Глэмпинг Ко-Ко-Ко или Лагерь Труда и Отдыха «Петушки» бесплатное чтение

Г. Б.

Глэмпинг Ко-Ко-Ко или Лагерь Труда и Отдыха Петушки.

Памяти Сергея Тютьмина, русского воина, награждённого Медалью за Отвагу, посвящается.

.**Глава 1: Ну и денёк!**

Воздух в кабинете Главы городской администрации был густым и спёртым, пропахшим пылью, дешёвым освежителем с ароматом «Морской бриз» и безысходностью.

На лице Ольги Казанковой проступила попытка изобразить приветливость и радушие. Улыбка получилась кривой, точно погнутое колесо её старенького «Мегана», что терпеливо ждал под окнами.

"…понимаете, Ольга Петровна," – протянул чиновник, Борис Леонидович, разглядывая её заявление, как артефакт с другой планеты, – "частный пляж… это очень ответственно. Экология, безопасность, общественное пользование береговой полосой… У нас регламенты."

"Борис Леонидович," – Ольга вдохнула поглубже, стараясь, чтобы голос звучал уверенно, а не визгливо, – "у нас же не просто палатки у реки! Это *глэмпинг* 'Коко'. Премиум-отдых для детей! У нас будет английский с носителем языка – мисс Эмили! Она аж из самого Манчестера! Йога на рассвете с видом на воду под руководством сертифицированного инструктора. Театральная мастерская от выпускницы Щукинского училища. Питание – экологически чистыми фермерскими продуктами. Мы создаем среду…"

"Среда, среда…" – Борис Леонидович махнул рукой, словно отгоняя надоедливую муху. – "Всё это, конечно, замечательно. Но береговая полоса – она общественная. Как я объясню рыболовам из 'Клевого места', что их любимый залив теперь… 'премиум-отдых' с йогой?" Он усмехнулся, представив себе бородатых мужиков в камуфляже – с традиционно красными лицами, то ли от загара, то ли от возлияний, – сидящих в позе лотоса в состоянии нирваны, хорошо им знакомом и без всякого инструктора.

Ольга почувствовала, как по спине ползёт холодный пот. Разрешение на пляж было последним, решающим звеном для её стартапа. Без него – крах, причём окончательный и неумолимый, как пенальти в исполнении Месси. Родители готовы платить за "приватный отдых на диком речном берегу с экологичным песочком", а не за купание в городской купели в трёх километрах от нефтеперерабатывающего завода.

"Может, можно как-то зонировать? Выделить небольшой участок? Мы поставим буйки, спасателя наймём, с удостоверением не ниже перворазрядника!" – она почти умоляла.

Борис Леонидович покачал головой, собирая бумаги. Это был последний пит-стоп – аудиенция окончена. "Мы рассмотрим ваши предложения… в рамках общественных слушаний… осенью, возможно. Спасибо за визит."

Осенью! Лагерь должен открыться через две недели! Ольга вскочила, собравшись было стукнуть кулаком по столу, но… В кармане дико завибрировал телефон. На экране – приложение парковки и красная надпись: "ВАШ АВТОМОБИЛЬ ЭВАКУИРОВАН. Место: ул. Советская, 15."

"АААААРРРГХ!" – вырвалось у неё непроизвольно. Она схватила сумку. "Борис Леонидович! Чрезвычайная ситуация! Мне срочно надо! Машину… эвакуировали!" – она даже не попрощалась, вылетела из кабинета, снося на ходу стопку каких-то пыльных папок с искусственного подоконника.

Час спустя, потратив последние наличные на штраф и услуги эвакуатора, Ольга сгорала от стыда. Водитель лишь ухмылялся, еле сдерживая смех при виде её «ведра с гайками». Что, впрочем, было неудивительно для человека, чья профессия возвела его в ранг мытаря XXI века.

Ольга, засунув гордость подальше, вернулась в администрацию, в надежде на продолжение аудиенции. Она чувствовала себя словно пушкинская героиня, но не из дворянской усадьбы, а самая что ни на есть пролетарка XIX века, в виде небезызвестной бабки, которой нечего терять кроме разбитого корыта и надоевшего деда. Машина – хоть и цела, но денег нет, разрешения нет, настроение – стремится к апатичной агрессии. Она тяжело стучала уже непривычными туфлями, когда брела по безликому коридору, мысленно составляя завещание для "Коко" в пользу местного дома престарелых.

У кабинета Бориса Леонидовича её ждала секретарша, лицо которой странно расплылось в непривычной улыбке.

