Неприкаянные вещи. Объект бесплатное чтение

Часть первая

Порой диву даёшься, как легко изувечить человека. Стоит поскользнуться на гололедице, споткнуться на лестнице, оступиться на проезжей части – казалось бы, всего секунда свободного полёта, но вспоминать о ней будешь до самой смерти. Некоторые травмы проходят без следа, другие остаются лишь неприглядными отметинами на коже, а третьи могут напрочь расчеловечить, сделать овощем, заставить умолять о смерти: была нормальная жизнь – и нет её. Бывают и шрамы, которые выжжены на подкорке мозга, но от этогоони не менее глубоки.

Перелётные птицы, затянувшие с отбытием до позднего октября, с высоты своего полёта могли увидеть, как с “каширки” на МКАД съехала маленькая синяя точка. За рулём “вольво” был молодой человек двадцати с лишним лет. Справа от него на переднем сиденье, будто отходя от наркоза, вяло шевелил лапами здоровенный чёрный кот.

Глядя на тёмно-серый асфальт и куда менее серое небо, Артём Смирнов старался думать только о хорошем. О новой машине, о нажитых деньгах, о том, что вышел сухим из воды. Жизнь-то налаживается, упрямо твердил он сам себе. Но в глубине души понимал, что нет, не налаживается. Просто поделилась на “до” и “после”. Тот Тёма, робкий и готовый пускать жизнь на самотёк, сгинул в подмосковном захолустье. Сейчас из глубинки под названием Пеплово Поле в Москву возвращался совершенно другой человек.

Если верить навигатору, до дома оставалось полчаса езды. Парень прищурился и подозрительно посмотрел на приборную панель. Стрелка уровня топлива показывала четверть бака. В последний раз “вольво” заправляли, когда Кабан подогнал машину к дому Вяземского, да и от Каширы до Москвы путь был неблизкий. Вдобавок к этому Артём понимал, что через пару дней ему предстоит поездка обратно – на пепелище. И одному богу было известно, поедет Смирнов в тишине и покое, либо же под чужим надзором и впопыхах.

Сейчас, впрочем, торопиться было некуда. Да и деньги у молодого человека пока водились. Он сбавил скорость перед съездом и свернул на заправку.

– Девяностого полный бак, будьте добры, – Тёма улыбнулся потёртому заправщику в синей куртке с блестящими отражателями. Судя по двухдневной щетине и огромным кругам под глазами, работяга безнадёжно недосыпал, но нашёл в себе силы вымученно улыбнуться в ответ.

“Надо бы на чай ему оставить”, в Артёме проснулась минутная щедрость, посещающая только внезапно наживших денег людей. В кармане толстовки напомнила о себе плотная кубышка хрустящих рыжих “Хабаровсков”, слишком толстая, чтобы уместиться в кошельке. “Только сперва разменять.”

Молодой человек еле слышно хмыкнул, отстегнулся и вышел. Бегемот проводил хозяина сонным взглядом из-под полусомкнутых век. Вспомнилась едкая присказка коллег, проевшая ему уши в годы работы таксистом: “Без отца рос, что ли, раз так дверью хлопаешь?” Рос парень и правда без отца. Но дверь закрыл мягко и почти неслышно: с машинами он всегда обращался бережно и чуть ли не полюбовно.

Заправка была из приличных. Пахло средством для мытья полов, по обе стороны от входа стояли стеллажи с журналами, снеками, канистрами антифриза и бутылями дистиллированной воды.

– Третья колонка, – ещё из дверей Смирнов приветственно махнул девушке, но, подойдя ближе, замешкался. Уже у кассы сквозь запах бытовой химии пробился манящий аромат выпечки.

– Это, ещё, пожалуйста… Улитку с корицей, – Артём постучал пальцем по застеклённой витрине, – и американо, самый большой. С собой.

