Проворонили «Воронье» бесплатное чтение

Глава1

Можно долго и много говорить о преимуществах больших городов относительно малых городов, но крупные города рождают крупные дела, если конечно поймёшь, если конечно сможешь, если конечно наберёшься терпения. И мечты заложенные в детстве : от школы, от родителей – чистые и прекрасные, всепоглощающие рассыпаются по жизни на мелкие части, а то и вовсе превращаются в прах .И только потом начинается создание человека, создание мысли, создание дел человеческих. И не надо скулить читатель ничего в этой жизни не поздно, поздно будет когда уйдёшь в другое измерение. Вот об этом и пойдёт сказание. И не надо читать между строк, здесь есть только то, что есть и не более.

Вера Ивановна шла на рынок в превосходном настроении, у неё постоянно было ровное, прекрасное настроение и только один раз в месяц, в один и тот же день «черная туча» появлялась в душе, но об этом сказание пойдет чуть попозже. Чистота воздуха, окрыляло Веру Ивановну, до самого обеда, шёл ливень со вчерашнего дня, а теперь солнце стояло над головой, у Веры Ивановны, дорога светилась, деревья в каплях дождя, переливались светом, дома помытые стояли и стекла чистотой сияли, а тут и радуга засияла во всей своей красоте, от такой красоты, душа бук, вально пела, ещё бы «убить сразу двух зайцев» так думала Вера Ивановна, идя не спеша на рынок. И так « первый заяц» когда к ним в магазин поступал «дефицит» ,а поступал он каждый раз , ровно через десять дней, то разрешалось приобрести товар – один человек – один «дефицит» это правило распространялось на всех, но в любом правиле есть исключение, а исключительными, людьми были только те , кто проработал в этой системе : пять и более лет, а Вера Ивановна , работала в одном и томже магазине, и в одном и томже отделе более десяти лет и уже знала многие «ходы и выходы» для достижения своей цели, так что в данное время, в её , в очень вместительной сумочке, акуратненько в ряд, на дне стояло пять штук, а во втором ряде, ещё четыре шт.завернутые в мягкую бумагу, игрушка : «Ванька- Встанька» ярко- оражевый, а «колокольчик» , что звучит в нем, когда с ним играешь, так завораживает, что очень трудно расстаться с ним, потому наверное, и взрослые люди с большим удовольствием любят играть с ним, и оттого он и пользуется таким огромным спросом и является « яблоком раздора» среди покупателей и тут « концерта» было не избежать, и на последствия от «концерта» , «бросались, самые лучшие сильные» как говорила заведующая а, Вера Ивановна, являлась одной «из самых лучших среди лучших»

Но « концерт» прошёл до обеда, а дождь ещё шёл, может быть ещё из- за этого так много было народу, приведших их в ближайщем магазине от дождя, а тут ажиотаж вокруг игрушек, а отзвуки от «концерта» приятно утяжелил её кошелек, который ни когда непустовал.Ибо среди тех, кому недостовалось этой игрушки, оставолось, самых отчаяных, упрямых, чуявших «что их обнесли» как обычно, человек 10 – 15 в основном женщин, их хлебом не корми, дай только повод устроить «концерт» , тут с ними разбирались, обычно так : спокойно , тихо говорили, примерно такое : «завтра приходите примерно к открытию магазина, чтоб быть первыми покупателями, что ещё будет именно «Ванька – Встанька» что завтра точно подвезут, ещё одну партию» , кто- то верил, кто – то нет, но расходились, говоря, при этом, что будут неприменно за час до открытия, но обязательно, оставалось ещё трое, которые никак не могли преёти завтра так как именно сегодня вечером уходит их поезд, из сумочек достаются действительно билеты, билеты тщательно проверяются обещают помочь и припровождают в бытовку.И здесь с ними уже работает, бригадир Елена Степановна с Верой Ивановной, как «ответственной» отделом игрушек.

В бытовке, их удобно рассаживали в кресла, предлогали чай, они в свою очередь отказывались, но чай заваривался, наливался в чашки, и велся между делом, легкий разговор, кто да от куда , да где работают и каким «ветром» их сюда занесло? И за полчаса, Елена Степановна, могла точно определить, какой суммой они распологают и сколько они могут выложить за две и более игрушки сперва приносили по одной, у них появлялся «аппетит» который приходит во время еды, они предлогали за второго- двойную цену, но зная, по опыту, что это не предел их возможностей, для таких «пробивных женщин из глубинки» и когда, цена подлетала в десятикратный размер!выносилась коробка, при словах,что это последняя,и к ним такой товар поступает раз в пятилетку и что им дико повезло, распределяли поровну среди, троих, выходило по десять штук на каждую, те в свою очередь, со словами благодарности расплачивались в десятикратном размере и расставались к большому удовольствию обоих сторон.

Вот так, примерно, Вера Ивановна, и научилась современнем делать «левые» деньги, но такое было редко, от силу, раз в месяц, и этот день перекрыл как минимум в пять раз, её «черную» зарплату в 150 рублей.

Но такой расклад дела Веру Ивановну неустраивал, вновь чувствовалась зависимость, пусть и хорошего бригадира, но, как не крути, зависимость, а вдруг ей вздумается «гнать» дефицит через «сменщину» , и « левые» которые неизмерить, непроверить, уйдут….. хотя , как она предполагала, вряд- ли…..она сама прошла, «карантин» в течении трех лет ,прежде чем через неё стали «гнать» таким методом дефицит, а но сегодня «сменщица» из- новеньких молоденькая, закончила тот же торговый техникум, в котором, в свое время, училась, Вера Ивановна, молодая видно было « Бойцовского» характера, а другие у них и незадерживались, вдруг, раньше времени «споётся» с бригадиром, а к этому и шло Вера Ивановна, можно сказать, чуяла :собственной шкурой», что «карантин» будет не долго, ибо чувствовалась хватка у новенькой, и дважды два будет пять, нисколько её несмутило, при первых же шагах. И что тогда? Опять делиться? Ждать своей очереди?

Вера Ивановна, стремившаяся к самостоятельности, понимала, здесь ей неразвернуться, просто не дадут, пусть у неё будет хоть «семь пядей во лбу» , четкие рамки дозволенного были крепче любых железобетонных заборов и если нарушались, то с ними поступали так как поступили с бывшей «сменщицой» , хоть все это и произошло год, тому назад, но в памяти врезалось так , будто только вчера, было- то, собрание, по- поводу увольнение, «сменщицы» бригадир бушевала: «Зажралась»!!Обнаглела совсем! Я, ей, доверила ключи! Доверяй, вам после такого! Свою машину подогнала к самому магазину! И вывезети! Какая наглость , 13 коробок! Уму непостижимо! Совсем страх потеряла! Не важно сколько,вы здесь работаете! Важно как, вы , работаете! А могли – бы и по статье уволить! Минут десять, бушевала бригадир, много было сказанно «дряни» в её адрес, будто и не было у неё за плечами 15 лет рабочего стажа со всеми праздничными и выходными дня, набежало, все 20 лет, как будто не было благодарностей от руководства, грамот….но в назидание другим, ибо скрыть ни как нельзя было : действительно, чтобы попасть в «Бригадирскую» комнату,надо пройти через всю бытовку, и справо в конце стены, находилась «волшебная» дверь, а за дверью – той «золотая кладовая»так давно уже , была названа «Бригадирская» комната. В тот «Злополучный» день, угораздило « сменщицу» тоже хороша, не могла другое время выбрать, появиться да и ещё с пьяным мужем, а это уже ни в какие ворота нелезло, в то- время, когда почти все девчата были в бытовке, конец смены, расталкивая девчат, ругаясь матом, выносили коробки со словами : стоят тут не пройти , не проехать.. должно быть также была « на веселе», в трезвом виде не посмела бы устроить «концерт». Хамство запомнилось сразу, а ни какие – то там коробки: « немоего ума дела» обычная отговорка тех, кто делает вид будто, незнает, суть дела. Грубость переходящее в «уличные дрязги» или «уличное хамство» да в придачу с матом являлось в коллективе «тяжким преступлением», а то «сейчас товарищам хамит, привыкнет и плавно, сама того незамечая, перейдет на любимых клиентов» ,а там глядишь и до драки не далеко» такие отношения пересекались в зародышу, оттого и славился их отдел : «Высокой культурой» и переходящее знамя уже много лет находилось в кабинете заведующей. Многие Понимали 2 с разрешения» ,можно при желании и 20 коробок « пригреть» , главное обосновать , какая «нужда» вдруг, появилось в деньгах? Ибо на все «нужды» у бригадира, был один ответ, естественно «с глазу на глаз» : на уши не приседаем, уж кому – кому, а не мне – то , доподлинно известно, сколько у тебя в данное время находится денег, я , даже знаю сколько у тебя ,муж твой получает, и в зависимости, кто к ней обращался, то и муж менялся на брата, или на отца, на мать, «кто чем дышит» ,но если действительно появлялась ,»нужда» в виде покупки машины, очередь подошла, как обычно «когда не ждали» , тогда от бригадира можно было получить помощь, и за её «понимание» ,её искренно любили, берегли и ,не дергали по пустякам. Но , именно это «тиски» давили Веру Ивановну и каждый раз заставляли искать свою дорогу, что бы : ни у кого, ни когда, ни где не спрашивать «а можно?» ,а что нельзя, она уже хорошо знала. Время ушедшее на дорогу до рынка, и было тем «вторым зайцем» что позволяло поразмышлять о приватности жизни, нехватка времени, чувствовалась у Веры Ивановны на каждом шагу, на работе : все силы, озарения, все знания, весь опыт уходил на покупателей, потому она и выходила в « десятку» «лучших из лучших» : дома : семья, всепоглощающая детьми, мужем в надежности которого никогда не сомневалась, мама которая не напрягала и давно отпустила « в свободное плавание» и из за «легкости» в общении с ними, она постоянно чувствовала « тяжесть» ответственности перед ними. Но размышления, вдруг, превратились, чьим – то воплем, Вера Ивановна машинально остановилась немного, приподняла голову ;на ней была лёгкая соломенная шляпка, поля шляпки так искусно прикрывали глаза , дабы не столкнуться со встречным и видеть : от плеча и ниже; её такую спокойную, так считали многие на работе, «дико» раздражали нахмуренные лица прохожих и редко когда встретишь, не считая праздников пусть и не улыбающиеся то , хотя бы , доброжелательное лицо это отчасти и послужило для ношения именно такого вида: головного убора, кстати, у неё была собрана превосходная коллекция на все времена года :стоял мужчина, немного, выше её плеча, и бушевал, а его приоткрытый рот показывал, два золотых зуба, вверхнем ряду , правее, она ещё подумала : « новенькие , наверно, недавно, поставлено!!» Она из своего жизненного опыта, вывело правило : чтобы не дать себя втянуть в дрязги, надо обязательно в этот момент , думать о посторонних вещах, и здорово помогает, пока мужчина бушевал, она сосредоточила всё свое внимание на то , чтобы вспомнить имя той , кто на днях рассказывал на работе, как вставляли золотые зубы , и кажется вставили :восемь золотых зубов, как же её имя? Ещё рассказывала о том, что два года простояла в очереди ,запись производили в поликлинике, пока кто то не подсказал ,что можно принести свое золото, и ждать от силу дней десять.Да, как же, её зовут? Ах,да! Нина Николаевна в отделе, хозяйственном работает вместе с Аллой Адольфовной, ну надо же! Такую женщину, и сразу не вспомнить! Но, как же он орет! Как он орёт! Надо бы послушать, хотя наверняка ,какую ни будь, «блёвань» говорит. И когда она сосредоточила, все своё внимание на него …но ,он вдруг замолчал и смотрел удивительно на неё. А, Вера Ивановна, самым искренним образом спросила « извините, что вы , говорили? Ибо действительно не слушала его, хотя стоял от неё , буквально в двух шагах.А мужчина, глядя на неё , вдруг засмеялся, от всей души, и чем удивлённей был у неё взгляд, тем сильней ,чуть ли не до слез, смеялся мужчина, сквозь смех, говоря : – Да я вас ,сейчас, ругал последними словами ,а с вас, как с гуся вода, вы ужасно похожи на мою жену, – смех исчез, но улыбка оставалась…. –А знаете, что? Пойдемте в кафе? Естественно за мой счет»

