Вспышка, или Включи свет в конце тоннеля бесплатное чтение
Предисловие как один из вариантов будущего
Светлана посмотрела на него краешком глаза, и как-то отрешенно, словно со стороны, вдруг снисходительно усмехнулась и этому почти фатальному зимнему вечеру в московском ресторане, и своим давним, из прошлой жизни, мечтаниям.
Ну да, ну да, о принце, конечно, о ком же еще? И чтоб, статный, и косая сажень в плечах, и на коне не на каком-нибудь, а на девственно-белом. А по большому счету, ей, как и любой девчонке, конечно, когда-то мечталось о женском счастье. Только представление о нем, как показала жизнь, было уж очень книжное. Так Светлане Стрельцовой, во всяком случае, сейчас казалось.
Вариант типа «с милым рай в шалаше» она отмела давно, задолго до своей московской суеты. Хотя, как выяснилось, и наличие чудодейственных бумажек в портмоне избранника еще не высший критерий оценки. Тем не менее…
Бедность в большинстве случаев свидетельствует об отсутствии «извилин» либо, что еще хуже, о непомерной лености мужчины, а значит, об отсутствии интереса к собственной персоне, ну и соответственно к окружающим. Впрочем, обманчивых оазисов тоже хватает, ей ли не знать после полугода…чего? Любви, сумасшествия, меркантильного выживания, судорожных всхлипов о счастье?..
Глаза защипало, видимо тушь придется поменять, аллергия. Боже, какая каша в голове, какие принцы! Света снова скосила взгляд в сторону. «Ты поняла?» – читалось в его победно-снисходительной улыбке.
В статусе друга семьи он был, словно в панцире, а под ним… Она знала с самого начала, что под ним. Пыталась, но ничего смогла – или просто побоялась – изменить. Не уберегла ни свои мечты, ни их странный союз с Олегом.
Светлана снова судорожно провела взглядом по «другу семьи», как ни в чем не бывало переключившем все свое внимание на крашеную блондинку лет двадцати пяти, подмигивающую Вершаеву из-за соседнего столика. На Олега она вообще старалась не смотреть. Достаточно и того, что кожей чувствовала – он в шоке, и едва переваривает вкупе с ресторанным меню только что полученную информацию, и не знает, что делать.
Значит, все, что она может сделать для них обоих – уйти. Просто уйти и забыть.
Забыть о том, что именно она сегодня выступает неким объектом сделки. В обмен, как здесь принято говорить, на доброе имя, на достоинство. Главное – не отдаваться страху, не углубляться в разочарование, сконцентрироваться на позитиве и просто тупо идти вперед, и не замечать препятствий, совсем как в сказке или в ее цветных снах. Будет же, наконец, свет в конце тоннеля?!
Зачем, ну зачем она связалась с этой своей идеей о переезде в столицу тогда, год назад, почему не довольствовалась вечерним пледом в своем уютном подмосковном городишке, чашкой горячего чая и неясными, почти интуитивными желаниями о чем-то далеком, влекущем и неизведанном?
Впрочем, она рискнула, и шампанского отведала в полной мере, и даже временами блаженно захлебывалась его пеной. А значит, не зря, не зря все сложилось именно так, как сложилось.
Часть первая
Притяжение
Банальная история. Он – успешный бизнесмен, выдержанный и испеченный на смутных временах российских дефолтов, биржевых курсов и политической возни. Она – провинциальная журналистка, решившая начать жизнь с нуля в столице. И, как это любит ее величество судьба, они встретились.
У каждого из этих двоих к этому моменту имелся свой багаж прошлого, каждый отнюдь не являлся совершенством. Но разве, ведомые страстью зацикливаются на подобных мелочах?
Нарциссизмом в квартире Олега Лемешева попахивало с самого начала, а запах этот Светлана ох как не любила еще с тех времен, когда перепутала в общем-то скромное растение с еще несформировавшимися бутонами с …обычными стрелками зеленого лука.
Вот посмешила она тогда свою бабулю и деревенских родственников иже с ней! Салатик-то «а-ля нарцисс» получился прямо-таки экстремальным на вкус, благо не все успели попробовать, а то бы рецептик потом долго еще просили при случае…
– Ты, Светик, не стыдись своей огородной нелепицы, откуда городской знать-то? И я тоже хороша, нашла, кого попросить подсобить. Горько во рту? Горько. Урок тебе, внученька на будущее: салат из капризного цветка не сварганишь, а уж жить с нарциссом не приведи Господь…
В тот первый вечер встречи с Олегом Светлана, конечно, не вспомнила об этом. Хотя еще тогда ощутила в импозантном незнакомце некий привкус «а-ля нарцисс». Да только разве плохо, когда мужчина знает себе цену?
***
– Девушка, позвольте вас подвести, вы не бойтесь, не маньяк я и не озабоченный. Просто не могу отказать себе в удовольствии познакомиться после тяжелого трудового дня с очаровательной незнакомкой!
…В тот день Олег как раз завершил важные переговоры и очень хотел побаловать себя приятным нестандартным таким вечерком.
– Ну что, к Ирке, что ли в «Фелицию»? Там сегодня вечеринка какая-то по случаю …м-м не помню какому, да какая разница! Девочки будут супер, это я тебе обещаю, даже на твой взыскательный вкус, можешь не сомневаться!
– Мишка, ну хватит уже издеваться, а? Ты же знаешь, ночные бабочки, пусть и самые махровые, меня давно не заводят. А с честной бескорыстной женской любовью в столице напряженка. Нет, не до платного секса мне сегодня. Так что отрывайся один, а я в гордом одиночестве по городу покатаюсь, поразмышляю за жизнь.
Удовольствия Олег Лемешев с некоторых пор ох как любил, забывался и упивался ими по полной. Примерил с некоторых пор на себя удобную истину – мол, жизнь дается человеку один раз и значит прожить ее надобно, чтобы не было ни обидно, ни больно. Мог себе позволить.
Впрочем, те времена, когда было и больно, и обидно, нынешний столичный «деятель» в сфере биотехнологий не забыл. Такое не забывается. И убогую халупу у ж-д вокзала, в которой влачили жалкое существование с матерью под бесконечный назойливый грохот проходящих поездов, и ее жалкие всхлипы по ночам, и заискивающий, по-женски беззащитный и такой униженный взгляд, и ответный, отцовский, почти брезгливый…
***
– Может, покушаешь чего? У меня картошечка жареная, огурчики малосольные. Может, по рюмочке? – истерическое хлопотание матери в редкие «проведывания» отца, то и дело выныривающей из-за понавешанного застиранного белья, словно из-за дешевых театральных декораций, сводил с ума тринадцатилетнего пацана.
Так и хотелось крикнуть ей, самой родной и любимой тогда женщине: «Прекрати! Имей гордость!». Только вряд ли кто-то услышал бы…
Эти двое были заняты тем, чтобы отскрести друг от друга с той лишь разницей, что одному из них доставляло радость еще и посыпать свежую рану солью, другая же покорно, совсем по-мазохистcки говорила «Еще!».
– Сынок, ты пойди погуляй с Мишкой, а я тут пока уборкой займусь, да и дядя Андрей зайти собирался, мясо с рынка принести обещал.
Мать все же тогда еще аппетитная была, и даже такое горе как уход мужа в другую семью, кажется, со временем перемололось и превратилось в муку. А ямочки на щеках остались, и размер груди не поменялся. Олег не раз подсматривал за ней из-за перегораживающей комнатушку напополам цветастой занавески. Нехорошо, конечно, но гормоны брали свое, а жилищные условия, как говорится, способствовали.