"Ольга Петровна! Как раз вас ищем! Борис Леонидович просил вас зайти." Это было и неожиданно и вместе с тем, пугающе, ведь обычно начальство ищет встречи, только когда ему что-то от тебя нужно. Нестареющая и пережившая уже с десяток меров и ещё больше их замов, секретарша открыла перед ней дверь.

Ольга, не успев у неё спросить о причине перемены настроения, решительно вошла в кабинет, заранее ожидая добивающего удара от Мэра. Борис Леонидович сиял.

"Ольга Петровна! Хорошие новости! Мы нашли решение!"– выпалил он и даже слегка привстал с геймерского кресла, которое не оставляло сомнений в том, чем занимается Мэр в свободное от прямых обязанностей время.

Ольга замерла. "Решение?" На ещё молодом лбу снова показалась предательская морщина, которая с первых доходом от Глэминга должна быть уничтожена с помощью статичного ботекса.

"Да-да! Вашему 'Коко' мы выделяем участок под пляж! Экспериментально, так сказать, в порядке исключения. Социально значимый проект!"– всё так же бодро и наигранно продекларировал Руководитель.

Ольга почувствовала, как земля уходит из-под ног, но теперь – вверх. "Борис Леонидович! Это… это фантастика! Спасибо! Я…"– Желая расцеловать его раньше времени состарившееся лицо, Ольга шагнула навстречу.

"Не благодарите!" – перебил он бодро. – "Есть одно маленькое условие. Совсем пустяковое. В рамках программы поддержки ветеранов, особенно участников СВО, Вам нужно взять на работу физруком одного такого героя – Сергея Тюльмина. Парень – золото! Рекомендации отличные. Вот его данные." Он резко протянул листок с характеристикой и чёрно-белой фотографией в военной форме.

Физрук? Ветеран?.. – Ольга пребывала почти в бессознательном состоянии и машинально взяла бумажку. В голове пронеслось: «Мужественный образ?! Патриотизм?! Да у нас весь упор – на принятие различий и толерантность к слабостям! Ладно, как-нибудь выкручусь. Надеюсь, родители не взбунтуются! Надо организовать… День Варяга!» – моментально скреативила она. – Да и правда, детям полезно пообщаться с настоящим героем. – Это было произнесено вслух.

Она уже видела строгого, подтянутого мужчину, который возьмёт на себя роль спасателя, и то, как она сэкономит на новом сотруднике!

"Конечно, Борис Леонидович! С огромным удовольствием! Это честь для нас!" – Ольга чуть не прыгала от радости. Пляж! Главное – пляж есть! А физрук… что может пойти не так? Герой же!

* * *

Первое утро смены было тёплым, несмотря на дождливую погоду, столь нехарактерную для июня в средней полосе. "Коко" встретил Сергея Тюльмина буйством красок и театром абсурда. Ярко-оранжевые шатры с верандами, гирлянды из лампочек между сосен, плакаты с улыбающимся стилизованным петухом – символом лагеря. Подвыпивший дизайнер когда-то сказал Ольге, что петух – символ бодрости и нового дня, привлечёт много спонсоров и подарит победу над ленью. Однако, Сергей видел в нём только… обычного петуха, причём во всех смыслах.

Он стоял посреди этой гламурной поляны, чувствуя себя пришельцем. Его мускулы, закалённые войной и не растаявшие за время больницы, напряглись под зелёной хлопковой футболкой. В руках – потрёпанный армейский рюкзак, в который уместилась практически вся жизнь. Идя от станции, он представлял суровый лагерь, палатки, костры, полосу препятствий… А не это… курорт для занянченных недорослей из успешных и вечно зацикленных на себе семей.

"Сергей? Сергей Тюльмин?" – звонкий голос заставил его вздрогнуть и моментально обернуться.

К нему навстречу подбежала девушка. Она была невысокой, но её энергия заполняла всё пространство лагеря. Даже петухи, кажется, приподнимали от неё гребни и начинали просыпаться раньше обычного. Её темные волосы были продуманно собраны в беспорядочный хвост. Сергей смотрел ей в глаза – большие, карие, в этот момент полные делового энтузиазма, но при этом детские и ранимые. Почему-то он это сразу отметил. Ведь там, где он провёл последние два года, такие глаза были редкостью, в них не было ни грамма фальши и страха.