–Вы ,когда последний раз, смотрелись в зеркало?

– А что? Дурно выгляжу?

– Да у вас синяк под глазом!

– Вот гад! Все таки зацепил меня! Как вы похожи на мою жену, просто удивительно, но вы ещё красивей и одеты шикарно. Моя шляпки не носит. Бы с удовольствием пригласил к себе домой, чтобы вы убедились сами, в верности моих слов, только у меня там страшный погром! –А может зайдем в кафе!– Ах, да синяк!

–Нет спасибо, мне на рынок надо.

–Хорошо , пойдемте, я вас провожу, и и поделюсь с вами горем, Нечего?

–Говорите ,вам же легче станет. И мужчина с Верой Ивановной отправился до рынка, на ходу рассказывая своё горе.

– Да, погром учудил, конечно, я по своей вине благодаря , моей супруги. Какой я осёл! Куда, мои глаза смотрели? Ведь я сам, сотни раз, рассказывал такие анекдоты : то- любовник в шкафу, то под кроватью.. и вот накаркал! Идиот! Да, ладно бы мужик был, бы стоящий, сосед наверху живет и симпатичный и одинокий, пусть бы с ним ни так бы позорно было б , а то связалась с соседом, живем ,дверь в дверь, мужик толстый, неряшливый жена у него крикливая, мышь даже в голову не полезет, чтобы с ней – замутить.. Вот что обидно! Убила наповал! Какая наглость! Даже двери не закрыли. Значит не в первой… А если бы кто из знакомых пришёл, вместо меня, и увидели, что я « рогоносец»…. Теперь после такого побоища, весь подъезд уже знает.. Моя орала, как резаная… хотя ударил один раз, и то в сердцах… поверишь с самой школы.. Ни разу в жизни на женщину руку не поднял.. а этого жирного борова, отметелил от души, если б не его жена, примчавшаяся на крик, изувечил бы на всю оставшеюся жизнь. Он, конечно отбивался, чем ещё больше приводил меня в ярость! Что ей не хватало? Вот скажи вам не хватает? Тут он остановился, по инерции остановилась и Вера Ивановна, он смотрел ей прямо в глаза, и она увидела, что у него, черные глаза, странно у мужчины и такие черные глаза? И вслух сказала :

–Какие странные черные глаза, я таких ни разу не видела! Мужчина улыбнулся, отвечая : – Не вы первая, ими удивляйтесь, моя жена , мне постоянно говорит, что влюбилась в мои глаза, а потом в меня, вот что ей не хватало?– я не чего не могу вам сказать, у меня такого в жизни не было, хотя и муж есть, и четверо детей есть… а девчата, которых знаю, и которые изменяют мужьям, говорят, если любит ,стерпит, привыкнет, а нет,так скатертью дорога! И тут он достает из кармана пиджака, коробочка темно- малинового цвета и раскрывает коробочку, а в них лежат, серьги золотые с камушками из Александрита, тут он протянул ей, сережки и сказал: – Ей в подарок купил, просто так, без всяких «дней рождений и праздников, бери, ты их больше заслуживаешь ,у нас один сын и тот оболтус вырос, а у тебя четверо, молодец! Бери! Они вошли в ворота рынка, когда он, начал предлагать серьги.

– Спасибо, пройдет время, подарите попозже.

– Не видать ей, их как своих ушей! Берёшь? -Нет.

Тогда отдам первой встречной! Бери!

До свидание, счастливо оставаться! И ускорила шаг , что бы быстрее затеряться в толпе, подумавши «Наверно, оттого так люди и торопятся» чтобы не сталкиваться с такими сюрпризами! Ах, да сперва игрушки, потом за цветами.– тут же вспомнила, для чего вообще оказалась на рынке. Рынок знала хорошо, сколько себя помнила, с молодых лет здесь крутилась тут можно было купить все ,что душе угодно, одно время сама приторговывала, но поняла лучше иметь «своего человека» и времени на себя «любимую» больше остается и дома чаще бываешь «да и всех денег не заработаешь» поджилась со своей тезкой, договорились, и последних лет пять «гнала» товарп Веруси. Дочка , у неё, здесь же работала, торговала газетами, журналами в киоске. А второе назначение киоска было в том, что бы хранить мамины « трон» ящички, как без них! И разная мелочь, рук не хватит, чтоб унести домой. Так что, бабуля здесь себя чувствовала как дома. да и племянничек работал в охране, можно сказать, Веруся была на своем месте, как рыба в воде.

Во все дни,народу на рынке хватает и не понятно кого больше, продающих или покупающих? От самого входа начинают тянуться зигзагообразно в три четыре ряда,продавцы, состоящиеся в большинстве своем из людей неопределённого возраста,и из тех, кому «пенсия не в радость». У каждого около ног, расстелены газеты, либо картон, а кто постоянно торгует около ящиков, стоит. И на таких импровизированных « столах» есть все что душе угодно и даже то без чего легко моно обойтись в изни. Магазин «тысяча мелочей» просто киоск относительно народного базара.Разные обстоятельство привили сюда разных продавцов, одних продавцов зарплата не устраивает, да и на работе «добра немерено» а в магазине «днем с огнем не найти» почему бы и нет? Другие продавцы, которым ни когда не хватает денег, сколько бы у них не было из за того, что некоторые вещи понимают своеобразно, например, фраза «истина на дне стакана» почему то упорно цепляются, что напиток выпитый из стакана, должен быть обязательно спиртным? А не чай? Или молоко? И при этом ссылаются ещё на одну фразу «истина в вине» и опять упираются в алкоголь, не задумываясь о том, что слово « в вине» , может быть, происходить от слова «виноватая» , «виновен».

И когда непонимающего человека приглашают ознакомиться с законом, он вдруг, начинает понимать, с помощью людей в погонах, об « истинном» положение вещей и « истина в вине» четко подкрепляется статьёй из гражданского или уголовного кодекса. И вот такие «горе продавцы» потерявшиеся в поисках «истины» берут, что попадается под руку и несут «товар» на рынок, не зная истинную цену «товара» , продают за дарма «перекупщикам» , а те в свою очередь, перепродают в десятки и более разы дороже, а бывает и хуже, унесет из дому последнюю ценность, чтобыбыстрей продать да и опять пуститься в поисках «истины». А бывают и весёлые «продавцы» дома скучно, не с кем словом перекинуться, берет, что на глаза попало и идут на рынок, глядишь и продаст, а главное наговорится от души.. вообщем разные люди, разные интересы. Пока, мы ,бегло ознакомились с рынком, вера Ивановна нашла свою версию, как обычно, на своём месте, восседавшиюся на «троне» это был не ящик, как у других, и не стульчик алюминиевый, который, легко складывается, и с которым приходят бабушки, и пусть не большое но кресло, называемый «трон» её, дочерью, когда она каждый день, ставила к себе в киоск, на сохранение, со словами: целей будет, один единственный на весь рынок. Перед «троном», аккуратно стояли ящики : высотой в три ряда, ящик на ящике, и в длину не менее трех метров, а в выходные дни и более метрожом и «товар», выставленный на ящиках , не просто дефицитный, а остродефицитный, всё новенькое, будто только вчера с конвейера взяты, что что в сущности и соответствовало действительности. Оттого, около Веруси постоянно толкался народ, и после сомнений : « Брать или не брать?» Брали ,а что делать? Надо! «кому надо тот всегда возьмёт» – повторяла, день деньской, Веруся, своему окружению, бабули буквально липли к ней, она у них вроде ! «Талисмана» была, кто ближе к ней сидел, распродавался «товар» быстрей, чем у тех, кто находился на «дальних подступах» от «трона». И как только распродаст бабуля, свой не хитрый «товар» и уйдет восвояси, как тут же, пододвигаются другие, так что вокруг Веруси, пространство никогда не пустовало. Через пару минут, Вера Ивановна, отходила с деньгами, сумма которой превысило трёхмесячную зарплату, они понимали друг друга с полуслова, и то задержалась, чтобы пожелать Веруси здоровья и всех благ земных.

