Возраст любви бесплатное чтение

Глава 1

Тишина обрушилась на дом внезапно, громоподобно и абсолютно. Еще вчера здесь звенел смех, хлопала дверь, слышался быстрый топот ног по лестнице и доносился из спальни на втором этаже настойчивый ритм музыки, которую Алиса считала песнями «с настроением», а Элина – бессмысленным грохотом. Еще вчера этот дом был полон жизни, шума, суеты. Еще позавчера здесь жила семья. Пусть неполная, пусть состоящая лишь из нее и дочери, но все же семья. Теперь же осталась только она. Одна. И тишина.

Элина медленно прошлась по пустым комнатам, и ее шаги гулко отдавались в прихожей, словно она шла не по собственному паркету, а по мраморным плитам огромного и безлюдного музея. Музея ее собственной жизни. Вот на стене остался едва заметный след от постеров Алисы. Вот на полке в гостиной застыли в идеальном порядке книги, которые она так любила переставлять и перечитывать, а теперь до них вечно не доходили руки. Вот ее любимое кресло у камина, стоящее точно под углом в сорок пять градусов к окну, чтобы ловить вечерний свет для чтения. Все было на своих местах. Все было чисто, прибрано, стабильно. И невыносимо одиноко.

Она подошла к огромному панорамному окну, выходящему в сад. Ранняя осень лишь слегка тронула края кленов позолотой, но до листопада было еще далеко. Сад, еще недавно такой ухоженный, которым так гордился Сергей, теперь казался немного заброшенным, печальным. Как и она сама. Элина обняла себя за плечи, ощутив под пальцами дорогой, но старый и уже слегка потертый на локтях кашемировый свитер. Ей было пятьдесят два года, и сегодня утром, впервые за долгое время, она позволила себе не красить губы и не укладывать волосы. Зачем? Для кого? Смотреть на нее было некому.

Развод с Сергеем оформили полгода назад, но последние два года их брак был лишь формальностью, красивой обложкой для давно пустой и рассыпавшейся книги. Они научились мастерски избегать друг друга в стенах этого большого дома, превратившегося из семейного гнезда в элегантную, но бездушную гостиницу для двух чужих людей. Его отъезд был тихим, цивилизованным и окончательным. Он оставил ей дом, забрав лишь свои вещи и часть мебели из кабинета. И вот теперь, после того как Алиса уехала в университет в другой город, Элина осталась с этой тишиной один на один.

Она пыталась занять себя делами. Элина Михайловна Орлова была успешным, востребованным дизайнером интерьеров. У нее был свой вкус, своя клиентура, своя небольшая, но отлаженная студия. Сегодня был выходной, и она пыталась набросать эскизы для нового проекта – реконструкции старинной квартиры в центре, но линии не слушались, карандаш выскальзывал из пальцев, а мысли упрямо возвращались к одной и той же точке: «Что дальше?»

Весь ее мир, так тщательно ею же выстроенный, состоял из работы, дочери и бесконечных забот о доме. Теперь из этого треугольника осталась только работа. Дом превратился в скорлупу, а дочь выпорхнула в собственную жизнь. И Элина с ужасом понимала, что за эти годы она растеряла не только мужа, но и подруг, и увлечения, и самое главное – саму себя. Она стала Элей для Алисы, Элиной Михайловной для клиентов и… никем для самой себя.

К вечеру тоска сжала ее сердце таким ледяным тиском, что стало трудно дышать. Нужно было отвлечься. Что-то сделать. Решение пришло само собой – разобрать наконец вещи Алисы, оставшиеся после отъезда. Снести все в одну комнату, чтобы не напоминало о себе в каждом углу. Действие, движение, цель.

Она поднялась на второй этаж, в комнату дочери. Здесь еще пахло ее духами – легкими, цветочными. Элина принялась аккуратно складывать в коробки книги, сувениры с выпускного, мягкие игрушки, которые Алиса уже давно не признавала, но почему-то не выкидывала. Она работала методично, почти с исступлением, заглушая внутреннюю боль физическим действием.

И тогда, задвигая шкаф, чтобы достать коробку с зимними вещами, она увидела его. Небольшой, запыленный картонный конверт, завалившийся в щель между стенкой шкафа и комодом. Она потянула за него. Конверт порвался, и из него на паркет выскользнула старая фотография.

Элина замерла. Она медленно, будто боясь обжечься, наклонилась и подняла ее.

Это была их свадебная фотография. Не та большая, в резной раме, что много лет висела в гостиной и которую она убрала в день, когда Сергей забрал свои последние коробки. Это была маленькая, любительская, сделанная кем-то из гостей. Они с Сергеем стоят обнявшись, улыбаются в объектив. Ей двадцать пять, платье с рукавами-фонариками, прическа с завитками, которые тогда были в моде. Ему – двадцать семь, волосы густые и темные, глаза горят. Они смотрят друг на друга с такой безграничной верой, с такой безумной, окрыляющей любовью, что у нынешней Элины, стоящей в пустом доме с этой карточкой в руках, перехватило дыхание.

Куда все ушло? Куда подевались эти двое молодых, счастливых, полных надежд людей? Какой длинной и извилистой дорогой они шли, чтобы в конце концов прийти к молчаливым ужинам, к разговорам через адвокатов, к этой оглушающей тишине?

Она не сдержалась. По щекам покатились горячие, соленые слезы. Они текли тихо, без рыданий, без истерик. Это были слезы не сиюминутной боли, а глубокой, копившейся годами печали по всему утраченному – по любви, по доверию, по общим мечтам, по тому, кем они были когда-то и кем уже никогда не станут.

Элина опустилась на край кровати дочери, все еще сжимая в пальцах тот далекий, выцветший миг. Она плакала о своем прошедшем замужестве, о пустом гнезде, о своей внезапно наступившей ненужности. Она плакала над фотографией двух незнакомцев, которые когда-то были ею и им.

Тишина в доме впитывала ее слезы, не предлагая утешения. За окном медленно сгущались сумерки, окрашивая комнату в сизые, печальные тона. Элина сидела так долго, пока слезы не иссякли сами собой, оставив после лишь ощущение пустоты и легкой, странной легкости, как будто она наконец-то смогла выдохнуть воздух, который годами задерживала в груди.

Она осторожно положила фотографию на комод. Возвращать ее в конверт не было смысла. Выкидывать – не поднималась рука. Это была часть ее жизни. Больная, ушедшая, но часть.

Спустившись вниз, Элина включила в гостиной свет и подошла к зеркалу. Из него на нее смотрела женщина с уставшим, помятым лицом, с заплаканными глазами, с сединой у висков, которую она так тщательно закрашивала каждые три недели. Женщина, стоящая на пороге неизвестности.

«Вот ты кто, – подумала она, глядя на свое отражение. – Элина Орлова. Пятьдесят два года. Дизайнер. Мать взрослой дочери. Разведенная женщина. И совершенно, абсолютно одна».

Тишина вокруг сгущалась, становясь почти осязаемой. Но теперь в ней было не только отчаяние. В ней зарождался крошечный, едва уловимый вопрос. Тихий, как шепот, но от этого не менее настойчивый.