«Красивая она, а отец вот бросил. Его Нинка вроде ничем не лучше, чем мама, а он пылинки с нее сдувает, почему, непонятно» – и где только таился в нем этот почти циничный мужской прагматизм? Или являлся своего рода защитой от боли и обиды?
Олег позже понял почему, когда появилась Ленка. И сделал вывод: сдувать пылинки с женщины – в разумных пределах – сколь приятно, столь же и опасно. Но «продуктивно» только при наличии в ней некого куража, который может серьезно посоперничать и с третьим вожделенным размером груди.
Мясник же с соседнего рынка мыслил видимо более приземленно, и считал весьма выгодной сделкой для обеих сторон обменять внушительный кусок говядины на столь же внушительную женскую грудь.
А кушать-то хочется. А жить-то как-то надо. А организм-то требует. А одной-то сил больше нет лямку тянуть…
А Олег в это время бродил по неказистым улочкам их спального саратовского района с другом Мишкой и мечтал поскорее закончить школу и выбраться в Москву из ненавистной российской глубинки.
Нет, не до материнских проблем ему при всей его сыновней любви к ней. За кусок говядины так за кусок говядины.
А он, когда на ноги встанет, просто купит ей нормальную просторную квартиру да вместительный холодильник, да позаботится о том, чтоб никогда больше ни на кого и ни при каких обстоятельствах не синели заискивающе и покорно ее глаза, чтобы не болела душа ее ни о хлебе насущном, ни о нем, Олеге. И цель свою он реализовал-таки, чем по прошествии лет имеет полное право гордиться.
***
– Девушка, так вы согласны разделить с интересным и очень галантным мужчиной этот прекрасный вечер? – Повторил свой полушутливый призыв к деловито направляющейся аккурат к метро «Пушкинская» обладательнице сногсшибательных стройных ножек.
Ну, и с размером бюста похоже все в порядке. Одета, правда, так себе, но сразу видно, вкус есть, с деньгами проблемы. Что-то в ней, несомненно, есть, не подпорченное и не подперченное пока матерой столицей. Но дело даже не в этом. Олег давно научился нюхом чуять в женщине харизматичность, а ее-то он и хотел в ней заполучить, и овладеть, и подмять под себя.
Вместе со всем, понятное дело, остальным, столь любимым мясником дядей Андреем.
– Только не надо быть самоуверенным самцом – спать с вами я не собираюсь, причем ни за какие коврижки! – Девушка вдруг повернулась и посмотрела в упор.
Кайф! Ни тени покорности, фальшивой игры и что самое удивительное, страха. «Либо глупа, либо тащится от риска» – успел констатировать Олег, открывая дверь «Джипа».
– Олег. А вас как величать?
– Светлана. Ну что, до «Коломенской» подбросите?
***
– Да, да…давай же…не останавливайся…еще!..
Вот так и никак иначе. Еще несколько секунд мироощущение будет сосредоточено на одном – кончить. Еще несколько секунд он, один из «великих мира сего», представитель сильной половины человечества будет в ее власти, ее губ, языка, сладких стонов в унисон его собственных… А потом все сначала. Извечный поединок «кто кого» продолжится.
И не факт, что она, какая-то случайная профурсетка из Подмосковья, одержит верх над этим дорогим судя по марке машины, квартирному интерьеру и костюму от кутюр мужчиной. А он, между прочим, того стоит – сразу видно, гурман отнюдь не только в гастрономии!
Но это потом. А сейчас почему бы не отдать среди чужих зеркал и шелковых простыней застоявшуюся нежность и страсть? Просто на несколько секунд почувствовать власть, осторожно, с придыханием взять в рот и смаковать удовольствие почище банального «кончить». Это уже вовсе роскошь…
Светлана сама и вбила незаметно себе в голову, что с некоторых пор ей мало надо от отношений с мужчиной, хотя как сказать, как сказать… Тех, через которые прошла, точно не надо. Сыта. Да и можно ли назвать отношениями то, что уперлось в вопросы «Зая, что у нас на ужин – котлеты или солянка?» или «Ты сегодня хочешь сверху или снизу?». Разница, собственно, невелика.
Пять лет такого невзыскательного выбора едва ли не привели к фригидности. Так до ожирения и женских болячек недалеко. Как говорит гинеколог Ольга Сергеевна, лучший, между прочим, в их провинциальном городке, все миомы и фибромы от некачественного партнера. И некачественной среды обитания, поверьте.
Никита и умолял, и угрожал, и увещевал, как умел, когда она приняла окончательное решение начать жизнь с нуля. Махал в разные стороны своими ручищами-граблями после очередной рабочей смены на мебельной фабрике и действительно не понимал, чего ей, Светлане, не хватало.
–Ты ведь через месяц-другой назад приползешь! В Москве тебе, уж поверь, медом не намазано! – Скандалы-разговоры с так называемым гражданским мужем типа «одумайся, я все прощу» выматывали обоих.
Поэтому она и уезжала наспех, скоропалительно уволилась с насиженного места пресс-секретаря здешнего мэра, дала согласие на первый попавшийся вариант работы в небольшой частной газетенке, каких теперь пруд пруди в столице – благо было кому замолвить за нее словечко… Но к бабуле в деревню заглянуть время все же нашла, за благословением…
– Помоги тебе, Господи, деточка! – только и сказала та, перекрестив.
***
– Ты откуда такая?
– Какая такая? – у Светланы, разумеется, был заготовлен ответ, но она медлила, наслаждаясь свободой не начинать разговор. Не надеяться, не стремиться, не сожалеть. Всего один приятный вечер в обществе уверенного в себе темноволосого незнакомца и так немало.
…Накануне этого вечера, плавно перешедшего в ночь, контора Светланы отмечала юбилей зама шефа со всеми вытекающими. Сначала из бутылок шампанского, потом из разгоряченных творческих голов. Газетчики же, как дети, предела не знают, а семьи по большей части не имеют. В разгар страстей покинуть территорию – мудрое решение, чтобы наутро не попасть в число особо отличившихся.
А в коммуналку жуть как не хотелось. Пройтись по любимой аллее у памятника Пушкину захотелось, в который раз поразмышлять за жизнь на пару со своим любимым одиночеством…Заодно заскочить в «Л,этуаль», там хорошие скидки в этом месяце. Согласитесь, неплохой выбор вечернего времяпровождения для женщины «за».
Однако, как выяснилось, она неплохо сохранилась к своим тридцати с хвостиком, если среди толпы заинтересованно-нахальный и пытливый взгляд обладателя малахитового джипа пал именно на нее.
А почему бы и нет? Имеет она право попробовать одноразовую личную жизнь? Без совместной дегустации котлет на ужин и просмотра телепередач. И то, и другое гораздо комфортнее делать одной, без назойливых рук, взглядов и дурацких комплиментов невпопад.
Квартира Олега как раз располагалась на пути в родную коммуналку – в элитном доме неподалеку от «Автозаводской». Ей здесь сразу понравилось, планировка, мебель от настоящих производителей, не то, что та, которую клепали на фабрике Никиты, множество книг…
Вот только запах. Запах, мягко говоря, раздражал. Слишком вызывающий, напыщенный что ли. Освежитель воздуха, наверное, навороченный.
