Крестейр. Падение Луны бесплатное чтение

© Анхель Блэк, 2025

© ООО «Издательство АСТ», оформление, 2025

Пролог

Сотни лет назад

Просторную залу наполнял небесный свет, заставляя светиться отделанные золотыми узорами белоснежные стены и высокие потолки с изысканной лепниной. По угловым мраморным колоннам спускались усыпанные сочными листьями и нежными бутонами вьюнки. Их гибкие усы на концах закручивались идеально ровными спиралями, поддевали свисающие с золотых гардин легкие шторы и путались в их складках.

На аккуратном столике из отполированного гранита тлела изящная курильница на изогнутых ножках. Густые струи дыма благовоний уходили под потолок, заполняя комнату запахом гинуры и цитруса.

Кадасси сидел перед Зеркалом, положив украшенные золотыми браслетами и кольцами руки ладонями вниз на столешницу, и смотрел перед собой. Пшеничного цвета волосы густыми волнами спускались по смуглым широким плечам и спине. Голова была увенчана массивной золотой короной.

Мирза вошел в комнату, аккуратно прикрыл за собой дверь, морщась от резкого запаха благовоний, и медленно направился к брату. Серебристые украшения на его теле и одежде тихо звенели при каждом шаге. Со своей темной кожей и волосами цвета воронова крыла он выделялся в комнате, словно черное пятно чернил на белоснежном пергаменте. И все же они с Кадасси были близнецами, абсолютно идентичными внешне, за исключением цветовой палитры, контрастно раскрасившей их тела.

Мирза знал, что у брата снова Видения и беспокоить его в этот момент нельзя, но ему единственному была открыта дверь покоев Кадасси даже во время медитаций.

Он осторожно подошел и заглянул через его плечо в Зеркало, но увидел только клубящийся вокруг резной оправы дым и мутную поверхность, словно там было обычное грязное стекло, а не божественный артефакт. Пальцы Кадасси дрогнули, он нахмурился, слегка опустив голову, и Мирзе показалось, что сейчас тяжелая трехъярусная корона рухнет прямо с головы на Зеркало. Он невольно потянулся и схватился за нее, намереваясь поднять голову Кадасси и уберечь от падения корону, но неожиданно его втянуло в водоворот видений.

Мирзе показалось, что его грубо схватили за руку и затащили внутрь пузыря, в котором совершенно не было воздуха. Из-под ног ушла опора, он выпустил все шесть рук, чтобы хоть как-то принять устойчивое положение, и тут же застыл словно громом пораженный.

«Я выбрал тебя!» – кричал мужчина в окровавленной одежде, с растрепанными темными волосами, держа Греха в чудовищной форме пса за бараний рог. Мирза растерянно огляделся по сторонам, рассматривая толпу людей в одинаковой одежде. Он попытался ухватить взглядом больше деталей, но весь мир сузился до размеров кольца из окружавших их людей.

Мирза чувствовал, что это Видение имеет огромный смысл.

Происходило что-то, что позволяло миру прийти к гармонии, и на подсознательном уровне неожиданно понял, что все правильно. Крестейр был целым, бережно охраняемый всеми Пятью братьями, и Эрха одаривал его благодатью и принимал любовь обратно.

Мирза хотел рассмотреть лица присутствующих людей поближе, запомнить больше деталей, но внезапно его выдернуло обратно, и он рухнул на пол, не устояв на ослабевших ногах.

– Мирза! Ты в порядке? Что случилось? Брат мой, ты что, коснулся меня? – Над ним обеспокоенно склонился Кадасси. Он снял свою массивную корону, и его золотые волосы водопадом рассыпались по плечам и защекотали Мирзе нос.

– Ох, прости, мне показалось, что твоя корона падает, и я хотел помочь. Неловко получилось, – криво улыбнулся Мирза, глядя на него снизу с показной нежностью.

Кадасси искренне улыбнулся в ответ, протягивая руки, помогая подняться на ноги. Он заботливо поправил брату одежды, которые практически не скрывали обнаженных участков тела, и серебряную диадему в черных как ночь волосах.

– Хорошо, что ты не коснулся меня напрямую и я быстро пришел в себя. Никто не знает, как мой дар может отразиться на других, – покачал головой мужчина. – Ты что-то увидел?

– Совсем немного и ничего не понял, – честно ответил Мирза.

– С Крестейром все будет в порядке. Меня напугал прошлый кошмарный сон, поэтому я хотел заглянуть в будущее. То, что я увидел, обрадовало меня. Прямо гора с плеч. – Кадасси выдохнул и вытер ладонью воображаемый пот с чистого лба. – Нужно срочно найти Эрху и сообщить ему! Он так переживал. Пойду обрадую его благими вестями!

– Весть что ни на есть самая благая. – Мирза крепко сжал ладони брата, разделяя его чувства. – Эрха ведь места себе не находил!

Кадасси улыбнулся так тепло, что Мирзе стало практически совестно, но он снова подавил в себе чувства к брату.

Кадасси – это солнце с сияющими теплым янтарем глазами и золотыми татуировками на бронзовой коже. Мирза был лишен благословения в их прошлой жизни миллион звезд тому назад, и татуировки на его теле отсутствовали, ведь он был всего лишь холодной луной за плечом яркого брата.

«Но это ненадолго», – подумал Мирза, провожая взглядом торопливо удаляющуюся фигуру Кадасси. Он снова повернулся к Зеркалу, протягивая к нему руку и аккуратно касаясь резной рамы.

Поверхность артефакта пошла рябью, снова показывая неизвестного мужчину и Греха, а затем неожиданно изображение сменилось, и Мирза увидел самого себя, падающего в бездонную пропасть. По его телу прошел озноб, и он отдернул руку так, словно Зеркало его обожгло, и видение в тот же миг пропало.

«Дар оставил на мне след и я увидел дальше, чем Кадасси?» – с тревогой подумал Мирза. Он нахмурился, вытягивая из волос серебристую шпильку, украшенную жемчужиной. Прижав острие к витиеватой оправе артефакта, Мирза вогнал шпильку так глубоко, что поверхность Зеркала на мгновение вспыхнула, а затем погасла, и украшение приняло золотой цвет, маскируясь под раму.

«Не увидел сейчас – не увидишь и после».

Мирза еще немного постоял, а потом развернулся, собираясь как можно скорее покинуть комнату, но столкнулся взглядом со стоявшим в дверном проеме Джианом, и на мгновение дыхание сбилось. Первый брат стоял, вальяжно прислонившись плечом к косяку, скрестив сильные руки на груди, и его металлический наплечник бликовал в лучах небесного света, а длинные каштановые волосы, собранные в высокий хвост изящной заколкой, казались светлее на пару тонов.

– У Кадасси было Видение. Он отправился искать Эрху, – сказал Джиан таким тоном, словно Мирза спрашивал.

Мирзу Джиан раздражал тем, что вечно совал свой нос куда не просят. Особенно ему нравилось совать нос в дела, касавшиеся Эрхи.

«Запри его в четырех стенах, курица-наседка», – с издевкой подумал Мирза, но в ответ тепло улыбнулся.

– Пойду за ним. Он был так воодушевлен, что ушел без меня.

Мирза хотел пройти мимо Джиана, но тот неожиданно придержал его за локоть и обеспокоенно осмотрел.

– Все хорошо, брат? Выглядишь расстроенным.

– Все в порядке, – ответил Мирза.

– Точно?

– Точно, Джиан. Просто потрогал Кадасси во время медитации и немного увидел. Его Видения тяжелы для меня. Не знаю, как он эту ношу носит один, – выдохнул Мирза, доверчиво опуская плечи и расслабляясь.

– Если тебе нездоровится, то отдохни. Помни: ты всегда можешь на нас положиться. – Джиан улыбнулся, похлопав брата по плечу.

– Спасибо. Я ценю это. Так же, как и вы можете всецело положиться на меня. – Мирза коснулся руки Джиана, на мгновение сжав его ладонь в ободряющем жесте, а затем они вместе продолжили путь по залитому небесным светом коридору.

За спиной Джиана улыбка сползла с лица Мирзы. Он смотрел на его широкую спину и думал о своих последних словах, стараясь не расхохотаться в голос.

«Вы все еще как сможете положиться на меня».

Глава 1

Вечерняя прохлада врывалась в комнату легким ветром, заставляя шевелиться тяжелые кисти балдахина. За окном пронзительно кричали стрижи и стрекотали сверчки, провожая раскаленное докрасна солнце за горизонт.

Алоизас поморщился от слишком громких для уставшего сознания звуков и открыл глаза. Взгляд сфокусировался не сразу, но, когда глаза привыкли к свету, он увидел над собой полог балдахина с пестрой вышивкой. Легкое, но теплое одеяло придавливало к постели, и Алоизас почувствовал, как рубашка на спине и пояснице липнет к влажной коже. В комнате было по-летнему душно, хотя стоявший у постели механический вентилятор на треноге усердно гонял лопастями воздух, освежая помещение как мог. В его сердцевине тихо гудел небольшой камень циболита в медной оправе, благодаря которому устройство работало.

«Стоит же кучу арумов…» – рассеянно подумал Алоизас, а потом его обдало жаром. Воспоминания накрыли стремительной волной, заставляя вспомнить побег из Ордо Юниус, Хальварда, отрубленную голову Джейкоба и когтистые пальцы Хайнца, сжимающего его окровавленную ладонь. Мастер поднялся и сел, откидывая одеяло прочь, и тут же застонал от боли, пронзившей тело. Живот будто набили иглами, колющими при каждом движении.

– Халле? – послышался сонный, хриплый голос, и плеча коснулась широкая ладонь. Мастер дернулся от неожиданности, повернулся и столкнулся взглядом с единственным глазом Хальварда. Брат присел на край постели.

– Хальвард? – тяжело задышал Алоизас, вцепившись рукой в туго перебинтованный живот, чтобы унять боль.

– Это я, брат. Я здесь, ты в безопасности. – Хальвард аккуратно растер его плечи. Он был в простой белой рубашке с закатанными рукавами до локтей, его волосы растрепались, а на скуле виднелся след от кулака.

Алоизас заметил рядом с кроватью кресло со смятым пледом, приставленный к тумбе меч, и выдохнул. Наконец он мог спокойно поговорить с Хальвардом, рассмотреть и обнять по-братски, ведь они не виделись семь лет. Мастер почувствовал огромное облегчение, когда Хальвард ответил осторожным объятием.

– Это не сон, – выдохнул Алоизас ему в плечо.

– Не сон. Прис Тил Скрапен[1], – прошептал Хальвард на языке, который Халле не слышал уже очень давно. – Больше не нужно искать.

Прежде чем отпустить брата, Алоизас крепче сжал руки и тут же застонал от боли.

– Полегче. Рана еще не затянулась, мы еле успели привезти тебя сюда. – Хальвард сказал эту фразу, буквально смазав все слова в одно. Он всегда так тараторил, когда волновался, и Алоизас невольно улыбнулся тому, что брат остался прежним, несмотря на грозный вид.

– Я чувствовал, что умираю, – сказал Мастер. – Это самое ужасное, что я когда-либо испытывал.

– Боли после такого ранения могут мучить долгое время, но…

– Плевать на боль, Халь, – перебил его Алоизас, отстраняясь от брата. – Самое ужасное – чувство осознания того, что я столько искал тебя, чтобы вот так взять и умереть. – Чтобы немного разрядить обстановку, Алоизас лукаво улыбнулся. – Но, знаешь, по меньшей мере я бы просто умер.

– А по большей мере ты тогда что?

– Стал бы каким-нибудь призраком или Гарбастом, который на силе собственного упрямства и желания защитить преследовал бы тебя до последнего, – ответил Алоизас, а потом спохватился и бегло оглядел Хальварда. Перед глазами снова предстала сцена, как бесчисленной толпой к ним бежали люди Ордо Юниус. – Создатель… Ты-то в порядке? Тебя не ранили?

– Нет, со мной все хорошо. Пара царапин, и все. – Хальвард продемонстрировал бинт на предплечье.

– Слава Создателю…

– Халле, – неожиданно серьезно сказал брат.

– Да, Хальвард? – Алоизас невольно вцепился пальцами в одеяло.

– Никогда больше так не делай.

– Как?

– Не рискуй собой. Зачем ты встал между нами с Джейкобом? – Хальвард внимательно посмотрел на него.

Алоизас застыл, только сейчас сумев рассмотреть брата-двойняшку так близко. Да, он уже видел его в камере и в комнате для допросов, но теперь он сидел напротив и можно было сколько угодно поражаться тому, как он теперь выглядит. Хальвард сильно возмужал и вырос, под рубашкой проступали бугры мышц, и внушительных размеров жуткий меч полностью отвечал на вопросы о том, для чего Хальвард так тренировался.

Он был бледен, с залегшей под единственным голубым глазом тенью и едва заметным маленьким шрамом на остром подбородке.

– Это вышло рефлекторно, но я бы сделал это снова, – с той же серьезностью ответил Алоизас. – Я искал тебя не для того, чтобы снова потерять, я…

Хальвард мотнул головой, и Халле на секунду задержал дыхание, увидев в чертах лица брата мимику отца. Тот тоже всегда качал головой, когда Алоизас не мог справиться с элементарной мужской работой в океане или не оправдывал его ожиданий.

– Я не мог позволить Джейкобу тебя ранить.

– Я был вооружен.

– Но ты не ожидал нападения. – Алоизас вцепился в его локоть, сжал пальцами до боли в суставах.

Хальвард хотел возразить и уже упрямо выпятил подбородок, чтобы озвучить свои мысли, как Алоизас посмотрел на его повязку на глазу и сжал губы в линию. Между ними воцарилась тишина, нарушаемая только гудением циболита в вентиляторе и шорохом лопастей за медной решеткой.

Халле и Хальвард были двойняшками, понимающими друг друга с полуслова, знающими наперед, кто и что скажет. В их семье часто говорили, что им нужно было родиться одним человеком, настолько они дополняли друг друга (да и прокормить тогда было бы легче). Годы шли, и даже Дар Алоизаса, многолетняя разлука и Инкурсия не смогли разрушить их связь, хоть теперь им и придется притираться заново.

Поэтому сейчас, когда Алоизас замолчал и выразительно посмотрел на повязку Хальварда, тот все понял.

– Я был на Заводе, – ответил он, отводя взгляд.

– Это Они сделали? – шепотом спросил Алоизас, чувствуя, как его сердце начало биться у самого горла, заставляя ныть раны. Хальвард поджал губы, и большего ответа не требовалось.

Алоизас хотел взять его широкие крепкие ладони в свои, но не решился. Между ними пролегала пропасть длиною в шаг из семи лет пережитых ужасов и поисков друг друга. Теперь, когда они сидели рядом, этот шаг казался милей.

Мастер получил достаточно информации за годы Инкурсии и борьбы с ней, поэтому прекрасно знал, что у Хальварда с глазом. Они забирали на Завод людей, которыми планировали полакомиться. Прибывая на Вокзал Сгоревших Душ, люди сразу же ступали одной ногой в могилу. Они поглощали все: кровь, плоть и души. Иногда растягивали удовольствие и сжирали половину души, и тогда человек терял один глаз. В те времена выражение «глаза – зеркало души» обрело свой ужасный смысл.

Это случилось с принцем Йохимом. Выходит, и с Хальвардом тоже.

– Но мне еще повезло, – шепотом ответил Хальвард спустя время.

– С чем это?! – возмутился Алоизас.

– С тем, что Они оставили мне руку.

По спине Мастера прокатилась ледяная дрожь, выхолаживая пот на пояснице.

Если бы Они вдобавок забрали и руку, Хальвард бы не выжил.

– Но что теперь будет с тобой? – с горечью прошептал Хальвард.

– А что со мной? – удивился Алоизас. – Рана заживет, делов-то.

Хальвард взял брата за запястье и бережно задрал рукав рубашки, оголяя предплечье. Среди ссадин на бледной коже безобразной кляксой чернело изображение птичьего черепа.

Алоизаса бросило в жар, в животе стрельнуло болью, а щеки почему-то запекло от стыда. Он, Мастер, заключил настоящий контракт с Грехом, и теперь его душа была запятнана и не принадлежала ему. Он посмотрел на Хальварда, на живого и невредимого, лишь с парой царапин на руках.

Халле ничуть не жалел о содеянном. Поступил бы он так же, если бы им снова угрожала та опасность? Определенно да.

Алоизасу стало стыдно только за то, что он посчитал свой выбор правильным, а не за то, что он наступил своей гордости Мастера на горло. Были уже не те времена, когда за это стоило переживать, и он настолько отчаялся, что готов был пойти на все ради брата.

Алоизас украдкой оглядел Хальварда без половины души. Мастер почему-то был уверен, что тот разделял его чувства и тоже пожертвовал бы всем.

От тяжелых мыслей братьев отвлек странный вибрирующий звук. Оба посмотрели на меч, дребезжащий о деревянную поверхность тумбы.

– Так-так. Вижу, ты очнулся, птенчик из Гелид-Монте, – раздался бархатный голос, и братья синхронно вздрогнули.

Алоизас обернулся и подавил инстинктивное желание схватиться за оружие, которого к тому же не было при нем.

В дверном проеме возвышался Хайнц и без своего длинного плаща, в котором его всегда до этого видел Алоизас, смотрелся непривычно. В простой темной рубашке, заправленной в брюки, он выглядел уязвимо и открыто, но перьевые наплечники, переходящие в высокий ворот, скрывающий горло, и множество свисающих на грудь амулетов и бус все еще делали образ достаточно закрытым.

– Мое имя Алоизас, – хрипло ответил Алоизас, чувствуя жжение Греховой метки. Он украдкой взглянул на Хальварда, но тот оставался спокойным, как будто к ним зашло не самое опасное чудовище, а старый знакомый.

– Все-таки не Халле? – умильно улыбнулся Хайнц, проходя в комнату. За ним неслышно зашла высокая худенькая девушка в форме горничной. Ее бледные, словно слепые, глаза оглядели Алоизаса с ног до головы, а затем она странно склонила голову набок, не меняясь в лице. Как кукла.

– Доброму гостю значительно лучше. Я могу принести ему еды и вечерний чай, господин? – Голос девушки напоминал шелест страниц.

– Да, принеси. Сделай нам с Хальвардом обычный чай, а для Алоизаса завари тот на травах. Благодарю, Мария, – не глядя на нее, ответил Хайнц. Он словно не хотел даже на секунду отвести взгляд от Алоизаса, и тому стало неуютно от такого жадного внимания. Именно так хищники смотрят на своих жертв.

Мария выпрямилась, вежливо поклонилась и отправилась прочь, двигаясь так же странно, словно ей было непривычно в человеческом теле. Алоизас поднял руку и коснулся груди, на которой всегда болтался кристалл, но тот отобрали, едва его привели тогда на территорию Ордо Юниус. Будь он при нем, то сигналил бы о том, что ни Мария, ни Хайнц людьми не являлись.

– Не это ищешь? – Хайнц изящно поднял руку со сжатым кулаком, а когда раскрыл пальцы, с них на цепочке свесился сверкающий в закатном солнце кристалл. Алоизас подавился воздухом. Он смотрел то на него, то на обожженные пальцы Хайнца и не мог подобрать слов.

«Кристалл обжигает Грехов. Неужели ему не больно?»

Он скользнул взглядом выше на запястье, оголившееся из-под сползшего рукава, и увидел такую же поврежденную, уже почерневшую кожу. Судя по виду, ожоги были явно сильнее, чем на пальцах, но Грех будто игнорировал боль.

– Отдай его, – напряженно выдохнул Хальвард. Он продолжал сидеть рядом с Алоизасом на кровати, не сводя взгляда с Хайнца.

Улыбка сползла с лица Греха. Он дернул кистью, рывком захватывая кристалл обратно в плен длинных пальцев, а затем медленно направился к ним. Алоизасу ужасно хотелось податься назад, вжаться спиной в высокую резную спинку кровати, когда Хайнц изящно сел с другой стороны изножья, но он заставил себя остаться на месте и напряженно ожидать, что выкинет Грех. Хальвард по правую сторону оставался до безумия невозмутим, и у Алоизаса в голове вспыхивали яркими лампочками миллионы вопросов, которые он хотел бы задать брату. Но прежде чем он решился открыть рот, Хайнц совершенно обыденно, как будто всегда это делал, взял его ладонь и вложил в нее кристалл, заставляя ощутить, какие у него горячие от ожогов пальцы.