Глава 2

Неделю Элина жила в подвешенном состоянии, словно в густом, непроглядном тумане. Пустота в доме стала привычной, почти комфортной. Она позволяла себе маленькие слабости: читала до глубокой ночи, ела утренние бутерброды прямо над раковиной, не застилала кровать до вечера. Эти мелочи казались ей актами тихого бунта против прежней жизни, расписанной по минутам, жизни, где у каждой вещи было свое место, а у каждого действия – утвержденный временной промежуток.

Но бунт быстро наскучил. Одиночество не отпускало, оно лишь меняло свою форму: от острой, режущей боли до тупой, ноющей тяжести под сердцем. Она ловила себя на том, что вслух разговаривает с котом, а потом замолкала, сгорая от стыда за свою жалкость.

Спасением стала работа. Она с головой ушла в проект старинной квартиры, выискивая в архивах чертежи домов той эпохи, часами просиживая в библиотеках, изучая особенности лепнины и паркетных узоров. Клиенты были в восторге от ее одержимости, но для Элины это была лишь попытка убежать от самой себя, от вопросов, что стучались в виски по ночам: «Кто ты, если ты не чья-то жена и не чья-то мать?»

Именно в один из таких дней, когда она с упоением вырисовывала акварелью будущий камин в стиле модерн, раздался настойчивый звонок в дверь. Элина вздрогнула, смазав линию. Никто не предупреждал о визите. С осторожностью, оставшейся от жизни в одиночестве, она подошла к глазку.

За дверью сияло знакомое, румяное от осеннего ветра лицо. Ирина. Ее единственная и неповторимая подруга, с которой они прошли огонь, воду и медные трубы студенчества, первых браков и родов. Ирина, которая, казалось, обладала неиссякаемым источником энергии и оптимизма.

– Эль! Открывай! Я знаю, что ты дома! Не прячься от мира в своей скорлупе! – ее голос, громкий и радостный, пробивался сквозь толстую дубовую дверь.

Элина с облегчением улыбнулась и отворила.

– Как ты меня нашла? – спросила она, попадая в крепкие, пахнущие дорогими духами и свежестью осени объятия.

– Я звонила тебе три раза. Потом позвонила Алисе, та сказала, что с тобой все в порядке, но ты «в творческом процессе». Я знаю, что это значит. Значит, ты варишься в собственном соку. И я пришла тебя спасать, – Ирина, не снимая пальто, прошла в гостиную, окинула критическим взглядом разбросанные эскизы и чашку с остывшим чаем. – Боже, Эль, тут пахнет одиночеством и печалью. Так не пойдет.

– У меня все прекрасно, – слабо возразила Элина, следя за тем, как подруга снимает пальто и устраивается на диване с таким видом, будто именно она здесь хозяйка. – Работа есть, здоровье тоже. Чего еще надо?

– Жизни, дорогая моя! Жизни! – Ирина выпалила, сверкнув глазами. – Ты похожа на прекрасную картину, которую убрали в чулан и завесили тряпкой. Пора на свет, солнышко.

– Не надо, Ира, – Элина села напротив, сжимая в коленях руки. – Я не картина. И мне не нужен свет. Мне нужен покой.

– Покой нам только снится, цитирую классика, – отмахнулась Ирина. – Слушай сюда. У меня для тебя миссия. Вызов. Если хочешь – квест.

Элина с подозрением посмотрела на подругу. Иринины «квесты» обычно заканчивались либо незапланированной покупкой, либо ночными танцами до упаду, либо знакомством с какими-нибудь эксцентричными личностями.

– Я слушаю.

– Ты регистрируешься на сайте знакомств. Нет, лучше в приложении. Это современнее.

Предложение повисло в воздухе, такое нелепое и оглушительное, что Элина сначала не поверила своим ушам. Потом она расхохоталась. Искренне, до слез.

– Ты с ума сошла? Мне пятьдесят два! Какие приложения? Я бабушка скоро буду!

– Во-первых, бабушкой ты станешь ой как не скоро, Алиса еще сама ребенок, – строго сказала Ирина. – Во-вторых, посмотри на себя! Ты красивая, ухоженная, умная женщина. Ты в прекрасной форме. Что в твои пятьдесят два? Сейчас сорок – это новые тридцать. А пятьдесят – новые сорок! Ты в самом расцвете сил!

– Это сил-то? – Элина махнула рукой на свои эскизы. – Я сил едва хватает, чтобы до постели доползти.

– Потому что ты не видишь цели. А цель – новая любовь. Новые впечатления. Новые мужчины.

Слово «мужчины» прозвучало так вызывающе и неприлично, что Элина покраснела.

– Ира, это не для меня. Это унизительно. Выставлять себя на витрину, как товар… Нет. Ни за что.

– А что унизительного? – Ирина придвинулась к ней. – Ты же не для интимных услуг регистрируешься. Ты ищешь знакомства. Возможность встретить интересного человека. Ты же не в поле пойдешь с коромыслом, чтобы на тебя кто-то глаз положил. Время другое. Все цивилизованно. Ты сама выбираешь, с кем общаться. Это как каталог. Каталог интересных людей.

– Каталог, – с горькой усмешкой повторила Элина. – А если я никому не понравлюсь в этом каталоге? Что тогда? Окончательно убедиться в своей невостребованности?

– Элина Орлова! – Ирина встала и уперла руки в боки. – Хватит ныть! Хватит хоронить себя заживо! Сергей ушел. Свет клином на нем не сошелся. Ты свободна, черт возьми! Ты должна радоваться! Впереди целая жизнь! И мы сейчас же, сию секунду, начнем ее менять.

Она вытащила из сумки свой смартфон, новый, блестящий, с огромным экраном.

– Давай, доставай свой. Устанавливаем приложение. Я помогу.

– Я не буду, – уперлась Элина, но в ее голосе уже не было прежней уверенности. Слова подруги действовали, как камень, брошенный в гладь стоячего озера. Они рождали круги. Круги сомнения, любопытства и какого-то щемящего, забытого чувства – а что, если?

– Будешь, – Ирина говорила уже не так воинственно, а скорее по-дружески, убедительно. – Эль, послушай меня. Я тебя знаю сколько лет? Мы с тобой две капли воды. Я прошла через это. После развода с Димой я думала, мир рухнул. А оказалось, он просто стал другим. И в этом новом мире есть масса возможностей. Да, сначала страшно. Неловко. Но это как прыгнуть в холодную воду. Потом привыкаешь и даже получаешь удовольствие.

Она села рядом, обняла Элину за плечи.

– Давай попробуем. Хотя бы ради интереса. Не понравится – удалим. Обещаю, я не буду тебя мучить. Но ты должна сделать этот шаг. Ради себя. Ради той Элины, которая где-то там внутри еще верит в чудеса.

Элина молчала, глядя на свои руки. Вера в чудеса… Она, кажется, растеряла ее где-то между пеленками, родительскими собраниями и бесконечными спорами с Сергеем о ремонте. Но Ирина была права. Она хоронила себя заживо в этом прекрасном, пустом склепе.

– Какое приложение? – тихо, почти неслышно спросила она.

Ирина взвизгнула от восторга.

– Ура! Я знала! Я знала, что ты не сдашься! Давай самое популярное. «Сердце к сердцу». Символичное название, правда?

Процесс начался. Элина с чувством глубочайшего стыда и неловкости достала свой телефон. Ирина, бурля и сверкая, руководила процессом.

– Так, регистрируемся… Номер телефона… Фото! Самое главное – фото! Давай выбирать.

Это оказалось самым мучительным. Они устроили настоящую фотосессию прямо в гостиной. Ирина требовала «естественности» и «искры».

