Рейтинг бесплатное чтение

ЧАСТЬ I: ВОСХОЖДЕНИЕ

Глава 1: Идеальный счет

– И вот тогда Мэрайя говорит: «Олег, я никогда не видела человека с таким потрясающим резонансом в обществе! Даже в Лос-Анджелесе о вас говорят». Представляете? – Олег Барский картинно взмахнул руками и откинулся в кресле из натуральной кожи.

Максим Краснов смотрел на своего клиента со смесью иронии и профессионального интереса. Знаменитый телеведущий, эталон успеха и образец для миллионов телезрителей, в этом кабинете превращался в обычного неуверенного человека, отчаянно пытающегося удержать место в высшей лиге.

– Весьма впечатляюще, – кивнул Максим, не отрывая взгляда от голографического экрана, где в реальном времени отображался детальный анализ цифрового профиля Барского. – Но ваш резонанс в Лос-Анджелесе не объясняет падение рейтинга на тридцать два балла за последние три месяца. Особенно учитывая, что именно американская аудитория дает наибольший отток лайков.

Барский моментально сник. Его лицо, привыкшее к студийному гриму, выглядело неестественно ярким в мягком освещении минималистичного офиса «UpRating».

– Но ведь я делаю все, как вы советовали. Благотворительные акции два раза в месяц, экологические инициативы, поездка с помощью сиротам…

– …которую вы прервали через сорок минут из-за срочного вызова на интервью с Леоновым, – бесстрастно закончил Максим. – Тот факт, что вас не засекли журналисты, не значит, что алгоритмы не заметили. Система фиксирует все – от времени, проведенного на благотворительных мероприятиях, до микровыражений лица во время общения с детьми.

Максим развернул на экране подробную аналитику. Барский подался вперед, его лицо исказилось от страха.

– Смотрите, – Максим коснулся экрана, увеличивая график. – Вот здесь, после вашего скандала с Лизой Волковой, было первое серьезное падение. Минус двадцать баллов за одну ночь. Компенсировать его нам удалось только частично. Но настоящая проблема началась здесь, – он указал на точку перегиба в середине графика. – Когда ваш рейтинг упал ниже восьмисот, вы потеряли доступ к аудитории категории А.

– Но я все еще в категории В! – в отчаянии воскликнул Барский. – 780 баллов! Это же почти высшая лига!

Максим поморщился, словно от зубной боли.

«Почти» в нашем мире равноценно «никогда», – подумал он, но вслух произнес другое:

– «Почти» недостаточно для ведущего главного новостного канала страны. Руководство требует от вас минимум 850, а в идеале – стабильные 900. – Он откинулся в кресле и внимательно посмотрел на клиента. – Скажите честно, Олег, только между нами: что случилось три недели назад на вечеринке у Саблиных?

Лицо Барского побледнело.

– Откуда вы…

– Моя работа – знать, – холодно прервал его Максим. – Я не спрашиваю из любопытства. В системе зафиксирован еще один значительный провал. Минус семнадцать баллов за одну ночь. Произошло что-то серьезное, и мне нужно знать, что именно, чтобы разработать стратегию восстановления.

Барский нервно потер переносицу.

– Я перебрал. Сильно перебрал. Кажется, была какая-то ссора с женой Саблина. Чертов Hennessy Paradis Imperial… – он замолчал, опустив взгляд. – Я не помню деталей, но наутро Саблин позвонил и сказал, что я больше не вхож в их дом.

– Что именно вы сказали его жене?

– Не помню. Что-то… личное. Кажется, про пластического хирурга и ее фотографии десятилетней давности.

Максим вздохнул.

– И вы удивляетесь падению рейтинга? Лариса Саблина – дочь замминистра цифровых коммуникаций. Человека, который, помимо прочего, курирует алгоритмы социального рейтинга.

– Черт… – только и смог выдавить Барский.

– Именно. – Максим свернул голограмму и встал из-за стола. – Но не волнуйтесь, мы это исправим. Потребуется время, серьезные вложения и ваше беспрекословное следование плану, который я разработаю.

– Всё, что угодно!

Максим подошел к панорамному окну. С высоты тридцатого этажа бизнес-центра «Империал» открывался потрясающий вид на Москву-Сити и реку. Внизу проплывали крошечные автомобили – разные модели для разных категорий граждан, разноцветные точки в общем потоке.

– Первым делом организуем для вас благотворительный марафон. Что-то масштабное и искреннее. Например, сбор средств для детей с редкими заболеваниями. Вы лично будете навещать этих детей в больницах, и не на сорок минут, а как минимум на три часа. Дважды в неделю. С полным погружением, без отвлечений на телефон.

– Но мой график…

– Ваш график придется пересмотреть, – отрезал Максим. – Далее, публичное извинение перед Ларисой Саблиной. Не прямое – это выглядело бы унизительно, а косвенное. Мы организуем интервью, где вы расскажете о своей борьбе с алкоголем, упомянете, что под воздействием спиртного становитесь несносным и говорите ужасные вещи людям, которых уважаете. Выразите сожаление о своем поведении на «недавних светских мероприятиях».

– Но я не алкоголик…

– А хотите им стать? Потому что с рейтингом ниже 600 вам только в сериалах про алкоголиков и сниматься, – Максим развернулся к клиенту. – Поймите, Олег, мы не просто восстанавливаем баллы. Мы восстанавливаем вашу репутацию, а это куда сложнее.

Максим вернулся к столу и активировал интерактивную карту социальных связей Барского.

– Смотрите, вот ваш текущий круг общения. Семьдесят процентов – люди с рейтингом выше 800. Еще полгода назад таких было почти девяносто процентов. Вас постепенно исключают из своих кругов. Но хуже другое – появились контакты с категорией С.

– Они мои однокурсники! Встретились случайно на юбилее университета…

– В системе нет случайностей, – покачал головой Максим. – Есть закономерности и их последствия. Ваши контакты с категорией С снижают ваш средний социальный индекс. На десять процентов за последний квартал. Это катастрофа.

Барский в отчаянии схватился за голову.

– Что мне делать?

– Для начала – полностью довериться мне и моей команде. Мы разработаем для вас трехмесячный план реабилитации. Придется временно ограничить круг общения, исключив всех с рейтингом ниже 700. Пересмотреть рацион питания – ваши ужины в ресторанах категории B вызывают вопросы у системы. Обновить гардероб – вещи исключительно уровня «премиум плюс». И, конечно, никакого алкоголя на публике.

Барский кивнул, как послушный школьник.

– Сколько это будет стоить?

– Базовый пакет – двести тысяч в месяц. Плюс расходы на мероприятия и PR-кампании. Учитывая срочность и глубину провала – около полутора миллионов за весь период.

Барский поморщился, но возражать не стал.

– Когда начинаем?

– Прямо сейчас. – Максим вызвал на экране контактную форму. – Подпишите соглашение, и моя команда немедленно приступит к работе. Первые результаты увидим через две недели.

Пока Барский подписывал документы, в кабинет бесшумно вошла ассистентка – изящная девушка с идеальной осанкой и неброским макияжем.

– Максим Андреевич, через пятнадцать минут конференция с Сингапуром, – произнесла она почти без интонаций. – И господин Ланской прислал приглашение на сегодняшний ужин.

Услышав фамилию главы Федерального агентства по контролю рейтингов, Барский вздрогнул и с благоговением посмотрел на Максима.

– Вы знакомы с самим Ланским?

– Не просто знакомы, – сдержанно улыбнулся Максим. – Виктор Михайлович был моим наставником. – Он повернулся к ассистентке: – Передайте, что я буду. И подготовьте для господина Барского полный пакет документов.

Когда дверь за Барским закрылась, Максим подошел к мини-бару, достал бутылку FIJI и налил воду в стакан. Его брэйнслот на запястье мягко завибрировал – система оценила предстоящий ужин с Ланским как положительное событие и добавила два балла к рейтингу.

Максим усмехнулся. Два балла просто за согласие поужинать. Система любила взаимодействия с влиятельными людьми, особенно если они инициированы не тобой. Это создавало ощущение востребованности, повышало социальную значимость.

– Алиса, покажи мой текущий статус, – произнес он вслух.

На стене кабинета возник масштабный дашборд – личный аналитический центр Краснова. Здесь отображалось все: от актуального рейтинга до детализации по категориям, от прогноза на ближайший месяц до социальной тепловой карты.

948 баллов. Стабильный рост на протяжении последних одиннадцати месяцев. Все индикаторы в зеленой зоне.

Максим удовлетворенно кивнул. Он почти у цели. 950 баллов – порог, преодолев который человек получал доступ к самым закрытым кругам общества, к экономическим возможностям, о которых большинство даже не подозревало, к информации, недоступной 99,8% населения.

Телевизор на стене автоматически включился, показывая новости.

«…сегодня глава Федерального агентства по контролю рейтингов Виктор Ланской провел совещание с руководителями крупнейших банков. Обсуждались новые параметры кредитной оценки граждан. По словам Ланского, система станет еще более справедливой…»

На экране появился Ланской – высокий мужчина с идеальной осанкой, гладко выбритым лицом и внимательными серыми глазами. Даже в свои пятьдесят пять он выглядел подтянутым и энергичным. Его костюм идеально сидел на атлетической фигуре, а в неизменно прямом взгляде читалась холодная уверенность человека, привыкшего к власти.

«…мы ввели дополнительные алгоритмы, учитывающие не только финансовую дисциплину, но и социальную ответственность гражданина, – говорил Ланской с экрана. – Отныне система будет отдельно анализировать благотворительную активность, участие в социально значимых проектах, поддержку государственных инициатив…»

Максим усмехнулся. «Поддержку государственных инициатив» – какая элегантная формулировка для обычной лояльности режиму.

«…мы также усовершенствовали алгоритмы защиты от искусственного повышения рейтинга. Любые попытки манипуляций будут немедленно пресекаться, а виновные – нести ответственность вплоть до полной блокировки социального профиля…»

Максим выключил звук, но оставил изображение. Ланской продолжал что-то говорить, периодически поднимая руку характерным жестом, словно ставя точку в предложении.

Интересно, подумал Максим, насколько эти «усовершенствованные алгоритмы» действительно способны отследить тонкие манипуляции? Очевидные накрутки система ловит, но вот его методы, основанные на глубоком понимании принципов работы AI-рейтинга, оставались фактически невидимыми.

Именно поэтому агентство «UpRating» процветало. Именно поэтому к Максиму выстраивалась очередь из клиентов – от бизнесменов и чиновников до звезд шоу-бизнеса. Все они отчаянно нуждались в том единственном, что невозможно купить напрямую – высоком социальном рейтинге.

Брэйнслот снова завибрировал. На этот раз интенсивнее – важное уведомление.

«Поздравляем! Ваш рейтинг достиг отметки 950 баллов. Вы вошли в 0,1% населения с наивысшим социальным статусом. Дополнительные привилегии активированы».

Максим почувствовал, как по телу пробежала волна адреналина. Наконец-то. Почти десять лет работы, тысячи часов анализа алгоритмов, бесконечные социальные маневры – и вот он, результат.

Некоторые всю жизнь к этому стремятся и не достигают даже 900. А он сделал это в тридцать пять.

Он коснулся браслета, открывая детализацию уведомления.

«Активированные привилегии: – Доступ в закрытый клуб Apex Circle – Приоритетное медицинское обслуживание уровня "Премиум Ультра" – Автоматический апгрейд до высшей категории в отелях-партнерах – Персональный консьерж-сервис 24/7 – Приглашения на закрытые мероприятия категории А+ – Доступ к инвестиционным возможностям уровня Private Equity»

И главное – «Возможность официально ходатайствовать о допуске в зону проживания категории А+». Фактически, это означало доступ к самому престижному району Москвы – «Золотой миле», где концентрация миллиардеров на квадратный метр превышала любую точку планеты.

Максим налил себе еще воды. Хотелось чего-то крепче, но алкоголь система не одобряла, особенно в середине рабочего дня. А рисковать свежеприобретенным статусом не хотелось.

Он заказал столик на вечер в «Сахаре» – самом дорогом ресторане Москвы, куда пускали только с рейтингом от 900 баллов. Нужно было отпраздновать достижение в компании Павла – лучшего друга и делового партнера.

Затем Максим открыл список входящих запросов на консультации. После сегодняшнего обновления статуса их количество наверняка увеличится. Система любила успешных – их рейтинг рос быстрее, к ним тянулись люди, их возможности расширялись по экспоненте.

Звездный час Максима Краснова наступил. Теперь он мог позволить себе быть избирательным в клиентах, поднять цены, войти в те самые круги, о которых раньше мог только мечтать.

950 баллов. Не просто число – ключ от всех дверей.

– Ну что, мистер 950, как ощущения на вершине социальной пирамиды? – Павел поднял бокал с вином и улыбнулся.

Они сидели у окна в «Сахаре», с видом на ночную Москву. Ресторан располагался на восемьдесят седьмом этаже башни «Меркурий», и весь город лежал перед ними как на ладони – океан огней, расчерченный светящимися артериями проспектов.

– Если честно, почти никаких, – Максим отпил вино – «Château Margaux» 2015 года, астрономическая цена, безупречный вкус. – Словно прошел какой-то условный рубеж, за которым… ничего особенного.

– Врешь, – Павел усмехнулся. – Я знаю тебя пятнадцать лет. Сейчас ты наслаждаешься моментом, просто не подаешь виду.