***
– Я Светик-семисветик из загадочной страны, название которой ты и сам знаешь, – Девушка нежно провела рукой по теплому, в черных мягких завитушках мужскому животу, чуть задержавшись в самом низу.
– Знаю. Она называется «наслаждение». Честно, давно так хорошо мне с женщиной не было, столько любви в каждом движении, в каждом прикосновении…
–Т-с-с! Любовь не трогай. Любовь это другое, это гораздо сильнее и глубже.
– Глубже, говоришь? Ты хочешь глубже?
Рука Олега властно легла на Светланину и повела еще ниже. И снова мир на время отступил, и снова свобода, власть, острое быстротечное удовольствие почти на ментальном уровне.
– Скажи, о чем ты думаешь? – И зачем ему это?
– О мироздании. О том, что оно многослойно и горячо. Совсем как…Ну, ты понимаешь?..
– Не уходи. Я хочу, чтобы ты осталась.
Поутру Светлана Стрельцова покинула квартиру на Автозаводской. Но в жизни Олега осталась.
Чтобы вновь попробовать понять, впитать, разобраться в том, вокруг чего вертится эта планета – и благодарно принять еще один шанс, подаренный женской судьбой.
***
– Женишься? Неужели ты женишься?! И кто она, обладательница голубых кровей? А как же Ленка? Ты, наконец, вылечился?
Мишка Вершаев, он же друг детства, он же компаньон и соучредитель их с Олегом фирмы, вместе придуманной и вскормленной еще на стыке веков – похоже, он пребывал в шоке от этой новости. В хорошем смысле, надо полагать, о чем свидетельствовала довольная улыбка. Он и только он знал и об отношениях с Ленкой, и о том, чего они обоим стоили, и о потребительско-холостяцкой позиции Олега, и о том, где Ленка теперь…
С самого первого мгновения встречи Светлана очень напоминала Олегу ее – свою бывшую гражданскую супругу. Очень. На каком-то едва уловимом подсознательном уровне, никак не связанном с внешностью или манерой одеваться.
Тут как раз полная противоположность: Та темненькая, короткостриженая, высокая, кареглазая, предпочитающая джинсы и стильную рубашку любому, даже самому изысканному женскому наряду – на которые, надо заметить, Олег никогда не скупился и буквально уговаривал примерить обновку.
Светлана – мягкая и женственная, с золотистыми, чуть вьющимися локонами до плеч, ростом примерно под метр шестьдесят, не больше. И глаза: то изумрудно-зеленые, то пронзительно-синие, то томительно-серые…
Он с ума сходил во время близости от этой поразительной смены цвета и выражения, а в самые «ответственные» моменты прямо-таки голубовато-дымчатое и такое теплое завораживающее свечение шло из этих глаз…
Оно и роднило их. Только Ленка светилась не глазами, а как-то вся сразу, и не сказать, чтоб тепло, а даже интригующе – мол, я раскрыта, но не покорна, я твоя, но не познана. Как там Светлана сказала о мироздании? Горячо и многослойно. И многолико?..
***
Прежние отношения Олега Лемешева были яркими, стремительными и отнюдь непростыми. Только-только канули в Лету годы студенчества в их совместном первом медицинском, только-только на горизонте забрезжила пора процветания и благополучия в образе нужных связей и предложений и все, как говорится, в один прекрасный день накрылось медным тазом.
Ленка заболела, причем отнюдь не физически. Сначала загадочно вытаскивала из сумочки жвачку или какую-нибудь шоколадку и крутила этим «богатством» перед носом обалдевшего Олега, довольно приговаривая: «В соседнем супермаркете стащила!» Потом в ход пошли бюстгалтеры и трусики, как будто мало их у нее. А как-то решила Ленка заглянуть в ювелирный магазин, попросила дать примерить колечко с небольшим бриллиантом …
–Ты прости меня, Олег, не сердись, сама от себя не ожидала. На всем готовом застоялась энергия, наверное, вот и финал…
Зря он, конечно, дома ее посадил. Она ведь талантливым педиатром могла бы стать. Детей всегда любила. Зря он и на аборт ее отправил. А она, вскинув голову, вдруг вызывающе так согласилась, чего он, собственно, меньше всего ожидал. Как позже выяснилось, у Ленки обнаружилась какая-то патология во время беременности, врачи также настаивали на прерывании…
А Олег ведь от ребенка отказался не потому, что козел такой – только на ноги вставать начали, ну куда?! Успеем еще. В конце концов, на дворе двадцать первый век, и медицина творит чудеса – да и то сказать, оба медики.
После аборта ни ему, ни кажется, ей ни разу не было в постели хорошо. Свет исчез, а настольная лампа мало помогала. Да и за обеденным столом тоже. Она улыбалась, она старательно пыталась понять и простить его. И вновь обрести себя. А он казнил себя, раскаивался и злился. А со временем предпочел… забыть об «инциденте».
…Из колонии общего режима, куда Ленка попала после кражи бриллиантового кольца, ее вскоре выпустили по амнистии – Олег подключил нужных людей. И вот уже она снова рядом, еще более похудевшая и еще более желанная, потому что независимый блеск в глазах, потому что поставила перед фактом: «Открываю детский реабилитационный центр, помоги раскрутиться!».
Олег помогал, хотя и не возрадовался. Но денег ему, только-только самому едва раскрутившемуся на столичном рынке, катастрофически не хватало на два «дела». Тогда-то и родилась эта губительная страсть игрока. Первый шальной выигрыш в казино легко разрешил финансовые проблемы, но незамедлительно потребовал продолжения. Олегу долго, очень долго везло… Ленка поначалу не знала, откуда деньги. А когда узнала, ужаснулась…и приняла как данность.
– Это все мне за воровство, да, это расплата, – бормотала она, тем не менее деловито пересчитывая купюры. Свет и тьма, многослойность в мироздании…
Утешали себя тем, что цель, мол, оправдывает средства, но как-то уж совсем не сочетались эти два понятия – дети и казино. А потом Ленка заболела. По-настоящему. Онкология. Рак матки.
***
На сколько хватает любящего мужчины, чтобы ухаживать за угасающей женщиной? Олега хватило на полгода. Бесконечные визиты к врачам, клиники, анализы, химиотерапия. Почти лысая, с мудрым, сочувствующим взглядом Ленка… Он увидел в них прежнее свечение накануне операции, в вечерней больничной палате.
– Ты просто лежи, лежи, я тихонько, – Олег плохо соображал, что делает, когда сорвал одеяло и широко раздвинул ей ноги. Не отрываясь, боясь оторваться от этих пронзительных любимых глаз. Ее нежданный полувздох-полустон как бы подвел черту и этому последнему сексуальному сумасшествию, и их прежним отношениям.
Операция прошла вроде успешно, Ленка потихоньку приходила в себя, но для него она теперь была «пустая», сколько бы ни убеждал сам себя как медик, сколько бы книг на эту тему не прочел. Она вся теперь раздражала его своим смирением, слабостью, безропотностью. А спустя еще год совместной жизни при участии все новых и новых пассий, Ленка ушла. В женский монастырь.
Теперь Олегу ничто не мешало полностью сосредоточиться на работе и вожделенных, с непременным облизыванием накрашенных гелевых губ удовольствиях, впрочем, быстро приевшихся.
Ленку он изредка проведывал, не мог оторваться, хотя она давно пребывала в ином измерении. Жалость? Платоническая любовь? Чувство вины?..Так и до импотенции недалеко.