– Нет, это слишком официальное, ты как на паспорт! Давай улыбнись! Нет, не так, будто тебе делают операцию, а счастливо! Вспомни что-нибудь хорошее!

Элина пыталась «вспомнить что-нибудь хорошее», но в голову лезли только образы из прошлого, которые сейчас причиняли боль. В итоге после двадцати минут мучений они выбрали относительно свежее фото, сделанное прошлым летом на даче. Элина сидела на веранде с книгой, была без макияжа, улыбалась спокойно и немного задумчиво. Получилось естественно.

– Отлично! – одобрила Ирина. – Теперь анкета. Имя, возраст… Ой, возраст. Ну, ничего не поделаешь, ставим честно. Мы не будем врать.

Элина с содроганием поставила «52». Она чувствовала, как ставит на себе крест.

– Описание… Ну, тут напиши что-нибудь о себе. Чем занимаешься, что любишь.

Элина замерла. Что написать? «Разведенная женщина, дизайнер, люблю одиночество и тишину»? Звучало как приговор.

– Дай я, – Ирина выхватила у нее телефон. Ее пальцы полетели по экрану. – Так… «Ищу интересного собеседника и, возможно, большего. Люблю искусство, старые фильмы, тихие вечера и умные разговоры. Не люблю пафос и ложь». Идеально! Кратко, ясно и со вкусом!

– «Большего»? – с ужасом переспросила Элина. – Что значит «большего»?

– Ну, как что? Любви, отношений! Не будешь же ты только беседовать! – Ирина беззастенчиво нажала «Сохранить». – Все! Готово! Теперь ждем!

Элина взяла у нее телефон, как будто держала в руках раскаленный уголь. На экране сияло ее собственное улыбающееся лицо, а под ним – кричащая цифра 52. Ей захотелось немедленно все удалить, выключить телефон и зарыться под одеяло.

– Я не могу, – прошептала она. – Это ужасно. Это как на рынке.

– Успокойся, – Ирина похлопала ее по руке. – Никто тебя сейчас с торгов не уведет. Теперь самое интересное. Ты сама можешь смотреть анкеты. Листать, как журнал. Если кто-то понравится – ставишь лайк. Если понравишься ты – тебе придет уведомление. Все просто!

Элина с тоской посмотрела на экран. Он казался ей порталом в другой, чужой и пугающий мир.

– Я не буду никому ставить лайки. Это унизительно.

– Как знаешь. Но посмотреть – не запретишь. Давай, листай. Прямо при мне. Я буду твоим гидом в мире цифровой романтики.

С неохотой, с чувством, будто она подглядывает в замочную скважину, Элина ткнула пальцем в экран. Приложение открылось. Первая же анкета вызвала у нее приступ клаустрофобии. Улыбающийся мужчина с неестественно белыми зубами на фоне яхты. Подпись: «Успешный предприниматель, ищу спутницу для путешествий по миру».

– Фу, брак, – тут же прокомментировала Ирина. – Листай дальше.

Следующий был с фото в тренажерном зале, с обнаженным торсом, залитым потом. Элина поспешно пролистнула.

Были милые, ничем не примечательные лица. Были слишком молодые. Были слишком старые. Были те, кто писал в анкете банальности: «люблю жизнь и хорошую кухню», и те, кто пытался быть оригинальным и выходило еще хуже.

Элина чувствовала себя все более подавленной. Этот «каталог» лишь подтверждал ее самые худшие опасения. Она здесь чужая. Ей не место среди этих улыбающихся, старающихся понравиться незнакомцев.

– Ну как? Никого? – не унималась Ирина.

– Нет, Ир, это не мое. Честно. Давай удалим.

В этот момент телефон тихо, но очень отчетливо вибрировал у нее в руке. На экране всплыло уведомление.

«Вам понравился Александр, 55 лет. Посмотрите, кому понравились вы!»

Элина замерла. Сердце ее бешено заколотилось, ударяя по ребрам, как птица, попавшая в капкан. Кровь прилила к щекам. Она смотрела на это сообщение со смесью ужаса и какого-то дикого, первобытного любопытства.

– О-па! – торжествующе воскликнула Ирина. – Процесс пошел! Ну же, открывай! Смотри, кто тебя лайкнул!

– Нет, – Элина чуть не выронила телефон. – Я не могу.

– Да ты трусиха! Дай сюда! – Подруга снова выхватила аппарат и ловко ткнула в уведомление.

На экране появилась анкета. Мужчина лет пятидесяти с небольшим, с умными, немного уставшими глазами, в очках. Он был сфотографирован на фоне книжных полок. Улыбка сдержанная, не натянутая. В описании: «Преподаватель истории. Ценю ум и чувство юмора».

– О, симпатичный! – оценила Ирина. – Интеллигентный. Лайкай его в ответ!

– Но я же его даже не знаю! – растерянно прошептала Элина.

– Для того и знакомство, чтобы узнать! Лайкай! Не будь занудой!

Дрожащим пальцем Элина нажала на значок сердца. На экране всплыла надпись: «Это взаимно! Вы можете начать диалог».

У нее перехватило дыхание. Где-то там, в другом конце города, незнакомый мужчина по имени Александр только что увидел ее фото и нажал на ту же кнопку. Между ними возникла эта хрупкая, невидимая нить. От этого стало одновременно страшно и… невероятно интересно.

– Вот видишь! – Ирина сияла, как новогодняя елка. – Ты востребована! Ты нужна! Теперь пиши ему.

– Что писать? «Здравствуйте, давайте познакомимся»? – с горькой иронией спросила Элина.

– Нет! Ни в коем случае! Напиши что-нибудь оригинальное. Задай вопрос про книги. У него же на фото библиотека.

Элина смотрела на открывшийся чат. Мигающий курсор в строке ввода казался ей обвинительным приговором. Она чувствовала себя девочкой-подростком, которую заставили написать записку симпатичному мальчику. Это было смешно и глупо.

Но что-то внутри нее, давно уснувшее, начало шевелиться. Что-то, что отозвалось легким, почти забытым щекотанием нервов – волнением перед чем-то новым.

Она медленно, снова чувствуя глубочайшую неловкость, начала набирать сообщение: «Здравствуйте, Александр. У вас на фото замечательная библиотека. Не подскажете, какая книга на вас произвела самое большое впечатление в последнее время?»

Она посмотрела на написанное. Звучало нормально. Вежливо, не навязчиво, с интересом к его личности.

– Отлично! – одобрила Ирина. – Теперь жди. А пока – листай дальше!

Элина не стала листать. Она смотрела на экран, ожидая ответа. Она снова была той девочкой, ждущей у телефона. И этот момент был наполнен странным, противоречивым чувством: жгучим стыдом за свою уязвимость и трепетным, слабым огоньком надежды, который она уже и думала в себе навсегда похоронила.

Вызов был принят. Игра началась.

Глава 3

Три дня пролетели в странном, двойственном состоянии. Элина ловила себя на том, что то и дело бросает взгляд на телефон, лежащий на рабочем столе рядом с эскизами. Молчание Александра из приложения было оглушительным. Он так и не ответил на ее вопрос о книге. Ирина пыталась утешить: «Занят, наверное, работа, дела. Не зацикливайся на одном! Листай дальше!» Но Элина не листала. Эта первая, крошечная неудача больно ранила ее и подтверждала худшие опасения: она неинтересна, ее подход старомоден, ее возраст отпугивает.