И на подходе к Центральному павильону вновь почувствовала, какую то «волну» внутри, эта «волна» в последнее время, часто стало появляться в душе, вдруг, «нахлынет» неожиданно, и так же неожиданно изчезнет..она уже знала, чо это такое, но, сейчас, не время, об этом думать.

Поднимаясь по гранитным ступенькам павильона, от самих ступеней повеяло прохладой и начала повторять для себя, как заклинание : «Только не чего не покупать, смотрю и прохожу мимо, мне нужны свободные руки 45 роз надо унести, мимо. Она уже шла по мраморному залу по центральному проходу, а с двух сторон, на прилавках «горами» возвышались фрукты,отборные фрукты,при виде черешни, сразу же вспоминала мужа, которому утром наказывала сходить на рынок,купить черешни для детей,для мамы и обязательно сам поешь, такой наказ мельком проскользнул воспоминанием. Тут она увидела женщину покупавшею «языки» говяжьи, у Веры Ивановны ,внутри колыхнулась ещё бы самое любимое кушанье для Веры Ивановны, и не сыскать на свете, и морозилка, ими всегда была забита.Она внимательно относилась к появлению в продаже именно этого ассортимента, в голову полезла избитая фраза : «Одна стоит и не какой очереди, дороже магазинной, в 7,2 раза» она уже давно, на сотки,, если ни на тысячу раз, пересчитывала разницу между магазинными и рыночными ценами. На продукцию именно «языков» говяжьих из за слабости к ним. Сотни раз задавалась вопросом «Но почему, почему?мы не можем в магазинах иметь такие отборные продукты? А так как Вера Ивановна работала в торговли более десятка лет и тысячу раз задавалась таким вопросом и посвоей работе, то ответ конечно нашла на уровне понимания того, что видела в упор, но… «не моего ума дело» ни только давал ответ, но и перебивал всякую охоту, задавать себе подобные вопросы, вопросы выжигающие «пустыню» в душе от собственного бессилия…

Выйдя из павильона, она остановилась на лестнице, чтобы сверху окинуть взглядом «цветочную» площадь.И действительно было на что взглянуть, море цветов, при виде такой красоты, аж дух захватывало. И небо над площадью особенной голубизной переливается и «радуга» ярче светит, полюбовавшись богатством цветов, спустилась с лестнице и пошла на площадь. Цветы стояли как бы в круговую ,решила для себя пройти «почетный» круг, посмотреть как можно больше цветов и найти :самые красивые, самые крупные и высотой ни менее 50 см.

Здесь даже «продавцы были другие, более чище,светлее и нарядней одеты или от цветов падал такой свет, что лица « продавцов» выглядели приветливее, доброжелательнее .Вера Ивановна, кроме роз, ни какие цветы не видела в упор, но и розы трудно было выбрать,все хорошие, одна лучше другой.Проходямежду цветами, стала вычислять в уме, 45 на 7 делиться? Нет четыре лишних, 45 на 8 не получается, три лишних ,а вот на 9 делиться, пять, девять роз по пять взяла, слишком аляповатый букет выйдет, возьму наоборот ..примерно так размышляла Вера Ивановна, прикупая помаленечку цветы, и за каждую покупку благодарила, от души «продавцов» зная каким бальзамом действует на их души, слова благодарности.

Она посей день помнила того парнишку, даже внешность помнила, который, был первый из посетителей, от кого впервые на работе услышала ,ни только слова благодарности, но и комплимент в свой адрес , такой светленький с «гагаринской улыбкой» ,а ведь он ничего не купил и встреч не назначал.. конечно были комплименты фривольного характера в надежде на «продолжение следует..»на то время ,она замужем то не была, но отвечала неизменно : «Меня дома ждет четверо детей»…

В таких случаях, даже не мудрствовала, почему сразу «четверо» ? она и сейчас не смогла б ответить, но что накаркала то накаркала , бывает и за целый месяц не услышишь, не то что спасибо, а простого приличного, вежливого слова, и это в магазине!!! Где ежедневно проходит десятки тысяч людей! И половина из них, что ни будь, да купят! Нет, она, отлично понимала покупателей, чему радоваться? На прилавках лежит товар «на боже, что нам негоже». Она что ли производит, такую дрянь? Да будь моя воля.. Вновь пахнуло «пустыней».. но фразу закончила, так как знала,её наизусть, на работе слышала, сотни раз, на разные лады, девчата произносили меняя только назначение товара . Я бы ,сказала, тому директору предприятия, где изготавливаются игрушки, особенно всеми любимый «Ванька Встанька», пусть выпускают одну и туже продукцию, до тех пор, пока эта игрушка, не перестанет быть «яблоком» раздора среди покупателей, пусть спокойно будет стоять на стеллажах как украшение или для приезжих, из за границы туристов. «пусть берут, у нас берут у нас этого добра навалом!

Не спеша тщательно выбирая розы, приобрела сорок семь роз : 10 белоснежных роз, одна предназначалась для бригадира как и просила « Для меня возьмите белую, белую розу»

Девять роз ярко желтых, девять роз бледно зеленого цвета, низ бутона зеленый плавно переходящий вверх в бледно зеленый, никак нельзя было ни купить, такая редкость: девять роз чисто розового цвета, и десять роз ярко оранжевого цвета, один цветок вера Ивановна ,взяла для мамы, которую очень обожала, любила и жалела одновременно. И вот с таким роскошным букетом роз, при выходе из рынка, увидела не большую группу людей, стоящих около бабули, которая наверно, уже ни раз, рассказывала очередной знакомой, да так громко, должно быть глухая, потому и образовалась группа любопытных, как какой то « мужичек» подарил ей золотые сережки, показывая малиновую коробочку, мельком взглянула на руки бабушки, подумала : «мой знакомый уже мой!» сдержала слово.. и пошла по проспекту, держа на правой руке, охапку роз и видела как навстречу попадаются прохожие и невольно начинают улыбаться. Взглянув на часы «Заря» золотые с высоким корпусом, подаренные мужем на 8 марта, она знала, что он год копил, из своей пенсии по инвалидности, стрелки показывали начало пятого «два часа на рынке пробыть, ужас»! но взглянув на букет, улыбнулась и подумала : Да такой букет стоит, того, и далее стало думать о том, куда девать, свободное время. Время есть может домой заскочить? На троллейбусе проехать, две остановки, пустяк и через три минуты, дома! Часа два побыть, а там и рукой подать до работы, цветы, кровь из носа, надо сегодня же занести, как настаивала бригадир, а вдруг?! Тут же вспомнился « мужичок» ,как назвала его счастливая бабуля, так неожиданно, получившая золотые сережки с голубыми камнями. «Нет , мой, никогда не позволит себе, ему и метя то много, а мне , никогда его не хватит..» Впереди увидела группу людей, человек семь восемь, они там суетились, двигались и все на одном месте,видно было, что они останавливали прохожих, но прохожие быстро проскальзывали мимо их, «должно быть деньги стреляют» _ дело обычное, если спрашивали, она ни отказывала в просьбе, всякое бывает, как назло кошелек в сумочке, и руки заняты, придется отказать, и опять задумалась, как потратить оставшееся время, «вряд ли муж дома, такая чудесная погода, он, вполне возможно находится в саду, а если в саду, то только на нашем месте», мысленно прошла по парку, завернула за маленький домик, там стоит единственная скамейка, на скамейки сидит муж держа на коленях, дочку полуторогодовалую, и рядом сынишка, пятилетний Димка и его рука, рука его натруженными, узловатыми венами, четко вырисовывались на белой коже, Сводили ее с ума, действовали как гипноз, и вдруг потемнело, успела подумать мгновенно, «Вот дура! Опять началось! Забылась дура! Дура! Расслабилась!» «…..» дышать! Как можно глубже дышать! А кругом темнело, будто сумерки наступили, качнулась, «надо медленно остановиться, а то упаду», боясь, что встречные могут нечаянно задеть цветы, «Бегут как угорелые» потому и держалась ближе к домам, так чтобы даже за спиной не смогли проскочить с правой стороны. О! только не уронить цветы !а кругом темнело,надо прислонится к стене, какой тяжелый букет. Вера Ивановна, сделав два шага, остановилась и прижалась к стене, заставляя себя думать , о чем угодно, только не о муже, зная по опыту, что в таком случае делать, и главное побольше воздуха, а если б я уронила цветы? Всю грязь к асфальту прибило, и лужи, конец цветам, а завтра, день рождения у нашей! Да меня б бригадир « убила» ни сходя с места. Одна, зеленая роза, десять рублей стоит! Ужас! А может, правда, мой в саду? все забыла, думаю о детях, интересно , что делают близнецы? В спортзале, разумеется, пусть лучше там дерутся, спокойней в школе будет. А Димка умный растет, и читает по слогам, спасибо мужу, опять.. В школу ему через два года, хорошо хоть последняя, дочка родилась, помощница растет, наша Настенька, почему последняя? Может еще будет? – мир кругом посветлел, « светает, надо дышать глубже, главное успеть до восьми на работу, а интересно, тот сервиз сегодня привезут девчата или завтра?Дура зачем сказала?Можно было б «накопить» и себе купить, и куда ставить? Такую красоту, в столах не прячут, а на виду поставишь « детский сад» перегрохает, да красоты необыкновенной – кругом стало светло и только маленькая дрожь остановилась в теле,да бледность выступила на лице, что сильней подчеркнула черные ресницы и блеск глаз, губы покрытой перламутровой помадой, на которую накладывалось вторым слоем розовая помада, усилили переливы цветы на улыбке Веры Ивановны. И только теперь заметила, стоящих в трех шагах от нее, молодых ребят, которые, во все глаза, смотрели, молча и вопросительно, они, даже не двигались, казалось, что они испуганы или удивлены.Чувствуя не ловкость положения, мелькнуло.. Во! Попалась, хорошо хоть не грохнулась на асфальт, вот напугала бы детей, надо, хоть, что то им сказать «Спокойным, мягким голосом, спросила « что то случилось?»и тут же зачем то пересчитала их, как цыплят, когда считают из интереса, видя как маленькие,пушистые комочки» жмутся к несушки.И она, почувствовала всем своим нутром, как они,тянуться к ней, будто чего то ждут от нее,насчитала: двух девочек,черненькая в упор смотрела на ее,ноги и шестерых мальчишек.Светленькая девушка,коверкая русский язык,спросила