Вспышка произошла, когда в его квартире – и кровати – вновь появился свет в образе золотоволосой незнакомки.
***
– Стрельцова, ты забыла, во сколько начинается рабочий день? Или тебя не касается, что сегодня номер сдаем, а за тобой, между прочим, два материала?
Вадим Борисович Фигуринский, в просторечье именуемый «фигурист», похоже, пребывал в не лучшем расположении духа после вчерашнего обильного застолья, ну и летучки у вышестоящего руководства.
И то, и другое способствовало спонтанному всплеску и без того непомерной энергии главного редактора, и берега, и русло которой подчас обозначить было сложно. Хотя чего тут обозначать: ты начальник – я дурак, я начальник – ты дурак, это ведь как дважды два.
– Вадим Борисович, извините, пробки, а по поводу материалов – они практически готовы, через час будут в полосе.
– Светлана Михайловна, пользуетесь вы моим расположением к вам, знаете, что ценю и уважаю, – вдруг расслабился шеф, видимо, наличие в виртуальной реальности столь необходимых статей ослабили воспитательный процесс.
Однако руководитель быстренько взял себя в руки и нацепил на слегка одутловатое лицо после экс-фуршета «замши» наистрожайшее выражение:
– Не забывайте, что вы работаете в одном из престижных московских изданий, и я вам создаю все условия для продуктивного труда. Знаете, сколько желающих на ваше место?
– Так я могу идти на свое рабочее место?
–Идите, – многозначительно подвел черту утренней тирады шеф, утирая капельки пота со лба видавшим виды носовым платком.
И чего расходился? Знает ведь, что все будет сделано быстро и качественно, хоть и «вешают» в этом «престижном московском издании», подающем на тарелочке с желтенькой каемочкой современные весьма дорогостоящие варианты обрести красоту и здоровье, на нее гораздо больше, чем на многих других коллег.
И то сказать, не зря же она еще на прежней периферийной работе со своим педагогическим-филологическим очень даже неплохо пописывала, причем не только сухие пресс-релизы, а еще и с «районкой» успешно сотрудничала. Столица тут же принялась «снимать стружку» с подающей надежды и никем не прикрытой со спины провинциалки.
***
– Свет, ты что, расстроилась? – В кабинет просунулась голова в немыслимых кудряшках. Ну все, понеслось, столица решила проявить лицемерное участие в образе напарницы из их отдела. Ох, знала бы эта вездесущая «тартюфка», как про себя называла Ирину Озаркову по аналогии с известным героем Мольера Света, как ей сейчас глубоко…на все колкости этой пятницы.
– Чего расстраиваться-то, работать надо, у меня концовка зависла, пару цифр уточнить не могу, звонка жду, – пробурчала Света, не отрываясь от клавиатуры компьютера.
– А-а…Ну и хорошо, что не расстроилась, ну их всех, пойдем сегодня вместе на обед? А чего вчера так рано ушла? Там такое было! Шебокрасова зажигала, мало не покажется, Дулькин ей все подливал, пока та до кондиции не дошла, прикинь, закурила прям за столом! Ты ж знаешь, шеф этого не любит, а тут смолчал, сделал вид, что не заметил. Она же в любимчиках, ей все можно! Да и сам Вадим Борисович вчера, надо сказать, был весел, если не сказать больше. Одним словом, вечер удался! А у тебя? – «Тартюфка» наконец иссякла и ожидала реакции.
– А у меня все супер, замуж собираюсь, – как-то само собой взяла да и плюхнула сокровенным. Уж очень захотелось увидеть округлившиеся глаза рабочей «подружки».
Светлана сразу же пожалела о содеянном – знала, что новость незамедлительно распространится по редакции, обрастая все новыми неведомыми и ей самой пикантными подробностями. Впрочем, пусть. Пусть знают, что и она не лыком шита, и кроме как пахать за гонорары, есть у нее и другие, о-очень личные интересы.
«Тартюфка», заполучив порцию редакционных сплетен, наконец ретировалась, после чего вкрадчиво пропиликал телефон. Светлана схватила трубку, ожидая услышать долгожданного респондента, при участии которого статья наконец-таки достигла бы финиша.
–Алло! Я вас слушаю!
– Это хорошо, очень хорошо. Слушай меня внимательно, детка…
***
Олег никак не мог сосредоточиться на бизнес-планах. Мысли отнюдь не скакали, а будто бы вяло ползали вокруг да около вчерашнего случайного вечернего рандеву. Конечно, он погорячился, так-таки сразу озвучив золотоволосой незнакомке столь ответственное предложение руки и сердца.
Конечно, постельные, почти позабытые острые ощущения ни в какое сравнение не идут с гелевыми приевшимися развлечениями, и эти глаза…Как будто в душу смотрит. А надо ли ему, чтобы кто-нибудь в его душу-то заглядывал? Самому, и то подчас страшно туда наведаться.
Готов ли Олег Лемешев, вальяжно закинувший ногу на ногу в кожаном крутящемся кресле, к обручальным кольцам и прочей непонятно кем придуманной свадебной мишуре? Погорячился, ох погорячился.
–Да ничего я ей не должен! – неожиданно для самого себя проорал изрядно выбитый из привычной колеи руководитель фирмы, «вершащей чудеса благодаря новейшим изобретениям в сфере биотехнологий». Банально все же. Надо «отодрать» за такую рекламу.
– Ты чего орешь?! С утра радостный вроде был, я уже о свадебном подарке всерьез призадумался. Так кому ты там должен? – подвел вердикт тираде Михаил Алексеевич Вершаев, привычно устроившись на любимом угловом офисном диванчике и внимательно изучая из-под очков в дорогущей оправе расходившегося друга-компаньона.
– Честно? Попал я, кажется. В первый раз за столько месяцев не могу сосредоточиться на работе. Думать о женщине! Изумляться, раздражаться, сожалеть, чуть ли не угрызения совести испытывать! Зря я, Мишка, с ней так вчера, повелся на чувства, бог знает чего наобещал в первую встречу, что мне вообще с женщинами несвойственно! Затмение какое-то. А сегодня на свежую голову в ужас пришел: не нужна ни мне, ни ей эта свадебная авантюра.
Олег залпом осушил стакан воды и выжидающе воззрился на своего «исповедника», ожидая мужской поддержки, после чего, конечно же, совесть или что там у него царапает внутри, успокоится. Однако Михаил, похоже, не был намерен продолжать личную тему:
– Я тебе так скажу: сам кашу заварил, сам и разбирайся. Мою позицию ты знаешь: я закоренелый семьянин с маленькими слабостями, и менять ничего не намерен в отличие от тебя. Давай-ка лучше о деле: проект с французами висит на волоске, я сегодня созванивался с интересующей нас фирмой, они хотят дополнительной проплаты за поставки…
– Что?.. А, ну да, конечно, свяжись с банком, нам нельзя потерять этого партнера, сколько сил и времени потрачено.
– Но там заоблачные суммы! При том, что речь идет всего лишь о пробной партии товара. Еще неизвестно, как этот препарат воспримут на российском рынке.
– Ладно, Миш, кто не рискует…Работай по плану, а я отлучусь часочка на два, если что, звони на мобильный.
Олега явно не отпускало. Впервые ему не до товара и деловых партнеров. Мишка и сам все решит. А у него сегодня другой важный проект и другие риски – потерять свободу движений, выражаясь фигурально. И непонятно что обрести.