– Хальвард, у меня контракт с Алоизасом, а не с тобой, – холодно отчеканил Хайнц. Хальвард на это заявление помрачнел и стиснул челюсти, снова напоминая Алоизасу отца.

– Ты пришел за оплатой? – Алоизас надел на шею кристалл, чувствуя себя увереннее.

– Что? – удивленно изогнул брови Хайнц. – Нет, дорогуша, ни в коем случае. Если бы я хотел просто сожрать тебя, то не тащил бы на своей спине через весь город.

– Тогда скажи, что тебе нужно? – Мастер не договорил, потому что в комнату вошла Мария, сосредоточенно неся поднос с чайным сервизом. Следом за ней вошел парень с такими же блеклыми глазами, в отглаженной рубашке, брюках и жилете и поставил поднос с накрытым керамической крышкой блюдом на столик. Он двигался еще более неловко, чем Мария.

Хайнц не обратил на них никакого внимания, расслабленно оперся рукой о постель и склонил голову к плечу, как будто находился в комнате старого друга.

– Сотрудничество. С недавних пор мое мировоззрение изменилось, многое раскрылось с совершенно иной стороны, и теперь я хочу отыграться за это. – Хайнц улыбнулся.

– Ты думаешь, что сможешь делать свои грязные дела нашими руками? – продолжал хмуриться Хальвард. – Только поэтому помог?

– Ха-а-альва-а-ард. – Грех несколько насмешливо растянул гласные. – Я ничего не делаю просто так. Я чудовище, и меня пока устраивает им быть.

– Вы общаетесь так, будто давно знаете друг друга, – сорвалось с языка прежде, чем Алоизас подумал. Он слегка поморщился от боли в животе, продолжая зажимать перемотанную бинтами рану, и от него не укрылся внимательный взгляд Хайнца на его повязке.

Хальвард устало опустил широкие плечи и вздохнул, отводя взгляд. Как будто стыдился того, что связан с Грехом. Хайнц тоже, казалось, был не в восторге от этого вопроса, но продолжал расслабленно сидеть и разглядывать Алоизаса из-под длинных ресниц.

– Я же говорил тебе: Я Грех. И я всегда держу свои обещания и клятвы. Помнишь нашу сделку?

– Такое не забудешь.

– Я рад, что мы оба остались под впечатлением друг от друга. – Хайнц сел прямо и прижал ладони к груди в сердечном жесте. – Ты просил никого не трогать в Хайкреле. И я сдержал слово.

Алоизас стиснул челюсти так сильно, что заныли зубы. Он почувствовал прикосновение Хальварда к своему плечу, но глаза все равно застилала пелена воспоминаний: искореженные, разрушенные здания, дым и изувеченные тела людей с застывшим на их лицах ужасом. Хайкрель, его родная деревня, напоминала растоптанный человеком муравейник.

– Ты сейчас серьезно? От Хайкреля осталось ровное место, – дрожащим от негодования голосом произнес Алоизас. Как бы он ни ненавидел родную деревню, ему было искренне жаль невинных людей, ведь как Мастер он должен был защищать их. Его родня не дала ему ничего, кроме холода и жесткости, но они не заслуживали такой ужасной смерти.

– Я никого не убивал в твоей деревне ни в тот день, ни годами позже. – Хайнц устало вздохнул, теряя весь приветливый настрой и становясь задумчиво-меланхоличным. – Да, я помогал Им захватывать земли Гелид-Монте, но я всегда помнил о слове, данном юному Мастеру в том лесу. Когда я пришел, Они уже были там и добивали тех, кто сопротивлялся тому, чтобы добровольно отправиться на Завод. Даже если я выгрыз себе место рядом с Ними, это не значит, что я мог вставить слово против. Это так не работало, Алоизас. Я нашел Хальварда живым и сразу почувствовал, что он твой родственник. Я сделал все, что в моих силах, чтобы его взяли на Завод не в качестве корма, а в качестве рабочей силы.

Алоизас пораженно застыл, чувствуя пробежавшие холодом по спине и рукам мурашки. Одно упоминание Завода наводило леденящий ужас, а вместе со знанием того, что там был его брат, и вовсе заставляло кровь стынуть в жилах. Он украдкой посмотрел на Хальварда, на его единственный глаз и жуткий меч рядом. Он понятия не имел, через что нужно было пройти, чтобы вернуться с Завода живым и более-менее невредимым.

– Да, часть души Хальварда съели, – продолжал тихо вещать Хайнц. Он медленно поднялся с постели, сложил руки за спиной и прошествовал к окну. – Но даже я со своими связями и влиянием не всесилен. Когда дело касалось Их, я становился такой же жертвой, как и все вокруг. Грехи казались Им забавной игрушкой, не соответсвующей Их познаниям о мире, поэтому приходилось из кожи вон лезть, чтобы избежать путешествия на разделочный стол.

– Они же не питались существами, Грехами и Демонами, – тихо ответил Алоизас, вслушиваясь в каждое слово.

– Да. Но жестокие человеческие детеныши иногда разделывают ножом лягушек и мышей, чтобы посмотреть, что внутри. – Хайнц чуть обернулся через плечо с кривой улыбкой. – Они ничем не отличались от таких детей в своем неуемном любопытстве.

– Пришлось пожертвовать, – сквозь зубы процедил Хальвард, как будто ему было неприятно от самих воспоминаний. – И не только душой. Другие люди шли вперед по очереди вместо меня. Не знаю, что сделал Хайнц, но меня оттягивали, как самый лакомый десерт.

– Вам лучше не знать, что пришлось сделать. – Хайнц хмыкнул. – Главное, что цель была достигнута, и я мог попросить не сжирать Хальварда сразу целиком. Нужно было тянуть время как можно дольше, а потом я передал ему меч, чтобы он смог выбраться с Завода.

– Это произошло тогда, когда его высочество и Вальтар смогли дать Им отпор? Тогда ты сбежал? – продолжал спрашивать Алоизас их обоих.

– Да. В следующий раз с Хальвардом я столкнулся уже в Ордо Юниус, кто бы мог подумать! – Хайнц обернулся, изображая на лице радостную улыбку. – А потом ты призвал меня в Теневале. Наши пути слишком часто пересекаются, чтобы это можно было списать на обычную случайность. Я давно уже ни для кого столько не делал, как для тебя, Алоизас. И до сих пор не понимаю, зачем мне все это было нужно. – Грех помрачнел.

– Может, все дело в той сделке? Я слишком долго не решался исполнить ее условия. Думал, что ты сошел с ума или исказился, как другие. Поэтому не искал встреч, – ответил Алоизас.

– Твои слова ранят меня в самое сердце.

– А оно у тебя есть? – резко спросил Алоизас.

– Было, – легко ответил Хайнц. – Именно поэтому твой брат сейчас здесь, сидит практически целый, а не мотается по ветру пеплом.

– Хайнц, – проскрежетал Хальвард.

– И при вашей встрече ты понял, что мы братья? – Алоизас продолжал заваливать Греха вопросами.

Мария неслышной тенью стояла у столика, готовая разливать чай, и ее пустые глаза смотрели в никуда, как будто мыслями девушка была далеко отсюда. Юноша, принесший еду, ушел.

– Ой, только полный идиот не почувствует вашу кровную связь. Тот факт, что вы двойняшки, делает ваш энергетический фон практически одинаковым для Грехов. Поэтому я сразу понял, кто вы друг другу.

– И ничего не сказал Хальварду о том, что знаешь меня? – Алоизас посмотрел на брата, и тот отрицательно покачал головой.

– Нет. – Хайнц снова уставился в окно. – Повторюсь: я чудовище, и меня устраивает им быть. Я обещал тебе не трогать никого из деревни, а о том, что вас надо воссоединить, разговора не было. Не жди от меня человечности, к которой ты привык за время общения с Фергусом. Я и так сделал куда больше.

– Все-то ты знаешь, – нахмурился Мастер.

– Положение обязывает. Мария, налей, пожалуйста, чаю. Благодарю. – Хайнц задернул штору, скрывая засыпающее небо с розоватыми облаками и первыми звездами. Затем вернулся к кровати, подтащил ближе кресло и уселся в него, закинув ногу на ногу.

Мария пришла в движение, словно заведенная кукла, расставила чашки с позолоченными ручками и окантовкой и принялась подготавливать чаепитие.

– Я все еще не понимаю, что тебе от нас нужно, – подал голос Хальвард.

– Напомню тебе, здоровяк, что теперь я могу сделать с твоим братом все, что захочу. – Грех произнес эти слова с каким-то юношеским озорством, а потом вмиг стал серьезным. – Я же сказал: мое мировоззрение сделало разворот в другую сторону.

– И какое это имеет отношение к нам? – Алоизас принял чашку с травяным чаем от Марии и поблагодарил ее, отчего лицо девушки стало на мгновение живее. О словах касательно своей участи Мастер решил подумать чуть позже.

– Хочу уничтожить Ордо Юниус, – бросил Хайнц так, словно рассказывал о намерении сходить в продуктовую лавку. Алоизас и Хальвард едва не подавились чаем, уставившись с одинаковым выражением на Греха.

– Ты был на их стороне, – осторожно заметил Алоизас.

– Ключевое слово «был». Пока не узнал, что эти ублюдки обманули меня. Теперь хочу стереть их в пыль. А раз наши цели совпадают, то не вижу причин не сотрудничать, и поэтому я не съем тебя сразу, дорогой Мастер из Гелид-Монте. – Хайнц очаровательно улыбнулся, так что в уголках глаз собрались морщинки.

Алоизас медленно проглотил вставший в горле ком, опуская чашку на блюдце, которое держал едва дрогнувшими пальцами. Все происходящее казалось сюрреалистичным. Возможно, он все же погиб тогда от потери крови и все это лишь плод воображения в предсмертной агонии. Разве мог он снова сидеть бок о бок с братом и распивать чаи с самым ужасным чудовищем Крестейра?

Разве могло это самое чудовище улыбаться так открыто, когда каждый жест, фраза и движение сквозило ненавистью, болью и безумием?

Хайнц пугал, рядом с ним постоянно витало неясное напряжение, как будто он мог вспыхнуть от одной искры и разразиться всепоглощающим пожаром. Алоизас слышал о нем так много, видел его ненависть в горящих расплавленным золотом глазах и чувствовал, что внутри он гораздо более поломанный, чем пытался казаться. Ему было страшно четырнадцать лет назад пожимать руку Греху, было страшно призывать в Теневале и на смертном одре; тем не менее он всегда верил в то, что Хайнц его не обманет.

Алоизас считал это ошибкой. Думал, что такая вера словам Греха может когда-нибудь стоить жизни, но Хайнц не дал ему умереть.

Да, Хайнц не тронул брата, но при этом еще и спас его, хотя мог этого не делать. Почему? Вопросы множились и множились, но задать их не хватало храбрости, да и Грех, кажется, тоже не понимал причин своих поступков. Кристалл на груди нежно тлел голубым свечением и придавал уверенности, но почему-то слова застревали в глотке, не желая вырываться наружу.

– Все еще не понимаю, кто ты такой, Алоизас, – неожиданно тихо сказал Хайнц. Он больше не улыбался, изящно восседая на кресле, и нервно постукивал длинными пальцами по подлокотникам.

Алоизас на мгновение задумался, быстро пролистывая в голове наборы слов на любой случай. Он умел ладить с людьми, всегда находил общий язык и поддерживал беседу, мог найти ответ даже на каверзные вопросы, но почему-то именно с Хайнцем либо превращался в немую рыбу, либо выдавал что-то помимо своей воли. Например, как сейчас:

– Птенчик из Гелид-Монте. Ты уже забыл? – Со смешком Алоизас сделал глоток чая, словно пытаясь спастись от своей жажды риска.

Хальвард рядом напрягся, когда Хайнц выпрямился и склонил голову набок, точно любопытная птица.

– Птенчик все-таки, – неожиданно расплылся в улыбке Хайнц. Он подался вперед, игнорируя ждущую на столике чашку чая. – Тебя стало слишком много в моей жизни, Алоизас. А я этого не планировал.

– Жизнь такая непредсказуемая штука. – Алоизас лишь дернул плечом, смелея на глазах. Он вдруг осознал, что метка на руке не только перечеркивала его будущее острым клювом, но также ее можно использовать для защиты.

Раз уж Хайнцу он для чего-то нужен, то будет использовать это, чтобы обеспечить безопасность Хальварда, даже если Грех захочет сожрать его раньше срока.

– Но ты-то умеешь все обернуть в свою пользу.

– Не думаю, что мне на пользу отдать свою душу и тело Греху, – хмыкнул Алоизас.

– Ты не за просто так их отдал.

– Тоже верно. – Алоизас неожиданно расслабил плечи, отставил чашку на тумбочку. – Тебе незачем ломать голову над этими вопросами, Хайнц. Ты все равно получишь меня всего и сожрешь. Имеет ли смысл все это сейчас спрашивать?

– Вообще-то, имеет. Ты же не разменная монета, – фыркнул Хайнц.

– Но наш контракт…

– Ты не получишь его, – внезапно вклинился в разговор Хальвард. – Только через мой труп! Я благодарен за то, что ты мне помог, но брата трогать не смей.

Мужчина вскочил с места, возвышаясь над ними широкоплечей фигурой. Хайнц и Алоизас синхронно задрали головы, а потом выдохнули с благодарностью и раздражением:

– Хальвард!

Они удивленно застыли, посмотрев друг на друга. Хайнц хотел сказать что-то еще, но внезапно захлопнул рот и поднялся. Он посмотрел на Алоизаса странным взглядом, потом поднял глаза на Хальварда и скривил красивые губы.

– Придержи коней, мальчик с севера. У меня с твоим братом контракт. Как бы ты ни хотел его защитить, он уже мой.

– Хальвард, – тихо позвал Алоизас.

Хальвард несколько раз открыл и закрыл рот, пытаясь подобрать слова.

– Ты вынудил его это сделать!

– Нет. Он сделал это добровольно. Он знал, на что шел. – Хайнц откинул прядь волос за плечо и скрестил руки на груди.

– Хайнц, – укоризненно произнес Алоизас, сжимая ткань одеяла. – Давайте не будем сейчас разбираться, кто прав, а кто виноват. У нас одни цели, и если ты хочешь с нами сотрудничать, то придется отставить грызню.

Хайнц и Хальвард одновременно посмотрели на Мастера и сбавили пыл, хмурясь настолько синхронно, что Алоизас бы рассмеялся, если бы не вся ситуация и его положение в целом.

– Не хочу показаться наглым, но на данный момент я – это единственное, что стоит между тобой и всеми остальными. Я хочу вернуться к Мастеру Грейдену. Я хочу быть на стороне его высочества, и, раз уж ты тоже теперь хочешь уничтожить Ордо Юниус, нам всем придется как-то работать. Иначе можешь убить меня и остаться один.

Алоизас решительно расправил плечи. Ему хотелось встать, чтобы не смотреть на Греха снизу вверх, чтобы не выглядеть странно, толкая такие речи, но живот снова скрутило болью, и пришлось стиснуть рукой скрытые под рубашкой бинты.

Хайнц опасно сверкнул глазами, будто сейчас распахнет крылья и нападет без предупреждения, но неожиданно тихо рассмеялся, опуская руки.

– Я уже говорил тебе: ты жадный мальчишка. Мое желание преподать тебе урок о том, что бывает, когда хочешь хапнуть все и сразу, только растет, но сейчас я устал. А ты и так сильно ранен.

– Жизнь – это риск. Иначе мы не растем над собой, – ответил Алоизас. Он хотел добавить, что уже не тот перепуганный мальчишка, но понял, что для такого древнего существа они все подобны детям.

– Плохое выражение. Но рабочее, – сказал Хайнц. – Когда-нибудь я пойму, почему тебя столь много в моей жизни и откуда ты приносишь в нее эти переменные, но пока отдыхай и набирайся сил. Ты тоже, Хальвард. Если что-то будет нужно, позовите Марию, а я пойду. Дела не ждут.

Грех медленно вышел из комнаты, прикрывая за собой дверь, и стоявшая все это время Мария вежливо поклонилась в знак того, что ее можно просить о чем угодно.

Алоизас задумчиво уставился на дверь, продолжая давить ладонью на рану так, словно от этого уменьшится боль. Он не знал, откуда черпал столько безрассудства, но ему определенно нравилось чувствовать в себе эту храбрость, разговаривая с Хайнцем. Он посмотрел на притихшего Хальварда, угрюмо усевшегося на место Хайнца.

– Все будет хорошо, Хальвард.

– Ты правда сделал это добровольно?

– Ты сам все видел. У меня не было выбора. Я все равно умирал, но хотел спасти тебя, – с горечью признал Алоизас, потирая отметину пальцами.

Прежде чем Хальвард начал возмущаться и доказывать обратное, он добавил:

– Ты бы поступил точно так же.

И Хальвард замолчал.

Глава 2

Район Кастанс напоминал побоище после пришествия Их.

Он был не самым обширным в Тэйлии: две улицы с рядами жилых домов, здание администрации в три этажа, просторная площадь перед ним и небольшая часовенка.

Не успели Грей, Фергус и остальная часть компании прийти в себя после сражения с членами Ордо Юниус, как шпионы Консиларио донесли о том, что в этом районе происходит настоящее Инферно. Воспользовавшись ситуацией, чтобы взять под контроль Кастанс, они прибыли сюда, но оказались уже на пепелище. Что должно было случиться, если орденцы оставили разрушенным целый район?

Вальтар вышагивал с идеально ровной спиной и выглядел так, словно сошел с полотна художника, чтобы прогуляться среди руин и пепелища. Члены Ордо Юниус сбежали так быстро, что мертвецов предпочли оставить на милость своего Бога, и сейчас Вальтар внимательно наблюдал за тем, как его подчиненные доставали и складывали в одно место тела или то, что от них осталось. Удушающе пахло горелой плотью и жженой древесиной.

Мастер Грейден отодвинул тростью тлеющий кусок дивана и перешагнул через раздробленную до мелких камней стену, доходившую ему до колена. Фергус за его спиной постоянно принюхивался и оглядывался так, словно пытался кого-то найти.

– Они были здесь, – тихо сказал Грех.

– Алоизас и?.. – Грей обернулся. Солнце ярко светило на чистом небе, создавая совершенно неуместно красивую картину вместе с разрушенными домами и улицами.

Фергус снова задумчиво потянул носом, вытягивая шею и приподнимая подбородок, как пес, подставляющий нос ветру. Горчичное жабо с ажурными складками чуть съехало, открывая уродливый шрам на горле, и Грей поспешно перевел взгляд выше.

– Алоизас и Хайнц. – Лицо Фергуса перекосило гневом от последнего имени.

– Фергус, – предупреждающе произнес Грей.

– Я помню. – Грех криво улыбнулся.

– Надеюсь, Алоизас в порядке.

– А вот это не могу сказать, – ответил Фергус, устало опустив плечи. – Гарь перебивает все. Я не могу понять, тут ли он сейчас и жив ли. Чую только след.

Грейден снова отвернулся, скользя взглядом по забрызганному застывшей кровью полу в уцелевшем здании. Ему не хотелось признаваться ни самому себе, ни уж тем более Фергусу, что Алоизас был не единственной причиной, по которой он желал перевернуть все вверх дном в поисках. Сделала бы судьба Грею подарок, принеся на блюдечке смерть мэра? Разочаровался бы он, увидев среди обгоревших и изуродованных тел его труп? Они с Фергусом больше не затрагивали тему мэра, делая вид, что пока просто неподходящий момент. Но Грейден был благодарен Греху, что тот не лез с расспросами, даже когда они оставались одни. Мастер знал, что больше не несет эту ношу в одиночку, и от этого было страшно и легко одновременно.

Он потянулся и подцепил пальцами длинное черное перо, приклеившееся к кровавому следу на стекле.

– Хорошо, что не взяли с собой Мейбл. Она бы тут с ума сошла. – Грей вспомнил бледное лицо девушки, когда Вальтар сообщил о том, что в районе Кастанс вспыхнул пожар.

Они как раз находились в квартире Мастера и обсуждали, где могли держать Алоизаса, когда к ним заявился сам консиларио. Мейбл отправили вместе с Паулиной в Севернолесье, хотя она порывалась пойти с ними, но Грей представить не мог, что с ней было бы, если бы она увидела здешнее окружение и трупы. Она слишком переживала за Алоизаса.