«Скажите, пожалуйста, где находится, магазин с посудой?» – заглядывая в книжку. Вера Ивановна на слух определила, что они немцы, но тактично промолчала насчет их национальной принадлежности, и стала обстоятельно, не торопясь, объяснять дорогу, ведущую в магазин. «Надо перейти на ту сторону – жестами показывая, куда им следовать – повернуть налево, пройти вперед. Будет остановка троллейбуса, садитесь на любой троллейбус, проехать три остановки, выйти, и вперед, походу троллейбуса, дойти до дороги, дорогу не переходить, а свернуть вправо, и пройдя три дома, будет ваш магазин, в него ведут, высокие ступеньки, ориентир для Вас, на верху большая вывеска, на вывеске нарисовано крупными буквами, одно слово «МАГАЗИН» – при объяснении, обращаясь непосредственно к светленькой девушке и добавила: «Понятно?» Девушка быстро стала листать книгу, и глядя на неё, Вера Ивановна подумала: «если бы мне так, кто-нибудь, объяснил, я бы сама ничего не поняла, их с толку сбила «Вывеска», могли б, нарисовать слово «Посуда», а то «Магазин» – поди догадайся, что за магазин? Как у нас не любят, чтобы народ ходил по магазинам, у нас «все через задницу» и… «тут девушка спросила: «Повторите пожалуйста?» Вера Ивановна, прикинула время, что, пока они доедут, если не проскочат, остановку, потом дойдут, если дойдут; а если пройти дворами, свой район, знала как свои пять пальцев, то на то и выйдет по-времени, а магазин нужный им, находился в двух- трех минутах ходьбы от её работы. И видя, как они смотрят на неё, сказала: «Хорошо, пойдемте я вас отведу». Разговаривая с ними, Вера Ивановна уже, забыла о том, что с ней чуть ли не случился обморок, шла и думала: «грузить их достопримечательностями города или не стоит, что там интересного есть в немецкой истории? Фашисты эти «ассенизаторы» человечества, собравшись расплодиться на всей планете, а из нас сделать подопытных кроликов? Дети не поймут, испугаются. Гёте «Фауст», старик, алхимик, заблудился в трёх соснах, и сводник Мефистофель, «бессмертной души» у Фауста просил, в обмен на «страсти человеческие». Вкусить не мог, по старости годов, но рядом постоять не отказался. И только проработав на земле своей, понять суметь, что счастье есть в труде. Моё ж мгновенье, тогда прекрасно, когда сама себе плачу зарплату, пойди, проживи на 240 рублей в месяц, имея четверых детей, муж инвалид и мама живущая идеями: «нам хлеба не надо, работу давай», вздохнула глубоко и свернула с оживленного проспекта на безлюдную улицу. Из вежливости, сказав: «У вас превосходные писатели: ваш Гейне в общем это наш Гоголь. В подробностях; Гёте с «Фаустом» не плох, но самый лучший для меня Гессе неповторим в своем величье. Вам есть чем гордиться Гегель – фундамент мысли человечества». Девушка, услышав знакомые имена, так же, решила сказать добрые слова о русских писателях: «У вас хороший Пушкин «Евгений Онегин». Сказки Пушкина очень хорошие, мы, его любим очень». Вера Ивановна подыскивая слова попроще, все таки иностранцы, да и дети, оттого речь становилась не складной и затруднительней: «Я сама с удовольствием читаю своим детям сказки. Карла Маркса «Капитал» у вас там, никто не дописал?» Девушка от неожиданного вопроса остановилась и растерянно сказала: «Капитал» Маркса? Не знаю». Вера Ивановна, ругнула себя за такой вопрос и спросила: «Вы школьники?»

– Да мы приехали из ГДР, путевки дали в СССР, за хорошую учёбу, мы изучаем русский язык, – слова все были произнесены чисто на русском языке, без акцента, выучила на отлично.

Они незаметно остановились около сада, о котором Вера Ивановна думала: «Зайти им, не зайти?» И здесь заметила других ребят, следовавших всю дорогу молча, приметила, что одеты во всё чёрное, от чего казались худенькими и бледненькими, окруживших её со всех сторон и чему-то удивлялись, чтобы ободрить свою собеседницу, сказала:

– Вы хорошо говорите по-русски, как вам наш город?

– У вас большой город, но дома маленькие, низкие, у нас больше.

– У вас всего больше, только у нас качество, а у вас количество.

– У вас очень дешевые продукты, у нас дорого. Некуда сходить, мало кафе, много людей, тесно живёте, а территории много.

– У нас вообще ничего нет для народа, зато всё есть для страны.

Девушка, достала из сумочки, блокнот и ручку и стала записывать что-то, но внимание Веры Ивановны отвлекла на себя другая девушка, темненькая с немного резковатым, точнее будет недовольным чем-то голосом: «Вы, где покупаете вещи?» Вера Ивановна рассмеялась от души над таким наивным вопросом, ответив: «Конечно же, в магазине».

Не объяснять, ведь им, как надо купить нужную вещь. Самый лучший товар, всегда, находится отдельно, но на самом видном месте, и на желание покупателей приобрести именно этот товар, следует стандартный ответ: «Вещь отложена, ушли за деньгами». Сообразительный человек, если вещь стоит до 100 рублей, накидывает десятку, и просит без сдачи, отпустить товар, и так на каждый стольник добавляется десять рублей. Но не объяснять же детям, тем более из другой страны, специфического подхода в советской торговле, а иностранцы вне конкуренции, им продадут «на память». Видно было, что девушка, настроения, что-то хочет спросить ещё, увидев смех Веры Ивановны, истолковала искажено, разбудив самолюбие, лицо стало серьезней и промолчала. Всю «игру» чувств, Вера Ивановна заметила сразу; привычка подмечать, умение читать по лицу, выработалось профессиональными навыками. Светленькая девушка сказала: «В этом саду, мы, были вчера, там стоят красивые скульптуры. Больше всех понравился, нам, памятник Крылову, почему он там находиться?»

– Хорошо, расскажу вам Легенду о Саде. В те далекие времена, в первоначальном виде, сад был другим: большим – большим, созданный Петром I. Представить трудно, какой огромный труд вложен был в создание необыкновенного, сказочного сада, одного из чудес света. Поэзия басен звучала в саду. Эзоп, вылитый в полный рост из серебра покрытый золотом встречал посетителей сада, на каждой дорожке, стояли необычные, серебряные скульптуры, олицетворяющие тексты басен, тексты помещались на специальных щитах, расставленные по всему саду.

И как потом поступили с садом, можно сказать, что ни басни, они, воспринимали близко к сердцу, а богатство взвешивали, подсчитывали стоимость серебра, золота, драгоценных камней, переливающих всеми цветами в глазах птиц, животных наполняющих сад, своею красотою, созданною мастерами золотых дел, чьи имена исчезли в прошлом. Кстати Петр I, сам переводил басни на русский язык.

Во времена Екатерины II, научившийся виртуозно: одной рукой отбирать, другой рукой дарить, не сходя с места. Подобное подобным окружают. И сад превратился в летопись, их помыслов и дел. Люди приняли повадки, ставшие ходячими персонажами, населяющих сад. Человек же, любит своих двойников, особенно в самом худшем своем проявлении. Наступило время, где мерилом богатства, стало не искусство, воплощенное в саде, а золотой запас кладовых для себя «и мусоропроводом» для других. Именно Екатерина II ввела и распространила в России, бумажные деньги, и чтобы не копили, не расслаблялись, периодически сжигались на площади старые деньги; подхлёстывая гонку за «мусоропроводом», не стоял вопрос «Что делаем?», а стоял вопрос, кто быстрей! Дождавшись, когда наступит подходящая погода: скрывающая и заметающая следы преступления, просто банально разворовали, свалив на наводнение.

Исчезновение, сотворенное гением Петра I, этого невероятно прекрасного сада, стало торжеством: жадности и пошлости.

Может быть, в память о том чудесном Саде, на этом месте возвели памятник Крылову, где окружают его, маленькие бронзовые «герои», ставшие «эхом», той легенды о Саде, повествующей о величии и низости человеческих дел.

Создаем чудеса – разрушаем; а что оставляем – молчим.

И как тени деревьев сада, скрывают солнце, так и тени времени, скрывают истину.

Они и так не были разговорчивы, но после услышанного замерли, казалось, будто и не дышали.