Она уже почти смирилась с мыслью, что эксперимент с приложением провалился, как тихий щелчок уведомления нарушил утреннюю тишину ее студии. Не Александр. Совсем другой мужчина. Артем.

Его сообщение было кратким и вежливым: «Элина, здравствуйте. Прочитал вашу анкету. Вы выглядите человеком удивительно целостным и спокойным. Мне бы хотелось предложить вам встретиться на чашечку кофе, если вы, конечно, не против».

Она прочла сообщение раз пять, выискивая подвох, двусмысленность, намек. Но там не было ничего, кроме прямолинейной и даже немного деловой вежливости. Его профиль был лаконичным: «Артем, 54 года, финансы, ценю ум, порядок и искренность». На фото – мужчина в строгой рубашке, с хорошей стрижкой, с умным, немного усталым взглядом. Никаких яхт, голых торсов и глупых ужимок. Солидно. Надежно.

Сердце снова застучало с той же предательской частотой. Страх и любопытство вступили в бой. Любопытство победило. После недолгой внутренней борьбы она ответила: «Здравствуйте, Артем. Спасибо за предложение. Кофе – хорошая идея».

Они договорились о встрече на следующий день в небольшой, но уютной кофейне в центре города. И теперь Элина стояла перед своим гардеробом, охваченная паникой, сравнимой разве что с выбором платья на выпускной бал двадцать пять лет назад.

Что надеть? Костюм? Слишком официально. Платье? Слишком нарядно и намекающе. Джинсы и свитер? Слишком небрежно. Она металась по спальне, срывая с вешалок одну вещь за другой, бросая их на кровать в растущую кучу малу.

«Ты идешь на кофе, а не на смотрины!» – сурово говорила она себе вслух, но это не помогало. Этот выбор казался ей символическим. Выбором между той, кем она была – Элиной, женой Сергея, матерью Алисы, – и той, кем она могла стать. Незнакомкой самой себе.

В итоге она остановилась на темных узких джинсах, которые сидели безупречно, дорогой белой блузке из шелка и легком кашемировом пальто цвета беж. Элегантно, но не вычурно. Стильно, но не броско. Макияж – только тушь и чуть-чуть помады, чтобы не выглядеть бледной. Волосы, уложенные в привычную гладкую волну. Она смотрела на свое отражение и видела все ту же Элину Орлову. И это ее успокаивало.

Дорога до кофейни заняла сорок минут. Сорок минут внутренней дрожи и бесконечного прокручивания в голове возможных сценариев. А если он окажется скучным? А если грубым? А если она ему не понравится? А если он просто хочет развлечься? А если…

Она заставила себя выдохнуть. «Всего лишь кофе, – твердила она про себя. – Всего лишь час времени. Никаких обязательств».

Кофейня оказалась именно такой, какую она любила: негромкая джазовая музыка, приглушенный свет, запах свежесмолотых зерен и сладкой выпечки. Она пришла на десять минут раньше – привычка, выработанная годами. Выбрав столик у окна, откуда открывался вид на пешеходную улочку, она заказала латте и старалась дышать ровно.

Он появился точно вовремя. Вошел уверенной, но неспешной походкой, огляделся, заметил ее и направился к столику. В жизни он казался выше и солиднее, чем на фото. Хорошее пальто, дорогие часы на запястье. Уверенность человека, привыкшего к определенному уровню жизни.

– Элина? – у него был приятный, низкий голос. – Очень приятно. Артем.

– Взаимно, – она улыбнулась, чувствуя, как губы ее подрагивают. Пожали руки. Его рукопожатие было твердым, сухим, кратким.

Он сел, снял пальто, заказал эспрессо. Все движения выверенные, экономные. Ничего лишнего.

– Благодарю, что согласились на встречу, – начал он, сложив руки на столе. – Признаться, я нечасто пишу первым. Но ваша анкета меня заинтересовала.

– Чем же? – искренне удивилась Элина.

– Отсутствием пафоса. И фото… Вы на нем выглядите… настоящей.

«Настоящей». Странный комплимент. Но, кажется, искренний.

– Я старалась, – она снова улыбнулась, на этот раз чуть свободнее.

И понеслось. Разговор завязался легко, почти сам собой. Он оказался прекрасным собеседником: умел слушать, задавать правильные вопросы, поддерживать беседу. Они говорили о работе – он оказался управляющим партнером в крупной инвестиционной компании. Говорили о книгах – он предпочитал нон-фикшн, биографии успешных людей, экономические бестселлеры. Говорили о путешествиях – он любил комфортные отели и структурированные экскурсии.

Элина слушала, кивала, отвечала. Все было… идеально. Цивилизованно, интеллигентно, предсказуемо. Он был точной копией десятков мужчин из ее профессионального окружения. Успешных, подтянутых, немного уставших от жизни, четко знающих, чего хотят. И в этом был главный подвох.

Она ловила себя на том, что просто исполняет социальный ритуал. Улыбается в нужных местах, кивает, поддерживает беседу. Но внутри – ни единой искры. Ни одного щелчка, ни одного мгновения, когда бы хотелось коснуться его руки, продолжить его мысль, рассмеяться над одной шуткой. Он был как прекрасно отлаженный механизм, но ей вдруг страшно захотелось живого, немного несовершенного, теплого человеческого тепла.

Он рассказывал о своем последнем отпуске в Швейцарии, о безупречном сервисе и видах на Альпы, а она смотрела на его ухоженные руки и думала о том, что Михаил, тот самый, с фото на фоне книг, вероятно, носит старые потертые джинсы и водит машину с собачьей шерстью на сиденье. И почему-то эта мысль о неизвестном Михаиле казалась ей гораздо привлекательнее, чем безупречный рассказ Артема.

– …понимаете, в этом и есть главный секрет успеха – правильное планирование, – закончил он свою мысль и сделал глоток эспрессо.

– Да, конечно, – автоматически согласилась Элина, ловя себя на том, что пропустила половину сказанного.

Наступила небольшая пауза. Он посмотрел на нее внимательно, оценивающе.

– Вы очень интересная собеседница, Элина. Редко встретишь женщину, которая так разбирается в тонкостях рынка недвижимости. Это впечатляет.

«Впечатляет». Слово, которое используют на бизнес-встречах. Не «восхищает», не «радует», не «интересует». Впечатляет. Как хорошее резюме.

– Спасибо, – сказала она. – Это моя работа.

– Я это ценю, – он отодвинул пустую чашку. – Я был бы рад продолжить наше общение. Возможно, в следующий раз мы могли бы сходить в ресторан. Я знаю отличное место с французской кухней.

Это была идеально выверенная просьба о втором свидании. Вежливая, не навязчивая, с конкретным предложением. И Элина поняла, что не хочет этого. Не хочет идеального французского ресторана, правильных разговоров и впечатляющего собеседника. Ей стало скучно. Дико, невероятно скучно.

Но сказать «нет» вслух она не могла. Не позволяли воспитание, и привычка быть удобной.

– Это… звучит заманчиво, – осторожно начала она, выбирая слова. – Но сейчас у меня очень сложный проект на стадии сдачи. Я буду практически без выходных. Я… я позвоню вам, когда станет немного свободнее, хорошо?

Он посмотрел на нее с легким удивлением, будто впервые столкнулся с тем, что его планы могут быть отклонены. Потом кивнул, приняв правила игры.