– Я бы мог объяснить присутствие здесь Учителя, поскольку он на стороне Ордо Юниус. – За спиной раздался голос Фергуса, вырывая Грея из потока мыслей.

Мастер успел удивиться тому, что не дрогнул ни единым мускулом, когда ощутил тепло Греха спиной, и даже не дернулся, завидев протянутую над собственным плечом руку. Он молча передал перо в протянутую ладонь Фергуса, слегка мазнув по его пальцам. Будь он без перчаток, снова бы почувствовал, какая человеческая на ощупь у него кожа.

– Но он приходил сюда явно не на дружеское чаепитие. – Грейден чуть обернулся, ловя задумчивый взгляд Фергуса, рассматривающего переливающееся в солнечном свете перо.

– Мне интересно знать, что могло такого случиться, что Хайнц так быстро переобулся и отправился устраивать геноцид среди этих «преданных» верующих в Единого. Что тогда он дал нам уйти, что этот случай – выглядит странно.

– Наш разговор что-то в нем изменил, так он сказал тогда в машине. Скорее всего, после случившегося свое место в Ордо Юниус он потерял. Возможно, когда пришел сюда, ему были не очень рады. – Грей проследил за тем, как Фергус вышвырнул перо в окно.

– Мне кажется, что напрямую он подчиняется тем, кто выше Ордена Единого, – безэмоционально прокомментировал Фергус. – Этих людей, – Грех махнул в сторону трупов, – он бы не стал слушаться.

– Да. – Грей направился прочь, и Фергус поспешил вперед него расчистить выход.

– Тела сильно изуродованы, – неожиданно послышался голос Вальтара. Он стоял в коридоре у раскуроченного когтями оконного проема и выглядел все таким же собранным и опрятным, словно не ходил по обугленным руинам.

– Нашли что-нибудь? – спросил Фергус, придерживая отваливающуюся дверь, чтобы Мастер вышел из разрушенной комнаты.

– Алоизаса нигде нет.

Мастер испытал чувство облегчения и тревоги одновременно. Они пришли сюда гораздо позже консиларио и прибыли в тот момент, когда из развалин выносили на носилках первые тела. Когда мимо них прошествовали мрачные мужчины с обезглавленным телом, Фергус неожиданно встрепенулся, подался вперед, напугав солдат, а затем снова встал ровно и сказал одно слово, от которого у Грея пробежали мурашки:

– Джейкоб.

Мастер распахнул глаза, провожая взглядом свесившуюся с носилок руку с окровавленными пальцами. На место головы он старался не смотреть, хотя срез показался слишком ровным. Значит, Джейкоб все-таки выжил после взрыва в Теневале. К горлу подступила тошнота. За свою жизнь ему было не впервой видеть обезображенные тела, но одно дело, когда ты не знал человека близко, и другое, когда буквально несколько месяцев назад видел его живее всех живых.

И сейчас Грейдену на самом деле было страшно наткнуться на очередной труп и услышать от Фергуса имя Алоизаса. Он просто не мог поверить, что тот может быть мертв.

– Почти все тела настолько изуродованы, будто здесь орудовал огромный зверь, – произнес Вальтар, вырывая Мастера из потока мыслей.

– Мы даже знаем имя этого зверя. – Грей повертел очередное найденное перо в пальцах.

– Хайнц? – изумился консиларио.

– Он самый. Я его ни с кем не перепутаю, – хмыкнул Фергус, кивая на оставленные следы когтей на стенах.

– Он же на стороне Ордо Юниус, – непонимающе нахмурился Вальтар, обхватив острый подборок пальцами, обтянутыми красной кожей перчаток.

– Мне кажется, он уже передумал, – ответил Грей.

– Мастер, – обеспокоенно окликнул Фергус, и у Грейдена сердце рухнуло в самые пятки.

Фергус рванул вперед, в здание администрации с пробитой крышей, и Грею ничего не оставалось, кроме как последовать за ним. Вальтар изумленно проводил их взглядом и поспешил следом, с любопытством оглядываясь по сторонам.

Они поднялись по деревянным скрипучим ступеням на второй этаж, где провалившаяся внутрь крыша раскрошила острыми углами черепицы дверной проем.

За ним находился просторный кабинет с книжными стеллажами, из которых рассыпались книги. Первым в глаза бросилось разбитое окно с остро торчащими осколками стекла в раме, на котором повисли куски плоти, волос и одежды. Кровь уже давно свернулась и застыла множеством капель и потеков. Создавалось впечатление, будто что-то огромное схватило человека через окно и вытащило наружу. Грейден осторожно прохромал к нему, пока Фергус увлеченно копошился в шкафу у стены, и выглянул на улицу. Люди принца Диспара доставали из колючего кустарника на клумбах у стен тело мужчины с окровавленным лицом, изрезанным в лохмотья, и болтающейся на одной коже руках, как будто их не дорубили до конца. Мастер выдохнул и отвернулся: зрелище было не из приятных.

– Вот. – Фергус вышвырнул из шкафа какие-то вещи, папки с бумагами и достал рапиру со сверкающей на свете резной гардой. Точно такая же всегда тихо позвякивала на бедре у Алоизаса в изящных ножнах, хотя Грей видел рапиры и у других Мастеров, но эту не спутал бы ни с какой другой. Искусная работа, выполненная на заказ из лунной стали. Только кузнецы Гелид-Монте знали секрет ее выплавки и изготовления оружия непревзойденной остроты и прочности.

– Ох, Создатель… Алоизас.

– Да, – не задумавшись ответил Фергус. – Его рапира.

– Они отобрали у него оружие, – констатировал очевидное Вальтар.

– Что подтверждает нашу теорию о том, что он был здесь в качестве пленника, – кивнул Грей.

– Но его самого здесь нет. – Фергус повертел рапиру в руках и передал Мастеру.

Грейден задумчиво уставился на бликующий металл гарды в солнечном свете. Стало только неспокойнее.

– Нужно еще проверить камеры в подвале здания. Если он был здесь в плену, то куда делся? – спросил Вальтар, оглядываясь. – Ему удалось сбежать?

Грейден крепче сжал в пальцах ножны рапиры, но прежде чем раскрыл рот, чтобы ответить, это сделал Фергус:

– Сомневаюсь. Если он сбежал, то почему не пришел к нам?

Грех принялся дальше рыться в шкафу, переставляя каждый предмет внутри и перетряхивая выдвижные ящики комода у стены.

– А еще, похоже, он ранен.

– Пахнет его кровью? – догадался Мастер.

– Да… – проворчал Фергус, присаживаясь на корточки и заглядывая в нижние ящики стола. – Да где же он?

– Что ты ищешь?

– Кристалл.

В дверной косяк робко постучали, и все трое обернулись, заметив Роберта. Его трещащая по швам рубашка намокла на груди от пота, штаны были перепачканы сажей, а в руке он держал смятые листы бумаги.

– Консиларио, мы закончили выносить тела.

Мастер Грейден почувствовал, как по спине пробежал холодок. Невольно он снова вспомнил обезглавленное тело Джейкоба на носилках, и при мысли о мертвом Алоизасе его замутило. Грей не был уверен, что готов к такой новости.

– Мастера Алоизаса среди них не было. Только люди Ордо Юниус.

– Хвала Создателю, – выдохнул Грей.

– А еще все здание оборудовано такими замками, что без ключа не открыть. Пришлось шариться по карманам мертвецов. – В доказательство своих слов лысый мужчина достал из кармана брюк связку ключей странной формы. – Про подвал я вообще молчу, там камеры запирались посложнее, чем в Омуте[2]. Но вам стоит взглянуть на него.

– Спасибо, Роберт. Я скоро подойду.

Роберт вежливо поклонился и ушел, шурша ботинками по каменной крошке и доскам.

– Нет. Кристалла тут нет, только рапира. – Фергус выпрямился, отряхивая руки. – Запахи смешались, но Алоизас тут точно был. Вопрос в том, куда он делся. Не думаю, что орденцы забрали его с собой, даже если он такой ценный «грешник» для их прихотей. – На последнем предложение лицо Фергуса стало презрительным.

– Хайнц, – неожиданно сказал Грейден.

– Что? – ошарашенно переспросил Фергус.

– Хайнц забрал его? – Вальтар выглядел не менее удивленным. – Но зачем?

– Не знаю. Но Хайнц был здесь. Алоизас тоже. Думаете, он призвал его снова? – Мастер опять опустил взгляд на рапиру, будто она могла дать ответы на все вопросы. Волнение нарастало, а неизвестность раздражала. – Будь я на его месте, наверное, попробовал бы призвать Фергуса.

– Да, но, в отличие от меня, Пернатый бы не явился. – Фергус выглядел довольным, но при этом нервно усмехнулся. Он задумчиво почесал висок, взлохмачивая волосы, а затем зеленые глаза распахнулись от удивления собственной догадке. – Или явился бы именно к нему?..

– Даже если так, ни Хайнца, ни Алоизаса здесь нет, – подытожил Грей. – Мы можем бесконечно гадать, что случилось, но без них не узнаем. Остается надеяться, что Алоизас жив, и молиться Создателю о его сохранности.

– Береги Создатель его душу и тело, – выдохнул Вальтар, задумчиво устремив взгляд сквозь окровавленное окно.

От его слов у Грейдена по телу пробежали неприятные мурашки, но он не стал ничего говорить, соглашаясь с консиларио.

– Спуститесь в подвал, посмотрите, о чем говорил Роберт. А я вернусь к остальным, – сказал Вальтар, сложив руки за спиной.

– Хорошо. Мы осмотримся и вернемся к вам, – кивнул Грей, сжимая рапиру и направляясь следом за Фергусом к темному зеву дверного проема.

Каменные ступени вели вниз, откуда сразу пахнуло зловонием гнили, сырости и мочи. Грей поморщился, сдержавшись от того, чтобы не достать платок и не зажать нос, и вскользь подумал о том, каково было Алоизасу находиться в плену столько времени, если он в действительности был здесь. Мастер знал, что северянин любил и ценил комфорт, хотя и мог вынести более суровые условия.

Спустившись в подвал, Фергус стал еще более сосредоточенным и застыл, потянув носом воздух. Он осторожно коснулся шершавой грязной стены и шагнул вперед, озадаченно хмурясь. Грейден тихо пошел за ним, ничего не спрашивая, потому что понял: Грех напал на след.

– Создатель, каково тебе с волчьим обонянием чувствовать запахи в таком месте? – еле слышно полюбопытствовал Грейден, глядя на пустоту за проржавевшими решетками.

– Ужасно. Отвратительно. Но я вдыхал и более мерзкие ароматы, – хрипло засмеялся в ответ Фергус. – Больше человеческой вони меня выбивает энергетический след. Но Алоизас здесь точно был.

Грейден выдохнул, глядя на то, как уверенно Фергус направился к средней камере и застыл около распахнутой дверцы с очень странным замком.

– Здесь. Он был здесь.

Грейден подошел ближе и посмотрел на пустое помещение, в котором было только наполненное ведро и отсыревший, грязный матрас. Он тронул концом трости распахнутую дверцу, заставив ту издать тихий скрип, но проходить внутрь не стал. Впрочем, как и Фергус.

– Ты чувствуешь, куда дальше ведет след?

– Нам туда. – Фергус ткнул пальцем в сторону едва заметной дверцы, ведущей в другую часть здания. Замок был также открыт, и они без труда поднялись по второй лестнице, выходящей в обычный коридор. След провел их сквозь обгоревшую галерею и вывел к одному из выходов здания.

Холл напоминал сущий кошмар, отчего Грей и Фергус одновременно застыли у порога и встревоженно огляделись. Кажется, здесь произошла настоящая бойня, и, хотя все тела уже унесли, пол и стены были так залиты кровью, словно здесь вырезали целый отряд Ордо Юниус. На противоположной стене зияла огромная вмятина, над которой алые брызги устремлялись вверх.

А еще вокруг были черные перья. Они медленно падали с лестничных перил и подоконника, утопали в застывшей крови, покрывали ступени, ведущие на второй этаж. Фергус пришел в движение первым и подошел к луже крови у приоткрытых дверей. Его ботинки оставляли следы в липких багровых лужах, и Грей постарался больше туда не смотреть, когда пошел за ним.

Кровавое пятно у стены было словно отделено вокруг чистым пространством, и от того, как на него уставился Фергус, Грею стало не по себе.

– Алоизас? – тихо спросил Мастер.

– Алоизас, – подтвердил Фергус. – Но он не мертв. Его тяжело ранили тут… а потом пришел Хайнц. Кажется, он и правда его забрал.

– Он призвал его. – Грейден указал тростью на смазанную пентаграмму на полу. Она вся уже истерлась под множеством ног и кровавых разводов, и все же Грей сумел распознать на ней знаки призыва.

Они еще немного осмотрелись, чтобы убедиться в том, что ничего не упустили, а затем Грей сказал:

– Пойдем к Вальтару. Вряд ли мы здесь еще что-нибудь найдем.

В то же время

Мейбл в очередной раз подошла к окну, беспокойно скрестив руки на груди. За окном ярко светило томное августовское солнце, согревая землю перед наступающей осенью с ее холодами и дождями. По вытоптанной тропке со стороны сада Хранители Очага толкали маленькую тачку, наполненную спелыми яблоками и грушами. Попеременно каждый из них присаживался, желая прокатиться на тележке, и остальные толкали еще усерднее, радуясь, как дети.

Мейбл хотела бы разделить их восторг от хорошей погоды и первого урожая после катастрофы, но внутри нее все обмирало от беспокойства. Пару часов назад они узнали о пожаре и трагедии в районе Кастанс, и теперь Мейбл боялась тех вестей, что могли оттуда привезти. Она ужасно хотела быть там, но Грей и Фергус настоятельно просили ее остаться, словно отгораживая девушку от потрясений. Мейбл считала себя сильной, многое повидала, но все равно не стала возражать, потому что смерть Алоизаса была не тем, что она смогла бы спокойно перенести.

Никто до сих пор не знал, куда пропал северянин, следов они не нашли, и приходилось лишь строить догадки о том, где его могли держать. Как бы ни ворчал Мастер Монтгомери, Мейбл была твердо уверена, что Алоизас попал в плен.

Она надеялась и молилась Создателю и Его Братьям о сохранности северянина, но с каждым днем все больше отчаивалась. Что будет, если она узнает о его смерти? Сможет ли вынести потерю друга? Мейбл никогда не сталкивалась с потерей настолько близких друзей и не хотела знать этого горя.

– Мейбл? – К ее спине прижалась теплая ладонь, и девушка крупно вздрогнула, едва не подскочив на месте.

Она обернулась и столкнулась с распахнутыми голубыми глазами Шерил. Девушка беспокойно заглядывала ей в лицо, и ее пальцы сильнее стиснули рубашку на пояснице Мейбл, словно Шерил боялась, что ведьма сейчас убежит.

– Ох, Шерил.

– Я никак не могла тебя дозваться.

– Прости, задумалась. Ты уже все сделала? – Мейбл вымученно улыбнулась. Она бросила взгляд через плечо Шерил на корпящих за столом Эдена и Джека, которые что-то рассматривали в книге, едва не прижавшись головами друг к другу от усердия.

– Да, я сдала основное еще позавчера, так что сегодня у меня меньше работы, чем у них, – ответила девушка. – Переживаешь?

– Ужасно боюсь узнать, что они нашли Алоизаса… – Мейбл так и не смогла выдавить из себя слово «мертвым» и едва сдержала порыв зажать рот рукой, чтобы точно не сказать это.

– Я надеюсь, что с ним все хорошо. Я понимаю, что у орденцев не может быть хорошо, но Джек говорил, что, если бы надо было, они бы сразу его… – Шерил прикусила губу, также не в силах это сказать. Ее глаза увлажнились, но она шмыгнула носом и тут же расправила плечи. – Мы должны верить в лучшее! Он же нам так говорил в Теневале, чтобы мы не отчаивались.

– Да, ты права. Надо верить! О Создатель, я скоро с ума сойду от беспокойства! – выдохнула Мейбл, схватив Шерил в охапку и прижав к себе. Девушка охотно прижалась к ней, сцепляя руки на талии и зарывшись носом в плечо.

– Посмотрите на них. А мы тут страдаем, между прочим, – насмешливо протянул Джек.

Мейбл и Шерил синхронно обернулись на него и припечатали недовольным взглядом.

– Не завидуй. Можешь обнять Эдена и поплакать в жилетку ему. – Шерил показала ему язык и снова уткнулась Мейбл в плечо, не замечая, как Джек вспыхнул ушами и покосился на Эдена. Тот непонимающе нахмурился, посмотрел на Джека, зарывшегося в книгу взглядом, а затем на Мейбл, и та пожала плечами.

– Развлекаетесь? – В гостиную прошел Кейран. – Уже все доделали?

– Я сделала! – отозвалась Шерил.

– Умница! – вместо Кейрана похвалил Михаэль, подходя к Мейбл. В его руке блестело красными боками спелое яблоко, которое Цзинь игриво подкидывал и ловил. – А они чего?

– А они позавчера баклуши били, так что им больше делать, чем мне, – фыркнула Шерил, и Мейбл, не удержавшись, взъерошила ей волосы на затылке.

– Как давно уехали Вальтар и Грей с Фергусом? – спросил Йель.

– Часа… два назад? Не помню точно, – ответила Мейбл.

– Не переживай. Нет гарантии, что Алоизас был там.

– Хочу уже хоть знать, где он. Стараюсь думать о хорошем, но… – выдохнула Мейбл, согреваясь теплом Шерил.

– Я бы сказал, но не хочу тебя расстраивать, – ворчливо произнес подошедший Кейран.

– Не нагнетайте, Мастер, она и так скоро поседеет вся, – раздраженно протянул Михаэль.

– Именно поэтому я молчу. Хочется, конечно, верить в лучшее, но эти фанатики – конченые отморозки.

– Вы все еще уверены, что Алоизас на их стороне? – спросила Мейбл, мягко поглаживая Шерил по плечу. Михаэль громко хрустнул яблоком и уставился в окно, беспокойно прижав уши.

Кейран угрюмо скрестил руки на груди и нахмурился.

– Не знаю, Мейбл. Я был уверен, что да. Это было бы логично, к тому же мы до конца не знаем ничего о его прошлом, кроме того, что он искал своего брата так отчаянно, что даже вступил в ряды Ордо Юниус. Это о многом говорит, – тихо ответил Мастер.

– Кто бы так не поступил ради дорогого человека?

– Вот именно. Отчаяние зачастую толкает человека на поступки, которые обычно он никогда бы не сделал. Ты видела Джейкоба. У Алоизаса никого не осталось, кроме брата, думаешь, не ушел бы он с орденцами, если бы был шанс найти его? – Кейран поправил очки.

– Да ладно вам, Мастер, Алоизас нам так помогал. Он бы не пошел просто так, а посоветовался бы с нами для начала, – возразил Йель.

– Может быть. Но если бы я находился в таком отчаянии, то… – Монтгомери задержался взглядом на Михаэле, и у того заинтересованно дернулись уши. Мейбл забыла, как дышать, надеясь услышать от этого скупого на сочувствие мужчины хоть что-то ободряющее, но Кейран отвел взгляд, смущенно хмыкнул и отправился ко все еще корпящим над учебниками парням. После чего остановился, заметив в окне приближающиеся автомобили.

– Неважно. Похоже, они вернулись, – ворчливо отозвался Монтгомери.

– Вот так всегда, – разочарованно вздохнул Михаэль. – Все из него приходится клещами вытягивать.

– Смотрите, и правда вернулись! – радостно воскликнула Шерил, выпутываясь из рук Мейбл. – Пойдемте скорее!

Путь из гостиной в холл показался Мейбл стремительным, как вспышка молнии в небе. Вот они только что стояли и смотрели в окно на залитую солнцем подъездную дорожку, а вот уже встречают проходящих через двойные двери Грея с Фергусом и Вальтара.

– С возвращением. – По лестнице спустился принц Йохим.

– Господин. – Вальтар вежливо поклонился, перед тем как подойти к юноше.

Мейбл застыла, заметив в руках Фергуса продолговатый тканевый сверток. Паника и страх жгучим водопадом разбились внутри, опаляя ребра и спускаясь тяжестью в желудок. Ее замутило, ноги налились свинцом, но она все равно нашла в себе силы подойти ближе. Судя по встревоженному взгляду Грея, у нее все было написано на лице настолько красноречиво, что не нужно было даже спрашивать или что-то говорить.