"Здравствуйте! Я так рада, что вы приехали вовремя! Я – Ольга, руководитель так сказать", – она слегка замялась. "Будем работать вместе. Простите за суету, первый день, знаете ли…" – она окинула его быстрым оценивающим взглядом. "Отлично выглядите! -она подбодрила его и дотронулась до крепкого плеча, как будто хотела убедиться в надёжности. Как раз то, что нам нужно! – она смущённо опустила руку и поправила широкий хвост, который еле сдерживал волосы под натисками усиливающегося ветра. Дети уже собираются на линейку, для них это очень волнительно и важно. Ну я уверена, Вы сразу вольётесь в работу!"– она хотела ещё раз дотронуться до его плеча, но неловко замялась и вовремя одернула руку.

Сергей кивнул, пытаясь улыбнуться и скрыть явное смущение. Он достал из кармана сложенный листок – направление от Центра реабилитации и свои документы. Всё так же молча протянул их Ольге. При этом жестом попытался объяснить, что готов приступить к обязанностям.

"Да-да, физрук! Супер!" – Ольга бегло просмотрела бумаги, её мысли были уже далеко. "Ах да, вот ваша форма!" Она схватила с ближайшей скамейки сложенную оранжевую футболку и бейсболку. С энтузиазмом развернула футболку, чтобы показать логотип. “Надеюсь, с размеров угадала!”– деловым голосом прочеканила она.

На груди будущего физрука во всей красе красовался петух Коко. Большой. Оранжево-красный. С глуповато-добродушной ухмылкой и готовностью сейчас же прокукарекать.

Сергей замер. Его взгляд перешёл с петуха на Ольгу, потом обратно. Его глаза кричали SOS – это абсолютная и глубочайшая катастрофа. "Это же шутка? Почему это происходит со мной? Небеса решили ещё и поглумиться над калекой, – усмехнулся он. Мысль о немоте протрезвила его, и внутри поднялась злость – куда более решительная, чем знакомая ему спортивная злоба.

Ольга, не замечая его шока, продолжала: "Переоденьтесь, пожалуйста, только, прошу, побыстрее! Линейка должна начаться без задержки, через пять минут! Потом первый завтрак – у нас фуршет с эко панкейками и смузи! А потом…" – она вдруг запнулась, увидев его лицо. "Сергей? Что-то не так?"– она с ранних лет была очень чувствительна и моментально реагировала на любое проявление негативных чувств. Знаете есть такой психологический типаж: Повышенная чувствительность, моментально переходящая в агрессию со снижением настроения.

Сергей глубоко вдохнул. Показал на документы, потом на горло. Провёл пальцем поперёк шеи, изобразив рез ножа. Затем развёл руками: «Нет. Ничего. Ни звука». И, наконец, чтоб было совсем понятно, кивнул в сторону реки: мол, как рыба.

Ольга, заподозрив что-то неладное, но продолжая верить только в лучшее, продолжила диалог.

"Вы… не можете говорить?" – спросила она медленно, как будто проверяя, свои собственные настройки интуиции.

Сергей твёрдо кивнул. Теперь в его глазах читалась надежда, что его не возьмут на работу, и не потребуется одевать птичью униформу.

Ольга Казанкова побледнела, и сама едва не потеряла дар речи. Её взгляд метнулся от Сергея к оранжевой футболке с весёлым петухом, потом к уже собиравшейся на поляне группе детей в дорогих спортивных костюмах и с новейшими гаджетами в руках. Среди них выделялся высокий парень в чёрном, с наушниками и лицом, выражавшим предельную степень скуки и презрения ко всему миру. Это был сын Губернатора-Павел, собственно, он и был причиной, почему ей дали разрешение открыть лагерь рядом с Заповедником.

"Физрук… без речи…" – прошептала Ольга, и в её голосе впервые за этот день прозвучала настоящая паника. – "Сергей… я.… я не знала! Мне не сказали! Что мне делать?!"

Сергей взял злополучную футболку с петухом. Посмотрел сначала на униформу, затем перевёл взгляд на обескураженную Ольгу и уже потом остановился на смеющихся, ничего не подозревающих детях. Особое впечатление на него произвёл Павел, который, кажется, уже заметил новенького вожатого и оценивал его с убийственным сарказмом, в то время как остальные беззаботно болтали между собой.

Сергей ещё раз взглянул на Ольгу, перед ним была маленькая, беззащитная девчонка, которую нужно было спасать. Причём немедленно. Собственно, последние годы он только этим и жил. Поэтому собрав волю в кулак, он сглотнул комок в горле, и с видом человека, идущего на эшафот, кивнул в сторону кустов – мол, дайте пару минут на переодевание. Не доживаясь от неё ответа, он направился к ближайшим зарослям, сжимая в руке ярко-оранжевую ткань с ухмыляющимся петухом Коко.