– Конечно. Я понимаю. Работа прежде всего. Был рад знакомству.

Он оплатил счет – она даже не успела предложить разделить, – помог ей надеть пальто. На улице уже смеркалось. Зажигались фонари, озаряя золотым светом влажный асфальт.

– Позволите проводить вас до машины? – спросил он с безупречной вежливостью.

– Спасибо, но я пешком. Мне недалеко, – солгала Элина. Ей нужно было побыть одной.

Он кивнул, еще раз пожал ей руку.

– До связи, Элина.

– До свидания, Артем.

Он развернулся и ушел своей уверенной, прямой походкой, растворившись в вечерней толпе. Элина осталась стоять на углу, засунув руки в карманы пальто. Легкий осенний ветерок трепал ее волосы.

И тут ее накрыло. Не разочарование. Не грусть. Не сожаление. А огромное, всепоглощающее облегчение. Она это сделала. Она пережила свое первое свидание после двадцатипятилетнего перерыва. Она не опозорилась, не расплакалась, не убежала. Она вела себя как взрослая, адекватная женщина. И самое главное – она поняла, чего она НЕ хочет.

Она не хочет идеальных, выверенных, предсказуемых мужчин. Не хочет разговоров, похожих на деловые переговоры. Ей стало скучно. Значит, она еще жива. Значит, где-то там, внутри, тлеет тот самый огонек, который ждет чего-то настоящего. Пусть несовершенного, пусть сложного, но настоящего.

Она медленно пошла по улице, не замечая прохожих, глядя под ноги на размытые отражения фонарей в лужах. Да, он был милым. Милым, вежливым, успешным. Но между ними не пробежало той самой искры, того самого магнетизма, без которого любое общение превращается в пустую формальность.

Элина вдруг осознала, что все эти годы она была не просто женой и матерью. Она была частью системы, винтиком в отлаженном механизме семьи, работой, социального круга. И теперь, когда система рухнула, она обнаружила, что может быть не просто винтиком, а отдельным, самостоятельным человеком со своими, а не навязанными желаниями.

Она зашла в маленький сквер, села на холодную влажную скамейку и достала телефон. Палец повис над иконкой приложения. Удалить? Нет. Еще рано. Потому что теперь, странным образом, это свидание с Артемом не отбило у нее охоту, а наоборот – подарило странную уверенность. Она смогла. Значит, сможет и еще. И следующее свидание может быть другим. Может быть, следующим будет тот самый Михаил? Или кто-то еще, кого она еще не встретила.

Она не заметила, как улыбнулась. Впервые за долгие недели ее улыбка была не вымученной, не вежливой, а самой что ни на есть настоящей. Улыбкой человека, который только что прошел важный рубеж и остался жив, более того – узнал о себе что-то новое.

В кармане телефон снова вибрировал. Она вздрогнула, ожидая нового сообщения от Артема или, может быть, наконец-то, от молчавшего Александра. Но это была Алиса. «Мам, как ты? Соскучилась. Позвони, когда будет время».

Элина с теплотой посмотрела на сообщение дочери. Мир не рухнул. Он просто стал другим. Более сложным, более пугающим, но и более интересным. Она встала со скамейки и направилась домой, к своему пустому, тихому дому, который теперь уже не казался ей таким враждебным. Она шла и думала о том, что расскажет Ирине. Та, конечно, расстроится, что с Артемом не сложилось. Но Элина знала, что это не провал. Это – всего лишь первый шаг. И он был сделан.

Главное – она поняла, что может. Может знакомиться, может общаться, может выбирать. И это осознание было слаще любого, даже самого идеального свидания.

Глава 4

Неделя после свидания с Артемом прошла под знаком странного, зыбкого затишья. Элина погрузилась в работу с удвоенной силой, как будто пытаясь доказать самой себе, что ее жизнь полна и без мужского внимания. Проект старинной квартиры захватил ее целиком: она днями пропадала в архивах, разыскивая сведения о предыдущих владельцах, выискивала в антикварных лавках детали, которые могли бы передать дух эпохи. Это было увлекательно, но по ночам, когда гас свет и в доме воцарялась уже ставшая привычной тишина, ее накрывало волной пустоты, которую не могли заполнить ни старинные чертежи, ни удачные находки.

Она больше не заглядывала в приложение. История с молчаливым Александром и идеально-скучным Артемом отбила всякую охоту к виртуальным знакомствам. Иногда она ловила себя на том, что машинально берет в руки телефон, чтобы проверить, не написал ли кто-то, но тут же одергивала себя. «Нет, хватит. Это не твой путь», – говорила она себе твердо, но в глубине души шевелилось щемящее чувство поражения.

Ирина звонила каждый день, с расспросами и советами.

– Ну, так что с финансистом? Назначил второе свидание?

– Нет, Ир. И не назначит. Не сложилось.

– Как это не сложилось? Он же такой солидный! Ты хоть дала ему свой номер?

– Нет. И не буду. Он не моей породы, что ли. Слишком… правильный.

– Ах, Эль, да тебе просто надо привыкнуть! Все они сначала кажутся правильными! Ты ему перезвони, назначь встречу сама! Прояви инициативу!

– Нет, – упрямо стояла на своем Элина. – Не хочу я его больше видеть.

Подруга вздыхала, явно считая ее безнадежной, но потом переходила на другие темы, стараясь подбодрить. Элина была благодарна ей за заботу, но после этих разговоров чувствовала себя еще более потерянной и одинокой. Мир знакомств казался ей чужим и враждебным полем, на котором она – неопытный новичок, обреченный на провал.

Как раз в один из таких вечеров, когда особенно остро ощущалась бесполезность усилий и гнетущая тишина дома, раздался звонок в дверь. Элина нахмурилась. Было уже почти девять, она не ждала гостей. Ирина обычно предупреждала заранее. Сердце ее неприятно сжалось от необъяснимой тревоги. Она подошла к глазку и замерла.

За дверью стоял Сергей.

Он был в своем обычном пальто, в руках держал небольшой бумажный пакет из дорогого гастронома. Выглядел он… нет, не потерянным. Скорее, задумчивым. Немного усталым. Таким знакомым до боли.

Элина отшатнулась от двери, словно от раскаленной плиты. Что ему нужно? Почему он здесь? Они не общались с самого развода, все вопросы решали через адвокатов. Ее первым порывом было не открывать. Сделать вид, что ее нет дома. Но свет в гостиной горел, и он наверняка видел его в окно.

Звонок повторился, на этот раз более настойчивый.

Она глубоко вздохнула, поправила волосы и открыла дверь, стараясь, чтобы ее лицо ничего не выражало.

– Сергей. Это неожиданно.

– Привет, Эля, – он улыбнулся своей старой, немного виноватой улыбкой, которая когда-то могла растрогать ее до слез. – Я мимо проезжал. Решил заглянуть. Не помешаю?

«Мимо проезжал». Их дома были в разных концах города. Он никогда никуда не ездил «мимо».

– Входи, – она отступила, пропуская его в прихожую. Пахло от него дорогим парфюмом и осенней свежестью. Знакомый запах. Тот самый, от которого когда-то замирало сердце, а теперь лишь щемило в груди.

Он разулся, прошел в гостиную, огляделся с видом хозяина, вернувшегося после долгой отлучки.