Ох уж это мироздание, далось оно ему! Баба как баба, ничего, в принципе, особенного. Но почему же не отпускает, почему так тянет по крайней мере ей позвонить, увидеть и еще раз понежиться в этом теплом свечении изумрудных женских глаз?
Да, одной встречи, как ни странно – Олег кожей чувствовал – будет достаточно, чтобы удостовериться в том, что он не идиот и готов оставить в силе вчерашнее предложение руки и сердца. Или… Отказаться от желаний-обещаний. Такая возможность в любом случае есть, не средневековый рыцарь же он в самом деле и не принц на белом коне!
Гудки в телефонной трубке, казалось, длились бесконечно. Почему она не отвечает? Ну, может оно и к лучшему, вот все само собой и разрешилось.
***
– Через полчаса ты будешь сидеть за столиком в кафе, что напротив твоей конторы, ты знаешь. Разговор есть к тебе, красавица. Не придешь – пожалеешь.
– Подождите, с кем я разговариваю, что вам от меня надо? – Короткие гудки были весомым ответом для обомлевшей Светланы. Похоже на детективный триллер или на розыгрыш? Кому она, рядовой журналист и женщина «за», могла понадобиться? Что означает этот анонимный звонок с угрозами? Сердце бухало так, что Света всерьез испугалась, не выскочит ли оно сейчас из груди, ладони моментально вспотели. Она даже предположить не могла, откуда дует ветер, и она совсем одна. Нет уж, дудки, никуда она, конечно, не пойдет!
***
Народу в кафе было мало, время еще не обеденное, одиннадцать с копейками утра. Света отпросилась у руководства на час, лихорадочно управившись с материалами в номер, и теперь, сидя за столиком, озиралась по сторонам.
– Добрый день! Что будем заказывать?
Вопрос официанта вывел ее из состояния ступора.
– Кофе, пожалуйста, – машинально ответила Светлана. Ну так где же ее инкогнито?
Минут через десять она начала потихоньку приходить в себя – наверное, чья-то неудачная шутка. Допиваю кофе – и в редакцию.
– Не спеши. Я здесь. – Это был даже не шепот – скорее, шипение в ухо из-за спины. Светлана не успела оглянуться в прямом смысле слова, как за столиком напротив вальяжно расположился незнакомец. Короткая стрижка, стильная черная рубашка, очки в роговой оправе и кольцо с внушительным бриллиантом – точно, герой из бульварного чтива.
– Ну что, девочка, хорошо провела вчерашний вечер? – насмешливые водянисто-голубые глаза буквально ощупывали девушку до костей.
– Простите…
– Прощу. – Тут же согласно кивнул стриженой головой непрошеный собеседник. – Конечно, прощу, если ты сейчас правильно расставишь свои приоритеты. Короче. Продолжай в том же духе, ты понравилась мне, а главное, ему – сразу видно, толк будет. Я помогу тебе со свадебкой, а ты потом поможешь мне «сделать» твоего женишка. Да не бойся, жив останется. Просто старый должок отдаст, и мы в расчете. Раз в месяц будем встречаться здесь, что от тебя требуется, позже скажу, а пока будь с ним ласковой, ну, как вчера, помнишь? Я позвоню. Считай это деловым предложением.
– Да кто вы такой, откуда знаете про Олега? И вообще, какое право имеете так разговаривать со мной?! – От возмущения у Светланы чувство страха несколько притупилось.
– А вот лишних вопросов задавать не надо. Одно тебе скажу: не захочешь сотрудничать со мной, получишь большие проблемы.
Мужчина резко поднялся из-за столика, не забыв на него бросить щедрую купюру, и уже было пошел к выходу, но вдруг развернулся и с кривой улыбкой добавил:
– А ты и впрямь минет классно делаешь, с душой, что называется. Для порно-сайта видео с тобой в главной роли и со всеми «выходными данными» просто находка, ты не находишь?..
***
Светлана плохо соображала, сколько еще времени провела в злополучном кафе и сколько чашек кофе оприходовала. Мысли путались и никак не увязывались хоть в какую-то логическую цепочку.
Кто этот человек, чем ему насолил Олег, как он узнал о Свете и чего теперь хочет от нее? А самое непостижимое – откуда он знает про вчерашний интим? Боже, как страшно и какой стыд! Ну, не спрятался же он в спальном шкафу, в самом-то деле! Или же в квартире Олега установлено что-то типа скрытой камеры?.. Нет, ну это уже совсем из области фантастики.
Впрочем, по словам ее вчерашнего сексуального партнера, он крутится в бизнесе, возглавляет какую-то крупную фармацевтическую фирму… Все, хватит! Подальше от всего этого, в свою привычную жизнь с коммуналкой, одинокими прогулками по вечерней столице и бесконечными редакционными заданиями. Кстати, на работе ее, наверное, уже потеряли!
Как только Светлана подошла к своему рабочему столу, то сразу поняла, почему на протяжении двух часов ее не потревожил ни единый телефонный звонок – мобильник сиротливо притулился на рабочем столе среди бесчисленных пресс-релизов и прочих нужных-ненужных бумаг.
Три пропущенных вызова от Олега! Он все же позвонил, все же позвонил, хотя Света давно перестала верить в силу благородного мужского порыва после хорошего секса. Но ведь хочется верить!
Хочется, чтобы мужчина увидел в ней то, что она, возможно, и сама не увидела. И не только увидел, но и потрогал, и приласкал, бережно и властно. И потом чтобы не стонало тело и не стенало сердце от очередной подставы. Романтика и прагматизм, свет и тьма…
Как странно. Все, что осталось в ее маленьком провинциальном городке, все, от чего она так стремительно уезжала в новую московскую жизнь – все это возвращалось к ней в причудливых гримасах реальности.
Светлана уткнулась в монитор компьютера, но вместо очередной газетной статьи перед глазами начали проплывать картинки из прошлого. Смешного и грустного, наивного и мечущегося под неясными порывами ее женской души…
***
– Бабулечка, бабулечка, как же я счастлива! Я влюбилась, родная моя, понимаешь, по-настоящему влюбилась! Он самый лучший, понимаешь?! Другого такого нет, – Света смеялась и плакала одновременно, прижимаясь мокрой щекой к теплой морщинистой щеке бабушки Веры, единственного человека на земле, которому она могла рассказать все-все.
Бабушка с малых лет стала для девчушки кем-то вроде исповедника. Она вела внучку по жизни мудро и ненавязчиво, жалела, когда та в детстве разбивала коленки, когда обижали «фарфоровую» городскую деревенские мальчишки, когда родители за тройки ругали…
Их, родителей то есть, не выбирают. Поэтому, наверное, Светлане Стрельцовой и в голову не приходило роптать на недостаток тепла, внимания и ласки – все это ее мама и папа адресовали брату, что на тринадцать лет младше. Поздний и нежданный подарок судьбы был возведен во главу угла, тем более что Влад с рождения отличался слабым здоровьем, но сильным, умеющим любыми способами добиваться своего, характером. Света же росла, словно полевой цветочек – оказывается, и с родными родителями можно быть Золушкой…
Доброй феей для нее стала бабушка Вера, мама отца, которая частенько приезжала из деревни подсобить по хозяйству, а лето сама Света проводила со своей любимой бабулей. Там, в тихом подмосковном поселке, им никто не мешал задушевно разговаривать за жизнь, там в одно расчудесное июньское утро у Светы впервые пришли месячные, и именно бабушка Вера поздравила повзрослевшую внучку с этим событием: «Теперь ты у меня девушка, красавица моя. Чистота в тебе, радость, ты не разбрасывайся этим, прибереги. Дай Бог, найдется тот, кто оценит тебя по достоинству».