Максим пожал плечами. Он действительно испытывал удовлетворение, но оно было каким-то… плоским? Как будто ты долго поднимался на гору, представляя восхитительный вид с вершины, а когда добрался – обнаружил, что вершина покрыта туманом.

– Знаешь, у меня сегодня был Барский, – сменил тему Максим. – Заплатил полтора миллиона авансом, чтобы мы подняли его рейтинг до 850. Представляешь? Человек готов отдать состояние за цифру на экране.

– Говорит человек, который посвятил достижению этой цифры десять лет жизни, – парировал Павел.

– Туше, – Максим поднял бокал. – За цифры, которые определяют нашу жизнь.

Они чокнулись. По залу проплыла официантка – безупречная, словно сошедшая с обложки журнала, с таким же безупречным рейтингом не ниже 800. В «Сахаре» не держали персонал с низким статусом – считалось дурным тоном заставлять успешных людей контактировать с неудачниками.

– Кстати, – Павел понизил голос, – говорят, Ланской собирается запустить обновление алгоритма. Что-то серьезное, с какими-то революционными функциями предсказания социального поведения.

– Откуда информация?

– От Миронова. Он в совете директоров IT-корпорации, которая разрабатывает этот апдейт.

Максим задумчиво покрутил бокал.

– Это может изменить правила игры. Нам нужно быть готовыми.

– Уже работаю над этим, – кивнул Павел. – Кстати, чуть не забыл. Ланской приглашает тебя на семейный ужин в эту субботу. Сказал, что хочет обсудить какое-то интересное предложение.

Максим удивленно поднял брови.

– Семейный ужин? Это что-то новенькое. Обычно мы встречаемся в ресторанах или его офисе.

– Может, хочет познакомить с дочерью? – Павел подмигнул. – Карина недавно вернулась из Лондона. Говорят, она теперь в совете директоров одного из банков Ланского.

– Карине уже за тридцать, и она все еще не замужем? – удивился Максим.

– Тридцать два. И нет, не замужем. Была помолвлена с каким-то британским аристократом, но не сложилось. Кстати, у нее рейтинг под 980.

– Почти максимум, – присвистнул Максим. – Папочка постарался.

– Не только папочка. Она сама – акула бизнеса. Harvard Business School, опыт работы в Goldman Sachs, идеальный цифровой след. – Павел отправил в рот кусочек трюфельного ризотто. – В общем, идеальная партия для амбициозного консультанта по рейтингам, который только что преодолел порог 950.

Максим поморщился. Мысль о браке по расчету вызывала у него внутренний протест, хотя он прекрасно понимал, что в их кругах это норма. Союз двух высоких рейтингов – это не просто брак, а альянс, открывающий новые горизонты для обеих сторон. Дети от такого брака автоматически получали повышенный стартовый рейтинг, что давало им фору в жизненной гонке.

– Ты же понимаешь, что рано или поздно тебе придется жениться, – словно прочитав его мысли, сказал Павел. – И лучше Карины Ланской не найти. Красивая, умная, с влиятельным отцом и сверхвысоким рейтингом.

– Я еще не видел ее десять лет, – отмахнулся Максим. – Может, она превратилась в светскую стерву с силиконовыми губами и мозгом колибри.

– Очень сомневаюсь, – рассмеялся Павел. – Виктор не допустил бы такого. Он слишком дорожит династией.

Максим посмотрел в окно. Город внизу жил своей жизнью – миллионы людей, каждый со своим рейтингом, каждый в своей клетке возможностей. Ему вдруг стало тоскливо от мысли, что его собственная жизнь, несмотря на все достижения, тоже определена этими невидимыми рамками.

– Знаешь, Паш, иногда мне кажется, что мы все играем в какую-то абсурдную игру, – сказал он тихо. – Гонимся за цифрами, строим свои жизни вокруг алгоритмов, женимся и заводим детей по социальной целесообразности…

– Началось, – Павел закатил глаза. – Каждый раз, когда ты достигаешь какой-то цели, ты впадаешь в философскую меланхолию. Помнишь, как было, когда мы запускали агентство? Или когда ты получил первый миллион? Всегда одно и то же.

Максим улыбнулся. Павел действительно хорошо его знал.

– Ладно, ты прав. Это просто… момент.

– Вот именно, момент. А теперь давай наслаждаться им и праздновать твое достижение, – Павел жестом подозвал сомелье. – Еще бутылку «Château Margaux» и десерт от шефа. У нас тут человек только что вошел в высшую лигу!

Дождавшись, когда такси Павла скрылось за поворотом, Максим направился к своему автомобилю. Tesla Model S последней модификации, глубокого синего цвета – дорогая, но не кричащая о богатстве. Именно такой выбор одобряла система: демонстрация успеха без вульгарности, экологичность, инновационность.

– Домой, – скомандовал он, откидываясь на сиденье.

Автомобиль бесшумно тронулся с места. На приборной панели отразился статус – 950 баллов, стабильно. Системы автомобиля были интегрированы с личным профилем, как и все остальные устройства в жизни Максима.

Город за окном постепенно менялся. Ухоженные улицы Центрального района с роскошными витринами бутиков и сияющими фасадами ресторанов сменились более сдержанной архитектурой Восточного сектора. Здесь жили в основном представители категории В – успешные профессионалы, менеджеры среднего звена, высококвалифицированные специалисты. Чистые улицы, добротные дома, хорошие школы, но без того лоска, который отличал районы категории А.

За рулем Максим часто размышлял. Что-то в монотонном движении автомобиля располагало к самоанализу и непрошенным мыслям.

Сегодня он думал о том, что достиг всего, к чему стремился. Престижная работа, собственный успешный бизнес, элитное жилье, признание в профессиональных кругах и, наконец, заветные 950 баллов. Он был на вершине.

Так почему же не было ощущения полного триумфа?

Может быть, потому что за каждым достижением немедленно маячила новая цель? 950 сегодня, а завтра нужно стремиться к 980, как у Карины Ланской. А что потом? 990? 995? Бесконечная погоня за недостижимым идеалом?

Или дело в том, что вся эта гонка была лишь способом заполнить внутреннюю пустоту? Максим не помнил, когда последний раз делал что-то просто потому, что хотел, а не потому, что это положительно скажется на рейтинге.

Автомобиль плавно остановился у высотного комплекса «Imperial Residence» – одного из самых престижных адресов в городе. Искусственный интеллект дома распознал автомобиль и автоматически открыл ворота подземного паркинга.

Поднявшись на лифте на двадцать седьмой этаж, Максим приложил запястье с брэйнслотом к сканеру на двери. Замок щелкнул, пропуская хозяина.

– Свет, сценарий «Вечер», – произнес он, входя в просторную гостиную.

Освещение мягко изменилось, создавая уютную атмосферу. Климат-контроль автоматически настроился на предпочитаемые Максимом параметры.

– Алиса, какие сообщения?

– Добрый вечер, Максим, – отозвался приятный женский голос. – У вас три новых сообщения. Первое от Елены Красновой, пометка «личное». Второе от офис-менеджера Натальи, тема «Встречи на завтра». Третье от Виктора Ланского, пометка «важное».

– Открой сообщение от Ланского.

На экране на стене появилось видеообращение. Лицо Ланского было непроницаемым, как всегда.

«Максим, поздравляю с преодолением рубежа 950. Достойное достижение. Хочу обсудить с тобой перспективы сотрудничества на новом уровне. Жду в субботу к семи вечера. Адрес прежний. Будет семейный ужин, присутствует Карина. Дресс-код: формальный».

Короткое, почти военное сообщение, характерное для Ланского. Никаких лишних слов, только суть.

– Теперь сообщение от Елены.

Лицо сестры на экране выглядело усталым. Темные круги под глазами, бледная кожа, натянутая улыбка.

«Привет, братик. Извини за поздний звонок. Просто… мне нужно с кем-то поговорить. Эта неделя была адом. После развода мой рейтинг упал еще на тридцать пунктов, теперь я официально в категории С. Представляешь, меня сегодня не пустили в «Галерею» – охранник сказал, что для шопинга в бутиках нужен статус не ниже В. Я стояла там как дура, а люди оборачивались… Господи, еще полгода назад у меня был рейтинг 780, а теперь… Перезвони, когда сможешь. Люблю тебя».

Максим тяжело вздохнул. История Елены была типичной для системы рейтингов – развод с мужем из категории А, судебные тяжбы, потеря статуса и привилегий. То, что женщине в такой ситуации достаются крохи, а мужчина сохраняет положение, никого не удивляло. Система была создана мужчинами и для мужчин.

– Отправь сообщение Елене: «Завтра заеду после работы. Держись. Все образуется».

Сняв пиджак, Максим прошел на кухню и достал из холодильника бутылку воды. Несмотря на поздний час и усталость, ему не хотелось спать. Что-то грызло изнутри, какое-то смутное беспокойство, не связанное ни с работой, ни с достижениями сегодняшнего дня.

Он подошел к окну. Ночная Москва раскинулась перед ним во всем своем великолепии – сверкающая, динамичная, безжалостная. Где-то там, среди этих огней, люди жили совсем другой жизнью. Люди с рейтингом категории C, D и даже E. Что они чувствовали? О чем думали? Была ли их жизнь более настоящей, чем его собственная?

Максим усмехнулся своим мыслям. Вот ведь ирония – достигнув вершины социальной пирамиды, он вдруг заинтересовался жизнью тех, кто находился у ее подножия.

– Алиса, выключи свет. Спокойной ночи, – сказал он, направляясь в спальню.

– Спокойной ночи, Максим, – отозвался искусственный интеллект. – И еще раз поздравляю с достижением 950 баллов.

«За что? – подумал он, ложась в постель. – За то, что идеально вписался в систему? Или за то, что научился ею манипулировать?»

С этими мыслями Максим Краснов, один из самых успешных людей города, обладатель элитного рейтинга, погрузился в беспокойный сон.

Глава 2: Высшее общество

Особняк Виктора Ланского располагался в самом сердце «Золотой мили» – закрытой зоны, куда имели доступ только обладатели рейтинга категории А+. Трехэтажное здание в стиле современного минимализма, окруженное ухоженным садом, больше напоминало музей современного искусства, чем жилой дом.

Максим припарковал Tesla у входа и передал ключи подошедшему парковщику. Дверь особняка открылась еще до того, как он успел нажать на звонок.

– Добрый вечер, господин Краснов, – поприветствовал его дворецкий. – Господин Ланской ожидает вас в главной гостиной.

Максим кивнул и прошел в просторный холл, где суровая минималистичная эстетика сочеталась с произведениями современного искусства. На стене висела абстрактная картина размером три на четыре метра – Максим узнал почерк Демьяна Горского, самого дорогого художника страны.

– Максим! – голос Ланского эхом разнесся по пространству холла. – Рад тебя видеть!

Виктор Михайлович спускался по широкой лестнице. Как всегда безупречный – темно-синий костюм, сшитый на заказ, белоснежная рубашка, запонки с небольшими бриллиантами. Весь его облик излучал власть и уверенность.

– Виктор Михайлович, – Максим пожал протянутую руку. – Благодарю за приглашение.

– Оставь формальности, – улыбнулся Ланской. – Сегодня ты мой гость, а не подчиненный или протеже. Пойдем, все уже собрались.

Они прошли через анфиладу комнат, оформленных со сдержанной роскошью, и оказались в просторной гостиной с панорамными окнами, выходящими на ухоженный сад.

В гостиной находились еще четыре человека. Максим сразу узнал Павла, который о чем-то оживленно беседовал с высоким седовласым мужчиной – председателем Центробанка Коршуновым. В кресле у окна сидела жена Ланского, Маргарита – холеная женщина лет пятидесяти, с идеальной осанкой и лицом, не тронутым возрастом благодаря регулярным визитам к лучшим пластическим хирургам.

И, наконец, в центре комнаты стояла она – Карина Ланская.

Максим не видел ее с университета, и за прошедшие годы она изменилась почти до неузнаваемости. Исчезла студенческая угловатость, уступив место изысканной женственности. Темные волосы спадали на плечи идеальной волной, безупречный макияж подчеркивал зеленые глаза и высокие скулы. Чёрное платье от Valentino облегало стройную фигуру, а колье с изумрудами эффектно оттеняло бледную кожу.

Она заметила его и улыбнулась – сдержанно, как и полагалось женщине ее статуса.

– Максим Краснов, – произнесла она, направляясь к нему. – Какая встреча. Последний раз мы виделись, кажется, на выпускном?

– Карина, – он слегка поклонился, целуя протянутую руку. – Ты прекрасно выглядишь. Лондон явно пошел тебе на пользу.

– О, Лондон… – она небрежно махнула рукой. – Я рада вернуться домой. Британцы слишком консервативны в бизнесе, мне это наскучило.

Брэйнслот на запястье Максима мягко завибрировал – система отметила факт общения с человеком, имеющим исключительно высокий рейтинг.

– Не стой в дверях, проходи, – Ланской похлопал Максима по плечу. – Что будешь пить?

– Виски, если можно, – ответил Максим, проходя в гостиную. – Со льдом.

– Отличный выбор, – кивнул Ланской. – У меня недавно появился Macallan M – подарок от шотландских партнеров. Думаю, ты оценишь.