– Ничего не изменилось, – констатировал он, и в его голосе прозвучала нота удовлетворения.

– А что должно было измениться? – сухо спросила Элина, оставаясь стоять у порога.

– Не знаю. Может, мебель переставили. Или ремонт затеяли.

– Пока нет.

Он поставил пакет на журнальный столик.

– Привез тебе того самого яблочного пирога из «Гурмана». Ты его всегда любила.

Элина молча кивнула. Да, любила. В прошлой жизни. Теперь даже вид дорогой кондитерской вызывал у нее тошноту. Это было частью их общего прошлого, от которого она пыталась избавиться.

– Спасибо, – механически поблагодарила она. – Присаживайся, если ненадолго.

Он сел в свое бывшее кресло, ее кресло, и это показалось Элине верхом бестактности. Он устроился так удобно, так естественно, будто и не уходил никогда.

– Как ты? – спросил он, глядя на нее с тем проникновенным вниманием, которое когда-то считала проявлением глубокой любви, а теперь понимала – это была лишь привычка, навык успешного переговорщика.

– Нормально. Работаю.

– А Алиса? Как она?

– Хорошо. Осваивается. Скучает, конечно.

– Передавай ей привет. Я ей тоже звоню, но она всегда занята, – он вздохнул.

Они помолчали. Тишина висела между ними тяжелым, неловким грузом. Элина оставалась стоять, прислонившись к косяку двери, скрестив руки на груди в защитной позе.

– Эля, я… я все думаю о нас, – начал он наконец, глядя куда-то в пространство перед собой. – О том, как все получилось. Как мы до такого докатились.

«Мы», – заметила про себя Элина. Всегда это «мы». Никогда – «я». Не «я променял тебя на молодую секретаршу», а «как мы до такого докатились».

– Сергей, не надо, – тихо, но твердо сказала она. – Все уже позади. Решения приняты. Документы подписаны. Давай не будем копать старое.

– Но ведь это же неправильно! – он вдруг оживился, повернулся к ней, и в его глазах вспыхнул тот самый огонь, который когда-то заставлял ее верить в любые его слова. – Мы прожили вместе двадцать пять лет! Двадцать пять! Это же целая жизнь! И мы просто взяли и выбросили ее в помойку? Из-за какой-то глупости, ошибки?

«Ошибки». Он называл так свой роман с женщиной, которая была младше их собственной дочери. Милая, невинная «ошибка».

– Я не считаю, что это была глупость, – холодно ответила Элина. – Я считаю, что это был сознательный выбор. Твой выбор.

Он помрачнел, откинулся на спинку кресла.

– Я был дурак. Ослеп. Это была вспышка глупости, середины жизни, не знаю… Я уже все сам себе сказал, поверь. И я заплатил за это сполна.

Элина смотрела на него и чувствовала, как в душе поднимается знакомая, давно истоптанная тропа жалости. Он выглядел таким несчастным, таким раскаивающимся. Таким… знакомым. И этот дом, его кресло, он в нем – все это складывалось в картину такой обманчивой, такой желанной нормальности. Словно кошмар развода был всего лишь дурным сном, и вот сейчас она проснется, и все будет как прежде.

Но нет. Она не могла забыть ту ночь, когда он, пахнущий чужими духами, признался во всем. Не могла забыть унижение, боль, леденящий ужас одиночества, который она испытала, когда он собрал вещи. Она выстрадала свое нынешнее, хрупкое спокойствие. И он пришел, чтобы пошатнуть его.

– Зачем ты пришел, Сергей? – спросила она прямо, глядя ему в глаза. – Чего ты хочешь?

Он помолчал, потом поднял на нее взгляд, полный искренней, как ей показалось, тоски.

– Я скучаю, Эля. Скучаю по дому. По нашему уюту. По тебе. По тем временам, когда все было просто и понятно. Новая жизнь… она оказалась не такой, как я себе представлял. Она пустая.

Элина слушала и чувствовала, как ее железная решимость начинает таять. Его слова падали прямо в самую больную точку ее собственной души, в ту самую пустоту, с которой она боролась каждый день. Он говорил то, что она сама чувствовала. И это было страшно.

– У тебя же есть… она, – с трудом выдавила Элина.

Он махнул рукой с таким презрением, что стало почти страшно.

– Это была иллюзия. Мишура. Ничего общего с настоящей жизнью, с тем, что было у нас. Я понял, что совершил самую большую ошибку в своей жизни. И я хочу ее исправить.

Он встал и сделал шаг к ней. Элина невольно отступила.

– Я не прошу сразу все вернуть. Я знаю, что тебе нужно время. Но давай попробуем… начать общаться. Как друзья. Встречаться, говорить. Вспомнить, что у нас было хорошего. Ведь было же много хорошего, Эля? Помнишь?

Он смотрел на нее умоляюще, и она – о, Боже – вспоминала. Вспоминала их первые годы, смех, бедность, которую не замечали из-за любви, рождение Алисы, их общие мечты, которые потом куда-то испарились, растворились в рутине и взаимных претензиях. Да, было хорошее. И от этих воспоминаний стало горько и больно.

– Сергей… я не знаю, – растерянно прошептала она. Ее защитная стена дала трещину. – Слишком много боли. Я не могу просто взять и забыть.

– Я не прошу забыть! – он поймал ее слабину и надавил. – Я прошу простить. Давай попробуем. Ради нашего прошлого. Ради Алисы. Ей же будет лучше, если мы будем в нормальных отношениях. А вдруг… вдруг у нас получится?

Он подошел совсем близко. Она чувствовала его запах, видела каждую морщинку у его глаз, которую знала наизусть. Его рука потянулась, чтобы коснуться ее щеки, но она резко отклонилась.

– Нет. Не надо.

– Хорошо, хорошо, – он отступил, подняв руки в знак мира. – Я не буду давить. Я просто хочу, чтобы ты подумала. Пожалуйста. Я… я все еще люблю тебя, Эля. По-настоящему. Я осознал это только сейчас, когда потерял.

Он сказал это. Сказал те самые слова, которых она ждала годами в их браке и которых теперь боялась больше всего. Они прозвучали не как признание, а как приговор. Как ловушка.

– Мне нужно время, – выдавила она, чувствуя, что задыхается. Ей нужно было, чтобы он ушел. Немедленно.

– Конечно, – он кивнул, поняв, что на сегодня этого достаточно. – Я не буду тебе мешать. Позвонишь мне, когда захочешь поговорить. Хорошо?

Она молча кивнула.

Он посмотрел на нее еще раз с той тоской, которая заставляла сомневаться в собственной правоте, медленно надел пальто и вышел в прихожую.

– Береги себя, Эля, – сказал он на прощание, прежде чем закрыть за собой дверь.

Элина осталась стоять посреди гостиной, словно парализованная. Дверь щелкнула, и в доме снова воцарилась тишина, но теперь она была иной. Она была густой, тяжелой, наполненной призраками прошлого.

Она медленно опустилась на диван, обхватив голову руками. Что это было? Искреннее раскаяние? Или просто страх одиночества и осознание того, что трава на другой стороне оказалась не такой зеленой? Он скучал по «уюту». По комфорту, который она создавала. По предсказуемости. Он не скучал по ней. Он скучал по тому, что она олицетворяла – по стабильности, по дому, по привычному миру.