Первый день в "Коко" начинался задорно и для всех по-разному. Сергей попал в микс реальности с сюрреализмом – образ немого физрука в петушином наряде. Ольгу будто посадили на аттракцион «Центрифуга»: вот её подбрасывает от радости, что задуманный проект наконец начал реализовываться, а вот уже швыряет в жуть от нового, совершенно неожиданного поворота, который грозит обернуться кошмаром.

В довершении ко всему она вспомнила, что получила сообщение из Администрации о скором посещении её глэмпинга самым влиятельным руководителем. “Неужели приедет губернатор? “ – подумала она, и её хрупкие плечи опустились ближе к листьям земляники, которая щедро росла на волжском берегу. “Ну и какие ещё сюрпризы мне приготовил первый денёк? “ – она взяла себя в руки и пошла поднимать флаг с Гордым Петухом, под скептические взгляды подростков и растерянного физрука.

*Глава 2: Петушиные Тени и Храп Покойника*

Сергей стоял перед зеркалом в крошечной комнате для персонала, сжимая в руках оранжевую футболку. Петух Коко ухмылялся ему во весь рот. Яркий, глянцевый, идиотски жизнерадостный. Сергей зажмурился, пытаясь выдавить из себя хоть каплю энтузиазма. «Физрук. Дети. Петух. Немая роль. Ад. Может надо было настоять перед комиссией в военкомате и вернуться к своим? Там, конечно, бывало страшно до дрожи, но зато предельно понятно и не стрёмно»

Он резко пропихнул голову через футболку. Ткань скользнула по лицу, и вдруг… запах. Не стирального порошка, точно нет, скорее пыли, гари, железа. Горячего металла и.… чего-то сладковато-приторного. Его сердце сжалось, как в тисках.

Вспышка то ли в мозгу, то ли в сердце. Он уже был не на поляне гламурного лагеря, а там, где нет времени на раздумья, и ты живёшь инстинктами СВОЙ-ЧУЖОЙ. Пыльный двор разрушенной школы где-то под Изюмом. Жара. Тишина перед бурей. И они… наемники. Выскочили из-за угла, как тараканы. Быстрые, злые, в камуфляже не местного пошива. На рукаве у того, что первым поднял автомат… *петух*. Почти такой же. Гордый, боевой, галльский петух на шевроне. Ярко-красный гребень, злой глаз. Сергей успел крикнуть своим предупреждение…

И вдруг грохот. Не такой, как от падающей кастрюли на кухне, а совсем другой, уносящий куда-то за пределы бытия. Одним словом, взрыв оглушительной мины. Его отбросило, мир накренился, звуки ушли в вату, остались только яркие пятна: синее небо, чёрный дым, и этот проклятый *петух* на рукаве падающего тела наемника, уже не злого, а пустого. Это был первый бой и первое ранение, сколько потом будет ещё и не сосчитать. Как ни странно, он уже почти перестал вспоминать своё боевое прошлое, если бы не этот злосчастный петух.

Сергей открыл глаза и постепенно начал возвращаться в реальность. Он по-прежнему стоял в тесной комнатке, прижавшись лбом к прохладному оконному стеклу. Дышал тяжело и жадно, как после яростного спринта. Ладони намокли и нервно дрожали. В ушах звенело сильней, чем обычно в последнее время, как будто ты всё время находишься на перроне. Его грудь сжимал и давил оранжевый Коко, его нелепая улыбка казалась теперь кощунственной насмешкой гальского наёмника. «Они… они носили петуха. Почему здесь… этот?» -ему было трудно даже вычленить отдельную мысль; были лишь неосознанные чувства, заполнившие всё внутреннее пространство и метавшиеся в поисках выхода. Он так и простоял бы целый день в этом переходном состоянии то ли жизни, то ли другого мира.

"Сергей! Вы где? Линейка началась!" – голос Ольги, резкий от напряжения, выдернул его из кошмара. Он вздрогнул, натянул бейсболку с тем же символом, низко надвинув козырёк на глаза, и вышел. Петух жёг грудь, как свежее клеймо раба на галерах.

* * *

Линейка прошла в тумане. Ольга, стараясь излучать оптимизм, важность, представляла вожатых, преподавателей и весь обслуживающий персонал. Наконец очередь дошла до Сергея, который решил испить свой позор до последней капли. «Прошу любить и жаловать нашего героя-физрука, Сергея Ивановича! Он научит нас силе духа и… эээ… спортивным играм!" Дети безмолвно смотрели на его каменное лицо: кто-то с прямодушным любопытством, кто-то с лёгкой опаской и настороженностью. Павел, прислонившись к сосне, зевнул во весь рот и что-то язвительно шепнул соседу. Сергей поймал его взгляд – холодный, оценивающий – такой больше подходит престарелому ковбою, чем подростку. Сергей отвёл глаза, не желая распаляться перед Ольгой и детьми. Сделав глубокий вдох, задержав дыхание, посчитав до тридцати трёх, он немного успокоился, чего нельзя сказать о Петухе, который продолжал колоть его грудь.