Максим подошел к Павлу, который уже закончил разговор с Коршуновым и теперь стоял у стены с бокалом виски.

– Я же говорил, что тебя ждет приятный сюрприз, – тихо сказал Павел, кивая в сторону Карины. – Она еще красивее, чем на фотографиях.

– Откуда у тебя ее фотографии? – удивился Максим.

– Брось, ее социальные профили открыты для людей с рейтингом выше 900, – усмехнулся Павел. – Не скажешь, что не проверял.

Максим промолчал. Действительно, он просматривал профили Карины после получения приглашения, но не стал упоминать об этом. Дворецкий принес бокал с виски, и Максим с благодарностью взял его.

– Предлагаю пройти к столу, – объявила Маргарита Ланская. – Ужин подан.

Столовая поражала своими размерами и утонченной обстановкой. Длинный стол из цельного куска темного дерева был сервирован серебром и хрусталем. На стенах висели полотна классиков русской живописи – настоящие, не репродукции.

Максим оказался между Кариной и Павлом, напротив сидел Коршунов с женой – худощавой блондинкой с неестественно увеличенными губами. Во главе стола расположился Ланской, рядом с ним – Маргарита.

– За новые достижения и перспективы, – Ланской поднял бокал. – Особенно хочу отметить Максима, который недавно преодолел важный рубеж в 950 баллов. Впечатляющий результат для человека твоего возраста.

Все подняли бокалы. Максим почувствовал на себе внимательный взгляд Карины.

– И как ощущается жизнь в высшей лиге? – спросила она с легкой улыбкой. – Уже успел воспользоваться новыми привилегиями?

– Пока только получил доступ к закрытому клубу Apex Circle, – ответил Максим. – Но еще не посетил его.

– О, тебе понравится, – кивнула Карина. – Там собирается весьма интересное общество. В отличие от большинства клубов, туда не пускают людей только за деньги – только по рейтингу. Это создает… особую атмосферу.

– Максим и сам создал весьма успешный бизнес на рейтингах, – вставил Ланской, приступая к салату. – Его агентство «UpRating» считается лучшим в стране.

– О, так ты тот самый консультант, о котором все говорят? – в глазах Карины блеснул интерес. – Теперь понятно, как ты добился такого впечатляющего рейтинга. Профессиональные секреты?

– Скорее, глубокое понимание системы, – дипломатично ответил Максим. – И умение создавать правильный цифровой след.

– Не скромничай, – вмешался Павел. – Максим фактически взломал алгоритм рейтинговой системы. Его методы настолько тонкие, что даже новые алгоритмы защиты не могут их распознать.

Ланской внимательно посмотрел на Максима.

– Это правда?

Максим почувствовал напряжение. Откровенный разговор о манипуляциях системой в присутствии главы Федерального агентства по контролю рейтингов был не самой удачной идеей.

– Я бы не назвал это взломом, – осторожно произнес он. – Скорее, оптимизацией социального поведения под требования системы. Все абсолютно легально.

Ланской некоторое время изучал его, затем кивнул.

– Именно поэтому я и хотел поговорить с тобой. Твое понимание системы… оно уникально. И я думаю, ты мог бы принести гораздо больше пользы, работая не с отдельными клиентами, а с самой системой.

Максим застыл с вилкой в руке.

– Вы предлагаете мне работу в Федеральном агентстве?

– Не просто работу, – Ланской отпил вино. – Я предлагаю тебе возглавить отдел инноваций. Мы запускаем новый проект – Рейтинг 2.0. Принципиально новый алгоритм с элементами предиктивной аналитики. И нам нужен человек, который мыслит нестандартно, который видит лазейки в системе.

За столом воцарилась тишина. Все смотрели на Максима, ожидая его реакции. Предложение было более чем лестным – руководящая должность в главном регулирующем органе страны открывала перспективы, о которых большинство могло только мечтать.

– Это… неожиданно, – наконец произнес Максим. – И очень заманчиво. Но что будет с моим агентством?

– Можешь оставить его Павлу, – пожал плечами Ланской. – В конце концов, вы партнеры.

– Или продать, – добавила Карина. – С твоим новым статусом и зарплатой в Федеральном агентстве ты сможешь инвестировать в более перспективные проекты. Например, в финтех. Я могла бы тебя проконсультировать.

Ее колено под столом легко коснулось ноги Максима. Случайность или намек? По лицу Карины невозможно было понять – оно оставалось безупречно спокойным.

– Подумай об этом, – сказал Ланской. – Не нужно решать прямо сейчас. У тебя есть время.

Ужин продолжился. Подали основное блюдо – фуа-гра с трюфелями и запеченной грушей. Разговор перешел на более нейтральные темы – последние события в экономике, новые технологические тренды, свежие выставки и театральные премьеры.

Максим поддерживал беседу, но его мысли были заняты предложением Ланского. Это был неожиданный поворот, который мог полностью изменить его карьеру и жизнь. С одной стороны, работа в Федеральном агентстве давала беспрецедентный доступ к информации и власти. С другой – означала конец независимости, необходимость следовать правилам системы, стать ее частью.

А еще был нюанс, который Ланской не озвучил, но который витал в воздухе – возможный союз с Кариной. Судя по тому, как ее отец организовал их встречу, как расположил за столом, это было частью его плана. Династический брак в современной цифровой аристократии.

После десерта – молекулярного шоколадного мусса с жидким азотом – гости переместились обратно в гостиную для кофе и коньяка. Максим оказался у окна наедине с Кариной.

– Я слышала о твоих методах, – тихо сказала она, глядя в сад. – Говорят, ты можешь поднять рейтинг практически любому.

– В пределах разумного, – уточнил Максим. – Система все-таки имеет ограничения.

– А ты когда-нибудь пробовал… опустить чей-то рейтинг? – спросила она, не глядя на него.

Максим напрягся. Такие разговоры были опасны, особенно в доме главы Федерального агентства.

– Зачем бы мне это делать?

– Ну, мало ли, – она пожала плечами. – Может, убрать конкурента? Или… отомстить кому-то?

– Я не занимаюсь подобными вещами, – твердо ответил Максим. – Это противозаконно и, честно говоря, противоречит моим принципам.

Карина повернулась к нему, в ее глазах плясали озорные искры.

– Расслабься, Максим. Я просто проверяла. Отец считает тебя идеальным кандидатом не только на должность в агентстве.

– А на какую еще? – спросил он, хотя уже знал ответ.

– Скажем так, в нашей семье ценятся высокие рейтинги и… правильные принципы, – она сделала паузу. – Мне было интересно, соответствуешь ли ты вторым так же, как и первым.

Максим не нашелся, что ответить. Карина была привлекательна, умна и, безусловно, являлась великолепной партией с точки зрения системы. Но в ней чувствовалась какая-то холодность, расчетливость, которая настораживала его.

– Извини, что так прямолинейно, – она коснулась его руки. – Я привыкла к западному стилю общения. Там люди не тратят время на условности.

– Ничего страшного, – Максим улыбнулся. – Прямота – это хорошо. По крайней мере, все понимают, о чем идет речь.

К ним подошел Ланской с бокалом коньяка в руке.

– О чем шепчетесь? – спросил он с улыбкой.

– О деловой этике в России и за рубежом, – не моргнув глазом, ответила Карина. – Я рассказывала Максиму о различиях в подходах.

– А, да, – кивнул Ланской. – Запад любит прямоту на словах, но предпочитает непрозрачность в делах. Мы, русские, наоборот – любим туманные формулировки, но четкие договоренности. – Он положил руку на плечо Максима. – Я рад, что вы нашли общий язык. Карина недавно возглавила инвестиционное направление в нашем семейном офисе. Думаю, вам будет полезно обменяться контактами.

Это был не просто намек – это было прямое указание. Ланской явно одобрял возможный союз.

– Обязательно, – кивнул Максим. – Мне как раз интересны новые инвестиционные возможности.

– Тогда, возможно, ты найдешь время на ланч на следующей неделе? – спросила Карина. – Я могла бы рассказать о нескольких перспективных проектах.

– С удовольствием, – согласился Максим.

Вечер продолжался. Коршунов с женой вскоре откланялись, сославшись на ранний рейс в Санкт-Петербург. Маргарита Ланская занялась организацией чайной церемонии в зимнем саду. Павел присоединился к разговору Максима с Ланскими.

– Кстати, о перспективных проектах, – сказал Павел. – Виктор Михайлович, что вы скажете о движении «нулевиков»? Говорят, их становится все больше.

Лицо Ланского моментально изменилось, став жестким и отстраненным.

– «Нулевики» – временное явление, – отрезал он. – Кучка маргиналов и неудачников, которые не смогли адаптироваться к системе и теперь пытаются ее подорвать. Мы внимательно следим за их активностью.

– Но разве их аргумент о том, что система рейтингов создает новую форму социального неравенства, не имеет под собой оснований? – спросил Максим, сам удивляясь своей смелости.

Ланской посмотрел на него с холодной усмешкой.

– Неравенство существовало всегда, Максим. Просто раньше оно базировалось на происхождении, связях, случайностях судьбы. Система рейтингов сделала его прозрачным и, что важнее, заслуженным. Теперь каждый знает, почему он находится именно на своем месте в социальной иерархии. И каждый имеет возможность изменить свое положение, если готов приложить необходимые усилия.

– Но разве не правда, что детям из семей с высоким рейтингом гораздо проще добиться успеха? – продолжал Максим. – У них изначально выше стартовый рейтинг, лучшее образование, больше возможностей…

– А разве раньше было иначе? – парировал Ланской. – Разве дети богатых и влиятельных не имели фору? Система просто формализовала то, что существовало всегда, сделала правила игры ясными. Это честнее, чем притворяться, будто все рождаются с равными шансами.

Карина внимательно наблюдала за этим обменом мнениями, не вмешиваясь.

– И все же, – не унимался Максим, – система создает ситуацию, когда человек с низким рейтингом практически не имеет возможности его существенно повысить. Круг общения, образование, работа, жилье – все зависит от рейтинга, но при этом влияет на него. Это замкнутый круг.

– Который можно разорвать, если действительно стараться, – твердо ответил Ланской. – Каждый день система фиксирует случаи социального подъема. Люди из категории C достигают категории B, а некоторые особенно талантливые и трудолюбивые добираются до А. Это требует усилий? Безусловно. Но разве что-то ценное дается просто так?

Максим хотел возразить, но Павел предупреждающе коснулся его локтя. Спорить с Ланским о фундаментальных принципах системы, которую тот олицетворял, было не просто неразумно – это могло поставить под удар всю карьеру Максима.

– Вы правы, – сдался он. – Система дает возможности тем, кто готов их использовать.

– Именно, – удовлетворенно кивнул Ланской. – И ты, Максим, прекрасный тому пример. Из обычной семьи среднего достатка ты поднялся до вершин. Благодаря таланту, трудолюбию и пониманию правил.

Максим промолчал. Он мог бы сказать, что добился успеха не столько благодаря системе, сколько вопреки ей, находя лазейки и используя их. Но это было бы равносильно признанию в подрыве основ.

Вечер постепенно подходил к концу. Около одиннадцати Павел объявил, что ему пора – утром предстоял ранний вылет в Сочи к важному клиенту. Максим тоже начал прощаться, ссылаясь на плотный график завтрашнего дня.

– Я провожу тебя, – неожиданно предложила Карина, когда они уже были в холле.

Они вышли на крыльцо. Ночь была теплой, в воздухе пахло жасмином и скошенной травой.

– Спасибо за интересный вечер, – сказал Максим, пока ждали, когда парковщик пригонит его автомобиль.

– Не за что, – улыбнулась Карина. – Мне правда было интересно. Особенно твой маленький спор с отцом. Мало кто решается с ним дискутировать.

– Надеюсь, я не перешел границ, – Максим попытался разглядеть выражение ее лица в мягком свете фонарей.

– Вовсе нет. Отцу полезно иногда слышать другое мнение, – она сделала паузу. – Знаешь, я ведь тоже не всегда согласна с принципами системы.

– Вот как? – удивился Максим. – Мне казалось, ты полностью разделяешь взгляды отца.

– Я его дочь, а не его клон, – в ее голосе послышалась легкая обида. – У меня есть собственное мнение по многим вопросам. Просто я не считаю нужным афишировать его публично. В нашем положении… это не всегда разумно.

Максим внимательно посмотрел на нее. Возможно, он слишком поспешно составил мнение о Карине. За маской холодной бизнес-леди могло скрываться что-то большее.

Подъехала его Tesla.

– Так мы увидимся на следующей неделе? – спросила Карина, когда он уже открыл дверь автомобиля.

– Конечно, – кивнул Максим. – Я свяжусь с тобой, чтобы договориться о времени.

– Отлично. И, Максим… – она внимательно посмотрела на него. – Подумай о предложении отца. Это действительно хорошая возможность.

Он кивнул и сел за руль. Дом Ланских остался позади, а мысли о странном вечере еще долго не отпускали его.

– Ну что, жених, как прошло знакомство с будущим тестем? – Павел рассмеялся, потягивая холодное пиво.

Они сидели в приватной кабине клуба «Infinity» – одного из немногих мест, где можно было поговорить без опасения, что каждое слово записывается и анализируется системой. Здесь, в закрытых кабинах с акустической защитой, их разговор был недоступен даже для самых совершенных алгоритмов.