– Это только рапира, Мейбл, – торопливо сказал Грейден, чтобы вернуть ей почву под ногами.

Мейбл едва не рухнула на пол от мимолетного облегчения, а затем приняла от молчаливого Фергуса сверток. Рапира сверкала зимней стужей в темном ворохе ткани. Такая же идеально чистая, с красивой гардой и искусно сделанными ножнами с узорами народов Гелид-Монте.

– Мы нашли место, где, вероятно, его ранили. Он потерял много крови, но ни тела, ни чего-то, что указывало бы на его смерть, мы не увидели. И еще там был Хайнц. Думаю, он забрал Алоизаса, – добавил Грей, пока Мейбл бережно прижимала рапиру к себе.

– Хайнц? – одновременно удивились Мейбл и Кейран.

– Скорее всего, это он устроил пожар и убил там всех.

– А еще мы встретили там Джейкоба, он мертв, – сказал Фергус, уперев руку в бок. – Ему отрубили голову.

Шерил охнула, прижав руки ко рту, Мейбл застыла в потрясении, а Грей слегка шлепнул тростью Фергуса по ноге.

– Фергус.

– Что? Думаю, он заслужил это. Он нам не друг и не товарищ, чтобы его жалеть, – ответил Фергус.

– Просто странно слышать об этом, учитывая, что мы с ним общались, – дернула плечом Мейбл. – Не скажу, что буду скучать. Он обманул меня и пытался отправить на костер.

– Можно было преподнести это как-то мягче, – проворчал на него Грейден, а затем снова посмотрел на девушек.

– Я попытался разрядить обстановку, – наигранно обиженно сказал Фергус.

– Я верю, что Алоизас жив, – поджала губы Мейбл.

– Будем надеяться, – сказала Шерил, сцепив пальцы перед собой.

Грейден еле слышно вздохнул, и в его взгляде Мейбл увидела столько прогорклой усталости, что ей стало совсем тоскливо. Мастер посмотрел на докладывающего все Йохиму и Альбрехту Вальтара, а затем слегка коснулся костяшками пальцев поясницы Фергуса, направляя того отправиться к ним.

Мимо Мейбл прошли Михаэль с Кейраном, а она осталась стоять возле высокой напольной вазы у дверей и смотреть на завернутую в ткань рапиру так внимательно, словно та могла рассказать ей о местонахождении своего владельца. Беспокойство Мейбл не улеглось и не исчезло, внутри все еще продолжал тлеть маленький огонек надежды на то, что Алоизас жив.

– Хайнц ведь пришел на его зов тогда в Теневале, правда? – тихо спросила Шерил.

– Да. Алоизас смог призвать его, так что думаю… надеюсь на то, что в этот раз он тоже помог ему. Мы можем только догадываться, но давай верить в лучшее, да? – улыбнулась ведьма, и Шерил вернула ей такую же вымученную улыбку. – Пойдем узнаем подробности. Нечего тут раскисать.

Идя в сторону гостиной, куда снова направились все остальные, ни Шерил, ни Мейбл не почувствовали на себе внимательный взгляд.

Глава 3

Прутья решетки казались толстенными, практически шириной с него самого. Он с любопытством притиснулся к ним грудью, высовывая голову и вытягивая шею так сильно, как только мог. Уперевшись плечами в холодный металл, он на мгновение бросил взгляд вниз и с изумлением обнаружил свое покрытое белоснежными перьями тело.

– Глупая птичка. Ты сломаешь шею, если будешь так жаться. – Глубокий и чувственный женский голос раздался снизу, и он посмотрел туда.

В помещении с серыми стенами белоснежная скатерть словно сияла, и ее накрахмаленное кружево рябило в глазах. Красивая женщина с короной из темного металла, переходящей в маску на правую половину лица, сидела за столом, изящно закинув обнаженную ногу на ногу. Ее серебристое платье напоминало обмотанную вокруг тела ткань, но сидело лучше, чем у любой модницы Крестейра.

Он заурчал по-голубиному и захлопал крыльями, стараясь вновь привлечь ее внимание, но женщина продолжала задумчиво смотреть в окно без стекла и рамы. Оно было настолько широким и высоким, что он прекрасно мог посмотреть в него тоже, со своей высоты.

За окном простиралось бескрайнее поле с почерневшими, мертвыми деревьями, и небо над ними было таким серым, словно вот-вот прольется дождь. Он встрепенулся от внезапно пробивших птичье тело мурашек, обернулся и застыл, оглядывая выше и позади себя множество таких же клеток с округлым сводом. В некоторых из них беспокойно хлопали крыльями белоснежные голуби, такие же, как он сам, другие пустовали.

– Глупая, глупая птичка. – Женщина поднялась с места и протянула к нему руки. Тени за ее спиной пришли в движение, меняя обстановку и силуэт комнаты. Ее холодные белоснежные руки открыли клетку, и он доверчиво прижался к ее ладоням. – Потом опять вернешься.

Женщина прижалась губами к птичьему плечу, и все его тело пронзило острой вспышкой боли, словно от множества воткнутых кинжалов.

Широко распахнутыми глазами он уставился на искаженные злобой лица вооруженных мужчин, а затем резко подскочил на постели, загнанно дыша.

– Халле? – Обеспокоенный голос Хальварда был сонным.

Алоизас пытался наглотаться воздуха и шарил руками по телу в поисках множества ран, но она была всего одна, на животе, как и прежде, спрятанная под тугими бинтами.

– Дурной сон. Все в порядке, брат. – Алоизас облегченно выдохнул, стараясь унять сердцебиение и успокоиться. Он потянулся и включил ночник на прикроватной тумбочке, в очередной раз поражаясь размеру постели, которую предоставил ему Хайнц.

Хальвард уже стоял возле кровати, встрепанный и сонный. На его лице отсутствовала повязка, и пустой, безжизненный глаз белел молочной радужкой, сливаясь с белком. Заметив взгляд Алоизаса, он поспешил начесать пальцами волосы вперед, закрыться, но тот опередил его, вцепившись в низ выправленной рубахи.

– Все в порядке. Не прячь это от меня, Хальвард. – Алоизас едва заметно улыбнулся, чувствуя во рту привкус крови. Похоже, во сне он прикусил щеку. Сон все никак не желал уходить от него, забираясь ледяными руками под кожу и заставляя зябко ежиться. Он все еще ощущал боль от десятка колотых ран на теле и видел перед глазами лица, перекошенные ненавистью.

Лица, потерявшие человечность.

Хальвард перестал прятать мертвый глаз, снова обеспокоенно оглядел шумно задышавшего Алоизаса и шагнул к тумбе, чтобы налить ему стакан воды. Пальцы продолжали сжиматься на его рубахе совсем как в детстве, отчего Алоизасу стало стыдно, и он поспешил убрать руку, но Хальвард шлепнул его по запястью легонько, почти неощутимо.

– Оставь. И ты не прячься от меня, Халле. – Он подал ему воды.

– Мне уже не десять лет, – благодарно улыбнулся Алоизас.

– Да хоть сколько, брат.

Хальвард сел рядом на постель, свешивая ладони между колен. Алоизас принялся с жадностью пить, чтобы скорее стереть этот мерзкий металлический привкус с губ. Он напоминал ему о многом: о том дне, когда пришли Они; о доме на берегу Единого океана; о Теневале и о пытках в стенах Ордо Юниус.

Этот вкус навсегда будет связан для него с той жуткой сценой, когда Хальвард отрубил голову Джейкобу так же легко, как потрошил свежую рыбу в детстве отцовским ножом.

– Что тебе снилось? – тихо спросил Хальвард.

Желтоватый свет ночника образовывал неровное пятно на потолке и ложился на складки одежды и одеял светлыми отсветами. На открытом окне еле заметно покачивались занавески, пропуская в комнату свежий ночной воздух. Шумно пели сверчки и птицы.

– Как маленького ребенка убивают взрослые мужчины. Снова. И снова. Понятия не имею, к чему это, – ответил Алоизас. – И еще там была странная женщина. Мне кажется, этот сон что-то значит…

Алоизас хотел что-то добавить, но грохот в доме заставил его замолчать на полуслове и схватиться по привычке за рапиру, которой ожидаемо не оказалось под рукой.

Хальвард моментально подскочил, вцепился в приставленный к стене меч, и Алоизасу показалось, что тот издал еле заметный стон, когда пальцы мужчины сомкнулись на рукояти.

– Я пойду посмотрю. – Хальвард направился к дверям, но Алоизас тут же скинул с себя одеяло и вскочил с постели.

– Я с тобой!

– Нет, ты останешься здесь, – возмущенно обернулся Хальвард.

– Я пойду с тобой, и это не обсуждается, – так же возмущенно ответил Алоизас, скрестив руки на груди.

– Ты ранен. – Хальвард указал на скрытые под рубашкой бинты.

– Ноги-то мои при мне. – Алоизас усмехнулся, похлопав себя по бедрам, и деловито прошлепал босыми ногами мимо обескураженно уставившегося на него Хальварда. – Пошли.

Они вдвоем выглянули в коридор, освещенный изящными бра. Пол под ногами покрывал толстый ковролин, скрадывая звуки их шагов. В доме царила такая тишина, словно грохота, раздавшегося минуту назад, не было, но тревога все равно повисла в воздухе. Кристалл на груди Алоизаса завибрировал, и это же он ощутил от лезвия меча брата.

В конце коридора из приоткрытых двойных дверей падала яркая полоса света. Хальвард и Халле подошли решительно и быстро, и старший из двойняшек, вооруженный мечом, распахнул двери, чтобы застать противника врасплох.

Но застали они только сгорбленного у опрокинутого навзничь стола Хайнца, сжимающего свое запястье с такой силой, словно он хотел оторвать себе руку.

Грех даже не вздрогнул, когда они ворвались в кабинет, как будто знал, что те придут.

– В поздний час гостям полагается спать в своих постелях, – с вымученной улыбкой сказал Хайнц, продолжая стискивать запястье. Он казался бледнее обычного, его плащ неряшливо валялся у распахнутого окна, и поднявшийся ветер разносил по комнате черные перья. Спутанные темные волосы почти скрывали лицо, но сквозь волнистые пряди зло сверкали золотистые глаза, как у загнанной в западню птицы.

Алоизас сделал шаг вперед, кладя руку на ладонь Хальварда и заставляя опустить меч. Брат подчинился, продолжая стоять недвижимой скалой рядом, и Мастер чувствовал от него готовность атаковать.

Опрокинутый стол был обезображен длинными глубокими царапинами, все его содержимое рассыпалось по полу, марая чернилами ковер и шелестя страницами книг. Стул с бархатной обивкой валялся в углу, створки окна еле слышно поскрипывали от ветра.

Алоизас сделал первый шаг, и под его голой ступней смялся исчерканный хаотичными записями лист пергамента. Хруст бумаги показался громким и резанул слух, хотя в комнате не было оглушающе тихо. Хайнц не обратил на это внимания, продолжая натужно дышать, словно ему не хватало воздуха. В комнате отчетливо пахло горелым мясом.

– Стой на месте, – выдавил из себя Грех, когда Алоизас подошел еще ближе.

Хальвард напрягся, шагнул следом, стиснув меч, но Алоизас показал ему жестом остановиться.

– Все хорошо. – Он чувствовал себя так, словно успокаивал дикого зверя, попавшего в капкан. – Спокойно. Я хочу помочь.

– Мне не нужна жалость, – прорычал Хайнц. – Я в порядке.

– Конечно. Я вижу. – Мастер все равно бесстрашно подошел и аккуратно опустился на колени рядом с взъерошенным Грехом. Сердце заполошно билось в груди, отдавая болью в живот и заставляя пульсировать рану. Метку на руке пекло так, словно на кожу попал уголек. Алоизас с опаской покосился на его бледные ладони, но не заметил на пальцах острых когтей, и это его немного успокоило.

Он мог бы сейчас встать, развернуться и уйти, не рискуя остаться с откушенными по локти руками. Это вообще было не его дело, Хайнц был их врагом, даже если сейчас, по его словам, поменял сторону. От него исходила опасность, острая, как только что наточенная бритва цирюльника. Полосни по горлу – и захлебнешься кровью.

Тем не менее Алоизасу казалось, что он поступал правильно. Что здесь и сейчас он должен быть рядом с этим изломанным, источающим ненависть существом, как будто по-другому и быть не могло. Странные ощущения. Они пугали Алоизаса, но он решил пока не заострять на них внимания. Он подумает об этом потом, если выживет.

Хальвард тоже приблизился, лязгнув мечом в ножнах, таких же пугающих, как сам клинок. Он выглядел напряженным, как будто ожидал нападения в любой момент, но не стал говорить Алоизасу держаться подальше. Похоже, он достаточно много общался с Хайнцем прежде, раз верил в его относительную адекватность.

– Жалость и помощь, вообще-то, разные понятия, Хайнц, – заметил Алоизас, протягивая руки так, будто пытался поймать хищную птицу. Он осторожно коснулся его плеча, чувствуя под ладонью холодный шелк рубашки.

Хайнц дернулся, посмотрев на Алоизаса широко распахнутыми глазами, словно не верил, что его только что так бесстрашно и нагло коснулись.

– Ты ранен? Лучше пересесть на диван, станет легче. – Алоизас закусил губу, потянув Хайнца на себя. Было странно ощущать его реальность под руками, хотя до этого он уже дважды жал ему ладонь и знал, что кожа у него на ощупь как человеческая.

Хайнц оказался твердым, и теплым, и очень настоящим, когда Алоизас смело скользнул под его рукой, чтобы подпереть собой и помочь подняться. Его длинные волосы щекотно задели щеку Мастера. Хайнц застыл, практически не дыша, и в такой близости Алоизас заметил его изуродованное запястье под серебряным браслетом. От Греха пахло кровью, горелой кожей и приторным розовым маслом.

Алоизас вспомнил, как матушка делала мазь из цветков шиповника, пестиком перемалывая нежные лепестки в однородную кашицу. Тогда пахло так же удушающе сладко, навевая неясную тоску по чему-то неземному, недоступному в их запертом на конце материка Хайкреле.

Хайнц тоже пах так: сладко и горько одновременно.

– Обопрись на меня, – тихо сказал Алоизас. – Ты тяжелый, так что тебе придется мне немного помочь.

– Ты ранен. Не стоит, – выдохнул Хайнц. От его теплого бока, от банального человеческого тепла, не ожидаемого от чудовища, Алоизасу стало странно и бросило в жар. Он часто наблюдал со стороны за отношениями Фергуса и Грея, и ему всегда было интересно, что чувствует Грейден, общаясь с чудовищем так, словно это был его лучший друг.

Словно он был не Грехом, а человеком.

Фергус казался острым обнаженным клинком, коснуться которого не порезавшись было невозможно, но иногда Мастер Грейден панибратски толкал его в бок или поясницу, чуть тянул за одежду и придерживал раскрытой ладонью, и Алоизас каждый раз удивлялся так, словно видел это впервые. Ему хотелось бы задать эти вопросы самому Грею, но он все не решался, а теперь самолично потрогал Греха и понял, что, кажется, ошибался.

Хальвард тем временем быстро поставил меч, убрал с дивана неуклюже скинутые вещи, затем подошел с другой стороны и помог им двоим подняться на ноги, чтобы довести Греха до дивана.

Алоизас придержал Хайнца под поясницу, помогая идти и чувствуя, как проминается ткань рубашки под его рукой.

«На ощупь совсем как человек!»

Хайнц с еле слышным вздохом опустился, расслабленно откидываясь на спинку дивана. Его рубашка спереди была испачкана чем-то влажным и темным, сливающимся с тканью, и у Алоизаса мелькнула мысль, что это кровь.

Он осторожно присел рядом, стараясь держать небольшую дистанцию.

– Так ты все же ранен?

– Просто пара царапин, – томно выдохнул Грех. – Они почти затянулись и не стоят твоего внимания.

– Выглядишь ты неважно. – Хальвард встал напротив, угрюмо скрестив руки на широкой груди.

– Меня несколько часов гоняли по району недомастера Ордо Юниус, конечно я буду выглядеть неважно, – прошипел Хайнц, дергаясь от желания вскочить, но держа себя в руках. – Не успел подпудрить носик к вашему приходу, извините.

– Недомастера? – Хальвард проигнорировал всплеск желчи в свою сторону.

– Я не считаю тех, кто предал веру в Джиана Защитника, Мастерами. То, что теперь они сделали с собой, настоящая скверна.

Алоизас присвистнул и поднялся, упирая руки в бока. Он наверняка выглядел нелепо для серьезных разговоров: босой, в просторной рубашке и легких штанах. Но ему было все равно.

– От кого я это слышу? Что это, Мирза Звездоносный уже не эталон божественного правления? – Он приподнял брови так высоко, что они скрылись под светлой челкой.

– Никто не говорил, что я всецело разделяю восторг иноверцев, – недовольно ответил Хайнц. Его улыбчивая маска благосклонности шла трещинами, являя его настоящее лицо.

– Откуда мне это знать? Ты был на их стороне и был с Ними во времена Инкурсии. Неужели можно быть с кем-то заодно и не разделять их целей и взглядов?

– То же самое я могу сказать и про тебя, птенчик. – Слова Хайнца заставили Алоизаса прикусить язык. – Ты тоже был в Ордо Юниус… Но вообще, я хотел, – запальчиво начал Хайнц, а потом вдруг с трудом сел и плотоядно улыбнулся, как будто в мгновение понял, что его выводят на разговор. – У меня иная мотивация.

Хальвард громко хмыкнул, Алоизас вдохнул и выдохнул, внутренне стараясь успокоиться.

– Вот об этом и речь. Ты прямо не говоришь, так что я могу судить о тебе только по тому, что вижу.

– Тебе недостаточно того, что ты видишь? – Хайнц элегантно откинул прядь волос с плеча, снова вальяжно раскинувшись на спинке. На нем сегодня не было привычного высокого воротника и перьевых наплечников, поэтому расстегнутые верхние пуговицы открывали длинную бледную шею, по груди неряшливо рассыпались спутанные нити бус и цепочек с амулетами. Прищуренные золотые глаза Греха прожигали Алоизаса насквозь, и тому пришлось еле заметно сглотнуть, хотя во рту пересохло.

– Хочется копнуть глубже.

– Жадность тебя погубит, – усмехнулся Хайнц.

– Мне терять нечего, – хмыкнул Алоизас.

– Халле, – взволнованно начал Хальвард.

– Что? Он все равно меня сожрет, так что я не собираюсь лежать в постели, томно вздыхать и ждать конца. Я буду действовать. – Алоизас нахмурился, продолжая стоять с руками, упертыми в бока. Его сердце сжалось при осознании того, что он уже сам себе не принадлежит и вся его дальнейшая судьба предопределена, но он не хотел показывать своего беспокойства брату.

И не хотел выглядеть напуганной жертвой под этим плотоядным взглядом Хайнца.

Он понимал, что уже несколько раз сказал это все вслух, но ничего не мог поделать, поскольку метка на теле и сам контракт волновали куда больше, чем ему казалось. Сейчас он мог мило беседовать с Хайнцем и строить планы, но кто знал, когда Греху надоест терпеть и он решит свернуть ему шею одним движением сильных рук с цепкими пальцами?

Алоизас не хотел хоронить себя заранее, но его рациональная часть заставляла мозг генерировать план прямо на ходу, только бы успеть сделать побольше до того, как его поглотят без остатка. Он не хотел думать об этом, но возвращался к этому снова и снова, мучаясь ночами и днями, которые провел тут в относительном покое.

Иногда Алоизас украдкой задерживался взглядом на Хальварде, и сердце изнывало от предчувствия тоски по их несбыточному совместному будущему. Считал ли Хальвард его предателем за то, что он так поступил? Осознавал ли, что скоро они снова потеряют друг друга, или будет бороться?

В случае Хальварда вероятен с сотней процентов был второй вариант, но Алоизасу так отчаянно хотелось, чтобы все сложилось как можно более безопасно для него. Хайнц ведь сдержит обещание, даже если человек, которому он дал его, погибнет?

– Ладно. Все это походит на какой-то сон, и мне кажется, что когда-нибудь я разберусь в том, что происходит, но сейчас давайте займемся насущным вопросом. – Алоизас устало потер переносицу, прогоняя тоскливые мысли и беря себя в руки. Затем снова посмотрел на Хайнца. – Спрошу еще раз. Ты ранен?