Вера Ивановна, чувствовала себя в ударе, она бы могла рассказать, много интересного и о «Замке» стоящего напротив сада, откинула лезившую в голову мысль, зачем лишний раз подчеркивать ничтожество и подлость тех времен, да еще и перед детьми, им и того, что они услышали, хватит по самое «не хочу». «Что ж пойдемте, осталось пару минут, дойти до вашего магазина». Они свернули налево, и менее, двух минут, уже стояли перед высокой лестницей, ведущей в магазин. Обращаясь к светленькой девушке, Вера Ивановна, спросила: «Сколько времени, прошагали вместе, а я, даже имени Вашего не знаю? Девушка ответила, что зовут её «Марта» и тут же, что-то быстро записывать в блокнот, а мальчишки стали подниматься по лестнице, исчезая за дверью магазина по одному, Вера Ивановна опять пересчитала их, «Все верно, все шестеро парней», потом заметила, как медленно поднимается черненькая девушка, и тут обратилась Марта, подавая листочек из блокнота вместе с ручкой, со словами: «Здесь мой адрес, будете в Берлине, покажу город. Спасибо за всё, а ручку дарим на память, чтоб не забыли нас», положив на стебли цветов, записку и ручку, быстро поднялась по лестнице и скрылась за дверью. Вера Ивановна, не успевшая отказаться от подарка почувствовала досаду. «Восьмая, не удобно как-то… Надо топать на работу», мельком взглянув на часы, показывающие шесть часов «рановато», определила для себя, и не спеша, пошла. И как бы медленно не шла Вера Ивановна, но через пять минут, уже сидела в кресле, и какой-то тряпкой обтирала от пыли туфли, с блаженством вытянув ноги, предварительно поставив табуретку для ног. Ноги немного побаливали, ещё бы девять сантиметров каблук, не шуточки, проходить пять часов. «Красота требует жертв», утешала себя Вера Ивановна.

Вера Ивановна, когда входила в бытовку, приметила новые коробки, стоявшие в левом дальнем углу, нагроможденные друг на друге. На столе расставленный малый сервиз, рассматриваемый с горящими глазами, девчатами, забежавшими на минутку. И тут же забывшими, зачем забегали, при виде такой роскоши, с восхищением и с осторожностью держа чашки, вглядываясь в рисунок. Вера Ивановна сервиз весь знала наизусть: сколько входит наименований предметов, что помимо Малого сервиза, в него входит и средний на 12 персон, и большой сервиз на 24 персоны, и супница. И все, все, все ею было рассмотрено, и ни пять, и ни десять раз, в магазине «Юбилейном». Сервиз стоял, в течение двух лет, под стеклом, на общее обозрение, казалось, что его никто и никогда не купит. Толи из-за множества предметов, немного более 400 предметов; толи из-за цены, две тысячи рублей, из-за цены вряд ли, уже что-что, а деньги у большинства людей есть, в этом Вера Ивановна не сомневалась. Сервиз, сказочно богат цветом и рисунком: мелкие – мелкие розы, анютины глазки, колокольчики – ярко насыщенным цветом, рассыпанные по полю, поле цвета темно-синего плавно переходящего в зеленовато-бирюзовый цвет, и все отделанное сусальным золотом, было, на что посмотреть и что разглядывать. Она, как по расписанию, хоть раз в два месяца, да заглядывала в магазин, она бы и чаще любовалась этим сервизом, да больно далеко находился «Юбилейный», для неё живущей в центре, казалось, на краю города, да от остановки до магазина, пятнадцать минут ходу. «Специально, что-ли построили у черта на куличках?» возмущалась Вера Ивановна, топая из магазина, каждый раз с пустыми руками.

Дело в том, что магазин предназначался только для новобрачных, естественно с подтверждающим документом из ЗАГСа для магазина, что ни с улицы клиент. На действительных женихов или невест, либо свидетелей на свадьбе, имеющих право приобрести, любой товар в «Юбилейном», существовал лимит на определенную сумму, как раз стоимостью сервиза. «А то дай вам волю, вы тут скупите весь магазин», ворчали продавцы. И еще одно было ограничение, житель другого города, не мог здесь купить ни чего. «Понаехали тут, своим не хватает» и такое можно было услышать, не заржавеет хамство, наверно никогда. Все это Вера Ивановна, слышала ни раз, когда восхищалась сервизом, прикидывая, купить или не купить? Если бы вдруг, всё же, решилась Вера Ивановна купить сервиз, ей не надо для этого выходить еще раз замуж, десятки способов было его прикупить. Один из десяти способов, сработал на славу. Благо у Ольги Николаевны, сын взрослый и не пришлось мудрить с покупкой сервиза. Сын, Ольги Николаевны, уже подумывал жениться, и невеста хорошая была, просто поднажали дружно на него девчата, ускорив свадьбу, о которой так метала Ольга Николаевна. Всем удачу принес сервиз. Парня женили, маму его осчастливили и сервиз, стоял перед ними во всей своей красе.

Елена Степановна приняла, еще с порога, у Веры Ивановны цветы и в заранее подготовленное ведро с водой, поставив букет роз, приговаривала: «Знала кого послать, но такая красотища и для меня, стала неожиданностью, отдохнете и можете идти домой, без вас справимся». Елена Степановна и пяти лет не работала у них, но хватка оказалась «железная». По внешнему виду и не скажешь, хрупкая, худенькая, рыжеватые волосы и в добавок руки в конопушках; в толпе и не заметишь, пройдешь мимо и взгляд не остановится ни на миг; а бригадиры у них долго не задерживались, год от силы два, и исчезали в неизвестном направлении.

Елена Степановна, как-то умудрялась избежать такой участи, и поставила себя так, что только удивлялись говоря: «Где же она раньше была?» И товару стало больше поступать, разнообразней. Более востребованный народом, а стало быть и им, было что нести на рынок. Она знала, почти о всех: кто чем «дышит», кто как живет; вплоть до того у кого мужья: где работают, кто по специальности и сколько получает. К ней никогда, не возникали вопросы, а тем более ответы: не могу, нет, не знаю. Стоило, Елена Степановне, сказать: «Надо», следовал ответ: «Хорошо». И ей не надо объясняться, почему, просто делали и «баста». И не существовало таких границ, чтобы кто-то усомнился в ее порядочности, а уважение и симпатия к ней, у некоторых, особенно у молодых, перерастало во влюбленность. У них и молодые парни, иногда, работали, но как-то не приживались, как острила Алла Альбертовна: «на каблуках, пусть, сперва, научаться ходить». И когда, за две недели, начался решаться вопрос, на общем собрании, поставленный бригадиром: «что дарим на день рождения «нашей»? И чтобы «лицом в грязь не упасть», пусть знают наших и «нос утереть другим отделам». О! С этого момента, сразу пошло оживление, посыпались каламбуры, кто-то ввернул пословицу, кто во что горазд, разные были предложения, которые отвергались, чаще, сходу. Вперемешку с остротами, тут тебе «дарим – ударим»; «есть что съесть»; «Вам дадут – нам отдадут»; «уже дарили три года тому назад»; «и овцы целы, и волки сыты»; «давайте не мелочиться»; «такой свекрови своей подари»; «и уши от мертвого осла в придачу». Видя, что дело стоит на месте, Вера Ивановна, предложила «свой» сервиз, рассказавшая: где находится магазин «Юбилейный», и как до него добраться, автобусом № 14, и на какой остановке выходить, и какой дорогой идти, чтобы добраться за пятнадцать минут, а не за час, и с какими трудностями можно столкнуться при покупке товара. Многие усомнились в наличие такого магазина, и уже ни в какие «ворота не лезло», что где-то, может быть, и, «шикарней», и, «красивей», чем у них. Тем и закончилось собрание. За неделю, чуть ли ни каждая третья, нашла время «вырваться», чтобы убедиться в существовании этого магазины. «Собственными глазами» убедившись, что есть и лучше, и краше, и «сервиз» стоит того, чтобы подарить «нашей». На следующем собрании, только и было разговору: «своими глазами видела, красиво и цена красивая», «всю жизнь живу в своем городе, впервые увидела такое чудо…», «где мои глаза были, почему не знала?», «да, моим глазам свидетелей не надо». В общем было много эмоций и тема для разговоров. Пришли к общему мнению, дарим «сервиз», встал вопрос «где же мы столько денег возьмем?» Да, не все умеют, ни только увидеть, но суметь понять: «деньги под ногами», так, что для живущих на одну зарплату, вопрос не праздный. Елена Сергеевна, закрыла собрание со словами: «Наберем. От каждого по возможности, и от каждого по способностям».

Елена Степановна, для себя сразу определила, что с «десятки», «лучших из лучших» – как любила говорить Светлана Николаевна, в кругу своих людей. Возьмет по стольничку, зная, с них, хоть двести возьми, глазом не моргнут, выложат, «свое наверстают, лихом». Надо дать поучаствовать и остальным, чтобы ощущали свою причастность в покупке подарка, с ними придется «повозиться». При «сборе», от каждого по возможности, попутно узнала много интересного: что двое успели развестись; трое думают, развестись или может угомониться? – одной ответила: «Индюк думал, думал да, в суп попал», пусть как хочет так и понимает, – другой сказала: «руку поднял, значит скоро прибьет», – и третьей, ни чего не сказала, но подумала: «Я, бы твоему мужу посоветовала быстрей оформлять развод»; у Натальи Ивановны родилась внучка, и теперь в отделе, самая молодая бабушка, 36 лет, и успевает заниматься спортом, с нее взяла чисто символическую сумму; Ирина Петровна, второй раз выходила замуж и пригласила на свадьбу; Надежда Владимировна, так и не определилась с мужем, за кого из троих, выходить замуж? – Рассуждая с Еленой Степановной, посоветовала: «За самого доброжелательного»; Алевтина Андреевна, ломала голову над тем, куда поехать во время отпуска: К маме? Или к брату? «Конечно к маме, глядишь, и брат подъедет»; Нина Александровна, выходила, пятый раз замуж, и, опять за первого мужа, «Все возвращается на круги своя» – поздравила Елена Степановна; многие сами подходили и спрашивали: «сколько?» и тут же выкладывали, нужную сумму; были и вздорные бабенки, нет как работницы, хоть на доску почета, еще вчера, вешать фотографию, но какие-то, они, половинчатые. В торговом зале, сама любезность, ушли на перерыв, будто их подменили, о покупателях, сплошные гадости: свиньи, воняют, чуть не задохнулась; а мамаша, прежде, чем рот открывать за ребенком пусть гладит; ведут себя, как «слоны в посудной лавке». Инструкцию проходят как все: знают прекрасно, на прилавках стоят специальные образцы, для тех, кто нечаянно разобьет посуду, так нет, умудряются с покупателя, за разбитый образец, брать деньги. С такими «работницами» Елена Степановна, ведет, душеспасительную, беседу: тет а тет, а если повторится, а повторится обязательно, инцидент, то увольняли безжалостно, «честь мундира» дороже, чем их дешевые, подработки. Увольняли «по собственному желанию». С таких бабенок, брала на подарок, особенным методом: «а сколько дашь?» и конечно же давали, куда больше, чем, она рассчитывала. Вот таким образом и была собрана нужная сумма, хватило: и на сервиз, и на цветы, и на торты. Каждому по торту. Легко.

