаза смотрели прямо и без осуждения.

"Я ненавижу, когда люди чувствуют себя вправе издеваться над другими просто потому, что они отличаются," – он помедлил. "К тому же, я сам всегда был немного… не таким, как все."

*Он искренен*, – прошептал Синий в её сознании. *В нём нет фальши. Он действительно видит тебя, Амели.*

"Я знаю," – тихо ответила Амели, забыв на секунду, что не одна.

"Что знаешь?" – спросил Марк с любопытством.

Амели замерла. Годы насмешек и непонимания научили её скрывать Синего от других. Даже родная мать считала, что её "воображаемый друг" – просто затянувшаяся фаза, которую Амели должна была перерасти ещё в детстве.

"Просто… мысли вслух," – она выдавила улыбку. "Привычка."

*Ты никогда не будешь как все, Амели*. Голос Синего был полон не только мудрости, но и странной, неземной нежности. *Ты – мост между мирами.*

"Иногда мне хочется быть как все," – прошептала она так тихо, что Марк не расслышал, увлеченный рассказом о своей предыдущей школе. Синий молчал, но она чувствовала его присутствие как лёгкую пульсацию в основании черепа – его способ выразить сострадание.

Эту фразу она слышала с детства, но так и не поняла её истинного значения. Мост между мирами. Как будто её существование имело какую-то высшую цель, недоступную её пониманию.

На уроке физики учитель мистер Харрис рассказывал о волновой природе света. Амели едва сдерживала улыбку, чувствуя неуместное веселье. Синий объяснил ей эти концепции, когда ей было шесть лет, и его объяснения выходили далеко за рамки школьного учебника. Она помнила, как лежала под одеялом с фонариком, а Синий говорил ей о миллиардах фотонов, проходящих сквозь двойную щель, о коллапсе волновой функции при наблюдении, о том, как каждый фотон каким-то образом "знает", через какую щель прошли все остальные.

Для шестилетней Амели это было похоже на волшебную сказку. Для шестнадцатилетней – это было свидетельством того, что вселенная намного загадочнее и сложнее, чем думает большинство людей.

"Мисс Дюваль," – внезапно обратился к ней мистер Харрис, прерывая её воспоминания. "Вы, кажется, находите мою лекцию забавной?"

В классе воцарилась напряжённая тишина. Амели почувствовала, как краснеет. У неё всегда была проблема со вниманием – слишком легко было ускользнуть в разговоры с Синим, забыв о внешнем мире.

"Нет, сэр," – она покраснела ещё сильнее, ощущая на себе взгляды одноклассников, среди которых особенно ядовитым был взгляд Клэр. "Просто… я думала о том, что свет – это не только волны или частицы. Это квантовая суперпозиция возможностей, существующих одновременно до момента наблюдения."

В классе воцарилась мёртвая тишина. Мистер Харрис моргнул, явно удивлённый.

"Это… верно, мисс Дюваль. Хотя мы обсуждаем эту тему только в следующей четверти. Вы читаете дополнительную литературу?"

*Скажи, что да*, – подсказал Синий. *Людям спокойнее, когда они могут объяснить необычные знания обычным способом.*

"Да, сэр. Я увлекаюсь квантовой физикой," – ответила Амели, благодарная за подсказку Синего. Это было простое объяснение, которое учитель мог принять, не задавая дополнительных вопросов.

Мистер Харрис удовлетворенно кивнул и вернулся к лекции, но Амели заметила, как Марк смотрит на неё с новым интересом.

После уроков Марк догнал её на пути домой. Весенний день был наполнен запахом цветущих яблонь и ощущением приближающегося лета. Амели шла, погрузившись в очередную беседу с Синим о природе сознания, когда услышала торопливые шаги позади.

"Эй, Амели, подожди!"

Она оглянулась и увидела Марка, бегущего к ней со своим неизменным рюкзаком, набитым книгами. В его движениях была какая-то неуклюжая грация.

"Откуда ты знаешь такие вещи?" – без предисловий спросил он, поравнявшись с ней. "О квантовой суперпозиции? Даже я не углублялся в квантовую механику, а мой отец физик!"

Амели мгновенно напряглась. Она хотела солгать, придумать правдоподобное объяснение о прочитанных книгах, о статьях на эту тему. Но что-то в глазах Марка – искренность, полное отсутствие осуждения – заставило её рискнуть.

"Если я скажу тебе правду, ты решишь, что я сумасшедшая," – она произнесла это тихо, глядя себе под ноги, наблюдая, как её потрепанные кеды поочередно касаются тротуара.

"Попробуй," – Марк пожал плечами с той беспечностью, которая бывает только у тех, кто ещё не понимает истинный масштаб ситуации. "Я уже считаю тебя самой интересной девчонкой в школе."

Она бросила на него быстрый взгляд, пытаясь определить, нет ли в его словах скрытой насмешки. Но Марк смотрел на неё открыто, с искренним любопытством исследователя.

Амели глубоко вдохнула, чувствуя, как сердце колотится в горле. За шестнадцать лет жизни она никогда не рассказывала никому о Синем. Даже матери, которая списывала странности дочери на богатое воображение, а позже – на подростковые причуды.

"У меня есть… друг. Я не могу его видеть, но слышу его голос здесь," – она коснулась виска дрожащей рукой. "Он рассказывает мне вещи. О науке, о вселенной, о том, как всё устроено на самом деле."

Она замолчала, ожидая смеха, недоверия, даже отвращения. Ожидая, что Марк развернется и уйдет, как уходили другие дети, когда в шесть лет она пыталась рассказать им о своем невидимом друге.

Но Марк просто задумчиво наклонил голову, словно решая сложную математическую задачу.

"Как долго он с тобой?" – спросил он наконец.

Она моргнула, удивленная отсутствием ожидаемой реакции.

"Сколько я себя помню. Мама говорит, что даже в колыбели я смеялась и гулила, глядя в пустоту, словно видела кого-то."

Марк кивнул, серьезно обдумывая её слова.

"И что он говорит тебе сейчас?"

Амели прислушалась к голосу Синего, который пульсировал в её сознании с той особой ясностью, которая появлялась, когда он хотел, чтобы она передала его слова.

"Он говорит, что ты важен. Что твоя работа в физике однажды изменит мир."

Марк удивлённо поднял брови. На его лице мелькнуло что-то похожее на благоговейный трепет.

"Он знает, что я хочу стать физиком?"

"Он знает многое," – тихо ответила Амели, осторожно подбирая слова. "Иногда мне кажется, что он знает всё, что было и будет. Как будто для него время – не линия, а… объёмная карта, по которой можно двигаться в любом направлении."

*Тебе следует рассказать ему больше*, – прозвучал голос Синего с необычной настойчивостью. *Он поможет тебе в будущем. Он станет твоим якорем в человеческом мире, когда наступит время Перехода.*