– Говорю же: пара царапин, – уже мягче ответил Хайнц.

– Ты еле двигаешься, значит, тебе больно, – поддержал брата Хальвард. – Ранен.

Красивое лицо Хайнца едва не перекосилось, но он стойко выдавил из себя благодарную, насквозь фальшивую улыбку.

– Похвальная наблюдательность.

– Существуют какие-то лекарства для Грехов? – напрямую спросил Алоизас.

Хайнц поднял здоровую руку и ткнул длинным пальцем в сторону комода у противоположной стены комнаты. На нем грузно высились стопки книг и листов пергамента, придавленные малахитовыми пресс-папье, и ящик с чистыми стеклянными бутылочками. Возле комода был заметен небрежно замотанный в потертую ткань, вероятно сломанный, кальцинатор.

– В верхнем ящике лежит шкатулка.

– Отлично. – Алоизас развернулся и, огибая сваленную мебель, направился в противоположный конец комнаты, попутно подняв несколько книг и листов с пола. – Ну и бардак.

– Ты поразительно быстро осваиваешься на чужой территории, – заметил Хайнц.

– Ты сам привел меня сюда и захотел сотрудничать. Терпи. – Мастер деловито распахнул шкафчик.

– Ты меня первый призвал.

– Мог бы сразу сожрать и не страдать.

Хальвард не стал это комментировать, лишь еще больше нахмурился. Его безжизненный глаз выделялся блеклым пятном, светлые волосы рассыпались по крепким плечам.

Алоизас проглотил вспыхнувшую внутри тревогу, торжественно поднес шкатулку к Хайнцу и посмотрел на брата.

– Давай посмотрим, что мы можем сделать?

В глоссарии Ордена Мастеров кровь Грехов описывалась как черная и похожая на обычные чернила.

Алоизас оглядел смазанный след на собственной ладони, пока туго забинтовывал колотую рану над животом Хайнца, и незаметно бросил взгляд на разлитые по ковру чернила. Кровь и правда была на них похожа.

Хальвард позади него тяжелой поступью направился к окну, чтобы захлопнуть скрипевшие створки.

– А я думал, у Грехов регенерация настолько быстрая, что раны затягиваются прямо на глазах. – Алоизас припомнил, как видел мгновенно срастающуюся кожу на щеках Фергуса от царапин. Он закрепил повязку и стал сворачивать остатки бинта обратно в валик, усевшись на диване так, словно разговаривал с давним знакомым, а не латал бешеное чудовище.

– От обычного оружия. Но орденцы сражались ритуальными клинками, – недовольно ответил Хайнц, запахивая рубашку и скрывая бледную грудь под тканью. Его бусы и амулеты блестящей горкой лежали на столе рядом с диваном.

– В Теневале тоже были ритуальные клинки, – сказал Мастер.

Хальвард рывком поднял стол и поставил его ровно. Мышцы рук на мгновение вздулись, натянув ткань рубашки, и Алоизас снова изумился тому, насколько крепким стал брат.

– В Теневале они ни разу до меня не достали, – тихо ответил Грех. – Кстати, до твоего призыва я никогда там не бывал, только знал о существовании города.

– Да ладно? – Алоизас спросил, не отрываясь от смешивания с водой настойки из шкатулки Хайнца. – Как же тогда ты так быстро нашел меня?

– Призыв работает так, птенчик, что я пришел бы за тобой, даже будь ты в самом Инферно, – плотоядно улыбнулся Пернатый, и Алоизас поджал губы, пихая ему в руки кружку.

– То есть мне от тебя никак не скрыться?

– Никак. – Хайнц продолжал улыбаться, поигрывая тонкими пальцами по бортику керамической чашки с золотой окантовкой. – Пока на тебе моя метка, Халле, я тебя везде найду.

– Тогда как ты нашел его в Тэйлии? – вмешался Хальвард. – У него уже не было метки.

– На нем остался мой след после первой сделки – это раз. – Пернатый залпом выпил содержимое. Острый кадык дернулся, привлекая внимание обоих братьев, а затем Грех совершенно обычно, человечно и неизящно вытер костяшками пальцев губы и сморщился. – Отвратительный вкус. Надо переделать рецепт. Так, о чем я? А во‐вторых, кое-кто слишком сильно хотел меня видеть. Даже без сделки я без труда смог явиться к тебе.

Алоизас почувствовал, как запекло щеки, и отвернулся, наблюдая за тем, как Хальвард методично ставит все по местам.

– Не стыдись. Все средства хороши, если хочешь спасти кого-то, – еле слышно бросил Хайнц, а затем изящно поднялся и принялся застегивать пуговицы.

Его голос утратил привычную насмешливость, и Алоизасу стало неуютно, как будто он оказался в пустом коридоре под ледяным сквозняком. Он хотел было тоже встать и пойти помочь брату собрать с пола книги и свитки, но неожиданно осознал, как сильно вымотался. Рана давала о себе знать ноющей болью, бинт туго стягивал ребра, и захотелось расхохотаться от того, что теперь они с Хайнцем такие одинаково замотанные. Северянин подогнул под себя ногу, медленно отставил шкатулку и привалился плечом к спинке, устало наблюдая за тем, как Хальвард и Хайнц наводят порядок в комнате. Алоизас всегда считал Пернатого опасным и неадекватным, и сейчас было странно видеть то, как легко брат с ним общался.

– Я думал, Мария прибежит на шум. – Алоизас посмотрел на приоткрытые двери.

– Ее комната в противоположном крыле. К тому же ночью Навьи очень крепко спят, – ответил Хайнц, проверяя окно и задергивая шторы. Он ловко поднял с пола свой плащ и отряхнул от пыли, чтобы потом свернуть и швырнуть на кресло, на котором уже были навалены какие-то вещи.

– Тебе нездоровится, Халле? – обеспокоенно спросил Хальвард, заметив, как Алоизас бессильно привалился к спинке дивана.

– Рана никак не хочет заживать, ха-ха, – вымученно улыбнулся Алоизас. – Минутная слабость, не переживай.

– Надо больше отдыхать, а не совать свой птичий нос куда не следует, – с насмешкой сказал Хайнц.

Алоизас открыл было рот, чтобы возмутиться, но в него тут же прилетел скомканный плед, и он растерял все слова. Хайнц сделал вид, что это не он только что его кинул, и принялся ставить стопки книг на стол.

– У меня нет времени прохлаждаться, – тихо сказал Алоизас.

– Нужно вернуться к Грею и остальным? – спросил Хайнц, продолжая наводить порядки.

– Не хочу, чтобы они считали, что я предал их и сбежал, – нехотя ответил северянин. Сказанное горчило на языке правдой, ведь, будь он на их месте, посчитал бы так же. Более того, Алоизас был уверен, что Кейран первым свяжет появление Хайнца во дворце с ним.

– Тебе могут там быть не сильно рады, – озвучил его мысли Хайнц. Сейчас он стоял, упершись руками в столешницу, и золотистые глаза пристально всматривались в Алоизаса, как будто он хотел вывернуть наизнанку его душу. Или то, что от нее теперь осталось, принадлежащее ему.

– Да, я знаю. – Северянин неуютно поежился, натягивая плед на плечи. – Но это не значит, что я должен все так и оставить. Или я все-таки пленник и ты нас не отпустишь? – Он вернул Хайнцу такой же пристальный взгляд.

Хальвард заметно напрягся, замерев между ними, словно металл между молотом и наковальней.

– Ты в моем плену, где бы ни находился, – улыбнулся Хайнц и, заметив одновременно помрачневших братьев, выпрямился и раскинул руки в открытом жесте. – Но здесь вы не пленники и можете идти куда захочется когда угодно. Я уже говорил: Ордо Юниус меня обманули, а я ненавижу, когда меня обманывают. Так что если придется для этого сменить сторону, то для меня это не проблема. Знаю, что доверия ко мне нет, но я и вправду могу помочь вам и вашим приятелям. Подумайте об этом.

– Я могу оказаться в их глазах таким же врагом, как и ты, – горько усмехнулся Алоизас.

– И ты все равно хочешь вернуться к ним? Стоит ли так рисковать? – мрачно спросил Хальвард, скрестив руки на груди. – Мне все равно, где быть. Одного я тебя не оставлю.

– Спасибо, Хальвард. Но поговорить придется. Мы сражались плечом к плечу, я не собираюсь трусливо поджимать хвост и исчезать, ничего не объяснив. К тому же мы вместе хотели свергнуть Ордо Юниус. А раз уж ты предлагаешь помощь… – Алоизас подался вперед и даже не отпрянул, когда Хайнц над столом сделал то же самое ему навстречу. – Что ж, я этим воспользуюсь.

Глава 4

Шестнадцать лет назад

Дилижанс подскочил на очередной особенно высокой кочке и обиженно заскрипел, грозя вот-вот развалиться прямо посреди дороги. Кейран Монтгомери выругался себе под нос и скрепя сердце заставил себя не орать на возницу. Погода не радовала, более того, он сам накинул два тумгера сверху за то, чтобы их доставили в ближайший город как можно скорее. Мастер недовольно поджал губы и отодвинул задубевшую от времени и грязи занавеску, через мутное стекло созерцая сплошные потоки воды, до сих пор обрушивавшиеся с неба посреди белого дня. Черные свинцовые тучи заполонили небо своими необъятными телами и, кажется, намеревались задержаться здесь минимум на пару дней.

Кейран хмыкнул, понимая, что в этом размытом темном нечто за окном разобрать, где они и как далеко, не удастся, а выглядывать и спрашивать возницу в такой ливень не было ни малейшего желания. Мастер перевел взгляд на сиденье напротив – тот, ради кого он так быстро сорвался и бросил задание на своих коллег, крепко спал, завернувшись в теплое пальто Монтгомери, словно в кокон.

Воспоминания о прошедшем дне оставались блеклыми, словно обрывки сна. Кейран был очень уставшим, они вместе с другими Мастерами добрались до маленького городка в восточной части Равталии. После долгой дороги у них не было времени даже выдохнуть, пришлось сразу закинуть вещи в гостиницу и оттуда спешить изгонять огромную Крестуру, повадившуюся заманивать людей к заброшенной часовне и сжиравшую их практически вместе с костями. Тварь изгнали, но горожане попросили Мастеров очистить город от мелких монстров, привлеченных энергетическим следом Крестуры, и Кейран совершенно случайно набрел на торговую площадь. Он знал, что его коллеги неподалеку расставляли ловушки, и позволил себе на мгновение расслабиться, засмотревшись на палатку с книгами приезжего торговца. Каково же было удивление, когда он почувствовал, как в карман пальто с орденскими нашивками нагло лезет чужая рука. Кейран резко обернулся, но не успел поймать воришку. Он увидел мелкого мальчишку в потрепанной куртке с капюшоном, улепетывающего в сторону ближайшего проулка вместе с его кошельком, и бросился за ним, даже не успев как следует подумать.

Кейран бежал за ним по узким проулкам между домами, вляпываясь начищенными туфлями в грязные лужи, и думал, что скорее выдохнется, чем догонит его. Это было странно, ведь его выносливость должна быть гораздо выше, чем у тощего воришки, который наверняка был обычным человеком.

Но через несколько минут беспрерывной гонки по улицам воришка юркнул в проулок, где сразу нырнул в нагромождение из старых кусков крыши, гнилых досок и жестяных листов, накрытых рваным брезентом. Он наверняка рассчитывал спрятаться, надеялся, что Кейран не успеет увидеть побег, но удача сегодня точно была не на его стороне.

– Попался, гаденыш, – прошипел Кейран, останавливаясь и пытаясь отдышаться. Он согнулся пополам, упираясь руками в колени, а затем рывком выпрямился и направился к груде мусора. Позади импровизированного дома была стена, так что убежать мальчишка никуда не мог. – Думал, можно ограбить Мастера посреди бела дня и уйти безнаказанным? – Кейран бесстрашно откинул брезент и сунул руки под крышу, тут же хватая нечто теплое и костлявое.

Он вытащил воришку из его норы, как собака лисицу за хвост, и крепко схватил под мышками, поднимая на уровень глаз. Как Кейран и предполагал, это был мальчишка примерно десяти-одиннадцати лет, очень тощий, угловатый и грязный, как типичный ребенок из неблагополучного района.

Но чего Кейран точно не ожидал, так это того, что, когда капюшон спадет, он увидит встрепанные красные волосы и прижатые к голове лисьи уши.

Мастер опешил. Он забыл все, что хотел сказать, в немом оцепенении таращась на мягкие уши, и не знал, как реагировать на то, что только что достал из рухляди настоящего Цзунари в человеческом обличье.

Лисенок тем временем на мгновение повис тощей тушкой в руках, затем зарычал, показав клыки, и начал изо всех сил вырываться, впиваясь острыми когтями в рукава пальто Мастера.

– Совсем стыд и страх потерял – к Мастеру в карман лезть?! – выпалил Кейран, с трудом удерживая вертлявого лиса в руках.

– А что, Мастера денег не имеют, что ли? – огрызнулся мальчишка, сверкая желтыми глазами с узкими зрачками. Из-под явно большой ему куртки показался пушистый алый хвост и тотчас гневно забил из стороны в сторону, как у разозленного кота.

Кристалл Мастера под рубашкой тонко зазвенел, отдавая вибрацией в ребра. Руки на мгновение налились тяжестью, из-за чего он едва не выпустил лисенка из рук. Он успел разглядеть еле заметную темную дымку вокруг лисенка и в тот же миг отвернулся, чтобы не смотреть в засветившиеся желтые глаза. Цзунари пустил в ход свои чары, и Мастер понял, который из Божеств перед ним.

«Точно Цзинь, никакой не Нари», – успел подумать Кейран, прежде чем услышал знакомые голоса со стороны улицы.

– Мастер Монтгомери, это вы? Поймали эту тварь?

Кейрана бросило в жар. Он нахмурился, затем ошарашенно посмотрел на притихшего мальчишку. Только сейчас он заметил прилипшие к его икрам трепещущие фулу – лисенок попался в ловушку Мастеров, когда бежал, и теперь они шли сюда на след. Возможно, они видели, как Кейран несся по улицам, и решили, что тот тоже почувствовал сработавшую ловушку.

В голове мысли заметались с такой скоростью, что перед глазами потемнело. Эти Мастера были гораздо моложе него, хоть и опытные, и они никогда не щадили ни одну темную тварь или существо. Кейран не первый раз с ними работал, ведь был их наставником когда-то очень давно, и сейчас был более чем уверен, что в живых они Цзиня не оставят. Один из них однажды убил лисицу, и в музее Ордена за стеклом хранился лисий огромный череп и когти – как трофей с того задания.

Свою работу они выполняли безупречно.

Кейран снова посмотрел на безвольно повисшего в руках мальчишку. Его глаза были широко распахнуты от ужаса, фулу шипели, задевая прижатый к ногам хвост. При мысли о том, что этого ребенка заключат в пентаграмму и загонят ритуальный клинок в грудину, а потом распорют до уязвимого солнечного сплетения, Кейрана затошнило.

– Мастер Монтгомери?

– Сиди тихо, понял меня? – прошипел Кейран в лицо мальчишки, затем запихнул его обратно в нагромождение досок и накинул сверху брезент ровно в тот же миг, как в проулок заскочили Мастера.

– Вы орете так, что всех бесов распугаете, – недовольно проворчал Монтгомери, незаметно сжимая в руке сорванные с ноги лисенка фулу и пряча их в карман пальто.

– Так фулу сработали, значит, далеко бы не убежали, – самодовольно хмыкнул Жерар. Он был выходцем из Тиадены, и в его речи все еще слышался легкий акцент.

– Кстати о фулу, – задумчиво обхватил подбородок Вильям. – Я ясно чувствовал здесь след, но он пропал.

– Тварь уничтожена. Здесь чисто, – ответил Кейран.

Вильям и Жерар удивленно переглянулись.

– Так быстро?

– Вы бы еще быстрее бежали – может быть, застали бы меня уезжающим из этого захолустья. Что я, по-вашему, с бесом обоссанным не справлюсь? – недовольно возмутился Кейран. – Все уже сделано, тут чисто. Лучше позаботьтесь о других.

– Да, Мастер Монтгомери, предоставьте это нам! – воодушевленно отчеканил Вильям.

– Мне придется уехать раньше вас. Справитесь?

– Конечно, можете на нас положиться! – гордо вздернул нос Жерар.

И Кейран незаметно выдохнул.

И вот теперь он здесь, трясся в дилижансе под проливным дождем и смотрел, как на соседнем сиденье крепко спал маленький Цзинь, завернувшись в его пальто. Тряска нисколько не мешала сну мальчишки, из-под капюшона едва заметно торчал кончик красного уха, а хвост он благополучно спрятал.

Цзинь, темное Божество родом с острова Ниохоре, заманивающее зазевавшихся путников в леса, ворующее невест и нападающее на людей с целью хорошенько полакомиться ими. В глоссарии по степени опасности и силе они стояли наравне с Грехами и Демонами, поскольку были разумными и хитрыми.

И это темное создание сейчас вез Мастер, практически член Совета Старейшин, Кейран Монтгомери к себе домой без видимой на то причины.

«На старости лет из ума начал выживать, не иначе», – покачал головой мужчина.

Привыкший к одиночеству, ненавидящий всех людей и очерствевший до глубины души, Кейран никак не мог найти своему поступку хоть какое-нибудь разумное объяснение. Сам он никогда не встречал настолько маленьких Цзиней и точно знал, что не смог бы убить ребенка, каким бы существом он ни был, а вот насчет других Мастеров не был уверен. Кейран мог бы просто оставить его там, в том проулке, но сожрал бы себя потом с потрохами, если бы узнал, что Жерар и Вильям изгнали Цзиня десяти лет от роду и притащили его голову в музей в качестве трофея.

Внезапно дилижанс качнуло на повороте, и затем он резко остановился, прорезая колесами жирную грязь. Кейран поправил ажурное жабо и распахнул дверцу, впуская в салон прохладный сырой воздух и мелкую морось, оставшуюся после ливня.

– Приехали, Мастер! – крикнул возница, спрыгивая.

– Докину сверху два куприма, если поможешь донести саквояж до таверны, – недовольно хмурясь на грязь под ногами, бросил Кейран.

– Коли платите, то запросто. – Мужичок пожал плечами и достал саквояж, прикрепленный позади ремнями и накрытый для сохранности брезентом.

– Еще бы ты отказался, – пробурчал в ответ Кейран, забираясь обратно в дилижанс и стаскивая сверток с Цзинем с сиденья. Торчавшее ухо он запихнул глубже в капюшон и для перестраховки спрятал лицо мальчика в собственном пальто.

– Мальчонку с Даром, что ль, везете? – Возница стоял возле крыльца таверны, уютно глядящей желтыми окнами сквозь непогоду.

– Да.

Мастер, морщась от омерзения, прошелся по грязному месиву и заскочил на прогнившие доски ступеней, сразу же забегая внутрь, в желанное тепло и сухость. Одной рукой он прижал к себе практически невесомого из-за худобы мальчишку, завернутого в пальто как в кокон, второй бросил оплату вознице и принял у него свой несколько потрепанный саквояж из мягкой кожи. Не обращая внимания на пристальные взгляды местных пьяниц, коротавших вечер с кружками крепкого эля, Кейран потребовал себе уединенную комнату с двумя постелями, а затем гордо удалился по ступеням наверх.

Комнатка на втором этаже была не класса люкс, но зато сухая и теплая, с крепким столом, двумя кроватями у стен и камином, который сразу же разожгла служанка в застиранном переднике. В центре на полу лежал уже видавший виды ковер, на который Кейран опустил свой саквояж.

Цзинь сонно заворочался, пихаясь острыми локтями и коленками сквозь плотное пальто. Монтгомери взвесил его в руках и хмыкнул: «В кошке больше весу будет».

Мастер откинул покрывало с ближайшей к нему кровати и аккуратно уложил Цзиня. Он ожидал, что сейчас мальчишка проснется, резко вскочит и забьется в угол, сверкая оттуда глазищами и дыбя хвост, но Цзинь лишь свернулся калачиком и ткнулся носом в ворот пальто Монтгомери.

