Конан и сокровища воскрешённого Хаттоя. бесплатное чтение

– …Нет, Конан, они не приносят их в жертву! Тут совсем другое! Они сохраняют их на века! Как бы это тебе получше… – раскрасневшееся лицо и дёргающиеся в попытках помочь себе яснее выражать мысль, руки Фарруха сказали киммерийцу, что его старый партнёр и коллега по приключениям на Вестреле всерьёз распалился, – Ну вот мы все, обычные люди – когда умираем – что делаем?!

Конан пожал плечами:

– Червей кормим. Это если закопали. А если помер в море – так акул!

– Ага! Вот! И я как раз о том же! А вот они своих царьков, когда те помирают, вовсе не хоронят! Они топят их с головой и всеми потрохами – в огромной бочке с мёдом! Куда намешано ещё каких-то там трав магических, мумиё, и налито ещё какого-то волшебного д…ма. Главного! Который они называют «эликсиром вечной жизни».

– И – что? – Конан, на секунду оторвав глаза от раскрасневшегося лица друга, жестом дал понять трактирщику Ворезу, что их кувшин с заморанским пуст. И надо было бы принести новый. Ворез тут же кивнул, и рявкнул что-то одному из своих шустрых юных помощников: как Конан понял по похожим на трактирщика личикам – собственных же детишек. Малец, бросив перепуганный взгляд на варвара, мгновенно нырнул в люк погреба.

А вообще тут, в таверне, царила вполне обычная в таких случаях суета и невнятица: матросы одного из купеческих кораблей уже настолько «подготовились к плаванию», что орали хором похабные куплеты о своих любовных и «боевых» похождениях – выдуманных, естественно, а представительницы древнейшей профессии сидя у них на коленях, делали вид, что им очень интересно и смешно – и там, где полагалось смеяться – смеялись: заливисто и неестественно, откидывая назад плотные и вовсе не гибкие тела, и показывая в чувственных ротиках остатки подгнивших зубов. Ещё не выбитых предшественниками этих матросов и другими клиентами.

В углу несколько почтенного вида купцов деловито поглощали, с помощью своих «карманных» ножичков, не отвлекаясь на всякую ерунду, цельного барана, только что снятого с вертела, вероятно, родственника того, что только что уплёл варвар с другом. Ещё несколько местных старожилов тихо и мирно пили свой стаканчик-другой слабенького аргосского, а пара нищих, сидя прямо у кухни на полу, жадно ела какие-то обрезки и очистки, оставшиеся от трапезничавших. А дым от масляных коптилок, поднимаясь к прокопчённым насквозь потолочным балкам заведения, а затем мутными клубами спускавшийся вниз, придавал всему странную, полусказочную, атмосферу, делая отдалённые предметы и стены – почти неразличимыми в сиреневом чаду.

Конан некстати подумал, что такого вонючего масла для светильников, прогорклого и едкого, он давненько не нюхал. Ну правильно: с тех пор, как перешёл на вольные хлеба, по трактирам и кабакам столь низкого пошиба он не таскался. Всё больше базируясь в столицах, или крупных торговых городах, на крупных и достаточно дорогих постоялых дворах и караван-сараях. Ну а здесь особого выбора не было: трактир, он же постоялый двор, он же – караван-сарай, на весь портовый городишко Рафал имелся всего один.

Так что внезапную встречу со старинным коллегой Конан отмечал бурно, весело, но – в оглушающей вони, пьяном рёве десятков глоток, и туманном чаде.

– Как – что?! – зингарец выпучил на Конана глаза, словно не понимая, как тот может спрашивать о таких, всем, вроде, всем известных, элементарных, вещах, – Так всё – для вечной жизни! Они в этом составе, это… ну, не гниют, не портятся! А наоборот: лечатся! А вся их вера говорит о том, что именно так обработанные, их царьки переродятся, и возродятся вновь! В своём старом, но… как бы это сказать… Отремонтированном теле!

– То есть – они после ванны с мёдом и этим эликсиром – что? Неужто – и впрямь – оживают?

– Ну так а я тебе о чём всё это время толкую?! – глаза Фарруха вновь расширились до опасных пределов, – Вот так и получается, что иногда один такой царёк-правитель правит ими, то есть, бетитами, несколько десятилетий! Или уж – век! И если никто из наследничков не предпримет никаких мер, то рискуют они так и остаться навсегда – наследничками!

– Ха! – Конан поспешил разлить вновь по кубкам доставленное мальцом вино, – И что же это за «меры» такие?