– Очень смешно, – Максим поморщился. – Но ты прав, этот ужин был не столько о работе, сколько о сватовстве.

– И как тебе Карина? В университете она была совсем другой.

– Сложно сказать, – Максим задумчиво покрутил бокал с виски. – Внешне – образцовая представительница элиты. Красивая, умная, успешная. Но что-то в ней… настораживает.

– Холодность? – предположил Павел. – Все эти светские львицы такие. Их с детства учат контролировать эмоции, соответствовать.

– Не только. Скорее, какая-то… двойственность. Она вроде бы полностью поддерживает систему, но в то же время намекает, что не во всем согласна с ней. Вроде бы интересуется мной как человеком, но при этом явно оценивает мою «полезность» для семьи.

– Ну, это нормально в их кругах, – пожал плечами Павел. – Брак – это прежде всего союз рейтингов, альянс возможностей. Сердечные дела вторичны. – Он сделал паузу. – Но предложение Ланского… это серьезно, Макс. Ты понимаешь, что это билет в самую верхушку? Не просто высокий рейтинг, а реальная власть.

– Понимаю, – кивнул Максим. – Но есть нюансы. Во-первых, придется закрыть или продать агентство. Во-вторых, я стану частью той самой системы, в которой сейчас нахожу лазейки для клиентов. В-третьих, это практически неизбежно ведет к браку с Кариной.

– И что тебя смущает больше всего? – Павел внимательно посмотрел на друга. – Потеря бизнеса? Смена сторон? Или перспектива брака с одной из самых завидных невест страны?

Максим задумался. Что на самом деле беспокоило его сильнее?

– Наверное, все вместе. Я привык быть независимым, строить жизнь по своим правилам, насколько это вообще возможно в нашей системе. А то, что предлагает Ланской – это золотая клетка. Роскошная, просторная, но все же клетка.

– За 950 баллов приходится платить, дружище, – философски заметил Павел. – Ничто не дается просто так.

– Именно это меня и тревожит, – тихо произнес Максим. – Мы все время платим – рейтингом за возможности, свободой за статус, искренностью за одобрение системы. И в какой-то момент начинаешь задаваться вопросом: а что останется от тебя настоящего после всех этих сделок?

Павел долго молчал, глядя на идеально отполированный мраморный стол.

– Знаешь, – наконец сказал он, – иногда мне кажется, что мы все играем в какую-то абсурдную игру. Каждый день просыпаемся с мыслью о своем рейтинге, каждый поступок оцениваем с точки зрения его влияния на цифры. Дошло до того, что я вчера поймал себя на мысли – мне нравится эта девушка, но у нее всего 750 баллов, а значит, встречаться с ней – удар по моему статусу.

– И что ты сделал? – спросил Максим.

– Прошел мимо, – Павел горько усмехнулся. – Конечно, прошел мимо. Потому что я трус. Потому что слишком боюсь потерять то, что имею.

Они помолчали. Максим понимал друга – страх потери статуса был иррациональным, но очень сильным. Система формировала эту зависимость годами, с самого детства.

– А ты знаешь, что у моей сестры рейтинг упал до категории C? – неожиданно сказал Максим. – После развода она потеряла почти все. Работу, круг общения, даже доступ в некоторые районы города.

– Черт, это тяжело, – покачал головой Павел. – Как она справляется?

– Пытается, но ей сложно. Она привыкла к определенному уровню жизни, а теперь… теперь ей приходится заново учиться жить. В тридцать три года.

– Ты ей помогаешь?

– Материально – да. Но с рейтингом… это сложнее. Система отслеживает родственные связи. Если я буду слишком тесно общаться с ней, это может повлиять и на мой статус.

– И что ты собираешься делать?

Максим откинулся на спинку кресла.

– Не знаю. Пока пытаюсь найти баланс – помогать, но не афишировать это слишком явно. Создать для нее безопасный круг общения, возможности для восстановления статуса.

– Непростая ситуация, – Павел допил пиво. – Но именно поэтому предложение Ланского так ценно. На такой позиции ты сможешь гораздо эффективнее помогать сестре. И не только ей.

– Или стану еще более зависимым от системы и вынужденным следовать ее правилам, – возразил Максим.

– Это уже философский вопрос, – усмехнулся Павел. – Менять систему изнутри или бороться с ней снаружи? Вечная дилемма.

Максим не ответил. Он думал о том, что выбор, который ему предстояло сделать, мог определить всю его дальнейшую жизнь. И дело было не только в карьере или статусе. Речь шла о том, кем он хотел быть – человеком системы или человеком, который остается верен собственным принципам, даже если они противоречат общепринятым.

– Предлагаю на сегодня закончить с философией, – Павел посмотрел на часы. – Уже поздно, а мне завтра в Сочи.

Они расплатились и вышли на улицу. Ночной город встретил их шумом проезжающих автомобилей и прохладным ветром. Брэйнслоты на запястьях синхронно завибрировали – система отметила их местоположение и время, автоматически записав эту встречу в социальный график обоих.

– Ты не обязан решать прямо сейчас, – сказал Павел, пожимая руку Максиму на прощание. – Дай себе время подумать. И, может быть, узнай Карину получше перед тем, как делать выводы.

– Так и поступлю, – кивнул Максим. – Удачного полета.

Оставшись один, Максим не спешил садиться в такси. Он медленно шел по ночному бульвару, наблюдая за редкими прохожими. Каждый из них имел свой рейтинг, свою историю успехов и падений в этой цифровой иерархии. Каждый был статистической единицей в системе, которая определяла его судьбу с холодной математической точностью.

И он, Максим Краснов, был одним из архитекторов этой реальности. Человеком, который помогал другим подниматься по ступеням социальной лестницы, находя уязвимости в алгоритмах. Но что, если вся эта лестница вела в никуда? Что, если на вершине не было ничего, кроме золотой клетки и осознания пустоты всей этой гонки?

С этими невеселыми мыслями он наконец вызвал такси и отправился домой. Завтра был новый день, новые клиенты, новые манипуляции с системой. А решение о предложении Ланского могло подождать. По крайней мере, еще немного.

Глава 3: Идеальный фасад

Утро Максима Краснова начиналось всегда одинаково. Ровно в 6:30 система «умного дома» плавно увеличивала освещение в спальне, имитируя естественный рассвет. Одновременно с этим из невидимых динамиков лилась классическая музыка – сегодня это был Вивальди, «Времена года», «Весна». Система знала предпочтения хозяина и подбирала музыку в зависимости от погоды, запланированных встреч и даже биометрических показателей во время сна.

Максим открыл глаза и несколько секунд смотрел в потолок. Брэйнслот на запястье мягко вибрировал, сигнализируя о готовности предоставить утренний отчет.

– Доброе утро, Алиса, – произнес он, потягиваясь. – Что у нас сегодня?

– Доброе утро, Максим, – отозвался приятный женский голос. – Сейчас 6:32, вторник, температура за окном 17 градусов, ясно. Ваш рейтинг – 951 балл, рост на один пункт за ночь. Обновлены рекомендации по питанию и физической активности. На 10:00 запланирована встреча с представителями инвестиционного фонда «Горизонт». В 13:30 – обед с Еленой Красновой. В 16:00 – сеанс у вашего психоаналитика. В 19:00 – теннис с Павлом Игнатьевым.

Максим нахмурился, услышав о встрече с сестрой. Он совсем забыл, что обещал заехать к ней после истории с падением рейтинга. Это могло создать неудобный график – от ее района до офиса психоаналитика было минимум сорок минут при хорошем трафике.

– Алиса, перенеси обед с Еленой на 12:30 и предупреди ее, – сказал он, поднимаясь с кровати. – И забронируй столик в «Verde» – это рядом с ее домом.

– Изменения внесены, – отозвалась Алиса. – Елена Краснова подтвердила новое время встречи. Столик в «Verde» забронирован на двоих на 12:30.

Максим направился в ванную комнату, где его ждала уже подготовленная ванна с оптимальной температурой воды и ароматическими маслами, подобранными с учетом его настроения и планов на день. Рядом лежали все необходимые косметические средства, расположенные в порядке использования.

Система рейтингов особенно ценила ухоженность и внимание к внешнему виду. Неопрятная борода, неухоженные ногти или неподходящая одежда могли стоить нескольких баллов. Поэтому у Максима, как и у всех представителей высших категорий, была разработана целая система ухода за собой.

После ванны он провел 15 минут в медитации – еще один плюс в глазах системы, которая ценила ментальную стабильность и осознанность. Затем последовала легкая утренняя тренировка – комплекс упражнений, разработанный персональным тренером с учетом всех биометрических показателей Максима.

В 7:45 он был уже на кухне. Умный холодильник предложил оптимальный завтрак, исходя из анализа крови, проведенного встроенными в браслет сенсорами. Сегодня это был протеиновый смузи с ягодами, омлет с авокадо и тосты из цельнозернового хлеба.

Пока кофемашина готовила идеальный американо, Максим просмотрел утренние новости на голографическом экране. Ничего особенного – стандартные репортажи о успехах экономики, новых технологических достижениях и культурных событиях. В разделе светской хроники мелькнуло фото Олега Барского на благотворительном концерте – их план уже начал работать.

В 8:30 он был полностью готов к выходу из дома. Система «умного гардероба» подготовила костюм, идеально соответствующий погоде, статусу Максима и запланированным встречам. Темно-синий костюм от Tom Ford, белая рубашка из египетского хлопка, галстук с едва заметным геометрическим узором, часы Patek Philippe и классические оксфорды от John Lobb.

Перед выходом Максим проверил свое отражение в интерактивном зеркале. Система проанализировала его внешний вид и вывела оценку: «Соответствие статусу: 98%. Рекомендация: сменить запонки на более строгие для встречи с представителями инвестиционного фонда».

Максим послушно заменил запонки и получил одобрительное: «Соответствие статусу: 100%».

Спустившись в подземный паркинг, он сел в свою Tesla. Автомобиль автоматически синхронизировался с его брэйнслотом, подстраивая все параметры – от положения сиденья до температуры воздуха – под предпочтения хозяина.

– Маршрут до офиса, – скомандовал Максим.

На лобовом стекле появилась проекция карты с оптимальным маршрутом, учитывающим текущий трафик. Время в пути – 27 минут.

Утренняя Москва за окном представляла собой отлаженный механизм, где каждый элемент функционировал строго в соответствии со своим рейтингом. Пешеходы с высоким статусом шли по специальным дорожкам, не пересекаясь с обладателями низких рейтингов. Автомобили двигались в потоках, соответствующих категории владельца. Витрины магазинов автоматически меняли отображаемый ассортимент в зависимости от рейтинга проходящего мимо человека.

Прямо перед офисным зданием «Imperial Tower» автомобиль Максима остановился на специальной парковке для представителей категории А. Система распознала его и автоматически списала плату за стоянку с его счета.

Войдя в здание, Максим не стал дожидаться лифта вместе с остальными. Для людей с рейтингом выше 900 был отдельный экспресс-лифт, поднимающийся напрямую на этажи премиум-класса.

Офис «UpRating» занимал половину тридцатого этажа – 600 квадратных метров, оформленных в стиле минималистичной роскоши. Белые стены, черная мебель, панорамные окна с видом на город. Ничего лишнего, но каждая деталь интерьера говорила о статусе владельца.

– Доброе утро, Максим Андреевич, – поприветствовала его Наталья, офис-менеджер. – Представители «Горизонта» подтвердили встречу. Также звонила госпожа Ланская, просила перезвонить, когда будет удобно.

Максим кивнул и прошел в свой кабинет. До встречи оставалось чуть больше часа – достаточно времени, чтобы просмотреть текущие проекты и подготовиться к разговору с инвесторами.

Включив компьютер, он сразу зашел в корпоративную систему мониторинга рейтингов клиентов. Барский показывал стабильный рост – плюс три балла за последние два дня. Хороший знак, благотворительный концерт сработал.

Следующим в списке был Вадим Терентьев – владелец крупной IT-компании, недавно переживший скандальный развод, сказавшийся на его рейтинге. Здесь ситуация была сложнее – минус два балла за ночь. Нужно было корректировать стратегию.

Максим углубился в работу, анализируя данные и разрабатывая рекомендации для клиентов. Время пролетело незаметно, и вскоре его прервал сигнал интеркома.

– Максим Андреевич, представители «Горизонта» прибыли, – сообщила Наталья.

– Проводите их в конференц-зал, я буду через минуту, – ответил Максим.

Встреча прошла успешно. Инвестиционный фонд «Горизонт» специализировался на вложениях в технологические стартапы и искал партнера для оценки социального потенциала новых проектов. Агентство Максима идеально подходило для этой роли.

– Мы заинтересованы не просто в финансовой отдаче, – объяснял глава делегации, статный мужчина с безупречной осанкой и рейтингом 920 баллов. – Нам важно, чтобы проекты, в которые мы инвестируем, соответствовали общественным ожиданиям и способствовали повышению социального капитала всех участников.

– Полностью понимаю, – кивнул Максим. – Наша методология включает анализ не только текущего социального статуса основателей проекта, но и прогнозирование его развития в зависимости от успеха или неудачи стартапа. Мы разработали алгоритм, позволяющий с точностью до 85% предсказать, как тот или иной бизнес повлияет на рейтинг инвесторов.