Записку с адресом, даже до конца не дочитала, выбросила в урну, за ненадобностью: «Здесь бы до брата доехать. Берлин? Курам на смех» и стала крутить в руках ручку, такую она еще не видела. Сделано интересно. В ручке: плавала гондола. В лодке стоял человек, плескалась вода и хорошо просматривались дома. «Должно быть Венеция. Да! Умеют же делать засранцы», стала размышлять: «Их, у меня двое, красавцев, второму тоже захочется такую же, но такой ни где не купить, придется оставить на работе.» И стала наблюдать, как Елена Степановна аккуратно заворачивает в прозрачный целлофан, купленную по её просьбе. Вера Ивановна попросила заодно и «мамину» розу завернуть. Чувствуя, себя хорошо, ноги отдохнули и можно было двигать домой, заранее зная ответ, для приличия, еще Елена Степановна в самом превосходном расположении духа ответила: «Вот и розу, Вам завернула, конечно же, идите, и маме, от меня привет и наилучшие пожелания».

Вера Ивановна, взглянула на часы, начало седьмого, стала приглядываться, подыскивая спутницу с кем бы пройтись до дома. Пять человек, собиралось домой, они жили загородом и для них график был смещён. Идеальной спутницей была Нина Григорьевна, жившая в соседнем доме, но она, увлеклась своим занятием. Взяла на себя обязанность, естественно по собственной инициативе, присматривать за посудой, а вдруг чё? Поминутно говоря: «Осторожненько, заденешь, да ни купишь вторую, в замен разбитой!» Стоящая, чуть ли не вплотную, около тех, кто брал «не дыша» с большой осторожностью чашку, дабы убедиться в «невесомости» чашки. «Будто воздух в руках держишь» – нахваливала Нина Григорьевна. Общая любимица, уйдя на пенсию, осталась работать на складе, склад закрывался в 17.00, иногда, как, например сегодня, приходила в бытовку, прибиралась, хотя порядок был безупречный, послушать последние «новости» и вообще «зарядиться молодостью», и если совсем изматывались девчата, и такое было, особенно в праздничные дни, шутила: «Быстрей бы утро, да на работу». Превосходная собеседница, от неё, Вера Ивановна узнала «Легенду о Саде» и ещё много интересных историй. От неё исходил какой-то странный свет, ей начинаешь верить с полуслова, толи от ровного мягкого голоса? Толи от лёгких, плавных движений и это при высоком росте, при дородной фигуре, которая, только прибавляла солидности и притягательности. Вера Ивановна знала, слабость Нины Григорьевны и потому начала издалека, чтобы незаметно перевести на другую тему и тогда, Нина Григорьевна, пойдет с кем угодно, лишь бы только видеть внимательного слушателя, сказав: «Эх, и добавим завтра счастье Светлане Николаевне, такой подарок! А давайте, распакуем все коробки и каждому в руки по изделию, получится целый парад». Веселое предложение, вызвало смех, полетели остроты: «Рук не хватит, индийская богиня здесь нужна»; «с десяток и нас в придачу»; «вон у нас какой красивый, ковер, ногами двигать будем»; «военных пригласим, чтобы салют устроить».

«Нина Григорьевна, Вы бы не отказались от такой красоты?» – спросила Вера Ивановна, смеясь от души. Нина Григорьевна, с удовольствием подхватила: «Кто же откажется от такого? Только мне ни к чему так много посуды, свою девать некуда, если передарить племянникам, передерутся. Это вам молодым всего хочется, а нам старикам, лишь бы вы радовались, мы больше и дольше живем, вашими радостями! Да и ценность остаётся одна – время!» Вера Ивановна, перешла на нужную тему: «Ох, и добрая Вы у нас, Нина Григорьевна, просто удивительно, как Вы со своею добротою выжили в блокаду? Знаем, знаем, что Вас спасла лошадь, попавшая под бомбёжку, прямо на Ваших глазах. Я вот все забываю, спросить, какая часть от лошади досталась Вам?» Пока, Вера Ивановна, задавала, вопрос, все сразу исчезли, конечно же, торопились домой. «Надо вспомнить, тот день. 14 января 1942 года мороз жуткий на улице… Вера Ивановна, начну, меня потом, не остановить будет» – сказала Нина Григорьевна. «Пойдемте домой, по дороге расскажите повесть о былых временах», и подхватив упакованную розу, другой рукой взяв под локоть Нину Григорьевну, повела на выход на ходу сказав: «Елена Степановна, счастливо оставаться». Елена Степановна хотела сказать, что тоже бы не отказалась послушать, но услышала стук каблуков поднимающихся по лестнице, махнула рукой, подумав: «Вера Ивановна, Вера Ивановна, кого захочет, заставит под свою дудку плясать» и стала убирать посуду в коробку.

Вышли в проходной двор, решили пройти дворами, предположив, что на проспекте уйма народу, погода как на заказ и народ воспользуется: «На мир посмотреть, себя показать». Вера Ивановна продолжила: «Что там у нас с лошадью?» Нина Григорьевна ответила:

– Мне досталось шея и ребра, лошадь оказалась упитанная, я не только день помню, 14 января 1942 года, время, было, начало седьмого, на улице темно, мороз сильный, а мне почему-то жарко было, набегались по подъездам, в тот день, на дежурстве нас пятеро было и одни девчата: я самая молодая – 16 лет; а самая старая Лидочка – 27 лет; моя подруга Светлана, старше на один год, буквально через месяц погибла под бомбёжкой, были Надежда и Наталья, везде вместе ходили из обоих слово не вытянешь клещами, очень скромные были и остались такими. Мы каждый год, летом на даче у Людмилы Ивановны встречаемся, и все время вспоминаем этот день.

Вера Ивановна поправила разговор: «Давайте, Нина Григорьевна, всё по-порядку потом сыновьям расскажу».

– Да, Вы, Вера Ивановна и так все знаете, я, Вам раз десять рассказывала.

– Значит, плохо рассказывали, если я не знала, про шею и ребра, нет – нет, всё подробно, когда для Вас лично кончилась война?

– Для меня лично? Ни тогда, когда сообщили о войне, позже. Помню, что дурра была, когда фашисты были рядом с городом, как дурра радовалась, что не надо в школу ходить. По сей день не могу себе простить эту глупую радость. А, когда пошла, работать на завод, специально выбрала самую трудную работу, стала токарем и чем дольше шла война, тем беспощадней относилась к себе. Дала зарок, что если выживу, что ни только закончу школу на одни пятерки, и обязательно поступлю в самый трудный, в самый дотошный, в самый непонятный институт и выбрала экономический, и закончила на отлично. Вот что мне дала война. Упорство, помноженное на упрямство, даёт, конечно, знание, но и знание в понимании бессилия личного. Никогда, Вера Ивановна, не старайтесь изменить человека, пустая трата времени, меняйте только себя и тогда мир изменится вокруг Вас. Мама работала инженером на том же заводе, получали паёк за папу, он служил во флоте. Мама каждый месяц, моталась в Кронштадт, там дала подписку о не разглашении тайны, умудрились сделать тайну из продуктов. Значит, чего-то боялись? Я много времени провела в мыслях о тех годах: Чего боялись? Бунта? Да из нас на сто лет вперед вытравили желание бунтовать. Нас, в первое время, просто бросили, кто пошустрей ноги сделали. А наш подъезд весь выжил, кстати, Ваша тезка, Вера Ивановна из четвёртой квартиры, работала в музыкальной школе, так мы у неё собирались и слушали музыку, особенно запомнилась «Лунная соната» Бетховена, где услышу, перед глазами появляется она играющая на пианино, ушла из жизни три года назад. Мама с продуктами мудрила, что интересно, мы каждый день пили сладкую воду, редко конечно и чай пили сладкий, пусть один раз, но сладкий, сосед наш, Сергей Сергеевич, работал слесарем на заводе, он и печку у нас соорудил и каждый день собирался подъезд в нашей квартире. И если мы были сутками на работе, они нас ждали, и когда бы мы ни пришли, всегда был кипяток. Идем по дороге с мамой, и точно знаем, что нас ждут, от одной мысли теплело на душе. Я их всех помню, и по сей день: Николай Семенович, со второго этажа, ему тогда было шестьдесят лет, прекрасный токарь высшего разряда, там же работал, он меня-то и научил премудростям своей профессии. Постоянно что-то стругал, такие интересные фигурки делал, маленькие – маленькие, необычные и почему-то выкрашивал только в чёрный цвет. У меня сохранилось несколько его шедевров. А на первом этаже жил Михайло, его так и звали Михайло, а не Михаил, Михайло Михайлович, прозвали его «железный муравей». Все тащил в дом, дровами обеспечивал постоянно, где брал, ума не приложу: где-то, что-то взорвалось, он уже там, схватит доску и тащит на себе, а сам маленького ростика, умница, жена у него работала медсестрой. Вот видите, Вера Ивановна, я, Вас предупреждала, что наговорю лишнего.

– Ну, что же Вы остановились, говорите, что знаете, что душа требует.