После завтрака состоялся обещанный фуршет с панкейками, который Сергей игнорировал, угрюмо сидя в углу и мысленно перебирая грехи, за которые он угодил в “экологический ад”. Расписание было составлено так, что времени на подумать особенно и не было, ведь впереди всех ждали разные физические активности. Первой в списке была йога: растяжка и медитация на открытой веранде с видом на водную гладь. Об этом он узнал, услышав разговор двух подросток, проходивших мимо. Их беседа была отчасти пафосной и наигранной. Такое встречается и в пределах дома, когда школьник начальных классов после уроков проверяет на знание предмета родителей. Вид ребёнка в этот момент наполнен собственной значимостью, и он практически уверен в невежестве собственных предков. Сергей хорошо помнил себя в эти годы. Но, рано лишившись матери и не зная отца, он считал недостойным кичиться чем-либо перед приёмной матерью, которая его усыновила. Отогнав эти мысли, он вернулся на поляну, где участники лагеря расстилали коврики в ожидании слияния с природой. Тренировку проводила сама Ольга, так как обещанный администрацией и родителям гуру застряла в пробке. С Жанной Ольга познакомилась зимой, в мерзкую погоду, когда совсем не хотелось выходить из дома. Её порекомендовали как отличного специалиста, который берёт за индивидуальные занятия по-божески и приезжает на дом без доплат. Инструктор Ольге понравилась, но одно её смущало: Жанна обожала изливать собственные проблемы и вдобавок просила её накормить. В итоге часовое занятие растягивалось на три. Ольга не только выслушивала бесконечные жалобы Жанны на свекровь, строителей и школьных учителей, но и была вынуждена готовить для них обоих. Терпение её лопнуло через два месяца, и Ольга попросила вернуть ей деньги, которые она внесла за десять занятий вперед, по настоянию Жанны. Надо отметить, что аппетиты у словоохотливой и вечно голодной “йёгини” росли с геометрической прогрессией. Ольга понимала, что не сможет долго её терпеть, однако не смогла отказать той и внесла аванс при условии, что в случае отмены занятий деньги будут возвращены. Инструктору срочно нужно было доделать ремонт в гараже мужа. Жанна, услышав о просьбе вернуть деньги, сочла это оскорблением, долго не отвечала, но всё же скинула сумму через пару недель мытарств. Уже после того, как Ольга получила разрешение на открытие глэмпинга, она позвонила Жанне и предложила поработать в лагере, думая, что столовая осилит её аппетит. Жанна согласилась, однако сегодня утром сообщила, что опоздает на час, а то и больше – якобы из-за пробок. Но, возможно, это была её маленькая месть. А может, почувствовав власть, она не преминула ею воспользоваться и решила немного посадисничать. Ольге ничего не оставалось, как стать гуру на час.

"Ну что, друзья мои," – она старалась говорить плавно, как на аудиозаписи для медитации, но в голосе предательски звенели остатки утреннего стресса. – "Наше первое занятие уже началось. Сегодня, в виде исключения, занятие я проведу сама. а поможет мне наш мастер физических упражнений – Сергей Иванович!

Сергей вздрогнул, как от разрыва снаряда, и готов был броситься в укрытие, чтобы раствориться в соседнем лесочке. Он втянул голову в плечи, но всё же поднялся на абсолютно ватных ногах и двинулся к занимающимся с обречённостью двоечника перед экзаменом.

"Он будет следить за правильностью осанки и поможет направить нашу энергию прямо в космос. Или просто… помедитирует рядом с нами, сжалилась Ольга, наблюдая за сгустком чего-то непонятного, исходящего от растерянного физрука. Дышим. Вдох… выдох…"

Сергей сел в ногах у ковриков, спиной к восходу. Солнце уже пригревало землю, запах сосен и реки смешивался с ароматом благовоний, которые Ольга не торопливо зажгла и подвинула ближе к Сергею. Дети, их было человек десять, в возрасте от 12 до 16, неуклюже, но очень старательно повторяли за ней позы. Один Павел был как всегда недоволен и безразличен. Он сидел в "позиции ребёнка", но всем видом показывал окружающим, что всё это примитивно, и в целом ему здесь смертельно скучно и неинтересно.