А что чувствовала она? Внутри все было перевернуто с ног на голову. Гнев на его наглость смешивался со старой, глубокой привязанностью. Жалость к его потерянному виду – с презрением к его слабости. А самое страшное – тайная, постыдная надежда. А вдруг? А вдруг это второй шанс? Вдруг они смогут все исправить? Вдруг она сможет вернуть то, что было потеряно, и заполнить эту ужасную пустоту, которая разъедала ее изнутри?

Она посмотрела на пакет с пирогом. Символ их общего прошлого, их общих вкусов, их «уютной» жизни. Ее потянуло к нему. Развязать бечевку, открыть коробку, почувствовать знакомый сладкий запах. Окунуться в ностальгию, которая притупляет боль.

Но вместо этого она резко встала, взяла пакет, отнесла на кухню и, не глядя, швырнула в мусорное ведро. Потом долго мыла руки, словно хотела смыть с кожи не только следы прикосновения к бумаге, но и само воспоминание о его визите.

Он был призраком. Призраком ее прошлого, явившимся, чтобы запутать ее, чтобы сбить с только-только намеченного, такого неуверенного пути. И он преуспел.

Теперь она снова была в смятении. Мечты о независимости, о новых встречах, о какой-то другой, незнакомой жизни померкли перед призрачным, но таким соблазнительным образом восстановленной семьи, прощения, возвращения к привычному, пусть и неидеальному, но такому понятному миру.

Она подошла к окну и отдернула занавеску. Его машины уже не было. Улица была пуста. Но внутри нее теперь бушевала буря. Он снова вошел в ее жизнь, пусть всего на полчаса, и все перевернул.

«Я все еще люблю тебя». Эти слова звенели в ушах, смешиваясь с голосом Ирины: «Он тебя не любил, Эль! Он любил то, что ты для него делала!»

Кому верить? Ему? Подруге? Собственному горькому опыту? Или той слабой, живущей глубоко внутри надежде, что чудеса возможны и прошлое можно исправить?

Элина не знала ответа. Она знала только одно – ее хрупкий, только начавший зарождаться покой был разрушен. И теперь ей предстояло делать новый выбор. Самый трудный в ее жизни.

Глава 5

Неделя после визита Сергея прошла в густом, тягучем тумане. Элина существовала на автомате: работа, магазин, дом. Но привычный ритм был нарушен. Тишина в доме теперь была не ее союзником, а полем битвы, где сталкивались призраки прошлого и призраки возможного будущего. Слова бывшего мужа витали в воздухе, смешиваясь с запахом старого паркета и воска для мебели. «Я все еще люблю тебя». «Давай попробуем». Эти фразы звенели в ее ушах, когда она пыталась заснуть, и преследовали ее по утрам, как навязчивая мелодия.

Она не отвечала на его звонки. Не открывала сообщения. Но само знание, что он там, ждет, надеется, давило на нее, как гиря. Это было похоже на предательство самой себя. С одной стороны – заманчивая возможность вернуть все как было. Стереть боль, унижение, одиночество одним махом. Снова стать частью пары. Пусть неидеальной, пусть с трещиной, но пары. С другой стороны – жуткое, леденящее душу предчувствие, что это будет ловушка. Что она простит, впустит его обратно, а он через год снова встретит какую-нибудь Лену или Свету, и весь кошмар повторится. И на этот раз выжить будет уже невозможно.

Она металась между этими полюсами, изводя себя до головной боли. Работа не спасала. Даже любимый проект перестал приносить удовольствие. Она смотрела на чертежи и видела не будущую красоту, а лишь черно-белые линии, за которыми ничего не стояло.

Спасение пришло оттуда, откуда она и ждала – в образе неугомонной Ирины. Она ворвалась в ее жизнь в субботу утром, без предупреждения, с громким стуком в дверь и двумя огромными бумажными стаканами ароматного капучино в руках.

– Так, дорогая, хватит киснуть! – объявила она с порога, снимая пальто и протягивая Элине один из стаканов. – Я все знаю. Звонил Сергей.

Элина, бледная, в старом растянутом свитере и спортивных штанах, смотрела на нее как на привидение.

– Кому? Тебе? С чего это?

– А потому что он идиот и думает, что я его «сообщница» и буду агитировать тебя за воссоединение семьи! – фыркнула Ирина, проходя на кухню и ставя стакан на стол. – Он мне вчера звонил, полчаса ныл о том, как он ошибался, как он тебя любит и как хочет все вернуть. Я его, конечно, послала куда подальше, но поняла – тебе срочно нужна психологическая помощь. Рассказывай. Что тут у нас произошло?

Ирина уселась на кухонный стул, закутавшись в свой огромный пушистый свитер, и уставилась на Элину с ожиданием, как терапевт на первого пациента в рабочем дне. И Элина, к своему удивлению, разрыдалась. Все, что копилось неделю – смятение, страх, гнев, жалость к себе и к нему, – вырвалось наружу в виде безудержных, душащих рыданий.

Ирина молча ждала, протянув ей коробку салфеток. Она не обнимала ее, не утешала пустыми словами. Она просто дала ей выплакаться. Когда рыдания наконец стихли, превратившись в прерывистые всхлипы, Элина все рассказала. О визите Сергея, о его словах, о пироге, выброшенном в мусорное ведро, о своей слабости и о той постыдной надежде, что все же шевельнулась где-то глубоко внутри.

Ирина слушала, не перебивая, ее лицо становилось все суровее.

– Ну вот, я так и знала, – выдохнула она, когда Элина закончила. – Он почуял, что ты начала выходить из оцепенения. Узнал, наверное, от общих знакомых, что ты «на рынке». Испугался, что ты действительно кого-нибудь найдешь и поймешь, что он был не последней спицей в колеснице. И решил вернуть все назад. В свою зону комфорта. В свой уют.

– Но он же сказал… что любит… – слабо попыталась возразить Элина.

– Элина! Очнись! – Ирина хлопнула ладонью по столу, заставив ее вздрогнуть. – Он не тебя любит! Он любит твой дом, который всегда пахнет корицей и чистотой! Он любит твои ужины из трех блюд! Он любит, что ты никогда не устраивала ему истерик по пустякам и все гладила ему рубашки! Он любит удобство, которое ты олицетворяешь! Это не любовь. Это эгоизм в чистом виде!

Слова подруги были жестокими, но в них была горькая правда. Правда, которую Элина боялась признать самой себе.

– Но мне так страшно одной, Ир, – призналась она впервые вслух. – Так пусто. А с ним… с ним хоть понятно. Пусть и плохо, но привычно.

– Привычка – это худшая из зависимостей, дорогая, – покачала головой Ирина. – Ты хочешь променять возможность, на счастье, на гарантию несчастья? Потому что это будет несчастье. Ты никогда не забудешь его измену. Никогда не станешь ему доверять. Ты будешь проверять его телефон, принюхиваться к его одежде, сходить с ума от ревности. Ты превратишься в ту самую истеричку, которой никогда не была. Ты это хочешь?

Элина с ужасом представила эту картину. Да, именно так все и будет. Она не святой. Она не сможет просто стереть память. Она будет мучить и себя, и его. И в конце концов, они снова развалятся, но на этот раз – с еще большим скандалом и ненавистью.

– Нет, – тихо выдохнула она. – Не хочу.

– Вот и умница! – Ирина наконец улыбнулась и потянулась за своим стаканом. – Значит, план прежний. Ищем тебе мужчину. Не для того, чтобы сразу замуж, а для того, чтобы ты поняла – Сергей не пуп земли. Что есть другие, не хуже. А может, и лучше.