– Что я знаю, Вам слушать, не переслушать. На чём, я, остановилась?

– На медсестре.

– Замечательная женщина, нам повезло с соседями. Один лучше другого. Коротко расскажу о других: в первой квартире жили Сизовы, у них два сына было, оба погибли, они никогда не жаловались и очень ровные, спокойные, иногда если и вздохнут глубоко – глубоко и без слов все ясно, что они хотели сказать; вторая квартира пустовала, у них родня жила в Пензе, к ним и уехали, после войны вернулись, но с ними, до конца их жизни, никто из нашего подъезда не здоровался; в третьей квартире жила Нина Александровна Муравьева, у нее сын танкист, погиб под Курском, я, потом узнала, после войны, что ей на начало войны было 42 года, а выглядела, она, на все семьдесят лет, седая – седая, всегда молчала, и только по просьбе кого-нибудь читала в основном Сергея Есенина и сказки Пушкина, все знала наизусть, работала в детском доме. Под нами жила семья Осиповых: Ирина Михайловна работала бухгалтером, с нашего завода, муж ушел в ополчение, и не вернулся, две дочки были замужем за военными, служившие пограничниками. В Белоруссии, там, наверное, и погибли. Она, и после войны, так и не узнала о них ничего, а у каждой были маленькие дети. У неё в квартире есть огромная библиотека, в одной комнате две стены, от пола до потолка заставлены книгами, ни одной книги не сожгла. Я, помню, её спросила, если прочитать все книги, что находятся на полках, то кем я стану? Она знаете, что мне ответила?

Вера Ивановна, предположила: «Профессором?»

– Нет, Вера Ивановна, не угадали, она сказала – «Ни кем!» но если очень внимательно прочту, пойму книгу и желательно со своими комментариями, то может быть! найду себя, чтобы стать самой собою. А так как она работала в бухгалтерии, то соответственно было много литературы по экономике. Первую книгу, которую я взяла наугад, оказалась книга К.Маркса «Капитал». Она хохотала, аж за живот держалась. Предложила взять другую книгу, я, обидевшись на её смех, из упрямства забрала эту книгу. Назло прочитала всю, ничего не поняла из прочитанного, вот тогда, наверное, и зародилась мысль стать экономистом. Вот такие люди жили, в моём подъезде, и как было с ними не выжить?

– Так, что же, Вы прочитали, ту библиотеку?

– Прочитала полностью, а те что захотелось перечитать ещё раз, со временем купила и перечитала, и перечитываю с удовольствием и сегодня.

– А «Капитал» поняли?

– А, Вы сами читали? – ответила на вопрос, вопросом Нина Григорьевна.

– Читала, с середины на половину, он у нас был по программе, как рекомендательная литература. Единственную фразу, которую знаю наизусть, и только потому, что она висела на фасаде техникума, нарисованная большими буквами, за сто метров, легко прочитывалось. Невольно, если читать ежедневно, одну и ту же цитату, на протяжении четырёх лет, естественно запомнишь на всю жизнь.

– Что же за наглядная пропаганда звучала с фасада?

– «Жизнь не спросит, что ты учил, а она спросит, что ты знаешь» К.Маркс

– Превосходная мысль, не имеющая никакого практического применения в нашей жизни.

– И я того же мнения, плыву по течению, и как можно сильней. И больше гребу под себя, знаю, я не возьму, другие возьмут, на пятки уже наступают.

– А Вы поняли «Капитал»?

– Ничего там сложного нет, особенно в двух то главах, а не дописана она потому, что там была попытка заглянуть в будущее, переходящая на математические расчеты, только ведь жизнь не математика, не переложишь на цифры. Это вечная книга уже тем, что её можно только дополнять до тех пор, пока не исчезнет, главная тема книги, сам капитал, то есть попросту деньги. Она сама по себе служит всем одинаково и богатым, и бедным, кто ею владеет, тот и богатеет.

– Так, что же, чтобы мне разбогатеть надо тщательно и правильно прочитать?

– Нет, Вера Ивановна, хоть наизусть будете знать, для нас живущих на одну зарплату, оно всегда будет только призраком, именно тем: «призрак коммунизма бродит по Европе», как сказано самим К. Марксом, он и это сумел предусмотреть, для таких как мы не владеющими ни капиталом, не владеющими даже элементарной информацией, богатства не видать, как своих ушей, если конечно богатство измерять в денежном эквиваленте. Вот мы и подошли к вашему дому Вера Ивановна.

– Превосходно, сейчас поднимемся ко мне, попьем чаю, кофе захочется, есть и соки разные, накормлю свои любимым салатом, если понравится, подарю рецепт для приготовления и продолжим за столом повесть о «нашей» лошади.

– Да, Вы что, время-то уже сколько?

– А что время? Полностью принадлежит нам, – взглянула на часы, ответив, что нет и семи часов, притом, Вы, живете одна, в двух шагах от нас, успеете. Дома готовить надо, а у нас холодильник забит, да и когда, вы, последний раз бывали у нас? Нина Григорьевна, припомнила с помощью Веры Ивановны, когда дочери исполнилось полгода, а теперь ей полтора годика. – Живем рядом и не находим времени на самое дорогое, на самое бесценное, что есть у людей – на общение. Притом, некоторые, поговаривают, что все порядочные люди лежат на «Пискарёвском» кладбище, а выжили только сволочи и разная нечисть. Вот я и хочу, от Вас услышать каким образом вам удалось спастись во время блокады?

– В том-то и дело, ни я спаслась – а мы спаслись, вот почему я так подробно рассказывала о живущих в моём подъезде. Мы всю блокаду были вместе, вместе воду грели для всех и по порядку мылись, всё делали сообща. А в одиночку, нас бы постигла та же участь, что и тех, кто оказался там. Хорошо пойдемте, ради такого понимания, стоит переворошить и на сотый раз.

И уже поднимаясь по лестнице, спохватилась, что своим присутствием, отвлечет от «кучи» домашних дел.

– Да, что Вы говорите, Нина Григорьевна, у меня ничего не поменялось в жизни, как было год назад, как и три, так и осталось, а если найдете «кучу» дел, то с меня «Шампанское», скоро дорогу ко мне забудете. Они поднялись на третий этаж, Вера Ивановна открыла своим ключом двери, впустила Нину Григорьевну, потом вошла сама. Предупредила, что покинет на пару минут, а Нина Григорьевна пусть пока поищет «кучу» дел для нее.

Нина Григорьевна прошла в ванную комнату, чтобы привести себя в порядок, стены и пол были выложены голубой плиткой, ванна блестела белизной. Помыв руки, из любопытства провела пальцем по стене, он остался таким же чистым, ни пылинки, ни соринки не было нигде. Вышла из ванной, прошла в комнату.

– Да в такой квартире только и отдыхать. У Вас, что ремонт был не давно, – спросила Нина Григорьевна, немного повысив голос, чтобы было слышно. И услышала в ответ, что никакого ремонта не было лет пять, и как мужу удается поддерживать такой порядок, сама удивляется ему, и что интересно, она никогда не видела мужа с тряпкой. В квартире народу много, есть, кому следить за чистотой. И тут вышла из комнаты, уже переодевшись в легкое платье и в обуви напоминавшей то ли сандалии, то ли босоножки на низкой платформе. Вера Ивановна в них передвигалась легко и бесшумно, державшая в руках бледно-розовую вазу. Предложив Нине Григорьевне, взять самой легкий стул и унести в кухню, а на кухне выдвинуть столик на середину комнаты, и располагаться, как у себя дома, сама же вошла в ванную, набрала воды в вазу, предварительно распаковав цветок, поставила розу в вазу. Потом прошла на кухню, поставила на середину стола вазу, и со словами: «Пусть украшает или мы украсим её…», и поинтересовалась, что будет пить Нина Григорьевна, услышала, что если есть, то яблочного соку. За пару минут, на льняной белоснежной скатерти, стояли тарелки с салатом трех видов. На электрической плите, в сковородке разогревались котлеты, на гарнир был предложен рис, и Нина Григорьевна, выпивала уже второй стакан соку, когда Вера Ивановна, принесла для себя стул из комнаты, и поставила стул прямо напротив Нины Григорьевны, сказав: «чтобы видеть героев в лицо», присаживаясь на стул.

– Что ж продолжим разговор о лошади. Давайте по-порядку с самого утра 14 января 1942 года.

– Был у меня выходной день. С утра пришла в контору, где у нас был штаб для сбора, в тот день собралось немало народу. Алла Алексеевна распределяла группы: кто с кем и куда пойдет. И что интересно, создавала группы с разными людьми. Потом после войны, когда я уже повзрослела и больше стала понимать окружающий мир, вспоминая то время, думаю и здесь, было к нам – недоверие, чтобы наверно сговора не было? Не знаю, тогда, конечно же, я об этом не думала, куда пошлют и с кем пошлют, принимала как должное, Алле Алексеевне видней, только просили её, чтобы вместе, ведь за эту работу выдавался дополнительный паёк.

Собралась и наша группа. В нашу задачу входило: пройти дома, что значились в списке, по мере нахождения погибших, записывать номер дома, номер квартиры и даже выставлялось время нахождения. Мы подходили к дому, и чтобы побыстрее пройти, конечно, это запрещалось по инструкции, разбивались по двое, но нас-то пятеро. Людмила, как самая старшая в группе ходила одна, я соответственно со Светланой, а Надежда с Натальей в другой подъезд. Обход начинался сверху в низ, на случай если кто-то задерживался по какой-нибудь причине, чтобы было быстрей и легче найти, ведь к вечеру так набегаешься, что ноги отваливались, а сэкономленное время знаете куда тратили? – Понятия не имею, – отвечала Вера Ивановна, снимая с плиты сковородку с разогретыми котлетами, выложила на тарелку с рисом, и поставила перед Ниной Григорьевной, – Вы, говорите, говорите, но и кушать не забывайте.