– Тебя бы изгнали, а ты бы и не проснулся, – проворчал Кейран, скрестив руки на груди. Он немного нервно сдернул жабо с шеи, скинул на постель пиджак и отправился вниз заказать горячей воды и чай в комнату.

Когда Цзинь проснулся, Кейран уже допивал вторую кружку горячего чая на пряных травах, собрав волосы в пучок и просматривая содержимое сумки с эликсирами и фулу. Мальчик минуту сонно хлопал глазами, смешно встопорщив уши и выпутываясь из пальто, затем обнаружил, что уже находится не в дилижансе, и забился в угол, как и предполагал Кейран.

– Не бойся. Никто тебя тут не тронет. – Монтгомери постарался сказать это как можно мягче, но получилось, скорее, устало.

Цзинь приподнял уши, потягивая носом и замечая стол с накрытыми глиняными крышками тарелками с едой.

– Куда вы меня привезли? – настороженно спросил мальчик.

– Тебе стоило задать этот вопрос раньше, когда согласился поехать со мной из города, – проворчал Кейран.

– Мастера хотели меня изгнать, у меня не было времени подумать, – возмутился Цзинь, распушив хвост. Он все еще жался к стене, покрытой изъеденным молью гобеленом, а его глаза сияли в полумраке, как камешки янтаря на солнце.

– Я тоже Мастер. – Кейран постучал пальцем по висевшему на груди кристаллу.

– Так вы меня им не сдали, – возразил Цзинь, и тут его словно осенило. Уши встали торчком, хвост обхватил тощее колено, и он храбро подался вперед. – А почему не сдали? Разве ж Мастеров за такое не наказывают?

– Наказывают. Но если мы с тобой не будем орать об этом на каждом углу, то никто и не узнает.

– Зачем вам это? – Цзинь несколько расслабился, но Кейран все равно заметил, что напряжение осталось. Он был готов сорваться и бежать в любую минуту.

Кейран тяжело вздохнул, снял очки и устало помассировал переносицу, прежде чем ответил:

– Я не знаю. Считай это моим единственным жестом альтруизма.

– Чего? – Мальчишка так удивился новому слову, что даже голову набок склонил. – Альт… Что?

– Альтруизм.

– Это мастерские словечки какие-то? Пытать будете? – Цзинь прижал уши к голове и стал медленно двигаться бочком к тому краю кровати, что был дальше от Кейрана.

– Альтруизм – это литературное слово, обозначающее жест доброты, а не «мастерские словечки», – объяснил Монтгомери, снова надевая очки. – Я забрал тебя не для того, чтобы пытать или изгонять. Если бы хотел убить, еще в подворотне с тобой возиться бы не стал, но, как видишь, мы здесь, в безопасности, и на столе уже давно стынет еда. Поешь: нам предстоит долгий путь.

Кейран поднялся со стула, краем глаза отмечая, как дернулся Цзинь на кровати в сторону выхода, снял полотенце с небольшого чайничка и налил в подготовленную кружку мальчика. От запаха заваренных трав и еды у последнего тут же громко заурчало в животе, и Цзинь смущенно отвел взгляд, нервно обхватив собственный хвост руками.

Маленькими шажками, не сводя напряженного взгляда с Мастера, лисенок добрался до стула и медленно уселся на него, снимая куртку и скидывая на пол. Кейран со вздохом наклонился, поднял его вещь и повесил на стул, игнорируя испуганный вздох Цзиня.

– Вещи на пол не кидают.

– Она все равно грязная, – буркнул мальчик, закатывая рукава рубашки в пестрых заплатках.

– Это твоя вещь, и неважно, что она сейчас грязная. Манеры красят мужчину, – строго сказал Мастер и закатил глаза, когда мальчик недовольно фыркнул.

«О Создатель, даруй мне терпение обучить его этикету». – С этими мыслями Кейран поставил перед Цзинем таз с теплой водой.

– Это что? Пить? – нахмурился мальчик.

– Это для рук. Перед едой всегда надо мыть руки.

– А я-то думал, зачем у богатых господ на столах какие-то чаши с водой да тряпки, – весело фыркнул Цзинь, забираясь чумазыми ладонями в воду. Его тонкие пальцы и острые костяшки были в царапинах и ссадинах.

– Ты бывал на фуршетах?

– Я подсматривал, – ответил Цзинь, растирая кожу на руках докрасна и вытираясь протянутым полотенцем. Кейран снял крышки с тарелок, протянул ему столовые приборы и уселся напротив, с интересом наблюдая за тем, как Цзинь берет вилку и пододвигает к себе рагу из мяса и овощей.

– Что? Приборами я пользоваться умею, чай не дикарь, – хмыкнул мальчик, принимаясь с жадностью есть. В вороте старенькой рубахи Кейран видел тонкие веточки ключиц и беззащитную тонкую шею. Не было ни пухлых детских щек, ни невинных округлых линий – мальчик был очень худой, угловатый, с острыми скулами и подбородком. Монтгомери задумался о том, почему маленький Цзинь слонялся по улицам и спал в мусоре, а потом он вспомнил, в чем их отличие от Нари, и для него все сложилось. Цзини не воспитывали свое потомство.

Так уж было заведено, что своих детенышей они не любили, не заботились, поэтому подкидывали к Нари, а те не могли не взять их под свою опеку, поэтому ни один Цзинь не знал своих настоящих родителей и не воспринимал их таковыми. Это было странно, и сколько бы ученых ни ломали над этим головы, ответов никто так и не добился. Может, потому, что Цзини пакостники и темные Божества, живущие сами по себе, и обрекать себя на привязанность к семье не хотели. По крайней мере, такое читал Кейран.

– Как зовут-то тебя? – устало спросил Мастер, примерно представляя, что его ждет в ближайшие дни.

– Зачем вам? – Цзинь жевал особенно большой кусок мяса и не собирался прерываться.

– Должен же я тебя как-то называть. Тем более что я тебе уже представился до этого. – Кейран допил чай и выжидательно посмотрел на мальчика. Тот опустил глаза в тарелку, нахмурился и нервно дернул пушистыми ушами. Затем отодрал от косточки последний кусок мяса острыми клыками и, угрюмо жуя, ответил:

– Миэ. Меня зовут Миэ.

– Приятно познакомиться, Миэ.

Цзинь поежился, услышав свое имя, затем выхлебал из кружки чай и, проигнорировав лежащее рядом полотенце, вытер губы рукавом рубашки.

«Манеры, и еще раз манеры».

– На кровати есть чистая теплая одежда. Я купил у хозяйки таверны. Она, возможно, несколько великовата тебе, но все-таки лучше, чем ничего. Твоя одежда не подходит для октября, тем более обещают заморозки. – Кейран поднялся, начиная убирать на столе.

– Когда много двигаешься, холод не страшен. Мы сейчас в другом городе? – Цзинь подошел к окну и выглянул, распахнув шторы. Его хвост качнулся за спиной. – Он небольшой, я найду где согреться.

– Ты не останешься здесь, – тихо сказал Кейран, внутренне все еще пребывая в растерянности от того, что делает.

Миэ обернулся, сунул руки в карманы штанов, затянутых на поясе ремнем не по размеру.

– Все-таки решили забрать меня в столицу как трофей?

– Нет.

– Не отпирайтесь. Все Мастера так делают. Я же не Нари, вы это поняли? – Глаза Миэ снова сверкнули янтарным светом, и Кейран поспешно отвернулся, заметив вокруг него темную ауру.

– Мне не двадцать лет, чтобы Цзиня от Нари не отличить, мальчик, – проворчал Монтгомери, все еще не глядя на Миэ.

– Тогда зачем помогли мне, накормили и одежду купили? Что-то многовато действий для простой работы. Скрутили, загнали б в пентаграмму – в вас вон сколько силищи – и делов-то, – продолжал распаляться мальчишка, пока Кейран не глядя двинулся к нему и закрыл ладонью глаза, выдыхая.

Миэ испуганно застыл, от неожиданности даже ничего не сделал.

– Убери свои чары и дай мне сказать, – серьезно проговорил Кейран.

– Я буду драться, – угрожающе прорычал Миэ, выпустив когти и прижав уши, однако отстраняться не спешил и ладонь с глаз почему-то не убирал.

Кристалл под рубашкой вибрировал с бешеной тональностью, отчего все съеденное в желудке стремилось по горлу вверх, но Кейран глубоко дышал и держал себя в руках.

– Я не хочу драться. Я хочу поговорить. – Он медленно убрал руку, и сверкающие глаза под пальцами тут же погасли.

Миэ отступил на шаг, но позади было окно, и он уперся в него спиной.

– Мастера, что приехали со мной, поедут этим же путем. И если увидят тебя, то сразу же изгонят, – сказал Кейран.

Миэ еле заметно вздрогнул, сжал кулаки и нахмурился.

– Пусть сначала попробуют найти меня.

– Они найдут.

– Я с малых лет на улице, я умею выживать, даже если Мастера будут в городе, – гордо вздернул подбородок Цзинь. Кейран посмотрел на него очень тяжелым взглядом, остужая разгоревшуюся агрессию.

– Ты попался в самую элементарную ловушку из фулу, – тихо проговорил Монтгомери.

Цзинь густо покраснел от стыда, прижал к голове уши и мотнул хвостом, но ничего не сказал.

– Правда в том, что ты никогда не встречал Мастеров. Верно?

В наступившей тишине был слышен треск поленьев в камине и завывание начинающейся бури за окном. Капли дождя ударили по стеклу, растекаясь неряшливыми полосами. Цзинь молчал и смотрел на свои ноги в стоптанных, зашитых грубыми нитками ботинках. У него были разные шнурки, а в просвете между бортами ботинок и штанинами виднелись такие же разного цвета теплые носки.

– Я могу предложить тебе поехать со мной, – сказал Кейран.

– Делать вам нечего, Мастер. Как узнают, что Цзиню помогли, вам головы не сносить, – взволнованно ответил Миэ.

– Никто не узнает, если мы никому не скажем. Представлю тебя своим учеником, окрепнешь да пойдешь своим путем дальше.

– Звучит очень сомнительно от того, кто убивает таких, как я.

Кейран тяжело вздохнул, поправил очки и направился к своей постели, чтобы опуститься на нее. Он взял стопку чистой одежды в руки и принялся рассматривать так, словно сейчас это было важнее всего. Внутри все отчаянно билось, скреблось унизительным волнением, но кристалл неожиданно был спокоен. Кейран не знал, что ему делать, но оставлять этого мальчишку один на один с Мастерами и промозглым холодом октября совершенно не хотелось. Он не Эрха Спаситель, Миэ не человек, и он вовсе не обязан был уговаривать его поехать с ним.

Он совершенно не знал, что делать дальше при любом раскладе, и все-таки отчаянно хотел, чтобы Миэ согласился.

Кейран не слышал шагов и поэтому предательски дернулся, когда мальчишеские руки в ссадинах аккуратно схватились за другой край стопки одежды и потянули на себя.

– Это же мне приготовили? – Миэ невозмутимо отобрал одежду и вздернул подбородок.

– Тебе, – кивнул Кейран.

– Я согласен. – Цзинь отвел взгляд, хмурясь сильнее и дергая ушами. – Подыграю вам, так и быть. Но если почувствую себя в опасности – тут же уйду.

– Твое право.

Глава 5

Михаэль втянул носом прохладный утренний воздух. Если бы его уши не были спрятаны под капюшон, то смешно бы встрепенулись. В холодных нотках с примесью запахов выхлопа с ткацкой фабрики братьев Уилмор, нагретой металлической поверхностью крыши и толпы людей чувствовалось приближение осени. Миэ был рад этому, ведь духота от прогретого летним солнцем города порядком утомила Цзиня. Когда камни раскалялись так, что не дотронуться рукой, а запахи человеческой жизнедеятельности смешивались в тошнотворный коктейль, Миэ становилось очень тяжело. До Инкурсии Михаэль любил, когда они с Кейраном на все лето уезжали из столицы, но сейчас эти воспоминания казались такими далекими, будто такого никогда и не было.

Лис стоял на крыше одного из трехэтажных домов в районе Голдиш и, приложив ладонь в перчатке без пальцев козырьком ко лбу, изучал обстановку. Район выглядел тихо, несмотря на то что по канонам Ордо Юниус люди уже должны отправиться на работу. Михаэль знал, что у жителей района сегодня был особенный день.

Около недели назад разведка консиларио донесла, что члены Ордена Единого организовывают собрание своих последователей. Было ли это связано с участившимися случаями нападения темных тварей на людей или с чем-то еще – это и предстояло выяснить Михаэлю. Люди Вальтара тоже должны были быть где-то здесь: притаиться в подворотнях или смешаться с толпой, но Цзинь привык работать один или с Кейраном.

Учитель, кстати, снова не хотел его отпускать и прочитал лекцию о «тысячах причин, почему это опасно». Михаэль отмахнулся от нравоучений, как от жужжащей над ухом мухи, потому что дело было действительно важным.

Возгласы толпы в нескольких кварталах впереди выдернули Миэ из собственных мыслей. Он ниже натянул капюшон, ловко обогнул дымоход, будто на мягких лапах, не давая металлическим листам покрытия прогибаться под ногами и издавать звуки. Перепрыгнув на соседнее здание, Цзинь ускорился и помчался вперед. Не хватало еще все пропустить из-за собственной задумчивости.

Ловко передвигаясь по крышам, Михаэль скоро добрался до нужного места. В прошлом Соборная площадь у храма Создателя сейчас носила название «Площадь Единого» и была переполнена людьми. Притаившись за одной из труб, Цзинь оглядел крыши ближайших зданий, заметив лишь двоих людей в серой униформе с дульнозарядными ружьями. Форма стрелков отличалась от облачения обычных охранников, которые окружили периметр площади. Лис чуть склонил голову набок, удивившись двум вещам: во‐первых, почему стрелков было так мало, учитывая, что собрание проводил сам мэр на огромную толпу; во‐вторых, на их лицах были гогглы, с мерцающими у висков циболитами. Изобретением Альбрехта для армии Равталии теперь пользовались люди Ордо Юниус. Эти гогглы позволяли приближать и отдалять пространство перед глазами, служа усовершенствованным прицелом, поэтому если им удастся увидеть Михаэля, то они смогут стрелять очень точно.

Для полной уверенности, применив «отвод глаз», Михаэль практически лег на поверхность крыши, подполз ближе к краю, скрываясь за парапетом, и стал разглядывать то, что происходило внизу.

Соборная площадь храма Создателя (Миэ ни за что бы не стал называть ее Площадью Единого) с северо-запада была огорожена стеной, за которой простирался сад императорского дворца. На южной стороне располагалось бывшее здание Совета императора, а на юго-востоке – банк и трехэтажные дома, где раньше находились шикарные квартиры богачей Тэйлии. На крыше одного из них и затаился Михаэль. Площадь была вымощена гранитной брусчаткой, камни для которой добывали у подножия гор Тихого Плато. Раньше на Центральный вокзал то и дело приезжали грузовые поезда, вагоны которых доверху были наполнены этой породой. Сейчас, конечно, поставки прекратились и город восстанавливали тем, что было под рукой.

Единственным, что еще больше омрачало мысли Михаэля помимо сбора сектантов на площади, были руины храма Создателя. Залитые лучами солнца, некогда величественные колонны, витражи, лепнина, статуи и стены сейчас напоминали Цзиню фарш из потерянных надежд жителей Тэйлии и неправильности всего происходящего. Ему пришлось снова отгородиться от нахлынувших чувств и сосредоточить внимание на собрании.

Похоже, основная часть охраны была распределена по периметру площади, а у построенной деревянной сцены находилась не только обычная охрана, но и бывшие Мастера. Пятеро человек с горящими на груди красными кристаллами. Один из них приложил средний и указательный пальцы к виску, будто у него болела голова, и стоял с закрытыми глазами. Михаэль предположил, что бывший коллега по цеху использует практику «эхо». Ее часто применяли Мастера на собраниях и на обряде посвящения. Техника требовала расхода большого количества энергии, чтобы говорящего могли слышать сотни людей. Возможно, использовавший ее Мастер был кем-то из Старейшин, раз его сил хватало, чтобы говорившего слышали столько людей.

На самой сцене у трибуны стоял тот, на кого была направлена сила Мастера, двое людей справа и слева, а также двенадцать человек, выстроенных в ровную линию. Из-за одинаковой серой одежды их образы смазывались в сплошное пятно. Выделялся из них только мэр. Да, это точно был он. Именно этого мужчину с темными волосами до плеч, в черном костюме, расшитом серебряными нитями, Михаэль видел тогда, когда они спасали Грея из лап Хайнца. От Мастера Грейдена они и узнали, что его зовут Деворик Хейл. Оказалось, что Мастер знал его когда-то, но в подробности вдаваться не стал. В том разговоре Цзинь видел по лицу Грея и чувствовал, что это не та тема, о которой стоит расспрашивать.

– Мы переживаем тяжелые времена, но все это лишь испытание на пути к новому миру! – Голос мэра звучал так четко, словно Михаэль находился у самой сцены. – Пусть наши союзники отвернулись от нас, но мы едины под небосводом Мирзы.

– ЕДИНЫ!!! – закричала собравшаяся толпа людей. – Едины! Едины!

Их голоса вибрацией отозвались в груди Цзиня. Вероятно, технику «эхо» Мастер применял в полную силу. Позволив членам Ордо Юниус несколько раз проскандировать это слово, мэр поднял руку над головой, призывая всех к тишине.

– Никто не сломит нас, – продолжил свою речь мэр. – Наши законы, порядок и вера дают силу Единому. Мы пережили множество невзгод, избавили Крестейр от Скверны Инкурсии! И произошедшее еще раз доказывает, что только Мирза Звездорожденный – истинный Бог Крестейра!

– ИСТИННЫЙ БОГ! ИСТИННЫЙ БОГ!!! – возликовала толпа.

По рукам и ногам Михаэля побежали мурашки. Слова, произносимые Девориком Хейлом на руинах храма Эрхи, звучали кощунственно, но то, с каким благоговением множество людей верили в них, заставляли волосы на загривке становиться дыбом.

Рука мэра снова поднялась вверх, требуя тишины. Люди тут же замолчали, внимая каждому слову своего лидера. Деворик вдруг протянул руки вперед, будто желая объять всех собравшихся.

– И теперь Единый дал нам Силу, Дар, который прошлые самозванцы плевком одаривали лишь единиц. Вы знаете, о чем я говорю!

– Дар…

– Сила…

По толпе пробежали шепотки и голоса, которые тут же утихли.

Михаэль озадаченно смотрел на происходящее, боясь даже дышать, чтобы не упустить что-то важное.

– Для Мирзы Единого мы все особенные! Все достойны его Благодати! Это ли не доказательство высшей любви к своим детям?

– ХВАЛА ЕДИНОМУ!!! – снова взревела толпа.

Цзинь не удивился бы, если крики людей услышали бы даже в Севернолесье. Под скандирование этих слов на сцену поднялся один из Мастеров, неся в руках прямоугольную длинную коробку, кажется, из дерева. Мэр подошел к нему, и вместе они повернулись к двенадцати людям, которые все это время безликими изваяниями стояли позади. Михаэлю инстинктивно хотелось податься вперед, чтобы разглядеть то, что окажется внутри коробки, но, когда Деворик открыл крышку, Цзинь по красному свету понял, что там находились кристаллы.

– Сегодня день Обретения! – Мэр повернулся к толпе. – Обретения Дара. Отныне каждый будет владеть Благодатью и сможет вершить волю Мирзы. Как только мы получим больше проводников-кристаллов, их получат все, кто пожелает!

Крик тысячи людей накрыл площадь. Михаэлю захотелось зажать уши. Ему казалось, что барабанные перепонки просто не выдержат такого звука. Деворик тем временем взял из коробки первый кристалл, висящий на цепочке. Мужчина поднял его над головой, демонстрируя членам Ордена. Красное свечение вызывало у Цзиня чувство тревоги и неправильности происходящего, а не благоговения. К большому удивлению, первый кристалл мэр повесил себе на шею и закрыл глаза, купаясь в возгласах людей.

– Слава Единому! Мэр обрел Дар! Слава Единому!!!

После Деворик снова повернулся к людям на сцене, и все двенадцать человек получили красные кристаллы. Происходящее было настолько странным и абсурдным, что Михаэлю казалось, что это все не по-настоящему. Наверняка это те самые кристаллы, которые они видели с Кейраном в Фонкордисе. Даже если они работают, как кристаллы Мастеров, то почему их выдали обычным людям? Долго искать ответа Цзиню не пришлось.