"Солнечное приветствие! Тадасана… Урдхва Хастасана… Уттанасана…" – Ольга демонстрировала движения, стараясь выглядеть грациозно. Тем более, она многому уже научилась у Жанны и в чем-то даже её превзошла. Например, она могла на очень долго задерживать дыхание, сказалась многолетняя вокальная школа. Сергею было неуютно, даже у детей получалось лучше, чем у него. Он же чувствовал себя второгодником в первом классе, что не добавляло позитива его настроению.

"Всё внимание на собственные чувства", – продолжала Ольга, переходя в медитацию. "Сначала расслабим кончики пальцев ног, потом икры, затем мышцы бедра…"

Под тихий и мелодичный тембр Ольги он погрузился в воспоминания. Солнце разогревало ему спину. Давали о себе знать усталость от бессонной ночи и адреналиновый откат после утреннего стресса с Петухом и реакции Ольги на его немоту. Он смог расслабить спину, руки, голову. Голос Ольги продолжал наполнять пространство флюидами релакса. Через несколько секунд для Сергея он стал умиротворяющим, затем и вовсе превратился в монотонный шум водопада:

"…отпускаем напряжение… чувствуем, как земля поддерживает нас…" – это последнее, что врезалось в его сознание.

"А теперь… Шавасана. Поза Мертвеца," – объявила Ольга с облегчением. – "Ложимся на спину, руки вдоль тела, ладони вверх. Глаза закрыты. Полное расслабление. Дышим… глубоко… медленно…"

Дети зашуршали, укладываясь. Воцарилась тишина, нарушаемая только шелестом листвы и далёким плеском спокойной реки. Сергей вдруг оказался рядом с матерью – молодой и весёлой. И странное дело: видел он себя со стороны не взрослым, а маленьким мальчуганом в смешной причёске и дедовской майке до колен. Тепло разлилось по телу, улыбки самых дорогих людей, которые давно умерли, и которых он почти не вспоминал, вдруг успокоили его сознание. Петухи исчезли, как и вся остальная реальность глэмпинга. Остались родители, он в позе эмбриона и ещё усталость… Глубокая, всепоглощающая…

Тишину веранды внезапно разорвал звук. Низкий, вибрирующий, набирающий обороты. *Хррррр… ХРРРРРРРР! Хр-хр-хр-пфффф!*

Десять пар глаз мгновенно открылись. Дети приподнялись на локтях, ошеломлённо глядя на физрука. Сергей Иванович спал. Голова запрокинута, рот приоткрыт. И он… *храпел*. Громко и смачно, как старый насос, безуспешно пытающийся накачать надувную лодку.

Первая тихое хихиканье сорвалось с заднего ряда. Потом ещё. И вот уже весь коллектив тихо, но истерично смеялся, покатываясь по коврикам.

"Физрук спит!" – прошептал кто-то.

"Тарахтит, как дизельный трактор!"

"Это новая техника медитации? Шавасана с храпом?" – съёрничал Павел и начал демонстративно сворачивать свой кеттлеровский коврик.

Ольга замерла, её лицо пылало от ярости и неловкости. Она моментально подскочила к физруку.

"Сергей Иванович!" – прошипела она, толкая его в плечо. – "Сергей!"

Сергей вздрогнул, глаза дико метнулись по сторонам. Он увидел смеющиеся лица детей, пылающую Ольгу, и вдруг осознал всю трагикомичность положения. Стыд ударил в лицо алым маковым цветом. Он резко вскочил, попытался что-то сказать, но из горла вырвался только хриплый звук. Он махнул рукой, сгрёб свою бейсболку и, не глядя ни на кого, почти выбежал с поляны, оставив за спиной взрыв хохота.

"Ти-хо!" – рявкнула Ольга, но было поздно. Павел, сидя на коврике, ухмылялся во весь рот. "Ну и физрук у нас. Герой храпун. Прямо образец для подражания. Чувствую он нас многому научит," – закончил он под одобрительный гогот остальных.

* * *

Кира мчалась по тропинке к кухонному блоку – самому большому шатру в глубине территории глэмпинга. Она, как обычно, опаздывала. В этот раз она с молчаливого согласия Ольги присоединилась к занятию по йоге. Хотя тренировка закончилась раньше из-за храп-инцидента, она всё равно выбилась из графика. Её шеф повар, баба Люда, терпеть не могла никаких задержек. В руках Кира несла плетеную корзину с только что собранной зеленью – укропом, петрушкой, кинзой. Ее темные волосы были опрятно стянуты в тугой пучок, на лбу выступил мелкий пот от разогревшегося светила. Мысли витали где-то между письмом Татьяны из Пушкинского шедевра, которое она репетировала накануне, и списком поручений по кухне.