– Да, молодые были, глупые, бегали на заставу к парням посмеяться, языком потрепаться, от нашего участка не далеко стояла часть из ополченцев, многие из них работали со мной на заводе. Вроде бы рядом смерть и тут же смех, но это уже было неотъемлемой частью нашей жизни, а человек привыкает ко многому, а нам бы только посмеяться, да голову вскружить парню. Опять отвлекаюсь, а котлеты вкусные, сочные сразу видно не из магазина, кто готовил?

– Нина Григорьевна, не отвлекаемся на мелочи жизни, муж готовил, он у меня мастер на все руки, давайте о лошади.

– И так, проходим подъезд в одиннадцатой квартире, заметьте, впервые за два месяца работы, мы видим двух мужчин: один лежит на кровати над ним склонился другой мужчина, сидевший на стуле. Они так и погибли, меня при виде такого, вдруг резко что-то кольнуло внутри, как иглой из нутрии наружу и не отпускает, стало не хватать воздуха, в жар кинуло. И я в миг поняла, что их всех объединяло, погибших найденных до них, они все были в одиночестве. За все время блокады, мне было с чем сравнивать, я, лично видела из сотни найденных погибших два случая: вот этих двух мужчин и забегу вперед, в следующую зиму видела двух старичков: старенькие, старенькие бабушка и дедушка сидели за столом друг против друга, как мы сейчас, а на столе у них лежала книга, по сей день мучаюсь мыслью, что не посмотрела название книги.

Светлана вперед меня ушла, а я медленно стала выходить из квартиры, боль в груди не проходила, и на выходе около входной двери приметила новенький топор, и видно было как тщательно, отточен топор, я, ещё подумала: «нам бы такой», но брать что-либо в квартирах запрещалось под страхом расстрела. Вышла из подъезда, остальные квартиры были зарыты, стучали, конечно, может быть никого, и не было, встречались целые дома безлюдные. Светлана уже отчиталась у Людмилы, даже запомнилось, под каким номером пошли «наши», под номером 54 и 55, на улице темно – темно, мороз отменный, воздух чистый – чистый, а мне не вздохнуть, не выдохнуть, оставалось пройти два дома по плану. В это время началась бомбёжка, стали смотреть в небо, определять на слух, где бомбят, опасно или нет передвигаться по улице. Решили, что бомбят центр, а когда взглянули на дорогу, откуда не возьмись, идёт лошадь в метрах ста, может и дальше, нереально здоровая, упитанная и шерсть светлая, чуть ли не белая, слегка коричневая. Я таких лошадей видела потом, после войны в Белоруссии, в Верхне-Двинском районе, ездили на экскурсию: «по военным дорогам, судьбы». В одной деревне: мужик пахал землю в огороде, я так удивилась, в наше-то время оказывается ещё и за плугом ходят, и лошадь точь-в-точь, как наша и такая же светлая с коричневым отливом. Я и фотографию привезла оттуда для девчат, показать «нашу» кормилицу. Там одна задница чего стоила, как две у нормальных лошадей, кругом не души, не считая нас конечно, слева идёт «наше» чудо, везет обледенелую бочку с водою, можно было десять раз дорогу перейти туда и обратно, но уж больно необычная лошадь шла, глаз нельзя было оторвать от неё, громоздкая, ноги лохматые, грива длинная и поступь мощная и медленная. Тут слышим гул самолетов. Над нашими головами пролетают, а у меня привычка появилась, как увижу самолеты, почему-то начинаю их считать, а в небе светлее, чем на земле, и прожектора освещали небо хорошо. Так и в этот раз насчитала ровно 55 штук, еще подумала, надо же сошлись цифры с теми, что записаны в тетради у Людмилы. Произошёл один единственный взрыв, но громыхнуло так, будто в одно место сразу же упало несколько бомб. Нас спасло только то, что слева, откуда шла лошадь, был навален огромный сугроб. В городе снегу везде было навалом, и сугробов стояло огромное множество, только успевай обходить их, и взрывная волна ушла в сугроб, нас запорошило с ног до головы, даже испугаться не успели, так это быстро произошло. Убрала я снег с лица и чувствую запах горелого. И только чистый сугроб стал серым от пепла. А на сугробе лежит голова лошади, обошли сугроб, а там эта махина лежит. Я тут же развернулась и побежала в подъезд, сама не понимаю, как я тогда быстро сообразил, мне вспомнился тот увиденный топор, на ходу крикнув девчатам: «Ждите». Мне потом девчата рассказывали, как я выскочила из подъезда с топором, не останавливаясь не на миг, подбежала к лошади, залезла на сугроб, провалилась по колено и давай махать им. У меня ничего не получается, топор скользит по шкуре, Людмила подошла ко мне, забрала из рук топор, а я вдруг почувствовала сильную усталость, будто простояла около станка десять часов, да приходилось и по десять часов стоять у станка. Людмила спрашивает, есть ли умеющие разделывать тушу, молчание, все переглядываются, и здесь заговорила Надежда, сказал, что видела, как у них в деревне разделывают свиней. Тогда Людмила отдала ей топор и сказала: «Командуй, что надо делать?» Стащили волоком лошадь, сняли хомут с оборванными ремнями, Надежда расставила нас вокруг лошади, показала, как держать ноги. Я, как вцепилась в переднюю ногу, раздвинули, как смогли. Я, лично, зажмурила глаза, и когда упала на снег, то открыла глаза от смеха девчат. От шеи и до самого хвоста, лошадь лежала разрубленная, а из нутрии пар валит. Надя сказала: «Пусть немного промерзнет, легче рубить будет». Людмила отправила меня со Светой, пройти, оставшихся два дома. Всё равно от нас никакого толку нет, и если найдем еще топор или большой ножик, чтобы принесли. Прошли оба дома, нашли еще четверых, а уж что-что, а топоры были почти в каждой квартире, прихватили топор и нож нашли, когда мы вернулись обратно, тот топор затупился, так что мы вовремя, другой принесли. Когда уставала Надя, бралась за разделку Наталья, устанет Наталья, подменивает Людмила, таким способом разделали полностью тушу. Разложили на пять куч, как делить? Решили, я отворачиваюсь, а Людмила рукой показывает на кучу, вот так мне и достались ребра и шея. Вот так примерно и было – сказала Нина Григорьевна, глубоко вздохнула и задумалась. Наступила тишина и только минут через пять, Вера Ивановна предложила:

– А теперь откушайте мой любимый салат, делаю собственно ручно, никому не доверяю, и с этими словами, поставила перед Ниной Григорьевной полную тарелку с салатом, предварительно убрав использованную посуду. Нина Григорьевна начала было отказываться, что и так сыта, но Вера Ивановна настояла на своем, пришлось, дабы не обидеть хозяйку, отведать и салату. Нина Григорьевна поела салат и сказала: «Ничего подобного ни у кого не ела, все забываю, спросить рецепт блюда». «Сейчас сделаем», – ответила Вера Ивановна, легко встала, сходила в комнату, не прошло и минуты, как она уже сидела за столом с листом бумаги и ручкой, записывала рецепт приготовления, приговаривая: «Весь вкус в правильном выборе копчёной рыбы и лук непременно только красный», через пару минут, Нина Григорьевна уже держала в руках рецепт. Вера Ивановна, как можно деликатней поинтересовалась, если, конечно же, Нина Григорьевна не устала от воспоминаний, то не расскажет ли она: «Как же вы всё перетаскали? Килограмм четыреста, должно быть потянуло?»

– Больше! О! Здесь целая история вышла: «кормилица» наша и судьбу Натальи решила. Оставили Наталью с Надей, приглядывать за мясом. Взяли, кто, сколько может унести, благо, что десять минут ходьбы до дома, через дом Светлана живет, а в квартире живут: бабушка с дедушкой, по материнской линии, отец с матерью на фронте, с ней, еще жили: две тети по отцу; с ними то, с тетями и вернулась обратно, они и носили потом, кстати, все дожили до конца войны, кроме Светланы. Людмилиных родителей дома не было, на работе были, мои помогли все перенести ей. А я, прейдя домой, как по заказу, все находились у нас, как обычно; быстренько, вкратце рассказала о лошади. Так и пошли «гуськом», друг за дружкой до места, пока мои «орлы» разносили, мясо не только себе, но и Людмиле со Светланой; тут ко мне обращается Надя и говорит, что она живет в общежитии, в комнате двадцать человек проживает, балкона нет и каждой не объяснишь: «что, да откуда», потому они просят меня, чтобы я у себя оставила их долю. Я тогда предложила им, перебраться в девятую квартиру к Марьи Николаевне, одинокая, мечтающая, чтобы у неё, непременно была внучка, хотя детей вовсе не имела, ей, на то время за шестьдесят лет было. Марью Николаевну, за глаза называли: «электровеником», конечно же, она, об этом знала, но не обижалась; маленькая, худенькая, шустрая. У нее все в руках горело, на заводе работала: «принеси, унеси, пойди не мешай», словом умница. Она также с нами пришла, здесь же на месте переговорили, она не раздумывая, согласилась. Так что ни одна внучка, а обе внучки сразу оказались у неё, она рада была безмерно. Они, со временем, весь подъезд обшили, как-никак на швейной фабрике работали. У меня платья появились загляденье. Наталья потом вышла замуж за Сергея Сергеевича. У них сын родился, по сей день живут, душа в душу, нет-нет, да, захожу к ним в гости, трое внуков, вот такие последствия благодаря нашей «кормилице». А, Надежда Викторовна, после войны уехала к себе, в райцентр, говорила, что задыхается в городе, и не развернуться на всю «ивановскую», живет хорошо, как говорится «дом полная чаша», взяла из детского дома пятерых детей и вырастила вместе с братом. У них бываю в гостях осенью, лес – красота беспредельная, грибов, ягоды море. Брат женился. У него одна дочка и этих пятеро. Молодцы! Что тут скажешь.