***
– И кто же он, этот принц заморский? – Бабуля вся просто лучилась улыбкой, гладя внучку по золотисто-рыжим растрепавшимся волосам.
– Да какой заморский, Андрей со старшего курса, мы учимся вместе! Он в гости завтра приедет, с тобой познакомиться хочет, ты не против, бабулечка? – Света на секунду замерла, прислушиваясь к биению собственного сердца и ловя бабушкин настрой.
– Ну конечно, нет, солнышко мое, пойду тесто замешивать, пирожками твоего принца угощать буду.
…Андрей так и осел в своем поселке, что в Красногорском районе. Работает физруком в местной школе со своим высшим педагогическим, и, наверное, о большем не помышляет. Семьей, насколько она слышала от бывших однокурсников, по сей день не обзавелся, так, случайные попутчицы из разряда непритязательных.
Любил ли он ее? Любила ли она?.. Что тогда, на взлете своей юности, она нашла в этом неприметном парнишке? Просто был теплый вечер в компании друзей, просто один из них будто бы невзначай коснулся рукой ее руки и заглянул в распахнутые изумрудные девичьи глаза. И они ответили взаимностью. Светлане тогда казалось, что это навсегда. И прогулки к речке, и ромашковое поле, и наивные обещания верности и счастья на всю оставшуюся жизнь.
… Бабушка Вера потчевала своими фирменными пирожками дорогого гостя, который не уставал их нахваливать. Вере Максимовне парень вроде бы понравился, как говорится, без претензии, и в огороде сразу подсобить вызвался, а главное, на Светочку так смотрит…
– Годков-то сколько тебе, Андрюшенька?
– Двадцатый пошел, баб Вер, – не переставая жевательных движений, ответил «жених».
– На два годка постарше нашего Светика-семисветика. Значит, зеленые вы у меня еще совсем, – вздохнула, задумчиво подперев подбородок рукой бабуля.
А спустя еще три месяца Светлана напишет в своем дневнике: «Сегодня я стала женщиной! Больно почти не было, ощущение такое, словно я стала какой-то новой, для себя и для него. Понравлюсь ли я ему в новом обличье, которое я же сама позволила ему надеть на себя? Надеюсь, но чуть-чуть страшно.
И все же какое это счастье, отдаться любимому, знать, чувствовать, что нужна ему, когда он всю-всю меня целует, и шепчет, шепчет так горячо, что снова хочет меня, что ревнует даже к самому себе. Быть может, когда-нибудь я улыбнусь, перечитав эти строки, быть может, пожалею об этом дне, но это потом. А сейчас я так счастлива!».
Пожалела Светлана уже спустя две недели. Когда в институте к ней подошел здешний «казанова» и ни с того, ни с сего предложил «скоротать с ним вечерок».
С чего бы вдруг? «Да ладно, недотрога ты наша, а сама такое вытворять умеешь, уже вся группа в курсе, как хорошо с тобой в постели. Ну что, прогуляемся вечерком или как?».
Черный шлейф оставила ее первая любовь, горечь разочарования, а еще унизительный, полный боли и ужаса, тайный визит к гинекологу… Об этом Светлана не сказала тогда даже любимой бабуле.
***
Шло время, и худо-бедно, оно лечило, но полудремотных утренних минут она по-прежнему боялась больше всего. Ни с того, ни с сего где-то внутри, на уровне подсознания начинало биться что-то мутное, темное. «Господи, помилуй!» – может, в молитве избавление? Она так хотела вернуться в привычный мир желаний, образов, полутонов… Но не могла. Никак. Будто неведомая сила стальным обручем все настойчивей перекрывала живительную связь с радостью, счастьем, мечтой.
Когда это началось? Наверное, на той равнодушной больничной койке, все еще во власти липкого наркоза. Прощай, малыш! И прости, прости свою мать неразумную. Где ты, как ты там без меня?.. Болит сердце. До сих пор болит. Это только разбитые коленки лечит зеленка, бабушкины травки и время.
Старит время – это да. Светлана всегда подспудно боялась старости, некрасивости что ли. Есть в ее дневнике и такая, куда более поздняя запись: «В человеке ведь все должно быть прекрасно, и тело отнюдь не на последнем месте, пусть хоть сотни раз возмутятся приверженцы красоты души. Кто эту красоту-то оценит, увидит, разглядит?
Кому она ЗДЕСЬ вообще нужна? Все бегут, бегут… На лицах надутые, важные маски дутой уверенности в себе, суперважности и суперзамечательности. Вот, собственно, и все, на что мы, одержимые урбанизацией, способны. А цель, а, главное, цена усилий какова?».
Это уже штрих из ее теперешней, столичной жизни. Порой разочарование наваливалось на Светлану настолько сильно, что не передохнуть. Сигарета спасает. Пока куришь, в безопасности. Пока горит огонечек, не заплачешь. Значит, все хорошо. Все хорошо… Но отчего же не отступает это мутное, темное? Душа плачет. Ну, хоть на стену лезь. Что-то ей не так, что-то не нравится. О чем-то она сожалеет. И вновь чуть слышен женский шепот: «Прости, если не расслышала, второпях просто накрыла тебя подушкой».
***
Сидя перед экраном монитора в душном рабочем кабинете и совершая неожиданный экскурс в давшее прошлое, Светлана в который раз спрашивала у себя: как научиться не сожалеть?
Сегодня, после вчерашней ночи на Автозаводской и утреннего кофе с незнакомцем, она не просто сожалела – чувствовала себя полной идиоткой. Какую же молитву горячо прошептать, чтобы ТАМ услышали и поправили? Человек слаб, самому ему не дано, как бы ни пытался он играть с миром в игру «я умнее, я тебя обхитрю, и все будет по-моему». Увы, это не проходит.
Как смириться с тягостным открытием, что чудес не бывает? Как, наконец, избавиться от легкой дурноты, реагируя на любимую фразу прагматиков типа «надо жить реальной жизнью».
А где, простите, эта реальность? Здесь, в этом очередном московском сумасшедшем дне, убегающем в вечность в душных вагонах метро и пригородных электричек? Или в заставляющих внутренне сжиматься тревожных и непонятных образах пробуждения? Или же она в цветных снах, в которых так легко летать, захлебываясь восторгом и свободой? Пусть редко, но они ей все еще снятся. И разве же это не маленькое обыкновенное чудо?..
Рабочий день уже подходил к концу, когда на мобильнике вновь высветился номер Олега. Ответить ли нет? Для Светы этот вопрос был из категории гамлетовских мучений «быть или не быть». Но почему, не могла понять.
Может быть, потому что вчерашний вечер в принципе выбивался из череды обычных, она впервые за долгие годы «отпустила» себя, позволила себе на один вечер быть распутной и нежной, загадочной и независимой. Забыла о добропорядочности и пофигизме, мол, «я не такая, я жду трамвая» или самоуверенный писк типа «я выше этого, господа, мне и так нормально».
Однако стоит ли продолжать? Мужское предложение «руки и сердца», сделанное «в бессознанке» за секунду до наступления оргазма, Светлана, конечно, всерьез не расценивала.