– Узрите! Узрите, какой Дар поднес нам Единый! – торжественно воскликнул мэр.

Михаэль неотрывно следил за сценой. Все это было очень важным, как в тот день, когда он увидел Инкурсию. Еще один Мастер выкатил на сцену небольшую тележку, такие обычно используют для торговли продуктами на улицах города. На тележке стояло что-то квадратное, укрытое плотной тканью. Как только она оказалась у трибуны, мэр рывком сдернул ткань, представляя всеобщему вниманию клетку, в которой поместилось бы животное размером с собаку.

О прутья то и дело билось существо с черной кожей и кожистыми крыльями, похожее на большую летучую мышь. Михаэль стиснул зубы, часто дыша. Ордо Юниус откуда-то притащили беса, который то и дело клацал зубастой пастью по прутьям, издавал неприятный писк на уровне ультразвука и наверняка отвратительно вонял.

– Теперь ни одна тварь нам не страшна! Каждый сможет справиться с грязью Инферно! Таков дар нашего Бога! – В доказательство своих слов мэр вынул из нагрудного кармана фулу (наверно, не раз репетировал этот концерт) и прилепил ее на клетку, лишь в миллиметре разминувшись с острыми когтями существа.

Бес метнулся к другому краю клетки и завизжал – так сильно, что некоторые люди закрыли уши ладонями.

– Лжебоги никогда не давали того, что подарил нам Мирза Благословенный. – Как будто мэр хотел сказать эти слова самому себе, но техника «эхо» все равно разнесла их по всей площади.

Красный кристалл полыхнул на его груди и поднялся в воздух, как если бы обычный кристалл Мастеров был наполнен энергией.

– Я приказываю тебе умереть, бес! – Деворик Хейл поднял руку, на указательном пальце в свете солнца театрально блеснул перстень с драгоценным камнем.

В этот момент Михаэлю хотелось рассмеяться в голос, настолько показушно и фальшиво все это выглядело. Если бы не обстоятельства, то можно было бы подумать, что в город заехал театр с дешевыми постановками для обычных зевак. Но смех так и застрял в глотке, потому что бес вдруг выпрямился, насколько ему позволял потолок клетки, обхватил шею неказистыми лапками с острыми когтями и через секунду оторвал свою же голову и упал замертво.

Цзинь таращился на клетку, нахмурив брови, перебирая в голове десятки объяснений увиденному. Толпа, конечно же, взревела в экстазе:

– СЛАВА ЕДИНОМУ!!!

Прожив у Мастера многие годы, Михаэль наизусть знал глоссарий и способы изгнания разных тварей. Мастера не могли приказывать бесам убивать себя. Так могли делать только те, кому Демоны давали такую власть. Но Мирза не был Демоном. Может, стал им за свои деяния? Или какой-то Демон притворялся Мирзой? Нужно было срочно убираться отсюда и рассказать все Кейрану и остальным.

– Слава Единому!!! – продолжала реветь толпа, когда Цзинь собрался уходить, но неожиданно что-то уперлось ему в спину и больно вонзилось между лопатками.

– Ты кто такой? – раздался позади мужской голос.

Сердце Михаэля быстро застучало в груди, подгоняемое нахлынувшей волной адреналина. Создатель, он настолько увлекся происходящим, что потерял бдительность.

Возможно, кто-то из стрелков все-таки заметил его или на этой крыше стрелок по каким-то причинам не пришел на пост вовремя. Гадать уже не было смысла: дуло винтовки упиралось в спину Цзиня.

– Вставай, без глупостей. – Голос за спиной был требовательным.

Кажется, никому на площади не было дела до происходящего на крыше. Михаэль бегло окинул взглядом соседние здания, но другие стрелки пока не проявили к ним никакого интереса.

– Повторять не буду.

Винтовка еще больнее врезалась между лопаток. Михаэль начал медленно подниматься на ноги.

– Развернись и вытяни руки, – приказным тоном бросил стрелок.

Цзинь подчинился, повернулся и вытянул руки перед собой, встретившись взглядом с карими глазами худощавого гладковыбритого мужчины. В отличие от остальных членов Ордо Юниус, форма стрелка отдаленно напоминала бывшую форму армии Равталии, только пошитую целиком из серой ткани: военная куртка, патронаш и удобные штаны, спрятанные в высокие сапоги на шнуровке.

– Скоро настанет момент нашего триумфа и лживые боги будут окончательно свержены!!!

Голос мэра, усиленный Мастерами, пронесся эхом между домами, и Михаэлю показалось, что он услышал звон, как будто ударили в небольшой колокол. Стрелок тоже отвлекся, на секунду метнув взгляд в сторону возликовавшей толпы, и этой секунды Йелю хватило, чтобы ловко податься вперед, схватиться рукой за длинный ствол и нырнуть под него. Мужчина охнул, нажал на курок, и пуля с хлопком полетела в небо, оставляя за собой пороховой след. Йель снова схватился за ствол, рывком выдрал его из рук стрелка и наотмашь ударил прикладом по лицу. Мужчина потерял сознание и повалился вдоль кирпичной трубы дымохода. На соседних крышах стрелки пришли в движение, перекрикиваясь, возводя курки, и Миэ пришлось бежать.

Несколько пуль просвистели мимо, когда он пронесся вихрем по всей площади крыши и перескочил на соседний дом, с легкостью преодолевая небольшое расстояние между ними. Он выпустил когти, вцепился в трубу дымохода, когда стал заворачивать, и едва успел спрятаться за ней. Пули врезались в кирпич, кроша его и воняя порохом. Где-то внизу закричала толпа, но Йелю уже было не до нее.

Он скатился ниже, пружинисто соскочил вниз прямо на натянутый полосатый брезент овощной лавки, с него ловко переместился на водосточную трубу и, свистнув выпущенным из арбалета крюком с веревкой, зацепился за шпиль небольшой часовни. Миэ нажал кнопку, и его рывком потащило вперед.

Притянув себя с помощью механизма, Михаэль приземлился на выпуклую вывеску местного ателье, затем вцепился пальцами в низ увитого плющом балкончика и подтянулся вверх, карабкаясь все выше. Женщины в легких серых плащах и шляпах охнули, задирая головы, кто-то закричал о том, что шпиона надо схватить, и из проулка выскочили стражники и стрелки Ордо Юниус.

Михаэль был уверен, что успеет, что карабкается достаточно быстро, но лисий максимализм подвел его в этот день уже не первый раз, и левую ногу обожгло болью, когда он уже подтягивался вверх.

Йель зарычал, упорно цепляясь когтями в черепицу и выталкивая себя наружу. Пули пролетели буквально в нескольких сантиметрах от второй ноги. Времени на осмотр раны не было, поэтому Михаэль резво поднялся и как мог, прихрамывая, помчался вперед. Штанина внизу ощутимо намокала от крови, он наверняка сильно следил, но не останавливался. Боль прошивала тело с каждым шагом и каждым прыжком. Когда Йель вывалился на чужой балкон, то подумал о том, что в этот раз Кейран как никогда был прав и не зря его отговаривал никуда не ходить.

Он нырнул в распахнутую дверь, прячась за покачнувшимися шторами и проникая в чужую квартиру, и тут же столкнулся с испуганно распахнутыми глазами ребенка. Мальчик примерно шести или семи лет сидел на ковре в окружении оловянных солдатиков, и его рот все сильнее раскрывался в желании закричать.

– Тш-ш-ш, ты ничего не видел. – Йель прислонил палец к губам, и его глаза сверкнули в полумраке комнаты. Мальчик послушно захлопнул рот и увлеченно уткнулся в свои игрушки. В глубине квартиры слышался звон посуды и шум воды с кухни, пахло тушеными овощами и пряной тыквой. Йель прохромал в коридор, стараясь двигаться бесшумно, добрался до дверей и клацнул оставленным в замочной скважине ключом.

– Бернард? Ты куда собрался? – раздался взволнованный женский голос и торопливые шаги, но Михаэль уже выскочил за дверь и поспешил вниз по лестнице.

Нога пульсировала болью. Очень хотелось остановиться, перевязать ее и хоть посмотреть, насквозь ли прошла пуля, но крики с улицы подстегивали двигаться вперед. Йель выбрался через черный ход подъезда во внутренний двор, напугал играющих детей и с помощью крюка-кошки взлетел обратно на крыши, тут же срываясь на бег. Черепица под ногами скрипела, боль мешала двигаться так же ловко, как прежде, и все же Йель не намеревался сдаваться.

Цзиню оставалось одолеть одну из самых длинных улиц, и впереди его ждала территория его высочества, где можно было бы перевести дух. Йель надеялся, что они не будут пересекать границу, но разумность людей Ордо Юниус оставалась под вопросом.

«Если уж они на территорию дворца приперлись».

Позади послышалось хлопанье крыльев, и Йелю не нужно было оборачиваться, чтобы понять, что за ним летели невесть откуда взявшиеся бесы. Увиденное на площади навело Михаэля на мысль, что нынешние обладатели красных кристаллов лишь для зрелищности избавлялись от нечисти, а на деле планировали использовать в услужение. Как тогда, на поезде. Цзинь хотел было ускориться, но нога простреливала болью так, что перехватывало дыхание. Он чувствовал, что в любую минуту может оступиться, и от этого его прошибал пот. До границы оставалось рукой подать, когда в спину врезалась одна из летающих тварей. Йель зарычал, прокатился кубарем по крыше, придавливая спиной беса и ломая его тонкие крылья, затем скатился до ближайшего края и, уцепившись за сточную трубу, соскользнул вниз. Он достал из кармана фулу, которые ему упрямо впихнул Кейран перед выходом, и швырнул их за спину. Бесы завизжали от яркой вспышки света, их глаза выжгло алыми всполохами, и это дало Цзиню шанс проскочить через баррикаду из мешков с песком и деревянных ящиков и грохнуться на землю. Стражники переполошились, но вовремя заметили на плече Михаэля красно-зеленую нашивку с гербом Диспаров и перевели свое внимание на ту сторону.

– Стоять! – скомандовал мужской голос. Хлопанье крыльев и визги тварей затихли.

Йель резво поднялся на ноги, стискивая зубы от боли, и выглянул из-за ящиков, чумазый и встрепанный.

– Граница тебя не спасет, ублюдок! – крикнул мужчина в серой униформе с крыши. На его груди алым светился кристалл, и бесы покорно парили над его плечами, протирая выжженные глаза уродливыми лапками.

Словно в ответ на его слова, люди его высочества взвели курки на винтовках и лязгнули мечами в ножнах, явно не собираясь пропустить ни единого беса или члена Ордо Юниус.

– Рискни перейти ее! – Йель показал средний палец и рванул дальше, решив больше не играть с судьбой.

Мужчина разразился бранью, перекинулся с угрозами на стражников, но действовать не решился, и Цзинь с нервным смехом скрылся в тени высоких зданий, поблагодарив вооруженных охранников за их работу.

Ужасно хотелось обернуться лисицей и забраться в какие-нибудь заросли, чтобы зализать рану на ноге, но Йель сдержал порыв. Ему нужно было вернуться домой, к Кейрану, пока тот совсем не поседел из-за его безрассудства.

Поглощенный мыслями, он добрался до их тихой улицы на западе района Норвис через мрачные безлюдные проулки и прокрался через забор на задний двор. Окна гостиной были распахнуты, поэтому Цзинь принял решение пробраться через них. Нога болела так, что он с трудом подволакивал ее и последнее расстояние преодолел, еле тащась.

Грохот, с которым Йель ввалился в комнату, наверняка было слышно даже в Севернолесье. Со стороны кухни послышался звон разбившейся посуды, а в коридоре раздались торопливые шаги.

– Эрха и все его Братья, Миэ! – Кейран небрежно швырнул книгу, с которой зашел в комнату, в сторону дивана и подскочил к нему.

– Святые Братья, что случилось? – Их экономка Гарсия охнула и прижала руки к щекам, застыв в дверном проеме. Темное простое платье с передником, плотно сидящее на пышной фигуре, волосы с проседью, собранные в пучок, и смуглая, почти шоколадная кожа – все было перепачкано мукой, как будто она от испуга швырнула миску в стену.

– Ты ранен? Миэ, да бес тебя дери с твоим риском! Гарсия, неси таз с водой и мой ящик с лекарствами. – Кейран присел перед ним на колени, помогая развернуться и облокотиться о стену.

– Сейчас!

– Все в порядке, Мастер, несерьезная. – Йель выдавил из себя наглую ухмылку, но, судя по бледному, встревоженному лицу Кейрана, того это не успокоило.

– Несерьезная?! Чем тебя задело?

– Пулей из их винтовок.

– Это ж хрен пойми какой сплав, а ты Цзинь! – выдохнул Кейран на грани злости и паники.

– Ну, я пробежал с этой пулей весь район, значит, не так страшно, верно? – Йель усмехнулся, помогая стащить с раненой ноги ботинок. Голень пульсировала так, словно его ранило только что, и Йель зашипел, когда Кейран аккуратно оттянул прилипшую от крови ткань от кожи.

Он посмотрел на Михаэля тем самым тяжелым взглядом, означающим, сколько седых волос прибавилось у мужчины на голове, а затем взял протянутые Гарсией ножницы и стал осторожно разрезать штанину. Йель прижался спиной к стене, тяжело дыша.

– Это где тебя так подстрелили, сынок? – Гарсия прикрыла рукой рот, но взгляда от раны не отвела. Она жила с Кейраном столько, сколько Йель помнил, и видела много крови.

– На разведке, – ответил Йель и тут же зашипел.

– Порка мисера![3] – выругалась экономка.

– Гарсия, – ворчливо отозвался Кейран.

– Что? Они стреляли в моего мальчика! Ма че каззо э квесто?[4] – Гарсия была уроженкой Джемеллы, поэтому с присущей горячностью этого народа не стеснялась в выражениях.

– Это же я на их территорию зашел, – засмеялся Йель, – поэтому и стреляли.

– Это не дает им права палить по тебе. Как же эти Ордо Юниус меня достали!

Михаэль хотел ответить, но зашипел от боли и стиснул зубы, когда Кейран надавил на рану. Он возмущенно посмотрел на Мастера, но тот выглядел обеспокоенным, склоняясь ниже.

– Потерпи немного. Надо узнать, прошла ли пуля насквозь. Сможешь перебраться на диван? – Монтгомери поджал губы, щурясь сквозь стекла очков.

– Я постелю клеенку. – Гарсия поняла его без слов и, закинув кухонное полотенце на плечо, направилась к дверце кладовки.

– Да, если поможете встать, – выдохнул Миэ.

Кейран осторожно потянул его на себя, поднырнул под руку и буквально взвалил себе на плечо, поднимая. Иногда Йель забывал, насколько физически силен этот мужчина при своей утонченной комплекции.

Михаэля аккуратно уложили на диван, и Цзинь удобно развалился на нем, пока Кейран подтаскивал пуф и усаживался напротив, закатывая рукава рубашки и натягивая медицинские перчатки. Он обработал руки спиртом, взял из металлического ящика жуткого вида щипцы и склонился над раной. Йель отвернулся, глядя на взволнованно улыбнувшуюся Гарсию, комкающую чистую марлю в ладонях.

– Застряла, – бесцветным голосом сказал Кейран, больно давя металлом прямо в пулевое отверстие. Йелю пришлось зарычать, чтобы сдержать крик, но прежде чем он успел что-то сказать, его оглушило такой болью, что он сдавленно застонал и запрокинул голову, хватая ртом воздух.

– Маннаджжия![5] – громко вскрикнула Гарсия и едва удержалась, чтобы не шлепнуть кого-нибудь свернутой марлей. – Мастер Монтгомери, что вы творите?

– Вы бы хоть предупредили! – возмутился Михаэль, рывком усаживаясь.

Кейран с невозмутимым, но очень бледным лицом держал щипцами небольшой кусочек металла, перепачканный кровью.

– Если бы я сказал, что собираюсь вытащить, то было бы больнее от осознания самого факта. Эффект неожиданности уменьшает болевые ощущения, ты же помнишь.

– Меня давно уже так не ранило, я забыл. – Миэ почувствовал, как по спине стекает холодный пот. Рана на ноге оставалась аккуратной, но кровоточащей, хотя по ощущениям казалось, будто Кейран расковырял ее до мяса.

Кейран отложил пулю в металлическую миску, затем взял несколько пузырьков из темного стекла.

– Швы не потребуются, но надо обработать. Как себя чувствуешь сейчас? – Он поправил съехавшие очки, и на его переносице остался кровавый след, который Йель потянулся привычно стереть.

– Как будто меня только что бессовестно обманули.

– Миэ.

– Нормально. Жара нет, просто болит, как обычная рана, но я покорно выпью все, что вы мне предложите. – Михаэль поднял обе руки в сдающемся жесте, чтобы Кейран понял, что с ним не собираются спорить. Он очень трепетно относился к здоровью Йеля, с тех пор как тот тяжело переболел, поэтому ради его спокойствия Михаэль, выйдя из бунтарского подросткового периода, перестал дразниться и отказываться от лекарств.

– Будешь упираться – насильно волью, – проворчал Кейран, снова увлекаясь раной и скрывая свой болезненно испуганный взгляд.

– Вы оба доведете меня до разрыва сердца! – возмутилась Гарсия.

– Все в порядке, Гарсия, не переживай, – улыбнулся Михаэль и зажмурился, когда женщина потрепала его по волосам.

– Пойду-ка я на кухню, чтобы не мешаться, да подогрею вам обед. Нечего лекарства на голодный желудок пить. – Она разгладила несуществующие складки на переднике и, еще раз посмотрев на обоих, отправилась к дверям.

– Больше никаких разведок, – тихо сказал Кейран, когда она ушла.

– В смысле? Нам нужно быть в курсе того, что творится, Мастер. – Йель недовольно скрестил руки на груди.

– Это не стоит твоей головы, Миэ! Ничего не стоит, – зло выдохнул Кейран, и его лицо пошло красными пятнами. – Я уже начинаю жалеть, что вообще в этом так глубоко увяз.

– Это наш долг. Мы не можем всех бросить, – строго сказал Цзинь.

– Да, знаю, но… Я знаю. И делаю все, что в моих силах, потому что понимаю, что кто, если не мы? Но я не хочу, чтобы ты так рисковал собой. – Мужчина размотал бинт, чтобы начать накладывать повязку. – Будь осторожнее. Они теперь знают, что ты проникаешь к ним, могут ждать. Не хочу, чтобы с тобой что-то случилось.

– Я буду осторожен, Мастер, – мягко ответил Миэ, касаясь его напряженного плеча. – Правда. Тут просто я несколько опешил от информации, поэтому упустил момент и попался.

– Что такого могло вывести тебя из строя?

– То, что они стали выдавать красные кристаллы людям без Дара.

Кейран побледнел еще больше, серо-голубые глаза в ужасе распахнулись, и он едва не выронил ножницы, которыми собирался отрезать бинт.

– Что? Красные кристаллы?

– Да, они говорили что-то о предателях и о том, что, в отличие от нас, каждому будет доступен Дар и каждый сможет теперь победить чудовищ. Звучало бредово, но я видел, как этот мэр надел на себя красный кристалл и убил беса. Точнее, заставил беса убить себя, – торопливо рассказал Йель. Ему не терпелось поделиться этой информацией и заодно поумерить беспокойство Кейрана, в лице которого и так не было ни кровинки.

– Что же они натворили… Надо срочно рассказать остальным, – выдохнул Кейран.

– Думаю, Ордо Юниус совершили что-то очень плохое. Это хуже, чем Теневаль. Поэтому чем скорее мы их уничтожим, тем лучше.

– Знать бы еще, как это сделать. – Кейран провел ладонью по забинтованной ноге Михаэля и задумчиво уставился на него. Миэ кивнул, не зная, что ответить на это. Клубок запутывался, становилось все опаснее, и его лисье чутье подсказывало, что дальше будет только хуже.

Глава 6

Часы показывали восемь утра, когда Грейден вышел из спальни уже собранный, на ходу застегивая ремень портупеи под грудью. Кристалл мягко завибрировал, привычно возвещая о приближении Фергуса, который отлучился за завтраком в пекарню. Несмотря на то что Грех был темным созданием, кристалл реагировал на него лишь при приближении, а в остальное время «спал».