К концу встречи был подписан предварительный договор о сотрудничестве. Представители «Горизонта» ушли довольные, а Максим получил уведомление о повышении рейтинга еще на один балл – система оценила успешные деловые переговоры.

Оставшееся до обеда с сестрой время он потратил на звонок Карине Ланской. Их разговор был коротким и деловым – они договорились о встрече в четверг в ресторане «Белый» на Патриарших прудах.

– Предупреждаю, это не совсем деловой ланч, – сказала Карина своим характерным низким голосом. – Скорее, возможность узнать друг друга получше.

– Звучит интересно, – ответил Максим, стараясь сохранять нейтральный тон.

– Тогда до четверга. И, Максим… – она сделала паузу, – не думай слишком много о предложении отца. Иногда лучшие решения принимаются интуитивно.

Положив трубку, Максим задумался. Карина явно проявляла к нему личный интерес, не только деловой. Или умело создавала такое впечатление? В их кругах искренность была редким товаром.

Взглянув на время, он решил, что пора выдвигаться на встречу с сестрой. «Verde» находился в районе категории C, куда Елена переехала после развода, и добираться туда было неудобно – общественный транспорт ходил с перебоями, а парковки не отличались безопасностью.

Ресторан «Verde» представлял собой типичное заведение района категории C – чистое, но без излишеств, с приемлемой кухней и средним обслуживанием. Сюда не приходили произвести впечатление или завязать полезные знакомства. Сюда приходили просто поесть.

Елена уже ждала его за столиком у окна. Увидев брата, она улыбнулась и помахала рукой. Максим не мог не заметить, как она изменилась за последние месяцы. Исчезла уверенность в осанке, потускнели глаза, дорогую брендовую одежду сменили простые вещи из масс-маркета. Но главное – на ее лице появилось выражение постоянной настороженности, характерное для людей, недавно потерявших свой статус.

– Привет, братик, – Елена встала и обняла его. – Спасибо, что нашел время.

– Для тебя всегда, – Максим поцеловал сестру в щеку и сел напротив. – Как ты?

Елена неопределенно пожала плечами.

– Бывало и лучше. Пытаюсь приспособиться к новой жизни. – Она попыталась улыбнуться, но улыбка вышла грустной. – Знаешь, самое сложное даже не бытовые трудности, а отношение людей. Словно я в одночасье стала прокаженной.

Максим кивнул. Он хорошо понимал, о чем она говорит. Система не просто распределяла материальные блага в соответствии с рейтингом – она формировала отношение общества к человеку. Падение статуса означало не только потерю привилегий, но и социальную изоляцию.

– Дурацкая система, – тихо сказала Елена, словно боясь, что ее услышат. – Один неудачный брак – и я в категории C. Десять лет безупречной репутации, отличное образование, карьера – все перечеркнуто одним росчерком судебного решения.

– Ты все еще судишься с ним? – спросил Максим, делая заказ подошедшему официанту.

– Пытаюсь, – Елена горько усмехнулась. – Но что я могу противопоставить адвокатам категории А? У меня даже доступа к нормальной юридической помощи теперь нет. А его юристы так повернули дело, будто это я виновата в развале семьи.

Максим помрачнел. История сестры была болезненно типичной. Ее муж, успешный бизнесмен с рейтингом 880, завел интрижку с молодой моделью. Когда Елена узнала об этом и подала на развод, его юристы выстроили защиту на том, что именно ее «эмоциональная нестабильность» и «неспособность поддерживать семейные ценности» привели к разрушению брака. Суд, естественно, встал на сторону человека с более высоким рейтингом, и Елена не только осталась ни с чем, но и получила существенное понижение своего социального статуса.

– Я могу помочь с адвокатами, – сказал Максим. – У меня есть связи в юридических кругах.

– Спасибо, но это уже не имеет смысла, – покачала головой Елена. – Апелляция отклонена, решение вступило в силу. Теперь я официально «эмоционально нестабильный элемент с низкой социальной ценностью». – Она саркастически произнесла юридическую формулировку.

Принесли заказ – простые блюда средиземноморской кухни. Елена рассеянно ковыряла салат, явно не испытывая аппетита.

– Расскажи лучше, как у тебя дела, – она сменила тему. – Говорят, ты недавно преодолел рубеж 950? Поздравляю!

– Спасибо, – Максим почувствовал неловкость от контраста их ситуаций. – Да, работа приносит свои плоды.

– И что теперь? – в голосе Елены послышались нотки горечи. – Какие захватывающие перспективы открываются перед моим гениальным братом?

– Лена, не надо так…

– Прости, – она тут же смягчилась. – Я не хотела. Просто иногда накатывает. Еще недавно я сама была так близка к категории А, а теперь… – Она сделала глоток воды. – Но я правда рада за тебя. Кто-то в нашей семье должен быть успешным.

Максим вздохнул. Он чувствовал себя виноватым перед сестрой, хотя объективно ничего не мог сделать с системой, которая так жестоко обошлась с ней.

– Вообще-то, есть кое-какие новости, – сказал он, решив отвлечь ее. – Виктор Ланской предложил мне должность в Федеральном агентстве.

Елена изумленно подняла брови.

– Серьезно? Это же… это потрясающе, Макс! Руководящая должность в Федеральном агентстве – это практически гарантия вхождения в высший эшелон!

– Да, перспективы заманчивые, – согласился Максим. – Но есть нюансы.

– Какие?

– Например, необходимость продать агентство. И еще… кажется, Ланской рассматривает меня как потенциального зятя.

– Карина? – Елена рассмеялась. – Боже, я помню ее по университету. Холодная, как айсберг. Она тогда встречалась с этим… как его… Вадимом? Из экономического.

– Не помню, – пожал плечами Максим. – Но сейчас она успешная бизнес-леди с рейтингом под 980 и, по совместительству, дочь одного из самых влиятельных людей страны.

– И как она тебе? – Елена с интересом смотрела на брата.

– Сложно сказать. Красивая, умная, успешная… но какая-то… неживая, что ли. – Он задумался, подбирая слова. – Как идеально запрограммированный андроид, который делает и говорит все правильно, но в котором не чувствуется души.

– Идеальная представительница системы, – усмехнулась Елена. – Но знаешь, для таких, как мы, брак по расчету – единственный способ подняться или удержаться наверху. Я вот вышла по любви, и чем это закончилось?

Максим внимательно посмотрел на сестру. Неужели падение статуса так изменило ее взгляды? Еще недавно она была романтиком, верившим в настоящие чувства.

– Ты действительно считаешь, что я должен жениться на Карине только из-за ее статуса и связей?

– Я считаю, что ты должен быть прагматичным, – твердо ответила Елена. – Система не оставляет места для сантиментов. Либо ты играешь по правилам и побеждаешь, либо становишься таким, как я – отбракованным элементом на обочине общества.

Максим молчал. В словах сестры была горькая правда. Система действительно не прощала ошибок и отклонений от заданного курса. И все же что-то внутри сопротивлялось мысли о том, что вся его жизнь должна быть подчинена холодному расчету и погоне за статусом.

Оставшееся время обеда они говорили о более нейтральных вещах – о новой работе Елены в маркетинговом агентстве (с существенно меньшей зарплатой и перспективами, чем раньше), о ее планах постепенно восстановить рейтинг, о старых знакомых и последних новостях.

Перед уходом Максим настоял на том, чтобы оплатить счет, и незаметно передал сестре конверт.

– Что это? – спросила Елена, заглянув внутрь и увидев пачку наличных.

– Небольшая помощь. И не спорь, пожалуйста. Я знаю, что с твоим нынешним статусом даже обычные кредиты недоступны.

Елена хотела возразить, но, поймав твердый взгляд брата, только кивнула и спрятала конверт в сумку.

– Спасибо, – тихо сказала она. – Я верну, как только смогу.

– Не думай об этом, – Максим обнял ее на прощание. – И держи меня в курсе своих дел.

Выйдя из ресторана, он сразу почувствовал на себе взгляды прохожих. Человек в идеальном костюме от известного дизайнера, с дорогими часами и характерной осанкой представителя высшей категории явно выделялся в этом районе. Некоторые смотрели с нескрываемой завистью, другие – с плохо скрытой неприязнью.

Максим ускорил шаг, направляясь к парковке. Этот мир не был создан для пересечения категорий. Каждому полагалось находиться в своей социальной ячейке, общаться с равными себе, посещать соответствующие рейтингу места. Любое отклонение вызывало дискомфорт у всех участников системы.

Сев в автомобиль, он обнаружил, что на боковом стекле Tesla кто-то нацарапал слово «ублюдок». Мелкий вандализм, типичный для районов низших категорий. Система тут же зафиксировала инцидент и предложила подать заявление в полицию, но Максим отклонил уведомление. Пустая трата времени – полиция категории C все равно не будет всерьез заниматься подобным делом.

По дороге к психоаналитику Максим размышлял о разговоре с сестрой. Ее трансформация пугала и заставляла задуматься о хрупкости всех убеждений перед лицом системы. Как быстро человек может измениться, потеряв свой статус! Как легко отказывается от принципов, когда оказывается на обочине общества!

И самый тревожный вопрос: а чем он сам отличается от Елены? Не так ли и он готов пойти на компромисс с собственными убеждениями ради сохранения и повышения статуса?

Кабинет доктора Вайнштейна находился в элитном медицинском центре «Premium Health» – заведении, доступном только для представителей категорий А и высшего сегмента В. Интерьер приемной напоминал дорогой отель – приглушенные тона, мягкая мебель, расслабляющая музыка, аромат эксклюзивных благовоний.

Сам доктор Вайнштейн был невысоким полным мужчиной лет шестидесяти, с аккуратной седой бородкой и внимательными карими глазами за стеклами очков в тонкой оправе. Несмотря на то что психоанализ был частью обязательной программы поддержания ментального здоровья для людей с высоким рейтингом (система ценила психологическую стабильность успешных граждан), Максим действительно ценил эти сеансы. Доктор Вайнштейн был, пожалуй, единственным человеком, с которым он мог говорить откровенно, не опасаясь утечки информации. Врачебная тайна в их кругах соблюдалась неукоснительно.

– Итак, Максим, что вас беспокоит на этой неделе? – спросил доктор, когда они расположились в креслах друг напротив друга.

– Я достиг рейтинга 950, – начал Максим. – Казалось бы, повод для радости. Но вместо удовлетворения я испытываю… пустоту? Разочарование? Сам не могу точно определить.

Доктор понимающе кивнул.

– Синдром достижения цели. Когда вы так долго к чему-то стремились, а в момент достижения понимаете, что это не принесло ожидаемого счастья.

– Возможно, – согласился Максим. – Но дело не только в этом. Я все чаще задумываюсь о смысле всей этой гонки за статусом. О цене, которую мы платим за высокий рейтинг.

– И какова эта цена, по-вашему?

Максим задумался.

– Искренность. Свобода быть собой. Возможность следовать своим истинным желаниям, а не тем, которые одобряет система.

– А вы уверены, что знаете свои истинные желания? – доктор чуть наклонил голову. – Или это просто романтическая идея о «настоящем я», спрятанном под социальными масками?

– Я не уверен, что вообще что-то знаю наверняка, – признался Максим. – Но я чувствую фальшь во всем этом. В том, как мы подстраиваем каждый аспект своей жизни под требования алгоритма. В том, как мы выбираем друзей, партнеров, места для отдыха – все на основе рейтинга, а не реальных предпочтений.

Доктор Вайнштейн сделал пометку в своем планшете.

– Расскажите о чем-нибудь конкретном, что вызывает у вас это ощущение фальши.

– Например, предложение Виктора Ланского, – Максим подробно рассказал о вчерашнем ужине, предложении работы и очевидных матримониальных планах главы Федерального агентства. – Все это выглядит как идеальный сценарий: престижная работа, перспективный брак, вхождение в высшие круги. Но за всем этим – холодный расчет. Никого не интересуют мои реальные чувства к Карине или мое отношение к принципам работы системы. Главное – формальное соответствие требованиям.

– А что для вас важнее – соответствие требованиям или внутренний комфорт? – спросил доктор.

– Если бы я знал, – Максим потер переносицу. – Сегодня я встречался с сестрой. Она недавно пережила развод и падение рейтинга до категории C. И знаете, что она мне сказала? Что я должен быть прагматичным и жениться по расчету, потому что система не оставляет места для сантиментов. А ведь еще полгода назад она была идеалисткой, верившей в любовь и искренность.

– Жизненный опыт меняет людей, – философски заметил доктор. – Особенно травматичный опыт. Ваша сестра столкнулась с жестокой реальностью системы и адаптировала свои взгляды.

– Вот именно! – Максим подался вперед. – Система ломает людей, заставляет их отказываться от собственных убеждений. И я боюсь, что со мной может произойти то же самое. Что однажды я проснусь и пойму, что превратился в расчетливую машину, оценивающую все вокруг только с точки зрения влияния на рейтинг.

– Но разве вы уже не такой? – мягко спросил доктор Вайнштейн. – Разве не этим вы занимаетесь профессионально – помогаете людям манипулировать системой ради повышения статуса?

Максим замолчал. В словах доктора была неприятная правда. Да, он построил карьеру и бизнес на понимании алгоритмов рейтинговой системы, на умении обходить ее ограничения. Он был частью машины, которую сейчас критиковал.