– Да ладно тебе: ты уж и сам догадался. Например – тело можно успеть расчленить до того, как его затолкают в чан. С отрубленной-то головой – не больно воскреснешь! Можно ещё успеть выкинуть его в реку. Тогда её воды унесут труп в море Вилайет. И ищи-свищи его… Или уж – закопать где-нибудь тайно. Да поглубже! И голову – отдельно от тела…

Ну, словом, есть у них, клана царей, много способов, как сделать так, чтоб обрыдший всем правитель отправился действительно – к праотцам, а не вернулся снова на трон!

– А если правителя, скажем, отравили? – Конан отхлебнул «глоточек»: на полкружки. Довольно крякнул: вино было неразбавленное, и отменное на вкус. Уж Ворез-то понял, кого лучше даже не пытаться обмануть!

– Ну, это как раз – не вариант. Потому что мёд и это самое снадобье нейтрализуют, выводят из тела, все яды и отходы! И воскрешённый через сорок дней правитель чувствует себя словно полностью здоровый подросток. Да и выглядит так же – поскольку реально молодеет во время процедуры! И действительно – совершенно здоров! Во всех смыслах!

– А здорово это, наверное. Знать, что снова вернёшь молодость, стоит только умереть… – Конан вздохнул, рассматривая многочисленные рубцы и шрамы от ран, покрывавшие его могучие руки и торс, – Рубцы и шрамы, наверное, тоже пропадают?

– Ну само-собой, Конан!

– А как бы добиться того, чтоб и со мной провели такую… процедуру?

– Никак, Конан. Её делают только посвящённые жрецы. И только для представителей наследной, царской, династии.

– Ну а если, скажем, я поубиваю всю эту династию, и сяду на их трон?

– Не получится, Конан. Дело в том, что у этой самой династии – какие-то там очень… Специфические наследственные данные. Особые! И воскреснуть, будучи вынутым из мёда, снова вдохнув воздух, как делают младенцы при родах, ещё никому кроме этих Гарунидов не удавалось!

– Ага. – варвар хмыкнул, – Значит, всё же кто-то пробовал?

– Ну, нельзя назвать это «пробовал»… Однажды, в прошлом веке, действительно – трон узурпировал какой-то маг. Из тех, южных, чёрных замбулийцев. Ну и его слуги контролировали: как его поместят в мёд, добавят всего, чего положено, промаринуют сорок дней, и снова… Воскресят!

Да только ничего не вышло: когда его вытащили из мёда – не вдохнул он. И вообще – не подал никаких признаков жизни! И не помолодел ни вот на столько! – Фаррух показал кончик пальца, – Так что его же свита сочла за благо труп – выбросить к Негралу, а самим свалить, в его же замок: делить освободившийся трон! И награбленные богатства.

– То, что ты сейчас рассказал – интересно. И оригинально. Про такое никогда я не слышал! – варвар поднял кубок, жестом призвав товарища последовать его примеру, – Ну, за нас! За боевых друзей, за наше вольное братство, и за тех, кто не боится ни Сета ни Неграла, ни воинов разных властителей, а верит только в себя!

Они выпили. Фаррух крякнул:

– Вот это – вино! Доброе! Голова даже не кружится, а как попытаешься встать – сразу валит на пол!

И так как именно это его друг и пытался сделать, чуть не растянувшись действительно на полу таверны, Конан поспешил прийти на помощь. Дотащил коллегу до нужного тому места, а после того, как они оба справили то, что положено справить после пяти добрых кувшинов, доставил и обратно: за стол.

Поскольку Фаррух отказался от остатков барашка, Конан сам уплёл всё, что осталось от упитанного и вкусного агнца. После чего, обнаружив, что его напарник по трапезе клюёт носом и не в силах поддерживать разговор, поспешил отвести – скорее – отнести! – того в его комнату.

Где, расстелив на полу принесённое из своей комнаты одеяло, прикорнул и сам. Не желая подвергать «готового» товарища риску ограбления какими-нибудь шустрыми ворами мелкого пошиба.

Заодно варвар обдумывал новую экспедицию: а Митра его знает: может то, что рассказал Фаррух – действительно правда?! И удастся (Ну, с его-то отменными навыками!) – действительно чем-нибудь золотым и драгоценным поживиться у этих…

Бетитов?

Вся эта сцена словно в мгновение ока пронеслась сейчас перед внутренним взором Конана. А вот перед «внешним» – стояла другая. Дичайшая и вызывавшая даже у такого видавшего виды бойца и профессионального борца с нечистью и тёмными силами как он, невольную дрожь. Хотя никаких монстров и уродов он не видел!