Накануне люди консиларио доложили, что на разведке Михаэль столкнулся с Ордо Юниус и был ранен. Грей знал, что Цзинь хотел посмотреть, что будет на предстоящем собрании орденцев отдельно от людей принца. До вчерашнего дня все вылазки на враждебные территории проходили тихо и спокойно, поэтому новость о ранении Йеля стала для них с Фергусом неожиданностью. Только, кажется, у боли, которая вчера вечером буквально парализовала Грея, были свои планы на Мастера. Она измывалась над ним всю ночь, дав поспать только пару часов. Утром, почувствовав себя лучше, Грей сразу засобирался к Монтгомери.

Клацнул замок входной двери, и на пороге появился Фергус, принеся с собой запах свежеиспеченных круассанов с маком. Грею захотелось жить.

– Мастер! – Фергус возмущенно взмахнул свернутой в трубочку новой газетой. – У этих Ордо Юниус бес его разбери что творится на территории.

– Что случилось? – Грейден проводил голодным взглядом шлепнувшийся на стол бумажный пакет.

– Вы только послушайте, – фыркнул Грех и демонстративно распахнул новенький номер популярного издания «Тэйлия сегодня». – «Стая Бестий в районе Дэрвил вырвалась из заброшенного дома и разрушила местный рынок. Пострадало шесть человек. Ордо Юниус взяли ситуацию под свой контроль». Взяли они, коне-ечно.

– Интересно, это как-то связано с тем, что случилось на собрании? – спросил Грей, заглядывая в статью. Фергус опустил газету ниже, чтобы ему было удобнее читать, и светлая прядь волос щекотно скользнула по плечу и уху Мастера.

– Вот как раз это и узнаем, – ответил Грех.

– Нужно быстро перекусить и ехать к Кейрану. Боюсь, если я сейчас не поем, то сам стану Бестией, – хмуро сказал Грей.

– Поставлю-ка я чайник, – пропел Фергус, откладывая газету на стол, но не успел дойти до плиты, как в дверь постучали.

Грех и Мастер напряженно переглянулись.

– Кто это в такую рань?

Грейден направился в коридор, на ходу подхватывая стоящую у стола трость, и Фергус направился за ним.

– Кто?

– Это мы, Грей, – раздался голос Кейрана.

Мастер распахнул дверь. На пороге стояли Кейран с Михаэлем и Мейбл.

Чайник на плите исходил паром, позвякивая неплотно сидящей крышкой, и Грей выключил конфорку. Фергус подошел сзади, потянувшись в верхний шкафчик и доставая кружки. Грейден проследил за тем, чтобы он взял посуду на каждого гостя и не обделил Кейрана из вредности, но Грех сегодня был удивительно покладистым и не вредничал.

– Монтгомери кислее обычного, не хочу к нему лезть, – еле слышно сказал Фергус, заметив пристальный взгляд Грея.

– Похвально, – ответил Мастер, роясь рядом в шкафу в поисках еды для гостей.

– Я стараюсь.

– У меня это в голове не укладывается, – вдруг громко сказала Мейбл, усаживаясь за стол. Она закатала рукава рубашки, и браслеты из кожаных шнурков и бусин на ее запястьях тихо стукнулись друг о друга.

– У меня тоже. – Кейран стоял у окна, скрестив руки, и смотрел на улицу.

После рассказа Михаэля о том, что случилось на Соборной площади, в голове каждого творился настоящий кавардак из возмущений и вопросов.

– Это же надо так все извратить! Всю жизнь Дар появлялся лишь у тех, кто потом становились Мастерами, а тут давайте его всем раздадим! Как будто это так весело – чудовищ выслеживать да убивать! – продолжала возмущаться ведьма.

– Говоришь так, словно сама работала Мастером, но ты ведь Охотница, – с легкой улыбкой заметил Йель. Он сильно хромал на раненую ногу, но все равно порывался вскакивать каждый раз, когда эмоции во время рассказа плескали через край.

– Что для Мастера работа, то для Охотника привычный быт, – издала нервный смешок Мейбл. – В Запретных землях твари чувствуют себя вольготно, их очень много в лесу. Особенно у Драконьего Хвоста. Поговаривают, что это тело мертвого дракона, сына самого Кадасси, и там скапливается много дурной энергии. Не знаю, что из этого правда, но вдоль гор действительно много всякой нечисти и монстров, поэтому мы часто ходили оттеснять их дальше, пока они не подобрались ближе к Фордену. Еще очень опасно в лесах, поэтому я ходила с другими группами искать заплутавших. Так что… не скажу, что Дар – это то, чему стоит завидовать.

– Люди завидуют долгожительству, – тихо сказал Грей, ставя на стол чайник на подставке из деревянного спила. – Они видят, что Мастера живут гораздо дольше и сохраняют молодой внешний вид. Мастеру Монтгомери девяносто восемь, а ведь на вид и сорока пяти не дашь.

– Девяносто восемь? – Мейбл охнула и прижала руки к лицу, таращась на Монтгомери. – Хорошо выглядите.

– Спасибо, – ворчливо отозвался Кейран. – Но ощущаю себя самым настоящим стариком.

– У него недавно сильно крестец защемило, вот он и злится, – шепотом прокомментировал Михаэль, заговорщически подмигивая.

– О Создатель, не хочу знать подробностей, – хмуро сказал Грей.

– Они завидуют потому, что думают, что мы вечно молодые и от этого счастливые. – Кейран обернулся, поправляя очки. – А того, что многих калечит, что большинство не доживают до этой заветной старости, они не замечают. Люди видят только то, что хотят видеть.

Грейден успел заметить, как помрачнело лицо Фергуса, ставящего на стол поднос с кружками. В воздух поднимался ароматный пар, и Мейбл с наслаждением потянула носом, вдыхая запах трав.

Грей улучил момент и незаметно ткнул Фергуса костяшками пальцев в спину. Грех дернулся, удивленно на него посмотрел, и Грей одними губами произнес:

– Не думай об этом.

Фергус тонко улыбнулся, но Грей легко считал беспокойство в пролегших под глазами тенях и еле заметных морщинках у век. Он хотел бы что-то еще сказать Фергусу, но они находились не одни, и он почувствовал внимательный взгляд Мейбл на себе, поэтому быстро отдернул руку, все еще прижатую к спине Фергуса, и нахмурился.

– В общем, мы можем и дальше мусолить то, что эти имбецилы решили раздать всем Дар, как солнечные пироги в день Солестарума[6], – проворчал Кейран, помогая Йелю удобно сесть за стол. Цзинь пытался отнекиваться, но со смиренным видом согласился, чтобы Мастер подвинул ему стул, и убедил в том, что раненая нога в порядке.

– Но это уже случилось, так что нам остается разбираться с последствиями, – добавил Михаэль. – Они и так сильно подорвали авторитет Ордена, а уж с этим выступлением окончательно убедили народ в том, что Мастера им были не так уж и нужны.

– Вот нападет на них Крестура какая-нибудь – по-другому взвоют. – Монтгомери шумно прихлебнул чай.

– Уже. – Грей уселся за стол напротив него и подал свернутую в трубочку газету, которую до прихода гостей вслух возмущенно зачитывал Фергус. – В Дэрвиле объявилась стая Бестий. В одном из заброшенных домов люди услышали копошение, а когда пошли проверить, обнаружили целый выводок тварей. Пострадало несколько человек, и разрушен небольшой рынок, куда потревоженные Бестии выбежали. Пишут, что их было около пяти штук.

– Чем заняты бывшие Мастера, которые сейчас с орденцами? Мы бы никогда не допустили, чтобы в столице завелись Бестии. – Йель прижался к плечу Кейрана, отчего тот едва не разлил чай, и уткнулся в газету.

– Не удивлюсь, если из-за них они там и появились, – фыркнул Фергус, откидываясь на спинку стула.

– Надорвались небось, бедняжки, разгребая собственное дерьмо и делая вид, что кого-то изгоняют, – желчно бросил Кейран.

– Интересно, имеют ли к этому отношение те, кто недавно получил красные кристаллы? Мне жаль обычных людей, которые даже не представляют, что происходит. – Грей помешал чай, стараясь не стучать ложкой.

– Фанатики, принявшие сторону Мирзы, пусть сами себя жалеют, Грейден, – отчеканил Монтгомери, покосившись на ноги Михаэля.

Фергус выпрямил и без того ровную спину, и, не дав начаться буре, Мейбл быстро перевела тему разговора:

– Мне все еще не верится, что ко всему этому причастен Мирза, – с сомнением произнесла девушка, бесцеремонно выхватывая из рук Кейрана газету и пробегаясь глазами по печатным строчкам статьи. – Может, это все-таки какой-то Высший Демон, воспользовавшийся именем Мирзы, чтобы люди поверили в то, что он Божество? Раз мэр приказал бесу убить себя, то это больше похоже на происки Демона.

– Тебя тоже не покидает мысль, что Мирза не позволил бы так обращаться со статуями и храмами Божественных Братьев? – Грей хмыкнул. В чашку скользнул луч солнца, высвечивая кружащиеся на дне лепестки василька и чаинки. – Да и каким образом Божество Культуры могло превратиться в Единого?

– И каким образом он избежал Всемирного истощения во времена Инкурсии, которое затронуло всех существ и Божеств? – сказал Фергус, уже привычно дополняя сказанное Мастером. – Слишком много вопросов.

– Вот я и думаю, что перед нами Демон, играющий роль Мирзы, а он сам пропал вместе с Братьями, – сказала Мейбл.

Разговоры прервал стук в дверь, заставив всех не сговариваясь повернуть головы в направлении входной двери.

– Мы кого-то еще ждем? – спросил Кейран у Грея, и тот отрицательно покачал головой, поднимаясь со стула.

– Мастер, я открою. – Хищная улыбка Фергуса и его обманчиво лучезарный вид заставили Грейдена подхватить трость, стоявшую возле стула, и ткнуть Греха набалдашником в грудь.

– Я сам.

Прихрамывая, Грей вышел из гостиной в коридор, чувствуя на спине взгляд Фергуса. Грех, конечно же, не смог усидеть на месте.

– Кто? – спросил Мастер.

– Грейден, – послышался знакомый голос по ту сторону, и у Грея по спине побежали мурашки. Рука сама потянулась, открывая замок и дверь.

Мастер Грейден так и застыл, глядя на того, кто смотрел на него льдисто-голубыми глазами уроженца Гелид-Монте. Алоизас улыбнулся своей фирменной открытой улыбкой, хотя от Мастера не укрылось, что левая рука лежала на животе, а на лбу проступил пот. Позади Алоизаса возвышался широкоплечий мужчина в простой рубахе и с темной повязкой на правом глазу. Его светлые волосы были небрежно стянуты в хвост на затылке, а голубой цвет единственного глаза и черты лица почему-то были схожи с Алоизасом, как если бы они были родственниками. Мужчина не выглядел враждебным, хотя его внушительная фигура и торчащая из-за спины гарда меча говорили о том, что шутить с ним не стоит.

– Ты смотришь так, будто увидел призрака, – добродушно заметил Алоизас.

– Именно так ты и выглядишь, – ответил Грей, настороженно поглядывая на здоровяка позади северянина. – Проходите.

Как только Алоизас перешагнул порог квартиры вместе с незнакомцем, Грейден не успел что-то сказать, как мимо него пронесся вихрь аромата можжевельника и сирени, а по лицу скользнули пряди каштановых волос. Грей сделал шаг назад, врезаясь спиной в стену и глядя на то, как Мейбл обняла северянина. Алоизас вздрогнул от неожиданности, его красивое лицо слегка сморщилось, но после он расслабился и тоже обнял девушку, поглаживая по спине.

– Создатель, спасибо, – шептала Мейбл. – Мы думали, что потеряли тебя… Я же говорила, я знала.

– От меня не так-то просто избавиться. – Алоизас взял Мейбл за плечи, немного отстранил от себя и заглянул девушке в глаза. – Как же я рад тебя видеть, Охотница.

Кажется, только сейчас ведьма рассмотрела и без того бледное лицо северянина с залегшими под глазами темными кругами. В просторной рубашке с широким воротом, в свободных темных штанах, без рапиры, но зато с кристаллом, Алоизас выглядел непривычно, но девушка была так рада, что сначала даже не обратила внимания на того, кто стоял позади друга.

– Халле, это твоя брюдден[7]? – Мужчина слегка склонил голову набок, без стеснения разглядывая Мейбл.

Щеки Алоизаса вспыхнули румянцем, и они в один голос с девушкой выпалили:

– Что? Нет!

– Мейбл моя подруга. Она та самая ведьма из Теневаля, которую ты уже не застал, – быстро проговорил северянин. Только сейчас он заметил стоящих в дверном проеме гостиной Кейрана, Михаэля и Фергуса. Все трое с интересом не сколько изучали вернувшегося Алоизаса, сколько разглядывали мужчину позади него. – Мне так много нужно вам рассказать. Знакомьтесь, это мой брат Хальвард.

Алоизас рассказал присутствующим все, что с ним произошло: как увидел Хальварда у дворца императора и пошел за ним; как попал в плен к Ордо Юниус и что с ним там делали; как его ранили, а Хальвард убил Джейкоба; о контракте с Хайнцем и о том, что теперь он с братом обосновался у Пернатого, который вроде как решил поменять сторону.

Ему не задавали вопросов, но северянин знал, что они посыпятся, как только он закончит рассказ. Ощущения были как в Флуминскриге, когда Алоизас рассказывал про свое прошлое. И несмотря на то что обстоятельства изменились, совместные дела объединили его с компанией этих разномастных… существ. Мастер Алоизас чувствовал, что его прощупывают. Особенно Фергус, который буквально вонзался в мужчину своим взглядом, желая уличить того во лжи. Даже Мейбл, нервно сжимающая в пальцах ткань платья, была напугана и ждала чего-то. Между бровей Кейрана залегли две морщинки, крылья носа раздулись, а верхняя губа вздрагивала в пренебрежительной гримасе. Старейшина всем видом демонстрировал, что рассказ Алоизаса как минимум ему не нравился, как максимум он не верил ни одному его слову. Михаэль выглядел более дружелюбно, но его как будто больше интересовал Хальвард, сидящий рядом с Алоизасом. Грейден просто слушал, смотря в упор в лицо северянина, не стесняясь, ловя его взгляд.

– Хайнц отпустил нас. Его люди довезли нас до города и… – Северянин не успел договорить, как неожиданно Кейран со звоном поставил чашку на фарфоровое блюдце.

– Бес тебя дери, идиот! – Очки Старейшины съехали по переносице, и Кейрану пришлось поправить их. – Ты заключил контракт с Грехом! Да не с хером подзаборным, а с Пернатым! И еще посмел притащиться сюда и рассказывать о своих тяготах, надеясь на понимание?

Вопреки всколыхнувшейся внутри злобе, уши Алоизаса покраснели то ли от стыда, то ли от негодования.

– Посмел и притащился, – ответил северянин таким тоном, будто его сейчас назвали милашкой, а не идиотом. – Потому что я намерен использовать этот контракт в свою пользу настолько, насколько смогу, прежде чем Пернатый сожрет меня.

– Да лучше бы ты умер там, чем отдал свою душу! – буквально выплюнул Кейран.

– Слепому везде темно, – вдруг сказал Хальвард Алоизасу.

Алоизас боялся, что брат полезет в драку, но тот смотрел на Монтгомери со снисхождением и немного с сочувствием.

– Кейран, побойтесь Создателя говорить такое, – возмутилась Мейбл.

– Грейден, – взбеленился Кейран, видимо, ища поддержки у коллеги, но наткнулся взглядом на Фергуса и лишь всплеснул руками. – О, ну давайте все заключим контракты с Грехами и отдадим свои души. Это же такая ерунда!

– Мастер, успокойтесь, – попытался встрять в разговор Михаэль. – Что вы, в самом деле…

– Да вот то, Миэ. – Монтгомери посмотрел ученику в глаза и начал говорить, будто один тут не тронулся умом, а остальных уже не спасти: – Мы живем и боремся за жизни людей. Мастера призваны спасать души, очищать этот мир, а не идти обратным путем. В этом прогнившем, Создателем забытом мире, погрязшем во тьме, что еще светлого у нас остается, как не наша душа? – Кейран так и продолжил смотреть на Михаэля, говоря следующую фразу: – Если ты сейчас мне что-то скажешь про спасение людей, Грейден, я за себя не ручаюсь.

– Мне кажется, вы уже усвоили этот урок.

Ответ Грейдена накалил воздух в комнате до запредельных температур. Казалось, еще хоть слово от кого-то – и начнется самая настоящая драка. Грей посмотрел на Фергуса, непривычно тихо сидевшего на своем месте. Алоизас обратил внимание, как черты лица Греха заострились, а улыбка на лице была неподдельно хищной. То ли Грех готовился атаковать, то ли откровенно потешался над происходящим.

– Нравится? – спросил Грейден у Фергуса.

– Продолжайте, – хохотнул Грех. – Настоящий пир для моего существа.

– Да вы что, издеваетесь?! – прорычал Кейран.

– Все. Хватит. Достаточно.

Алоизас, в последние минуты затаивший дыхание, поймал дежавю[8] и тем не менее был очень благодарен Грею за то, что ситуация не вышла из-под контроля.

– В истории Мастеров были случаи, когда они заключали контракты с Демонами либо обманом, либо нет. Вы без меня знаете, что нужно сделать, чтобы помочь Алоизасу расторгнуть контракт.

– А это возможно? – удивленно спросила Мейбл.

– Хайнц наш враг, – отчеканил Грейден. – Пусть он и пытается показать, что перешел на нашу сторону. Куприм цена его словам и поступкам. Убьем его, и Алоизас освободится от контракта. Не стройте из себя святош. Если прижмет – захочешь призвать даже Владыку Инферно.

– Халле, это правда? – Хальвард все еще продолжал разговаривать только с братом, игнорируя присутствующих. – Можно убить Греха и освободить тебя?

Алоизас посмотрел на серьезного Грея, на недовольного Кейрана, на Михаэля и Мейбл. Скользнул взглядом по Фергусу, не желая смотреть тому в глаза и боясь, что Грех разгадает все его эмоции. Он посмотрел на брата и кивнул, подписывая тем самым приговор себе, Хайнцу и всему тому, на что рассчитывал, придя сюда. Сердце билось в груди быстро-быстро, как у юной девицы перед свиданием, а не у сурового уроженца Гелид-Монте.

– Я… как-то не подумал об этом. Думал, вы захотите использовать Пернатого в своих целях. – Алоизас погладил рукой повязку на животе, сглатывая вязкую слюну.

– Воспользуемся. Потом убьем, – вынес вердикт Грей. – И ты будешь свободен.

Наступила тишина, в которой было слышно только гомон людей с улицы да стук молотков по крышам с соседних домов. В городе все еще продолжался ремонт после Инкурсии и драки Фергуса с Пернатым.

Мейбл с громким звоном положила чайную ложку на блюдце и тут же смущенно кашлянула, привлекая к себе внимание.

– Так, раз мы разобрались, что нам делать дальше, хотелось бы прояснить кое-что у того, кто знает Ордо Юниус изнутри. – Девушка с интересом посмотрела на Хальварда, и тот тут же обменялся взглядом с Алоизасом.

– Спрашивайте. Расскажу все, что знаю. – Хальвард скрестил руки на груди.

– Что ты знаешь о красных кристаллах? – спросила Мейбл.

– Каких еще красных кристаллах? Что случилось, пока меня не было? – Алоизас удивился, пытаясь вспомнить, встречал ли что-то подобное в Теневале. Не найдя ответов в своей голове, он тоже посмотрел на брата.

– У Мастеров, которые сейчас на стороне Ордо Юниус, кристаллы отличаются от наших. Они красные. Вдобавок на самом кристалле в Фонкордисе часть тоже светится красным, а вчера днем Михаэль своими глазами видел, как их раздавали людям без Дара, чтобы они могли убивать чудовищ наравне с Мастерами, – спокойно рассказал Грей, пока Кейран недовольно прихлебывал чай.

– Такой кристалл мы видели у мужчины в поезде, когда на нас напали по пути в Флуминскриг, – добавил Фергус, упираясь локтями в стол и кладя подбородок на сцепленные пальцы. – Он призвал бесов и управлял ими, поэтому мы решили, что это артефакт из Инферно. Но разведка Монтгомери и Йеля в Ордене расставила все по местам.