– Возможно, источник вашего дискомфорта – это когнитивный диссонанс, – продолжил доктор после паузы. – Противоречие между вашими внутренними ценностями и тем, чем вы занимаетесь. Между идеалистическим желанием свободы и практическим стремлением к статусу.

– И как разрешить этот диссонанс?

– Два пути, – доктор загнул палец. – Первый – изменить свои ценности, принять правила игры полностью, без внутреннего сопротивления. Стать последовательным прагматиком, как советует ваша сестра. – Он загнул второй палец. – Второй путь – изменить свои действия, привести их в соответствие с ценностями. Но этот путь может означать отказ от достигнутого статуса, от привилегий, от комфорта.

– Невеселый выбор, – усмехнулся Максим.

– Большинство экзистенциальных выборов не веселы, – пожал плечами доктор. – Но они определяют, кем мы становимся. – Он сделал паузу. – Впрочем, есть и третий путь. Самый распространенный.

– Какой?

– Жить с этим противоречием. Продолжать играть по правилам системы внешне, но сохранять внутреннюю дистанцию. Не отождествлять себя полностью с социальной ролью. Находить маленькие пространства свободы в рамках существующих ограничений.

Максим задумался. Этот третий путь звучал как компромисс, как способ усидеть на двух стульях. Но, может быть, в их реальности только такие компромиссы и были возможны?

– Знаете, что меня больше всего тревожит? – сказал он после долгой паузы. – Ощущение, что я потерял контроль над своей жизнью. Что каждое мое решение, каждый выбор предопределен системой. Даже мое сопротивление, эти разговоры о фальши и несвободе – возможно, это тоже часть алгоритма. Предсказуемый кризис достижения, который система уже учла и интегрировала в мой профиль.

– Параноидальные мысли? – доктор поднял бровь.

– Реалистичная оценка, – возразил Максим. – Система становится все сложнее, все глубже проникает в нашу жизнь. Возможно, она уже научилась предсказывать и такие психологические кризисы.

Доктор Вайнштейн внимательно посмотрел на него поверх очков.

– Даже если это так, Максим, важно помнить, что система не может контролировать ваши мысли. Она может отслеживать ваши действия, анализировать поведение, прогнозировать решения. Но внутренний диалог, ваша рефлексия – это пока ещё территория личной свободы.

– Пока ещё, – мрачно заметил Максим. – Кто знает, что будет дальше? Ланской говорил о каком-то «Рейтинге 2.0» с предиктивной аналитикой. Может, следующий шаг – прямое чтение мыслей?

– Не думаю, что мы к этому придем, – покачал головой доктор. – Но даже если технологически это станет возможным, останется этический вопрос. Общество должно будет решить, готово ли оно пожертвовать последними остатками приватности.

– Общество уже решило, – горько усмехнулся Максим. – Мы постепенно отказались от всех свобод в обмен на удобство и безопасность. Почему бы не сделать последний шаг?

Сеанс подходил к концу. Доктор Вайнштейн сделал еще несколько пометок в планшете и посмотрел на Максима.

– Я вижу, что вы находитесь на важном перепутье, – сказал он. – Решение о предложении Ланского – это не просто карьерный выбор. Это выбор жизненного пути. Я бы посоветовал не торопиться. Прислушайтесь к своим истинным желаниям, если сможете их распознать под наслоениями социальных ожиданий.

Максим кивнул. Эти сеансы всегда оставляли его с большим количеством вопросов, чем ответов. Но, возможно, именно в этом и была их ценность – они заставляли думать, анализировать, не принимать ничего как данность.

Покидая кабинет доктора, Максим почувствовал, как его брэйнслот завибрировал – система зафиксировала посещение психоаналитика и начислила дополнительные баллы к рейтингу за заботу о ментальном здоровье.

Ирония ситуации не ускользнула от него. Даже обсуждая проблемы системы рейтингов, он продолжал зарабатывать баллы и укреплять свой статус. Система все учитывала, все интегрировала, даже попытки ее критиковать.

И все же что-то внутри него сопротивлялось полному подчинению. Какая-то часть, не желающая быть просто элементом алгоритма, просто строкой в бесконечной базе данных.

Впереди была игра в теннис с Павлом – еще один пункт в расписании идеального дня идеального представителя категории А. И Максим знал, что будет следовать этому расписанию, будет играть свою роль. Потому что пока он не был готов отказаться от достигнутого статуса, от привилегий, от комфортной жизни.

Но где-то глубоко внутри зрела мысль, что, возможно, настоящая свобода стоит всего этого. И что, может быть, однажды он найдет в себе силы сделать выбор в ее пользу.

Глава 4: Сложный случай

Максим просматривал утренние новости на голографическом экране, когда его внимание привлек срочный выпуск.

«Скандал вокруг популярного телеведущего Олега Барского набирает обороты. Сегодня в сеть попали новые материалы, свидетельствующие о его непристойном поведении на частных вечеринках. Рейтинг Барского стремительно падает, уже опустившись до отметки 720 баллов. Канал "Российское Телевидение" рассматривает вопрос о приостановке контракта со своим ведущим…»

На экране появилось размытое видео, где человек, похожий на Барского, вел себя неподобающе с молодыми женщинами на какой-то закрытой вечеринке.

Максим выругался и схватил телефон. Они только начали работать над восстановлением рейтинга Барского, и теперь все усилия пошли прахом. Но хуже другое – кто-то целенаправленно пытался уничтожить репутацию телеведущего. Учитывая статус Барского и его профессиональное влияние, это явно была не случайная утечка.

Не успел Максим набрать номер клиента, как телефон зазвонил сам. На экране высветилось имя Барского.

– Максим! – голос телеведущего срывался от волнения. – Вы видели? Они меня топят! Это конец! Мой рейтинг падает так быстро, что я скоро окажусь в категории D!

– Успокойтесь, Олег, – твердо сказал Максим. – Паника только усугубит ситуацию. Где вы сейчас?

– Дома. Закрылся и не выхожу. У подъезда уже дежурят журналисты. Что мне делать?

– Ничего не предпринимайте, пока я не приеду. Никаких комментариев прессе, никаких постов в социальных сетях, никаких звонков коллегам. Просто ждите меня.

Максим быстро оделся и вызвал своего водителя. В такой ситуации лучше было не рисковать с автономным вождением – журналисты могли попытаться перехватить управление беспилотником через системные уязвимости. С живым водителем такое не прокатит.

По дороге он созвал экстренное совещание своей команды через защищенный видеоканал.

– Ситуация критическая, – начал Максим, когда на экране появились лица четырех ключевых сотрудников «UpRating». – У нас важный клиент под ударом. Судя по характеру материалов и скорости их распространения, это спланированная атака.

– Я уже проанализировала первичные источники, – отозвалась Светлана, руководитель аналитического отдела. – Материалы появились одновременно на трех крупных агрегаторах новостей. Это нетипично для случайной утечки. Обычно сначала идет единичная публикация, а потом подхват.

– К тому же оперативность реакции телеканала подозрительна, – добавил Антон, специалист по медиа-стратегиям. – Они выпустили заявление о рассмотрении приостановки контракта всего через сорок минут после первой публикации. Слишком быстро для корпоративной бюрократии.

– То есть канал мог быть в курсе заранее? – спросил Максим.

– Либо в курсе, либо сам инициировал слив, – кивнул Антон. – Я проверю источники в руководстве канала.

– Елизавета, что с юридической стороной? – Максим обратился к корпоративному юристу агентства.

– Материалы получены незаконно, это однозначно, – ответила она. – Съемка велась скрытой камерой в частном пространстве без согласия участников. По закону о цифровой приватности это уголовное преступление. Но проблема в том, что, пока мы будем доказывать незаконность источника, репутация клиента будет уничтожена.

– Дмитрий, какие варианты экстренного реагирования? – спросил Максим последнего участника конференции, специалиста по кризисным коммуникациям.

– Стандартный протокол не сработает, – покачал головой Дмитрий. – Обычно мы бы посоветовали сделать публичное заявление с извинениями, взять тайм-аут и постепенно восстанавливать репутацию через благотворительность и общественную активность. Но в этом случае масштаб скандала и скорость падения рейтинга требуют нестандартных мер.

– Каких именно?

– Контратака. Нам нужно срочно найти, кто за этим стоит, и переключить внимание общественности на заказной характер травли. Превратить Барского из виновного в жертву.

Максим задумался. Это был рискованный путь, но в сложившейся ситуации, возможно, единственно верный.

– Хорошо. Светлана, твоя задача – проследить цепочку публикаций до первоисточника. Используй все доступные инструменты аналитики. Антон – проверь свои контакты на канале, узнай, кто может стоять за решением о приостановке контракта. Елизавета – подготовь юридическое обоснование для обвинения в незаконном сборе информации и клевете. Дмитрий – разработай стратегию контрнаступления. Встречаемся через три часа у Барского, – Максим посмотрел на часы. – В 14:00. К этому времени мне нужны первые результаты.

Отключив конференцию, Максим откинулся на сиденье автомобиля. Барский был непростым клиентом, но это был именно тот случай, когда агентство «UpRating» могло показать свою эффективность. Если им удастся спасти репутацию телеведущего в такой сложной ситуации, это привлечет новых высокопоставленных клиентов.

Впрочем, Максима интересовал не только коммерческий аспект. Он чувствовал профессиональный азарт – ему предстояло сыграть в сложную игру с системой рейтингов, найти способы манипулировать общественным мнением и алгоритмами оценки. А такие задачи он любил больше всего.

Квартира Барского находилась в элитном жилом комплексе «Парк Палас» на Остоженке – одном из самых престижных адресов Москвы. Служба безопасности комплекса не пустила журналистов на территорию, но они дежурили у ворот, надеясь поймать телеведущего, когда тот выйдет.

Максим прошел через служебный вход, избегая камер. В такой ситуации ему не нужна была ассоциация с Барским в публичном пространстве – это могло ограничить свободу маневра.

Барский открыл дверь, и Максим едва узнал своего клиента. Обычно безупречно одетый и ухоженный телеведущий выглядел как человек, не спавший несколько суток – помятая домашняя одежда, всклокоченные волосы, красные глаза, щетина на подбородке.

– Входите скорее, – Барский нервно оглянулся в коридор, словно опасаясь, что кто-то следит за ними.

Просторная квартира с панорамными окнами и дизайнерским интерьером была погружена в полумрак – жалюзи опущены, свет приглушен. На журнальном столике в гостиной стояла наполовину пустая бутылка виски и грязный стакан.

– Это катастрофа, – Барский рухнул в кресло и закрыл лицо руками. – Канал уже прислал уведомление о временном отстранении. Моя линия одежды разорвала контракт. Даже рекламное агентство, с которым я работал пять лет, внезапно «пересматривает сотрудничество».

– Кто мог за этим стоять? – спросил Максим, оглядывая квартиру. – У вас есть конкуренты, желающие вашего краха?

Барский нервно рассмеялся.

– У меня рейтинг на телевидении зашкаливает за 40 процентов. Половина медийного рынка мечтает, чтобы я исчез. Но это… – он махнул рукой в сторону выключенного телевизора, – это слишком грязно даже для наших реалий.

Максим сел напротив Барского и внимательно посмотрел на него.

– Олег, мне нужна абсолютная честность. Видео подлинное?

Барский опустил глаза.

– Да. Это было около месяца назад, частная вечеринка у Каховского. Я перебрал, вёл себя… неподобающе. Но, клянусь, там не было ничего криминального. Да, обнимал девушек, отпускал пошлые шутки, но это же была закрытая вечеринка! Все так делают в узком кругу!

– Проблема в том, что «узкий круг» перестал быть узким, – заметил Максим. – Кто ещё был на той вечеринке?

– Обычная тусовка медийщиков. Каховский, Ветров, Лидия Мамонтова, Серж Маркин… – Барский начал перечислять имена известных телепродюсеров и звёзд экрана. – А, ещё Михаил Слепнев, новый программный директор канала.

Максим насторожился.

– Слепнев? Тот самый, который перешёл на ваш канал с «МедиаГлобал»?

– Да. А что?

– И как у вас с ним отношения?

Барский поморщился.

– Напряжённые. Он хочет переформатировать моё шоу, сделать его более… как он выражается, «соответствующим современным трендам». По сути, превратить аналитическую программу в развлекаловку для домохозяек.

– И вы сопротивляетесь?

– Конечно! Это моё шоу, я его создал с нуля, вывел в лидеры рейтингов. Но Слепнев имеет поддержку нового акционера канала.

Максим достал планшет и сделал несколько заметок. Картина начинала проясняться. Слепнев не мог напрямую уволить популярного ведущего – это вызвало бы вопросы у руководства и зрителей. Но если создать скандал, сделать Барского токсичным для рекламодателей и партнёров, то его можно будет убрать без сопротивления.

– Я начинаю понимать, с чем мы имеем дело, – сказал Максим. – Это не случайная утечка, а спланированная атака. И наш первый шаг – узнать, кто конкретно за ней стоит.

В дверь позвонили. Барский вздрогнул.

– Спокойно, это моя команда, – успокоил его Максим. – Я их вызвал.

Следующий час они провели в интенсивном мозговом штурме. Светлана представила анализ первичных источников публикации компрометирующего видео.

– Материалы были загружены с анонимного VPN через скрытую сеть, – сообщила она, демонстрируя схемы на экране планшета. – Но мы отследили цифровой след. Файл был отредактирован на компьютере, зарегистрированном на некую компанию «МедиаТех Солюшнс». Эта компания, по нашим данным, аффилирована с холдингом «МедиаГлобал».