Надолго ли ее хватит? А если случиться так, что дальнейшие отношения приведут к влюбленности с ее стороны, или, что еще страшнее, к любви? «Любовь не трогай, это сильнее и глубже» – так она, кажется, сказала Олегу, будучи в его постели полностью обнаженной.
Только груди, ножки и прочие женские прелести все же легче выставить напоказ мужчине, концентрируясь на телесном сексуальном удовольствии. Внутренне обнажаться перед этим «сильным мира сего» Светлане пока не хотелось. Да и перед самой собой тоже не хотелось. В пледе надуманных иллюзий ей комфортно, очень комфортно. Да еще этот утренний разговор с циничным незнакомцем в кафе! Стоит ли говорить о нем Олегу?..
***
– Алло…
– Привет. Как ты? Я звонил тебе утром, но ты была недоступна. Что-то случилось?
– Транспорт, ты же знаешь, в метро связь не берет. И случилось. Я весь день думала о нашем вчерашнем знакомстве, если честно, не знаю, стоит ли продолжать…
– Жалеешь? Так и знал. Но тебе хотя бы понравилось? Ну, признайся, тебе ведь было хорошо со мной?
Боже, как скучно! Сейчас она должна томно проворковать «да, милый», и он будет полностью удовлетворен. А потом в лучшем случае предложит куда-нибудь сходить поужинать, после чего безо всяких сомнений по поводу своей мужской состоятельности намекнет насчет дальнейших занятий любовью…
И как только люди измудрились придумать столь пошлое выражение? Ну, разве можно заниматься любовью? Можно либо любить, либо прикрываться ею в своих земных желаниях. Однако она явно не Ева, и от ее яблока Олег, тоже отнюдь не Адам, ни кусочка еще не откусил. А значит…
Просто легкое дыхание в трубку. Просто снисходительно улыбнуться, увидев очередное подтверждение извечным мужским амбициям – Олег увидит эту ее улыбку, но конечно, не поймет, о чем это она. Хорошо ли ей было с ним? Не стоит углубляться. Ей хорошо сейчас. Когда он ждет – далеко не в первый, надо полагать раз в своей жизни! – лестно-вкрадчивых женских слов «да, милый», и тогда уж… Пусть помучается. А потом поединок «кто кого» продолжится.
– Ну ладно, пока, приятного вечера.
Итак, сегодня вечером Светлана дала Олегу отбой. И ей совсем не хотелось говорить с собой на тему морали, эти разговоры она по приезде в Москву решительно отложила «на потом». Вот приедет в отпуск к бабуле, и все-все ей расскажет, о чем думает и о чем не мечтает. Она поймет и быть может, откроет ей истину, зачем она, Света, здесь, в душной-равнодушной Москве, от чего и куда бежит, и почему так страстно хочет и так отчаянно сопротивляется единению с Любовью и со своей собственной душой. А теперь…
***
– Свет, ты еще не ушла? Я думала, в редакции уже и нет никого, спокойно доклепала очередную заказуху. Слушай, может, вместе пойдем по магазинчикам прошвырнемся? – Голова в немыслимых кудряшках, как обычно, была настроена решительно. Однако в эту минуту появление вездесущей Тартюфки пришлось весьма кстати, да и весеннее солнышко настраивает на игривый лад. По магазинам, так по магазинам, хоть и не по карману пока. Но ведь не зря говорят, что шопинг лечит лучше любой кремлевской таблетки? А шопинговая терапия ей в свете последних событий весьма кстати.
***
Да, та еще штучка – не без примеси легкого раздражения подумал Олег, и впрямь не готовый «проглотить» никчемушный прерванный разговор. В его сердце, давно пресытившемся дамским восхищением прежних многочисленных пассий, впервые со времен встреч с Ленкой закралось сомнение. Неприятное, надо сказать, чувство. Будто он не зрелый мужик, знающий секреты постельных утех, а едва оперившийся юнец, каким был когда-то…
Правда, к моменту первой ночи любви с Ленкой у него имелся определенный опыт интимного общения с противоположным полом, и все же… Тогда он совсем так же, как теперь, мучился сомнениями – а вдруг ей, Ленке то есть, не понравилось? Впрочем, что она могла почувствовать, кроме боли и страха, ведь и Олег у нее был первым, и ей попросту не с кем и не с чем было сравнивать.
Здесь совсем другое дело. Эта золотоволосая отчаянная бестия, с первых секунд знакомства окрестившая Олега самоуверенным самцом, как ни странно, попала в самую точку. Ну, что самец, понятно, а вот насчет самоуверенности Олег как-то не задумывался. Он всегда умел быть мачо, супер-джентльменом и все такое. Нет, не с Ленкой, с ней не надо было быть кем-то, с ней всегда было легко, ее глаза всегда договаривали несказанное и никогда не лгали. И в тот первый раз, когда любимая наконец-таки испытала оргазм, Олег понял это, как только заглянул в них – они буквально сочились светом…
«Вот это и был мой «подлинник», второго не дано. Светлана всего лишь дешевая подделка, скорее всего. Просто показалось, почудилось похожее свечение. Да и чем, собственно, отличается эта девушка с Пушкинской, так легко согласившаяся на близость, от тех, что с Тверской?»
Олег машинально пил кофе в своем кабинете, наконец-таки замолчавшем к восьми вечера, и в который раз, удивляясь сам себе, проигрывал ситуацию. И в конце концов сделал вывод: она, то бишь ситуация, явно не в его пользу. Мало того, что эта секс-бомба буквально разбомбила несколько минут назад его мужское самолюбие, так он все равно страстно желает продолжения!
Даже не в близости, как в таковой. Он хочет ее в своей жизни. Вновь и вновь «ловить» в зеленых женских глазах теплое загадочное свечение, обращенное к нему, к нему одному, и наконец-таки почувствовать себя уверенно и защищенно.
Наверное, так чувствует себя ребенок в материнской утробе – пребывая во тьме, он еще не видит света, но точно знает, что он есть.
***
Платье было шикарным. Летящим, ярким, воздушным. Подчеркивающим каждый пленительный изгиб ее ладной фигурки. И зачем только она повелась на уговоры Тартюфки заглянуть в этот дорогой магазин женской одежды?
– Светка, классно! Прямо-таки модель с обложки журнала! Сколько оно, ну-ка давай посмотрим, – прыгала вокруг неутомимая коллега, обжигая завистливо-восхищенными взглядами. Эх, она может быть спокойна: знает ведь, что такая обновка не по карману: на ценнике аккурат вся месячная зарплата журналистки «одного из престижных столичных изданий».
– Все, пошли отсюда, – Светлана решительно вышла из примерочной, вконец разбитая такой шопинговой терапией. И почему ее всегда прельщало то, что позволить себе не может?
– Свет, ну давай я тебе одолжу…
– Да не надо, у меня хватит, – неожиданно для самой себя выдохнула Светлана. В кошельке как раз покоился «неприкосновенный запас» средств, заранее приготовленный для расчета за комнату в коммуналке. Однако деньги надо будет отдать только через две недели, а там зарплата, плюс гонорар за рекламную статью должен подойти. А, была ни была!
Светлана и сама не знала, зачем совершила столь дорогую покупку. До сих пор она умела разумно относиться к своему скромному бюджету, грамотно планировала расходы и умела отказывать себе в удовольствиях. Что же с ней теперь происходит?