"Опа- опа,

Америка-Европа!

Кто это к нам мчится? На крыльях амура!" – раздался насмешливый голос сбоку.

Кира резко остановилась от неожиданного хамства. На скамейке у душистых кустов сидел Павел. Он откинулся назад, закинув ногу на ногу, если не с видом хозяина мира, то как минимум центра местной тусовки.

"Ясно, хлеборезка торопится по неотложным делам" – продолжил он, с явным пренебрежением оглядывая ее простую футболку и старые джинсы. – "А где же белый колпак? Или у вас тут гламурные поварята ходят в чем попало?"

Кира начала приходить в себя после минутного замешательства. Глаза её сверкнули. Смахнув капли пота, она решила дать бой. Тем более в свои юные годы она уже насмотрелась таких Павлов – сытых, самовлюблённых, уверенных, что мир им должен. Но быть его шутом она не собиралась.

"А ты что, гурман? Или критик кухонной моды?" – парировала она, и продолжила путь на кухню грациозной походкой, которая всегда имела нужный эффект. – "Проходи мимо, мажор. Зелень ждёт, а баба Люда – тем более. Она не любит, когда её 'хлеборезки' опаздывают из-за болтовни с прыщавыми малолетками." Она бросила это через плечо и скрылась за дверью кухни, хлопнув ею с таким звоном, что Павел даже вздрогнул.

Он остался сидеть как памятник вчерашней эпохи, ухмылка сползла с лица. "Хлеборезка? " Обычно его колкости добивались хотя бы испуганного взгляда или слёз. Эта… *никто и звать её никак*… вообще не среагировала, даже сравнила с малолеткой. Более того, назвала его *мажором* и послала подальше с явным презрением. Это было…впервые. Все одноклассницы заигрывали с ним, в надежде на связи его отца. Он никогда не сталкивался с параллельным миром “простого народа”. Поведение Киры чертовски задело его эго и как будто магнитом потянуло к себе.

Павел вскочил на ноги и несколько секунд не мог решить, что делать. Идти на следующее занятие или… Ему вдруг захотелось заглянуть на эту проклятую кухню. Увидеть, что там делает эта дерзкая девчонка. Он быстрым, крадущимся взглядом окинул пространство – нет ли свидетелей его позора? – и двинулся к кухонному окну, распахнутому настежь.

Внутри шатра всё гудело, как большой пчелиный улей. Баба Люда оказалась довольно молодой, дородной и серьёзной женщиной, чётко командовала у плиты. Кира уже была у хлебной деревянной доски, ловко орудуя острейшим тесаком. Зелень летела под лезвие ровными рядами и с невероятной скоростью. Грациозно и чётко, с каким-то даже артистизмом и музыкальностью, как будто она исполняет меренгу: раз, два, три – пауза – четыре, пять, шесть – пауза. Павел перестал удивляться – он просто заворожённо наблюдал за Кириными движениями и интуитивно двигался в такт.

Вдруг его внимание переключилось из-за громкого звука. В углу, возле огромной старой мясорубки, с застрявшим фаршем, копошился незнакомый парень. Высокий, крепко сбитый, в замасленной футболке и рабочих штанах. Его лицо сосредоточенное и знающее, что делать, было смешно испачкано мясом. Повара обращались к нему по имени Дава. Он по-деловому, с видом знатока, откручивал гайки, переставлял ножи, что-то пытаясь починить в заглохшей мясорубке. По его лицу Павел читал твёрдую решимость и не сомневался, что ремонт будет удачным. И тогда все, особенно заносчивая Хлеборезка, будут наперебой расхваливать его.

Кира, закончив с зеленью и небрежно натянув хвостик, подошла к мастеру. "Ну что, Дав? Воскресим монстра или вызывать городскую подмогу?" – спросила она, и в её голосе не было ни капли прежней колкости, только девичья теплота и взрослая поддержка. Это ещё больше завело Павла. Значит она не со всеми такая надменная, а только с ним?

"Щас, Кир," – буркнул Дава, не отрываясь от упрямой мясорубки. – "Шестерёнку клинит. Пылью забило. Щас выковыряю…" Он ловко ткнул отвёрткой, что-то поддел. Раздался удовлетворённый щелчок. "Во! Держи!" – он протянул Кире снятую деталь. "Промой, пожалуйста, да хорошенько. А я тут пока ещё почищу." Он снова погрузился внутрь агрегата.