– Откуда раньше пришёл Слепнев, – кивнул Максим.

– Именно, – подтвердила Светлана. – Но что интереснее, первые комментарии и репосты материала были сделаны с IP-адресов, геолокация которых соответствует офису вашего канала, Олег.

Барский побледнел.

– То есть это действительно внутренняя работа? Меня сливают свои же?

– Похоже на то, – подтвердил Антон. – Мой источник в руководстве канала сообщает, что Слепнев неофициально собирал компромат на вас уже несколько месяцев. Искал повод избавиться, не нарушая контракт.

– Но зачем? – недоумевал Барский. – Моя программа приносит каналу треть рекламного бюджета!

– Дело не в рейтингах и не в деньгах, – ответил Антон. – Дело в контроле над контентом. Слепнев хочет привести на канал свою команду, перестроить сетку вещания под новые задачи. Ваша независимость и влияние мешают его планам.

– К тому же, – добавила Елизавета, просматривая документы на планшете, – я проверила историю приобретения акций канала новым инвестором. За пакетом в 25% стоит оффшорная компания, которая, через цепочку посредников, ведёт к «МедиаГлобал». Фактически, ваш конкурент тихо покупает ваш канал.

Максим внимательно слушал и анализировал информацию. Ситуация оказалась сложнее, чем он предполагал. Они столкнулись не с обычной медийной атакой, а с корпоративной войной, в которой Барский был всего лишь одной из фигур.

– Хорошо, теперь мы знаем, с чем имеем дело, – подытожил он. – Дмитрий, какова наша стратегия контрнаступления?

Специалист по кризисным коммуникациям развернул на голографическом экране схему.

– Учитывая полученные данные, предлагаю трёхступенчатый план. Первое: юридическое давление. Мы подаём иск о незаконном сборе информации и нарушении приватности не против неизвестных лиц, а напрямую против «МедиаТех Солюшнс» и Слепнева.

– Но у нас нет прямых доказательств их причастности, – заметила Елизавета.

– Нам не обязательно выигрывать дело, – улыбнулся Дмитрий. – Главное – публично обозначить, что это заказная атака. Это даст нам временную передышку и переключит внимание публики.

– Второй шаг, – продолжил он, – контролируемая утечка информации о попытке враждебного поглощения канала. Мы сливаем дружественным СМИ данные о схеме приобретения акций, намекаем на угрозу свободе слова, монополизацию медиарынка. Это создаст Барскому образ борца за независимость журналистики.

– А третий шаг? – спросил Максим.

– Самый важный, – Дмитрий перешёл к последнему пункту презентации. – Нам нужен мощный эмоциональный ход, который перевернёт всю ситуацию. Я предлагаю провести специальный выпуск шоу Барского о проблеме приватности в цифровом мире. Олег выступит как человек, на собственном опыте испытавший кошмар травли. Пригласим экспертов по цифровым правам, психологов, жертв подобных атак. И в конце, вишенка на торте – Барский объявляет о создании фонда защиты цифровой приватности и вносит туда крупную личную сумму.

Повисла пауза. Все обдумывали предложенный план.

– Это рискованно, – наконец сказал Барский. – Канал не даст мне выйти в эфир после скандала.

– Поэтому мы идём в обход, – пояснил Дмитрий. – Запись выпуска в студии YouTube с прямой трансляцией. В нынешней ситуации это привлечёт даже больше внимания, чем эфир на вашем канале.

– Юридически канал не может запретить вам выступать на других платформах, – добавила Елизавета. – В вашем контракте есть пункт об эксклюзивности для телевизионных эфиров, но онлайн-трансляции не подпадают под это ограничение.

Максим видел, как Барский постепенно воодушевляется. К телеведущему возвращалась его обычная энергия и харизма.

– Мне нравится этот план, – сказал Барский, поднимаясь с кресла. – Но что с моим рейтингом? Как быстро мы сможем вернуть его хотя бы до 800 баллов?

– Это отдельная часть стратегии, – ответил Максим. – Одними медийными ходами рейтинг не поднять, особенно в такой ситуации. Нам нужен комплексный подход.

Он открыл на своём планшете специальную программу моделирования социальных рейтингов – уникальную разработку «UpRating». На экране появилась сложная диаграмма с множеством переменных.

– Система рейтингов анализирует несколько ключевых параметров, – пояснил Максим. – Медийный образ – это только одна составляющая. Не менее важны социальные связи, то есть круг общения, гражданская активность, финансовая стабильность и личное поведение. Мы должны работать по всем направлениям одновременно.

Следующий час они детально разрабатывали стратегию восстановления рейтинга Барского. План включал благотворительные акции, стратегическое взаимодействие с высокорейтинговыми персонами, специально организованные публичные выступления и даже корректировку бытовых привычек клиента.

– Самое важное, – подчеркнул Максим, завершая обсуждение, – это последовательность и синхронность действий. Любой шаг должен быть частью общей стратегии. Никакой самодеятельности, Олег. Всё только по плану и согласовано с нами.

– Я понимаю, – кивнул Барский, теперь уже гораздо более собранный и решительный. – Когда начинаем?

– Немедленно, – ответил Максим. – Светлана и Антон остаются с вами, помогут подготовить первое юридическое заявление и сценарий YouTube-шоу. Елизавета едет готовить иск. Дмитрий займётся организацией утечек.

– А вы? – спросил Барский.

– А у меня особая миссия, – Максим поднялся и застегнул пиджак. – Мне нужно добыть кое-какую информацию из источников, о которых вам лучше не знать.

Выйдя из квартиры Барского, Максим сразу связался с Павлом.

– У нас ситуация, – сказал он, когда изображение друга появилось на экране браслета. – Нужны контакты твоего приятеля из кибербезопасности. Того самого, что работал в Агентстве.

– Михаила? – удивился Павел. – Он же завязал с нелегальщиной после последней истории.

– Мне не нужны его хакерские таланты, – успокоил Максим. – Только информация и, возможно, пара контактов в определённых кругах.

– Звучит не менее опасно, – хмыкнул Павел. – Но ладно, скину тебе его защищенный номер. Только будь осторожен, Макс. Ты знаешь, что случается с людьми из категории А, которых ловят на контактах с теневой стороной.

– Знаю, – серьёзно ответил Максим. – Но у меня нет выбора. Дело Барского может либо вывести агентство на новый уровень, либо похоронить нас, если мы провалимся.

После разговора с Павлом Максим вызвал такси – на этот раз обычное, а не премиум-класса. Ему предстояло посетить район, куда люди его статуса обычно не заглядывали, и привлекать там внимание было бы неразумно.

Район Измайлово, восточный сектор, считался территорией категории D – местом обитания людей с рейтингом от 200 до 399 баллов. Такие районы не были трущобами в классическом понимании – система не допускала открытой нищеты и антисанитарии. Это были скорее зоны упорядоченного упадка: серые многоэтажки со следами косметического ремонта, минимальная инфраструктура, отсутствие роскоши и комфорта.

Такси высадило Максима на границе района, дальше он пошёл пешком. Ему пришлось сменить свой безупречный костюм на более неприметную одежду – джинсы, тёмную куртку, простые кроссовки. Любая деталь, выдающая высокий статус, могла привлечь нежелательное внимание в таких местах.

Переходя невидимую границу между мирами разных категорий, Максим физически ощущал перемену. Воздух здесь был тяжелее, улицы грязнее, люди двигались иначе – более настороженно, с опущенными плечами. Яркие цифровые вывески и голографическая реклама, заполнявшая центр города, здесь сменялись старомодными баннерами и потускневшими экранами.

Максим включил режим инкогнито на своём брэйнслоте – функцию, доступную только пользователям с высшим уровнем допуска. Это временно скрывало его местоположение от системы, создавая иллюзию, будто он находится в своём офисе. Такие трюки были незаконны, но иногда необходимы.

Адрес, который дал ему Павел, привёл к невзрачному серому зданию, когда-то бывшему библиотекой. Теперь здесь располагался технический хаб – место, где можно было починить электронику, получить нестандартные программные решения и, при наличии нужных связей и денег, услуги, выходящие за рамки закона.

Внутри помещение напоминало лабиринт из стеллажей с техническим хламом – старыми компьютерами, разобранными гаджетами, запчастями непонятного назначения. В глубине, за самодельной перегородкой из системных блоков, обнаружился стол, заваленный микросхемами и инструментами.

За столом сидел худощавый мужчина лет сорока пяти, с всклокоченными седеющими волосами и нервными, быстрыми движениями. Его лицо наполовину скрывали очки с дополненной реальностью, к виску был прикреплён самодельный нейроинтерфейс.

– Павел сказал, что ты придёшь, – произнёс мужчина, не поднимая глаз от микросхемы, которую паял. – Что нужно консультанту по рейтингам в моей скромной мастерской?

– Информация, Михаил, – ответил Максим, оглядываясь на импровизированную дверь. – И, возможно, совет.

Михаил наконец поднял взгляд, снимая очки. Его глаза были воспалены от долгой работы с мелкими деталями, а в выражении лица читалась смесь паранойи и любопытства.

– Присаживайся, – он кивнул на единственный свободный стул. – Только не прикасайся ни к чему. Некоторые устройства… чувствительны.

Максим осторожно сел, стараясь не задеть провода и платы, разложенные на всех поверхностях.

– Мне нужно узнать всё о цифровом следе одного человека, – начал он. – Михаил Слепнев, новый программный директор канала «Российское Телевидение». Официальная биография безупречна, но я уверен, что есть что-то скрытое.

Михаил хмыкнул.

– И ты решил, что я буду взламывать личные данные топ-менеджера национального канала ради твоего любопытства? Это, знаешь ли, статья.

– Не взламывать, – уточнил Максим. – Проанализировать открытые источники. Ты же был аналитиком в Агентстве, умеешь находить закономерности там, где другие видят случайности.

– Был, – мрачно подтвердил Михаил. – Пока не стал задавать слишком много вопросов о том, как используются собранные данные. За это теперь и сижу здесь, в категории D, с рейтингом в 320 баллов.

Он отложил паяльник и повернулся к старомодному компьютеру, экран которого был защищен от внешнего сканирования.

– Михаил Слепнев, говоришь? – его пальцы забегали по клавиатуре. – Посмотрим, что о нём известно системе.

Следующие полчаса Михаил с впечатляющей скоростью анализировал данные, переключаясь между десятками источников, соединяя, казалось бы, несвязанные фрагменты информации в единую картину. Максим молча наблюдал, стараясь не нарушать концентрацию специалиста.

– Интересно, очень интересно, – наконец произнес Михаил, откидываясь на спинку стула. – Твой Слепнев не так прост, как кажется. Официально он перешёл на «Российское Телевидение» с поста заместителя директора по развитию «МедиаГлобал». Но если копнуть глубже, обнаруживается, что он долгое время работал в структурах, близких к Федеральному агентству контроля информации.

– Цензурное ведомство? – удивился Максим. – При чём тут они?

– А ты не слышал о новой инициативе? – Михаил понизил голос, хотя в помещении были только они двое. – В кулуарах власти обсуждается интеграция системы социальных рейтингов с системой контроля информационного пространства. Цель – более глубокий мониторинг общественных настроений и более тонкое управление медиаконтентом.

Максим почувствовал холодок по спине. Если это правда, то атака на Барского могла быть не просто корпоративной войной, а частью более масштабного плана по зачистке медиапространства от неудобных фигур.

– Есть что-то ещё? – спросил он. – Что-то, что можно использовать?

Михаил ухмыльнулся.

– О да. Твой Слепнев ведёт двойную бухгалтерию. В буквальном смысле. Смотри, – он развернул экран, показывая финансовые отчёты. – Официально он получает стандартную зарплату топ-менеджера, платит налоги, ведёт скромную жизнь. Но через систему подставных компаний получает дополнительные выплаты, происхождение которых сложно отследить. И тратит эти деньги на вещи, которые никак не соответствуют его публичному образу аскета-трудоголика.

– Например?

– Например, закрытый клуб в районе категории Е, – Михаил показал фотографии респектабельного мужчины, входящего в неприметную дверь в обшарпанном здании. – «Красный лотос». Место, где представители элиты могут позволить себе то, что недопустимо в их обычной среде. Наркотики, проститутки, нелегальные бои… Слепнев – постоянный клиент. Ходит туда раз в неделю, тратит суммы с пятью нулями.

Максим внимательно изучал фотографии и данные.

– Это может быть полезно, – задумчиво произнёс он. – Очень полезно.

– Только не спрашивай, откуда у меня эти снимки, – предупредил Михаил. – Некоторые люди из моего прошлого всё ещё поддерживают контакт. И они не любят, когда упоминают их имена.

– Я понимаю, – кивнул Максим. – Можешь скопировать эти материалы?

Михаил помедлил.

– Могу. Но это будет стоить дороже, чем обычная консультация. И я хочу кое-что взамен.

– Что именно?

– Мой рейтинг, – Михаил постучал по своему браслету, где тускло светилась цифра 320. – Я застрял в категории D уже три года. Не могу получить нормальную работу, жильё, даже медицинское обслуживание паршивое. Ты же специалист по рейтингам. Помоги мне подняться хотя бы до категории C.