– Но с Артемом же не сложилось, – напомнила Элина уныло.

– Потому что Артем – это просто первая проба пера! Это как первая бракованная машинка на конвейере! Их всегда отбраковывают! – Ирина говорила с таким энтузиазмом, будто рассказывала о новом виде спорта. – Мы просто неправильно подошли к вопросу. Мы действовали наугад. А теперь будем действовать с стратегией!

Она достала из своей бездонной сумки планшет.

– Так, открываем наше приложение. Теперь не для галочки, а с настоящим, спортивным азартом! Мы будем подходить к этому как к твоему новому проекту! Проекту под названием «Новая жизнь Элины Орловой»!

Элина с недоверием посмотрела на планшет. Ей все еще претила сама мысль о том, чтобы выставлять себя на всеобщее обозрение. Но после визита Сергея это «претило» стало казаться меньшим из зол.

– И что мы будем делать?

– Мы будем анализировать! – объявила Ирина, запуская приложение. – Мы составим портрет идеального кандидата. Отсеем всех неподходящих. И будем целенаправленно искать того, кто тебе подойдет. Это же твоя профессия – видеть детали, чувствовать стиль, сочетаемость! Применим это к мужчинам!

Идея, надо признать, была забавной. Смотреть на мужские анкеты не как на унизительный каталог, а как на проект. Как на подбор материала, цвета, фактуры.

– Хорошо, – сдалась Элина, чувствуя, как по телу разливается давно забытое чувство азарта. – С чего начнем?

– С твоих приоритетов. Что для тебя важно? Не вообще в жизни, а прямо сейчас, в мужчине.

Элина задумалась. Чего она хочет? Не от жизни, а именно от мужчины.

– Ум. Чувство юмора. Спокойствие. Надежность. Чтобы не было пафоса. Чтобы ему нравилось искусство, тишина, природа… Чтобы он был… настоящим.

– Отлично! – Ирина записывала все это в заметки на планшете. – Физический тип? Рост? Телосложение?

– Не важно… Ну, чтобы не был полным, наверное. И чтобы выше меня.

– Возраст?

– От сорока пяти до… не знаю… пятидесяти семи.

– Отношение к детям? Курение? Алкоголь?

– Дети… Допустим, есть взрослые. Курить – категорически нет. Алкоголь… по праздникам, не запойный.

Они просидели так больше часа, составляя подробнейший «технический» портрет. Ирина задавала вопросы, как следователь, выуживая самые потаенные, не всегда очевидные даже для самой Элины предпочтения. Оказалось, что для нее важен цвет глаз (светлые, серые или голубые), форма рук (ухоженные, с длинными пальцами), тембр голоса (низкий, бархатный). Она никогда раньше об этом не задумывалась, но когда начинала представлять себе абстрактного «идеального мужчину», эти детали всплывали сами собой.

– Ну вот! – Ирина с удовлетворением посмотрела на результат. – Теперь у нас есть четкое ТЗ! Техническое задание! А теперь – за работу!

Она снова открыла приложение и начала листать анкеты уже не беспорядочно, а с пристрастием.

– О, смотри! Влад, 49 лет, архитектор. Фото в походе, с собакой. В описании: «Ищу свою леди для длинных прогулок и разговоров у костра». Мило! Лайкаем?

Элина посмотрела на фото. Улыбающийся мужчина в очках, с умными глазами. Вроде симпатичный. Но что-то было не то.

– Слишком… позитивный. Как будто старается. И собака… у меня аллергия.

– Принято. Лайкать не будем. Дальше. Олег, 53 года, врач. Фото в белом халате, серьезный. «Ценю ум и тишину». Ну? Похож на нашего кандидата?

– Слишком серьезный. Как будто на работу зовет, а не на свидание.

– Ага, тоже верно. Дальше. Юрий, 50 лет, преподаватель музыки. Фото за роялем. О! Смотри, какие руки! То, что ты любишь!

Элина присмотрелась. Да, руки были прекрасные. И лицо интеллигентное. Но…

– Он слишком молодо выглядит. И… не знаю. Как-то слишком артистично. Боюсь, с ним будет неловко.

Ирина закатила глаза.

– Эль, дорогая, мы же не на конкурс «Идеальный муж» идем! Мы ищем реального человека! У всех будут недостатки!

– Я знаю, но… – Элина замолчала. Она искала повод отказаться. Искала причину сказать «нет». Потому что сказать «да» было страшно.

Ирина посмотрела на нее с пониманием.

– Ладно, не заставляю. Но вот этого мы точно пропустить не можем. Смотри.

Она повернула планшет. Элина замерла. На экране был тот самый мужчина, который когда-то лайкнул ее первым. Михаил. 55 лет. Владелец небольшого издательства. Вдовец. На фото он был не один – сидел на ступеньках загородного дома, обняв за плечи молодую девушку, похожую на него. Дочь, наверное. Он смотрел не в камеру, а на нее, и его взгляд был полон такой нежности и гордости, что у Элины кольнуло сердце. Под фото была цитата: «Ищу не спутницу на час, а человека, с которым захочется встретить рассвет». И ниже: «Люблю книги, тишину и искренность».

Она молча смотрела на анкету. Это был он. Тот самый, чье молчание когда-то ее ранило. Но сейчас, глядя на его фото, на его слова, она понимала – это не было отвержением. Это было… совпадение. Занятость. Что-то еще.

– Он… он мне когда-то нравился, – тихо призналась она Ирине. – Я ему написала, он не ответил.

– А ты ему еще раз напиши! – немедленно скомандовала Ирина. – Мужчины они как… иногда зазеваются, увязнут в работе. Напиши что-нибудь про эту цитату. Спроси, какой его любимый рассвет.

Элина колебалась. Написать снова? После того как он проигнорировал ее первое сообщение? Это выглядело бы отчаянно и унизительно.

– Нет… Не могу.

– Тогда я напишу! – Ирина уже потянулась к планшету.

– Нет! – Элина чуть не вырвала у нее гаджет. – Только не ты!

Они посмотрели друг на друга и вдруг расхохотались. Напряжение, копившееся весь вечер, наконец разрядилось. Они сидели на кухне, две немолодые уже женщины, и хохотали над абсурдностью ситуации, как когда-то в общежитии, двадцать пять лет назад.

– Ладно, ладно, – выдохнула Ирина, утирая слезы. – Пиши сама. Но хотя бы подумай. Он идеально подходит под твое ТЗ. Умен – издательством руководит. С чувством юмора – посмотри, как он с дочкой гримасничает на другом фото! Спокоен – видно по глазам. Надежен – бизнес свой построил. Никакого пафоса. Искусство и тишина – его стихия. И он… настоящий. Не приукрашивает себя. Пиши.

Элина снова посмотрела на анкету Михаила. Да. Он был настоящим. В его глазах читалась и усталость, и доброта, и какая-то глубокая, затаенная печаль. Печаль вдовца. Это пугало, но и притягивало. С ним не будет скучно. С ним будет… интересно.

– Хорошо, – сказала она решительно. – Я напишу. Но потом. Не сейчас.

– Почему?!

– Потому что я должна сначала окончательно разобраться с Сергеем. Я не могу писать одному мужчине, когда в моей голове сидит призрак другого. Это будет нечестно.