Только что на глазах киммерийца нагой человек, вытащенный как раз из стоявшего на возвышении вроде алтаря большого медного чана, со странным на вид жёлтым тягучим составом, «вздохнул»! Громко, с присвистом. И действительно – воскрес, открыв глаза! Наверняка один из таких «династических» царьков! Династии этих, как бишь их… Гарунидов.

И вздохнувшего поспешили начать обтирать влажными полотенцами, смывая остатки тягучей липкой жидкости, вытирать насухо мягкими тонкими как бы простынями, и тело, оказавшееся юным и стройным – наряжать в шикарную, явно парадную, одежду, многочисленные прислужники.

Конан, обалдевший от вида что-то промычавшего, и зашевелившегося после того, как долго находился под поверхностью, где дышать было уж точно невозможно, человека, чуть было и сам не нашумел, но заставил руки крепче охватить неудобный потолочный брус, на котором он неустойчиво висел, прячась в тени двускатного потолка огромной комнаты-усыпальницы. Где и хранилось до этого тело. И где некстати, как он было вначале подумал, вошедшие с песнопениями и ритуальными движениями жрецы только что провели обряд воскрешения. После чего Конан однозначно поверил в то, что ему тогда, месяц назад, поведал Фаррух.

Собственно, на планы киммерийца не должно было повлиять это самое «воскрешение» – он просто подождёт ещё. Когда процессия седобородых старцев в белых хитонах выведет царька вновь в тронный зал усыпальницы, а затем и на площадь перед ней, продемонстрировав придворным и народу, что чудо воскрешения их «любимого» правителя в очередной раз сотворилось.

Ну а Конан в это время преспокойно очистит от действительно несметных сокровищ комнату с чаном.

Собственно, он, как матёрый волк, кружил вокруг этого дворца с его священной комнатой-усыпальницей долгие три дня. И три ночи. Внимательно слушая разговоры, присматриваясь, но никого не расспрашивая специально – чтоб не возбудить подозрений всякого рода стукачей и агентов: а таких его намётанный глаз легко находил в толпе. И было их, ох, немало.

Однако обнаружить лазейку, или способ просочиться незаметно мимо бдительной и многочисленной стражи он так и не смог. Ну вот на совесть охраняли бетиты усыпальницу-сокровищницу! А особенно – её торцевую, глухую, сторону. Защищавшую, как Конан понял, как раз – главное святилище. И толщиной стена была на вид не менее десяти футов…

Однако вчера вечером Конан обнаружил, что сняли стражу с охраны тыльной части усыпальницы, переведя и разместив её и дополнительные наряды внутри огромного строения.

Ему это оказалось на руку: забраться по двадцатифутовой в высоту стене из огромных каменных блоков, без единого окошка, варвар смог легко – едва луна спряталась за маленькое облачко. А когда она снова показала свой круглый яркий лик на ярком восточном небосклоне, он уже лежал на крыше у края торцевой стены сооружения.

Крыша оказалась вполне обычной: крытой крупной обожжённой в печи черепицей. Но киммериец прекрасно знал, как двигаться по такой не производя ни малейшего шума. А уж разобрать!..

Словом, когда он проник к системе потолочных стропил и несущих балок, не колыхнулось пламя ни единого из сотен горящих сейчас там, внутри, факелов. Как не заметил его ни один из нескольких десятков находившихся внутри бравых, как на подбор, воинов. Одетых лишь в набедренные повязки, и пояса с саблями и ножами. Ну, плюс ещё сандалии.

Тела воинов были как медные – очевидно, и от загара, и от какого-то масла, вроде настоянного на каком-то красителе оливкового, которым их заставили сегодня натереться. Конан усмехнулся: ясное дело: для того, чтоб эффектней выглядеть, когда выйдут сопровождать своего властителя – к народу!

Красиво, да. Хотя и бесполезно: сильней и проворней воина такое «намазывание» не сделает. Как и – внимательней! Ведь до сих пор ни у кого не возникло ни малейшего желания пристально осмотреть охраняемое ими помещение! Или их главная задача – предотвращать как раз – внутренние, от «своих», покушения?..

Но вот ожившего и увели: под белы ручки, распевая какие-то псалмы. За жрецами последовали, по команде своего офицера, и бравые воины.

Конан, убедившись, что массивные высоченные двустворчатые двери захлопнулись за отбывшими, выждал на всякий случай минут пять. Но всё было тихо! Решив, что дальше тянуть опасно – а то как бы кто не вернулся, чтоб подготовить медный чан к новой «жертве», киммериец бесшумной тенью пробрался по балкам к стене. Спустил вниз верёвку с узлами.