Максим задумался. Помощь человеку с таким низким статусом могла негативно отразиться на его собственном рейтинге, если система заметит. С другой стороны, информация, которую предоставил Михаил, была бесценной для дела Барского.

– Я помогу, – наконец решил он. – Не могу обещать мгновенных результатов, но в течение трёх месяцев выведу тебя на уровень 400+.

– По рукам, – Михаил протянул ладонь для рукопожатия. – Только не пытайся обмануть. Я, может, и на дне социальной лестницы, но у меня остались связи. И умения.

Получив флеш-накопитель с данными, Максим собрался уходить, когда Михаил вдруг окликнул его:

– Эй, консультант! Будь осторожен. Ты копаешь слишком глубоко. Система не любит тех, кто лезет в её механизмы.

– Я знаю, – ответил Максим. – Именно поэтому я так хорош в своей работе.

Выйдя из здания, он глубоко вдохнул прохладный вечерний воздух. Район категории D погружался в сумерки. Уличное освещение здесь работало с перебоями – ещё одно проявление социальной стратификации. Система считала, что людям с низким рейтингом достаточно базового уровня комфорта.

Максим направился к ближайшей станции такси, обдумывая полученную информацию. Материалы на Слепнева давали мощный рычаг давления, но использовать их следовало осторожно. Прямой шантаж был слишком рискован и мог иметь непредсказуемые последствия. Нужен был более тонкий подход.

Он уже почти дошёл до конца квартала, когда заметил группу молодых людей, направляющихся в его сторону. По их развязной походке и агрессивным жестам было ясно, что это не случайная встреча.

– Эй, пиджак! Заблудился? – крикнул один из них, парень лет двадцати в грязной куртке с эмблемой местной банды.

Максим проигнорировал оклик и ускорил шаг, но группа перегородила ему дорогу.

– Я спросил, ты заблудился? – повторил парень, подходя ближе. – Твой рейтинг слишком высок для этого района. Мы не любим, когда такие, как ты, приходят сюда без приглашения.

– Я уже ухожу, – спокойно ответил Максим, оценивая ситуацию. Пятеро против одного, отступать некуда, шансы на мирное разрешение минимальны.

– Не так быстро, – парень ухмыльнулся. – За проход по нашей территории нужно платить. Давай браслет, часы и что там у тебя ещё ценного.

Брэйнслот Максима стоил как годовая зарплата человека категории D, не говоря уже о данных, которые он содержал. Отдать его означало не только финансовые потери, но и серьёзные проблемы с безопасностью.

– Не думаю, что это хорошая идея, – Максим сделал шаг назад, готовясь к худшему. Его навыки самообороны были неплохими – привилегия дорогого образования – но против пятерых уличных бойцов шансы были невелики.

– Да ладно? – парень вытащил нож. – А я думаю, это отличная идея.

Ситуация накалялась. Максим понимал, что через несколько секунд начнётся драка, исход которой для него мог быть весьма печальным. Но именно в этот момент раздался женский голос:

– Отвалите от него, придурки!

Все обернулись. На противоположной стороне улицы стояла молодая женщина – высокая, с копной рыжих волос, в потёртой кожаной куртке и тяжёлых ботинках. Её лицо, с острыми скулами и решительным подбородком, выражало уверенность и гнев.

– Не лезь, Анька, – огрызнулся парень с ножом. – Это не твоё дело.

– Не моё? – она подошла ближе, и Максим заметил, что в руке у неё тонкий металлический стержень – самодельное оружие, популярное в районах нижних категорий. – Вы собираетесь ограбить человека на моей улице, и это не моё дело?

– Да он же из высших! – возмутился один из парней. – Чего ты его защищаешь?

– Мне плевать, откуда он, – отрезала девушка. – Вы знаете правила: никаких грабежей в радиусе пяти кварталов от мастерской. Иначе Михаил закроется, а вы останетесь без своих любимых модификаций для браслетов.

Парни переглянулись. Было видно, что авторитет этой «Аньки» что-то значил для них.

– Ладно, – наконец буркнул главарь, пряча нож. – Но пусть убирается отсюда. И если увидим его здесь снова…

– Не увидите, – перебила Анна. – Он уходит. Сейчас.

Она подошла к Максиму и взяла его за локоть.

– Идём, пиджак. Провожу тебя до такси.

Максим не стал спорить. Вместе они быстро пошли в сторону главной улицы, оставив группу парней позади.

– Спасибо, – сказал Максим, когда они отошли на безопасное расстояние. – Ты только что спасла меня от неприятностей.

– Не благодари, – отмахнулась девушка. – В следующий раз, когда решишь прогуляться по району категории D, оставь дома всё, что выдаёт твой статус. И лицо сделай попроще. У тебя на лбу написано «я стою миллионы».

Максим невольно улыбнулся.

– Так заметно?

– Для местных – да, – она вернула улыбку, и Максим отметил, что у неё очень выразительные зелёные глаза. – Я Анна. Живу в двух кварталах отсюда.

– Максим, – он решил не называть фамилию. – Ты знаешь Михаила?

– Конечно, – кивнула Анна. – Все в округе его знают. Он мастер на все руки. Чинит электронику, помогает с модификациями браслетов, иногда даже взламывает защиту для некоторых устройств. Полезный человек.

– И у него есть своя защита? – Максим кивнул в сторону удаляющейся группы.

– Не совсем, – Анна пожала плечами. – Просто мы, местные, понимаем его ценность. Если Михаила закроют или он решит уехать, району станет хуже.

Они вышли на более оживлённую улицу с редкими прохожими и тусклыми вывесками магазинов эконом-класса.

– Вот здесь можно вызвать такси, – сказала Анна, указывая на старомодную станцию вызова. – Новые приложения в этом районе работают с перебоями, система считает, что нам не нужен быстрый транспорт.

Максим почувствовал укол совести. Он никогда не задумывался о таких деталях – о том, как система ограничивает людей нижних категорий даже в базовых удобствах.

– Могу я угостить тебя кофе? – неожиданно для себя предложил он. – В благодарность за помощь.

Анна окинула его изучающим взглядом.

– Здесь нет кофеен, соответствующих твоим стандартам, пиджак. И поверь, тебе не понравится наш местный кофе.

– Я готов рискнуть, – Максим сам не понимал, почему настаивает. Что-то в этой дерзкой девушке, так непохожей на холёных женщин из его круга, вызывало искренний интерес.

Анна колебалась, но потом кивнула.

– Ладно. За углом есть приличное место. Но учти – это не «Старбакс».

Кафе «У Серёги» располагалось в полуподвальном помещении старого дома. Внутри было на удивление чисто, хотя обстановка напоминала советскую столовую – пластиковые столики, простые стулья, минималистичное меню на стене.

Посетители – в основном рабочие и мелкие служащие – с любопытством посмотрели на странную пару: местную девушку с ярко-рыжими волосами и мужчину, чей статус выдавала каждая деталь внешности. Но никто не сделал замечания – в районах категории D к гостям из высших сфер относились настороженно, но без открытой враждебности. Все понимали негласное правило: не создавай проблем тем, кто может создать их тебе.

Они сели за столик в углу. Анна заказала два кофе и пирожки с капустой.

– Итак, – сказала она, когда официантка отошла, – что привело консультанта по рейтингам в наши края?

Максим удивлённо поднял брови.

– Откуда ты знаешь, чем я занимаюсь?

– Я видела твоё лицо на рекламе, – Анна усмехнулась. – «UpRating» – создаём успешное будущее». Такие билборды висят в центре. Максим Краснов, если я не ошибаюсь? Человек, который помогает богатым стать ещё успешнее.

В её голосе явно слышалась ирония, но не было злобы.

– Всё немного сложнее, – дипломатично ответил Максим. – Я помогаю людям ориентироваться в системе рейтингов, понимать её правила.

– И обходить их, когда нужно? – подмигнула Анна.

Официантка принесла кофе – крепкий, в простых белых чашках, без изысков модных кофеен.

– А у тебя какой рейтинг? – спросил Максим, делая глоток. Кофе оказался на удивление вкусным.

Анна подняла руку, демонстрируя браслет с цифрой 170.

– Почти на дне, – без тени смущения сказала она. – Категория Е, низший социальный статус.

– Как так получилось? – искренне удивился Максим. – Ты не похожа на асоциальный элемент.

Анна рассмеялась – открыто, заразительно, не сдерживаясь, как принято было в высшем обществе.

– А что, по-твоему, выглядит «асоциальный элемент»? Грязная одежда, отсутствие зубов, бессвязная речь? – Она покачала головой. – Категория Е не всегда означает деградацию. Иногда это сознательный выбор.

– Сознательный? – Максим не мог скрыть изумления. – Кто в здравом уме выбирает низший социальный статус?

– Те, кто ценит свободу выше комфорта, – просто ответила Анна. – Я могла бы иметь рейтинг категории B или даже A. Моя семья была состоятельной, я получила хорошее образование, у меня были все возможности для «успешной» карьеры.

– Но?

– Но я отказалась играть по правилам системы, – Анна отпила кофе. – Начала создавать «несанкционированное искусство» – знаешь, то, что не соответствует официальным эстетическим стандартам. Общаться с «неподходящими» людьми. Говорить то, что думаю, вместо того, что одобряется.

– И как тебе живётся с таким низким рейтингом? – спросил Максим с искренним интересом. – Это же масса ограничений.

– Конечно, – согласилась Анна. – Я не могу посещать престижные районы, пользоваться многими сервисами, получать качественную медицинскую помощь. Мои возможности трудоустройства ограничены низкооплачиваемой работой. Но знаешь что? – Она наклонилась ближе, и Максим почувствовал тонкий аромат её духов – что-то простое, но свежее. – Я свободна. По-настоящему свободна. Я не просыпаюсь каждое утро с мыслью о том, как бы не потерять баллы. Не выбираю друзей по их рейтингу. Не притворяюсь тем, кем не являюсь.

Максим молчал. Слова Анны задели что-то глубоко внутри него – то самое чувство несвободы и фальши, которое он обсуждал с доктором Вайнштейном.

– Но ведь это тяжёлая жизнь, – наконец сказал он. – Зачем добровольно отказываться от привилегий?

– А зачем жить в золотой клетке? – парировала Анна. – Знаешь, что самое ироничное? Те, кто наверху социальной лестницы, часто тайно завидуют нам, находящимся внизу. Они платят безумные деньги за «нулевые зоны» – места, где можно временно отключиться от системы и побыть собой. А мы живём так постоянно. – Она улыбнулась. – Но я не агитирую тебя бросить всё и присоединиться к отверженным. Просто объясняю свою позицию.

Пока они разговаривали, Максим не мог отделаться от ощущения, что встретил кого-то необычного. В Анне не было ни капли той искусственности, к которой он привык в своём кругу. Она говорила то, что думала, смеялась, когда ей было смешно, и не пыталась произвести впечатление. Это было… освежающе.

– А чем ты занимаешься? – спросил он. – Кроме спасения незадачливых консультантов по рейтингам от уличных банд.

– Я художница, – ответила Анна. – Рисую картины, создаю инсталляции. Иногда подрабатываю в магазине винтажной одежды – там не особо смотрят на рейтинг. А ещё веду мастер-классы для детей в местном общественном центре. Учу их видеть красоту в обычных вещах.

– Звучит интересно, – искренне сказал Максим. – Можно посмотреть твои работы?

Анна удивлённо подняла брови.

– Серьёзно? Тебе правда интересно?

– Правда, – кивнул Максим, сам удивляясь своему любопытству. – Если пригласишь, конечно.

Анна задумалась, изучая его взглядом – словно пыталась понять, нет ли в его интересе какого-то подвоха.

– Ладно, – наконец решила она. – У меня выставка послезавтра. Не в галерее, конечно, просто в заброшенном здании старой фабрики. Если хочешь, приходи. – Она взяла салфетку и быстро написала на ней адрес и время. – Только учти: там не будет шампанского и фуршета, как на ваших светских вернисажах.

– Постараюсь пережить это разочарование, – улыбнулся Максим, принимая салфетку.

Они закончили кофе, и Максим расплатился, оставив щедрые чаевые, которые заставили официантку просиять. Выйдя из кафе, он вызвал такси через станцию, как и советовала Анна.

– Спасибо за компанию, – сказал он, когда подъехал автомобиль.

– И тебе спасибо за кофе, – ответила Анна. – Было… неожиданно интересно.

Максим уже открыл дверь такси, когда она окликнула его:

– Эй, пиджак! Ты ведь не придёшь на выставку, правда?

Он обернулся и встретился с ней взглядом.

– А почему ты так думаешь?

– Потому что ты – Максим Краснов, консультант по рейтингам с показателем выше 900, а я – Анна Соловьёва, художница из категории E с рейтингом 170. У нас разные миры.

Максим улыбнулся.

– Иногда интереснее заглянуть в другие миры, чем оставаться в своём.

С этими словами он сел в такси и закрыл дверь. Когда автомобиль тронулся, он обернулся и увидел, что Анна всё ещё стоит на тротуаре, глядя ему вслед – яркое пятно в сером пейзаже района категории D.

И почему-то мысль о том, что он может увидеть её снова, вызывала странное, давно забытое чувство предвкушения. Словно в его идеально структурированной жизни вдруг приоткрылась дверь в какой-то совершенно иной, непредсказуемый мир.

ЧАСТЬ II: СОМНЕНИЕ