Кассирша кивнула и поставила под носик кофе-машины немалых габаритов стаканчик, а потом потянулась стальными щипцами за румяной булочкой. Власть над обонянием парня безраздельно захватил запах свежего кофе, рот Тёмы едва наполнился слюной. Молотый, душистый, чёрный – когда он в последний раз закидывался дозой кофеина? Точно до приезда в Пеплово Поле. Там были только дедовы ветхозаветные пакетики “Майского”, да и спал он последние пару дней урывками, как попало. Может, горечь напитка ритуально смоет привкус дерьма, которым его накормили в той дыре? Мечтать не вредно, Тёма усмехнулся себе под нос. От такого не отмываются. Но хуже точно не станет.

Сдачу с пяти тысяч ему дали почти полным набором банкнот. Одной рукой Смирнов крепко зажал стакан с кофе и бежевый бумажный пакет, а в другую взял сотку с видами Москвы. Ага, будь Москве цена сто рублей, не перебивался бы он уже который год бич-пакетами по однокомнатным халупам. С другой стороны, суть столицы как никогда удачно отражали ржавый цвет и Большой театр.

– Спасибо, – молодой человек отогнал упаднические мысли и протянул заправщику сотню с самой искренней улыбкой, на которую был способен. Тот на секунду растерялся, а потом взял купюру с таким видом, будто не знал простой человеческой благодарности последние лет эдак десять.

Ну, хотя бы чей-то день ему удалось сделать лучше, подумал Тёма, пристегнулся, завёл машину, отхлебнул кофе и тут же обжёг себе язык.

– Тварь, – прошепелявил парень, ставя стакан в подстаканник у правой коленки. Ну и как радоваться мелочам, если даже они с подвохом? Вдобавок пакет с булкой оказался не вощёный, а хрен пойми какой, и улитка отпечаталась масляными пятнами на и так уже замызганной толстовке.

Так, стоп. Артём вцепился было в руль до белизны костяшек, но тут же одёрнул себя. Вдох, выдох. Нашёл из-за чего зубами скрипеть. Вчера в него стреляли, а не далее как пару часов назад пытались скормить обледенелому мертвецу и заколоть столовым ножом. А что до Давыдова… лучше пока не вспоминать про Давыдова.

Наверное, мозг просто начал переваривать всё пережитое. Кофе скоро остынет, а толстовку он кинет в стирку через полчаса-час. Въехать на взводе кому-нибудь в задницу после того, как отделался синяками и ссадинами, будет пиком чёрной комедии.

С пассажирского сиденья раздался не то протяжный стон, не то урчание барахлящего бензогенератора. Это был самый осмысленный звук Бегемота с тех пор, как Давыдов упаковал его в нынешнюю форму, компактную, смирную и пригодную для перевозки. Сейчас кот либо поощрял ход хозяйских мыслей, либо толкал двуногого в спину – чего, мол, залип невесть где, до дома рукой подать. Тёму устраивали обе трактовки. Погладив кота по чёрному боку, он плавно нажал на газ и выехал на трассу.

Пара светофоров, десяток поворотов, и вот уже показались знакомые, выцветшие виды восточного округа. Бетонные пятиэтажки, слишком серые по сравнению с аляповатыми новостройками, но, к счастью, недостаточно высокие для того, чтобы загораживать предполуденное солнце. Из-за облаков светило являло собой мутно-белый размытый диск, но сейчас даже этот свет исправно отгонял осеннюю хандру.

В нынешнюю квартиру Артём въехал в августе и тогда порадовался, что район был довольно зелёным. Порой под летним солнцем даже было приятно погулять. Сейчас же от обрамлявших дорогу газонов остались лишь жёлтые клочья жухлой травы, над которыми корчились костлявые пальцы облысевших ветвей. Да и хрен с ними, подумал Смирнов и сосредоточился на кремово-белой сплошной полосе слева от колёс. Природа не зачахла, просто переодевается. Нечего глазеть, пока она в неглиже.

Ехать до дома оставалось всего ничего. Самое время было привести мысли в порядок, поставить задачи и расставить приоритеты.

Деньги с карты надо было снять, возможно – прямо сейчас. Налички на руках у него была шестизначная сумма, но не меньше лежало на пластике. Неудобно хрустеть бумагой в цифровой-то век, но иначе с компенсацией всей своей нервотрёпки Смирнов рисковал попрощаться: счёт могли запросто арестовать или заморозить.