Кира взяла деталь, их пальцы на миг соприкоснулись. Она улыбнулась Даве. "Спасибо, выручил. А то баба Люда меня сейчас *самой* мясорубкой перекрутит." Она повернулась и весело протанцевала к раковине. Раз, два, три – пауза – четыре, пять, шесть – пауза.

Павел наблюдал за этой сценой из окна, он уже не двигался в такт с Кирой, ноги словно прилипли к настилу. Странное чувство кольнуло его под ложечкой. Нет, это не была детская злость или разочарование. Он не мог идентифицировать это состояние. Может собственничество? Эта "хлеборезка" только что послала его, а с этим… этим *слесарем*… она улыбается? И он, этот Дава, чинит мясорубку так, будто эта машина его личный враг, которого он обязан победить на дуэли. И у него явно получается решить исход поединка в свою пользу. И выпедрючая хлеборезка смотрит на него с.… уважением?

Павел почувствовал себя лишним. Незначительным. Будто отцовские миллионы, его связи, статус сына губернатора – всё это была просто пыль по сравнению с простой уверенностью Давы в своих руках и спокойным достоинством Киры. Ему вдруг захотелось… не понятно, чего именно. Он ощутил панику, сердце забилось быстро и громко, лицо налилось краской. Он подумал, что все на кухне услышат стук его сердца, да ещё и смотреть на Киру вместе с Давой, стало совсем невыносимо.

Павел сделал глубокий вдох, на выходе резко отвернулся от окна и пошёл прочь, засунув руки в карманы. В голове крутилось: *"Хлеборезка… Слесарь… И этот дурацкий лагерь…"* Но образ Киры, ловко орудующей ножом и улыбающейся *не ему*, почему-то не выходил из головы. Интерес к девушке, едкий и нежеланный, начал разъедать его снобизм, подобно тому, как ацетон очищает металл от слоя ржавчины.

На поляне Сергей, всё ещё красный от стыда, пытался жестами организовать детей для "весёлых стартов". Петух на его груди казался особенно ярким под полуденным солнцем. Ольга, наблюдая за этим со стороны, вздыхала. Финансовый отчёт на столе в её палатке выглядел неподъёмным грузом. Когда она затевала глэмпинг, всё казалось лёгким и выгодным. Однако, на самом деле, её прибыль даже не покрывает банковских платежей по кредиту. При этом она хочет производить впечатление на персонал и настаивает на том, чтобы в нём работали исключительно суперпрофессионалы. А тут… Смотря на беспомощного Сергея Ивановича, она подумала, что не так представляла свой первый день нового проекта её мечты.

Вдали, по дороге к лагерю, пылил чёрный люксовый внедорожник. Анатолий Петрович – местный губернатор, решил лично проверить, как проходит "перевоспитание" его драгоценного сына. Глэмпинг "Коко" вступал в полдень своего второго дня. И судя по предыдущему, покой ему не грозил.

**Глава 3: Мини-юбка, Мажор и Отключенный Свет**

Кабинет Ольги в административном шатре больше напоминал поле боя после артобстрела. Бумаги, счета, образцы меню, брошюры с йога-турами – всё это было разбросано в хаотичном порядке. В центре этого хаоса сидела сама Ольга, уткнувшись в экран ноутбука. Цифры в таблице доходов и расходов плясали зловещий танец красного и безнадёжного минуса.

"Кредит… аренда… зарплата носителю английского… этот чёртов эвакуатор…" – она бормотала, запуская руки в волосы. – "Ещё месяц, максимум два… и от 'Коко' останется лишь призрак гламура на могучей реке. Даже в легенды и былины Жигулей за столь короткий срок не попасть. Однако жажда признания была одной из главных движущих сил в жизни Ольги. Она вставила по азиатской традиции деревянную спицу в пучок волос и снова погрузилась в расчёты по спасению своего детища."

Мысль о губернаторе, Анатолии Петровиче, была как глоток воздуха для утопающего. Неприятный, да. Назойливый, без вопросов. Но… влиятельный. Очень влиятельный. Если он заинтересуется проектом не только как отцовской повинностью для Павла, а по-настоящему… Финансовая помощь, льготы, реклама – всё станет возможным. Она снова с силой провернула спицу в волосах – будто хотела через боль обрести ясность. Затем, резким движением, Ольга выдернула заколку, и волосы рассыпались по плечам. Решение было принято. Её взгляд скользнул вниз, оценивая поношенные джинсы и простую футболку.