Вчера, плюнув на все свои моральные принципы, ринулась в объятия незнакомого мужчины, сегодня покупает обновку, о какой еще недавно даже не мечтала! Ах, какими бы глазами смотрел на нее Олег, если бы увидел ее в этом платье, и как бы она ему отвечала!.. Стоп. Не доверять. Не отдавать. Не просить. Этому своему давнему девизу, родившемуся еще тогда, в неполные восемнадцать после прерванной беременности, Света изменять не хотела.
***
…Едва переступив порог коммуналки, Светлана поняла: хозяйка решила нанести неожиданный визит. В ее стиле. На кухне полным ходом шла воспитательная беседа с постояльцами. То бишь с соседкой Татьяной, проживающей с дочерью-студенткой, и с молоденькой парочкой, занимающей крайнюю комнату.
– Ну, вы же взрослые люди! Ну почему холодильники вовремя не размораживаете? Почему посуда грязная? Не успели они, видите ли. И курить, сколько раз говорила, выходите на площадку! За свет, за телефон вовремя надо платить, сколько можно напоминать! А не нравится, так я не держу никого. В желающих снять жилье недостатка нет, – гремела Виктория Александровна, попутно успевая полить цветы, зачем-то переставить с места на место чистые кастрюли и сковородки, оставленные с утра на плите, и заглянуть в ванную. Видимо, опять-таки с целью обнаружить еще одно подтверждение того, что «живете, как свиньи».
Да, на выражения эта женщина, дающая кров лимитчикам за немалые, надо сказать, деньги, не скупилась. И приходилось мириться: это пока не столкнешься с проблемой снять жилье в Москве, кажется, что ее решить легко. Ну что сложного – в интернете от предложений отбоя нет, да только на поверку оказывается не все так просто. То цена не та, то жилье не то, либо и то, и другое. А то и вовсе можно нарваться на авантюристов – оформили договор, рассчитались, ключи в руках. Приезжаешь на следующий день, а замки заменены, и мобильный номер «хозяина» выключен. Светлане довелось пройти такое «боевое крещение» сразу по приезде в Москву, подарив столице н-нную сумму.
Виктория Александровна замаячила на горизонте, уже когда она совсем измучилась в пригородных электричках, мотаясь с работы переночевать на свою малую подмосковную родину почти за три часа.
Все устроилось благодаря фотокору редакции, куда пришла работать Светлана, Дмитрию. Узнав о жилищных проблемах новоявленной коллеги, он «сделал звонок другу», то есть университетскому приятелю, сыну Виктории Александровны, и замолвил словечко.
Вот уже несколько месяцев, как Света будто притаилась в ожидании – чего?.. – среди выцветших обоев, отваливающихся ручек на створках дряхлых шкафов, на скрипучей, видавшей виды, полуторке… Но, как там говаривал великий философ? И это тоже пройдет. Светлана Стрельцова хотела верить в это, потаенно ждала, но и опасалась перемен. Однако где-то там, «наверху», рассудили, что их время наступило.
***
– Светлана. – Виктория Александровна водрузила на лицо наистрожайшее выражение, не предвещавшее ничего хорошего. – Вы ведь понимаете, что в эту комнату въехали, можно сказать, по протекции. Я по доброте душевной пошла навстречу просьбе сына, и беру с вас меньше, чем с остальных. Но вы также наверняка знаете, что рынок съемного жилья постоянно дорожает, и та сумма, о которой до сих пор шла речь, просто смешная. Поэтому должна вам сообщить, что увеличиваю плату в полтора раза, и уже есть люди, которых это устраивает, причем они тоже не с улицы. В общем, у вас есть две недели, чтобы либо принять мои условия, либо съехать.
Светлана сидела на своей скрипучей полуторке напротив хозяйки чуть ли не в полуобморочном состоянии. Платье в пакете, лежавшее рядом, показалось ей ненавистным. Таких денег у нее нет и в ближайшее время не предвидится, а Виктория Александровна «по доброте душевной» выставляет ее сейчас на улицу…
Две недели на все про все. А что потом? Светлана пришла в ужас от мысли о новых поисках жилья. Впрочем, у нее остается альтернатива – вернуться домой. Однако этот вариант она даже не рассматривала.
– Хорошо, Виктория Александровна, я подумаю.
– Подумай. И пожалуйста, не ломай больше ручки на шкафах, относись к чужим вещам с уважением, – завершила тираду столичная пенсионерка, волею судеб в советские времена сумевшая разжиться «лишней» жилплощадью. Благодаря этой самой жилплощади она не только не бедствовала сейчас, но и внутренне чувствовала себя самодостаточным и нужным человеком ну очень широкой русской души.
***
Скоро уже месяц, как Олег Анатольевич Лемешев с головой ушел в работу, забыв и про Свету, и про свет, который ему в ней почудился на шелковых простынях. Тем более что обстоятельства, как говорится, способствовали. Как осторожно предполагал его давний и верный компаньон Михаил Алексеевич Вершаев, их общей фирме не пошел на пользу тот злополучный контракт с французами, в который пришлось здорово вложиться.
Вложились и, что называется, обложились. Как и предупреждал Мишка, навороченный препарат не нашел достойного места среди отечественных потребителей.
Хотя Олег просто кожей чувствовал, что дело не в нем как таковом.
Что-то изначально пошло не так. А между тем Олег предварительно скрупулезно изучил весь процесс создания средства, начиная от научных прикладных разработок и заканчивая его промышленным производством. Не на один симпозиум слетал в Париж, серьезно познакомился с иностранными инвесторами новшества, и как специалист был с ними согласен – французские ученые создали уникальное средство на основе моноклональных гуманизированных антител, практически сводящие к нулю развитие воспалительных процессов у онкологических больных.
И на тебе. При всех стараниях матёрого Антипыча, рекламные акции, в том числе и на сайте компании, не привели к положительному результату.
– Олег, ну не горячись, ты же понимаешь, что в нашей стране люди зачастую воспринимают рекламу с недоверием. Тебе ведь хорошо известно о виртуозных мошеннических схемах, к которым прибегают нечистые на руку распространители. Да ведь и у нас, если не забыл, рыльце когда-то в пушку было, – Михаил Алексеевич, как обычно, удобно расположился на любимом офисном угловом диванчике в кабинете бушевавшего шефа. Он не зря надавил на больную мозоль, хорошо изучив за долгие годы характер друга юности.
– Да, было дело, – тут же спустил пар Олег.
Было, чего уж там. Еще когда БАДами увлекались. Обычные биодобавки выдавали за чудо-лекарства, еще более эффективные, чем таблетки, способные излечить любые болезни.
Деньги тогда Олегу нужны были, как воздух, а бизнес только-только разворачивался, да и с походами в казино пришлось завязать, не стало их в стране попросту. В погоне за прибылью, – лечение больной Ленки требовало все новых и новых сумм, – Олег на пару с Михаилом успешно «ловили на крючок» покупателей, по большей части пожилых людей.
Убедить пенсионеров в том, что именно это чудо современной медицины продлит им жизнь, запросив за обычный БАД сумму в десятки раз большую, чем его реальная стоимость, было, в общем-то, не сложно. Олег успокаивал себя тем, что в «этой стране честно не заработаешь», а Ленку во что бы то ни стало надо спасать, и опять-таки цель, мол, оправдывает средства.
Он просто не мог ее не спасать. Как умел. И когда любимая неожиданно пошла на поправку, как-то само собой случилось, что появились новые куда более серьезные перспективы, не идущие вразрез ни с совестью, ни с законом. Только Ленка все равно ушла.